автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Языковое отражение ментально-поведенческих норм и межкультурный диалог

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковое отражение ментально-поведенческих норм и межкультурный диалог"

На правах рукописи

ЧУЛУУНЖАВ БААСАНЖАРГАЛ

ЯЗЫКОВОЕ ОТРАЖЕНИЕ МЕНТАЛЬНО - ПОВЕДЕНЧЕСКИХ НОРМ И МЕЖКУЛЬТУРНЫЙ ДИАЛОГ (на примере русской культуры в сопоставлении с монгольской)

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2005

Работа выполнена на кафедре русской словесности и межкультурной коммуникации Государственного института русского языка им. A.C. Пушки-

на.

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

академик РАО,

доктор филологических наук,

профессор

Костомаров Виталий Григорьевич

доктор филологических наук, профессор

Дамбуева Полина Петровна

кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник Милославская Светлана Кирилловна

Ведущая организация:

Российский университет дружбы народов

Защита состоится « » угжм&пА' 200 в «Юк» ч. ого совета на заседании диссертационного совета Д 212.047.01 Го

в зале

Ученого совета на заседании диссертациойного совета Д 212.047.01 Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина по адресу: 117485, Москва, ул. Академика Волпгаа, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Гос. ИРЯ им. A.C. Пушкина.

Автореферат разослан « и »

200JJ.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор педагогических наук, профессор ^ В.В. Молчановский

¿ооб-Ц 1253583

&о9о

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена выявлению различия и сходства ментально-поведенческих норм русских и монголов через языковые единицы. Язык ярко отражает специфику ментально-поведенческих норм наций в пословицах, поговорках, крылатых словах, лозунгах, призывах, терминах, фразеологизмах. Знание особенностей ментально-поведенческих норм наций предотвращает культурный шок в общении носителей разных культур.

В описании языкового отражения ментально-поведенческих норм мы опираемся на понятие культурного компонента, то есть тех долей семантической структуры языковых единиц, которые восходят к истории, географии, экономике, фольклору, традиционному и новому быту. Отдельные слова, рассматриваемые в данной работе, выбраны нами как лексемы, ярко отражающие различие и сходство ментально-поведенческих норм русских и монголов. Например: лексемы «лошадь», «душа», «чай». Под лексемой понимается звуковая оболочка слова. Она хранит в памяти носителя языка и культуры не только предметное значение, но и специфические культурные сведения. Эти стороны семантики мы называем «семантическими долями». При сравнении семантических долей лексического понятия, выраженного определенными лексемами в двух или более языках, четко выявляются различие и сходство ментально-поведенческих норм наций. Например, лексема «чай» в толковом словаре русского языка С.И. Ожегова имеет три семантических доли: «1) высушенные и особо обработанные листья некоторых культивируемых вечнозеленых растений, на которых настаивается горячий напиток; 2) напиток настоянный на таких листьях; 3) то же, что чаепитие». Аналогичная лексема «цай» (чай) в толковом словаре монгольского языка Я. Цэвэла характеризуется иными семантическими долями: «1) зарим ургамлын

хатаасан буюу боловсруулсныг усанд буцалгаж идээшгглэн уух ундаан (букв напиток, настоянный путем варки в воде некоторых видов сушенных и обработанных растений); 2) зарим ургамал навчийг ундаанд хэрэглэхээр боловсруулсан НЬ {букв несколько видов обработанных растений и листьев в целях употребления для чая)».

Сопоставление этих дефиниций сразу дает почувствовать различие ментально-поведенческих норм русских и монголов при понимании смысла этого слова. Если для русских чай является листьями, то для монголов, чай -это растение. В толковании слова в словаре монгольского языка напоминаются лексемы «листья» и «растение». Это потому, что монголы в основном пили и пьют зеленый, кирпичный чай, который состоит из спрессованных листков, веток и стеблей чайного растения (то есть, из целого растения), из которых получается чай лишь при варке. А русские пьют чай только из листьев разного сорта, который легко заваривается кипятком. Русские и монголы совсем по-разному понимают «заварку» чая. Неучет разницы такого понимания может привести к непониманию в межкультурном диалоге. У русских «заварка» представляется настоем, приготовленным путем заливания кипятка на сухой чай. У монголов же, наоборот, «идээ» (заварка) - это просто сухой чай до его варки в воде, на огне. Русские говорят: «заварить чай», а монголы «варить чай».

Различие понимания семантики языковых единиц углубляется при рассмо трении семантических долей лексического фона пословиц, поговорок, девизов, лозунгов, крылатых слов, терминов и др. Так, например, различие понимания распространяющих значение лексемы «чай» устойчивых сочетаний состоит в следующем. Русское выражение «чай вприкуску» и восходящий к нему вопросы «Сахар положить? Сколько?» вызывает удивление у многих монголов. Монголы, живущие во многих аймаках (округах) пьют чай с солью. Нет в русском языке выражения «банштай

цай» (букв, чай с пельменями). Монголы не отказываются от приглашения к чаю с пельменями. Выражения «чай вприкуску» со значением «пить чай, прикусывая сахар» и «чай с пельменями», означающий «чай, в котором варились пельмени», дают новое фоновое знание, сопряженное с лексемой «чай». Именно такая предложенная Г.Д. Томахиным идея рассмотрения лексического фона как знания, сопряженного с определенной лексемой, является одним из опорных пунктов нашего исследования.

При рассмотрении понятия «менталитет» мы пользуемся определением Ю.Е. Прохорова и И.А. Стернина: «Менталитет... - специфический способ восприятия и понимания действительности, определяемый совокупностью когнитивных стереотипов сознания, характерных для определенной лингвокультурной общности». Согласуясь с мнением в приведенном определении, мы добавляем к нему мысль о том, что совокупность когнитивных стереотипов создает в жизни наций поведенческие нормы, строго соблюдаемые в повседневной жизни. Ввиду этого, нами предлагается термин «ментально-поведенческая норма», называющий

лингвострановедчески актуальное понятие, с помощью которого выявляются различие и сходство культуры наций.

Актуальность исследования. В наши дни межкультурный диалог играет решающую роль в отношении между странами. Следовательно, достижение успеха в межкультурном диалоге актуально. Этот успех ".ависит от знания культур разных наций. В овладении знаниями культуры большое место занимает постижение языкового отражения ментально-поведенческих норм представителей разных культур. Ментально-поведенческой нормой нами считается способ специфичного стереотипного мышления и обусловленные этим способом правила поведения, строго соблюдаемые нацией. В языковых единицах хранится суть культуры нации. В них фиксируется неоспоримая, признанная информация о жизни определенной

нации. С признанным стереотипом нации не спорят, а его просто нужно принимать. Нами рассмотрено языковое отражение ментально-поведенческих норм на примере русской культуры в сопоставлении с монгольской культурой.

Научная новизна данной работы состоит в том, что разработана методика сопоставительного анализа ментально-поведенческих норм русских и монголов в интересах преподавания русского языка монголам. Русский язык выступает наиболее распространенной базой русско-монгольского межкультурного диалога.

Основной целью работы является сравнение семантических долей лексем с богатым культурным компонентом в русском и монгольском языках и сопоставление знаний, сопряженных с рассмотренными лексемами в целях выявления причин сходства и различия ментально-поведенческих норм русских и монголов.

Гипотеза, Предполагается, что ментально-поведенческие нормы наций резко различаются, если они обусловлены различием экономического уклада, основанного на неодинаковых географических и климатических условиях, а также несходных верованиях, истории и искусстве носителей культур.

Поставленная исследованием цель и доказательство выдвинутой гипотезы потребовали решение следующих задач:

• проанализировать фактический языковой материал из словарей, художественной и публицистической литературы;

• опираясь на педагогический опыт обобщить трудности восприятия фактов русской культуры монголами, изучающими русский язык;

• уяснить понятия ментально-поведенческой нормы;

• определить роль ментально-поведенческих норм в межкультурном диалоге;

• выявить сходства и различия ментально-поведенческих норм русских и монголов, отраженных в языках.

Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что описание специфики ментально-поведенческих норм, отраженных в единицах языка позволит методистам - русистам произвести адекватный отбор материалов при составлении программ и учебников.

Объектом исследования выступает лексемы с богатым культурным компонентом, фразеологизмы, пословицы, поговорки, лозунги, термины, крылатые слова.

Предметом исследования - сопоставление ментально-поведенческих норм русских и монголов, отраженных в словах, пословицах, поговорках, девизах, призывах, терминах, фразеологизмах.

Материалом исследования послужила выборка из словарей, художественной и публицистической литературы, в том числе из книг «Пословицы русского народа» В.И. Даля, «Крылатые слова» Н.С. Ашукина и М.Г. Ашукиной, «Язык и культура: лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного» В.Г. Костомарова и Е.М. Верещагина, «Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: лингвострановедческий словарь» В.П. Фелицыной и Ю.Е. Прохорова, «Толковый словарь русского языка» С.И. Ожегова, «Фразеологический словарь русского языка» А.Н. Тихонова, «Символика цвета» Т.Б. Забозлаевой, «Монгольские народные пословицы и поговорки» в двух частях Г. Ринчэнсамбуу, «Большой толковый словарь: обычаи и традиции монголов» Ч. Арьяасурэна и X. Нямбуу, «Краткий словарь табу монголов» X. Нямбуу и Ц. Нацагдоржа, «История Монголии» в пяти томах, «Культура, язык и национальный менталитет» Ж. Баянсана и примеры из рассказов А.П. Чехова, В.М. Шукшина.

Методы исследования определялись спецификой материала и поставленными целями и задачами. Использовались метод лингвистического наблюдения и описания, метод компарации, метод переводной семантизадии, метод беспереводной семантизации, метод фразеологической кальки и полукалыси.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Достижение успеха в межкультурном диалоге актуально в современных условиях интенсификации общения представителей разных культур.

2. Успех в общении между носителями разных культур обеспечивается знанием культуры этносов, в том числе, ментально-поведенческих норм наций. Способ специфичного стереотипного мышления и обусловленные этим способом правила поведения строго соблюдаются носителями культуры и обеспечивают нормальное протекание общения представителей разных наций.

3. Семантика лексемы с богатым культурным компонентом четко выявляет специфику ментально-поведенческих норм наций.

4. Фоновое знание, фиксированное в пословицах, поговорках, крылатых словах, призывах, лозунгах, терминах и фразеологизмах является объектом обширного исследования особенности ментально-поведенческих норм наций.

