автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Вооружение средневекового всадника VIII-XIV вв. по материалам Северо-Западного Предкавказья: оружие ближнего боя

Полный текст автореферата диссертации по теме "Вооружение средневекового всадника VIII-XIV вв. по материалам Северо-Западного Предкавказья: оружие ближнего боя"

Российская Академия Наук Ордена Трудового Красного Знамени Интитут Археологии

На правах рукописи

Кочкаров Умар Юсуфович

Вооружение средневекового всадника VIII -XIV вв. по материалам Северо-Западного Предкавказья: оружие ближнего боя.

Специальность 07.00.06 - археология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва 2005

Работа выполнена в группе средневековой археологии евразийских степей Института археологии Российской академии наук.

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор С А Плетнева

Официальные оппоненты:

доктор исторических наукН-Я. Мерперт

кандидат исторических наук Л М Носкова

Ведущее учреждение: Воронежский государственный университет

Зашита состоится « 27 » мая 2005 г. на заседании дассертационного советаД 002.007.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте археологии Российской академии наук.

Адрес: Москва, ул. Дм. Ульянова, 19,4 этаж, конференц-зал

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института археологии РАН Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор исторических наук

ЕГ.Дэвлет

Актуальность темы. Военное дело является одной из важнейших частей социально-политического развития различных племен и государственных образований. Оно играло важнейшую роль в истории кочевых народов степного пояса Евразии. На становление военного дела и развития оружия оказывали влияние в большей или меньшей степени все стороны жизни древнего общества: уровень развития производительных сил, социальная структура, характер внешних и внутренних связей, развитие духовной культуры.

Изучение вооружения дает много сведений для исследования уровня производства оружия той эпохи, связей, направления торговли, а также позволяет познакомиться с социальной расслоенностью народов, населявших исследуемую территорию. Именно при изготовлении оружия и военного снаряжения в первую очередь использовались новейшие технические достижения, влиявшие на развитие военного дела в целом.

По мере возрастания военной опасности со стороны кочевников их вооружение, военное искусство и общественная жизнь становились объектом изучения многих оседло-земледельческих средневековых государств. Развитие оружия у народов, граничивших с кочевой степью, находилось в тесном взаимодействии и во многом определялось характером военного противостояния им. Таким образом, оружие не замыкалось в узких этнических границах, что способствовало распространению одних и тех же типов оружия на огромных пространствах Евразийских степей. Это обстоятельство позволяет использовать оружие как один из источников для разработки хронологии археологических культур.

До настоящего времени такой важной сфере деятельности, как военное дело населения данного региона, исследователями не уделялось достаточного внимания, и как следствие из этого - практически полное отсутствие специальных разработок по военному делу рассматриваемого в работе времени.

Целью настоящей работы является воссоздание детальной картины воинского снаряжения ближнего боя исследуемого региона на основе имеющихся археологических источников. При этом были поставлены следующие задачи: осуществить классификацию предметов вооружения, выявить генезис и трансформацию различных видов оружия, как в отдельности, так и всего комплекса оружия в целом, попытаться выявить, где это возможно, оружие, характерное для могильников с одинаковым погребальным обрядом, и, наконец, попытаться реконструировать развитие военного дела, в частности, структуру войска населения, оставившего эти памятники.

Источники. В силу того, что о военном деле и военной организации народов, населявших рассматриваемую территорию в этот период, практически нет письменных сведений, основной источниковой базой

настоящей работы послужили данные археологии, накопленные в течение последних 100 лет в процессе исследования археологических памятников, в первую очередь, памятников погребальных. Использованы материалы фондов Государственного Исторического музея, Краснодарского Государственного музея-заповедника, Государственного музея Востока. Были просмотрены коллекции музеев Новороссийска, Майкопа, Армавира, Абинска.

Методика исследования. В работе использованы традиционные для отечественной археологической науки метод типологического анализа, метод аналогий и сравнительно-типологический метод. При анализе материальной культуры древнего населения региона использованы хронологические шкалы, разработанные исследователями для северокавказских древностей и кочевнических памятников степной зоны.

Научная новизна. В настоящей работе, которую, можно считать первой в археологической науке для этого района собраны и обобщены материалы относящиеся к наступательному оружию ближнего (рукопашного) боя, народов населявших Северо - Западное Предкавказье в VIII - XIV вв. Предпринята реконструкция этнополитической истории региона в исследуемую эпоху с учетом данных, полученных в результате анализа нескольких групп погребальных памятников.

Практическая ценность работы. Результаты исследования могут быть использованы в краеведческой и музейной работе, при археологических исследованиях для разработки периодизации и хронологии средневековых древностей Юго-Восточной Европы и Северного Кавказа, написании обобщающих работ по истории народов северокавказского региона. Предлагаемая хронология рассмотренных типов вооружения может служить для датировки вновь найденных комплексов.

Апробация результатов работы. Основные положения диссертации

излагались на докладах, сделанных на заседании группы средневековой археологии Евразийских степей (Москва, 2002-2003), в опубликованных работах (Москва, 2003, 2004), в ежегодных городских конференциях проводимых группой средневековой археологии Евразийских степей (Москва, 2003).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списков использованной литературы и архивных материалов, а также списка используемых в работе памятников, таблиц, иллюстративного материала и карт.

Основное содержание работы.

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, сформулированы его цели и задачи, определены временные и пространственные рамки работы.

В первой главе дается краткий очерк истории археологического изучения вооружения на современной территории России.

Для того, чтобы разобраться во всей разнообразной массе опубликованных работ, была проведена попытка разделить их на шесть групп по охвату материала, степени подробности публикации, исследованию приемов обработки и изготовления предметов вооружения, по уникальности некоторых предметов и пр.

В первую группу отнесены монографии, посвященные определенной эпохе, в которой, естественно, весьма значительное место занимает характеристика основного «орудия труда» - полный комплекс оружия, вопросы его хронологии, типологии, этнической принадлежности. В эту группу вошли работы С.А. Плетневой, Г.А. Федорова-Давыдова.

Ко второй группе относятся работы, обобщающие материал, охватывающий значительную группу вооружения (стрелы, луки, колчаны, топоры, копья, сабли и пр.). В конце XIX - начале XX вв. это направление получило особенно активное развитие. Начало ему положил Д.Н. Анучин, собравший большое количество материала о стрелах, начиная с каменного века и до современности со всех концов земли и проведя его сравнительную характеристику. Такого же типа работы были опубликованы братьями Ханенко. Сюда же отнесена замечательная статья Г.Ф. Корзухиной посвященная средневековым саблям: их возникновению, развитию, а значит и вопросам хронологии. Серьезную работу по истории оружия, в частности восточноевропейских этносов раннего средневековья провел Н.Я Мерперт. Наиболее выдающейся работой, посвященной исключительно ручному метательному оружию -луку, стрелам и самострелу является, безусловно, монография А.Ф. Медведева. Фактически, к этой же группе исследований принадлежат и четыре тома А.Н. Кирпичникова вышедшие в серии САИ.

Значительный интерес представляют работы, включенные в третью группу, которые посвящены техническим особенностям публикуемого предмета, выделявшего его от остальных вещей этой категории. В частности это монографическая статья Н.В. Пятышевой о железной маске из Херсонеса, статья A.M. Савина и А.И Семенова о тяжелых гуннских луках статья Е.В Круглова о хазарских луках.

Все эти сравнительно небольшие работы дают нам факты, свидетельствующие об очень высоком мастерстве кочевнических ремесленников: кузнецов-оружейников, златокузнецов и литейщиков, нередко создателей новых или заметно усовершенствованных предметов ближнего и дальнего боя.

В четвертую группу включены публикации кочевнических погребальных комплексов воинов, похороненных с набором необходимого оружия. Таких публикаций накопилось за прошедшие 100 с лишним лет множество. Раскопки кочевнических курганов средневековья были начаты еще в последнюю четверть XIX в. и активно продолжаются в наши дни. Раскопки их начали крупнейшие русские археологи в конце XIX- начале XX вв. Это В.А. Городцов, Н.Е. Бранденбург, Д.И. Эварницкий, В.В. Саханев и др. Поток сведений о

кочевнической обрядности, культуре и, в частности, находок разнообразного оружия, увеличился в десятки раз. К сожалению, публикуют их очень редко, сведения ограничиваются чаще всего публикацией в АО, тем не менее, наплыв информационного материала очень ощутим.

В пятую группу включена немногочисленная пока серия работ о технологии предметов вооружения, которыми пользовались степняки. О необходимости этой работы говорили еще Б.А. Рыбаков (Рыбаков, 1948), немного позднее - Б.А. Колчин, монография которого посвящена древнерусскому железообрабатывающему делу (Колчин, 1953, (1,2)). В настоящее время увлечение технологией повсеместно, практически ни одна большая работа не пропускает возможности более или менее затронуть ее, хотя бы в приложении. Сюда отнесены работы Б.А. Колчина, М.М. Толмачевой, В.И. Завьялова, Л.С. Розановой и Н.Н. Тереховой др.

К шестой группе отнесены написанные в конце XX в. работы (диссертации, монографии, крупные статьи), по общему направлению и плану близкие к работам русских оружиеведов (Медведева и Кирпичникова). Таковы, прежде всего, работы Ю.С. Худякова, Ласло Ковача, И.Л. Кызласова, Е.И Деревянко, И.Л Измайлова, СВ. Святкина и диссертация В.Н. Каминского, защищенная в 1992 г.

Из обзора литературы посвященной исследованию предметов вооружения, видно, что средневековое оружие Северного Кавказа, в целом, изучено очень слабо. Это обстоятельство стало одной из причин подтолкнувших автора обратиться к предметам вооружения северозападного Кавказа.

Вторая глава посвящена одному из основных видов оружия ближнего боя - сабле. Возникновение сабли, по всей видимости, нельзя связывать с каким-то одним этносом и в создании этого вида оружия приняли непосредственное участие многие степные народы Евразии (Киселев, 1949; Корзухина 1950; Мерперт, 1955; Кирпичников, 1966). Наиболее ранние сабли, с просторов Восточной Европы, конца VII -начала VIII вв. происходят из комплексов, обнаруженных в восточно -европейских и предкавказских степях. В процессе сбора материала было просмотрено более 300 экземпляров сабель, найденных на всей рассматриваемой территории и датирующихся исследователями VIII-XIV вв. Из них отобрано для исследования 157 экземпляров. Все они происходят из погребений. 47 клинков найдены в кремационных могильниках, 111 сабель в погребениях с обрядом ингумации.

По отдельности была рассмотрена каждая деталь сабли, начиная с полосы сабли, затем ее рукояти, перекрестия, и, наконец, остатков ножен: оковок и наконечников.

За основные признаки при анализе материала были взяты длина и кривизна клинка. Клинки разделены на семь типов. При определении кривизны клинка, использовался метод разработанный С.А. Плетневой

{Плетнева, 1972). От линии, которая соединяет наибольший изгиб спинки лезвия с точкой пересечения спинки лезвия с перекрестием, измеряется наибольшее расстояние. Длину удалось реконструировать у всех 157 клинков. Длина рукояти при измерении длины клинка не учитывалась.

Тип IСлабоизогнутые клинки (кривизна клинка от 0,7 см. до 3 см), длина которых не превышает 60 см, ширина не более 3 см.

Тип II. Прямые клинки (кривизна полосы меньше 0,5 см.) достигающие в длину от 61 до 80 см. По ширине клинка они разделены на два подтипа:

Подтип А - ширина полосы у рукояти от 1,8 до 3 см.

Подтип Б - прямые клинки с шириной полосы от 3,1 до 4 см.

Тип III. Для этого типа сабель характерны клинки с кривизной полосы, не превышающей 3 см, при длине самого клинка от 61, до 80 см, наибольшая ширина полосы от 3,1 до 4 см.

Тип IV. Представлен клинками кривизна полосы которых от 0,7 до 3 см. длина от 81 до 100 см.

По ширине клинка они делятся на три подтипа:

Подтип А - ширина 1,8-3 см;

Подтип Б - ширина 3,1 - 4 см;

Подтип В - ширина 4,1 - 5 см;

Тип V. Клинкам этого типа характерна кривизна лезвия от 3,1 до 4 см, длина от 81 до 100см.

По ширине полосы лезвия разделены на 3 подтипа:

Подтип А - при ширине полосы от 3,1 до 4 см;

Подтип Б-щм ширине от 1,8 до 3 см;

Подтип В - ширина полосы от 4,1 до 5 см (прямым клинком);

Тип VI. К этому типу отнесены сабли с кривизной полосы от 0,7 до 3 см длиной клинка от 101 до 121 см.

