автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Взаимодействие техники и власти в культуре индустриального и постиндустриального общества

Полный текст автореферата диссертации по теме "Взаимодействие техники и власти в культуре индустриального и постиндустриального общества"

На правах рукописи

Кирсанов Ярослав Александрович

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ТЕХНИКИ И ВЛАСТИ В КУЛЬТУРЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО И ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА

(на материале западной литературы Х1Х-ХХ1 вв.)

Специальность 24.00.01 - Теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Саратов 2011

4852097

Диссертация выполнена в ГОУ ВПО «Саратовский государственный технический университет»

Научный руководитель -

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Волошинов Александр Викторович

доктор философских наук, профессор Листвина Евгения Викторовна

доктор социологических наук, профессор Свечников Владимир Серафимович

Ведущая организация -

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Защита состоится 29 июня 2011 года на заседании диссертационного совета ДМ 212.242.12 в Саратовском государственном техническом университете по адресу: 410054, Саратов, ул. Политехническая, 77, Саратовский государственный технический университет, корп. 1, ауд. 319.

С диссертацией можно ознакомиться в научно-технической библиотеке Саратовского государственного технического университета.

Автореферат разослан « » мая 2011 г.

Автореферат размещен на сайте Саратовского государственного технического университета www.sstu.ru « » мая 2()11 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Ососкова Н.М.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Взаимодействие техники и власти является фундаментальной проблемой техногенного общества XX-XXI вв. Актуальность избранной темы обусловлена бурным развитием техногенной цивилизации и, соответственно, широким внедрением передовых технологий в политической и военной сферах. Именно в XX столетии техника взаимодействует с практиками власти в беспрецедентных масштабах, с чем связана необычайная популярность машинной метафорики в дискурсе эпохи. Литературные тексты, манифесты и научные трактаты, обращающиеся к проблеме власти, часто используют машинные метафоры, описывая социо-политические процессы в технических терминах. Использование машинных метафор (государство-машина, человек-автомат, судебный механизм и т.д.) может выступать как инструментом критики механистической сущности технократических, тоталитарных режимов (дистопийная традиция), так и способом художественной репрезентации идеалов рациональности и эффективности (конструктивизм, НОТ, кибернетика), что говорит о ее универсальности и богатом культурном потенциале. Метафора машины органично объединяет два ключевых феномена культуры Нового Времени - феномен техники, с которой связан целый спектр проблем - социально-экономических, этических, философских и т.д., и феномен власти, неизменно остающийся одним из центральных объектов исследования в гуманитарном знании. Синтез упомянутых аспектов предполагает рассмотрение широкого пласта актуальных вопросов, связанных с универсальными понятиями свободы, насилия, прогресса и т.д. Являясь своего рода фетишем в культуре индустриального общества, образы техники в качестве субъекта/объекта властных практик переходят в дискурс постиндустриального общества, обогащаясь новыми коннотациями, что также свидетельствует о неизменной популярности и актуальности технической метафорики.

Заявленная проблематика получила всестороннее освещение в первую очередь в литературе. Именно литература воплощает многогранность и сложность социокультурной динамики техногенной цивилизации. Являясь проекцией культуры, художественная литература наиболее ярко отражает фундаментальную смену парадигм: переход от индустриальной к постиндустриальной форме развития и, соответственно, изменения, произошедшие в характере взаимодействия власти и технологий.

Степень разработанности проблемы. В данном диссертационном исследовании автор опирается на целый ряд научных теорий, посвященных проблемам власти и техники, сформировавшихся в рамках различных направлений гуманитарного знания, таких как философия, культурология, социология, психоанализ.

Прежде всего, необходимо обозначить основные подходы к феномену власти в научной литературе Нового Времени, используемые в данном диссертационном исследовании.

Так, в рамках европейского либерализма (трактатах Джона Локка, Томаса Гоббса, Адама Смита и др.) были сформированы рационалистические взгляды на природу, источники и функции власти. Идеалистическая концепция власти была разработана Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем (власть как проявление ступени объективного духа). В теории Карла Маркса акценты смещаются на исследование политической власти, определяемой материально-производственными отношениями. Типология власти в обществе детально проанализирована в трудах Макса Вебера, Джона Гэлбрейта, Александра Кожева и Стивена Лькжса. Механизмы власти и управления массами разработаны в сочинениях Элиаса Канетти. Неклассические философские версии власти представлены теориями Фридриха Ницше, Мартина Хайдеггера и Мишеля Фуко. Символический аспект власти проанализирован в теории Пьера Бурдье.

Изучение истории и сущности техники в XIX в. было предпринято в рамках антропологии, в работах К. Маркса и Э. Каппа. Э. Капп, опубликовавший в 1877 г. монографию «Основы философии техники», стал основателем философии техники, получившей необычайное распространение во второй половине XX столетия. При рассмотрении философии техники английский исследователь К. Митчем выделяет в ней две основные традиции, представляющие различные подходы к феномену техники: инженерную и гуманитарную. Соответственно, первую традицию представляют ученые-инженеры, а вторую - гуманитарии: философы, социологи, антропологи и др. Среди основных мыслителей инженерной философии техники первой половины XX в. можно выделить П. Энгельмейера и Ф. Дессауэра. С 50-х гг. XX в. формируется мощное направление инженерной философии техники, представленное немецкими учеными Ф. Раппом, Г. Рополем, X. Закссе, X. Ленком, А. Хунингом, X Шторком и др.

Проблема тоталитарной сущности техники и ее критика были заявлены и разработаны в рамках гуманитарной философии техники, в трудах О. Шпенглера «Человек и техника» (1931), Л. Мэмфорда «Техника и цивилизация» (1934), «Миф о машине» (1969-70), X. Ортеги-и-Гассета «Размышления о технике» (1939), М. Хайдеггера «Вопрос о технике» (1954 г), Ж. Эллюля «Техника» (1954) и др. Социальная критика техники как феномена культуры индустриального общества характерна для марксистской традиции: она заявлена в работах представителей Франкфуртской школы (М. Хоркхаймер и Т. Адорно «Диалектика Просвещения» (1947), Г. Маркузе «Одномерный человек» (1964),

Ю. Хабермас «Техника и наука как идеология» (1968), в трудах М. Маклюэна, Р. Рихте, Э. Дусселя и др.). Ученые данного направления сформировали теоретико-философскую базу антитехницистского воззрения в культуре ХХ-го столетия. Именно J1. Мэмфорд вводит в культурологический дискурс понятие «мифа о машине». Среди современных критиков техники необходимо отметить американского социолога Нила Постмана с его работой «Технополия: подчинение культуры технологией» (1992), в которой он развивает концепцию «технополии» - современного общества, тотально детерминированного технологиями. Постман во многом продолжал идеи, сформированные в рамках гуманитарного направления философии техники, делая акцент на социокультурном анализе медийных технологий.

Взаимодействию техники и власти посвящен труд Э. Тоффлера «Метаморфозы власти» (1990) и поздние работы Ж. Делёза, например, «POST SCRIPTUM к обществам контроля» (1990); постмодернистское прочтение взаимодействия техники и власти в постиндустриальном мире представлено в теории американского антрополога, основательницы киберфеминизма Д. Харавей с ее работой «Обезьяны, киборги и женщины» (1991). Взаимосвязь политики и техники проанализирована в работах политолога JI. Уиннера «Имеют ли артефакты политическую силу?» (1980), и «Технология и демократия - технология в публичной сфере» (1997).

Следует отметить условность классификации подходов к феномену техники. Так, например, Ф. Рапп классифицирует подходы согласно «тенденциям»: технические науки (Дессауэр), экзистенциализм (Хайдеггер), социальная антропология (Гелен), «критическая теория Франкфуртской школы» (Маркузе, Хабермас). Некоторые исследователи в зависимости от специфики научной школы и ее методологии выделяют такие подходы как англо-американская аналитическая традиция, феноменологическая традиция, прагматическая, неотомистская, католическая, марксистская и т.д. В свою очередь, в соответствии с аспектом изучения объекта И.А. Негодаев выделяет в современной философии техники четыре основных направления: сциентистское, социологическое, антропологическое и религиозное. Подобная классификация, также как и предложенная Митчемом, представляется нам функциональной.

В последнее десятилетие философия техники активно развивается отечественными исследователями. Среди авторов, активно работающих в данной сфере, стоит отметить Н.Т. Абрамову, И.А. Негодаева, П.П. Гайденко, В.Г. Горохова, В.А. Кутырева, В.Н. Поруса, В.М. Розина, М.А.Розова, B.C. Степина.

Объект исследования. В качестве объекта исследования выступает западная литература Нового Времени, посвященная проблеме техники и власти.

Предметом исследования является репрезентация взаимодействия технических образов и властных практик в художественном дискурсе о технике, специфика интерпретации феномена техники в культуре индустриального и постиндустриального общества.

Материалом исследования послужила проза Х1Х-ХХ1 вв., что обусловлено логоцентристским характером западной культуры, цивилизации «гутенберговой галактики» (термин М. Маклюэна), в рамках которой художественный текст приобретает доминантную функцию репрезентации реальности, фиксации и трансляции социокультурного опыта.

Цель и задачи исследования. Цель исследования состоит в выявлении властных коннотаций образов техники в художественной литературе дискурсах индустриального и постиндустриального обществ.

Поставленная цель обусловливает решение следующих задач:

- определение взаимосвязи понятий «техника» и «власть» в индустриальном и постиндустриальном дискурсах;

- рассмотрение возникновения технических метафор (мир-часы, государство-машина, мир-компьютер) в западной культуре Нового Времени;

- изучение функционирования машинных метафор в художественных текстах, посвященных власти;

- исследование машинных образов в культуре индустриального и постиндустриального общества; анализ художественных текстов, в которых наиболее явно отражена властная маркированность техники;

- рассмотрение процесса эзотеризации техники в современной культуре;

- систематизация властных репрезентаций техники в литературе индустриального и постиндустриального общества.

Теоретико-методологической основой исследования послужили теории, сформулированные в работах Л. Мэмфорда, Э. Тоффлера, Ж. Делёза, Д. Харавей.

В основе диссертационного исследования лежат концепции, позволяющие провести комплексный анализ взаимодействия техники и власти в западной культуре, а также технической метафорики в художественном дискурсе:

- теория концептуальной метафоры (Дж. Лакофф и М.Джонсон, Р. Анкерсмит, Н. Арутюнова);

- волновые концепции развития общества (Д. Белл, Э. Тоффлер);

- концепция «мифа о машине» Л. Мэмфорда;

- критическая теория Франкфуртской школы;

- концепция киборга и «телесных трансгрессий» Д. Харавей;

- концепции взаимодействия эзотерического и рационального в современной культуре (Э. Дэвис, М. Дери).

При анализе используемого материала были применены различные научные методы:

- системно-структурный метод, основанный на обеспечении комплексности и широты охвата предмета исследования;

- историко-генетический, позволяющий последовательно раскрыть свойства, функции и изменения предмета исследования в процессе его исторического развития;

- сравнительно-исторический, позволяющий рассмотреть эволюцию изучаемых явлений во времени;

- метод контекстуального анализа, предполагающий описание функционирования образов и мотивов в контексте, а также сопоставление контекстов в синхроническом и диахроническом аспектах.

Научная новизна заключается в следующем:

1. Впервые выявлена проблема соотношения и взаимодействия техники и власти в индустриальной и постиндустриальной культуре, ее диахроническое развитие, а также отражение данного взаимодействия в художественном дискурсе.

2. Впервые проанализированы базовые художественные мотивы, связанные с техникой и властью, присущие культуре Нового Времени.

3. Произведен культурологический анализ художественных текстов с целью выявления властных коннотаций техники, а также машинной метафорики, связанной с практиками власти.

4. Выявлена специфика интерпретации механицистской традиции, характерная для текстов культуры индустриального и постиндустриального общества.

5. Произведен анализ взаимодействия архаической (эзотерической) и новоевропейской (рационалистической) традиций в интерпретации постиндустриальной техники.

6. Осуществлена систематизация властных репрезентаций машинных образов в культуре Нового Времени.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Техника является одним из центральных феноменов современной европейской культуры, и потому имеет серьезную значимость в рамках культурологического знания. Вслед за Льюисом Мэмфордом целесообразно говорить о «мифе машины», и, соответственно, о мифологизации феномена техники, о ее символическом характере, проявляющемся в дискурсивных практиках Нового Времени. На наш взгляд, изучение символических интерпретаций техники в дискурсах

современной культуры (в данной диссертационной работе это восприятие техники через призму властных отношений) является актуальным и плодотворным направлением в русле современной культурологии. Исследования в данной области представляются перспективными и требующими дальнейшего развития. Рассмотрение и компаративный анализ интерпретаций техники в индустриальном и постиндустриальном обществе, в свою очередь, является продуктивной областью исследований в контексте современного развития информационных технологий и перехода европейского общества в новую, постиндустриальную стадию развития.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования результатов исследования в преподавании курсов социально-гуманитарного профиля (философия техники, социальная философия, культурология, эстетика).

В результате проведенного исследования были сделаны выводы, которые сформулированы в положениях, выносимых на защиту:

1. В основе западной культуры Нового Времени лежат концептуальные метафоры, имеющие техноморфный характер: мир-часы и мир-компьютер. Данные метафоры определяют то, каким образом в художественном дискурсе представлены человек, государство и общество, и (на что делается основной акцент в диссертационном исследовании) как изображается взаимодействие техники и власти.

2. Специфика технических артефактов, функционирующих в качестве вспомогательного субъекта концептуальных метафор, влияет на характер репрезентации техники и власти в культурах, в основе которых лежат данные метафоры. Архетип индустриальной культуры -часы -является воплощением детерминистской модели мироздания, метафорой рационалистической вселенной, в которой человек, государство и общество функционируют по аналогии с часовым механизмом. Соответственно, господствующий тип власти в культуре индустриального общества - иерархическая власть в форме бюрократии и тоталитаризма. В литературе это отражается в развитии дистопийного жанра, зачастую экстраполирующего машинные образы на социальные структуры. Технические метафоры информационной эпохи - Компьютер и Сеть также отражают глобальные процессы, происходящие в культуре постиндустриального общества, в частности кризис иерархических структур и переход к сетевым, децентрализованным моделям. Метафоры мир-компьютер и мир-сеть (ризома) воплощают в себе принципы постмодернистской вселенной.

