автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Восточно-тюркский каганат в Южной Сибири и Центральной Азии во второй половине VI - первой половине VIII вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Восточно-тюркский каганат в Южной Сибири и Центральной Азии во второй половине VI - первой половине VIII вв."

На правах рукописи

ГАНИЕВ Рустам Талгатович

ВОСТОЧНО-ТЮРКСКИЙ КАГАНАТ В ЮЖНОЙ СИБИРИ И ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ VI -ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ VIII ВВ.

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Екатеринбург — 2006

Работа выполнена на кафедре истории России в ГОУ ВПО «Уральский государственный университет имени А. М. Горького».

Научный руководитель —

Официальные оппоненты:

Ведущая научная организация —

кандидат исторических наук, профессор Б. Б. Овчинникова

доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник В. В. Трепавлов,

доктор исторических наук, профессор А. Г. Нестеров

ГОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный университет»

Защита состоится «___»_____2006 г. в____часов на заседании диссертационного совета Д 212.286.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при ГОУ ВПО «Уральский государственный университет имени А. М. Горького» по адресу: 620083, г. Екатеринбург, пр. Ленина, 51, комн. 248.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральского государственного университета имени А.М. Горького.

Автореферат разослан «___»_________ 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук,

профессор В. А. Кузьмин

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Среди племен, населявших северные окраины Центральной Азии и Южную Сибирь, ведущее место в эпоху сложения государств принадлежало восточным тюркам (кит. — туцзюэ), которые явились создателями такого могущественного объединения как Восточно-тюркский каганат и которые даже после его распада продолжали оказывать существенное влияние на историю степей Евразии.

Со второй половины VI в. Восточно-тюркский каганат уже включился в систему политических и экономических отношений крупнейших государств того времени — Византии, Сасанидского Ирана, Китайской империи. Безусловно, появление на исторической арене такой державы привлекло внимание его соседей и вызвало повышенный интерес к создателям данного государства. Не случайно вот уже на протяжении ряда столетий тюркская тематика приковывает к себе интерес не одно поколение исследователей и до сих пор остается актуальной в российской истории.

Проведенные в последние годы изучения в области тюркологии и появившиеся возможности привлечения новых источников по истории тюркоязычных племен Южной Сибири и Центральной Азии требуют введение их в научный оборот. Это обусловило актуальность темы настоящего исследования, которая определяется тем, что, несмотря на неоднократное обращение предшественников к ней, все же до сих пор она остается до конца не изученной как в отечественной, так и в зарубежной историографии. Вероятно, это связано с тем, что древние тюрки долгое время рассматривались лишь только как соседи Китая, Византии, Ирана и их история изучалась неразрывно от судьбы этих народов. Однако сегодня, на наш взгляд, особенности взаимоотношений «больших» и «малых» этносов в контексте проблемы культурно-исторического единства Евразии являются актуальной проблемой. Часть этой проблемы можно раскрыть при изучении таких вопросов как социально-политическая и экономическая структуры Восточно-тюркского каганата. Кроме того, следует отметить, что история непосредственно Восточно-тюркского каганата до сих пор не нашла должного освещения в монографических исследованиях.

Собственно научная актуальность работы также связана с наблюдающимся в последние годы оживлением дискуссии историков и археологов о термине степная или кочевая «империя» применительно к этим государствам.

Объектом исследования является Восточно-тюркский каганат в период второй половины VI — первой половины VIII вв., расположенный на территории Саяно-Алтайского нагорья. Образование любого поли-

тического объединения является результатом нормального эволюционного развития общества, и с этой точки зрения государство — это более высокая ступень организации общества, которая преследует определенные цели и выполняет свои функции. Восточно-тюркский каганат также обладал всеми необходимыми признаками и функциями государства.

Предметом исследования служат структура и механизмы становления и развития Восточно-тюркского каганата. В этой связи изучаются особенности социальной организации и общественной структуры, система власти и динамика экономического развития. Восточно-тюркский каганат рассматривается как сложившееся степное государство в Южной Сибири и северных окраинах Центральной Азии в У1—УШ вв., занимавшее определенное положение среди мировых цивилизаций.

Географические рамки исследования ограничены районами Южной Сибири и северными окраинами Центральной Азии — территорией, на которой, согласно письменным источникам, можно локализовать Восточно-тюркский каганат: северные границы каганата достигали Байкала, южные — Северного Китая, западные — Восточного Казахстана, включая Туву и Алтай, восточные — Большого Хингана. Известно, что любое государство имеет политические границы, которые являются результатом проводимой политики, а также естественные границы, географические, которые более устойчивы, чем первые.

Хронологические рамки работы охватывают период существования Восточно-тюркского каганата (581—745 гг.) Однако ранняя дата несколько снижается — до 545 г., так как период существования Тюркского каганата (545—581 гг.) явился одной из главных предпосылок в формировании Восточно-тюркского государства. Верхние рамки исследования установлены согласно письменным источникам, когда в 745 г. государство древних тюрок было уничтожено уйгурами.

Степень изученности темы. Специальной работы, посвященной истории непосредственно Восточно-тюркского каганата, не существует. Одной из важных проблем, присущей как отечественной, так и зарубежной школе тюркологии, является общий характер исследований по тюркской тематике. В большинстве случаев, ученые изучают сквозную историю кочевников на всей территории Евразии, от Тихого океана до Каспийского моря. История Восточно-тюркского каганата, в лучшем случае, занимает в трудах исследователей один из этапов евразийской истории, и опять же изучение преподносится через призму истории оседлых государств.

Таким образом, отсутствие монографии по истории Восточно-тюркского каганата еще раз свидетельствует о слабой изученности этой проблематики.

Цель диссертации заключается в определении места и роли Вос-

точно-тюркского каганата в этнополитической истории степных империй средневековой Евразии.

Цель реализуется постановкой следующих задач: 1) осветить изучение китайских источников по истории древних тюрок в отечественной и зарубежной историографии. Особо уделить внимание на введение в научный оборот в качестве источника средневековых китайских известий по восточным тюркам, собранных Лю Маоцаем (Liu Mau-Tsai. Die ^inesischen Nachrichten zur Geschichte der Ost-TUrken (Tu-kUe). I. Buch (Texte), II. Buch (Anmerkungen. Anhänge. Index) // Gottinger Asiatische Forschungen, Band 10. Wiesbaden, 1958), полный перевод труда которого с немецкого языка осуществлен автором; 2) рассмотреть предпосылки возникновения и процесс формирования Восточно-тюркского каганата; 3) проанализировать социально-политическую структуру Восточно-тюркского каганата; 4) охарактеризовать экономическое развитие тюркского общества.

Методология исследования. Методологической базой проведенного исследования послужил комплексный подход. С точки зрения комплексного подхода изучение истории Восточно-тюркского каганата осуществлялось с привлечением знаний экономических, политологических, социологических наук, а также смежных научных направлений — тюркской филологии, археологии, этнографии.

Также в диссертации использованы историко-сравнительный и ис-торико-генетический методы. Историко-сравнительный метод, дающий возможность рассмотрения сущности изучаемых явлений по сходству и различию присущих им свойств, а также сравнения в пространстве и по времени, оказался продуктивным при проведении сравнительного анализа предыдущих политических образований на территории Центральной Азии, в частности, империи Хунну, а также более поздних, Уйгурского государства и т.д. и Восточно-тюркского каганата при сопоставлении социально-политических и экономических характеристик этих государственных образований.

Историко-генетический метод позволил проследить причинно-следственные связи и закономерности развития политических образований в Южной Сибири и северных окраинах Центральной Азии, а также выявить предпосылки их возникновения. Историко-типологи-ческий метод помог выделить характерные черты степных государств в Центральной Азии.

Применение названных выше методов было дополнено использованием методов общенаучных (анализа и синтеза, индукции и дедукции, классификации, статистического и динамического). Так, применение статистического метода позволило охарактеризовать интенсивность торговых отношений между тюрками и соседними государствами, а использование динамического метода — рассмотреть в истори-

ческой динамике развитие политической организации Восточно-тюркского каганата, а также социально-политические и экономические процессы внутри государства в их эволюции.

Источниковая база исследования. В основу изучения положены две категории источников: письменные, в том числе рунические надписи, и археологические. Однако заметим, что приоритет в работе отдается письменным источникам, которые и составляют основу исследования. Что же касается археологических материалов, то, в основном, они привлекаются как иллюстративное подспорье при характеристике социально-экономической структуры древнетюркского общества.

К письменным источникам следует отнести труд выдающегося русского синолога Н.Я. Бичурина (Иакинфа) «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» и работу Н.В. Кю-нера «Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока», в которых представлены переводы китайских династийных хроник.

В своих исследованиях современные ученые периодически обращаются еще к одному источнику, практически малоизвестному и менее доступному в отечественной историографии. Это история древних тюрок в изложении Лю Маоцая. Он опубликовал подборку китайских источников непосредственно по истории восточных тюрок в переводе с китайского языка на немецкий. Этот труд неоднократно привлекался востоковедами, но не в контексте общего содержания, а лишь фрагментарно (а точнее, ограничиваясь, порой, лишь цитатами). Отсутствие полного перевода всего текста на русском языке, естественно, затрудняло использование его как источника. Настоящее исследование выстроено с максимальным извлечением данных материалов из китайских известий, представленных в труде Лю Маоцая, перевод полного текста которого с немецкого языка на русский осуществлен автором данной работы. В результате чего в процессе изучения стали доступны следующие категории письменных источников: официальные китайские исторические произведения (династийные хроники), к которым относятся: «Чжоу шу», «Бэй Ци шу», «Суй шу», «Бэй ши», «Да Тан чуан-ъе цицзю чжу», «Цзю Тан шу», «Тан шу», «Цзю У дай ши», «У дай ши цзи», которые, в свою очередь, имеют четкую внутреннюю структуру. Они содержат императорские анналы и биографии; другие китайские исторические произведения, включающие в себя: «Тундянь», «Тан хуйяо», «У дай хуйяо», «Цзычжи-тунцзянь», «Цзычжи-тунцзянь гао-и»; китайские энциклопедии «Цэфу-юаньгуй» и «Гуцзинь-Тушу-цзичэн»; буддийские источники; официальные императорские письма, прошения к императору.

В комплексном исследовании существенную роль играют и данные археологии, полученные в последние годы. Несмотря на то, что в на-

стоящей работе они привлекаются, в основном, по опубликованным результатам, определенное место занимают и неопубликованные материалы, собранные в архивах Санкт-Петербургского института истории материальной культуры РАН и Уральского государственного университета имени А.М. Горького. К сожалению, по археологическим материалам до сих пор четко не выявлены памятники, отражающие историю древних тюрок периода VI — первой половины VIII веков. И в этом плане, приоритет письменных источников в области изучения вопросов, связанных с исторической судьбой Восточно-тюркского каганата, остается актуальным.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые на основе комплексного рассмотрения круга письменных источников и данных эпиграфики и археологии предпринята попытка представить историческую судьбу непосредственно Восточно-тюркского государства. При этом анализируется роль различных факторов возникновения Восточно-тюркского каганата, а также выделяются этапы социального и политического развития, экономического уклада и внешних связей древних восточных тюрок. Данное исследование позволяет по-новому взглянуть на особенности социально-политического развития древнетюркского государства с применением современных методов социальной стратификации, а также дать наиболее полную картину экономической структуры древнетюркского общества с применением современных теорий экономики. Критический подход к анализу источников и литературы позволяет расстаться с некоторыми стереотипами, долгое время существовавшими в интерпретации сведений о древних тюрках вообще и о восточных тюрках в частности, и впервые обосновать возможность локализации этого государственного образования на основе имеющейся ныне источниковой базы.

Теоретическая значимость диссертации заключается в осмыслении места и роли Восточно-тюркского каганата в истории степных государств средневековой Евразии, выявлении предпосылок возникновения государства восточных тюрок, а также рассмотрении его социально-политической и экономической структур.

Практическая значимость работы. Авторские разработки и результаты данного исследования могут быть использованы в обобщающих работах по истории древних тюрок не только в рамках Восточно-тюркского каганата, но и за его пределами — по всей территории степной Евразии. Проведенные исследования будут способствовать воссозданию истории непосредственно Восточно-тюркского каганата в VI—VIII вв. как одного из наименее изученных государств в Южной Сибири и Центральной Азии.

Апробация результатов работы. Основные положения диссертации обсуждены на 8 международных, всероссийских и региональных кон-

ференциях: Екатеринбург (1999, 2001, 2005); Челябинск (2000); Уфа (2002); Казань (2004); Москва (ГСАКА8 XXXVII, 2004); Санкт-Петербург (2004) и изложены в пяти научных работах.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложения.

Основное содержание диссертации

Во введении обоснована актуальность темы, определяются ее объект и предмет, территориально-хронологические рамки, формируются цели и задачи исследования, содержатся анализ методологической базы работы, ее научная новизна, апробация и практическая значимость полученных результатов.

Первая глава «Источники и историография» состоит из трех параграфов и посвящена обзору источников и литературы.

В первом параграфе рассматриваются основные этапы работы над переводами китайских исторических источников как отечественных, так и зарубежных исследователей. Их изучение началось еще в XVIII в. (Ж. Дегиня, Майя и др.). В первой половине XIX в. работу над переводами китайских источников продолжили А. Ремюз и Ю. Клапрот. Основу их трудов составляли китайские сводки и энциклопедии. В середине XIX вв. к этой теме обратились Н.Я. Бичурин, С. Жюль-ен, Е. Паркер и др. Первенство среди них принадлежит нашему отечественному синологу Н.Я. Бичурину (Иакинфу). В своей работе «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» (1851) на фоне сведений о народах Центральной Азии, Южной Сибири, Маньчжурии, Кореи и Японии он отразил историю «дома Дулга» (восточного) с 535 по 745 г.

В ХХ в. для российских историков долгое время основополагающими являлись лишь две доступные работы, которые содержат переводы на русский язык извлечений из китайских первоисточников по истории восточных тюрок — это труд упоминаемого выше, выдающегося русского синолога Н.Я. Бичурина (Иакинфа), переизданный в 50-е годы, и не менее известная работа Н.В. Кюнера «Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока», которую сам автор позиционировал как дополнение и уточнение «Собрания сведений...» Н.Я. Бичурина. Проведенный автором настоящего исследования сравнительный анализ исторических сведений о восточных тюрках в русских переводах как Н.Я. Бичурина, так и Н.В. Кюнера, ни в коем случае не умаляя достоинства их работ, позволяет согласиться с ранее отмеченной критикой в их адрес и выявить еще один немаловажный, на наш взгляд, недостаток, обусловленный характером жанра переводного сочинения. Он состоит в том, что, в основном, авторами

переведены главы только об иноземных народах. В то же время, многие ценные сведения, приведенные в других главах китайских исторических хроник, например, сведения о тюрках-туцзюэ в «Биографиях», выпали из поля зрения российских переводчиков.

В отличие от русских переводов китайских известий, характеризу-щихся стремлением к некоторому энциклопедизму — передаче сведений о достаточно большом числе народов, западноевропейские ученые, наоборот, стремились придать своим переводным работам специализированный характер, в частности, по истории тюрок-туцзюэ — С. Жульен, Э. Шаванн, Лю Маоцай. К сожалению, все они долгое время оставались недоступными в переводе на русский язык. В настоящем исследовании в результате авторского перевода полного текста труда Лю Маоцая с немецкого языка вводятся в научный оборот ставшие доступными китайские сведения.

История восточных тюрок в изложении германского востоковеда китайского происхождения Лю Маоцая отличается тем, что она посвящена конкретно восточным тюркам. Определенным преимуществом его работы является то, что в ее основу он положил не только подробное изложение китайских исторических (династийных) хроник, но дополнительно привлек переводы других видов источников: выдержки о восточных тюрках из имперских анналов, сведения о предводителях туцзюэ из Биографий, выдержки из буддийских источников, служебные и императорские письма, содержащие сведения о тюрках-туцзюэ. Необходимо отметить и то, что Лю Маоцай снабдил свой труд достаточно подробным Комментарием, практическое отсутствие которого в русских переводных работах являлось определенным недостатком. В результате перевода полного текста труда Лю Маоцая, в настоящей работе удалось привлечь ряд новых источников, которые ранее не использовались исследователями, изучающими данную проблематику.

Второй параграф посвящен исследованию еще одной группы письменных источников — древнетюркским руническим надписям. В параграфе описаны события конца XIX века, когда впервые были найдены рунические эпитафии в честь представителей высшей знати Восточно-тюркского каганата, и процесс их дешифровки, который привел к существенному пополнению исторических данных о государстве восточных тюрок.

Основными руническими памятниками, которые имеют прямое отношение к истории восточных тюрок, являются всего пять: надпись в честь Кюль-тегина; надпись в честь Бильгэ кагана или Могилян; надпись в честь Тоньюкука; Онгинская надпись и надпись в честь Кули-чора. Все они расположены в Северной Монголии, в бассейнах рек Орхона, Толы и Селенги и получили название «орхонские памятники». В жанровом отношении орхонские памятники принадлежат к ис-

торико-биографическим текстам. Особое внимание в параграфе уделяется также и тем исследователям-профессионалам, которые в результате изучения и дешифровки рунических текстов сделали их доступными в изучении данной проблематики. Таким образом, благодаря расшифровке рунических памятников и возможности их сопоставить с данными китайских исторических хроник, мы можем получить более полное представление об истории Восточно-тюркского каганата.

Третий параграф посвящен обзору историографии. В отечественной и зарубежной историографии по теме исследования предлагается выделить шесть этапов: 1-й этап — середина XVIII — конец XIX вв. В этот период изучение истории древних тюрок в России и в Европе находилось примерно в одинаковых условиях вплоть до конца этапа. Объектами изучения являлись, в основном, события политической истории, а также историческая география южно-сибирского региона (Ж. Дегинь, Н.Я. Бичурин, В.В. Григорьев и др.).

2-й этап — конец XIX — до 30-х гг. XX вв. Именно тогда происходит становление тюркологии как науки и выделение особого направления — тюркской филологии (В.В. Радлов, В. Томсен, Н.М. Ядринцев, Д.А. Клеменц и др.). Во многом это стало возможным благодаря находкам древнетюркских рунических памятников, а также их дешифровке.

