автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Уйгурский Каганат в Монголии (744-840 гг.)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Уйгурский Каганат в Монголии (744-840 гг.)"

■го п ?

АКАДЕМИЯ НАУК СССР ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

На правах рукописи УДК 951.93

КАМАЛОВ Аблет Каюмовнч

УЙГУРСКИЙ КАГАНАТ В МОНГОЛИИ (744-840 гг.)

Специальность 07.00.03-всеобщая история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

ЛЕНИНГРАД-1990

/

Диссертация выполнена в Секторе тюркологии и монголистики Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР

Научный руководитель - кандидат исторических наук

С.Г.Кляшторный

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Г.Я.Смолин

кандидат исторических наук И.Ф.Попова

Ведущая организация - Ленинградская часть Института этнографии АН СССР

Защита диссертации^состоится 'У УО "/Мс^У^ 1990 г. в ■'/У часов на заседании специализированного совета Д 003,01.06 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Ленинградском отделении Института востоковедения АН СССР (191041, Ленинград, Дворцовая набережная, 18);

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР;

Автореферат разослан " <[ 1990 г.

Ученый секретарь специализированного совета, кандидат исторических наук

(?.А.Школяр

v./

ОЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Становление государственности на ерритории Центральной Азии в раннем средневековье связано образованием здесь Тюркского каганата (У1-УШ вв.), тра-иции которого бшш унаследованы и развиты Уйгурским кага-атом (744-840 гг.). В то время как Тюркскому каганату пос-ящено довольно значительное число исследований, история йгурского каганата освещалась лишь в самых общих чертах, ежду тем знрчимость этого периода для исторической судьбы очевого населения Центральной Азии едва ли уступает пред-ествувдему периоду. Во время существования Уйгурского ка-аната в Монголии начался процесс перехода от кочевничес-их форм хозяйства и культуры к формам, свойст-екным оседлым цивилизациям, включая элементы городской ультуры, которые начали формироваться в Монголии под влия-ием среднеазиатской (иранской) цивилизации. Эти тенденции олучили свое полное развитие после падения Уйгурского ка-аната (840 г.) и перемещения центра уйгурской гоеударствен-ости из Монголии в Восточный Туркестан.

Трансформация центральноазиатской кочевнической соци-льно-экономической и политической структуры в совершенно ную по своим параметрам модель, выработанную и порожден-ую оседло-земледельческой цивилизацией в Восточном Туркес-ане и Средней Азии, представляет несомненный интерес как общетеоретическом, так и в конкретно-историческом аспек-ах. Тем самым очевидна актуальность изучения истории Уй-урского каганата, представляющего собой промежуточный этап | развитии экономической и социальной жизни уйгурского об-,ества, а также его политической организации.

Цель и задачи исследования. Целью исследования являйся: а) определение исторического места раннесредневеко-гай уйгурской государственности в общей и этнической истоми уйгурского народа; б) характеристика периода существо-й.ния Уйгурского каганата в Монголии как определенного эта-га древней и средневековой истории Центральной Азии. В юответствии с предложенной формулировкой цели исследова-[ия и с учетом характера, степени полноты и степени изучен-юсти источников при написании работы были поставлены сле-(угацие задачи:

- Обобщить и дополнить материалы источников по истории Уйгурского каганата, уточнить переводы китайских текстов об уйгурах и их историческую интерпретацию, выявить корреляции китайских сведений об уйгурах со сведениями других групп источников.

- На основе сопоставительного анализа сведений различных групп источников восстановить политическую историю Уйгурского каганата в период его становления и расцвета, охарактеризовать уйгуро-китайские отношения.

- Рассмотреть политическую структуру уйгурского общества в эпоху существования Уйгурского каганата.

- Определить степень включенности Восточного Туркестана в политическую и экономическую жизнь уйгуров во второй половине УШ в. - начале IX вв., охарактеризовать политину уйгурских каганов в этом регионе и определить ее связь с событиями, происходившими внутри каганата, а также с политикой уйгурских каганов в отношении соседних государств, прежде всего Танской империи.

Методологической основой диссертации являются теоретические положения советской исторической науки, основывающиеся на марксистско-ленинской философии.