По ширине клинки разделены на три подтипа:

Подтип А - шириной полосы от 1,8 до 3 см;

Подтип Б - шириной полосы от 3,1 до 4 см;

Подтип В -и шириной свыше 4,1 см;

Тип VII. В этот тип вошли сильноизогнутые, от 4,1 до 8,5 см, длинные от 101 до 121 см. клинки с шириной клинка у рукояти от 3,1 до 4 см.

В заключение раздела о клинках отмечено, что у 62 клинков был выявлен и измерян обоюдоострый конец. Обоюдоострый конец имеет в длину от 9 до 44 см. Появление обоюдоострого конца исследователи связывают с тем, что сабля является не только рубящим, но и колющим видом клинкового оружия (Мерперт, 1955; Кирпичников, 1966). Перехватив через перекрестие сабли, не такое массивное, как у меча, можно было колоть противника, т.е. использовать приемы фехтования (Каминский, Каминская-Цокур, 1997; Кызласов, 2003).

Черенки рукоятей сохранились не на всех клинках, восстановить и измерить их длину представилось возможным у 146 сабель, а угол наклона их по отношению к клинку - на 142 экземплярах.

Одним из характерных признаков сабли считается наклон рукояти в сторону лезвия. Черенок рукояти выковывалась из одного куска железа вместе с клинком. Наклон стержня колеблется от 1° до 15° при общей длине от 6 до 15,6 см.

К черенку рукояти прикреплялись деревянные (только в одном случае встречена металлическая) накладки одной, двумя или тремя заклепками. По всей вероятности, некоторые накладки потом сверху обшивались кожей.

Навершия, крепившиеся к деревянным накладкам рукояти посредством заклепок, сохраняются очень плохо ввиду того, что изготовлялись из тонкой металлической пластинки, возможно, что некоторые клинки их просто не имели.

Зафиксировано 30 наверший, которые по своей форме разделены на четыре типа.

Тип Iуплощенно-цилиндрические навершия, сделанные из железной или серебряной пластинок.

Тип II навершия грушевидной формы, в сечении имеющие эллипсовидную форму - подтип А, круглую - подтип Б. Снизу от середины отходят два отростка. В подтипе А выделяются два литых навершия из позолоченной бронзы. Они представляют собой высокохудожественные ювелирные изделия и служат показателем уровня ювелирного дела, которого достигли средневековые мастера в изготовлении и оформлении клинкового оружия.

Тип III полусферические навершия с выпуклым верхом и с сужением - перехватом гладкого или граненого тулова.

Тип ТУ мелкие цилиндрические с длинным отростком, отходящим от центра одной из широких сторон служившими для крепления колпачка к рукояти.

Накладные пластины на лезвии клинков

В Восточной Европе с IX в. на некоторых саблях у основания клинка появляются накладные пластины со стороны лезвия {Дмитриев, 2003). В Х-Х1 вв. они уже выходят многочисленными сериями. Однозначного объяснения этим пластинам до сих пор пока нет. На рассматриваемой территории такие оковки встречаются на клинках 1Х-Х вв. (Дитлер, 1961) и продолжают существовать в Х11-ХШ вв. (Армарчук, Малышев, 1997).

Перекрестия

Рукояти сабель отделены от полосы перекрестием, играющим в первую очередь защитную роль: оно задерживало скольжение неприятельского оружия по полосе сабли и не давало руке сдвинуться на клинок.

Сохранилось в целом виде или во фрагментах 92 перекрестия. Все они напускные, надевались на оружие путем продевания стержня рукояти через его срединное отверстие.

По своей форме перекрестия разделены на два типа.

Тип I. Прямыеперекрестия.

Подтип А. Перекрестия челнокообразной формы с шарообразными окончаниями на концах и ромбическими расширениями посередине. Это наиболее богато и красиво отделанные перекрестия, встречаются бронзовые с позолотой и железные с серебрением.

Подтип Б. Брусковидные железные перекрестия имеют многочисленные аналогии в древностях УШ-1Х вв. (Мерперт, 1955; Худяков, 1980; Плетнева, 1989).

Подтип В. Брусковидные перекрестия челнокообразной формы с грушевидными утолщениями на концах.

Подтип Г. Перекрестия с ромбическими расширениями в центре, в отличие от типа 1Б сужающиеся к окончаниям.

Тип II. Изогнутыеперекрестия.

Подтип А. С шаровидными окончаниями, опущенными вниз.

Подтип Б. Изогнутые перекрестия с шариковидными окончаниями.

Подтип В. Железные, изогнутые топориковидные перекрестия с ромбовидными утолщениями по середине.

Подтип Г. Изогнутые перекрестия с ромбовидными утолщениями посередине, с опущенными вниз плоскими концами, подквадратной и ромбовидной форм.

Детали ножен.

Ножны сабель, подобно ножнам мечей, изготовлялись из двух тонких отесанных дощечек: сначала они обтягивались полотном, а потом кожей. Затем на эту основу надевались железные, в очень редких случаях бронзовые наконечники, достигавшие в длину до 35-40 см и предохранявшие разрезание ножен изогнутым клинком.

Сабля подвешивалась к поясу посредством двух ремешков. Они продевались или непосредственно в скобы или пропускались в петельчатую головку гвоздя. Каждая скоба укреплялась на ножнах посредством двух пластинчатых обойм. Есть случаи, когда обойма и скоба изготовлены из одной широкой пластины.

Тип I. с-образные, оснащены обоймой, одинаковы по конструкции. Попадаются экземпляры, инкрустированные серебром или полностью изготовленные из серебра. Хорошо представлены в древневенгерских материалах {Ковач, 1981).

Тип II. Скоба Р - образной формы. Детальное изучение скоб этого типа провел А.К. Амброз и продатировал их VI-VII вв.

Тип III. Скоба сделанная из одной узкой пластины, концы которой соединены штифтом, который оканчивается петлей с подвижным кольцом для крепления ремня.

Наконечникиножен

Удалось зафиксировать всего 45 экземпляров. По своей форме они разделены на три типа.

Тип I. Овальная в сечении железная трубка-оковка с округлым или уплощенным донцем. Один наконечник орнаментирован по краю рельефной волной. Две сабли имеют широкий трапециевидный или прямоугольный вырез у устья.

Тип II. Овальная в сечении, железная трубочка - оковка, с расширяющимся шарообразным донцем. Наконечники этого типа достигают в длину 15 см.

Тип III. Овальная в сечении железная трубочка - оковка, слегка изогнутая, с округлым или уплощенным донцем и с вырезом «уголком» у края. Некоторые экземпляры этого типа достигают в длину до 28 см.

При проведения корреляции типов клинков и типов перекрестий, наконечников ножен и наверший рукояти, мы получили следующие группы сабель

Группа сабель I в основном встречается с перекрестиями типа IA и 1Б, с типами /, IA наверший рукояти, типом I и некоторыми экземплярами типа II наконечников ножен. Таким образом, эта группа сабель характеризуется слабоизогнутым клинком, кривизна которого никогда не превышает 3 см, прямыми перекрестиями с шарообразными окончаниями, рукоятью, которая слегка наклонена в сторону лезвия и датируется в пределах IX - X вв.

Группа сабель II встречена с наконечниками ножен типа IA и 1Б, навершиями рукояти типа I. Эта группа сабель характеризуется прямыми или слегка изогнутыми клинками, кривизна которых не превышает 0,7 см с прямой или почти прямой рукоятью (черенком) с прямыми перекрестиями. Клинок не превышает в длину 80 см и шириной полосы у перекрестия не более 3 см. Сабли этой группы так же датируются по многочисленным аналогиям VIII - IX вв.

Группа сабель III для нее характерны перекрестия типов 1Г и 1Б, наконечники ножен типа IA и Ш, навершия рукоятей типа III. Эта группа сабель характеризуется не очень длинными, до 80 см клинками с кривизной клинка от 0,7 до 3 см и наибольшей шириной клинка у основания рукояти - от 3,1 до 4 см Сабли этой группы твердо датируются X - началом XIII вв.

Группа сабель IV клинки группы наиболее часто встречаются перекрестия типов 1Г и IA, с колпачками (навершиями рукоятей) типов III и IV, поздними наконечниками ножен типа I u III. Это уже довольно длинные, достигающие в длину от 81 до 100 см клинки с кривизной полосы до 3 см. при наибольшей ширине от 1,8 до 5 см. сабли этой группы датируются X - XIII вв.

Группа сабель V встречена с перекрестиями типа ПА и ИГ и 1Г, наконечниками ножен типов IA и /// и навершиями типов НБ и ///. Клинки сабель этой группы достигают в длину от 101 до 121 см, с

изогнутостью полосы от 0,7 до 3 см. и шириной полосы от 1,8 до 5 см. Датируются сабли этой группы широко от X до XIV века включительно, но чаще всего встречаются в памятниках XII-XIV вв.

Группа сабель VI, характеризуется перекрестиями типов ИГ и I Г, с наконечниками ножен типа ША, ШБ и навершиями рукоятей типа IV. Клинки сабель этого типа самые длинные до 121 см с сильно искривленной полосой до 8,5 см, ширина клинка у перекрестия от 1,8 до 5 см. Датируются эти клинки концом XIII - XIV вв. и частично заходят в ^КУв.

Исходя из вышеизложенного материала, можно говорить о том, что сабли, появляющиеся на данной территории в начале VIII в., представляли собой слабоизогнутые клинки, не превышающие в длину 80 см.

К X - XII вв. сабельные клинки удлиняются. В среднем длина клинков колеблется от 75 до 100 см и за редким исключением превышая ее. Клинки все еще слабоизогнуты, встречаются даже почти прямые экземпляры, но уже довольно часто попадаются экземпляры с кривизной полосы, достигающей 3 -4 см, ширина клинков от 2,8 до 3,5 см.

В XII - XIV вв. сабли представляют собой длинные, от 100 до 121 см клинки, кривизна полосы которых варьирует от 3 - 4 см до 8,5 см (самого сильноизогнутого клинка). В среднем она не превышает 3-4,5 см. Наблюдается большое разнообразие форм перекрестий: от прямых брусковидных с разнообразными типами окончаний до сильноизогнутых гард, доходящих до формы полумесяца. Таким образом, мы видим, что эволюция сабли идет по пути искривления и удлинения полосы сабли

Третья глава посвящена топорам - одному из древнейших орудий, используемых человеком. Топор ударно-рубящее оружие, состоящее из металлической ударной части и деревянной рукоятки - топорища. Для надежного охвата и для предотвращения обезоруживания противником, некоторые рукояти снабжались темляком.

Большинство топоров имеют проухи овальной формы, что способствовало более жесткому креплению топора к топорищу и предотвращало его проворачивание на нем. Так же для этой цели применялись клинья. Они могли быть как из твердых пород дерева, так и металлические.

Длина рукоятей у боевых топориков имела среднюю от 60 до 100 см. В прекрасном состоянии находилась рукоять топорика из погребения 95 могильника Мощевая Балка. Длина топорища равнялась 67 см, а диаметр 2,5 см. {Савченко, 1997).

Обычно исследователи различают три вида топоров: 1 - боевые, 2 -универсальные, т.е. такие, которые могли использоваться как в рабочих целях, так и в качестве боевого оружия, 3 - собственно рабочие топоры, применение которых на войне вызывалось чрезвычайными обстоятельствами (Кирпичников, 1966; Ковач, 1980; Измайлов, 1997.).

В представленной работе все найденные на изучаемой территории боевые топоры по форме лезвия, в первую очередь, и по форме обушков во вторую, разделены на четыре основных типа. Три топорика по своеобразной неповторимости своих форм не были отнесены ни к одному из основных типов, поэтому каждый представляет отдельный тип.

Тип1.

Подтип 1. Вариант А. К нему отнесены топорики с удлиненным треугольной формы лезвием, клиновидным в сечении, обушок плоский, оттянутый, прямоугольный в сечении. Длина колеблется в пределах 14 см, достигая 24,8 см. Длина лезвия от 7 см до 13,2 см, ширина от 3 см до 3,7 см.

Вариант Б. Топорик с удлиненным треугольным лезвием, обух, которого представляет собой такое же лезвие, но более короткое, чем основное. Общая длина топора 21 см, длина основного лезвия 12 см и ширина лезвия 4 см. Двусторонняя форма клинка позволяла работать как при взмахе рукой сверху, так и при обратном ударе снизу при этом не приходилось вращать топор.

Подтип 2. Вариант А. Представлен топориками лезвия, которых, имеют в плане подтрапециевидную форму, выделенную с одной (внутренней) стороны клинка и клиновидными в сечение, обушок плоский удлиненный прямоугольный в сечении. Длина топориков стандартная - 19 см., ширина лезвия от 2,4 см до 4 см, длина от 9 см до 10,5 см.

