автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Японские военнопленные в Красноярском крае, 1945-1948 гг.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Спиридонов, Максим Николаевич

Введение 4

ГЛАВА I. Организация и деятельность лагерей для японских 24-78 военнопленных в Красноярском крае

1.1. Капитуляция Квантунской армии и переброска 24-43 японских военнопленных на территорию СССР

1.2. Лагерный режим содержания японских 44-69 военнопленных

1.3. Репатриация японских военнопленных из 69-76 красноярских лагерей в 1946-1948 гг.

ГЛАВА II. Трудовое использование японских военнопленных 79-122 в народном хозяйстве Красноярского края

II. 1. Состояние экономики Красноярского края к концу 81-91 Великой Отечественной войны

11.2. Организация работы военнопленных на 91-1Н предприятиях края

11.3.Итоги трудового использования военнопленных 114-

ГЛАВА III. Смертность среди японских военнопленных 123

III. 1. Смертность в период сосредоточения пленных на 124-129 сборных пунктах в Манчжурии и в ходе транспортировки их в СССР

111.2. Смертность военнопленных в лагерях 129-138 Красноярского края

111.3. Захоронения умерших японских военнопленных на 138-142 территории Красноярского края

ГЛАВА IV. Идеологическое воздействие на военнопленных и 144-183 формы их протеста

IV. 1.«Перевоспитание» японских военнопленных: формы 144-163 и методы идеологической работы

IV.2. Проявления протеста в лагерях военнопленных 163

IV.3. Взаимоотношения военнопленных с местным 176-182 населением

Введение диссертации2001 год, автореферат по истории, Спиридонов, Максим Николаевич

Пленение войск противника постоянно было одним из наиболее эффективных способов достижения победы в бою, операции, кампании и войне в целом. И, как это не парадоксально звучит по отношению к войне как социально-политическому явлению, плен - это наиболее гуманный способ нанесения поражения врагу.

Положение военнопленных искони определялось либо традициями ведения войны, либо договорами воюющих сторон. Но во все времена плен был тяжелым испытанием для солдат, захваченных неприятелем. Из-за болезней, голода, ран, непосильного труда, часто приводивших к смерти пленных, многие из них уже никогда не возвращались на родину. Только в конце XIX века статус военнопленных был закреплен международными правовыми нормами, в основу которых был положен принцип гуманного отношения к попавшим в плен [1].

Две самые кровавые войны, которые унесли миллионы жизней, выпали на XX век. В период мировых войн втянутыми в боевые действия оказались десятки государств; тысячи солдат и офицеров ежедневно гибли на фронтах, миллионы были ранены и искалечены, миллионы оказались в плену. Проблема военного плена в этих войнах усложнилась в связи с рядом вновь возникших объективных причин, в ряду которых отметим:

- увеличение масштабов войн, прежде всего их пространственного размаха, многократное возрастание численности воюющих армий;

- развитие новых способов и форм ведения вооруженной борьбы, способствующих захвату в плен все больших контингентов войск противника (в частности операций и боев на окружение);

- тотальное вовлечение в вооруженную борьбу всех экономических ресурсов и, соответственно, возросшая потребность в рабочей силе в тылу воюющего государства;

- ужесточение вооруженной борьбы - следствие обострения социально-политического противостояния государств (блоков государств) на мировой арене.

В то же время попытки регламентировать ведение войн определенным кодексом международно-правовых установлений все более противоречат стремлению придать вооруженной борьбе максимально бескомпромиссный характер.

В связи с ростом численности военнопленных воюющим государствам в той или иной мере пришлось столкнуться с проблемой их содержания: размещения, продовольственного снабжения, медицинского обслуживания и т.д.

Оценка численности военнопленных как в войнах прошлых веков, так и в истекшем XX столетии затруднена бытующим в историографии большим количеством разноречивых данных. Так, приведенные в приложении 2 сведения о масштабах военного плена в войнах нашего отечества в XX в. основаны на наиболее авторитетных, заслуживающих доверия оценках, но за ними кроется широкий диапазон противоречивых данных, не всегда обоснованных архивными документами. Достаточно указать величину разброса оценок числа русских военнопленных, попавших в германский, австрийский и турецкий плен в 1914-1917 гг. - от 2 044 до 3 935 и даже до 4 472 тыс. [2], - или оценки числа советских военнопленных в германском плену в 1941-1945 гг. -от4 559 до 5 734,6 тыс. [3]

Столь же противоречивы оценки числа умерших в плену. Так, количество русских военопленных, умерших в Германии, Австро-Венгрии и Турции в годы первой мировой войны в разных публикациях оценивалось в пределах от 181,9 тыс. до полумиллиона(!) [4]. А подсчеты числа советских военнопленных, погибших в 1941-1945 гг., осложнены сведениями об освобождении части их противником и вовлечении в «добровольческие» инонациональные части вермахта и другие вражеские формирования (всего свыше 800 тыс. чел.), о невозвращении на Родину после войны более 450 тыс. советских граждан, часть которых, очевидно, составляли освобожденные военнопленные и др. [5].

Итак, в общей проблеме военного плена мы вычленяем вопросы:

1. оценку общей численности контингента военнопленных, взятых в ходе войны и по ее завершению (по капитуляции);

2. определение доли численности военнопленных в общем числе военно-оперативных потерь;

3. оценку потерь (смертности) военнопленных на этапах следования их от линии фронта в тыловые лагеря и в дальнейшем - в ходе их пребывания в плену;

4. оценку продолжительности и условий содержания военнопленных, использования их труда в экономике страны;

5. обстоятельства освобождения из плена и репатриации их.

