Языковая личность Ивана Грозного

Попова, Оксана Вячеславовна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Языковая личность Ивана Грозного

Год: 2004
Автор научной работы: Попова, Оксана Вячеславовна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Омск
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Языковая личность Ивана Грозного'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковая личность Ивана Грозного"

На яр;

Попова Оксана Вячеславовна

Языковая личность Ивана Грозного (на материале деловых посланий)

Специальность 10.02.01 -русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Омск - 2004

Работа выполнена на кафедре исторического языкознания Омского государственного университета

Научный руководитель - кандидат филологических наук,

доцент Рогожникова Татьяна Павловна

Официальные оппоненты - доктор филологических наук,

профессор Трофимова Ольга Викторовна

кандидат филологических наук, профессор Одинцова Майя Петровна

Ведущая организация - Казанский государственный университет

Защита состоится «27» апреля 2004 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.179.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Омском государственном университете (644077, г. Омск, пр. Мира, 55а).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Омского государственного университета.

Автореферат разослан «_»_2004г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент г Кривозубова Г. А

Реферируемая работа посвящена исследованию языковой личности Ивана Грозного. О Грозном писали специалисты самого разного профиля, пожалуй, ни одна личность в истории Древней Руси не привлекала к себе так много внимания, как личность царя Ивана IV, ставшая объектом литературоведческих, лингвистических, культурологических, психологических исследований [Рыков, 1971; Зимин, 1976; Скрынников, 1977; Морозов, 1987; Ключевский, 1988; Каравашкин, 1996]. Среди лингвистических работ наиболее важными являются исследования, посвященные стилю и языку посланий монарха [Шмидт, 1956; Лурье, 1958; Лихачев, 1997; Виноградов, 1978; Калугин, 1994; Никифоров 1948; Кобрин, 1999; Рогова, 1972; Зиновьева, 1986; Золотая, 1983].

Несмотря на значительный научный интерес к индивидуальным особенностям личности Ивана Грозного, отразившихся в неординарных по языку текстах, до сих пор остается актуальным изучение языковой личности монарха, определившей в конечном итоге творческие установки Грозного-писателя. Актуальность диссертационного исследования заключается в следующем: в настоящее время отсутствуют лингвистические исследования, воссоздающие относительно целостную картину языковой личности Ивана Грозного. Актуальность проблемы языковой личности определяется также возрастающим интересом лингвистической науки к исследованию человеческого фактора в языке. В этой связи представляется важным комплексное изучение переписки Ивана Грозного (с учетом лингвистических и экстралингвистических факторов), являющейся важным источником истории русского литературного языка.

В последнее время в научной сфере появляются исследования, посвященные письменной языковой личности, которая рассматривается как результат объективации личности в пространстве письма - особом пространстве, где происходит замещение истории жизни временем письма. Она представляет собой многомерное интертекстуальное пространство, систему связей между письменной формой объективации личности автора в тексте, текстуализированными слоями его сознания, культурными и жизненными текстами и потенциальным читателем [Кулишова, 2001].

В современной лингвистике поставлена и решается задача системного описания конкретной языковой личности на основе созданных ею текстов. В русле данного подхода языковая личность означает личность, представленную в языке (текстах) и через язык, то есть личность выражается в основных своих чертах на базе языковых средств [Федорченко, 2002]. Так, языковая личность А. А. Реформатского воссоздана на материале исследования его научных трудов [Шмелев, 1989]. Т. В. Кочетковой была изучена языковая личность профессора Саратовского медицинского университета, заслуженного врача России, ученого-фармаколога К. И. Бендера на основе машинописных текстов, составленных при расшифровке авторских видеозаписей его устной речи [Кочеткова, 1998]. Основанием описания языковой личности В. В. Виноградова послужили фрагменты его научных трудов

ГмСТИАЦВвИАвЬПЮ I

сгзлкэть** I

! я^Шл

Опыт диахронического описания языковой личности Петра Великого был предпринят Гайнуллиной [2002]. Данный подход является актуальным для нашей работы, поскольку мы имеем дело с текстом, отдаленным во времени от читателя (и исследователя в том числе). В нашем случае именно текст является главным средством самовыражения Ивана Грозного, который несет в себе информацию о специфике мировосприятия данной языковой личности, ее ценностных ориентациях и особенностях речевого поведения.

Таким образом, собственно лингвистическим объектом исследования в работе является деловая переписка Ивана Грозного с широким кругом корреспондентов. Рамки деловой переписки существенно ограничивают проявление языковой личности Ивана Грозного, тем не менее речевое поведение Ивана IV настолько неоднозначно, что даже в деловой переписке можно найти яркие личностные предпочтения монарха, значительно обогащающие деловую основу посланий.

Непосредственным предметом изучения являются особенности речевого поведения монарха в деловых посланиях. Данная проблема требует выявления наиболее характерных для Ивана Грозного приемов текстообразования, языковых «доминант», а также разноплановых текстовых и экстралингвистических факторов, детерминирующих выбор языковых средств в посланиях монарха.

Цель диссертационного исследования - осуществить фрагментарное описание языковой личности Ивана Грозного на материале деловой переписки, представить это описание в двух основных аспектах: коммуникативно-прагматическом и стилистическом. Поставленная цель может быть достигнута решением следующих задач:

- рассмотреть особенности эпистолярного жанра, а именно особенности, характерные для всех частных писем независимо от эпохи, и особенности, связанные с законами эпистолярного жанра, характерными только для XVI в.;

- исследовать особенности языкового поведения Ивана IV как адресата писем и его "реакции" на послания других авторов. Поскольку общение между коммуникантами опосредовано как пространством, так и временем, необходимо выявить маски Ивана IV, способы создания образа адресата, используемые царем при организации писем;

- выделить индивидуальный стиль в качестве компонента языковой личности и рассмотреть его -как особую организацию текста, обусловленную коммуникативными задачами автора;

- определить соотношение нормы, языковой системы, характерное для языковой ситуации XVI в., и на этом основании определить индивидуальные особенности стиля Ивана Грозного, а также функционирование в посланиях единиц различных уровней языковой системы как компонентов индивидуального стиля Ивана Грозного. Выявить крут грамматических и стилистических вариантов в деистических формах, в формах выражения темпоральных и числовых знзчений* и чащц •/><_, 1

| А411ЛН |

Научная новизна данной диссертационной работы заключается в исследовании малоизученных посланий Ивана Грозного, к которым можно отнести «Послание Английской королеве Елизавете I», «Послания Шведскому королю Юхану 111» (1572 и 1573гг.), «Послания польскому королю Стефану Баторию» (1579 и 1580 гг.). В настоящей диссертационной работе впервые осуществляется реконструкция и комплексное обобщение языковой характеристики Ивана Грозного на основе деловой переписки. Анализ языковой личности монарха помогает лучше представить основные процессы формирования новых взглядов на русский язык в эпоху Московской Руси.

Методы исследования: при анализе языковой личности в качестве основного используется прагмастилистический метод, включающий в себя как лингвистические, так и экстралингвистические факторы, что позволяет оптимально описать и ситуацию общения, и языковые средства, используемые коммуникантами, а также выявить индивидуальные особенности автора. В настоящей диссертационной работе были применены: а) прагмакоммуникативный метод - при описании коммуникативных тактик и стратегий; б) историко-стилистический метод был использован нами при выявлении языковых средств и приемов их употребления; в) описательный метод нашел свое применение при систематизации и описании заимствованной лексики, стилистических и дублетных местоименных форм.

Материалом диссертационного исследования послужили: переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским и некоторые дипломатические послания Ивана IV, опубликованные в «Памятниках литературы Древней Руси» под редакцией Д. С. Лихачева [Лихачев, 1986]. Все исследованные источники фактического материала условно можно разделить на две группы:

1) дипломатические послания зарубежным государям: Послание Английской королеве Елизавете I, которое было написано в связи с неудачей плана русско-английского союза, возникшего у Грозного в 1567 г. Послания шведскому королю Юхану ///выполняли функции дипломатических грамот, их копии помещались в составе «Книги Свейских посольств» в архиве Посольского приказа. Послания польскому королю Стефану Баторию 1579 и 1580 гг.;

2) послания, предназначенные для русских адресатов: Переписка Ивана Грозного с А. М. Курбским. Поводом к ее возникновению послужил побег Курбского в 1564 г. к польскому королю Сигизмунду II Августу. Послание в Кирилло-Белозерский монастырь было написано в сентябре 1573 г. Послание Василию Грязному отражает разочарование Грозного в учрежденной им в 1564 г. опричнине.

Диссертационное исследование обладает определенной теоретической значимостью. В нашей работе на примере посланий Ивана Грозного рассматриваются теоретические проблемы исторической стилистики, истории русского литературного языка, разрабатываются проблемы диахронического аспекта языковой личности. Предложенный материал дает возможность уточнить функционирование лексических, морфологических, грамматических и

стилистических средств в древнерусском тексте в зависимости не только от жанра произведения, но и от коммуникативной цели автора.

Практическая значимость работы определяется тем, что ее результаты могут быть использованы при разработке лекционных курсов по истории русского литературного языка, спецкурсов по исторической стилистике, прагматике. Лингвистический анализ текста с учетом его экстралингвистического содержания позволит применить результаты данного диссертационного исследования в курсе древнерусской литературы и культурологии.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Характеристика и структура языковой личности Ивана Грозного, реконструированная в диссертации на материале деловой переписки, обусловлена:

- языковой системой, характеризующейся наличием как дублетных форм, так и стилистических вариантов, что доказывает нестабильность языковой системы изучаемого периода и избыточность ее элементов. В данном случае норма является субъективным параметром, и применительно к XVI веку можно говорить о нормативности тех или иных языковых средств. Таким образом, уже самой языковой системой закладывается условие для проявления «личностного» начала в текстах.

2. Языковую личность Ивана Грозного можно отнести к конфликтному типу, поскольку монарх видит в своем адресате прежде всего объект манипуляции. Стремление к манипуляторству проявляется: в навязывании своего мнения (через большое количество цитат из священного писания), направленном на доказательство собственной правоты; в стремчении подчеркнуть свою значимость как самодержавного правителя. Иван Грозный ставит своих корреспондентов, в том числе и зарубежных коронованных особ, на более низкую, по сравнению с собой, статусную позицию.

3. Для исследованных посланий Ивана Грозного характерны следующие черты:

- диалогичность, представленная большим количеством разнообразных обращений, императивными формами глагола, риторическими обращениями, а также дейктическими оппозициями;

экспрессивность, проявившаяся в контрастных оценках, сопоставлениях, развернутых сравнениях при создании «авторского образа» и «образа адресата»;

- этикетность, реализованная в специфических. для делового стиля стандартах обращения, определенном порядке ~ следования титулов, а также в наличии речевых клише - приветствиях, прощаниях, устойчивых выражениях.

Основные положения диссертационного исследования апробированы на региональных научных конференциях «Славянские чтения» (Омск, 2001), международной научной конференции «Язык. Время. Личность» (Омск, 2002), а также нашли отражение в статьях, опубликованных за период подготовки работы.

Диссертация имеет следующую структуру и объем. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, списка использованной литературы, списка источников фактического материала, списка словарей и списка сокращений. Основной текст изложен на 157 страницах.

Содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность темы; отмечается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы; характеризуется языковой материал; приводятся источники исследования; дается краткая характеристика состояния изученности вопроса; указывается объект и предмет исследования; описываются методы анализа материала; формулируются цели и задачи исследования, формулируются положения, выносимые на защиту. Во Введении содержатся сведения о структуре и объеме диссертации, апробации результатов работы.

В главе I «Коммуникативно-прагматический аспект языковой личности» обосновывается значимость прагматического подхода к изучению языковой личности Ивана Грозного, дающего возможность учитывать как функцию используемых языковых средств, так и их роль в структуре текста [Степанов, 1981; Арутюнова, 1981; Иссерс, 1999; Седов, 1999]. Анализируется речевое поведение монарха, учитываются компоненты коммуникативной ситуации: адресат, адресант, ихсоциальныероли, особенности эпистолярного жанра. Поскольку мы основываемся на материале переписки, нами было изучено языковое поведение Ивана Грозного не только как адресанта речи, но и как адресата. На наш взгляд, в эпистолярном жанре происходит объединение центральных категорий прагматики (субъекта речи, речевых актов, фактора

адресата) в единое целое, позволяющее описать языковую личность Ивана Грозного с разных позиций.

В параграфе 1.1. излагаются прагматические аспекты эпистолярного жанра XVI в., также сопоставляются «отклонения» и «следования» жанровой норме в переписке монарха.

В результате исследования выявлено, что в структурном отношении послания монарха соответствуют композиционным нормам построения писем, заимствованным книжниками при переводе византийских книг, которые включали: искрипт - внешний адрес, прескрипт - заголовок, начальное обращение, семантему - центральную часть послания, включающую собственно сообщение, клаузулу [Сметанин, 1978].

Эпистолярная традиция XVI в. требовала сначала перечислить титулы адресата, далее по порядку и близко к тексту пересказать или цитировать его отдельные положения и на каждое из них дать ответ. Так составлены многие письма Ивана Грозного: его переписка с Сигизмундом II Августом, Стефаном Баторием, Андреем Курбским, Василием Грязным и другими лицами.

Эпистолярная техника XVI века предполагала имитацию диалога. В композиции эпистолярных произведений монарха важную роль играет лексико-тематическая группа глаголов, обозначающих собеседование: говорити, глаголати, сказати, слушати. В язвительной грамоте 1573 года шведскому королю Юхану III Грозный создает условный диалог предполагаемых переговоров благодаря использованию глаголов речи и разговорной интонации: а много говорить о том не надобЪть: жена твоя у тебя, нехто еЪ хватает, а и так ecu одного для слова жены своей крови много пролилъ напрасно. А вперед о той безлЪпице говорити много не надобе, а учнешь говорити, и нам тебя не слушати: ты как хочешь и с женою, нехто еЪ у тебя пытает [Поел. Грозн. Юхану Ш, 126].

Проявлением языковой личности можно считать отступления от жанровых норм посланий, поскольку нарушения в посланиях Ивана Грозного являются осознанным выбором автора, а также отвечают его коммуникативным установкам. Иван IV часто нарушал эпистолярный этикет, снижая социальные роли адресата.

