Явления деструкции смысловых полей политических текстов в контексте современной российской культуры

Гасумян, Вячеслав Иванович

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Явления деструкции смысловых полей политических текстов в контексте современной российской культуры

Год: 2009
Автор научной работы: Гасумян, Вячеслав Иванович
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Ставрополь
Код cпециальности ВАК: 09.00.13

Диссертация по философии на тему 'Явления деструкции смысловых полей политических текстов в контексте современной российской культуры'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Явления деструкции смысловых полей политических текстов в контексте современной российской культуры"

На правах рукописи

ООЭ4Ь^ои

Гасумян Вячеслав Иванович

ЯВЛЕНИЯ ДЕСТРУКЦИИ СМЫСЛОВЫХ ПОЛЕЙ ПОЛИТИЧЕСКИХ ТЕКСТОВ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ

09.00.13 — Религиоведение, философская антропология, философия культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

(

Ставрополь - 2009

003462488

Работа выполнена на кафедре философии ФГОУ ВПО «Ставропольский государственный аграрный университет»

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор

Гуляк Иван Иванович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Радовель Михаил Рувинович

доктор филологических наук, профессор Штайн Клара Эрновна

Ведущая организация: Краснодарский государственный

университет культуры и иску сств

Защита состоится 24 марта 2009 года в 11.00 часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.256.06 при Ставропольском государственном университете по адресу: 355009, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1, корп. 1-а, ауд. 416.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Ставропольского государственного университета.

Автореферат разослан « 20 » февраля 2009 года

Ученый секретарь совета

по защите докторских н кандидатских

диссертаций

Г.Д. Гриценко

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Социокультурная ситуация рубежа ХХ-ХХ1 веков особым образом высвечивает проблему динамики смыслов культуры, поскольку именно в этот период «наложение» внешних и внутренних факторов привело к усилению нестабильности и неустойчивости в российском обществе. Крушение прежних идеалов, поляризация общества, взаимонепонимание, манипулирование общественным сознанием - все это проявления деструктивных, разрушительных тенденций в пространстве социума.

В таком контексте постановка и авторское решение проблемы деструкции смысловых полей политических текстов современности приобретает определенное значение по целому ряду причин.

Во-первых, в условиях современного состояния культуры, при переходе к информационному обществу наблюдается ряд процессов, требующих философского и научного осмысления. Одним из таких процессов можно назвать процесс нового структурирования коммуникативного пространства политики. Коммуникация в целом подпадает под влияние общекультурных факторов: глобализации, плюрализации, увеличения переделов и темпов взаимодействия. В условиях изменения социальной реальности, разрушения и трансформации структур коммуникации на первый план выступает проблема деструкции в плане трансляции смыслов политических текстов.

Во-вторых, признание фундаментальности транслирующей деятельности субъекта, понимающего, интерпретирующего, познающего, — одна из основных черт современной парадигмы культуры. Современный человек занимается вопрошанием смысла, поиском, обнаружением, приписыванием смысла. Он осмысливает, переосмысливает; обессмысливает окружающий мир и себя самого, открывает соответствия и несоизмеримость смыслов. Кроме того, человек в рамках современной российской культуры выходит к миру не непосредственно, а через знаковые, в особенности языковые, объективации - в целом через «символические универсумы», «чеканящие бытие» (Э.Кассирер), задающие предметные смыслы при осуществлении любого виды деятельности. Социальные изменения сегодня осуществляются такими темпами, что человек не успевает адаптировать к ним свою систему интерпретации. Требование адекватности интерпретации смысла включает готовность современного человека к неограниченной гибкости и мобильности при полном отказе от репрессивных и агрессивных практик. Происходящие перемены спрессованы в небольшой

временной отрезок, и поэтому оказывают негативное воздействие на язык, в том числе и на язык политики.

В-третьих, утрачивает академическую отвлеченность и переходит в разряд актуальных тем проблема предельных образов, символов и смыслов, которые определяют онтологическую и экзистенциальную размерности присутствия человека в мире. Без «освобождения» места новому невозможно представить какое-либо реальное развитие. Поэтому выявление логики общественного развития, закономерностей и механизмов социальной динамики в полной мере невозможно без учета процессов деструкции.

Таким образом, заявленная проблема имеет как научно-теоретическое, так и практическое значение, что и обусловило выбор темы исследования, его объекта и предмета.

Степень научной разработанности проблемы. Проблеме деструкции, разрушительным тенденциям, проявляющимся на индивидуальном и коллективном уровне, посвящены труды выдающихся русских мыслителей: H.A. Бердяева, JI.H. Гумилева, И.А. Ильина и др. Свой ответ на вопросы о причинах деструктивности пытались дать и западные мыслители: В. Вундт, А. Кетле, Г. Лебон, И. Ломброзо, М. Нордау, С. Сигеле, Г. Тард, 3. Фрейд, Э. Фромм, К.Г. Юнг. Также следует упомянуть о работах современных отечественных авторов, рассматривающих влияние деструктивных процессов на целостную структуру общества: Н.П. Бруханского, Н.Я. Новомбергского, И.А. Сикорского и др. Однако в данных работах встречаются лишь редкие упоминания о распространении негативных тенденций в вышеуказанных сферах в узкоспециальных исследованиях. Также следует признать, что до настоящего времени ни отечественными, ни зарубежными учеными, исследование явлений деструкции в сфере трансляции смыслов политических текстов современной России не избиралось в качестве самостоятельного объекта философского познания.

Проблемам современного политического процесса посвящены работы C.B. Анохина, A.A. Галкина, А.Н. Данилова, В.А. Динес, Ю.А. Красина,

A.B. Кулиличенко, П.И. Симуш и др. Что касается собственно политического аспекта социальной деструкции, то следует особо отметить работы Г.А. Борисовой, посвященные в целом проблемам политической и социальной деструктивности современного российского и западного обществ.

Учитывая возрастающее влияние политики практически на все области жизни современного общества, исследователи концентрируют свое внимание в первую очередь на современной политической коммуникации. Так, например, с начала XX века было опубликовано большое количество работ отечественных исследователей, занимавшихся изучением различных аспектов функционирования языка в сфере современных политических отношений (А.Н. Баранов, Е.Г. Казакевич, Ю.Н. Караулов, H.A. Купина, П.Б. Паршин, А.П. Чудинов, Е.И. Шейгал и др.). Еще раньше исследования языка в современной политической коммуникации появились в зарубежном языкознании (P.M. Блакар, Р. Водак, Т.В. ван Дейк и др.).

Необходимо отметить и тот факт, что в науке сегодня выстраиваются макроуровневые модели, концептуально отображающие содержание и тенденции развития процессов политической коммуникации в целом. Данное направление представлено существенно меньшим количеством публикаций, в частности, работами Г. Алмонда, М.С. Вершинина, К. Дойча, Д. Истона, Дж. Коулмана, В.И. Кравченко, Д. Ноука, С.А. Шомовой и др.

Формы речевого поведения, негативно воздействующие на политическую коммуникацию, освещены в работах О.Н. Быковой, X. Даньковского, А.П. Сковородникова, Б.Я. Шарифуллина. С точки зрения лингвистики проблемы языковой инвективности рассматриваются в исследованиях Н.Д. Голева, В.И. Жельвиса, В.Н. Капленко и др. Специфика современных политических лозунгов и особенно проявление в них разнообразных видов речевой агрессии детально исследованы А.Н. Барановым, Д.Б. Гудковым и Б.Я. Шарифуллиным.

Очевиден вывод о том, что исследование деструктивной ориентации смысловых полей политических текстов занимает крайне незначительное место в отечественных и зарубежных исследованиях, слабо представлен при этом фактор деструктивности политической коммуникации на современном этапе, не уточнен его объем и содержание, что указывает на задачу теоретико-познавательного осмысления указанных явлений посредством формирования новой парадигмы изучения структур культурно-исторического смыслообразования, адекватных состоянию общества и вызовам времени.

Кроме того, обозначенный выше круг проблем разрабатывается многими специалистами в сфере социально-гуманитарных дисциплин, однако

различные «секторы» этого круга исследованы в разной степени: одни -достаточно глубоко и полно, другие - эскизно и. фрагментарно. Именно для преодоления этой фрагментарности и построения целостной картины в диссертации предпринимается исследование явлений деструкции смысловых полей политических текстов в контексте современной российской культуры.

Актуальность и степень разработанности определили содержание, структуру, объект, предмет, цель и задачи диссертации.

Объект исследования - процесс трансляции и трансформации смыслов культуры.

Предмет исследования - сущность, содержание, тенденции и механизмы деструкции смысловых полей политических текстов в контексте современной российской культуры.

Цель диссертационного исследования состоит в выявлении специфики функционирования деструктивных элементов в процессе трансформации смысловых полей политических текстов современной России.

Для достижения поставленной цели предполагается решение следующих исследовательских задач:

1. Проанализировать понятие деструкции в контексте культурфилософ-ской парадигмы.

2. Раскрыть сущность деструктивных процессов в сфере трансляции смыслов в политической коммуникации.

3. Выявить механизмы деструкции смыслов политических текстов современной России.

4. Определить алгоритмы компрессии смысловых полей в современных политических текстах.

5. Рассмотреть феномен языковой агрессии как фактор деструкции политических текстов в контексте современной российской культуры.

6. Раскрыть деструктивные изменения смыслов языка политики на современном этапе.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют работы отечественных и зарубежных ученых, посвященные анализу проблем трансляции смыслов в сфере политической коммуникации. В основу исследования были положены кулыурфилософские теории H.A. Бердяева, Л.Н. Гумилева, И.А. Ильина и др.

общефилософские принципы системности, всесторонности, историзма, конкретности исследования, а также отдельные элементы герменевтического метода, сравнительного анализа, методов лингвистического анализа, в том числе и возможности синергетического подхода.

Научная новизна диссертации может быть сформулирована в следующих положениях:

- на основе анализа деструкции в культурфилософской парадигме показано, что деструкция как процесс разрушения целостности структуры информационных знаков культуры имеет символический характер;

- обосновано, что ключевыми деструктивными процессами в сфере трансляции смыслов политической коммуникации выступают: резкое увеличение неконтролируемого потока информации; «свертывание» и «развертывание» смысла в политической коммуникации; «связка» смыслов политического текста;

1 - выявлены механизмы деструкции смыслов политических текстов, которыми выступают: борьба соединительных и разрушительных тенденций; сжатие временных рамок процесса трансляции потока смыслов; несоответствие содержательно-смысловой структуры метаязыка политики способу его воплощения в структуре политического текста;

- определены алгоритмы компрессии смысловых полей, основными из которых выступают разрушение прежней смысловой корреляции в политической лексике и возникновение новой, смысловая дислексия;

- доказано, что языковая агрессия, или языковая инвективность, как фактор деструкции политических текстов реализуется в речевых стратегиях саморепрезентации, дискредитации и угрозы и направлена на минимизацию и деструкцию языковой личности адресата;

- раскрыты деструктивные изменения смыслов языка политики на современном этапе и показано, что данные смыслы многократно актуализируются посредством одновременно существующих нескольких модальностей.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Деструкция, имея знаковый характер, рассматривается как семиотический процесс разрушения целостности структуры информационных знаков человеческой культуры. Применительно к политической коммуникаций деструкция определяется как «сброс» информации, ставшей «ненужной», что затрудняет процесс адаптации человека к жизни в условиях конкретной ситуации. Для субъекта политической коммуникации деструк-тивность - это компонент культуры, побуждающий отказываться от сложившихся символических структур.

2. В качестве ключевых деструктивных процессов в сфере трансляции смыслов в структуре политической коммуникации признаются: а) процесс резкого увеличения неконтролируемого потока информации, передаваемых смыслов, который является результатом комбинирования (целенаправленного или спонтанного) типов информации: «информации-знания» или фактологической, дескриптивной информации; «информации-ценности» или оценочной информации; «информации-опыта» или нормативной, пред-писательной, программной, рекомендательной информации; б) «свертывание» и «развертывание» смысла в процессе политической коммуникации, а именно сочетание непосредственного взаимодействия участников коммуникационного процесса, однонаправленности информационного потока .и опосредованного квазивзаимодействия; в) «связка» смыслов политического текста, представляемая как движение, встречный поток, направленный на разрушение самой природы смысла средствами языка политики.

3. Механизмами деструкции смыслов политических текстов выступают: 1) борьба соединительных и разрушительных тенденций, когда самодеструкция ценностно-смысловых оснований политического пространства позволяет поддерживать состояние среды коммуникации в режиме «коммуникации-поиска», «мера хаоса» и «мера порядка» нарушаются, в силу чего спонтанность, неструктурированность изменений усиливают негативные процессы и тенденции в сфере трансляции смыслов политических текстов; 2) сжатие временных рамок процесса трансляции потока смыслов как техника «яко-рения», то есть «привязывание» нового образа, нового символа, отношение к которому еще не кристаллизовано в общественном сознании, к уже существующему «якорю», отношение к которому однозначно, либо позитивно, либо негативно, и переходит на «привязанный» новый образ или символ; 3) несоответствие содержательно-смысловой структуры метаязыка политики способу его воплощения в структуре политического текста.