Особым аспектом проблемы военного плена во второй мировой войне являлось пленение 640 тыс. военнослужащих японской Квантунской армии и депортация большей части их в СССР в 1945 г. Прежде всего следует отметить, что пленение их состоялось в основном не в ходе боевых действий (как то было на советско-германском фронте), а в результате политического акта - капитуляции Японии. В связи с этим оценка самого факта депортации этого контингента на территорию СССР и удержания его в плену до 1956 г. представляет нерешенный по сей день правовой казус. Окончательное решение его в немалой степени затруднено отсутствием на протяжении более 55 лет мирного договора между двумя государствами.

В связи с особыми обстоятельствами пленения японского контингента в 1945 г. очерченный выше круг вопросов, относящихся к проблеме плена, несколько сужается.

Поскольку боевые потери в ходе кампании 1945 г. на Дальнем Востоке (Маньчжурской стратегической, Сахалинской и Курильской десантной операций) были сравнительно незначительны (безвозвратные потери японской стороны составили всего 84 тыс. чел. - 8 % общей численности

Квантунской армии [6], были сняты многие трудности транспортировки пленных из Маньчжурии на территорию СССР, характерные для Западного театра (советско-германского фронта). Тем самым в известной мере облегчалось решение вопроса медицинского обеспечения контингента военнопленных.

Завершение второй мировой войны в сентябре 1945 г. обусловило новые подходы к содержанию военнопленных, поскольку ушли в прошлое главные тяготы, которые налагала война на экономику СССР.

В то же время размещение японского контингента в наименее обжитом регионе страны - в Сибири и на Дальнем Востоке - вызвало ряд специфических трудностей обеспечения военнопленных.

Объектом исследования диссертации являются японские военнопленные в Красноярском крае, объединенные одними историческими событиями, этнической близостью, общностью судеб и связанные общим статусом военнопленных при перемещении их в советские лагеря, а также общими внешнеполитическими, внутренними и социально-экономическими процессами, происходившими как в стране, так и в крае.

В соответствии с очерченной выше проблемой - предметом исследования в настоящей работе избран сравнительно локальный вопрос: пребывание 20-тыс. контингента японских военнопленных в Красноярском крае в 1945 -1948 гг. Хотя указанная численность его составила всего около 4 % от общего числа японских пленных депортированных в СССР, тем не менее в его существовании на красноярской земле прослеживается вся проблематика, характерная для изучения вопроса о плене бывших японских военнослужащих в СССР в целом. Исследование этого вопроса долгое время тормозилось характером отношений между двумя государствами, десятилетиями балансировавших на грани между холодной сдержанностью и откровенной конфронтацией.

Наряду с неразрешенным территориальным вопросом в отношении так называемых «северных территорий», камнем преткновения в российскояпонских отношениях остается вопрос о судьбах более полумиллиона японских солдат и офицеров, неправомерно, с точки зрения японской стороны, вывезенных на территорию СССР и длительное время содержавшихся в плену, из которых десятки тысяч погибли в советских лагерях. Длительное время советская сторона старалась замалчивать эти проблемы, подогревавшие антирусские настроения в Японии, что, в свою очередь, препятствовало подписанию советско-японского мирного договора, который, впрочем, до сих пор так и не подписан. Прорывом в отношениях между СССР и Японией можно назвать визит М.С. Горбачева в 1991 г., в ходе которого японской стороне были переданы часть списков умерших в лагерях военнопленных и было выражено сожаление по поводу их гибели. В октябре 1993 г. в ходе визита в Японию президент России Б.Н. Ельцин принес глубокие извинения японскому народу за историческую несправедливость, допущенную в отношении сотен тысяч японских военнопленных. Но и в настоящий момент в Японии проблема военнопленных не теряет своей остроты. Ежегодно десятки делегаций, организованных Министерством здравоохранения и благосостояния Японии, отправляется в Россию для розыска мест погребений и эксгумации останков японских солдат и офицеров для последующего перезахоронения их на родине.

Таким образом, актуальность проблемы кроме сугубо научно-теоретического значения, во многом обусловленного новизной и слабой разработанностью этой темы в отечественной историографии, определяется и ее практическим значением. Развитие русско-японских взаимоотношений и растущий интерес народов друг к другу влечет за собой углубленное изучение истории и культуры обеих стран, что позволит в дальнейшем не повторять ошибки, которые могут вновь привести к разрушению наладившихся отношений и конфронтации, невыгодной ни России, ни Японии.

Проблема военного плена японцев в отечественной историографии, как, впрочем, и проблема всех иностранных военнопленных, исследуется сравнительно недавно. Историография второй мировой войны в целом насчитывает большое количество военно-исторических трудов. В этих фундаментальных работах описаны подготовка и проведение Маньчжурской наступательной операции и операций на о. Сахалин и Курильских островах, а также подробно проанализированы итоги и последствия войны, но по вопросу о японских военнопленных содержатся лишь упоминания об их приблизительном количестве [7]. Точное их число и дальнейшие судьбы сотен тысяч людей ни в одной из работ, посвященной советско-японской войне, не освещены.

