автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Языковая репрезентация аксиологических доминант концептов "грех" и "добродетель" в художественной картине мира Средневековья

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковая репрезентация аксиологических доминант концептов "грех" и "добродетель" в художественной картине мира Средневековья"

Возмищева Наталия Валерьевна

ЯЗЫКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ АКСИОЛОГИЧЕСКИХ ДОМИНАНТ КОНЦЕПТОВ «ГРЕХ» И «ДОБРОДЕТЕЛЬ» В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КАРТИНЕ МИРА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ (XII - Х1УВВ).

Специальность 10.02.19 - Теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

13 МАЯ 2015

Ижевск 2015

005568861

Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Глазовский государственный педагогический институт им. В. Г. Короленко»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Орехова Наталья Николаевна

Официальные оппоненты: Копров Виктор Юрьевич, доктор

филологических наук профессор, ФГБОУ ВПО «Воронежский государственный университет», заведующий кафедрой русского языка для иностранных учащихся

Акатьева Ирина Сергеевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков, ФГБОУ ВПО «Ижевская государственная сельскохозяйственная

академия»

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Вятский государственный

гуманитарный университет» (г. Киров).

Защита состоится «27» мая 2015г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета при Удмуртском государственном университете по адресу 426034, Ижевск, ул. Университетская, д.1, корпус 1, к. 003.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет»

Автореферат размещен на официальном сайте Минобрнауки РФ http://vak.ed.gov.ru и на официальном сайте ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» http://v4.udsu.ru

Автореферат разослан цХН » 2015 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

О. Б. Стрелкова

Общая характеристика работы.

Диссертационная работа посвящена проблематике исследования аксиологических доминант концептов «грех / synne» / «pechie» / «scelus» и «добродетель /goodness» / «virtu» / «puis» на материале аутентичных текстов средневековой английской и французской литературы с привлечением примеров на латинском языке.

Актуальность темы исследования обусловлена социальной востребованностью работ, ориентированных на изучение скрытого потенциала текста. Антропоцентрический подход в контексте когнитивной лингвистики ориентирует языковедов на исследование культурно значимых концептов, содержание которых обусловлено как общностью человеческого бытия, так и национально-культурной спецификой. В данной работе исследуется одно из центральных понятий лингвистики - когнитивная модель, а точнее когнитивная модель религиозной картины мира.

Очевидно, что в отдельных обществах (слоях общества) длительное время может господствовать определённая картина мира. Религиозную картину мира можно считать преобладающей в рассматриваемый исторический период. Данная картина мира является когнитивной, так как она есть результат непосредственного восприятия и осмысления мира, исторически обусловлена и существует в сознании человека. Одним из краеугольных камней религиозной картины мира в эпоху Средневековья считается дихотомическая пара «грех - добродетель».

Наряду с религиозными ценностями, в ту эпоху существовал и кодекс чести воинской аристократии, мировоззрение представителей рыцарского этоса строилось на четких представлениях о грехе и добродетели. При этом рыцарская этика отвечала не столько целям защиты мира, веры и справедливости, декларируемым христианством, сколько более конкретным целям - приобретению чести и славы, что, конечно, могло и совмещаться с борьбой за справедливость, но чаще всего расходилось с нею [Малинин 1986].

На наш взгляд, адекватное представление о современной картине мира отдельной нации или социальной группы обеспечивается не только современным комплексным семантическим наполнением базовых культурных концептов, но и их историческим аспектом. Это объясняет интерес к рецепции художественной картины мира через призму национальной литературы.

Объектом исследования являются концепты «грех» и «добродетель», которые целесообразно считать культурными доминантами эпохи Средневековья.

В качестве предмета исследования выступают языковые единицы (лексемы, словосочетания, синтаксические конструкции), которые являются средствами объективации культурных доминант «грех» и «добродетель».

Научная новизна работы заключается в том, что в ней предпринимается одна из первых попыток рассмотреть аксиологические доминанты в диахронной плоскости, на основе стратегии когнитивного анализа. С позиций когнитивистики анализируются аутентичные средневековые тексты.

Цель работы состоит в изучении репрезентации концептов «грех» и «добродетель» в сознании представителей европейского рыцарского этоса, в определении места данных концептов в системе морально-этических взглядов воинской аристократии.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1. Определить основные подходы к междисциплинарным понятиям «концепт», «концептосфера», «менталитет», «картина мира», «языковая картина мира», «художественная картина мира», «аксиологическая доминанта» как методологической основе исследования.

2. Рассмотреть систему ценностей представителей рыцарского этоса эпохи позднего Средневековья; выделить и систематизировать базовые признаки дихотомической пары «грех» / «добродетель» на материале средневековых художественных произведений.

3. Произвести процедуру лингвокогнитивного анализа и репрезентировать полевые модели аксиологем «грех» и «добродетель; верифицировать результаты исследования на основе аутентичного языкового материала.

4. Определить социокультурные особенности восприятия аксиологических доминант сознанием представителей воинской аристократии.

Источниками языкового материала стал роман «Смерть Артура» сэра Т. Мэлори (конец XIV века), поэмы К. де Труа «Ланселот, или Рыцарь телеги», «Ивейн, или рыцарь со львом» (XII век), трактат сэра Джона Фортескью «Управление Англией» (конец XIV века), роман в стихах Гальфрида Монмутского «Жизнь Мерлина» (XII век), отрывки го военного дневника короля Эдуарда Третьего Английского (XIV век), фрагменты исторических хроник. Общее количество анализируемых номинативных единиц - 2488.

Общетеоретической и методологической базой диссертации

послужили положения, изложенные в трудах отечественных и зарубежных ученых в следующих сферах:

- лингвистики, лингвокультурологии, когнитивистики, концептологии, социолингвистики (Н.Ф. Алефиренко, А.П. Бабушкин, А. Вежбицкая, Т.И. Вендина, В. фон Гумбольдт, A.A. Залевская, В.И. Карасик, Г.В. Колшанский, Е.С. Кубрякова, A.A. Леонтьев, Д.С. Лихачев, В.А. Маслова, З.Д. Попова, Т. Б. Радбиль, Э. Сепир, Г.Г. Слышкин, И. А. Стернин, Б. Уорф и другие ученые).

- медиевистики, культурологии, теории литературы, философии рыцарства, этики (Т.Н. Вендина, Ж. Ле Гофф, А. Я. Гуревич, А.Е. Зимбули, М. Кин, (Святой) Бернард Клервосский, Р. Луллий, Ю.П. Малинин, М. Оссовская, Ж. Флори, Дж. Фрейзер, Ж. де Шарни, Й. Хейзинга и другие авторы).

В работе использованы научные методы и приемы, направленные на описание номинативного поля концептов, их структурирование и моделирование, выявление семантических особенностей репрезентирующих их единиц (метод прямой выборки номинирующих концепты «грех» и «добродетель» единиц, семантический анализ словарных дефиниций, метод логического анализа и синтеза полученных данных, контекстуальный анализ, общефилологический метод интерпретации текста). Основой процедуры исследования стал метод лингвокогнитивного анализа.

Положения, выносимые на защиту:

1. Основной единицей исследования является концепт, представляющий собой многоплановое ментальное образование, обладающее относительно упорядоченной внутренней структурой, культурной и аксиологической составляющей и ярко выраженным оценочным компонентом.

2. Концепты «грех» и «добродетель» являются наиболее значимыми в структуре концептосферы рыцарского этоса Англии и Франции эпохи позднего Средневековья; данные концепты обладают высокой номинативной плотностью и коммуникативной значимостью, разветвленным и обширным интерпретационным полем; будучи самостоятельными концептами, они одновременно составляют дихотомическую пару, построенную по принципу оппозиции.

