автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Военный аспект политики московских князей

Полный текст автореферата диссертации по теме "Военный аспект политики московских князей"

На правах рукописи

Кинев Сергей Леонидович

ВОЕННЫЙ АСПЕКТ ПОЛИТИКИ МОСКОВСКИХ КНЯЗЕЙ (1280 - 1460-е гг.)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Томск - 2003

Диссертация выполнена на кафедре отечественной истории Томского государственного университета

Научные руководители доктор исторических

наук, профессор А.Н. Жеравина

кандидат исторических

наук, доцент А.Н. Котляров

Официальные оппоненты

Ведущая организация

доктор исторических наук А.Н. Садовой

кандидат исторических наук Т.Ю. Назаренко

Томский государственный

педагогический

университет

Защита состоится « » декабря 2003 г. в часов на заседании диссертационного совета Д. 212.267.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук по специальностям 07.00.02 - Отечественная история, 07.00.03 - Всеобщая история, 07.00.09 - Историография, источниковедение, методы исторического исследования. С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ТГУ.

Автореферат разослан « » ноября 2003 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета доктор исторических наук профессор,

О.А. Харусь

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы. В настоящее время в отечественной исторической науке происходит пересмотр позиций по рялу вопросов, касающихся возвышения Москвы и образования единого государства Всерьез рассматривается вопрос о влиянии войн на историю России. Интерес к нему вызван тем, что военная деятельность является одним из основных проявлений человеческой активности и составляет часть человеческой культуры в широком смысле слова, в силу чего она оказывает влияние на мировосприятие. Будучи включенными в картину мира, в культурные установки, войны оказывали и оказывают, серьезное влияние на историю обществ и государств. Применительно к русской истории Х1У-ХУ столетий значительное влияние военного фактора на политическую эволюцию Северо-Восточной Руси и изменение статуса Москвы отмечается как историками, так и социологами. Однако, хотя принято стало считать, что война сыграла значительную, если не гипертрофированную роль в истории Московского княжества, эти заключения сделаны а-рпоп и требуют либо подтверждения, либо опровержения, либо уточнения. Во всяком случае, необходимо обобщение имеющегося по данному вопросу материала

Работа, посвященная роли военной активности в истории Московского княжества, тем более необходима, что рассматривая ее через призму войны, можно выйти на рассмотрение ряда более обидах вопросов: закономерности или случайности объединения Руси именно вокруг Москвы, закономерности или случайности самого объединения в XV в.

Объектом исследования является политика московских князей, в частности ее военные аспекты, от основания княжества до начала образования единого Московского государства, в их связи с принципами междукняжеских отношений.

Хронологические рамки. Исследование охватывает период от первого упоминания о московском князе в летописи, связанным к тому же с войной, до изменения целей политики, и, как следствие, войн, ставших в правление Ивана Ш объединительными и по настоящему международными.

Степень изученности проблемы. Первым исследователем, так или иначе коснувшимся военного аспекта средневековой русской истории, был Н.М. Ка-

рамзин1. Войны получили объяснение с точки зрения понятия о государственной пользе. Борьба динасгов характеризуется им как междуусобицы, не приносящий ничего, кроме анархии и разорения. Это не мешало придворному историографу пытался анализировать причины действий конкретных князей.

Нужно отметить, что оценка деятельности московских князей выпадает из негативной в целом картины мевдукняжеских отношений. Представители этой ветви Рюриковичей предстают как государственные деятели серьезного уровня, преследующие единственные го многих стратегические цели и общественную пользу. Любая деятельность московских князей, в том числе и военная, характеризовалась ангаром как объединительная.

С.М. Соловьев дал оценку характера войн. Он обратил внимание на особую роль военного фактора на первом этапе существования Московского княжества. Дальнейшая деятельность московских князей, в том числе и военная, рассматривается как выражение более или менее сознательного стремления к объединению русских земель.

Особый интерес представляет проведенный исследователем анализ военного искусства, тактики, характерной для средневековых войн на Руси, характеристика военной организации2.

Хотя военная история как таковая не входила в сферу интересов представителей «юридической школы» (М.Ф. Владимирский-Будаюв, И.В. Сергеевич), однако они, касаясь междукняжеских отношений, отношений князей и земли, косвенно характеризуют действия князей и объясняют возможные мотивы их военной деятельности.

Характеристика военно-политической активности московских князей в общих чертах была дана В.О. Ключевским3. Не вдаваясь в детали фактической истории, исследователь создал образ довольно агрессивных динасгов, хватающих «все, что плохо лежш». Кроме того, анализируя методы политического действия «собирателей русских земель», он включил военные захваты в число пяти основных политических инструментов. Таким образом он указал на основную черту

1 Карамзин Н.М. История государства Российского. М, 1992. Т. IV. 1993. Т. V.

2 Соловьев С.М. История России с древнейших времен // Сочинения. В 29 кн. Кн. 2. М., 1988.

3 Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций. В 2-х кн. Кн.1.М.-Минск, 2000.

политики московских князей в начальный период их деятельности - агрессивность.

А.Е. Пресняков, как и многие другие исследователи, касается отдельных войн, характеризуя их в связи с междукняжескими отношениями. Кроме тою, автор был первым и долгое время единственным, кто трезво оценил результаты Куликовской битвы. Он указал на то, что битва не была переломом в русско-татарских отношениях4.

М.К Любавский обратил внимание важность военной составляющей в деятельности по крайней мере первых московских князей5. Исследователь пришел к выводу о том, что именно ущемленностъ в правах в начале XIV в. послужила толчком к их активной военной полишке.

На некоторое время средневековая русская история практически перестала быть объектом исследований и лишь на рубеже 1930-х - 1940-х гг. начинают публиковаться первые работы В их числе можно упомянуть статью Д.Н. Альши-ца, посвященную Куликовской битве6.

В это же время СБ. Веселовский, в работах, опубликованных значительно позднее, коснулся ряда частных моментов династических войн второй четверти XV в. Он вслед за А.Е. Пресняковым писал о противоборстве двух тенденций политического развитая Северо-Восточной Руси. Оценка династических войн в целом была несколько противоречивой. С одной стороны, автор говорил о том, что среди участников войны не было ни принципиальных сторонников удельной системы, ни противников единодержавия, соперники просто спорили о правах, но, с другой утверждал, что династические войны были борьбой (удельных княжат» против единодержавия7.

В раде работ, посвященных истории Москвы, М.Н. Тихомиров касается событийной стороны военной полигики московских князей: московско-тверской

4 Пресняков Е.А. Образование Великорусского государства Очерки по истории ХШ-ХУ сгалегай-Пг, 1918.

5 Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Заселение и объед инение центра. Л, 1929.

6 Альшиц Д. Роль Куликовской битвы в определении национального сознания русского народа // Ученые записки ЛГУ. №36. Серия исторических наук. Вып. 3. Л., 1939. С. 110-123.

7 Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М, 1969.

борьбы в начале и второй половине XIV в., Куликовской бшвы, в меньшей стелет династических юйн второй четверга XV в.8.

Сшуация несколько изменяется с выходом первой более чем за сорок лет капитальней монографии. Исследование JLB. Черепнина написано в заданном, соответствующем времени, идеологическом ключе. Тем не менее, по рапу вопросов автор сделал ценные замечания относительно характера и особенностей отдельных войн с участием Москвы в XIV-XV ва, в том числе и роль различных слоев населения в этих событиях, став по суш первым исследователем, не ограничившимся простым пересказом и давшим анализ собьпий9.

И.Б. Греков, изучая историю международных отношений в Восточней Европе, в общих чертах коснулся характера, целей и результатов военной деятельности Московского княжества Войны с Литвой исследователь оценивал как борьбу за право объединить русские земли10.

В дальнейшем, в связи с 600-летним юбилеем Куликовской бигеы историки продолжали обращаться к вопросам, имеющим отношение к военной истории лишь в связи с деятельностью князя Дмитрия Ивановича или еще уже, в связи с самой битвой11.

АА Зимин в работе, посвященной династическим войнам второй четверга XV а одним из немногих, а в советской историографии - единственный, обратил внимание на своеобразие природы этих войн в сравнении с войнами за великое княжение в XTV в.: на то, что это уже была война между московскими князьями. Помимо этою, важным является анализ классических «предпосылок возвышения Москвы», показавший их несостоятельность. Это способствовало постановке вопроса о роли войны в образовании русского государства12.

8 Тихомиров М.Н. Древняя Москва Москва на перекрестке международных путей. М., 1992; Он же. Средневековая Москва в XIV-XV веках. М, 1957.

' Черепнин JIB. Образование Русского централизованного государства. XIV - XV вв. Очерки социально-экономической и ооциально-полтической истории Руси. М., 1960.

10 Греков ИБ. Восточная Европа и упадок Золотой Орда (на рубеже XIV-XV вв.). М, 1975; Он же. Место Куликовской битвы в политической жизни Восточной Европы конца XTV в. // Куликовская битва М, 1980. С. 113-141; Он же. Очерки по истории международных отношений в Восточней Европе XTV-XVI вв. М., 1963.

11 Бескровный ЛГ. Куликовская битва // Куликовская битва С 214-245; Кучкин В А Русские княжества и земли перед Куликовской бигаой // Куликовская битва С. 26-112.

12 Зимин A.A. Витязь на распугъе. Феодальная война в России XV века. М, 1991.

Г.В. Семенченко, посвятил свои работы изучению условий начала династических войн и московско-тверским отношениям13.

Для постсоветской историографии истории Северо-Восточной Руси XIV-XV вв. и московского княжества в частности, характерны немногочисленные попытки пересмотреть традиционные взгляды на широкий круг вопросов средневековой русской истории.

В.Н. Козин уделил внимание вопросу о характере и причинах династических войн в Московском княжестве второй четверти XV в. Исследователь подходит к этим войнам как к конфликту двух традиций наследования великокняжеской власти (о чем говорит в своих работах и СЛ. Мельников), однако такая идея представляется спорной14.

НС. Борисов в монографии, посвященной политике московских князей в конце ХШ - середине XIV выдвинул предположение о существовании у московских князей первой половины XIV а политической доктрины - доктрины «тихой экспансии». Таким образом проводится мысль о преобладании невоенных методе« действия в арсенале первых московских князей. В то же время автор отметил и их военную мощь. В отдельных моментах автор коснулся и вопросов тактики, принятой на Руси в начале XIV в.15

В диссертации A.C. Фетищева, содержатся некоторые замечания по военной истории Московского княжества рубежа XIV - XV вв., так автор коснулся целей московских князей в войне с Новгородом в 90-х гг. XIV в. и вопроса о планах Тимура в отношении русских земель.

13 Семенченко Г.В. Московско-тверской договор второй половины 30-х годов XV в. // Исследования по источниковедению истории России до 1917 г. М., 1997. С. 4-15; Он же. Неизвестный сын Юрия Галицкого и политическая борьба на Руси в начале 30-х гг. XV а // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1991. Сб. 22. С. 188-193.

14 Козин В.Н. Феодальная война 1425-1453 годов. Историографическая традиция и попытки нового подхода // Весп гик Челябинского университета. Сер. 1. История. 1994. №1. С. 5762; Александров Д.Н., Мельников С.А., Алексеев СБ. Очерки по истерии княжеской вга-сти и (»правительства на Руси Х-ХУ вв. М, 1995; Мельников СЛ. Формирование института соправигельства в Московском государстве XV в. // Проблемы политической истории и историографии. М, С. 119-125; Мельников С.А. Наследование престола на Руси и принцип соправигельства как факторы централизации // Вопросы истории. 2001. №11-12. С. 102-108.

15 Борисов Н.С. Иван Калига. М, ЖЗЛ 1995; Он же Полигика Московских князей. Канат ХШ-первая половинаXIVвв. М, 1999.

В традиционном ключе осветил вопрос о деятельности Михаила Ярославича Тверского в его противоборстве с Юрием Даниловичем ВА Кучкин, добавив, однако массу немаловажных деталей, обогащающих картину деятельности соперников. Подробно исследованы им периоды правления московских князей Даниила Александровича и Дмтрия Ивановича16.

Исследование А А Горского, посвященное отношениям московских князей с Ордой позволило отойти от оценки русско-татарских военных столкновений как борьбы Руси за независимость17.

АВ. Чернышев отметил сильные позиции тверского князя Бориса Александровича в середине XV а при серьезном ослаблении Московского княжества в результате династических войн, предположив, что в 1452-1453 гг. у Твери было несколько возможностей захватить ослабевшую Москву18.

Ряд исследователей обратили внимание на поведение в войнах различных слоев населения. М.К. Любавский, СБ. Веселовский, А А Горский отметили участие боярства в осуществлении военной политики и влияние этого общественного слоя на ее характер19.

16 Кучкин В А. Последний договор Михаила Ярославича Тверского // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие. Мат-лы конференции, посвящ. 725-летию со дня рождения Михаила Ярославича великого князя тверского и владимирского. Тверь. 27-29 ноября 1996. Тверь, 1997. С 29-73; Он же. Дмитрий Донской // Вопросы истории. 1995. №5-6. С. 82-93; Он же. Первый московский князь Даниил Александрович // Вопросы истории 1995. №1.С. 93-107.

17 Горский АА. Москва и Орда. М, 2000; Он же. Москва, Тверь и Орда. 1300-1339 гт. // Вопросы истории 1995. №4. С 34-46; Он же. Московско - Ордынский конфликт начала 80-х годов XIV века: причины, особенности, результаты // Отечественная история. 1998. №4. С. 15-24; Он же. Политическая борьба на Руси в конце Х1П века и отношения с Ордой // Отечественная история. 1996. №3. С. 74-92.

18 Чернышов АВ. Очерки по истории Тверского княжества Тверь, 1996.

19 Веселовский С.Б. Указ. соч.; Горский А.А. К вопросу о причинах «возвышения» Москвы // Отечественная история 1997. №1. С. 3-12; Он же. Москва и Орда; Любавский МК. Указ. соч.

Я.С. Лурье, Н.С. Борисов, Р.Г. Скрынников уделили некоторое внимание поведению духовенства плавным образом в династических войнах второй четверти ХУа20

Позиция горожан в междукняжеских конфликтах в некоторой степени отражена в работах У.И. Будовница, Л.В. Черепнина, А.А. Зимина, НС. Борисова21.

Традицию изучения военного искусства, заложенную еще в XIX в. в советский период продолжили военные историки АЛ. Строков и А.Е Разин22. Внимание исследователей было привлечено главным образом к Куликовской битве, рассматриваемой в качестве вершины военного искусства средневековой Руси. Такая же точка зрения сохранилась и в работах Н. А. Кирпичникова, Л.Г. Бескровного23 . Для их исследований характерен ряд таких общих черт, как утверждение о наличии пятичленной структуры войска, существование которой в действительности вызывает сомнения и характеристика социального состава русского войска в изучаемый период. Помимо анализа военного искусства как такового исследователи касались и политического контекста той или иной анализируемой битвы или войны.

В современной науке военный аспект истории Руси Х1У-ХУ ва в чистом виде представлен в недостаточной степени уже в силу интереса к одному кон-

20 Борисов Н.С. Русская церковь в политической борьбе, Х1У-ХУ вв. М, 1986; Лурье Я.С. Две истории Руси XV века: ранние и поздние, независимые и официальные летописи об образовании Московского государства. СПБ., 1994; Мельников С. А. Об отношениях великокняжеской власти с Троице-Сергиевым монастырем в период феодальной войны (40-е гг. XV в.) // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. №2. 1993. С. 27-34.Скрынников Р.Г. Государство и церковь на Руси XIV-XVI вв. Подвижники русской церкви. Новосибирск, 1991. Он же. Крести корона; церковь и государство на Руси ГХ-ХУП ва СПб. 2000; Он же. Третий Рим. М, 1994; Он же. Свэтигели и власти. ХГУ-ХУП вв. Л., 1990.

21 Борисов Н.С. Политика Московских князей; Будовниц И.У. Отражение политической борьбы Москвы и Твери в тверском и московском летописании XIV в. // Труды отдела древнерусской литературы. Т.Х11. Л, 1956. С. 79-105; Зимин А А. Указ. соч.; ЧерепнинЛБ. Указ. соч.

22 Разин АЕ. История военного ис^сства. М.: Воениздах, 1957. Т.2; Строков АА. Военное искусство Руси периода феодальной раздробленности. М, 1949; Он же. История военного искусства. М, 1955. Т. 1.

крегному событию24. В работах В А. Жгугова и А.Н. Саенко деятельность Михаила Ярославича Тверского оценивается как объединительная и национально-освободительная. При этом В А. Жгутов, например, делает далеко идущие выводы на основе своеобразного анализа Бортсневского сражения о том, что если бы не противодействие Юрия Даниловича Русь под главенством Твери избавилась бы от ига на рубеже 30-х-40-х гг. XIV а К сожалению, значительная часть работ вышеперечисленных авторов оказалась наполненной модернизацией прошлого.

ЮГ. Алексеев, изучая развитие властного аппарата на Руси ХР/ОО/ вв., обратил внимание и на вопрос о военной службе и военной организации в Московском княжестве. В частности, им рассматривается порядок подчинения бояр воеводам и его изменение в 70-х - 80-х гг. XIV а на рубеже Х^-ХУ ва Обратил внимание исследователь и на обстоятельства Суздальской битвы 1445 г.25

Едва ли не единственным исследованием, выпадающим за рамки традиционной проблематики военной истории можно назвать небольшую по объему работу Ю.В. Селезнева, посвященную русско-литовской войне 1406-1408 г. и участию в ней татар26.

