Время в зеркале русской языковой метафоры

Катунин, Дмитрий Анатольевич

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Время в зеркале русской языковой метафоры

Год: 2005
Автор научной работы: Катунин, Дмитрий Анатольевич
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Томск
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Время в зеркале русской языковой метафоры'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Время в зеркале русской языковой метафоры"

На правах рукописи

Катунин Дмитрий Анатольевич

ВРЕМЯ В ЗЕРКАЛЕ РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ МЕТАФОРЫ

Специальность 10.02.01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Томск-2005

Работа выполнена на кафедре общего, славяно-русского языкознания и классической филологии Томского государственного университета.

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор

Резанова Зоя Ивановна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор

Антипов Александр Геннадьевич

кандидат филологических наук, доцент

Шишкина Татьяна Альбертовна

Ведущая организация: Алтайский государственный университет

диссертационного совета Д 212.267.05 при Томском государственном университете (634050, г. Томск, пр. Ленина, 36).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета.

Автореферат разослан 16 мая 2005 г.

Защита состоится 17 июня 2005 г. в

часов на заседании

Ученый секретарь диссертационного совета: кандидат филологических наук, профессор

Л.А. Захарова

eojv

¿жчооч

Общая характеристика работы

Диссертационное сочинение посвящено исследованию метафорической интерпретации категории времени в современном русском языке.

Актуальность исследования определяется его обращением к проблематике взаимоотношений объективной действительности, языка и мышления. На очередном этапе развития гуманитарных наук в языкознании вновь акцентирован антропоцентрический подход, предполагающий исследование языковых феноменов в тесной связи с человеком, его мышлением и различными видами его духовно-практической деятельности. В связи с этим особую значимость в рамках современной лингвистической методологии приобретает понятие языковой картины мира, представляющее язык как универсальную моделирующую систему логико-гносеологического характера.

Конечной целью исследования миромоделирующих систем является описание категориального аппарата человеческого мышления, прежде всего - содержания основных его категорий, играющих ведущую роль в системе мироопределения человека. Опора на время как одну их ведущих (наряду с «пространством», «субстанцией», «материей») миромоделирующих категорий лежит у истоков традиции описания языковой картины мира [Б. Уорф, 1999].

Проблема времени имеет междисциплинарный характер и тесно

связана с развитием современной физики, космологии, биологии,

психологии, социологии, искусства и других областей науки и

культуры. Рассматриваемая категория на протяжении всей истории

человечества играет значительную роль в процессах мировосприятия,

поскольку специфика осознания времени является важным

компонентом человеческой культуры и всей человеческой

деятельности. Временные отношения регулярно оказываются в фокусе

внимания лингвистов (Н.Д. Арутюнова, Дж. Лакофф и М. Джонсон,

Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев, A.A. Зализняк, А.Я. Гуревич,

Е.С. Яковлева, К.Г. Красухин, В.В. Иванов и В.Н. Топоров,

А.К. Музафарова, B.C. Поликарпов, H.A. Потаенко, Б. Уорф), при этом

объектом описания становятся самые различные проявления

рассматриваемой категории. Так, на лексико-грамма«!**йЬ*й(Ц'Мкй^вйале

1 БИБЛИОТЕКА I

исследовались семантические модели времени [Красухин, 1997, Плунгян, 1997 и др.], рассматривались лексические показатели времени [Музафарова, 1998 и др.], целый ряд работ рассматривает время в аспекте описания языковой картины мира [Булыгина/Шмелев, 1992, 1997, Зализняк/Шмелев, 1997, Потаенко, 1997, Шмелев, 2002, Яковлева, 1994 и Др.], в том числе - особенностей ее воплощения в разных проявлениях национальной культуры [Толстой, 1995, Толстая, 1987, 1991], ряд исследований посвящен анализу категории времени в аксиологическом аспекте [Рябцева, 1997, Толстая, 1991]. Исследовалась также внутренняя структура понятия времени, отражающихся в языковых формах, в сопоставительном аспекте [Гак, 1997]. Отдельные аспекты метафорического моделирования категории времени описаны в монографии Н.Д. Арутюновой [Арутюнова, 1999].

В настоящее время все более ясно осознается значимость включения лингвистических данных в существующие гуманитарные модели данного феномена. Методология современного языкознания направлена на выявление смыслов, объективированных в формах языка -лексических единицах, деривационных моделях, грамматических формах, которые отражают систему обыденных, наивных воззрений людей, говорящих на данном языке, и являются, именно в силу объективированности указанной системы, базой, основой вторичных рефлексий в других формах культуры.

В системе средств объективации картин мира язык занимает базисное положение, так как является семиотической системой, опосредствующей действие других знаковых систем. Вследствие этого моделирование картины мира народа может быть осуществлено через языковую картину мира, что является наиболее актуальным при описании таких абстрактных категорий, как время, не имеющее других способов формализации.

В реферируемой работе в качестве ядерного избирается материал метафорического моделирования категории времени. Актуальность обращения к такому способу моделирования действительности определяется, в первую очередь, базисностью метафорического моделирования смыслов в языке в целом, его генетической первичностью в выстраивании семантики естественных языков, а также

- . • »

тем, что семантика времени в языке интерпретируется, прежде всего, в метафорических языковых моделях и закрепляется в построенных по данным моделям единицах.

Метафорические номинации времени и его отрезков рассматриваются как интерпретирующий механизм, как одно из ведущих средств объективации базисных когнитивных моделей данного феномена. Подобный подход к метафоре складывается в современных работах по теории языковой картины мира, теоретико-методологический аппарат которых учитывает достижения как структурной семантики, так и когнитивистского направления исследования метафоры (основы последнего были заложены в фундаментальной работе Дж. Лакоффа и М. Джонсона «Метафоры, которыми мы живем» [Дж. Лакофф, М. Джонсон, 1990]). Обоснование указанной методологии рассматривается в работах H.A. Мишанкиной, З.И. Резановой, А.П. Чудинова, в том числе в статье «Метафорическое моделирование в языковой картине мира (к обоснованию методов исследования)» [Резанова, Мишанкина, Катунин, 2002а], а также в монографическом исследовании «Метафорический фрагмент русской языковой картины мира: ключевые концепты. Часть 1» [Резанова, Мишанкина, Катунин, 20026].

Заявленные методологические установки были применены к описанию русской политической модели [Чудинов, 2001], модели восприятия звукового образа мира [Мишанкина, 2002, Резанова, Мишанкина, Катунин, 20026], этико-эстетической оценки человека [Ермоленкина, 2002], модели времени (частично) [Резанова, Мишанкина, Катунин, 20026], пространственные модели [Мухачева, 2004], модели восприятия эмоций и чувств [Коберник, 2004].

Актуальность проблематики определила выбор объекта и предмета исследования.

Объектом исследования является метафорическая лексика современного русского языка, характеризующая время и его отрезки.

Предмет исследования - способы образного переосмысления свойств времени, объективированные в системе метафорических номинаций.

В качестве единиц анализа рассматриваются метафорические выражения, включающее наименование времени и его отрезков в сочетании с предикативными метафорическими конкретизаторами: злое время, опередить время, время остановилось и под.

Цель работы состоит в описании фрагмента русской языковой картины мира через исследование специфики метафорического моделирования семантического поля «Время» в русском языке.

Для достижения поставленной цели необходимо решение ряда конкретных задач.

1. Выработать систему обнаружения собственно языковых показателей отражения глубинных свойств времени в русском языковом сознании.

2. Выявить метафорические модели, репрезентирующие семантику времени в русской языковой картине мира.

3. Описать систему исходной семантики, являющейся базой метафорического осмысления времени в русском языке.

4. Определить характер корреляции метафорических образов времени в русской языковой картине мира и типов исходной семантики, являющейся базой образного переосмысления.

5. Охарактеризовать аксиологическую направленность метафорических номинаций времени в русском языке.

6. На основе анализа совокупности метафорических значений времени проинтерпретировать представление носителей русского языка о данном фрагменте картины мира.

Работа выполнена на материале современного русского литературного языка.

Материал исследования составляют единицы, извлеченные методом сплошной выборки из словарей русского языка (7) и произведений русскоязычных художественных текстов (созданных в XVIII - XXI вв., в т.ч. переводы на русский язык, выполненные русскими переводчиками). Всего было проанализировано более 800 словарных значений единиц, метафорически характеризующих время и его отрезки, и более 2500 контекстов.

В качестве ядерной группы рассматриваются метафорические сочетания, состоящие из двух видов единиц: имен существительных с

интегральной семой «время» {время, год, минута и т.п.) и различных элементов их синтагматического окружения. Элементами синтагматического окружения могут являться прилагательные, глаголы, существительные, эксплицирующие глубинные предикативные отношения. Их результирующее значение метафорически характеризует время и его отрезки. Анализ основан на сопоставлении исходных -номинативных - значений и результативных - метафорических -значений указанных единиц (ср.: человек прошел - час прошел, река течет - время течет и под.).

Русский язык содержит достаточно обширный пласт метафорической лексики, выражающей предикативные характеристики времени, ибо время, в числе прочих абстрактных категорий, описывается преимущественно при помощи метафор.

В качестве материала привлекается максимально широкий круг метафорических выражений времени. При этом в работе исследуются как узуальные (ядро метафорических моделей), так и окказиональные метафоры, как живые, образные метафоры, так и метафоры генетические (в терминологии Г.Н. Скляревской).

Привлечение в качестве объекта исследования как языковых (инвариантных, воспроизводимых), так и текстовых (вариантных, невоспроизводимых) единиц, определяемых как окказиональные реализации, становится возможным в результате совмещения приемов системного (языкового) и контекстуального анализа.

При всех различиях в воспроизводимости, контекстной зависимости, глубине ассоциативного поля метафорического соотношения, типов связей с эстетической функцией речи [Г.Н. Скляревская] в рамках реферируемого исследования акцент переносится на моменты их принципиального единства в типах смыслового моделирования, в типах организации семантики.

Все рассмотренные в работе метафорические сочетания включаются в метафорические парадигмы, основанием для объединения в которые послужила общность их исходных и результативных значений.

В результате такого анализа выявляется система метафорических моделей, под которыми понимается:

1) такой тип метафорического переноса, при котором у группы метафор отмечаются общий компонент как в результативных значениях, так и в исходных и общая аксиологическая ориентированность метафорического содержания;

2) группы метафор, сформированные по указанным принципам.

Данные модели включают единицы, входящие в семантическое

ноле «время». Под семантическим полем, в соответствии с лингвистической традицией, в работе понимается «совокупность языковых единиц, объединенных общностью содержания и отражающих понятийное, предметное или функциональное сходство обозначаемых явлений» [Кобозева, 2000].

Научная новизна исследования состоит в следующем.

• В работе впервые система метафорических переносов, служащих для номинации свойств времени, рассматривается как способ языковой интерпретации семантического поля «время».

• Впервые выявлены основные типы языковых метафорических моделей осмысления времени: модели движения, субъектно-объектные модели, а также ряд качественных моделей.

• Определены параметры интерпретации времени в русской языковой картине мира, отраженные в системе метафорических обозначений. Охарактеризована совокупность семантических сфер, на основе метафорического переосмысления которых создается образ времени в русском языке.

• Выявлены семантические типы мотивирующих баз образного представления времени как конституирующие признаки метафорических моделей; они охарактеризованы в качестве источников метафорической характеристики времени.

• Впервые на метафорическом материале проведено описание ценностного компонента категории времени в русской языковой картине мира (РЯКМ).

- прием компонентного анализа, направленный на выявление семантического соотношения исходного и результирующего значений лексем, формирующих метафорическое словосочетание;

- прием дистрибутивного анализа, направленный на выделение функционально значимых компонентов метафорического значения, выявляемых в типовых сочетаемостях наименований отрезков времени;

- прием интроспекции, подразумевающий «учет социальных, культурных и пр. факторов, фоновых знаний и прошлого опыта индивида и социальных групп» [Резанова, Катунин, Мишанкина, 2002];

- прием лингвистического моделирования, направленный на выявление системы моделей метафорических обозначений времени, что позволяет описать представления о категории времени в национальной картине мира.

Теоретическая значимость исследования определяется его вкладом в разработку проблем лингвокультурологии, теории языкового миромоделирования. Теоретическую значимость имеет описание времени как семантической сферы, выраженной вербально и занимающей ключевое положение в образной и категориальной системах русского языка. Исследование метафорической номинации как смысломоделирующей системы, как механизма выявления культурно значимых смыслов является вкладом в теорию лингвометафорологии.

Представленные в работе модели образного переосмысления категории «время», а также описанная в диссертации методика выявления ее образного и ценностного компонентов может быть использована при обработке лингвокультурологического и лингвострановедческого материала.

Практическая значимость исследования состоит в том, что полученные результаты могут быть применены при разработке курсов лексикологии современного русского литературного языка, лингвокультурологии и культурологии, этнолингвистики. Исследование может стать основой для спецкурса. Возможно привлечение аналитического материала работы при разработке курсов «Русский язык как иностранный», при создании словарей для иностранных студентов.

Апробация результатов исследования. Основные положения работы были представлены на конференциях и семинарах: ежегодные

научные конференции молодых ученых, проводимые филологическим ф-том ТГУ (1997-2001, Томск), Международный симпозиум «Языковая ситуация в России конца XX века» (1997, Кемерово), Международная конференция «Язык и культура» (1997, Томск), VII и IX Духовно-исторические чтения (1997, 1999, Томск), Всероссийская конференция «Актуальные проблемы мотивологии, дериватологии, лексикографии», посвященная 120-летию Томского университета (1998, Томск), Международная конференция «21-е Дульзоновские чтения: Проблемы документации исчезающих языков и культур. Вопросы грамматической и лексической типологии. Проблемы преподавания иностранных языков в высшей и средней школе» (1998, Томск, ТГПУ), Всероссийская научная конференция «Актуальные проблемы русистики» (2000, Томск), Всероссийская междисциплинарная школа молодых ученых «Картина мира: язык, философия, наука» (2001, Томск), Международная конференция «Американско-сибирский фронтир» (2001, Томск), Всероссийская конференция Объединения молодых учёных-филологов «Автор - текст - аудитория: методологические аспекты современной филологии» (2001, Саратов), 1-ая Межвузовская научно-практическая конференция студентов, аспирантов и молодых учёных (2001, Томск, ТПУ), Всероссийская конференция грантополучателей Программы МИОН «Потенциал социально-гуманитарных наук и проблемы развития современного российского общества» (2002, Санкт-Петербург), Всероссийская научная конференция «Философия и филология в современном культурном пространстве: проблемы междисциплинарного синтеза» (2003, Томск), Международная научная конференция «Американские идеи в гуманитарных исследованиях учёных Сибири» (2004, Томск).

Содержание работы отражено в 24 публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы (более 300 наименований).

Основное содержание работы.

Во введении обосновывается актуальность работы, ее новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются цели и задачи, определяются объект и предмет исследования, описываются

материал и методы его исследования, а также излагаются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Метафорические модели движения времени» рассматриваются проблемы типологии, содержания и способов представления языковых моделей (ЯМ) движения времени.

Кратко рассматривается история вопроса о количестве языковых моделей (ЯМ) движения времени и их «взаимоотношениях» [Арутюнова, 1999, Успенский, 1989, Цивьян, 1990, Шмелев, 2002, Яковлева, 1994].

При описании языковых моделей учитывается как положение времени по отношению к человеку, так и позиция человека по отношению к нему: время и человек выступают как равноправные величины. В дальнейшем, вслед за Т.В. Цивьян, время рассматривается и определяется не как некое безотносительное понятие, а с точки зрения положения (самоидентификации) человека в той или иной ЯМ [Цивьян, 1990].

Во всех языковых метафорических моделях движения времени (ЯММДВ) в качестве ключевого определяется понятие движения, через которое время, очевидно, только и может быть осмыслено в языке: либо время движется относительно человека, либо человек движется относительно времени. На основании определения движения делается вывод о том, что такое движение-перемещение подразумевает, как минимум, трёхкомпонентную структуру: 1)субъект движения; 2) пространство, в котором это движение происходит; 3) направление движения.

Анализ структурно-смысловых элементов языковых моделей (что осмысливается как субъект движения, как пространство, в рамках которого осуществляется движение, каково направление этого движения, а также то, какую позицию занимают время и человек в этих моделях) и средств их выражения позволил выделить три типовые языковые метафорические модели движения времени (ЯММДВ): 1) динамическую модель: 2) статическую модель; 3) синхронные модели. Каждая из выделенных в работе моделей движения характеризуется своеобразием роли человека и времени, их субъектно-объектных отношений и направления движения времени и человека, которое в

большинстве случаев не эксплицировано и устанавливается только путём анализа других компонентов метафорической модели. Кроме того, рассмотрение ЯММДВ позволяет отметить некоторые закономерности осмысления времени в русском языке в плане линейной и циклической форм времени.

В работе наиболее распространённой в русском языке признается динамическая ЯММДВ, в рамках которой время выступает в роли активного субъекта движения, а человек занимает место пассивного наблюдателя этого движения. Данная модель рассматривается в главе 1 в качестве основной, поскольку средства её выражения частотны, регулярны, стилистически не маркированы и зачастую характеризуются потерей образной семантики при употреблении.

В такой интерпретации время (и его отрезки) представляются в виде материи, субъекта, движущихся мимо (или через) человека, который пассивен по отношению к этому движению.

Анализ смысловой базы данной модели, основу которой составляют ЛСГ глаголов перемещения, показал, что в сознании говорящего процессуальные характеристики времени имеют следующие свойства: поступательность перемещения, его самостоятельность и однонаправленность.

Выявлены следующие типы глаголов с исходным значением движения в физической среде, имеющие метафорические производные со значением движения времени: глаголы ядерной области класса глаголов перемещения (двигаться, мчаться, тянуться и т.п.); глаголы "опосредованного" перемещения в физической среде (птица летит — человек летит (в значении быстро движется) — время летит), каузативные глаголы перемещения (нести, вести, мчать) и их префиксальных форм: принести, унести, привести, увести, умчать. Движение времени выражается также с помощью ЛСВ глаголов течь, литься и их префиксальных образований.