А ты пребываешь в своем девическом чину, как есть пошлая девица [Поел. Грозн. Елизав. I, 114]. А что писал ecu о своей королевне, будто мы ее у тебя просили, и ты неразумен сый неуразуме [Поел. Грозн. Юхану III, 138].

Недостатком и одновременно нарушением норм эпистолярного жанра считались длинноты. За чрезмерную длину писем и наличие пространных преамбул Грозного упрекали и Курбский, и Сигизмунд II Август, и Стефан Баторий, который заметил, что в своих сочинениях царь "должно быть, начинает с Адама ".

Однако вину за свои пространные рассуждения монарх переносил на адресатов. В переписке с Юханом III Грозный оправдывает чрезмерное многословие «неразумностью» шведского короля: "а иное и по тому же столко писали, что от тебя безрассуженья отвЪту не было ни о чемъ " [Поел. Грозн. Юхану III, 140].

В параграфе 1.2. представлены речевые образы Ивана Грозного, которые он выбирает осознанно, исходя из своих коммуникативных целей. Образ автора — это образ, складывающийся или созданный из основных черт творчества писателя. Образ автора диктует собой принципы отбора и синтеза речевых средств, находимых писателем в языковом арсенале той или иной эпохи [Виноградов, 1971]. Значимы в создании образа автора маски Ивана Грозного: «царя — наперсника Божьего», «простого смертного», «ребенка», «униженного вассала», «чернеца» и.т.д. Каждая маска создается при помощи особых языковых средств. Маску «чернеца» монарх "применяет" в «Послании в Кирилло-Белозерский монастырь», этим можно объяснить покаяние и самобичевание, которое предписывалось монахам литературным этикетом. Для этого царь использует традиционные книжные уничижительные формулы:

Увы мне грешному, горе мне окаянному, ох мне скверному! Кто есмь аз на такову высоту дерзати? Аз брат ваш недостоин есми наричися, сотворите мя яко единого от наемных своих. А мне, псу смердящему, кому учити и чему наказати и чем просвятити? ... не дайте мне, грешнаго и скверного, плакатися грехов своих...мне, нечистому и скверному и душегубцу....Имне мнится, окаянному, яко исполу есмь чернец; аще и не отложих всякого мирского мятежа, но уже рукоположение благословения ангельского образа на себе ношу [Поел. Грозн. в К-Б монаст. 144].

Уничижительные формулы включают в себя яркие оценочные прилагательные: грешный, окаянный, скверный, нечистый. Существительное пес в Священном писании иногда означало человека подлого и ни к чему не пригодного, в таких случаях оно употреблялось в окружении с характерным для писания определением смердящий.

Речевое поведение Грозного, а также выбор различных языковых средств во многих случаях обусловлены характеристикой адресата. Лингвисты особо отмечают, что адресат присутствует в сознании говорящего (пишущего) в процессе создания текста. Таким образом, адресант намеренно и заведомо ориентирует свое высказывание на конкретного адресата. В этой связи «адресованность - обязательный константный экстралингвистический аспект текста, в составе которого эта категория предстает как одна из содержательных составляющих определенной программы воздействия» [Васильева, 2001].

Не случайно в своих посланиях монарх большое внимание уделял не только созданию своего образа, но и образа адресата. Принципы создания образов во многом схожи, но имеют разную оценочность. С помощью различных форм обращений монарх оценивает своих адресатов, создает их образы с помощью различных языковых средств: высокой, нейтральной и сниженной лексики. К традиционным языковым средствам следует отнести устойчивые библейские формулы: Убо поподобился ecu аспиду глухому [Поел. Грозн. Курбск., 40]. Яко же ехидна смертоносна, возьярився на мя и душу свою, погубив [Поел. Грозн. Курбск., 24].

К нейтральным средствам - «переходную» лексику, употребляющуюся как в книжной, так и разговорной речи: Или мниши, окаянне, како уберечися

того? Никако же! [Поел. Грозн. Курбск., 78]. Разумей же, бедняк, в какову пропасть душею и телом сгинел ecu? [Поел. Грозн. Курбск., 28].

Образы адресатов создаются также при помощи просторечной и бранной лексики: Что же ты, собака, и пишеши и болезнуешь? [Поел. Грозн. Курбск., 78]. Злобесного ради пса Василия Собакина...или бесова для сына Иоанна Шереметева? Или дурака для и упыря Хабарова? Или не весте Шереметева отца Василия? Ведь его бесом звали! [Поел. Грозн. в К-Б монаст., 154]. Крымцы так не спят, как вы, да вас дрочон, умеют ловити ", "Толко б таковы крымцы были, как вы, жонки, ино было и за реку бывать [Поел. Грозн. Грязн., 170]. Создавая образ адресата, собственные маски, Грозный использует нетривиальные способы выражения смысла: сравнения, метафоры, аллюзию. Ирония и смех становятся одновременно и способом самоутверждения, и способом осмеяния адресатов. Через языковую игру реализуется творческий потенциал монарха, проявляющийся в нарушении и реализации системно заданных возможностей.

В параграфе 1.3. представлено моделирование речевого поведения Ивана Грозного как адресата речи. Исходя из прагматики эпистолярного жанра XVI в. можно предположить, что Иван Грозный как автор писем одновременно является не только адресантом речи, но и опосредованным адресатом, поскольку ответное письмо пишется под впечатлением и влиянием полученного послания. Более того, послания XVI в. строятся в форме письменного диалога, в них приводятся цитаты писем, на которые даются подробные ответы. Отстаивая свою точку зрения и позицию, монарх использует:

1) аргументы к «существу» дела: факты, исторические аналогии, библию. Ты сам своима беззаконными очима видал ecu, что случишеся в Руси, егда быша в каждом граде градоначалницы и местоблюстители и какова раззорения быша [Поел. Грозн. Курбск. 36]. Иисус Христос сказал: "Аще царство само на ся разделится, то не может стояти царство то " [Поел. Грозн., Курбск.48].

2) аргументы к личности: указания на внешние недостатки, генетические пороки, отрицательные поступки и т.д. Лице же свое показуеши драго. Кто бо убо и желаетъ такового ефиопскаго лица видЪти ? ГдЪ же убо обрящетъ мужа правдива ижезыркы очи имуща?Понеже вид твой и злолукавый твой нрав исповедует! [Поел. Грозн. Курбск., 70]

Гонения же аще на людей воскладаете: вы ли с попом и с АлексеЪм не гонили? Како убо епископа коломенского Феодосия, нам совЪтна народу города Коломны повелЪете камением побити? А что же о казначее нашем Миките Афонасиевиче ? Про что животъ напрасноразграбисте, а самого же в заточении много лЪт в дольных странах в алчбе и наготе держали есте? [Поел. Грозн. Курбск., 64].

В сочетании с конкретными фактами и другими логическими доводами аргументы к личности оказывают сильное психологическое воздействие. Именно поэтому чаще всего Грозный использует данный вид аргументов,

поскольку они помогают воздействовать на оппонента не только эмоционально, но и логически, указывая на его ошибки. Оценивая языковую личность Ивана Грозного в коммуникативно-прагматическом аспекте, учитывая особенности эпистолярного жанра, речевого поведения монарха как адресанта писем, моделируя его речевое поведение как адресата посланий, необходимо выделить следующие особенности:

1) В XVI в. содержание и тема посланий обусловливают выбор языковой формы, расширив тем самым взаимодействие разговорных и книжных элементов. Именно в эпистолярном жанре языковая личность пишущего проявляется с наибольшей степенью полноты: этот жанр в силу своей специфики существенно «привязан» к человеку и может его показать как бы изнутри. Эпистолярный жанр - это жанр прямого обращения к адресату, предполагающий свободное содержание писем и обладающий прагматической установкой, которая реализуется в посланиях Ивана Грозного коммуникативными функциями языка: экспрессивной, импрессивной и поэтической. Экспрессивная функция связана с отражением в посланиях личности Ивана Грозного, представлена в переписке рядом масок, которые монарх применяет в зависимости от коммуникативных целей. Импрессивная функция, ориентированная на адресата и предполагающая воздействие на его состояние, нашла свое выражение в ярких оценках и образах адресата, поскольку именно образами Иван Грозный вызывал определенную реакцию у своих корреспондентов на послания. Поэтическая функция проявилась в риторических приемах, цитировании священного писания, применении библейской символики, в ритмической организации текста.

Али всю Русскую землю, яко птицу, рукою своею возмегии ? [Поел. Грозн. Батор., 176]; Или же по Курбсково думЪ насъ, якомшииу, потребиши? [Поел. Грозн. Батор., 176].

Увы мне грешному,/ горе мне окаянному/ ох мне скверному... [Поел. Грозн. в К-Б Монаст., 144]. Сеу васучитель и наставник,/от сего учитися,/ от сего наставляйтеся,/от сего проевщайтеся,/о сем утверждайтеся [Поел. Грозн. в К-Б Монаст., 144/ ИванаБелского и иныхвразныеместа заточиша/ Даниила митрополита в заточение послаша/ таково свое хотение во всем учиниша/ и сами убо царствовати начата [Поел. Грозн. Курбск., 46]. Данные выдержки из текста являются примерами изоколии. части конструкций соотносимы по объему, они обладают одним и тем же ритмом, заканчиваются гомеотелевтами - в первом случае адъективными, во втором - глагольными рифмами в форме повелительного наклонения, в третьем случае также глагольными рифмами, но в форме сигматического аориста. Известно, что в древнерусской прозе ритм и рифма часто не выдерживаются до конца, а порой бывают случайны, тем не менее звуковой повтор в конце соседних фраз усиливает выразительность и благозвучность речи, придает ей размеренное и плавное течение.

Для посланий монарха характерна личная адресованность текста, поскольку в его письмах присутствуют особые субъектно-объектные

отношения, представленные дейктическими формами, обращениями, образами автора и адресата, приемами диалогизации - речи. Диалогически ориентированными являются синтаксические фигуры: риторические вопросы и императивные конструкции: "помысли же", "смотри оке убо се и разумей", "слыши напереди", "попомятуй и посуди", "их спрося, у ведай", "и ты скажи именно", "сам соберозсуди", "то собе врозумей" [Поел. Грозн. Курбск.].

Кроме того, послания Ивана Грозного отличаются высокой степенью экспрессивности, создаваемой различными средствами:

- императивной формой глагольной лексики, выступающей в качестве основной движущей силы, сквозной в лингвокоммуникативной деятельности монарха.

- прецедентными текстами, имеющими сверхличностный характер, то есть широко известные большому окружению данной личности, включая её предшественников и современников, обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности [Караулов, 1987]. Прецедентные тексты есть отражение в языковой личности конкретного носителя языка так называемых предтекстовых знаний, в которые включаются, как правило, известные образцы классической литературы [Гайнуллина, 2002]. Естественно, что чем богаче и шире предтекстовые знания у создателя того или иного текста, тем- интереснее может оказаться его языковая личность. Индивидуальное начало у Ивана Грозного на уровне предтекстовых знаний связано с включением в контекст писем прецедентных текстов, содержащих два вида образа:

а) отдельные сакральные образы, выраженные так называемыми библеизмами. Иван Грозный использовал библейские образы в тех случаях, когда старался более точно и -полно выразить смысл сказанного в письме. Знание Библии как части общечеловеческой культуры, сосредоточившей непреходящие ценности, несет функционально-стилистическую нагрузку в тексте писем монарха. "И то уже ваше воровство все наруже: опровертываетесь как бы гад розными виды" [Поел. Грозн. Юхану III, 118]. ВсЪческим образом дивияго зверя распыхаетеся измЪну свою совершаете [Поел. Грозн. Курбск., 32].

б) византийские образы исторических деятелей. Чаще всего знание истории помогает Ивану Грозному аргументированно доказывать свою точку зрения. Обращаясь к Курбскому, Грозный перечисляет византийских императоров-иконоборцев: Лев Ш Исавр, Константин Копроним (то есть "навозноименный" - по древнерусски "гноетезный") и Лев V Армянин. Губителю христианскому, осквернившему священныя образа яко же Исавр, Гноетезный, Армении [Поел. Грозн. Курбск., 24].

- оценочной лексикой, главная цель которой - воздействие на адресата, стремление обратить его внимание на называемые объекты действительности. Экспрессивная лексика усложняет субъектно-оценочные коннотации в переписке Ивана Грозного.

Языковая личность Ивана Грозного, на наш взгляд, в большей степени эксплицируется за счет отступлений от жанровых канонов. Следует отметить, что монарх, зная законы различных жанров, в каждом из которых существовали свои правила построения текста, прекрасно ориентируясь в литературных образцах и свободно чувствуя себя в них, соединяет в своих посланиях влияние разных традиций. Однако следует отметить, что монарх полностью не принадлежал ни к одной из них, он использовал то одни языковые средства, то другие, выбирая наиболее подходящие для его собственных целей.

2) Коммуникативные предпочтения Ивана Грозного весьма неоднородны и по-разному представлены в его языковой личности, а также зависят от того, какую маску в каждой конкретной ситуации он применяет. Маски в языковой личности Ивана Грозного довольно четко определяются и сводятся к определенному набору, эксплицируемому соответствующими языковыми формами. При реализации в языке каждой из указанных нами масок на передний план выступают те или иные коммуникативные функции, мотивированные этими масками. Именно индивидуальные мотивы и цели являются доминирующими категориями прагматического уровня языковой личности Ивана Грозного.

Тем не менее выбор масок, образа автора и образа адресата зависит не только от коммуникативных целей и намерений Грозного, но и от адресата, от ситуации, в которой было написано письмо, от политического положения государства, от тона полученного послания и от стремления царя произвести впечатление на слушателей. Каждая маска создается с помощью особых языковых средств. При этом основная масса тактических приемов, применяемых Иваном IV в своих посланиях, сводится к замене ожидаемого отклика на речевой стимул.

Таким образом, Иван IV заботился о выборе речевого поведения не ради "красоты, приличия", а ради принижения или убеждения своих противников в своей правоте, тем самым показывая свое превосходство над ними. На наш взгляд, данное утверждение объясняет тот факт, что, выстраивая "защитную" тактику, царь в большей степени основывается на аргументах к "личности". Данный способ защиты позволял не только воздействовать на эмоции, чувства и интересы адресата, но и помогал уйти от предмета спора, от обсуждаемого тезиса и перейти к оценке личности, то есть позволял "подменить" спорные моменты переписки.