Вновь появился интерес к изучению различных аспектов битвы на Дону. Взваленные оценки и новый подход к источникам и самой бигве привел к неко-

23 Бескровный Л.Г. Указ. соч.; Кирпичников АЛ Военное дело на Руси в ХШ - XV вв. Л., 1976; Он же. Факты гипотезы и заблуждошяв в изучении русской военной истории ХШ -XV вв. // Древнейшие государства натерригории СССР. 1984 г. М, 1985. С. 229-243.

24 Жгутов В А Многовековая тайна Твери. Системный взгляд на проблему локализации, масштабы, значимость Бортсневского сражения 22 декабря 1317 г. Тверь, 1998; Малыгин П. Сражение 22 декабря 1317 года (Предпосылки, летописные источники и проблемы локализации) // Михаил Ярославич великий князь тверской и владимирский. Тверь, 1995. С. 329-352; Пономарев Г. Значение Бортсневского сражения в судьбе тверского князя Михаила Ярославича // Михаил Яроо ивич великий князь тверской... С. 353-365; Саенко В Л. <3а друга своя», (военно-исторический анализ Бортеневской битвы) // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие. Материалы конференции, посвященной 725-летию со дня рождения Михаила Ярославича, великого князя Тверского и Владимирского. Тверь. 27-29 ноября 1996г.ТЪерь, 1997. С 108-112идр.

23 Алексеев ЮГ. У кормила Российского государства: Очерки развития аппарата управления XIV-XV вв. СПб., 1998.

26 Селезнев Ю.В. Роль ордынского фактора в русско-литовской войне 1406-1408 гг. // Восточная Европа в древности и средневековье. Контакты, зоны контактов, контактные зоны.

торому пересмотру представлений об этом событии: места битвы, численности и структуры войск, уточнен состав участников с русской стороны27. Однако рад моментов этого события требует рассмотрения или дальнейшего уточнения.

Вклад в изучение отдельных аспектов истории, в том числе военной, Московского княжества внесли зарубежные исследователи. Так Вернадский Г.В., рассматривая истерию Руси в контексте ее отношений с Ордой и Литвой, отметил ряд частных моментов, способствующих лучшему пониманию характера войн28.

Западногерманский историк Э. Клюг, не вдаваясь в детали военных действий, предложил свой взгляд на характер войн, которые пришлось вести тверским князьям, в частности с Москвой29.

Г. Алеф высказал рад важных замечаний относительно московско-литовских и московско-татарских конфликтов в 1440-х гг. как начало очередного этапа да настических войн в Московском княжестве30.

Дж. Феннел дал общую характеристику междукняжеских отношений на рубеже ХШ-ХГ/ вв.31 Американский исследователь Т. Нунан обратил внимание на отношения между московскими князьями и влияние на политику Василия I ханов Золотой Орды на рубеже ХР/-ХУ вв32.

Вышедшая в России работа Э.Р. Дюпюи и Т.Н. Дюгпои в части, посвященной русской средневековой военной истерии в основном повторяет тезисы А.Е.

XI Чтения памяти Член-Корр. АН СССР Владимира Терентьевича Пашуго. Москва 14-16 апреля 1999 г. Материалы конференции. М,1999. С. 90-92.

27 Горский А А. К вопросу о составе русского войска на Куликовом поле // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. №4 (6). Декабрь 2001. С. 29-37; Петров А£. Куликово поле в исторической памяти: формирование и эволюция представлений о месте Куликовской битвы 1380 г. // .Древняя Русь. Вопросы медиевистики. №3(12). Сентабрь2003. С. 22-30.

28 Вернадский Г.В. Монголы и Русь. Тверь, М. 1997.

29 Клюг Э. Тверское княжество. 1247-1485. Тверь, 1994.

30 Alef G. The battle of Suzdal in 1445. An episode in the Muskovite war of succession // Forschungen zur osteuropaischen Geschihte. Bd. 25. Berlin; Wiesbaden, 1978. p. 11-20.

31 Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. 1200-1304. М., 1989. - 291 [1] с.

32 Noonan Th. Forging a National Identity: Monetary Politics During the Reign of Vasilii I (1389-1425) // Московская Русь (1359-1584): культурное и историческое самосознание/Culture and identity in Moskovi, 1359-1585/UCLA SLAVIC STUDIES New Series Vol.111 M., 1997. C. 495-529

Разина и А А. Строкова и так же не заключает в себе нойоны, в силу избранного жанра энциклопедии, не предполагающего самостоятельных разысканий33.

Подводя итог, можно утверждать, что предпринятое многими исследователями изучение русской истории позволило рассмотреть ряд частных моментов военной активности московских (и русских в целом) князей, отдельные элементы тактики Х1У-ХУ вв.

В то же время необходимо отметить, что некоторые традиционные представления о причинах, целях и характере войн нуждаются в пересмотре или дополнении.

Кроме того, в настоящее время в историографии остается открьпым вопрос о междукняжеских отношениях, и в частности, о принципах наследования уделов и старшинства в роду (семье), что влияет на оценку сущности и характера военной политики в данный период

Цель и задачи работы. Целью исследования является анализ военной составляющей политической деятельности московских князей в контексте междукняжеских отношений.

Для достижения цели необходимо решить ряд задач.

Во-первых, выявить основные принципы междукняжеских отношений. Во-вторых, определить характер военной активности: ее динамику, обстоятельства вызывающие всплески агрессии, причины, цели, масштабы войн и основные методы их ведения. В-третьих, выяснить степень влияния войн на политическую ситуацию в Северо-Восточной Руси, их результаты, как ожидаемые, так и побочные.

Источниковая база исследования. Наиболее информативным видом источников при изучении военного аспекта истории Московского княжества являются русские летописи. Огбор летописных источников производился в соответствии с результатами исследований МД Приселкова, АН Насонова, Я.С. Лурье.

Наиболее ранняя дошедшая до нас летопись - Лавретьевская, созданная в 1377 г. и имеющая в своей основе общерусский Свод 1304-1305 гг. в некоторой степени проливает свет на деятельность первого московского князя.

33 Дюпюи Э.Р, Дюпюи Т.Н. Всемирная история войн Харсперская энциклопедия военной истории с комментариями издательства «Полигон». СПб.: 1997. Кн. 1,Кн.2.

Частично в выписках, сделанных Н.М. Карамзиным и в виде реконструкции, предложенной МД Приселковым дошла до нас Троицкая летопись. Это источник содержит в себе основной массив материале® по вопросу о военной и политической истории Руси в XIV - начале XV вв.

То же можно сказать и о Рогожском летописце доведенном до 1412 г., сохранившимся^ в списке середины XV в. Он представляет тверскую редакцию Троицкой летописи. В статьях за 1327-1375, с перерывом (1361-1364 гг.), он содержат богатый тверской материал, позволяющий смотреть на деятельность Москвы с другой стороны.

Симеоновская летопись имеет своими источниками два летописных памятника Для периода до 1390 г. включительно в основе нее, как и предыдущего источника, лежит тверская редакция Свода 1408 г. (списком которого и была Троицкая летопись). Источником второй части летописи стал московский великокняжеский свод конца XV а Таким образом, Симеоновская летопись может служить одним из основных источнике» для большей части изучаемого в работе периода, как для XIV а, так и для середины XV а

Упомянутые выше источники были использованы для восстановления канвы событий и норм политических отношений, а так же методов ведения военных действия и характера войн в кон. ХШ - нач. XV вв.

Для изучения истории конца XIV - первой трети XV века важное значение имеют Софийская I и Новгородская IV летописи, в основе которых лежит Новго-родеко-Софийский летописный свод, составленный ориентировочно в 1410-1430-х гг. Эти летописи по характеру являются общерусскими, но выражают идею сохранения самостоятельности отдельных русских земель в сочетании с вдеей еди-начества князей. Они содержат описание первых столкновений в династической войне второй четверги XV в.

Деятельности московских князей в 1420-1450-х гг. наиболее полно представлена в Волгодско-Пермской и Никаноровской летописях, восходящих к Софий-ско-Новгородскому своду, и Московский свод конца XV в. Именно в них содержится наиболее полное описание событий второй четверги XV в., в том числе и военных действий.

Своеобразный взгляд на историю Руси ХГУ-ХУ вв. содержится в Новгородской I летописи. Помимо новгородской позиции в вопросах взаимоотношений с великими, в том числе и московскими, князьями источник характеризует военные

столкновения, объясняет их причины и дает нравственную оценку действий обеих сторон с точки зрения традиции. Кроме того, отдельные сведения, дополняющие общую картину междукняжеских отношений, связей Москвы с Псковом и московско-литовского соперничества на северо-западе Руси, содержатся в Псковских летописях.

При решении вопроса о характере вооруженных столкновений в период династических войн XV в. и анализе общеполитической ситуации в работе использовались Тверской сборник, Ермолинская и Львовская летописи.

Тверской сборник, созданный довольно поздно, в XVI а, возможно использовать, поскольку он содержит уникальный материал, дополняющий глухие намеки московских великокняжеских летописей, по поводу взаимоотношений московского и тверского князей в 1440-х- 1450-х гг.

Ермолинская летопись сохранила ряд известий так называемого независимого летописания северной Руси, в результате чего некоторые действия Василия П воспринимаются летописцем несколько критически. Аналогичная ситуация складывается и с Львовской летописью, так же сохранившей следы независимого летописания.

Ощельные эпизоды династических войн XV в. получили дополнительное освещение в Устюжском летописном своде.

Несмотря на позднее время создания и ярко выраженную общую тенденциозность источника при исследовании проблемы были использованы тверские известия в составе Никоновской летописи.

Помимо летописания Северо-Восточной Руси была использована Супрасль-ская летопись, проливающие свет на взаимоотношения и вооруженные столкновения Московского и Литовского княжеств в 1440-х гг.

Кроме политических моменте», летописи позволяют, хотя и в очень ограниченной мере, выявить представление других социальных трупп о принципах наследования уделов и великого княжения. Это в некоторой степени позволяет определить степень участия разных слоев населения в междукняжеских конфликтах, ч том числе и вооруженных.

Для характеристики отдельных моментов во взаимоотношениях Дмтприя Ивановича Мамаем использованы фрагменты сочинений восточных авторов, представленные в «Сборнике материалов, относящихся к истории Золотой Ор-

дао В.Г. Тизенгаузена, в частности Ибн Хальдуна, Абу-ар-Раззана Самарканда, Низам-ад-Дина Шами, Шереф-ад-Дина Йезди.

Использованный актовый материал: духовные и договорные грамоты князей, между великими князьями и митрополитами позволил решить ряд важных задач. Во-первых, это источники д ают возможность выяснил, характер и принципы междукняжеских отношений в целом. Во-вторых, грамоты проливают свет на отдельные ключевые моменты отношений между представителями московского княжеского дома. Договоры с князьями соседних земель позволяют увидеть именно семейный характер княжеских отношений. Часть грамот позволяет высказываться о структуре и составе войска московских князей.

Грамоты Великого Новгорода и Пскова дают возможность проследил, эволюцию отношений великих князей с Новгородом и дополняют картину московско-новгородских отношений в ХГ/-ХУ вв.

Для уточнения вопросов о структуре войск в ХГУ-ХУ вв. и о причинах появления представлений о классическом делении войска Дмитрия Ивановича на пять полков были использованы Разрядные книги за 1475-1605 гг.

Методологическая база исследования. Война исследуется как проявление од ного из аспектов средневековой культуры инаковой по отношению к культуре исследователя, но допускающей возможность диалога.

В качестве конкретного выражения данного подхода использован сформулированный Р. Ароном принцип легитимности, согласно которому изучать войны, возможно, лишь исходя из своеобразия политических норм и политической культуры и представлений о должном конкретных политических деятелей. Все войны «.. .сохраняют след принципа легитимности, господствующего на той территории и в то время, где и когда они ведутся», чем обусловлено характерное для данного исследования пристальное внимание к принципам и практике междукняжеских отношений.

Кроме того, при работе над диссертацией были использованы следующие методы исследования: исгорико-генетический, историко-сравнительньш, позволяющие проследил, принципы междукняжеских отношений.

Научная новизна исследовании. Данное исследование впервые рассматривает войну в период усиления Московского княжества. В работе изучается характер (причин, целей методов ведения,) войн и их роль в политической жизни Руси,

в частности в формировании основ будущего единого Русского государства Войны рассматриваются в контексте налитки московских князей. В раде случаев отмечается своеобразие восприятия войн и особенности их ведения. Предлагается новый взгляд на Куликовскую битву и, в связи с этим - на военное искусство, а так же иная трактовка рада событий истории Московского княжества и СевероВосточной Руси в целом.

Апробация и практическая значимость работы. Основные положения диссертации нашли отражение в пяти публикациях и были представлены на всероссийских и международных научных конференциях в Москве, Новоойирске и Томске.

Сделанные в диссертации выводы могут бьпь использованы при подготовке специальных и общих курсов по истории России, атак же дня обобщающих работ по политической истории средневековой Руси.

Диссертация состоит из Введения, трех глав и Заключения и разделена на главы по хронологическому принципу.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.

Во Введении обоснована актуальность темы исследования, сформулированы цель и задачи исследования, показаны научная новизна, практическое значение, методологическая основа исследования, степень изученности проблемы, дана характеристика источников.

В первой главе - «От основания княжества к великому княжению. 1282 -1359 гг.» рассматриваются вопросы, связанные с ролью военной силы в усилении политических позиций московских князей от образования Московского княжества до первого в истории московского княжеского дома кризиса великокняжеской власти. Определяются преобладающие цели, достигаемые силой оружия, и исходя из этого характер войн и их влияние на политический статус московских князей в системе великого княжества Владимирского.

Первый раздел - «Начало Московского княжества и борьба за великое княжение: военные аспекты» посвящен периоду от первого военного выступления князя Даниила Александровича до последних походов Юрия Даниловича и его смерти.

Военная активность Даниила Александровича с самого начала была направлена на определение максимально высокого статуса молодого княжества и его закрепление. В процессе борьбы Даниил заявил претензии и на великокняжеский стол. Таким образом, практически все княжение Даниила являет собой борьбу направленную на усиление его позиций как удельного князя и претендента на великое княжение. Однако его нельзя назвать возмутителем спокойствия, ибо проявления лояльность великим князьям так же не были редкостью.

Особняком в военной активности первого московского князя стоит поход на Рязань, приведший к смене в соседнем княжестве правителя и приобретению Коломны.

Характеризуя этот период в целом, можно говорить о том, что Москва практически во всех военных столкновениях с великими князьями и соседями удерживала инициативу в своих руках.

Далее в исследовании проводится анализ точек зрения на роль боярства в усилении мощи Московского княжества, из чего делается вывод о наибольшей убедительности позиции МК. Любавского, утверждавшего не только роль бояр, но и влияние на активность князей их более или менее ущербного статуса в начале XIV в.

Анализируя характер московско-тверских войн начала XIV в. автор присоединяется к взгляду на них как на проявление борьбы за великое княжение со стороны Юрия Даниловича и стремление к приобретению уделов со стороны его младших братьев. При этом объектами посягательств стали города, некогда принадлежавшие Александру Ярославичу и его потомкам. Источники позволяют говорить о том, что местное население поддерживало претензии Даниловичей. Изучение военно-политической активности сторон позволило пересмотреть характер их деятельности. В данный период как и ранее, москвичи удерживали в своих руках инициативу. Даже если военные действия начинал великий князь Михаил Ярославич, всегда можно увидеть предшествующие действия москвичей или новгородцев при явной или скрытой поддержке московского князя.

Второй раздел главы ««Бысть тишина 40 лет»: Укрепление великокняжеской власти и снижение военной активности» посвящен деятельности Ивана Калиты и его сыновей до 1359 г.

В данный период времени происходит изменение динамики и характера военных действий. Если в 1282-1303 гг. войны и дипломатические методы действия

имели приблизительно равный удельный вес, а в 1304-1322 гг. преобладали, то в 1322-1361 гг. они носили явно подчиненный характер, и в правление Ивана Ивановича (1353-1359 гг.) Москва пережила всего два военных столкновения. Характерно, что падение военной активности приходится на период наибольшего усиления великокняжеской власти и позиции московских князей.

Основная масса войн имела в этот период характер демонстрации силы. Ряд походов, осуществленных московскими князьями, представлял собой полицейские акции, не лишенные, впрочем, пользы и для самой Москвы.

При изучении военных конфликтов данного периода бросается в плаза то, что они были своего рода дуэлями, которые велись по определенным правилам (простой обмен ударами, когда «потерпевшая» сторона наносила ответный уд ар ограниченной силы скорее для «сохранения лица», при этом объект мести не стремился к эскалации конфликта) и после осуществления мести, которая и была в данном случае непосредственной целью военного похода, фактически восстанавливался мир. Вопросы чести реализовывались в XIV в. не только в войнах между князьями, но в их отношения с Новгородом, свидетельством чего является конфликт между князем Семеном Ивановичем Московским и новгородцами.

Вторая глава - «Всплеск военной активности как проявление кризиса великокняжеской власти» посвящена периоду правления князей Дмитрия Ивановича и Василия I Дмитриевича. Здесь рассматриваются новый рост военной активности московских князей: его причины, цели и результаты.

В первом разделе - «Междукняжеские войны и кризис великокняжеской власга» анализируются причины, породившие каскад войн в княжение Дмитрия Ивановича Московского.

