автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Вставные элементы в славянской агиографии (лингвосемиотический анализ Пространного жития Константина)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Вставные элементы в славянской агиографии (лингвосемиотический анализ Пространного жития Константина)"

БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

СУРКОВА Елена Сергеевна

ВСТАВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ В СШЯНСКОЙ АГИСГРАФ ИИ (ЛИНГВОСЕИИОГйЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПРОСТРАННОГО ШЛИ КОНСТАНТИНА}

10.02.19 - Теория языкознания

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Минск - 1993

Работа выполнена на кафедре теоретического и славянского языкознания Белорусского государственного университета.

Научный, руководитель

доктор филологических наук, профессор Адам Евгеньевич Супрун

Официальные оппоненты:

Ведущая организация

доктор филологических наук, профессор Виктор Владимирович Мартынов

кандидат филологических наук, доцент Виктор Петрович Красней

Институт русского языка Российское Академии наук

Защита диссертации состоится "У" мая 1Э93 г. ' в 14 часов на заседании специализированного совета Д055.03.06 /^Белорусском государственном университете.

С диссертацией ыояно ознакомиться в библиотеке Белгосуни-верситета.

Автореферат разослан апреля 1993 г.

Ученый секретарь специализированного совета доктор филологических наук

профессор я П.П.14уба

Мнения о тексте как о содержательно-функциональном единстве, лежащем в основе процесса коммуникации; как о способе отражения некоторого фрагмента действительности; форме существования культуры; а такая об изначальной далогкчности текста и т.д., неоднократно высказываемые в последнее время, отражают сложную и многоаспектную природу этого явления. Таким образом, задачи изучения и объяснения сущностных характеристик текста требуют обращения к возможностям различных дисциплин, рассматривающих текст под тем или иным углом зрения.

Среди подходов, направленных на изучение природы текста, особое место отводится подходу, ориентированному на вопросы существования и функционирования, текста э тексте (а значит, текста в некотором интертекстуальном пространстве культуры, сгладывающемся. в результате контактов между текстами). Описание текста с учетом его контактов о другими текстами является актуальной проблемой, поскольку связано о понтанпвм онтологии текста вообще и возможностью более конкретного представления о тексте с позиций его составляющих в частности. Однако, анализ здесь не может быть сведен лишь к поиску и составлении "списков" входящих в текст "чужих" текстов, так как при всей тщательности исследования подобные "списки" вряд ля смогут претендовать на полноту н всеобъемлешсть. Это значит, что, описывая "поведение" текста в тексте, следует давать характеристику наиболее общш принципам такого "поведения" (через определение механизма функционирования текста в тексте).

В рамках указанного подхода и была предпринята попытка анализа формирования структурно-семантического пространства техсста за счет разного рода непосредственных и опосредованных связей, между текстами — значимыми элементами внутри- и межкультурной

коммуникации. Как элемент текстовой коммуникации, текст функционирует на синхронном и даахронном уровнях культуры, каздый раз особым, образом коррелируя с другими текстами, входящими в культурный контекст настоящего, прошлого и будущего. В процессе такого .функционирования текст оказывается сориентированным на обширные меатекстовые контакты и на освоение "чухого" опыта, что позволяет тексту обогатить элементы .своей структуры рефлексами "чужих" (других) "голосов", активизировать саму эту структуру, создавая, условия для. творчества.

Деятельность до использованию "чуаого" материала для актуализации "своего"'подразумевает обращение к оригинальному (исходному) тексту, существующему в качестве культуролого-аксиоло-гкческого знака в общем контексте той или иной культурной традиции. Во вновь созданном тексте текст-источник ыоает быть цред-ставлен фрагментарно — цитатой, долуцитатой, цитатной темой, отсылкой, признаком, реминисценцией и т.д., либо целиком (при условии, что оригинальный текст невелик по объему, и его использование без существенных, сокращений оправдано художественными задачами автора). В последнем случав такой семантический вариант может быть квалифицирован как "вставной элемент" в структуре более обширного (авторского) текста.

Таким образом, изучение явления текста в тексте подразумевает включение в сферу анализа объектов поэтики "чужого слова", которые в зависимости от целей речевой деятельности и контекста актуализируется и транслируются в процессе текстовой коммуникации.

Исследования, такого рода, начатые М.М.Бахтиным, Ю.Н.Тыняно-В1ы, и продолженные Н.Д.Арутюновой, В.В.Ивановш, Ю.Н.Карауловым, Ю.ЫЛотманоы, З.Г.Щшц, Т.М.Николаевой, Ю.А.Сорокиным, В.Н.Тодо-

ровым и др., довольно немногочисленны в отечественной филологической- науке, а тексты, имеющие в своем составе другие тексте, охарактеризованы недостаточно полно.

Таким образом, актуальность нашего исследования обусловлена недостаточной изученностью проблем, касающихся процессов и механизмов порождения, текста, для которых сущестзен-нш оказывается характер отношений медцу гетерогенными, разномо-дальными элементами текстозой коммуникации, а таете выходом данных проблем с'уровня, контактов мекду текстами на уровень контактов между культурами, по-разному структурирующими свой опят. В этом случае речь идет об эффективности развития культуры, которая во многом будет зависеть не только от способности противопоставить свой опыт иному (друговд: другой культуре, модели мира и т.д.), но и от возмснности попользовать элементы другой упорядоченности, включить иные альтернативные (но не противоречащие традициям данной культуры) способы представления лингво-культурных знаний в свои тексты.

