автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Языковая личность судебного оратора Анатолия Федоровича Кони

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковая личность судебного оратора Анатолия Федоровича Кони"

^ -

На правах рукописи

Баишева Зиля Вагизовна

ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ СУДЕБНОГО ОРАТОРА АНАТОЛИЯ ФЕДОРОВИЧА КОНИ

Специальность 10 02 01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

1111111П|1и

003158312

Работа выполнена на кафедре русского языка Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Башкирский государственный педагогический университет имени М Акмуллы»

Научный консультант доктор филологических наук, профессор

Яковлева Евгения Андреевна

Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор

Чувакин Алексей Андреевич

доктор филологических наук, профессор Шаймиев Вадим Аухатович

доктор филологических наук, профессор Сергеева Лариса Александровна

Ведущая организация - Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Уфимский государственный авиационный технический университет»

Защита состоится « 2007 г в часов на заседании

диссертационного совета Д 212 013 02 в Башкирском государственном университете по адресу 450074, г Уфа, ул Фрунзе, 32, ауд 423

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Башкирского государственного университета

Автореферат разослан « ' <*-<>> сентября 2007 г.

Г

Ученый секретарь / у

диссертационного совета £ ^ , л 1 '

7 /1'

профессор ВЛ Ибрагимова

/

Феномен языковой личности является в последние десятилетия объектом постоянного и пристального внимания многих лингвистов (В В Виноградов, А Вежбицкая, М М. Бахтин, Г И Богин, А А Волков, В В Воробьев, В Е Гольдин, В В Зеленская, В И Карасик, Ю Н Караулов, И Э Клюканов, Т В Кочеткова, В В Красных, Л П Крысин, В Д. Лютикова, А К Михальская, Ю Е Прохоров, Ю В. Рождественский, К Ф Седов, И В Сентенберг, О Б Сиротинина, Ю С Степанов, С А Сухих, ИП Сусов, АМ Шахнарович, ТВ Шмелева и др) Можно утверждать, что в современном языкознании большое количество направлений, от собственно лингвистики до теории коммуникации, занимается разработкой проблемы языковой личности Однако, несмотря на постоянно возрастающий интерес к этой теме, многие вопросы еще не решены с достаточной степенью полноты и конкретности

Именно этим обусловлена актуальность нашего исследования, выполненного в русле активно развивающегося направления современной лингвистики Изучение языковой личности конкретного носителя русского языка проводится с опорой на уже разработанные положения (трехуровневый анализ языковой личности) с использованием принципов коммуникативно-прагматического подхода Нами предпринят комплексный анализ языковой личности реального носителя языка определенной типологической группы - речь судебного оратора (юриста) в рамках лингвориторической теории, предполагающей выявление целесообразных речевых действий ритора и описание «развития личности ритора в процессе речевой деятельности» (А А Волков), что создает почву для моделирования результативного профессионального поведения Кроме того, актуальность работы определяется отсутствием в настоящее время в отечественной науке глубокого и всестороннего исследования судебной риторики вообще, в том числе и принципиальной оценки риторических приемов русских судебных ораторов начиная со второй половины XIX в и до наших дней Между тем проблема разработки теории русского судебного красноречия, а также выработки практических рекомендаций для юридической ораторики по построению эффективных в плане воздействия на аудиторию судебных выступлений стала насущным требованием дня Восстановление в России института присяжных заседателей потребовало всестороннего изучения прошлого, уже сложившегося типа судебного красноречия, обращенного к слушателям, не искушенным в юридических тонкостях

Необходимой предпосылкой для построения теории современного русского судебного красноречия является изучение образцов масгерского владения словом Особое значение в этом отношении приобретает исследование языковой личности А Ф Кони - первоклассного оратора, непревзойденного художника слова, умелого аналитика, полемиста, психолога, знатока человеческих душ Его выступления служат для судебных деятелей наших дней образцом эффективного речевого поведения и творчества Рассмотрение языковой личности такого масштаба позволяет не только выделить особый тип судебного оратора, но и представить своеобразный эталон, к которому необходимо стремиться

Исходя из того, что А Ф Кони и сегодня остается величайшим оратором и непревзойденным мастером слова, мы выдвигаем гипотезу: А Ф Кони воплощает

в себе все черты судебного оратора, соответствующего русскому речевому идеалу Речевая деятельность ритора такого плана, его речевое поведение может послужить образцом для разработки теоретической модели эффективной языковой личности судебного оратора

Объектом изучения выступает русская судебная ораторика второй половины XIX в

Предметом исследования является языковая личность судебного оратора А Ф Кони

Цель работы - анализ языковой личности судебного оратора А Ф Кони в аспекте реализации русского речевого идеала Мы стремимся раскрыть судебное ораторское мастерство знаменитого юриста, выявить особенности его стиля, характерные средства и формы изложения, способствующие адекватной передаче мысли в соответствующей обстановке, указать юс место и роль в ораторской речи и на основе полученных данных назвать основные параметры эффективной языковой личности русского судебного оратора

Достижение цели исследования обусловило постановку следующих задач

1) теоретически обобщить имеющиеся научные труды, касающиеся проблемы языковой личности,

2) проанализировать особенности слановления языковой личности русского судебного оратора,

3) осуществить анализ обвинительных речей А Ф Кони в рамках лингвориторической теории с применением методов современного риторического описания речевого поведения,

4) в свете нравственных концептов русской культуры описать А Ф Кони как языковую личность, в которой ярко проявляются базовые черты русского речевого идеала, черты, определяемые лингвокультурной ситуацией того времени, н индивидуальные,

5) охарактеризовать языковое богатство и логичность как важнейшие категориальные признаки судебной речи, поставив в центр исследования специфические приемы доказательства и методику их предъявления, а также языковые средства, создающие логичность речи А Ф Кони При рассмотрении богатства его речи (анализ лексикона судебного оратора) акцентировать внимание на особенностях использования оратором лексических средств языка, на соотношении в текстах обвинительных речей лексических единиц, относящихся к разным тематическим группам, к разным частям речи и стилям, а также на их функциях,

6) рассмотреть средства выразительности, применяемые А Ф Кони в судебной речи, которая «есть художество» (М М Винавер), раскрыть назначение тропов и фигур, выявив наиболее эффективные из них, обобщить принципы их употребления,

7) показать характерные дня А Ф Кони приемы драматизации и специфику их использования в судебной речи,

8) выявить и проанализировать исполняемые им прагматические роли как составляющие образа судебного оратора, типы и модели речевого поведения, порожденные культурой русского общества, исследовать речевые особенности каждой роли и специфику их применения в судебном выступлении,

9) выявить типологическое, свойственное языковой личности судебного оратора и индивидуальное, характерное для конкретной языковой личности, описать эффективные приемы ораторского искусства с точки зрения возможности их использования в современной судебной практике и современной ораторике

Методологическую основу работы составляют положение о трехуровневой модели языковой личности (Ю Н Караулов), концепции, разработанные представителями различных лингвистических направлений, касающиеся описания языковой личности с позиций прагматики, лингвокультурологии, коммуникативно-деятельностного подхода и др (В Е Гольдин, Т В Кочеткова, К Ф Седов, И В Сентенберг, О Б Сиротинина, И П Сусов, С А Сухих, Н И Толстой, В И Шаховский и др ), лингвотеоретические понятия «образ автора» и «образ оратора» (М М Бахтин, В В Виноградов, А А Волков, Н А Купина, Ю В Рождественский, В Н Радченко и др ), достижения современной когнитивной лингвистики (Н Д Арутюнова, А П Бабушкин, Т В Булыгина, А Вежбицкая, Е С Кубрякова, Д С Лихачев, В А Маслова, Б А Серебренников, Ю С Степанов, И А Стернин, В Н Телия, Р М Фрумкина, А Д Шмелев и др), положения лингвокультурологии (В В Воробьев, В И Карасик, В В Красных, Н В Рапопорт, Л М Салимова и др), исследования русского судебного красноречия (С Волк, М Выдря, Л К Граудина, О В Демидов, Н Н Ивакина, Е А Кузнецова, С Н Лаврухина, Г И Миськевич, Н Г Михайловская, А Муратов, В В Одинцов, Т А Соловьева и др), учения о средствах выразительности речи (Н Д Арутюнова, А А Волков, М Л Гаспаров, К С Горбачевич, Е В Клюев, В П Москвин, И В Пекарская, Г Н Скляревская, Ю М Скребнев, В Н Телия, Т Г Хазагеров, Л С Ширина и др ), исследования языка драмы, ее специфических черт, взаимосвязи драмы и ораторского искусства (Б В Варнеке, В В Виноградов, В Н Топоров, В Е Хализев, Н А Хренов и др )

Выбор методов исследования определялся поставленными в работе целями и задачами описательный метод, предполагающий использование следующих важных приемов непосредственное лингвистическое наблюдение над обвинительными речами А Ф Кони, описание и сопоставление эффективных с точки зрения создания убедительной речи лексических, синтаксических, риторических, логических средств и приемов, классификация конкретных типов языковых явлений, обобщение результатов наблюдения, статистический метод, применявшийся с целью выявления закономерностей употребления языковых единиц в речи судебного оратора, а также установления закономерностей построения юридического текста Частотные словари, составленные в результате применения этого метода, позволили описать структуру мировосприятия и общую структуру личности судебного оратора А Ф Кони, метод контент-анализа индивидуального словаря оратора, предполагающий описание структуры значений наиболее значимых, важных слов «личной логосферы» индивида, методы лингвопрагматики, включающие анализ модальности речи, риторический анализ, предполагающий выявление наиболее характерных для оратора риторических приемов, степени диалогичности речи, категоричности высказываний, образности речи, использования риторических средств косвенного и прямого информирования (А К Михальская), элементы психологического

анализа, позволяющего выйти на невербальные характеристики личности с опорой на вербальное наполнение его текстов и подтверждающего тезис о том, что в речи человека проявляется его языковая личность, а через нее и сама личность человека во всем ее духовном богатстве и своеобразии, метод описания языковой личности на основе общепризнанной в настоящее время трехуровневой модели языковой личности (Ю Н Караулов), методы лингвокогнитивиого подхода к изучаемому материалу концептуальный (Л О Чернейко, В А Долинский) и дискурсный (Т Б Алисова) методы описания концепта и концептосферы языковой личности, метод лшгвокулътурологтеского поля (В В Воробьев)

Материалом диссертационного исследования послужили 379 речевых произведений разных жанров (очерки, воспоминания, статьи, научные доклады, письма и др ), вошедших в восьмитомное собрание сочинений А Ф Кони Особое внимание уделено его судебным выступлениям и прежде всего 16 обвинительным речам по уголовным делам Тексты речей опубликованы с учетом требований современной орфографии в их полном виде и с сохранением всех языковых особенностей Проявления языковой личности А Ф Кони в произведениях других жанров помогли получить наиболее полное представление об образе судебного оратора Значительный объем привлекаемого материала обеспечил полноту и достоверность выводов

С целью описания языковой личности А Ф Кони в аспекте нравственных концептов русской культуры была составлена картотека, содержащая свыше 1800 употреблений лингвокультурем Основным источником, иллюстрирующим применение лингвокультурологических единиц, составляющих концепты «Закон», «Нравственный закон», «Совесть», «Правда» и «Истина», стали судебные выступления оратора (22 речи) Функционирование лингвокультурем, составляющих концепты «Русь, Россия, русские, россияне» и «Вера», иллюстрируют данные, полученные методом сплошной выборки из 357 произведений автора разных жанров Лексикон судебного оратора А Ф Кони исследовался нами на основе 150385 лексических единиц, использованных им в судебных выступлениях На их базе были составлены частотный словарь обвинительных речей (120829 единиц), частотный словарь руководящих напутствий присяжным (11809 единиц), частотный словарь кассационных заключений (17747 единиц), а также алфавитно-статистические словники обвинительных речей, руководящих напутствий присяжным и кассационных заключений (слова представлены в алфавитном порядке с указанием частоты их употребления в речах оратора), статистически упорядоченные словники (слова представлены по убыванию частотности их употребления в речи А Ф Кони), алфавитно-статистические словники с указанием стилистической принадлежности слов Описание средств выразительности, а также приемов драматизации судебной речи, характерных для А Ф Кони, осуществлено на основе анализа 8950 текстовых фрагментов Кроме того, наша картотека содержит еще 1630 контекстов, иллюстрирующих употребление аргументов и языковых средств, создающих логичность речи

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые осуществлен лингвориторический анализ текстов судебных речей А Ф Кони, в рамках которого

языковая личность А Ф Кони представлена в свете важнейших нравственных концептов русской культуры,

проанализированы языковое богатство и логичность как базовые категориальные признаки судебной речи, при этом выявлены особенности использования А Ф Кони лексических средств языка, приемов доказательства и методика их предъявления, рассмотрен один из наименее изученных в риторике вопросов, касающихся логичности ораторской речи (языковые средства, содействующие четкой смысловой связности речи и отражающие логику изложения и логику рассуждения ритора метатекстовые конструкции (скрепы, авторские ремарки, вопросительные конструкции) и периоды),

проведено исследование средств выразительности и приемов драматизации в аспекте их специфичности для речей знаменитого оратора, выявлена их роль в создании эффективной судебной речи,

описаны исполняемые А Ф Кони прагматические роли как составляющие модели речевого поведения судебного оратора, как средство воздействия для достижения прагматической цели,

эффективные риторические приемы, характерные для А Ф Кони, представлены с точки зрения возможности их применения для создания оптимальной модели воздействия в ситуации профессионального общения в современной судебной практике и в целом в сфере ораторского искусства,

проанализированы особенности становления языковой личности русского судебного оратора в историческом аспекте

Диссертация представляет собой одну из немногих попыток лингвистического исследования речей великих русских судебных ораторов второй половины XIX в Она вводит в научный оборот значительный речевой материал, почерпнутый из судебных выступлений выдающегося русского оратора-юриста А Ф Кони Результаты работы расширяют и дополняют наши представления о качествах искусной судебной речи, позволяют увидеть картину создания оратором высокоэффективной, убедительной судебной речи

Теоретическая значимость работы заключается в том, что представленный в ней опыт исследования обвинительных речей важен для дальнейшей разработки лингвориторической теории текста судебной речи и методов риторического описания речевого поведения говорящего, тем более что «в отечественной филологии исследования речевого доведения практически находятся на начальной стадии» (А К Михальская). Анализ обвинительных речей А Ф Кони позволяет увидеть ряд специфических эффективных приемов и способов, которыми ритор воздействовал на слушателей (особенности использования лексических средств языка, средств создания логичности речи, средств выразительности, приемов драматизации, прагматические роли, исполняемые судебным оратором), а также нравственные составляющие языковой личности, необходимые для оказания воздействия на аудиторию, что создает почву для моделирования эффективной языковой личности русского судебного оратора Изучение судебных выступлений А Ф Кони необходимо также для описания истории русской школы красноречия, специфики публичного

выступления в суде присяжных заседателей и для разработки общей теории судебной речи

Практическая значимость диссертационного исследования определяется возможностью применения его результатов в реальной юридической деятельности (как при подготовке текста выступления, так и во время произнесения речи в суде) или в качестве рекомендации практикующим судебным ораторам, в преподавании вузовских курсов риторики, юридической риторики, стилистики и культуры речи, при подготовке специальных курсов и семинаров Кроме того, полученные результаты могут представлять интерес при выработке практических рекомендаций по созданию речевого аспекта имиджа публичных людей, и прежде всего судебных деятелей

На защиту выносятся следующие положения

1 В процессе формирования русского ораторского искусства важную роль сыграла языковая личность А Ф Кони, который разработал в теоретических трудах и развил в практической деятельности основы русского судебного красноречия, тем самым поспособствовав становлению стиля судебного красноречия в русском литературном языке XIX в

2 А Ф Кони принадлежит особое место в разработке образа русского оратора в соответствии с требованиями отечественного речевого идеала им были названы в теоретических работах и реализованы на практике в судебных выступлениях ведущие черты русского типа обвинителя

3 Анализ языковой личности судебного оратора А Ф Кони, осуществленный с опорой на трехуровневую модель, разработанную Ю Н Карауловым, позволяет утверждать, что А Ф Кони - ярчайшая языковая личность, которая проявляет свои качества на всех уровнях, начиная с нулевого, вербально-семантического

это личность, обладающая богатейшим словарным запасом, мастерски использующая все лексические ресурсы языка («частеречную» и стилистическую принадлежность, происхождение слов) для достижения высокой эффективности речи,

это высоконравственная личность, для которой мировоззренческое значение имеют основные нравственные концепты русской культуры «Русь, Россия, русские, россияне», «Вера», «Закон», «Нравственный закон», «Совесть», «Правда» и «Истина», свидетельствующие о принадлежности автора к русской культуре,

это личность, обладающая художественным началом, имеющая богатый арсенал средств выразительности и искусно применяющая его для создания высокоэффективной, убедительной речи, в совершенстве владеющая различными приемами драматизации речи и диалогизации ораторского монолога, а также способностью логически выстроить свое выступление

4 Языковая личность АФ Кони совмещает в себе прагматические роли гражданина, морального проповедника, беспристрастного исследователя, юриста-ученого, судьи, обвинителя, полемиста, рассказчика-психолога, исполняя которые оратор реализует различные варианты речевого поведения, позволяющие сделать судебное выступление максимально доступным для восприятия и убедительным

5 В выборе и использовании языковых средств, речевых приемов, прагматических ролей, осуществляемых судебным оратором А Ф Кони,

просматривается личность, которой присущи высокая образованность, культура, эрудированность, языковая компетентность, нравственная порядочность, профессионализм Это личность, творчески активная и способная к многообразным типам коммуникативной деятельности, обладающая онтологическим типом мышления, занимающая активную гражданскую позицию, видящая свой гражданский долг в правовом и нравственном воспитании общества, в распространении в обществе идей человеколюбия и справедливости

6 Эффективность языковой личности судебного оратора предполагает прежде всего высокую нравственность, кроме того владение лексическим богатством русского национального языка, логикой изложения я рассуждения, умелое применение в речи средств выразительности и приемов драматизации, драматическое мастерство оратора, подразумевающее обязательное исполнение в речи «социальных» ролей (гражданин, моральный проповедник), «судебных» (беспристрастный исследователь, юрист-ученый, судья, обвинитель) и ролей «мастера слова» (полемист, рассказчик-психолог)

Апробация и внедрение результатов исследования Основные теоретические положения диссертации представлены в 44 различных публикациях общим объемом более 98 печатных листов, а также обсуждались на международных, всероссийских и межвузовских научных конференциях, в частности на международной конференции «Язык и межкультурные коммуникации» (Уфа, 2002), на VII международной конференции по риторике «Риторика в системе гуманитарного знания» (Москва, 2003), на IX международной конференции «Текст Структура и семантика» (Москва, 2003), на международной научной конференции «Русское слово синхронический и диахронический аспекты» (Орехово-Зуево, 2003), на X международной конференции по риторике «Риторика и культура речи в современном обществе и образовании» (Москва, 2006) и др

Этапы работы над темой и основные итоги исследования отражены в монографии «Язык и стиль обвинительных речей А Ф Кони», Уфа, БашГУ, 2006, в 2-х методических пособиях («Учебно-методический комплекс по дисциплине «Юридическая риторика», Уфа, БАГСУ, 2007, «Речь обвинителя в суде (Поддержание обвинения в состязательном судебном процессе), Уфа, Прокуратура РБ, 2003), в учебнике «Русский язык и культура речи в юриспруденции», Москва, ИМЦ ГУК МВД России, 2002, в 3-х учебных пособиях («Юридическая риторика», Уфа, БАГСУ, 2005, «Деловой русский язык для юристов», Уфа, Восточный университет, 1999, «Культура речи в юриспруденции», Уфа, УЮИ МВД РФ, 1998), в курсах лекций («Культура речи в юриспруденции», Уфа, УЮИ МВД РФ, 2001, «Риторика», Уфа, УЮИ МВД РФ, 2000), в статьях и тезисах, опубликованных в различных изданиях, в том числе в журналах «Вестник Оренбургского государственного университета», «Вестник Башкирского государственного университета», «Законность», «Уголовное право», «Черные дыры» в Российском законодательстве», «Информационный бюллетень Прокуратуры РБ», «Вестник Уфимского юридического института МВД РФ» и др

Результаты исследования внедрены в преподавание курсов- «Риторика» в адъюнктуре Уфимского юридического института МВД РФ, «Юридическая риторика» на юридическом факультете Башкирской академии государственной службы и управления при президенте Республики Башкортостан, «Культура

судебной речи» на методических семинарах для работников прокуратуры при Прокуратуре РБ, а гакже курсов русского языка и культуры речи для курсантов Уфимского юридического института МВД РФ и студентов Уфимского филиала Оренбургского государственного университета

Структура диссертации Работа состоит из введения, 6 глав, заключения, списка литературы и приложения

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируются его цели и задачи, описывается методологическая база, определяются предмет и объект анализа, характеризуются материал и методы его анализа, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, а также формулируются основные положения, выносимые на защиту

В первой главе «Языковая личность судебного оратора» теоретически обобщаются имеющиеся научные труды, касающиеся языковой личности, анализируются особенности становления языковой личности русского судебного оратора, а также показываются аспекты анализа языковой личности А Ф Кони

Языковая личность представляет собой конкретного носителя языка, способного понимать, воспроизводить и создавать тексты, это личность, выраженная в языке и охарактеризованная на основе анализа произведенных ею текстов с точки зрения использования в них системных средств языка для отражения видения ею окружающей действительности (Ю Н Караулов, В В Воробьев) В современной лингвистике языковая личность исследуется в когнитивном (А П Бабушкин, В В Красных, А М Шахнарович), прагматическом (И П Сусов, Ю С Степанов), коммуникативно-деятельностном (К Ф Седов, И В Сентенберг, С А Сухих), национальном (В В Воробьев) аспектах, в аспекте культурного пространства (В И Карасик, Т В Коненкова), в свете лингводидактики (Л П Клобукова, Ю Е Прохоров), в онтогенезе (В Е Гольдин, О Б Сиротинина) В последние два десятилетия понятие «языковая личность» активно разрабатывается лингвокультурологическим направлением, предлагающим рассматривать языковую личность как члена определенного национально-лингво-культурного сообщества, теснейшим образом связанного с национальной культурой, и описывать как национальную языковую личность (В В Воробьев) Наиболее актуальными в настоящее время представляются комплексные практические разработки в области изучения языковой личности реального носителя языка Выявленный в ходе такого исследования набор языковых способностей, умений, готовностей производить и воспринимать речевые произведения может быть использован в качестве вспомогательного средства при формировании, конструировании определенных свойств языковой личности, при разработке теоретической модели эффективной языковой личности

Наш интерес к проблеме языковой личности судебного оратора обусловлен тем, что в отечественной науке практически не существует основательного исследования этой проблемы (авторами единичных на сегодня работ, вносящих определенный вклад в ее разработку, являются В В Виноградов, О В Демидов, Е А Кузнецова) Мы стремимся выделить тип языковой личности судебного

оратора и рассмотреть его индивидуальные языковые особенности, проявляющиеся в профессиональной юридической сфере «Образ оратора» есть одна из составляющих языковой личности и выявляется в публичных выступлениях, то есть лишь в части созданных судебным оратором произведений В них раскрывается одна из граней данной языковой личности Мы учитываем также, что в силу жанровой специфики в судебной речи многие важнейшие особенности языковой личности оратора не могут быть выражены явно Поэтому, чтобы получить наиболее полное представление о языковой личности судебного оратора, мы анализируем ее проявления и в произведениях других жанров

Образ оратора, складывающийся из речи, особенностей речевого поведения, отношения к аудитории, определяется риторическим идеалом («ментальным образцом и образом хорошей речи»), существующим в обществе Чтобы быть убедительной, речь должна соответствовать системе ценностей, принятых в данном обществе Русский идеал речи восходит к риторическому идеалу Платона и Сократа и к восточно-христианским традициям и характеризуется следующими особенностями диалогичностью, гармонизирующим характером, положительной онтологичностью Становление образа русского оратора, соответствующего требованиям отечественного речевого идеала, осуществлялось на протяжении многих веков (первые изречения, которые могут быть отнесены к правилам практической риторики, находим в дошедших до нас рукописях XI в) Русский риторический идеал связан с именами многих выдающихся деятелей государства и культуры, среди которых наибольшую роль сыграли М В Ломоносов, А Ф Мерзляков, Н Ф Кошанский и др Наиболее последовательно отечественный речевой идеал реализовывался в речах выдающихся судебных ораторов второй половины XIX в (К К Арсеньев, С А Андреевский, Ф Н Плевако, В Д Спасович, А И Урусов, М Ф Громницкий, А Ф Кони и др ) Разрабатывая в своей практической и теоретической деятельности русский тип обвинителя и защитника, они фактически создали такой тип оратора, который соответствует требованиям русского риторического идеала Для русского типа обвинителя и защитника характерны следующие основные черты высокая нравственность, внимание и уважение к человеку, сознание своего долга перед обществом и перед законом, высочайший профессиональный уровень, знание предмета, широкая образованность, мастерское владение искусством слова, активное внесение литературно-художественных приемов в речь, искренность, эмоциональность, беспристрастность, независимость в убеждениях, спокойствие, соблюдение чувства меры

Особое место в разработке русского типа обвинителя и вообще образа русского оратора, в соответствии с требованиями отечественного речевого идеала, принадлежит, несомненно, А Ф Кони Так, его отдельная работа («Советы лекторам») посвящена рассмотрению образа русского оратора вообще, а также анализу основных речевых приемов и способов воздействия на русскую аудиторию В ряде теоретических трудов («Нравственные начала в уголовном процессе», «Приемы и задачи прокуратуры» и др), исследуя проблемы нравственности судебного процесса, идею гуманного суда «по справедливости», «по совести», который более всего соответствует русскому национальному характеру, автор большое внимание уделяет характеристике образа русского судебного оратора, призванного осуществлять в практике судебных выступлений

идеи гуманности и человеколюбия Он неоднократно подчеркивает необходимость учитывать особенности «русского народного характера», «добрые душевные свойства русского человека», называет такие черты слагающегося русского типа обвинителя, как «спокойствие, отсутствие личного озлобления против подсудимого, опрятность приемов обвинения, чуждую и возбуждению страстей, и искажению данных дела, отсутствие лицедейства в голосе, в жесте и в способе держать себя на суде, простоту языка, свободного от вычурности или от громких и «жалких» слов » В судебных выступлениях А Ф Кони на практике реализует названные им черты русского типа обвинителя, о чем свидетельствуют результаты нашего исследования Следует также отметить теоретическую работу К К Арсеньева «Русское судебное красноречие», в которой дается довольно полная характеристика судебного оратора Синтезированный образ ритора находим и в работе П С Пороховщикова «Искусство речи на суде», автор которой обобщил опыт отечественного судебного красноречия второй половины XIX в и предложил характеристику основных практических приемов русских судебных ораторов

Анализ языковой личности судебного оратора А Ф Кони осуществляется нами с опорой на трехуровневую модель, включающую вербалыга-семантический, лингво-когнитивный и прагматический уровни описания языковой личности (Ю Н Караулов) Мы исходим из того, что каждая языковая личность выбирает и «присваивает» именно те языковые средства, которые «отражают ее жизненное кредо, ее жизненную доминанту» В языковом поведении человека, в его речевых поступках, то есть в широком смысле во всех речевых произведениях, создаваемых языковой личностью, опредмечивается «духовный облик личности, мир ее ценностей, идеалов, устремлений, выражающихся в чертах характера и стереотипах поведения, методе мышления, социально-жизненных целях и конкретно избираемых путях их достижения», «образ судебного оратора» - это одна из сторон «языковой личности», проявляющаяся в судебных выступлениях, раскрывающая особенности языковой личности, а также несущая в себе отраженный образ адресата речи (через прагматические роли)

Описание языковой личности возможно лишь на основе рассмотрения всех составляющих ее структуры (в том числе и вербально-семантического уровня) с учетом их тесной взаимосвязи Выбор лексических единиц свидетельствует о коммуникативной компетенции говорящего В слове проявляются параметры духовного мира личности (её эмоциональное состояние, ее цели и т п ), умение говорящего управлять коммуникативным процессом (предотвратить конфликт, смягчить реакцию собеседников на случившееся и т п) (ТВ Кочеткова), его интеллект и т п Отсюда понятен наш особый интерес к лексикону А Ф Кони сопоставительный анализ составленных нами частотных словарей его судебных выступлений позволяет выявить уже на вербально-семантическом уровне характерные особенности его языковой личности

На лингво-когнитивном уровне обнаруживается отношение языковой личности к основополагающим понятиям культуры - концептам Если рядовой, «обычный человек» посредством концепта сам входит в культуру, то «творец культурных ценностей» (каковым является А Ф Кони) через концепты влияет на национальную культуру и воспитывает окружающих Нами предпринята попытка представить языковую личность судебного оратора А Ф Кони в аспекте

концептных представлений, определив место того или иного концепта в иерархии ценностей его личности Особенности реализации основных концептов культуры в речевом произведении обусловливаются своеобразием творческого характера и свидетельствуют о принадлежности автора к национальной культуре Концептуальная картина также позволяет понять суть душевного склада оратора, его мировоззрение, осознать глубину текстового содержания Для рассмотрения личности в концептуальном аспекте нами используются данные фундаментального исследования Ю С Степанова «Константы Словарь русской культуры»

Полноценному анализу языковой личности А Ф Кони на прагматическом уровне способствует выявление и описание средств выразительности, приемов диалогизации и драматизации, характерных для знаменитого оратора При этом акцент делается на его умении использовать различные речевые приемы в целях создания высокоэффективной, убедительной речи Исходя из того, что в образе ритора всегда присутствует исполнительский элемент, имеющий стратегическое значение и определяемый коммуникативными целями речевого произведения, мы рассматриваем также прагматические роли, исполняемые А Ф Кони, которые по своей сути представляют различные варианты речевого поведения, позволяющие сделать речь максимально доступной для восприятия и убедительной

Во второй главе «Языковая личность А.Ф. Кони в аспекте нравственных концептов русской культуры» талантливый юрист предстает как языковая личность, в которой ярко проявляются базовые черты русского национального речевого идеала, черты, определяемые лингвокультурной ситуацией того времени, а также индивидуальные

Мы придерживаемся лингвокультурологического понимания концепта, в соответствии с которым концепты представляют собой «как бы сгустки культурной среды в сознании человека» (Ю С Степанов) и являются «результатом столкновения словарного значения слова с личным и народным опытом человека» (Д С Лихачев) При анализе личности А Ф Кони мы исходим из факта, что каждая языковая личность является членом того или иного национально-лингво-культурного сообщества, и тогда судебный оратор предстает перед нами как русская языковая личность, обладающая не только индивидуальными чертами, но и некоторой доминантой, определяемой национальными традициями и лингвокультурной средой Опираясь на созданную В В Воробьевым модель лингвокультурологического поля «русская национальная личность», а также на рассмотренные Ю С Степановым важнейшие концепты русской культуры, мы описали языковую личность А Ф Кони на основе совокупности созданных им текстов разных жанров, выступающих «как субъективное отражение объективного мира», «как выражение сознания, что-то отражающего», и выявили ее основные характеристики

В модели В В Воробьева ядро лингвокультурологического поля «русская национальная личность» образуют лингвокультуремы русский, великорусский, россиянин, российский и др, которые в совокупности составляют один концепт «Русь, Россия, русские, россияне» О его важности для языковой личности можно судить по частотности употребления названных единиц в речи Подсчеты показали, что на каждой второй странице восьмитомного собрания сочинений

А Ф Кони встречаются составные словосочетания с определением русский, которое и выступает как качественная национальная характеристика человека или предмета, подчеркивая специфику «русскости» русская душа, русская гражданственность, русская женщина, русский солдат, русское искусство, русская природа и др При этом наиболее частотны лингвокультуремы русский человек, русский народ, русские люди, русская натура, русские нравы, русские свойства Вообще все явления действительности А Ф Кони характеризует через призму «русскости» Он постоянно подчеркивает необходимость учета особенностей русского характера во всех явлениях жизни, говорит о своеобразии всего русского Так, им неоднократно высказывается мысль о необходимости создания в русском суде типов судебных деятелей, «согласных с народным характером», - русского адвоката, русского прокурора, русского судьи, о специфике русского правосудия Слова Россия, Русь также имеют для знаменитого юриста особое значение Содержание этих лингвокультурем достаточно полно раскрывается в его письмах Россия для него «наша исстрадавшаяся родина», «бедная, немощная родина» Автор с горечью пишет о том, что Россия испытывает не лучшие времена, однако он верит в ее возрождение и связывает свои надежды с лучшими представителями великого русского народа

Особо следует отметить отношение А.Ф Кони к русскому языку Будучи почетным академиком по Разряду изящной словесности при Отделении русского языка и словесности Академии наук, он вел активную борьбу против искажений и порчи русского языка, против его засорения «иностранщиной» Для самого оратора было характерно бережное отношение к родному слову, безошибочность чувства «соразмерности и сообразности» при использовании иноязычных и исконно русских наименований в общем потоке речи Относительно невысокая доля заимствованных слов (специальных и неспециальных) в его речи -доказательство прекрасного владения языком специальности (в подавляющем большинстве международный язык права - это слова с латинской основой) и хорошей ориентации в общечеловеческом культурном пространстве Речь АФ Кони всегда чиста, правильна, доступна и эффективна «Русскость» его языковой личности проявляется и в том, что он применяет в своих произведениях русские пословицы и поговорки, которые ярко и образно выражают отношение оратора к определенным жизненным обстоятельствам, к другим людям, убедительно оценивают их действия, поведение и т п Вместе с тем набор пословиц и поговорок свидетельствует о хорошем знании народного творчества

Концепт «Русь, Россия, русские, россиянеу>, фигурирующий в произведениях А Ф Кони разных жанров, позволяет представить его как патриота, как русскую личность с глубоким национальным чувством, знанием истории страны, особенностей русского характера, национального темперамента, как человека, не только гордящегося за свою страну и свой народ, но и обладающего чувством ответственности за судьбу Родины

Как важнейшее свойство языковой личности в сознании АФ Кони присутствует концепт «Вера», отражающий его религиозность, понимаемую в широком смысле слова как признание приоритета нравственных законов в жизни человека и стремление следовать требованиям нравственного долга Религиозность является глубинной чертой русского национального характера

Различного рода упоминания Бога как высшего мерила всего сущего, апелляции к нему нашли широкое отражение в фольклоре, в пословицах и поговорках, в устойчивых выражениях и т п Ив языке А Ф Кони широко представлены пословицы и поговорки, фразеологические единицы, связанные с именем Бога, упоминанием понятий греха, ада, рая, которые применяются для характеристики людей и оценки их поведения в различных житейских ситуациях Он прекрасно знает евангельские тексты, о чем свидетельствуют цитаты в произведениях разных жанров, причем с точной ссылкой на источник Кроме того, часто встречаются сравнения на основе евангельских образов или сюжетов, причем «творческий» подход к религиозным текстам проявляется в переиначивании их и употреблении в измененном виде Известный юрист воспринимает Святое Писание, слово Божье как руководство к действию, как советы и правила, по которым должен жить каждый христианин, поэтому чаще всего религиозные тексты используются им с апеллятивной целью, то есть как отсылка к непреложному авторитету с целью эмоционального воздействия на слушающего или читающего и для создания определенного отношения к людям, событиям, явлениям, о которых он говорит Религиозность А Ф Кони выражается в различных текстах также через важнейшие концепты «Совесть», «Нравственный закон», «Правда», «Истина»

Многие исследователи (В В Мельник, Ю С Степанов, А Д Шмелев и др ) отмечали характерное для русского мировосприятия недоверчивое, даже ироническое отношение к законам По русским представлениям, за сферой закона лежит, хотя и не «регламентированная» (Ю С Степанов), более обширная область добра, совести и справедливости А Ф Кони постоянно учитывал эту особенность русского правосознания, о чем свидетельствуют данные частотных словарей его судебных речей Так, выступая с руководящим напутствием перед присяжными заседателями - представителями разных слоев русского общества - оратор, по нашим подсчетам, использовал слово закон и его производные почти в два раза реже, чем в кассационных заключениях, адресатом которых были юристы-профессионалы (на одну страницу текста приходится соответственно 0,8 случаев употребления слова закон и 1,46 случая)