Несмотря на то, что японское правительство совместно с международными общественными организациями в 40-50-е гг. регулярно поднимало вопрос о военнопленных на самом высоком уровне и неоднократно обращалось к СССР с просьбой о возвращении на родину японцев, находившихся в плену в Советском Союзе, в отечественной литературе, посвященной истории советско-японских послевоенных отношений, эта проблема практически не затрагивается или обходится стороной. В большинстве работ по истории международных отношений об этой проблеме содержатся лишь косвенные упоминания. Даже в таких солидных трудах, как «История Японии (1945-1975 гг.)» и «История международных отношениях на Дальнем Востоке (1945-1975 гг.)», мы не найдем упоминаний о проблеме плена[8].

Вплотную заняться разработкой этой темы отечественным историкам не позволяло отсутствие доступа к архивным материалам. Только в последнее десятилетие эта проблема стала активно изучаться, чему в немалой степени способствовали перемены в советском обществе середины 80-х и открытие многочисленных ранее засекреченных архивов КГБ и МВД.

Начиная с конца 80-х годов, в отечественной периодике появляется ряд публикаций, затрагивающих различные аспекты проблемы пребывания иностранных военнопленных в СССР (В. Цветова, А. Кириченко, Ю. Тавровского, В. Дунаева и др.) [9]. Эти журнальные и газетные публикации носили публицистический характер и выражали настроение общества, увлеченного в тот период волной разоблачений ранее «закрытых» проблем нашей истории. Но их заслугой является то, что они первыми обозначили интересующую нас проблему и способствовали привлечению к ней внимания профессиональных историков.

Среди работ, появившихся в конце 80-х - начале 90-х гг., особо следует выделить публикации военного историка-юриста В.П. Галицкого [10]. Он не только ввел в научный оборот большой пласт ранее неизвестных архивных документов, в которых содержатся сведения об общем количестве взятых в плен и репатриированных на родину японцах, но также проанализировал и обобщил статистические данные о количестве военнопленных, умерших в СССР. В многочисленных статьях Галицкого содержится анализ документов, раскрывающих вопросы снабжения, медицинского обслуживания, а также морально-психологического состояния военнопленных и проводимой с ними идеологической воспитательной работы. Его заслуга состоит и в том, что он одним из первых попытался осветить один из важнейших аспектов проблемы - правовой.

Вопрос о правомерности удержания японских военнопленных на протяжении столь длительного времени в СССР затрагивает в своих публикациях Е.Ю. Бондаренко, которая ввела в научный оборот ряд архивных документов, освещающих международно-правовую сторону этой проблемы [11].

Наиболее широкое отражение и глубокую разработку тема японских военнопленных нашла в работах иркутского ученого С.И. Кузнецова[12]. В своих исследованиях он представил глубокий анализ советско-японских отношений в послевоенный период, а также рассмотрел ряд таких ключевых аспектов данной проблемы, как использование труда японских военнопленных в восстановлении и развитии народного хозяйства СССР, идеологическая обработка, медицинское обслуживание, репатриация и место проблемы военнопленных в современных российско-японских отношениях. Монография и статьи С.И. Кузнецова, в которых использовались не только отечественные архивные материалы, но и зарубежные (японские и американские), изданы в Японии, США, Англии и Франции. Его монография «Японцы в Сибирском плену 1945-1956 гг.» интересна тем, что наряду с массивом ранее не опубликованных документов в ней использован и огромный пласт мемуарной литературы: рассказы и воспоминания бывших японских военнопленных, охранников лагерей, репрессированных и простых советских граждан. С.И. Кузнецов является редактором научно-информационных бюллетеней «Иностранцы в России: интернирование, плен, ссылка», в которых продолжается исследование проблемы военного плена и рассматриваются политические и социально-экономические аспекты пребывания иностранных военнопленных в сибирских регионах [13].

В последнее время стали появляться работы, посвященные региональным аспектам проблемы. Книга М.А. Кузьминой «Плен: японские военнопленные в Хабаровском крае»[14], хотя написана скорее в жанре публицистики, тем не менее, дает яркое описание пребывания японцев в плену. Используя материалы краевых архивов, автор рассматривает такие важные аспекты, как применение труда военнопленных в экономике Хабаровского края, идеологическое воздействие, оказываемое на них лагерной администрацией, причины смертности, подробности их репатриации.

Проблему пребывания японских военнопленных в национальном регионе одним из первых стал разрабатывать ученый из Улан-Удэ О.Д. Базаров [15]. В своей диссертации он исследовал организацию и деятельность лагерей японских военнопленных на территории Бурятии, медицинское обслуживание, трудовое использование, идеологическую обработку их. Подобные региональные исследования, которые в настоящий момент ведутся и в других регионах России; они постепенно заполняют существовавший до этого вакуум и создают базу для подготовки обобщающих исследований [16].

Сибирское интернирование» - так называют в Японии советский плен, подчеркивая тем самым незаконность удержания длительное время на территории СССР сотен тысяч японцев, сдавшихся в результате объявленной капитуляции в августе 1945 г. Несмотря на пристальный интерес к проблеме «Сибирского интернирования» в самой Японии до сих пор нет ее научной историографии. Главная причина - это отсутствие документальных источников в распоряжении японских исследователей (используемые ими американские данные, как правило, далеко не объективны, так как формировались они в большинстве случаев лишь на основе опроса вернувшихся из плена японцев), а отсутствие научных работ по этой теме в Советском Союзе, в свою очередь, не способствовало разработке проблемы по ту сторону Японского моря.