3-й этап — 30-е — конец 50-х гг. XX в. В этот период происходят качественные изменения в исследованиях отечественных и зарубежных ученых и появляются принципиально разные научные подходы для изучения истории тюрок. Первоочередными вопросами для отечественной тюркологии стали вопросы общественного устройства тюркского общества, и это было связано с политическими событиями в нашей стране (1917—1918 гг.), с окончательной победой марксистской идеологии (Б.Я. Владимирцов, А.Н. Бернштам, С.Е. Малов и др.). В зарубежной тюркологии особое внимание, в противовес отечественной, заняли частные стороны изучения тюркской истории: социальные процессы внутри кочевого общества, экономическое развитие, система управления и власти, тюркская филология (О. Латтимор, П. Аалто, Ж. Клосон, А. Габэн и др.). В этот период также начинают проводиться археологические изыскания в регионе расселения древних тюрок — Южной Сибири (С.А. Теплоухов, С.В. Киселев, Л.А. Евтюхова, В.П. Левашё-ва, Л.Р. Кызласов и др.).

4-й этап — конец 50-х — до конца 80-х гг. XX вв. В этот период наблюдается особый интерес к археологическому изучению памятников. Организуются археолого-этнографические, фольклорные экспедиции сразу нескольких научных учреждений. Появляются первые публикации археологических экспедиций, которые вносят серьезные коррективы в изучение древней истории Восточно-тюркского каганата. Главное достижение этого периода — сравнение археологического материа-

ла с данными письменных источников. Все чаще появляются работы, которые носят характер комплексных, когда исследование ведется по двум направлениям — анализу археологических и письменных источников (С.И. Вайнштейн, А.Д. Грач, А.А. Гаврилова, Л.Р. Кызласов, Б.Б. Овчинникова, Д.Г. Савинов, Ю.И. Трифонов, Ю.С. Худяков и др.).

5-й этап — конец 80-х г. XX — нач. XXI вв. отмечается относительной либерализацией в исторической науке. Появляется плюрализм научных мнений (И.Л. Кызласов, С.Г. Кляшторный, В.Д. Кубарев, Д.Г. Савинов, Ю.С. Худяков, Т. Барфилд и др.). Новый взгляд на изучение истории древних тюрок с применением современных научных знаний и методов исследований, по мнению автора настоящей работы, — задача, которая стоит на современном этапе изучения истории Восточно-тюркского каганата.

Вторая глава «Образование Восточно-тюркского каганата: предпосылки и формирование».

В возникновении любого государственного образования ключевое значение имеют два понятия — пространство и время. К пространственным предпосылкам можно отнести географические, природно-климатические, ландшафтные особенности территории, а также демографические, экономические факторы. Из истории известно, что любое государство формируется в определенных границах. Существуют политические, которые являются результатом проводимой политики, но, кроме того, и естественные границы, географические, которые более устойчивы, чем первые. Для того чтобы определить границу Восточно-тюркского каганата, необходимо обратиться к географии этой территории, так как известно, что расширение и развитие государства происходят, как правило, в границах природного ландшафта.

Географическими границами территории Восточно-тюркского каганата являлась Южная Сибирь и северные окраины Центральной Азии. Регион ограничен на востоке южной частью Большого Хингана и хребта Тайханшань, что соответствует письменным источникам. На юго-западе — Монгольский Алтай и Гобийский Алтай. На западе и севере граница проходит по горным хребтам Восточного Казахстана, Алтая, Западного и Восточного Саян.

Географически видно, что многочисленные хребты, окружающие Восточно-тюркский каганат, были одновременно естественной защитой от нападений соседних государств и племен, но также и препятствием для внешних связей. Контакты осуществлялись через систему дорог «Великого Шелкового пути». Тот, кто имел контроль над этой территорией, имел контроль над международной торговлей. В разные периоды истории это удавалось не всем кочевникам, а лишь только степным хунну и Тюркскому каганату, следствием которых было создание мощных централизованных государств, потому что осуществление контро-

ля требует колоссальной мобилизации сил, как военной, так и политической. Возможно, отчасти, именно этим следует охарактеризовать цикличность развития степных обществ на территории Южной Сибири и северных окраин Центральной Азии в противовес климатическим изменениям на данной территории, которые обосновал в своих работах Л.Н. Гумилев.

Важным фактором в предпосылках формирования и развития государства является наличие полезных ископаемых. В данном регионе наибольшее значение имеют месторождения каменного угля, а также залежи железных руд. Особенно богата полезными ископаемыми территория Тувы. Современные центры разработки полезных ископаемых часто совпадают с древними центрами металлургии тюрок-туцзюэ, по данным археологических источников.

Таким образом, площадь Восточно-тюркского каганата представляет собой территорию, местонахождение которой уникально. Нигде больше на земле данный природный ареал не повторяется, и потому средневековая история Восточно-тюркского каганата — это развитие особых территориально-хозяйственных форм.

Уникальность региона влечет за собой уникальность Восточно-тюркского каганата относительно соседних государств — Китая, Тибета, Ирана, Византии и т.д. И сравнение уровня их культурно-исторического развития, которое очень популярно в науке в сопоставлении кочевых и оседлых культур, будет методологически неправильным, так как они абсолютно равнозначны и ведут свое развитие параллельно.

Период возникновения Восточно-тюркского каганата был связан с эволюцией степных политических образований в 1 тыс. н.э. — это закономерное историческое развитие предыдущих степных государств: империя Хунну, Тюркский каганат.

Особый интерес представляет политика тюркских каганов в начальный период истории Тюркского каганата, когда идет становление и формируются стратегически важные направления внешней и внутренней политики Восточно-тюркского каганата, который стал наследником восточной части Тюркского каганата. Общий курс этой политики можно охарактеризовать как борьбу за стабильный и подконтрольный регион Южной Сибири и северных окраин Центральной Азии.

При рассмотрении политики тюркских каганов в период становления государства становится очевидной значительная роль тюрок не только в создании своего государства, но и в становлении китайской государственности. Вероятно, Восточно-тюркский каганат и Китай были необходимы друг другу в политическом и экономическом отношении, а эффективность их сотрудничества могла явиться отражением баланса сил. Именно такое постоянное взаимодействие трех государств: Северная Чжоу (556—581 гг.), Северная Ци (550—577 гг.), Тюркский ка-

ганат (545—581 гг.) и привело к созданию двух централизованных государств: Восточно-тюркского каганата и династии Суй в Китае.

Третья глава «Социально-политическая организация Восточно-тюркского каганата» состоит из двух параграфов.

Первый параграф посвящен политической структуре Восточно-тюркского каганата.

Непосредственно история Восточно-тюркского каганата начинается с периода правления Табо кагана (573—581 гг.), когда в результате территориально-административной реформы произошло разделение Тюркского каганата на Западный и Восточный.

В истории Восточно-тюркского каганата (581—745 гг.) можно выделить три этапа. Первый этап — (581—630 гг.), в котором расцвет государства пришелся на период правления Шиби кагана (608—619 гг.) и Сяли кагана (прим. 620—634 гг.). Этот этап закончился поражением Сяли кагана (620—634 гг.) от китайских войск в 630 г. Второй этап (630—679 гг.), по общепринятому мнению, являет собой период подчинения восточных тюрок Китаю. Однако, согласно письменным источникам, в это время происходили события, которые помогают по-новому взглянуть на политическую ситуацию. На ней хотелось бы остановиться особо. Данный период истории Восточно-тюркского каганата совпал со временем правления китайских императоров Тай-цзуна (627—649 гг.) и Гао-цзуна (650—683 гг.) династии Тан.

Именно в этот период — 630—679 гг. во многих исследованиях традиционно прерывается развитие Восточно-тюркского государства и не уделяется должного внимания тем событиям, которые происходили в это время. Сразу после восшествия на престол китайский император Тай-цзун провозглашает политику восстановления экономики Китая и увеличения численности населения. Известно, что в последние годы династии Суй много китайцев переселилось в Восточно-тюркский каганат. Китайские источники сообщают, что после поражения Сяли кагана в 630 г. в Китай было возвращено 1 млн. 200 тыс. человек, включая 100 тыс. тюрок, изъявивших желание принять вассальную зависимость. Но уже в 631 г. Тай-цзун «с помощью золота и шелков выкупил 80 тыс. китайских мужчин и женщин и вернул им домашнее имущество». Казалось, тюрки были побеждены в 630 г. и не представляли собой угрозу, но, по сведениям источника, в 631 г. Китай выкупает своих жителей. Этому может быть следующее объяснение: Восточно-тюркский каганат все еще представляет собой грозную политическую силу, с которой легче договориться с помощью золота и шелков, чем вступать в военный конфликт, либо не все китайцы согласились вернуться в Китай по собственной воле и отдали предпочтение остаться на территории Восточно-тюркского каганата, а значит и степному образу жизни. В любом случае, тюркское государство выступает как единая политическая

сила, кроме того, и в роли своеобразного конкурента Китая. Вероятно, в большей степени это конкуренция различных типов территориально-хозяйственных форм (степной — оседлый). И в данном случае не понятно, какой из них является предпочтительным. После военного ослабления Восточно-тюркского каганата Китай пытается перехватить инициативу и взять под контроль международную торговлю. И на время это удается императору Тай-цзуну. На наш взгляд, данный контроль требовал слишком много сил и затрат на обеспечение безопасности торгового пути, поэтому Китаю удобней было использовать восточных тюрок в качестве торговых партнеров и поддерживать с ними дружественные отношения, чем создавать целую инфраструктуру. Покушение на жизнь императора Тай-цзуна в 639 г. со стороны родственников восточно-тюркского кагана привело к тому, что император публично признал провал своей внешней политики и расселение восточных тюрок во внутренних землях Китая. Тем самым император Тай-цзун дал ответ на вопрос о том, что на данной территории предпочтительным являются две формы политической организации — степное и оседлое государства, которые выполняли свои функции, и их сосуществование было выгодным для обоих. После этих событий, как гласят китайские источники, император Тай-цзун повелел тюркам вернуться в свои исконные места обитания. Скорее всего, это решение было также формальным и лишь узаконило начавшийся задолго до этого исход тюрок в прежние места кочевий. По сути, к 639 г. все вернулось на свои места: восточные тюрки снова владели своей территорией, при этом большое количество тюрок проживало в Китае, занимали высшие должностные чины. В 639 г. во главе Восточно-тюркского каганата стал Ашина Сымо (ум. в 645 г.) В этот период каганат не вел активную внешнюю политику, это был период равенства в отношениях с Китаем. Китай в это время вел военные кампании против Кореи и ему нужен был партнер на севере, а не враг. Следующим каганом был Цюйби каган, который проводил активную политику по отношению к Китаю. Из источников известно, что в 647 г. восточные тюрки еще контролировали пути в Китай и имели для этого необходимые силы. В 650 г. Цюйби каган был захвачен китайцами, и вместо казни он снова был отпущен и, более того, отправлен в Отюкен, исконно тюркские земли. На этих же территориях Китай учредил два наместничества — Шаньюй-духуфу и Ханьхай-духу-фу, которые были также формальными. Позже именно в Шаньюй-духу-фу в 679 г. начались волнения восточных тюрок, что привело к усилению каганата, и он снова стал проводить активную внешнюю политику. Таким образом, необходимо отметить, что второй этап — 630—679 гг. был периодом ослабления Восточно-тюркского каганата, однако каганат продолжал выступать как самостоятельное государство, проводил свою политику. Тактику обоих государств — Восточно-тюркского кага-

ната и Китая — в эти годы можно обозначить как оборонительную, а характер отношений соответствовал мирному сосуществованию. Примерно до 650 г. шла борьба восточных тюрок с Китаем и соседними племенами. А 650—679 гг. — это период политического равенства, но, возможно, именно в это время создавались предпосылки для усиления Восточно-тюркского каганата в 679 г.

Третий этап (679—745 гг.) — период возвышения и упадка Восточно-тюркского каганата. Это время правления Гудолу кагана (682—692 гг.), Мочжо (692—716 гг.), Бильгэ кагана (до 734 г.), когда Восточно-тюркский каганат достиг наибольшего могущества. Но оно было не долгим, и в 745 г. Восточно-тюркский каганат был подчинен уйгурами.

Существуют различные причины распада Восточно-тюркского государства, обусловленные внешними и внутренними факторами. Основной внешней причиной является потеря контроля над торговыми путями. Из письменных источников известно, что уйгуры примерно с конца 40-х г. VII в. начинают вести активную внешнюю политику и все чаще противопоставляются восточным тюркам в китайских хрониках. К 745 г. уйгуры уже были настолько сильны, что смогли захватить и объединить под своей властью территории восточных тюрок, а значит и торговые пути. Скорее всего, политическая инициатива уйгурами была перехвачена гораздо раньше, а в 745 г. произошло ее оформление. Распаду государства способствовали и активные завоевательные походы тюркских каганов в первой половине VIII в., которые также могли нанести ущерб экономике Восточно-тюркского каганата. Одной из внешних причин также можно назвать усиление роли морских путей в контактах между Западом и Востоком. По мнению Е.И. Лубо-Лесни-ченко, усиление этого процесса наряду с политическими факторами привело к угасанию в VIII в. активной торговой деятельности на Шелковом пути.

К внутренним причинам распада Восточно-тюркского каганата следует отнести особенность удельно-лествичной системы наследования власти и полигамию, когда на протяжении всей истории тюркского государства шла постоянная внутриполитическая борьба за власть, что, естественно, ослабляло государство, и оно стало уязвимым в 745 г. перед уйгурами.

По представлениям древних тюрок-туцзюэ, средоточием тюркской государственности, лицом, воплощавшим в себе государство, являлся каган, точнее, правящая династия каганов. В управлении государством кроме кагана также участвовали многочисленные сородичи, прежде всего члены правящего каганского рода, и создаваемый им аппарат управления. Они подразделялись на четыре группы: родичи; союзные кагану племена и народы; чиновники-администраторы, которые размещались справа от кагана; чиновники-администраторы, которые раз-

мещались слева от кагана. По сведениям китайских источников, основной штат чинов древнетюркского государства включал 28 единиц. Эти должности подразделялись на две неравные группы: высшие чиновники (5 человек) и прочие (23 человека). Итак, к числу высших чиновников, сановников относились ябгу, шады, тэлэ (тегин), сылифа и тутунфа. Прочие 23 должностных лица относились, по китайской или тюркской классификации, к младшим чиновникам. Все должности были наследственными. Таким образом, каган не занимал исключительного положения, его сородичи из рода Ашина претендовали на свою долю власти и добивались ее, становясь пусть малыми, но каганами. Как испытанная форма управления, в более поздний период в Восточно-тюркском каганате также сохранялось разделение на центр, восточную и западную части государства. Верхний эшелон власти включал помимо верховного кагана малых, вторых и иных каганов, ябгу и шадов, людей из клана Ашина, высших сановников, управлявших покоренными нетюркскими племенами, — наместников (тутуки), и, наконец, глав союзных тюркских племен с титулами сылифа и сыцинь. Таким образом, Восточно-тюркский каганат имел во главе своего государства верховного правителя — кагана, который обладал всей полнотой власти. Ему в управлении помогал обширный административный аппарат — многочисленные высшие и низшие чиновники, родственники. Каганат был разделен на военно-административные единицы, в которых правили младшие каганы — родственники кагана. Тем самым обеспечивалась стабильность в управлении каганатом.

Во втором параграфе получили освещение вопросы, связанные с социальной организацией тюрок-туцзюэ, которая имела весьма сложный характер. Высший уровень общественной организации также занимал каган и его родственники (клан Ашина). Следующую ступень занимали представители других знатных кланов, племенные вожди, служилая знать — беги. Далее располагалась самая многочисленная социальная группа общества — простые экономически независимые кочевники-скотоводы — бодун. Внизу социальной лестницы находились различные неполноправные категории: обедневшие номады, полувассальное оседлое население, военнопленные данники, занимавшиеся земледелием и ремеслом, а также рабы. Привлечение методов социальной стратификации в изучении древнетюркского общества показало, что мы можем говорить о различных социальных группах людей в тюркском обществе: группы власти, группы административных руководителей, группы творческих работников, группы, занятые в сфере семейной экономики и индивидуально-трудовой деятельности.

Восточно-тюркский каганат имел степную природу государства. К функциям степного государства следует отнести: потребность обеспечения самых необходимых условий сохранения общества (оборону стра-

ны); функцию интеграции в мировую экономику, социальные функции, обеспечения законности и правопорядка, что и соответствует развитию Восточно-тюркского каганата. Хотелось бы отметить, что, благодаря своему уникальному и выгодному географическому положению, наибольшее значение в оформлении Восточно-тюркского каганата, по мнению автора, имели экономические тенденции, которые являлись движущей силой в образовании и развитии данного государства. Таким образом, в Восточно-тюркском государстве имелись все признаки государства: аппарат управления, наличие права, определенная территория, религия, письменность, а также налогообложение.

С уверенностью можно говорить о полноценном обществе восточных тюрок, имеющем очень много схожего с современным обществом. Применив те или иные критерии, мы можем говорить о различных социальных группах в тюркском обществе: 1) группы власти, различающиеся объемом этой власти (группы высшего, среднего и низшего уровней в соответствующих иерархиях управления) (каган, младший каган и др.); 2) группы хозяйственных руководителей, различающиеся рангом власти (руководители объединений и подразделений, административных единиц) (шад, ябгу, тутук и др.); 3) группы, различающиеся профилем занятости (например, творческие работники и др.); 4) группы, занятые в сфере семейной экономики и индивидуально-трудовой деятельности (бодун); 5) деклассированные элементы (рабы, обедневший бодун).

Таким образом, Восточно-тюркский каганат представлял собой государство со всеми присущими для него признаками и функциональными обязанностями. Восточные тюрки представляли собой социальное общество с характерными для него законами развития и эволюции, а также столкновениями интересов внутри самого общества, на становление которого повлияли как внешние, так и внутренние факторы.

Четвертая глава «Экономическая система Восточно-тюркского каганата» содержит два параграфа.

