автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Вопрос о богослужебном языке в конце ХIХ - начале ХХ века

Текст диссертации на тему "Вопрос о богослужебном языке в конце ХIХ - начале ХХ века"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

Институт русского языка им. В.В.Виноградова.

На правах рукописи

ПЛЕТНЕВА Александра Андреевна

ВОПРОС О БОГОСЛУЖЕБНОМ ЯЗЫКЕ В КОНЦЕ XIX- НАЧАЛЕ XX века.

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Специальность 10.02.01 — русский язык

Научный руководитель

д.ф.н. В.М.Живов,

Москва [<)1Н)

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 4

Часть 1.

Дискуссии о богослужебном языке в конце Х1Х-начале XX в. 12

I. Позиция архаизаторов 12

II. Споры о возможности богослужения

на русском языке 28

III. Русский епископат и проблема

языка богослужения 45

Часть 2.

Комиссия по исправлению богослужебных книг 1907-1914 гг.

I. Исторический аспект. 63

И. Лингвистический аспект 87

1. Лексика 89

1.1. Лексические исправления,

не зависящие от контекста 89

1.2. Лексические исправления, обусловленные контекстом 99

1.3. Лексические исправления, ведущие к увеличению количества слов (одному слову оригинала соответствуют дна и более слон н ноноисиранленном

тексте) 103

1.4. Лексические исправление, не объясняемые

принципами работы Комиссии 104

2. Исправление падежных

окончаний существительных и предлогов 105

3. Порядок слов 107

4. Иже в функции артикля 109

5. Изменение части речи одного

из слов в словосочетании 112

6. Знаки препинания 113

7. Исправления в синтаксических конструкциях со значением цели. 114

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 117 ПРИЛОЖЕНИЕ

Лингвистические принципы исправления богослужебных книг еп. Афанасия (Сахарова) 120

ЛИТЕРАТУРА 127

Список сокращений 135

ВВЕДЕНИЕ

Настоящая работа посвящена теме "История церковнославянского языка" конца XIX — начала XX вв. До недавнего времени исследователи почти не занимались историей церковнославянского языка последних двух веков. И на это есть свои причины.

Во-первых, церковнославянский традиционно привлекал внимание ученых либо в своем древнейшем варианте (старославянский язык) как источник для изучения праславянского языка, либо как средневековый литературный язык (со времени первых переводов с греческого на славянский и до XVIII в). Со второй половины ХУ1Н в., окончательно вытесненный русским из сферы литературного языка, церковнославянский функционирует лишь как язык богослужения (литургический язык). Уже только поэтому он оказывается на периферии интересов современной филологии.

Вторая причина неизученности истории церковнославянского языка заключается в том, что в научной среде бытует мнение об отсутствии этой истории. Считается, что никаких изменений в области языка не происходило и церковнославянский до наших дней сохранился в том же виде, что и после выхода книг, исправленных при Никоне и Иоакиме. Это ошибочное мнение распространилось потому, что после никоновской справы и последовавшего за этим церковного раскола, вопрос о богослужебном ялике стал для открытого обсуждения запретной темой. Появлявшиеся

время от времени, публикации о церковнославянском языке не затрагивали острых проблем и не отражали позиции официальных властей по этому вопросу. Таким образом, церковнославянский язык синодального периода, прямой наследник языка кирилло — мефодиевских переводов, незаслуженно забыт филологами, которые традиционно отдают предпочтение древним текстам.

Однако даже поверхностное знакомство с материалом заставляет признать, что богослужебный язык Русской Православной церкви последних двух веков не является статичным. Огромное количество акафистов, новые богослужебные последования, молитвы были составлены в это время. Вопрос об их языке (а он, безусловно, отличается от описанного в грамматических руководствах) никогда не ставился.

Отсутствие внимания к церковнославянскому Л^ь/ку послепетровской эпохи со стороны филологов вполне понятно. История церковной культуры нового времени, которая существует параллельно со светской культурой и связана с ней, до недавнего времени не являлась объектом изучения гуманитарных наук. Лишь в последние годы предпринимается ряд попыток заполнить существующий пробел между XVIII в. (временем культурного слома) и настоящим моментом.