Исходная семантика глаголов движения непосредственно задает и образ времени: время уподобляется человеку (время идёт, бежит), животным (время летит, ползёт), водному потоку (время течёт, льётся) и т.д.

В связи с исследованием динамической ЯММДВ обсуждается вопрос об определении направления его движения. Это оказывается возможным только в тех случаях, когда говорится о движении каких-либо отрезков времени, так как временные промежутки всегда маркированы по их принадлежности к будущему, прошлому или настоящему (близится полночь, день уходит, год прошёл, приближается ночь и др.).

Кроме того, в рамках описания динамической ЯММДВ рассматривается интерпретация такого параметра движения, как траектория, и оно может быть охарактеризовано по форме этой траектории (прямолинейное, параболическое и т.д.). Такой параметр актуализируется очень редко. В "вертикальной" плоскости движение времени может быть уподоблено дугообразной кривой - день клонится к вечеру, его жизнь клонилась к закату и т.п.

В связи с тем, что у глаголов движения в переносном значении потенциально возможны смыслы остановки времени, в реферируемом разделе отдельно рассматриваются ситуации, которые могут быть обозначены с помощью метафоры остановки времени: «время стоит» {ночь на дворе, день за окном, ночь не за горсти, не за лесом; осень у ворот и др.) и время остановилось (время в твоей стране остановилось и др.).

В рамках статической ЯММДВ в реферируемом разделе рассматривается время, уподобленное пространству, а отрезки времени - деталям пространства (подойти к порогу Третьего Тысячелетия, надеяться на совместное движение по дорогам времени и др.)- Человек рассматривается как активный субъект движения по такому пространству. Метафоры, использующиеся для описания такой 1 ситуации, могут быть маркированы как «книжные» и встречаются

преимущественно в публицистических текстах (газетные публикации, ораторские выступления и т.п.).

Выявляются средства выражения данной модели: метафорическими сочетаниями, формируемыми глаголами движения, отглагольными существительными в переносных значениях. При этом субъектную позицию при предикатах движения занимают обозначения человека, группы лиц, общественных, государственных органов и т.д.,

обозначение отрезков времени занимает позицию пространственного локализатора. Субъектная позиция времени возможна при предикате ожидания, фиксирующего пассивную позицию времени по отношению к «передвигающемуся человеку»: нас ждут веселые каникулы.

В качестве объекта исследуется развитие человека как члена какой-либо социальной структуры, государства, общества, а также оценка исторических, социальных аспектов развития каких-либо общественных и государственных институтов. И если ориентация движения человека в рамках такой модели однонаправлена (от прошлого к будущему), то движение государства и общества может осуществляться как вперёд (в будущее), так и назад (к прошлому).

В художественных текстах метафорические сочетания реализуют потенциальные возможности языковых метафорических моделей: если какой-либо субъект движения обладает способностью перемещаться вперёд, то, следовательно, он гипотетически (потенциально) должен иметь способность двигаться и назад {Мы идём к (светлому) будущему, /Мы возвращаемся (!) к (тёмному, мрачному и т.п) прошлому).

В связи с анализом статической ЯММДВ также отмечается, что, в отличие от динамической и синхронной, "горизонтальная" вариативность движения человека во времени представлена шире. Это обусловлено наличием в семантической структуре метафор, отражающих эту модель, компонентов со значением пространства, в котором происходит движение: столбовая дорога истории, окольные пути истории и т.п. Здесь отмечается выраженная этическая ориентированность такого пространства (в структуру этической аксиологической модели «хорошо/плохо» русского языкового сознания включены противопоставления «второстепенный / главный» и «прямой / непрямой»). В подавляющем большинстве случаев в связи с тем, что траектория движения времени зачастую никак не обозначена, такое движение в работе признается прямолинейным.

Следующий раздел реферируемого исследования представляет описание синхронных ЯММДВ: идти (шагать) в ногу со временем; идти рука об руку (рука в руку) с веком, попасть в ногу с современностью, опережать своё время; обогнать своё время; забегать вперёд; отстать от времени; не поспевать за временем,

быть не в состоянии угнаться за временем; идти (плестись) в хвосте у событий; идти на поводу у времени; действовать наперегонки со временем. В разделе рассматриваются модели, в которых время и человек метафорически интерпретированы как движущиеся одновременно по некоему пространству. В зависимости от самостоятельности / несамостоятельности такого перемещения выделяются три синхронных ЯММДВ.

1) Время и человек являются активными субъектами, передвигающимися самостоятельно и независимо (хотя и соотносимо) друг от друга (отстать от своего времени); в семантическом фокусе находится скорость движения человека, которая сравнивается со скоростью движения времени как эталоном (опережать время -человек движется быстрее времени; угнаться за временем - человек с трудом достигает скорости движения времени), а также соотношение ритмического рисунка их движения

2) Время уподоблено активному субъекту, ведущему (или несущему) человека, занимающего пассивную позицию (время привело нас к чему-либо; идти на поводу у времени). Данная модель рассматривается как переходная к другой группе метафорической лексики, которая по ряду своих признаков также может быть отнесена к синхронным ЯММДВ.

3) Человек как активный субъект либо тянет (тащит, волочит) груз, которому уподоблено время, либо ведёт (проводит) время, представленное в виде какого-либо физического субъекта (влачить свои дни; весело провести время).

Отдельному рассмотрению в первой главе реферируемого исследования подвергается вопрос о циклической и линейной (линеарной) формах времени, активно обсуждаемый в научной литературе. В связи с этим отмечается, что в современной РЯКМ эти феномены сосуществуют, а их актуализация зависит от того, какой отрезок времени характеризуется в том или ином метафорическом сочетании, причем количество лексики с собственно циклической семантикой в русском языке ограничено (день и ночь, весна и лето и под.).

На основании проведенного анализа выявляется, что в РЯКМ наличествуют некие идеальные циклы, с которыми сравниваются

происходящие циклические изменения и, в случае их несоответствия идеалу, эти изменения оцениваются как нечто анормальное, что и находит своё отражение в языке. Осознание цикличности времени проявляется прежде всего тогда, когда случается какое-либо нарушение круговорота времён (весна в этом году поздняя, зима задержалась), причем в сознании человека доминирующими временными обозначениями, как при осознании годичного цикла, так и суточного, являются наиболее ярко выраженные, полярные по своим свойствам отрезки циклов: зима / лето, ночь / день. Годовой и суточный циклы метафорически представляются в русском языке прежде всего как круги, расположенные вертикально, где вверху размещаются лето или день, а внизу - зима или ночь (июль - макушка лета; глубокой ночью; была в зените своей жизни).

В завершающем разделе первой главы рассматриваются проблемы аксиологической ориентации ЯММДВ. В итоге выявляется, что оценочные смыслы в разной степени выражаются во всех моделях такого типа, что определяется психологическими закономерностями восприятия времени (склонность преувеличивать небольшие и преуменьшать большие промежутки времени, зависимость временного восприятия от эмоционального состояния и т.д.). При этом в одних моделях их статус в структуре ЛЗ метафорической единицы проявляется как основной (динамическая и синхронные ЯММДВ), а в других - как второстепенный (статическая ЯММДВ).

В качестве средств формализации указанных смыслов называются самые разнообразные средства языка: глагольные метафорические предикаты, разного рода распространители (наречия, прилагательные), устойчивые сочетания и штампы, имеющие изначально метафорическую природу.

Вторая глава «Языковые метафорические субъектно-объектные модели времени» описывает типологию, содержание и способы представления субъектно-объектных языковых метафорических моделей времени. Согласно такому представлению время и его отрезки уподобляется субъекту, совершающему какие-либо действия, обозначаемые глаголами преимущественно переходного типа, либо объекту, с которым подобные действия совершаются. Именно такой тип

взаимоотношений (в первую очередь человека и времени) был взят за основу объединения метафорических сочетаний в модели, рассматриваемые в этой главе. Сложность иерархической организации внутренней структуры главы определяется многочисленностью конкретных смысловых наполнений исследуемых в нем метафорических выражений.

В разделе, посвященном исследованию специфики метафорической интерпретации времени как субъекта воздействия, рассматривается наиболее представленный в РЯКМ тип субъектно-объектного осуществления времени. В первую очередь исследуется специфика моделирования деструктивного воздействия времени на сферу физического. Время здесь рассматривается как субъект действия, производящий разного рода манипуляции с объектом, которым (наряду с натурфактами и артефактами) зачастую является человек. Подтверждением доминирования подобной интерпретации взаимоотношений времени и человека является продуктивность и регулярность таких метафорических моделей.

Операции времени с человеком, имеющие ярко выраженный деструктивный характер, признаются наиболее частотными, что служит причиной проявления негативной оценочной семантики в такого рода метафорах (что время делает с нами, время стёрло с его [князя] лица печать молодости и печать красоты). В то же время, отмечается, что аксиологические характеристики могут варьироваться в зависимости от объекта воздействия времени. Метафорически осмысляемое воздействие времени (как некой безграничной категории, абстрагированной от какой-либо исторической эпохи) на физическую сторону человека (его здоровье, красоту и т.д.) определяются в работе как воспринимаемые однозначно отрицательно (время не щадит никого), а отсутствие такого воздействия - положительно (Ирэн время словно совсем не коснулось; годы пощадили её). Сопротивление человека таким действиям времени определяется как оцениваемое говорящим сугубо положительно (не сдаваться годам).

В разделе также выявляется формальная структура данной метафорической модели - ее основой признаются сочетания, организуемые объектно направленным предикатом с широким спектром

значений, имеющим в качестве субъектного актанта имя временной семантики, а в качестве объекта - наименование лица.

На основании анализа делается вывод о том, что в РЯКМ влияние времени на физическую сторону существования человека воспринимается как одностороннее.

Далее в работе рассматриваются метафорические контексты, свидетельствующие о том, что в РЯКМ время может восприниматься как субъект, негативно воздействующий не только на человека, но и на целый ряд неодушевлённых объектов (всесокрушающая рука времени не коснулась скал; крепостные стены, уже тронутые временем; украшения, зачернённые временем). Такой тип интерпретации признается вариантом реализации метафорической модели, рассмотренной ранее; отличие заключается в типе замещения роли объектного актанта именами неодушевленных объектов (при этом, как и в варианте с объектом-человеком, сохраняется субъектная позиция, занимаемая обобщающей номинацией - время, общим является и набор предикатов, интерпретирующих тип соотношения времени и объекта воздействия, - тем самым создается единство модели).

В рамках анализа метафорической интерпретации воздействие времени как какой-либо исторической эпохи такое воздействия определяется по преимуществу как негативное. Такое влияние времени распространяется, прежде всего, на абстрактные явления, и это воздействие может оцениваться и отрицательно, и положительно в зависимости от общепринятой коллективной оценки той или иной эпохи.

Далее в работе исследуется использование метафорической модели деструктивного воздействия времени на сферу абстрактного. Выявляются ее варианты, противопоставляемые варьированием объектного компонента модели: образы чувств, ментальной сферы и социальных отношений. Модель характеризуется широким спектром ЛСГ глаголов, замещающих предикатный компонент, при этом тип реализуемого предиката соотносится с типом объекта.

Наиболее актуальным признается использование данной модели при описании каких-либо эмоциональных переживаний человека (время гасит зло, время сглаживает эмоции, годы гасят чувства). Время в

такой ситуации предстаёт как субъект, устраняющий или значительно ослабляющий эти переживания. Соответственно, и оценка воздействия времени зависит от оценки объекта такого воздействия: если эмоции, подверженные деструктивному влиянию времени, воспринимаются отрицательно, то такое влияние оценивается положительно, и-наоборот. При метафорической характеристике воздействия времени на чувства модель допускает использование самого широкого спектра предикатов, семантика которых содержит компонент деструкции, что создает возможность при переносе в сферу обозначения чувств выразить семантику их нивелирования.

Далее рассматриваются менее частотные варианты интерпретации времени как субъекта деструктивного воздействия на сферу абстрактного: метафорическое воплощение воздействия времени на сферу социальных отношений (время расшатывает королевскую власть), характерного прежде всего для каких-либо социальных институтов, и на ментальную сферу (черты зловещего времени, жестоко убивавшего в людях самый дух вольной игры и вольной мысли). Особую группу в системе представления времени как субъекта воздействия на сферу абстрактного составляют метафорические сочетания с глаголом работать (время работает на нас; время работает против нас).

Кроме действий деструктивного характера время может быть наделено качествами субъекта, сознательно производящего что-то новое, до этого момента не существовавшее, либо самым существенным образом изменяющего уже созданное в направлении его улучшения (время укрепило, сформировало, время лечит и др.). Оценка говорящим результатов такого творчества зависит от того, что же было произведено, поэтому такое воздействие времени может восприниматься и положительно, и отрицательно.

Отдельно рассматривается метафорическая модель, в рамках которой время осмысливается как субъект социального ре!улирования, предъявляющий к человеку какие-либо требования, которые могут носить как императивный, так и рекомендательный характер. Модель представляется как вариант субъектного проявления категории времени. Субъектная позиция в большинстве случаев

замещается маркированными каким-либо образом номинациями конкретных исторических эпох. Объектную позицию в этом типе метафорической модели занимает либо человек в аспекте его личностных качеств - психических, социальных и под., - либо сами эти качества, типичные виды отношений и действия человека в мире, в том числе продукты его деятельности, ср.: время заставило, смел для своего времени, знания на уровне времени, эпоха покровительствует познанию, время заставило вступить в конфликт, день взял его в оборот.

В аксиологическом плане утверждается, что человек должен иметь способность уловить требования и пожелания времени, которые могут быть выражены достаточно разнообразными способами, и находиться на уровне этих требований. В противном случае его поведение, образ жизни оцениваются отрицательно.

Кроме того, как отмечается в реферируемом разделе, в РЯКМ каждый определённый отрезок времени, проживаемый человеком, вынуждает его приспосабливаться к ритму такого отрезка, выполнять его требования, что также позволяет отнести метафоры с подобной семантикой к императивной модели метафор времени: Андрей чувствовал, что наступивший день взял его в оборот и принуждает думать о множестве вещей, которые его совершенно не интересуют (Пелевин). Подобное право распоряжаться поступками человека может быть обосновано ещё и тем, что в РЯКМ время как определённая историческая эпоха может пониматься как своего рода хозяин человека: Жюль Верп и Паганель принадлежат девятнадцатому веку, веку великих путешественников и исчезающих белых пятен, веку колониальных империй и гнева угнетённых (Казанцев). Предписывающими, командными функциями в РЯКМ наделены сегменты суточного цикла (день, ночь и т д.): Клонит к лени полдень жгучий (А.К. Толстой). Регулирующая функция времени может касаться не только человека, но и животных, например: Ночь выгоняет красного волка из его берлоги,/.../ хищники до тех пор не упустят верной добычи, пока заря не загонит их обратно в тёмные логова (Верн, перевод Бекетовой).

В следующем разделе рассматривается специфика интерпретации времени как субъекта, побуждающего к действию.

Выявляется ряд исходных образов, которым может быть уподоблено время при побуждении человека к действию или к более быстрому его совершению: 1) как человек, отводящий какой-то определённый срок, в который необходимо уложиться; 2) как субъект, совершающий действия, которые направлены на создание дискомфортных для человека условий; 3) как субъект, торопящий и подгоняющий человека. Согласно такому типу метафорической интерпретации, время может не ждать, не терпеть, подгонять и т.п. При анализе аксиологического содержания данной модели выяснилось, что чаще всего побуждение, осуществляемое временем, оценивается негативно, так как человек, оказавшись в данной ситуации, вынужден действовать в спешке и, следовательно, зачастую не всегда качественно: Это скорее походило на заключительную часть лекции, которую профессор комкает, ибо время поджимает (Апдайк, перевод Патрикеева).

Далее рассматриваются возможности метафорического представления времени в роли судьи, оценивающего действия человека, эксперта, выносящего решения относительно качества, например, каких-либо произведений искусства. Помимо этого время наделяется функцией субъекта, воздающего человеку в будущем за все его поступки в настоящем и прошлом. Время в такой интерпретации может подготавливать «сцену действия» для будущих поступков человека и давать советы, рекомендации, ориентирующие человека в его действиях.

Наделение времени судейской функцией определяется как одно из наиболее распространённых уподоблений времени в РЯКМ (в рамках материала, где время представлено как субъект действия). В системе метафорических образов, отражающих взгляд на соотношение человека и времени, правильность или, наоборот, неверность любого действия может быть оценена только будущим (относительно момента действия) временем, которое характеризуется действиями, обозначаемыми глаголами рассудить: Будущее всё рассудит и всё расставит по своим местам (Амирэджиби); Всё это пока одни мечты! Осень покажет, в какую форму выльются мои хлопоты (Арсеньев).

В позиции субъекта в подобных моделях находится время вообще, определенным образом локализованное на линии развертывания времени «прошлое - настоящее - будущее». При этом положение времени на указанной шкале выводится из контекста. В позиции субъекта в данной модели также могут выступать прямые обозначения отрезков времени, сориентированные по отношению к настоящему, прошлому и будущему времени, реже - какие-либо наименования других отрезков времени. Объектом в рамках рассматриваемой модели обычно являются действия, поступки, взгляды людей - как социально значимые (реорганизация промышленности в России, Великая французская и Октябрьская революция), так и личностно ориентированные (мои хлопоты, спор).

Многие абстрактные понятия в сознании человека представляются как освященные временем Время наделяется способностью сакрализовать какие-то положения жизни общества. Однако такое свойство не избавляет их от периодически совершающегося критического пересмотра, и тогда признак освящённости временем воспринимается уже как свидетельство чего-то косного, регрессивного: Тут потребности умственной жизни сталкиваются и приходят в борьбу с понятиями, принятыми в обществе и освященными временем (Писарев).