Большой интерес представляют публикации в японской печати воспоминаний и писем бывших военнопленных, в которых они повествуют о пережитых ими долгих годах плена в СССР. В Японии на сегодняшний день опубликовано более 2000 книг и статей с воспоминаниями военнопленных; ассоциациями и обществами бывших военнопленных регулярно выпускаются информационные бюллетени, которые представляют определенный интерес для исследователей как источник, который отображает лагерную жизнь сквозь призму личного восприятия бывших военнопленных [17]. В периодической печати регулярно публикуются статьи, посвященные судьбам бывших военнопленных, что подтверждает интерес общества к этой теме. В 1989 г. в Токио вышла восьмитомная серия воспоминаний бывших военнопленных, находившихся в лагерях на территории СССР [18]. В то же время, как и все мемуары, воспоминания военнопленных, глубоко субъективны, хотя некоторыми авторами все же делаются попытки объективно подойти к рассмотрению послевоенных событий.

Итак, тема стала активно разрабатываться только с начала 90-х годов, и, как следствие, количество исследований по ней невелико, а большая их часть затрагивает лишь отдельные ее аспекты. Недостаток обобщающих исследований позволяет сделать вывод, что на сегодняшний день историографическая традиция в этой области еще не сложилась. Проблема пребывания японских военнопленных в СССР ждет новых исследований. Но, что важно, ныне она приобрела особую остроту в связи с начавшимся в последнее время медленным, но стабильным развитием русско-японских отношений.

Территориальные рамки настоящего исследования охватывают Красноярский край в административных границах 1945 г. Но ввиду того, что часть контингента военнопленных периодически перебрасывалась в соседние с Красноярским краем регионы: Иркутскую область (где находился штаб Отдельного рабочего батальона № 434, дислоцированного в крае), Кемеровскую область, Алтайский край, - в диссертации для полноты освещения проблемы приводятся данные о военнопленных в других регионах. Регион определялся, прежде всего, едиными административными границами, единым государственным и партийным руководством, общим экономическим пространством. Учитывались и специфические особенности Красноярского края: огромная по протяженности и площади территория, особо суровые климатические условия, сочетание развитой инфраструктуры в краевом центре, добывающей промышленности севера и сельскохозяйственных районов на юге края.

Хронологические рамки - 1945-1948 гг. - определяются окончанием второй мировой войны, капитуляцией Японии, вывозом военнопленных на территорию СССР и прибытием их в лагеря Красноярского края в октябре-ноябре 1945 г., а верхний хронологический предел представляемой работы -окончанием массовой репатриации японских военнопленных с территории края в октябре 1948, что, в свою очередь, является определенным этапом общей хронологии изучаемой проблемы.

Учитывая тот факт, что в теме пребывания в СССР японских военнопленных еще много «белых пятен», а также ее актуальность и отсутствие специального исторического исследования вопроса о военнопленных в Красноярском крае, сформулирована следующая цель работы: объективно осветить проблему пребывания военнопленных в

Красноярском крае как часть общей проблемы иностранных военнопленных в СССР.

Исходя из этой цели, в работе ставятся следующие задачи:

- рассмотреть организацию и деятельность лагерей МВД для японских военнопленных в Красноярском крае; исследовать особенности использования труда японских военнопленных в народном хозяйстве края и его эффективность;

- осветить идеологическое воздействие, оказываемое на военнопленных, антифашистскую и культурно-воспитательную работу в лагерях;

- проанализировать медицинское обслуживание, размеры и причины смертности военнопленных;

- показать особенности лагерного режима, продовольственного и вещевого снабжения военнопленных;

- раскрыть социально-психологические аспекты пребывания в плену, взаимоотношение военнопленных между собой, с лагерной администрацией и гражданским населением;

Основу источникоеой базы диссертационной работы составляют, как опубликованные документы, так и материалы архивов: Российского Государственного Военного Архива (РГВА), Центрального Архива Министерства Обороны РФ (ЦАМО), Информационного Центра Управления Внутренних Дел Красноярского края (ИЦ УВД КК), Центра хранения и изучения документов новейшей истории Красноярского края (бывший партийный архив), Государственного Архива Красноярского края (ГАКК).

В последнее время идет активная работа по рассекречиванию документов, связанных с пребыванием иностранных военнопленных в СССР. Здесь необходимо отметить опубликованный в 1996 г. сборник документов из серии «Русский архив»: «Иностранные военнопленные второй мировой войны в СССР», где собраны документы и материалы по проблемам военного плена с 1939 г. по 1953 г. В основном это нормативные документы Советского правительства, органов НКВД/МВД по организации приема, размещения,

1Ь трудового использования, медицинского обеспечения, репатриации иностранных военнопленных после второй мировой войны. Часть материалов в сборнике посвящена японским военнопленным [19]. Ныне Институтом военной истории Министерства обороны РФ готовится к публикации сборник документов, посвященный пребыванию японских военнопленных в СССР.

В 2000 г. вышел в свет фундаментальный сборник документов «Военнопленные в СССР 1939-1956 гг. Документы и материалы». Это издание на сегодняшний день представляет собой, пожалуй, самую полную научную публикацию наиболее широкого круга документов и материалов по проблеме пребывания военнопленных в СССР. Используя рассекреченные фонды Государственного архива Российской федерации и Центра хранения историко-архивных коллекций, составители подняли огромный пласт документов по многочисленным аспектам проблемы: условий их содержания, трудового использования, медицинского обслуживания, снабжения, репатриации и др. Но наибольший интерес для исследователей представляет то, что на основе архивных документов четко прослежена и освещена политика руководства страны в отношении военнопленных [20].

В основном все документы по японским военнопленным можно классифицировать по нескольким основным группам: а) Документы и материалы Главного Управления по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ) НКВД/МВД СССР, хранящиеся в РГВА, которые, в свою очередь, условно можно разделить на следующие виды:

- переписка УВД края с Главным Управлением по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ) МВД СССР - запросы, телеграммы, шифротелеграммы; ведомственные инструкции, директивы (в том числе секретные);

- переписка (переговоры) по ВЧ-связи, приказы и т.д.

Среди этой группы документов особо следует отметить «Историческую справку о деятельности УПВИ-ГУПВИ МВД СССР и его периферийных органов за период 1941-1948 гг.» [21]. б) Документы из фонда 1/п РГВА, в том числе описи учетно-регистрационного отдела, обозначенные литерой «е», и отдела трудового использования, помеченные литерой «и», позволяющие проследить динамику прибытия военнопленных в Красноярский край и их трудовое использование. Особый интерес представляют отчеты УВД края и лагерных управлений, информация в которых подразделяется в соответствии со структурой лагерей и спецификой трудового использования контингента. Отметим: докладные записки и отчеты (годовые, квартальные, ежемесячные, декадные) часто содержат весьма противоречивую информацию и при простом сопоставлении данных, нередко обнаруживают существенный разброс цифр.

По характеру и содержанию информации документы можно разделить следующим образом:

- отчеты лагерных администраций, «строевые записки» о количестве военнопленных, содержащихся в лагерях, об их перемещении, заболеваниях, смертности;

- справки и докладные о трудовом использовании военнопленных: видах выполняемых работ, количестве отработанных часов, производительности труда, выработке норм и т.д;

- доклады оперативно-чекистских отделов: донесения осведомителей, материалы о деятельности антифашистских-демократических кружков, справки о численности охраны и морально-политическом состоянии личного состава, а также информация о количестве бежавших, задержанных, находящихся в бегах;

- финансовые отчеты о средствах, полученных и истраченных на содержание военнопленных и штата лагерей, акты приемки материальных ценностей, переписка по заключению договоров с предприятиями и организациями;

- материалы медико-санитарных служб с данными о медицинском обслуживании военнопленных, обеспечении медикаментами, медперсоналом, о количестве заболевших и умерших;

- документы о репатриации: списки военнопленных, подлежащих репатриации, докладные записки о ходе ее, медицинские справки на отправляемые эшелоны, данные о продовольственно-вещевом обеспечении, переписка между лагерями по вопросу передачи репатриируемых.

Особо стоит выделить фотодокументы, хранящиеся в РГВА, — фотоальбомы, специально изготовленные по приказу руководства МВД в пропагандистских целях, которые содержат сотни фотографий, наглядно иллюстрирующих пребывание иностранных военнопленных (в том числе и японских) в СССР: труд, отдых, быт, репатриацию. Несмотря на жесткую цензуру, которую прошли все фотоматериалы, встречаются и уникальные снимки, показывающие жизнь в плену без ретуши, такой, какой она была в действительности в то время.

Интересные материалы для исследования темы военнопленных хранятся в Центральном архиве Министерства обороны РФ (ЦАМО). Несмотря на то, что большая часть фондов ЦАМО, в которых содержатся материалы о военнопленных, до сих пор закрыта для широкого круга исследователей, тем не менее, отдельные открытые фонды дают возможность осветить ряд аспектов проблемы пребывания японцев в плену, в том числе отбор японских солдат во фронтовых приемных пунктах и направление их в лагеря Дальнего Востока и Сибири (фонд 66). В фонде 234 хранятся дела Штаба управления тыла Красной армии, где содержится информация о положении японских военнопленных во фронтовых лагерях и документы о ходе переброски их в СССР.

Большой интерес представляют материалы, хранящиеся в Информационном центре УВД Красноярского края. Эти документы отражают наиболее специфические особенности нахождения военнопленных японцев на территории края. Но ввиду того, что часть материалов была уничтожена пожаром (почти полностью отсутствует документация по лагерю № 34) и многие материалы не сведены в описи и фонды, работа с ними значительно затруднена. В архиве УВД широко представлены материалы, которые дают возможность воссоздать картину смертности и мест захоронений военнопленных японцев. В эту группу входят следующие документы: кладбищенские книги с актами на умерших военнопленных, схемы размещения кладбищ и могил умерших, акты проверок мест захоронений и переписка МВД с УВД края и местными администрациями. Упомянутые выше документы позволяют произвести приблизительный подсчет количества умерших, установить имя, причину и дату смерти, воинское звание, а иногда даже место рождения, социальное происхождение и гражданскую профессию военнопленного. При сравнительном анализе информации официальных отчетов и данных, содержащихся в кладбищенских книгах (работу над поименным списком умерших военнопленных начал еще в начале 1990-х годов корреспондент газеты «Правда» В. А. Трохин), выявились существенные различия в цифрах количества умерших японских военнопленных.

Особый интерес представляют секретные директивы и распоряжения, хранящиеся в фондах краевого УВД, по которым можно судить о политике руководства МВД, проводимой применительно к военнопленным, и соотнести декларируемое и реальное отношение к японским солдатам и офицерам.

Анализ документов в краевых и местных (городских) архивах позволил собрать данные о непосредственном пребывании и работе военнопленных на конкретных объектах Красноярского края.

В фондах Центра хранения и изучения документов новейшей истории (бывший партийный архив) хранятся протоколы краевых партийных собраний, на которых обсуждались и решались вопросы трудового использования японских военнопленных в народном хозяйстве края (фонд 26). Материалы партийных собраний дают возможность проследить идеологические установки по содержанию военнопленных в крае, способы «идейной перековки» японцев, использование их труда, отношение партийного руководства и администрации управления лагерей к военнопленным. Следует отметить, что сравнение и анализ документов, хранящихся в архивах соседних регионов, в частности в Иркутском областном центре документации по новейшей истории (фонды 4765 и 4916), позволили выделить множество характерных черт и различий между лагерями Красноярского края и Иркутской области, что дает возможность, в свою очередь, более детально охарактеризовать лагерную систему, в которой содержались иностранные военнопленные в Сибири в послевоенный период.

Особо следует выделить документы, непосредственно касающиеся японских военнопленных, например, «Справку о наличии контингента военнопленных японцев в Красноярском крае и их трудоиспользование по состоянию на 25 января 1946 г.» [22], в которой содержится информация о количестве военнопленных и указания ГУПВИ НКВД СССР по распределению японских солдат и офицеров по предприятиям на территории Красноярского края.

В фонде 21 хранятся дела так называемого «Особого сектора», куда входит документация о закрытых и режимных предприятиях оборонного значения, где также работали японские военнопленные. Но в связи со спецификой производства и повышенной секретностью определить конкретное участие японцев в производстве на фоне работы остального «спецконтингента» возможно только по косвенным данным.

В делах Государственного архива Красноярского края хранится документация предприятий и организаций, где были задействованы японские военнопленные. Фонд 244 включает в себя материалы о предприятиях, где военнопленные участвовали в производстве комбайнов, паровозов, строительстве цехов и жилых помещений, ремонте дорог и железнодорожных путей, добыче угля и заготовке леса. В делах отдельных предприятий встречается информация о продолжительности рабочего дня, профессиональной переподготовке, распределению по цехам, условиях труда, норме выработки, заработной плате военнопленных.

Наиболее интересные сведения содержатся в «Переписке по японцам и китайцам» (Оп.5 - два дела). Материалы переписки между трестом «Енисейзолото», Народным Комиссариатом цветной металлургии СССР и краевым УВД детально показывают, каков был тяжелый труд военнопленных на приисках Северо-Енисейского района, где в суровых условиях тайги трудились, заготавливая лес, бывшие японские военнослужащие. Кроме упомянутого обмена письмами, дела содержат внутренние приказы и распоряжения по Наркомцветмету, позволяющие судить о положении в отрасли и масштабах использования привозной рабочей силы в экономике края.

Автором также проведена работа в архивах городов края. В гг. Канске и Ачинске, где находились военнопленные японцы, пришлось столкнуться с фактом полного отсутствия какой-либо информации о военнопленных. Согласно устным объяснениям работников архивов материалы были изъяты в 60-70-е годы, но кем и когда - данных не сохранилось.

При работе с источниками, особенно с фондами местных архивов, необходим критический подход, как, впрочем, и к документам центральных архивов. Нельзя забывать, что за каждым документом стояли конкретные люди, отстаивавшие позиции, взгляды и интересы определенного ведомства или организации. Так, в интересах хозяйственных органов было скрыть факты высокой заболеваемости и смертности от краевого УВД, которое, в свою очередь, занижало уровень заболеваемости и смертности в отчетах для Москвы. Все эти факты необходимо принимать во внимание при изучении документов и материалов, а также при анализе воспоминаний бывших военнопленных и работников лагерей. Критический подход и анализ источников позволяет как можно ближе подойти к объективной оценке исследуемой проблемы.

Учитывая тот факт, что проблема японских военнопленных играла значительную роль в послевоенных отношениях между СССР и Японией, исследование этого вопроса невозможно без учета международно-правовых актов и документов, отражающих статус и отношение к военнопленным, которое складывалось на протяжении XIX-XX столетий - Гаагских и Женевских конвенций [23].

Кроме архивных материалов и опубликованных документальных источников по внешней политике СССР на Дальнем Востоке в исследовании использована мемуарная литература, в том числе воспоминания бывших японских военнопленных, находившихся в лагерях Красноярского края и Иркутской области, как опубликованные, так и записанные автором.

Особо следует выделить книгу Есида Юкио «Воспоминание о жизни в Заозерной: Сказание бывшего военнопленного японской армии» [24] (приложение 14), в которой автор подробно описывает жизнь военнопленных в небольшом шахтерском городке. Книга интересна тем, что она проиллюстрирована рисунками, выполненными бывшим военнопленным Наито Коичи, которые дают наглядное представление о лагерной жизни, труде и отдыхе военнопленных.

Интересны воспоминания бывшего японского офицера Сато Тосио. В своей книге, претенциозно озаглавленной «Молодость, загубленная в Сибири» [25], автор на собственном опыте прослеживает трансформацию фанатичного японского офицера в человека с абсолютно другими взглядами на себя и окружающий мир.

Необходимо отметить и книгу Ивао Питер Сано «Сибирь» [26]. В своей книге автор, описывая свое пребывание в плену, характеризует советскую исправительную систему с ее отлаженной системой «промывки мозгов».

Критически рассматривая воспоминания бывших военнопленных (часто диаметрально противоположных взглядов), стоит отметить ряд характерных черт, присущих подавляющему большинству мемуаров: субъективизм, локальный характер описываемых событий, неприязнь и даже ненависть к СССР за годы, проведенные в плену.

Воспоминания и рассказы бывших работников лагерной администрации и простых граждан, волею судеб столкнувшихся с японскими военнопленными, также не всегда правдоподобны и требуют не меньшего критического подхода.

