автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Воинско-ритуальная реальность

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Сивоволов, Дмитрий Федорович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1 ПОНЯТИИНЫИ СТАТУС ВОИНСКО-РИТУАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ.

1.1 Логико-гносеологическое обоснование понятия "воинско-ритуальная реальность".

1.2 Функционально-гносеологическая определенность воинско-ритуальной реальности.

ГЛАВА 2 РЕПРЕЦЕНТАЦИЯ ВОИНСКО-РИТУАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ.

2.1 Светско-культовая сущность воинско-ритуальной реальности (гносеологический аспект)

2.2 Особенности средств формирования воинско-ритуальной реальности

2.3 Неформальная (неуставная) воинско-ритуальная реальность

Введение диссертации2004 год, автореферат по философии, Сивоволов, Дмитрий Федорович

История философии свидетельствует, что проблема реальности относилась и относится к одной из "вечных" в философском познании -мыслители разных времен и народов обращались к различным видам реальности. Так, наряду с общепринятыми в философском сообществе категориями "объективная - субъективная" и другими (как бы само собой разумеющимися) в научный оборот вошли категории "физическая реальность", "химическая реальность", "экономическая реальность", "математическая реальность", "виртуальная реальность" . В последние годы наблюдается оперирование нетрадиционными категориями типа "реальность образов памяти и представления", "реальность космического времени (транса)", "реальность эго", "реальность экологического мира (первого, второго, третьего)"1 и т.п. Используемые как научные категории, "реальности" придают стройность и логичность научным дисциплинам. Так, М.Г. Ярошевский справедливо отмечает, что основной категориальный аппарат "психической реальности" стал отправным для формирования науки психологии как некоторой теоретической целостности2.

Фактически воинская реальность существует как некоторая данность в ряду уже признанных современным научным сообществом видов реальностей. Однако она мало исследована с философских позиций. ( Например, никто и никогда не исследовал семантику понятия "военное искусство" как реальность убиения наибольшего количества людей и

1 См: Ульяновский А.В. Мифодизайн рекламы. - Санкт-Петербург: Институт Личности, 1995. - С. 279 - 280.

2 Ярошевский М.Г. Как была открыта психическая реальность // Ярошевский М.Г. Психология в XX столетии. - М.: Политиздат, 1974. - С. 88 - 89. уничтожения материальных ценностей наименьшими военными средствами, хотя общепризнанна дихотомия понятия "искусство" в номинациях категорий "прекрасное" и "безобразное". Относится ли "прекрасное убиение" людей к искусству? И т.д.).

В наше время, когда начинается реформирование в Вооруженных Силах и переход к "контрактной альтернативе", актуально осмыслить/переосмыслить все сферы воинской реальности. Проблема последней многоаспектна в связи с реформированием, но мы избираем мало исследованный исторически возникший "срез" человеческого существования - воинскую ритуалистику, которая в ближайшее время будет претерпевать очередные исторические изменения. Историки отмечают, что вместе с возникновением любого воинского сообщества возникает специфическая ритуалистика наряду с общественной ("гражданской", корпоративной" и т. п.). Как любой ритуал в той или иной сфере жизнедеятельности воинский есть связывающая "ткань" всех армейских действий (неважно: будь то погребение погибшего военнослужащего, церемония "развода" или торжественная встреча Президента.).

Обращение к философскому осмыслению воинско-ритуальной реальности вызвано социально-практической и научно-теоретической потребностью ее институализации как специфической реальности в общественной деятельности. Воинский ритуал, начиная от простейшего взаимного выполнения воинского приветствия и кончая торжественным погребением погибших и умерших формирует специфическую реальность и как всякая реальность она постоянно изменчива и, следовательно, нуждается в философском осмыслении в плане повседневной военно-практической деятельности и действующей духовности. Допустимая изменчивость объясняется не только историческими факторами, но и тем, что в родах войск, частях, подразделениях и отдельных гарнизонах имеются свои, специфические условия для исполнения воинских ритуалов. Кроме того, "параллельно" существует "неформальная" или "неуставная" реальность, которая ныне оживленно обсуждается в публицистике (особенно проблема "дедовщины" и т.п.).

Любая армия во все эпохи жила и действовала в контексте ритуала, который предстает реальностью в виде церемонии, обычая, обряда и вообще как повседневная реальная жизнедеятельность военного института (напр., заступление на "боевое дежурство"). И потому актуально ее исследование, что открывает также перспективы перенести понимание ритуальной реальности на другие сообщества (сугубо бытовые, профессиональные, студенческие, религиозные и т.д.). Ритуалу как магическому явлению подчинены все народы мира независимо от общественного положения. Он "пронизывает" наш быт и потому ритуальные коннотации существуют в нашем сознании. Многие и сейчас садятся на минуту перед дальней дорогой, впускают в новый дом кошку и обмывают "на счастье" крупную покупку (И.Г. Яковенко). Нередко ритуал принимает оккультовую форму.

Воинский ритуал "консервативен" во всех армиях мира и равно изменчив в соответствии с общественными изменениями. Так, воинская ритуалистика времен Гражданской войны и современные воинское ритуалы США значительно изменились. Такая же ситуация с ритуалистикой в отечественных Вооруженных силах.

В социально-практическом плане актуальность проблемы обусловлена тем, что вполне очевидно влияние ритуала на политику, экономику, идеологию, науку, художественную деятельность, нравственные отношения, на другие интеллектуальные сферы жизнедеятельности. Даже "демократические и либеральные" политические партии вынуждены подчиняться ритуальным актам: приветствовать вставанием появление лидера, аплодисменты и другие обязывающие действия и эпизодические акты.

Глубокая "ритуализация" общества, возникновение в обществе неосознанного чувства необходимости следовать ритуалу, исполнение ритуала, формирование тех или иных систем ритуального действия и последовательность его исполнения дают основание признавать наличие "ритуальной реальности" как некоторой данности в контексте общественной жизни. Ритуал принимает форму социального института, он занимает пространство между человеком и действительностью, обществом и личностью. Это особая форма социального и корпоративно-профессионального общения.

Воинский ритуал, по сути дела, инсценирует действительность, вовлекая участников зрителей в масштабный спектакль, и формирует реальность: культ марша, поднятие государственного флага, общепринятое, обязательное скорбное поведение и отдание почестей при потере близких, другие подобные признаки действования вытесняются безграничным диктатом "картинки", меняющегося образа. Как признаются военнослужащие "со стажем", во время выполнения ритуала выноса боевого знамени воинской части "мурашки по коже пробегают".

При осмыслении воинско-ритуальной реальности в социально-практическом плане оказывается, что в сравнении с другими видами реальности - поэтической, математической, знаковой, символической, экономической и т. п., воинско-ритуальная реальность специфична: она опредмечена формально воинскими уставами, предписаниями, правилами, рекомендациями, приказами и другими нормативными документами, с одной стороны. С другой - принципиально ненаблюдаема, нерегистрируема, предстает в некоторых формах обычая, обряда и в неформальных (неуставных) актах и действиях. В этом смысле она виртуальна, потому актуально выявить ее признаки, которые бы указали на нее как класс качественной определенности.

Последнее обстоятельство подтверждает актуальность, с одной стороны, философско-теоретического осмысления собственно воинско-ритуальной реальности с тем, чтобы, с другой стороны, в практическом плане искать пути формирования единства и согласованности формально-неформальной ритуалистики. "Революционные и боевые традиции, -проницательно замечает В.Д. Серых, - нашедшие свое отражение в воинских ритуалах, не только убеждают, но и вызывают небывалый прилив энергии, необычайное воодушевление, воспринимаются как непосредственные достоверные факты. Гармоническая соразмерность, стройная и целесообразная организация столь же свойственны воинским ритуалам, как и другим явлениям искусства. Широта обобщений, многовековая традиционная основа, неповторимое своеобразие и убедительность живого созерцания обуславливают действенность и эмоциональность воинских ритуалов"1.

То есть, актуально выделение научного среза познания в соотношении ритуальной реальности и реальности общественной жизни с тем, чтобы была возможность "увидеть" или "выделить" специфический объект научного познания. Известно, что любой реальный объект научного исследования должен быть формализован (А.Моль) и, тем самым, "вступить" в коммуникацию с другими реальностями.

В теоретико-онтологическом плане "воинско-ритуальная реальность" представляет собой исследовательский объект в качестве структурного элемента "бытия", в гносеологическом - как особый вид в ряду "других реальностей", общепризнанных научным сообществом,

1 Серых В.Д. Воинские ритуалы, 2-е изд. - М.: Воениздат, 1986. - С. 9. математической, социальной, биологической, физической, символической, экономической и др.

Степень разработанности проблемы. В основном воинским ритуалам и церемониям уделяется внимание в работах публицистов и историков (A.M. Волков, А.Е. Данилов, В.А. Дыгало, Г.А. Колесников, В.М. Корнеев, Г.И. Костаков, М.С. Маковеев, А.А. Маринов, В. Минер,

B.П. Новиков, И.П. Пастухов, И.Н. Петров, С.С. Плотников, М.Я. Радугин, A.M. Рожков, J1.B. Рощин, М.В. Рубан, В.Д. Серых, В.П. Хробостов, Г.П. Шатунов).

Порядок исполнения ритуалов описывается в Общевоинских уставах ВС СССР и РФ, Корабельном уставе Военно-Морского Флота СССР и РФ, Советской Военной Энциклопедии, в описании Военно-Морского протокола и церемониала и военных парадов на Красной площади, ритуалов пограничных войск и других нормативных документах.

Для философского осмысления отдельных аспектов воинско-ритуальной реальности как одной из форм коммуникации весьма полезны фундаментальные работы ряда отечественных и зарубежных исследователей (Н.Н. Богомолова, Ж. Бодрийяр, В.В. Бойко, П. Вирильо,

C. Добротворский, А.Н. Исправникова, М. Маклюэн, О.Т. Мельникова, Б.Л. Родионов, И.Д. Фомичева).

Если рассматривать ритуальную реальность как особый вид символической реальности относительно "мира действительности", то он предстает тем, что ныне называют "мир симулякра", - репродуцирование иллюзий, распространение эталонов чувств и поступков, - способных создавать виртуальную реальность и управлять обществом (Ж. Бодрийяр, П. Вирильо, С. Жижек, У. Эко), или в целом индустрию грез (В.Ю. Борев, А.Вартанов, Р.И.Галушко, П.С.Гуревич, С.А. Завадский, Н.М. Зоркая, А.В. Коваленко, И.С. Куликова, Л.И. Новикова).

