автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Языковая картина мира в системе антонимических оппозиций русских былинных текстов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковая картина мира в системе антонимических оппозиций русских былинных текстов"

На правах рукописи

Аншакова Светлана Юрьевна

ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА В СИСТЕМЕ АНТОНИМИЧЕСКИХ ОППОЗИЦИЙ РУССКИХ БЫЛИННЫХ ТЕКСТОВ

Специальность 10.02.01 -русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тамбов - 2004

Работа выполнена на кафедре русского языка Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Пискунова Светлана Владимировна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Клохина Нина Георгиевна;

КаК./"мД<ГГ филологических паук, /ТО Г 1С Ь'Т

Кезнна Светлана Владимировна

Ведущая организация: Волгоградский государственный

ТТРТТЯ ГМГТ.<НП'('1<ТЛТЛ \ЛТТЛР,1'ПГ Т/ГТРТ

Защита состоится « Л

» ¿Ьт^г^^Лс/ 2004 г. вчасов на заседании диссертационного совета Д 212.261.03 в Тамбовском государственном университете имени Г.Р. Державина по адресу: 392622, Тамбов, ул. Советская, 93, Институт филологии ТГУ имени Г.Р. Державина.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина (ул. Советская, 6).

2004

Автореферат разослан <<£«?>> <2Дм,[14Ц 2004 года.

Председатель

диссертационного советгК£5 { Шарандин А.Л.

Диссертационное сочинение связано с исследованием былинной картины мира, а именно - с выявлением семантики антонимических оппозиций в плане их аксиологической значимости. В настоящее время изучение структуры фольклорной концептосферы стимулируется исследованиями традиционного текста, при этом требует знания о функции оппозиций, которые являются стержнем произведений и способствуют выявлению коннотативной семантики народно-поэтического слова.

Семантические оппозиции стали предметом пристального внимания исследователей при описании архаических традиций (Н.И. Толстой, В.В. Иванов, В.Н. Топоров), различных речевых ситуаций, в том числе фо; Iыслорпьзх, диалектных тс кстов (Е.М. МслстинскиП, С.Ю.

Неклюдов, Е.С. Новик, СЕ. Никитина). Аксиологический компонент в системе былинных оппозиций не привлекал особою внимания исслe-дователей. В трудах по лингвофольклористике имеются отдельные наблюдения по обозначенной проблеме, но работ, посвященных специальному рассмотрению этого вопроса, пока нет. Нами выделяются D коррелятивных отношениях именно те, которые принято называть антонимическими парами, поскольку и в синонимических присутствует значение противопоставленности, которое способно нейтрализоваться в определенных условиях, что активно проявляется при функционировании трехчленных лексических оппозиций (В.Г. Руделев, А.Л. Ша-рандин, СВ. Пискунова, Н.Н. Болдырев).

Объектом исследования является былинный эпос, предметом исследования - семантические оппозиции, выявленные в былинном тексте. В настоящей работе рассматривается прежде всего аксиологический компонент в системе антонимических оппозиций и языковые средства их репрезентации.

Языковеды достаточно убедительно показали, что фольклорная картина мира представляет собой модель, трансформированную через систему оценочных кодов. Особое внимание ученых, работающих в области этнолингвистики, лингвофольклористики, лингвокультуроло-гии, привлекает отношение устного народного творчества как формы традиционной культуры к языку (Н.И. Толстой, П.П. Червинский, СЕ. Никитина, Е.Б. Артеменко, А.Т. Хроленко). Однако необходимо признать обязательное существование общей картины мира у представителей той или иной культуры, что предполагает наличие общих понятий, представлений, культурных смыслов и, следовательно, обеспечивает взаимопонимание между людьми. Язык, отражая коллективный опыт, обслуживает в пределах определенной культуры различные кар-

различные картины мира. Если бы язык следовал своей структурной организацией за разными картинами мира одной культуры, он оказался бы подчинен концептуальным системам разных картин мира-общение на чем оказалось бы невозможным. Прецедентом в этом отношении является только язык фольклора. Фольклор - одна из моделирующих знаковых систем выполняющая в рамках картины мира традиционной народной культуры социорегулягивную функцию. Названное обстоятельство нашло отражение в идее первичных и вторичных моделирующих систем (Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский).

Отмечено, что основные семиотические оппозиции в славянской народной культуре имеют информационную ценность (Н.И. Толстой); опенки в фольклорной картине мира проявляются не в виде шкалы, а в

виде бинарных оппозиций. Существует двусторонняя связь между оппозициями и оценками: бинарные универсальные оппозиции оценочны, а оценки ведут себя как бинарные оппозиции (СЕ. Никитина). Между тем своеобразие былинного мира показывает, что без учета связи универсальных оппозиций с жанровыми особенностями эпоса, обусловленными традиционной народной культурой, анализ проигрывает в своей содержательности и полноте. С другой стороны, изучение языковых средств репрезентации оппозиций в былинном тексте позволяет существенно обогатить новыми идеями и нестандартными подходами саму лингвофольклористику, помогает вскрыть специфику семантики фольклорного слова.

Исследования, направленные на изучение структуры фольклорного слова, позволили ученым (Н.И. Толстой, СЕ. Никитина, А.Т. Хро-лепко). помимо собственно лексического значения, описать коннота-тивную семантику, которая актуализируется лишь в особых, вторичных употреблениях слова. Следовательно, создание толкований такого типа предполагает использование накопленных наблюдений по символике народной культуры.

В последние десятилетий в лингвистических работах наметился новый подход к изучению языка фольклора как воплощению народного миропонимания и мировосприятия. Фольклорная картина мира рассматривается как репрезентант модели мира традиционной народной культуры, представляющий собой сплав мифоязыческих и народно-православных воззрений.

Актуальность диссертационного исследования определена тем, что былина дает богатый материал для выявления системы оппозиций на основе универсальных противопоставлений традиционной культуры. Как известно, былинные тексты, которые связаны с опреде-

ленным типом мышления и мировосприятия, оценивали действительность с надеждой на ее воздействие. Язык фольклора аккумулирует семантические, психологические, идеологические традиции этнической общности, которая им пользуется и создает в ходе ее исторического развития. Следовательно, актуальным является изучение специфических аспектов фольклорного слова в структуре произведения. В таком целостном представлении семантики границы между собственно лексическим значением, текстовым содержанием, культурными коннотациями сохраняют свою релевантность. Представляется важным выявить внутренние связи между всеми типами значения в системе оппозиций, что определяется необходимостью глубинного изучения традиционных текстов и их понимания через метод описания, а также уточнения семантического объема слова на новом материале, в условиях современною восприятия информации, другого уровня языкового общения.

Научная новизна исследования обусловлена необходимостью дальнейшего развития оппозиционного метода и систематизации языкового материала с позиций когнитивной лингвистики через описание корреляций; антонимических оппозиций з былинных текстах, отражающих этнический менталитет. Выявить специфику фольклорной концептосферы в определенной степени помогает исследование средств выражения семантических оппозиций, отражающих специфику языка народного творчества.

Цель исследования — на материале былинных текстов выявить и описать систему оппозиций, входящих в концептосферу фольклорной картины мира в качестве ее аксиологического компонента.

Цель исследования определила его конкретные задачи:

1. Показать, что в былине на основе системы универсальных противопоставлений традиционной народной культуры сформировалась своя система оппозиций, значительное место в которой занимают антонимические противопоставления по степени их текстовой значимости.

2. Выявить языковые средства репрезентации семантических былинных оппозиций и установить, в каком отношении они находятся к фольклорной концептосфере.

3. Представить материал в виде системы антонимических оппозиций, репрезентирующих в лексико-семантическом поле «человек» ценностный аспект противопоставления свой-чужой, связать оппозиции с традиционной народной культурой, выявив коннотативную семантику фольклорного слова.

4. Вскрыть семантику субоппозиций (общео не ночных, частнооце-почных) и рамках былинной оппозиции свой-чужой.

5. Выявить оппозиции, которые подвергаются нейтрализации, что приводит к развитию новой семантики, актуализируемой в былинном тексте.

Основные положении, выносимые на защиту:

1. Система оппозиций в былинных текстах является привативной (маркированный и немаркированный оппозиты взаимодействуют на основе семантического дифференциального признака); коррелятивной; в названной системе актуальны постоянные и нейтрализуемые оппозиции.

2. Иерархическая система семантических оппозиций в былинных текстах строится по 3 типам признаков и их разновидностям: происхождение оппозиции: а) архаической культуры; б) собственно былинные; аксиологическое значение оппозиций: а) общеоценочное; б) частнооценочное; характер основания оценки, ее мотивация: а) возрастной; б) социальный; в) мифологический; г) интеллектуальный; д) эмоциональный; е) этический; ж) эстетический; з) нормативный.

3. В героическом эпосе с его жанровой спецификой ценностный аспект оппозиции свой-чужой прежде всего реализуется в плане противопоставления христианский-нехристианский; отчасти - антропоморфный-неантропоморфный. Связь оппозиций правый-левый, восточный-западный, четный-нечетный, имеющих истоки в традиционной народной культуре, с противопоставлением свой-чужой показывает специфику былинной картины мира, объединяющей в себе элементы мифоязыческого и народно-православного воззрений. Связь оппозиций антропоморфный-неантропоморфный с оппозициями земля-нижний мир, небо-земля, представленными в архаических традициях, отражает схватку персонажей «своего» и «чужого» мира.

4. В рамках оппозиции свой-чужой помимо собственно лексической семантики актуализируется коннотативная семантика фольклорного слова, что способствует: а) усилению семантики оппозита через компоненты формулы (умный-глупый, красивый-некрасивый); б) нейтрализации значении оппозитов (старший-младший, красивый-некрасивый, большой-.маленький); в) актуализации одною из оппо-зитов (старший-младший).

5. Оппозиции традиционной народной культуры старый-молодой, старший-младший представляют в былинной картине мира аксиологические значения: а) оппозиция старый-молодой о отношении богатырей = «опытный, осторожный/геройский, сильный»; б) оп-

позиция старший-младший показывает иерархию в сословной и семейной сферах. Это связало с тем, что усилению коннотативной семантики первого и второго члена оппозиции старый-молодой способствует глагольная лексика; в оппозиции старший-младший, характеризующей степень родстпа богатырей, возможна нейтрализация значений: в оппозиции старший-младший, обозначающей возраст персонажа, осуществляется актуализация одного из оппозитов.

6. Частнооценочные оппозиции умный-глупый, красивый- некрасивый, добрый-злой, весел ый-грустны и, большой-маленький, сильный-слабый оценивают персонажей «своего» мира в интеллектуальном, эстетическом, этическом, эмоциональном, нормативном планах, что показывает значимость названных качеств в былинной картине мира.

7. Для персонажей не «своего» мира в рамках второго члена оппозиции свой-чужой характерны оппозиции архаической культуры антропоморфный-неантропоморфный, старший-младший, а также частнооценочные оппозиции большой-маленький, сильный-слабый, прекрасный-безобразный. Оппозиции старший-младший, красивый-некрасивый представляют аксиологические модификации в былинной картине мира, а именно: а) оппозиция старший-младший, обозначая возраст женщин - дочерей иноземных правителей, отличается от обозначения возраста персонажей «своего» мира тем, что функционирует, характеризуя невест из «чужой» страны; б) оппозиция красивый-некрасивый в отношении представителей «чужого» мира = «прекрасный-безобразный». Показательно, что «чужой» мир воспринимается через призму «своего» мира.

8. Названные оппозиции характеризуют специфику концептосфе-ры былинной картины мира, позволяют судить о народном менталитете, что показывает, какие стороны былинного мира и традиционной народной культуры отразил и акцентировал аксиологический компонент.

Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что разрабатываемый в ней круг вопросов, связанных с понятием концеп-тосферы былинной картины мира, способствует развитию исследований, направленных на изучение произведений фольклора с позиций когнитивной лингвистики, а также на выявление семантики бинарных противопоставлений как составляющих компонентов модели мира. Методологическое значение использования семантических оппозиций как способа описания состоит в том, что они являются посредником между фольклорной картиной мира и языковыми единицами. Резуль-

таты исследования значимы и плане разработки актуальных проблем лингвофольклористики, лингиокультурслогин, этнолингвистики, лингвистического анализа художественного текста, а также являются дополнением к теории оппозиций и классификации различных типов текстов.

Практическая ценность исследования. Полученная в ходе диссертационного исследования информация может использоваться при проведении спецкурсов и спецсеминаров по лингвофольклористике, лингвокультурологии, написании дипломных и курсовых работ по языку и поэтике русского фольклора.

Методы исследования. В настоящей работе для достижения поставленных задач использовались: оппозитивный, описательный, сопоставительный методы, элементы статистического анализа и лин-f вистического анализа текста, меюд сплошной выборки.

Материал исследования. Основу работы составил материал академических собраний русского фольклора: Онежские былины, записанные А.Ф.Гильфердингом летом 1871 года. - Изд. 4-е. - М.-Л., 1951. Т. 1-3.

Апробация исследования осуществлялась на Российской конференции «Русский язык вчера, сегодня, завтра», посвященной 40-летию кафедры русского языка и 75-летию со дня рождения И.П. Распопова Воронежского государственного университета (2000 г.), на научной региональной конференции Воронежского государственного университета «Проблемы собирания и изучения фольклора в современных условиях» (16-17 мая 2000г.), на Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 200-летию со дня рождения В.И. Даля, (2001 г.), на межвузовских конференциях Тамбовского государственного университета им. Г. Р. Державина, на внутривузовских научно-методических конференциях Борисоглебского государственного педагогического института (1998, 1999, 2000, 2001, 2002, 2003 гг.). Результаты исследования использовались в лекционных курсах и на семинарских занятиях по дисциплинам «Лингвистический анализ художественного текста» и «Устное народное творчество» (Институт филологии Тамбовского государственного университета им. Г. Р. Державина, филологический факультет Борисоглебского государственного педагогического института).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объем работы составляет 195 страниц, библиография включает 215 наименований.

Содержание работы

По введении обосновывается выбор темы и ее актуальность, определяются объект и предмет, цель и задачи исследования, формулируются положения, выносимые на защиту, раскрывается теоретическая и практическая значимость работы, указываются методы и материал исследования.

