автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Языковая способность как детерминанта понимания иноязычного текста

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковая способность как детерминанта понимания иноязычного текста"

На правах рукописи^

Романовская Нэля Владимировна

ЯЗЫКОВАЯ СПОСОБНОСТЬ КАК ДЕТЕРМИНАНТА ПОНИМАНИЯ ИНОЯЗЫЧНОГО ТЕКСТА

10.02.19 - теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Тверь - 2004

Работа выполнена на кафедре специальной языковой подготовки Московского государственного технического университета гражданской авиации.

Научный консультант: доктор филологических наук,

профессор В.А. Пищальникова

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Е.Г. Беляевская

доктор филологических наук, профессор Н.Ф. Крюкова

доктор филологических наук, профессор Е.Ю. Мягкова

Ведущая организация: Институт языкознания РАН

Защита состоится «01» июля 2004 г. в 14 час. 30 мин. на заседании диссертационного совета Д 212.263.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Тверском государственном университете по адресу: г. Тверь, ул. Желябова, 33, зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тверского государственного университета по адресу: г. Тверь, ул. Володарского, 42.

Отзывы можно направлять по адресу: 170000, г. Тверь, ул. Желябова, 33, Тверской государственный университет, ученому секретарю.

Автореферат разослан

«ЛУ»

2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

В.Н. Маскадыня

В центре внимания реферируемого диссертационного исследования одновременно находятся такие сложные и неоднозначные лингвистические объекты, как языковая способность, речевая компетенция, когнитивные модели, переводческая деятельность. Каждый из обозначенных феноменов имеет свою историю становления в лингвистической науке в качестве объекта исследования, и до сих пор не существует однозначной непротиворечивой исследовательской модели ни одного из них. Проблема заключается в том, что феноменология этих лингвистических явлений не полежит непосредственному наблюдению. Кроме этого объективного препятствия существуют еще и методологические рамки, накладывающие определенные концептуальные ограничения на способ рассмотрения представленных лингвистических объектов. Так, изучение переводческой деятельности начиналось в свое время с накопления сопоставительного языкового материала и установления четких межъязыковых соответствий (лингвистический подход). В современной лингвистике вообще и в переводоведе-нии в частности такой путь исследования не является приоритетным. Это связано и со становлением новой парадигмы языковедения, в которой основное внимание уделяется изучению способов языкового представления ментального содержания.

Объект настоящей работы - понимание речевого произведения, осуществляющееся в процессе переводческой деятельности формирующегося билингва. Переводческая деятельность при этом рассматривается нами как специфический вид речемыслительной деятельности.

В связи с этим следует сделать несколько замечаний уточняющего характера. Поскольку объектом исследования является понимание, мы не затрагиваем вопроса о том, как формировалась языковая компетенция испытуемых (на базе каких учебников, определенной методики и т.п.). Этот вопрос, сам по себе важный для теории двуязычия и лингводидактики, не актуален при обнаружении сформированности/несформированности определенных когнитивных структур, которые не даны в непосредственном наблюдении, а могут быть лишь смоделированы на основе анализа результатов понимания иноязычного текста.

Любой научный объект может быть задан произвольным количеством параметров. В качестве таких параметров мы избираем:

• способность испытуемых (далее - ии.) в процессе перевода иноязычного текста обнаруживать устойчивые связи между определенным ментальным содержанием и стабильными языковыми структурами;

• способность ии. образовывать функциональные структуры ин-тегративного типа в отсутствие структур первого типа;

• степень операциональности владения структурами разных типов. _______

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ | 3 БИБЛИОТЕКА | СЛстсрфгрг (па}

03 юо7 \

Все перечисленные параметры так или иначе эксплицируются в текстах переводов. Другое дело, что общепринятой методики, которая бы позволяла формализовать названные нами параметры, пока не существует. Мы надеемся, что наше исследование поможет создать некоторую базу для разработки такой методики.

Мы рассматриваем результаты переводческой деятельности формирующихся билингвов - тексты перевода - как материал обнаружения закономерностей актуализации определенных когнитивных структур в речевой деятельности. Эти закономерности являются предметом исследования настоящей работы.

Обращение к исследованию переводческой деятельности формирующихся билингвов обусловлено рядом причин. Во-первых, перевод служит способом и средством межъязыковой коммуникации, выявляя специфику речемышления не только индивидов, но и разных этносов. Переводческая деятельность позволяет осуществлять сопоставительный когнитивный анализ языков в естественных условиях. Во-вторых, анализ процесса перевода позволяет выявить некоторые существенные стороны ре-чемыслительной деятельности вообще. Естественный процесс рождения собственной мысли человеком не анализируется, не осознается или осознается не полностью (исключением являются случаи целенаправленной саморефлексии), а процесс понимания текста оригинала и вербализация его в переводе в этом смысле уникальны: формирование мысли, построение адекватного оригиналу смысла представлены более наглядно уже потому, что в переводе выбор языковых- средств целенаправленно ограничен исходным текстом. Существование определенных ограничительных параметров позволяет проследить хотя бы некоторые этапы «совершения мысли в слове». В-третьих, привлечение формирующихся билингвов к эксперименту позволяет провести изучение переводческой деятельности в динамическом аспекте. Наконец, в-четвертых, всё сказанное выше позволяет сделать процесс обучения иностранному языку более эффективным.

В.А. Пищальникова в одной из своих работ отмечает, что в настоящее время «мы находимся в самом начале специфической лингвистики, интегрирующей разные лингвистические, и не только лингвистические, теории с целью четкого формулирования нового объекта исследования — языковой способности, осуществляющейся в речевой деятельности» [Пищальникова 2002, с.123. Курсив мой. - Н.Р.]. Она же подчеркивает, что проблематика большого числа актуальных лингвистических исследований последнего времени отражает объективное движение современного отечественного языковедческого процесса в сторону психолингвистической и когнитивной парадигмы. Это касается в особенности проблем продуцирования и восприятия речи, моделирования мыслительных процессов, репрезентации ментальных структур в вербальных произведениях и т.п. Углубление научной рефлексии, расширение проблематики системоцентриче-

ской лингвистики, исчерпавшей возможности структурного метода в анализе вербального содержания, заставляют изменить и сами представления о природе языкового значения. «Смещение исследовательского интереса с поиска концепта, лежащего в основе значения слова, к анализу самого концепта, к установлению его системной организации на базе тех знаний о мире, которые репрезентируются в семантике слова и его грамматических категориях, способствовало более точному и глубокому проникновению в природу языкового значения и верификации его в лингвистических описаниях»; «для лингвистики более актуальной становится задача описания и объяснения не собственно значения, а особенностей языковой концептуализации мира, отразившихся в семантике слова и его грамматических категориях» [Пищальникова 2001, с. 106-107].

Предпринимаемое нами изучение закономерностей актуализации когнитивных структур в речевой деятельности формирующихся билингвов осуществляется в парадигме научных исследований, выявляющих сущность процессов порождения и восприятия речи, онтологические характеристики речевой деятельности, решающих проблему «языкового содержания». Этим обусловливается актуальность нашего диссертационного исследования, рассматривающего значение как когнитивную категорию [Пищальникова 2002, с. 123].

Предпринимаемое нами изучение закономерностей актуализации когнитивных структур в речевой деятельности формирующихся билингвов осуществляется в парадигме научных исследований, выявляющих сущность процессов порождения и восприятия речи, онтологические характеристики речевой деятельности, решающих проблему «языкового содержания». Наше исследование использует в качестве теоретического основания положения, связанные с рассмотрением языка как специфической семиотической системы, способной актуализировать в мышлении индивида механизмы, функционирование которых приводит к порождению смыслов (В. фон Гумбольдт, А.А. Потебня, И.А. Бодуэн де Куртенэ, А.А. Леонтьев и др.). Так, И.А. Бодуэн де Куртенэ писал: «Общение и взаимное воздействие индивидов, объединенных посредством языка, основано на том, что говорящие индивиды вызывают у слушающих индивидов - посредством - ощущений от физических стимулов — некоторые языковые представления и их ассоциации. То, что при этом слышится и что вызывает ощущения, - это еще не язык, это только знаки того, что дремлет в мозгу, наделенном языком. Процесс языкового общения заключается в освобождении потенциальной языковой энергии» [Бодуэн де Куртенэ 1963, с. 60. Курсив мой. - Н.Р.]. Избранная парадигма обусловливает актуальность нашего диссертационного исследования, рассматривающего значение как когнитивную категорию [Пищальникова 2002, с. 123], а следовательно, позволяющего представить новые сущностные свойства значения как языковедческой категории.

Цель работы - показать, что при понимании иноязычного текста в процессе переводческой деятельности формирующихся билингвов происходит формирование новых для носителя данного языка (лингвокультур-ной общности) познавательных структур в результате интеграции когнитивных структур родного и иностранного языков.

Достижение поставленной цели потребовало решения ряда теоретических и экспериментальных задач:

• теоретически обосновать возможность решения поставленной проблемы в рамках когнитивной парадигмы, рассматриваемой нами как фрагмент парадигмы психолингвистической;

• определить содержание базовых категорий, использующихся при интерпретации экспериментального материала, - языковой способности, речевой компетенции;

• выделить те аспекты переводческой деятельности, которые играют существенную роль при образовании интегральных когнитивных структур, то есть выявляют специфику понимания иноязычного текста;

• проверить сформулированную гипотезу методом наблюдения за результатами конкретной переводческой деятельности реципиентов. Наблюдение в необходимых случаях сопровождалось элементами эксперимента.

Материалом исследования послужили 362 текста перевода, полученные в результате многоэтапного наблюдения с участием 336 формирующихся билингвов, выполнивших в общей сложности перевод 10 грамматических конструкций.

Основной метод, с помощью которого осуществлялась проверка гипотезы, - наблюдение; доминирующие методы интерпретации языкового материала — анализ и синтез, в качестве дополнительного, уточняющего метода использовался эксперимент.

Научная новизна исследования состоит в следующем.

Впервые широко исследуется текст перевода как результат понимания иноязычного текста в процессе переводческой деятельности формирующихся билингвов в когнитивном аспекте. Впервые в практике исследования понимания иноязычного текста в процессе переводческой деятельности осуществлено многоэтапное наблюдение с элементами экспериментальных заданий, доказывающее постепенность формирования интегра-тивных когнитивных структур.

Исследование когнитивного аспекта понимания иноязычного текста осуществляется в рамках психолингвистической парадигмы, в связи с чем потребовалась методологическая обработка понятий «языковая способность», «речевая способность».

Переводческая деятельность рассматривается в структуре межкультурной коммуникации, понимаемой как диалог сознаний.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что перевод рассматривается как интегративная когнитивная деятельность. Это позволяет в перспективе создать теорию перевода на иных - когнитивных - основаниях и разработать методику обучения иностранному языку с учетом понимания межкультурного общения как общения сознаний представителей разных лингвокультурных общностей. Отметим, что на возможность создания теории перевода на когнитивных основаниях впервые указала И.А. Герман, но ее исследование было осуществлено в рамках лингвоси-нергетической парадигмы [Герман 1999].

Практическая значимость диссертации определяется прежде всего возможностью использования ее выводов в практике преподавания как родного, так и иностранного языков. Здесь мы имеем в виду не только возможность применения результатов исследования в практике разработки учебного материала и в методике его подачи.

Важным этапом в работе преподавателя является установление уровня речевой компетенции обучаемых. Полагаем, что полученные нами наблюдения могут оказаться практически полезными. Кроме того, результаты нашей работы могут использоваться при написании учебно-научных работ (курсовых и дипломных сочинений), в спецкурсах по психолингвистике и методике преподавания языков.

На защиту выносится следующая гипотеза.

При понимании иноязычного текста в процессе переводческой деятельности формирующихся билингвов происходит формирование новых для носителя данного языка (лингвокультурной общности) познавательных структур в результате интеграции когнитивных структур родного и иностранного языков. Важнейшими составляющими этой гипотезы являются следующие положения. Перевод как речевая деятельность — это особый когнитивный процесс создания интегративных когнитивных структур. Ин-тегративные когнитивные структуры формируются постепенно, но не проявляют односторонней зависимости от речевой компетенции формирующегося билингва. Выбор переводческой стратегии - следствие разной когнитивной языковой способности и в меньшей степени - речевой компетенции формирующегося билингва. В условиях учебного процесса овладения вторым языком неосознаваемые в большинстве случаев носителями языка механизмы функционирования языковой способности попадают в фокус сознания, становятся элементом метакогнитивного анализа. При понимании иноязычного текста значение как когнитивная структура в полной мере реализует свой эволюционный потенциал.

Языковая способность - универсальный механизм вербализации ментального содержания, представляющий собой совокупность оптимизирующих когнитивных стратегий, способный к развитию по законам функциональных систем.

Апробация работы.

Основные положения и результаты работы обсуждались на следующих научных конференциях: IV Международная научная конференция «Филология и культура» (Тамбов, 2003); Международная научно-техническая конференция «Гражданская авиация на современном этапе развития науки, техники и общества» (Москва, 2003); Всероссийская научная конференция «Национальная картина мира: Язык, литература, культура, образование» (Воронеж-Курск, 2003); «Теория и практика межкультурной коммуникации» (Москва, 2004); Березинские чтения «Языковое бытие человека и этноса» (Москва, 2004); Межвузовская научно-практическая конференция «Пути совершенствования методики обучения иностранному языку» (Москва, 1999).

Общее количество опубликованных работ, так или иначе связанных с работой над иноязычным текстом, грамматическими структурами, обучением переводу и т.п., - 82 (102 п.л.), в том числе непосредственно по теме исследования имеется 24 публикации: монография, две главы в коллективных монографии, 2 пособия, а также статьи и материалы выступлений на различных конференциях (39,5 п.л).

Структура диссертации.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения и приложения (отдельный том), в котором представлены материалы, полученные в эксперименте.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, её научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируется объект и предмет исследования, определяется его цель, задачи и методы.

Глава 1. Языковая способность как психолингвистическая проблема.

Цель главы - определение сущности языковой способности с позиции психолингвистики.

Понятие «языковая способность», введенное в психолингвистику А.А. Леонтьевым, в современной лингвистической науке не является однозначным. В научных исследованиях широко используются термины «языковой/ речевой механизм», «языковая/речевая способность», «языковая/речевая компетенция», в зависимости от того, какой аспект находится в актуальном поле исследования и наиболее полно отражает функционирование определенного языкового явления, причем употребление их зачастую нельзя считать строгим. Само понятие языковой способности восходит к идее Л.В. Щербы о психофизиологической речевой организации индивида как системе потенциальных языковых представлений [Щерба 1974]. Именно Л. В. Щерба впервые акцентировал такие базовые характеристики

языковой способности, как психофизиологическая основа, ментальность, готовность индивида к речесмысловосприятию/порождению.

Мы не ставим своей задачей подробное рассмотрение различных определений и разнообразного использования термина языковая способность, ограничивая рамки научного контекста поставленной проблемы избранной парадигмой исследования. Поэтому мы рассматриваем лишь те концепции, которые соотносимы с психолингвистической парадигмой -отечественной теорией речевой деятельности.

Несмотря на то, что приведенные выше термины не однажды подвергались анализу, вычленим те проблемные вопросы, которые связаны с пониманием и употреблением этих понятий. Рассмотрение содержания языковой/речевой способности начнем с позиции В. фон Гумбольдта. Обращение к В. фон Гумбольдту связано с те.м, что в его трудах впервые системно представлены актуальные для нас свойства языковой способности: динамизм, процессуальность, функциональный принцип организации. «Усвоение языка детьми - это не ознакомление со словами, не простая закладка их в памяти и не подражательное лепечущее повторение их, а рост языковой способности с годами и упражнениями... Успехи здесь растут поэтому не как при заучивании вокабул..., но с постоянно увеличивающейся скоростью, потому что рост способности и накопление материала подкрепляют друг друга и взаимно раздвигают свои границы. Что у детей происходит не механическое выучивание языка, а развертывание языковой способности, доказывается еще и тем, что коль скоро для развития главнейших способностей человека отведен определенный период жизни, то все дети при разных обстоятельствах начинают говорить и понимать внутри примерно одинаковых возрастных пределов с очень небольшими колебаниями» [Гумбольдт 1984, с.78. Курсив мой. - Н.Р.].

Методологически важным для нашего исследования является акцентирование В. фон Гумбольдтом в приведенном фрагменте трех моментов: динамичности языковой способности; взаимовлияния развивающейся языковой способности и речевых навыков; усложнения механизма языковой способности («развертывание») у формирующейся языковой личности.

Актуально и значимо для научного контекста нашей работы и следующее положение В. фон Гумбольдта: «... человек повсюду одинаков, и способность к языку может поэтому развиться при поддержке первого попавшегося индивида. Развитие это тем не менее совершается внутри самого человека...» [Гумбольдт 1984, с.79. Курсив мой. -Н.Р.]. Это высказывание важно, во-первых, в силу того, что в нем подчеркивается важнейшая сторона процесса речесмыслопорождения — субъективная. Во-вторых, приведенное положение свидетельствует о том, что великий «философствующий языковед» считал механизм языковой способности врожденным, но получающим толчок к эволюции под влиянием внешних факторов.

Общеизвестно, что положение о врожденности механизма языковой способности на многие годы определило развитие американской лингвистики/психолингвистики. Период развития науки, получивший название психолингвистики Миллера-Хомского, породил не только большое количество перспективных идей, но, как представляется, и не меньшее количество заблуждений. Не родилась истина и в знаменитом споре двух гигантов - Н. Хомского и Ж. Пиаже.

В современной психологии и психолингвистике все чаще высказывается мнение о разворачивании наследуемых способностей, в том числе языковой, по функциональному принципу.