Актуальность избранного нами аспекта изучения текста определяется. такге тем, что достижения в области современной теории текста, объединяющей в рамах единого, интегрированного, подхода, результаты исследований лингвистики, а такхе ориентированных на ее опыт семиотики, текстологии, герменевтики, теории структуры текста я др., использованы при описании средневековых агиографических текстов.

Описание такого слохшоорганизованного образования, каким является, агиографический текст, с позиций теории текста в тексте монет не только расширить наши представления об особенностях процесса порождения. и восприятия средневекового текста, но такке внести ряд уточнений (обусловленных спецификой материала, избран- 5 -

ного нами в качестве объекта исследования.) в названную теорию..

Специфика объекта изучения, актуальность проблемы и уровень ее разработанности определяют цель и основные задачи . исследования. Цель его — теоретическое изучение наиболее общи закономерностей участия, отдельного текста в процессе внутри- и кеатекстовой (внутри- и меякультурной) коммуникации; определение способов включения и существования текста в другом тексте (появление текста в тексте — результат меатекс-товых контактов); а такае выработка понятийно-терминологического аппарата дая описания "поведения" одной из разновидностей "прецедентного" текста — "вставного элемента".

В связи с поставленными целями в работе решаются следующие задачи:

1) опираясь на теоретические данные работ, посвященных исследованию различных аспектов текста, охарактеризовать статус текста (его онтологическую сущность),

2) уточнить понятие "вставной элемент", его ценностные характеристики и признаки,

3) вшгшть особенности функционирования текста в тексте на примерз текстов-"БСтавок",

4) показать роль "вставных элементов" в формировании структуры и семантики текстов, отличающихся, высокой степенью ориентации на "чужое" (средневековых агиографических текстов),

5) охарактеризовать "вставные элементы" как способ существования, "чукого", .заимствованного в структуре агиографического текста и наметить основнке типы агиографических "вставок".

Основной метод, использованный дая исследования, шнно определить как описательный. Кроме того, в работе мохно выделить различные варианты подхода к тексту, обладающие своими ав-

тономными задачами: семиотический анализ конкретного текста — его структуры и семантики; декодирование неявных смыслов текста (связанное с "герменевтикой текста" ( ТехШегпепсиШ ), позволявшее, в частности, привлечь этимологические изыскания (особенно славянские и индоевропейские этимологии) для выявления внутренних семантических связей текста; привлечение методист статистического анализа лексики и др.

Научная новизна работа состоит в попытке анализа способов включения и существования текста а тексте, который позволит установить статус и функции "чужого" (вставного) текста в семантической структуре "принимающего" текста.

При этом "чужой" (вставной) текст понимается наш как аксиологический знак, реализующий диалоговые отношения между текстами-членами текстовой комодпикации. Вокруг такого текста-знака организуется особое пространство, где сплетаются многослойные связи между знаком и означаемым. Это пространство также требует освоения, поэтому в работе внимание уделено проблеме понимания, актуализации смысла произведения. Для средневекового литературного текста актуализация его смыслов имеет особое значение, поскольку такой текст, будучи заключенным в контекст "искусства обряда" (Лихачев), искусства церемоний н ритуалов, монет быть донят'в его священном, а не беллетрзческом смысле, что дает модный импульс философским, теологическим и другим множественным интерпретациям.

Исходя из этого, теоретическая и практл -ч е с к а я значимость исследования определяется тем, что материалы и выводы исследований могут рассматриваться в качестве составной части лингвистики текста, а также герменевтики. Подученные результаты могут йыть использованы при моделировании процессов порождения и восприятия текстов (в данном случав средневеко-

- 7 -

вах) а яра ооотавлении историко-культурологического, текстологического в стилистического комментария к литературным .произведениям (например, агиографическим).

На основе наблюдений над текстами средневековых агиографи-^эоких памятников на защиту выносятся следующие положения:

1. Воспроизводимые, многократно транслируемые культурами традиционного типа тексты - фрагменты их исторического наследия - в новых для себя контекстах обладают известной смысловой целостностью и самостоятельностью и могут быть узнаны благодаря своей общеизвестности (прецедентности). Такие тексты определены нами как "вставные элементы".

2. "Вставной элемент" а) упорядочен в структурном отноше-, ниа, б) функционирует как элемент семиотического пространства~ • некоторой "чуаой" семантической структуры более высокого порядка, в) актуализирует диалоговые (и/или полилоговые) отношения мевд другими образованиями, эту структуру составляющими."Вставной элемент" характеризуется такими признаками, как: автосеман-тия, имманентность, итеративность (повторяемость), возможность функционирования без существенных сокращений.

3. Наряду с приемом типа "вставного элемента" существует еще болев распространенная форма отражения '"чуЕого" текста — введение текста в текст посредством "свернутых указателей" — цитат, репрезентирующих текст или его'фрагмент на разных уров- " нях. В культурах, предельно актуализирующих свой предшествующий опыт (традиционных культурах), цитация выступает как стабилизирующий фактор, как механизм сохранения и поддержания непрерывности развития культуры.

4. "Вставные элементы", равно как и цитаты, обладают устойчивыми границагли, в зоне которых происходит процесс активного

смыслообразования. Б результате формируется многоуровневое строение дланз содержания, влекущее за собой появление глубинных тем (архитем) пршшлщзго текста. Форма выражения здесь "трансформируется" в "мировоззрения", "точке зрения", что особенно ваяно для средневековой религиозной литературы дидактического характера (в частности, для агиографии).

