автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Воспоминания А.А. Фета и мемуарная природа его прозы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Воспоминания А.А. Фета и мемуарная природа его прозы"

На правах рукописи

ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЕВА ТАТЬЯНА ОЛЕГОВНА

ВОСПОМИНАНИЯ А А.ФЕТА И МЕМУАРНАЯ ПРИРОДА ЕГО ПРОЗЫ

Специальность 10 01 01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тверь 2008

003446528

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы ГОУ ВПО «Тверской государственный университет»

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Михаил Викторович Строганов

Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор

Александр Петрович Ауэр

кандидат филологических наук, доцент Елена Георгиевна Милюгина

Ведущая организация Псковский государственный педагогический

университет им С М Кирова

Защита состоится « @ » 2008 г в/3 час.^?мин на заседа-

нии диссертационного совета Д ^12 263 Об в Тверском государственном университете по адресу 170002, г Тверь, пр Чайковского, д 70, ауд

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета по адресу г Тверь, ул Володарского, д 44 а

Автореферат разослан « /^>¿¿>»£¿^^¿22008 г

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

С Ю Николаева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В современной западной науке исследование автобиографических произведений в последнее время вошло в традицию и стало одним из приоритетных направлений На Западе исследовательский интерес к автодокументальным жанрам возник в начале XX в (работы Г Миша и А Барр) Во второй половине 1950-х гг началось серьезное изучение автобиографических произведений, которое велось в двух направлениях С одной стороны, названные жанры рассматривались как важные исторические источники и использовались для составления психолопгческого портрета эпохи С другой стороны, во второй половине 1950-х — 1970-е гг появляются работы, связанные с осмыслением жанровых особенностей автодокументалистики (труды Ж Гюсдорфа, Р Паскаля, Э Брюс, Ж Старобински, Ф Лежена)1

В России вопросы о жанровых особенностях и разновидностях мемуаристики затрагивались уже в 1830—1840-е гг в критических работах П А Вяземского, М П Погодина, В Г Белинского2 Но вплоть до середины XX в достоверность описываемого в автодокументальных текстах оценивалась как абсолютная истина, что и позволяло исследователям изучать и использовать их преимущественно как исторический источник Серьезные исследования, посвященные автобиографическим произведениям, в русском литературоведении стали появляться сравнительно недавно". И до сих пор автодокументальные тексты изучены еще недостаточно, а основополагающими здесь остаются работы М М Бахтина об отношениях автора и героя в автодокументальных жанрах4 и исследования Л Я Гинзбург о мемуарно-биографических произведениях русских писателей5

' Об истории изучения автобиографических жанров на Западе см Савкина II Разговоры с зеркалом и Зазеркальем Автодо)<ументальные женские тексты в русской литературе первой почовины XIX века М , 2007 С 25—29

2 См Тартакоеский А Г Русская мемуаристика и историческое сознание XIX века М , 1997 С 49,103—113

3 О развитии р>сской традиции изучения автобиографических текстов см Савкина И Указ соч С 25, 29—36

4 Бампин М М Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М М Эстетика словесного творчества М, 1979 С 13—48, 121—176, Бахтин М М Вопросы штера-т>ры и эстетики М,1975 С 18-21,39—43

3 Гинзбург /7 Я «Былое и думы» Герцена М 1957 Гинзбург Л Я Вяземский и его «Записная книжка» // Гинзб>ргЛ Я О старом и новом Л 1982 С 60—91, Гинз-

В ряде новейших филологических исследований возник теоретический интерес к проблеме автобиографии как жанра Его причиной, по всей видимости, является нынешнее положение литературоведения и его методов Как замечает М Медарич, «вопрос о сути литературного текста, решаемый различным образом в зависимости от выбранного метода, вновь подвергается испытаниям применительно к автобиографии, одному из законных художественных жанров»6

Метод биографического прочтения эпических произведений в современной науке мало популярен Считается, что он противоречит пониманию художественного текста как эстетического феномена Однако обращение к данному методу позволяет остановить внимание на эпизодах, содержащих прямой автобиографический подтекст и являющихся точками непосредственного соприкосновения сфер биографии и творчества, их зафиксированной взаимосвязи Несомненно, что специфика и разновидности художественного автобиографизма требуют специального теоретического и исторического исследования И прозаическое творчество А А Фета дает для него богатейший и разнообразнейший художественный материал

Выбор прозы Фета в качестве объекта исследования объясняется тем, что в современном культурном сознании Фет предстает только как поэт, хотя прозаическое наследие его огромно это и художественная проза, и публицистика, и воспоминания Но до сих пор не существует работ, посвященных изучению всего прозаического творчества Фета как целостного единства Так в начале XX в существовала только работа Б А Садовского «Ледоход Статьи и заметки» (1916), в которой рассматривалось поэтическое и прозаическое наследие Фета С середины 1980-х гг Курский государственный (пединститут) университет издает сборники статей, посвященные творчеству Фета Но до середины 1990-х гг они посвящены поэзии Фета, и только курские сборники 1995—2008 гг включают в себя

бург Л Я Об историзме и структурности // Гинзбург Л Я Литература в поисках реальности Л, 1987 С 83—86, Гинзбург П Я Человек за письменным столом Л, 1989 С 325—328, Гинзбург Л Я Автобиографическое в творчестве Герцена//Литературное нас!едство М, 1997 Т 99 Кн ¡С 10—54 ¡инзбургЛ Я О психологической прозе М, 1999 С 118—221

6 Медарич Магдалена Автобиография / Автобиографизм // Автоинтерпретация Сборник статей / Под ред А Б Муратова и Л А Исзуитовои СПб, 1998 С 7

работы о его прозе, что свидетельствует об актуальности изучения этой части творческого наследия Фета

Цель диссертационного исследования — раскрыть характерные особенности мемуаров Фета и выявить мемуарную природу его сюжетной и очерково-публицистической прозы

Поэтому в диссертационном исследовании предполагается решить следующие задачи

— проследить становление автобиографического метода Фета в сюжетной прозе,

— выявить особенности взаимосвязи сюжетной прозы и мемуаров

Фета,

— раскрыть механизмы создания мемуаров Фета,

— охарактеризовать черты автоцензуры Фета при воспроизведении в мемуарах писем И С Тургенева и Л Н Толстого,

— проследить связь очерково-публицистической прозы и мемуаров

Фета,

— выявить художественную природу мемуаров Фета,

— подготовить материалы для комментирования мемуаров Фета

Актуальность диссертационной работы связана с обострившимся в

современной науке теоретическим интересом к проблеме соотношения художественной и документальной литературы и вследствие этого — интересом к автобиографии как литературному жанру и к методологии анализа художественного автобиографизма В диссертационном исследовании биографический метод, широко применяемый до начала XX века для изучения художественных произведений и не очень популярный в современном литературоведении, модифицируется нами для того, чтобы попытаться создать целостный анализ фетовской прозы через призму ее автобиографичности Актуальность исследования подтверждается и повышенным вниманием современных фетоведов к прозаическому наследию писателя

Научная новизна работы заключается в попытке рассмотрения всей прозы как целостной и самодостаточной части творческого наследия А А Фета

На защиту выносятся следующие положения

• обращение Фета к автобиографическому материалу при создании сюжетной прозы является осознанным авторским приемом,

• в сюжетной прозе Фет стремился найти оптимальное соотношение между реальными и вымышленными элементами в пределах одного художественного произведения,

• мемуары Фета создавались по разработанным в предшествующей сюжетной прозе принципам, организующим художественное произведение,

• письма И С Тургенева и Л Н Толстого, включенные в текст мемуаров Фета, нацеливают читателей и исследователей на восприятие этого произведения как «неизменного снимка с действительности» (Фет), но являются художественно и идеологически преобразованной реальностью,

• корректировка писем Тургенева и Л Толстого необходима для создания их художественных образов в воспоминаниях Фета,

• все последующие публицистические тексты Фета вбирают в себя материалы предыдущих и выполняют по отношению к ним роль обобщающего текста,

• обширный трактат «Наши корни» и очерк «Из деревни» (1871), с одной стороны, многогранно отражают реалии жизни Фета, а, с другой стороны, обобщают все его разнообразные размышления в предыдущей публицистики и становятся, таким образом, подобием «мемуарного» текста об одном из эпохальных периодов в жизни Фета,

• в очерково-публицистической прозе и мемуарах Фет воспроизводит одни и те же события, которые, тем не менее, различаются множеством фактических несовпадений, хотя отражают целостность мировоззрения Фета,

• в воспоминаниях Фет не воссоздает свою жизнь, а художественно и идеологически преобразует ее согласно своему замыслу, который он хотел представить читателям

Теоретической и методологической основой диссертационного исследования является биографический метод, разработанный в литературоведческих трудах XX века (Н А Котляровский, М А Кузьмин,

С К Маковский, Ю И Айхенвальд, Д М Магомедова) и частично воплощенный в исследованиях творчества Фета (В С Федина, Б А Садовский, Б Я Бухштаб, Н П Генералова, М В Строганов, В А Кошелев), а также в статьях Фетовских сборников научных трудов, издаваемые в Курске (1985—2008) Вместе с тем мы учитываем труды о мемуарно-биографическом жанре исследователей разных научных направлений Ф Лежена, М М Бахтина, Л Я Гинзбург, А Г Тартаковского

Материалом диссертационного исследования служат все прозаические произведения Фета (за исключением его критических статей) и письма И С Тургенева и Л Н Толстого к Фету

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее материалов и результатов в эдиционной практике — при комментировании сочинений Фета, а также в учебном процессе — в учебных курсах по истории русской литературы XIX вив спецкурсах и спецсеминарах по творчеству Фета

Апробация результатов исследования Основные положения и материалы диссертации были представлены в докладах на международных и общероссийских конференциях «Лев Толстой Литературные диалоги XIII Ищуковские чтения, посвященные 175-летию со дня рождения Л Н Толстого» (Тверь, 28 ноября 2003 г), «Международная научная конференция "XIV Ищуковские чтения", посвященная 80-летию профессора Г Н Ищука» (Тверь, 24—26 ноября 2004 г), «Научные чтения, посвященные 100-летию В А Никольского» (Тверь, 14 марта 2008 г), «Международная научная конференция "Степь широкая пространственные образы русской культуры"» (Курск, 27—29 июня 2008 г)

Структура работы Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, включающего в себя 203 наименования Объем диссертации 200 страниц

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении диссертационного исследования излагается история изучения автобиографических произведений в западной и русской лите-

ратурных традициях, ставится вопрос о специфике и разновидностях художественного автобиографизма В этой части работы определяются цели и задачи исследования, аргументируются выбранные методы изучения литературы, обосновываются актуальность и научная новизна заявленной темы

Глава первая «Автобиографизм сюжетной прозы А. А. Фета» доказывает осознанность использования Фетом в прозе автобиографического приема для создания произведений и раскрывает механизмы создания Фетом сюжетной прозы Это позволяет проследить пути становления автобиографического метода Фета-прозаика и выявить специфику взаимной связи сюжетной прозы и мемуаров Фета В первом параграфе «Соотношение реальных и вымышленных элементов в сюжетной прозе» анализируются рассказ «Каленик», повести «Дядюшка и двоюродный братец» и «Семейство Гольц», в которых Фет пытался достичь оптимального соотношения между реальными и вымышленными элементами в художественном произведении В «Каленике» автобиографические реалии (время и место действия, сюжетные положения и действующие лица) составляют основу повествования, а главный герой — Каленик Вороненок, с одной стороны, имеет реального прототипа — денщика Фета с тем же именем, но, с другой стороны, вымышлен автором Мудрая близость к природе является сюжетообразующей особенностью главного героя рассказа Но она придумана Фетом для того, чтобы откликнуться на актуальную для русской литературы 1840—1850-х гг проблематику — положение современного «социального» человека перед лицом «равнодушной» природы

В «Дядюшке » Фет пытается полемизировать сразу с несколькими литературными произведениями, отсюда и два четко отделимых друг от друга пласта повести С одной стороны, это собственно автобиографический пласт, касающийся, в основном, детства главных героев это отклик на «Детство» Л Н Толстого и попытка полемизировать с ним С другой стороны, это художественно преобразованная действительность, в которой переплелись малое количество автобиографических реалий и вымышленный сюжет, восходящий к «Капитанской дочке» А С Пушкина и «Герою нашего времени» М Ю Лермонтова Эта двухчастная структура повести

несколько нарушает ее художественную стройность, однако не умаляет ее значения в формировании неповторимой авторской манеры, которая обрела свои завершающие черты в повести «Семейство Гольц» В отличие от предыдущей сюжетной прозы Фета, в которой ясно видны факты биографии автора, а также степень и художественные цели их преобразования, в «Семействе Гольц» работа с автобиографическим материалом видоизменяется Здесь, безусловно, присутствуют факты, просто перекочевавшие из биографии автора в художественное произведение (время и место действия, некоторые второстепенные персонажи) Но наряду с ними есть и такие реальные образы, которые художественно преобразуются автором до такой степени, что исследователь может только предполагать прототипичность данных персонажей (И И Богоявленский и семья помещика Коваленко) Эта повесть, органично соединившая в себе вымышленный сюжет и малое количество автобиографического материала, оказалась наиболее привычной для русской повествовательной традиции XIX в

Во втором параграфе «Автобиографизм как основной прием сюжетной прозы» рассматриваются два незаконченных фрагмента <Корнет Ольхов> и <Полковник Бергер>, рассказы «Первый заяц» и «Не те», представляющие собой фактически несюжетные повествован™, как бы вырванные из жизни отдельные ее страницы Автобиографический материал в них, из-за отсутствия ярко выраженного сюжета, прочитывается более зримо, так что их вполне можно назвать автобиографическими рассказами Все они построены в форме реальных воспоминаний повествователя, многие моменты из этих автобиографических рассказов позднее были перенесены в книга Фета «Ранние годы моей жизни» и «Мои воспоминания», хотя степень точности переноса различна рассказ «Не те» почти дословно воспроизведен (перепечатан) в составе мемуаров — это буквальное повторение текста, в неоконченных произведениях <Корнет Ольхов> и полковник Бергер> и рассказе «Первый заяц» главные события и герои изображены в такой степени «жизнеподобно», что различия с мемуарным повествованием следует интерпретировать как стилистическое явление Все эти прозаические произведения явились одним из «маршрутов», по которым Фет «бродил» в поисках своего места в прозе