3. На этапе индустриального развития общества техника напрямую взаимодействует с практиками власти, становится субъектом и объектом, а также моделью властных отношений в обществе. Это обусловлено

экономическим и научно-техническим детерминизмом, характерным для индустриального развития. В XX в. с переходом к развитому индустриальному обществу техника и институциональная власть сливаются в единый комплекс, техноструктуру, в отношении которой удачно используется машинная метафорика механицизма. Формирование техноструктуры укрепляет влияние техники на человеческую жизнь, изменяет ее восприятие западным человеком.

4. Процесс технизации культуры получает художественное воплощение в литературе. Закономерности развития техники индустриального и постиндустриального общества, а также взаимодействия техники и власти на каждом из этапов символически интерпретируются в рамках романтической и дистопийной традиций, условно выделяемых в художественном дискурсе о технике (литература индустриального общества), а также в культуре киберпанка (литература постиндустриального общества). Каждая из традиций художественного дискурса имеет свою специфику в интерпретации техники и отдельных технических артефактов, что способствует усложнению и обогащению образов техники в западной культуре. В интерпретации соотношения техники и власти, характерной для индустриального дискурса, можно выделить две основные тенденции:

- техника, машины обретают символические смыслы, связанные с проблемой власти (как, например, в произведениях романтиков или новелле Кафки «В исправительной колонии», в которой «реальный» пыточный аппарат становится овеществленной метафорой властной системы);

- образ машины проецируется на социальную структуру (зачастую тоталитарную систему).

5. Репрезентация постиндустриальной техники усложняется, и можно наблюдать следующие тенденции:

- виртуализация: Облик машин приобретает виртуальный, символический характер (машина как программный код, «бесплотный» искусственный разум), а также нивелируется, «растворяется» в силу миниатюризации (чипы, нанороботы);

- биоморфиги: Машины имитируют натуральные формы и материалы; составляют симбиоз с органическими формами, снимая различие живого и искусственного (био- и нанотехнологии, генная инженерия, имплантанты, протезирование).

Данные модели существенно расширяют сферу властных практик, в которые вовлекаются конкретные технологии и технические объекты. Существенное усложнение техники диктует расширение сферы властных отношений: тотальная проницаемость социокультурного пространства для современных технологий (обеспеченная, в частности, всеобщей подключенностью к сети и широким использованием нанотехнологии)

предоставляет неограниченные возможности для контроля и моделирования человеческой телесности, идентичности и сознания.

6. В постиндустриальном дискурсе развивается тенденция эзотеризации техники, намеченная в индустриальной культуре. Однако если в индустриальной культуре эзотерическая интерпретация техники была зачастую методом критики техноцентристского мышления, то в постиндустриальной культуре эзотеризация - это постмодернистский синтез архаического и ультрасовременного, поиск нового мистического опыта посредством сверхсложной и потому «неземной»1 техники. Сверхсложность информационных технологий также наделяет их магическим статусом.

Апробация работы. Основные положения и результаты диссертационного исследования отражены в материалах научно-практических конференций:

- Всероссийская конференция молодых ученых «Филология и журналистика в начале XXI века», посвященная C.JI. Франку (апрель 2006 г.) - Саратов. .

- Всероссийская научная конференция «Стратегии современного развития и управления общественными процессами» (декабрь 2006 г.) -Саратов.

-Всероссийская научная конференция «Системы и модели: границы интерпретаций» (ноябрь 2007 г.) - Томск.

- Международная научная конференция «Культура как предмет междисциплинарных исследований» (май 2008 г.) - Томск.

-Конференция «Агрессия: интерпретация культурных кодов» -Саратов (октябрь 2009 г.) - Саратов.

-III Всероссийская научно-практическая конференция «Проблемы развития непрерывного профессионального образования» (ноябрь 2009) -Нижний Новгород.

- Всероссийская научно-практическая конференция «Личность -Язык - Культура» (ноябрь 2009 г.) - Саратов.

- Всероссийская научная конференция «Структура и динамика культуры в контексте синергетической парадигмы» (ноябрь 2009 г.) -Саратов.

- IV Овсянниковская международная эстетическая конференция «Границы современной эстетики и новые стратегии интерпретации искусства» (ноябрь 2010) - Москва.

Структура работы обусловлена основными целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения.

1 Дери Марк. Скорость убегания: киберкультура на рубеже веков. Екатеринбург: Ультра. Культура; М.: ACT, 2008. С. 19.

В работе также приводится список использованной литературы, включающий 260 работ отечественных и зарубежных авторов, и список источников (21 произведение отечественных и зарубежных авторов).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении даётся обоснование выбора темы и предмета исследования, формулируются его цели и задачи, перечисляются методы, определяются актуальность, новизна, теоретическая и практическая значимость работы, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Феномены власти и техники, их взаимодействие в культуре» состоит из пяти параграфов и посвящена рассмотрению понятийного аппарата исследования: терминов «машина», «техника» (параграф 1.1 «Понятия «машина» и «техника», семантика и история происхождения терминов»), «власть», «государство», тоталитаризм (параграф 1.2 «Термин «власть», определения, смежные понятия»). Была предпринята попытка продемонстрировать комплексный характер понятий, проследить закономерности развития интерпретаций техники и власти, а также корелляцию техники и властных практик в философских концепциях техники (параграф 1.3 «Техника и власть: критика тоталитарной сущности техники в западной философии»). В теоретической базе диссертационного исследования акцент делается на концепцию «мифа о машине» Льюиса Мэмфорда, которая, по мнению автора, наиболее аргументировано объясняет специфику интерпретации техники в индустриальном дискурсе. Согласно теории Л. Мэмфорда, власть имманентно присуща современной технике на различных уровнях: на глобальном уровне мегамашины (техногенной культуры), в сфере организации, управления и производства (промышленность, экономика, политика), на бытовом и психологическом уровнях (формы зависимости от технических средств в повседневности), в области мышления, познания и идеологии (рационализм, технократические теории). Машина предстает в виде субъекта и объекта властных отношений (машина автономно регулирует деятельность рабочего на производстве, машины используются инструментально: как механизмы подавления и уничтожения, наблюдения и контроля), в качестве материальных средств производства и концептуальной модели, в соответствии с которой человек организует различные формы деятельности. Л. Мэмфорд первым формулирует концепцию «мифа о машине» как мощной социо-кулыурной традиции восприятия техники, характерной для европейской цивилизации Нового Времени.

Помимо теории Л. Мэмфорда, в первой главе рассматриваются экзистенциалистские теории техники, повлиявшие на современную технофобную традицию в массовой культуре (работы Н. Бердяева, К. Ясперса, М. Хайдеггера) и концепции представителей Франкфуртской школы (Г. Маркузе), развивающие идеи Л. Мэмфорда. Особое место в

главе занимает обзор теории киберфеминизма как наиболее продуктивной для анализа постиндустриальной культуры.

Параграф 1.4 «Культура «индустриального» и «постиндустриального» общества: характер техники и власти на каждом из этапов развития» посвящен волновым концепциям развития общества, в частности теориям индустриального и постиндустриального этапов развития.

В параграфе 1.5 «Роль концептуальных метафор в культуре» приведен обзор теорий концептуальной метафоры (Дж. Лакофф и М. Джонсон, Н. Арутюнова, Р. Анкерсмит) в соответствии с которыми анализируются фундаментальные метафоры мира, лежащие в основе культур индустриального и постиндустриального общества - метафоры мир-часы (и производная от нее метафора государство-машина) и мир-компьютер. Данные метафоры определяют то, каким образом в научном и художественном дискурсе представлены человек, государство и общество, и (на что делается основной акцент в диссертационном исследовании) как изображается взаимодействие техники и власти. В соответствии с данными теориями в первой главе анализируется возникновение и развитие данных метафор в западной культуре.

Вторая глава «Взаимодействие техники и власти в индустриальной культуре» состоит из трех параграфов и посвящена анализу художественных текстов индустриального общества, затрагивающих проблему соотношения власти и техники, и интерпретирующих машины в терминах власти. В данной главе рассматриваются две традиции интерпретации техники в литературе: романтическая и дистопийная, каждая из которых имеет определенную специфику интерпретации механистической парадигмы.

Параграф 2.1 «Интерпретация механистической традиции и образов автоматов в романтизме» посвящен романтической традиции. Данная традиция интерпретации машин представлена анализом произведений Э.Т.А. Гофмана, Ч. Диккенса и А. Грина. В диссертационной работе прослеживается развитие романтической интерпретации машин, образов и механизмов власти над человеком. В романтическом дискурсе фигурируют образы машины-демона, машины-зверя и машины-человека. С развитием традиции наблюдается все большее уподобление машины человеку.

В текстах Э.Т.А. Гофмана машина становится олицетворением абсурдной логики обыденной жизни, эту традицию в XX столетии наследует экспрессионизм, являясь своеобразным возрождением романтического мировосприятия на рубеже веков. Деятельность ученого-механика воспринимается как грех, извращение природного, посягательство на привилегии Творца: эта идея наиболее ярко выражена в романе М. Шелли «Франкенштейн или современный Прометей» (1818), который является классическим примером романтической критики

научной проектной деятельности. Стоит отметить, что демонические автоматы Гофмана - пока лишь причудливые игрушки, обладающие для современников определенной экзотикой. Автоматы, унаследованные от абсолютистской игровой культуры XVIII в., обладали богатой символической нагрузкой, однако не имели существенного влияния на жизнь людей, не являлись «техникой» в общепринятом смысле. С широким внедрением техники в жизнь викторианцев, символическое изображение получают конкретные машинные образы: поезд, станки, паровые машины.

Ч. Диккенс изображает машинные объекты, имеющие реальное воздействие на человека (в отличие от автоматов Э.Т.А. Гофмана с их мистическим влиянием). Отличительная особенность машинных образов Диккенса - их уподобление животным, наделение их сверхъестественно мощной жизненной энергией. Это отличает их от безжизненных автоматов Гофмана. Диккенс также использует машинную метафорику в отношении времени, города, семьи. Просветительская традиция «мир как машина», воспринятая романтиками, получает у Диккенса новое, «промышленное» измерение.

А. Грин развивает и усложняет символическую интерпретацию машины, характерную для романтизма. Автомобиль Грина - не просто демоническое существо, но воплощение демонического в современном человеке, в техногенном мире он обретает человеческие черты, в то время как человек стремится уподобиться машине. Объектом романтической критики становится механическое мировоззрение и машинная эстетика, машинизирование реальности характерное для советского идеологического дискурса 1920-х гг.

Власть техники в романтизме - преимущественно мистическая власть над сознанием. Манифестация власти также осуществляется посредством агрессивного звукового воздействия и неконтролируемого, стремительного движения (в особенности у Грина). Очевидно, что репрессивная техника органично вписывается в романтический пантеон демонических существ. В этой традиции техника парадоксальным образом обретает статус не-мертвенности (машина не является живым существом, но и мертвой она фигурирует лишь в эффектной романтической риторике, таким образом, занимая промежуточное положение между двумя мирами). Также в романтической традиции можно проследить определенное развитие машинных образов: в раннем романтизме (у Гофмана) автоматы -кощунственная пародия на человека, не имеющая своей воли и души. Злая воля автоматов исходит от их создателей. Власть автоматов -преимущественно мистического характера: это обман чувств, наваждение, помрачение сознания. У Диккенса машины становятся дикими животными, обретают волю и душу. Они пугают своей автономностью, нечеловеческой силой и могуществом. Власть машины - преимущественно власть физического и материально-экономического характера (особенно в

романе «Тяжелые времена»). Неоромантизм синтезирует предшествующий опыт в соответствии с реалиями новой эпохи. Автомобиль Грина, с одной стороны, окончательно уподобляется человеку (что отражает тенденцию машинизирования духа и тела, характерную для 1920-х гг.), с другой -сохраняет некоторые черты автоматов раннего романтизма (машина как демоническое существо), а также обладает душой и волей (подобно машинам Диккенса). Власть автомобиля в рассказе - это власть не только над сознанием героя, но и над умами его современников, машина превращается в фактор, определяющий существование культуры.

Отдельно в диссертационной работе рассматривались принципы художественного использования метафоры машины власти: на материале новеллы Ф. Кафки «В исправительной колонии» и романа К. Кизи «Над кукушкиным гнездом». Данным механизмам использования технических метафор посвящен параграф 2.2 «Машина как метафора тоталитарной системы: способы художественного использования метафоры в тексте». Были выделены следующие принципы: принцип овеществления метафоры, т.е. буквального воплощения концепта (в тексте Кафки) и лингвистический принцип конструирования концептуальной метафоры в языковой картине мира героев (в тексте Кизи). В новелле Кафки машина обретает черты социального института, в романе Кизи наблюдается обратный процесс - машинная модель проецируется на социальный институт (как это происходит в большинстве дистопий). Машина коменданта у Кафки - буквально реализованная («перенапряженная») метафора, имеющая вневременной, символический характер. Фигура речи, понимаемая буквально, призвана обнажить абсурдность бытия и институциональных механизмов наказания в частности. На образе пыточной машины строится архитектоника всего текста. В тексте Кизи образ машины власти складывается на лингвистическом уровне, формируется из высказываний пациентов (Вождя Швабры, Хардинга и др.), на уровне тропов (сравнений и метафор), используемых в речи персонажей. Речь персонажей формирует специфическую языковую картину мира, оперирующую машинными концептами. Метафорический образ машины во многом напоминает печатный станок, что также может указывать на логоцентризм европейской культуры, юридической системы в частности. Метафора у Кизи в большей степени дискретна: в ней контаминируют образы часов и завода, Комбината. Комбинат - образ, олицетворяющий массовое производство, и, соответственно, может рассматриваться как символ общества потребления.

Каждое из произведений предлагает свой, отличный подход к проблеме механистичности тоталитарной системы. Роман К. Кизи в отличие от новеллы Кафки (имеющей вневременной характер) и антиутопий Замятина и Хаксли (экстраполирующих ирреальные события в будущее) имеет дело с современными ему феноменами западного общества. В свою очередь, метафора Кафки имеет больше символических

коннотаций, поскольку сюжет новеллы развертывается вне определенной эпохи.

Дистопийная традиция рассматривается в параграфе 2.3 «Антиутопии: машина как субъект власти, машина как модель и инструмент власти» и представлена анализом текстов Э. М. Форстера, Е. Замятина и О. Хаксли. Антиутопии условно классифицировались на тексты, в которых техника являлась субъектом власти, и тексты, в которых машина функционировала в качестве модели тоталитарного управления и инструмента репрессий. В отличие от романтической традиции для антиутопий характерно системное изображение техники (машины как технический комплекс, техноструктура). Антиутопии также расширяют сферу власти техники. В повести Форстера «Машина останавливается» машина предстает в качестве субъекта власти, и метафоры техногенной культуры в целом. В романе Е. Замятина «Мы» машина - метафора тоталитарного общества, модель, в соответствии с которой осуществляется социальное проектирование. Техника порождает дискурс о власти, тем самым, манифестируя свою власть над человеческим сознанием. Роман О. Хаксли «О дивный новый мир» развивает темы, заявленные в романе Замятина, расширяя сферу власти техники в обществе. Техника является субъектом материально-экономической власти, служит инструментом социального и биологического проектирования, а также является моделью технократического общества.