3. Основными аксиологическими признаками концепта «грех» в сознании представителей рыцарского этоса являются номинации «гордыня», «предательство», «жестокость», «корыстолюбие», «стремление к пустой славе», «скупость», «подлость», «жажда убийства», «гнев», «безрассудство», «невоздержанность», «лживость», «трусость», «измена».

4. В качестве основных аксиологических доминант концепта «добродетель» в сознании представителей рыцарского этоса выступают номинации «верность», «доблесть», «мужество», «воинское искусство», «физическая сила», «щедрость», «воинские подвиги», «добрая слава», «честь», «куртуазность», «благоразумие / осмотрительность», «умеренность», «целомудрие», «справедливость», «великодушие», «любезность», «верность сюзерену».

Теоретическая значимость работы состоит в уточнении свойств и признаков концепта применительно к языковой, аксиологической, исторической и художественной картинам мира, а также, наряду с систематизацией различных подходов к понятию «концепт», «картина мира», «концептосфера», в детальном описании структуры концепта.

Существенно и то, что проведенное исследование свидетельствует о единстве когнитивных механизмов на синхронном и диахронном уровнях.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в вузовской практике при проведении специальных курсов по истории английского и французского языков, страноведению, практике устной и письменной речи, лингвокультурологии, лексикологии, истории зарубежной литературы. Также работа представляет интерес для специалистов в области культурологии, этики, истории, медиевистики, социологии, этнологии, теории языка, межкультурной коммуникации.

Апробация работы была проведена на ежегодных региональных научно-практических конференциях, проводившихся в Глазовском государственном педагогическом институте им. В.Г. Короленко, на заседаниях кафедры романо-германской филологии Глазовского государственного педагогического института; также работа прошла апробацию в ходе участия во всероссийских научно-практических конференциях (Чебоксары, Елабуга, Омск). По теме диссертации опубликовано 14 работ, включая три публикации в журналах, рекомендованных ВАК: «Вестник Иркутского государственного лингвистического университета» (2012), «Казанская наука» (2011), «Вестник Адыгейского государственного университета» (2011).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка, включающего 329 источников, и приложений. Текст диссертации изложен на 176 страницах.

Основное содержание работы.

Во Введении приводится обоснование актуальности темы, излагаются цели, задачи и методы исследования, аргументируется научная новизна исследования, определяется теоретическая и практическая значимость работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Теоретико-методологические основания исследования» излагаются основные теоретические вопросы изучения культурно значимых концептов (культурем и аксиологем): описывается роль когнитивной науки в изучении языкового сознания, рассматривается концепт как репрезентант языкового сознания, элементы картины мира, затрагивается проблема рецепции художественного произведения, анализируется картина мира представителей рыцарского этоса эпохи позднего Средневековья.

В первом разделе «Возможности когнитивной науки в аксиологически ориентированных исследованиях» рассматривается роль языка в процессах познания нового, становлении и развитии знаний о мире на основе психологических процессов апперцепции и ассоциации, разных по силе представлений человека о явлениях, имеющих названия в языке. Также уделяется внимание особенностям различных направлений современной

когнитивной лингвистики. В современной когнитивистике существует ряд направлений, однако единая типология последних отсутствует. Большинство исследователей разделяют позиции лингвокультурологии либо когнитивной лингвистики.

Именно в рамках лингвокогнитивного подхода была разработана полевая модель концепта, представленная в терминах ядра и периферии.

Мы исходим из того, что мышление невербально и осуществляется при помощи универсального предметного кода (УПК) как нейрофизиологического субстрата мышления. Иначе говоря, люди мыслят концептами; концепты и есть единицы УПК, они составляют базу этого кода. Доступ к содержанию концептов как мыслительных единиц позволяет вести исследование семантики языковых номинаций, объективирующих концепты. Совокупность значений таких языковых единиц образует семантическое пространство языка. При этом значение и концепт - не тождественные понятия [Попова, Стернин 2007].

Во втором разделе «Концепт как репрезентант языкового сознания» рассматривается центральное понятие современной когнитивной лингвистики - концепт. В настоящее время исследователи сходятся на том, что концепт есть, несомненно, образование многоплановое и ментальное, обладающее относительно упорядоченной внутренней структурой.

В макроструктуре концепта выделяют ядро, ближнюю, дальнюю и крайнюю периферии. Отсутствие четкого вербального выражения говорит об отсутствии коммуникативной потребности в номинации [Попова, Стернин 2007 С.100-103].

Каждое направление лингвистики предлагает собственную процедуру исследования концепта. Однако каков бы ни был метод описания концепта, его важнейшими характеристиками следует считать номинативную плотность, рекуррентность и национальную специфику, которые определяют степень релевантности концепта в сознании носителей языка. Установлено, что совокупность всех разновидностей концептов этноса складывается в концептосферу. Чем богаче культура нации, тем богаче и ее концепгосфера. Язык выступает лишь одним го способов формирования концептов в сознании человека Но именно благодаря языку индивид способен обобщать и классифицировать собственный опыт, выражающийся, в том числе, в создании и оформлении категорий.

Считается, что концептосфера носит упорядоченный характер, поскольку концепты в ее составе обладают содержанием и структурой и по отдельным своим признакам вступают в системные отношения сходства, различия и иерархии с другими концептами. Конкретный характер системных отношений концептов требует исследования, но общий принцип системности, несомненно, распространяется и на национальную концептосферу, так как само мышление предполагает категоризацию

предметов мысли, а категоризация, в свою очередь, предполагает упорядочение ее объектов.

В третьем разделе «Картина мира и ее элементы» освещается процесс становления картины мира и ее разновидности.

Становление понятия «картина мира» в исторической перспективе проходит путь от начальной точки познания (мифологической, наивной) до научной, что формирует достаточно адекватное представление человека об окружающей действительности. Языковеды считают принципиально важным разграничение двух картин мира - непосредственной (первичной) и опосредованной (вторичной). Непосредственную картину мира также называют когнитивной, так как она является результатом когниции. Языковую же и художественную картины мира относят к опосредованным, поскольку они являются результатом фиксации концептосферы вторичными знаковыми системами [Попова, Стернин 2007].

Что '-касается картины мира этноса (национальной), то она кристаллизуется вокруг некой «центральной зоны», содержащей этнические константы, ценности и верования данного общества в свернутом виде, что является важнейшим элементом культуры. Ценностная же картина мира в рамках одной языковой картины мира представляет собой неоднородное образование, поскольку у разных социальных групп могут быть неоднородные или даже контрадикторные ценности. В ценностной картине мира представлены наиболее важные для данной культуры смыслы -ценностные доминанты (аксиологемы) [Маслова 2001; Карасик 1996].

Художественный текст в значительной степени является отражением как языковой личности автора, так и национальной картины мира, поскольку содержит не только индивидуально-авторскую модель мира, но и национальные символы, национально-специфические концепты и т.д. Представляется, что термин «концептосфера текста» вполне имеет право на существование, роман «Смерть Артура» сэра Т. Мэлори, произведения К. де Труа, а также другие аутентичные тексты исследуемой эпохи в этом плане весьма показательны.

В четвертом разделе «Особенности художественной картины мира Средневековья и ее рецепция» рассматривается система ценностей рыцарства, а также проблема восприятия и интерпретации картины мира литературного произведения носителями различной культуры и ментальности. Не подлежит сомнению тот факт, что в романах Т. Мэлори и К. де Труа нашла свое отражение религиозная картина мира, господствующая в эпоху Средневековья. Однако очевидно также существенное несовпадение аксиологических картин мира воинской аристократии и духовенства; имеет место и постепенное угасание значимости идеала в сознании представителей рыцарского сословия. Кретьен де Труа сделал акцент не на мистической и безгрешной любви

к персонифицированному благу, а на осуществленной, хотя и возвышенной любви к конкретной женщине. В центре романов стоит идеальный образ куртуазного рыцаря, а ядром этого образа выступают понятия «любовь», «поведение, соответствующее рыцарскому кодексу чести» и «подвиги», неразрывно слитые воедино. Доблесть, верность, благородство героя в произведениях К. де Труа заданы с самого начала [Косиков 2002].