В третьем параграфе «Игра с читателем в "правдоподобие"» исследуются рассказы «Кактус» и «Вне моды», в которых Фет снова обратился к экспериментам в области соотношения жизненного и придуманного материала в сюжетной прозе В рассказе «Кактус» автобиографический материал, составляющий основу произведения, позволил Фету обозначить свои эстетические позиции и вступить в полемику с современными философскими теориями (с теорией Вл Соловьева) Этот прием напоминает способ создания первого рассказа «Каленик», в котором Фет художественно развил образ реально существовавшего денщика Каленика, чтобы обозначить свою позицию по поводу актуальной для 1840—1850-х гг проблематики Однако «Кактус» отличается от «Каленика» не только композиционной, но и идеологической многоуровневостью, которая заставляет исследователей предлагать различные методы анализа этого произведения7

В рассказе «Вне моды» за простой сюжетной канвой (герои едут в другую губернию, в середине пути останавливаются в гостинице, ночуют, а наутро опять собираются в дорогу) скрывается сложно организованный внутренний сюжет (внутренний монолог героя-повествователя) Здесь Фет создает автопортрет, описывая свою внешность и раскрывая основы своего миросозерцания, но автобиографический материал, лежащий, казалось бы, на поверхности рассказа, при более детальном анализе раскрывает сложную пространственно-временную организацию произведения На протяжении всего рассказа Фет словно играет с подлинными жизненными фактами, сначала отсылая читателя к конкретным реалиям своей жизни, а затем возводя эти описания до уровня высокого обобщения Как и многие другие произведения Фета, этот рассказ имеет философский подтекст, связанный с критическим отношением автора к дарвиновской теории эволюции В нем Фет последовательно разоблачает дарвиновскую теорию, столь популярную в конце XIX в , и демонстрирует ее несостоятельность перед философией Шопенгауэра, немодной, но горячо любимой Фетом до конца жизни Рассказ «Вне моды», несмотря на обилие использованного в нем

7 См Строганов А/ В Из комментария к рассказу Л А Фета «Кактус» // XVIII Фетов-ские чтения Афанасий Фет и русская титература Материалы Международной научной конференции «XVIII Фетовские чтения» Курск 2004 С 96—III, Капырина Т А К вопросу о жанровой природе «Кактуса» А А Фета//Там же С 111—115

автобиографического материала, выходит за рамки документального Здесь автор так причудливо соединил свои разрозненные воспоминания, что произведение превратилось в затейливую игру с читателем в «правдоподобие», явившись органичным завершением становления авторского метода Фета-прозаика

Таким образом, в первой главе мы пришли к выводу о том, что обращение Фета к автобиографическому материалу является осознанным авторским приемом, который он использует при создании своей сюжетной прозы Частотность, с которой Фет прибегает к автобиографическому материалу, объясняется, как можно судить, тем, что он понимает ценность жизненного материала и не хочет его терять Это предположение подтверждается обращением Фета в конце жизни к мемуарам Примечательно и то, что сначала Фет использует традиционную для литературы модель создания художественного произведения — различное комбинирование реальных и вымышленных элементов (рассказ «Каленик», повести «Дядюшка и двоюродный братец» и «Семейство Гольц») Но одновременно с этим он начинает разрабатывать новый для своего творчества метод создания сюжетных произведений, основу которых составляет преимущественно авто-биограф1[ческий материал (<Корнет Ольхов> и <Полковник Бергер>) Отсутствие вымысла и стремление к документальности повествования являются основополагающими признаками последующей прозы (рассказы «Первый заяц» и «Не те») В последнее десятилетие своей жизни Фет снова обращается к экспериментам в области соотношения жизненного и придуманного материала в сюжетной прозе Учитывая предыдущий творческий опыт, он создает композиционно многоуровневый рассказ «Кактус» и рассказ «Вне моды», имитирующий автобиографическое повествование по принципу игры «веришь — не веришь»

Глава вторая «Частная переписка в воспоминаниях А. А. Фета» посвящена описанию тех изменений, которые Фет вносил в письма И С Тургенева и Л Н Толстого при пубчикации их в книге «Мои воспоминания» Анализ этого материала позволяет раскрыть специфические черты «цензуры» писем каждого из корреспондентов Фета и, одновремен-

но с этим, выявить механизмы создания воспоминаний, а также охарактеризовать личность их автора

В первом параграфе «Бытовая сторона жизни в письмах Л Толстого и Тургенева к Фету» анализируется сокращение Фетом в цитируемых письмах Л Толстого и Тургенева сведений личного характера, которое объясняется очевидным нежеланием делать интимные подробности своей жизни, жизни Толстого и отчасти жизни Тургенева предметом общественного внимания, естественной человеческой деликатностью Вместе с тем, сравнивая, какой корректировке подвергались в воспоминаниях письма Толстого и Тургенева, можно легко обнаружить разницу в отношении Фета к своим партнерам по переписке Фет пытался заретушировать темные пятна на светлом образе писателя Л Толстого и на фоне толстовского величия изобразить портрет больного, вечно недовольного и хандрящего Тургенева Ярким примером этого является то, что во всех цитируемых письмах Фет убирает любые сведениями о здоровье Толстого и его семьи, удаляя даже сообщения о смерти близких и переживаниях по этому поводу Совсем иначе обстоит дело с письмами Тургенева В них Фет поначалу убирает только названия болезней, заставляя читателя гадать о диагнозе, а потом открывает завесу тайны и отдает на суд читателю все подробности состояния здоровья Тургенева Немаловажным является и то, что Фет удаляет все упоминания о своих даже невинных болезнях, словно хочет показать читателям, что он в принципе не подвержен недугам и только очень устает и иногда хандрит, что, конечно же, простительно творческому человеку Создается впечатление, что он пытается «возвысить» себя и Толстого, всегда очень близкого ему, а тургеневские болезни выставляет на всеобщее обсуждение

Во втором параграфе «Эстетические и идеологические взгляды в письмах Л Толстого и Тургенева к Фету» анализируется последовательное изъятие Фетом из писем Тургенева и Толстого упоминаний о своей общественной деятельности, о своих политических симпатиях, о направлениях общественной мысли и лицах, близких ему по мировоззрению Это позволило автору воспоминаний сгладить расхождения по многим вопросам со своими друзьями, которые часто были недовольны его общественной дея-

тельностыо, и показать, что великие писатели принимали и одобряли его действия Таким образом, вследствие намеренных пропусков в письмах Тургенева и Толстого соответствующего материала в исторической перспективе ретушировалась как личность самого Фета, так и его ближайшего окружения Фет вырезал и переделывал целые куски текстов писем в соответствии со своими взглядами, чтобы общественно-политическая позиция все более отдаляющегося от него Толстого не вступала в резкое противоречие с его собственными воззрениями, а писательский и общественно-политический профиль Тургенева обретал реальные, часто негативные черты

В третьем параграфе «Литературное творчество в письмах Л Толстого и Тургенева к Фету» рассматривается главная тема переписки — творческие планы и работа над литературными произведениями Тургенев и Толстой часто сообщали Фету о своих литературных планах и давали оценки своим произведениям Эту часть писем Фег практически никогда не изменял, осознавая читательский интерес к такой информации Но самое любопытное — это то, что критические оценки творчества самого Фета совершенно исчезли из писем Толстого и Тургенева Фет активно корректировал ту часть писем Тургенева и Толстого, которая касалась его литературного творчества, однако масштаб этой правки различен В большей степени правка коснулась писем Тургенева, поскольку Фет хотел, чтобы читатели не увидели влияния знаменитого писателя на его творчество, поэтому он изымал практически все упоминания и подробные анализы своих стихотворений из тургеневских писем В переписке же с Толстым часть, касающаяся творчества, является наименее откорректированной, и это связано с тем, что Толстой практически никогда не высказывал о поэтическом творчестве Фета никаких суждений, кроме положительных, и не пытался влиять на его творчество

Итак, анализ опубликованных в «Моих воспоминаниях» писем Тургенева и Толстого показал, что Фет, преподносит их читателю как достоверный документальный материал, однако от толстовских и особенно от тургеневских писем там мало что осталось Это, скорее, письма Тургенева и Толстого, какими бы их хотел видеть Фет здесь происходит своеобраз-

ная подмена действительного желаемым Правка писем Тургенева и Толстого Фетом качественно различалась, что было обусловлено его неодинаковым отношением к своим партнерам по переписке Отношение Фета к Толстому оставалось дружеским на протяжении тех лет общения, которые описаны в мемуарах, а взаимоотношения Фета и Тургенева всегда были очень сложными И в своих воспоминаниях Фет на фоне великого неунывающего Толстого рисует образ нытика и пессимиста Тургенева, подчеркивая тем самым его земную, неисключительную сущность На особенности корректировки Фетом писем Тургенева и Толстого повлиял также специфический характер переписки с каждым из этих писателей Переписка Толстого с Фетом носила личный, интимный характер и походила более всего на задушевную беседу двух старых друзей, испытывающих «жгучий интерес взаимного ауканья» (Фет) Переписку же с Тургеневым можно назвать взаимнополезным сотрудничеством (Тургенев правил стихи Фета, а Фет, став помещиком, помогал Тургеневу по хозяйственным вопросам) и вечным спором на литературной и общественно-политической почве Это и определяло различный характер правки писем Тургенева и Толстого Из писем Толстого изымались в основном сведения личного характера, чтобы читатель увидел не простого человека Льва Николаевича Толстого, а писателя Льва Толстого во всем его величии В более поздних письмах, когда взгляды друзей на жизнь разошлись, Фет также корректировал высказывания Толстого, носящие идеологический и общественно-политический характер Собственно литературная часть писем, касающаяся творческих планов и отзывов на произведения, является наименее отредактированной, так как Фет и Толстой любили и ценили литературное творчество друг друга В письмах Тургенева наиболее существенной правке подверглись идеологические и общественно-политические суждения, с которыми был не согласен Фет или которые выставляли его не в лучшем свете Однако наиболее значительная редактура в письмах вела к тому, чтобы читатель не мог увидеть того литературного влияния, которое оказывал Тургенев на поэтическое творчество Фета Поэтому из писем изымались упоминания и подробные анализы всех стихотворений Фета, отданных на суд Тургеневу-критику Обычно влияние Тургенева считается чуть ли не решающим в

творческой судьбе Фета, а мнение самого Фета не учитывается Фет же признавал влияние Тургенева на себя в первые годы знакомства, когда он испытывал к нему «фанатическое поклонение» Но затем он пытается отстоять самобытность своего поэтического дара, нисколько не зависевшего от Тургенева В целом же фетовская правка писем последовательно работала на то, чтобы читатели не увидели расхождений автора с видными литераторами того времени, чтобы эти письма никак не очернили Фета и не дали повода сомневаться в правильности избранного им жизненного пути Такая последовательная корректировка писем убеждает нас, что воспоминания Фета — это своеобразное художественное произведение с особыми принципами построения образов героев

Глава третья «Очерково-публицистическая проза и мемуары А. А. Фета» посвящена событийной и идейной взаимосвязи публицистики и воспоминаний Фета Это, в свою очередь, определило задачи исследования Во-первых, был составлен краткий обзор всех очерков и публицистических статей Фета, что позволило не только вписать их в контекст эпохи, но и адекватно охарактеризовать процесс становления авторской концепции Во-вторых, был поставлен вопрос о некоторых фактических расхождениях в текстах очерков и мемуарах, что уточняет историю создания очерков и дает реальный комментарий для мемуаров В данной главе мы рассматриваем только очерково-публицистическую прозу, не затрагивая литературно-критическую часть публицистического наследия Фета Это связано в первую очередь с тем, что исследователей давно заинтересовала литературная критика Фета И в настоящее время изучению литературно-критического наследия поэта посвящено немалое количество работ, некоторые из которых имеют монографический характер и всестороннее анализируют данный пласт творческого наследия Фета (М В Строганов, А Ю Сорочан) В то же время очерково-публицистическая проза Фета до настоящего времени не структурирована и не проанализирована исследователями как целостная и самодостаточная часть его творчества И хотя существует ряд интересных работ (В А Кошелев, Н П Генералова), на сегодняшний день нет даже полного перечня всех известных публицистических выступлений Фета

В первом параграфе «Очерково-публицистическая проза как целостная часть творчества Фета» мы представили краткий обзор всех известных в настоящее время публицистических выступлений Фета Писатель, как можно видеть из этого обзора, не только постоянно обсуждал в периодической печати острые злободневные вопросы современной жизни, но раз в десять лет издавал обобщающие публицистические очерки, в которых подводил итоги развития страны в эпоху глобальных перемен Фет — автор многочисленных очерков, статей и заметок — постоянно рассуждал о причинах нерадостного настоящего России, глубоко переживал за ее будущее и приводил конкретные способы его улучшения В этих произведениях Фет затрагивал широкий круг вопросов Он говорил о причинах рабства народного сознания и пьянства крестьян, об улучшении качества жизни с помощью развития народного образования, воспитания и медицины Фет писал о причинах изменения классового сознания в высших слоях общества, об их бездеятельности в процессе улучшения жизни страны, а также о путях усовершенствования законодательной базы государства

Даже краткий анализ всех известных публицистических трудов Фета поражает актуальностью для различных сфер современной науки Так, сельскохозяйственные расчеты Фета, постоянно представляемые им на страницах различных очерков, статей и заметок, безусловно, должны заинтересовать специалистов в области исследования становления и развития экономики как науки Историки найдут здесь много фактического материала для работ, выявляющих социально-экономическое благосостояние крестьянского сословия в пореформенной России В настоящее время обострился интерес к изучению истории судебных институтов Это актуализирует изучение публицистики Фета как источника по истории деятельности мировых судей и самого института мирового суда в русской провинции, так как дает богатый материал по становлению и функционированию его в русской провинции за первые десять лет существования А краеведы обнаружат в публицистике Фета весьма ценные сведения для восстановления истории Мценского уезда Орловской губернии во второй половине XIX в Анализ публицистики Фета как целого позволил выявить ее характерную особенность, которая заключается в том, что все последующие публици-