Представление времени как объекта каких-либо манипуляций человека, рассматриваемое в следующем разделе работы, менее характерно для РЯКМ. Выступая в качестве объекта воздействия, время метафорически уподобляется количеству чего-либо ценного для человека: деньгам или каким-либо другим материальным ценностям, что проявляется в семантике глаголов (трата времени-, красть время; экономить время), ограниченным запасам жидкости (истекал год; исчерпать время), пище (съедать много времени) и др. Во всех случаях наличие большого "количества" времени воспринимается положительно, а малого - отрицательно. Также чаще всего негативно оценивается и убывание времени, его растрата.

Остальные метафорические образы времени как объекта признаются в работе нерегулярными, разнородными и непрдуктивными (к таковым относятся метафорические образы времени со значением умерщвления

(убить время, отравить молодость), захвата (не захватить эпоху, поймать мгновенье) и пространственного перемещения (оттянуть час расставания, приблизить день).

В последнем разделе второй главы рассматриваются аксиологические аспекты субъектно-объектных языковых метафорических моделей времени; при реализации таких моделей значение оценочности становится дополнительным при выражении основных смыслов.

Третья глава реферируемого исследования представляет результаты исследования качественных метафорических моделей времени, без которых описание метафорического фрагмента времени в РЯКМ окажется неполным. Такие модели строятся на базе определений времени, выражаемых прилагательными, которые представляется возможным классифицировать на основании сходства / различия исходных значений и целеполагания при употреблении переносных.

Семантика производящей базы качественных характеристик времени определяется в работе как крайне разнородная. Значения переносных ЛСВ проанализированных определений зачастую структурируются отлично от групп по исходным значениям (например: если в исходной семантике слова бедный и богатый имеют общую интегральную сему «степень достатка», то их переносные значения характеризуют разные признаки времени. Выявлено, что основным компонентом переносных значений рассмотренных определений является оценочность, и, соответственно, такие характеристики выполняют в первую очередь аксиологическую функцию, причем в количественном отношении отмечается преобладание негативных определений.

Раздел, посвященный описанию метафорических моделей времени, описывающих сферу чувств, представляет первую группу качественных моделей. Модель отличается неравномерной «задействованностью» предикатов, в своём исходном значении определяющих восприятие посредством разных органов чувств. В наибольшей степени для этой цели востребованы определения, характеризующие визуальное восприятие, что отражается в возможности использования относительно большого количества прилагательных с исходным значением цвета и света при определении

времени:- Чёрный год придёт, чем станем платить? (Гарин-Михайловский).

Как проявление второго варианта модели рассматриваются сочетания обозначений времени с прилагательными, в первичном значении характеризующими аспекты слухового восприятия: (глухая полночь', Тиха украинская ночь)

Последующие варианты моделей метафорической характеристики времени представлены единичными примерами определений, в исходном значении отражающими особенности восприятия при помощи других органов чувств: вкуса (горький и сладкий), тактильных ощущений (мягкий), запаха (затхлый).

В разделе, посвященном описанию качественных субъектных метафорических характеристик времени, в первую очередь рассматриваются словосочетания, включающие прилагательные с исходным значением эмоций человека (весёлое / грустное время). В их отношении отмечается, что если количество единиц с положительной семантикой среди таких единиц относительно невелико (весёлый и счастливый, и потенциально возможна радостный), то метафорических определений со значением негативной оценки значительно больше: (грустная ночь, унылая пора, тоскливая, хмурая осени, несчастный день и др.).

Следующую модель образуют сочетания обозначений времени с прилагательными с исходным значением «черты характера человека по основанию благожелательности / неблагожелательности»: (добрый час, ласковый день).

Метафорические сочетания, образованные при помощи прилагательных с исходным значением эмоций и характера, служат выражению аксиологических смыслов, которые прослеживаются в исходных значениях, а в переносных выходят на первый план. Даная метафорическая модель обозначена как открытая и продуктивная, образование переносного значения в ней регулярно.

Остальные рассмотренные качественные модели охарактеризованы как нерегулярные и непродуктивные для производства новых переносных ЛСВ, определяющих время. К таковым относятся модели, включающие прилагательные с исходным значением характеристики

ментальной сферы человека (сумасшедшее время, безумный день), социальные характеристики человека (свободный вечер, вольная жизнь), характеризующие по исходному значению наличия / отсутствия достатка {зима богата снегом, богатый год).

Отсутствие высокой продуктивности и регулярности отмечено и по отношению к моделям, включающим качественные объектные метафорическое характеристики времени В их рамках время метафорически осмысливается как нечто очень ценное (драгоценное время, время дорого), сделанное из определенного материала (резиновые сутки) и т.п.

Заключение представляет собой обобщение результатов исследования и описание итогового сводного фрагмента РЯКМ.

1. Метафорический фрагмент русской ЯКМ, репрезентирующий время, отражает модель представления данной категории высокой степени абстракции в сознании носителей русского языка. Исследование метафорических моделей позволяет выявить образ времени, существующий в сознании современного человека.

3. Выявленная в работе система метафорических значений единиц с семантикой времени позволяет утверждать, что результат интерпретации времени в сознании носителей русского языка представлен моделями его движения, моделями воздействия времени на окружающий мир и воздействия компонентов окружающего мира на время, а также рядом качественных моделей, где время представлено как воспринимаемое различными органами чувств, как субъект эмоционального переживания и др.

4. Базовыми для РЯКМ являются динамическая модель движения времени, модель деструктивного воздействия времени и количественные модели, о чем свидетельствует степень частотности их актуализации, количество зафиксированных единиц, регулярность производства переносных ЛСВ и степень функциональной универсальности.

4. Метафорические модели времени имеют аксиологическую направленность. При реализации моделей движения времени оценочные смыслы являются базовыми для большинства моделей; при реализации моделей, где время выступает как субъект или как объект различных

действий, не связанных с семантикой направленного движения, значение оценочности становится дополнительным.

5. Множественность типов исходных значений метафорического переосмысления образов времени в русском языке может рассматриваться как свидетельство базовости этой категории в категориальном аппарате мышления.

Основное содержание диссертации отражено в публикациях:

1. КатунинД.А. Об особом статусе метафорического сочетания время движется к полночи (и подобных ему) в системе языковых моделей «движения» времени // Актуальные проблемы дериватологии, мотивологии, лексикографии: Материалы всероссийской конференции, посвящённой 120-летию Томского университета. (27-29 марта 1998 г.). -Томск: Изд-во Том. ун-та, 1998 г. С. 171-174.

2. КатунинД.А. Семантика «движения времени» в смысловой структуре глаголов перемещения// Juvenilia: Сборник студенческих и аспирантских работ. Второй выпуск. Тезисы докладов научно-практической конференции филологического факультета Томского государственного факультета 1997 года. - Томск: Издание ТГУ, 1998 г. С. 74-76.

3. КатунинД.А. О направлении движения времени // Проблемы лексикографии, мотивологии, дериватологии: Межвузовский сб. статей / Под. ред. О.И. Блиновой. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 1998 г. С. 222-226.

4. Катунин Д.А. Метафора остановки времени // Вопросы грамматической и лексической типологии. Проблемы преподавания иностранных языков в высшей и средней школе: Материалы Международной конференции «21-е Дульзоновские чтения» (Часть 2-я). - Томск: Издание ТГПУ, 1998 г. С. 38-44.

5. КатунинД.А. Языковые модели времени как фрагмент русской национальной культурной конструкции // Дефиниции культуры: Сб. трудов участников Всероссийского семинара молодых учёных. -Томск: Изд-во Том. ун-та, 1999 г. Вып. 4. С. 98-105.

6. КатунинД.А. Лексические средства выражения динамической модели «движения» времени // Juvenilia: Сборник студенческих и аспирантских работ. Выпуск 3-ий. Материалы докладов региональной

научно-практической конференции по филологии (апрель 1998 г.). -Томск: Издание ТГУ, 1999 г. С. 34-37.

7. Катунин Д. А. Особенности отражения характеристик «движения» времени в художественных метафорах // Juvenilia: Сборник студенческих и аспирантских работ. Выпуск четвёртый. Тезисы докладов научно-практической конференции филологического факультета Томского государственного университета 1999 года. Издание ТГУ, 1999 г. С. 29-31.

8. Катунин Д.А. Метафорическое отражение синхронных моделей «движения» времени в русской языковой картине мира // Язык и культура: Сб. науч. статей XIII международной научно-методической конференции, посвящённой 120-летию Томского государственного университета / Под ред. С.К. Гураль. Разделы I-VII. - Томск: Издание ТГУ, 1999 г. С. 42-49.

9. Катунин Д.А. К вопросу о языковом отражении идеи циклического времени // Филологические исследования: Сб. статей молодых учёных. - Томск: Издание ТГУ, 2000 г. С. 56-62.

10. Количественные модели времени как фрагмент русской языковой картины мира (метафорический аспект) // Juvenilia:. Тезисы докладов Региональной филологической конференции молодых учёных (24 марта 2000 г.). Выпуск пятый. - Томск: Издание ТГУ, 2000 г. С. 57-59.

11. Катунин Д.А. Идея циклического времени: проблема языкового отражения // Православие и Россия: канун третьего тысячелетия: Материалы Духовно-исторических чтений / Под ред. протоирея JI.M. Хараима и О.Т. Лойко. - Томск: Изд-во ТПУ, 2000 г. С. 64-66.

12. Катунин Д.А. Метафорическая интерпретация времени как субъекта, побуждающего к действию // Коммуникативные аспекта языка и культуры: Сб. науч. статей и тезисов 1-ой межвузовской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых учёных. / Под ред. Н.А. Качалова. - Томск: Издание ТПУ, 2001 г. С. 103-105.

13. Катунин Д.А. Метафорическое отражение воздействия времени на сферу абстрактного в русском языковом сознании // Проблемы русистики: Материалы Всероссийской научной конференции

«Актуальные проблемы русистики», посвящённой 70-летию профессора кафедры русского языка О.И. Блиновой. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001. С. 134-137.

14. КатунинД.А. Метафорическая интерпретация времени как деструктивного субъекта действия в русской языковой картине мира // Актуальные проблемы лингвистики: Материалы Региональной конференции молодых учёных (24 марта 2000 года). - Томск: Издание ТГУ. С. 180-185.

15. КатунинД.А. Метафорическая интерпретация времени как субъекта действия в русской языковой картине мира // Картина мира: язык, философия, наука: Доклады участников Всероссийской школы молодых ученых (1-3 ноября 2001 г.). - Томск: Издание ТГУ, 2001. С. 44-46.

16. КатунинД.А. Границы пространственно-временных сфер бытования человека // Европейские исследования в Сибири: Материалы всероссийской научной конференции «Американский и сибирский фронтир» (Томск, 6-8 февраля 2001 г.). - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001 г. С. 247-250.

17. КатунинД.А. «Судейская» функция времени в русской языковой картине мира // Картина мира: модели, методы, концепты: Материалы Всероссийской междисциплинарной школы молодых учёных «Картина мира: язык, философия, наука» (1-3 ноября 2001 г.) / Под общей редакцией профессора З.И. Резановой. - Томск: Издание ТГУ, 2002 г. С. 141-145.

18. КатунинД.А. Методы исследования метафорического моделирования в языковой картине мира // Языковая ситуация в Росс™ начала XXI века: Материалы Международной научной конференции. -Кемерово, 2002г. С. 120-137. (В соавторстве с З.И.Резановой, H.A. Мишанкиной).

19. КатунинД.А. Отражение особенностей национального восприятия времени в русской языковой картине мира// Потенциал социально-гуманитарных наук и проблемы развития современного российского общества: Сборник аннотаций докладов и выступлений Первой Всероссийской научно-практической конференции грантополучателей программы «Межрегиональные исследования в

общественных науках». Санкт-Петербург, 18-20 декабря 2002 г. - СПб: Издательство «Альянс «Дельта». С. 31.

20. КатунннД.А. Метафорический фрагмент русской языковой картины мира // Потенциал социально-гуманитарных наук и проблемы развития современного российского общества: Сборник аннотаций докладов и выступлений Первой Всероссийской научно-практической конференции грантополучателей программы «Межрегиональные исследования в общественных науках». Санкт-Петербург, 18-20 декабря 2002 г. - СПб: Издательство «Альянс «Дельта». С. 84-85. (В соавторстве с З.И. Резановой, H.A. Мишанкиной).

21. КатунинД.А. Время и человек в метафорическом фрагменте русской языковой картины мира: субъектно-объектные отношения // Миромоделирование в языке и тексте: Сборник научных трудов/ Под ред. З.И. Резановой. - Томск, Изд-во Том. ун-та, 2003 г. С. 43-58.

22. КатунинД.А. Метафорическое моделирование в языковой картине мира (к обоснованию методов исследования) // Вестник Томского государственного университета (Серия «Философия. Культурология. Филология»), №277. 2003 г. С. 164-171. (В соавторстве с З.И. Резановой, H.A. Мишанкиной)

23. КатунинД.А. Метафорические модели времени в русской языковой картине мира. Глава 3 // Резанова З.И., Мишанкина H.A., Катунин Д.А. Метафорический фрагмент русской языковой картины мира: ключевые концепты. Часть 1. / Отв. ред. З.И. Резанова. -Воронеж: РИЦ ЕФ ВГУ, 2003 г. С. 145-203.

24. КатунинД.А. Субъектно-объектные отношения времени и человека в метафорическом фрагменте русской языковой картины мира // Философия и филология в современном культурном пространстве: проблемы междисциплинарного синтеза: Рабочие материалы Всероссийской научной конференции. - Томск, 3-6 декабря 2003 г. С. 20-21.

Подписано к печати 11.05.05. Формат 60x84/16 Бумага "Классика". Печать RISO. Усл.печ.л 1,69. Уч-изд л. 1,53. Заказ 583. Тираж 120 экз

юмтИЬСтаЛ'то. 634050, г. Томск, пр. Ленина, 30

»2 - 98 7 t

РНБ Русский фонд

2006-4 6050

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Катунин, Дмитрий Анатольевич

Введение.

Глава 1. Языковые метафорические модели движения времени.

1.1. История вопроса.

1.2. Принципы выделения языковых метафорических моделей движения времени.

1.3. Динамическая языковая метафорическая модель движения времени.

1.4. Статическая языковая метафорическая модель движения времени.

1.5. Синхронные языковые метафорические модели движения времени.

1.6. Линейное и циклическое время.

1.7. Аксиологические аспекты языковых метафорических моделей движения времени.

1.8. Выводы.

Глава 2. Языковые метафорические субъектно-объектные модели времени.

2.1. Время как субъект воздействия.

2.2. Время как объект воздействия.

2.3. Аксиологические аспекты субъектно-объектных языковых метафорических моделей времени.

2.4. Выводы.

Глава 3. Качественные метафорические модели времени.

3.1. Перцептивные метафорические модели времени.

3.2. Качественные субъектные метафорические характеристики времени.

3.3. Качественные объектные метафорические характеристики времени.

3.4. Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Катунин, Дмитрий Анатольевич

Конечной целью исследования миромоделирующих систем является описание категориального аппарата человеческого мышления, прежде всего— содержания основных его категорий, играющих ведущую роль в системе мироопределения человека. Опора на время как одну их ведущих миромоделирующих категорий1 лежит у истоков традиции описания языковой картины мира. В исследованиях Б. Уорфа «время» рассматривается как один из стандартных (наряду с «пространством», «субстанцией», «материей») «классов представлений», отражающих связь грамматики и культуры [Уорф, http:// www.philosophv.ru/librarv/whorf/01 .html.

Проблема времени имеет междисциплинарный характер и тесно связана с развитием современной физики, космологии, биологии, психологии,

В работе термин «категория» используется в одном из общенаучных значений: «предельно общее понятие. Образуется как последний результат отвлечения (абстрагирования) от предметов их особенных признаков. Для него уже не существует более общего, родового, понятия, и, вместе с тем, он обладает минимальным содержанием, т.е. фиксирует минимум признаков охватываемых предметов. Однако это такое содержание, которое отображает фундаментальные, наиболее существенные связи и отношения объективной действительности и познания [Берков, 2001,481]. социологии, искусства и других областей науки и культуры. Рассматриваемая категория на протяжении всей истории человечества играла значительную роль в процессах мировосприятия, поскольку осознание времени является важным компонентом человеческой культуры и всей человеческой деятельности.

В настоящее время все более ясно осознается значимость включения лингвистических данных в существующие гуманитарные модели данного феномена. Методология современного языкознания направлена на выявление смыслов, объективированных в формах языка — лексических единицах, деривационных моделях, грамматических формах, которые отражают систему обыденных, наивных воззрений людей, говорящих на данном языке, и являются, именно в силу объективированности указанной системы, базой, основой вторичных рефлексий в других формах культуры.

В системе средств объективации картин мира язык занимает базисное положение, так как является семиотической системой, опосредствующей действие других знаковых систем. Вследствие этого моделирование картины мира народа может быть осуществлено через языковую картину мира, что является наиболее актуальным при описании таких абстрактных категорий, как время, не имеющих других способов формализации.

В работе в качестве ядерного избирается материал метафорического моделирования категории времени. Значимость обращения, в первую очередь, к такому способу интерпретации действительности определяется, на наш взгляд, базисностью метафорического моделирования смыслов в языке в целом, его генетической первичностью в выстраивании семантики естественных языков (что, возможно, есть проявление мифологического мышления), а также тем, что семантика времени в языке интерпретируется, прежде всего, в метафорических языковых моделях и закрепляется в построенных по данным моделям единицах.

Система метафорических номинаций времени и его отрезков рассматриваются как интерпретирующий механизм, как одно из ведущих средств объективации системы базисных когнитивных моделей данного феномена. Подобный подход к метафоре в настоящее время складывается в современных работах по теории языковой картины мира и по когнитивистике.

Предмет исследования — способы образного переосмысления свойств времени, объективированные в системе метафорических номинаций.

Для достижения поставленной цели необходимо решение ряда конкретных задач.