В первой главе «Языковая модель фольклорного мира (аспекты исследования)» раскрывается содержание приоритетных понятий, связанных с актуальными направлениями изучения фольклорной картины мира, а именно ее неразрывная связь с традиционной культурой и языком.

Анализ структуры традиционных текстов требует обращения к менталитету представителей исследуемой культуры. Выявление семантики фольклорного слова представляется .возможным путем взаимодействия двух подходов - когнитивного и культурологического. Проблемы, связанные с изучением основных понятий когнитивной лингвистики, в частности, национальный менталитет и языковая личность, сознание человека и его связь с языком, картиной мира, природа, структура и типы концептов, разрабатываются в трудах Н.Н. Болдырева, Е.В. Алтабаевой, Е.С. Кубряковой, Н.Ф. Алефиренко, З.Д. Поповой, И.А. Стер ни на и др. При описании фольклорной концептосфе-ры исследователи (Б.Н; Путилов, Н.И. Толстой, В.К. Чистов) указывают на неразрывную связь устного народного творчества с традиционной культурой. Основными аспектами рассмотрения названной проблемы являются исследование фольклора как составной части традиционной культуры, а также воздействия на нее как социорегулятивной сущности на общество.

Специфика былинной картины мира определяется связью с архаической моделью мира через мифоязыческую сторону традиционной культуры, которая описывается как набор семиотических противопоставлений, имеющих универсальный характер. Язык семантических оппозиций опирается на дуализм культуры, родовой организации и ранних представлений. В недрах мифопоэтического сознания вырабатывается система бинарных (двоичных) различительных признаков, набор которых является наиболее универсальным средством описания семантики в картине мира.

Анализ языка по универсальным оппозициям вводит язык о круг прочих семиотических систем, составляющих модель мира, непременной частью которой является человек. Следовательно, язык рассматри-

вается как основа постоянной классификационной деятельности, целью и результатом которой является создание картины мира и самосознание человека в нем. Основные положения, связанные с изучением языковых оппозиций, получили освещение в научной литературе (Ы.С. Трубецкой, В.Г. Руделев, ЛЛ. Шараидин, СВ. Мискунова). Исследователи выделяют оппозиции как специфический вид парадигматических отношений (корреляций) и отмечают то, что идентификация единицы, образующая совокупность оппозиций, состоит в установлении тех признаков семантической субстанции, которыми отличаются эти единицы одна от другой. Следовательно, оппозиция предполагает разложимость противопоставленных единиц на общие или различные элсмснть;, дифференциальные признаки.

Самым ценным в оппозитивном методе, разработанным Н.С. Трубецким, были не сами оппозиции, а способы их обоснования. Таковыми оказались нейтрализации, которые характеризовали не только оппозиции, но и корреляции и даже релевантные признаки. Нейтрализация является единственным показателем реальности оппозиции, актуальны те оппозиции и корреляции языка, которые менее всего устойчивы и скорее других подвергаются нейтрализации (В.Г. Руделев). Используя опыт развития оппозитивного метода, мы видим перспективу продолжения данных традиций при описании системы коррелят в былинных текстах.

На центральное место в былине выступает оппозиция свой-чужой, ориентированная на героико-патриотическую тематику, неразрывно связанную с изображением борьбы с иноземными захватчиками, нехристианами. Названная оппозиция сохраняет фундаментальное значение во всех традиционных жанрах русского фольклора, имея истоки в народной культуре. В.В. Иванов, В.Н. Топоров констатируют, что противопоставление свой-чужой в древней славянской системе реализуется s трех планах: социальном, религиозно-ритуальном, мифологическом. Это получило подтверждение в ходе нашего исследования, в определении языковых средств выражения данной актуальной семантики в конкретных былинных текстах.

Исследуя происхождение противопоставлений, констатируем, что в былинных текстах актуальны оппозиции, имеющие истоки в традиционной народной культуре и собственно былинные оппозиции антонимического характера. Эпический мир тяготеет во всех описаниях к полярности признаков, а потому оценки в нем чаще всего проявляются не в виде шкалы, а в виде бинарных оппозиций. Существует двусторонняя связь между оппозициями и оценками: бинарные универсаль-

ные оппозиции оценочны, а оценки ведут себя как бинарные оппозиции. Исходя из природы оценки (по Н. Д. Арутюновой), для былинной картины мира характерны и актуальны следующие частнооценочные. типы: интеллектуальные (умный-глупый), эмоциональные (веселый-грустный), этические (добрый-злой), эстетические (красивый - некрасивый), нормативные (сильный-слабый, большой-маленький). Думается, что характер оценки определяется степенью обозначаемого признака, контекстными ситуациями и сочетаемостью с существительными поля «человек».

Во второй главе «Репрезентация оппозиции свой-чужой в былинной картине мира» внимание акцентируется на том, что в героическом эпосе с его жанровой спецификой оппозиция свой-чужой в религиозно-этическом плане осознается как оппозиция христианский-нехристианский, при этом первый оигюзит содержит положительное значение дифференциального признака. Аксиологические значения оппозиции свой-чужой представлены общеоценочным типом «хороший-плохой», где «свой», христианский - «хороший»; «чужой», нехристианский - «плохой».

В былинных текстах актуальны оппозиции правый-левый, восточный-западный, четный-нечетный, имеющие истоки в традиционной народной культуре и связанные с общей оценкой хороший-плохой. Связь указанных оппозиций с оппозицией свой-чужой способствует выявлению специфики концептосферы былинной картины мира, а именно:

1. Анализ былинных текстов позволил выявить оппозицию правый-левый, которая актуализирует значение важный (значимый) -менее значимый в ситуациях: а) схватки с персонажем «чужого» мира: А и вжч-гпо татарина sa шиворот, //А и положил-то свои ведь правой ногой (II: 716); Я он смахнул своей да правой ручушкой. //Да он сшиб-то ведь богатыря с белой груди (II: 45); б) достижения удачи персонажами «своего» мира: На правой руки подпись подписана: //-На бою ИЛЬИ да смерть не писана (III: 208); в) выбора дороги: А поедуя дорожкой прямоезжею (II: 276); Ехать ко граду Киеву// Прямой дорожкой, не окольною (II: 508).

2. В былинных текстах прослеживается связь оппозиции свой-чужой с пространственным противопоставлением по горизонтали восточный-западный с положительным значением первого члена оппозиции (восточный) при характеристике персонажей «своего» мира. Анализ былинного материала позволяет выявить ситуации, в которых

прослеживается связь противопоставлений восточный-западный и xpHduiiiicic.ifi (cson)-:ic\pitcT;:2;ici;ufi (чужой):

восточный - «свой»: а) нахождение героем сбруи богатырской или обнаружение белого шагра святорусских богатырей в восточной стороне: Посмотры-пю под ¡¡¿'сточную ведь сторону, // Насмотрел on под восточной стороной, // Насмотрел он там шатры белы // И у белы их шитро«-то кони богатырский (II: 24); б) обращение персонажей «своего» мира на восток: И младой Ермак да Тимофеевич // Перекрестил свои глаза на восток итти (И: 242); Посмотрю во страну вое-точную (II: 687); в) обращение на восток при молитве: Да как ставился Олеша на восток лицем, /7 Да он молился тут господу святителю

1. ¿.uit)х

занадный — «чужой»: появление Bpaia (неашроиоморфных су-шес'1 и): Из-под западней да с под сторонушки, // Ншетела над молодого Добры нюансу // А й змеичыщо да то Гирынищо (Н: 57);

Четыре члена двух противопоставлений восток-запад; юг-север находят выражение и эпических формулах четыре, три-чстырс\ две-три-четыре стороны, характеризуя персонажей «своего» мира.

S.B. Иванов, 3.11. Топоров констатируют, что отражение некоторых основных числовых характеристик мира содержится в абстрактно-числовом противопоставлении четный-нечетный. Ученые пришли к выводу, что если рассматривать указанное противопоставление с точки зрения четности/нечетности, то особую роль играют операции, осуществляемые по формуле «п+1» или «п-1», где «п»- некоторое заданное число предметов в данном множестве, соответствующее норме. Это объясняет то, что в былинных ситуациях актуальна формула «п+1», а именно 2-3-4 стороны, где 4 — символическое число стран света.

Анализ былинного материала позволяет утверждать, что формулы четыре:; три-чстирс\ две-три-четырг стороны характеризуют персонажей \<своего» мира в ситуациях: а) приветствия: Крест-от к.шл но писаному, // Поклоны вся по ученому, // На ecu на четыре на сторонушки // Князю Вчадимиру в особину (II: 394); б) прощания: Тут богатыри да святорусьскии // If оны господу богу помолится // На все на ицш на четыре гто/юнушкн кюничнея, // Да со всима мочодцами по-прогпупуся (II: 71-72), в) встречи с врагом, нехрнстианином: Он по-выскачил на гору на высокую, // Посмотрел на все на три-четыре стороны, Н ¡¡осмотре,! на сгпушку татарскую (II: 23).

Данные анализа подводят нас к заключению, что в былинных текстах прослеживается связь оппозпцпи свой-чужой с пространствен-

ным противопоставлением по горизонтали восточный-западный с положительным значением лерсого члена оппозиции (восточный) при характеристике персонажей «своего» мира. Оппозиты противопоставлений восток-запад; юг-север находят выражение в эпических формулах четыре; три-чс/пыре; две-три-четыре стороны, характеризуя персонажей «своего» мира.

. 3. Оппозиция свой-чужой связана с абстрактно-числовым противопоставлением четный-нечетный. Складывание по формуле «п+1» имеет положительный семиотический смысл (увеличение, рост) и используется при характеристике богатырей: а) Их двенадцать-то богатырей, /У Илья Муромец да он тринадцатый (II: 25); б) И подъехал ен к богатырям ко святорусьскиим: // Их двенадцать-то богатырей,

Илья тринадцатый (II: 34); в) - Поди-ко ты, Добрынюшка, ко морю ко Турецкому, // Где ходят там гуляют девять туров, // Поди-ко ты, Дибрынюшка, десятыич туром (Ш: 399).

В приведенном примере (в) волшебница захватила/обратила в животных «п» пленников, ей осталось то же сделать с героем, чтобы завершить и увенчать операцию, но именно тогда происходит крах ее замыслов. С точки зрения былинной семантики момент этот весьма важен: герой испытывается на подлинность, одерживая победу, он доказывает свою богатырскую принадлежность, которая в конечном счете восходит к функции культурного героя («Добрыня и Маринка», «Три поездки Ильи Муромца»).

По формуле «п-1» в значении «уменьшение числа предметов» достигается отклонение от нормы, что в конечном итоге не ведет к смерти неантропоморфных существ: И стропил ему прямо в правый глаз, // Берет-то же ен да саблю вострую, И вышиб у него правый глаз (II: 238); Отсек у змеи да ен три хобота. //А на ту ли пору на то времечко, //Летит-то змея да змея лютая (Ш: 475).

По формуле «п-1» осуществляется полная ликвидация персонажей «чужого» мира путем: разрывания тела на части (татарина; поляни-цьг; Горынища; Яги бабы): А он надвое да ю поророзвал. /УА йрубш он поляницу по мелким кускам (II: 49); удаления руки, ноги, глаза (Калин царя; татарина): А отсекли ему да руку правую, // Отрубили ему да ногу левую, //Да ведь вы копач и ему-то правый глач (Ш: 549); огесче-нпя головы (Идолища; Соловья разбойника): Да ударр.ч поганаго Идолища, //Да отшибу поганого голову (III: 264); отсечения хоботов у змеи: А Добрыня сын Ники тин ич отшиб у ей двенадцать хоботов, // Убил з.мею да ту проклятую (II: 548).

Формула «п-1» в былинных текстах имеет отрицательный семиотический смысл, показывая дефектность или уничтожение (смерть) врагов (антропоморфных и неантропоморфных существ). Функционирование указанных формул организовано отношением «норма - не-порма (отклонение от нормы)», связанным с противопоставленностью «своего» (- норма) и «чужого» (= не-норма) мира.

Все правые (свой, восточный, четный, правый) и все левые (чужой, западный, нечетный, левый) члены противопоставлений образуют единства, отношения между которыми может быть описано с помощью общих оппозиций (ухе не локализованных в пространственном, временном планах): доли - недоля, жизнь - смерть. Названные оппозиции связаны с общеоценочной оппозицией хороший-плохой.

В былинном эпосе оппозиция свой-чужой реализуется в противопоставлении антрономорфный-неантроиоморфный, имеющем происхождение в традиционной народной культуре. Оппозиции огонь-влага, земля-водный, земля-подземелье, небо-земля, представленные в архаических традициях, находят отражение в былинных текстах. Оппозиция огонь-влага воплощается в таких персонажах, как Змеище Горынищс, поддонный князь, вступающих в противоборство с персонажами «своего» мира. Оппозиция антропоморфный - неантропоморфный, взаимодействуя с пространственным противопоставлением по вертикали земля-нижний мир, отражает схватку персонажей «своего» и «чужого» мира. Пространственное противопоставление по вертикали небо-земля в семиотическом значении показывает связь антропоморфных существ с землей, неантропоморфных как «умеющих летать» с небом. Приоритетное положение пространственных противопоставлений земля-нижний мир, небо-земля представляется следствием архетипичности образа реальности, положенного в основу былинной картины мира.

В третьей главе «Репрезентация оппозиций в пределах семантического пространства «своего» мира» выявляются противопоставления в плане возрастной и социальной иерархии, в мифологическом и частнооненочном планах.

Наблюдения над былинным материалом показали, что персонажей «своего» мира к рамках первого члена противопоставления свой-чужой характеризуют оппозиции, образующие иерархическую систему дифференциальных признаков, на основе которых строится своя система коррелят.

Традиционное представление о возрасте человека отчетливо реализуется в семантике ключевых лексем текста. Былинный материал позволяет выделить несколько типов противопоставлений свой-чужой в плане возрастной иерархии: старший-младший, старый-молодой. Оппозиция старший-младший связана с персонажами, состоящими R кровном или названом родстве с другими лицами, и служит для обозначения возраста человека. Первый член названной оппозиции реализуемся лексемой большой (ая), в юрой —меньшой (меньши), малой, например: а) Есть у меня два сыналюбимые: // Большой сын Ванюшка, /У Меньшой сип Нотанюшка // Ты достань, сударь, их на почестен пир, // One могут с Кострюком побдротисе (III: 376); б) Приехали ко городу ко Киеву//Ко той ко церкви соборпын; // Меныиа сестрица венчается// Большая сестрица к венцу пришла (11:189).