стические тексты вбирают в себя материалы предыдущих и выполняют по отношению к ним роль обобщающего текста А обширный трактат «Наши корни» и очерк «Из деревни» (1871), с одной стороны, многогранно отражают реалии жизни Фета, а, с другой стороны, обобщают все его разнообразные размышления в предыдущей публицистике, становясь, тем самым, подобием «мемуарного» текста об одном из эпохальных периодов в жизни Фета

Во втором параграфе «Публицистика и мемуары Фета опыт "совместного" прочтения» исследуется событийная и идеологическая связь очерково-публицистической прозы с позднейшими мемуарами, в которых Фет не так редко, как кажется на первый взгляд, возвращался к событиям, составившим сюжетную канву его публицистических очерков и статей Мемуары Фета, призванные, по замыслу автора, описать всю его жизнь, не могли не включать в себя важных событий, значимых для страны социально-общественных начинаний и рассказов о близких по духу и глубоко симпатичных Фету людях Поэтому вполне естественно здесь появляются факты частной жизни Фета, уже описанные в публицистических произведениях. это зарождение мысли о приобретении земли и события, связанные с поисками подходящего имения, это обстоятельства покупки Степа-новки и рассказ о благоустройстве новых владений Важное место занимают в воспоминаниях история о повсеместном оглашении манифеста 1861 г и повествование о хлопотах вокруг Тимской мельницы Много внимания уделено обстоятельствам мирового судейства Фета, причинам и последствиям неурожая 1867 г, истории о постройке сельской больницы и многому другому Сравнивая эти эпизоды, невольно удивляешься мастерству Фета-повествователя, умудряющегося не повторяться в описании одних и тех же событий в разных сочинениях, которые словно дополняют друг друга и только совместное прочтение которых позволяет предельно детализировать перипетии жизни Фета

Параллельное чтение публицистики и мемуаров Фета способствует также уточнению его роли в общественной жизни страны, позволяет понять, насколько успешны были его начинания в решении социальных проблем В мемуарах также можно отыскать истоки многих предлагаемых Фе-

том преобразований в тех или иных социальных сферах жизни Помимо фактической связи сюжетной канвы публицистической прозы и мемуаров Фета, существенной является и идеологическая взаимосвязь этих произведений Сравнив публицистические труды 1860—1880-х гг и мемуары, можно обнаружить целостность и устойчивость идеологии Фета, всю сознательную жизнь отстаивающего одни и те же убеждения Сопоставление очерково-публицистической прозы и мемуаров Фета позволило наметить пути будущего комментирования этих текстов и обратить внимание, с одной стороны, на множество фактических несовпадений, а с другой — на удивительную целостность мировоззрения Фета, что, в свою очередь, снова позволяет поднять вопрос о художественных принципах создания мемуаров

В Заключении подводятся итоги исследования, делаются выводы и намечаются перспективы дальнейших разработок в сфере изучения прозаического наследия Фета Здесь, в частности, акцентируется внимание на неисследованности истории текста воспоминаний Фета, их строения как книги и принципов изображения в ней героев и жизни в целом

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях

1 Зешедельцева Т О Роль воспоминаний об армейской службе в сюжетной прозе А А Фета // Вестник Костромского государственного университета им Н А Некрасова Кострома Изд-во КГУ, 2008 Т 14 № 1 С 111-115 Издание рекомендовано ВАК для публикации результатов диссертационных исследований,

2 Земледельцева Т О Сюжетная проза и мемуары Фета проблемы комментария На материале повести «Дядюшка и двоюродный братец» // А А Фет и русская литература Материалы Всероссийской научной конференции «XVII Фетовские чтения» Курск Изд-во КГУ, 2003 С 113— 121 Написано совместно с С Т Евгеньевым

3 Земледельцева Т О Письма Л Н Толстого в «Моих воспоминаниях» А А Фета // XVIII Фетовские чтения Афанасий Фет и русская литера-

тура Материалы международной научной конференции «XVIII Фетовские чтения» Курск Изд-во КГУ, 2004 С 115—122

4 Земледечьцева Т О Воспоминания Фета о Тургеневе как о своем читателе и редакторе // Афанасий Фет и русская литература XIX Фетовские чтения Курск Изд-во КГУ, 2005 С 135—141

5 Земледельцева ТОО специфике развития автобиографического метода в сюжетной прозе А А Фета // Афанасий Фет и русская литература XX Фетовские чтения Курск Изд-во КГУ, 2006 С 113—119

6 Земледельцева Т О Тайны личной переписки И С Тургенева и Л Н Толстого с А А Фетом // Афанасий Фет и русская литература XXI Фетовские чтения Курск Изд-во КГУ, 2007 С 128—138

7 Земледельцева Т О Человек и природа в сюжетной прозе Фета // Вестник Тверского государственного университета Серия «Филология» Тверь Изд-во ТГУ, 2008 №9(69) С 27-32

8 Зелпедельцева Т О Очерково-публицистическая проза и мемуары А А Фета // Афанасий Фет и русская литература XXII Фетовские чтения Курск Изд-во КГУ, 2008 (В печати)

Технический редактор Н М Петрив Подписано в печать 29 07 2008 Формат 60 х 84 '/16 Уел печ л 1,25 Тираж 100экз Заказ№255 Тверской государственный университет Редакционно-издательское управление Адрес Россия, 170100, г Тверь, ул Желябова, 33 Тел РИУ (4822)35-60-63

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Земледельцева, Татьяна Олеговна

Введение.

Глава 1. Автобиографизм сюжетной прозы А. А. Фета.

§ 1. Соотношение реальных и вымышленных элементов в сюжетной прозе.

§ 2. Автобиографизм как основной прием сюжетной прозы.

§ 3. Игра с читателем в «правдоподобие».

Глава 2. Частная переписка в воспоминаниях А. А. Фета.

§ 1. Бытовая сторона жизни в письмах JI. Толстого и Тургенева к Фету.

§ 2. Эстетические и идеологические взгляды в письмах JI. Толстого и Тургенева к Фету.

§ 3. Литературное творчество в письмах JI. Толстого и Тургенева к Фету.

Глава 3. Очерково-публицистическая проза и мемуары А. А. Фета.

§ 1. Очерково-публицистическая проза как целостная часть творчества Фета.

§ 2. Публицистика и мемуары Фета: опыт «совместного» прочтения.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Земледельцева, Татьяна Олеговна

В словарях литературоведческих терминов автобиография определяется со ссылкой на этимологическое значение этого термина (autos — сам, bios — жизнь, grafo — пишу), т. е. «описание собственной жизни». С литературно-исторической точки зрения автобиография в современном смысле слова определяется как относительно новый жанр, не старше двухсот лет. Автобиографическая установка, если рассматривать ее в исторической перспективе, гораздо более характерна для Нового времени, нежели для эпохи античности. Быть может, истоки самоанализа следует искать даже не в античной литературе, а в ветхозаветных псалмах, книгах пророков и новозаветных посланиях. Но автобиография — это не просто самоанализ, ей требуется определенная повествовательная форма. В развитии автобиографии как таковой четко прослеживаются четыре (не следующие непосредственно друг за другом) периода: они совпадают с эпохами потрясений и переворотов. В подобных обстоятельствах отдельные личности испытывали острую потребность в самовыражении — и создавали выдающиеся произведения, формируя тем самым жанр автобиографии.

Один из таких конфликтных периодов пришелся на эпоху крушения античного мира, и создателем первой значительной автобиографии был св. Августин. После Августина вплоть до эпохи Возрождения и Реформации не было создано ни одной значительной автобиографии.

Жанр автобиографии поднялся на новую ступень главным образом благодаря Бенвенуто Челлини (1500—1571; «Жизнь Бенвенуто.»), Дж. Кардано (1501—1576; «О моей жизни») и М. Монтеню. Если св. Августин описывал главным образом свой внутренний мир, то Челлини сосредоточен на мире внешнем. Кардано и Монтень интересных историй не рассказывают, зато оба они — первоклассные мастера психологического автопортрета. Кардано классифицирует все человеческие качества, а потом описывает, как каждое из них преломляется в его собственном характере. Повествование Монтеня лишено системы, но отличается превосходными характеристиками. В кругу создателей автобиографий этого второго периода следует также упомянуть Эразма Роттердамского, Р. Грина и Дж. Беньяна.

Третий период расцвета автобиографического жанра был связан с веком Просвещения. Типичный автор этого периода — Ж. Ж. Руссо. В «Исповеди» и других автобиографических сочинениях («Прогулки одинокого мечтателя», 1802) он описывает себя без всяких прикрас и пускается в откровения, граничащие с эксгибиционизмом. Создателями наиболее известных автобиографических сочинений этого и следующего веков были Б. Франклин, К. Гольдони, Дж. Казанова, Эд. Гиббон, И. В. Гёте, Шатобриан, В. Скотт, Анри Бейль (Стендаль), Ли Хант, Т. Де Куинси, А. Ламартин, Дж. Г. Ньюмен, Г. Берлиоз, Жорж Санд, Дж. С. Милль, Ч. Дарвин, А. Герцен, А. Троллоп, Г. Торо, Д. Рескин, Э. Ренан, Л. Толстой и Ф. Ницше.

С началом XX в. автобиография вступает в четвертый период своего развития. Новые открытия в области психологии заставляли задуматься о сложности человеческой личности, в том числе о бессознательных механизмах психической деятельности. Появились конкурирующие идеологии, и их соперничество выливалось уже не в «войны» идей, но в войны в буквальном смысле этого слова — ив масштабах, превосходивших все прошлые конфликты. Неудивительно, что в XX в. было написано больше автобиографий, чем за все предыдущие эпохи вместе взятые. Однако было бы затруднительно выделить какую-то одну из них как типичную для своей эпохи. К числу создателей лучших автобиографий XX в. можно отнести Г. Адамса, Г. К. Честертона,

Т. Драйзера, X. Эллиса, А. Жида, Эд. Госса, М. Горького, Г. Джеймса, Марка Твена, Г. Дж. Уэллса, У. Б. Йитса и Ж. П. Сартра.

В историческом развитии словесности создатели автобиографий меняли место и силу акцента на каждом из отдельных частей термина автобиография: в период античности и средневековья чтения и исследования автобиографий были ориентированы на вторую часть группы autos-bios-grafo, т. е. главенствующим являлось жизнеподобие, то, что происходит в жизни как предмете описания, авторское я не вызывало интереса; в период Ренессанса, Просветительства и романтизма значительное место отводилось первой части триады — autos, т.е. проявлялся интерес к проблеме я, которое само является субъектом описания, что отвечает основным направлениям философской системы того времени; современных теоретиков и критиков, в большей мере интересует сам процесс описания, т. е. grafo.

В современной западной науке исследование автобиографических произведений в последнее время вошло в традицию и стало одним из приоритетных направлений. «Уже в начале XX в. на Западе появились два солидных монографических труда на немецком и английских языках — Георга Миша и Анны Барр»1. Однако лишь во второй половине 1950-х гг. началось серьезное изучение автобиографических произведений. Конечно, интерес к названным жанрам во многих работах западных ученых этого времени был предельно прагматичен: автобиографические жанры изучались и использовались как источники архивных, исторических данных, для составления психологического портрета эпохи и так далее.

1 СавкинаИ. Разговоры с зеркалом и Зазеркальем: Автодокументальные женские тексты в русской литературе первой половины XIX века. М., 2007.

С. 24.

Однако одновременно с этим во второй половине 1950-х — 1970-е гг. на Западе появляется ряд работ, где исследовательский интерес в изучении автобиографических жанров начинает сдвигаться, по выражению Джеймса Олнея, от bio к auto (можно сразу добавить, что несколько позже центр интереса перемещается к graphy)» . Начало было положено известной статьей французского критика Жоржа Гюсдорфа «Условия и границы автобиографии» и рядом работ Роя Паскаля, Элизабет Брюс и Жана Старобински. В 1971 г. французский исследователь Филипп Лежен в небольшой книге «Автобиография во Франции» дал первое определение автобиографического жанра. За этой книгой последовал ряд других трудов Филиппа Лежена, благодаря которым он стал крупнейшим в настоящее время западным специалистом в области изучения автобиографии3.

В русской литературной традиции критическое осмысление значения мемуарных жанров произошло уже в 1830—1840-е гг. Важную роль в этом отношении сыграли работы П. А. Вяземского, М. П. Погодина, В. Г. Белинского4. «Однако серьезных исследовательских работ, посвященных автодокументальной литературе, в прошлом веке и до середины XX в. на русском языке не было»5. И до сих пор в России автобиографические тексты изучены еще недостаточно, а л

Савкина И. Разговоры с зеркалом и Зазеркальем: Автодокументальные женские тексты в русской литературе первой половины XIX века. С. 25. о

Подробнее об истории изучения автодокументальных жанров на Западе см.: Там же. С. 25-29.

4 См.: Тартаковский А. Г. Русская мемуаристика и историческое сознание XIX века. М, 1997. С. 49, 103—113.

5 Савкина И. Разговоры с зеркалом и Зазеркальем: Автодокументальные женские тексты в русской литературе первой половины XIX века. С. 24. Подробнее о развитии русской традиции изучения автодокументалистики см.: Там же. С. 25, 29-36. основополагающими здесь остаются работы о мемуарно-биографическом жанре М. М. Бахтина и Л. Я. Гинзбург6.

В ряде новейших филологических исследований возник теоретический интерес к проблеме автобиографии как жанра. Его причиной, по всей видимости, является нынешнее положение литературоведения и его методов. Как замечает М. Медарич, «вопрос о сути литературного текста, решаемый различным образом в зависимости от выбранного метода, вновь подвергается испытаниям применительно к автобиографии, одному из законных художественных жанров»7.

В современном литературоведении существует множество определений автобиографии, но все они, в большей или меньшей степени, опираются на две основные категории автобиографии как жанра: 1) достоверность, т. е. изначальная установка на истинность описываемого; 2) наличие тождества между автором, повествователем и основным персонажем.