В исследуемых посланиях Иван Грозный демонстрирует высокий уровень прагматизации дискурса: выбор языковых средств, способ подачи фактов в посланиях обусловлены личным отношением монарха к адресату.

Несмотря на большое количество положительных масок («царя -наперсника Божьего», «ребенка», «униженного вассала»), цель которых заключалась в создании образа справедливого монарха, несмотря на разнообразные виды аргументации и мастерское владение словом, языковую личность Ивана Грозного следует отнести к конфликтному типу языковой личности, цель которой ярко проявилась в манипулировании. К средствам манипуляции можно отнести следующие моменты: навязывание своего мнения

(через большое количество цитат из священного писания), направленное на доказательство собственной точки зрения, а также стремление подчеркнуть свою значимость как самодержавного правителя. При переписке с корреспондентами Грозный склонен воспринимать своих коммуникативных партнеров как конфликтных. Это проявляется в его установке на восприятие чужой речи (информации, данной адресатом в переписке) как негативной: А писать и глаголалъ лжею [Поел. Грозн. Курбск, 24].

Указанные особенности связаны с социальным статусом "самодержавного монарха", с верой в свою исключительность, нашедшей подкрепление в идеологическом обосновании единоличного правления, на которое претендовал Иван Грозный.

В главе II «Стилистический аспект языковой личности» описываются характерные для языковой личности Ивана Грозного способы и приемы употребления речевых единиц. В данном случае нам представляется важным выделить в языковой личности на базе языковых средств то, что, с одной стороны, является общим и нормативным, а с другой - индивидуальным проявлением.

Предложенный подход позволяет рассматривать индивидуальный стиль как авторскую работу над текстом. Естественно, что стилистическое использование средств языка так или иначе связано с выбором таких единиц или форм, которые бы обеспечивали оптимальный эффект восприятия текста. "Важно отметить, что для стиля вообще определяющее значение имеет не языковое средство, а факт его выбора. Любой стилистический прием можно интерпретировать как определенный способ организации речевого поведения, в котором гарантируется в одинаковой степени адекватное восприятие и понимание его содержания, а также фактор прогнозирующего воздействия в качестве неотъемлемого атрибута речевого поведения" [Мельцер, 1990].

В параграфе 2.1. исследуется дейктический аспект как составная часть структуры языковой личности, через который активизируется воздействующая функция на адресата. В свою очередь, данная функция требует сознательной установки автора на выбор средств выражения. Дейктический аспект также способствует проявлению авторского «я» в тексте, придает сообщаемому субъективный характер изложения, так как в местоименных оппозициях содержится отношение автора как к информации, так и адресату. В посланиях монарха нами были выявлены следующие дейктические оппозиции: я - ты (мой -твой), азъ - вы (мой, свой - твой, ваш), мы- вы, мы- ты, наги - твой и др.

И я токи тебя судию, и поставлю с собою: вы лиразтлЪнны или язь, что хотел вами владети, а вы не хотели под моей властию быти и язь за то на вас опалася ? Или вы разтлЪнны, что не токмо похотЪстЪ повинными мнЪ быти и послушными, но и мною владЪсте и всю власть с меня сияете [Поел. Грозн. Курбск., 28]. Данные местоименные оппозиции подчеркивают личное противостояние изменникам и вызывают сочувствие у читателей, поскольку маркируют значение: 'вас много - я один' и вместе с тем оправдывают жесткие

действия со стороны монарха, так как превосходящие силы остаются на стороне «врагов», а царь вынужден просто защищаться.

А всенародно еасъ не погубляемъ... За такие ваши послуги, ...достойны были многих казней и опалы, но мы ещё с милостию вамъ опалу свою чинили, аще бы по твоему достоинству, и ты бы к недругу нашему от насъ не уехал... Мы тебЪ вЪря, в ту вотчину послали, и ты такъ собацким обычаемъ измену свою учинил [Поел. Грозн. Курбск., 64]. В отличие от предыдущей данная оппозиция является абсолютной её противоположностью, поскольку подчеркивает слабость отступников, указывает на то, что им противостоит более мощная сила. Если первая оппозиция использовалась для того, чтобы вызвать сочувствие, то вторая - для того, чтобы подавить оппонента.

И сия мы тебЪ от многа мало написахомъ. Самъ себЪ разеуди, што ты и каково делалъ.... А мы тебЪ написахомъ сия вся ни гордяся, ни дмяся - богъ вЪсть, но к воспоминанию, твоего исправления, чтоб ты о спасении дуиш своея помыслил... [Поел. Грозн. Курбск., 82]. Оппозицию мы - ты Иван Грозный использует в переписке с Курбским, когда дает ему советы, поскольку она помогает монарху нивелировать личное отношение к Курбскому, устраняет личную заинтересованность.

В посланиях Ивана Грозного представлены разнообразные местоименные оппозиции, помогающие прояснить отношение адресанта к адресату. При этом авторское начало проявляется в выборе тех или иных местоименных оппозиций.

В параграфе 2.2. содержится описание заимствованной лексики в посланиях Ивана Грозного к Стефану Баторию. Заимствованная лексика позволяет монарху быть максимально понятым своим адресатом, этим можно объяснить присутствие полонизмов в посланиях к польскому королю. Переход на доступный язык адресата - это определенная форма воздействия на него.

В параграфе 2.3. рассматривается функционирование форм двойственного числа. Данная проблема обсуждалась многими исследователями: А. М. Иорданским, А. И. Соболевским, С. П. Обнорским, Л. П. Якубинским, О. Ф. Жолобовым, М. Л. Ремневой. Можно предположить, что в XVI веке существовали «грамматические фразеологизмы» форм двойственного числа, судя по их лексической ограниченности. Материал переписки позволяет сделать вывод о лексикализации дуальных форм и грамматикализации дательного и творительного падежей, поскольку именно за данными падежами сохранилось частотное употребление форм двойственного числа. А мирская вся совершаются, яко же и у Чюда быша среди царствующаго града пред нашима очима [Поел. Грозн. Курбск., с. 150]; А во едино время мы своими очима видели в нашь приЪздъ [Поел. Грозн. Курбск., с.156]. Аще ирукама гдЬ не дерзнеши, но мыслию яда своего смертоносного [Поел. Грозн. Курбск., с.24].

В переписке Ивана Грозного с Андреем Курбским отсутствуют случаи использования форм двойственного числа при подлежащих, выраженных сочетанием двух существительных, соединенных предлогом «с», а также сочетанием двух существительных, соединенных союзом «и». Возрадовася

скверное мое сердце с окаянною душею [Поел. Грозн. в К-Б. монаст., с. 146] — применен аорист в форме 3-го лица единственного числа. Князь Василий и князь Иван Шуйские самоволствомъ у меня в бережении учшшлися и тако воцаришася [Поел. Грозн. Курбск, с.44]. Князь Семенъ БЪлской да Иванъ Ляцкой оттекоша в Литву [Поел. Грозн. Курбск, с.42]. Данные примеры подтверждают известный в исторической грамматике факт, что двойственное число перестало восприниматься как особая грамматическая категория.

Существительные, стоящие рядом с числительными оба (обЪ), два (двЪ), непоследовательны в использовании форм двойственного числа, так как изменяются по парадигме множественного, единственного и двойственного числа. Числительное оба обнаруживает контаминированную форму множественного числа: потому межь обеюхъ нашихъ земель довека кровопролитству не перестать [Поел. Грозн. Юхану III. 208]. На обе бедры В.п. мн.ч. (вместо бердрЪ) храмлюще [Поел. Курбск., Грозн., с.84] С обе стороны Р.п. ед.ч. (вместо сторону) не одинъ государь извелся [Поел. Грозн. Юхану III., с.208]. Это обстоятельство доказывает факт нестабильности языковой системы древнерусского языка в период создания посланий Иваном Грозным.

В параграфе 2.4. описывается система прошедших времен. В посланиях Ивана Грозного представлена сложная, семантически измененная временная система. В переписке Ивана Грозного с Курбским в одинаковых контекстах употребляются аорист и перфект, формы имперфекта встречаются реже других форм прошедшего времени, поскольку аорист принимает на себя функции имперфекта. Переписка Ивана Грозного с Курбским отражает наличие дублетных форм аориста, имперфекта и причастия на -л, что подтверждает тезис о конкуренции прошедших времен в системе древнерусского языка эпохи Московской Руси. С другой стороны, в посланиях Ивана Грозного можно отметить сохранение исконных значений форм прошедших времен.

Еже царство без владателя обретоша, насъ государей своих, никоего промышления доброхотного не сподобиша сами ринушеся к богатству, и тако наскочиша друг на друга. И елико тогда сотвориша! Колико бояр ...избита.. Дворы и села восхитиша! И казну матери нашей перенесли в Большую казну, а иное разъята и дЪд твой то и сотворилъ [Поел. Грозн., Курбск., с.44].

Егда отег\ нашь земное царствие оставил, преиде на небесныя.. Изменники на насъ подъята, и с тЪми измЪнники пошолъ быль к Новгороду., но тЪ в тЪ поры от насъ отступили и приложилися к дяде нашему... [Поел. Грозн., Курбск., с. 42]. Здесь представлено чередование аориста и перфекта без связки. Утрата вспомогательного глагола в составе перфекта снимала связанность этой формы с настоящим временем в плане выражения и начинала превращать причастие на - л в простую глагольную форму, обозначающую прошедшее время. Именно данное обстоятельство вело к расширению функций перфекта и сближало перфектное значение со значением аориста. Во-вторых, представлена форма плюсквамперфекта. Однако в данном случае употреблена новая (усеченная) форма плюсквамперфекта, которая выступала как сочетание

двух причастий на - л «пошочъ быль» [Иванов, 1990]. В переписке Ивана Грозного актуализируется исходное значение плюсквамперфекта 'действие, готовящееся в прошлом, но не осуществившееся или начавшееся в прошлом, но прерванное другим действием'. В данном случае Грозный упоминает неудавшиеся планы «изменников».

В переписке Грозного есть случаи, когда формы перфекта создают рамку, внутри которой расположены формы аориста: погубити себя не далъ есми?А какова злая от васъ тогда пострадахь. Понежемя исторгосте от духовного покойного жития и бремя на мя наложистссами ни единымъ перстом не прикаснустеся. В конце абзаца вновь используется перфект: еже вам погубити себя не далъ есми ?... Ты крестное целование ни во что же вмЪнилъ ecu.. [Поел. Грозн., Курбск., с.ЗО]. Формы перфекта выражают актуальную информацию, которая имеет отношение к настоящему моменту, а формы аориста передают действия в прошлом. Таким образом, внутри рамочной конструкции представлены исходные значения прошедших времен.

В параграфе 2.5. рассматривается чередование языковых средств на примере одного текста: "Послания в Кирилло-Белозерский монастырь 1573 года", сыгравшее важную роль в его структурной организации.

Доселе отцы святии, моего к вам безумного суесловия. Отвеивания мала изрекох вам, понеже в божественном писании о всем сем самимножае нас, окаянных, весте. И сия малая изрекох вам, понеже вы мя понудисте

[Поел. Грозн., в К-Б., монаст., с. 154]. В тех случаях, когда повествование Грозного субъективизируется (на первый план выступает личная оценка монархом событий, происходящих в монастыре), автор использует разговорные элементы: Годужеравен, как был игумен Никодим в Москве, отдуху нет; токи Собакин да Шереметев! А я им отец ли духовный или начальник ? Как себе хотят, - так живут, коли им спасения души своея ненадобет! [Поел. Грозн., в К-Б., монаст., с. 154].

Упоминание о спасении души является сигналом к смене формы повествования, монарх тут же переходит с субъективной на объективную точку видения и задает риторический вопрос: Но доколе молвы и смущения, доколе плеща иметяжа, ирети, и шептания и суесловия? [Поел. Грозн., в К-Б., монаст. с. 154].

В своих посланиях Грозный не смешивает книжные и разговорные элементы, он меняет характер изложения. Переход на ту или иную форму повествования (книжную или разговорную) способствует усилению воздействия на адресата. Столкновение разнородных словесных рядов порождало особый стилистический эффект, что позволило Грозному создать яркие сатирические сцены и образы благодаря чередованию риторических приемов и разговорных элементов.

грамматические формы, что доказывает нестабильность языковой системы и избыточность ее элементов. Данное утверждение касается местоименных форм, конкуренции дуальных и плюральных форм, конкуренции темпоральных форм, а также чередования книжных и живых форм, которое находит свое отражение в употреблении книжных и разговорных элементов в зависимости от намерений автора. Именно нестабильность языковой системы подталкивала, стимулировала развитие в текстах авторского начала.

Говоря о языковой личности Ивана Грозного, следует отметить, что норма в данном случае есть не что иное, как представление субъекта о должном, обязательном, допустимом. В каждом конкретном употреблении слова, формы представлена не языковая норма вообще, а конкретное субъективное представление автора.

В Заключении обобщаются результаты работы, подводятся итоги исследования. Обращение к опыту описания языковой личности другими исследователями не только определило ориентиры нашего исследования, но и предоставило возможность детального изучения коммуникативно-прагматического и стилистического аспектов языковой личности, отразившееся в соединении собственно лингвистического и прагматического подхода к данной проблематике. Необходимо отметить, что наиболее самобытным оказался прагматический аспект языковой личности Ивана Грозного

1. Языковая личность Ивана Грозного наиболее полно раскрылась в отступлениях от дипломатических норм и прагматических установках эпистолярного жанра: личной адресованности, коммуникативных функциях языка, биологи чности.

Прагматический аспект проявился также в различных масках создателя и образах адресатов. В многообразии масок, применяемых монархом, доминирующей выступает маска «царя - наперсника Божьего», определившая основные лингвистические корреляты его коммуникативной деятельности в текстах писем, отразившиеся в следующих формах репрезентации:

дейктических оппозициях, являющихся основным источником субъективности, через которые выражается не только сообщение, но и отношение к сообщаемому;

- императивности тона посланий монарха;

- в активном включении в лингвистическую организацию писем прецедентных текстов, сводящихся к двум генетическим основам - Библии и историческим аналогиям;

- широком использовании ог\еночной лексики, применяемой при создании образов адресатов.

