автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Язык цвета в идиостиле А. Блока

Полный текст автореферата диссертации по теме "Язык цвета в идиостиле А. Блока"

003482128

На правах рукописи

СПИВАКОВА Елена Михайловна

ЯЗЫК ЦВЕТА В ИДИОСТИЛЕ А. БЛОКА

Специальность 10.02.01 - Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Г ррр

Владивосток 2009

Работа выполнена на кафедре современного русского языка Института русского языка и литературы ГОУ ВПО «Дальневосточный государственный университет»

Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент Рублёва Ольга Львовна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Поцепня Дина Михайловна,

ГОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный

университет»

кандидат филологических наук

Жук Максим Иванович,

ГОУ ВПО «Дальневосточный государственный

университет»

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Нижегородский государственный педагогический университет»

Защита состоится 20 ноября 2009 г., в 14.00 часов, на заседании диссертационного совета ДМ 212.056.04 при Дальневосточном государственном университете по адресу: 690600, г. Владивосток, ул. Алеутская, 56, ауд. 422.

С диссертацией можно ознакомиться в Институте научной информации -Фундаментальной библиотеке Дальневосточного государственного университета -по адресу: Владивосток, ул. Алеутская, 65-6.

Автореферат разослан / $ октября 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Е.А.Первупгана

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа посвящена исследованию колоративной лексики в идиостиле А. Блока.

Александр Александрович Блок (1980-1921) - одна из ключевых фигур в русской поэзии, без которой невозможно представить себе не только культуру «серебряного века», но и русскую литературу как таковую. В его поэзии нашли выражение катастрофическое мироощущение рубежа веков и грозный пафос революции и гражданской войны, в каком-то смысле А. Блок стал голосом своей эпохи. При этом он остался яркой и своеобразной языковой личностью, его идиостиль, формировавшийся на основе русской и европейской гуманитарной культуры, вобрав особенности культуры декаданса, впитав соловьёвскую мистику и многие черты поэтики русских символистов, остался очень индивидуальным, а его мировосприятие - весьма субъективно.

А. Блок относится к числу поэтов с развитой языковой рефлексией. В.П. Григорьев утверждает, что художественная система А. Блока является системой избирательного типа по отношению поэта к приёму и системой филологического (словесно-ассоциативного) типа — по отношению поэта к слову. То есть слово у А. Блока соотносится с денотатом не непосредственно, а через другое слово, включено в ассоциативную сеть. Ведущую роль в формировании ассоциаций у А. Блока, по наблюдениям В.П. Григорьева, играют синтагматические связи слова.

При этом идиостиль А. Блока - не статичная структура. Его художественная система постоянно перестраивалась на протяжении жизни, причём далеко не всегда изменения её были постепенными. По словам Д.Е. Максимова, «Поэзия Блока... организуется лирическими темами, сюжетами, символами, мифологемами -центрами поэтического движения, которые можно было бы назвать по их формальному значению интеграторами». Разумеется, в результате творческого развития поэта в его художественной системе появляются новые интеграторы, но суть развития не только в этом. По нашим наблюдениям, единожды введённый в художественную систему поэта интегратор (символ, сюжет) больше не исчезает, даже если не появляется в новых текстах эксплицитно - имплицитно присутствует, подразумевается, становится «культурным контекстом», необходимым для понимания произведения. Развитие же заключается в переосмыслении поэтом образа, символа, сюжета, мифологемы; в углублении, изменении стоящего за ними смысла. Это движение в художественной системе А. Блока обусловлено, на наш взгляд, тем, что душа поэта стала «полем битвы» культуры и стихии (см. статью А. Блока «Культура и стихия», работы Д.Е. Максимова, З.Г. Минц).

Объектом исследования являются комбинаторные приращения смысла, наблюдаемые у слов-цветообозначений в лирических стихотворениях А. Блока, предметом - лексика со значением цвета в поэтических произведениях А. Блока.

Материалом исследования послужило собрание сочинений А. Блока в 8 томах, опубликованное Государственным издательством художественной литературы в 1960 году. Было проанализировано 1568 словоупотреблений.

Цель работы - исследовать семантические возможности колоративов в лирике А. Блока.

Достижению поставленной цели способствовало решение следующих задач:

1) создание эмпирической базы путём отбора контекстов из лирических произведений А. Блока, содержащих колоративную лексику, формирование словника толкового Словаря цветообозначений А. Блока;

2) создание лексико-тематической классификации;

3) определение контекстуального смысла колоративов с учётом минимального и максимального контекста;

4) выделение ключевых для творчества поэта смыслов, в выражении которых активно участвуют цветообозначения; построение полевых структур.

Решение поставленных задач обусловило выбор основных методов исследования: контекстуального анализа для определения смысла колоративного слова в поэтическом контексте, компонентного анализа при выделении контекстуальных сем, реализуемых цветообозначением, функционально-стилистического анализа при комментировании употребления лексем.

Актуальность предлагаемой диссертационной работы обусловлена отсутствием комплексного исследования колоративной лексики на материале произведений А. Блока.

Язык цвета А. Блока и прежде вызывал интерес учёных, но в основном -литературоведов. Так, К.Ф. Тарановский в статье «Некоторые черты символики Блока» говорит о триаде цветов «золотой - белый - чёрный», утверждая, что золотой цвет образует положительное семантическое поле, чёрный -отрицательное, а белый занимает промежуточное положение. В другой работе он же касается некоторых аспектов символики зёленого цвета у А. Блока. Л. Краснова уделяет символике цвета главу в монографии, посвященной поэтике А. Блока, где останавливается на символических значениях красного, жёлтого и синего цветов. Однако Л. Краснова и отчасти К.Ф. Тарановский исследуют не колоративную лексику, а цветовой образ. В одной из работ Г.Н. Ивановой-Лукьяновой, посвященной поведению многозначного слова в художественном тексте, есть анализ некоторых употреблений лексемы белый у А. Блока, но комплексный анализ всей колоративной лексики в нашем исследовании осуществляется впервые.

Научная новизна работы заключается в разработке методики анализа специфической группы слов, введении в научный оборот новых данных о словоупотреблении А. Блока, разработке концепции нового типа словаря.

Теоретическая значимость работы состоит в новом подходе к проблеме типологии художественного значения, разработке методики анализа специфических художественных текстов, а также в создании концепции словаря языка поэта нового типа (предлагается толковый словарь одного класса слов в идиостиле поэта с дополнительными комментариями, характеризующими тип художественного словоупотребления).

Практическая значимость исследования состоит в возможности применять его результаты в курсе «Филологический анализ текста»; на спецкурсах и спецсеминарах, посвящённых творчеству А. Блока; результаты исследования могут послужить материалами для различных словарей: Словаря языка А. Блока, как полного, так и идеологического (по классификации Б.А. Ларина), Словаря языка поэзии рубежа Х1Х-ХХ веков.

Положения, выносимые на защиту:

1. Язык цвета является универсальным кодом, при помощи которого А. Блок выражает ключевые для своей лирики смыслы.

2. Эти смыслы: «духовность», «любовь», «стихия», «природа», «зло» и «гибель»

- образуют семантические поля, то есть иерархические структуры, имеющие ядерную зону, зону «сильных» значений, и периферийную область. Так, например, ядром поля «гибель» является значение 'смерть', зону сильных значений образуют

- 'угроза гибели', 'болезнь', 'отчаяние', на периферии располагаются значения 'слабость', 'опустошённость'.

3. В центре поля «Духовность» располагаются лексемы, входящие в группу «сакральных» цветов. Главными «сакральными» цветами для А. Блока являются белый, золотой и лазурный. Значение святости может также быть выражено лексемами красный, голубой и, реже, синий. Значение 'вера, служение' обычно сопутствует колоративу белый, а такие значения, как 'невинность', 'душевная чистота' выражаются лексемами белый, голубой, зелёный.

4. В центре поля «Любовь» располагаются лексема синий, тесно связанная с идеей первой любви, и лексема красный, сопровождаемая контекстуальной семой 'страсть'. На периферии этого поля - колоративы чёрный (чёрные косы, чёрная кровь), золотой (золотая коса), голубой (покрывало голубое).

5. Ядро поля «Стихия» образуют лексемы синий, чёрный и белый. На периферии этого смысла находятся колоративы серебряный и голубой, передающие значения, близкие к значениям слов белый и синий, но реже для этого используемые, а также лексемы зелёный и золотой, связанные со стихийными силами природы (см. цикл «Пузыри земли»).

6. Ядром поля «Природа» является лексема зелёный. На периферии поля -колоративы жёлтый, золотой, красный, розовый, синий, голубой, белый.

7. В центре поля «Гибель» располагаются колоративы, сопровождающиеся у А. Блока семой 'смерть', в первую очередь это чёрный и белый. То же значение может быть выражено лексемами желтый, зелёный и синий. Еще дальше на периферии поля располагается слово серый, выражающее идеи болезненной слабости, отчаяния, опустошённости. Те же смыслы ('слабость', 'отчаяние', 'опустошённость') могут быть выражены лексемами чёрный и белый.

8. Ядро поля «Зло» образуют колоративы, используемые для обозначения мистической злой силы, т.е. чёрный и жёлтый, реже в этом значении выступает лексема красный. Далее на периферии - лексемы, выражающие идею греховности: красный, жёлтый и редко - золотой (как эквивалент красного).

Апробация. Основные результаты исследования были представлены в докладах на конференциях: «Лихачёвские чтения», посвящённые 100-летию со дня рождения академика Д. С. Лихачёва (Владивосток, ноябрь 2006 г.); «Приморские образовательные чтения памяти Святых Кирилла и Мефодия» (Владивосток, май 2006, май 2007 гг.), «Россия - Восток - Запад. Проблемы межкультурной коммуникации» (Владивосток, март 2007 г.), на международной научно-практической конференции «Русский язык и русская культура в диалоге стран АТР» (Владивосток, май 2008), на заседаниях кафедры русского языка Дальневосточной государственной социально-гуманитарной академии (Биробиджан 2007, 2008), а также в 6 опубликованных работах.

Теоретической базой настоящего исследования послужили труды известных лингвистов в области теории семантической осложнённости (Б.А. Ларина, Л.С. Ковтун, Ю.С. Язиковой, Д.М. Поцепни и др.), а также теории языковой личности (Ю.Н. Караулова, В.И. Карасика и др.).

Структура работы

Работа состоит из Введения, трёх глав, Заключения, Библиографического списка и Приложения.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении представлены тема, объект и предмет, а также методы исследования; обоснованы актуальность и научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования; сформулированы цель, основные задачи, положения, выносимые на защиту.

В Главе 1 «Колоративное слово в идиостиле поэта», состоящей из трёх разделов, представлены теоретические основы исследования. Первый раздел посвящён вопросу о языковой личности. Во втором разделе «Методы исследования художественной речи» рассматривается понятие идиостиля, обсуждается проблема семантического осложнения слова в художественном тексте, сравниваются различные подходы к интерпретации поэтических произведений. В третьем разделе рассматриваются различные аспекты анализа колоративной лексики.

Язык поэзии - это реализация творческой функции языка (см. работы Г.О. Винокура, В.П. Григорьева, Ю.М. Лотмана и др.), именно в языке поэзии познаётся то, что в общенародном употреблении ещё не успело закрепиться, поэтому изучение поэтического языка - задача особой дисциплины. Эта дисциплина - лингвистическая поэтика - окончательно оформилась в русистике к середине XX века в работах В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Б.А. Ларина, М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, В.П. Григорьева и др., но традиции исследования художественного текста восходят ещё к трудам A.A. Потебни.

Одним из ключевых понятий лингвистической поэтики является понятие идиостиля. Впервые определение идиостиля было дано В.П. Григорьевым. В работах 80-х гг. он понимал идиостиль как художественный идиолект, т.е. систему речевых средств данного писателя1. В позднейших трудах понятия идиостиль и идиолект В.П. Григорьевым разграничиваются. Идиолект признается фазой формирования идиостиля. Идиолектом называются «все индивидные компоненты авторской языковой системы», а идиостилем - «те из них, что устойчиво реализуют коннотативную функцию»2 (в терминологии автора - экспрессемы). Мы, придерживаясь позиции, что каждый элемент поэтического идиолекта имеет эстетическое значение в системе произведения, не проводим в работе этого разграничения и под идиостилем понимаем поэтический идиолект.

В лингвистической поэтике существуют различные подходы к анализу художественной речи, что закономерно, так как сам предмет исследования является очень сложным и многосторонним. В обобщающей работе О.Г. Ревзиной «Методы анализа художественного текста» все виды анализа разделены на четыре группы. Автор подчёркивает, что единый, комплексный метод анализа является утопичным.

1 Григорьев В.П. Грамматика идиостиля. - М.: Наука, 1983,224 с. - с. 4

2 Очерки истории языка русской поэзии XX века. Поэтический язык и идиостиль: общие вопросы. Звуковая организация текста / В.П. Григорьев, И.И. Ковтунова, О.Г. Ревзина и др. / под ред. В.П. Григорьева. - М.: Наука, 1990,- С. 57.

Первая группа методов - методы имманентного анализа. Целью такого анализа является познание художественной структуры через язык. О.Г. Ревзина считает, что удачнее всего этот метод работает на небольших по объёму текстах, когда можно последовательно выделить все языковые особенности произведения и определить их художественную нагрузку. Частным случаем применения этого метода является анализ лексикона художественного произведения. В этом направлении плодотворно работали многие исследователи, в том числе Л.В. Щерба, Г.О. Винокур, Б.А. Ларин, В.В. Виноградов, Ю.Н. Тынянов, В.М. Жирмунский, и др.

Следующая группа - методы лингвистики и стилистики текста. Целью здесь является исследование закономерностей строения текста как языкового феномена и художественного текста. В основе метода лежит принцип членения текста на строевые единицы. Метод восходит к работам В.В. Виноградова. В настоящее время в этом направлении работают О.Г. Ревзина, H.A. Николина, Т.С. Приходько и др.

Третья группа - интертекстуальный анализ. Он имеет много различных версий, но все они отправляются от идей М.М. Бахтина о «чужом слове», диалоге, о том, что каждый текст является своеобразной монадой, отражающей все другие тексты. По словам О.Г. Ревзиной, «во многих версиях интертекстуального подхода наблюдается всё больший отход от языка как такового, благодаря минимизирующим требованиям к выделению коннотаций, что в пределе представляет игру с означающим не автора, не текста и не просто читателя, а специфически настроенного читателя-исследователя»3. Автор считает, что для преодоления слабостей интертекстуального подхода необходимо соединить дискурс с языком.

Наконец, четвёртая группа методов - миропорождаюгций (когнитивный) анализ. Здесь центральным является вопрос о связи знака и его референта, а поскольку в художественном тексте речь идет о вымышленном «референте» и вымышленном мире-универсуме, данную проблему уместно сформулировать как «реконструкция мира по тексту»4. Основными категориями миропорождающего анализа О.Г. Ревзина называет категорию модуса (наклонения) - «изображение словесных и несловесных событий, то есть мимесис (изображение речи) и диегесис (изображение неречия)»5; категорию времени; категорию точки зрения и категорию залога (типа субъекта акта высказывания). Начало когнитивному исследованию художественного текста было положено в статье С.А. Аскольдова «Концепт и слово», где намечена дихотомия концепта познания и художественного концепта. В настоящее время это направление в лингвистике является актуальным, написано множество работ (см., например, статьи H.A. Нефедовой, Д.В. Колесовой, Л.В. Миллер, Ж.И. Можновой, Н.Б. Полищук и др.), выработана методика анализа художественного концепта, хотя надо признать, что многие проблемы до сих пор остаются спорными.

3 Ревзина О.Г. Методы анализа художественного текста // Структура и семантика художественного текста: Доклады VII международной конференции. - М., 1999, с. 301-316-с. 308.

4 Там же, с. 309.

1 Там же, с. 310

В реферируемой работе исследуется лексикон поэта на основе анализа конкретных поэтических употреблений, следовательно, диссертация выполнена в русле имманентного анализа. Основные принципы, которые легли в основу исследования: принцип содержательности художественной формы (A.A. Потебня, Б.А. Ларин); принцип взаимосвязи языка и языкового творчества через реализацию творческой функции языка (A.A. Потебня, Г.О. Винокур); принцип системности идиостиля писателя (Б.А. Ларин, Л.С. Ковтун, Ю.С. Язикова); принцип семантической осложнённости каждого слова в художественном тексте (A.M. Пешковский, Б.А. Ларин).

Основываясь на принципе содержательности художественной формы, мы предположили, что ведущие идеи творчества А. Блока могут быть отражены в особенностях словоупотребления поэта. Опираясь на принцип взаимосвязи языка и языкового творчества, мы рассматривали каждое словоупотребление как уникальный факт. Принцип системности идиостиля писателя обусловил подход к отбору лексического материала: нами анализировалась вся колоративная лексика лирической трилогии А. Блока, так как в системе авторского идиостиля каждое употребление значимо. Наконец, основываясь на принципе семантической осложнённости каждого слова в художественном тексте, мы сосредоточили внимание на комбинаторных приращениях смысла, возникающих в контексте. При этом учитывался контекст трёх типов: контекст предложения, позволяющий определить тип словоупотребления, контекст стихотворения, необходимый для выявления комбинаторных приращений смысла, и широкий контекст (поэтического цикла, творчества А. Блока, контекст культуры), опираясь на который, можно толковать символические значения.

Определяя тип поэтического словоупотребления, мы опирались на типологию, предложенную Д.М. Поцепнёй в монографии «Образ мира в слове писателя».

Выстраивая типологию художественного значения, Д.М. Поцепня выделяет три основных уровня словоупотребления: номинативное, образная реализация слова и эстетическое значение.

Даже в том случае, когда слово употреблено в номинативном значении, оно несёт на себе отпечаток авторской семантико-стилистической системы и является индивидуальным. Кроме того, номинативность значения имеет свою градацию: оно может быть нейтральным, нагруженным специальным авторским заданием либо эстетическим (данная градация, воспроизведённая в монографии Д.М. Поцепни, была предложена C.B. Бековой). При нейтральном номинативном употреблении слово не имеет отношения к выражению ведущих идей произведения, но, тем не менее, играет определённую роль в воссоздании картины мира писателя. В том случае, если слово употребляется со специальным авторским заданием, оно связано с волнующими автора мыслями. При этом расширяется ассоциативное поле слова. В том же случае, когда слово включается в формирование ведущих идей писателя, оно приобретает эстетическую номинативность.