Еще в XIX в. в критических работах В. Г. Белинского, так или иначе затрагивающих вопрос о жанровых особенностях мемуаристики8,

6 Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 13—48, 121—176; Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 18—21, 39— 43; Гинзбург Л. Я. «Былое и думы» Герцена. М., 1957; Гинзбург Л. Я. Вяземский и его «Записная книжка» // Гинзбург JI. Я. О старом и новом. Л., 1982. С. 60—91; Гинзбург Л. Я. Об историзме и структурности // Гинзбург Л. Я. Литература в поисках реальности. Л., 1987. С. 83-—86; Гинзбург Л. Я. Человек за письменным столом. Л., 1989. С. 325—328; Гинзбург Л. Я. Автобиографическое в творчестве Герцена // Литературное наследство. М., 1997. Т. 99. Кн. 1. С. 10—54; Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. М., 1999. С. 118—221.

7 Медарич Магдалена. Автобиография / Автобиографизм // Автоинтерпретация: Сборник статей / Под ред. А. Б. Муратова и Л. А. Иезуитовой. СПб., 1998. С. 7.

8 Белинский разграничивал следующие жанровые разновидности в мемуаристике: автобиография - описание своей жизни («Записки Печорина есть его автобиография»; Белинский В. Г. Полное собрание утверждалось, что «мемуары, совершенно чуждые всякого вымысла, ценимые только по мере верной и точной передачи ими действительных событий (курсив мой. - Т. 3.), самые мемуары, если они мастерски написаны, составляют как бы последнюю грань в области романа, замыкая ее собою»9. И вплоть до середины XX в. достоверность описываемого в автодокументальных жанрах приравнивалась к абсолютной истине и позволяла изучать и использовать их «преимущественно как исторический источник»10.

Однако с середины 1950-х гг., преимущественно в западном литературоведении, начинается процесс осмысления достоверности автодокументальных жанров как условной категории, опирающейся, с одной стороны, на утверждение автора о своей объективности в роли повествователя, но, с другой стороны, представляющей собой субъективное понимание и моделирование автором своей жизни. Эту «мнимую», а отнюдь не реальную правдивость автодокументальных текстов западные исследователи терминологически обозначают различно11, но, несмотря на это, все они ведут речь о том, что «автобиография как жанр возникает в поле определенного "договора" сочинений: В 13 т. М., 1953-1959. Т. IV, С. 232); воспоминания, то же, что мемуары (исторические; Т. VII. С. 29; литературные, Т. IX. С. 389, Т. II. С. 228, Т. IV. С. 7, 19, 64, Т. VII. С. 29; Т. IX. С. 389, 613, 614, 629); мемуары, записки, воспоминания («В мемуарах автор всегда говорит от своего лица, оно играет тут важную роль, и мы не иначе, как через него принимаем участие в рассказываемых им событиях»; Т. X. С. 86); выделяются: мемуары эпохи (Т. IX. С. 142), мемуары о старине (Т. IX. С. 239).

9 Белинский В. Г. Полное собрание сочинений. Т. X. С. 316.

10 О прикладном подходе к автодокументальным жанрам см.: СавкинаИ. Разговоры с зеркалом и Зазеркальем: Автодокументальные женские тексты в русской литературе первой половины XIX века. С. 25.

11 Филипп Лежен впервые попытался четко определить данную особенность автодокументалистики термином «автобиографический пакт», вслед за ним, Элизабет Брюс в своих работах предпочла ввести термин «автобиографическое событие». между писателем и читателем, особой установки чтения и интерпретации, которую создает посредством особых усилий субъект (он же протагонист) письма»12.

В российском литературоведении такого рода амбивалентность автодокументальных жанров убедительнее всего исследуется в работах JI. Я. Гинзбург. Она именует специфическую достоверность автодокументалистики «установкой на подлинность, ощущение которой не покидает читателя, но которая далеко не всегда равна фактической точности». Далее JL Я. Гинзбург пишет о том, что «фактические отклонения притом вовсе не отменяют ни установку на подлинность как структурный принцип, ни из него вытекающие особые познавательные и эмоциональные возможности»13. Данные рассуждения исследовательницы переводят разговор о специфики автодокументальных жанров из области обсуждения степени достоверности автобиографического текста в область изучения целей и механизмов создания текста, который должен восприниматься как достоверный, невымышленный. Теоретический и методологический интерес к проблеме автора и его текстовых репрезентаций в автодокументальных жанрах до настоящего времени не угасает и порождает все новые споры о сущности и месте авто документалистики.

J1. Я. Гинзбург утверждает, что «литература воспоминаний, автобиографий, исповедей и "мыслей" ведет прямой разговор о человеке. Она подобна поэзии открытым и настойчивым присутствием автора»14. И в этом смысле большое значение в определении автобиографии как жанра приобретает разговор о разных типах завершения героя (термин

1 О

Савкина И. Разговоры с зеркалом и Зазеркальем: Автодокументальные женские тексты в русской литературе первой половины XIX века. С. 29.

13 Гинзбург JI. Я. О психологической прозе. С. 10.

М. М. Бахтина. — Т. 3.). В литературе существует три типа завершения героя: в форме он, в форме ты и в форме я15.

Раньше других сформировался первый тип завершения героя, он наиболее традиционен для литературы. В этом случае присутствие автора в произведении минимально, он стремится к объективизации и остается «за кадром». Герой же максимально объективирован и завершен как чужой. «Такое изображение героя характеризует прежде всего драматические жанры, среди эпических сюда относятся прежде всего истории, жизнеописания (и романы-жизнеописания, и биографические рассказы), среди лирических — очень немногие жанры, в основном сатирического характера»16.

Существует второй тип завершения героя, в форме ты, здесь нужно говорить об отношении к герою как другому, поэтому его нельзя завершить. Этот тип завершения (во всяком случае — пока) не породил законченных жанров.

В случае, когда герой завершается в форме я, то он занимает место автора и выступает как автор. К такому типу повествования относятся пародия, повествование от первого лица (в том числе и автобиография, исповедь и т. д.), сказ, лирика. «Основываясь на предложенной классификации героев и форм их выражения, мы можем внутри изучаемой жанровой группы выделить 2 типа жанров: 1) жанры, где герой является повествователем, при этом он а) либо не участвует в действии б) либо находится на периферии повествования; 2) жанры, где герой, сам является участником событий, рассказывает о них»17. Нас в данном случае интересует второй тип жанров, так как сюда входит автобиография и

15 Подробнее об этом см.: Строганов М. В. Очерк исторической поэтики // Строганов М. В. Литературоведение как человековедение. Тверь, 2002. С. 107—130.

16 Строганов М. В. Очерк исторической поэтики. С. 139.

17 Там же. С. 144. смежные с ней жанры. И, из сказанного выше, мы можем сделать вывод о том, что в автобиографии автор, герой и повествователь тождественны и герой рассказывает о своей личной жизни.

Это тождество позволяет нам говорить о явлениях автобиографичности вне самой автобиографии, об автобиографизме как об осмысленной особенности стиля писателя, как об особом авторском методе. На этот счет существуют совершенно противоположные точки зрения. В качестве отдельного явления автобиографизм в новейших работах об автобиографии часто не рассматривается. «"Автобиографичность" и "автобиографизм" могут быть терминологически отражены в употреблении прилагательного (автобиографический) как отсылки к определенным явлениям (или процессам) в литературе, которое своей функцией и техникой близки к

1 Я функции или технике, известных по жанру автобиографии» .

Некоторые авторы самым решительным образом отвергают явление и процессы, являющиеся «отголоском» жанра и связанные с автобиографизмом как приемом. Так, например, Ж. Старобински в работе «Стиль автобиографии» отрицает существование «автобиографического» стиля: «Необходимо избегать говорить об автобиографическом "стиле", даже об автобиографической "форме", так как не существуют стили или формы, произведенные автобиографией»19. По мнению ученого, текст или является автобиографией, или не имеет никаких признаков автобиографии.

Другие исследователи, напротив, считают возможным использование биографических и автобиографических элементов в художественных произведениях, которые не являются биографическими или автобиографическими. Так, например, JL Я. Гинзбург решает проблему таким образом: «Биографический замысел строит свой мир из заданных внеэстетических элементов. Художественный вымысел свой структурный мир порождает. При этом биографические и автобиографические элементы могут входить в этот вымышленный мир на тех же правах эстетической преднамеренности, что и вымышленные элементы. Для художественного произведения здесь нет принципиального различия»20.

Вслед за JI. Я. Гинзбург, мы склонны считать, что сознательное использование автором в художественном произведении биографических и автобиографических элементов, наряду с вымышленными элементами, позволяет рассматривать автобиографизм как особый литературный прием, который может участвовать в создании художественного произведения. Исходя из этого, мы рассматриваем автобиографизм как особый метод организации художественного произведения на тех же основаниях, что и с помощью вымышленных элементов.

Метод биографического прочтения эпических произведений в современной науке мало популярен. Считается, что он противоречит пониманию художественного текста как эстетического феномена. Однако обращение к данному методу позволяет остановить внимание на эпизодах, содержащих прямой автобиографический подтекст и являющихся точками непосредственного соприкосновения сфер биографии и творчества, их зафиксированной взаимосвязи. Биографический метод изучения литературы, широко применяемый до начала XX века для изучения художественных произведений, несколько модифицируется нами для того, чтобы попытаться создать целостный анализ фетовской прозы через призму ее мемуарности. Рассмотрение всей прозы Фета как единой, взаимосвязанной и взаимообусловленной художественной системы с авторской установкой на автобиографичность описанного в ней позволяет проникнуть в творческую лабораторию автора, осветить генезис художественного творчества и выявить его связь с конкретно-исторической ситуацией. Прозаическое творчество Фета дает богатейший и разнообразнейший художественный материал для исследований в области определения жанровых признаков автобиографии и методологии анализа художественного автобиографизма.

За сюжетной прозой Фета давно установилась репутация автобиографичной. Репутация эта опирается, в первую очередь, на то, что исследователям и читателям ярко бросаются в глаза многочисленные параллели между прозаическими произведениями и мемуарами Фета. В этом отношении М. В. Строганов выразил, пожалуй, общее мнение литературоведов по поводу прозы Фета: «Фет не умеет фантазировать, и между его сюжетной прозой и другими, несюжетными прозаическими жанрами его: мемуарами, критикой, публицистикой — принципиальной разницы нет: это всегда яркий рассказ о том, что реально было в реальной жизни с четким определением временной, причинно-следственной обусловленности, с ясно прописанной целевой установкой и предметно-определительными отношениями. Всё, что написано в прозе, было именно так, как написано в ней»21.

Действительно, на первый взгляд кажется, что фантазировать в прозе Фет то ли не умел, то ли ленился, так как почти все его рассказы, написанные раньше, чем воспоминания, воспроизводят факты из биографии автора, которые он затем приводит в мемуарах. Однако при углубленном исследовании его произведений обнаруживается, что он учился фантазировать в этом жанре литературы, искал свою неповторимую творческую манеру. Фет словно пытался доказать себе и окружающим, что его писательские возможности не ограничиваются исключительно поэтическим дарованием. И, несмотря на все уверения

21 Строганов М. В. «Мир от красоты». Проза и поэзия Фета. Курск, 2005. С. 7.

И. С. Тургенева в том, что «ни драматической, ни эпической» «жилки» в нем «совершенно нет»22, Фет до конца жизни создавал прозаические произведения и довольно успешно совершенствовал свою манеру письма в этой области.

Интенсивность обращения Фета к автобиографическому материалу в своем прозаическом творчестве можно объяснить скорее тем, что он понимал ценность жизненного материала и не хотел его терять. Уместным в этой связи будет упомянуть слова J1. Я. Гинзбург о соотношении автобиографии и автобиографической прозы: «Иногда лишь самая тонкая грань отделяет автобиографию от автобиографической повести или романа. Имена действующих лиц заменены другими — эта условность сразу же переключает произведение в другой ряд, обеспечивая пишущему право на вымысел» . Учитывая всё сказанное выше, мы хотим еще раз отметить, что не отсутствие фантазии заставляло Фета использовать свой жизненный опыт в сюжетной прозе, а желание не упустить драгоценные сюжеты и образы прошлого, и доказательством этому служит то, что в финале жизни он обращается к созданию мемуаров.

Совершенно очевидно, что автобиографический материал, используемый автором для создания различных художественных произведений, неравнозначен как в количественном отношении, так и в отношении степени и механизмов обработки этого материала. Из всего сказанного вытекает несколько задач нашего исследования в первой главе «Автобиографизм сюжетной прозы А. А. Фета». Мы намерены, во-первых, показать, что в прозе Фета автобиографизм — это осознанный авторский прием; во-вторых, охарактеризовать механизмы создания Фетом сюжетной прозы, а, следовательно, проследить пути становления

22 Фет А. А. Мои воспоминания. 1848—1863. М., 1890. Ч. 1. С. 7.

23 Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. С. 118. автобиографического метода Фета-прозаика; в-третьих, выявить специфику взаимосвязи сюжетной прозы и мемуаров Фета.

Для раскрытия характерных особенностей мемуарной прозы Фета мы обратили внимания на документальный материал, используемый в воспоминаниях. Дело в том, что во второй части своих мемуаров Фет использует большое количество писем от своих друзей и знакомых, среди которых И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой, Я. П. Полонский, А. А. Григорьев, И. А. Гончаров, И. П. Борисов, В. П. Боткин и другие. Опубликование писем этих известных личностей в «Моих воспоминаниях» Фета обеспечило его мемуарам большой читательский интерес.

Однако практически ни одно из приведенных в воспоминаниях писем не вошло туда без изменений, и чаще всего это было простое сокращение. Описанию этих изменений мы посвятили вторую главу исследования «Частная переписка в воспоминаниях А. А. Фета», в которой сопоставили оригинальные тексты писем Л. Толстого и Тургенева к Фету с текстом «Моих воспоминаний». Переписка с этими писателями выбрана нами потому, что она была, пожалуй, самой интенсивной и представляет наибольший интерес с литературоведческой точки зрения, в связи с неисследованностью данной проблемы. Поэтому основные задачи второй главы таковы: во-первых, выявление круга вопросов, затрагиваемых в переписке Л. Толстого и Тургенева с Фетом, и выяснение особенностей их личных взаимоотношений, во-вторых, обнаружение характерных и специфических черт «цензуры» Фета в письмах Л. Толстого и Тургенева, включенных в текст мемуаров, и, в-третьих, раскрытие механизмов создания книги Фета «Мои воспоминания».