Для русского языка самоочевидно и существенно противопоставление формальному, юридическому закону правды — внутренней справедливости, ощущаемой и осознаваемой в душе, совести Иными словами, закон формальный, юридический противопоставляется в русской культуре закону нравственному Концепт «Нравственный закон» неразрывно связан с концептом «Совесть» Не случайно другое название для нравственности в русской культуре и русском языке - совестливость (Л И Скворцов) Разграничивая закон нравственный и юридический, А Ф Кони объединяет понятие нравственности с понятием совести Судить «по совести» - значит руководствоваться не только законами юридическими, но и нравственными, отдавая предпочтение именно им Таким образом, совесть для русского юриста стала нравственной основой всего судебного процесса О приоритете для А Ф Кони нравственного закона, вообще нравственного начала свидетельствуют результаты частотного анализа его тезауруса В 16 обвинительных речах нами отмечено 86 случаев употребления прилагательного «нравственный» и производных от него слов в различных

сочетаниях Оратор не только сам рассматривает каждое дело с позиций нравственного закона, но и призывает судей к исследованию дела с нравственной стороны, к обсуждению главного нравственного вопроса в деле, говорит о нравственных основах обвинения, дает нравственную оценку показаниям и действиям подсудимого и свидетелей Он уверен в необходимости и возможности нравственного воспитания человека, призывает судей учитывать при назначении наказания степень нравственного воздействия этого наказания на подсудимого

Слово «совесть» и производные от него употреблены А Ф Кони в обвинительных речах 47 раз Он различает совесть общественную, представителями которой являются присяжные заседатели, и совесть, понимаемую как способность индивида давать нравственную оценку своим поступкам и на основании этой оценки выносить себе приговор В человеке виновном должен зазвучать голос совести — в этом заключается великая гуманистическая задача суда Услышать в себе голос совести, пережить суд своей совести - в интересах самого подсудимого, так как только таким образом можно очиститься от греха и примириться с собой Именно в приговоре совести заключается подлинное возмездие за преступление Обвинитель постоянно напоминает своим слушателям о карающей силе совести, о бессилии человека перед ней Совесть действует независимо от воли человека, от нее нет спасения Отягощенная совесть человека, совершившего преступление, восстает, преступник испытывает давление совести, становится жертвой угрызений совести Попытки вступить в сделку со своей совестью не удаются, совесть берет верх Человек не может заставить замолчать свою совесть, она начинает говорить независимо от человека В нравственном человеке всегда звучит голос совести, который не дает ему совершить проступок Таким образом, концепт «Совесть», неразрывно связанный с концептом «Нравственный закон», имеет для А Ф Кони мировоззренческое значение Юриста больше всего интересует действие совести на человека виновного, причем акцент делается на ее неумолимой карающей силе Искупить содеянное человек может лишь полным признанием вины Совесть - это суд, на котором говорят только правду и приговор которого справедлив Судит себя сам человек

Другим важным понятием, связанным с выполнением нравственного закона, является концепт «Правда» В русской культуре слово «правда» тесно связано и одновременно противопоставляется слову «истина» (Ю С Степанов) К понятию «правда» примыкает понятие «справедливость» «Только в русской культуре «справедливость» соединяется с внутренним убеждением, с «правдой» и включается в поле «истины» (Ю С Степанов) Таким образом, в слове «правда» соединяются два значения - правда как объективная истина и правда как внутренний закон, справедливость Эти два значения слова «правда» - «правда-истина» и «правда-справедливость» - выражают две стороны поиска истины в делах, затрагивающих человека Русский человек явный приоритет в понимании законности отдает внутренней убежденности в правоте, внутренней справедливости по отношению к внешней правде, юридической «формальности»

Частотный анализ тезауруса А Ф Кони говорит о наибольшей ценности, приоритетности для него именно нравственной правды, «правды-справедливости» Так, в 16 обвинительных речах отмечено 163 случая употребления слова «правда» и производных от него, а «справедливость» и

производные от него встретились 44 раза В то же время существительное «истина» и его производные зафиксированы 42 раза, причем в 4 речах оратор вообще ни разу не употребил эту лексему А Ф Кони-обвинитель призывает судей к рассмотрению дела с учетом жизненной правды, подчеркивает, что все действия участников судебного процесса должны осуществляться в интересах установления истины Чтобы обнаружить истин}' в деле, необходимо узнать правду Установление истины в суде требует исследования всех обстоятельств дела и обязательного сопоставления их с жизненной правдой Понятие правды напрямую связано с миром человека, который и является ее носителем, поэтому и существует житейская правда, поэтому человек может укрывать правду, говорить не всю правду, не полную правду, правду пополам с ложью

Анализ речей А Ф Кони позволяет говорить о возможности разной степени приближения событий и фактов к правде, то есть для него правда является «градуированным» понятием Показательно в этом смысле употребление им слов, производных от «правда» правдоподобный / неправдоподобный Частое использование А Ф Кони-прокурором этих слов свидетельствует о неустанном стремлении к обнаружению полной правды и установлению на ее основе истины Любой факт, событие, показание свидетеля, подсудимого подвергаются сомнению, устанавливается их соответствие правде Так образуется шкала, отражающая разную степень приближения явлений к правде показание или объяснение может быть крайне неправдоподобным, совершенно неправдоподобным, весьма неправдоподобным, слишком неправдоподобным, неправдоподобным, более или менее правдоподобным, правдоподобным, правдоподобным до грубости Эта градационная шкала продолжается применением слова «правдивый» А Ф Кони оценивает показания, объяснения как менее правдивые, правдивые, вполне правдивые, более правдивые, наиболее правдивые, показания могут содержать достаточно правдивости или много правдивости Поиски правды юристом имеют своей целью оправдание или обвинение подсудимого В этой связи обращает на себя внимание частое звучание слова «оправдывать» и производных от него Обвинитель говорит об оправдательных документах, материалах, а не об обвинительных, о данных, которые могут или не могут служить к оправданию подсудимого, но не к обвинению, о наличии или отсутствии данных для оправдания, но не для обвинения подсудимого и тп По-видимому, здесь проявляется не столько особенность речи оратора, сколько связанная с русским национальным характером особенность русского суда, решающего дела «по совести», «по правде», а также учет презумпции невиновности

В руководящих напутствиях присяжным слово «правда» и производные от него употреблены 18 раз, «справедливость» и производные от него - 7 раз, «истина» - лишь 2 раза Также обращает на себя внимание частое (10 случаев из 18) использование слова «оправдать» и производных от него Эти данные свидетельствуют о личной незаинтересованности судебного деятеля в том или ином исходе дела и заинтересованности в решении дела «по правде» В кассационных заключениях нами зафиксировано 22 случая применения слова «правда» и производных от него, «справедливый» и производных от него - 7

случаев, «истина» - 10 случаев Если сравнить частотность употребления А Ф Кони слов «правда», «справедливость» и «истина» и производных от них в судебных речах разных жанров получается, что в обвинительных речах слово «истина» и производные от него использованы в 5 раз реже, чем слова «правда», «справедливость» и производные от них В кассационных же заключениях слово «истина» звучит явно чаще на 29 случаев употребления слов «правда», «справедливость» и производных от них приходится 10 случаев применения слова «истина» и производных от него Это понятно в кассационной инстанции проверяется и устанавливается соответствие или несоответствие решения или приговора суда прежде всего юридическим законам

Концепты «Правда» и «Истина», как и концепт «Совесть», имеют для А Ф Кони мировоззренческий статус В его судебных выступлениях обнаруживается четкое разграничение «правды-истины» и «правды-справедливости», что, как мы уже отметили, связано с характерным для русского общества пониманием неслитности правды внешней, юридической («правды-истины») с правдой внутренней, житейской («правда-справедливость») Нравственным является установление справедливости на суде, а для этого часто бывает недостаточным одной только отвлеченной правды закона юридического, а необходима еще настоящая правда жизни, то есть концепт «Правда» сближается с концептом «Совесть» судить по совести означает судить по справедливости

Судебный оратор А Ф Кони в аспекте концептов русской культуры предстает как высоконравственная личность, которая сверяет все свои поступки, свое поведение и поведение окружающих с совестью, как судья и человек, для которого особый возвышенный смысл творимого дела заключается в задаче разбудить совесть в человеке виновном и установить справедливость на суде на основе отвлеченной правды закона юридического и настоящей правды жизни В целом А Ф Кони представляет собой русскую языковую личность, в которой ярко проявляются доминантные черты национального характера религиозность, всемирная отзывчивость (человеколюбие и совестливость, доброта, терпение, неприятие равнодушия и беспринципности), оптимизм, проявляющийся в вере в способности человека, в его опыт, мастерство и умение преодолевать жизненные трудности

В третьей главе «Языковое богатство и логичность как базовые категориальные признаки судебной речи» определяются и описываются эти важнейшие жанрообразующие качества убеждающей судебной речи

Богатство — одно из главных коммуникативных качеств речи В этом смысле говорят прежде всего о её лексическом богатстве Исследователи судебного красноречия (П С Пороховщиков, Н Н Ивакина, Л К Граудина, Г И Миськевич и др ) называют богатство, или разнообразие, важным, необходимым качеством убеждающей судебной речи С целью изучения лексикона судебного оратора А Ф Кони (под лексиконом мы понимаем «запас слов, выражений, характерный для кого-либо или для какой-либо области человеческой деятельности») нами составлены частотный словарь обвинительных речей (на основе 16 речей), частотный словарь руководящих напутствий присяжным (на основе 3 речей), частотный словарь кассационных заключений (на основе 3 речей) В частотном словаре обвинительных речей А Ф Кони зафиксировано всего словоупотреблений - 120829, которые составились из 9323 разных слов В

частотном словаре руководящих напутствий присяжным - 11809 словоупотреблений 2527 разных слов В частотном словаре кассационных заключений - 17747 словоупотреблений 2726 разных слов

Анализ объема и состава лексикона А Ф Кони показал, что в целом степень лексического разнообразия его дискурса невелика по данным трех частотных словарей 100 самых частых слов составляют почти половину всех словоупотреблений (в словаре обвинительных речей оратора они составляют 57835 словоупотреблений или примерно 48% текста, в словаре руководящих напутствий присяжным - 5794 словоупотреблений или 49% текста, в словаре кассационных заключений - 9130 словоупотреблений или 52% текста) При этом обнаруживается наименьшее лексическое разнообразие словаря кассационных заключений Для выявления богатства лексикона А Ф Кони мы воспользовались формулой, предложенной Ю Н Карауловым А = VI х У/Ы, где V - количество разных слов, VI - число слов с частотой единица, N - общее число словоупотреблений В цифровом отражении богатство сравниваемых лексиконов таково А кассационные заключения = 204 13

А руководящие напутствия присяжным = 286 31 А обвинительные речи = 288 72

Полученные данные говорят о примерно одинаковом составе лексикона оратора в обвинительных речах и руководящих напутствиях присяжным и меньшем разнообразии лексикона в кассационных заключениях, что объясняется, по-видимому, фактором адресата Для лучшего разъяснения присяжным заседателям положений закона, обстоятельств рассматриваемого дела необходимо использовать синонимы и другие единицы языка, тогда как кассационные заключения, адресованные опытным юристам Сената, должны быть четкими и лаконичными

Сплошное пословное сопоставление трех частотных словарей позволило выявить общие для всех судебных выступлений известного юриста слова, что дает право предположить их важность не только для системы лексикона судебного оратора А Ф Кони, но и словаря судебного оратора вообще Так, из 400 первых слов (при сравнении из их числа были исключены местоимения, предлоги, частицы и союзы) в статистически упорядоченных словниках общими оказались 129 слов При этом обнаружились определенные семантические объединения высокочастотных слов, вошедших в число общих для всех трех словников Например, отдельный узел ассоциативно-семантической сети составляют слова, применяемые оратором для передачи точки зрения, мнения, хода мысли, доказательства (показание, вопрос, признать, основание, мнение, сознание, сомнение, факт, доказательство, вывод) По частотности употребления в речи некоторых слов этой группы можно судить о важности, приоритетности того или иного понятия В частности, можно сказать, что особое значение при выработке убеждения по делу А Ф Кони придает показаниям (453 словоупотребления) Также не случайно слова сознание и сомнение используются им чаще (соответственно 92 и 89 словоупотреблений), чем, например, слово факт (77 словоупотреблений) Известно, какое большое значение А Ф Кони-обвинитель придавал сознанию подсудимого в совершенном им преступлении он считал, что суд только тогда выполняет высокое предназначение, когда подсудимый осознает

преступность своего деяния, причем сознание должно быть полным Столь же важным для обвинителя является понятие сомнение

Сопоставление данных частотных словарей также показало, чпго лексиконы обвинительных речей и руководящих напутствий присяжным сходны между собой, но отличны от лексикона кассационных заключений Если в первых двух словниках общими являются слова, обозначающие то, что имеет отношение к чувствам человека, к его душе (гнев, доверие, душа, нравственный и др), выражающие взаимоотношения между людьми (близкий, помощь, чужой и др ) и слова с оценочным значением (сильный, тяжелый, хорошо и др), то при сопоставлении этих словников со словником кассационных заключений общими оказались слова, семантически связанные с ситуацией необходимости принятия правильного, законного решения на основе рассмотрения материалов дела (точка зрения, исследование, деяние, сведение, обсуждение, рассматривать, оценка, решение и др) Знаменательно также появление слова истина, принадлежащего, как известно, к области разума, а не сердца Но при этом единичны слова, которые могут быть отнесены к области чувств, эмоций Эти данные говорят о том, что, произнося речи перед присяжными заседателями, А Ф Кони стремился воздействовать как на разум, так и на чувства аудитории В кассационных же заключениях он явно отдавал предпочтение логике изложения, а не эмоциям Поэтому язык обер-прокурора сух, почти полностью лишен эмоциональности, что демонстрирует его соотнесенность с официально-деловым стилем

Лексико-грамматическая характеристика словарей судебных выступлений АФ Кони (анализ «частеречного» состава) выявила высокую частотность употребления в них глаголов и особых форм глагола (причастий, деепричастий), что свидетельствует о преимущественном использовании говорящим повествовательного типа речи, который применяется для передачи содержательно-фактуальной информации (термин И Р Гальперина) По нашим данным, такого рода информация чаще передается в обвинительной речи (на глаголы приходится 18% словоупотреблений), значительно реже - в кассационном заключении (15%) Частотность употребления в судебных выступлениях имен прилагательных по сравнению с глаголами, причастиями и деепричастиями вдвое меньше При этом реже всего прилагательные встречаются в обвинительных речах, что говорит о преобладании в них повествовательного типа речи, в то время, как прилагательные характерны для другого функционально-смыслового типа речи - описания К описанию известный юрист прибегает в кассационных заключениях чаще, чем в руководящих напутствиях присяжным или обвинительных речах, соответственно 8,3%, 7,7%, 6,6% словоупотреблений Высокая частотность отглагольных существительных объясняется, с одной стороны, активностью процесса образования и использования этих форм в русском литературном языке второй половины XIX в Однако в большей мере их частотность обусловлена, во-первых, официально-деловым стилем речи, во-вторых, терминологическим характером, семантической точностью и однозначностью многих существительных на -ние, -ость Чем выше частотность употребления в речи отглагольных существительных терминированного значения, тем более официальный и конкретный характер приобретает судебная речь Наши данные вновь подтверждают высказанное нами ранее мнение о том, что такие характерные для судебной речи черты, как

строгость и официальность в большей мере проявляются в кассационных заключениях (17% словоупотреблений), чем в обвинительных речах (9%) и руководящих напутствиях присяжным (13%) Имена числительные, применение которых обусловлено требованием точности, конкретности судебной речи, более характерны для кассационных заключений (5,3%) В обвинительной же речи оратор предпочитает не давать точных ссылок на различные статьи закона с указанием их номеров, дат вступления в силу и т п, что свидетельствует об ориентированности говорящего на особенности восприятия устной речи аудиторией Соответственно, и имена числительные встречаются не часто (2,5%)

При всех проявлениях разных начал судебное красноречие остается разновидностью официально-делового стиля, для которого характерны особые признаки (объективность, точность, логичность, специальная лексика, сложные синтаксические построения и т п ) Однако лексикон Л Ф 'Сени-оратора поражает своим стилистическим разнообразием Наряду с общеупотребительными и книжными словами, составляющими основу судебной речи, он активно применяет разговорные, просторечные и областные слова и фразеологизмы, хотя следует признать, что процент слов со словарными пометами науч, спец., ритор, торж, а также ирон, шутл невелик (при определении стилистической принадлежности слов, вошедших в словари судебных речей А Ф Кони, нами использовались данные «Толкового словаря русского языка» под редакцией Д.Н Ушакова, отражающего лексику русского языка XIX в )

Часть лексики в судебных выступлениях составляют юридические термины, делающие изложение точным, компактным и избавляющие оратора от пространных описаний и определений Частотность юридических терминов в текстах А Ф Кони колеблется от 1 - 5 случаев до нескольких сот словоупотреблений Так, в обвинительных речах около 62% юридических терминов встречаются от 1 до 5 раз С другой стороны, нами обнаружены 12 терминов, которые дали 45% всех случаев их использования дело (в значении 'уголовное дело'), подсудимый, свидетель, завещание, лицо (в значении 'человек'), преступление, суд, закон, убийство, власть (в значении 'обвинительная власть'), обвинение, право Выявленные закономерности свидетельствуют о том, что А Ф Кони, учитывая фактор адресата, старался не загружать свою речь разнообразными юридическими терминами, употребляя в основном общеизвестные, доступные для правильного понимания даже при небольшой осведомленности в правовых вопросах и не требующие специальных комментариев Поэтому он применяет юридические термины в обвинительных речах (4,7% словоупотреблений) и руководящих напутствиях присяжным (7,1%) с определенной долей осторожности, разъясняя каждое слово, которое может быть не понято его слушателем И наоборот, произнося кассационные заключения в узкопрофессиональной сфере - перед опытными юристами, оратор свободно включает в речь терминологическую лексику (16,2%)

Полученные статистические данные демонстрируют возрастание «книжности» стиля судебного оратора от обвинительных речей (12% книжных, 2% разговорных слов) к кассационным заключениям (28% книжных, 0,5% разговорных слов) вместе с уменьшением в том же направлении эмоциональности, экспрессивности, «разговорности» Таким образом, кассационным заключениям А Ф Кони свойственна официальность,

приподнятость, обвинительные же речи оратора отличаются наибольшей выразительностью, образностью и эмоциональностью, что обусловлено жанровыми различиями судебных выступлений специфическими коммуникативными целями и особенностями аудитории

Значительное место в лексиконе А Ф Кони занимают иноязычные слова и выражения, среди которых особую группу составляют славянизмы (в обвинительных речах 662 словоупотребления) Мера и степень использования славянизмов напрямую связана с тематикой и содержанием речи, её жанровым своеобразием Среди функций славянизмов в речах оратора следует отметить усиление официальности речи (славянизмы - юридические термины и славянизмы - канцеляризмы), создание эмоциональности и выразительности речи, повышение словесного воздействия на религиозного адресата Естественно также употребление церковнославянизмов при рассмотрении вопросов веры

Нередки заимствования из западноевропейских языков, что свидетельствует, с одной стороны, о высокой образованности, эрудированности и культуре оратора, а с другой, является отражением характерного для русского литературного языка XIX в процесса интенсивного вхождения и усвоения лексических заимствований Основной пласт заимствований в лексиконе А Ф Кони составляют латинизмы, что напрямую связано с интенсивностью применения в судебной речи юридических терминов Частотность употребления латинизмов возрастает от обвинительных речей (722 словоупотребления или 0,6% текста) к руководящим напутствиям присяжным (125 словоупотреблений или 1% текста) и кассационным заключениям (250 словоупотреблений или 1,4% текста), соответственно с ростом частотности использования судебной терминологии Примерно одинаковый процент включения галлицизмов (0,3%) в судебные речи разных жанров свидетельствует об особенностях лексикона оратора независимо от жанровой принадлежности текста. Наличие грецизмов (0,3%) в лексиконе А Ф Кони говорит о степени его образованности Основную массу грецизмов в его текстах составляют термины науки, искусства и литературы При этом отмечается значительное число медицинских терминов, что свидетельствует о профессионализме судебного деятеля, хорошем знании судебной медицины и психиатрии Присутствуют в его речах заимствования и из других языков (немецкого, английского, итальянского, польского) Их употребление полностью соответствует процессам, происходящим в русском литературном языке второй половины XIX в (частотность заимствований из французского, английского и немецкого языков, и незначительность, эпизодичность заимствований из других языков - итальянского, восточных и др )

Проведенный анализ показывает, что языковое богатство является важным, необходимым качеством убеждающей судебной речи Лексикон судебного оратора вырабатывается с учетом специфики развития русского литературного языка, жанровых особенностей судебных речей, своеобразия личности оратора А Ф Кони обладал богатым словарным запасом, совершенным знанием языка, тонким языковым чутьем Его судебные выступления демонстрируют умение целенаправленно использовать в процессе общения все лексические ресурсы национального языка, то есть осуществлять такой выбор и такую организацию языковых средств, которые в ситуации судебной речи позволяют обеспечить максимальную эффективность коммуникации

В судебной речи логическая сторона убеждения, как правило, выходит на первый план В реферируемой работе рассматриваются лишь два компонента, формирующие категорию логичности во-первых, вопрос о предъявлении доказательств, поскольку процесс доказывания занимает главное место в судебной практике и без умелого доказательного рассуждения не может быть ни речи обвинителя, ни речи защитника, во-вторых, вопрос о языковых средствах, содействующих четкой смысловой связности речи и отражающих логику изложения и рассуждения оратора

В обвинительных речах А Ф Кони нами выявлены и описаны особенности обоснования оратором правильности своей точки зрения Он максимально продумывал каждую речь, систему аргументации, учитывая как доводы в пользу своей точки зрения, так и доводы процессуального противника, и использовал в выступлении все возможные приемы и методы доказательства главного тезиса прямое и косвенное доказательство, дедукцию, индукцию и умозаключения по аналогии Прямое доказательство широко применялось им в тех случаях, когда роль аргументов выполняли показания свидетелей, письменные документы, вещественные доказательства Для прямого обоснования утверждений он употреблял различные логические схемы дедуктивную, индуктивную и по аналогии При помощи косвенного способа доказательства обвинитель предупреждал возможные возражения оппонента Использование косвенного доказательства свидетельствует о том, как мастерски талантливый юрист применял все «за» и «против» обвинения, обезоруживая тем самым своего процессуального противника

Для речей А Ф Кони характерен классический «гомеров порядок» расположения аргументов сначала сильные доводы, затем средней силы, в конце - один наиболее мощный Оратор редко ограничивался 3-4 аргументами В некоторых обвинительных речах им рассматривалось до 6 - 8 доводов для обоснования только одного положения В каждом случае, выбирая количество аргументов, юрист строго следовал закону достаточного основания- их должно быть не больше и не меньше, чем нужно для обоснования тезиса Характерным и весьма эффективным в судебной практике А Ф Кони, по нашему мнению, стал прием повторения доказательств в заключительной части обвинительной речи, который обычно совмещался с приемом «ораторского распространения» Краткое и последовательное перечисление всех аргументов в конце речи с добавлением новых соображений, выделяющих и подчеркивающих наиболее надежные доводы оратора, способствовало значительному увеличению силы доказательства

Основные логические аргументы, которыми пользовался обвинитель, -ссылки на закон, факты, логические и риторические определения В обвинительных речах ссылки на закон применяются намного реже, чем в кассационных заключениях, и обычно представляют собой конструкции типа наш закон предусматривает , закон нигде не говорит о том, что , по закону считается и т п, что вновь свидетельствует о постоянном учете оратором фактора адресата А Ф Кони учитывал каждый факт, «обрабатывая» его специально для убеждающей речи, давая оценку, демонстрируя его связь с другими фактами и аргументами Аналитические контексты располагаются последовательно, как звенья одной цепи, постепенно приближая говорящего и

слушателей к раскрытию полной картины преступления Тщательно отобранные и объективно отражающие картину преступного деяния, факты в речах А Ф Кони-обвинителя служат надежным аргументом доказательства Широко употребляются в его речах риторические определения, указывающие на сущность того или иного явления с целью усиления убеждающего эффекта Они также применяются как основание для формулирования доводов в пользу своей точки зрения Однако при квалификации уголовно наказуемых деяний знаменитый юрист прибегает к логическим приемам определения, так как точность и непротиворечивость такого определения обусловливают решение вопроса о назначении наказания

А Ф Кони хорошо владел различными видами логической связи, обеспечивающими последовательность речи и взаимозависимость ее отдельных частей Он активно включал в речь метатекстовые конструкции, в которых сообщал о том, как построено выступление, о чем и в какой последовательности оратор собирается говорить Такие приемы ориентируют слушателей в текстовом «пространстве», существенно облегчают восприятие и понимание речи Среди наиболее характерных для А Ф. Кони назовем скрепы, авторские ремарки, вопросительные конструкции Скрепы в обвинительных речах указывают на последовательность развития мысли (затем, далее, прежде всего, наконец, во-первых, во-вторых), выражают причинно-следственные отношения {так как, поэтому, ибо, вследствие того, что, ввиду этого, для того чтобы), отношения противоречия (однако, между тем, вместе с тем, хотя, несмотря на то, что), подводят итог (следовательно, итак, очевидно, что, таким образом), вводят примеры (например, так) и тд Таким образом, скрепы выполняют функцию соединения аргументированных высказываний в логически правильный и стилистически корректный текст

В качестве средства для перехода от изложения одной мысли к другой, от одного пункта плана к следующему А Ф Кони широко использовал авторские ремарки, то есть выражения, привлекающие внимание аудитории к последующему высказыванию, поясняющие порядок изложения, основные цели речи или задачи, решаемые в данной части выступления При помощи авторских ремарок оратор 1) объясняет слушателям, какие вопросы хочет рассмотреть, почему станет это делать и отчего именно в такой последовательности, а не в другой «Для того чтобы доказать, что , необходимо доказать, что », «Необходимо проследить и затем разъяснить », 2) сообщает, к

рассмотрению какого вопроса он приступает, с каких позиций будет рассматривать его и почему «Прежде всего является вопрос о », «Для того чтобы судить об этом, надо обратиться к », 3) поясняет, почему он не будет касаться в своей речи тех или иных вопросов: «.Я не стану касаться этого происшествия Вы сами слышали свидетелей X и У и оцените их показания », 4) дает понять слушателям, что он закончил рассматривать какой-то вопрос и переходит к следующему «Вот главные соображения, которые я считал заранее нужным представить вам по поводу будущих возражений обвинению Затем я перехожу к самому преступлению подсудимого », 5) объясняет, что важнейшие положения его речи доказаны «На основании всего, что я изложил пред вами, господа присяжные заседатели, я обвиняю X в том, что он », 6) предупреждает слушателей, что обстоятельства дела требуют рассмотрения

каких-то документов и т п «Рассматривая первый вопрос, следует обратиться к прямому указанию закона » Таким образом, авторские ремарки помогают судебному оратору придать изложению большую ясность, четкость и последовательность

Характерной особенностью обвинительных речей А Ф Кони можно считать то, что они представляют собой цепь вопросов, на которые слушатели получают ответы Логические вопросы в его выступлениях служат своеобразными вехами, указывают на переход от одной мысли к другой, определяют содержание последующего изложения Оратор использует вопросительные конструкции, во-первых, в композиционной функции, когда вопрос отграничивает одну часть ораторской речи от другой, оттеняет план изложения и определяет содержание последующей части Во-вторых, для усиления впечатления, чтобы заострить внимание аудитории на отдельных, наиболее важных сторонах обсуждаемого дела, А Ф Кони довольно часто не только сообщает, о чем он будет говорить дальше, но и уточняет, детализирует предмет разговора, применяя для этого не одно, а несколько вопросительных предложений В-третьих, вопросы, придавая четкость построению текста, отражают последовательное движение мысли автора, тем самым помогают не только привлечь внимание слушателей, но и включить их в активную мыслительную деятельность

Особое место в обвинительных речах А Ф Кони занимают периоды, способствующие полному, последовательному и эмоциональному выражению мысли (в 16 речах нами зафиксировано 73 случая употребления периода) В синтаксическом плане мы, вслед за А Н Карповым, определяем период как «двухчастное поликомпонентное единство, образованное на основе последовательного и систематизированного размещения в первой части (повышении) ряда однотипных (идентичных, однородных) элементов, в смысловом и грамматическом отношении зависящих от второй части (понижения), которая противопоставлена первой ниспадающей интонацией и отделена от нее синтаксической паузой» С точки зрения логики, период есть цельное логическое рассуждение, по структуре одинаковое с умозаключением, то есть характеризуется полнотой и последовательностью выражения мысли Вместе с тем при помощи этой фигуры оратор создает эмоционально сильную фразу, которая произносится с постепенно нарастающим повышением голоса и сопровождается ощущением напряженного ожидания, нисходящая же интонация второй части периода способствует разряжению напряженности Использование периодов предоставляет А Ф Кони широкие возможности максимально полно отразить многообразие фактов, действий, состояний, установить сложные причинно-следственные и временные связи при создании правдивой и полной картины происшедшего, дать исчерпывающие характеристики людей, их поступков, явлений действительности, активизировать внимание слушателей в наиболее важных местах речи, направить его в нужное русло

Оратор употребляет обычно полный период, состоящий из четырех или более членов Нередки также неполные (трехчленные) периоды, являющиеся средством интонационного выделения мысли, ее подчеркивания, а также дающие возможность обвинителю быть лаконичным и представлять в убедительной форме «промежуточные» тезисы и положения, которые не требуют развернутого доказательства А Ф Кони активно применяет период как цельное логическое

рассуждение, в котором представлено какое-либо положение и аргументы, обосновывающие это положение {логический период) Обычно он располагается или перед доказательством какого-либо положения, тем самым выражая общие начала, на основе которых обвинитель и строит аргументацию, или же после развернутого доказательства, подытоживая его Нередки в его речах ораторские периоды, не содержащие логического умозаключения, а используемые как средство воздействия на чувства аудитории («периодическая» форма придает речи большую убедительность) Ср «Если в один прекрасный день малолетний сын Горшкова, постоянно проживавший при отце в Петербурге, оказывается оскопленным, если рассказ его об оскоплении неправдоподобен, если отец его не ропщет, не жалуется, не негодует на то, что его сын навеки «испорчен», если он поддерживает тесную связь с лицами, из среды которых вышли губители его сына, если, нимало не заботясь о судьбе исчезнувшего сына, он так интересуется теми людьми и скорбит о предстоящих скопчеству опасностях, то мы можем сказать, что этот человек пожертвовал своим сыном для скопческого дела» - логический период, «В то время, когда он беседовал с должниками, видел их кислые улыбки в расчете процентов, а от иных, слишком уже прижатых им к стене, выслушивал невольные резкие замечания, жена его покупала себе шубки и духи, когда он копил - копейку за копейкой - деньги, которые приносились ему с презрением к его занятиям, с негодованием к его черствости, когда, сталкиваясь с должниками, которые смотрели на него как на прирожденного и беспощадного врага, он подавал ко взысканию, описывал и продавал их имущество, вынося на себе их слезы и их отвращение, жена его франтила и предавалась удовольствиям» - ораторский период

В зависимости от синтаксической природы членов повышения и от характера отношений (сочинение или подчинение) между частями периода мы выделяем в речах А Ф Кони периоды с гипотаксической связью между повышением и понижением и периоды с паратаксической связью В гипотаксических периодах отношения между повышением и понижением соответствуют семантическим и синтаксическим отношениям между препозитивным блоком однородных придаточных предложений разной степени распространенности и главным предложением, от которого зависят придаточные В паратаксических периодах члены повышения, однородные простые и сложные предложения, обладают относительной смысловой самостоятельностью, являются равноценными предикативными единицами, образующими текст, который связан с понижением более слабой сочинительной связью

В целом все виды связи, используемые А Ф Кони, позволяют придать изложению ясность, четкость и последовательность, отражая логику речи оратора Рассмотрение логического аспекта судебных речей известного юриста и анализ его лексикона позволил нам выделить такие черты русского типа судебного оратора, как владение языковым богатством речи, логикой изложения и рассуждения

В четвертой главе «Выразительность судебной речи» рассматриваются средства выразительности, раскрывается назначение тропов и фигур в текстах А Ф Кони, выявляются наиболее эффективные тропы и риторические фигуры, а также общие принципы их употребления

Выразительность есть важнейшее коммуникативное качество обвинительных речей А Ф Кони Умело использованные в речи средства выразительности обеспечивают судебному оратору эффективное решение всех задач, связанных с процессом убеждения Важнейшими средствами выразительности в судебной речи являются тропы и риторические фигуры В лингвистике существует несколько классификаций тропов и фигур речи (А А Волков, Е В Клюев, Ю М Скребнев, Т Г Хазагеров и Л С Ширина, И В Пекарская), однако нет общепринятой Поэтому мы принимаем традиционную классификацию и рассматриваем средства выразительности как совокупность, систему особых риторических приемов При анализе риторических фигур, употребляемых в обвинительных речах А Ф Кони, мы основываемся на перечне, представленном в «Трех трактатах об ораторском искусстве» Цицерона Известный юрист, безусловно, прекрасно знал классическую риторику, античное судебное красноречие, в том числе и труды Цицерона, и использовал эти знания в судебной практике

Для построения образной речи А Ф Кони широко применяет различные тропы Весьма характерными для него являются ирония (в 16 речах нами отмечено 439 случаев ее употребления), перифраза (275 случаев), метонимия (229 случаев), тавтологические бинарные конструкции (129 случаев), гипербола (57 случаев), эпанортоза (41 случай) Другие образные средства (эвфемизм, зевгма, плеоназм, аллегория и др ) встречаются значительно реже, что, однако, нисколько не умаляет их значимости, напротив, свидетельствует об умеренном и целенаправленном использовании образных средств Однако наиболее употребительные тропы в речах А Ф Кони — это эпитеты, метафоры и сравнения Они рассматриваются в работе отдельно, во-первых, потому, что наиболее частотны, а во-вторых, эти тропы (прежде всего метафоры и сравнения) стали традиционными в научных описаниях образности (О И Усминский)

Обвинительные речи А Ф Кони изобилуют эпитетами (719 случаев употребления), которые чаще всего применяются как оценочные определения, передающие отношение оратора к предмету речи (отточенные и напитанные ядом показания, медоточивые речи, вырученное из хищнических рук кольцо и др) Обвинитель использует их при создании характеристики подсудимого, потерпевшего, свидетеля, а также при воспроизведении эпизодов из жизни подсудимого, как главный способ выражения оценки оратором показаний подсудимых, свидетелей, как средство привлечения на свою сторону присяжных заседателей с целью повлиять на их решение о виновности или невиновности подсудимых А Ф Кони предпочитает употреблять эпитеты, выраженные прилагательными (мертвые, глухие и молчаливые анатомические данные), тогда как эпитеты, выраженные причастиями или причастными оборотами, не характерные для устной речи, встречаются реже (купленный муж, возвращенный обратно в долговое отделение по миновании надобности) Кроме того, сложные конструкции с двумя, тремя и четырьмя одиночными эпитетами-прилагательными позволяют создать определенный ритмический рисунок речи Крайне редки в его текстах эпитеты, выраженные существительными, поскольку такая характеристика лица предполагает жесткую оценку, блокирующую множественность при интерпретации личности и выражает предубежденное, субъективное отношение Знаменитому юристу же характерна беспристрастность,

объективность в оценках, выяснение объективных свойств личности, явлений, событий Абсолютное большинство эпитетов в его речах - это общеязыковые эпитеты - стилистически нейтральные прилагательные (кислые улыбки, нечистоплотные руки, предательский поцелуй и др), что обусловлено их главным назначением - способствовать эмоциональному воздействию, содействовать аргументации, а значит, и достижению оратором поставленной цели Эпитеты в судебной речи не могут быть необычными, они не должны отвлекать внимание слушателей от основной мысли речи, должны быть ясными и понятными любой аудитории Появление в текстах (единичные случаи) народнопоэтических (жеш-разлучница, лихой человек) и индивидуально-авторских (акробатические показания, опытный и заслуженный ростовщик и др) эпитетов свидетельствует об известной художественности речи А Ф Кони