Однако рассматривая отдельные аспекты указанной реальности как феномена символически-виртуальной реальности, возможно использование некоторых идей в контексте работ философов и культурологов Запада (Ж. Бодрийяр, П. Вирильо, Дж. Гамильтон, А. Генис, С. Жижек, Ф. Коэ, Ж.Ф. Лиотар, Э. Смит, Ш. Теркл, У. Эко), а также в ряде работ отечественный исследователей (Н.Т. Абрамова, С. Воронин, А. Гараджи, В.Е. Кемеров, В.А. Кутырев, А. Митрофанова, Д.В. Пивоваров, С.С. Хоружий). Они могут быть использованы при освещении онтологических вопросов символическо-виртуального существования реальности.

Известно, что "приобщение" и "введение" в воинско-ритуальную реальность осуществляется средствами обучения и воспитания и в этом случае остаются востребованными работы социологов, педагогов, психологов: по профессиональной адаптации (Э.Ф. Зеер, Е.А. Ковалев, Е.В. Ткаченко), по подготовке к будущей профессии (Г.М. Андреева, А.Г. Асмолов, Л.П. Буева, Л.С. Выготский, В.И. Загвязинский, Э.Ф. Зеер, В.Т. Лисовский, А.В. Петровский, С.Л.Рубинштейн и др.), о механизмах индивидуальной адаптации в коллективе (А.С. Макаренко, В.А. Сухомлинский, С.Т. Шацкий и др.), о психологических аспектах процесса адаптации (Б.Г. Ананьев, А.Н. Леонтьев, А.К. Маркова, И.С. Якиманская и др.), об особенности социально-педагогической адаптации (А.С. Белкин, В.И. Долгова, Р.А. Литвак, А.В. Мудрик, В.Д. Семенов, Н.Н. Тулькибаева, З.И. Тюмасева и др.), об основах профессионального самоопределения, профессиональной направленности и компетентности (В.И. Андреев, В.П. Беспалько, Е.А. Климов, Н.Б. Крылова, К.М. Левитан, В.А. Сластенин, А.В. Усова, Н.М. Яковлева и др.), о проблемах подготовки молодежи к условиям военной службы (А.В. Барабанщиков, А.Н. Глушко, Н.Ф. Дьяконов, И.В. Засидкевич, А.А. Камышев, Б.В. Овчинников и др.).

На означенных направлениях, возможно использовать работы как отечественных, так зарубежных мыслителей различных мировоззренческих и методологических ориентаций (О.Р. Арановская, Б.Х. Бгажноков, Ю.В. Бромлей, Х.-Г. Гадамер, А.Г. Булатова, А.Н. Волкова, E.JI. Доценко, Е.А. Ермолин, В.П. Зинченко, В. Ионова, Ф. Капло, О.С. Коимов, А.Ф. Лосев, И.Т. Касавин, М. Кляйн, К. Леви-Строс, А.Н. Леонтьев, Ю.М. Лотман, Б. Малиновский, М.К. Мамардашвили, Г.В. Николаев, М.Б. Медникова, Б.М. Поршнев, В. Тернер, С.А. Токарев, В.Н. Топоров, П. Флоренский, С.Л. Франки, Дж. Фрэзер, К. Юнг и др.).

Тем не менее, можно согласиться с бытующим мнением в научной среде, что предметно ритуалистика находит свое место, прежде всего в этнографических, а также в исторических (в частности, археологических) работах и в значительной меньшей степени представлена (и, как правило, в рамках локальных проблем и вопросов) в искусствоведческих, философских, психологических работах и, тем самым, не поднимается в необходимой степени проблема до кардинально значимой в познании человека в целом1. Тем более, проблема ритуальной реальности оказалась без внимания философов.

Таким образом, заметим, что, несмотря на обширный пласт научных работ, который может быть потенциально использован для исследования, в гносеологическом плане воинско-ритуальная реальность не рассматривалась в современной научно-философской литературе. А это означает, что имеющееся противоречие между необходимостью изучения воинско-ритуальной реальности средствами гносеологического инструментария и недостаточностью разработанности подходов к

1 Ритуал - особый феномен, структурирующий отношения как важнейшее свойство человеческой действительности: от редколлегии // Мир психологии. Научно-методический журнал. - 2003. - № 1 (33). - С. 3. решению проблемы только подчеркивает актуальность настоящего диссертационного исследования.

Автор руководствовался гипотезой, что воинско-ритуальная реальность предстает сложной системой деятельности людей, которая объективируется предметной и операционально-понятийной сторонами познания и знания. Операциональная наполняется смысловым значением, предметная - способностью соединять разные социальные и возрастные группы и слои людей в единое сообщество.

Исходя из вышеизложенного, определился объект исследования -ритуалистика и образуемая в ее контексте специфическая воинско-ритуальная реальность.

Предмет исследования - качественные признаки и определенности, формирующие "воинско-ритуальную реальность".

Цель исследования — (а) институировать понятие "воинско-ритуальная реальность" в компендиуме философского знания, (б) в социально-практическом плане - создать предпосылки для развития философско-теоретического аппарата (инструментария) исследования воинского ритуала (включая неуставной, неформальный) как социального института в целом.

Для реализации основной и сопутствующей целей ставились ряд исследовательских задач:

1. Определить философский статус понятия "воинско-ритуальная реальность" в традиционном контексте философствования наряду с устоявшимися в научном знании концепциями существования ряда реальностей (семиотической, физической, математической, социальной, поэтической, символической и т. п.).

2. Четко сформулировать определение (дефиницию) воинско-ритуальной реальности как категории.

3. Предложить интерпретацию сущности воинско-ритуальной реальности.

4. Рассмотреть особенности средств формирования воинско-ритуальной реальности.

5. Определить статус неформальной (неуставной) воинско-ритуальной реальности.

Методологической основой исследования выступает диалектический метод, позволяющий рассмотреть воинско-ритуальную реальность как одну из форм коммуникации. Кроме того, в исследовании используются принципы синергетического, праксиологического, системно-генетического подходов.

В качестве эмпирической базы исследования окказионально использованы публицистические и исторические работы о воинском ритуале, а также философские концепции реальности и бытия (сущего).

Научная новизна исследования состоит в следующем:

- впервые вводится в научный оборот понятие "воинско-ритуальная реальность", аргументировано' доказан его философско-категориальный статус в ряду иного рода понятий;

- воинско-ритуальная реальность определена как категория, которая включает в себя абстрактное содержание практической воинской деятельности в ритуальном контексте;

- исследована светско-культовая сущность воинско-ритуальной реальности как дискретного отражения эмпирической реальности;

- установлены особенности средств формирования воинско-ритуальной реальности, через компоненты общественного сознания;

- определен статус неформальной (неуставной) воинско-ритуальной реальности, существующей как в нефиксированном, нерегистрируемом виде, так и в обыденном.

Научно-практическая значимость работы. Концепция воинско-ритуальной реальности может быть включена в патриотическое воспитание молодежи и процесс профессиональной подготовки военных кадров. Материалы диссертации могут найти свое применение в лекциях и на семинарских занятиях по философии при изучении таких разделов как "гносеология", "общественное сознание", "социальная философия", по курсу социологии, политологии, культурологи и этики.

Положения и выводы, полученные в ходе диссертационного исследования, могут быть использованы для концептуальной трактовки реальности (и ее различных видов); для концептуального понимания бытия человека в культурном пространстве современной цивилизации; толерантного осознания традиций и обычаев рода человеческого; осознания необходимости развития возможностей воинской ритуалистики.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедр гуманитарных и социально-экономических дисциплин Челябинского военного автомобильного института (2001-2004), философии и социальных наук Челябинского института (филиала) МГКУ (2002), философии Магнитогорского государственного университета (2001-2004). Отдельные аспекты работы наши отражение в докладах на научных конференциях "Управление организационным развитием социально-экономических систем" (Челябинск, 2002), на научных конференциях: "Военное образование на современном этапе: сущность, содержание, проблемы и пути решения" (Челябинск, 2003), "Модернизация системы профессионального образования на основе регулируемого эволюционирования" (Челябинск,

2003), "Преподаватель и образовательный процесс: проблемы перспективы" (Челябинск, 2004).

По теме диссертации имеется 8 публикаций.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Воинско-ритуальная реальность"

Выводы. Возникновение и репрезентация воинско-ритуальной реальности, прежде всего, связаны с расширением и специализацией человеческой деятельности. Ритуалистика возникает в силу противоречия существования желаемой (должной) реальностей: последняя, субстанциально возникшая в эмпирической реальности, принимает гипостазированное существование с постоянным стремлением к соответствию с эмпирической реальностью; будучи гипостазированной формой существования как некоторый аналог эмпирической реальности, ее смысловая (семантическая) сфера становится определенным видом отношений и свойств собственно специфической реальности.

1 См.: Керимов Т.Х. Симулякрум // Современный философский словарь. -М., Бишкек, Екатеринбург, 1996. С. 457.

См.: Поппер К. Против злоупотребления телевидением // Искусство кино. - 1996. № 1.

Анализ средств формирования воинско-ритуальной реальности дает объяснения тем обстоятельствам, что в эмпирической реальности выделяется и приобретает специфические черты та ее часть, которая имеет "служебное значение"; последняя обретает свое бытие в структурной "ткани" реальности, которая (первая) служит средством обмена идеями и результатами деятельности, теоретическими изысками, наблюдениями.

Эмпирическая реальность, будучи субстанциальной формой существования воинско-ритуальной реальности, объективно необходима в качестве средства объективации последней, где осуществляется требование их адекватности.

Средства формирования воинско-ритуальной реальности опосредовано фиксируют компоненты общественного сознания.