Вариант Б. Основное лезвие имеет в плане подтрапециевидную форму, выделенную с внутренней стороны клинка и клиновидную в сечениеЛ Второе лезвие удлиненно треугольной формы. Эти топорики уже могли совмещать в себе те боевые качества которые были присущи предыдущим варианту А и варианту Б подтипа I. Длина топорика 21 см, ширина лезвия 4,2 см, длина 9,7 см.

Тип И.

Подтип 1 - топорики с клиновидным в сечении лезвием, обушок оттянутый овальный или круглый в сечении, оканчивающийся молоточковидным (грибовидным) расширением. Общая длина топориков от 8 см до 19,5 см, ширина лезвия от 2,2 см до 4,2 см, лезвия от 4,5 см до 11см. Это непосредственно боевые топорики - чеканы, которые широко распространены в Восточной Европе с VIII по XIII вв. Благодаря своему молоточку - обушку, этот тип топоров мог использоваться средневековыми воинами не только в бою, но и во время походов, для починки снаряжения, когда роль молотка мог играть обушок этих топориков. По мнению специалистов, такой обушок позволял наносить более точный концентрированный удар (Измайлов, 1992).

Подтип II. По форме лезвия ничем не отличаются от топориков предыдущего типа. Характеризуется овальным или подпрямоугольным в

сечении обухом, оканчивающимся прямоугольным или квадратным молоточковидным утолщением. Общая длина топориков от 9 см до 11 см, ширина лезвия от 2,4 см до 4 см и длина от 4,2 см до 7 см.

Подтип 3. Лезвия этих топоров полностью аналогичны формам лезвий двух предыдущих типов, основное отличие их в форме обуха. Обушок у экземпляров этого типа плоский и прямоугольный в сечении. Общая длина топоров от 14 см до 16 см, ширина лезвия от 4 см до 6 см, длина лезвия от 6,4 см до 9 см. Это единственный из этой группы тип топоров, который мог бы быть одним из видов хозяйственных топоров и применяться как в домашнем хозяйстве, так и в сражении, когда это было необходимо.

Тип III. Подтип 1. Характеризуется оттянутым вниз лезвием и выемкой в лезвии ниже проуха, с вытянутым обушком всегда с грибовидным навершием, округлыми щекавицами. Длина топориков колеблется от 8 см до 14,5 см. Ширина лезвия от 2,3 см до 5,5см, длина лезвия от 4,5 см до 8 см.

Подтип 2. Лезвие топориков этого вида массивнее и немного длиннее по сравнению с предыдущим подтипом. Это топорики с вытянутыми обушками, оканчивающимися в двух случаях грибовидными и в трех - подквадратной формы утолщениями. Так называемая «бородка» лезвия у топориков этого подтипа поднимается выше, и образующаяся в результате этого выемка находится непосредственно под проушной частью топора. Общая длина топориков от 9 см до 15,5 см, ширина лезвия от 3,6 см до 5,6 см длина лезвия колеблется от 5,5 см до 8,8 см.

Подтип 3. Топорик имеет вытянутое вниз плоское, клиновидное в сечении лезвие и коротенький обушок-молоточек. Длина топора 12 см, ширина лезвия 5 см и длина режущей кромки 6,5 см. Топорик, несомненно, боевой, несмотря на его внешнюю схожесть с, сельскохозяйственными орудиями труда. Об этом говорят и его размеры, которые намного меньше, если сравнивать их с параметрами рабочих топоров.

Тип IV. Представлен топорами с широким трапециевидным лезвием, клиновидным в сечении, вытянутым обушком, заканчивающимся молоточковидной, квадратной формы выпуклой шляпкой; на одном топорике на шляпке сделана крестовидная нарезка. Длина топориков от 12 см до 17, 5 см, ширина лезвия от 6, 7 см до 8 см, длина лезвия от 6 см и до 8,9 см.

Тип V. Единственный экземпляр отнесенный к этому типу, найден в могильнике Дюрсо близ Новороссийска в погребении 437. Топорик относится к так называемому типу топоров - алебард (Ковач, 1980). Длинное лезвие плавно переходит в массивную шейку, проушина овальной в плане формы, обушок, по всей видимости, потерян в древности (возможно в бою) или подвергся ритуальной порче.

Тип VI. Единственный экземпляр отнесенный к этому типу, найден в Псекупском I могильнике с обрядом кремации в погребении 21, на территории современной Адыгеи. У него прямоугольной формы лезвие, клиновидное в сечении, плавно переходящее в шейку, с округлыми щекавицами. Обушок заканчивается грибовидным навершием. Длина топорика 14 см, ширина лезвия 4 см, длина лезвия 8,3 см.

Тип VII. Единственный экземпляр найден в ингумационном погребении 28 могильника Молдавановский. Лезвие топора узкое, закругленное к проушине постепенно сужающееся. Обух в форме тесла находиться перпендикулярно к плоскости лезвия. Проушина по бокам имеет расширяющиеся в форме щитков стороны. Общая длина топора 17,5 см, ширина лезвия 4,5 см, длина 7,5см, диаметр проушины 3 см на 2, 5 см, ширина тесла 3,5 см.

Подавляющее большинство топоров встречена в материалах могильников VIII - X вв.

Подводя итоги по рассмотренному материалу, можно сделать некоторые предварительные выводы.

Во-первых, интерес представляет, очевидно, выявление собственно аланского типа топоров (тип I), восходящего, возможно к глубокой древности (к эпохе бронзы).

Во-вторых, явное преобладание топоров с обушками (типы II, III, IV, V, VI) в кремациях свидетельствует об иной традиции изготовления и работы этого оружия, заметно отличающегося от аланских топоров.

В-третьих, многообразие и нередко изящество форм топоров, особенно «обушковых», дает возможность предполагать большое количество искусных кузнецов-оружейников, как в предгорьях, так и в степях Восточной Европы.

В-четвертых, следует обратить особенное внимание на весьма существенную находку секировидного сломанного топорика (тип V), не типичного ни для Предкавказья, ни для степей. Не исключено, что он был привезен сюда чужим (северным) воином, был, возможно, захвачен в бою и затем захоронен вместе с местным бойцом.

В-пятых следует учитывать при анализе оружия, особенно орнаментированного, что оно, безусловно, играло роль не только боевую, но и сакральную. Это ярко подтверждается анализом, орнаментированного топорика из Дюрсо, и некоторыми другими топориками с нанесенными на них знаками, в частности треугольниками, кружочками и полосками на лезвиях, крестовидными знаками на обушках. Дальнейшие находки и исследования, вероятно, дадут материалы для понимания и расшифровки этих знаков.

Четвертая глава посвящена наконечникам копий. История развития копья - это история трансформаций, скрещивания и мутаций всевозможных типов наконечников. Специфика использования оружия на длинном древке заключается в работе на большой дистанции, и

поэтому взлет и упадок этих видов оружия тесно связан с развитием вспомогательных элементов.

Копья рассматриваемого времени состоят из древка и железного наконечника, состоявшего в свою очередь из пера, т.е. клинка, трубки (тулеи) или втулки, куда вставляется древко, шейки - самой тонкой части между тулеей и пером. Железная оковка на конце древка - вток (подток), служившая для упора в землю, по всей видимости, при надобности могла нести и колющие функции.

Для крепления древка к наконечнику в тулее обычно делалось одно или несколько круглых отверстий, в которые вбивались гвоздики.

Судя по расположению копья в могиле и размерам погребального сооружения, обычная длина копий равнялась 180 - 200 см, у кавалеристов они могли достигать в длину до 300 см. (Кирпичников, 1966).

В исследуемый материал вошло 80 наконечников, датирующихся VIII - XIV вв. 31 наконечник происходит из погребений с различными обрядами кремации (грунтовые урновые кремации, грунтовые безурновые кремации, подкурганные кремации в урне) на стороне; 21 наконечник - из погребений с различными обрядами ингумации (грунтовые, подкурганные, подкурганные в ящиках). Остальные наконечники (28 экз.) происходят из сборов на территории этих же могильников, найдены в насыпи курганов или на площади могильника.

Судя по археологическому материалу население, занимавшее исследуемую территорию в рассматриваемый период, широко пользовалось этим видом оружия.

По характеру насада все рассматриваемые наконечники -втульчатые. Черешковых наконечников копий на этой территории в данный период не обнаружено. Отметим, что крепление черешковых наконечников было менее прочным, нежели у втульчатых, а в изготовлении они были менее трудоемкими.

В 13 случаях удалось проследить местоположение копья в могиле относительно погребенного. В 9 случаях копье помещалось слева от погребенного. В семи из них оно обнаружено у головы, в одном наконечник копья был направлен острием в сторону ступней: наконечник лежал у ног. В одном у тазовых костей. В четырех захоронениях наконечник находился справа от погребенного, в трех из них он лежал у ног (острием к ступням), в одном у бедра.

Положение у бедра возможно можно объяснить тем, что целое копье не могло вместиться в могильную яму, чтобы уместить его туда, надо было сломать древко на две, а может более части. Вполне возможно, его поломка могла быть связана с какими-то верованиями и обрядами (Tettamanti, 1975). Существует мнение, что некоторые кочевые народы втыкали копье в могилу, а длинный шест играл роль могильного знака. Я. Харматта собрал данные относительно копий и

флагов, играющих роль отметки могилы или извещающих о болезни, сделав при этом ряд ценных этнографических наблюдений.

По соотношению длины наконечника к длине его пера они разделены на три типа (от 1 до 1,5 -тип I; от 1,5 до 2 -тип II; от 2 и выше тип III), а они в свою очередь по форме пера на подтипы.

Тип I. Представлен восемью экземплярами, соотношение общей длины наконечника и длины пера которых составляет не более 1,5.

Подтип А. Наконечник из погребения начала XIII в. курганного могильника Дмитриевский. Это длинная пика (36, 8 см) с острым, длинным пером (24,8 см), шириной 1,5 см и сечением подквадратной формы и короткой 12, см довольно массивной втулкой диаметром в 4 см. Наконечник можно датировать XII -XIII вв.

Подтип Б. Наконечник найден в грунтовом могильнике у ст. Старокорсунской в погребении № 24. Это также пика с длинным (27, 6 см) подреугольным в сечении пером с шириной у основания 2,3 см Общая длина наконечника 36,9 см Втулка массивная, конической формы, длина ее 9,3 см, диаметр 4,2 см. Погребение датировано автором раскопок VIII - X вв., могильник он связывает с алано-болгарским населением Северного Кавказа (Каминский, 1981). Точных аналогий этому наконечнику мне пока неизвестно.

Подтип В. Наконечник с вытянутым, подтреугольной формы пером. Найден в погребении №5 могильника Андреевская щель, датирующемся XI - XIII вв. Общая длина наконечника 28,5 см длина пера 19,5 см ширина в нижней наиболее широкой части (в месте перехода к шейке) 3,6 см. Длина втулки 9 см, диаметр 3 см. Этот подтип встречается в комплексе вооружения местных этносов и народов с XI и вплоть до XV в.

Подтип Г. Это наконечники с узким вытянутым пером, ромбическим в сечении. Длина наконечников достигает 26 см. Длина пера 18,5 - 19,5 см, ширина 2,2 см Длина втулки 7 - 7,5 см, диаметр втулки 2 см. Вполне возможно предположить существование этого типа наконечников в узких рамках IX - X вв.

Подтип Д. Наконечник характеризуется пером ланцетовидной формы, ромбическим в сечении, плечики покатые плавно переходящие во втулку. Общая длина наконечника 33 см, длина пера 23 см, ширина 2,8 см, длина втулки 10 см, диаметр 2,2 см. Наконечник происходит из подъемного материала могильника Молдавановский. Наконечники этого типа бытуют на изучаемой территории довольно долго в пределах IX-XII вв.

Подтип Е. Это длинные наконечники с ромбическим в сечении пером. Длина наконечников соответственно 26,6 см и 26,2 см ширина пера 2 см. и 2,2 см, длина 18,2 см и 18 см, диаметр втулки 2,2 см и 2,5 см, длина 8,4 см и 8,2 см. Наконечники этого типа по аналогиям также можно датировать VIII - IX вв.

Тип II. В него вошел 46 экземпляр.

Подтип А. Наконечники с удлиненно - треугольной формы пером. Общая длина наконечников от 29 см до 30,4 см. Длина пера от 14 см до 18 см, ширина от 1,8 см, до 2,5 см, длина втулки от 12,4 см до 15 см, диаметр от 2,4 см до 3,5 см. Все наконечники этого типа по аналогиям также можно датировать VIII - IX вв.

Подтип Б. Наконечники с довольно широким пером удлиненно-треугольной формы, массивной втулкой, длина от 10,5 см до 18 см, диаметр от 2,2 см до 3,7 см. Общая длина наконечников от 22,5 см до 42,2 см, длина пера от 10,3 см до 24,2 см, ширина от 3,3 см до 4 см. Отношение длины пера к длине втулки равняется от 0,7 до 1,3. В целом копья этого подтипа датируются VIII - X вв. и редко выходят за эти хронологические рамки.