Второе место по частотности употребления среди образных средств занимают метафоры (589 случаев) Их назначение, во-первых, эмоциональное воздействие на слушателей, во-вторых, они являются средством раскрытия смысла, средством точной, емкой и краткой передачи мысли оратора Метафоры формируют у аудитории такое же отношение к характеризуемому явлению, как и у говорящего Будучи средством выражения смысла, оттенка мысли, метафора помогает сделать речь понятной ясной, а значит, более убедительной А Ф Кони чаще использует метафоры-глаголы (266 случаев), реже метафоры-существительные (187 случаев), еще реже метафоры-прилагательные (75 случаев), употребляет он также и развернутые метафоры Более частое применение метафор-глаголов объясняется, по-видимому, спецификой обвинт ельной речи, в которой рассматривается преступное деяние, действия конкретных лиц - участников этого преступления Именно глагольные формы и помогают передать содержательно-фактуальную информацию с преобладающим в ней повествовательным типом речи Предпочитая языковые метафоры (наследники слетятся в Петербург, вспышка страсти, злоба кипит и льется через край и др), оратор крайне редко применяет индивидуально-авторские (или поэтические) И это понятно индивидуально-авторская метафора привлекает к себе слишком большое внимание слушателей Метафоры в речах А Ф Кони выполняют скорее функцию коммуникативную, чем эстетическую, о чем свидетельствует, например, частое использование одних и тех же единиц Так, его излюбленными метафорами можно считать плод (13 случаев), вытекать (13), орудие (13), цепь и некоторые другие Названные метафоры общеизвестны и широкоупотребительны, они практически утратили свою образность, однако за счет вызываемых ассоциаций позволяют оратору быть точным и лаконичным

Основное количество метафор в речах А Ф Кони дают несколько тематических групп лексики военная (под огнем перекрестного допроса, разбить, обезоружить, вооружить и др), лексика, относящаяся к живописи (палитра, краски, мозаика и др.), лексика животного (заползти, гнездиться, заклевать и др ), растительного (кора, зерно, разветвление, разрастаться и др ) и неорганического (атмосфера, прилив, буря, берег и др) мира Другие тематические группы слов также используются в метафорическом значении, однако они не столь характерны для оратора и представлены единично (нить

недоверия, денежный рычаг, вино власти и др ) А Ф Кони широко применяет метафоры с целью передать состояние подсудимого и потерпевших, дать точную характеристику лица, раскрыть историю жизни подсудимого или потерпевшего, охарактеризовать суд и особенности показаний свидетелей Во всех перечисленных случаях метафоры передают оценочную информацию и, следовательно, способствуют реализации в речи ее основной цели - убедить слушателей, сформировать в них определенное отношение к рассматриваемым явлениям, соответствующее целевой установке выступления Способствуя убеждению адресата, каждая метафора в речи А Ф Кони выполняет роль аргумента

Сравнения (186 случаев) в его обвинительных речах используются для того, чтобы привлечь внимание слушателей к мыслям, доводам, доказательствам, на которых основана позиция оратора, усилить их убедительность, а также чтобы обратить внимание адресата на несостоятельность мыслей, доводов и доказательств, лежащих в основе позиции его процессуального противника Для выражения сравнений обвинитель применяет различные языковые конструкции творительный падеж имени существительного, сравнительную степень прилагательных, придаточные предложения Большинство сравнений образуется синтаксически- с помощью союзов как, подобно, вроде Наряду с общеупотребительными (как дым, как обухом по лбу и др ), в речах А Ф Кони встречаются индивидуализированные сравнения (на деле этом, как на каком-нибудь нездоровом организме, являются болезненные, ненормальные новообразования), а также сравнения с литературными произведениями и литературными персонажами («Колосов имел не менее удачи, не менее внушал к себе доверия, чем и знаменитый герой знаменитейшей русской повести» (ссылка на повесть И С Тургенева «Андрей Колосов»), в чем проявляется характерная для русской судебной ораторики второй половины XIX в черта - хорошее знание ораторами художественной литературы С помощью образных сравнений А Ф Кони точно и ярко называет предмет или действие, которые подчас нельзя охарактеризовать односложно Образные сравнения помогают ему передать отношение к сообщаемому, чувства и вместе с тем оказать эмоциональное воздействие на слушателей вызвать в них определенные чувства, определенное отношение к тому или иному явлению, повлиять на формирование точки зрения аудитории

Важное место в его речах занимают сравнения, не несущие в себе эмоциональности, экспрессивности, оценочное™, а обусловленные конкретными обстоятельствами рассматриваемого дела и заключающие в себе нужные факты (в таком громадном магазине не было сдачи с десятирублевой бумажки, как в какой-нибудь табачной лавочке, как многие чахоточные, он не верил в скорую смерть и др) Они используются для сравнения поведения, действий характеризуемого лица в разных ситуациях или в разное время либо разных лиц в одной и той же ситуации, а также часто помогают формировать у слушателей необходимую обвинителю точку зрения (Вы помните, господа присяжные, этот опыт, и я полагаю, что и на вас, как на всех, он произвел впечатление неожиданности и некоторого удивления) В целом, сравнения в судебных речах А Ф Кони тесно связаны с действительностью и носят конкретный характер Их можно разделить на две группы образные сравнения, в которых оратор передает свое чувство,

настроение, экспрессивную оценку предмета мысли, выражает восприятие мира и отношение к людям, «необразные» сравнения, которые заключают в себе какой-либо конкретный факт, связанный с рассматриваемым делом Если образные сравнения призваны оказывать воздействие на чувства слушателей, т е являются элементами психологической аргументации, то «необразные» рассматриваются как элементы логической аргументации

Важнейшим средством выразительности в судебных выступлениях А.Ф Кони являются фигуры речи Наиболее употребительные среди них - повтор, инверсия, антитеза, градация Повтор - самая распространенная риторическая фигура в его речах (3359 случаев употребления) Оратор широко включает в выступление анафору, удвоение слов, расширенный, варьируемый повтор, параллелизм Повтор у А Ф Кони является важнейшей фигурой выделения, он помогает привлечь внимание адресата к важным моментам речи, подчеркнуть значимость какого-либо факта или аргумента, уточнить мысль Вместе с тем, -это прием, создающий определенный ритм речи, обогащающий ее интонационный колорит, действенный прием выразительности Ритмизация речи, интонационное выделение фрагментов текста в немалой степени способствуют привлечению внимания адресата к определенной мысли оратора Наиболее распространенная форма повтора, придающего речи динамичность и ритм, в речах А Ф Кони - анафора (Он один нес черную работу, он один имел право на все, что было им нажито после свадьбы) Для знаменитого юриста вообще очень характерно использование анафоры, которая позволяет свести в один ряд зачастую различные по строению и синтаксическому уровню конструкции, соотнося их с одним и тем же предшествующим или последующим элементом либо разворачивая веером содержание речи в определенной смысловой точке изложения В его текстах анафора широко представлена в периодах и вопросительных конструкциях и нередко становится аргументирующим средством именно повторение начальных слов и словосочетаний в предложениях придает речи особую убедительность

Варьируемый повтор создает комфортные психологические условия для усвоения присяжными заседателями наиболее важных мыслей А Ф Кони обычно дважды, а то и трижды в ходе речи повторяет свои соображения При этом он нередко использует специальные слова, сигнализирующие начало повтора (иначе говоря, иными словами, повторяю, я не могу не повторить и др ) Варьируемый повтор довольно часто становится основой обрамления — приема, состоящего в том, что в заключении повторяется (или варьируется) мысль, выраженная во вступлении В таких случаях заключение достраивает, закрывает логическую рамку судебной речи «Конец речи, - писал А Ф Кони, - должен закруглить ее, то есть связать с началом» О характерности этого приема свидетельствует частотность его употребления в обвинительных речах Так, большинство речей обвинителя начинается и заканчивается обращением к присяжным заседателям вынести справедливый приговор Варьируемый повтор применяется и для подведения итога по рассматриваемому вопросу при переходе к новому При этом оратор может воспроизвести в нескольких предложениях всю картину преступления (сюжетный повтор в художественном произведении) Повтор в завершении доказательства выдвинутого тезиса содержит в себе краткий пересказ всех аргументов, служащих основанием доказательства, и далее в речи

следует вывод, сделанный на основе проведенной аргументации Оценивая участников судебной драмы, при помощи повтора выступающий подчеркивает, выделяет какую-либо черту, качество, присущее характеризуемому лицу и имеющее важное значение в связи с обстоятельствами рассматриваемого дела Композиционно такой повтор может концентрироваться в одном фрагменте речи или же находиться в ее различных частях Используются повторы и при описании какого-либо явления, события, факта Один и тот же факт может быть представлен с точки зрения разных участников судебного процесса Такие повторы в речах А Ф Кони становятся важным аргументом в системе доказательства ложности или правдивости данных показаний

Часто обвинитель повторяет реплики участников судебного разбирательства (так называемый, цитатный повтор), показания свидетелей, подсудимых, потерпевших Применяется также расширенный повтор, удвоение слов и повтор синтаксических конструкций (фигура параллелизма) Широкое использование в тексте самых разных видов повтора помогает оратору оттенить единство речи, связать излагаемые факты и явления Создается ощущение единой цепи, все элементы которой вытекают один из другого, связаны между собой Эта «цепочка» ощущается в каждом фрагменте обвинительных речей А Ф Кони и облегчает их восприятие и понимание

Весьма характерной для талантливого обвинителя является инверсия, прежде всего, как способ подчеркнутого выражения определенной мысли, способ акцентирования важного для оратора смысла Чаще всего употребляется неглубокая инверсия - анастрофа (338 случаев из 365 случаев инверсии), представляющая собой перестановку соседних слов, например, определения и определяемого слова внутри простого предложения (В большей части преступлений обвиняемые становятся в явно враждебные отношения к лицу потерпевшему) В сложном - придаточное предложение зачастую выносится в начало фразы (Что он убит в лежачем положении, на это указывают раны )

Антитеза (53 случая) применяется обвинителем при характеристике каких-либо явлений, положений, преступного деяния, рассматриваемого в суде (обычно во вступительной части обвинительной речи) Использование антитезы дает возможность в нескольких словах сказать многое, выделить наиболее важное в характеризуемом и при этом быть лаконичным, не отвлекать внимание слушателей от конкретных обстоятельств рассматриваемого дела Антитеза помогает также охарактеризовать действия тех или иных лиц, внутреннее состояние какого-либо лща, личность того или иного участника судебного разбирательства или взаимоотношения разных лиц Особенно выразительной и убедительной в речах А Ф Кони является характеристика, составленная на основе противопоставления личных качеств двух людей, оказавшихся волею судеб в разных ролях преступника и его жертвы (Такие два человека, один - ничего не делающий всю жизнь, другой - трудящийся, деятельный, один - весьма легко относящийся к обязанностям, другой же - со всей строгостью, сурово и резко, -эти люди сошлись на время, ввиду разных целей ) Для известного юриста характерно также применение антитезы как формы, в которую облекаются афористические суждения (Где сознательно открывают нож, там не действуют им тотчас же бессознательно)

Градация (86 случаев) чаще всего употребляется А Ф Кони как аргумент, дающий оценку действиям подсудимого или самому подсудимому, показаниям свидетеля, действиям потерпевшего или самому потерпевшему, помогающий опровергнуть мнение оппонента или показания подсудимого Например «Свидетель Стефанович < > дал четыре показания, одно другому противоречащее Сначала, по его показанию, извозчик «грозит», потом только «говорит дерзости», потом только «грубо говорит» В данном случае применение нисходящей градации помогло оратору продемонстрировать недостоверность показаний свидетеля

Рассмотренные нами образные средства и риторические фигуры, конечно, не исчерпывают всего богатства тропов и фигур речи, используемых А Ф Кони в обвинительных речах, однако проведенный анализ дал возможность выявить речевые приемы, позволяющие известному юристу сделать судебное выступление более точным в плане содержания и воздействующе сильным в плане убеждения В целом же присущая его обвинительным речам огромная воздействующая сила, по нашему мнению, создается всей совокупностью речевых средств, к которым относятся и изобразительно-выразительные средства языка, и средства синтаксиса Можно также назвать еще несколько типологических черт, характеризующих А Ф Кони как судебного оратора, соответствующего русскому национальному характеру эмоциональность - умение оказывать психологическое воздействие на слушателя, мастерское владение искусством слова - максимальная ясность, точность, понятность слога, отсутствие напускного пафоса и простота речи - легкость изложения и умение употреблять образные языковые средства умеренно и эффективно

В пятой главе «Драматизация судебной речи как специфический прием А.Ф. Кони» рассматриваются характерные для знаменитого оратора приемы драматизации и особенности их использования

В каждом судебном деле есть конфликт и драма, поэтому в судебной речи естественны приемы драматизации (то есть приемы, характерные для драматического произведения), а также элементы драматизма (то есть элементы драматического произведения, позволяющие создать, передать напряженность действия, свойственную драме) Они позволяют оратору достоверно и в лаконичной форме передать все событие преступления, осуществить психологический анализ личности подсудимого, раскрыть мотивы преступления, а также способствуют привлечению внимания слушателей к речи, активизации их мышления, созданию эффекта совместного рассуждения Широкое применение в обвинительных речах приемов драматизации, элементов драматического произведения связано прежде всего со спецификой самой судебной речи Бесспорно, сыграли свою роль здесь и особенности языковой личности самого А Ф Кони, любившего и прекрасно знавшего литературу и театр Важнейшими приемами драматизации речи, несомненно, являются различные способы введения в монолог элементов диалога (вопросов, прямой речи, цитат и пр), которыми знаменитый юрист владеет в совершенстве. Он строит изложение так, как будто занимается поисками истины тут же, в судебном процессе вместе со слушателями «Его речь чаще всего имеет характер беседы с присяжными -беседы, в которой он стремится вместе с ними к раскрытию истины» (К К Арсеньев)

С полным основанием к числу частотных и «излюбленных» приемов диалогизации ораторской речи в судебных выступлениях А Ф Кони можно отнести вопросительные конструкции вопросы, обращенные ко всей аудитории (такое обращение подчеркивается обычно употреблением местоимений мы, нам, вы, использованием глаголов в форме 1 л мн ч посмотрим, видим и др Видим ли мы что-нибудь подобное у подсудимогориторические (это обычно модели на Можно ли , Разве , Ужели , Зачем , Как можно , Чем, как не и др ), серийные (Первый вопрос, возникающий при исследовании такого дела подложно ли самое завещание? Второй вопрос — каким образом создалось подложное завещание? И третий — кто виновен в этом преступлении?) и единичные вопросы, вопросно-ответные единства (Отчего же, если он желал повидаться с отцом Илларионом, не отправился он к нему тотчас же, как ушел с железной дороги9 Отчего он пошел именно в б часов, когда в коридоре никого нет и быть не может7 Я думаю оттого, что ему нужно было застать отца Иллариона одного) В 16 речах нами зафиксировано 576 вопросительных предложений Они способствуют установлению контакта оратора с аудиторией, требуют от слушателей работы мысли, собственных выводов, заставляют глубже задумываться, а в итоге - глубже понимать и усваивать обсуждаемое Построение речи в виде вопросов и ответов делает ее более живой, динамичной Такая форма изложения мыслей придает речи лаконичность, так как вопрос требует не рассказа вообще, а конкретного, ясного, четкого ответа В целом различные вопросы помогают обвинителю выяснить все обстоятельства дела, дать им точную оценку, убедить адресата в правильности позиции выступающего, а также обеспечить целенаправленное и эффективное воздействие на всех присутствующих в судебном заседании

Один из самых распространенных у А Ф Кони приемов диалогизации — это цитирование В ходе анализа доказательств по делу, в споре с противником оратор активно цитирует подсудимого, потерпевшего, свидетелей, используя для этого разные формы передачи чужих слов (косвенную, прямую, несобственно-прямую речь, прием вегтостаПо) Для подтверждения правильности своей точки зрения он нередко ссылается на чужое мнение, приводит цитаты из различных документов по материалам дела, из данных экспертизы, цитирует положения закона В форме косвенной речи обвинитель предпочитает излагать утверждения и доводы оппонента, так как в бесстрастной косвенной речи положения, высказанные противником, блекнут и теряют тем самым немалую долю убедительности, что значительно облегчает задачу их опровержения (Перехожу к более существенным доводам защиты Нам говорят, что Вернике существует и что надо верить показанию Эмиля, если бы он знал, что ему дают бумажки, и хотел бы их провезти, он мог бы положить их в карман ) Как мастер речевого портрета А Ф Кони создает точные характеристики подсудимого, потерпевшего или свидетеля, применяя прямую речь, воспроизводя именно те слова, выражения, фразы, в которых ярко проявляются особенности характеризуемой личности, значимые для судебного разбирательства по данному делу («Идешь ли9» -прикрикивает он на жену, зовя ее с собою «Гей, выходи», - стучит в окно,

«выходи» - властно кричит он Аграфене Это человек, привыкший властвовать и повелевать теми, кто ему покоряется )

Как драматург, создающий диалог, для выражения нравственной оценки поступков того или другого человека, с целью разъяснить положение вещей, раскрыть мотивы участников преступления, наглядно пояснить свою мысль, оратор прибегает к речевому приему зегтостайо (пересказ чужих чувств, слов, мыслей так, будто они были выражены непосредственно тем лицом, о котором идет речь) Для моралиста А Ф Кони БегтостаЦо является также эффективным средством выражения нравственной оценки поступков того или иного человека (Он должен был сказать ей «Что вы делаете> Одумайтесь1 Ведь это преступление, вы можете погибнуть, а с вами и те, кто вас этому научил Заглушите в себе голос жадности к деньгам мужа, удовольствуйтесь вашею вдовъею частью < > Одумайтесь1 Бросьте нехорошее дело» < > Это была его обязанность как нотариуса, как порядочного человека») Несобственно-прямая речь позволяет обвинителю говорить и думать за подсудимого, потерпевшего и др Вновь А Ф Кони выступает как драматург, создающий диалог кроме голоса самого оратора, в его речи начинают звучать голоса участников судебного процесса, которые размышляют вслух перед слушателями («Он не ест ничего и ничего не пьет, не может пройтись по комнате, жалуется на головную боль, не спит Да и до сна ли?! Хозяйство стало, денег нет, едва ли «вычухается», смерть близка, < > жена остается одна, без поддержки, -< > да еще с детьми, да еще беременная, где тут спать1 Вот что должно было приходить неминуемо и вполне естественно в голову больному и усиливать его огорчение»)

Активно используемые А Ф Кони речевые приемы уступки, умолчания, намека, предвосхищения являются средством установления контакта и приемом диалогизации ораторского монолога, так как позволяют ему продемонстрировать внимательное и уважительное отношение ко всей аудитории, к мнению каждого участника процесса, к своему главному адресату - присяжным заседателям как к людям, которые с большим вниманием и добросовестностью относятся к рассматриваемому делу Они помогают оставаться корректным и сдержанным в оценке различных явлений, касающихся подсудимого, свидетеля или потерпевшего, избегать категоричности в оценочных суждениях С их помощью оратор активизирует внимание, мышление, воображение и память присутствующих, приобщает аудиторию к совместному размышлению, направляя ход ее мыслей, подсказывая решение вопроса, создавая видимость того, что слушатели самостоятельно, путем собственных размышлений приходят к конечным выводам Эти речевые приемы дают возможность не произносить в речи общеизвестные положения, демонстрируя тем самым уверенность в мыслительных способностях своего адресата, в достаточно высоком уровне его знаний А все это вместе способствует тому, что ораторская речь становится легкой для восприятия, выразительной, запоминающейся, а значит, и более убедительной

К широко применяемым А Ф Кони средствам диалогизации ораторской речи относятся также обращения, некоторые приемы авторизации, адресации, побудительные конструкции (конструкции с местоимением Я и различными глаголами со значением результата мыслительной деятельности, «МЫ

совместное», глаголы-операторы, глаголы, обозначающие побуждение к действию инфинитивные предложения с модальными словами, имеющими значение долженствования, глаголы в форме 1л мн ч , обозначающие совместное действие и совместное мнение и др ), которые также детально рассматриваются в диссертации

А Ф Кони свойственны и другие приемы внесения в речь элементов драматизма картины (термин О В Петрова) - прием, с помощью которого все сказанное оратором представляется как бы происходящим на глазах у слушателей, ремарки - предельно сжатые описания места происшествия или какого-либо события, напоминающие «обстановочные» ремарки в тексте пьесы, создание драматической ситуации в речи (раскрытие конфликта и драмы) и пр Драматизируя речь, обвинитель описывает житейские коллизии, ставшие объектом судебного разбирательства, передает напряженное развитие сюжета возникновение конфликта, его постепенное развитие, борьбу противоположностей, обусловливающую временное равновесие сил {ожидание), разрешение конфликта {развязка), мастерски показывает, как и почему сталкиваются интересы людей и сами люди С помощью «конфликта» оратор выражает важнейшие идеи, придает выступлению наибольшую эмоциональную, убеждающую силу, и речь воспринимается как единое целое

В шестой главе «Прагматические роли судебного оратора А.Ф. Кони» выявляются и анализируются роли, исполняемые А Ф Кони в судебных выступлениях, исследуются речевые особенности каждой роли, специфика их использования, определяется их место в реализации целевой установки судебной речи

В образе оратора, помимо особенностей его языковой личности, всегда присутствует исполнительский момент, который несет в себе отраженный образ слушателя речи (В В Виноградов) В судебном выступлении ритор принимает на себя различные роли, обусловленные целями коммуникации и характеристиками адресата и применяемые как средство воздействия, для достижения поставленной цели Прагматические роли репрезентируют типы, модели речевого поведения, порожденные культурой общества, значимые для носителей данной культуры Роли являются такими составляющими, взаимодействие которых в судебной речи формирует образ оратора Исполнение различных ролей дает выступающему возможность менять стратегию и тактику речи, использовать разные приемы ее стилевой организации, занимать разные позиции при рассмотрении дела Роли предполагают определенную оценку обстоятельств и особый пафос ее выражения Создается впечатление присутствия в судебном заседании разных представителей общества (проповедника, юриста-ученого, исследователя и др), которые анализируют, оценивают рассматриваемое дело, высказывают по нему свое мнение, что делает речь максимально доступной для восприятия и убедительной, и следовательно, «работает» на реализацию целевой установки оратора

Нами выявлено 8 ролей, исполняя которые, А Ф Кони в каждом судебном выступлении конструирует, создает нужный ему «образ», впечатление о себе как о субъекте речи С нашей точки зрения, эти роли могут быть разделены на три группы 1) «социальные» (гражданин, моральный проповедник), 2) «судебные» (беспристрастный исследователь, юрист-ученый, судья, обвинитель), 3) «мастера слова» (полемист, рассказчик-психолог) В диссертации представлен анализ 27

фрагментов судебных выступлений знаменитого юриста, иллюстрирующих эти роли

Выступая в социальных ролях, А Ф Кони преследовал цель оказать воздействие на все русское общество, но с разных позиций - гражданина и морального проповедника Роль гражданина позволяла оратору обратить внимание общества на социальные проблемы, обличить темные стороны русской действительности, дать характеристику современного ему общественного уклада России При этом А Ф Кони-гражданин не только информировал аудиторию о том или ином явлении действительности, но и оценивал ее (обычно это негативная, критичная оценка), а также воздействовал на слушателей, стараясь пробудить в них гражданские чувства Гражданственный пафос мог проявляться в отдельных фрагментах обвинительной речи, а мог быть присущ всей речи в зависимости от материалов рассматриваемого в суде дела Роль проповедника помогала донести до адресата свои нравственные воззрения, затрагивая различные морально-нравственные вопросы (соблюдение норм морали, основанных на христианских заповедях, проявление милосердия, сострадания к подсудимому, уважение к человеческому достоинству и т п), осуществлять моральное воспитание общества Особенно громко голос А Ф Кони-проповедника звучит там, где дается нравственная оценка деяния (в заключительной части обвинительной речи).

Речи А Ф Кони-проповедника и А Ф Кони-гражданина, обращенные ко всему обществу и направленные на оказание воздействия на него, характеризуются (при различии вопросов, затрагиваемых в них) сходством способов выражения разного содержания В речи и морального проповедника, и гражданина отчетливо проявляются особенности публицистического стиля изложения (использование литературно-книжной лексики с небольшими вкраплениями элементов официально-делового и разговорного стилей, насыщенность речи различными средствами выразительности (эпитеты, метафоры, сравнения, инверсия и т п), прием обобщения, широкое применение лексики и фразеологии, выражающей эмоции и экспрессию (книжные слова, характерные для высокого стиля, имена существительные на —ние, -ство, -ость и т п ), наглядное проявление в речи оценочного элемента, позволяющее оратору отчетливо выразить отношение к предмету речи, характерный для публицистического стиля изложения синтаксис употребляются в основном простые предложения, осложненные однородными членами, обособленными определениями и обстоятельствами, вставными конструкциями)

Вместе с тем различие задач, решаемых А Ф Кони-гражданином и А Ф Кони-проповедником, обусловливает различия речевого поведения оратора и определяет языковую специфику выступления Так, гражданственный пафос речи создается широким употреблением лексики общественно-политического звучания (общество, народ, противообщественное явление и т п), обилием негативно-оценочной лексики обличающего характера (растлевающее значение, ограбленный бедняк и т п), открытым выражением позиции выступающего (я полагаю, нам известно), активным использованием риторических средств, придающих речи особую эмоциональность и экспрессию (риторические восклицания, обращения, анафора, параллелизм и др ) Для речи же А Ф Кони-проповедника более характерна морально-этическая лексика, слова,

обозначающие нравственные качества человека (совесть, стыд, грех, душа, честный, добрый и т п), подчеркнутая объективность и беспристрастность оратора (применяется речевой прием намека, значительно реже употребляются местоимения я, мой и др) Не свойственны такие речевые приемы создания эмоциональности и экспрессивности, как риторические восклицания, анафора, параллелизм и тп Эмоциональное звучание достигается самим содержанием речи, использованием соответствующей лексики и фразеологии, а также обилием оценочных эпитетов Для А Ф Кони-проповедника так же, как и для А Ф Кони-гражданина, характерен прием обобщения Однако цель его применения другая Если оратору-гражданину этот прием позволял дать характеристику современного общественного уклада России, представляя частный рассматриваемый случай как проявление типичного, то оратору-проповеднику прием обобщения помогал оказать воспитательное воздействие на членов общества В речи проповедника обобщение-вывод, заключающее моральную проповедь, содержало указание на правильное нравственное поведение человека, на то, как следует в морально-этическом плане поступать в определенных условиях

«Судебные» роли помогают дать оценку событий происшествия с позиций юриста - беспристрастного исследователя, юриста-ученого, судьи, обвинителя Специалист-юрист в соответствии со своими знаниями в области права дает в судебной речи юридическую оценку деяния, это его основная функция в суде В роли исследователя А Ф Кони анализирует все материалы рассматриваемого дела с целью установления истины При этом он основывается исключительно на фактических данных (показаниях свидетелей, потерпевшего, документах, данных экспертизы), бесстрастно излагает и разбирает все обстоятельства дела, подробно исследует, как, когда, кем и при каких условиях совершено преступление, скрупулезно анализирует все доказательства по делу, показывает, что события должны были развиваться именно так, а не иначе Эта роль позволяет оратору не только продемонстрировать беспристрастное и объективное отношение к делу, но и расположить к себе слушателей Для речи исследователя характерна подчеркнутая логичность, последовательность изложения мыслей, достигнутая различными приемами (вопросительные конструкции, лексические повторы и др ) А Ф Кони использует сложные синтаксические структуры, включающие простые предложения, осложненные однородными членами, большим количеством обособленных определений, выраженных причастными оборотами, вводными и уточняющими конструкциями, сложноподчиненные предложения и др, которые помогают оформить речь в виде рассуждения Средства выразительности применяются в минимальном количестве, что восполняется разнообразием логических ходов Оратор широко вводит нейтральную лексику и книжную с элементами, характерными для юридической сферы В стилистическом плане речь исследователя отражает все особенности официально-делового и научного стиля, она отличается спокойным и выдержанным тоном, строгостью и простотой изложения, что придает ей особую убедительность

В роли юриста-ученого А Ф Кони разъясняет положения уголовно-правовых и уголовно-процессуальных законов, чтобы доказать свою позицию по конкретному делу и способствовать уяснению правовых положений юристами Сената (кассационные заключения) либо присяжными заседателями (обвинительные речи) В обвинительной речи оратор выступает в этой роли при

квалификации уголовно наказуемого деяния, в совершении которого обвиняется подсудимый В таких случаях дается развернутое определение преступления, охватывающее все признаки деяния, объективно описывающее его сущность Как правило, это определение сопровождается комментарием оратора Здесь используется характерный для научных текстов вид речи определение, который сменяется разъяснением юридического понятия Соответственно происходит смена одного вида речи на другой - объяснение, чаще встречающийся в научно-популярных текстах В речи выступающего появляются элементы публицистического стиля (средства выразительности, эмоционально-оценочная лексика), тем самым оратор добивается органичного сочетания научного и публицистического стиля изложения Нередко А Ф Кони-ученый облекает информацию в форму рассуждения, что помогает создать впечатление совместных со слушателями размышлений В кассационных заключениях оратор выступает прежде всего в роли юриста-ученого, который дает научное толкование действующих законов, исследует принципиальные вопросы уголовного права и уголовного процесса В таких случаях в его речи проявляются все качества научного стиля (активное применение терминологической лексики, полное отсутствие эмоционально-оценочной лексики, употребление глаголов в форме настоящего времени, наличие отглагольных существительных, использование сложных предложений с большим количеством придаточных предложений, определений, выраженных причастными оборотами, вводных конструкций) Речь представляет собой объяснение с элементами рассуждения

Роль юриста-ученого по речевым характеристикам близка к роли беспристрастного исследователя в ней обнаруживается та же подчеркнутая логичность, последовательность изложения мыслей, которая выражается, в частности, введением в речь определений, рассуждений или элементов рассуждения, различными синтаксическими конструкциями Широко представлена и нейтральная лексика, и книжная с элементами, характерными для юридической сферы научного стиля Вместе с тем обнаруживаются существенные отличия Так, юрист-ученый наряду с характерным для научного стиля определением использует объяснение, присущее научно-популярным текстам Соответственно в речь вводятся элементы публицистического стиля И если исследователь употребляет средства выразительности в минимальном количестве, то юрист-ученый (в обвинительных речах) прибегает к ним значительно чаще В целом стиль речи исследователя приближен к деловому и научному, в то время как речь юриста-ученого совмещает особенности научного и публицистического стиля изложения

В роли судьи А Ф Кони дает юридическую и нравственную оценку деяния подсудимого Юридическая оценка дается обычно в конце основной части обвинительной речи после того, как изложены все обстоятельства дела, проанализированы все доказательства Нравственная оценка следует сразу после юридической и включается, как правило, в заключительную часть речи Со страны формы речь говорящего публично судьи представляет собой рассуждение, в котором явно преобладают логический анализ, логические формы развертывания, в то время как средства эмоционально-психологического воздействия используются мало Спокойный тон и подчеркнутая логичность создают впечатление объективности оратора и увеличивают убедительность речи

Нравственная оценка деяния, в отличие от юридической, дается с опорой на моральные устои общества, понимаемые его членами по-разному, поэтому убедить слушателей, склонить их на свою сторону судебный оратор может, лишь затрагивая чувства Следовательно, особое значение приобретают средства эмоционального воздействия Нравственная оценка преступления оформляется А Ф Кони очень эмоционально Он широко применяет средства эмоционально-психологического воздействия (вопросно-ответные единства, серии риторических вопросов, повторы и др ) В текстах А Ф Кони-судьи употребляется в основном нейтральная и книжная лексика с незначительными вкраплениями разговорной и элементов высокого стиля

В роли обвинителя оратор выступает в заключении обвинительной речи после юридической оценки деяния А Ф Кони-обвинитель предельно лаконичен, конкретен и категоричен Он четко называет лицо и действия, за которые это лицо должно понести наказание Категоричность обвинителя подчеркивается обязательным личным местоимением я в сочетании с глаголом в форме 1 л (я обвиняю) Речь оратора беспристрастна, объективна, он констатирует факты Вместе с тем А Ф Кони в роли обвинителя достаточно экспрессивен Его негативное отношение к констатируемому факту передается довольно четко с помощью определенных лексических средств (экспрессивов, оценочной лексики) и средств выразительности (прежде всего эпитетов, содержащих явно негативную оценку) Использование же нейтральной и книжной лексики в значительной мере способствует созданию впечатления беспристрастности и объективности оратора В стилистическом плане речь обвинителя сочетает элементы официально-делового и публицистического стиля изложения

Судебный оратор А Ф Кони последовательно принимает на себя роли беспристрастного исследователя, юриста-ученого, судьи и обвинителя Роль беспристрастного исследователя в основной части обвинительной речи дает А Ф Кони возможность рассмотреть все обстоятельства дела, выяснить истину Роль юриста-ученого помогает объективно квалифицировать преступное деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый Дополняя друг друга, эти роли формируют категорию объективности и придают научную обоснованность выводам Неслучайна поэтому и определенная их схожесть в речевом оформлении (преобладание научного стиля изложения) В заключительной части обвинительной речи исследователя и юриста-ученого сменяют судья и обвинитель, которым также присущи и бесстрастность, и объективность Вместе с тем здесь явно проявляется позиция оратора (обычно негативная) по отношению к рассматриваемому делу, что выражается в активном введении в контекст элементов публицистического стиля, а именно средств эмоционально-экспрессивного воздействия Роли судьи и обвинителя также взаимосвязаны обвинитель выступает в речи только после юридической оценки деяния, даваемой судьей Следует также отметить характерную для речей А Ф Кони органичную связь роли судьи с ролью морального проповедника Нередко там, где дается нравственная оценка преступного деяния, сливаясь с голосом судьи, громко звучит голос А Ф Кони-проповедника Даваемая судьей нравственная оценка преступления используется проповедником для оказания воспитательного воздействия на общество, при этом частный случай выводится на уровень обобщения Связь этих ролей выявляется и в языковом оформлении текста

ораторский стиль изложения приближается к публицистическому, особое значение приобретают средства эмоционального воздействия, позволяющие выразить отношение к предмету речи

Другие роли (так называемые роли «мастера слова» - полемист, рассказчик-психолог) еще шире раскрывают ораторское мастерство А Ф Кони Они могут быть присущи любой публичной речи, но исполнять их способен лишь человек, достигший определенного уровня мастерства В них проявляется талант мастера, умело воздействующего на разум (полемист) и чувства (рассказчик-психолог) слушателей с целью склонить их на свою сторону

Роль оратора-полемиста проявляется тогда, когда осуществляется анализ доказательств по делу, показаний подсудимого и свидетелей В судебном процессе между обвинением и защитой обычны разногласия в оценке личности подсудимого (его характеристики, биографических сведений) Различная интерпретация фактов из биографии конкретного лица касается в первую очередь морально-нравственной стороны Наиболее острую, полемическую форму в обвинительных речах А Ф. Кони приобретает характеристика личности, когда оратор, принимая показания, призванные свидетельствовать во вред потерпевшему, дает им такое освещение, что они оборачиваются в его пользу Полемизируя с процессуальным оппонентом, обвинитель стилистически по-разному строит свою речь Так, характеристика личности, основанная на фактах, в речах знаменитого юриста чаще всего лишена образности, тогда как при описании отдельной стороны характера человека почти всегда используются образно-выразительные средства А Ф Кони полемизирует со своим оппонентом и в тех случаях, когда ставится под сомнение правдивость показаний свидетелей В роли полемиста он выступает на протяжении всей обвинительной речи При этом оратор нетороплив, спокоен, сдержан, последователен, его речь включает нейтральную и книжную лексику с незначительными вкраплениями разговорных слов и элементов юридического языка Языковые средства выразительности употребляются очень осторожно, их мало Обвинитель применяет в основном сложные синтаксические конструкции с обилием сложноподчиненных предложений Все это призвано передать беспристрастность выступающего и его стремление к объективному решению вопросов Наши наблюдения показывают, что арсенал полемических приемов А Ф Кони весьма широк, но наиболее характерными для него являются предвосхищение, уступка, резюмирование, ирония, «атака вопросами», «апелляция к публике», демонстрация уважительного отношения к процессуальному оппоненту, изложение сильного довода в виде рассуждения одно из двух, то есть дилеммы Эти средства делают речь оратора максимально убедительной, способствуют достижению успеха в полемике

Отличительной особенностью обвинительных речей А Ф Кони является их «художественность», то есть «живое изображение действительности» В роли рассказчика (повествователя) знаменитый юрист излагает обстоятельства рассматриваемого дела При этом он широко использует повествовательный тип речи Рассказчик-повествователь одновременно выступает в роли психолога, так как, представляя обстоятельства дела с позиций обвинения, не только приводит