5. Ментально-поведенческие нормы наций резко различаются, если они обусловлены различием экономического уклада, основанного на неодинаковых географических и климатических условиях, а также несходных верованиях, истории и искусстве носителей культур. В основе монгольских и русских ментально-поведенческих норм лежат существенные различия кочевого и оседлого образа жизни.

6. В рамках исследования ментально-поведенческих норм следует усовершенствовать приемы и способы применения знания о культуре наций не только в лексикологии, но и в туризме, деловом общении и практике обучения.

Апробация работы. Основные положения диссертации и результаты исследования докладывались и обсуждались на заседании кафедры русской словесности и межкультурного диалога Государственного института русского языка имени A.C. Пушкина (ноябрь, 2004), опубликованы в журналах «Русская речь» (Москва, 2003) и «Вестник МАПРЯЛ» (Москва, 2004). Изложенная в журнале «Зууны мэдээ» (Улаанбаатар, 2005) статья посвящена широким кругам монгольских читателей.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Основное содержание работы

Во введении обосновываются актуальность и научная новизна исследования, определяются предмет и объект, цель и задачи, материал и методы исследования, теоретическая значимость и практическая ценность работы.

В первой главе «Теоретическая основа языкового отражения ментально-поведенческих норм наций в межкультурном диалоге» дается обзор существующих подходов к рассмотрению отражения менталитета и поведения наций в пословицах, поговорках, призывах, лозунгах, крылатых словах, терминах, фразеологизмах. В ней объясняются термины, используемые в диссертации, обосновываются основные общетеоретические и методические положения, на которые мы опираемся при анализе фактического материала, определяется роль выявления различия и сходства ментально-поведенческих норм наций в создании успешного

межкультурного диалога с помощью примеров из русской и монгольской культуры.

В параграфе 1.7. рассматривается неодинаковое проявление символа в разных культурах этносов, а также языковой символ и подход к символу через миф. Отмечается, что символ не может быть вне своего религиозного, <

культурного контекста. При рассмотрении отражающего специфику 1

ментально-поведенческих норм символа нужно его различать от знака, '

понятия и образа. ,

В параграфе 1.8. «Отражение ментально-поведенческих норм лингвокультурных общностей в переносном значении слова и сочетании слов» рассматриваются метафора, метонимия, перифраза, фразеологизм как наглядные специфичные отражающие ментально-поведенческих нормы наций механизмы и приведены примеры из русского и монгольского языков.

Во второй главе диссертации «Языковое отражение ментально-поведенческих норм русских и монголов в межкультурном диалоге» рассматриваются 7 параграфов: «Архетип, выраженный с помощью денотата «душа», «Архетипы, сформированные под влиянием оседлой и кочевой жизни», «Фоновое знание, сопряженное с лексемой «лоптадь», «Лексический фон слова «чай», «Цветообозначающие слова как символы», «Ментально-поведенческие нормы монголов в пожеланиях, похвалах и панегириках» и «Экспрессивность в языке при выражении ментально-поведенчсских норм». Лексемы «душа», «оседлая жизнь», «кочевая жизнь», «лошадь», «чай»,

(

«цвет» являются основными объектами языкового отражения ментально-поведенческих норм русских и монголов. Знание, сопряженное с этими лексемами, отражается в устойчивых сочетаниях. '

Ментально-поведенческие нормы русских и монголов, отраженные в пословицах, поговорках, фразеологизмах о душе, совпадают в следующих семантических долях (СД) лексического фона:

1) СД -1 - «чистая душа дороже всех»:

рус. «Хоть мошна пуста, да душа чиста», «Душа - заветное дело»; монг «Сэтгэл гэдэг эднээс эрхэм, итгэл гэдэг бгхнээс дээд» (букв Душа дороже вещей, а вера - всех на свете), «Сэтгэлийн ариун итгэлийн дээд» (букв Чистая душа - вершина веры); ' 2) СД - 2 — «здоровье и спокойствие обеспечиваются только благодаря невредимой душе»: рус. «Душа согрешила, а тело в ответе», «Обидеть легко, а в душе каково?», «Не криви душой: кривобок на тот свет уйдешь»;

монг «Сэтгэл сэвгуй бол таван махбод эруул» (букв Если душа без изъяна, то пять элементов организма здоровы), «Сэтгэл амар бол бие амар» (букв Расслабляешься, если в душе спокойно), «Сэтгэл сайхан бол енге сайхан» (букв Если душа красива, то облик привлекателен);

3) СД - 3 - «Неодобрителен тот, который не относится к кому-чему-либо не от души»:

рус. «Бездушное тело», «Тело без души»;

монг. «Сэтгэлд нь сэрх ухсэн ухаанд нь ухна ухсэн» (букв Как будто умер козел в душе и памяти), «Сэтгэл нь цээжиндээн угуй, сахиус нь сужгэндээн угуй» (букв Как же без души сердце и без веры талисман), «Сэтгэлгуй хуухэнд сэвж сээр хузуунийхээн махыг барахаар Сэлэнгийн усанд живж сэлуурт загасанд нь идуулсэн нь дээр» (букв Лучше утонуть в реке Сэлэнгэ и стать кормом для рыб, чем ухаживать за не любящей тебя девушкой до истощения);

4) СД - 4 - «Душа человека питается кем-либо или чем-либо»:

рус. «Муж да жена - одна душа», «Вся семья вместе, так и душа на месте», «Жив бог, жива моя душа»;

монг «Сэтгэлийн ввчинг УГЭЭр, биеНЙН евчинг эмээр» - (букв Словом лечится

душа, лекарством лечится плоть), «Сэтгэлд орж сайн хоногшвол сэтэрхий зуу

и

ч мянган лан» (букв Даже иголка с прорванным ушком стоит тысячу золотых монет, если она в душе остается);

5) СД - 5 - «душа человека не поддается никому и ничему как его тело»: рус. «Тело в тесноту, а душу на простор», «Не стерпела душа - на простор пошла», «Не стерпела душа молодецкая», «Тело довезу, а за душу не ручаюсь», «Что телу любо, то душе грубо»;

монг «Бие нь энд, сэтгэл нь тэнд» (букв Плоть здесь, а душа там), «Биеийг нь теруулэхээс сэтгэлийг нь теруулэхгуй» ([букв Не рожают душу, а тело);

6) СД - 5 - «душа устанавливает всем меру - она не ограничивается физической силой, только сама себя ограничивает»:

рус. «Душа всему мера», «Душа меру знает»;

монг «Гэдэс нь цадсан ч сэтгэл нь цадахгуй» ( букв Хотя сыт желудок, душа просит есть), «Сэтгэл ханалаа» (букв. Душа насытилась).

В пословицах, поговорках, фразеологизмах о разных состояниях души, отражаются специфические ментально-поведенческие нормы русских и монголов. Лексемы в сходных ситуациях не совпадают эквивалентно. Например, о муке души русские говорят: «душа надрывается», а монголы: «сэтгэл сэмэрлээ» (букв, душа вытаскивается фибрами). Острое чувство жалости русскими выражается фразеологизмом «душа перевернулась», а монголами - фразеологизмом «элэг эмтэрлээ» (букв, печень откалывается). Смысл «тосковать» в русском языке выражается фразеологизмом «на душе кошки скребут», а в монгольском языке только глаголом «гиюурэх» (букв. тосковать). Если в монгольском языке нет фразеологизма «чернильная душа» в значении «бюрократизм», то в русском языке нет «хатуу сэтгэл» (букв, твердая душа) в значении «бессердечность». У русских принято указать субъект лексемой «душа». Это не характерно для монгольского языка. Например, русский фразеологизм «только и есть за душой» имеет смысл «только и есть у меня» и фразеологизм «брать на душу» можно

понять как «принять на себя». Фразеологизмы о невозможности познания души изобилуют в русском языке. Например: рус «Чужая душа - темный лес», «Чужая душа не гумно, не заглянешь» и т.д.

Во многих устойчивых выражениях отражена основная ментально-поведенческая норма русских в оседлой жизни: «нельзя ждать милостей от природы; всё вокруг должно подчиняться мне и усовершенствоваться». Главная ментально-поведенческая норма монголов в кочевой жизни принципиально иная: «мы должны первозданно хранить природу; нам лучше самим приспосабливаться к окружающему».

Русские издавна занимаются, главным образом, земледелием, которое привязывает их к определенному месту. Они могли создать образ жизни в одном определенном месте, приспосабливая всё вокруг к своим интересам именно благодаря их многолюдности. Уборка хлеба, овощей, фруктов, овса, корма, содержание домашних животных в хлевах, стройка громадных домов, фабрик, заводов, городов и других являются плодом труда многомиллионных масс трудящихся русских людей. Русские создали оседлый образ жизни - условие, которое требует приспосабливания себя к разным производственным отношениям между людьми, а не к новым природным условиям как кочевники. Привязанность к одному месту жительства породила расхожие мнения среди русских: «За морем теплее, а у нас светлее», «Родина - мать, чужбина - мачеха», «Своя лечаль чужой радости дороже» и т.д.

Русских смущают монгольские народные поговорки «Сууж амрахаар явж амар» {букв. Отдохни душой и телом, тронувшись в путь, оставив передышку в оседлости) и «Суусан цэцнээс явсан тэнэг дээр» (букв. Глупый, который уехал, выиграет оставшегося на месте мудрого) со значением тот, который не остался на месте, добивается успеха. Монголы в течение 15 тысяч лет живут за счет своих овец, коз, коров, верблюдов и

лошадей, которые паслись и пасутся стадами, табунами. Малочисленный монгольский этнос не имел возможности приготавливать корм из невысоких растений в природе или культивировать растения для корма на поле, чтобы содержать миллионы голов скота. Сейчас в Монголии около 30 миллионов домашних животных. А население Монголии составляет сейчас только 3 миллиона. У них остается один путь только менять пастбище, иначе нечем кормить домашних (вернее, прирученных) животных. Монголы вынуждены кочевать в поисках лучших трав и прозрачной воды для сохранения своего кормильца - скота, занимаясь отгонным животноводством. Это обстоятельство создало ментально-поведенческую норму монголов «только тот, который не остался на месте, добивается успеха». Монгольские животноводы кочуют минимум 4 раза в год: в свой «зимник», «весенник», «летник» и «осенник».