Подтип В. Это копья с широким, пламевидной формы пером общей длиной от 30 см до 30,8. Длина пера около 18 см и достигают 18 см, ширина 5 см и 6 см, длина втулки 20 см 13 см, диаметр 3 см и 3,5 см. Соотношение длины пера к длине втулки составляет 1,3 и 1,5. Судя по аналогичным находкам с сопредельных территорий, наконечники подтипа ИВ были достаточно широко распространены в памятниках Восточной Европы VIII - IX.

Подтип Г. Это наконечники с широким, листовидной формы пером, линзовидным в сечении. Длина наконечников колеблется от 18,7 см достигая 29 - 30 см; длина пера от 9,5 см до 17 см, ширина от 2, 2 см и до 5,5 см; длина втулки 9,2 см достигает 13 см, диаметр втулки от 1, 9 см и до 3,2 см. Судя по аналогиям наконечники подтипа ИГ распространены на большой территории и хронологически весьма широко датируются - с VIII по XIV вв.

Подтип Д. Подтип характеризуется наконечником с ромбовидным в сечении пером, достигающим в длину от 13,5 см. до 20 см, шириной от 1,5 см до 2,9 см. Длина наконечников варьирует от 28,5 до 29,5 см. Наконечники оснащены довольно массивными втулками, длина которых колеблется от 10,5 см до 14 см, диаметр втулки от 2,5 см до 3,8 см. Наконечники подтипа ПД в основном бытуют на данной территории и в соседних с нею областях в памятниках - IX вв., в очень редких случаях они использовались и в более позднее время (X -XIII вв.)

Подтип Е. Для него характерны длинные, почти «пиковидные» перья, ромбовидные в сечении. Длина наконечников варьирует от 17 см до 34 см. Длина пера наконечников от 10 см до 21 см, ширина от 1,6 см, до 3,5 см, длина втулки от 6,5 см до 16 см, диаметр от 1,7 см до 4,2 см. Все наконечники этого типа по аналогиям также можно датировать VIII - IX вв. Исключение составляют наконечники из погребения № 5 могильника Андреевская щель и из кремации в Керченской щели, и погребения № 44 могильника Черноклен.

Подтип Ж. К нему отнесены копья с удлиненно - треугольным пером с четко выраженными плечиками и, как правило, с длинной,

расширяющейся книзу втулкой, достигающей в длину от 10,5 см до 15,5 см, диаметр от 2,5 см и до 3,4 см. Длина наконечников колеблется от 22,5 см до 31 см. Длина пера от 12 см до 18 см, с шириной от 3 см до 4 см. Отношение длины пера к длине втулки составляет от 0,9 до 1,2. К этому типу отнесено семь экземпляров. Судя по аналогиям наконечники подтипа ПЖможно датировать VIII - первой половиной X вв.

Подтип 3. Наконечники характеризуются пером ланцетовидной формы, ромбическим в сечении, плечики покатые, плавно переходящие во втулку. Длина наконечников от 18 см до 31,1 см, длина пера от 11 см до 18, ширина от 1 см до 2,3 см, длина втулки от 7 см до 15,1 см, диаметр от 1,5 см до 3 см. Наконечники этого подтипа бытуют на изучаемой территории довольно долго в пределах IX -XII вв., изредка попадаясь в комплексах вооружения местных племен вплоть до XIV в.

Тип III. В него вошел 23 наконечник копья.

Подтип А. Это наконечники с коротким от 10 см до 16 см пером, ромбовидным в сечении. Длина наконечников от 23 см до 37,2 см. Наибольшая ширина пера наконечников этого типа находится у основания пера, она колеблется от 1,6 см до 3,9. Длина втулки от 13 см до 24 см, диаметр от 1,9 см до 3,9 см. Отношение длины пера к длине втулки у наконечников от 0,4 до 0,8. Наконечники подтипа ША в целом датируются VIII - IX вв. и, судя по всему, не выходят за эти хронологические рамки. В погребениях более позднего времени они мне не известны.

Подтип Б. Подтип характеризуется наконечником с ромбовидным и более «расплющенным» в сечении пером, чем экземпляры подтипа НЕ, достигающие в длину от 27,5 см до 36 см, длиной пера от 10,5 см до 16 см, шириной от 1,5 см до 3 см, длина втулки от И см до 17 см, диаметр втулки от 2,4 см до 3,1 см. Наконечники этого подтипа распространены в основном в памятниках XI - XIII вв.

Подтип В. Наконечники ромбовидной в сечении формы. Длина достигает от 26 см до 29, 5 см, длина пера от 12 см до 14,5 см, ширина от 1,9 см до 2,3 см, длина втулки от 13,5 см 15,5 см, диметр втулки от 2,4 см до 3 см. Датируются наконечники этого подтипа X -XIII вв.

Подтип Г. Наконечник характеризуются узколистным, ромбовидным в сечении пером. Длина наконечников от 16,5 см до 28 см, длина пера от 6,7 см до 12,5 см, ширина от 1,5 см до 2,3 см, длина втулки от 9,8 см, до 15,5 см, диаметр от 1,8 см, до 3,1 см. Все наконечники происходят из материалов погребений "УШ-К вв. могильника Дюрсо.

Некоторые копья имели железные оковки - насадки с обратной стороны древка - втоки. С изучаемой территории с определенной степенью точности идентифицируются две такие оковки.

Одна оковка - вток найдена в кремационном погребении могильника Молдавановка в богатом погребении № 25, погребение датируется VIII - X вв.

Вток железный, в виде сомкнутой конической трубочки, длина 6,6см, диаметр 3 см.

Второй вток найден на территории разрушенного могильника Начерзий I у а. Начерзий. Вток железный, представляет собой также сомкнутую в виде конуса трубочку, длина 12 см, диаметр 3,8 см. Вещь датирована XII - XV вв. (Носкова, 1992).

Подавляющая часть наконечников копий (61 экз.), относится ко времени VIII - X вв., периоду существования культуры Хазарского каганата (салтово-маяцкой культуры). Большинство наконечников представлены так называемым типом - пиками (54 экз.), которые сосуществовали с наконечниками широкой пламевидной формы пером (подтип ИВ, подтип ПГ (9), подтип ПБ). Распространение пик большинство ученых связывают с тем, что в этот период широко распространяется кольчуга. По мнению В.В. Каминского, северокавказские аланы уже в IV - V вв. начали собственное изготовление кольчуг.

Наконечники типа III подтипа А распространены только в памятниках VIII - IX вв. На мой взгляд, можем называть подтип А характерным для памятников этого круга, которые известны и в Подонье, и в Приуралье (Михеев, 1985; Плетнева, 1986; Голдина, Водолаго, 1990). Наконечники подтипа А позже уже не встречаются, возможно даже, что это был тип наконечника, который был распространен среди одного народа. Наконечники подтипов ПД, НЕ, ПБ также широко распространены в это время и лишь некоторые экземпляры доживают до XI - XII вв., а в XIII в. встречаются здесь уже в единичных случаях.

Только в памятниках VIII - X вв. распространены широкие массивные наконечники пламевидной формы (подтип ПВ и подтип ИГ (9)). Такие наконечники, по мнению ряда ученых, могли использоваться как на охоте для нанесения зверю большой и опасной раны, так и в бою. Пламевидность некоторых форм этих экземпляров А. Н. Кирпичников объясняет неоднократной заточкой, при которой лезвие со временем стиралось и приобретало эту форму. Этого, по мнению исследователя, не видно на более поздних цельностальных копьях.

Если верно наше предположение о том, что наконечники с широким пламевидным пером использовались как на охоте, так и против кавалерии, то они не могли так сильно тупиться, как если бы они использовались против тяжеловооруженных воинов в кольчугах. В.Н. Каминский считает, что эти наконечники могли использоваться для борьбы с воинами в пластинчатых доспехах. С появлением кольчуги, которая в VII в. полностью вытесняет пластинчатый доспех (Каминский, 1992), на мой взгляд, они перестают выполнять основную свою функцию, которую выполняли - разрезание межпластинчатых креплений. Со временем перо становится шире, втулка массивнее и они приобретают тот вид, который мы видим в материалах

рассматриваемого времени. В пользу того, что основная функция наконечников этого типа была борьба не со всадником, а с его конем, косвенно, на мой взгляд, говорит и тот факт, что эти наконечники найдены в погребениях в большинстве случаев в комплекте с пиками. Такие наблюдения мы можем сделать и по материалам кремационных погребений Подонья {Михеев, 1985; Крыганов, 1989). Наконечники, безусловно, служили разным целям. Для метания ни те, ни другие наконечники не пригодны, т.к. они довольно массивны и тяжелы. Понятно, что только такие крупные наконечники могли противостоять кавалерии.

В VIII - X вв. распространены копья с широким подтреугольной формы пером {подтип ПЖ). На мой взгляд, эволюция этого вида хорошо видна на материалах XI - XIII вв. К этому времени наконечники принимают более вытянутую и узкую форму пера, что также можно связывать с распространением кольчуги, которая в большом количестве появляется в это время здесь уже с приходом на Северный Кавказ половцев.

Почти такая же трансформация происходит и с наконечниками подтипа III: перо становится узким (с 5,5 см до 2,2 см) вытянутым, почти пиковидным.

Что касается наконечников с длинным узким пером и маленькой массивной втулкой, о них можно сказать, что это наиболее совершенный тип наконечника, предназначенного пробивать кольчугу. Пики, появившиеся в домонгольское время, приобретают такую форму, которая не меняется уже до конца средневековья.

Пятая глава посвящена кинжалам и кистеням. Кинжалы, равно как и два предшествующих вида оружия, ведут свое происхождение с древнейших времен вплоть до неолита.

В рассматриваемый материал с исследуемой территории вошли 9 экземпляров, твердо датирующихся VIII - XIV вв. Все кинжалы найдены в богатых погребениях в комплексе с саблями, топорами, наконечниками копий, наконечниками стрел, в одном случае в погребении лежал кистень, один кинжал был в погребении со шлемом и кольчугой.

Кинжалы носились в деревянных ножнах, обтянутых кожей. Проследить местоположение кинжала относительно погребенного удалось только в одном случае, где он находился у правой бедренной кости. На клинке из могильника Бугундырь VI хорошо сохранились фрагменты деревянной основы ножен, которые сверху были обтянуты кожей.

В погребении № 2 из могильника Молдавановский ниже перекрестия кинжала лежала железная скоба для крепления ножен к портупее. Изображение подобных скоб мы видим на древнетюркских каменных изваяниях. В двух случаях на рукояти кинжалов были надеты навершия - колпачки, в одном ножны были снабжены железным

наконечником уплощенно-цилиндрической формы с гвоздиком посередине для крепления к ножнам.

Рукоять кинжала с двух сторон обхватывалась двумя деревянными дощечками, которые крепились одним или двумя гвоздиками -заклепками, обтягивались кожей, а затем на нее надевались колпачки -навершия, которые крепились гвоздиком.

У семи из учтенных девяти кинжалов на рукоять было надето перекрестие. Все перекрестия прямые, напускные, железные.

По форме разделены на два типа:

Тип I прямые брусковидные

Тип II прямые брусковидные с ромбическим утолщением в центре и на концах.

Перекрестия кинжалов немного короче своих аналогов на саблях.

Аналогии им известны на многих памятниках этого времени в Подонье.

Со стороны лезвия перекрестие крепилось с помощью обоймочки. В отличие от сабельных обойм эти не имеют тяжа - язычка, который выходил на острый конец лезвия. Вероятно, он не нужен был на кинжалах: менее массивные, чем сабли, они не могли так «портить» ножны, как это делали тяжелые клинки сабель.

По форме кинжалы разделены на два типа: прямые и изогнутые.

Тип I, прямые. Всего два экземпляра, однолезвийные железные кинжалы, с клиновидным в сечении пером, клинок и рукоять лежат в одной плоскости. Реконструируемая длина клинка от 11 см до 18 см, длина черенка восстанавливается только у одного экземпляра она равна 5 см, общая длина, как уже было сказано, реконструируется у одного кинжала равняется 16 см, сохранившаяся длина второго более 22 см, ширина пера 1,5 см и 3,2 см. Оба кинжала не имеют перекрестий. Возможно, они просто не сохранились, но, скорее всего их не было изначально.

Один кинжал имеет полую рукоять, в которую могли помещать как нож, так и какой-нибудь оберег. Так, согласно карачаевской легенде, у одного из предводителей средневековых карачаевцев - Карчи, в полой рукояти кинжала находился лепесток «рододендрона», по которому он нашел землю своих предков (Батчаев, Стефанеева, 1969).