Как показывают примеры, лексема большой (сш) употребляется в значении «старший (старшая)»: меньшой (меньша). малой в значении «младший (младшая)». Показательно, что в примере (а) через противопоставление по возрастному признаку передается дополнительная семантика: старший-нестарший как опытный-неопытный, знающий-

незнающий; в примере (о) возрастной признак актуализируется, так как нарушен этикет сватовства: «меньша сестрица венчается, большая сестрица к венц> пришла». Это доказывает то, что распределение по возрастному признаку сопровождается дополнительной семантикой, что способствует актуализации одного ит оппозитов через взаимодействие с другими противопоставлениями.

Вместе с тем оппозиция старший-младший показывает степень воинского статуса среди названых братьев. В исходную оппозицию братства как степени родства дополнительно входит понятие родства по духу, роду занятий, ответственности, поэтому возможна нейтрализация значений. Это дает основание утверждать, что младший может занять место среднего и стать из антонима синонимом: (старший —+ средний «—меньший) - (старший — несгарший), например: Тут они крестами ()а побратались. /7 Который же из них был старший брит? //Старый казак Илья Муромец был старший брат, //Молодой Добры-ня сын Микитинич был средний брат, //А Михайчо Поты к сын Иванович был меньший брат( 11: 486).

Оппозиция старый-молодой в отношении ботырей приобретает аксиологическое значение, тем самым формируется новая былинная оппозиция: старый-молодой = «опытный в борьбе с врагами» / «сильный, героически борющийся с врагами». Это обусловлено тем, что в былинных текстах доминирует глагольная лексика, показывающая: 1) решительность, стремительность действий богатыря («оттолыкивать, попинывать, покидывать, бежал скоренько, схватил, помахивать, поколачивать, розлопали, рострескали, прирубили, посылает»); 2) опытность, физическую силу богатыря («умертвил татар, схватил татарина, стал татарином помахивать стал бить татар татарином, пришел сквозь силушку татарскую, сбил Соловья Рахманова»). Следовательно, коннотативную семантику первого и второго члена оппозиции старый-молодой усиливает глагольная лексика. Пожилой возраст персонажей противопоставлен молодому по двум параметрам: физическим и интеллектуальным качествам человека. В частности, молодому герою свойственны способность к деятельности, физическая сила, а персонажи преклонного возраста характеризуются физической немощью, неспособностью к активной деятельности. Однако при противопоставлении интеллектуальных качеств героя в рамках оппозиции старый-молодой приоритетным является пожилой возраст: «молодой» противопоставляется «старому» как умный мудрому.

Оппозиция главный-неглавный как компонент оппозиции старший-младший выражается числительными первой, другой (ий)/

второй, третий по степени значимости богатырей для социума. В былинных текстах оппозиция главный-неглавный реализуется через пространственное противопоставление правый-левый (правый- главный; левый - неглавный) в социальном плане, показывая: 1) отношение князя (царя) к «своим» героям и персонажам со стороны, а именно: а) князь Владимир - бояре: Чурило помещается по праьу руку, Дюк -по левую от князя: б) богатырь - боярин: Добрынюшка по праву руку, Чурило - полевую от князя: в) царь Иван Васильевич - царевичи: Иван Иванович помещается по праву руку, Федор Иванович - по левую от царя; г) царь - генералы: Румянцев генерал помещается по праву руку, Потемкин генерал - по левую от царя; 2) отношение богатыря к государю и князьям; 3) отношение богатырей к врагам, нехристпакам.

Наблюдения над былинным материалом дают основание выявить связь противопоставлений главный-неглавный и правый-левый ь семейной сфере, а именно: а) мать - жена: главная «старшая» (мать) помещается по правую руку, неглавная «младшая» (жена) - полевую от богатыря; б) богатырь - царевич: Иванушко Годинович помещается по правую руку, Федор Иванович - по левую or Настасьи Митриевичны. Итак, в былинных текстах прослеживается связь пространственного противопоставления правый-левый с иерархией, основанной на старшинстве в сословной и семейной сферах.

Оппозиция истинный-преображеннын показывает, что мифологические превращения сохранились в былине: а) человек — • животное (обвернула Добры ню мирским кобелем, сорокою, вороною, свиньею, гнедым туром)', б) животное —> человек (обвернулась лебедка красной девушкой); в) человек —♦ животное —♦ человек (повернулся Вольга левым зверем, рыбой, птицею, серым волком, горносталюшком, добрым молодцем). Вместе с тем, если персонаж сам способен на изменение облика по отношению к самому себе или каузирует такую трансформацию, то это характеризует его как носителя темных сил.

Усиление семантики первого члена оппозиции умный-глупый осуществляется через компоненты формулы:

разумная = родители; чадушко безумное. Усиление семантики второго члена названного противопоставления происходит через компоненты формулы: глупые боя/ю неразумные; глупые князи да бояри, неразумные гости; глупы цари да царевичи, глупы короли да королевичи; неумны господа, все неразумны. Первый член частнооценочной оппозиции умный-глупый является доминантой синонимического ряда прилагательных, характеризующих лексемы микрополя «наименования по родственным отношениям», второй — доминантой синонимического

ряда прилагательных, характеризующих лиц, которые занимают высокое общественное положении. Именно в этом проявляет себя народный менталитет: уважительное отношение к матери, жене, как хранителям семейных традиции, в отличие от лиц, занимающих высокое общественное положение.

В былинных текстах происходит нейтрализация значений троичной оппозиции (умный —► глупый безумный) = (умный - безумный) в контекстах, отражающих тему «хвастовства», например: а") Умный фастат отием матерью. // Безумный фастат молодой женой. // Глупой фастат добрыим конем (III: 47); б) Вее-то па пиру да порос-хвастались. // Иной хвалится есть молодей добрым конем. // Иной хвастает да шелковым портам. // Иной хвалится есть села и со njnt. селкамы. // Иной хвалит города и с пригорками. // Умной хвастает да родной матушкой. I/ А безумной хвалится да молодой женой (II: 485); в) Вси на пиру поросхеастшись: // Умный похвастал отцем матерью. /¡А безумный похвастал молодой женой (II: 414);

Из примеров явствует, что в троичной оппозиции (умный -- глупый — безумный) = (умный-безумный) члены распределены следующим образом: умный - глупый, безумный - глупый вступают в синонимические отношения; умный - безумный являются антонимами. Ср. в примере (а) глупой - «добрым конем»; в примере (б) иной= глупой - «добрым конем, шелковым портом, села со приселками, города с пригорками»; в примере (в) безумный = глупой ~ «молодой женой». Следовательно, антонимические отношения умный - безумный подтверждают распределение «спой - чужой», при этом умный= «свой», безумный»= «чужой».

Частнооценочная оппозиция веселый-грустный показывает, что отрицательная эмоциональная реакция персонажа возникает вследствие узнавания фактов: нашествие врагов, нехристиан; служба князю Владимиру. В былинном тексте лексемы веселый (весел), радостный фидосмен) определяют субстантивы кнть, скоморох и бином добрый молодец и реализуют значение «жизнерадостный». Данное значение совпадает с одним из значений в малом академическом словаре: «веселый - полный веселья, жизнерадостный» [MAC, 1984: I; 155], например: о) - Не быть то весе • >ой скоиорошины, //А быть то Добрынюш-k~ti Мнкиптчу (III: 224-225); 6) - Князь Владимир спюльно-киевской! // Думаем с неприятелем-тым поправиться // И бысть князь весел радостен (11:177). Показательно, что в примере (а) повтор в определении веселой является усилением, дополнением к семантике лексемы ско-мороишиы (основной вид деятельности - веселье, развлечение); в при-

мере (б) употребление формы бысть весел радостей в позиции предиката обусловлено динамикой действия. Это связано с чем, что особенность народного эпоса состоит в динамике действия: рассказчику и слушателю важно прежде всего, что происходит с героем, а не его описание.

Первый член частнооценочной оппозиции добрый-злой показывает, что в целом биномом добрый молодец передается аксиологическое значение «обладающий положительными человеческими качествами» как приложение к имени собственному; второй член показывает, что к врагам социального порядка в сознании народа уже содержится отрицательная оценка. Усиление семантики бинома добрый молодец осуществляется через компоненты формулы по различным признакам: определение волевых качеств; внешности; физических данных; характеристика по родству. Названный бином представлен в эпосе то как двучлен, то с добавлением факультативного члена или нескольких членов. Их порядок расположения варьируется: добрый молодец -удалой добрый молодец (178) - дородный добрый молодец (57) - сильный добрый молодец (3) -родний добрый молодец (3). Кроме перечисленных признаков усиление семантики бинома добрый молодец осуществляется через компоненты формулы по этническому признаку (русский). Крайне ограниченное количество атрибутивных пар трансформируется в трехэпитетную структуру: удаленький дородний добрый молодец (70); русский удалой добрый молодец (3); откудашной удалой добрый молодец (3). Итак, положительная этическая оценка ориентируется на понятии нормы, принятой в былинном мире.

Частпооценочная оппозиция красивый-некрасивый в отношении персонажей «своего» мира имеет значение белый-черный, которая наряду с цветовым значением имеет положительную или отрицательную коннотацию. Первый член оппозиции белый-черный в большинстве случаев реализуется «цветовыми» прилагательными, характеризующими соматонимы персонажей-воинов (белая (ое, hit) рука, грудь, шея, лицо, плечи), при этом положительная эстетическая оценка исключает строгую нормативность, принятую в былинном мире. Второй член указанной оппозиции реализуется прилагательными, обозначающими физические недостатки и актуализирующими диалектное значение или значение, которое определяется контекстными ситуациями. Актуализация характеристики внешности персонажа, а именно физических недостатков, незначительного роста имеет в тексте дополнительную функцию передачи семантики и ведет к нейтрализации значений оппозита некрасивый. Нейтрализацию названного оппозита

усиливает мотивация числом «сразу семьсот убил» = много. Это объясняет то, что маленький, хроменькой, горбатенькой, сутул-горбат становится ситуативно сильным, опытным, следовательно, противопоставление красивый-некрасивый является синонимом оппозиций опытный-неопытный, сильный-несильный в особых сюжетных позициях.

Оппозиции большой-маленький, сильный-слабый характеризуют персонажей «своего» мира в нормативном плане. Через характеристику внешности и незначительного роста персонажа передается дополнительная семантика: большой-маленький как опытный-неопытный, сильный-несильный, что способствует актуализации одного из оппозитов через взаимодействие с другими противопоставлениями.

В четвертой главе «Ренрезентации оппозиций в пределах семантического пространства не «своего» мира» исследуются средства реализации противопоставлений антропоморфный - неантропоморфный, старший-младший, прекрасный-безобразный, большой-маленький, сильный-слабый. Наблюдения над былинным материалом показали, что для персонажей не «своего» мира в рамках второго члена противопоставления свой-чужой характерны оппозиции, образующие иерархическую систему дифференциальных признаков, на основе которых строится своя система коррелят.

по своему происхождению

оппозиции архаической культуры собственно былинные оппозиции

аксиологическое значение оппозиций

общеоценочное частнооценоч ное

по характеру основания оценки, се мотивации

еозпастной антропоморфный/ неантропоморфный эстетический нормативный

старший/ младший прекрасный/ безэбразный сильный/ слабый большой/ маленький

Оппозиция старший-младший служит для обозначения возраста женщин - дочерей иноземных правителей. Через противопоставление

старший-младший=больший-меньший является синонимом оппозиций опытный-неопытный, сильный-несильный. Это доказывает то, что распределение по возрастному признаку сопровождается дополнительной семантикой: «больша дочь полякует, меньша дочь при доми». что способствует актуализации одного из оппозитов, например: -Ли ты король литовский! // Приехали мы к тоби свататься. // Только твоей болыиоей дочери Настасьи//королевичны не надо, // А отдай-ко за солнышко за князя Владимира // Меньшую дочь Марью королевич ну (II: 256); Только большая дачи мало при доми живет, //Она езди во чисто поле поликовать: //А как меньша дочи всегда при доми (II: 221).

Следовательно, общей чертой функционирования оппозиции старший-младший в отношении женских персонажей является положительная аксиологическая интерпретация младшего возраста. Главным атрибутом, противопоставляющим младшую героиню старшей, является выбор ее в качестве жены князя.

Неантропоморфный характер персонажа-врага отличается устрашающей внешностью: физической силой, аномально большими размерами тела. Усиление первого члена оппозиции сильный-слабый осуществляется через компоненты формулы: «сильня поляница удалая», следовательно, актуализируется не только физическая сила, но и волевые качества персонажа.

Первый член оппозиции большой-маленький реализуется лексемами крупный, великий, которые обозначают большие размеры врага с целью подчеркнуть значимость победы над ним персонажа-воина, например: а) Крупных татар убил сосок тысячей. //А мелким татариш-кам тьм и сметы нет (II: 418); б) НаехалоИдолищо великое, //В до лину Идолищо шти сажен, // В ширину Идолища трех сажен, // Меж ушами у него ведь как сажень со-локотью, //Меж глазами у него ведь как пяда мерная, // Меж ноздрями у его изляжет капена стрела (II: 700); в) Полянина на кони будто сен на копна (II: 40). В примере (а) осуществляется дополнительная мотивация числом «сорок тыся-чей»=много, что способствует усилению семантики оппозита большой; в примере (б) оценка размеров представителя «чужого» мира как аномпльных выражается гиперболой: разделение изображаемого на части, описание каждой из них. Аномально большие размеры врага (Идолищо) выступают в роли маркера его принадлежности к «чужому» миру, при этом конкретное количественное значение размера «большой» уступает обобщенному значению «размер, отличный от человеческого»; в примере (в) характеристика размеров врага выража-

ется гиперболическим сравнением персонажа с копной. Названная оценка облика врага выступает маркером «чужого» - «не-норма» мира. Вместе с тем гиперболизированные описания размеров тела, физической силы персонажа-воина являются средством его идеализации, выступая маркером «своего» = «норма» мира.