Образная реализация слова связана с использованием тропов, а «в эстетических значениях в эмоционально-образной форме объективизируется художественное мировоззрение писателя: его мысли о мире и своеобразие его образного видения

мира»6. Эстетическое значение может различаться мировоззренческой, идеологической или образной направленностью.

Отталкиваясь от созданной Д.М. Поцепнёй типологии, мы разрабатываем свою, ориентированную на специфику нашего материала. В работе выделяются номинативное, переносное, образное и символическое словоупотребление. Термины эстетическое номинативное словоупотребление и эстетическое значение мы исключили, так как признаём всякое поэтическое употребление по сути своей эстетическим. Номинативным мы считаем такое употребление, когда колоративное слово обозначает прежде всего цвет, то есть это употребление имени цвета в прямом значении. Номинативное употребление имеет свою градацию: оно может быть осложнено контекстуальным смыслом или не осложнено. Но и в последнем случае такое употребление заслуживает внимания как часть системы поэтического идиостиля. Переносным в работе считается такое употребление, когда колоративное слово не обозначает цвет, но при этом его значение может быть однозначно сформулировано. Переносное словоупотребление А. Блока может совпадать с общеязыковым переносным значением имени цвета, но может и не совпадать с ним. Образным мы считали такое употребление, при котором прямое и переносное значение колоратива реализовывались одновременно. Чаще такое употребление являлось метафорическим. Наконец, символическим признавалось такое употребление, при котором колоративное слово реализовывало сложный комплекс значений, по преимуществу - не цветовых. Символическое значение обычно с трудом поддаётся толкованию.

Основные критерии, которые легли в основу классификации: 1) отношение слова к его денотату; 2) однозначность / неоднозначность толкования; 3) роль контекста в реализации значения.

В третьем разделе главы «Аспекты изучения колоративной лексики» рассматриваются различные подходы к анализу цветообозначений в лингвистике.

Изучение семантического класса слов со значением цвета в лингвистике характеризуется многоаспектностью, что говорит о сложности и неисчерпаемости предмета. На основании анализа научной литературы можно выделить:

1) диахронический аспект (Б. Берлин, П. Кей, Н.Б. Бахилина);

2) синхронический аспект:

а) сопоставительный (В.Г. Кульпина, С.Г. Тер-Минасова, М.И. Баева и др.);

б) психолингвистический (Р.М. Фрумкина, Т. Пугачева);

в) когнитивный (А. Вежбицкая, Е.В. Рахилина);

г) лингвокультурологический (Н.В. Серов);

д) изучение имён цвета в языке художника слова (Г.А. Лилич, C.B. Трифонова, Н.П. Гусарова, Л.Ф. Соколова, И.А. Орлова, JÏ.B. Зубова, И.Н. Лукьяненко и др.).

Основными направлениями в изучении языка цвета в идиостиле художника слова являются следующие:

1) определение потенциальных возможностей цветообозначений в языковой системе и исследование их реализации в языке конкретного автора;

2) изучение сочетаемости цветообозначений в языке конкретного автора;

3) изучение состава ЛСГ цвета в языке художника слова;

6 Поцепня Д.М. Образ мира в слове писателя. - СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1997, 264 с.-С. 177

4) уточнение контекстуальных смыслов, реализуемых цветообозначениями в произведениях данного автора;

5) исследование эволюции значений колоративов в языке поэта или писателя;

6) сравнительный анализ цветовой картины мира или её элементов у разных авторов.

Реферируемая работа выполнена в русле четвёртого направления, но для уточнения контекстуальных смыслов колоративов мы определяли состав ЛСГ цвета у А. Блока и анализировали сочетаемость цветообозначений в его языке. В некоторых случаях необходимо было обратить внимание и на эволюционный аспект, так как на протяжении всего творчества художественная система А. Блока подвергалась изменениям.

Во второй главе «Ахроматизмы в идиостиле А. Блока» приводится анализ колоративной лексики со значением белого, чёрного и серого цветов. Главным методом исследования колоративов был контекстуальный анализ.

Анализ ахроматизмов позволил сделать следующие выводы.

Белый цвет - для А. Блока в первую очередь цвет снега. Слова, принадлежащие данной группе (белый и его производные, серебряный и однокоренные ему, седой и его производные), могут употребляться в номинативном значении без комбинаторных приращений смысла или с реализацией дополнительных контекстуальных сем и индивидуально-авторских коннотаций. В ряде случаев наблюдается символическое и образное употребление данных лексем. Переносное употребление в тематической группе белого цвета не зафиксировано. Семантический сдвиг в значении лексем группы белый может идти по двум основным направлениям.

1) Развивается значение белого как совершенного синтеза всех цветов (тогда реализуются контекстуальные смыслы 'принадлежность к высшему миру духа, святость', 'служение, вера, аскеза', 'невинность, душевная чистота' и подобные). Так, например, распространённым в идиостиле А. Блока является сочетание лексемы белый, употреблённой символически, со словами, принадлежащими тематической группе звуки (белый звук, белые слова, белый зов). Синестезия вообще характерна для творчества символистов, и в поэтическом идиолекте А. Блока отразилась ещё и в создании таких сложных, синкретических по своей природе цветообозначений, как плотно-белый, звонко-синий и других. В таких сочетаниях колоратив обычно сопровождается положительной коннотацией и актуализирует такие семы, как 'близость наступления священной гармонии, соединения с идеалом', 'душевная чистота'. Так, например, в «Неоконченной поэме» белые слова как предвестье священной гармонии противопоставлены «вечернему хаосу»:

Ещё мерг^ал вечерний хаос - Что в утре раннем, полном сна,

Восторг, достигший торжества, - Я вскрыл, мудрец необычайный,

Но всё, что в пурпур облекалось, Чья усмехнулась глубина?

Шептало белые слова. И жизнь казалась смутной тайной...

В сочетании со словами из тематической группы птицы (белые птицы, белые перья, белые крылья), белый также приобретает дополнительный смысл 'святость, принадлежность к высшему духовному миру'. Колоратив как бы сигнализирует: в данном тексте птица - не просто птица, а послание горнего мира Духа. Так, в стихотворении «Царица смотрела заставки...» белые птш)ы, прилетающие к

Царевне, - знак её тесной связи с высшим миром и духовного превосходства её невинности над любомудрием царицы:

Протекали над книгой Глубинной Рассыпала Царевна зёрна

Синие ночи царицы. И плескались белые перья.

А к Царевне с вышки голубиной Голуби ворковали покорно

Прилетали белые птицы. В терему - под узорчатой дверью.

2) Развивается значение белого как пустоты, отсутствия цвета (реализуются контекстуальные смыслы 'смерть', 'опустошение', 'забвение', 'стихийная страсть', 'безумие' и подобные), и тогда белый цвет входит в поля «Стихия», «Гибель»: Вот—я с ней лишь связан... Слышит — не глядит.

Вот - закрыта дверь... Тихая - не дышит.

А она не слышит - Белая - молчит ( «На чердаке»).

В некоторых случаях контекстуальные смыслы лексем группы белого цвета претерпевают «инверсию»: смысл, обычно сопровождавшийся положительной коннотацией, на определённом этапе творчества начинает оцениваться отрицательно и наоборот, например, в стихотворении «Балаганчик» контекстуальное значение святости переосмысляется иронически: это воображаемая, кажущаяся святость «картонной», кукольной королевы:

Мальчик Девочка

Он спасётся от чёрного гнева Ах, нет, зачем ты дразнишь меня?

Мановением белой руки. Это - адская свита...

Посмотри: огоньки И далее:

Приближаются слева... Вдруг паяй перегнулся за рампу

Видишь факелы? видишь дымки? И кричит: «Помогите!

Это, верно, сама королева... Истекаю я клюквенным соком!..»

и т.д.

Другое возможное переосмысление этого значения - трагическое, порождённое предчувствием, что надежда обманет, белая святость обернётся ложью, Дева, Заря, Купина «изменит облик», ощущением, что высший идеал недостижим:

Как ты лжива и как ты бела!

Мне же по сердг(у белая ложь...

Завершая дневные дела,

Знаю, вечером снова придешь («Днём вершу я дела суеты...»);

Я любил твое белое платье,

Утончённость мечты разлюбив.

И далее:

Ни тоски, ни любви, ни обиды,

Всё померкло, прошло, отошло...

Белый стан, голоса панихиды

И твоё золотое весло («Мы встречались с тобой на закате...»).

В последнем стихотворении белое платье, белый стан - знаки святости, «утончённой мечты», но святость обманула, мечта умерла, знак ничего не означает больше, он - тоже «белая ложь».

Чёрный - цвет сажи, цвет ночной темноты - обычно воспринимается негативно, колоративы со значением чёрного цвета несут отрицательные коннотации. Чёрный цвет в поэтическом мире А. Блока может обладать признаком силы (цвет, закрашивающий все остальные), а может и не обладать им. Лексемы

ТГ «чёрный» (чёрный и производные от неё, а также смолистый) употребляются А. Блоком номинативно (с реализацией контекстуальных смыслов и без неё), в переносном значении, образно и символически. Смысловые возможности колоративов этой группы в идиостиле поэта велики, но, по укоренившейся в русском литературном языке традиции, переносные значения, контекстуальные смыслы и символическое содержание слова чёрный обычно негативны: чёрный связан со злом, грехом, страхом, страданием, смертью, утратой идеала, необузданными страстями, слабостью. Так, например, в стихотворении «Из царства сна выходит безнадежность...» («Три стихотворения») лексема чёрный, описывающая цвет птиц, сопоставляется с колоративами серый и голубой, причем серый соотносится с безнадежностью, чёрный - со страданием, голубой - с освобождением (ср. с образами белых птиц у А. Блока): Из царства сна выходит безнадежность -Как птица серая - туман. В явь ото сна умчит меня безбрежность, Как ураган.

Здесь — все года, все боли, все тревоги. Как птицы чёрные в полях. Там нет предела голубой дороге -Один размах.

При описании цвета неба колоратив чёрный также сопровождается отрицательной коннотацией. Чёрный цвет неба, туч - плохой знак, у колоратива актуализированы семы 'угроза', 'дурное предзнаменование', 'смерть': В чёрном небе означается Всё потеряно, всё выпито!

Над водой подъёмный кран, Довольно - больше не могу...

И один фонарь качается

На оснеженном берегу. А берег опустелой гавани

Уж первый лёгкий снег занес... И матрос, на борт не принятый, В самом чистом, самом нежном

Идёт, шатаясь, сквозь буран. саване

Сладко ли спать тебе, матрос? («Поздней осенью из гавани...»).

В этом стихотворении чёрное небо одновременно и признак приближающегося снегопада, и предвестье смерти. Актуализированы также семы 'враждебность' (мира - к человеку: чёрное небо засыпает пьяного матроса снегом, убивает) и 'отчаяние' (чёрное небо - своеобразное отражение душевного состояния матроса).

Смерть предвещает и чёрная туча в стихотворении «Петроградское небо мутилось дождём...»:

Вдруг под ветром взлетел опадающий лист, Раскачнувшись, фонарь замигал, И под чёрною тучей весёлый горнист Заиграл к отправленью сигнал.

И военною славой заплакал рожок, Наполняя тревогой сердца. Громыханье колёс и охрипший свисток Заглушило ура [выделено А. Блоком] без конца.

В отличие от стихотворения «Поздней осенью из гавани...», в этом контексте состояние людей не соответствует состоянию окружающего мира, скорее вступает с ним в противоречие, ср.:

Люди Мир

весёлый горнист под ветром взлетел опадающий лист

ура без конца фонарь замигал

под чёрною тучей заплакал рожок охрипший свисток

Этот контраст и вызывает тревожное чувство, которым пронизано стихотворение; читатель, несмотря на песни и крики «ура», понимает, что все знаки указывают на скорую гибель уходящих на войну солдат, и наиболее внятным и угрожающим знаком является чёрная туча.

В некоторых контекстах чёрный цвет неба связан с опустошённостью, утратой идеала (в противоположность голубому, лазурному цвету): Слова? - Их не было. - Что ж было?- И умерло. А губы пели.

Ни сон, и явь. Вдали, вдали Прошли часы или года...

Звенело, гасло, уходило (Лишь телеграфные звенели

И отделялось от земли... На чёрном небе провода...)

(«Идут часы, и дни, и годы...»). Даже в тех случаях, когда чёрный цвет осознаётся как красивый (в описании внешности героини), контекстуальный смысл колоратива нельзя определить как положительный: семам 'красота' и 'страсть' сопутствует сема 'гибельная': И змеи окрутили И в вихре снежной пыли

Мой ум и дух высокий Я верен черноокой

Распяли на кресте. Змеиной красоте

(«Она пришла с заката...»). Наконец, серый цвет, цвет пепла, тусклый и слабый цвет, играет менее важную роль в цветовой картине мира поэта и оценивается им негативно. Этот цвет воспринимается им как бледный, неприятный, часто противопоставляется всем другим цветам как «не-цвет» вообще. Контекстуальные смыслы колоративов этой группы - 'слабость', 'болезнь', 'пошлость', 'опустошённость', 'тоска' и 'безнадёжность' Так, например, в стихотворении «В неуверенном, зыбком полете...» серый связан с пустотой, бездушностью. Серое небо - антоним лазури, одухотворённой и обитаемой, в нём нет никого и ничего, только пустое серое пространство, в котором неоткуда ждать спасения: Как ты можешь летать и кружиться Без любви, без души, без лица? О, стальная, бесстрастная птииа. Чем ты можешь прославить творца?

В серых сферах летай и скитайся. Пусть оркестр на трибуне гремит, Но под лёгкую музыку вальса Остановится сердце - и винт.

В сочетании со словами туман, дым, туча лексема серый реализует контекстуальные смыслы 'будничность', 'скука', 'опустошённость'. Опустошённость и скука связаны с отсутствием идеала: его забвением или

недосягаемостью. Серый, таким образом, противопоставляется лазурному, белому, золотому, в некоторых случаях - красному цветам. Так, в стихотворении «Они живут под серой тучей...» серая туча - знак отхода от идеала, забвения, а голубая лазурь - родина идеала, Прекрасной Дамы:

Они живут под серой тучей. Я всё молчу и всё тоскую.

Я им чужда и не нужна. Слова их бледны и темны.

Они не вспомнят тех созвучий, Я вспоминаю голубую

Которым я научена. Лазурь родимой стороны.

Так же В стихотворении «Сквозь серый дым от краю и до краю...» контекстуальный смысл одного колоратива проясняется от сопоставления с другим: если багряный свет - весть из мира идеала, из рая, знак несбыточной надежды, то серый дым - символ опустошённости, безнадёжности, непробудного мёртвого сна, в котором нет места идеалу.

В поэме «Возмездие» сочетание серый туман несёт иную нагрузку. Здесь играет роль восприятие А. Блоком серого цвета как бледного, «слабого». В поэме колоратив реализует контекстуальный смысл 'слабость, болезнь, ничтожность': Но тот, кто двигал, управляя Там, в сером и гнилом тумане,

Марионетками всех стран, - Увяла плоть, и дух погас.

Тот знал, что делал, насылая И ангел сам священной брани,

Гуманистический туман: Казалось, отлетел от нас...

А. Блок использует слово серый и для описания людей: как безликой массы (в стихотворении «Поднимались из тьмы погребов...»: «Встала улица, серым полна...»), так и отдельного человека - части толпы, слабо из неё выделяющейся. Смыслы 'невыразительность', 'неприметность' сочетаются при таком употреблении с семой 'сила':

Поднимались из тьмы погребов. Расползлись по камням мостовых,

Уходили их головы в течи. Из земли воздвигая палаты.

Тихо выросли шумы шагов,

Словеса незнакомых наречий. Встала улица, серым полна,

Заткалась паутинною пряжей. Скоро прибыли толпы других, ■ Шелестя, прибывала волна.

Волочили кирки и лопаты. Затрудняя поток экипажей.

Использованные поэтом глаголы (поднимались, выросли, прибыли, расползлись, встала, прибывала) передают медленное, но неотвратимое нарастание серой силы - силы массы. Масса эта - народ - воспринимается как нечто однородное, безликое, и потому - непознаваемое, иррациональное и непобедимое. У новой силы нет никаких ярких, узнаваемых особенностей, нет имени - и нет слабостей. Её цвет серый - «никакой» цвет.

В третьей главе «Цвета спектра в идиостиле А. Блока» приводится анализ колоративной лексики со значением красного, жёлтого, зелёного и синего цветов.

Группа красного цвета занимает важное место в идиостиле А. Блока. Лексемы, принадлежащие этой группе, могут быть использованы в номинативном значении, как сопровождаемые дополнительными контекстуальными смыслами, так и без них. Некоторые лексемы данной группы (например, румяный, румянец) используются в переносном значении и образно (окровавленный), при этом актуализируя контекстуальные семы. Наконец, зафиксированы и случаи символического употребления колоративов данной группы.

Колоративы со значением красного цвета амбивалентны с точки зрения оценки. У большинства из них отрицательные коннотации встречаются чаще, но почти все (кроме слов кровавый и окровавленный) способны приобретать и положительные коннотации. Реализация положительно или отрицательно оцениваемых контекстуальных смыслов зависит от контекста и от того, как понимается красный цвет в данном произведении. Для идиостиля А. Блока характерно наличие трёх основных фокусов (образцов цвета) для красного: цвет зари, цвет огня и цвет крови.

Положительные коннотации обычно приобретают цветообозначения, тяготеющие к фокусу зари, - они могут выступать в функции священного знака или знака высокого мистического переживания, нести такие смыслы, как 'молодость', 'невинность', 'любовь'. Так, лексема розовый и однокоренные слова тесно связаны с фокусом зари и несут в основном положительные коннотации: Растут невнятно розовые тени, Высок и внятен колокольный зов, Ложится мгла на старые ступени...