2.3 НЕФОРМАЛЬНАЯ (НЕУСТАВНАЯ) ВОИНСКО-РИТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

В этом разделе ставится задача определить статус неформальной (неуставной) воинско-ритуальной реальности. Тем самым, как представляется диссертанту, возможно преодоление "парадокса существования": в традиционно-официальном понимании неуставная воинско-ритуальная реальность не существует, не фиксируется ни одним воинским уставом Вооруженных сил, ни другими нормативными или рекомендательными документами и проведение неформальных ритуалов Общевоинские уставы Вооруженных сил Российской Федерации1 не предусматривают. В семантическом контексте виртуалистика военной реальности существует в состоянии виртуальности, и, значит, не существует как нечто теоретически наблюдаемое и регистрируемое. Неформальная воинско-ритуальная реальность относительно формальной (предписываемой правилами, нормативами, уставами, приказами, распоряжениями) не имеет строго регистрируемого признака, согласно которому можно бы выделить ее качественную определенность. Тем самым возникает проблема ее идентификации как некоторой предметной данности, поэтому трудно говорить о том, что есть и равно не имеется. Поэтому заключительный параграф диссертации посвящается ее значимости.

Диссертант отстаивает идею, что неформальные ритуалы существуют в контексте парадокса существования. Так у летчиков существует ритуал обливания водой при первом перелете через Байкал, у подводников - поцелуй кувалды и кружка " забортной воды" при первом

1 См: Общевоинские уставы Вооруженных сил Российской Федерации. -М.: Воениздат, 1993. погружении в море, особый ритуал всех моряков при пересечении экватора; общеизвестны ритуалы в офицерской среде ("обмывания") после получения очередного воинского звания и при назначении на более высокую должность, ритуал "вынос тела" (увольнение из Вооруженных сил), "вливание или выливание" в коллектив, при рождении ребенка и т.д.; традиция наименований в солдатской среде по периодам службы (дух, слон, салага, черпак, дед, дембель).

В этом плане типичны суждения на примере оценки президента Белоруссии А.Г. Лукашенко как "настоящего" бывшего офицера: "Если говорить о Лукашенко как о "двухгодичнике", то мы его воспринимали как состоявшегося строевого офицера. Его коллеги, как правило, два года отбывали словно каторгу. Здесь другое дело. Лукашенко служил по-настоящему, да и увольнялся он по-нашему, по-офицерски. Как только пришел приказ, Александр Григорьевич собрал всех офицеров батальона и закатил "отвальную". Посидели мы тогда по-братски"1. Таким образом неофициальная (неуставная, неформальная) реальность «заполняет» те «ниши», которые оставляет в качестве «пустот» формализованная.

На обыденном уровне сознания проблема широко дефилируется как проблема "дедовщины". Осмыслить это явление не представляется излишним. "По нашему мнению, - пишет А.Г. Сулейманян, - одна из причин отчуждения народа и власти в СССР в 70 - 90-х гг. связана и с отсутствием общегосударственных ритуалов: участие в ритуале способствует личностной идентификации (проблема "дедовщины" в Советской армии 70-80-х гг., по нашему мнению, во многом была обусловлена и отсутствием официальных ритуалов перехода; потребность в них была, и потому они создавались стихийно. Отсутствие психологических знаний у "церемониймейстеров", а также кризисное

1 Кандраль И. Президент с офицерской закваской // Ориентир. - 1998. -№ 4. - С. 7. состояние общества того периода приводили к тому, что эти отношения носили уродливый характер и не выполняли должным образом задач социально-психологической стратификации)1. Действительно, в детских садах существует формальный ритуал перехода из одной возрастной группы в другую, но в воинской среде подобного ритуала нет.

В первую очередь следует отметить аддитивный (дополнительный) характер неформальной ритуалистики. Как в любой сфере жизнедеятельности она "дополняет" общепринятую, распространенную, правилами установленную реальность. Согласно В. Тернеру ритуал - это стереотипная последовательность действий. Ритуалы могут быть посвящены сезонным явлениям климатического цикла (или работам), начала какого-либо рода деятельности, изменения в жизни (включая критические) отдельного индивида или коллектива, жизненных переломов, совершеннолетия, брака, смерти, бедствия, недомоганий, болезни, неудачи, политические акты, гадания, желания исполнения жизненных целей и т.д.1. Отсюда легко увидеть, что воинские ритуалы не могут не включить в свою сферу влияние множества ритуалов, которые наличествуют в человеческой жизнедеятельности. Этим мы и объясняем наличие неформальных ритуалов, которые менее общезначимы, но они оперативны и они востребованы в конкретной жизнедеятельности. Они "дополнительны" (аддитивные) по своему характеру.

При смене жизненных ситуаций они как бы "рождаются заново", или возрождаются. Так в традиционных обществах часто давали новое имя при новом качестве - эту роль исполняют так называемые обряды инициации или перехода, которые наличествовали некогда во всех, без исключения, обществах; отсутствие таких этапов социализации во многих современных обществах, по мнению ряда исследователей, создают такую

1 Сулейманян А.Г. Ритуал как средство формирования произвольности действий // Психологическая наука и образование. - 2001. - № 2. - С. 72. проблему, как "трудный подросток . Общеизвестно, что подобные ритуалы существуют в монастырских общинах, когда изменяется мирское (гражданское) имя на библейское.

Как считает диссертант, для осмысления проблемы неформальной ритуальной реальности необходимо обратиться к двум методологическим посылам - субстратному и функциональному.

Любая армия стремится к тому, чтобы она представляла собой единую, целостную организацию. Единство и целостность системы предполагает равенство ее элементов. "На корабле, - пишет В.Д. Серых, -нет второстепенных боевых постов и неответственных специалистов. От умелой работы машиниста, артиллериста, рулевого, радиометриста зависит успешное выполнение кораблем боевых задач. Все это знает теперь молодой матрос, об этом думает он, стоя перед строем личного состава корабля, перед своими старшими товарищами."3, но структурная организация армии немыслима в плане "равенства" ее членов. Здесь изначально заложена проблема "равенство - неравенство", которая также уходит в глубину веков: Петр Первый создал регулярную армию, впервые одетую в однообразное обмундирование, в одежде петровских войск было выражено желание поставить ее на службу целям укрепления дисциплины, подчинения младших старшим. В историческом ракурсе рассмотрения, очевидно, что воинские ритуалы отражают две тенденции развития -упрочение элементов, воспитывающих чувство патриотизма, ответственности за выполнение служебного долга, и насаждение карательных акций, призванных добиться слепого повиновения.

Но этим проблема не исчерпывается. С методологической точки зрения функционального подхода все члены армейского сообщества

1 Тернер В. Символ и ритуал. - М.: Наука, 1983. - С. 32.

2 Сулейманян А.Г. Ритуал как средство формирования произвольности действий // Психологическая наука и образование. - 2001. № 2. - С. 72.

3 Серых В.Д. Воинские ритуалы, 2-е изд. - М.: Воениздат, 1986. - С. 167. равны: и генерал и солдат равно выполняют функцию защиты своей страны, равно следуют заповедям клятвы, также как все члены религиозной конфессии равны перед Богом и т. п.

Однако, с субстратной методологической точки зрения члены ("субстраты") военного сообщества не равны - иерархия подчинения, степень ответственности, различие опыта, разность возрастов, воинское мастерство: "Военное дело, - читаем также у В.Д. Серых, - как и любое другое дело, нуждается в мастерах. Но мастерство не дается легко"1. Также как, например, неизмерима ответственность командиров, готовящих и проводящих ритуалы и участников ритуальной церемонии и т. д.

Рассуждая, в онтологическом плане мы находим аналог вышеозначенного в природе: она "не знает" равенство на онтическом уровне - в субстратном выражении волк не равен зайцу.

Однако в природе "равенство" существует в процессуальном действии - все ее элементы ("субстраты") функционально равны, равно взаимодействуя. В этом случае мы уже говорим о функциональном онтологическом допущении полководец, будучи "субстратом", может "функционировать" только тогда, когда есть функциональные войска. (Наполеон, оказавшись в ссылке, оказался не воинским "субстратом" вне функциональных воинов и т. п.). Поэтому сакральная фраза в воинской среде: "солдата надо беречь" имеет под собой онто-функциональное основание. Без "низкого" субстрата-солдата не может существовать функционально армия.

Однако, тем не менее, имеется неравенство функций в соотношении "подчинять и подчиняться" и потому всегда назревает противоречие и в функциональной сфере деятельности. Функции подчинять и подчиняться изначально несут в себе противоречие.

1 Серых В.Д. Воинские ритуалы, 2-е изд. - М.: Воениздат, 1986. - С. 167.

Обращаясь к истории мысли, мы находим, что идеи "равенства -неравенства" и "подчинять - подчиняться" интерпретировались по-разному с античного времени: на гносеологическом уровне одни мыслители исходили из онтико-субстратного неравенства, другие - из онтико-функционального равенства в социальном, природном, политическом, производственном и других процессах.

На отсутствии равенства в субстратном контексте понимания выстроена (создана) социально-политическая концепция Аристотеля (раб не равен даже в субстратном выражении от рождения, по Аристотелю). Следуя его теории, в XVIII-XIX веках были развернуты экономические теории Смита и Рикардо, которые стали основанием социально-политических концепций.

Пытаясь ответить на вопрос Аристотеля об объективной основе приравнивания различных товаров в процессе их обмена, классики экономики создали различные онтические картины на различных основаниях. А. Смит определял стоимость товара то трудом (выходит, функциональный подход), затрачиваемым на его производство, то "стоимостью труда" (тогда субстратный подход), получаемого за товар, то суммой доходов рабочего и капиталиста. Д. Рикардо считал, что "меновая стоимость товаров определяется количеством труда, воплощенного в них."1. Развивая это положение, он признавал факт эксплуатации рабочего класса (функциональный подход). Последнее было взято за онтическое основание К. Марксом в обосновании теории прибавочной стоимости и развития своей социально-политической концепции (анализ ее широко представлен в литературе). Биполярность онтологических картин в контексте трактовки бытия (равенство-неравенство) просматривается во всех социально-политических программах.