Таким образом, монголы не одомашнивали животных, только приручали их, приспосабливая себя к кочевому образу жизни. Следовательно, со смыслом русской народной поговорки «Два переезда равны одному пожару» монголы никак не могут согласиться. В монгольском языке существует поговорка «Манай хэлснээр болохгтй, малый меерснеер болно» (Не наше слово, а мычание скота решает всё).

Однако, в современной жизни появилась новая ментально-поведенческая норма «сочетание комфорта оседлой жизни с портативностью кочевья». Широко используются объекты, которые входят под название «передвижные»: спутники земли, палатки, ноутбуки, фонарики, раскладушки и другие.

'Лексемы «лошадь/адуу», «конь/морь», «кобыл ица/гуу», «жеребец/азарга» имеют богатый культурный компонент, описывающий различия ментально-поведенческих норм русских и монголов.

В русском обиходе лошади, в основном, используются в качестве тягловой силы. Это функция лошадей не характерна для быта монголов. Языковым отражением главной функции русских лошадей являются фразеологизмы в русском языке: «лошадиная сила», «лошадиное здоровье», «работать как лошадь», «рабочая лошадь», «груб как ломовая лошадь».

В быту монголов жеребец-производитель является вождем табуна лошадей. Это отражено во фразеологизмах в монгольском языке «сургийн манлай» (букв, вождь табуна), «азарга адуу» (букв, жеребец с табуном). Если участие кобылиц в скачке ничуть не удивляет русских, то по ментально-поведенческой норме монголов не принято, даже оскорбительно участие в скачках любого масштаба даже одной кобылицы. Но в остальных случаях к кобылицам монголы относятся уважительно. Их почитают как родительниц быстрых резвых жеребят, производительниц напитка с целебной и утоляющей силой «айраг» (кумыс). «Айраг» заменяет для многих монголов пиво, поэтому в монгольском языке параллельно используются слово «пиво» и «шар айраг» (букв, желтый кумыс). Существует монгольская пословица «Сайн хуний ур, сугг гууиий уиага» (букв. Жеребенок молокообильной кобылицы, что и сын благородного человека).

Для верховой езды и скачки в Монголии используются только кони (кастрированные самцы) пяти возрастных категорий, которые в монгольском языке называются как «морь» (конь), в отличие от лошадей любого пола в русской действительности. Именно «морь» находится на гербе Монголии. На этот герб монголы молятся: «Терийн минь сулд ершее!» (букв. Помилуй нас мощь государства!).

Способы проведения скачки у русских и монголов разные. Русские проводят их на ипподроме по кругу, чтобы наблюдать весь процесс с места. Монголам же приходится сопроводить скакунов во время скачки или ждать

их у финиша, ибо скачка проводится по прямой дороге. Существуют в монгольском языке устойчивые словосочетания: «Морьд гарлаа» (букв. Кони вышли) в значении «скакуны тронулись от площади празднования всенародного фестиваля «Наадам» на место старта» и «Морьд эргэлээ» (букв. Кони обернулись) в значении «скакуны заехали со старта и сейчас скачут к финишу».

Как пишет А. Брагина, лексемы «лошадь» «конь», «жеребенок» живут активной жизнью в русском языке, получая уменьшительно-ласкательные >

суффиксы. Например, лошадка, лошадочка, лошадушка, лошадёночка, конек, конечек, коник, коняшка, кобылка, жеребчик, конище, жеребенок, жеребеночек и т. д. Смысл, выраженный такими суффиксами, трудно передать на монгольском языке. Определения к слову лошадь в названиях детских книг не характерны в монгольском языке. Например: «Рыжая лошадь», «Лошадь без головы», «Лунная лошадь», «Лошадь, которая потеряла очки» и т. д.

Лексемы «лошадь», «кобылица/кобыла», «конь», «мерин» в русском языке и «морь» (конь), «гуу» (кобылица), «азарга» (жеребец) в монгольском языке употребляются в переносном значении, отражая и универсальность и специфичность ментально-поведенческих норм русских и монголов. В обоих языках лексемы «конь» и «лошадь» универсально обозначают залог успеха. Без коня русскому крестьянину не пахать землю и монголу не ехать за табуном лошадей и стадами других домашчих животных. ,

Следовательно, в русской поговорке «Волга - матушка добрая лошадка», словосочетание «добрая лошадка» означает «источник жизни». В

1

поговорке «Конь мой - вся надежда», словосочетание «конь мой» имеет значение «то, что есть у меня». Монгольский фразеологизм «Морьтой байна! - букв. С конем!» имеет значение «вам повезло». В русском фразеологизме «бред сивой кобылы» и монгольском - «банж ядсан

байдсаи гуу шиг - букв, как яловая кобыла, желающая жеребца» отражается не положительный образ субъекта.

Однако, русский фразеологизм «сесть на своего любимого конька» в значении начать разговор на излюбленную тему и монгольский фразеологизм «морь харая! - букв, погляжу коня!» в значении «мне надо в туалет» имеют специфичные манеры метафоры и метонимии русских и монголов. Согласно ментально-поведенческим нормам русских чувство начинающего говорить на свою любимую тему бывает аналогичным чувству человека, едущего на своем любимом коне. Для заботы за конем, который был у каждого и за тем, чтобы сходить в туалет, монголу нужно было выходить из юрты. И монголы, которые очень любят налагать табу на произнесение имени тезки, отца или матери (хэцуу нэрт (букв с трудным именем), бранные слова («буянаа НЭМ» {букв. пусть добавится благо у вас) вместо «елки палки»), названия гор (Хайрхан (букв милостивый), рек (рашаан (букв живительная вода) и разные действия (букв «таван салаа боов егех» (букв дать пирог с пятью лучами) вместо «дать пощечину») говорят: «Морь харая!» (букв Погляжу коня!) вместо выражения смысла «мне надо в туалет».

Нами рассмотрены красный, белый и черный цвета для выявления одних из ярких примеров различия и сходства ментально-поведенческих норм русских и монголов. Например, в лексическом понятии и лексическом фоне лексемы «красный» согласно ментально-поведенческим нормам русских преобладают семантические доли «красивый» и «самый лучший», а в монгольском язьпсе семантическая доля «не по общепринятой норме». Во фразеологизмах русского языка «красная девица», «красно солнышко», лексема «красный» обозначает «красивый». И «Красная площадь» по ментально-поведенческим нормам русских самая лучшая площадь,

«красный зверь - это ценный зверь, а «красная звезда» дается героям труда или фронта.

Монгольские фразеологизмы «улаан нуцгэн» (букв, красный голый) в значении «1) обнаженный, 2) очень бедный, то есть почти без одежд 3) пустое без растений и водных источников, место», «улаан гараараа» (букв. красными руками) в значении «ручным способом провести производство», «улаан нугрээрээ учраж» (букв, встретить красное лицо) в значении «встретить того, кого избегал», «улаан зээрд бол ох» (букв, стать красно-рыжим) в значении «опьянеть сильно», «улаан цайн гужирдэх» (букв. красно оклеветать) в значении «оклеветать самым подлым образом» имеют смысл «не по общепринятой норме».

И у русских, и у монголов характерна ментально-поведенческая норма «высказывать пожелания». Однако манеры высказывания пожелания у обеих наций различаются. Русские «желают что-либо», Например: «(Желаю приятного чаепития) чай да сахар!», «(Желаю угостить) хлеб да соль!», «(Желаю) спокойной ночи», «(Желаю) приятного сна!» и т.п. Монголы выражают смысл «пусть будет таким» в их пожеланиях. Например: Пьющему кумыс монголы желают: «Айраг шимтэй, шингэцтэй болог» (букв. Пусть кумыс будет питательным и впитывающим); раздающему кумыс - «Сен арвин болтугай» (букв. Пусть кумыс будет обильным); укротителю строптивого коня - «Эмнэг нь номхон, эр нь авхаалжтай болог» (букв. Пусть строптивый конь станет смирным, а хозяин сметливым); стригущему верблюда - «Авах ноос нь арвин, ургах ноос нь урт болог» (букв. Пусть будет обильной стриженная шерсть, а длинной отрастающая шерсть). На пожелание русские отвечают словом «Спасибо», а монголы - «Тэр еревл бат оршиг!» (букв. Пусть это желание останется навсегда!).

Похвалы и панегирики в монгольском языке дают подробное и необыкновенное, метафорическое описание объекта или субъекта. Например: победившего на скачке коня хвалят: «Заан дервеи соёог яралзуулсан, заамал зургаан хузэтг сунгасан, тее сайхан чихийг солбиулсан, тегрег сайхан нудийг эргэлдуулсэн» (вукв. у скакуна сверкают его четыре слоновых клыка, он стремится его шестью смежными, шейными позвонками вперед, он прядет красивыми ушами с пяди, он таращит свои красивые круглые глаза). Панегирики о борцах, стрельцах из лука и быстрых скакунах во время всенародного фестиваля «Наадам» трогают сердца монголов.

Спецификой ментально-поведенческих норм монголов является и то, что монголы употребляют множество звукоподражательных слов с оттенком восклицания, запрета, приказа при обращении к скоту. Например: Запрет для лошадей выражается звукоподражательным словом: «Хайя!», для коров -«Хаа!», для овец - «Деж!», для коз - «Чаа!». Для того, чтобы скот тронулся с места, погонщики кричат лошади «Чуу!», корове - «Хеж!», верблюду -«Хеог!». Ласковые слова «Тойг-тойг-тойг» для овец, «Зуу-зуу-зуу» для коз, «Тоор-тоор-тоор» для верблюдов, «бвв-еев-еев» для коров, «Хеер-хвер-хеер» для яков, «Гуруй-гуруй-гуруй» для лошадей делают их послушными; животные привязываются к своим хозяевам, и удой у самок увеличивается. Скот, который бежит на пастбище впереди всех, останавливается при восклицании хозяина. Испуганный скот успокаивается, когда слышит ласковые слова хозяина. Даже тогда, когда самка отвергает детеныша, монголы исполняют под мелодию флейты и «морин хуур» «Хееслех», «Тойглох», «Зуузуулах» и в результате самка возвращается к своему детенышу, роняя слезы.

Частое употребление в речи стов с уменьшительно-ласкательными суффиксами является яркой особенностью ментально-поведенческих норм

русских. Слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами имеют множество тонких оттенков экспрессивности в русском языке. Они употребляются не только при уменьшительном представлении объектов (магазинчик) и субъектов (братишка), но и при выражении ласки (киска), унижения (пьянчужка), сочувствия (безвредный дурачок), иронии (рюмочки доведут до сумочки), уничижительности (юбчонка), пренебрежения (всего четыре узких оконца), оскорбления (сопляк), презрения (милой голубушке... голубчик нашелся.), фамильярности (Пашка), сожаления (Ох, да за што же долюшка так а - ая -я?). Существуют в русском языке и увеличительные суффиксы (конище). Иностранцу нужно научиться различать эти оттенки.

Наблюдается много особенностей при переводе русских слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами. Например, значение унижения в русском слове пьянчужка с уменьшительно-ласкательным суффиксом -ужк-, в монгольский язык не передается суффиксом, который имеет только значение уменьшения или ласки. Для выражения значения унижения в монгольском языке употребляются так называемые «усилительные слова», то есть значение русского слова «пьянчужка» передается как «(муу) хар архичин» (буке, (плохая) черная пьяница).

В первом параграфе третьей главы рассматриваются вопросы о закреплении в памяти учащихся пословиц, поговорок, крылатых слов, фразеологизмов и других. При выявлении лексических понятий и лексических фонов лексем, в обучении следует использовать, кроме переводной семантизации, и беспереводную семантизацию. Беспереводная семантизация включает в себя приемы контекста, антонимов, синонимов, толкований, перечислений и ситуативной наглядности. Записи ролевых игр, сценарии по разным ситуациям речи, записи реальной речи русских могут быть полезным, творческим видом ситуативной наглядности при

закреплении в памяти учащихся информации, отраженной в пословицах, поговорках, фразеологизмах и других выражений. При этом способы отражения ментально-поведенческих норм русских и монголов в приведенных языковых единицах сопоставляются.

Особенности перевода пословиц, поговорок, крылатых слов, фразеологизмов с русского языка на монгольский язык выявлены. В таком переводе труднейшим является передача смысла, выраженного с помощью единственного или множественного числа существительных в русском языке. При произнесении русского фразеологизма «Ноги (моей) не будет (у тебя)» согласно ментально-поведенческой нсрме русских выражается чрезмерный отказ субъекта. Из своих двух ног, и одной он не хочет перешагнуть через порог дома другого. Значит здесь единственное число слова «нога» нужно в русском языке, ибо оно играет роль усиления отказа. А этот оттенок усиления отказа на монгольский язык не передается, если употребить в переводе слово «нога». Причина состоит в том, что слова «нога» и «ноги» переводятся по грамматической форме, на монгольский язык только единственным числом, но представляется монголами и как много ног, и как одна нога. Следовательно, одно слово «нога» не годится переводчику при передаче смысла «ни одной ноги» на монгольский язык. Остается два способа передачи этого смысла: 1) подобрать определение «ереесен» (одна) к существительному «нога»; 2) не использовать слово «нога» в переводе.

Таким образом, русский фразеологизм «Ноги (моей) не будет (у тебя)» переводится на монгольский язык как «вреесен хвлее ч босгыг чинь давуулахгтй» (букв. Не перешагну порог вашего дома и одной ногой), «Босгыг нь ч давахгуй» ( букв. Не перешагну через порог твоего дома), «Шагайхгтй» (букв. Не загляну к тебе), «Уудийг нь ч татахгуй» (букв. Не дотронусь до двери твоего дома).

Кроме того, подобные следующему фразеологизму примеры могут привести к неправильному пониманию в межкультурном диалоге. Например, русский фразеологизм: «накрутить (накручивать) хвост» имеет смысл «выругать, разбранить», а монгольский фразеологизм: «суул мушгих» (букв, накрутить (накручивать) хвост имеет значение «отставать от других или от всех».

В этой главе также приведены примеры, отражающие различие и \

сходство ментально-поведенческих норм русских и монголов, которые следует учесть туристу в межкультурном диалоге во избежание культурного шока. Например, при обращении к русским в официальной обстановке следует обратиться по его имени и отчеству: «Владимир Иванович!» Однако в аналогичной ситуации к монголу нужно обратиться по его имени без отчества со словом «гуай» или с названием его профессии: «Дорж гуай!» или «Дорж эмч ээ!» (букв, врач Дорж).

В последнем параграфе третьей главы нами предлагается материал для составления русско-монгольского лингвострановедческого словаря. Особенность этого словаря состоит в буквальном переводе пословиц, поговорок, крылатых слов, фразеологизмов с русского языка на монгольский язык с пояснениями. Параллельно к этому дается аналог русских афоризмов в монгольском языке.

В заключении подводятся итоги и обобщаются результаты исследования, намечены основные направления дальнейших научных поисков и практических работ в данной области.

Основные положения и отдельные фрагменты исследования нашли отражение в следующих публикациях:

1. Чулуунжав Б. В чужой монастырь... //Русская речь. М., 2003. № 3. С. 99 101.

Чулуунжав Б. Концепт слова «лошадь» в русском и монгольском языках// Вестник МАПРЯЛ: Ежеквартальный дайджест. М., № 43, 2004. С. 55 - 57. Чулуунжав Б. Хоёр нуудэл нэг туймэртэй тэнцэх уу?//3ууны мэдээ: Улаанбаатар. 2005. № 133. С. 6.

' 254 О 7

РНБ Русский фонд

2006-4 28090

ГосИРЯП Зак. Л<sffl_ тир /С С 200

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Чулуунжав Баасанжаргал

Введение.

Глава 1. Теоретическая основа языкового отражения ментальноповеденческих норм наций в межкультурном диалоге. 10

1Л. Языковое отражение ментально-поведенческих норм.

1.2. Ментально-поведенческие нормы в пословицах.

1.3. Поговорки как классический способ оживления речи и передачи чувства.

1.4. Образные выражения в крылатых словах.

1.5. Философские и социальные воззрения, выраженные в призывах и лозунгах.

1.6. Общественно-научные термины, естественно-научные формулировки, характерные для нации.

1.7. Табу — не только суеверие, но и ментально-поведенческая норма.

1.8. Символ при выражении ментально-поведенческих норм.

1.9. Отражение ментально-поведенческих норм наций в переносном значении слова и сочетаний слов.

Выводы.

Глава 2. Языковое отражение ментально - поведенческих норм русских и монголов в межкультурном диалоге.69

2. 1. Архетип, выраженный с помощью денотата «душа».

2.2. Архетипы, сформированные под влиянием оседлой и кочевой жизни.

2.3. Фоновое знание, сопряженное с лексемой «лошадь».

2. 4. Лексический фон слова «чай».

2.5. Цветообазначающие слова как символы.

2.6. Ментально - поведенческая норма монголов в пожеланиях, похвалах и панегириках.

2.7. Экспрессивность в языке при выражении ментально-поведенческих норм.

Выводы.

Глава 3. Сферы использовании языкового отражения ментально-поведенческих норм русских и монголов.132

3.1. Способы закрепления в памяти учащихся языковых единиц, отражающих ментально-поведенческие нормы.•.

3.2. Роль знания языкового отражения ментально - поведенческих норм в туризме.

3.3. Особенности языкового отражения ментально - поведенческих норм в переводе.

3.4. Составление лингвострановедческого русско-монгольского словаря.

Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Чулуунжав Баасанжаргал

В данной работе нами рассматриваются лексемы с богатым культурным компонентом, а также пословицы, поговорки, крылатые слова, лозунги, призывы, термины, фразеологизмы, фиксирующие фоновое знание, сопряженное с этими лексемами для выявления различия и сходства ментально-поведенческих норм русских и монголов. Как считают Н.Г. Комлев, В.Г. Костомаров, Е.М. Верещагин и Г.Д. Томахин, под культурным компонентом понимается содержание слов, восходящее к истории, географии, экономике, фольклору, традиционному и новому быту, то есть, к культуре народа -носителя языка.

Семантика лексем, отражающих ментально-поведенческие нормы русских и монголов, нами раскрывается с помощью семантических долей лексических понятий и лексических фонов. При семантизации лексем двух сопоставляемых языков наблюдаются отсутствие определенных семантических долей и неполное соответствие семантических долей лекслческих понятий. Кроме того, имеются сходство и различие семантических долей лексических фонов пословиц, поговорок, крылатых слов, терминов, лозунгов, фразеологизмов, в состав которых входят рассмотренные слова с богатым культурным компонентом, которые затрудняют межкультурный диалог.

Термин «денотат» нами используются в его значении реальной вещи (или абстракции) в реальной действительности определенной наций. Термин лексема нами используется как звуко-графическая оболочка. Лексическое понятие - «это набор признаков, с помощью которых люди определяют, можно ли назвать данный предмет данным словом. А признаки, критерии, по которым предмет включается или не включается в объем лексического понятия, называются семантическими долями» (Верещагин, Костомаров, 1990, 41). Совокупность тех признаков, то есть, тех семантических долей, по которым предмет не включается в объем лексического понятия, является лексическим фоном. Иначе говоря, под лексическим фоном понимается все знания, связанные с данной лексемой, кроме признаков лексического понятия.

Ученые выдвинули и ввели в науку термины, которые на наш взгляд, связаны с семантическими структурами языковых единиц, отражающих специфику мышления наций. Ю.С. Степановым и П.А. Бабушкиным выдвинут термин культурный концепт, который представляет неодинаковое проявление лексического фона лексемы в разных языках. В.В. Воробьев ввел в лингвокультурологию термин «лингвокультурема», который нами представляется лексемой, признаки лексического понятия которого, полностью и частично совпадают, а фоны полностью различаются, при том его объем зависит от глубины знания коммуникантов. Введенный в научный обиход В.Г. Костомаровым и Н.Д. Бурвиковой термин «логоэпистема» - это творчески метко переобразованное знание, которое отражается в слове, словосочетании, предложении и сверхфразовом единстве. Разработанный Ю.Е. Прохоровым термин «национальный социокультурный стереотип» мы считаем суперустойчивым фоновым знанием, которое хранится в языковых единицах.

Актуальность исследования. В наши дни межкультурный диалог играет решающую роль в отношении между странами. Следовательно, достижение успеха в межкультурном диалоге актуально. Этот успех зависит от знания культур разных наций. В овладении знаниями культуры большое место занимает постижение языкового отражения ментально-поведенческих норм представителей разных культур. Ментально-поведенческой нормой нами считается способ специфичного стереотипного мышления и обусловленные этим способом правила поведения, строго соблюдаемые нацией. Ментально-поведенческая норма всегда находится под влиянием традиций, мировоззрений, экономического и политического уклада в определенном географическом пространстве. В языке, кроме отдельных слов, в пословицах, поговорках, крылатых словах, лозунгах, терминах, фразеологизмах ярко отражаются ментально-поведенческие нормы. В языковых единицах фиксируется и хранится неоспоримая, признанная истина жизни определенной нации. С признанной нацией истиной не спорят, а его просто нужно принимать. Мы сопоставляем языковое отражение ментально-поведенческих норм наций на примере русской культуры в сопоставлении с монгольской культурой.

Научная новизна данной работы состоит в том, что разработана методика сопоставительного анализа ментально-поведенческих норм русских и монголов в интересах преподавания русского языка монголам. Русский язык выступает наиболее распространенной базой русско-монгольского межкультурного диалога.

Основной целью работы является сравнение семантических долей лексем с богатым культурным компонентом в русском и монгольском языках и сопоставление знаний, сопряженных с рассмотренными лексемами в целях выявления причин сходства и различия ментально-поведенческих норм русских и монголов.

Гипотеза. Предполагается, что ментально-поведенческие нормы наций резко различаются, если они обусловлены различием экономического уклада, основанного на неодинаковых географических и климатических условиях, а также несходных верованиях, истории и искусстве носителей культур.

Поставленная исследованием цель и доказательство выдвинутой гипотезы потребовало решение следующих задач:

• проанализировать фактический языковой материал из словарей, художественной и публицистической литературы;

• опираясь на педагогический опыт обобщить трудности восприятия фактов русской культуры монголами, изучающими русский язык;

• уяснить понятия ментально-поведенческой нормы;

• определить роль ментально-поведенческих норм в межкультурном диалоге;

• выявить сходства и различия ментально-поведенческих норм русских и монголов, отраженных в языках.

Теоретическая и практическая ценность работы заключается в том, описание специфики ментально-поведенческих норм, отраженных в единицах языка позволит методистам - русистам произвести адекватный отбор материалов при составлении программ и учебников.

Объектом исследования выступают лексемы с богатым культурным компонентом, фразеологизмы, пословицы, поговорки, лозунги, крылатые слова, термины.

Предмет исследования - сопоставление ментально-поведенческих норм русских и монголов, отраженных в словах, пословицах, поговорках, девизах, призывах, терминах, фразеологизмах.

Материалом исследования послужила выборка из словарей, художественной и публицистической литературы, в том числе из книг «Пословицы русского народа» В.И. Даля, «Крылатые слова» Н.С. Ашукина и М.Г. Ашукиной, «Язык и культура: лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного» В.Г. Костомарова и Е.М. Верещагина, «Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: лингвострановедческий словарь» В.П. Фелицыной и Ю.Е. Прохорова, «Фразеологический словарь русского языка» А.Н. Тихонова, «Толковый словарь русского языка» С.И. Ожегова, «Символика цвета» Г.Б. Забозлаевой, «Монгольские народные пословицы и поговорки» в двух частях Г. Ринчэнсамбуу, «Краткий словарь табу монголов» Ц. Нацагдоржа, X. Нямбуу, «Культура, язык и национальный менталитет» Ж. Баянсана, «Большой толковый словарь обычая и традиции монголов» Ч. Арьяасурэна, X. Нямбуу, «История Монголии» в пяти томах и примеры из рассказов В.М. Шукшина и А.П. Чехова.

Методы исследования определялись спецификой материала и поставленными целями и задачами. Использовались метод лингвистического наблюдения и описания, метод компарации, метод переводной семантизации, метод беспереводной семантизацир, метод фразеологической кальки и полукальки.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Достижение успеха в межкультурном диалоге актуально в современных условиях интенсификации общения представителей разных культур.

2. Успех в общении между носителями разных культур обеспечивается знанием культуры этносов, в том числе, ментально-поведенческих норм наций. Способ специфичного стереотипного мышления и обусловленные этим способом правила поведения строго соблюдаются носителями культуры и обеспечивают нормальное протекание общения представителей разных наций.

3. Семантика лексемы с богатым культурным компонентом четко выявляет специфику ментально-поведенческих норм наций.

4. Фоновое знание, фиксированное в пословицах, поговорках, крылатых словах, призывах, лозунгах, терминах и фразеологизмах является объектом обширного исследования особенности ментально-поведенческих норм наций.

5. Ментально-поведенческие нормы наций резко различаются, если они обусловлены различием экономического уклада, основанного на неодинаковых географических и климатических условиях, а также несходных верованиях, истории и искусстве носителей культур. В основе монгольских и русских ментально-поведенческих норм лежат существенные различия кочевого и оседлого образа жизни.

6. В рамках исследования ментально-поведенческих норм следует усовершенствовать приемы и способы применения знания о культуре наций не только в лексикологии, но и в туризме, деловом общении и практике обучения.

Апробация работы. Основные положения диссертации проверились в процессе обучения лингвострановедческому знанию в вузах гуманитарного профиля в Монголии. Результаты исследования обсуждались на заседании кафедры русской словесности и межкультурного диалога Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина (ноябрь, 2004), опубликованы в журналах «Русская речь» (Москва, 2003) и «Вестник МАПРЯЛ» (Москва, 2004). Изложенная в журнале «Зууны мэдээ» (Улаанбаатар, 2005) статья посвящена широким кругом монгольских читателей.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Языковое отражение ментально-поведенческих норм и межкультурный диалог"

Выводы

Для выявления семантики афоризмов, отражающих ментально-поведенческие нормы русских и монголов, в их абсолютной ценности, то есть, для выявления их лексических понятий и лексических фонов, в обучении следует использовать беспереводную семантизацию, включающую в себя приемы динамичной наглядности, контекста, антонимов, синонимов, толкований, перечислений и переводную семантизацию. При подаче афоризмов на уроках русского языка можно использовать особый вид динамичной наглядности - ситуати&НАй - наглядность: запись ролевых игр, сценарий по разным ситуациям речи, записи из реальной речи русских.

Вторым этапом в пути к достижению лингвострановедческой цели при подаче афоризмов русского языка, является разработка методических приемов их закрепления в памяти изучающих русский язык, на практических занятиях. Для этого этапа нами предлагаются двуязычные, одноязычные, подготовительные, подстановочные, предтекстовые, притекстовые, послетекстовые работы.

Наблюдаются много различий ментально-поведенческих норм русских и монголов, с которыми туристы сталкиваются среди носителей культуры во время пребывания в определенной стране. Чтобы не войти в культурный шок туристам следует знать эти различий.

При переводе афоризмов на монгольский язык, трудность состоит в передаче смысла, выраженного с помощью множественного или единственного числа и значение афоризмов, лексемы которых совпадают, а лексические фоны которых, различаются.

Двуязычный лингвострановедческий словарь афоризмов на примере русского и монгольского языков нужен изучающим русского языка, культуроведам, бизнесменам и всем тем, кто ведут межкультурный диалог.

Своеобразные особенности этого словаря вызваны основной целью лингвострановедения - разработкой методических приемов и способов закрепления национально-культурной семантики. В каждой статье этого словаря: а) дается буквальный перевод русского афоризма на монгольский язык в целях вызова интереса на реалий в ней, б) объясняется объяснение реалия из русской действительности для изучающих русского языка в сопоставлении с монгольским аналогом, а также переводится это объяснение для широкого круга читателей, в) вместо объяснения ситуации употребления афоризма русского языка дается её аналог или эквивалент в монгольском языке; г) примеры с афоризмом на русском языке даются в целях ознакомления изучающих русский язык со способом её употребления в русском предложении; д) примеры с воспроизводил^ единицей переводится на монгольский язык для тех, главной задачей которых является перевод воспроизводимых единиц.

Заключение

Данное исследование проведено в целях выявления различия и сходства ментально-поведенческих норм русских и монголов, отраженных в пословицах, поговорках, девизах, лозунгах, крылатых словах, фразеологизмах, реалиях, научных терминах для подчеркивания актуальности учета специфики мышления разных наций в межкультурном диалоге.

В наши дни специфику мышления определенной нации изучают, рассуждая их понятиями менталитет, национальная концептосфера, национальный характер, национальная психология, национальное коммуникативное поведение, языковая картина мира, языковое сознание, коммуникативное сознание, речевое мышление. В данной работе мы рассмотрели специфику мышления русских и монголов в языковом отражении. Наше исследование потребовало от нас новое понятие «ментально-поведенческая норма». Ментально-поведенческой нормой нами считается способ специфичного стереотипного мышления и обусловленные этим способом правила поведения, строго соблюдаемые нацией. Ментально-поведенческая норма всегда находится под влиянием традиций, мировоззрений, экономического и политического уклада в определенном географическом пространстве. При выявлении языкового отражения ментально-поведенческих норм мы опирались на понятия «культурный компонент» и «семантические доли». Культурный компонент - это содержание культурно-и-исторически значимых лексем и других семантических структур, которые носят в себе богатую информацию, необходимую в успешном межкультурном диалоге. Языковые единицы разных семантических структур хранят в памяти носителя языка и культуры не только предметное значение, но и специфические культурные сведения. Эти стороны семантики мы называем «семантическими долями».

Специфические культурные сведения ученые изучают по-разному, используя свои термины, например: национально-культурная реалия (теория перевода), логоэпистема (В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова), культурный концепт (общая философия), лингвокультурема (лингвокультурология), этноэйдолексема (J1.A. Шейман), национальный социокультурный стереотип (Ю.Е. Прохоров), устойчивый национальный словесный образ лингвострановедческий подход к обучению РКИ).

При семантизации лексем с богатым культурным компонентом и афоризмов русского и монгольского языков с помощью семантических долей лексического понятия и лексического фона наблюдаются следующие особенности ментально-поведенческих норм русских и монголов:

1) Как отражено в языковых единицах двух языков, денотаты, отражающие экономические уклады «животноводство» монголов и «мир и артель» русских являются основными особенностями ментально-поведенческих норм русских и монголов;

2) Для русских и монголов речь оживляется поговорками;

3) Крылатые слова отражают в основном, общечеловеческие, редко специфичные в одной нации, ментально-поведенческие нормы. Со смыслом крылатых слов, высказанные Пифагором «Пьянство есть, упражнение в безумстве», «Пьянство - это добровольное сумасшествие» согласно всё человечество. Однако содержание крылатых слов, взятых из басни И.А. Крылова «Он порча, он чума, он язва здешних мест! (А Васька слушает, да есть)» трудно понять иностранцу, если он не читал эту басню. И у монголов могут «резать уши» слова «порча», «чума».

4) Культурный компонент лозунгов и призывов XX века русских и монголов совпадают, ибо они жили под одной идеологии. Например: «Учиться, учиться и учиться», «Пролетарии всех стран соединяйтесь!»;

5) Общественно-научные термины и естественно-научные формулировки в русском и монгольском языках отражают своеобразную специфику ментально-поведенческих норм обеих наций;

6) Табу и символы русских и монголов имеют глубокую суеверную корень ментально-поведенческих норм. Например, понимания числа «тринадцать» имеют противоположные значения;

7) Способ переноса значений в метафорах и метонимиях основан на особенности ментально-поведенческих норм, обусловленных экономическим укладом русских и монголов, сформированного в течение многих веков. Например: здоровый человек, согласно ментально-поведенческой норме русских сравнивается с быком (здоровый как бык), а по ментально-поведенческой норме монголов с камнем («чулуу шиг биетэй» (букв. с каменным телом).

8) Существуют в русском и монгольском языках фразеологизмы, аналогичные по лексемам, но различные по семантическим долям лексического фона. Например, фразеологизм «НакруТИТЬ хвост» и «суул мушгих» (букв. накрутить хвост) согласно ментально-поведенческой норме русских - это выругать, разбранить, а по ментально-поведенческой норме монголов — отставать от других;

9) Панегирики, пожелания похвалы являются специфичными языковыми формами отражения ментально-поведенческих норм монголов, которые нужно учесть в межкультурном диалоге;

10) Слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами в русском языке показывают особую специфику ментально-поведенческих норм русских, многие оттенки которых трудно переводить на монгольский язык одним словом. Особенно, употреблению уменьшительно-ласкательных суффиксов в русском языке при выражении унижения, сочувствия, ласки, иронии, уничижительности, пренебрежения, оскорбления, презрения, фамильярности, задабривания и многих других состоянии души русских следует научиться монголам для их успеха в межкультурном диалоге;

11) Много различий ментально-поведенческих норм русских и монголов выявляются при объяснении семантических долей лексем «лошадь», «чай», «цвет», «оседлая жизнь», «кочевая жизнь» при сопоставлении содержания афоризмов. Существуют лексемы, которые указывают на различие приготовления чая. Например: русское словосочетание «заваривать чай», и монгольское «варить чай». Лексемы, обозначающие виды чая, различаются в обоих языках. Способы угощения чаем и названия для сортов чая, которые употребляются русскими и монголами тоже не совпадают. Ментально-поведенческие нормы русских, обусловленные оседлым образом жизни и ментально-поведенческие нормы монголов, сформированные в процессе кочевья, являются большими различиями, которые нужно учесть в межкультурном диалоге. Например, если в русской пословице говорится «Два переезда равны одному пожару», то в монгольской пословице - «Сууж амрахаар явж амар» (букв. Отдохни душой и телом, тронувшись в путь, оставив передышку в оседлости). Жизнь русских в оседлости восходит ко двору и земледелию, а кочевой образ жизни монголов — к отгонному животноводству, которое немыслимо без перемещения для миллионов лошадей, коров, коз, овец и верблюдов в поисках нового подножного корма. О домашних животных и их пользе в монгольском языке существуют много языковых единиц. Однако в современности нет возможности жить чисто кочевой или чисто оседлой жизнью. Элементы этих двух образов жизни совмещены в жизни наций. 12) В лексическом фоне цветообозначающих слов фиксируются много особенностей ментально-поведенческих норм наций. Например, в лексеме «красный» согласно ментально-поведенческой норме русских преобладают семантические доли «красивый», «самый лучший», а в монгольском языке семантическая доля «не по общепринятой норме».

Таким образом, наше предположение о том, что ментально-поведенческие нормы наций резко различаются, если они обусловлены различием экономического уклада, основанного на разных географических и климатических условиях, а также неодинаковых верованиях, их историях и искусстве носителей культур.

В дальнейшем, в рамке исследования ментально-поведенческих норм следует усовершенствовать приемы и способы применения знания о языковом отражении культуры наций не только на практике лексикологии, но и в обучении, туризме и деловом отношении.

Список научной литературыЧулуунжав Баасанжаргал, диссертация по теме "Русский язык"

1. Азимов Э.Г., Щукин А.Н. Словарь методических терминов (теория и практика преподавания языков). СПб.: Златоуст, 1999. 472 с.

2. Андреева В. Символы, знаки, эмблемы: энциклопедия. М.: Астрель: ACT, 2004. 556 с.

3. Аникин В.П. Мудрость народов/ЛТословицы и поговорки народов Востока. М., 1961. С.З.

4. Аникин В.П. Предисловие//Словарь русских пословиц и поговорок: около 1200 пословиц и поговорок. 4-е изд., испр. и доп. М.: Рус. яз., 1991. С. 6.

5. Антохов В.И. Символ, наука, культура. Улан Удэ: Луч, 1995. 137 с.

6. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1998. 342 с.

7. Арутюнова Н.Д. Метафора//БЭС: Языкознание. М.: Большая Российская Энциклопедия, 2000. С. 296.

8. Арутюнова Н.Д. Метонимия//БЭС: Языкознание. М.: Большая Российская Энциклопедия, 2000. С. 300.

9. Базанов В.Г. Фольклор. Русская поэзия начала XX века. Л.: Наука, 1988. 303 с.

10. Баярсайхан Ё. Этнокультурная лексика современного монгольского языка. М., 2002. 108 с.

11. М.Белобродова И.В. Концепт «цвет» лингвокогнитивном аспекте. Автореф,канд. филол. наук. Таганрог., 2000. 224 с. 15.Белянин В.П., Бутенко И.А. Живая речь. Словарь разговорных выражений. -М., 1944. 183 с.

12. Белянко О.Е., Трушина Л.Б. Русские с первого взгляда. М.: Рус. яз., 2003. 80 с.

13. Бельчиков Ю.А. Просторечие//Лингвистический энциклопедическтй словарь. М., 1990. С. 246.

14. Бендас Л. Знаки, символы и мифы: пер. с фр. А. Калантарева. М.: Астрель, ACT, 2004. 160 с.

15. Боданская Н.Е. Некоторые проблемы изучения античных паремий и сборник Зенобия//Этнолингвистика текста: семиотика малых форм фольклора. М., 1988. С. 139-140.

16. Брагина А. Мир животных в мире слов. М.: Московский лицей, 1995. 256 с.

17. Брагина А.А. Лексика языка и культура страны: Изучение лексики в лингвострановедческом аспекте. М.: Рус. яз. 1981. 176 с.

18. Будагов Р.А. Проблема фразеологических эквивалентов//Язык и культура: Хрестоматия в 3 ч. 4.2. М.: Добросвет, 2000, 208 с.

19. Булгаков М.А. Повести. Рассказы. Фельетоны. М.: Советский писатель, 1988. 624 с.

20. Бурвикова Н.Д., Костомаров В.Г. Так тексты становятся прецедентными/ РЯЗР, 1994. № 1.С. 73-76.

21. Бурвикова Н.Д., Костомаров В.Г. Единицы семиотической системы русского языка как предмет описания и усвоения//мат. IX конгресса МАПРЯЛ: Русский язык, литература и культура на рубеже веков. Братислава., 1999. С. 93.

22. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г., Лингвострановедческая теория слова. М.: Рус. яз. 1980. 320 с.

23. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М.: Рус. яз., 1990. 246 с.

24. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. В поисках новых путей развития лингвострановедения: концепция рече-поведенческих тактик. М., 1999. 84 с.

25. Верещагин Е.М. Жизнь, животъ, жит1е в древнейшей славяно-русской гимнографии: исчисление фоновых семантических долей//Слово и текст в диалоге культур. М. 2000. С. 66 82

26. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. В поисках новых путей, развития лингвострановедения: сингулярные рече-поведенческие тактики. М., 2000. 64 с.

27. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г., Дом бытия языка. М.: ИКАР, 2000. 124 с.

28. Викторова JI.JI. Система социализации детей и подростков у монголов, пути и причины трансформации ее элементов//Этнография детства: традиционные формы воспитания детей и подростков у народов Восточной и Юго восточной Азии. М., 1983. С. 51 - 71.

29. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963. С. 119.

30. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки/Отв. ред. Г.В. Степанов. М.: Наука, 1985.228 с.

31. Воробьев В.В. Лингвокультурология в кругу других гуманитарных наук//РЯЗР. 1999. № 2. С. 76 82.

32. Воробьев В.В. Лингвокультурология в кругу других гуманитарных наук (продолжение)//РЯЗР. 1999. № 3. С. 95 101.

33. Воробьев В.В. Общее и специфическое в лингвострановедении и лингвокультуроведении//Слово и текст в диалоге культур. М. 2000. С. 83 — 92.

34. Воробьев В.В., Дронов В.В., Хруслов Г.В. Москва. Россия. Речь и образы: корректировочный курс по русскому языку и культуре. М.: Рус. яз. Курсы, 2002. 249 с.

35. Воробьева Т.Ю. Цвет в науке, искусстве и дизайне: Учебное пособие. Новочеркасск., 2003. 277 с.

36. В поисках смысла: мудрость тыся«елетий/Сост. А.Е. Мачехин. М.: Книжная палата. 1998. 831 с.

37. Вьюнов Ю.А. Русский народ: Российское предпринимательство и менталитет, традиции народа: учебные материалы для слушателей, вып. 2. М., 1999. 88 с.

38. Гак В.Г. Асимметрия в языке//БЭС: Языкознание. М.: Большая Российская Энциклопедия, 2000. С. 47.

39. Гао Хайянь. Лингвострановедческий анализ русской лексики и цветообозначения (на фоне китайского языка) Дис. кандидата наук. СПб. 1999. 165 с.

40. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Курс лекций. М.: Academia, 1998. 430 с.

41. Гачев Г.Д. Ментальность народов мира. М.: ЭКСМО, 2003. 544 с.

42. Гмызина Э.В. Цвет в культуре Древней Руси: слово и образ. Автореф. дис. канд. культуролог, наук. Киров. 2000. 19 с.

43. Даль В.И. Пословицы русского народа. М.: ACT, Астрель, 2004. 752 с.

44. Даржа В. Лошадь в традиционной практике тивинцев — кочевников. Кызыл., 2003. 184 с.

45. Демин Л.М. Взаимодействие культур и проблема взаимных культурных влияний. М., 1999. 177 с.

46. Дэвидсон Д. Функционирование . русского языка: методический аспект. Пленар. докл. Д. Дэвидсон. О.Д. Митрофанова; YII Междунар. конгр. МАПРЯЛ. М.: Рус. яз. 1990. 28 с.

47. Дядечко Л.П. Крылатые слова как объект лингвистического описания: история и современность: Монография. Киев., 2002. 294 с.

48. Егоров Б. Российское коллективное бессознательное. М., 1993. 128 с.

49. Жигулев A.M., Кузнецов Н.П. Слово в строю: Крылатые слова, образные выражения. М.: Воениздат, 1982. 128 с.

50. Иваненко В.В. Только чай! М.: Прейскурант издат., 1991. 64 с.

51. Каганов Г.З. Архетип города и художественное воображение//Архетипические образы в мировой культуре: тезисы докладов. СПб.: Государственный Эрмитаж, 1998. С. 87

52. Ковалева JI.B. Фразеология как когнитивный процесс. Воронеж. 2004. 425 с.

53. Коваль А.П., Коптшов В.В. Крилат1 слова-важливий стилютичний 3aci6// Укр. мова i лггература в школь 1664. № 7. С. 29-30.

54. Козеренко А.Д. Метафоры эмоции, к проблеме культурной специфики: на материале идиоматики. Дис. канд. филол. наук. 2003. 145 с.

55. Колесниченко JI.B. Чай: чайные традиции и церемонии в разных странах мира. М.: ACT; Донецк: Сталкер, 2004. 92 с.

56. Колесов В.В. Язык и ментальность. СПб.: Петербургское востоковедение, 2004. 240 с.

57. Комлев Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. М., 1969. 192 с.

58. Конобеевская Н.В. Национальное своеобразие фразеологических единиц. Воронеж. 1994. 9 с.

59. Коринфский А.А. Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. М.: Клюкин, 1901. 723с.

60. Корнилов О.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. 2-е изд., испр. и доп. М.: ЧеРо, 2003, 349 с.

61. Костомаров В.Г. Роль русского языка в диалоге культур// РЯЗР. 1994. № 5/6. С. 9-11.

62. Костомаров В.Г. Русский язык в современном диалоге культур//РЯЗР. 1999. №4. С. 77-85.

63. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. СПб. 1999. 320 с.

64. Костомаров В.Г., Бурвикова Н.Д. Читая почитая Грибоедова: крылатые слова и выражения. М.: Рус. яз. 1998. 78 с.

65. Костомаров В.Г., Бурвикова Н.Д. Старые мехи и молодое вино. СПб. Златоуст, 2001. 72 с.

66. Костомаров Н.И. Домашние жизни нравы великорусского народа: Утварь, одежда, пища и питье, здоровье и болезни, нравы, обряды, прием гостей. М.: Экономика, 1993. 400 с.

67. Кочетков В. Психология межкультурных различий. Саратов, 1998. 268 с.

68. Кравченко А.И. Культурология: Словарь. М.: Академический проект, 2000. С. 343.

69. Крылатые слова: Энциклопедия/Сост. В. Серов. М.: Локид-Пресс, 2003. 831 с.

70. Кузнецов С.А. Современный толковый словарь русского языка, 2003, С. 342.

71. Купер Ж. Энциклопедия символов. М.: Золотой век, 1995. 410 с.

72. Купер М. Как понимать язык цвета: реализация преимущества своего цвета для успеха в личной жизни и бизнесе. М.: Эксмо, 2004. 142 с.

73. Лаво Р.С. Культурные архетипы этнического самосознания ассирийцев. Автореф. дис. канд. культуролог, наук. Краснодар., 1999. 22с.

74. Леонов Ю.Н. Чаепитие на Руси и иных землях. М.: Монолит, 2004. 190 с.

75. Лихачев Д.С. Заметки о русском. М., 1981. С. 8.

76. Лотман Ю.М. Символ в системе культуры. Тарту., 1987. 144с.

77. Максимов С.В. Крылатые слова. М.: Астрель, 2000. 400 с.

78. Мальцева Д.Г. Национально-культурный аспект фразеологии. Автореф. дис. д ра. филол. наук. М., 1991. 36 с.

79. Мамонтов А.С. Кросс-культурный анализ (лингвостановедение в сфере рекламы). М., 2002. 128 с.

80. Маслова В.А. Символ как стереотипизированное явление культуры//Лингвокультурология. М.: Академия, 2004. С. 95 108.

81. Мелетинский Е.М. Литературные архетипы и универсалии. М., 2001. 431 с.

82. Минерт Л.К. Монгольское градостройтельство XIII XIY в.//Центральная Азия и соседние территории в средние века: История и культура востока Азии. Новосибирск. Наука, 1990. С. 89 - 106.

83. Мокиенко В.М., Фелицына В.П. Русские фразеологизмы: Лингвострановедческий словарь. М.: Рус. яз. 1990. 220 с.

84. Мокиенко В.М. В глубь поговорки: рассказы о происхождении крылатых слов и образных выражений. СПб.: Авалон: Азбука-классика. 2005. 253 с.

85. Молчановский В.В. Лингвострановедческий потенциал топонимической лексики русского языка и его учебно-лексикографическая интерпретация. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1984. 201 с.

86. Морковкин В.В., Морковкина А.В. Язык, мышление и сознание et vice versaZ/РЯЗР. 1994. № 1. С. 63 70.

87. Морковкин В.В., Морковкина А.В. Язык как проводник и носитель знания//РЯЗР. 1997. № 1 2. С. 63-70.

88. Национально-культурная специфика речевого поведения: тез. докл. М., 1991. 68 с.

89. Нгуен Т.Х. Национально культурная специфика русских афоризмов в сопоставлении с вьетнамскими. Автореферат. Дис. канд. филол. наук. М., 1999. 26 с.

90. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание: Монография. М.: Диалог МГУ, 1998. 242 с.

91. Ожегов С.И. Словарь русского языка М.: Советская энциклопедия, 1968. 900 с.

92. Онол Э. Цветообозначения в русском языке (с позиции носителя монгольского языка) Дис. канд. филол. наук. М., 1996. 132 с.

93. Очерки истории культуры МНР/Отв. ред. Ц.А. Дугар-Нимаев. Улан -Удэ., 505 с.

94. Переводоведение и культурология: цели, методы, результаты. М., 1987. 151 с.

95. Пермяков Г.Л. Паремиологический сборник. М., 1975. С. 10.

96. Подводный А. Высшие архетипы: опыт психологического исследования. М.: Аквамарин: Флинта, 2003. 432 с.

97. Полное собрание русских летописей. Т.1. 1962. 87 с.

98. Пословицы. Вып. 1. М., 1942. 64 с.

99. Пословицы. Вып. 2. М., 1942. 111 с.

100. Пословицы. Вып. 3. М., 1942. 159 с.

101. Пословицы и поговорки. М.: Долой грамотность, 1957. 32 с.

102. Пословицы, поговорки, загадки рукописных сборников XYIII XX веков /Отв. ред. Б.Н. Путилов. М., 1961. 290 с.

103. Пословицы и поговорки народов востока/Отв. ред. И.С. Брагинский. М.: Изд-во восточной литературы, 1961. 736 с.

104. ИЗ. Потебня А.А. Символ и миф в народной культуре: собр. тр. А.А. Потебня. М.: Лабиринт, 2000. 479 с.

105. Похлебкин В.В. Чай и водка в истории России. Красноярск., Новосибирск.: Книжное издательство, 1995. 462 с.

106. Провинциальная ментальность России в прошлом и настоящем: тез. докл. Первая конф. По исторической психологии российского сознания. Самара. 1994. 198 с.

107. Прохоров Ю.Е. Лингвострановедческое описание русской афористики в учебных целях. Дис. канд. филол. наук. М., 1977. 201 с.

108. Прохоров Ю.Е. Лингвострановедение в обеспечении межкультурного общения на русском языке//РЯЗР. 1995. № 2 3. С. 94 - 100.

109. Прохоров Ю.Е. Национальный социокультурный стереотип речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев. М., 1997. 228 с.

110. Прохоров Ю.Е. Национальная социокультурная специфика речевого общения. М., 1999. 25 с.

111. Прохоров Ю.Е., Стернин И.А. Русское коммуникативное поведение. М., 2002. 277 с.

112. Путилов Б.Н. Предисловие//Пословицы, поговорки, загадки рукописных сборников XYIII XX веков. М., 1961. 290 с.

113. Пушкин А.С. Евгений Онегин. Худож. лит., 1980. 333 с.

114. Рабинович М.И. Интернационализм: пропагандистский штамп или реальность?//Социально-психологические проблемы ментальности: мат. науч. конф. Смоленск., 1993. С. 92 94

115. Россия и Восток: проблемы взаимодействия: тез. докл. 3-ья междунар. науч. конф./Отв. ред. Н.Н. Алеврас. Челябинск., 1995. 227 с.

116. Русский ассоциативный словарь. Книга 1. Прямой словарь: от стимула к реакции./Сост. А.Е. Караулов и др. М., 1994. С. 191.

117. Русское народно-поэтическое творчество. Материалы для изучения общественно-политических воззрений народа./ Отв. ред. В.К. Соколова., В.И. Чичеров. М., 1953. 224 с.

118. Русские обычаи, обряды, предания и суеверия/Сост. А.В. Копылова. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2003. 384 с.

119. Русское слово в лингвострановедческом аспекте: Межвуз. сб./ Отв. ред. Ю.Т. Листрова Правда. Воронеж., 1987. 169 с.

120. Свирепо О.А. Образ, символ, метафора в современной психотерапии. М, 2004. 268 с.

121. Семантика и прагматика языка в диалоге культур: Межвуз. сб. науч. ст./ Отв. ред. А.А. Харьковская. Самара. 1998. 117 с.

122. Семенов В.М. Приглашение к чаю. М.: ОЛМА ПРЕСС, 2002. 240 с.

123. Сепир Э. Положение лингвистики как науки//История языкознания XIX -XX вв. в очерках извлечениях. Ч. 2. М.: Просвещение, 1965. С. 231 235

124. Сергеева А.В. Русские: Стереотипы поведения, традиции, ментальность. М.: Флинта: Наука, 2004. 328 с.

125. Сергеева Т.Г. К вопросу определения основных единиц в лингвокультурологии//Вестник МАПРЯЛ. М., 2003. № 38. С. 39 43.

126. Современный толковый словарь русского языка/Отв. ред. С.А. Кузнецов. СПб.: Норинт, 2003. 960 с.

127. Соловьев В.М. Тайны русской души. Вопросы. Ответы. Версии. М.: Рус. яз. Курсы, 2002. 200 с.

128. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт следования. М., 1997. 824 с.

129. Степанов Ю. С. Константы: словарь русской культуре. 2-е изд., и доп. М.: Академический проект, 2001. 990 с.

130. Тахо-Годи А.А. Термин "символ" в древнегреческой литературе// Вопросы классической философии: образ и слово. № 7. М., 1980. С. 16 57.

131. Телия В.Н. Фразеологизм и его лексикографическая разработка. Минск, 1987. С 17.

132. Телия В.Н. Фразеологизм/ БЭС: языкознание. М.: Большая Российская Энциклопедия, 2000. С. 559 560.

133. Теория метафоры/Отв. ред. Арутюнова М.А. М.: Прогресс, 1990. 511 с.

134. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: Слово/Slovo, 2000. 624 с.

135. Томахин Г.Д. Теоретические основы лингвострановедения (на материале лексических американизмов английского языка). Афтореф. дисс. д ра. филол. наук. М., 1984. 45 с.

136. Трухина М.Ю. Чайный стол православного поста. М.: Ладья. 1998. 125 с.

137. Улашев О.И. Цвет в представлениях и фольклоре Коми. Сыктывкар. 1999. 154 с.

138. Уфимцева А.А. Лексическое значение: Принцип семиологического описания лексики./Отв. ред. Ю.С. Степанов. М.: Наука, 1986. 239 с.

139. Фадеева Т.М. Образ и символ. СПб. М.: Символ Плюс, 2004. 1039 с.

140. Фелицына В.П. и Прохоров Ю.Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: Лингвострановедческий словарь. М., 1979. 240 с.

141. Фенцлова М. Уменьшительное словообразование в русской разговорной речи. Автореф. канд. филол. наук. М., 1985. 18 с.

142. Фесенко Т.А. Реальный мир и ментальная реальность: парадигмы взаимоотношений: Монография. Тамбов., 1999. 247 с.

143. Фирсов В. Тайная власть цвета. Прогулки по радуге. М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. 350 с.

144. Фразеологический словарь русского языка/Сост. А.Н. Тихонов, А.Г. Ломов, Л.А. Ломова. М.: рус. яз. Медиа, 2003. 336 с.

145. Фурманова В.П. Межкультурная коммуникация и лингвокультуроведение в теории и практике обучения иностранным языкам. Саранск., 1993. 123 с.

146. Харлицкий М.С., Хромов B.C. Русские праздники, народные обычаи, традиции, обряды. М., 1996. 132 с.

147. Харченкова Л.И. Этнокультурные и социолингистические факторы в обучении русскому языку как иностранному. Автореф. д-ра филол, наук. СПб. 1997. 32 с.

148. Храпченко М.Б. О научных основах преподавания русского языка и литературы//РЯЗР. 1973. № 4. С. 8 9.

149. Чай и кофе: традиции, рецепты, искусство. М., Ростов н/Д.: МарТ, 2004. 151с.

150. Челнокова В.Н. Зеленый чай: философия жизни. Ростов н/Д.: Феникс, 284 с.

151. Червяковский С.А., Галочкин Н.М. Пословицы и поговорки. Сборник советских пословиц и поговорок. Горький. 1955. С. 27.

152. Чернева Н.П. Семантика и символика числа в национальной картине мира (на материале русской и болгарской идиоматики). Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2003. 23 с.

153. Четкарева Р.П. Природа, здоровье и табу народа мари. Йошкор Ола, 1998. 88 с.

154. Чехов А.П. Повести и рассказы// Избранные произведения. Т 2. М.: Хуожественная литература, 1964. 616 с.

155. Чинь Тхи Ким Нгок. Проблема языка и культуры при изучении иностранных языков. М.: Творчество, 1999. 385 с.

156. Чинь Тхи Ким Нгок. Лингвокультурологические основы диалога культур. Автореф. дис. д-ра. филол. наук. М., 2000. 35 с.

157. Чичеров В.И. Вопросы теории и истории народного творчества. М.: Сов. Писатель. 1959. 310 с.

158. Чудиков А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991- 2000)Монография. 2001. 238 с.

159. Чулуунхишиг К. Фразеологические единицы со значением отнесенности к домашним животным в русской языковой картине мира: Дис. канд филол. наук. М., 2000. 240 с.

160. Чумак Л. Синтаксические единицы языка как носители национально-культурной информации//УШ конгресс МАПРЯЛ: Минск. 1994. С. 7.

161. Шахнович М.И. Русские пословицы и поговорки как исторический источник (тезисы диссертации на степень кандидата наук). М., 1937. 6 с.

162. Шейман Л.А. Педагогическая этносимволография: актуальные проблемы// Русский язык и литература в современном диалоге культур, 8-й междунар. конгресс МАПРЯЛ, Регенсбург/Германия, 1994. С. 60.

163. Шереметьева Г.Б. семь цветов здоровья: воздействие цветом. М.: ФАИР ПРЕСС, 2003. 368 с.

164. Шолохов М.А. Сокровищница народной мудрости/ЯТословицы русского народа. Сборник В. Даля. М., 1957. С. 3.

165. Шорыгина Т.А. Домашние животные, Какие они? М.: ГНОМ и Д, 2003. 72 с.

166. Шукшин В.М. Рассказы. М.: Рус. яз., 1978. 312 с.

167. Шукшин В.М. Рассказы: Кн. для чтения с коммент. на рус яз. М.: Рус. яз. 1981.312 с.

168. Энциклопедия: Символы, знаки, эмблемы /Сост. В. Андреева и др. М.: Астрель, ACT, 2004. 556 с.

169. Энциклопедия суеверий/Сост. Э. Рэдфорд и др.; пер. англ. Д. Гайдук. М. Астрель, ACT, 2001. 560 с.

170. Этнические стереотипы поведения. Л.: Наука, 1985. 326 с.

171. Этнография детства//Традиционные формы воспитания детей и подростков у народов Восточной и Юго восточной Азии. М., 1983. 232 с.

172. Этнолингвистика текста: семиотика малых форм фольклора/Отв. ред. В.В. Иванов. М., 1988. 204 с.

173. Юдин А.В. Русская народная духовная культура: Учеб. пособие для студентов вузов. М.: Высш. шк., 1999. 331 с.

174. Языковая личность: система, нормы, стиль: тез. докл. науч. конф./Отв. ред. В.И. Карасик. Волгоград.: Перемена, 1998. 131 с.

175. Литература на монгольском языке

176. Амаржаргал Н., Самдандовж Р. Малчны удам танаа. Улаанбаатар. Менхийн усэг, 2004. 302 х.

177. Аръяасурэн Ч., Балжинням Б. Монголын tyyx соёл иргэншлийн хураангуй тайлбар бичиг. Тэргуун боть. Нэн эртнээс 12 р зуун. Улаанбаатар.: Урлах эрдэм, 2001. 141 х.

178. Батменх С. Муухай монгол xyh. Улаанбаатар., 1991. 96 х.

179. Баянсан Ж. Соёл, хэл, ундэстний сэтгэлгээ. Улаанбаатар., 2002. 118 х.

180. Галсан Т. Домог туухээс эхтэй тогтмол хэлцийн толь. Улаанбаатар.: Дэвшилтэт, 1996. 137 х.

181. Ганбаатар С. Далд уул. Улаанбаатар. Арвай принт, 2005. 118 х.

182. Дулам С. Монгол бэлгэдэл зуй: бнгений бэлгэдэл зуй. Зуг чигийн бэлгэдэл зуй. Дэд дэвтэр. Улаанбаатар., 2000. 217 х.

183. Лувсанбалдан X. Монголчуудын уг хэллэгийн tyyx гарлаас. Улаанбаатар, 1975. 56 х.

184. Монгол ардын ереел магтаал/ Эмхэт. X. Нямбуу. Улаанбаатар., 1983. 116 х.

185. Монгол ёс заншлын их тайлбар толь./Эмхэт. Ч. Аръяасурэн, X. Нямбуу. Улаанбаатар.: Cywi3hxyy, 1992. 928 х.

186. Монгол зУйр цэцэн Yr/Эмхэт. Г. Ринчэнсамбуу. Боть 1. Улаанбаатар, 368 х.

187. Монгол зуйр цэцэн Yr/Эмхэт. Г. Ринчэнсамбуу. Боть 2. Улаанбаатар., 416 х.

188. Монгол улсын tyyx. Боть 1. Улаанбаатар., 2003. 437 х.

189. Монгол улсын tyyx. Боть 2. Улаанбаатар., 2003. 412 х.

190. Монгол улсын tyyx. Боть 3. Улаанбаатар., 2003. 221 х.

191. Монгол улсын tyyx. Боть 4. Улаанбаатар., 2003. 420 х.

192. Монгол улсын tyyx. Боть 5. Улаанбаатар., 2003. 500 х.

193. Монголын нууц товчоо. Улаанбаатар., 1990. 255 х.

194. Нямбуу X., Нацагдорж Ц. Монголчуудын цээрлэх ёсны хураангуй толь. Улаанбаатар.: Шувуун саарал. 1993. 72 х.

195. Соёл иргэншил гун ухаан хегжил/Гун ухаан нийгмийн сэтгэлгээ. № 15. 1998. 264 х.

196. Хорлоо П. Монгол аман зохиол дахь гоо сайхны сэтгэлгээ. Улаанбаатар., 2001. 124 х.

197. Цоодол И. Монгол ардын уламжлалт ёс, зан уйлийн дээж. Улаанбаатар. 1991. 112 х.

198. Цэвэл Я. Монгол хэлний товч тайлбар толь. Улаанбаатар., 1966. 911 х.