Отметим, что приведенное положение В. фон Гумбольдта актуально для современных лингво- и психолингвистических исследований и было, например, в свое время подчеркнуто И. Н. Гореловым: «Гораздо более основательной является, вероятно, позиция тех, кто считает, что человек биологически наследует некую общую основу развертывания любого языка, своего рода универсальную грамматику. Сомнительно, чтобы младенец «начинал с нуля» и овладевал за короткий период наименее сознательной части своей жизни сложнейшим механизмом речи» [Горелов 1974, с.8. Курсив мой.-Н.Р.].

Мы также полагаем, что способность к знакообразованию (языковая способность) частично обеспечивается работой определенной системы врожденных психических/психофизиологических механизмов, что и позволяет индивиду в онтогенезе овладеть любым языком за незначительный временной отрезок.

Не однажды интерпретировалась и знаменитая работа Л.В. Щербы «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании» [Щерба 1974], но, как отмечает В.А. Пищальникова [Пищальникова 2002], почти всегда в связи с какой-то конкретной проблемой русистики, хотя значение этого труда для теории языкознания осознается и подчеркивается всеми. Одним из своих основоположников, как известно, признает Л.В. Щербу теория речевой деятельности - отечественная психолингвистика. Все чаще обращаются к трудам Л.В. Щербы лингвисты «системоцентриче-ского толка», исследуя новые для себя объекты - речевую деятельность и речевую способность. И это вполне обоснованно, поскольку именно Л.В. Щерба впервые четко разграничил возможные аспекты изучения языка-феномена («языковых явлений»):речевую деятельность, языковую систему, языковой материал, определив принципы выделения каждого аспекта и 8 языке-конструкте: «... при говорении мы часто употребляем формы, которых никогда не слышали от данных слов, производим слова, не предусмотренные никакими словарями, и, что главное и в чем, я думаю, никто не сомневается, сочетаем слова хотя и по определенным законам их сочетания, но зачастую самым неожиданным образом, и во всяком случае не только употребляем слышанные сочетания, но постоянно делаем новые»

[Щерба 1974, с.24]. Говоря об «определенных законах сочетания», Л.В. Щерба подчеркивает: «Имею в виду здесь не только правила синтаксиса, но, что гораздо важнее, правила сложения смыслов, дающие не сумму смыслов, а новые смыслы, - правила, к сожалению, учеными до сих пор мало обследованные, хотя интуитивно известные всем хорошим стилистам» [Там же].

Несмотря на большие достижения отечественной лингвистики, эта идея, созвучная В. фон Гумбольдту, А.А. Потебне, И.А. Бодуэну де Курте-нэ, действительно интуитивно хорошо известная всем, до недавнего времени не принималась во внимание ни в серьезных теоретических построениях модели языка, ни в практическом анализе языка-феномена. В.А. Пи-щальникова отмечает, что гениальная идея, по-разному обозначенная в трудах перечисленных ученых и в работах Л.В. Щербы, была подхвачена отечественными психолингвистами и легла в основу теории речевой деятельности А.А. Леонтьева: язык является ненамеренным детерминированным следствием определенных речевых действий. Л.В. Щерба подчеркивает: «Процессы понимания, интерпретации знаков языка являются не менее активными и не менее важными в совокупности того явления, которое мы называем «языком»... они обусловливаются тем же, чем обусловливается возможность процессов говорения» [Щерба 1974, с.25]. Л.В. Щерба понимает, насколько нетрадиционно его утверждение, и потому постоянно ссылается на опыт говорящих и лингвистов: «Обо всем этом неоднократно говорилось лингвистами, и я хотел бы только подчеркнуть то обстоятельство, что говорящий совершенно не различает форм слов и сочетаний слов, никогда не слышанных им и употребляемых им впервые, от форм слов и сочетаний слов, им много раз употреблявшихся, поскольку мы имеем право сказать, что вообще все формы слов и сочетания-слов нормально создаются нами в процессе речи, в результате весьма сложной игры сложного речевого механизма человека в условиях конкретной обстановки данного момента. Из этого с полной очевидностью следует, что этот механизм, эта речевая организация человека никак не может равняться сумме речевого опыта (подразумеваю под этим и говорение и понимание), а должна быть какой-то своеобразной переработкой этого опыта. Эта речевая организация может быть только физиологической или, лучше сказать, психофизиологической...» [Щерба 1974,с.25]. В этом важном для нас положении очевидно обнаруживается влияние В. фон Гумбольдта и А.А. Потебни. Современная отечественная лингвистика начинает его активно использовать, а в психолингвистике оно давно стало базовым.

Итак, по Л.В. Щербе, первый аспект языковых явлений - аспект речевой деятельности, предполагающий исследование процессов понимания и говорения. Второй - языковая система - грамматика и словарь языка, «исчерпывающее знание данного языка». Намеренное разграничение языкового материала и выводимой из него языковой системы позволяет более

четко задать параметры языка как научного объекта, а следовательно, с большей степенью адекватности судить об существенных свойствах языка-феномена. По Л.В. Щербе, сама речемыслительная деятельность осуществляется по принципу функциональной системы, оптимизация которой происходит за счет действия законов результата и динамической мобили-зуемости структур.

Учитывая позицию Л.В. Щербы, можно считать, что языковая способность как динамическая функциональная система способна к саморазвитию в процессе формирования языковой компетенции носителей языка, является полем пересечения переводческой деятельности и механизма понимания. Динамический аспект изучения языковой способности выявляется нами при рассмотрении ее в условиях учебного процесса овладения вторым языком. В этом случае неосознаваемые в большинстве случаев носителями языка механизмы функционирования языковой способности попадают в фокус сознания, становятся элементом метакогнитивного анализа.

Многие ученые определяют языковую способность как потенциальную готовность носителей языка к пониманию и производству речи. Наиболее четкую аргументацию такой позиции можно обнаружить в трудах Г.И. Богина. Употребление другого термина - языковая компетенция - связывается с наличием знаний неких неосознаваемых/осознаваемых правил языка и умением воспользоваться ими в конкретной коммуникативной ситуации. Те, кто использует термин языковая личность, прежде всего подразумевают антропологический аспект моделирования феномена, поскольку именно человек как носитель вербально-авербальных, когнитивных, аффективных и иных ментальных механизмов находится в этом случае в центре исследования и, будучи "инструментом измерения" смыслов, если не полностью задает их содержание, то, по крайней мере, структурирует их в зависимости от своих мотивов речевой (и иной) деятельности.

В нашей работе мы используем оба термина - компетенция и способность - как взаимодополняющие и акцентирующие определенные аспекты речевой деятельности.

А.А. Залевская дает следующее определение языкового механизма: «устройство, предназначенное для осуществления определенных процессов, обладающее возможностями (и накладываемыми на них ограничениями), которые определяются материальным субстратом - мозгом, и доступное для исследования на различных уровнях» [Залевская 1999, с.51]. При этом механизм (структура) и процессы (функционирование) являются, по мнению исследователя, взаимозависимыми и взаимообусловленными.

А. А. Залевская выделяет общие характеристики/принципы работы речевого/языкового механизма: функциональность - предназначенность для использования в целях какой-либо деятельности; динамичность - способность формироваться, варьироваться, развиваться в соответствии с

внешними и внутренними условиями осуществления деятельности; инте-гративность — способность обеспечивать компрессию смысла за счет включения "в себя" комплекса потенциальных возможностей развертывания ситуации, описания объекта и пр.; кодовая вариативность - разнообразие форм репрезентации знаний [Залевская 1999, с. 53].

В целях уточнения нашей позиции рассмотрим более подробно содержание представленных характеристик языкового/речевого механизма. Думается, что было бы целесообразнее развести их как характеристики разных сторон научного объекта - гносеологической и онтологической, хотя, конечно, в реальных процессах речесмыслопорождения такое разведение нерелевантно. Более корректной нам представляется точка зрения В.А. Пищальниковой, которая разграничивает понятия интегративности и функциональности как характеристики разных сторон объектов. Первое, считает исследователь, может быть отнесено к гносеологическому аспекту исследования и позволяет фиксировать способность исследователя к объединению разных способов исследования объекта в рамках избранной научной парадигмы. Так, в нашем случае можно говорить об интегративном подходе к изучению языковой способности в психолингвистической парадигме. Тогда и функциональность может пониматься как «предназначенность для использования в целях какой-либо деятельности». Но понятие функциональности может быть онтологической характеристикой изучаемого объекта, в частности речевой деятельности, и тогда оно отражает способность системы к проявлению/образованию новых свойств составляющих ее единиц в процессе функционирования системы. В этом случае под интегративностью следует понимать набор гетерогенных функциональных опор в речемыслительной деятельности индивида, обеспечивающих, например, вероятностную актуализацию некоего ментального содержания. Следовательно, содержание понятий интегративность и функциональность не совпадает при использовании их в разных аспектах исследования - гносеологическом и онтологическом. Отражая разные аспекты методологии, оба выделенные понятия не находятся в отношениях взаимного соответствия, пересечения и т. п. С одной стороны, практика лингвистических исследований показала, что функциональные системы эффективнее изучать с помощью интегративного подхода, поскольку в этом случае возможно использование различных методов и методик, приспособленных к исследованию избранного объекта. С другой стороны, интегративный подход, обеспечивающий взаимодействие нескольких исследовательских парадигм, может оказаться малоэффективным при исследовании статичных научных объектов, например, языка как системоцентрической модели в силу иного способа задавания в ней параметров объекта - строго ограниченного, неизменного и не зависящего от внешних факторов.

Наряду с интегративностью и функциональностью довольно часто используется термин вариативность, который, во-первых, в рамках наше-

го исследования понимается в гносеологическом смысле как наличие когнитивных структур различных типов и различной степени осознания в структуре языковой личности, в онтологическом же смысле понятие вариативности покрывается понятием функциональности. Во-вторых, термин вариативность используется нами в традиционно лингвистическом (сис-темоцентрическом) смысле, когда речь идет о вариантах перевода, представленных в анкетах испытуемых. Мы старались четко структурировать контексты использования многозначных понятий с тем, чтобы избежать смешения парадигм и не вызывать затруднений у читателей.

Специфика соотношения языковой способности и реальных процессов речесмыслопорождения наглядно представлена в модели языкового значения, предложенной В.А. Пищальниковой [Пищальникова 2001]. Для нас важно, что эта модель акцентирует невозможность эффективного ре-чесмыслопорождения без развитой способности к знакообразованию — языковой способности, детерминированной как внутренними (психическими, психофизиологическими), так и внешними (социальными) факторами. Конкретная система знаков (язык) выступает инструментом /средством реализации сложившейся языковой способности и во многом определяется научением, навыком.

Таким образом, обращение к некоторым классическим и современным исследованиям позволяет нам еще раз акцентировать теоретические положения, лежащие в основе нашего подхода к анализу речевой деятельности:

• Речевая организация не равна сумме речевого опыта.

• Основу речевой деятельности индивида образует соотношение системы языковых представлений (в современной терминологии - системы когнитивных моделей) и конкретной языковой системы («грамматики и слов данного языка»).

• Индивидуальная речевая система не равна системе языка; система языка - это то стабильное в языке, что интериоризировал индивид в процессе усвоения/освоения данного языка (языковые способы представления ментального содержания, характерные для данного языка).

С учетом вышеизложенного предлагаем собственное определение языковой способности (ЯС), отражающее ее наиболее релевантные для данной работы характеристики. Языковая способность — универсальный механизм вербализации ментального содержания, представляющий собой совокупность оптимизирующих когнитивных стратегий, способный к развитию по законам функциональных динамических систем.

Такое определение соотносится с идеей языка как порождающего устройства, с самого начала своего появления связанной с пониманием языка как главной составляющей когнитивной системы. Известно, что к концу 70-х гг. Н. Хомским была сформулирована основная задача теорети-

ческой лингвистики - описание репрезентаций языка в мозгу человека -тех структур сознания, которыми оперирует индивид в речевой деятельности. И «хотя эмпирические наблюдения сами по себе не вскрывают полностью природу языкового значения, поведение человека служит доказательством того, что подобное значение существует, и дело науки строить разумные предположения о том, из чего они состоит» [Chomsky 1980, р.48. Курсив мой. - Н.Р.].

В главе также рассматриваются особенности формирования языковой способности в условиях учебного двуязычия, языковая способность индивида как функциональная динамическая категория, перевод как речевая деятельность индивида.

Поскольку в фокусе нашего исследования находится языковая способность формирующихся билингвов, нас прежде всего будут интересовать вопросы, связанные с особенностями формирования вторичной языковой личности в условиях учебного двуязычия.

В большинстве случаев фаза понимания иноязычной речи предшествует фазе вербализации своих мыслей средствами иной языковой системы. Известно, что «состояние ... необученности второму языку может быть сравнимо с фазой готовности замысла при невозможности его реализации в акте речевой деятельности»; «причина невозможности речи у лица, приступающего к овладению вторым языком, в том, что нет соответствующей модификации второй сигнальной системы» [Горелов 1974, с.74], то есть понимание речи не абсолютно зависит от умения воспроизводить чужую или производить собственную речь.

Это подтвердили и данные нашего эксперимента: понимание осуществляется, однако выражение содержания на другом языке во многих случаях затруднено, несмотря на то, что в большинстве своем формирующиеся билингвы владеют необходимыми метаязыковыми знаниями, а также знаниями декларативного типа (например, знаниями о значениях вербальных единиц). Отсюда возникает вопрос о содержании понятия языковая способность. Неспособность выразить мысль средствами другого языка - это результат недостаточного развития языковой компетенции или собственно языковой способности?

Проблема заключается, видимо, в том, что на этапе так называемого «промежуточного языка» у обучаемых недостаточно сформирован механизм создания функциональных опор, при котором, по А.А. Залевской, вербальные единицы соотносятся с определенными процедурами оперирования единицами субъективного кода. Таким образом, владение значением языковой единицы не обязательно влечет за собой умение ее применять в речевой деятельности, поскольку не развито процедурное знание.

Следовательно, неспособность выразить мысль средствами другого языка, с одной стороны, есть результат недостаточного развития языковой компетенции, а не собственно языковой способности как способности ре-

презентировать ментальное содержание в любом знаковом коде вообще и в универсальном языковом в частности. Формирование и развитие языковой компетенции как знания определенного языка взаимосвязано с формированием коммуникативной компетенции; последняя есть следствие развития знаний процедурного характера - умения оперировать полученными функциональными ориентирами согласно целям коммуникации. С другой стороны, неразвитость языковой способности также является препятствием к речесмыслопорождению, что и исследуется в главах 2,3.

И.Н. Горелов, вслед за Л.С. Выготским, отмечает: явление обучаемости языку свидетельствует о том, что «язык не является базой интеллектуальных действий, существует некоторый базис интеллектуальных действий, обеспечивающих переход от авербальной знаковой деятельности к вербальной» [Горелов 1974, с. 105]. Гипотеза И.Н. Горелова о функциональном базисе речи коррелирует с нашей гипотезой о существовании механизма когнитивной компетенции как набора оптимизирующих стратегий по обработке информации, служащего основой развития языковой и коммуникативной компетенций индивида. Таким образом, весь речевой механизм человека можно представить как триединство языковой способности (собственно в акцентируемом смысле - когнитивной компетенции), языковой компетенции и коммуникативной компетенции. При этом как языковая, так и коммуникативная компетенции могут быть обнаружены только в условиях функционирования «промежуточного» слоя речевого механизма — языковой способности, обеспечивающей вербализацию некоего ментального содержания адекватными вербальными средствами в соответствии с целями коммуникации. В целом такая трактовка речевого механизма соотносится с моделью структуры языковой личности, предложенной Ю.Н. Карауловым, который выделяет вербально-семантический, тезаурусный (когнитивный), мотивационный (прагматический) уровни [Караулов 1987; Караулов 1999]. Однако в модели Ю.Н. Караулова когнитивный уровень состоит из понятий/концептов (статичный аспект), структурирующих «картину мира» индивида, тогда как в нашей работе когнитивная компетенция, помимо этого, подразумевает и способ построения, индивидуальные стратегии построения образа мира (концептуальной картины мира) (динамичный аспект).

Мы рассмотрим проблему с позиции психолингвистики.

Каковы механизмы развития языковой способности, что является пусковым импульсом к развитию ее? Принцип опоры на родной язык при овладении иностранным имеет под собой психолингвистическое обоснование. Успешность овладения новым языком действительно зависит, с одной стороны, от уровня владения родным языком, что свидетельствует, по всей видимости, о наличии/сформированности определенной совокупности универсальных когнитивных стратегий как результате овладения процедурным типом знания. Однако спецификой процесса обучения второму

языку является формирование иных когнитивных структур, не присущих родному языку индивида - формирующегося билингва, то есть национально специфичных. Поэтому, с другой стороны, на определенном этапе обучения познавательные модели (схемы и пр.), репрезентированные средствами родного языка, могут оказывать негативное влияние на восприятие и овладение иными структурами, в связи с чем метод "прямого обучения" выглядит более предпочтительным по сравнению с методом сопоставительного обучения, так как позволяет избежать интерферирующего влияния родного языка.

Все эти вопросы, неоднозначно решаемые в современной науке, являются предметом рассмотрения в нашей работе, рассмотрения как теоретического, так и - преимущественно - экспериментального.

В нашей работе языковая способность рассматривается как динамическая функциональная система, способная к саморазвитию в процессе формирования языковой компетенции носителей языка. Одним из условий успешного развития языковой компетенции является обучение и овладение вторым языком, при которых не осознаваемые в большинстве случаев носителями языка механизмы функционирования языковой способности попадают в фокус сознания, становятся элементом метаког-нитивного анализа. «Языковая компетенция одновременно и обусловливает пользование языком, и формируется через последнее» [Залевская 2001, с.21].

«Понятие языковой способности возникло как часть триады: «система - процесс - механизм» и может рассматриваться только в связях и отношениях с другими компонентами триады. Языковая способность как механизм является динамическим образованием» [Шахяарович 1995, с.213. Курсив мой. - Н.Р.].