Рикардо Д. Соч. - М., 1955. - Т. 1. С. 35.

Противоречивость (и непоследовательность) онтических картин не могла не отразиться в социально-политико-экономических теориях. Теоретические утверждения, как справедливо пишет B.C. Швырев, относящиеся к "исходной теоретической онтологии, фиксирующие ее основные свойства, структуру, соотношения ее элементов, взятые как статически, так и в аспектах их динамики взаимодействия, представляют собой исходные принципы теоретической системы, составляют то, что можно назвать "твердым ядром" теоретической исследовательской программы"1. Все это сохраняет свое значение для социально-политического познания: пока же "твердым ядром" в онтологии социально-политического познания предстают биполярности, творимые на дедуктивных путях. "Онтологическая эпистемология" дает очевидные сбои - онтологические основания и гносеологический способ интерпретации социально-политической действительности оказываются не адекватными.

Таким образом, соотношение формального и неформального воинских ритуалов имеет и онтологические корни, и гносеологическое объяснение, выраженных в историко-философских трактовках. Официальный ритуал тяготеет к подчинению, неформальный - к неподчинению; официальный ритуал тяготеет к неравенству, но неформальный - к равенству, хотя обе ритуальные реальности строго не замыкаются на самих себя. (Банальные примеры из воинской реальности: отец новорожденного сам "бежит в магазин", но при ритуале "выноса тела" - это поручается младшему по званию данного собрания).

Смешение субстратного и функционального допущений достаточно часто приводит к непоследовательности при трактовке социальных

1 Швырев B.C. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. - М., 1978.-С. 333-334.

2 Философия / Учебник. Под ред. В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной, В.П. Филатова. - М.: Тон / Топе, 1996. - С. 155. концепций. ". Неравенство, - пишет А.С. Панарин в субстратном дискурсе онтологии, - категория не столько социологическая, сколько онтологическая и антропологическая. Люди индивидуальны и потому изначально неравны друг другу. Неравенство нельзя понимать как историческое грехопадение человека, преодолимое в перспективе того или иного "земного рая". Люди интересны друг другу неодинаковостью, их неравенство является источником социальной и исторической динамики. Продуктивность взаимного обмена людей базируется на их различии"1. Но несколько строк выше мы находим подтверждение социального равенства в функциональном значении: ". В этой Вселенной индивиды играют роль "свободных электронов", меняющих свою групповую принадлежность в зависимости от своих личных представлений о выгодном и достойном"2.

Эти противоречивые онто-функциональные допущения преобразуются в формальные и неформальные противоречивые соотношения в ритуалистике и в проблему "справедливости" в воинской жизнедеятельности, затем трансформируются в теоретические образования в контексте "проблемы справедливости". Так называемая "дедовщина" несет в себе указанные допущения. Потому "дедовщина" характерна не только в солдатской среде, но и в офицерской, включая самый высокий элитарный слой воинства. (Генерал не будет делать принципиально то, что может сделать молодой лейтенант.)

На основе указанных онтологических субстратно-функциональных допущениях построены и социально-экономические теории, которые в той или иной мере влияют на соотношение формальной и неформальной ритуалистики в субстратно-функциональном контексте. Приведем пример программной логической апелляции Российской коммунистической

1 Панарин А.С. Онтология власти // Философия власти. - М.: Изд-во МГУ, 1993.-С. 120-121.

2 Панарин А.С. Онтология власти // Философия власти. - М.: Изд-во МГУ, 1993.-С. 120. партии (большевиков): "Главную особенность такого общества составляет товарное производство на основе капиталистических производственных отношений, при котором самая важная и значительная часть средств производства и обращения товаров принадлежит небольшому по своей численности классу лиц, между тем как огромное большинство населения состоит из пролетариев и полупролетариев, вынужденных своим экономическим положением постоянно или периодически продавать свою рабочую силу, т.е. поступать в наемники к капиталистам, и своим трудом создавать доход высших классов общества"1.

Подобная онтологическая субстратно-функциональная логика звучала в документах анархистов: ".Смотрите, как замолкла вся производственная и торговая жизнь, как и уныло и мрачно стоят безмолвные заводы, фабрики, мастерские, магазины с той минуты, как вы перестали работать. Кто же создал все это богатство, как не вы -работники? Кому оно должно принадлежать, как не вам - пролетариям? Что же, неужели вы будете терпеть и голодать среди этого моря продуктов, созданных вашим трудом? Бросьте рабское уважение к закону: берите все, что вам нужно! . и переселитесь в роскошные палаты праздных богачей!"2.

Эти онтологические допущения/конструкты "равенства неравенство - справедливость - несправедливость" затем прилагаются (апплицируются) к воинской действительности и находят свое "продолжение" не только обыденной реальности, но и в воинской. (Скажем, ритуалы награждения солдата и маршала разительно отличаются).

1 Программа Российской коммунистической партии (большевиков) // Программные документы и организаций России (XIX - начало XX вв.). -Челябинск: ЧГПУ, 1991. - С. 259.

2 Документы анархистов. Тактика анархистов-коммунистов // Программные документы и организаций России (XIX - начало XX вв.). -Челябинск: ЧГПУ, 1991. - С. 301.

Можно также рассматривать существование неформальной реальности в контексте концепции антикультуры. "Но при этом всегда существует и "антиредукционные механизмы", которые воспроизводят архаичные, внекультурные, символические образования. Везде, где есть культура, - утверждают М.К. Мамардашвили и A.M. Пятигорский, - есть и антикультура: "Всякий живой совокупный человеческий организм (мы имеем в виду совокупность людей в той мере, в которой они в живы, в том смысле и имеют шансы на культурное развитие или хотя бы на выживание) всегда содержит эту антикультурную функцию в меняющейся пропорции, функцию, с которой связана символическая жизнь сознания (или символический статус репрезентируемого сознания), но которая одновременно положительно влияет на деятельность некоторых знаково-языковых комплексов самой культуры"1. На неформальном уровне воинско-ритуальное действие принимает "зеркальную" форму формальной (напр., "присяга" в солдатском сообществе наряду с официальной присягой, или "обмывание" получения более высокого звания в офицерской среде соотносительно ритуала оглашения приказа) или ту форму, которая отсутствует в формальной (например, при помине погибшего товарища наливается стакан вина и закрывается кусочком хлеба ("для погибшего").

Кроме того, необходимо брать в расчет психические факторы, которые имеют значительное влияние на формирование неуставной ритуалистики, по крайней мере в двух аспектах. Во-первых, в известной мере ритуал есть искусство и как искусство он заимствует культ творческой индивидуальности. Участники формальной ритуалистики "не должны знать" индивидуальное исполнение ритуала, но действуют по правилу "делай как все". При достаточной перенасыщенности формальной

1 Мамардашвили М.К. Символ и сознание // Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. - М., 1997. - С. 351. ритуалистики происходит смещение в сторону неформальной. К примеру, общеизвестна негативная реакция к строевым смотрам в российских войсках Павловских времен. (По правде говоря, и ныне такое же негативное отношение к строевым смотрам как показателю "боевой готовности". На наш взгляд строевой смотр должен занять свое достойное место в ряду спортивных или культурных мероприятий, но это не наша исследовательская тема). С точки зрения психологии "возвеличивание" формальности при любой акции должно активизировать специфические защитные механизмы личности, маскировать для себя отклонения в поведении, пресекать самосознание и рефлексию, также и их необходимость1. В неформальной ритуалистике открываются необычные и творческие возможности ее участников (например, исполнение известных "капустников").

Формальный ритуал структурно проектирует одна группа его разработчиков без учета различия психологии его участников, он в любом случае несет в себе индивидуальные особенности и не способен "охватить" всю массу неповторимости всех участников ритуала.

В методологическом контексте реальности наличие неформальной воинско-ритуальной реальности как некоторой предметной данности подтверждается "онтологическим аргументом" и аргументом принципа практики. Неформальная воинско-ритуальная реальность являет себя в когнитивных слоях: обыденном, синтетическом и конкретно-теоретическом. Они эксплицируются как бы в самостоятельные сферы общения.

В силу различия условий, изменчивости традиций и социального окружения механизм формирования неформальной реальности обусловливает ее гетерогенную структуру, поскольку включает в себя различные стратные элементы, что и делает ее инвариантной (в каждом

1 Серов Н.В. Хроматизм мифа. - JL: Васильевский Остров, 1990. - С. 197. гарнизоне свои "правила"), она репрезентируется иным понятийно-категориальным аппаратом, специальными терминами, жаргоном, сленгом и т. п. Это позволяет рассматривать ее в двух аспектах: она генетично необходима и выполняет социальные функции.

Неформальная воинско-ритуальная реальность характеризуется всегда неким частичным или недовоплощенным существованием, то есть характеризуются недостатком, отсутствием тех или иных сущностных черт явлений эмпирической реальности. Им присуще неполное, умаленное наличествование, не достигающее устойчивого и пребывающего, самоподдерживающегося наличия и присутствия и не представляема некоторым однозначным когнитивным значением.

В методологическом контексте виртуалистики наличие военной неформальной ритуалистики как некоторой предметной данности подтверждается "онтологическим аргументом": в реальности существует то, что есть в сознании человека. Зная критическое отношение философского сообщества к онтологическому аргументу, можно также прибегнуть к аргументам принципов наблюдаемости и практики: формальная и неформальная реальности, будучи "определенно неопределенными", тем не менее, определяемые в своем существовании, -они, в конце - концов, являются объектом интереса и предметом деятельности людей. Тем самым о них можно судить согласно понятийному аппарату, средствами которого они осмысливаются и оцениваются. Даже в своей виртуальности в качестве некоторых аналогов эмпирической реальности они способны предстать в различных формах исследования.

Изучение историко-научной и публицистической литературы, отражающей состояние дела в воинской ритуалистике как реальности в ее вариативности (виртуальности), дает повод выделить три относительно самостоятельных когнитивных слоя: (1) обыденный (например, прецедент дедовщины"), (2) синтетический (как традиция) и (3) конкретно-теоретический (мало исследованный, особенно в философском плане).