Указанные формы проявления языковой личности Ивана Грозного в прагматическом аспекте выполняют в посланиях стилеобразующую функцию и свидетельствуют о публицистичности писем монарха. Исследованный нами материал, дает основание отнести языковую личность Ивана IV к конфликтному типу, наиболее ярко проявившемуся в ма)шпуляции как

информацией (при пересказе действий оппонента, вернее, их интерпретации), так и средствами воздействия на адресата, к которым можно отнести способы создания масок монарха и образов адресатов.

2. Стилистический аспект в структуре языковой личности Ивана Грозного представлен следующими речевыми предпочтениями монарха:

- склонностью к контрастам, сопоставлениям, развернутым сравнениям, эмоционально:оценочным формам выражения;

- чередованием книжной и разговорной стихий, отражающим отношение Грозного к тем или иным действиям своих оппонентов, темам, обсуждаемым в переписке, способствующим созданию ярких образов и сатирических сцен;

- сохранением исконных, первичных значений и новых форм прошедших времен;

- наличием разнообразных дейктических оппозиций.

- выборочным употреблением заимствованной лексики.

Таким образом, проведенное в реферируемом диссертационном исследовании описание языковой личности Ивана Грозного в двух взаимодополняющих аспектах (коммуникативно-прагматическом и стилистическом) на материале деловых посланий позволило выявить особенности речевого поведения Ивана IV и охарактеризовать функционирование лексических, морфологических, грамматических и стилистических средств в древнерусском тексте в зависимости не только от жанра произведения, но и от коммуникативной цели автора.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Особенности выражения языковой личности XVI века (коммуникативно-прагматический аспект) // Филологический ежегодник. Вып. 4. Омск, 2002. С. 152-156. (Соавтор Т. П. Рогожникова).

2. Языковая личность Ивана Грозного: аспект дейксиса // Язык. Время. Личность. Материалы междунар. научн. конф. Омск, 2002. С. 194-198.

3. Заимствованная лексика в посланиях Ивана Грозного // Научн. сб. Человек — слово - текст - контекст: Проблемы современных лингвистических исследований. Омск, 2004. С. 124 -127.

4. Функции дуальных форм в переписке Ивана Грозного // Научн. сб.: Человек — слово — текст - контекст: Проблемы современных лингвистических исследований. Омск, 2004. С. 128 - 131.

Подписано в печать 11.03.04. Формат бумаги 60x84 1/16.

Печ. л. 1,1. Уч.-изд. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ 98.

Издательско-полиграфический отдел ОмГУ 644077, г. Омск, пр. Мира, 55А, госуниверситет

yo _ к

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Попова, Оксана Вячеславовна

Введение.

Глава I Коммуникативно-прагматический аспект языковой личности.

1.1. Специфика эпистолярного жанра.

1.1.1. Прагматика эпистолярного жанра.

1.1.2. Особенности эпистолярного жанра в XVI в.

1.1.3. Нормы эпистолярного жанра в переписке Ивана Грозного.

1.1.4. Нарушение Грозным норм эпистолярного жанра XVI в.

1.2. Характеристика речевого поведения Грозного как адресанта.

1.2.1 .Влияние рационализма Иосифа Волоцкого на воззрения Ивана

Грозного.

1.2.2. Самосознание власти в посланиях Ивана Грозного.

1.2.3. Образ автора в письмах Ивана Грозного.

1.2.4. «Маски» Ивана Грозного.

1.2.5. Образ адресата в письмах Ивана Грозного.

1.2.6. Риторические приемы как средство воздействия на адресата.

1.3. Моделирование речевого поведения Ивана Грозного как адресата речи.

1.3.1.Защитные тактики Ивана Грозного.

1.4.Вывод ы.

Глава II Стилистический аспект языковой личности.

II. 1. Аспект дейксиса.

И.2.3аимствованная лексика в посланиях Ивана Грозного.

Н.З.Функции форм двойственного числа.

Н.4.Система прошедших времен в посланиях Ивана Грозного.

11.5. Чередование языковых традиций как проявление языковой личности Ивана Грозного.

11.6. Выводы.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Попова, Оксана Вячеславовна

Настоящая диссертация посвящена исследованию языковой личности Ивана Грозного. Историческая роль Ивана IV сложна и противоречива, противоречива и его роль в истории древнерусской литературы. Очень часто литература той или иной эпохи идет под знаком одного писателя или даже одного произведения. Вторая половина XVI века обозначена полемикой Ивана Грозного с опальным князем Андреем Курбским. О Грозном писали специалисты самого разного профиля, пожалуй, ни одна личность в истории Древней Руси не привлекала к себе так много внимания, как личность царя Ивана Грозного, ставшая объектом литературоведческих, лингвистических, культурологических, психологических исследований.

Его жизнь и деятельность традиционно находится в сфере внимания историков. Из наиболее значительных следует назвать работы В. О. Ключевского [Ключевский, 1988, 154-161], В. В. Калугина [Калугин, 1995, 183-203], Р. Г. Скрынникова [Скрынников, 1977, 65-76; 1979, 219-227; 1985, 273-289], А. А. Зимина [Зимин, 1976, 176-201], Ю. Д. Рыкова [Рыков, 1976, 235-246; 1997, 263-281], В. Б. Кобрина [Кобрин, 1999, 50-289], А. В. Каравашкина [Каравашкин, 1996, 80-91].

Большой вклад в разработку темы внесли литературоведческие и лингвистические работы, к первым можно отнести исследования Д. С. Лихачева [Лихачев, 1986, 361-377; 1987, 174-184; 1997, 360-369], Я. С. Лурье [Лурье 1960, 123-126; 1970, 439-450]. Среди лингвистических работ наиболее важными являются исследования, посвященные стилю и языку посланий Ивана Грозного [Шмидт, 1956, 256-265; Лурье, 1958, 505-508; Лихачев, 1997, 360-369; Виноградов, 1978, 213; Калугин, 1994, 12; Никифоров 1948,350-456; Кобрин, 1999,100-156].

Центральное место среди лингвистических работ занимают исследования, изучающие лексические особенности посланий Ивана Грозного [Шмидт, 1958, 256-265; Рогова, 1972, 46-56; Зиновьева, 1986, 6771; Золотан, 1983, 333-344]. Представленный нами краткий обзор литературы включает только наиболее значимые работы в русле нашего исследования.

Несмотря на большой интерес в научных исследованиях к индивидуальным особенностям личности Ивана Грозного, отразившимся в неординарных по языку текстах, до сих пор, на наш взгляд, остается актуальным изучение языковой личности монарха, определившей в конечном итоге творческие установки Грозного-писателя. Таким образом, актуальность темы диссертационного исследования заключается в следующем: в настоящее время отсутствуют лингвистические исследования, воссоздающие хотя бы относительно целостную картину языковой личности Ивана Грозного. Актуальность проблемы языковой личности определяется также возрастающим интересом лингвистической науки к исследованию человеческого фактора в языке. В этой связи представляет интерес комплексное изучение (с учетом лингвистических и экстралингвистических факторов) переписки Ивана Грозного, являющейся важным источником истории русского литературного языка.

Следует отметить, что идейная атмосфера русского общества XV -XVI вв. обусловливалась, прежде всего, реалиями складывавшегося централизованного государства. Это обстоятельство определило общий настрой древнерусской мысли, «ее содержание концентрировало усилия мыслителей — книжников на вопросах политики и социологии, что, в свою очередь, расширило и углубило их подход к обсуждению философских и мировоззренческих проблем» [Замалеев, 1987,169].

Одним из главных явлений XVI века, на которое следует обратить особое внимание, является значительный рост индивидуального авторского начала в произведениях Иосифа Волоцкого, протопопа Аввакума, Андрея Курбского. В связи с этим при изучении техники писателя вообще большое значение имеет проблема авторской личности и индивидуального стиля, поэтому специфическая манера изложения Ивана Грозного является предметом исследования многих работ. Литературоведы отмечают, что в индивидуальном стиле монарха "борются разные стихии языка, различное отношение к действительности, необычайная и очень горячая искренность - со зловещим притворством, чувство собственного превосходства над читателями - со сменяющим это чувство отношением к читателю как равному. В сочинениях Грозного сочетается стремление исправлять и наказывать силой - с желанием переубеждать и опровергать доводами разума, торжественность обращений - с просторечием, сдержанность - с запальчивостью" [Лихачев, 1979, 306].

Характерно, что литературные перевоплощения часто объясняются исследователями с психологической точки зрения, а именно склонностью царя к лицедейству, театральным эффектам и мистификации [Лихачев, 1997, 360-369; Шмидт, 1958, 256-265; Лурье, 1970, 439-450]. Все это было в неукротимом характере монарха, которому, может быть, как никому другому в XVI веке подходит знаменитый афоризм: "стиль — это сам человек". "В жизни царь то переодевался со своими опричниками в монашеское платье и глумился над церковными обрядами, то благочестиво пел на клиросе в церкви" [Лихачев, 1997, 360-369].

В истории русского литературного языка (будь то язык писателя или язык художественного произведения) прежде всего выделяют язык индивидуальный, в котором следует изучать его индивидуальные черты.

Понятие стиля является везде и возникает всюду, где складывается представление об индивидуальной или индивидуализованной системе средств выражения и изображения, выразительности и изобразительности, сопоставленной или противопоставленной другим однородным системам [Виноградов, 1971,213].

Таким образом, основным признаком языкового стиля, так или иначе признаваемым всеми исследователями, можно считать фактор отбора языковых средств. "Идет ли речь о стиле как системе или о стиле как оформлении целенаправленного высказывания — во всех этих случаях подразумевается тот или иной отбор средств языка, направленный к осуществлению определенной коммуникативной цели" [Адмони, 1954, 93100].

Именно поэтому в последнее время современные лингвисты обращают внимание на слово в устной или письменной речи конкретного человека, которое оказывается не просто именем, обоснованием, но и личностным отражением, проявлением самого говорящего (пишущего) как в речи, так и в созданных им текстах. Этот факт представляется нам существенным, поскольку "говорящий (пишущий) активно "вычерпывает" из объекта определенные, интересные для него аспекты и стороны, характер такого выбора предопределяется параметрами личности" [Кочеткова, 1999, 30]. Таким образом, через слово человек моделирует не просто некоторый объект, но определяет способ личного взаимодействия с этим объектом, воплощает своей речью четкую позицию по отношению к объекту.

Рост внимания к данному взаимодействию приводит к детальной разработке проблемы языковой личности, поскольку именно в личности мы можем увидеть совокупность принципов, характеризующих фундаментальные свойства языка. "Языковая личность — это личность, выраженная в языке (текстах) и через язык, то есть личность выражается в основных своих чертах на базе языковых средств" [Федорченко, 2002, 4].

Не случайно проблема языковой личности, проблема форм её существования и способов изучения оказалась одной из наиболее теоретически разрабатываемых в русском языкознании [Будагов, 1974; Красильникова, 1989; Пушкин, 1990; Богданов, 1990; Кузнецова, 2000]. Теоретическая база языковой личности основывается на пересечении множества дисциплин, в частности она соприкасается со стилистикой, прагматикой, психологией, культурологией и т.д. Именно этим, на наш взгляд, можно объяснить сложность и неоднозначность подходов к определению, структуре, критериям, предмету и способам описания языковой личности.

Повышенный интерес к языковой личности нельзя назвать абсолютно новым для русистики, так как внимание к языку отдельных писателей является её характерной чертой. В связи с этим достаточно назвать известные классические труды академика В. В. Виноградова о творчестве А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, А. А. Ахматовой, С. А. Есенина.

Однако потребность в понятии и рабочем определении „языковой личности" появилась в 80 х гг. XX века. Приоритет в его разработке и использовании принадлежит русской лингвистике, хотя идея исследования существования и функционирования языка в связи с его носителем -человеком всегда была присуща языкознанию. Исторические предпосылки возникновения соответствующей теории можно проследить начиная с XIX века. В. фон Гумбольдт трактовал язык как „орган внутреннего бытия человека" и как выразитель духа и характера народа, нации [Гумбольдт, 1985,318].

Позднее, в 1899 г. Бодуэн де Куртенэ писал: „ Человеческий язык, человеческая речь существует только в мозгу, только в „душе" человека, а основная жизнь языка заключается в ассоциации представлений в самых различных направлениях". Уже в начале XX века А. А. Шахматов утверждал, что „реальное бытие имеет язык каждого индивидуума, язык села, города, области оказывается известной научной фикцией" [Энциклопедия «Русский язык», 1997, 671].

Сам термин „языковая личность" впервые употребил В. В. Виноградов в 1930 году в книге „О языке художественной прозы". Исследователь писал, что „памятник - не только одно из произведений коллективного языкового творчества, но и отражение индивидуального отбора и творческого преображения языковых средств своего времени в целях эстетически действительного выражения замкнутого круга представлений и эмоций. И лингвист не может освободить себя от решения вопроса о способах использования преобразующею личностью того языкового сокровища, которым она может располагать" [Виноградов, 1930,91].

Важно также отметить тот факт, что само понятие «языковая личность» до сих пор не является точно определенным, это, на наш взгляд, связано со сложностью и многоуровневостью самой проблемы. В настоящее время термин „языковая личность" имеет несколько значений: 1. носитель того или иного языка, охарактеризованный на основе анализа созданных им текстов с точки зрения использования в этих текстах системных средств данного языка для отражения видения им окружающей действительности (картины мира) и для достижения определенных целей в этом мире.

2. комплексный способ описания языковой способности индивида, соединяющий системное представление языка с функциональным анализом текста.

3. совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются: а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью [Караулов, 1989, 3-10].

Таким образом, неоднозначность термина определяется различными подходами к языковой личности как к объекту исследования. В первом случае изучаются созданные языковой личностью тексты и на их основе реконструируются представления языковой личности о мире. Во втором подходе акцент ставится на языковой способности индивида, которая выявляется на основе сопоставления системного представления о языке с функциональным анализом текста. В третьем определении можно отметить тенденцию к обобщению представленных подходов. Однако в результате обобщения происходит расширение понятийного и объектного поля исследования языковой личности, что в свою очередь предполагает дальнейшую разработку и детализацию данной проблемы.