Источниковедческую базу исследования составили материалы, содержащиеся в китайских исторических и историко-геог-рафических сочинениях (УШ-ХП вв.), эпиграфических памятниках уйгурской эпохи (У1Н-1Х вв.), в некоторых арабских и персидских источниках IX—XI ев., а также в немногих турфан-ских документах на уйгурском и среднеперсидском языках (УП-X вв.). Археологический материал уйгурской эпохи привлекался эпизодически, лишь в той степени, в какой он отражает общие черты развития хозяйства Уйгурского каганата.

Новизна исследования заключается: а) в полноте привлечения материалов, в том числе неизвестных ранее, из различных групп источников, в их сопоставительном изучении; б) во впервые предпринятом опыте реконструкции политической истории Уйгурского каганата, в особенности начальных этапов его существования^) в исследовании причин и характера уйгуро-танских политических связей в 50-80-х гг. УШ в.,

сыгравших значительную роль как в истории Уйгурского каганата, так и в истории Танской империи; г) в вьявлрнии структуры власти, существовавшей в Уйгурском каганате; л) в последовательной характеристике различных отапоь свгзгй между Уйгурским каганатом и оазисными городами-государгт-вами Тариыского бассейна, а также Джунгарии.

Научная и практическая ценность работы. Результаты исследования могут быть использованы как при разработке общетеоретических проблем кочевниковедения и изучения ранних форм государственности народов Центральной Азии, так и для общей истории уйгурского народа и, шире, истории народов Центральной Азии. В педагогической практике возможно использование материалов диссертации для чтения специальных курсов по истории древнетюркских государств и по истории древних уйгуров.

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в докладах на ХХП-ой годичной сессии Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР "Письменные памятники и проблемы культуры народов Востока" (Ленинград, 198Ьг.), на Х1Х-ой и Хл-ой научных конференциях "Общество и государство в Китае" (Москва, 1588, 1989 гг.), а также на У-ой Всесоюзной тюркологической конференции (Фрунзе, 1988 г).

Диссертация обсуждалась на заседании Сектора тюркологии и монголистики Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР, где получила рекомендацию к защите.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, примечаний и списка использованных источников и литературы.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы и ее актуальность, отмечается новизна диссертации к излагаются основные положения, выносящиеся на защиту.

В первой главе диссертации "Проблемы древней истории уйгуров в отечественном и зарубежном востоковедении" дается обзор исследовательской литературы по рассматриваемой теме. Начальный этап изучения истории орхонских уйгуров связан с

введением в научный оборот и первичной обработкой сведений китайских источников об уйгурах (хуйхэ). Первенство в издании китайских текстов об уйгурах, в частности, и древних кочевниках Центральной Азии вообще принадлежало французским синологам ХУШ в. Немаловажное значение для систематизации основных этапов этно-политической истории Уйгурского каганата в Монголии имели переводы русского китаеведа Н.Я.Бичурина (Иакинфа) и в меньшей мере - пересказ некоторых известий Д.Позднеевым. Эти переводы и переложения, весьма ограниченные по кругу привлекавшихся сочинений, тем не менее в течение длительного времени служили источниковедческой базой для многих ученых, обращавшихся к изучению тех или иных эпизодов истории уйгуров (В.В.Бартольд, Г.Е.Грумм-Грисимайло и др.). Переводы и исследования по истории Уйгурского каганата, отвечающие современным научно-методологическим требованиям, появились лишь в сравнительно недавнее время. К ним прежде всего относятся комментированные переводы К.Маккерраса, опубликовавшего выдержки из разделов об уйгурах двух танских династийных историй. Книга К.Маккерраса все же не претендует на полноту охвата материала, а тем более на подробную реконструкцию истории Уйгурского каганата. После выхода в свет книги К.Маккерраса не потеряла актуальности задача публикации содержащихся в китайских источниках текстов об уйгурах.

В интересунцих нас разделах историографии Центральной Азии наиболее изученным является период падения Уйгурского каганата и последувдего расселения уйгурских (токуз-огузс-ких) племен. В изучение этого периода немалый вклад внес

A.Г.Малявкин. Эту же тему разрабатывали зарубежные ученые Дж.Р.Гамильтон, Э.Пинке, Т.Мориясу, Цзай Вэньшэнь. Интерес исследователей вызывали также токуз-огузская проблема (Ха-неда Тору, Э.Дк.Душшблэнк, Дж.Р.Гамильтон, К.Цегледи,'

B.Ф.Минорский, В.В.Бартольд) и уйгуро-тибетская война в Бешбалыке в 790-792 гг. (И.Эчеди» Т.Мориясу), и тем не менее именно эти проблемы остаются наиболее спорными и зачастую трактуются с совершенно противоположных точек зрения. Ряд работ посвящен изучению древнетюркской культуры. Эти работы затрагивают принятие уйгурами манихейской

религии и ее функционирование в уйгурской среде (Э.Шаванн, П.Пельо, А,фон Габен). В целом следует констатировать, что за пределами этих узкоспециальных исследований и нескольких самых общих обзоров политической истории уйгуров в Монголии (Д.Позднеев, Г.К.Грумм-Гржимайло, Л.Н.Гумилев) обобщающие работы, специально посвященные Уйгурском;' каганату, пока еще не созданы, и предлагаемая диссертация является одним из первых опытов подобного обобщения.

Вторая глава работы содержит характеристику письменных источников по истории Уйгурского каганата. Она состоит из двух частей. Первая посвящена китайским сочинениям УШ-ХП вв. Центральное место среди них занимают две танские дина-стийные истории - "Цзю Тан шу" (Старая история Тан), составленная историографической комиссией во главе с Лю Сюем в X в., и "Синь Тан шу" (Новая история Тан), написанная в Х1в.историографами Оу Янсю, Сун Ци и др. Ценные сведения об уйгурах содержатся в других сочинениях, принадлежащих к самым разным жанрам китайской исторической литературы: в "Тан хуй яо" Ван Пу (961 г.), в известной хронике сунско-го историка Сыма Гуана "Цзычжи тунцзянь" (10о4 г.), в тан-ской энциклопедии "Тун дянь", составленной ду И в 801, в энциклопедии сунского историка Ван Циньжо "Цофу юаньгуй" (1031 г.). Меныцую ценность для исследователей истории уйгуров имеют данные более поздних энциклопедий "Вэньсянь тункао" Ма Дуаньлиня (ХШ в.) и "Гуцзинь тушу цзичэн" (ХУШ в.).

Во второй части главы характеризуются арабские, персидские и древнеуйгурские источники. Наибольшее историографическое значение имеют последние. В настоящее время известны тексты пяти эпиграфических памятников уйгурской эпохи из Монголии - Терхинская надпись (753-^6 гг.), надпись из Могон Шине Усу (759-760 гг.), Тесинская надпись (762 г.), Сэврэйская надпись (763 г.) и Карабалгасунекая тгорко-согдийско-китайская надпись (820-821 гг.). К ним примыкает по времени кыргызская надпись из Судки (Монголия), содержащая важные для истории уйгуров сведения. Основная часть уйгурских памятников относится к начальному периода-

существования Уйгурского каганата, точнее го времени правления Элетмиш Бильге-кагана (747-759 гг).

Арабо-персидские источники об орхонских уйгурах представлены записями Тамима ибн Бахра, посетивпего Ордубалык в 820-621 гг, в изложении Йакуга, факиха и других арабских историков, персидскими сочинениями "Худуд ал-алам" (IX в.) и "Зайн ал-ахбар" Гардизи (XI в.). Некоторые отрывочные известия об уйгурах могут быть извлечены из текстов на древ-неуйгурском и среднеперсидском языках, обнаруженных в Восточном Туркестане, а также рукописей из Дуньхуана на китайском и тибетском языках.

В третьей главе "Становление и расцвет Уйгурского каганата" освещаются проблемы, связанные с периодом до образования уйгурского государства в Монголии в середине У1 в. и начального этапа его существования.

Первый раздел главы содеркит краткие известия об уйгурских племенах до образования Уйгурского каганата. Самые ранние сведения о токуз-огузах (теле) относятся к 1У в., когда в китайских источниках появляются записи об их предках -племенах гаочэ. В дальнейшем, в течение более чем столетия (начало УП - середина УШ вв.) токуз-огузы находились постоянно в состоянии борьбы с тюрками, господствовавшими тогда в Центральной Азии. Анализ источников позволяет выделить несколько этапов борьбы, возглавлявшихся уйгурами токуз-огузов с тюрками за господство в степи: а) победа тоцуз-огузских племен над тюрками в 630-647 гг. и образование в Северной Монголии Первого Уйгурского каганата (647-689 гг.); б) победа тюрков над тонуз-огузачи в 681-689 гг. и возрождение Тюркского каганата; в) серия восстаний токуз-огузов против тюрков в 716-725 гг., образование антитюркской коалиции племен уйгуров, басмылов, династийно связанны* с Аши-на, бегство карлуков на запад, в Тюргешский каганат, и установление безраздельного господства уйгуров в степи (744840 гг.)

Второй раздел главы посвящен изучению основных событий периода кропления Тюркского каганата и образования Второго Уйгурского каганата в Монголии. На начальном этапе борьбы с тюрками токуз-огузы во главе с уйгурами вступили

в антитюрксвую коалицию и приняли участие в восстании басмылов и карлуков в 742 г., приведшем к созданию нового политического объединения, которое возглавили басмылы. На следующем этапе уйгуры, объединившись с карлуками, разгромили басмылов и провозгласили верховным правителем своего предводителя IVли Пэйло (Кюлюг Бойла, Кутлуг Бильге-гаоль-каган).

Положение в степи, сложившееся в 742-744 гг., наилучшим образом характеризуется понятием двоевластие: тюркское государство еще не быжо уничтожено, но наряду с ним уже функционировало политическое объединение, возглавленное басмылами. После разгрома басмылов уйгурами в 744 г. двоевластие в степи еще сохранялось до начала 745 г., когда был убит последний тюркский каган.

Активное участие в разгроме тюрков приняла танская династия. В результате крушения Тюркского каганата основная часть тюрков, включая самые знатные роды Апшна и Аши-дэ, бежала в Китай. Откочевка тюрков в пределы танского государства произошла в несколько этапов (742 г., 744 г., 745 г.). Бегство карлуков на запад в 746 г, ознаменовало собой установление безраздельного господства уйгуров в степи.

В третьем разделе главы впервые реконструируются внутренние войны в Уйгурском каганате во время правления Элетмиш Бильге-кагана(747-759 гг.).Победа уйгурской династии Яглакаров над внешними врагами не предопределила единства в токуз-огузском племенном союзе, внутри которого началась межплеменная борьба за власть, приведшая к серии внутренних войн. Внутренние войны в Уйгурском каганате вскользь были затронуты А.Н.Бернштамом и Л.Н.Гумилевым. А.Н.Бернштам склонен был оценивать межплеменную войну как классовое столкновение. Л.Н.Гумилев, не вдаваясь в подробности событий, попытался объяснить возникновение войн столкновением различных религиозных группировок. Оба эти объяснения, не подкрепленные достаточно полным анализом источников, являются неоправданными. Проработка всех сведений китайских и уйгурских источников позволила автору впервые выявить основные этапы внутренних войн,

уточнить их причины и некоторые последствия.

Представляется возможным выделить три восстания огу-зов. Первым и наиболее крупным из них было восстание Тай Бильге-тутука (747-749 гг.). В результате разгрома повстанцев часть огузов бежала на запад к карлукам. В их числе, видимо, были племена ягма и байарку. Восстановление единства токуз-огузов стало решающим условием победы уйгуров в начавшейся вскоре войне с широкой антийгурской коалицией, в которую вошли басмылы, карлуки, тюргеши, чики и енисейские кьгргызы (752-754 гг.).

После подавления восстания Тай Бильге-тутука выступления огузов против Яглакаров повторялись, однако они уже не приобретали больного масштаба и не охватывали все огуз-ские племена. Восстания огузских племен в 50-е гг. УШ в. происходили после появления на территории каганата тюрков и огузов, возвращавшихся время от времени из Китая. К таким событиям относятся восстание Абуз-ябгу (752-753 гг.) и восстание, имевшее место в 757-759 гг. Восстание Абуз-ябгу было грозным предупреждением о возможной реэмиграции тюрков из Китая и возобновлении ими войны за реставрацию тюркской государственности в Монголии. Внутренние войны в каганате закончились утверждением власти Яглакаров и главенства уйгуров среди токуз-огузских племен. Самоназвание уйгуров распространилось на всю токуз-огузскую конфедерацию.

В четвертом разделе анализируются сведения об участии уйгуров во внутренних войнах в Китае в период восстания Ань Лушаня - Ши Чаои (755-763 гг.). Вовлеченность уйгуров во внутреннюю политическую жизнь Танской империи явилась одним из основных факторов, определявших внешнюю политик Уйгурского каганата в первое десятилетие его существования. Вмешательство уйгуров в события, происходившие в Китае, было реализовано в ходе четырех разных по масштабу походов в Китай (756, 757, 75В, 762 гг.), сыгравших едва ли не решающую роль в подавлении антитанского восстания. Касаясь мотивов этих походов, исследователи преимущественно обращали внимание на экономическую заинтересованность уйгуров в походах, получение ими большой военной добычи и даров императоров,

их стремление к наживе. Наряд/ с гтим существовали и военно-политические цели уйгурского вмешательства во внутреннюю войну в Китае. Наличие таких целей признавалось лишь некоторыми учеными, в том числе Л.Н.Гумилевым и Л.Мозесом, однако они не были раскрыты. Объяснение военно-политических мотивов уйгурских походов в Китай впервые даётся в настоящей диссертации.

Во время восстания в Китае произошло резкое размежевание по племенному признаку и политической ориентации тех тюркских и огузских племен, которые находились на танской службо. В то время как бежавшие в Китай тюрки целиком перешли на сторону повстанцев, огузские племена, включая и те, которые сначала примкнули к восставшим, консолидировались в императорском лагере. Это обстоятельство обусловило тогда совпадение интересов двух династий - уйгурской династии Яглакаров и династии Тан; повстанцы Ань Душаня громили танские войска с помощью тюрков, продолжавших создавать угрозу и южным рубежам Уйгурского каганата. Единство интересов двух династий особенно ярко проявилось во время первого похода уйгуров в Китай в 756 г. В отличие от последующих походов этот поход не получил освещения в исторической литературе из-за скудности сведений о нем в источниках. Анализ тех немногих сведений об этом событии, сохранившихся в разных источниках, позволил автору впервые определить цели этого похода. Поход был направлен на ликвидацию войск тюрков и огузов, сосредоточившихся на границе УРгурского каганата и возглавлявшихся членом тюркской династии - Ашина Цунли, Ранее воевавший на стороне Ань Луианя Цунли был одинаково враждебен и уйгурам, и танской династии. Поэтом;' его войска, грозившие вторжением в Уйгурский каганат, были уничтожены совместными усилиями уйгуров и танских правительственных сил. На основе анализа письменных свидетельств, а также с учетом конкретно-исторической ситуации как в степи, так и в танском государстве, естественен вывод о непосредственной связи уйгурских походов в Китай с борьбой против тюрков за господство в степи. Участвуя в подавлении восстания, уйгуры сумели уничтожить с помощью танских войск, включавших огузские отряды, наиболее боеспособную часть тюрков,ранее на-

ходившихся на службе у Тан, и тем самым обезопасить южные рубежи своего государства.

В пятом разделе главы дается оценка антитанского мятежа Цугу Хуайзня (764-765 гг.). Мятеж танского генерала огузского происхождения, активного участника борьбы с повстанцами, рассматривается с точки зрения танской политики в отношении северных кочевых племен.

Танский генерал огузского происхождения Пугу Хуайэнь принадлежал к числу внутренних "варваров", которые сохраняли верность идее фактического основателя танской династии Тай-цзуна (627-649 гг.), идее ханьско-"варварского" симбиоза в рамках единой политической структуры во главе с императором - "небесным каганом", лежавшей в основе политики Тай-цзуна в отношении северных кочевников. Однако стремления )!уайэня совмещать службу империи с сохранением статуса и влияния родовитого аристократа из кочевых племен наталкивались на новую реальность, в которой уже не существовало "небесного кагана", а ему отводилось традиционное место "варвара" на службе империи. Восстание Пугу Хуайэня ознаменовало собой окончательное крушение военно-политического блока, созданного Тай-цзуном в УП в.

Четвертая глава диссертации посвящена изучению отношений Уйгурского каганата с Восточным Туркестаном,

Первый раздел главы освещает вопросы структуры власти в Уйгурском каганате, формирование которой относится ко времени его становления. В диссертации выявлен трехступенчатый характер верховной власти в государстве уйгуров« Основными составными частями этой структуры были каганский род, великие буюруки и главы огузских племен - тутуки. Великие буюруки, именуемые в китайских источниках цэайсяна-ми (министрами), представляли центральную власть. В государстве было девять великих буюруков (трое "внутренних" и шесть "внешних"). Первенство среди них принадлежало "внутренним" буюрукам. Тутуки, возглавлявшие девять огузских племен и адаптированные в токуз-огузскую (уйгурскую) конфедерацию племена карлуков и басмылов, в отличие от буюруков были наделены властью на местах. Деятельность великих буюруков и тутуков находилась под контролем царского дома:

по крайней мере один из Ееликих буюруков был из Яглакаров. Если Яглакарам удалось нейтрализовать сепаратизм тутуков в ходе подавления огузских восстаний в начальный период существования Уйгурского каганата, то усилия,направленные на ограничение елияния великих буюруков, оказались безуспешными: в руках буюруков Есе больше концентрировалась власть, что в конечном счете привело к смещению буюруками с престола Яглакаров и замене их династией Эдизов в 795 г.

Во втором разделе главы освещаются этапы политического взаимоДейстЕия Уйгурского каганата и Восточного Туркестана. Довольно широкое распространение в научной литературе получило мнение о том, что началом формирования уйгурской государственности в Восточном Туркестане следует считать середину IX в., когда выходцы из Уйгурского каганата осноеэли в оазисах Таримского бассейна уйгурское княжество. Однако изучение статуса северных оазисов Восточного Туркестана в период существования Уйгурского каганата позволило уточнить сроки формирования уйгурской государственности в этом районе.

Впервые уйгуры распространили сеоо влияние на государства Таримского бассейна е самые первые годы существования Уйгурского каганата. Источники, прежде Есего древнеуйгурские рунические надписи в честь Элетмиш Бильге-кагана, свидетельствуют о том, что-в 752-754 гг., во время войны с бас-мылами, карлуками и тюргешами, уйгуры установили контроль над кочеЕыми племенами, обитавшими в районе Восточного При-тянвшанья, и оазисными городами-государетеэми этого района. Военные походы не бнли единственным средством установления уйгурского контроля над оазисами - утверждению контроля уйгуров над последними способствовало соглашение уйгуров с городскими общинами, прежде всего с наиболее влиятельной из них - манихейской, что в значительной мере предопределило принятие уйгурами манихейства в качестве государственной религии в 762 г. Первоначально уйгурский контроль над Восточным Туркестаном и Джунгарией осуществлялся совместно с китайскими гарнизонами, размещенными в наместничествах в Куче и Бещбалыке. В правление Бёгю-кагана (759 - 779 гг.) уйгурское влияние в Восточном Туркестане приобрело форму

протектората, чему кроме принятия манихейской религии способствовал также вывод из Восточного Туркестана основной части танских войск для участия в подавлении восстания Ань Лушаня.

Принятие уйгурами манихейства усилило влияние в Уйгурском каганате согдийцев и ускорило процесс восприятия уйгурами оседло-земледельческих форм хозяйственной и культурной жизни. Западная ориентация уйгурского двора особенно ярко проявилась в танско-уйгурских отношениях. После подавления восстания Ань Лушаня - Ши Чаои уйгуры навязали танской династии торговый обмен лошадей на шелк. Посредниками в этой торговле выступали чаще всего согдийцы, пользовавшиеся защитой уйгуров в Китае. Усиление позиций согдийцев в каганате не могло не вызвать противодействия среди кочевой уйгурской аристократии. Результатом такого противодействия стал антисогдийский и антиманихейский переворот в 779 г., который положил конец правлению Бёпо-ка-гана. В правление сменившего Бёгю-кагана Тон бага-таркана (779-789 гг.) внутренняя и внешняя политика Уйгурского каганата претерпела некоторые изменения. Эти изменения коснулись и уйгуро-китайских отношений, Танский император Дэ-цзун (778-805 гг.), воспользовавшись внутренними событиями в каганате, в 781 г. объявил о разрыве отношений с уйгурами, тягостных для Тан из-за навязанной уйгурами неэквивалентной торговли.

Существует мнение о прокитайском характере переворота Тон бага-таркана, которое принадлежит К.Маккеррасу. В диссертации эта точка зрения опровергается, так как именно при Тон бага-таркане уйгуры поддержали мятеж хэбэйских губернаторов в 783-784 гг. против династии Тан.События, связанные с переворотом в Ордубалыке и правлением Тон бага-таркана, рассматриваются в третьем разделе главы.

В четвертом разделе главы анализируются сведения, касающиеся уйгуро-тибетской войны в Восточном Туркестане и ее исхода. Вторжение тибетцев в Восточный Туркестан в 790-х гг. рассматривается как следствие антисогдийского и антиманихейского переворота Тон бага-таркана. Изменения, происшедшие в политике уйгуров в отношении согдийцев, от-

разились на взаимосвязях уйгуров с. населением оазисов Восточного Туркестана. Они привели к нарушению установленных ранее связей уйгуров с местной религиозной общиной. Это в свою очередь создало благоприятную обстановку для активизации антиуйгурских сил в Восточном Туркестане, при поддержке которых тибетцы вторглись в оазисы, находившиеся под контролем уйгуров.

Исход уйгуро-тибетской войны (790-792 гг.) по-разному трактуется исследователями. Некоторые из них (И.Эчеди, А.Г. Малявкин) подвергают сомнению сообщения танских источников о победе уйгуров над тибетцами и карлуками в 791-792 гг. и считают, что после войны в северных оазисах Восточного Туркестана установилось тибетское господство, которое было ликвидировано лишь в середине IX в. Однако более обоснованным представляется мнение о восстановлении уйгурского контроля в этом районе, которого придерживались Ханеда Тору, Т.Абэ и Т.Мориясу. Анализ многочисленных сведений письменных источников, независимых друг от друга, показывает, что уйгуры не только восстановили свои позиции в Восточном Туркестане, но и значительно расширили зону своего влияния в западном направлении.

В ходе уйгуро-тибетской войны в Восточном Туркестане были уничтожены остатки танских войск, сохранявшихся в бывших китайских наместничествах Аньси (Куча) и Бэйтине (Беш-балык ) и воевавших на стороне уйгуров. Поэтому восстановление уйгурского влияния в оазисах Таримского бассейна означало окончательное включение этих оазисов в состав уйгурского каганата в качестве его западной периферии. Немаловажную роль в восстановлении уйгурского контроля над оазисами сыграли возвращение преемников Тон бага-таркана к политике сотрудничества с согдийцами и дальнейшее укрепление манихейства как государственной религии Уйгурского каганата. Источники отмечают расцвет манихейства в Уйгурском каганате в начале IX в. Тем самым политика Бёгю-кагана, ориентированная на согдийский запад, вновь возродилась и устойчиво сохранялась до самого конца Уйгурского каганата.

Пятая глава диссертации освещает уйгуро-кыргызские войны УШ-1Х вв. и период крушения Уйгурского каганата. Ав-

тором выделены три основных этапа войн уйгуров с енисейскими кыргызами: а) война в период установления уйгурского господства в Монголии в 750-х гг., закончившаяся подчинением кыргызов в 758 г., при этом кыргызы признали сюзеренитет уйгуров, но не вошли в состав уйгурского государства; б) война с кыргызами накануне или во время уйгу-ро-тибетской войны в Восточном Туркестане (789-790 гг. или 790-792 гг.). Датировка этой войны, описанной лишь в Кара-балгасунской надписи, периодом уйгуро-тибетской войны позволяет считать, что одной из основных причин неудач уйгурских войск на начальном этапе войны в Восточном Туркестане в 790-791 гг. явилось выступление кыргызов на севере Уйгурского каганата; лить разгромив кыргызов, уйгуры сумели начать наступление на западе, завершившееся изгнанием тибетцев из занятых ими районов; г) война в 820840 гг., закончившаяся крушением уйгурского государства в Монголии.