Частнооцсночная оппозиция красивый-некрасивый в отношении врагов приобретает производный семиотический смысл, тем самым формируется былинная оппозиция прекрасный-безобразный. Первый член оппозиции характеризует женщин - дочерей иноземных правителей; второй - устрашающий внешний облик врагов, нехристиан. В пределах не «своего» мира «цветовые» прилагательные белый, румяный положительно характеризуют соматонямы (шея, лицо, /паю, грудь) дочерей иноземных правителей, например: Ай Настасье коро-левичной да во белы груди (11:108-109); Да берет он Настасью зи белы руки (111; 427); Любимая Настасья дочь Митриеевна. // Телом-то бела еиа, лицом сверстна, //А походочка-то лани златорогие. // Щечки у нее будто маков цвет. //Брови у нее соболиные. // А глаза-ты у нее соколиные (III; 496). Примеры показывают: 1) «цветовые» характеристики портрета выполняют украшающую функцию; 2) образы соболя, сокола входят в сравнение при описании идеальной внешности избранницы князя; 3) образ лани златорогой используется при характеристике манеры движения молодой женщины. «Цветовые» прилагательные первого члена оппозиции белый-черный сохраняют свое «цветовое» значение с наслоением на него положительной коннотации, характеризуя соматонимы персонажей-воинов «своего» мира, а также соматонимы женщин - дочерей иноземных правителей. Положительная коннотация оппозита белый=красивый объясняется с тем, что «чужой» мир воспринимается через призму «своего» мира. Это дает основание говорить о том, что положительная оценка является нормой «своего» мира, с отличие от «чужого», которому она присваивается.

Второй член оппозиции красивый-некрасивый реализуется прилагательными страшный, престрашный, репрезентирующими значение «внушающий страх своим внешним видом». Прилагательные страшный, престрашный (в значении «устрашающий») характеризуют внешность персонажа в целом. Прилагательные страшный, престрашный, определяя лексему богатырь (из «чужого» мира) и собственное имя Идолища, реализуют значение «внушающий страх своим внешним видом», например: а) А Идолищо великое, // А великое да страшное (I: i 19); б) ПотыкМихайла сын Иванович: //Я не смею по-

ехать на чисто поле // На этого богатыря престрашною. //Я этого богатыря весьма боюсь (I: 590). В примере (а) значение лексемы страшное усиливает дополнительный признак «большого роста»: великое страшное Идолищо; з примере (б) значение лексемы престрашный, выражающей большую степень отрицательной опенки, усиливают глаголы: «не смею поехать, боюсь». Прилагательные страшный, престрашный определяют субстантивы микрополя «наименования персонажей-врагов», и потому в структуре их значений отрицательная оценка актуализируется как выражение крайне негативного отношения не только к внешности, но и к персонажу «чужого» мира вообще, если субъектом оценки выступает враг. Следовательно, «чужой» мир воспринимается как «чужой».

Для былины в рамках второго члена оппозиции свой-чужой характерны и актуальны оппозиции антропоморфный,- неантроно-морфный, старший-младший, прекрасный-безобразный, сильный-слабый, большой-маленький. Однако частнооценочные оппозиции умный-глупый (интеллектуальная оценка), веселый-грустный (эмоциональная оценка), добрый-злой (этическая оценка) характеризуют только персонажей «своего» мира.

В заключении подводятся итоги исследования. В былинных текстах на основе универсальных противопоставлений традиционной народной культуры сформировалась своя система антонимических оппозиций, имеющих аксиологическую направленность и коррелятивный характер. Данные оппозиции являются одномерными, следовательно, совокупность семантических признаков, общих для оппозитов, присуща всей системе противопоставлений. Это дает основание утверждать, что общеоценочные оппозиции определяют персонажей «своего» мира в возрастном, социальном и мифологическом планах. «чужого» - в возрастном; частнооценочные противопоставления характеризуют персонажей «своего» мира в интеллектуальном, этическом, эстетическом, эмоциональном, нормативном, «чужого» - в эстетическом, нормативном планах.

Система оппозиций в анализируемых текстах является пропорциональной, поскольку отношение между членами тождественно отношению других коррелят. В текстах происходит усиление семантики оппозитов через: I) компоненты формулы: 2) контекстное окружение ключевых слов, в частности, глагольную лексику; 3) повтор приближенных значений 4) мотивацию числом. Названное обстоятельство нашло отражение в выявлении коннотативной и культурной семантики фольклорного слова.

В концепгосфере былинной картины мира представлены постоянные, поминальные и нешрализирусмыг оппозиции, в которых один признак лишается своей значимости, что приводит к появлению нового текстовою содержания. В контексте актуализируется возрастной приток, характеристика физических недостатков и незначительного роста персонажа, что способствует нейтрализации оппозиций старший-младший, красивый-некрасивый, большой-маленький. Названные оппозиции оказываются синонимичными оппозициям опытный-неопытный, сильный-несильный, умелый-неумелый и позволяют судить о том, какие стороны былинного мира и традиционной культуры отразил и акцентировал аксиологический компонент. Позиция нейтрализация присутствует в структуре былинного текста, когда актуализируется композиционная, сюжетная масть: событие в жизни героя, борьба персонажей «сьосго» мира. В частности, младшая сестра выходит замуж раньше старшей и приобретает ее поведенческие черты или персонаж, обладающий физическими недостатками, маленьким ростом, всегда одерживает победу в неравном поединке.

В настоящей работе описаны некоторые стороны фольклорного сознания, которому присущи модифицированные, но идущие от традиционной культуры пространственные, количественные, временные представления, характеристики социальных отношений между людьми, а также исследовано, какими языковыми средствами выражается и структурируется народное сознание, создающее цельную картину былинного мира.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. Аншакова, СЮ. Актуальные проблемы изучения фольклорной картины мира / С.Ю. Аншакова // Лингвофольклористика. - Курск, 2000.-Выпуск4. -с. 83-89.

2. Аншакова, СЮ. Характеризующий компонент в былине (на материале оппозиций персонажей «своего» и «чужого» мира) / СЮ. Аншакова // Русский язык вчера, сегодня, завтра: Материалы российской конференции, посвященной 40-летию кафедры русского языка Воронежского государственюго университета и 7Ь-летию со дня рождения И.П. Распопова. - Воронеж, 2000. - с. 79-80.

3. Аншакова, СЮ. Противопоставление свой-чужой в религиозно-этическом аспекте / СЮ. Аншакова // Проблемы изучения живого русского слова на рубеже тысячелетий: Материалы Всероссийской

научно-практической конференции, посвященной 200-летию со дня рождения В.И. Даля и 70-летию Воронежского государственного педагогического университета. - Воронеж, 2001.-е. 255-261.

4. Аншакова, СЮ. К вопросу об употреблении оппозиции своп-чужой в плане возрастной и социальной иерархии в былине / СЮ. Аншакова // Материалы ежегодной научной конференции преподавателей и студентов БГПИ 2001 г. - Борисоглебск, 2002. - с. 34.

5. Аншакова, СЮ. К вопросу об употреблении прилагательных, обозначающих возраст персонажа, в былине / СЮ. Аншакова // Проблемы формирования информационной культуры в педагогическом процессе вуза и школы. Сборник научных трудов.- - Борисоглебск, 2002. - Выпуск И. - с. 88-95.

6. Аншакова, СЮ. Семантические оппозиции как инструмент описания фольклорной картины мира (на материале исторических несен) / СЮ. Аншакова // Воронежское Прихоперье: филология и этнография. - Борисоглебск, 2003. - с. 11-12.

7. Аншакова, СЮ. Противопоставление истиниый-прсображс//-ный как компонент, оппозиции сикральный-мирской в былинной картине мира / СЮ. Аншакова // Филология и культура: Материалы IV международной научной конференции 16-18 апреля 2003 года. - Тамбов, 2003. - с. 52-53.

8. Аншакова, СЮ. Противопоставление христианский-нехристианский как компонент былинной оппозиции восточный-западный I СЮ. Аншакова // Язык и национальное сознание. - Воронеж, 2003. - Выпуск 4. - с. 254-256.

9. Аншакова, СЮ. Оппозиция четиый-нечетнып как компонент былинной оппозиции христианский-нехристианский I СЮ. Аншакова // Материалы ежегодной научной конференции преподавателей и студентов БГПИ 2003 г. - Борисоглебск, 2003. - с. 59-60.

Подписано в печать 22.01.2004 г. Формат 60*84/16. Объем - 1,45 п.л. Тираж -100 экз. Заказ № 1061. Бесплагно. 392008, Тамбов, ул. Советская, 181а. Издательство ТГУ им. Г.Р. Державина.

IP-6 23 1

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Аншакова, Светлана Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Языковая модель фольклорного мира (аспекты исследован ия).

§1. Актуальные проблемы изучения фольклорной картины мира.

1.1. Язык фольклора и традиционная культура.

1.2. Понятие концептосферы и описание фольклорной картины мира (языковое сознание и самосознание, картина мира, природа оценки и ценности).

1.3. Семантические оппозиции как способ описания картины мира.

§2. Иерархическая система оппозиций в былинных текстах.

2.1. Происхождение и классификация оппозиций.

2.2. Аксиологическое значение оппозиций в былинных текстах.

2.3. Жанровые особенности эпического мира.

2.4. Доминирующая роль оппозиции свой-чужой в былинной картине мира.

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА II. Репрезентация оппозиции свой-чужой в былинной картине мира.

§1. Оппозиция свой-чужой в религиозно-этическом аспекте.

1.1. Средства реализации оппозиции свой-чужой в религиозно-этическом аспекте.

1.2. Особенности взаимодействия оппозиции свой-чужой с пространственным противопоставлением правый-левый.

1.3. Особенности взаимодействия оппозиции свой-чужой с пространственным противопоставлением по горизонтали восточный-западный.

1.4. Суть взаимодействия оппозиции свой-чужой с абстрактно-числовым противопоставлением четный-нечетный.

§2. Репрезентация оппозиции антропоморфный-неантропоморфный в былинной картине мира.

2.1. Реализация оппозиции огонь-влага.

2.2. Особенности взаимодействия оппозиции антропоморфный-неантропоморфный с пространственным противопоставлением по вертикали земля-нижний мир.

2.3. Суть взаимодействия оппозиции антропоморфный-неантропоморфный с пространственным противопоставлением по вертикали небо-земля.

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА III. Репрезентация оппозиций в пределах семантического пространства «своего» мира.

§1. Оппозиция старый-молодой в плане возрастной иерархии.

1.1. Средства реализации оппозиции старый-молодой.

1.2. Семиотический смысл оппозиции старый-молодой в былине.

1.3. Средства реализации оппозиции старший-младший.

§2. Оппозиция главный-неглавный в социальном и семейном планах.

2.1. Противопоставление главный-неглавный как вариант оппозиции старший-младший.

2.2. Особенности взаимодействия оппозиции главный-неглавный и оппозиции правый-левый в социальном и семейном планах.

§ 3. Репрезентация оппозиции истинный-преображенный в мифологическом аспекте.

§ 4. Семантика частнооценочных оппозиций в пределах «своего» мира.

4.1. Средства реализации оппозиции умный-глупый (интеллектуальная оценка).

4.2. Средства реализации оппозиции веселый-грустный (эмоциональная оценка).

4.3. Средства реализации оппозиции добрый-злой (этическая оценка).

4.4. Средства реализации оппозиции красивый-некрасивый (эстетическая оценка).

4.5. Средства реализации оппозиции большой-маленький (нормативная оценка).

4.6. Средства реализации оппозиции сильный-слабый (нормативная оценка).

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА IV. Репрезентация оппозиций в пределах семантического пространства не «своего» мира.

§ 1. Средства реализации оппозиции старший-младший в плане возрастной иерархии.

§ 2. Оппозиция антропоморфный-неантропоморфный в пределах «чужого» мира.

§ 3. Семантика частнооценочных оппозиций в пределах «чужого» мира.

3.1. Средства реализации оппозиции красивый-некрасивый (эстетическая оценка).

3.2. Средства реализации оппозиции большой-маленький (нормативная оценка).

3.3. Средства реализации оппозиции сильный-слабый (нормативная оценка).

ВЫВОДЫ.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Аншакова, Светлана Юрьевна

Диссертационное сочинение связано с исследованием былинной картины мира, а именно — с выявлением семантики антонимических оппозиций в плане их аксиологической значимости. В настоящее время изучение структуры фольклорной концептосферы стимулируется исследованиями традиционного текста, при этом требует знания о функции оппозиций, которые являются стержнем произведений и способствуют выявлению коннотативной семантики народно-поэтического слова.

Семантические оппозиции стали предметом пристального внимания исследователей при описании архаических традиций [Иванов, Топоров, 1965, 1974; Толстой, 1995], различных речевых ситуаций, в том числе фольклорных, диалектных текстов [Мелетинский, Неклюдов, Новик, Сегал, 2001; Новик, 2001; Неклюдов, 1975; Никитина, 1993, 1999]. Аксиологический компонент в системе былинных оппозиций не привлекал особого внимания исследователей. В трудах по лингвофольклористике имеются отдельные наблюдения по обозначенной проблеме, но работ, посвященных специальному рассмотрению этого вопроса, пока нет. Нами выделяются в коррелятивных отношениях именно те, которые принято называть антонимическими парами, поскольку и в синонимических присутствует значение противопоставленности, которое способно нейтрализоваться в определенных условиях, что активно проявляется при функционировании трехчленных лексических оппозиций [Руделев, 1995; Пискунова, 2002].

Объектом исследования является былинный эпос, предметом исследования - семантические оппозиции, выявленные в былинном тексте. В настоящей работе рассматривается прежде всего аксиологический компонент в системе антонимических оппозиций и языковые средства их репрезентации.

Ученые-языковеды достаточно убедительно показали, что фольклорная картина мира представляет собой трансформированную, «пересемантизированную» (термин Б.Н. Путилова) модель мира через систему фольклорных кодов.

Особое внимание исследователей, работающих в области этнолингвистики, лингвофольклористики, лингвокультурологии, привлекает отношение устного народного творчества как формы традиционной культуры к языку [Толстой, 1995, Червинский, 1989, Никитина, 1993, 1999, 2000 (последняя в соавторстве с Е.Ю. Кукушкиной), Хроленко, 1992, 2000 и др.].