5. В структуре канонического агиографического текста мокно наделить тексты, фзкздсоЕнруяше' как "вставные элементы". Примеры этих элементов (фрахт-знты теологических, риторических и др. сочинений, молитвы, притчи, образцы поэзии, документы, заимствования из летописей, хронографов, "бродячие" повести и др.), наряду с цитатами из источников, имеющих высший авторитет, "уплотняя" каноническую структуру текста, создают обдув, характерную для древних литератур, тенденцию построения "текстов аккумулпру-ющего типа" (Топоров).

Апробация работы. Материалы исследования была представлены на Международной конференции "Славяне: единство и многообразие" (Минск, май 1990 г.), У1 иТеядународном симпозиуме "Белорусско-болгарские языковые параллели" (София, сентябрь 1990 г.) и на 1У научной конференции болгаристов в БГУ (шинск, май 1992 г.).

Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, трех глав и Заключения, списка литературы на русском и иностранных языках, списка источников, которые анализируются и цитируются в работе, а такке Приложения, куда вошел Частотный словарь Пространного Жития Константина.

Во Введении определяется предмет я цели исследования, формулируются основные задачи, обосновывайся актуальность, новизна, теоретическая и практическая значимость работы, излагаются

шлшения, выносимте на защиту.

В первой главе рассматривается онтологический статус текста, его общие признаки и свойства, позволяющие тексту вступать в определенные отношения с другими текстами в границах некоторого культурного пространства. В этом случае текст предстает как некий "суперзнак", как значимый элемент культурной (и/или мак-культурной) коммуникации.

Изучение межтекстовой (и межкультурной) коммуникации предусматривает наблюдение за "доведением" текста в тексте (определение способов включения и функций "чужого" текста, представленного в "своем"). В связи с этим в первой главе анализируются такие способы отражения "чузшго" текста, как цитаты и вставные элементы.

Вторая глава посвящена наблюдению над "чукими" текстами в структуре древнеславянского агиографического памятника - Пространного Жития Константина. Этот интересный с точки зрения внутренних структур текст создан по принципу "мозаичной" (или "набивной") техники (термин В.Н.Топорова) - принципу, который впоследствии был унаследозан всей славянской агиографической литературой. Проявления действия этого принципа имеют непосредственную связь со способами включения и существования текста в тексте.

Результаты исследований третьей главы, касающихся психологии средневекового творчества, принципов моделирования и порог-дения текстов (кн установили, что согласно этим принципам, одним из основных способов работы древнего кникника было компилирование источников) и др., свидетельствуют о том, что средневековым текстам все ле было свойственно противопоставление "авторских" и "цитатных" зон. Последние вычленяются как явные, эксплицитно

выраженные фрагменты (в основном оформленные в виде цитат), а также как целые тексты, функционирующие в качестве "вставных элементов".

Основное содержание и результаты исследования.

Первая глава диссертации "Текст в лингвокультурной коммуникации" содержит анализ ряда концепций, складывающихся в современную теорию текста, из которой следует, что текст есть сло&ное, многоаспектное, полифоническое образование, одновременно включающее а себя языковые, логические, речевые, мыслительные, стилистические и другие компоненты. Текст можно представить как комплекс, построенный в виде иерархической последовательности языковых знаков и обладающий многомерностью, причем такое представление о тексте проецируется на соответствующее понятие "текст", этимологически связанное со значением "ткань", способ расположения и переплетения нитей Сот лат. textus — ткань, сплетение, соединение, сочетание слов). И действительно, ни одна другая лингвистическая единица не характеризуется таким обильным и сложным переплетением составляйте текст компонентов, которые находятся в тесной взаимосвязи и взаимообусловленности.

Изучение разных текстовых включений, вероятно, даст возможность "помыслить, вообразить, пережить множественность текста" (Р.Барт), вызванную превде всего "подключенностью" текста к другим текстам (сфера интертекстуальности), его вхождением в "ситуацию культурного общения", т.е. участием в ме&текстовом диалоге, что позволяет а) установить значение и функции такого текста в системе художественной коммуникации; б) актуализировать его внутри- и внетекстовые связи; в) задать многоуровневое строение его смысловых контекстов.

Исходной для описываемой ситуации является мысль М.М.Бахти-

на о том, что понимание текста есть "соотнесение данного текста с другими текстами и переосмысление в новом контексте" (Бахтин, 1975, с.207), Текст проявляет "интеллектуальные свойства" и, переставая быть лишь посредником в акте коммуникации, осуществляет самостоятельное поведение, уподобляясь автономной личности, играющей активную роль в диалоге.

Вступающий в сложные отношения с окружающим культурным контекстом текст может быть однородным с другими текстами, и в этом случае наблюдается тенденция к интеграции, созданию общего смыслового пространства, "интертекста" (типа "Еяоковский текат","Петербургский текст" и др.). С другой стороны, текст может выпадать из некоторого ряда как "странный" и непонятный. Соположение такого текста с семиотически неоднородным ему рядом приводит к появлению у текста способности генерировать новые смыслы — во-первых, за счет того, что составляющие текст субтексты, трансформируясь по новым для них законам, начинают выступать относительно друг друга как чужие, разнородные. А во-вторых, благодаря тому, что ыезду текстом и инородным для него контекстом могут возникать сложные смыодовыз конфликты, в которых текст способен актуализировать прежде скрытые аспекты своей кодирующей системы.