Осознанию этой проблемы мы обязаны работе Б.А.Сове "Проблема исправления богослужебных книг в России в XIX —XX веках", которым был осуществлен подбор и каталогизация источников, относящихся к истории цел. языка позднего периода и обозначены темы для будущих

исследований. Б.И.Сове был литургистом, а не филологом, поэтому лингвистические проблемы в его работах не ставились. Несколько более богатой является литература, посвященная дискуссиям о языке богослужения. В последние годы появились работы свящ. Николая Балашова, посвященные дискуссиям о языке богослужения в начале XX в. (Балашов 1998, Балашов 1998 — 1, и особенно Балашов 1997). Автор этих работ рассматривает исторический аспект дискуссий о языке, оставляя в стороне филологические проблемы.

Болевые точки русской церковной культуры рубежа веков были осознаны Поместным Собором 1917 — 1918 гг. Поэтому осуществленную недавно публикацию материалов Собора, посвященных вопросам церковного искусства, богослужебного пения, литургического языка, типикона и т.п. (Кравецкий 1998) можно рассматривать как программу изучения различных аспектов церковной культуры нового времени. Исследователи постепенно начинают обращаться к этой проблематике. Так в 1995 г. появилась монография О.Ю. Тарасова (Тарасов 1995), посвященная поздней иконе. В 1998 г. выходит подборка материалов о Синодальном хоре — центре богослужебного пения. Настоящая работа является попыткой рассмотреть еще один аспект русской церковной культуры нового времени. В ходе работы выяснилось, что методы исследования разных областей этой особой культуры имеют много общего.

О.Ю. Тарасов исследует такой феномен церковной культуры нового времени как икона. На наш взгляд, он достаточно точно сформулировал специфику ее описания.

Широкое распространение и огромный объем исследуемого материала (исследователь говорит о "бремени количества") ведут к нестандартному, нетрадиционному подходу. Акцент ставится не на художественном своеобразии и особенностях композиции иконы, что характерно для описания произведений более ранних эпох, а на функционировании иконы и ее связи с церковной историей. Большое внимание также уделяется проблеме адаптации западных источников на русской почве. То есть икона послепетровской эпохи изучается не как факт истории искусства, а как факт истории церковной культуры нового времени.

Такой подход кажется продуктивным и в связи с изучением церковной книжности и церковнославянского языка второй половины XVIII — XX вв. Огромное количество богослужебных книг, на первый взгляд не отличающихся друг от друга,1 и аморфность исследуемого материала (трудно отделить существенное от несущественного) заставляют нас обращать внимание не столько на особенности конкретных изданий, сколько на связь истории церковной книжности с общецерковной историей, с историей учреждений, ответственных за издания богослужебных книг, с историей дискуссий о литургических реформах и т.д.

Однако изучение церковнославянского языка нового времени может опираться и на те методы исследования, которые выработаны в связи с его историей как средневекового литературного языка. Явления, с которыми

1 Однако осли сраишпъ орфографию и пунктуацию диух наудачу 1ПИТЫХ ичданий одного и того жсз церкомнослааннского токста, то обнаружится :щачитол1.поо число расхождений (ириморы см. Плотнома ИНК>, с. 110 и 112).

мы имеем дело, изучая историю церковнославянского языка послепетровской эпохи, являются непосредственным продолжением языковых процессов XV —XVII вв.