Учитывая специфику этих источников, тем не менее, отметим: воспоминания, рассказы, письма, рисунки дают представление о внутреннем мире людей, переживших плен на чужбине, оживляют сухие архивные документы, что позволяет увидеть исторические события глазами конкретных участников или очевидцев, живших в то время.

Периодическая печать как отечественная, так и японская дает возможность не только проследить общественный интерес к проблеме пребывания военнопленных в крае, но и позволяет выявить широкий спектр точек зрения, мнений и оценок по изучаемому вопросу. [27]

Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые предпринимается попытка комплексного и системного освещения проблемы японских военнопленных в одном из крупнейших регионов России -Красноярском крае. В диссертационном исследовании впервые вводятся в научный оборот ряд документов архива Министерства обороны, Российского Государственного военного архива, архивов Красноярского края. Разработка и научное осмысление проблемы пребывания военнопленных в Красноярском крае будет способствовать изучению как проблемы японских военнопленных в СССР, так и проблемы военного плена в период второй мировой войны в целом. Кроме того, материалы, собранные в ходе работы над диссертацией, могут помочь изучению отечественной послевоенной истории и, в частности, истории Красноярского края.

Необходимо подчеркнуть, что демонстрация понимания российской стороной значимости и остроты этого вопроса для японцев даст возможность

23 закрепить и расширить лишь недавно установившуюся тенденцию к потеплению отношений между двумя государствами.

Практическая значимость работы выражается в составлении карты мест захоронений японских военнопленных на территории Красноярского края. В 1994 г. автор участвовал в работе в составе экспедиции по розыску и установлению могил военнопленных в Сухобузимском районе края. Помимо этого, определение мест захоронений японских солдат и офицеров позволит оказать конкретную помощь Министерству здравоохранении и благосостояния Японии, ведущему уже несколько лет работу по эксгумации останков своих соотечественников на кладбищах г. Красноярска и возвращению их праха на родину.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Японские военнопленные в Красноярском крае, 1945-1948 гг."

Заключение

1. Военно-исторический журнал. 2000. № 3. С. 50.

2. Гуркин В.В. Круглов А.И. Кровавая расплата агрессора //Военно-исторический журнал.1996. №3. С.33; Военнопленные в СССР 1939-1956 гг. Документы и материалы. М., 2000. С. 13.

3. Дипломатический словарь. Т.1. изд.1. М., 1948. С. 442.

4. Подробнее см: Кузнецов С.И. Указ. соч. С.229-231.

Список научной литературыСпиридонов, Максим Николаевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Опубликованные докумены

2. Внешняя политика Советского Союза: Документы и материалы. 1948. М., 1950. Военнопленные в СССР 1939-1956 гг. Документы и материалы. М., Логос, 2000.

3. Женевская конвенция о защите жертв войны от 12 августа 1949 г. М., 1969. Международное право в документах. М., 1969.

4. Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации (ЦАМО РФ):1. Ф. 66; Ф. 234.

5. Российский Государственный Военный Архив (РГВА):

6. Ф.1/п Центральный аппарат ГУПВИ-НКВД-МВД СССР. Государственный архив Красноярского края (ГАКК): Ф. р-244 - Трест Енисейзолото; Ф. р-1415 - Трест Краслес; Ф. р-2077 - Трест Хакасзолото; Ф.1923 - Красноярский завод Сибтяжмаш.

7. Центр хранения и изучения документов новейшей истории Красноярского края (ЦХИДНИКК):

8. Ф.26. Красноярский Крайком КПСС; Ф.24 Сухобузимский РК КПСС; Ф.4184 Артемовский РК КПСС; Ф.4620 Норильский комбинат;

9. Ивао Питер Сано. Сибирь // Красноярский комсомолец. 1992. №№ 75; 77; 80; 83;86; 91; 94.

10. Итиро Такасури. Во тьме под северным сиянием (Записки из сибирского плена)

11. Знакомтесь: Япония. 1993. №№ 1,2,3. Есида Юкио. Воспоминание о жизни в Заозерной: сказание бывшеговоеннопленного сержанта японской армии (1945-1948 гг.). Рукопись, 1995.

12. Базаров О.Д. В сибирском плену: Японские военнопленные в Восточной

13. Внешняя политика Советского Союза: Документы и материалы. 1948. М, 1950.

14. Вторая мировая война. Актуальные проблемы. М., Наука, 1995.

15. Вторая мировая война и преодоление тоталитаризма. Российско-германскаяконференция историков в Волгограде (май 1995). М., 1997. Галицкий В.П. Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939-1953 гг.). М., Грааль, 1997.

16. Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевыхдействиях и военных конфликтах. Статистическое исследование. М., Военидат, 1993.

17. Иванова Г.М. ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои. СПБ, Норма, 1998. Иванова Г.М. ГУЛАГ в системе тоталитарного государства. М., изд.

18. Московского общественного научного фонда, 1997. История Второй мировой войны 1939-1945 г.г. Т. 11. М., Воениздат, 1972. История Великой Отечественной войны СоветскогоСоюза 1941-1945 гг.

19. Т.5.М., Воениздат, 1963. История международных отношений на Дальнем Востоке, 1945-1977 гг.

20. Хабаровск. Хабаровское кн. изд-во, 1978. История внешней политики СССР: 1917-1985. В 2-хт.Т.2. (1945-1957гг.)

21. М. Наука, 1978. История Японии. М., 1978.

22. Епифанов А.Е. Сталинградский плен. 1942-1956 гг. (в двух книгах). М., изд.