Третья глава «Взаимодействие техники и власти в постиндустриальной культуре» состоит из шести параграфов и посвящена анализу художественных текстов постиндустриального общества, затрагивающих проблему соотношения власти и техники (в основном произведения в жанрах киберпанка и посткиберпанка).

Параграф 3.1 «Литература киберпанка как постиндустриальный дискурс о технике» посвящена анализу данного литературного (и, шире, культурного) течения рубежа веков. Киберпанк в отличие от предыдущей литературной традиции - это сугубо технически детерминированная литература, что отражено в названии приставкой кибер-. Более того, именно с киберпанка художественные течения определяются характером изображаемых технологий (см. названия жанров посткиберпанка: стимпанк - мир технологий парового двигателя, дизельпанк - мир технологии дизельного двигателя внутреннего сгорания, нанопанк - мир нанотехнологий).

В параграфах 3.2, 3.3 и 3.5 рассматриваются ключевые для киберпанка постиндустриальные технологии, обладающие существенным властным потенциалом и получившие статус: технологии виртуальной реальности, искусственного интеллекта и киборгизации. В параграфе 3.2 «Проблема виртуальной реальности, ее ключевая роль в постиндустриальной литературе» рассматривается происхождение и развитие образов ВР-Матрицы в киберпанке и их культурное значение.

Изучается конкретное социокультурное и онтологическое воздействие виртуальной реальности на человека и властные отношения, в котором условно выделены 2 направления: 1) уничтожения границы между реальным и виртуальным мирами и 2) виртуализации телесности. Виртуальная реальность затрагивает один из главных вопросов философии, что первично - бытие или сознание. В мире киберпанка, где чувственный опыт воспроизводится путем технологических манипуляций с сознанием, категория реальности оказывается несостоятельной. Технологии виртуальной реальности затрагивают ряд онтологических вопросов: соотношения бытия и сознания, объективной реальности и симуляции, тела и духа, жизни и смерти. При этом виртуальная реальность как феномен постиндустриальной и постмодернистской культуры ставит под сомнение категорию реального, формируя релятивистскую, фрагментарную картину мира. Фиктивная, имитирующая технология «колонизирует» реальность, виртуализируя основные сферы человеческой деятельности. Виртуальный мир также порождает глобальную дихотомию тело-сознание, нивелируя физическую оболочку человека. Опыт подключения • к Матрице аналогичен религиозному: технология дарит гарантированное «вознесение», слияние с идеальным миром идей по щелчку клавиши, в противовес бренному физическому существованию. Подобный техноспиритуализм ведет к отказу от жизни в физической реальности. Цифровой мир диктует отказ от существования в физической реальности в пользу бестелесных странствий по информационному пространству. Презрение к плоти, характерное для героев киберпанка, имеет параллели с традициями платонизма и гностицизма, трактующими физический мир как неподлинный и ущербный по отношению к совершенному миру идей. Однако в данном случае в качестве «подлинной» реальности духа выступает сгенерированная техникой иллюзия. Виртуальные технологии превращают человека в картезианского «призрака в машине», дух, томящийся в физической оболочке. Эзотерический дуализм (мир физический - мир идей) здесь объединяется с дуализмом Декарта (тело - душа), что окончательно разрушает целостность человеческой сущности, гармоничную связь человека и окружающего мира.

В связи с эзотерическим, спиритуалистским этосом киберпанка в диссертации рассматривается проблема искусственного интеллекта (параграф 3.3 «Симбиоз магии и техники в литературе киберпанка: репрезентагрт искусственного интеллекта»). Технологии искусственного разума и виртуальной реальности в киберпанке более всего связаны с различными эзотерическими и религиозными мотивами. Например, в трилогии Гибсона автономные программы, обитающие в Матрице, ассоциируются с лоа, божествами Вуду. В романе «Граф Ноль» жрец Вуду объясняет вселение духов в адептов религиозного культа, переводя процесс на язык компьютерных технологий: «программа» лоа, проникает в

«железо» тела. Христианский вариант «взлома человеческого железа» представлен в романе «Лавина» Нила Стивенсона: евангелистский феномен глоссолалии1 трактуется как эффект проникновения программы-вируса в сознание человека, следствием которого является доступ к глубинным структурам человеческого мозга, отвечающим за говорение. Характерно, что применительно ко многим из искусственных разумов используется индуистский термин «аватара», как правило, применяемый для обозначения нисхождения божества из духовного мира в мир материальный: информационное пространство, Киберземля, в которой существуют искусственные разумы, является аналогом высших сфер, потусторонней, божественной реальности. Искусственные разумы характеризуются такими сверхъестественными качествами, как всезнание, всеприсутствие и непознаваемость. Эзотерическая традиция репрезентации технологии искусственного интеллекта во многом дает ключ к пониманию иррациональной природы власти технического в западном дискурсе о технике.

В параграфе 3.4 «Техника-политика во вселенной киберпанка» анализируется роль техники в политике. Во вселенной киберпанка технологии той или иной степени способствуют расколу в обществе и в мире, порождают борьбу за экономическое, военное и культурное превосходство. Стратификация происходит на различных уровнях: социальном, культурном, геополитическом. Новые технологии формируют социальные страты, касты, чье существование невозможно без технологического вмешательства в их организм. Появление новых технологий, в свою очередь, порождает новые фазы борьбы за власть как между отдельными людьми, элитами и корпорациями, так и между государствами. Постиндустриальная техника имеет амбивалентный характер: с одной стороны, делая пространство человека тотально проницаемым, она объединяет мир в «глобальную деревню» (термин М. Маклюэна), с другой - техника выступает как фактор дробления человеческого сообщества: дисперсивность власти коррелирует с социокультурным, экономическим и геополитическим квантованием мира («расщепленный» мир «Схизматрицы» Б. Стерлинга и киберпанка в целом), что в очередной раз свидетельствует о кризисе иерархий в постиндустриальном мире. Техника обретает ярко выраженный политический характер: взаимосвязь политики и технологий, несомненно, присутствовала и в индустриальном дискурсе, однако именно постиндустриальный дискурс киберпанка однозначно формулирует идею «технологий, ставших политикой» (роман «Схизматрица») и именно в литературе киберпанка столь подробно анализируется использование техники в политической борьбе (роман «Река богов» Й. Макдональда).

1 Сверхъестественное «говорение на языках», в пятидесятничестве - апостольский дар говорить на множестве неизвестных языков, снисходящий на адептов по Божьей Воле.

Параграф 3.5 «Проблема киборгизации в постиндустриальной культуре: киборгизация как власть технического над органическим» посвящен технологиям киборгизации в дискурсе киберпанка. Образ киборга становится, пожалуй, одним из самых влиятельных технических образов в западной культуре. Уже в 1970-е гг. киборги фигурируют в сериалах (Star Track), комиксах (антология «Изумительные истории» издательства «Марвелл») и литературе (произведения А. Азимова и Ф. Дика). Однако окончательное закрепление образ получает в 80-е гг. благодаря культуре киберпанка, прежде всего кинематографу - фильмам «Бегущий по лезвию бритвы» (1982), «Терминатор» (1984) и «Робокоп» (1987).

В киберпанке киборгизация становится технологией, получившей идеологический и философский статус. Технология киборгизации, изображаемая в литературе киберпанка, непосредственно связана с интересующей нас проблемой соотношения техники и власти. Как показано в параграфе 3.5, новые технологии формируют социальные страты, существование которых невозможно без технологического вмешательства в организм. Технологии слияния человеческой плоти и техники (вживление протезов, имплантантов, биохимия и т.д.) делает героев более конкурентоспособными в битве за власть. Однако герои становятся зависимыми от корпораций-производителей кибернетической продукции, продавцов, медиков, клиентов, становясь жертвами «техноколонизации тела» (термин Эндрю Росса). Герои-киборги во вселенной киберпанка - это товары в контексте рыночных отношений, чья цена зависит от качества составных частей тела и эффективности. Погоня героев за постоянными модификациями собственного тела - это зловещая, антиутопическая карикатура на западный консьюмеризм; тело теряет индивидуальность и человеческий облик, нивелируясь до совокупности механизмов и брендов. Технология киборгизации (как и все новые технологии в целом) также усиливает расслоение общества, поскольку доступ к биомедицинским технологиям имеют лишь материально обеспеченные люди. Киборгизация в мире киберпанка - своего рода наркотическая зависимость; герои попадают в замкнутый круг: для того, чтобы достичь благосостояния - нужны новые сверхтехнолопгчные модификации тела, для осуществления которых необходим ряд мелких операций, позволяющих обрести навыки для заработка на дорогостоящую операцию.

Пользуясь терминологией Донны Харавей и ее последователей (в частности Энн Бальзамо), можно также говорить о том, что технологии киборгизации порождают так называемые «телесные трансгрессии», т. е. «неестественные действия, вынуждающие нас пересмотреть наши взгляды на секс, пол и человеческую природу»1. Модификации тела кардинально трансформируют категории тендера, пола, возраста.

1 Balsamo A. Feminism and Cultural Studies // Journal of the Midwest Modem Language Association. 24. № 1. Spring 1991. P. 65.

Технология киборгизации затрагивает наиболее актуальную и популярную проблематику в современном гуманитарном знании -проблематику человеческой телесности как объекта социокультурного анализа. Феномен киборга модифицирует как биологические, так и социокультурные характеристики человека; меняются социальная динамика и взаимосвязи телесной культуры общества с другими подсистемами культуры (экономической, нравственной, эстетической и др.). В аспекте рассматриваемой проблемы (взаимодействия техники и власти) технология киборгизации осуществляет «техноколонизацию тела», т.е. подчинение индивида в рамках властных отношений путем непосредственно хирургического проникновения в тело. Власть, таким образом, приобретает максимально интимный характер, буквально проникая под кожу человека.

В параграфе 3.6 «Нанотехнологии и новые аспекты власти в постиндустриальной культуре» рассматриваются нанотехнологии и их взаимосвязь с новыми аспектами власти в постиндустриальной культуре. Нанотехнологии, оперирующие материей на молекулярном уровне, становятся мощным инструментом в сфере властных отношений. Во вселенной киберпанка благодаря технологиям наносборки мир становится тотально проницаем: на микроскопическом уровне постоянно идет невидимая война конкурирующих общин. Как и в случае киборгианских технололгий, власть приобретает максимально интимный характер, буквально проникая в человеческий организм. Промышленный шпионаж, полицейский надзор, сфера исполнения наказаний - вот далеко не полный список применения нанороботов в сфере властных отношений.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования и формулируются основные выводы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

В изданиях, рекомендованных ВАК РФ

1. Кирсанов Я.А. Метафора машины власти в трактате Т. Гоббса «Левиафан»: механицистская и абсолютистская традиции дискурса / Я.А. Кирсанов // Вестник Челябинского государственного университета. Философия, социология, культурология. - Вып. 9. - № 32 (133). - 2008. -С. 142-146.

2. Кирсанов Я.А. Постиндустриальная культура: погружение в виртуальную реальность / A.B. Волошинов, Я.А. Кирсанов // Обсерватория культуры. Научно-теоретический журнал. - № 3. - 2010. - С. 24-32.

В других изданиях

3. Кирсанов Я.А. Просветительский миф о «мировой машине» и его интерпретация в романтическом дискурсе (на материале новелл Э.Т.А. Гофмана) / Я.А. Кирсанов // Миф архаический и миф гуманитарный: Интерпретация культурных кодов: 2006 / сост. и общ. ред. В.Ю. Михайлина. -Саратов; СПб.: ЛИСКА, 2006. - С. 117-128.

4. Кирсанов Я.А. Экспрессионистская интерпретация машины (на материале новеллы В. Кафки «В исправительной колонии» / Я.А. Кирсанов // Стратегии современного развития и управления общественными процессами. -Саратов: Научная книга, 2007. - С. 162-166.

5. Кирсанов Я.А. Мир как машина: маркиз де Сад и «Осиная фабрика» И. Бэнкса-развитие традиции / Я.А. Кирсанов // Перспективы общественного развития в эпоху столкновения цивилизаций. Ч. 1. - Саратов: Научная книга, 2007.-С. 183-189.

6. Кирсанов Я.А. Техноэротизм и агрессия в индустриальной культуре: фильм С. Цукамото «Тэцуо-железный человек» / Я.А. Кирсанов // Агрессия: интерпретация культурных кодов. - Саратов, СПб.: ЛИСКА, 2010. - С. 71-78.

7. Кирсанов Я.А. Технологии web 2.0 как инструмент образования в постиндустриальной культуре / Я.А. Кирсанов // Проблемы развития непрерывного профессионального образования: материалы III Всерос. науч,-практ. конф. - Н.Новгород: ВГИПУ, 2009. - С. 11-14.

8. Кирсанов Я.А. Киберфеминистский дискурс о технике. Гендерно-ориентированный анализ постиндустриальной культуры / Я.А. Кирсанов // Личность - Язык - Культура: материалы П1 Всерос. науч.-практ. конф., 25-26 ноября 2009 г. - Саратов: ООО Изд. Центр «Наука», 2010. - С. 446-451.

9. Кирсанов Я.А. Эзотерическая традиция репрезентации цифровых технологий в постиндустриальной культуре / Я.А. Кирсанов // Цивилизация и человек. Научно-образовательный журнал. - 2010. - № 1. -С. 59-62.

10. Кирсанов Я.А. Симбиоз магии и техники в культуре киберпанка: архаическая традиция репрезентации цифровой реальности / A.B. Волошинов, Я.А. Кирсанов // Границы современной эстетики и новые стратегии интерпретации искусства: материалы IV Овсянниковской Междунар. эстетической конф., 23-24.11.2010/МГУ имени М.В. Ломоносова. - М.: МИЭЭ, 2010. - С. 126-129.

Подписано в печать 18.05.11 Формат 60x84 1/16

Бум. офсет. Усл. печ. л. 1,16(1,25) Уч.-иэя. л. 1,0

Тираж 100 экз. Заказ 96 Бесплатно

Саратовский государственный технический университет

410054, Саратов, Политехническая ул., 77 Отпечатано в Издательстве СГТУ. 410054, Саратов, Политехническая ул., 77 Тел.: 24-95-70; 99-87-39, e-mail: izdat@sstu.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата культурологии Кирсанов, Ярослав Александрович

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. Феномены власти и техники, их взаимодействие в культуре индустриального и постиндустриального общества

1.1. Понятия «машина» и «техника». Семантика и история происхождения терминов

1.2. Термин «власть», определения, смежные понятия

1.3. Техника и власть: критика тоталитарной сущности техники в западной философии

1.4. Культура «индустриального» и «постиндустриального» общества: характер техники и власти на каждом из этапов развития

1.5. Роль концептуальных метафор в культуре

1.5.1. Возникновение метафоры «мир-часы»: механистическая парадигма в индустриальной культуре

1.5.2. Метафора «машина власти»: теория государства

Т. Гоббса

1.5.3. Метафора «мир-компьютер» в постиндустриальной культуре

Выводы

ГЛАВА 2. Взаимодействие техники и власти в индустриальной культуре

2.1. Интерпретация механистической традиции и образов автоматов в романтизме

2.1.1. Автоматы как «враждебный принцип»: новеллы

Э.Т.А. Гофмана

2.1.2. Викторианский роман: романтическая традиция изображения машин в творчестве Диккенса

2.1.3. Машина в русском модернизме: неоромантизм

А.Грина

2.1.4. Романтическая традиция изображения техники: выводы

2.2. Машина как метафора тоталитарной системы: способы художественного использования метафоры в тексте

2.2.1. Экспрессионистское овеществление метафоры машины: «В исправительной колонии» Ф. Кафки

2.2.2. Метафора машины и общество потребления, способы реализации метафоры машины: роман «Над кукушкиным гнездом» К. Кизи

2.2.3. Способы реализации метафоры машины: выводы

2.3. Антиутопии: машина как субъект власти, машина как модель и инструмент власти

2.3.1. Машина как метафора техногенной цивилизации: повесть «Машина останавливается» Эдварда

Моргана Форстера

2.3.2. Машина как модель тоталитарного порядка: роман

Е. Замятина «Мы»

2.3.3. Машинность общества и технократия: роман О. Хаксли «О дивный новый мир»

Выводы

ГЛАВА 3. Взаимодействие техники и власти в постиндустриальной культуре

3.1. Литература киберпанка как постиндустриальный дискурс о технике

3.2. Проблема виртуальной реальности, ее ключевая роль в постиндустриальной литературе

3.2.1. Технология уничтожения границы между реальным и виртуальным мирами

3.2.2. Виртуальная реальность и телесность: виртуализация плоти

3.3. Симбиоз магии и техники в литературе киберпанка: репрезентация искусственного интеллекта

3.4. Техника-политика во вселенной киберпанка

3.5. Проблема киборгизации в постиндустриальной культуре: киборгизация как власть технического над органическим

3.6. Нанотехнологии и новые аспекты власти в постиндустриальной культуре

Выводы

Введение диссертации2011 год, автореферат по культурологии, Кирсанов, Ярослав Александрович

Актуальность исследования. Взаимодействие техники и власти является фундаментальной проблемой техногенного общества ХХ-ХХ1 вв. Актуальность избранной темы обусловлена бурным развитием техногенной цивилизации и, соответственно, широким внедрением передовых технологий в политической и военной сферах. Именно в ХХ-м столетии техника взаимодействует с практиками власти в беспрецедентных масштабах, с чем связана необычайная популярность машинной метафорики в дискурсе эпохи. Литературные тексты, манифесты и научные трактаты, обращающиеся к проблеме власти, часто используют машинные метафоры, описывая социо-политические процессы в технических терминах. Использование машинных метафор (государство-машина, человек-автомат, судебный механизм и т.д.) может выступать как инструментом критики механистической сущности технократических, тоталитарных режимов (дистопийная традиция), так и способом художественной репрезентации' идеалов рациональности и эффективности (конструктивизму НОТ, кибернетика), что. говорит о ее универсальности и богатом культурном потенциале. Метафора машины органично объединяет два ключевых феномена культуры Нового Времени -феномен техники, с которой связан целый спектр проблем - социально-экономических, этических, философских и т.д., и феномен власти, неизменно остающийся одним из центральных объектов исследования в гуманитарном знании. Синтез упомянутых аспектов предполагает рассмотрение широкого пласта актуальных вопросов, связанных с универсальными понятиями свободы, насилия, прогресса и т.д. Являясь своего рода фетишем в культуре индустриального общества, образы техники в качестве субъекта/объекта властных практик переходят в дискурс постиндустриального общества, обогащаясь новыми коннотациями, что также свидетельствует о неизменной популярности и актуальности технической метафорики.

Заявленная проблематика получила всестороннее освещение в первую очередь в литературе. Именно литература воплощает многогранность и сложность социокультурной динамики техногенной цивилизации. Являясь проекцией культуры, художественная литература наиболее ярко отражает фундаментальную смену парадигм: переход от индустриальной к постиндустриальной форме развития и, соответственно, изменения, произошедшие в характере взаимодействия власти и технологий.

Степень разработанности проблемы. В данном диссертационном исследовании мы опираемся на целый ряд научных теорий, посвященных проблемам власти и техники, сформировавшихся' в рамках различных направлений гуманитарного знания, таких как философия, культурология, социология, психоанализ.

Прежде всего, обозначим основные подходы к феномену власти в научной литературе Нового Времени, используемые в данном диссертационном исследовании.

Так, в рамках европейского либерализма (трактатах Джона Локка, Томаса Гоббса, Адама Смита и дрО были сформированы рационалистические взгляды на природу, источники и функции власти. Идеалистическая концепция власти была разработана Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем (власть как проявление ступени объективного духа). В теории Карла Маркса акценты смещаются на исследование политической власти, определяемой материально-производственными отношениями. Типология власти в обществе детально проанализирована в трудах Макса Вебера, Джона Гэлбрейта, Александра Кожева и Стивена Льюкса. Механизмы власти и управления массами разработаны в сочинениях Элиаса Канетти. Неклассические философские версии власти представлены теориями Фридриха Ницше, Мартина Хайдеггера и Мишеля Фуко. Символический аспект практик власти проанализирован в теории Пьера Бурдье.

Изучение истории и сущности техники в XIX в. было предпринято в работах К. Маркса и Э. Каппа. Э. Капп, опубликовавший в 1877 г. монографию «Основы философии техники», стал основателем философии техники, получившей необычайное распространение во второй половине XX-го столетия. При рассмотрении философии техники, английский исследователь К. Митчем выделяет в ней две основные традиции, представляющие различные подходы к феномену техники: инженерную и гуманитарную. Соответственно, первую традицию представляют ученые-инженеры, а вторую — гуманитарии: философы, социологи, антропологи и др. Среди основных мыслителей инженерной философии техники первой половины XX в. можно выделить П. Энгельмейера и Ф. Дессауэра. С 50-х гг. XX в. формируется мощное направление инженерной философии техники, представленное немецкими учеными Ф. Раппом, Г. Рополем, X. Закссе, X. Ленком, А. Хунингом, X. Шторком и др.

Проблема тоталитарной сущности техники и ее критика были заявлены и разработаны в рамках гуманитарной философии техники, в трудах О. Шпенглера «Человек и техника» (1931), Л. Мэмфорда «Техника и цивилизация» (1934), «Миф о машине» (1969-70), X. Ортеги-и-Гассета «Размышления о технике» (1939), М. Хайдеггера «Вопрос о технике» (1954 г), Ж. Эллюля «Техника» (1954) и др. Социальная критика техники как феномена культуры индустриального общества характерна для марксистской традиции: она заявлена в работах представителей Франкфуртской школы (М. Хоркхаймер и Т. Адорно «Диалектика Просвещения» (1947), Г. Маркузе «Одномерный человек» (1964), Ю. Хабермас «Техника и наука как идеология» (1968), в трудах М. Маклюэна, Р. Рихте, Э. Дусселя и др.). Ученые данного направления сформировали теоретико-философскую базу антитехницистского воззрения в культуре ХХ-го столетия. Именно Л. Мэмфорд вводит в культурологический дискурс понятие «мифа о машине». Среди современных критиков техники необходимо отметить американского социолога Нила Постмана, с его работой «Технополия: подчинение культуры технологией» (1992), в которой он развивает концепциею «технополии» — современного общества, тотально детерминированного технологиями. Постман во многом продолжал идеи, сформированные в рамках гуманитарного направления философии техники, делая акцент на социокультурный анализ медийных технологий.

Взаимодействию техники и власти посвящен труд Э. Тоффлера «Метаморфозы власти» (1990) и поздние работы Ж. Делёза, например, «POST SCRIPTUM к обществам контроля» (1990); постмодернистское прочтение взаимодействия техники и власти в постиндустриальном мире представлено в теории американского антрополога, основательницы киберфеминизма Д. Харавей, с ее работой «Обезьяны, киборги и женщины» (1991). Взаимосвязь политики и техники проанализирована в работах политолога JI. Уиннера «Имеют ли артефакты политическую силу?» (1980), и «Технология и демократия — технология в публичной сфере» (1997).

Следует отметить условность классификации подходов к феномену техники. Так, например, Ф. Рапп классифицирует подходы согласно «тенденциям»: технические науки (Дессауэр), экзистенциализм (Хайдеггер), социальная антропология (Гелен), «критическая теория Франкфуртской школы» (Маркузе, Хабермас). Некоторые исследователи, в зависимости от специфики научной школы и ее методологии, выделяют такие подходы как англо-американская аналитическая традиция, феноменологическая традиция, прагматическая, неотомистская, католическая, марксистская и т.д. В свою очередь, в соответствии с аспектом изучения объекта, И.А. Негодаев выделяет в современной философии техники четыре основных направления: сциентистское, социологическое, антропологическое и религиозное. Подобная классификация, так же как и предложенная Митчемом, представляется нам функциональной.

В последнее десятилетие философия техники активно развивается отечественными исследователями. Среди авторов, активно работающих в данной сфере, стоит отметить Н.Т. Абрамову, И.А. Негодаева, П.П.

Гайденко, В.Г. Горохова, В.А. Кутырева, В.Н. Поруса, В.М. Розина, М.А.Розова, B.C. Степина.

Объект исследования. В качестве объекта исследования выступает западная литература Нового Времени, посвященная проблеме техники и власти.

Предметом исследования является репрезентация взаимодействия технических образов и властных практик в художественном дискурсе о технике, специфика интерпретации феномена техники в культуре индустриального и постиндустриального общества.

Материалом исследования послужила проза XIX-XXI вв., что обусловлено логоцентристским характером западной культуры, цивилизации «гутенберговой галактики» (термин М. Маклюэна), в рамках которой художественный текст приобретает доминантную функцию репрезентации реальности, фиксации и трансляции социо-культурного опыта.

Цель и задачи исследования. Цель исследования состоит в выявлении властных коннотаций образов техники в дискурсах индустриального и постиндустриального общества

Поставленная цель обусловливает решение следующих задач:

- определение взаимосвязи понятий «техника» и «власть» в индустриальном и постиндустриальном дискурсах;

- рассмотрение возникновения технических метафор (мир-часы, государство-машина, мир-компьютер) в западной культуре Нового Времени;

- изучение функционирования машинных метафор в художественных текстах, посвященных власти;

- исследование машинных образов в культуре индустриального и постиндустриального общества; анализ художественных текстов, в которых наиболее явно отражена властная маркированность техники;

- рассмотрение процесса эзотеризации техники в современной культуре;

- систематизация властных репрезентаций техники в литературе индустриального и постиндустриального общества.

Теоретико-методологической основой исследования послужили теории, сформулированные в работах Л. Мэмфорда, Э. Тоффлера, Ж. Делёза, Д. Харавей.

В основе диссертационного исследования лежат концепции, позволяющие провести комплексный анализ взаимодействия техники и власти в западной культуре, а также технической метафорики в художественном дискурсе:

- теория концептуальной метафоры (Дж. Лакофф и М.Джонсон, Р. Анкерсмит, Н. Арутюнова);

- волновые концепции развития общества (Д. Белл, Э. Тоффлер);

- концепция «мифа о машине» Л. Мэмфорда;

- критическая теория Франкфуртской школы;

- концепция киборга и «телесных трансгрессий» Д. Харавей;

- концепции взаимодействия эзотерического и рационального в современной культуре (Э. Дэвис, М. Дери).

При анализе используемого материала были применены различные научные методы:

- системно-структурный метод, основанный на обеспечении комплексности и широты охвата предмета исследования;

- историко-генетический, позволяющий последовательно раскрыть свойства, функции и изменения предмета исследования в процессе его исторического развития;

- сравнительно-исторический, позволяющий рассмотреть эволюцию изучаемых явлений;

- метод контекстуального анализа, предполагающий описание функционирования образов и мотивов в контексте, а также сопоставление контекстов в синхроническом и диахроническом аспектах.

Научная новизна заключается в следующем:

1. Впервые выявлена проблема соотношения и взаимодействия техники и власти в индустриальной и постиндустриальной культуре, ее диахроническое развитие, а также отражение данного взаимодействия в художественном дискурсе.

2. Впервые проанализированы базовые художественные мотивы, связанные с техникой и властью, присущие культуре Нового Времени.

3. Произведен культурологический анализ художественных текстов с целью выявления властных коннотаций техники, а также машинной метафорики, связанной, с практиками власти.

4. Выявлена специфика интерпретации механицистской традиции, характерная для текстов культуры индустриального и постиндустриального общества.

5. Произведен анализ взаимодействия архаической (эзотерической) и новоевропейской (рационалистической) традиций в интерпретации постиндустриальной техники.

6. Осуществлена систематизация властных репрезентаций машинных образов в культуре Нового Времени.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Техника является одним из центральных феноменов современной европейской культуры, и потому имеет серьезную значимость в рамках культурологического знания. Вслед за Льюисом Мэмфордом целесообразно говорить о «мифе машины», и, соответственно, о мифологизации феномена техники, о ее символическом характере, проявляющемся в дискурсивных практиках Нового Времени. На наш взгляд, изучение символических интерпретаций техники в дискурсах современной культуры (в данной диссертационной работе это восприятие техники через призму властных отношений) является актуальным и плодотворным направлением в русле современной культурологии. Исследования в данной области представляются перспективными и требующими дальнейшего развития. Рассмотрение и компаративный анализ интерпретаций техники в индустриальном и постиндустриальном обществе, в свою очередь, является продуктивной областью исследований в контексте современного развития информационных технологий и перехода европейского общества в новую, постиндустриальную стадию развития.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования результатов исследования в преподавании курсов социально-гуманитарного профиля (философия техники, социальная философия, культурология, эстетика).

В результате проведенного исследования были сделаны выводы, которые сформулированы в положениях, выносимых на защиту:

1. В основе западной культуры Нового Времени лежат концептуальные метафоры, имеющие техноморфный характер: мир-часы- и мир-компьютер. Данные метафоры определяют то, каким образом в художественном дискурсе представлены человек, государство и общество, и (на что делается основной акцент в диссертационном исследовании) как изображается взаимодействие техники и власти.

2. Специфика технических артефактов, функционирующих в качестве вспомогательного субъекта концептуальных метафор, влияет на характер репрезентации техники и власти в культурах, в основе которых лежат данные метафоры. Архетип индустриальной культуры, часы, являются воплощением детерминистской модели мироздания; метафорой рационалистической вселенной, в которой человек, государство и общество функционируют по аналогии с часовым механизмом. Соответственно, господствующий тип власти в культуре индустриального общества — иерархическая власть в форме бюрократии и тоталитаризма. В литературе это отражается в развитии дистопийного жанра, зачастую экстраполирующего машинные образы на социальные структуры. Технические метафоры информационной эпохи -Компьютер и Сеть, также отражают глобальные процессы, происходящие в культуре постиндустриального общества, в частности, кризис иерархических структур и переход к сетевым, децентрализованным моделям. Метафоры мир-компьютер и мир-сеть (ризома) воплощают в себе принципы постмодернистской вселенной.

3. На этапе индустриального развития общества техника напрямую взаимодействует с практиками власти, становится субъектом и объектом, а также моделью властных отношений в обществе. Это обусловлено экономическим и научно-техническим детерминизмом, характерным для индустриального развития. В XX в., с переходом к развитому индустриальному обществу, техника и институциональная власть сливаются в единый комплекс, техноструктуру, в отношении которой удачно используется машинная метафорика механицизма. Формирование техноструктуры укрепляет влияние техники на человеческую жизнь, изменяет ее восприятие западным человеком.

4. Процесс технизации культуры получает художественное воплощение в литературе. Закономерности развития техники индустриального и постиндустриального общества, а также взаимодействия техники и власти на каждом из этапов символически интерпретируются в рамках романтической и дистопийной традиций, условно выделяемых в художественном дискурсе о технике (литература индустриального общества), а также в культуре киберпанка (литература постиндустриального общества). Каждая из традиций художественного дискурса имеет свою специфику в интерпретации техники и отдельных технических артефактов, что способствует усложнению и обогащению образов техники в западной культуре. В интерпретации соотношения техники и власти, характерной для индустриального дискурса, можно выделить две основные тенденции:

- техника, машины обретают символические смыслы, связанные с проблемой власти (как, например, в произведениях романтиков или новелле Кафки «В исправительной колонии», в которой \ «реальные» пыточный аппарат становится овеществленной метафорой властной системы); - образ машины проецируется на социальную структуру (зачастую тоталитарную систему). 5. Репрезентация постиндустриальной техники усложняется, и можно наблюдать следующие тенденции: виртуализация: Облик машин приобретает виртуальный, символический характер (машина как программный код, «бесплотный» искусственный разум), а также нивелируется, «растворяется» в силу миниатюризации (чипы, нанороботы); биоморфизм: Машины имитируют натуральные формы и материалы; составляют симбиоз с органическими формами, снимая различие живого и искусственного (био- и нанотехнологии, генная инженерия, имплантанты, протезирование).

Данные модели существенно расширяют сферу властных практик, в которые вовлекаются конкретные технологии и технические объекты. Существенное усложнение техники диктует расширение сферы властных отношений: тотальная проницаемость социокультурного пространства для современных технологий (обеспеченная, в частности, всеобщей подключенностью к сети и широким использованием нанотехнологий) предоставляет неограниченные возможности для контроля и моделирования человеческой телесности, идентичности и сознания.

5. В постиндустриальном дискурсе развивается тенденция эзотеризации техники, намеченная в индустриальной культуре. Однако если в индустриальной культуре эзотерическая интерпретация техники была зачастую методом критики техноцентристского мышления, то в постиндустриальной культуре эзотеризация — это постмодернистский синтез архаического и ультрасовременного, поиск нового мистического опыта посредством сверхсложной и потому «неземной» [Дери 2008, с. 19] техники. Сверхсложность информационных технологий также наделяет их магическим статусом.

Апробация работы. Основные положения и результаты диссертационного исследования отражены в материалах научно-практических конференций:

Всероссийская конференция молодых ученых «Филология и журналистика в начале XXI века», посвященная О.Л. Франку (апрель 2006 г.) - Саратов.

- Всероссийская научная конференция «Стратегии современного развития и управления общественными процессами» (декабрь 2006 г.) - Саратов.

- Всероссийская научная конференция «Системы и модели: границы интерпретаций» (ноябрь 2007 г.) — Томск.

- Международная научная конференция «Культура как предмет междисциплинарных исследований» (май 2008 г.) — Томск.

- Конференция «Агрессия: интерпретация культурных кодов» — Саратов (октябрь 2009 г.) — Саратов.

- III Всероссийская научно-практическая конференция «Проблемы развития непрерывного профессионального образования» (ноябрь 2009) - Нижний Новгород.

- Всероссийская научно-практическая конференция «Личность -Язык - Культура» (ноябрь 2009 г.) - Саратов.

- Всероссийская научная конференция «Структура и динамика культуры в контексте синергетической парадигмы» (ноябрь 2009 г.) - Саратов.

- IV Овсянниковская международная эстетическая конференция «Границы современной эстетики и новые стратегии интерпретации искусства» (ноябрь 2010) - Москва.

Структура работы обусловлена основными целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав и.заключения. В работе также приводится список использованной литературы, включающий

Заключение научной работыдиссертация на тему "Взаимодействие техники и власти в культуре индустриального и постиндустриального общества"

Выводы

Технологии* диктуют новые мировоззренческие парадигмы, - и, соответственно, формируют новый образный ряд вт культуре. Интеллектуальная техника, ставшая инфраструктурой постиндустриального общества, способствовала? виртуализации? большинства сфер, человеческой деятельности, что выразилось в способе художественного изображения технологий и их взаимодействия с человеком. В качестве материала, наиболее ярко иллюстрирующего тенденции изображения цифровых технологий, были выбраны ключевые литературные произведения жанра киберпанк (романы Гибcoнaj Стивенсона и Макдональда), основной-акцент в которых делается на; проблематике виртуальной реальности и искусственного интеллекта. Образы Киберпространства и искусственного разума являются доминантными при изображении тенденций виртуализации постиндустриальной культуры. Визуальные репрезентации киберпространства варьируются; от математизированного представления информации в виде схем и символов (Матрица) и имитации урбанистического пространства (Метавселенная), до реконструированных ощущений и воспоминаний (симстимы и биософт). При описании виртуальной реальности акцент делается не на описании периферийной техники, но на изображении иллюзий, генерируемых машинами в человеческом сознании и их эффекта на деятельность и психику человека. Технология виртуальной реальности представляется в качестве феномена человеческой ментальности.

Аналогичные тенденции наблюдаются в изображении программ искусственного интеллекта. Образы искусственного разума лишены общего визуального облика: существуя лишь в информационной среде и не имея физической оболочки, программы подобно духам принимают облик реальных, умерших или сфабрикованных персонажей'или же проникают в «железо», функции которого • могут выполнять как объект, управляемый компьютерной техникой, так и человеческое тело. В изображении искусственного разума наиболее ярко проявляется тенденция эзотеризации техники в информационную эпоху. Искусственные разумы прямо и косвенно уподобляются архаическим божествам. Специфика новой информационной среды и возможности- новых технологий позволяют искусственному разуму обретать божественные качества: всезнание и всеприсутствие, гарантирующие тотальную власть. Специфическая магическая особенность искусственного разума — способность воплощаться в виде множества сущностей (личностей, программ и т.д.) одновременно, что во многом отражает децентрализованный, полиморфный характер сетевой культуры. Виртуальная реальность также имеет параллели с потусторонним миром, в котором герои подобно магам и шаманам совершают бестелесные путешествия.

Технологии виртуальной реальности затрагивают ряд онтологических вопросов: соотношения бытия и сознания, объективной реальности и симуляции, тела и духа, жизни и смерти. При этом виртуальная реальность, как феномен постиндустриальной и постмодернистской культуры, ставит под сомнение категорию реального, формируя релятивистскую, фрагментарную картину мира. Фиктивная, имитирующая технология «колонизирует» реальность, виртуализируя основные сферы человеческой деятельности.

В свою очередь тотальная виртуализации подчиняется и человеческая телесность. Цифровой мир диктует отказ от существования в физической реальности в пользу бестелесных странствий по информационному пространству. Презрение к плоти, характерное для героев киберпанка, имеет параллели с традициями платонизма и гностицизма, трактующими физический мир как неподлинный и ущербный по отношению к совершенному миру идей. Однако в данном случае в качестве «подлинной» реальности духа выступает сгенерированная техникой иллюзия. Виртуальные технологии превращают человека в картезианского «призрака в машине», дух, томящийся в физической оболочке. Эзотерический дуализм (мир физический - мир идей) здесь объединяется с дуализмом-Декарта (тело. - душа), что окончательно разрушает целостность человеческой сущности, гармоничную связь человека и окружающего мира.

Таким образом, в киберпанковской прозе отражаются и преломляются характерные для постиндустриальной эпохи тенденции возвращения к спиритуалистскому восприятию мира и человека, парадоксальной предпосылкой которых является развитие цифровых технологий.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, в диссертационном исследовании проведен анализ обширного корпуса художественных текстов, посвященных взаимодействию техники и власти в культуре индустриального и постиндустриального общества. На основании данного анализа мы пришли к следующим выводам.

В основе западной культуры* Нового Времени лежат концептуальные метафоры, имеющие техноморфный характер: мир-часы и мир-компьютер. Данные метафоры определяют то, каким образом в> художественных текстах представлены человек, государство и общество, и (на что делается основной акцент в диссертационном исследовании) как изображается взаимодействие техники и власти. Специфика технических артефактов, функционирующих в качестве вспомогательного субъекта концептуальных метафор, влияет на характер репрезентации техники и власти в культурах, в основе которых лежат данные метафоры. Так, архетип индустриальной культуры, часы, являются воплощением детерминистской модели мироздания, метафорой рационалистической вселенной, в которой человек, государство и общество функционируют по аналогии с часовым механизмом. Соответственно, господствующий тип власти в культуре индустриального общества -иерархическая власть в форме бюрократии и тоталитаризма. В литературе это отражается в развитии дистопийного жанра, зачастую экстраполирующего машинные образы на социальные структуры. Исходя • из проанализированного материала, можно выделить несколько тенденций репрезентации взаимодействия' техники и власти: техника является моделью для властных отношений и социальных структур (технократические антиутопии Замятина, Хаксли и др.), инструментом контроля и порабощения или же сама становится субъектом властных отношений, зачастую посредством художественного овеществления конкретной метафоры (общество-машина у Форстера, судебная машина у Кафки). Все перечисленные тенденции имеют дело с иерархическим, детерминистским представлением власти, в соответствии с моделью мир-часы. Что касается романтической традиции репрезентации техники (машины-демона, машины-двойника, машины-зверя и т.д.), то в данном случае идет полемика с детерминистской концепцией мироздания и власти: власть техники рождается в столкновении детерминистского, мертвенного, машинного начала с индетерминистским, естественным, живым. Мотивы сломанного механизма и бунта машин против своих творцов, порожденные романтиками, становятся магистральными для дискурса о технике в культуре индустриального общества. Власть в данном случае часто имеет мистический, иррациональный характер, что предвосхищает тенденцию эзотеризации власти технического в постиндустриальной культуре.

Технические метафоры информационной эпохи — Компьютер и Сеть, также отражают глобальные процессы, происходящие в культуре постиндустриального общества, в частности, кризис иерархических структур и переход к сетевым, децентрализованным моделям. Метафоры мир-компьютер и мир-сеть (ризома) воплощают в себе принципы постмодернистской вселенной, что отражается в тенденциях репрезентации власти и техники. Исходя из проанализированного материала, мы выделили две взаимосвязанных тенденции репрезентации техники: виртуализация и биоморфизм. Каждая из них связана с новыми аспектами власти, нетипичными для культуры индустриального общества. Компьютер, технический артефакт, лежащий в основе концептуальной метафоры постиндустриальной культуры, обладает уникальной способностью симулировать- практически любой процесс социокультурного, и биологического характера. Эта возможность отражена в упомянутых тенденциях репрезентации: информационные технологии позволяют, с одной стороны, мимикрировать машинам, стирая границу между искусственным и природным (нанороботы - машины, предстающие в облике клеток, вирусов, насекомых и т.д.; технологии киборгизации — искусственные органы, импланты), и, с другой стороны, колонизировать реальность, виртуализируя все сферы человеческого бытия (технологии виртуальной реальности и искусственного интеллекта). Существенное усложнение техники диктует расширение сферы властных отношений: тотальная проницаемость социокультурного пространства для современных технологий (обеспеченная, в частности, всеобщей подключенностью к сети и широким использованием нанотехнологий) предоставляет неограниченные возможности для контроля и моделирования человеческой телесности, идентичности и сознания. Однако, в отличие от индустриальной культуры, ориентированной . на централизацию и иерархическое устройство власти, в которой контроль посредством технических средств получал лишь один агент (монарх, капиталист, ученый или некая демоническая машина-тиран, его механический двойник) и иногда небольшая группа (технократы в духе теорий Веблена), постиндустриальная культура предоставляет более широкое поле для борьбы за власть. Власть дисперсивна, ее обретает лишь тот, кто по законам информационной эпохи быстрее и эффективнее получает знания и новые технологии. Более того, машины в мире постиндустриальной литературы - одни из игроков в борьбе за власть (искусственные разумы), безусловно обладающие преимуществами и иногда обретающие почти божественный статус, но практически никогда не стремящиеся к обретению абсолютной, централизованной власти над людьми.

Постиндустриальная техника имеет амбивалентный характер: с одной стороны, делая пространство человека тотально проницаемым, она объединяет мир в «глобальную деревню», в которой борьба за власть обретает иные масштабы; с другой стороны, техника выступает как фактор дробления человеческого сообщества: дисперсивность власти коррелирует с социокультурным, экономическим и геополитическим квантованием мира («расщепленный» мир «Схизматрицы» Стерлинга и киберпанка в целом), что в очередной раз свидетельствует о кризисе иерархий в постиндустриальном, постмодернистском мире. Техника обретает ярко выраженный политический характер: взаимосвязь политики и технологий несомненно присутствовала в текстах индустриальной эпохи, однако именно постиндустриальный дискурс киберпанка однозначно формулирует идею «технологий, ставших политикой» (роман «Схизматрица») и именно в литературе киберпанка столь подробно анализируется использование техники в политической борьбе (роман «Река богов»).

Характерная особенность репрезентации техники в постиндустриальной литературе — уход от обобщенного, метафорического представления технологий (машины как метафоры общества в дистопиях или отдельные технические артефакты, куклы, поезда, автомобили и т.д. в романтической традиции) к анализу конкретных технологий (нанотехнологии, технологии киборгизатии, технологии искусственного интеллекта и виртуальной реальности и т.д.) и их властного потенциала. Эта тенденция проявляется в формировании целых литературных жанров, детерминированных конкретными технологиями: нанопанк, биопанк, стимпанк и т.д.

В' постиндустриальной литературе также развивается тенденция эзотеризации техники, намеченная в индустриальной культуре. Однако если в индустриальной культуре эзотерическая интерпретация техники была зачастую методом критики техноцентристского мышления, гротеском (яркие примеры: Книга Машины, вместо. Библии у Форстера или Т-образную крест у Хаксли в честь выпущенного Фордом первого серийного автомобиля — модели Т), то в постиндустриальной культуре эзотеризация — это скорее постмодернистский синтез архаического и ультрасовременного, поиск нового мистического опыта посредством сверхсложной и потому «неземной» техники. Соответственно различается характер власти: в индустриальной культуре власть «мистической» техники в основном имеет рациональное основание, «религия Машины» — сродни монотеизму и базируется на четкой иерархической структуре власти (тоталитарные общества, представленные в дистопиях). В свою очередь, в постиндустриальной культуре властные отношения имеют иррациональный характер: в мире, тотально пронизанным техникой и властью, человек в любой момент может стать инструментом политической игры, даже не осознавая, чью волю он исполняет (корпорации, анонимного хакера или искусственного интеллекта). Сверхсложность информационных технологий наделяет их магическим статусом.

Проведенное исследование подтвердило взаимосвязь техники и власти в индустриальном и постиндустриальном дискурсах, обнаружило ее детерминированность концептуальными метафорами, лежащими в основе западной культуры, определило специфику репрезентации техники в аспекте властных отношений, присущую литературе индустриального и постиндустриального общества.

Перспективными направлениями дальнейшего исследования, на наш взгляд, является более детальный анализ конкретных технологий, значимых для развития западной культуры (технологии парового двигателя, двигателя внутреннего сгорания, робототехники; цифровые, био- и нанотехнологии) в контексте проблематики, заявленной в диссертационном исследовании, а также более глубокое исследование заявленной традиции на российском литературном материале.

Список научной литературыКирсанов, Ярослав Александрович, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Абрамов М.Г. Человек и компьютер: от homo faber к homo informaticus / М.Г. Абрамов // Человек. 2000. - №4. - С. 17-24.

2. Авдулов А.Н., Кулькин A.M. Контуры информационного общества / А.Н. Авдулов, А.М. Кулькин. М.: РАН ИНИОН. Центр науч.-информ. исслед. по науке, образованию и технологиям, 2005. - 162 с.

3. Автономова Н.С. В поисках новой рациональности: опыт типологической характеристики некоторых тенденций буржуазного сознания / Н.С. Автономова // Вопросы философии. 1981. - №3. - С. 145-156.

4. Агацци Э. Моральное измерение науки и техники / Э. Агацци. -М.: Моск. филос. фонд, 1999. 344 с.

5. Адорно Т.В. О технике и гуманизме / Т.В. Адорно // Философия техники в ФРГ. М.: Прогресс, 1989. С. 364-372.

6. Анкерсмит Ф. История и тропология: взлет и падение метафоры / Ф. Анкерсмит. М.: Прогресс-Традиция, 2003. -496 с.

7. Аристотель. Физика// Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 3. М.: Мысль, 1981.-С. 59-262.

8. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс / Н.Д. Арутюнова // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1991. С. 5-32.

9. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989. - 616 с.

10. Бауман 3. Философия и постмодернисткая социология / 3. Бауман //Вопросы философии. 1993. -№3. - С. 46-62.

11. Бек X. Сущность техники / X. Бек // Философия техники в ФРГ. -М.: Прогресс, 1989. С. 162-172.

12. Белл Д. Постиндустриальное общество / Д. Белл//«Американская модель»: с будущим в конфликте. — М.: Прогресс, 1984. — С. 16-24.

13. Беме Г., Даале В. ван ден, Крон В. Сциентификация техники / Г. Беме, В. ван ден Даале, В. Крон // Философия техники в ФРГ. — М.: Прогресс, 1989. -С. 104-131.

14. Бердяев Н. Дух и машина. Режим доступа: http://www.krotov.info/library/02b/berdyaev/1918150.html, свободный. Загл. с экрана (15.07.10).

15. Бердяев Н. Человек и машина. Режим: доступа: http://ihtik.lib.ru/phirosarticles21 dec2006/philosarticles21 dec2006№ 1140, свободный. Загл. с экрана (15.07.10).

16. Бжезинский 36. Фридрих К. Тоталитарная диктатура и автократия / 36. Бжезинский, К. Фридрих // Тоталитаризм: Что это такое? (Исслед. зарубеж. политологов): Сб. ст., обзоров, реф., пер. —М.: ИЫИОН, 1993. -4.1. С. 90:

17. Бир Стаффорд. Кибернетика и управление производством / С. Бир. -М.: Изд-во физико-математической литературы, 1963. 274 с.

18. Блэк М. Метафора / М. Блэк // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990.-С. 153-172.

19. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть / Ж. Бодрийяр. М.: Добросвет, 2000. - 387 с.20. . Борщов A.C. Принцип детерминизма и основные законы диалектики / A.C. Борщов. — Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1990. 150 с.

20. Бьюкенен П. Дж. Смерть Запада / П. Бьюкенен. М.: ООО «Издательство ACT», 2004. - 444 с.

21. Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. Т. 2 / Ф. Бэкон. М.: Мысль (Философское наследие), 1978. - 575 с.

22. Вебер М. Избранные произведения / М. Вебер. М.: Прогресс, 1990.-808 с.

23. Вежбицкая Анна. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая. М.: Русские словари, 1997. - 411 с.

24. Вершинин М.С. Политическая коммуникация в информационном обществе / М.С. Вершинин. — СПб.: Издательство Михайлова В.А., 2001.-253 с.

25. Винер Н. Творец и робот: Обсуждение некоторых проблем, в которых кибернетика сталкивается с религией. / Н. Винер. М.: Прогресс, 1966. - 104 с.

26. Виртуалистика: экзистенциальные и эпистемологические аспекты Сборник статей. М.: Прогресс-Традиция, 2004. - 384 с.

27. Волошинов A.B. Математика и искусство / A.B. Волошинов. М.: Просвещение, 1992. - 400 с.31. . Воронин A.A. Миф техники /A.A. Воронин. М.: Наука, 2004. -200 с.

28. Войскунский А.Е. Метафоры Интернета / А.Е. Войскунский // Вопросы философии. 2001. № 11. - С. 64-79.

29. Вятр Е. Социология политических отношений / Е. Вятр. М.: Прогресс, 1979.-463 с.

30. Гайденко П. П. Эволюция понятия науки (XVII-XVIII вв.) / П.П. Гайденко. М.: Наука, 1987. - 448 с.

31. Гарфинкель Симеон. Все под контролем: Кто и как следит за тобой/ С. Гарфинкель. Екатеринбург: У-Фактория, 2004. - 432 с.

32. Гоббс Т. Сочинения в двух томах. Т. 2 / Т. Гоббс. М.: Мысль, 1991.-731 с.

33. Голомшток И.Н. Тоталитарное искусство / И.Н. Голомшток. М.: Галарт, 1994. - 296 с.

34. Горохов В.Г., Розин В.М. Введение в философию техники / В.Г. Горохов, В.М. Розин. М.: ИНФРА-М, 1998. - 224 с.

35. Горохов В.Г. Концепции современного естествознания и техники / В.Г. Горохов. М.: ИНФРА-М, 2000. - 608 с.

36. Григорьян А.Т., Зубов В.П. Очерки развития основных понятий механики / А.Т. Григорьян, В.П. Зубов. М.: Изд-во АН СССР, 1962. -274 с.

37. Гройс Б. Да, апокалипсис, да, сейчас / Б. Гройс // Вопросы философии. 1993. №3. - С. 28-36.

38. Гуманитарные исследования в Интернете / Под ред. А.Е. Войскунского. М.: Можайск-Терра, 2000. - 432 с.

39. Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество / Дж Гэлбрэйт. -М.: ООО «Издательство ACT», 2004. 602 с.

40. Дацюк С. Виртуальная реальность. Режим доступа: http: xyz.org.ua/xyz /vr enc. html, свободный. Загл. с экрана (11.05.09).

41. Дацюк С. Теория виртуальной реальности. Режим доступа: http:// xyz.org.ua/ xyz/virtreal.rus.html, свободный. Загл. с экрана (11.05.09).

42. Дацюк С. Три эссе о Сети. Режим доступа: http: xyz.org.ua/other/zhumalru/3esse.html, свободный. Загл. с экрана (11.05.09).

43. Дацюк С. Что скрывает язык? Режим доступа: http: //xyz.org.ua/xyz/Hngvo.html, свободный. Загл. с экрана (11.05.09).

44. Декарт Р. Сочинения в двух томах. Т. 1 / Р. Декарт. М.: Мысль, 1989.-654 с.

45. Дери Марк. Скорость убегания: киберкультура на рубеже веков / М. Дери. Екатеринбург: Ультра. Культура; М.: ACT МОСКВА, 2008.480 с.

46. Делёз Ж. Платон и симулякр / Ж. Делёз // НЛО. № 5, 1993. С. 5764.

47. Делез Ж. POST SCRIPTUM к обществам контроля. «L'autre journal». № 1. Май. 1990 г.,Режим доступа: http://aitrus.info/node/754, свободный. Загл. с экрана (11.05.09).

48. Дэвис Э. Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху / Э; Дэвис. Екатеринбург: Ультра. Культура, 2008.-478 с.

49. Жданов В.Ф., Носов H.A. Виртуальная реальность в исполнительском искусстве / В.Ф. Жданов, H.A. Носов // Виртуальная реальность: Философские и психологические аспекты. — М.: Институт человека РАН, 1997. -С. 132-143.

50. Жижек С. Добро пожаловать в пустыню реального / С. Жижек. -М.: Прагматика культуры, 2002. 160 с.

51. Зиферле П. Исторические этапы критики техники / П. Зиферле // Философия техники в ФРГ. М.: Прогресс, 1989. - С. 257-273.

52. Иванов Д. Виртуализация общества / Д. Иванов. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2000. — 96 с.

53. Иванов Д.В. Императив виртуализации: современные теории общественных изменений / Д.В. Иванов. СПб.: Изд-во СПб-го ун-та, 2002.-212 с.

54. Иванов Д.В. Критическая теория и виртуализация общества / Д.В. Иванов // Социс. 1999. -№1. С. 33-40.

55. Ильин И. Постмодернизм: от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа / И. Ильин. М.: Интрада, 1998. - 256 с.

56. Иноземцев В.А. За пределами экономического общества (постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире) / В.А. Иноземцев. — М.: Academia, 1998. 640 с.

57. Иноземцев В.А. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы / В.А. Иноземцев. — М.: Логос, 2000. 304 с.

58. Информационное общество: культурологические аспекты и проблемы: Тез. докл. участников международной научной конференции Краснодар-Новороссийск. Краснодар: КГАКИ, 1997. — 478 с.

59. Ионин Л.Г. Культура и социальная структура / Л.Г. Ионин // Социс. 1996.-№2.- С. 3-13.

60. Камю А. Избранное / А. Камю. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. -384 с.

61. Канетти Э. Человек нашего столетия / Э. Канетти. М.: Прогресс, 1990.-473 с.

62. Кассирер Э. Сила метафоры / Э. Кассирер // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1991. С. 33-43.

63. Кастельс М. Галактика Интернета: размышления об Интернете, бизнесе и обществе / М. Кастельс. — Екатеринбург: Фактория, 2004. — 328 с.

64. Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, общество и культура / М. Кастельс. М.: ГУ ВШЭ, 2000. - 608 с.

65. Кастельс М., Химанен П. Информационное общество и государство благосостояния: Финская модель / М.Кастельс, П. Химанен. М.: Логос, 2002. - 219 с.

66. Кирик Т.А. Виртуальная реальность: сущность, критерии, типология: Автореф. дисс. канд. филос. наук / Т.А. Кирик. Омск, 2004. - 24 с.

67. Козловски П. Культура постмодерна / П. Козловски. М.: Республика, 1997. - 240 с.

68. Коэн Р. Социальные последствия современного технического прогресса. Режим доступа:www.gumer.info/bibliotekBuks/Sociolog/Article/KoenSocPosl.php, свободный. Загл. с экрана (11.05.09).

69. Криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии / Пер: с англ. Т. Давыдовой и др.; Под ред. Питера Ладлоу. — Екатеринбург: Ультра. Культура, 2005. 600 с.

70. Кузнецов М.М. Виртуальная реальность — техногенный артефакт или сетевой феномен? / М.М. Кузнецов // Виртуалистика: экзистенциальные и эпистемологические аспекты / отв. ред. И.А. Акчурин. М.: Прогресс-Традиция, 2004. - С 62-90.

71. Кун Т. Структура научных революций / Т. Кун. — М.: Изд. АСТ, 2001.- 605 с.

72. Куракин А.Л. Наука, техника, культура в контексте субъектной реальности: междисциплинарное обозрение / А.Л. Куракин; РАН ИНИОН, Центр науч.- информ. исслед. по науке, образованию и технологиям; ред. В.О. Бабков. М.: ИНИОН РАН, 2003. - 120 с.

73. Кутырев В.А. Естественное и искусственное: борьба миров / В.А. Кутырев. Н.Новгород: Нижний Новгород, 1994. - 199 с.

74. Кутырев В.А. Культура и технология: борьба миров / В.А. Кутырев. М.: Прогресс- традиция, 2001. — 240 с.

75. Кутырев В.А. Разум против человека (Философия выживания в эпоху постмодернизма) / В.А. Кутырев. — М.: ЧеРо, 1999. — 230 с.

76. Ламеттри Жюльен Офре де. Сочинения / Жюльен Офре де Ламеттри. -М.: Мысль, 1983. 502 с.

77. Лебедев О. Т. Научно-техническая революция и философские проблемы формирования инженерного мышления / О. Т. Лебедев. -М.: Высшая школа, 1973. 219 с.

78. Лейбниц Г.-В. Сочинения в четырех томах: Т. 1 / Г.-В. Лейбниц. -М.: Мысль, 1982. 636 с.

79. Лем С. Сумма технологии / С. Лем. — М*.: ACT СПб.: Terra Fantastica, 2002. — 668 с.

80. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т. 39 / В.И. Ленин. М.: Издательство политической литературы, 1967. - 623 с.

81. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т. 33 / В.И. Ленин. — М.: Издательство политической литературы, 1974. — 433 с.

82. Луман Н. Власть / Н. Луман. М.: Праксис, 2001. - 256 с.

83. Ленк X. Размышления о современной технике/ X. Ленк. М.: Аспект Пресс, 1996.- 181 с.

84. Лотман Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман // Об искусстве. СПб: Искусство-СПб, 1998. - С. 14-285.

85. Ляткер Я.А. Декарт / Я.А. Ляткер. М.: Мысль, 1975. - 198 с.

86. Мадисон А. Маршалл Маклюэн и информационные войны. Режим доступа: http://www.nethistory.ru/biblio/l043177181.html, свободный-Загл. с экрана (11.05.09).

87. Манифесты итальянского футуризма. — М.: Тшография русскаго товарищества, 1914. — 77 с.

88. Маркиз де Сад и XX век. М.: РИК «Культура», 1992. - 256 с.

89. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. Кн. 1. Процесс производства капитала / К. Маркс. М.: Политиздат, 1983. -891 с.

90. Маркс К. Критика политической экономии / К. Маркс // Вопросы философии. 1967.- №7.- С. 113.

91. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Издание второе. Т. 20 / К. Маркс, Ф. Энгельс. М.: Изд-во политической литературы, 1961. -845 с.

92. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Издание второе. Т. 46, ч. 2 / К. Маркс, Ф. Энгельс. М.: Изд-во политической литературы, 1969. -619 с.

93. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. Режим доступа: http://www.gumer.info/bogoslovBuks/Philos/Markuze, свободный Загл. с экрана (11.05.09).

94. Мелюхин И.С. Информационное общество: истоки, проблемы тенденции развития / И.С. Мелюхин. М.: Изд-во МГУ, 1999. - 208 с.

95. Мертон Р. Социальная теория и социальная структура / Р. Мертон // Социс. 1995.- №2.-С. 128-124.

96. Мечников Н.И. Этюды о сциентизме / Н.И. Мечников. — М.: Наука, 1988.- 327 с.

97. Митчем К. Что такое философия техники? / К. Митчем. М.: Аспект-Пресс, 1995. - 149 с.

98. Михель Д.В. Тело в западной культуре / Д.В. Михель. Саратов: Научная книга, 2000. - 172 с.

99. Модин Б.П. Картезианские традиции в философии XX века / Б.П. Модин // XVII век в диалоге эпох и культур: Материалы научной конференции. Серия «Symposium». Выпуск 8. - СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества, 2000. - С. 99-101.

100. Морен Э. Метод. Природа природы / Э. Морен. М.: Прогресс-Традиция, 2005. - 454 с.

101. Моисеев Н. Н. Современный рационализм / Н. Н. Моисеев. — М.: МГВП КОКС, 1995.-376 с.

102. Мэмфорд Л; Миф машины. Техника и развитие человечества. Режим доступа: http://primitiv.anho.org/?q=node/28, свободный Загл. с экрана (11.05.09).

103. Мэмфорд Л. Техника и природа человека / Л. Мэмфорд // Новая технократическая волна на Западе. -М.: Прогресс, 1986. -С. 225-239.

104. Никонов А.П. Апгрейд обезьяны. Болыная история маленькой сингулярности / А.П. Никонов. М.: Изд-во НЦ ЭНАС, 2005. - 352 с.

105. Ницше Ф. Об истине и лжи во внеморальном смысле / Ф. Ницше // Философские науки. 1997. № 1. - С. 61.

106. Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М.: Academia, 1999. -632 с.

107. Носов H.A. Виртуальный человек: Очерки по виртуальной психологии детства / H.A. Носов. М.: Магистр, 1997. - 192 с.

108. Носов H.A., Михайлов A.H. Диагностика виртуальной образности. Труды лаборатории виртуалистики РАН. Вып. 10 / H.A. Носов, А.Н. Михайлов. М.: Путь, 2000. - 55 с.

109. Ньютон И. Математические начала натуральной философии / И. Ньютон. М.: Наука, 1989. - 688 с.

110. Ожегов С.И. Словарь русского языка / С.И. Ожегов. М.: ООО «Издательство Оникс», ООО «Издательство «Мир и образование», 2006.-1328 с.

111. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс / X. Ортега-и-Гассет. М.: ACT: Ермак, 2005. - 269 с.119: Ортега-и-Гассет X. Две великие метафоры / X. Ортега-и-Гассет // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1991. С. 68-81.

112. Ортега-и-Гассет X. Избранные труды / X. Ортега-и-Гассет. М.: Весь мир, 1997.-704 с.

113. Павленко А.Н. Возможность техники. О. Павел Флоренский и Мартин Хайдеггер / А.Н. Павленко // Человек. 2003. № 2. - С.71-79.

114. Паперный В. Культура «Два» / В. Паперный. М.: НЛО, 1996. -384 с.

115. Парис К. Техника и философия / К. Парис // Это человек. Антология. -М.: Высшая школа, 1995. С.250-264.

116. Парсонс Т. Система современных обществ / Т. Парсонс. М.: Аспект-Пресс, 1998. - 270 с.

117. Патрушев А.И. Расколдованный мир Макса Вебера / А.И. Патрушев. М.: Изд-во МГУ, 1992. - 207 с.

118. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой / И. Пригожин, И. Стенгерс. М.: Прогресс, 1986. -432 с.

119. Прими красную таблетку: Наука, философия и религия в

120. Матрице»: Сб. ст./ Под ред. Гленна Иеффета / Пер. с англ. Т. Давыдова. — М.: Ультра. Культура, 2003. 312 с.

121. Рабардель Пьер. Люди технологии. Когнитивный подход к анализу современных инструментов / Пьер Рабардель. М.: Институт психологии РАН, 1999. - 264 с.

122. Ракитов А. Компьютерная революция / А. Ракитов. М.: Политическая литература, 1991. - 287 с.130: Рассел Б. История западной философии / Б. Рассел. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. - 992 с.

123. Рассел Б. Человеческое познание: его сфера и границы; Статьи / Б. Рассел. М.: ТЕРРА - Кн. клуб: Республика, 2000. - 464 с.

124. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике / П. Рикёр. М.: Медиум, 1995. - 415 с.

125. Розин В.М. Визуальная культура и восприятие. Как человек видит и понимает мир / В.М. Розин. М.: Эдиториал УРСС, 1996.- 224 с.

126. Розин В.М. Виртуальная реальность как форма современного дискурса / В.М. Розин // Виртуальная реальность: философские и психологические проблемы. — М.: Институт человека РАН, 1997. С 56-65.

127. Розин В.М. Философия техники: история и современность / В.М. Розин. М.: ИФРАН, 1997. - 283 с.

128. Романчук JI. Утопии и антиутопии. Электронный журнал «Порог» №2 2003. Режим доступа: http://porog.mars-x.ru/print.php?articleid=41, свободный. Загл. с экрана (20.05.08).

129. Рополь Г. Является ли техника философской проблемой // Философия техники в ФРГ / Г. Рополь. М.: Прогресс, .1989. - С. 191203.

130. Руднев В. Морфология реальности. Исследование по «философии текста» / В. Руднев. — М.: Русское феноменологическое общество, 1996.-207 с.

131. Руднев H.A. Тайны «галактики Гутенберга» / В. Руднев. М.: Худ. лит., 1989. - 143 с.

132. Саган К. Драконы Эдема: Рассуждения об эволюции человеческого разума / К. Саган. М.: Знание, 1986. - 256 с.

133. Семенникова JT: «А вместо сердца пламенный мотор.» Технократизм и личность: истоки и последствия. Режим доступа: http://nauka.relis.ru/10/D10.shtml, свободный. - Загл. с экрана (20.05.08).

134. Сколимовски X. Философия техники как философия человека / X. Сколимовски // Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс, 1986. - С. 240-250.

135. Словарь русского языка: В 4-х т. Т. 1 / АН СССР, Ин-т рус. Яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. М.: Русский язык, 1981.-698 с.

136. Солонов П.Е. Виртуалистика и философия / П.Е. Солонов. М.: Высший ин-т управления, 2000. - 49 с.

137. Стёпин В. С., Горохов В. Г., Розов М. А. Философия науки и техники / В. С. Стёпин, В. Г. Горохов, М. А. Розов. М.: Гардарика, 1996.-400 с.

138. Степин B.C., Кузнецова Л.Ф. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации / B.C. Степин, Л.Ф. Кузнецова. — М., ИФРАН, 1994.-274 с.

139. Степин B.C. Теоретическое знание / B.C. Степин. М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 744 с.

140. Строев А. Те, кто поправляют фортуну. Авантюристы Просвещения / А. Строев. М.: Новое литературное обозрение, 1998. -400 с.

141. Товмасян С.С. Философские проблемы труда и техники / С.С. Товмасян. М.: Мысль, 1972. - 280 с.

142. Тапскотт Д. Электронно-цифровое общество / Д. Тапскотт. К.: INT-press, М.: Рефл-бук, 1999. - 225 с.

143. Тасалов В.И. Эстетика техницизма / В.И. Тасалов. М.: Искусство, 1960. - 152 с.

144. Технологии виртуальной реальности. Состояние и тенденции развития. М.: ИТАР ТАСС, 1996. - 160 с.

145. Тищенко П.Д. Био-власть в эпоху биотехнологий / П.Д. Тищенко. -М.: ИФРАН, 2001. 177 с.154. t Толочин И.В. Метафора и интертекст в англоязычной поэзии / И.В. Толочин. СПб., 1996. - 95 с.

146. Тоффлер Э. Метаморфозы власти: Знание, богатство и сила на пороге 21 века / Э. Тоффлер. М.: ACT, 2001-«. - 669 с.

147. Тоффлер Э. Третья волна / Э. Тоффлер. М.: ACT, 2002. - 776 с.

148. Тоффлер Э. Шок будущего / Э. Тоффлер. М.: ACT, 2001 -b. -560 с.

149. Труды лаборатории виртуалистики. Вып.4. Виртуальные реальности. М.: Институт человека РАН, 1998. - 212 с.

150. Философия техники: история и современность. Монография / Подгот. В.Г. Горохов и др.; Отв. ред. В.М. Розин. М.: ИФРАН, 1997. -283 с.

151. Флиер А .Я. Культура как смысл истории / А.Я. Флиер // Общественные науки и современность. 1999. №6. - С. 150-159.

152. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности / Э. Фромм. -М.: АСТ-Лтд, 1998. 447 с.

153. Фуко М. История безумия в классическую эпоху / М. Фуко. -СПб.: Университетская книга, 1997. 575 с.

154. Фуко М. Надзирать шнаказывать. Рождение тюрьмы / М. Фуко. -M.: Ad Marginem, 1999. 478 с.

155. Фуко М. Археология знания / М. Фуко. — К.: Ника-центр, 1996. — 208 с.

156. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности / М. Фуко. М.: Касталь, 1996. - 448 с.

157. Фукуяма Ф. Великий разрыв. Режим доступа: http://www.gumer.info^ibliotekBuks/Poüt/fuku/07.php, свободный. -Загл. с экрана (20.05.08)

158. Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции / Ф. Фукуяма. — М.: Издательство ACT: ОАО «ЛЮКС», 2004. 349 с.

159. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне / Ю. Хабермас. -М. : Изд-во «Весь Мир», 2003 .-416с.

160. Хайбуллина И.В. Техногенная цивилизация, общество, человек // Вестник Челябинского государственного университета / И.В. Хайбуллина. Вып. 9. - № 32 (133). - 2008. - С. 55-60.

161. Хайдеггер М. Вопрос о технике / М. Хайдеггер // М. Хайдеггер. Время и бытие: Статьи и выступления: Пер. с немецкого. — М.: Республика, 1993. С. 221-238.

162. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Избранные статьи позднего периода творчества / М. Хайдеггер. — М.: Высшая школа, 1991.-192 с.

163. Хакен Г. Информация и самоорганизация / Г. Хакен. — М.: Мир, 1991.-240 с.

164. Харченко В.К. Функции метафоры / В.К. Харченко. — Воронеж: Изд-во ВГУ, 1991.-88 с.

165. Чернов A.A. Становление глобального информационного общества: проблемы и перспективы / A.A. Чернов. — М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К», 2003. 232 с.

166. Шадевальд В. Понятия «природа» и «техника»у греков / В. Шадевальд // Философия техники в ФРГ. — М.: Прогресс, 1989. С. 90104.

167. Шапиро Д.И. Человек и виртуальный мир. Когнитивные, креативные и прикладные проблемы / Д.И. Шапиро. М.: Эдиториал УРСС, 2000.-224 с.

168. Шевченко В. Космическое колесо // Веер будущностей. Техно-гуманитарный вестник. Режим доступа: http://veer.info/54/8.htm, свободный. Загл. с экрана (20.05.08).

169. Шевченко В. DEUS EX MACHINA // Веер будущностей. Техно-гуманитарный вестник. Режим доступа: http://veer.info/57/18.htm, свободный. Загл. с экрана (20.05.08).

170. Шлегель Ганс-Йоахим. Конструкции и извращения. «Новый человек» в советском кино / Пер. с нем. С. Л. Фридлянд //

171. Киноведческие записки: историко-теоретический журнал. Режим доступа: http://www.kinozapiski.ru/article/705, свободный. — Загл. с экрана (20.05.08).

172. Шменк А. Мультимедиа и виртуальные миры / А. Шменк. М. : Слово, 1997. - 48 с.

173. Шмидт К. Левиафан в учении о государстве Томаса Гоббса / К. Шмидт. М.: Владимир Даль, Серия: Civitas Terrena, 2006. - 298 с.

174. Шпенглер О. Закат Европы / О. Шпенглер. Новосибирск: ВО «Наука» Сибирская издательская фирма, 1993. - 592 с.

175. Шпенглер О. Человек и техника. Режим доступа: http://ihtik.lib.ru/philosarticles21 dec2006/philosarticles21 dec2006№ 6129, свободный. Загл. с экрана (16.05.09).

176. Экспрессионизм. Сб. статей. — М.: Наука, 1966. — 248 с.

177. Эллюль Ж. Технологический блеф / Ж. Эллюль // Это человек: Антология. -М.: ВШ, 1995. С. 265-295.

178. Эллюль Ж. Политическая иллюзия / Ж. Эллюль. M.: NOTA BENE Media Trade Co., 2003. - 430 с.

179. Эриксен T.X. Тирания момента. Время в эпоху информации / Т.Х. Эриксен. -М.: Весь Мир, 2003. 185 с.

180. Эстетические исследования: методы и критерии. М.: ИФРАН, 1996.-348 с.

181. Эшби У.Р. Применение кибернетики в биологии и социологии / У.Р. Эшби // Вопросы философии. 1958. № 12. - С. 110-117.

182. Ясперс К. Смысл и назначение истории / К. Ясперс. М.: Политиздат, 1991. — 527 с.

183. Appignanesi, Richard. Postmodernism for Beginners. Cambridge: Icon. 1995. 176 pp.

184. Balsamo A. Feminism and Cultural Studies // Journal of the Midwest Modem Language Association. 24. № 1. Spring 1991. Pp. 50-73.

185. Banisar, David. Big Brother Goes High-Tech / CovertAction Quarterly, No. 56, Spring 1996. Pp. 6-13.194., Bell, D. and Kennedy, B. M. The cybercultures reader. London: Routledge. 2000. 768 pp.

186. Benedikt, M. Cyberspace: First Steps. Cambridge: MIT Press. 1991. 430 pp.

187. Bey, H. (1997) Seduction of the Cyber Zombies. Date of access: December 25, 2010. Available at URL: http://www.tO.or.at/hakimbey/seduct.html

188. Boyle, James. Shamans, Software and Spleens: Law and the Construction of Information Society. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1996. Pp. 229-249.

189. Brook, J. and Boal, I. A. Resisting the Virtual'Life: The Culture and Politics of Information. San Francisco: City Lights. 1995. Pp. 221-234.

190. Chandler, Daniel (1995): 'Technological or Media Determinism1 Date of access: November 25, 2010. Available at URL: http://www.aber.ac.uk/media/Documents/tecdet/tecdet.html

191. Claessen H. J. M. State // Encyclopedia of Cultural Anthropology. Vol. IV. N.Y., 1996. Pp. 1253-1257.

192. De Landa, M. War in the Age of Intelligent Machines. New York: Zone Books. 1991.271 pp.

193. Delany P., Landow G.P. Hypermedia and Literary Studies. Cambridge: MIT Press, 1991. Pp. 170-180.

194. Denning D. Activism, Hacktivism, and Cyberterrorism: The Internet as a Tool for Influencing Foreign Policy/ Networks and Netwars: The Future of Terror, Crime, and Militancy. Washington, D.C.: Georgtown University. 2000. Pp. 239-288.

195. Dery, Mark. Flame Wars: The Discourse of Cyberculture. Duke Univ Press. 1994. 355 pp.

196. Dery, Mark. 'Cyborging the Body Politic: Obsolete Bodies and Posthuman Beings' in Dery, Escape Velocity, London: Hodder & Stoughton, 1996. Pp. 227 319.

197. Donath J.S. Identity and Deception in the Virtual Community. Date of access: April 25, 2009.Available at URL: http:// smg. media, mit. edu/ people/ Judith/ Iudith/ Identity Deception, html

198. Drexler K. Eric. Engines of Creation. The Coming Era of Nanotechnology Date of access: April 25, 2010. Available at URL: http://e-drexler.eom/p/O6/OO/EOCCover.html

199. Druckrey, T. Electronic culture: technology andtvisual representation. New York: Aperture. 1996. 447 pp.

200. Dumit, Joseph. Technoculture: Another, More Material, Name for Postmodern Culture? Date of access: April 20, 2008. Available at URL: http://stuff.mit.edu/afs/athena/dept/libdata/applications/ejournals/b/n-z/PMC/2/dumit. 192

201. Ellul, Jacques. The Technological System / Translated from the French by Joachim Neugroschel. New York: The Continuum Publishing Corporation, 1980. Pp. 362.

202. Farmer, J Doyne, and Alletta d'A Belin. Artificial Life: The Coming Evolution in "Artificial Life II", edited by C G Langton, C Taylor, J D Farmer, and S Rasmundssen Santa Fe Studies, in the Sciences of

203. Complexity, Proc Vol. X, Redwood City, Calif Addison-Wesley, 1992. Pp. 815-840.

204. Flyvbjerg, Bent. Rationality and Power: Democracy in Practice, Chicago: University of Chicago Press, 1998. 275 pp.

205. Fredkin, Edward. Introduction to Digital Philosophy. Date of access: April 25, 2010. Available at URL:http ://www. digitalphilosophy.org/Home/Papers/TOC/tabid/63/Default.aspx

206. Gerovitch, Slava. Love-Hate for Man-Machine Metaphors in Soviet Physiology: From Pavlov to "Physiological Cybernetics" / Science in Context 15(2), 339-374 (2002). Cambridge University Press.

207. Greenfield, Patricia. Mind and Media: The Effects of Television, Videogames, and Computers. Cambridge: Harvard University Press, 1984. 232 pp.

208. Hamman R. Introduction to virtual communities research and cybersociology // Cybersociology Magazine. Issue 2. Date of access: April 25, 2008. Available at URL: http://www.cybersoc.com/magazine/ s2intro.html

209. Hammet F. Virtual reality. N.Y: Haworth Press, 1993. 290 pp.

210. Hari Kunzru. You Are Cyborg. Wired. 1997. February 5. Date of access: December 25, 2010. Available at URL:http ://www. wired.com/wired/archive/ 5.02/ffharaway .html

211. Heidegger and Modem Philosophy. Critical Essays. Ed. By Michael Murray. New Haven and London: Jale University Press, 1978. Pp. 40-75.

212. Heilbroner, Robert. Do Machines Make History? / Smith and Marx, Does Technology Drive History: 53-78 (1994).

213. Heim M. The Metaphysics of Virtual Reality. N.Y.: Oxford University Press, 1993. 175 pp.

214. Holtzman, S. R. Digital mosaics: the aesthetics of cyberspace. New York: Simon & Schuster. 1997. Pp. 60-98.

215. Howard, Philip N., Carr, John N. and Milstein, Tema J. Digital Technology and the Market for Political Surveillance / Surveillance & Society 3(1): 59-73 (2005).

216. Information technology and society: A reader / Ed. by N. Heap, et al. London: Sage; Open University Press, 1995. Pp. 90-99.

217. Isdale J. What Is Virtual Reality? Date of access: April 25, 2008. Available at URL: http:// www. cms. dmu. ac. uk/cph/ VR/ whatisvr. html.

218. ISO — Technical committees — TC 229 — Nanotechnologies. Date of access: December 25, 2010. Available at URL: /http://www.iso.org/iso/isotechnical^committee?commid=381983

219. Kelly, Kevin. God Is the Machine. Wired. 2002. December 10. Date of access: January 25, 2011. Available at URL: http://www.wired.c0m/wired/archive/l 0.12/holytech.html

220. Klein M. The Psycho-Analytic Play Technique its History and Significance //Klein M. The Selected. London, 1991. Pp. 140-155.

221. Lakoff G. & Johnson M., Metaphors We Live by. The University of Chicago Press, Chicago and London, 1980. 256 pp.

222. Landow G.P. Hypertext 2.0: The convergence of contemporary critical theory and technology. Baltimore; London: The John Hopkins University Press, 1997. Pp. 3-50.

223. Leblanc, Lauraine. Razor girls: Genre and Gender in Cyberpunk Fiction. Date of access: April 25, 2008. Available at URL: http://wolftrappe.blogspot.com/2006/12/razor-girls-genre-and-gender-in.html

224. Levy, Steven. The Man Who Cracked The Code to Everything . Date of access: April 20, 2010. Available at URL:http ://www. wired.com/wired/archive/10.0 6/wolframpr.html

225. Los, Maria. The Technologies of Total Domination / Surveillance & Society 2(1): 15-38(2004).

226. Lyon, David. The Electronic Eye: The Rise of Surveillance Society. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1994. 270 pp.

227. Mazlish, Bruce. The Fourth Discontinuity: The Co-Evolution of Humans and Machines. New Haven: Yale University Press. 1993. 282 pp.

228. McCaffery, Larry. Storming the Reality Studio: a casebook of cyberpunk and postmodern science fiction. Durham, North Carolina: Duke University Press. 1991. 405 pp.

229. Mumford, Lewis. The myth of the machine. The pentagon of power. New York. Harcourt Brace Jovanovich, 1970. 496 pp.

230. Michalis. Lianos. Social Control after Foucault / Surveillance & Society 1(3): 412-430 (2003).

231. Neimark J. Wilson is on top of the world // Psychology Today. Vol. 31. Issue 5. September-October, 1998. Pp. 40-52.

232. Nissenbaum, Helen. How computer systems embody values / Computer, March, 2001. Pp. 118-120.

233. Oxford Advanced Learner's Dictionary of current English. Oxford University Press, 1995. 1430 pp.

234. Philosophy In The Flesh. A Talk With George Lakoff. Date of access: April 20, 2010. Available at URL: http://www.edge.org/3rdculture/lakofflakoffp 1 .html

235. Postman N. Teaching as a Conserving Activity. New York: Dell. 1979. 244 pp.

236. Postman N. Technopoly: the Surrender of Culture to Technology New York: Knopf. Rogers, E. M. 1992. 240 pp.

237. Potter J. Representing reality: Discourse, rhetoric, and social construction. London: Sage Publications, 1997. 264 pp.

238. Pringle, Rosemary. Secretaries Talk. London: Verso, 1989. 283 pp.

239. Saint-Simon C.-H. La Physiologic sociale. Oeuvres choisies. P., 1965. 165 p.

240. Science and technology in the transformation of the world / edited by Miroslav Pecujlic, Gregory Blue and Anouar Abdel-Malek. The United Nations University 1982. English language edition (c) Macmillan Press Ltd 1982. 496 pp.

241. Sparks K. Elisa. Cyberpunk Notes. Date of access: April 20, 2010. Available at URL:http://virtual.clemson.edu/groups/dial/sfclass/cpnotes.html

242. Springer, Claudia. Electronic eros: bodies and desire in the postindustrial age. Austin: University of Texas Press, 1996. 236 pp.

243. Warschauer, Mark. Technology and social inclusion: rethinking the digital divide. MIT Press, 2004. 260 pp.

244. Winner, Langdon. Techne and Politeia: The Technical Constitution of Society / Philosophy and Technology, edited by Paul T. Durbin and Friedrich Rapp, Boston Studies in the Philosophy of Science, Reidel Publishing Company. 1983. Pp. 97-115.

245. Winner, Langdon. The whale and the reactor: a search for limits in an age of high technology. Chicago: University of Chicago Press, 1986. 214 pp.

246. Wolfram, Steven. Computer Software in Science and Mathematics / Scientific American 251:3 (1984) Pp. 140-151.1. Источники:

247. Бёрджесс Э. Заводной апельсин / Э. Бёрджесс. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. 221 с.

248. Брэдбери Р. О скитаньях вечных и о Земле / Р. Брэдбери. М.: Правда, 1987. — 652 с.

249. Гибсон У. Граф Ноль. Мона Лиза Овердрайв / У. Гибсон. М.: ACT, 2005. - 544 с.

250. Гибсон У. Джонни-Мнемоник/Библиотека Мошкова. Режим доступа: http://lib.ru/GIBSON/johnmnem.txt, свободный. Загл. с экрана (15.02.10).

251. Гибсон У. Нейромант/Библиотека Мошкова. Режим доступа: http://lib.ru/GIBSON/gibsoOl.txt, свободный. Загл. с экрана (15.02.10).

252. Гофман Э.Т.А. Новеллы / Э.Т.А. Гофман. Л.: Лениздат, 1990. - 608 с.

253. Грин A.C. Серый автомобиль / A.C. Грин // Собрание сочинений в 6 томах. Т. 5- М.: Изд-во «Правда», 1965. 482 с.

254. Диккенс Чарльз. Лавка древностей / Чарльз Диккенс // Собрание сочинений в 30 томах. Т. 7. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1958.- 647 с.

255. Диккенс Чарльз. Домби и сын / Чарльз Диккенс // Собрание сочинений в 30 томах. Т. 14. -М.: Государственное издательство художественной литературы, 1959. 536 с.

256. Диккенс Чарльз. Тяжелые времена / Чарльз Диккенс // Собрание сочинений в 30 томах. Т. 19. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1960. - 727 с.

257. Замятин Е. Мы / Е. Замятин // Советская проза 20-30-х годов XX века: в 2 т. Т. 2. М.: ТЕРРА - Книжный клуб, 2000. - 464 с.

258. Кафка Ф. В исправительной колонии / Ф. Кафка // Избранное. -М.: Радуга, 1989. 576 с.

259. Кизи К. Над кукушкиным гнездом / К. Кизи. М.: Радуга, 1989.- 287 с.

260. Крайтон Майкл. Рой / Библиотека Мошкова. Режим доступа: http://Hb.ru/DETEKTIWY/KRAJTON/roj.txt, свободный. Загл. с экрана (15.02.10).

261. Макдональд Й. Река Богов / Й. Макдональд. М.: ACT: ACT МОСКВА: Транзиткнига, 2006. - 669 с.

262. Маяковский В.В. Собрание сочинений в шести торгах. Т. 1 / В.В. Маяковский. М.: Изд-во «Правда», 1973.- 511 с.

263. Форстер Эдвард Морган. Машина останавливается / Эдвард Морган Форстер // О дивный новый мир: Английская антиутопия. Романы: Сборник: Пер. с англ. / Сост. И авт. Предисл. А.П. Шишкин. М.: Прогресс, 1990. — 640 с.

264. Пол ди Филиппо. Рибофанк. Режим доступа: http://www.litru.ru/bd/?b=8786, свободный. Загл. с экрана (15.02.10).

265. Стерлинг Б. Схизматрица / Б. Стерлинг. М.: Эксмо; СПб: Домино, 2007. - 448 с.

266. Стивенсон Н. Лавина. Алмазный век, или Букварь для благородных девиц / Н.Стивенсон. М.: ACT: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2008. - 862 с.

267. Хаксли О. Контрапункт; О дивный новый мир; Обезьяна и сущность; Рассказы / О. Хаксли. М.: НФ «Пушкинская библиотека»: ACT, 2002. - 986 с.