В первом параграфе рассматривается развитие внутренних отраслей экономики. На основе современных научных экономических знаний выясняется принадлежность древнетюркской экономики с позиции особенностей материально-технической и организационно-хозяйственной структуры экономики, то есть с позиций ее хозяйственного механизма.

Основой хозяйства было кочевое скотоводство, но некоторая часть населения жила оседло и занималась земледелием. Важность занятия скотоводством для Восточно-тюркского каганата очевидна. Сущностью скотоводства является кочевка по сезонным циклам. В зависимости от природно-климатических условий могут различаться способы ве-

дения кочевого скотоводства. Однако основные черты скотоводческого хозяйства мало изменились с течением времени.

Кочевое скотоводство пронизывало всю экономику тюркского государства, было его экономическим базисом. Из фрагмента династий-ных хроник следует, что тюрки-туцзюэ вели традиционный для кочевников-скотоводов образ существования. Состав стада был классическим для кочевников этой территории и включал все шесть основных видов разводимых номадами животных, а именно: лошадь, коза, овца, собака, свинья и курица, т.е. скот шести видов. Из всех видов домашнего скота лошадь имела для кочевников самое важное экономическое и военное значение. Разведение лошадей, являющихся многофункциональным видом скота, оказало огромное положительное воздействие на хозяйство, культуру и быт народа. Содержание лошадей имело большое значение, прежде всего, в совершенствовании пастбищного скотоводства.

Известно, что многочисленными среди домашних животных в хозяйстве тюрков были и овцы, обеспечивавшие людей жизненно необходимыми продуктами. Продукты скотоводства снабжали тюрок-туц-зюэ всем необходимым — это и продукты питания и средства передвижения и т.д. Успешное ведение производственного процесса скотоводства было вопросом существования древних тюрок. Однако отметим, что особая ценность продуктов скотоводства (в большей степени лошади) была характерна не только для кочевых народов, а также и для оседлых, например, для Китая.

Ограниченность информации о самом главном занятии тюрок-туц-зюэ, скотоводстве, непонятна. За столь незначительным упоминанием в источниках скрывается целая индустрия, которая пронизывала все слои общества, а также быт и экономику Восточно-тюркского государства.

Заметим, что в Восточно-тюркском каганате некоторая часть населения вела оседлый и полуоседлый образ жизни и занималась земледелием, специализируясь на производстве земледельческих продуктов, что подтверждается археологическим материалом, найденным в Туве и на Алтае. Это были гранитные жернова ручных мельниц, положенные умершим женщинам, и остатки зерен проса, в мужских могилах. Из пашенных орудий древних тюрок-туцзюэ применялись деревянные плуги с железными сошниками.

Кроме скотоводства и земледелия в хозяйственной деятельности племен тюрок-туцзюэ большое значение имела металлургия, основанная на умении добывать и плавить железо и изготовлять из него различные предметы вооружения и быта. Горным делом и металлургией занимались в основном на территории современной Тувы и Алтая, которые в силу природных условий были богаты необходимыми полез-

ными ископаемыми. Известны значительные по масштабам для Восточно-тюркского каганата горные выработки железных руд. Занятие рудным и железообрабатывающим промыслом приводило к усилению производственной дифференциации, оформлению ремесел, развитию обмена и частной собственности. Отделение ремесел от земледелия, по мнению Л.Р. Кызласова, привело металлургов и кузнецов к созданию специализированных обособленных поселений и даже целых производственных районов. Развитие ремесла у древних тюрок достигло высокого уровня. Особым мастерством тюрки славились при обработке цветных металлов — бронзы, серебра, золота. Изделия древне-тюркских кузнецов-ювелиров пользовались большим спросом и были известны далеко за пределами государства. Художественный металл — это развитый вид декоративного творчества у древних тюрок, который отличался многообразием технических приемов.

Таким образом, можно суммировать, что черная и цветная металлообработка у восточных тюрок была для своего времени на столь высоком уровне, что порой объемы этого производства свидетельствуют о том, что металлургия являлась вторым по значимости занятием после скотоводства, а в некоторых районах даже опережала земледелие, охоту и скотоводство.

Во втором параграфе отражены торговые отношения Восточно-тюркского каганата, которые сыграли важную роль в развитии и усилении государства. Восточно-тюркский каганат продолжил направление внешней торговой политики, заложенное еще Тюркским каганатом (545—581 гг.), — ориентацию на Китай, а также на ряд государств Средней Азии.

Выше были представлены главные внутренние отрасли хозяйства древних тюрок, что позволяет сделать вывод, что основные товары, которые могли быть выставлены на продажу-обмен следующие: продукты кочевого скотоводства — лошади, овцы и все связанные с ними товары, а также изделия из черных и цветных металлов.

Как потребители восточные тюрки особо не нуждались в продуктах земледельческого Китая, поэтому они предпочитали в качестве денежного эквивалента принимать куски шелка. Известно, что шелк в хозяйстве тюрок-туцзюэ не употреблялся, это был предмет роскоши, а значит, не имел широкого применения. Незначительную часть шелка тюрки использовали для одежды, остатки которой обнаружены археологами в погребениях древних тюрков Саяно-Алтая. Однако основная часть шелка использовалась для дальнейшего обмена на территории Средней Азии с целью извлечения прибыли.

В роли производителя Китай мог предложить Восточно-тюркскому каганату шелк, продукты земледелия и некоторые предметы роскоши. В роли потребителя Китай выступал колоссальным рынком сбыта для Восточно-тюркского каганата, в частности, тюркских лошадей. О

наличии спроса на отдельные виды товаров (лошадей) с китайской стороны сообщают письменные источники. Ценным источником по истории экономических отношений, а также и политических между Китаем и Восточно-тюркским каганатом является переписка китайского императора и тюркского кагана. В этих письмах во всей полноте отражается сложный процесс экономических взаимоотношений двух государств. Таким образом, Китай как рынок сбыта представлял собой огромный интерес для реализации своей продукции не только для Восточно-тюркского каганата, но и других степных объединений, поэтому на протяжении всей истории древнетюркского государства можно наблюдать конкурентную борьбу тюрок-туцзюэ за Китай и другие рынки сбыта, в частности, Среднюю Азию и Византию.

Важное значение для экономики и повышения роли Восточно-тюркского каганата имели обширные экономические связи и контакты на «Великом Шелковом пути». Контроль над транзитами «Великого Шелкового пути» позволил восточным тюркам достичь не только политического, но и экономического могущества, т.к. в их руках оказалась торговля шелком и предметами роскоши.

Нельзя согласиться с существующей точкой зрения о том, что торговля во многом определялась именно тюркской стороной (Л.Н. Гумилев и др.). Сомнение вызывает «навязывание» этой торговли другим соседним государствам, когда по данным письменным источникам просматривается взаимовыгодное сотрудничество.

На основе данных китайских письменных источников и археологических материалов, а также рассмотрев внутренние отрасли и внешнюю торговлю Восточно-тюркского каганата, можно выдвинуть общую концепцию экономического развития древнетюркского государства на территории Южной Сибири и северных окраин Центральной Азии: Восточно-тюркский каганат, Китай и соседние государства выступают в роли партнеров, и их существование в данном регионе является взаимовыгодным сотрудничеством.

В материально-техническом отношении Восточно-тюркский каганат представлял собой доиндустриальную экономику. Однако для своего периода (середина VI — середина VIII вв.) можно отметить высокий уровень материальной культуры древних тюрок. В основном это связано с широким распространением черной и цветной металлургии и кузнечного дела.

С точки зрения организационно-хозяйственной структуры Восточно-тюркский каганат можно отнести как к традиционной, так и к переходной рыночной экономической системе. К традиционной следует отнести наличие в государстве древних тюрок совокупность натуральных хозяйств, основную массу продукции в которых производят для собственного потребления, а не для продажи. Кроме того, в Восточно-

тюркском каганате можно отметить наличие семейных и крупных хозяйств аристократии, а также наличие общественного разделения труда, подтверждение которому также имеется в письменных источниках. К сожалению, по письменным источникам трудно оценить, каким образом в Восточно-тюркском каганате определялись объемы потребностей производства. Были они обусловлены традициями, привычками, семейными отношениями или рыночными механизмами? В этой связи важным источником является переписка китайского императора и тюркского кагана. Согласно их свидетельствам, можно говорить о рыночных механизмах регулирования объемов продаваемой продукции, а также о конкуренции среди производителей. Таким образом, во внешней торговле письменные источники дают нам яркие подтверждения наличия рыночных механизмов ведения экономики. Главной причиной обнаружения таковых во внутренних отраслях древнетюркской экономики является отсутствие источников. Несмотря на это, следует отнести экономику Восточно-тюркского каганата к переходному этапу от традиционной к рыночной экономической системе. Кроме того, дополнительным признаком рыночной экономики является государственное вмешательство в хозяйственные процессы, и подтверждением этому служит вся история Восточно-тюркского каганата с 581 по 745 г., когда на протяжении всего периода существования каганат активно отстаивал интересы своего государства и успешно проводил внешнюю и внутреннюю политику.

В заключении диссертации подведены итоги исследования.

1. Восточно-тюркский каганат был крупным степным государством в Южной Сибири и северных окраинах Центральной Азии. Основной предпосылкой складывания государственности у тюрок-туцзюэ являются природно-климатические особенности данного географического региона. С географической точки зрения — Восточно-тюркский каганат — это развитие особых территориально-хозяйственных форм. Кроме того, Восточно-тюркский каганат находился на территории, по которой осуществлялись контакты через систему дорог «Великого Шелкового пути», и контроль над ними требовал колоссальной мобилизации сил, как военной, так и политической, что явилось следствием создания мощного централизованного государства. Возникновение Восточно-тюркского каганата с начала I тыс. н.э. связано с эволюцией степных политических образований, таких как империя Хунну и Тюркский каганат, из чего следует, что Восточно-тюркский каганат — это закономерное историческое развитие предыдущих политических объединений.

2. В истории Восточно-тюркского каганата (581—745 гг.) можно выделить три этапа. Первый этап (581—630 гг.) связан с периодом усиле-

ния государства и его расцветом. Второй этап (630—679 гг.) — период ослабления Восточно-тюркского каганата, но он выступал как самостоятельное государство и проводил свою политику, а характер отношений с Китаем соответствовал мирному сосуществованию. Третий этап (679—745 гг.) — период возвышения и упадка Восточно-тюркского каганата.

3. Социальная структура тюрок-туцзюэ имела сложный характер. Высший уровень общественной структуры занимал каган и его родственники (клан Ашина). Следующую ступень занимали представители других знатных кланов, племенные вожди, служилая знать. Далее располагалась самая многочисленная социальная группа общества — простые экономически независимые кочевники-скотоводы. Внизу социальной лестницы находились различные неполноправные категории: обедневшие номады, полувассальное оседлое население, военнопленные данники, занимавшиеся земледелием и ремеслом, а также рабы.

4. Восточные тюрки представляли собой общество, внутри которого происходили те же самые механизмы регулирования и социальные законы, которые мало чем отличаются и от современного общества. Как известно, государство — это более высокая ступень организации общества, оно преследует определенные цели и выполняет свои функции. Функции государства и их содержание обусловлены, в основном, следующими факторами: 1. Потребностью обеспечения самых необходимых условий сохранения общества (оборона); 2. Сущностью государства, его природой (у Восточно-тюркского каганата степная природа государства); 3. Целями и задачами государства (цели — создать мощное и сильное государство, а задачи — захватить и удержать территорию, взять под контроль экономические процессы, упорядочить социально-политические отношения внутри государства). С уверенностью можно сказать, что все вышеперечисленные признаки имелись и в государстве восточных тюрок. Кроме того, это и система органов и учреждений (механизм государства), наличие права, определенная территория. Таким образом, Восточно-тюркский каганат представлял собой государство со всеми присущими для него признаками и функциональными обязанностями.

5. Экономическая структура Восточно-тюркского каганата была многоотраслевой и представляла собой сложный хозяйственный процесс. Именно экономическая составляющая была одной из главных причин могущества каганата. Важную роль в развитии и усилении Восточно-тюркского каганата сыграли торговые отношения с соседними государствами. На основе проведенного анализа данных письменных и археологических источников можно выдвинуть общую концепцию экономического развития древнетюркского государства на территории Южной Сибири и северных окраин Центральной Азии. Согласно этой

концепции, Восточно-тюркский каганат, Китай и соседние государства выступают в роли партнеров, и их существование в данном регионе является взаимовыгодным сотрудничеством.

6. Основной причиной распада каганата является потеря контроля над торговыми путями. Распаду государства способствовали и активные завоевательные походы тюркских каганов в первой половине VIII в., которые также могли нанести ущерб экономике Восточно-тюркского каганата. Одной из причин также можно назвать усиление роли морских путей в контактах между Западом и Востоком, т.к. усиление этого процесса наряду с политическими факторами привело к угасанию в VIII в. активной торговой деятельности на Шелковом пути, а значит, и могущества восточных тюрок.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1. Ганиев Р.Т. Лю-Мао Цай о тюрках ту-кю // Орел шестого легиона: Тез. докл. студ. науч.-практ. конф., посвящ. 60-летию ист. фак. УрГУ. - Екатеринбург, 1999. С. 30-34 (0,3 п.л.).

2. Ганиев Р.Т. Китайские источники по истории восточных тюрков в изложении Лю Мао-Цая // Научно-информационный вестник истории и этнографии татарского населения Урала. № 1 / Бюллетень «Образовательные учреждения Урала». Выпуск 10. Екатеринбург, 1999. С. 97-103 (0,4 п.л.).

3. Овчинникова Б.Б., Ганиев Р.Т. Лю Мау-Цай о тюрках-тугю (Тукюе). Приложение Лю Мау-Цай. Китайские источники по истории восточных тюрок (Тукюе). Комментарий Лю Мау-Цая к первой части // Культурные традиции Евразии: вопросы средневековой истории и археологии // Серия «Восток-Запад: Диалог культур Евразии» / Под ред. А.А. Бурханова. Вып. 4. Казань, 2004. С. 25-54 (1,7 п.л.).

4. Ганиев Р.Т., Овчинникова Б.Б. Лю Мау-Цай о тюрках-тугю (Тукюе) // XXXVII Международный конгресс востоковедов (ICANAS XXXVII): Тезисы. М., 2004. С. 832-834 (0,3 п.л.).

Подписано в печать 18.05.2006 г. Формат 60 х 84/16. Бумага офсетная. Усл. печ. л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ № .

Отпечатано в ИПЦ «Издательство УрГУ» 620083, г. Екатеринбург, ул. Тургенева, 4

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ганиев, Рустам Талгатович

Введение.

Глава 1. Источники и историография.

1.1. Китайские известия по истории Восточно-тюркского каганата в переводе отечественных и зарубежных историков.

1.2. Исследования древнетюркских рунических надписей.

1.3. Историография.

Глава 2. Образование Восточно-тюркского каганата: предпосылки и формирование. ф

Глава 3. Социально-политическая организация Восточно-тюркского каганата.

3.1. Политическая структура.

3.2. Социальная организация древнетюркского общества.

Глава 4. Экономическая система Восточно-тюркского каганата.

4.1. Развитие внутренних отраслей экономики.

4.2. Торговые отношения Восточно-тюркского каганата.

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Ганиев, Рустам Талгатович

История Восточно-тюркского каганата представляет собой одну из самых интересных страниц истории народов Евразии в эпоху Средневековья. Это степное государство, простираясь на тысячи километров, объединяло множество племенных образований Южной Сибири и северные окраины Центральной Азии, которые на протяжении многих тысячелетий не только прошли громадный, насыщенный историческими событиями путь, создали значительные культурные ценности, но и оказали большое влияние на судьбы населения соседних регионов. Известно, что, находясь между великими земледельческими культурами, древние тюрки, безусловно, сыграли активную роль в истории взаимосвязи культур Востока и Запада.

Среди племен, населявших северные окраины Центральной Азии и Южную Сибирь, ведущее место в эпоху сложения государств принадлежало восточным тюркам-туцзюэ, которые явились создателями такого могущественного объединения как Восточно-тюркский каганат и которые даже после его распада продолжали оказывать существенное влияние на историю степей Евразии.

Со второй половины VI в. Восточно-тюркский каганат уже включился в систему политических и экономических отношений крупнейших государств того времени - Византии, Сасанидского Ирана, Китайской империи. Именно древние тюрки вели борьбу за контроль на торговых путях из Китая в страны Запада, сыграв при этом посредническую роль в экономике стран Евразии. Появление Восточно-тюркской державы, в руках которой оказался Великий караванный путь («Великий Шелковый путь»), стало определяющим фактором для дипломатии Китая, Византии, Ирана. Безусловно, все это привлекало и вызывало повышенный интерес к создателям данного государства. Не случайно вот уже на протяжении ряда столетий тюркская тематика приковывает к себе внимание не одно поколение исследователей.

Проведенные в последние годы изучения в области тюркологии, появившиеся возможности привлечения новых источников по истории тюркоязычных племен Южной Сибири и Центральной Азии требуют осмысления и введения их в научный оборот. Это обусловило актуальность темы настоящего исследования, которая определяется тем, что, несмотря на неоднократное обращение предшественников к ней, все же до сих пор она остается еще до конца не изученной как в отечественной, так и в зарубежной историографии. Вероятно, это связано с тем, что древние тюрки долгое время рассматривались лишь только как соседи Китая, Византии, Ирана и их история изучалась неразрывно от судьбы этих народов. Однако сегодня, на наш взгляд, особенности взаимоотношений «больших» и «малых» этносов в контексте проблемы культурно-исторического единства Евразии являются актуальными. Часть этой проблемы можно раскрыть при изучении социально-политической и экономической структур Восточно-тюркского каганата, история которого до сих пор в монографическом плане не нашла должного освещения. А между тем вопрос о начальных этапах становления и развития Восточно-тюркского каганата напрямую связан с вопросами об исторической судьбе этого государственного объединения.

Кроме того, собственно научная актуальность работы связана с наблюдающимся в последние годы оживлением дискуссии историков и археологов о термине степная или кочевая «империя» применительно к такому типу государств1.