4. В современной политической коммуникации используются специальные алгоритмы «упаковки и архивации» смыслов и образов. Процесс структурного сжатия смыслов как алгоритм компрессии смыслов в политических текстах приводит к смысловому столкновению, результатом которого является такой семантический процесс, как разрушение прежней смысловой корреляции в политической лексике и возникновение новой. Политический слоган в современной политической коммуникации выступает в качестве броского знака, символичного кода, где происходит «приращение потенциальных смыслов» (М. Бахтин), их компрессия, архивирование. Поливариантность восприятия политического символа при-

водят к своеобразной смысловой дислексии - невозможности проникнуть в смысл сообщения из-за насыщенности текста символами, поливариантными по значению.

5. Языковая агрессия, или языковая инвектива, представляют собой формы речевого поведения, негативно воздействующие на коммуникативное взаимодействие людей, поскольку они направлены всегда на минимизацию и даже деструкцию языковой личности адресата, на его подчинение, манипулирование им в интересах автора высказывания. Для политической коммуникации современности характерна вербальная агрессия как проявление языковой инвективы, которая считается первым шагом на пути к агрессии физической и явлением, создающим у человека агрессивный подход к действительности.

6. Смыслы языка политики на современном этапе мног ократно актуализируются посредством одновременно существующих нескольких модальностей, так как любое ослабление жесткой схемы восприятия ведет к непониманию. Деструктивные изменеш!я смыслов языка политики характеризуются пересимволизацией и обостренной борьбой символов старого и нового. Подобные проявления рассматриваются как языковые маркеры агрессии политических текстов. Специализированными знаками деструктивной ориентации современных политических текстов могут выступать маркеры «чуждости», что позволяет считать основным направлением эволюции современных политических текстов движение от информатики к фатике, т. е. превращение знаков деструктивной ориентации либо в знаки интеграции, либо в знаки агрессии. Такие деструктивные изменения смыслов языка политики рассматриваются в качестве основного механизма организации антикультурной коммуникации современности.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что его основные положения и выводы могут быть использованы для расширения проблемного поля исследований политического пространства в направлении раскрытия культурфилософского смысла деструкции и реализации его в практической деятельности в пространстве социума в целом. Материалы диссертации могут внести вклад в формирование новой политической реальности и повышение уровня адаптации индивида и общества к новым, чрезвычайно динамичным и «стрессовым» социально-политическим ситуациям. Кроме того, основные результаты данного философского исследования могут найти свое применение при разработке целого ряда государственных мероприятий в области совершенствования политики и в практике управления общественными процессами.

Материал диссертации может использоваться в преподавании дисциплин по выбору («Философия политики»), в курсе «История и философия науки», а также в практике политико-идеологической деятельности и социального управления.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на кафедре философии Ставропольского государственного аграрного университета и рекомендована к защите по специальности 09.00.13 - Религиоведение, философская антропология, философия культуры.

Основные результаты проведенного исследования представлены в тезисах и докладах на конференциях и семинарах, а именно: внутривузовс-ких 70-ой, 71-ой научно-практических конференциях «Актуальные философские и методологические проблемы современного научного познания» (г. Ставрополь, 2006,2007 гг.), межвузовской паучно-методической конференции «Актуальные проблемы современных гуманитарных и социально-экономических исследований» (г. Ставрополь, 2008 г.), межвузовских научно-методологических семинарах с аспирантами и соискателями г. Ставрополя, межвузовской 52-ой научно-практической конференции «Мир человека и человек в мире: философско-теоретические и научно-методологические аспекты» (г. Ставрополь, 2007 г.), межрегиональной конференции «Современные проблемы истории и философии науки» (Москва -Ставрополь, 2007), краевом научном семинаре «Российский путь цивили-зационного развития и модернизации» (г. Ставрополь, 2007 г.), региональном научно-практическом семинаре «Философские и теоретико-методологические проблемы современного социально-гуманитарного знания, естествознания и технических наук» (г. Ставрополь, 2007 г.).

Положения диссертации в их прикладном варианте использовались в процессе преподавания курсов «Политология» и «Социология» в Ставропольском государственном аграрном университете, а также в работе в должности начальника отдела по политическим вопросам Исполнительного комитета и члена политсовета Ставропольского регионального отделения партии «Единая Россия».

Основные положения диссертационного исследования отражены в шести публикациях общим объемом 3,0 п.л., в том числе в одной статье, опубликованной в ведущем рецензируемом научном журнале, определен-ном-Высшей аттестационной комиссией.

Объем и структура работы. Диссертация состоит го введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения и библиографического списка использованной литературы, включающего 288 наименований. Общий объем диссертации 170 страниц машинописного текста.

П. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность проблемы, выявляется степень ее научной разработанности, обозначаются цель и задачи исследования, определяется новизна работы, формулируются положения, выносимые на защиту, указывается общетеоретическая и методологическая база, теоретическая и практическая значимость исследования, апробация работы.

В первой главе «Теоретико-методологические основания деструктивной ориентации динамики смыслов политического пространства», содержащей три параграфа, осуществляется анализ понятия деструкции в контексте куяыурфилософской парадигмы; выявляются и анализируются сущностные характеристики процессов деструкции в структуре политической коммуникации; вскрываются механизмы деструкции смыслов политических текстов современности.

В первом параграфе «Понятие деструкции в культурфнлософской парадигме» проанализирована проблема деструкщш с различных точек зрения: философской, этической, культурологической, психологической, социальной, политической.

Понятие «деструкция», «деструктивность» в русском языке обозначает негативные, разрушительные явления действительности и предполагает, что нормальный ход вещей, развитие какого-либо процесса, исторического, эволюционного движения может быть нарушено; связи, обеспечивающие устойчивость той или иной системы, моиуг быть разорваны. Особенно часто деструктивные аспекты жизни стали проявляться в середине XX — начале XXI вв.

Величайший русский ученый, создатель оригинальной теории этногенеза Л.Н. Гумилев описал закономерности проявления деструктивное™ в истории культуры, вывел генезис деструктивности, дал ее характеристики и особенности проявления в историческом развитии обществ, показал формы проявления деструкции в искусстве и литературе. Л.Н. Гумилев объединил деструктивные явления и процессы в общее понятие «антисистема», выявил причины появления антисистем, их типологические черты и свойства, установил связи с нормами этики. Опираясь на основные положения учения Л.Н. Гумилева об антисистемах, можно сделать вывод, что деструктивность является негативным, отрицательным фактором развития этносистемы, той или иной этнической культуры. Деструктивное мировоззрение оказывает негативное, разрушительное воздействие на биосферу, окружающую среду и культуру.

Очень многие положения философской, этической и мировоззренческой системы Л.Н. Гумилева перекликаются с идеями русского мыслителя И.А. Ильина. Проблема деструкции, нигилизма, зла наиболее остро поставлена в трудах этого философа, политического мыслителя и публициста, которому пришлось на личном опыте испытать разрушительную силу человеческой агрессии, деструктивности. И.А. Ильин показывает, что деструкция, агрессивность, негативизм и нигилизм, само зло имеют совершенно определенный адрес: человеческую душу. Деструкция, или в терминологии И.А. Ильина зло, предстает как явление семиотическое, точнее, находит свое выражение в знаках человеческой культуры, имеет знаковый характер. Можно выделить одну из особенностей проявления деструкции: произвольные отношения со знаками культуры, т.е. свободное употребление вне культурного и исторического конкретною контекста понятий и терминов, произвольная подмена и вольная интерпретация выразительной стороны знака без учета его содержания.

Помимо философского, этического, нравственного аспектов проявления деструкции, весьма важным представляется и психологический. Основной акцент делается на изучение взглядов Э. Фромма, который под термином «деструкция» предлагает понимать «...специфически человеческую страсть к абсолютному господству над другим живым существом и желание разрушать (злокачественная агрессия)». Разбирается также критика психоанализа, в том числе взгляды Ш. Бюлер, где доказывается тезис о том, что структурным компонентом деструкции являются культурные формы, воздействующие иа личность как на объект, и побуждающие человека отказаться от сложившихся институциональных, поведенческих, символических и иных структур.

Проблема политической и социальной деструктивности активно обсуждается в работах представителей Франкфуртской школы Т. Адорно, М. Хоркхаймера, Г. Маркузе. В «Диалектике Просвещения» концепция социальной деструкции закладывается на предельно общем уровне, когда деструкция происходит из взаимоотношений общества и окружающей среды. Политика здесь предстает как один из многих аспектов человеческого существования, неминуемо подверженный процессам деструкции, а также становящаяся сама субъектом деструкции. Концепция социальной деструкции конкретизируется в работах Г. Маркузе, где политике передается главная роль в инициации деструкции.

Что же касается современного представления о процессах социальной деструкции, то здесь следует опираться на анализ общества как системы

коммуникации информации (школа Н. Лукмана), в котором деструкция определяется как сброс, уничтожение информации, ставшей «ненужной», неспособной адаптировать человека к жизни в условиях конкретной ситуации.

В процессе рассмотрения понятия деструкции с философской, социокультурной, психологической, политической позиций выясняется, что при всем различии взглядов на проблему деструкции в целом исследователи единодушны в одном: деструктивность является негативным проявлением человеческого духа, отрицательной энергией, направленной на «живую» жизнь.

Наиболее интересным в плане анализа для данного исследования представляется рост деструктивного потенциала в сфере трансляции смыслов политического пространства. Предположение о том, что современный политический дискурс деструктивно ориентирован, позволяет сделать вывод: процесс разрушения целостности структуры политической коммуникации, нарушение удерживающих связей политической системы и общества в целом, может быть определен как деструкция политической коммуникации, которая как раз и обеспечивает связь между вышеназванными звеньями цепи.

Во втором параграфе «Деструктивные процессы в сфере трансляции смыслов в структуре политической коммуникации» раскрывается сущность деструктивных процессов в сфере трансляции смыслов в политической коммуникации.

Подойти к определению политической коммуникации можно с трех различных позиций: содержательной (семантической), функциональной (прагматической) и структурной (синтаксической, или формальной). Наиболее широкое и общее определение политической коммуникации предложено Р.-Ж. Шварценбергом, вслед за которым под политической коммуникацией следует понимать процессы передачи политической информации внутри политической системы, так и за ее пределами, то есть между политической и социальными системами. В узком же смысле следует придерживаться мнения Л. Посикер, согласно которому политическая коммуникация сводится к вербальной коммуникации, т.е. политическая коммуникация определяется как процесс циркуляции политических текстов внутри политической системы.

На первый план в качестве необходимости выступает проблема искусственного создания ситуации «информационного разрыва». Противоречие между глобальным характером производимых информационных политических продуктов и локализованными условиями их «прочтения» можно рассматривать в качестве потенциального источника напряженности

и конфликтов, поскольку символьное содержание информации вполне может столкнуться с убеждениями, верой и ожиданиями, прочно укоренившимися в современной жизни.

Политический дискурс в целом следует рассматривать в двух аланах реализации смысла: бытовом и бытийном. В бытовом плане при помощи системы закамуфлированных символов политический дискурс должен стремиться в своей смысловой целостности к тому, что адресат должен понимать текст как бы «с полуслова». В бытийном же плане политического дискурса в отличие от бытового, общение носит развернутый, предельно насыщенный смыслами характер, в частности, используются все формы речи на базе литературного языка. В подобной ситуации процесс трансформации смысловых полей политических текстов фиксируется в модели совмещения двух противоположных видов бытийного плана: смыслового перехода и смыслового прорыва. Смысловой переход трактуется как процесс последовательного «вывязывания» смыслов в структуре политической коммуникации, назначением которого является определение неочевидных явлений, имеющих отношение к внешнему или внутреннему миру индивида и общества в целом (например, предвыборная программа политической партии). Смысловой прорыв понимается как озарение, инсайт, внезапное понимание сути дела, существующего положения вещей. Формой смыслового прорыва является текстовый поток образов, своеобразная магма смыслов, разорванных со своими ближайшими ментальными образованиями, это может быть координативное перечисление разноплановых и несочетаемых сущностей или явлений, либо катахреза как сочетание несовместимых признаков, либо намеренный алогизм (например, политические лозунги). Подобные политические тексты требуют неоднократного повторения, и каждое повторение осознается адресатом как ценный опыт.

Важным для исследования является привлечение герменевтики, связанной с контекстуальной интерпретацией символьных форм, которая делает акцепт на творческой, конструктивной деятельности личности по восприятию смысла получаемых сообщений, причем, только в связи с другими аспектами своей жизни и социального окружения (Г.-Г. Гадамер, П. Ри-кёр). Как отмечает X. Гадамер: «Соответствие всех частностей целому суть критерий правильности понимания. Отсугствие такого соответствия означает неверность понимания». Мы должны постоянно осуществлять «набрасывание смысла» (М. Хайдеггер). Из политического текста может быть вычитан некоторый неэксплицитный смысл, отличный от буквального, а чаще прямо противоположный ему.

Выработка критериев отношения к определенным событиям и фактам, содержащимся в акте коммуникации, - одна из наименее разработанных сторон анализа содержания коммуникации в целом и политической коммуникации в частности. Это отношение проявляется как в вербальных знаках коммуникации (слово, словесный образ, словесная метафора, интонация высказывания), так и в визуальных (композиция кадра, крупность плана, ракурс, монтаж). П.А. Флоренский считал, что все в общении, коммуникации держится на словах-образах. М. Бахтин писал, что нужно бояться девальвации слова, девальвации слова-образа, девальвации образа в произведении. «Движение личности от незнания к знанию (как к цели) совпадает с движением личности от стереотипных, «конечных» представлений о мире ко все более полному реалистическому образу бесконечной действительности». Узнавая, человек открывает новое или сравнивает с чем-то, что он в свое время знал и прочувствовал. Это тоже открытие, изобретение - через себя, но с помощью емкого и образного сравнения другого. Открытие запрятанных потенциальных смыслов - это бесконечный творческий процесс, это коммуникация во времени и пространстве, во время которой уничтожаются стереотипы и приближается красота истины.