A.M. Шахнарович, рассматривая языковую способность, соотносит ее со структурой языковой системы. По мнению A.M. Шахнаровича, языковая способность (ЯС) является полностью благоприобретенной, а не врожденной, однако исследователь все же признает существование неосознаваемых психолингвистических правил в сознании индивида, по которым тот пользуется языком. То есть исследователь акцентирует мысль о том, что содержание знака и способ его использования определяются характером деятельности. Это становится возможным через совместную предметную игровую деятельность, критерий адекватности выбора языковых единиц - коммуникативный успех. Вместе с тем A.M. Шахнарович отмечает, что «процесс использования (психологических) орудий, культурное правило их выбора и ситуативная организация находятся вне собственно языковой способности» [Шахнарович 1995, с.223. Курсив мой. — Н.Р.]. Действительно, если рассматривать языковую способность с лингвистической (психолингвистической) точки зрения, то ее операциональная природа лежит вне рассмотрения исследователей. Однако именно она и является

наиболее притягательным объектом изучения, поскольку помогает понять природу речесмыслопорождения. Расширение методологических рамок за счет интеграции традиционной лингвистики и психолингвистики с когнитивной лингвистикой ведет к изменению угла зрения на природу языковой способности индивида, акцентирует понимание её как когнитивного механизма. Поэтому важнейшей категорией когнитивной лингвистики должна быть, на наш взгляд, «языковая способность как совокупность операциональных ментальных механизмов, осуществляющих вербализацию знаний и мнений» [Пищальникова 2003, с.6]. В таком понимании ЯС может быть рассмотрена и как категория психолингвистическая, поскольку ЯС является системообразующей составляющей процессов порождения и восприятия речи.

С нашей точки зрения, ЯС как динамическая функциональная категория может рассматриваться одновременно и как процесс, в котором и на базе которого разворачивается речесмыслопорождение, и как стабилизирующая детерминанта этого процесса.

Общепсихологическая теория деятельности А.Н. Леонтьева позволяет рассматривать ЯС как «многокомпонентную функциональную систему, являющуюся следствием отражения (и генерализации) элементов системы родного язык»; это «система элементов и прескрипторного типа правил их реализации» [Шахнарович 1995, с.214. Курсив мой.-Н.Р.]. Но при этом возникает вопрос: почему только родного? Как быть с другими языками? А собственно изучение иностранного языка? На наш взгляд, ЯС является определяющим механизмом функционирования любого языка. Кроме того, необходимо вычленить и другой вопрос: в каком виде хранятся эти правила выбора адекватного значения, грамматической формы и т.д.?

Многие психологи и психолингвисты считали, что оперирование формой и содержанием текста/речи происходит автономно, поэтому сначала формируется понимание речи, а позднее приобретается способность к построению собственных выражений, что подтверждается процессом овладения вторым языком.

В соответствии с нашей гипотезой понимание речи осуществляется «легче», чем порождение собственного высказывания на родном/неродном языке именно потому, что ЯС - универсальный механизм вербализации. Он освоен человеком в определенный период жизни, но способен к развитию и переструктурации в течение всей жизни индивида. При этом однозначной и однонаправленной зависимости между ЯС и языковой компетенцией нет, что и доказывается нами экспериментально.

Нейрофизиологическим обоснованием механизма ЯС является признание двух относительно автономных и своеобразно устроенных ментальных структур в качестве его основы. Распространенным является тезис о том, что механизмы языка локализованы у «правшей» в «доминантном», «логическом» левом полушарии. Правое же полушарие рассматривается

как «эмоциональное», неязыковое. Однако, как экспериментально установлено психологами, и в правом полушарии локализованы вполне определенные вербальные механизмы. Поэтому языковая способность человека базируется на разных относительно автономных и своеобразно устроенных ментальных структурах. Вербальная левополушарная структура дискретных единиц реализуется в жестких логических правилах. Напротив, вербальная правополушарная структура обеспечивает соотнесение (хотя и «грубое») вербальных структур с внешним миром на основе «перцептивного эталона», сохраняющего цельность и континуальность описываемого события [Салмина 2001, с.48]. Исследователями отмечается функциональное взаимодействие двух выделенных блоков мозга, их компенсаторность и дополнительность: "Взаимодействие разноуровневых мозговых структур происходит в виде обмена опытом функционирования» [Пищальникова 1999]. Каждый из блоков мозга в определенной степени компетентен в деятельности другого. Взаимодействие мозговых структур происходит в виде обмена опытом функционирования. Эти положения приобретают чрезвычайную важность для процесса формирования билингвов. При этом важно и другое: «Способность к осуществлению разных видов речевой деятельности определяет и прагматическая, и коммуникативная компетенция (что сказать и почему). Но как сказать - это задача когнитивной составляющей речевой деятельности» [Пищальникова 2001, с. 134].

Таким образом, языковая способность как разновидность способности к знакообразованию формируется на основе всего содержания мышления и обнаруживается в способности:

• операционального соотнесения устойчивого ментального содержания с той или иной единицей/соотнесением единиц языка;

• • фундаментального образования интегральных когнитивных структур разных уровней;

• операционализации вновь сформировавшихся структур.

Интерес к исследованию различных компонентов речемыслительной деятельности и их роли в переводе вызван насущной потребностью науки, пытающейся вскрыть механизмы мышления, найти ту грань, за которой нейрофизиологические процессы мозга «вдруг» превращаются в продукты мышления. Извечный вопрос о соотношении мышления и речи получает в исследовании процесса и результатов перевода наиболее очевидное освещение из-за специфики перевода как особого вида речемыслительной деятельности. Именно здесь уникальность человеческого восприятия и порождения речи - мысль - проявляется с максимальной наглядностью.

В соответствии с характером научного объекта психолингвисты долгое время разделяли и обособляли процессы восприятия и порождения речи, акцентируя какой-либо один аспект. Такое искусственное разделение хотя и имеет право на существование, однако не способствует их комплексному рассмотрению как сторон единого смыслопорождающего про-

цесса В своей работе мы опираемся на ряд теоретических положений ког-нитивистики, разрабатывающей вопросы формирования и функционирования языковой способности в целом, поскольку попытаемся аргументировать возможность включения когнитивного аспекта проблемы в психолингвистическую парадигму.

В современных подходах к теории перевода отражаются разные взгляды, освещаются проблемы целей и задач перевода, способов передачи информации, формы и содержания текстов оригинала и перевода, а также рассматриваются культурологические, психологические и прочие особенности данного процесса. В ряде общеизвестных работ даны подробные обзоры тенденций в развитии перевода, и, поскольку это не входит в предмет исследования, мы не будем их повторять. Нас прежде всего интересуют способы языковой фиксации ментальных структур. И это требует определения статуса перевода как вида деятельности. Долгое время существовал единый подход в определении места перевода в языковом бытии индивида. Согласно этой традиционной точке зрения, перевод представляет собой особый вид речевой деятельности наряду с другими ее разновидностями: говорением, чтением, письмом, аудированием. Помимо собственно лингвистических, нейрофизиологических и иных особенностей, этот вид деятельности характеризуется построением текста, эквивалентного оригиналу, по заданной программе на другом языке с учетом языковых норм последнего. Отсюда текст перевода является вторичным образованием на основе первичного - текста оригинала. При этом основной проблемой такого подхода была и остается проблема эквивалентности

Однако ряд исследователей придерживается иной трактовки статуса перевода. Это связано, во-первых, со сменой научной парадигмы - осуществляющимся отходом от принципов системоцентристской лингвистики, с развитием психолингвистических и когнитивных исследований. Перевод рассматривается как глобальное явление в сфере межкультурного общения; более того, утверждается, что он сам конструирует культуру. Во-вторых, термин «перевод» понимается сейчас расширенно: это не перекодировка и трансляция языковых структур, а процесс постоянной взаимной интерпретации знаков [Клюканов 1998]. Таким образом, культура представляет собой результат интерпретации системы знаков, а межкультурная коммуникация - это взаимоперевод знаков различных культур. С когнитивной точки зрения перевод является первичным и центральным по отношению ко всем остальным аспектам жизнедеятельности людей, находящихся в процессе межкультурной коммуникации. Т.А. Фесенко в этой связи даже приписывает вторичный характер образования самому естественному языку, трактуя перевод предельно расширенно: основу этого феномена составляет перевод образов восприятия и памяти человека, образов его сознания в графический и звуковой ряд» [Фесенко 2002, с. 16]. При таком подходе вопрос об эквивалентности текстов перевода оригиналу ста-

новится избыточным, а специфика перевода как вида деятельности утрачивается.

Для нас важно, что такое понимание перевода ведет к актуализации проблемы языковой когнитивной способности как совокупности механизмов, обеспечивающих создание интегративных когнитивных структур, операционально связывающих когнитивные структуры исходного и переводного языков. Перевод не просто посредник между двумя языковыми системами, а особый когнитивный процесс. Все исследованные в работе точки зрения на сущность процесса перевода, несмотря на значительные расхождения, могут быть объединены категорией языковая компетенция индивида, под которой обычно понимается, как мы уже указывали, степень владения определенным языком. Но общеизвестен факт, что даже в процессе одноязычной коммуникации в определенной лингвокультурной общности между ее участниками нередко возникает недопонимание (а иногда и полное непонимание), и здесь дело объясняется не только языковой компетенцией. Мы считаем, что нельзя создать текст перевода, который был бы точной функциональной, коммуникативной и пр. копией оригинала, как невозможно абсолютное совпадение содержания концептуальных систем индивидов. А понятие концептуальной системы включает знания не только о предметах и понятиях, о языковых знаках и их соотношениях, о характере включенности предмета в деятельность, но и о способах представления любого знания в вербальных структурах. «Структуры передаваемых в акте коммуникации знаний (когнитивных содержаний) небезразличны и к структурам сообщений, языковых форм, в которых эти знания (содержания) передаются» [Шахнарович 1995, с.220]. Именно разницей в способах вербализации знания определяются трудности переводческой деятельности. (Отметим, что процессы мышления и собственно речевые процессы не имеют прямых корреляций.) Выбор такого способа (или иначе стратегии) перехода от «смыслового индивидуального кода к внеш-неречевому объясняет возможность реализации одной и той же программы с помощью различных языковых средств» [Залевская 2001, с. 74]. В связи с этим сам процесс вербализации приобретает вероятностный характер.

Поэтому мы акцентируем иной аспект перевода как вида речемысли-тельной деятельности - когнитивный, где основной интерпретирующей категорией будет языковая способность (в последнее время ее иногда называют когнитивной компетенцией, чтобы избежать омонимии с известным термином Л.В. Щербы). И в этом аспекте для нас важны многие результаты, полученные в рамках лингвистической теории перевода, поскольку они обнаруживают когнитивное содержание многих языковых структур и выявленных закономерностей их трансляции.

В рамках субститутивно-трансформационной теории перевода выделяют различные уровни эквивалентности, или степени закономерных соответствий языковых структур разных языков. Например, Я.И. Рецкер

выделяет три вида закономерных соответствий: эквивалентные соответствия (полное соответствие значений между ИЯ и ПЯ); вариантные и контекстуальные соответствия (отражают традиции словоупотребления и включают устойчивые словосочетания); переводческие трансформации, делающие текст уместным и адекватным [Рецкер 1974]. Очевидно, что когнитивно адекватными являются лишь соответствия первой группы, тогда как все другие - функционально соответственны. Знание таких соответствий не помогает при переводе, например, метафорических конструкций, по определению служащих для передачи нового знания, то есть представляющих специфическую концептуальную структуру, когда нестабильное ментальное содержание фиксируется конвенциональными языковыми средствами. В этом случае налицо когнитивный (познавательный) процесс, стремящийся зафиксировать познанное индивидом, но еще не стабилизировавшееся в сознании этноса, не ставшее когнитивным как стабильным способом познания, имеющим стабильную форму фиксации.

Сторонники ситуативной теории перевода полагают, что языковые средства описывают сходные ситуации в разных языках, а не отдельные реалии. Знание различий в представлении ситуаций, сформулированное, например, в понятиях фреймов и сценариев, действительно необходимо для достижения адекватного перевода. Теория фреймов, безусловно, внесла большой вклад в «расшифровку» устройства человеческой памяти, в выявление способов организации знаний и в моделирование процессов ре-чепорождения, в том числе и в межъязыковой коммуникации. Однако она касается лишь стабильных компонентов знания, состоящих из стабильного же соотношения ментального содержания ситуации и языковой репрезентации их и не рассматривает процессуальный аспект выработки переводческих решений, значительный при репрезентации различного содержания. Взгляд на перевод как простую трансформацию текста исключает из поля зрения исследователей самого переводчика, его лингвистические и экстралингвистические установки, а также проблему восприятия и понимания текста переводчиком. Механизм смыслообразования неизбежно ставит вопрос о языковой способности (когнитивной компетенции) и языковой активности человека. Следовательно, возникает необходимость разработки когнитивного подхода для решения переводоведческих задач, поскольку в рамках рассмотренного лингвистического подхода сделать это представляется маловероятным.

Коммуникативная, или деятельностная онтология перевода вобрала в себя положения нескольких наук, главным образом, информатики и психологии. Их интеграция с лингвистическими дисциплинами привнесла в теорию перевода иные методы исследования, постановку новых проблем и иную трактовку старых.

Акцент смещается с операций трансформации текста на личность переводчика, что впервые позволяет включить в исследование проблема-

тику понимания текста. До этого момента проблема понимания даже не ставилась перед исследователями перевода. Априорно признавалось, что переводчик уже как-то понял текст оригинала, но что значит «понял» и «как» он это понял, не раскрывалось. И это вполне «уживалось» с другим вопросом: если бы процесс перевода в самом деле представлял собой цепочку вполне определенных языковых замен, то чем объяснить существование множества вариантов перевода одного и того же текста?

Постановка проблемы понимания в рамках перевода породила и новый взгляд на сам процесс перевода. Как отмечает А.Н. Крюков, проблема понимания занимает центральное место в деятельностной теории, поскольку только понимая текст на ИЯ, переводчик может строить текст на ПЯ сразу как некоторое речемыслительное целое, а не «собирать» его путем манипуляций с единицами исходного текста [Крюков 1997, с. 80]. Процесс перевода в данном подходе называют по-разному: коммуникативным, деятельностным, или психолингвистическим, но всегда имеется в виду одно и то же: процесс перевода - это межъязыковая коммуникативная деятельность по порождению речи, когда содержательная сторона высказывания (или ее программа) задается извне.

В основу коммуникативного / деятельностного подхода к переводу были положены идеи общепсихологической теории деятельности А.Н. Леонтьева и теории информации. Известно, что А.Н. Леонтьев представлял человеческую деятельность как процесс, опосредованный знаком [Леонтьев 1983, т.1]. Это положение активно используется современными исследователями в разных областях знания. А.Н. Леонтьеву принадлежит и идея разделения личностного смысла и психологического значения, являющегося актуальным для перевода. Это разграничение, по сути, лежит, например, в основе концепции перевода З.Д. Львовской, хотя автор ее не пользуется психолингвистической терминологией. В рассматриваемом подходе акцент смещается с лингвистических трудностей перевода на смысловую структуру текста, на мотивацию деятельности автора и переводчика, что кажется нам вполне правомерным. Опираясь на дихотомию смысл - значение в теории перевода, З.Д. Львовская рассматривает переводческий процесс через проблему понимания. Смысл высказывания, акцентирует исследователь, ориентирован в первую очередь на самого автора, на речевую ситуацию в целом, которая не зависит от языковых различий. Такой подход снимает остроту проблемы о зависимости переводческих решений от языковых особенностей текстов. Основная проблема перевода, с точки зрения З.Д. Львовской, заключается в том, что языковое значение предложения и контекста неоднозначно сигнализирует об их смысле [Львовская 1985, с. 20]. Здесь мы обнаруживаем сходство с теорией доминанты [Пи-щальникова 1992, 1999], базовые положения которой заключаются в следующем. Во-первых, психолингвистическая теория доминантных смыслов опирается на физиологическое учение о регуляции высшей нервной дея-

тельности посредством доминирования определенных центров [Ухтомский 1978]. Во-вторых, под доминантным смыслом понимается инвариант личностных смыслов, акцентирующих авторскую позицию в тексте. В-третьих, актуализация доминантного смысла реализуется в структуре соотношений языковых единиц, фиксирующих значимые для автора личностные смыслы В-четвертых, понимание доминантных смыслов осуществляется на основе концептуальной системы реципиента. При этом под пониманием подразумевается процесс интерпретации, построения личностного смысла в конвенциональных языковых единицах. В-пятых, смысл текста являет собой непрерывное смысловое пространство, при восприятии которого происходит одновременно актуализация имеющихся концептов и построение новых на основе собственной концептуальной системы. Непрерывность смыслового континуума обеспечивается континуальностью его составляющих - концептов, а вероятностный характер понимания - разницей потенциалов концептуальных систем продуцента и реципиента. В-шестых, регулирующая роль в адекватном понимании доминантных смыслов текста принадлежит эмоциональному компоненту (эмоциональной мотивированности процесса понимания). С одной стороны, через систему эмоций (доминантных и производных), всегда имеющих индивидуальную структуру, реализуется авторская мотивация. С другой стороны, сама доминантная эмоция текста обнаруживается за счет акцентуации языковыми средствами [Пищальникова 1992].

Итак, для нас значимым является положение о том, что нет универсального инвариантного смысла текста, а существует представление сугубо индивидуальных, личностных смыслов конвенциональными языковыми средствами. То есть восприятие языкового значения служит лишь «точкой отсчета» в непрерывном процессе интерпретации и построения смыслового пространства в своей концептуальной системе, а само значение является психологическим и когнитивным механизмом познания, усвоение и инте-риоризация которого переводчиком дает ключ к когнитивной компетенции автора.