необходимые для обвинения биографические данные из жизни подсудимого, но и описывает характер подсудимого, потерпевшего, их психическое состояние А Ф Кони ничего не прибавляет к фактам дела, но перерабатывает весь материал и по-своему представляет его слушателям, активно применяя при этом приемы художественной литературы Цель такой переработки - представление событий, приведших к преступлению, и его психологическая мотивировка А Ф Кони-рассказчик не просто излагает события, а подробно комментирует их, анализирует, таким образом, «повествование» переходит в «исследование» обстоятельств дела Повествование красной нитью проходит через всю речь судебного оратора, развивается не «свободно», а в тесной связи с материалами дела, рассматриваемого в суде Эта связанность проявляется в приемах создания образов, в подборе деталей, в направленности повествования к определенным юридическим нормам

Наши наблюдения показывают, что в роли рассказчика знаменитый юрист шире, чем в других ролях, применяет языковые средства выразительности, усиливающие эмоциональный накал речи эпитеты, метафоры, сравнения, гиперболу, антитезу, риторическое восклицание, разнообразные повторы и др А Ф Кони-рассказчик широко включает экспрессивы, а также экспрессивные элементы, характерные для разговорного стиля, фразеологизмы (в других ролях им практически не употребляются подобные экспрессивные элементы разговорного стиля) Вместе с тем следует отметить, что выразительность речи А Ф Кони - это выразительность особого рода, которая создается не столько образностью речи, сколько меткостью словоупотребления Стремясь проанализировать материалы дела, он всегда остается на строгой фактической основе, заставляет «говорить» факты, используя и их рациональное зерно,' и эмоциональный заряд Нередко значительный эмоционально-психологический эффект создается именно умелым представлением наиболее трогательных черт события При этом сильное психологическое воздействие оказывает именно подчеркнутая простота речи оратора, характерная для рассказов о чем-то очень обыденном Контраст, создаваемый обыденностью речи и неординарностью сообщаемого факта, документальная скупость изложения, часто лишенного всяких средств выразительности, повышают экспрессивность всего контекста В этом его умении подбирать, представлять факты и применять их для оказания психологического воздействия на адресата ярко проявляется присущий знаменитому юристу талант «глубокого психолога», а также свойственное ему мастерство управления аудиторией

А Ф Кони - художник слова и психолог раскрывается и в создаваемых им характеристиках подсудимого, потерпевшего, свидетелей, в которые также широко вовлекаются приемы художественной литературы Перед слушателями предстают живые люди, чувствующие ненависть и любовь, печаль и радость Обвинителя интересует все объективные причины преступления, психическое состояние человека, его мораль, даже внешний облик преступника и его манера говорить При этом он очень лаконичен личность рассматривается лишь в том объеме, какой необходим для анализа обстоятельств дела А Ф Кони уделяет особое внимание анализу внутреннего, психического состояния участников

преступления В зависимости от содержания меняется и стиль рассказчика-психолога Если при характеристике личности, основанной на фактах, используется повествовательный стиль изложения, то, описывая внутренние качества и свойства характера, психическое состояние личности, оратор широко включает средства языковой выразительности, усиливающие эмоциональность сказанного (эпитеты, метафоры, сравнения, перифразы и др)

В целом речь рассказчика-психолога отличается эмоциональностью, ориентирована на оказание эмоционально-психологического воздействия на слушателей, поэтому в ней преобладают не логические формы, а изобразительно-выразительные, риторические, создающие определенную эмоциональную атмосферу в судебную речь широко вовлекаются экспрессивно-стилистические краски художественной речи, свободно применяются элементы художественного описания и изображения реальной действительности Именно применением экспрессивно-стилистических, художественно-образных средств достигается убедительность речи

Исполняя различные роли, А Ф Кони-судебный оратор проявляет себя как человек, нацеленный на коммуникативное взаимодействие и сотрудничество со своим адресатом, творчески активный и способный к многообразным типам коммуникативной деятельности, обладающий онтологическим типом мышления, как человек, которого волнует состояние современного ему общества, занимающий активную гражданскую позицию, видящий свой гражданский долг в правовом и нравственном воспитании общества, в распространении в обществе идей человеколюбия и справедливости, как юрист-профессионал, прекрасно знающий свою специальность, как талантливый оратор, в совершенстве владеющий разнообразными приемами управления аудиторией, мастерски воздействующий на разум и чувства слушателей для достижения целевой установки речи

В заключении подводятся итоги исследования, делаются обобщения и намечаются перспективы дальнейшего изучения языковой личности судебного оратора

Отметим главное проведенное исследование подтверждает выдвинутую нами гипотезу о том, что все параметры языковой личности А Ф Кони соответствуют требованиям русского речевого идеала и проявляются в выборе и использовании языковых средств, речевых приемов, а также прагматических ролей Предпринятый лингвориторический анализ текстов судебных выступлений А Ф Кони позволяет назвать параметры эффективной языковой личности судебного оратора, базирующейся на принципах русского идеала речи высокая нравственность, владение лексическим богатством русского языка, логикой изложения и логикой рассуждения, умелое применение в речи средств выразительности, а также приемов драматизации, актерское мастерство, подразумевающее конструирование в судебной речи нужного оратору «образа» в ходе исполнения «социальных» ролей (гражданин, моральный проповедник), «судебных» (беспристрастный исследователь, юрист-ученый, судья, обвинитель) и ролей «мастера слова» (полемист, рассказчик-психолог)

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях автора

Публикации в изданиях, включенных в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий », рекомендуемых ВАК

1 Концепт «совесть» в обвинительных речах А Ф Кони / 3 В Баишева У/ Вестник Башкирского государственного университета - Уфа БГУ, 2002 - №1 -С 80-82 (0,4пл)

2 Слово в речи юриста (на материале судебных выступлений А Ф Кони) / 3 В Баишева // Вестник Оренбургского государственного университета -Оренбург ОГУ,2004 -№9 - С 10-14(0,5 пл)

3 Проповедничество как особенность ораторского сталя А Ф Кони / 3 В Баишева // Вестник Оренбургского государственного университета - Оренбург ОГУ, 2004 - №10 - С 29-33 (0,5 п л )

4 Общие места в речи обвинителя (на материале судебных выступлений А Ф Кони) / 3 В Баишева // Вестник Оренбургского государственного университета. - Оренбург ОГУ, 2006 -№10 Приложение - 4 1 -С 183-188 (0,5 п л )

5 Логический аспект обвинительной речи (на материале обвинительных речей А Ф Кони) / 3 В Баишева // Вестник Оренбургского государственного университета - Оренбург ОГУ, 2006 -№11 -С 102-106 (0,5 п л )

6 Субъект обвинительных речей А Ф Кони / 3 В Баишева // Уголовное право - М , 2003 -№3 - С 76-78 (0,5 пл)

7 Обвинительные речи А Ф Кони как разновидность судебной речи / 3 В Баишева // «Черные дыры» в Российском законодательстве - М , 2003 - №4 - С 383-386 (0,5 п л )

8 Выражение ораторского «Я» в обвинительных речах А Ф Кони / 3 В Баишева // «Черные дыры» в Российском законодательстве - М , 2004 - №1 - С 403-405 (0,4 п л )

9 Психолого-риторические основы убедительности обвинительной речи / ЗВ Баишева//Законность -М,2004 -№2 - С 23-26 (0,5 п л)

Монографии, учебники, учебные и методические пособия

10 Язык и стиль обвинительных речей АФ Кони Монография / ЗВ Баишева - Уфа БГУ, 2006 -207 с (13 п л )

11 Русский язык и культура речи в юриспруденции Учебник / 3 В Баишева - М ИМЦ ГУК МВД России, 2002 - 200 с (тираж 10000 экз) (12,5 п л)

12 Речь обвинителя в суде (Поддержание обвинения в состязательном судебном процессе) Методическое пособие в помощь государственному обвинителю / 3 В Баишева, А М Исламов - Уфа Прокуратура РБ, 2003 - 200 с (11,6 п л в соавт, 9,7 а л )

13 Учебно-методический комплекс по дисциплине «Юридическая риторика» / 3 В Баишева - Уфа БАГСУ, 2007 - 198 с (12,4 п л )

14 Культура речи в юриспруденции Учебное пособие / 3 В Баишева -Уфа УЮИ МВД РФ, 1998 - 160 с (8,5 п л )

15 Деловой русский язык для юристов Учебное пособие / 3 В Баишева -Уфа Издательство «Восточный университет», 1999 -144 с (8,4 п л)

16 Юридическая риторика Учебное пособие / ЗВ Баишева - Уфа БАГСУ, 2005 - 143 с (9 п л)

17 Риторика Курс лекций / ЗВ Баишева - Уфа УЮИ МВД РФ, 2000 -119с (7пл)

18 Культура речи в юриспруденции Курс лекций / 3 В Баишева - Уфа УЮИ МВД РФ, 2001 -84 с (5,2 пл)

19 Юридическая риторика Программа курса / 3 В Баишева - Уфа БАГСУ, 2005 - 14с (1 пл)

Статьи и материалы конференций

20 Проблемы борьбы с правонарушениями и исследование речи / 3 В Баишева // Современное состояние российского общества и актуальные проблемы борьбы с правонарушениями Материалы межвузовской научно-практической конференции (16 ноября 2000 г) / Отв ред А В Уродовских - Уфа «Восточный университет», 2002 - С 38-41 (0,2 пл)

21. Учет коммуникативных потребностей при формировании профессиональных умений / 3 В Баишева // Роль и место кафедры иностранных языков в системе вузовского образования Материалы межвузовской научно-методической конференции / БГАУ - Уфа БГАУ, 2000 - С 7-9 (0,1 п л)

22 Речевой портрет судебного оратора / З.В Баишева // Лексическая семантика и проблемы обучения иностранным языкам в вузе Межвузовский сборник научных трудов / Под общей ред 3 В Баишевой - Уфа УЮИ МВД РФ, 2001 -Вып 3 -С 5-13 (0,5 пл)

23 О речевом воздействии на аудиторию при различных условиях коммуникации / 3 В Баишева // Актуальные проблемы обеспечения безопасности личности, общества и государства в современных условиях Материалы российской научно-практической конференции / Отв ред К Б Толкачев - Уфа УЮИ МВД РФ, 2001 -Ч 1 -С 174-179(0,3 пл)

24 Моделирование деятельности учебно-профессионального общения курсантов - будущих юристов / 3 В Баишева // Лингво-методические проблемы обучения иностранным языкам в вузе. Материалы межвузовской научно-методической конференции / Отв ред РИ Виноградова - Уфа БГУ, 2001 - С 911 (0,2 п л )

25 Риторика как учебная дисциплина / 3 В Баишева // Задачи профессорско-преподавательского и начальствующего состава института по подготовке специалистов для ОВД с учетом новых государственных образовательных стандартов и специализаций Материалы XIV учебно-методических сборов профессорско-преподавательского и начальствующего состава / Под ред ФБ Мухаметшина - Уфа УЮИ МВД РФ, 2001 - С 95-96 (0,1 п л)

26 Использование наглядности при коммуникативно-ориентированном обучении / 3 В Баишева // Задачи профессорско-преподавательского и начальствующего состава института по реализации рекомендаций аттестационной комиссии в целях дальнейшего совершенствования подготовки специалистов для ОВД и органов, исполняющих уголовные наказания Материалы 13 учебно-методических сборов профессорско-преподавательского состава / Под ред Ф Б Мухаметшина - Уфа- УЮИ МВД РФ, 2001 - С 51-52 (0,1 п л )

27 Понятие правды и истины в обвинительных речах А Ф Кони / 3 В Баишева // Вестник Уфимского юридического института — Уфа УЮИ МВД РФ, 2002 - №2 - С 5-9 (0,4 п.л )

28 Адресат обвинительных речей А Ф Кони / 3 В Баишева // Язык и межкультурные коммуникации Материалы международной конференции / Изд-во БГПУ - Уфа Изд-во БГПУ, 2002 - С 24-26 (0,2 п л )

29 Обвинительные речи А Ф Кони в концептуальном аспекте / 3 В Баишева // Русский язык история и современность- Материалы межрегиональной научно-практической конференции, памяти профессора Г А Турбина В 2 ч / Редкол отв ред Л А Глинкина - Челябинск Изд-во ЧГПУ, 2002 - С 76-77 (0,1 п л)

30 Реализация концептов «правда», «истина», «совесть» в обвинительных речах А Ф Кони / 3 В Баишева // Вопросы обучения иностранным языкам методика, лингвистика, психология Материалы межвузовской научно-практической конференции / Редкол . отв ред Ф Р Имамутдинова - Уфа УЮИ МВД РФ, 2002 - С 9-10 (0,1 п л )

31 Место риторики в системе воспитания будущих юристов / 3 В Баишева // Риторика в системе гуманитарного знания Тезисы VII Международной конференции по риторике / Отв ред В И Аннушкин - М Государственный институт русского языка имени А С Пушкина, 2003 - С 44-46 (0,2 п л )

32. Логика построения обвинительной речи (на материале обвинительных речей А Ф Кони) / 3 В Баишева // Информационный бюллетень Прокуратуры РБ - Уфа Прокуратура РБ, 2003 - №2 - С 283-289 (0,4 п л )

33 Логическая аргументация в обвинительной речи (на материале обвинительных речей А Ф Кони) / 3 В Баишева // Информационный бюллетень Прокуратуры РБ - Уфа Прокуратура РБ, 2003 - №3 - С 311-316 (0,4 п л )

34 Этические основы судебной речи / 3 В Баишева // Международные и национальные механизмы защиты прав и свобод человека Материалы всероссийской научно-практической конференции В 2 ч / Отв ред Р В Нигматуллин - Уфа УЮИ МВД РФ, 2003 - 4 1 -С 207-214 (0,5 п л )

35 Обвинительные речи А Ф Кони в аспекте речевой коммуникации / 3 В Баишева // Русское слово синхронический и диахронический аспекты Материалы международной научной конференции / МГОПИ - Орехово-Зуево МГОПИ, 2003 - С 95-99 (0,25 п л )

36 Нравственные основы судебного процесса (на материале обвинительных речей А Ф Кони) / 3 В Баишева // Актуальные проблемы применения УК и УПК РФ история, теория, практика Материалы всероссийской научно-практической

конференции / Отв ред Р H Хатыпов - Уфа УЮИ МВД РФ, 2003 - С 57-63 (0,4 п л )

37 Нравственные начала в обвинительных речах А Ф Кони / 3 В Баишева // Текст Структура и семантика Материалы IX Международной конференции У МГОПУ - M Московский государственный открытый педагогический университет им M А Шолохова, 2003 - С 113-122 (0,6 п л )

38 Психологический аспект обвинительной речи (на материале обвинительных речей А Ф Кони) / 3 В Баишева // Язык и мышление психологические и лингвистические аспекты Материалы 4-ой Всероссийской научной конференции / Отв ред проф А В Пузырев. - М, Пенза Институт языкознания РАН, ПГПУ имени В Г. Белинского, Администрация г Пензы, 2004 -С 114-115 (0,1 п л)

39 Судебный оратор А Ф Кони (к 160-летию со дня рождения) / 3 В Баишева // Вестник Уфимского юридического института - Уфа УЮИ МВД РФ, 2004 - №1 . С 89-93 (0,5 п л )

40 Языковые особенности судебной речи (на материале обвинительных речей А Ф Кони) / 3 В Баишева // Вестник УЮИ МВД РФ - Уфа УЮИ МВД РФ, 2004 - №4 - С 94-97 (0,5 п л )

41 Личностный подход в обучении студентов технического вуза / 3 В. Баишева // Формирование профессиональной компетентности специалиста Материалы региональной научно-методической конференции / Уфимский филиал ГОУ ВПО ОГУ, ИПК ГОУ ОГУ - Уфа - Оренбург ИПК ГОУ ОГУ, 2006 - С 7273 (0,1 пл)

42 Особенности речи судебного оратора (на материале обвинительных речей А Ф Кони) / 3 В Баишева // Риторика и культура речи в современном обществе и образовании Материалы X Международной конференции по риторике / Отв ред В И Аннушкин - M Государственный институт русского языка им А С Пушкина, 2006 - Вып 2 - С 22-26 (0,4 п л )

43 Языковая картина мира судебного оратора А Ф Кони / 3 В Баишева // Язык Культура Коммуникация Материалы Всероссийской заочной научно-практической конференции / Отв ред С А Борисова - Ульяновск Ульяновский гос университет, 2007 - С 144-146 (0,25 п л )

44 Формирование риторической культуры студента-нефилолога как важнейшая составляющая подготовки конкурентоспособного специалиста / 3 В Баишева // Инновации и наукоемкие технологии в образовании и экономике Материалы региональной научно-методической конференции / Уфимский филиал ГОУ ВПО ОГУ, ИПК ГОУ ОГУ - Уфа - Оренбург ИПК ГОУ ОГУ, 2007 - С 8992 (0,2 п.л )

Баишева Зиля Вагизовна

ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ СУДЕБНОГО ОРАТОРА АНАТОЛИЯ ФЕДОРОВИЧА КОНИ

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора фипологических наук

Лицензия на издательскую деятельность ЛР № 02 J 319 от 05 01 99 г

Подписано в печать 07 09 2007 г Бумага офсетная Формат 60x84/16 Гарнитура Times Отпечатано на ризографе Уел печ л 2,76 Уч-изд л 3,02 Тираж 120 экз Заказ 478

Редакционно-издательский центр Башкирского государственного университета 450074, РБ, г Уфа, ул Фрунзе, 32

Отпечатано на множительном участке Башкирского государственного университета 450074, РБ, г Уфа, ул Фрунзе, 32

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Баишева, Зиля Вагизовна

подлежать подробность порядок правило правильный правосудие предмет прием прямой раздражение разрешить рассматривать рассмотрение решение

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Баишева, Зиля Вагизовна

Феномен языковой личности является в последние десятилетия объектом постоянного и пристального внимания многих лингвистов (В.В. Виноградов, А. Вежбицкая, М.М. Бахтин, Г.И. Богин, A.A. Волков, В.В. Воробьев, В.Е. Гольдин, В.В. Зеленская, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, И.Э. Клюканов, Т.В. Кочеткова, В.В. Красных, Л.П. Крысин, В.Д. Лютикова, А.К. Михальская, Ю.Е. Прохоров, Ю.В. Рождественский, К.Ф. Седов, И.В. Сентенберг, О.Б. Сиротинина, Ю.С. Степанов, С.А. Сухих, И.П. Сусов, A.M. Шахнарович, Т.В. Шмелева и др.). Можно утверждать, что в современной лингвистике большое количество направлений, от собственно лингвистики до теории коммуникации, занимается разработкой проблемы языковой личности. Однако, несмотря на постоянно возрастающий интерес к этой теме, многие вопросы еще не решены с достаточной степенью полноты и конкретности.

Актуальность нашего исследования определяется тем, что оно выполнено в русле активно развивающегося направления современной лингвистики - изучение языковой личности конкретного носителя русского языка с опорой на уже доказанные в науке положения (трехуровневый анализ языковой личности), с использованием принципов коммуникативно-прагматического подхода. Нами предпринят комплексный анализ языковой личности реального носителя языка определенной типологической группы -речь судебного оратора (юриста) в рамках лингвориторической теории, предполагающей выявление «целесообразных речевых действий ритора и развитие личности ритора в процессе речевой деятельности» [94, с. 113], что создает почву для моделирования результативного профессионального поведения.

Актуальность темы определяется также отсутствием в настоящее время в отечественной науке глубокого и всестороннего исследования судебной риторики вообще, в том числе и принципиальной оценки риторических приемов русских судебных ораторов от XIX в. до наших дней. Между тем проблема разработки теории русского судебного красноречия, а также выработки практических рекомендаций для юридической ораторики по построению эффективных в плане воздействия на слушателей судебных выступлений стала насущным требованием дня.

Наблюдающийся с начала 80-х гг. XX в. интерес к традициям русской юридической риторики был вызван восстановлением в нашей стране института присяжных заседателей, что потребовало возврата к уже сложившемуся типу судебного красноречия, обращенного к слушателям, не искушенным в юридических тонкостях. Это красноречие претерпело в XX в. значительные изменения, утратив многие ценные черты. Причина регрессивных изменений заключается в том, что в современном суде речи прокурора и адвоката главным образом произносятся для профессионалов (судей и коллег). Однако то, что чрезвычайно важно для юриста, может не представлять интереса для присяжных. И, наоборот, пафос и образность речи, глубокий анализ личности преступника, потерпевшего и свидетелей, нередко кажущиеся излишними для правоведа, могут оказаться решающими на суде присяжных.

Немаловажным следует также считать вопрос о речевом поведении современных прокуроров и адвокатов в судебном процессе. Юристами признается, что одним из самых слабых участков деятельности прокуратуры и адвокатуры сегодня является поддержание государственного обвинения и осуществление защиты в уголовном суде. Эффективность же деятельности обвинителя и защитника в качестве судебных ораторов, помимо профессиональных знаний, в значительной мере зависит от знания основ искусства построения убедительной судебной речи [212, с. 277]. Мы вынуждены с сожалением констатировать, что в настоящее время наблюдается явно недостаточная речевая подготовка прокуроров и адвокатов, что в профессиональных ситуациях общения в речах судебных ораторов проявляется уродливое засилье письменных форм и что часто эти обвинительные речи, произнесенные перед судом присяжных заседателей. Именно в них проявилось прежде всего «могучее дарование первоклассного судебного оратора, непревзойденного мастера живого слова, тонкого и умелого аналитика доказательственного материала, глубокого психолога и тонкого знатока движений человеческой души» [105, с. 9].

Исследователи русского судебного красноречия (М. Выдря, С. Волк, А. Муратов, Н.Г. Михайловская, В.В. Одинцов, В.И. Смолярчук и др.) отмечают важную особенность обвинительных речей А.Ф. Кони - последовательное и глубокое рассмотрение доказательств по делу. Ему присуща своя, выработанная специально методика предъявления доказательств, особые приемы, которые выбивали почву из-под ног процессуальных противников и обеспечивали убедительную победу.

Оратор умело сочетал в своих выступлениях логические и изобразительно-выразительные способы изложения материала. Он владел эффективным «набором» тропов и риторических фигур, у него имелись излюбленные средства создания образности речи и эмоциональной психологической атмосферы, способствующей убеждению адресата. Мастерски применяемые различные средства выразительности облегчали слушателям восприятие основного содержания речи, помогали глубже уяснить суть дела, осмыслить те или иные эпизоды, содействовали правильной оценке имеющихся в деле доказательств. А.Ф. Кони искусно использовал в обвинительных речах целую серию способов драматизации речи: цитирование, картины, ремарки, конфликт, ожидание, развязка и пр.; приемов диалогизации: вопросы, приемы адресации, авторизации и др. Все это помогало оратору выразить важнейшие идеи, придать речи наибольшую эмоциональность и убеждающую силу.

Для обвинительных речей А.Ф. Кони характерна также особая форма организации текста в лексическом отношении - индивидуальный словарь, включающий общеупотребительные, книжные слова, а также славянизмы, разговорно-просторечные слова, юридические, научные термины и др. В этом смысле несомненен огромный вклад известного юриста в развитие русского литературного языка: в речевой ситуации второй половины XIX в., когда имело место неупорядоченное употребление высоких книжных слов, смешение их с разговорными элементами, А.Ф. Кони нашел лексике обозначенного круга достойное место в своих речах. Она органично вошла в ткань судебного выступления как необходимая его составляющая, а не как простое словесное украшение. Таким образом оратор внес свою лепту в упорядочение применения славянизмов в русском литературном языке. Конечно, уже в пушкинскую эпоху определились объем и границы старославянской лексики, и главное - принципы ее семантико-стилистического употребления. Но если A.C. Пушкин, обозначив состав стилистически значимых славянизмов и их функции, ограничил сферу их применения как специфических выразительных средств в основном пределами поэтической речи, то А.Ф. Кони продемонстрировал особенности использования славянизмов в судебной ораторской речи.

Отталкивание от книжно-письменных речевых форм, движение в сторону живой устной речи характерно для всех ораторов» второй половины XIX в. [216; 217, с. 13]. Благодаря именно ораторам-юристам в литературу, в разные жанры письменной и устной речи, в том числе в выступления судебных и политических деятелей, стали широко привлекаться слова разговорные, бытовые, народные. Проникновение разговорно-просторечных слов в ораторскую речь наиболее ярко и талантливо проявилось в обвинительных речах А.Ф. Кони (утверждать это нам дает право исследование лексикона его судебных выступлений).

Следует также отметить высокую эффективность его речей. Из 16 судебных процессов, на которых А.Ф. Кони-прокурор произносил обвинительные речи, проанализированные нами в исследовании, в 15 случаях присяжные заседатели поддержали мнение обвинителя полностью. Лишь в деле об убийстве иеромонаха Иллариона они не согласились с утверждением обвинения относительно наличия у подсудимого заранее обдуманного намерения в убийстве.

Несмотря на общее признание ораторского искусства А.Ф. Кони, в настоящее время отсутствуют сколько-либо серьезные исследования его творческого наследия вообще и судебных выступлений в частности, как, впрочем, и речей других представителей блестящей плеяды русских судебных ораторов второй половины XIX в. Конечно, деятельность знаменитых юристов была освещена в литературе. Так, проблеме изучения ораторского искусства судебных деятелей конца XIX - начала XX в. посвящен ряд работ, написанных профессиональными юристами (К.К. Арсеньевым, JI.E. Владимировым, Ф.А. Волькенштейном, Б.Глинским, А.Ф. Кони, А. Левенстимом, K.JT. Луцким, Е.А. Матвеенко, В.В. Мельником и др.) [См.: 15; 87; 88; 89; 95; 112; 155; 157, т. 4; 158; 190; 207; 209; 212; 229; 263 и др.]. Однако эти работы либо представляют собой собрания биографических сведений и характеристик личности знаменитых коллег, воспоминания об их конкретных делах, либо содержат рекомендации для оптимального построения судебной речи; оценку ряда практических приемов, успешно применяемых в прениях; разбор конкретных ситуаций; анализ речей русских правоведов с целью проиллюстрировать назидания, как надо (а чаще - как не надо) говорить на суде; практические советы, касающиеся технической стороны прений: искусства побеждать в споре с противником, внешнего облика и интонаций выступающего, способов ведения следствия, тактики перекрестного допроса свидетелей и пр.

Таким образом, все эти работы объединяет то, что они не являются чисто лингвистическими исследованиями, не содержат всестороннего языкового анализа рассматриваемых явлений. В них даются лишь общие рекомендации, касающиеся качеств воздействующей судебной речи, проиллюстрированные примерами из судебных выступлений как известных русских ораторов-юристов второй половины XIX в., так и современных. В большинстве случаев все сводится к демонстрации отдельных примеров без анализа их языковой природы.

Лингвистические же труды, посвященные вопросам речевого мастерства русских судебных ораторов, стали появляться лишь в конце XX -начале XXI столетия, когда увидели свет современные пособия для студентов - будущих юристов, в которых особое внимание уделяется судебному красноречию второй половины XIX в. [См., в частности: 76; 120; 131; 132; 200; 222; 230 и др.]. На сегодняшний день единичны научные работы, посвященные анализу языка и стиля речей дореволюционных судебных ораторов: монографии [217], диссертационные исследования, в которых рассматриваются лексико-грамматические и стилистические особенности русской судебной речи того времени, изучаются средства воздействия в судебной монологической речи [189; 278].

Названные научные работы характеризуются тем, что в них рассматриваются определенные языковые явления и особенности их функционирования в текстах обвинительных и защитительных речей целого ряда русских судебных деятелей второй половины XIX в. Например, С.Н. Лаврухина рассматривает функцию пословично-поговорочных вкраплений в текстах обвинения и защиты, особенности функционирования вставных конструкций в речах русских юристов конца XIX в. и т.п. Мы же считаем целесообразным изучение особенностей судебной речи на конкретном, достаточно большом по объему языковом материале, который дает возможность (на основе сопоставления) выявить характерные для конкретного оратора приемы и средства создания убедительной речи. Попыткой изучения наследия русских ораторов-юристов в этом аспекте можно считать опыт лингвориторического исследования структуры судебных защитительных речей Ф.Н. Плевако, предложенный в работах Е.А. Кузнецовой [175; 176; 177; 178; 179], а также единственный на сегодня лингвистический анализ текстов обвинительных речей А.Ф. Кони, представленный О.В. Демидовым [124]. Таким образом, развернутого исследования судебной речи и описания языковой личности судебного оратора в современной лингвистике не существует, что делает нашу работу весьма актуальной.

Исходя из того, что А.Ф. Кони и сегодня остается величайшим оратором, непревзойденным мастером слова, мы выдвигаем гипотезу: А.Ф. Кони воплощает в себе все черты судебного оратора, соответствующего русскому речевому идеалу. Речевая деятельность ритора такого плана, его речевое поведение может послужить образцом для разработки теоретической модели эффективной языковой личности судебного оратора.

Объектом изучения выступает русская судебная ораторика второй половины XIX в.

Предметом нашего исследования является языковая личность судебного оратора А.Ф. Кони.

Цель работы - анализ языковой личности судебного оратора А.Ф. Кони в аспекте реализации русского речевого идеала. Мы стремимся раскрыть судебное ораторское мастерство знаменитого юриста, выявить особенности стиля судебного оратора, характерные средства и формы изложения, служившие адекватной передаче мысли в соответствующей обстановке, указать их место и роль в ораторском выступлении юриста, на основе полученных данных назвать параметры эффективной языковой личности русского судебного оратора.

Достижение цели исследования обусловлено решением следующих задач:

1) теоретически обобщить имеющиеся научные труды, касающиеся проблемы языковой личности;

2) проанализировать особенности становления языковой личности русского судебного оратора;

3) осуществить анализ обвинительных речей А.Ф. Кони в рамках лингвориторической теории с применением методов современного риторического описания речевого поведения;

4) в свете нравственных концептов русской культуры описать А.Ф. Кони как языковую личность, в которой ярко проявляются как базовые черты русского национального речевого идеала, черты, определяемые лингвокультурной ситуацией того времени, так и индивидуальные;

5) охарактеризовать языковое богатство и логичность как категориальные признаки судебной речи, поставив в центр исследования специфические приемы доказательства и методику их предъявления, а также языковые средства, создающие логичность речи А.Ф. Кони. При рассмотрении богатства его речи (анализ лексикона судебного оратора) акцентировать особенности использования оратором лексических средств языка, соотношение в текстах обвинительных речей лексических единиц, относящихся к разным тематическим группам, к разным частям речи и стилям, а также их функции;

6) рассмотреть средства выразительности, применяемые А.Ф. Кони в судебной речи; раскрыть назначение тропов и фигур (выявить наиболее эффективные тропы и риторические фигуры, а также общие принципы их употребления);

7) показать характерные для А.Ф. Кони приемы драматизации и специфику их использования в судебной речи;

8) выявить и проанализировать исполняемые им прагматические роли как составляющие образа судебного оратора, типы и модели речевого поведения, порожденные культурой русского общества; исследовать речевые особенности каждой роли и специфику их применения в судебном выступлении;

9) выявить типологическое, свойственное языковой личности судебного оратора и индивидуальное, характерное для конкретной языковой личности; описать эффективные приемы ораторского искусства с точки зрения возможности их использования в современной судебной практике и современной ораторике.

Методологическую основу работы составляют: положение о трехуровневой модели языковой личности (Ю.Н. Караулов); концепции, разработанные представителями различных лингвистических направлений, касающиеся описания языковой личности с позиций прагматики, лингвокультурологии, коммуникативно-деятельностного подхода и др. (В.Е. Гольдин, Т.В. Кочеткова, К.Ф. Седов, И.В. Сентенберг, О.Б. Сиротинина, И.П. Сусов, С.А. Сухих, Н.И. Толстой, В.И. Шаховский и др.); лингвотеоретические понятия «образ автора» и «образ оратора» (М.М. Бахтин, В.В. Виноградов, A.A. Волков, H.A. Купина, Ю.В. Рождественский, В.Н. Радченко и др.); достижения современной когнитивной лингвистики (Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, Т.В. Булыгина, А. Вежбицкая, Е.С. Кубрякова, Д.С. Лихачев, В.А. Маслова, Б.А. Серебренников, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, В.Н. Телия, P.M. Фрумкина, А.Д. Шмелев и др.); положения лингвокультурологии (В.В. Воробьев, В.И. Карасик, В.В. Красных, Н.В. Рапопорт, JI.M. Салимова и др.); исследования русского судебного красноречия (С. Волк, М. Выдря, J1.K. Граудина, О.В. Демидов, H.H. Ивакина, Е.А. Кузнецова, С.Н. Лаврухина, Г.И. Миськевич, Н.Г. Михайловская, А. Муратов, В.В. Одинцов, Т.А. Соловьева и др.); учения о средствах выразительности речи (Н.Д. Арутюнова, A.A. Волков, М.Л. Гаспаров, К.С. Горбачевич, Е.В. Клюев, В.П. Москвин, И.В. Пекарская, Г.Н. Скляревская, Ю.М. Скребнев, В.Н. Телия, Т.Г. Хазагеров, Л.С. Ширина и др.);

- исследования языка драмы, ее специфических черт, взаимосвязи драмы и ораторского искусства (Б.В. Варнеке, В.В. Виноградов, В.Н. Топоров, В.Е. Хализев, H.A. Хренов и др.).

Выбор методов исследования определялся поставленными в работе целями и задачами: описательный метод, предполагающий использование следующих важных приемов: непосредственное лингвистическое наблюдение над обвинительными речами А.Ф. Кони, описание и сопоставление интересных с точки зрения создания убедительной речи лексических, синтаксических, риторических, логических средств и приемов, классификация конкретных типов языковых явлений, обобщение результатов наблюдения; статистический метод применялся с целью выявления закономерностей употребления языковых единиц в речи судебного оратора, а также установления закономерностей построения юридического текста. Частотные словари, составленные в результате применения этого метода, позволили описать структуру мировосприятия и общую структуру личности судебного оратора А.Ф. Кони; метод контент-анализа индивидуального словаря оратора, предполагающий описание структуры значений наиболее значимых, важных слов «личной логосферы» индивида; методы лингвопрагматики, включающие анализ модальности речи; риторический анализ, предполагающий выявление наиболее характерных для оратора риторических приемов, степени диалогичности речи, категоричности высказываний, образности речи, использования риторических средств косвенного и прямого информирования [220]; элементы психологического анализа, позволяющего выйти на невербальные характеристики личности с опорой на вербальное наполнение его текстов и подтверждающего тезис о том, что в речи человека проявляется его языковая личность, а через нее и сама личность человека во всем ее духовном богатстве и своеобразии; метод описания языковой личности на основе общепризнанной в настоящее время трехуровневой модели языковой личности [143]; методы лингвокогнитивного подхода к изучаемому материалу: концептуальный [311] и дискурсный [3] методы описания концепта и концептосферы языковой личности; метод лингвокультурологического поля [98; 100; 102].

Материалом диссертационного исследования послужили 379 речевых произведений разных жанров (очерки, воспоминания, статьи, научные доклады, письма и др.), вошедших в восьмитомное собрание сочинений А.Ф. Кони. Особое внимание уделено его судебным выступлениям и прежде всего 16 обвинительным речам по уголовным делам различного содержания (убийства, подлоги, расхищения и др.). Тексты этих речей опубликованы с учетом требований современной орфографии в их полном виде и с сохранением всех языковых особенностей. Проявления языковой личности А.Ф. Кони в произведениях других жанров, представленных в восьмитомном собрании сочинений, помогли получить наиболее полное представление об образе судебного оратора. Значительный объем привлекаемого материала обеспечил полноту и достоверность выводов.

С целью описания языковой личности А.Ф. Кони в аспекте нравственных концептов русской культуры была составлена картотека, содержащая свыше 1800 употреблений лингвокультурем. Основным источником, иллюстрирующим применение лингвокультурологических единиц, составляющих концепты «Закон», «Нравственный закон», «Совесть», «Правда» и «Истина», стали судебные выступления оратора (22 речи). Функционирование лингвокультурем, составляющих концепты «Русь, Россия, русские, россияне» и «Вера», иллюстрируют данные, полученные методом сплошной выборки из 357 произведений автора разных жанров.

Лексикон судебного оратора А.Ф. Кони исследовался нами на основе 14576 лексических единиц, использованных им в судебных выступлениях. На их базе были составлены: частотный словарь обвинительных речей (9323 единицы), частотный словарь руководящих напутствий присяжным (2527 единиц), частотный словарь кассационных заключений (2726 единиц), а также алфавитно-статистические словники обвинительных речей, руководящих напутствий присяжным и кассационных заключений (слова представлены в алфавитном порядке с указанием частоты их употребления в речах оратора); статистически упорядоченные словники (слова представлены по убыванию частотности их использования в речи А.Ф. Кони); алфавитно-статистические словники с указанием стилистической принадлежности слов.