В третьем параграфе «Механизмы деструкции смыслов политических текстов» определяется наличие шггерпретативной матрицы политико-коммуникативного взаимодействия смыслов политических текстов, контуры которой обрисованы последовательной цепочкой взаимосвязанных действий, и содержание которой детерминировано социокультурными и лингвистическими механизмами процесса смыслообразования.

В основе диссертационной концепции лежит убеждение в системном характере каждого конкретного политико-коммуникативного акта, в наличии шггерпретативной матрицы политико-коммуникативного взаимодействия, а

также в предположении о наличии, сущностной взаимосвязи и важной роли в процессе трансляции смыслов политических текстов особых механизмов деструктивного характера. Ситуация последних десятилетий - один из наиболее ярких по своим характеристикам период «переходности», когда нахождение культуры между изменчивостью и устойчивостью достигло своей критической фазы. Значительная часть наследия политической коммуникации включается в новый социальный контекст, обретая иное звучание и смыслы в современном политическом пространстве.

Происходящие в последние десятилетия изменения связаны, в первую очередь, с генерированием новых смыслов в процессе политической коммуникации. Поэтому вполне закономерны и регрессивные проявления -ослабление социокультурных механизмов через призму традиций и ценностей. Практика показывает, что период ослабления параметров порядка политического пространства - ценностно-информационных переменных -это одновременно и период поиска новых переменных внутри самой политики. Однако результаты и последствия изменений, выход на аттрактор не предсказуемы ни по времени формирования, ни по интенсивности, ни по направленности развития в целом. В такой ситуации актуальной становится модель «коммуникация-поиск» - модель становления, допускающая использование самых разных механизмов. Представляется возможным «прочитывать» деструкцию через ее многофункциональность благодаря всеохватиости деструкции и определенности заданного ею вектора. Процесс же самодеструкции ведет в целом к увеличению недоверия к прежнему образу жизни, традициям и истории как таковой. При этом самодеструкцию можно рассматривать как неуправляемый и неотвратимый процесс. Само возникновение опасности самодеструкции цеиностно-смысло-вых оснований политического пространства позволяет поддерживать состояние среды коммуникации в режиме «коммуникации-поиска».

Лингвистические процессы изменения политического пространства могут быть также отнесены к одном}' из механизмов его деструкции. «Языковая пленка» делает позицию человека в мире фундаментально опосредованной, а, следовательно, принципиально проблематичной и вопросительной. Язык вынуждает человека осуществлять свой выбор там, где раньше это «без запинок» делал инстинкт (вспомним базовые исследования Э. Фромма о человеческой деструктивности, а конкретнее - о «злокачественной агрессии»), Такого рода процессы ассоциируются с так называемым «эффектом смысловых ножниц», причина возникновения которого заключается в особенностях самого процесса понимания, - несоответствие средств мета-

языка политики возможностям реципиента в плане интерпретации и постижения смысла, а также несоответствие содержательно-смысловой структуры метаязыка политики способу его воплощения в структуре политического текста. Следует указать при этом на деструктивный импульс, пронизывающий смысловую структуру политического пространства.

В самом общем смысле на включение механизмов деструкции в ин-терпретативную матрицу политического пространства оказывают влияние следующие лингвистические факторы: 1) чрезмерная семантическая сложность (смысловая насыщенность политических текстов); 2) синтаксическая сложность (искажение коммуникативной структуры высказывания); 3) в целом динамичность языка политики, обусловленная злободневностью отражаемых реалий и изменчивостью политической ситуации.

Символы и образы «старой» политической коммуникации исчезают или меняют свой смысл и значение. А новые, настолько расходятся с традиционными, что их культурообразующий смысл остается не всегда ясным и открытым. Но при этом всегда образуются островки смысла, который стремятся к своей изначальной целостности. Индивиду и обществу в целом уже некогда «впитывать» новые смыслы, постоянно соотнося их с предшествующими, и они начинают их потреблять, что, несомненно, может быть признано в качестве разрушительной тенденции процесса политического ком-мунициирования. Процессы подобного рода напоминают «эффект мерцания», когда индивид не полностью включается в акт коммуникации. Переход от старого знания к новому происходит здесь не постепенно, а скачкообразно. Поэтому политическое пространство современности в самом схематическом виде выглядит как борьба соединительных и разрушительных тенденций, обнаруживающих себя на разных уровнях политической коммуникации.

Во второй главе «Специфика функционирования деструктивных элементов в процессе трансформации смысловых полей политических текстов», содержащей три параграфа, обозначены алгоритмы компрессии смысловых полей в политических текстах современности; углублено представление о языковой агрессии как факторе деструкции политических текстов в контексте современной российской культуры; расширены эвристические границы языковой инвективности в плане восприятия политических текстов современной действительности; раскрыты деструктивные изменения языка политики на современном этапе.

В первом параграфе «Алгоритмы компрессии смысловых попей в политических текстах современности» рассматриваются механизмы порождения и функционирования политических текстов; выявляются алгоритмы

структурного сжатая смысловых полей политических текстов; проводится анализ политических метафор как способа осмысления мира политики; характеризуется речевое поведение политика.

Современный политический текст как бы погружен в атмосферу смысловых галлюцинаций. К нему все более становятся применимы такие характеристики, как: смысловая неопределенность (политики часто избегают высказывать свой мнения в максимально обобщенном виде), фантомность (многие знаки политического языка не имеют реального денотата), фидеис-тичность (иррациональность, опора на подсознание), ззотеричность (подлинный смысл многих политических высказываний понятен только избранным), дисташщрованиость и театральность (Е.И. Шейгал). Знаки деструктивной ориентации политического текста все более коррелируют с сегментами атональности семиотического пространства политического дискурса.

Основными единицами анализа смысловых полей в рамках проведенного исследования выступают: политический текст (как вербализирован-ная форма репрезентации смысла, представление «единого смысла»), семантическое пространство политики (структурированная система описаний действительности), политические образы (чувственная ткань отражения действительности). В качестве иллюстрации компрессии смысла может быть избран один из фрагментов политического дискурса - политический слоган, так как в современной политической коммуникации он выступает в качестве броского знака, символичного кода, где происходит «приращение потенциальных смыслов» (выражение М. Бахтина), их компрессия, архивирование.

В качестве основных идеологем политлозунгов «Единой России» могут быть выделены следующие: «сильное государство», «развивающееся гражданское общество», «страна свободных людей», «справедливое общество», «процветающая страна», «безопасная страна», «современная Федерация», «страна великой культуры и науки», «великая Россия в меняющемся мире», «ответственная партия». Политлозунги «Единой России» представляют собой: 1. простые предложения с прямым порядком слов; такой текст представляется истинным и понятным электорату; 2. авторское «мы» используется как объединение народа и партии (адресата и адресанта), как символ единства; 3. мелиоративные лексемы «большинство», «доверие», «качество», «успешное будущее» и т.п. внушают электорату положительные эмоции, располагают к адресанту; 4. обращение ко всем слоям населения, без деления на «своих» и «чужих»; 5. словосочетание «опора Президента» добавляет тексту политический вес; 6. лексемы «чет-

кость», «программа», «действие» воспринимаются реципиентом как аналоги лексемы «стабильность».

Таким образом, систематизация вербальных средств политлозунга позволяет вскрыть алгоритмы компрессии смысловых полей политических текстов в целом. В этой коммуникативной сфере многократно повторяющийся контекст лозунга обретает системную силу, которая конденсирует наиболее актуальный текстовой смысл, трансформируя его в некий символ.

Далее, согласно задачам исследования, рассматривается структура политической коммуникации через призму деструктивной ориентированности смысловых полей политического текста. Смысловые поля текстов - это различные феномены, притягивающие друг друга и преображающиеся друг в друге, но образующие в итоге, в совокупности своего рода мотив-ную плазму. Смысловой материал, пропитывающий текст, не остается в нем автономным и равным самому себе - он подвергается переплавке, растворяясь во множестве других частиц, с которыми он вступает в многосторонние и многообразные взаимодействия в смысловой «плазме», герметизированной в тексте.

Основной механизм конструирования смысловых полей современных политических текстов: «множественное единство», то есть «сеть» смысла вывязывается из нескольких планов: раскрытия буквального словесного выражения и установления нового смысла. Иначе говоря, возникает некий «системный эффект» - иносказательность (по аналогии с функцией метафоры в тексте), а также навязывание нового значения. В появлении этого нового смысла - основное отличие конструирования, например, названий политических объединений и партий. Одним из таких примеров является трансформация образа, устойчивого стереотипа, а сейчас и прочно закрепившего в сознании россиян политического концепта «медведь», оказывающего прямое воздействие на подсознательные свойства человеческой личности. Затем это воздействие распространяется и на уровень сознания.

Итак, процесс структурного сжатия смыслов в политических текстах приводит к их столкновению, результатом которого является семантический процесс: разрушение прежней смысловой корреляции в политической лексике и возникновение новой.

Специфика концепции компрессии смыслов заключается в методиках трансформации фрагментов информационных потоков в знание. Лавинообразный рост информационных потоков требует новых адаптивных методов познания. Это позволяет предположить, что данная концепция может использоваться в качестве инструмента познания динамично изменяющейся

реальности. Данная концепция в состоянии уменьшить дезориентацию людей. Необходимы и простейшие методики анализа информационных и символьно-знаковых полей, которые позволят любому человеку ориентироваться в понятиях, в том числе, постоянно меняющих значение и смысл.

Сегодня крайне важны не только простейшие методики трансформации фрагментов информационных потоков в знание, но и преодоление -смысловой дислексии. Дислексия - частичное нарушение процесса распознания символов и знаков, проявляющееся в повторяющихся ошибках стойкого характера. Смысловая дислексия - это невозможность проникнуть в смысл сообщения из-за насыщенности текста символами, поливариантными по значению. Именно поливариантность восприятия символа приводит к своеобразной смысловой дислексии.

Во втором параграфе «Языковая агрессия как фактор деструкции политических текстов в контексте современной российской культуры» исследуется проблема адекватного декодирования и восприятия информации в процессе трансляции и трансформации смыслов культуры.

Все виды словесной агрессии удобно объединить под словом «инвектива». Целесообразно отличать инвективу в узком смысле от инвективы в широком смысле. Инвективу в узком смысле слова можно определить как способ существования словесной агрессии, воспринимаемый в данной социальной группе как резкий или табуированный. В несколько ином ракурсе инвективой можно назвать вербальное (словесное) нарушение этического табу, осуществленное некодифицированными (запрещенными) средствами.

С позиций эколингвистики языковая агрессия и языковое насилие (а также языковое манипулирование, языковая демагогия и т.п.) рассматриваются как формы речевого поведения, негативно воздействующие на коммуникативное взаимодействие людей, поскольку они направлены всегда на минимизацию и даже деструкцию языковой личности адресата, на его подчинение, манипулирование им в интересах автора высказывания. Для политической коммуникации предвыборной борьбы характерен специфический набор речевых стратегий и тактик, важнейшими из которых являются речевые стратегии саморепрезентации, дискредитации и угрозы. Также речевая агрессия может представлять в зависимости от ситуации как отдельные вспышки инвективности, так и динамичную систему, развивающуюся по принципу нарастания снежного кома: от наименее агрессивных выступлений к наивысшей степени агрессии в высказываниях, составляющих кульминацию предвыборной гонки. Вербальная агрессия в современном мире оценивается общественным сознанием как менее опас-

пая и разрушительная, чем агрессия физическая. Но вербальную агрессию можно считать первым шагом на пуги к агрессии физической и явлением, создающим у человека агрессивный подход к действительности.

С искажением языковой нормы искажаются и познавательные модели, репрезентированные в единицах языка, что ведет к деформации сознания индивида. Данные факты говорят о том, что современное общество близко к формированию такого языкового сознания, в котором сленг, элементы просторечия и ненужные, избыточные заимствования становятся его органической частью, представляя специфические нормы и стереотипы социального поведения. Формируется сознание «странных» (М.К. Мамар-дашвили) людей, не способных к рефлексии, не готовых самостоятельно аргументировать позицию. Эти «странные» люди не способны уже к восприятию художественного текста, требующего напряженного ума, индивидуальных усилий для понимания. По мнению А.Г. Сонина, «странное» сознание требует уже совершенно иных повествовательных форм, в которых автор твердой рукой вел бы своего читателя к намеченной цели (смыслу), так как любое ослабление жесткой схемы ведет к непониманию.

Деструктивными способами воздействия языковых средств политической коммуникации на познавательные структуры индивида являются: внедрение новых моделей межгрупповых и межличностных отношений с помощью вербальных образов; языковое конструирование и внедрение иных стереотипов поведения; изменение значимости эмоционального компонента в структуре того или иного образа сознания, что служит «пусковым механизмом» изменения его содержания и актуальности в системе нравственных ценностей россиян. Представление о низком уровне языковой компетенции как норме вербального поведения, внедряемое рядом жанров политической коммуникации, способствует деструкции языкового сознания личности. Языковое насилие в политических текстах можно рассматривать как форму психического деструктивного воздействия на личность адресата с помощью вербальных действий (например, угрозы). Это относится, прежде всего, к таким неутешительным феноменам современной языковой ситуации, которые можно характеризовать как проявление языковой энтропии, поскольку они разрушительно (деструктивно) воздействуют на процессы речевой коммуникации в разных сферах общения и взаимодействия людей.