Структура языкового выражения способна репрезентировать не только новое ментальное содержание, в том числе и ассоциативное, но и неспецифический способ представления этого содержания. Поэтому, на наш взгляд, проблема адекватности перевода подразумевает прежде всего адекватность когнитивных структур текстов на ИЯ и ПЯ, закрепляющих специфику способов познания мира автором текста в языке перевода.

Следующее положение, разработанное в рамках коммуникативного подхода, представляет для нас чрезвычайную важность. Деятелъностная онтология перевода рассматривает весь переводческий процесс как состоящий из определенного количества операций для решения переводческой задачи В языках оригинала и перевода есть лишь ограниченное число однозначных соответствий Поэтому в переводе действует закон вероят-

постной детерминации в принятии решений. Это отмечено, например, в исследовании В.А. Иовенко: «Вероятностный статус в переводческой деятельности связан с самой природой этого процесса и подтверждается вариативностью как универсальной формой существования речевых произведений» [Иовенко 1997, с. 89-90]. Однако здесь необходимо сделать некоторые поправки. Во-первых, вариативность переводческой деятельности не «подтверждается», а обнаруживается в ней. Во-вторых, вариативность в свою очередь объясняется неповторимостью содержания и непрерывностью построения концептуальных систем автора и всех последующих переводчиков. Исходя из понимания перевода как основы речевой деятельности в межкультурной коммуникации, а самой межкультурной коммуникации - как взаимоперевода знаков разных культур [Клюканов 1998], адекватность / эквивалентность текстов может носить только условный характер, так как знаки и сами культуры существуют как бесконечная интерпретация друг друга. В-третьих, перевод осложняется синкретичностью и смысловой емкостью языковой структуры, ее большим «когнитивным объемом», а «концептуально-когнитивный объем возрастает там, где любой знак полифункционален» [Бутакова 2001, с.ЗО]. Нам представляется, что понимание текста оригинала и порождение текста перевода определяется функциональной природой речесмыслопорождения. Поэтому, отмечая достоинства представленной группы концепций, мы рассматриваем перевод как когнитивную речевую деятельность, осуществляющуюся на базе развивающейся языковой способности.

В главе отмечены теоретические положения, имеющие существенное значение для нашего экспериментального исследования. Прежде всего, это принцип вероятностной детерминации механизмов речемыслительной деятельности (и перевода), а также понимание процесса речесмыслопорожде-ния как функциональной динамической системы. Известно, что не существует универсальной модели процесса порождения речи, как нет и общей модели восприятия и понимания речи. Более того, все чаще утверждается, что процесс понимания развертывается под действием закона вероятностной детерминации. В последнее время это основательно аргументировано в лингвосинергетических исследованиях [Бутакова 2001; Герман 2000; Герман, Пищальникова 1999; Кинцель 1998; Москальчук 1998; Пи-щальникова 2001; Пищальникова 1999; Пищальникова 1997; Сонин 2002; Чуприкова 1990 и др.].

Современный подход к изучению так называемых когнитивных структур учитывает этот принцип при объяснении механизмов обработки информации человеком. Акцентируем внимание, что в этом случае речь идет о конвенциональных, устоявшихся структурах знания и о последовательности (особенно последовательности стереотипных ситуаций) их хранения в памяти и развертывания в речи.

Однако в реальной коммуникации реализуются не столько стереотипные ситуации, сколько нестереотипные. Поэтому в целом ряде исследований «фреймовые» представления получают развитие с учетом достижений отечественной психологии и психолингвистики. Так, влияние отечественной психологии сказывается в следующей позиции. Реципиент приписывает сообщаемому некое содержание, извлекая из него элементы своих фоновых знаний. Поэтому понимание всегда активно, оно достраивает модельный идеальный мир до своего внутреннего мира. Процесс интерпретации текста представляет собой верификацию гипотез о предполагаемом смысле, исходя из внутренних возможностей интерпретатора [Демьянков 1983]. Естественно, что модель текста никогда не равна самому моделируемому феномену. Такая позиция подтверждена целым рядом психолингвистических исследований, особенно трудами А.А. Залевской, и представляется нам плодотворной.

В переводческой деятельности осуществляется моделирование исходного текста. Закономерности такого моделирования исследуются многими учеными. Например, отмечается, что в соответствии с лингвистической моделью порождения вторичного текста [Сунцова 1995] пусковым механизмом моделирования следует считать тему текста. При этом под темой понимается «ментальное образование, возникающее в мышлении в результате понимания текста и представляющее собой максимально свернутое его содержание» [Сунцова 1995, с. 10].

Процесс понимания может рассматриваться и как декодирование с языка слов на язык образов и мыслей. Основу этого процесса составляет существование единого механизма смысловых замен, обеспечивающего возможность адекватного понимания текста. Выдвигается основной принцип, предполагающий наличие сходных механизмов восприятия и порождения речи [Кузьменко-Наумова 1980]. Оба процесса базируются на единых для всех людей нейрофизиологических процессах. Следовательно, существует принципиальная возможность понимания как декодирования смыслов, заложенных автором, в ходе восприятия речевого произведения на основе собственной системы смыслов (концептуальной системы).

Проблеме моделирования процесса перевода посвящена также работа [Подольская 1998], где выделяются основные его этапы. Это восприятие высказывания на ИЯ и решение проблем понимания; принятие стратегического решения (переводить либо опустить те или иные выражения); поиск варианта перевода и контроль правильности поиска и выбора эквивалента; «контроль качества», то есть сличение оригинала и перевода [Подольская 1998, с. 16]. Выделенные ступени перевода в целом соответствуют этапам речепорождения в одноязычной коммуникации, выделенным еще Л.С. Выготским.

Нам важно акцентировать следующее. Вероятностное развитие процессов восприятия обеспечивается действием механизмов двоякого рода -

нейрофизиологических и психологических. По данным нейрофизиологии восприятия речи центральное место в понимании занимает узловой механизм афферентного синтеза воспринимаемых слов, предсказывающий последующие слова воспринимаемого речевого потока [Анохин 1975, с. 10]. Под механизмом следует, по мнению И.Н. Горелова, подразумевать «не механизм ожидания наиболее вероятного слова, а механизм готовности к восприятию ожидаемого в данной ситуации, ожидаемого семантически адекватного сообщения, в отличие от любого другого» [Горелов 1974, с.44. Курсив мой. - Н.Р.]. По сути, речь идет еще о психологической установке индивидуума на восприятие сообщения в пределах конкретного контекста. Центральная структура любой функциональной системы, по П.К. Анохину, представлена узловыми механизмами — механизмами афферентного синтеза, принятия решения, акцептором результатов действия, программой действия, формирования результатов действия, обратной аффе-рентации о результатах действия и, наконец, механизмом сличения результата, смоделированного в акцепторе, с реально полученным. Оптимизация всей функциональной системы происходит за счет действия закона результата (курсив мой. - Н.Р.) и закона динамической мобилизуемости структур (курсив автора. - Н.Р.) [Анохин 1975, с. 10]. Другими словами, прогнозирование результатов действия осуществляется еще до получения этих результатов. Степень вероятности определенного пути (стратегии) формирования мыслей определяется структурой концепта. Каждое слово в речи служит пусковым стимулом для произнесения при речепорождении и прогнозировании при речевое приятии следующего слова. Оба процесса основаны на афферентном синтезе ранее произнесенных/воспринятых словесных сигналов [Анохин 1975, с. 98]. Поскольку психолингвистами установлено, что восприятие и предсказание речи вообще определяются деятельностью иерархически организованной ассоциативной системы и регулирующих ее структур, то возможно рассмотрение порождения и восприятия значения на основе определенной ассоциативной сети. Тогда проблема перевода органично встраивается в проблему перцептивных универсалий, являющихся базой процесса речесмыслопорождения. Вербализованные перцептивные универсалии могут стать основой возникновения новых смысловых комплексов.

Говоря о проблеме когнитивных универсалий, надо отметить, что выделяются переменные и универсальные когниции, и индивидуальные и универсальные стратегии использования этих когниций при порождении и интерпретации сообщений на конкретном языке [Демьянков 1994, с. 28]. При этом имеется в виду универсальность основных механизмов когниций, проявляющейся в семантике языка.

Существуют не врожденные языковые знания, а универсальные стратегии обработки, восприятия и понимания информации (языковая способность/когнитивная компетенция). [См., например: Староселец 1997,

с. 116; Губернатором 2003]. Нам важно подчеркнуть следующее: в ходе экспериментального исследования было установлено, что способность находить интегративные признаки, общие для нескольких концептов (лежащая в основе механизма метафоризации), присуща лишь 30% реципиентов [Староселец 1997, с. 106].

Положение о способности формирующихся билингвов не только адекватно понимать, но и передавать адекватную когнитивную структуру авторского текста также нашло экспериментальное подтверждение в нашей работе. В основе адекватного восприятия/порождения иноязычной речи/текста лежит наличие определенных стратегий по обработке информации - когнитивная компетенция индивидов. Языковая способность актуализирует комплекс вербально-авербальных ассоциативных значений, служащих «полем» формирования опорных схем понимания текста. Если индивид обладает высоко развитой языковой способностью, способностью к интегрированию имеющихся когнитивных структур для создания вербализованных когниций разной степени сложности, он может понять содержание текста и адекватно перевести его, не зная традиционных способов трансформации единиц одного языка в единицы другого. Это во многом определяется тем, что значение слова как когнитивная структура постоянно развивается. Высказанное положение экспериментально доказано в ходе исследования когнитивной структуры концептов в обыденном сознании носителей языка [Лукашевич 2001, 2002]. Рассматриваемая концепция базируется на разграничении и соотнесении трех понятий: «концепт -смысл - значение» как разных аспектов представления одного объекта. Для нашего исследования значимым является то, что интегральное понятие концепта (соответственно и когнитивной структуры) как «динамической когнитивной модели, отображающей структуру смысла в сознании индивида», включает в себя как стабильные смысловые компоненты, так и нестабильные, «случайные». В результате одновременного воздействия разновекторных факторов происходит вероятностное развитие значения [Пищальникова 1992]; при этом нестабильные компоненты значения играют решающую роль, поскольку стремятся быть стабилизированными/зафиксированными в языковом сознании этноса.

Итак, когнитивный подход к переводу устанавливает взаимодействие вербализованного / декларативного знания (знать «что») и перцептивного/процедурного (знать «как»). Теория перевода должна объяснять это взаимодействие. Отсюда задачей когнитивного подхода к переводу является установление того, как переводчик формирует релевантное процедурное поле выбора переводного эквивалента [Рябцева 1997, с. 44-46].

Когнитивный подход к переводу призван объяснить, почему нарушается стилистическая норма и почему языковые выражения в переводе зачастую не отражают того смысла, который был заложен автором в ориги-

нале. Как отмечает Н.К. Рябцева, когнитивный подход к переводу включает следующие процедуры:

• соотнесение специфических переводческих ментальных процедур с общими речемыслительными и определение их сходств и различий;

• установление концептуальных причин «неконгруэнтности» оригинала и перевода;

• уяснение когнитивных оснований переводческих ошибок [Рябцева 1997, с. 52].

Взгляд на переводческую деятельность как на основной вид рече-мыслительной деятельности предполагает решение проблемы эквивалентности только в отношении «функций элементов исходного текста и перевода, поскольку их смысловое содержание возникает как функциональное образование в рамках конкретного речемыслительного процесса» [Герман, Пищальникова 1999, с. 9]. Более того, точнее говорить об адекватности перевода, поскольку разные культуры высвечивают через перевод различные аспекты одного и того же объекта, т.е. эквивалентность рассматривается как «сходство, проявляющееся $ фундаментальном различии» [Клюканов 1998, с. 68-69].

Также в главе были рассмотрены различные исследовательские подходы к определению ЯС и выработана собственная позиция, опирающаяся на теоретические положения В. фон Гумбольдта, Н.И. Горелова, А.А. Залевской, А.А. Леонтьева, ВА. Пищальниковой. Языковая способность рассматривается нами в динамическом аспекте как функциональная динамическая система, способная к саморазвитию в процессе формирования языковой способности индивида. В ходе анализа концепций были выявлены актуальные для нашей работы специфические свойства языковой способности: динамичность (принципиальная нестабильность и как следствие - постоянная эволюция механизма ЯС); взаимовлияние развивающейся ЯС и речевых навыков (языковой способности и коммуникативной компетенции); усложнение механизма ЯС у формирующейся языковой личности (появление качественно новых когнитивных структур); функциональность (способность проявлять новые свойства единиц и системы в целом в процессе функционирования, способность единиц к обнаружению компенсаторной зависимости и взаимозамещению); вариативность (существование- различных типов когнитивных структур в структуре языковой личности, наличие определенных предпочитаемых когнитивных стратегий); основу ЯС составляют универсальные стратегии обработки информации. Способность индивида к изучению иностранного языка обусловлена сформиро-ванностью определенной совокупности универсальных когнитивных стратегий, т.е. наличием развитой когнитивной компетенции индивида. В работе дано теоретическое обоснование специфики овладения вторым языком с точки зрения формирования новых когнитивных структур, не присущих родному языку индивида формирующегося билингва. Следует

подчеркнуть отсутствие прямой однозначной зависимости между развитием языковой способности и языковой (и коммуникативной) компетенции.

Поскольку сущность механизма ЯС заключается в вербализации ментального содержания - порождения смыслов, подчеркивается необходимость изучения ассоциативно-апперцепционного содержания концептуальной системы индивида. Необходимость подобного изучения продиктована исследовательской точкой зрения на ассоциативное значение как основу формирования смысловых опор понимания текста. Кроме того, теоретически обоснована определенная вероятность формирования тех или иных типов сложных опорных комплексов поиска информации в памяти, инвариантных для целых групп носителей языка. Инвариантность понимания текста обусловлена спецификой ассоциативного значения опорного слова.

Все вышеизложенное объясняет факт обращения к когнитивному подходу как возможному способу исследования закономерностей актуализации определенных когнитивных структур в переводческой деятельности формирующихся билингвов.

В рамках данного исследования понимание рассматривается как деятельность по интерпретации знаков культуры, и существование самой культуры полагается возможным лишь как перевод чувственных, когнитивных и прочих универсалий в образы, понятия, слова (поэтому эквивалентность может носить только условный характер). В основе процесса понимания лежит механизм эквивалентных смысловых замен, предполагающий сходство в функционировании механизмов восприятия и порождения речи. Сама речемыслительная деятельность работает по принципу функциональной системы, оптимизация которой происходит за счет действия законов результата и динамической мобилизуемости структур.

Еще раз акцентируем интегральное понятие значения как динамической когнитивной модели, включающей в себя как стабильные, фиксированные, так и динамические, стремящиеся к стабилизации компоненты. В поле нашего исследования находится процесс фиксирования/стабилизации этих случайных периферийных компонентов в сознании носителей языка. При этом когнитивная компетенция билингвов как набор оптимизирующих стратегий по операциям с информацией является тем фокусом, в котором пересекаются переводческая деятельность и механизм понимания.

Глава 2 «Грамматические трансформации как база моделирования когнитивных процессов» посвящена исследованию текстов перевода в аспекте возможности обнаружения в них каких-либо экспликаций когнитивных процессов. Теоретической базой главы являются следующие положения. Объект когнитивной лингвистики - языковая способность, интерпретируемая с помощью категории ментальная структура. Когнитивная лингвистика изучает стабильные соответствия между ментальными струк-

турами и способами их языкового овнешнения. Психолингвистика, имея объектом изучения речевую деятельность, а предметом - закономерности осуществления процессов продуцирования и восприятия речевой деятельности, интерпретирует объект в доминантных терминах языкового сознания, психологического значения и личностного смысла. При таком понимании когнитивные исследования составляют лишь часть психолингвистических и позволяют использовать принципы и методы психолингвистики в моделировании хотя бы некоторых существенных сторон когнитивных процессов. Предлагая еще одну попытку моделирования когнитивных процессов, мы подчеркиваем, что рассматриваем грамматические трансформации только как овнешнение некоторых когнитивных операций, которые не поддаются непосредственному наблюдению исследователя. Исследуемые нами грамматические трансформации — не «прямое» отражение каких бы то ни было когнитивных процессов, а лишь далеко не единственный материал для обнаружения определенных закономерностей этих процессов, овнешнитель ментальной деятельности, в котором они опосредованно отражаются. Основываясь на положениях современной теории речевой деятельности, мы принципиально допускаем, что избранные нами для анализа грамматические трансформации могут так или иначе отражать существенные стороны когнитивных процессов, поскольку незнание таких трансформаций связано с одним из узловых моментов возможного непонимания текста коммуникантами в процессе межкультурного общения. Мы сочли возможным последовательно проследить роль избранных грамматических трансформаций в процессах понимания иноязычного текста. Для этого осуществлен ряд последовательных наблюдений над деятельностью ии. по переводу (пониманию) фрагментов текста в условиях, максимально приближенных к условиям естественной межкультурной коммуникации. Характер и качество полученных переводных текстов последовательно и детально описывается в работе. В некоторых случаях в процесс перевода включались элементы эксперимента, которые также специально оговариваются. Полученные данные подробно анализируются с целью возможности их использования для моделирования некоторых компонентов когнитивных процессов.

Подчеркнем, что качество полученных переводов с английского языка на русский анализируется нами не в парадигме какой-либо теории перевода - нас интересует характер овнешнения, реализация языковой способности и языковой компетенции как категорий, которые помогают обнаружить существенные стороны когнитивной деятельности формирующегося билингва.