Я озарён - я жду твоих шагов («Бегут неверные дневные тени...»). Значительно реже цветообозначения, тяготеющие к фокусу зари, сопровождаются отрицательной коннотацией, реализуя контекстуальный смысл 'зловещий, эсхатологический'. Так, например, стихотворение «Невидимка» воссоздаёт картину города, гибнущего под гнётом собственных грехов. В роли вестника апокалипсиса выступает Невидимка, находящийся вне пространства города. Его локус - болота и поля под красной зарей (о важности этого знака свидетельствует то, что он повторён дважды: «Под красной зарёй вдалеке / гуляет в полях Невидимка» и «На красной полоске зари / беззвучный качается хохот»). Лексика стихотворения группируется в основном по двум центрам: описание греха и знаки грядущего возмездия. Колоративы со значением красного цвета могут оказаться и в той, и в другой группе: Грех Кабак

Слепые, продажные твари Красный фонарик Сладкая кошка Блудницы Чёрный притон Пьяные

Проститутки румяные Надпись пьяна С... чашей вина

На Звере Багряном Жена' Тяготеющие к фокусу крови колоративы закономерно сопровождаются отрицательными коннотациями, развивающимися по двум направлениям: связь крови с раной, а через нее - страданием, смертью, жертвой, и связь крови с жизненными силами человека, их полнотой, а через них - со страстями, грехом и возмездием. Так, например, для описания цвета губ А. Блок использует лексему

7 Колоратив Багряный может быть отнесён к обеим группам, так как Жена на Багряном Звере - блудница, следовательно, символизирует грех, но образ этот восходит к христианской эсхатологии, следовательно, связан и с возмездием за грехи.

Возмездие

под красной зарёй

Невидимка

над топью болот

небо... в крови

в тени гробовой фонари

на красной полоске зари

беззвучный хохот

алый. Алые губы - признак злой, стихийной страсти или страдания. Очевидно тяготение алого к цвету крови:

Ночь - как века, и томный трепет, И страстный бред, Уст о блаженно-странном лепет, В окне - старинный, слабый свет.

Несбыточные уверенья,

Нет, не слова -

То, что теряет все значенье,

Забрежжит [так у А. Блока] бледный день едва...

Тогда - во взгляде глаз усталом -

Твоя в нем ложь!

Тогда мой рот извивом алым

На твой таинственно похож! («Ночь - как века...»).

Наконец, лексемы, тяготеющие к фокусу огня, могут реализовывать нейтральные в оценочном плане и отрицательные контекстуальные смыслы (положительные коннотации встречаются, но крайне редко). Огонь связывается со страданием, жертвой (жертву часто сжигают), а также со страстями (общеязыковой метафорический концепт страсть - огонь). Например, реализация контекстуальных смыслов 'страдание' и 'жертва': Вот ребёнок засыпает На груди твоей, сестра... Слышишь, он во сне вздыхает, -Видит красный свет костра: На костёр идти пора! («Угар»).

Положительная коннотация возможна лишь в том случае, когда цветообозначение тяготеет одновременно к фокусам зари и огня.

В группу жёлтого цвета входят два гнезда родственных слов: с корнем жёлт-и золот-. Эти две группы колоративов выполняют в идиостиле А. Блока различные функции. Слова с корнем жЁлт- (и особенно - жОлт-: у Блока встречаются оба написания) обычно негативно окрашены. В принципе возможно, чтобы в блоковском тексте слово жёлтый обозначало яркий, приятный для глаз цвет, но такие случаи редки. Чаще жёлтый цвет воспринимается как бледный, неприятный, болезненный. Слова с корнем жёлт- (жолт-) связываются с идеями болезни, слабости, смерти и греха (как обыденного, низкого, пошлого, так и грозного, связанного с вмешательством в жизнь людей враждебных мистических сил).

Так, в поэме «Возмездие» жёлтый цвет устойчиво связан со смертью: И даже солнце поглядело По глыбам глины желтоватой;

В могилу бедного отг(а.

Глядел и сын, найти пытаясь Был жалок этот смертный одр,

Хоть в жёлтой яме что-нибудь; И в комнате, чужой и тесной,

Мертвец, собравшийся на смотр, Кладбище называлось: «Воля». Спокойный, жёлтый,

Да, песнь о воле слышим мы, бессловесный...

Когда могильщик бьёт лопатой

Жёлтый цвет нагнетается в стихотворении «О смерти»: груды жёлтого песку отмечают место гибели рабочего, а погибший жокей сам одет в жёлтое, что подчёркивается повторами («лежал жокей, весь в жёлтом...»; «повисла беспомощная жёлтая нога...», «Кего подушкам так бережно и нежно приложили цыплячью желтизну жокея...»).

В стихотворении «Умри, Флоренция, Иуда...» образ жёлтой пыли приобретает символический характер, обобщая мысли поэта о пошлости современной ему цивилизации (антипода культуры): Хрипят твои автомобили, Твои уродливы дома, Всеевропейской жёлтой пыли Ты предала себя сама!

В стихотворении «В эти жёлтые дни меж домами...» лексема жёлтый употреблена символически как характеристика периода времени (жёлтые дни) и реализует контекстуальные семы 'грех, похоть', 'принадлежность к инфернальным силам', 'гибель'. Тема греха получает в стихотворении постепенное развитие: в стихах 1-8 сосредоточена лексика, принадлежащая в идиостиле А. Блока полю «греховная страсть»: обжигаешь глазами, тёмный тупик, молчаливая ложь. Однако слова со значением горения - пожар, обжигать - имеют и другой смысл, раскрывающийся в стихах 9-10: героиня - губительница, она имеет демоническую, дьявольскую природу (дьявол, ад - огонь). Наконец, в стихах 11-12 реализована сема 'гибель', поддержанная соответствующей лексикой: уничтожит, разящий, кинжал:

В эти жёлтые дни меж домами Мы встречаемся только на миг. Ты меня обжигаешь глазами И скрываешься в тёмный тупик.

Но очей молчаливым пожаром Ты не даром меня обдаёшь,

И склоняюсь я тайно не даром

Единственная положительная коннотация, возникающая у колоративов с корнем жёлт-, - 'родной' как неотъемлемая часть бедного и сурового, но дорогого поэту российского пейзажа. Но даже и в этом случае реализуется ещё одна контекстуальная сема - 'печальный':

Река раскинулась. Течёт, грустит лениво И моет берега.

Над скудной глиной жёлтого обрыва

В степи грустят стога («Река раскинулась. Течёт, грустит лениво...»). Наоборот, слова с корнем золот- (злат-) чаще всего сопровождаются положительными коннотациями. Они обозначают яркий, красивый, радостный цвет, выполняют функцию священного знака; с принадлежностью золотого цвета к полю сакральных цветов связано и символическое употребление этих колоративов: Я искал голубую дорогу И кричал, оглушённый людьми, Подходя к золотому порогу,

Пред тобой, молчаливая ложь.

Ночи зимние бросят, быть может,

Нас в безумный и дьявольский бал. И меня, наконец, уничтожит Твой разящий, твой взор, твой.

кинжал.

Затихал пред Твоими дверьми («Я искал голубую дорогу...»). В этом фрагменте ясно видна иерархия сакральных цветов: голубая дорога -путь достижения Идеала, на котором ещё встречаются соблазны (кричал, оглушённый людьми), золотой порог - предел достижений, за ним обитает сама Прекрасная Дама, достигшего его уже ничто не может смутить (затихал пред Твоими дверьми).

Слова с корнем золот- нередко становятся в синонимические отношения с лексемой красный, благодаря тому, что в сознании поэта и золотой, и красный, очевидно, могут восприниматься как цвет огня. В таких контекстах слова золотой, золотистый и т.д. могут выражать свойственные слову красный контекстуальные смыслы: 'любовь', 'страсть', 'грех', 'возмездие'.

Например, в поэме «Соловьиный сад» любовная страсть уподоблена золотому огню:

Опьянённый вином золотистым, Золотым опалённый огнем, Я забыл о пути каменистом, О товарище бедном своем.

Точно так же страсть может выражаться и красным цветом, тяготеющим к фокусу огня:

Сама себе закон, летишь, летишь ты мимо, К созвездиям иным, не ведая орбит, И этот мир тебе - лишь красный облак дыма,

Где что-то жжёт, поёт, тревожит и горит! («Нет, никогда моей...»). В стихотворении «Гимн» прорвавшийся сквозь тучи луч солнца предстает в образе золотой иглы, с которой связывается идея возмездия за грехи: Вот-монах, опустивший глаза, Торопливо идущий вперёд... Но и тех, кто безумно обеты даёт. Кто бесстрастные гимны поёт. Настигает гроза! (...)

Золотая игла!

Исполинским лучом поражённая мгла! Опалённым, сметённым, сожжённым дотла -

Хвала! (Ср. с употреблением лексемы красный в стихотворении «Невидимка»), Наконец, в стихотворении «Город в красные пределы...» лексема золотой употреблена в одном ряду со словами, обозначающими красный цвет, как их синоним - для описания разгула греха:

Блещут искристые гривы Красный дворник плещет вёдра

Золотых, как жар, коней, С пьяно-алою водой,

Мчатся бешеные дива Пляшут огненные бёдра

Жадных облачных грудей, Проститутки площадной...

Для употребления колоративов группы зелёного цвета в идиостиле А. Блока очень существенна связь с молодой растительностью. Благодаря этой связи, зелёный обычно осознаётся как яркий, красивый, радостный цвет. Коннотации колоративов этой группы обычно положительны: лексема зелёный и её производные связаны с идеями весны, молодости, свободы, радости, земной любви и земных удовольствий. Например, в стихотворении «Не мани меня ты, воля...» образ зелёного пира, в

котором земля празднует приход весны (образная реализация слова пир, метафорическое описание возрождения растительности) композиционно противопоставлен образу белой руки, благословившей лирического героя (белый здесь - цвет духовности, аскетизма). Герой избирает путь духовности, подвига, но при этом зелёный сохраняет свою положительную коннотацию, не приобретает смысла 'греховный, пагубный':

Лишь на миг в воздушном мире И пойду путём-дорогой,

Оглянусь, взгляну, Тягостным путём

Как земля в зелёном пире Жить с моей душой убогой

Празднует весну, - Нищим бедняком.

Таким образом, в данном контексте смысл колоратива зелёный - 'свобода и радость естественной земной жизни в противовес мистическим поискам, аскетизму'.

Поскольку зелёный цвет связан с силами природы, он может приобретать в идиостиле А. Блока и значение 'колдовской, сказочный' - это в первую очередь относится к контекстам, в которых описываются сказочные обитатели болот (лесов, полей) - русалки, чертенята, колдуны: Будете маяться, каяться, И кусаться, и лаяться, Вы, зелёные, крепкие, малые, Твари милые, небывалые («Твари весенние»)',

Осень поздняя. Небо открытое, И леса сквозят тишиной. Прилегла на берег размытый Голова русалки больной.

Низко ходят туманные полосы, Пронизали тень камыша. На зеленные длинные волосы

Упадают листы, шурша («Осень поздняя. Небо открытое...»). Лишь в тех контекстах, где связь зелёного цвета с растительностью максимально ослаблена (колоратив описывает цвет звезды, камня, воды, огня семафора), у слов этой группы могут возникать негативные контекстуальные смыслы - 'смерть', 'напрасная, обманчивая надежда':

Проходят сны и женственные тени, В зелёный пруд смотрю я, не дыша, Туда сойдут вечерние ступени, Забытый сон воспразднует душа. Безводный сон мгновенней и короче, Мой сон продлит зелёная вода. Настанет ночь — и влажно вскроешь очи

И ты на дне заглохшего пруда («Проходят сны и женственные тени...», реализованы контекстуальные смыслы 'смерть', 'колдовство').

Группа колоративов со значением синего цвета занимает в системе лексикона А. Блока одно из центральных мест: они частотны, свободны в своей сочетаемости, выражают разнообразные контекстуальные смыслы.

С точки зрения оценки колоративы со значением синего цвета амбивалентны. Так, лексема синий может связываться с идеями любви, святости, Вечной Женственности или с ночной темнотой, опасностью, миром за порогом смерти. Проявление того или иного смысла зависит от многих факторов: от контекста, выбора синонима (так, слово голубой реже реализует отрицательные контекстуальные смыслы, чем синий, а слова лазурь, лазурный приобретают в идиостиле А. Блока только значение 'сакральный' в разных его вариациях), от номинативного значения слова (так, синий может обозначать как цвет дневного неба, так и ночного, в зависимости от этого могут быть реализованы различные контекстуальные семы).

Синий цвет устойчиво связан с темой первой любви - см. цикл «Через двенадцать лет»:

И вдруг - туман сырого сада, Железный мост через ручей, Вся в розах серая ограда, И синий, синий плен очей...

Ср. в этом же цикле: «Синеокая, бог тебя создал такой. / Гений первой любви надо мной...»: «Вижу снова я тонкие руки, / Снова слышу гортанные звуки, /Ив глубокую глаз синеву /Погружаюсь опять наяву».

В конце цикла образ синего дыма над кадилом возвышается до обобщающего символа утраченного первого сильного чувства: И когда в тишине моей горниг^ы Под лампадой томлюсь от обид Синий призрак умершей любовницы Над кадилом мечтаний сквозит.

В стихотворении «Вот он - Христос - в цепях и розах...» синий - цвет неба, осознаваемый как простой и естественный. Но именно с простотой, «убогостью» в стихотворении связывается идея святости:

Вот он— Христос — в цепях и розах В простом окладе синего неба

За решёткой моей тюрьмы. Его икона смотрит в окно.

Вот агнеи кроткий в белых ризах Убогий художник создал небо.

Пришёл и смотрит в окно тюрьмы. Но лик и синее небо - одно.

Ощущение простоты передаётся на лексическом {убогий, простой), композиционном уровне (повторы, тавтологические и диссонансные рифмы), а также на уровне символики. Поэт использует общеизвестные символы, успевшие стать своеобразными клише, - агнец, розы, белый цвет как цвет святости и совершенства, синий - небесный и тоже священный цвет. Однако, употребляя именно эти символы, ассоциативное поле которых сильно расширилось за долгую историю их использования, поэт достигает эффекта максимальной нагруженности каждого слова смыслом, что и позволяет ему выразить основную идею стихотворения: святость заключается в синтезе простоты и глубины.

В стихотворении «Легенда» нагнетание синего передает ощущение сгущающейся тьмы и нарастающей опасности: Весна плыла высоко в синеве. На глухую улицу в полночь вышли Весёлые девушки. Было — две.

При первом упоминании синевы (тёмное ночное небо) сема 'угроза' ещё не так ощутима. Она поддерживается временем действия (полночь) и местом действия

(глухая улица), но смягчается описанием девушек: они названы весёлыми, и их пока еще две, чёрная подруга ещё не покинула белую.

После появления в стихотворении Третьего картина меняется. Белая девушка ожидает близкой зари, но вместо этого сгущается тьма (синева) и нарастает чувство страха:

Ей казалось... казалось, близка заря.

Но синей и синее полночь мерцала,

Тая, млея, сгорая полношумной весной.

И одна сказала... «Ты слышишь? - сказала. -

О, как страшно, подруга... быть с тобой».

После исчезновения девушки в чёрном синяя тьма окончательно накрывает место действия, становясь непроницаемой (дважды повторено слово полог), знаменуя торжество страха и воплощение угрозы в реальность: Но, казалось, близко... Казалось, И ночь прошла мимо них, пьяна.

близко И когда в траве заблестел

Трепетно бродит, чуть белеет заря... осколок,

Но синий полог упал так низко Она осталась совсем одна.

И задёрнул последний свет фонаря. Был синий полог. Был сумрак долог.

На протяжении всего стихотворения синий (знак угрозы) противостоит заре как символу спасения.

Третья глава завершается обобщающим параграфом, в котором язык цвета рассматривается как универсальный код, способствующий выражению ведущих для идиостиля А. Блока смыслов: «духовность», «любовь», «стихия», «природа», «зло», «гибель».

В Заключении излагаются основные выводы и указываются перспективы дальнейшего исследования.

«Палитра» А. Блока ограничивается достаточно небольшим количеством цветов, по преимуществу, это цвета чистые, несмешанные: большинство сложных цветообозначений либо несут синестетический характер (плотно-белый, звонко-синий), либо указывают на то, что предмет окрашен в два цвета (бело-красный, красно-голубой), либо подчёркивает яркость цвета (белоснежный, огнекрасный [так у А. Блока]). Таких неопределённых, смешанных цветов, как, например, желтовато-зелёный, серо-синий, красновато-коричневый и т.п. поэт избегает, зато для описания чистых цветов и их оттенков использует широкие возможности синонимии и словообразования русского языка. Таким образом, в «палитру» поэта входят лишь следующие основные цвета: ахроматические (чёрный, белый, серый) и цвета спектра (красный, розовый, жёлтый, зелёный, синий, голубой). А. Блок использует возможности синонимии для того, чтобы в некоторых случаях подчеркнуть оттенок каждого цвета, например, оттенки красного - багряный, алый, кровавый, пунцовый и др.

Такие цвета, как коричневый, фиолетовый, оранжевый в поэтическом мире А. Блока практически отсутствуют (Е.В. Рахилина относит эти цвета к не свободным по сочетаемости, а Н.Б. Бахилина утверждает, что группы имён этих цветов до сих пор не окончательно сформированы в русском языке). Всех упоминаний коричневого цвета в лирике А. Блока три, причём само слово коричневый не употреблено ни разу (по наблюдениям Е.В. Рахилиной, коричневый для носителей русского языка - это искусственная краска, а не природный цвет):

названы бурая лошадка и карие глаза (дважды). Фиолетовый (лиловый) цвет, играющий немаловажную роль в прозе А. Блока, в лирику входит крайне редко и с той же смысловой нагрузкой, что и в прозе (ср. лиловые миры): лилово-зелёный -цвет Ночной Фиалки, фиолетовым назван запад в стихотворении «Фиолетовый запад гнетет...» (см. анализ стихотворения в параграфе, посвященном синему цвету). Наконец, оранжевый цвет в стихотворениях А. Блока вообще не упоминается (называются рыжий и ржавый цвета, но их нельзя, на наш взгляд, считать эквивалентами оранжевого).

В результате анализа употреблений А. Блоком колоративной лексики мы пришли к выводу, что слова-цветообозначения регулярно участвуют в выражении следующих смыслов: «духовность» (в поле духовности входят значения святости, веры, душевной чистоты, невинности); «любовь»; «стихия» (в понимании З.Г. Минц, Д.М. Поцепни); «природа»; «гибель» (ядро ■ поля - значение 'смерть', на его периферии - такие смыслы, как 'болезнь', 'отчаяние', 'слабость', 'опустошённость'); зло (в поле зла входят такие смыслы, как 'мистическое, глобальное зло', 'грех', 'жестокость').