В третьем параграфе «Деструктивные изменения языка политики на современном этапе» отмечается, что политическая власть располагает мощными механизмами подавления, скрытой идеологией, растворенной

в массовой культуре, сильной именно тем, что большинство людей этого общества убеждены, что никакой идеологии нет и что живут они в свободном и удобном мире. Идеология и пропаганда превращают язык в инструмент, с помощью которого манипулируют людьми. Другими словами, политическая коммуникация в переходный период стремится к утрате своей целостности и стабильности.

В настоящее время можно наблюдать подмену того, что раньше понималось под политикой. Теперь место дискуссий, политических решений все чаще занимают некие символические действия/Эта символическая политика появляется там, где власть ничего не может, или не хочет менять, где ожидания, которые они побуждают у населения своими предвыборными обещаниями, не могут быть удовлетворены. Сфера языка политики, уже изначально детерминированная культурой, является функциональной областью. Языковая политика, проводимая в последнее время в средствах массовой информации, содействует значительному снижению способности критически мыслить у массовой аудитории. Обществу желают внушать политику именно в той «символической» форме, в какой ее подают в средствах массовой информации. Налицо отчуждение от активной деятельности индивида и общества в политике, сводимое к пассивному наблюдению за происходящими событиями.

Сегодня формируется некая символическая смысловая ось трансформационных процессов политической реальности, «ложный» образ которой представлен в «ядре» идеологии, носящем, как правило, деструктивный характер. Вследствие этого формируется неадекватная картина политики современности. Являясь участником символических отношений на уровне массы (общества), индивид сталкивается с проблемой отчуждения от нее. Поэтому вероятно дальнейшее стремление политиков сформировать в массовом сознании такую символическую модель, которая позволила бы не раскрыть собственные секреты, а спрятать истинный смысл тех или иных политических явлений. В процессе выстраивания индивидом и обществом картины политической реальности переходного периода происходит концентрация деструктивности в общепринятой системе символов, так как индивид получает информацию как бы из «третьих рук».

Отражая важнейшие элементы политической коммуникации, язык политики в своем воздействии на мировоззрение индивида и общества осуществляет тесную взаимосвязь с пространственными и временными характеристиками символа, которые находят свое проявление в различных трансформациях политической реальности. Взаимозависимость между

пространственно-временными изменениями и потребностями человека в наличии новых символов, в частности, политического характера, обусловливает возможность существования и признания «засилья» деструктивно-сти в современной политической реальности, что особенно важно для исследования сферы политического, отражающей все существующие социальные противоречия.

Кризис современной политической коммуникации возникает как итог пало,кения пронизывающих ее разнообразных и разнородных явлений деструкции, несовместимость которых в определенный момент оказалось критической. Поэтому явления деструкции в пространстве политического должны непременно учитываться в сфере социального управления, они заслуживают дальнейших исследований в рамках структурных трансформаций российского общества и конструирования политических процессов будущего.

В заключении подводятся итоги исследования, обобщаются данные исследования и намечаются перспективные направления дальнейшего изучения проблемы. Главная идея диссертанта заключается в том, что преодоление возникшего дисбаланса внутри политической коммуникации современности должно дополняться умением использовать негативные тенденции как источник развития, как некую продуктивную способность, делающую его полезным и функциональным.

Ш. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНО В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

1. Гасумян В.И. Смысловые поля политических лозунгов (на примере предвыборных материалов партии «Единая Россия») // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. Аспирантские тетради. - 2008. - №25 (58). - С. 78-83.

2. Гасумян В.И. О роли языковых феноменов как факторов социально-политического дискурса // Актуальные проблемы современных гуманитарных и социально-экономических исследований: Сборник научных статей по материалам межвузовской научно-практической конференции. -Ставрополь: Изд-во «АГРУС», 2007. - С. 39-41.

3. Гасумян В.И. Игровая модель как метод осмысления политического пространства // Актуальные философские и методологические проблемы современного научного познания: Сборник научных статей по материалам научно-практической конференции. — Ставрополь: Изд-во «АГРУС», 2007.-С.29-33.

4. Гасумян В.И. Проблема деструкции в мировоззренческой парадигме // Мир человека и человек в мире: философско-теоретические и научно-методологические аспекты. Материалы научно-практической конференции. - Ставрополь: Изд-во СГУ, 2007. - С.40- 43.

5. Гасумян В.И. К проблеме семантической организации понятия «политическая коммуникация» // Современные проблемы истории и философии науки: Сборник научных статей по материалам конференции. -Москва-Ставрополь: Изд-во СГУ; 2007. - С. 112-116.

6. Гасумян В.И. К вопросу о политическом дискурсе: слова и смыслы // Философские и теоретико-методологические проблемы современного социально-гуманитарного знания, естествознания и технических наук: Материалы регионального научно-практического семинара. — Ставрополь: Изд-во СевКавГТУ, 2007. - С. 172-179.

Подписано в печать 19.02.2009 Формат 60x84 1/16 Усл.печ.л. 1,45 Уч.-изд.л. 1,32

Бумага офсетная Тираж 100 экз. Заказ 81

Отпечатано в Издатсльско-полиграфическом комплексе Ставропольского государственного университета. 355009, Ставрополь, ул.Пушкина, I.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Гасумян, Вячеслав Иванович

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ДЕСТРУКТИВНОЙ ОРИЕНТАЦИИ ДИНАМИКИ СМЫСЛОВ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА

1.1. Понятие деструкции в культурфилософской парадигме

1.2.Деструктивные процессы в сфере трансляции смыслов в структуре 40 политической коммуникации

1.3.Механизмы деструкции смыслов политических текстов

ГЛАВА II. СПЕЦИФИКА ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ДЕСТРУКТИВНЫХ ЭЛЕМЕНТОВ В ПРОЦЕССЕ ТРАНСФОРМАЦИИ СМЫСЛОВЫХ ПОЛЕЙ ПОЛИТИЧЕСКИХ ТЕКСТОВ

2.1.Алгоритмы компрессии смысловых полей в политических текстах современности

2.2.Языковая агрессия как фактор деструкции политических текстов в контексте современной российской культуры

2.3.Деструктивные изменения языка политики на современном этапе 122 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 145 БИБИЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Введение диссертации2009 год, автореферат по философии, Гасумян, Вячеслав Иванович

Актуальность темы исследования. Социокультурная ситуация рубежа XX-XXI веков особым образом высвечивает проблему динамики смыслов культуры, поскольку именно в этот период «наложение» внешних и внутренних факторов привело к усилению нестабильности и неустойчивости в российском обществе. Крушение прежних идеалов, поляризация общества, «извращение» нравов и нивелирование чувства долга, откровенный прагматизм и техницизм, взаимонепонимание, манипулирование общественным сознанием — все это проявления деструктивных, разрушительных тенденций в пространстве социума.

Современное состояние общества, человека, культуры представляется столь калейдоскопичным, противоречивым и многоликим, что возникает настоятельная необходимость поиска принципиально новых форм исследовательских практик, методологически выверенных междисциплинарных исследований, касающихся культуры, языка, политики, общества в целом.

Во-вторых, признание фундаментальности интерпретативной деятельности субъекта понимающего, интерпретирующего, познающего - одна из основных черт современной парадигмы культуры. Современный человек занимается вопрошанием смысла, поиском, обнаружением, приписыванием смысла. Он осмысливает, переосмысливает, обессмысливает окружающий мир и себя самого, открывает соответствия и несоизмеримость смыслов. Кроме того, человек в рамках современной российской культуры выходит к миру не непосредственно, а через знаковые, в особенности языковые, объек тивации - в целом через «символические универсумы», «чеканящие бытие» (Э.Кассирер), задающие предметные смыслы при осуществлении любого виды деятельности. Социальные изменения должны осуществляться такими темпами, чтобы человек успел адаптировать к ним свою систему интерпретации. Требование адекватности интерпретации смысла должно включать готовность современного человека к неограниченной гибкости и мобильности при полном отказе от репрессивных и агрессивных практик. Сегодня перемены происходят быстро. Они спрессованы в небольшой временной отрезок, и поэтому могут оказать и негативное воздействие на язык, в том числе и на язык политики.

Практика последних лет показала, к каким серьезным негативным последствиям приводит недооценка влияния деструктивных элементов в сфере трансляции и трансформации смыслов политических текстов. Это обусловливает необходимость обратить самое пристальное внимание на теоретико-методологические основы политической реальности под углом зрения деструкции и рассмотреть наряду с формирующим пространством политической коммуникации те негативные факторы, которые в настоящее время тормозят ее развитие. «Черные дыры» пространства, к сожалению, существуют и здесь. Преодолеть их - значит выйти на новый уровень, доказывающий, что учет деструктивных факторов в современной политической реальности, как это ни парадоксально, может выступить как источник развития, как некая продуктивная способность, делающая его полезным и функциональным.

Степень научной разработанности проблемы. Проблеме деструкции, разрушительным тенденциям, проявляющимся на индивидуальном и коллективном уровне, посвящены труды выдающихся русских мыслителей: Н.А. Бердяева, Л.Н. Гумилева, И.А. Ильина и др1. Свой ответ на вопросы о причинах деструктивности пытались дать ответы и западные мыслители: В. Вундт, А. Кетле, Г. Лебон, И. Ломброзо, М. Нордау, С. Сигеле, Г. Тард, 3. Фрейд, Э. Фромм, К.Г. Юнг . Также следует упомянуть о работах современных отечественных авторов, рассматривающих влияние деструктивных процессов на целостную структуру общества: Н.П. Бруханского, Н.Я. Новомбергского, И.А. Сикорского и др . Однако работ, в которых бы исследовался феномен деструкции в структуре политического пространства, его механизмы функционирования в структуре политической коммуникации нам найти не удалось, встречаются лишь редкие упоминания о распространении негативных тенденций в вышеуказанных сферах в узкоспециальных исследованиях. Итак, следует признать, что до настоящего времени ни отечественными, ни зарубежными учеными, исследование явлений деструкции в сфере трансляции смыслов политических текстов современной России не избиралось в качестве самостоятельного объекта философского познания. Данный факт обусловливает актуальность теоретического и методологического осмысления

1 См.: Бердяев Н.А. О назначении человека. - М., 2007; Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. - М., 2008; Ильин И.А. Путь к очевидности. — М., 2007.

2 См.: Вундт В. Проблемы психологии народов. - СПб., 2001; Кетле А. Анализ политических структур. - Л., 1990; Лебон Г. Психология народов и масс. - М., 1998; Ломброзо И. Гениальность и помешательство. -СПб., 1992; Нордау М. В поисках за истиной (парадоксы). - Минск, 2006; Сигеле С. Преступная толпа. Опыт коллективной психологии. - М., 2001; Тард Г. Психология толп. - М., 1998; Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия. - М., 2004; Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. - М., 2006; Он же. Душа человека. - М., 1992; Юнг К.Г. Архетип и символы. - М., 2007; Он же. Человек и его символы. - М., 2006.

3 См.: Бруханский Н.П. Кризис учения о психопатии// Труды психиатрической клиники Смоленского университета, 1930. Вып. 1. - С. 5-17; Новомбергский Н.Я. Слово и дело государево: В 2-тт. - М., 2004; Сикор-ский И.А. Азбука вырождения. - СПб., 2007. этого феномена, показывает необходимость развертывания соответствующих научных исследований, в том числе и на философском уровне.

Проблемам современного политического процесса посвящены работы С.В. Анохина, А.А. Галкина, А.Н. Данилова, В.А. Динес, Ю.А. Красина, А.В. Кулиниченко, П.И. Симуш и др1. Что касается собственно политического аспекта социальной деструкции, то следует особо отметить работы Г.А. БориО совой", посвященные в целом проблемам политической и социальной дест-руктивности современного российского и западного обществ.

А.П. Чудинов, Е.И. Шейгал и др .). Еще раньше исследования языка в современной политической коммуникации появились в зарубежном языкознании

1 См.: Анохин С.В. Субъект, культура и модернизация российского общества// Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. - 2003. - №1. - С.5-14; Галкин А.А. Становление демократизации в современной России: от Горбачева до Путина. Размышления о политике и политической науке. - М., 2004; Данилов А.Н. Глобализм, регионализм и современный трансформационный процесс// Социологические исследования. -1998. - №9. - С. 12-17; Динес В.А., Николаев А.Н. От «Единства» к «Единой России»: эволюция идеологических установок// Власть. - 2202. - №5. - С. 22-27; Красин Ю.А. Гражданское общество: путь к политической стабильности. - М., 1992; Он же. Россия на перепутье. Авторитаризм или демократия: варианты развития. - М., 1998; Кулиниченко А.В. Отсутствие взаимоперехода политики и управления как угроза политической системы. -М., 1999; Симуш П.И. Философия права. XXI в. Монография. - М., 2003.

2 См.: Борисова Г.А. Социальная деструкция: политический аспект (на примере франкфуртской школы). - М., 2006.