23. Мемориального музея немецких антифашистов, 1999. Ефимов М. Японские вертикали. М., Новости, 1987.

24. Конасов В.Б. Судьбы немецких военнопленных в СССР: дипломатические,правовые и политические аспекты проблемы. Вологда, 1996. Конасов В.Б. Судебное преследование немецких военнопленных в СССР.

25. Кутаков JI.H. История советско-японских дипломатических отношений. М.,:

26. Изд-во ин-та международных отношений, 1962. Кузьмина М.А. Плен: Японские военнопленные в Хабаровском крае.

27. Комсомольск-на-Амуре, изд. Гос. пед. института, 1996 г. Михалев С.Н. Людские потери в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.: Статистическое исследование. Красноярск, изд. Гос. пед. университета, 2000.

28. У. Периодическая печать (журнальные публикации)

29. Безбородова А. И. Иностранные военнопленные и интернированные в СССР.

30. Отечественная история. 1997. № 6. Бондаренко Е. Ю. Долгое возвращение из плена // Проблемы Дальнего

31. Всеволдов В. Японские военнопленные в Красногорске //Япония сегодня. 1994.№ 2.

32. Галицкий В.П. Архивы о лагерях японских военнопленных в СССР // Проблемы Дальнего Востока. 1990. № 6.

33. Галицкий В. П. Социально- психологические аспекты межгрупповыхотношений в условиях военного плена // Социологические исследования. 1996. № 10.

34. Галицкий В.П. Японские военнопленные в СССР: правда и домыслы

35. Военно-исторический журнал. 1991. № 10. Галицкий В. П. Вражеские военнопленные в СССР // Военно-исторический журнал. 1990. № 9.

36. Галицкий В.П. Японские военнопленные и интернированные в СССР // Новаяи новейшая история. 1999. № 3. Гузанов В. Воспоминание о жизни в Заозерной // Япония сегодня. 1997. №11.

37. Дзюн Хэнми. Записки дошедшие из лагеря // Япония сегодня. 1994. №№ 9,10. Записки дошедшие из лагеря // Япония сегодня. 1994. № 9-10.

38. Земсков В. К вопросу о репатриации советских граждан в 1941-1951 гг.

39. История СССР. 1990.№ 4. Земсков В. К вопросу о репатриации советских граждан в 1941-1951 гг.

40. История СССР. 1990.№ 4. Кириченко А. 210 тысяч японцев ждут нашей помощи! // Новое время. 1990. №41.

41. Колеров М. Военнопленные на стройках коммунизма: По материалам особойпапки Л.П. Берия (1946-1950) // Родина. 1997. № 9. Конасов В.Б. Приемники Сталина и проблема немецких военнопленных

42. Отечественная история. 1998. № 5. Машинин К. Я работал в лагере для японских военнопленных // Нева. 1998. №9.

43. Новые документы и факты о японских военнопленных // Япония сегодня. 1994. №3.

44. Норильский мемориал (издание городского музея г. Норильска).1996. Октябрь. Образцов И. Сила и дух // Родина. 1993. № 8-9.

45. Памятник японцам умершим на российской земле // Япония сегодня. 1996. №2. Парсаданова B.C. К истории интернированных в СССР солдат и офицеров

46. Войска Польского //Советское славяноведение. 1990. №5. Сидоров Н. Военнопленные ознакомились с методами социалистическогостроительства // Источник. 1999. № 1. Судьба японского солдата // Япония сегодня. 1995. № 3

47. Тихвинский C.JT. К истории востановления послевоенных советско-японскихотношений. Новая и новейшая история. 1991. № 6. Трагедия плена гуманизм против бесчеловечности // Военно-исторический журнал. 1998. № 1.

48. Хорьков А.Г. К вопросу о военнопленных. // Военная мысль. 1991. № 6. Цветов В. Про них и про нас // Спутник 1991. № 6.

49. Черняев А.С. Горбачев и Японская проблема // Новая и новейшая история. 2000. №3.

50. VI. Периодическая печать (газетные публикации)

51. Акахата. 1990. 1 октября Акахата. 1990. 7 октября Акахата. 1990. 11 октября Акахата. 1990. 13 октября.

52. Андюсев Б.Е. Ето ли не кощунство ? // Северный рабочий. 1994. 22 ноября. Ахпашева Н. Мы не питали к ним ненависти // Советская Хакасия. 1990. 8 сентября.

53. Балахчин А. Руку на дружбу Япония! // Сегодняшняя газета. 1998. 29 июля. Бодряшкин В. Закурлычут в синем небе журавли // Вечерний Красноярск. 1998.11 августа.

54. Волгин В. Русский плен//Красноярский рабочий. 1997. 1 ноября.218

55. Дунаев В. Японцы из ГУЛАГа // Литературная газета. 1990. 15 августа. Емиури. 1991. 23 марта.

56. Иванов С. Лапин Д. Кто достоин забвения ? // Красноярский рабочий. 1998. № 148.

57. Лалетина Е. Прах японских солдат вернется на родину // Городские новости. 1998. 4 августа.

58. Николаев А. Мои японцы // Сибирская газета на Енисее. 1995. № 32 Пентюхов В. Месть полковника Нокамуры // Красноярский рабочий.1997. 19 сентября.

59. Тавровский Ю. Бывшим японским военнопленным нужна помощь.// Известия.1990. 16 ноября.

60. Хорошев И. Их души направились в Японию // Сегодняшняя газета. 1998. 4 августа.

61. Японцы съехались в Красноярск за черепами // Красноярский комсомолец.1998. 6 августа.