2. Выявить метафорические модели, репрезентирующие семантику времени в русской языковой картине мира.

3. Описать систему исходной семантики, являющейся базой метафорического осмысления времени в русском языке.

5. Охарактеризовать аксиологическую направленность метафорических номинаций времени в русском языке.

Научная новизна исследования состоит в следующем.

Исследование метафорической номинации как смысломоделирующей системы, как механизма выявления культурно значимых смыслов является вкладом в теорию лингвометафорологии.

Работа выполнена на материале современного русского литературного языка.

В качестве ядерной группы рассматриваются метафорические сочетания, состоящие из двух видов единиц: имен существительных с интегральной семой «время» {время, год, минута и т.п.) и различных элементов их синтагматического окружения. В качестве элементов синтагматического окружения могут выступать прилагательные, глаголы, существительные, эксплицирующие глубинные предикативные отношения. Их результирующее значение метафорически характеризует время и его отрезки. Анализ основан на сопоставлении исходных - номинативных — значений (ИЗ) и результативных — метафорических — значений (РЗ) указанных единиц (ср.: человек прошел — час прошел, река течет — время течет и под.).

Исследование построено на материале, извлеченном методом сплошной выборки из словарей русского языка и произведений русскоязычных художественных текстов. Всего было проанализировано более 800 словарных значений единиц, метафорически характеризующих время и его отрезки, и более 2500 контекстов.

В качестве основных словарных источников были использованы следующие.

Словарь современного русского литературного языка: в 17-ти томах / Изд-во АН СССР. 1948-1965. Т. М7.

Словарь русского языка в четырех томах / Под ред. А.П. Евгеньевой. М: РАН, 1988. Т. 1-4.

Словарь образных выражений русского языка / Под ред. В.Н. Телия. М: Отечество, 1995.

Словарь иностранных слов. 18-е изд., стер. М: Рус. яз., 1988. 624 с.

Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М: РАН, 1995.

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х томах. М, 2000. Т. 1-4.

Толковый словарь русских глаголов: Идеографическое описание. Английские эквиваленты. Синонимы. Антонимы / Под ред. проф. Л.Г. Бабенко. М.: АСТ-Пресс, 1999. 704 с.

В качестве текстовых источников были использованы русскоязычные художественные тексты, созданные в XVIII — XXI вв., в т.ч. переводы на русский язык, выполненные русскими переводчиками.

Основным методом исследования и описания метафорических моделей, репрезентирующих семантику времени, является метод научного описания, реализованный в совокупности приемов: прием компонентного анализа, направленный на выявление семантического соотношения исходного и результирующего значений лексем, формирующих метафорическое словосочетание; прием дистрибутивного анализа, направленный на выделение функционально значимых компонентов метафорического значения, выявляемых в типовых сочетаемостях наименований отрезков времени; прием интроспекции, подразумевающий «учет социальных, культурных и прочих факторов, фоновых знаний и прошлого опыта индивида и социальных групп» [Резанова, Катунин, Мишанкина, 2002,125]; прием лингвистического моделирования, направленный на выявление системы моделей метафорических обозначений времени, что позволяет описать представления о категории времени в национальной картине мира.

Заявленная в работе проблематика основывается на следующих теоретико-методологических установках.

1.Аспекты интерпретации категории времени в гуманитарных науках

Категория времени является базовой в системе мироопределения человека. Она включается в гносеологический категориальный аппарат с момента возникновением логико-дискурсивных форм мышления. Наряду с пространством она участвует в обозначении «формы бытия вещей и явлений» и отражает «процессы смены их друг другом». Языковое отражение времени проявляется в одном из его логико-философских аспектов — «субъективном» времени: «связанным с его осознанием людьми» [Грицанов, 2001,804].

По мнению B.C. Поликарпова, современной науке известны четыре формы проявления категории времени: физическое, биологическое, социально-историческое и психологическое. Физическое время — это фундаментальная и первичная форма временной связи, биологическое -отражает динамику и ритмику биологических процессов (например, так называемые «биологические часы»). Социально-историческое время представляет собой динамику, ритмичность и изменчивость общественно-исторической жизни общества, а психологическое - форму переживания индивидом объективного времени [Поликарпов, 19В7, 26].

Учитывая, что картина мира - явление, которое может анализироваться и реконструироваться только в результате междисциплинарного синтеза (см. ниже), рассмотрим, каким образом обозначенная проблематика участвует в формировании методологических установок исследования времени как категории языковой картины мира. При этом в связи с аспектированием настоящего исследования вокруг антропоцентрической сущности категории времени остановимся на двух базовых аспектах представления рассматриваемой категории: философско-мифологическом и психологическом (физический аспект в большей степени соотносится с «объективным» - астрономическим — временем), синтезируя достижения в этом аспекте философии как интегрирующей объяснительной системы и психологии как науки, трактующей опыт обыденного восприятия.

Философская интерпретация времени представляет данную категорию как имеющую особую значимость в онтологии и гносеологии. Эта категория издавна и непрерывно находится в фокусе философских рефлексий (замечания о роли времени в модели мироустройства имеются у Аристотеля, Демокрита, Платона, Д. Юма, И. Канта, И. Ньютона, Декарта, Г.Ф.В. Гегеля, М. Хайдеггера и др.).

В истории научных представлений о времени можно выделить два круга проблем, имеющих варианты решения в рамках разных теоретических концепций, моделирующих время, — природа времени и становление категории времени.

Вопрос о природе времени рассматривается как проблема взаимоотношений категорий времени и движения, или изменения. Субстанциональная концепция рассматривает время как особого рода субстанцию, наряду с пространством, веществами пр. Реляционная концепция считает время отношением (или системой отношений) между физическими событиями.

Вопрос о становлении категории времени решается в связи с проблемой взаимоотношений категорий времени и бытия. В рамках статической концепции (элеаты) формируется мнение о том, что события прошлого, настоящего и будущего существуют реально и одновременно, а становление и исчезновение материальных объектов - иллюзия, возникающая в момент осознания того или иного изменения. Динамическая концепция (Гераклит) признает реально существующими только события настоящего времени; события прошлого не существуют реально уже, а события будущего не существуют реально еще.

До начала XX века субстанциональная концепция была единственной научной концепцией времени. Ее роль остается основополагающей и в системе современных естественнонаучных знаний (например, классической механики и электродинамики). Однако реляционная концепция времени, начиная с Аристотеля и эпикурейцев и включая оценку рассматриваемой категории Д. Юмом (трактующим время как одно из наиболее фундаментальных отношений), И. Кантом (связывавшим время со взаимодействием материальных тел и испытываемыми ими изменениями), Г.Ф.В. Гегелем (подчеркивавшим зависимость времени от процессов, вещей и их изменений), занимает значительное место в истории философской линии истолкования времени [Молчанов, 1990, 40].

В системе философских взглядов на рассматриваемую категорию одним из наиболее важных для предлагаемого исследования вопросов является вопрос об объективно реальном характере становления или течения времени. С его решением связана проблема когнитивного моделирования времени как такового и его языкового представления в частности.

Ю.Б. Молчанов, анализируя когнитивные истоки идеи течения времени, утверждает, что по поводу ее возникновения исследователи выдвигают целый ряд версий. Одни полагают, что в основе представления о времени и его течении лежат наблюдения человека над непрерывно меняющимися, возникающими, проходящими явлениями и процессами внешнего мира и его непосредственное участие в протекании многих из них, соответствующих его окружению. Другие — что представление о времени как о возможности будущих событий коренится в желаниях и волевых усилиях человека, в основании их различия между тем, что имеет, и тем, что желает, к чему стремится. Третьи — что идея времени и его необратимости вытекает из непосредственного переживания человеком необратимых процессов, происходящих в его сознании и теле и приводящих к нежелательному, но неизбежному результату, что, например, отражается в моделях деструктивного воздействия времени на человека. По мнению четвертых, человеческая практика как манипулирование отдельными орудиями и вещами, представляющая собой совокупность необратимых процессов, и практика в более широком смысле слова как общественная практика, выражающаяся в определенных способах общественного производства, социальной структуре, обычаях и традициях, является основой того или иного представления о времени. По мнению пятых, человек вообще обладает априорным врожденным чувством времени и т.д.

Значимым для данного исследования является и вопрос об оппозиции идей линейного и циклического времени (точнее — о формировании идеи циклического времени). По мнению также Ю.Б. Молчанова, на формирование представлений о времени в первобытном и древнейшем обществе оказали влияние два фактора.

1. Существенная зависимость человека и общества от окружающей среды и, в частности, обусловленность ритма общественной жизни сменами времен года, что привело к возникновению перцептивной идеи циклического времени, характерного для древневосточных мировоззренческих систем, в частности, для древнекитайской философии и древнеиндийских религиозно-философских систем.

2. Бренный характер реального бытия, неудовлетворенность которым привела к дополнению идеи циклического времени фундаментальной для этих концептуальных систем идеей безвременности, существования «истинного» или «абсолютного» бытия [Молчанов, 1990].

Психологическая интерпретация времени человеком обобщает моменты его личностного восприятия. Рассмотрим те из них, которые могут быть актуальны при описании обыденного восприятия времени, отраженного в языковых единицах (см., например, описание динамической модели движения времени —лекция тянется, отпуск проскочил и т.п).

В исследованиях, посвященных психологическому восприятию времени [Василюк, 1984; Поликарпов, 1987; Ярская, 1989 и др.], идея времени анализируется сейчас и в контексте личного существования, психологической индивидуальности в структуре жизненной позиции. В указанных исследованиях проанализировано несколько способов психической взаимоадаптации человека и времени, в соответствии с которыми выделяются четыре типа психологического мира, для каждого из которых характерен свой способ переживания времени.

1. Мир гедонистического переживания. В нем господствуют эмоции удовольствия и неудовольствия, принцип удовольствия является центральным в мироощущении. Его характеризует время, в котором не существует перспективы и ретроспективы, прошлое и будущее еще не вычленены из настоящего. Индивид поглощен настоящим, которое субъективно переживается как сам по себе важный и самодостаточный момент.

2. Мир реалистического переживания. Человек ориентируется на будущее. Деятельность индивида направлена на реализацию поставленных целей и подчинена реальности. Структура психологического мира обогащена пространственно-временной психологической «протяженностью» («там» и «тогда»), охватывающей будущее.

3. Мир ценностного переживания. Внутренний мир человека подчинен аксиологическому принципу. На первый план выступает вневременное, в пределе - вечное.

4. Мир творческого переживания, в котором высшим принципом является творческая деятельность человека. Такой тип переживания времени представляет собой синтез элементов, присущих второму и третьему типу психологического мира.

Все представленные типы обыденного переживания времени с разной степенью регулярности фиксируются в системе языкового миромоделирования и воплощаются (или потенциально могут быть воплощены) в исследуемых метафорических языковых формах.

2. Языковое миромоделирование как базисный способ формализации обыденных представлений о мире

Современные исследования, посвященные проблемам языкового миромоделирования, описания языковой картины мира, в качестве базового принимают положение о том, что отражение какого-либо момента интеллектуальных рефлексий в словах есть показатель значимость данного явления в данной культуре. Именно в связи с этим языковое миромоделирование вышло за пределы собственно лингвистической проблематики и приобрело статус междисциплинарного методологического механизма в гуманитарных исследованиях самых различных областей — философии, культурологии, педагогики, психологии и др. В рамках современной научной парадигмы обращение к специфике языкового миромоделирования способствует изучению национальных картин мира, особых мирообразов, формируемых в рамках определенных культур.

Идея отражения в языке специфически национального мировидения появляется как теоретически осознанная проблема в трудах философов-рационалистов. Эту особенность естественных языков философы XVII-XVIII вв. [Ф. Бэкон, Т. Лейбниц] осознавали как некое объективное препятствие к использованию естественных этнических языков в целях философского поиска истины. При этом они разводили имена конкретных вещей и именование абстрактных сущностей, «имена смешанных модусов», подчеркивая активность человека при формировании смысла таких имен. Вследствие того, что люди произвольно создают различные виды смешанных модусов, в одном языке встречаются слова, не имеющие соответствий в другом языке.

Истоки проблематики языкового миромоделирования и реконструкции картины мира восходят к идеям В. фон Гумбольдта и неогумбольдтианцев (Вайсгербер и др.) о внутренней форме языка, с одной стороны, и к идеям американской этнолингвистики, в частности к так называемой гипотезе лингвистической относительности Э. Сепира—Б. Уорфа, — с другой.

Прообразом современной методологической системы языкового миромоделирования в трудах В. Гумбольдта стало понятие внутренней формы языка, понимаемой как совокупность способов категоризации мира говорящими на одном языке, представленная в единстве и взаимосвязи. Утверждая, что «многие языки — это не многие обозначения одного предмета, но разнообразное рассмотрение его» [ссылка], В. Гумбольдт акцентирует внимание на отражении в языковых формах индивидуального характера мировосприятия, проявляющегося как на уровне отдельного говорящего индивида, так и на уровне национально-культурной детерминированности его перцептивной специфики. Единство внутренней формы языка, по В. Гумбольдту, обеспечивается не просто своеобразием соединения единичного слова и понятия, а взаимодействием понятий, взятых во всей их совокупности, при этом каждый отдельный элемент языковой формы определяется языковой формой в целом [ссылка].

Еще один важнейший этап становления понятия языковой картины мира прошло в трудах Э. Сепира и Б. Уорфа. Для формирования методологического аппарата представляемого исследования особо важной оказалась работа Б. Уорфа «Отношение норм поведения и мышления к языку» [Уорф, http:// www.philosophy.ru/library/whorf/01 .html.

Во-первых, в указанном исследовании языковая система представлена как совокупность моделей, играющих ведущую роль в системе мировосприятия: «Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе, в основном потому, что мы -участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определенного речевого коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка» [Уорф, там же].

Во-вторых, выявляя структуру указанной системы, Б. Уорф в качестве базовой определяет категорию времени (наряду с «пространством», «субстанцией» и «материей») и ставит перед собой задачу определить, «являются ли наши представления о «времени», «пространстве», «субстанции» и «материи» в действительности одинаковыми для всех людей или они до некоторой степени обусловлены структурой данного языка», а также существуют ли видимые связи между а) нормами культуры и поведения и б) основными лингвистическими категориями. Сравнивая грамматические и лексические системы языка хопи и языков «среднеевропейского стандарта», Б. Уорф выявляет базисные отличия европейской смысловой модели — свойства объективации абстрактных отвлеченных категорий, и в частности категории времени: «Наш язык не проводит различия между числами, составленными из реально существующих предметов, и числами «самоисчисляемыми». Сама форма мышления обусловливает то, что и в последнем случае так же, как и в первом, числа составляются из каких-то предметов. Это и есть объективизация. Понятия времени утрачивают связь с субъективным восприятием «становящегося более поздним» и объективизируются как исчисляемые количества, т. е. отрезки, состоящие из отдельных величин, в частности длины, так как длина может быть реально разделена на дюймы.

Длина», «отрезок» времени мыслится в виде одинаковых единиц, подобно, скажем, ряду бутылок» [Уорф, там же].

В-третьих, рассуждая о средствах объективации указанных категорий, Б. Уорф обращает внимание на особую роль метафоры в процессах языкового моделирования: «Для описания всего многообразия действительности любой язык нуждается в выражении длительности, интенсивности и направленности. Для SAE и для многих других языковых систем характерно описание этих понятий метафорически. Метафоры, применяемые при этом, — это метафоры пространственной протяженности, т.е. размера, числа (множественность), положения, формы и движения» [Уорф, там же].

Рассматриваемая в диссертационном исследовании проблематика в современной лингвистике включается в круг исследований, посвященных теории языкового миромоделирования и языковой картины мира (ЯКМ).

3. Языковая картина мира как результат языкового моделирования действительности

Сам термин "языковая картина мира" (sprachliches Weltbild) был введен в науку Лео Вайсгербером (1899-1985).

Понятие ЯКМ в настоящее время является не в полной мере отрефлексированным научным сознанием: идет становление терминологического аппарата, методов ее реконструкции, моделирование отдельных фрагментов [Арутюнова, 1988, Вежбицкая, 1996, Зализняк, 2004, Никитина, 1993, Постовалова, 1988, Телия, 1988, Толстой, 1982, Цивьян, 1990, Шмелев, 2002, Яковлева, 1994 и др.].

Современное языкознание связывает проникновение термина «картина мира» в сферу своих научных рефлексией, во-первых, с осмыслением специфического научного отражения мира в физике, с именами Г. Герца,

2 По Б. Уорфу, языки «среднеевропейского стандарта» [Уорф, http:// www.philosophv.ru/librarv/whorf/01.htm].

М. Планка, во-вторых, с работами семиотиков, в первую очередь — семиотиков культуры, утверждавших идею различия отражения мира в различных знаковых системах. Термин «картина мира» коррелирует с термином «модель мира». И моделированию, прежде всего, подлежат архаические семиотические системы [Иванов, Топоров, 1965, Леви-Строс, 1985, Гуревич, 1972 и др.], в которых модель мира предстает как «набор взаимосвязанных универсальных понятий /./ время, пространство, изменение, причина, судьба, число, отношение чувственного к сверхчувственному, отношение частей к целому» [Постовалова, 1988, 16].

В начальный период становления рассматриваемого термина на современном этапе лингвистической науки наибольшее распространение получило его определение, данное В.И. Постоваловой, где картина мира есть: «исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировидения человека, репрезентирующий сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющегося результатом всей духовной активности человека» [Постовалова, 1988, 10]. Картина мира предстает при такой трактовке как субъективный образ объективной реальности и входит, следовательно, в класс идеального, которое, «не переставая быть образом реальности, опредмечивается в знаковых формах, ни запечатлеваясь полностью ни в одной из них» [там же, 21].

Важным методологическим основанием исследования картины мира является утверждение о двойственности ее существования: в варианте необъективированном, или полуобъективированном, как неопредмеченный элемент сознания и жизнедеятельности человека, и объективированном — в виде опредмеченных образований, различных «следов» - в языке, в жестах, в культовом и светском изобразительном искусствах и под. [там же, 21].