См.: Баранов А.Н. Политический дискурс: Прощание с ритуалом// Человек. - 1997. - №6. - С. 6-17; Баранов A.M., Караулов Ю.Н. Словарь русских политических метафор. - М., 1994; Купина Н.А. Тоталитарный язык: словарь и речевые реакции. — Екатеринбург; Пермь, 1995; Паршин П.Б. Языковые механизмы вариативной интерпретации действительности как средство воздействия на сознание// Роль языка в средствах массовой коммуникации. - М., 1986. - С. 100-143; Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000 гг.). - Екатеринбург, 2001; Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. - М., 2004.

P.M. Блакар, P. Водак, T.B. ван Дейк и др.)1. Но мы вынуждены признать, что исследование современной политической коммуникации через призму деструктивности - это труднейший методологический и научный вопрос, который рассматривается имплицитно и до сих пор не отрефлексирован.

При выявлении деструктивных элементов в политическом пространстве современности нам важно было не упустить специфику философского анализа как целостного рассмотрения исследуемого явления. Поэтому необходимо отметить и тот факт, что в науке сегодня выстраиваются макроуров-невые модели, концептуально отображающие содержание и тенденции развития процессов политической коммуникации в целом. Данное направление представлено существенно меньшим количеством публикаций, в частности работами Г. Алмонда, М.С. Вершинина, К. Дойча, Д. Истона, Дж. Коулмана, В.И. Кравченко, Д. Ноука, С.А. Шомовой и др .

1 См.: Блакар P.M. Язык как инструмент социальной власти (теоретико-эмпирическое исследование языка и его использования в социальном контексте)// Язык и моделирование социального взаимодействия. - М., 1987; Водак Р. Язык. Дискурс. Политика. - Волгоград, 1997; Дейк ван Т.В. Язык. Познание. Коммуникация. -М., 1989.

2 См.: Алмонд Г. Сравнительная политология сегодня. Мировой обзор. - М., 2003; Вершинин М.С. Политическая коммуникация в информационном обществе. - СПб., 2008; Дойч К. Нервы управления. Модель политической коммуникации. - М., 1993; Истон Д. Анализ политических структур. - Д., 1990; Коулман Дж. Капитал социальный и человеческий// Общественные науки и современность. - 2001. - №3. — С. 122-131; Кравченко В.И. Власть и коммуникация: концепции, модели, технологии. - М., 1999; Ноук Д. Анализ социальных сетей власти и влияния. - М., 2004; Шомова С.А. Политическая коммуникация: социокультурные тенденции и механизмы. - М., 2004.

3 См.: Быкова О.Н. Речевая (языковая, вербальная) агрессия// Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. - Вып. 1(8). - Красноярск, 1999. - С. 37-41; Даньковский X. Словесная агрессия// Наука и жизнь. — 1995. - №6. - С. 34-57; Сковородников А.П. Вопросы экологии русского языка. — Красноярск, 1993; Шарифуллин Б.Я. Языковая агрессия и языковое насилие в свете юрислингвистики: проблемы инвективы// Юрислингвистика. -№5. - Барнаул, 2004. - С. 120-126.

4 См: Голев Н.Д. Юридический аспект языка в лингвистическом освещении// Юрислингвистика. - №1. - Барнаул, 1999. - С. 44-49; Жельвис В.И. Поле брани. Сквернословие как ческих лозунгов и особенно проявление в них разнообразных видов речевой агрессии детально исследованы А.Н. Барановым, Д.Б. Гудковым и Б.Я. Ша-рифуллиным1.

Очевиден вывод о том, что исследование деструктивной ориентации смысловых полей политических текстов занимает крайне незначительное место в отечественных и зарубежных исследованиях, слабо представлен при этом фактор деструктивности политической коммуникации на современном этапе, не уточнен его объем и содержание. Это в полной мере актуализирует задачу теоретико-познавательного осмысления указанных явлений посредством формирования новой парадигмы изучения структур культурноисторического смыслообразования, адекватных состоянию общества и вызо вам времени. \

Кроме того, обозначенный выше круг проблем разрабатывается многими специалистами в сфере социально-гуманитарных дисциплин, однако различные «секторы» этого круга исследованы в разной степени: одни — достаточно глубоко и полно, другие - эскизно и фрагментарно. Но даже освоенные «участки» этого проблемного поля со временем могут вновь превращаться в «terra incognito». Именно для преодоления этой фрагментарности и построения целостной картины в диссертационном исследовании предпринимается исследование явлений деструкции смысловых полей политических текстов в контексте современной российской культуры.

Объект исследования - процесс трансляции и трансформации смыслов культуры. социальная проблема в языках и культурах мира. - М., 1997; Капленко В.II. Инвектив-ность открытая и скрытая// Юрислингвистика. - №3. - Барнаул, 2002. - С. 117-129.

1 См.: Баранов А.Н. Языковые игры времен перестройки (Феномен политического лозунга)// Русистика. - 1993. - №2. - С. 64-72;Гудков Д.Б. Настенные надписи в политическом дискурсе// Политический дискурс в России-3: Материалы рабочего совещания. - М., 1999. - С. 101-144; Шарифуллин Б.Я. Языковая экспансия, языковая агрессия и языковая демагогия. - Томск, 2007.

Для достижения поставленной цели предполагается решение следующих исследовательских задач:

1. Проанализировать понятие деструкции в контексте культурфило-софской парадигмы.

2. Раскрыть сущность деструктивных процессов в сфере трансляции смыслов в политической коммуникации.

3. Выявить механизмы деструкции смыслов политических текстов современной России.

4. Определить алгоритмы компрессии смысловых полей в современных политических текстах.

6. Раскрыть деструктивные изменения смыслов языка политики на современном этапе.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют работы отечественных и зарубежных ученых, посвященные анализу проблем трансляции смыслов в сфере политической коммуникации. В основу исследования были положены культурфилософские теории Н.А. Бердяева, J1.H. Гумилева, И.А. Ильина и др.

При проведении научного исследования использован диалектический метод, включающий в себя системный подход, использование которого дало возможность целостного рассмотрения трансляции и трансформации смыслов политических текстов в условиях перемен. Также использовались общефилософские принципы системности, всесторонности, историзма, конкретности исследования, а также отдельные элементы герменевтического метода, сравнительного анализа, методов лингвистического анализа, в том числе и возможности синергетического подхода.

Научная новизна диссертации может быть сформулирована в следующих положениях:

- выявлены механизмы деструкции смыслов политических текстов, которыми выступают: борьба соединительных и разрушительных тенденций; сжатие временных рамок процесса трансляции потока смыслов; несоответствие содержательно-смысловой структуры метаязыка политики способу его воплощения в структуре политического текста;

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Деструкция, имея знаковый характер, рассматривается как семиотический процесс разрушения целостности структуры информационных знаков человеческой культуры. Применительно к политической коммуникации деструкция определяется как «сброс» информации, ставшей «ненужной», что затрудняет процесс адаптации человека к жизни в условиях конкретной ситуации. Для субъекта политической коммуникации деструктивность - это компонент культуры, побуждающий отказываться от сложившихся символических структур. I

2. В качестве ключевых деструктивных процессов в сфере трансляции смыслов в структуре политической коммуникации признаются: а) процесс резкого увеличения неконтролируемого потока информации, передаваемых смыслов, который является результатом комбинирования (целенаправленного или спонтанного) типов информации: «информации-знания» или фактологической, дескриптивной информации; «информации-ценности» или оценочной информация; «информации-опыта» или нормативной, предписа-тельной, программной, рекомендательной информации; б) «свертывание» и «развертывание» смысла в процессе политической коммуникации, а именно сочетание непосредственного взаимодействия участников коммуникационного процесса, однонаправленности информационного потока и опосредованного квазивзаимодействия; в) «связка» смыслов политического текста, представляемая как движение, встречный поток, направленный на разрушение самой природы смысла средствами языка политики.

3. Механизмами деструкции смыслов политических текстов выступают: 1) борьба соединительных и разрушительных тенденций, когда самодеструкция ценностно-смысловых оснований политического пространства позволяет поддерживать состояние среды коммуникации в режиме «коммуникации-поиска», «мера хаоса» и «мера порядка» нарушаются, в силу чего спонтанность, неструктурированность изменений усиливают негативные процессы и тенденции в сфере трансляции смыслов политических текстов; 2) сжатие временных рамок процесса трансляции потока смыслов как техника якорения», то есть «привязывание» нового образа, нового символа, отношение к которому еще не кристаллизовано в общественном сознании, к уже существующему «якорю», отношение к которому однозначно, либо позитивно, либо негативно, и переходит на «привязанный» новый образ или символ; 3) несоответствие содержательно-смысловой структуры метаязыка политики способу его воплощения в структуре политического текста.

6. Смыслы языка политики на современном этапе многократно актуализируются посредством одновременно существующих нескольких модальностей, так как любое ослабление жесткой схемы восприятия ведет к непониманию. Деструктивные изменения смыслов языка политики характеризуются пересимволизацией и обостренной борьбой символов старого и нового. Подобные проявления рассматриваются как языковые маркеры агрессии политических текстов. Специализированными знаками деструктивной ориентации современных политических текстов могут выступать маркеры «чуждости», что позволяет считать основным направлением эволюции современных политических текстов движение от информатики к фатике, т. е. превращение знаков деструктивной ориентации либо в знаки интеграции, либо в знаки агрессии. Такие деструктивные изменения смыслов языка политики рассматриваются в качестве основного механизма организации антикультурной коммуникации современности.

Основные результаты проведенного исследования представлены в тезисах и докладах на конференциях и семинарах, а именно: внутривузовских 70-ой, 71-ой научно-практических конференциях «Актуальные философские и методологические проблемы современного научного познания» (г. Ставрополь, 2006, 2007 гг.), межвузовской научно-методической конференции «Актуальные проблемы современных гуманитарных и социально-экономических исследований» (г. Ставрополь, 2008 г.), межвузовских научно-методологических семинарах с аспирантами и соискателями г. Ставрополя, межвузовской 52-ой научно-практической конференции «Мир человека и человек в мире: философско-теоретические и научно-методологические аспекты» (г. Ставрополь, 2007 г.), межрегиональной конференции «Современные проблемы истории и философии науки» (Москва - Ставрополь, 2007), краевом научном семинаре «Российский путь цивилизационного развития и модернизации» (г. Ставрополь, 2007 г.), региональном научно-практическом семинаре «Философские и теоретико-методологические проблемы современного социально-гуманитарного знания, естествознания и технических наук» (г. Ставрополь, 2007 г.).

Основные положения диссертационного исследования отражены в шести публикациях общим объемом 3,0 п.л., в том числе в одной статье, опубликованной в ведущем рецензируемом научном журнале, определенном Высшей аттестационной комиссией.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения и библиографического списка использованной литературы, включающего 288 наименований. Общий объем диссертации 170 страниц машинописного текста.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Явления деструкции смысловых полей политических текстов в контексте современной российской культуры"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В завершение проведенного исследования необходимо сделать некоторые выводы и обобщения.

Жизнь в глазах многих наших соотечественников к концу второго тысячелетия приобрела поистине трагический характер. Крушение прежних идеалов, мировоззрения, поляризация общества, «извращение» нравов и нивелирование чувства долга, откровенный прагматизм и техницизм, взаимонепонимание, манипулирование общественным сознанием - все это проявления деструктивных, разрушительных тенденций в пространстве социума.

При этом следует заметить, что в реальной истории общества место деструктивных процессов сопоставимо с процессами созидания. Если попытаться описать современную цивилизацию как систему информации, то вполне возможно представить количественное преобладание «забытого» и «утраченного» по отношению к сохраняемому и ныне существующему. Не находится и возражения утверждению, что без «освобождения» места новому невозможно представить какое-либо реальное развитие. Поэтому выявление логики общественного развития, закономерностей и механизмов социальной динамики в полной мере невозможно без учета процессов деструкции.

Однако, несмотря на ряд безусловно прогрессивных признаков развития в XX веке, на современном этапе в России произошла их переориентация, в связи с чем обнаружились различные негативные тенденции. При этом немаловажное значение имеет проявление деструктивных процессов в структуре политического дискурса как одного из центральных моментов всей общественной жизни.

В процессе детального рассмотрения феномена деструкции с философской, социокультурной, психологической, политической позиций, мы выяснили, что при всем различии взглядов на проблему деструкции в целом исследователи единодушны в одном: деструктивность является негативным проявлением человеческого духа. Действительно, деструктивный импульс, свойственный человеческой цивилизации, пронизывает все сферы социального бытия, в том числе и политику. Мы определяем деструкцию как некий процесс разрушения целостности структуры или нарушение удерживающих связей. При этом преемственность деструктивных действий может основываться не только на отношении к отдельному человеку, но и к обществу в целом. Деструкция задает определенный вектор развития социокультурных процессов, одним из которых может быть признана политическая коммуникация. Предположение о том, что современный политический дискурс деструктивно ориентирован, позволяет нам сделать вывод: процесс разрушения целостности структуры политической коммуникации, нарушение удерживающих связей политической системы и общества в целом могут быть определены как деструкция политической коммуникации, которая как раз и обеспечивает связь между вышеназванными звеньями цепи.

В целом политика предстает как один из многих аспектов человеческого существования, неминуемо подверженный процессам деструкции, а также становящаяся сама субъектом деструкции. Политике передается главная роль в инициации деструкции. В качестве ключевых процессов деструкции в сфере политической коммуникации могут быть признаны: процесс резкого увеличения потока информации, передаваемых смыслов; «свертывание» и «развертывание» смысла в процессе политической коммуникации. С одной стороны, обнаруживается стремление утвердить гармоническую организацию текста и передаваемого смысла, соподчиненность всех его элементов, с другой стороны, связка смыслов политического текста представляется как движение, встречный поток на разрушение самой природы смысла средствами языка политики.