Таким образом, язык цвета для А. Блока является универсальным кодом, к которому поэт обращается для того, чтобы выразить ведущие идеи своего творчества. Код этот сложен, во-первых, из-за того, что каждый его символ -многозначен, во-вторых, из-за синонимичности многих символов. При «расшифровке» кода обе эти трудности можно преодолеть: определить, какой именно смысл (или контаминация смыслов) стоит за каждым конкретным знаком в каждом конкретном случае, помогает контекст, а синонимия знаков не является абсолютной, они различаются оттенками значения. Но бесспорно и то, что сложные отношения между знаками способствуют появлению дополнительного измерения текста: всякий раз восприятие читателем лирического произведения сопровождается «включением» ассоциативных механизмов, и возникшие ассоциации углубляют смысловую структуру стихотворения.

Библиографический список содержит 185 наименований.

В Приложении мы приводим словарь цветообозначений Блока. В словарь включается колоративная лексика, употребляемая А. Блоком в лирических произведениях (стихотворениях и поэмах). Словарь является полным по словнику (все колоративы, употреблённые А. Блоком в лирических текстах, здесь присутствуют) и по цитации (в зону контекстов включаются все словоупотребления). Словарная статья состоит из заголовочного слова, зоны комментариев, в которой определяется тип поэтического употребления (номинативное, переносное, образное, символическое), иногда с уточнением, например поэт, (поэтическое) мтф. (метафора), зоны толкования (при толковании многозначных слов каждое значение даётся отдельно под цифрами 1, 2, 3 и так далее), зоны толкования контекстуальных смыслов (для каждого JICB контекстуальные смыслы перечисляются отдельно под цифрами 1.1, 1.2, 1.3 и так далее) и зоны контекстов, где приводятся словосочетания со всеми словоформами данной лексемы и ссылки на полный текст.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Издание, рекомендованное ВАК

1. Спивакова, Е. М. Роль колоративной лексики в реализации концепта ЛЮБОВЬ у А. Блока // Вестник Поморского университета. Гуманитарные и

социальные науки. - Архангельск: Издательский центр Поморского ун-та, -2009. - №8. - С. 200-203 [0,25 пл.]

Другие публикации

2. Спивакова, Е.М. Об особенностях употребления А. Блоком синонимов синева и лазурь // Смысловое пространство текста. Материалы межвузовской научно-практической конференции 2006 г. Выпуск VI, часть II: Лингвистические исследования. - Петропавловск-Камчатский: Изд-во Камчатского гос. ун-та, 2006. - С. 108 -111 [0,2 пл.]

3. Спивакова, Е.М. Развитие христианской символики белого цвета в лирике А. Блока // VI Приморские образовательные чтения памяти святых Кирилла и Мефодия. Сборник тезисов и докладов. - Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 2007. - С. 77 - 79 [0,18 пл.]

4. Спивакова, Е.М. Жёлтый в диалоге культур (Россия - Китай) и в творчестве Блока // Россия - Восток - Запад: Проблемы межкультурной коммуникации: материалы 3-й международной научной конференции / отв. ред. З.Г. Прошина. - Владивосток: Изд-во Дальневост. ун.-та, 2007. - С. 191-193 [0,17 пл.]

5. Спивакова, Е.М. Семантическая ёмкость поэтического слова А. Блока (на примере колоративов группы зелёного цвета) // Смысловое пространство текста. Материалы межвузовской научно-практической конференции 2007 г. Выпуск VII, часть II: Лингвистические исследования. - Петропавловск-Камчатский: Изд-во Камчатского гос. ун-та, 2007. - С. 85-91 [0,3 пл.]

6. Спивакова, Е.М. Роль колоративной лексики в создании образа храма в лирике А. Блока // VTI Приморские образовательные чтения памяти святых Кирилла и Мефодия. Материалы научно-практической конференции. -Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 2007. - С. 102104 [0,2 пл.]

СПИВАКОВА Елена Михайловна ЯЗЫК ЦВЕТА В ИДИОСТИЛЕ А. БЛОКА

Автореферат диссертации На соискание учёной степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 22.09.09 Формат 60 х 84/16 Уч. изд. л. 1,2 Усл. печ. л. 1,5 Тираж 100 экз. Заказ № 22/2009

Редакционно-издательский отдел Дальневосточной государственной социально-гуманитарной академии 679015, г. Биробиджан, ул. Широкая, 70а

Отпечатано в печатном цехе Дальневосточной государственной социально-гуманитарной академии 679015, г. Биробиджан, ул. Широкая, 70а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Спивакова, Елена Михайловна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. «КОЛОРАТИВНОЕ СЛОВО В ИДИОСТИЛЕ ПОЭТА».

1.1 .Вопрос о языковой личности.

1.2. Методы исследования художественной речи.

1.2.1. Имманентный анализ.

1.2.2. Лингвистика и стилистика текста.

1.2.3. Семиотический и интертекстуальный анализ.

1.2.4. Миропорождающий анализ.

1.3. Аспекты изучения колоративной лексики.

1.3.1. Диахронический аспект.

1.3.2. Синхрония: сопоставительный аспект.

1.3.3. Синхрония: психолингвистический аспект.

1.3.4. Синхрония: когнитивный аспект.59 '

1.3.5. Синхрония: лингвокультурологический аспект.

1.3.6. Синхрония: изучение имён цвета в языке художника слова.

ВЫВОДЫ.

Глава 2. «АХРОМАТИЗМЫ В ИДИОСТИЛЕ А. БЛОКА».

2.1. Тематическая группа белого цвета.

2.1.1. Лексема белый.

2.1.2. Лексемы, производные от белый.

2.1.3. Лексема серебро и производные от неё.

2.1.4. Лексема седой и производные от неё.

ВЫВОДЫ.

2.2. Тематическая группа чёрного цвета.

2.2.1. Лексема чёрный.

2.2.2. Лексемы, производные от чёрный.

ВЫВОДЫ.

2.3. Тематическая группа серого цвета.

2.3.1. Лексема серый.

2.3.2. Лексемы, производные от серый.

2.3.3. Другие колоративы.

ВЫВОД.

Глава 3. «ЦВЕТА СПЕКТРА В ИДИОСТИЛЕ А. БЛОКА».

3.1. Тематическая группа красного цвета.

3.1.1. Лексема красный.

3.1.2. Лексемы, производные от красный.

3.1.3. Лексема алый и её производные.

3.1.4. Лексема розовый и однокоренные ей.

3.1.5. Лексемы румяный, румянец, румяншпъ(ся).

3.1.6. Лексемы кровавый, окровавленный, кровь.

3.1.7. Лексема багровый и однокоренные ей.

ВЫВОДЫ.

3.2. Тематическая группа жёлтого цвета.

3.2.1. Лексема жёлтый.

3.2.2. Лексемы, производные от жёлтый.•.*.172

3.2.3. Лексема золотой.

3.2.4. Лексемы, однокоренные слову золотой. 179t

ВЫВОДЫ.

3.3. Тематическая группа зелёного цвета.

3.3.1. Лексема зелёный.

3.3.2. Другие колоративы.

ВЫВОДЫ.

3.4. Тематическая группа синего цвета.

3.4.1. Лексема синий.

3.4.2. Лексемы, производные от синий.

3.4.3. Лексема голубой и её производные.

3.4.4. Лексемы лазурь, лазурный.

ВЫВОДЫ.

3.5. Язык цвета как универсальный код.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Спивакова, Елена Михайловна

А. Блок — одна из ключевых фигур в русской поэзии, без которой невозможно представить себе не только культуру «серебряного века», но и русскую литературу как таковую. В его поэзии нашли выражение катастрофическое мироощущение рубежа веков и грозный пафос революции и гражданской войны, в каком-то смысле А. Блок стал голосом своей эпохи. По словам Н.А. Кузьминой, «творчество Блока объединило «начала» и концы: вобрав-духовное и поэтическое наследие XIX века, обогатило его опятом века XX» [Кузьмина 1985: 88-89]. При этом он остался яркой и своеобразной языковой личностью, его идиостиль, формировавшийся на основе русской и европейской гуманитарной культуры, вобрав особенности культуры декаданса, впитав соловьёвскую мистику и многие черты поэтики русских символистов, остался очень индивидуальным, а его мировосприятие - весьма субъективно/

Становление антропоцентрической парадигмы в лингвистике (см. Не-рознак 1997, Воркачев 2001, Кубрякова 1999) обусловило интерес исследователей к особенностям отдельной языковой личности и её идиолекта. На наш взгляд, особой ценностью обладают работы, посвящённые изучению идио-стиля художника слова с одной стороны, как «эталонной» языковой личности, с другой - как личности творческой, преобразующей язык на основе заложенных в нем потенциальных возможностей, так как «при порождении текста сознание поэта не просто дублирует с помощью знаковых средств отражаемую реальность, а выделяет в ней значимые для субъектов признаки и свойства, конструирует их в идеальные обобщённые модели действительности» [Могилева 2004: 179].

Актуальность предлагаемой диссертационной работы обусловлена отсутствием комплексного исследования колоративной лексики на материале произведений А. Блока.

Язык цвета А. Блока и прежде вызывал интерес ученых, но в основном - литературоведов. Так, К.Ф. Тарановский в статье «Некоторые черты символики Блока» говорит о триаде золотой — белый - чёрный цвета, утверждая; что золотой цвет образует положительное семантическое поле; чёрный - отрицательное, абелый; занимает промежуточное положение. В другой работе он же касается некоторых аспектов символики зелёного цвета у А. Блока [Тарановский 2000-а],', [Тарановский 2000-6]. Л. В. Краснова уделяет символике цвета главу в книге «Поэтика А. Блока: очерки», где останавливается на символических значениях красного, жёлтого и синего цветов [Краснова 1973]. Однако Л. Краснова и отчасти К.Ф. Тарановский исследуют не коло-ратнвную. лексику, а цветовой? образ: В одной из; работ ГШ. Ивановой-Лукьяновой, посвящённой поведению многозначного слова в художественном тексте, есть анализ,некоторых употреблений лексемы белый у А. Блока; [Иванова-Лукьянова 2003]v но: комплексный; анализ всей колоративной лексики внашем исследовании»осуществляется впервые.

А. Блок, относится; к числу поэтов с развитой языковой рефлексией, в споем отношении к слову он близок И. Гумилеву {«Но забыли мы,, что оси-ятю / Только Слово средь мирских тревог / И в Евангелии от Иоанна / Сказано, что Слово — это Бог»). В 'Ш Григорьев (утверждает, что художественная система А. Блока является системой избирательного типа по отношению поэта, к приёму и системой?филологического (словесно-ассоциативного) типа — по отношению поэта к слову. То есть, слово у А. Блока соотносится: с денотатом, не непосредственно, а через другое- слово, включено- в ассоциативную сеть. Ведущую роль.в формировании ассоциаций у А. Блока, по наблюдениям В!Ш Григорьева, играют синтагматические связи слова [Очерки 1990].

При этом идиостиль А. Блока»— не статичная структура. Е гохудожест-веипая система постоянно перестраивалась на протяжении: жизни, в некоторых случаях её изменения имели вид «крутых ломок, взрывов» [Максимов 1981: 23]. По словам Д.Е. Максимова; «Поэзия Блока. организуется лирическими темами, сюжетами, символами, мифологемами- — центрами поэтического движения, которые можно было бы назвать по их формальному значению интеграторами» [Максимов 1981: 41]. Разумеется, в результате творче . ' : ■•••■.• б скогофазвития поэта в, его художественной системе появляются новые интет-граторы;, но суть развития не только в этом. По нашимнаблюдениям, единожды введённый в художественную систему поэта* интегратор; (символ, сюжет) больше не исчезает, даже' если не появляется в новых текстах эксплицитно - имплицитно присутствует, подразумевается, становится «культурным контекстом», необходимым для понимания: произведения., Развитие же заключается; в переосмыслении поэтом образа, символа, сюжета, мифологемы; в углублении, изменении, стоящего за ними смысла. Это движение-в художественной, системе А. Блока; обусловлено, на: наш взгляд, тем, что душа поэта стала «полем битвы» культуры. и стихии (см. статью А. Блока «Культура и стихия», а также Максимов; 1981, Минц 1999):

Так, на первом этапе развитияшдиостиля А. Блока он - в первую очередь «поэт культуры». В цикле «Ante: Lucem» важную^ роль играет связь, «с

V * традициями романтизма; и лириков чистого искусства. Оппозиция, «я: — жизнь» и «я^, - люди» мыслится как основная, определяющая для-; цикла» [Минц 1999: 12]. В «Стихи о Прекрасной Даме» проникает, культурная, традиция; символизма. Важнейшую роль играет «софиология» В л. Соловьёва, которую А. Блок.воспринимает эмоционально и личностно, тесно общаясь с С. Соловьёвым и А. Белым.

Наше обращение именно к языку цвета в идиостиле Блока обусловлено предположением, что символика цвета является универсальным кодом, которым пользуется поэт для выражения ведущих идей всего своего творчества. Несмотря на то что, по представлению ряда исследователей^ А.Блок является поэтом, ориентированным прежде всего-на звучание, «музыку», зримый; цветовой образ много значит в его творчестве. Достаточно отметить-то; влияние; которое оказывала на него живопись в разные периоды его творчества (см:, например, Альфонсов 2006, Новикова 1993, Гордин 1986).

Изучение семантического класса'слов со значением цвета в лингвистике характеризуется; многоаспектностью, что говорит о сложности и неисчерпаемости предмета. Мы полагаем целесообразным вслед за другими исследователями рассматривать данный класс слов в двух аспектах — диахроническом и синхроническом. В свою очередь в рамках синхронического подхода можно выделить следующие составляющие:

1) сопоставительный аспект (В.Г. Кульпина, С.Г. Тер-Минасова и др.);

2) психолингвистический аспект (P.M. Фрумкина, Т. Пугачёва);

3) когнитивный аспект (А. Вежбицкая, Е.В. Рахилина);

4) лингвокультурологический аспект (Н.В. Серов);

5) изучение имён цвета в языке художника слова (Г.А. Лилич, С.В. Трифонова, Н.П. Гусарова, Л.Ф. Соколова, И.А. Орлова, Л.В. Зубова и др.).

В изучении языка цвета в идиостиле художника слова сложились следующие основные направления:

1) определение потенциальных возможностей цветообозначений в языковой системе и исследование их реализации в языке конкретного автора;

2) изучение сочетаемости цветообозначений в языке конкретного автора;

3) изучение состава ЛСГ цвета в языке художника слова;

4) уточнение контекстуальных смыслов, реализуемых цветообозначе-ниями в произведениях данного автора;

5) исследование эволюции значений колоративов в языке поэта или писателя;

6) сравнительный анализ цветовой картины мира или её элементов у разных авторов.

Наша работа выполнена в русле исследования семантики цветообозначений в поэтическом употреблении, но для уточнения контекстуальных смыслов колоративов мы определяли состав ЛСГ цвета у А. Блока и анализировали сочетаемость цветообозначений в его языке. В некоторых случаях необходимо было обратить внимание и на эволюционный аспект, так как на протяжении всего творчества художественная система А. Блока подвергалась изменениям. Научная новизна;работы заключается: в разработке методики анализа специфической группы слов, введении в научный оборот новых данных, о словоупотреблении А. Блока, разработке концепции нового типа словаря;

Цель нашей работы — исследовать семантические возможности колора-тивов в лирике А.,Блока. Следовательно, объектом нашего исследования являются комбинаторные приращения-смысла, наблюдаемые у цветообозначе-ний в лирических стихотворениях А. Блока, предметом- — лексика со значением цвета в поэтических произведениях А. Блока.

Материалом, исследования послужило?собрание сочинений А. Блока в 8 томах, опубликованное Государственным издательством художественной литературы в 1960 году [Блок 1960]. Было проанализировано; 1568 словоупотреблений.

Достижению? поставленной; цели способствовало решение следующих задач::

1) создание эмпирической базы путём отбора контекстов из лирических произведений А. Блока, содержащих колоративную лексику, формирование словника толкового Словаря цветообозначении А*. Блока;

2) создание лексико-тематической классификации;

3) определение контекстуального смысла колоративов с учётом миниг мального и максимального контекста;;

4) выделение ключевых; для творчества поэта? смыслов, в: выражении которых активно: участвуют цветообозначения; построение полевых структур.'

Решение поставленных задач обусловило выбор основных: методов исследования:: контекстуального анализа для определения смысла колоративно-. го слова в поэтическом контексте, компонентного анализа при выделении контекстуальных сем, реализуемых цветообозначением, функционально-стилистического анализа при комментарии употребления лексем.

Теоретическая значимость работы состоит в новом подходе к проблеме типологии художественного значения, в разработке методики анализа специфических художественных текстов, а также в создании концепции словаря языка поэта нового типа (предлагается толковый словарь одного класса слов в идиостпле поэта с дополнительными комментариями, характеризующими тип художественного словоупотребления).

Практическая значимость исследования состоит в возможности применять его результаты в курсе «Филологический анализ текста»; на спецкурсах и спецсеминарах, посвящённых творчеству А. Блока; результаты исследования могут послужить материалами для различных словарей: Словаря языка А. Блока, как полного, так и идеологического (по классификации Б.А. Ларина), Словаря языка поэзии рубежа XIX-XX веков.

Положения, выносимые на защиту:

1. Язык цвета является универсальным кодом, при помощи которого А. Блок выражает ключевые для своей лирики смыслы.

2. Эти смыслы: «духовность», «любовь», «стихия», «природа», «зло» и «гибель» - образуют семантические поля, то есть иерархические структуры, имеющие ядерную зону, зону «сильных» значений и периферийную область [см. Денисенко 2002: 45]. Так, например, ядром поля «гибель» является значение 'смерть', зону сильных значений образуют 'угроза гибели', 'болезнь', 'отчаяние', на периферии располагаются значения 'слабость', 'опустошённость'.

3. В центре поля «Духовность» располагаются лексемы, входящие в группу «сакральных» цветов. Главными «сакральными» цветами для А. Блока являются белый, золотой и лазурный. Значение святости может также быть выражено лексемами красный, голубой и, реже, синий. Значение 'вера, служение' обычно сопутствует колоративу белый, а такие значения, как 'невинность', 'душевная чистота' выражаются лексемами белый, голубой, зелёный.

4. В центре поля «Любовь» располагаются лексема синий, тесно связанная с идеей первой любви, и лексема красный, сопровождаемая контекстуальной семой 'страсть'. На периферии этого поля — колоративы чёрный чёрные косы, чёрная кровь), золотой (золотая коса), голубой (покрывало голубое).