Однако необходимо признать обязательное существование общей картины мира у представителей той или иной культуры, что предполагает наличие общих понятий, представлений, культурных смыслов и, следовательно, обеспечивает взаимопонимание между людьми. Язык, отражая коллективный опыт, обслуживает в пределах определенной культуры различные картины мира. Так, русский язык в рамках современной культуры обслуживает все ее проявления, все ее моделирующие системы - в основном средствами речи. Если бы язык следовал своей структурной организацией за разными картинами мира одной культуры, он оказался бы подчинен концептуальным системам разных картин мира - общение на нем оказалось бы невозможным. Прецедентом в этом отношении является только язык фольклора. Фольклор — одна из моделирующих знаковых систем, выполняющая в рамках картины мира традиционной народной культуры социорегулятивную функцию. Названное обстоятельство нашло отражение в идее первичных и вторичных моделирующих систем [Лотман, 1965; 1967; Успенский, 1989].

Отмечено, что основные семиотические оппозиции в славянской народной культуре имеют информационную ценность [Толстой, 1987]; оценки в фольклорной картине мира проявляются не в виде шкалы, а в виде бинарных оппозиций [Никитина, 1999: 9]. «Существует двусторонняя связь между оппозициями и оценками: бинарные универсальные оппозиции оценочны, а оценки ведут себя как бинарные оппозиции» [там же].

В этом отношении велика роль исследований Н.Д.Арутюновой [1984, 1985, 1988, 1999]: обосновав лингвистические положения теории оценки, она показала, что «природа оценки отвечает природе человека; оценка представляет человека как цель, на которую обращен мир» [1999: 181].

Между тем своеобразие былинного мира показывает, что без учета связи универсальных оппозиций, выявленных В.В. Ивановым и В.Н. Топоровым, с жанровыми особенностями эпоса, обусловленными традиционной народной культурой, анализ проигрывает в своей содержательности и полноте. С другой стороны, изучение языковых средств репрезентации оппозиций в былинной тексте позволяет существенно обогатить новыми идеями и нестандартными подходами саму лингвофольклористику, помогает вскрыть специфику семантики фольклорного слова.

Исследования в области лингвофольклористики, направленные на изучение структуры фольклорного слова, позволили ученым, помимо собственно лексического значения, описать коннотативную семантику, которая актуализируется лишь в особых, вторичных употреблениях слова [Толстой, 1995; Никитина, 1993; 1999; Хроленко, 1979; 1992]. Следовательно, создание толкований такого типа предполагает использование накопленных наблюдений по символике народной культуры.

В последние десятилетия в лингвистических работах наметился новый подход к изучению языка фольклора как воплощению народного миропонимания и мировосприятия. Фольклорная картина мира рассматривается как репрезентант модели мира традиционной народной культуры, представляющий собой сплав мифоязыческих и народно-православных воззрений.

Актуальность диссертационного исследования определена тем, что былина дает богатый материал для выявления системы оппозиций на основе универсальных противопоставлений традиционной культуры. Как известно, былинные тексты, которые связаны с определенным типом мышления и мировосприятия, оценивали действительность с надеждой на ее воздействие.

Язык фольклора аккумулирует семантические, психологические, идеологические традиции этнической общности, которая им пользуется и создает в ходе ее исторического развития. Следовательно, актуальным является изучение специфических аспектов фольклорного слова в структуре произведения. В таком целостном представлении семантики границы между собственно лексическим значением, текстовым содержанием и культурными коннотациями сохраняют свою релевантность. Представляется важным выявить внутренние связи между всеми типами значения в системе оппозиций, что определяется необходимостью глубинного изучения традиционных текстов и их понимания через метод описания, а также уточнения семантического объема слова на новом материале, в условиях современного восприятия информации, другого уровня языкового общения.

Научная новизна исследования обусловлена необходимостью дальнейшего развития оппозитивного метода и систематизации языкового материала с позиций когнитивной лингвистики через описание корреляций антонимических оппозиций в былинных текстах, отражающих этнический менталитет. Выявить специфику фольклорной концептосферы в определенной степени помогает исследование средств выражения семантических оппозиций, отражающих специфику языка народного творчества.

Цель исследования - на материале былинных текстов выявить и описать систему оппозиций, входящих в концептосферу фольклорной картины мира в качестве ее аксиологического компонента.

Цель исследования определила его конкретные задачи: 1. Показать, что в былине на основе системы универсальных противопоставлений традиционной народной культуры сформировалась своя система оппозиций, значительное место в которой занимают антонимические противопоставления по степени их текстовой значимости.

2. Выявить языковые средства репрезентации семантических былинных оппозиций и установить, в каком отношении они находятся к фольклорной концептосфере.

3. Представить материал в виде системы антонимических оппозиций, репрезентирующих в лексико-семантическом поле «человек» ценностный аспект противопоставления свой-чужой, связать оппозиции с традиционной народной культурой, выявив коннотативную семантику фольклорного слова.

4. Вскрыть семантику субоппозиций (общеоценочных, частнооценоч-ных) в рамках былинной оппозиции свой-чужой.

5. Выявить оппозиции, которые подвергаются нейтрализации, что приводит к развитию новой семантики, актуализируемой в былинном тексте.

Положения, выносимые на защиту:

1. Система оппозиций в былинных текстах является привативной (маркированный и немаркированный оппозиты взаимодействуют на основе семантического дифференциального признака); коррелятивной; в названной системе актуальны постоянные и нейтрализуемые оппозиции.

2. Иерархическая система семантических оппозиций в былинных текстах строится по 3 типам признаков и их разновидностям: происхождение оппозиций: а) архаической культуры; б) собственно былинные; аксиологическое значение оппозиций: а) общеоценочное; б) частнооценочное; характер основания оценки, ее мотивация: а) возрастной; б) социальный; в) мифологический; г) интеллектуальный; д) эмоциональный; е) этический; ж) эстетический; з) нормативный.

3. В героическом эпосе с его жанровой спецификой ценностный аспект оппозиции свой-чужой прежде всего реализуется в плане противопоставления христианский-нехристианский; отчасти — антропоморфный-неантропоморфный. Связь оппозиций правый-левый, восточный-западный, четный-нечетный, имеющих истоки в традиционной народной культуре, с противопоставлением свой-чужой показывает специфику былинной картины мира, объединяющей в себе элементы мифоязыческого и народно-православного воззрений. Связь оппозиций антропоморфный-неантропоморфный с оппозициями земля-нижний мир, небо-земля, представленными в архаических традициях, отражает схватку персонажей «своего» и «чужого» мира.

4. В рамках оппозиции свой-чужой помимо собственно лексической семантики актуализируется коннотативная семантика фольклорного слова, что способствует: а) усилению семантики оппозита через компоненты формулы (умный-глупый, красивый-некрасивый); б) нейтрализации значений оппозитов (старший-младший, красивый-некрасивый, большой-маленький); в) актуализации одного из оппозитов (старший-младший).

5. Оппозиции традиционной народной культуры старый-молодой, старший-младший представляют в былинной картине мира аксиологические значения: а) оппозиция старый-молодой в отношении богатырей = «опытный, осторожный/геройский, сильный»; б) оппозиция старший-младший показывает иерархию в сословной и семейной сферах. Это связано с тем, что усилению коннотативной семантики первого и второго члена оппозиции старый-молодой способствует глагольная лексика; в оппозиции старший-младший, характеризующей степень родства богатырей, возможна нейтрализация значений; в оппозиции старший-младший, обозначающей возраст персонажа, осуществляется актуализация одного из оппозитов.

6. Частнооценочные оппозиции умный-глупый, красивый-некрасивый, добрый-злой, веселый-грустный, большой-маленький, сильный-слабый оценивают персонажей «своего» мира в интеллектуальном, эстетическом, этическом, эмоциональном, нормативном планах, что показывает значимость названных качеств в былинной картине мира.

7. Для персонажей не «своего» мира в рамках второго члена оппозиции свой-чужой характерны оппозиции архаической культуры антропоморфный-неантропоморфный, старший-младший, а также частнооценочные оппозиции большой-маленький, сильный-слабый, прекрасный-безобразный. Оппозиции старший-младший, красивый-некрасивый представляют аксиологические модификации в былинной картине мира, а именно: а) оппозиция старший-младший, обозначая возраст женщин — дочерей иноземных правителей, отличается от обозначения возраста персонажей «своего» мира тем, что функционирует, характеризуя невест из «чужой» страны; б) оппозиция красивый-некрасивый в отношении представителей «чужого» мира = «прекрасный-безобразный». Показательно, что «чужой» мир воспринимается через призму «своего» мира.

8. Названные оппозиции характеризуют специфику концептосферы былинной картины мира, позволяют судить о народном менталитете, что показывает, какие стороны былинного мира и традиционной народной культуры отразил и акцентировал аксиологический компонент.

Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что разрабатываемый в ней круг вопросов, связанных с понятием концептосферы былинной картины мира, способствует развитию исследований, направленных на изучение произведений фольклора с позиций когнитивной лингвистики, а также на выявление семантики бинарных противопоставлений как составляющих компонентов модели мира. Методологическое значение использования семантических оппозиций как способа описания состоит в том, что они являются посредником между фольклорной картиной мира и языковыми единицами. Результаты исследования значимы в плане разработки актуальных проблем лингвофольклористики, лингвокультурологии, этнолингвистики, лингвистического анализа художественного текста, а также являются дополнением к теории оппозиций и классификации различных типов текстов.

Практическая ценность исследования. Полученная в ходе диссертационного исследования информация может использоваться при проведении спецкурсов и спецсеминаров по лингвофольклористике, лингвокультурологии, написании дипломных и курсовых работ по языку и поэтике русского фольклора.

Методы исследования. В настоящей работе для достижения поставленных задач использовались: оппозитивный, описательный, сопоставительный методы, элементы статистического анализа и лингвистического анализа текста, метод сплошной выборки.

Материал исследования. Основу работы составил материал академических собраний русского фольклора: Онежские былины, записанные А.Ф.Гильфердингом летом 1871 года — Изд. 4-е. - М.-Л., 1951. Т. 1-3.

Апробация исследования осуществлялась на Российской конференции «Русский язык вчера, сегодня, завтра», посвященной 40-летию кафедры русского языка и 75-летию со дня рождения И.П. Распопова Воронежского государственного университета (2000 г.), на научной региональной конференции Воронежского государственного университета «Проблемы собирания и изучения фольклора в современных условиях» (16-17 мая 2000г.), на Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 200-летию со дня рождения В.И. Даля и 70-летию Воронежского государственного педагогического университета (2001 г.), на межвузовских конференциях Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина, на внутривузов-ских научно-методических конференциях Борисоглебского государственного педагогического института (1998, 1999, 2000, 2001, 2002, 2003 гг.).

Результаты исследования использовались в лекционных курсах и на семинарских занятиях по дисциплинам «Лингвистический анализ художественного текста» и «Устное народное творчество» (Институт филологии Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина, филологический факультет Борисоглебского государственного педагогического института).

Основные положения диссертации изложены в 9 публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объем работы составляет 195 страниц, библиография включает 215 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Языковая картина мира в системе антонимических оппозиций русских былинных текстов"

Выводы.

1. Наблюдения над былинным материалом показали, что для персонажей не «своего» мира в рамках второго члена противопоставления свой-чужой характерны оппозиции, образующие иерархическую систему дифференциальных признаков, на основе которых строится своя система коррелят.

Заключение

В былине на основе универсальных оппозиций традиционной народной культуры сформировалась своя система антонимических оппозиций, имеющих аксиологическую направленность и коррелятивный характер. Данные оппозиции являются одномерными, следовательно, совокупность семантических признаков, общих для оппозитов, присуща всей системе противопоставлений. Это дает основание утверждать, что общеоценочные оппозиции определяют персонажей «своего» мира в возрастном, социальном и мифологическом планах, «чужого» - в возрастном; частнооценочные противопоставления характеризуют персонажей «своего» мира в интеллектуальном, этическом, эстетическом, эмоциональном, нормативном, «чужого» - в эстетическом, нормативном планах.

Система оппозиций в былинных текстах является пропорциональной, поскольку отношение между членами тождественно отношению других коррелят. Мы доказали, что в текстах происходит усиление семантики оппозитов через: 1) компоненты формулы; 2) контекстное окружение ключевых слов, в частности, глагольную лексику; 3) повтор приближенных значений 4) мотивацию числом. Названное обстоятельство нашло отражение в выявлении коннотативной и культурной семантики фольклорного слова.

В концептосфере былинной картины мира представлены постоянные, потенциальные и нейтрализируемые оппозиции, в которых один признак лишается своей значимости, что приводит к появлению нового текстового содержания. В контексте актуализируется возрастной признак, характеристика физических недостатков и незначительного роста персонажа, что способствует нейтрализации оппозиций старший-младший, красивый-некрасивый, большой-маленький. Названные оппозиции оказываются синонимичными оппозициям опытный-неопытный, сильный-несильный, умелый-неумелый и позволяют судить о том, какие стороны былинного мира и традиционной культуры отразил и акцентировал аксиологический компонент. Позиция нейтрализации присутствует в структуре былинного текста, когда актуализируется композиционная, сюжетная часть: событие в жизни героя, борьба персонажей «своего» мира. В частности, младшая сестра выходит замуж раньше старшей и приобретает ее поведенческие черты или персонаж, обладающий физическими недостатками, маленьким ростом, всегда одерживает победу в неравном поединке. Наряду с бинарными оппозициями в былинном тексте имеет место трехчленная оппозиция умный —>глупый безумный, которая подвергается нейтрализации. Это объясняет то, что анто-нимичные отношения подтверждают распределение «свой» - умный, «чужой» - безумный.

В эпосе с его жанровой спецификой доминирующим является ценностный аспект оппозиции свой-чужой, моделирующей отношения героя с представителями враждебного мира. Названная оппозиция интерпретируется в концептосфере былинной картины мира прежде всего в плане противопоставления христианский-нехристианский. Следовательно, самой значимой является религиозно-этическая оценка, организующая и подчиняющая себе все другие типы оценок.