Объектом исследования является Восточно-тюркский каганат в период второй половины VI - первой половины VIII вв., расположенный на территории

1 Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи древней Евразии. - СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2005. - 346 е.; Крадин H.H. Империя Хунну. - М.: Логос, 2002. - 289 с. и др.

Саяно-Алтайского нагорья. Образование любого политического объединения является результатом нормального эволюционного развития общества. Государство — это более высокая ступень организации общества, которая преследует определенные цели и выполняет свои функции. Восточно-тюркский каганат также обладал всеми необходимыми признаками и функциями государства.

Предметом исследования служат структура и механизмы становления и развития Восточно-тюркского каганата. В этой связи изучаются особенности социальной организации и общественной структуры, система власти и динамика экономического развития. Восточно-тюркский каганат рассматривается как сложившееся степное государство в Южной Сибири и северных окраинах Центральной Азии в VI - VIII вв., занимавшее определенное положение среди мировых цивилизаций.

Географические рамки исследования ограничены районами Южной Сибири и северными окраинами Центральной Азии - территорией, на которой, согласно письменным источникам, можно локализовать Восточно-тюркский каганат: северные границы каганата достигали Байкала, южные - Северного Китая, западные - Восточного Казахстана, включая Туву и Алтай, восточные -Большого Хингана (карта в Приложении). Определение любых границ в рамках реально существующих регионов все же во многом условно. Известно, что любое государство имеет как политические границы, которые являются результатом проводимой политики, так и естественные границы, географические, которые более устойчивы, чем первые.

Хронологические рамки работы охватывают период существования Восточно-тюркского каганата (581 - 745 гг.). Однако ранняя дата несколько снижается - до 545 г., так как в работе уделяется внимание предпосылкам формирования Восточно-тюркского каганата, которые без сомнения просматриваются в развитии и распаде единого (Первого) Тюркского каганата (545 - 581 гг.), восточной частью которого впоследствии он и будет являться.

Верхние рамки исследования установлены согласно письменным источникам, когда в 745 г. государство древних тюрок было уничтожено уйгурами.

Цель диссертации заключается в определении места и роли Восточно-тюркского каганата в этнополитической истории степных государств средневековой Евразии.

Цель реализуется постановкой следующих задач: осветить изучение китайских источников по истории древних тюрок и дать характеристику основным работам в отечественной и зарубежной историографии. Особое внимание уделить труду Лю Маоцая1, полный текст перевода которого с немецкого на русский язык был впервые осуществлен автором данной диссертации; рассмотреть предпосылки возникновения и процесс формирования Восточно-тюркского каганата; проанализировать социально-политическую структуру Восточно-тюркского каганата. Показать характер отношений государства и власти в древнетюркском обществе; рассмотреть проблемы социальной организации восточных тюрок-туцзюэ, институт рабства и другие формы социальной зависимости; охарактеризовать экономическое развитие в Восточно-тюркском каганате. Осветить внутреннюю и внешнюю отрасли экономики.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые на основе комплексного рассмотрения круга письменных источников, а также данных эпиграфики и археологии предпринята попытка представить историческую судьбу непосредственно Восточно-тюркского государства. При этом анализируется роль различных факторов возникновения Восточно-тюркского каганата, а также выделяются этапы социального и политического развития, экономического уклада и внешних связей древних восточных тюрок. Данное исследование позволяет по-новому взглянуть на особенности социально-политического развития древнетюркского государства с применением современных методов социальной стратификации, а также дать наиболее

1 Liu Mau-Tsai. Die chinesischen Nachrichten zur Geschichte der Ost-Türken (T'u-küe). I. Buch (Texte), II. Buch (Anmerkungen. Anhänge. Index) // Göttinger Asiatische Forschungen, Band 10. - Wiesbaden, 1958. полную картину экономической структуры древнетюркского общества с применением современных теорий экономики. Критический подход к анализу источников и литературы позволяет расстаться с некоторыми стереотипами, долгое время существовавшими в интерпретации сведений о древних тюрках вообще и о восточных тюрках в частности, и впервые обосновать возможность локализации этого государственного образования на основе имеющейся ныне источниковой базы.

Кроме того, как известно, долгое время в отечественной тюркологии при освещении вопросов истории древних тюрок для исследователей, как правило, основополагающими являлись китайские письменные источники в переводах двух авторитетных российских ученых — Н.Я. Бичурина и Н.В. Кюнера1. В настоящей работе предпринята попытка впервые ввести в научный оборот китайские письменные известия, собранные германским синологом китайского происхождения Лю Маоцаем, в полном объеме переведенные автором настоящего исследования с немецкого языка на русский. Сравнительный анализ текстов китайских известий, извлеченных Лю Маоцаем, с ранее известными текстами, перевод которых был осуществлен отечественными историками, позволил выявить ряд документов, сведения из которых еще не освещались в отечественной историографии, в частности, письма императоров, отраженные в третьей части труда Лю Маоцая2.

Методологической базой проведенного исследования послужил комплексный подход. С точки зрения комплексного подхода изучение истории Восточно-тюркского каганата осуществлялось с привлечением знаний экономических, политологических, социологических наук, а также смежных научных направлений - тюркской филологии, археологии, этнографии.

Также в диссертации использованы историко-сравнительный и историко-генетический методы. Историко-сравнительный (компаративный) метод, дающий возможность рассмотрения сущности изучаемых явлений по сходству

1 Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. - Т. 1 - 3.; Кюнер Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. - М.: Изд-во АН СССР, 1961.

2 Liu Mau-Tsai. Op. cit. S. 379-381. и различию присущих им свойств, а также сравнения в пространстве (по горизонтали) и по времени (по вертикали), оказался продуктивным при проведении сравнительного анализа предыдущих политических образований на территории Центральной Азии, в частности, империи Хунну, а также более поздних, Уйгурского, Кыргызского, Монгольского государств и Восточно-тюркского каганата при сопоставлении социально-политических и экономических характеристик этих государственных образований.

Историко-генетический метод позволил проследить причинно-следственные связи и закономерности развития политических образований в Южной Сибири и северных окраинах Центральной Азии, а также выявить предпосылки их возникновения. Применение историко-типологического метода помогло выделить характерные черты степных государств в Центральной Азии, в том числе и Восточно-тюркского каганата.

Применение названных выше методов было дополнено использованием методов общенаучных (анализа и синтеза, индукции и дедукции, классификации, статистического и динамического). Так, применение статистического метода позволило охарактеризовать интенсивность торговых отношений между тюрками и соседними государствами, а использование динамического метода - рассмотреть в исторической динамике развитие политической организации Восточно-тюркского каганата, а также социально-политические и экономические процессы внутри государства в их эволюции.

Практическая значимость работы. Результаты данного исследования могут быть использованы в обобщающих работах по истории древних тюрок не только в рамках Восточно-тюркского каганата, но и за его пределами - по всей территории степной Евразии. Проведенные исследования будут способствовать воссозданию истории непосредственно Восточно-тюркского каганата в VI — VIII вв. как одного из наименее изученных государств в Южной Сибири и Центральной Азии.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, а также списка источников и литературы и приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Восточно-тюркский каганат в Южной Сибири и Центральной Азии во второй половине VI - первой половине VIII вв."

Заключение

Восточно-тюркский каганат был крупным степным государством в Южной Сибири и северных окраинах Центральной Азии. Симбиоз пространственно-временных условий сыграл важную роль в становлении государства у восточных тюрок - туцзюэ.

Основной предпосылкой складывания государственности у тюрок-туцзюэ являются природно-климатические особенности данного географического региона. Территория Восточно-тюркского каганата на востоке была ограничена южной частью Большого Хингана и хребта Тайханшань. На юго-западе -Монгольский Алтай и Гобийский Алтай. На юге достигала Великой Китайской стены. На западе и севере граница проходила по горным хребтам Восточного Казахстана, Алтая, Западного и Восточного Саян. В зоне Восточно-тюркского каганата можно отметить сухой, резко континентальный, умеренный климат с большими сезонными и суточными колебаниями температуры воздуха. Зима холодная, малоснежная, солнечная, а лето теплое и короткое, что сыграло свою роль в основных занятиях Восточно-тюркского каганата - овцеводство и коневодство. Рельеф данной местности представляет собой степи, полупустыни и пустыни умеренного пояса. Различные типы ландшафтов (горно-лесные и высокогорные, горные степи, полупустыни и пустыни, лесостепи и т.д.), а также полезные ископаемые (черные и цветные металлы) обусловили естественные предпосылки создания древнетюркской государственности. С географической точки зрения - Восточно-тюркский каганат - это развитие особых территориально-хозяйственных форм. Кроме того, Восточно-тюркский каганат находился на территории, где осуществлялись контакты через систему дорог «Великого Шелкового пути», и контроль над ними требовал колоссальной мобилизации сил, как военной, так и политической. Следствием этого явилось создание мощного централизованного государства.

Возникновение Восточно-тюркского каганата с начала I тыс. н.э. связано с эволюцией степных политических образований (империя Хунну, Тюркский каганат), из чего следует, что Восточно-тюркский каганат — это закономерное историческое развитие предыдущих политических объединений. Здесь уместно было бы еще раз обратить внимание на терминологию, используемую в названии древнетюркских государственных образований. По нашему мнению, избегая путаницы, хотелось бы точно обозначить государство тюркоязычных племен, занимавшее просторы всей степи Евразии с 545 по 581 г., «Тюркским каганатом». Далее, после его разделения на Западный и Восточный, не разделять Восточно-тюркский каганат (581 - 745 гг.) на Первый и Второй, как это принято сегодня в отечественной историографии1, т.к. генезис развития Восточно-тюркского государства показывает его единство, в котором были периоды усиления и ослабления.

Непосредственно история Восточно-тюркского каганата, на наш взгляд, начинается с периода правления Табо (573 - 581 гг.), когда в результате территориально-административной реформы произошло разделение Тюркского каганата на Западный и Восточный. Рассмотрев политику тюркских каганов, автор пришел к мнению о значительной роли восточных тюрок не только в создании своего могущественного государства, но и в становлении китайской государственности в указанный период, в частности восхождению на престол династии Северная Чжоу (556 - 581 гг.) и Суй (581 - 617 гг.). Восточно-тюркский каганат и Китай были необходимы друг другу в политическом и экономическом отношении, а эффективность их сотрудничества была отражением баланса сил. Когда силы были равны -отношения принимали мирный характер, когда не равны - возникали военные конфликты. Именно такое постоянное взаимодействие трех государств:

1 Гумилев Л.Н. Древние тюрки. - М.: Наука, 1967.; Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи древней Евразии. - СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2005.; Худяков Ю.С. Древние тюрки на Енисее. -Новосибирск: Изд-во ИАиЭ СО РАН, 2004. и др.

Северная Чжоу, Северная Ци, Тюркский каганат и привело к созданию двух централизованных государств: Восточно-тюркского каганата и династии Суй в Китае.

В истории Восточно-тюркского каганата (581 - 745 гг.) можно выделить три этапа. Первый этап (581 - 630 гг.), в котором расцвет государства пришелся на период правления Шиби кагана (608 - 619 гг.) и Сяли кагана (прим. 620 -634 гг.). Этот этап закончился поражением Сяли кагана (620 - 634 гг.) от китайских войск в 630 г. Второй этап (630 - 679 гг.) по общепринятому мнению

- период подчинения восточных тюрок Китаю1. Однако, согласно письменным источникам, в это время происходили события, которые помогают по-новому взглянуть на политическую ситуацию. Данный период истории Восточно-тюркского каганата совпал со временем правления китайских императоров Тай-цзуна (627 - 649 гг.) и Гао-цзуна (650 - 683 гг.) династии Тан. Третий этап (679

- 745 гг.) - период возвышения Восточно-тюркского каганата. Это время правления Гудолу кагана (682 - 692 гг.), Мочжо (692 - 716 гг.), Бильгэ кагана (до 734 г.), когда Восточно-тюркский каганат достиг наибольшего могущества. В конце VII - начале VIII вв. Мочжо каган провел несколько успешных кампаний против китайской армии, разгром киданей (696 - 697 гг.), подчинение Тувы и разгром государства енисейских кыргызов (709 - 710 гг.). Период могущества был не долгим, и в 745 г. Восточно-тюркский каганат был подчинен уйгурами.

Хотелось бы особо остановиться на втором этапе (630 - 679 гг.), когда многие исследователи прерывают развитие Восточно-тюркского государства, разделяя его на Первый и Второй, и не уделяют внимания тем событиям, которые происходили в это время2. Сразу после восшествия на престол, китайский император Тай-цзун провозглашает политику восстановления экономики Китая и увеличение численности населения. Известно, что в последние годы династии Суй много китайцев переселилось в Восточно

1 Гумилев Л.Н. Указ. соч.; Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Указ. соч. и др.

2 Указ. соч. тюркский каганат. Китайские источники сообщают, что после поражения Сяли кагана в 630 г. в Китай было возвращено 1 млн. 200 тыс. человек, включая 100 ф тыс. тюрок, изъявивших желание принять вассальную зависимость1. Но уже в

631 г. Тай-цзун «с помощью золота и шелков выкупил 80 тыс. китайских мужчин и женщин и вернул им домашнее имущество»2. Казалось, тюрки были побеждены в 630 г. и не представляли собой угрозу, но, по сведениям источника, в 631 г. Китай выкупает своих жителей. Этому может быть следующее объяснение: Восточно-тюркский каганат все еще представляет собой грозную политическую силу, с которой легче договориться с помощью золота и шелка, чем вступать в военный конфликт, либо не все китайцы ^ согласились возвращаться в Китай по собственной воле и отдали предпочтение

Восточно-тюркскому каганату, а значит и степному образу жизни. В любом случае, тюркское государство выступает как единая политическая сила, а также в роли своеобразного конкурента Китая. В большей степени это конкуренция различных типов территориально-хозяйственных форм (степной-оседлый). И в данном случае из источника не понятно, какой из них является предпочтительным. После военного ослабления Восточно-тюркского каганата Китай пытается перехватить инициативу и взять под контроль международную торговлю. И на время это удается Тай-цзуну. Китай контролировал весь торговый процесс: от производства до транспортировки и сбыта своей # продукции на западе. На наш взгляд, данный процесс требовал слишком много сил и затрат на обеспечение безопасности торгового пути, поэтому Китаю удобней было использовать восточных тюрок в качестве торговых партнеров и поддерживать с ними дружественные отношения, чем создавать целую ^ инфраструктуру. Об этом же говорят и китайские источники: «.а позже осознал (Тай-цзун - Р. Г.), насколько вредит Пути-Дао достижения вечного мира ежедневное напряжение сил и средств». Другой проблемой для Китая была задача включения в состав империи тюркских территорий и его

1 Liu Mau-Tsai. Op. cit. S. 149.

2 Ibid. S. 196.

3 Попова И.Ф. Политическая практика и идеология раннетанского Китая. - М.: Изд-во Восточная ф литература РАН, 1999. - С. 200. населения. Тай-цзун решает поселить восточных тюрок на китайской территории, а 10 ООО семей вообще поселяет в столицу Чаньань. На территории Восточно-тюркского государства Тай-цзун учредил губернаторство Шуньчжоу, Динсян, Юньчжун, но это было лишь, как установил А.Г. Малявкин, номинальным провозглашением1. В 639 г. младший брат Тули кагана -Цяшэшуай, который имел должность генерала танской армии, и сын Тули -Хэлоху предприняли попытку покушения на жизнь Тай-цзуна. После этого император публично признал провал своей внешней политики и расселение восточных тюрок во внутренних землях Китая2. Тем самым Тай-цзун дал ответ на вопрос о том, что на данной территории предпочтительным являются две формы политической организации - степное и оседлое государства, которые выполняли свои функции, и их сосуществование было выгодным для обоих. После этих событий, как гласят китайские источники, император Тай-цзун повелел тюркам вернуться в свои исконные места обитания. Скорее всего, это решение было также формальным и лишь узаконило начавшийся задолго до этого исход тюрок в прежние места кочевий. По сути, к 639 г. все вернулось на свои места: восточные тюрки снова владели своей территорией, при этом большое количество тюрок проживало в Китае, занимали высшие должностные чины. В 639 г. во главе Восточно-тюркского каганата стал Ашина Сымо (ум. в 645 г.). В этот период каганат не вел активную внешнюю политику, это был период равенства в отношениях с Китаем. Китай в это время вел военные кампании против Кореи и ему нужен был партнер на севере, а не враг. Из источников известно, что «после трехлетнего управления (Сымо) не смог подчинить сердце своих людей и люди большей частью от него ушли» . Следующим каганом был Цюйби каган. Источники сообщают: «Он бежал на север горы Цзиньшань (Алтай). Там он поселился. Он располагал 30 ООО отборных солдат и сам себя назначил Цюйби каганом. Его двор был на удалении 10 ООО ли от Чаньань; на западе Гэлолу, а на севере цику все от него

1 Малявкин А.Г. Тактика Танского государства в борьбе за гегемонию в восточной части Центральной Азии // Дальний Восток и соседние территории в средние века. - Новосибирск, 1980. - С. 103 - 126.

2 Попова И.Ф. Указ. соч. С. 200.

3 Liu Mau-Tsai. Op. cit. S. 206. зависели. Когда позднее сеяньто были в упадке, стал Цюйби каган самым могущественным»1. Итак, Цюйби каган проводил активную политику по отношению к Китаю. В этот период источники содержат информацию о том, что в 647 г. вожди племен в разговоре с китайским императором отметили, что для того чтобы им приезжать в столицу Китая, они просят у уйгуров на юге и у тюрок на севере открыть путь к императору2. Другими словами, в 647 г. восточные тюрки еще контролировали пути в Китай и имели для этого необходимые силы. В 650 г. Цюйби каган был захвачен китайцами, и вместо казни он снова был отпущен и, более того, отправлен в Отюкен, исконно тюркские земли. На этих же территориях Китай учредил два наместничества -Шаньюй-духуфу и Ханьхай-духуфу, которые были также формальными. Позже именно в Шаньюй-духуфу в 679 г. начались волнения восточных тюрок, что привело к усилению каганата, и он снова стал проводить активную внешнюю политику. Период с 650 г. по 679 г. был временем относительной стабильности в отношениях Восточно-тюркского каганата и Китая, источники также сообщают об этом: «Примерно 30 лет на севере не было военной опасности» . Таким образом, необходимо отметить, что второй этап 630 - 679 гг. был периодом ослабления Восточно-тюркского каганата. И все же каганат выступал как самостоятельное государство, проводил свою политику, хотя тактику обоих государств (Восточно-тюркский каганат и Китай) в 630 - 679 гг. можно обозначить как оборонительную, а характер отношений соответствовал мирному сосуществованию. Примерно до 650 г. шла борьба восточных тюрок с Китаем и соседними племенами. А 650 - 679 гг. - период политического равенства, но, возможно, именно в это время создавались предпосылки для усиления Восточно-тюркского каганата в 679 г.