5. Ядро поля «Стихия» образуют лексемы синий, чёрный и белый. На* периферии этого смысла находятся колоративы серебряный и голубой, передающие значения, близкие к значениям слов белый и синий, но реже для этого используемые; а также лексемы зелёный и золотой, связанные со стихийными силами природы (см. цикл «Пузыри земли»).

6: Ядром поля «Природа» является лексема зелёный. На периферии поля — колоративы ж'ёлгаьш, золотой, красный, розовый, синий, голубой, белый.

7. В центре поля «Гибель» располагаются колоративы, сопровождающиеся у А. Блока семой 'смерть', в первую очередь это чёрный и белый. То же значение может быть выражено лексемами жёлтый, зелёный и синий. Ещё дальше на периферии поля располагается слово серый, выражающее идеи болезненной слабости, отчаяния, опустошённости. Те же смыслы ('слабость', 'отчаяние', 'опустошённость') могут быть выражены, лексемами чёрный и белый.

8. Ядро поля «Зло» образуют колоративы, используемые для обозначения мистической злой силы, т.е: чёрный и жёлтый, реже в этом значении выступает лексема красный. Далее на периферии — лексемы, выражающие идею греховности: красный, жёлтый и редко - золотой (как эквивалент красного).

Апробация. Основные результаты исследования были представлены, в докладах на конференциях: «Лихачёвские чтения», посвященные 100-летию со дня рождения академика Д. С. Лихачёва (Владивосток, ноябрь 2006 г.); «Приморские образовательные чтения памяти святых Кирилла и Мефодия» (Владивосток, май 2006, май 2007 гг.), «Россия - Восток - Запад. Проблемы межкультурной коммуникации» (Владивосток, март 2007 г.), на международной научно-практической конференции «Русский язык и русская культура в диалоге стран АТР» (Владивосток, май 2008); на заседаниях кафедры русского языка. Дальневосточной государственной социально-гуманитарной академии (Биробиджан 2007, 2008) а также в 6 опубликованных работах.

Теоретической базой настоящего исследования послужили труды известных лингвистов в области теории семантической осложнённое™ (Ларин 1974, Ковтун 1977, Языкова 1977, Язикова 2005, Поцепня 1995), а также теории языковой личности (Караулов 1987, Карасик 2004).

Структура работы

Работа состоит из Введения, трёх глав, Заключения, Библиографического списка и Приложения.

Во Введении представлены тема, объект, предмет, цель, основные задачи и методы исследования.

В первой главе «Колоративное слово в идиостиле поэта», состоящей из трёх разделов, представлены теоретические основы исследования. В первом разделе рассматривается вопрос о языковой личности. Во втором разделе «Методы исследования художественной речи» рассматривается понятие идиостиля, обсуждается проблема семантического осложнения слова в художественном тексте, сравниваются различные подходы к интерпретации поэтических произведений. В третьем разделе «Аспекты анализа колоративной лексики» рассматриваются различные аспекты анализа цветообозначений.

Во второй главе «Ахроматизмы в идиостиле А. Блока» приводится анализ колоративной лексики со значением белого, чёрного и серого цветов.

В третьей главе «Цвета спектра в идиостиле А. Блока» приводится анализ колоративной лексики со значением красного, жёлтого, зелёного и синего цветов.

В Заключении представлены результаты исследования.

Библиографический список состоит из 185 наименований.

В Приложении дан толковый Словарь колоративной лексики, употребляемой в лирических текстах А. Блока.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Язык цвета в идиостиле А. Блока"

ВЫВОДЫ

1. Группа колоративов со значением синего цвета занимает в системе лексикона А. Блока одно из центральных мест: они частотны, свободны в своей сочетаемости, выражают разнообразные контекстуальные смыслы.

2. С точки зрения оценки колоративы со значением синего цвета амбивалентны. Так, лексема синий может связываться с идеями любви, святости, Вечной Женственности или с ночной темнотой, опасностью, миром за порогом смерти.

3. Проявление того или иного смысла зависит от многих факторов: от контекста, выбора синонима (так, слово голубой реже реализует отрицательные контекстуальные смыслы, чем синий, а слова лазурь, лазурный приобретают в идиостиле А. Блока только значение 'сакральный' в разных его вариациях), от номинативного значения слова (так, синий может обозначать как цвет дневного неба, так и ночного, в зависимости от этого могут быть реализованы различные контекстуальные семы).

3.5. Язык цвета как универсальный код

Исследуя семантические возможности колоративов в лирике А. Блока, мы пришли к выводу, что язык цвета для поэта - универсальный код, передающий смыслы, пе теряющие своего значения во всём его творчестве. Таким образом, исследование колоративной лексики позволяет выйти на новый, концептуальный уровень анализа блоковских текстов. К сожалению, рамки данной работы не позволяют осветить этот вопрос подробно, так что здесь мы коснемся лишь некоторых аспектов проблемы.

Анализ показал, что цветообозначения активно участвуют в выражении следующих, важнейших в творчестве А. Блока, смыслов: «Духовность», «Любовь», «Стихия» (в понимании З.Г. Минц), «Природа», «Гибель», «Зло». Эти смыслы можно представить в виде полей.

Ядром поля. «Духовность» является значение 'сакральный, святой'. В идиостиле А. Блока 'сакральный, святой' — это, как правило, 'относящийся к женственному идеалу', но возможны и исключения: в некоторых текстах большое значение приобретает связь цветообозначения, выражающего этот смысл, с образом Христа или (очень редко) образами языческих (античных) божеств. Итак, в центре поля «Духовность» должны располагаться цвета, выражающие значение 'сакральный, святой' — назовём их сакральными цветами. К сакральным в идиостиле А. Блока относятся белый, золотой, лазурный, красный и синий цвета. Интересующее нас значение может выражаться, следовательно, целым рядом колоративов: лексемами белый, золотой, злато, лазурный, лазурь, красный, алый, розовый, румяный, багряный, багрянец, голубой, голубоватый, синнй, синеть и некоторыми другими. Однако сакральные цвета подчинены собственной иерархии, и, значит, не всем колоративам этот значение свойственно в равной степени.

На иерархию сакральных цветов указывают тексты А. Блока, в которых сопоставляются несколько колоративов, несущих сходную смысловую нагрузку. Наиболее интересны с этой точки зрения-стихотворения «Странных и новых ищу на страницах.», «Я искал голубую дорогу.» и «Царица смотрела заставки». В первом из них сопоставляются белый, красный и золотой цвета, и наибольшей ценностью для поэта, по-видимому, обладает именно белый: «Блекнут ланиты у дев златокудрых, / Зори не вечны, как сны. / Терны венчают смиренных и мудрых / Белым огнём Купины». Ключевые образы, связанные с женственным идеалом, — златокудрые девы, зори и белый огонь Купины. В образе златокудрой девы Вечная Женственность не раз появляется в лирических текстах А. Блока, образ зари соотносится с моментом мистического откровения, переживаемого лирическим героем «Стихов о Прекрасной Даме» и «Распутий». С этими образами связываются золотой (кудри) и красный (ланиты, зори) цвета. Но откровения, которые лирический герой переживает, встречая златокудрых дев, осиянных зорями, - лишь первые шаги к постижению истинного идеала, эти ценности не вечны, преходящи (ланиты блекнут, зори не вечны). С истинной Софией {Девой, Зарёй, Купиной) связан белый цвет.

В стихотворении «Я искал голубую дорогу.» сопоставляются золотой и голубой цвета. Большей значимостью из них обладает золотой: голубая дорога - лишь путь к обители идеала, а золотой порог — предел духовных поисков героя.

В стихотворении «Царица смотрела заставки.» красный, голубой, золотой цвета относятся к обеим героиням, синий - только к Царице, а лазурный и белый — только к Царевне, наделённой большей святостью.

Интересно также, что эпитетами, характеризующими мистическую Ты «Стихов о Прекрасной Даме», становятся колоративы белая, лазурная, золотая, но не *красная, Грозовая, *голубая, *синяя.

Наконец, немаловажно, что лексемы золотой и лазурный (лазурь) выражают по преимуществу контекстуальный смысл 'сакральный, святой', лексема белый реализует этот смысл достаточно регулярно, хотя способна выражать и иные, даже негативные, а такие колоративы, как красный, синий чаще выражают негативные контекстуальные смыслы, в том числе 'грех', 'угроза', 'смерть', а интересующее нас значение возникает у них лишь эпизодически.

Таким образом, среди сакральных цветов наиболее значимыми, «сильными» являются в идиостиле А. Блока белый, золотой и лазурный, а голубой, розовый, красный, алый, багряный и синий могут выражать значение 'сакральный, святой' эпизодически. Они тоже входят в группу сакральных цветов, но располагаются на её периферии.

В поле «Духовность» входят и такие значения, как 'служение, вера, аскеза' и 'душевная чистота, невинность'. Первое выражается по преимуществу колоративом белый (ср. стихотворения «Слушай! Повесила дева.», где упоминается белая одежда юноши-служителя, «Не мани меня ты, воля.», где символом отказа от земных радостей во имя высокого служения становится белая рука и др.). Второе значение может выражаться лексемой голубой («Твои глаза ещё невинны, как цветик голубой»), розовый {розовые детки, девочка в розовом капоре) и белый (ср. девушка в белом в стихотворении «Легенда»).

Итак, ядро поля «Духовность» составляют белый, золотой и лазурный цвета, являющиеся для А. Блока основными символами святости, менее значимы голубой и розовый, выражающие невинность, душевную чистоту, красный и алый, достаточно часто выражающие смысл 'сакральный, святой', на периферии располагаются синий, багряный цвета, также способные маркировать святость или высокое мистическое переживание. Белый цвет - наиболее многозначный из всех: он способен символизировать и святость, и невинность, чистоту души, и веру, служение идеалу, аскетизм.

Поле «Любовь» в идиостиле А. Блока неоднородно, так как любовь понимается поэтом неоднозначно: это может быть любовь в платоновском восприятии, любовь к прекрасной идее в её земном воплощении («Стихи о Прекрасной Даме», «Распутья», «Через двенадцать лет»), а может - любовь-страсть, неуправляемая, жестокая и несущая гибель («Снежная Маска», «Чёрная кровь»). Таким образом, частично поле «Любовь» входит в поле «Духовность» (первый случай), а частично - в поле «Стихия» (второй случай).

В центре поля «платоническая любовь» располагается синий цвет. Для А.Блока он тесно связан с темой первой любви, всегда — истинной, одухотворённой, мистически окрашенной. Колоративы тематической группы синего цвета регулярно сопровождаются такими коннотациями, как 'любовь', 'первая', 'истинная', 'святыня'. Так, например, в стихотворении «О доблестях, о подвигах, о славе.» синий плтц героини — единственная индивидуализирующая деталь. Её двойное повторение акцентирует на ней внимание читателя, тесно связывая синий-цвет с уходящей возлюбленной. Близок по смыслу к синему голубой цвет. Голубое одеяние героя или героини служит внешним признаком чувства любви, которое он или она переживает. Синий становится знаком платонической любви и тогда, когда описывает цвет глаз героини. В таких сочетаниях колоратив чаще всего сопровождается положительной коннотацией. Синие глаза, очи — почти несомненный признак неслучайной, истинной, мистической возлюбленной. Так, синие глаза возлюбленной - лейтмотив цикла «Через'двенадцать лет», навеянного воспоминаниями о юношеской любви поэта к К.М. Садовской.

Золотой цвет также активно участвует в реализации концепта «любовь», поскольку связан1 с Прекрасной Дамой. Однако золотой цвет у Блока сопровождает не только «любовь платоническую», но- и «любовь-страсть». Мы предполагаем, что во многом это связано с тем, что- значение слов золотой, золотистый в идиостиле поэта мотивировано1 не только цветом золота, но и цветом огня. Метафорический' концепт «страсть — огонь» является частью русской языковой картины мира (ср. огонь любви; пламя страсти; любовь вспыхнула, перегорела, угасла; пробежала искра). Этой гранью значения слово-золотой приближается к слову красный. Например, в поэме «Соловьиный сад» любовная страсть уподоблена золотому огню. Точно так же страсть может выражаться и красным цветом, тяготеющим к фокусу огня; в некоторых контекстах одновременно употребляются в этом смысле два колоратива, один со значением золотого, другой - красного цвета: «Ты - злая колдунья. Мой вечер в огне - / Багрянец и злато горят» («Ты — злая колдунья. Мой вечер в огне.»).

Однако везде, где колоратив со значением золотого цвета реализует контекстуальный смысл «любовь-страсть», эта страсть не оценивается негативно как губительная, грешная, жестокая. Слова золотой, золотистый сохраняют положительную коннотацию, свойственную им в идиостиле поэта.

Лексема же красный и её синонимы часто имеют негативную окраску, так, красное платье, красный плаи\ в идиостиле А. Блока - знаковое одеяние падшей, публичной женщины (см., например, «Ты смотришь в очи ясным зорям.», «Повесть»), а в стихотворении «В сыром ночном тумане.» красный блеск огня в окне и алые герани становятся символом искушения земной страстью, способного увести героя в сторону от его пути.

Таким образом, для колоративов, принадлежащих к тематической группе красного цвета контекстуальный смысл 'страсть' часто осложняется семой 'грешная'. Другое возможное осложнение — дополнительная актуализация семы 'жестокая' (см., например «Ночь — как века, и томный трепет.»).

Чёрный цвет участвует в реализации смысла «любовь-страсть» в тех случаях, когда используется в описании внешности героини: её глаз, волос, одежды. Всё это - элементы внешности прекрасной женщины, околдовывающей, соблазняющей, увлекающей в бездну губительной страсти, (ср. стихотворение «Ушла. Но гиацинты ждали.», где упоминается чёрная коса героини-соблазнительницы).

Вообще в идиостиле А. Блока волосы героини могут быть только золотыми или чёрными. Выбор колоратива здесь принципиален: золотые волосы отличают земное воплощение Софии (Прекрасную Даму, Царевну), первую, истинную возлюбленную или чистую, невинную девушку, чёрные же косы — признак обольстительницы, губительницы.

Таким образом, ядром поля «платонической любви» являются колоративы синий, голубой, лазурный, они тесно связаны с темами первой любви и Прекрасной Дамы; колоративы золотой, золотистый могут входить в поле «платонической любви», благодаря своей связи с образом Прекрасной Дамы, а могут - в поле «любви-страсти», поскольку одним из образцов золотого цвета является огонь; в последнем случае они не приобретают негативных коннотаций; колоративы красный, багряный, алый, огненный и т.п. входят в поле «любви-страсти», при этом приобретая негативные коннотации 'грех', 'жестокость'; колоратив чёрный входит в поле «любви-страсти», при этом приобретая негативные коннотации 'жестокая', 'мучительная', 'губительная', 'роковая'.

Поле «Стихия» частично включает в себя поле «любовь-страсть», но в него входят и другие смыслы: 'безымянная увлекающая сила', 'потустороннее', 'бунт'. Частично соприкасается с полем «Стихия» и поле «Природа». Смысл 'безымянная увлекающая сила' часто реализуется в идиостиле А. Блока в образе метели, с метелью связан и смысл 'бунт' (см., например, «Двенадцать»). Поэтому, очевидно, в это поле включаются в первую очередь колоративы, обозначающие холодные и* ахроматические цвета: синий, реже — голубой, единожды — фиолетовый, очень часто — белый, черный, реже — серебряный, серебристый. Лишь в тех случаях, когда речь идёт о стихийных силах природы, в реализацию смыслов, принадлежащих полю «Стихия», включаются лексемы зелёный и золотистый.

Лексема белый приобретает значения 'стихийная страсть' и 'безымянная увлекающая сила' в цикле «Снежная ^ маска» за счёт тесной связи белого цвета со снегом. Белый цвет маркирует вьюжный, подчинённый стихии мир Снежной Маски: путь в метельное пространство начинается с белой пристани («Последний путь»), обитатели мира Снежной Маски также маркированы белым цветом {кто-то белый в стихотворении «Здесь и там»), во вьюжном небе выстраивается белый крест («И опять снега»), наконец, зов самой властительницы метельного пространства также назван белым {белый зов упомянут в стихотворении «Серебристым снежным хмелем.»). Необходимо отметить, что во всех случаях лексема белый сопровождается также контекстуальными семами 'холод' и 'смерть'. В поэме «Двенадцать» колоратив белый несёт двойную нагрузку: в разных случаях он связан с революционной стихией или с образом Христа. В первом случае лексема белый входит в поле «Стихия», во втором - в поле «Духовность».

Лексемы серебро, серебряный, серебристый также включаются в поле «Стихия» и по выражаемым ими контекстуальным смыслам близки к слову белый. Так, в «Снежной Маске» («Обречённый») серебряная дорога уводит героя за пределы жизни - в стихийный мир героини («Вот меня из жизни вывели / Снежным серебром стези»), герой теряется и теряет признаки рыцарского достоинства (меч :железный) в серебряной вьюге — олицетворении стихии («Голоса»), опьяняется серебристым снежным хмелем, как стихийной страстью («Серебристым снежным хмелем.»).

Также связан со стихией и синий цвет. Стихийное, бурное, вьюжное пространство часто маркируется в лирике А. Блока колоративом синий: в синей буре («Когда я создавал героя»), в открытых сишсс безднах («Здесь и там»), поля снеговые и синие («Настигнутый метелью»). Единожды в том же значении употреблено слово голубой - в сочетании ветер голубой («Снежное вино»).

Колоратив чёрный и его производные включается в поле «Стихия», благодаря, во-первых, тесной связи с идеей страстной, стихийной, губительной любви, а во-вторых - таким часто реализуемым контекстуальным смыслам, как 'потустороннее', 'враждебное, чуждое человеку'. В первом случае лексема черный включается в описание внешности героини: чёрные глаза, косы, одежда - признак женщины-обольстительницы, которая часто сама олицетворяет стихию («Снежная Маска», «Фаина»). Тот же смысл несёт колоратив в гиперболическом сочетании черная кровь («Чёрная кровь», «Возмездие»).