Они эксплицируются как бы в самостоятельные сферы жизнедеятельности воинского сообщества: в соответствии с принципом наблюдаемости, очевидно, что, например, того или иного исследователя (критика, аналитика, литературоведа) мало интересует фабула глубинного слоя отличительности ритуала погребения (похорон) в ВМФ и сухопутных войсках, хотя они разительно отличаются, но общим предстает ритуал "помин" и отдания почестей.

Неформальный "срез" пронизывает все слои воинского сообщества -перед сражением полководец может обратиться к воинам со слов "сынки", хотя ни один устав не предусматривает такого обращения. Празднование по поводу получения более высоко воинского звания характерно как для капитана, так и для маршала - неформальный ритуал имплицируется опосредованно в различных слоях воинства как синтетическая форма существования. В этом случае синтетическая форма репрезентируется общим значением, общезначимостью. Конкретно-теоретическая форма эксплицируется через специальные термины, понятия, концепции, понятийно-категориальный аппарат, она более консервативна, неформальная - гибкая, подвижная. Формальная деспотична, неформальная характеризуется большей степенью свободы. Деспотизм, как писал в конце XIX века А. Фуллье, "не есть величайшая сила, способная поддерживать крепчайшую социальную связь, и свобода обладает здесь большим могуществом, нежели физическая сила"1.

Формирование неформальной ритуалистики обуславливает ее гетерогенную структуру, поскольку включает в себя различные стратные

1 Фуллье А. История философии. / Перевод с последнего французского издания М.С. Моделя. - С.Петербург: С.Петербургская Электропечатня, 1901. С.- 7. элементы, что и делает ее виртуальной: собственно элементы имеют различные истоки и пути формирования. Базисные блоки в ее структуре репрезентируются (1) изменчивостью понятийного аппарата, (2) специальными терминами, жаргоном, сленгом и т. п., (3) собственно механизмом и отношениями (в каждом коллективе складываются непохожие обряды, ритуалы, традиции). В этом случае субъэлементом в реальности становится этический (что не входит в объект нашего исследования).

Неформальная реальность, будучи виртуальной (она существует и не существует) проявляет свое существование в функциональном и генетическом аспектах.

В функциональном аспекте можно выделить объектную реальность и метареальность. Объектная реальность (или объект-реальность) включает в себя собственно феномены конкретной ритуалистики в их актуальном фиксированном состоянии (построение, парад, торжественный марш и т.п.). Метареальность соотносима не с предметной областью, но с общезначимыми феноменами жизнедеятельности общества: ритуал празднества, похорон, ритуал отдания почестей и множество других акций характеризует равно все народы (в этом смысле мы все погружены в ритуальность). В этом случае, формальная и неформальная ритуалистика имеют относительные особенности - реальность воинская включает в себя формальную и неформальную ритуалистику и они равно себя эксплицируют. Обе ритуалистики принимают характер социального института и социальной деятельности как духовного производства в соответствии с предметным и операционным содержанием акций. Они моделируются, придумываются, являют себя основой для создания других реальностей (например, ритуал защиты диссертации и ритуал воинской клятвы равно объединены формальной и неформальной ритуалистикой). В этом случае неформальная ритуалистика принимает гипостазированную форму, как некий фантом-субъект управляет военным сообществом: например, никто собственно не обязывает "отметить" повышение в должности со своими сотоварищами, но без такой акции в общественном мнении создается синдром некомфортности ("как-то неудобно" для всех). Военное дело - общее дело и оно поддерживается сообществом, последнее становится субъектом по отношению к индивиду-объекту. Люди-субъекты (носители действия), создав ритуал, превращаются в объект, подчиняясь его актам.

Тем самым, в генетическом (втором) аспекте неформальная ритуалистика, с одной стороны, не представляется жестко фиксированной, но она обязательна, как, например, "отдать последний патрон" сотоварищу, хотя с формальной точки зрения никто не обязывает это делать. И она также предстает в известных понятиях: сущность, структура, субъект-объект и т. п.

Указанные аспекты соотносятся как формальная и неформальная реальности. Формальная ритуалистика состоит из совокупности абстрактных и общих понятий, терминов и т. п., содержание которых передают свойства, связи и отношения воинской сферы. Неформальная ритуалистика формируется в процессе творческой деятельности и эмоциональным состоянием воинства. Она генетически связана с явлением "мнение". Неформальная в качестве "мнения" трудно поддается качественной определенности. Весьма мудро отмечает А.К. Уледов: "Сейчас еще рано говорить о сколько-нибудь удовлетворительном определении общественного мнения, поскольку нет серьезных исследований этой проблемы. Но несомненно, что при его определении нужно учитывать как характер отражения, т.е. специфику суждений, выступающих как мнение, так и вопрос о том, кто является носителем мнения"1. Мнение трудно уловимо в некотором качестве, оно как атмосферное давление невидимо невооруженным глазом, но весьма чувствительно (Дж.Р. Лоуэлл). Так же как мнение и неформальная ритуалистика создает значительную трудность для анализа его внутреннего строения. Она включает в себя множество различных сторон в силу разнообразия жизнедеятельности, и каждая сторона не может быть зафиксирована без других в конечном определении. Это тот процесс, который в художественно-литературном творчестве подразумевают как "поэтику". Поскольку идеальная, неформальная сфера подвижна, безгранично разнообразна в совокупностях связей и отношений, то реализация этих совокупностей создает несоразмерность с формальной. Первая выступает как субъективная форма свободы и соотносится с мнением. Гегель в "Философии права" (параграф 316) писал: "Формальная, субъективная свобода, состоящая в том, что единичные лица как таковые имеют и выражают свое собственное мнение, суждение о всеобщих делах и подают совет относительно них, в той совместимости, которая называется общественным мнением. В себе и для себя всеобщее, субстанциальное и истинное связано в нем со своей противоположностью, со стоящим само по себе своеобразным и особенным мнением многих. Это существование есть, поэтому наличное противоречие самому себе, познание как явление; оно есть столь же непосредственно существенность, как и несущественность" .

Неформальная ритуалистика обладает самоочевидным предметным денотатом в реальной (обыденной) реальной жизнедеятельности. Это еще определенный "карнавал", говоря языком М. Бахтина. В "жизненном

1 Уледов А.К. Общественное мнение как основа социологического исследования.- М., 1991. - С. 47.

Гегель Г. Философия права // Сочинения. - Т. У11. -М. - Л.: Соцэкгиз, 1934.-С. 336. мире" существуют все другие "миры"1. Справедливо отмечается в научной литературе, что в широком смысле все это составляет явление и результат коммуникации, на что обращает внимание один из известных философов XX века Ю. Хабермас2.

Неформальная воинская ритуалистика характеризуется всегда неким частичным или недовоплощенным существованием, то есть характеризуются недостатком, отсутствием тех или иных сущностных черт явлений в формальной. Последней присуще неполное, умаленное наличествование, не достигающее устойчивого и пребывающего, самоподдерживающегося наличия и присутствия. И эти особенности налагают ограничения на ее пути. Набор главнейших элементов и определяющих свойств, которые присущи представлениям о неформальности во всех сферах их бытования. В то же время в формальной ритуалистике никакая сущность не достигает совершенной актуализации. Люди воспроизводят реальность многомерной, в известной мере сценарной, модельной и игровой, подвижной, пластичной. Ритуальная реальность воспринимается обычной эмпирической реальностью. Она превращается в "психологическую реальность", которая существует и не существует.

И, тем не менее, неформальная воинская ритуалистика "прозрачна", являя себя признаками, которые эксплицирют ее, несмотря на кажущуюся неопределенность, нерегистрируемость, ненаблюдаемость и которые собственно репрезентируют ее существование.

В первую очередь следует отметить признак обширной социальной базы неформальной ритуалистики, она есть всеобщность и "пронизывает"

1 Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философии // Вопросы философии. - 1986. - № 3; Гуссерль Э. Феноменология // Логос. - 1991. -№1. - С. 12-16.

2 См.: Воронин А.А. Техника как коммуникационная стратегия // Вопросы философии. - 1997. - № 5. - С. 101. все слои общества - юных, зрелое поколение, бывших воинов, членов их семей и родственников, элитный слой общества и государства и т. д. Она как общезначимый фактор общества. Наряду с формальной ритуалистикой она существует как социальный институт, "священнодействие" и когнитивный компендиум в человеческом знании. Это характерное единство общности взглядов, интересов, чувств, положения. (Скажем, "День защитника Отечества" отмечает в неформальной обстановке едва ли ни каждый гражданин России).

Неформальная ритуалистика формируется в чувстве и признаке сопричастности человека к воинскому сообществу бытовой действительности (дома, на работе, во время отдыха и т. д.). В этом случае, все оказываются "военными" - родители и дети, сослуживцы и т.д. Неформальность выражается вариативностью образов, символов, знаков в любой сфере человеческой жизнедеятельности. Сопричастность формирует аффект возбуждения чувствительности, скрытой в глубинах бессознательного. Она семиотична по своей природе, но опирается на чувство и образы общего и равно создается в процессе формирования субъективной картины мира. Образ "притягивает" индивидов в целостность. Образы в известной мере заменяют знак и языки ("Зачем слова, когда есть чувство!").

Сигнативный (указывающий) признак неформальной ритуалистики проявляется через демонстрацию причастности к воинскому сообществу. Например, во многих городах (особенно в Москве) в указанные дни (День Победы, День пограничника, День ВМФ и ВДВ и т.п.) происходят сборы-встречи по родам войск бывших и действующих военнослужащих, хотя такая "обязательность" формально нигде не зафиксирована.

Неформальная реальность характеризуется признаком воздействия на общество. Как мы говорили выше, никто не обязывает "подчиняться" ее императиву, но люди следуют ее требованиям. Она коммуникационна, а мир как бы опутан сетями коммуникации. Многочисленные исследования показывают, что информационная технология создает целый мир поведенческих моделей. По словам П. Вирильо, коммуникационная революция будет последней в истории, так как "отменит не только расстояния, но и саму потребность в физическом перемещении". Неформальная ритуалистика не имеет границ. Индивид просто приобщается к ней (например, "праздничный обед/ужин" не имеет обязательную силу согласно Устава, но проводится во всех родах войск).