Похожие клинки встречены в материалах Волжской Болгарии X -XIII вв. (Измайлов, 1997).

Почти аналогичные кинжалы присутствуют в памятниках Алтайских кимаков IX - XI вв.

Тип II, изогнутые. К этому типу отнесены шесть экземпляров. Клинок имеет слабовыраженную серповидную форму, спинка слегка выпуклая, у пяти экземпляров. Подтип II, линия лезвия вогнута, на протяжении от 4 см до 9, 5 см. конец лезвия обоюдоострый. Стержень рукояти имеет заметный наклон в сторону лезвия. Длина кинжалов не превышает 20 см, колеблясь от 15,5 см до 19,3 см, ширина клинка от 1,7 см до 2 см.

Подтип Б, к нему отнесены всего два экземпляра, они также имеют слабовыраженную серповидную форму (изгиб меньше, чем у предыдущего типа), которая придается ему за счет наклона рукояти и немного опущенного конца клинка. Линия лезвия почти прямая, клинок на всем протяжении однолезвийный. На клинке из Казазово II с одной стороны лезвие имеет два узких параллельных дола. Общая длина 17 см, длина лезвия 12,5 см., ширина клинка 1,8 см.

Аналогии кинжалам этого типа встречены в могильнике у с. Тополи VIII -IX вв.

Похожие кинжалы встречены в материалах Уйбатского чаатаса (Кызласов, 1981). На одном из изображенных кинжалов также имеется два дола. Датируются кинжалы VI - VII вв.

В целом, кинжалы типа I, судя по аналогиям и сопутствующему материалу, представляется возможным датировать XII - XIV вв. Тип II полностью датируется VIII - IX вв.

Кинжалы у этнографических народов Северного Кавказа несли в себе как эстетическую, так и информационную нагрузку, которая соответствовала статусу владельца (например, принадлежность к классам князей и дворян, их состоятельность т.д.) и, безусловно, вкусам времени и народа.

Кинжалы изучаемого времени еще не достигли той длины, которой они достигают в XVII - XVIII вв. До сих пор в публикациях не всегда можно понять, что имеет в виду автор, называя вещь боевым ножом или кинжалом. Нередко ножи достигают в длину до 40 - 45 см (иногда и большей). Ножи на данной территории, по всей видимости, отличаются от кинжалов отсутствием перекрестий и отверстий для крепления деревянных частей рукояти, которые при постоянных нагрузках без должной фиксации не могли надежно и долго служить владельцу. Безусловно, боевые ножи присутствуют в материалах IX в. в могильнике Дюрсо и др. единовременных ему могильниках, но без четкого определения, какие клинки считать боевыми, а какие орудиями использовавшимися в быту, давать им более подробную характеристику, на мой взгляд, представляется преждевременным, поэтому ограничимся констатацией их распространения на данной территории в изучаемый период (Носкова, 1990; Пьянков, 1990).

На территории Древней Руси кинжалы, по мнению А.Н. Кирпичникова, в составе снаряжения «русского рыцаря» распространяются в XIII. Автор считает, что они появляются лишь в

«эпоху утяжеления» вооружения как ' средство поражения бронированного противника в тесном бою».

Кистени. На изучаемой территории известны находки всего 6 экз. боевых гирь.

По материалу, из которого изготовлены кистени, они разделены на два типа.

Тип I, железные. В него вошли четыре гирьки. Это кистени шаровидной, немного приплюснутой формы. Размеры небольшие, высота гирек от 3 см и не превышает 5 см.

Два кистеня происходят из погребений совершенных по обряду кремации, могильников Молдавановка и Дюрсо, два - из ингумационных погребений могильника Псекупс I и Горькобалковского второго могильника.

Две гирьки не имели стержня, возможно, продольный канал этих гирек использовался для непосредственного пропуска жгута, а конец затягивался в узел, в таком случае металлический стержень терял свою надобность.

Описываемые кистени известны практически на всей территории салтово-маяцкой культуры Подонья.

Два других кистеня, имеют металлические стержни. В экземпляре из Дюрсо в стержень, оканчивающийся петлей, продета железная цепочка, это единственный известный мне случай. Особый интерес вызывает и Горькобалковский экземпляр - это железный уплощенный многогранник с проволочной петлей. По мнению автора публикации находки, это одна из самых ранних находок кистеней на Средней Кубани. Е.И. Нарожный датирует его VIII - IX вв.

Все кистени типа I датируются VIII - X вв. Наиболее поздней из этой серии находок является, по всей видимости, гирька из могильника Псекупс I, - по мнению автора раскопок, погребение, из которого она происходит, можно датировать X - XI (Ловпаче, 1984).

Тип II, бронзовые. В него вошли два экземпляра. Это кистени грушевидной формы со сквозным отверстием по центру. Один происходит из подъемного материала, могильника Казазово II, второй из ингумационного погребения алано-болгарского могильника Старокорсунский.

Обе гирьки авторами раскопок датируются VIII - IX вв. Размеры гирек небольшие, высота от 3 см до 5 см, диаметр соответственно 3,3 см и 4,1 см.

Аналогичные кистени присутствуют в Верхнесалтовском и Дмитриевском могильниках конца VIII - нач. X вв. Таким образом, кистени типа II также можно датировать VIII - X вв.

В заключении рассматриваются возможности ставить и решать вопросы этнической и социальной принадлежности наиболее совершенного и ценного оружия тяжеловооруженных воинов в различные исторические периоды эпохи средневековья в Предгорьях и

степях Прикубанья и Восточного Причерноморья. В VIII - IX вв. на этой территории появляются могильники с новым для этого региона погребальным обрядом (Дюрсо, Молдавановка, Казазово, Псекупс I и др.). Это могильники, совершенные по обряду кремации на стороне. Погребения совершались в небольших ямках, в редких случаях в сосудах-корчагах. Ближайшие аналогии инвентарю этих могильников встречены в кремационных могильниках этого же времени в лесостепях бассейна Северского Донца. В настоящее время было бы преждевременно говорить об этнической принадлежности кремационных погребений, но представляется очевидным, что это был один из этносов, составивших материальную культуру Хазарского государства периода его расцвета. Могильники этого этноса располагаются исключительно по западной границе Хазарии, что говорит, по-видимому, о том, что этнос не был близкородственным к правящему сословию хазар. В пользу того, что он был очень воинственным, свидетельствует большое количество предметов вооружения в погребениях этого типа могильников в Прикубанье и в Подонье. Представляется вероятным, что они служили в качестве пограничных отрядов в каганате и как в любом государстве, естественно, были прекрасно вооружены для более эффективной охраны границы. Хорошо вооруженные пограничные отряды также могли наводить страх на соседей, т.е. играли роль сдерживающего фактора.

Возможно также, что каган боялся держать эти хорошо вооруженные отряды близко к своей ставке, к центру своего государства, и вынужден был держать их на границе, что также косвенно подтверждает предположение об их воинственности.

В материалах этих могильников встречается оружие, которое в других памятниках салтово-маяцкой культуры не известно. Можно предположить, что некоторые типы оружия ковали исключительно кузнецы относившиеся к данному этносу. Отсутствие аналогий типам оружия характерным для кремаций, на соседних территориях, возможно, объясняется именно этими фактами.

Самые ранние сабельные клинки в исследуемом регионе встречены в погребениях VIII - X вв. могильника Дюрсо.

Тот факт, что в материалах могильников предшествующего времени нет однолезвийных мечей или палашей, которые могли бы быть прототипами сабель, может, по всей видимости, говорить о двух вещах: они еще не выявлены или же не выделены исследователями. Но более вероятно, что подобные клинки не местного происхождения и они принадлежали этносу, оставившему кремационные погребальные памятники.

Большим многообразием форм выделяется такой тип оружия, как боевые топоры.

В Предкавказье определенный устоявшийся тип широко распространен у алан. Другой своеобразный комплекс топоров характеризует оружие воинов из кремационных погребений.

Большое многообразие наблюдается и среди форм наконечников копий. Особенно хорошо это видно на материалах VIII - X вв. Выделены типы наконечников копий, которые могли использовать пешие воины против конницы, а точнее против их лошадей. Это наконечники с массивными, плоскими и широкими перьями (подтипы ИВ и 11Г). Также интересен один из типов пиковидных наконечников (подтип ША), которые встречены только в погребениях с обрядом кремации VIII - X вв.

Кинжалы на данной территории также распространены в основном в памятниках VIII - X вв.

Комплекс вооружения воина VIII - X вв. был довольно разнообразен и представлен почти всеми видами защитного и наступательного оружия, известного в этот период по всей евразийской степи. Исключение составляет полное отсутствие мечей, а из защитных приспособлений - щитов, возможно, что щиты в это время не имели металлических частей (изготавливались из дерева и кожи) и следы их до нас просто не доходят.

Судя по всему (находка различных типов копий в погребениях, находка большого количества топоров, иногда по два в погребении и др.) войско состояло из двух частей: конницы и пехоты, но преобладала, скорее всего, конница.

К концу X в. с падением Хазарского государства политическая, а вместе с этим и военная обстановка в регионе меняется. Могильники типа Дюрсо, Молдавановка, Казазово и др. прекращают свое существование.

В XI в. появляются могильники типа Черноклен, Циплиевский кут. Предметы вооружения из них представлены в основном саблями и наконечниками стрел.

X - XI веками датируется лишь один кистень из могильника Псекупс I, все остальные находки кистеней также датируются временем существования салтово-маяцкой - культуры. В более позднее время они, возможно в силу тех же причин, что и кинжалы, не нашли такого широкого применения, как в предшествующее время.

В XII - XIII вв. в Прикубанье появляются половцы. Основной инвентарь (оружие) этих погребений - сабли, колчан со стрелами, лук. Находка наконечников копий в половецких погребениях очень редка (только в богатых погребениях, возможно военачальников или глав крупных кошей.

Для половецких погребений данного региона совершенно не характерны боевые топоры, их практически нет в комплексе сопровождающего инвентаря покойников этого народа

Наконечников копий XI -XIV вв. очень мало. В половецких погребениях находки наконечников копий единичны. Наконечники в этот период в основном встречаются в подкурганных каменных ящиках, подкурганных ингумациях и очень редко в подкурганных кремациях (ХП-ХШ вв.), которые в это время в большинстве случаев производятся в урнах.

Много сабель, остатков колчанов, луков и наконечников стрел в подкурганных погребениях совершенных по обряду кремации. Наибольшее распространение подкурганные кремации получают в XII -XIII вв. К концу XIII - XIV вв. этот тип кремаций, по всей видимости, начинает исчезать, что также может быть связано со сменой населения, но, скорее всего, это связано с широким распространением в это время на Северном Кавказе мировых религий в данном случае христианства и ислама.

Главную роль в комплексе вооружения воина XI - XIV вв. играли сабля, лук и стрелы. Только в очень богатых погребениях мы находим шлем и кольчугу. Копий и боевых топоров (они встречаются в распространенных по побережью Черного моря погребениях в каменных ящиках) в это время практически нет.

По всей видимости, меняется по сравнению с предшествующим временем и состав войска. Это легкая подвижная конница, вооруженная саблей и луком со стрелами. Из письменных источников нам хорошо известна тактика ведения боя у кочевников (например, половцев) «рассыпным строем». По всей видимости, в XII - XIII вв. правобережье Кубани было занято половцами. Левобережье Кубани и все Причерноморье занимают, в основном, носители подкурганного обряда кремации. Комплекс вооружения у тех и у других почти ничем не отличается. К концу XIII в. погребений совершенных по обряду кремации становится меньше, а к XIV в. и те и другие (половецкие) погребальные памятники исчезают.

К концу XIII - XV вв., что связано, по - видимому, с появлением монголов, опять наблюдается большой «скачок» в распространении оружия в погребениях (сабель, наконечников стрел, появляются булавы, нередка в погребениях находка щитов).

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1.Работы в Предгорьях Северо-западного Кавказа // АО. 2001 г. Москва, 2002, стр. 288-290 (соавторы: Малышев А.А., Гей А.Н., Савченко Е.И., Яковлева Е.А.).

2. Позднеполовецкие погребения всадников в Краснодарском крае// КСИА. Москва, 2004, стр. 94-107.

3. Раскопки средневековых курганов на реке Абин // АО. 2003 г. Москва, 2004. стр.261-262 (соавторы: Дружинина И.А., Чхаидзе В.Н.).

4. Работы Старокорсунского отряда Северокавказской экспедиции в 2001 г.//АО. Москва, 2002, стр. 279-280.

5.Изучение средневековых курганов в долине реки Абин // АО. 2004 г. (соавторы: Дружинина ИА, Чхаидзе В.Н.) (в печати).

Принято к исполнению 21/04/2005 Исполнено 22/04/2005

Заказ № 776 Тираж: 120 экз.