Хотелось бы отметить, что история Восточно-тюркского каганата (581 -745 гг.) - это период естественного развития (эволюции) степного государства, которое прошло все этапы развития: от возникновения до процветания и

1 Liu Mau-Tsai. Op. cit. S. 207.

2 Попова И.Ф. Указ. соч. С. 236.

3 Liu Mau-Tsai. Op. cit. S. 210. упадка. Площадь Южной Сибири и северных окраин Центральной Азии представляла собой территорию, где интенсивность информационного обмена была намного выше оседлых государств, отсюда и интенсивность развития самого степного государства.

Существуют разные причины распада Восточно-тюркского государства, обусловленные внешними и внутренними факторами. Основной внешней причиной распада каганата является потеря контроля над торговыми путями. Из письменных источников известно, что уйгуры примерно с конца 40-х г. VII в. начинают вести активную внешнюю политику и все чаще противопоставляются восточным тюркам в китайских хрониках. К 745 г. уйгуры уже были настолько сильны, что смогли захватить и объединить под своей властью территории восточных тюрок, а значит и торговые пути. Скорее всего, политическая инициатива уйгурами была перехвачена гораздо раньше, а в 745 г. произошло ее оформление. Распаду государства способствовали и активные завоевательные походы тюркских каганов в первой половине VIII в., которые также могли нанести ущерб экономике Восточно-тюркского каганата. Одной из внешних причин также можно назвать усиление роли морских путей в контактах между Западом и Востоком. По мнению Е.И. Лубо-Лесниченко, усиление этого процесса наряду с политическими факторами привело к угасанию в VIII в. активной торговой деятельности на Шелковом пути1.

К внутренним причинам распада Восточно-тюркского каганата следует отнести особенность удельно-лествичной системы наследования власти и полигамию, когда на протяжении всей истории тюркского государства шла постоянная внутриполитическая борьба за власть, что, естественно, ослабляло государство, и оно стало уязвимым в 745 г. перед уйгурами.

Социальная структура тюрок-туцзюэ имела сложный характер. Высший уровень общественной организации занимал каган и его родственники (клан Ашина). Следующую ступень занимали представители других знатных кланов,

1 Лубо-Лесниченко Е.И. Великий Шелковый путь // Вопросы истории. - 1985. - № 9. - С. 97. племенные вожди, служилая знать — беги. Далее располагалась самая многочисленная социальная группа общества - простые экономически независимые кочевники-скотоводы - бодун. Внизу социальной лестницы находились различные неполноправные категории: обедневшие номады, полувассальное оседлое население, военнопленные данники, занимавшиеся земледелием и ремеслом, а также рабы. Привлечение методов социальной стратификации в изучении древнетюркского общества показало, что понятие класса для анализа общества тюрок-туцзюэ, как это проводилось в советской историографии, - это не единственный метод их изучения. Мы можем говорить о различных социальных группах людей в тюркском обществе: группы власти, группы административных руководителей, группы творческих работников, группы, занятые в сфере семейной экономики и индивидуально-трудовой деятельности, и т.д. Подобное деление общества на социальные группы по различным критериям приводит нас к тому, что характеристика тюркского общества во многом соответствует и современному обществу, где у каждой социальной группы свои интересы. И такой подход дает гораздо больше возможностей взглянуть на общество тюрок-туцзюэ в более широком виде и представить его себе как динамично развивающееся общество.

Известно, что государство - это более высокая ступень организации общества, которая преследует определенные цели и выполняет функции. Восточно-тюркский каганат имел степную природу государства, и его сущность была в создании условий для своего благополучия. Можно выделить следующие функции степного государства: оборона страны, функция интеграции в мировую экономику, поддержки мирового правопорядка, экономическая функция, социальная функция, функция налогообложения, функция охраны прав, обеспечения законности и правопорядка, сотрудничества с другими государствами в решении глобальных проблем, что и соответствует развитию Восточно-тюркского каганата.

Экономическая структура Восточно-тюркского каганата была многоотраслевой, и представляла собой сложный хозяйственный процесс.

Именно экономическая составляющая была одной из главных причин могущества каганата. Главным занятием древних тюрок было кочевое скотоводство (коневодство и овцеводство). Кочевое скотоводство пронизывало всю экономику тюркского государства, было его экономическим стержнем. Продукты скотоводства снабжали тюрок-туцзюэ всем необходимым - это и продукты питания и средства передвижения и т.д. Успешное ведение производственного процесса скотоводства было вопросом существования древних тюрок.

Большое значение в хозяйственной деятельности племен тюрок-туцзюэ имела также металлургия, основанная на умении добывать и плавить железо и изготовлять из него различные предметы вооружения и быта. На основе археологических данных мы можем сделать вывод о высоких технологиях выплавки металлов в государстве восточных тюрок. Важную роль в развитии и усилении Восточно-тюркского каганата сыграли торговые отношения с соседними государствами.

На основе проведенного анализа данных письменных и археологических источников можно выдвинуть общую концепцию экономического развития древнетюркского государства на территории Южной Сибири и северных окраин Центральной Азии. Согласно этой концепции, Восточно-тюркский каганат, Китай и соседние государства выступают в роли партнеров, и их существование в данном регионе является взаимовыгодным сотрудничеством.

Для определения места и роли экономики Восточно-тюркского каганата в классификации экономических систем были выбраны следующие критерии: материально-технический, социально-экономический и организационно-хозяйственный. В материально-техническом отношении Восточно-тюркский каганат представлял собой доиндустриальную экономику, но с высоким уровнем материальной культуры по отношению к соседним. С точки зрения организационно-хозяйственной структуры Восточно-тюркский каганат можно отнести как к традиционной, так и к переходной рыночной экономической системе.

Таким образом, Восточно-тюркский каганат был мощным централизованным государством с развитой экономической системой, а тюрки-туцзюэ представляли собой социальное общество с характерными для него законами развития и эволюции, а также столкновениями интересов внутри самого общества. Политическое объединение восточных тюрок представляло собой государство со всеми присущими для него признаками и функциональными обязанностями. К дополнительным признакам государства можно также отнести: религию, письменность, границы, а также налогообложение, которые находят свое отражение в Восточно-тюркском каганате.

Культурные элементы, родственные отношения, общий образ жизни, обусловленный кочевой экономикой, обеспечили социальную сплоченность тюркского кочевого общества на территории Южной Сибири и северных окраин Центральной Азии, и приходится только удивляться той мобильности восточно-тюркского общества и эволюции Восточно-тюркского каганата от небольшого скопления племен алтайской семьи до крупного политического образования.

Список научной литературыГаниев, Рустам Талгатович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Опубликованные источники

2. Бичурии Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. M.; JL: Изд-во АН СССР, 1950. - Т. 1-3.-381 с.

3. Бюллетень Общества востоковедов. Прил. 1: Лю Маоцай: Сведения о древних тюрках в средневековых китайских источниках / пер. с нем. В.Н. Добжанский и Л.Н. Ермоленко. М.: Институт Востоковедения РАН, 2002.- 126 с.

4. Кюнер Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М.: Изд-во АН СССР, 1961. - 349 с.

5. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959. - 287 с.

6. Таскин B.C. Материалы по истории сюнну (по китайским источникам). Вып. 1.-М., 1968.-286 с.

7. Julien S. Documents historiques sur les Tou-kioue (Turcs). Extraits du Pien-i-tien, et traduits du chinois // Journal Asiatique. 1864. Vol. III, IV.

8. Liu Mau-Tsai. Die chinesischen Nachrichten zur Geschichte der Ost-Türken (T'u-küe). I. Buch (Texte), II. Buch (Anmerkungen. Anhänge. Index) // Göttinger Asiatische Forschungen, Band 10. Wiesbaden, 1958. - 457 S.

9. Mailla I.A. M. Histoire generale de la Chine ou annals cet empire traduites du Toung-kien kang-Mou. Paris, 1778. Vol. VI.

10. Pelliot P. L'origine de Tou-kiue; nom chinois des Turks // Toung Pao. 1915. -Vol. XVI.

11. Неопубликованные источники

12. Глухов А.Н., Руденко С.И. Отчеты о раскопках могильника Кудыргэ. -Л., 1924, 1925. Архив ЛОИА АН СССР. Д. 20 и д. 206. Коллекция ГЭ -4150 и 4389.

13. Зяблин Л.П. Отчет о полевых исследованиях Красноярской археологической экспедиции в 1967 г. // Архив Института Археологии АН СССР. Ф. Р -1, д. 3535.

14. Клеменц Д.А. Краткий перечень главнейших сведений о состоянии культуры в Восточном Туркестане (рукопись) // Архив Востоковедов в ЛО ИВАН СССР. Ф. 2, оп. 1, д. 126.

15. Левашева В.П. и Харченков A.B. Отчет о раскопках близ Капчальского Бекритового рудника по р. Уйбату Хакасской АО. // Архив ЛОИА АН СССР. Ф. 2., д. 99-В.

16. Овчинникова Б.Б. Отчет о полевых исследованиях отряда УрГУ на могильнике Аймырлыг в 1974 1975 гг. // Архив ИА АН СССР. Ф. Р. - I, д. 5915.

17. Овчинникова Б.Б. Отчет о полевых исследованиях отряда УрГУ на могильнике Аймырлыг в 1976 1977 гг. // Архив ИА АН СССР. Ф. Р. -1, д. 7329.1. Литература

18. Абрамзон С.М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи. Л., 1971.-317 с.

19. Агеева Е.И., Пацевич Г.И. Из истории оседлых поселений и городов Южного Казахстана // Труды Института истории, археологии и этнографии АН КазССР. Алма-Ата, 1958. - Т. 5. - С. 286 - 327.

20. Аманжолов A.C. Проблема происхождения тюркского рунического алфавита // Труды Казахского государственного университета. Алма-Ата, 1976. - Вып. 8. - С. 127 - 168.

21. Аманжолов A.C. К генезису тюркских рун // Вопросы языкознания. -1978.-№2.-С. 47-68.

22. Анохин A.B. Материалы по шаманству у алтайцев. Л., 1924. - 184 с.

23. Аранчын Ю.Л. Сайгынская плита с древнетюркской надписью // Этнографический вестник. 1951. - T.V. - С. 37 - 48.

24. Аристов H.A. Опыт выяснения этнического состава киргиз-казаков Большой орды и карагизидов // Живая старина. 1894. - Вып. 3-4.

25. Аристов H.A. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности // Живая старина. 1896. -Вып. 3-4.

26. Арсланова Ф.Х., Кляшторный С.Г. Рунические надписи на зеркале из Верхнего Прииртышья // Тюркологический сборник. М.; Л., 1975. - С. 87-112.

27. Ю.Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962. - 287 с.

28. Археология СССР: Степи Евразии в эпоху средневековья. М., 1981. - С. 43 - 87.

29. Ахинжанов С.М. Об этнической принадлежности каменных изваяний в «трехрогих» головных уборах из Семиречья // Археологические памятники Казахстана. Алма-Ата, 1978. - С. 49 - 78.

30. Ахсанов К.Г. Проблема становления государственности тюрок-кочевников в домонгольский период в отечественной историографии: Дис. канд. истор. наук. Казань, 1999. -26 с.

31. М.Базен JI. Человек и понятие истории у тюрков Центральной Азии в VIII веке // Зарубежная тюркология. 1986. - Вып. 1. - С. 56 - 68.

32. Банчиков Г.Г. Брак и семья у монголов. Улан-Удэ, 1964. - 286 с.

33. Бартольд В.В. Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью, 1893 -1894 // Записки Академии наук. 1897. - Сер. 8. - Т. I. - № 4.

34. Бартольд В.В. Новые исследования об орхонских надписях // Журнал министерства народного просвещения. 1899. - № 10.

35. Бартольд В.В. К истории арабских завоеваний в Средней Азии // Записки Восточного отделения Русского археологического общества. 1907. — Т. XVII.

36. Бартольд В.В. Система счисления орхонских надписей в современном диалекте // Записки Восточного отделения Русского археологического общества. 1907. - Т. XVII.

37. Бартольд В.В. К истории орошения Туркестана. СПб., 1914. - 321 с.

38. Бартольд В.В., Ольденбург С.Ф. Э. Шаванн. Некролог // Известия Академии наук. 1918. - С. 34 - 46.

39. Бартольд В.В. Новый труд о половцах // Русский антропологический журнал. 1921. - Т. VII. - С. 54 - 88.

40. Бартольд В.В. Хлопководство в Средней Азии с доисторических времен до прихода русских // Хлопковое дело. 1924. - № 111 - 112. - 128 с.

41. Бартольд В.В. История изучения Востока в Европе и России. JL, 1925. -328 с.

42. Бартольд В.В. Современное состояние и ближайшие задачи изучения истории турецких народностей. Баку, 1926. - 267 с.

43. Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана. Л., 1927. - 287 с.

44. Бартольд В.В. Томсен и история Средней Азии // Памяти В. Томсена. К годовщине со дня смерти // АН СССР. Очерки по истории знаний, IV. — 1928.-С. 13-26.

45. Бартольд В.В. Ф.Хирт. Некролог // Известия Академии наук. Отделение гуманитарных наук. 1928. - № 1. - С. 43 - 56.

46. Бартольд В.В.Памяти Маркварта // Известия Академии наук. Отделение общественных наук. 1931. - С. 34 - 46.

47. Бартольд В.В. Очерк истории Семиречья. Фрунзе, 1943. - 289 с.

48. Бартольд В.В. Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью // Бартольд В.В. Сочинения. М.: Наука, 1966. - T. IV. - С. 76 - 106.

49. Бартольд В.В. Двенадцать лекций по истории народов Средней Азии // Бартольд В.В. Сочинения. М.: Наука, 1968. - T.V. - С. 23 - 86.

50. Бартольд В.В. Кипчаки // Бартольд В.В. Сочинения. М.: Наука, 1968. -T.V.-C. 243-321.

51. Бартольд В.В. Сочинения. М.: Наука, 1968. - T.V. - 441 с.

52. Бартольд В.В. Рецензия. // Бартольд В.В. Сочинения. М., 1968. - T. V. -С. 64 - 78. - Рец. на кн.: Chavannes Е. Documents sur les Tou-kiue (turks) occidentaux // Сборник трудов Орхонской экспедиции Академии наук. -1903.-Вып. VI.

53. Баскаков Н.А. Тюркские языки. М., 1960. — 285 с.

54. Баскаков Н.А. Введение в изучение тюркских языков. 2-е изд. — М., 1969.-304 с.

55. Батманов И.А. Язык енисейских памятников древнетюркской письменности. Фрунзе, 1959. - 265 с.

56. Батманов И.А., Арагачи З.Б., Бабушкин Г.Ф. Современная и древняя енисеика. Фрунзе, 1962. - 239 с.

57. Батуева И.Б. Традиционные формы скотоводства у бурят во второй половине XIX начале XX веков (Опыт историко-этнографического исследования): Автореф. дис. . канд. ист. наук. М., 1986.-31 с.

58. Беленицкий A.M. Бентович И.В. Из истории среднеазиатского шелкоткачества (К идентификации ткани «занданечи») // Советская археология. 1961. - № 2. - С. 34 - 65.

59. Бернштам А.Н. Археологические работы в Казахстане и Киргизии // Вестник древней истории. 1939. - № 4. - С. 87 - 134.

60. Бернштам А.Н. Руническая надпись в уйгурской рукописи // Записки института востоковедения Академии наук СССР. 1939. - Вып. 7. - С. 54 -98.

61. Бернштам А.Н. Согдийская колонизация Семиречья // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. 1940. - Вып. 6. -С. 32-67.

62. Бернштам А.Н. Тюргешские монеты // Труды Отдела Востока Государственного Эрмитажа. 1940. - Т. II. - С. 105 - 112.

63. Бернштам А.Н. Памятники старины Таласской долины. Алма-Ата, 1941. - 325 с.

64. Бернштам А.Н. Археологический очерк Северной Киргизии. Фрунзе, 1941.-321 с.

65. Бернштам А.Н. Социально-экономический строй орхоно-енисейских тюрок VI VIII вв. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1946. - 314 с.

66. Бернштам А.Н. Новые работы по тохарской проблеме // Вестник древней истории. 1947. - № 2. - С. 65 - 76.

67. Бернштам А.Н. Новые эпиграфические находки из Семиречья // Эпиграфика Востока. 1948. - Т. И. - С. 32 - 54.

68. Бернштам А.Н. Древнейшие тюркские элементы в этногенезе Средней Азии // Советская этнография. 1947. - Вып. VI - VII. - С. 65 - 89.

69. Бернштам А.Н. Археологические работы в Южном Казахстане // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. 1949. - Вып. 26. -С. 31-56.

70. Бернштам А.Н. Основные этапы истории культуры Семиречья и Тянь-Шаня // Советская археология. 1949. - Т. IX. - С. 47 - 69.

71. Бернштам А.Н. Обзор археологических исследований в 1938-1940 гг. // Материалы и исследования по археологии СССР. 1950. - № 14. - С. 69 — 86.

72. Бернштам А.Н. Труды Семиреченской археологической экспедиции. Чуйская долина // Материалы и исследования по археологии СССР. — 1950. -№ 14.-С. 34-64.

73. Бернштам А.Н. Древнетюркские рунические надписи из Ферганы // Эпиграфика Востока. 1951. - Т. XI. - С. 47 - 73.

74. Бернштам А.Н. Древнетюркский документ из Согда // Эпиграфика Востока. 1951. - Т. V. - С. 34 - 71.