Историки языка, изучающие средневековые памятниками письменности, независимо от целей и методов работы всегда имеют дело с сосуществованием двух систем: русского и церковнославянского языка. Сформировавшийся в XVIII в. русский литературный язык впитал в себя значительное число церковнославянских элементов. На фиксации этих элементов как источнике формирования нового литературного языка обычно и заканчивается изучение истории церковнославянского. Однако русский и церковнославянский продолжают сосуществовать как параллельные языковые системы, и, несмотря на то, что сфера употребления церковнославянского осталась достаточно узкой, коллизии взаимоотношения этих двух языков, имеющих значительное общее ядро, продолжаются.2

Русский литературный язык сильно влияет на вновь создаваемые церковнославянские богослужебные тексты, которые опираются на русское словоупотребление и синтаксис3. Это служит подтверждением той мысли, что факты истории церковнославянского языка нового времени

2 Так, например, несколько лет назад в церковной печати появ млись

статьи о возможности (или невозможности ) перевода богослужения на русский язык. Высказанные в ходе этой дискуссии идеи можно обнаружить в текстах, созданных 200 — 300 лет назад, что свидетельствует о постоянстве круга основных проблем, связанных с богослужебным языком. Антологии публикаций последнего времени можно найти в изданиях К проблематике 1096, Сети 1995, Современное оононленчестпо 1996, Христианский нестник 1994, Я:тк Церкви 1-Й. Анализу этой полемики посвящена дипломная работа Герлинды Талер (Талер 1908).

ч

тесно связаны с историей современного русского литературного языка.

Важным фактом истории любого национального языка является перевод на него библейского текста. Перевод Библии на русский язык вызывал неоднозначную реакцию в церковном обществе (см. Чистович 1899). После перевода Библии, единственными текстами, не имеющими русской параллели, оставались богослужебные гимнографические тексты.4 Однако библейский перевод и дискуссии по его поводу послужили толчком к широкому обсуждению проблем богослужебного языка. Проблемы церковной книжности и церковнославянского языка обсуждаются теперь совершенно с иных позиций, чем это было в XVI —XVII вв. Тогда в основе споров о языке стоял вопрос текстологии, т.е. вопрос о том, насколько точно соответствует славянский перевод оригиналу. Книжная справа должна была приблизить церковнославянский текст либо к греческому оригиналу, либо к его древнейшему кирилло — мефодиевскому варианту. Теперь качество текста стало оцениваться не с точки зрения точности и правильности, а с точки зрения понятности его участникам богослужения. Т.е. церковнославянский язык оценивается с позиции русского литературного языка. При этом вопросы семантики оттесняют вопросы текстологии, бывшие столь актуальными в предыдущие века.

Предполагалось, что человек^ говорящий по —русски и знакомый с правилами церковнославянской грамматики,

1 Такие церковнославянские тексты но всегда будут понятны сербу или болгарину, знакомому с церковнославянским я:илком.

должен однозначно понимать тексты, звучащие в церкви во время службы. Именно этим предопределялось основное направление филологической работы с богослужебными книгами. Причем формы этой работы могли быть различными.

Предлагалось:

1. Перевести богослужение на русский язык. При этом в процессе перевода должен был выработаться особый функциональный (литургический) стиль русского литературного языка. В 20 — е годы опыты такого рода неоднократно предпринимались.

2. Перевести богослужение с греческого на новоцерковнославянский. Опыты такого перевода были осуществлены епископом Августином (Гуляницким)5. Новоцерковнославянскй язык отличается упрощенной грамматической структурой, сильно русифицированным синтаксисом и общим с русским языком лексическим фондом.

3. Исправить корпус богослужебных книг, причем исправления должны были касаться в первую очередь тех мест славянского текста, которые непонятны без обращения к словарю или же греческому тексту. Такое исправление было предпринято специальной комиссией, деятельность которой рассмотрена во второй главе настоящей работы.

4. Издать богослужебные тексты с параллельным русским переводом, предназначенные для мирян. Такие

1 Ми отдаем себе отчет, что н.шк богослужебных и четиих книг может мметпо различаться (Успенский 1997, с. IвI; Ллипий И)91, с. 207). Истории Библии (-пучена намного лучше, чем истории гимнографии. См. Сипе 1070, с. ЛИ

издания неоднократно предпринимались в конце XIX — начале XX в. Наиболее интересным из них является Молитвослов, составленный Н.Ч. Заиончковским и подписанный псевдонимом Николай Нахимов (Нахимов 1912).