Целью третьей главы «Очерково-публицистическая проза и мемуары А. А. Фета» является характеристика событийной и идейной взаимосвязи публицистики и воспоминаний Фета. Это определяет задачи исследования: во-первых, составить краткий обзор всех очерков и публицистических статей Фета, что позволит не только вписать их в контекст эпохи, но и адекватно охарактеризовать процесс становления авторской концепции; во-вторых, поднять вопрос о некоторых фактических расхождениях в текстах очерков и мемуарах, тем самым, уточнить как историю создания очерков, так и текстологический комментарий для мемуаров.

Проблема комментария и его роли в культуре вновь оказалась актуальной в настоящее время. В последние годы появился ряд содержательных, значительных по объему и зачастую новаторских по форме комментариев. В качестве наиболее ярких примеров можно назвать книги, выходящие в серии «Россия в мемуарах» издательства «НЛО», прокомментированное В. А. Мильчиной и А. Л. Осповатом издание «Россия в 1839 году» Астольфа де Кюстина (М., 1996), Полное собрание сочинений и писем В. А. Жуковского под редакцией А. С. Янушкевича (Т. 1—2. М., 1999—2000), том «В.А.Жуковский в воспоминаниях современников» с комментариями А. С. Янушкевича и других авторов (М., 1999) и прочие24.

А. И. Рейтблат утверждает, что «в России комментаторская деятельность получила развитие в периоды резкого роста значимости литературы и острых идеологических полемик, не имевших прямого публицистического выражения. Первый такой период - середина XIX в. Именно с этого времени на протяжении второй половины XIX в. литература служила точкой приложения интеллектуальных сил, вызывала острый интерес культурной элиты. Носила комментаторская деятельность историзирующий характер (т. е. была направлена на восстановление исторического контекста создания произведения)»25.

24 Более подробно см. об этом: Майофис М. От редактора // Новое литературное обозрение. 2004. № 66. С. 67-69.

25 Рейтблат А. И. Комментарий в эпоху Интернета // Новое литературное обозрение. 2004. № 66. С. 83.

Эпохи, когда комментарий служит немедленному решению интерпретаторских задач и когда он служит подведением итогов, «запасником средств для будущих интерпретаций», чередуются в истории. Комментарии к античным авторам в XVI в. были «деловито-тектологические», в XVIII в. стали «компилятивно-энциклопедическими», в XIX в. дифференцировались на разные лады, потом опять стали разрастаться во все тематические стороны; в Новое время существуют мнения, что нужно делать языковые комментарии отдельно, а предметные отдельно.

В числе причин, определивших изменение статуса комментария в современной культуре, следует назвать как минимум две. «Первая — изменение структуры читательского и исследовательского сознания, обусловленное интенсивным развитием компьютерных технологий <.>

Вторая причина — пришедшийся в России на последнее десятилетие расцвет мемуаристики и других автобиографических жанров: многочисленные публикации мемуаров по XVIII — первой половине XX века, а также воспоминаний о новейших периодах отечественной истории.

С одной стороны, мемуары сами по себе являются ценным источником для исторического комментария, с другой — успех множества проектов и книжных серий такого рода свидетельствует о том, что историзирующее

26 сознание становится самостоятельным культурным феноменом» .

Термин комментарий определяется в разных работах примерно одинаково. В словаре, подготовленном Институтом русского языка, под комментарием подразумевается «толкование, разъяснение какого-либо

07 текста» . «Краткая литературная энциклопедия» дает близкое по характеру определение: «Комментарий (от лат. commentarius — заметка,

26 Майофис М. От редактора. С. 68.

27 Словарь русского языка: В 4-х т. Под ред. А. П. Евгеньевой. М., 1982. Т. 2. С. 83. толкование) — жанр филологического исследования, разъясняющий текст

28 лит<ературного> памятника» . Почти дословное повторение этой формулировки можно найти в «Литературном энциклопедическом словаре» (М., 1987) и «Литературной энциклопедии терминов и понятий» (М., 2001).

Комментирование текста является одной из главных задач текстологии наряду с установлением точного текста произведения и его кодификацией29. Основные особенности научного жанра комментария сформулированы С. А. Рейсером: «Независимо от того, для какой читательской категории комментарий предназначен, он не представляет собой чего-то автономного от текста, а подчинен ему — он должен помочь читателю понять текст. Комментарий — сателлит текста»30. Другая особенность комментария — его адресация — «тип комментария определяется прежде всего читательским назначением издания»31. Факт направленности имеет решающее значение для отбора комментируемых мест текста. Никакой комментарий не может, да и не должен, объяснять всё.

Цель всех пояснений, которые может сделать по поводу художественного произведения любой специалист, — объяснить читателю его смысл и значение, сделать понятным. Пояснения эти могут иметь двоякий характер: «они могут быть текстуальными, то есть объяснять текст как таковой. Такое объяснение является необходимым условием любого читательского понимания произведения. Никто — не только исследователь или преподаватель, но и простой читатель — не имеет права

28 Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. / гл. ред. А. А. Сурков. М., 1962-1978. Т. 3. Стлб. 691; автор статьи - К. И. Тюнькин.

29 Более подробно см. об этом: Рейсер С. А. Основы текстологии. Л., 1978. С. 11—12.

30 Рейсер С. А. Палеография и текстология нового времени. М., 1970. С. 293.

31 Там же. С. 292. претендовать на сколько-либо полное понимание произведения, если ограничился той степенью проникновения в текст, которая обеспечивается знанием русского языка и здравым смыслом, и пренебрег расшифровкой намеков, обнаружением скрытых цитат и реминисценций, если не знает реалий быта, не чувствует стилистической игры автора.

Другой вид пояснения — концепционный. Здесь, опираясь на понимание текста, исследователь дает разного рода интерпретации: историко-литературные, стилистические, философские и др.

Первый вид пояснений дается в комментарии, второй — в теоретических исследованиях: статьях и монографиях»32. Но между концепционными и текстуальными разъяснениями к тексту нет разрыва, а «есть постепенный переход, и ступени этого перехода соответствуют разному масштабу комментария. Комментарий может быть разномасштабным: к каждому слову, к каждому отрывку, к произведению, к авторскому корпусу, ко всей литературе эпохи»33.

Тип комментария зависит от типа комментируемого текста, а проза Фета (и сюжетная, и очерково-публицистическая, и мемуарная) отличается сложностью структурной организации. Это закономерно приводит к необходимости совмещения нескольких видов комментария и к неизбежной неполноте каждого из них в отдельности. В работе над мемуарами Фета нам пришлось значительно дополнять существующие текстологические комментарии34, и уже на этой основе анализировать

32 Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий: Пособие для учителя. JL, 1983. С. 6—7.

33 Гаспаров М. Л. Лотман и проблемы комментирования // Новое литературное обозрение. 2004. № 66. С. 70.

34 К сюжетной прозе: Черемисинова Л. И. Комментарии к разделу «Повести и рассказы» // Фет А. А. Сочинения и письма: В 20 т. Т. 3. Повести и рассказы. Критические статьи. СПб., 2006. С. 361—414; К переписке Л.Толстого и Тургенева с Фетом: Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 18 т. М., 1987—1997; достаточно обширный корпус текстов, оказывающихся в области интересов нашего исследования. Для того чтобы адекватно охарактеризовать всю прозу Фета, нам пришлось привлечь значительный круг литературных произведений и документов: мемуарные книги Фета «Ранние годы моей жизни» (1893) и «Мои воспоминания» (1890), всю сюжетную и очерково-публицистическую прозу Фета, письма Л. Толстого и Тургенева к Фету.

Выбор прозы Фета в качестве объекта исследования объясняется тем, что в современном культурном сознании Фет предстает только как поэт, хотя прозаическое наследие его огромно: это и художественная проза, и публицистика, и воспоминания. Но до сих пор не существует работ, посвященных изучению всего прозаического творчества Фета как целостного единства. Так в начале XX в. существовала только работа Б. А. Садовского «Ледоход: Статьи и заметки» (1916), в которой рассматривалось поэтическое и прозаическое наследие Фета. С середины 1980-х гг. Курский государственный (пединститут) университет издает сборники статей, посвященные творчеству Фета. Но до середины 1990-х гг. они посвящены поэзии Фета, и только курские сборники 1995—2008 гг. включают в себя работы о его прозе, что свидетельствует об актуальности изучения этой части творческого наследия Фета.

Наша работа призвана развеять многочисленные мифы вокруг имени Фета и, наконец, вывести его обширное и значимое, как для литературоведения, так и для всей читающей России, прозаическое творчество из долгого забвения. И лишь после того, как проза Фета станет

Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: В 90 т. М., 1953—1965; К критике и публицистике: Кошелев В. А. Комментарии к разделу «Из деревни» // Фет А. А. Сочинения и письма: В 20 т. Т. 4. Очерки: Из-за границы. Из деревни. СПб., 2007. С. 504—551; Сорочан А. Ю., Строганов М. В. Комментарии к разделу «Критические статьи» // Фет А. А. Сочинения и письма: В 20 т. Т. 3. Повести и рассказы. Критические статьи. С. 485—493. общеизвестным и естественным фактом литературы, таким же, каким сейчас является поэзия Фета, можно надеяться на появление авторитетных монографических трудов по этому вопросу.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Воспоминания А.А. Фета и мемуарная природа его прозы"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

А. А. Фет, органично вошедший в 1850-е гг. в литературную жизнь России в качестве поэта, был восторженно воспринят всей творческой средой, а его поэтические произведения ставились в один ряд с поэзией Пушкина и Лермонтова. Однако очень быстро близкое Фету в это время литературное сообщество, сложившееся вокруг журнала «Современник», и, состоящее преимущественно из людей дворянского сословия, разглядело в начинающем поэте неподобающие литератору меркантильные интересы. Тургенев не раз в своих письмах упрекал Фета в корыстном отношении к литературе и, например, в письме от 28 ноября 1859 г., сетуя на небрежный, по его мнению, перевод Фетом стихотворений Гафиза, писал: «Вы решительно слишком торопитесь (из желания ли деньги получить — я не знаю), — но эдак — право, право — ей-же-ей — нельзя. <.> Пожалуйста, не спешите — а деньги придут в свое время»1. Тургенев, регулярно получающий приличный доход от своего родового имения, никак не мог понять, что для Фета литературное творчество не только способ самовыражения уникального таланта, но и единственный источник доходов. Потому что он в 14 лет был лишен дворянского титула, а соответственно и наследства, и в 1858 г. уволился с военной службы. А. В. Дружинин, гораздо более чем Фет, защищенный от нужды, в конце 1859 г. с недоумением и иронией писал Л. Толстому: «Сам Фет прелестен, но стоит на опасной дороге, скаредность его одолела, он уверяет всех, что умирает с голоду и должен писать для денег. Раз вбивши себе это в голову, он не слушает никаких увещаний, сбывает по темным редакциям самые бракованные из своих произведений <.> мы отговаривали Фета от Гафиза, бранили его сношения с "Русским словом",

1 Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма. Т. 4. С. 114—116. но он сказал: "Если бы портной Кундель издавал журнал, под названием <.> и давал мне деньги за мои стихи, я, при моей бедности, стал бы работать на Кунделя". Вечера два он был велик, но всё это может кончиться тем, что он повредится в рассудке»2.

Фет, понимая, что его литературный труд не может принести ему морального и материального удовлетворения, уходит из «Современника», а затем и вовсе из литературы и неожиданно для всех становится помещиком. Сначала все думают, что он решил потешить свое самолюбие и купил на небольшое приданное своей жены имение для развлечений и любимой охоты. Тургенев отговаривает его от покупки: «Имение невозможно покупать с точки зрения — что делать, мол, нечего!» Но потом, смирившись со свершившимся фактом приобретения, просит «новопроявившегося владельца» прислать ему описание нового имения «с охотницкой точки зрения», будучи вполне уверен, что поэт («жрец чистого искусства») приобрел его исключительно для таких поэтических занятий, как охота4.

Однако и тут Фет всех продолжает разочаровывать, он рьяно берется за самое современное и удобное благоустройство «маленького клочка земли»5 с недостроенным «домиком» и за несколько лет превращает его в «прелестную табакерочку»6, к которой стремятся все близкие Фету люди. Затея с созданием поместного хозяйства в 1861 г. — «в самую минуту хаотического брожения двух разнородных элементов земледельческого 2

Толстой Л. Н. Переписка с русскими писателями: В 2 т. Т. 1. С. 294. Курсив Дружинина.

Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 28 т. Письма. Т. 4. С. 108—109.

4 Там же. С. 125.

5 Из письма Тургенева к Я. П. Полонскому от 14 (26) июля 1861 г. // Там же. С. 271. труда: крепостного и вольнаемного»7, когда отсутствие правовой основы земельных отношений порождало всеобщую неразбериху и растерянность, казалась многим самоубийственной. Фет к тому же не имел ни соответствующих знаний, ни опыта8 и мог рассчитывать только на «практический смысл»9, житейскую мудрость и громадное трудолюбие. Однако он весь погружается в хозяйство: заводит конную молотилку, выкапывает громадный усадебный пруд, ставит мельницу, разбивает прекрасный парк, строит конный завод, и, в конце концов, даже непримиримо скептически настроенный Тургенев, ощутив в Фете замечательную деятельную жилку, начинает обращаться к нему за решением всех практических проблем.

И, кажется, жизнь снова начинает налаживаться, как вдруг критика обращает внимание на прозаический цикл очерков Фета «Из деревни», вышедший вторым после «Заметок о вольнонаемном труде» в периодической печати. Доселе на ура принимаемый в читательской и критической среде опус Фета о сельскохозяйственной жизни вдруг становится поводом для упреков в адрес поэта (именно так его воспринимает вся читающая Россия) в «местечковых» помещичьих интересах. Ком обвинений в критической литературе растет с непомерной скоростью, и в результате к представлению о мелочном русском барине прибавляется представление о туповатой жестокости, и очень скоро из именитого поэта Фет превращается в оголтелого крепостника, который «на досуге, отчасти пишет романсы, отчасти человеконенавистничает»10. Передавая критика, активно и бурно муссировавшая эту тему в печати, у

Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 28 т. Письма. Т. 4. С. 305.