Во втором случае колоратив может относиться к обитателям стихийного мира - потусторонним и, как правило, недобрым, враждебным человеку существам: чёрный звонарь («Проклятый колокол»), невидимки черномазые («Вот на тучах пожелтелых.»); или же чёрный цвет становится приметой стихийного мира как такового: там светят чёрные звезды («Тревога»), роится чернота («Вот на тучах пожелтелых.»), веет чёрный ветер — символ враждебной стихии («Дикий ветер.»), дни, проведённые героем в стихийном мире Снежной Маски, поэт называет чёрными днями («Вступление»). В цикле «На поле Куликовом» чёрный цвет связан с ордой (туча черная). Орда - тоже враждебная стихия, грозящая поглотить упорядоченный, родной герою мир. Наконец, в поэме «Двенадцать» чёрный цвет тесно связан с революционной стихией.

Золотистый и зелёный цвета включаются в поле «Стихия», так как в некоторых случаях символизируют стихийные силы природы. Как правило, это происходит в тех случаях, когда лексемы зелёный и золотистый используются для описания антропоморфных сказочных существ: русалок (зеленые длинные волосы, «Осень поздняя. Небо открытое.»), купальниц (золотисты лица купальниц, «Твари весенние»), болотных чертенят (зеленеют колпачки, «Болотные чертенятки»), весенних тварей (зелёные, крепкие, малые твари милые, небывалые, «Твари весенние»).

Таким образом, ядро поля «Стихия» образуют белый, чёрный и синий цвета, способные описывать стихийный мир как таковой, а также и его обитателей. При этом колоратив белый выражает значение 'стихия?, осложнённое контекстуальными семами 'холод' и 'смерть', а колоратив чёрный в этом значении сопровождается контекстуальными семами 'страх, угроза' или 'любовь-страсть'. Далее располагаются лексемы серебряный, серебристый, серебро и голубой, которые выражают значение 'стихия' несколько реже, чем белый и синий. Наконец, на периферии располагаются лексемы зелёный и золотистый, в некоторых случаях сопровождаемые контекстуальным смыслом 'стихийные силы природы'.

В центре поля «Природа», безусловно, располагаются колоративы со значением зелёного цвета, что естественно, поскольку в идиостиле А. Блока, как и в общенародном языке, значения слова зелёный мотивировано цветом живых растений. Именно цвет растений описывает лексема зелёный в большинстве употреблений. В этом случае колоратив сопровождается положительными коннотациями. Так, в стихотворении «В тихий вечер мы встречались.» зелёный цвет связан с весной и молодостью (первая зелень весны), с весной и возрождением к новой жизни связан зелёный цвет глаз героини в стихотворении «Сольвейг», в стихотворении «Не мани меня ты, воля.» сочетание зелёный пир символизирует естественную и радостную природную жизнь и в то же время — весеннее пробуждение природы. В некоторых других случаях лексема зелёный (и её производные) может сопровождаться контекстуальной семой 'колдовской'. Это происходит, когда колоратив описывает цвет антропоморфных существ (примеры см. выше).

На периферии поля «Природа» - колоративы, описывающие яркие, чистые цвета: синий, белый, розовый, голу бой, золотистый и другие. Нередко в лирике А. Блока встречается противопоставление яркого, красочного мира природы и серого, убогого мира людей (см., например, стихотворение «В северном море»).

Ядро поля «Гибель» образует контекстуальный смысл 'смерть', чаще всего выражаемый в идиостиле А. Блока колоративами, обозначающими чёрный и белый цвета. Несколько реже этот смысл выражается лексемами 9 жёлтый, зеленый, синий. Близко к центру поля расположено значение 'угроза смерти', обычно выражаемое лексемой чёрный и её производными или! словом синий. Наконец, на периферии поля находятся такие смыслы, как 'слабость', 'болезнь' (выражаются, как правило, лексемой серый) и 'опустошённость' (может быть выражен словами серый, чёрный и белый).

Лексема белый тесно связана в идиостиле А. Блока с идеей смерти. Это значение может возникать у колоратива в разных контекстах и в самых разнообразных сочетаниях. Белым может быть назван цвет кожи мертвеца: «А она не слышит — / Слышит — не глядит, / Тихая — не дышит, / Белая — молчит» («На чердаке»); белые цветы используются при похоронах («Успение»); мёртвый одет в белое: «Подари ей платье /Белое, как ты» («На чердаке») или лежит на белых простынях («Всё это было, было, было.»). Очень часто при описании смерти упоминается белый снег («Возмездие», «Ушёл он, скрылся в ночи.» и др.). Наконец, болезнь, ведущая к смерти героини, названа у А. Блока прозрачной белизной («Что с тобой - не знаю и не скрою.»). Мы полагаем, что эта связь обусловлена негативным восприятием белого как абсолютного отсутствия цвета.

Также может выражать контекстуальный смысл 'смерть' и лексема чёрный, например, именно смерть символизирует образ чёрной воды: «Как свинец, черна вода, / В ней забвенье навсегда («Пляски смерти»). Но чаще этот колоратив сопровождается семами 'предвестье смерти', 'угроза'. Смерть предвещает чёрное небо в стихотворении «Поздней осенью из гавани.», чёрная туча в стихотворении «Петроградское небо мутилось дождём.», чёрные звёзды в стихотворении «Тревога».

Очень сильна связь с идеей смерти у лексемы жёлтый. Контекстуальный смысл 'смерть' возникает у колоратива, когда он описывает цвет почвы (см., например, в поэме «Возмездие»: могила — жёлтая яма, земля на кладбище — глина желтоватая или в стихотворении «О смерти», где груды жёлтого песку отмечают место гибели рабочего). В < стихотворении «О смерти» этот смысл возникает у лексемы желтый и в описании цвета одежды погибшего жокея. Жёлтым несколько раз называется цвет кожи мертвеца (см., например, в поэме «Возмездие»). Следует отметить, что кожу мёртвых поэт иногда называет и белой (см. выше), и синей («Её прибытие»), но эти колоративы также могут описывать и кожу живых людей. Эпитет жёлтый к коже живого человека в идиостиле А. Блока неприменим.

Лексема зелёный может выражать контекстуальный смысл 'смерть' в сочетаниях зеленая звезда («Мой милый, будь смелым.», «Свирель запела на мосту.»), зеленая вода («Проходят сны и женственные тени.»), зелёный камень («Я - меч, заострённый с обеих сторон.»), при этом контекстуальный смысл 'смерть' осложняется семами 'добровольная' и 'подобная сну'.

Лексема синий, кроме того, что иногда описывает цвет кожи мёртвого, может реализовать и контекстуальный смысл 'угроза гибели', как, например, в стихотворении «Легенда».

Наконец, лексема серый регулярно выражает такие смыслы, как 'слабость', 'болезнь', 'опустошённость', ведущие к гибели. Так, например, в стихотворении «Сквозь серый дым от краю и до краю.» серый дым — символ опустошённости, безнадёжности, непробудного мертвого сна, в котором нет места идеалу. В поэме «Возмездие» гуманистический туман, вызывающий болезнь духа и плоти, назван серым: Там, в сером и гнилом тумане, увяла плоть, и дух погас. В стихотворении «Когда толпа вокруг кумирам рукоплещет.» герой, заражённый пассивностью, слабостью — болезнью духа, назван равнодушным серым* нелюдимом, его характеристики — хладен бесконечно, нем и недвижим (ср. с характеристиками мёртвой девушки в стихотворении «На чердаке»: «А она не слышит — / Слышит — не глядит, / Тихая — не дышит, / Белая — молчит»; «Чтоб спала подруга в ледяном гробу»). В стихотворении «В неуверенном зыбком полёте.» опустошённое, лишённое света идеала небо названо серыми сферами — и в серых сферах авиатор находит смерть.

Итак, в центре поля «Гибель» располагаются белый и чёрный цвета, причём колоратив черный часто сопровождается контекстуальным смыслом 'угроза, предвестье гибели'. Тесно связан со смертью и жёлтый цвет. Далее на периферии расположены колоративы со значением зелёного цвета, сопровождающиеся такими смыслами, как 'смерть', 'добровольная', 'подобная сну', синего цвета (эти колоративы способны выражать как контекстуальный смысл 'смерть', так и значение 'угроза, предвестье гибели') и, наконец, лексема серый, выражающая смыслы 'слабость', 'болезнь', 'опустошённость'.

Ядром поля «Зло» является значение 'мистическая злая сила'. В идиостиле А. Блока этот смысл, как правило, выражается лексемами чёрный, жёлтый (часто в орфографическом варианте жолтый) и красный.

Лексема чёрный может выражать значение 'мистическая злая сила' в том случае, когда относится к людям, антропоморфным существам и животным. Так, служительницей зла оказывается девушка в чёрном в стихотворении «Легенда» - она предаёт подругу, оставляет её одну во власти Третьего. Представителями потусторонних злых сил являются и невидимки черномазые в стихотворении «Вот на тучах пожелтелых.» и чёрный звонарь в стихотворении «Проклятый колокол». Чёрный конь, в отличие от белого, принадлежит не рыцарю-спасителю, а жестокому герою, служащему злу.

Во многих текстах в том же смысле употребляется и лексема красный, а также и некоторые другие колоративы, принадлежащие группе красного цвета. Антропоморфные существа красного цвета, как правило, являются в лирике А. Блока представителями потусторонних сил, враждебных человеку: таковы красные герольды в стихотворении «Прочь!», красный карлик в стихотворении «Обман». Красный цвет связан с идеей мистического зла и в тех случаях, когда речь идёт о свете зари и о цвете предметов, освещённых зарёй, например, в стихотворениях «Невидимка», «Город в красные пределы.».

Лексема жёлтый (.жолтый) сопровождается контекстуальным смыслом 'мистическая злая сила' в тех случаях, когда описывает источники света (ср. жолтые окна в стихотворении «Фабрика», жолтый свет в стихотворении «При жолтом свете веселились.», пожелтелые тучи в стихотворении «Вот на тучах пожелтелых.»).

Близко к центру поля «Зло» располагается значение 'жестокость', обычно выражаемое в идиостиле А. Блока лексемой чёрный (ср. чёрная злоба в цикле «Пляски смерти» и поэме «Двенадцать», чёрный гнев в стихотворении «Балаганчик»).

Включается в поле «Зло» и контекстуальный смысл 'грех', который может выражаться колоративами чёрный, красный, багряный, румяный, огненный, жёлтый и редко - золотой.

Чаще всего значение 'грех' выражается в идиостиле А. Блока лексемами, принадлежащими группе красного цвета. С грехом связан образ красного фонаря (см., например, «Невидимка»). Красная одежда (платье, плащ) является в идиостиле поэта признаком падшей женщины («Ты смотришь в очи ясным зорям.», «Повесть»), иногда цветовой эпитет красный относится к героине в целом - с тем же смыслом (красная подруга в стихотворении «Иду — и всё мимолётно.»). Красный цвет мебели характерен для обстановки публичного дома («Последний день», «Унижение»).

В похожих контекстах реализует контекстуальную сему 'грех' и лексема жёлтый: например, в стихотворении «Испугом схвачена, влекома.» жёлтый цвет штор символизирует унизительное надругательство над любовью. Значительно реже (единичные случаи) тот же смысл выражается лексемой золотой (она выступает как синоним слова красный). Например, в стихотворении «Город в красные пределы.» лексема золотой употреблена в одном ряду с колоративами, принадлежащими ТГ красного цвета (гривы золотых, как жар, коней).

Наконец, лексема чёрный выражает контекстуальный смысл 'грех' тогда, когда сочетается со словами, принадлежащими ТГ «город» (чёрный город в стихотворении «Ты проходишь без улыбки.»; чёрный притон в стихотворении «Не спят, не помнят, не торгуют.» и др.).

Таким образом, ядро поля «Зло» образуют колоративы чёрный, жёлтый, красный, выражающие контекстуальные смыслы 'мистическая злая сила' и 'грех'. Колоративу чёрный свойственно также реализовать контекстуальный смысл 'жестокость'. На периферии поля - лексемы румяный, багряный, огненный и золотой, также способные выражать значение 'грех'.

Итак, мы видим, что колоративы, действительно, активно используются А. Блоком для выражения ведущих смыслов его творчества. При этом цве-тообозначения вступают в сложные парадигматические отношения друг с другом. Многие цветовые лексемы оказываются весьма многозначными, так, лексема чёрный входит в поля «Любовь», «Стихия», «Гибель», «Зло», лексема красный - в поля «Духовность», «Любовь», «Зло», «Природа». С другой стороны, некоторые колоративы вступают в синонимические отношения друг с другом, например, во многих текстах А. Блока сближаются контекстуальные смыслы лексем красный и жёлтый, красный и золотой, золотой и лазурный, даже белый и чёрный. Обусловлены такие сложные отношения колоративов не только семантикой самих цветовых лексем, но и тем, что поля «Духовность», «Любовь», «Стихия», «Природа», «Гибель» и «Зло» не изолированы друг от друга, а частично включаются одно в другое: природа

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе исследования мы выделили из лирических произведений А. Блока 1586 употреблений колоративной лексики. Была создана лексико-тематическая классификация цветообозначений, употребляемых А. Блоком. Среди использованных поэтом колоративов выделяются две большие группы: ахроматизмы (лексемы, называющие ахроматические цвета) и колоративы, называющие цвета спектра. В числе проанализированных цветообозначений была также небольшая группа слов, называющих неопределённый цвет (например, цветной, яркий, многоцветный, бледный). В свою очередь, в группе ахроматизмов выделялись меньшие тематические группы (ТГ) белого, чёрного и серого цветов, а в группе цветов спектра — ТГ красного, жёлтого, зелёного и синего цветов.

Наиболее употребительные колоративы в идиостиле А. Блока - белый (200 употреблений), чёрный (160 употреблений), красный (102 употребления) и синий (96 употреблений). Эти лексемы составляют около 36 % всех цвето-наименований в лирике А. Блока. Важную роль играют также колоративы голубой, бледный, золотой, зелёный, розовый, серый, .жёлтый, лазурь и лазурный, алый (лексемы даны в порядке убывания числа употреблений).

Контекстуальный анализ колоративной лексики позволил нам интерпретировать смысл большинства употреблённых поэтом слов-цветообозначений и сделать некоторые выводы относительно цветовой картины мира А. Блока.

Состав поэтической «палитры» и восприятие цвета

Палитра» А. Блока ограничивается достаточно небольшим количеством цветов, по преимуществу, это цвета чистые, несмешанные: большинство сложных цветообозначений либо несут синестетический характер (плотно-белый, звонко-синий), либо указывают на то, что предмет окрашен в два цвета (бело-красный, красно-голубой), либо подчёркивает яркость цвета (бело-снежиый, огнекрасный). Таких неопределённых, смешанных цветов, как, например, желтовато-зелёный, серо-синий, красновато-коричневый и т.п. поэт избегает, зато для описания чистых цветов и их оттенков использует широкие возможности синонимии и словообразования русского языка. Таким образом, в «палитру» поэта входят лишь перечисленные основные цвета (правда, с множеством оттенков).

Ахроматизмы: белый, чёрный и серый. Белый цвет — для А. Блока в первую очередь цвет снега. Он может восприниматься поэтом, двойственно: как абсолютное присутствие света, и тогда это благой цвет и добрый, знак, знак святости, невинности, красоты, и как абсолютное отсутствие цвета, пустота, тогда этот цвет является знаком негативным, связанным со смертью, враждебными человеку стихийными силами.

Чёрный - цвет сажи, цвет ночной темноты, обычно воспринимается негативно, колоративы со'значением чёрного* цвета несут отрицательные коннотации: 'смерть', 'зло', 'жестокость' и др. Чёрный цвет в поэтическом мире А. Блока может обладать признаком силы (цвет, закрашивающий все остальные), а может и не обладать им.

Наконец, серый цвет, цвет пепла, тусклый и слабый, играет менее важную роль в цветовой картине мира поэта и оценивается им негативно, с ним связаны идеи слабости, болезни, опустошённости и утраты идеала.

Цвета спектра: красный, жёлтый, зелёный и синий. Красный и синий цвета обладают множеством оттенков, различающихся, главным образом, степенью насыщенности. Наибольшее число оттенков в идиостиле поэта существует для красного цвета - от розового до багрового. Это связано, в первую очередь, с тем, что в русском языке именно колоративы со значением красного цвета образуют самые богатые синонимические ряды, а кроме того и с тем, что для поэта важны сразу три образца, фокуса красного цвета: кровь, огонь и заря. В зависимости от того, какой образец актуален в каждом конкретном случае, красный цвет или его оттенок может оцениваться как положительно, так и весьма негативно. Положительные коннотации связаны с пониманием красного как цвета зари. В этом случае колоративы со значением красного цвета приобретают контекстуальные смыслы 'святой', 'связанный с идеалом', 'связанный с возлюбленной' и. т.д. В тех случаях, когда красный осознаётся как цвет крови или огня, коннотации колоративов обычно негативны: 'грех', 'зло', 'губительная страсть'.

Оттенки синего цвета - это собственно синий, голубой и лазурный. Лазурный цвет — это всегда знак, и всегда — благой. Как правило, лексемы лазурный, лазурь сопровождаются контекстуальными смыслами 'святой', 'связанный' с идеалом Вечной Женственности'. Синий и голубой цвета могут восприниматься по-разному, часто это зависит от того, что принято поэтом за образец: цвет дневного ясного неба или цвет неба ночного. В тех случаях, когда синий или голубой воспринимаются как цвет дневного ясного неба, колоративы сопровождаются положительными коннотациями: 'святость', 'первая любовь'. Когда же образцом синего (голубого) цвета для поэта является тёмное ночное небо, колоративы, приобретают негативные коннотации: 'опасность', 'враждебные человеку стихийные силы'. Сильна* связь колоративов этой группы с идеей иных миров.

Жёлтый и зелёный цвета в поэтической картине мира А. Блока имеют меньше оттенков. Жёлтый, воспринимаемый* поэтом как цвет увядшей растительности, обычно оценивается негативно, он связан с идеями смерти, болезни, старости; золотой (цвет золота, яркий, блестящий) является благим знаком. Колоративы золотой, золотистый сопровождаются контекстуальными смыслами 'священный', 'связанный с идеалом Вечной Женственности', "радостный', часто эти колоративы приобретают и контекстуальный смысл 'страсть'.

Образец зелёного цвета - живые, сильные растения, обыкновенно этот цвет оценивается положительно, как цвет весны, молодости, жизненной силы, за исключением тех немногих случаев, когда зелёный цвет связан со смертью или колдовством.