На первом этапе исследования мы установили, влияет ли знание/незнание определенных избранных нами грамматических трансформаций (ГТ) на характер перевода с английского языка на русский, детально

проследили, в чем конкретно обнаруживается это влияние и, самое главное, как выявленные данные могут помочь в решении главной задачи -моделирования интересующих нас сторон когнитивного процесса. В работе исследовались конструкции типа: Не is unlikely to win the race (The Nominative with the Infinitive); I've never heard him play the violin (The Accusative with the Infinitive); Weather beingfine, we'll swim in the lake (Absolute Participle Construction); He is much spoken of (Passive with Detached Preposition); I rely on her doing the workproperly (Gerund); It is France that blocked Britain's entry into EEC in 1963 (Emphatic sentences). В соответствии с изложенными ранее теоретическими положениями мы полагаем, что отсутствие аналогичных грамматических конструкций в русском языке неизбежно требует не просто замены их «какими-либо более или менее сходными», а создания/актуализации познавательных моделей, не характерных для носителя русского языка.

В результате первого этапа исследования предполагалось получить ответы на следующие вопросы:

1. Все ли реципиенты способны обнаружить конструкцию, при переводе которой на русский язык необходимо провести ГТ? Ответ на этот вопрос, во-первых, позволяет сделать вывод о разной степени развития языковой способности исследуемых билингвов. Во-вторых, полученные данные могут стать основанием для корректировки последующих этапов исследования.

2. Все ли испытуемые способны применить ГТ при переводе вышеупомянутых конструкций?

3. Влияет ли знание ГТ и умение использовать их при переводе вышеупомянутых конструкций на качество перевода? И здесь опять важно подчеркнуть, что качество это нас интересовало с позиций способности реципиента обнаружить актуальное содержание в конструкции, отсутствующей в родном языке билингва. При этом, естественно, учитывалось, что в переводе так или иначе должно отразиться два момента: во-первых, соответствие содержания текста перевода содержанию текста оригинала и, во-вторых, по форме текст перевода должен полностью отвечать нормам языка, на который переводится текст. Последнее важно потому, что языковая норма фиксирует определенные познавательные модели, а потому может служить хотя бы некоторым основанием для суждения о характере языковой способности реципиента.

Выявляются ли какие-либо статистические закономерности использования ГТ при переводе вышеупомянутых конструкций? Наличие таких закономерностей дает основание для выводов о наличии особенностей когнитивной деятельности формирующихся билингвов.

Первый этап исследования показал, что все 5 групп испытуемых обладают развитой языковой способностью, а потому обнаруживают способность к формированию когнитивных структур интегративного типа на ос-

нове соотнесения грамматических структур разных языков. Было установлено, что интегративная когнитивная структура, возникшая в результате соотнесения специфических английской и русской когнитивных структур, сформирована (является операциональной) у 53,3% испытуемых. Установка экспериментатора актуализировала креативную деятельность 46,7% испытуемых на поиск наиболее близких вариантов перевода заданной конструкции. При наблюдении очевидно выявилось и то, что отсутствие сформированных интегративных структур, объединяющих познавательные модели разных языков, приводит к неадекватному переводу даже при наличии высокого уровня языковой компетенции. Кроме того, обнаружилось, что развитая языковая способность позволяет ряду испытуемых образовать функциональные структуры, соотносящие когнитивные модели/структуры разных языков и достигать адекватного перевода без использования традиционных способов трансформации исходного текста.

Такие выводы потребовали верификации и осуществления более глубокого анализа понимания ии. текста в процессе перевода. На втором этапе исследования ии. предлагался текст с несколькими конструкциями, требующими трансформации при переводе. Были исследованы ответы 126 ии. Выборка ии. формировалась методом случайных чисел из разнополых студентов разных курсов Московской государственной технической академии гражданской авиации, углубленно изучающих английский язык. Ответы ии. (61,9% от общего количества), которые полностью перевели предложенный им текст, целесообразно типологизировать по количеству правильно осуществлённых грамматических трансформаций (ГТ). Из 78 реципиентов лишь 4 человека (3,2 %) актуализировали трансформацию всех 5 из содержащихся в тексте грамматических структур, требующих ГТ при переводе на русский язык.

Приведенная в качестве примера диаграмма показывает в процентном соотношении результаты выполнения задания в эксперименте по одной из групп ии.

Результаты анализа ответов 3 группы ИИ:

г-3.2

□ все конструкции трансформированы

■ Таисформироеамо 4 конструкции •

□ Трансформировано 3 конструкции

□ Трансформировано 2 конструкции

■ Трансформирована 1 конструкция

□ Конструкции не трансформированы

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА С. Петербург 05 ТОО «I»

Таким образом, последовательный анализ результатов двух этапов исследования, направленный на изучение характера и роли грамматических трансформаций в процессах понимания иноязычного текста, позволил установить следующее. Сформированность когнитивных структур, являющаяся результатом последовательного и регулярного соотнесения специфического ментального содержания с определенным стабильным способом его вербальной репрезентации, позволяет операционально трансформировать национально специфичные грамматические конструкции. Наличие таких структур - обязательное условие понимания иноязычного текста. Отсутствие сформированных интегративных структур, объединяющих познавательные (когнитивные) модели разных языков, можно назвать когнитивной лакунарностью — отсутствием в переводящем языке моделей, соответствующих репрезентированным в переводном языке. Когнитивная лакунарность приводит к неадекватному пониманию текста даже при наличии высокого уровня языковой компетенции. В случае развитой языковой способности и высокой языковой компетенции индивид может образовывать функциональные структуры, соотносящие /интегрирующие когнитивные модели/структуры разных языков и достигать адекватного перевода без использования традиционных способов трансформации исходного текста. Правильная трансформация грамматических конструкций может свидетельствовать о наличии интегративных когнитивных конструкций, устанавливающих определенные корреляции между грамматическими структурами, представляющими в разных языках разные способы репрезентации ментального содержания. Без специального изучения и обучения операциям трансформации грамматических конструкций адекватный перевод возможен только при наличии высоко развитой языковой способности и осуществляется спонтанно. Более частотные грамматические конструкции, отражающие национально специфические способы представления ментального содержания, быстрее операционализируются и не образуют когнитивных лакун при понимании иноязычного текста. Умение опознавать и трансформировать грамматическую структуру при переводе на русский язык не всегда связано с общим уровнем языковой компетенции. Это умение часто зависит от степени тренированности трансформации конкретной грамматической конструкции. Языковая способность и языковая компетенция - необходимые составляющие процесса перевода, находящиеся в функционально возникающих отношениях неоднозначной зависимости.

Глава 3 «Грамматические трансформации как репрезентант процесса интеграции когнитивных моделей» посвящена исследованию текстов перевода, цель которого - установить наличие/отсутствие у формирующихся билингвов, осуществляющих перевод с английского языка на русский, механизма операциональной актуализации инокультурной когнитивной структуры. В задание было включено 10 предложений, те-

34

матически не связанных между собой, отражающих различные сферы деятельности человека, представляющих различные стили языка (художественное произведение, научная проза, газетное информационное сообщение, официальный документ). В 7 из 10 данных для перевода предложениях содержалось 8 конструкций, при переводе которых с английского языка на русский требовалось осуществить грамматические трансформации, то есть актуализировать специфические для исходного языка когнитивные модели, представленные грамматическими конструкциями. Выборка ии. осуществлялась, как и на первых двух этапах исследования, методом случайных чисел из большого количества студентов, аспирантов и слушателей специальных курсов английского языка. Контингент ии. - выпускники английской спецшколы в возрасте 16-17 лет, девушки и юноши; специалисты с высшим образованием, окончившие различные курсы по изучению английского языка, в возрасте от 23 до 40 лет, мужчины и женщины; студенты, изучающие английский язык в институте, а возрасте от 20 до 22 лет, юноши и девушки - всего 30 человек.

Анализ понимания ии. предложенных текстов позволил сделать следующие выводы. У определенной части формирующихся билингвов, осуществляющих понимание английского текста, сформирован механизм операциональной актуализации инокультурной когнитивной структуры. Высокая языковая способность ии. позволяет устанавливать корреляции, устойчивые соответствия между английскими и русскими грамматическими конструкциями, то есть в сознании ии. образуется некая интегральная смысловая структура, имеющая несколько стабильных способов репрезентации. Опознание грамматических структур и правильная их трансформация возможны лишь в том случае, когда у реципиента есть навыки установления когнитивных соответствий, установления соответствия когнитивных структур, представляющих знание в разных культурах. У ии. с довольно высокой языковой компетенцией возникает возможность не только для образования неких функциональных интегративных структур, но и для их стабилизации на основе длительного употребления. Такая стабилизация приводит к «встроенности» интегративных структур в ассоциативно-апперцепционную базу носителя русского языка, изучающего английский язык. Незнание когнитивной модели, зафиксированной в устойчивом словосочетании, ведёт к поиску опорного смыслового признака, который выделяется ии. исходя из анализа словосочетания как свободного. Это операциональный путь понимания вербального произведения реализуется неосознаваемо. При понимании национально специфических когнитивных структур ии. опираются только на языковую способность, сформированную на базе родного языка. Поэтому обучение пониманию иноязычного текста требует обязательной актуализации специфических когнитивных структур, обучения способам их трансформации, что по сути направлено на поиск аналогичных когнитивных структур другого языка.

Значение слова — это специфическая когнитивная структура. Соотношение компонентов структуры указывает на языковую/национальную специфику когниции. Когда реципиент не знает значения слова - это проявление уровня языковой компетенции (знаковая функция не осуществляется вообще). Когда реципиент переносит известную ему структуру значения на знак другого языка, он нарушает систему когнитивных отношений, фиксированных в этом языке. В процессе понимания иноязычного текста возможно возникновение интерпретативного поля смысла, организованного по принципу функциональных систем. В этом случае понятое, интериоризованное содержание текста может быть представлено в индивидуальной, ненормированной форме. Актуализация только одного компонента когнитивной структуры, особенно формального, не приводит к адекватной передаче содержания этой когнитивной структуры. Языковая способность, достаточная для перевода специфической когниции, представленной средствами другого языка, сочетается с недостаточным знанием содержания знаков другого языка и слабыми навыками орфографической деятельности на родном языке. Незнание необходимой когнитивной структуры способно доминировать и подавлять языковую компетенцию в тех случаях, когда концептуальная система индивида не может интерпретировать соотношение знаков вне такой доминанты. Понимание текста отражается лишь в таком переводе, в котором языковая способность и языковая компетенция являются двумя составляющими единого процесса порождения речи (перевода как порождения «встречного» текста).

В Заключении подводятся общие итоги проведенного исследования, намечаются перспективы и возможные направления дальнейших исследований языковой способности.

В работе была предпринята попытка исследовать развитие языковой способности формирующихся билингвов.

Рассматривая перевод как диалог сознаний, мы показали, что в межкультурном общении происходит не только заимствование, но и образование познавательных структур в результате интеграции исходных.

Логично предположить, что в силу общности природы человеческого сознания представители различных лингвокультурных общностей располагают определенными познавательными структурами, которые являются универсальными. Виды, характер и функционирование этих структур -предмет будущего исследования не одного ученого. Именно наличие таких структур может объяснить эквивалентность, но принципиальную нетождественность исходного текста и текста перевода.

Однако общеизвестно, что в процессе переводческой деятельности переводчик сталкивается с когнитивными структурами, не имеющими аналогов в его речемыслительной деятельности. Дискурсивные связи позволяют ему понять ментальное содержание речевого произведения (текста),

но когнитивной структуры как операционального отношения между стабильными ментальными содержаниями и стабильными языковыми единицами в языке перевода нет. Поэтому при переводе активизируются и/или создаются механизмы, способы и средства порождения и репрезентации новых для данной лингвокультурной общности когнитивных моделей. Разные способы формирования таких структур обнаружены нами на разных этапах экспериментального исследования.

Мы акцентируем, что возможность взаимопонимания в межкультурном диалоге определяется не только устойчивостью и универсальностью некоей «базисной» картины мира, о которой часто говорят в лингвистике и теории перевода, а именно спецификой языковой способности человека, позволяющей ему образовывать все новые и новые познавательные модели на основе имеющегося ассоциативно-апперцепционного содержания мышления, в том числе познавательных моделей, схем, процедур. Индивид способен формировать навыки операционального замещения исходных когнитивных структур когнитивной структурой другого этнического сознания, что по сути дела означает образование новых познавательных структур.

Отсутствие необходимых когнитивных моделей не позволяет реципиентам сделать адекватный перевод даже тогда, когда они имеют высокий уровень языковой компетенции. Соотношения языковой способности и языковой компетенции требуют дальнейшего исследования и, может быть, разработки серии экспериментов, направленных на более непосредственное обнаружение деятельности сознания, хотя мы вполне отдаем себе отчет в том, насколько эта задача трудновыполнима. Пока же нами установлено, что в процессе переводческой речевой деятельности наблюдается сложное взаимодействие языковой компетенции и языковой способности на уровне значения слова, которое мы рассматриваем как когнитивную модель, репрезентированную в языковой единице (слове). Реципиент, как правило, переносит известную ему структуру слова родного языка на значение знака другого языка, нарушая систему соотношения когнитивных компонентов, представленную в этом языке лексически.

Мы пришли к выводу, что основополагающим фактором адекватности перевода является языковая способность. Возможно, что уровень развития языковой способности может оказаться достаточным для понимания специфической когниции, представленной в переводимом тексте, но недостаточным является знание содержания знаков другого языка. То есть актуализация только одного компонента когнитивной структуры - ментального или языкового - не приводит к ее адекватной передаче средствами другого языка.

Важным представляется и вывод о том, что механизм трансформации когнитивных структур имеет разную степень операциональности у разных реципиентов. Если индивид обладает низкой степенью операцио-

нальности интегративной когнитивной структуры, возможен приблизительный, а иногда достаточно точный перевод смысла текста, но представлен он всегда будет в необщепринятой форме.

Мы разделяем точку зрения на то, что и мышление, и речевая деятельность индивида строятся по принципу функциональных систем. Это, на первый взгляд, избавляет исследователя от необходимости выстраивания какой-либо типологии или стратегий понимания текста: понимание всегда осуществляется в функциональном режиме, когда элементы мышления находятся в отношениях взаимодополняемости. Однако нерешенным до конца остается вопрос, имеются ли специфические механизмы интегрирования когнитивных структур, какие факторы, помимо выделенных нами, детерминируют такую интеграцию. Эти и другие проблемы - предмет нашего дальнейшего исследования.

В приложении представлены тексты переводов, полученные от ии. на всех этапах исследования. Указанные тексты намеренно даны без исправлений разного рода ошибок ии. По нашему мнению, такой материал может быть полезным для исследования различных сторон речевой деятельности формирующихся билингвов.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Романовская Н.В. Когнитивная и языковая способность как детерминанта перевода: экспериментальное исследование: Монография. - М.: ИЯ РАН, 2003.- 215 с.

Романовская Н.В. Экспериментальное исследование трансформации когнитивных структур в процессе перевода // Аспекты исследования картины мира: Коллективная монография. - Москва-Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2003.-С. 249-261.

Романовская Н.В., Стриженко А.А. Организационная versus политическая коммуникация // Зарубежная и Российская журналистика: трансформация картины мира и ее содержания: Коллективная монография. -Томск, Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2003. - С. 182-201.

Романовская Н.В. Конференция «Лингвистика текста» // Филологические науки. 1975. № 2.- С.121-124.

Романовская Н.В., Иванова Т.П. Лингвистика английского газетного текста: Учебное пособие. - М.: МГПИИЯ им. М. Тореза, 1982. - 100 с.

Романовская Н.В. Перевод с английского языка на русский: Учебное пособие для слушателей 1 курса ВФСДС. - М.: МГПИИЯ им. М. Тореза, 1985.-61 с.

Романовская Н.В. О месте перевода научно-технической литературы в системе обучения на ВФСДС // Сб. научных трудов МГПИИЯ им. М. То-реза.-Вып. 279.-М., 1986.-С. 125-131.

Романовская Н.В. Грамматические и лексические трансформации при переводе: Учебное пособие - М.: МГТУ ГА, 1998. - 60 с.

Романовская Н.В. Из опыта обучения чтению англоязычной прессы во взрослой аудитории // Межвузовский сборник материалов научно-практических конференций и методических чтений. - М: Российская таможенная Академия, 1999. - С. 21-30.

Романовская Н.В. К вопросу о тестировании при обучении иностранному языку взрослых // Межвузовский сборник материалов научно-практических конференций и методических чтений. - М.: Российская таможенная Академия, 2001. - С. 48-59.

Романовская Н.В., Зеленкова С.К. Английский язык: Пособие по разговорному языку. - М.: МГТУ ГА, 2003. - 64 с.

Романовская Н.В. Когнитивное взаимодействие в процессе грамматических трансформаций в переводе // Научный вестник МГТУ ГА. - № 58. Серия «Общество, экономика, образование» - М.: МГТУ ГА, 2003. - С. 123-132,

Романовская Н.В. Роль познавательных моделей в достижении адекватности перевода // Научный вестник МГТУ ГА. - № 68. Серия «Общество, экономика, образование» - М.: МГТУ ГА, 2003. - С.85-92.

Романовская Н.В. Грамматическая трансформация как репрезентация интегральных когнитивных структур // Научный вестник МГТУ ГА. -№70. Серия «Общество, экономика, образование» - М.: МГТУ ГА, 2003. -С.141-144.

Романовская Н.В. Становление «чужих» когнитивных моделей в языке-рецепторе в зависимости от уровня языковой компетенции и других детерминант // Тезисы докладов междунар. науч. технич. конф. «Гражданская авиация на современном этапе развития науки, техники и общества» -М: МГТУ ГА, 2003. - С. 264.

Романовская Н.В. Грамматическая трансформация как когнитивный процесс // Материалы IV Международной научной конференции «Филология и культура» (Тамбов; 16-18 апреля 2003 г.) - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2003. - С. 280-282.

Романовская Н.В. Переводческие трансформации как когнитивный процесс // Национальная картина мира: Язык, литература, культура, образование (Курск, 21-24 апреля 2003 г.). - Воронеж-Курск: Изд-во ВГУ, 2003. -С.28-30.