В настоящее время в лингвистике активно изучается структура языковой личности, способы языкового воплощения, методы и приемы ее описания, критерии классификации. Ю. Н. Карауловым была разработана структура языковой личности, складывающаяся из трех уровней:

1. вербально-семантического, реализующегося в описании формальных средств выражения определенных значений (т.е. описание лексического, грамматического и т.д. строя языка);

2. когнитивного, в котором единицами являются понятия, идеи, концепты, складывающиеся у каждой языковой индивидуальности в картину мира", отражающую иерархию ценностей личности (фрейм, фразеологизмы, афоризмы, метафоры и т.д.); 3. прагматического, изучающего цели, мотивы, интересы, способы аргументации, оценки и т.д. Этот уровень в анализе языковой личности обеспечивает закономерный переход от оценок ее речевой деятельности к осмыслению реальной деятельности в мире [Караулов, 1989, 3-10]. Представленная Ю. Н. Карауловым структура „языковой личности" постепенно разрабатывалась, уточнялась и дополнялась многими исследователями, что, в свою очередь, способствовало более точному описанию языковой личности с учетом лингвистических и экстралингвистических факторов, поскольку язык в этом случае предстает и как система, и как текст, и как способность. Таким образом, исследователями выделяются и рассматриваются следующие структурные аспекты и компоненты языковой личности:

1. В структуре языковой личности выделяют потребность в самооценке и способность к самооценке. Данные потребности регулируют поведение говорящего субъекта и оказывают влияние на выбор языковых средств, которые используются для оформления языковой личностью своих мыслей. Через оценку и самооценку языковая личность моделирует свое отношение к действительности, а также создает свой образ. Проблема оценки включает в себя три аспекта: 1) объект оценки; 2) оценочное средство; 3) оценивающий субъект.

Самооценка предполагает два момента: 1) интерпретацию автором текста своего поведения в знаковой ситуации и объяснение своего конкретного речевого поступка; 2) словесное моделирование - это создание языкового автопортрета за счет сравнения себя с другими. Таким образом, выделяется «рефлексирующее «Я», которое накладывает свой отпечаток на функционально различные единицы порождаемого текста, как бы предлагает исследователю разгадать стратегию своего речевого поведения [Ляпон, 1989,24-34].

2. Е. Ю. Геймбух предлагает различать языковую личность и языковую маску. По его мнению, языковая личность отражает всю полноту человеческой индивидуальности, а языковая маска, будучи внешней стороной языковой личности, реализуется прежде всего в со - / противопоставлении с социальными ролями и застывшими штампами [Геймбух, 1999,46-54].

3. Н. А. Кузьмина выделяет интертекстуальный компонент в структуре языковой личности, предполагающий знание некоторого числа текстов данной культуры и их знаковых представителей - цитат. Устанавливается степень влияния текстов художественной литературы на языковую личность и характер прецедентной интертекстуальной части индивидуального тезауруса [Кузьмина, 2000, 107-111].

Необходимо отметить, что современной русистикой разрабатываются основные критерии, являющиеся основой классификации различных типов языковой личности.

1. Языковая личность и тип речевой культуры. Данная классификация является результатом разделения носителей языка по типам внутринациональных языковых речевых культур. Применительно к русской культуре ученые выделяют типы речевого поведения, ориентированные на использование литературного языка (элитарный, среднелитературный, литературно-разговорный) [Гольдин, Сиротинина, 1993; Сиротинина, 1995].

2. Языковая личность и речевые жанры. Изучение жанрового наполнения сознания человека дает критерии для создания типологии языковых личностей. Главным основанием такой классификации может стать владение / невладение носителем языка нормами жанрового и поведения. Вариативность речевого поведения языковой личности внутри жанрового сценария предопределяется стратегиями и тактиками [Дементьев, Седов, 1998; Федосюк, 1997; Шмелева 1997; Иссерс, 1999].

3. Статусно - ролевая дифференциация дискурсного поведения. С понятием речевого жанра тесно связаны такие категории, как роль и статус. Социальная роль — это нормативный, одобренный обществом образ поведения, ожидаемый от каждого человека, занимающего определенное положение в обществе. В данном случае изучается модель поведения индивида, которая сверяется с тем, насколько языковое поведение личности соответствует занимаемому статусу [Крысин, 1989; Карасик, 1992; Горелов, Седов, 1998].

4. Лингвокреативность как черта языковой личности. К характеристикам человека говорящего следует отнести лингвокреативность, то есть способность языковой личности к речетворчеству, которая находит выражение в языковой игре [Гридина,

1996; Норман, 1994]. ф

5. Языковая личность по доминирующей установке воздействия на собеседника. К. Ф. Седов предлагает типологию языковой личности, основываясь на ее речевом поведении в конфликтных ситуациях [Седов, 2000,298-310].

Выявленный исследователем конфликтный тип демонстрирует установку против партнера по коммуникации. В данном случае проявляется стремление одного из участников общения самоутвердиться за счет собеседника. Предложенный тип речевого поведения подразделяется в свою очередь на подтипы: конбликтно-агрессивный подтип демонстрирует по отношению к коммуникативному партнеру негативную агрессию, которая вызвана стремлением видеть в нем враждебную или конкурирующую интенцию; конфликтно-манипуляторский подтип речевого поведения ориентирован на коммуникацию, в ходе которой один из участников общения в своем собеседнике видит прежде всего объект манипуляции. Манипулятор самоутверждается, ставя собеседника в конкретной ситуации общения на нижнюю по сравнению с собой статусную позицию. Он не испытывает уважения к адресату, считая его по интеллектуальным и этическим качествам существом менее развитым. Стремится навязать свою точку зрения, преувеличить значимость личного жизненного опыта.

Второй тип речевого поведения - центрированный, характеризуется наличием установки на себя при игнорировании партнера по коммуникации. В активно-центрированном подтипе также присутствуют перебивы собеседника, произвольные темы разговора. Активный эгоцентрик просто не способен встать на точку зрения другого участника общения. Он строит свое общение, задавая вопрос, сам на него отвечает, определяет тему разговора и сам ее развивает.

Пассивно-центрированный подтип основан на такой черте речевого поведения, как уход в себя. Коммуникант с трудом способен выйти за пределы собственного внутреннего мира. Это свидетельствует о низком прагматическом потенциале говорящего, неумении переключиться на точку зрения партнера.

Кооперативный тип речевого поведения в качестве доминирующей установки демонстрирует одновременно установку на себя и на партнера коммуникации. В этом типе исследователь выделяет следующие подтипы:

Кооперативно-конфликтный подтип. Один из участников общения демонстрирует согласие с точкой зрения собеседника, даже если он не вполне разделяет эту точку зрения. В реальном общении уступки, которые делает конформист, воспринимаются его коммуникативными партнерами как неискренность или хитрость. Основным принципом дифференциации здесь выступает не столько характер идиостиля говорящего, сколько особенности речевой манеры адресата.

Кооперативно - актуализаторский подтип речевого поведения характеризуется умением настроиться на волну собеседника, стремлением возбудить в себе неформальный интерес к теме общения.

Предложенная К. Ф. Седовым классификация представляет определенный интерес для настоящей диссертационной работы, поскольку в своих посланиях Иван Грозный часто полемизирует со своими адресатами, чередуя и комбинируя установки на партнера по коммуникации в зависимости от своих целей.

Для предпринятого нами исследования следует признать существенным тот факт, что в последнее время в научной сфере происходит смещение акцентов с «говорящей» личности к пишущей языковой личности, которая является результатом объективации личности в пространстве письма. Она представляет собой многомерное интертекстуальное пространство, систему связей между письменной формой объективации личности автора в тексте, текстуализированными слоями его сознания, культурными и жизненными текстами и потенциальным читателем [Кулишова, 2001,22].

Существенным фактом являются представления о том, что в современной лингвистике поставлена и решается задача системного описания конкретной языковой личности на основе созданных ею текстов. В данном ключе проблема языковой личности рассматривается:

- как частный случай роли человеческого фактора в языке [Арутюнова, 1992];

- обращение к речи конкретной личности с учетом ее когнитивных и прагматических интенций [Шмелев, 1989; Кочеткова, 2001; Ляпон, 1989; Пшенина, 2000; Федорченко, 2002; Лукашевич, 2000; Лысенкова, 2000; Соболева, 2000];

- выявление и описание участков языка, эксплицирующих личностные смыслы говорящего (пишущего) и особенности их восприятия адресатом [Вежбицкая, 1978; Арутюнова, 1981; Апресян, 1995; Воркачев, 1997; Харченко, 1989; Шаховский, 1994; Сулименко, 1996; Стексова, Трипольская, 1990];

- появились исследования, посвященные моделированию языковой личности на основе отдельных текстов. Так, языковая личность А. А. Реформатского была воссоздана на материале исследования его научных трудов [Шмелев, 1989, 205-212]. Т.В. Кочетковой была изучена языковая личность профессора Саратовского медицинского университета, заслуженного врача России, ученого-фармаколога К. И. Бендера на основе машинописных текстов, составленных при расшифровке авторских видеозаписей его устной речи [Кочеткова, 1999, 50-180]. Основанием описания языковой личности В. В. Виноградова послужили фрагменты его научных трудов [Федорченко, 2002, 50-200].

Также был предпринят опыт диахронического описания языковой личности Петра Великого [Гайнуллина, 2002]. Для нашего исследования данный подход является актуальным, поскольку мы имеем дело с текстом, отдаленным во времени от читателя (и исследователя в том числе). В нашем случае именно текст является главным средством самовыражения Ивана Грозного, он несет в себе информацию о специфике мировосприятия данной языковой личности, ее ценностных ориентациях и особенностях речевого поведения.

Следует отметить также, что формирование языковой личности подчиняется трем экстралингвистическим факторам влияния: социальному, национально - культурному, психологическому. Во-первых, личность - это средоточие и результат социальных закономерностей. Во-вторых, она представляет собой продукт исторического развития этноса. В-третьих, её мотивационные предрасположенности возникают из приспособления биологических побуждений, социальных и физических условий к психической сфере человека [Канчер, 2000, 311-318].

Любая ситуация, в которой оказывается говорящий или пишущий, является, прежде всего, социальной ситуацией со своими законами и регламентированными обществом нормами и стандартами поведения. С одной стороны, языковая личность обязана соотносить свои речевые поступки с коммуникативными условиями, иначе её речевое поведение будет расценено как ненормативное или неуместное. С другой - она способна сознательно нарушать общепринятые нормы, для того чтобы обозначить себя, актуализировать личное отношение к происходящему.

Нормы, традиции, стереотипы, правила являются формами существования культуры, которая всегда имеет национальную специфику. Национально-культурный опыт, зафиксированный в языке и хранящийся как в общественном сознании, так и в сознании конкретной личности, также накладывает отпечаток на речевое поведение последней. Сознание говорящего организовано через жанровые фреймы и статусно - ролевые сценарии поведения. Эти модели формируются на пересечении общественного социально-культурного опыта и индивидуального опыта личности [Канчер, 2000, 311-318].

Таким образом, собственно лингвистическим объектом исследования в диссертационной работе является деловая переписка Ивана Грозного с широким кругом корреспондентов. Мы не ставим перед собой задачи дать исчерпывающее и полное описание языковой личности монарха, в одном исследовании невозможно описать полное её проявление. Рамки деловой переписки существенно ограничивают проявление языковой личности Ивана Грозного, тем не менее речевое поведение Ивана IV настолько неоднозначно, что даже в деловых посланиях можно найти яркие личностные предпочтения, значительно обогащающие деловую основу посланий.

Непосредственным предметом изучения являются особенности речевого поведения монарха в деловых посланиях. Данная проблема требует выявления наиболее характерных для Ивана Грозного приемов текстообразования и его языковых «доминант», а также разноплановых текстовых и экстралингвистических факторов, детерминирующих выбор языковых средств в посланиях Ивана Грозного.

Цель диссертационного исследования - осуществить фрагментарное описание языковой личности Ивана Грозного на материале деловой переписки. Представить это описание в двух аспектах (коммуникативно-прагматическом и стилистическом). Поставленная цель может быть достигнута решением следующих задач:

- исследовать особенности языкового поведения Ивана IV как адресата писем и его "реакции" на послания других авторов. Поскольку общение между коммуникантами опосредовано как пространством, так и временем, необходимо выявить «маски» Ивана IV, способы создания образа адресата, используемые царем при организации писем;

- выделить индивидуальный стиль в качестве компонента языковой личности и рассмотреть его как особую организацию текста, обусловленную коммуникативными задачами автора;

- определить соотношение нормы, языковой системы, характерное для языковой ситуации XVI в., и на этом основании определить индивидуальные особенности стиля Ивана Грозного, а также функционирование в посланиях единиц различных уровней языковой системы как компонентов индивидуального стиля Ивана Грозного. Выявить круг грамматических и стилистических вариантов в дейктических формах, в формах выражения темпоральных и числовых значений.

Отсюда следует, что создание языкового портрета личности с установкой на поиск однотипных фактов предполагает изучение совокупности текстов данной личности в двух аспектах: коммуникативно-прагматическом и стилистическом. В нашей работе мы основывались на классификации М. А. Канчер, которая представляется нам адекватной для описания исторической языковой личности Ивана Грозного, также данная классификация является основой структуры диссертационной работы.

В первой главе диссертационной работы языковая личность Ивана Грозного рассматривается в коммуникативно-прагматическом аспекте. На наш взгляд, прагматическая целеустановка предполагает не только простой отбор необходимых факторов, но и подачу их в определенном ракурсе, то есть она вынуждает отправителя текста соответствующим образом организовывать высказывание и обусловливает композицию и характер языковых средств.

Прагматический подход дает возможность учитывать функцию используемых языковых средств в структуре текста. Единицами коммуникативно-прагматического анализа текста в данном случае являются используемые Иваном Грозным коммуникативные стратегии и тактики (представленные в образах автора и адресата). На наш взгляд, именно маски и образы позволяют конкретизировать характеристику языковой личности монарха, так как демонстрируют его ценностные позиции по отношению к партнерам коммуникации, предмету речи, социальным условиям и выполняемым социально — коммуникативным ролям.

В свою очередь, анализ речевого поведения предполагает обязательную опору на компоненты коммуникативной ситуации: адресата, адресанта, их социальные роли, особенности эпистолярного жанра. Поскольку мы основываемся на материале переписки, следует изучить языковое поведение Ивана Грозного не только как адресанта речи, но и как адресата. На наш взгляд, в эпистолярном жанре происходит объединение центральных категорий прагматики (субъекта речи, речевых актов, фактора адресата) в единое целое, позволяющее описать языковую личность Ивана Грозного с разных позиций.