В связи с началом «замятии» в Орде исчезла одна из основ формального авторитета великого князя. Малолетство нового московского князя и претензии Дмитрия Суздальского так же не способствовали поддержанию порядка в междукняжеских отношениях. Однако кроме последнего никто не оспаривал права Дмитрия Московского. Однако маловероятно, чтобы в Москве рассматривали суздальского князя как серьезного конкурента.

Но вопрос об авторитете великого князя для Дмитрия Ивановича Московских) сохранился и в последствии. Свидетельством этого является серия московско-тверских войн 1367-1375 гг. итак называемые «литовщины», ставившие под вопрос влияние великого владимирского (московского) князя в Северо-

Восточной Руси. Очевидно именно с целью демонстрации власти московский князь вмешался в конфликт между тверскими князьями, впервые применив при этом военную силу, что повлекло втягивание в конфликт литовского князя Оль-герда.

Первые попытки московского князя решил» вопрос об отношениях с тверскими князьями силой оружия не принесли результатов. Поэтому возникла идея третейского суда. И хотя суд превратился в произвол митрополита и великого князя можно утверждать, что и на этом этапе русской военной истории князья проявляли склонность к прагматическому сочетанию силовой полигики со стремлением находил, иные пути решения спорных вопросов.

Далее, в связи с первой «лиговщиной» произведен анализ известий имеющих отношение к битве на Тростне, в результате был сделан вывод о том, что сражение было весьма масштабным по меркам своего времени, и вместо «сторожевого полка» Ольгерда встретило войско вполне внушительное. Итогом бигвы был безоговорочный отказ великого князя от всех своих достижений и от поддержки союзников в тверском княжеском доме.

Ответные действия москвичей против Брянска, Смоленска, Твери свидетельствуют о том, что Москва не была жертвой литовской экспансии, как и цешром объединения Руси.

Московско-тверское противоборство не обошлось без вмешательства не только Люты, но и Орды. В 1370-1371 гг. военный спор переносится в Орду на суд Мамая. С этого момента закладываются основы будущего конфликта Дмитрия Ивановича Московского и Мамая. Кроме того, в результате поездок в Орду поменялся характер конфликта между московским и тверским князьями. В1371 г. начинается борьба за великое княжение. При этом дня Михаила Тверского ярлык не был самоцелью, скорее средством борьбы Показательно, что в 1371-1372 гг. театром военных действий были земли, принадлежащие великокняжеской волости, в то время как собственно московские земли остались в неприкосновенности.

1372 г. показал сложность московско-литовско-тверских взаимоотношений. Ольгерд и Дмитрий пошли на заключение мира, и хотя судьба тверского князя в тексте оговаривается, сам он на заключение мира не пошел. Текст договора свидетельствует о том, что, несмотря на тактические военные успехи, Дмитрий Иванович не смог сохранить своих первоначальных позиций в пределах Северо-

Восточной Руси. Дмшрий Московский потерял контроль над своим тверским соседом.

В патовой сшуации при отсутствии внешнего влияния князья - соперники зимой 1373-1374 гг. пошли на заключение мира, продлившегося, впрочем, недолго. В 1375 г. началась «тверская война», московского князя поддержало неожиданно большое количество князей, чьи интересы сошлись после нарушения баланса политических сил в регионе в 1370-х гг. Несмотря на то, что покровители Михаила Тверского очень слабо себя проявили в военной сфере в 1375 и 1376 гг. эта война не принесла московскому князю серьезных выгод, кроме отделения от Твери Кашинского удела. Дмитрий смог лишь свести к минимуму литовское влияние в регионе, рост которого он сам ранее и спровоцировал.

Второй раздел главы - «Русско-татарские отношения в период «замятии»: характер и результаты военных столкновений» посвящен периоду 1370-х -1380-х гг., основной чертой которого стали взаимоотношения между московским князем и Мамаем. Попытка последнего играл, на противоречиях московского и тверского князей привела к тсиму, что при первой возможности Дмшрий вышел из повиновения, воспользовавшись затруд нительным положением своего бьющего господина

Обострение московско-татарских отношений вскоре отразилось в военной сфере, где ордынский эмир был, очевидно, ослаблен войной с Хаджи-Черкесом. Характерно, что инициативу в вооруженных столкновениях прочно удерживал Д мшрий Московский.

Здесь, вероятно, сыграло свою роль и изменение образа татар в массовом сознании после первых побед над ними в 1360-х - 1370-х гг. Наряду с патриотическим пафосом в летописных повестях о битвах на Воже и на Дону подчеркивается слава победителей, бесчестье побежденных и «многая корысть».

Далее предпринимается анализ ряда вопросов, касающихся как Куликовской бшвы, так и военной тактики в средневековой Руси в целом. Сомнения вызваны такими вопросами, как численность войск с обеих сторон, тактика, наличие сколько-нибудь многочисленного пешего войска и его серьезной роли в битве. В результате предлагается иной взгляд на военное искусство изучаемого периода и высказывается тезис о невозможности в полной мере реконструировать собьпия Куликовской битвы.

Третий раздел второй главы - «Снижение военной активности. Относительная стабилизация политической системы великого Владимирского княжества», посвящен анализу результатов военной деятельности Дмитрия Ивановича и периоду правления Василия Дмитриевича - времени относительного спокойствия (1382-1425 тт.).

Победа на Дону привела русских князей к необходимости решения вопроса об отношениях с новым «царем»-чингизвдом, что вылилось в поход Тохтамыша на Москву «гогоном» и восстановлением зависимости Северо-восточной Руси от Орды. Помимо этого пятнадцатилетний период войн сказался и на ситуации внутри великого Владимирского княжества.

Непосредственным результатом было ослабление власти великого князя. Это привело московского князя к необходимости в период 1382-1388 гг. совершать походы в соседние русские земли с целью восстановления своего авторитета, что, впрочем, он делал весьма энергично, перемежая силовые меры с дипломатическими ходами. Военные и дипломатические усилия привели к тому, что невзирая на неудачу, постигшую Москву в 1382 г. московский князь все-таки смог закрепить великое княжение за потомками Ивана Кшшы.

Закрепление титула в качестве наследственного привело к снижению военной активности московских князей, поскольку основная цель была достигнута. Новые приобретения Василия Дмитриевича были сделаны практически без применения силы, но понадобилось приложить усилия, что бы их удержать.

Важным обстоятельством, влиявшим на ситуацию в регионе, были русско-литовские отношения на рубеже Х1У-ХУ вв. Но даже эти конфликты не имели тенденции к эскалации, велись довольно вяло, причем на буферной территории -на землях верховских княжеств и в районе Вязьмы, только недавно присоединенной к Литовскому княжеству. Каждый из князей, казалось, старался не раздражать соперника сверх меры.

Помощь татар московскому князю в войне с Литвой в нач. XV а дорого ему обошлась. Очевидно, не получив сколько-шйудь серьезной политической и материальной выгоды от вялотекущей войны правитель Орды Едигей решил компенсировать это обстоятельство подчинением своих русских союзников и грабежом их земель. На основании летописных источников можно сделать вывод о том, что его действия были спонтанными.

Не были безоблачными в это время и отношения с Новгородом. Республика проявила стремление к большей, чем обычно, независимости от великого князя и митрополита. Стремление это получило и яркое силовое, военное выражение. Против обыкновения новгородцы не прибегли к пассивной тактике обороны Торжка, а сами перешли в наступление на московских князей. Странно то, что летописи ничего не говорят об ответных действиях. Эти столкновения положили начало более серьезному обособлению Новгорода от великого Владимирского княжества в первой половине XV в.

В третьей главе исследования - «Династические войны в московском княжеском доме: причины, характер, результаты 1425-1462 гг.» рассматривается вопрос о причинах и характере династических войн и военных столкновений последующего периода до начала 60-х гг. XV а

В первую очередь подчеркнут факт долгого латентного периода конфликта по вопросу о старшинстве в московской княжеской семье начавшийся вскоре после 1399 г., когда Юрий Дмитриевич перестает упоминаться в летописях.

В связи с изучением династических войн второй четверти XV а особое внимание было уделено «мертвой грамоте» Дмитрия Ивановича и вопросу о принципах наследования старшинства в семье московских князей.

В результате сделано заключению о том, «по в данный период русские князья в договорах выступали не от себя лично, а от имени большой семьи, включавшей в себя всех его сыновей, братьев и племянников, о чем свидетельствуют договорные грамоты Следовательно, такая расширенная или большая семья выступала в качестве коллективного владельца определенных земель и прав. Из этого, как и из анализа случаев наследования старшинства в московском княжеском доме в Х^О^ ва, следует, что Юрий Дмитриевич, в отличие от племянника, Василия П, имел права на великое княжение, об этом же свидетельствует и летописное известие о деятельности в Орде ДИ. Всеволожского в 1431-1432 гг. Отсутствие же упоминания в духовной грамоте Дмитрия Ивановича о внуках (что является основным аргументом в пользу традиционного прочтения документа) может был. объяснено как несовершенством формуляра грамоты, так и отсутствием у князя Дмитрия стремления заглядывать так далеко вперед Составленные позже духовные грамоты Владимира Серпуховского и Юрия Галицкого права внуков оговаривают.

Действительной проблемой (решенной Юрием Галицким в 1433 г.) была привязка Коломны к великому княжению. Сложившуюся ситуацию, как представляется, можно объяснить либо недальновидностью великою князя, либо его попыткой избавил. Москву от повторения участи Киева и Владимира, ставших общим, а потому - ничьим достоянием.

Как бы там ни было, Москва все-таки стала яблоком раздора между галиц-кой и коломенской ветвями московского княжеского дома

Со смертью Василия I вопрос о старшинстве естественно обострился. Но говорить о начале активных военных действий не приходится. Обе стороны, кажется, не стремились к войне. Первые столкновения перемежались дипломатическими миссиями, одна из которых и стала началом открытого спора о великом княжении. В результате, после обмена ударами спор был перенесен с поля боя на царский суд Однако это не принесло Московскому княжеству мира.

Соперники не были довольны исходом суда и испытывали взаимное недоверие. О том, что напряженность сохранилась, говорит инцидент с поясом на свадьбе великого князя, породивший конфликт Василия П со старшими Юрьевичами, в дополнение к его соперничеству с их отцом. Характерно, что соперничество Василия Васильевича с галицким князем и конфликт с его детьми не связаны между собой. Об этом свидетельствует факт раздельного заключения мира с ними Василием П. Реакция младших детей Юрия на попытку вокняжения Василия Косого свидетельствует об отсутствии первоначально в качестве их цели великого княжения.

Тем более странно выгладит вялость Василия Васильевича, долгое время не пытавшегося оказать сколько-нибудь серьезное противодействие старшему сыну князя Юрия.

В исследовании обращено внимание и на отсутствие стремления у обеих сторон отнимать в случае победы удел соперника. Это свидетельствует о наличии у обеих сторон традиционных целей в династических войнах, отнюдь не предполагавших объединения Руси под чьей-либо властью.

После ослепления старшего сына Юрия Галицкого мир установился ненадолго. В начале 1440-х гг. Василий П по неизвестной причине нарушил мир, и едва сам не стал жертвой своей деятельности. С этого момента нащзяженностъ в отношениях между потомками Дмитрия Ивановича, очевидно не исчезала.

В1444-1445 гг. Москве пришлось пережить ряд столкновений с Литвой и татарами, в течение которых младшие князья сохраняли лояльность великому. Так было до поражения великого князя в Суздальской битее в июле 1445 г., случившегося не столько по причине отсутствия Шемяки и царевича Бердедата на поле боя, сколько из-за неспособности Василия к руководству войсками.

Далее в работе рассматривается поведение различных слоев общества и раз-нот) рода причин, которые ставили под сомнение легитимность Василия Васильевича как великого князя. В результате сделан вывод о том, что политическое ослабление великого князя само по себе не могло еще спровоцировать войну за власть. Речь скорее шла об отсутствии у Василия Васильевича морального права на обладание старшим столом после поражения, плена, освобождения за грабительский выкуп и «знамений». До этого момента даже князья, ставшие соперниками Василия, были лояльны ему.

Анализ поведения представителей разных групп общества, описанного в летописях, позволяет соптаситься с мыслью о неоднозначности позиций духовенства, аристократии, дворян в войне.

Возможность начать борьбу за возвращение власти Василию предоставило своего рода общественное мнение, под давлением которого Дмитрий Шемяка был вынужден выпустить своего соперника из заточения и дать ему удел.

Этого оказалось мало, и слепой князь был вынужден обратиться за помощью к Борису Александровичу Тверскому, отношения с которым были вероятнее всего далеки от дружеских. Тем не менее, между этими князьями было заключено взаимовыгодное соглашение. В результате такого поворота событий тверской князь в этот период играл определяющую роль в Северо-Восточной Руси в целом и на ключевых этапах борьбы с Шемякой в частности.

Сам конфликт в московской княжеской семье, кажется, не носил непримиримого характера. Победитель по-прежнему оставлял удел побежденному сопернику, Иван Можайский счел возможным примирться с великим князем в 1449 г. В тот же раз Дмитрий Шемяка не усомнился переехать через реку в лагерь Василия П для заключения мира, что могло, казалось бы, стоть ему свободы и глаз.

Если до 1449 г. инициатива чаще была на стороне противников Василия Васильевича, то после раскола коалиции она полностью перешла в руки великого князя. Поочередно последний избавился от Дмитрия Шемяки и его сына, от Ивана Можайского. Расправа с противниками (и союзниками) происходила после

смерти главного врага, и очеввдно осуществлялась в порядке степени их опасности.

Вновь на ситуации на Руси сказалось влияние татарского фактора. По крайней мере столкновение с татарами Сеид-Ахмеда явилось последствием конфликта Василия и Дмитрия.

В заключении подводятся итога исследования.

Вся военная активность московских князей носила волнообразный характер. К силе или ее демонстрации они прибегали лишь в кригаческих ситуациях реальных или предполагаемых. Военная активность возрастала в ситуации слабости или непрочности позиций московских князей и снижалась, когда позиции этой княжеской семьи были прочными. При этом их интересовали проблемы личного либо династического характера В частности проявился мотав чести.

Войны были настолько тесно вписаны в картину мировосприятии, в образ жизни, в арсенал политической деятельности, что не отделяются в практике от дипломатических методов воздействия. В частности соперники прибегали к третейскому суду в качестве замены военным действиям. Сами же войны чаще всего не решали спорные вопросы, а лишь служили аргументом при переговорах.

Если дело доходило до прямого вооруженного столкновения, часто проявлялась свойственная московским князьям тенденция к ведению боевых действий на территории «третьих» княжеств.

В тактике преобладала склонность к демонстрации силы. Существовавшие способы ведения боевых действий отнюдь не предполагали сложного построения полков По большей часта военные действия были кратковременными и имели небольшие масштабы

Обращает на себя внимание и тот факт, что силовые методы долгое время не приводили непосредственно ни к каким переменам в политической структуре, ни к территориальному объединению северо-восточных русских земель.

Тем не менее был получен ряд результатов, не все из которых имелись ввиду московскими князьями. Так тигул «великий князь владимирский» получил реальное властное наполнение и стал достоянием одной семьи, что позже было закреплено «юридически», в значительной степени благодаря войнам.

С помощью военной силы или угрозы её применения, великие князья из московского дома в XV в. отсекали боковые линии от наследования великого кня-

жения, чем создавали концентрацию власти в руках очень немногих представителей семьи.

Кроме того, династические войны второй четверти XV в. как часть внутрисемейного конфликта сыграли важную роль в сломе традиционных механизмов функционирования политической системы великого княжества Владимирского.

Таким образом, формирование основ будущего единого государства само по себе было побочным и далеко не обязательным продуктом династических войн Х1У-ХУва

СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ

Кинев С Л Восприятие войны в средневековой Руси (кон. ХШ - сер. XV ва) // V Общероссийская межвузовская конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Наука и образование» (23-26 апреля 2001 г.): Материалы конференции: В 5 т. Т. 4. История и правоведение, экономика, технология и предпринимательство.-Томск: Изд-во ТГПУ, 2003. С. 31-35.

Кинев СЛ. К вопросу о традиции наследования великокняжеской власти на Руси в ХР/-ХУ вв. // Феодальное общество: идеология, полигика, культура Маг териалы Ш всероссийской конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. - М: МПГУ, 2002. С. 54-59.

Кинев СЛ. Московсжо-лиговско-тверские войны 1367-1376 гг. в контексте политической ситуации на Руси и в Восточной Европе // Материалы ХХХУШ Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: История. Ч. 2. - Новосибирск: НГУ, 2000. С. 3-5.

Кинев СЛ. «Объединительная» политика московских князей: реальные цели и реальные результаты // Материалы научных конференций студентов и аспирантов истерического факультета ТГУ 1998-2001 гг. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. С. 5-16.

Кинев СЛ. О характере политического противоборства Московского княжества с Литвой и Ордой в XIV а // Материалы XXXVII Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: История. Ч. 2. - Новосибирск: НГУ, 1999. С. 34.

£-"1 97 70

2 А

\?77°

Заказ 1188. Тираж 100. Томский государственный университет систем управления и радиоэлектроники пр. Ленина, 40

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Кинев, Сергей Леонидович

Введение 3.

ГЛАВА 1. От основания княжества к великому княжению. 1282-1359 гг.

1.1. Начало Московского княжества и борьба за великое княжение: военные аспекты.

1.2. «Бысть тишина 40 лет»: Снижение военной активности и укрепление великокняжеской власти. (1324 - 1359)

ГЛАВА 2. Всплеск военной активности как проявление кризиса великокняжеской власти.

2.1. Между княжеские войны и кризис великокняжеской власти.

2.2. Московско-татарские отношения в период «Замятии»: характер и результаты военных столкновений.