В романе же Т. Мэлори существуют своего рода два братства рыцарей: идеальное, основанное на принципах права и справедливости, и реальное, отягощенное развращенными нравами, межличностными конфликтами, а также грехом братоубийства [Люмиански 1964 С.191-197]. Целесообразно предположить, что, несмотря на существенные различия в восприятии действительности и полное несходство ценностных предпочтений, существовали понятия, единые как для представителей духовенства, так и для военной элиты -это некие даже не христианские, но общечеловеческие, глубинные понятия греха и добродетели. В итоге неслучайно падение цивилизации, основанной на идеалах, потерявших свое значение для её представителей и ставших лишь иллюзией.

Стоить отметить, что на протяжении девятнадцатого и двадцатого столетий классики русской литературы (A.C. Пушкин, Ф.М. Достоевский, Н.С. Гумилев, А. Блок и др.) неоднократно обращались в своем творчестве к нормам рыцарского идеала. У многих такой идеал становится одной из важнейших смысловых доминант жизни и творчества.

Х.Р. Яусс и X. Блум [Ощепков 2006] утверждают, что в рецепции литературного произведения нужно уделять внимание не только личности исследуемого писателя, но и личности самого реципиента, его «горизонту ожидания». Невозможно игнорировать тот факт, что между культурами происходит непрерывный обмен информацией. Всякое произведение, явившееся фактом рецепции инонациональной литературы и подвергшееся переосмыслению с точки зрения новой традиции, оказывается неотъемлемым компонентом ее истории [Машакова 2014]. Поэтому считаем целесообразным рассмотреть картину мира представителей рыцарского этоса на примере и материале известных рыцарских романов эпохи Средневековья - <Шанселот, или Рыцарь телеги», «Ивейн, или рыцарь со львом» К. де Труа и «Смерть Артура» сэра Т. Мэлори. Мы также сочли возможным привлечь в качестве источника фактического материала роман Гальфрида Монмутского «Жизнь Мерлина», написанный на латинском языке, поскольку на протяжении нескольких столетий эпохи Средневековья именно латынь была языком образованной элиты общества.

В пятом разделе «Выводы» делаются краткие заключения по изученному теоретическому материалу. Нельзя не отметить, что единство восприятия образа истинно благородного человека в сознании носителей европейской ментальности свидетельствует не только о взаимном проникновении языков

и культур, но и об универсальном характере процесса формирования аксиологических доминант в частности и когнитивных процессов в целом.

Вторая глава «Лингвоконцептологическое описание ценностных доминант «грех» / «synne» / «pechie» / «scelus» и «добродетель» / «goodness» / «virtu» / «puis» в языковом сознании представителен рыцарского этоса» посвящена семантико-когнитивному анализу концептов «грех» и «добродетель» как культурных доминант эпохи позднего Средневековья, относящихся к дихотомии «добро - зло» и определяющую сознание „представителей различных социальных групп, в том числе и правящей элиты (духовенства и воинской аристократии).

В первом разделе «Лингвокогнитивное описание концепта «грех» / «synne» / «pechie» / «scelus» приводится процедура анализа концепта «грех» в сознании представителей рыцарского этоса. В ходе работы анализируются труды исследователей-медиевистов, посвященные проблематике морально-этических взглядов эпохи позднего Средневековья (Ж. Ле Гоффа, Й. Хейзинги, А. Я. Гуревича, М. Оссовской, М. Кина и др.).

Анализ концептов «грех» / «synne» / «pechie» / «scelus» и «добродетель» / «goodness» / «virtu» / «puis» был выполнен с использованием одной из методик семантико-когнитивного анализа, а именно, методом лингвоконцептологического описания. Преимущества данного способа в его универсальности, используя его, можно описывать концепты практически любого типа - натурфакты, арте- и ментефакты. Однако мы столкнулись с рядом трудностей. Так, методика лингвокогнитив, ного описания применялась до сих пор для анализа современного состояния языков. В данной же работе мы оперируем диахронным материалом. Необходимость применения иных методов формирования фактической базы возникла незамедлительно. Кроме того, возник вопрос о способе верификации результатов исследования, целесообразность которой неоднократно подчеркивалась И.А. Стерниным и З.Д. Поповой [Попова, Стернин 2007 С.160 С.195-198]. Было принято решение верифицировать результаты посредством ознакомления с текстами аутентичных документов, относящихся к тому же времени.

Первым этапом анализа концепта «грех» / «synne» / «pechie» / «scelus» стало построение номинативного поля. Было выявлено 1002 номинации данного концепта.

Следующим этапом стало объединение номинаций со схожими компонентами значения в лексико-семантические группы (ЛСГ), каждая из которых затем получила свою интерпретацию. Когнитивные признаки были организованы в иерархическом порядке, согласно вычисленному индексу яркости (определенная процентная доля, которую данный признак имеет в общем количестве выделенных номинаций).

В составе номинативного поля аксиологемы «грех» в основном лексемы, свободные словосочетания, а также синтаксические конструкции. Случаи прямой номинации редки, само слово «грех» используется в романах «Смерть Артура» и «Жизнь Мерлина» лишь единожды, в романах К. де Труа употребление денотата отмечено трижды. Отсутствуют фразеологические сочетания, сравнительно невелико число довольно однообразных метафор.

Наиболее часто встречаются следующие единицы:

1) Лексема «sley / slee» - «убивать, губить», а также словосочетания и синтаксические конструкции, её содержащие: «...and slew much people», «thow hast slayne me and I the...», «he slew my broder...»,«... for she wille slee the kynge your fader slepynge...», «... that by her menes had slayne Balyns moder...», etc.

2) Лексемы «fais / falshede», «treson / treason / trechery» (англ. яз.) il «trauson» (фр. яз.) - «предательский», «предательство, измена» и «bitray / bytraye» - «изменить, предать», и содержащие их словосочетания и синтаксические конструкции: «... prove her fais», « ... is alwey aboute to bytraye me...», « ... we ben bitrayed ...», « ... ye haue bitrayed me and syr Pelleas», «fais damoysels», « ... by fais treason...» (англ. яз.); «... et trauson, et felenie ne fil lassez ne enuiez s" esto it delez lui apoiez...», «... par trauson a lui mandoit les mires...»,

3) Лексема «îraytor / traytour / traytoure» (англ. яз) и «trautor» (фр. яз.) - «предатель, изменник», негативно оценивается сама по себе: «... and traytour unto knyghthode...», «... traytor... thou hast shamed me...», «I am slayne by this traytoure...», «... chevaliers, fet la pucele, ne croie pas a trautor...»

4) Во французских источниках также негативно оценивается лексема «vilain», «vilenies», «vilenie» — «простолюдин», «низкий, бесчестный, неблагородный», «низость, подлость», а также синтаксические конструкции с этими единицами: «... car trop vilain change feroit se charrette a cheval chan oit...», «... s'ot molt Ii chevaliers de lui vilenies et desprit despit dire...», «... li plesoit n'onques de feire vilenie...»

5) В примерах на латинском языке нам редко встречались повторяющиеся номинации. Однако выделить следует лексемы «proditor», «prodicone» — «предатель», «предательство, измена» с явно негативной коннотацией: «... Ilium more bouis vendí duci que ligatum cessabit miserande -deo qui proditor olim in dominum fueras - cum primum régna subisti...»; «.. .Hinc duo prefuerant audaci pectore fraters horsus et hengistus qui prodicone nefanda postmodo leserant populos - lesere quod urbes...»