Таким образом, дая того, чтобы текст получил определенное значение и нес определенную функцию, т.е. стал элементом культуры, необходимо найти его место в системе этой культуры, соотнося все существующее и потенциальные ее тексты.

• При этом важна отлаженная работа коллективного механизма хранения информации ("память"), поскольку этот механизм, по-влда-моцу, определяет степень значимости того или иного текста для языкового сознания личности. Именно коллективный механизм "памяти" отрабатывает те тексты, знание которых есть "показатель при- 12 -

надлегности к данной эпохе и ее культуре, тогда как их незнание, наоборот, есть предпосылка отторженности от соответствующей культуры" (Караулов 1987, с.216). Речь здесь идет о текстах, обращение к которым мотивировано их аксиологической формой и внутренним когнитивно-эмоциональным наполнением. Такие тексты мы будем квалифицировать как прецедентные (термин Ю.К.Карауло-ва).

Прецедентные тексты есть тексты-дейксисы (Сорокин). Они актуализируют те-компоненты в сознании языковой личности, которые относятся к известным, знакомым культурным и коммуникативным парадигмам, существующим в этом сознании в свернутом, саатом виде, но способным развернуться в "интеллектуально-лингвистическое целое".

Присутствие "чужого" (в том числе прецедентного) текста в "авторском" (принимающем) тексте вызывает необходимость обратить внимание на динамику их взаимодействия, определить механизм поведения одного текста в другом.

В условиях ориентации чукой речи на принимающий текст система ее смыслов и коннотаций оказывается, нестатичной и зависит от контекста, в котором, присутствуя имплицитно, в свернутом виде — фрагментарно. , намеком, — чухое высказывание реализует определенные трансформационные возможности структуры прототекс-та. При этом "свернутый смысл" чужого высказывания лишь подразумевается, либо оформляется частично, а знак, представляющий чужой текст, выракается в неявной форме. Так функционируют реминисценции, аллюзии, имитации, парафразы, скрытые цитаты и пр.

В другом случае чукой текст сохраняет свое инвариантное значение и монет функционировать независимо от прототекста и нового контекста. Он эксплицитен, его содержание может быть сво-

бодно расшифровано. Как правило, такие тексты приводятся целиком или нуждаются в подробном пересказе. Речь здесь идет о притчах, цитатах из священных книг, литературных афоризмах, анекдотах, сказках и т.д. В коммуникативной практике эти виды словесности могут использоваться без сокращений, либо с незначительной трансформацией и фигурировать в тексте в качестве "вставных элементов".

Наи последувщий интерес к "вставным элементам" обусловлен тем, что основу вставного текста определяет его "выход в другие тексты, другие коды, другие знаки" (Барт), т.е. принципиально мех-текстовый характер. Так, "неожиданное" появление чужеродного вкрапления в тексте включает читателя (или слушателя) в целую сеть других (новых) контекстов и "конситуаций", иногда скрытого или пресупиозитнвного характера.

Так активизируются смысловые возможности повествовательной структуры, в составе которой имеются вставные тексты, что дает материал дал герменевтических опытов. В этом случае вставка есть явление семантическое , выполняющее конкретную функцию семантического обогащения использующей вставку структуры. Вместе с тем, феномен вставного текста погру;лает нас в диалектику любого культурного процесса, стоящего перед необходимостью выбора мевду инновацией (созданием принципиально нового, оригинального, выходящего за рамки сложившейся традиции явления культуры) и повторением традиционных, канонизирущих схем, копированием привычных образов или заимствованием общих мест.

Вставной текст, как уке однанды бывший (тлевший прецедент, "отстоявшийся словом"), принадлежит диахронической линии развития культуры, в которой посредством постоянного перераспределения различных знаков происходит "естественный отбор" культурных

фактов прошлого. Привлечение текста в новую повествовательную структуру есть признание его культурной ценности, такой текст воспринимается как аксиологический знак. Сама же структура оказывается вовлеченной в бесконечную перспективу текстов, составляющих некоторый интертекстуальных ряд.

С другой стороны, текст, функционирующий в качестве вставного, может быть рассмотрен в синхроническом аспекте, поскольку, будучи помещенным в некоторый (новый) контекст, он служит вполне определенным намерениям автора, использующего этот текст и приспосабливающего его дая нужд новой (другой) аудитории.

Таким образом, существующий в двух аспектах текст-вставка есть не только семантическое, но семиотическое явление.

Участие вставных элементов в процессе "приращения" новых смыслов, формирования глубинных тем за счет перераспределения структурных границ — одна из главных фушсцпй "чужого" текста. Эта функция есть следствие семиотической специфики текста-вставки, то есть степени переводимоети/ непереводимости такого "вкрапления" по отношению к оояовноцу текогу.

Та же семиотическая специфика встэеного текста определяет некоторые его признаки — такие, например, как имманентность, автосемантия, повторяемость (итеративность), возмонность функционирования без существенных сокращений и др.

Вставной элемент присутствует в принимающем тексте как самостоятельный (имеющий свой статус и свои границы) текст, сосуществующий и взаимодействующий с другими текстами в некотором ~ интертекстуальном пространстве. Увидеть в таком пространстве текст-вставку можно благодаря "отделяемости" вставки от контекста, т.е. ее автосемантии. Степень автосемантии

вставки может варьироваться от абсолютной (вставной элемент тлеет собственный заголовок; происходит полная сдана художественного хронотопа; вставной текст может быть изъят из основного текста иди заменен другим и т.д.) до частичной (напр., текст-вставка имеет независимое значение, но композиционно этот текст "фиксирован" и занимает в структуре приникающего текста строго определенное место). Автосеыангичшй текст обладает особым смысловым пространством и может функционировать независимо от нового контекста. Такой текст имманентен: он слабо ориентирован на принимаЕЕщй текст и способен сохранять собственную инвариантную систецу значений, не разрушая и "речевой ткани" принимавшего текста. В этш случае более четкому выделению вставного текста, . ограждения его от проникающих влияний контекста способствуют шаблоны, жесгкЕе схемы, клише и их модификации.

Обладая правом на относительную самостоятельность, вставной' текст реализует это право, влияя на степень "приращения" смысла в принимающем тексте. Здесь, предоставляя каждый раз новое место и новые функции тексту-вставке в своем контексте, принимающий текст каждый раз ориентируется на разные структурные уровни встав-■ного элемента, который, в свою очередь, актуализируется в новом смысловом окружении как "ноше высказывание" (Бахтин). Способность стать новым высказыванием естественна для текста-вставки, характеризующегося признаком повторяемости (итеративности) . Особая повторяемость будет отмечаться для вставного текста ,, который имеет дополнительное ценностное значение для лингво-культурной коммуникации, — текста, обладавшего свойством преце-дентности. (Так, для словесного искусства Средневековья наибольшую степень повторяемости следует ожидать от евангельских цитат, имен библейских персонажей и т.д.).

Однако, не каждый прецедентный текст может быть представлен в принимающем тексте в качестве "вставного элемента". Ю.Н.Караулов говорит о большинстве прецедентных текстов как о "известных и говорящему и слушающему и потому не требующих полного воспроизведения в процессе общения" текстах (Караулов 1987, с.237). Зг;т тексты обычно подвергаются существенным сокращениям, во-первых, из-за их, как правило, большого объема, во-вторых, в силу общеизвестности, не требующей их полного воспроизведения.

Мы будем считать прецедентный текст вставным элементом в том случае, если первый относится к "клишированным видам словесности" (анекдот, притча, загадка, афоризм к др.), которые нуждаются в том, чтобы их привели целиком или пересказали. Таким образом, ещо одним признаком вставного текста является возможность для него функционировать в пространстве принимающего текста без существенных сокращений.

Итак, основываясь на кратком описании некоторых признаков (список которых монет быть продолкен и расширен), под вставным текстом мы будем понимать некое текстовое образование, упорядоченное в структурном отношении (тлеющее определенное содержание и обладающее формальной завершенностью независимо от способа его репрезентации), функционирующее как элемент семиотического йространства некоторой "чудой" (иной) семантической структуры более высокого порядка, актуализирующее диалоговые (и/или полилоговые) отношения мезду другими образованиями, эту структуру составляющими.

В художественных текстах, принадлежащих культурам, предельно актуализирующим свой предшествующий опыт (культурам традицион-' ■ ного типа), вставные тексты используются регулярно.

Наряду с приемом типа "вставного элемента", когда "чужой"

текст вводится в макроструктурой каркас основного текста целиком (или в пересказе), существует еще более распространенный способ введения текста в текст: на сей раз "чуное" высказывание оказывается представленным посредством "свернутых указателей" — ц и -т а.т .

Можно внделить две основные тенденции введения в некоторый текст "кусочка преобразованной лингвистической собственности,созданной другим автором" (Х.Майер):

1. Некое высказывание (имеющее или не имеющее определенной атрибуции), носящее характер формулы, правила, вкоючается. в текст и служит особого рода "указателем", "каналом", по которому цитирующий текст "связывается" с широким "ментальным контекстом" предшествующей (и/или современной) духовной культуры. Эти цитаты готовы существовать как самостоятельные тексты, независимо от своих источников, и в этом они похоии на другие структурные элементы, свойственные поэтшсе "чуеой" речи, — рассмотренные выше "вставные" тексты.

2. "¡цитата как бы естественным образом продолжает и развивает точение оригинального дискурса, но главная ее роль состоит в облегчении способа аргументации говорящего и в подкрепленности выраженной в ней мысли ссылкой на авторитет..." (Караулов 1987,

с.119). Такого рода цитата повышает надежность авторского текста в когнитивно-смысловом отношении, позволяет привлечь в авторский текст знаки, которым в свое время была приписана некоторая ценность.

Данные тенденции направляют процесс цитирования в определенное функциональное русло, в котором цитаты, выступая как набор когнитивно-эмотивных масок (Сорокин), отраясают различные состояния "чукой" речи. Исследуя такие состояния, можно выделить

(вслед за С.Моравским) четыре наиболее распространенные функции цитат в авторском тексте: функция апеллирования, к авторитету, а также интеллектуальная, стимулирующая и орнаментальная функции. В каждом случае здесь обнаруживается семиотический характер цитации, а также двойная природа цитаты, которая одновременно является элементом цитируемого и цитирующего текста. С точки зрения цитирующего текста она одновременно входит и не входит в его структуру, подчиняется и не подчиняется его правилам. "Подчинение" ке цитаты зависит от авторского задания, которое выполняет цитата, и от ее места в новой повествовательной структуре: цитата, несущая интеллектуальную нагрузку, имеет отчетливые границы в авторском контексте, она достаточно самостоятельна, тогда как декоративная цитата, как правило, полностью этим контекстом поглощается; цитата, выражающаяя авторитетное тенив, неоспорима, а стимулирующая цитата дает повод для новых интеллектуальных построений. Но н любом случае цитата развивает и обогащает текст, нарушая гомогенность его структуры и делая текст полиэоничным.

Во второй главе "лингвосемиотическпй анализ Пространного' Еития. Константина" представлены результаты исследования, древнего славянского памятника - Пространного Еития Константина. Возможность описания текста нития в терминах "авторское повествование" — "заимствование", "авторский текст" — "цитатный текст" и т.п. позволяет и в средневековых памятниках увидеть проявление феномена текстовой коммуникации, в процессе которой отдельные тексты, приобретая статус знака культуры (становясь значимыми, или этикетными, каноничными в случае средневековых текстов), реально функционируют на синхронном и диахроннном уровнях этой культуры, периодически "перемещаясь" из одного хронотопа в другой.

Известно, что наблюдения, над особенностями текста ПЪК позво-

лили некоторым исследователям говорить о нстрадицзснностц первой в славянской агиографии интерпретации образа святого, о присутствии в его структуре элементов, отяичазхрк ЗЕК от греческих (византийских) агиографических. образцов, и тем самым задающих, принципиально повуа основу для изучения этого лития (выводы В.Вавкин-ка, ¡¿.Кантора, Р.Пиккпо п др.). Возможность для такого изучения дает интерпретация элементов поверхностной текстовой структуры, которую применительно к средневековому тахту, всецело ориентированно:^ на традиции, на заданные образцы, мы описываем в системе "предшественники - произведение - последователи" — системе, опе-рлрукеей понятиями "образец", "топика", "традиция" и др.

Итак, ш представляем структуру средневекового гштийного текста как комбинацию биографического повествования., построенного по соответствующему канону, и элементов, заимствуемых автором в предшествующей литературной традиции. Такими заимствованиями могут быть агиографические фигуры и тропы из других памятников, цитаты, реминисценции, призеры из ветхо- и новозаветной литературы и т.д. Таким образом, изучение структуры текста яития подразумевает изучение отношений мезду авторски,! повествованием и заимствованиями, а поскольку всякая структура требует интерпретации, то и соотношения названных структурных образований к структурнощу целому (в котором присутствуют глубинные теш).

Однако, поскольку "авторское" и "заимствованное" в средневековом тексте противопоставлены слабо, условно, "увидеть" заимствования в переработанных, частично резюмированных литературных, фрагментах оказывается непросто. Поэтому, анализируя структуру Еатия Константина, ш отмочаем в ней в качестве "заимствований" тексты, оформленные в виде цитат, а танке тексты, выделяющиеся в контексте нигня как "инородные включения.", имеющие собственную структуру,

метрику, а также самостоятельные темы. Такими "заимствованиями" в структуре текста Битая Константина являются несколько типов текстов. Эти тексты различаются, а) по объему; б) по функции; в) пс динашше взаимоотношений "вставки" и "принимающего" текста, а . -же по способу передачи (освоения первого последаш); г) по стс?:и -ни участия в формировании семантического пространства текста л др. Так, в ШК по данным признакам можно выделить 1)"встазки", фигурирующие в агиографическом тексте без сокращений (и отличающиеся от основного фона стилистически и, как в случае стихотворных фрагментов, формально); 2) вставные элементы, присутствующие в структуре текста жития в виде трансформированных^ а) редуцированных, лиоо б) снабженных необходимыми (по мнении агиографа) дополнениями) с целью соответствия требованиям жанра (канона) текстов (напр., "краткая история" ( НогЫа, Ьгеу)г М£иг1<$ обретения останков св.Климента, переданная, в ПЖК в нескольких предложениях, или тексты полемических сочинений Константина, переделанные агиографом в "диспуты" Философа с противншсаш христианской веры). Такие адаптированные тексты-"вставки" сохраняют свойство прецедентности исходного текста; 3) отдельно выделяются цитаты и цитатные тош а) из Книг Ветхого и Нового Завета, как правило, задающие идооло-гемную nporpai.ii.iy жития — темы-концепты, мотивы и образы, проецирующиеся на глубинный (релшиозно-шфологический, "высокий) уровень агиографического текста, б) из патристики — корпуса сочинений христианских теологов, среди которых особое значение для ПЕК имеют богословские и гомилетические творения св.Григория Богослова. Цитирование названных сакральных источников в ряде случаев служит основой для создания оригинальных тем и идей, связанных в ПЕК с мотивом апостольства, а также славянской темой.

Таким образом, в результате включения ряда текстов (культу- 21 -

ролого-аксиологических знаков, представленных "вставкой", цнта-той, полуцитатой, отсылкой и проч.) в семиотическое пространство аития, формируется многомерная и многоуровневая с:,¡пологая структура агиографического текста.

Семантику средневекового текста в большой степени определяет то, как на структурном уровне осуществляется взаимоотношение "авторский текст" — "библейская цитата".

Постоянная оглядка на авторитет канонических книг, ставшая характерной чертой средневековой литературы (особенно восточного, византийского происхождения), приводит к необходимости воспринимать "переклички" авторского текста и прямых цитат, лерпбраз, аналогий из Ветхого и Нового Завета как неотъемлемый элемент структуры письменного текста (Верещагин IS77).

В Еитш Константина обилие ветхо- и новозаветных-цитат и ци-татообразных фрагментов (их объем (по подсчетам К.Станчева) составляет 235i - почта четверть всего текста) позволяет говорить об их особой роли в сштагштЕческой структуре текста ПЕК, связанной таким образом с длительной библейской традицией.

Примеры текстов, составленных из библейских цитат, полуцитат ' и цитатных тем, - "молитва" из Ш глаза 1ШК, а также диспут .с "три-язычниками" в Вонецзп (Х52 гл.) - являются подтверждением того, что библейским цитатам отведена значительная роль в формировании . семантики житийного текста (здесь же уместно вспомнить п о штатах, составляющих тематическое ядро пролога жития). Библейские цитаты не только направляют в сфере догматики темы и мотивы глубинного уровня, текста, но также способны мотивировать и поддерживать новые оригинальные идеи, обнаруживая в них "незамутненность соборно передаваемой истины".

Для разработки семантической "программы" Кития Константина,

углубленной на уровне взаимодействия "авторского текста" с "библейской цитатой", привлечены некоторые образцы патриотической литературы, среда которых особое место отводится философа; спм трудам Григория Богослова. В указанных рамках выявляются совпадения на концептуальном уровне: ваиюйпие теш-концепцип, которые реализуются в ШС, берут свое начало и развиваются в русло учения св.Григория о Слове и ¡.¡удрооти. В связи с этим сказывается возможным соотнести в контексте вития два архетшических символа (греч. го еноъос, , "тьма , царство тьмы" и ст.-сл. СКОТЪ ) и реконструировать комплекс идей, связанных с этеми символами, что позволяет дополнить наши представления с релпгиозно-мифологичес-ком наполнении ПЕК.

Вслед за анализом текстов, представленных в ИьК в виде цитат (точных и трансформированных, усеченных до долу цитат или сведенных к цитатным темам), мы обращаемся к собственно "вставным элементам" (которые мы определили как прецедентные тексты, зепм-ствованные и введенные в "авторский" текст целиком, без существенных сокращений, к функционирующие как интеллектуально-лингвистическое целое).

К "вставкам" мы относим отрывки из теологических трактатов, по-видимому, самого Константина Философа, приспособленные агиог-рафом к требованиям нанра и представляющие собой диспуты с иноверцами.

Изыскания в области атрибуции текстов-диспутов основаны на применении различных методов анализа (семантического, структурного, стилистического и др.). Эффективным, на наш взгляд, здесь может оказаться метод статистического исследования словарного состава этих текстов.

Одна из методик позволяет сопоставить все главы Еития Ксн-

стантина между собой с тем, чтобы определить место глав-диспутов в делом тексте. Так, используя коэффициент распределения Ша (который был рассчитан для глаголов) можно отметить явную выделен-ность глав-диспутов на фоне других глав жития. Это дает возможность сделать некоторые предположения относительно "прецедентнос-ти" теологических текстов, которые были "вставлены" агиографом в ПЕК после соответствующей литературной обработки.

■' Помимо теологических трактатов и апологий, Константин Философ передал оригинальной славянской традиции свои стихотворные опыты. Образцы старославянской поэзии присутствуют в Пространном Еитии Константина и легче всего выделяются в структуре жития благодаря своей метрической форме. Можно предположить, что эти тексты, подобно библейским цитатам, "программируют" религиозно-мифологические темы жития, которые развиваются на его глубинном уровне.

Среди поэтических текстов в ПЕК особо выделяется фрагмент, который в агиографическом контексте приобретает символическое значение. Этот текст —Надпись на Чате царя Соломона, содержащая пророчества о пришествии Христа. Б современных изданиях тек' ста ГЕК этот фрагмент соответствует Ш главе, которая известна как "глава о Чаше".

В диссертации предложен возможный вариант интерпретации Надписи на Чаие, предпринята попытка выяснить, с какой целью автор 1ЖК обращается к Надписи, чем привлекает его Чаша. Для этого рассматриваются некоторые традиции и ритуалы, связанные с данным символом, что позволяет полнее раскрыть содержание таких мифологем, как "чаш-вестница", "Чаша-Книга как источник познания" и др.

Что касается Ш главы в целом, то она может быть определена - 24 -

как переходное звено между "Китаем Константина Философа", принимающего участие в диспутах с сарацинами, иудеями и др., и "Житием Константина — Апостола славян" (Р!ссЫо 1985).

Выделенные в Пространном Нитии Константина "вставные" тексты, динамика их взаимодействия с "авторегата" повествованием дают возможность сформулировать принцип развития текста ЛЬК, согласно которому большое (относительно составляющих ого элементов) пространство агиографического текста заполняется заранее отобранными и предварительно обработанными элементами (источник которых, однако, восстановим). Это принцип "набивки" текста другими, "чужими" текстами, которые сохраняют в новом контексте" свои изначальные характеристики и параметры, тексты как бы "подогнаны" друг к 'другу общностью целей, единством и целостностью общих идей, а также единой техникой оформления этих идей и тем, и таким образом, "соборне" передают те высшие духовные ценности, с которыми слазян-ство соприкоснулось,'приобщившись к письменной христианской культуре.

Исследование показало, что данный принцип построения текста нашел применение в последующей славянской агиографический традиции, причем ориентиром для ближайших по времени создания памятников стало само Пространное Китие Константина. Вместе с Пространным Житием Мефодия ПМ (по крайней мере, для этого круга памятников) оказалось тем каноническим (образцовым) текстом, который предопределил общие ориентиры для создания агиографических произведений, и кроме того, стал источником для заимствований текстуального порядка.

Материалы третьей главы "Агиографический текст и его пре-цедентность" могут послужить основой для некоторых предположений, касакщихся общей теории агиографии, а также психологии сред-'.

. невекового творчества.

В современных исследованиях, посвященных теории агиографии, все более утверждается концепция о двух основных параллельных уровнях, по которым идет развитие житийного текста. Это . и о -верхност'ный (внешний, дай "низкий", в терминологии Р.Пиккио), конкретно-исторический уровень значения, описывающий серию событий, из которых-состоит земная жизнь героя, и глубинный (внутренний, или "высокий"), религиозно-мифологический, уровень, за которым просвечивают сложные и отвлеченные философские понятия и темы, как правило, уже отстоявшегося в религиозном христианском сознании.

В аксиологическом отношении религиозно-умозрительные ценное-, ти доминируют в житии, а элементы "исторического", конкретно-изобразительного уровня 'подчиняются ему. В рамках творческого процесса' эта иерархия "освящается" каноном.

Как схема, таготещая к превращению в художественные тексты, канон обнаруживает "тенденцию к уплотнению" своего пространства за счет введения в.него новых элементов. На уровне текста, воплотившего канон, такими элементами, как правило, являются фрагменты или целые смысловые блоки творений, созданных ранее на.основе существующих традиций и канонов.

У автора, "уплотняющего" свой текст элементами "чужого" материала (и относящегося к этим элементам как к устоявшимся, освященным традицией, а значит, более высоким по рангу), ес'ть возможность использовать ту их соотнесенность, при которой I) стоящие иерархически выше тексты (напр., библейские или святоотеческие, молитвы) могут ориентировать на сакральное, погружать на глубинный ("высокий") уровень произведения, либо 2) "свой" и "чужой" тексты располагаются не иерархически (на разных уровнях), а диа-

- га -

логически (на одном), порождая новый тип упорядоченности (так функционируют документальные материалы, "бродячие" повести и др.).

В первом случав сакральные тексты оказываются "непереводимы" на язык использующего их текста. Они существуют в качестве смысловых инвариантов исходных текстов, без значительных трансформаций, и могут быть оформлены в виде цитат, полуцитат и т.д. Их легче всего извлечь из контекста, и они лучше сохраняют механизмы реконструкции текста-источника. Ьо втором случае диалог меаду "своим" и "чуеим" допускает пересечение внутренних границ, провоцирует направленные семиотические "вторжения" того или иного образования на "чугую" территорию. Заимствуемый текст ассимилируется, подчиняется новым контекстом, его семантика оказывается частично расфокусированной, а план Еыранения — ориентированны!.; на авторский текст (обычно фрагмент текста-источника подвергается редукции, лексически и граматически трансформируется и проч.). Такой текст, будучи "усвоенным", сохраняет, однако, некоторую отмеченность (чаще всего благодаря своей известности, пре-цедентности).

Таким образом, каждый конкретный пример "уплотнения" канонической структуры текста (конечный результат которого зависит от целей создания произведения, его замысла, литературных способностей и книжной образованности автора и т.д.) создает общую, характерную для Средневековья, тенденцию построения "текстов аккумулирующего типа" (В.Н.Топоров).

Состав подобных синтетических текстов (в данном случае — житий) разнообразен — это цитаты, отсылки к примерам ветхо- и новозаветной литературы, фрагменты теологических, риторических и др. сочинений, молитвы, притчи, образцы поэзии, документы,заим-

ствования из летописей, хронографов, других исторических источников, "бродячие" повести, встречающиеся в разных произведениях, реминисценции и аллюзии из других (агиографических) памятников и др. Это те исходные, в той или иной степени зависящие от воли аги-ографа элементы, которые необходимы ему для осмысления конкретного исторического материала (фактов реальной биографии святого), и которыми автор жития "набивает" свой текст,"связывая" его тем самым воедино. Эти &е элементы участвуют в проявлении глубинных тем и мотивов на внутреннем ("высоком") уровне текста.

Механизм (техника) "набивки" текста текстами ленит в основе важнейшего для агиографического произведения структурообразующего принщша, который можно определить как "мозаичный". Тесная- связь композиций, построенных по этому принципу, с каноном (как структурной моделью порождения мноаества "мозаичных" текстов) позволяет считать "мозаичный" принцип существенным для художественной практики Средневековья.

В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования, намечаются перспективы дальнейшего изучения проблем меятекстовой (я игэадулиурной) коммуникации, а такье семиотической теории агиографии.

Материал диссертации изложен в работах,опубликованных автором: I. Суркова Е.С. Отражение традиционных агиографических структур в "литии Константина"У/Славяне: адз1нства I мпагастайнасць. Тэз1сы дакладау I паведамления? мЬшароднай канферэнцы1. 2427 мая 1990 г. (Шнек). - Шлск, 1990. С.93-95. 2..Суркова Е.С. К вопросу о некоторых структурообразующих принципах агиографического текста //Весн1к £17. Серия.4. -1991. -йЗ. С.48-50.