автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Вставные элементы в романах Ф.М. Достоевского

Полный текст автореферата диссертации по теме "Вставные элементы в романах Ф.М. Достоевского"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

КУЗЬМЕНКО Еле па Олеговна.

ВСТАВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ В РОМАНАХ Н.ДОСТОЕВСКОГО IO.OI.OI - Русская литература

' Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Саюст-Петербург - 1993

Работа выполнена на кафедре теории литературы и зарубежных литератур Самаркандского госуниверситета имени Али-пера Навои

Научный руководитель - доктор филологических наук профессор Р.П.Шагинян

Официальные оппоненты - доктор филологических наук

профессор В.А.Туниманов,

кандидат филологических наук Н.А.Казакова

Ведущее учреждение - Санкт-Петербургокий государственный педагогический университет им.А.Н. Герцена

Запита состоится 1993 года в/Ф ~ часов на

заседании специализированного совета А 063.37.Ц2 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Санкт-Петербургском университете по адресу: 199164, Санкт-Петербург Университетская набережная, II

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке и А.Н.Горького С 19916^.Санкт-Петербург, Университетская набере ная, 7/9).

Автореферат разослан 1993 года

Ученый секретарь специализированного сове кандидат филологических доцент

- 3 -

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Тот факт, что романы Ф.М.Достоевского изобилуют композиционными элементами, которые носят характер "вставок" в собственно сюлетное повествование, исследователи творчества Достоевского отмечали неоднократно. Поскольку эти, так называемые, "вставные элементы" являются неотъемлемой частью произведения, сложной вязью "сцеплений" спаянной вместе с другими составляющими композиции в художественное целое, то исследования поэтики произведений писателя не обходились без обращения к ним, хотя часто внимание литературоведов не акцентировалось на именно "вставном" их характере. Нередко предметом изучения становились и отдельные вставные элементы, в частности, огромное количество работ посвящено' знаменитой "Легенде о Великой инквизиторе". Но чрезвычайно редко ставился вопрос 6 вставных элементах как особом комплексе кошозиционно-худояественных средств, требующих специального ^следования. В тех немногочисленных несомненно достойных внимания работах, которые были посвящены интересующей нас проблеме (их авторы - Н.К.Савченко, Г.И.Егоренкова, Н.Д.Старосе-льская), уяснение своеобразия и функциональной значимости этого специфического композиционного материала носило не полный и далеко не последовательный характер. Это было связано не только с отсутствием в них четкой и аргументированной дифференциации элементов, имеющих вставной характер, но в с тем, что сами они охватывались выборочно, сообразно тем предпочтениям, которые по тем или иным мотивам отдавали исследователи. Таким образом, сделанное ими не только не исчерпывает проблемы, но, напротив, побуждает специально и основательно ее поставить, учитывая и успехи, и пробелы, и упущения занимавшихся ею. ;

В задачи и цели работы входило: уяснение закономерностей, которым подчинено включение вставных элементов в романнуЬ целостность, анализ системных связей между ними и ею; осознание этЙс связей в контексте идейно-художественного строя того произведения, неотъемлемой частью которого являются вставные конструкции, что в свою очередь мыслилось как важнейиая предпосылка для раскрытия общего и конкретного в их поэтике; определение сгилеобразугщэЯ роли вставных конструкций в художественном мире Достоевского, выявление той эволюции, которую они претерпевали вместе с восхсаде-нием писателя к высзиы своим сверзенияк; характеристика хзнр-^взго своеобразия вставш;х элементов, описание их типологических рззнз"

видностей, обнаружение, путей, и средств их дифференцирования на макро- и -микроструктурном уровнях.

Научная новизна исследования заключается в том, что в диссертации ¿первые предпринята попытка системно-дифференцированно рассмотреть вставные элементы, чтобы проанализировать их и порознь, и, так сказать, комплексно, и на основе возможно более обстоятельного и последовательного анализа позтики романов Достоевского выработать свою приемлемую точку зрения на вставные элементы как особый комплекс композиционно-изобразительных средств, несущих в себе специфическо-достоевское начало.

Материалом исследования явились два романа Достоевского -"Подросток" и "Братья Карамазовы".