Во второй главе представлен стилистический анализ текста, который сводится к описанию характерных для данной языковой личности способов и приемов употребления речевых единиц. Нами выявляются особенности употребления морфологических, лексических, синтаксических языковых средств на уровне их отбора и реализации. Таким образом, единицами анализа становятся языковые средства и приемы их употребления. В данном случае нам представляется важным выделить в языковой личности на базе языковых средств то, что, с одной стороны, является общим и нормативным, а с другой - индивидуальным проявлением.

Следует отметить, что одной из форм проявления языковой личности является индивидуальный стиль, который, в свою очередь, рассматривается на разных уровнях, с разных позиций. Среди многих работ, посвященных стилю, есть исследования, акцентирующие свое внимание на эволюции языковой системы одного автора, в качестве основных приведем следующие:

1. В. В. Виноградов [1971, 200-219] рассматривает стилистическое ядро, ту систему средств, которая неизменно присутствует в произведениях автора. Наблюдения за изменением этой стилистической системы в произведениях одного и того же автора дают материал для заключений о последовательной эволюции авторского стиля.

2. В. П. Григорьев [1981, 15-32] делает упор на системе, охвате целого языка (имеется в виду язык писателя).

3. Для нашего исследования оптимальным, учитывая характер нашего материала и особенности эпохи его создания, следует признать мнение Г. О. Винокура. Исследователь утверждает, что в языке писателя или отдельного его произведения следует учитывать то, что именно этот язык представляет собой в отношении к господствующему языковому идеалу, характер его совпадений и несовпадений с общими нормами языкового вкуса. Стилистика должна основываться на грамматике. Понятие о слоге индивидуальном или личном выступает из области филологии, ибо слог писателя определяется характером писателя. Притом слог индивидуальный видоизменяется по содержанию описываемых предметов: здесь уже предел стилистики [Винокур, 1960, 35-100].

4. В историко-стилистических исследованиях основное внимание уделяется языку произведений. Отмечается идея устойчивости первичных жанров литературы, характеризовавшихся специфическим набором речевых (текстовых формул). В данном случае стиль - это исторически образовавшееся усложнение системы языка на основе функционально оправданного использования вненормативных вариантов. Таким образом, стиль напрямую связан со становлением и развитием нормы [Колесов, 1990, 20]. Нам представляться необходимым рассмотреть понятие жанровой и языковой нормы в отношении к системе языка XVI в.

5. Одной из характерных черт средневековой литературы, выделенной Д. С. Лихачевым, является авторское абстрагирование, которое было вызвано попытками увидеть во всем «временном» знаки вечного. В данном случае историческая стилистика сводится к воссозданию картины языковых средств, служащих для обобщения и абстрагирования [Лихачев, 1979, 83].

6. Еще один путь изучения стилей древнерусского литературного языка - это подробное описание локальных памятников письменности тех конкретных языков, которые представляли собой реализации норм и возможностей церковнославянского языка, с одной стороны, и русского — с другой [Соболевский, 1980, 39]. Как бы мы ни подходили к стилю, в центре внимания так или иначе оказываются два аспекта, таким образом, стиль представляется:

- как выбор, обусловленный богатством и разнообразием форм живого языка, что делает возможным выражение одного и того же содержания разными средствами;

- как организация текста, использующая возможности установления таких формальных и содержательных отношений между составляющими элементами, которые придают ему особые эстетические и выразительные свойства [Лебедева, 1999, 135].

Научная новизна данной диссертационной работы заключается в исследовании малоизученных посланий Ивана Грозного, к которым можно отнести «Послание английской королеве Елизавете I», «Послания шведскому королю Юхану I I I» (1572 и 1573гг.), «Послания польскому королю Стефану Баторию» (1579 и 1580 гг.). В настоящей диссертационной работе впервые предпринята попытка реконструкции и комплексного обобщения языковой характеристики Ивана Грозного на основе деловой переписки. Для истории русского литературного языка особую научную значимость имеет переписка выдающихся людей прошлого, оказавших значительное влияние на весь ход истории и развития русского языка, к таким личностям, безусловно, принадлежит Иван Грозный, содержание посланий которого запечатлело кардинальные события действительности его времени. Кроме того, его переписка позволяет судить о конкретной языковой личности реального носителя языка в переломную эпоху его жизни и деятельности, а также позволяет проследить рождение нового типа языковой личности на фоне культурно -исторических преобразований. Лингвистический анализ языковой личности Ивана Грозного, на наш взгляд, помогает лучше представить основные процессы формирования новых взглядов на русский язык в эпоху Московской Руси.

Методы исследования: при анализе языковой личности в качестве основного использовался прагмастилистический метод, включающий в себя как лингвистические, так и экстралингвистические факторы, что позволяет нам оптимально описать и ситуацию общения, и языковые средства, используемые собеседниками, а также выявить индивидуальные особенности автора. Данный метод успешно использовала в своей работе Е.Н.Рудозуб [Рудозуб, 1999] на примере официально-деловых и бытовых документов XVII века. В настоящей диссертационной работе были применены: а) прагмакоммуникативный метод - при описании коммуникативных тактик и стратегий; б) историко-стилистический метод был использован нами при выявлении языковых средств и приемов их употребления; в) описательный метод нашел свое применение при систематизации и описании заимствованной лексики, стилистических и дублетных местоименных форм.

Материалом диссертационного исследования послужили: переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским и некоторые дипломатические послания Ивана IV, опубликованные в «Памятниках литературы Древней Руси» под редакцией Д. С. Лихачева [Лихачев 1986]. Все исследованные нами сочинения условно можно разделить на две группы:

1) дипломатические послания зарубежным государям, к которым относятся:

Послание английской королеве Елизавете I, которое было написано в связи с неудачей плана русско-английского союза, возникшего у Грозного в 1567 году. Идея этого союза была изложена царем в переговорах с английским послом А. Дженкинсоном. Послание, опубликованное в «Памятниках литературы Древней Руси» под редакцией Д. С. Лихачева, было издано по фотокопии с подлинной рукописи (свитка) XVI в., хранящейся в Лондонском публичном архиве. Текст цитируется по «Памятникам литературы Древней Руси XVI в.» под ред. Д.С. Лихачева.

Послания шведскому королю Юхану III выполняли функции дипломатических грамот, их копии помещались в составе «Книги Свейских посольств» в архиве Посольского приказа. Два послания (1572 и 1573 гг.) принадлежат к числу многочисленных дипломатических посланий Ивана IV к шведским королям. В настоящем издании Послания Юхану III публикуются по списку конца XVI в. Центрального государственного архива древних актов (г. Москва). Текст цитируется по «Памятникам литературы Древней Руси XVI в.» под ред. Д. С. Лихачева.

Послания польскому королю Стефану Баторию 1579 и 1580 гг. Это не первые послания Ивана Грозного польскому государю. Переписка между ними завязалась в 1576 году. Послание 1579 года не сохранилось в посольских делах и официальных дипломатических памятниках, возможно, вследствие своего публицистического и резко полемического характера. Однако оно было зафиксировано в литературном сборнике, содержащем послания Курбского, Ивана IV, Тимохи Тетерина и другие послания публицистического характера. Данное послание публикуется по списку конца XVI в. Центрального государственного архива древних актов г. Москва). «Книга Польского двора» № 13 . Окончание списка в «Книге Польского двора» отсутствует и публикуется по белорусской «Записной книге посольских дел» Центрального государственного архива древних актов (г. Москва). Текст цитируется по «Памятникам литературы Древней Руси XVI в.» под ред. Д. С. Лихачева.

2) послания, предназначенные для русских адресатов, к ним принадлежат:

Переписка Ивана Грозного с А. М. Курбским. Поводом к ее возникновению послужил побег Курбского в 1564 году к польскому королю Сигизмунду II Августу. Бежав в Вольмар, Курбский обратился к Ивану IV с обличительным посланием, в котором обвинил русского царя в гонениях и казнях бояр. Иван Грозный, получив обличительное письмо от изменившего ему боярина, не мог удержаться от резкого ответа. Так было положено начало знаменитой переписке. Послания обоих политических противников написаны с конкретными публицистическими целями. Всего известно два послания Ивана Грозного Курбскому и три послания Курбского царю. Переписка Грозного с Курбским не дошла до нас ни в автографах, ни в современных ей списках, она нашла отражение в подлинных документах XVI века, в рукописной традиции XVII и XIX вв. и в нескольких редакциях. В 1951 г. были найдены и опубликованы древнейшие версии первых посланий Ивана Грозного и Курбского. Наиболее полное издание и исследование рукописной традиции и истории текстов посланий Курбского и Ивана Грозного было предпринято Я. С. Лурье и Ю. Д. Рыковым. При подготовке текста и комментарий в «Памятниках литературы Древней Руси» учитывались материалы этого издания (в частности, комментарии В. Б. Кобрина). Текст цитируется по «Памятникам литературы Древней Руси XVI в.» под ред. Д. С. Лихачева.

Послание в Кирилло-Белозерский монастырь было написано в сентябре 1573 года. Это ответ на грамоту братии Кирилло-Белозерского монастыря, просившей царя о «наставлении» в связи с возникшим в монастыре конфликтом между двумя высокопоставленными монахами — Иваном - Ионой Шереметевым и Василием — Варлаамом Собакиным, посланным Иваном IV в монастырь, но отозванным весной 1573 года в Москву. Публикуется по списку Архива Ленинградского отделения Института истории Академии наук СССР. Текст цитируется по «Памятникам литературы Древней Руси XVI в.» под ред. Д. С. Лихачева.

Послание Василию Грязному отражает разочарование Грозного в учрежденной им в 1564 году опричнине. Послание сохранилось в рукописи второй половины XVI века, современной самому посланию, издается по материалам Центрального государственного архива древних актов (г. Москва). Крымская Посольская книга № 14. Послание царя находится среди распоряжений об отъезде посланника И. Мясоедова (июнь 1574 г.). В дальнейшей части той же рукописи приводится «вестовой список» Мясоедова, присланный весной 1576 г., в составе которого два ответных письма Василия Грязного. Текст цитируется по «Памятникам литературы Древней Руси XVI в.» под ред. Д. С. Лихачева.

В нашей работе, описывая заимствованную лексику в посланиях Ивана Грозного, мы опираемся на данные исторических толковых словарей: Толковый словарь живого великорусского языка в 4х. т. / Сост. В. И. Даль, М., 1958; Словарь русского языка XI-XVII вв. М., 1975-1991; Историко-этимологический словарь / Сост. П. Я. Черных, М., 1995; Этимологический словарь / Сост. Фасмер, М., 1986.

Время. Личность» (Омск, 2002), а также нашли отражение в статьях, опубликованных за период подготовки работы.

Практическая значимость работы определяется тем, что ее результаты могут быть использованы при разработке лекционных курсов по истории русского литературного языка, специальных курсов по исторической стилистике и прагматике. Лингвистический анализ текста с учетом его содержания позволит применить результаты данного диссертационного исследования в курсах древнерусской литературы и культурологии.

На защиту выносятся следующие положения:

- спецификой эпистолярного жанра, границы которого в XVI в., постепенно расширяясь, предоставляли определенную свободу в выборе языковых средств, а также предполагали широкий выбор тем для обсуждения; языковой системой, характеризующейся наличием как дублетных форм, так и стилистических вариантов, что доказывает нестабильность языковой системы изучаемого периода и избыточность ее элементов. В данном случае норма является субъективным параметром, и применительно к XVI веку можно говорить о нормативности тех или иных языковых средств. Таким образом, уже самой языковой системой закладывается условие для проявления «личностного» начала в текстах;

- коммуникативными установками автора. Выбор языковых средств, их чередование определяются личным отношением Ивана Грозного к теме переписки, к адресату, а также напрямую зависят от того, какие коммуникативные цели ставил перед собой Иван Грозный и какой «ответной реакции» хотел добиться от своих адресатов. В исследованных посланиях монарх демонстрирует высокий уровень прагматизации дискурса. Иными словами, его письма ориентированы на уровень знаний «собеседника» о предмете речи. Однако, несмотря на то что послания строятся с учетом знаний адресата, письменная речь Ивана Грозного чрезвычайно субъективна: излагаемые факты подаются сквозь призму субъективной оценки. 2. Языковую личность Ивана Грозного можно отнести к конфликтному типу, поскольку монарх видит в своем адресате прежде всего объект манипуляции. Стремление к манипуляторству проявляется: в навязывании своего мнения (через большое количество цитат из священного писания), направленном на доказательство собственной точки зрения; в стремлении подчеркнуть свою значимость как самодержавного правителя. Иван Грозный ставит своих корреспондентов, в том числе и зарубежных «коронованных особ», на более низкую, по сравнению с собой, статусную позицию.

3. Для исследованных посланий Ивана Грозного характерны следующие черты: диалогичность, представленная большим количеством разнообразных обращений, императивными формами глагола, риторическими обращениями, а также дейктическими оппозициями;

- экспрессивность, проявившаяся в контрастных оценках, сопоставлениях, развернутых сравнениях при создании «авторского образа» и «образа адресата»;

- этикетность, проявившаяся в специфических для делового стиля стандартах обращения, определенном порядке следования титулов, а также в наличии речевых клише - приветствий, прощаний, устойчивых выражений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Языковая личность Ивана Грозного"

II. 6. Выводы

История русского литературного языка XVI века отмечена развитием противоположных тенденций. Наряду с расцветом «словесных витийств», складывается теория «простого» текста, отразившаяся в f становлении стилистической оппозиции внутри жанров. Поэтому в книжной культуре XVI века наблюдаются противоречия между традиционностью и ростом авторского сознания, проявившимся в становлении индивидуальных стилей и разрушении старых канонов.

Стремление к проявлению авторского начала в текстах не было случайным. В истории русского литературного языка внешние обстоятельства начинают играть решающую роль тогда, когда язык подготовлен всем предшествующим процессом развития как литературы, так и языковой системы к изменениям. Таким образом, в XVI в. можно отметить ряд объективных факторов, повлиявших на то, что древнерусская литература начинает идти по пути индивидуализации, к развитию индивидуальных стилей. Как правило, данные объективные факторы принято связывать с системой языка.