Таким образом, вышеизложенное позволяет нам сделать выводы-положения, которые выносятся на защиту:

1. Неформальная воинско-ритуальная реальность определяется отсутствием тех или иных сущностных черт формальной.

2. Неформальная ритуалистика функционально аддитивная: она "дополняет" общепринятую, распространенную, установленную правилами формальную.

3. В методологическом плане анализа неформальной и формальной ритуальной реальностям необходимо обратиться к двум методологическим посылам - субстратному и функциональному, которые и разделяют и равно их объединяют.

4. Существование неформальной ритуалистики объяснимо в контексте концепции соотношения культуры - антикультуры.

5. Неформальная военная ритуалистика проявляется признаками обширной социальной базы, сопричастности, сигнативности и воздействия на общество в целом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В этом исследовании основное внимание сосредоточено на том аргументе, что во все исторические времена, когда появились вооруженные сообщества, возникала, формировалась и эволюционировала особая ритуалистика "внутри" общества. Она принимала и формировала специфическую реальность в сознании людей. По мере развития человечества менялась одновременно и военная ритуалистика, наряду с массовой. В общественном сознании формируется специфический образ мира - мир многомерный, искусственный, вариативный. Реальностью становятся знаки, поведение, акты поощрения, наказания, формирование особенных и специфических чувств. Воинские образы дистанцируются от обыденной (общественной) реальности и формируют особенные формы поведения. Это отдельный мир и сфера деятельности, особенная сфера жизнедеятельности, оформленная в границах ритуала. Воинская ритуалистика сопровождает воинство от "подъема" до "отбоя".

Поскольку философская мысль не обращалась к воинской ритуалистике (и в этом смысле наша работа инновационная), диссертант взял достаточно неполный "срез" проблемы - институализации понятийного статуса воинско-ритуальной реальности и проблему генезиса формирования и репрезентации воинско-ритуальной реальности. Кроме того, попытался осмыслить весьма "жгучую" проблему существования неформальной военной ритуалистики, с которой имеет дело каждый военнослужащий в повседневной воинской деятельности, которая весьма оживленно обсуждается в публицистике и в обществе вообще.

Таким образом, анализируя различные аспекты бытия воинско-ритуальной реальности мы формулируем следующие выводы, которые также выносятся на защиту:

1. Воинско-ритуальная реальность в понятийном значении соотносима и включена в Бытие наряду с другими философски означаемыми реальностями (физической, биологической, социальной и другими реальностями); понятие наполняется новым содержанием по мере изменения воинской деятельности и выступает в качестве необходимого инструмента мышления при описании различных аспектов функционирования данной деятельности; философское описание (и осмысление) воинской ритуалистики адекватно осмыслению дискретных форм проявления эмпирической реальности; воинская ритуалистика есть искусственно созданная реальность вне эмпирической (обыденной) реальности; проявляет себя как деятельность вне обыденной деятельности и равно есть вариативная реальность, соотносимая с обыденной реальностью.

2. Воинско-ритуальная реальность выполняет компенсаторную, инициирующую, интегративную, эвристическую, коммуникативную, этикетную, описательную, объяснительную, образовательную, управленческую, воспитательную и другие функции в регуляционном механизме воинской деятельности.

3. Генезис воинско-ритуальной реальности непосредственно связан с развитием воинской и эмпирической реальности.

4. Наряду с формальной воинско-ритуальной реальностью существует неформальная реальность, которая дополняет первую, восполняет неполноту формальной в изменчивых формах бытия человека. Нерегистрируемая и строго нефиксированная неформальная ритуалистика также подвержена изменениям и также требует своего философского осознания.

Дальнейшие философские исследования воинской ритуалистики возможны по направлениям онтологии, гносеологии, аксиологии, этики, эстетики, деятельности, культурологии и других направлениях, связанных с философским аспектами человеческого бытия.

Список научной литературыСивоволов, Дмитрий Федорович, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Абрамян Л.А. Понятие реальности // Вопросы философии. - 1989. -№3.

2. Аверинцев С.С. Аналитическая психология К.Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // Вопросы литературы. 1970.-№3.

3. Акофф Р. Планирование будущего корпорации. М., 1985.

4. Акчурин И.А. Единство естественнонаучного знания. М., 1974.

5. Алексеев В.П. Становление человека. М.: Политиздат, 1984; Першиц А.И. История первобытного общества. - М., 1968.

6. Андрусенко В.А. Социальный страх (опыт философского анализа). -Оренбург: Оренбургск. гос. ун-т, 1995.

7. Андрусенко В.А., Пивоваров Д. В. Методология научного познания (альтернативность и правильность научной экстраполяции). Оренбург: Оренбургск. гос. ун-т, 1995.

8. Антипенко Л.Г. Проблема физической реальности. М., 1973.

9. Арановская О.Р. О фольклорных истоках понятия "катарсис" // Фольклор и этнография. М., 1974.

10. Аристотель. О душе // Аристотель. Сочинения: В 4 т. М.: Мысль, 1976- 1984.

11. Аристотель. Поэтика. М., 1951.

12. Архангельский Л.М. Курс лекций по марксистско-ленинской этике. -М.: Высшая школа, 1974.

13. Бажан В.В., Дышлевый П.С., Лукьянец B.C. Диалектический материализм и проблема реальности в современной физике. Киев: Наукова думка, 1974.

14. Баженов Л.Б. Философия естествознания. М., 1966.

15. Барашенков B.C., Готт B.C., Ильинов А.С., Тонеев В.Д. Понятие виртуальности в физике элементарных частиц // Философские науки. -1972.-№5.

16. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989.

17. Бгажноков Б.Х Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик, 1983.

18. Бекарев A.M. Сфера "должного" в истории // Диалектика социальных процессов / Тез. докл. регион, научн. конф. ФО СССР, 14-16 окт. 1991 г. Хабаровск, 1991.

19. Белый А. Символизм как миропонимание // Символизм как миропонимание (Мыслители XX века). / Сост., ступ. ст. и прим. JI. А. Сугай. М.: Республика, 1994.

20. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995.

21. Бердяев Н. Смысл истории. М., 1993.

22. Бердяев Н. Философия неравенства. М., 1991.

23. Богомолова Н.Н. Массовая коммуникация и общение. М., 1988.

24. Богомолова Н.Н. Социальная психология печати, радио и телевидения. М., 1991.

25. Бодрийяр Ж. Злой демон образов // Искусство кино. 1992. - № 10.

26. Бодрийяр Ж. Система вещей.- М., 1995.

27. Борев В.Ю. Средства массовой информации: идеологический и культурно-коммуникативный аспекты. М., 1985.

28. Борев В.Ю., Коваленко А.В. Культура и массовая коммуникация. -М., 1986.

29. Бочинин В.А. Архетипические основания ритуализованных взаимодействий в криминальной социосфере // Ритуальное пространство культуры: Материалы Международного форума, Санкт-Петербург, 26 февраля 7 марта 2001 года. - СПб, 2001.

30. Брагин Г.М. Об обыденном оккультизме // Отношение человека к иррациональному. Свердловск: УрГУ, 1989.

31. Брагин Г.М. Проблемы диалога и сотрудничества с немарксистской философией. Челябинск: Южно-Уральск. кн. изд-во, 1991.

32. Брагин Г.М. Сущность и существование: противоположность неосхоластической и диалектико-материалистической концепций. Автореф. .дис. канд. филос. наук. Свердловск, 1983.

33. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М., 1983.

34. Булатов А.Г. Традиционные праздники и обряды народов горного Дагестана в XIX-XX веках. Л., 1988.

35. Бурдье П. Символический порядок и власть номинации // Социология политики. М., 1993.

36. Бурстин Д. Американцы: демократический опыт. М.,1993.

37. Бухалов Ю.Ф. О соотношении объективного и субъективного в познавательном процессе // Вопросы философии. 1961. - № 5.

38. Валеев Д.Ж. Практика как фактор опровержения принципа Юма в этике // Наука и развитие общественных отношений. Свердловск: УрГУ, 1980.

39. Вартанов А. Мифы старые, мифы новые. // Телерадиоэфир. 1990. -№ 11.

40. Веселова В.В. В мире информации / К вопросу критического осмысления средств массовой информации // Магистр. 1991.- № 8.

41. Ветров А.А. Семиотика и ее основные проблемы / Над чем работают, о чем спорят философы. М.: Политиздат, 1968.

42. Винер Н. Кибернетика и общество. М.: Наука, 1958.

43. Вирильо П. Тирания настоящего времени // Искусство кино. 1996. -№ 1.

44. Виртуальный // Словарь иностранных слов. М.: Изд. ин.слов-й, 1954.

45. Военно-Морской протокол и церемониал. М.: Воениздат, 1979.

46. Войтасик Л. Психология политической пропаганды. М., 1981.

47. Волков A.M. Уставы нерушимый закон воинской службы. - М.: Воениздат, 1972.

48. Воронин А.А. Техника как коммуникационная стратегия // Вопросы философии. 1997. - № 5.

49. Гаврилюк В.А., Роговой Ю.П. Системный характер виртуальной детерминации // Системность и детерминизм. Красноярск: Красноярск, ун-т, 1984.

50. Гадамер X. Актуальность прекрасного. М., 1991.

51. Гадамер X. Истина и метод. Основы философской герменевтики. -М., 1988.

52. Гегель Г. Философия права // Сочинения. Т. У11. -М. - Д.: Соцэкгиз, 1934.

53. Гегель. Энциклопедия философских наук. М.: Наука, 1966.- Т. 3.

54. Генис А. Гипертекст машина реальности // Иностранная литература. - 1994. - № 5.

55. Генис А. Глаз и слово // Иностранная литература. 1995. - № 4.

56. Генис А. Хоровод: заметки на полях массовой культуры // Иностранная литература. 1993. № 7.