В результате распада Уйгурского каганата, вызванного не только нападением кыргызов, но и стихийными бедствиями, уйгурские племена бежали из Северной Монголии в нескольких направлениях, основными из которых были южное и западное - к Великой Китайской стене и в Ганьсу, а также в Восточный Туркестан. Изучение сведений китайских источников о генеалогических связях последних уйгурских каганов с предводителями разных групп беженцев позволило установить, что распад каганата на разные группы произошел не по родо-племенному признаку, а по политической ориентации.

В заключении подводятся итоги исследования.

Борьба токуз-огузских (уйгурских) племен с тюрками, возглавлявшимися династией Ашина, за господство в степи в течение более чем столетия (первая половина УП в. - середина УШ в) определяла политические коллизии в истории Центральной Азии. Началом политического соперничества тюрков и токуз-огузов (теле) была победа тюрков над теле в 543-551 гг. Дальнейшая история отношений между тюрками и токуз-огузами, в том числе уйгурами, была историей политических союзов, сменявшихся периодами политической и военной конфронтации. Если до середины УШ в. в выигрыше

были преимущественно тюрки, в немалой степени зависевшие от военного контингента токуэ-огузов, то в конечном счете победителями стали токуз-огузы (уйгуры). Однако крах политического союза между тюрками и уйгурами и образование Второго Уйгурского каганата (744-840 гг.), исключившего тюрков из своей родо-племенной структуры, стали, вместе с тем, началом конца господства обеих конфедераций во Внутренней Азии.

Внешняя политика Уйгурского каганата в первые десятилетия его существования определялась двумя основными факторами: а) необходимостью формирования и защиты основной территории государства; б) вовлеченностью Уйгурского каганата во внутреннюю политическую жизнь Танской империи. Вмешательство уйгуров в события, происходившие в Китае, было реализовано в ходе четырех разных по масштабу походов. Эти походы имели непосредственную связь с борьбой уйгуров с тюрками за господство в степи: оказывая помощь танским правительственным силам в подавлении восстания Ань Лушаня - Ши Чаои, уйгуры одновременно воевали с тюрками, находившимися в Китае. В ходе названных походов была ликвидирована возможность реставрации тюркской государственности в Монголии.

Уйгурский каганат с момента своего возникновения в 40-х гг. УШ в., а в особенности в 50-х гг., к до конца существования стремился установить особые отношения с оазисными городами-государствами Восточного Туркестана как путем использования военной силы, так и путем заключения разного рода соглашений с городскими общинами Таримского бассейна, в частности, с наиболее влиятельной из них - ма-нихейской. Последнее обстоятельство предопределило принятие уйгурами манихейства в качестве государственной религии. Переселение большей части уйгурских племен во главе с династией Яглакаров в Таримский бассейн после распада Уйгурского каганата явилось, таким образом, перемещением центра древнеуйгурской государственности из бассейна Орхо-на и Селенги в западную часть сферы влияния уйгурских каганов. С городами Таримского бассейна и Джунгарии связана вся последующая история уйгурского народа.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Источники эпохи Тан о структуре власти в Уйгурском каганате (744-840 гг.) // Х1Х-ая научная конференция "Общество и государство в Китае". Тезисы докладов. 4.2. М., 1988. С.75-81.

2. Социально-политическая терминология в древнеуй-гурских рунических памятниках // Тюркология-88. Материалы У-ой Всесоюзной тюркологической конференции. Фрунзе, 1988. С.319-320.

3. "Биография" Дугу Хуайэня как источник для изучения танской политики- в отношении "северных варваров"

// Письменные памятники и проблемы культуры народов Востока. ХХП-ая годичная научная сессия ЛО ИВ АН СССРР. Доклады и сообщения. С.31-36.

4. Танские источники о генеалогии уйгурских каганов УШ-1Х вв. // ХХ-ая научная конференция "Общество и государство в Китае". Тезисы докладов. 4.1. М., 1989. С.145-151.

22.12.89. Заказ 513. Тираж 100. Бесплатно.

Рот.уч-к Станкостр. техн. 197061 Л-д, Петроградская наб.,32.