Поскольку изменения происходят в самой системе языка, этот факт дает основание предполагать, что в XVI в. не существовало устойчивой языковой нормы, так как в исследованных тестах широко представлены дублетные грамматические формы, что доказывает нестабильность языковой системы и избыточность ее элементов. Данное утверждение касается местоименных форм: дейктический аспект способствовал проявлению авторского «я» в тексте и придавал сообщаемому субъективный характер изложения; конкуренции дуальных и плюральных форм; конкуренции темпоральных форм', употребление форм перфекта со связкой при подлежащем подчеркивало непосредственное обращение к адресату, являлось средством привлечения внимания, средством конкретизации лица; конкуренции книжных и живых форм: чередование книжных и разговорных элементов детерминировано личным отношением автора к предмету речи.

В данном случае норма - субъективный параметр. В каждом конкретном употреблении слова, формы представлена не норма вообще, а конкретное нормативное представление Ивана Грозного. Именно нестабильность языковой системы подталкивала, стимулировала развитие в текстах авторского начала.

Таким образом, говоря о посланиях Ивана Грозного, можно отметить авторское проявление нормативности, которая представлена в языке в двояком плане: а) как совокупность реально использующихся в языке лексем, словоформ, языковых конструкций; в) как совокупность тенденций отбора и правил использования языковых средств, зависящих от коммуникативных намерений автора.

Стилистический аспект в структуре языковой личности Ивана Грозного в целом выделяется за счет отступлений от жанровых, а не языковых норм. С точки зрения языковой нормы послания монарха отражают нормативное владение лексическим и грамматическим строем русского языка этого времени. И это естественно, поскольку любая языковая личность обладает и должна владеть базовыми лингвистическими знаниями и навыками, полученными от предшествующих поколений.

Заключение

Обращение к опыту описания языковой личности другими исследователями не только определило ориентиры нашего исследования, но и предоставило возможность детального изучения коммуникативно-прагматического и стилистического аспектов языковой личности, отразившееся в соединении собственно лингвистического и прагматического подхода к данной проблематике. Необходимо отметить, что наиболее самобытным оказался прагматический аспект языковой личности Ивана Грозного. Завершая работу, обобщим положения нашего исследования:

1. Эпистолярное наследие Ивана Грозного и его корреспондентов представляет многогранное, интересное и разнообразное с лингвистической точки зрения явление русской письменной культуры прошлого. Наблюдения показали, что значение эпистолярного жанра XVI в. трудно переоценить, так как он активно включается в общий процесс формирования нового качества русского литературного языка этого времени и в нем нашли отражение многие тенденции, получившие дальнейшее развитие за пределами исследуемого периода.

Основной характерной особенностью переписки монарха была многоадресность, определившая типологическое богатство посланий, в которой наиболее полно раскрылась языковая личность Ивана Грозного, проявившаяся в отступлениях от дипломатических норм и прагматических установках эпистолярного жанра: личной адресованности, коммуникативных функциях языка, биологичности.

Эпистолярный жанр эпохи Древней Руси сыграл прогрессивную, исторически значимую роль в развитии русского языка, так как в нем нашел отражение синтез традиций книжного языка с элементами живой разговорной речи.

2. Наибольшую значимость в структуре языковой личности Ивана Грозного имеет прагматический аспект, проявившийся в различных масках создателя и образах адресатов. В многообразии масок, применяемых монархом, доминирующей выступает маска «царя — наперсника Божьего», определившая основные лингвистические корреляты его коммуникативной деятельности в текстах писем, отразившиеся в следующих формах репрезентации: дейктических оппозициях, являющихся основным источником субъективности, через которые выражается не только сообщение, но и отношение к сообщаемому;

- императивности тона посланий монарха;

- в активном включении в лингвистическую организацию писем прецедентных текстов, сводящихся к двум генетическим основам -Библии и историческим аналогиям;

- широком использовании оценочной лексики, применяемой при создании образов адресатов.

Указанные формы проявления языковой личности Ивана Грозного в прагматическом аспекте выполняют в посланиях стилеобразующую .функцию и свидетельствуют о публицистичности писем монарха. Несмотря на прекрасное владение словом, языковую личность Ивана IV следует отнести к конфликтному типу, наиболее ярко проявившемуся в манипуляции как информацией (при пересказе действий оппонента, вернее, их интерпретации), так и средствами воздействия на адресата, к которым можно отнести способы создания масок монарха и образов адресатов.

3. Стилистический аспект в структуре языковой личности Ивана Грозного представлен следующими речевыми предпочтениями монарха: - склонностью к контрастам, сопоставлениям, развернутым сравнениям, эмоционально-оценочным формам выражения;

- сохранением исконных, первичных значений и новых форм прошедших времен;

- наличием разнообразных дейктических оппозиций;

- выборочным употреблением заимствованной лексики, что свидетельствует о том, что Иван Грозный тонко чувствовал язык при изложении своих мыслей и подбирал слова, наиболее близкие адресату.

Представленный в диссертационной работе материал эксплицирует важные, но далеко не все стороны языковой личности Ивана Грозного. Фрагментарность описания языковой личности обусловлена следующим:

- обращением только к письменным текстам, в частности к деловой переписке Ивана Грозного.

- акцентированием внимания прежде всего на двух аспектах: коммуникативно-прагматическом и стилистическом.

В связи с этим можно говорить о перспективах продолжения работы. Языковая личность Ивана IV предстанет полнее, если уделить внимание его письмам, написанным под чужими именами, а также обратить внимание на особенности его слога в области словообразования, синтаксиса (в частности, обратиться к функции оборота «дательный самостоятельный).

Список научной литературыПопова, Оксана Вячеславовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Адмони В. Г. Отбор языковых средств и вопросы стиля И Вопросы языкознания. 1954. № 4.

2. Алексеев А. Я. О типологическом изучении прагматики коммуникативных единиц // Прагматика и типология коммуникативных единиц. Донецк, 1989.

3. Андрейчева Н. И. История русского литературного языка. М., 1980.

4. Античная эпистолография: Очерки. М., 1967.

5. Античные риторики. М., 1978.

6. Арутюнова Н. Д. Фактор адресата // Извест. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т. 40. № 4.

7. Арутюнова Н. Д. Диалогическая модальность и явление цитации // Человеческий фактор в языке: модальность, композиция, дейксис. М., 1992.

8. Арутюнова Н. Д. Логический анализ языка, образ человека в культуре и языке. М., 1999.

9. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

10. Ю.Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле. М., 1965.

11. П.Бергельсон М. Б., Кибрик А. Е. Прагматический принципприоритета и его отражение в грамматике языка // Извест. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. № 4.

12. Бермел Н. Стилистические и дискурсивные факторы в развитии глагольных видов древнерусского языка // Историческая стилистика русского языка. Петрозаводск, 1998.

13. Богданов В. В. Коммуникативная компетенция и коммуникативное лидерство // Язык, дикурс, личность. Тверь, 1990.

14. Борковский В. И., Кузнецов П. С. Историческая грамматика русского языка. М., 1963.

15. Борковский В. И. Синтаксис простого предложения. М., 1977.

16. Брандт Р. Ф. О двойных формах и об ограниченном числе // Новый сборник статей по славяноведению. СПб., 1905.

17. Будагов Р. А. Человек и его язык. М., 1974.

18. Букирева Т. А. Аспекты языковой игры: аномальность, парадоксальность языковой личности С. Довлатова: Дис. .канд. филол. наук. Краснодар, 2000.

19. Буланин Д. М. Письмовники // Словарь книжников и книжности Древней Руси: В 3 вып. Вып. 2. Ч. 2. JL, 1988.

20. Булыгина Т. В. О границах и содержании прагматики // Извест. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т. 40. № 4.

21. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. О границах и содержании прагматики //Языковая концептуализация мира. М., 1997.

22. Вальденберг В. Е. Древнерусские учения о пределах царской власти. JL, 1916.

23. Васильева О. Ю. Одический жанр XVIII века: прагматическая интерпретация: Дис. .канд. филол. наук. Омск, 2001.

24. Вежбицкая А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978. Вып. 8.

25. Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М., 1930.

26. Виноградов В. В. О теории художественной речи. М., 1971.

27. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963.

28. Виноградов В. В. Избранные труды: История русского литературного языка. М., 1978.

29. Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX вв: Учебник. 3-е. изд., доп. М., 1982.

30. Винокур Г. О. История русского литературного языка // Винокур Г. О. Избранные работы по русскому языку. М., 1959.

31. Волков С. С. Стилевые лексико-фразеологические средства деловой письменности XVII в. (на материале челобитных): Дис. докт. филол. наук. JL, 1980.

32. Воркачев С. Г. Две ипостаси языковой личности в лингвистике // Языковая личность: проблема обозначения и понимания. Волгоград, 1997.

33. Гайда С. Проблемы жанра // Функциональная стилистика: теория стилей и их языковая организация. Пермь, 1986.

34. Гайнуллина Н. И. Языковая личность Петра Великого. Алматы, 2002.

35. Гейгер Р. М., Осипов Б. И., Рогожникова Т. П. Язык русских деловых памятников XV-XVIII вв. Омск, 1993.

36. Геймбух Ю. М. Языковая маска и языковая личность в «Повестях Белкина» // Русский язык в школе. 1999. №3.

37. Глинкина JI. А. Языковая личность в зеркале частного письма //Язык. Система. Личность. М., 1996.

38. Годовикова JI. Н. Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI в. / Пер. JI. Н. Годовиковой. М., 1983.

39. Гольдин В. Е., Сиротинина О. Б. Внутринациональные речевые культуры и их взаимодействие // Вопросы стилистики. Проблемы культуры речи. Саратов, 1993. Вып. 25.

40. Горелов И. Н., Седов К. Ф. Основы психолингвистики. М., 1998.

41. Горский В. С., Крымский С. Б. Философские идеи в отечественной средневековой культуре // Философские науки. 1985. №5.

42. Горшков А. И. Теоретические основы истории русского литературного языка. М., 1983.161

43. Горшков А. И. История русского литературного языка. М.,1969.

44. Граудина JI. К., Ширяев Е. Н. Культура русской речи. М., 2003.

45. Григорьев В. П. Грамматика идостиля. М., 1981.

46. Гридина Т. А. Языковая игра: стереотип и творчество. Екатеринбург, 1996.

47. Громов М. Н., Козлов Н. С. Русская философская мысль X -XVII вв. М., 1990.

48. Громов М. Н. Философские знания в древнерусской книге // Современные проблемы книговедения, книжной торговли и пропаганды книги. Вып. 2. М., 1983.

49. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М., 1985.

50. Гумбольдт В. О двойственном числе // В. фон Гумбольдт. Язык и философия культуры. М., 1985.

51. Дементьев В. В., Седов К. Ф. Социопрагматический аспект теории речевых жанров. Саратов, 1998.

52. Демьянков В. 3. Прагматические основы интерпретации выказывания // Извест. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т. 40. №4.

53. Долинин К. А. Речевые жанры как средство организации и социального взаимодействия // Жанры речи: Сб. науч. ст. Саратов, 1999. Т. 2.

54. Дурново Н. Н. Очерк истории русского языка. М., 1924.

55. Ефимов А. И. История русского литературного языка. М., 1971.

56. Жданов И. Н. Сочинения Ивана Грозного // Жданов И. Н. Сочинения. СПб., 1904. Т.1.

57. Жолобов О. Ф., Крысько В. Б. Двойственное число // Историческая грамматика древнерусского языка. М., 2001. Т. 2.

58. Зимин А. А. Первое послание Курбского Ивану Грозному // ТОДРЛ. Л., 1976. Т.31.62.3иновьева Е. И. Глаголы, характеризующие содержание выражаемой речью мысли, в посланиях И. Грозного // Вестн. Ленингр. ун-та. 1986. Вып. 1.

59. Иванов В. В. Историческая грамматика русского языка. М., 1990.

60. Иорданский А. М. История двойственного числа в русском языке. Владимир, 1960.

61. Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. Омск, 1999.

62. Казакова О. А. Жанровая характеристика речи языковой личности // Язык. Человек. Картина мира. Омск, 2000.

63. Калугин В. В. Православное истинное христианское «самодержавство» Ивана Грозного (харизматическое понимание163царской власти в русской литературе XVI в.) // Русская литература и религия. Новосибирск, 1997.

64. Калугин В. В. Царь Иван Грозный: стили художественного мышления // Культура средневековой Москвы XVI XVII вв. М., 1995.

65. Калугин В. В. Андрей Курбский и Иван Грозный. М., 1998.

66. Калугин В. В. Литература и письменность в представлении древнерусского писателя (И. Грозного и А. Курбского) // Филологические науки. 1994. №1.

67. Канчер М. А. О трех аспектах описания языковой личности // Культурно-речевая ситуация в современной России. Екатеринбург, 2000.

68. Каравашкин А. В. Свобода человека и теория «казней Божиих» в полемических сочинениях Ивана Грозного // Литература Древней Руси. М., 1996.

69. Карасик В. И. Язык социального статуса. М., 1992.

70. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

71. Караулов Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. М., 1989.

72. Кармин Л. С. Основы культурологии. Морфология культуры. СПб., 1997.

73. Качалкин А. Н. Жанры русского документа допетровской эпохи. М., 1988.

74. Клибанов А. И. Духовная культура средневековой Руси. М., 1996.

75. Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 2. М., 1988. Т. 2.

76. Кобрин В. Б. Иван Грозный. М., 1999.

77. Ковалевская Е. Г. История русского литературного языка. М., 1992.

78. Ковтун Jl. С. Лексикография в Московской Руси XV-XVI вв. М., 1975.

79. Колесов В. В. Динамика форм прошедшего времени в древнерусских памятниках // История русского языка. Древнерусский период. Проблемы исторического языкознания. Вып. I. Л., 1976.

80. Колесов В. В. Древнерусский язык. Л., 1989.

81. Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. Л., 1986.

82. Колесов В. В. Общие понятия исторической стилистики // Историческая стилистика русского языка. Петрозаводск, 1990.

83. Колтунова Е. Н. Статистическое распределение временных форм глагола в древнерусских житийных текстах // Языковая культура Древней Руси: Межвузовский сборник. Нижний Новгород, 1991.

84. Колшанский Г. В. Коммуникативная функция и структура языка. М., 1984.

85. Копыленко М. М. Основы этнолингвистики. Алматы, 1995.

86. Косаренко С. В. Специфика употребления форм прошедшего времени в памятниках письменности 2-й половины XVII в: Дис. .канд. филол. наук. Воронеж, 1996.

87. Кохтев Н. Н. Риторика. М., 1994.

88. Кохтев Н. Н. Основы риторической речи. М., 1992.