Описание средств выразительности, а также приемов драматизации судебной речи, характерных для А.Ф. Кони, осуществлено на основе анализа 8950 текстовых фрагментов. Кроме того, наша картотека содержит еще 1630 контекстов, иллюстрирующих употребление аргументов и языковых средств, создающих логичность речи.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые осуществлен лингвориторический анализ текстов судебных речей А.Ф. Кони, в рамках которого: языковая личность А.Ф. Кони представлена в свете важнейших нравственных концептов русской культуры; проанализированы языковое богатство и логичность как базовые категориальные признаки судебной речи, при этом выявлены особенности использования знаменитым оратором лексических средств языка, приемов доказательства и методика их предъявления; рассмотрен один из наименее изученных в риторике вопросов, касающихся логичности ораторской речи (языковые средства, содействующие четкой смысловой связности речи и отражающие логику изложения и логику рассуждения ритора: метатекстовые конструкции (скрепы, авторские ремарки, вопросительные конструкции) и периоды); проведено исследование средств выразительности и приемов драматизации в аспекте их специфичности для речей А.Ф. Кони, выявлена их роль в создании эффективной судебной речи; описаны исполняемые А.Ф. Кони прагматические роли как составляющие модели речевого поведения судебного оратора, как средство воздействия для достижения прагматической цели; эффективные риторические приемы, характерные для А.Ф. Кони, представлены с точки зрения возможности их применения для создания оптимальной модели воздействия в ситуации профессионального общения в современной судебной практике и в целом в сфере ораторского искусства; проанализированы особенности становления языковой личности русского судебного оратора в историческом аспекте.

Диссертация представляет собой одну из немногих попыток лингвистического исследования речей великих русских судебных ораторов второй половины XIX в. Исследование вводит в научный оборот значительный речевой материал, почерпнутый из судебных выступлений выдающегося русского оратора-юриста А.Ф. Кони. Результаты работы расширяют и дополняют наши представления о качествах искусной судебной речи, позволяют увидеть картину создания оратором высокоэффективной, убедительной судебной речи.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что представленный в ней опыт исследования обвинительных речей важен для дальнейшей разработки лингвориторической теории текста судебной речи и методов риторического описания речевого поведения говорящего, тем более что «в отечественной филологии исследования речевого поведения практически находятся на начальной стадии» [220, с. 93]. Анализ обвинительных речей А.Ф. Кони позволяет увидеть ряд специфических эффективных приемов и способов, которыми ритор воздействовал на слушателей (особенности использования лексических средств языка, средств создания логичности речи, средств выразительности, приемов драматизации речи, прагматические роли, исполняемые судебным оратором); а также нравственные составляющие языковой личности, необходимые для оказания воздействия на аудиторию, что создает почву для моделирования эффективной языковой личности русского судебного оратора. Изучение судебных выступлений А.Ф. Кони необходимо также для описания истории русской школы красноречия, специфики публичного выступления в суде присяжных заседателей и для разработки общей теории судебной речи.

Практическая значимость диссертационного исследования определяется возможностью применения его результатов в реальной юридической деятельности (как при подготовке текста выступления, так и во время произнесения речи в суде) или в качестве рекомендации практикующим судебным ораторам, в преподавании вузовских курсов риторики, юридической риторики, стилистики и культуры речи, при подготовке специальных курсов и семинаров. Кроме того, полученные результаты могут представлять интерес при выработке практических рекомендаций по созданию речевого аспекта имиджа публичных людей, и прежде всего судебных деятелей.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В процессе формирования русского ораторского искусства важную роль сыграла языковая личность А.Ф. Кони, который разработал в теоретических трудах и развил в практической деятельности основы русского судебного красноречия, тем самым поспособствовав становлению стиля судебного красноречия в русском литературном языке XIX в.

2. А.Ф. Кони принадлежит особое место в разработке образа русского оратора в соответствии с требованиями отечественного речевого идеала: им были названы в теоретических работах и реализованы на практике в судебных выступлениях черты русского типа обвинителя.

3. Анализ языковой личности судебного оратора А.Ф. Кони, осуществленный с опорой на трехуровневую модель, разработанную Ю.Н. Карауловым, позволяет утверждать, что А.Ф. Кони - ярчайшая языковая личность, которая проявляет свои качества на всех уровнях, начиная с нулевого, вербально-семантического: это личность, обладающая богатым словарным запасом, мастерски использующая все лексические ресурсы языка («частеречную» и стилистическую принадлежность, происхождение слов) для достижения высокой эффективности речи; это высоконравственная личность, для которой мировоззренческое значение имеют основные нравственные концепты русской культуры: «Русь, Россия, русские, россияне»; «Вера»; «Закон», «Нравственный закон», «Совесть»; «Правда» и «Истина», свидетельствующие о принадлежности автора к русской культуре; это личность, которая имеет свой богатый арсенал средств выразительности и искусно применяет его для создания высокоэффективной, убедительной речи; в совершенстве владеет различными приемами драматизации речи и диалогизации ораторского монолога, а также способностью логически выстроить свое выступление.

4. Языковая личность А.Ф. Кони совмещает в себе прагматические роли гражданина, морального проповедника, беспристрастного исследователя, юриста-ученого, судьи, обвинителя, полемиста, рассказчика-психолога, исполняя которые оратор реализует различные варианты речевого поведения, позволяющие сделать выступление максимально доступным для восприятия и убедительным.

5. В выборе и использовании языковых средств, речевых приемов, прагматических ролей, осуществляемых судебным оратором А.Ф. Кони, просматривается личность, которой присущи высокая образованность, культура, эрудированность, языковая компетентность, нравственная порядочность, профессионализм. Это личность, творчески активная и способная к многообразным типам коммуникативной деятельности, обладающая онтологическим типом мышления, занимающая активную гражданскую позицию, видящая свой гражданский долг в правовом и нравственном воспитании общества, в распространении в обществе идей человеколюбия и справедливости.

6. Многоаспектный анализ судебных выступлений А.Ф. Кони показывает, что эффективность языковой личности судебного оратора предполагает прежде всего высокую нравственность; кроме того: владение лексическим богатством русского национального языка; логикой изложения и рассуждения; умелое применение в речи средств выразительности и приемов драматизации; драматическое мастерство оратора, подразумевающее обязательное исполнение в речи «социальных» ролей (гражданин, моральный проповедник); «судебных» (беспристрастный исследователь, юрист-ученый, судья, обвинитель) и ролей «мастера слова» (полемист, рассказчик-психолог).

Апробация и внедрение результатов исследования. Основные теоретические положения диссертации представлены в 44 различных публикациях общим объемом более 98 печатных листов, а также обсуждались на международных, всероссийских и межвузовских научных конференциях, в частности: на международной конференции «Язык и межкультурные коммуникации» (Уфа, БГПУ, 2002); на VII международной конференции по риторике «Риторика в системе гуманитарного знания» (Москва, Государственный институт русского языка имени A.C. Пушкина, 2003); на IX международной конференции «Текст. Структура и семантика» (Москва, Московский государственный открытый педагогический университет им. М.А. Шолохова, 2003); на международной научной конференции «Русское слово: синхронический и диахронический аспекты» (Орехово-Зуево, Московский государственный областной педагогический институт, 2003); на X международной конференции по риторике (Москва, Государственный институт русского языка имени A.C. Пушкина, 2006); на российских научных конференциях («Международные и национальные механизмы защиты прав и свобод человека», Уфа, УЮИ МВД РФ, 2003; «Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты», Москва-Пенза, 2004; «Язык. Культура. Коммуникация», Ульяновск, УГУ, 2007); на межрегиональной научно-практической конференции «Русский язык: история и современность. Памяти профессора Г.А. Турбина», Челябинск, ЧГПУ, 2002; на межвузовских научных конференциях («Современное состояние российского общества и актуальные проблемы борьбы с правонарушениями», Уфа, Восточный университет, 2000; «Вопросы обучения иностранным языкам: методика, лингвистика, психология», Уфа, УЮИ МВД РФ, 2002) и др.

Этапы работы над темой и основные итоги исследования отражены в монографии «Язык и стиль обвинительных речей А.Ф. Кони», Уфа, БашГУ, 2006; в 2-х методических пособиях («Речь обвинителя в суде (Поддержание обвинения в состязательном судебном процессе), Уфа, Прокуратура РБ, 2003; «Учебно-методический комплекс по дисциплине «Юридическая риторика», Уфа, БАГСУ, 2007); в учебнике «Русский язык и культура речи в юриспруденции», Москва, ИМЦ ГУК МВД России, 2002; в 3-х учебных пособиях («Культура речи в юриспруденции», Уфа, УЮИ МВД РФ, 1998; «Деловой русский язык для юристов», Уфа, Восточный университет, 1999; «Юридическая риторика», Уфа, БАГСУ, 2005); в курсах лекций («Риторика», Уфа, УЮИ МВД РФ, 2000; «Культура речи в юриспруденции», Уфа, УЮИ МВД РФ, 2001); в статьях и тезисах, опубликованных в различных изданиях, в том числе в журналах: «Вестник ОГУ», «Вестник БашГУ», «Законность», «Уголовное право», «Черные дыры» в Российском законодательстве», «Информационный бюллетень Прокуратуры РБ», «Вестник УЮИ МВД РФ» и др.

Результаты исследования внедрены в преподавание курсов: «Риторика» в адъюнктуре Уфимского юридического института МВД РФ, «Юридическая риторика» на юридическом факультете Башкирской академии государственной службы и управления при президенте Республики Башкортостан, «Культура судебной речи» на методических семинарах для работников прокуратуры при Прокуратуре РБ, а также курсов русского языка и культуры речи для курсантов Уфимского юридического института МВД РФ и студентов Уфимского филиала Оренбургского государственного университета.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, 6 глав, заключения, списка использованной литературы и приложения. серьезный 14 событие 24 совершение 15 содержание 15 существенный 25 точка зрения 15 учреждение 24 частный 16 экспертиза 29

Таблица 5

Частеречный» состав словарей судебных выступлений А.Ф. Кони {числа указывают количество словоупотреблений слов той или иной части речи в судебных речах)

Жанр судебной речи Общее количество словоупотреб лений в словнике Глаголов, причастий, деепричастий Имен прилагательных Отглагольных существ итель-ных Имен числительных

Обвинительные речи 120829 22093 (18%) 8081 (6,6%) 11275 (9%) 3056 (2,5%)

Руководящие напутствия присяжным 11809 1916 (16%) 910 (7,7%) 1585 (13%) 159 (1,3%)

Кассационные заключения 17747 2642 (15%) 1473 (8,3%) 3012 (17%) 949 (5,3%)

Таблица 6

Стилистический состав лексикона А.Ф. Кони

Жанр судебной речи Общее количество словоупотреблений в словнике Книжные слова Разговорные, просторечные, областные слова Юридические термины

Обвинительные речи 120829 14489 (12%) 2302 (2%) 5777 (4,7%)

Руководящие напутствия присяжным 11809 2062 (17%) 140(1%) 847 (7,1%)

Кассационные заключения 17747 5031 (28%) 100 (0,5%) 2882 (16,2%)

Приложение 3

ФРАГМЕНТЫ СУДЕБНЫХ ВЫСТУПЛЕНИЙ А.Ф. КОНИ

Фрагмент 1

Колосов может сказать, что послал эти деньги из общих прибылей по кассе. Но за что же? Разве за то, что Олесь, ответственный и подчиненный приказчик, ничего не делает в это время. Таким образом, вопрос должен быть поставлен так: или Колосов действительно не позволял Ярошевичу возвращаться, или же почему-то допускал, чтобы этот приказчик, «осмеливающийся не явиться, когда ему приказано, и позволяющий себе неуважительно с ним говорить», позволял себе жить за границею полгода, ничего не делая и, притом, не кончив счетов по кассе? Если мы проверим чеки, то окажется следующее: Колосов вместе с дамами приезжает после 15 апреля в Петербург, а 26 апреля является чек на имя Сивича, т. е. Феликса Ярошевича, - в 1 тыс. руб., записанный в книжке чеков Колосова. Осенью, 16 сентября, мы имеем другой перевод чрез Брюгмана в 1 тыс. франков на имя Феликса Сивича в Брюсселе. <. .> Куда же посылались эти деньги, кому и на что? Колосов не может сказать, что они посылались по просьбе Олеся его отцу, потому что сам Олесь был в то время за границей и получал бы свои деньги прямо на свое имя. Поэтому нужно принять объяснение А. Ярошевича, что эти суммы переводились для дела по типографии» (из речи «По делу об акушере Колосове.»).

Фрагмент 2

Если мы сведем это вместе, если представим себе Караганова сначала бодрым, свежим, имеющим целую жизнь впереди, женившимся и взявшим за женою довольно большое приданое, имевшим свои собственные торговые дела и, наконец, управляющим Мясниковых в Ставрополе, - и затем представим себе того же Караганова мрачного, рассеянного, делающего скандалы, дерущегося на кулачках с мужиками, не платящего долгов, требующего жалованья и не оказывающего никакого почтения к представителям хозяев, находящегося постоянно под гнетом какой-то одной мысли, пьющего мертвую чашу и пользующегося при этом особенным привилегированным положением; представим, наконец, Караганова, которого преследует постоянная боязнь, Караганова, пишущего свою последнюю волю, в которой слышится вопль наболевшей души и разбитого сердца; если мы представим себе все это, то мы увидим, что есть страшная разница между Карагановым первым и Карагановым вторым» (из речи «По делу . Беляева»).

Фрагмент 3

Я полагаю, что когда вы представите себе этого подсудимого без средств и без места, идущего без всякой цели с железной дороги, где он получил отказ, к нелюдимому и чуждому ему отцу Иллариону, затем совершающего там убийство и спокойно переменяющего белье, вытирающего руки и выбирающего имущество отца Иллариона в то время, когда рядом с ним тот умирает израненный и истерзанный; когда вы представите себе этого человека, рассчитанно запирающего дверь, уходящего и, наконец, гуляющего и пьянствующего в Окуловке, то, я думаю, вы признаете, что у такого человека мысль о преступлении явилась не внезапно, что почва для него была приготовлена, что мысль об убийстве выросла и созрела за несколько часов прежде, чем самое убийство было совершено» (из речи «По целу . Иллариона»).

Фрагмент 4

Теперь посмотрите на обстановку Никитина. Он библиотекарь У[едико-хирургической академии. Он целый день сидит в библиотеке среди /ченых книг и фолиантов, погруженный в созерцание каталога. Кто ¡аподозрит его в хранении акций, его, этого тихого, обязательного, ученого и жромного человека, украшенного орденом (что, с точки зрения Колосова, должно было внушать к нему особое доверие) доктора. Станет ли он заниматься сбытом фальшивых акций? Это вовсе не его дело. Сверх того и его официальное положение внушает полное к нему доверие; оно гарантирует его от подозрений; потом он сам имеет до 20 тыс. руб. капитала, получает хорошее жалованье, казенную квартиру. Станет ли он рисковать, пойдет ли он на преступное дело? А библиотека такое славное место для хранения! В ее 18 тыс. томов многое можно спрятать.» (из речи «По делу об акушере Колосове.»).

Фрагмент 5

Около него находится Олесь, юноша решительный, но еще живущий чужим опытом, бесконечно преданный, верующий в Колосова, «как в бога», и находящийся в полном его распоряжении. Потом существует за границей такой человек, который предприимчив, деятелен, энергичен, но тоскует без работы, находится совсем без практического, приносящего видимые плоды, дела, это - Феликс. Такая личная обстановка чрезвычайно удобна для подделки фальшивых бумаг. Можно воспользоваться этими лицами <.>. Оба они в руках: старик у него в подчинении потому, что Колосов дает ему работу, что семья далеко и судьба ее всегда в руках Колосова; юноша еще в большем подчинении: он молод и доверчив, любит Колосова, воспитался в его школе и верит в него, как в бога» (из речи «По делу об акушере Колосове .»).

Фрагмент 6

Но другие подсудимые в преступлении не сознаются. Они перекладывают свою вину друг на друга. Седкова растерялась, была убита горем, и не она, а Лысенков составил завещание, он, следовательно, и виновен. Но Лысенков, в свою очередь, виновен лишь в том, что пожалел бедную вдову и не сделал на нее доноса. Петлин виновен в том, что доверял Лысенкову, Киткин в том, что убедился подписью Петлина, Бороздин в том, что был благодарен Лысенкову и уверовал в подписи Петлина и Киткина. Иными словами - все виновны в мягкости сердца, разбитого горестною утратою, в отвращении к доносу, в сострадании к беспомощному вдовьему положению, в доверии к людям, в благодарности к ним. Они покорно ждут того приговора, который их осудит за такие свойства» (из речи «По делу . Седкова»),

Фрагмент 7

Картина убийства, происшедшего в доме Ханкиной, представляется на основании всего, что мы здесь выслушали и проверили, в следующем виде: старик Штрам был убит утром, когда лежал еще в постели; Ида Штрам ушла на рынок, а мать оставалась дома и стояла у окна; подсудимый взял топор и нанес удары по голове дяде; услыша предсмертные стоны, увидя кровь, Елизавета Штрам лишилась сознания. Дядя вскоре умер, а она понемногу пришла в чувство. Она видит, что сын возится с трупом, а кругом все так и вопиет о совершенном деле. И вот она начинает затирать следы, помогает стаскивать наволочку с тюфяка и сжигает то, что в ней находилось. Подсудимый завязывает труп наскоро в наволочку, захватывая при этом волосы убитого, и тащит его по комнате. Это было необходимо сделать, потому что тащить сундук с трупом чрез комнаты на чердак было невозможно одному, для этого потребовалась бы огромная сила; его можно было бы только передвигать вверх по ступенькам, но тогда и на них, и на лестнице явилась бы кровь, а излишних следов крови избегает всякий убийца. Поэтому после трупа на чердак вкатывается пустой сундук; в него кладется связанный труп; сюртук, лежавший, вероятно, около Штрама, бросается туда же; исправленный на скорую руку сундук запирается. Мать между тем вымыла полы, так что когда возвращается сестра, то ничего не замечает» (из речи «По делу . Штрама»).

Фрагмент 8

Да! слуга - слуга в том смысле, что верою и правдою служил своему хозяину, слуга - старый друг и резонер, неподкупный и настойчивый, верный вассал своего господина и с верноподданическою преданностью охраняющий интересы его потомков. Мы знаем, что подобные личности, как Беляев, появлялись часто в купеческом быту, к чести этого быта. В то время, когда дети разбогатевших трудом купцов лезли в «господа», поступали в военную или гражданскую службу, старались сделаться дворянами, рядом с их отцами являлись люди, которые продолжали их дело. В это время, когда дети, постепенно разоряясь, из богатых купцов становились обедневшими, возникали состояния лиц, прежде служивших приказчиками их отцам, лиц, которые остались верными своему званию и тем интересам, которым служили с малолетства и они, и их хозяева. Таким именно лицом должен был, как видно из всего дела, быть Беляев.» (из речи «По делу . Беляева»).

Фрагмент 9

Притом, разве Седковой обязан муж приращением тех денег, которые ее сопровождали? <.> Нет! С его точки зрения на жизнь, она отравляла ему эту жизнь своим легкомыслием и чрезмерными расходами. В то время, когда он беседовал с должниками, видел их кислые улыбки в расчете процентов, я от иных, слишком уже прижатых им к стене, выслушивал невольные иезкие замечания, жена его покупала себе шубки и духи; когда он копил -копейку за копейкой - деньги, которые приносились ему с презрением к его занятиям, с негодованием к его черствости, когда, сталкиваясь с должниками, которые смотрели на него как на прирожденного и беспощадного врага, он подавал ко взысканию, описывал и продавал их шущество, вынося на себе их слезы и их отвращение, жена его франтила I предавалась удовольствиям» (из речи «По делу . Седкова»).

Фрагмент 10

Сын Горшкова исчез, и где он находится, неизвестно, исчез бесследно, быстро. Но когда же он исчез? Вскоре после его оскопления, после лечения? Нет, он жил после этого с отцом и ежедневно бывал в его лавке восемь лет, не думая исчезать. Он исчез в то время, когда в начале марта прошлого года <.> началось дело о скопцах. Дело это принимало широкие размеры, и Горшков не мог не сознавать, что и ему может грозить опасность <.> . И вот <.> тогда, когда Горшкова 8 апреля призывают к допросу, когда его привлекают к делу, сын его исчезает. Но отчего же он исчезает? Разве он боится за себя, что и его привлекут? Ведь он оправдан, его оскопил Маслов, он несчастный, а не виновный человек. Следовательно, за себя ему бояться нечего и не себя он спасает своим бегством <.>. Кому интерес в его исчезновении? Интерес его отцу, потому что когда не будет этого человека, тогда можно во многом не сознаваться; <. .> когда на суде будут только одни бескровные, бледные фигуры явных и тайных скопцов и скопчих <.>, тогда Горшкову будет легче оправдываться, чем при сыне, которого скопческий вид тяжким укором ляжет на нем» (из речи «По делу . Горшкова»).

Фрагмент 11

Нельзя же думать, чтоб она сама «своим умом» смастерила всю сложную махинацию подделки завещания, чтоб она знала, кому, что и как писать и подписывать. Ведь на ее проекте подписей свидетелей и душеприказчика в их узаконенной форме обозначено не было. Да и могла ли она найтись в деле, в котором и знающий человек, нотариус, умыл руки? Конечно, нет. Ей нужен советник, нужен юрист, человек форм и обрядов. Кто же мог быть такил1 лицом около нее? Петлин? Но мы познакомились достаточно с Петлиным. Он, как видно по разным данным дела, способен совершить деяние вроде того, за которое он судится, и потом собирать жатву : этого деяния угрозами и вымогательствами, но едва ли в нем можно видеть подстрекателя и руководителя в исполнении сложного и требующего ловкости замысла. Да и, кроме того, он не знал Киткина и Бороздина. Откуда же мог надеяться он на них? Итак, не Петлнн. Так Бороздин? Но он не был знаком с Седковой. Даже если б он пришел и по делу, то ему сказали бы, что Седков умер, и он не стал бы беспокоить своим посещением. Лысенков уехал в 12 часов и Бороздина не видел, а завещание было, несомненно, составлено в эту ночь. Когда же мог явиться Бороздин? После полуночи? Это невозможно для незнакомого человека. Итак, не Бороздин. Не Киткин потому, что тот подписал на следующий день. И если мы исключим Лысенкова, то подстрекателями на составление завещания, советниками и руководителями в составлении завещания явятся Тенис и Медведев» (из речи «По делу . Седкова»).

Фрагмент 12

Наконец, вы знаете, что кассой долгое время заведовал сам С. Янсен. Припомните частое пребывание его у Акар, припомните, что от нее выходят все десятирублевые бумажки, припомните, что они выходят одновременно с тем, когда Янсен бывал так часто у Акар, и в то время, когда и в Путивле распространились десятирублевые бумажки. От кого же исходят эти бумажки, распространяющиеся и в Путивле, и в Петербурге, и между светскими барынями, и между несчастными работниками железной дороги? Почему именно у Янсена такие друзья, как Акар и Жуэ, от которых исходят бумажки одинакового достоинства и подделки? Почему именно в то время, когда кассою госпожи Акар заведывает друг господина Жуэ, от нее исходят фальшивые бумажки, которые она так спокойно и беспрекословно принимает? Почему именно та из ее мастериц, которую она выгоняет, получает десятирублевую фальшивую бумажку? Вот вопросы, на которые может быть один ответ: потому что Акар виновна, потому что она распространяет бумажки сознательно» (из речи «По делу о . Янсенах.»).

Фрагмент 13

Янсена - отца выставляют застарелым сбытчиком бумажек, говорит защита, но где же нажитые им капиталы? Да их не должно быть, этих капиталов! Янсен жил хорошо и в довольстве, расплачивался, начиная с 1860 г., с довольно значительными парижскими долгами и вел обширную торговлю. Он не был, так сказать, банкиром для фальшивых бумажек, он был для них менялой, фактором и потому мог получать хорошую прибыль, но не наживать сразу огромных капиталов. Правда, два раза представлялся случай забрать большую сумму в руки, но оба раза помешало неуместное любопытство посторонних. Раз полюбопытствовал Гарди — и пришлось сжечь целую пачку пятидесятирублевых билетов; другой раз полюбопытствовал Обри — и пришлось предстать пред вами, господа присяжные заседатели» (из речи «По делу о . Янсенах.»).

Фрагмент 14

Он [подсудимый Лысенков], вопреки очевидности, вопреки показаниям, искренность которых нельзя заподозрить, отрицает свое возвращение к Седковой после отъезда с Лбовым. Он говорит явную неправду в этом отношении. Можно ли думать, что он говорит правду в этом отношении? Можно ли верить тому мотиву оговора со стороны Седковой, который он приводил? Месть, но за что? Желание отделаться от нелюбимого человека— но где на это указание? Ужели это нужно Дестрему, который вышел на свободу в этом же суде только десять дней назад, а лишился ее гораздо раньше Седковой. И для чего же это? Чтоб сохранить свое место в сердце Седковой. Но можно ли опасаться Лысенкова как соперника в этом сердце, когда Седкова способна его предать напрасно позору уголовного суда? Способность на это должна бы исключать всякую ревность со стороны Дестрема, исключать всякий оговор. И где в характере Седковой черты такой свирепой злости; такого коварства, такой бессердечности?

Мы их не видим и не можем принять романтического объяснения Лысенкова о мотивах оговора» (из речи «По делу . Седкова»).

Фрагмент 15

Другим свидетелем является приказчик Лесникова, который показал, что приносил назад фальшивую десятирублевую бумажку и требовал взять ее назад, что и исполнила Акар. Но нам могут сказать: какое же это распространение, если бумажки берутся назад? Да, это единичные бумажки, распространяемые между ремесленниками и мелкими торговыми людьми в виде пробы, наудачу. Люди эти дорожат каждой копейкой; они начнут шуметь по поводу своего добра, а когда такой человек зашумит, то он не скоро перестанет, и потому приходится иногда великодушно взять бумажку назад, пожаловавшись при этом на экономическое положение России, где такая пропасть фальшивых бумажек» (из речи «По делу о . Янсенах.»).

Фрагмент 16

Палата не приняла во внимание объяснений Протопопова о своей молодости. И правильно сделала! По закону земским начальником можно быть с 25 лет, как и мировым судьею, судебным следователем и присяжным заседателем. Этот возраст обеспечивает известный житейский опыт, вдумчивость и выдержку, необходимые для того, чтобы пользоваться властью, проявление которой отражается на судьбе других людей. Протопопов на пять лет - ему было в 1890 г. 30 лет - ушел вперед от этого :рока. Когда же признает он себя зрелым человеком, считая 30-летний 'юзрост еще таким, к которому применимо мерило, созданное жизнию для молодости, смотрящей на все неопытными, отуманенными легкомысленною эадостъю существования, глазами?» (из речи «По делу . Протопопова

Фрагмент 17

Между тем, Северину становится хуже и хуже <.>. Начинается бред, в котором воображение, рисуя недавнюю обиду, не может оторваться от обыденной, извозчичьей обстановки: ему чудится, что его бьют кнутами в Григоровке, он прощается с женою, плача и говоря, что «за ним приехали!» Наконец он умирает в бессознательном состоянии. Неужели же во всем ходе этой болезни мысль наша не обращается постоянно в Григоровку, не вспоминает о нанесенных там Северину побоях? Можно ли, не греша против очевидности, допустить, что побои, после которых тотчас захворал Северин, «сами по себе», а болезнь и смерть тоже «сами по себе»?! Разве не видна, не чувствуется связь смерти с побоями? И где же указания на иные причины смерти?.» (из речи «По делу о нанесении . Северину побоев.»).

Фрагмент 18

Перехожу к более существенным доводам защиты. Нам говорят, что Вернике существует и что надо верить показанию Эмиля; если бы он знал, что ему дают бумажки, и хотел бы их провезти, он мог бы положить их в карман; посылка, согласно его новейшему рассказу, должна была быть отдана Риу, потому что не была еще готова. Но где же этот Вернике? По самому тщательному розыску он не найден, да и действия его какие-то странно-неосновательные, чтобы не сказать более. Он имеет бумажки на большую сумму - плод долгих трудов подделывателей - и пристает с ними к первому попавшемуся в кафе человеку, с которым почти вовсе незнаком. Но ведь если Эмиля и не обыщут на таможне, то он сам может посмотреть, что такое он везет, и присвоить бумажки себе, или выбросить, или отдать полиции! Однако и этот рискованный комиссионер не может ждать и поручает обратиться к Риу. Но Риу человек оседлый; он служит в Париже, занимает место химика горной школы, он сам не поедет в Россию, следовательно, он пошлет посылку Эмилю. Но на почте ее вскроют -непременно» (из речи «По делу о . Янсенах.»).

Фрагмент 19

Но что делает подсудимый? Запертый в комнате, он закуривает папироску, чувствует аппетит, просит чаю, спрашивает, умер ли Чихачев, и, отвечая на вопрос своей жены, что он, а не она его убила, берет на себя заслугу этого дела, а когда ему говорят, что Чихачев умер, провожает его спокойными словами: «Ну, и бог с ним!» Когда человек убивает в драке, он бывает поражен, озадачен, сам убит случившимся, а когда человек убивает другого вследствие глубокой к нему ненависти и когда пролитая кровь завершает эту ненависть, он бывает спокоен, он притихает, чувствует некоторое удовлетворение, как это обыкновенно бывает после всякого страстного душевного движения. Такое удовлетворение своей ненависти и гнева почувствовал и подсудимый. Его папироска, его аппетит, его «Не ты, а я его убил» и его «Ну, и бог с ним» указывают на это» (из речи «По делу . Чихачева»).

Фрагмент 20

Сначала она [Беляева] не помнила, куда положила, но потом, на сороковой день, вспомнила, что бумага у нее в столе, и ее оттуда вынула. «Какая же это была бумага?» - спрашиваем мы. - «Духовное завещание? » -«Почему?» - «Да потому, что я его читала». - «В чем оно состояло?» -«Когда я раскрыла, я пробежала начало и конец». - «Что же там написано?» - «Отказано все в мою пользу». В завещании же, которое вам предъявлялось, господа присяжные, вы, вероятно, заметили, что отказ находится посредине, а не в начале и не в конце. «Что же вы смотрели?» -спрашиваем далее. - «Да подписи смотрела». - «Вследствие чего подписи?» -«Любопытно было посмотреть». - «Ну, а в завещании не было ли еще каких-нибудь выдач?» - «Я не помню, я только взглянула на него и из общего смысла поняла, что все оставлено мне». - «Что же затем: говорил ли вам покойный о завещании, не говорили ли вы сами кому-нибудь?» - «Нет». -«Когда вы вспомнили о завещании?» - «На сороковой день» (из речи «По делу . Беляева»).

Фрагмент 21

Если б он сочувствовал Седковой так, как должен сочувствовать честный человек, занимающий официальное, вызывающее на доверие, положение, то он не взялся бы способствовать утверждению завещания. Он должен был сказать ей: «Что вы делаете! Одумайтесь! Ведь это преступление, вы можете погибнуть, а с вами и те, кто вас этому научил. Заглушите в себе голос жадности к деньгам мужа, удовольствуйтесь вашею вдовьею частью. Вы ее получите, эту вдовью часть, по закону, которого вы верно не знаете. Вот он, вот его смысл, его значение. Одумайтесь! Бросьте нехорошее дело». Он должен был, видя в ее руках фальшивое духовное завещание, отговорить ее, напугать, упрашивать. Это была его обязанность как нотариуса, как порядочного человека» (из речи «По делу . Седкова»).

Фрагмент 22

При предварительном следствии еще не было известно, явится ли сам Ковалевский на суд, теперь оказывается, что он не явился, следовательно, что бы про него ни говорили, возражать не будет, а потому можно и взвести на него бездоказательное обвинение в краже. Положительных данных никто не потребует, судьи, быть может, даже и не поверят рассказу, но все-таки некоторая тень на показание опасного свидетеля наброшена, все-таки мысль об украденном пальто закинута в голову судей и, быть может, незаметно для них самих повлияет на их решение. Сделать смешным противника в деле пустом, сделать его лицом подозрительным в деле серьезном - это старая и жалкая, но, к сожалению, довольно верная и испытанная уловка. Я полагаю, однако, что расчет, подобный настоящему, не всегда бывает удачен» (из речи «По делу о нанесении . Северину побоев.»).

Фрагмент 23

Вглядитесь в обстановку Егора и отношения его к жене. Надо от нее избавиться. Как, что для этого сделать? Убить. Но как убить? Зарезать ее - будет кровь, нож, явные следы, - ведь они видятся только в бане, куда она приходит ночевать. Отравить? Но как достать яду, как скрыть следы преступления, и т. д. Самое лучшее и, пожалуй, единственное средство -утопить. Но когда? А когда она пойдет провожать его в участок, - это время самое удобное, потому, что при обнаружении убийства он окажется, под арестом и даже как нежный супруг и несчастный вдовец пойдет потом хоронить утопившуюся или утонувшую жену» (из речи «По делу . Емельяновой.»).

Фрагмент 24

Войдя к Рыжову, увидя этого человека, так много испортившего ему желчи, Шляхтин - нервный, впечатлительный, всегда раздражительный, отдался весь порыву того гнева, который в нем долго накоплялся и, вероятно, кипел всю ночь после рассказа Дмитриевой. <.> Он забыл, зачем пришел; он видит только ненавистного в эту минуту человека, который смеет гордиться своею правотою, смеет не уважать его, Шляхтина, смеет резко говорить о нем. Он хватает его за бороду, плюет в лицо и грозит пистолетом. Затем жена выталкивает его из кабинета; но и здесь, оставшись один, он чувствует, что не все высказал, не излил всего своего гнева, и начинает браниться - браниться резко, непристойно, дико, вероятно, самыми грубыми площадными словами <.>. Тогда, в свою очередь, Рыжов, человек, который должен был быть ошеломлен всем происшедшим, начинает, несмотря на мольбы жены, отдаваться гневу и, взяв в руки палку, выбегает, чтобы выгнать Шляхтина. Но известно всякому, кто имеет несчастье быть вспыльчивым, кто когда-либо «выходил из себя», что люди подобного рода еще более раздражаются от своих собственных слов; чем более они кричат, тем более усиливается раздражение, чем более они бранятся, тем более они чувствуют необходимость продолжать брань до тех пор, пока не выскажут всего, что давит их сердце, что мутит их зрение. То же должно было быть и здесь.» (из речи «По делу . Рыжова»).

Фрагмент 25

Скопчество <. .> является <. .> по среде, в которой оно вербует своих вольных и невольных приверженцев, учением противуобщественным. <.>. Затем посмотрите на другую среду, в которой распространяется скопчество. Это - дети, существа, которые зависимы, неразвиты, нередко ничего не понимают. Они стоят в полной зависимости от родительской власти, особенно при тех условиях, в которые поставлена родительская власть в низшем слое населения. Можно зачастую совершенно безопасно и невозбранно насиловать их, вовлекая в скопчество и губя их еще не сложившуюся жизнь. Вот почему, я полагаю, что не в самооскоплении, не в принадлежности к скопчеству, не в этой жалкой приверженности к скаканию и пению рифмованного набора слов состоит зло скопчества, а в его силе распространения, в стремлении его вербовать.» (из речи «По делу . Горшкова»),

Фрагмент 26

В последнее время всякий, кто следил за общественною жизнью в Петербурге, конечно, слышал или знает, что азартные игры развиваются очень сильно в низшем слое населения, что во многих местах Петербурга существуют притоны, где играют в разные азартные игры люди, живущие ежедневным трудом, - приказчики, мелкие торговцы, прислуга, извозчики, рабочие. <.> Развлечение после скучного, трудового дня представляют такие притоны. Здесь проигрывается, после хорошего дарового угощения, заработок многих дней, и отсюда, благодаря разным ловким мошенничествам, неразвитой бедняк выпускается ограбленный и нередко со скамьею подсудимых в перспективе. Такие притоны, бесспорно, составляют большое зло, и допустить существование игорных домов между простым народом решительно невозможно по их растлевающему значению» (из речи «По делу . Колемина»).