Связь общеоценочных оппозиций традиционной культуры правый-левый, восточный-западный, четный-нечетный с противопоставлением свой-чужой показывает специфику отношений былинной картины мира значимо (важно)— не значимо (не важно), норма — не-норма, а именно:

1. Оппозиция правый-левый приобретает семиотический смысл, характеризуя соматонимы персонажей «своего» и «чужого» мира, в ситуации схватки с врагом, где особую роль играет шкала значимости важно — не важно, которая отчетливо проявляется в употреблении слов правый — значимый, левый — менее значимый.

Оппозиция правый-левый приобретает семиотический смысл (правый - значимый, левый — менее значимый), реализуя мотив достижения удачи персонажами «своего» мира в ситуациях:

- встречи с боевым конем;

- прощания с женой;

- критического момента боя с врагом, не-христианином;

- возвращения героя.

2. Функционирование формул «п+1» (увеличение, рост); «п-1» (уменьшение, смерть) организовано отношением норма — не-норма (отклонение от нормы), что связано с противопоставленностью «своего» (= норма) и «чужого» (= не-норма) мира. Связь общеоценочных оппозиций традиционной культуры с оппозицией свой-чужой показывает специфику былинной картины мира, объединяющей в себе элементы мифоязыческих и народно-православных воззрений.

В героическом эпосе ценностный аспект оппозиции свой-чужой реализуется в противопоставлении антропоморфный-неантропоморфный, генетически восходящем к мифологическому способу мировосприятия.

Взаимодействие оппозиции антропоморфный-неантропоморфный с оппозицией традиционной культуры по вертикали земля-нижний мир (подземелье, водный мир); небо-земля показывает схватку персонажей «своего» и «чужого» мира, связывая в аксиологическом значении землю с персонажами «своего» мира; нижний мир с персонажами не «своего» мира. Как видим, пространственная оппозиция традиционной культуры по вертикали небо-земля в семиотическом значении отражает связь антропоморфных существ с землей, неантропоморфных как «умеющих летать» с небом.

Следовательно, связь названных оппозиций показывает, что в аксиологическом значении земля коррелирует с антропоморфными существами; нижний мир с неантропоморфными, что согласуется с христианской моралью, нашедшей отражение в былинной картине мира, а именно: земля связывается с положительным началом, являясь объектом ритуального почитания.

Кроме того, оппозиция архаической культуры огонь-влага воплощается в персонажах Змей, поддонный князь, вступающих в противоборство с персонажами «своего» мира, что показывает связь стихий огня, воды с представителями «чужого» мира.

Для персонажей «своего» мира в рамках первого члена оппозиции свой-чужой характерны противопоставления: а) в плане возрастной и социальной иерархии; б) мифологическом; в) частнооценочном планах.

Во-первых, оппозиции традиционной культуры старый-молодой, старший-младший реализуют аксиологические значения, свойственные исключительно жанру былины:

1. в отношении богатырей оппозиция старый-молодой = «опытный, осторожный/геройский, сильный»;

2. оппозиция старший-младший в контекстах, описывающих обряд побратимства, обозначает возраст среди названых братьев и показывает значимость богатырей для эпического социума;

3. оппозиция главный-неглавный как вариант оппозиции старший-младший реализуется через пространственное противопоставление правый-левый, показывая: а) отношение князя (царя) к «своим» героям и персонажам «со стороны»; б) отношение богатыря к государю и князьям; в) отношение богатырей к врагам, нехристианам; г) отношение богатыря к матери, жене.

Итак, в былинных текстах прослеживается связь пространственного противопоставления правый-левый (правый — главный; левый — неглавный) с социальной иерархией, основанной на старшинстве в сословной сфере, с иерархией, основанной на старшинстве в семейной сфере.

Пожилой возраст персонажей противопоставлен молодому по двум параметрам: физическим и интеллектуальным качествам человека. В частности, молодому герою свойственны способность к деятельности, физическая сила, а персонажи преклонного возраста характеризуются физической немощью, неспособностью к активной деятельности. Однако при противопоставлении интеллектуальных качеств героя в рамках оппозиции старый-молодой приоритетным является пожилой возраст: «молодой» противопоставляется «старому» как умный мудрому.

Во-вторых, оппозиция истинный-преображенный, имеющая происхождение в традиционной культуре, показывает: а) мифологические превращения сохранились в былине (человек —> животное, животное —> человек, человек —> животное —► человек); б) если персонаж сам способен на изменение облика по отношению к самому себе, то это характеризует его как носителя темных сил; также если он каузирует такую трансформацию.

В-третьих, частнооценочные оппозиции умный-глупый, добрый-злой, веселый-грустный, красивый-некрасивый, большой-маленький, сильный-слабый, не представленные в архаических традициях, оценивают персонажей «своего» мира в интеллектуальном, этическом, эмоциональном, эстетическом, нормативном планах. Вместе с тем первый член оппозиции глупый-умный является доминантой синонимического ряда прилагательных, характеризующих персонажей, которые занимают высокое общественное положение (генералы, цари, короли), а также лиц незрелого возраста (ди-те, чадо, сын, вьюнышки); второй - характеризующих лиц старшего возраста (мать, батюшка), что согласуется с нравственно-этическими нормами, принятыми в былинном мире, в частности, с уважительным отношением к лицам старшего возраста, в отличие от лиц, занимающих высокое общественное положение. Этическая оценка в былинной картине мира пользуется понятием нормы, принятой эпическим социумом, а именно: частотным биномом добрый молодец передается аксиологическое значение «обладающий положительными человеческими качествами» в отличие негативных качеств, присущих врагам социального порядка. Подчиненность динамике действия определяет эмоциональное состояние персонажа, однако позитивная самооценка богатыря не принимается былинным миром.

В пределах не «своего» мира второй член оппозиции антропоморфный-неантропоморфный характеризует устрашающий облик персонажа-врага, отличающегося аномально большими размерами тела, физической силой. Названная оценка облика врага выступает маркером «чужого» = «ненорма» мира. Следовательно, отмеченный факт позволяет говорить о гиперболизации размеров врага с целью подчеркнуть значимость победы над ним героя в былинном мире. Вместе с тем гиперболизированные описания размеров тела, физической силы персонажа-воина являются средством его идеализации, выступая маркером «своего» = «норма» мира. Оппозиция традиционной культуры старший-младший определяет возраст женщин-дочерей иноземных правителей. Показательно, что возрастной признак актуализируется при характеристике персонажей «своего» и «чужого» мира, в частности, нарушается этикет сватовства и ситуация конфликта становится одним из способов развития сюжета.

Противопоставленность «своего» и «чужого» мира позволяет актуализировать отличия в семантике и употреблении оппозиции старший-младший: а) в пределах «своего» мира оппозиция старший-младший обозначает возраст персонажей и иерархию в социальной, семейной сферах, при этом языковые средства выражения оппозиции — имена прилагательные (большой, середний, меньшой); числительные (первый, другой, третий); б) в рамках не «своего» мира названная оппозиция обозначает возраст невест, средства выражения оппозиции - прилагательные (большая, меньшая, великия = «взрослые»); числительные (перва, друга, третья дочь). Итак, общей чертой функционирования оппозиции старший-младший в отношении женских персонажей не «своего» мира является положительная аксиологичеекая интерпретация младшего возраста. Главным атрибутом, противопоставляющим младшую героиню старшей, является выбор ее в качестве жены князя.

Жанровая специфика былинного эпоса определяет своеобразные аксиологические значения частнооценочной оппозиции красивый- некрасивый в пределах не «своего» мира, а именно: функционирует оппозиция прекрасный-безобразный, при этом первый член названной оппозиции характеризует внешний облик невест враждебного мира; второй — устрашающий внешний вид персонажей-врагов. Положительная коннотация оппозита прекрасный объясняется тем, что «чужой» мир воспринимается через призму «своего» мира; отрицательная коннотация оппозита безобразный тем, что «чужой» мир воспринимается как «чужой». Это дает основание говорить о том, что положительная оценка является нормой «своего» мира, в отличие от «чужого», которому она присваивается.

Актуальность названной оппозиции показывает специфику былинной картины мира: во-первых, враждебное отношение к врагам, нехристианам; во-вторых, в ряду богатырских подвигов одно из главных мест занимает сватовство; внешним обоснованием выбора суженой в эпосе выступает ее особенная красота, а женитьба оказывается одновременно и победой над «чужим» миром. Таким образом, из эпического мира восстанавливается вся информация о понятии «жених-богатырь», при этом дополнительные признаки постоянны, т.к. «жених» всегда попадает в позицию, которую в оппозиции принято отдавать маркированному члену. Именно в этом герой статичен, в отличие от других типов текстов. Следовательно, один и тот же оппозит может быть одновременно членом других противопоставлений.

В настоящей работе описаны некоторые стороны фольклорного сознания, которому присущи модифицированные, но идущие от традиционной культуры пространственные, количественные, временные представления, характеристики социальных отношений между людьми, а также исследовано, какими языковыми средствами выражается и структурируется народное сознание, создающее цельную картину былинного мира.

Список научной литературыАншакова, Светлана Юрьевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Алефиренко, Н.Ф. Спорные проблемы семантики / Н.Ф. Алефиренко. -Волгоград: Перемена, 1999.-273 с.

2. Алефиренко, Н.Ф. Проблемы вербализации концепта / Н.Ф. Алефиренко. Волгоград: Перемена, 2003. — 95 с.

3. Алтабаева, Е.В. Концепт «желание» в русской языковой картине мира / Е.В. Алтабаева // Филология и культура. Материалы III международной научной конференции. Ч. 2. - Тамбов, 2001. - С. 135-137.

4. Алтабаева, Е.В. Семантические параметры концепта «желание» в современном русском языке / Е.В. Алтабаева // Русский язык вчера, сегодня, завтра. Воронеж, 2000. - С. 32-33.

5. Аникин, В.П. Теория фольклорной традиции и ее значение для исторического исследования былин / В.П. Аникин. — М.: Изд-во МГУ, 1980. —331 с.

6. Апресян, В.Ю. Метафора в семантическом представлении эмоций / В.Ю. Апресян, Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. 1993. - №3. - С. 27-35.

7. Апресян, Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка / Ю.Д. Апресян. М., 1974. - 368 с.

8. Апресян, Ю.Д. О новом словаре синонимов русского языка / Ю.Д. Апресян // ИАН СЛЯ, 1992. № 1.

9. Апресян, Ю.Д. Синонимический ряд слова бояться 1. / Ю.Д. Апресян, О.Ю. Богуславская, И.В. Левонтина, Е.В. Урысон. // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. — М.: Языки русской культуры, 1999.-511 с.

10. О.Апресян, Ю.Д. Недавние американские исследования в области эмоций и эмоциональной лексики / Ю.Д. Апресян // Семиотика и информатика. -1995(а). Вып. 34.

11. Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. 1995(6). - №1.- С. 37-67.

12. Апресян, Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира / Ю.Д. Апресян // Семиотика и информатика 1986. - Вып. 28. - С. 4-10.

13. Артеменко, Е.Б. Русская народная песня в аспекте ее синтаксической организации / Е.Б. Артеменко. — Воронеж, 1977. — 160 с.

14. Артеменко, Е.Б. Принципы народно-песенного текстообразования / Е.Б. Артеменко. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1988.- 174 с.

15. Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - 338 с.

16. Арутюнова, Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка / Н.Д. Арутюнова // Проблемы структурной лингвистики. М., 1984.

17. Арутюнова, Н.Д. Об объекте общей оценки / Н.Д. Арутюнова // Вопросы языкознания. 1985. - №3. - С. 13-24.

18. Арутюнова, Н.Д. О стыде и стуже / Н.Д. Арутюнова // Вопросы языкознания. 1997. - №2. - С. 59-70.

19. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. — М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.

20. Арутюнова, Н.Д. Предложение и его смысл: логико-семантические проблемы / Н.Д. Арутюнова. М.: УРСС, 2003. - 382 с.

21. Афанасьев, А Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3-х томах / А.Н. Афанасьев. М.: Изд-во Индрик, 1994. - 796 е., 784 е., 840 с.

22. Афанасьев, А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Сравнительно-библиографический комментарий / А.Н. Афанасьев. М., 2000.

23. Ахманова, О.С. Очерки по общей и русской лексикологии / О.С. Ахма-нова. М.: Учпедгиз, 1957. - 296 с.

24. Бабушкин, А.П. Картина мира и концептосфера языка / А.П. Бабушкин // Язык и национальное сознание. Воронеж, 1999. - Вып.2. - С. 12-14.

25. Багликова, И.А. Хитрости-мудрости / И.А. Багликова // Лингвофолькло-ристика. Курск, 2003. - Вып. 7. - С. 88-92.

26. Байбурин, А.К. К описанию организации пространства в восточнославянской свадьбе / А.К. Байбурин, Г.А. Левинтон // Русский народный свадебный обряд. Л., 1978.

27. Байбурин, А.К.У истоков этикета. Этнографические очерки / А.К. Байбурин, А.Л. Топорков. Л.: Наука, 1990. - 165 с.

28. Баранникова, Л.И. Народно-поэтическая речь и ее место в системе функционально-стилевых различий диалектной речи / Л.И. Баранникова // Вопросы теории и методики изучения русского языка. Саратов, 1965.

29. Блажес, В.В. Содержательность художественной формы русского былевого эпоса / В.В. Блажес. — Свердловск, 1977.

30. Бобунова, М.А. Размышления лексикографа над текстами «Онежских былин» / М.А. Бобунова. Курск: Изд-во Курск, гос. пед. ун-та, 1999. — 139 с.

31. Бобунова, М.А. Изофункциональность в фольклорном тексте // М.А. Бобунова / Фольклор и литература: проблемы изучения. Воронеж, 2001. — С. 98-104.

32. Богатырев, П.Г. О языке славянских народных песен в его отношении к диалектной речи / П.Г. Богатырев // Вопросы языкознания. 1962. - №3. -С. 75-86.

33. Богатырев, П.Г. Язык фольклора / П.Г. Богатырев // Вопросы языкознания. 1973. - №5. - С. 106-116.

34. Богословская, О.И. Язык фольклора и диалект / О.И. Богословская. -Пермь, 1981.

35. Болдырев, H.H. Категоризация событий и специфика национального сознания / H.H. Болдырев // Язык и национальное сознание. — Воронеж, 1998.-С. 29-30.

36. Болдырев, H.H. Когнитивная семантика / H.H. Болдырев. — Тамбов: Изд-воТГУ, 2000.- 128 с.