89. Кочеткова Т. В. Языковая личность носителя элитарной речевой культуры: Дис.докт. филол. наук. Саратов, 1999.

90. Кравченко П. М. История форм личных местоимений по памятникам древнерусской письменности XII XV вв: Дис.канд. филол. наук. М., 1949.

91. Красильникова Е. В. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. М., 1989.

92. Крысин JI. П. Социолигвистические аспекты изучения современного русского языка. М., 1989.

93. Кузнецов П. С. Очерки по морфологии праславянского языка. М., 1961.

94. Кузнецова Л. К. Объем понятия «сильная языковая личность» // Язык образования и образование языка: Материалы Международной конференции. Великий Новгород, 2000.

95. Кузьмина Н. А. Интертекстуальный компонент в структуре языковой личности // Язык. Человек. Картина мира. Омск, 2000.

96. Кулишова Н. Д. Языковая личность в аспекте психолингвистических характеристик: Дис.канд. филол. наук. Краснодар, 2001.

97. Культурное наследие Древней Руси: Истоки, становление традиций. М., 1976.

98. Ларин Б. А. Язык московского государства // Лекции по истории русского литературного языка. М., 1978.

99. Лебедева Л. Б. Бессознательное в языковом типе // Логический анализ языка, образ человека в культуре и языке. М., 1999.

100. Лихачев Д. С. Историческая поэтика русской литературы // Смех как мировоззрение. СПб., 1997.

101. Лихачев Д. С. На пути к новому литературному сознанию // Памятники литературы Древней Руси. М., 1986.

102. Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X XVII вв. М., 1973.

103. Лихачев Д. С. Сочинения Ивана Грозного //Лихачев Д. С. Избранные работы. М., 1987.

104. Лихачев Д. С. Великое наследие. М., 1979.

105. Лопушанская С. П. Развитие и функционирование древнерусского глагола. Волгоград, 1990.

106. Лукашевич Е. В. Языковая личность и эволюция значения слова // Язык образования и образования языка: Материалы Международной конференции. Великий Новгород, 2000.

107. Лурье Я. С. Был ли Иван IV писателем? // ТОДРЛ. М., 1958. Т.15.

108. Лурье Я. С. Первое послание Ивана Грозного Курбскому //ТОДРЛ. М., 1976. Т.31.

109. Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике к. XV н. XVI в. М.; Л., 1960.

110. Лурье Я. С. Истоки русской беллетристики // Судьба беллетристики в XVI в. Л., 1970.

111. Лурье Я. С. Иван Грозный // Словарь книжников и книжности Древней Руси: В 3 вып. Вып. 2. Ч. 1. Л., 1988.

112. Лурье Я. С. Иосиф Волоцкий // Словарь книжников и книжности Древней Руси: В 3 вып. Вып. 2. Ч. 1. Л., 1988.

113. Лурье Я. С. Истоки русской беллетристики: Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе. Л., 1970.

114. Лысенко Е. Л. Языковая личность Р. М. Рильке: генезис и эволюция // Язык образования и образование языка: Материалы Международной конференции. Великий Новгород, 2000.

115. Ляпон М. В. Языковая личность: поиск доминанты // Язык система, язык - текст, язык - способность: Сб. статей / Инст. рус. яз. РАН. М., 1995.

116. Ляпон М. В. Оценочная ситуация и словесное моделирование // Язык и личность. М., 1989.

117. Маркасова Е. В. Стилистические особенности использования архаичных глагольных форм в Житии Корнилия167

118. Выговского // Историческая стилистика русского языка. Петрозаводск, 1990.

119. Марченко О. В. Риторика как феномен культуры: Дис.докт. филол. наук. СПб., 2001.

120. Мельцер А. А. Прагматика коммуникативных единиц. Кишинев, 1990.

121. Мещерский Н. А. История русского литературного языка. Л., 1981.

122. Михальская А. К. Основы риторики. М., 1996.

123. Никифоров С. Д. Глагол, его категории и формы в русской письменности второй половины XVI в. М., 1952.

124. Никифоров С. Д. Из наблюдений над языком и стилем Ивана Грозного // Учен, зап: МГПИ им. В.И. Ленина. М., 1948. Т.41.

125. Норман Б. Ю. Грамматика говорящего. СПб., 1994.

126. Обнорский С. П. Очерки по истории русского литературного языка. Л., 1946.

127. Осипов Б. И. Язык русских деловых памятников XV — XVIII вв. Омск, 1993.

128. Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М., 2001.

129. Панченко А. М., Успенский Б. А. Иван Грозный и Петр Великий: концепции первого монарха // ТОДРЛ. М., 1983. Т. 37.

130. Петров Н. И. О словесных науках и литературных занятиях в Киевской академии от начала ее до преобразования в 1819 г.// Труды киевской духовной академии. Киев, 1868. № 3.

131. Платонов С. Ф. Иван Грозный (1530-1584). М., 1991.

132. Поляков Л. В. Философские идеи в культуре Древней Руси. М., 1988.

133. Помигалова М. И. Лексика посланий Ивана Грозного: Дис.канд. филол. наук. Л., 1954.

134. Прокопова Т. И. Глагольная категория времени // Древнерусский язык домонгольской поры. Л., 1991.

135. Пушкин А. А. Способ организации дискурса и типология языковых личностей //Язык, дискурс, личность. Тверь, 1990.

136. Пшенина Т. Е. Дискурсное описание языковой личности Катулла: Автореф. дис.канд. филол. наук. Алматы, 2001.

137. Ремнева М. Л. История русского литературного языка. М., 1995.

138. Ремнева М. Л. Литературный язык Древней Руси. М., 1988.

139. Рогова В. Н. Словообразовательная система русского языка в XVI в. (по материалам публицистических произведений). Красноярск, 1972.

140. Рогожникова Т. П. Формы двойственного числа в Житиях «Макариевского цикла» // Вестник Омского гос. ун-та. Вып. 4. Омск, 2001.

141. Рогожникова Т. П. Жития макариевского цикла. СПб., 2003.

142. Рудозуб Е. Н. Стилеобразующие средства жанров делового и бытового общения в русском языке XVII в: Автореф. дис.канд. филол. наук. Барнаул, 1999.

143. Рыков Ю. Д. К вопросу об источниках «Первого послания Курбского Ивану IV» // ТОДРЛ. Л., 1976. Т. 3.

144. Санников В. 3. Русский язык в зеркале языковой игры. М., 1999.

145. Седов К. Ф. Жанры речи в становлении дискурсионного мышления языковой личности // Русский язык в контексте культуры. М., 1999.

146. Седов К. Ф. Анатомия жанров бытового общения // Вопросы стилистики. Саратов, 1998. Вып. 27.

147. Седов К. Ф. Портреты языковых личностей в аспекте их становления // Вопросы стилистики. М., 1999. Вып. 28.

148. Седов К. Ф. Речевое поведение и типы языковой личности // Культурно-речевая ситуация в современной России. Екатеринбург, 2000.

149. Семенюк Н. Н. Норма // Общее языкознание. Формы существования, функции, история языка. М., 1960.

150. Сиротинина О. Б. Устная речь и типы речевых культур // Русистика сегодня. М., 1995. №4.

151. Скрынников Р. Г. О заголовке «Первого послания Ивана IV Курбскому» // ТОДРЛ. М., 1979. Т.ЗЗ.

152. Скрынников Р. Г. Переписка Грозного и Курбского: Парадоксы Эдварда Кинана. Л., 1973.

153. Словарь книжников и книжности Древней Руси: В 3 вып. Вып. 2 (вторая половина XV-XVI в.). Ч. 1. Л., 1988.

154. Сметанин В. А. Эпистология поздней Византии, проэлевсис // Античная древность и средние века. Свердловск, 1978. Сб. № 15.

155. Соболева М. А. Прецедентные феномены как составляющая языковой личности // Язык образования и образования языка: Материалы Международной конференции. Великий Новгород, 2000.

156. Соболевский А. И. Южнославянское влияние на русскую письменность. СПб., 1894.

157. Соболевский А. И. История русского литературного языка. Л., 1980.

158. Соколова М. А. Очерки по языку деловых памятников XVI в. Л., 1957.

159. Сороколетов Ф. П. История военной лексики в русском языке. JL, 1970.

160. Сперанский М. М. Правила высшего красноречия. СПб., 1844.

161. Стексова Т. И., Трипольская Т. А. Вводные конструкции как средство характеризации языковой личности // Проблемы современной филологии и некоторые тенденции развития высшего филологического образования. Барнаул, 1990.

162. Степанов А. В. История русского литературного языка. М., 1961.

163. Степанов Ю. С. В поисках прагматики // Извест. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т. 40. № 4.

164. Сулименко Н. Е. Лексика в процессах текстоподражания // Актуализация семантико-прагматического потенциала языкового знака. Новосибирск, 1996.

165. Тамань В. М. Полонизмы в языке русских памятников XVI в. // Очерки истории языка. Учен. зап. Лингвист, ун-т.: Сер. филол-кие наук: Л., 1960. № 267. Вып. 52.

166. Тарланов 3. К. Методы и принципы лингвистического анализа. Петрозаводск, 1995.

167. Тарланов 3. К. Место и своеобразие стилистики в парадигме историко-лингвистических дисциплин. Петрозаводск, 1998.

168. Тарланов 3. К. О предмете и задачах исторической стилистики русского языка // Историческая стилистика русского языка. Петрозаводск, 1990.

169. Тихомиров М. Н. Философия в Древней Руси // Русская культура X-XVII вв. М., 1968.

170. Толстой Н. И. История и структура славянских литературных языков. М., 1988.171

171. Толстой Н. И. Славянская литературно-языковая ситуация // Толстой Н. И. Избранные труды. М., 1998. Т. 2.

172. Улуханов И. С. О языке Древней Руси. М., 1972.

173. Успенский Б. А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI XIX в.в.). М., 1994.

174. Федорченко И. А. Метафорическая и метатекстовая константы языковой личности В. В. Виноградова: Дис.канд. филол. наук. Новосибирск, 2002.

175. Федосюк М. Ю. Нерешенные вопросы теории речевых жанров // Вопросы языкознания. 1997. № 5.

176. Филин Ф. П. Истоки и судьбы русского литературного языка. М., 1981.

177. Харченко В. К. Переносные значения слова. Воронеж, 1989.

178. Черных П. Я. Историческая грамматика русского языка. М., 1962.

179. Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. М., 1974.

180. Шаховский В. И. Языковая личность в лингвистике эмоций // Языковая личность и семантика. Волгоград, 1994.

181. Шевелева М. Н. Состояние грамматической нормы, употребление видовременных форм глагола в книжно-литературном языке северо-восточной и северо-западной Руси XV-XVI вв.: Автореф. канд. филол. наук. М., 1986.

182. Шмелева Т. В. Модель речевого жанра // Жанры речи. Саратов, 1997.

183. Шмидт С. О. К истории переписки Курбского и Ивана Грозного // Культурное наследие Древней Руси М., 1976.

184. Шмидт С. О. Об адресатах первого послания Ивана Грозного князю Курбскому // Культурные связи народов Восточной Европы в XVI в. М., 1976.

185. Шмидт С. О. Заметки о языке посланий Ивана Грозного // ТОДРЛ. М., 1958. Т. 14.

186. Якубинский Л. П. История древнерусского языка. М., 1953.

187. Список источников фактического материала

188. Первое послание Курбского Ивану Грозному // Памятники литературы Древней Руси (вторая половина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986. С. 16-22.

189. Первое послание Ивана Грозного Курбскому // Памятники литературы Древней Руси (вторая половина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986. С. 22-74.

190. Второе послание Курбского Ивану Грозному // Памятники литературы Древней Руси (вторая половина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986. С. 74-78.

191. Вторе послание Ивана Грозного Курбскому // Памятники литературы Древней Руси (вторая половина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986. С.78-84.

192. Третье послание Курбского Ивану Грозному // Памятники литературы Древней Руси (вторая половина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986. С.84-108.

193. Послание Английской королеве Елизавете I // Памятники литературы Древней Руси (вторая половина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986. С.108-116.

194. Послание шведскому королю Юхану III 1572г. // Памятники литературы Древней Руси (вторая половина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986. С.116-122.

195. Послание шведскому королю Юхану III 1573г. // Памятники литературы Древней Руси (вторая половина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986. С. 122-144.

196. Послание в Кирилло-Белозерский монастырь // Памятники литературы Древней Руси (вторая половина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986. С. 144-174.

197. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х томах. М., 1998.

198. Историко-этимологический словарь современного русского языка. В 2-х. томах. / Сост. П. Я. Черных. М.: Русский язык, 1999.

199. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. -М.: Советская энциклопедия 1990.

200. Материалы для словаря древнерусского языка. В 4-х. томах. / Сост. И. И. Срезневский СПб., 1895-1092. Репринт М., 1958.

201. Словарь русских народных говоров. Л., 1987. Вып. 8.

202. Словарь русского языка XI-XVII вв. Серия вып. М.: Наука, 1975-1991

203. Фасмер Этимологический словарь русского языка: В 4-х томах. М., 1986.

204. Энциклопедия: Русский язык. М., 1997.1. Сокращения

205. Поел., Грозн., Курбск.,. Послания Ивана Грозного Андрею Курбскому // Памятники литературы Древней Руси (вторая половина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986.

206. Поел., Курбск., Грозн.,. Послания Андрея Курбского Ивану Грозному // Памятники литературы Древней Руси (вторая половина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986.

207. Поел., Грозн., Юхану III. Послания Ивана Грозного шведскомукоролю Юхану III // Памятники литературы Древней Руси (втораяполовина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986.

208. Поел., Грозн., Батор.,. Послания Ивана Грозного польскому королю

209. Стефану Баторию // Памятники литературы Древней Руси (втораяполовина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986.

210. Поел., Грозн., Елизав. I.,. — Послание Ивана Грозного Английскойкоролеве Елизавете I // Памятники литературы Древней Руси (втораяполовина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986.

211. Поел., Грозн., в К Б. монаст. - Послание Ивана Грозного в Кирилло

212. Белозерский монастырь // Памятники литературы Древней Руси (втораяполовина XVI в.) / Под. ред. Д. С. Лихачева. М., 1986.

213. Поел., Грозн., Грязн.,. Послание Грозного Василию Грязному //

214. Памятники литературы Древней Руси (вторая половина XVI в.) / Под. ред.1. Д. С. Лихачева. М., 1986.