Фрагмент 27

Власть имеет сама в себе много привлекательного. Она дает облеченному ею сознание своей силы, она выделяет его из среды безвластных людей, она создает ему положение, с которым надо считаться. Для самолюбия заманчива возможность приказывать, решать, приводить в исполнение свою волю и, хотя бы в очень узкой сфере, карать и миловать; для суетного самомнения отраден вид сдержанной тревоги, плохо скрытого опасения, искательных и недоумевающих взоров. Поэтому люди, относящиеся серьезно к идее о власти, получая эту власть в свои руки, обращаются с нею осторожно <.>. Но бывают и другие люди. Обольщенные прежде всего созерцанием себя во всеоружии отмежеванной им власти, они только о ней думают и заботятся - и возбуждаются от сознания своей относительной силы. Для них власть обращается в сладкий напиток, который быстро причиняет вредное для службы опьянение. Вино власти бросилось в голову и Протопопову» (из речи «По делу . Протопопова.»).

Фрагмент 28

Наконец, 27 числа подсудимый в Должике, на выборе волостных судей. Когда предложение его идти в церковь помолиться пред выборами встречает заявления, что собравшиеся были накануне в церкви, а крестьянин Старченко громко возражает, что «Нонче не праздник», то он, с возгласом: «Что, что?!» бросается на него, в толпу, с поднятою палкою. Это приводит толпу в волнение, ему кричат: «За что сунулись драться! Ничего не разъяснили, а стали биться», раздаются крики: «Бьют нас, бьют! Бей его!» - и начинаются беспорядки, которые, быстро разрастаясь, продолжаются до 5 октября, требуя призыва военной силы и вызывая строгий судебный приговор» (из речи «По делу . Протопопова.»).

Фрагмент 29

У него происходит перед глазами постоянный, систематический разврат. Он видит постоянное беззастенчивое проявление грубой чувственности. <.>. Может ли она [должность] развить в человеке самообладание, создать преграды, внутренние и нравственные, порывам страсти? Нет, его постоянно окружают картины самого беззастенчивого проявления половой страсти, а влияние жизни без серьезного труда, среди далеко не нравственной обстановки для человека, не укрепившегося в другой, лучшей сфере, конечно, не явится особо задерживающим в ту минуту, когда им овладеет чувственное желание обладания.» (из речи «По делу . Емельяновой.»).

Фрагмент 30

Бороздин тоже заслуживает осуждения. Его образование и прошлая служба обязывают его искать себе занятий, более достойных порядочного человека, чем те, за которые он попал на скамью подсудимых. <.> Ссылка его на семью, на детей - есть косвенное указание на необходимость оправдания. Но такая ссылка законна в несчастном поденщике, в рабочем, которому и жизнь, и развитие создали самый узкий, безвыходный круг скудно оплачиваемой и необеспеченной деятельности. Но при общественном положении подсудимого его несчастные дети только могли заставить его строже относиться к своим действиям. Необходимость дать детям чистое имя должна придавать силы для борьбы с соблазном и устранять оправдания себя ссылкою на детей, как на невольных и молчаливых подстрекателей к сделкам с совестью» (из речи «По делу . Седкова»).

Фрагмент 31

Гораздо более правильным представляется другой путь. На нем мы забываем на время о показаниях подсудимого и считаем, что их как бы не существует. На первый план выдвигаются тогда обстоятельства дела, добытые независимо от разъяснений обвиняемого. Мы их сопоставляем, взвешиваем, рассматриваем с точки зрения жизненной правды и рядом предположений приходим к выводу, что должно было произойти на самом деле. Затем уже мы сравниваем этот вывод с сознанием подсудимого и проверяем один другим. Там, где и наш вывод, сделанный из обстоятельств дела, и сознание подсудимого, сойдутся, мы можем с доверием относиться к нему; где они расходятся, там есть повод очень и очень призадуматься, ибо или вывод неправилен и произволен, или сознание не правдиво. И когда вывод сделан спокойно и беспристрастно из несомненных данных дела, тогда, очевидно, сознание, с ним несогласное, подлежит большому сомнению. По этому пути я думаю следовать и в настоящее время. Первый вопрос, возникающий для исследователей этого преступления, - вопрос о месте совершения его, затем идут вопросы о том, как совершено преступление, когда, кем и при каких условиях» (из речи «По делу .Штрама»).

Фрагмент 32

Ясно, что они [удары] были нанесены не на чердаке, так как раны должны были вызвать обильное кровоизлияние, а чердак оказался чист, на его полу не найдено ни одного пятна крови; но зато около сундука найдена наволочка с тюфяка, одна сторона которой несколько распорота, один конец оторван, а к другому привязана веревка, которою в узле, связывающем наволочку, захвачено несколько волос. Что это за наволочка? Для чего она здесь? На наволочке этой найдены пятна крови. Быть может, на ней лежал убитый; но что значит веревка? Что значат захваченные волосы? Очевидно, что в ней тащили труп, наскоро замотав веревкой, причем ею захватили волосы. Но если убийство было совершено на чердаке, то куда тащить, да и надо ли тащить труп на расстояние двух-трех шагов? Конечно, нет. Итак, уже по одному тому, что нет крови и найдена эта наволочка, покойный Штрам убит не на чердаке» (из речи «По делу . Штрама»).

Фрагмент 33

Посмотрим на самый язык. Беляев владеет языком хорошо: мы слышали здесь характеристическое письмо его к какому-то Алоизию Матвеевичу <.>. Письмо это написано очень умно, с большим достоинством и тактом; письмо это, указывающее на подарок, сделанный в пользу известного учреждения <.>, написано так ловко, осторожно, деликатно, что, очевидно, человек, писавший его, привычный и умный, знающий цену и значение каждого слова. И, однако, этот человек, писавший собственноручно сложные бумаги в Сенат, употребляет такое выражение: «Всю мою недвижимую и движимую собственность, все имущество мое оставляю жене моей в полную собственность» и тотчас же далее называет это «даром». Далее оказывается выражение: «друга моего прошу», но разве такой деловой человек, как Беляев, может допустить подобную неопределенность в выражениях? Можно догадаться, что он просит жену, но удостоверить этого положительно, по точным словам завещания, нельзя. И это-то пишет Беляев, который, по словам Ивановой, даже за частным обедом выражался так официально, что «она, жена моя, оставила все состояние свое мне, а я ей, жене моей» (из речи «По делу . Беляева»).

Фрагмент 34

Опыт, даваемый уголовной практикой, приводит к тому, что в большей части преступлений, в которых виновность преступника строится на косвенных доказательствах, на совокупности улик и лишь отчасти подкрепляется его собственным сознанием, это сознание несколько раз меняет свой объем и свою окраску. Подозреваемый сознается лишь в одном, в неизбежном, надеясь уйти от суда; обвиняемый сознается полнее, потому что надежда уйти от суда меркнет в его глазах; подсудимый, пройдя школу размышлений, а иногда и советов товарищей по несчастью, снова выбрасывает из своего признания все то, что можно выбросить, все, к чему не приросли твердо улики, ибо у него снова блестит надежда уйти уже не от суда, но от наказания.» (из речи «По делу . Штрама»).

Фрагмент 35 статья 357 Устава уголовного судопроизводства, относящаяся до исследования события преступления, дозволяет производить обыски и выемки лишь в случаях основательного подозрения о сокрытии обвиняемого, или предмета преступления, или вещественного доказательства, причем, конечно, выемки по отношению к письменным доказательствам можно производить лишь тогда, когда хранитель отказывается их выдать добровольно. Эти следственные действия до такой степени вносят смуту в жизнь частного человека и в отношения к нему окружающих, что должны быть предпринимаемы с особенною осторожностью» (из кассационного заключения «По делу Ольги Палем .»).

Фрагмент 36 существенные кассационные нарушения могут быть разделены на нарушения безусловные, <.>, и на нарушения, приобретающие значение существенных по свойству самого дела. При нарушениях первого рода, к которым относятся, например, нарушение подсудности, незаконный состав присутствия, не согласное с требованием Судебных уставов устранение гласности, приговор не может быть оставлен в силе потому, что дело разрешено не надлежащим судом и не в надлежащих коренных условиях производства. При нарушениях второго рода дело разрешается хотя и узаконенным судом, но при таких условиях, что суд не имеет пред собою материала для правильного суждения и потому может оказаться недостаточно осведомленным о деле. Ввиду этого область существенных нарушений относительно исследования судебного материала бывает довольно узка в делах, где имеется наличность не только события преступления, но и виновных, не отрицающих свои преступные отношения к этому событию, и где судебное исследование направлено исключительно на проверку обстоятельств, подтверждающих сознание, сделанное пред судом. Эта область расширяется там, где предстоит установить виновность по косвенным уликам и доказательствам и где сознание заменяется отрицанием обвиняемым не только своей вины, но иногда и самого события преступления.» (из кассационного заключения «По делу о мултанском жертвоприношении»).

Фрагмент 37

И если Чихачев умирает от ударов, нанесенных ножом в такое место, где смерть почти неизбежна, нанесенных человеком, который давно кипел против него гневом и преследовал его, добиваясь своей или его смерти, и встретил окончательный отказ в удовлетворении этого желания, мы имеем право сказать, что человек этот хотел убить своего врага, сказать, что подсудимый убил его в запальчивости и раздражении. Он весь отдался своему гневу. «Ты не хочешь мне дать удовлетворения как человек общества - я на тебя нападу, как на зверя, беспощадно и с оружием в руках; ты не хочешь видеть дуло пистолета - я тебе дам отведать ножа; ты волей или неволей испортил мне мою жизнь - я у тебя отниму твою!» И он убил Чихачева.» (из речи «По делу . Чихачева»).

Фрагмент 38

Наш закон предусматривает несколько видов убийства; одним из наименее тяжких считается тот вид, когда человек совершает убийство в состоянии крайнего раздражения, в запальчивости, когда он весь отдается злиянию своего гнева и под влиянием его решается на убийство. Я полагаю, что в настоящем случае <.> существовало такого рода преступление. Я не могу доказывать, что Шляхтин пришел с пистолетом именно для того, чтобы убить Рыжова; но вместе с тем не могу отрицать, что он убивал Рыжова сознательно, что он понимал, что делал <.>; он утолил мгновенную жажду мести над человеком, который был ему ненавистен, тягостен в последнее время. Что же это такое? Соединение нервного состояния, которого я не имею права отрицать, так как оно было признано экспертами, с крайним гневом, который можно и должно было побороть, с которым человек может и должен сражаться и одолевать его, но гневом очень сильным, составляющим характеристический признак убийства в запальчивости и раздражении. <.> в делах, подобных настоящему, трудно усомниться в виновности; во всяком случае в деле нет данных, дающих возможность отрицать сознательное деяние» (из речи «По делу . Рыжова»).

Фрагмент 39

Юридическая ответственность большая лежит на Ярошевиче, меньшая - на Колосове. Но иначе распределяется их нравственная ответственность <.> Я думаю, что нравственная ответственность другого подсудимого - Колосова - гораздо больше. Он - душа действия и побуждений Ярошевича, и он виновен и за себя, и за Ярошевича. Вспомните, каким юным он взял Олеся в свои руки и как воспитал его. Кто толкнул его, еще отрока, в разврат? Колосов. Какие примеры видел этот юноша, оставленный на произвол судьбы преступным отцом, какие впечатления он получал в школе Колосова? Кто, наконец, его раздражал и уязвлял в самое больное место, как не Колосов? Кто своими действиями довел его до такого ослепленного, озлобленного состояния, что он не остановился даже перед мыслью об отравлении, как не Колосов? Колосов его вовлек в преступление, Колосов его погубил. <.> Я полагаю, что он заслуживает строгой кары» (из речи «По целу об акушере Колосове.»).

Фрагмент 40 господин Лохвицкий сказал, что Рыжов был человек очень пристрастный к женщинам, но он не <.> сказал, чтобы Рыжов теперь, когда был человеком осевшимся, семейным, оставался по-прежнему под влиянием своего влечения к женскому полу. Наконец, есть ли это влечение в сущности <.> такая черта, которая лишала бы его права на уважение, заставляла бы предполагать его неспособным на благородные и нравственные поступки? Я полагаю - нет. Минутные увлечения могут не помешать человеку остаться честным и строгим во взгляде на свои обязанности. Затем господин Лохвицкий указал, что в служебной деятельности покойный искал с охотою командировок. <.> это замечание вытекает, очевидно, не из близкого знакомства свидетеля с деятельностью чиновников особых поручений <.> Если Рыжов сознавал, что, зная свое дело, может приносить пользу <.>, то почему не объяснить этого желанием энергического и живого деятеля приносить пользу, а не сидеть за канцелярскою работою по жизненным и практическим вопросам? С командировками было связано несколько большее содержание, и странно было бы упрекать человека, бедного, обремененного большим семейством, за то, что ему приятны занятия, которые его наибольше вознаграждали за труд, полезность которого признает и Лохвицкий. Итак, тут нет никакой дурной черты .» (из речи «По делу . Рыжова»).

Фрагмент 41

Вы слышали здесь показания экспертов. Я не могу прибавить ни слова к их точному, строго научному выводу <.>. Из слов их оказывается, что Шляхтин не человек, не владеющий здравым смыслом, а человек нервный, раздражительный, болезненный от неправильной жизни <.>, на которого всякое препятствие действует раздражающим образом, вызывая сильное нервное расстройство и заставляя горячиться там, где человек нормальный, обыкновенный этого делать не будет. Я говорю: человек обыкновенный, человек нормальный! Но где этот человек?! Я думаю, что все мы, жители больших городов, <.> люди болезненные, у всех нас нервы не в порядке, у всех они натянуты, как струны. <.> Поэтому нервозность, которую мы замечали в подсудимом Шляхтине, не может служить к оправданию его преступления. Она служит лишь объяснением, почему так быстро совершилось преступление, <.> почему ему, может быть, было труднее бороться с собою, нежели человеку, менее нервозному, но нисколько его не оправдывает, не оправдывает уже потому, что этого не признали эксперты. Но если бы даже эксперты не дали такого решительного мнения, <.> то и тогда я старался бы доказать, что ни житейский опыт, ни здравый смысл не допускают такого умственного расстройства, от которого лечатся лавровишневыми каплями» (из речи «По делу . Рыжова»).

Фрагмент 42 она в дурных отношениях с Шляхтиным, скажут нам, быть может. Я этого не отрицаю. Она даже не хотела здесь говорить о каком-то письме, полученном ею от Шляхтина, которое было для нее оскорбительно. Но что же из этого следует? Уж если она женщина, способная дать из-за личного неудовольствия ложное показание, которое погубит неповинного человека, то, конечно, ей свойственны и другие, присущие подобным людям, недостатки; конечно, ей свойственна и корысть, которая, по объяснениям Шляхтина, и должна была служить поводом к ее злобе на него. Но вы знаете, что этого повода не было. Она из милости нянчила ребенка Шляхтина и, ничего не получая, она работала даром, а когда он рассердился на ее эбращение с сыном и взял его, то в сущности он избавил ее только от труда, который ничем не вознаграждался. Поэтому о неудовольствии из-за денежных расчетов не может быть и речи» (из речи «По делу . Рыжова»),

Фрагмент 43

Я представил вам, господа присяжные, все, что считал необходимым для разъяснения обстоятельств, на которых основывается обвинение в настоящем деле. Пробегая мысленно все мною сказанное, соображая вновь все сложные обстоятельства дела, его ход здесь на суде и всю его обстановку, я выношу полнейшее убеждение в виновности подсудимого Дорошенко. Разделяете ли вы мое убеждение - покажет ваш приговор. Но каков бы ни был этот приговор, осудит ли он подсудимого или торжественно признает его невинным, у обвинительной власти останется все-таки сознание, что она, насколько было в ее силах, выполнила свою задачу, возбудив настоящее безгласное и погребенное в полицейском архиве дело, доведя его до возможной ясности и представив на ваше обсуждение.» (из речи «По делу о нанесении . Северину побоев.»).

Фрагмент 44

На судебном следствии, во-первых, подсудимого стараются представить человеком, действовавшим ненормально, не владевшим всеми своими умственными способностями и потому безответственным; во-вторых, показания главных свидетелей <.> стараются нравственно пошатнуть перед вами и, наконец, в-третьих, личность покойного Рыжова <.> стараются низвести с того высокого нравственного уровня, на котором она, казалось бы, должна стоять. Все эти категории опровержений, представленные впервые во время судебного следствия, будут, вероятно, развиты перед вами еще более подробно, и защита постарается пересадить все дело на почву защитительных соображений. Я, со своей стороны, постараюсь рассмотреть прочность вырабатываемых ею данных» (из речи «По делу . Рыжова»).

Фрагмент 45 происхождение его письма объясняется им совершенно неправдоподобно. Он [Шевелев] говорит, что никому не говорил ничего о завещании Беляева, а совершенно неожиданно был призван к Ижболдину и там, выбирая между смертью или побегом за границу, написал лживые измышления Сысоева о действиях Мясниковых. За это Ижболдины дали ему средства бежать за границу. Но прежде ееего спрашивается, если он молчал и не похвалялся изобличить Мясниковых, то откуда же мог Ижболдин, никогда его прежде не знавший, осведомиться, что в Спасской части сидит такой драгоценный для него свидетель? Затем, мог ли запуганный и робкий сарапульский мещанин, которого мы видели и слышали здесь, решиться покупать под незначущим - настолько незначущим, что оно даже не внесено и в обвинительный акт, - письмом подпись Шевелева ценою способствования побегу важного государственного преступника?» (из речи «По делу . Беляева»).

Фрагмент 46

Мне скажут: «А письма, написанные к Мясникову?» Ведь если он знал, что совершил преступление по желанию Мясникова, так он мог обращаться с ним небрежно, без уважения, а, между тем, как почтительно он пишет. <.> мы знаем, каким обыкновенно тоном пишутся письма в коммерческих сношениях; мы знаем, что вежливость в них часто внешняя, формальная; мы знаем, что человек, выше поставленный, - Ив. Мясников -письмо к Беляеву, где он упрекает его в растрате денег, начинает словами: «Милый дяденька!» и кончает уверениями в преданности и просьбою не сердиться. Очевидно, что такой стиль письма ничего не доказывает в пользу добрых, ненатянутых отношений» (из речи «По делу . Беляева»),

Фрагмент 47

В довольно отдаленном прошлом, семь лет назад, на жизнь обвиняемой легло пятно, оставившее неизгладимое и тяжелое воспоминание. Тогда она была еще молодою девушкою, недавно вышедшею из института, и гостила у своих родственников. Туда ездил человек несчастный в семейной жизни, который горевал о своей разбитой жизни и плакался на свою судьбу, только в этом семействе находя себе утешение. Понятно, что в молодой девушке должно было развиться чувство сострадания к нему. Это чувство, эта доверчивость к несчастию и нежность к обиженному судьбою есть одно из лучших, из завидных качеств молодости. Понятно также, что и Чихачев, искавший теплого, сердечного участия, потянулся, как растение к солнцу, к той, в ком это участие выражалось в наиболее привлекательной и горячей форме, и стал искать преимущественно около обвиняемой душевного отдыха. Всякий, вспоминая свою молодость, конечно, признает, что ничто так не заманчиво в эти годы, как сознавать, так или иначе, приносимую пользу, сознавать, что существуешь недаром, что кому-то помогаешь и кого-то облегчаешь, возвышаясь, таким образом, нравственно в собственных глазах. И тот, к кому приходит молодость на помощь, кого она утешает, становится для нее особенно дорог <.>. Здесь легко развивается великодушная дружба и затем нередко и другое, более сильное, чувство.» (из речи «По делу . Чихачева»).

Фрагмент 48

Горькая судьба его, постепенно разбившая все, чем он думал скрасить свою изуродованную жизнь, и поселившая, на старости, мрак и холод в его когда-то доброй и доверчивой душе - и после смерти его не смягчилась над ним! Он долго пролежал в том же положении, в каком умер, повернувшись лицом к стене, - и лишь когда окончено было опустошение, предпринятое вокруг него, подсудимый перевернул его на спину и сложил ему застывшие руки крестом. Не было над ним ни слез, ни горького молчания родной души.

Не воцарилась вокруг него торжественная тишина, таинственно внушаемая смертью. Вокруг него курили, дымя не его «мужицкими», а «барскими» сигарами господина Любавина, и когда, благодаря невниманию дворников, обмывавших его труп, он ударился головой об пол, ему было с насмешкою сказано: «Что? Теперь не видишь, а летом все замечал и ругался» .» (из речи «По делу . Солодовникова»).

Фрагмент 49

Свидетельские показания рисуют нам ее [подсудимую] как девушку довольно наивную, подпавшую с выходом замуж вполне под власть и влияние мужа. Это действительно высказывается во всем. Даже из показания самого обвиняемого видно, что она постоянно действовала по его воле, как «самая преданная и самая верная жена», вполне согласная со всеми его мнениями. В ее действиях по делу видно очень мало самостоятельной мысли, самостоятельной решимости. Наконец, ее письма и ее дневник показывают, что она принадлежит к тем, нередким преимущественно среди женщин, личностям, которые умеют плакать, тосковать, страдать, раскаиваться в том, что сделано, и в особенности в том, что сказано, но не умеют, а иногда даже и не хотят сами решить, что же делать? Как найти выход из ложного и тяжелого положения? Им нужны чужая воля, чужой пример.» (из речи «По делу . Чихачева»).

Фрагмент 50 подсудимый отдался весь своему гневу и почувствовал в себе прилив крайнего бешенства. Известно, что в такие минуты дыхание спирается в стесненной груди, голос иссякает, чтобы замениться затем, после нескольких мгновений зловещей тишины, бессмысленными, дикими звуками, которые все разом силятся вырваться из горла, облегчая болезненно сжатое сердце . В жестоком гневе наступает обыкновенно несколько секунд молчания, характеризующего момент, в который разум быстро исчезает, уступая место животной злобе, и, наконец, ярость разражается - ударами, криками, пролитием крови . То же, без сомнения, было и здесь. Момент молчания, подмеченный свидетелями, обличает именно этот переход от гнева сдержанного к гневу, не знающему никаких преград» (из речи «По делу . Чихачева»),

Фрагмент 51 среди Никитина и Колосова, людей глубоко испорченных, опытных в делах нечистых, людей черствых и бессердечных, замешался человек хотя тоже порочный, но еще молодой, еще не совсем погибший, у которого есть сердце, в котором еще живут какие-то понятия о чести и в котором тревожно и болезненно нарастает первая любовь. <.> Возбудив такого человека, его возмущенное сердце нельзя было закрыть по произволу, как паровой клапан, и дальнейшие столкновения, с забвением условий общей безопасности, были неминуемы. <.> Понятно, как отражается на человеке влюбленном всякое оскорбление, наносимое любимой им девушке. Тут же оскорбление было нанесено еще человеком, который и Олеся советовал «посечь», следовательно, было вдвойне больнее. В момент крайнего раздражения Ярошевича против Колосова Ольга Иванова говорит ему после всех своих жалоб: «Разделывайтесь с ним, как знаете, а я дам ему пощечину». Но как разделаться? <.> Надо не разделаться, а отделаться. И вот в голове Ярошевича впервые мелькает мысль уничтожить Колосова - этого человека, который стоит ему поперек дороги, который держит его в своем подчинении, который имеет в руках все нити, которыми может связать его и его отца, эбратив нити в кандалы, который порочит и унижает его и, наконец, жестоко эскорбляет любимую им девушку» (из речи «По делу об акушере Колосове.»).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Языковая личность судебного оратора Анатолия Федоровича Кони"

ВЫВОДЫ

В образе оратора, помимо особенностей его языковой личности, всегда трисутствует исполнительский момент, который несет в себе отраженный эбраз слушателя (адресата) речи. В обвинительной речи А.Ф. Кони принимает на себя различные роли, обусловленные целями коммуникации и характеристиками адресата и используемые как средство воздействия, для достижения прагматической цели. Прагматические роли репрезентируют гипы, модели речевого поведения, порожденные культурой общества, значимые для носителей данной культуры. Они являются элементами, во взаимодействии которых в судебной речи формируется образ оратора.

Исполнение различных ролей дает выступающему возможность менять :тратегию и тактику речи, использовать разные приемы ее стилевой эрганизации. Так, наши наблюдения показывают, что А.Ф. Кони употреблял в судебной речи все функциональные стили, существующие в языке, от юридической разновидности официально-делового до литературно-художественного .

Роли - это разные позиции, занимаемые оратором при рассмотрении дела. Они предполагают определенную оценку обстоятельств и особый пафос ее выражения. Создается впечатление присутствия в судебном заседании разных представителей общества (проповедника, юриста-ученого, исследователя и др.), которые анализируют, оценивают рассматриваемое дело, высказывают свое мнение по поводу данного дела и явлений действительности, что делает речь максимально доступной для восприятия и убедительной, а также «работает» на реализацию целевой установки оратора.

А.Ф. Кони в каждой своей речи создает нужный ему «образ», выступая в разных ролях - «социальных» (гражданин, моральный проповедник); «судебных» (беспристрастный исследователь, юрист-ученый, судья, обвинитель); «мастера слова» (полемист, рассказчик-психолог). Исполняя эти роли, знаменитый юрист проявляет себя как человек, нацеленный на коммуникативное взаимодействие и сотрудничество со своим адресатом, творчески активный и способный к многообразным типам коммуникативной деятельности, обладающий онтологическим типом мышления; как человек, которого волнует состояние современного ему общества, занимающий активную гражданскую позицию, видящий свой гражданский долг в правовом и нравственном воспитании общества, в распространении в обществе идей человеколюбия и справедливости; как юрист-профессионал, прекрасно знающий свою специальность; как талантливый оратор, в совершенстве владеющий разнообразными приемами управления аудиторией, мастерски воздействующий на разум и чувства слушателей для достижения целевой установки речи.

389

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование подтверждает выдвинутую нами гипотезу о гом, что все параметры языковой личности А.Ф. Кони соответствуют требованиям русского речевого идеала. В результате предпринятого пингвориторического анализа текстов судебных речей известного юриста мы выявили:

1. Языковая личность А.Ф. Кони в произведениях разных жанров отражает имеющие для него мировоззренческое значение концепты: «Русь, Россия, русские, россияне»; «Вера»; «Закон», «Нравственный закон», «Совесть»; «Правда» и «Истина». Особое место концепта «Русь, Россия, русские, россияне», подтверждаемое частотностью обращения автора к нему в произведениях разных жанров, отражает присущий А.Ф. Кони глубокий патриотизм, проявляющийся в знании истории страны, народного творчества, особенностей русского характера, в особом чувстве гордости и ответственности за свою страну и свой народ. Концепт «Вера» свидетельствует о таком важнейшем свойстве языковой личности оратора, как религиозность, понимаемая как признание человеком нравственных законов и его стремление следовать требованиям нравственного долга и выражаемой в различных текстах через концепты: «Совесть», «Нравственный закон», «Правда», «Истина». Об особой ценности для него последних четырех концептов говорит вся профессиональная деятельность известного юриста, сверявшего свои поступки, свое поведение и поведение окружающих с совестью, видевшего особый возвышенный смысл творимого им дела в задаче разбудить совесть в человеке виновном, в установлении справедливости на суде на основе отвлеченной правды закона юридического и настоящей правды жизни. Отношение к этим концептам нашло свое выражение и в судебных выступлениях оратора-юриста, и в его теоретических работах по правовым вопросам.

Рассмотрение языковой личности А.Ф. Кони в аспекте концептов русской культуры позволило выявить такие важные черты, присущие судебному оратору, как высокая нравственность (совестливость, шраведливость, доброта, терпение, неприятие равнодушия и эеспринципности и др.); внимание и уважение к человеку; сознание своего цолга перед обществом и перед законом; патриотизм; высочайший профессиональный уровень, знание предмета; искренность; беспристрастность; независимость в убеждениях; спокойствие.

2. Проанализированные материалы позволяют утверждать, что А.Ф. Кони обладал богатым словарным запасом, совершенным знанием языка, гонким языковым чутьем. Его судебные выступления демонстрируют умение целенаправленно использовать все лексические ресурсы языка в процессе общения, т.е. осуществлять такой выбор и такую организацию языковых средств, которые в ситуации судебной речи позволяют обеспечить максимальную эффективность коммуникации. Лексикон оратора поражает стилистическим разнообразием (нейтральные, книжные, разговорные, просторечные, научные, специальные слова, термины, заимствования, фразеологизмы). Наряду с общеупотребительными и книжными словами, составляющими основу судебной речи, активно употребляются как разговорно-просторечные слова, так и славянизмы. Определенный пласт в его речах занимают фразеологизмы, характерные для разговорного стиля. Своеобразие жанра судебной речи требовало от ритора особых приемов в применении лексических средств. Например, мера и степень употребления славянизмов была напрямую связана с тематикой и содержанием речи. Функция славянизмов заключалась, во-первых, в усилении официальности речи (славянизмы - юридические термины и славянизмы - канцеляризмы); во-вторых, в создании эмоциональности и выразительности речи; в-третьих, в повышении словесного воздействия на религиозного адресата. Естественно также использование церковнославянизмов при рассмотрении вопросов веры.

Проведенный анализ показывает, что языковое богатство является важным, необходимым качеством убеждающей судебной речи. Лексикон судебного оратора вырабатывается на основе учета специфики развития русского литературного языка, жанровых особенностей судебных речей, своеобразия личности оратора.

3. Одним из важнейших, необходимых условий для того, чтобы поддерживать внимание слушателей и сделать для них понятным и убедительным содержание выступления, является также логичность судебной речи. Обвинительные речи А.Ф. Кони отличаются стройностью, умелым предъявлением аргументов и фактов, обращенных к аудитории в конкретный момент для реализации определенной цели. Оратор использовал все возможные приемы и методы подтверждения истинности главного тезиса речи: прямое и косвенное доказательство; дедукцию, индукцию и умозаключения по аналогии. При этом обвинитель рассматривал как аргументы «против» подсудимого, так и «за», никогда не представлял дело в одностороннем аспекте, извлекая из него только обстоятельства, уличающие подсудимого, и не преувеличивал значения доказательств и улик для важности преступления. Он сам отмечал слабые аргументы, анализируя их, давал им свою оценку, укрепляя выводы обвинения, увязывая их с более убедительными.

Для А.Ф. Кони, по нашим наблюдениям, характерен классический «гомеров порядок» расположения аргументов: сначала сильные, затем средней силы, в конце - один наиболее мощный довод. Количество аргументов всегда определялось строго в соответствии с логическим законом достаточного основания. Характерным для него и весьма эффективным в судебной практике, по нашему мнению, стал прием повторения доказательств в заключительной части обвинительной речи, который обычно совмещался с приемом «ораторского распространения». Краткое и последовательное перечисление всех аргументов в конце речи с добавлением к приведенному обоснованию новых соображений оратора, выделяющих и подчеркивающих наиболее надежные доводы, способствовало значительному увеличению силы доказательства.

Основные логические аргументы, которыми пользовался обвинитель А.Ф. Кони, - это ссылки на законы, факты, логические и риторические определения. Анализ логической стороны его обвинительных речей позволил нам выявить речевые средства, применяемые оратором для логического сцепления композиционных частей и отдельных высказываний в речи, для демонстрации строгой последовательности изложения: скрепы, авторские ремарки, вопросительные конструкции, периоды. Особую ясность, четкость и последовательность придавало речи А.Ф. Кони включение в нее цикла вопросов, на которые давал ответы сам автор. Широко используемые логические вопросы давали возможность постоянно демонстрировать слушателям, что речь является упорядоченным поступательным движением к намеченной цели. Специфичной чертой судебной речи, для которой характерно «сочетание логичности рассуждения со страстностью убеждения», стал период. Смысловая емкость периода при сравнительно небольшой линейной протяженности, а также эффект напряженного ожидания развязки как следствие интонационного рисунка и необычной внешней структуры способствовали полному и законченному изложению сложных вопросов, давали оратору возможность активизировать внимание слушателей в наиболее важных местах речи, направлять его в нужное русло, изображать масштабные картины действительности, воссоздавать сложные отношения между явлениями, людьми, поступками.

Рассмотрение логического аспекта судебных выступлений А.Ф. Кони и анализ его лексикона позволил нам выделить такие черты русского типа судебного оратора, как владение языковым богатством речи, логикой изложения и логикой рассуждения.

4. Для А.Ф. Кони существовало два пути к сознанию слушателей, два способа их убеждения: рациональный и эмоциональный. Если логическое, или рациональное воздействие достигалось путем привлечения убедительных фактов, аргументов, обосновывающих тезис, то эмоциональное - обеспечивалось различными речевыми средствами выразительности. Уместное применение средств выразительности в сочетании с логическими доводами способствовало одновременному влиянию и на ум, и на сердце слушателей. Средства выразительности в его обвинительных речах с точки зрения убеждающего воздействия стоят в одном ряду с логическими аргументами, выдвигаемыми в пользу отстаиваемого положения. Многие средства выразительности приобретали в судебной речи аргументативную направленность (в частности, эпитеты, метафоры, сравнения, антитеза, градация и др.).

Тропы, включенные в текст, выполняли следующие функции:

- привлекали внимание и интерес присяжных к выступлению;

- обеспечивали психологический контакт говорящего со слушателями на протяжении всей речи;

- позволяли судебному оратору отразить субъективный взгляд на предмет речи и выразить свои эмоции, оценки;

- помогали кратко передать сложное содержание;

- обеспечивали реализацию закона эмоциональности речи;

- облегчали слушателям понимание и запоминание ораторской речи.

В 16 обвинительных речах А.Ф. Кони нами выявлены многочисленные образные средства: эпитеты, метафоры, сравнения, ирония, перифраза, метонимия, тавтологические бинарные конструкции, гипербола, эпанортоза, эвфемизм, зевгма, плеоназм, аллегория и др. Наиболее частотны в речи оратора метафоры, сравнения, эпитеты, которые так искусно вплетены в текст речей, так естественны, что большинство их остаются незамеченными неискушенными слушателями. Они, как правило, общеизвестны и привычны (например, общеязыковые эпитеты, языковые метафоры и др.), поскольку тропы в судебной речи как вспомогательные средства способствуют достижению основной целевой установки, в то время как необычные, оригинальные выражения могут отвлечь аудиторию от основного содержания выступления. Выразительность образных средств зоздается не за счет их необычности, а за счет точности, уместности употребления в совокупности с другими языковыми средствами воздействия.

Риторические фигуры также используются для придания речи большей эмоциональности. Зачастую они становятся важнейшим средством установления и поддержания контакта со слушателями на протяжении всего выступления. Наиболее распространенные фигуры в обвинительных речах А.Ф. Кони - повтор, инверсия, антитеза, градация. Риторические фигуры служат не простым украшением речи, а способствуют привлечению и поддержанию внимания слушателей, расположению аудитории к выступающему. Кроме того, они позволяют продемонстрировать внимательное и уважительное отношение оратора к мнению каждого участника процесса, показать свое уважение к присяжным заседателям как к людям, которые с большим вниманием и добросовестностью относятся к рассматриваемому делу. Риторические фигуры, применяемые А.Ф. Кони, выполняли еще несколько функций:

- помогали оратору оставаться корректным в оценке различных явлений, касающихся подсудимого, свидетеля или потерпевшего;

- давали возможность избегать категоричности в оценочных суждениях и проявлять сдержанность в выражении похвалы и высказывании отрицательной оценки;

- способствовали активизации мышления, воображения и памяти слушателей, а также их приобщению к совместному размышлению;

- направляли ход мыслей адресата, подсказывали ему решение вопроса и создавали видимость того, что слушатели самостоятельно, путем собственных размышлений приходят к конечным выводам;

- помогали продемонстрировать уверенность в мыслительных способностях адресата, в достаточно высоком уровне его знаний;

- подчеркивали высказываемую мысль, акцентируя важный для оратора смысл, усиливая эмоциональное звучание речи.

А все это вместе способствовало тому, что речь выступающего становилась легкой для восприятия, выразительной, запоминающейся, а значит, и более эффективной.

Рассмотренные нами образные средства и риторические фигуры, конечно, не исчерпывают всего богатства средств выразительности в обвинительных речах А.Ф. Кони. Однако проведенный анализ дал нам возможность выявить главные речевые приемы, позволяющие обвинителю сделать судебное выступление более точным в плане содержания и воздействующе сильным в плане убеждения, а также назвать еще несколько типологических черт, характеризующих А.Ф. Кони как судебного оратора, соответствующего русскому национальному характеру: эмоциональность -умение оказывать психологическое воздействие на слушателя; мастерское владение искусством слова - максимальная ясность, точность, понятность слога; отсутствие напускного пафоса и простота речи - легкость изложения и умение использовать образные языковые средства умеренно и эффективно.

5. Обязательными в судебной речи являются приемы драматизации, элементы драматизма, так как в каждом судебном деле всегда есть конфликт и драма. Элементы драматического произведения, мастерски вводимые в судебную речь, позволяют оратору в небольшой промежуток времени, лаконично и достоверно передать все событие преступления, охарактеризовать подсудимого, потерпевшего, показать мотивы поступков подсудимого, а также способствуют привлечению внимания слушателей к речи, активизации их мышления, созданию эффекта совместного рассуждения. По нашим наблюдениям, А.Ф. Кони достаточно широко использует в обвинительной речи эти приемы, что связано как со спецификой самой судебной речи, так и с особенностями языковой личности говорящего, известного юриста, любившего и прекрасно знавшего литературу и театр.

В речи А.Ф. Кони естественны такие приемы драматизации, как цитирование; картины; ремарки; создание драматической ситуации в речи раскрытие конфликта и драмы) и пр. Драматизируя речь, обвинитель описывал житейские коллизии, ставшие объектом судебного разбирательства, представляя все так, как если бы это происходило на глазах у слушателей. Он передавал напряженное развитие сюжета: возникновение конфликта, его постепенное развитие, борьбу противоположностей, обусловливающую временное равновесие сил, разрешение конфликта. Особенно ему удавалось мастерски показать, как и почему сталкиваются интересы людей и сами люди. С помощью конфликта оратор выражал важнейшие идеи, придавал судебной речи наибольшую эмоциональную, убеждающую силу, при этом выступление воспринималось как единое целое.

Проанализированные материалы подтверждают также положение о том, что внутренним качеством судебной речи, связанным с ее убеждающим характером, является диалогичность. А.Ф. Кони в совершенстве владел различными приемами диалогизации ораторского монолога и умело применял их. Для него характерны: обращения, вопросительные конструкции, некоторые приемы авторизации, адресации, побудительные конструкции (конструкции с местоимением Я и различными глаголами со значением результата мыслительной деятельности; «МЫ совместное»; глаголы-операторы; глаголы, обозначающие побуждение к действию: инфинитивные предложения с модальными словами, имеющими значение долженствования, глаголы в форме 1-го лица мн. ч., обозначающие совместное действие и совместное мнение и др.), речевые приемы предвосхищения, уступки, намека, умолчания.

Еще одним распространенным приемом диалогизации стало цитирование. Для подтверждения правильности своей точки зрения А.Ф. Кони нередко ссылался на чужое мнение, приводил цитаты из различных документов по материалам дела, из данных экспертизы, цитировал положения закона. Кроме того, в ходе анализа доказательств по делу, в споре с противником оратор активно цитировал подсудимого, потерпевшего, свидетелей, используя для этого разные формы передачи чужих слов косвенная, прямая, несобственно-прямая речь, речевой прием Бегтостайо). Как мастер речевого портрета А.Ф. Кони создавал точные характеристики подсудимого, потерпевшего или свидетеля, воспроизводя те слова, выражения, фразы, в которых ярко проявлялись особенности характеризуемой личности, значимые для судебного разбирательства по данному делу. Как драматург, создающий диалог, для выражения нравственной оценки поступков того или другого человека, стараясь разъяснить положение вещей, раскрыть мотивы участников преступления, наглядно пояснить свою мысль, он широко применял речевой прием зегтостайо.

Важнейшим приемом диалогизации ораторского монолога в судебных выступлениях А.Ф. Кони стали вопросительные конструкции. Они помогали выяснить все обстоятельства дела, дать им четкую квалификацию, убедить адресата в правильности позиции оратора, а также обеспечить целенаправленное и эффективное воздействие на всех присутствующих в судебном заседании. С помощью вопросительных конструкций выступающий создавал психологический и интеллектуальный контакт со слушателями, активизируя их и поддерживая интерес к ораторской речи.

Все названные средства и приемы в речи А.Ф. Кони принципиально важны, так как оказываются сильным средством создания целостности выступления и его действенности. Они служат раскрытию главной мысли оратора, дополняют и усиливают её, делая более убедительной, служат одновременно для точного смыслового и точного эмоционального выражения.

6. А.Ф. Кони в каждом своем выступлении создает нужный ему «образ», впечатление о себе как о субъекте речи, исполняя разные роли -«социальные» (гражданин, моральный проповедник); «судебные» (беспристрастный исследователь, юрист-ученый, судья, обвинитель); «мастера слова» (полемист, рассказчик-психолог), соответственно привлекая различные языковые стили. Эти роли, обусловленные целями коммуникации и характеристиками адресата и используемые как средство воздействия, репрезентируют типы, модели речевого поведения, порожденные культурой общества, значимые для всех носителей данной культуры. Исполнение различных ролей дает ритору возможность менять стратегию и тактику речи, применять разные приемы ее стилевой организации. Представляя разные позиции, сменяющие друг друга роли акцентируют их равную ценность для оратора, вместе с тем они придают некоторую независимость оценок, а также позволяют создавать такой сплав взглядов и характеристик, какой в отдельности не может дать ни одна из этих ролей. Они являются элементами текста, и их взаимодействие в судебной обвинительной речи способствует формированию образа оратора. Выступая в различных ролях, А.Ф. Кони проявляет присущие его личности качества, т.е. он не кажется, а является гражданином, моральным проповедником, ученым, исследователем, полемистом, психологом и др.

7. Исследование речей знаменитого юриста и их сопоставление с выступлениями других талантливых русских судебных деятелей второй половины XIX в. подтверждает выдвинутое нами положение о том, что особое место в процессе формирования русского ораторского искусства и в разработке образа русского оратора в соответствии с требованиями отечественного речевого идеала принадлежит А.Ф. Кони.

8. Ему присущи все черты русского типа судебного оратора, соответствующего русскому национальному характеру: высокая нравственность; внимание и уважение к человеку; сознание своего долга перед обществом и перед законом; высочайший профессиональный уровень, знание предмета; широкая образованность; искренность; эмоциональность (умение оказывать психологическое воздействие на слушателя); беспристрастность; независимость в убеждениях; спокойствие (отсутствие какого-либо пафоса); мастерское владение искусством слова (максимальная ясность, точность, понятность слога; отсутствие напускного пафоса и простота речи (простота изложения и простота применяемых в речи языковых средств, умение употреблять образные языковые средства умеренно и эффективно); широкое внесение литературно-художественных приемов в речь (судебный оратор должен быть бытописателем, психологом и художником). Все названные черты проявляются в выборе и использовании языковых средств, речевых приемов, прагматических ролей, осуществляемом судебным оратором А.Ф. Кони.

Вместе с тем наше исследование позволяет не только подтвердить существующее в литературе (Н.Г. Михайловская, В.В. Одинцов, Л.К. Граудина, Г.И. Миськевич и др.) положение об основных чертах, характерных для русского типа судебного оратора, но и конкретизировать названные параметры личности. Так, высокая нравственность русского судебного оратора, по нашему мнению, означает не только прямоту и правдивость, особую честность ума и сердца, справедливость и совестливость, скромность, рассудительность и здравый смысл, тактичность, чувство меры, но и наличие в концептосфере языковой личности таких важнейших для русской культуры концептов, как «Русь, Россия, русские, россияне»; «Вера»; «Закон», «Нравственный закон», «Совесть»; «Правда» и «Истина», их присутствие в сознании оратора как важнейших свойств его языковой личности. Сознание своего долга перед обществом и перед законом означает активную жизненную позицию, направленную на борьбу с негативными явлениями в обществе, а также осуществление нравственного воспитания членов общества. Широкое внесение литературно-художественных приемов в речь означает не только то, что судебный оратор должен быть бытописателем, психологом и художником, но и его обладание исполнительским талантом. Также характерным для русского типа судебного оратора является владение языковым богатством речи, логикой изложения и логикой рассуждения.

9. Многоаспектный анализ судебных выступлений А.Ф. Кони позволяет нам обозначить параметры эффективной языковой личности судебного оратора, базирующейся на принципах русского речевого идеала: высокая нравственность; владение лексическим богатством русского языка; логикой изложения и логикой рассуждения; умелое использование в речи средств выразительности, а также приемов драматизации; актерское мастерство, подразумевающее конструирование в судебной речи нужного оратору «образа» в ходе исполнения «социальных» ролей (гражданин, моральный проповедник), «судебных» (беспристрастный исследователь, юрист-ученый, судья, обвинитель) и ролей «мастера слова» (полемист, рассказчик-психолог).

Данная диссертация - первая попытка изучения конкретной языковой личности судебного оратора в рамках лингвориторической теории с применением методов современного риторического описания речевого поведения, с опорой на общепризнанное в настоящее время положение о трехуровневой характеристике языковой личности.

Дальнейшая разработка общей теории судебной речи, исследование истории русской школы красноречия, специфики публичного выступления в суде присяжных заседателей невозможна без обращения к речи блестящей плеяды русских ораторов-юристов второй половины XIX в. Предложенные в диссертации параметры личности судебного оратора, соответствующего русскому национальному характеру, и методы, положенные в основу исследования, нуждаются в будущем в дальнейшей разработке на ином фактическом материале. Возможно сопоставительное исследование речей XIX и конца XX - начала XXI вв., произнесенных в суде присяжных заседателей, сопоставление качеств судебной речи этих периодов, используемых ораторами для создания убедительного выступления. Результатом такого сопоставительного исследования может стать выработка практических рекомендаций по построению эффективных в плане воздействия на слушателей выступлений как для юридической ораторики, так и для других риторических жанров.

Список научной литературыБаишева, Зиля Вагизовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Александров А.Д. Истина как моральная ценность Текст. / А.Д. Александров // Наука и ценности: сб. ст. / Отв. ред. А.Н. Кочергин; Ин-т истории, филологии и философии. Новосибирск: Наука, 1987. - С. 29-37.

2. Алексеев П.В. Теория познания и диалектика Текст. / П.В. Алексеев, A.B. Панин. М.: Высшая школа, 1991. - 382 с.

3. Алисова Т.Б. Опыт анализа концептуального мира Данте с позиций современной лингвистики Текст. / Т.Б. Алисова // Вестник МГУ: Филология. 1996. - №6. - С. 7-19.

4. Андреев В.И. Деловая риторика (Практический курс делового общения и ораторского мастерства) Текст. / В.И. Андреев. М.: Народное образование, 1995. - 208 с.

5. Аникин В.П. Искусство слова в пословицах и поговорках Текст. / В.П. Аникин // Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. М.: Русский язык, 2002. - С. 6-8.

6. Анисимова Т.В. Современная деловая риторика Текст. / Т.В. Анисимова, Е.Г. Гимпельсон. М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Изд-во НПО «МОДЭК», 2002. - 432 с.

7. Аннушкин В.И. История русской риторики. Хрестоматия Текст. / В.И. Аннушкин. М.: Флинта; Наука, 2002. - 416 с.

8. Аннушкин В.И. Первая русская «Риторика» XVII века. Текст. Перевод. Исследование Текст. / В.И. Аннушкин. М.: «Добросвет», «ЧеРо», 1999.-362 с.

9. Античные риторики Текст.: [Переводы]. М.: МГУ, 1978. - 352 с.

10. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Текст. В 2 т. Том I: Лексическая семантика. Синонимические средства языка / Ю.Д. Апресян. М.: Языки русской культуры, 1995. - 472 с.

11. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Текст. В 2 т. Том II: Интегральное описание языка и системная лексикография / Ю.Д. Апресян. -М.: Языки русской культуры, 1995. 767 с.

12. Аристотель. Риторика. Поэтика Текст. / Аристотель. М.: Лабиринт, 2000. - 224 с.

13. Аристотель и античная литература Текст.: сб. науч. тр. / Т.А. Миллер, М.Л. Гаспаров; отв. ред. М.Л. Гаспаров; АН СССР, Ин-т мировой литературы им. А.М. Горького. М.: Наука, 1978. - 230 с.

14. Арсеньев К.К. Русское судебное красноречие Текст. / К.К. Арсеньев // Вестник Европы. 1888. - №4. - С. 768-811.

15. Арутюнова Н.Д. Истина: фон и коннотации Текст. / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Культурные концепты: сб. ст. / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова; АН СССР, ИН-т языкознания. М.: Наука, 1991. - С. 21-31.

16. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора Текст. / Н.Д. Арутюнова // Лингвистика и поэтика: сб. ст. / Отв. ред. В.П. Григорьев; АН СССР, Ин-т русского языка. М.: Наука, 1979. - С. 147-173.

17. Бабушкин А.П. Общеязыковые концепты и концепты языковой личности Текст. / А.П. Бабушкин // Вестник Воронеж, гос. унив-та. Сер. 1. Гуманит. науки. Воронеж: Изд-во Воронежского гос. унив.-та, 1997. -Вып.2. - С.114-118.

18. Баишева З.В. Адресат обвинительных речей А.Ф. Кони Текст. / З.В. Баишева // Язык и межкультурные коммуникации: Материалымеждународной конференции / Изд-во БГПУ. Уфа: Изд-во БГПУ, 2002. - С. 24-26.

19. Баишева З.В. Выражение ораторского «Я» в обвинительных речах А.Ф. Кони Текст. / З.В. Баишева // «Черные дыры» в Российском законодательстве. 2004. - №1. - С. 403-405.

20. Баишева З.В. Деловой русский язык для юристов: Учебное пособие Текст. / З.В. Баишева. Уфа: Изд-во «Восточный университет», 1999. - 144 с.

21. Баишева З.В. Концепт «совесть» в обвинительных речах А.Ф. Кони Текст. / З.В. Баишева // Вестник БашГУ. Уфа, 2002. - №1. - С. 80-82.

22. Баишева З.В. Культура речи в юриспруденции: Курс лекций Текст. / З.В. Баишева. Уфа: УЮИ МВД РФ, 2001. - 84 с.

23. Баишева З.В. Культура речи в юриспруденции: Учебное пособие Текст. / З.В. Баишева. Уфа: УЮИ МВД РФ, 1998. - 160 с.

24. Баишева З.В. Логика построения обвинительной речи (на материале обвинительных речей А.Ф. Кони) Текст. / З.В. Баишева // Информационный бюллетень Прокуратуры РБ. Уфа, 2003. - №2. - С. 283-289.

25. Баишева З.В. Обвинительные речи А.Ф. Кони в концептуальном аспекте Текст. /З.В. Баишева // Русский язык: история и современность:

26. Материалы межрегиональной научно-практической конференции, памяти профессора Г.А. Турбина. В 2 ч. / Редкол.: отв. ред. JI.A. Глинкина. -Челябинск: Изд-во ЧГПУ, 2002. Ч. 2. - С. 76-77.

27. Баишева З.В. Обвинительные речи А.Ф. Кони как разновидность судебной речи Текст. / З.В. Баишева // «Черные дыры» в Российском законодательстве. 2003. - №4. - С. 383-386.

28. Баишева З.В. Общие места в речи обвинителя (на материале судебных выступлений А.Ф. Кони) Текст. / З.В. Баишева // Вестник ОГУ. -Оренбург, 2006. №10. Приложение. - 4.1. - С. 183-188.

29. Баишева З.В. Понятие правды и истины в обвинительных речах А.Ф. Кони Текст. / З.В. Баишева // Вестник УЮИ МВД РФ. Уфа, 2002. -№2. - С. 5-9.

30. Баишева З.В. Проповедничество как особенность ораторского стиля А.Ф. Кони Текст. / З.В. Баишева // Вестник ОГУ. Оренбург, 2004. - №10. -С. 29-33.

31. Баишева З.В. Психолого-риторические основы убедительности обвинительной речи Текст. / З.В. Баишева // Законность. 2004. - №2. - С. 23-26.

32. Баишева З.В. Речевой портрет судебного оратора Текст. / З.В. Баишева // Лексическая семантика и проблемы обучения иностранным языкам в вузе: Межвузовский сборник научных трудов / Под общей ред. З.В. Баишевой. Уфа: УЮИ МВД РФ, 2001. - Вып. 3. - С. 5-13.

33. Баишева З.В. Речь обвинителя в суде (Поддержание обвинения в состязательном судебном процессе): Методическое пособие в помощьгосударственному обвинителю Текст. / З.В. Баишева, A.M. Исламов. Уфа: Прокуратура РБ, 2003. - 200 с.

34. Баишева З.В. Риторика: Курс лекций Текст. / З.В. Баишева. Уфа: УЮИ МВД РФ, 2000. - 119 с.

35. Баишева З.В. Русский язык и культура речи в юриспруденции: Учебник Текст. / З.В. Баишева. М.: ИМЦ ГУК МВД России, 2002. - 200 с. (тираж 10000 экз.).

36. Баишева З.В. Слово в речи юриста (на материале судебных выступлений А.Ф. Кони) Текст. / З.В. Баишева // Вестник ОГУ. Оренбург, 2004. -№9.-С. 10-14.

37. Баишева З.В. Субъект обвинительных речей А.Ф. Кони Текст. / З.В. Баишева // Уголовное право. 2003. - №3. - С. 76-78.

38. Баишева З.В. Учебно-методический комплекс по дисциплине «Юридическая риторика» Текст. / З.В. Баишева. Уфа: БАГСУ, 2007. - 198с.

39. Баишева З.В. Юридическая риторика: Учебное пособие Текст. / З.В. Баишева. Уфа: БАГСУ, 2005. - 143 с.

40. Баишева З.В. Язык и стиль обвинительных речей А.Ф. Кони: Монография Текст. / З.В. Баишева. Уфа: БГУ, 2006. - 207 с.

41. Барабашева Н.С. Слова, слова, слова. (Лексика наших правовых актов) Текст. / Н.С. Барабашева // Советское государство и право. 1990. -№8. - С. 82-90.

42. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности Текст. / М.М. Бахтин // Вопросы литературы. 1978. - №12. - С. 269-310.

43. Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук Текст. / М.М. Бахтин. СПб.: Азбука, 2000. - 336 с.

44. Бахтин М.М. Проблема автора Текст. / М.М. Бахтин // Вопросы философии. 1977. - №7. - С. 148-160.

45. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров Текст. / М.М. Бахтин // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. - С. 250-296.

46. Белинский В.Г. Избранные сочинения Текст. / В.Г. Белинский. -М.: Гослитиздат, 1948. Т. 9. - 614 с.

47. Белинский В.Г. Разделение поэзии на роды и виды Текст. / В.Г. Белинский // Белинский В.Г. Собрание сочинений. В 9 т. М.: Художественная литература, 1978. - Т. 3. - С. 294-352.

48. Бентли Э. Жизнь драмы Текст. / Пер. с англ. В. Воронина / Э. Бентли. М.: Искусство, 1978. - 368 с.

49. Бердяев H.A. Самопознание (опыт философской автобиографии) Текст. / H.A. Бердяев. М.: Международные отношения, 1991. - 336 с.

50. Берестнев Г.И. Прозвище как фактор самосознания Текст. / Г.И. Берестнев // Семантические единицы и категории русского языка в диахронии: сб. ст. / КГУ. Калининград: Изд-во КГУ, 1997. - С. 30-36.

51. Беспамятнова Г.Н. Языковая личность телевизионного ведущего Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.19: защищена 22.12.1994 / Беспамятнова Галина Николаевна. Воронеж, 1994. - 19 с.

52. Богин Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов Текст.: дис. . докт. филол. наук: 10.02.19: утверждена 13.09.1985 / Богин Георгий Исаевич. JI., 1984. - 354 с.

53. Богин Г.И. Уровни и компоненты речевой способности человека Текст. / Г.И. Богин. Калинин: Изд-во Калининского гос. унив-та, 1975. -106 с.

54. Богин Г.И. Языковая личность как фактор текстообразования Текст. / Г.И. Богин // Теория текста: лингвистический и стилистический аспекты: сб. ст. / УрГУ. Екатеринбург: УрГУ, 1992. - С. 3.

55. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию Текст. В 2 т. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - Т. 1. - 384 с.

56. Бонецкая Н.К. Проблема авторства в трудах М.М. Бахтина Текст. / Н.К. Бонецкая. Budapest: Studia Slavica, 1985.

57. Букирева Т. А. Аспекты языковой игры: аномальность и парадоксальность языковой личности С. Довлатова Текст.: дис. . канд. филол. наук: 10.02.01: защищена 3.03.2000 / Букирева Татьяна Анатольевна. -Краснодар, 2000. 145 с.

58. Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество (Из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции) Текст. / С.Н. Булгаков // Булгаков С.Н. Два града. Исследование о природе общественных идеалов. -СПб.: Изд-во РХГИ, 1997. С. 275-299.

59. Булгаков С.Н. Православие: Очерки учения православной церкви Текст. / С.Н. Булгаков. М.: Терра, 1991. - 416 с.

60. Булыгина Т.В. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики) Текст. / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев. М.: Языки русской культуры, 1997. - 576 с.

61. Буслаев Ф.И. Преподавание отечественного языка Текст. / Ф.И. Буслаев. М.: Просвещение, 1992. -511 с.

62. Варнава (Беляев) Основы искусства святости: опыт изложения православной аскетики Текст. / Варнава (Беляев). Нижний Новгород: Изд-во Братства святого князя Александра Невского, 2003. - 590 с.

63. Варнеке Б.В. Комедия и риторика Текст. / Б.В. Варнеке // Журнал министерства народного просвещения. 1914, июль. - С. 248.

64. Васильев Л.М. Семантические классы глаголов чувства, мысли и речи Текст. / Л.М. Васильев // Очерки по семантике русского глагола: сб. ст. /Отв. ред. Л.М. Васильев. Уфа: БашГУ, 1971. - С. 38-310.

65. Васильева А.Н. Художественная речь: Курс лекций по стилистике для филологов Текст. / А.Н. Васильева. М.: Русский язык, 1983. - 256 с.

66. Введенская Л.А. Культура и искусство речи. Современная риторика Текст. / Л.А. Введенская, Л.Г. Павлова. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. -576 с.

67. Введенская Л.А. Риторика для юристов: Учебное пособие Текст. / Л.А. Введенская, Л.Г. Павлова. Ростов-на-Дону: Феникс, 2002. - 576 с.

68. Введенская Л.А. Русский язык и культура речи Текст. / Л.А. Введенская, Л.Г. Павлова, Е.Ю. Катаева. Ростов-на-Дону: Феникс, 2003. -544 с.

69. Вежбицкая А. Метатекст в тексте Текст. / А. Вежбицкая // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1978. - Вып. 8: Лингвистика текста. -С. 402-424.

70. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов Текст. / Пер. с англ. А.Д. Шмелева / А. Вежбицкая. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 288 с.

71. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание Текст. / Пер. с англ. / А. Вежбицкая. М.: Русские словари, 1996. - 416 с.

72. Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы Текст. / В.В. Виноградов. М.: Наука, 1980. - 360 с.

73. Виноградов В.В. Личность Текст. / В.В. Виноградов // Виноградов В.В. Истории слов. М.: Толк, 1994. - С. 271-305.

74. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка ХУН-Х1Х вв. Текст. / В.В. Виноградов. М.: Высшая школа, 1982. - 528 с.

75. Виноградов B.B. Русский язык (грамматическое учение о слове) Текст. / В.В. Виноградов. М.: Высшая школа, 1972. - 614 с.

76. Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку Текст. / Г.О. Винокур. М.: Учпедгиз, 1959. - 492 с.

77. Винокур Г.О. Русский язык. Исторический очерк Текст. / Г.О. Винокур. М.: Гос. изд-во художественной литературы, 1945. - 190 с.

78. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения Текст. / Т.Г. Винокур. М.: Наука, 1993. - 172 с.

79. Владимиров JI.E. Advocatus miles. Пособие для уголовной защиты Текст. / JI.E. Владимиров. СПб.: Типография М. Волковича, 1911. - 230 с.

80. Владимиров JI.E. Защитительные речи и публичные лекции Текст. / Л.Е. Владимиров. М.: Издание П.В. Калинского, 1892. - 186 с.

81. Владимиров Л.Е. Суд присяжных Текст. / Л.Е. Владимиров. -Харьков: Университетская типография, 1873. 257 с.

82. Волк С. Анатолий Федорович Кони. Вступительная статья Текст. / С. Волк, М. Выдря, А. Муратов // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8т. М.: Юридическая литература, 1966. - Т.1. - С. 5-36.

83. Волков A.A. Концепции публичной речи и единицы языка Текст. / A.A. Волков // Роль языка в средствах массовой коммуникации: сб. обзоров / ИНИОН. (Сер. «Теория и история языкознания») М., 1986. - С. 46-82.

84. Волков A.A. Курс русской риторики Текст. / A.A. Волков. М.: Изд-во храма св. муч. Татианы, 2001. - 480 с.

85. Волков A.A. Основы русской риторики Текст. / A.A. Волков. М.: МГУ, 1996.-346 с.

86. Волков A.A. Риторика в филологическом образовании Текст. / A.A. Волков // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1996. - №4. - С. 112-124.

87. Волькенштейн Ф.А. В дореволюционных судах. Речи защитника Текст. / Ф.А. Волькенштейн. М.-Л.: Изд-во Л.Д. Френкель, 1924. - 309 с.

88. Вомперский В.П. Издания «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даля Текст. / В.П. Вомперский // Даль В.И.

89. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. М.: Русский язык, 1999. - Т.1. - С. XIV.

90. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании Текст. / С.Г. Воркачев // Филологические науки. 2001. - №1. - С. 64-72.

91. Воробьев В.В. Лингвокультурология (теория и методы) Текст.: монография / В.В. Воробьев. М.: Изд-во РУДН, 1997. - 331 с.

92. Воробьев В.В. О статусе лингвокультурологии Текст. / В.В. Воробьев // Материалы IX конгресса МАПРЯЛ. Братислава, 1999. Доклады российских ученых / Ин-т русского языка им. A.C. Пушкина. М.: Русский язык, 1999.-С. 96-117.

93. Воробьев В.В. Теоретические и прикладные аспекты лингвокультурологии Текст.: дисс. . докт. филол. наук: 10.02.01: защищена 25.10.1996 / Воробьев Владимир Васильевич. М., 1996. - 395 с.

94. Воробьев В.В. Языковая личность и национальная идея Текст. / В.В. Воробьев // Народное образование. 1998. - №5. - С.25-30.

95. Воробьев В.В. Языковая личность в лингвокультурологии Текст. / В.В. Воробьев // Языковая личность: Лингвокультурология. Лингводидактика. Лексикология / Под ред. профессора В.В. Воробьева, профессора Л.Г. Саяховой. Уфа: БГУ, 2001. - С. 6-63.

96. Востоков А.Х. Русская грамматика Текст. / А.Х. Востоков. СПб.: Типография Императорской академии наук, 1863. - 134 с.

97. Выготский Л.С. Психология искусства Текст. / Л.С. Выготский. -М.: Искусство, 1968. 576 с.

98. Выдря М. А.Ф. Кони как судебный оратор. Вступительная статья Текст. / М. Выдря // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8т. М.: Юридическая литература, 1967. - Т.З. - С. 5-22.

99. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования Текст. / И.Р. Гальперин. М.: Наука, 1981. - 140 с.

100. Гаррис Р. Школа адвокатуры Текст. / Пер. с англ. / Р. Гаррис. -Тула: Автограф, 2001. 352 с.

101. Гаспаров M.J1. Цицерон и античная риторика: вступит, статья Текст. / M.J1. Гаспаров // Цицерон М.Т. Три трактата об ораторском искусстве. М.: Наука, 1972. - С. 3-73.

102. Гегель Г.В.Ф. Эстетика Текст. В 4 т. / Г.В.Ф. Гегель. М.: Искусство, 1971. - Т. 1. - 326 с.

103. Гете И.В. Об искусстве Текст. / И.В. Гете. М.: Искусство, 1976.623 с.

104. Глинский Б. Русское судебное красноречие Текст. / Б. Глинский. -СПб.: Типо-Литография Н. Естифеева, 1897. 106 с.

105. Головин Б.Н. Основы культуры речи: Учебник для вузов Текст. / Б.Н. Головин. М.: Высшая школа, 1988. - 320 с.

106. Голуб И.Б. Секреты хорошей речи Текст. / И.Б. Голуб, Д.Э. Розенталь. М.: Международные отношения, 1993. - 279 с.

107. Гольдин В.Е. Внутринациональные речевые культуры и их взаимодействие Текст. / В.Е. Гольдин, О.Б. Сиротинина // Вопросы стилистики. Проблемы культуры речи: сб. ст. / СГУ. Саратов: Изд-во Саратов, унив-та, 1993. - Вып. 25. - С. 9-19.

108. Горбунов А.H. Об особенностях метафорического словоупотребления в публицистике Н.С. Лескова Текст. / А.Н. Горбунов // Вестник МГУ. Филология. 1965. - №3. - С. 11-23.

109. Горелов И.Н. Основы психолингвистики Текст. / И.Н. Горелов, К.Ф. Седов. М.: Лабиринт, 1997. - 224 с.

110. Граудина Л.К. Русская риторика Текст. / Л.К. Граудина, Г.И. Кочеткова. М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2001. - 669 с.

111. Граудина Л.К. Теория и практика русского красноречия Текст. / Л.К. Граудина, Г.И. Миськевич. М.: Наука, 1989. - 256 с.

112. Гримм Д.Д. Курс римского права. Введение, учение об основных правовых понятиях Текст. / Д.Д. Гримм. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1904. - 168 с.

113. Гринев C.B. Введение в терминоведение Текст. / C.B. Гринев. -М.: Моск. Лицей, 1993. 309 с.

114. Грузенберг О.О. Письмо А.Ф. Кони от 30 декабря 1923 г. Текст. / О.О. Грузенберг. РО ИР ЛИ, ф. 134, оп. 3, ед. хр. 490.

115. Демидов О.В. Речевые приемы обвинения (на материале судебных выступлений А.Ф. Кони) Текст.: дисс. . канд. филол. наук: 10.02.01: защищена 29.06.2000 / Демидов Олег Витальевич. Челябинск, 2000. - 315 с.

116. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений Текст. В 30 т. / Ф.М. Достоевский. М.: Наука, 1972-1990. - Т. 15. - 624 с.

117. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений Текст. В 30 т. / Ф.М. Достоевский. М.: Наука, 1972-1990. - Т. 24. - 518 с.

118. Дронов М. Предисловие Текст. / Протоиерей М. Дронов // Крестный путь Иоанна Златоуста. М.: Рарогъ, 1996. - С. 12-19.

119. Дубровский Д.И. Обман: Философско-психологический анализ Текст. / Д.И. Дубровский. М.: РЭЙ, 1994. - 286 с.

120. Емельянов Д.В. Философская терминология как исследовательская проблема Текст. / Д.В. Емельянов, З.Л. Сокольникова // Семиотическиеаспекты научного познания: сб. ст. / Урал. гос. унив-т им. Горького. -Свердловск, 1981.-С. 112-114.

121. Зарецкая E.H. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации Текст. / E.H. Зарецкая. М.: Дело, 1998. - 480 с.

122. Ивакина H.H. Основы судебного красноречия (риторика для юристов) Текст. / H.H. Ивакина. М.: Юристъ, 2004. - 384 с.

123. Ивакина H.H. Профессиональная речь юриста Текст. / H.H. Ивакина. М.: БЕК, 1997. - 348 с.

124. Ивановский В.В. Учебник административного права (Полицейское право. Право внутреннего управления) Текст. / В.В. Ивановский. Казань: Типо-Литография Императорского унив-та, 1907. - 546 с.

125. Ивушкина Т.А. Манера речи и голос как характеристика языковой личности Текст. / Т.А. Ивушкина // Языковая личность: культурные концепты: сб. науч. тр. / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград - Архангельск: Перемена, 1996. - С. 133-141.

126. Каверин Б.И. Ораторское искусство Текст. / Б.И. Каверин, И.В. Демидов. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004. - 255 с.

127. Канделаки П.Л. Семантика и мотивированность термина Текст. / П.Л. Канделаки. М.: Наука, 1977. - 167 с.

128. Канчер М.А. Языковая личность телеведущего в рамках русского риторического этоса (на материале игровых программ) Текст.: дисс. . канд. филол. наук: 10.02.01: защищена 10.06.2002 / Канчер Мария Александровна. -Екатеринбург, 2002. 174 с.

129. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке Текст. / В.И. Карасик // Языковая личность: культурные концепты: сб. науч. тр. / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград - Архангельск: Перемена, 1996. - С. 3-16.

130. Карасик В.И. Оценочная мотивировка, статус лица и словарная личность Текст. / В.И. Карасик // Филология. Краснодар, 1994. - №3. - С. 27.

131. Карасик В.И. Язык социального статуса Текст. / В.И. Карасик; РАН, Ин-т языкознания. М: ВГПУ, 1992. - 330 с.

132. Карасик В.И. Языковая личность и категории языка Текст. / В.И. Карасик // Языковая личность: проблемы значения и смысла: сб. науч. тр. / ВГПУ. Волгоград: Перемена, 1994. - С. 25-35.

133. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность Текст. / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1987.-264 с.

134. Карпов А.Н. Контекстная экспрессия поликомпонентных единств с идентичными элементами: Учебное пособие Текст. / А.Н. Карпов; Тул. гос. пед. ин-т им. Л.Н. Толстого. Тула: Ту. ГПИ, 1987. - 87 с.

135. Карпов А.Н. Поликомпонентные единства русской эмфатической речи: Учебное пособие Текст. / А.Н. Карпов. Тула: Тул. пед. ин-т, 1981. -88 с.

136. Карпов А.Н. Поликомпонентные единства с идентичными элементами в русской монологической речи Текст.: дис. . докт. филол. наук: 10.02.01: утверждена 12.07.1985 / Карпов Александр Николаевич. -Тула, 1983.-438 с.

137. Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение Текст. / С.Д. Кацнельсон. М.-Л.: Наука, 1965. - 112 с.

138. Кедров Н. Просветительная деятельность Троице-Сергиевой лавры за первые три века существования Текст. / Н. Кедров. М.: Университетская типография (М. Катков), 1892. - 202 с.

139. Киреева Е.С. Соотношение «язык и личность»: к вопросу о построении синтезирующей модели Текст. / Е.С. Киреева // Язык, сознание, коммуникация: сб. ст. / Ред. В.В. Красных. М.: Филология, 1998. - Вып. 4. -С. 94-102.

140. Клобукова Л.П. Феномен языковой личности в свете лингводидактики Текст. / Л.П. Клобукова // Язык. Сознание. Коммуникация: сб. ст. М.: Филология, 1997. - Вып. 1. - С.25-31.

141. Клюев Е.В. Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элокуция) Текст. / Е.В. Клюев. М.: Изд-во ПРИОР, 1999. - 270 с.

142. Клюканов И.Э. Языковая личность и интегральные смысловые образования Текст. / И.Э. Клюканов // Язык, дискурс и личность: сб. науч. тр. / ТГУ. Тверь: Тверской гос. унив-т, 1990. - С. 69-73.

143. Колосов Ю.М. Предисловие Текст. / Ю.М. Колосов // Бернэм У. Суд присяжных заседателей. М.: Московский независимый университет международного права, 1995. - С. 3-17.

144. Кони А.Ф. Искусство речи на суде Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Избранные произведения. В 2 т. М.: Гос. изд-во юридической литературы, 1959.-Т. 1. - С. 113-129.

145. Кони А.Ф. Письмо С.Ф. Морошкину Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Юридическая литература, 1969. - Т. 8. -С. 99-101.

146. Кони А.Ф. Собрание сочинений Текст. В 8 т. / А.Ф. Кони. М.: Юридическая литература, 1966-1969. - Т. 1-8.

147. Кони А.Ф. Советы лекторам Текст. / А.Ф. Кони // Об ораторском искусстве: Сборник / Автор-составитель A.B. Толмачев. Изд. 4-е, переработ, и доп. - М.: Политиздат, 1973. - С. 171-178.

148. Кохтев H.H. Ораторская речь: стиль и композиция Текст. / H.H. Кохтев. М.: МГУ, 1992. - 176 с.

149. Кохтев H.H. Основы ораторской речи Текст. / H.H. Кохтев. М.: МГУ, 1992.-240 с.

150. Кохтев H.H. Риторика Текст. / H.H. Кохтев. М.: Просвещение, 1994.-207 с.

151. Кохтев H.H. Искусство публичного выступления Текст. / H.H. Кохтев, Д.Э. Розенталь. М.: Московский рабочий, 1988. - 221 с.

152. Кочеткова Т.В. Микротексты в речи носителя элитарной речевой культуры (лингвокультурологический анализ) Текст. / Т.В. Кочеткова // Античный мир и мы: сб. науч. тр. / СГУ. Саратов: Изд-во Саратовского гос. унив-та, 1997. - Вып. 3. - С. 47-62.