8 Фет А. А. Мои воспоминания. Ч. 1. С. 343.

9 Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 28 т. Письма. Т. 4. С. 315.

10 Салтыков-Щедрин М. Е. Собрание сочинений: В 20 т. Т. 6. С. 59—60. сделала всё, чтобы репутация «крепостника» прочно закрепилась за Фетом, и литературное «пятно» на его имени осталось даже тогда, когда в русском обществе позабылся непосредственный повод для его создания. В итоге публицистические обвинения обернулись слухами, повторять которые сделалось хорошим тоном. Н. Н. Страхов, взявшийся в конце 1870-х гг. быть посредником в передаче новых поэтических текстов Фета в печать, столкнулся с неожиданным обстоятельством. В письме к Фету от 28 февраля 1879 г. он смущенно сообщает: «Я то смеюсь, то бешусь, но, право, мы живем в нелепое время. Вы знаете, что на Вас существует гонение, поднятое, конечно, Вашими собратами, Курочкиным, Минаевым и пр.»11.

Фет до конца жизни не переставал будоражить общество своими неоднозначными поступками. Так, в декабре 1873 г. он обманным путем восстанавливает свой дворянский титул и получает от Александра II разрешение «принять фамилию ротмистра А. Н. Шеншина и вступить во все права и преимущества его по роду и наследию»12. Восстановлению своего потерянного в 14 лет дворянского звания Фет посвятил без малого 40 лет, и когда достиг желаемого, тотчас приказал жене заменить все метки: на столовом серебре, на почтовой бумаге, всю корреспонденцию стал подписывать именем Шеншин. «Теперь, — писал он жене, — когда всё, слава Богу, кончено, ты представить себе не можешь, до какой степени мне ненавистно имя Фет. Умоляю тебя никогда его ко мне не писать, если не хочешь мне опротиветь. Если спросить: как называются все страдания, все горести моей жизни, я отвечу: имя им — Фет <.> со стороны легко смотреть на чужую изуродованную жизнь, но к своей собственной так

11 Цит. по Кошелев В. А. К творческой истории сборников Фета «Вечерние огни» // Афанасий Фет и русская литература: XX Фетовские чтения. Курск 2006. С. 11. Курсив Страхова.

12 Цит. по: Блок Г. П. Летопись жизни А. А. Фета. С. 171. относиться трудно»13. Жизненная мечта поэта, таким образом, осуществилась, хотя и с помощью небольшого «подлога», однако близкие к нему люди отнеслись к этому осуществлению мечты без особого восторга. Когда он с торжеством изложил новость JI. Толстому, тот отвечал: «Очень удивился я, получив ваше письмо, дорогой Афанасий Афанасьевич, хотя и слышал от Борисова давно уж историю всей этой путаницы; и радуюсь вашему мужеству распутать, когда бы то ни было. Я всегда замечал, что это мучило вас, и, хотя сам не мог понять, чем тут мучиться, чувствовал, что это должно было иметь огромное влияние на всю вашу жизнь»14. Тургенев выразился гораздо жестче: «Не могу не заметить, что Вы напрасно благодарите судьбу, устранившую Ваше имя от соприкосновения с нынешней литературой; Ваши опасения лишены основания: как Фет, Вы имели имя, как Шеншин, Вы имеете только фамилию»15.

Так же неоднозначно было оценено в обществе звание камергера, полученное Фетом в феврале 1889 г., которого он добивался на протяжении почти что полугода. Сразу после этого в печати появилось множество эпиграмм, высмеивавших новоявленного престарелого придворного, а Н. Н. Страхов написал JI. Толстому: «Я вам пожалуюсь на Фета, который так испортил себя в моих глазах, да и не в моих одних»16. В этом поступке Фета многие увидели проявление честолюбия и тщеславия престарелого поэта, так как само по себе камергерское звание не сулило никаких привилегий своему обладателю, а давало право только носить мундир и писать на визитных карточках «камергер высочайшего двора». Исследователи до сих пор спорят о причинах фетовского желания

13

Цит. по Бухштаб Б. Я. Русские поэты. JL, 1970. С. 77.

14 Толстой Л. Н. Переписка с русскими писателями: В 2 т. Т. 1. С. 427.

15 Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 28 т. Письма. Т. 10. С. 339.

16 Цит. по Блок Г. П. Летопись жизни А. А. Фета. С. 180. получить это придворное звание: Н. П. Генералова объясняет это стремлением Фета «быть отмеченным государственной наградой», вслед за недавно получившим высокий гражданский чин и государственную пенсию А. А. Майковым и дослужившимся до государственной пенсии

Я. П. Полонским17; В. А. Кошелев видит в этом подарок музе и знак

18 высочайше отличенного писателя» ; А. В. Кошелев пытается доказать, что камергерство Фета связано скорее с его деятельностью «как коннозаводчика»19.

За всю долголетнюю жизнь личность Фета настолько обросла бесчисленным количеством несправедливых слухов, домыслов и сплетен, что до сих пор литературоведы часто не могут отличить правду от 20 вымысла . Фетоведы пытаются наверстать время, безвозвратно упущенное в изучении всего творческого наследия Фета как единого целого, и в этой спешке иногда путают датировку малоизвестных произведений21. И даже сейчас о Фете в школьном курсе литературы принято говорить только как о прекрасном поэте. В вузах Фет в лучшем случае анализируется как предтеча поэтов серебряного века, и редкий студент знает что-нибудь о прозе Фета. Всё это актуализирует значение изучения творчества Фета и делает исследования в данной области чрезвычайно ценными в деле возвращения заслуженного литературного и

17

Генералова Н. П. И. С. Тургенев: Россия и Европа. С. 393.

1 о

Кошелев В. А. Афанасий Фет. Преодоление мифов. С. 318. Курсив Кошелева.

19 Кошелев А. В. Малоизвестные воспоминания о камергерстве А. А. Фета // Афанасий Фет и русская литература: XXI Фетовские чтения. Курск,

2007. С. 172.

20

См., например, распространенный слух о том, что Фет отметил пятидесятилетний юбилей своей творческой деятельности на год раньше:

Сухих К Н. Шеншин и Фет: Жизнь и стихи. СПб., 1997. С. 15.

21

См., например, датировку статьи Фета «Наши корни» 1872 г.: Комарова И. В. Мировой суд в русской провинции: взгляд Афанасия Фета. С. 136. социального статуса Фету не только поэту, но и прозаику, критику, публицисту, переводчику, общественному деятелю.

В современных исследованиях сюжетной прозы Фета общим место стало утверждение, что она автобиографична. Эти слова, превратившиеся почти в заклинание, перекочевывают из одного труда в другой, начиная с

99 начала XX в. Однако мало кто за это время стремился выявить специфику автобиографичности фетовских произведений и уж тем более проследить процесс становления этого метода во всей сюжетной прозе. Обращение к этой малоисследованной, но оттого только более актуальной литературоведческой проблеме, позволило сделать вывод о том, что Фет, на протяжении почти всей творческой жизни искавший себя в прозе, очень скоро отошел от использования автобиографизма, как основного приема создания художественного произведения. В его лучших прозаических произведениях «Дядюшка и двоюродный братец» и «Семейство Гольц» этот прием отодвинут на второй план и выполняет роль основы для полноценного художественного сюжета, а итоговый рассказ «Вне моды» стал апофеозом Фета-прозаика. Ему удалось не только перенести саморефлексию в это художественное произведение, но и превратить его в имитацию автобиографического повествования.

Разговор о специфике автобиографизма фетовской сюжетной прозы важен и для раскрытия истории текста его воспоминаний, которая, по замечанию М.В.Строганова, «очень редко изучается <.> А строение воспоминаний как книги и принципы изображения героев и жизни в целом

23 пока еще не изучены» . Обратившись к этому пока еще новому вопросу для фетоведения, мы пришли к выводу о том, что сюжетная проза, будучи

22

Впервые сюжетная проза Фета рассматривалась, в том числе и с точки зрения ее автобиографичности в кн.: Садовский Б. Ледоход: Статьи и заметки. 1916.

23

Строганов М. В. Имя героя в воспоминаниях Фета // Афанасий Фет и русская литература: XXI Фетовские чтения. С. 97—98. для Фета пробой пера и попыткой оценить собственные силы в этом жанре, позволила ему мастерски и неординарно воплотить в жизнь мечту многих творческих людей о написании мемуаров. Жанровая принадлежность этого фетовского труда к автодокументальной литературе не помешала автору создавать его по разработанным в предшествующей сюжетной прозе принципам, организующим художественное произведение.

Еще раз убедиться в этом нам помогло обращение к фактической основе текста воспоминаний. Письма, которые Фет здесь приводит, с одной стороны, нацеливают читателей и исследователей на восприятие этого произведения как «неизменного снимка с действительности»24, с другой же стороны, они представляют собой художественно и идеологически преобразованную Фетом реальность. Эти документы, во многом измененные автором воспоминаний, призваны для создания художественных, а отнюдь не реальных образов их главных героев — Тургенева и JI. Толстого. И в мемуарах, по всем канонам художественного произведения, с легкой руки Фета появляются два антипода: отрицательный персонаж Тургенев и положительный персонаж J1. Толстой. В своих воспоминаниях Фет не воссоздает свою жизнь, а художественно и идеологически преобразует ее согласно своему замыслу, который он хотел представить читателям и себе. К этим выводам был очень близок Н. JI. Бродский , исследовавший письма Тургенева в воспоминаниях Фета, однако он в своих рассуждениях дошел лишь до констатации личной неприязни якобы «крепостника» Фета к «либералу» Тургеневу, но не соотнес это с принципами изображения героев и жизни в целом в мемуарной книге Фета «Мои воспоминания».

24 Фет А. А. Мои воспоминания. Ч. 1. С. 4. ос

О художественной специфике мемуаров позволяет нам говорить и сопоставление их с очерково-публицистической прозой Фета, которая до сих пор полностью не только не выявлена исследователями, но даже адекватно не отрефлектирована как значительная и самодостаточная часть творческого наследия Фета. Даже краткий, насколько позволил объем данной работы, обзор всех известных публицистических трудов Фета поражает их актуальностью для различных сфер современной науки. Так, сельскохозяйственные расчеты Фета, постоянно представляемые им на страницах различных очерков, статей и заметок, безусловно, должны заинтересовать специалистов в области исследования становления и развития экономики как науки. Историки найдут здесь много практического материала для работ, выявляющих социально-экономическое благосостояние крестьянского сословия в пореформенной России. Краеведы обнаружат в публицистике Фета весьма ценные сведения для восстановления истории Мценского уезда Орловской губернии во второй половине XIX в. А обострившийся в настоящее время интерес к изучению истории судебных институтов, связанный с процессом становления современной России как правового государства, значительно актуализирует изучение публицистики Фета как источника по истории мирового судейства в русской провинции, так как способствуют раскрытию особенностей становления и функционирования мирового суда в провинции в первые 10 лет его существования.

Сопоставление очерково-публицистической прозы и мемуаров Фета позволило наметить пути будущего комментирования этих текстов и обратить внимание на множество фактических несовпадений и идейную целостность мировоззрения Фета, что, в свою очередь, снова позволяет поднять вопрос о художественных принципах создания мемуаров.

Предлагаемое исследование не исчерпывает всех проблем прозы Фета. В настоящее время никто из исследователей не может похвастать знанием всего Фета, потому что всё его огромное творческое наследие, судя по всему, до сих пор не выявлено и, видимо, еще долго предстоит изумляться многогранности таланта этого удивительного, неординарного человека — А. А. Фета.

Список научной литературыЗемледельцева, Татьяна Олеговна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Две статьи А.А.Фета из газеты «Московские ведомости» (1870— 1872) / Публикация Е.В.Ивановой // А.А.Фет и русская литература: Материалы Всероссийской научной конференции «XVI Фетовские чтения». Курск: Изд-во КГПУ, 2002. С. 26—31.

2. Неизвестные статьи Фета на страницах «Московских ведомостей» (1868—1872) / Публикация Е. В. Деревягиной // А.А.Фет и русская литература: Материалы Всероссийской научной конференции «XVII Фетовские чтения». Курск: Изд-во КГПУ, 2003. С. 27—34.

3. Полное собрание стихотворений А. А. Фета. СПб.: Издание А. Ф. Маркса, 1901. 423 с.

4. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: В 90 т. М.: Гослитиздат, 1952—1958. Т. 60-63.

5. Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 28 т. Соч.: В 15 т.; Письма: В 13 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1961—1968. Письма. Т. 4-13.

6. Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Соч.: В 12 т.; Письма: В 18 т. М.; Л.: Наука, 1982—2003. Письма. Т. 3-8.

7. Фет А. Где первоначальный источник нашего нигилизма // А. А. Фет и русская литература: Материалы Всероссийской научной конференции «XV Фетовские чтения». Курск: Изд-во КГПУ, 2000. С. 5—13.

8. Фет А. Мои воспоминания. 1848-1889: В 2 ч. М.: Типография

9. A. И. Мамонтова и К°, 1890.

10. Фет А. Общинное владение / Публикация Г. Д. Аслановой и

11. B. И. Щербакова // А. А. Фет и русская литература: Материалы Всероссийской научной конференции «XV Фетовские чтения». Курск: Изд-во КГПУ, 2000. С. 13—18.

12. Фет А. Ранние годы моей жизни. М.: Товарищество типографии А. И. Мамонтова, 1893. 560 с.

13. Фет А. А. Жизнь Степановки, или Лирическое хозяйство / Вступ. статья, сост., подгот. текста и коммент. В. А. Кошелева и С. В. Смирнова. М.: Новое литературное обозрение, 2001. 480 с.

14. Фет А. А. Наша интеллигенция (Отрывки) / Публикация и примечания Г. Д. Аслановой // А. А. Фет: Проблемы изучения жизни и творчества. Сб. науч. ст. Курск: Изд-во КГПУ, 1998. С. 127—141.

15. Фет А. А. Наши корни // Русский вестник. 1882. Т. 157. № 2. С. 485538.