Что касается основной экспериментальной методики, то нами был использован метод прямой выборки номинаций, относящихся к понятию «грех» в восприятии представителей рыцарского этоса, из тексто&романов. Помимо упомянутых выше исследований по культуре, истории

и ментальности Средневековья и аутентч :ных исторических документов, при составлении номинативного поля концепта мы опирались также на лексикографические данные. Обращение к словарям [Хорнби 1983; Мюллер 2007; Гак, Ганшина, 1998] и электронным переводчикам позволило выделить ряд сем, характеризующих денотат концепта, что существенно облегчило дальнейшую работу, позволив систематизировать отбираемый материал ещё на этапе составления номинативного поля.

Следующим этапом стало объединение номинаций со схожими компонентами значения в лексико-семантические группы (ЛСГ), каждая из которых затем получила свою интерпретацию. Ниже приводим примеры когнитивной интерпретации некоторых компонентов наиболее ярко представленных групп:

1) « ... и мечом в тот же мет отсек ей голову на глазах короля Артура...» — « ... and with his swerd lyghtly he smote of her hede before kynge Arthur...» - Поскольку рыцарям вменялось в обязанность защищать слабых, убийство женщины почиталось поступком более греховным, чем убийство, например, в поединке, и, кроме того, позорным.

2) «Моя мать погибла на костре через измену её и предательство...» -«she was causer that my moder was brente thorow her falshede and trechery...» -Предательство почиталось грехом, как и любая ложь, особенно, как полагают некоторые исследователи, в рыцарской среде. Более всего осуждалось, впрочем, предательство сюзерена.

3) «... остальные же бежали...» - « ... the remenaunt fled...» - Бегство с поля сражения рассматривалось как одно из проявлений трусости, а недостаток мужества считался самым тяжелым грехом, в котором можно было бы обвинить рыцаря (и это проявление особенностей рыцарской системы ценностей).

4) « ... лживая девица...» - «... fais damoysel...» - Ложь вообще воспринималась крайне негативно в эпоху Средневековья [Ле Гофф, 2000, Гурев1гч, 1972], в том числе и представителями рыцарского этоса.

5) «Королева, благородная дама, упала на колени и умоляла его остаться...» — «... Et ¡a renne de si haut come ele estoit as piez li chiet...» — несомненно, для представительницы высшей аристократии такой поступок иначе, как унизительным, называть нельзя.

6) «Рыцарь, пеший, без копья, шел за телегой...» — «... li chevaliers a pie; sanz lance; apres la charrette s'avance...» — поездка в телеге (или следование за ней пешком) могла быть приравнена к наказанию у позорного столба по степени тяжести ложащегося на плечи человека благородного происхождения позора. Исправить подобный ущерб чести оказывалось неимоверно тяжело, если вообще возможно, что и показывает развитие событий романа «Ланселот, или Рыцарь телеги».

7) «... Вот что я вижу: погиб Константин кровавою смертью, отдал племяннику власть, Конану, жребий злодейский: дядю зарезавши, он завладел венцом и престолом...» — «... Sic equidem video nam constantinus obiuit ipsius que nepos scelerata sorte conanus per patrui iugulum sumpto diademte rex est...» Явно прослеживается негативная коннотация -предательство родственника, корысть, алчность и жажда власти.

Далее осуществлялось непосредственное моделирование концепта, что подразумевает описание его макроструктуры, а также построение полевой модели.

В структуре концепта, согласно И.А. Стернину и З.Д. Поповой, выделяются 3 поля: образный компонент, информационное содержание (поле) и интерпретационное поле. Данные компоненты неоднородны и подлежат делению на зоны. Границы полей и зон выражены нечетко.

Образный компонент представлен 360 единицами. Большая часть когнитивных признаков, объединенных в ЛСГ, относится, судя по индексу коммуникативной яркости и приведенной выше иерархии, к ядру и ближней периферии концепта «грех» / «synne» / «pechié» / «scelus», что свидетельствует о важности и коммуникативной значимости образной составляющей в его структуре.

В составе перцептивной зоны нельзя не отметить достаточно высокое на фоне остальных показателей данной зоны процентное содержание зрительных образов (160 номинаций). Большинство исследователей считают, что абстрактные категории мышления развиты в ту эпоху не были (Й. Хейзинга, Ж. Ле Гофф, А.Я. Гуревич, М.К. Попова и др.). Тип мышления эпохи Средневековья - наглядно-образный, что, подтверждается, в частности, аллегорическим характером литературных произведений и огромным значением ритуала в жизни общества.

Среди когнитивных образов выделяются признаки с негативной морально-этической семантикой, объединенные в группу «моральные качества» (112 единиц). Номинации данной группы репрезентируют отсутствие должных моральных качеств у представителей рыцарского этоса, ряд лексем даже можно считать эпитетами. Заметную часть образного компонента концепта представляет собой группа «психические качества», в которой номинации описывают негативные особенности психического склада рыцарей (45 единиц). По индексу яркости когнитивных признаков когнитивный образ в целом превосходит перцептивный.

В составе информационного поля концепта «грех» / «synne» / «peché» / «scelus» более высоким индексом яркости обладает категориальная зона (173 единицы). В рамках данной зоны выделяется ЛСГ «убийство» (97 номинаций), наиболее значимым признаком которой по результатам исследования следует считать когнитивный признак «убийство в бою (в поединке), убийство, вызывающее раскаяние» (43 номинации).

Восприятие такого рода убийства как греха, возможно, объясняется положениями рыцарской этики, не считающей такое деяние достойным делом (М: Оссовская). С другой стороны, из тексто&очевидно, что среди тяжких прегрешений убийство в поединке также не числилось. Следующим по частоте использования является когнитивный признак «вероломное убийство» (28 единиц). В его составе немало номинаций с семантическим компонентом «измена», одним из наиболее ярко выраженных в значении концепта «грех» в его историческом аспекте и применительно к рыцарскому этосу.

Что касается дифференциальной зоны, то в неё вошли дистинктивные признаки понятия «грех» в системе других морально-этических ментефактов. Мы сочли возможным отнести к данной зоне признаки, объединяющие исследуемый концепт в понимании его представителями рыцарского сословия с сугубо христианским (даже монашеским) восприятием. Это в основном признаки, относящиеся к семе «семь смертных грехов», т.е. «ярость, гнев», «гордость, гордыня». Наиболее коммуникативно-значимым для рыцарства выступает когнитивный признак «измена, предательство, предатель, изменник». Отмечено соприкосновение и взаимное проникновение ЛСГ и зон информационного поля, границы их очерчены крайне нечетко, а компоненты многозначны, поэтому велика роль субъективного мнения исследователя. Таким образом, полученные данные, возможно, не совсем точно отражают реальное положение дел и позицию автора. В целом номинативное поле информационного содержания включает в себя 309 номинаций.

Интерпретационное поле представлено 950 номинациями. Многие единицы относятся в силу своего полисемантического характера и различных коннотаций к нескольким зонам и ЛСГ. Кроме того, элементы макроструктуры исследуемого концепта не имеют четких границ. Интерпретационное поле очень объемно, оно доминирует в структуре концепта и включает в себя многочисленные когнитивные признаки, характеризующие различные аспекты восприятия понятия «грех» / «эуппе» У «ресЫё» / «зсе1ш» сознанием представителей рыцарского этоса.

Наиболее ярко выражена оценочная зона (438 единиц), что неудивительно, учитывая специфику концепта. Ряд когнитивных признаков концепта «грех», несомненно, можно отнести к общечеловеческим вневременным этическим нормам. Они же представляют часть системы базовых культурных доминант конкретной социальной группы в конкретную эпоху. Судя по индексу яркости, наиболее коммуникативно значимыми для представителей рыцарского этоса в представлениях о грехе являлись такие признаки, как «неподобающий знатному человеку поступок», «измена», «убийство», «позор», «оскорбительные действия, надругательства над побежденными». Сделанные

выводы вполне предсказуемы, поскольку представления о грехе и добродетели военной аристократии формировались под влиянием специфической этики и корпоративного кодекса чести в сочетании с христианскими морально-этическими взглядами. Рыцарская система ценностей, сформированная из данных двух подсистем, довольно четко предписывала определенные образцы социально приемлемого поведения, а поступки за пределами образцов воспринимались как греховные и оценивались соответственно. По-видимому, именно перечисленные выше значимые когнитивные признаки номинируют наиболее серьезные прегрешения. Подобные проступки воспринимались сообществом рыцарей отрицательно, так как наносили ущерб чести, всецело управляющей жизнью военной элиты [Оссовская 1987; Кин 2000; Гуревич 1972; Ле Гофф 2000]. Несколько менее значимы ЛСГ «зло, злое дело» и «ложь, обман, клятвопреступление» в английском источнике (всего 26 номинаций) и «измена, предательство, изменить» (всего 28 номинаций) во французском и латинском источниках.

По результатам проведенного исследования лишь немного менее низкой степенью коммуникативной значимости и индексом яркости обладает социокультурная зона (244 единицы). Сюда мы относим когнитивные признаки, репрезентирующие представления о. грехе, и реалии, воспринимаемые как нечто грешное, исключительно представителями рыцарского этоса. Наиболее репрезентативными сквозь призму языка и культуры рыцарства представляются когнитивные признаки в составе ЛСГ «бесчестный с точки зрения рыцарской этики поступок» (206 номинаций). Мы сочли необходимым дифференцировать данную группу, где наиболее значимыми оказались признаки «недостойное знатного человека поведение», «надругательства над побежденными, оскорбительные действия» и собственно группу «позор, позорное деяние» с несколько иными когнитивными показателями, принадлежащую к оценочной зоне концепта «грех» / «Булле» / «ресЫё» / «Бсе1из». Менее значимыми в социокультурной зоне исследуемого концепта являются ЛСГ «неблагородное происхождение» и «немилость сеньора» (по материалам английского источника) и «грубый, неотесанный» — по результатам исследования романов К. де Труа. Однако частота употребления номинаций, относящихся к данным группам, довольно высока, потому можно говорить о существенной значимости данных когнитивных признаков для носителей рыцарского сознания в ту эпоху.

Далее по степени коммуникативной значимости следует энциклопедическая зона (206 номинаций). Наиболее яркие составляющие данной зоны — «беды, горе, страдания», «война, распря», «пленение, лишение свободы», «поступок за гранью здравого смысла». Видимо, восприятие соответствующих групп реалии концепта «грех» / «Булле» / «ресЫё» / «Бсе1и8» формировалось либо в процессе обучения, либо по мере

накопления жизненного опыта, становившегося опытом коллективным. Кроме того, можно предположить, что в ЛСГ «пленение» (23 номинации в романе «Смерть Артура»), находит отражение жизненный опыт самого Т. Мэлори. Менее заметны в энциклопедической зоне группы «ненависть, неприязнь» и «месть, жажда мести». К подобным номинациям в рыцарской среде было принято двоякое отношение в зависимости от того, кто именно (союзник или враг) вершит месть и на кого направлена ненависть.

Регулятивная зона не столь многочисленна как вышеописанные (52 единицы). Наиболее ярко выражена группа «причинение увечий, нанесение тяжелых ран» (21 единица), поскольку кодекс чести рыцарства запрещал подобное поведение по отношению к другим представителям этоса. При этом индекс яркости данной группы значительно превышает соответствующие показатели остальных групп регулятивной зоны, а именно: «ложь, обман, клятвопреступление», «воровство, грабеж», «отказ в помощи». Возможно, ■ таким образом проявляется авторская имплицитная оценка и коммуникативное намерение.

Наконец, к дальней периферии концепта «грех» / «вуппе» / «ресЫё» / «8се1и5» нами были отнесены мифологическая (2 единицы) и символическая (8 единиц) зоны. Мифологическая зона имеет в составе единственную ЛСГ «видения (встречи) с мифологическими существами» с отрицательной коннотацией (роман «Смерть Артура» Т. Мэлори). Их символическое значение также негативно. В символической зоне присутствует группа «пророческие видения, вещие сны», представленная единицами английского языка (3 номинации), а также группа «образ змея», выделенная на материале романа К. де Труа «Ивейн, или рыцарь со львом»» с единственным когнитивным признаком «воплощение вероломства и подлости» (5 номинаций). Целесообразно предположить, что на восприятие и символическое наполнение упомянутого образа оказали существенное влияние библейские сюжеты.

Исходя из содержания структурных компонентов доминанты, была составлена ее полевая модель. Образный компонент концепта, обладающий наибольшей чувственно-наглядной конкретностью, следует считать ядром концепта, информационное содержание, базирующееся на личном и коллективном опыте представителей этоса, формирующего концепт, следует считать ближней периферией. К дальней же и крайней (в зависимости от индекса коммуникативной яркости группы) периферии следует отнести интерпретационное поле, принимая во внимание тот факт, что периферийный статус признака не говорит о его малой значимости в структуре концепта.

В целом, исследование аксиологемы «грех» / «Буппе» / «ресЫё» / «§се1觻в сознании представителей рыцарского этоса показало, что данная культурная доминанта имела объемное образное содержание, явно менее

выраженное информационное содержание и практически пронизывающее всю ее структуру интерпретационное поле. Исследуемая доминанта, на наш взгляд, носит преимущественно оценочный характер, причем оценка однозначно негативная. Однако обращение к трудам исследователей-медиевистов позволяет предположить, что однозначное, представление, о том, что считается преступлением, у воинов-рыцарей все же отсутствовало. Имеет место и двойственность восприятия некоторых поступков рыцарей, что отражается как в текстах романов, так и в исторических документах. Полагаем, что основную роль в концепте «грех» играют когнитивные признаки, номинирующие расхождение описываемой действительности с рыцарской системой ценностей.

Общий индекс яркости данной аксиологемы в сознании представителей рыцарского этоса и носителей соответствующей ментальности составляет 1619 номинаций (превышение 100% в данном случае объясняется, на наш взгляд, многозначностью компонентов структуры понятия «грех», которые могут быть отнесены к разным полям, зонам и лексико-семантическим группам).

Во втором разделе «Лингвокогнитивное описание концепта «добродетель» / «goodness» / «virtu» / «puis» приводится анализ концепта «добродетель» на основе процедуры, аналогичной вышеприведенной. Исследование опирается на данные работ исследователей-медиевистов, посвященные проблематике морально-этических взглядов эпохи позднего Средневековья, а также на труды основоположников рыцарского кодекса чести (Й. Хейзинги, М. Оссовской, М. Кина, Р. Луллия, Ж. де Шарни, Бернарда Клервосского и др.).

Методом сплошной выборки номинаций из текста было выявлено 918 единиц в тексте романа «Смерть Артура» Т. Мэлори и 470 единиц в романах «Ланселот, или Рыцарь телеги» и «Ивейн, или рыцарь со львом» К. де Труа. Поскольку языком образованной элиты средневекового европейского общества долгое время являлась латынь, мы сочли необходимым дополнить номинативное поле единицами латинского языка. Источником фактического материала послужил роман в стихах двенадцатого века «Жизнь Мерлина» («Vita Merlini») уэльского священника и писателя Гальфрида Монмутского. Результаты анализа романа не противоречат данным исследования английских и французских текстов. Всего было выделено 27 примеров. Основная масса номинаций исследуемых произведений - свободные словосочетания и синтаксические конструкции. Имеются также лексемы, но число прямых номинаций невелико. Не отмечено наличие фразеологических единиц или метафор.

Наиболее часто встречаются следующие формы:

1) Словосочетания «prowersse of armes» / «deedes of armes» - «воинские подвиги», часто в сопровождении определений «marvailous / marvaylous / merueillous», «grete», «good», «noble».