2.3. Снижение военной активности. Относительная стабилизация политической системы великого Владимирского княжества.

ГЛАВА 3. Династические войны в московском княжеском доме: причины, характер, результаты 1425-1462 гг. 152 Заключение. 215 Список использованных источников и литературы

Введение диссертации2003 год, автореферат по истории, Кинев, Сергей Леонидович

Военная деятельность является одним из основных проявлений человеческой активности и составляет часть человеческой культуры в широком смысле слова, в силу чего она оказывает влияние на мировосприятие. Войны вызываются целым рядом разнохарактерных причин и существующих по большей части в сознании человека, каковыми являются в частности: жажда славы, стремление к власти, богатству, представления о чести и доблести и т.д.

Будучи включенными в картину мира, в культурные установки, войны оказывали и оказывают серьезное влияние на историю обществ и государств.

С недавнего времени стал всерьез рассматриваться вопрос о влиянии войн на историю России. Применительно к русской истории XIV-XV столетий как историками, так и социологами отмечается значительное влияние военного фактора на политическую эволюцию Северо-Восточной Руси и изменение статуса Москвы, ставшей волею судеб центром русских земель. Однако, хотя вместе с критикой традиционных (географических, экономических) факторов принято стало считать, что война сыграла значительную, если не гипертрофированную роль в истории Московского княжества, эти заключения сделаны a-priori и требуют либо подтверждения, либо опровержения, либо уточнения и, во всяком случае, необходимо обобщение имеющегося по данному вопросу материала.

Работа, посвященная роли военной активности в истории Московского княжества, тем более необходима, что рассматривая ее через призму войны, то есть игры случая, можно выйти на ряд не менее значимых для понимания исторического процесса моментов: закономерности или случайности объединения Руси именно вокруг Москвы, закономерности или случайности самого объединения в XV в.1 Ответы на эти вопросы позволили бы избавить не только науку, но и образ истории, существующий в общественном сознании, от

1 В пользу актуальности данного вопроса и для науки и для общества в целом может служить появление монографий и статей, посвященных как времени усиления Московского княжества и формирования единого русского государства в целом, так и вопросам объективности этого процесса, в частности. См. например: Горский А.А. Русские земли в XIII - XIV вв.: Пути Политического развития. М. ИРИ РАН, 1996. - 128 е.; Александров Д.Н. Полицентризм объединительных тенденций русских земель в XIII-XV вв. // Историческое обозрение: Отечественная история. М., 2000. Вып. 1. С. 14-18; Он же. Феодальная раздробленность на Руси. М. Экслибрис, 2001 -479 с. распространенных клише, бытующих в настоящее время, как «промосковских», так и «антимосковских». Исследование поставленной проблемы имеет ценность не только в рамках заявленной темы, но и в целом для изучения русской истории XIV-XV вв. без деления русских князей, городов, земель на «наших» и «ненаших», что в большей или меньшей степени свойственно отечественной дореволюционной, советской и современной историографии.

Хронологические рамки исследования — 1282-1460-е гг. имеют четкое обоснование. 1282 г. - время первого упоминания в летописании московского князя. Что характерно, оно связано именно с военным походом, инициатива которого исходила от Москвы и ее союзников. 1460-е гг. - это время масштабных изменений в военном искусстве Руси и политической ситуации в великом Владимирском княжестве и Северной Руси в целом. Со времени войн с Казанью в 1467-1469 гг. происходит окончательное складывание новой тактики, предполагающей ведение военных действий сразу по нескольким направлениям, чего не было до начала 1450-х гг., когда это впервые было осуществлено. С этого же времени летописи содержат упоминание об участии в походах горожан, чего определенно сказать о более раннем времени нельзя. В начале 60-х гг. XV в. меняется отношение московской княжеской семьи к области Владимирского великого княжения и происходит слияние собственно московских и великокняжеских земель, ранее обособленных, что нашло отражение в духовной грамоте Василия II. Кроме того, со времени правления Ивана III круг политических целей московского князя меняется с выходом Москвы на международную арену и в связи с началом войн, которые могут быть обозначены как объединительные.

Первым исследователем, так или иначе коснувшимся военного аспекта средневековой русской истории, был Н.М. Карамзин. Поскольку «История государства Российского» имела целью обзор всей русской истории, ее автор не ставил перед собой задачу сколько-нибудь серьезного рассмотрения этого аспекта деятельности князей. Впрочем, войны не только были описаны, но и получили объяснение с точки зрения свойственного историкам-рационалистам понятия о государственной пользе.

Его взгляд на военную, как и прочую деятельность князей был в целом критическим, но не всегда последовательным. Так борьба династов характеризуется в «Истории .» как междуусобицы, не приносящие ничего, кроме анархии и разорения. Это не мешало придворному историографу пытаться анализировать причины действий конкретных князей.

Нужно отметить, что оценка деятельности московских князей выпадает из негативной в целом картины междукняжеских отношений. Представители этой ветви Рюриковичей, за исключением, может быть, лишь Юрия Даниловича предстают как государственные деятели серьезного уровня, преследующие единственные из многих стратегические цели и общественную пользу. Н.М. Карамзин поделил князей на «наших» - умных и дальновидных в массе своей московских и «ненаших» - мелких, корыстных (в последствии - реакционных) и, часто, глупых, недальновидных - всех остальных.2

Таким образом, любая деятельность московских князей, в том числе и военная, характеризовалась автором как объединительная, что время от времени ставило его в тупик3.

С.М. Соловьев дал оценку характера войн. Он обратил внимание на то, что московские князья «при начале своего усиления.вооружаются против ближайших соседей, слабых, с которыми легко совладать, при том примыслы на их счет слишком далеки от главной сцены действия, не могут возбудить подозрения и противодействия» во Владимирском великом княжестве4. С отдельными аспектами этого заключения можно спорить, но роль войны, по крайней мере, на первом этапе существования Московского княжества показана достаточно точно. В дальнейшем московские князья выглядят у автора менее агрессивно и, кроме того, проявляется традиционная для отечественной историографии тенденция к рассмотрению деятельности московских князей, в том числе и военной, как выражения более или менее сознательно выраженного стремления к объединению русских земель.

Особый интерес представляет обобщающая глава второй книги «Истории России.», содержащая анализ военного искусства, тактики, характерной для средневековых войн на Руси, характеристику военной организации. Характер

2 Карамзин М.Н. История государства Российского. Т. 4. М., 1992; Т. 5. М., 1993.

3 Автор недоумевает по поводу того, что Дмитрий Иванович (Донской) не воспользовался удобными, с точки зрения рационалиста-государственника случаями для присоединения силой оружия Твери в 1375 г. и Рязани в начале 1380-х гг. См. Карамзин Н.М. История государства Российского. М.,1993. Т.5. С. 63.

4 Соловьев С.М. Сочинения. Кн. 2. М., 1988. С. 186. военной деятельности русских князей за период 1228-1462 гг. тем более оттеняется приведенной статистикой соотношения разного характера оборонительных и наступательных войн5.

Вклад исследователя был настолько велик, что многие его младшие современники из числа историков могли лишь дорабатывать какие-то его идеи или просто компилировать «Историю России».

Одним из них был Н.С. Голицын6. Интересующий нас период он рассмотрел в первой части своей «Русской военной истории». Работа при своем появлении не имела, как представляется, серьезного научного значения. Сочинение описательного характера представляет обширную иллюстрацию выдвинутого автором тезиса об отсутствии монгольского влияния на русское военное искусство. Данное исследование, посвященное военной истории средневековой Руси, содержит хронологический разрыв в описательной части. Таким образом, интересующий нас период освещается лишь с 1363 г. Работа, в которой доказывается отсутствие монгольского влияния на русское военное искусство, по преимуществу, носит описательный характер. Часть, которая могла бы быть названа аналитической, воспроизводит рассуждения Соловьева С.М. по вопросам статистики, характера военных действий и принципов организации вооруженных сил.

Военная история не входила в сферу научных интересов исследователей принадлежавших «юридической школе», однако они, касаясь междукняжеских отношений, отношений князей и земли, косвенно характеризуют действия князей и объясняют возможные мотивы их военной деятельности.

Видные представители «юридической школы», В.И. Сергеевич и М.Ф. Владимирский-Буданов, характеризуя политическую систему средневековой Руси, сделали целый ряд ценных наблюдений, долго не обращавших на себя внимания исследователей7. «Закостенелость», свойственная структурам и явлениям в подаче историков-«юристов», неоднократно отмеченная исследователями, не лишает ценности их выводов.

5 Он же. Сочинения: В 18 кн. М, 1988. Кн. 2. С. 502-503.

Голицин Н.С. Русская военная история. СПб., 1877. Т.1.

Сергеевич В.И. Русские юридические древности. СПб., 1902. Т. 1.

В.И. Сергеевич, касаясь объединительной деятельности московских князей, указал на то, что приобретения Василия I (1392) и Василия II (1456) носили несправедливый, с точки зрения господствовавшего обычая, характер, хотя эта идея не вполне последовательно им излагается8. Вся объединительная деятельность московских князей, включая даже Ивана III, исследуется с учетом ее нелегитимности и попыток изобрести таковую9.

М.Ф. Владимирский-Буданов, описывая вслед за предшественниками деятельность московских князей, видел разницу между ними и всеми остальными князьями, хотя в гораздо более умеренной форме. С его точки зрения московские князья действовали «руководствуясь большей частью личными и династическими интересами, но иногда возвышались и до сознания великих общерусских задач»10. Таким образом, для исследований юридической школы в некоторой степени свойственна ситуация, когда исследователи видят несоответствие материала имеющейся концепции и, не желая игнорировать факты, пытаются их примирить с государственной идеей, к чему их обязывало и первоначальное название школы".

В общих чертах была дана картина военно-политической активности московских князей в «Курсе русской истории» В.О. Ключевского. Не вдаваясь в детали фактической истории, исследователь создал образ довольно агрессивных правителей, хватающих «все, что плохо лежит». Кроме того, анализируя методы политического действия «собирателей русских земель», он включил военные захваты в число пяти основных политических инструментов12. Таким образом, как и у С.М. Соловьева, явно указана основная черта политики московских князей в начальном этапе истории княжества - ее агрессивность. Однако в силу направленности исследования на социально-экономические, по преимуществу, аспекты отечественной истории и жанра работы, - курс лекций, эти наблюдения не получили развития.

8 Там же. С.72.

9 Там же. С.73-74.

10 Владимирский—Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. С. 110

11 Аналогичную ситуацию в частности, можно наблюдать и в работах Сергеевича. См. например: Сергеевич И.В. Русские юридические древности. Варшава, 1902. С. 70-71. По вопросу о духовной грамоте Дмитрия Ивановича и судьбе великого Владимирского княжение во второй четверти XV в.

12 Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций. Кн. 1. Минск-М., 2000. С. 437-439, 444.

В числе концепций русской истории отличается некоторым своеобразием взгляд А.Е. Преснякова13. В первую очередь необходимо отметить, что автор поставил вопрос о правомерности (точнее - неправомерности) подмены проблемы образования русского государства вопросом о «возвышении Москвы». Этот общий момент имеет некоторое значение для решения более частных вопросов. Так, возникает вопрос о неизбежности объединения вокруг Москвы, и даже неизбежности объединения вообще, что сказывается и на причинах, целях войны и ее характере в целом.

А.Е. Пресняков, как и многие другие исследователи, касается отдельных войн, характеризуя их в связи с междукняжескими отношениями. В частности борьба московско-переяславско-тверской коалиции с великим князем Андреем Александровичем (1295 г.) как решение вопроса о принципе наследования Переяславского княжества при столкновении двух традиций (с чем нельзя до конца согласиться) или соперничества московского и тверского князей (1360-е — 1370-е гг.), как борьбы за великое княжение14.

Не обошел вниманием исследователь и Куликовскую битву. Ход самой битвы, как и подготовка к ней А.Е. Преснякова не интересовали, но он сделал ценное замечание по поводу московско-рязанских отношений в 1380 г. Это очень важно в связи с тем, что 1380-е гг. были временем длительного конфликта между княжествами. Замечание ученого недвусмысленно указывает на вину Дмитрия Ивановича или, если быть более точным, героев битвы «иже на Дону» в обострении конфликта15. Кроме того, автор был первым и долгое время единственным, кто трезво оценил результаты Куликовской битвы. Он указал на то, что битва не была переломом в русско-татарских отношениях. Великие князья не смогли воспользоваться победой. Более того, их власть в период 1380-х- 1420-х гг. ослабела16.

Военную и политическую деятельность Московского княжества А.Е. Пресняков совершенно традиционно считал «борьбой на два фронта»17, а войну с Литвой 1406-1408 гг. воспринимал как защиту силами Московского княжества

13 Пресняков А.Е. Образование великорусского государства. Очерки Пг., 1918.

14 Пресняков А.Е. Образование великорусского государства. С. 87-88, 206-207.

5. Там же С. 239-240. прим. 1.

6 Там же. С. 374.

Великороссии от Литвы, что так же не может не вызывать возражений. Василий Дмитриевич в период 1395-1406 гг. по меньшей мере не помогал смоленским и рязанскому князьям в борьбе с Литвой, и лишь нарушение его собственных интересов на северо-западе Руси, в его традиционной сфере влияния подвигло князя на очень вялые военные действия.

М.К. Любавский, предваряя исследование истории колонизации земель будущего Российского государства, обратил внимание на то, что военная составляющая была важна, по крайней мере в деятельности первых московских князей. С общей идеей исследователя можно согласиться. Именно ущемленность в правах, как изгоя, подвигла Юрия Даниловича к активизации его деятельности18.

Кроме того, исследователь остановился на влиянии различных социальных групп на военную деятельность московских князей. Он полагал, что массовые миграции крестьянского населения в Московское княжество породили недостаток земель, в результате чего крестьяне были одной из социальных групп, подталкивавших московских князей к экспансии (в том числе - военной)19.

В 30-е - 40-е гг. XX в. по причине кризисного состояния исторической науки, сначала пережившей отрицание или, по меньшей мере, пренебрежение, а позже испытавшей жесткий идеологический прессинг со стороны государства, работ обобщающего или частного характера почти нет. Есть, конечно, ряд исключений. Можно упомянуть лишь относящиеся к этому времени статьи Я.С. Лурье и Д.Н. Альшица. Я.С. Лурье проводит традиционную мысль о существовании национально освободительных тенденций и стремления к объединению русских земель в XV в., применительно к деятельности тверских князей20. Те же идеи, но по поводу Куликовской битвы, не анализируя само событие, высказал и Д.Н. Альшиц21.

17 Там же. С.323.

18 Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Заселение и объединение центра. Л., 1929. С. 39.

19 Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Заселение и объединение центра. Л., 1929. С. 39.

20 Лурье Я.С. Роль Твери в создании русского национального государства // Ученые записки ЛГУ. №36. Серия исторических наук. Вып. 3. Л.,1939. С. 85-109.

21 Альшиц Д.Н. роль Куликовской битвы в определении национального сознания русского народа //Там же. С. 110-123.

Некоторое исключение здесь составил С.Б. Веселовский, косвенно обратившийся к ряду частных моментов династических войн второй четверти XV в. Он вслед за А.Е. Пресняковым писал о противоборстве двух тенденций политического развития Северо-Восточной Руси. Оценка династических войн в целом была несколько противоречивой. С одной стороны, автор говорит о том, что среди участников войны не было ни принципиальных сторонников удельной системы, ни противников единодержавия, соперники просто спорили о правах, но, с другой, утверждает, что династические войны были борьбой «удельных княжат» против единодержавия22.

В 1950 -ей последующие годы количество исследований возросло, что очевидно вызвано большей интеллектуальной свободой общества, допускавшей в определенных пределах свободу суждений.

В это время появляется ряд работ М.Н. Тихомирова, посвященных истории Москвы и ее роли в объединении Руси. В ряде работ, посвященных истории Москвы, М.Н. Тихомиров касается событийной стороны военной политики московских князей: московско-тверской борьбы в начале и второй половине XIV в., Куликовской битвы, в

23 меньшей степени династических войн второй четверти XV в. .

Ситуация несколько изменяется с начала 60-х гг. XX в. с выходом первой более чем за сорок лет капитальной монографии. Исследование JI.B. Черепнина написано в заданном, соответствующем времени, идеологическом ключе. Тем не менее, по ряду вопросов автор сделал ценные замечания. Вслед за предшественниками он, скорее косвенно, указывает на роль военных акций московских князей в начале XIV в. для усиления княжества24.

Рассматривая московско-тверские войны 60-х - 70-х гг. XIV в., исследователь указывает на насущные проблемы, ставшие причиной военных действий: спорные вопросы наследования уделов и старшинства в роду, а так же недовольство одной из сторон результатами третейского суда, отправленного тверским епископом. Хотя это делается чаще в виде цитирования летописей и

22 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1963. С- 341.

23 Тихомиров М.Н. Древняя Москва XII XV вв. Средневековая Москва XIV-XV вв. М., 1992.

24 См. например: Черепнин JI.B. Образование русского централизованного государства. М., 1960. С. 425, 462-463, 467, 560, 562.

9 s констатации фактов, чем в виде четко сформулированных выводов . Обращение к этим причинам в некоторой степени позволило показать своеобразие войн в эпоху средневековья, чего не хотели замечать современные Л.В. Черепнину историки военного искусства.

Особое внимание автор уделил Куликовской битве и династическим («феодальным») войнам второй четверти XV в.

Л.В. Черепнин фактически обратил внимание на то, что позиции Московского княжества не были безусловно сильными всегда, в частности он выделял и период усиления центробежных тенденций на Руси в 1340-х - 1350-х гг. и время ослабления после 1380 и 1382 гг. власти великого князя, частично подтвердив наблюдения А.Е. Преснякова, однако не согласившись с

9 (л предшественником в вопросе о первоначальной причине такого ослабления . Если А.Е. Пресняков полагал, что причиной ослабления была Куликовская битва, то

97

J1.B. Черепнин считал причиной действия Тохтамыша . Однако, JI.B. Черепнин, как и его предшественник, по сути указал на «неофициальные» результаты Куликовской битвы28.

Продолжая традицию, начатую М.К. Любавским и продолженную И.У. Будовницом, исследователь обратил внимание и на социальный аспект войн московских князей в начале XIV в. и в частности на позицию жителей Костромы и Нижнего Новгорода . Не обошел вниманием автор и поддержку, которую получили в XV в. галицкие князья от москвичей-«суконников».

И.Б. Греков, изучая историю международных отношений в Восточной Европе, вскользь касался характера, целей и результатов военной деятельности Московского княжества. В целом он оценивал ее как соперничество с великим князем литовским за право объединить русские земли30. Исследователь очень коротко останавливается на проблеме московско-литовских отношений до 1360-х

25 'Гам же. С. 557, 560, 562 и т.д.

26 Там же. С. 627-629.

27 Там же. С. 647, 649.

28 Там же 628-629.

29 Будовниц И.У. Отражение политической борьбы Москвы и Твери в тверском и московском летописании XIV века // Институт русской литературы (Пушкинский дом). Труды отдела древнерусской литературы. Т. XII. 1956. С. 82-86; Черепнин JI.B. Указ. соч. С. 461-462.

30 Греков И.Б. Очерки по истории международных отношений в Восточной Европе XIV-XVI вв. М., 1963. С. 39, 40-41, 79, 83 и т.д. гг. Войны 1360 - 1370-х гг. автор вслед за С.М. Соловьевым рассматривает как борьбу Москвы и Литвы за лидерство и деятельность Михаила Александровича Тверского лишь как одно из обстоятельств в конфликте интересов31.

В дальнейшем, в связи с 600-летним юбилеем Куликовской битвы историки продолжали обращаться к вопросам, имеющим отношение к военной истории лишь в связи с деятельностью князя Дмитрия Ивановича или еще уже, в связи с самой битвой32.

А.А. Зимин несколько расширил хронологические рамки в изучении военно-политической истории Московского княжества. Кроме того, в своей работе, посвященной династическим войнам второй четверти XV в., автор одним из немногих, а в советской историографии - единственный, обратил внимание на своеобразие природы этих войн в сравнении с войнами за великое княжение в XIV в.: на то, что это уже была война между московскими князьями (хотя часть летописей имели целью «отменить» эту разницу, разделяя князей на московских и галицких)33. Хотя исследователь, вопреки традиции, изобразил Дмитрия Шемяку и Василия II как выразителей прогрессивных, но разнохарактерных тенденций, сохранилась априорная оценка войн и политики в целом как объединительной и потенциально национально-освободительной.

Не менее важным является, казалось бы, не имеющий отношения к поставленной проблеме, анализ классических «предпосылок возвышения Москвы», показавший их несостоятельность34. Это способствовало постановке вопроса о роли войны в образовании русского государства. Кроме того, сколь бы умозрительна не была концепция А.А. Зимина, он в своем исследовании показывает значительную роль войны в историческом процессе.

Череду исследований советских историков закрывают работы Г.В.

Семенченко, посвященные истории Московского княжества 1430-х гг., в частности

35 начальному этапу династических воин и московско-тверским отношениям .

31 Он же. Очерки по истории. С. 56, прим. 211, 57.

32 См. например: Кучкин В.А. Победа на Куликовом поле // Вопросы истории. 1980. №8. С. 3-21; Куликовская битва. Сб. статей. / Ред. Бескровный Л.Г. М., 1980.

33 Зимин А.А. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV в. М., 1991.

34 Там же. С. 191-196.

35 Семенченко Г.В. Московско-тверской договор второй половины 30-х годов XV в. // Исследования по источниковедению истории России до 1917 г. М., 1997. С. 4-15; Он же.

Для постсоветской историографии характерны немногочисленные попытки пересмотреть традиционные взгляды на широкий круг вопросов средневековой русской истории.

В.Н. Козин уделил внимание вопросу о характере и причинах династических войн в Московском княжестве второй четверти XV в.36, Исследователь подходит к этим войнам как к конфликту двух традиций наследования великокняжеской власти (о чем говорит в своих работах и С.А. Мельников37), однако такая идея представляется спорной, поскольку сосуществование двух традиций, двух принципов наследования власти в одном обществе невозможно.

Н.С. Борисов выдвигает предположение о существовании у московских князей первой половины XIV в. политической доктрины - доктрины «тихой

5 О экспансии» . Таким образом, в работе проводится мысль о преобладании невоенных методов действия в арсенале первых московских князей. Это, однако, не мешает Н.С. Борисову отмечать и их военную мощь. В отдельных случаях автор касается и вопросов тактики, принятой на Руси в начале XIV в. Он так же дает общую оценку политической и военной деятельности московских князей, не выходящую за рамки традиционного представления о противодействии московского князя нажиму со стороны Михаила Тверского39. Однако, вызывает сомнение тезис, выдвинутый автором, о миролюбии Юрия Даниловича в сравнении с другими русскими князьями.

А.С. Фетищев сделал некоторые замечания по военной истории Московского княжества рубежа XIV - XV вв., в частности автор коснулся целей московских

Неизвестный сын Юрия Галицкого и политическая борьба на Руси в начале 30-х rr. XV в. // Вспомогательные исторические дисциплины. Сб. 22. 1991. С. 188-193.

36 Козин В.Н. Феодальная война 1425-1453 годов. Историографическая традиция и попытки нового подхода // Вестник Челябинского университета. Сер. 1. История. 1994. №1. С. 57-62.

37 Александров Д.Н., Мельников С.А., Алексеев С.В. Очерки по истории княжеской власти и соправительства на Руси X-XV вв. М., 1995. - 114 е.; Мельников С.А. Формирование института соправительства в Московском государстве XV в. // Проблемы политической истории и историографии. М., С. 119-125; Мельников С.А. Наследование престола на Руси и принцип соправительства как факторы централизации // Вопросы истории. 2001. №11-12. С. 102-108.

38 Борисов Н.С. Политика московских князей в конце XIII - первой половине XIV в. М., 1999. С. 79.

39 Там же. С. 106, 147. князей в войне с Новгородом в 90-х гг. XIV в. и вопроса о планах Тимура в походе на Орду в отношении русских земель40.

В.А. Кучкин осветил вопрос о деятельности Михаила Ярославича Тверского в его противоборстве с Юрием Даниловичем, добавив массу немаловажных деталей, обогащающих картину деятельности соперников. Кроме того, им достаточно подробно исследованы периоды правления московских князей Даниила Александровича и Дмитрия Ивановича41.

А.В. Суэтин, касаясь московско-тверского соперничества в начале XIV в., традиционно изображает эту борьбу как сопротивление различных политических сил, возглавлявшихся московским князем, попыткам Михаила Тверского усилить великокняжескую власть. Поход татар на Тверь в 1328 г. так же характеризуется им как карательная акция, которую возглавил не кто иной как Иван Калита, с чем невозможно согласиться, поскольку русский князь не мог быть поставлен во главе татарской рати42.

Одной из ключевых работ по этой проблеме может быть названа монография Э. Клюга, вышедшая в Твери в 1994 г. в русском переводе43. Не вдаваясь в детали военных действий, немецкий исследователь предложил свой взгляд на характер войн, которые пришлось вести тверским князьям, в частности с Москвой. Так он утверждает, что в 1304-1305 гг. борьба между Михаилом Ярославичем и Юрием Даниловичем не была спором за великое княжение, с чем невозможно согласиться44. Касаясь московско-тверского противостояния второй половины XIV в. Э. Клюг пришел к выводу о том, что Михаил Александрович не был серьезным стратегическим партнером Ольгерда и по сути он близок к позиции, высказанной еще С.М. Соловьевым о том, что войны 1360-х - 1370-х гг. были соперничеством

40 Фетищев А.С. Московское великое княжество в системе политических отношений конца XIV в. (1389-1395). Авт. Реф. .к.и.н. Спб., 1996. С. 19, 21.

41 Кучкин В.А. Последний договор Михаила Ярославича Тверского // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие. Мат-лы конференции, посвящ. 725-летию со дня рождения Михаила Ярославича великого князя тверского и владимирского. Тверь. 27-29 ноября 1996. Тверь, 1997. С. 29-73; Он же. Дмитрий Донской // Вопросы истории. 1995. №5-6. С. 82-93; Он же. Первый московский князь Даниил Александрович // Вопросы истории 1995. №1. С. 93-107.

42 Суэтин А.В. Междукняжеская борьба в Северо-Восточной Руси (сер. XIII - первая четверть XIV веков). Авт. Реф. к.и.н. 1999. С. 23.

43 Клюг Э. Тверское княжество 1247-1485. Тверь, 1994.

44 Там же. С. 100.

Литвы и Москвы45. Однако маловероятно, что Тверь не могла рассматриваться хотя бы одной из сторон всерьез. Это обстоятельство требует детального изучения материала с тем, чтобы подтвердить или опровергнуть данную точку зрения. Кроме того, данная работа являет собой редкий случай упоминания своего рода «второго фронта» для Ольгерда на рубеже 60-х - 70-х гг. XIV в., так же исследователь внес несколько оригинальных мыслей о позиции князя Михаила в московско-литовском столкновении, часть которых вызывает возражения46.

А.В. Чернышев вслед за Э. Клюгом отметил сильные позиции в середине XV в. тверского князя Бориса Александровича при серьезном ослаблении Московского княжества в результате династических войн, из чего был сделан вывод о том, что в 1452-1453 гг. у Твери было несколько возможностей захватить ослабевшую Москву47.

Работы другого тверского исследователя, К.И. Могилевского содержат несколько нетрадиционный для отечественной историографии подход к московско-тверскому противоборству второй половины XIV в., перекликающийся с точкой зрения на историю Твери, изложенной Э. Клюгом и указывающий на тактический характер покупки Михаилом Александровичем ярлыка на великое княжение Владимирское48.

Ряд авторов обратили внимание на поведение различных слоев населения в войнах. В числе прочих рассматривалась позиция духовенства49. Выделяются, как правило, три момента. Во-первых, «неблагословение» митрополитом Петром Дмитрия Михайловича перед походом на Нижний Новгород; благословение Сергием Дмитрия перед битвой на Воже (вариант - перед Куликовской битвой), в-третьих, рассматривается позиция старцев Кирилло-Бел озере кого и Троицкого монастырей и епископа Ионы в 1446-1447 г. Церковь в большинстве работ

45 Там же. С. 195, 199-200.

46 Там же С. 180, 198-199,207.

47 Чернышев А.В. Очерки по истории Тверского княжества. С. 28, 138.

48 Могилевский К.И. Союз Михаила Александровича с Литвой в борьбе против Москвы (конец 1360-х- 1370-е гг.) // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие. С. 78-81

49 Борисов Н.С. Русская церковь в политической борьбе, XIV-XV вв. М., 1986; Лурье Я.С. Две истории Руси XV века.С. 97-98, 107-108; Мельников С.А. Об отношениях великокняжеской власти с Троице-Сергиевым монастырем в период феодальной войны (40-е гг. XV в.) И Вестник Московского университета. Сер. 8. История. №2. 1993. С. 27-34.Скрынников Р.Г. Государство и церковь на Руси XFV-XV1 вв. Подвижники русской церкви. Новосибирск, 1991. Он же. Крест и предстает как институт, поддерживавший с начала XIV в. московских (в XV в. — старших московских) князей, кроме времени поставления под нажимом Дмитрия Ивановича митрополитом Митяя.

В связи с деятельностью в 1446 г. рязанского епископа Ионы рядом исследователей предложен новый взгляд на позицию представителей духовенства в ситуации борьбы московских князей за старшинство. Обращено внимание на отсутствие однозначной поддержки московских князей представителями церкви, отнюдь не задумывавшихся об объединении Руси под властью одного князя или о введении «более прогрессивного» принципа наследования великокняжеского

50 титула .

Участие боярства в осуществлении военной политики так же отмечено некоторыми исследователями.

В частности о роли бояр в военной экспансии московских князей упомянул М.К. Любавский. Стремясь расширить земельный фонд для пожалований, большая служилая корпорация так же способствовала активным военным действиям московских князей51.

Изучением роли московского боярства в истории княжества и династии занимался С.Б. Веселовский. По его мнению, массовый приток бояр в Московское княжество из соседних земель произошел в 1330-х гг., в результате закрепления великокняжеского статуса за московским князем в 1328-1332 гг., что произошло после успешной военной деятельности и Даниила, и Юрия. Но в то же время именно эти боярские «отъезды» на Москву поспособствовали успеху московского ст князя в борьбе с тверским во второй половине XIV в.

Останавливаясь на истории боярских родов XV в., С.Б. Веселовский утверждал, что династические («феодальные») войны являли собой борьбу не только между князьями, но и между различными боярскими родами, между московским великокняжескими, с одной стороны, и удельно-княжескими, с корона: церковь и государство на Руси 1X-XV1I вв. СПб. 2000; Он же. Третий Рим. М., 1994; Он же. Святители и власти. XIV-XVH вв. JI., 1990.

50 Зимин А.А. Витязь на распутье. С. 114-115; Лурье Я.С. Две истории Руси XV века. С. 97, 98, 108.

51 Любавский Указ. соч. 39.

52 Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 52, 168, 467, 481. другой53. Тем не менее, уже и сам автор был вынужден признать, что многие московские бояре поддерживали Юрия Галицкого, позже его сына - Дмитрия Шемяку, не находясь в опале у великого князя Василия Васильевича54.

Вновь поднял вопрос о роли боярства в создании могущества (в данном случае военного) московских князей А.А. Горский55. В частности, он указывает на то, что южнорусское происхождение ведущих боярских родов Москвы во многом определяло политическую активность князей в отношении чернигово-северских земель в течении XIV в. В отличие от С.Б. Веселовского исследователь, развивая наблюдения М.К. Любавского, обратил внимание на формирование московского боярства уже на рубеже XIII-XIV в. и пришел к выводу о том, что по крайней мере два боярских рода приехали в Москву около 1300 г., когда, по мнению исследователя, произошло заметное военное усиление Московского княжества. Однако указание на серьезное усиление именно в это время представляется несколько спорным, так как столь же уверенно можно было бы говорить о военном усилении московского князя около 1295 г. или около 1282-1285 гг. поскольку военная активность ни в конце правления Даниила, ни в первые полтора года правления Юрия не усилилась по сравнению с концом XIII в., и два боярина, даже с дворами, не могли резко усилить позиции московского князя.

Спорной так же представляется мысль о том, что сама многочисленность бояр была причиной военной активности московских князей. Наличие инструмента военной политики отнюдь не предполагает существование причин для экспансии.

Традицию изучения военного искусства, заложенную еще в XIX в. в советский период продолжили военные историки А.А. Строков и А.Е. Разин56. Внимание исследователей было привлечено главным образом к Куликовской битве, рассматриваемой в качестве вершины военного искусства средневековой Руси.

53 Там же. С. 199.

54 Там же. 399, 515.

55 Горский А.А. К вопросу о причинах «возвышения» Москвы // Отечественная история. 1997. №1. С. 3-12; Он же. Москва и Орда. М., 2000. С. 30-40.

56 Строков А.А. Указ. соч.; Он же. Военное искусство Руси периода феодальной раздробленности. М., 1949; Разин А.Е. Указ. соч.

Такая же точка зрения сохранилась и в работах Н.А. Кирггичникова, Л.Г. Бескровного57 Для их исследований характерен ряд общих черт. Во-первых, они утверждают пятичленную структуру войска, существование которой в действительности вызывает сомнения. Кроме того, Н.А. Кирпичников выдвинул гипотезу, не подтверждающуюся источниками о делении полков на стяги и копья, что является интерполяцией из военной истории Западной Европы эпохи средневековья58.

Во-вторых, особое внимание исследователи обратили на социальный состав русского войска изучаемого периода. И сам факт появления такого аспекта, и характер его освещения были полностью продиктованы бытовавшим в это время классовым подходом. С теми или иными вариациями выделялись такие категории населения, участвовавшие в войнах, как бояре и их дворы, двор князя (вариант -великого князя), ополчение. Если первые две категории не вызывали споров, то природа ополчений воспринималась по-разному. Так А.А. Строков, А.Е. Разин утверждали, что в ополчение входили крестьяне. Л.В. Черепнин предположил, что речь может идти о городских ополчениях. В основе такого вывода, очевидно, лежит название полков и ратей по городам. Однако источники не указывают на участие в войнах XIV - XV вв. крестьян и, по крайней мере, до 1460-х гг. — горожан. В силу этого невозможно согласиться с утверждением, ставшим уже хрестоматийным, о преобладающей роли пехоты на Руси в отличие от Западной Европы.

Подобным же образом военное искусство на Руси и характер военной деятельности московских князей оценивает в своих работах А.Н. Кирпичников, лишь несколько изменяя оценку частных моментов, таких как численность войск с обеих сторон на Куликовом поле.