37. Булыгина, Т.В. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики) / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев. -М., 1997.

38. Буслаев, Ф.И. Русский богатырский эпос. Русский народный эпос / Ф.И. Буслаев. — Воронеж, 1987. 253 с.

39. Буслаев, Ф.И. Народный эпос и мифология / Ф.И. Буслаев. — М.: Высшая школа, 2003.-400 с.

40. Ван дер Варден, Б. JI. Пробуждающаяся наука. Математика Древнего Египта, Вавилона и Греции / Б.Л. Ван дер Варден. — М.: Физматгиз, 1959. -459 с.

41. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая. — М.: Русские словари, 1997.-412 с.

42. Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. — М.: Наука, 1985.-228 с.

43. Вольф, Е.М. Оценочное значение и соотношение признаков «хорошо/плохо» / Е.М. Вольф // Вопросы языкознания. — 1986. №5. - С. 98106.

44. Вольф, Е.М. Метафора и оценка / Е.М. Вольф // Метафора в языке и тексте.-М., 1988.

45. Воркачев, С.Г. Концепт «оскорбление» и его этимологическая память / С.Г. Воркачев, Г.В. Кусов // Теоретическая и прикладная лингвистика. Язык и социальная среда. Воронеж, 2000. - Вып. 2 - С. 90-101.

46. Гажева, И.Д. Опыт концептуального анализа имени игра / И.Д. Гажева // Филологические науки. 2000. - №4. - С. 73-81.

47. Гамкрелидзе, Т.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры / Т.В. Гамкрелидзе, В.В. Иванов. Тбилиси: Изд-во Тбил. ун-та, 1984. - Ч. 2.-С. 440-1328.

48. Гришаева, Л.И. Перевод как источник знаний о концептуализации вне-языковой действительности / Л.И. Гришаева // Перевод: язык и культура. Воронеж, 2000. - С. 29-31.

49. Гуревич, П.С. Категории средневековой культуры / П.С. Гуревич. М., 1972.

50. Гуревич, П.С. Философия культуры / П.С. Гуревич. М.: Аспект Пресс, 1995.-288 с.

51. Добровольский, Д.О. Образная составляющая в семантике идиом / Д.О. Добровольский // Вопросы языкознания. 1996. - №1. — С.71-93.

52. Евгеньева, А.П. Очерки по языку русской устной поэзии в записях XVII-XX вв / А.П. Евгеньева. М. - Л., 1963. - 348 с.

53. Еремина, В.И. Поэтический строй русской народной лирики / В.И. Еремина.-Л., 1978.-182 с.

54. Ефименко, П.П. Первобытное общество / П.П. Ефименко. Киев, 1953. -663 с.

55. Живков, Т.И. Фольклористика и литературознание / Т.И. Живков // Болгарский фольклор. Кн. 3. 1980.

56. Жолковский, А.К. Лексика целесообразной деятельности / А.К. Жолковский // Машинный перевод и прикладная лингвистика. 1964. - Вып. 8.

57. Заикина, C.B. Понятие страха в сопоставительной перспективе / C.B. Заикина // Лингвистические парадигмы: традиции и новации. — Волгоград, 2000. С. 85-89.

58. Залевская, A.A. Когнитивизм, когнитивная психология, когнитивная наука и когнитивная лингвистика / A.A. Залевская // Когнитивная лингвистика. Современное состояние и перспективы. Тамбов, 1998. - Ч. 1. -С. 6-9.

59. Залевская, A.A. Введение в психолингвистику / A.A. Залевская. — М., 1999.-382 с.

60. Залевская, A.A. Когнитивный подход к слову и тексту / A.A. Залевская // Языковое сознание: содержание и функционирование. XIII международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. — М., 2000.-91 с.

61. Зализняк, A.A. Исследования по семантике предикатов внутреннего состояния/ A.A. Зализняк. München: Sagner, 1992. — 201 с.

62. Зеленин, Д.К. Тотемический культ деревьев у русских и у белорусов / Д.К. Зеленин // Изв. АН СССР. 1933. - Серия 7. - №8.

63. Зеленин, Д.К. Тотемы деревья в сказаниях и обрядах европейских народов / Д.К. Зеленин. - М. - Л., 1937.

64. Золотарев, A.M. Родовой строй и первобытная мифология / A.M. Золотарев.-М., 1964.

65. Иванов, В.В. Чет и нечет. Асимметрия мозга и динамика знаковых систем / В.В. Иванов. Рига: Зинатне, 1990. — 173 с.

66. Иванов, В.В. Змей // Мифы народов мира / В.В. Иванов. М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. - Т. 1. — С. 468-471.

67. Иванов, В.В. Славянские моделирующие семиотические системы (Древний период) / В.В. Иванов, В.Н. Топоров. М., 1965. — 230 с.

68. Иванов, В.В. Исследования в области славянских древностей / В.В. Иванов, В.Н. Топоров. М.: Наука, 1974.-341 с.

69. Иванов, В.В. Славянская мифология / В.В. Иванов, В.Н Топоров // Мифы народов мира. М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. - Т. 2 — С. 450-456.

70. Ивин, A.A. Основания логики норм / A.A. Ивин. М., 1970.

71. Ивин, A.A. Логика норм / A.A. Ивин. М.: МГУ, 1973.- 120 с.

72. Иорданская, Л.Н. Попытка лексикографического толкования группы русских слов со значением чувства / Л.Н. Иорданская // Машинный перевод и прикладная лингвистика. 1970. - Вып. 13.

73. Иорданская, JI.H. Лексикографическое описание русских выражений, обозначающих физические симптомы чувств / Л.Н. Иорданская // Машинный перевод и прикладная лингвистика. 1972. - Вып. 16.

74. Иоселева, М.Я. Происхождение магических чисел / М.Я. Иоселева // Страны и народы Востока. — М., 1965. Вып. 4.

75. Кагаров, Е.Г. Мифологический образ дерева, растущего корнями вверх / Е.Г. Кагаров // Доклады АН СССР. 1928. - Серия В.-№15.-С.331-335.

76. Карасик, В.И. Культурные доминанты в языке / В.И. Карасик // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград - Архангельск, 1996. С. 316.

77. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Карасик. Волгоград, 2002. - 476 с.

78. Караулов, Ю.Н. Структура лексико-семантического поля / Ю.Н. Караулов // Филологические науки. — 1972. №1. - С. 57-68.

79. Караулов, Ю.Н. Словарь как компонент описания языков / Ю.Н. Караулов // Принципы описания языков мира. — М., 1976.

80. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. — М.: Наука, 1987.-263 с.

81. Кинжалов, Р.В. Культура древних майя / Р.В. Кинжалов. — Л.: Наука, 1971.-364 с.

82. Кирнозе, З.И. О национальной концептосфере / З.И. Кирнозе // Филология и культура. Материалы III Международной научной конференции. -Тамбов, 2001. Ч. 2. - С. 80-82.

83. Климас, И.С. Ядро фольклорного лексикона / И.С. Климас. — Курск: Изд-во Курск, гос. пед. ун-та, 2000. — 95 с.

84. Кожин, П.М. Змея в культовой символике анауских племен / П.М. Кожин, В.И. Сарианиди // История, археология и этнография Средней Азии. — М., 1968.

85. Кузнецова, О.Д. Слово в говорах русского языка / О.Д. Кузнецова. -СПб, 1994. 84 с.

86. Лазутин, С.Г. Поэтика русского фольклора / С.Г. Лазутин. М., 1989. -207 с.

87. Латынин, Б.А. Мировое дерево — древо жизни в орнаменте и фольклоре Восточной Европы / Б.А. Латынин. Л., 1933.

88. Лебедева, Н.М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию / Н.М. Лебедева. М., 1999.

89. Леви-Брюль, Л. Первобытное мышление / Л. Леви-Брюль. М., 1930.

90. Леви-Брюль, Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. Первобытная мифология / Л. Леви-Брюль. М., 1937.

91. Леви-Стросс, К. Структура мифов / К. Леви-Стросс // Вопросы философии. 1970. - №7. - С. 152-164.

92. Леви-Стросс, К. Миф, ритуал и генетика / К. Леви-Стросс // Природа. -1978. №1. — С.90-106.

93. Лихачев, Д.С. Поэтика древнерусской литературы / Д.С. Лихачев. Л., 1968.-372 с.

94. Лихачев, Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Изв. АН СССР. Сер. Лит. и яз. 1993. - Т. 52.- №1. - С. 3-9.

95. Лотман, Ю.М. О проблеме значений во вторичных моделирующих системах / Ю.М. Лотман // Уч. записки Тарт. гос. ун-та. Труды по знаковым системам. II. Тарту, 1965. - Вып. 181. - С. 22-37.

96. Лотман, Ю.М. К проблеме типологии культуры / Ю.М. Лотман // Уч. записки Тарт. гос. ун-та. Труды по знаковым системам. III. Тарту, 1967.- Вып.198. С. 30-38.

97. Лотман, Ю.М. О метаязыке типологических описаний культуры / Ю.М. Лотман // Уч. записки Тарт. гос. ун-та. Труды по знаковым системам. IV.- Тарту, 1969. Вып.236. - С. 460-477.

98. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман. — М., 1980.-384 с.

99. Лук, А.Н. Мышление и творчество / А.Н. Лук. — М.: Политиздат, 1976. 144 с.

100. Мальцев, Г.И. Традиционные формулы русской необрядовой лирики (к изучению эстетики устнопоэтического канона) / Г.И. Мальцев // Поэтика русского фольклора. — Л., 1981. Т. 21.- С. 16-36.

101. Маркина, Е.А. О концептуальных признаках эмоциональных структур (на примере концепта любви) / Е.А. Маркина // Филология и наука. Материалы III международной научной конференции. Тамбов, 2001. - Ч. 2. -С. 72-73.

102. Мартемьянов, Ю.С. Заметки о строении ситуаций и форме ее описания / Ю.С. Мартемьянов // Машинный перевод и прикладная лингвистика. -1964.-Вып. 8.

103. Мелетинский, Е.М. Проблемы структурного описания волшебной сказки / Е.М. Мелетинский, С.Ю. Неклюдов, Е.С. Новик, Д.М. Сегал // Структура волшебной сказки. М., 2001. - С. 11-122.

104. Мелетинский, Е.М. Первобытные истоки словесного искусства / Е.М. Мелетинский. М., 1972.

105. Мелетинский, Е М. Поэтика мифа / Е.М. Мелетинский. М.: Наука, 1976.-407 с.

106. Мелетинский, Е М. Время мифическое / Е.М. Мелетинский // Мифы народов мира. Т. 1. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. - С. 252-253.

107. Мельчук, И.А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл — текст». Семантика синтаксиса / И.А Мельчук. М., 1999. — 345 с.

108. Мельчук, И.А. Толково-комбинаторный словарь современного русского языка / И.А. Мельчук, А.К. Жолковский. Vienna, 1984.

109. Миллер, О.Ф. Илья Муромец и богатырство киевское / О.Ф. Миллер. — СПб., 1869.

110. Михайлова, Т.А. О понятии «правый» и лингвоментальной эволюции / Т.А. Михайлова // Вопросы языкознания. 1993.- №1. — С.52-63.

111. Мур, Д. Э. Принципы этики / Д. Э. Мур. М.: Прогресс, 1984. - 326 с. ИЗ. Невская, Л.Г. Пестрое в балто-славянском: семантика и типология / Л.Г.

112. Невская // Фольклор и действительность. СПб., 1992.

113. Неклюдов, С.Ю. Чудо в былине / С.Ю. Неклюдов // Уч. записки Тарт. гос. ун-та. Труды по знаковым системам. IV. Тарту, 1969. - Вып. 326. -С. 146-158.

114. Неклюдов, С.Ю. Особенности изобразительной системы в долитератур-ном повествовательном искусстве / С.Ю. Неклюдов // Ранние формы искусства. М., 1972.

115. Неклюдов, С.Ю. Статические и динамические начала в пространственно-временной организации повествовательного фольклора / С.Ю. Неклюдов // Типологические исследования по фольклору. Сб. ст. памяти В.Я. Проппа. -М.: Наука, 1975.-С. 182-190.

116. Нидерле, JL Славянские древности / JI. Нидерле. — М.: Изд-во иностр. лит., 1956.-450 с.

117. Никитина, С.Е. Устная народная культура как лингвистический объект / С.Е. Никитина // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. — 1982. -Вып. 5.-Т. 41.

118. Никитина, С.Е. Семантический анализ языка науки / С.Е. Никитина. — М., 1987.- 187 с.

119. Никитина, С.Е. Устная народная культура и языковое сознание / С.Е. Никитина. М.: Наука, 1993. - 188 с.

120. Никитина, С.Е. Культурно-языковая картина мира в тезаурусном описании / С.Е. Никитина // Диссертация в виде научного доклада на соискание ученой степени доктора филологических наук. М., 1999. — 54 с.

121. Никитина, С.Е. Дом в свадебных причитаниях и духовных стихах (опыт тезаурусного описания) / С.Е. Никитина, Е.Д. Кукушкина. — М.: ИЯз РАН, 2000.-216 с.

122. Нойгебауер, О. Точные науки в древности / О. Нойгебауер. М., 1968.

123. Новик, Е.С. Система персонажей русской волшебной сказки / Е.С. Новик, Е.М. Мелетинский, С.Ю. Неклюдов, Д.М. Сегал // Структура волшебной сказки. -М., 2001.- С. 122-163.

124. Новиков, JI.A. Оппозитивный метод в поэтике / JI.A. Новиков // Структура и семантика художественного текста: Докл. VII-ой Международной конференции. -М., 1999.- С. 269-295.

125. Новичкова, Т.А. Традиционные числа в былинах / Т.А. Новичкова // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. 1984. - Т. 43. - №2. - С. 144-155.

126. Оссовецкий, И.А. Об изучении языка русского фольклора / И.А. Оссо-вецкий // Вопросы языкознания. — 1952. №3. — С. 93-112.

127. Оссовецкий, И.А. Стилистические функции некоторых суффиксов имен существительных в русской народной лирической песне / И.А. Оссовецкий // Труды Ин-та языкознания АН СССР. 1957. - T.VII. - 498 с.