153. Кочеткова Т.В. Проблема изучения языковой личности элитарной речевой культуры (обзор) Текст. / Т.В. Кочеткова // Вопросы стилистики. Язык и человек: сб. науч. тр. / СГУ. Саратов: Гос. УНЦ «Колледж», 1996. -Вып. 26. - С. 14-24.

154. Кочеткова Т.В. Языковая личность носителя элитарной речевой культуры Текст.: дисс. . докт. филол. наук: 10.02.01: защищена 28.05.1999: утверждена 15.10.99 / Кочеткова Татьяна Васильевна. Саратов, 1999. - 456с.

155. Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? Человек. Сознание. Коммуникация Текст. / В.В. Красных. -М.: Диалог; МГУ, 1998. 352 с.

156. Красных В.В. Когнитивная база vs культурное пространство в аспекте изучения языковой личности: (К вопросу и русской концептосфере) Текст. / В.В. Красных // Язык. Сознание. Коммуникация: сб. ст. М.: Филология, 1997. - Вып. 1. - С. 128-144.

157. Красных В.В. О чем не говорит «человек говорящий»? (к вопросу о некоторых лингвокогнитивных аспектах коммуникации) Текст. / В.В. Красных // Лингвокогнитивные проблемы межкультурной коммуникации: сб. ст. М.: Филология, 1997. - С. 81-91.

158. Крысин Л.П. Владение языком: лингвистический и социокультурный аспекты Текст. / Л.П. Крысин // Язык культура - этнос: сб. ст. / С.А. Арутюнова, А.Р. Багдасаров, В.Н. Белоусов и др. - М.: Наука, 1994. - С. 66-78.

159. Крючкова Т.Б. Особенности формирования и развития общественно-политической терминологии Текст. / Т.Б. Крючкова. М.: Наука, 1989.- 151 с.

160. Кудинова Т.А. Просторечие и идиолект в языке А.П. Чехова (к характеристике языковой личности писателя) Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01: защищена 25.10.2000 / Кудинова Таисия Анатольевна. Краснодар, 2000. - 24 с.

161. Кузнецов И.Н. Современная риторика Текст. / И.Н. Кузнецов. -М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К», 2005. 480 с.

162. Кузнецова Е.А. К проблеме понимания «ораторской маски» Текст. / Е.А. Кузнецова // Текст: структура и функционирование: сб. науч. ст. / АГУ. Барнаул: Изд-во АГУ, 2002. - Вып. 6. - С. 95-100.

163. Кузнецова Е.А. Ораторская маска в судебной защитительной речи (культурологический аспект) Текст. / Е.А. Кузнецова // Текст: структура и функционирование: сб. науч. ст. / АГУ. Барнаул: Изд-во АГУ, 2003. - Вып. 7.-С. 135-140.

164. Кузнецова Е.А. Экспрессивность ораторской маски в судебной защитительной речи Текст. / Е.А. Кузнецова // Человек коммуникация -текст: сб. ст. / АГУ. - Барнаул: Изд-во АГУ, 2002. - С. 76-80.

165. Кузнецова Е.А. Ораторская маска в судебной защитительной речи (на материале выступлений Ф.Н. Плевако) Текст.: дисс. . канд. филол. наук: 10.02.01 / Кузнецова Евгения Алексеевна. Барнаул, 2004. - 204 с.

166. Куликова Г.С. Актеры в роли ведущих телепередач: особенности речевого поведения Текст. / Г.С. Куликова // Проблемы речевой коммуникации: межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. О.Б. Сиротинина; СГУ. -Саратов: СГУ, 2000. С. 87-92.

167. Культура русской речи и эффективность общения Текст. / E.H. Ширяев, Л.И. Скворцов, Е.М. Лазуткина и др.; отв. ред Л.К. Граудина, E.H. Ширяев; РАН, Ин-т русского языка им. В.В. Виноградова. M.: Наука, 1996. -439 с.

168. Купина H.A. Лингвистический анализ художественного текста Текст. / H.A. Купина. М.: Просвещение, 1980. - 78 с.

169. Купина H.A. Модель целостного лингвистического анализа художественного текста Текст. / H.A. Купина // Структура и семантика текста: сб. ст. / ВорГУ. Воронеж: ВорГУ, 1988. - С. 5-12.

170. Купина H.A. Смысл художественного текста и аспекты лингвосмыслового анализа Текст. / H.A. Купина. Красноярск: Изд-во Красноярского гос. унив-та, 1983. - 160 с.

171. Куприна C.B. Устная и письменная монологическая речь одного лица (на материале речи ученого-филолога О.Б. Сиротининой) Текст.: автореф. дис. . канд.филол. наук: 10.02.01: защищена 18.12.1998 / Куприна Светлана Владимировна. Саратов, 1998. - 19 с.

172. Куприянов А. Голос Божий в современном суде Текст. / А. Куприянов // Российская юстиция. 1997. - №1. - С. 2-5.

173. Курбатов В.И. Стратегия делового успеха: Учебное пособие Текст. / В.И. Курбатов. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. - 416 с.

174. Курбатов Г.Jl. Риторика Текст. / Г.Л. Курбатов // Культура Византии, IV первая половина VII в. / З.В. Удальцова, С.С. Аверинцев, В.И. Уколова и др. - М.: Наука, 1984. - С. 331-358.

175. Лаврухина С.Н. Синтаксис русской судебной речи конца XIX -начала XX века Текст.: дисс. . канд. филол. наук: 10.02.01 / Лаврухина Светлана Николаевна. Тула, 2001. - 184 с.

176. Левенстим А. Речь государственного обвинителя в уголовном суде Текст. / А. Левенстим. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1894. - 118 с.

177. Леммерман X. Уроки риторики и дебатов Текст. / X. Леммерман. М.: Уникум Пресс, 2002. - 336 с.

178. Леоненко В.В. Профессиональная этика участников уголовного судопроизводства Текст. / В.В. Леоненко. Киев: Наук, думка, 1981. - 163 с.

179. Леонтьев A.A. Психологическая структура значения Текст. / A.A. Леонтьев // Семантическая структура слова: сб. ст. / Отв. ред. A.A. Леонтьев; АН СССР, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1971. - С. 7-19.

180. Леонтьев A.A. Речевая деятельность Текст. / A.A. Леонтьев // Хрестоматия по психологии. М.: Наука, 1977. - С. 223-228.

181. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность Текст. / А.Н. Леонтьев. М.: Политиздат, 1975. - 304 с.

182. Лихачев Д.С. Заметки о русском Текст. / Д.С. Лихачев. М.: Сов. Россия, 1981.-70 с.

183. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка Текст. / Д.С. Лихачев // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста. Антология / Ин-т народов России; под общ. ред. В.Н. Нерознака. М.: Academia, 1997. - С. 280-287.

184. Лихачев Д.С. Письма о добром и прекрасном Текст. / Д.С. Лихачев. М.: Искусство, 1989. - 123 с.

185. Ломовский В.Д. О судебной речи Текст. / В.Д. Ломовский. -Калинин: Изд-во Калининского гос. унив-та, 1990. 63 с.

186. Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Труды по филологии 1739-1758гг. Текст. / М.В. Ломоносов. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1952.-Т. 7. -996 с.

187. Лосев А.Ф. История античной эстетики: Софисты. Сократ. Платон Текст. / А.Ф. Лосев. М.: Искусство, 1969. - 715 с.

188. Лосев А.Ф. Эллинистически-римская эстетика. I-II вв. н.э. Текст. /

189. A.Ф. Лосев. М.: МГУ, 1979. - 416 с.

190. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра: Основы этики; Характер русского народа Текст. / Н.О. Лосский. М.: Политиздат, 1991. -368 с.

191. Лотман Ю.М. Избранные статьи Текст. В 3 т. / Ю.М. Лотман. -Таллин: Александра, 1992. Т. 1. - 479 с.

192. Лотман Ю.М. Культура и текст как генераторы смысла Текст. / Ю.М. Лотман // Кибернетическая лингвистика: сб. ст. / Отв. ред. В.В. Иванов,

193. B.П. Григорьев; АН СССР. М.: Наука, 1983. - С. 23-30.

194. Луцкий К.Л. Судебное красноречие Текст. / К.Л. Луцкий // Судебное красноречие русских юристов прошлого / Сборник. Сост. Ю.А. Костанов. М.: МГП «Фемида»: Сов. художник, 1992. - С. 175-199.

195. Лютикова В.Д. Языковая личность и идиолект Текст. / В.Д. Лютикова. Тюмень: ТГУ, 1999. - 187 с.

196. Масарский М. Убеждающее слово Текст. / М. Масарский. М.: Молодая гвардия, 1979. - 159 с.

197. Маслова В.А. Когнитивная лингвистика Текст. / В.А. Маслова. -Минск: ТетраСистемс, 2004. 256 с.

198. Матвеенко Е.А. Судебная речь Текст. / Е.А. Матвеенко. Минск: Высшая школа, 1972. - 254 с.

199. Мельник B.B. Искусство доказывания в состязательном уголовном процессе Текст. / В.В. Мельник. М.: Дело, 2000. - 496 с.

200. Милехина Т.А. Речь бизнесменов в разных условиях общения Текст. / Т.А. Милехина // Проблемы речевой коммуникации: сб. ст. / СГУ. -Саратов: Изд-во Саратов, гос. унив-та, 2000. С. 99-106.

201. Михайличенко H.A. Риторика Текст. / H.A. Михайличенко. М.: Новая школа, 1994. - 96 с.

202. Михайловская Н.Г. Просторечная и разговорная лексика в судебном выступлении Текст. / Н.Г. Михайловская // Литературная норма и просторечие: сб. ст. / Ин-т русского языка. М.: Наука, 1977. - С. 146-164.

203. Михайловская Н.Г. Искусство судебного оратора Текст. / Н.Г. Михайловская, В.В. Одинцов. М.: Юридическая литература, 1981. - 176 с.

204. Михайловский Н.К. Полное собрание сочинений Текст. В Ют./ Н.К. Михайловский. СПб.: типография М.М. Стасюлевича, 1906-1913. - Т. 4. - 1024 стлб.

205. Михальская А.К. Основы риторики. Мысль и слово: Учебное пособие Текст. / А.К. Михальская. М.: Дрофа, 2001. - 496 с.

206. Михальская А.К. Русский Сократ: Лекции по сравнительно-исторической риторике Текст. / А.К. Михальская. М.: Academia, 1996. -192 с.

207. Наставление в Законе Божием Текст. В 3 ч. М.: Подиум, 1991. -Ч. 3.-40 с.

208. Некрасова М.П. Судебная речь Текст. / М.П. Некрасова. -Калининград: Изд-во Калининградского гос. унив-та, 1990. 68 с.

209. Новиков Л.А. Искусство слова Текст. / Л.А. Новиков. М.: Педагогика, 1991. - 144 с.

210. Общая риторика Текст. / Пер. с фр. / Ж. Дюбуа, Ф. Пир, А. Тринон и др. / Общ. ред. и вступ. ст. А.К. Авеличева. М.: Прогресс, 1986. -392 с.

211. Орлова Н.В. Жанры разговорной речи и их «стилистическая обработка»: к вопросу о соотношении стиля и жанра Текст. / Н.В. Орлова // Жанры речи: сб. науч. тр. / СГУ. Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1997. -С. 51-56.

212. Павлова Л.Г. Спор, дискуссия, полемика Текст. / Л.Г. Павлова. -М.: Просвещение, 1991. 127 с.

213. Пекарская И.В. Контаминация в контексте проблемы системности стилистических ресурсов русского языка Текст. В 2 ч. / И.В. Пекарская. -Абакан: Издательство Хакасского гос. унив-та им. Н.Ф. Катанова, 2000. Ч. 2.-344 с.

214. Перлов И.Д. Судебные прения и последнее слово подсудимого в уголовном процессе Текст. / И.Д. Перлов. М.: Знание, 1957. - 48 с.

215. Петров О.В. Риторика Текст. / О.В. Петров. М.: Профобразование, 2001. - 424 с.

216. Пешковский A.M. Методика родного языка, лингвистика, стилистика, поэтика Текст. / A.M. Пешковский. М.: Госиздат, 1925. - 192 с.

217. Пешковский A.M. Вопросы методики родного языка, лингвистики и стилистики Текст. / A.M. Пешковский. М.: Учпедгиз, 1930. - 252 с.

218. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении Текст. / A.M. Пешковский. М.: Учпедгиз, 1956. - 511 с.

219. Победоносцев К.П. Судебное руководство. Сборник правил, положений и примеров, извлеченных из теории и практики гражданскогосудопроизводства Текст. / К.П. Победоносцев. СПб.: Типография Министерства путей сообщения (А. Бенке), 1872. - 553 с.

220. Покровский И.А. История римского права Текст. / И.А. Покровский. Петроград: Типография A.C. Суворова, 1915. - 30 с.

221. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике Текст. В 4 т. / A.A. Потебня. М.: Просвещение, 1958. - Т. 1-4.

222. Потебня A.A. Мысль и язык Текст. / A.A. Потебня. Киев: СИНТО, 1993.- 192 с.

223. Потебня A.A. Слово и миф Текст. / A.A. Потебня. М.: Правда, 1989.-291 с.

224. Проскуряков Ф. Руководство к познанию действующих русских государственных, гражданских, уголовных и полицейских законов. Гражданские законы Текст. / Ф. Проскуряков. СПб.: Типография Королева и К, 1854. - Т. 2.-277 с.

225. Прохоров Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев Текст. / Ю.Е. Прохоров. М.: Педагогика - пресс, 1996. - 215 с.

226. Пузырев A.B. Языковая личность в плане субстратного подхода Текст. / A.B. Пузырев // Языковое сознание: формирование и функционирование: Тезисы докладов / АН СССР, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1998.-С. 23-29.

227. Радченко В.Н. Изучение речевой коммуникации в современной американской науке Текст. / В.Н. Радченко // Риторика и стиль: сб. ст. / МГУ; под ред. Ю.В. Рождественского. М.: МГУ, 1984. - С. 27-41.

228. Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского литературного языка: Лексика Текст.: сб. ст. / О.Б. Сиротинина, В.А. Богданова, И.П. Глотова и др.; под ред. О.Б. Сиротининой. Саратов: Изд-во Саратов, унив-та, 1983. - 253 с.

229. Рапопорт Н.В. Лингвокультурологический концепт «французская национальная личность» (на материале афористики) Текст.: дисс. . канд. филол. наук: 10.02.19: защищена 16.03.1999 / Рапопорт Наталия Викторовна. -Уфа, 1999.- 178 с.

230. Резниченко И.М. Основы судебной речи Текст. / И.М. Резниченко. Владивосток, 1976. - 96 с.

231. Ринберг В.Л. Модели внутреннего монолога в романах Л.Н. Толстого и их разветвление в советской прозе Текст. / В.Л. Ринберг // Язык и стиль Л.Н. Толстого: сб. ст. / ТГУ. Тула: ТГУ, 1978. - С. 116-131.

232. Риторика и стиль Текст.: сб. ст. / МГУ; под ред. Ю.В. Рождественского. М.: МГУ, 1984. - 136 с.

233. Риторика, или ораторское искусство: Учебное пособие Текст. / Автор-составитель H.H. Кузнецов. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004. - 431 с.

234. Рождественский Ю.В. Теория риторики Текст. / Ю.В. Рождественский. М.: Добросвет, 1999. - 482 с.

235. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира Текст. / Б.А. Серебренников, Е.С. Кубрякова, В.И. Постовалова и др.; отв. ред. Б.А. Серебренников; АН СССР, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1988. - 216 с.

236. Русские писатели о литературном труде Текст. Сборник в 4-х т. / Под общ. ред. Б. Мейлаха. Л.: Советский писатель, 1956. - Т. 4. - 860 с.

237. Русский язык и культура речи: Учебное пособие Текст. / В.И. Максимов, Н.В. Казаринова, Н.Р. Барабанова и др.; ред. проф. В.И. Максимов. М.: Гардарики, 2002. - 413 с.

238. Салимова Л.М. Языковая картина мира A.C. Пушкина как русской языковой личности в романе «Евгений Онегин» Текст.: дисс. . канд.филол. наук: 10.02.01: защищена 28.06.2000 / Салимова Лира Марселевна. -Уфа, 2000. 203 с.

239. Сахновский-Панкеев В.А. Драма. Конфликт. Композиция. Сценическая жизнь Текст. / В.А. Сахновский-Панкеев. Л.: Искусство, 1969. -232 с.

240. Седов К.Ф. Коммуникативные стратегии дискурсивного поведения и становление языковой личности Текст. / К.Ф. Седов // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты: сб. науч. тр. / ВГПУ; СГУ. -Волгоград-Саратов: Перемена, 1998. С. 9-20.

241. Седов К.Ф. О жанровой природе дискурсивного мышления языковой личности Текст. / К.Ф. Седов // Жанры речи: сб. науч. тр. / СГУ. -Саратов: Гос. УНЦ «Колледж», 1999. С. 13-26.

242. Седов К.Ф. Становление дискурсивного мышления языковой личности: психо- и социолингвистический аспекты Текст. / К.Ф. Седов. -Саратов: Изд-во Сарат. унив-та, 1999. 180 с.

243. Седов К.Ф. Структура устного дискурса и становление языковой личности: Грамматические и прагмалингвистические аспекты Текст. / К.Ф. Седов. Саратов: Изд-во Саратов, пед. унив-та, 1998. - 111 с.

244. Седов К.Ф. Типы языковых личностей и стратегия речевого поведения: (О риторике бытового конфликта) Текст. / К.Ф. Седов // Вопросы стилистики. Язык и человек: сб. науч. тр. / СГУ. Саратов: Гос. УНЦ «Колледж», 1996. - Вып. 26. - С. 8-14.

245. Сентенберг И.В. Языковая личность в коммуникативно-деятельностном аспекте Текст. / И.В. Сентенберг // Языковая личность:проблемы значения и смысла: сб. науч. тр. / ВГПУ. Волгоград: Перемена, 1994.-С. 14-24.

246. Сергеич П. (Пороховщиков П.С.) Искусство речи на суде Текст. / П. Сергеич. Тула: Автограф, 2000. - 320 с.

247. Сиротинина О.Б. Социолингвистический фактор в становлении языковой личности Текст. / О.Б. Сиротинина // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты: сб. науч. тр. / ВГПУ; СГУ. -Волгоград: Перемена, 1998. С. 3-8.

248. Сиротинина О.Б. Устная речь и типы речевых культур Текст. / О.Б. Сиротинина // Русистика сегодня. 1995. - №4. - С. 3-21.

249. Скворцов Л.И. Язык, культура и нравственность Текст. / Л.И. Скворцов // Русский язык в школе. 1994. - №2. - С. 100-106.

250. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка Текст. / Г.Н. Скляревская. СПб.: Наука, 1993. - 151 с.

251. Скляревская Г.Н. Языковая метафора как категория лексикологии Текст. / Г.Н. Скляревская. М.: АН СССР, Ин-т русского языка, 1988. -Препринт. №1.- 52 с.

252. Скляревская Г.Н. Языковая метафора в толковом словаре. Проблемы семантики. Раздел 2. Языковая метафора как категория лексикологии Текст. / Г.Н. Скляревская. М.: АН СССР, Ин-т русского языка, 1988. - Препринт. №2. - 54 с.

253. Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики: Учебное пособие Текст. / Ю.М. Скребнев. Горький: ГПИИЯ, 1975. - 176 с.

254. Смолярчук В.И. Кони и его окружение Текст. / В.И. Смолярчук. -М.: Юридическая литература, 1990. 400 с.

255. Соболевский А.И. Переводная литература Московской Руси XIV-XVII вв. Текст. / А.И. Соболевский. СПб.: Университетская типография, 1903.-303 с.

256. Соколов Э.В. Культура и личность Текст. / Э.В. Соколов. Л.: Наука, 1972.-228 с.

257. Солганик Г.Я. Стилистика текста Текст. / Г.Я. Солганик. М.: Флинта; Наука, 2002. -256 с.

258. Соловьева Т.А. Лексико-грамматические и стилистические особенности русской судебной речи второй половины XIX века Текст.: дисс. . канд. филол. наук: 10.02.01 / Соловьева Татьяна Александровна. Тула, 2000.-207 с.

259. Сорокин Ю.С. Развитие словарного состава русского литературного языка (30-90-е годы XIX века) Текст. / Ю.С. Сорокин. М.-Л.: Наука, 1965.-565 с.

260. Станиславский К.С. Собрание сочинений Текст. В 8 т. / К.С. Станиславский. М.: Искусство, 1954 - 1961. - Т. 2. - 446 с.

261. Станиславский К.С. Собрание сочинений Текст. В 8 т. / К.С. Станиславский. М.: Искусство, 1954 - 1961. - Т. 3. - 503 с.

262. Степанов Ю.С. В поисках прагматики (проблемы субъекта) Текст. / Ю.С. Степанов // Изв. АН СССР. 1981. - №4. - С. 325-333.

263. Стернин И.А. Практическая стилистика Текст. / И.А. Стернин. -Воронеж: Изд-во Воронежского гос. унив-та, 1996. 142 с.

264. Сусов И.П. Личность как субъект языкового общения Текст. / И.П. Сусов // Личностные аспекты языкового общения: межвуз. сб. науч. тр. / КГУ. Калинин: Изд-во Калининского гос. унив-та, 1989. - С. 9-16.

265. Сухих С.А. Черты языковой личности Текст. / С.А. Сухих // Коммуникативно- функциональный аспект языковых единиц: сб. науч. тр. / ТГУ. Тверь: Изд-во Тверского гос. унив-та, 1993. - С. 85-91.

266. Сухих С.А. Языковая личность Текст. / С.А. Сухих // Личностные аспекты языкового общения: межвуз. сб. научн. трудов / КГУ. Калинин: Изд-во Калининского гос. унив-та, 1989. - С. 38-45.

267. Таганцев Н.С. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года Текст. / Н.С. Таганцев. Петроград: Государственная типография, 1916. - 800 с.

268. Телия В.Н. Вторичная номинация и ее виды Текст. / В.Н. Телия // Языковая номинация. Виды наименований / A.A. Уфимцева, Э.С. Азнаурова, В.Н. Телия и др.; АН СССР, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1977. - С. 129221.

269. Терехова Д.1. Асощативный портрет украшця та рос1янина Текст. / Д.1. Терехова // Мовознавство = Языкознание. Кшв, 1997. - №6. - С. 43-50.

270. Тимофеев Л.И. Теория литературы Текст. / Л.И. Тимофеев. М.: Учпедгиз, 1948.-447 с.

271. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике Текст. / Н.И. Толстой. М.: Языки русской культуры, 1995. - 520 с.

272. Томсинов В.А. Юриспруденция в Древнем Риме (классический период) Текст. / В.А. Томсинов // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 1995. -№1,2.

273. Топоров В.Н. Несколько соображений о происхождении древнегреческой драмы (к вопросу об индоевропейских истоках) Текст. /

274. B.Н. Топоров // Текст: семантика и структура: сб. ст. / Отв. ред. Т.В. Цивьян; АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики. М.: Наука, 1983. - С. 100101.

275. Усминский О.И. Сенсорные тропы: классификация, значения, функции Текст. / О.И. Усминский. Тюмень: ТГУ, 1996. - 150 с.

276. Ушаков A.A. Очерки советской законодательной стилистики: Учебное пособие Текст. / A.A. Ушаков. Пермь: Кн. изд., 1967. - 206 с.

277. Ушинский К.Д. Избранные педагогические произведения Текст. В 2 т. / К.Д. Ушинский. М.: Педагогика, 1974. - Т. 1-2.

278. Федоров А.И. Образная речь Текст. / А.И. Федоров. -Новосибирск: Наука, 1985. 120 с.

279. Формановская Н.И. Стилистика сложного предложения Текст. / Н.И. Формановская. М.: Русский язык, 1978. - 239 с.

280. Фрумкина P.M. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога Текст. / P.M. Фрумкина // Научно-техническая информация. -1992.-Сер. 2. -№3. С. 3-29.

281. Хазагеров Т.Г. Общая риторика: Курс лекций; Словарь риторических приемов Текст. / Т.Г. Хазагеров, JI.C. Ширина. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. - 320 с.

282. Хализев В.Е. Драма как род литературы (поэтика, генезис, функционирование) Текст. / В.Е. Хализев. М.: МГУ, 1986. - 260 с.

283. Хренов H.A. Социально-психологические аспекты взаимодействия искусства и публики Текст. / H.A. Хренов. М.: Наука, 1981. - 304 с.

284. Цицерон М.Т. В защиту Марка Целия Руфа Текст. / М.Т. Цицерон // Цицерон М.Т. Избранные сочинения. Харьков: Фолио; М.: ООО «Издательство ACT», 2000. - С, 145-171.

285. Цицерон М.Т. Три трактата об ораторском искусстве Текст. / М.Т. Цицерон. М.: Наука, 1972. - 472 с.

286. Чапек К. Об искусстве. Театр и кино. Изобразительное и прикладное искусство. Архитектура. Литература Текст. / К. Чапек. Л.: Искусство, 1969. - 295 с.

287. Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи Текст. / Е.С. Кубрякова, A.M. Шахнарович, Л.В. Сахарный; отв. ред. Е.С. Кубрякова; АН СССР, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1991.-238 с.

288. Черепанов В.И. Языковая личность учителя и технология педагогического общения Текст. / В.И. Черепанов // Языковая личность и семантика: Тезисы докл. науч. конференции / Редкол.: В.И. Шаховский и др. Волгоград: Перемена, 1994. - С. 93-99.

289. Чернейко Л.О. Абстрактное имя и система понятий языковой личности Текст. / Л.О. Чернейко // Язык, сознание, коммуникация: сб. ст. / Ред. В.В. Красных. М.: Филология, 1997. - Вып. 1. - С. 40-51.

290. Чернейко Л.О. Имя судьба как объект концептуального и ассоицативного анализа Текст. / Л.О. Чернейко, В.А. Долинский // Вестник МГУ: Филология. 1996. - №6. - С. 20-41.

291. Чернухина И.Я. Система взглядов A.C. Пушкина основа русского национального менталитета (на материале лирики) Текст. / И.Я.

292. Чернухина 11 Филология на рубеже XX-XXI вв.: Тезисы международной научной конференции, посвященной 80-летию Пермского университета / ПГУ. Пермь: Изд-во Пермского гос. унив-та, 1996. - С. 8-9.

293. Чудинов А.П. Умение убеждать: практическая риторика Текст. /

294. A.П. Чудинов. Екатеринбург: Уральский пед унив-т, 1995. - 91 с.

295. Чуковский К.И. Анатолий Федорович Кони. Вступительная статья Текст. / К.И. Чуковский // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8т. М.: Юридическая литература, 1969. Т. 8. - С. 5-25.

296. Шаймиев В.А. Метадискурсивность научного текста (на материале лингвистических произведений) Текст. / В.А. Шаймиев. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 1999. - 281 с.

297. Шаймиев В.А. Метадискурсивность научного текста (на материале лингвистических произведений) Текст.: автореф. дис. . докт. филол. наук: 10.02.01: защищена 27.04.2000 / Шаймиев Вадим Аухатович. СПб., 2000. -46 с.

298. Шаймиев В.А. Метатекст и адекватное восприятие текста Текст. /

299. B.А. Шаймиев // Аспекты речевой конфликтологии: сб. ст. / Под ред. чл.-кор. РАО проф. С.Г. Ильенко. СПб., 1996. - С. 58-62.

300. Шаймиев В.А. Метатекст и некоторые его признаки Текст. / В.А. Шаймиев // Лингвистический семинар: Язык как многомерное явление: межвуз. сб. ст. / БГПИ. СПб.-Бирск: БГПИ, 1996. - С. 79-84.

301. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка: Пособие для студентов пед. ин-тов Текст. / Н.М. Шанский. М.: Просвещение, 1972. - 330 с.

302. Шахнарович A.M. Языковая личность и языковая способность Текст. / A.M. Шахнарович // Язык система. Язык - текст. Язык — способность: сб. ст. / Ин-т рус. яз. РАН. - М.: Инст-т рус. яз. им. В.В. Виноградова РАН, 1995. - С. 213-223.

303. Шаховский В.И. Языковая личность в эмоциональной коммуникативной ситуации Текст. / В.И. Шаховский // Филологические науки. 1998. - №2. - С. 59-65.

304. Шиллер Ф. Собрание сочинений Текст. В 7 т. / Ф. Шиллер. М.: Гослитиздат, 1957. - Т. 6. - 751 с.

305. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность Текст. / А.Д. Шмелев. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 496 с.

306. Шмелева Т.В. Культура речи Текст.: сб. ст. и материалов / Министерство общ. и проф. образования РФ и др. Великий Новгород: РЦРО, 1998.-80 с.

307. Шмелева Т.В. Модель речевого жанра Текст. / Т.В. Шмелева // Жанры речи: сб. науч. тр. / СГУ. Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1997. -С. 63-71.

308. Язык закона Текст. / С.А. Боголюбов, И.Ф. Казьмин, М.Д. Локшина и др.; под ред. А.С. Пиголкина. М.: Юридическая литература, 1990.- 192 с.

309. Язык и культура: Учебное пособие по спецкурсу Текст. / Отв. ред. Л.Г. Саяхова. Уфа: БГУ, 1995.-168 с.

310. Языковая личность: культурные концепты Текст.: сб. науч. тр. / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград - Архангельск: Перемена, 1996. - 260 с.

311. Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности Текст.: сб. науч. тр. / ВГПУ. Волгоград: Перемена, 2001. - 236 с.

312. Bolinger D. Language: the Loaded Weapon Text. / D. Bolinger. L.; N.Y., 1980.

313. Hornby A.S. Oxford Student's Dictionary of Current English. Special Edition for the USSR Text. / A.S. Hornby. Moscow, Prosvescheniye Publishers - Oxford, Oxford University Press, 1983.

314. Locke John. (1690). An essay concerning human understanding. Ed. A.C. Fraser Text. / John Locke. Oxford: Clarendon. - 1959.

315. Petersen J. Die Wissenschaft von der Dichtung. Bd 1. Werk und Dichter Text. / J. Petersen. Berlin, 1939. S. 119-126.

316. Sapir Edward. 1949. Selected writings of Edward Sapir in language, culture and personality. Ed. David Mandelbaum Text. / Edward Sapir. Berkeley: University of California Press. - 1949.1. Словари

317. Ахманова O.C. Словарь лингвистических терминов Текст. / О.С. Ахманова. М.: Советская энциклопедия, 1966. - 607 с.

318. Большая советская энциклопедия Текст. В 30 т. / Гл. ред. A.M. Прохоров. 3-е изд. - М.: Советская энциклопедия, 1975. - Т. 20. - 607 с.

319. Большой энциклопедический словарь Текст. / Гл. ред. A.M. Прохоров. М.: Большая российская энциклопедия; СПб.: Норинт, 1999. -1456 с.

320. Горбачевич К.С. Словарь эпитетов русского литературного языка Текст. / К.С. Горбачевич. СПб.: Норинт, 2002. - 224 с.

321. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка Текст. В 4т. / В.И. Даль. М.: Русский язык, 1999. - Т. 1-4.

322. Демис JI. Юридический словарь практический гражданского права, преимущественно частного, то есть об отношениях семейственных и по имуществам и договорам Текст. / JI. Демис. СПб.: Типография Л. Демиса, 1859.-236 с.

323. Краткий словарь лингвистических терминов Текст. / Н.В. Васильева, В.А. Виноградов, A.M. Шахнарович. М.: Русский язык, 1995. -176 с.

324. Кубрякова Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов Текст. / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина; под общей ред. Е.С. Кубряковой. М.: Русский язык, 1996. - 346 с.

325. Литературный энциклопедический словарь Текст. / Под общей ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987. - 752 с.

326. Неволин К. Энциклопедия законоведения Текст. / К. Неволин. -Киев, 1840.-648 с.

327. Ожегов С.И. Словарь русского языка Текст. / С.И. Ожегов. -Екатеринбург: Урал-Советы, 1994. 800 с.

328. Полный православный богословский энциклопедический словарь Текст. В 2 т. (репринтное издание) М.: Концерн «Возрождение», 1992. - Т. 2. - 2464 стлб.

329. Русский язык. Энциклопедия Текст. / Р.И. Аванесов, В.И. Борковский, Т.А. Ганиева и др.; гл. ред.: Ф.П. Филин. М.: Советская энциклопедия, 1979. -432 с.

330. Словарь русского языка Текст. В 4 т. / РАН, Ин-т лингвистических исследований. 4-е изд. - М.: Русский язык; Полиграфресурсы, 1999. - Т. 4. - 800 с.

331. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры Текст. / Ю.С. Степанов. М.: Академический Проект, 2001. - 990 с.

332. Толковый словарь русского языка Текст. В. 3 т. / Г.О. Винокур, Б.А. Ларин, С.И. Ожегов, Б.В. Томашевский, Д.Н. Ушаков; под ред. Д.Н. Ушакова. М.: Вече; Мир книги, 2001. - Т. 1-3.

333. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка Текст. В 4 т. / Пер. с нем. и доп. О.Н. Трубачева; под ред. и с предисл. Б.А. Ларина / М. Фасмер. СПб.: Терра - Азбука, 1996. - Т. 1-4.

334. Частотный словарь русского языка Текст. / Сост. В.А. Аграев, В.В. Бородин, Л.Н. Засорина и др.; под ред. Л.Н. Засориной. М.: Русский язык, 1977.-935 с.

335. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка Текст. В 2 т. / П.Я. Черных. М.: Русский язык, 1994. - Т. 12.

336. Шаймиев В.А. Словарь-справочник современных лингвистических терминов в цитатах Текст. / В.А. Шаймиев. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 1999.-234 с.

337. Энциклопедический словарь Текст. В 82 т. Репринтное воспроизведение изд. Ф.А. Брокгауз - И.А. Ефрон 1890 г. - М.: Терра, 1990-1994.-Т. 1-82.

338. Яковлева Е.А. Словарь минимум по риторике Текст. / Е.А. Яковлева. - Уфа: ВЭГУ, 1995. - 93 с.1. Источники

339. Кони А.Ф. Собрание сочинений Текст. В 8 т. / А.Ф. Кони. М.: Издательство «Юридическая литература», 1959-1969. - Т. 1-8.1. ОБВИНИТЕЛЬНЫЕ РЕЧИ

340. По делу об утоплении крестьянки Емельяновой ее мужем Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 23-38.

341. По делу о расхищении имущества умершего Николая Солодовникова Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 39-53.

342. По делу о подлоге расписки в 35 тысяч рублей серебром от имени княгини Щербатовой Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 54-75.

343. По делу о лжеприсяге в бракоразводном деле супругов 3-ных Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 76-90.

344. По делу об убийстве статского советника Рыжова Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература»,1967. - Т. 3.- С. 118-135.

345. По делу об оскоплении купеческого сына Горшкова Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 136-157.

346. По делу об убийстве Филиппа Штрама Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. -Т. 3. - С. 158-173.

347. По делу о подлоге завещания от имени купца Козьмы Беляева Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 174-231.

348. По делу об убийстве иеромонаха Иллариона Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 269-278.

349. По делу об убийстве коллежского асессора Чихачева Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 279-306.

350. По делу о подлоге завещания капитана гвардии Седкова Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 307-334.

351. По делу о нанесении губернским секретарем Дорошенко мещанину Северину побоев, вызвавших смерть последнего Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 335-365.

352. По делу об игорном доме штабс-ротмистра Колемина Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 366-376.

353. По делу земского начальника Харьковского уезда кандидата прав Василия Протопопова, обвиняемого в преступлениях по должности Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 377-394.

354. РУКОВОДЯЩИЕ НАПУТСТВИЯ ПРИСЯЖНЫМ

355. По делу Веры Засулич (Резюме председателя А.Ф. Кони) Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1966. -Т. 2. - С. 157-167.

356. По делу коллежского советника Константина Юханцева, обвиняемого в растрате сумм Общества взаимного поземельного кредита Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. -Т. 3. - С. 397-411.

357. По делу о французской подданной Маргарите Жюжан, обвиняемой в отравлении Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 412-422.4381. КАССАЦИОННЫЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ

358. По делу бывшего нотариуса Назарова, обвиняемого по 1525 статье Уложения Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. -М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. Т. 3. - С. 427-447.

359. По делу Ольги Палем, обвиняемой в убийстве студента Довнара Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 448-473.

360. По делу о мултанском жертвоприношении Текст. / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967.-Т. 3,-С. 474-486.