57. Георгиев Ф.И, Дубовской О.И., Коршунов A.M., Михайлова И.Б. Чувственное познание. М, 1965.

58. Гетерология // Современный философский словарь. / Под ред. В. Е. Кемерова. Москва- Бишкек- Екатеринбург, 1996.

59. Гносеологические проблемы диалектического материализма. М., 1974.

60. Гоббс Т. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1989. - Т. 1.

61. Горский Д.П. Предисловие редактора книги // Павиленис Р.И. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка. -М.:Мысль, 1983.

62. Готт B.C. Философские вопросы современной физики. М., 1967.

63. Грушин Б.А. Массовое сознание. М., 1987.

64. Гуревич П.С. Приключения имиджа. М., 1991.

65. Гуревич П.С. Философия культуры. М., 1995.

66. Гуревич П.С. Философия культуры. М., 1995.

67. Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философии // Вопросы философии. 1986. - № 3.

68. Гуссерль Э. Феноменология // Логос. 1991. - № 1.

69. Давыдов А.С. Квантовая механика. М., 1963.

70. Декарт Р. Метафизические размышления // Избранные произведения. М.: Политиздат, 1950.

71. Декарт Р. Сочинения: В 2 т. М., 1989.

72. Демичев В.А. Сущее и существование // Понятие материи в марксистской философии. Современные аспекты. Пермь: ПГУ, 1977.

73. Дериват // Кондаков Н. И. Логический словарь-справочник, 2-е изд. М.: Наука, 1976.

74. Десять новых направлений на 90-е годы. М., 1992.

75. Дети и молодежь в мире массовой коммуникации.- М.,1988.

76. Документы анархистов. Тактика анархистов-коммунистов // Программные документы и организаций России (XIX начало XX вв.). -Челябинск: ЧГПУ, 1991.

77. Доценко Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. М.: "ЧеРо" "Юрайт", 2000.

78. Дробницкий О., Левада Ю. Обычай // Философская энциклопедия. -Т. 4.

79. Дубровский Д.И. Проблема идеального. М., 1983.

80. Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев. М, 1986.

81. Егоров Н. Человек микросхема // Независимая газета. - 1994. - № 3.

82. Ефимова Н. Участие населения в производстве массовой информации. Минск, 1986.

83. Завадский С.А., Новикова Л.И. Искусство и цивилизация. М., 1986.

84. Зак. М. Кинопроцесс. М., 1990.

85. Западная Европа и культурная экспансия американизма. М., 1985; Массовые виды и формы искусства. - М., 1985.

86. Зеленов JI.A., Макарычев С. П. Экстраполяция и эксперимент // Вопросы философии. 1967. - № 4.

87. Зенкин С. Материализация духов и раздача слонов // Знамя.- 1996.

88. Зинченко В.П. Психология доверия. Самара, 2001.

89. Зоркая Н.М. Уникальное и тиражированное. М., 1980.

90. Иванов В.П. Деятельность. Познание. Искусство. Киев: Наукова думка, 1974.

91. Идеологическая борьба и современная культура / Ред. В.Р.Щербина и др.-М., 1972.

92. Исправникова А.Н. Аудитория телевидения: исследования за рубежом // Аудитория. 1987. - № 1.

93. Кандраль И. Президент с офицерской закваской // Ориентир. Журнал Министерства обороны России.- 1998. № 4.

94. Касавин И.Т. Миграция. Креативность. Текст. СПб, 1999. - С. 12.

95. Кассирер Э. Философия символических форм: Введение и постановка проблемы. Лекции по философии и культуре // Культурология XX века. Антология. М., 1995.

96. Кемеров В.Е. Введение в социальную философию. М., 1994.

97. Кемеров В.Е. Метафизика динамика (К вопросу об эволюции метафизики) // Вопросы философии. - 1998. № 8.

98. Кердан А. Защитник Отечества немыслим без веры // Ориентир. -1998.-№5.

99. Керимов Т.Х. Симулякрум // Современный философский словарь. -М., Бишкек, Екатеринбург, 1996.

100. Киселева М. С. Культурные коды и типы культуры // Культурология. -М., 1993.

101. Климов С. Профессиональные Вооруженные Силы: опыт и перспективы развития // Ориентир. 1998. № 12.

102. Князева Е.Н. Международный Московский синергетический форум: итоги и перспективы // Вопросы философии, 1996. № 11.

103. Козлова Н. "Слабое место" социальной реальности // Социс. 1993. №2.

104. Кондаков И.В. Ритуал как механизм русской истории (прагматическая функция ритуала) // Мир психологии. Научно-методический журнал. 2003. - № 1 (33).

105. Корабельный устав Военно-Морского Флота РФ. М.: Воениздат,1993.

106. Кормер В.О карнавализации как генезисе "двойного сознания" // Вопросы философии. 1991. - № 1.

107. Коршунов A.M. Отражение, деятельность, познание. М., 1979.

108. Косвен М. Проблем воспитания и психологии ребенка свете этнографического материала // Советская этнография. 1946. - № 2.

109. Костаков Г.И. Патриотическое воспитание защитников Родины. -Харьков, 1984.

110. Крушинский А.В. Формирование поведения животных в норме и патологии. М., 1960.

111. Кутырев В.А. Пост-пред-гипер-контр-модернизм: концы и начала // Вопросы философии. 1998. - № 5.

112. Леви-Стросс К. Миф, ритуал и генетика // Природа. 1978. - С. 95.

113. Лем С. Сумма технологии. М., 1968.

114. Лиотар Ж. Ф. Заметки о смыслах "пост" // Иностранная литература.1994.-№ 1.

115. Лосев А.Ф. Самое само // Сочинения. М., 1999.

116. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М. Политиздат, 1991.

117. Лотман Ю.М. Несколько мыслей о типологии культур // Язык культуры и проблемы переводимости. М., 1987.

118. Макаров М.Г. Развитие понятий и предмета философии в истории ее учений.- JL: Наука, 1982.

119. Макиавелли Н.М. Избранные сочинения. М., 1982.

120. Маклюэн М. Осмысляя средства коммуникации: новые измерения человека // Искусство кино. -1994. № 2.

121. Маковейчик Ю. Старые добрые офицерские собрания // Ориентир. -2002.-№ 11.

122. Малиновский Б. Магия, наука и религия. М., 1998.

123. Малькова Т.П. Информатизация: тенденции изменения психологии, сознания, культуры // Труды МГТУ, № 562 /Социально-экономические проблемы научно-технического прогресса. М., 1993.

124. Малюгин В.Е. Природа человека: методологические проблемы учения о человеке. Красноярск: Красноярск, ун-т, 1989.

125. Мамардашвили М.К. Символ и сознание // Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М., 1997.

126. Мантатов В.В. Образ, знак, условность. М.,1980.

127. Массовая культура": Иллюзии и действительность / Под ред. Э. Ю. Соловьева. М., 1975.

128. Массовые виды и формы искусства. М., 1985.

129. Методологические проблемы изучения средств массовой коммуникации. М., 1985.

130. Минер В. В ком дух велик, в том сила нерушима // Ориентир. 1998. № 10.

131. Минер В. В ком дух велик, в том сила нерушима // Ориентир. 1998. - № 5.

132. Минер В. В ком дух велик, в том сила нерушима // Ориентир. 1999. -№ 1.

133. Минер В. Символы ратной славы и воинские ритуалы как средства воспитания воинов // Войсковой вестник. 2002. № 4. - С. 72.

134. Митрофанова А. Субъект в эпоху тотальной коммуникации // Комментарии. 1995. - № 6.

135. Моделирование как метод научного познания: (Гносеологический анализ). / Глинский Б.А., Грязнов Б.С., Дынин Б.С., Никитин Е.П. М.: Из-во Московск. ун-та, 1965.

136. Морир-Буке М. Вакуум жизни //Курьер ЮНЕСКО. июль 1991.

137. Мостепаненко A.M. Проблема существования в физике // Физическая теория и реальность. Воронеж: ВГУ, 1976.

138. Мэмфорд J1. Техника и природа человека //Новая технократическая волна на Западе. М., 1986.

139. Мюллерт Н.Р. Все под контролем: на пути к электронному абсолютизму? // Перспективы информатизации общества. Реферативный сборник. 4. 1.-М., 1991.

140. Нелинейные волны. Самоорганизация. М.: Наука, 1983.

141. Несбитт Д., Эбурдин П. Что нас ждет в 90-е г. Мегатенденции: Год 2000. Десять новых направлений на 90-е г. М., 1992.

142. Николаев В.Г. Ритуал // Культурология XX века: Энциклопедия: В 2 т.-СПб, 1998.-Т. 2.

143. Новая технократическая волна на Западе. М., 1986.

144. Новиков В.П. Воспитание на традициях. М., 1979.

145. Оболенский JI.E. // Философская энциклопедия. Т. 4.

146. Образ // Философская энциклопедия. Т. 4.

147. Образ // Философский энциклопедический словарь. С. 446.

148. Общевоинские уставы Вооруженных Сил Российской Федерации. -М.: Воениздат, 1993.

149. Огурцов А.П. Бытие // Философский энциклопедический словарь. -М.: Советская энциклопедия, 1983.

150. Ожегов С.И.Словарь русского языка. М., 1986.

151. Ойзерман Т.И. Проблема долженствования в философии Гегеля // Вопросы философии, 1995. - № 5.

152. Омельченко Н. Политическая сила телевидения: реальность мифа? // Полис. 1994. - № 6.

153. Омельяновский М.Э. Диалектика в современной физике. М.: Наука, 1973.

154. Омельяновский М.Э. Ленин и диалектика в современной физике // Ленин и современное естествознание. М.: Мысль, 1969.

155. Орлов В.В. Особенности чувственного познания. Пермь: ПГУ, 1962.

156. Пайтген Х.-О., Рихтер П.Х. Красота фракталов. Образы комплексных динамических систем. М.: Мир, 1993.

157. Панарин А.С. Онтология власти // Философия власти. М.: Изд-во МГУ, 1993.

158. Панюков Н. "Космонавты первого отряда и сегодня в строю." // Ориентир. 1998. - № 4.