Помимо анализа военного искусства как такового исследователи касались и политического контекста той или иной анализируемой битвы или войны. Во-первых, обращается внимание на необходимость объединения Русских земель и

57 Кирпичников А.Н. Военное дело на Руси XII-XV вв. JI., 1976; Он же. Факты, гипотезы и заблуждения в русской военной истории X11I-XV вв. II Древнейшие государства на территорий СССР. 1984. М., 1985. С. 229-243.; Бескровный Л.Г. Куликовская битва // Куликовская битва. М., 1980. С. 214-245.

58 Кирпичников А.Н. Факты, гипотезы и заблуждения.С. 240-241. борьбу с Ордой, а во-вторых, на соперничество Москвы и Литвы за объединение русских земель.

Характеризуя политическую ситуацию в конце XIV в., историки указывают на необходимость объединения русских земель и освобождение от монголо-татарского ига, чем и объясняется военная акгивность московского князя в 1360-х — 1380-х гг.59

В современной науке военный аспект истории Руси XIV-XV вв. в чистом виде представлен очень небольшим количеством исследований60. Нужно сразу оговориться, что работы В.А. Жгутова и А.Н. Саенко выполнены в том же ключе, что и их предшественниками. Рассматривая деятельность Михаила Ярославича Тверского, они, придерживаются мысли об объединительных и национально-освободительных целях великого Владимирского князя, с той лишь разницей, что на сей раз таким героем оказывается не московский, а тверской князь. При этом В.А. Жгутов, например, основе своеобразного анализа Бортеневского сражения делает далеко идущие выводы о том, что если бы не противодействие Юрия Даниловича Русь под главенством Твери избавилась бы от ига на рубеже 30-х — 40-х гг. XIV в.61

Сами упомянутые исследования по тверской военной истории ценны лишь постольку, поскольку они существуют. К сожалению, никто из исследователей не стремился к соответствию построений фактам, в результате чего работы оказались наполненными и модернизацией прошлого.

Ю.Г. Алексеев, изучая развитие властного аппарата на Руси XIV-XV вв., обратил внимание и на вопрос о военной службе и военной организации в Московском княжестве. В частности, им рассматривается порядок подчинения

59 См. Кирпичников Указ. соч. С. 230; Бескровный Л.Г. Куликовская битва // Куликовская битва. М., 1980. С. 214.

60 Жгутов В.А. Многовековая тайна Твери: системный взгляд на проблему локализации, масштабы, значимость Бортеневского сражения 22 дек. 1317. Тверь, 1998; П. Малыгин Сражение 22 декабря 1317 г. (предпосылки, летописные источники и проблемы локализации) // Михаил Ярославич великий князь Тверской и Владимирский. Тверь, 1995. С. 329-352; Пономарев Г. Значение Бортневского сражения в судьбе Тверского князя Михаила Ярославича // Михаил Ярославич великий князь Тверской и Владимирский. С. 353-365; Саенко В.Н. «За други своя» (военно-исторический анализ Бортеневской битвы) // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие. Материалы конференции, посвященной 725-летию со дня рождения Михаила Ярославича вел. князя Тверского и Владимирского. Тверь 27-29 ноября 1996. Тверь, 1997. С. 108112.

61 Жгутов В.А. Многовековая тайнаТвери.С. 185. бояр воеводам и его изменение в 70-х - 80-х гг. XIV в. на рубеже XIV-XV вв.62 Обратил внимание исследователь и на обстоятельства Суздальской битвы L445 г. Невозможно, однако, согласиться с утверждением, сохранившимся в качестве историографической традиции о наличии ополчения, кроме, может быть, отрядов вятчан63.

За рамки традиционной проблематики военной истории выходит работа Ю.В. Селезнева, посвященную русско-литовской войне 1406-1408 г. и участию в

64 ней татар

Что касается иностранных авторов, то вышедшая относительно недавно в России работа Э.Р. Дюпюи и Т.Н. Дюпюи в части, посвященной русской средневековой военной истории, в основном повторяет тезисы А.Е. Разина и А.А. Строкова и так же не заключает в себе новизны, в силу избранного жанра энциклопедии, не предполагающего самостоятельных разысканий65.

Подводя итог, можно утверждать, что рассмотрение некоторых отдельных вооруженных столкновений с участием москвичей, предпринятое многими исследователями русской истории XIV-XV вв., не дает общей картины военной деятельности и ее места в политическом арсенале московских князей. Однако на данный момент заложены основания для создания более или менее цельного представления по данному вопросу.

В частности, отмечена роль социальной активности слоев населения в критических моментах межкняжеской борьбы.

Отмечены отдельные элементы тактики и несоответствие бытующего представления о ней реалиям XIV-XV вв. В то же время необходимо отметить, что традиционные представления о пятичастном составе русских войск в XIV в. до сих пор сохраняется в работах исследователей.

62 Алексеев Ю Г. У кормила Российского государства: Очерки развития аппарата управления С. 21.

63 Там же. С. 57-59.

64 Селезнев Ю.В. Роль ордынского фактора в русско-литовской войне 1406-1408 гг. // Восточная Европа в древности и средневековье. Контакты, зоны контактов и контактные зоны. XI Чтения чпен-корр-та АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто. Москва 14-16 апреля 1999 г. Материалы конференции. М., 1999. С. 90-92.

65 Дюпюи Э.Р., Дюпюи Т.Н. Всемирная история войн в 4-х т. Т. 1. С. 853-869.

Требуется анализ причин, целей и характера войн, поскольку их объяснения, предложенные в советское время, проистекают не столько из источников, сколько из априорных представлений о должном.

Кроме того, в настоящее время в историографии остается открытым вопрос о межкняжеских отношениях и, в частности, о принципах наследования уделов и старшинства в роду (в семье).

Предметом исследования является история Московского княжества в период, предшествующий формированию единого русского государства.

Объект - политика московских князей, в частности ее военные аспекты, от основания княжества до начала образования единого Московского государства, в их связи с принципами междукняжеских отношений.

Данная работа имеет целью проанализировать военную деятельность московских князей в контексте междукняжеских отношений.

Для достижения цели необходимо решить ряд задач.

Во-первых, - выявить политическую ситуацию, в которой велись войны, включающую в себя традицию междукняжеских отношений; изменения в этой традиции и в структуре великого Владимирского княжества и влияние этих изменений на цели и характер войн. Во-вторых, - определить причины военной активности и степень ее интенсивности в разные периоды времени; определить характер войн, их цели и результаты. Кроме того, в связи с вопросом о значении Куликовской битвы необходимо проанализировать представления о военном искусстве в данный период, бытующие в историографии. В- третьих, - выяснить степень влияние войн на политические процессы, изменение политической структуры великого Владимирского княжества и образование базы для формирования Московского государства в период правления Ивана III и Василия III. рассмотреть в связи с конкретными событиями вопросы восприятия войны и ее отражения в летописании.

Источниковая база исследования. '

Наиболее информативным видом источников при изучении военного аспекта истории Московского княжества являются русские летописи. Отбор летописных источников производился в соответствии с результатами исследований М.Д. Приселкова, А.Н. Насонова, Я.С. Лурье66.

Наиболее ранняя дошедшая до нас летопись - Лаврентьевская. Летопись создана в 1377 г. и имеет своим протографом общерусский Свод 1304-1305 гг.67 Текст имеет две лакуны за 6771-6791 и 6795-6802 гг., что несколько уменьшает ее информативность при изучении истории Московского княжества в ранний период его существования. В частности, в летописи отсутствует почти полностью изображение деятельности первого московского князя. Тем не менее, здесь содержатся указания на участие Даниила в походах против литовцев и татар в 1285 г.

Частично в выписках, сделанных Н.М. Карамзиным, и в виде реконструкции, предложенной М.Д. Приселковым, дошла до нас Троицкая летопись. Поскольку одним из источников ее была Лаврентьевская летопись, Троицкая позволяет восстановить события, о которых не оказалось сведений в сохранившемся списке первой. Кроме того, рассматриваемый источник содержит в себе много фактического материала по истории Северо-Восточной Руси, в частности, XIV — начала XV вв. Троицкая летопись интересна и ценна именно благодаря тому, что она была составлена вскоре после многих описываемых в ней событий.

Помимо выписок Н.М. Карамзина основой для реконструкции Троицкой вошли Рогожский летописец и Симеоновская летопись.

Рогожский летописец, доведенный до 1412 г., сохранился в списке середины

ЛЯ

XV в. Он представляет тверскую редакцию Троицкой летописи. В статьях за 1327-1375, с перерывом 1361-1364 гг., он содержат богатый тверской материал, имеющий значение для изучения истории московско-тверских отношений 1360-х —

66 Приселков М.Д. История русского летописания XIV-XV вв. Спб., 1996.; Насонов А.Н. Летописные памятники Тверского княжества // Изв. АН СССР. VII сер. Отд. Гуманитарных наук. 1930. № 9-10. Лурье Я.С. Общерусские летописи XIV-XV вв. Л., 1976. Он же Две истории Руси XV века: Спб., 1994.

67 Полное собрание русских летописей (ПСРЛ) Т. 1. М., 1962. В большинстве исследователи датируют свод 1305 г. См.: Приселков М.Д. Указ. соч. С. 159-164; Насонов А.Н. История русского летописания XI-XVIII вв. М., С. 168-169; Лурье Я.С. Общерусское летописание XIV-XVb. С. . Приведенная датировка предложена А.А. Горским с учетом результатов исследований Н.Г. Бережкова в области хронологии русских летописей. См.: Горский А.А. Москва и Орда. 2000. М., С. 6.

68 ПСРЛ Т. 15, вып. 1. (Рогожский летописец. Тверской сборник)М., 1965

1370-х гг. и на рубеже XIV-XV вв. отношений Московского и Тверского княжеств с Литвой69.

Симеоновская летопись имеет своими источниками два летописных памятника. Для периода до 1390 г. включительно в основе нее, как и предыдущего источника, лежит тверская редакция Свода 1408 г. (списком которого и была Троицкая летопись)70. В основе второй части источника лежит московский

71 великокняжеский свод конца XV в. Таким образом, Симеоновская летопись может служить одним из основных источников для большей части изучаемого в работе периода, как для XIV в., так и для середины XV в.

Для изучения истории конца XIV - первой трети XV века важное значение

72 73 имеют Софийская I и Новгородская IV летописи, в основе которых лежит Новгородско-Софийский летописный свод, составленный ориентировочно в 14101430-х гг. Наиболее предпочтительной представляется точка зрения Я.С. Лурье, датировавшего этот гипотетический свод временем митрополии Герасима, жившего в Смоленске и державшего двор в Новгороде, что, возможно, и объясняет обилие в них новгородского материала74. Летописи эти по характеру являются общерусскими, но выражают идею сохранения самостоятельности отдельных русских земель в сочетании с идеей единачества князей. Такая идеологическая направленность данных источников характеризует междукняжеские отношения в первой трети XV в. и основную для этого времени тенденцию политического

75 развития . Эти источники содержат описание первых столкновений в династической войне второй четверти XV в.

Основными летописными источниками по истории военной деятельности

76 московских князей в 1420-1450-х гг. стали Волгодско-Пермская и

77

Никаноровская летописи, восходящие к Софийско-Новгородскому своду, и

69 Лурье Я.С. Две истории Руси XV века. М., 1995. С. 14.

70 Лурье Я.С. Две истории Руси XV века: М., С. 13.

71 ПСРЛ Т. 18. (Симеоновская летопись)СПб., 1913.

12 Там же. Т. 39.(Софийская 1 летопись по списку Царского) М., 1994.

73 Там же Т. 4, ч. 1. (Новгородская IV летопись) М., 2000.

74 Лурье Я.С. Две истории Руси XV в. С. 113-115.

75 Лурье Я.С. Две истории Руси XV в. С. 109.

76 ПСРЛ Т. 26. (Вологодско-Пермская летопись) М., 1959.

77 Там же. Т. 27.(Никаноровская летопись С. 17-136) М., 1962. С. 17-162. in

Московский свод конца XV в. Именно в них содержится наиболее полное описание событий второй четверти XV в., в том числе и военных действий.

Своеобразный взгляд на историю Руси XIV-XV вв. содержится в Новгородской I летописи79. Старший ее извод доведен до 30-х - 40-х гг. XIV в. Помимо новгородской позиции в вопросах взаимоотношений с великими, в том числе и московскими, князьями летопись характеризует военные столкновения, объясняет их причины и дает нравственную оценку действий обеих сторон с точки зрения традиции, не взирая даже на редакторскую правку, произведенную позже сторонниками московских великих князей. Новгородская I летопись младшего извода, доведенная до 1440-х гг., в своей первой части, до 30-х гг. XIV в., совпадает с летописью старшего извода по содержанию и часто текстуально. В то же время, продолжение новгородского летописания, представленное в данном источнике, демонстрирует своеобразие фактического материала для периода до середины XV в., так как описывает ряд событий с иной не-московской точки зрения и содержит фактический материал об отношениях Новгорода с Литвой и Тверью в 1440- х гг., когда известия о республике почти полностью исчезают со страниц великокняжеских летописей. Кроме того, отдельные сведения, дополняющие общую картину междукняжеских отношений, связей Москвы с Псковом и московско-литовского соперничества на северо-западе Руси, содержатся в Псковских летописях80.

При решении вопроса о характере вооруженных столкновений в период династических войн XV в. и анализе общеполитической ситуации в работе q i ол использовались Тверской сборник , Ермолинская и Львовская летописи.

Тверской сборник, созданный довольно поздно, в XVI в., возможно использовать, поскольку он содержит уникальный материал, дополняющий глухие намеки московских великокняжеских летописей, по поводу характера союза московского и тверского князей в 1440-х - 1450-х гг. и военной помощи Бориса Александровича Тверского Василию II Васильевичу.

78 Там же. Т. 25.(Московский свод конца XV века) M.;-J1., 1949.

79 Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М.; - Л., 1950

80 ПСРЛ Т. 5. Вып. 2. (Псковская 3 летопись) М., 2000.

81 ПСРЛ Т. 15. (Тверской сборник) М., 1965.

82 Там же. Т. 23. (Ермолинская летопись) СПб., 1910.

83 Там же. Т. 20, ч. 1. (Львовская летопись) СПб., 1910.

Ермолинская летопись, хотя и содержит в себе великокняжеское летописание, одновременно сохранила ряд известий так называемого независимого летописания северной Руси, в результате чего некоторые действия Василия II воспринимаются летописцем несколько критически84. Аналогичная ситуация складывается и с Львовской летописью, так же сохранившей следы независимого

85 летописания .

Отдельные эпизоды династических войн XV в. получили дополнительное

86 освещение в Устюжском летописном своде .

Несмотря на позднее время создания и ярко выраженную общую тенденциозность источника при исследовании проблемы были использованы

87 тверские известия в составе Никоновской летописи . Допустимость такого

88 подхода обоснована в докладе А.Н. Насонова сделанном в Академии наук СССР . Помимо летописания Северо-Восточной Руси были использованы од западнорусские летописи . Для изучения политической истории XIV в. они не представляют интереса ввиду крайней степени их тенденциозности. Однако эти летописи проливают свет на взаимоотношения и вооруженные столкновения Московского и Литовского княжеств в 1440-х гг.

Кроме политических моментов, летописи позволяют, хотя и в очень ограниченной мере выявить представление других социальных групп о принципах наследования уделов и великого княжения. В частности, это можно сказать об эпизодах народных волнений в Нижнем Новгороде и Костроме в 1304-1305 гг., о позиции нижегородского боярства в борьбе московских и суздальских князей, о позиции духовенства и горожан в отдельных эпизодах московских династических войн второй четверти XV в. Это позволяет если не создать полный социальный контекст деятельности московских князей, то, по крайней мере, вывести их из безвоздушного пространства хотя бы отчасти.

84 Лурье Я.С. Две истории Руси XV века. С. 80-83.

85 Лурье Я.С. Две истории Руси XV века. С. 80-83.

86 Устюжский летописный свод (УЛС) М., 1950. Известен так же как Архангелогородский летописец.

87 ПСРЛ Т. 11-12. (Никоновская летопись) М., 1965.

88 Насонов А.Н. Летописные памятники Тверского княжества // Известия АЛ СССР. VII сер. Отд. гуманитарных наук. 1930. №9-10.

8 ПСРЛ Т. 35. (Белорусско-литовские летописи) М., 1980.

Для характеристики отдельных моментов во взаимоотношениях Дмитрия Ивановича Мамаем в 1374-1375 («розмирье» Дмитрия Ивановича «с тотары и с Мамаем») и 13791380 гг. (канун битвы на Дону) были использованы фрагменты сочинений восточных авторов, представленные в «Сборнике материалов, относящихся к истории Золотой Орды» В.Г. Тизенгаузена, в частности Ибн Хальдуна, Абу-ар-Раззана Самарканда, Низам -ад-Дина Шами, Шереф-ад-Дина Йезди90.

Наряду с летописными источниками в исследовании использован актовый материал: духовные грамоты великих и младших князей, договорные грамоты между московскими князьями и между московскими князьями и князьями соседних земель91, между великими (в том числе и московскими) князьями и

92

Новгородом , между великими князьями и митрополитами и послания митрополитов противникам великого князя Василия Васильевича93. Актовый материал использовался с учетом результатов исследований JI.B. Черепнина, А.А. Зимина, В.А. Кучкина, Г.В. Семенченко, А.С. Фетищева94.

Духовные и договорные грамоты помогли решить ряд важных задач. Во-первых, эти источники дают возможность выяснить характер и принципы между княжеских отношений в целом. Во-вторых, грамоты проливают свет на отдельные ключевые моменты таких отношений между представителями московского княжеского дома. Договоры с князьями соседних земель позволяют увидеть именно семейный характер княжеских отношений. В-третьих, решение в грамотах вопросов о наследовании великого княжения и уделов, позволяют определять характер войн в разное время95.

90 Ибн Хапьдун. Книга назидательных примеров и Сборник подлежащего и сказуемого по части истории Арабов иноземцев и берберов // Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб., 1884. Т. 1.; Низам-ад-Дин Шами. Из «Книги побед»; Шереф-ад-Дин Иезди. Из «Книги побед»; Абу-ар-Раззан Самарканди. Из «Места восхода двух счастливых звезд и места слияния двух морей» // Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М.; Л., 1941. Т. 2.

91 Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей. XIV-XVI вв. (ДДГ) М.; Л., 1950.

92 Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.; Л., 1949.

93 Русский феодальный архив. М., 1986. Вып.1.

94 Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы. М., 1948. Т. 1; Зимин А.А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV-XV вв. // Проблемы источниковедения. Т. 6. С.275-324; Фетищев А.С. К истории договорных грамот между князьями Московского дома конца XlV-начапа XV вв. // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. 25. СПб., 1994. С. 63-76.

95 Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. (ДДГ) М.; Л., 1950.

Часть грамот позволяет определить структуру и состав войска московских

-96 князей .

Грамоты Великого Новгорода и Пскова дают возможность проследить эволюцию отношений великих князей с Новгородом и дополняют картину московско-новгородских отношений в XIV-XV вв.

Для уточнения вопросов о структуре войск в XIV-XV вв. и о причинах появления представлений о классическом делении войска Дмитрия Ивановича на пять полков - Разрядные книги за 1475-1605 гг.97 Методологическая база исследования.

Основной методологической посылкой стало рассмотрение войн конца XIII - середины XV вв. сквозь призму социальной истории, как частной деятельности княжеских семей, далеких от идей государственного или национального единства.

Война исследуется как проявление одного из аспектов средневековой культуры инаковой по отношению к культуре исследователя, но допускающей возможность диалога.

В качестве конкретного выражения данного подхода использован сформулированный Р. Ароном принцип легитимности, согласно которому изучать войны возможно, лишь исходя из своеобразия политических норм и политической культуры и представлений о должном конкретных политических деятелей. Все войны «.сохраняют след принципа легитимности, господствующего на той

98 территории и в то время, где и когда они ведутся»

При работе с летописными и иными источниками мы исходим из недопустимости «потребительского» отношения к источникам, что являлось актуальной проблемой для дореволюционной и советской историографии и продолжает оставаться актуальной для современной российской историографии русского средневековья. В связи с этим автор исследования исходит из положений, разработанных в свое время академиком А.А. Шахматовым, а так же Д.М. Приселковым и Я.С. Лурье99. Таким образом, источники для работы отбирались,

96 Там же. № 11, С. 32; Русский феодальный архив (РФА) М., 1986. Ч. 1. №3, С. 68.

97 Разрядные книги. 1475-1605. М., 1977.

98 Арон Р. Война и мир между народами. М., 2000. С. 212.

99 Шахматов А.А. Обозрение русских летописей X1V-XVI вв. М.; Л., 1938.; Приселков М.Д. История русского летописания XIV-XV вв. Спб., 1996.; Лурье Я.С. Общерусские летописи XIV-XV вв. Л., 1976. Он же. Две истории Руси XV века: Спб., 1994. во-первых, с учетом максимальной близости летописей к изучаемому периоду, во избежание своего рода модернизации, которой неизбежно грешит автор, опирающийся на поздние, «более информативные» летописные источники. Во-вторых, учитывалось происхождение летописной информации и возможность ее редактирования победителями в XV - XVI вв. Таким образом, предпочтение часто отдается немосковским источникам, в число которых входят остатки тверского летописания, новгородские известия, данные псковских летописей, а так же независимые северорусские источники. В этом случае автор считает возможным с известной долей осторожности, опираясь на построения Я.С. Лурье, А.Н. Насонова и Д.М. Приселкова, привлекать поздние источники именно по причине их немосковского происхождения100. В-третьих, при работе с летописями мы исходим из того, что часть информации представлена в них в виде умолчаний и логических несообразностей, возникших как при позднем редактировании, так и при попытках летописцев скрыть или реабилитировать своих патронов в ряде ситуаций, когда поведение последних не соответствовало должному.

Кроме того, при работе над диссертацией были использованы следующие методы исследования: историко-генетический, историко-сравнительный, позволяющие проследить принципы междукняжеских отношений и их эволюцию как на протяжении изучаемого периода, так и за его пределами, что дает возможность понять саму суть принципов, которыми руководствовались русские и в том числе московские князья, как следствие, - характер и природу военной активности московских князей. Кроме того, сравнивая процессы в отдельных русских землях, можно говорить о каких-то общих для всей Руси тенденциях. При выяснении основных принципов междукняжеских отношений представляется справедливым обращение к основным выводам западноевропейских исследователей, касавшихся военной истории Европы, для проведения сравнительно-исторического анализа при рассмотрении вопросов тактики и отношения к войнам их участников.

Диссертация состоит из Введения, трех глав и Заключения и разделена на главы по хронологическому принципу. Такая компоновка позволяет создать

Заключение научной работыдиссертация на тему "Военный аспект политики московских князей"

Заключение.

Изучение войн Московского княжества в целом, за период 1280-х - 1460-х гг., позволило придти к изложенным ниже выводам.

Вся военная активность московских князей носила волнообразный характер. К силе или ее демонстрации они прибегали лишь в критических ситуациях реальных, или предполагаемых. Военная активность возрастала в ситуации слабости или непрочности позиций московских князей и снижалась, когда позиции этой княжеской семьи были прочными. При этом их интересовали проблемы личного, либо династического характера.

Основным был вопрос определения, а позже - сохранения статуса. Это проявилось и в самостоятельной политике Даниила Александровича, часто находившегося в конфронтации с великими князьями, и в действиях его потомков, стремившихся к получению и сохранению за собой ярлыка на великое княжение, то есть на старшинство среди князей Северо-Восточной Руси (это привело к тому, что инициатива в войнах почти всегда была на стороне москвичей).

Проявился мотив чести и в столкновениях с Литвой, примером чего служат своего рода «дуэли» - обмен ударами с обеих сторон, притом, что после ответного удара не следует эскалации конфликта. Вопрос о личной чести так же был возможной причиной войн таких как походы на Новгород Ольгерда в 1346 г. и Витовта в 1428 гг., и еще более яркий конфликт между Василием II Васильевичем и Василием Косым и Дмитрием Шемякой Юрьевичами, от которого в 1433 г. внешне отмежевался даже отец последних, князь Юрий Звенигородский.

Война была включена в некий единый арсенал инструментов политического действия и использовалась ничуть не реже, чем династические браки, договоры и т.д. Более того, война могла быть преддверием к другим политическим ходам или их подкреплением, либо входить в целую цепь разноплановых политических мероприятий. Такого же рода вписанность войны в единый арсенал инструментов действия присуща и последующему периоду, времени.

Титул «великий князь владимирский» стал достоянием одной семьи и позже был закреплён за ней и «юридически», в значительной степени благодаря войнам, но лишь в сочетании, а часто, при преобладании других методов политического действия. Источники по русской средневековой истории вполне подтверждают верность для русской истории наблюдения, сделанного ранее на европейском материале о том, что войны не решали спорные вопросы, а лишь служили аргументом при переговорах.

Северо-Восточная Русь имела в этом плане некоторую особенность. Суд, царский или третейский (митрополита, бояр, великого князя) рассматривался как способ невоенного продолжения соперничества, либо как замена военным действиям.

Если дело доходило до прямого вооруженного столкновения, часто проявлялась свойственная московским князьям тенденция к ведению боевых действий если не на территории противника, то на территории «третьих» княжеств или же это может быть связано с нежеланием чрезмерного обострения конфликта в конкретной ситуации и избеганием нанесения ущерба противнику. Эта особенность проявилась в московско-литовских войнах XIV-XV вв. и в династических войнах, по крайней мере, на первых этапах (в 1430-х гг.).

В тактике преобладала склонность к демонстрации силы, когда противники «воевали» волости, где не могли встретить серьёзного сопротивления, либо стояние на разных берегах рек или просто в поле, что бывало реже.

Такие способы ведения боевых действий отнюдь не предполагали сложного построения полков, так как с каждой стороны участвовало несколько сотен или несколько (от трёх с половиной до семи) тысяч человек. Делить их на некоторое количество полков, как это стало обычным в конце XV в., было невозможно. Не была исключением и Куликовская битва. По большей части военные действия были кратковременными и, в отличие от походов, например, Ивана III, имели небольшие масштабы. Несколько сот человек ходили «изгоном» или, напротив, «всугон», или же кого-то «переимали». Возможностей (сил, времени, средств) для крупномасштабных компаний до 1460-х гг. не было (это проблема на только московских князей, но и всех государей средневековья, по крайней мере, в Европе).

Радикальных целей князья не ставили, ибо имели строгое представление о принадлежности той или иной территории одному из колен потомства князя Всеволода Юрьевича. Так же как Рязань, при любых успехах Москвы в борьбе этих княжеств, оставалась во владении одной из ветвей потомков Святослава

Ярославича Черниговского. До тех пор, пока династические права соблюдались, никакой речи об объединительной деятельности кого-то из князей говорить не приходится. Характерно отсутствие каких либо территориальных приращений к Московскому княжеству при помощи войн, как и вообще редкость приращений к великокняжеской области.

Для рассмотрения вопроса о механизмах территориального роста важно учитывать опыт Тверского княжества, которое за 250, без малого, лет своего существования практически не выросло территориально.

Обращаясь к вопросу об объединении Руси, и роли в этом процессе войн, можно утверждать, что объединение само по себе было побочным и далеко не обязательным продуктом династических войн XIV-XV вв. В итоге военных (и не только) действий московских князей был получен ряд результатов, которые и способствовали объединению Руси.

Великокняжеское достоинство перестало быть только титулом и получило реальное властное наполнение. С помощью военной силы или угрозы её применения, великие князья из московского дома в XV в. отсекали боковые линии от наследования великого княжения, чем создавали концентрацию власти в руках очень немногих представителей семьи.

В процессе отсечения младших родственников от наследования великого княжения великий князь урезал их политические и военные возможности, de jure признавая их, и тем создавая ситуацию, когда реальная власть остаётся лишь у одного князя-соправителя на Руси.

Кроме того, в результате проведенного исследования можно сделать вывод о том, что династические войны второй четверти XV в. как часть внутрисемейного конфликта сыграли важную роль в сломе традиционных механизмов функционирования политической системы великого княжества Владимирского и более того, стали едва ли не единственной его причиной.

К вопросу об объективности объединения Руси необходимо отметить, что если бы великим князьям реальной власти добиться не удалось, то не нашлось бы иной причины, приведшей к образованию в северной Руси единого государства.

Возможность такой неудачи была тем более вероятна, что преимущество московских князей в политической деятельности на протяжении XIV - первой половины XV вв. не было «объективно» запрограммировано. В 1303-1317 гг. они могли вовсе не получить великокняжеское достоинство; в 1371-1382 гг. были все условия для потери Дмитрием и статуса и реальной великокняжеской власти; в 1425-1453 гг. Московское княжество ослабло в результате династической борьбы и почти уже уступило первенство в Северо-Восточной Руси.

Войны с татарами или с участием татар не только московских, но и всех русских князей несколько отличались от общепринятой их трактовки. Исходя из безусловно обоснованной точки зрения А.А. Горского о природе московско- и русско-ордынских отношений, можно говорить об отсутствии грабительских походов татар как политики ханов в отношении русских земель. Идея о том, что со второй половины XIV в. в массовом сознании происходит изменение образа татар, не вызывает сомнений. С предложенными исследователем конкретными результатами этого изменения невозможно не согласиться.

Соответственно меняется отношение к их «нахождениям». Сами нахождения не являлись формой грабежа. Все «рати» второй половины XIII - начала XIV вв. представляли собой либо войска приведенные в ходе усобиц русскими князьями ( 1281, 1282-1283, 1293 гг.) либо посольства (1295, 1315, 1317) и не были самостоятельными военными предприятиями. Исключение составляет лишь поход войск Узбека на Тверь в 1328 г., после убийства ханского посла и неподчинения жителей княжества. Во второй половине XIV в. татарские походы на Русь эволюционируют от «ратей» XIII в. до обыкновенных набегов степняков, за некоторым исключением. Большинство этих походов не преследовало цели подчинения Московского княжества Орде, да и те попытки которые, осуществлялись именно с этой целью, не достигли своего результата по недостатку сил, и даже из опасения перед непокорным улусником. Результаты анализа войн с татарами позволяют принять точку зрения А.А. Горского и утверждать отсутствие антиордынских военных акций при наличии антитатарских походов либо оборонительных действий.

Список научной литературыКинев, Сергей Леонидович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей / Под ред. JI.B. ЧерепнинаМ., 1950.

2. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л., 1950.

3. Памятники литературы древней Руси. XIV- середина XV вв. М.: Художественная литература, 1981.

4. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ) Т. 1. Ларентьевская летопись. Суздальская летопись. Летопись по Академическому списку. М., 1962.

5. Псковские летописи. М.-Л., Вып.1. 1950

6. ПСРЛ Т. 11-12. Никоновская (Патриаршая) летопись. М., 1965.

7. ПСРЛ Т. 20. 4.1. Львовская летопись. СПб., 1910.

8. ПСРЛ Т. 23. Ермолинская летопись. СПб.,1910.

9. ПСРЛ Т. 25. Московский летописный свод конца XV в. М. Л., 1949.

10. ПСРЛ Т. 26. Вологодско-Пермская летопись. М., 1959

11. ПСРЛ Т. 27. Никаноровская летопись. Л., 1962.

12. ПСРЛ Т. 30. Владимирский летописец. М., 1980.

13. ПСРЛ Т. 35. Белорусско-литовские летописи. М., 1980.

14. ПСРЛ Т. 39. Софийская I летопись по списку Царского. М., 1994

15. ПСРЛ Т. 5, Вып. 2. Псковские летописи. М., 2000.

16. ПСРЛ Т. 6, Вып. 1. Софийская I летопись старшего извода. М., 2000.

17. ПСРЛ Т.15. Вып.1. Рогожский летописец. М., 1965

18. ПСРЛ Т.15. Тверской сборник. М., 1965

19. ПСРЛ Т. 16. Летопись Авраамки. М., 2000.

20. ПСРЛ Т.18. Симеоновская летопись. СПб., 1913.

21. ПСРЛ Т.4 Ч. 1 Вып. 1. Новгородская IV летопись. М., 2000.

22. Русские феодальные архивы. М., 1986. 4.1.

23. Русские феодальные архивы. М., 1986. 4.2.

24. Сказания и повести о Куликовской битве. Л.: Наука, 1982.

25. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. СПб. 1884. Т. II. М,-Л., 1941.1. Литература:

26. Аверьянов К.А. Московское княжество Ивана Калиты. Введение. Историческая география завещания Ивана Калиты. М., 1993. 58 с.

27. Аверьянов К.А. Московское княжество Ивана Калиты. Московские трети. Звенигород. История вхождения в состав Московского княжества. М., 1993. 54 с.

28. Аверьянов К.А. Московское княжество Ивана Калиты. Приобретение Коломны. Приобретение Можайска. М.,1994. 56 с.

29. Александров Д.Н., Мельников С.А., Алексеев С.В. Очерки по истории княжеской власти и соправительства на Руси X-XV вв. М., 1995. 114 с.

30. Алексеев Ю.Г. У кормила Российского государства: Очерки развития аппарата управления XIV XV вв. СПб. Изд-во СпбГУ, 1998. - 347(1) с.

31. Альшиц Д. Роль Куликовской битвы в определении национального сознания русского народа // Ученые записки ЛГУ. №36. Серия исторических наук. Вып. 3. Л., 1939. С. 110-123.

32. Арон Р. Мир и война между народами. М.: NOTA BENE, 2000. 880 с.

33. Бережков Н.Г. Хронология русского летописания. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1963.- 376 с.

34. Бескровный Л.Г. Куликовская битва // Куликовская битва. М.: Наука, 1980. С. 214-245.

35. Бобров А.Г. Новгородские летописи XV века. СПб.: Дм. Буланин, 2001. 286 с.

36. Богданов С.В. Тверское великое княжество в системе межкняжеских отношений после 1327 года. К вопросу о Тверском великом княжении. //Дни славянской письменности и культуры. Вып.2. Тверь, 1996. С.61-66.

37. Борзаковский История Тверского княжества. СПб.: Мартынов, 1876. III, 269, 152 с.

38. Борисов Н.С. Иван Калита. М. Мол. Гвардия, ЖЗЛ. 1995. 299 с.

39. Борисов Н.С. Политика Московских князей. Конец XIII первая половина XIV вв. М. Изд-во Московского ун-та, 1999. - 380 с.

40. Борисов Н.С. Русская церковь в политической борьбе XIV-XV вв. М.: Изд-во МГУ, 1986.-205 2.

41. Брайант А. Эпоха рыцарства в истории Англии. СПб.: Евразия, 2001. 576 с.

42. Брянцев П. Дм. История Литовского княжества с древнейших времен. Сочинение П. Дм. Брянцева. Вильна, 1889. -XII, 659 с.

43. Буганов В.И. От Куликовской битвы до освобождения от ордынского ига (1380-1480 гг.)//Куликовская битва. М.: Наука, 1980. С. 246-264.

44. Будовниц И.У. Отражение политической борьбы Москвы и Твери в тверском и московском летописании XIV в. // Труды отдела древнерусской литературы. T.XII. Л., 1956. С. 79-105.

45. Вернадский Г.В. Монголы и Русь. Тверь: ЛЕОН, М.: АГРАФ, 1997. 460 с.

46. Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М.: Наука, 1969. 584 с.

47. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права СПб. Киев, 1909. VI, 699 с.

48. Голицын Н.С. Русская военная история. СПб., 1877 4.1. XXI, II, 208 с.

49. Горский А.А. Брянское княжество в политической жизни Восточной Европы (Конец XIII-начало XV в.) // Средневековая Русь. М., 1996. Вып.1. С. 79-88.

50. Горский А.А. Всего еси исполнена земля Русская . Личности и ментальность русского средневековья. Очерки. М., 2001.

51. Горский А.А. К вопросу о причинах «возвышения» Москвы // Отечественная история 1997. №1. С. 3-12.

52. Горский А.А. К вопросу о составе русского войска на Куликовом поле // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. №4 (6), декабрь. 2001. С. 29-37.

53. Горский А.А. Москва и Орда. М.: Наука, 2000. 214 с.

54. Горский А.А. Москва, Тверь и Орда. 1300-1339 гг. // Вопросы истории 1995. №4. С. 34-46.

55. Горский А.А. Московско Ордынский конфликт начала 80-х годов XIV века: причины, особенности, результаты // Отечественная история. 1998. №4. С. 15-24

56. Горский А.А. Политическая борьба на Руси в конце XIII века и отношения с Ордой И Отечественная история. 1996. №3. С. 74-92.

57. Горский А.А. Русские земли в XIII XIV вв.: Пути политического развития. М. ИРИ РАН, 1996.- 128 с.

58. Греков Б.Д. Якубовский А.Ю Золотая Орда и ее падение. М.-Л.: Изд. и 1-я тип. Изд-ва Акад. Наук СССР в Лгр.,1950. 479 с.

59. Греков И.Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды (на рубеже XIV-XVвв.). М.: Наука., 1975. 519 с.

60. Греков И.Б. Место Куликовской битвы в политической жизни Восточной Европы конца XIV в. // Куликовская битва. М. Наука, 1980. С. 113-141.

61. Греков И.Б. Очерки по истории международных отношений в Восточной Европе XIV-XVI вв. М. Изд-во восточной литературы, 1963. 374 с.

62. Дефурно М. Повседневная жизнь времен Жанны д Арк. СПб.: Евразия 2002. -319с.

63. Дюпюи Э.Р., Дюпюи Т.Н. Всемирная история войн Харсперская энциклопедия военной истории с комментариями издательства «Полигон». СПб.: 1997. Кн. 1. 945 е.; Кн. 2. - 896 с.

64. Егоров А.А. Митрополит Киприан и его время: к вопросу о политическом исихазме // Отечественная философская мысль X-XVII вв. и греческая культура. Киев, 1991. С.219-229.

65. Егоров В.Л. Золотая Орда перед Куликовской битвой // Куликовская битва. М.: Наука, 1980. С. 174-213.

66. Жгутов В.А. Многовековая тайна Твери. Системный взгляд на проблему локализации, масштабы, значимость Бортеневского сражения 22 декабря 1317 г. Тверь, ТГТУ, 1998. -239 с.

67. Зимин А.А. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV века. М.: Наука, 1991.-286 с.

68. Зимин А.А. Дмитровский удел и удельный двор во второй половине XV -первой трети XVI вв. // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1973. Вып.5. С. 182-195.

69. Зимин А.А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV XVI вв. // Проблемы источниковедения. М.: Изд-во АН СССР, 1958. Вып. 6. С. 275-324.

70. Ильин М.А. Роль Твери в создании Русского государства (XIII XV вв.) // Великое прошлое. Труды научной конференции, посвященной 750-летию Тверского княжества и 725-летию Тверской епархии. С. 12-27.

71. Карамзин Н.М. История государства Российского. М.: Наука, 1992. Т. IV. -478 с.; 1993. Т. V.-560 с.

72. Каштанов С.М. Очерки русской дипломатики. М.: Наука, 1970. 502 с.

73. Кизилов Ю.А. Земли и княжества Северо-Восточной Руси в период феодальной раздробленности. М.: Высшая школа, 1984. 160 с.

74. Кирпичников А.Н. Военное дело на Руси в XIII XV вв. JI. Наука, 1976. -104 с.

75. Кирпичников А.Н. Факты гипотезы и заблужденияв в изучении русской военной истории XIII — XV вв. // Древнейшие государства на территории СССР. 1984 г. М„ 1985. С. 229-243.

76. Клосс Б.М. Никоновский свод и русские летописи XVI XVII вв. М.: Наука, 1980.-312 с.

77. КлюгЭ. Тверское княжество. 1247-1485. Тверь, 1994. -431 с.

78. Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций. В 2-х кн. Кн.1. М. -Минск Харвест, 2000. 1054 с.

79. Кобозев Ю.А., Кобозева Г.В., Хохлов А.Н. К вопросу о локализации Бортеневского сражения 1317 года // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие. Тверь, 1997. С. 113-122.

80. Козин В.Н. Феодальная война 1425-1453 годов. Историографическая традиция и попытки нового подхода // Вестник Челябинского университета. Сер. 1. История. 1994. №1. С. 57-62.

81. Контамин Ф. Война в средние века. СПб.: «Ювента», 2001. 414 с.

82. Кривошеее Ю.В. Русь и монголы XII-XIV вв. Автореферат на соискание ученой степени доктора исторических наук по специальности 07.00.02 История.1. СПб.: СпбГУ, 2000,- 47 с.

83. Кривцов Д.Ю. Проблемы антитатарской борьбы в Русской общественной мысли середины XIII начала XV вв. // Мининские чтения. 1992 г. Нижний Новгород. Нижний Новгород, 1992. С. 56-58.

84. Кричевский Б.В. Митрополичья власть в 30-е 70-е гг. XIV века. (Юридический статус и политическая деятельность русских митрополитов): Авт. реф. дисс. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук (07.00.02) / РГПИ СПб., 1997. 20 с.

85. Кром М.М. Меж Русью и Литвой. М.: Археографический центр, 1995. 294 с.

86. Кучкин В.А. Дмитрий Донской // Вопросы истории. 1995. №5-6. С. 82-93.

87. Кучкин В.А. Первый московский князь Даниил Александрович // Вопросы истории 1995. №1. С. 93-107.

88. Кучкин В.А. Победа на Куликовом поле // История СССР. 1980. №8. С. 3-21.

89. Кучкин В.А. Последний договор Михаила Ярославича // Великий князь Тверской и Владимирский Михаил Ярославич: личность, эпоха, наследие. Международная научная конференция. Тезисы докладов и сообщений. Тверь 26-29 июня 1996 г. Тверь, 1996. С. 14-18.

90. В.А. Формирование государственной территории Северо-восточной Руси. XI-XIV вв. М.: Наука, 1984. 349.

91. Кучкин В.А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва. М.: Наука, 1980. С. 26-112.

92. Лихачев Н.П. Инока Фомы «Слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче». СПб. Типография М.А. Александрова, 1908. LX, 55 с.

93. Лурье Я.С. Две истории Руси XV века: ранние и поздние, независимые и официальные летописи об образовании Московского государства. СПБ.: Дм. Буланин, 1994.-240 с.

94. Лурье Я.С. Общерусские летописи XIV-XV вв. Л.: Наука, 1976. 283 с.

95. Лурье Я.С. Роль Твери в создании национального государства // Ученые записки ЛГУ. №36. Серия исторических наук. Вып. 3. Л., 1939. С. 85-109.

96. Лурье Я.С. История России в летописании и в восприятии Нового времени // Россия древняя и Россия новая. СПб.: Дм. Буланин, 1997,- 403 с. С. 12-172.

97. Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Заселение и объединение центра. Л.: Акад. наук СССР, 1929.- 175 с.

98. Любавский М.К. Очерк истории Литовско-русского государства до Люблинской унии включительно. М.: Изд-во Александрова, 1915. -401 с.

99. Малыгин П. Сражение 22 декабря 1317 года (Предпосылки, летописные источники и проблемы локализации) // Михаил Ярославич великий князь тверской и владимирский. Тверь, 1995. С. 329-352.

100. Малыгин П.Г. Ярослав Ярославич и Тверь в летописных известиях // Великое прошлое. Труды научной конференции, посвященной 750-летию Тверского княжества и 725-летию Тверской епархии. С. 38-48.

101. Мацуоки Ейдзо Избрание и поставление Василия Калики на новгородское владычество в 133-1331 гг. // Великий Новгород в истории средневековой Европы. М., 1999. С. 207-217.

102. Мельников С.А. Наследование престола на Руси и принцип соправительства как факторы централизации // Вопросы истории. 2001. №11-12. С. 102-108.

103. Мельников С.А. Об отношениях великокняжеской власти с Троице-Сергиевым монастырем в период феодальной войны (40-е гг. XV в.) // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. №2. 1993. С. 27-34.

104. Мельников С. А. Формирование института соправительства в Московском государстве XV в. // Проблемы политической истории и историографии. М., С. 119125.

105. Микляев С.В. Зарождение Литовско-тверских отношений. К вопросу о пролитовской ориентации Твери (конец XIII первая четверть XIV вв.). // Дни славянской письменности и культуры. Вып.2. Тверь, 1996. С.67-70.

106. Михайлова И.Б. Москва и Тверь в начале XIV в. // Исторический опыт русского народа и современность. Мавродинские чтения. Материалы и доклады.10.12 октября 1994 Санкт-Петербург. СПб. Изд-во СпбГУ, 1994. С.62-65.

107. Михайлова И.Б. Москва и Тверь в начале XIV в.// Исторический опыт русского народа и современность. Мавродинские чтения. Материалы и доклады. 10-12 октября 1994 Санкт-Петербург. СПб. Изд-во СПбГУ, 1994. С. 62-65.

108. Муравьева Л.Л. Московское летописание второй половины XIV начала XV вв.

109. Назаров В.Д. Дмитровский удел в конце XIV середине XV вв. // Историческая география России XII - начало XX в. Сб. статей к 70-летию проф. Л.Г. Бескровного. М.: Наука, 1975.

110. Насонов А.Н. Монголы и Русь. М.-Л. Изд-во Акад. Наук СССР, 1940. 178 с.

111. Насонов А.Н. Русское летописание XI-XVIII вв. М. Наука, 1969. 555 с.

112. Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в России. М.: Наука, 1988. 690 6. с.

113. Панова И.А. Союз Православной церкви и князей Москвы в деле «собирания русских земель» // Власть и общество: вектор перемен. Сборник научных трудов. Вып.1. М., Изд-во МГУП «Мир книги», 1998. С. 13-29.

114. Петров А.Е. Куликово поле в исторической памяти: формирование и эволюция представлений о месте Куликовской битвы 1380 г. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. №3 (12), сентябрь. 2003. С. 22-30.

115. Погодин М.П. Взгляд на удельный период от Ярослава до нашествия монголов // Историко-критические отрывки. Кн.2 С86-133.

116. Погодин М.П. О старшинстве между князьями древней Руси // Историко-критические отрывки. Кн. 1 С. 11-128

117. Покровский М.Н. Избранные произведения. В 4-х Кн. М.: Мысль, 1966. Кн. 1.- 725 с.

118. Польша и Русь. Черты общности и своеобразия в историческом развитии. М.: Наука, 1974. 298 с.

119. Пономарев Г. Значение Бортеневского сражения в судьбе тверского князя Михаила Ярославича // Михаил Ярославич великий князь тверской и владимирский. Тверь, 1995. С. 353-365.

120. Пресняков А.Е. Лекции по русской истории. М.: Соцэкгиз, 1939. Т. 2. Вып. 1. -247 с.

121. Пресняков Е.А. Образование Великорусского государства. Очерки по истории XIII-XV столетий. Пг., 1918. VI, 458 с.

122. Приселков М.Д. История Русского летописания XI-XV вв. СПб. Дмитрий Буланин, 1996. 325 с.

123. Разин А.Е. История военного искусства. М.: Воениздат, 1957. Т.2. 654 с.

124. Сазонов С.В. Муромские события 1446 года в московских летописных сводах 60-х 70-х гг. XV в. // Проблемы истории и культуры. Ростов, 1993. С. 3342.

125. Салмина М.А. Еще раз о датировке «Летописной повести» о Куликовской битве // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 32. Л., 1977. С. 4-39.

126. Семенченко Г.В. Московско-тверской договор второй половины 30-х годов XV в. // Исследования по источниковедению истории России до 1917 г. М., 1997. С. 4-15

127. Семенченко Г.В. Неизвестный сын Юрия Галицкого и политическая борьба на Руси в начале 30-х гг. XV в.// Вспомогательные исторические дисциплины Т. 27. Л., 1991. С. 188-193.

128. Сенявская Е.С. Военно-историческая антропология новая отрасль исторической науки // Отечественная история. 2002. №4. С. 135-145.

129. Сергеевич И.В. Русские юридические древности. СПб.: Тип. Стасюлевича, 1902. 555 (XII) с.

130. Серебрянников В.В. Войны России: социально-политический аспект. М.: Научный мир, 1998. 377 2. с.

131. Серебрянников В.В. Социология войны. М.:- Научный мир, 1997. 399 с.

132. Скрынников Р.Г. Государство и церковь на Руси XIV-XVI вв.: Подвижники русской церкви. Новосибирск: Наука, 1991. 393 3. с.

133. Скрынников Р.Г. Крест и корона: Церковь и государство на Руси IX-XVII вв. СПб.: Искусство, 2000. 460 3. с.

134. Скрынников Р.Г. Святители и власти. XIV-XVII вв. Л.: Лениздат, 1990. 347 2. с.

135. Слизовский Д.Е. Политическое лидерство в древней Руси (Теоретико-методологический аспект) // Россия в мировом процессе. Материалы второй международной научно-теоретической конференции. М., Из-дво Ун-та Дружбы народов. 1992. С. 11-14.

136. Соловьев С.М. История отношений между русскими князьями Рюрикова дома. М.: Университетская типография, 1847. X, 696 с.

137. Соловьев С.М. История России с древнейших времен // Соловьев С.М. Сочинения. В 29 кн. Кн. 2. М.: Мысль, 1988. 765 с.

138. Сороколетов Ф.П. История военной лексики в русском языке XI-XVII вв. Л.: Наука, 1970.-383 с.

139. Строков А.А. История военного искусства. М.: Воениздат, 1955. Т. 1. 662 с.

140. Строков А.А. Военное искусство Руси периода феодальной раздробленности. М. тип. ВПА, 1949. 192 с.

141. Суэтин А.В. Князь Михаил Тверской: Политическая программа и итоги деятельности // Тюменский исторический сборник. Тюмень, 1996. С.64-67.

142. Таловин Д.С. Великое Нижегородско-Суздальское княжество (1341-1392) в системе земель Северо-Восточной Руси. Автореферат диссертации на соскание ученой степени кандидата исторических наук по специальности 07.00.02 История. Нижний Новгород, 2001. 18 с.

143. Тихомиров М.Н. Древняя Москва. Москва на перекрестке международных путей. М.: Моск. рабочий, 1992. 319 с.

144. Тихомиров М.Н. Средневековая Москва в XIV-XV веках. М.: Издво Моск. Ун-та. 1957.-318 с.

145. Уляницкий В. Между княжеские отношения во Владимиро-Московском Великом княжестве в XIV-XV вв. (К вопросу о двуименных или «союзных» деньгах). М., 1893. 54 с.

146. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. 1200-1304. М.: Прогресс, 1989. -291 1. с.

147. Фетищев А.С. Духовная грамота Дмитрия Донского о наследовании Коломенского удела и традиция наследования выморочных уделов // Экономические и социально-политические проблемы отечественной истории. М.; СПб., Ин-тРосс. Истории РАН, 1992. С. 3-18.

148. Фетищев А.С. К истории договорных грамот между князьями московскогодома конца XIV начала XV вв.//ВИД Т.25. СПб., 1994. С. 63-76.

149. Фетищев А.С. Московское великое княжество в системе политических отношений конца XIV в. (1389-1395). Авт. реф. дисс. на соискание ученой степени канд. ист. наук. СПб., 1996. 23 с.

150. Флоря Б.Н. Литва и Русь перед битвой на Куликовом поле // Куликовская битва. М.: Наука, 1980.

151. Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства. XIV -XV вв. Очерки социально-экономической и социально-политической истории Руси. М.: Соцэкгиз, 1960. 899 с.

152. Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы. М.-Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1948. 4.1.-472 с.

153. Чернышов А.В. Очерки по истории Тверского княжества. Тверь, 1996. 304 с.

154. Чернышов А.В. Тверское княжество как древнерусское «территориальное государство»: особый путь развития // Великое прошлое. Труды научной конференции, посвященной 750-летию Тверского княжества и 725-летию Тверской епархии. С. 28-37.

155. Щапов Я.Н. «Мир стоит до рати, а рать до мира» // Герменевтика древнерусской литературы. М., 1989. С. 92-95.

156. Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский периоде 1238 по 1505. СПб.: Изд-во Акад. наук, 1889-1891. Т. 1-2.

157. Янин В.Л. Новгород и Литва: пограничные ситуации XIII-XV веков. М.; Изд-во Московского ун-та, 1998. 212 4. с.

158. Alef G. The battle of Suzdal in 1445. An episode in the Muskovite war of succession // Forschungen zur osteuropaischen Geschihte. Bd. 25. Berlin; Wiesbaden, 1978. P. 1120.