75. Бернштам А.Н. Древнетюркское письмо на р. Лене // Эпиграфика Востока. 1951. - Т. IV. - С. 37 - 51.

76. Бернштам А.Н. Новый тип тюргешских монет // Тюркологический сборник. -М.; Л., 1951.-С. 56-82.

77. Бернштам А.Н. Очерк истории гуннов. Л., 1951. - 289 с.

78. Бернштам А.Н. Историко-археологические очерки Памиро-Алтая и Центрального Тянь-Шаня // Материалы и исследования по археологии СССР. 1952. - № 26. - С. 34 - 58.

79. Бертельс Е.Э. К вопросу о традиции в героическом эпосе тюркских народов // Советская этнография. 1947. - Т. IV. - С. 78 - 92.

80. Бичурин Н. Я. (Иакинф). Записки о Монголии. СПб., 1828. - Ч. III.

81. Бичурин Н.Я. История Тибета и Хухунора. СПб., 1833. - Ч. I - II.

82. Боголюбов М.Н., Смирнова О.И. Согдийский документ Б 1 из Мугского собрания // Вестник ЛГУ. Сер. ист., яз. и лит. - 1962. - Вып. 3. - № 14. -С. 53-73.

83. Богословский В.А. Очерк истории тибетского народа (Становление классового общества). М., 1962. - 289 с.

84. Боргояков М.И. О некоторых терминах, связанных с историей хакасов // Ученые записки Хакасского научно-исследовательского Института языка, литературы и истории. 1959. - Вып. VII. - С. 51 - 75.

85. Борисенко А.Ю., Соболев С.Г., Худяков Ю.С. Основные проблемы изучения культуры древних тюрок в Центральной Азии // Памятники древнетюркской культуры в Саяно-Алтае и Центральной Азии. -Новосибирск, 2000. С. 7 - 26.

86. Боровка Г.И. Археологическое обследование Среднего течения р. Толы // Северная Монголия. 1927. - Вып. 2. - С. 54 - 76.

87. Бравин Н.З., Беляев И.А. Указатель племенных имен к статье Аристова «Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности» // Записки Русского географического общества. 1903. - Т. 28. - Вып. 2. - Прил. - С. 1 - 32.

88. Букшпан A.C. К истории древних тюркских государственных образований // Известия Восточного факультета Азербайджанского государственного университета. 1928. - Вып. 3. - С. 32 - 54.

89. Бурдуков A.B. В старой и новой Монголии. М., 1969. - 305 с.

90. Вайнберг Б.И., Новгородова Э.А. Заметки о знаках и тамгах Монголии // История и культура народов Средней Азии (древность и средние века). -М., 1976.-С. 54-78.

91. Вайнштейн С.И. Историческая этнография тувинцев. Проблемы кочевого хозяйства. М., 1972. - 326 с.

92. Вайнштейн С.И. Мир кочевников центра Азии. М.: Наука, 1991. - 296 с.

93. Васильев В.П. Китайские надписи на орхонских памятниках в Кошоцайдаме и Карабалгасуне // Сборник трудов Орхонской экспедиции Академии наук. 1897. - Вып. III.

94. Васильев Д.Д. Памятники тюркской рунической письменности азиатского ареала // Советская тюркология. — 1976. № 1. - С. 36 - 56.

95. Васильев Д.Д. К вопросу о культурно-письменных центрах Тюркского каганата // И.Я. Бичурин и его вклад в русское востоковедение (К 200 -летию со дня рождения): Тез. докл. науч. конф. М., 1977. - Ч. 2. - С. 32 -36.

96. Васильев Д.Д. Графический фонд памятников тюркской рунической письменности азиатского ареала. М., 1983. - 216 с.

97. Васильев Д.Д. Корпус тюркских рунических памятников бассейна Енисея.-Л., 1983.-287 с.

98. Васильев JI.C. Бань Чао в Западном крае // Вестник древней истории. -1955. -№ 1.-С. 26-46.

99. Васильев JI.C. Культурные и торговые связи ханьского Китая с народами Центральной и Средней Азии // Вестник истории мировой культуры. -1958.-№5.-С. 67-81.

100. Веселовский Н.И. Орхонские открытия // Журнал министерства народного просвещения. 1894. - Т. 292. — Вып. 4.

101. Винник Д.Ф. Новые эпиграфические памятники Таласской долины // Археологические памятники Таласской долины. — Фрунзе, 1963. — С. 27 — 41.

102. Витт В.О. Лошади Пазырыкских курганов // Советская археология. -1952.-Т. XVI.-С. 23-39.

103. Владимирцов Б.Я. Mongolica 1 // Записки коллегии востоковедов. 1920. -Т. I.-C. 34-67.

104. Владимирцов Б.Я. Этнолого-лингвистические исследования в Урге, Ургинском и Кентейском районах // Северная Монголия. Л., 1927. - Т. И. - С. 45 - 87.

105. Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. — М., 1934. — 265 с.

106. Войтов В.Е. Древнетюркский пантеон и модель мироздания в культово-поминальных памятниках Монголии VI VIII вв. - М., 1996. - 209 с.

107. Воронина B.JI. Раннесредневековый город Средней Азии // Советская археология. 1959. -№ 1.-С. 36-51.

108. Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье. Очерки истории / Под ред. C.JI. Тихвинского и Б.А. Литвинского. М., 1988. -432 с.

109. Вяткина К.В. Очерки культуры и быта бурят. Л., 1969. - 356 с.

110. Гаврилова A.A. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен. М.; Л., 1965. 234 с.

111. Гаврилова A.A. Новые находки серебряных изделий периода господства кыргызов // Краткие сообщения института археологии РАН. 1968. -Вып. 114.-С. 54-69.

112. Гадло A.B. Этническая история Северного Кавказа IV X вв. - Л., 1979. -236 с.

113. Ганиев Р.Т. Лю-Мао Цай о тюрках ту-кю // Орел шестого легиона: Тез. докл. студ. науч.-практ. конф., посвящ. 60-летию ист. фак. УрГУ. — Екатеринбург, 1999. С. 30 - 34.

114. Ганиев Р.Т., Овчинникова Б.Б. Лю Мау-Цай о тюрках-тупо (Тукюе) // XXXVII Международный конгресс востоковедов (1СANAS XXXVII): Тезисы, М., 2004. - С. 832 - 834.

115. Гарутт В.Е., Юрьев К.Б. Палеофауна Иволгинского городища по данным археологических раскопок 1949 1959 гг. // Археологический сборник. — Улан-Удэ, 1959.-Вып. 1.

116. Гафуров Б.Г. Таджики. Древнейшая, древняя и средневековая история. М, 1972. - 376 с.• 102. Государство // БСЭ. 3-е изд. М., 1974. - Т. 5. - С. 287 - 293.

117. Грач А.Д. Каменные изваяния Западной Тувы (К вопросу о погребальном обряде тупо) // Сборник Музея антропологии и этнографии. 1955. - Т. XVI. - С. 54 - 87.

118. Грач А. Д. Археологические раскопки в Монгун-Тайге и исследования в Центральной Туве // Труды комплексной археолого-этнографической экспедиции. -М.; JL, 1960.-Т. 1.-С. 38-69.

119. Грач А.Д. Древнетюркские изваяния Тувы. М., 1961. - 257 с.щ 106. Грач А. Д. Хронологические и этнокультурные границыдревнетюркского времени // Тюркологический сборник. М., 1966. — С. 58-76.

120. Грач А.Д. Древние кочевники в центре Азии. М., 1980. - 346 с.

121. Григорьев В.В. Восточный или Китайский Туркестан. СПб., 1873.

122. Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. -Л., 1926.-Т. II.

123. Грязнов М.П. Раскопки на Алтае // Сообщения Государственного Эрмитажа. 1940. - Вып. 1. - С. 17 - 21.

124. Грязнов М.П. Комплекс археологических памятников у горы• Тепсей на Енисее. Новосибирск: Наука, 1980. - 321 с.

125. Гузев В.Г. К вопросу о слоговом характере тюркского рунического письма // Вопросы языкознания. 1994. - № 5. - С. 32 - 47.

126. Гузев В.Г. К вопросу об увлечении внешней формой письма в тюркской рунологии // Вопросы востоковедения. Кононовские чтения XII: Сб.ст. СПб., 2000. - С. 44 - 59.

127. Гумилев JI. Н. Алтайская ветвь тюрок-тупо // Советская археология. 1959. - № 1. - С. 49-54.

128. Гумилев JI.H. Удельно-лествичная система у тюрок в VI VIII вв. // Советская этнография. - 1959. - № 3. - С. 45 - 61.

129. Гумилев JI.H. Хунну. Средняя Азия в древние времена. М., 1960. — 367 с.

130. Гумилев Л.Н. Древние тюрки в VI VIII вв.: Автореф. дис. . докт. истор. наук. Л., 1961. - 28 с.

131. Гумилев Л.Н. По поводу интерпретации Уланкомской надписи // Советская археология. 1963. - № 1. - С. 38 - 62.

132. Гумилев Л.Н. Открытие Хазарии. М.: Наука, 1966.

133. Гумилев Л.Н. Древние тюрки. M.: Наука, 1967. - 500 с.

134. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л.: Гидрометеоиздат, 1990.-528 с.

135. Денисов П.В. Н.Я.Бичурин: очерк жизни и творческой деятельности ученого-востоковеда. Чебоксары, 1977. - 95 с.

136. Дестунис С. Византийские историки. СПб., 1860.

137. Джалилов А. Согд накануне арабского нашествия и борьба согдийцев против арабских завоевателей в первой половине VIII в. // Труды института истории, археологии и этнографии АН ТаджССР. -1961.-T. XXX. С. 28-69.

138. Джумангулов Ч.Д., Кляшторный С.Г. Наскальная древнетюркская эпиграфика в Таласском Ала-Тоо // Советская тюркология. 1983. - № 3. -С. 34-64.

139. Динесман Л.Г., Болд Г. История выпаса скота и развития пастбищной дигрессии в степях Монголии // Историческая экология диких и домашних копытных: История пастбищных экосистем / Отв. ред. Л.Г. Динесман. М., 1992. - 289 с.

140. Длужневская Г.В. Еще раз о Кудыргинском валуне (К вопросу об иконографии Умай у древних тюрков) // Тюркологический сборник. М., 1974.-С. 56-69.

141. Длужневская Г.В., Овчинникова Б.Б. Кочевое население Тувы в раннем средневековье // Новейшие исследования по археологии Тувы и этногенезу тувинцев. Кызыл, 1980. - С. 77 - 94.

142. Длужневская Г.В. Комплекс древнетюркского времени на могильнике Улуг-Бюк II // Памятники древнетюркской культуры в Саяно-Алтае и Центральной Азии. Новосибирск, 2000. - С. 34 - 86.

143. Думан Л.И. Внешнеполитические связи Китая с сюнну в I — III вв. // Китай и соседи в древности и средневековье. М., 1970. - С. 56 - 71.

144. Думан Л.И. О труде Н.Я. Бичурина «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» // И.Я. Бичурин и его вклад в русское востоковедение (К 200 летию со дня рождения): Тез. докл. науч. конф. - М., 1977. - Ч. 2. - С. 36 - 56.

145. Думан Л.И. Расселение некитайских племен во внутренних районах Китая и их социальное устройство в III — IV вв. н.э. // Китай: история, культура и историография. М., 1977. - С. 24 - 53.

146. Евтюхова Л. А., Киселев С. В. Чаа-тас у села Копены // Труды Государственного исторического музея. 1940. - T. XI. — С. 23 - 53.

147. Евтюхова Л.А., Киселев C.B. Отчет о работах Саяно-алтайской археологической экспедиции в 1935 г. // Труды государственного исторического музея. 1941. - Вып. XVI. - С. 25 - 61.

148. Евтюхова Л.А. Каменные изваяния Южной Сибири и Монголии. -М.; Л., 1952.-328 с.

149. Жирмунский В.М. О некоторых проблемах теории тюркского народного стиха // Тюркологический сборник. М., 1970. - С. 65 - 74.

150. Жирмунский В.М. О тюркском народном стихе. Некоторые проблемы теории // Тюркский героический эпос. Л., 1974. - С. 54 - 61.

151. Захарова И.В. Двенадцатилетний животный цикл у народов Центральной Азии // Труды Института истории, археологии и этнографии АН КазССР. 1960. - Т. 8. - С. 46 - 67.

152. Зуев Ю.А. Тамги лошадей из вассальных княжеств (Перевод из китайского сочинения VIII X вв. Танхуйяо. Т. III. С. 1305 - 1308) // Труды Института истории, археологии и этнографии АН Каз.ССР. - 1960. -Т. 8.- С. 67-91.

153. Зуев Ю.А. Ранние тюрки: очерки истории и идеологии. Алматы: Дайк - Пресс, 2002. - 314 с.• 141. Иванов В.В. Тохарские языки: Сб.ст./ Под ред.В.В. Иванова. М.,1959.-С. 32-48.

154. Иванов В.В. Тохары // Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье. М., 1992. - С. 27 - 32.

155. Иванов C.B. Скульптура алтайцев, хакасов и сибирских татар. JL, 1979.-289 с.

156. Известия Восточно-сибирского отделения Русского географического общества. 1882. - T. XIII. - № 36.ф 145. История Сибири. В 3 Т. Т. 1 : Древняя Сибирь. JL, 1968. - 431 с.

157. История Тувы: В 2 T. T.I. 2-е изд. перераб. и доп./ Под ред. С.И. Вайнштейна, М.Х. Маннай-оола. Новосибирск: Наука, 2001. - 367 с.

158. История социологии в Западной Европе и США: Учебник / Отв. ред. Г.В.Осипов. М.: Норма - Инфа, 1999. - 576 с.

159. Какабадзе С.Н. О передвижениях печенегов в VII VIII вв. (Резюмедоклада) // Бюллетень Кавказского историко-археологического института в Тифлисе. 1931. -№ 8.-С. 24-26.

160. Кара Д. Книги монгольских кочевников (семь веков монгольской письменности). М., 1972. - 367 с.

161. Каруновская Л.Э. Представления алтайцев о вселенной (Материалык алтайскому шаманству) // Советская этнография. — 1935. № 4 - 5. - С. 35 - 62.

162. Киселев C.B. Саяно-Алтайская археологическая экспедиция 1935 г. ф, // Советская археология. 1936. - № 1. - С. 284 - 290.

163. Киселев C.B. Древняя история Южной Сибири. M.; JL: Изд-во АН СССР, 1949 (МИА № 9). - 364 с.

164. Клеменц Д.А. Археологический дневник поездки в Среднюю Монголию в 1891 году // Сборник трудов Орхонской экспедиции Академии наук. 1985. - Вып. II.

165. Клеменц Д.А. Краткий перечень главнейших сведений о состоянии культуры в Восточном Туркестане (рукопись) // Архив востоковедов в ЛО ИВАН СССР. Ф. 2, on. 1, д. 126.

166. Клеменц Д.А. Отдельная экскурсия в Восточную Монголию // Известия Академии наук. 1896. - Т. 4. - Вып. 1.

167. Клеменц Д.А. Древности Минусинского музея. Томск: Изд-во Кузнецова, 1986. - 185 с. Атлас, 21 табл., ил.

168. Клюкин И.А. Новые данные о племени тардушей и толисов // Вестник Дальневосточного отделения АН СССР. 1932. - № 1 - 2. - С. 26-38.

169. Кляшторный С.Г. Канпойская этнотопонимика в орхонских текстах // Советская этнография. 1951. - № 3. - С. 26 - 43.

170. Кляшторный С.Г. Согдийцы в Семиречье // Советская этнография. -1959.-№ 1.-С. 35-49.

171. Кляшторный С.Г. Титул согдийского владетеля в древнетюркском тексте // Проблемы Востоковедения. 1960. - № 6. - С. 54-65.

172. Кляшторный С.Г. К историографической оценке Уланкомской надписи // Эпиграфика Востока. 1961. - T. XIV. - С. 31 - 54.

173. Кляшторный С.Г. Согдийцы в Центральной Азии (по руническим текстам) // Эпиграфика Востока. 1961. - T. XIV. - С. 42 - 53.

174. Кляшторный С.Г. По поводу интерпретации Уланкомской надписи // Советская археология. 1963. - № 4. - С. 43-57.

175. Кляшторный С.Г. Древнетюркские рунические памятники как источник по истории Средней Азии. М.: Наука, 1964. - 215 с.

176. Кляшторный С.Г. Проблемы ранней истории племени тюрк (ашина) // Новое в советской археологии. Памяти С.И. Киселева. М., 1965. — С. 58-71.

177. Кляшторный С.Г., Лившиц В.А. Согдийская надпись из Бугута // Страны и народы Востока. 1971. - Вып. 10. - С. 51 - 60.

178. Кляшторный С.Г. Руническая надпись из Восточной Гоби // Studia Turcica. Budapest, 1971. - С. 35 - 49.

179. Кляшторный С.Г. Монеты с рунической надписью из Монголии // Тюркологический сборник. М., 1972. - С. 54 - 61.

180. Кляшторный С.Г. Древнетюркская письменность и культура народов Центральной Азии (по материалам полевых исследований в Монголии, 1968-1969 гг.) // Тюркологический сборник. М., 1973. - С. 58-69.

181. Кляшторный С.Г., Лубо-Лесниченко Е.И. Бронзовое зеркало из Восточного Туркестана с рунической надписью // Сообщения Государственного Эрмитажа. 1974. - Т. 3. - С. 36 - 49.

182. Кляшторный С.Г. Руническая эпиграфика Южной Сибири (наскальные надписи Тепсея и Турана) // Советская тюркология. 1976. -№ 1.-С. 54-68.

183. Кляшторный С.Г. Образ кагана в орхонских памятниках // ППиПИКНВ. XIII годичная научная сессия ЛО ИВ АН СССР. 1977. - С. 15.

184. Кляшторный С.Г., Лившиц В.А. Открытие и изучение древнетюркских и согдийских эпиграфических памятников Центральной Азии // Археология и этнография Монголии. Новосибирск, 1978. - С. 67 -88.

185. Кляшторный С.Г. Храм, изваяние и стела в древнетюркских текстах // Тюркологический сборник. М., 1978. - С. 43 - 51.

186. Кляшторный С.Г. Древнетюркская надпись на каменном изваянии из Чойрэна // Страны и народы Востока. 1980. - Вып. XXII. - С. 76 -119.

187. Кляшторный С.Г. Терхинская надпись // Тюркологический сборник. 1980. -№3.-С. 26-38.

188. Кляшторный С.Г. Мифологические сюжеты в древнетюркских памятниках // Тюркологический сборник. М., 1981. - С. 22 - 50.

189. Кляшторный С.Г. Тэсинская стэла // Тюркологический сборник. — 1983.-№6.-С. 87-95.

190. Кляшторный С.Г. Рабы и рабыни в древнетюркской общине (по памятникам рунической письменности Монголии) // Древние культуры Монголии. Новосибирск, 1985.

191. Кляшторный С.Г. Древнетюркская цивилизация: диахронические связи и синхронические аспекты // Тюркологический сборник. 1987. -№3.-С. 43-56.

192. Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи Евразии. Серия «Тюркские народы России». СПб., 1994. - 165 с.

193. Кляшторный С.Г. Клеменц Д.А. и открытие памятников древнетюркской письменности // Пигмалион музейного дела в России. К 150-летию со дня рождения Д.А.Клеменца. СПб., 1998. - С. 45 - 51.

194. Кляшторный С.Г. Рунические памятники Таласа: проблемы датировки и топографии // Изучение культурного наследия Востока. Культурные традиции и преемственность в развитии древних культур и цивилизаций. СПб., 1999. - С. 48 - 57.

195. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2000. - 320 с.

196. Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи древней Евразии. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2005. - 346 с.

197. Козьмин H.H. К вопросу о турецко-монгольском феодализме. — Иркутск, 1934. 126 с.

198. Козьмин H.H. Классовое лицо «атысы» Иоллыг-тегина, автора орхонских памятников // С.Ф.Ольденбург: Сб. науч. тр. JI., 1934. - С. 32 -48.

199. Кондратьев В.Г. Очерк грамматики древнетюркского языка. JL, 1970.-267 с.

200. Кондратьев В.Г. Грамматический строй языка памятников древнетюркской письменности VIII XI вв. - JL, 1981. - 302 с.

201. Кононов А.Н. Опыт анализа термина турк // Советская этнография. 1947.-№ 1.-С. 54-61.

202. Кононов А.Н. Родословная туркмен. Сочинение Абу-л-Гази, хана хивинского. М; JL, 1958. - С. 43 - 56.

203. Кононов А.Н. К истории русской тюркологии (до XIX в.) // Исследования по истории культуры народов Востока: Сборник в честь академика И.А. Орбели. М.; JL, 1960. - С. 22 - 31.

204. Кононов А.Н. История изучения тюркских языков в России. Дооктябрьский период. JL, 1972. - 356 с.

205. Кононов А.Н. Способы и термины определения стран света у тюркских народов // Тюркологический сборник. М., 1978. - С. 33 - 39.

206. Кормушин И.В. Тюркские енисейские эпитафии. Тексты и исследования. М.: Наука, 1997. - 303 с.

207. Крадин H.H. Кочевые общества (проблемы формационной характеристики). Владивосток.: Дальнаука, 1992. - 236 с.

208. Крадин H.H. Империя Хунну. М.: Логос, 2002. - 289 с.

209. Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В. Китайский этнос в средние века (VII XIII вв.) - М., 1984. - 345 с.

210. Кызласов И.Л. Древняя письменность саяно-алтайских тюрков. Рассказы археолога. М.: Изд-во Восточная литература РАН, 1994. - 100 е.: ил.

211. Кызласов И.Л. Рунические письменности евразийских степей. М.: Изд-во Восточная литература РАН, 1994. 327с.: ил.

212. Кызласов Л.Р. Остатки замка VI VII вв. на городище Ак-Бешим // Советская археология. - 1958. - № 3. - С. 27 - 37.

213. Кызласов Л.Р., Смирнова О.И., Щербак A.M. Монеты из раскопок городища Ак-Бешим (Киргизская ССР) в 1953 1954 гг. // Ученые записки ИВ АН. - 1958. - Т. XVI. - С. 54 - 67.

214. Кызласов JI.Р. Новая датировка памятников енисейской письменности // Советская археология. 1960. - № 3. - С. 43 - 49.

215. Кызласов Л.Р. Тува в период Тюркского каганата (VI VIII вв.) // Вестник МГУ. - 1960. - Сер. IX. - № 1. - С. 4 - 27.

216. Кызласов Л.Р. Начало Сибирской археологии // Историко-археологический сборник «А.В. Арциховскому. К 60-летию со дня рождения». М., 1962. - С. 35 - 42.

217. Кызласов Л.Р. О датировке памятников енисейской письменности // Советская археология. 1965. - № 3. - С. 26 - 35.

218. Кызласов Л.Р. История Тувы в средние века. М.: Изд-во МГУ, 1969.-210 с.

219. Кызласов Л.Р. Древняя Тува (от палеолита до IX в.). М.: Изд-во МГУ, 1979.-207 е., 156 ил.

220. Кызласов Л.Р. История Южной Сибири в средние века. М.: Высшая школа, 1984. - 167 с.

221. Кызласов Л.Р. Очерки по истории Сибири и Центральной Азии. — Красноярск: Изд-во Красноярского университета, 1992. 224 с.

222. Кызласов Л.Р. Первый Тюркский каганат и его значение для истории Восточной Европы // Татарская археология. 1997. - № 1. — С. 23-30.

223. Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М., 1997. - 317 с.

224. Ларионов Е.А. Чэнь Чжунь-Мянь. Собрание сведений по истории тюрок. // Народы Азии и Африки. 1961. - № 3. - С. 17 - 21.

225. Лившиц В.А. Согдийский документ В 4 с горы Муг // Проблемы Востоковедения. - 1959. - № 6. - С. 36 - 48.

226. Лившиц В.А. Согдийский брачный контракт начала VIII в. н.э. // Советская этнография. 1960. - № 5. - С. 37 - 49.

227. Лившиц В.А. Три письма с горы Муг // Проблемы Востоковедения. -i960.-№6.-С. 36-48.

228. Лившиц В.А. О происхождении древнетюркской рунической письменности // Советская тюркология. 1978. - № 4. - С. 28 — 41.

229. Липец P.C. Образы батыра и его коня в тюрко-монгольском эпосе. -М.: Наука, 1984.-265 с.

230. Литвинский Б.А. Исторические судьбы Восточного Туркестана и Средней Азии (проблемы этнокультурной общности) // Восточный Туркестан и Средняя Азия. История. Культура. Связи. М., 1984. - С. 67 -81.

231. Лубо-Лесниченко Е.И. Великий Шелковый путь // Вопросы истории. 1985. - № 9. - С. 88 - 100.

232. Лубо-Лесниченко Е.И. Китай на Шелковом пути. М., 1994. - 312 с.

233. Малов С.Е. Образцы древнетурецкой письменности, с предисловием и словарем. Издание Восточного факультета САГУ (стеклография). Ташкент, 1926.

234. Малов С.Е. Древнетурецкие надгробия с надписями бассейна р. Талас // Известия Академии Наук. Отделение гуманитарных наук. 1929. -С. 89-101.

235. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951.-292 с.

236. Малов С.Е. Енисейская письменность тюрков. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952.-321 с.

237. Малов С.Е. Бернштам А.Н. Древнетюркский документ из Согда // Известия Академии наук СССР. 1954. - T. XIII. - № 2. - С. 27 - 34.

238. Малявкин А.Г. Материалы по истории уйгуров в IX XII вв. — Новосибирск, 1974. - 314 с.

239. Малявкин А.Г. Тактика Танского государства в борьбе за гегемонию в восточной части Центральной Азии // Дальний Восток и соседние территории в средние века. Новосибирск, 1980. - С. 103 - 126.

240. Малявкин А.Г. Историческая география Центральной Азии (Материалы и исследования). Новосибирск: Наука, 1981. - 336 с.

241. Малявкин А.Г. Уйгурские государства в IX XII вв. - Новосибирск: Наука, 1983.-287 с.

242. Малявкин А.Г. Марионетки из рода Ашина // Восточный Туркестан и Средняя Азия. История. Культура. М., 1984. - С. 87 - 99.

243. Мандельштам A.M. О некоторых вопросах сложения таджикской народности в среднеазиатском Междуречье // Советская археология. -1954.-Т. XX.-С. 66-79.

244. Маннай-оол М.Х. Тувинцы. Происхождение и формирование этноса. Новосибирск: Наука, 2004. - 166 с.

245. Марков Г.Е. Некоторые проблемы общественной организации кочевников Азии // Советская этнография. 1970. - № 6.

246. Марков Г.Е. Кочевники Азии. Структура хозяйства и общественной организации. М., 1975. - 267 с.

247. Марков Г.Е. История хозяйства и материальной культуры. — М., 1979.-314 с.

248. Мартынов А.С. Особенности торговли чаем и лошадьми в эпоху Мин // Китай и соседи в древности и средневековье. М., 1970. — С. 38 -58.

249. Мартынов А.С. Статус Тибета в XVI XVIII веках. - М., 1978. -389 с.

250. Маршак Б.И. Согдийское серебро. Очерки по истории восточной торевтики. М., 1971.- 187 с.

251. Масанов Н.Э. Историческая типология государственных структур и проблема их преемственности (на примере государственно-потестарныхструктур казахского общества) // Этнические аспекты власти / Отв. ред. В.В.Бочаров.-СПб., 1995.-334 с.

252. Масанов Н.Э. Кочевая цивилизация казахов (основыжизнедеятельности номадного общества). Алматы: Социнвест, 1995. — 271 с.

253. Macao Мори. Политическая структура древнего государства кочевников Монголии // XIII Международный конгресс исторических наук. Доклады конгресса. М.: Наука, 1970. - 18 с.

254. Ф 244. Масон М.Е. К истории открытия древнетурецких руническихнадписей в Средней Азии // Материалы Узкомстариса. 1936. - Вып. 6 -7.-С. 25-46.

255. Махмутов А. Как возник древнетюркский алфавит // Исследования по тюркологии. Алма-Ата, 1969. - С. 31 - 37.

256. Ч 246. Мелиоранский П.М. Об орхонских и енисейских надгробныхпамятниках // Журнал министерства народного просвещения. — 1898. Т. 6.

257. Мелиоранский П. М. Памятник в честь Кюль-тегина // Записки Восточного отделения Русского археологического общества. 1899. - Т.• XII.

258. Мелиоранский П.М. Два серебряных сосуда с енисейскими надписями // Записки Восточного отделения Русского археологического общества. 1902. - T. XIV.

259. Металлургия // БСЭ. 3-е изд. М., 1974. - Т. 15. - С. 265.

260. Могильников В.А. Тюрки // Степи Евразии в эпоху средневековья. -М.: Наука, 1981.-С. 29-43.

261. Мокрынин В.П. О женских каменных изваяниях Тянь-Шаня и их этнической принадлежности // Археологические памятники Прииссыкулья. Фрунзе, 1975. - С. 43 - 54.

262. Монгольская народная республика // БСЭ. 3-е изд. М., 1974. - Т. 16.-С. 504-518.

263. Монгольская лошадь // БСЭ. 3-е изд. М., 1974. - Т. 16. - С. 393 -394.

264. Мункуев Н.Ц. Рецензия. Мункуев Н.Ц. // Советское востоковедение. 1960. - № 1. - С. 32 - 76. - Рец. на кн.: Чэнь Чжун-мянь. Дополнения к «Материалам по истории западных тюрок» и исследования. - Пекин, 1958.

265. Муратов С.Н. Устойчивые словосочетания в тюркских языках. М., 1961.-213 с.

266. Насилов В.М. Язык орхоно-енисейских памятников. М., 1960. — 276 с.

267. Неклюдов С.Ю. Мифология тюркских и монгольских народов (Проблемы взаимосвязей) // Тюркологический сборник. М., 1981. - С. 32-47.

268. Нестеров С.П. Конь в культах тюркоязычных племен Центральной Азии в эпоху средневековья. Новосибирск, 1990. - 143 с.

269. Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. - 265 с.

270. Обручев В.А. Центральная Азия, Северный Китай и Наньшань. — СПб., 1900-1901.-Т. 1-Й.

271. Обручев В.А. Ордос. Орографический и геологический очерк // Сб. памяти И.В. Мушкетова. СПб., 1905.

272. Овчинникова Б.Б. Тюркские древности Саяно-Алтая в VI X веках. - Свердловск, 1990. - 220 с.

273. Овчинникова Б.Б. Семантика древнетюркских оградок в Саяно-Алтае // Древние культуры Центральной Азии и Санкт-Петербурга. Материалы Всерос. конф., посвящ. 70-летию со дня рожд. A.JL Грача. -СПб.: Пресс, 1998. С. 206 - 210.

274. Овчинникова Б.Б. Взаимодействие культур в регионе расселения древних тюрок в VI X вв. // Взаимодействие культур и цивилизаций. В честь юбилея В.М. Массона. - СПб., 2000. - С. 216 - 225.

275. Овчинникова Б.Б. Древние тюрки в Туве // Историческая наука на рубеже веков: Сб. ст. и матер, науч. конф., посвящ. 60-летию истфака УрГУ. Екатеринбург: НМЛ «Волот», 2000. - С. 57 - 71.

276. Памятники культуры древних тюрок в Южной Сибири и Центральной Азии: Сб. науч. тр. Новосибирск, 1999. - 170 с.

277. Памятники древнетюркской культуры в Саяно-Алтае и Центральной Азии: Сб. науч. тр. Новосибирск: Изд-во НГУ, 2000. — 216 с.

278. Певнов A.M. Проблемы дешифровки чжурчженьской письменности // Вопросы языкознания. 1992. - № 1. - С. 67 - 78.

279. Певцов М.В. Очерки путешествия по Монголии и северным провинциям Внутреннего Китая // Певцов М.В. Путешествия по Китаю и Монголии. -М., 1951.-С. 17-56.

280. Пигулевская Н.В. Сирийские и сиро-тюркские фрагменты из Хаара-Хото и Турфана // Советское востоковедение. 1940. - Т. I. - С. 36 - 49.

281. Пигулевская Н.В. Византия и Иран на рубеже VI VII веков. — М.; Л., 1946.-289 с.

282. Пигулевская Н.В. Византия на путях в Индию. Из истории торговли Византии с Востоком в IV-VI вв. -М.; Л., 1951.-306 с.

283. Плетнева С.А. От кочевий к городам. М., 1967. - 187 с.

284. Поливанов Е.Д. Ту-кюэ китайской транскрипции турк1ар // Известия Академии наук. - 1927. - С. 27 - 49.

285. Политология: Учебник / Под. ред. В.И. Буренко и В.В. Журавлевой. -М., 2004.

286. Попов Н. О рунических письменах в Минусинском крае. ИСОРГО. 1874.-Т. V. - Вып. 2.

287. Попова И.Ф. Политическая практика и идеология раннетанского Китая. М.: Изд-во Восточная литература РАН, 1999. - 279 с.

288. Потапов Л.П. Очерки по истории алтайцев. М.; Л., 1953. - 297 с.

289. Потапов Л.П. Новые данные о древнетюркском Отюкен // Советское востоковедение. 1957. - № 1. - С. 38 - 51.

290. Потапов Л.П. Новые материалы о древних этногенетических связях народностей Саяно-Алтайского нагорья // Доклады советской делегации на XXV Международном конгрессе востоковедов. М., 1960. - С. 67 - 81.

291. Потапов Л.П. Очерки народного быта тувинцев. М., 1969. - 354 с.

292. Потапов Л.П. Умай божество древних тюрков в свете этнографических данных // Тюркологический сборник. - М., 1973. - С. 42 -57.

293. Потапов Л.П. Конь в верованиях и эпосе народов Саяно-Алтая // Фольклор и этнография. Связи фольклора с древними представлениями и обрядами. Л., 1977. - С. 29 - 41.

294. Потапов Л.П. Древнетюркские черты почитания Неба у саяно-алтайских народов // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. Новосибирск: Наука, 1978. С. 54-67.

295. Потапов Л.П. К вопросу о древнетюркской основе и датировке алтайского шаманства // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. — Новосибирск, 1978. С. 41 - 59.

296. Потапов Л.П. Древнетюркская эпоха // История Тувы. -Новосибирск: Наука, 2001. Т. I. -С. 61- 99.

297. Пржевальский Н.М. Монголия и страна тангугов. М., 1946. - 287 с.

298. Радлов В. В. «Рапорт доктора философии Радлова в Императорскую Археологическую Комиссию». Барнаул, 23 января 1866.

299. Радлов В.В. Сибирские древности. 1888. - Вып. 1.

300. Радлов В.В. К вопросу об уйгурах // Приложение к запискам императорской Академии наук. СПб., 1893. - T. LXXII. - № 2.

301. Радлов В.В. Атлас древностей Монголии // Труды Орхонской экспедиции. СПб., 1892 - 1899. - Вып. 1 - 4.

302. Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. СПб., 1893, 1899, 1905, 1911.

303. Радлов В.В., Мелиоранский П.М. Древнетюркские памятники в Кошо-Цайдаме // Сборник трудов орхонской экспедиции Академии наук.- 1897.-Вып. IV.

304. Рахманов H.A. Поэтика памятника Кюль-Тегину: Автореф. дис. . канд. истор. наук. Ташкент, 1983. 37 с.

305. Ремпель Л.И. Археологические памятники в дальних низовьях Таласа // Труды института истории, археологии и этнографии АН КазССР. 1956. - Т. 1. - С. 56 - 69.

306. Розенберг Ф.А. Согдийские «старые письма». К ранней истории согдийских колоний Центральной Азии // Известия Академии наук СССР. Отделение общественных наук. 1932. - № 5. - С. 33 - 49.

307. Руденко С.И. К вопросу о формах скотоводческого хозяйства и кочевниках // Материалы по этнографии. (Географическое общество СССР).-Л., 1961.-Вып. 1.-С. 47-53.

308. Рудо К.Г. К вопросу о вооружении Согда VII VIII вв. // Сообщения Республиканского историко-краеведческого музея ТаджССР.- 1952.-Вып. 1.-С. 27-52.

309. Румянцев П.П. Киргизский народ в прошлом и настоящем. СПб., 1910.

310. Рыгдылон Э.Р. Новые рунические надписи Минусинского края // Эпиграфика Востока. 1951.-Т. IV.-С. 36-41.

311. Рыгдылон Э.Р. О знаках на плитах с руническими надписями // Эпиграфика Востока. 1954. - Т. IX. - С. 37 - 49.

312. Савенков И.В. К разведочным материалам по археологии среднего течения Енисея. Известия Восточно-Сибирского отделения Русского географического общества. 1886. - Т. XVIII. - № 3 - 4.

313. Савинов Д.Г. Этнокультурные связи Саяно-Алтая в древнетюркское время // Тюркологический сборник. М., 1973. - С. 339 - 350.

314. Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири в древнетюркскую эпоху. -Л., 1984.-184 с.

315. Сагалаев А.М., Октябрьская И.В. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Знак и ритуал. Новосибирск: Наука, 1990. -209 с.

316. Самойлович А.Н. Новые тюркские руны из Монголии // Известия Академий наук АН СССР. Отделение общественных наук. 1934. - № 8.

317. Самойлович А.Н. «Богатый» и «бедный» в тюркских языках // Известия Академии наук АН СССР. 1936. - № 4. - С. 25 - 32.

318. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков (Общетюркские и межтюркские основы на гласные). М., 1974. - 187 с.

319. Семенюк Г.И. К проблеме рабства у кочевых народов // Известия АН КазССР. Серия истории, археологии и этнографии. 1958. - Вып. 1. — С. 77-85.

320. Сердобов Н.А. История формирования тувинской нации. Кызыл, 1971.-480 с.

321. Смирнова О.И. Согдийские монеты как новый источник по истории Средней Азии // Советское востоковедение. 1949. - Т. VI. - С. 44 - 62.

322. Смирнова О.И. Заметки о среднеазиатской титулатуре (по монетным данным) // Эпиграфика Востока. 1961. - Т. XIV. - С. 31 — 46.

323. Сорокин П.А. Социальная мобильность. М.: Академия, 2005. — 487 с.

324. Ставиский Б.Я. О международных связях Средней Азии в V -середине VIII вв. // Проблемы Востоковедения. 1960. - № 5. — С. 34 — 47.

325. Стеблева И.В. Поэзия орхоно-енисейских тюрок // Народы Азии и Африки.-1963.-№ 1.-С. 16-27.

326. Стеблева И.В. Поэзия тюрок VI VIII веков. - М., 1966. - 189 с.

327. Стеблева И.В. Еще раз об орхоно-енисейских текстах как произведениях поэзии // Народы Азии и Африки. 1969. - № 2. - С. 23 -42.

328. Стеблева И.В. Древнетюркская «Книга гаданий» как произведение поэзии // История, культура, языки народов Востока. М., 1970. - С. 37 -49.

329. Стеблева И.В. К реконструкции древнетюркской религиозно-мифологической системы // Тюркологический сборник. М., 1972. - С. 36-47.

330. Стеблева И.В. Поэтика древнетюркской литературы и ее трансформация в раннеклассический период. М., 1976. - 283 с.

331. Стеблева И.В. Синкретизм религиозно-мифологических представлений домусульманских тюрков // Народы Азии и Африки. -1989.-№4.-С. 38-47.

332. Сунчугашев Я.И. Древняя металлургия Хакасии. Эпоха железа. -Новосибирск, 1979. 286 с.

333. Суразаков С.С. Сходные черты стиля в орхонских надписях и эпосе тюркоязычных народов (на примере алтайского эпоса) // Типология народного эпоса. М., 1975. - С. 32 - 44.

334. Суразаков С.С. Алтайский героический эпос. М., 1985. - 289 с.

335. Социальная структура // БСЭ. 3-е изд. М., 1974. - Т. 32. — С. 393.

336. Табалдиев К. Курганы средневековых кочевых племен Тянь-Шаня. -Бишкек, 1996.-261 с.

337. Таскин B.C. Скотоводство у сюнну по китайским источникам // Вопросы истории и историографии Китая / Отв. ред. Л.И. Думан. М., 1968.-С. 36-46.

338. Тенишев Э.Р. Структура и история тюркских языков. М., 1971. — 267 с.

339. Теплоухов С.А. Древние погребения в Минусинском крае // Этнографические экспедиции 1924 и 1925 гг. Л., 1926. - С. 88 - 94.

340. Толстов С.П. Генезис феодализма в кочевых скотоводческих обществах // Проблемы генезиса и развития феодализма: Сб. Л., 1934.

341. Толстов С.П. К истории древнетюркской социальной терминологии // Вестник древней истории. 1938. - № 1. - С. 28 - 37.

342. Толстов С.П. Города гузов // Советская этнография. 1947. — № 3. — С. 32-39.

343. Толстов С.П. Древний Хорезм. М., 1948. - 386 с.

344. Тортика A.A., Михеев В.К., Кортиев Р.И. Некоторые эколого-демографические и социальные аспекты истории кочевых обществ // Этнографическое обозрение. 1994. - № 1. - С. 29 - 46.

345. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир. Новосибирск: Наука, 1988. - 225 с.

346. Трепавлов В.В. Алтайский героический эпос как источник по истории ранней государственности // Фольклорное наследие Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1989. - С. 125-171.

347. Трепавлов В.В. Государственный строй Монгольской империи XIII в.: проблема исторической преемственности. М.: Наука, 1993. - 168 с.

348. Трепавлов В.В. Традиции государственности в кочевых империях (очерк историографии) // Mongolica: К 750-летию «Сокровенного сказания».-М., 1993.-С. 169-189.

349. Трепавлов B.B. Ногайская альтернатива: от государства к вождеству и обратно // Альтернативные пути к ранней государственности / Отв. ред. H.H. Крадин и В.А. Лынша. Владивосток, 1995. - С. 199 -208.

350. Трифонов Ю.И. Древнетюркская археология Тувы // ТНИИЯЛИ. -1971.-Вып. 15.

351. Трифонов Ю.И. Об этнической принадлежности погребений с конем древнетюркского времени // Тюркологический сборник. М., 1973. -С. 351 -374.

352. Трояков П.А. Аналогии героическому эпосу тюркоязычных народов в орхоно-енисейских памятниках // Фольклор и историческая этнография. -М., 1963.-С. 35-47.

353. Труды Тувинской комплексной археолого-этнографической экспедиции. -М.; Л.: Изд-во АН СССР. 1960, 1966.

354. ТрыярскиО. Новые исследования по древнетюркским памятникам в Монголии и методология издания рунических надписей // Олон улсын монголч эрдэмтний I их хурал. Улаанбаатар, 1973. - T. II. - С. 37 - 48.

355. Тугушева Л.Ю. Орхоно-тюркский и древнеуйгурский языки, их сходство и различие // Тюркологический сборник. М., 1978. — С. 17 — 28.

356. Туденов Г.О. Роль орхоно-енисейских надписей в истории развития художественного сознания народов Центральной Азии и Южной Сибири // Исследования по исторической этнографии монгольских народов. -Улан-Удэ, 1986. С. 23 - 29.

357. Унгвицкая М.А. Памятники енисейской письменности и песенный фольклор хакасов // Советская тюркология. 1971. - № 5. - С. 26 - 35.

358. Файзрахманов Г.Л. Древние тюрки в Сибири и Центральной Азии. -Казань: Мастер Лайн, 2000. 188 с.

359. Флуг К.К. История китайской печатной книги Сунской эпохи X -XIII вв. М.; Л., 1959. - 376 с.

360. Худяков Ю.С. Кок-тюрки на среднем Енисее // Новое в археологии Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1979. - С. 36 - 51.

361. Худяков Ю.С. Культура средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1998. - 354 с.

362. Худяков Ю.С. Древние тюрки на Енисее. Новосибирск: Изд-во ИАиЭ СО РАН, 2004. - 152 с.

363. Шер Я.А. Каменные изваяния Семиречья. М.; JL, 1966. - 273 с.

364. Шишкин В.А. К вопросу о древних культурных связях народов Средней Азии с другими странами и народами // Материалы второго совещания археологов и этнографов Средней Азии: Сб. М.; JL, 1959. -С. 34-46.

365. Щербак A.M. Енисейские рунические надписи. К истории открытия и изучения // Тюркологический сборник. М., 1970. - С. 35 - 51.

366. Щербак A.M. Тюркская руника. Происхождение древнейшей письменности тюрок. СПб.: Наука, 2001. - 169 с.

367. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства.// Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. - С. 169.

368. Юрьева Т.В. Социальная рыночная экономика. М.: Изд-во «Русская Деловая литература», 1999.

369. Ддринцев Н.М. Предварительный отчет о поездке с археологической и этнографической целью в Северную Монголию и Верховья Орхона // Известия Восточно-Сибирского отделения Русского географического общества. 1899. - Т. 20. - № 4.

370. Ядринцев Н. Отчет и дневник о путешествии по Орхону и в Южный Хангай в 1891 году // Сборник трудов Орхонской экспедиции Академии наук. 1901.-Вып. V.

371. Aalto Р. Materialen zu den altturkischen Inschriften der Mongolei // Journal de la Society Finno-Ougrienne. 1958. - Vol. 60.

372. Aalto P. Zu den Pferdnamen der Orchon Inschriften // Zeitschrift der Finnischen Altertumsgeselschaft. 1946. - Bd. 129. - H. 1-3.

373. Altheim F. Hunnische Runen. Halle, 1948. - 287 S.

374. Altheim F. Ein asiatischer Staat. Wiesbaden, 1954. - 356 S.

375. Altheim F. Geschichte der Hunnen. Berlin, 1959. - Bd. I. - 376 S.

376. Andersson G. Selected Ordos bronzes // Folia archeologica. 1933. — № 4.-P. 16-23.

377. Andrews R. Ch. The new conquest of Central Asia. A narrative of the explorations of the Central-Asiatic expeditions in Mogolia and China, 1921 -1930. New York, 1932. - 187 p.

378. Appelgren-Kivalo. Altaische Kunstdenkmaler. Helsinki, 1931. - 176 S.

379. Arat R. Der Herrschertitel Idiq-qut // Ural-Altaische Journal. 1964. -Bd. 35.-S. 25-38.

380. Arendt С. Studien zur chinesischen Inschriften // T'oung Pao. 1901. -Bd. IV.-S. 23-29.

381. Aspelin J. Fels und Stein Inschriften am oberen Jenissei. Zeitschrift der Finnischen Altertumsgeselschaft. - Helsinki, 1887. - 530 S.

382. Bang W. Zu den Kokturkischen Inschriften // T'oung Pao. 1898. - IX.

383. Bang W., Gabain A.v. Türkische Turfan-Texte. V. // Sitzungsberichte der Preussischen Akademie der Wissenschaften. 1931. - Bd. XIV. - S. 34 -43.

384. Barfield T. The Perilous Frontier: Nomadic Empires and China, 221 ВС to AD 1757. Cambridge, 1992. - 386 p.

385. Benzing J. Einfuhrung in das Studium der altaischen Philologie und der Turkologie. Wiesbaden, 1953. - 289 p.

386. Chavannes E. Documents sur les Tou-kiue (turks) occidentaux // Сборник трудов Орхонской экспедиции Академии наук. 1903. - Вып. VI.

387. Clauson G. A note on Qapqan // Journal of the Royal Asiatic Society. -1956.-Pt. 1-2.-P. 19-27.

388. Clauson G. The Ongin inscription // Journal of the Royal Asiatic Society. 1957. - Vol. 3 - 4. - P. 177 - 192.

389. Clauson G. The Origin of the Turkish «Runic» alphabet // Acta Orientalia. 1970. - Bd. 32. - P. 34 - 47.

390. Czegledy K. On the numerical composition of the ancient Turkish tribal confederation // Acta Orientalia Hungaricae. 1972. - T. XXV. - P. 32 - 39.

391. Czegledy K. Zur Stammesorganisazion der türkischen Volker // Acta Orientalia Hungaricae. 1982. - T. XXXVI. - P. 34 - 48.

392. Ecsedy H. Tribe and Society the 6th Century Turk Empire // Acta Orientalia Hungaricae. 1972. - T. XXXVI. - P. 23 - 38.

393. Gabain A.v. Liu Mau-tsai // Zeitschrift der deutschen Morgenlandischen Geselschaft. 1959. - Bd. 109. - S. 460 - 463.

394. Gabain A. v. Die Altturkische Literatur // PhTF. 1964. - Vol. 2.

395. Gabain A.v. Der Buddhismus in Zentralasien // Acta Orientalia Hungaricae. -1961.- Abt. 1. Bd. 8. - H. 2.

396. Gabain A.v. Steppe und Stadt im Leben der ältesten Türken // Der Islam. 1949. - Bd. 29. - H. 1 - 2. - S. 56 - 76.

397. Gaubil. Abrege de 1 histoire chinoise de la grande dynastie Tang. Memoire concernant 1 histoire, les sciences, les arts, les moeurs, les usages etc. Des Chinois, missionnaires de Pékin. Paris, 1791. - T. XV.

398. De-Guignes J. Histoire generale des Huns, des Turcs, des Mogoles et des autres Tartares occidentaux. Paris, 1756 - 1758.

399. Gabain A.V. Liu Mau-tsai // Zeitschrift der deutschen Morgenlandischen Geselschaft. 1959. - Bd. 109. - S. 460 - 463.

400. Gabain A.v. Der Buddhismus in Zentralasien // Acta Orientalia Hungaricae. 1961.-Abt. l.-Bd. 8.-H. 2.

401. Gabain A. v. Die Altturkische Literatur // Acta Orientalia Hungaricae. -1964.-Vol. 2.-S. 37-49.

402. Grousset R. L'Empire des Steppes. Paris, 1960.

403. Harmatta J. Irano-Turcica // Acta Orientalia Hungaricae. 1972. - T. XXV. - P. 245 - 262.

404. Hazai G. Die Turfantexte und ihre Erforscung // Das Altertum. 1974. -Bd. 20. - S. 45 - 56.

405. Hirth F. Uber den Verfasser und Abschreiber der chinesischen Inschrift am Denkmal des Kol-Tegin // T'oung Pao. 1896. - Vol. 7. - P. 23 - 45.

406. Hirth F. Nachworte zur Inschrift des Tonjukuk. Beitrage zur Geschichte der Ost-Turken im 7. und 8. Jahrhundert nach chinesischen Quellen. I. Zeit des Ku-tu-lu (Uteres khan) // Die altturkischen Inschriften der Mongolei. 1899.

407. Klyachtorny S. Die chinesischen Nachrichten zur Geschichte der Ost-Turken // Ural-Altaische Jahrbucher. 1962. - Bd. XXXIV. - H. 1 - 2. - S. 185-187.

408. Lattimore O. Inner Asian frontiers of China // American Geographical Society. Research series. 1940. - № 21.

409. Marquart J. Die Chronologie der altturkischen Inschriften. Leipzig, 1898.

410. Marquart J. Historische Glossen zu den altturkischen Inschriften // Wiener Zeitschrift fur die Kunde des Morgenlandes. 1898. - Bd. XII.

411. Messerschmidt D.G. Forschungsreise durch Sibirien. 1720 1727. T. I. Tagebuchaufzeichnungen. Januar 1721-1722.-Berlin, 1962.

412. Mori Masao. On Chi-li-fa (Eltabar) and Irkin of the Tieh-le Tribes // Asiatica.- 1965.-Vol. 9.

413. Mori Masao. Historical Studies of the Ancient Turkic Peoples. — Tokyo, 1967.-456 p.

414. Mori Masao. The Tu-chueh Concept of Sovereign // Acta Orientalia. -1981.-Vol. 41.

415. Parker E.H. Thomsen V. Inscriptionsde l'Orkhon // Journal of the China branch of the Royal Asiatic Society. 1896 - 1897. - Vol. XXXI.

416. Pritsak O. Stammesnamen und Titulaturen der altaischen Volker // Ural-altaische Journal. 1952. - Bd. XXIV. - H. 1 - 2. - S. 37 - 49.

417. Pulleyblank E. G. A. Sogdian colony in Inner Mongolia // T'oung Pao. -1952. Vol. 41. - №. 94 - 95. - P. 67 - 71.

418. Pulleyblank E. G. The Background of the rebellion of An Lu-shan. -London, 1955.-289 p.

419. Pulleyblank E. G. Liu Mau-tsai. Die chinesischen Nachrichten zur Geschichte der Ost-Turken (Tu-kue) // Sitzungsberichte der Preussischen Akademie der Wissenschaften. 1959. - Vol. XXII. - Pt. 2. - S. 77 - 81.

420. Remusat A. P. Histoire de la ville Khotan. Paris, 1820.

421. Richthofen K. China. Brl., 1877. - Bd. I.

422. Rona Tas A. On the development and origin og the East Turkic «Runic» script // Acta Orientalia Hungaricae. 1987. - T. XLI. - Pt. 1. - P. 39 - 48.

423. Schlegel G. Die chinesischen Inschriften auf dem Uigurischen Denkmal in Kara Balgassun. Helsingfors, 1896.

424. Sinor D. The historical role of the Turk empire // Cahiers d'histoire mondiale. 1953. - Vol. I. - № 2. - P. 34 - 48.

425. Sinor D. Qapqan // Journal of the Royal Asiatic Society. 1954. — P. 3 — 4.

426. Strahlenberg K.I. Das Nord und Ostliche Theil von Europa und Asia. Stockholm, 1730.Tab.V.XII. // Studia Uralo-Altaica. 1975. - T. VIII.

427. Tekin T. A grammar of Orchon Turkic. Bloomington, 1968. - 265 p.

428. Thomsen V. Inscriptionsde l'Orkhon // Memoires dela Societe Finno-Ougrienne. Helsingfors, 1896. - Vol. 5.

429. Thomsen V. Altturkische Inschriften aus der Mongolei // Acta Orientalia Hungaricae. 1924 - 1925. - Bd. 78. - S. 56 - 78.

430. Turan O. The ideal of world domination among the medieval Turks // Studia Islamica. 1956. - Vol. IV. - P. 27 - 43.