ООО «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 Москва, Балаклавский пр-т, 20-2-93 (095) 747-64-70 www.autoreferat.ru

( 2E63

«

X V * . ■■'

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Кочкаров, Умар Юсуфович

Введение.3

Глава I. История исследования вооружения всадников восточноевропейских степей. .7

Глава II. Сабли.25

Глава III. Топоры.51

Глава III. Копья.70

Глава IV. Кинжалы, кистени.99

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Кочкаров, Умар Юсуфович

Военное дело является одной из важнейших частей социально-политического развития различных племен и государственных образований. Оно играло важнейшую роль в истории кочевых народов степного пояса Евразии. На становление военного дела и развития оружия оказывали влияние в большей или меньшей степени все стороны жизни древнего общества: уровень развития производительных • сил, социальная структура, характер внешних и внутренних связей, развитие духовной культуры.

Изучение вооружения дает много сведений для исследования уровня производства оружия той эпохи, связей, направления торговли, а также позволяет познакомиться с социальной расслоенностью народов, населявших исследуемую территорию. Именно при изготовлении оружия и военного снаряжения в первую очередь использовались новейшие технические достижения, влиявшие на развитие военного ф дела в целом.

По мере возрастания военной опасности со стороны кочевников их вооружение, военное искусство и общественная жизнь становились объектом изучения многих оседло - земледельческих средневековых государств. Развитие оружия у народов, граничивших с кочевой степью,-находилось в тесном взаимодействии и во многом определялось характером военного противостояния им. Таким образом, оружие не замыкалось в узких этнических границах, что способствовало распространению одних и тех же типов оружия на огромных пространствах Евразийских степей. Это обстоятельство позволяет использовать оружие как один из источников для разработки хронологии археологических культур.

В силу того, что о военном деле и военной организации народов, населявших рассматриваемую территорию в этот период, практически нет письменных сведений, основной источниковой базой настоящей работы послужили данные археологии, накопленные в течение последних 100 лет в процессе исследования археологических памятников, в первую очередь, памятников погребальных.

До настоящего времени такой важной сфере деятельности, как военное дело населения данного региона, исследователями не уделялось достаточного внимания, и как следствие из этого - практически полное отсутствие специальных разработок по военному делу рассматриваемого в работе времени.

Предметы вооружения, в основном, затрагивались в публикациях, издаваемых по материалам раскапываемых могильников. Исключение составляет лишь диссертационная работа В.Н. Каминского, посвященная изучению вооружения племен аланской культуры, границы ареала которой лежат непосредственно рядом с исследуемой территорией, иногда и заходя в нее, что естественно для этого периода истории. Данное исследование тесным образом связано с работой В.Н. Каминского, являясь дальнейшим шагом в изучении военной истории и военного дела северокавказских народов.

В настоящей работе которую, можно считать первой в археологической науке для этого района рассматривается часть наступательного оружия ближнего (рукопашного) боя, народов населявших Северо - Западное Предкавказье в VIII - XIV вв. При исследовании я опирался на данные о 157 саблях, 46 боевых топорах, 80 наконечниках копий, 9 кинжалах, и 6 кистенях.

Обработка предметов начинается с краткого вступления, после проведена попытка рассмотрения происхождения (где это было возможно) и типов исследуемой категории оружия, а потом выводы о географическом распространении отдельных типов оружия.

Главной целью настоящей работы является воссоздание детальной картины воинского снаряжения ближнего боя исследуемого региона на основе имеющихся археологических источников.

При этом были поставлены следующие задачи: осуществить классификацию предметов вооружения, выявить генезис и трансформации различных видов оружия, как в отдельности, так и всего комплекса оружия (ближнего боя) в целом, попытаться выявить, где это возможно, оружие, характерное для могильников с одинаковым погребальным обрядом, и, наконец, попытаться реконструировать развитие военного дела, в частности, структуру войска населения, оставившего эти памятники.

Настоящее исследование является частью задуманной более крупной темы обо всем комплексе вооружения войска в СевероЗападном Предкавказье.

В ходе исследования были уточнены и сужены датировки ряда предметов.

К диссертации приложен каталог использованного в ней материала со всеми необходимыми данными. В этом каталоге мною, естественно, указываются датировки, сделанные непосредственными исследователями комплексов.

Исследуемый район включает в себя территорию Прикубанской низменности и Закубанья ограниченных с запада и северо-запада побережьем Черного и Азовского морей, с севера - нижним течением р. Дон, с востока - Ставропольской возвышенностью, с юга Большим Кавказским хребтом.

Хронологические рамки работы определены временем существования салтово-маяцкой культуры, а впоследствии - появлением половцев в Прикубанских степях и их дальнейшей ассимиляцией в золотоордынской среде в XIII - первой половине XIV вв.

В отличие от ранее проведенных исследований (Я. Ковач, А.Н. Кирпичников, Ю.С. Худяков, И.Л. Измайлов и др.) представленная работа включает в себя весь неоднородный в хронологическом и этническом отношении материал с указанной территории.

Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и сопровождается приложениями, в которых даны развернутые характеристики исследуемого материала, таблицами, иллюстрирующими и дополняющими текст диссертации.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Вооружение средневекового всадника VIII-XIV вв. по материалам Северо-Западного Предкавказья: оружие ближнего боя"

Заключение

В VIII - IX вв. на территории Северо-Западного Предкавказья появляются могильники с новым для этого региона погребальным обрядом (Дюрсо, Молдавановка, Казазово, Псекупс I и др.). Это могильники совершенные по обряду кремации на стороне. Погребения совершались в небольших ямках, в редких случаях в сосудах-корчагах. Ближайшие аналогии инвентарю этих могильников встречены в кремационных могильниках этого же времени в Подонье. Могильники с таким обрядом открываются там до сих пор. С большей или меньшей степенью вероятности можно предположить, что и на изучаемой территории открытие новых подобных памятников ждет своего исследователя. Как для Прикубанья, так и для Подонья эти памятники, как уже было выше сказано, являются новым, не типичным для этих регионов видом памятников.

Как бы то ни было, этот народ является одним из этносов, оставивших нам материальную культуру Хазарского государства -салтово-маяцкую. Тот факт (пока аналогичные памятники не найдены в других областях Хазарского каганата), что эти памятники располагаются по западной границе Хазарии, говорит, по-видимому, о том, что этот народ, если даже был и тюркоязычен, не являлся близкородственным к правящему сословию каганата.

В пользу того, что народ был очень воинственным, говорит большое количество предметов вооружения в погребениях этого типа могильников. То же самое можно сказать и об инвентаре кремаций в Подонье.

С другой стороны, не является открытием, что пограничные отряды любого государства, естественно, всегда были хорошо вооружены для более эффективной охраны границы. Хорошо вооруженные пограничные отряды также могли наводить страх на соседей, т.е. могли играть роль сдерживающего фактора. Ну и, конечно же, они нужны были здесь для подавления местного населения.

Возможно также, что каган боялся держать эти хорошо вооруженные отряды близко к своей ставке, к центру своего государства, и вынужден был держать их на границе, что также косвенно подтверждает предположение об их воинственности.

Любое государство снабжает свои отряды передовым оружием. В том, что в Хазарском каганате было развито кузнечное дело, сомневаться не приходится {Михеев, 1989). Однако в материалах могильников совершенных по обряду кремации встречаются типы оружия, (наконечники копий: тип III подтип А) которые в других памятниках салтово-маяцкой культуры не известны. Можно предположить, что некоторые типы оружия ковали кузнецы этого воинственного народа (некоторые типы наконечников стрел, наконечников копий, о которых сказано выше), для более эффективной борьбы с местными коренными народами (в частности, аланами). Это, на мой взгляд, может объяснить отсутствие аналогий этим типам оружия на соседних территориях.

Самые ранние сабельные клинки в исследуемом регионе встречены именно в памятниках этого типа (Дюрсо и др.).

В целом, клинковое оружие по схеме, разработанной В.В. Арендтом и Н.Я. Мерпертом, развивается по пути: меч-палаш-сабля.

В.Н. Каминский в своей диссертационной работе пишет, что «на Северном Кавказе пока не выделены палаши, являвшиеся исходным образцами для развития сабли, а вопрос о месте и дате появление сабли в настоящее время остается открытым» (Каминский, 1992).

Тот факт, что в материалах могильников предшествующего времени нет однолезвийных мечей или палашей, которые могли бы быть прототипами сабель, может, на мой взгляд, говорить о двух вещах: они еще не выявлены или же не выделены, или же, эти клинки не местного происхождения, и они принадлежали народу, оставившему кремационные погребальные памятники. Ответ на вопрос, что это был за народ и откуда он здесь появился, до сих пор остается в археологической науке открытым, о возможном его этническом происхождении пишет ряд исследователей (А.В. Дмитриев, С.А. Плетнева, В.К. Михеев, А.В. Пъянков, В.А. Тарабанов).

Возвращаясь к одной из основных задач нашей работы, попытке путем типологического анализа проследить трансформацию оружия, мы приходим к следующим выводам.

Итак, сабля появляется на данной территории в начале VIII в., у нее довольно короткий и слабоизогнутый клинок (см. в гл. I). Такой саблей мог пользоваться в полной мере, как всадник, так и пеший воин, ибо ее длина позволяет человеку среднего роста свободно фехтовать ею, находясь на земле. Эти параметры у сабли не меняются вплоть до X в., но уже к концу X в. клинок сабли немного искривляется и начинает увеличивается его длина.

Большим многообразием форм выделяется такой тип оружия, как боевые топоры. По мнению Ю.С. Худякова, топоры не являются характерным оружием для древнетюркского вооружения эпохи каганатов, появляется топор в комплексе вооружения тюрок в конце I тыс., что, по его мнению, связано «с необходимостью расширения диапазона средств ближнего боя в арсенале легкой конницы» (Худяков, 1986, стр. 158).

Весь исследуемый материал происходит из погребений могильников VIII - X вв. или из подъемного материала с их территорий (разрушенные погребения). Интерес вызывает выявленный собственно аланский тип топоров (тип Г) , который также пользовался широкой популярностью у соседних народов. Такие топоры составляют почти четверть всего имеющегося материала. Это не говорит о том, что носители кремационного обряда погребений отказались или не имели своих, присущих только им типов топоров. Наоборот, для них характерны топоры с обушками, с разнообразной формой лезвия, которые встречаются в этих погребениях, впрочем, как и по всей лесостепной территории Хазарии, очень часто.

Также большое многообразие наблюдается и среди форм наконечников копий. Особенно хорошо это видно на материалах VIII -X вв. На мой взгляд типы наконечников копий (подтипы IIB и НГ), могли использовать пешие воины против кавалерии, а точнее против их лошадей. Это наконечники с массивными, плоскими и широкими перьями. Интересен один из типов (пики) наконечников (подтип IHA), которые встречены только в погребениях с обрядом кремации VIII - X вв. Эти наконечники могли быть использованы и против хорошо защищенного всадника, и против его коня. Узкое и острое перо, сама форма наконечника гарантировали глубокое проникновение.

Кинжалы на данной территории также распространены в основном в памятниках VIII — X вв. В материалах погребений XI - XIV вв. кинжалы достоверно мне известны только в двух случаях. Кинжалы могли быть использованы в бою только при близком тесном контакте, в быстротечной кавалерийской стычке не всегда можно было их использовать. Кинжал мог находиться у воина для соответствия рангу, положению в обществе, зато в схватках пеших воинов этот вид оружия зачастую был незаменим. А для хозяйственных дел, как в походе, так и дома, при воине всегда был нож; некоторые ножи имеют довольно большие размеры, вот они при необходимости и могли быть использованы как боевые. Ножи обнаружены во многих средневековых погребениях евразийских степей. Следует также сказать, что в кремациях VIII - X вв. находят несколько ножиков, иногда в «кассетах»: по мнению исследователей, это метательные ножи (Пьянков, Тарабанов, 2004, стр. 280).

В кремациях Северо-западного Предкавказья VIII-X вв. встречается два типа редких наконечников стрел, которые присутствуют на данной территории исключительно в могильниках совершенных по обряду кремации, и которые в работах, посвященных наконечникам стрел, не привлекли внимания исследователей. Мною было собрано около 800 экземпляров наконечников стрел, происходящих из погребений с различными типами погребального обряда. Большинство их типов хорошо известно в памятниках сопредельных территорий, работа по их классификации и типологии, а также классификации всего защитного оружия (кольчуга, шлема, панцирный доспех, поножи, наручи) и оружия дистанционного боя (луки, колчаны, наконечники стрел) будет сделана в последующих исследованиях.

Для создания более ясной картины состава войска исследуемого времени мною привлечены некоторые данные о защитном доспехе.

Не мог также обойти и не сказать немного об очень редком и не характерном для соседних областей типе наконечников стрел который в таком количестве встречен только здесь (карта 6).

Подробную и очень хорошую классификацию наконечников стрел, как выше уже говорилось, сделал А.Ф. Медведев {Медведев, 1966).

По форме пера наконечники разделены на два типа.

Тип I (табл. XXXV) - это железные, черешковые наконечники стрел в виде широких, прорезных лопаточек с отверстиями. В длину наконечники достигают до 9 см. (32). В этот тип вошли 24 наконечника. Все они, как уже было сказано, происходят из могильников с обрядом кремации Дюрсо, Молдавановка, Казазово II, Ново — Вочепшийский, Борисовский {Дмитриев, 2003, стр. 256; Пъянков, 1990, рис. 49, 15, 16; Носкова, 1990, рис. 45,2; Саханев, 1914, табл. Ill, 7; Пъянков, Тарабанов, 1998, стр. 26, рис. 3).

Вне исследуемой территории такие наконечники найдены в могильнике у совхоза «Красный Восток» на Тамбовщине {Алихова, 1949, рис. 4, 8), в слое хазарского времени на Правобережном Цимлянском городище {Ляпушкин, 1958, рис. 16; Плетнева, 1995, стр. 319, рис. 40,33) в Болыие-Тиганском могильнике в Приуралье {Chalikova, Chalikov, 1981, таб. XII, 5). 1 экземпляр в Золотаревском поселении X-XIII вв. {Белорыбкин, 2003).

Во всех перечисленных памятниках находки таких наконечников единичны, к тому же эти памятники синхронны могильникам, наконечники из которых мы рассматриваем. Возможно, наличие в этих памятниках подобных наконечников объясняется непосредственным заимствованием их у носителей кремационного обряда.

Истоки наконечников этого типа, по мнению А.В. Пьянкова и В.А. Тарабанова, следует искать в предшествующих по времени культурах Центральной Азии и Южной Сибири (Пъянков, Тарабанов, 1998, стр. 22; Худяков, 1986, стр. 46, рис. 9).

Все наконечники найдены в памятниках VIII — IX вв. А.Ф. Медведев датирует их VIII - IX вв. (Медведев, 1966, табл. 12,44, табл. 14, 21,22).

Тип II (табл. XXXVI), к нему отнесено 26 экземпляров. Это наконечники с рамчатым пером, имеющим листовидную, ассимитрично -ромбовидную или подтреугольную форму. Длина наконечников от 6,8 см. (11) до 12 см. (26, 47).

Наконечники найдены в погребениях могильника Дюрсо (Дмитриев, 1979, рис. 1, 8), Казазово II (Пъянков, 1990, рис. 359, 1), Молдаванское (Тарабанов, 1990; Пъянков, Тарабанов, 1998 стр. 27, рис. 4).

Мне известен лишь один аналогичный экземпляр за пределами Краснодарского края, он происходит из комплекса у с. Кочеток (Дегтяръ, 1984, рис.1, 13).

Рамчатые наконечники изготавливались на Руси в домонгольское время, на Северном Кавказе в позднем средневековье, но были также редки, как и в хазарское время (Медведев, 1966, стр. 62; Мамаев, Чакчиев, Даутова, стр. 64, 67).

К XI - XII вв. длина некоторых сабель доходит до 100 см, увеличивается кривизна лезвия клинка. Таким клинком пешему воину было уже не так легко пользоваться, как клинками предшествующего времени. Скорее всего, это оружие уже более подходит всаднику, нежели пешему воину. Несомненно, что всадник искривленным клинком с большей амплитудой размаха наносил противнику непоправимый вред: такой саблей можно пробить и кольчугу. Наряду с искривленными клинками продолжают существовать почти прямые клинки, но они встречаются много реже.

Совершенно не характерны боевые топоры для половецких погребений данного региона, их практически нет в комплексе сопровождающего инвентаря покойников этого народа.

Наконечники копий XI-XIII вв. представлены в основном пиками, предназначенными для пробивания кольчуги, которая широко распространяется в это время и в аланской, и в половецкой среде. Надо сказать, что по количеству находок копья XI -XIII века представлены очень бедно. Они начинают появляться чаще здесь только к концу XIII -XIV вв.

В половецких погребениях находки наконечников копий единичны (мне известно два случая). Наконечники в этот период в основном встречаются в подкурганных каменных ящиках, подкурганных ингумациях и очень редко в подкурганных кремациях (XII-XIII вв.), которые в это время в большинстве случаев производятся в урнах (Армарчук, 2003, стр. 215-216).

X - XI веками датируется лишь один кистень из могильника Псекупс I, все остальные находки кистеней также датируются временем существования салтово-маяцкой - культуры. В более позднее время они, возможно в силу тех же причин, что и кинжалы, не нашли такого широкого применения, как в предшествующее время.

К XIII - XIV вв. сабля приобретает ту форму, которую она сохранила вплоть до современности. Это очень опасное колюще-рубящее оружие с длинным (до 120 см) и искривленным клинком. Оружие, бесспорно, всадническое. Оно тяжелее и массивнее клинков предшествующих этапов. Таким клинком при хорошем навыке (который вне сомнения присутствовал у средневековых воинов, сидевших в седле с раннего возраста), можно вывести из боя хорошо защищенного доспехом (шлем, кольчуга) противника.

Таким образом, мы в очередной раз приходим к уже подтвержденному на основе материалов с соседних территорий выводу об эволюции сабель по пути удлинения и искривления клинка, чему, на мой взгляд, способствовало изменение тактики боя, усовершенствование защитного вооружения и, по-видимому, состав и структура войска.

Попытаемся реконструировать комплекс вооружения средневековых воинов исследуемого региона. Шлемов VIII - XIV вв. происходящих из погребений с территории Краснодарского края, известно около 20; есть кольчужные «капюшоны». Находки шлемов известны также из случайных находок. В погребениях VIII - X вв. шлем довольно редкая находка. Целые кольчуги найденные в погребениях этого времени, мне пока неизвестны. В погребениях с обрядом кремации иногда находят колечки, которые, возможно, были фрагментами кольчуги, символизирующими в погребении саму кольчугу. Известны случаи в более позднее (этнографическое) время, когда дома держали фрагменты кольчуги, которые считались оберегом. Иногда их клали вместе с умершими.

Из защитного доспеха известны находки поножей, наручей, наплечников из могильников Борисовский, Дюрсо, Дмитриевская (Саханев, 1913, Дмитриев, 2003, Кочкаров, 2004). В первых двух случаях они находились во фрагментарном состоянии, датируются VIII - X вв., а в погребении половца конца XII - начала XIII вв. Дмитриевского могильника поножи и наручи находились в очень хорошем состоянии.

Сабли VIII - X вв. в комплексе с наконечниками стрел встречены 14 раз, с кинжалом 6 раз, с боевыми топорами 8 раз; из них в трех случаях сабля, топор и кинжал были вместе, а в одном случае с саблей лежало два топора.

9 раз в погребении с саблей встречены наконечники копий, 4 раза вместе лежали топор, сабля и копье. Что характерно как для этого периода, так и более позднего: ни разу не было случая, чтобы топор лежал в комплекте со шлемом и кольчугой.

Список научной литературыКочкаров, Умар Юсуфович, диссертация по теме "Археология"

1. Алешковский М.Х. 1960. Курганы русских дружинников XI XII вв. С А. 1. Алихова А.Е., 1969. Материальная культура Средне - цнинской мордвы VIII - XI вв. Саранск.

2. Альбом Древностей Мордовского народа. 1941. Под ред. ИИ АН СССР. Саранск.

3. Амброз А.К. 1986. Кинжалы VI VII вв. с двумя выступами на ножнах. СА. 4.

4. Анучин Д.Н. 1881.0 древнем луке и стрелах. Труды V-ro Археологического съезда в Тифлисе. М.

5. Армарчук Е.А., Дмитриев А.В. 2003. Памятники Северо Восточного

6. Причерноморья X XIII вв. Курганные могильники. Археология. Крым,

7. Северо Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья.

8. Артамонов М.И. 1962. История Хазар. JI.

9. Артамонов М.И. 2001. История Хазар. С-Пб.

10. Ахмеров Р.Б., 1955. Могильник близ г. Стерлитамака. СА. XXII.

11. Бабенко В.А. 1910. Новые систематические исследования Верхне —

12. Салтовского катакомбного могильника 1908 года. М.

13. Батчаев М., Стефанеева E.JI. 1969. Горы и нарты. Кавказские легенды.1. Ставрополь.

14. Бгажба О.Х. 1983. Черная металлургия и металлообработка в древней и средневековой Абхазии. Тбилиси.

15. Белавин A.M. 2000. Камский торговый путь. Средневековое Предуралье в его экономических и этнокультурных связях. Пермь.

16. Бранденбург Н.Е. 1895. Курганы южного Приладожья. MAP. 18. СП-б. Бранденбург Н.Е. 1902. Рисунки и фотографии к археологическим исследованием. Архив АИМ. ф. 30, оп.1, № 119.

17. Веселовский НИ. 1911. Статуи воинов из категории «каменных баб». Оттиск из № 45. « Известий Таврической ученой архивной комиссии» Винников А.З., Плетнева С.А. 1998. На северных рубежах Хазарского каганата. Маяцкое поселение. Воронеж.

18. Винничек В.А. 2001. Материалы памятников Верхнего Посурья и Примокшанья. Археология Поволжья. Пенза.

19. Воронов Ю.Н., Бгажба О.Х. 1979. Новые материалы VIII в. из могильников Абхазии. КСИА. 158.

20. Голдина Р.Д., Водолаго Н.В. 1990. Могильники неволинской культуры в Приуралье. Иркутск.

21. Городцов В.А. 1905. Результаты исследований, произведенных научными экскурсиями XII Археологического съезда. Труды XII археологического съезда. T.I. М.

22. Голъмстен В.В. 1995. К разработке приемов исследования вещественных памятников (меч и сабля). Антология советской археологии. Т. 2. М. Даль В. 1935. Толковый словарь. Т.4, М.

23. Даркевич В.П. 1961. Топор как символ Перуна в Древнерусском язычестве. СА. 4.

24. Дегтярь А.К. 1984. Комплекс из погребения воина у с. Кочеток на Северском Донце. СА. № 2.

25. Деревянко Е.И. 1987. Очерки военного дела племен Приамурья. Новосибирск.

26. Дитлер П. А. 1961. Могильники в районе поселка Колосовка на р. Фарс. СМАА. Майкоп.

27. Дмитриев А.В. 2003. Могильник Дюрсо эталонный памятник древностей V - IX вв. // Археология. Крым Северо — Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья. М.

28. Евглевский А.В., Потемкина Тат. М. 2000. Восточноевропейские позднекочевнические сабли. Донецк.

29. Гарустович Г.Н., Иванов В.А. 2001. Огузы и печенеги в евразийских степях. Уфа.

30. Генинг В.Ф., Халиков А.Х. 1964. Ранние булгары на Волге. М.

31. Городцов В.А. 1913. Холодное оружие императорского Российского

32. Исторического Музея. Копья и пика. М.

33. Евглевский А.В. Потемкина Т.М. 2000. Восточноевропейские позднекочевнические сабли. Степи Европы в эпоху средневековья. Том I. Донецк.

34. Евтюхова Л.А. 1941. Каменные изваяния Северного Алтая. Труды ГИМ. вып. XVI.

35. Завьялов В.И. 2004. Археометаллографические исследования железных предметов из могильника у аула Ленинахабль (Адыгея). КСИА. Вып. 216. Зеленский Ю.В. 1998. Половцы на Кубани, Древности Кубани. Краснодар, вып. 10.

36. Иванов В. А. 1987. Вооружение средневековых кочевников Южного Урала и Приуралья (VII XIV вв.). Военное дело древнего населения Северной Азии. Новосибирск.

37. Измайлов И.Л. 1993. Оружие ближнего боя волжских булгар X XIII (копья и боевые топоры). Археология Волжской Булгарии: проблемы, поиски, решения. Казань.

38. Измайлов И.Л. 1997. Вооружение и военное дело населения Волжской Булгарии X начала XIII вв. Казань - Магадан.

39. Йотов В. 2004. Въоръжението и снаряжението от Българското средновековие (VII — XI). Варна.

40. Каминский В.Н., 1992. Вооружение племен аланской культуры Северного Кавказа I XIII вв. Автореферат дисс. канд. С - П.

41. Каминский В.Н., Каминская Цокур ИВ., 1997. Вооружение племен Северного Кавказа в раннем средневековье. Историко-археологический альманах. Армавир - М.

42. Кирпичников А.Н. 1966. Древнерусское оружие. Мечи и сабли IX XIII вв. САИ. Е1-36. М-Л.

43. Кирпичников А.Н., 1966. Древнерусское оружие. Вып. 2. Копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени, IX XII вв. САИ Е1 — 36. М - Л. Кирпичников А.Н., 1971. Древнерусское оружие. Доспех, комплекс боевых средств IX-XIII вв.

44. Кирпичников А.Н., 1973. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX -XIII вв. САИЕ1-36.Л.

45. Кирпичников А.Н., 1976. Военное дело на Руси в XIII XV вв. Ленинград. Киселев С.В., 1949. Древняя история Южной Сибири. МИА 9. М.

46. Ковач Ласло, 1980. Вооружение венгров — обретателей родины: сабли,боевые топоры, копья //. Автор, канд. дисс. М

47. Колчин Б.А. 1953. Техника обработки металла в древней Руси. М.

48. Колчин Б.А. 1953. Черная металлургия и металлообработка в древней Русидомонгольский период). МИА 32.

49. Корзухина Г. Ф. 1950. Из истории древнерусского оружия XI в. СА 13. М. Кочкаров У.Ю. 2004. Позднеполовецкие погребения всадников в Краснодарском крае. КСИА. Вып. 217.

50. Крупное Е.И. 1938. Галиатский могильник как источник по истории алан — асов. ВДИ 2. М.

51. Круглое Е.В. 2004. Тюрко-хазарский сложносоставной лук. Проблемы археологии Нижнего Поволжья. Волгоград.

52. Кузнецов В.А. 1961. Змейский катакомбный могильник (по раскопкам 1957 года). МАДИСОI. Орджоникидзе.

53. Кузнецов В.А. 1973. К вопросу о производстве стали в Алании. Кавказ и Восточная Европа в древности. М

54. Кузнецов В.А., Рунич А.П. 1974. Погребение аланского дружинника IX в. САЗ.

55. Кухаренко Е.И. 1951. О некоторых археологических находках на

56. Харьковщине. КСИИМК 41. М.

57. Кызласов Л.Р. 1969. История Тувы в средние века. М.

58. Кызласов ИЛ. 1980. Аскизские курганы на горе Самохвал (Хакассия).

59. Средневековые древности евразийских степей. М.

60. Кызласов И.Л. 1983. Аскизская культура в Южной Сибири X XIV вв. САИ ЕЗ - 18. М.

61. Кызласов И.Л. 2003. Связи Южной Сибири с Восточной Европой. Мечи домонгольской поры. Археология Восточноевропейской лесостепи (сборник материалов). Пенза

62. Левашова В.Г. 1953. Белореченские курганы. Труды ГИМ. Вып. XXII. Липатов А.В. 2003. Боевые топоры как оружие ближнего боя средневековой мордвы VIII XI вв. Археология Восточно - Европейской лесостепи (сборник материалов). Пенза.

63. Ляпушкин И.И. 1958. Памятники салтово-маяцкой культуры в бассейне р. Дона. МИА62.

64. Мажитов Н.А. 1981. Курганы Южного Урала VIII -XII вв. М.

65. Мамаев Х.М., Чакчиев Д.Ю., Даутова Р.А. 1983. Лук и стрелы упозднесредневековых вайнахов. Новые археологические материалы посредневековой истории Чечено-Ингушетии. Грозный.

66. Мамаев Х.М. 1984. Население плоскостной зоны Среднего Притеречья вэпоху раннего средневековья (материальная культура по даннымпогребальных памятников). Автор, дисс. канд. М.

67. Медведев А.Ф. 1959. Оружие Новгорода Великого. МИА 65.

68. Медведев А.Ф. 1966. Ручное и метательное оружие (лук , стрелы,самострел) VIII XIVb. САИ Е1 - 36. М.

69. Мерперт Н.Я. 1951. О генезисе салтовской культуры. КСИИМК 36. Мерперт Н.Я. 1955. Из истории оружия племен Восточной Европы в раннем средневековье. С А 23.

70. Михеев В.К. 1982. Коньковые подвески из могильника Сухая Гомолыиа. С А 2.

71. Михеев В.К. 1985. Подонье в составе Хазарского каганата. Харьков. Могильников В.А. 2001. Кочевники Северо Западных предгорий Алтая в IX-XI вв. М.

72. Монгайт А.Л. 1950. Могила всадника у с. Арцибашева. КСИИМК 41. М-Л. Нагоев А.Х. 1981. Материальная культура Кабардинцев в эпоху позднего средневековья (XIV XVII вв.). Нальчик.

73. Нагоев А.Х. 2000. Средневековая Кабарда. Нальчик.

74. Нарожный Е.И 1998. Погребение № 7 могильника №2 у х. Горькая Балка. Пятые чтения по археологии Средней Кубани (краткое содержание докладов). Армавир.

75. Нарожный Е.И, Чакчиев О.Ю. 2003. О находках некоторых образцов ударного и защитного вооружения на Северном Кавказе (XIII XIV вв.). МИАСК 3. Армавир. Никольская Т.Н. 1981. Земля вятичей. М.

76. Петербургский ИМ. 1987. Второй Старобадиковский могильник. Вопросы Древней истории Мордовского народа. Саранск.

77. Плетнева С.А. 1958. Печенеги, торки и половцы в южнорусских степях. МИА. 62.

78. Плетнева С.А. 1967. От кочевий к городам. МИА. 142.

79. Плетнева С.А. 1981. Печенеги, торки, половцы. Археология СССР. Степи

80. Евразии в эпоху среденевековья. М.

81. Плетнева С.А., Макарова Т.И 1983. Пояс знатного воина из Саркела, СА. Плетнева С.А., Бокий Н.М. 1988. Захоронение семьи воина кочевника X в. в бассейне Ингула. СА 2.

82. Плетнева С.А. 1973. Древности черных клобуков. САИ Е1 19. Плетнева С.А. 1989. На Славяно-Хазарском пограничье (Дмитриевский археологический комплекс). М.

83. Плетнева С.А. 1990. Хазарские проблемы в археологии. СА. 2. Плетнева С.А. 1995. Правобережное Цимлянское городище. Раскопки 1954-1959 гг. МАИЭТIV. Симферополь.

84. Погорелое Е.В. 2003. Находка сабли конца XII нач. XIII веков в окрестностях г. Пензы. Археология Восточноевропейской лесостепи (сборник материалов). Пенза.

85. Пъянков А.В. 1990. Новый средневековый могильник у а. Казазово. Древние памятники Кубани. Краснодар.

86. Савин A.M., Семенов А.И. 1998. О центральноазиатских истоках лука хазарского типа. Военная археология оружия и военное дело в исторической и социальной перспективе: материалы международной конференции. СП-Б

87. Савченко Е.И. 1997. Проблемы скальных могильников и формирование торговых путей на Северном Кавказе в VIII IX вв. (на материалах могильника Мощевая Балка). Автореферат дисс. канд. М. Самоквасов Д.Я. 1908. Могилы Русской земли. М.

88. Саханев В.В. 1914. Раскопки на Северном Кавказе в 1911 1912 гг. ИАК 56. Петроград.

89. Святкин С.В. 2001. Вооружение и военное дело мордовских племен в первой половине II тыс. н.э. Саранск.

90. Семыкин Ю.А. \997. Черная металлургия и металлообработка в Волжской Булгарии (раннеболгагарский и домонгольский периоды). Автореферат дисс. канд. ист. наук. М.

91. Сизов В.И. 1897. Древний железный топорик из коллекции Исторического Музея. М.

92. Смшенко А.Т. 1965. Глодоськи скарби. Кшв.

93. Смиленко А.Т. 1968. Находка 1928 г. у с. Новые Сенджары, в кн.: Славяне и Русь. М.

94. Спицын А.А. 1902. Древности Камской Чуди по коллекции Теплоуховых. MAP 26.

95. Старостин П.К., Казаков Е.П., Габяшев Р. С. 1973. Игимский могильник. СА 1.

96. Толмачева М.М. 1990. Кузнечные изделия Маяцкого комплекса. Маяцкий археологический комплекс (материалы Советско-Болгаро-Венгерской экспедиции).

97. Толмачева М.М. 1990. Обработка черного металла в Хазарском каганате (по материалам памятников междуречья Дона и Северского Донца). Автореф. дисс. канд. М

98. Толмачева М.М. 2001. Клинковое оружие салтовской культуры (техника и технология). Археология восточноевропейской лесостепи. Вып. 15. Воронеж.

99. Труды ГИМ. 1948. Вып. XX. М.

100. Федоров — Давыдов Г.А. 1966. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М.

101. Флерова В.Е. 2001. Резная кость Юго Востока Европы IX - XII веков: искусство и ремесло (по материалам Саркела - Белой Вежи из коллекции Государственного Эрмитажа. СП - Б.

102. Флеров B.C. 1990. Маяцкий могильник (раскопки 1979 года). Маяцкий археологический комплекс. Материалы Советско-Болгаро-Венгерской экспедиции. М.

103. ХаликоваЕ.А. 1976. Больше Тиганский могильник. СА.2.

104. Ханенко Б.И. 1899. Древности Приднепровья. Вып. 1-6. Киев.

105. Ханенко Б.И. 1899 — 1900. Древности русские. Киев.

106. Худяков Ю. С. 1980. Вооружение енисейских кыргызов. Новосибирск.

107. Худяков Ю.С. 1986. Вооружение средневековых кочевников Южной

108. Сибири и Центральной Азии. Новосибирск.

109. Худяков Ю.С., Соловьев А.И. 1987, Из истории защитного доспеха в Северной и Центральной Азии. Военное дело древнего населения Северной Азии. Новосибирск.

110. Эварницкий Д.И. 1907. Раскопка курганов в пределах Екатеринославской губернии. Труды XIII археологического съезда. Т. 1. Ястребов В.Н. 1893. Лядинский и Томниковский могильники. MAP. 10. Яхтанигов Х.Х. 1984. Экспонаты рассказывают. Нальчик.

111. Arendt W. 1934. Vorschlag sur Beschreibung von Sabelklingen. ZhWKk. 13. Berlin.

112. NadolskiA. 1954. Studia nad uzbrojeniem polskim u X, XI, XII weku. AAUL. 3. Lodz.

113. Chalikova E.A., Chalikov A.H. 1981. Altungam an der Kama and in Ural (Das Graberfeld von Bolschie Tigani) Regeszeti Fuzeber sen.2 no 21. Magyar Nemrzeti Muzeum. Budapest.

114. Garam E. 1979. Das awarenzeitlishe Graberfeld von Kiskore. FAH. Budapest. Hampel I. 1905. Alterthuumer desfruhen Mittelalters in Ungarn, I -II. Braunschweig.

115. Feettih N. 1931. Adatok a hongoglalaskor archaeologiajahoz, Petersen I. 1919. De norske Vikingesverd. Kristiania.

116. Анфимов И.Н. 1989. Отчет о раскопках курганов на землях колхоза «Рассвет» Калининского района Краснодарского края в 1988 г. Научный Архив ИА РАН. Р-1 № 12585 12587.

117. Гроздшов Г.П. 1934. Отчет о раскопках в Челмужах. Архив ИИМК РАН. Д. № 342.

118. Дитлер П.А. 1959. Отчет Археологической экспедиции Адыгейского научно — исследовательского института в поселок Колосовку Ярославского района Краснодарского края, проведенной в июле — августе 1958 г. Научный Архив ИА РАН. Р-1 № 1728.

119. Дмитриев А.В. 1986. Отчет о доследовании памятников в зоне строительства ЛЭП завода «Прибой» и в зоне сооружения оросительных систем совхоза «Раевский» близ г. Новороссийска. Научный Архив ИА РАН. Р-1 № 11598, 1598а.

120. Носкова Л.М. 1992. Отчет о работе Приморского отряда Кавказской Археологической экспедиции в 1991 г. Научный Архив ИА РАН. Р-1 № 14085,14086.

121. АО Археологические открытия.вди Вестник древней истории.дк Древности Кубани.

122. ИАА Историко-археологический альманах.

123. ИАК Известия Императорской археологической комиссии.

124. ИИ АН Институт истории Академии наук.

125. ИИМК Институт Истории и Материальной культуры.

126. КСИА Краткие сообщения о докладах и полевыхисследованиях Института археологии АН СССР.

127. КСИИМК Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях

128. Института истории материальной культуры.

129. MAP Материалы по археологии России

130. МАДИСО Материалы по археологии и древней истории Северной1. Осетии

131. МАИЭТ Материалы по археологии истории и этнографии Таврии.

132. МИА Материалы и исследования по археологии СССР.

133. МИАСК Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа.

134. НА ИА Научный архив Института Археологии.

135. OAK Отчет Императорской Археологической комиссии.1. РА Российская археология.1. СА Советская археология.

136. САИ Свод археологических источников.

137. СМАА Сборник материалов по археологии Адыгеи.

138. Труды ГИМ Труды Государственного исторического музея.