Наиболее детальную объективацию картина мира получает в системе языковых форм. «Экспликация картины мира. происходит по естественным «следам», которые картина мира оставляет в естественном языке и других семиологических воплощениях. Она осуществляется по общедеятельностным и семиологическим законам построения парадигматики на основе синтагматики» [там же, 24] — с этим утверждением В.И. Постоваловой связано акцентирование в современных лингвистических исследованиях специфики языка как миромоделирующей системы, выявление миромоделирующих потенций его единиц.

На свойстве языка быть средством объективации культуры фокусирует внимание и А. Вежбицкая: «Язык — и, в частности его словарный состав, — представляют собой лучшее доказательство реальности «культуры», в смысле исторически передаваемой системы «представлений» и «установок» [Вежбицкая, 1996, 289]. Кроме того, в исследованиях А. Вежбицкой особого внимания заслуживает утверждение о том, язык является единственным источником постижения «методики расшифровки» культурно значимых норм и представлений «для тех, кто находится вне данной культуры» [там же, 291].

Результат языковой объективации культуры определяется в современных исследованиях как языковая картина мира, определяемая как «зафиксированная в языке и специфическая для данного языкового коллектива схема восприятия действительности» [Яковлева, 1994, 9].

Таким образом, понятие языковой картины мира является одним из базовых понятий современной лингвистической науки, и методологические установки представляемой работы построены на его основании: время рассматривается как фрагмент русской языковой картины мира (РЯКМ).

4. Семантика времени в рамках теорий миромоделирования

Формирование теории языковой картины мира сопровождалось вычленением базовых когнитивных категорий и поиском индивидуальных (чаще - на уровне отдельного национального языка) форм их языкового осуществления. Как уже отмечалось, время в качестве такого рода категории было выделено еще в трудах Б. Уорфа [Уорф, http:// www.philosophy.ru/library/whorf/01 .html.

В дальнейшем временные отношения регулярно оказываются в фокусе внимания лингвистов (Н.Д. Арутюнова, Дж. Лакофф и М. Джонсон, Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев, А.А. Зализняк, А.Я. Гуревич, Е.С. Яковлева, К.Г. Красухин, В.В. Иванов и В.Н. Топоров, А.К. Музафарова, B.C. Поликарпов, Н.А. Потаенко), при этом объектом описания становятся самые различные проявления рассматриваемой категории. Так, семантические модели времени исследовались на лексико-грамматическом материале (Красухин, 1997, Плунгян, 1997 и др.), отдельно рассматривались лексические показатели времени (Музафарова, 1998 и др.), целый ряд работ рассматривает время в аспекте описания языковой картины мира (Булыгина/Шмелев, 1992, 1997, Зализняк/Шмелев, 1997, Потаенко, 1997, Шмелев, 2002, Яковлева, 1994 и др.), в том числе - особенностей ее воплощения в разных проявлениях национальной культуры (Толстой, 1995, Толстая, 1987, 1991), отдельные исследования рассматривают время в аксиологическом аспекте (Рябцева, 1997, Толстая, 1991). Исследовалась также внутренняя структура понятия времени, отражающихся в языковых формах, в сопоставительном аспекте (Гак, 1997). Отдельные аспекты метафорического моделирования категории времени описаны в монографии Н.Д. Арутюновой [Арутюнова, 1999].

Все исследователи языкового воплощения категории времени, работающие на различном материале, отмечают, что «время восприятию недоступно, и его модели изменчивы» [Арутюнова, 1997]. Так, традиционно противопоставляемыми оказываются активная и пассивная, статическая и динамическая, циклическая и линейная языковые модели времени [см., например: Булыгина, Шмелев, 1992, Яковлева, 1994 и др.].

Однако специфической особенностью языковой картины мира (в частности — русской) является способность объединять в языковых формах такие, казалось бы, взаимоисключающие друг друга представления о природе времени. Объясняя причину такого объединения, Е.С. Яковлева акцентирует антропоцентрическую сторону вопроса (Т.В. Цивьян определяет этот подход как «антропоцентричность по относительным критериям, когда за точку отсчёта берётся не имманентное пространство и время, а положение человека в пространстве и времени» [Цивьян, 1990, 75]). Е.С.Яковлева отмечает, что различные модели времени «представляют собой альтернативные способы описания отношений человека со временем: в одном случае — активное преодоление времени, движение во времени как некоем «жизненном пространстве» (тесная ассоциация с пространством придаёт времени статичность: это «поле», которое мы «переходим»); в другом случае статичен сам субъект: он пассивно принимает то, что несёт (или уносит) с собою время, то есть именно здесь можно говорить о движении самого времени» [Яковлева, 1994, 80].

Следует отметить, что языковое осмысление времени не всегда может быть сведено к двум рассмотренным концепциям: кроме них должна быть упомянута ещё, как минимум, одна сугубо языковая (то есть не имеющая аналогов в научной картине мира) модель взаимоотношений человека и времени: когда субъект (человек) и время метафорически представлены как движущиеся в одном направлении (идти в ногу со временем, отстать от времени, опережать своё время и т.д.) (см. раздел 1.5 главы 1).

Наиболее широко представленной в лексическом плане в русском языке является динамическая концепция времени. В этой концепции время представлено как некая субстанция, движущаяся мимо (или через) человека, который пассивен по отношению к этому движению. Так как всякое ^ движение подразумевает пространство, в котором это движение происходит, то Б.А. Успенский, например, предлагает в данной ситуации считать таковым «трансцендетное пространство Бога, который находится вне времени» [Успенский Б. А., 1989, 31]. В более узком смысле, с позиций антропоцентризма, эту «среду» можно охарактеризовать как «поле деятельности человека», через которое и «проходит» время. П

В такой картине мира противопоставленными оказываются смысл времени как 1) универсальной категории и 2) временных отрезков, ориентированных относительно человека.

Универсальное время является бесконечной субстанцией, всеобщей и единой для всех, которая может быть представлена как сумма отрезков в соответствии с тем или иным градуированием, которые получены в результате проецирования различных конвенциональных систем, выработанных человечеством в процессе «освоения» времени. Так как рассматриваемое понятие времени осмысливается как всеобщее, то и его «разметка» осуществляется относительно каких-либо единых физических пространственно-временных ориентиров. Чаще всего — это движение Земли и небесных тел. Кроме того, было возможно создание календаря, который «отталкивался» бы от климатических особенностей той или иной местности: в Древнем Египте, например, год начинался с разлива Нила. В настоящее время наиболее точным временным ориентиром являются частоты излучения атомов при переходе их с одного уровня энергии на другой (так называемые «атомарные часы»).

Ненормированные отрезки времени также могут быть наложены на «общую» шкалу времени, так как в одном из своих значений они подразумевают временную протяжённость, однако не сводимы к ней. В качестве таких отрезков предстают, во-первых, любые события и явления социального и природного порядка (война идёт, кризис миновал), во-вторых, жизнь человека и её составляющие (детство прошло, старость наступила) также интерпретируются в качестве сегментов членения временного континуума.

Свойства времени как абстрактной категории обозначаются по преимуществу посредством метафорической лексики. И изучение именно метафорических номинаций, характеризующих тот или иной аспект времени, представляется нам наиболее плодотворным для описания времени как фрагмента РЯКМ.

5. Метафорическое моделирование времени как механизм формирования фрагмента языковой картины мира

Антропоцентрическая парадигма современного языкознания на новом этапе ее развития привела исследователей к потребности не просто зафиксировать факты языка в их зависимости от жизнедеятельности человека, но и выявить те глубинные механизмы сознания, которые лежат в основе функционирования языкового инструментария.

Названная парадигма позволяет рассматривать метафору не как результат переосмысления, а как один из указанных механизмов, отражающий один из базовых способов человеческого мышления. Метафора в этой связи интерпретируется как основной принцип миромоделирования, а механизм метафоризации начинает рассматриваться как ведущий объяснительный принцип для целого ряда лингвокогнитивных явлений.

Метафорическое миромоделирование, таким образом, в настоящее время занимает центральную позицию в ряду актуальных проблем лингвистики. Проблематика эта относится к разряду междисциплинарных и разрабатывается лексикологическим (Е.М. Вольф, В.Г. Гак,

Г.Н. Скляревская, О.Н. Лагута, А.Н. Шрам и др.), когнитивным (М. Блэк, Дж. Лакофф, М. Джонсон, А. Ричарде, Н.Д. Арутюнова, Л.И. Ермоленкина, О.Н. Лагута, Н.А. Мишанкина, A.M. Мухачева, З.И. Резанова, В.Н. Телия, А.П. Чудинов и др.), психолингвистическим (А. Павио и др.) направлениями лингвистики. Проблема метафоры актуальна и в такой традиционно гуманитарной области осмысления, как философия (М. Блэк, Д. Дэвидсон, Э. Кассирер, X. Ортега-и-Гассет, Г.С. Баранов и др.).

Существенной чертой метафоры исследователи считают ее когнитивную природу: «Создавая образ и апеллируя к воображению, метафора порождает смысл, воспринимаемый разумом» [Арутюнова, 1983, 10].

Такой взгляд на метафору характерен, прежде всего, для когнитивного направления лингвистического исследования. Как отмечает Т.Г. Скребцова, анализируя историю становления и современное состояние когнитивной лингвистики (прежде всего — теорию концептуальной метафоры Дж. Лакоффа и М. Джонсона), в современной концепции когнитивизма метафора интерпретируется не только как феномен языка, но и как способ повседневного мышления: «Мышление образно - в том смысле, что для представления понятий, не обусловленных непосредственным опытом, человек прибегает к метафоре, метонимии и образным построениям {mental imagery), - а это выходит за рамки прямого отражения внешнего мира. Именно эта способность человека к образному мышлению, предположительно, выводит мысль за пределы того, что доступно непосредственному наблюдению и ощущению, обусловливает возможность абстрактного мышления. При этом образное мышление также является воплощенным (правда, опосредованно), так как метафоры, метонимии и образы тоже обусловлены опытом, в том числе чувственным восприятием» [Скребцова, 2000, 7].

Рассмотрение метафоры как одного из языковых механизмов миромоделирования, как способа интерпретации основной ментальной категории, как орудия, как механизма анализа для настоящего исследования является базовым методологическим принципом. Этим данное исследование существенно отличается от работ, где метафора представлена в качестве объекта анализа.

Метафора в представленном исследовании есть инструмент познания категории времени, которую она номинирует. Работа строится на следующем понимании метафоры: это языковой прием трансформации смысла, при котором происходит пересечение двух концептуальных систем в целях применения к основному субъекту метафоры свойств и ассоциативных импликаций, связываемых с ее вспомогательным субъектом [Арутюнова, 1999, 297, 357]. Подобный подход к метафоре складывается в современных работах по теории языковой картины мира, теоретико-методологический аппарат которых учитывает достижения как структурной семантики, так и когнитивистского направления исследования метафоры (основы последнего были заложены в фундаментальной работе Дж. Лакоффа и М. Джонсона «Метафоры, которыми мы живем» [Дж. Лакофф, М.Джонсон, 1990]). Методология такого исследования получает обоснование в статье «Метафорическое моделирование в языковой картине мира (к обоснованию методов исследования)» [Резанова, Мишанкина, Катунин, 2002а], а также в монографическом исследовании «Метафорический фрагмент русской языковой картины мира: ключевые концепты. Часть 1» под ред. проф. З.И. Резановой [Резанова, Мишанкина, Катунин, 20026].

Значимость исследования в первую очередь метафорического моделирования смыслов определяется его базисностью в языке в целом, его генетической первичностью в выстраивании семантики естественных языков (элементы мифологического мышления). «Можно составить почти бесконечный список метафор, которые мы едва ли осознаем как таковые, так как они практически являются единственно доступными лингвистическими средствами, — утверждает Б. Уорф, определяя роль метафоры в процессах языкового моделирования как средства объективации многих абстрактных категорий категорий — длительности, интенсивности, направленности и др. — в языках «среднеевропейского стандарта», — и добавляет: «Это зашло так далеко, что мы постоянно обращаемся к метафорам, даже когда говорим о простейших непространственных ситуациях. Я «схватываю» «нить» рассуждений моего собеседника, но если их «уровень» слишком «высок», мое внимание может «рассеяться» и «потерять связь» с их «течением», так что, когда он «подходит» к конечному «пункту», мы расходимся уже «широко» и наши «взгляды» так «отстоят» друг от друга, что «вещи», о которых он говорит, «представляются» «очень» условными или даже «нагромождением» чепухи» [Уорф, www.philosophy.ru/library/whorf/01.htm].

В настоящее время написан целый ряд работ, где, согласно заявленной выше методологии, метафора рассматривается в качестве механизма, а не объекта анализа, имеющего цель реконструировать определенный фрагмент РЯКМ. Подобный подход применен к описанию русской политической модели [Чудинов, 2001], модели восприятия звукового образа мира [Мишанкина, 2002, Резанова, Мишанкина, Катунин, 20026], этико-эстетической оценки человека [Ермоленкина, 2002], модели времени (частично) [Резанова, Мишанкина, Катунин, 20026], пространственные модели [Мухачева, 2004], модели восприятия эмоций и чувств [Коберник, 2004], а также к исследованию метафорических моделей в разных типах дискурса: виртуальном [Резанова, Мишанкина, 2003а], рекламном [Резанова, Иваницкая, 20036], политическом [Чудинов, 2001] и др.

В представленном исследовании заявленный подход применен к описанию модели восприятия времени в русской языковой картине мира.

В соответствии со спецификой понимания метафоры и ее использования для достижения цели работы определим границы исследуемого материала.

В качестве материала привлекается максимально широкий круг метафорических выражений времени. При этом в работе исследуются как узуальные, так и окказиональные метафоры, как живые, образные метафоры, так и метафоры генетические (в терминологии Г.Н. Скляревской).

Ядро метафорических моделей составляют языковые, узуальные метафоры, то есть метафоры, устоявшиеся в языке, понимаемые без каких-либо затруднений всеми его носителями, не требующие для осуществления такого понимания излишне развёрнутого контекста. Метафорические значения этой группы представлены в словарях либо с пометами «перен.», либо без таковых. Отсутствие пометы может свидетельствовать об угасании метафорической образности, о переходе языковой, узуальной метафоры в разряд генетических. Под генетической метафорой понимается единица, которая «не обладает образным элементом, не обнаруживает семантической двойственности, семантически независима» [Скляревская, 1993, 41], для нее характерна «утрата мотивированности, выпадение элемента сопоставления из семантической структуры слова» [там же].

В околоядерную область этих моделей входят художественные, индивидуально-авторские метафоры, то есть такие, у которых результативное значение не зафиксировано в словаре, но которые образованы в строгом соответствии с направлением семантической деривации той или иной модели.

Каждая как узуальная, так и индивидуально-авторская метафора представляет вариант диалектического единства общего и единичного. Речевое использование языковой метафоры наряду с актуализацией общей схемы метафорического уподобления/отождествления предполагает актуализацию неопределенного по объему спектра ассоциаций, зависящего от индивидуального языкового и экстралингвистического опыта говорящего и слушающего, от совокупности конкретных условий контекста, а также от конситуации употребления. В то же время любая индивидуально-авторская метафора при всей ее контекстной и художественной обусловленности опирается на существующие в данной культуре типы, образцы межкатегориального уподобления. Индивидуально-авторские метафоры представляются видоизменением концептуальной метафорической модели, расширением ее потенциала. По отношению к языковой она показывает потенциал ее развития, свидетельствует о диалектическом единстве уникальности и модельности авторской метафоры.

При всех различиях в воспроизводимости, контекстной зависимости, глубине ассоциативного поля метафорического соотношения, типов связей с эстетической функцией речи, отмечаемых Г.Н. Скляревской [там же], в нашей работе акцент переносится на моменты принципиального единства всех видов метафор в типах смыслового моделирования, в типах организации семантики.

Основанием для отбора анализируемых метафорических выражений явилось наличие в их структуре имен существительных с семантическим компонентом «время». Для того чтобы описать временной фрагмент РЯКМ, представляется необходимым проанализировать соотношение результативного (РЗ) значения входящих в указанные выражения глаголов и прилагательных с исходным значением (ИЗ) и благодаря этому выявить принципы образной интерпретации абстрактной категории времени в РЯКМ.

В результате такого анализа выявляется система метафорических моделей, под которыми понимается:

2) группы метафор, сформированные по указанным принципам.

Данные модели включают единицы, входящие в семантическое поле время». Под семантическим полем, в соответствии с лингвистической традицией, в работе понимается «совокупность языковых единиц, объединенных общностью содержания и отражающих понятийное, предметное или функциональное сходство обозначаемых явлений. /./

Примеры семантических полей: поле времени, поле животноводства, поле имен родства, поле цветообозначений, поле глаголов побуждения, поле имен характеров и т.д.» [Кобозева, 2000, 99].

6. Оценочность как компонент метафорических моделей времени

Как отмечалось, представленное исследование посвящено изучению, прежде всего, механизма метафоризации. Акт метафоризации при этом рассматривается как сложный, многоаспектный процесс образного и понятийного аналогизирования. Так как одним из неотъемлемых компонентов рассматриваемого процесса является ценностное маркирование метафорически интерпретируемого объекта, обращение к аксиологической компоненте результативной семантики для данной работы является принципиальным.

Национально специфические ценностные представления в их текстовом воплощении современная лингвистика рассматривает в целом ряде аспектов, отражающих поливариативность имеющихся подходов к изучению языка в целом (И.В. Арнольд, Н.Д. Арутюнова, В.Г.Баранов, А.В. Васильева, Е.М. Вольф, Н.А. Лукьянова, В.Н. Телия и др.).