Мы убеждены в системном характере каждого конкретного политико-коммуникативного акта, в наличии некой общей матрицы политико-коммуникативного воздействия, контуры которой обрисованы последовательной цепочкой взаимосвязанных действий, и содержание которой детерминировано глубинными психологическими и собственно лингвистическими механизмами процесса смыслообразования. Наша гипотеза состоит в предположении о наличии, сущностной взаимосвязи и важной роли в процессе трансляции смыслов политических текстов особых механизмов деструктивного характера, регулирующих течение этого процесса, взаимосвязанных с тенденциями его развития и обеспечивающих конечный результат. В самом общем смысле на включение механизмов деструкции в интерпретативную матрицу политического пространства оказывают влияние факторы лингвистического порядка: чрезмерная семантическая сложность (смысловая насыщенность политических текстов); синтаксическая сложность (искажение коммуникативной структуры высказывания); в целом динамичность языка политики, обусловленная злободневностью отражаемых реалий и изменчивостью политической ситуации. Итак, политическое пространство современности выглядит как соотношение соединительных и разрушительных тенденций («эффект мерцания»), обнаруживающих себя на разных уровнях политической коммуникации; наблюдается сжатие временных рамок процесса трансляции потока смыслов в пространстве политики, что не позволяет новым политическим символам и знакам адаптироваться к традиционной «смысловой целине» политических текстов.

Знаки деструктивной ориентации политического текста все более коррелируют с сегментами атональности семиотического пространства политического дискурса1. Мы считаем, что политический слоган в современной политической коммуникации выступает в качестве броского знака, символичного кода, где происходит «приращение потенциальных смыслов» (выражение М. Бахтина), их компрессия, архивирование. Процесс структурного сжатия смыслов в политических текстах приводит к их столкновению, результатом которого является семантический процесс: разрушение прежней смысловой корреляции в политической лексике и возникновение новой. Специфика концепции компрессии смыслов заключается в методиках трансформации

1 См.: Даулетова В.А. Автоимидж языковой личности // Язык и межкультурная коммуникация. - 2004. - № 2. - С. 42. фрагментов информационных потоков в знание. Лавинообразный рост информационных потоков требует новых адаптивных методов познания. Это позволяет предположить, что данная концепция может использоваться в качестве инструмента познания динамично изменяющейся реальности. Данная концепция в состоянии уменьшить дезориентацию людей. Крайне важны не только простейшие методики трансформации фрагментов информационных потоков в знание, но и преодоление смысловой дислексии. Смысловая дислексия - это невозможность проникнуть в смысл сообщения из-за насыщенности текста символами, поливариантными по значению. Именно поливариантность восприятия символа приводит к своеобразной смысловой дислексии. Таким образом, мы приходим к выводу о том, что в современной политической коммуникации используются специальные алгоритмы упаковки и архивации смыслов и образов.

Специфику современного политического дискурса в значительной степени определяют характерные для социального сознания концептуальные векторы тревожности, подозрительности, неверия и агрессивности, ощущение «неправильности» существующего положения дел и отсутствия надежных идеологических ориентиров. Все виды словесной агрессии мы объединяем под словом «инвектива». Языковая агрессия и языковое насилие (а также языковое манипулирование, языковая демагогия и т.п.) рассматриваются нами как формы речевого поведения, негативно воздействующие на коммуникативное взаимодействие людей, поскольку они направлены всегда на минимизацию и даже деструкцию языковой личности адресата, на его подчинение, манипулирование им в интересах автора высказывания. Для политической коммуникации предвыборной борьбы характерен специфический набор речевых стратегий и тактик, важнейшими из которых являются речевые стратегии саморепрезентации, дискредитации и угрозы. Вербальную агрессию можно считать первым шагом на пути к агрессии физической и явлением, создающим у человека агрессивный подход к действительности.

Формируемое языковое сознание современного человека требует таких повествовательных форм, где смысл многократно актуализируется посредством одновременно нескольких модальностей, так как любое ослабление жесткой схемы восприятия ведет к непониманию. Подобные проявления (семантически агрессивно нагруженные слова) предлагаем рассматривать как языковые маркеры агрессии политических текстов. Специализированными знаками деструктивной ориентации современных политических текстов могут выступать маркеры «чуждости», что позволяет считать основным направлением эволюции современных политических текстов движение от информатики к фатике, т. е. превращение знаков деструктивной ориентации либо в знаки интеграции, либо в знаки агрессии. Другими словами, деструктивные способы воздействия языка политики на мировоззрение индивида и общества могут рассматриваться в качестве основного механизма организации антикультурной коммуникации современности. Политическая коммуникация в переходный период стремится к утрате своей целостности и стабильности (модель «коммуникация-поиск»). Сегодняшние преобразования в сфере политического характеризуются радикальной сменой языка политической реальности, пересимволизацией и обостренной борьбой символов старого и нового. Кризис современной политической коммуникации, политической реальности, политических институтов и политического действия возникает как итог наложения пронизывающих их разнообразных и разнородных явлений деструкции, несовместимость которых в определенный момент оказалась критической. Умение преодолеть возникший дисбаланс внутри системы должно дополняться умением использовать негативные тенденции как источник развития, как некую продуктивную способность, делающую его полезным и функциональным. Поэтому явления деструкции в структуре политического дискурса должны непременно учитываться при конструировании политических процессов будущего и в сфере социального управления.

Список научной литературыГасумян, Вячеслав Иванович, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Аверинцев С.С. Два рождения европейского рационализма // Вопросы философии. 1989. - №3. - С.6-14.

2. Агеев B.C. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы. — М.: Изд-во МГУ, 1990. 211 с.

3. Азроянц Э.А. Архитектура мирового политического пространства // Полигнозис. 1999. -№3. -С.26-38.

4. Алексеева Т.А., Капустин Б.Г., Пантин И.К. Перспективы интегратив-ной идеологии // Полис. 1997. - №3. - С. 26-40.

5. Аллан Д. Формы, трансформации и креативный процесс // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. - 1999. - №4. - С. 110-118.

6. Алтунян А. Г. От Булгарина до Жириновского: Идейно-стилистический анализ политических текстов. М.: Изд-во РГГУ, 1999. - 263 с.

7. Амелин В.Н. Социология политики. М.: Изд-во МГУ, 1992. - 184 с.

8. Амиров В. М. Агитационный предвыборный сверхтекст: Организация содержания и стратегии реализации: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2002. - 20 с.

9. Амосов Н.М. Моделирование мышления и техники. Киев: Наукова думка, 1965. — 364 с.

10. Аналитическая философия: становление и развитие / Под общ. ред. А.Ф. Грязнова. М.: ДИК - «Прогресс-традиция», 1998. - 465 с.

11. Анисимов С.Ф. Духовные ценности: производство и потребление. М.: Мысль, 1988.-218 с.

12. Антонов В.И. Символ в обществе и культуре Востока. М.: Луч РАУ, 1993.-51 с.

13. Ануфриев Е.А. Политическая социализация личности как проблема современной политологии // Вестник Московского университета. — Сер. 18. Социология и политология. 1997. — №3. - С.34-45.

14. Н.Аристотель. Политика. М.: АРДИС, 2002. - 393 с.

15. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта (Социокультурная динамика России). Т.1. От прошлого к будущему. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. — 319 с.

16. Ахундов М.Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспектива. М.: Наука, 1982. - 223 с.

17. Ашин Г.К., Лозанский Э.Д., Кравченко С.А. Социология политики. Сравнительный анализ российских и американских политических реалий. М.: Экзамен, 2001. - 608 с.

18. Ашкеров А.Ю. Политическое пространство и политическое время античности // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. - №2. - С.27-42.

19. Базылев В. Н. Политик в интеллектуальном контексте эпохи // Политический дискурс в России-6: Материалы постоянно действующего семинара. -М., 2002.

20. Базылев В.Н. К изучению политического дискурса в России и российского политического дискурса // Политический дискурс в России — 2. — М., 1998.

21. Байков В. Г. Манипулятивная семантика и контрпропаганда // Функционирование языка как средства идеологического воздействия. — Краснодар, 1988. 76 с.

22. Бакумова Е. В. Ролевая структура политического дискурса: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2002. - 31 с.

23. Бакумова Е. В. Социальные роли российских политиков // Вопросы филологии и лингводидактики. Волгоград: Изд-во Вол ГУ, 2001. - С. 236-241.

24. Баллестрем К.Г. Власть и мораль (основная проблема политической этики) // Философские науки. 1991. - №7. - С. 11-24.

25. Баранов А. Н. Политический дискурс: Прощание с ритуалом // Человек. 1997.-№ 6.-С. 6-17.

26. Баранов А. Н. Речевое воздействие и аргументация // Рекламный текст. Семиотика и лингвистика. М.: Кругосвет, 2000. — С. 61-73.

27. Баранов А. Н. Языковые игры времен перестройки (Феномен политического лозунга) // Русистика. 1993. - № 2. - С. 64-72.

28. Баранов А. Н., Караулов Ю. Н. Русская политическая метафора: Материалы к словарю. -М.: Изд-во АН СССР, 1991. 148 с.

29. Баранов А. Н., Караулов Ю. Н. Словарь русских политических метафор. М.: АН Наука, 1994. - 408 с.

30. Баранов Г.С. Роль метафоры в теоретическом познании и репрезентации социальной реальности (философский анализ): Дисс. . д-ра фи-лос. наук. Новосибирск, 1994. - 49 с.

31. Баркнер С. С. Язык как инструмент политики // Эссе о социальной власти языка. Воронеж: АТЭ, 2001.-С. 171-178.

32. Барсукова С.Ю. Неформальная экономика в зеркале идеологий // Полис. 2003. - №4. - С.39-50.

33. Барт Р. Избранные работы: семиотика, поэтика. М.: Прогресс, 1989. -616 с.

34. Бауман 3. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2002. — 250с.

35. Бауман 3. Мыслить социологически. М.: Аспект- пресс, 1996. — 316 с.

36. Бауэр В. Энциклопедия символов. М.: ACT, 1995. - 436 с.

37. Бахтин М.М. Творчество Ф.Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1990. - 417 с.

38. Бахтин М.М. Тетралогия. М.: Лабиринт, 1998. - 517 с.

39. Бахтин М.М. Человек в мире слова. М.: Изд-во РОУ, 1995. - 140 с.

40. Беленысий И.Л. Концепт исторического пространства в социальном и гуманитарном знании: аспекты междисциплинарности // Исторический источник: человек и пространство. — М., 1997. С.62 -69.

41. Белкина О. Е. «Загадочный Путин», или. // Политический дискурс в России-б: Материалы постоянно действующего семинара. М., 2002.

42. Белл Р. Социология религии // Американская социология. Перспективы. Проблемы. Методы: Сборник. М., 1972. - С.265-282.

43. Белянин В. П. Психолингвистический анализ речи одного политика. 1999 // www.textology.ru.

44. Бенедикт Р. Образы культуры // Человек и социокультурная среда. -М., 1992. С.88-110.

45. Бенедикт Р. Психологические типы в культурах Юго-Запада США// Антология исследований культуры. — Т.1. Интерпретация культуры. — СПб, 1997. С.271-285.

46. Бенетон Ф. Введение в политическую науку. М.: Весь мир, 2002. — 352 с.

47. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: Медиум, 1995.-323 с.

48. Бергсон А. Творческая эволюция. М.: Кучково поле, 2006. - 384 с.

49. Бердяев Н.А. О назначении человека. -М.: ACT, 1993. 478 с.

50. Бибихин В.В. Мир. М.: Наука, 2007. - 431 с.51 .Бибихин В.В. Язык философии. М.: Наука, 2007. - 389 с.

51. Бидерманн Г. Энциклопедия символа. М.: Республика, 1996. - 336 с.

52. Бидни Д. Концепция культуры и некоторые ошибки в ее изучении// Антология исследований культуры. Т.1. Интерпретация культуры. — СПб., 1997. - С.57-91.

53. Бидни Д. Культурная динамика и поиски истоков // Антология исследований культуры. Т.1. Интерпретация культуры. - СПб., 1997. — С.З 85-421.

54. Блакар P.M. Язык как инструмент социальной власти (теоретико-эмпирическое исследование языка и его использования в социальном контексте) // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987.

55. Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. М.: Серия института системного анализа РАН, 1973. - 270 с.

56. Богин Г.И. Понимание и непонимание в общении политика с населением// Политический дискурс в России 2. - М., 1998.

57. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: КД университет, 2000.-258 с.

58. Бострикова Е.О. Символизм и досимволизация // Летняя философская школа «Бурмистрово 97». - Новосибирск, 1998. - С.40 -41.

59. Бронтвейн К.М. Символическая модель культуры в философии неокантианства: Автореф. дис. . канд. фил. наук. -М, 1998.

60. Бурдье П. Начала. Choses dites. М.: Социо-логос, 1994. - 287 с.

61. Бурдье П. Социальное пространство и генезис классов // Вопросы социологии. 1992. - Т. 1. - Вып. 1. - С. 17-33.

62. Бурдье П. Социология политики. М.: Алетейя, 1993. - 288 с.