2) Лексемы «worship», «worshipful» - «добрая слава», «славный» -достаточно часто встречаются обособлено, не образуя свободные словосочетания, имеют выраженную положительную коннотацию.

3) Лексема «prowesse» — «доблесть, отвага» - в составе словосочетаний «man / knyghtes of prowesse», «ful of prowesse», «noble prowesse», «(be) of (your) prowesse», «felawes in prowesse».

4) Лексемы «bele», «biax» - «красивый, красивая», «прекрасный, прекрасная» - используются в словосочетаниях и синтаксических конструкциях - «... mainte bele dame...», «... et beles...», «... biax niés...», «... et compeignie boene et bele...», «... une dameisele ancontree n'avoit si bele an la contee...»

5) Лексемы «gente», «gentix», «gent» — «благородный», «благородные» -отмечены в словосочетаниях и синтаксических конструкциях - «... Gentix chevaliers...», «... et voient venir deus puceles avoeques et gentes...», «... bel sanblant feire ne li puet. Por coi? Car del euer ne Ii muet; s'es toit ele molt... gente...»

6) В источнике на латинском языке отмечены повторяющаяся в синтаксических конструкциях лексема «largus» - «щедрый» - «... Largus erat - nam multa dabat - vix quid retinebat omnibus omnis...»; «... Rodarchus largus - quo largior alter in orbe...»

Номинации со схожими компонентами значения были объединены в лексико-семантические группы (ЛСГ), каждая из которых затем получила свою интерпретацию. Ниже приводим примеры когнитивной интерпретации некоторых компонентов наиболее ярко представленных ЛСГ:

1) «...И он одолел их всех, равно как и остальных, через благородную доблесть свою и своих рыцарей Круглого Стола...» - « ...but hee overcame them all through the noble prowesse of hym self and his knyghtes of the Round Table». Словосочетание «благородная / воинская доблесть» довольно часто встречается в тексте романа при описании поведения персонажей в сражении, что говорит об очевидном почитании искусства и храбрости в среде рыцарей. Раймонд Луллий, автор «Книги Ордена рыцарей» выделяет эту добродетель в числе тех семи, на которых, как он считал, «строятся все добрые нравы». Причем, Луллий делил данные качества на «добродетели чисто христианские» и «добродетели общие». Так, воинская доблесть / мужество он считал положительным качеством, которым обязан был отличаться любой представитель элиты Средневекового общества, особенно рыцарь [Луллий 1275; Кин 2000]. О важности добродетели доблести и воинской выучки в формировании идеального образа воина Храма Господня говорил и Бернард Клервосский [Клервосский 1128 / 1136]. Также

лексема «prowesse» — «доблесть» часто встречается в словосочетании «доблестный рыцарь» - «knyght of prowesse / man of prowesse». Очевидна позитивная оценка данной лексемы, а также словосочетаний и синтаксических групп, ее содержащих.

2) «... искуснее бойцов еще на свете не бывало...» - «... and they are good men of armes as ony that now live...». He менее храбрости представители рыцарского этоса ценили умение сражаться. О необходимость превосходной воинской выучки упоминал, в частности, Бернард Клервосский в главе «Об образе жизни рыцарей Храма» [Клервосский 1128/ 1136].

3) «... А был он муж могучий и силы превеликой...» - «... for hee was a passyng big man of myght...». Словосочетания «man of myght / a myghty man» - «могучий воин, могучий муж» в тексте имеют высокий индекс коммуникативной значимости, что свидетельствует о важности данного компонента для формирования образа идеального рыцаря.

4) «... и он поскакал вперед, чтобы встретить и поприветствовать (рыцаря Телеги) и пригласить его в свой дом...» - «... li vavasors molt tost etrant vient ancontre le chevalier, ci le prie de herbergier...». Долгу гостеприимства в романах К. де Труа уделяется большое значение. Судя по всему, благородный человек не должен был отказывать равным по происхождению путешественникам в ночлеге, пище и приюте. Причем, как утверждает А.Я. Гуревич, даже проявлять к гостям всевозможную щедрость [Гуревич 1972].

5) «... Он спросил: «Эта дорога короче той?» «Нет, - ответил хозяин, —длиннее и безопаснее». «Тогда мне она не нужна...» — «... Li demande: «Est ele ausi droite come ceste voie de ça? » «Nenil, fet il, einçoise a plus longue voie et plus seure». Et cil dit: «De ce n'ai ge cure...» Пренебрежение опасностью, судя по работам ряда медиевистов, считалось едва ли не основным признаком истинного рыцаря. Именно пренебрежительным отношением к опасности благородный человек отличался от лишенного доблести простолюдина [Хейзинга 2011; Ле Гофф 1993].

6) «... Краше жены, чем она, в краю не бывало Валлийском, что белизной побеждала богинь и лист бирючины, вешних роз лепестки и пахучие лилии луга...» - «... Non erat in waliis mulierformosior ilia vicebat candore deas - folium que higustri vernantes que rosas et olentia lilia prati...» В романе Жизнь Мерлина» физическая привлекательность женщины подчеркивается сравнением с белым цветом, что неудивительно, поскольку красивыми считались краски яркие и светлые [Хейзинга, 2011; Ле Гофф 1993].

Когнитивная интерпретация позволила выделить в составе ЛСГ ряд когнитивных признаков, объединивших номинации в составе каждой группы, имеющие схожий компонент значения. Выделенные когнитивные

признаки номинируют те стороны характера, деятельности и душевных качеств «положительного» рыцаря, которые соответствуют компонентам системы ценностей и морально-этических взглядов рыцарского этоса.

Обобщая полученные данные, отметим следующее. Образный компонент занимает центральную часть в структуре концепта. В составе поля отмечено 806 номинаций от общего числа выделенных единиц. Результаты исследования подтверждают положение о том, что именно образное мышление было развито в значительной степени у представителей эпохи Средневековья (Ж. Jle Гофф, А. Я. Гуревич, Й. Хейзинга).

Среди зон образного поля наибольший индекс коммуникативной значимости имеет когнитивный образ (575 единиц), включающий в себя ЛСГ «моральные качества», «психические качества», «физические качества». В составе групп отмечены номинации, передающие особенности личности типичного представителя рыцарского этоса, отвечающие представлениям о добродетели, сформированным христианским мировоззрением и рыцарским кодексом поведения. Среди составляющих образного компонента наиболее ярко выражена группа «моральные качества» (323 номинации). Результат представляется ожидаемым, учитывая оценочный характер исследуемой аксиологемы.

Зона перцептивного образа выражена слабее (231 единица), но также принадлежит ядру концепта. В составе данной зоны отмечены группы, компоненты которых передают внешние проявления добродетели и достойного образа жизни: «зрительный образ», «тактильный образ», «звуковой образ», «вкусовой образ». Наиболее высокий индекс коммуникативной значимости имеет группа «зрительный образ» (180 единиц). Вероятно, в рыцарской среде принято было придавать большое значение поведению, иным внешним проявлениям добродетели и материальным показателям достойного образа жизни. Неожиданно заметный индекс по сравнению с показателями доминанты «грех» получила ЛСГ «звуковой образ» (49 единиц). Данная группа содержит номинации, передающие степень воспитанности представителя благородного сословия.

Информационное содержание представлено значительно менее ярко (279 номинаций). Согласно общехристианским представлениям о добродетели в категориальную зону (129 единиц) данного поля были включены ЛГС, определяющие понятие «добродетель» по наиболее существенным показателям. С учетом оценок теологов и медиевистов, а также лексикографического значения доминанты «добродетель», категориальную зону составили следующие группы: «добродетель / достоинства / хорошие качества», «целомудрие / верность в браке», «праведная жизнь / душевная чистота», «доброта / великодушие», «лучший рыцарь». Наиболее высокий индекс коммуникативной значимости имеет компонент «лучший рыцарь» (40 номинаций), довольно заметными

показателями отличается группа «доброта / великодушие» (35 единиц), а также «добродетель / достоинства / хорошие качества» (32 номинации). Следует отметить, что единица, определяющая денотат культурной доминанты (лексема «virtue» / «virtu»), в данной группе представлена слабо, лишь в текстах на французском языке. В английском источнике наиболее близки к современному денотату лексемы «worthynes», «goodness», «good tatches», принадлежащие ЛСГ «добродетель / достоинства / хорошие качества». В романе «Жизнь Мерлина» Гальфрида Монмутского на латинском языке наиболее близка к денотату лексема «puis» — «добродетельный, благочестивый». Объективных причин подобной замены нами обнаружено не было. Предполагаем, что выбор экспрессивных форм и стиля определялся личными предпочтениями авторов.

Дифференциальная зона является более выраженной, нежели категориальная (150 номинаций). В составе зоны отмечены ЛСГ, конкретизирующие исследуемую доминанту. Группы сформировали единицы, номинирующие так называемые четыре основные христианские добродетели. Именно представления о последних дают более детальное описание понятия «добродетель», учитывая также особенности британского менталитета. Выделены группы «благоразумие / мудрость», «справедливость / стремление соблюсти законность», «скромность / умеренность», «мужество / храбрость / доблесть в бою». Последний компонент отличается довольно высоким на общем фоне дифференциальной зоны индексом коммуникативной значимости (116 номинаций), что говорит о его важности в процессе формирования образа идеального рыцаря в сознании типичного представителя класса военной аристократии. Индекс ЛСГ «справедливость / соблюдение законности» довольно низок (15 единиц), очевидно снижение степени значимости номинаций. Группы «скромность» (5 единиц) и «благоразумие / рассудительность» (14 номинаций) выражены слабо, быть может, ввиду субъективных представлений авторов источников фактического материала.

Интерпретационное поле необычайно обширно. Ввиду крайней контекстуальной многозначности некоторых когнитивных признаков и номинаций в их составе интерпретационное поле вбирает в себя часть компонентов, включенных также в состав других полей и зон.

Очень высок индекс коммуникативной значимости социокультурной зоны (840 единиц), что неудивительно. Следует заметить, что нормы поведенич и аксиологические приоритеты рыцарства сильно отличались от общечеловеческих и христианских морально-этических норм. Искусственно созданный идеал, видимо, тщательно культивировался в различных кодексах чести и уставах рыцарских орденов, что позволяет считать перечень основных добродетелей рыцарского сословия явлением во многом культурного плана. Возможно, поэтому идеал отличался

несколько «внешним» характером, в то время как реальность требовала порой иного поведения. Многие рыцари лишь на словах следовали требованиям кодекса чести сословия (примером такого отношения может отчасти служить судьба автора «Смерти Артура», сэра Т. Мэлори).

Тем не менее, значимость предписанных культурой этоса идеалов очевидна. Возможно, этические нормы рыцарства можно считать самодовлеющими, поскольку они не ставились в прямую зависимость от результатов деяний рыцарей [Радбиль 2012; Малинин 1986]. В составе социокультурной зоны наибольшим индексом коммуникативной значимости обладают следующие ЛСГ: «физическая сила» (93 единицы), «воинское искусство» (138 номинаций), «добрая слава / прославиться» (109 единиц), «любезность / учтивость / вежливость» (111 номинаций), что свидетельствует о значимости данных критериев, по меньшей мере, для представителей британского рыцарства, так как количество номинаций французского языка в вышеперечисленных группах весьма невелико. Чуть ниже индекс таких групп, как «красота» (74 единицы), «благородство» (70 единиц), «гостеприимство» (59 номинаций). Показатели иных компонентов социокультурной зоны не превышают 4%.

Внушителен также индекс коммуникативной значимости оценочной зоны, поскольку специфика концепта способствует яркому проявлению оценочного компонента значения единиц, составляющих номинативное поле аксиологической доминанты «добродетель / «goodness» / «virtu» / «puis». Оценка дается, разумеется, сугубо положительная.

По сравнению с оценочной и социокультурной, энциклопедическая и утилитарная зоны менее выражены. Энциклопедическую зону (92 номинации) составляют ЛСГ, когнитивные признаки которых связаны со знанием, полученным рыцарем из личного или коллективного опыта. Наиболее коммуникативно значимы группы «честность / правдивость / говорить правду» (38 единиц), «рыцарская верность, преданность» (35 единиц). Видимо, опыт имел меньшее значение для формирования данной доминанты, чем полученное рыцарями культурное воспитание. Поэтому неудивителен также низкий индекс коммуникативной значимости утилитарной зоны, представляющей добродетели сугубо практического плана (61 номинация). Самый высокий индекс коммуникативной значимости имеет тут группа «богатство» (59 единиц). Мы выделяем данную группу исходя из семантической связи с компонентом «щедрость». Дабы проявлять щедрость (добродетель, которую отмечают все без исключения исследователи-медиевисты), представитель этоса должен быть материально неплохо обеспечен. ЛСГ «лекарское искусство» в составе утилитарной зоны отмечено лишь двумя номинациями. Очевидно, значимой в коммуникативном плане данную группу считать нельзя.

Крайне низкий индекс коммуникативной значимости имеет мифологическая зона (2 единицы). В составе зоны на базе материала английского источника отмечена единственная группа «сравнение с мифическими или библейскими персонажами» и единственный когнитивный признак «сражаться подобно ангелам или демонам». Как и в случае с аксиологемой «грех», можно предположить проявление субъективной позиции автора «Смерти Артура», намеренно стремившегося избавиться от излишнего мистицизма, наполнившего романы артуровского цикла в эпоху позднего Средневековья, и придать изложению большую достоверность [Ладыгина, 2000; Мортон, 1950].

Символическая зона представлена на материале французских источников группой «образ льва» с единственным когнитивным признаком «благородное и великодушное животное» (2 номинации).

Следующим этапом работы стало построение полевой модели аксиологемы «добродетель» по принципам и алгоритму, которые использовались в ходе исследования доминанты «грех». В целом, анализ аксиологемы «добродетель» / «goodness» / «virtu» / «puis» в сознании представителей рыцарского этоса показало, что данная культурема, подобно доминанте «грех» / «synne» / «pechie» / «scelus» имела весьма объемное образное содержание (по тем же причинам). Для нее характерно необычайно разветвленное интерпретационное поле, принизывающее как образный компонент, так и информационное содержание. При этом значимыми считались порой чисто внешние проявления добродетельного образа жизни. В то же время, индекс коммуникативной значимости информационного содержания невысок в данном случае, как и предыдущем. Можно предположить, что формальным правилам кодекса чести рыцари придавали большее значение, чем личному или даже коллективному опыту.

Аксиологема «добродетель» / «goodness» / «virtu» / «puis» также носит ярко выраженный оценочный характер, что неудивительно, учитывая ее семантику. Оценка компонентам доминанты представителями класса военной аристократии дается однозначно положительная. Но, как и в случае с культуремой «грех» / «synne» / «pechie» / «scelus», налицо двойственность восприятия ряда поступков и имплицитная авторская оценка действий персонажей. Поэтому отдельные номинации с отрицательной коннотацией в составе доминанты «грех» в интерпретации аксиологемы «добродетель» оцениваются положительно. Общий индекс яркости данной культурной доминанты в сознании представителей рыцарского этоса и носителей соответствующей ментальности составляет 2479 частично повторяющихся в условиях пересечения полей в структуре концепта единиц. Существенное превышение 100% объясняется, на наш взгляд, еще большей прозрачностью и мобильностью границ групп, зон и полей, чем это было отмечено в рамках

анализа аксиологемы «грех». Полагаем, это связано с крайней полиреферентностью компонентов доминанты.