Романовская Н.В., Пищальникова В.А. Перевод как диалог сознаний // Тез. докл. XIV междунар. симпозиума «Языковое сознание: устоявшееся и спорное» (Москва, 29-31 мая 2003 г.). - М.,: ИЯ РАН, 2003. - С. 205-206.

Романовская Н.В. Языковая способность как основополагающий фактор адекватности перевода. Материалы Международной научной конференции «Теория и практика межкультурной коммуникации». - М.: МОСУ, 2004. - С.47-49.

Романовская Н.В. Методологические основы когнитивной теории перевода // Языковое бытие человека и этноса. - М: ИЯ РАН-МГЭИ, 2004. Вып.7.-С.76-85.

Романовская Н.В. Интеграция познавательных моделей в процессе перевода // Научный вестник МГТУ ГА № 78, Серия «Общество, экономика, образование. - М: МГТУ ГА, 2004. - С. 120-123.

Романовская Н.В. Языковая способность как психолингвистическая проблема // Научный вестник МГТУ ГА. — № 82. Серия «Общество, экономика, образование». - М.: МГТУ ГА, 2004. - С.63-67.

Романовская Н.В. Грамматические трансформации как база моделирования когнитивных моделей // Научный вестник МГТУ ГА. - № 82. Серия «Общество, экономика, образование». - М.: МГТУ ГА, 2004. - С. 7377.

Романовская Н.В. Языковая способность индивида как функциональная динамическая категория // Научный вестник МГТУ ГА. - № 83. Серия «Общество, экономика, образование». - М.: МГТУ ГА, 2004. - С. 135-138.

Подписано в печать 19.04.04 г. Печать офсетная Формат 60x84/16 2,5 уч.-изд. д. 2,32 усл.печл._Заказ №1203/_Тираж 100 экз.

/BSV

Московский государственный технический университет ГА 125993 Москва, Кронштадтский бульвар, д.20 Редакционно-издательский отдел 125493 Москва, ул. Пулковская, д.6а

© Московский государственный

технический университет ГА, 2004

it 09 2 т

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Романовская, Нэля Владимировна

Введение.3

Глава

Языковая способность как психолингвистическая проблема.

1.1. Исследование сущности языковой способности. 16

1.2. Особенности формирования языковой способности в условиях учебного двуязычия.32

1.3. Языковая способность индивида как функциональная динамическая категория.38

1.4. Перевод как когнитивная деятельность.43

Глава

Грамматические трансформации как база моделирования когнитивных процессов.

2.1. Анализ результатов 1 этапа исследования.80

2.2 Анализ результатов 2 этапа исследования.98

Глава

Грамматические трансформации как репрезентант процесса интеграции когнитивных моделей.

3.1. Анализ результатов ответов ии. контрольной группы.130

3.2. Анализ ответов испытуемых второй группы на третьем этапе исследования.143

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Романовская, Нэля Владимировна

В центре внимания диссертационного исследования одновременно находятся такие сложные и неоднозначные лингвистические категории, как языковая способность, языковая компетенция, ментальные структуры, когнитивная деятельность, переводческая деятельность как специфический вид речевой деятельности. Каждое из обозначенных понятий имеет свою историю становления в лингвистической науке в качестве объекта исследования, и до сих пор не существует однозначной непротиворечивой исследовательской модели ни одного из них. Проблема заключается в том, что феноменология этих лингвистических явлений не полежит непосредственному наблюдению. Кроме этого объективного препятствия существуют еще и методологические рамки, накладывающие определенные концептуальные ограничения на способ рассмотрения представленных лингвистических объектов. Так, в рамках переводоведения изучение переводческой деятельности начиналось в свое время с накопления сопоставительного языкового материала и установления четких межъязыковых соответствий, что привело к созданию субститутивно-трансформационной теории перевода. Сторонники ее полагают, что определенные системы взаимоподстановок элементов, «адекватные» замены единиц одного языка единицами другого, грамотные грамматические трансформации обеспечивают адекватность перевода. В основе такой теории лежит представление о лингвистическом объекте как совокупности знаков, значение которых не только определено системой, но и строго определенно. В этом случае переводческая деятельность представляется процессом замены знаков одного языка знаками другого, при этом принципиально предполагается наличие соответствий между ними, поскольку перевод понимается как обмен значениями. Несмотря на то, что ограниченность такого подхода к переводческому процессу вполне понимается многими современными исследователями (см., например, [Галеева1997]), он продолжает занимать определенное место как в практике перевода, так и в теоретических построениях.

Однако в современной лингвистике вообще и в переводоведении в частности такой путь исследования не является приоритетным. Наряду с субститутивно-трансформационной на базе концепции Г.П. Щедровицкого возникает деятельностпая онтология перевода, которая задается принципиальным положением о мыследеятельности как мышлении, вплетенном в деятельность, а потому позволяет включать личность переводчика в объект исследования. Несмотря на наличие исследований, детально и тщательно представляющих эту онтологию, «теория перевода в ее нынешнем состоянии является эмпирическим набором очень интересных и тонких наблюдений, более или менее удачно представленных в виде теорий, в большой мере повторяющих друг друга, позволяющих избегать ошибок частного характера, но не позволяющих прогнозировать и программировать переводческую деятельность именно потому, что деятельность и переводчик как деятель выпадают из объекта исследования» [Галеева1997, с.З2] (Выделено автором. — Н.Р.).

Деятельностная теория перевода пока не стала в современном языковедении доминирующей. Это вызвано, на наш взгляд, рядом причин.

Во-первых, деятельностная онтология перевода удивительным образом продолжает совмещаться с представлением о языке как совокупности знаков, реализующих свое системное значение в речи. Язык в этом случае - лишь система средств кодирования и декодирования константных значений. Такое понимание лингвистического объекта противоречит методологическому принципу рассмотрения речевой деятельности как процесса, не только «вплетенного» в другие виды деятельности человека, но и детерминированного ими. Деятель в этом г случае продолжает рассматриваться как пассивное звено, переносящее стабильные значения «из языка в речь», а не как индивид, активно порождающий смыслы в процессе речевой деятельности. Противоречие между онтологическими принципами исследования объекта и принципами задавания параметров самого объекта приводит к поиску промежуточных понятий, которые призваны разрешить это противоречие. Например, много усилий потрачено на обоснование необходимости введения понятия содержательность текста, призванного совместить не совмещающееся с деятельностной парадигмой системоцентрическое противопоставление значения и смысла как потенции и реализации. В связи с этим упомянем высказывание C.JI. Рубинштейна: «.определение категорий как наиболее общих и абстрактных понятий само по себе недостаточно. Необходимо отметить функциональную роль категорий в развертывании деятельностного мышления и тем самым в системе мыслительных единиц» [Рубинштейн 1998, с.267]. (Курсив мой. — Н.Р.).

Совершенно очевидно, что деятельностной онтологии соответствует иное понимание языка — как системы специфических знаковых ориентиров, необходимых в деятельности человека, которые актуализируют процессы смыслопорождения, но никогда не передают некоего «готового» содержания/значения. Все «языковые средства», подробно изучавшиеся лингвистами, воспринимаются в этом случае как формальные операторы, с помощью которых индивид осуществляет процесс общения, прилагая их к системе личностных смыслов и получая осмысленное речевое произведение/текст. Само понятие психологического значения выходит за пределы общения — это и основная когнитивная единица, формирующая образ мира человека и в этом качестве входящая в состав разного рода когнитивных схем, эталонных образов типовых когнитивных ситуаций.

Мы не анализируем разные теории перевода, поскольку не ставим своей задачей ни исследование специфики переводческой деятельности, ни обоснование каких-либо принципов перевода и т.п. Упоминание о разных подходах к переводу нам необходимо лишь для того, чтобы констатировать разницу во взглядах на характер понимания иноязычного текста, на осмысление и моделирование ментальных процессов, осуществляющихся при понимании текста вообще и иноязычного в частности. Не актуально и разграничение в рамках избранной нами парадигмы собственно перевода и перевода как учебной деятельности, поскольку тексты перевода для нас — всего лишь средство обнаружения степени и характера понимания иноязычного текста. Анализ адекватности-неадекватности того или иного текста перевода производится нами только в аспекте понимания текста, поэтому разграничение субститутивно-трансформационного и деятельностного подхода так, как они понимаются в теории перевода, для нас также неактуально.

Деятельностную парадигму, являющуюся методологическим принципом современной отечественной психолингвистики, мы используем в анализе речесмыслопорождения и понимания. В связи с этим отметим, что деятельностный подход к речесмыслопорождению был задан гораздо раньше, чем он возник как методологический принцип теории перевода, работами JI.C. Выготского, С. Д. Кацнельсона, СЛ. Рубинштейна и А.Н. Леонтьева [Выготский 1996; Кацнельсон 2001; Рубинштейн 1998; Леонтьев 1997]. В этих работах деятельностная онтология предполагает и иные принципы задавания лингвистического (по сути психолингвистического) объекта; Объектом:исследования является речевая деятельность как процесс, подчиненный коммуникативной цели. Такое понимание объекта делает принципиально необходимым включение в него деятеля (продуцента речи), а следовательно, влечет за собой принципиальную необходимость исследования экспликаций деятеля в речевом продукте. Это предполагает, с одной стороны, рассмотрение соотношения личности со структурой и функциями речевой деятельности, с другой — соотношения личности и языка как системой стабильных структур, фиксирующих знание и мнение человека о действительности. Такой подход связан со становлением новой парадигмы языковедения, в которой основное внимание уделяется изучению способов языкового представления ментального содержания.

Объект настоящей работы — понимание речевого произведения, осуществляющееся в процессе переводческой деятельности формирующегося билингва. Переводческая деятельность при этом рассматривается нами как специфический вид речемыслительной деятельности.

В связи с этим следует сделать несколько замечаний уточняющего характера. Поскольку объектом исследования является понимание, мы не затрагиваем вопроса о том, как формировалась языковая компетенция испытуемых (на базе каких учебников, определенной методики и т.п.). Этот вопрос, сам по себе важный в теории перевода, не актуален при обнаружении сформированности/несформированности определенных когни-тивных структур, которые не даны в непосредственном наблюдении, а могут быть лишь смоделированы на основе характера понимания иноязычного текста.

Любой научный объект может быть задан произвольным количеством параметров. В качестве таких параметров мы избираем

• способность ии. в процессе перевода иноязычного текста обнаруживать устойчивые связи между определенным ментальным содержанием и стабильными языковыми структурами,

• способность образовывать функциональные структуры интегративного типа в отсутствие структур первого типа,

• степень операциональности владения структурами разного типа.

Все перечисленные параметры так или иначе эксплицируются в текстах переводов. Другое дело, что общепринятой методики, которая бы позволяла формализовать названные нами параметры, пока не существует. Мы надеемся, что наше исследование поможет создать некоторую базу для разработки такой методики.

Мы рассматриваем результаты переводческой деятельности формирующихся билингвов - тексты перевода — как материал обнаружения закономерностей актуализации определенных когнитивных структур в речевой деятельности.

Эти закономерности являются предметом исследования настоящей работы.

Обращение к исследованию результатов переводческой деятельности (текстов переводов) формирующихся билингвов обусловлено рядом причин.

Во-первых, перевод служит способом и средством межъязыковой коммуникации, выявляя специфику речесмыслопорождения не только индивидов, но и разных этносов. Переводческая деятельность позволяет осуществлять сопоставительный когнитивный анализ языков в условиях, максимально приближенных к естественным условиям коммуникации. Это тем более важно, что, по мнению И.JI. Медведевой, «работу с родным языком и построение связок «иностранный — родной» многие преподаватели считают «избыточным и второстепенным делом» [Медведева 1997, с.20-21].

Во-вторых, анализ текстов перевода позволяет выявить некоторые существенные стороны речемыслительной деятельности вообще. Естественный процесс порождения собственной мысли человеком не анализируется, не осознается или осознается не полностью (исключением являются случаи целенаправленной саморефлексии). Процесс понимания текста оригинала и вербализация его в переводе в этом смысле уникальны: формирование мысли, порождение адекватного оригиналу смысла представлены более наглядно уже потому, что в переводе выбор языковых средств целенаправленно ограничен исходным текстом. Существование определенных ограничительных параметров позволяет проследить хотя бы некоторые этапы «совершения мысли в слове».

В-третьих, привлечение формирующихся билингвов к исследованию позволяет провести изучение понимания ими иноязычных текстов в динамическом аспекте, в процессе становления навыков переводческой деятельности.

Наконец, в-четвертых, полученные в результате реализации представленной позиции выводы могут стать основанием для некоторых заключений о повышении эффективности процесса обучения иностранному языку. Мы вполне солидарны с исследователями, отмечающими, что «если в теоретических основаниях методики не находится места реальному индивиду, активно овладевающему языком, или имеет место лишь декларация учета «человеческого фактора», новая методика, сколь бы привлекательной она ни казалась, обречена на судьбу, постигшую ее предшественников: она работает иногда и с некоторыми учащимися, однако является неприемлемой в других случаях и для других групп обучающихся» [Медведева 1999, с.З] (Курсив мой. - Н.Р.).

Любая система преподавания иностранного языка, претендующая на статус методики, должна,

• во-первых, базироваться на научных знаниях о психических процессах, протекающих при овладении вторым языком, в том числе и универсальных,

• во-вторых, иметь представление о способах моделирования психических механизмов, на основе которых осуществляется процесс овладения иностранным языком,

• в-третьих, иметь представление о том, что подлежит усвоению в процессе овладения иностранным языком.

Во многом методики преподавания иностранного языка, по мнению И. Л. Медведевой, основываются «на интуитивных представлениях о том, какими эти процессы или механизмы должны быть, и на имплицитных или усвоенных теориях строения языка» [Медведева 1999, с.З], поэтому практическое преподавание должно быть вооружено верифицированными знаниями о характере психических процессов, лежащих а) в основе понимания иноязычной речи, б) в основе овладения иностранным языком. Исследование, выявляющее закономерности актуализации определенных когнитивных структур в речевой деятельности, может способствовать созданию необходимой теоретической базы практического преподавания иностранного языка

Сказанное выше требует привлечения к исследованию достижений различных областей лингвистического знания, сопоставления объяснительной силы различных категорий, их методологической обработки.

В.А. Пищальникова в одной из своих аналитических работ отмечала, что в настоящее время «мы находимся в самом начале специфической лингвистики, интегрирующей разные лингвистические, и не только лингвистические, теории с целью четкого формулирования нового объекта исследования — языковой способности, осуществляющейся в речевой деятельности» [Пищальникова 2Q02, с. 123] (Курсив мой. - Н.Р.).

Исследователь подчеркивает, что проблематика большого числа актуальных лингвистических исследований последнего времени отражает объективное движение современного отечественного языковедческого процесса в сторону психолингвистической и когнитивной парадигм. Это касается в особенности

• проблем продуцирования и восприятия речи,

• моделирования мыслительных процессов,

• репрезентации ментальных структур в вербальных произведениях и т.п.

Углубление научной рефлексии, расширение проблематики системоцентрической лингвистики, исчерпавшей возможности структурного метода в анализе вербального содержания, заставляют изменить и сами представления о природе языкового значения. «Смещение исследовательского интереса с поиска концепта, лежащего в основе значения слова, к анализу самого концепта, к установлению его системной организации на базе тех знаний о мире, которые репрезентируются в семантике слова и его грамматических категориях, способствовало более точному и глубокому проникновению в природу языкового значения и верификации его в лингвистических описаниях»; «для лингвистики более актуальной становится задача описания и объяснения не собственно значения, а особенностей языковой концептуализации мира, отразившихся в семантике слова и его грамматических категориях» [Пищальникова 2001, с. 106-107].

Предпринимаемое нами изучение закономерностей актуализации когнитивных структур в речевой деятельности формирующихся билингвов осуществляется в парадигме научных исследований, выявляющих сущность процессов порождения и восприятия речи, онтологические характеристики речевой деятельности, решающих проблему «языкового содержания». Наше исследование использует в качестве теоретического основания положения, связанные с рассмотрением языка как специфической семиотической системы, способной актуализировать в мышлении индивида механизмы, функционирование которых приводит к порождению смыслов (В. фон Гумбольдт, А.А. Потебня, И.А. Бодуэн де Куртенэ, А.А. Леонтьев и др.). Так, И.А. Бодуэн де Куртенэ писал: «Общение и взаимное воздействие индивидов, объединенных посредством языка, основано на том, что говорящие индивиды вызывают у слушающих индивидов — посредством ощущений от физических стимулов - некоторые языковые представления и их ассоциации. То, что при этом слышится и что вызывает ощущения, — это еще не язык, это только знаки того, что дремлет в мозгу, наделенном языком. Процесс языкового общения заключается в освобождении потенциальной языковой энергии» [Бодуэн де Куртенэ 1963, с. 60] (Курсив мой. - Н.Р.). Избранная парадигма обусловливает актуальность нашего диссертационного исследования, рассматривающего значение как когнитивную категорию [Пищальникова 2002, с. 123], а следовательно, позволяющего представить новые сущностные свойства значения как языковедческой категории.

Цель работы — аргументировать гипотезу, согласно которой при понимании иноязычного текста в процессе переводческой деятельности формирующихся билингвов происходит формирование новых для носителя данного языка (лингвокультурной общности) познавательных структур в результате интеграции когнитивных структур родного и иностранного языков.

Достижение поставленной цели потребовало решения ряда теоретических и экспериментальных задач:

• теоретически обосновать возможность решения поставленной проблемы в рамках когнитивной парадигмы, рассматриваемой нами как фрагмент парадигмы психолингвистической;

• определить содержание базовых категорий, использующихся при интерпретации экспериментального материала, — языковой способности, речевой компетенции',

• выделить те аспекты переводческой деятельности, которые играют существенную роль при образовании интегральных когнитивных структур, то есть выявляют специфику понимания иноязычного текста;

• проверить сформулированную гипотезу методом наблюдения за результатами конкретной переводческой деятельности реципиентов. Наблюдение в необходимых случаях сопровождалось элементами эксперимента.