63. Быкова О.Н. Речевая (языковая, вербальная) агрессия // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. — Вып. 1 (8). Красноярск, 1999.-С. 37-41.

64. Быченков В.М. Институты: Сверхколлективные образования и безличные формы социальной субъективности. М.: РАСН, 1996. - 976 с.

65. Вальт Л.О. Соотношение структуры и элементов // Вопросы философии. 1963. - №5. - С.44-54.

66. Василенко И.А. О возможностях политической герменевтики// Вопросы философии. 1999.-№6.-С. 3-13.

67. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. — СПб.: Лань, 1999.-480 с.

68. Вебер М. Избранное. Образ общества. М.: Юрист, 1994. - 704 с.

69. Веккер Л.М. Восприятие и основы его моделирования. — М.: Смысл, 1998.-685 с.

70. Верен Д.Ф. Кант, Гегель и Кассирер. Происхождение философии символических форм// Жизнь и учение Канта. СПб.: Питер, 1997. - С. 405-421.

71. Вершинин М.С. Политическая коммуникация в информационном обществе. СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2001. - 253 с.

72. Вирилио П. Информационная бомба. Стратегия обмана. М.: Прагматика культуры, 2002. - 192 с.

73. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М.: Гнозис, 1994. -172 с.

74. Власть: Очерки современной политической философии Запада. — М.: Наука, 1989.-328 с.

75. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика. Волгоград: Перемена, 1997. - 292 с.

76. Войтасик Л. Психология политической пропаганды. — М.: Прогресс, 1981.-278 с.

77. Ворошилова М.Б. Креолизованный текст: аспекты изучения // Политическая лингвистика. Вып. 20. Екатеринбург, 2006. - С. 180-189.

78. Выжлецов Г.П. Аксиология культуры. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. -152 с.

79. Гаврилова М. В. Политический дискурс как объект лингвистического анализа // Полис. 2004. - № 2. - С. 37-45.

80. Гаджиев К.С. Политическая философия. М.: Логос, 1999. - 684 с.

81. Гайда А.В. Коммуникация и эмансипация: критика методологических основ социальной концепции Ю. Хабермаса. Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1988. - 155 с.

82. Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. М.: Наука, 1978. — 438 с.

83. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. М.: Мысль, 1974. — Т.1.-695 с.

84. Гельман В.Я. Институциональное строительство и неформальные институты в современной российской политике // Полис. 2003. - №4. -С.6-26.

85. Генисаретский О.И. Пространства рефлексивных состояний // Вопросы методологии. 1999. - №1-2. - С. 14-27.

86. Генон Р. Символы священной науки. М.: Беловодье, 2004. — 480 с.

87. Герасименко Н.А. Информация и фасцинация в политическом дискурсе // Политический дискурс в России 2. - М., 1998. — С. 56-71.

88. Гирц К. «Насыщенное описание»: в поисках интерпретативной теории культуры // Антология исследований культуры. — Т.1. Интерпретация культуры. СПб.: Питер, 1997. - С.171-203.

89. Гирц К. Влияние концепции культуры на концепцию человека // Антология исследований культуры. Т. 1. Интерпретация культуры. - СПб.: Питер, 1997.- С.115-141.

90. Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства // Избранные произведения: В 2х т. М.: Харвест, 2007. - Т.2. - 302 с.

91. Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.-448 с.

92. Головина Л. В. Влияние иконических и вербальных знаков при смысловом восприятии текста: Автореф. дис. канд. филос. наук. М., 1986.-20 с.

93. Грачев В.Д. Негативные характеристики мышления (социально-философский анализ). Ставрополь: Изд-во СГУ, 1998. - 175 с.

94. Грачев В.Д. Философия ума. Ставрополь: Изд-во СГУ, 1999. - 107 с.

95. Грачев М.Н. Политическая коммуникация: теоретические концепции, модели, векторы развития. — М.: Альт-пресс, 2004. — 207 с.

96. Григорьян Б.Т. Экзистенциальная концепция человека К.Ясперса// Буржуазная философская антропология XX века: Сборник. — М.: Наука, 1986. С.23-34.

97. Губин В.Б. О роли деятельности в формировании моделей реальности // Вопросы философии. 1997. - №8. - С. 188-174.

98. Гудин Р., Клингеманн Х.-Д. Политические институты // Политическая наука: новые направления. -М., 1999. С. 158-182.

99. Гудков Д. Б. Настенные надписи в политическом дискурсе // Политический дискурс в России-3: Материалы рабочего совещания. М., 1999. - С. 101-114.

100. Гумбольдт В. Ф. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985.-456 с.

101. Гумилев JI.H. Этногенез и биосфера земли. М.: Айрис-пресс, 2008. - 560 с.

102. Гуревич П.С. Культура как объект социально-философского анализа // Вопросы философии. 1984. - №5. - С.48-63.

103. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Кн.1. -М.: Академический проект, 2008. 489 с.

104. Даулетова В.А. Автоимидж языковой личности // Язык и межкультурная коммуникация. 2004. - № 2. - С. 42-47.

105. Дейк Т. А. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989. -312 с.

106. Делез Ж. Марсель Пруст и знаки. СПб.: Алетейя, 1999. - 190 с.

107. Делез Ж. Различие и повторение. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1998.-384 с.

108. Дмитриев А.В., Латынов В.В., Хлопьев А.Т. Неформальная политическая коммуникация. -М.:РОССПЕЭН, 1997. 197 с.

109. Дмитриева О. Л. Ярлык в парламентской речи // Культура парламентской речи.-М., 1994.-С. 171-178.

110. Доценко Е.Л. Психология манипуляции. М.: Речь, 2003. — 304 с.

111. Дьюи Д. Общество и его проблемы. М.: Гнозис, 2002. - 160 с.

112. Дэвис Д. Социология установки // Американская социология. Перспективы. Проблемы. Методы: Сборник. -М., 1972. С.54-68.

113. Дюверже М. Политические партии. М.: Академический проект, 2000.-538 с.

114. Енина J1. В. Идеологическое содержание современных лозунгов протеста// Культурно-речевая ситуация в современной России. — Екатеринбург, 2000. С. 36-42.

115. Енина J1. В. Современные российские лозунги как сверхтекст: Автореф. . дис. канд. филол. наук. — Екатеринбург, 1999. 23 с.

116. Ерасов Б.С. Социальная культурология. М.: Аспект пресс, 2000. -591 с.

117. Ерилова С. JI. Метафора как средство выражения смысловой неопределенности в политическом дискурсе // Языковые подсистемы: Стабильность и динамика. Тверь, 2002. - С. 74-81.

118. Ерохина Т.И. Осознанное и интуитивное в интерпретации символа// Современная зарубежная философия: проблемы трансформации на рубеже 20 -21 вв.: Сборник. СПб.: Лань, 1996. - С.94 - 96.

119. Жельвис В. И. Инвектива в политической речи// Русский язык в контексте культуры. Екатеринбург, 1999. - С. 11-29.

120. Завершинский К.Ф. Легитимность: генезис, становление и развитие концепта // Полис. 2001. - №2. - С. 113-132.

121. Зенкин С. Преодоленное головокружение: Жерар Женнет и судьба структурализма// Фигуры. -М., 1998. — T.I. С.5 - 56.

122. Игнатьев А. А. Ценности науки и традиционное общество (социокультурные предпосылки радикального политического дискурса) // Вопросы философии. -1991. № 4. - С. 53-62.

123. Илизаров С.С. Пространство истории // Исторический источник: человек и пространство. М.: Юнита, 1997. - С.311 -313.

124. Ильин И.А. Путь к очевидности. М.: ACT, 2007. - 221 с.

125. Ильин И.Г1. Постмодернизм. Словарь терминов. — М.: ACT, 2001.- 264 с.

126. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. -М.: Астрель, 1996. 375 с.

127. Ильин М. В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. М.: ACT, 1997. - 311 с.

128. Ильин М.В. Политический дискурс: слова и смыслы (Государство) // Полис. 1994. - № 1. - С. 127-140.

129. Исаев И.А. Politika hermetika: скрытые аспекты власти. М.: Аспект-пресс, 2002. - 127 с.

130. Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики. — Екатеринбург: ЛКИ, 2006. 288 с.

131. Казанцев А.А. Тирания, диктатура: когнитивная схема и историческая судьба политических понятий // Политические исследования. -2001. -№5.- С. 7-13.

132. Камалов М.М. Системный структурный функционализм Г. Ал-монда как методология сравнительного политического анализа// Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. - 1997.- №6. С.70-80.

133. Кант И. Критика чистого разума // Сочинения: В 8 т. М.: ЭКС-МО, 2007. - Т. 3. -736 с.

134. Каплунович И .Я. Психологические закономерности развития пространственного мышления // Вопросы психологии. 1999. — №1. — С.60-68.

135. Капустин Б.Г. Идеологии современной России: поиск модальности сопряжение // Этика успеха. 1996. - №7. - С.62-80.

136. Кара-Мурза А.А. Либерализм против хаоса (основные интенции либеральной идеологии на Западе ив России)// Политическая наука в России: интеллектуальный поиск и реальность. Хрестоматия. М., 2000 - С.59-71.

137. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. М.: ЭКСМО, 2001. -275 с.

138. Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардрарика, 1998. - 784 с.

139. Кассирер Э. Познание и действительность. (Определение о субстанции и определение о функции). — СПб.: Издатель К.В. Кренов, 1912.-393 с.

140. Кассирер Э. Техника современных политических мифов // Вестник Московского университета. — Сер.7. Философия. 1990. - №2. — С.58-70.

141. Кассирер Э. Философия символических форм: В 3 т. -М.: Университетская книга, 2002. Т.2. - 506 с.

142. Качалов Ю.Л. Начало социологии. М.: ACT , 2000. - 287 с.

143. Ким В.В. Семиотические аспекты системы научного познания. Философско методологический анализ. - Красноярск: СЛК, 1987. - 79 с.

144. Киреева Е. С. Символические проводники в политическом сценарии // Политический дискурс в России-3: Материалы рабочего совещания.-М., 1999.-С. 76-83.

145. Кирсанова Л.И. По ту сторону символического: современный человек и дословесное бытие массы // Фигуры Танатоса: искусство умирания.-СПб., 1998.-С. 103-113.

146. Киселев К. В. Политический слоган: Проблемы семантической политики и коммуникативная техника. Екатеринбург: УРО РАН, 2002. - 243с.

147. Книгин А.Н. Философские проблемы сознания. Томск: Томск, госуд. ун-т, 2003. - 338 с.

148. Колотаев В.А. Мотивы деструкции в русской литературе XIX-XX веков. Ставрополь: Изд-во СГПИ, 1999. - 248 с.

149. Комадорова И.В. Символическая антропология Л.Уайта // Вестник Московского университета. Сер.7 Философия. - 2000. — №5. — С.93-105.

150. Корнаков П.К. Символика и ритуалы революции 1917 года // Анатомия революции 1917 года в России: массы, партии, власть: Сборник. СПб., 1994. - С.356-366.

151. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. — СПб.: Златоуст, 1999. — 147 с.

152. Кравченко А.И. Макиавелли: технология эффективного лидерства//Социс. 1993. - №6. - С.43-61.

153. Кравченко И.И. Власть и общество // Власть: очерки современной политической философии Запада. -М., 1989. С.45-71.

154. Крамник В.В. Социально-психологический механизм политической власти.-Л.: Изд-во ЛФИ, 1991.-121 с.

155. Красиков В.И. Предельные значения в философии. Кемерово: Кемер. гос. ун-т, 1997. - 215 с.

156. Кудинов О.П., Шипилов Г.А. Диалектика выборов. М.: ЗАО ПО «Мастер», 1997.-313 с.

157. Кун Т. Структура научных революций. М.: Серия «Логика и методология науки», 1977. - 288 с.

158. Лассан Э. Дискурс власти и инакомыслия в СССР: Когнитивно-риторический анализ. Вильнюс: Тарту, 1995. — 153 с.

159. Левин Ю. И. Семиотика советских лозунгов// Поэтика. Семиотика: Избранные труды. -М.: Наука, 1998. 367 с.

160. Леви-Стросс К. Первобытное мышление. — М.: Наука, 1994. 654 с.

161. Ледяев В.Г. Современные концепции власти: аналитический обзор // Политическая наука в России: интеллектуальный поиск и реальность. Хрестоматия. М., 2000. - С.504-528.

162. Лещев СВ. Постструктуралистские медитации: текст, символ, идеология. М.: ИФИ, 1998. - 172 с.

163. Липсет С. Политическая социология// Американская социология. Перспективы. Проблемы. Методы: Сборник. -М., 1972. С.203-220.

164. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. -607 с.

165. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. — М.: Наука, 1993.-Т. 1.-797 с.

166. Лосев А.Ф. Проблемы становления символа и реалистическое искусство. -М.: Мысль, 1995. 347 с.

167. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семи-осфера - история. - М.: Мысль, 1999. - 493 с.

168. Маланчук И.Г. Лингвистические методики анализа политических тестов//http://political.psychology.spb.ru/polipsy/psy 15. htm

169. Мамардашвили М., Пятигорский А. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М.: Наука, 1997.-302 с.

170. Маритен Ж. Человек и государство. М.: Астрель, 2000. - 601 с.

171. Маркарян Э.С. Вопросы системного исследования общества. -М.: МГУ, 1972.-311 с.