159. Партер Г. Эффективная реклама. М., 1991.

160. Паскаль Б. Мысли о религии. М., 1992.

161. Пелипенко А.А. Ритуальное мышление // Мир психологии. 2003. -№ 1 (33).

162. Петров И.Г. Идеальность, универсальность, уникальность ритуала, его формы // Мир психологии. 2003. № 1 (33).

163. Пивоваров Д.В. Проблема носителя идеального образа: операционный аспект. Свердловск: УрГУ, 1986.

164. Пивоваров Д.В. Реальность // Современный философский словарь. -М. Бишкек - Екатеринбург, 1996.

165. Платон. Сочинения: В 2 т. М.: Наука, 1968. - Т. 1.

166. Плотников В.И. Социально-биологическая проблема. Свердловск: УрГУ, 1975.

167. Подорога В. Власть и познание (археологический поиск М.Фуко) // Власть: Очерки современной политической философии Запада. М., 1989. С. 246-247.

168. Подорога В. Выражение и смысл. М., 1995.

169. Подорога В. Феноменология тела. М., 1995.

170. Полищук M.J1. В преддверии натиска "третьей волны". Контуры планетарной цивилизации в общественно-политической мысли Запада. -М., 1989.

171. Поппер К. Против злоупотребления телевидением // Искусство кино. 1996.-№ 1.

172. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии). -М., 1974.

173. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. / Пер. с англ. Ю.А.Данилова. М.: Прогресс, 1994.

174. Программа Российской коммунистической партии (большевиков) // Программные документы и организаций России (XIX начало XX вв.). -Челябинск: ЧПГУ, 1991.

175. Ракитов А.И. Философия компьютерной революции. М., 1991.

176. Резников JI.O. Гносеологические вопросы семиотики. Д., 1964.

177. Рикардо Д. Соч. М., 1955. - Т. 1.

178. Ритуал особый феномен, структурирующий отношения как важнейшее свойство человеческой действительности: от редколлегии // Мир психологии. - 2003. - № 1 (33).

179. Ритуал // Словарь иностранных слов.

180. Ритуал // Философская энциклопедия: В 5 т. Т. 4. М.: Изд. "Советская энциклопедия", 1967.

181. Ритуал // Философский энциклопедический словарь. 2-е изд. - М.: Сов. энциклопед., 1989.

182. Ритуал // Философский энциклопедический словарь. М.: Изд-во "Советская энциклопедия", 1983.

183. Родионов Б.Л. Коммуникация как социальное явление. М., 1988.

184. Руткевич М.Н. Актуальные проблемы ленинской теории отражения. -Свердловск, 1970.

185. Руткевич М.Н. Социология, власть, общественное мнение // Социс. -1993.-№7.

186. Сайдаков В., Шишкин В. Пришли другие времена, ушли героев имена? // Ориентир. 1998. - 4.

187. Самоорганизация и наука: опыт философского осмысления. М.: ИФ РАН, 1994.

188. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто // Философские науки. 1989. № 3.

189. Секст Эмпирик. Против ученых. // Соч. М.: Наука, 1975. -Т. 2.

190. Семенюк Э.П. Общенаучные категории и подходы к познанию. -Львов: Вища школа, 1978.

191. Серых В.Д. Воинские ритуалы, 2-е изд. М.: Воениздат, 1986.

192. Словарь иностранных слов. М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1955.

193. Спасский Б.И. Существует ли необходимость в использовании понятия "физическая реальность" // Философские вопросы квантовой механики. М., 1970.

194. Спиноза Б. Избранные произведения: В 2 т.- М.,: Наука, 1957. Т. 1.

195. Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. М., 1972.

196. Степин B.C., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. -М., 1995.

197. Сулейманян А.Г. Ритуал как средство формирования произвольности действий // Психологическая наука и образование. 2001. - № 2.

198. Суханов И.В. Обычаи, традиции и преемственность поколений. М.: Политиздат, 1976.

199. Сэндидж Ч., Фрайбургер В., Ротциолл К. Реклама: теория и практика. -М, 1989.

200. Тавризян Г.М. Техника. Культура. Человек. М., 1988.

201. Тайсина Э.А. Знак, гносеологический образ и объект // Семиотические аспекты научного познания. Свердловск: УрГУ, 1981.

202. Тацуно Ш. Стратегия технополисы. / Пер. с англ. - М., 1989.

203. Терин В.П. Массовая коммуникация и социологические исследования в США // Вопросы философии. 1970.

204. Тернер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983.

205. Токарев С.А. Обычаи и обряды как объект этнографического исследования // Советская этнография. 1980. - № 3.

206. Токарев С.А. Что такое мифология? // Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1990.

207. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ // Исследование в области мифологического М.: Прогресс, 1995.

208. Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках М., 1988.

209. Тоффлер А. Что сулит новый век? // Социум. 1991. № 1.

210. Трофименко В.В. Философские аспекты проблемы моделирования в современной исторической науке. Автореф. дисс. .к.ф.н. Челябинск, 1998.

211. Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1988.

212. Тюхтин B.C. "Клеточка" отражения и отражение как свойство всей материи // Вопросы философии. 1964.

213. Тюхтин B.C. О природе образа. М., 1983.

214. Тюхтин B.C. Отражение, системы, кибернетика. М, 1972.

215. Уваров JI.B. Образ, знак, символ. Минск, 1967.

216. Уледов А.К. Общественное мнение как метод социологического исследования. М., 1991.

217. Ульяновский А.В. Мифодизайн рекламы. Спб: Институт личности, 1995.

218. Федер Е. Фракталы. / Пер. с англ. Ю.А.Данилова и А.Шукурова. -М.: Мир, 1991.

219. Федорин С.Э. Роль философской методологической рефлексии в исследовании ритуальных действий // Ритуальное пространство культуры:

220. Материалы Международного форума, Санкт-Петербург, 26 февраля 7 марта 2001 года. - СПб, 2001.

221. Фейербах JI. Эвдемонизм // Избранные философские произведения. -М., 1955.-Т. 1.

222. Философия / Учебник. Под ред. В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной, В.П. Филатова. М.: Тон/Топе, 1996.

223. Философия техники в ФРГ. М., 1989.

224. Флоренский П.А. Очерки философии культа. Павлов посад, 1918.

225. Фок В.А., Эйнштейн А., Подольский Б., Розен Н., Бор Н. Можно ли считать, что квантомеханическое описание физической реальности является полным? // Успехи физических наук. Вып. 4. М., 1967. - Т. 16.

226. Франк СЛ. Духовные основы общества. М., 1992.

227. Фромм Э. Иметь или быть? М., 1990.

228. Фуллье А. История философии. / Перевод с последнего французского издания М.С. Моделя. С.Петербург: С.Петербургская Электропечатня, 1901.

229. Хайдеггер М. Вопросы о технике // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986.

230. Хайдеггер М. Время и бытие. М.,1993.

231. Хайдеггер М. На проселочной дороге. М., 1993.

232. Хакен Г. Синергетика: иерархия неустойчивостей в самоорганизующихся системах. М: Мир, 1985.

233. Хорешко В. Дивизии, которые мы потеряли // Ориентир. 1999. - № 2.

234. Хренов Н.А. Характеристика ритуала российской истории // Мир психологии. 2003. - № 1 (33).

235. Чудинов Э.М. Эйнштейновская концепция физической реальности // Физическая теория и реальность. Воронеж: ВГУ, 1976.

236. Шапинская Е.Н., Шапинский В л. А. Массовая культура в зеркале концепций. -1992.

237. Швырев B.C. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. -М., 1978.

238. Шерковин Ю.А. Пропаганда: социально-психологический аспект // Методологические проблемы социальной психологии. М., 1975. - С. 87.

239. Шестаков В. Мифологии XX в. М., 1988.

240. Шиков Ю.М. К метафизике ритуального сознания (сознания вины и ритуал извинения) // Ритуальное пространство культуры: Материалы Международного форума, Санкт-Петербург, 26 февраля 7 марта 2001 года. - СПб, 2001.

241. Шрейдер Ю. Ритуальное поведение и формы косвенного целеполагания // Психологические механизмы регуляции социального поведения. М., 1979.

242. Штейнман Р.Я. Пространство и время. М., 1962.

243. Шугуров М.В. Ритуальное трансцендирование: герменевтическое измерение // Ритуальное пространство культуры: Материалы Международного форума, Санкт-Петербург, 26 февраля 7 марта 2001 года. - СПб, 2001.

244. Эйнштейн А. Собрание научных трудов. М., 1965.

245. Эко У. Под Сетью // Искусство кино. 1997. - № 9.

246. Элькин А. Коренное население Австралии. М.: Политиздат, 1952.

247. Эпштейн М. Истоки и смысл русского постмодернизма // М.: Звезда. - 1996. - № 8.

248. Эффективность средств массовой информации. Минск, 1986.

249. Яковенко И.Г. Природа ритуала // Мир психологии. 2003. № 1 (33).

250. Ярошевский М.Г. Как была открыта психическая реальность // Ярошевский М. Г. Психология в XX столетии. М.: Политиздат, 1974.

251. Ярошевский М.Г. Психология в XX столетии. М.: Политиздат, 1974.

252. Ярская В.Н. Онтологическая структура бытия // Предмет философии: принципы, подходы, аспекты. /Тез. межвуз. регион, конф. Челябинск: ЧГПИ, 1980.

253. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994.

254. Ясперс К. Современная техника //Новая технократическая волна на Западе. -М., 1986.

255. American Mass Media. N.Y., 1978.

256. Baudrillard J. Selected Writings. Ed. By Mark Poster. Stanford University Press. 1988.

257. Ellul J. Autopsie de la revolution. P., 1969.

258. Harding D.E. On Having No Head If Hofstadter D.R. Dennet D.C. The Mind's J N.Y., Basic Book .Inc 1981.

259. Lyotard G F. The Postmodern Condition. - Manchester, 1984.

260. Modern materialism: Readings on Mind-Body Identity. N.Y., Chicago, 1969.

261. Virilio P. Speed and Politics. Essay on dromology. N.Y., 1996.