Исходные установки и посылки для решения задач диссертации почерпнуты в трудах, рассматривающих вопросы функционирования композиционного материала, имеющего вставной характер, в исследованиях отечественных и зарубекных достоевсковедов.

Основным методом исследования в работе является поэтика-структурный анализ текста с использованием возможностей сравнительно-типологического и историко-литературного анализа.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав ("Вставные элементы в романе Ф.М.Достоевского "Подросток", "Вставные элементы в романе Ф.М.Достоевского "Братья Карамазовы") и заключения.

Апробация результатов исследования. Основное содержание диссертации представлено двумя публикациями, докладами, которые делались на университетских конференциях, а также на научных семинарах при кафедре теории литературы и зарубекных литератур СамГУ.

Материалы исследования могут быть учтены исследователями творчества Достоевского, а также вузовскими работниками в ходе чтения курса истории русской литературы XIX века, спецкурсов и спецсеминаров по творчеству писателя.

Объем основного текста 145 страниц машинописи; объем диссертации со списком использованной литературы - 150 страниц.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснованы актуальность теш и научная новизна работы, указаны ее цели и задачи, охарактеризована степень изученности материала,, определены и в общих чертах очерчены разновидности вставных элементов, которые встречаются в творчестве Достоевского в целом, а наиболее широко и, так сказать, репрезентативно -

в двух последних его романах "Подросток" и "Братья Карамазовы", раскрыты методологические посылки исследования.

Первая глава диссертации посвящена анализу вставных элементов в романе Ф.М.Достоевского "Подросток".

Выбрав для своего романа форму автобиографических записок, Достоевский сознавал, что рассказ "от Я", наряду с несомненными преимуществами, имел и недостатки. Этот тип повествования существенно ограничивал свободу автора. Кроме того, дополнительную трудность составляло и то, что "Подросток" - это исповедь юноши, почти мальчика. Перед Достоевским стояла задача избегнуть поверхности, описательности, донести до читателя глубину идей и образов. Стремясь достичь этой цели, Достоевский центральную роль отводит сложной, тщательно' построенной композиционной системе романа, одним из существенных моментов организации которой стало введение вставных элементов, включающих сновидения, письма, вставные "истории". В этой связи з реферируемой главе высказывается мысль о том, что вся полнота сложного и емкого социально-философского содержания романа порождается в немалой степени тесный взаимодействием, взаимовлиянием сюжетного плана и вставных элементов. Так, утверждение очень важной в общем замысле произведения идея "благообразия" реализуется одновременно как сюжетно - благодаря встрече Аркадия о названным отцом, их беседам, спорам - так и вводом вставных "историй", рассказанных Макаром Ивановичем Долгорукий.

"Изживание" Подростком его идеи, восприятие иакаровского "благообразия" осуществляется не логически, а. непосредственно-эмоционально: герой постигает гармонию мировосприятия Макара Ивановича чувством, образно - через его рассказы. Весьма своеобразно преломляясь в них, скзетно реализуемые теми и мотивы наполняются через художественные"сцепления"новыми оттенками смысла. Такими путями - но не только ими одними - формируется, как показывается в реферируемой главе, тот чрезвычайно насыщенный худояе-ственно-повествователышй пласт, который "идее благообразия" дает мощное, образно-символическое звучание. И вставная новелла о купце СкотобоПникове занимает в этом ряду особое место.

Значительное место в реферируемой главе отводится обоснованию того, что именно в образе купца Скотобойникоза отразился "лик мира сего", каким воспринимал его Достоевский, лик, отмеченный печатью разлохения самого стрзакого - духовного, где забвение нравственных ценностей, страсть к називе и овуцекис бесконечного

своего могущества слились воедино. В романе "Подросток" тема денег играет исключительную роль, и определяется она центральной . коллизией романа, судьбой юного героя, подпольем которого стала его незаконорожденность, героя, в кои жажда гармонии, истины, красоты приобретает характер бунта против дисгармоничного пира и сопровождается желанием взять реванш, утвердить свое "я". Идея накопительства представлена в романе как бы двумя символическими образами: возвышенному романтическому идеалу Подростка - Скупому рыцарю из трагедии Пушкина, и Достоевский противопоставляет купца Скотобойникова из рассказа Макара Ивановича Долгорукого. Суть обоих образов - едина, только с рццаря сорван флер романтики и поэзии, и открыто истинное лицо одержимого бесом стяжательства, лицо человека-зверя.

. Вставная новелла о купце является неотъемлемой и очень вак-ной частью композиционной структуры романа. Роман, задуманный как "исповедь великого грешника", должен был явиться лишь первой частью грандиозного, но не осуществившегося полотна "Житие великого грешника", и рассказ о великом грешнике - Скотобойникове отнюдь не случайно оказался в его составе. Также и то весьма симптоматично, что хотя зашсел Достоевского был реализован лишь частично, предполагавшийся им принцил организации художественного целого (а он, этот принцип, покоится на логике "спирали") отразился в романе "Подросток" в полной мере.

Принцип этот находит в реферируемой главе обоснование и раскрытие. Основной узел тем романа варьируется, углубляется и восполняется побочными темами. Диалоги Макара Ивановича и Подростка, истории странника, в частности, о солдате, предваряют рассказ о купце Скотобойникове, тематически восполняя друг друга; в свою очередь, назидательный рассказ о китии грешника, как следующий виток спирали, выводит сзшсление концептуально-онтологических проблем, поставленных в романе, на новый уровень. Система "сцеплений", определяемая переплетением и взаимодействием вставной новеллы и сюжетного плана романа, включает как простейшие, лежащие на.поверхности "сцепления" - переклички образов, ситуаций, значащих деталей, так и опосредованно-сложные, уходящие в глубь сокровенной стихии повествования. С каждой из таких перекличек рассказ обретает новую частицу художественной значимости, вся масштабность которой проявляется лишь в полной объеме выявленных "спепле-ний", обуславливающих елейный и неповторимый композиционный рису-

нок романа Достоевского. Сугубо бытовая история в художественном контексте всего произведения поднимается на высокую ступень художественного обобщения - обобщения философского.

Философская символизация рассказа о купце создается ориентацией на библейскую традицию ("вечный" библейский мотив нравственного возрождения грешника), с одновременным вовлечением в художественную телеологию романа литературной традиции. Имеется в виду чисто "достоевская" трансформация (по принципу отталкивания-перегаички) образов, ситуаций из произведения Пушкина, Лермонтова, Некрасова, что тоже играет важную роль в создании второго, позтико-символического, плана романа, его "скрытого мифа". Рассказ не только преломляет главные смысловые пласты романа, но и становится символическим фокусом его главного мотива - пути обретения истины человеком, взыскующим ез.

В подтверждение этого тезиса в реферируемой главе прослеживаются наиболее значимые сопряжения-связи между сюжетным и вне-сюжетным планами романа. Отмечается, что на всем его протяжении происходит формирование нравственной личности Подростка, который, приехав в Петербург с намерением вершить суд, кончает тем, что судит себя судом собственной совести, судит так же, как солдат и купец Скотобойников из рассказов Макара Ивановича. Осознание своей вины, искренность самобичевания и раскаяния, ощущение себя "великим грешником" - это тот очистительный рубеж, когда шопа, отчетливо уяснив, что есть добро, а что есть зло, делает выбор. Мотив очищающей силы страдания - центральная тема рассказа о купце, является контрапунктом истории Подростка, обретшей форму покаянной исповеди. Мы не знаем ни дальнейией судьбы Подростка, нп того, спасет ли Скотобойников свою душу, искупит ли грех, оставив дом и уйдя в странствие, - рассказ и роман обрываются многоточием, по оба они устремлены в будущее, проникнутое надеждой.

Многие образы, идеи, теш, мотивы, лиаь наметившиеся в романе "Подросток", получают мощное развитие в "Братьях Карамазовых". Наряду с этим преемтсвенность, связывающая вставные элементы этих ромапов, сказывается и в плане функциональной значимости их в системе художественного целого. Рассказ о купце Скотобойникове в ряду вставных элементов романа "Подросток" занимает особое место, и отличает его не только объем повествования, завершенность и эстетическая самодостаточность, но и совершенно новая идейно-худ явственна»! нагружсшюсть. Впервые в творчестве Достоовохсго ястэ-

вноИ элемент обретает столь принципиальную значимость, становясь "узловым" моментом романа как целостности, фокусом, аккумулирующим смысл сюжетных перипетий, ведущих "главную линию" - постижение Подростком истины о добре и зле. Все это является, как отмечается в реферируемой главе, свидетельством того, что "Подросток" ознаменовал качественный скачок к принципиально новому уровню использования вставного материала в ходе реализации идейно-художественной задапности произведения, что роман этот и в данном аспекте стал словно бы прологом к "Братьям Карамазовым".

Выявлению роли вставных элементов в "Братьях Карамазовых" посвящена вторая глава диссертации. В ней прежде всего отмечается, что этот роман Достоевского настолько асе отличается необыкновенным многообразием идей, сконцентрированных в нем, насколько и чрезвычайно симптоматичной и знаменательной его насыщенностью вставными элементами. Чтобы свести в своем романе "на аршине пространства" "идеи века", автору было вакно найти такую сюжет-но-композиционную структуру, которая смогла бы вместить огромную философскую и социально-нравственную проблематику романа. И широкомасштабное введение вставного материала стало для Достоевского одним из важнейших средств увеличения художественно-смысловой емкости романа и реализации его идейно-художественной сверхзадачи.

Характер вставных элементов в романе "Братья Карамазовы" чрезвычайно многообразен. Кроме "историй"(тут и притчи, и легенды, и рассказы, и анекдоты и т.д.), в романе встречаются такие вставные элементы, как философские сочинения, мемуарно-хроникаль-ные записки и т.д. Любой из вставных элементов непременно несет на себе печать личности его сочинителя или рассказчика, выступая весьма важным средством построения как конкретного характера, так и всей системы образов романа. Почти все включенные в повествовательную ткань "истории" рождаются на наших глазах - в живых диалогах, спорах и обсуждениях, проливая свой свет не только на образы рассказчиков, во и на их оппонентов.

Основополагающе-ключевое значение среди многочисленных вставных элементов последнего романа Достоевского имеют те из них, ко-, торые так или иначе соотносятся с Иваном Карамазовым, поскольку именно с этим обравом связан наиболее значительный комплекс идей, развернутых в этом произведении. Воззрения Ивана находят художественно« свое воплощение прежде всего и главным образом в его со-

чинениях. Хронологическая последовательность создания этих произведений и порядок знакомства с ними читателя не совпадают. С одной стороны,- анализ сочинений Ивана в той последовательности, в которой они шли друг за другом, позволяет пролить свет на формирование и развитие его идеи, с другой, дво хронологии - умозрительно воссоздаваемая и художественно воплощаемая в "Братьях Карамазовых", - сами напрашиваясь на соотнесение, способны, если вникнуть в логику сделанных автором романа перестановок, помочь уяснить ту существенную миссию, которую призваны они выполнить в решении художественной сверхзадачи произведения. И здесь чрезвычайный интерес представляет итоговое, кредовое изложение концепции Ивана в главе "Бунт". Автор при этом намеренно лишает ее отвлеченной теоретичности, подавая "идею" в неразрывном сплаве с многочисленными вставными "историями" из газетно-журнальной хроники, которые должны были, с точки зрения Ивана, заключать несокрушимые свидетельства в пользу провозглашаемого им неприятия божьего мира. "Бунт" - это своеобразная обвинительная речь Ивана, направленная против Бога и его творения. А поскольку идея Бога и идея Христа - неразрывны, и главный аргумент, ожидаемый Иваном и высказанный Алешей, - это добровольная жертва Христа как основание для грядущей мировой гармонии, то следующий удар Иван последовательно наносит по идее Христа. Таким образом, Легенда о Великом инквизиторе как обвинительная речь Христу является логическим следствием "Бунта".

В главе обосновывается, что вставная новелла (такие ее качества, как автосемантичность, замкнутость, эстетическая самодостаточность позволяют именно так охарактеризовать жанровую природу "Легенды...") является как бы осью "Братьев Карамазовых", а в единстве с "Бунтом" - его кульминацией и идейно-художественным центром, сфокусировавшим ключевые проблемы романа. Наряду с этим, соединение в единое целое газетных фактов, "историй", апокрифической легенды, органичным продолжением которых становится и собственное сочинение героя - Легенда о Великом инквизиторе, позволяет наполнить абстрактные философские концепции животрепещущей страстностью и силой. __

Противостоянием двух идей - Христа и Великого инквизитора создается поле напряжения, сила которого притягивает к ссбо все и вся в романе. И не только Иван и Зосииа, преемникам которого становится Алеща (они как Сы егхетно реализует спор Хр;:сга и ¿елаке-

го инквизитора в романе), а каждый герой занимает определенную позицию по отношению к этим идейным полюсам. То не надо сказать■ и о вставных элементах, которые, выполняя свои важные художест-венно-хар&ктерологические и образно-концептуальные функции, несут на себе зримую печать указанного противостояния.

Так, многочисленные нити тянутся от "Легенды..." к другим композиционным элементам романа и обратно, с одной стороны, неразрывно связывая романную действительность с вечными горними проблемами, с другой стороны, как бы паполнпя "Легенду..." пульсацией современности. Вставная новелла особенно тесно связана диалогическими отношениями с "Житием Зосимы". В "Легенде..." Инквизитор просит Христа ответить ему, - Христос молчит. Но ответ его словно бы слышится в том, о чем "говорит" в "Китии" Зосима.

"Житие Зосимы" определяется в реферируемой главе как вставная конструкция, имеющая сложную композиционную структуру. Включенная в роман в форме "Записок", она вбирает в себя два типа эпического материала: один - художественно-повествовательной по преимуществу природы (рассказы Зосимы о событиях, непосредственным свидетелем и участником которых он являлся), второй - его поучения и наставления.

Инерция отрицания - следствие мощного.идейно-художественного потенциала, заложенного в главе "Бунт", и безусловная симпатия, вызываемая обаянием личности Ивана Карамазова, требовали создания сложной и четко выверенной системы преодоления этой инерции, развенчания бунта и бунтарей, которое Достоевский считал своим гражданским долгом. Писателю было важно создать второй идейный полюс романа, противопоставив идее неприятия мироздания и рожденному ею принципу "все позволено", концепцию Зосиыы, в которой Вселенная предстает в единстве и гармонии всех своих составляющих. Поддержать связь между ниьи, по убеждению старца, и призван человек, движимый чувством деятельной любви. Эта концепция и получила развернутое, целостное выражение в "Житии Зосимы", в котором, так же, как и в сочинениях Ивана, отразилось духовное становление его идейного антагониста. Однако если у Ивана это становление развернуто в сфере умозрительной, то у Зосимы - в непосредственно-эмоциональной, покоящейся на жизненных впечатлениях.

Три биографических рассказа Зосимы объединены в единую повествовательную линию. Внешне эту связь осуществляет рассказчик -Зосииа, свидетель и участник описанных событий. Внутренне же рас-

сказы объединены общей художественной целью: они являются образным воплощением идеи, прозвучавшей в словах из Еваагелия о пшеничном зерне, павшем в землю, которые Зосима читает своему таинственному гостю в ответ на просьбу решить его судьбу. Именно этими словами, ставшими эпиграфом, Достоевский предварил роман "Братья Карамазовы", тем самым определив одну из центральных ключевых идей романа. Рассказы представляют собой цепь моментов, происшедших з жизни трех человек, и каждый из этих моментов служит толчком к духовному перелому в другом, к воскрешению челове-5са в человеке, зерном, гибнущим и возрождающимся в новых всходах.

Мысли, высказанные в первом рассказе "Жития", варьируются какдый раз в новой ситуации и на новом уровне. Они в каждом рассказе, словно на очередном витке спирали, разворачиваются, углубляются, приобретая новые оттенки, смысловую и психологическую глубину.

Теш, мотивы, детали биографических рассказов Зосимы вплетаются, в свою очередь, сложнейшей системой взаимодействий в роман как целое, образуя глубинные течения, организующие внутреннюю, сокровенную стихию повествования, ее концептуально-онтологический смысл.

Вечные горние проблемы - это начало, которое объединяет развертываемые сюжетом события с далекими, на первый взгляд, событиями из "Кития Зосимы". Это высшая,, "седьмая сфера", к которой устремляются всё и вся в романе, сливаясь в художественную целостность. Все, с чем сталкивались и должны были решить для себя Маркел, Зосима, Таинственный посетитель, теперь встает перед новым поколением - Алешей, Иваном, Грушенькой.'Одни уходят, другие приходят, и каждый вновь решает для себя главный вопрос своей жизни, а на пороге жизни - "мальчики" Достоевского, которым еще предстоит сделать свой выбор. Мысль о бессмертии человеческого' духа, о вечной преемственности поколений, прозвучавшая в словах Маркела Зосиме: "Еиви за меня!11, - это один из возможных ответов на вопрос Ивана Карамазова'о бессмертии, который стал едва ли не главным в романе.

Использование такой формы включения повествовательного материала, как "записки", стилизованные под "житие", позволили Досто-' евскому не только дать развернутое и последовательное изложение кредо Зосимы, но органично вписать в художественное целое его "беседы и поучелия". Они, как известно., расцениваются обычно как ст-

ремление Достоевского стать "учителей жизни", как стремление, которое прошло не без урона для художественности "Братьев Карамазовых". В реферируемой главе немало места отводится тому, чтобы показать: "беседы и поучения" Зосимы являются неотъемлемым, органично-образным компонентом романа. Они, как обосновывается в диссертации, не только выступают своеобразными вехами, четко расставляющими смысловые акценты во всей сюжетно-композиционной системе романа, но и играют чрезвычайно важную роль в реализации Достоевским всей художественной концепции "Братьев Карамазовых", • ключ к постижению внутренней логики развертывания которой заключается в том, что объектом авторской активности становятся не сами идеи как таковые, а действия, какие они рождают, становясь жизненной позицией. Не случайно - многие кардинальные пункты философских концепций Ивана и Зосимы совпадают, но пути у них разные.

Неприятие божьего мира Иваном рождает его безнравственную' жизненную позицию, определяемую принципом "все позволено". Именно по этой, аморальной по своей сути, жизненной позиции и наносит удар Достоевский. В наставлениях не и поучениях Зосимы заложена потенция противоборствующей идеи, реализовать которую в действии предстояло его идеиному преемнику Алеши, благословенному своим учителем на "великое послушание в миру" во второй несостоявшейся книге задуманной Достоевским дилогии. Этим и обусловлен тот факт, что в "ъаписках" представлены не размышления только, а именно поучения и наставления Зосимы, назначение которых побудить к действию, подготовить к принятию эстафеты.

Если наставления Зосимы стали его своеобразным завещанием, то смерть старца явилась решающим испытанием для младшего из братьев Карамазовых, а встреча его с Грушенькой - "уроком", определившим его выбор. Сон, увиденный Алешей по возвращении в монастырь, пророчески подтвердил безошибочность этого выбора. В реферируемой главе обосновывается, что художественные сцепления, возникающие между вставными элементами (Легендой о Великом инквизиторе, "Хитием Зосимы", "Каной Галилейской", притчей о луковке, апокрифической легендой о богородице) сопрягают их в единый вне-сглетный пласт, скрочайаий по своему образно-символичоскиму на-пэлнениг, наполнению, создаваемому целым спектром ассоциаций и перекличек с сиЭлеЛсшши оЗразами, темами, мотивами. Эти много-

численные "сцепления" в свою очередь органично вплетают каждый из названных вставных элементов в отдельности в скжетную канву романа, посредством чего, в частности, и создается сложнейшая система философских символов, возносящих сюжетные бытовые коллизии до бытийных высот.

Главы "Луковка" и "Кана Галилейская" отразили личностное преодоление идеи Ивана Алешей, однако развенчание идеи Ивана осуществляется еще и путем ее объективной дискредитации. Объяснив в "Бунте" причину неприятия божьего мира, Иван в своей исповеди все же не до конца откровенен, последнее звено его концепции - жизненная позиция, выразившаяся в формуле "все позволено", так и не получила четкого и определенного разъяснения. И в этой связи анализ главы "Черт. Кошмар Ивана Федоровича" и помогает воссоздать последний итог всех теоретизирований героя.

Эта глава, как и "Бунт", почти полностью построена на материале вставного характера и включает в себя многочисленные истории, анекдоты, которые будучи вложенными в уста черта, являются по своей сути плодом мыслительной- деятельности Ивана.

Внешний рисунок диалога, отрывочный и сумбурный, не имеющий, на первый взгляд, общего направления и напоминающий пустую болтовню, психологически обусловлен и бредовым состоянием-героя и сопротивлением больного сознания, пытающегося уклониться от страдания и трансформирующего болезненные мысли опосредованно, в "за- • шифрованном" виде. Но при видимой своей беспорядочности все компоненты этого диалога связаны воедино иносказательным, символическим смыслом, раскрывающимся лишь в контексте всего предыдущего повествования, в системе взаимодействия с другими композиционными элементами в структура целого.

Диалог Ивана с чертом является своеобразной метафорой состояния души, лишенной согласия с самой собой, выступая образным воплощением ее трагического раздвоения. На грани галлюцинации и кошмара в фантастическом калейдоскопе философских сентенций, историй, анекдотов, критических разборов черта перед читателями предстает история идейно-философских скитаний Ивана Карамазова, явленная при свете его совести во всей своей обнаженной безысходности.

Кошмар Ивана Федоровича - это осознание краха, это беспощадный суд героя и над своей идеей, и над самим собой. И тут вспоминается встреча в келье, которая одновременно явилась и фзбуль-

- й -

ной завязкой и идеологический зачином романа "Братья Карамазовы", в котором важное место отводится дискуссии о государственном и церковном суде. В ней зерно, почка не только целого узла центральных идеологических проблем романа, но и завязки фабульной, где вершится суд, с одной стороны, над Митей, с другой -Ивана над самим собой (глава "Черт. Кошмар Ивана Федоровича"). Композиционное кольцо как бы замыкается. Вопрос о соотношении преступления и наказания встает во всей полноте перед героями уже не теоретически, а как трагическая реальность.

Проблема суда и судей, находящаяся в неразрывной связи с проблемой преступления и наказания, - одна из важнейших для Достоевского - писателя и публициста. Суд над Митей буквально прорастает из фактического материала судебных дел, собранного Достоевским. Он с репортерской фактографичностью воспроизводит судебный процесс над своим героем с подробными речами обвинителя и защитника. Прокурор и адвокат у Достоевского - далеко не посредственности. Он показывает лучших, и оба'они произносят по-своему блистательные речи. И тем не менее несостоятельность гражданского суда над Митей очевидна.

Речи обвинителя и защитника, структурно выделенные в повествовании романа, являются "узловыми" его компонентами. Лик времени, запечатлевшийся в художественной картине "Братьев Карамазовых", по-своему преломляется в речах обоих служителей Фемиды. С одной стороны, он проступает благодаря фигурирующему в них публицистически-фактографическому материалу. С другой стороны, развернутые в речах противостоящие друг другу точки зрения на действительность позволяют запечатлеть живую и емкую картину эпохи с типичными для нее тенденциями, нравами и отразившимися в них приметами нездоровья общества. Самое же главное состоит в тон, что в обеих речах сказался склад мышления, который, по убеждению Достоевского, в массовом своем проявлении и обусловил подобное состояние общества. "Эвклидово сознание", лежащее в основе разобщения людей и их непонимания друг друга, - вот что объединяет обвинителя и защитника и лишает их прозорливости. Недаром оба они - каждый по своему - глубоко ошибаются, ошибаются именно потому, что их подход к человеку слиикоц не адекватен его природе и в узко-прагматически?. свое!! направленности убог и бессилен.

С'гтоятсльстЕа этого дела и обвинитель, к защитник "просчи-юта'-г" на йено^а.чин "чатеизтнческих" доказательств, так ке, как

"математически" доказывает вину Бога Иван Карамазов и вину Христа - Великий инквизитор. Достоевский не выдвигает против адептов "эвклидовой мысли" прямых доводов, они появляются в романе опосредованно, через сложнейшую систему сцеплений, которой охватываются, в частности, и речи прокурора и адвоката. Обвинительные речи Ивана в "Бунте" и Великого инквизитора в "Легенде..." строятся на той ке логике аргументации, что и речи прокурора и адвоката на суде. Компрометируя сами эти принципы, Достоевский одним судом опровергает два других.

Красноречивым "речам разума" противопоставлена безыскусная "речь сердца", произнесенная Алешей у камня и проникнутая заботой о том| чтобы перекивание трагической смерти Илюшечки стало для мальчиков уроком любви, сострадания и милосердия. Речь Алеши у камня прозвучала живым воплощением поучений и наставлений Зосимы и органично "закруглила" эпилог не оконченного, но художественно-цельного в своей "антиивановой" направленности творения Достоевского.

В заключительной части реферируемой главы констатируется, что вставные элементы в романе "Братья Карамазовы" разнятся по характеру, структуре, форме, содержанию; они отличаются мерой замкнутости и завершенности в художественном пространстве целого; наличием или отсутствием.эстетической самодостаточности. На каждый из них возлагается наконец особая роль в системе художественного целого.'Вместе с тем каждый элемент композиции, в том числе и вставной, получает значимость лишь при соотнесении с целым. Лишь в системе целого посредством многочисленных контекстуальных связей-перекличек формируется неповторимо-оригинальный сплав двух пластов - сюаетного и внесюжетного, пластов органично прорастают . щих друг в друга и создающих единое и неделимое целое - роман "Братья Карамазовы".

В заключении в ходе подведения итогов.исследования отмечается, что использование вставных элементов - а оно тяготеет у Достоевского к нарастанию, достигая своего пика в "Братьях Карамазовых" - коренится в природе художнической индивидуальности писателя, в логике ее развития, являя собой неустанный и весьма плодотворный творческий эксперимент. Идя по пути исканий, Достоевский •со временем стал все более разнообразить характер вставного материала, обогащать и углублять его функциональную,значимость. Однако качественный сдвиг в использовании вставных элементов, по на-

..¡ни наблюдениям, наметился именно в "Подростке". Убедительное свидетельство тому - принципиально новый уровень функциональной значимости Рассказа о купце Скотобойникове в структуре романа как художественного целого. Качественно-радикальным сдвигом в использовании вставного материала стал у Достоевского роман "Братья Карамазовы". Писатель здесь не только делает новый шаг по пути обогащения и усложнения форм внесюжетного материала, он вводит в повествование беспрецедентный по объему и разнообразию массив вставных элементов, организованных в сложнейшую систему, которая всем .духом своим и строем позволяет говорить о несомненной художественной целостности.

Одним из важнейших итогов исследования явилось признание того, что "эстетике намека, а не подробного описания"(Г.С.Померанц) как нельзя более полно отвечали вставные элементы, что роль, которую Достоевский им отводит в реализации идейно-художественной заданности произведения трудно переоценить. На них ложатся едва-ли не все важнейшие - и концептуально-онтологические, и образно-характерологические, и формообразующие - художественные функции. Представляя широкие возможности для символических обобщений, они увеличивают смысловую емкость произведения, являются эффективнейшей формой проявления авторского начала, используются в качестве организующих факторов контекста. Через них устанавливается глубинная, нередко вознесенная на принципиально новый уровень художественно-смысловая связь между сценами и коллизиями, к ним восходят и формируются им сквозные мотивы и образы, ассоциативные "сцепления" и переклички между теми и другими. Функциснально-под-викнап система связей и отношений между сюжетными и внесюжетными пластами виртуозно оттачивается Достоевским в "Братьях Карамазовых", представляя собой одно из существеннейших начал художестве-иого механизма романа. Недаром именно он видится венцом процесса создания принципиально новой для Достоевского романной формы.

По теме диссертации автором опубликованы следующие статьи:

I. О роли внесюжетных элементов в романах Ф.Н.Достоевского (Рассказ о купце Скотобойникове в романе "Подросток) //Вопросы пестики. - Самарканд, 1993. - С. ЗЗ-^Ь.

'¿. "Еитке Зосимы" и его функции в рамках художественного целого (роман Достоевского "Братья Карамазовы") // Вопросы поэтики, - Самарканд, 1995. - С.Ы-57.