Материалом исследования послужили тексты перевода, полученные в результате многоэтапного наблюдения, описанного в главах 2-3.

Основной метод, с помощью которого осуществлялась проверка гипотезы, — наблюдение; доминирующие методы интерпретации языкового материала — анализ и синтез, в качестве дополнительного, уточняющего метода использовался эксперимент.

Научная новизна исследования состоит в следующем.

1. Впервые широко исследуется текст перевода как результат понимания иноязычного текста в процессе переводческой деятельности формирующихся билингвов в когнитивном аспекте.

2. Впервые в практике исследования понимания иноязычного текста в процессе переводческой деятельности осуществлено многоэтапное наблюдение с элементами экспериментальных заданий, доказывающее постепенность формирования интегративных когнитивных структур.

3. Исследование когнитивного аспекта понимания иноязычного текста осуществляется в рамках психолингвистической парадигмы, в связи с чем потребовалась методологическая обработка понятий языковая способность, речевая способность.

4. Переводческая деятельность рассматривается в структуре межкультурной коммуникации, понимаемой как диалог сознаний:

Теоретическая значимость работы определяется тем, что перевод рассматривается как интегративная когнитивная деятельность. Это позволяет в перспективе создать теорию перевода на иных — когнитивных — основаниях и разработать методику обучения иностранному языку с учетом понимания межкультурного общения как общения сознаний представителей разных лингвокультурных общностей. Отметим, что на возможность создания теории перевода на когнитивных основаниях впервые указала И;А. Герман, но ее исследование было осуществлено в рамках лингвосинергетической парадигмы [Герман 1999].

Практическая значимость диссертации определяется прежде всего возможностью использования ее выводов в практике преподавания как родного, так и иностранного языков. Здесь мы имеем в виду не только возможность применения результатов исследования в практике разработки учебного материала и в методике его подачи.

Важным этапом в работе преподавателя является установление уровня речевой компетенции обучаемых. Полагаем, что полученные нами наблюдения могут оказаться практически полезными. Кроме того, результаты нашей работы могут использоваться при написании учебно-научных работ (курсовых и дипломных сочинений), в спецкурсах по психолингвистике и методике преподавания языков. На защиту выносится следующая гипотеза.

При понимании иноязычного текста в процессе переводческой деятельности формирующихся билингвов происходит формирование новых для носителя данного языка (лингвокультурной общности) познавательных структур в результате интеграции когнитивных структур родного и иностранного языков. Важнейшими составляющими этой гипотезы являются следующие положения.

• Перевод как речевая деятельность — это особый когнитивный процесс создания интегративных когнитивных структур.

• Интегративные когнитивные структуры формируются постепенно, но не проявляют односторонней зависимости от речевой компетенции формирующегося билингва.

• Выбор переводческой стратегии — следствие разной когнитивной языковой способности и в меньшей степени - речевой компетенции формирующегося билингва.

• В условиях учебного процесса овладения вторым языком неосознаваемые в большинстве случаев носителями языка механизмы функционирования языковой способности попадают в фокус сознания, становятся элементом метакогнитивного анализа.

• При понимании иноязычного текста значение как когнитивная структура в полной мере реализует свой эволюционный потенциал.

• Языковая способность — универсальный механизм вербализации ментального содержания, представляющий собой совокупность оптимизирующих когнитивных стратегий, способный к развитию по законам функциональных динамических систем.

Структура диссертации.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения и приложения, в котором представлены материалы, полученные в контрольных срезах знания в разных группах ии., в том числе и в заданиях с элементами эксперимента. Полагаем, что эти материалы, поданные в приложении к диссертации в неизмененном виде, со всеми ошибками, сделанными ии., могут стать материалом для других исследований: от изучения характера орфографических ошибок в письменной речи до становления когнитивных стратегий при переводе.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Языковая способность как детерминанта понимания иноязычного текста"

Заключение

В последние годы практика межкультурного общения в отечественной психолингвистике стала активно изучаться с целью выявления онтологических свойств языкового сознания. Речевые продукты языкового сознания, как известно, являются материалом не только для обнаружения этнокультурной специфики языкового сознания представителей разных культур, но и для формирования представлений об универсальных характеристиках сознания, о способах лингвоментального взаимодействия представителей разных культур, о принципиальной возможности образования интегративных "внеэтнических" когнитивных структур на базе взаимодействия имеющихся "этнических" и присваеваемых с инокультурным текстом.

В нашей работе была предпринята попытка исследовать определенный аспект языковой способности формирующихся билингвов, а именно соотношение между языковой способностью и языковой компетенцией как двух сторон процесса понимания текста, в том числе и текста иноязычного.

Рассматривая перевод как диалог сознаний, как процесс речесмыслопорождения, мы показали, что в межкультурном общении происходит не только заимствование, но и образование познавательных структур в результате интеграции исходных, репрезентированных в разных языках,.

Логично предположить, что в силу общности природы человеческого сознания представители различных лингвокультурных общностей не только располагают определенными познавательными структурами, которые являются универсальными, но и обладают способностью к функциональному образованию ментальных структур интегартивпого типа. Именно наличие таких структур может объяснить эквивалентность, но принципиальную нетождественность исходного текста и текста перевода.

Виды, характер и функционирование этих структур - предмет будущего исследования не одного ученого. Однако уже сейчас ясно, что в процессе переводческой деятельности переводчик сталкивается с когнитивными структурами, не имеющими аналогов в его речемыслительной деятельности. Дискурсивные связи позволяют ему понять ментальное содержание речевого произведения (текста), но когнитивной структуры как операционального отношения между стабильными ментальными содержаниями и стабильными языковыми единицами в языке перевода нет. Поэтому в процессе понимания иноязычного текста активизируются и/или создаются механизмы, способы и средства порождения и репрезентации новых для данной лингвокультурной общности когнитивных моделей. Разные способы формирования таких структур обнаружены нами на разных этапах исследования материал, извлеченного из текстов переводов формирующихся билингвов.

Мы акцентируем, что возможность взаимопонимания в межкультурном диалоге определяется не только устойчивостью и универсальностью некоей "базисной" картины мира, о которой часто говорят в лингвистике и теории понимания, а именно спецификой языковой способности человека, позволяющей ему образовывать все новые и новые познавательные модели; на основе имеющегося ассоциативно-апперцепционного содержания мышления, в том числе на основе интеграции познавательных моделей; схем, процедур, представленных в национально специфических языковых элементах.

Индивид способен формировать навыки операционального замещения исходных когнитивных структур когнитивной структурой другого этнического сознания, что по сути дела означает образование новых познавательных структур.

В работе также представлена попытка обосновать введенное нами разграничение языковой способности и языковой компетенции. Отсутствие необходимых когнитивных моделей не позволяет ии. понять текст даже тогда, когда ии. имеют высокий уровень языковой компетенции. Соотношение языковой способности и языковой компетенции; требуют дальнейшего исследования и, может быть, разработки серии экспериментов, направленных на более непосредственное обнаружение деятельности сознания, хотя мы вполне отдаем себе отчет в том, насколько эта задача трудно выполнима. Пока же нами установлено, что в процессе понимания иноязычного текста наблюдается сложное взаимодействие языковой компетенции и языковой способности на уровне значения слова, которое мы рассматриваем как когнитивную познавательную модель, репрезентированную в языковой единице (слове). Реципиент, как правило, переносит известную ему структуру слова родного языка на значение знака другого языка, нарушая систему соотношения когнитивных компонентов, представленную в этом языке лексически.

Мы пришли к выводу, что основополагающим фактором понимания текста не только на родном языке, но и текста иноязычного является языковая способность. Возможно, что уровень развития языковой способности может оказаться достаточным для понимания специфической: когниции, представленной в иноязычном тексте, но недостаточным является знание содержания знаков языка. То есть актуализация только одного компонента когнитивной структуры — ментального или языкового — не приводит к ее адекватной передаче средствами другого языка.

Важным представляется и наше предположение о том, что механизм трансформации когнитивных структур имеет разную степень операциональности у разных реципиентов. Если индивид обладает низкой степенью операциональности интегративной когнитивной структуры, возможен приблизительный, а иногда достаточно точный перевод смысла текста, но представлен он всегда будет в необщепринятой форме.

Мы разделяем точку зрения на то, что и мышление, и речевая деятельность индивида строятся по принципу функциональных систем. Это, на первый взгляд, избавляет исследователя от необходимости выстраивания какой-либо типологии или стратегий понимания текста: понимание всегда осуществляется в функциональном режиме, когда элементы мышления находятся в отношениях взаимодополнительности. Однако нерешенным до конца остается вопрос, имеются ли специфические механизмы интегрирования когнитивных структур, какие факторы, помимо выделенных нами, детерминируют такую интеграцию. Эти и другие проблемы — предмет нашего дальнейшего исследования.

Список научной литературыРомановская, Нэля Владимировна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Алпатов В.М. Предвартельные итоги лингвистики XX в. // Вестник Московоского университета. Сер. 9: Филология. — 1995. — №5.

2. Аминев Г.А. Вероятностная организация центральных механизмов речи. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1972. 159 с.

3. Анохин П.К. Очерки по физиологии функциональных систем. М.: Медицина, 1975. — 447с.

4. Антропова М.В. Личностные доминанты и средства их языкового выражения (на материале художественных текстов): Автореф. дисс. .канд. филол. наук. М., 1996.- 16 с.

5. Бархударов Л.С. Язык и перевод. — М.: Междунар. отношения, 1975. 240 с.

6. Бессознательное. Природа, функции, методы исследования. В 4-х т.: АН ГССР, Ин-т психологии им. Д.Н. Узнадзе /Под ред. А.Н. Прангишвили. — Тбилиси: Мецниереба, 1978. Т.З. Познание. Общение. Личность. — 796с.

7. Богин Г.И. Нормативы рефлективной работы в коммуникативных ситуациях // Человек — Коммуникация-Текст. Вып.З.- Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 1999. — С. 1118.

8. Богин Г.И. Опредмечивание смыслов как функция единиц текста// Человек — Коммуникация — Текст. Вып.2. 4.1. — Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 1998. — С. 38-40.

9. Богин Г.И. Типология понимания текста: Учебное пособие. Калинин: Изд-во Калининского гос. ун-та, 1986. -87с.

10. Богин Г.И. Школа рефлексии и рефлексивности // Методология современной лингвистики: проблемы и перспективы. Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2000. — 157 с.

11. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию. В 2-х т. М.: АН СССР, 1963.

12. Брудный А. Бессознательные компоненты процесса понимания // Бессознательное. Т.З: Познание. Общение. Личность. Тбилиси, 1978. - С. 214-226.

13. Будагов Р.А. Что такое развитие и совершенствование языка? М., 1977.

14. Бутакова И.О. Авторское сознание в поэзии и прозе: когнитивное моделирование: Дис. . д-ра филол. наук. — Барнаул, 2001. 345 с.

15. Бутакова Л.О. Номинация как способ репрезентации личностных смыслов автора в художественном тексте // Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. — Барнаул: Изд-во Алт.гос. ун-та, 2001.- С. 10-19.

16. Вартофский М. Модели. Репрезентация и научное понимание. М.: Прогресс, 1988. — 507с.

17. Васильев С.А. Уровни понимания текста// Общественные науки, 1983. №3. С.83-96.

18. Величковский Б.М. Современная когнитивная психология.- М.: МГУ, 1982. 336с.

19. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. — М.: Высшая школа, 1986. 416с.

20. Вовк В.Н. Языковая метафора в художественной речи: Природа вторичной номинации. — Киев: Наукова думка, 1986.- 140с.

21. Володина М.Н. Основные направления когнитивной лингвистики в Германии // Вестник Московского ун-та. Сер. 9: Филология. — 1994. №6.

22. Выготский Л.С. Мышление и речь.— М.: Лабиринт, 1996.- 415 с.

23. Галеева H.JI. Основы деятельностной теории первода. -Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 1997. 79 с.

24. Гвоздева О.Л. Промежуточный язык: решение проблем или возникновение новых? // Слово и текст: психолингвистический подход: Сб. научных трудов. Вып. 1.— Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 2003. - С. 25-32.

25. Герман И.А. Метафоризация как лингвосинергический процесс: соотношение стабильных и нестабильных компонентов // Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. — Барнаул: Изд во Алт гос. ун-та, 2000. С.33-35.

26. Герман И.А. Речевая деятельность как самоорганизующаяся система: к становлениюлингвосинергетической парадигмы: Дис. . канд. филол. наук.- Барнаул, 1999. 169с.

27. Герман И.А., Пищальникова В.А. Введение в лингвосинергетику. — Барнаул: Изд-во Алт гос. ун-та, 1999. — 129 с.

28. Горелов И.Н. Проблема функционального базиса речи в онтогенезе.-Челябинск: ГПИ, 1974. 116 с.

29. Губернаторова Э.В. Метафора как компрессированный компонент перевода: деятельностный аспект: Дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 2003. - 180 с.

30. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. -М.: Прогресс, 1984. 397 с.

31. Гусев С.С. Наука и метафора. Д.: ЛГУ, 1984. - 152 с.

32. Гусев С.С., Тульчинский Г.Л. Проблема понимания в философии. М.: Политиздат, 1985. — 192 с.

33. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. -М.: Прогресс, 1989. 310 с.

34. Демъянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994. - №4. - С. 17-33.

35. Демъянков В.З. Понимание как интерпретирующая деятельность // Вопросы языкознания. — 1983. №6. - С. 58-67.

36. Доказательство и понимание. — Киев: Наукова думка, 1986. 311с.

37. Долинин К.А. Имплицитное содержание высказывания // Вопросы языкознания. 1983. — №6. - С. 37-47.

38. Драчева С.И. Экспериментальное исследование национальной картины мира (на материале русского и алтайского языков): Дис. . канд. филол. наук. — Горно-Алтайск, 1998. 172 с.

39. Жинкин Н.И. Механизмы речи. — М.: Акад. пед. наук РСФСР, 1958. 370 с.

40. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М.: Наука, 1982. - 159 с.

41. Жолъ К.К. Мысль. Слово. Метафора: проблемы семантики в философском освещении. Киев: Наукова думка, 1984. — 303 с.

42. Жолъ К.К. Язык как практическое сознание: (Философский анализ). — Киев: Выща школа, 1999. 236с.

43. Залевская А. А. Введение в психолингвистику. — М.: Изд-во Российск. гос. гуманит. ун-та, 1999. — 382с.

44. Залевская А.А. Слово в лексиконе человека. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1990. — 204с.

45. Залевская А.А. Текст и его понимание. — Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 2001. 177 с.

46. Залевская А.А., Медведева И.Л. Психолингвистические проблемы учебного двуязычия: Учеб. пособие. Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 2002. - 194 с.

47. Звегинцев В.А. Мысли о лингвистике. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996. 334 с.

48. Зинченко В.П. Миры сознания и структуры сознания // Вопросы психологии. — 1991. №2.

49. Знаков В.В. Понимание как проблема психологии мышления// Вопросы психологии. 1991. - №1. - С. 18-26.

50. Известия Алтайского государственного университета: Журн. теорет. и прикл. исслед. — Барнаул: Изд-во Алт. гос. унта. Вып. 2. 1997. - 152 с.

51. Иовенко В.А. Коммуникативная деятельность и факторы процесса перевода // Перевод и коммуникация. — М.: ИЯ РАН, 1997. С. 83-94.

52. Исследование речевого мышления в психолингвистике. — М.: Наука, 1985. 239 с.

53. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. — М.: Наука, 1987. 261с.

54. Караулов Ю.Н. Основные характеристики языковой способности // Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики: Тезисы докладов

55. Международной научной конференции. — Екатеринбург, 1995. С. 12-16.

56. Караулов Ю.Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть. М.: Наука, 1999. - 180 с.

57. Кацнелъсон С.Д. Категории языка и мышления. — М.: Языки славянской культуры, 2001. 864 с.

58. Кинцелъ А.В. Экспериментальное исследование эмоционально-смысловой доминанты как текстообразующего фактора: Дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 1998. - 177с.

59. Клюканов Н.Э. Динамика межкультурного общения: Системно-семиотическое исследование. Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 1998. - 99с.

60. Клюканов И.Э. Структура и функционирование параграфемных элементов текста: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Саратов, 1984. - 16 с.

61. Когнитивные исследования в языковедении и зарубежной психологии: Хрестоматия / Пищальникова В.А., Лукашевич Е.В., Сонин А.Г. — Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2001. -200с.

62. Комиссаров В.Н. Коммуникативные концепции перевода // Перевод и коммуникация. М.: ИЯ РАН. - 1997. - С. 6-16.

63. Комиссаров В.Н. Речемыслительный процесс в зеркале перевода // Грамматика и перевод. М.: МГПИИЯ, 1988.- Вып. 308. - С. 128-135.

64. Красильникова В.Г. Психолингвистический анализ семантических трансформаций при переводе и литературном пересказе художественного текста: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1998. - 24с.

65. Красных В.В. Основы психосемантики и теории коммуникации: Курс лекций. М., 2001. - 132 с.

66. Крюков А.Н. Межъязыковая коммуникация и проблема перевода // Перевод и коммуникация. М.: ИЯ РАН, 1997. - С. 73-83.

67. Крюкова Н.Ф. Аналогическая и символическая метафоризации // Лингвосинергетика: проблемы и перспективы: Материалы второй школы — семинара 2 июня 2001г. Барнаул: ААЭП, 2001. - С. 38-41.

68. Крюкова Н.Ф. Метафорика и смысловая организация текста. Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 2000. - 160с.

69. Крюкова Н.Ф. Метафоричность как критерий менталитета различных групп людей // Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2001. - С. 90-99.

70. Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика — психология — когнитивная наука // Вопросы языкознания. 1994 - №4. - С. 34-47.

71. Кубрякова Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения. -М.: ИЯ РАН, 1997. 331с.