128. Оссовецкий, И.А. Язык фольклора и диалект / И.А. Оссовецкий // Основные проблемы эпоса восточных славян. М., 1958.

129. Оссовецкий, И.А. О языке русского традиционного фольклора / И.А. Оссовецкий // Вопросы языкознания. 1975. - №5. — С. 66-78.

130. Оссовецкий, И. А. Некоторые наблюдения над языком стихотворного фольклора / И.А. Оссовецкий // Очерки по стилистике художественной речи. М.: Наука, 1979. - С. 199-252.

131. Оссовецкий, И.А. Лексика современных русских народных говоров / И.А. Оссовецкий. М., 1982.

132. Пеньковский, А. Б. О семантической категории «чуждости» в русском языке / А.Б. Пеньковский // Проблемы структурной лингвистики, 1985-1987.-М., 1989.

133. Пискунова, C.B. Тайны поэтической речи (грамматическая форма и семантика текста) / C.B. Пискунова. — Тамбов, 2002. 408 с.

134. Попов, А. А. Долганский фольклор / A.A. Попов. JL, 1937.

135. Попова, З.Д. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1999. - 30 с.

136. Попова, З.Д. Очерки по когнитивной лингвистике / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж, 2001. - 192 с.

137. Постовалова, В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека / В.И. Постовалова // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира.-М., 1988.-С. 8-69.

138. Потебня, А. А. Из записок по теории словесности / A.A. Потебня. Харьков, 1905.

139. Потебня, А. А. О мифическом значении некоторых обрядов и поверий, IV / A.A. Потебня // О доле и сродных с нею существах. Харьков, 1914.

140. Потебня, A.A. Мысль и язык / В.А. Звегинцев, A.A. Потебня // История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях. 4.1. — М., 1966.

141. Праведников, С.П. Семантико- функциональная характеристика имени числительного в фольклорном тексте (на материале различных фольклорных жанров): Автореф. дис. . канд. филол. наук: (10. 02. 01)/Праведников С.П. Орел, 1994. - 17 с.

142. Пропп, В.Я. Фольклор и действительность. Избранные статьи / В.Я. Пропп. М., 1976. - 352 с.

143. Пропп, В.Я. Исторические корни волшебной сказки / В.Я. Пропп. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. 364 с.

144. Пропп, В.Я. Поэтика фольклора / В.Я. Пропп. М., 1998. - 351 с.

145. Пропп, В.Я. Русский героический эпос / В.Я. Пропп. — М., 1999. — 636 с.

146. Путилов, Б.Н. Эпическое сознание и эмпирическая достоверность / Б.Н. Путилов.-Л., 1970.

147. Путилов, Б.Н. Русский и южнославянский героический эпос / Б.Н. Путилов.-М., 1971.

148. Путилов, Б.Н. Героический эпос и действительность / Б.Н. Путилов.- Л.: Наука, 1988.-223 с.

149. Путилов, Б.Н. Фольклор и народная культура / Б.Н. Путилов. СПб., 1994.-236 с.

150. Путилов, Б.Н. Эпическое сказительство: типология и этническая специфика / Б.Н. Путилов. М., 1997. - 295 с.

151. Путилов, Б.Н. Экскурсы в теорию и историю славянского эпоса / Б.Н. Путилов. СПб., 1999. - 228 с.

152. Радлов, В.В. Образцы народной литературы северных тюркских племен / В.В. Радлов.-М., 1885.

153. Рогожникова, Р.П. Варианты слов в русском языке / Р.П. Рогожникова. — М., 1960.-160 с.

154. Руделев, В.Г. Воспоминания о черной земле / В.Г. Руделев. Тамбов, 1994.-131 с.

155. Руделев, В.Г. Открытие, не осмысленной веком / В.Г. Руделев // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Т. 2. - М., 1995.

156. Руделев, В.Г. Вначале было слово / В.Г. Руделев, O.A. Руделева — Тамбов, 1995.- 176 с.

157. Селиванов, Ф.М. Поэтика былин / Ф.М. Селиванов // Система изобразительно-выразительных средств. М., 1977.

158. Селиванов, Ф.М. Русский эпос / Ф.М. Селиванов. М.: Высшая школа, 1988.-205 с.

159. Слово I: Сборник научных работ, посвященный 20-летию Тамбовской лингвистической школы. Тамбов, 1996. - 252 с.

160. Слово II. Сборник научных работ. Тамбов, 1997. - 303 с.

161. Сыркин, А.Я. Числовые комплексы в ранних упанишадах / А.Я. Сыркин // Уч. записки Тарт. гос. ун-та. Труды по знаковым системам. IV. Тарту, 1969.-Вып. 326.-С. 76-85.

162. Сыркин, А.Я. О триаде и тетраде / А.Я. Сыркин, В.Н. Топоров // Летняя школа по вторичным моделирующим системам. Тезисы докладов. 3. — Тарту, 1968.

163. Соколова, Т. С. Семантика и функционирование имен прилагательных, характеризующих человека в былинах и исторических песнях: Автореф. дис. канд. филолог, наук: (10. 02. 01) / Соколова Т.С. М., 1989. - 17 с.

164. Скафтымов, А.П. Поэтика и генезис былин / А.П. Скафтымов // Очерки. -Москва — Саратов, 1924.

165. Степанов, Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования / Ю.С. Степанов. М., 1997. - 824 с.

166. Степанова, И.А. Жанровая специфика доминантной лексики исторических песен / И. А. Степанова // Лингвофольклористика. Курск, 2003. — Вып. 7.-С. 17-43.

167. Теория нейтрализации // Сборник научных трудов. Тамбов, 1980. - 116 с.

168. Токарев, Г.В. Особенности лексической репрезентации концепта «труд» / Г.В. Токарев // Лингвистические парадигмы: традиции и новации. -Волгоград, 2000. С. 199-201.

169. Токарев, Г.В. Проблемы лингвокультурологического описания концепта (на примере концепта «трудовая деятельность») / Г.В. Токарев. Тула, 2000.

170. Токарев, Г.В. Афоризмы, репрезентирующие концепт «труд», в культурно-когнитивном освещении / Г.В. Токарев // Актуальные проблемы изучения и преподавания русского языка на рубеже XX-XXI веков. Воронеж, 2001.-С. 135-137.

171. Токарев, С.А. Мифология / С.А. Токарев, Е.М. Мелетинский // Мифы народов мира. М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. - Т. 2. — С. 11-20.

172. Толстая, С.М. Аксиология времени в славянской народной культуре / С.М. Толстая // История и культура. Тезисы. — М., 1991.

173. Толстой, Н.И. Из географии славянских слов: 3. правый — левый, 4. хорохориться, 5. класть / Н.И. Толстой // ОЛА. МиИ, 1965. С. 133-147.

174. Толстой, Н.И. Некоторые проблемы сравнительной славянской семасиологии // Славянское языкознание. IV. Международный съезд славистов. Доклады советской делегации / Н.И. Толстой. М., 1968.- С. 339-365.

175. Толстой, Н.И. О природе связей бинарных противопоставлений типа правый-левый, мужской-женский / Н.И. Толстой // Языки, культура и проблемы переводимости. М., 1987. - С. 169-183.

176. Толстой, Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике / Н.И. Толстой. М.: Изд-во Индрик, 1995. -512 с.

177. Топоров, В.Н. О структуре некоторых архаических текстов, соотносимых с концепцией «мирового дерева» / В.Н. Топоров // Труды по знаковым системам. Тарту, 1971. - Вып. 5. - С. 9-62.

178. Топоров, В.Н. Из позднейшей истории схемы мирового дерева / В.Н. Топоров // Сборник статей по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1973.

179. Топоров, В. H. О числовых моделях в архаичных текстах / В.Н. Топоров // Структура текста. — M., 1980.

180. Топоров, В.Н. О ритуале: Введение в проблематику / В.Н. Топоров // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. -М., 1988.

181. Топоров, В.Н. Пространство и текст / В.Н. Топоров // Из работ московского семиотического круга. М., 1997.

182. Топоров, В.Н. Древо мировое / В.Н. Топоров // Мифы народов мира. -М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. Т. 1. — С. 398-406.

183. Топоров, В.Н. Модель мира / В.Н. Топоров // Мифы народов мира. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. Т. 2. — С. 161-164.

184. Топоров, В.Н. Числа / В.Н. Топоров // Мифы народов мира. М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. - Т. 2. - С. 629-631.

185. Топорова, В.М. Об архетипе «воды» в древнегерманской космогонии / В.М. Топорова// Вопросы языкознания. 1996. - №6. - С. 91-99.

186. Топорова, Т.В. Концепт формы в семантическом пространстве языка / Т.В. Топорова //Язык и национальное сознание. Воронеж, 1998. — С. 145-151.

187. Трубецкой, Н.С. К проблеме русского самопознания / Н.С. Трубецкой. — Париж, 1927.

188. Трубецкой, Н.С. Основы фонологии / Н.С. Трубецкой. М.: Аспект Пресс, 2000.-352 с.

189. Урысон, Е.В. Синонимический ряд слова страх / Е.В. Урысон, Ю.Д. Апресян, О.Ю. Богуславская, И.Б. Левонтина // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка // — М.: Языки русской культуры, 1999.-511 с.

190. Успенский, Б.А. Поэтика композиции / Б.А. Успенский. М.: Искусство, 1970.-225 с.

191. Успенский, Б.А. «Правое» и «левое» в иконописном изображении / Б.А. Успенский // Сб. статей по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1973.-С. 137-145.

192. Филин, Ф.П. О слове и вариантах слова / Ф.П. Филин // Морфологическая структура слова в языках различных типов. М. — JI., 1963.- С. 128133.

193. Харитонов, В.И. Концептуальный анализ фольклорной лексики, характеризующей нравственный мир русского человека: Автореф. дис. . канд. филолог, наук: (10. 02. 01) / Харитонов В.И. — Белгород, 1997.-18 с.

194. Хроленко, А.Т. Семантическая структура фольклорного слова / А.Т. Хроленко // Русский фольклор. Л., 1979. - Вып. 19. - С. 147-156.

195. Хроленко, А.Т. Поэтическая фразеология русской народной лирической песни / А.Т. Хроленко. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1981. - 162 с.

196. Хроленко, А.Т. Свод русского фольклора и орфография / А.Т. Хроленко // Русский фольклор XXIII. Л., 1985. - С. 163-174.

197. Хроленко, А.Т. Семантика фольклорного слова / А.Т. Хроленко. Воронеж, 1992.- 137 с.

198. Хроленко, А.Т. Лингвокультуроведение / А.Т. Хроленко. Курск, 2000.

199. Червинский, П.П. Семантический язык фольклорных традиций / П.П. Червинский. Ростов-на-Дону, 1989. - 224 с.

200. Чистов, К.В. Поэтика славянского фольклорного текста: Коммуникативный аспект / К.В. Чистов // История, культура, этнография и фольклор славянских народов: VIII Международный съезд славистов. — М., 1978.

201. Чистов, К.В. Народные традиции и фольклор / К.В. Чистов. Л., 1986. -303 с.

202. Чурилина, JI.H. Концепт «любовь» в русской наивно-языковой картине мира (на материале ассоциативного тезауруса) / JI.H. Чурилина // Филология и культура. Материалы III международной научной конференции. -Тамбов, 2001.-4.2.-С. 145-148.

203. Цивьян, Т.В. О некоторых способах отражения в языке оппозиции внутренний/внешний / Т.В. Цивьян // Структурно-типологические исследования по фольклору в области славянских языков. — М., 1973.

204. Цивьян, Т.В. К семантике пространственных элементов в волшебной сказке / Т.В. Цивьян // Типологические исследования по фольклору. Сб. ст. памяти В .Я. Проппа. М.: Наука, 1975. - С. 191-233.

205. Цивьян, Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира / Т.В. Цивьян.-М., 1990.

206. Шайкевич, А .Я. Слова со значением «правый» и «левый». Опыт сопоставительного анализа / А.Я. Шайкевич // Ученые записки 1 -го Московского гос. пед.ин-та иностранных языков. Т.23. - М., 1960. — С.55-74.

207. Шеппинг, Д. Символика числа / Д. Шеппинг // Филологические записки. Вып. 4. — Воронеж, 1893.

208. Щеглов, Ю.К. Две группы слов русского языка / Ю.К. Щеглов // Машинный перевод и прикладная лингвистика .- 1964. Вып.8.

209. Юм, Д. Трактат о человеческой природе. Кн. 3 /Д. Юм. // Собр. соч.: В 2-хт.-М., 1966.-Т.1.

210. Яковлева, Е.С. О некоторых моделях пространства в русской языковой картине мира / Е.С. Яковлева // Вопросы языкознания. 1993. - №4. — С. 48-62.

211. Яковлева, Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира: Модели пространства, времени и восприятия / Е.С. Яковлева. М., 1994. - 343 с.

212. Lévi-Strauss, С. Les structures élémentaires de la parente / C. Lévi-Strauss. -Paris, 1949.

213. Lévi-Strauss, C. La pensee sauvage, Pion / C. Lévi-Strauss. — Paris, 1962.195 Словари

214. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. — М., 1966.-608 с.

215. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х томах / В.И. Даль. T.I, II, IV. - М., 1980. - 699 е., 779 е., 683 с.

216. Евгеньева, А.П. Словарь синонимов русского языка: В 2-х томах / А.П. Ев-геньева. Т. I. - Л.: Наука, 1970. - 680 с.

217. Кубрякова, Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1996.

218. Мифологический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1991. — 736 с.

219. Лингвистический энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1990.-685 с.

220. Оссовецкий, И.А. Словарь современного русского народного говора / И.А. Оссовецкий // АН СССР. М., 1969. - 611 с.

221. Словарь русского языка: В 4-х томах. АН СССР. М., 1984. - 696 е., 736 е., 750 е., 790 с.

222. Срезневский, И.И. Словарь древнерусского языка: В 3-х томах / И.И. Срезневский. М.: Книга, 1989. - 806 е., 49 е., 852 е., 1802 е., 910 е., 271 с.

223. Филин, Ф.П. Словарь русских народных говоров / Ф.П. Филин. Л., 1972. - Вып.8.

224. Шанский, Н.М. Краткий этимологический словарь русского языка / Н.М. Шанский, В.В. Иванов, Т.В. Шанская. М., 1971.-541 с.