16. Фет А. А. О нашем сельском самоуправлении / Публикация Е. М. Аксененко и Е. В. Виноградовой // А. А. Фет и русская литература: Материалы Всероссийской научной конференции «XVI Фетовские чтения». Курск: Изд-во КГПУ, 2002. С. 12—26.

17. Фет А. А. Отголосок сельского судьи // Русский вестник. 1874. Т. 113. №9. С. 388—410.

18. Фет А. А. По вопросу о личном найме // Русский вестник. 1876.Т. 121. № 1. С. 408-441.

19. Фет А. А. Полное собрание стихотворений / Вступ. статья, ред. и прим. Б. Я. Бухштаба. Л.: Советский писатель, 1937. 818 е.; илл.

20. Фет А. А. Сочинения: В 2 т. Стихотворения, поэмы, переводы. Вступительная статья А. Е. Тархова. М.: Художественная литература, 1982.

21. Фет А. А. Сочинения и письма: В 20 т. Т. 3. Повести и рассказы. Критические статьи. СПб.: Фолио-Пресс, 2006. 518 с., илл., 1 л. портр.

22. Фет А. А. Сочинения и письма: В 20 т. Т. 4. Очерки: Из-за границы. Из деревни. СПб.: Фолио-Пресс Атон, 2007. 555, 4. е., илл., 1 л. портр.

23. Фет А. А. Стихотворения. Проза. Письма. Вступительная статья А. Е. Тархова. М.: Советская Россия, 1988. 459 1. е.; портр.

24. Фет А. А. Стихотворения, поэмы. Современники о Фете. Вступительная статья А. Е. Тархова. М.: Правда, 1988. 418 е.; илл.1. Научная литература

25. А. А. Фет. Традиции и проблемы изучения: Межвуз. тематич. сб. научн. тр. Курск: Изд-во КГПИ, 1985. 184 с.

26. А. А. Фет. Проблемы творческого метода, традиции: Межвуз. тематич. сб. научн. тр. Курск: Изд-во КГПИ, 1989. 105 с.

27. А. А. Фет. Проблемы изучения жизни и творчества: Сб. науч. тр. Курск: Изд-во КГПУ, 1994. 352 с.

28. А. А. Фет. Проблемы изучения жизни и творчества: Материалы докладов к XII Фетовским чтениям 1997 г. Курск: Изд-во КГПУ, 1997. 68 с.

29. А. А. Фет. Проблемы изучения жизни и творчества: Сб. науч. тр. Курск: Изд-во КГПУ, 1998. 212 с.

30. А. А. Фет. Поэт и мыслитель. Сборник научных трудов. М.: Наследие, 1999.213 с.

31. А. А. Фет и русская литература: Материалы Всероссийской научной конференции «XV Фетовские чтения». Курск: Изд-во КГПУ, 2000. 366 с.

32. А. А. Фет и русская литература: Материалы Всероссийской научной конференции «XVI Фетовские чтения». Курск: Изд-во КГПУ, 2002. 207 с.

33. А. А. Фет и русская литература: Материалы Всероссийской научной конференции «XVII Фетовские чтения». Курск: Изд-во КГУ, 2003. 263 с.

34. А. А. Фет и русская литература: Материалы Всероссийской научной конференции «XVIII Фетовские чтения». Курск: Изд-во КГУ, 2004. 291 с.

35. Автоинтерпретация / Сборник статей под ред. А. Б. Муратова и Л. А. Иезуитовой. СПб.: Изд-во СПГУ, 1998. 206 с.

36. Александрова Т., Билинкис М., Зуева С. и др. Жанровые и текстовые признаки мемуаров // Поэтика. История литературы. Лингвистика: Материалы XXII научной студенческой конференции. Тарту: ТГПИ, 1967. С.127-133.

37. Апостолов Н. Н. Л. Н. Толстой и его спутники. М.: Наука, 1928. 112 с.

38. Асланова Г. Жизнь Степановки, или Лирическое хозяйство // Новый мир. 1992. №5. С. 113-160.

39. Астафьев А. В. Лев Толстой и его современники. Ярославль: ВерхнеВолжское книжное изд-во, 1967. 143 е.; илл.

40. Афанасий Фет и русская литература: XIX Фетовские чтения. Курск: Изд-во КГУ, 2005. 182 с.

41. Афанасий Фет и русская литература: XX Фетовские чтения. Курск: Изд-во КГУ, 2006. 166 с.

42. Афанасий Фет и русская литература: XXI Фетовские чтения. Курск: Изд-во КГУ, 2007. 180 с.

43. БанкалюкЛ.В. А.А.Фет в оценке современников // Эстетические позиции и художественное мастерство писателя. Кишинев: Кишиневское книжное изд-во, 1982. С. 29-39.

44. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. 589 с.

45. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 465 с.

46. Белинский В. Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. М,: АН СССР, 1953-1959.

47. Берков П. Н. Корректура и текстология // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1962. Вып. I. С. 70-74.

48. Берков П. Н. Проблемы современной текстологии // Вопросы литературы. 1963. №> 12. С. 78-95.

49. Билинкис М. Я. К вопросу о проблемах мемуарного жанра в русской литературе первой трети XVIII века // Проблемы эстетики и поэтики: Межвузовский сборник научных трудов. Ярославль: Верхне-Волжское книжное изд-во, 1976. С. 3-10.

50. Благой Д. Мир как красота. О «Вечерних огнях» Фета. М.: Художественная литература, 1975. 111 с.

51. Благой Д. Д. Тургенев редактор Фета // Печать и революция. 1923. Кн. 3. С. 45-64.

52. Боткин В. П. Литературная критика. Публицистика. Письма. / Сост., подг. текста, вступ. ст. и примеч. Б. Ф. Егорова. М.: Советский писатель, 1984. 320 е.; 1 л. портр.

53. Бродский Н. Фет — редактор Тургенева // Звенья. М.; Л., 1933. Вып. 2. С. 469-479.

54. Булгаков В. Ф. Лев Толстой, его друзья и близкие. Воспоминания и рассказы. Тула: Приокское книжное изд-во, 1970. 342 е.; илл.

55. Булгаков В. Ф. Л. Н. Толстой в последний год его жизни Дневник секретаря Л. Н Толстого. М.: Правда, 1989. 446 1. е.; 8. л. илл.

56. Булгаков В. Ф. О Толстом: Воспоминания и рассказы. Тула: Приокское книжное изд-во, 1978. 480 е.; портр.; 4 л. илл.

57. Бухштаб Б. Я. А. А. Фет. Очерк жизни и творчества. Л.: Наука, 1990. 138 с.

58. Бухштаб Б. Я. Русские поэты. Л.: Наука, 1970. 365 е.; 5 л. илл.

59. Бухштаб Б. Я. Судьба литературного наследства А. А. Фета // Литературное наследство. М.: Изд-во АН СССР, 1935. Т. 22—24. С. 561602.

60. Бухштаб Б. Я. Творческий труд Фета // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1973. Вып. 1. С. 3-14.

61. Бушканец Е. Г. Мемуарные источники. Казань: Изд-во КГПИ, 1975.

62. Бушканец Е. Г. О классификации мемуарных источников // Ученые записки Казанского пединститута, 1972. Вып. 107. С. 44-59.

63. Винокур Г. Биография и культура. М.: Наука, 1927. 387 с.

64. Вопросы текстологии. Сборник статей. М.: АН СССР, 1957. 466 с.

65. XVIII Фетовские чтения: Афанасий Фет и русская литература: Материалы Международной научной конференции «XVIII Фетовские чтения». Курск: КГУ, 2004. 291 с.

66. Гаспаров М. Л. Лотман и проблемы комментирования // Новое литературное обозрение. 2004. № 66. С. 68-73.

67. Гаспаров М. Л. Фет безглагольный. //Ново-Басманная, 19, 1990. К 60-летию изд-ва «Художественная литература»: Сборник. М.: Художественная литература, 1990. С. 515—529.

68. Генералова Н. 77. И. С. Тургенев: Россия и Европа. Из истории русско-европейских литературных и общественных отношений. СПб.: Изд-во РХГИ, 2003. 583 е.; илл.

69. Генералова Н. 77. Об адресате «Двух писем о значении древних языков в нашем воспитании» А. Фета // Русская литература. 2006. № 1. С. 274— 276.

70. Гин Я. И. Из комментариев к «Евгению Онегину». Агафон // Временник Пушкинской комиссии. СПб.: Наука, 1993. Вып. 25. С. 135— 143.

71. Гинзбург Л. Я. Автобиографическое в творчестве Герцена // Литературное наследство. М.: Наука, 1997. Т. 99. Кн. 1. С. 10—54.

72. Гинзбург Л. Я. «Былое и думы» Герцена. М.: ГИХЛ, 1957. 341 с.

73. Гинзбург Л. Я. Литература в поисках реальности: Статьи, эссе, земетки. Л.: Советский писатель, 1987. 397 2. с.

74. Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. М: INTRADA, 1999. 416 с.

75. Гинзбург Л. Я. О старом и новом: Статьи и очерки. Л.: Советский писатель, 1982. 423 е.; 1 л. портр.

76. Гинзбург JI. Я. Человек за письменным столом: Эссе. Из воспоминаний. Четыре повествования. JL: Советский писатель, 1989. 605 2. с; 1. л. портр.

77. Гольденвейзер А. Б. Вблизи Толстого. М.: Гослитиздат, 1959. 487 е.; 15 л. илл.

78. Григорьев А. Воспоминания / Изд. подготовил Б. Ф. Егоров. М.: Наука, 1988.437 2. е.; [5] л. илл.

79. Григорьев А. Литературная критика. Сост., вступ. ст. и примеч. Б. Ф. Егорова. М.: Художественная литература, 1967. 631 е.; 6 л. илл.

80. Григорьев А. Письма / Изд. подгот. Р. Виттакер, Б.Ф.Егоров. М.: Наука, 1999. 475 с. 8 л. илл.

81. Григорьев А. Стихотворения А. Фета // Отечественные записки. 1850. № 2. С. 49-72.

82. Григорьев Аполлон Александрович. Материалы для биографии / Под ред. В. Н. Княжнина. Пг.: Аквилон, 1917. 243 е.; 4 л. илл.

83. Гусев Н. Н. Жизнь Льва Николаевича Толстого. Л.Н.Толстой в расцвете художественного гения (1862—1877). М.: Гослитиздат, 1928. 456 с.

84. Гусев Н. Н. Летопись жизни и творчества Льва Николаевича Толстого. 1828-1890. М.: Гослитиздат, 1958. 837 е.; 16 л. илл.

85. Гусев Н. Н. Летопись жизни и творчества Льва Николаевича Толстого. 1891-1910. М.: Гослитиздат, 1960. 918 е.; 18 л. илл.

86. ГутьярН.М. И.С.Тургенев и А.А.Фет // Вестник Европы. 1899. Ноябрь. Т. VI. С. 314-336.

87. Деревнина Л. А. О термине «мемуары» и классификации мемуарных источников // Вопросы архивоведения. 1963. № 4. С. 32—38.

88. Егоров Б. Ф. Переписка Ап. Григорьева с Н. Н. Страховым // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. 1965. № 167. Труды по русской и славянской филологии. VII. С. 18—32.

89. Егоров Б. Ф. Письма Ап. Григорьева к М. П. Погодину. 1855—1857 гг. // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. 1973. № 306. Труды по русской и славянской филологии. XXI. С. 11—23.

90. Егоров Б. Ф. Письма Ап. Григорьева к М. П. Погодину. 1855-1857 гг. // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. 1975. № 358. Труды по русской и славянской филологии. XXIV. С. 13—21.

91. Елизаветина Г. Г. Литературная судьба Фета // Время и судьбы русских писателей. М.: Наука, 1981. С. 146—185.

92. Елизаветина Г. Г. Становление жанра автобиографии и мемуаров // Русский и западноевропейский классицизм: Проза. М.: Наука, 1982. С. 235—263.

93. Жирмунский В. М. Гете в русской литературе: Избранные труды. Л.: Наука, 1982. 558 с.

94. История литературы и художественное восприятие: Сб. науч. тр. Тверь: ТГУ, 1991. 135 с.

95. И. С. Тургенев в воспоминаниях современников: В 2 т. М.: Художественная литература, 1983.

96. И.С.Тургенев в современном мире: Сб. ст.. М.: Наука, 1987. 319 1.с.

97. И. С. Тургенев: Вопросы биографии и творчества. Сб. ст.. Л.: Наука, 1982. 263 с.

98. И. С. Тургенев: Вопросы биографии и творчества. Сб. ст.. Л.: Наука, 1990. 291 [3] с.

99. И. С. Тургенев и русская литература. 8-й Межвуз. тургеневский сборник. Курск: КГПИ, 1980. 231 с.

100. Ищук Г. Н. Проблема читателя в творческом сознании Л. Н. Толстого. Статьи. Тверь: ТГУ, 2004. 184 с.

101. Кедрова М. М. И. С. Тургенев. Роль читательской памяти в творчестве писателя: Учебное пособие. Калинин: КГУ, 1988. 86 с.

102. Кедрова М. М. Русская классика и проблема ее восприятия. (И. С. Тургенев): Учебное пособие. Калинин: КГУ, 1986. 78 1. с.

103. Клеман М. К Летопись жизни и творчества И. С. Тургенева. М.; Л.: Изд-во Время, 1934. 248 1. е.; 4 л. илл.

104. Козубовская Г. П. Поэзия А.А.Фета и мифология. Барнаул; М.: Феникс, 1991. 187 с.

105. Колпакова Н. П. Из истории фетовского текста // Поэтика. Кн. 3. Временник Института истории искусства. Л., 1927; С. 561—602.

106. Кошелев В. О «тургеневской» правке поэтических текстов Афанасия Фета // Новое литературное обозрение. 2001, № 48. С. 157—191.

107. Кошелев В. А. Афанасий Фет: Преодоление мифов. Курск: КГУ, 2006. 336 с.

108. Кошелев В. А. «Злоупотребление словом "идея"»: «Грибоедовская» статья Афанасия Фета // Хмелитский сборник. Вып. 2: Грибоедов и Пушкин. Смоленск, 2000. С. 154—167.

109. Кузьминская Т. А. Моя жизнь в доме и в Ясной Поляне. Тула: Приокское книжное изд-во, 1976. 511 е.; 8 л. илл.