5. Восстановить богослужебные тексты в их древнейшем облике (в идеале, кирилло —мефодиевском). Это предложение было высказано Н.И. Ильминским и частично реализовано в его "Учебном часослове" и "Учебном октоихе".

Настоящая работа освещает два важнейших раздела истории церковнославянского языка конца XIX— начала XX века. Во — первых, мы анализируем дискуссии о церковнославянское языке, что позволяет выявить отношение к вопросу о языке богослужения различных слоев церковного общества. Во —вторых, исследуется опыт исправления богослужебных книг: мы рассматриваем деятельность Синодальной комиссии, исправившей тексты Постной и Цветной триоди.

ЧАСТЬ 1

Дискуссии о богослужебном языке в конце XIX—

начале XX в.

I. Позиция архаизаторов

В конце XIX — начале XX в.. в церковных кругах большое внимание уделялось дискуссиям о церковнославянском языке. В центре этих дискуссий стоял вопрос понятности церковнославянских текстов для прихожан православных храмов. Многие придерживались того мнения, что эти тексты непонятны без комментариев или толкований, что богослужебные книги никоновской редакции далеко несовершенны и содержат большое количество неточностей и неверных переводов. Предлагались различные варианты выхода из сложившейся ситуации: новое исправление богослужебных книг, новый перевод с ^ греческого языка на славянский, издание текстов с комментариями, параллельным русским или греческим текстом. Периодически предпринимались попытки исправления и упрощения текста богослужебных книг. В результате этих работ, носящих часто экспериментальный характер, церковнославянский, сохраняя свои

морфологические особенности, на уровне лексики и

синтаксиса был в значительной степени приближен к русскому языку, а богослужебные тексты соответственно отдалялись от греческого оригинала (Плетнева 1994, с. 110 — 115).

Архаизаторские (охранительные) тенденции в церковной жизни конца XIX в. ассоциируются с именем обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева. Неудивительно, что он являлся адресатом архаизаторских проектов, касающихся церковнославянского языка. Рассмотрим некоторые из этих проектов.

В 1891 году справщик Московской Синодальной типографии М.В. Никольский направил рапорт на имя обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева. Рапорт был посвящен вопросу внесения в Типикон и Минею празднований русским святым, которые были исключены из церковного устава при никоновской справе. Рапорт М.В. Никольского6 заставил Синод в очередной раз начать дело об исправлении Типикона. Практических результатов эта работа не имела, однако высказанные в ходе обсуждения взгляды на церковнославянский язык представляет для нас несомненный интерес. Кроме того, эта дискуссия оказала некоторое влияние и на работу Собора 1917— 1918 гг.: в 1917 г. архивное дело, содержащее рапорт М.В. Никольского, было передано в отдел Собора, который, среди прочего, занимался вопросами литургического языка и Типикона.

В рапорте М.В. Никольского три страницы посвящены ого языковой программе, в которой достаточно

" ГА РФ, ф.:Ш1, он. 1 №2Ж>

последовательно прослеживается негативное отношение к тому варианту церковнославянского языка, который получился в результате никоновской и иоакимовской книжных справ. Он считает, что "стремление исправителей заменять вполне понятные для всех старославянские формы новыми, слова и фразы ясные и понятные другими менее ясными, повело к изменениям, которые в нынешнее время затрудняют научное изучение грамматики церковного языка." (№289: л.7). Церковнославянский, по мнению М.В. Никольского, является как бы искаженным вариантом старославянского языка, на грамматику которого следует ориентироваться как при преподавании, так и при издании богослужебных книг. В особенности негативными, с его точки зрения, были изменения, внесенные в церковные книги в результате исправлений в конце XVII в. "Наш церковнославянский язык есть объект школьного преподавания, которое должно пойти гораздо успешнее, если нынешний церковный язык будет представлять в большей полноте и чистоте материал для грамматического построения. Для этого вовсе ненужно вводить вновь уже несуществующие в нынешнем языке формы, а достаточно восстановить правильность и последовательность в употреблении некоторых из очень важных грамматических форм в той степени, как это было до изданий 1682 и 16907 года." (№289: л.7) Безусловно, �