Значимость и многоаспектность указанной категории определяется ее особой ролью в структуре мировосприятия и значительным уровнем идейно-социальной обусловленности: «эмотивно-оценочные отношения детерминируются мировоззрением народа — носителя языка, его культурно-историческим опытом, системой существующих в данном социуме критериев оценки, а также универсальностью объектного суждения, обязывающего «соблюдать» соизмерение ценности объекта с некоторыми стереотипами или стандартами по некоторой шкале, отображающей общественно сложившиеся нормы представления о хорошем или плохом, либо о проявляющемся сверх или ниже нормы» [Телия, 1986, с.39].

Отдельно отметим, что сравнительно недавно миромоделирующие структуры и процессы, лежащие в основе оценочных значений, стали рассматриваться в соответствующих специальных исследованиях (В.Г. Баранов, М.А. Дмитровская, Т.В. Писанова). Аксиологические аспекты метафорического моделирования рассматривались в работах О.Н. Лагута [Лагута, 2003а,б], Н.А. Мишанкиной [Мишанкина, 20026], Л.И. Ермоленкиной [Ермоленкина, 2001], A.M. Мухачевой [Мухачева, 2003]. Подобный подход к представлению аксиологического аспекта исследования демонстрируется в данной работе.

Оценочные отношения «обусловлены не объективным, а субъективным членением мира, т.е. таким его членением, в основе которого лежат не реальные свойства предметов и явлений, а лишь наши субъективные от них впечатления, наши эмоциональные реакции на них и умственные заключения о их роли в нашей жизни» [Васильев, 1996, с.55]. Антропоцентрическая сущность метафоры неизбежно переводит ее в сферу реализации ценностных установок носителей языка.

Моделирование и словесное воплощение таких абстрактных сущностей, как время, требует их глубинного переосмысления человеческим сознанием, в процессе которого встраивание в аксиологическую модель происходит как неотъемлемый, органический компонент метафоризации, именно в связи с этим аксиологическая ориентация семантики исследуемых метафорических выражений приобретает статус конститутивного свойства метафорической модели.

В представленном исследовании анализ оценочной компоненты в структуре РЗ проводится по отношению к каждой единице исследования. В результате выявляются закономерности аксиологической ориентации каждой выделенной модели.

Структура работы

Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Библиография работы включает более 300 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Время в зеркале русской языковой метафоры"

3.4. Выводы

3.4.1. Семантика производящей базы качественных характеристик времени является очень разнородной. Значения переносных JICB проанализированных определений зачастую структурируются отлично от групп по исходным значениям, например: если в исходной семантике слова бедный и богатый имеют общую интегральную сему степени достатка, то их переносные значения характеризуют разные признаки времени.

3.4.2. Основным компонентом переносных значений рассмотренных определений является оценочность, и, соответственно, такие характеристики выполняют в первую очередь аксиологическую функцию. В количественном отношении отмечается преобладание негативных определений. Кроме этого значения, были отмечены: древность, отдалённость / близость отрезков времени (седой, старый, далёкий, близкий), погода (смурый, свежий), наполненность/ ненаполненность (пустой, богатый, насыщенный и т.д.). Однако и в большинстве таких определениях времени в той или иной степени проявляется оценочная семантика.

3.4.3. Большая часть моделей может быть охарактеризована как нерегулярная и непродуктивная для производства новых переносных JICB, определяющих время. Исключение составляют только две модели качественных характеристик времени: с исходным значением эмоций человека (счастливый, весёлый, печальный, скучный, грустный, хмурый и т.п.) и благожетельных / неблагожелательных черт характера (добрый, ласковый, злой, неумолимый, жестокий, суровый и т.п.).

164

Заключение

В результате анализа метафорических сочетаний, состоящих из обозначений времени (или его отрезков) и предикатов, использованных в переносном значении, удалось установить, что метафорический фрагмент русской языковой картины мира, репрезентирующий ВРЕМЯ, отражает модель представления данной категории высокой степени абстракции в сознании носителей русского языка. Это ещё раз свидетельствует о значимости для современной лингвистической методологии понятия языковой картины мира, представляющего язык как универсальную моделирующую систему логико-гносеологического характера.

Кроме того, было доказано, что, поскольку свойства времени как абстрактной категории обозначаются по преимуществу посредством метафорической лексики, изучение именно метафорических номинаций, характеризующих тот или иной аспект времени, представляется наиболее плодотворным для описания времени как фрагмента РЯКМ.

Исследование метафорических моделей позволило выявить образ времени, существующий в сознании современного человека. Множественность типов исходных значений метафорического переосмысления образов времени в русском языке может рассматриваться как свидетельство базовости этой категории в категориальном аппарате мышления.

Метафорические модели времени имеют аксиологическую направленность. При реализации моделей движения времени оценочные смыслы являются базовыми для большинства моделей; при реализации моделей, где время выступает как субъект или как объект различных действий, не связанных с семантикой направленного движения, значение оценочности становится дополнительным.

Выявленная в работе система метафорических значений единиц с семантикой времени позволяет утверждать, что результат интерпретации времени в сознании носителей русского языка представлен самыми разнообразными моделями, отображающими различные свойства времени в РЯКМ: движения, субъектно-объектного воздействия и т.д.

Движение времени отражается посредством метафорических сочетаний, включающих обозначения времени и переносные JICB глаголов перемещения. Время в этих моделей метафорически уподобляется человеку, животным, потоку жидкости либо пространству и пространственным элементам. На основании сопоставления позиций времени и человека, отражённых в этих сочетаниях, представляется возможным выделить три языковых метафорических модели движения времени в РЯКМ.

Это, во-первых, динамическая ЯММДВ, согласно которой время выступает в роли активного субъекта движения, а человек занимает место пассивного наблюдателя этого движения. Данная модель является основной, поскольку средства её выражения частотны, регулярны, стилистически не маркированы и зачастую характеризуются потерей образной семантики при употреблении.

Время в следующей - статической - ЯММДВ уподоблено пространству, а отрезки времени - деталям пространства. Человек является активным субъектом движения по такому пространству. Метафоры, использующиеся для описания такой ситуации, могут быть маркированы как книжные и встречаются преимущественно в публицистических текстах (газетные публикации, ораторские выступления и т.п.).

В синхронных ЯММДВ время и человек метафорически представлены перемещающимися одновременно по некоему пространству. В зависимости от самостоятельности / несамостоятельности такого перемещения выделяются три синхронные ЯММДВ. Средства выражения такого понимания движения времени преимущественно представляют собой устойчивые словосочетания, штампы.

Анализ метафорических сочетаний, составляющих субъектно-объектные языковые метафорические модели времени, позволяет сделать вывод о неравнозначности роли времени и человека в РЯКМ. В подавляющем большинстве случаев время метафорически представлено как субъект действия, производящий разного рода манипуляции с объектом, в качестве которого (наряду с натурфактами и артефактами) зачастую выступает человек. Подтверждением доминирования подобной интерпретации взаимоотношений времени и человека является продуктивность и регулярность таких метафорических моделей. Чаще всего влияние времени на человека имеют ярко выраженный деструктивный характер, что служит причиной проявления негативной оценочной семантики в такого рода метафорах.

Метафорически осмысляемое воздействие времени как некой безграничной категории, абстрагированной от какой-либо исторической эпохи, на физическую сторону человека (его здоровье, красоту и т.д.) осмысливается как однозначно отрицательное, а отсутствие такого воздействия — положительно. Также и сопротивление человека таким действиям оценивается говорящим сугубо положительно.

Для РЯКМ использование метафорической модели деструктивного воздействия времени на сферу абстрактного актуально при описании каких-либо эмоциональных переживаний человека. Время в такой ситуации предстаёт как субъект, устраняющий или значительно ослабляющий эти переживания. Соответственно, и оценка воздействия времени зависит от оценки объекта такого воздействия. Негативно может осмысливаться и влияние времени на неодушевлённые объекты.

Кроме действий деструктивного характера у времени могут проявляться качества субъекта, сознательно производящего что-то новое либо самым существенным образом изменяющего уже созданное в направлении его улучшения. Оценка говорящим результатов такого творчества может варьироваться в зависимости от того, что было произведено. Время также осмысливается как субъект, предъявляющий к человеку требования как императивного, так и рекомендательного характера. Человек должен иметь способность уловить требования и пожелания времени и уметь соответствовать этим требованиям. В противном случае его поведение, образ жизни оцениваются отрицательно.

Время метафорически может быть представлено в роли судьи, оценивающего действия человека, эксперта, выносящего решения относительно качества, например, каких-либо произведений искусства. Помимо этого, время наделяется функцией субъекта, воздающего человеку в будущем за все его поступки, совершенные в настоящем и прошлом. Время в такой интерпретации может подготавливать «сцену действия» для будущих поступков человека и давать советы, рекомендации, как-либо ориентирующие человека в его действиях.

Представление времени как объекта каких-либо манипуляций человека менее характерно для РЯКМ. Выступая в качестве объекта воздействия, время метафорически уподобляется количеству чего-либо ценного для человека: деньгам или каким-либо другим материальным ценностям. Во всех случаях наличие большого "количества" времени воспринимается положительно, а малого — отрицательно. Также чаще всего негативно оценивается и убывание времени, его растрата. Остальные метафорические образы времени как объекта нерегулярны, разнородны и непродуктивны.

Семантика производящей базы качественных характеристик времени является очень разнородной. Значения переносных JICB проанализированных определений зачастую структурируются отлично от групп, организованных по исходным значениям. Основным компонентом переносных значений рассмотренных определений является оценочность, и, соответственно, такие характеристики выполняют в первую очередь аксиологическую функцию. В количественном отношении отмечается преобладание негативных определений. В большинстве случаев рассматриваемые модели могут быть охарактеризованы как нерегулярные и непродуктивные. Исключение составляют модели качественных характеристик времени с исходным значением эмоций человека и благожелательных / неблагожелательных черт характера.

Таким образом, исследование метафорических сочетаний, характеризующих время и его отрезки, позволило представить соответствующий фрагмент РЯКМ.

Данный тип исследования является перспективным и плодотворным для дальнейшего изучения РЯКМ. Это может быть дальнейшее исследование категории времени, например, в плане установления более детальной иерархичности моделей времени, их функциональной востребованности и т.д. Также подобная методология представляется успешной и для описания других базовых когнитивных категорий в национальных картинах мира.

Список научной литературыКатунин, Дмитрий Анатольевич, диссертация по теме "Русский язык"

1. Агацци Э. Человек как предмет философии // Вопросы философии. -1989. — №2. — С.24-34.

2. Агеева Р.А. Категория пространства и способы ее выражения в языке // Категории и законы марксистко-ленинской диалектики и язык. — М., 1984. С.84-113.

3. Алексеев К.И. Эскиз метафоры // Языковое сознание. Формирование и функционирование. -М., 1998. С.68-78.

4. Алпатов В.М. Об антропоцентричном и системоцентричном подходах к языку // Вопросы языкознания. — 1993. — №3. С. 15-26.

5. Ананьев Б.Г. Пространственное различение. — Ленинград: Изд-во ленингр. ун-та, 1955.- 188с.

6. Антонова С.М. Глагольные ЛСГ как динамическая модель ЯКМ // Языковая картина мира: Материалы всероссийской научной конф. -Кемерово, 1995. С.28-31.

7. Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоций // Вопросы языкознания. — 1993. №3. - С.27-35.

8. Апресян Ю.Д. Коннотации как часть прагматики слова (лексикографический аспект) // Русский язык. Проблемы грамматической семантики и оценочные факторы в языке. М.: Наука, 1992. С.45-64.

9. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. -М., 1974.-367с.

10. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. — 1995. — №1. С. 37-67.

11. Апресян Ю.Д. Прагматическая информация для толкового словаря // Прагматика и проблемы интенсиональности. М., 1988. С.7-41.

12. Аристотель // Античная библиотека (античные теории языка и стиля). — СПб, 1996. С.184-199.

13. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976. - 386с.

14. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора // Лингвистика и поэтика: Сб. статей. М., 1979. С.147-174.

15. Арутюнова Н.Д. Об объекте общей оценки // Вопросы языкознания. — 1985. -№3.- С. 13-24.

16. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык (К проблеме языковой «картины мира») // Вопросы языкознания. — 1987. №3. - С. 3-19.

17. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений / Оценка. Событие. Факт. / Отв. ред. Г.В. Степанов. М.: Наука, 1988. - 338с.

18. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры: Сборник. — М.: Прогресс, 1990. С.5-32.

19. Арутюнова Н.Д. Введение // Логический анализ языка. Ментальные действия. М., 1993. С.3-6.

20. Арутюнова Н.Д. Метафора // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н.Ярцева. — 2-е изд. — М.: Большая Российская энциклопедия. С.296-297.

21. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999. - 896с.

22. Ахундов М.Д. Концепция пространства и времени: Истоки. Эволюция. Перспективы. М.: Наука, 1982. - 221с.

23. Бабаева Е.В. Лексическое значение слова как способ выражения культурно-языкового концепта // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск, 1996. С.25-33.

24. Бабкин A.M. Слово в контексте и в словаре // Современная русская лексикография. Ленинград, 1976. С.3-36.

25. Бабушкин А.П. Культура, когниция и перевод // Социокультурные проблемы перевода. Воронеж, 1998. С. 10-16.

26. Балашова JT.B. Метафора в диахронии (на материале русского языка XI XX веков). Саратов, 1998. 216с.

27. Балашова Л.В. Метафора в диахронии (на материале русского языка XI XX веков). Саратов, 1998. - 216с.

28. Балашова Л.В. Метафора и языковая картина мира в диахронии (на примере переноса «Пространство>время» в русском языке) // Языковая личность: Социолингвистические и эмотивные аспекты. — Волгоград-Саратов, 1998. С.134-142.

29. Балашова Л.В. Метафорическая номинация «вещного мира» в истории русского языка // Филология. Саратов, 1998. Вып. 2. С.20-28.

30. Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. — Ростов-на-Дону, 1993. 182с.

31. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. "Начало" и "конец" в русской идиоматике // Логический анализ языка. Семантика начала и конца. — М., 2002. С. 27-35.

32. Баранов А.Н. О типах сочетаемости метафорических моделей // Вопросы языкознания. М., 2003. - N2. - С. 73-94.

33. Баранов Г.С. Научная метафора. Модельно-семиотический подход. 4.1: Современные лингвофилософские концепции метафоры. — Кемерово, 1992.

34. Баранов Г.С. Научная метафора. Модельно-семиотический подход. 4.2: Теория научной метафоры. Кемерово, 1993.

35. Бахмунова Н.И. О типологии глагольной метафоры // Актуальные проблемы лексикологии. — Новосибирск, 1971. С. 202-204.

36. Бахтин М.М. Время и пространство в произведениях Гете // М.М. Бахтин Эстетика словесного творчества. — М., 1979.

37. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // М.М. Бахтин Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975.

38. Бенвенист Э. Категории мысли и категории языка // Общая лингвистика. -М.: Прогресс, 1974. С.104-114.

39. Бенвенист Э. О субъективности в языке // Э. Бенвенист. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. С.292-300.

40. Березин Ф.М. О парадигмах в истории языкознания XX в. // Лингвистические исследования в конце XX в. М., 2000. С. 9-25.

41. Берков В.Ф. Категория // Новейший философский словарь: 2-е изд., переработ, и дополн. -Мн, 2001. С.481-482.

42. Бессонова О.М. Очерк сравнительной теории метафоры // Научное знание: Логика, понятие, структура. Новосибирск, 1987. С. 205-227.

43. Благовидова А.В. Метафора движения как мысль о мире // Православие и Россия: прошлое, настоящее и будущее. — Томск, 1998. С.204-207.

44. Блэк М. Метафора // Теория метафоры, М.: Прогресс, 1990. С.153-172.

45. Богданович Г.Ю. «Национальные концепты» в лингвокогнитивном осмыслении // Межкультурные коммуникации. Реалии и перспективы. Сб. докл. международ, науч. конф. -М., 2002. С. 18-28.

46. Богуславская О.Ю. Динамика и статика в семантике пространственных прилагательных // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2000. С.20-30.

47. Бондаренко И.В. Функционирование метафоры в научной речи // Когнитивно-прагматические аспекты лингвистических исследований. — Калининград, 1996. С.44-49.

48. Борхес Х.Л. История вечности // Собр.соч.: В 3-х тт. Рига: Полярис, 1994. - Т. 1.

49. Брутян Г.А. Язык и картина мира // Философские науки. — 1973. — №1. — С.108-111.

50. Буйнова О.Ю. Универсальные и специфические черты процесса метафоризации // Лингвистические исследования. К 75-летию профессора В.Г. Гака. Дубна, 2001. С. 49-65.

51. Булыгина Т.В. К построению типологии предикатов в русском языке // Семантические типы предикатов. М., 1982.

52. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Механизмы квантификации в русском языке и семантика количественной оценки // Референция и проблемы текстообразования. М., 1988.

53. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Пространственно-временная локализация как суперкатегория предложения // Вопросы языкознания. 1989. - №3. — С. 51-61.

54. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Темпоральный дейксис: Общие замечания // Человеческий фактор в языке: коммуникация, модальность, дейксис. — М., 1992.

55. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Оценочные речевые акты извне и изнутри // Логический анализ языка. Язык речевых действий. — М., 1994. С.49-59.

56. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Референция и смысл выражений мясопуст (мясопустная неделя) и сыропуст (сыропустная неделя) // Вопросы языкознания. — 1997. №3.

57. Васильев Л.М. Семантическая категория оценки и оценочные предикаты // Исследования по семантике. Уфа, 1996. С.55-62.

58. Василюк Ф.Е. Психология переживания. М., 1984.

59. Ваулина Е.Ю. О глагольной метафоре // Русская речь. 1993. - №6. -С.32-39.

60. Вежбицкая А. Культурно-обусловленные сценарии и их когнитивный статус // Язык и структура знания. — М., 1990. С.63-85.

61. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. / Пер. с англ. Отв. ред. М.А.Кронгауз, вступ. статья Е.В. Падучевой. М.: Русские словари, 1996.

62. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. — М.: Языки славянской культуры, 2001. 287с.

63. Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и грамматики. — М.: Языки славянской культуры, 2001. 271с.

64. Витгенштейн Л. Философские работы: 4.1. М., 1994. - 423с.

65. Вольф Е.М. Оценка и «странность» как виды модальности // Язык и логическая теория: сб. науч. тр. М., 1987. С. 178-186.

66. Вольф Е.М. Метафора и оценка // Метафора в языке и тексте. — М., 1988а. С.52-65.

67. Вольф Е.М. Субъективная модальность и семантика пропозиции // Прагматика и проблемы интенсиональности. М., 19886. С. 124-143.

68. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. — М., 1986. 175с.

69. Всеволодова М.В. Способы выражения временных отношений в современном русском языке. М., 1975. - 264с.

70. Всеволодова М.В., Владимирский Е.Ю. Способы выражения пространственных отношений в современном русском языке. — М., 1982. -264с.

71. Гак В.Г. Метафора: универсальное и специфическое // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. С. 11-26.

72. Гак В.Г. Языковые преобразования. М., 1988. — 768с.

73. Гачев Г.Д. Национальные образы мира // Вопросы литературы. 1987.-№10.-С. 156-191.

74. Гибатова Г.Ф. Семантическая категория оценки и средства ее выражения в современном русском языке. Автореф. дис. к. филол. наук. Уфа, 1996. -17с.

75. Годинер Е.С. Роль системообразующих факторов языка в формировании языковой картины мира // Языковая картина мира: материалы Всероссийской науч. конф. Кемерово, 1995. С.3-5.

76. Голованевский A.JI. Оценочность и ее отражение политическом и лексикографическом дискурсах (на материале русского языка) // Филологические науки. М., 2002. С. 78-87.

77. Гореликов JI.A., Лисицина Т.А. Язык культуры в культуре мироздания // Православие и Россия: прошлое, настоящее и будущее. Томск, 1998. С. 190-193.

78. Графова Т.А. Коммуникативный аспект эмотивно окрашенной лексики // Лингвистические и психолингвистические исследования языка и речи (междуведом, сб. науч. трудов) -М., 1986. С.65-76.

79. Григорян А.Г. Передний и задний во временном аспекте // Этнолингвистика текста: Семиотика малых форм фольклора: Тезисы и предварительные материалы к симпозиуму. Т.2. — М., 1988.

80. Грицанов А.А. Пространство и время // Новейший философский словарь: 2-е изд., переработ, и дополн. — Мн, 2001. С. 804.

81. Гумбольдт Вильгельм фон. Избранные труды по языкознанию. — М., 1984.-397с.

82. Гумбольдт Вильгельм фон. Характер языка и характер народа // Язык и философия культуры. М., 1985. С.370-382.

83. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры // http://justlife.narod.ru/gurevich/gurevichO 1 .htm

84. Гусев С.С. Упорядоченность научной теории и языковая метафора // Метафора в языке и тексте. — М., 1988. С.119-133.

85. Дейк Т.А. ван Язык. Познание. Коммуникация. — М., 1989. — 311с.

86. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. — 1994. — №4. — С. 17-33.

87. Джонсон Лэрд Ф. Процедурная семантика и психология значения // Новое в зарубежной лингвистике. — М., 1988. С. 234-257.

88. Дэвидсон Д. Что означают метафоры // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990.-С. 173-193.

89. Ермоленкина Л.И. Особенности дескриптивной семантики при метафорическом переносе в область эстетических оценок // Язык в поликультурном пространстве: теоретические и прикладные аспекты. — Томск, 2001. С. 106-110

90. Ермоленкина Л.И. Метафорическое моделирование этико-эстетической оценки человека в русских народных говорах. Дисс.канд. филол.н. Томск, 2003.218с.

91. Ефанова Л.Г. Норма как основание особого типа языковой модальности // Проблемы лексикографии, мотивологии, дериватологии: Мат-лы всерос. конф.-Томск, 1998. С.217-221.

92. Жоль К.К. Мысль. Слово. Метафора: Проблемы семантики в философском освещении. — Киев, 1984.

93. Журинский А.Н. О семантической структуре пространственных прилагательных // Семантическая структура слова. — М., 1971. С.96-124.

94. Заботкина В.Н. Картина мира и ее фиксация на лексической карте (прагматический аспект) // Текст: структура и анализ. — М., 1989. С.46-52.

95. Залевская А.А. Некоторые особенности функционирования метафоры в индивидуальном сознании // Исследования по семантике (Семантика языка и речи).-Уфа, 1991. С.71-80.

96. Зализняк А.А., Левонтина И, Шмелев А. Ключевые идеи русской языковой картины мира // http://lingvoda.ru/transforum/articles/zaliznyakal.asp

97. Зализняк А.А., Шмелев А.Д. Время суток и виды деятельности // Логический анализ языка: Язык и время. — М., 1997.

98. Звегинцев В.А. Теоретико-лингвистические предпосылки гипотезы Сепира Уорфа // Новое в лингвистике. М., 1960. - С. 111-135.

99. Зинченко В.П. Проблемы психологии развития. (Читая О. Мандельштама) // Вопросы психологии. 1992. - № 3-4. http://www.voppsy.ru/issues/1991/914/914126.htm

100. Зобов Р.А., Мостепаненко A.M. О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. — Ленинград, 1974. С. 11-25.

101. Ибрагимова В.Л. Семантика русского глагола. Лексика движения. Уфа, 1988.-80с.

102. Иванов Вяч. Вс., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы (Древний период). — М., 1965. 246с.

103. Иванова Т. Концепт "время" и языковые модели времени // http://vmw.crc.pomorsu.ru/library/articles/Sbornik2/sbornik24.htm

104. Ивин А.А. Основания логики оценок. М.: Изд-во МГУ, 1970. - 230с.

105. Ивин А.А. Логика норм. -М., 1973. 122 с.

106. Ионесян Е.Р. Классификация ментальных предикатов по типу выносимых ими суждений // Логический анализ языка. Ментальные действия / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М., 1993.

107. Каган М.С. О философском уровне анализа отношения искусства к пространству и времени // Пространство и время в искусстве. — Ленинград, 1988. С.22-28.

108. Каменская О.Л. Текст и коммуникация. М., 1990. - 151с.

109. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. — Волгоград-Архангельск, 1996. С.3-16.

110. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. — М., 1987. 261с.

111. Караулов Ю.Н. Языковое время и языковое пространство (о понятии хроноглоссы) //Вестник москов. ун-та. 1970. Сер. X: «Филология». №1. С.61-73.

112. Касевич В.Б. О когнитивной лингвистике // Общее языкознание и теория грамматики. СПб: Наука, 1998. С. 14-21.

113. Касевич В.Б. Языковые структуры и когнитивная деятельность // Язык и когнитивная деятельность. — М., 1989. С.8-18.

114. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С.33-43.

115. Кильдибекова Т.А. Структура поля глаголов действия. — Уфа, 1983. — 75с.

116. Клишин А.И. Типология квазипространственных метафорических обозначений // Исследования по семантике (Семантические единицы и их парадигмы). Уфа, 1992. С.79-88.

117. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М., 2000. — 352с.

118. Кожевникова Л.П. О структурно-семантическом сходстве метафоры и метонимии // Проблемы функциональной семантики. Калининград, 1993. С. 104-111.

119. Колесов В.В. Ментальные характеристики русского слова в языке и философской интуиции // Язык и этнический менталитет. — Петрозаводск, 1995. С. 13-24.

120. Колшанский Г.В. Семиотика слова в логическом аспекте // Язык и мышление.-М., 1967. С. 187-208.

121. Колшанский Г.В. Соотношение субъективного и объективного факторов в языке. М.: Наука, 1975. - 230с.

122. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. — М.: Наука, 1984.- 175с.

123. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. — М., 1990.-103с.

124. Кононова И.В. Метафора как когнитивный инструмент // Поиск молодых: Сб. науч. ст. аспирантов. — Уссурийск, 1998. С.78-82.

125. Корнилов О.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. 2-е изд., испр. и доп. М.: ЧеРо, 2003. - 349 с.

126. Косой М.Г. Чувственный компонент в лексическом значении // Актуальные проблемы лингвистики в вузе и в школе. — Москва-Пенза, 1998. С.10-16.

127. Кравченко А.В. Когнитивные структуры пространства и времени в естественном языке // ИАН Сер. ЛЯ. М., 1996. Т.5. №3. С. 3-24.

128. Красухин К.Г. Три модели индоевропейского времени на материале лексики и грамматики // Логический анализ языка. Язык и время / Отв. Ред. Н.Д. Арутюнова, Т.Е. Янко. — М., 1997. http://www.chronos.msu.ru/ RREPORTS/ logicheskv analiz.htm

129. Крейдлин Г.Е. Таксономия и аксиология в языке и тексте (Предложения таксономической характеризации) // Логический анализ языка. Ментальные действия / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. — М., 1993. С.30-40.

130. Креймер О. Мифология времени и точка отсчета: Темпоральный дейксис в русском языке // http://www.geocities.com/hughpersonthings/deixis.htm.

131. Кронгауз М.А. Структура времени и значение слов // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. -М., 1990.

132. Кронгауз М.А. Семантическая типология: время и пространство // Язык и культура: факты и ценности. М., 2001. С. 325-333.

133. Крюкова И.Ф. Динамические контрасты метафоры // Языковая динамика в синхронии и диахронии. Тверь, 1993. С.45-48.

134. Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика — психология — когнитивная наука // Вопросы языкознания. — 1994. — № 4. — С.34-47.

135. Кубрякова Е.С. Язык пространства и пространство языка (к постановке проблемы) // ИАН Сер. ЛЯ. 1997. №3. Т.56. С.22-31.

136. Краткий словарь когнитивных терминов / Кубрякова Е.С., Демьянков

137. B.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Под. ред. Е.С. Кубряковой. М., 1996.

138. Кузнецов A.M. Некоторые теоретические проблемы семантики последних десятилетий // Лингвистические исследования в конце XX в. — М., 2000. С. 173-185.

139. Кустова Т.Н. Когнитивные модели в семантической деривации и система производных значений // Вопросы языкознания. 2000. - №4.1. C.85-109.

140. Кустова Г.И. Семантические аспекты лексических функций (глаголы со значением «начаться» / «кончиться») // Логический анализ языка. Семантика начала и конца / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2002. С.69-83.

141. Лагута О.Н. Метафорология: теоретические аспекты. 4.1. -Новосибирск, 2003а. 114с.

142. Лагута О.Н. Метафорология: теоретические аспекты. 4.2. — Новосибирск, 20036. 208с.

143. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. Сб. / Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М., 1990. С. 387-416.

144. Лебедева Е.К. Метафора как средство описания внутреннего эмоционального состояния человека // Общая лингвистика и филологическая герменевтика (Сб. науч. трудов). — Тверь, 1991. С.54-68.

145. Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика и семиотика. М., 1998. — С. 457-463.

146. Леви-Стросс К. Структура и форма // Зарубежные исследования по семиотике фольклора. М.: Наука, 1985. С.9-33.

147. Леонтьева Н.Н. Описание слов со значением времени // Машинный перевод и прикладная лингвистика. — №8. — М., 1964. С. 33-50.

148. Лихачёв Д.С. Концептосфера русского языка // ИАН СЛЯ. М., 1993. №1. Т.52. С. 3-9.

149. Лихачев Д.С. Заметки и наблюдения: Из записных книжек разных лет. — Л.: Советский писатель, 1989. — 605с.

150. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд. — Л.: Художественная литература. Ленинградское отделение, 1971. 413с.

151. Лотман Ю.М. Несколько мыслей о типологии культур //Языки культуры и проблемы переводимости. М., 1987. С. 3-11.

152. Лотман Ю.М. Семиотика пространства // Лотман Ю.М. Избранные статьи. Т.1. Таллинн, 1992. С. 386-463.

153. Лукьянова Н.А. Образы множества в языке и речи // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 1975. С.3-20.

154. Лукьянова Н.А. Экспрессивная лексика разговорного употребления. — Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1986. С.227с.

155. Лукьянова Н.А. Экспрессивность как семиотическая категория // Языковые категории в лексикологии и синтаксисе. Новосибирск, 1991. С.23-35.

156. Ляпин С.Х. Концептология: к становлению подхода // Концепты. Вып. 1.-Архангельск, 1997. С. 11-35.

157. Макеева И.И. Семантика конца у глаголов движения // Логический анализ языка. Семантика начала и конца / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. — М.: Индрик, 2002. С.83-96.

158. Маковский М.М. Язык миф — культура. Символы жизни и жизнь символов. - М., 1996. - 330с.

159. Максимова Е.П. Акт оценки и его текстовая манифестация // Язык и дискурс. Тверь, 1997. С.45-48.

160. Маркелова Е.В. Когнитивный аспект анализа семантической структуры многозначного слова // Языковая ситуация в России начала XXI века. Мат-лы междунар. конф. Кемерово, 2002. С. 34-37.

161. Маркелова Т.В. Функционально-семантическое поле оценки в русском языке // Вестн. моек, ун-та. Сер. 9: Филология. М., 1994. №4. С. 12-19.

162. Медведева М.В. Категория времени в философской поэзии Франсиско де Кеведо // www.antropoloqy.ru

163. Мейлах Б.С. Проблема ритма, пространства и времени в комплексном изучении творчества // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. — Ленинград, 1974. С. 3-10.

164. Мелетинский Е.М. Время мифологическое // Мифы народов мира. Т.1. — М., 1991. С.421.

165. Мерзлякова А.Х. Типология адъективной метафоры // Лингвистические исследования. К 75-летию профессора В.Г. Гака. Дубна, 2001. С. 104-116.

166. Метафора // Энциклопедия «Русский язык». М. 1997. С.233-236.

167. Мишанкина Н.А. Метафорическое осмысление "звука" и "тишины" русским языковым сознанием // Дефиниции культуры. Вып. 2. — Томск, 1996. С. 97-100.

168. Мишанкина Н.А. "Звук" и "тишина" в восприятии носителей русского языка // Материалы международного съезда русистов. Т. 2. — Красноярск, 1997а. С. 48-50.

169. Мишанкина Н.А. Метафора и метонимия в лексико-семантическом варьировании глаголов звучания // Явление вариативности в языке: Материалы Всерос. конф. (13-15 декабря 1994 г.). — Кемерово, 19976. С. 252260.

170. Мишанкина Н.А. Метафорические образы звучания сферы неодушевленного // Проблемы лексикографии, мотивологии, дериватологии: Материалы Всерос. конф. Томск, 1998а. С. 239-244.

171. Мишанкина Н.А. Метафорическое осмысление сферы неодушевленного: образы звучания // Актуальные проблемы дериватологии, мотивологии, лексикографии. Материалы Всерос. конф., посвящ. 120-летию Том. ун-та. — Томск, 19986. С. 176-179.

172. Мишанкина Н.А. Звучание голоса человека в интерпретации русской языковой метафоры // Juvenilia: Сб. студ. и аспирант, работ. Вып. 4. — Томск, 1999а. С. 37-42.

173. Мишанкина Н.А. Язык о человеке: образы звучания // Язык и культура. Сб. науч. статей. Материалы XIII Междунар. науч.-метод. конф., посвящ. 120-летию Том. ун-та. Томск, 19996. С. 3-8.

174. Мишанкина Н.А. Роль метафоры в моделировании картины мира // Картина мира: язык, философия, наука. Докл. участников Всерос. школы молодых ученых (1-3 ноября 2001 г.). — Томск, 2001а. С. 65-67.

175. Мишанкина Н.А. Метафора звучания: образы животных // Актуальные проблемы лингвистики. Материалы регион, конф. молодых ученых (24 марта 2000 года). Томск, 20016. С. 185-190.

176. Мишанкина Н.А. Метафора и моделирование мифологической картины мира // Картина мира. Модели, методы, концепты. Мат-лы Всерос. междисциплинарной школы молодых ученых. — Томск, 2002а. С. 208-212.

177. Мишанкина Н.А. Феномен звучания в интерпретации русской языковой метафоры: Дис. канд. филол. наук. Томск, 20026. — 189с.

178. Модель мира//Мифы народов мира. -М., 1997. С. 161-164.

179. Можейко М.А. Событийность // Новейший философский словарь: 2-е изд., переработ.и дополн. Мн, 2001. С. 946.

180. Можейко М.А. Социальное время // Новейший философский словарь: 2-е изд., переработ.и дополн. Мн, 2001. С. 971.

181. Молчанов Ю.Б. Проблема времени в современной науке. — М.: Наука, 1990.-132с.

182. Молчанов Ю.Б. Четыре концепции времени в философии и физике. — М.: Наука, 1977.- 192с.

183. Москвин В.П. Классификация русских метафор // Языковая личность: культурные концепты. — Архангельск-Волгоград, 1996. С.103-113.

184. Мостепаненко А.М. Проблема универсальности основных свойств пространства и времени. Л: Наука, 1969. 229с.

185. Мурзин Л.Н. Образование метафор и метонимий как результат деривации предложения (к постановке вопроса) // Актуальные проблемы лексикологии и лексикографии. — Пермь, 1972. С. 362-366.

186. Мурьянов М.Ф. ВРЕМЯ (понятие и слово) // Вопросы языкознания. — 1978. — №2. — С.52-66.

187. Мухачева А.М. «Ограничивающие» слова в метафорическом моделировании языковой картины мира // Коммуникативные аспекты языка и культуры. Сб. науч. ст. и тезисов. — Томск, 2002. С. 361-363.

188. Мухачева A.M. Семантика пространства как база метафорических переносов // Проблемы русистики: Матер, всерос. науч. конф. — Томск, 2001. С. 142-145.

189. Мухачева A.M. Пространственные метафоры как фрагмент русской языковой картины мира. Дис. .канд. филол. наук. — Томск, 2003.

190. Мыркин В.Я. В какой мере язык (языковая система) является отражением действительности // Вопросы языкознания. 1986. - №3. — С.54-61.

191. Некрасова Е.А. Метафора и её окружение в контексте художественной речи // Слово в русской советской поэзии. — М., 1975. С. 76-110.

192. Никитин М.В. О семантике метафоры // Вопросы языкознания. 1979. -№1. — С.91-102.

193. Никитина Л.Б. Лексико-семантическое поле оценочных предикатов интеллектуальной сферы // Гуманитарные исследования: Ежегодник. Вып. 2.-Омск, 1997. С.139-144.

194. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М.: Наука, 1993.-192с.

195. Норма // Философский энциклопедический словарь. — М., 1989. С. 428-429.

196. Общая психология / Под. ред. В.В. Богословского. М.: Просвещение, 1981.-383с.

197. Общая психология / Под. ред. А.В. Петровского. М.: Просвещение, 1986.-464с.

198. Опарина Е.О. Исследование метафоры в последней трети XX в. // Лингвистические исследования в конце XX в. — М., 2000. С. 186-204.

199. Опарина Е.О. Концептуальная метафора // Метафора в языке и тексте. -М., 1988. С.65-77.

200. Ортега и Гассет X. Две великие метафоры // Теория метафоры. М., 1990. С.68-81.

201. Падучева Е.В. К семантической классификации временных детерминативов предложения // Язык: система и функционирование. — М., 1988.

202. Падучева Е.В. Пространство в обличии времени и наоборот (к типологии метонимических переносов) // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. — М.: Индрик, 2000. С.239-255.

203. Пеньковский А.Б. О семантической категории «чуждости» в русском языке // Проблемы структурной лингвистики 1985-1987. М., 1989. С.54-83.

204. Петров В.В. Метафора: от семантических представлений к номинативному анализу // Вопросы языкознания. 1990. №3. С. 135-146.

205. Петрова З.Ю. Регулярная метафорическая многозначность в русском языке как проявление системности метафоры // Проблемы структурной лингвистики 1985-1987.-М., 1989. С.120-133.

206. Петрова С.Н. Семантика декодирования: Новые подходы // Знаковые системы в социальных и когнитивных процессах. — Новосибирск, 1990. С. 57-65.

207. Писанова Т.В. Национально-культурные аспекты оценочной семантики (эстетические и этические оценки): Автореф. Дис. . докт. филол. наук. — М., 1997. 39с.

208. Пищальникова В.А. Содержание понятия картина мира в современной лингвистике // http://aomai.ab.ru/Books/Files/1998-01 /13/рар13 .html

209. Платонова О.В. Механизм извлечения смысла в процессе интерпретации метафоры // Семантика языковых единиц. Мат-лы 3-й межвуз. науч.-исслед. конф. 4.1: Лексическая семантика. М., 1992. С. 80-84.

210. Платонова О.В. Механизмы смыслообразования в метафоре 1/ Системные семантические связи языковых единиц. — М., 1992. С. 115-122.

211. Поликарпов B.C. Время и культура. Харьков: Вища школа, 1987. -159с.

212. Попова Е.А. Человек как основополагающая величина современного языкознания // Филологические науки. — 2002. — №3. — С.69-77.

213. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. М., 1988. С.8-69.

214. Потаенко Н.А. Время в языке (опыт комплексного описания) // Логический анализ языка. Язык и время / Отв. Ред. Н.Д. Арутюнова, Т.Е. Янко. М., 1997. http:// www.chronos.msu.ru/RREPORTS/ logichesky analiz.htm

215. Потаенко Н.А. К языковому освоению временной структуры действительности// Вопросы языкознания. 1984. - №6 — С.45-53.

216. Потебня А. А. Мысль и язык // Потебня А.А. Полное собрание трудов. — М., 1999. С.5-198.

217. Прокопьева С.М. Проблема фразеологической образности в исследовании универсально-типологического во фразеологической системе языка. М., 1995. С. 3-71, 125-134.

218. Пространство и время // Философия: основные идеи и принципы. — М., 1985. С.52-59.

219. Радзиевская Т.В. Слово судьба в современных концептах // Логический анализ языка. Культурные концепты / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. — М., 1991. С.64-72.

220. Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы. — Киев, 1997. 560с.

221. Резанова З.И. Метафора в языковой картине мира // http://ido.tsu.ru

222. Резанова З.И. Человек в ценностной картине мира// Культура Отечества: прошлое, настоящее, будущее. — Томск, 1995. С.69-74.

223. Резанова З.И. Метафорический фрагмент внутренней формы языка // Актуальные проблемы дериватологии, мотивологии, лексикографии. Материалы всерос. конф., посвящ. 120-летию Том. ун-та. Томск, 1998. С. 18-20.

224. Резанова З.И. Язык и человек: субъектно-объектные отношения (варианты интерпретации в европейской культурной традиции) // Вестн. Том. гос. ун-та. 1999. № 268. С. 86-89.

225. Резанова З.И. Метафора в историко-лингвистическом аспекте // Актуальные проблемы русистики. — Томск, 2000. С. 212-216.

226. Резанова З.И. Языковая картина мира // Картина мира: Язык, философия, наука. Докл. участников Всерос. школы молодых ученых (1-3 ноября 2001 г.). Томск, 2001а. С. 3-6.

227. Резанова З.И. Метафора в художественном тексте (к проблеме соотношения узуального и окказионального) // Межкультурная коммуникация: Теория и практика: Сб. науч. тр. Вып. 1. — Томск, 20016. С. 34-39.

228. Резанова З.И. Метафора в процессах миромоделирования в языке и тексте // Изв. Том. политехи, ун-та. Томск, 2002а. Т. 305. Вып. 4. Язык и межкультурная коммуникация: теоретические и прикладные аспекты. С. 7483.

229. Резанова З.И. Иваницкая М. Н.А.Метафора в рекламном дискурсе (на материале товарной телевизионной рекламы) // Миромоделирование в языке и тексте: Сб. науч. тр. Томск, 2003. С. 92-105.

230. Резанова З.И. Мишанкина Н.А., Катунин Д.А. Метафорическое моделирование в языковой картине мира (к обоснованию методов исследования) // Вестник Том. гос. ун-та. Серия «Философия. Культурология. Филология». №277. 2003а. С. 164-171.

231. Резанова З.И., Мишанкина Н.А., Катунин Д.А. Метафорический фрагмент русской языковой картины мира: ключевые концепты. Часть 1. / Отв. ред. З.И. Резанова. Воронеж: РИЦ ЕФ ВГУ, 20036. - С. 145-203.

232. Рейхенбах Г. Направление времени. М.: Издательство иностранной литературы, 1962. - 395с.

233. Рейхенбах Г. Философия пространства и времени. — М.: Едиториал УРСС, 2003.-322с.

234. Рикер П. Человек как предмет философии // Вопросы философии. — 1989. №2. — С.41-50.

235. Ричарде А. Философия риторики // Теория метафоры. — М., 1990. С.44-67.

236. Рожанский Ф.И. Направление движения (типологическое исследование) // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. — М.: Индрик, 2000. С.56-67.

237. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. — М.: Наука, 1988.-212с.

238. Сазонова Е.Б. Метафора как средство выражения прагматической установки автора // Семантика и прагматика единиц языка в тексте: Межвуз. сб. науч. тр. Ленинград, 1988. С. 140-146.

239. Сахно С.Л. «Свое — чужое» в концептуальных структурах // Логический анализ языка. Культурные концепты / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М., 1991. С.95-102.

240. Селиверстова О.Н. Компонентный анализ многозначных слов. — М., 1975.

241. Семантические типы предикатов. М.: Наука, 1982. — 364с.

242. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. — М., 1993.-655с.

243. Сергеев В.М. Когнитивные методы в социальных исследованиях // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. С.3-20.

244. Сергеева А.А. Семантическая категория оценки в современном русском языке // Исследования по семантике (семантика языка и речи). — Уфа, 1991. С. 15-23.

245. Сергеева А.А. Категория оценки и аспекты ее описания // Исследования по семантике. — Уфа, 1996. С.63-76.

246. Серебренников Б.А. Как происходит отражение картины мира в языке // Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. — М.: Наука, 1988. С.87-105.

247. Серебренников Б.А. Язык отражает действительность или выражает ее знаковым способом // Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. М., 1988. С.70-87.

248. Серль Дж. Метафора // Теория метафоры. М., 1990. С.307-341.

249. Сивак А.Ф. Достоинство тайны: тема метафоры в философии и искусстве. СПб, 1992. - С.110-122.

250. Симашко Т.В. Пути изучения метафоры // Деривационные отношения в лексике русского языка. Тверь, 1991. С.62-78.

251. Символ // Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С.581-582.

252. Синочкина Б. О некоторых проявлениях оппозиции «своё»-«чужое» в русском и литовском языках // Язык. Общество. Культура. Вильнюс, 1997. С. 59-64.

253. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. СПб: Наука, 1993. — 151с.

254. Скляревская Г.Н. Языковая метафора в словаре. Опыт системного описания // Вопросы языкознания. — 1987. №3. - С.58-65.

255. Скляревская Г.Н. Языковая метафора как категория лексикологии // Языковые категории в лексикологии и синтаксисе. — Новосибирск, 1991. С.23-35.

256. Скребцова Т.Г. Американская школа когнитивной лингвистики. — СПб, 2000. 202с.

257. Слюсарева Н.А. Язык и речь — пространство и время // Теория языка. Англистика. Кельтология. М., 1976. С. 106-114.

258. Спиридонова Н.Ф. От начала к концу: семантика прилагательного последний II Логический анализ языка. Семантика начала и конца / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. -М.: Индрик, 2002. С.169-181.

259. Спиркин А.Г. Происхождение языка и его роль в формировании мышления // Мышление и язык. — М., 1957. С.3-72.

260. Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. — М., 2002.-312с.

261. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Опыт исследования. М.: Академический проект, 2001. — 989с.

262. Степанов Ю.С. Счёт, имена чисел, алфавитные знаки чисел в индоевропейских языках // Вопросы языкознания. — 1989. — № 4,5.

263. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж, 1985. 171с.

264. Стернин И.А. О трёх видах экспрессивности // Структура лингвостилистики и её основные категории. Пермь, 1983. С. 123-127.

265. Стернин И.А. Разграничение прямого и переносного употребления слова // Семантика и системность языковых единиц. Межвуз. сб. науч. тр. — Новосибирск, 1985. С.47-56.

266. Супрун А.Е. Лекции по языкознанию. Минск: Изд-во БГУ, 1971. — 143с.

267. Тарланов З.К. Этнический язык и этническое видение мира // Язык и этнический менталитет. Петрозаводск, 1995. - С.5-12.

268. Телия В.Н. Вторичная номинация и ее виды // Языковая номинация. Виды наименований. М., 1977. С. 129-221.

269. Телия В.Н. Типы языковых значений (Связанное значение слова в языке).-М., 1981.-266с.

270. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. — М., 1986.- 141с.

271. Телия В.Н. Метафора как модель смыслопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и тексте. — М., 1988а. С.26-52.

272. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. — М., 19886. С. 173-204.

273. Телия В.Н. Предисловие // Метафора в языке и тексте. М., 1988в. С.З-10.

274. Телия В.Н. Механизмы экспрессивной окраски языковых единиц // Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. — М., 1991. С.36-66.

275. Телия В.Н. Русская фразеология (семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты). — М.: Языки русской культуры, 1996. — 288с.

276. Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - 512с.

277. Токарев С.А., Мелетинский Е.М. Мифология // Мифы народов мира. — М., 1997. С. 11-20.

278. Толстая С.М. К соотношению христианского и народного календаря у славян: счет и оценка дней недели // Языки культуры и проблемы переводимости. — М.: Наука, 1987 — С. 154-168.

279. Толстая С.М. Мифология и аксиология времени в славянской народной культуре // Культура и история. Славянский мир. М., 1997. С. 62-79.

280. Толстой Н.И. Избранные труды. Т.1. Славянская лексикология и семасиология М.: Языки русской культуры, 1997. — 520с.

281. Толстой Н.И. О природе бинарных противопоставлений типа «правый» «левый», «мужской» - «женский» // Языки культуры и проблемы переводимости. - М., 1987. С. 169-182.

282. Толстой Н.И. Язык и народная культура. М., 1995. - 512с.

283. Трипольская Т.А. Эмотивно-оценочный дискурс: когнитивный и прагматический аспекты. — Новосибирск, 1999. — 166с.

284. Трунова О.В. Логико-коммуникативные корреляции модальных и оценочных значений // Коммуникативный аспект языка: Процессы и единицы (межвуз. сб. науч. трудов). — Л, 1991. С.146-156.

285. Трунова О.В. Логическая структура оценки и ее языковая экспликация Н Язык и культура. Мат-лы междунар. науч. конф. Барнаул, 1997. С. 152-156.

286. Уилрайт Ф. Метафора и реальность // Теория метафоры. — М., 1990.-С.82-109.

287. Уорф Бенджамин Л. Отношение норм поведения и мышления к языку // http://www.philosophy.rU/library/whorf/Q 1 .html

288. Урысон Е.В. Синтаксическая деривация и «наивная» картина мира // Вопросы языкознания. 1996. - №4. - С.25-38.

289. Урысон Е.В. Фундаментальные способности человека и наивная «анатомия» // Вопросы языкознания. 1995. — №3. — С.3-16

290. Урысон Е.В. Языковая картина мира vs. Обиходные представления (модель восприятия в русском языке) // Вопросы языкознания. 1998. -№2. -С.3-21.

291. Успенский Б.А. История и семиотика: Восприятие времени как семиотическая проблема // Б.А. Успенский. Этюды о русской истории. -СПб.: Азбука, 2002. С.9-77.

292. Уфимцева И.В. Русские глазами русских // Языковая система. Язык текст. Язык-способность (Сб. статей). -М., 1995. С.242-249.

293. Федяшина А.А. Лексическая коннотация и факторы её возникновения // Язык и общество. Саратов: Саратовский университет, 1989. С.128-132.

294. Федяшина А.А., Памфилова Н.А. Роль ориентационной метафоры в становлении оценочного компонента семантики вегетонимов // Вопросы романо-германского языкознания. Саратов. 1999. С.30-34.

295. Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М., 1993. — 324с.

296. Харченко В.К. Переносные значения слова. Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1989.- 195с.

297. Харченко В.К. Функции метафоры. Лингвистика.: Учебное пособие. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1992. 86с.

298. Худяков А.А. Концепт и значение // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангальск, 1996. С.97-103.

299. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. — М.: Наука, 1990.-207с.

300. Цивьян Т.В. Модель мира и ее роль в создании (аван)текста // www.ruthenia.ru/folklore

301. Цоллер В.Н. Эмоционально-оценочная энантиосемия в русском языке // Филологические науки. — 1998. №4. - С.76-83.

302. Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. — М.: Наука, 1992.-280с.

303. Черданцева Т.З. Метафора и символ во фразеологических единицах // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. С.78-92.

304. Черкасова Е.Т. Опыт лингвистической интерпретации тропов (метафора) // Вопросы языкознания. — 1968. №2. - С.28-38.

305. Чернейко Л.О. Оценка в знаке и знак в оценке // Науч. доклады высшей шк., Филологические науки. М., 1990. №2. С.72-82.

306. Черниговская Т.В., Деглин В.Л. Метафорическое и силлогическое мышление как проявление функциональной ассиметрии мозга // Семиотика пространства и пространство семиотики. Труды по знаковым системам XIX. -Тарту, 1986. С. 68-84.

307. Чижикова О.В. О логических и лингвистических теориях метафоры // Вестник Волгоград, ун-та. Серия 2: Филология. Вып.З. Волгоград, 1998. С.34-39.

308. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000). Екатеринбург: Урал, гос. пед. ун-т., 2001. — 238с.

309. Шахнарович A.M., Юрьева К.М. К проблеме понимания метафоры // Метафора в языке и тексте. -М., 1988. С. 108-118.

310. Шаховский В.И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты // Языковая личность: культурные концепты, — Волгоград-Архангельск, 1996. С.80-96.

311. Шемякин Ф.Н. Язык и чувственное познание // Язык и мышление. — М., 1967. С.38-55.

312. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность. — М.: Языки русской культуры, 2002. — 496с.

313. Шрамм А.Н. Очерки по семантике качественных прилагательных (на материале современного РЯ). JI.: Изд-во ЛГУ, 1979. - 134 с.

314. Щербаков М.А. Модель уровней самоидентификации личности // http://www.ipd.ru/articles/identarticle.shtml.

315. Щученко В.А. Образы русской культуры: К проблеме объективного осмысления национального ценностного мира // Ценностный мир русской культуры. СПб, 1995. С.5-26.

316. Юнг К.Г. Архетип и символ. М., 1991. - 288с.

317. Язык. Культура. Этнос. М.: Наука, 1994. - 235с.

318. Языковая номинация (Общие вопросы). М.: Наука, 1977. - 358с.

319. Яковлева Е.С. Время и пора в оппозиции линейного и циклического времени // Логический анализ языка. Культурные концепты / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова.-М., 1991. С.45-52.

320. Яковлева Е.С. Языковое отражение циклической модели времени // Вопросы языкознания. — 1992. №4.

321. Яковлева Е.С. О некоторых моделях пространства в русской языковой картине мира // Вопросы языкознания. 1993. - №4.

322. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М., 1994а. - 544с.

323. Яковлева Е.С. Фрагмент русской языковой картины времени // Вопросы языкознания. 19946. - №5.

324. Яковлева Е.С. Час в русской языковой картине времени // Вопросы языкознания. 1995. - №6.

325. Яковлева Е.С. К описанию русской языковой картины мира // Русский язык за рубежом. 1996. -№1,2,3.- С.47-56.

326. Яковлева Е.С. Час в системе русских названий времени // Логический анализ языка: Язык и время / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М., 1997.

327. Яковлева Е.С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова // Вопросы языкознания. 1998. - №3. - С. 43-73.

328. Ярская В.Н. Время в эволюции культуры. — Саратов: Издательство Саратовского университета, 1989.— 149с.