172. Маркузе Г. Одномерный человек // Эрос и цивилизация. — М.: Википедия, 2002. 236 с.

173. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. — М.: УМ, 2003. -300 с.

174. Мартьянов В. С. Метаязык политической науки. — Екатеринбург: УРО РАН, 2003.- 127 с.

175. Массовая информация и коммуникация в современном мире. — М.: Мысль, 1989.-419 с.

176. Массовая коммуникация в современном мире. М.: Мысль, 2000. -365 с.

177. Мид Дж. От жеста к символу // Американская социологическая мысль: Тексты. М., 1996. - С.213-222.

178. Мирошниченко Н.А. Место и роль русского символизма в истории русской философии и культуры // Человек в культуре России: материалы 6 всероссийской научной конференции, посвященной дню славянской письменности и культуры. Ульяновск, 1998. — С.96 - 97.

179. Мисюров Д.А. Между идеологией и рекламой // Полис. — 1999. — №1. С.168-175.

180. Мисюров Д.А. Политическая символика: структура и функции // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. — 1999.-С.43 -57.

181. Молчанов Ю.Б. Сверхсветовые скорости: принцип причинности и направление времени // Вопросы философии. 1998. - №8. - С. 153166.

182. Мухарямов Н. М., Мухарямова J1. М. Политическая лингвистика как научная дисциплина // Политическая наука. 2003. - № 3. - С. 1923.

183. Налимов В.В., Дрогалина Ж.А. Реальность нереального. М.: Наука, 1995.-312 с.

184. Неретина С.С. Тропы и концепты. М.: Слово, 1999. — 175 с.

185. Никулин Д.В. Пространство и время в метафизике XXI века. — Новосибирск: Изд-во Новосибирск, гос. ун-та, 1993. — 136 с.

186. Нугаев P.M. Реконструкция процесса смены базисных парадигм: модель коммуникативной рациональности // Философия науки. — 2000. -№1(7). -С. 29-35.

187. Осипов АИ. Пространство и время как категории мировоззрения и регуляторы практической деятельности. Минск: Наука, 1989. — 223 с.

188. Панарин А.С. Философия политики. М.: Новая школа, 1996. -277 с.

189. Парсонс Т. О структуре социального действия. М.: Академический проект, 2002. - 880 с.

190. Парсонс Т. Функциональная теория изменения // Американская социологическая мысль. М., 1994. - С. 26-37.

191. Петров Ю.В. Антропологический образ философии. Томск: Изд-во Томск, гос. ун-та, 1997. - 72 с.

192. Печерская Н.В. Знать или называть: Метафора как когнитивный ресурс социального знания // Полис. 2004. - №2. - С.93-105.

193. Писачкин В.А. Жизненное пространство социума как система: Автореф. докт. дис. -М., 1997.

194. Платон. Государство // Диалоги. М.; Харьков, 2001. - С.35-382.

195. Плюханова М.Б. Сюжеты и символы московского государства. — СПб.: Акрополь, 1995. 336 с.

196. Политическая наука. Типы власти в сравнительно-исторической перспективе/ Отв. ред. и сост. А.Д. Воскресенский. М.: МОНФ, 2000. -684 с.

197. Политическая наука: новые направления. М.: Наука, 1999. - 287 с.

198. Поппер К. Открытое общество и его враги. М.: Наука, 1992. — 464 с.

199. Потебня А.А. Мысль и язык. -М.: Слово, 1999. 192 с.

200. Поцелуев С. П. Символическая политика как инсценирование и эстетизация // Полис. 1999. -№ 5. - С. 61-72.

201. Поцелуев С.П. Символическая политика: констелляция понятий для подхода к проблеме // Полис. 1999. - №5. - С.62-76.

202. Почепцов Г. Г. Информационные войны. М.: Рефлбук, 2000. — 332 с.

203. Почепцов Г. Г. Теория и практика коммуникации. М.: Рефлбук, 2001.-656 с.

204. Почепцов Г.Г. Коммуникативные технологии XX века. — М.: Рефлбук, 1999.-352 с.

205. Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. М.: Смарт-бук, 2001. — 651 с.

206. Предвыборная программа партии «Единая Россия»// http://www.gryzlov.ru/index.php?page=anounces&id=6

207. Программа партии «Единая Россия»// http://www.gazeta.ru/elections2003/info/50213.shtml

208. Пушкарева Г.В. Изучение электорального поведения: контуры когнитивной модели // Полис. 2003. - №3. - С. 120-130.

209. Рассел Б. Философский словарь разума, материи и морали. Киев: Европ. ун-т, 1996. - 575 с.

210. Розов М.А. Строение научного знания (проблемы методологии и методики анализа) // Философия науки. Вып. 3. М.: Наука, 1997.

211. Рубцов Н.Н. Символ в искусстве и жизни. — М.: Наука, 1991. — 176 с.

212. Руднев В.П. Словарь культуры 20 века. М.: Аграф, 1997. - 384 с.

213. Русакова О. Ф. Дискурс, политический дискурс, политическая дискурсология // Многообразие политического дискурса. Екатеринбург, 2004.

214. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре или принципы политического права. М., 1938.

215. Руссо Ж.-Ж. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми// Трактаты. М., 1969. - С.248-237.

216. Савельев А. Н. Политическая мифология и политическая технология // Москва. 1998. - № 8. - С. 21-30.

217. Садыков Ф.Б. Критерии разумных потребностей // Вопросы философии.- 1985.- №1.- С. 40-45.

218. Седов J1.A. Место русской культуры среди мировых культур // Полис. 1994. - №4. - С.97-110.

219. Сергеев В.М., Сергеев К.В. Некоторые подходы к анализу языка политики. На примере понятий «хаос», «лидер», «свобода» // Политические исследования. -2001. —№5. С. 37-45.

220. Силин А.А. Творение нового как переход от возможного к действительному // Философские науки. 1999. - №3-4. - С. 82-99.

221. Симонов В.П. Мотивированный мозг. М.: Наука, 1987. — 272 с.

222. Скороходова А.С. Граффити: значение, мотивы, восприятие// Психологический журнал. 1998. — №1. — С.144-155.

223. Соболева М.Е. Система и метод в философии символических форм Э.Кассирера // Вопросы философии. 2000. - №2. - С.87-101.

224. Соловей JI.A. Алгоритмичность практики, мышления, творчества. Киев: Наукова думка, 1980. - 174 с.

225. Соловьев А. И. Политическая коммуникация: К проблеме теоретической идентификации // Полис. 2002. - № 3. - С. 61-70.

226. Соловьев А.И. Политическая идеология: логика исторической эволюции // Полис. 2001. - №2. - С.5-24.

227. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992.-394 с.

228. Сорокин П.А. Интегрализм моя философия // Социс. — 1992. -№10. - С.54-68.

229. Сорокин П.А. Кризис нашего времени// Американская социологическая мысль: Тексты. — М., 1996. — С.356-372.

230. Спиридонов В.Ф. Осмысленность процесса решения и символической структуры // Модели Мира. — М., 1997. С. 115-123.

231. Степнова JI.A. Социальная символика России // Социс. 1998. -№7. - С.90-100.

232. Сухих С.А. Картина мира и семиотическое конструирование// Человек. Сообщество. Управление. 2001 . — №1. - С.24-31.

233. Сычева С.Г. Проблема символа в философии. Томск: Контакт, 2000.- 132 с.

234. Типы власти в сравнительно-исторической перспективе. — М.: Символ-плюс, 1997.-491 с.

235. Топоров В.Н. Миф, ритуал, символ, образ. М: Республика, 1995. - 624 с.

236. Тоффлер О. Третья волна // США: экономика, политика, идеология. 1982. - №7. - С.95-111.

237. Тощенко Ж.Т. Идеологические отношения. М.: Мысль, 1988. -187 с.

238. Туровский Р.Ф. Политический ландшафт как категория политического анализа // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. - 1995. -№3. - С.33-44.

239. Тюхтин B.C. О природе образа. М.: Высшая школа, 1963. — 212 с.

240. Уайтхед А.Н. Символизм: его смысл и воздействие. М.: Наука, 1999.-314 с.

241. Ушакин С. А. Речь как политическое действие // Полис. 1995. -№5.-С. 64-67.

242. Филинский А. А. Стратегия манипуляции в политическом дискурсе // Языковые подсистемы: Стабильность и динамика. Тверь, 2002.-С. 121-129.

243. Филиппов А.Ф. О понятии социального пространства // Куда идет Россия? Социальная трансформация постсоветского пространства. — М., 1995.-С. 103-112.

244. Фохт Б.А. Определение символической формы и проблема значения в философии языка Э. Кассирера // Вопросы философии. 1998. -№9.-С. 150-174.

245. Франк С.Л. Реальность и человек. М.: Республика, 1997. - 479 с.

246. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: ACT, 2006. - 635 с.

247. Фромм Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. - 414 с.

248. Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Касталь, 1996. - 448 с.

249. Фуко М. Слова и вещи. СПб.: Университетская книга, 1994. -677 с.

250. Хайдеггер М. Бытие и время. СПб.: Наука, 2002. - 275 с.

251. Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени.- Томск: Водолей, 1998.-301 с.

252. Хайдеггер М. Тождество и различие. М.: Гнозис, 2007. - 267 с.

253. Хендерсон Д. Психологический анализ культурных установок. -М.: КД Университет, 2007. 272 с.

254. Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения. Философские фрагменты. М. - СПб.: Медиум-Ювента, 1997. - 477 с.

255. Цехмистро И.З. Понятие протяженности и описания физической реальности//Вопросы философии. 1968. -№11. — С.59-71.

256. Цуладзе A.M. Политические манипуляции, или Покорение толпы. М.: Алгоритм, 2000. - 336 с.

257. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991 — 2000 гг.). Екатеринбург: Деловая книга, 2001. - 352 с.

258. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. М.: Перемена, 2004.-368 с.

259. Шеллинг Ф.В. Философия искусства. М.: Наука, 2000. - 699 с.

260. Шестопал Е.Б. Психологический профиль российской политики 1990-х. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии. М.: Полис, 2000. - 311 с.

261. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. М.: Харвест, 1993.-Т. 1 -844 с.

262. Штофф В.А. Гносеологические проблемы моделирования: Авто-реф. дис. .д-ра филос. наук. — Л., 1964. 19 с.

263. Штофф В.А. Моделирование и философия. М.: АН СССР, 1966. -302 с.

264. Щербаков А.Е. Место мифа в политической идеологии // Полис. -2003. №4. - С.175-181.

265. Щербинин А.И. Политическое образование. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 2003. - 243 с.

266. Щербинин А.И. Тоталитарная индоктринация: у истоков системы (политические праздники и игры) // Полис. 1998. - №5. - С.79-97.

267. Щербинин А.И., Щербинина Н.Г. Политический мир России. -Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1996. 146 с.

268. Щербинина Н.Г. Герой и антигерой в политике России. М.: Изд-во Томск, ун-та, 2002. - 256 с.

269. Щербинина Н.Г. Цветовая классификация политических лидеров России, или Лидер белый, красный и черный // Полис. 2000. - №4. -С.94-105.

270. Щербинина Н.Г. Эффективные избирательные технологии в ситуации реального выбора: региональный опыт // Политический маркетинг. 2000. - №4. - С. 15-21.

271. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. — СПб.: Наука, 2007.-308 с.

272. Элиаде М. Аспекты мифа. М.: Академический проект, 2005. -224 с.

273. Элиаде М. Оккультизм, колдовство и культурные моды // Рациональное и иррациональное в современном сознании. -1987. Вып.4. -С.83-114.

274. Энциклопедия восточного символизма. М.: Золотой век, 1996. -432 с.

275. Эриксен Т.Х. Тирания момента. Время в эпоху информации. — М.: Гардарика, 2003. 437 с.

276. Юнг К.Г. Архетип и символ. М.: ACT, 2007. - 731 с.

277. Юнг К.Г. Человек и его символы. М: ACT, 2006. - 256 с.

278. Юрченко М.В. Концептуальный анализ феномена политической идеологии // Человек. Сообщество. Управление. 2001. - №1. - С.32-44.

279. Язык и моделирование социального взаимодействия. — М.: Мысль, 1989.-415 с.

280. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Алгоритм, 1994. — 272 с.

281. Anderson R.D. Metaphors of Dictatorship and Democracy: Change in the Russian Political Lexicon and the Transformation of Russian Politics // http://www.sscnet.ucla.edu/polisci/faculty/anderson/Metaphorl3.htm

282. Chidester D. Symbolism and the senses in Saint Augustine // Religion. 1984.-V.14.PU.-P.31-51.

283. Chomsky N. Language and Politics. Montreal. - New York, 1988.

284. Hahn D.F. Political Communication: Rhetoric, Government, and Citizens. State College, 1988.

285. Lakoff G. Metaphor and War. The Metaphor System Used to Justify War in the Gulf, http://metaphor.uoregon.edu/lakoff-l.htm 1991.

286. Shapiro M. Language and political understanding. West Hanover, 1981.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Явления деструкции смысловых полей политических текстов в контексте современной российской культуры"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Гасумян, Вячеслав Иванович

Введение диссертации2009 год, автореферат по философии, Гасумян, Вячеслав Иванович

Заключение научной работыдиссертация на тему "Явления деструкции смысловых полей политических текстов в контексте современной российской культуры"

Список научной литературыГасумян, Вячеслав Иванович, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

Похожие темы диссертаций