Такие цвета, как коричневый, фиолетовый, оранжевый в поэтическом мире А. Блока практически отсутствуют. Всех упоминаний коричневого цвета в лирике А. Блока три, причем само слово коричневый не употреблено ни разу: названы бурая лошадка и карие глаза (дважды). Фиолетовый (лиловый) цвет, играющий немаловажную роль в прозе А. Блока, в лирику входит крайне редко и с той же смысловой нагрузкой (ср. лиловые миры): лилово-зелёный - цвет Ночной Фиалки, фиолетовым назван запад в стихотворении «Фиолетовый запад гнетёт.» (см. анализ стихотворения в параграфе, посвящённом синему цвету). Наконец, оранжевый цвет в стихотворениях А. Блока вообще не упоминается (называются рыжий и ржавый цвета, но их нельзя, на наш взгляд, считать эквивалентами оранжевого).

Для А. Блока характерно употребление имён цвета с абстрактными существительными в качестве синкретического (цветного) эпитета (термин принадлежит А. Веселовскому, см. [ПС: 359]). Это - специфическая черта идиостиля А. Блока. Так, в СЭ для таких абстрактных существительных, как бред, звук цветные эпитеты не указываются даже в числе редких [СЭ: 36; 165-167]. Ср. у А. Блока: чёрный бред, белые звуки, а также белый зов, красный крик и т.п.

В полном объёме проанализированный материал представлен в толковом Словаре колоративной лексики, предлагаемом в Приложении. В словарь вошли все рассмотренные в ходе исследования словоупотребления. Словарная статья состоит из заголовочного слова, зоны комментариев, в которой определяется тип поэтического употребления (номинативное, переносное, образное, символическое), иногда с уточнением, например поэт, (поэтическое) мтф. (метафора), в мтф. (в составе метафоры), зоны толкования (при толковании многозначных слов каждое значение даётся отдельно под цифрами 1, 2, 3 и так далее), зоны толкования контекстуальных смыслов (для каждого лексико-семантического варианта (JICB) контекстуальные смыслы перечисляются отдельно под цифрами 1.1, 1.2, 1.3 и так далее) и зоны контекстов, где приводятся словосочетания со всеми словоформами данной лексемы и ссылки на полный текст.

Язык цвета как универсальный код

В результате анализа употреблений А. Блоком колоративной лексики мы пришли к выводу, что семантические возможности цветообозначений в языке поэта очень велики. Язык цвета является универсальным кодом, способствующим выражению ведущих для творчества А. Блока смыслов. Слова-цветообозначения регулярно участвуют в выражении следующих смыслов: духовность (в поле духовности входят значения святости, веры, душевной чистоты, невинности); любовь; стихия; природа; гибель (ядро этого поля — значение 'смерть', на его периферии — такие смыслы, как 'болезнь', 'отчаяние', 'слабость', 'опустошённость', 'утрата памяти'); зло (в поле зла входят такие смыслы, как 'мистическое, глобальное зло', 'грех', 'жестокость').

В центре поля «Духовность» располагаются «сакральные» цвета. Главными «сакральными» цветами для А. Блока являются белый, золотой и лазурный. Значение святости может также быть выражено красным, голубым и, реже, синим цветом. Значение 'вера, служение' обычно сопутствует белому цвету, а такие значения, как 'невинность', 'душевная чистота' выражаются белым, голубым, золотым и зелёным цветами.

В центре поля «Любовь» располагаются синий цвет, тесно связанный с идеей первой любви, и красный цвет страсти. На периферии этого поля — чёрный (чёрные косы, чёрная кроеь) и золотой (золотая коса) цвета.

Ядро поля «Стихия» образуют синий, чёрный и белый цвета. На периферии этого смысла находятся серебряный и голубой цвета, передающие значения, близкие к значениям белого и синего цветов, но реже для этого используемые, а также зелёный и золотой цвета, связанные со стихийными силами природы (см. цикл «Пузыри земли»).

Ядром поля «Природа» является зелёный цвет. На периферии поля -жёлтый и золотой, красный, розовый, синий, голубой, белый цвета.

В центре поля «Гибель» располагаются цвета, являющиеся у А. Блока знаком смерти, в первую очередь это чёрный и белый. То же значение может быть выражено жёлтым, зелёным и синим цветами. Еще дальше на периферии поля располагается серый цвет, выражающий идеи болезненной слабости, отчаяния, опустошённости. Те же смыслы ('слабость', 'отчаяние', 'опустошённость') могут быть выражены чёрным и белым цветами. Наконец, у белого цвета иногда появляется значение 'утрата памяти', что для А. Блока равносильно гибели.

Ядро поля «Зло» образуют цвета, используемые для обозначения мистической злой силы, т.е. чёрный и жёлтый, реже в этом значении выступает красный цвет. Далее на периферии — цвета, выражающие идею греховности: красный, жёлтый и редко - золотой (как эквивалент красного).

Таким образом, язык цвета для А. Блока является универсальным кодом, к которому поэт обращается для того, чтобы выразить ведущие идеи своего творчества. Код этот сложен, во-первых, из-за того, что каждый его символ - многозначен, во-вторых, из-за синонимичности многих символов. При «расшифровке» кода обе эти трудности можно преодолеть: определить, какой именно смысл (или контаминация смыслов) стоит за каждым конкретным знаком в каждом конкретном случае, помогает контекст, а синонимия знаков не является абсолютной, они различаются оттенками значения. Но бесспорно и то, что сложные отношения между знаками способствую появлению дополнительного измерения текста: всякий раз восприятие читателем лирического произведения сопровождается «включением» ассоциативных механизмов, и возникшие ассоциации углубляют смысловую структуру стихотворения.

Разработанная нами методика может применяться для исследования ТГ цветообозначений и в языке других авторов. На наш взгляд, представляет интерес исследование языка цвета у символистов: В. Брюсова, Вяч. Иванова, А.

Белого, И. Анненского, К. Бальмонта. Мы предполагаем, что некоторые особенности употребления колоративов, выявленные нами в идиостиле А. Блока, могут быть объяснены свойствами общей для символистов поэтической картины мира.

Список научной литературыСпивакова, Елена Михайловна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абрамов 1999: Абрамов, Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений / Н. Абрамов. М.: Русские словари, 1999. - 431 с.

2. Аксарина 2001: Аксарина, И.А. Лексические средства выражения мистического в поэме А. Блока «Ночная фиалка»: автореф. дне. канд. филол. наук: (специальность 10.02.01) / Аксарина, Н.А. Тюмень: Б.и., 2001. - 26 с.

3. Александрова 1986: Александрова, 3. Е. Словарь синонимов русского языка / 3. Е. Александрова. М.: Рус. яз., 1986. - 600 с.

4. Алефиренко 2005: Алефиренко, Н. Ф. Спорные проблемы семантики / Н.Ф. Алефиренко. М.: Гнозис, 2005. - 326 с.

5. Альфонсов 2006: Альфонсов В. Н. Слова и краски: очерки из истории творческих связей поэтов и художников / В. Hi Альфонсов. СПб.: САГА, Азбука-классика, Наука, 2006. - 320 с.

6. Апресян 1963: Апресян, Ю. Д. Современные методы изучения значений и некоторые проблемы структурной лингвистики // Проблемы структурной лингвистики / Под ред. С. К. Шаумяна. М.: АН СССР, 1963. - С. 102-149.

7. Апресян 1995: Апресян, Ю.Д. Лексическая семантика: 2-е изд., испр. и доп. / Ю.Д. Апресян // Избранные труды: в 2 т. Т. 1. М.: Школа «Языки русской культуры», Издательская'фирма «Восточная литература» РАН 1995. -472 с.

8. Арутюнова 1999: Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. 2-е изд., испр. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

9. Аскольдов 1997: Аскольдов, С. А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / под ред. В. П. Неро-знака. М.: Academia, 1997. - С. 267-279.

10. Баева 2004: Баева, М. И. Красный цвет в русском и английском языках // Русская речь. 2004. - №4. - С. 125-127.

11. БАС: Словарь современного русского литературного языка. / Под ред. В. В. Виноградова: в 17 т. М.-Л.: АН, 1948-1965.

12. Бахилина 1975: Бахилина, Н. Б. История цветообозначений в русском языке / Н. Б. Бахилина. М.: Наука, 1975. - 288 с.

13. Бахтин 1979: Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. М.: Искусство, 1986. - 444с.

14. Белобровцева 2007: Белобровцева, И. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Комментарий / И. Белобровцева, С. Кульюс. М.: Книжный клуб 36.6, 2007. - 496 с.

15. Берберова 1999: Берберова, Н. Н. Александр Блок и его время: Биография / Н. Н. Берберова. М.: Независимая газета, 1999. - 255 с.

16. Блок I 960: Блок, А. А. Собрание сочинений: в 8 т. / А. А. Блок / под общ. ред. В. В. Орлова, А. А. Суркова, К. И. Чуковского. М. - Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1960.

17. Быдина 2006: Быдииа, И. В. Значение и смысл поэтического слова // Функциональная семантика; семиотика знаковых систем и методы их изучения: I Новиковские чтения. Материалы международной научной" конференции. М., 2006. - С. 406-409.

18. Вежбицкая 1997: Вежбицкая, А. Язык, культура, познание / А. Вежбицкая. М.: Русские словари, 1997. - 416 с.

19. Викторова 1968: Викторова, В. М. Прилагательные цвета и их функции в произведениях М. Горького // тезисы докладов научной межвузовской республикапской конференции, посвященной 100-летию со дня рождения

20. A. М. Горького. Киев: Изд-во Киевского университета, 1968. - С. 104-107. Виноградов 1962-а: Виноградов, В. В. Поэтика и её отношение к лингвистике и теории литературы // Вопросы языкознания. - № 5. - 1962. - С. 3-23.

21. Виноградов 1962-6: Виноградов, В. В. О теории поэтической речи // Вопросы языкознания. № 2. - 1962. - С. 3-17.

22. Виноградов 1990: Виноградов, В. В. Избранные труды: Язык и стиль русских писателей; От Карамзина до Гоголя / В. В. Виноградов. М.: Наука, 1990.- 388с.

23. Виноградов 1971: Виноградов, В. В. О теории художественной речи /

24. B.В. Виноградов. М.: Высшая школа, 1971. - 240 с.

25. Виноградов 1963: Виноградов, В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика / В.В. Виноградов. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 255 с.

26. Виноградов 1997: Виноградов, В. В. К построению теории поэтического языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / под ред. В. П. Нерознака. М.: Academia, 1997. - С. 163-177.

27. Винокур 1991: Винокур, Г. О. О языке художественной литературы / Г.О. Винокур. М.: Высш. шк., 1991.-448 с.

28. Воркачев 2001: Воркачев, С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. 2001. - № 1. - С. 64-72.

29. Горбачевич 1996: Горбачевич, К. С. Русский синонимический словарь / К. С. Горбачевич. СПб.: Русские словари, 1996. - 510 с.

30. Гордин 1986: Гордин, А. М. Александр Блок и русские художники / А. М. Гордин, М. А. Гордин. Л.: Художник РСФСР, 1986. - 365 с.

31. Григорьев 1979: Григорьев, В. П. Поэтика слова: На материале русской советской поэзии / В. П. Григорьев. М.: Наука, 1979. - 344 с.

32. Григорьев 1983: Григорьев, В. П. Грамматика идиостиля / В. П. Григорьев. -М.: Наука, 1983.-224 с.

33. Григорьев 1993: Григорьев, В. П. Из прошлого лингвистической поэтики и интерлингвистики / В. П. Григорьев. М.: Наука, 1993. - 175 с.

34. Григорьев 2006: Григорьев, В. П. Не подводя итогов (от экспрессемы к четвёртому измерению языка и эвристеме) // Словоупотребление и стиль писателя. / под ред. Д. М. Поцепни. СПб.: СПбГУ, 2006.- Вып. 3. - С. 7-19.

35. Григорьева 1980: Григорьева, А. Д. Слово в поэзии Тютчева / А. Д. Григорьева. М.: Наука, 1980. - 248 с.

36. Григорьева 2004: Григорьева, О.Н. Цвет и запах власти. Лексика чувственного восприятия в пyблициcтичecкoMi и художественном текстах / О.Н. Григорьева. М.: Флинта, Наука, 2004 - 248 с.

37. Грязнова 1996: Грязпова, А. Т. Фоновые значения слов в поэзии М.Ю. Лермонтова // Русский язык в школе 1996. - № 2 - С. 51-57

38. Гумбольдт 2000: Гумбольдт, Вильгельм фон. Избранные труды по языкознанию / Вильгельм фон Гумбольдт. М.: Прогресс, 2000. - 397 с.

39. Гусарова 1993: Гусарова, Н. П. Белый цвет в произведениях Ив. Бунина // Вопросы теории и истории языка. Спб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1993. - С. 198-203.

40. Гусарова 1995: Гусарова, Н. П. Белый цвет в произведениях К. Г. Паустовского // Словоупотребление и стиль писателя. Спб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1995. - С. 141-148.

41. Денисенко 2002: Денисенко, В. Н. Семантическое поле как функция // Филологические науки 2002. - №4 - С. 44-52.

42. Долгополов 1979: Долгополов, Л. К. Поэма Александра Блока «Двенадцать» /Л. К. Долгополов. Л.: Худож. лит., 1974. - 102 с.

43. Долгополов; 1980: Долгополов; Л. К. Александр Блок: личность и творчество / Л.К. Долгополов. Л.: Наука, 1980. - 225 с.

44. Донецких 1990: Донецких, Л. И. Слово и мысль в художественном тексте / Л. И. Донецких: Кишинёв:: Штиинца, 1990. - 166 с.

45. Дубкова 2004: Дубкова, О. В. Цвет в китайском языке и культуре Электронный ресурс. Режим: доступа:http://vvwvv.philology.ru/linguistics4/dubkova-04.htm

46. Евгеньева 1970-1.971: Словарь синонимов русского языка / под ред. А. Г1. Евгеньевой: в 2 т. М.: Наука. 1970-1971. :

47. Елисеева 2000: Елисеева, А. М. Предметный символ в поэтике И. Аинен-ского (на примере ЛСГ «цветы». Лилия) // Филологические науки 2000. • №6. - С. 56-66.

48. Елистратов 2001: Ел истратов, В^ С. Словарь, языка Василия Шукшина: около 1500 слов, 700 фразеологических единиц / В: С. Елистратов. — М.: Азбуковник: Русские словари. 2001. — 431 с;

49. Журавлёв 1974: Журавлёв, А. П. Фонетическое значение / А. П. Журавлёв. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1974.- 160 с.

50. Зубова 1989: Зубова, Л;,"В; Поэзия; Марины Цветаевой. Лингвистический аспект / Л: В; Зубова. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989. - 264 с.

51. Иванова 2002: Иванова, И. А. Функция символа в прозе Евгения Замятина // Филологические науки 2002 - № 1. - С. 46-53.

52. A. Г. Грек-М.: Азбуковник, 2003. С. 113-123.

53. Ильченко 2004: Ильченко, Н. М. «Чёрная женщина» Н. И. Греча. К проблеме цветовой символики // Русская речь. 2004. - № 2. - С. 6-12.

54. Камнев 2002: Камнев, В. М. Россия и «русская идея» в творчестве

55. B. С. Соловьева // Христианство и русская литература. Сб. 4. - СПб.: Наука, 2002.-С. 416-425.

56. Карасик 2004: Карасик, В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В. И. Карасик. М.: Гнозис, 2004. - 390 с.

57. Караулов 1987: Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Караулов. М.: Наука, 1987. - 263 с.

58. Ковалевская 1998: Ковалевская, Е. Г. Обусловленность отбора и особенностей функционирования языковых единиц в художественном тексте мировосприятием автора // Текст как объект многоаспектного исследования. -СПб., 1998. Вып. 3. Ч. 1. - С. 74-87.

59. Ковтун 1977: Ковтун, Л. С. Соотношение эстетического и логического компонентов в лексической номинации // Языковая номинация: Общие вопросы. М.: Наука, 1977. - С. 207-229.

60. Кожинов 1964: Кожинов, В. В. Слово как форма образа //Слово и образ: сб. статей / сост. В. В. Кожевникова. М.: Просвещение, 1964. - С. 3-31

61. Колесов 2004: Колесов, В. В. Язык и ментальность / В. В. Колесов. СПб.: Петерб. Востоковедение, 2004. - 240 с.

62. Колесова 2004: Колесова, Д. В. Концептуальный анализ художественного текста: подходы и перспективы // Язык и ментальность: текст и концепт / под ред. В. В. Колесова. СПб., 2004. - Вып. 1. - С. 7-15

63. Колшанский 1990: Колшанский, Г. В. Объективная картина мира в познании и языке / Г. В. Колшанский; отв. ред. А. М. Шахнарович. М.: Наука, 1990.- 108 с.

64. Комова 2000: Комова, Т.А. Цветообозначения как объект категоризации (на материале русского и английского языков) // Когнитивные аспекты языковой категоризации. Рязань: Рязанский пед. ун-т, 2000. — С. 76-82

65. Костомаров 2000: Костомаров, В. Г., Бурвикова, Н. Д. Логоэпистема как категория лингвокультурного поиска // Лингводидактический поиск на рубеже веков. М.: ИРЯ им. А. С. Пушкина, 2000. - С. 88-96.

66. Краснова 1973 Краснова, Л. В. Поэтика Александра Блока. Очерки / Л. В. Краснова. — Львов: Изд-во Львовского ун-та, 1973. — 230 с.

67. Кропгауз 2005: Кронгауз, М. А. Семантика / М. А. Кронгауз. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Издательский центр «Академия», 2005. - 352 с.

68. Кубрякова 1999 Кубрякова, Е. С., Александрова О. В. О контурах новой парадигмы знания в лингвистике // Структура и семантика худож. текста: Доклады VII Международной конференции. - М., 1999. - С. 186-197.

69. Кубрякова 1998 Кубрякова, Е. С. Когнитивные аспекты в исследовании семантики слова // Семантика языковых единиц: Доклады VI международной конференции. Т. 1. - М., 1998. - С. 47-50.

70. Кузьмина 1985: Кузьмина, Н. А. Поэтическое слово Александра Блока // Вопросы стилистики. Стилистика художественной речи: межвузовский научный сборник. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1985. - Вып. 20. - С. 88101

71. Кульпипа 2001: Кульпина, В. Г. Лингвистика цвета: Термины цвета в польском и русском языках / В. Г. Кульпина. М.: Московский лицей, 2001. -470 с.

72. Лавров 2000: Лавров, А. В. Этюды о Блоке / А.В. Лавров. — СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2000. 319 с.