В третьем разделе «Верификация полученных данных» проводится сопоставление результатов анализа текстов Средневековой художественной литературы и аутентичных исторических документов того же периода. Достоверность полученных данных считается подтвержденной. В ходе исследования мы пришли к выводу, что культура рыцарства носила цельный характер. Рыцарская концепция кодекса чести и идеала куртуазной любви, во многом противоречащая учению церкви и возникшая независимо от него, являлась также по существу этической и играла немалую роль в формировании социально-политических взглядов воинской аристократии.

В то же время рыцарская этика отвечала не только (и не столько) целям защиты мира, веры и справедливости, высоко ценимым христианством, сколько более конкретным целям - приобретению чести и славы.

В четвертом разделе «Выводы» делается заключение о схожести полевых моделей и общей структуры концептов. В составе обеих культурных доминант чрезвычайно разветвлено интерпретационное поле, компоненты которого, как показало исследование, также коммуникативно наиболее значимы (оценочная, социокультурная, энциклопедическая зоны). Столь же ярко выражен образный компонент, видимо, ввиду специфики мышления в эпоху позднего Средневековья. Номинативное поле доминанты «добродетель», однако, насчитывает в результате применения метода прямой выборки из текста 1415 единиц, что выше показателей доминанты «грех» (1002 единицы). Тем не менее, принимая во внимание вариативность номинаций, мы считаем, что более разнообразна по содержанию аксиологема «грех». Исследование аксиологемы «грех» / «syone» / «pechie» / «scelus» в сознании представителей рыцарского этоса показало, что данная культурная доминанта имеет объемное образное содержание, явно менее выраженное информационное содержание и практически пронизывающее всю ее структуру интерпретационное поле. Исследуемая культурема, на наш взгляд, носит преимущественно оценочный характер, причем оценка однозначно и ожидаемо негативная. Анализ аксиологемы «добродетель» / «goodness» / «virtu» / «puis» показал, что образное содержание данной культуремы, подобно доминанте «грех» отличается высокой номинативной плотностью, как, впрочем, и чрезвычайно разветвленным интерпретационным полем. При этом исследование выявило тот факт, что значимыми считались порой чисто внешние проявления добродетельного образа жизни. Можно предположить, что формальным правилам кодекса чести рыцари уделяли большее значение, чем личному или даже коллективному опыту. Аксиологема «добродетель» / «goodness» / «virtu» / «puis» также носит ярко выраженный оценочный характер. Следует заметить, что единство процедуры анализа культурно и аксиологически

значимых концептов в синхронии и диахронии свидетельствует об универсальном характере когнитивных процессов. В работе находят подтверждение теоретические положения о компонентах полевой модели концептов, распределении ядерных и периферийных признаков, а также закономерности, общие для всех языков и этнокультур Европы. Значимым результатом исследования представляется детальное описание структуры культурных доминант с позиции диахронии на материале аутентичных источников.

В Заключении подводятся общие итоги диссертационного исследования и определяются перспективы дальнейших исследований в области лингвокогнитивистики на диахронном материале, а также в сфере компаративистики и литературоведения.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

Публикации в рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:

1. Возмищева Н.В. Аксиологическая доминанта «добродетель / goodness» в системе образов и языке романа Т. Мэлори «Смерть Артура» // Казанская наука № 11, 2011. - Казань: Изд-во «Казанский Издательский Дом», 2011. - С.220-222 (0,12 печ. л.)

2. Возмищева Н.В. Орехова H.H. Особенности религиозного мировоззрения человека позднего Средневековья на материале аллегорий «Повести о святом Граале» Т. Мэлори // Вестник Адыгейского государственного университета: Серия «Филология и искусствоведение». -Майкоп: Изд-во АГУ, 2011. - С.92-97 (0,36 печ. л.)

3. Возмищева Н.В. Лингвоконцептологический анализ концепта «грех» в сознании представителей рыцарского этоса (на материале романа Т. Мэлори «Смерть Артура») // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета: № 2 (19), 2012. - С.87-92 (0,36 печ. л).

Публикации в других изданиях:

4. Возмищева Н.В. Т. Мэлори и роман «Тристрам и Изольда» (отражение средневековой картины мира и кельтские прототипы) // Проблемы технических, экономических и гуманитарных наук: Материалы научной конференции / под ред. Л.А. Дедова, A.C. Казаринова, Ф.И. Плеханова; Глазовский инженерно-экономический институт. - Глазов: Изд-во ГТПИ, 2006. - С.45-51 (0,42 печ. л.)

5. Возмищева Н.В. Духовный мир человека позднего средневековья в символах и аллегориях «Повести о святом Граале» Т. Мэлори // Язык и межкультурная коммуникация: Сборник научных статей по материалам Всероссийской научно-практической конференции «Язык, литература и межкультурная коммуникация», посвященной 160-летию И.Я. Яковлева / отв. ред. Н.В. Кормилина, Н.Ю. Шугаева. - Чебоксары: Чувашский гос. пед. университет, 2007. - С.171-179 (0,54 печ. л.)

6. Возмищева Н.В. К вопросу о категории времени в романе Т. Мэлори «Смерть Артура» // Актуальные проблемы современной филологии и методики преподавания языков: Материалы межвузовской научно-практической конференции (Елабуга, 22 ноября 2007г.). - Елабуга, 2008. -С.168-171 (0,24 печ. л.)

7. Возмищева Н.В. Легенда о святом Граале: ценности христианские и рыцарские (система образов и язык) // Вестник педагогического опыта: Серия: Иностранные языки. Вып. 27. - Глазов: Изд-во ГГПИ, 2007. - С.3-7 (0,3 печ. л.)

8. Возмищева Н.В. Методы исследования культурных доминант в структуре языковой личности // Вестник педагогического опыта: Серия: Иностранные языки. Вып.28. - Глазов: Изд-во ГГПИ, 2008. - С.23-25 (0,18 печ. л.)

9. Возмищева Н.В. Концепт в аспектах структуры и содержания (теория и опыт исследования) // Вопросы современной филологии в контексте взаимодействия языков и культур: Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Елабуга, 16 октября 2009 года). - Елабуга, 2009. — С.41-45 (0,3 печ. л.)

10. Возмищева Н.В. О подходах к структуре и содержанию концепта // Вестник педагогического опыта: Серия: Иностранные языки. Вып.31. -Глазов: Изд-во ГГПИ, 2009. - С.8-11 (0,24 печ. л.)

11. Возмищева Н.В. Тезисы к вопросу о методах изучения культурных доминант // Проблемы школьного и дошкольного образования: Материалы Одиннадцатой региональной научно-практической конференции «Достижения науки и практики - в деятельность образовательных учреждений». - Глазов: Изд-во ГГПИ, 2009. - С.6-7 (0,12 печ. л.)

12. Возмищева Н.В. Исследование базовых концептов культуры в структуре языковой личности // Языки культуры. Историко-культурный, философско-антропологический и лингвистический аспекты: Материалы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием (9 февраля 2010): В 2т. Том 1. - Омск: Изд-во Омск. экон. института, 2010. - С.89-94 (0,36 печ. л.).

13. Возмищева Н.В. Определение термина «концепт» и проблемы лингвистического исследования концептов // Проблемы школьного и дошкольного образования: Материалы регионального научно-практ. семинара «Достижения науки и практики в деятельность образовательных учреждений». - Глазов: ГГПИ, 2010. - С.57 (0,06 печ. л.).

14. Возмищева Н.В. Когнитивная интерпретация ряда компонентов лексико-семантических групп в структуре аксиологической и культурной доминанты «добродетель / goodness» в сознании представителей рыцарского этоса // Языки и этнокультуры Европы: Материалы всероссийской научно-практической конференции с международным участием (15-16 ноября 2012 г.) - Глазов: ГТПИ, 2012. - С.138-146 (0,54 печ. л.).