110. Курляндская Г. Б. И.С.Тургенев и русская литература. М.: Наука, 1980. 348 с.

111. Левкович Я. Л. Автобиографическая проза и письма Пушкина. Л.: Наука, 1988. 327 1. с.

112. Лесков Н. С. Собрание сочинений: В 11 т. / Общ. ред. В. Г. Базанов. М.: Гослитиздат, 1958. Т. 10.

113. Литературно-критическая деятельность русских писателей XIX в. М.: Советская Россия, 1989. 543 с.

114. Лихачев Д. С. Текстология. Краткий очерк. М.; Л.: Наука, 1964. 639 е.; 1 л. илл.

115. Л.Н.Толстой в воспоминаниях современников. В 2 т. / Ред. С. А. Макашин. М.: Художественная литература, 1978.

116. ЛотманЮ.М. Роман А.С.Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий: Пособие для учителя. Л.: Просвещение, 1983. 376 е.; илл.

117. Л.Н.Толстой и современность: Сб. статей и материалов. М.: Наука, 1981.280 с.

118. Маковицкий Д. П. У Толстого 1904—1910. «Яснополянские записки Д. П. Маковицкого». Т. I—IV. М.: Наука, 1979. Литературное наследство.

119. Мануйлов В. А. Заметки о двух стихотворениях // Ученые записки ЛГПИ им. А. И. Герцена. Л. 1948. Т. 67. С. 82—87.

120. МайминЕ.А. Афанасий Афанасиевич Фет. Книга для учащихся. М.: Просвещение, 1959. 157 2. е.; илл.

121. Майофис М. От редактора // Новое литературное обозрение. 2004. № 66. С. 67—69.

122. Машинский С. О. О мемуарно-автобиографическом жанре // Вопросы литературы. 1960. № 6. С. 129—145.

123. Мемуары на сломе эпох: Круглый стол // Вопросы литературы, 1999. Январь-Февраль. С. 3—34.

124. Минералов Ю. И. Теория художественной словесности. М.: Наука, 1999. 348 с.

125. Муратов А. Б. Стихотворение А. А. Фета «Шепот, робкое дыханье.» // Анализ одного стихотворения. Межвуз. сб. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1985. С. 162—171.

126. Назарова Л. Н. Тургенев и русская литература конца XIX—XX в. Л.: Наука, 1979. 201 с.

127. Никольский Ю. А. Материалы по Фету. 1. Исправления Тургеневым фетовских «Стихотворений» 1850 г. // Русская мысль. 1921. Кн. 8—9. С. 211—227; Кн. 10—11. С. 248—262.

128. О литературе, писателях, читателях: Сб. ст. памяти Г. Н. Ищука. Тверь: ТГУ, 1994. 103 с.

129. Панаева А. Я. Воспоминания. М.: Правда, 2002. 508 1. е.; 8 л. илл.

130. Паперно И. А. Переписка как вид текста. Структура письма // Материалы Всесоюзного симпозиума по вторичным моделирующим системам. 1 (5). Тарту, 1974. С. 214—215.

131. Паперно И. А. Об изучении поэтики письма // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. 1977. Т. 420. Метрика и поэтика. Вып. 2. С. 105-111.

132. Переписка И. С. Тургенева: В 2 т. М.: Художественная литература, 1986

133. Переписка Л.Н.Толстого с Н.Н.Страховым. 1870-1894. СПб.: Типографиям. Меркушев, 1914. 258 с.

134. Полонский Я. П. Проза. Сост. вступ. ст. и примеч. А. Полоцкой. М.: Советская Россия, 1988. 494 [2] с.

135. Проблема автора в художественной литературе. Воронеж: Центрально-Черноземное книжное изд-во, 1969. 287 с.

136. Проблемы изучения жизни и творчества А. А. Фета. Тезисы докладов к IV Фетовским чтениям 1989 г. Курск: КГПИ, 1989. 20 с.

137. Проблемы изучения жизни и творчества А. А. Фета: Межвуз. тематич. сб. научн. тр. Курск: КГПИ, 1990. 177 с.

138. Проблемы изучения жизни и творчества А. А. Фета. Тезисы докладов к VI Фетовским чтениям 1991 г. Курск: КГПИ, 1992. 48 с.

139. Проблемы изучения жизни и творчества А. А. Фета: Сб. научн. тр. Курск: КГПИ, 1993. 376 с.

140. Проблемы комплексного изучения восприятия художественной литературы: Сб. науч. тр. Калинин: КГУ, 1984. 166 с.

141. Проблемы писательской критики. Сб. ст. Душанбе: Республика, 1987. 362 с.

142. Прохоров Е. И. Основы текстологии. М.: Советский писатель, 1962. 279 с.

143. Прохоров Е. И. Текстология (Принципы издания классической литературы). М.: Советский писатель, 1966. 312 с.

144. Прохорова Г. В. Г. Е. Благосветов, Я. П. Полонский, Г. А. Кушелев-Безбородко: Письма и документы. // Звенья. I. М.; Л., 1932. С. 296-344.

145. Лузин Н. П., Архангельская Т. Н. Вокруг Толстого. Тула: Приокское книжное изд-во, 1982. 335 е.; 8 л. илл.

146. Рейсер С. А, Основы текстологии: Учеб. пособие для пед. ин-тов. Л.: Просвещение, 1978. 176 с.

147. Рейсер С. А. Палеография и текстология нового времени. М.: Просвещение, 1970. 336 е.; 8 л. илл.

148. Розанова С. А. Лев Толстой и Фет (История одной дружбы) // Русская литература. 1963. № 2. С. 86-107.

149. Русанов Г. А., Русанов А. Г. Воспоминания о Льве Николаевиче Толстом. 1883-1901 гг. Воронеж: Центрально-Черноземное книжное изд-во, 1937. 280 е.; илл.

150. Савкина И. «Пишу себя.»: Автодокументальные женские тексты в русской литературе первой половины XIX века. Tampere: University of Tampere, 2001. 360 с.

151. Савкина И. Разговоры с зеркалом и Зазеркальем: Автодокументальные женские тексты в русской литературе первой половины XIX века. М.: Новое литературное обозрение, 2007. 416 с.

152. Садовский Б. Ледоход: Статьи и заметки. Пг.: Аврора, 1916. 367 с.

153. Садовский Б. А. Ледяные клики. СПб.: Советский писатель, 1990. 475 1. е.; илл.

154. Салтыков-Щедрин М. Е. Собрание сочинений: В 20 т. Т. 6. М.: Художественная литература, 1968. 740 е.; 1 л. портр.

155. Святополк-Мирский Д. 77. Фет // Святополк-Мирский Д. 77. История русской литературы с древних времен по 1925 год / Пер. с англ. Р. Зерновой. Новосибирск: Феникс, 2005. С. 397-399.

156. Сергеенко 77. А. Как живет и работает граф Л.Н.Толстой. М.: Книгоиздательство «Скорпион», 1903. 248 е.; 3 л. илл.

157. Симонова Т. Г. Мемуарная проза русских писателей XX века: поэтика и типология жанра: Учебное пособие по спецкурсу. Гродно: ГрГУ, 2002. 119 с.

158. Скатов Н. Лирика Афанасия Фета (Истоки, метод, эволюция) // Далекое и близкое: Литературно-критические очерки. М.: Современник, 1981. С. 119-149.

159. Сорочан А. Ю., Строганов М. В. Фет А. А. // Эстетические отношения искусства и действительности. Тверь: ТГУ, 2002. С. 141-143.158 175 лет со дня рождения А. А. Фета: Сборник научных трудов. Курск: КГПУ, 1996. 274 с.

160. Страхов Н. Н. Воспоминания об Аполлоне Александровиче Григорьеве // Эпоха. 1864, № 9. С. 1-55.

161. Страхов Н. Н. Новые письма Аполлона Григорьева // Эпоха. 1865, № 2. С. 34-58.

162. Строганов М. В. Автор герой - читатель и проблема жанра: Учебное пособие. Калинин: КГУ, 1989. 83 1. с.

163. Строганов М. В. Литературоведение как человековедение. Тверь: Золотая буква, 2002. 407 с.

164. Строганов М. В. «Мир от красоты». Проза и поэзия Фета. Курск: Изд-во КГУ, 2005. 164 с.

165. Строганов М. В. «Онегинская энциклопедия» как новый тип справочного издания // Дни славянской письменности и культуры. Сборник докладов и сообщений. Вып. 4., Тверь: ТГУ, 1998. С. 32-38.

166. Строганов М. В. Человек в русской литературе первой половины XIX века: Учеб. пособие. Тверь: ТГУ, 2001. 192 с.

167. Сухих И. Н. Шеншин и Фет. Жизнь и стихи. СПб.: Наука, 1997. 371 с; 3 л. илл.

168. Сухотина-Толстая Т. Л. Воспоминания. М.: Правда, 1976. 389 е.; 1 л. илл.

169. Сухотина-Толстая Т. Л. Дневник 1878-1932 гг.. М.: Правда, 1984. 573 [2] с.

170. Тартаковский А. Г. Мемуаристика как феномен культуры // Вопросы литературы, 1999. Январь-Февраль. С. 35-55.

171. Тартаковский А. Г. Русская мемуаристика и историческое сознание XIX века. М.: Археографический центр, 1997. 315 с.

172. Тартаковский А. Г. Русская мемуаристика XVIII — первой половины XIX в.: От рукописи к книге. М.: Наука, 1991. 286 2. с.

173. Творческий процесс и художественное восприятие: Сб. науч. тр. Л.: Изд-во Время, 1978. 213 с.

174. Тгшрот А. Д. Тургеневские встречи. Страницы московской жизни И. С. Тургенева. М.: «Московский рабочий», 1970. 199 е.; илл.

175. Толстая С. А. Дневники: В 2 т. М.: Художественная литература, 1978.

176. Толстой И. Л. Мои воспоминания. М.: Художественная литература, 1969. 455 е.; 7 л. илл.

177. Толстой Л. Н. Переписка с русскими писателями: В 2 т. М.: Художественная литература, 1978.

178. Толстой С. Л. Очерки былого. Тула: Приокское книжное изд-во, 1975. 469 е.; 8 л. илл.

179. Тургенев и его современники: Сборник. Л.: Наука, 1977. 286 е.; 2 л. илл.

180. Тургенев и круг «Современника»: Неизданные материалы 1847—1861 /Вступ. ст. Н. В. Измайлова. М.; Л.: Наука, 1930. 347 е.; портр.

181. Тургенев И. С. Статьи о писателях. М.: Гослитиздат, 1957. 87 с.

182. Тургеневский сборник. Материалы к Полному собранию сочинений и писем И. С. Тургенева. Вып. 1-5. Л.: Наука, 1964, 1966, 1967, 1968, 1969.

183. Тургеневский сборник: К 180-летию со дня рождения И. С. Тургенева. Вып. 1. М.: Русский путь, 1998. 163 е.; илл.

184. Урбан А. Автодокументальная проза//Звезда, 1970. № 10. С. 4-77.

185. Урбан А. Художественная автобиография и документ // Звезда, 1977. № 2. С. 192-208.

186. ФединаВ. С. А. А. Фет (Шеншин): Материалы к характеристике. Пг.: Мысль, 1915. 412 е.; илл.

187. Художественное восприятие. Сборник статей / Ред. Б. С. Мейлах. JL: Наука, 1971.387 с.

188. Художественное восприятие: проблемы теории и истории: Межвуз. тематич. сб. науч. тр. Калинин: КГУ, 1988. 153 с.

189. Художественное произведение и его читатель: Межвуз. тематич. сб. Калинин: КГУ, 1980. 183 с.

190. Художественное творчество и проблемы восприятия: Межвуз. тематич. сб. Калинин: КГУ, 1978. 159 с.

191. Художественное творчество и проблемы восприятия: Сб. науч. тр. Калинин: КГУ, 1990. 142 2. с.

192. Чередниченко В. И. Публицистика русских поэтов // А.А.Фет: Методические указания к спецсеминару. Краснодар: Диамант, 1995.

193. Черемисинова Л. И. А. А. Фет: земледельческая утопия и реальность // Русская мысль. 1989. № 4.

194. Шеншина В. А.А.Фет-Шеншин. Поэтическое миросозерцание. М.: Добросвет, 2003. 256 с.

195. ШкляееаЕ.Л. Культура как текст и подтекст мемуаров Т. А. Кузьминской // Вестник Барнаульского гос. пед. ун-та. Вып. 2. Барнаул: БГУ, 2002. С. 71-80.

196. Эйхенбаум Б. Лев Толстой. Семидесятые годы. Л.: Художественная литература, 1974. 359 с.

197. Эйхенбаум Б. М. Основы текстологии // Редактор и книга. Сборник статей. Вып. 3. М.: Искусство, 1962. С. 41-86.

198. Яснополянский сборник: Статьи. Материалы. Публикации. Тула: Приокскоекн. изд-во, 1970; 1972; 1974; 1976; 1978; 1980; 1982; 1984; 1992.

199. Белокопытова О. Н. «Семейная хроника», «Детские годы Багрова-внука» С. Т. Аксакова и проблема мемуарно-автобиографического жанра в русской литературе 40-50-х годов XIX века. Автореф. дисс.канд. филол. наук. Воронеж, 1966.

200. Елизаветина Г. Г. «Былое и думы» А. Герцена и русская мемуаристика XIX века. Автореф. дисс.канд. филол. наук. М., 1968.

201. Иванова Е. М. Проблема автора в мемуарно-автобиографической советской прозе 50-60-х годов. Автореф. дисс.канд. филол. наук. Воронеж, 1972.

202. Смольнякова (Савкина) И. Л. Советская мемуарно-автобиографичес-кая проза семидесятых годов (Художественное своеобразие. Традиции. Тенденции развития). Автореф. дисс. .канд. филол. наук. Л., 1980.

203. Фрич Е. Ф. Начало пути Л. Н. Толстого и документальная автобиографическая проза конца XVIII первой половины XIX века. Автореф. дисс.канд. филол. наук. М., 1976.

204. Черемисинова Л. И. А.А.Фет и Л.Н.Толстой. Творческие связи. Автореф. дисс.канд. филол. наук. Л., 1989.