73. Лаврова 2000: Лаврова, С. Ю. Художественно-лингвистическая парадигма идиостиля Марины Цветаевой: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. / С. Ю. Лаврова. М., 2000. - 47 с.

74. Ладыгин 2000: Ладыгин, Ю. А. Информативная роль коннотативных значений в прозаическом художественном тексте // Филологические науки -2000.-№2.-С. 78-83.

75. Ларин 1974: Ларин, Б. А. Эстетика слова и язык писателя / Б. А. Ларин. -Л.: Худож. лит., 1974. 288 с.

76. Лекманов 1998: Лекманов, О. А. Красное дыханье, гибкий смех // Русская речь. 1998. - №2.-С. 31-34.

77. Лилич 1962: Лилич, Г. А. О слове серый в творчестве М. Горького // Словоупотребление и стиль М. Горького. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1962.-С. 120-135.

78. Лихачёв 1997: Лихачев, Д. С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / под ред. В. П. Нерознака. М.: Academia, 1997. - С. 280-288.

79. Лонго 1992: Лонго, А. П. Язык цвета в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго» // Русский язык за рубежом. 1992 - № 1. - С. 94-97.

80. Лосев 1982: Лосев, А. Ф. Знак. Символ. Миф: Труды по языкознанию / А. Ф. Лосев. М.: Изд-во МГУ, 1982. - 479 с.

81. Лотман 1999: Лотман, Ю. М. Внутри мыслящих миров: человек-текст — семиосфера история / Ю. М. Лотман. - М.: Языки русской культуры, 1999. -447 с.

82. Лукьяненко 2003: Лукьяненко, И. Н. Цветообозначения природных явлений в произведениях Набокова // Структура текста и семантика языковых еднниц. Калининград: Изд-во КГУ, 2003. - С. 71-81.

83. Макач 1968: Макач, К. Лексика со значением цвета в «Деле Артамоновых» М. Горького // Тезисы докладов межвузовского симпозиума составителей «Словаря М. Горького». — Киев: Изд-во Киевского университета, 1968. — С. 46-48

84. MAC: Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А. П. Евгеньевой. М.: АН СССР. Ин-т русского языка, 1981-1984.

85. Маслова 2004: Маслова, В. А. О понятиях «языковая картина мира» и «поэтическая картина мира» // Разноуровневые характеристики лексических единиц. Ч. 2. Смоленск: Смыдянь, 2004. - С. 66-69.

86. Мастер и Маргарита»: Булгаков, М.А. Мастер и Маргарита / М. Булгаков. М.: Худож. лит., 1988. - 384 с.

87. Матвеев 2003: Матвеев, Б. И. Цветопись в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Русский язык в школе. 2003. - № 1. - С. 67-72.

88. Матвеева 1992: Матвеева, Б. И. Красочное слово Гоголя // Русский язык в школе. 1992 - № 1 - С. 66-72.

89. Максимов 1981: Максимов, Д. Е. Поэзия и проза А. Блока / Д. Е. Максимов. Л.: Советский писатель, 1981. - 551 с.

90. Миллер 2000: Миллер, Л. В. Художественный концепт как смысловая и эстетическая категория // Мир русского слова. 2000. - №4. - С. 39-46.

91. Минц 1999: Минц, 3. Г. Поэтика Александра Блока / 3. Г. Минц. СПб.: Искусство - СПб, 1999. - 727 с.

92. Можнова 1996: Можнова, Ж. И. Концептуальное и эстетическое значение слова в системе художественного текста // Человек и его язык: антропологический аспект исследований: Межвузовский сборник научных трудов. Нижний Новгород: НГПУ, 1996. - С. 29-33.

93. Монина 1996: Монина, Т. С. Структура поэтического мира в стихотворном цикле А. Блока «Кармен» // Русский язык в школе. 1996. - № 2. - С. 5863.

94. Москвин 2006: Москвин, В.П. Художественный стиль как система // Филологические науки. 2006. - № 2. - С. 65-73.

95. Мочульский 1997: Мочульский, Н.В. Александр Блок. Андрей Белый. Валерий Брюсов / Н.В. Мочульский. М.: Республика, 1997. - 479 с.

96. Некрасова 1982: Некрасова, Е. А. Языковые процессы в современной русской поэзии / Е. А. Некрасова, М. А. Бакина. М.: Наука, 1982. - 312 с.

97. Нерознак 1997: Нерознак, В. П. Теория словесности: старая и новаягпара-дигмы // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / под ред. В. П. Нерознака. М.: Academia, 1997. - С. 5-8.

98. Новиков 2002: Новиков, A. JI. О контекстуальном смысле слова // Филологические науки 2002 - № 5. - С. 82-88.

99. Новикова 1998: Новикова, Т. Прекрасная Дама в культуре серебряного века// Вестник МГУ, Филология. 1998. - № 1 - С. 90-100.

100. Новикова! 1993: Новикова, Т.А. Изобразительное искусство в раннем творчестве А. Блока / Т. А. Новикова. М.: Изд-во МГУ, 1993. - 71 с.

101. HQCC-1: Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / Ю:Д. Апресян, О. Ю. Богуславская, И. Б. Левонтина и др.; под общ. рук. Ю.Д. Апресяна. М.*: Языки славянской культуры, 1999. - Вып. 1. - 552 с.

102. НОСС-2: Новый, объяснительный словарь синонимов русского языка / ГО. Д. Апресян, О. Ю. Богуславская, И. Б. Левонтина и др.; под общ. рук. Ю. Д. Апресяна. М.: Языки русской культуры, 2000. - Вып. 2. - 488 с.

103. Орлов 2001: Орлов, В. Н. Гамаюн: Жизнь А. Блока / В. Н. Орлов. М.: Центрполиграф, 2001. - 617 с:

104. Орлова 2004: Орлова, И. А. Цветовая,палитра в поэме Н. В. Гоголя «Мёртвые души» // Русская речь. — 2004. №6. - С. 13-18

105. Очерки 1990: Очерки истории языка русской поэзии XX века. Поэтический язык и идиостиль: общие вопросы. Звуковая организация текста / В. П. Григорьев, И. И. Ковтунова, О. Г. Ревзина и др. / под ред. В. П. Григорьева. М.: Наука, 1990. - 304 с.

106. Очерки 1994: Очерки истории языка русской поэзии XX века. Тропы в.ин-дивидуалном' стиле и поэтическом языке / В.П. Григорьев, И.И. Ковтунова, О. Г. Ревзина и др. / под ред. В. П. Григорьева. Mi: Наука, 1994. - 308 с.

107. Паршина 1980: Паршина, В. Л. Атрибутивные словосочетания* с прилагательными жёлтый, золотой, золотистый в поэзии второй половины XIX века // Проблемы теории и методики языка. Ярославль: Изд-во Ярославского гос. ун-та, 1980. - С. 31-48

108. Петрова 2002: Петрова, 3. Ю. Лексика поэтического языка// Linguistische Poetik/ Hrsg. S. Mengel; V. Vinogradova.Hamburg.: Dr. Kovac, [2002]. C. 393^112.

109. Пищальникова 1991: Пищальникова, В. А. Концептуальный анализ художественного текста / В. А. Пищальникова. Барнаул: АГУ, 1991. - 87 с.

110. Позднякова 2003: Позднякова, Н. М. «Снилось красное»: цветообозначе-ния красного тона в книге Ю. Буйды «Прусская невеста» // Структура текста и семантика языковых единиц. Калининград: Изд-во КГУ, 2003. - С. 89-107

111. Попова 1999: Попова, 3. Д. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях / 3. Д. Попова, И. А. Стернин. Воронеж: Истоки, 1999. - 30 с.

112. Попова 2001: Попова, 3. Д. Очерки по когнитивной лингвистике / 3. Д. Попова, И. А. Стернин. Воронеж: Истоки, 2001. - 191 с.

113. Попова 2007: Попова, 3. Д. Семантико-когнитивный анализ языка / 3. Д. Попова, И. А. Стернин. Воронеж: Истоки, 2007. - 252 с.

114. Потебня 1990: Потебня, А. А. Теоретическая поэтика / А. А. Потебня. -М.: Высшая школа, 1990. 343 с.

115. Потебня 1997: Потебня, А. А. Мысль и язык // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста / под общ. ред. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. - С. 51-162.

116. Поцепня-1976: Поцепня, Д. М. Проза А. Блока. Стилистические проблемы. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1976. - 136 с.

117. Поцепня 1972: Поцепня, Д. М. О единстве эстетических свойств слова в поэзии и прозе А. Блока // Вопросы стилистики: Межвузовский научный сборник. Саратов, 1972. - Вып. 4. - С. 74-84

118. Поцепня 1995: Поцепня, Д. М. Эстетическое значение слова как семанти-ко-стилистическая категория // Словоупотребление и стиль писателя. Спб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1995. - с. 12-35.

119. Поцепня 1997: Поцепня, Д. М. Образ мира в слове писателя. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1997. - 264 с.

120. Поэт и слово: Поэт и слово. Опыт словаря / под ред. В.П. Григорьева.- М.: Наука, 1973.-455 с.

121. ПС: Квятковский, А. П. Поэтический словарь / А. П. Квятковский М.: Сов. энциклопедия, 1966. - 376 с.

122. Приходько 2006: Приходько, В. К. Приёмы и средства создания словесной образности / В. К. Приходько. Хабаровск: Изд-во ДВГТУ, 2006. - 243 с.

123. Пугачёва 2003: Пугачёва, Т. Соотношение зон спектра и цветообозначений в русском языке Электронный ресурс. режим доступа: Ьир://шшш.р8ус110.ги/Психология и бизнес Online, 2003

124. Радбиль 1996: Радбиль, Т. Б. О термине и понятии идеологема // Человек и его язык: антропологический аспект исследований: межвузовский сборник научных трудов. Нижний Новгород: НГПУ, 1996. - С. 11-26

125. РАС: Русский ассоциативный словарь. Кн. 3: Прямой словарь: от стимула к реакции / Ю.Н. Караулов, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов и др. М.: ИРЯ РАН, 1996:211 с.

126. Рахилина 2000: Рахилина, Е. В. Когнитивный анализ предметных имён: семантика и сочетаемость / Е.В. Рахилина. М.: Русские словари, 2000. -416с.

127. Ревзина 1999: Ревзина, О. Г. Методы анализа художественного текста // Структура и семантика художественного текста: доклады VII Международной конференции. М., 1999. - С. 301-316

128. Рублёва 1971: Рублёва, О. JI. Переносное и образное словоупотребление в романе М. Горького «Жизнь Клима Самгина» // Учёные записки Дальневосточного гос. университета, том XII. Современный русский язык. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1971. - С. 59-75

129. САТГ: Словарь автобиографической трилогии М. Горького / под ред. JI.C. Ковтун. Л.: Изд-во ЛГУ, 1974-1990. - Вып. 1-6

130. САН: Словарь ассоциативных норм русского языка / под ред. А. А. Леонтьева. М.: МГУ, 1977. - 192 с.

131. СД: Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. /

132. B. И. Даль. М.: ТЕРРА, 1995.

133. Серов 1990: Серов, Н. В. Хроматизм мифа / IT. В. Серов. Л.: Васильевский остров, 1990. - 352 с.

134. Сиверская 1988: Сиверская, О. И. Функционально-доминантная модель эволюции индивидуально-художественных систем: от идиолекта к идиости-лю / О. И. Сиверская, С. Ю. Преображенский // Поэтика и стилистика 1988 -1990.-М., 1991.-С. 146-156.

135. СК: Современный толковый словарь русского языка / под ред.

136. C. А. Кузнецова. СПб.: Норинт, 2002. - 960 с.

137. Слободнюк 2002: Слободнюк, С. Л. Соловьиный сад: Трилогия вочеловечения А. Блока: онтология небытия / С. Л. Слободнюк. М.: Алтея, 2002. -373 с.

138. Слово о полку Игореве: Слово о полку Игореве. Куйбышев: Куйбышевское книжное издательство, 1974 г. - 96 с.

139. СОШ: Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. М.: АЗЪ, 1995. - 928 с.

140. СП: Иванова Н. Н., Иванова О. Е. Словарь языка поэзии (образный арсенал русской лирики конца XVIII начала XX в.) / Н. Н. Иванова, О. Е. Иванова. - М.: ACT, Астрель, Русские словари, Транзит книга, 2004. - 666 с.

141. Стернин 2005: Стернин, И. А. Структурные компоненты значения слова // Русистика и современность. Материалы VII международной научно-практической конференции. Т. 1.- СПб: Сударыня, 2005. С. 30-39

142. Стрельцова 2001: Стрельцова, И. Д. Семантическое поведение слов в поэтическом тексте // Филологические науки. 2001. - № 6 - С. 50-57.

143. СУ: Толковый словарь русского языка: в 4 т. / Под ред. Д. Н. Ушакова. — М.: Терра-Terra, 1996.

144. СЭ: Горбачевич, К. С. Словарь эпитетов русского литературного языка / К.С. Горбачевич, Е.П. Хабло. JL: Наука, 1976. - 568 с.

145. СЭС: Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М.Н. Кожиной. М.: Флинта: Наука, 2003. - 696 с.

146. СЯП: Словарь языка Пушкина: в 4 тт. / гл. ред. В. В. Виноградов М., 1956-1961.

147. Тарановский 2000-а: Тарановский, К. Ф. Некоторые черты символики Блока // К. Ф. Тарановский О поэзии и поэтике / сост. М. Л. Гаспаров. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 319-329

148. Тарановский 2000-6: Тарановский, К. Ф. Зелёные звёзды и поющие воды в лирике Блока // Тарановский К. Ф. О поэзии и поэтике / сост. М.Л. Гаспаров. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 330-342

149. Тер-Минасова 2000: Тер-Минасова, С. Г. Язык и межкультурная коммуникация / С. Г. Тер-Минасова. М.: Слово/Slovo, 2000. - 624 с.

150. Трифонова 1962: Трифонова, С. В. О прямом и образном употреблении слова голубой у М. Горького // Словоупотребление и стиль М. Горького. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1962. - С. 136-147.

151. Трофимкина 1972: Трофимкина, О.И. О разных типах словарей писателя // Вопросы стилистики: Межвузовский научный сборник. Вып. 5. - Саратов 1972.-С. 126-137

152. ТСД: Толковый словарь русского языка / под ред. Д. В. Дмитриева. М.: ACT, 2003.-989 с.

153. Фасмер 1986: Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / М. Фасмер. М.: Прогресс, 1986.

154. Фрумкина 2003: Фрумкина, P.M. Психолингвистика: учеб. пособие / P.M. Фрумкина. М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 316 с.

155. Фоли 1996: Фоли, Дж. Энциклопедия знаков и символов / Дж. Фоли. М.: ВЕЧЕ: ACT, 1996.-432 с.

156. Цветаева 1998: Цветаева, М. И. Лирика / М. И. Цветаева. Минск: Литература, 1998. - 480 с.

157. Шелестюк 2001: Шелестюк, Е.В. Символ versus троп: сравнительный анализ семантики // Филологические науки. 2001. - № 6. - С. 50-57.

158. Шестакова 2001: Шестакова, Л. Л. Идиостиль О. Мандельштама сквозь призму поэтического словаря // Структура текста и семантика языковых единиц. Калининград: Изд-во КГУ, 2001. - С. 144-154

159. Шестакова 2007: Шестакова, Л. Л. Структура и содержание словарной статьи в словарях языка писателя // Известия РАН. Серия литературы и языка.-2007.-т. 66.-№5.-С. 3-15.

160. Шитысова 1997: Шитькова, М. М. «Мне приснилось рязанское небо.» // Русский язык в школе. 1997 - № 2. - С. 65-68

161. Шкиль 2004: Шкиль, С. В. Синий пурпур кружит вниз. Поэтика синего цвета в лирике И. Бунина и М. Кузмина. // Русская речь. 2004. - №3. - С. 1722.

162. Шмелёв 1974: Шмелёв, Д. Н. Лексика // Слово и образ: сб. науч. тр. / сост. В.В. Кожевникова. М.: Просвещение, 1964. - С. 52-92

163. Эко 2006: Эко, У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / пе-рев. с итал. В.Г. Резник и А. Г. Погоняйло. СПб.: Симпозиум, 2006. - 544 с.

164. ЭСЗЭ: Энциклопедия символов, знаков, эмблем / авт.-сост. В. Андреева и др. М.: Астрель, 2002. - 556 с.

165. Язикова 1963: Язикова, Ю. С. Особенности поэтического слова // Вестник Ленинградского университета. 1963 - № 8. - С. 97-104

166. Язикова 1969: Язикова, Ю. С. Красный цвет в окуровском цикле М. Горького // Вопросы теории и истории языка: сборник статей, посвященный памяти Б.А. Ларина. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1969. - С. 130-137

167. Язикова 1977: Язикова, Ю. С. Семантическое своеобразие слова в художественной речи / Ю.С. Язикова. Poznan, 1977. - 38 с.

168. Язикова 1996: Язикова, Ю. С. Константы художественной речевой системы писателя // Человек и его язык: антропологический аспект исследований: межвузовский сборник научных трудов. Нижний Новгород: НГПУ, 1996. -С.5-11

169. Язикова 2005: Язикова, Ю. С. Реализация возможностей полисеманта в художественном тексте // Филологические исследования: сборник научных трудов, посвященный 75-летию М.А. Михайлова. Нижний Новгород: НГПУ, 2005. - С. 8-9

170. Якобсон 1987: Якобсон, P.O. Работы по поэтике / Р. О. Якобсон. М.: Прогресс, 1987.-461 с.

171. Якобсон 1997: Якобсон, Р. О. Новейшая русская поэзия // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста / под общ. ред. В.П. Неро-знака. М.: Academia, 1997. - с. 51-162.

172. Яковлева 1994: Яковлева, Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира: Модели пространства, времени и восприятия / Е.С. Яковлева. М.: Гно-зис, 1994. - 343 с.

173. Яковлева 1996 Яковлева Е. С. К описанию русской языковой картины мира // Русский язык за рубежом. - 1996. - № 1-3. - С. 47-56.

174. Berlin 1969: Berlin, В. Basic colour terms / В. Berlin, P. Kay. Berkley: UCa-Press, 1969.-316 p.1.koff 2003: Lakoff, G. Metaphors we live by / George Lakoff, Mark Johnson. The University of Chicago Press, 2003. - 240 p.