72. Кузьменко-Наумова О.Д. Смысловое восприятие знаковой информации в процессе чтения. Куйбышев: КПИ, 1980. — 78 с.

73. Лакофф Дж. Лингвистические гештальты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.XX. М.: Прогресс, 1981. — С. 350-368.

74. Лакофф Дж. Когнитивное моделирование // Язык и интеллект. М., 1996.

75. Латышев Л.К. Курс перевода. М.: Наука, 1986. — 236 с.

76. Jledepep М. Интерпретативная теория перевода // Информационно-коммуникативные аспекты перевода. — Н. Новгород, 1997.-С. 121-128.

77. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. — М.: Смысл, 1999. 287 с.

78. Леонтьев А.А. Язык, речь, речевая деятельность. — М.: Просвещение, 1969. 214 с.

79. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. Изд. 2. М.: Наука, 1977. - 314 с.

80. Лингвистика и поэтика. М.: Наука, 1979. — 309 с.

81. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1990. - 685 с.

82. Лингвосинергетика: проблемы и перспективы. Материалы второй школы-семинара 1-2 июля 2001г. Барнаул: ААЭП, 2001. - 136 с.

83. Лингвосинергетика: проблемы и перспективы: Материалы первой школы-семинара 1-2 июля 2000г. — Барнаул: ААЭП, 2000. 119 с.

84. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф /Труды по языкознанию. -М.: МГУ, 1982. 479с.

85. Лосев А.Ф. В поисках построения общего языкознания как диалектической системы // Теория и методология языкознания. М.: МГПИ им. Ленина, 1989. - С. 5-92.

86. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек Текст-Семиосфера - История. - М.: Языки русской культуры, 1999. -447с.

87. Лукашевич Е.В. Когнитивная семантика: эволюционно-прогностический аспект. Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2002. - 234 с.

88. Лукашевич Е.В. Теория значения слова: эволюционно-прогностический аспект: Автореф. дис. . д-ра филол. наук.-М., 2003. 47с.

89. Лурия А.Р. Об историческом развитии познавательных процессов. М.: Наука, 1974. - 172 с.

90. Лурия А.Р. Язык и сознание. М.: МГУ. 1979. - 319 с.

91. Львовская З.Д. Теоретические проблемы перевода. М.: Высшая школа, 1985. — 232 с.

92. Медведева И.Л. Психолингвистические аспекты функционирования иноязычного слова. Тверь: Изд-во Твер. Гос. ун-та, 1999. - 111 с.

93. Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. - 174с.

94. Методологические проблемы языкознания. Киев: Наукова думка, 1988. - 210 с.

95. Методология современной психолингвистики. — Москва; Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2003. 204с.

96. Мещанинов И.И. Проблемы развития языка. Л.: Наука, 1975. - 351с.

97. Москалъчук Г.Г. Структурная организация и самоорганизация текста. Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 1998. - 240 с.

98. Мчедвишвили А.В. Перевод научной литературы как прямое сопоставление типичных текстов: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М, 1986. - 19с.

99. Найда Ю. Изоморфные связи и эквивалентность в переводе // Перевод и коммуникация. М.: ИЯ РАН, 1997. -С.35-41.

100. Налимов В.В., Дрогалина Ж.А. Вероятностная модель бессознательного в переводе. Бессознательное как проявлениесемантической вселенной // Психологический журнал. 1984. -№6. - С. 111-112.

101. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. X. Лингвистическая семантика. М.: Прогресс, 1981. - 567с.

102. Общение. Текст. Высказывание. М.: Наука, 1989. — 172с.

103. Опарина Е.Н. Исследования метафоры в последней трети XX века // Лингвистические исследования в XX в. Сборник обзоров. М.: ИНИОН РАН, 2000. - С. 186-204.

104. Основы теории речевой деятельности. М.: Наука, 1974.- 368 с.

105. Павилёнис Р.И. Проблема смысла: Современный логико-философский анализ языка. М.: Мысль, 1983. — 286 с.

106. Перевод и коммуникация. М.: И Я РАН, 1997. - 318 с. Пищалъникова В.А. Проблема смысла художественного текста. Психолингвистический аспект. — Новосибирск: НГУ, 1992. - 132с.

107. Пищалъникова В.А., Сорокин Ю.А. Введение в психопоэтику. Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 1993. - 209 с.

108. Пищалъникова В.А. Схемы понимания: операциональные возможности и сферы применения // Человек — Коммуникация- Текст. — Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 1997. Вып. 1. - С. 19-26.

109. Пищалъникова В.А. Речевая деятельность как синергетическая система. Известия АГУ. Вып. 2 Барнаул, 1997. С. 72-79.

110. Пищалъникова В.А. Психопоэтика. Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 1999. — 176 с.

111. Пищальникова В.А. Анализ языка как синергетической системы: об одном «заимствовании» в русском языке // Известия Алт. гос. ун-та, 2000. — №4.

112. Пищальникова В.А., Герман И.А. Лингвосинергетика: тенденции развития // Лингвосинергетика: проблемы и перспективы: Материалы первой школы-семинара по лингвосинергетике. — Барнаул, 2000.

113. Пищальникова В.А. Общее языкознание: Учеб. пособие, Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2001. 238 с.

114. Пищальникова В.А. Когнитивная лингвистика и межкультурная коммуникация // Реальность, язык и сознание.- Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002. С. 122-140.

115. Пищальникова В.А. Психолингвистика и современное языковедение // Методология современной психолингвистики- М.: Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2003. С.4-21.

116. Пищальникова В.А., Романовская Н.В. Перевод как диалог сознаний. Материалы XIV Международного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации «Языковое сознание: устоявшееся и спорное».- М.: ИЯ РАН, 2003. 205с.

117. Подольская Н.И. Проблема описания процесса перевода (метод компьютерного моделирования): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1998. - 22 с.

118. Поймёнова А.А. Лексические ошибки и их классификация // Семантика слова и текста: психолингвистические исследования: Сб. науч. статей. — Тверь: Изд-во Твер. гос. унта, 1998. С. 80-83.

119. Поймёнова А.А. Лексическая ошибка в свете стратегий преодоления коммуникативных затруднений при пользованиииностранным языком: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Тверь, 1999. 16 с.

120. Поймёнова А.А. Психолингвистические механизмы лексических ошибок // Семантика слова и текста: психолингвистческие исследования: Сб. науч. статей. — Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 1998. С. 84-89.

121. Поймёнова А.А. Лексические ошибки и некоторые пути исследования их психолингвистических механизмов // Психолингвистические исследования слова и текста: Сб. науч. статей. Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 1997. — С. 44-53.

122. Поймёнова А.А. Лексические ошибки и некоторые пути их исследования их психолингвистических механизмов // Психолингвистичекие исследования слова и текста: Сб. науч. статей. Тверь: Изд-во твер. гос. ун-та, 1997. — С. 44-53.

123. Понимание как логико-гносеологическая проблема: Киев: Наукова думка, 1982. 272 с.

124. Понимание как философско-методологическая проблема II Вопросы философии. — 1986. №7. - С. 65-81.

125. Потебня А.А. Мысль и язык // Слово и миф. — М.: Правда, 1989. 622 с.

126. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М.: Лабиринт, 1999. - 269с.

127. Проблемы двуязычия и многоязычия. М.: Наука, 1972. —359с.

128. Ракитов А.И. Диалектика процесса понимания// Вопросы философии. 1985. - №12. - С. 62-71.

129. Рамишвили Д.И. Бессознательное в контексте речевой активности // Бессознательное. Тбилиси: Мецниереба, 1978.-С. 305-318.

130. Реальность, язык, сознание. Вып. 2. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002. - 453 с.

131. Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика. Очерки лингвистической теории перевода. М.: Междунар. отношения, 1974. — 216 с.

132. Романова И.В. Обусловленность переводческой деятельности универсальными стратегиями понимания текста (на материале французского, английского и русского языков): Дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 2002. — 218 с.

133. Романовская Н.В. Когнитивная и языковая способность как детерминанта перевода: экспериментальное исследование: Монография. М.: И Я РАН, 2003. - 215 с.

134. Романовская Н.В. Экспериментальное исследование трансформации когнитивных структур в процессе перевода // Аспекты исследования картины мира: Коллективная монография. Москва-Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2003. — С. 249-261.

135. Романовская Н.В. Когнитивное взаимодействие в процессе грамматических трансформаций в переводе // Научный вестник МГТУ ГА. — № 58. Серия «Общество, экономика, образование» М.: МГТУ ГА, 2003. - С. 123-132.

136. Романовская Н.В. Роль познавательных моделей в достижении адекватности перевода // Научный вестник МГТУ ГА. — № 68. Серия «Общество, экономика, образование» — М.: МГТУ ГА, 2003. С.85-92.

137. Романовская Н.В. Грамматическая трансформация как репрезентация интегральных когнитивных структур // Научный вестник МГТУ ГА. №70. Серия «Общество, экономика, образование» - М.: МГТУ ГА, 2003. - С.141-144.

138. Романовская Н.В. Становление «чужих» когнитивных моделей в языке-рецепторе в зависимости от уровня языковой компетенции и других детерминант // Тезисы докладов международной научно-технической конференции

139. Гражданская авиация на современном этапе развития науки, техники и общества». М., МГТУ ГА, 2003. - С. 264.

140. Романовская Н.В., Пищальникова В.А. Перевод как диалог сознаний // Тез. докл. XIV Международного симпозиума «Языковое сознание: устоявшееся и спорное». — М., 2003. С. 205-206.

141. Романовская Н.В. Методологические основы когнитивной теории перевода // Языковое бытие человека и этноса. М.: ИЯ РАН—МГЭИ, 2004. Вып.7. - С.76-85.

142. Романовская Н.В. Интеграция познавательных моделей в процессе перевода // Научный вестник МГТУ ГА № 78, Серия «Общество, экономика, образование. — М.: МГТУ ГА, 2004. — С. 120-123.

143. Романовская Н.В. Языковая способность как психолингвистическая проблема // Научный вестник МГТУ ГА. № 82. Серия «Общество, экономика, образование». - М.: МГТУ ГА, 2004. - С.63-67.

144. Романовская Н.В. Грамматические трансформации как база моделирования когнитивных моделей // Научный вестник МГТУ ГА. — № 82. Серия «Общество, экономика, образование». М.: МГТУ ГА, 2004. - С. 73-77.

145. Романовская Н.В. Языковая способность индивида как функциональная динамическая категория // Научный вестник МГТУ ГА. № 83. Серия «Общество, экономика, образование». - М.: МГТУ ГА, 2004. - С. 135-138.

146. Рябцева Н.К. Теория и практика перевода: когнитивный аспект // Перевод и коммуникация. М.: ИЯ РАН, 1997. - С. 42-63.

147. Рубинштейн C.JI. Основы общей психологии. — СПб.: Питер Ком, 1988. 688 с.

148. Сазонова Т.Ю. Моделирование процессов идентификации слова человеком: психолингвистический подход. Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 2000. — 134 с.

149. Салмина JI.M. Коммуникация. Язык. Мышление. — Казань: ДАС, 2001.- 169 с.

150. Сахарный JI.B. Язык, сознание, этнос, культура // Тезисы XI Всероссийского симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. М., 1994. - С. 196-198.

151. Сепир Э. Избранные труды по языкозннаию и культурологии. М., 1993.

152. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. — СПб.: Наука, 1993. 150 с.

153. Солсо Р.Л. Когнитивная психология. М.: Тривола, 1996. - 598 с.

154. Сонин А.Г. Когнитивная психология и проблемы языка // Когнитивные исследования в языковедении и зарубежной психологии: Хрестоматия/ В.А.Пищалъникова, Е.В. Лукашевич, А.Г.Сонин. — Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2001. С. 114-125.

155. Сонин А.Г. Когнитивная лингвистика: становление парадигмы. Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2002. - 222с.

156. Староселец О.А. Экспериментальное исследование понимания метафоры текста: Дис. . канд. филол. наук. — Барнаул, 1997. -164 с.

157. Стернин И.А., Попова З.Д. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж, 2001. - 136 с.

158. Сунцова H.JI. Лингвистическая модель порождения вторичного текста: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1995. - 21с.

159. Тарасов Е.Ф. Актуальные проблемы анализа языкового сознания // Языковое сознание и образ мира: Сб. статей. — М., 2000. С. 24-33.

160. Тарасов Е.Ф. Языковое сознание и его познавательный статус // Проблемы психолингвистики: теория и эксперимент: Сб. научных трудов. М., 2001. - С. 301-311.

161. Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. — 511 с.

162. Уфимцева И.В. Ядро языкового сознания русских // Межкультурная коммуникация и перевод: Материалы межвузовской научной конференции. М., 2002. - С. 34-39.

163. Ухтомский А.А. Избранные труды. — Л., 1978. — 358 с.

164. Фесенко Т.А. Реальный мир и ментальная реальность. — Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999. — 213 с.

165. Фесенко Т.А. Принципы когнитивной транслятологии // Реальность, язык, сознание: Междунар. межвуз. сб. научн. тр. Вып. 2. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002. - С. 15-28.

166. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. — М.: Прогресс, 1988. -С.52-92.

167. Фомин А.Г. Психолингвистическая концепция моделирования тендерной языковой личности. — Москва-Кемерово: Кузбассвузиздат, 2003. 236 с.

168. Хайруллин В.И. Лингвокультурологические и конгитивные аспекты перевода: Автореф. дис. . докт. филол. наук. М., 1995. -25 с.

169. Халеева И.И. Вторичная языковая личность как реципиент инофонного текста // Язык система. Язык - текст. Язык - способность. - М.: ИРЯ РАН, 1995. - С. 277-285.

170. Человек — Коммуникация — Текст. — Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 1998. Вып. 2, 4.1. 183с.

171. Человеческий фактор в языке. Язык и порождение речи. -М.: Наука, 1991. 239 с.

172. Ченки А. Современные когнитивные подходы к семантике // Вопросы языкознания. М., 1996. - №2. - С.68-78.

173. Черняховская JI.A. Перевод и смысловая культура. М.: Междунар. отношения, 1976. -264 с.

174. Чуприкова Н.И. Принцип дифференциации когнитивных структур в умственном развитии, обучение и интеллект // Вопросы психологии. М., 1990 - №5. - С. 31-39.

175. Шахнарович A.M. Языковая способность // Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990. — С. 611.

176. Шахнарович A.M. Языковая личность и языковая способность // Язык — система. Язык — текст. Язык -способность. М.: ИРЯ РАН, 1995. - С. 213-223.

177. Швейцер А.Д. Буквальный перевод и интерференция // Перевод и коммуникация. М.: ИЯ РАН, 1997. - С. 22-34.

178. Щерба JI.B. Языковая система и речевая деятельность. -Л.: Наука, 1974. 248 с.

179. Языковая номинация (Общие вопросы).- М. Наука, 1977.358с.

180. Языковая семантика и образ мира. Казань: КзГУ, 1997. - 216 с.

181. Языковое бытие человека и этноса: психолингвистичекий и когнитинивный аспекты. Сб. статей. Вып. 5 Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2001. - 172 с.

182. Языковое бытие человека и этноса:психолингвистический и когнитивный аспекты. Вып. 4. -Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2000. -142 с.

183. Bechtel A. Connectionism and the Mind: An Introduction to Parallel Processing in Networks. Cambridge, Mass.: Blackwell, 1990.

184. Changeux J.P. L'homme neuronal. Paris: Fayard, 1983.

185. Clark H.H. Clark E. Psychology and Language: An Introduction to Psycholinguistic. — New York: Harcourt Brace Jonovich, 1977.

186. Chomsky N. Aspects of the Theory of Sintax. — Cambridge: MIT Press, 1965.

187. Eliasmith C. The third contender: A critical examination of the dinamicist theory of cognition // Philosophical Psycology. -1996. Vol. 9. - № 4.

188. Metaphor and Thougth / Edited by A. Ortony. — 2 nd - . Cambridge: Cambridge University Press, 1993. - 678p.

189. Philosophical perspectives on metaphor / Ed. by M. Johnson. Mineapolis: University of Minnesota Press, 1981. -361 p.

190. Smith E.E., Shoben E.J., Rips L.J. Structure and process in semantic memory: A featural model for semantic decisions // Psychological Review. 1974. № 81. p. 214-241.

191. Thelen E. and L.Smith. A Dynamical Systems Approach to the Development of Cognition and Action. Cambridge : MIT Press, 1993.

192. Van Gelder T. Compositionality : A connectionist variation on a theme // Cognitive Science,. 1990. № 14, p.355-384.1. Словари1.ngman Dictionary of English Idioms. GB: Longman. 1979. -388p.

193. The Advanced Learner's Dictionary of Current English/ By A.S.Hornby, E.V. Gatenby, H.Wakefield.1992.

194. The Concise Oxford Dictionary of Current English/ Ed. By H.W. Fowler and F.G. Fowler. Fifth edition. Oxford University Press, 1964. 1558 p.

195. The Oxford Russian Dictionary. Oxford: Oxford University Press. 1993. 1340 p.

196. Англо-русский фразеологический словарь. 4-е изд. — М.: Рус. язык, 1984. 944 с.

197. Ахманова О.С. Русско-английский словарь. — М.: Русский язык, 2001. 296 с.

198. Кунин А.В. Англо-русский словарь. М.: Русский язык, 1984. - 942 с.

199. Новый Большой англо-русский словарь. В 3-х т. — М.: Русский язык, 1993.

200. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка.- 4-е изд. М.: Азбуковник, 1998. - 944 с.

201. Словарь русского языка: В 4-х томах.— М.: Рус. язык, 1985 1988.

202. Современный словарь иностранных слов.— М.: Рус. язык, 1992. 740 с.

203. Романовская Нэля Владимировна

204. ЯЗЫКОВАЯ СПОСОБНОСТЬ КАК ДЕТЕРМИНАНТА ПОНИМАНИЯ ИНОЯЗЫЧНОГО ТЕКСТА1002.19 теория языка

205. Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук