Современные коммуникативные практики в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия

Нестерова, Ольга Александровна

автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Современные коммуникативные практики в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия

Год: 2010
Автор научной работы: Нестерова, Ольга Александровна
Ученая cтепень: доктора философских наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 24.00.01

Диссертация по культурологии на тему 'Современные коммуникативные практики в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Современные коммуникативные практики в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия"

На правах рукописи

Нестерова Ольга Александровна

СОВРЕМЕННЫЕ КОММУНИКАТИВНЫЕ ПРАКТИКИ В ПРОСТРАНСТВЕ РОССИЙСКО-КИТАЙСКОГО МЕЖКУЛЬТУРНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

Специальность 24.00.01 - Теория и история культуры (философские науки)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Москва - 2010

004606602

Работа выполнена на кафедре философии Института переподготовки повышения квалификации преподавателей гуманитарных и социальных нау Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова.

Научный консультант: доктор философских наук, профессор

Пономарева Галина Михайловна

Официальные оппоненты; доктор философских наук, профессор

Багдасарьян Надежда Гегамовна

доктор философских наук, профессор Шапинская Екатерина Николаевна

доктор исторических наук Кожин Павел Михайлович

Ведущая организация: Федеральное государственное

образовательное учреждение высшего профессионального образования «Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации»

Защита состоится 21 июня 2010 года в ¿Г часов на заседании Диссертационного совета Д 212.214.14 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 119571, г. Москва, проспект Вернадского, д. 88, ауд. 826 а.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке МПГУ по адресу: 119992, г. Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1.

Л>»I

Автореферат разослан «7чУ » >-_2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета О.И.Горяинова

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность диссертационного исследования обусловлена необходимостью выработки новых концептуальных основ осуществления, интерпретации и прогнозирования взаимодействия России и Китая в контексте современного межкультурного дискурса. Основные направления современного изучения российско-китайского взаимодействия формируются под воздействием ряда факторов, главными из которых являются: 1) практика экономического и политического взаимодействия России и Китая на новом этапе развития глобального сообщества, требующая не только специфического осмысления сложных и неоднозначных социокультурных, социально-политических и социально-экономических реалий и процессов, но и предполагающая поиск соответствующих времени новых форм и стратегий коммуникации; 2) высокие темпы экономического, политического и социокультурного развития Китая и усиление его экономического и политического влияния на международной арене; 3) усиление экономических и политических позиций России и Китая в условиях современного глобального финансово-экономического кризиса, возникновение новых антикризисных форм включения российско-китайского диалога в мировой полилог, совместный поиск эффективных инноваций в области политического, военного, экономического и культурного взаимодействия, а также выработка новых сценариев формирования имиджа российско-китайского диалога для третьих стран и сообществ, включенных в сферу общих стратегических интересов Российской Федерации и Китайской Народной Республики.

Наряду с этим актуальность исследования современных коммуникативных практик в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия обусловлена развитием коммуникативно-образовательного базиса гуманитарного пространства Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС), формированием и структурированием его основных учебно-научных институтов и сферы межкультурного взаимодействия в рамках деятельности ШОС. В этой деятельности выражается актуальная потребность современной России в укреплении политических, экономических и культурных позиций на Дальнем Востоке, в Средней Азии и в Азиатско-Тихоокеанском регионе на базе ШОС, набирающей силу межгосударственной региональной организации. В целях усиления доминирующих позиций России в ШОС, объединяющей 6 государств с населением почти 1,5 млрд. человек (1/4 от всего населения земного шара), а также для решения актуальных проблем политического, экономического и социокультурного взаимодействия стран ШОС необходимо формирование единого гуманитарного пространства в этом регионе, которое располагается в качественно новой, отличной от западных и мировых аналогов, системе координат, заданной развивающимся лингворегионапъным и межкультурным дискурсом ШОС. Разработка концептуальных основ выгодных для России лингворегиональных и межкультурных стратегий и технологий, эффективных и перспективных тактик и механизмов коммуникации в рамках ШОС - одна из

важных стратегических задач отечественной гуманитарной науки, имеющая не только теоретическое, но и практическое значение. Исследование современных коммуникативных практик в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия представляется актуальным и в связи с разработкой концепции Инновационно-образовательной программы (ИОП) «Регионоведение, лингвистика и межкультурная коммуникация в вузах Шанхайской организации сотрудничества (ШОС)» и ее внедрение в учебный процесс в ведущих гуманитарных вузах, входящих с 2009 года в консорциум университетов ШОС. Исследование современных коммуникативных практик в пространстве российско-китайского межкулътурного взаимодействия позволит создать научно-теоретическую базу для осмысления динамики и перспектив развития процессов взаимодействия; разработать методологические принципы и модели эффективного диалога внутри ШОС (и прежде всего между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой). Разработка современных концептуальных основ экономического, политического, регионального и межкультурного взаимодействия стран ШОС предполагает наличие и развитие определенным образом структурированного медийного, образовательного, лингвокультурного и межкультурного пространства, позволяющего осуществлять коммуникацию на новом технологическом и идеациональном уровне. Формирование качественно нового дискурса ШОС начала XXI века является одной из важных стратегических задач как для России, так и для всех ее партнеров-участников ШОС. Практика экономического и политического взаимодействия на новом этапе развития глобального сообщества требует не только осмысления сложных и неоднозначных социокультурных, социально-политических и социально-экономических реалий и процессов, но и предполагает поиск соответствующих времени новых коммуникативных форм и стратегий.

Степень научной разработанности проблемы.

В области теории и практики межкультурной коммуникации глубоко исследована проблематика, связанная с постижением сущности процессов возникновения и развития межкультурного взаимодействия, с выявлением и описанием уровней, форм и структуры межкультурной коммуникации, с типологизацией стереотипов, мифологем и предрассудков взаимного восприятия носителями различных культур, с анализом закономерностей и особенностей формирования языковой и концептуальной картины мира в различных культурах, с особенностями этнокультурных дискурсов в рамках межкультурной коммуникации, с изучением роли языка и речи в различных сферах межкультурного взаимодействия, с осмыслением процессов понимания и межкультурной компетентности (С.Н.Артановский, С.А.Арутюнов, Н.Г.Багдасарян, В.С.Библер, Ю.В.Бромлей, А.Вежбицкая, Е.М.Верещагин, В.В.Воробьев, Т.Г.Грушевицкая, П.Н.Донец, Б.С.Ерасов, С.Н.Иконникова, М.С.Каган, С.Г.Кара-Мурза, В.Б.Кашкин, В.Г.Костом'аров, В.В.Красных, Т.Ф.Кузнецова, В.В.Малявин, Л.В.Петров, В.Д.Попков, А.Радклиф-Браун, А.П.Садохин, Т.Г.С гефаненко, С.Г.Тер-Минасова, И.И.Халеева и др.).

Публикации трудов российских китаеведов по вопросам экономики и политики, культуры и искусства, религии и мифологии, истории и науки обусловлена не столько «чистым» интеллектуальным интересом, сколько прагматикой современного развития российско-китайского взаимодействия. Широкий спектр научных работ отечественных и зарубежных авторов посвящен исследованию межкультурного взаимодействия и взаимовлияния России и Китая в политическом, экономическом, историке- и социокультурном контекстах (В.А.Александров, А.И.Алексеев, Н.Н.Бантыш-Каменский, Е.А.Белов, Е.Л.Беспрозванных, Д.А.Владимирова, А.Д.Воскресенский, Ю.М.Галенович, В.Г.Гельбрас, С.М.Георгиевский,

A.П.Девятов, Л.П.Делюсин, Н.Ф.Демидова, Д.А.Жирнов, В.В.Корсаков, Б.Т.Кулик, А.Н.Куропаткин, А.Г.Ларин, В.Л.Ларин, А.М.Ледовский, Э.Д.Лозанский, В.П.Лукин, А.Е.Лукьянов, Р.В. Макарова, А.Я. Максимов,

B.В.Малявин, С.Д.Маркова, А.С.Мартынов, Г.В.Мелихов, В.А.Моисеев, В.С.Мясников, В.Ф.Печерица, И.М.Попов, О.Б.Рахманин, А.М.Решетов, Г.Н.Романова, В.Я. Романюк, В.Рудман, Д.С.Рябушкин, Н.А.Самойлов, Ю.А.Сандулов, Е.Е.Сафронова, Н. Д.Старосельская, И.В.Стражева, М.Л.Титаренко, С.Л.Тихвинский, Э.Э.Ухтомский, ОЛ.Фишман, А.В.Шайдрова, А.Б.Широкорад, А.Г.Яковлев, Ай Сыци, Бо Ибо, Ван Мин, Ван Цаоли, Ван Цюн, Ван Яочэнь, Вэнь И, Гао Шишань, Го Можо, Гу Вэндинь, Ди Чаобай, Дин Шоухэ, Инь Сюйи, Лу Лэй, Лю Нин-и, Лю Юннянь, Су Фэнлинь, Сун Цинлин, Сюй Тэли, Ху Сяньчжан, Ху Шэн, Цянь Чзюнжуй, Чжан Бочжао, Цяо Гуань-хуа, Чжао Чжунни, Чжоу Юндун, Чжу Цяньчжи, Чу Тунань, Шэнь Яньбин и др.).

Особое место в современной сравнительной культурологии занимает изучение образа Другого, проблем мифологизации и стереотипизации этого образа в культурах России и Китая; исследование теории и практики российско-китайской межкультурной коммуникации; анализ особенностей и закономерностей диалога культур. Спектр научных работ, посвященных проблемам российско-китайского межкультурного взаимодействия, достаточно широк. В современном отечественном и зарубежном китаеведении представлен огромный фактографический и теоретический материал историко-культурного, культурфилософского, этнологического и социокультурного характера, открывающий перед исследователем новые возможности изучения российско-китайского межкультурного взаимодействия в особом ракурсе - ракурсе дискурса. Активно разрабатываемой в последние годы является проблематика, связанная с изучением взаимного восприятия россиян и китайцев, а также обусловленная развитием той области сравнительной имиджелогии, которая занимается исследованием закономерностей и особенностей формирования образа России в Китае и образа Китая в России (прежде всего в социокультурном и этнопсихологическом аспектах) и их роли в процессах актуализации тактики и стратегии межкультурного взаимодействия (А.А.Аманов, Г.А.Габатов, А.П.Девятов, Н.С. Калинина, В.В.Калита, А.К.Кортнев, А.Г.Ларин, В.Л.Ларин, А.В.Ломанов, А.В.Лукин,

С.С.Павловский, А.П.Пегов, Т.А.Первушин, И.М.Попов, К.Ф.Пчелинцева,

B.Я.Романюк, А.П.Садохин, Н.А.Самойлов, В.А.Старин, Т.Г.Стефаненко,

C.С.Строгий, С.А.Стромин, М.Л.Титаренко, А.М.Травин, О.Л.Фишман и др.). Доминирующей тенденцией кросскультурных исследований и в России, и

в Китае является усиленное взаимное изучение культур в различных аспектах. Так, проблема изучения истории и особенностей китайской культуры успешно решалась в трудах российских и зарубежных китаеведов и китайских ученых (В.М.Алексеев, И.Г.Баранов, А.А.Бокщанин, Л.Н.Борох, К.В.Васильев, Л.С.Васильев, В.В.Вишнякова-Акимова, Э. фон Гессе-Вартег, П.П.Владимиров, Ю.М.Галенович, В.Г.Ганшин, А.Л.Гальперин, С.Н.Гончаров, М.Гране, де Гроот, П.В.Добель, Ж.-Л.Доменак, Б.Г.Доронин, В.В.Ежов, В.Е.Еремеев,

A.А.Жемчугов, Иакинф (Н.Я.Бичурин), Л.И.Исаева, Дж.Келли, А.И.Кобзев, Л.И.Кондрашова, П.М.Кожин, М.Е.Кравцова, Х.Г.Крил, Ю.Л.Кроль,

B.М.Крюков, С.И.Кучера, З.Г.Лапина, А.В.Ломанов, И.А.Малевич, В.В.Малявин, С.Д.Маркова, А.А.Маслов, Г.Мензис, В.Мясников, А.И.Немировский, О.Е.Непомнин, В.В.Овчинников, Л.С.Переломов, А.В.Потанина, А.М.Решетов, В.Я.Романюк, Е.Н.Румянцев, В.Я.Сидихменов, П.Е.Скачков, М.И.Сладковский, Ф.А.Тарапыгин, В.Н.Усов, О.Л.Фишман,

A.М.Хазанов, Л.Черкасский, А.П.Шилов, Ван Идэн, Дун Цзиньсянь, Жэнь Сюйюй, Инь Вэй, Ли Цзунгуй, Ли Янь, Линь Юйтан, Лю Сумэй, Су Сань, Сун Инчунь, Тань Аошуан, Хуа Шанмин, Хуан Лилян, Чжан Синьсинь, Чжао Болэ,Чжи Жань.Чжу Дакэ, Чэнь Июань, Юй Дань, Юй Цю'юй и др.). А историко-культурные, этнопсихологические и этнорелигиозные особенности русской культуры изучены в работах отечественных и зарубежных философов, филологов, лингвистов, лингвокультурологов и этнопсихологов (Л.Ю.Абакова,

B.А.Вронская, А.Ю.Кублатов, М.К.Малютин, М.А.Мамонов, А.В.Мешеряков, Б.А.Мранитова, И.А.Панкеев, В.С.Соловьев, А.С.Срасин, Л.М.Сронитовская, Ю.С.Степанов, А.Д.Шмелев, Бай Сяохун, Ван Ци, Ван Чжичэн, Ван Чунъюн, Ван Шуфэн, Ван Яминь, Вэнь И, Го Сяоли, Го Шидян, Дай Гуйцзю, Ди Сяося, Дун Сяоян, Жун Цзе, Ли Жуй, Ли Лиюн, Ли Фан, Ли Хаочжи, Линь Цзинхуа, Лэй Липин, Лю Вэньфэй, Лю Лин, Лю Цзайци, Лю Шуан, Сяй Цянь, У Цзяю, Фу Шучжэн, Хэ Юйвэй, Цао Вэйань, Цзинь Яи, Цзэн Цзюнь, Цзян Чжоу, Цуй Хунвэй, Чжан Байчунь, Чжан Бин, Чжан Дунмэй, Чжан Гуансян, Чжан Гуанчжи, Чжан Цзяньхуа, Чжан Яньцзе, Чжао Шиго, Чжу Дацю, Чжэн Чжилянь, Чэнь Сюньмин, Юй Байчунь, Юй Пэй, Ян Кэ, Ян Хэ, Яо Лэхуа, Яо Хай и др.).

В области изучения культурных, межкультурных и межцивилизационных стратегий и стратагем, выявленных в сфере российско-китайского взаимодействия, особый интерес представляют работы отечественных и зарубежных исследователей, в которых проанализированы и обобщены этно- и социокультурные особенности различных форм стратегического мышления носителей различных культур, а также оригиналы и переводы классических древнекитайских текстов, отражающих традицию использования стратагем в военно-политической, торговой и социальной сферах (А.Вандам, Н.А.Гейдаров,

X. фон Зенгер, П.М.Кожин, В.В.Малявин, Л.С.Переломов, В.М.Полтсрович,

A.Б. Старостина, В.Ф.Феоктистов, Ван Вэйго, Ван Цзянминь, Ван Юйцюн, Гао Моу, Жань Цзюхой, Ли Бинъянь, Лун Фэн, Лю Вэньфу, Ма Сяочунь, Ма Чжуанышн, Мао Чжэньфа, Мао Юаньгу, Синь Янь, Сунь Цзин, Сунь Цзы, Сюй Чуцяо, У Цзинтянь, Фань Чжуаньсинь, Хоу Лицзян, Цзы Юцю, Ци Хунчжи, Чжан Янь, Чжу Тао, Чжоу Цзгоньцюань, Юй Сюэбинь, Юй Чуцзе, Яо Сыюань и

др.).

Всестороннее изучение стратагем как феномена, определяющего стереотипные сценарии межкультурного взаимодействия и коренящегося в особенностях национального менталитета, началось в 50-60-е гг. XX в. В это время складывалась новая послевоенная карта Европы, резко активизировались межкультурные контакты различного уровня и типа, существенно расширялось пространство культурных и геополитических влияний на фоне модернизационных «вызовов». Так называемый «восточный тип мышления» стал восприниматься североамериканскими, европейскими и отечественными специалистами в области межкультурных коммуникаций и международной политики как фактор, требующий отдельных целенаправленных исследований и обязательного учета в процессе выстраивания послевоенного глобального культурного пространства. К наиболее интересным работам данного периода, посвященным изучению стратагем, следует отнести труды отечественных китаеведов В.С.Колоколова, Н.И.Конрада, Л.С.Переломова, С.Л.Тихвинского,

B.М.Штейна; работы американских и английских социологов А.Л.Уайта, А.Бердта, С.А.Макмилана, К.Стронга, М.Мередита, С.Уабли, А.Дредда,

C.Смолсена, К.Трента, М.Аппрайта, Л.Кронгеба; исследования французских китаеведов А.Бренти, С.-А. Малибат, А.Анри-Слепси, М.Марвинга, А.-А.Кроботе, А.Соломане, С.-М. Стало и др.; публикации немецких специалистов М.Хиша, М.Анделайна, Э.Хоммета, А.Олсмена; исследования таких китайских специалистов, как Ай Цин, Вэнь Идо, Го Можо, Дэн То, Кэ Джунпин, Тянь Цзянь, У Хань, Цзан Кэцзя и др. В работах упомянутых авторов стратагемы исследовались в основном с точки зрения их влияния на направления и характер межкультурных контактов и на «политику взаимопонимания» между Востоком и Западом.

культурологов и лингвистов А.Мьенна, Т.Альетта, А.Шубе, М.Прстти-Сабье, К.-К.Ламери, С.-А.Пьери-Мате; исследования английских социологов и специалистов в области межкультурных коммуникаций А.Балетт, С.Сарвинга, К.Кронга, М.Альтмана, Т.Алтроппа, С.Молда; публикации немецких лингвокультурологов, языковедов и китаеведов М.Шаре, М.Кронберга, Т.Ниста, М.Храндта, Х.Хетвундта, М.Ленвинградта и др.; работы китайских культурологов, таких как Ван Цзошу, Дэн Вэйчжи, Дэн Сяньчао, Лю Чуаньшэн, Ню Сяньчжун, Сюй Гэньчу, Ху Чжэнпэн, Цзи Сяньлинь, Цинь Ган, Чэнь Инькэ, Ши Вэйда и др.; труды отечественных авторов В.М.Алексеева, В.П.Васильева, А.И.Кобзева, П.М.Кожина, А.Е.Лукьянова, В.В.Малявина, В.С.Мясникова, Л.С.Переломова, М.Л.Титаренко и др.

В отечественных исследованиях стратагемы позиционируются либо как эпистемологические феномены (работы О.П.Семеновой, В.А.Вяземского, A.B.Альметьева), либо как особые, объективированные в актах и артефактах культуры устойчивые ментальные образования, связанные с типичными для того или иного этноса мотивационными и поведенческими установками (работы Г.А.Алушкиной, В.А.Лариной, С.М.Мамошина, М.М.Саранцева).

Нам ближе всего позиция Ю.С.Степанова, А.Вежбицкой и Л.А.Микешиной, которые указывают на то, что рассмотрение таких феноменов, как стратагемы, связано с переоценкой процесса образования устойчивых (универсальных) понятий, с выявлением так называемых «семантических примитивов», самопонятных, взаимопереводимых, общих для всех картин мира, составляющих «алфавит человеческих мыслей».

Понятие стратагемы позволяет признать «антропоцентричность категоризации объектов и явлений мира, языка в целом. В языке также представлена не только картина мира, но и особенности самих говорящих, в частности своеобразие национального характера его носителей, и здесь значение универсального семантического метаязыка проявляется в полной мере - именно перевод на СМ позволяет сопоставлять и сочетать системы видения и картины мира...»1.

При таком подходе стратагемы следует рассматривать как «единицы» семантического метаязыка, особого рода модели, в которых отражается и воплощается опыт культурного освоения мира, система психологических детерминант, специфическая культурная перспектива решения тех или иных проблем.

В диссертации стратагемы трактуются как культурно обусловленные сценарии позиционирования субагентов коммуникации, объективированные в вербальной и невербальной форме.

1 Микешина J1.A. Проблемы методологии социально-гуманитарного знания // Философия науки. - М., 2007. - С. 266.

данных норм в терминах общих для всех людей понятий (например, «свой-иной-другой-чужой», «мужское - женское» и т.п.).

При указанном подходе особое значение приобретает тендерная интерпретация, так как она позволяет рассматривать стратагемы в тесной корреспондированности с древнейшими элементами картины мира (полоролевыми и половозрастными), воплощающими представления о структурах свойскости и подчинения. Под тендером понимается социокультурная «конструкция пола», связанная с определенными культурными практиками, служащими целям сохранения определенной структурной организации общества. Семантика тендера и тендерный подход трактуются в диссертации достаточно широко - как пример дискурсивной практики современного типа, не связанной с доминированием феминистских оценок, но рассматриваемой в контексте общегуманитарного инструментария изучения межкультурного взаимодействия.

Тендер понимается в диссертации как «набор механизмов», связанных с системой означивания продуктов культурной деятельности индивида и общества по «мужскому» и «женскому» типу. При этом «мужское» и «женское» эксплицируются в первую очередь как важнейшие свойства структурно-содержательных элементов картины мира. Особый интерес с данной точки зрения представляет отнесение собственной или чужой культуры к «мужскому» или «женскому» типу и приписывания ей характеристик, свойств и признаков согласно такому отнесению.

Указанный ракурс использования тендерного подхода к изучению межкультурной коммуникации и сопоставительному изучению культур представлен в целом ряде работ как отечественных, так и зарубежных специалистов, прежде всего тех, кто рассматривает тендер как культурную метафору, изучает его в культурно-символическом аспекте (Дж.Батлер, Р.Брайдотти, О.А.Воронина, Г.Д.Гачев, Ж.Деррида, И.Жеребкина, Г.И.Зверева, Е.Здраромыслова, Д.Зиммерман, Л.Ирригарэй, Р.Коллинз, И.С.Кон, К.Конф, Г.Е.Крейдлин, Ю.Кристева, К.Леви-Строс, М.Либоракина, Х.Маллер, М.Мид, Э.Мила, Р.Печески, Г.Рубин, Х.Сиксу, И.Страк-Корви, А.Темкина, С.Фаррелл, Э.Фи, Х.Харм, Г.Хофстеде, Д.Хубер, Чжан Сяньлян, Н.Чедроу, Э.Шоре и др.).

аналитиков» К.Гергена, М.Факлюма, В.Горбена, Г.Фарби, М.Ядсра, Д.Келленара, Дж.Мак-Ларрена, П.Латнер, С.Муффла, Дж.Роттера, С.Рейснера; в трудах ведущих датских специалистов в области исследования коммуникации Л.Филлипс и М.В.Йоргенсен; в исследованиях представителей немецкой школы дискурс-анализа Ф. фон Шорберга, Л.Файтаха, С.Краузе, Г.Матгрича, а также в работах Ю.Хабермаса. В отечественных и китайских исследованиях межкультурного взаимодействия дискурс-анализ еще не нашел такого широкого применения, как за рубежом. Здесь в первую очередь следует отметить фундаментальные работы А.МЛблонскене, И.Т.Касавина, А.Я.Прожиной, С.В.Светловой, А.М.Макарской, В.Л.Махлина, Ф.И.Гиренка. Начиная с 70-х гг. XX в. среди китайских авторов дискурс-анализ активно используется в работах таких культурологов, филологов и лингвистов, как Ван Вэй, Ван Фусян, Лю Баошань, Ляо Цючжун, Нин Чуньянь, Сюй Цзюцзю, Сюй Шу, Ху Чжуанлинь, Хуан Говэнь, Цянь Миньжу,Чжан Шоукан, Чжу Дэси, Чэнь Пин и др.

Следует отметить высокий уровень разработанности в указанной литературе различных аспектов изучения теории и практики межкультурной коммуникации, истории межкультурного взаимодействия России и Китая, а также значительные достижения в области изучения особенностей русской и китайской культур. Анализ исследовательской литературы свидетельствует о высокой степени разработанности теоретических и прикладных аспектов дискурсивного анализа, а также о наличии широкого спектра подходов к изучению культурно обусловленных особенностей стратегического мышления субъектов межкультурной коммуникации. Несмотря на наличие многочисленных теоретических подходов и обилие фактографического материала, российско-китайская межкультурная коммуникация до настоящего времени не была предметом целостного, комплексного и системного анализа. Углубленное изучение имеющихся результатов, которыми располагает сегодня наука, как отечественная, так и зарубежная, в сфере рассматриваемой проблематики, делает очевидным отсутствие всесторонней тематизации всех граней и нюансов межкультурного диалога в той форме, в которой он формируется сегодня. Отсутствует типологический анализ коммуникативных и дискурсивных стратегий в данной сфере. Не осуществлялось комплексное сравнительное исследование базовых различий обеих культур, являющихся основой формирования образа «другого» во взаимном восприятии. Недостаточно полно российско-китайская межкультурная коммуникация изучена в качестве сложной, динамичной и многоуровневой сферы реализации коммуникативных и дискурсивных стратегий, что особенно важно в настоящее время, учитывая тот факт, что в рамках современного «стратегического партнерства» Китай не только стремится адаптировать свои культурные традиции к диалогу с внешним миром, но и рассматривает межкультурную коммуникацию как сферу реализации своих общественных интересов, а культуру - как важную составную часть внешнеполитической стратегии государства.

Данная диссертация - одна из первых попыток восполнения указанных пробелов с помощью комплексного и системного изучения современных коммуникативных практик в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия.

Объект диссертационного исследования - российско-китайские межкультурные взаимодействия.

Предметом исследования являются закономерности и особенности формирования и актуализации коммуникативных и дискурсивных стратегий в пространстве современного российско-китайского межкультурного взаимодействия.

Цель исследования - осуществить системный культурологический анализ современных коммуникативных практик в сфере российско-китайского межкультурного взаимодействия.

Реализация данной цели предполагает решение следующих задач:

■ выявить основные особенности культур России и Китая, имеющие ключевое значение для формирования и развития российско-китайского межкультурного диалога;

■ исследовать аксиологическую доминацию российско-китайской межкультурной коммуникации;

■ провести сравнительный анализ вступающих во взаимодействие культур на основе тендерной дихотомии и стратагемно-дискурсивного подхода;

■ выявить и атрибутировать дискурсивные стратегии в рамках российско-китайского межкультурного взаимодействия; обосновать их типологию на основе исследования динамики архетипов «мы - они - свой - чужой - иной -другой» в системе межкультурной коммуникации;

■ исследовать принципы построения коммуникативных стратегий в рамках современного российско-китайского культурного диалога и обосновать их типологию на основе выделенных критериев;

■ изучить способы эффективного применения коммуникативных стратегий, позволяющие в дальнейшем выработать формы оптимизации и прогнозирования развития межкультурной коммуникации между Россией и Китаем.

Научная гипотеза состоит в том, что современные коммуникативные практики, осуществляющиеся в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия, обусловлены особенностями межкультурного дискурса, формирующегося под воздействием политических и социально-экономических факторов в контексте глобального полилога культур и цивилизаций. Выбор стратегий и технологий межкультурного взаимодействия носителей русской и китайской культуры не является произвольным, а объективно задается системой координат культуры в пределах сферы реализации стратегий управления. Стратегии межкультурного общения и стратегии межкультурной коммуникации различаются по целям и основным сценариям осуществления. Изучение с точки зрения тендерного подхода этнокультурных различий, выражающих особенности картин мира

коммуникантов из России и Китая, дает возможность более точно выделить и интерпретировать наиболее значимые ментальные оппозиции, проявляющиеся в способах и формах реализации современного российско-китайского межкультурного взаимодействия, обусловливающие его специфику и вектор развития.

Эмпирическая база диссертационного исследования включает в себя: 1) периодические издания (журналы, газеты) СССР, Российской Федерации и КНР (1950-1960-е гг.), в том числе предназначенные для восприятия населением страны-партнера; 2) современные средства массовой коммуникации России и Китая (включая Интернет); 3) мемуары политических, государственных, военных деятелей России и Китая, а также воспоминания деятелей культуры; 4) произведения художественной литературы, театра, кинематографа СССР, РФ и КНР, отражающие проблематику межкультурного взаимодействия, либо специфику другой культуры; 5) опросы российских и китайских студентов и преподавателей2; 6) личные наблюдения за повседневной жизнью китайцев и русских в Пекине, Сиане и других городах Китая в 2003 - 2004, 2005 - 2006 и 2007 гг. (в период работы в Столичном педагогическом университете (г. Пекин, КНР), участия в международных конференциях в Пекинском университете иностранных языков и в Шэньсийском педагогическом университете (КНР, г. Сиань), участия в международном симпозиуме «Новые технологии в образовании, науке и экономике» (КНР, о.Хайнань, г.Санья, 2007г.).

Теоретическая и методологическая основа диссертационного исследования - фундаментальные идеи отечественных и зарубежных представителей современной философии культуры, теоретической культурологии, сравнительной культурологии, теории коммуникации (вербальной и невербальной), лингвокультурологии, истории российской и китайской культуры, теории и истории российско-китайских международных отношений.

В ходе исследования использовались такие общенаучные методы как: типологический (с помощью которого были выявлены основные типологические характеристики русской и китайской культуры, имеющие ключевое значение для анализа основных стратегий межкультурного взаимодействия); компаративистский (который позволил сравнивать доминирующие особенности взаимодействующих культур в синхронном плане; а также проводить сопоставительное изучение стереотипов взаимного восприятия, сравнительный анализ коммуникативных стратегий и тактик и исследование их ментальных детерминант); сравнительно-исторический (с помощью которого производилось сопоставительное исследование наиболее значимых исторических этапов развития российско-китайской межкультурной коммуникации, сопоставительное изучение динамики исторически

2 Методика, инструментарий и результаты опросов опубликованы: Нестерова O.A., Сунь Цуйин. Образ «другой» культуры // Высшее образование в России. - 2005, № 3 - С. 160-163; Нестерова О.А Стереотипы взаимного восприятия в межкультурной коммуникации России и Китая // Вестник МГЛУ. Выпуск 551. Страны Востока: язык, культура, литература. Научное издание. - М.: Рема, 2008 - С. 134 - 153.

обусловленных состояний российско-китайского межкультурного взаимодействия (диахронные срезы взаимодействия)); в ходе изучения современных практик российско-китайского межкультурного взаимодействия апробированы тендерный анализ и стпратагемно-дискурсивный подход.

Применялись такие специальные (конкретнонаучные) методы как семиотический метод (с помощью которого проводилось сравнительное исследование семиосфер русской и китайской культуры и осуществлялась атрибуция культурных картин мира России и Китая), аксиологический метод (позволивший изучить аксиологическую доминацию российско-китайского межкультурного взаимодействия), метод реконструк1(ии (который позволил воссоздать наиболее значимые для изучения современных коммуникативных практик исторически обусловленные тенденции формирования культурных полей и в целом пространства межкультурного общения); метод социокультурных наблюдений (позволивший, с одной стороны, получить в непосредственном личном восприятии информацию об особенностях поведения китайцев в повседневной жизни и в ситуациях делового и межкультурного общения, соотнести ее с информацией, представленной в иных источниках, а с другой стороны - верифицировать полученные ранее теоретические выводы реальной практикой российско-китайской межкультурной коммуникации); контент-анализ позволил выявить, систематизировать и обобщить разнообразную историко-культурологическую информацию, представленную в российских и китайских средствах массовой коммуникации, в текстах публицистов, писателей, мемуарах и т.д.; использование методов социологических опросов и интервью (письменных и устных), которые позволили расширить эмпирическую базу данного исследования.

Достоверность результатов исследования обеспечивается теоретической обоснованностью основных положений диссертации, фундаментальностью её теоретико-методологических, эмпирических и источниковедческих оснований, полнотой и системностью рассмотрения предмета исследования; всесторонним апробированием основных научных положений на международных конференциях в КНР и России; опытом проведения совместной научно-исследовательской работы с коллегами из университетов КНР; опытом практической работы в Научно-образовательном центре ГОУ ВПО МГЛУ «Регионоведение, лингвистика и межкультурная коммуникация в странах ШОС» и в гуманитарных вузах КНР.

Научная новизна полученных в диссертации результатов состоит в том,

что:

■ осуществлено исследование базовых различий русской и китайской культур с применением дискурсивного и тендерного подходов, позволивших выявить наиболее значимые ментальные оппозиции в картинах мира вступающих во взаимодействие носителей китайской и русской культур; рассмотреть эти оппозиции как социокультурные и этнопсихологические доминанты процесса формирования моделей, сценариев и стратегий

межкультурного взаимодействия; ментальные оппозиции, наиболее значимые для практики межкультурного взаимодействия, исследованы в контексте трех культурно-символических пространств («война и мир», «игра и карнавализация», «мир детства»); атрибутирована система концептов, в которых актуализируются данные оппозиции, выявлены механизмы их влияния на коммуникативные сценарии определенного типа;

■ выделены и проанализированы современные коммуникативные практики в сферах культуры, наиболее значимых для процесса российско-китайского межкультурного взаимодействия - морально-этической, эстетической, правовой, повседневно-бытовой;

» показано значение культурологической теории крупнейшего китайского философа и культуролога XX века Линь Юйтана для адекватного понимания особенностей китайского национального характера, мышления и основанных на них коммуникативных стереотипах и коммуникативно-сценарных установках;

■ выявлены и изучены принципы и особенности структурирования современного российско-китайского межкультурного дискурса; исследованы механизмы дискурсивной обусловленности коммуникативных практик в рамках российско-китайского межкультурного взаимодействия, что дало возможность разработать новую типологию современных стратегий российско-китайских межкультурных коммуникаций и ввести систему критериев их различения;

■раскрыты основные механизмы формирования и означивания образа «другого» в китайской и русской культурах, проанализированы и типологизированы базовые (и доминантные) коммуникативные ожидания, с ним связанные; установлено, что существенные различия в восприятии друг друга представителями разных культур обусловлены особенностями взаимосвязей между отдельными элементами ассоциативных полей, заданными языковой и концептуальной картинами мира;

■ на основе всесторонней атрибуции и экспликации коммуникативных стратегий российско-китайского культурного диалога выявлена специфика стереотипов и мифов во взаимном восприятии агентов российско-китайского межкультурного взаимодействия в условиях современной модернизации и глобальных «вызовов».

Положения, выносимые на защиту: • В рамках культурологического исследования российско-китайских межкультурных коммуникативных практик в настоящее время больше всего востребован стратагемно-дискурсивный подход к изучению, моделированию и формированию коммуникативных технологий и процессов. При этом наиболее актуальной проблемой является изучение российско-китайского межкультурного взаимодействия как особым образом структурированного дискурса, а не только как совокупности единичных коммуникативных актов. Это обусловлено необходимостью системного теоретического осмысления особенностей и закономерностей развития современного российско-китайского

межкультурного взаимодействия с целью выявления основных тенденций его формирования, динамики, определения системообразующих векторов и структурных характеристик. Дискурсивный подход к изучению коммуникативных практик дает возможность выделить действительных субъектов дискурса, в чьих явно или неявно выраженных интересах, собственно, формируется и развивается межкультурное взаимодействие, а также установить и всесторонне исследовать те средства, способы и механизмы, с помощью которых целенаправленно выстраивается коммуникативное пространство определенного типа. Под межкультурным дискурсом в диссертации понимается семиотический процесс формирования и реализации стратегий в практике межкультурного взаимодействия с целью означивания и / или символизации той или иной сферы (области, ситуации) и организации когнитивного пространства межкультурной деятельности. Межкультурный дискурс реализуется во многочисленных дискурсивных практиках.

• Сопоставительный анализ русской и китайской культур, проведенный на основе выявленной тендерной дихотомии показал, что тендер в рамках культурологического анализа целесообразно понимать как особую культурную метафору, дающую возможность эксплицировать структурно-содержательные элементы картины мира в координатах «мужское-женское». Тендерный анализ позволил выделить и описать устойчивые аутентичные образы самопрезентации и символического позиционирования культур России и Китая в процессе взаимодействия как основания коммуникативных сценариев, построенных по «мужскому» и «женскому» типу соответственно.

• Атрибуция культурных картин мира России и Китая через и посредством тендерной дихотомии показала, что самооценка данных культур во многом противоположна и связана с символическим «тендерным сдвигом», когда восприятие другой культуры сопряжено с приписыванием ей свойств, резко отличающихся от качеств, лежащих в основе самовосприятия и самоотождествления субъектов межкультурной коммуникации. Так, в культуре Китая в качестве доминантной присутствует оценка своего аутентичного образа по «женскому» тендерному типу, в то время как России приписываются черты, свойства и возможные сценарии поведения, характерные для культур «мужского» типа. В русской же культуре собственная самооценка традиционно корреспондируется с «женскостью», Китай же оценивается в координатах «мужской идентичности». Существенные несовпадения наблюдаются и при сопоставлении тендерных спецификаций, проявляющихся при конструировании представлений об «идеальной» социальной иерархии, «идеальной» системе социальной и культурной субординации, о природе и назначении власти, об «идеальном» возрасте, определяющем характер делегирования культурно значимых полномочий и меру социальной ответственности, о символических означиваниях культурных возрастов, о социальном и культурном статусе тендерных групп. Достаточно сильно контрастирующие между собой идентификационные параметры сообщают

российско-китайскому межкультурному дискурсу особую напряженность и обусловливают неадекватность взаимных ожиданий, которая может быть снята как системой специально разработанных компенсационно-конвертационных процедур, так и целевым наращиванием интенсивности межкультурных контактов и повышением степени их глубины и адекватности. Отсюда следует, что только сравнительное изучение архетипических (в том числе тендерных) основ вступающих во взаимодействие культур и исследование различных форм их проявления в современных коммуникативных практиках позволяет выработать эффективные стратегии и тактики межкультурного взаимодействия.

• Сравнительное исследование картин мира русской и китайской культур осуществлено на двух уровнях: общекультурном и индивидуально-личностном. Это позволило выявить не только универсальные этнокультурные детерминанты формирования межкультурного дискурса, но и атрибутировать наиболее значимые ментальные оппозиции, проявляющиеся в способах и формах реализации разноуровневого российско-китайского межкультурного взаимодействия. К таким оппозициям следует в первую очередь отнести: мужское - женское; свое - чужое; профанное - сакральное; абстрактное -конкретное; движущееся - покоящееся и др. Указанные ментальные оппозиции объективируются и транслируются при помощи традиций, мотивационных и поведенческих стереотипов и ценностных ориентаций, передающихся в процессе инкультурации / аккультурации и образующих знаково-смысловую «сеть» культуры. Данные оппозиции выступают в качестве доминант в процессе формирования моделей, сценариев и стратегий межкультурного взаимодействия. Указанные оппозиции по своему содержательному наполнению обладают универсальной значимостью, что способствует построению адекватного межкультурного дискурса в результате эффективного обмена смыслами, лежащего в основании продуктивного диалогового контакта. Однако существующие различия в понимании содержания данных оппозиций в инокультурном контексте создают дискурсивное напряжение, способствующее формированию потенциально-конфликтных ситуаций и пространства межкультурной коммуникации дискретного типа.

• В диссертации стратегия межкультурной коммуникации рассматривается как способ целенаправленного использования вербальных и невербальных средств коммуникации при взаимодействии с носителями другой этнической, духовной, социальной или какой-либо иной культуры. Межкультурная дискурсивная стратегия понимается как способ организации когнитивной деятельности участников межкультурного взаимодействия, определяющий систему доминирующих значений, актуализирующихся в ходе дискурсивных практик, определяющих основные алгоритмы обработки информации, принятия решений и выбора моделей поведения. Сравнительный анализ культур России и Китая показал, что к доминирующим структурным элементам российско-китайских коммуникативных ' практик помимо выявленных оппозиций могут быть отнесены следующие наиболее значимые для развития межкультурных взаимодействий двух стран символические

«пространства» («сферы», «поля»): «война и мир», «игра и карнавализация», «мир детства». Их значимость определяется в первую очередь тем, что в них находит знаково-символическое воплощение система представлений о наиболее важных, с точки зрения межкультурных контактов, параметрах взаимодействия: о способах распознавания «друзей», «врагов», потенциально конфликтных ситуаций, механизмов их разрешения и преодотвращения (или продуцирования); об образах «своих», «иных», «чужих»; о характере доминирования; о смеховых формах общения; о целях, способах, границах, субъектах и предмете осмеяния (комического отрицания); о рамках дозволенной иронии и выстроенных на ее основе подтекстах; об игровых коммуникативных практиках как средстве сокращения коммуникативной дистанции и интенсификации взаимного познания; о способах творчески-игрового восполнения коммуникативного дефицита и разрешения возникающих ситуаций непонимания/недопонимания; о тактиках переозначивания коммуникативных контекстов путём их «карнавализации»; об ожидаемых и истинных характеристиках субъектов коммуникации; о хронотопических спецификациях межкультурного диалога и др.

• Аксиологическая доминация дискурсивных практик при российско-китайском межкультурном взаимодействии связана с процедурами «раскрашивания» диалогово-коммуникативных актов, с различием в ценностно-смысловом означивании одних и тех же объектов, явлений, ситуаций, феноменов. Особое значение в данном случае приобретают процедуры адекватной интерпретации и межкультурной переводимости транслируемых сообщений. К важнейшим аксиологическим доминантам российско-китайских дискурсивных практик следует отнести систему этико-эстетических, правовых и обыденно-повседневных регулятивов, связанных с формированием и трансляцией аутентичных образов взаимодействующих культур в пространстве межкультурного диалога. Анализ показал, что аксиологическая доминация со стороны Китая выражена сильнее и выстраивается по традиционному типу, в то время как со стороны России аксиологическая доминация имеет несколько сглаженный характер и подчиняется в основном прагматической детерминации. Резкие различия в аксиологической доминации, затрудняющие межкультурное взаимодействие между двумя странами, снимаются в настоящее время благодаря процессам глобализации и модернизации, достаточно интенсивно протекающим как в России, так и в Китае. Кроме того, их нивелирование сопряжено с активизацией регионального геополитического сотрудничества, в котором заинтересованы обе страны, с выраженным политико-идеологическим фактором и с интенсификацией межкультурных контактов, что способствует лучшему взаимопониманию и резкому повышению эффективности, результативности и адекватности межкультурного диалога. На основании указанных процессов российско-китайский межкультурный дискурс в последние десятилетия имеет тенденцию к гомогенизации.

• На основе выявленных закономерностей построения и функционирования российско-китайского межкультурного дискурса выделяются критерии типологизации дискурсивных стратегий: характер целеполагания и обоснования целей в процессе межкультурного взаимодействия; представления о «чужом», «ином», «другом» (образ «другого»); представления об истинном субъекте коммуникации, о допустимых и возможных диалоговых конфликтах и способах их разрешения; представления о себе и своей идентичности. На основе исследования особенностей мифологизации и стереотипизации образов «свой - иной - другой - чужой» в межкультурном дискурсе России и Китая показывается, что образ «другого» не равен «другому». Образ «другого» - набор характеристик, которыми описывается объект, воспринимаемый через неосознаваемую «матрицу значений» - своеобразный «оптический прибор», который обеспечивает отражение реальности в нужном ракурсе. Использование установленной «матрицы значений» и выделенных критериев типологизации в процессе выстраивания российско-китайского межкультурного взаимодействия позволяет вычленить несколько базовых дискурсивных стратегий, влияющих на характер, направленность и результативность коммуникации двух стран, и прийти к выводу, что на современном этапе со стороны Китая преобладает стратегия «мирного возвышения».

• Стратегия «мирного возвышения» Китая напрямую связана с факторами культурного влияния в мировом и региональном коммуникативном пространстве. Во взаимодействие с другими, странами Китай входит с собственными социокультурными (и иными) целями и культурным багажом, в котором существенное место занимают этнокультурные традиции, этноцентризм современного типа и конфуцианство. Китайскую культуру можно рассматривать как «культуру Дао», которая обладает собственными «архетипическими ключами» к иным культурам и цивилизациям. Особенность китайской культуры состоит в том, что она. проявляет и осознает себя в двух срезах: в привычной для Запада линейной ретроспективе/перспективе и в специфической для Китая модели «социоприродного пульсара» (термин А.Е.Лукьянова). Традиционная пластичность китайской культуры, её умение «быстро меняться, не меняясь» (максима Конфуция) дает возможность представителям данной цивилизации на всем протяжении ее развития сохранять устойчивую систему коммуникативных стереотипов, обеспечивающих узнаваемый стиль китайских коммуникативных практик. Изучение современных коммуникативных практик в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия с учетом большой роли историко-культурных традиций позволяет не только анализировать процессы межкультурной коммуникации с точки зрения коммуникативных удач или ошибок, но и вырабатывать эффективные стратегии поведения коммуникантов, учитывая эксплицитно и имплицитно представленное в коммуникативном акте сложное взаимодействие языка-традиции и традиций, заложенных в вербальных и невербальных системах русской и китайской культур.

• Типология коммуникативных стратегий российско-китайского межкультурного диалога основана на критериях, связанных с особенностями целеполагания и спецификой означивания дихотомии «мы - они», «свой -чужой». В рамках российско-китайского межкультурного взаимодействия стратегии межкультурной коммуникации и межкультурные дискурсивные стратегии взаимосвязаны и взаимообусловлены как в историческом, так и в современном аспектах. Форма и содержание коммуникативных практик определяются 13 стратегиями межкультурной коммуникации («Маркер», «Традиция», «Обучение», «Совместная деятельность (сотрудничество)», «Имидж», «Яшма в обмен на камень», «Удавка», «Наживка», «Грабить во время пожара», «Чужой подарок», «Стимул (плата)», «Аккультурация» и «Спаситель (покровитель)») и 10 стратегиями межкультурного общения. В данных стратегиях проявляются различия в ассоциативных полях, существующих в сознании носителей двух культур и определяющих характер коммуникативных ожиданий, направленность межкультурных контактов, их результативность и последующие перспективы. Ассоциативные поля русских и китайцев, влияющие на различия в восприятии друг друга, имеют сходные структурные элементы, но отличаются особенностями их означивания, сопряжения и субординации. Различия в стереотипах, тактиках и стратегиях в рамках российско-китайской межкультурной коммуникации снимаются благодаря исторически обусловленным культурозначимым традиционным процедурам, к которым в первую очередь относится процедура дарения. Данная процедура имеет выраженный медиативный, транспарентный, конвертационный характер, нацеленный на уменьшение коммуникативных рисков и сглаживание возникающих противоречий. Процедура дарения связана с архетипами втягивания / выталкивания в / из собственного культурного поля и с координацией «свойскости» в процессе межкультурного взаимодействия, с подтверждением собственной идентичности и с установлением коммуникативной дистанции при межкультурных контактах соответствующего типа.

• Таким образом, стратагемно-дискурсивный подход, используемый для анализа процессов межкультурного взаимодействия, может быть результативно применен как для управления межкультурными коммуникациями, так и для прогнозирования их развития в строго очерченных пространственно-временных границах. Он позволяет выработать эффективные стратегии и технологии позитивного межкультурного общения, дает возможность скорректировать взаимное непонимание и нивелировать точки напряжения межкультурного дискура за счет превентивного купирования возможного возникновения псевдодиалога или конфликтной ситуации.

практику российско-китайских международных отношений; теорию и историю культуры России и Китая; регионоведение; лингвокультурологию; культурологию повседневной жизни; прикладную культурологию и историю российско-китайских межкультурных связей, которую можно было бы условно обозначить как «Теория и практика российско-китайского дискурса»; могут быть использованы при исследовании межкультурных дискурсов и практики межкультурного взаимодействия прежде всего России, Китая и других стран Шанхайской Организации Сотрудничества; могут выступать в качестве методологической базы для разработки и проведения социокультурологических опросов, лингвокультурологических исследований, лингворегионоведческих изысканий, для исследований в области имиджелогии (имагологии). В учебном процессе теоретические положения данной диссертации могут быть использованы в рамках реализации Инновационно-образовательной программы «Регионоведение, лингвистика и межкультурная коммуникация» в ГОУ ВПО МГЛУ и других базовых вузах Консорциума университетов стран-участников ШОС; а также при реализации образовательных программ подготовки специалистов (а также бакалавров и магистров) культурологов и регионоведов, специалистов в области международных отношений, исследователей в сфере межкультурной коммуникации, углубленно изучающих китайскую культуру и китайский язык. Фактографический материал диссертации может представлять интерес для специалистов-практиков в области российско-китайской бизнес-коммуникации и в сфере международных отношений. В настоящее время основные теоретические положения данного исследования являются концептуальной базой научно-исследовательской работы, выполняемой коллективом научно-образовательного центра МГЛУ в рамках реализации федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы по теме: «Регионоведение, лингвистика и межкультурная коммуникация как факторы формирования гуманитарного пространства Шанхайской организации сотрудничества (ШОС)».

международную научную конференцию РАН «Язык и культура» (г.Москва, 2003г.); международную научную конференцию «Русская идея и судьба России» (КНР, г.Пекин, Пекинский университет иностранных языков, 2003г.), международную научную конференцию «Теоретическое наследие Ю.М.Лотмана: современное прочтение» (КНР, г.Пекин, Пекинский университет иностранных языков, 2005г.), 4-ю международную научную конференцию «Язык и общество» (г.Москва, РГСУ, 2006 г.), международный симпозиум «Новые технологии в образовании, науке и экономике» (КНР, о.Хайнань, г.Санья, 2007 г.), Второй российский культурологический конгресс с международным участием «Культурное многообразие: от прошлого к будущему» (г. Санкт-Петербург, 2008 г.), российско-китайскую конференцию «СМИ России и Китая в XXI веке» (г. Москва, 2009 г.).

Основное содержание диссертации представлено в 43 публикациях, среди которых - две монографии (одна из которых в издании, рекомендованном ВАК), написанные без соавторов; главы и разделы в трех коллективных монографиях; четыре учебных пособия; статьи в научных журналах и сборниках, в том числе - 12 статей в изданиях, рекомендованных ВАК для опубликования основных результатов исследований в области философии и культурологии; тезисы докладов на международных научных конференциях. Общий объем опубликованных работ по теме диссертации составляет 36 п.л.

Структура диссертации: введение, 4 главы, заключение и библиографический список использованной литературы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе «Российско-китайский межкультурный дискурс: методы изучения и этапы формирования» рассматривается российско-китайский межкультурный дискурс как целостное, сложно структурированное образование в контексте современного глобального полилога.

Межкультурная коммуникация изучается как качественная сторона социальной коммуникации, разворачивающейся в контексте взаимодействия нового - мультикультурного - типа. При этом под межкультурной коммуникацией понимается непосредственное или опосредованное (во времени и в пространстве, вербальными и/или невербальными, материальными и/или нематериальными средствами) взаимодействие двух или более субъектов (индивидов, групп, сообществ), обладающих выраженной культурной идентичностью, поведение которых обусловливается закрепленными культурой мировоззренческими и поведенческими установками (на понимание, познание, управление, манипуляцию и т.д.); сознательно или бессознательно транслирующих и воспринимающих информацию о языке, ценностях, нормах, моделях поведения, формах, стереотипах, научном, религиозном, философском и художественном наследии своей и другой культуры; стремящихся либо к взаимопониманию, либо к достижению прагматических результатов, выгоды.

Развитие глобализационных процессов в современном мире, влияние глобализации на локальные культуры, на модели повседневного поведения людей, на их мировосприятие и этико-эстетические основы жизни, стремительный рост информационных технологий ставят перед культурологами, лингвистами, историками и философами культуры новые задачи, главной из которых является синтез накопленных знаний о языках и культурах различных народов и выработка новых теоретических основ для изучения и осмысления лингвокультурной и социокультурной ситуации с целью создания оптимальных стратегий и тактик межкультурной коммуникации и развития диалога культур.

Особое значение в данном контексте приобретает дискурсивный подход, позволяющий по-новому атрибутировать процессы межкультурного взаимодействия и выявить совокупность факторов, оказывающих доминантное влияние на характер, методы осуществления, формы и цели диалога различных культур. Дискурсивный подход дает возможность глубоко и всесторонне исследовать границы понимания, обусловленные различиями в картинах мира, системах мироописания, культурно-историческом опыте, а также выявить механизмы, повышающие (или понижающие) результативность межкультурных взаимодействий.

Российско-китайский межкультурный дискурс играет огромную роль в выстраивании индивидуальных и коллективных сценариев поведения носителей различных культур, вступающих в непосредственное взаимодействие. Именно от доминирующих смыслов, их трансформаций и комбинаций в структуре дискурса зависят коммуникативные успехи и неудачи субъектов межкультурного общения.

Проведенное исследование позволило выявить три этапа, три «волны» развития межкультурной коммуникации между Россией и Китаем: двадцатые и пятидесятые годы XX в.; рубеж XX и XXI вв.; и два «отлива», разделяющие эти периоды, характеризующиеся как отдельные дискурсы, в контексте которых задаются системы значений, образов, смыслов и способы интерпретации фактов, событий, текстов в конкретном историко-культурном контексте.

При анализе коммуникативных практик российско-китайского межкультурного взаимодействия выявляются две группы причин доминирования СССР в выстраивании дискурса пятидесятых годов XX века. К объективным относятся: экономическое, политическое и военное значение страны на мировой арене; степень развитости внутренних экономических, социально-политических и идеологических институтов; уровень заинтересованности государства в международных и межкультурных контактах; совпадение доминирующих ментальных установок. В качестве субъективных причин рассматривается наличие более выраженных установок на целенаправленное и системное проникновение в пространство другой культуры с целью: формирования позитивного имиджа своей культуры и своего государства в общественном сознании адресата; создание позитивного

эмоционального фона, позволяющего безболезненно и комфортно осуществлять рецепцию инокультурных ценностей и достижений носителями другой культуры.

Автор подчеркивает, что нужно различать культурный диалог между Россией и Китаем вообще и диалог культур внутри сознания личности, которая формируется или трансформируется под влиянием этих двух культур.

Продуктивное развитие диалога культур России и Китая возможно по ряду причин. Во-первых, РФ и КНР - соседи, которых связывает многовековая политическая и социально-экономическая истороия. Во-вторых, у Китая и России периодически возникают общие интересы в мировом политическом и экономическом пространстве. В-третьих, Китай и Россия по особенностям менталитета во многом противоположны Западу. В-четвёртых, и в Китае, и в России существуют, соответственно, русская и китайская диаспоры, которые во многом определяют традиции и специфику диалога культур. В-пятых, Китай и Россия проявляют постоянный интерес к уникальным культурным ценностям и достижениям друг друга: различия между культурами двух народов могут служить основой их диалога, поскольку, говоря о различиях, мы лучше воспринимаем сходное или даже общее между нами.

Более глубокому и всестороннему постижению как сходных, так и отличных черт культурной картины мира русских и китайцев способствует тендерный анализ, дающий возможность выявить значимые смысловые диспозиции, аутентичные образы самопрезентации и идентификации, те системы символов, которые используются культурой для означивания своего образа в пространстве взаимодействия с «другими» и «иными».

С помощью тендерного анализа в диссертации выявляются базовые ментальные оппозиции картины мира русских и китайцев, способствующие межкультурной коммуникации или затрудняющие ее. Дихотомия «мужское -женское» является основанием для сравнительного анализа изучаемых культур по нескольким причинам. Во-первых, она наиболее древняя и наиболее полно воплощенная в образном, символическом и метафорическом коде культуры. Во-вторых, данная дихотомия широко представлена в коллективном бессознательном, в коллективных представлениях и имеет очевидную генетическую связь с первыми этапами развития языков и систем мышления, в которых представлена «матрица», упорядочивающая окружающий человека природный и социальный мир. В-третьих, в ней целиком отражается главная проблема, решаемая любой культурой, - проблема адаптации, выживания, воспроизводства человеческого общества, его самоопределения в координатах «единое - иное - другое - отличное - подобное». Дихотомия «женское -мужское» эффективно применяется при изучении отдельной культуры для выявления противоположных движущих начал ее развития и используется как инструмент при сопоставительном исследовании культур в контексте их межкультурной коммуникации для выявления особенностей обеих сторон и при моделировании возможных сценариев их взаимодействия. Тендерные диспозиции прослеживаются в диссертации не только на уровне сценарного

воплощения, но и на уровне языковой фиксации, на уровне поведенческих и мотивационных стратегий, а также на уровне идентификационных нормативов, моделей самоопределения и самопрезентации.

Тендерный анализ, проведенный диссертантом, показал, что выявленные диспозиции можно классифицировать, разделив на дихотомические пары, выражающие существенные характеристики двух противоположных типов культур «мужской» и «женской». Показано, что оппозиции «форма - стихия», «абстрактное - конкретное», «солярность - лунарность», «движение - покой» и другие являются не только методологическими абстракциями для обозначения противоположных концептов и моделей поведения в обеих культурах, но представляют собой системообразующие факторы формирования языковой и концептуальной картины мира носителей русской и китайской культур, а главное - социокультурными и этнопсихологическими доминантами структурирования моделей, сценариев и стратегий межкультурного взаимодействия.

С этой точки зрения, особым значение обладают тексты, в которых фиксируется аутентичное представление носителей той или иной культуры о своей сущности и своей природе («мужской» или «женской»). Примером могут служить культурологические исследования китайского философа и писателя Линь Юйтана, который относил к проявлениям «женского» в китайской культуре превалирование так называемого житейского «здравого смысла» над абстрактной логикой, сведение к минимуму в языковой системе слов, обозначающих абстрактные понятия, ярко выраженную конкретность мышления, избыточное использование в речи пословиц и поговорок как материала, восполняющего (или заменяющего) логические связи между отдельными мыслями, главенство интуиции над рациональным мышлением. Свой тезис о «женственности» китайского ума Линь Юйтан весьма убедительно проиллюстрировал примерами из грамматики, синтаксиса и лексики китайского языка. Идеи о «женственной конкретности» китайского мышления и китайской культуры, высказанные Линь Юйтаном, разделяют современные лингвисты, занимающиеся сравнительным изучением китайского и русского языков, выявлением и анализом основополагающих концептов культуры и характера их субординации в картине мира3.

К особенностям китайского традиционного мышления, фиксированным в языке, большинство специалистов относят конкретность и более тесную связь с

3 См., например-.Гань Аошуа». Китайская картина мира. Язык, культура, ментальность. - М.: Языки славянской культуры, 2004; Она же. Проблемы скрытой грамматики. Синтаксис, семантика и прагматика языка изолирующего строя. - M., 2002; Карапетьянц A.M. Формальное построение семантических полей нормативного китайского языка II Актуальные вопросы китайского языкознания: Материалы Восьмой международной конференции. - M., 1996; Тарчинов Е.А. Китайская картина мира и буддизм (к вопросу о характере взаимодействия культур Китая и Индии) // История философии, культура и мировоззрение. К 60-летию А.С.Колесникова. Серия «Мыслители». - Вып. №3. - СПб., 2000; Девятое А. П. Практическое китаеведение. □ М., 2007; Ли Ли. Фразеология в русской языковой картине мира на примере концепта «дом» с позиции носителя китайского языка и культуры. Дисс. ... канд. филол. наук: 10.02.01. - М., 2006; Ли Хуа. Положительная эстетическая оценка в русском языке: Красота с позиции носителя китайского языка и культуры. Дисс.... канд. филол. наук: 10.02.01.-М., 2006; и др.

практической жизнью человека, чем у носителей русской культуры. Эти же особенности проявляются и при анализе представлений о времени и пространстве в китайской картине мира. Предельно абстрактные понятия времени и пространства, неразрывно связанные друг с другом в ментальном поле носителя китайской культуры, китайский язык стремится передать через конкретные спецификации, укорененные в конкретно-историческом, эмпирическом опыте этноса.

Целостное и системное изучение современных коммуникативных практик в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия с учетом большой роли тендерной детерминации позволяет не только анализировать процессы межкультурной коммуникации с точки зрения коммуникативных удач и ошибок, но и вырабатывать эффективные стратегии поведения коммуникантов, учитывая эксплицитно и имплицитно представленное в коммуникативном акте сложное взаимодействие языка-традиции и традиций, заложенных в вербальных и невербальных системах русской и китайской культур.

Коммуникативное пространство российско-китайских межкультурных взаимодействий может быть структурировано не только по отношению к тендерным диспозициям, но и по отношению к иным смысловым оппозициям.

Изучение ментальных оппозиций в трёх культурно-символических пространствах («война и мир», «игра и карнавализация», «мир детства»), существенных для понимания процессов межкультурного и социально-политического взаимодействия, позволило диссертанту сделать вывод о том, что через традицию, ярко представленную в этих культурно-символических полях и являющуюся основой этнокультурной идентичности, происходит осуществление глубинной устойчивой связи человека с этносом, его историей и культурой.

В этнокультурной модели мира понятия война и мир выражают сложные смысловые комплексы и создают вокруг себя мощное семиотическое поле, которое, с одной стороны, формируется под действием чувства самосохранения народа, его стремления к выживанию и развитию, а с другой стороны, в процессе своего становления неизменно обретает особенные черты, обусловленные спецификой менталитета и картины мира, заложенных в основу культуры того или иного этноса.

В концептуальном поле «война - мир» благодаря проведенному смысловому и структурно-функциональному анализу обнаружены представления народа о жизни и смерти, о свободе и неволе, о власти и подвластности, о независимости и подчинении, о своем месте в природном и социальном мире, о той роли, которую данный народ играет во взаимодействии с другими этносами, о целях и смыслах его социокультурного существования. С этим полем связаны многочисленные этические, эстетические и религиозные категории, создающие своего рода «смысловые координаты», «аксиологию войны и мира», присущую каждому этнокультурному дискурсу.

В культурно-символическом пространстве «игра и карнавализация» различия коммуникативных установок русских и китайцев также обусловлены особенностями менталитета и картины мира, которые во многом определяют поведенческие модели различного рода игровой деятельности. Эти различия закреплены в языке и языковой картине мира.

Проведенное исследование показало, что карнавализация и смех в культуре России и Китая представлены по-разному, хотя и в той и в другой культуре мы наличествуют все основные формы и проявления народной смеховой культуры. Сопоставительный анализ смеховой, игровой и карнавальной культуры русских и китайцев позволяет сделать выводы о том, что, во-первых, изучение этих форм культуры играет большую роль в понимании глубинных основ становления и развития менталитета, а во-вторых, будучи представлены в различных культурах различным образом, они по существу выполняют сходные социокультурные функции и опираются на универсальные механизмы объективации.

Культурно-символическое пространство означивания возраста связано не с его хронологией, но со значением того или иного периода в жизни человека для фиксации его символического статуса в рамках той или иной культуры и теми качествами, которые ему приписываются.

Интерес представляет не только символическая ткань жизни русских и китайцев разных возрастов (например, символика культуры юности нынешних подростков в Китае и России, или символика культуры старости, наполняющая жизнь теперешних пожилых людей), но, главным образом, символическое представление основных этапов жизни у каждого носителя китайской или русской культуры, независимо от его реального возраста (например, культура старости в представлении ребенка, культура детства в понимании зрелого человека, культура юности в восприятии старца). В культурах Китая и России заложены символические программы жизни человека, которые могут осознаваться или не осознаваться носителями культур. Эти символические программы, символические сценарии жизни позволяют людям не только ощущать упорядоченность и устойчивость собственного бытия, не только формируют чувство внутреннего комфорта (служат символическим «щитом», закрывающим сознание и чувства человека от хаоса и деструктивности), но и определяют процессы идентичности и социализации. Данные символические программы в межкультурном контексте определяют также потенциальные и реальные сценарии диалога культур.

Сравнивая семиосферы культуры детства китайцев и русских в контексте российско-китайского межкультурного дискурса автор приходит к следующим выводам.

Во-первых, культура детства не может изучаться изолированно от других семиосфер культуры, потому что в ней формируются и в свернутом виде представлены все остальные символические системы возраста в культуре. Во-вторых, символика жизненной программы человека обуславливается во многом культурными факторами: в детстве символически означивается и

программируется дальнейшая жизнь как индивида, так и целого поколения. В-третьих, заложенная с детства идеальная символическая система культуры претерпевает значительные изменения, но никогда (как идеал) не исчезает без следа. В-четвсртых, в структуре культур детства Китая и России выявляется параллельная, но не тождественная символика, знание механизмов конструирования которой позволяет выявить, с одной стороны, оптимальные модели межкультурной коммуникации Китая и России, а с другой стороны, учесть в процессе коммуникации специфику порождения и функционирования уникальных символических систем.

Изучение традиций, представленных в культуре детства и в отношениях к семье и женщине, позволяет выявить особенности российско-китайского межкультурного дискурса и рассматривать его как «специфическую разновидность существования исторической памяти» (Ж.-Ж.Куртин).

В межкультурном дискурсе большую роль играют традиции вступающих в диалог культур, зафиксированные в языке. Важные семиосферы беих культур - языки - не просто выражают и закрепляют различия картин мира и менталитетов, но, благодаря своей изначальной направленности на диалог, позволяют сделать более эффективным поиск оптимальных моделей и стратегий межкультурной коммуникации. Только комплексное и сопоставительное изучение семиосфер культур (в синхронном и диахронном аспектах) дает исследователям возможность выработать результативные программы межкультурного взаимодействия России и Китая.

Во второй главе «Аксиологическая доминация российско-китайских дискурсивных практик» осуществляется сопоставительный анализ этических, эстетических идеалов и ценностей китайцев и русских, особенностей их правовой культуры, специфики невербальной коммуникации и культуры трапезы.

Русская и китайская культуры по-разному формировали свои этико-эстстические идеалы, что играет важную роль в становлении коммуникативных практик российско-китайского межкультурного взаимодействия. Анализ показал, что наиболее значимыми для агентов общения являются ответы на следующие вопросы: что считает «другой» хорошим и плохим, красивым и безобразным, правильным и неправильным, допустимым и недопустимым, законным и противозаконным, забавным и грустным? Ответы на эти вопросы позволяют коммуникантам вырабатывать адекватные для данной ситуации коммуникативные ожидания и установки и выстраивать эффективные сценарии собственного поведения.

Эффективность межкультурного диалога связана как с адекватностью прочтения смыслов и значений в рамках того или иного культурно-символического «поля» (пространства), так и с конвертацией коммуникативных сценариев и стратегий.

Так, импульсивность (непосредственность, прямолинейность) носителей русской культуры часто противопоставляется «стратагемности» (опосредованности, комбинаторности) мышления и поведения китайцев.

Китайцам свойственно понимание стратагемы как образного высказывания, которое представляет тот или иной стратегический способ решения проблемной (конфликтной) ситуации.

Базовыми для китайской культуры являются основополагающие принципы конфуцианской морали. Это основа мировоззрения, мироощущения и культурного позиционирования не только древних, но и современных китайцев. Конфуцианские образы «Середины», «Центра» определяют положение китайцев (как народа, так и отдельных индивидов) по отношению к другим странам и народам. Отсюда высокомерное и снисходительное обращение представителей китайского народа с другими этносами. Отсюда и негативное восприятие в Европе и России идеи «мирного возвышени Китая», обоснованной китайцами в конце 2003 года в противовес распространенной в мире идее о «китайской угрозе».

Обращает на себя внимание развитая и разветвленная система нравственных норм, связанная с жизнью и поведением женщины - от младенчества до глубокой старости. Так, например, в средневековом Китае высоконравственные женщины, строго соблюдавшие все ритуалы и обряды, получали от правительства страны заслуженные награды и привилегии для своей семьи. Этот факт всегда удивлял иностранцев, в том числе и русских, вызывая противоречивые чувства. С одной стороны, представители других (в основном - западных) культур считали, что награды за непорочное вдовство и сохранение девичьей чести любым путем (вплоть до самоубийства) является подавлением личности, подчинением свободы личности общественным и клановым интересам. С другой стороны, в обществе, которое воспринималось со стороны как подавляющее женское начало и унижающее женщину, объективно женщина рассматривалась как субъект социально-культурной и нравственно-религиозной жизни, что не могло не поражать воображение иностранцев, которым трудно было расстаться с устойчивыми стереотипами восприятия Китая. В настоящее время, в период бурного экономического и социального развития Китая, когда меняется облик и статус китайской женщины, проведенные нами исследования позволили вделать вывод о том, что современные китайские женщины в своих поведенческих сценариях обнаруживают ярко выраженные особенности китайской культуры и китайского менталитета: даже самые современные, успешные женщины в поисках спутника жизни в качестве собственных достоинств и предпочитаемых качеств избранника называют традиционные черты характера и традиционные особенности поведения.

Существенные различия между носителями русской и китайской культур проявляются и в отношении к форме и содержанию каких-либо предметов, процессов, явлений. Форма - не менее, а в большинстве случаев и гораздо более значимое для китайцев понятие, чем содержание. Китайцы издавнв уделяют форме очень большое значение. Для китайской культуры важными являются утонченные чувства, связанные с неспешной созерцательностью; носители китайской культуры стремятся получить наслаждение от мелочи,

детали, штриха, оттенка, символа. В силу этого системы эстетических предпочтений русских и китайцев существенно различаются. Эстетические идеалы двух народов также противоположны, что особенно заметно в сфере отношения к природе, искусству, образу женщины. Ситуация стала меняться только в последнее время, когда Китай начал испытывать направленные глобализационные воздействия. И в художественно-эстетической сфере китайской культуры стали утверждаться художественные решения, образно-стилевые приёмы и символический язык, характерные для европейского и североамериканского постмодернистского художественно-эстетического дискурса.

Понятия о чести, достоинстве, репутации, общественном мнении существуют как в русской, так и в китайской культуре. Но содержание этих понятий оказывается часто различным, вплоть до противоположного. Особенно это заметно при исследовании правовой сферы. Русская и китайская культура выработали различное отношение к закону, суду, судьям, преступникам, правде, истине, вере и создали сложные семиотические поля вокруг этих концептов. При вступлении в коммуникацию с китайцами следует учитывать китайскую традиционную этику «сохранения лица», смысловые нюансы в понимании «вины», «стыда» и «долга»; различия между «публичными» и «частными» стыдом и виной; различия в трактовке наказаний в правовых системах и морально-нравственных установлениях. В коммуникативных практиках российско-китайского межкультурного взаимодействия существенную роль играет специфика понимания природы государственной власти носителями изучаемых культур. Существенные различия наблюдаются и в понимании природы и способов разрешения конфликтов, как внутриличностных, так и межличностных и межгрупповых.

Сравнительный анализ правовых культур России и Китая подводит к выводу о том, что вслед за европейской российская правовая кльтура базируется на принципе состязательности, в то время как традиционное китайское право - на принципе примирения сторон и догмате «сохранения лица».

«Состязательность» западного юридического процесса, которая была воспринята и в России, отрицает китайский концепт «потери лица» (утрата чести, достоинства, хорошей репутации) хотя бы потому, что человек (истец или ответчик), независимо от наличия в его действиях юридической вины, вынужден публично рисковать или жертвовать своей репутацией во имя выносимого судом решения, что сводится к минимуму или вовсе исключается в «примирительной» модели традиционного китайского юридического процесса. Если в западной правовой модели допускается обсуждение и интерпретация закона, понимание законодательства как выражения «минимума морали», существует представление о независимости судов от государственной власти, издавна действует институт адвокатуры, способной с помощью определенной системы доказательств повлиять на решение суда, то в традиционном китайском праве мы находим иные основания. Так, отечественные и

зарубежные специалисты по истории древнего Китая4 говорят об отсутствии и невозможности существования целостной системы адвокатуры, аналогичной, например, Древнему Риму. Это обусловлено спецификой понимания природы государственной власти в традиционном Китае. Особое понимание «закона» как понятия, тождественного понятиям «образец», «наказание», «мерило», и прочное закрепление этого понятия в семантическом поле традиции и государства, а также представления о некотором «совершенном прошлом», в котором была сформирована идеальная правовая система, - являются существенными чертами китайской правовой традиции. Обсуждение публичности и состязательности разрешения конфликтных ситуаций, да и само наличие этих феноменов в традиционной юридической системе Китая сводилось к минимуму, это касается всей процессуальной стороны дела, в том числе и адвокатуры, и приведения в исполнения приговора.

Наличие или отсутствие открытого социального пространства для «схватки» с целью разрешения конфликта характеризуют, соответственно, различные типы не только правовой культуры, но и нравственно-этического пространства культуры в целом. Состязательно-силовой тип разрешения конфликта, в том числе морально-этического, доминирующий в русской культуре по существу противоположен примирительно-пассивному в традиционной культуре Китая. Анализ доминировавших в русской и китайской культуре форм ритуализованной агрессии в период с начала XVIII в. до конца XIX - начала XX в., применяемых в высших слоях общества для разрешении моральных конфликтов, показал, что если в России ритуализованная агрессия (как способ защиты чести и достоинства человека и семьи в конфликтной ситуации) реализовалась часто по модели «вызов - поединок» и выражалась в практике «дуэли», то в Китае более распространенным и одобренным традицией являлась такая модель разрешения морально-нравственного конфликта и защиты репутации, как «вызов - самоубийство». Модель «вызов -поединок» предполагает более или менее широкую публичность и активность действия, вынесение ситуации из сферы межличностных отношений и внутриличностных переживаний в сферу социальную.

В сфере невербальной коммуникации в контексте культур России и Китая наблюдаются различия в способах кодирования и декодирования информации. Знание этических табу на некоторые жестовые и другие невербальные знаки, на допустимые нормы коммуникативной дистанции способствует эффективному межкультурному взаимодействию. Невербальные знаковые системы заключают в себе важные особенности определенной культуры и сами по себе могут прочитываться как знак принадлежности к ней. Освоение «чужой» системы жестикуляции, мимики и поз часто происходит непроизвольно в процессе пребывания в «чужой» культуре. Носители русской и китайской культур

4 [Бичурин Н.Я] Иакинф, А.С.Мартынов, А.М.Карапетьянц, Ю.Л.Кроль, П.С.Спирин, А.И.Кобзев, М.Л.Титаренко, Е.В.Завадская, В.Ф.Феоктистов, А.Е.Лукьянов, А.И.Кобзев, В.В.Малявин, С.Кучера, В.Я.Сидихменов, А.А.Маслов, Х.Г.Крил, Э.А.Краке, Р.Берринг, О.Бедфорд, Мэй Гуан-ди, Чжао Линь, Тао Тянь-и, Го Мо-жо и др.

осознанно или бессознательно устанавливают прочную связь между «чужими» невербальными средствами коммуникациями и «чужими» ценностями и моделями ожидаемого поведения.

Культура трапезы в контексте российско-китайского межкультурного взаимодействия является, с одной стороны, сферой осуществления межкультурных контактов, а с другой стороны - областью наиболее полного и глубокого выражения особенностей национального менталитета. Изучение кардинальных различий в кухне и культуре трапезы китайцев и русских дало возможность выявить наиболее яркие ментальные оппозиции китайцев и русских. Эти оппозиции объективируются в способах приготовления пищи, в средствах сервировки стола, в означивании и символизации продуктов и блюд, в ритуалах и обрядах, сопровождаемых трапезой и сопровождающих ее, в лингвистических средствах обозначения всех элементов процесса приготовления и потребления пищи и напитков. Само отношение к еде в традиционной китайской и русской культуре разное. У русских, в отличие от китайцев, менее ярко представлен процесс наслаждения пищей, в большей степени выражены форма и результат насыщения. В культуре трапезы китайцев еда является не только потребностью, но и ритуалом и праздником. В китайской культуре трапезы установлены закрепленные традицией соответствия между продуктами и временами года, особенностями погоды, этапами жизненного цикла.

Таким образом, исследование аксиологической доминации российско-китайских дискурсивных практик показало, что их основания часто базируются на контрартных принципах, что существенно затрудняет межкультурнос взаимодействие и требует целенаправленных усилий по нивелировке различий, сокращению коммуникативной дистанции и выстраиванию результативных дискурсивных стратегий.

В третьей главе «Дискурсивные стратегии российско-китайского культурного взаимодействия» на основе проведенного сопоставительного анализа русской и китайской культур и их аксиологической доминации выявляются наиболее важные дискурсивные стратегии, дается расширенное определение понятия «межкультурная коммуникация» применительно к изучению специфического российско-китайского межкультурного дискурса; раскрываются особенности формирования в контекстах культур России и Китая мифологем «Мы» и «Они», которые лежат в основе образа «Другого»; исследуются процессы стереотипизации взаимного восприятия носителей русской и китайской культур.

Диссертант приходит к выводу, что для анализа механизмов коммуникации между двумя или более культурами необходимо выработать критерии сравнения менталитетов и особенностей картин мира, позволяющие выявить специфику стереотипов и мифов во взаимном восприятии агентов межкультурного взаимодействия.

Изучение современных коммуникативных практик российско-китайского межкультурного взаимодействия предполагает не просто выявление

отличительных особенностей культур, но исследование именно тех из них, которые существенны для коммуникации между культурами в конкретных ситуациях (в сфере международной политики, экономики, военных конфликтов, при межличностном взаимодействии).

Особенности целеполагания и дихотомия «мы - они» положены диссертантом в основу типологии стратегий и тактик российско-китайского межкультурного взаимодействия.

Стратегия межкультурной коммуникации понимается как способ целенаправленного использования вербальных и невербальных средств коммуникации при взаимодействии с носителями другой (этнической, духовной, социальной и пр.) культуры.

Межкультурная дискурсивная стратегия рассматривается как способ организации когнитивной деятельности участников межкультурного взаимодействия, определяющий систему доминирующих значений, актуализирующихся в ходе дискурсивных практик, определяющих основные алгоритмы обработки информации, принятия решений и выбора моделей поведения (Рис. 1).

Рисунок 1

Межкультурная коммуникация и межкультурный дискурс

Дихотомия «мы-они» лежит в основе создания образа «другой культуры», этнических образов и этнокультурных стереотипов. В создании образа «другой культуры» важен фактор оценки, отражающей определенную степень позитивного или негативного отношения к «другому». Образ «другого» формируется не столько под внешним влиянием, сколько обусловлен потребностью самоосознания и самоопределения. Поскольку образ «другой культуры» мифологизирован, то под воздействием идеологических, социально-политических и экономических реалий он с легкостью может менять знак «плюс» на «минус», и наоборот, как это происходило в практике российско-китайского межкультурного взаимодействия.

С точки зрения выражения отношений «свой - чужой - иной - другой» и особенности целеполагания в данной коммуникативной ситуации, созданной в контексте российско-китайского межкультурного общения, можно выделить 13 стратегий межкультурной коммуникации («Маркер», «Традиция», «Обучение», «Совместная деятельность (сотрудничество)», «Имидж», «Яшма в обмен на камень», «Удавка», «Наживка», «Грабить во время пожара», «Чужой подарок», «Стимул (плата)», «Аккультурация» и «Спаситель (покровитель)»). Указанные стратегии межкультурной коммуникации подробно анализируются в диссертации как в контексте их соотнесения с культурно-исторической традицией, так и в рамках их влияния на характер современного российско-китайского межкультурного дискурса.

В 50-е гг. XX в. в российско-китайской межкультурной коммуникации большую играл идеологический фактор, проявление которого обнаруживается и в способах реализации межкультурной рецепции. По сути, речь идет о сознательном выстраивании обеими сторонами - КНР и СССР -специфического межкультурного дискурса и идеологического управления им. Стараниями двух мощных идеологических партийных систем СССР и Китая прагматическое и взаимовыгодное взаимодействие было изначально облачено в одежды межкультурной коммуникации. Культуре придавали огромное значение, понимая, что именно в сфере межкультурного взаимодействия можно создать привлекательные идеологические образы, которые бы активизировали процессы сотрудничества. В данный период - 50-е гг. XX в. - сформировались позитивные стереотипы взаимного восприятия, которые в дальнейшем не могли полностью уничтожить породившие их пропагандистские системы, ориентировавшиеся уже на другие цели и интересы, обусловленные изменением политической ситуации.

В середине XX в. присутствие России в культурном пространстве Китая было ярче выражено и обрело более массовый характер, нежели присутствие Китая в культурном пространстве России.

Российско-китайское межкультурное общение на рубеже XX и XXI вв. продолжает определяться не только распространенными нормами постиндустриальной цивилизации, но и уникальными особенностями каждой культуры.

В данной главе осуществляется анализ взаимных ассоциативных представлений современной молодежи России и Китая друг о друге.

Приводятся результаты социологического исследования ассоциативных аспектов формирования образа «другого» у представителей китайской и русской культур, осуществляется анализ межкультурных коммуникативных ожиданий. Выявляется, что ассоциативные поля имеют сходные структурные элементы, а различия в восприятии друг друга связаны с особенностями взаимосвязей между элементами ассоциативных полей, заданных языковой и концептуальной картинами мира.

По результатам проведенного социологического исследования выделено семь наиболее значимых групп ассоциаций, определяющих специфику

дискурсивных стратегий российско-китайского межкультурного взаимодействия на настоящем этапе.

В четвертой главе «Коммуникативные стратегии российско-китайского культурного диалога» рассматриваются наиболее распространенные коммуникативные стратегии межкультурного общения, которые понимаются диссертантом, в отличие от дискурсивных стратегий, как стратегии выстраивания диалога, целью которого является взаимное понимание и принятие ценностей друг друга.

На основе проведенного анализа выделяется 10 типов стратегий: «Маркер-1», «Диалог», «Культурная адаптация», «Помощь», «Собирание плодов», «Дружба, добрососедство», «Обучение», «Совместная деятельность», «Любовь» и «Сакральная».

По степени обусловленности межкультурной коммуникации факторами социальной стратификации и по направленности коммуникации выделяются и описываются пять типов межкультурного общения и межкультурной коммуникации: вертикальное нисходящее; вертикальное восходящее; горизонтальное; диагональное нисходящее и диагональное восходящее.

Большую роль в практике российско-китайского межкультурного взаимодействия играет личностный фактор, который влияет и на способ передачи и восприятия информации, и на степень заинтересованности человека в понимании фактов и процессов другой культуры и ее истории, и на формирование дополнительной мотивации для изучения чужого языка и культуры.

Разработка эффективных стратегий и технологий позитивного межкультурного общения позволяет скорректировать взаимное непонимание и нивелировать точки напряжения российско-китайского межкультурного дискурса за счет превентивного купирования возможного возникновения псевдодиалога или конфликтной ситуации. Стратагемно-дискурсивный подход к изучению процессов российско-китайского межкультурного взаимодействия позволяет на практике формировать эффективные стратегии и тактики управления межкультурными коммуникациями и прогнозировать их развитие.

История российско-китайских отношений XX в. знает множество примеров беззаветного служения делу изучения другой культуры, независимо от доминирующих тенденций развития межкультурного и внешнеполитического дискурса.

В процессе реализации стратегий российско-китайской межкультурной коммуникации практика дарения является одной из самых древних и значимых сфер. В разнообразных формах и практиках дарения отрабатывались основные сценарии поведения человека и его отношения не только к «своему», но и к «другому». Семиотическое поле подарка в широком смысле всегда связано с представлением о «другом» - другом человеке, другом сообществе, другом мире. В культуре дарения и даров выражаются ценностно-смысловые установки человека и его ментальные особенности. Дарение как способ межкультурной коммуникации и межкультурного общения характеризуется

двумя важными особенностями: во-первых, в нем проявляется культурная идентичность дарителя, определяемая по отношению к «другому», во-вторых, оно представляет собой актуализацию определенных стратегий и тактик межкультурного взаимодействия.

Современные коммуникативные практики, осуществляемые в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия, изучаются комплексно и системно только с точки зрения их обусловленности определенным межкультурным дискурсом. Стратагемно-дискурсивный подход к теоретическому исследованию явлений и процессов межкультурной коммуникации и возможность его практического применения позволяют изменять сложившиеся стереотипы, вырабатывать эффективные стратегии и технологии позитивного межкультурного общения. Изучение российско-китайского межкультурного взаимодействия имеет большое прикладное значение в настоящее время, когда в мировом цивилизационном и культурном пространстве Россия и Китай все более уверенно занимают значимые позиции, расширяют сферу своего влияния и активизируют процессы сотрудничества. В условиях современной глобализации формируются новые шаблоны и стереотипы восприятия окружающего мира и своей собственной культуры. Но несмотря на развитие новых коммуникативных технологий, в основу которых закладываются определенные лингвистические и нелингвистические стандарты, международное общение рубежа XX и XXI вв. определяется не только нормами постиндустривальной цивилизации, но и уникальными особенностями каждой отдельной культуры. Именно эти особенности во многом определяют характер, качество и направленность межкультурного взаимодействия, происходящего в режиме реального времени.

В заключении подводятся итоги, формулируются основные выводы, отмечаются перспективные направления дальнейших исследований по теме диссертации.

Основные положения диссертации и результаты проведенных исследований отражены в следующих авторских публикациях:

I. Монографии:

1. Нестерова O.A. Россия и Китай: Теория и практика межкультурной коммуникации. Монография / Отв. ред. Ю.А.Сухарев - М.: Рема, 2008. (Вестник Московского государственного лингвистического университета; вып. 558; серия Философия и культурология). -192 с. (12,0 п.л.)

2. Нестерова O.A. Особенности современного российско-китайского межкультурного дискурса. Монография. Научное издание. - М.: Изд-во ГАСИС, 2008. - 249 с. (14,0 п.л.)

3. Нестерова O.A. Философия творчества. Монография (Под ред. А.Н.Лощилина, Н.П.Французовой) / О.А.Нестерова, О.В.Аксенова,

С.В.Алешня, Н.Н.Бушуев [и др.]. - М.: Российское философское общество, 2002. - 144 с. (8,0 п.л.; личная доля автора - 1,5 п.л.)

4. Нестерова O.A. Творчество и развитие культуры. Монография (Под ред. А.Н.Лощилина, Н.П.Французовой) / О.А.Нестерова, О.В.Аксенова, С.В.Алешня, Н.Н.Бушуев [и др.]. - М: Российское философское общество, 2002. - 126 с. (10,0 п.л.; личная доля автора 2,0 п.л.)

5. Нестерова O.A. Язык и речь в культуре; инструмент или источник насилия? (о двух подходах к изучению лингвистического насилия) (глава в коллективной монографии) // Методологические проблемы науки. Монография (Под ред. А.Н.Лощилина, НЛ.Французовой) / ОЛ.Нестерова, Н.Н.Бушуев, А.В.Гордиенко, С.И.Гришунин [и др.]. - М.: Российское философское общество, 2003. - 136 с. - С. 74-85. (11,5 п.л.; личная доля автора- 0,5 п.л.)

6. Нестерова O.A. «Маски насилия» в культуре современной России (к вопросу об использовании методики анкетирования при изучении проблемы лингвистического насилия) (глава в коллективной монографии) // Методологические проблемы науки. Монография (Под ред. А.Н.Лощилина, Н.П.Французовой) / О.А.Нестерова, Н.Н.Бушуев, А.В.Гордиенко, С.И.Гришунин [и др.]. - М.: Российское философское общество, 2003. -136 с. -С. 86-94. (11,5 п.л.; личная доля автора - 0,5 пл.)

II. Научные статьи, тезисы выступлений и докладов:

7. Нестерова O.A., Сунь Цуйин. Образ «другой» культуры // Высшее образование в России. - 2005, № 3 - С. 160-163. (0,4 п.л./ личная доля автора 0,3 п.л.)

8. Нестерова O.A., Го Шичан. Китай и Россия: диалог культур // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Выпуск 504. Философские проблемы культуры XXI века. Серия Философия. Научное издание. М.: МГЛУ, 2005 - С. 76-85. (1,0 п.л. I личная доля автора 0,5 п.л.)

9. Нестерова O.A. Проблема насилия в монокультурной и межкультурной коммуникации (культурологический аспект) II Вестник Московского государственного лингвистического университета. Выпуск 504. Философские проблемы культуры XXI века. Серия Философия. Научное издание. - М.: МГЛУ, 2005 - С. 86-101. (1,0 п.л.)

10. Нестерова O.A. Ментальные характеристики репрезентации понятий «война» и «мир» в культурах России и Китая и в межкультурной коммуникации // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Выпуск 543. Философские проблемы культуры XXI века. Серия Философия и культурология. Научное издание. - М.: МГЛУ, 2008. - С. 285-303. (1,0 п.л.)

11. Нестерова O.A., Го Шичан. Социокультурные аспекты традиционных представлений о женщине в китайской культуре // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Выпуск

543. Философские проблемы культуры XXI века. Серия Философия и культурология. Научное издание. - М.: МГЛУ, 2008. - С. 252-264. (0,66 н.л. / личная доля автора 0,33 п.л.)

12. Нестерова O.A., Сунь Цуйин. Стратегии дарения в межкультурной коммуникации (Россия и Китай) // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Выпуск 543. Философские проблемы культуры XXI века. Серия Философия и культурология. Научное издание. - М.: МГЛУ, 2008. - С. 265-284. (1,0 / личная доля автора 0,5 п.л.)

13. Нестерова O.A. Развитие российско-китайской межкультурной коммуникации в XX веке (статья) II Полигнозис. - №3 (32). - 2008 - С. 133-143. (0,8 п.л.)

14. Нестерова O.A. Стереотипы взаимного восприятия в межкультурной коммуникации России н Китая // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Выпуск 551. Страны Востока: язык, культура, литература. Научное издание. - М.: Рема, 2008.-С. 134-153.(0,95 п.л.)

15. Нестерова O.A., Распертова С.Ю. Теоретические основы изучения стратегий формирования гуманитарно-образовательного пространства Шанхайской организации сотрудничества II Вестник Московского государственного лингвистического университета. Выпуск 568. Регионоведение, лингвистика и межкультурная коммуникация в странах Шанхайской организации сотрудничества. - М.: Рема, 2009.- С. 46-67. (1,0 п.л./ личная доля автора 0,5 п.л.)

16. Нестерова O.A., Суворова М.В. Теоретические основы изучения регионально-политических, исторнко-культурных и лингвистических факторов формирования гуманитарно-образовательного пространства Шанхайской организации сотрудничества // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Выпуск 568. Регионоведение, лингвистика и межкультурная коммуникация в странах Шанхайской организации сотрудничества. - М.: Рема, 2009. (С. 68-86. - 1,0 п.л./ личная доля автора 0,5 п.л.)

17. Нестерова O.A., Рубцов A.B. Академическая наука и классическое образование: в поисках инновационных форм эффективного взаимодействия (опыт сотрудничества ИФ РАН и МГЛУ) // Полигнозис. -№ 4. - 2009. - С. 146-150. (0,4 п.л./ личная доля автора 0,2 п.л.)

18. Нестерова O.A. Современные коммуникативные практики в контексте межкультурного взаимодействия государств-участников Шанхайской Организации Сотрудничества // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Выпуск 569. Философские и культурологические проблемы развития регионоведения, лингвистики и межкультурной коммуникации в современном мире. - М.:, Рема, 2009.- С. 27-36. (0,5 п.л.)

19. Нестерова O.A. Мифы современной русской культуры в средствах массовой коммуникации (тезисы доклада) // Тенденции развития языкового и

литературного образования в школе и вузе. Материалы международной конференции. - Л.: ГЛУ, 1998. - С. 74. (0,1 п.л.)

20. Нестерова O.A. Мифотворчество в сфере межкультурных коммуникаций (тезисы доклада) // Всероссийская научная конференция «Филология и журналистика в контексте культуры». - Ростов-на-Дону: РГУ, 1998-С. 45-46. (0,2 п.л.)

21. Нестерова O.A. Мифология современной российской культуры и её влияние на особенности речевой коммуникации (тезисы доклада), Международная конференция «Тенденции развития языкового и литературного образования в школе и вузе». - СПб.: ЛГУ, 1999. - С. 71-72. (0,2 п.л.)

22. Нестерова O.A. Слово в современной массовой культуре России (статья) // Вестник Университета Российской Академии Образования. № 3. М., 2000.-С. 148-159. (1,0 пл.)

23. Нестерова O.A. Массовая культура и средства массовой коммуникации в культурологической концепции Д. Бурстина (тезисы доклада) СПГУ, научно-практическая конференция «Средства массовой информации в современном мире». С.-Пб., 2001. - С. 21-22. (0,1 п.л.)

24. Нестерова O.A. Фантом творчества в массовой культуре (статья) // Теория и методология творчества: итоги и перспективы. Материалы международной научной конференции. - М.: РАН; Институт философии; Российское философское общество, 2001. - С.127-133. (0,5 п.л.)

25. Нестерова О.А.Слово и аудиовизуальные образы в современной массовой культуре России (тезисы доклада) // Русистика и современность: лингвокультурология и межкультурная коммуникация. Материалы IV Международной научно-практической конференции. - СПб.: «Сударыня», 2002.-С. 142-144. (0,2 п.л.)

26. Нестерова O.A. Лингвокультурологические аспекты насилия (статья) // НГПУ, Материалы Третьих Филологических чтений «Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении». Т. 1. Лингвистика. Новосибирск, 2002 -С. 56-60. (0,2 п.л.)

27. Нестерова O.A. Насилие как лингвокультурологическая проблема (статья) // Актуальные проблемы социогуманитарного знания. Сб. научн. трудов. Вып. XXI. - М.: ГНО Издательство «Прометей» МПГУ, 2003. - С. 131-172.(2,4 п.л.)

28. Нестерова О.А Проблема насилия в языке и культуре (тезисы доклада) // II Международная научная конференция «Язык и культура». - М.: РАН: ООО «ОИД» Медиа-Пресса, 2003. - С. 293-295. (0,2 п.л.)

29. Нестерова O.A. «Маски» насилия в культуре современной России (статья) // Философский факультет: Ежегодник, 2003. № 4. - М.: Изд-во УРАО, 2004.-С. 65-75.- 1,2 пл.

30. Нестерова O.A. Речевые аспекты насилия в культуре современной России (статья) // Русская идея и судьба России: Материалы научной конференции. - Пекин: Пекинский университет иностранных языков, 2004. - С. 178-183. (0,4 пл.)

31. Нестерова О.А., Сунь Цуйин. Сравнительная семиотика культуры детства в Китае и России (статья) // Социум: проблемы, анализ, интерпретации. Сборник научных трудов. Выпуск 111. Москва: МПГУ, 2004. - С. 240-257. (1,5 / личная доля автора 1,0 п.л.)

32. Нестерова О.А., Сунь Цуйин. Семиотика подарка в контексте диалога культур Китая и России (тезисы доклада) // Теоретическое наследие Ю.М.Лотмана: Современное прочтение. Материалы научной конференции. Пекин: Пекинский университет иностранных языков, 2005. - С. 21-23. (0,2 п.л. / личная доля автора 0,1 п.л.)

33. Нестерова О.А. Основные направления современного развития сравнительной культурологии и семиотики культур Китая и России (тезисы доклада) // Теоретическое наследие Ю.М.Лотмана: Современное прочтение. Материалы научной конференции. - Пекин: Пекинский университет иностранных языков, 2005. - С. 24-27. (0,3 п. л.)

34. Нестерова О.А. Чжун'Э бицзяо вэньхуасюэ хэ вэньхуа фухаосэю муцянь фачжань дэ цзибэнь фансян (Основные направления современного развития сравнительной российско-китайской культурологии и культурной семиотики) (статья) {на кит. яз.) // Исследования научных идей Лотмана / Под ред. проф. Ван Лие. - Харбин: Хэйлунцзян, Жэньминь чубаныдэ, 2006. - № 5. - С. 206-212.(0,5 п.л.)

35. Нестерова О.А., Сунь Цуйин. Чжун'Э вэньхуа дуйхуа чжун лиу фухао дэ сянчжэн ии (Символический смысл дарения подарков в российско-китайском культурном диалоге) (статья) (на кит. яз.) // Исследования научных идей Лотмана / Под. ред. проф. Ван Лие. - Харбин: Хэйлунцзян, Жэньминь чубаньшэ, 2006. - № 5. - 225-233. (0,5 / личная доля автора 0,3 п.л.)

36. Нестерова О.А. Место и роль культурных различий в российско-китайской мсжкулыурпой коммуникации (статья) // Язык и общество: Материалы 4-й международной научной конференции - 26 октября 2006 г. -Т. 1. - М.: РГСУ, 2006. - С. 45-50. (0,4 п.л.)

37. Нестерова О.А. Особенности российско-китайской межкультурной коммуникации (тендерный аспект) (статья) // Гуманитарий. Сб. научнлрудов. Вып. VIII. - М.: МПГУ, 2006. - С. 163-175. (0,9 п.л.)

38. Нестерова О.А. К вопросу о типологии стратегий межкультурной коммуникации (статья) // Foreign Language Teaching. Чуждоезиково обучение, Министерството на образованието и науката, № 3. - София, 2007. - С. 40-48. (0,4 п.л.)

39. Нестерова О.А. Игра и карнавализация в культуре России и Китая (статья) // Метафизика креативности. - Вып.2. - М,: Российское философское общество, 2007.-С. 154-161. (0,5 п.л.)

40. Нестерова О.А. Особенности социального PR в современном Китае (тезисы доклада) Public Relations - наука, образование и профессия. Тезисы докладов и выступлений. (Тезисы доклада) - СПб.: Санкт-Петербургский государственный электротехнический университет «ЛЭТИ», 2007. - С. 124— 127. (0,2 п.л.)

41. Нестерова O.A., Го Шичан. Сюэли шан дэ саньсы - фаньи чжун э вэньхуа дуйхуа. Научная дискуссия - Общие размышления. Российско-китайский культурный диалог (статья) {на кит. яз.) // Чжун'Э вэньхуа дуйхуа. Российско-китайский культурный диалог. Выпуск 1. Под ред. Бай Чуньжэнь. Харбин: Хэйлунцзян, Жэньминь чубаньшэ. - № 3 - Пекин, 2008. - С. 2-20. (1 п.л./ личная доля автора 0,5 п.л.)

42. Нестерова O.A. Россия и Китай: основные направления и перспективы развития современной сопоставительной культурологии (тезисы доклада) // Второй Российский культурологический конгресс с международным участием «Культурное многообразие: от прошлого к будущему»: Программа. Тезисы докладов и сообщений. - СПб.: Эйдос; Астерион, 2008. - С. 272. (0,2 п.л.)

43. Нестерова O.A. Стратегии и технологии формирования медиапространства в контексте российско-китайского межкультурного дискурса (тезисы доклада) (на англ. яз.) // Российско-китайская конференция «СМИ России и Китая в XXI веке: СМИ России и Китая в условиях глобального экономического кризиса». Материалы конференции. 15—16 мая 2009 г. - М.: МГУ имени М.В.Ломоносова, 2009. - С. 38-39. (0,2 п.л.)

Подп. к печ. 10.03.2010 Объем 2,5 п.л. Заказ №45 Тир 100 экз. Типография МПГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Нестерова, Ольга Александровна

Введение.

Глава I. Российско-китайский межкультурный дискурс: методы исследования и этапы формирования.

1.1. Тендерный подход к исследованию российско-китайского межкультурного дискурса.

1.2. Дискурсивный анализ российско-китайского межкультурного взаимодействия.

1.3. Структурные элементы российско-китайских коммуникативных практик.

Глава II. Аксиологическая доминация российско-китайских дискурсивных практик.

2.1. Этические и эстетические идеалы и ценности в культурах России и Китая.

2.2. Правовая составляющая межкультурного диалога.

2.3. Параметры невербальной коммуникации.

2.4. Культура трапезы в контексте повседневности.

Глава III. Дискурсивные стратегии российско-китайского межкультурного взаимодействия.

3.1. Понятие межкультурной коммуникации в контексте российско-китайского культурного взаимодействия.

3.2. Типология дискурсивных стратегий (и стратегий межкультурной коммуникации).

3.3. Архетипы «мы - они — свой - чужой — другой» в системе межкультурной коммуникации России и Китая.

Глава IV. Коммуникативные стратегии российско-китайского культурного диалога.

4.1. Стереотипы взаимного восприятия России и Китая.

4.2. Типология коммуникативных стратегий.

4.3. Дарение как сфера реализации стратегий современной российско-китайской межкультурной коммуникации.

Введение диссертации2010 год, автореферат по культурологии, Нестерова, Ольга Александровна

Актуальность диссертационного исследования обусловлена необходимостью выработки новых концептуальных основ осуществления, интерпретации и прогнозирования взаимодействия России и Китая в контексте современного межкультурного дискурса. Основные направления современного изучения российско-китайского взаимодействия формируются под воздействием ряда факторов, главными из которых являются: 1) практика экономического и политического взаимодействия России и Китая на новом этапе развития глобального сообщества, требующая не только специфического осмысления сложных и неоднозначных социокультурных, социально-политических и социально-экономических реалий и процессов, но и предполагающая поиск соответствующих времени новых форм и стратегий коммуникации; 2) высокие темпы экономического, политического и социокультурного развития Китая и усиление его экономического и политического влияния на международной арене, т.е. общепризнанный в мировом сообществе успех КНР («китайское чудо»), изучение причин и механизмов которого представляет большой интерес прежде всего для российских исследователей, предпринимающих попытку исследовать модели, пригодные для развития современной России на основе анализа «китайского феномена» (в историческом, социальном, социокультурном, этнопсихологическом, этнологическом и других аспектах), и прогнозировать дальнейшее развитие российско-китайских отношений; 3) усиление экономических и политических позиций России и Китая' в условиях современного глобального финансово-экономического кризиса, возникновение новых антикризисных форм включения российско-китайского диалога в мировой полилог, одним из главных тезисов которого является развенчание идеи «однополярного мира», совместный поиск эффективных инноваций в области политического, военного, экономического и культурного взаимодействия, а также выработка новых сценариев формирования имиджа российско-китайского диалога для третьих стран и сообществ, включенных в сферу общих стратегических интересов Российской Федерации и Китайской Народной Республики.

Наряду с этим актуальность исследования современных коммуникативных практик в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия обусловлена развитием коммуникативно-образовательного базиса гуманитарного пространства Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС), формированием и структурированием его основных учебно-научных институтов и сферы межкультурного взаимодействия в рамках деятельности ШОС. В этой деятельности выражается актуальная потребность современной России в укреплении политических, экономических и культурных позиций на Дальнем Востоке, в Средней Азии и в Азиатско-Тихоокеанском регионе на базе ШОС, набирающей силу межгосударственной региональной организации. В целях усиления доминирующих позиций России в ШОС, объединяющей 6 государств (Республика Казахстан, Китайская Народная Республика, Республика Кыргызстан, Российская Федерация, Республика Таджикистан и Республика Узбекистан), территория которых занимает 3/5 площади всего Евразийского континента с населением почти 1,5 млрд. человек (1/4 от всего населения земного шара), а также для решения актуальных проблем политического, экономического и социокультурного взаимодействия стран ШОС необходимо формирование единого гуманитарного пространства в этом регионе, которое располагается в качественно новой, отличной от западных и мировых аналогов, системе координат, заданной развивающимся лингворегионалъным и межкультурным дискурсом ШОС.

Разработка концептуальных основ выгодных для России лингворегиональных и межкультурных стратегий и технологий, эффективных и перспективных тактик и механизмов коммуникации в рамках ШОС — одна из важных стратегических задач отечественной гуманитарной науки, имеющая не только теоретическое, но и практическое значение. Исследование современных коммуникативных практик в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия представляется актуальным и в связи с разработкой концепции инновационно-образовательной программы (ИОП) «Регионоведение, лингвистика и межкультурная коммуникация в вузах Шанхайской организации сотрудничества (ШОС)» и ее внедрение в учебный процесс в ведущих гуманитарных вузах, входящих с 2009 года в консорциум университетов ШОС. Подобные инновационные программы, аккумулируя опыт таких отраслей науки и образования, как теоретическая и сравнительная культурология, регионоведение, лингвистика и межкультурная коммуникация, которые наиболее динамично и продуктивно развиваются именно в России и являются в последние годы объектом пристального интереса со стороны как наших западных, так и восточных коллег, — поможет формированию и развитию лингворегионального и межкультурного дискурса ШОС с доминированием концептуальной картины мира и практики межкультурного общения вторичной языковой личности специалистов, обучаемых на основе русского языка (как одного из главных официальных - наряду с китайским — языков ШОС) с учетом ментальных, лингворегиональных и этнокультурных особенностей студентов, аспирантов, преподавателей из других стран ШОС. Актуальность и научная значимость такой теоретической и прикладной деятельности обусловлены необходимостью перехода системы высшего гуманитарного образования на качественно новый уровень подготовки специалистов, обладающими знаниями, умениями и навыками в области решения актуальных проблем динамично развивающегося сотрудничества государств-участников ШОС, имеющего геополитическое значение, стратегически важное для современной России. В настоящее время существует дефицит отечественных специалистов, не только владеющих языками народов государств-участников ШОС, но и обладающих фундаментальными знаниями специфики межрегионального взаимодействия и особенностей межкультурной коммуникации. Поэтому исследование современных коммуникативных практик в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия позволит создать научно-теоретическую базу для осмысления динамики и перспектив развития процессов этого взаимодействия; разработать методологические принципы и модели эффективного диалога внутри ШОС (и прежде всего между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой). Разработка современных концептуальных основ экономического, политического, регионального и межкультурного взаимодействия стран ШОС предполагает наличие и развитие определенным образом структурированного медийного, образовательного, лингвокультурного и межкультурного пространства, позволяющего осуществлять коммуникацию на новом технологическом и идеациональном уровне. Формирование качественно нового дискурса ШОС начала XXI века является одной из важных стратегических задач как для России, так и для всех ее партнеров-участников ШОС. Практика экономического и политического взаимодействия на новом этапе развития глобального сообщества требует не только осмысления сложных и неоднозначных социокультурных, социально-политических и социально-экономических реалий и процессов, но и предполагает поиск соответствующих времени новых коммуникативных форм и стратегий.

Степень научной разработанности проблемы.

В области теории и практики межкулыпурной коммуникации глубоко исследована проблематика, связанная с постижением сущности процессов возникновения и развития межкультурного взаимодействия, с выявлением и описанием уровней, форм и структуры межкультурной коммуникации,, с типологизацией стереотипов, мифологем и предрассудков взаимного восприятия носителями различных культур, с анализом, закономерностей и особенностей формирования языковой и концептуальной картины мира в различных культурах, с особенностями этнокультурных дискурсов в рамках межкультурной коммуникации, с изучением роли языка и речи в различных сферах межкультурного взаимодействия, с осмыслением процессов понимания и межкультурной компетентности (С.Н.Артановский, С.А.Арутюнов, Н.Г.Багдасарян, В.С.Библер, Ю.В.Бромлей, А.Вежбицкая, Е.М.Верещагин, В.В.Воробьев, Т.Г.Грушевицкая, П.Н.Донец, Б.С.Ерасов, С.Н.Иконникова, М.С.Каган, С.Г.Кара-Мурза, В.Б.Кашкин, В.Г.Костомаров, В.В.Красных, Т.Ф.Кузнецова, В.В.Малявин, Л.В.Петров, В.Д.Попков, А.Радклиф-Браун, А.П.Садохин, Т.Г.Стефаненко, С.Г.Тер-Минасова, И.И.Халеева и др.).

Публикации трудов российских китаеведов по вопросам экономики и политики, культуры и искусства, религии и мифологии, истории и науки обусловлена не столько «чистым» интеллектуальным интересом, сколько прагматикой современного развития российско-китайского взаимодействия. Широкий спектр научных работ отечественных и зарубежных авторов посвящен исследованию межкулътурного взаимодействия и взаимовлияния России и Китая в политическом, экономическом, историко- и социокультурном контекстах (В.А.Александров, А.И.Алексеев, Н.Н.Бантыш-Каменский, Е.А.Белов, Е.Л.Беспрозванных, Д.А.Владимирова, А.Д.Воскресенский, Ю.М.Галенович, В.Г.Гельбрас, С.М.Георгиевский,

B.В.Малявин, С.Д.Маркова, А.С.Мартынов, Г.В.Мелихов, В.А.Моисеев, В.С.Мясников, В.Ф.Печерица, И.М.Попов, О.Б.Рахманин, А.М.Решетов, Г.Н.Романова, В.Я. Романюк, В.Рудман, Д.С.Рябушкин, Н.А.Самойлов, Ю.А.Сандулов, Е.Е.Сафронова, Н.Д.Старосельская, И.В.Стражева, М.Л.Титаренко, С.Л.Тихвинский, Э.Э.Ухтомский, О.Л.Фишман, А.В.Шайдрова, А.Б.Широкорад, А.Г.Яковлев, Ай Сыци, Бо Ибо, Ван Мин, Ван Цаоли, Ван Цюн, Ван Яочэнь, Вэнь И, Гао Шишань, Го Можо, Гу Вэндинь, Ди Чаобай, Дин Шоухэ, Инь Сюйи, Лу Лэй, Лю Нин-и, Лю Юннянь, Су Фэнлинь, Сун Цинлин, Сюй Тэли, Ху Сяньчжан, Ху Шэн, Цянь

Чзюнжуй, Чжан Бочжао, Цяо Гуань-хуа, Чжао Чжунни, Чжоу Юндун, Чжу Цяньчжи, Чу Тунань, Шэнь Яньбин и др.).

Особое место в современной сравнительной культурологии занимает изучение образа Другого, проблем мифологизации и стереотипизации этого образа в культурах России и Китая; исследование теории и практики российско-китайской межкультурной коммуникации; анализ особенностей и закономерностей диалога культур. Спектр научных работ, посвященных проблемам российско-китайского межкультурного взаимодействия, достаточно широк. В современном отечественном и зарубежном китаеведении представлен огромный фактографический и теоретический материал историко-культурного, культурфилософского, этнологического и социокультурного характера, открывающий перед исследователем новые возможности изучения российско-китайского межкультурного взаимодействия в особом ракурсе — ракурсе дискурса. Активно разрабатываемой в последние годы является проблематика, связанная с изучением взаимного восприятия россиян и китайцев, а также обусловленная развитием той области сравнительной имиджелогиа, которая занимается исследованием закономерностей и особенностей формирования образа России в Китае и образа Китая в России (прежде всего в социокультурном и этнопсихологическом аспектах) и их роли в процессах актуализации тактики и стратегии межкультурного взаимодействия (А.А.Аманов, Г.А.Габатов,

A.П.Девятов, Н.С. Калинина, В.В.Калита, А.К.Кортнев, А.Г.Ларин,

B.Л.Ларин, А.В.Ломанов, А.В.Лукин, С.С.Павловский, А.П.Пегов, Т.А.Первушин, И.М.Попов, К.Ф.Пчелинцева, В.Я.Романюк, А.П.Садохин, Н.А.Самойлов, В.А.Старин, Т.Г.Стефаненко, С.С.Строгий, С.А.Стромин, М.Л.Титаренко, А.М.Травин, О.Л.Фишман и др.).

Доминирующей тенденцией кросскультурных исследований и в России, и в Китае является усиленное взаимное изучение культур в различных аспектах. Так, проблема изучения истории и особенностей китайской культуры успешно решалась в трудах российских и зарубежных китаеведов и китайских ученых (В.М.Алексеев, И.Г.Баранов, А.А.Бокщанин, Л.Н.Борох, К.В.Васильев, Л.С.Васильев, В.В.Вишнякова-Акимова, Э. фон Гессе-Вартег, П.П.Владимиров, Ю.М.Галенович, В.Г.Ганшин, А.Л.Гальперин, С.Н.Гончаров, М.Гране, де Гроот, П.В.Добель, Ж.-Л.Доменак, Б.Г.Доронин, В.В.Ежов, В.Е.Еремеев, А.А.Жемчугов, Иакинф (Н.Я.Бичурин), Л.И.Исаева, Дж.Келли, А.И.Кобзев, Л.И.Кондрашова, П.М.Кожин, М.Е.Кравцова, Х.Г.Крил, Ю.Л.Кроль, В.М.Крюков, С.И.Кучера, З.Г.Лапина, А.В.Ломанов, И.А.Малевич, В.В.Малявин, С.Д.Маркова,

A.А.Маслов, Г.Мензис, В.Мясников, А.И.Немировский, О.Е.Непомнин,

B.В.Овчинников, Л.С.Переломов, А.В.Потанина, А.М.Решетов, В.Я.Романюк, Е.Н.Румянцев, ВЛ.Сидихменов, П.Е.Скачков, М.И.Сладковский, Ф.А.Тарапыгин, В.Н.Усов, О.Л.Фишман, А.М.Хазанов, Л.Черкасский, А.П.Шилов, Ван Идэн, Дун Цзиньсянь, Жэнь Сюйюй, Инь Вэй, Ли Цзунгуй, Ли Янь, Линь Юйтан, Лю Сумэй, Су Сань, Сун Инчунь, Тань Аошуан, Хуа Шанмин, Хуан Лилян, Чжан Синьсинь, Чжао Болэ,Чжи Жань,Чжу Дакэ, Чэнь Июань, Юй Дань, Юй Цю'юй и др.). А историко-культурные, этнопсихологические и этнорелигиозные особенности русской культуры изучены в работах отечественных и зарубежных философов, филологов, лингвистов, лингвокультурологов и этнопсихологов (Л.Ю.Абакова, В.А.Вронская, А.Ю.Кублатов, М.К.Малютин, М.А.Мамонов, А.В.Мешеряков, Б.А.Мранитова, И.А.Панкеев, В.С.Соловьев, А.С.Срасин, Л.М.Сронитовская, Ю.С.Степанов, А.Д.Шмелев, Бай Сяохун, Ван Ци, Ван Чжичэн, Ван Чунъюн, Ван Шуфэн, Ван Яминь, Вэнь И, Го Сяоли, Го Шицян, Дай Гуйцзю, Ди Сяося, Дун Сяоян, Жун Цзе, Ли Жуй, Ли Лиюн, Ли Фан, Ли Хаочжи, Линь Цзинхуа, Лэй Липин, Лю Вэньфэй, Лю Лин, Лю Цзайци, Лю Шуан, Сяй Цянь, У Цзяю, Фу Шучжэн, Хэ Юйвэй, Цао Вэйань, Цзинь Ян, Цзэн Цзюнь, Цзян Чжоу, Цуй Хунвэй, Чжан Байчунь, Чжан Бин, Чжан Дунмэй, Чжан Гуансян, Чжан Гуанчжи, Чжан Цзяньхуа, Чжан Яньцзе, Чжао Шиго, Чжу Дацю, Чжэн Чжилянь, Чэнь Сюньмин, Юй Байчунь, Юй Пэй, Ян Кэ, Ян Хэ, Яо Лэхуа, Яо Хай и др.).

В области изучения культурных, мелскультурных и межцивилизационных стратегий и стратагем, выявленных в сфере российско-китайского взаимодействия, особый интерес представляют работы отечественных и зарубежных исследователей, в которых проанализированы и обобщены этно- и социокультурные особенности различных форм стратегического мышления носителей различных культур, а также оригиналы и переводы классических древнекитайских текстов, отражающих традицию использования стратагем в военно-политической, торговой и социальной сферах (А.Вандам, Н.А.Гейдаров, X. фон Зенгер, П.М.Кожин, В.В.Малявин, Л.С.Переломов, В.М.Полтерович, А.Б. Старостина, В.Ф.Феоктистов, Ван Вэйго, Ван Цзянминь, Ван Юйцюн, Гао Моу, Жань Цзюхой, Ли Бинъянь, Лун Фэн, Лю Вэньфу, Ма Сяочунь, Ма Чжуаныиэн, Мао Чжэньфа, Мао Юаньгу, Синь Янь, Сунь Цзин, Сунь Цзы, Сюй Чуцяо, У Цзинтянь, Фань Чжуаньсинь, Хоу Лицзян, Цзы Юцю, Ци Хунчжи, Чжан Янь, Чжу Тао, Чжоу Цзюньцюань, Юй Сюэбинь, Юй Чуцзе, Яо Сыюань и др.).

B.МЛПтейна; работы американских и английских социологов А.Л.Уайта, А.Бердта, С.А.Макмилана, К.Стронга, М.Мередита, С.Уабли, А.Дредда,

Второй этап исследования стратагем начался с конца 80-х гг. XX в. и продолжается по настоящее время. Он был связан с резким изменением геополитической и социокультурной ситуации в мире, с выходом Китая и «трёх азиатских тигров» на авансцену мировой политики. В указанный период стратагемы стали изучаться как латентные основания принимаемых решений, распознавание и использование которых резко повышает адекватность межкультурных взаимодействий, существенно влияет на уровень культурной компетентности субагентов коммуникации и делает процесс разнотипного взаимодействия между странами Запада и Востока предсказуемым, эффективным и взаимовыгодным. К наиболее интересным работам данного времени можно отнести исследования американских культурологов А.Слепса, М.Старвайта, А.Мереза, Т.Тробта, С.Чезвуда; труды французских культурологов и лингвистов А.Мьенна, Т.Альетта, А.Шубе, М.Претти-Сабье, К.-К.Ламери, С.-А.Пьери-Мате; исследования английских социологов и специалистов в области межкультурных коммуникаций А.Балетт, С.Сарвинга, К.Кронга, М.Альтмана, Т.Алтроппа, С.Молда; публикации немецких лингвокультурологов, языковедов и китаеведов М.Шаре, М.Кронберга, Т.Ниста, М.Храндта, Х.Хетвундта, М.Ленвинградта и др.; работы китайских культурологов, таких как Ван

Цзошу, Дэн Вэйчжи, Дэн Сяньчао, Лю Чуанынэн, Ню Сяньчжун, Сюй Гэньчу, Ху Чжэнпэн, Цзи Сяньлинь, Цинь Ган, Чэнь Инькэ, Ши Вэйда и др.; труды отечественных авторов В.М.Алексеева, В.П.Васильева, А.И.Кобзева, П.М.Кожина, А.Е.Лукьянова, В.В.Малявина, В.С.Мясникова, Л.С.Переломова, М.Л.Титаренко и др.

В отечественных исследованиях стратагемы позиционируются либо как эпистемологические феномены (работы О.П.Семеновой, В.А.Вяземского, А.В.Альметьева), либо как особые, объективированные в актах и артефактах культуры устойчивые ментальные образования, связанные с типичными для того или иного этноса мотивационными и поведенческими установками (работы Г.А.Алушкиной, В.А.Лариной, С.М.Мамошина, М.М.Саранцева).

Понятие стратагемы позволяет признать «антропоцентричность категоризации объектов и явлений мира, языка в целом. В языке также представлена не только картина мира, но и особенности самих говорящих, в частности своеобразие национального характера его носителей, и здесь значение универсального семантического метаязыка проявляется в полной мере — именно перевод на СМ позволяет сопоставлять и сочетать системы видения и картины мира. .»1.

1 Микешина Л.А. Проблемы методологии социально-гуманитарного знания // Философия науки. — М., 2007. — С. 266. детерминант, специфическая культурная перспектива решения тех или иных проблем.

Под стратагемно-дискурсивным анализом в данном случае следует понимать рефлексию негласных (латентных) норм культуры какого-либо сообщества с точки зрения их носителей, с одновременным представлением данных норм в терминах общих для всех людей понятий (например, «свой-иной-другой-чужой», «мужское — женское» и т.п.).

При указанном подходе особое значение приобретает тендерная интерпретация, так как она позволяет рассматривать стратагемы в тесной корреспондированности с древнейшими элементами картины мира (полоролевыми и половозрастными), воплощающими представления о структурах свойскости и подчинения. Под тендером понимается социокультурная «конструкция пола», связанная с определенными культурными практиками, служащими целям сохранения определенной структурной организации общества. Семантика тендера и тендерный подход трактуются в диссертации достаточно широко — как пример дискурсивной практики современного типа, не связанной с доминированием феминистских оценок, но рассматриваемой в контексте общегуманитарного инструментария изучения межкультурного взаимодействия.

Тендер понимается в диссертации как «набор механизмов», связанных с системой означивания продуктов культурной деятельности индивида и общества по «мужскому» и «женскому» типу. При этом «мужское» и «женское» эксплицируются в первую очередь как, важнейшие свойства структурно-содержательных элементов картины мира. Особый интерес с данной точки зрения представляет отнесение собственной или чужой культуры к «мужскому» или «женскому» типу и приписывания ей характеристик, свойств и признаков согласно такому отнесению.

Указанный ракурс использования тендерного подхода к изучению межкультурной коммуникации и сопоставительному изучению культур представлен в целом ряде работ как отечественных, так и зарубежных специалистов, прежде всего тех, кто рассматривает тендер как культурную метафору, изучает его в культурно-символическом аспекте (Дж.Батлер, Р.Брайдотти, О.А.Воронина, Г.Д.Гачев, Ж.Деррида, И.Жеребкина, Г.И.Зверева, Е.Здравомыслова, Д.Зиммерман, Л.Ирригарэй, Р.Коллинз, И.С.Кон, К.Конф, Г.Е.Крейдлин, Ю.Кристева, К.Леви-Строс, М.Либоракина, Х.Маллер, М.Мид, Э.Мила, Р.Печески, Г.Рубин, Х.Сиксу, И.Страк-Корви, А.Темкина, С.Фаррелл, Э.Фи, Х.Харм, Г.Хофстеде, Д.Хубер, Чжан Сяньлян, Н.Чедроу, Э.Шоре и др.).

Обоснованные в диссертации подходы требуют особо внимательного отношения к современному дискурс-анализу. Различные теоретические и прикладные аспекты формирования, функционирования, интерпретации и обозначения дискурса (в том числе и межкультурного) детально разработаны в рамках французской школы анализа дискурса (П.Анри, К.Арош, Ж.Гийому, Ж.-Ж.Куртин, Д.Мальдидье, Ж.Отье-Ревю, М.Пешё, Р.Робен, П.Серио, К.Фукс), а также в работах Т.А. ван Дейка, А.-Ж. Греймаса, Ж.-К. Коке и Ж. Куртэ. Дискурс-анализ активно используется в ставших уже классическими работах Эрнесто Лакло и Шанталь Муфф; в исследованиях представителей американской школы современной культурологи М.Хогга, Ж.Альтссера, М.Бакхима, М.Брретта, А.Бержака, С.Бражена, Ф.Хобсбаума, В.Хальвега, М.Хондвуда, Т.Хелла, К.Гержека, Л.Милсена; в работах английских «дискурс-аналитиков» К.Гергена, М.Факлюма, В.Горбена, Г.Фарби, М.Ддера, Д.Келленара, Дж.Мак-Ларрена, П.Латнер, С.Муффла, Дж.Роттера, С.Рейснера; в трудах ведущих датских специалистов в области исследования коммуникации Л.Филлипс и М.В.Иоргенсен; в исследованиях представителей немецкой школы дискурс-анализа Ф. фон Шорберга, Л.Файтаха, С.Краузе, Г.Маттрича, а также в работах Ю.Хабермаса. В отечественных и китайских исследованиях межкультурного взаимодействия дискурс-анализ еще не нашел такого широкого применения, как за рубежом. Здесь в первую очередь следует отметить фундаментальные работы А.М.Яблонскене, И.Т.Касавина, А.Я.Прожиной, С.В.Светловой, А.М.Макарской, В.Л.Махлина, Ф.И.Гиренка. Начиная с 70-х гг. XX в. среди китайских авторов дискурс-анализ активно используется в работах таких культурологов, филологов и лингвистов, как Ван Вэй, Ван Фусян, Лю Баошань, Ляо Цючжун, Нин Чуньянь, Сюй Цзюцзю, Сюй Шу, Ху Чжуанлинь, Хуан Говэнь, Цянь Миньжу,Чжан Шоукан, Чжу Дэси, Чэнь Пин и др.

Цель исследования — провести системный культурологический анализ современных коммуникативных практик в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия, изучив способы эффективного применения коммуникативных стратегий в контексте современного российско-китайского межкультурного дискурса и решив проблему оптимизации и прогнозирования развития межкультурной коммуникации между Россией и Китаем.

Реализация данной цели предполагает решение следующих задач: выявить основные особенности культур России и Китая, имеющие ключевое значение для формирования и развития российско-китайского межкультурного дискурса, провести сравнительный анализ вступающих во взаимодействие культур на основе гендерной дихотомии и стратагемно-дискурсивного подхода; выявить и атрибутировать дискурсивные стратегии в рамках российско-китайского межкультурного взаимодействия; обосновать их типологию на основе исследования динамики, архетипов «мы— они — свой — чужой - иной — другой» в системе межкультурной коммуникации; определить сущность и специфику российско-китайского межкультурного дискурса, на основе чего осуществить его структурно-функциональный анализ и исследовать аксиологическую доминацию российско-китайских дискурсивных практик; исследовать принципы построения коммуникативных стратегий в рамках современного российско-китайского культурного диалога и обосновать типологию коммуникативных стратегий на основе выделенных критериев.

Эмпирическая база диссертационного исследования включает в себя: 1) периодические издания (журналы, газеты) СССР, Российской Федерации и КНР (1950-1960-е гг.), в том числе предназначенные для восприятия населением страны-партнера; 2) современные средства массовой коммуникации России и Китая (включая Интернет); 3) мемуары политических, государственных, военных деятелей России и Китая, а также воспоминания деятелей культуры; 4) произведения художественной литературы, театра, кинематографа СССР, РФ и КНР, отражающие проблематику межкультурного взаимодействия, либо специфику другой о культуры; 5) опросы российских и китайских студентов и преподавателей ; 6) личные наблюдения за повседневной жизнью китайцев и русских в Пекине, Сиане и других городах Китая в 2003 - 2004, 2005 - 2006 и 2007 гг. (в период работы в Столичном педагогическом университете (г. Пекин, КНР), участия в международных конференциях в Пекинском университете иностранных языков и в Шэньсийском педагогическом университете (КНР, г.Сиань), участия в международном симпозиуме «Новые технологии в образовании, науке и экономике» (КНР, о.Хайнань, г.Санья, 2007г.).

2 Методика, инструментарий и результаты опросов опубликованы: Нестерова O.A., Сунь Цушш. Образ «другой» культуры // Высшее образование в России. - 2005, № 3 - С. 160-163; Нестерова O.A. Стереотипы взаимного восприятия в межкультурной коммуникации России и Китая // Вестник МГЛУ. Выпуск 551. Страны Востока: язык, культура, литература. Научное издание. - М.: Рема, 2008,- С. 134 - 153. межкультурного взаимодействия (диахронные срезы взаимодействия)); в ходе изучения современных практик российско-китайского межкультурного взаимодействия апробированы тендерный анализ и стратагемно-дискурсивный подход.

Применялись такие специальные (конкретнонаучные) методы как метод реконструкции (который позволил воссоздать наиболее значимые для изучения современных коммуникативных практик исторически обусловленные тенденции формирования культурных полей и в целом пространства межкультурного общения); метод социокультурных наблюдений (позволивший, с одной стороны, получить в непосредственном личном восприятии информацию об особенностях поведения китайцев в повседневной жизни и в ситуациях делового и межкультурного общения, соотнести ее с информацией, представленной в других источниках, а с другой стороны - верифицировать полученные ранее теоретические выводы реальной практикой российско-китайской межкультурной коммуникации); контент-анализ позволил выявить, систематизировать и обобщить разнообразную историко-культурологическую информацию, представленную в российских и китайских средствах массовой коммуникации, в текстах публицистов, писателей, мемуарах и т.д.; использование методов социологических опросов и интервью (письменных и устных), которые позволили расширить эмпирическую базу данного исследования.

Научная новизна полученных в диссертации результатов состоит в том, что: осуществлено исследование базовых различий русской и китайской культур с применением дискурсивного и тендерного подходов, позволивших выявить наиболее значимые ментальные оппозиции в картинах мира вступающих во взаимодействие носителей китайской и русской культур и рассмотреть их как социокультурные и этнопсихологические доминанты процесса формирования моделей, сценариев и стратегий межкультурного взаимодействия; ментальные оппозиции, наиболее значимые для практики межкультурного взаимодействия, исследованы в контексте трех культурно-символических пространств («война и мир», «игра и карнавализация», «мир детства»); атрибутирована система концептов, в которых актуализируются данные оппозиции, выявлены механизмы их влияния на коммуникативные сценарии определенного типа; выделены и проанализированы современные коммуникативные практики в сферах культуры, наиболее значимых для процесса российско-китайского межкультурного взаимодействия - морально-этической, эстетической, правовой, повседневно-бытовой; показано значение культурологической теории крупнейшего китайского философа и культуролога XX века Линь Юйтана для адекватного понимания особенностей китайского национального характера, мышления и основанных на них коммуникативных стереотипах и коммуникативно-сценарных установках; выявлены и изучены принципы и особенности структурирования современного российско-китайского межкультурного дискурса; исследованы механизмы дискурсивной обусловленности коммуникативных практик в рамках российско-китайского межкультурного взаимодействия, что дало возможность разработать новую типологию современных стратегий российско-китайских межкультурных коммуникаций и ввести систему критериев их различения; раскрыты основные механизмы формирования и означивания образа «другого» в китайской и русской культурах, проанализированы и типологизированы базовые (и доминантные) коммуникативные ожидания, с ним связанные; установлено, что существенные различия в восприятии друг друга представителями разных культур обусловлены особенностями взаимосвязей между отдельными элементами ассоциативных полей, заданными языковой и концептуальной картинами мира; на основе всесторонней атрибуции и экспликации коммуникативных стратегий российско-китайского культурного диалога выявлена специфика стереотипов и мифов во взаимном восприятии агентов российско-китайского межкультурного взаимодействия в условиях современной модернизации и глобальных «вызовов».

Положения, выносимые на защиту:

1. В рамках культурологического исследования российско-китайских межкультурных коммуникативных практик в настоящее время больше всего востребован стратагемно-дискурсивный подход к изучению, моделированию и формированию коммуникативных технологий и процессов. При этом наиболее актуальной проблемой является изучение российско-китайского межкультурного взаимодействия как особым образом структурированного дискурса, а не только как совокупности единичных коммуникативных актов. Это обусловлено необходимостью системного теоретического осмысления особенностей и закономерностей развития современного российско-китайского межкультурного взаимодействия с целью выявления основных тенденций его формирования, динамики, определения системообразующих векторов и структурных характеристик. Дискурсивный подход к изучению коммуникативных практик дает возможность выделить действительных субъектов дискурса, в чьих явно или неявно выраженных интересах, собственно, формируется и развивается межкультурное взаимодействие, а также установить, и всесторонне исследовать те средства, способы и механизмы, с помощью которых целенаправленно выстраивается коммуникативное пространство определенного типа. Под межкультурным дискурсом в диссертации понимается семиотический процесс формирования и реализации стратегий в практике межкультурного взаимодействия с целью означивания и / или символизации той или иной сферы (области, ситуации) и организации когнитивного пространства межкультурной деятельности. Межкультурный дискурс реализуется во многочисленных дискурсивных практиках.

2. Сопоставительный анализ русской и китайской культур, проведенный на основе выявленной тендерной дихотомии показал, что тендер в рамках культурологического анализа целесообразно понимать как особую культурную метафору, дающую возможность эксплицировать структурно-содержательные элементы картины мира в координатах «мужское—женское». Тендерный анализ позволил выделить и описать устойчивые аутентичные образы самопрезентации и символического позиционирования культур России и Китая в процессе взаимодействия как основания коммуникативных сценариев, построенных по «мужскому» и «женскому» типу соответственно.

3. Атрибуция культурных картин мира России и Китая через и посредством тендерной дихотомии показала, что самооценка данных культур во многом противоположна и связана с символическим «гендерным сдвигом», когда восприятие другой культуры сопряжено с приписыванием ей свойств, резко отличающихся от качеств, лежащих в основе самовосприятия и самоотождествления субъектов межкультурной коммуникации. Так, в культуре Китая в качестве доминантной присутствует оценка своего аутентичного образа по «женскому» тендерному типу, в то время как России приписываются черты, свойства и возможные сценарии поведения, характерные для культур «мужского» типа. В русской же культуре собственная самооценка традиционно корреспондируется с «женскостью»,

Китай же оценивается в координатах «мужской идентичности». Существенные несовпадения наблюдаются и при сопоставлении тендерных спецификаций, проявляющихся при конструировании представлений об «идеальной» социальной иерархии, «идеальной» системе социальной и культурной субординации, о природе и назначении власти, об «идеальном» возрасте, определяющем характер делегирования культурно значимых полномочий и меру социальной ответственности, о символических означиваниях культурных возрастов, о социальном и культурном статусе тендерных групп. Достаточно сильно контрастирующие между собой идентификационные параметры сообщают российско-китайскому межкультурному дискурсу особую напряженность и обусловливают неадекватность взаимных ожиданий, которая может быть снята как системой специально разработанных компенсационно-конвертационных процедур, так и целевым наращиванием интенсивности межкультурных контактов и повышением степени их глубины и адекватности. Отсюда следует, что только сравнительное изучение архетипических (в том числе тендерных) основ вступающих во взаимодействие культур и исследование различных форм их проявления в современных коммуникативных практиках позволяет выработать эффективные стратегии и тактики межкультурного взаимодействия.

4. Сравнительное исследование картин мира русской и китайской культур осуществлено на двух уровнях: общекультурном и индивидуально-личностном. Это позволило выявить не только универсальные этнокультурные детерминанты формирования межкультурного дискурса, но и атрибутировать наиболее значимые ментальные оппозиции, проявляющиеся в способах и формах реализации разноуровневого российско-китайского межкультурного взаимодействия. К таким оппозициям следует в первую очередь отнести: мужское — женское; свое — чужое; профанное — сакральное; абстрактное — конкретное; движущееся — покоящееся и др. Указанные ментальные оппозиции объективируются и транслируются при помощи традиций, мотивационных и поведенческих стереотипов и ценностных ориентаций, передающихся в процессе инкультурации / аккультурации и образующих знаково-смысловую «сеть» культуры. Данные оппозиции выступают в качестве доминант в процессе формирования моделей, сценариев и стратегий межкультурного взаимодействия. Указанные оппозиции по своему содержательному наполнению обладают универсальной значимостью, что способствует построению адекватного межкультурного дискурса в результате эффективного обмена смыслами, лежащего в основании продуктивного диалогового контакта. Однако существующие различия в понимании содержания данных оппозиций в инокультурном контексте создают дискурсивное напряжение, способствующее формированию потенциально-конфликтных ситуаций и пространства межкультурной коммуникации дискретного типа.

5. В диссертации стратегия межкультурной коммуникации рассматривается как способ целенаправленного использования вербальных и невербальных средств коммуникации при взаимодействии с носителями другой этнической, духовной, социальной или какой-либо иной культуры. Межкультурная дискурсивная стратегия понимается как способ организации когнитивной деятельности участников межкультурного взаимодействия, определяющий систему доминирующих значений, актуализирующихся в ходе дискурсивных практик, определяющих основные алгоритмы обработки информации, принятия решений и выбора моделей поведения. Сравнительный анализ культур России и Китая показал, что к доминирующим структурным элементам российско-китайских коммуникативных практик помимо выявленных оппозиций могут быть отнесены следующие наиболее значимые для развития межкультурных взаимодействий двух стран символические «пространства» («сферы», «поля»): «война и мир», «игра и карнавализация», «мир детства». Их значимость определяется в первую очередь тем, что в них находит знаковосимволическое воплощение система представлений о наиболее важных, с точки зрения межкультурных контактов, параметрах взаимодействия: о способах распознавания «друзей», «врагов», потенциально конфликтных ситуаций, механизмов их разрешения и преодотвращения (или продуцирования); об образах «своих», «иных», «чужих»; о характере доминирования; о смеховых формах общения; о целях, способах, границах, субъектах и предмете осмеяния (комического отрицания); о рамках дозволенной иронии и выстроенных на ее основе подтекстах; об игровых коммуникативных практиках как средстве сокращения коммуникативной дистанции и интенсификации взаимного познания; о способах творчески-игрового восполнения коммуникативного дефицита и разрешения возникающих ситуаций непонимания/недопонимания; о тактиках переозначивания коммуникативных контекстов путём их «карнавализации»; об ожидаемых и истинных характеристиках субъектов коммуникации; о хронотопических спецификациях межкультурного диалога и др.

6. Аксиологическая доминация дискурсивных практик при российско-китайском межкультурном взаимодействии связана с процедурами «раскрашивания» диалогово-коммуникативных актов, с различием в ценностно-смысловом означивании одних и тех же объектов, явлений, ситуаций, феноменов. Особое значение в данном случае приобретают процедуры адекватной интерпретации и межкультурной переводимости транслируемых сообщений. К важнейшим аксиологическим доминантам российско-китайских дискурсивных практик следует отнести систему этико-эстетических, правовых и обыденно-повседневных регулятивов, связанных с формированием и трансляцией аутентичных образов взаимодействующих культур в пространстве межкультурного диалога. Анализ показал, что аксиологическая доминация со стороны Китая выражена сильнее и выстраивается по традиционному типу, в то время как со стороны России аксиологическая доминация имеет несколько сглаженный характер и подчиняется в основном прагматической детерминации. Резкие различия в аксиологической доминации, затрудняющие межкультурное взаимодействие между двумя странами, снимаются в настоящее время благодаря процессам глобализации и модернизации, достаточно интенсивно протекающим как в России, так и в Китае. Кроме того, их нивелирование сопряжено с активизацией регионального геополитического сотрудничества, в котором заинтересованы обе страны, с выраженным политико-идеологическим фактором и с интенсификацией межкультурных контактов, что способствует лучшему взаимопониманию и резкому повышению эффективности, результативности и адекватности межкультурного диалога. На основании указанных процессов российско-китайский межкультурный дискурс в последние десятилетия имеет тенденцию к гомогенизации.

7. На основе выявленных закономерностей построения и функционирования российско-китайского межкультурного дискурса выделяются критерии типологизации дискурсивных стратегий: характер целеполагания и обоснования целей в процессе межкультурного взаимодействия; представления о «чужом», «ином», «другом» (образ «другого»); представления об истинном субъекте коммуникации, о допустимых и возможных диалоговых конфликтах и способах их разрешения; представления о себе и своей идентичности. На основе исследования особенностей мифологизации и стереотипизации образов «свой - иной — другой — чужой» в межкультурном дискурсе России и Китая показывается, что образ «другого» не равен «другому». Образ «другого» -набор характеристик, которыми описывается объект, воспринимаемый через неосознаваемую «матрицу значений» — своеобразный «оптический прибор», который обеспечивает отражение реальности в нужном ракурсе. Использование установленной «матрицы значений» и выделенных критериев типологизации в процессе выстраивания российско-китайского межкультурного взаимодействия позволяет вычленить несколько базовых дискурсивных стратегий, влияющих на характер, направленность и результативность коммуникации двух стран, и прийти к выводу, что на современном этапе со стороны Китая преобладает стратегия «мирного возвышения».

8. Стратегия «мирного возвышения» Китая напрямую связана с факторами культурного влияния в мировом и региональном коммуникативном пространстве. Во взаимодействие с другими странами Китай входит с собственными социокультурными (и иными) целями и культурным багажом, в котором существенное место занимают этнокультурные традиции, этноцентризм современного типа и конфуцианство. Китайскую культуру можно рассматривать как «культуру Дао», которая обладает собственными «архетипическими ключами» к иным культурам и цивилизациям. Особенность китайской культуры состоит в том, что она проявляет и осознает себя в двух срезах: в привычной для Запада линейной ретроспективе/перспективе и в специфической для Китая модели «социоприродного пульсара» (термин А.Е.Лукьянова). Традиционная пластичность китайской культуры, её умение «быстро меняться, не меняясь» (максима Конфуция) дает возможность представителям данной цивилизации на всем протяжении ее развития сохранять устойчивую систему коммуникативных стереотипов, обеспечивающих узнаваемый стиль китайских коммуникативных практик. Изучение современных коммуникативных практик в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия с учетом большой роли историко-культурных традиций позволяет не только анализировать процессы межкультурной коммуникации с точки зрения коммуникативных удач или ошибок, но и вырабатывать эффективные стратегии поведения коммуникантов, учитывая эксплицитно и имплицитно представленное в коммуникативном акте сложное взаимодействие языка-традиции и традиций, заложенных в вербальных и невербальных системах русской и китайской культур.

9. Типология коммуникативных стратегий российско-китайского межкультурного диалога основана на критериях, связанных с особенностями целеполагания и спецификой означивания дихотомии «мы — они», «свой — чужой». В рамках российско-китайского межкультурного взаимодействия стратегии межкультурной коммуникации и межкультурные дискурсивные стратегии взаимосвязаны и взаимообусловлены как в историческом, так и в современном аспектах. Форма и содержание коммуникативных практик определяются 13 стратегиями межкультурной коммуникации («Маркер», «Традиция», «Обучение», «Совместная деятельность (сотрудничество)», «Имидж», «Яшма в обмен на камень», «Удавка», «Наживка», «Грабить во время пожара», «Чужой подарок», «Стимул (плата)», «Аккультурация» и «Спаситель (покровитель)») и 10 стратегиями межкультурного общения. В данных стратегиях проявляются различия в ассоциативных полях, существующих в сознании носителей двух культур и определяющих характер коммуникативных ожиданий, направленность межкультурных контактов, их результативность и последующие перспективы. Ассоциативные поля русских и китайцев, влияющие на различия в восприятии друг друга, имеют сходные структурные элементы, но отличаются особенностями их означивания, сопряжения и субординации. Различия в стереотипах, тактиках и стратегиях в рамках российско-китайской межкультурной коммуникации снимаются благодаря исторически обусловленным культурозначимым традиционным процедурам, к которым в первую очередь относится процедура дарения. Данная процедура имеет выраженный медиативный, транспарентный, конвертационный характер, нацеленный на уменьшение коммуникативных рисков и сглаживание возникающих противоречий. Процедура дарения связана с архетипами втягивания / выталкивания в / из собственного культурного поля и с координацией «свойскости» в процессе межкультурного взаимодействия, с подтверждением собственной идентичности и с установлением коммуникативной дистанции при межкультурных контактах соответствующего типа.

10. Таким образом, стратагемно-дискурсивный подход, используемый для анализа процессов межкультурного взаимодействия, может быть результативно применен как для управления межкультурными коммуникациями, так и для прогнозирования их развития в строго очерченных пространственно-временных границах. Он позволяет выработать эффективные стратегии и технологии позитивного межкультурного общения, дает возможность скорректировать взаимное непонимание и нивелировать точки напряжения межкультурного дискура за счет превентивного купирования возможного возникновения псевдодиалога или конфликтной ситуации.

Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в том, что основные теоретические положения данной работы могут явиться основой для создания и развития новой области теоретических и прикладных исследований междисциплинарного характера, объединяющей ныне слабо связанные между собой направления гуманитарной науки: теорию, историю и практику российско-китайских международных отношений; теорию и историю культуры России и Китая; регионоведение; лингвокультурологию; культурологию повседневной жизни; прикладную культурологию и историю российско-китайских межкультурных связей, которую можно было бы условно обозначить как «Теория и практика российско-китайского дискурса»; могут быть использованы при исследовании межкультурных дискурсов и практики межкультурного взаимодействия прежде всего России, Китая и других стран Шанхайской Организации Сотрудничества; могут выступать в качестве методологической базы для разработки и проведения социокультурологических опросов, лингвокультурологических исследований, лингворегионоведческих изысканий, для исследований в области имиджелогии (имагологии). В учебном процессе теоретические положения данной диссертации могут быть использованы в рамках реализации Инновационно-образовательной программы «Регионоведение, лингвистика и межкультурная коммуникация» в ГОУ ВПО МГЛУ и других базовых вузах Консорциума университетов стран-участников ШОС; а также при реализации образовательных программ подготовки специалистов (а также бакалавров и магистров) культурологов и регионоведов, специалистов в области международных отношений, исследователей в сфере межкультурной коммуникации, углубленно изучающих китайскую культуру и китайский язык. Фактографический материал диссертации может представлять интерес для специалистов-практиков в области российско-китайской бизнес-коммуникации и в сфере международных отношений. В настоящее время основные теоретические положения данного исследования являются концептуальной базой научно-исследовательской работы, выполняемой коллективом научно-образовательного центра МГЛУ в рамках реализации федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы по теме: «Регионоведение, лингвистика и межкультурная коммуникация как факторы формирования гуманитарного пространства Шанхайской организации сотрудничества (ШОС)».

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации были апробированы и использованы при разработке и чтении учебных курсов «Культура повседневности» и «Теория культуры» для студентов-культурологов, углубленно изучающих восточные языки (в частности, китайский язык) в ГОУ ВПО МГЛУ, учебного курса «Культура России» для студентов Столичного педагогического университета (КНР, г. Пекин), учебного курса «Теоретическая культурология» для аспирантов Пекинского университета иностранных языков (КНР- г. Пекин). Основные положения и выводы диссертации были апробированы в рамках реализации в ГОУ ВПО МГЛУ инновационно-образовательной программ «Лингвапарк» и «Регионоведение, лингвистика и межкультурная коммуникация в вузах стран-членов Шанхайской Организации Сотрудничества». Основные положения диссертации докладывались на различных международных конференциях по культурологии и межкультурной коммуникации, из которых следует отметить международную научную конференцию РАН «Язык и культура» (г.Москва, 2003 г.); международную научную конференцию «Русская идея и судьба России» (КНР, г.Пекин, Пекинский университет иностранных языков, 2003г.), международную научную конференцию «Теоретическое наследие Ю.М.Лотмана: современное прочтение» (КНР, г.Пекин, Пекинский университет иностранных языков, 2005г.), 4-ю международную научную конференцию «Язык и общество» (г.Москва, РГСУ, 2006 г.), международный симпозиум «Новые технологии в образовании, науке и экономике» (КНР, о.Хайнань, г.Санья, 2007 г.), Второй российский культурологический конгресс с международным участием «Культурное многообразие: от прошлого к будущему» (г. Санкт-Петербург, 2008 г.), российско-китайскую конференцию «СМИ России и Китая в XXI веке» (г. Москва, 2009 г.).

Основное содержание диссертации представлено в 47 публикациях, среди которых - две монографии (одна из которых в издании, рекомендованном ВАК), написанные без соавторов; главы и разделы в трех коллективных монографиях; четыре учебных пособия; статьи в научных журналах и сборниках, в том числе — 12 статей в изданиях, рекомендованных ВАК для опубликования основных результатов исследований в области философии и культурологии; тезисы докладов на международных научных конференциях. Общий объем опубликованных работ по теме диссертации составляет более 60 п.л.

Структура диссертации: введение, 4 главы, заключение и библиографический список использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Современные коммуникативные практики в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия"

Заключение

Современные коммуникативные практики, осуществляемые в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия могут быть комплексно и системно изучены только с точки зрения их обусловленности определенным межкультурным дискурсом. До недавнего времени межкультурные коммуникативные практики очень редко были предметом самостоятельных исследований. Они изучались в основном как «побочные факты», сопутствующие важным историческим, политическим, экономическим и военным процессам. Описывались как удивительные, иногда забавные, иногда досадные ситуации или целые истории из жизни людей в силу разных причин соприкоснувшихся с «другой», экзотической, непонятной и неизвестной культурой. Попытки обобщения тех или иных межкультурных процессов обычно ограничивались описанием и, реже, анализом взаимных стереотипов восприятия и оценки, распространенных образов культур друг друга, часто предельно мифологизированных общественным сознанием не без участия литературно-художественных источников и предметов искусства.

Индивидуальный опыт межкультурной коммуникации, по сути, был единственным источником новой информации о способах и формах межкультурного взаимодействия с «другим».

Стратагемно-дискурсивный подход не только к теоретическому исследованию явлений и процессов межкультурного взаимодействия, обоснованный в данной диссертации, но и возможность его практического применения позволяют изменить сложившиеся стереотипы и выработать эффективные стратегии и технологии позитивного межкультурного общения.

Стратегия межкультурной коммуникации рассматривается в диссертации как способ целенаправленного использования вербальных и невербальных средств коммуникации при взаимодействии с носителями другой этнической, духовной, социальной и др. культуры.

Межкультурная дискурсивная стратегия понимается как способ организации когнитивной деятельности участников межкультурного взаимодействия, определяющий систему доминирующих значений, актуализирующихся в ходе дискурсивных практик, определяющих основные алгоритмы обработки информации, принятия решений и выбора моделей поведения.

В настоящее время специалисты по межкультурной коммуникации понимают термин «стратегия» исключительно инструментально. Коммуникативная стратегия мыслится в общем плане как набор определенных взаимосвязанных действий, нацеленных на решение коммуникативных задач с представителями двух или нескольких культур, и, как правило, целью этих действий видится «идеалистический» конструкт -«поиск и нахождение взаимопонимания» и «формирование толерантности в общении с представителями иных культур». Однако, применение стратагемно-дискурсивного подхода позволяет решать и совершенно иные -прогностические - задачи, позволяет не только предугадывать возможный вектор развития межкультурного диалога, его потенциально-опасные или «провальные» «точки», но и выявлять «точки роста», целенаправленно управлять процессом межкультурной коммуникации, добиваясь эффективности даже в конфликтных ситуациях, ситуациях затруднённого или враждебного общения.

Проблема формирования имиджа той или иной страны и / или культуры, включенной в межкультурный дискурс, пока разрабатывается, к сожалению, исключительно в контексте альтруистического понимания существа межкультурной коммуникации, когда рассматриваются такие позитивные цели, как взаимопонимание, взаимная симпатия, диалог культур и сотрудничество. Деструктивные аспекты целенаправленного формирования имиджа «другого» изучены мало. Образ «другого» в условиях политической конфронтации создается и закрепляется в массовом сознании как «образ врага» и наделяется при этом комплексом негативно-оценочных характеристик. К сожалению, история российско-китайских отношений полна таких примеров.

Образ врага», созданный в рамках другой культуры, может целенаправленно переноситься в исходную культуру (как правило, с целью дезинформации и подрыва устоявшихся представлений о своей собственной истории и собственной культуре с целью размывания культурной идентичности). Ярким примером этого могут служить мифы о «советской угрозе» и о «желтой угрозе», которые сыграли и до сих пор продолжают играть сугубо негативную роль в развитии российско-китайских отношений, формируя негативные коммуникативные ожидания и неадекватные установки взаимного восприятия.

Формирование и функционирование образа «другого» в межкультурной коммуникации является очень сложным процессом, требующим не только описательного подхода, но прежде всего - системно-аналитического. Стихийно или целенаправленно формируется образ «другого» — зависит от того, является ли он элементом межкультурного дискурса или всего лишь результатом контактов и взаимодействий отдельных, эпизодических, краткосрочных или малосущественных для реализации внутри- и внешнеполитических стратегий. Размытость и неопределенность образа «другого» свидетельствует о том, что этот «другой» (культура, народ, социальная группа или страна) находятся (временно или постоянно) на периферии стратегических интересов воспринимающей стороны или заинтересованного «третьего». Не нужно игнорировать тот факт, что образ «другого» может формироваться в культуре при скрытом участии тех субъектов мировой политики, которые используют формирование негативных доминант в образе «другого» в своих интересах, реализуя собственные межкультурные дискурсивные стратегии и активно применяя соответствующие стратагемы (см. Рис. 10).

Рисунок 10

В межкультурном дискурсе образ «другого» ф «другому». Образ Другого - набор характеристик, которыми мы описываем объект, воспринимаемый через неосознаваемую нами «матрицу значений» -своеобразный «оптический прибор», дающий отражение реальности в нужном ракурсе. Под влиянием различных «оптических эффектов», задаваемых «матрицей», мы по-разному видим мир, что существенно влияет на ход межкультурной коммуникации. «Матрица» образа «другой» культуры позволяет нам высказывать суждения как о культуре в целом, так и о ее носителях, а также об артефактах, событиях, достижениях и процессах.

В зависимости от степени включенности сознания и подсознания человека в контекст российско-китайского межкультурного дискурса видение и оценка достижений «другой» культуры может быть разной. В системе базовых значений, составляющих ткань межкультурного дискурса, существуют доминанты, которые являются направляющими векторами восприятия «другого» и выбора соответствующих моделей поведения при вступлении с ним в контакт (либо в процессе высказывания суждений и оценок). Дискурсивный подход к изучению коммуникативных практик дает возможность выделить субъектов дискурса, в чьих явно или неявно выраженных интересах, собственно, формируется и развивается определенный тип образа «другого» в рамках межкультурного взаимодействия.

Для того, чтобы .оптимально выбрать средства и тактику формирования собственного имиджа в культурном пространстве «другого» (например, современного образа России в Китае) или расшифровать стратегические цели формирования образа «другого» в собственной культуре (например, имиджа Китая в современной России), необходимо решить несколько задач: во-первых, изучить особенности и основные составляющие «актуального» имиджа, выявить его доминанты; во-вторых, ответить на вопрос: когда и при каких обстоятельствах этот имидж сформировался или был реконструирован, получил распространение; в-третьих, по каким коммуникативным каналам и с какой степенью информационной и оценочной насыщенности он транслировался; в-четвертых, определить, кому выгодно существование и закрепление именно этого образа не только в исследуемый период, но и в кратко- и долгосрочной перспективе. Опыт Великобритании и США в XIX— XX вв. по структурированию и внедрению в массовое сознание различных образов культур, государств и народов, а также опыт идеологов международной политики СССР в этой сфере в XX в., дают нам все основания считать имидж культуры продуктом сознательной и целенаправленной деятельности субъектов дискурса (правящих кругов государств, социально-политических структур и т.д.), реализующих стратегии различного уровня и качества.

Изучение межкультурного взаимодействия России и Китая имеет большое прикладное значение особенно в настоящий момент, когда в мировом цивилизационном и культурном пространстве эти государства все более уверенно занимают важные позиции, расширяют сферу своего влияния и активизируют процессы сотрудничества.

Теория и практика российско-китайской межкультурной коммуникации — область комплексного исследования целого ряда ключевых проблем, связанных не только с осмыслением и сравнительным анализом культур России и Китая, представители которых вступают в диалог, предполагающий разнообразные формы совместной деятельности, но и с системным изучением закономерностей и особенностей российско-китайского межкультурного дискурса во всех его аспектах: историческом, социокультурном, геополитическом, этнопсихологическом, лингво-культурологическом, цивилизационном и т.д.

В выстраивании стратегий и тактик межкультурной коммуникации огромную роль играет фактор сходства и различия взаимодействующих культур. Россия и Китай, столь близкие территориально, имеющие богатую и продолжительную историю политических, экономических и культурных контактов, представляют собой в духовном, мировоззренческом, этико-эстетическом и социокультурном плане кардинально отличающиеся друг от друга системы. С позиций современной цивилизационной теории, граница между Россией и Китаем рассматривается не только как «граница межгосударственная, политическая, но и единственная на планете и очень протяженная естественная граница между европейским и восточноазиатским миром, вдоль которой в 90-е гг. XX в. происходили процессы интенсивного

568 межцивилизационного взаимодействия» .

Интенсивные контакты между представителями двух различных культурных миров, устанавливаемые в связи с экономической и политической необходимостью на рубеже XX и XXI вв., в обостренном виде выявили глубинные различия, которые повлияли на характер коммуникации и формирование особенностей и стереотипных образов взаимного восприятия. Как отмечают современные российские исследователи, не просто отличными, но и во многом противоположными оказались «ценности, идеалы, приоритеты политической, общественной и духовной жизни двух цивилизаций — славянской и конфуцианской»569.

Диалог между культурами России и Китая на рубеже XX и XXI вв. обрел новое звучание, значительно обогатился и усложнился в соответствии с современными социально-политическими, экономическими и

568 Ларин В.Л. Российско-китайские отношения в региональных измерениях (80-е гг. XX — начало XXI в.). — М.: Восток-Запад, 2005. - С. 350.

569 Там же. социокультурными реалиями. Этот диалог выявил большие внутренние резервы обеих культур, существенно поменял свои основания и направленность, приобрел качественно новые характеристики.

Изучая теорию и практику российско-китайского межкультурного взаимодействия, мы рассматриваем межкулыпурную коммуникацию как непосредственное или опосредованное (во времени и в пространстве, вербальными и / или невербальными, материальными и / или нематериальными средствами) взаимодействие двух или более субъектов (индивидов, групп, сообществ), обладающих выраженной культурной идентичностью, поведение которых обусловливается закрепленными культурой мировоззренческими и поведенческими установками (на понимание, познание, управление, манипуляцию и т.д.); сознательно или бессознательно транслирующих и воспринимающих информацию о языке, ценностях, нормах, моделях поведения, формах, стереотипах, научном, религиозном, философском и художественном наследии своей и другой культуры; стремящихся либо к взаимопониманию, либо к достижению прагматических результатов, выгоды.

В условиях современной глобализации меняются многие сферы повседневной жизни как россиян, так и китайцев, возникают новые унифицированные модели поведения, широко распространяются новые ценности и идеалы. Глобализация предлагает нам специфические шаблоны и стереотипы восприятия окружающего мира и своей собственной культуры. Но несмотря на бурное развитие новых технологий коммуникации, в основе которых заложены определенные лингвистические и нелингвистические стандарты, межкультурное общение на рубеже XX и XXI вв. определяется не только распространенными нормами постиндустриальной цивилизации, но и уникальными особенностями каждой отдельной культуры. Именно эти особенности во многом определяют характер, качество и направленность межкультурного взаимодействия, происходящего в режиме реального времени.

Изучение основных мифологем и стереотипов, широко представленных сегодня в рамках межкультурной коммуникации между Россией и Китаем; исследование особенностей структурирования взаимных образов обеих культур; выявление и анализ историко-культурных, религиозных, философских, социально-политических аспектов мифологизации и стереотипизации образа «другого»; рассмотрение условий и способов функционирования различных видов коммуникативных стратегий и тактик — все это способствует решению целого ряда актуальных проблем межкультурного взаимодействия в XXI в.

Важная задача современной отечественной культурологии — построение целостной теоретической основы, позволяющей интерпретировать опыт и проблемы историко-культурного взаимодействия России и Китая; изучать современную практику межкультурной коммуникации; эффективно разрабатывать стратегии и тактики позитивного взаимодействия и развития диалога культур; делать научно обоснованные долгосрочные прогнозы и создавать методологическую и методическую основу для обучения россиян, вступающих с китайцами в деловые, научные, культурные и личностные контакты, основам эффективной межкультурной коммуникации.

Решение основных задач диссертационного исследования позволило разработать теоретические основания для создания типологии стратегий российско-китайской межкультурной коммуникации и создать типологию коммуникативных стратегий в контексте российско-китайского межкультурного дискурса. Именно. это помогло выработать теоретические основы понимания сущности межкультурной коммуникации в контексте российско-китайского взаимодействия в XX веке и обозначить некоторые перспективы ее дальнейшего развития.

Список научной литературыНестерова, Ольга Александровна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1.Аблова Н. Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае: международные и политические аспекты истории (первая половина XX века). М.: Русская панорама, 2004. - 432 с.

2. Ай Цин. Слава вождю. Из поэмы «В подарок Сталину» // Пионерская правда, 1952, 30 сентября. С. 2.

3. Александров В. А. Россия на дальневосточных рубежах: (вторая половина XVII века). М.: Наука; Гл. ред. вост. лит., 1969. — 238 с.

4. Алексеев А. И., Мелихов Г. В. Открытие и первоначальное освоение русскими людьми Приамурья и Приморья // ВИ. — 1984. — № 3. С. 57-71.

5. Алексеев В. М. О последнем (1943 года) китайском переводе Евгения Онегина // Вестник АН СССР. 1948. № 7. - С.91.

6. Антология исследований культуры. Т.1. Интерпретации культуры. -СПб.: Университетская книга, 1997. 728 с.

7. Антропология насилия / Отв. ред. В. В. Бочаров, В. А. Тишков. СПб.: Наука, 2001. -533 с.

8. Арденс Н. JI. Н. Толстой в Китайской Народной Республике // Новый мир. 1954.-№5.-С. 269-271.

9. Артановский С.Н. На перекрестке идей и цивилизаций: исторические формы общения народов, мировые культурные контакты, многонациональное государство. СПб., 1994.

10. Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. — М.: Наука, 1989.-247 с.

11. Арутюнова Н.Д. Наивные размышления о наивной картине языка // Язык о языке. М.: Языки русской культуры, 2000. - С.7-20.

12. Афанасьев А. Н. Мифы, поверья и суеверия славян. В 3-х т. М.: Эксмо, СПб.: Terra Fantastica, 2002. -Т.1.-800 с.

13. Бантыш-Каменский Н. Н. Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским Государствами с 1619 по 1792-й год. — Казань: Типография Императорского Университета, 1882. 268 с.

14. Бань Чжао. Наставления женщинам // Мудрость китайского быта: Успех. Здоровье. Радость / Сост., пер., вступит, ст. и коммент. В. В. Малявина. — М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство «Астрель», 2003. С. 347-354.

15. Баранов И. Г. Верования и обычаи китайцев. М.: Муравей-Гайд, 1999. - 302 с.

16. Барт Р. Общество, воображение, реклама // Система моды: Статьи по семиотике культуры. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2003. — С. 442— 455.

17. Березный Л. А. Концепция «культурализма» и проблема становления национального самосознания китайцев (ханьцев) // Общество и государство в Китае. 12-я научная конференция. Тезисы и доклады. Часть 2.-М.: Наука, 1981.-С. 171-180.

18. Берковиц Л. Агрессия: причины, последствия и контроль. СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2001. - 512 с.

19. Беспрозванных Е. Л. Приамурье в системе русско-китайских отношений: XVII середина XIX в. - М.: Наука, 1983. - 206 с.

20. Библер В. С. Культура. Диалог культур (опыт определения) // Вопросы философии. 1989. - № 6. - С. 31-42.

21. Бокщанин А. А. Особенности внешних отношений империи Мин, и вопросы преемственности // Китай: традиции и современность. М.: Наука, 1976.-С. 129-142.

22. Бокщанин А. А., Непомнин О. Е. Лики Срединного царства. М.: Восточная литература, РАН, 2002. - 430 с.

23. Борзова Е.П. Восток и Запад. Мировоззренческие проблемы межкультурных коммуникаций // Современные проблемы межкультурных коммуникаций. Сб. статей. СПб., 2005.

24. Борох Л. Н. Общественная мысль Китая и социализм (начало XX века). -М.: Наука, 1984.-376 с.

25. Будда. Конфуций. Магомет. Франциск Ассизский. Савонарола. Биогр. очерки. М.: Республика, 1995. - 348 с.

26. Васильев К. В. Место «народа» (минь) в системе древнекитайских представлений о мире // Общество и государство в Китае. 7-я научная конференция. Тезисы и доклады. Вып. 1. — М.: Наука, 1976. — С. 25-32.

27. Васшъев Л. С. Некоторые особенности системы мышления, поведения и психологии в традиционном Китае // Китай: традиции и современность. Сборник статей. М.: Наука, 1976. - С. 52-82.

28. Вежбгщкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов / Пер. с англ. А.Д.Шмелева. М.: Языки славянской культуры, 2001. — 288 с.

29. Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики / Пер. с англ. А.Д.Шмелева. М.: Языки славянской культуры, 2001.-272 с.

30. Вестник МГЛУ: Философские проблемы культуры XXI века. Серия Философия. Вып. 504. -М.: МГЛУ, 2004. 172 с.

31. Взаимодействие культур Востока и Запада. Вып. 1-2. — М., 1987-1991.

32. Взаимодействие России с Китаем и другими партнерами по Шанхайской орнагизации сотрудничества / Отв. ред. А.В.Болятко. М.:

33. Учреждение Российской академии наук Институт Дальнего Востока, 2008. -180 с.

34. Вишнякова-Акимова В. В. Два года в восставшем Китае. 1925-1927. Воспоминания. Издание 2-е. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1980. - 287 с.

35. Владимиров П. П. Особый район Китая. 1942-1945. М.: АПН, 1973. -656 с.

36. Военная мощь КНР (Доклад министерства обороны США) // Экспресс-информация. № 11. - М.: Ин-т Дальнего Востока РАН, 2005. - 76 с.

37. Вольтер. Философские повести. Пер. с франц. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1953. 356 с.

38. Воробьев В.В. Лингвокультурология: Монография. М.: РУДН, 2008. -336 с.

39. Воскресенский А. Д. Китай и Россия в Евразии: Историческая динамика политических взаимовлияний. — М.: Муравей, 2004. — 600 с.

40. Вышеславцев Б. 77. Этика преображенного Эроса / Вступ. Ст., сост. И коммент. В. В. Сапова. М.: Республика, 1994. — 368 с.

41. Галенович Ю. М. Наказы Цзян Цзэминя: принципы внешней и оборонной политики современного Китая. — М.: Муравей, 2003. — 335 с.

42. Галенович Ю. М. Россия-Китай-Америка: От соперничества к гармонии интересов? М.: Русская панорама, 2006. — 575 с.

43. Гальперин A. JI. Русско-китайская торговля в XVIII первой половине XIX вв. (Опыт сравнения кяхтинского торга с торговлей через Гуанчжоу) // Проблемы востоковедения. - 1959. - № 5. - С. 215-227.

44. Ганшин В. Г. Китай и его соседи на пути к гражданскому обществу (особенности и закономерности формирования основ гражданского общества в Китае и некоторых странах ATP). — М.: Ин-т Дальнего Востока РАН, 2004.-336 с.

45. Гачев Г. Д. Ментальности народов мира. — М.: Изд-во Эксмо, 2003. -544с.

46. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. М.: Прогресс, 1994. - 479 с.

47. Гелъбрас В. Г. Россия в условиях глобальной китайской миграции. -М.: Муравей, 2004. 203 с.

48. Тендерный калейдоскоп. Курс лекций. / Под общ. ред. д-ра эконом, наук М. М. Малышевой. М.: Academia, 2001. - 512 с.

49. Георгиевский С. М. Анализ иероглифической письменности китайцев, как отражающий в себе историю жизни древнего китайского народа. — СПб.: Тип. И. Н. Скороходова, 1888. -128 с.

50. Гессе-Вартег Э. фон. Китай и китайцы: жизнь, нравы и обычаи современного Китая. СПб.: А. Ф. Девриен, 1900. - 379 с.

51. Го Шичан, Нестерова О. А. Китай и Россия: диалог культур // Вестник МГЛУ: Философские проблемы культуры XXI века. Серия Философия. Вып. 504. М.: МГЛУ, 2004. - С. 76-86.

52. Гончаров И. А. Фрегат «Паллада». Очерки путешествия в двух томах / Комм. К. И. Тюнькина М.: Правда, 1985. - 688 с.

53. Гончаров С. Н. О Китае средневековом и современном: Записки разных лет. Новосибирск: Наука, 2006. - 383 с.

54. Горбачева 3. И. Первые сведения китайцев о России // Из истории науки и техники в странах Востока. Вып. 2. М.: Наука, 1961. - С. 80-84.

55. Гране М. Китайская мысль / Пер. с фр. В. Б. Иорданского; общ. ред. И. И. Семененко. М.: Республика, 2004. - 526 с.

56. Гришаева Л.И., Цурикова Л.В. Введение в теорию межкультурной коммуникации. Воронеж: ВГУ, 2003. - 369 с.

57. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. М.: Мысль, 1993. - 781 с.

58. Гумилев Л. Н. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. — М.: Экопрос, 1993.-576 с.

59. Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. СПб.: Кристалл, 2002. -640с.

60. Гэ Бао-цюань. Книги Пушкина в Китае // Огонек. 1949. № 24. - С. 14.

61. Дао дэ цзин. / Пер. и примеч. Ян Хин-шуна. СПб.: Азбука, 1999. — 182с.

62. Де Гроот. Демонология древнего Китая. СПб.: Издательская группа «Евразия», 2000. — 352 с.

63. Девятое А. П. Практическое китаеведение. М.: Восточная книга, 2007. - 544 с.

64. Девятое А. П., Мартиросян М. Китайский прорыв и уроки для России. -М.: Вече, 2002.-400 с.

65. Демидова Н. Ф., Мясников В. С. Первые русские дипломаты в Китае. -М.: Наука, 1966.-156 с.

66. Добелъ П. В. Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Маниле и Индо-Китайском архипелаге / Ред. В.А. Макаренко. М.: Восточный дом, 2002. - 272 с.

67. Доменак Жан-Люк, Хуа Шанмин. Семейные отношения в Китае. / Пер. с франц. и авт. послесл. Н. Б. Зубков. — М.: Наука, 1991. 215 с.

68. Донец П. Н. Сигналы «чужого» в межкультурной коммуникации // Межкультурная коммуникация и проблемы национальной идентичности: Сб. научных трудов / Ред. Л.И. Гришаева, Т.Г. Струкова. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2002. - С.42-47.

69. Донец П. Н. Основы общей теории межкультурной коммуникации: научный статус, понятийный аппарат, языковой и неязыковой аспекты, вопросы этики и дидактики. — Харьков: Штрих, 2001. 386 с.

70. Доронин Б. Г. Историография императорского Китая XVII—XVIII вв. — СПб.: Филол. фак-т СПбГУ, 2002. 288 с.

71. Достоевский Ф. М. Дневник писателя 1873 // Достоевский Ф. М. Собр. соч. в 15-ти т. СПб.: Наука, 1994. - Т. 12. - С. 5-162.

72. Дун Цзинъсянъ. Формирование и развитие общественных наук в Китае // Общественные науки в КНР: Обзор перспектив в XXI веке. Экспресс-информация. № 10. - М.: РАН, Институт Дальнего Востока, 2005. — С. 15-21.

73. Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5-ти т. /гл. ред. М. JI. Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. Т. 1. - Философия / ред. М. JI. Титаренко, А. И. Кобзев, А. Е. Лукьянов. — М.: Восточная литература, 2006. - 727 с.

74. Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5-ти т. /гл. ред. М. Л. Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. — Т. 2. Мифология. Религия / ред. М. Л. Титаренко и др. - М.: Восточная литература, 2007. — 869 с.

75. Евгенъев И. Подарки китайских ребят // Пионерская правда, 1954, 1 октября. — С. 3.

76. Ежов В. В. Мифы Древнего Китая. М.: Астрель: ACT, 2004. - 496 с.

77. Еремеев В. Е. Символы и числа «Книги перемен», 2-е изд., испр. и доп. М.: Ладомир, 2006. - 600 с.

78. Жемчугов А. А. Китайская головоломка. М.: ОЛМА-ПРЕСС; ОАО ПФ «Красный пролетарий», 2004. — 351 с.

79. Женщина. Тендер. Культура / Отв. ред. 3. А. Хоткина, Н. Л. Пушкарева, Е. И. Трофимова. М.: МЦГИ, 1999. - 368 с.

80. Запад и Восток: традиции и современность. — М.: Об-во «Знание» Российской Федерации, 1993. — 240 с.

81. Здоровец Я. И., Мухин А. А. Диаспоры и землячества: вопросы влияния / Общ. ред А. А. Мухина. М.: Алгоритм, 2005. - 208 с.

82. Зенгер X. фон. Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. В 2-х т. — Т. 1. М.: Эксмо, 2004.-512 с.

83. ЗенгерХ. фон. Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. В 2-х т. Т.2. - М.: Эксмо, 2004. - 1024 с.

84. Згтъберман ДБ. Традиция как коммуникация: трансляция ценностей, письменность // Вопросы философии. 1996. - №4.87. о.Иакинф (Бичурин Н.Я.) Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение. СПб.: тип. Мицикова, 1840. - 442 с.

85. Иванов А. И., Поливанов Е. Д. Грамматика современного китайского языка. Изд. 4-е, стереотипное. - М.: КомКнига, 2006. — 304 с.

86. Иконникова С.Н. Диалог о культуре. Л.: Лениздат, 1987. - 203 с.

87. Илъина-Лаилъ О. А. Восточная нить. — СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2003. 288 с.

88. Илюшечкин В. Четвертый том избранных произведений Мао Цзэ-дуна // Известия, 1954, 15 января. С. 3—4.

89. Исаева Л. И. Жизнь среди символов. М.: Агентство «Диалог культур», 2006. - 320 с.

90. История России: Россия и Восток / Сост. Ю. А. Сандулов. СПб.: Лексикон, 2002. - 736 с.

91. Каган М. С. Мир общения. М.: Политиздат, 1988. - 319 с.

92. Каган М. С. Философия культуры. СПб.: Петрополис, 1996. - 415 с.

93. Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Новый год. — М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва «Наука», 1985. 264с.

94. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Эксмо-Пресс, 2002. -832с.

95. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. — Волгоград: Перемена, 2002. 477 с.

96. Кассирер Э. Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры // Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998.-784 с.

97. Кашкин В.Б. Введение в теорию коммуникации. — Воронеж: Изд-во ВГУ, 2003. 175 с.

98. Келли Дж. Порох: От алхимии до артиллерии: история вещества, которое изменило мир. — М.: КоЛибри, 2005. 340 с.

99. Китай говорит: Сборник стихов китайских поэтов. Пер. с кит. Л. Черкасского. Чита: Читинское книжное издательство, 1954. — 84 с.

100. Китай и его жизнь: Chinesische Characterzüge von Arthur Smith deutsch frei bearbeitet von F.C. Dürbig. / Пер. с нем. с введ. В.И. Т-ской. СПб.: Тип. спб. акц. общ. «Слово», 1904. - 99 с.

101. Китай и китайцы. — М.: Русская мысль, 1901. — 136 с.

102. Китай: общество и государство. Сборник статей. М.: Наука, 1973. -358 с.

103. Китай: традиции и современность. Сборник статей. — М.: Наука, 1976. — 335 с.

104. Китайская философия: Энциклопедический словарь / РАН. Ин-т Дальнего Востока; гл. ред. М. Л. Титаренко. М.: Мысль, 1994. - 573 с.

105. Китайская цивилизация как она есть / В. В. Ульяненко, К. В. Лучкин, С. Ф. Лейкин, О. А. Французова. М.: ACT: Восток-Запад, 2005. - 494 с.

106. Китайское искусство: Принципы. Школы. Мастера / Сост., пер. с кит. и англ., вступ. ст., очерки и комм. В. В. Малявина. М.: ОАО «Люкс»: «Изд-во Астрель», «Изд-во ACT», 2004. - 432 с.

107. Ковалев В. М., Могильный Н. П. Русская кухня: традиции и обычаи. — М.: Сов. Россия, 1992. 256 с.

108. Ковлер А. И. Антропология права. М.: НОРМА (Издательская группа НОРМА - ИНФРА - М), 2002. - 480 с.

109. Кожин П. М. Проблемы изучения традиций КНР. Информ. бюллетень № 32. М.: АН СССР, Ин-т Дальнего Востока, 1982. - 242 с.

110. Кожин П. М. Традиции в системе этноса // Этнографическое обозрение, 1997. — № 6. С. 3-13.

111. Колесников Н.П. Толковый словарь названий женщин: Более 7000 единиц / Н. П. Колесников М.: ACT: Астрель, 2002. - 608 с.

112. Кон И. С. Маскулинность как история // Тендерный калейдоскоп. Курс лекций. / Под общей ред. д-ра эконом, наук М. М. Малышевой. — М.: Academia, 2001 С. 209-229.

113. Конфуцианское «Четверокнижие» («Сы шу»). Пер. с кит. и коммент.

114. A.И.Кобзева, А.Е.Лукьянова, Л.С.Переломова, П.С.Попова при участии

115. B.М.Майорова; Вступит, ст. Л.С.Переломова; Ин-т Дальнего Востока. — М.: Вост. лит., 2004. 431 с.

116. Конфуций. Уроки мудрости: сочинения. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Фолио, 1999. - 958 с.

117. Корсаков В. В. В проснувшемся Китае: Дневник-хроника русской жизни перед Рус.-япон. войной. М.: Т-во «Печатня С.П. Яковлева», 1911. -300 с.

118. Кравцова М. Е. История культуры Китая- СПб.: Лань, 1999. -416с.

119. Кравцова М. Е. Поэзия Древнего Китая: Опыт культурологического анализа. Антология художественных переводов. — СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1994. 544 с.

120. Красных В. В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? — М.: Гнозис, 2003.-374 с.

121. Крейдлин Г. Е. Мужчины и женщины в невербальной коммуникации. -М.: Языки славянской культуры, 2005. 224 с.

122. Крейдлин Г. Е. Невербальная семиотика: Язык тела и естественный язык. М.: Новое литературное обозрение, 2002. - 592 с.

123. Крил X Г. Становление государственной власти в Китае. Империя Западная Чжоу. СПб.: Издательская группа «Евразия», 2001. - 480 с.

124. Кроль Ю. Л. О концепции «Китай — варвары» // Китай: общество и государство. Сборник статей. — М.: Наука, 1973. С. 13—29.

125. Кроль Ю. Л. Представления древнекитайских мыслителей о времени (По материалам трактата I в. до н.э. «Янь те лунь») // Общество и государство в Китае. 7-я научная конференция. Тезисы и доклады. Вып. 1. — М.: Наука, 1976. С. 147-158.

126. Крюков В. М. Неумолимый червь познания: Избранные мысли об истории и культуре Китая и России. М.: Памятники исторической мысли, 2009. - 678 с.

127. Крюков В. М. Ритуальная коммуникация в Древнем Китае. М.: Meadea Enterprises Со, 1997. - 296 с.

128. Крюков В. М. Текст и ритуал: Опыт интерпретации древнекитайской эпиграфики эпохи Инь-Чжоу. М.: Памятники исторической мысли, 2000. -464 с.

129. Крюков М. В. Китай и соседи: две традиционные модели взаимоотношений //11-я НКОГК. ч.2. М.: Наука, 1980. - С. 15-38.

130. Крюков М. В. Китайцы глазами соседей: к типологии этнических наименований // Общество и государство в Китае. 12-я научная конференция. Тезисы и доклады. Часть 2. — М.: Наука, 1981. — С. 30-41.

131. Кузнецова Т.Ф. И вновь об эстетическом / Философия и общество. — М., 2007, № 5.

132. Кузнецова Т.Ф. Картина мира // Знание. Понимание. Умение. — Электронный журнал. 2008. — № 4. — Электронный ресурс. - URL: http: //www.zpu-journal.ru/zpu/2008/4/Kuznetsova/

133. Кузнецова Т. Ф. Народность искусства. М.: МАКС-Пресс, 2007.

134. Кузнецова Т.Ф. Философия и проблема гуманитаризации образования. -М., 1990.- 117 с.

135. Кузнецова Т.Ф. Философия как основание культуры и познавательной деятельности специалиста. М., 1990. - 93 с.

136. Кузык Б.Н., Титаренко M.JI. Китай Россия - 2050: стратегия соразвития / Б.Н.Кузык, М.Л.Титаренко. - М.: Институт экономических стратегий, 2006. - 656 с.

137. Культурология / Под. ред. Н. Г. Багдасарьян. — М.: Высшая школа, 1998, 1999, 2001, 2002. Электронный ресурс. - URL: http: / www.engineer.bmstu.ru/res/kultura/

138. Культурология: История мировой культуры / Г. С. Кнабе, И. В. Кондаков, Т. Ф. Кузнецова и др.; Под ред. Т. Ф. Кузнецовой. М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

139. Куропаткин А. Н. Русско-китайский вопрос. — СПб.: Тип. т-ва A.C. Суворина «Новое время», 1913. —224 с.

140. Курц Б. Г. Русско-китайские сношения в XVI, XVII, XVIII столетиях. -Харьков, 1929. 129 с.

141. Кучера С. И. Символические наказания в Древнем Китае // Китай: общество и государство. Сборник статей. — М.: Наука, 1973. — С. 30-54.

142. Лапина 3. Г. Учение об управлении государством в средневековом Китае. -М.: Наука, 1985. 384 с.

143. Ларин А. Г. Китайцы в России вчера и сегодня: исторический очерк. -М.: Муравей, 2003. 223 с.

144. Ларин В. Л. Российско-китайские отношения в региональных измерениях (80-е годы XX — начало XXI в.). М.: Восток-Запад, 2005. -390 с.

145. Ли Гоу. План усиления армии // Лапина 3. Г. Учение об управлении государством в средневековом Китае. М.: Наука, 1985. - С. 276-292.

146. Ли Гоу. План успокоения народа (Ань минь цэ) // Лапина З.Г. Учение об управлении государством в средневековом Китае. — М.: Наука, 1985. — С. 292-308.

147. Лихачев Д. С. О национальном характере русских // Вопросы философии. 1990. №4. - С. 3-6.

148. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера - история. - М.: Языки русской культуры, 1996. - 464 с.

149. Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб.: «Искусство-СПб», 2000. - 704 с.

150. Лукин А. В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в

151. XVII -XXI веках / А. В. Лукин. М.: ACT: Восток - Запад, 2007. - 598 с.

152. Лукьянов А.Е. Этнокультурное взаимодействие России и Китая // Народы Евразии: проблемы межцивилизационных контактов / отв. ред. М.С.Мясников: Ин-т Востоковедения; Ин-т Дальнего Востока. — М.: Восточная литература, 2005. С.73-105.

153. Лю Сумэй, Румянцев Е. Н. Китай, каким я его знаю. М.: ЮПАПС, 1999.-144 с.

154. Макарова Р. В. Развитие русско-китайских отношений с середины

155. XVIII века до 60-х годов XIX века // Внешняя политика России на Дальнем Востоке (вторая половина XVII в. 70-е годы XIX в.). - М.: Наука, 1983. -С. 57-75.

156. Максимов А. Я. Наши задачи на Тихом океане: Полит, этюды. — СПб.: М.К. Максимова, 1894. 117 с.

157. Малевич И. А. Внимание, Китай. Мн.: Харвест; М.: ACT, 2001. - 320 с.

158. Малявин В. В. Восток, Запад и Россия: Избранные статьи. — М.: «Журнал Эксперт», 2005. 320 с.

159. Малявин В. В. Китайская цивилизация. — М.: Астрель; ACT, 2000. 632 с.

160. Малявин В. В. Конфуций. 3-е изд. - М.: Молодая гвардия, 2007. - 357 с. - (Жизнь замечательных людей; сер. биогр.; вып. 1057).

161. Маркова С. Д. Китайская интеллигенция на изломах XX века: (очерки выживания). М.: Гуманитарий, 2004. — 574 с.

162. Мартынов А. С. О различных подходах к проблеме взаимоотношений императорского Китая с внешним миром // 12-я НКОГК. Ч. 2. М.: Наука, 1981.-С. 6-46.

163. Маслов А. А. Китай: колокольца в пыли странствия мага и интеллектуала. М.: Алетейа, 2005. - 376 с.

164. Медведев А. Н. Технология счастья: игра под названием жизнь. М.: ACT: ACT Москва, 2006. - 445 с.

165. Мензис Г. 1421 год, когда Китай открыл мир. - М.: Эксмо, Яуза, 2006. - 640 с.

166. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. / Гл. ред. С. А. Токарев. -М.: Рос. энциклопедия. Т. 2. — 719 с.

167. Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире / Под ред. П.Бергера, С.Хантингтона. — М., 2004.

168. Мясников В. С. Антология хитроумных планов // Зенгер X. фон. Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. В 2-х т. — М.: Эксмо, 2004. Т. 1. - С. 5-27.

169. Мясников В. С. Империя Цин и Русское государство в XVII веке. М.: Наука, 1980.-312 с.

170. Немировский А. И. Мифы и легенды Древнего Востока. М.: Просвещение, 1994. — 367 с.

171. Нестерова О. А., Сунь Цуйин. Сравнительная семиотика культуры детства в Китае и России // Социум: проблемы, анализ, интерпретации (Сборник научных трудов МПГУ). М.: МПГУ, 2004. - С. 240-257.

172. Образ Китая в современной России. Некоторые проблемы китайской истории и современной политики КНР в исследованиях российских и зарубежных ученых / Институт Дальнего Востока РАН: отв. ред. Н. Л. Мамаева. — М.: Русская панорама, 2007. — 336 с.

173. Общественные науки в КНР: Обзор перспектив в XXI веке. Экспресс-информация. -№ 10. М.: РАН, Институт Дальнего Востока. 2005. - 86 с.

174. Общество и государство в Китае. 7-я научная конференция. Тезисы и доклады. Вып. 1. - М.: Наука, 1976. - 216 с.

175. Общество и государство в Китае. 12-я научная конференция. Тезисы и доклады. Часть 2. -М.: Наука, 1981. 240 с.

176. Овчинников В. В. Калейдоскоп жизни. М.: Российская газета, 2003. — 287 с.

177. Окно. Россия и Китай смотрят друг на друга. М.: ИКЦ «Академкнига», 2007. - 208 с.

178. Олард Д. Символика чисел. М.: Рефл-бук, 1996. - 300 с.

179. Основы теории коммуникации: Учебник / Под ред. проф. М. А. Василика. М.: Гардарики, 2006. - 615 с.

180. Панкеев И. А. Обычаи и традиции русского народа. 2-е изд., испр. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999. 542 с.

181. Переломов Л. С. Конфуций: «Лунь юй». Исслед., пер. с кит., коммент. Факсимильный текст «Лунь юя» с коммент. Чжу Си. — М.: «Восточная литература» РАН, 1998.-588 с.

182. Печерица В. Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае. — Владивосток: Изд-во Дальневосточного университета, 1999. — 276 с.

183. Поло М. Марко Поло. Книга о разнообразии мира. — М.: Эксмо, 2005. — 480 с.190: Попов И. М. Россия и Китай: 300 лет на грани войны. — М.: Астрель: ACT: Ермак, 2004. 511с.

184. Потанина А. В. Из путешествий по Восточной Сибири, Монголии, Тибету и Китаю. — М.: Геогр. отд-ние общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, 1895. — 224 с.

185. Пропп В. Я. Мужской дом в русской сказке // Пропп В. Я. Сказка. Эпос. Песня. -М.: Лабиринт, 2001. С. 33-64.

186. Радклиф-Браун А. Сравнительный метод в социальной антропологии // Антология исследований культуры. Т.1. Интерпретации культуры. -СПб.: Университетская книга, 1997. - С. 636-653.

187. Рейфман И. В. Ритуализованная агрессия: Дуэль в русской культуре и литературе. -М.: Новое литературное обозрение, 2002. 336 с.

188. Решетов А. М. Некоторые соображения о переводе и значении термина «нация» в китайском языке // Общество и государство в Китае. 12-я научная конференция. Тезисы и доклады. Часть 2. — М.: Наука, 1981. С. 163-169.

189. Розендорфер Г. Письма в Древний Китай: (роман) / пер. с нем. Е. Н. Колесова. М.: ACT: ACT Москва: Транзиткнига, 2006. - 333 с.

190. Романенко А.Д. Китай у русских писателей. М.: Алгоритм, 2008. -528 с.

191. Романова Г. Н. Экономические отношения России и Китая на Дальнем Востоке (XIX нач. XX в.). - М.: Наука, 1987. - 164 с.

192. Романюк В. Я. Прыжок дракона: Как вести бизнес с китайцами: очерки о российском бизнесе в Китае. — М.: Известия, 2005. — 669 с.

193. Российско-китайские научные связи: проблемы становления и развития. Сб. статей / Отв. ред. Э. И. Колчинский, ред.-сост. Т. И. Юсупова. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского института истории РАН «Нестор-История», 2005. - 208 с.

194. Рудман В. Лев Толстой и Восток // Сибирские огни. 1953. № 5. - С. 162-167.

195. Рудман В. Пушкин в Китае // Новый мир. 1949. № 6. - С. 227-233.

196. Рудман В. Пушкин и Китай // Дальний Восток. 1949. № 3. - С. 111116.

197. Русско-китайские отношения в XIX: Материалы и документы. Том 1. -Москва: Памятники исторической мысли, 1995. - 1021 с.

198. Рябушкин Д. С. Мифы Даманского. М.: ACT: Транзиткнига, 2004. -396 с.

199. Савчук В. В. Насилие в цивилизации комфорта // Антропология насилия. СПб.: Наука, 2001. - С. 476-496.

200. Садохгш А. П. Этнология: Учебник. — 2-е изд., перераб. и доп. М.: Гардарики, 2006. - 287 с.

201. Сидихменов В. Я. Маньчжурские правители Китая. М.: Наука, 1985. — 299 с.

202. Скачков П. Е. Библиография Китая. М.: Издательство восточной литературы, 1960.— 691 с.

203. Сладковский М. И. Знакомство с Китаем и китайцами. 2-е изд., испр. и доп. М.: Памятники исторической мысли, 2006. — 376 с.

204. Словарь античности. Пер. с нем. — М.: Эллис-Лак; Прогресс, 1994. — 704 с.

205. Советские книги в Китае // Новый Китай. 1952. № 22. - С. 27.

206. Современные проблемы межкультурных коммуникаций. Сб. статей. -СПб, 2005, 2007.

207. Соловьев В. С. Национальный вопрос в России // Соловьев В. С. Сочинения в 2-х т. М.: Правда, 1989. - Том 1. Философская публицистика. - С. 411-637.

208. Сорокин П. А. Социальная и культурная динамика: Исследования изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений / Пер. с англ., комментарии и статья В. В. Сапова. СПб.: РХГИ, 2000. - 1056 с.

209. Сотрудничество высших учебных заведений Китая и России в начале XXI века: итоги и перспективы: Материалы российско-китайской научно-практической конференции, 6-7 сентября 2004 г. СПб.: РГПУ им. А. И. Герцена, 2005. - 88 с.

210. Социальные и гуманитарные науки. Зарубежная литература. Сер.9. Востоковедение и африканистика: РЖ/ РАН, ИНИОН. Центр, научн. инф. исслед. глобал. и регионал. пробл. Отд. Азии и Африки. М., 2005. - № 4. - 208 с.

211. Старосельская Н. Д. Повседневная жизнь «русского» Китая. — М.: Молодая гвардия, 2006. — 376 с.

212. Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. — М.: Академический проект, 2001. 990 с.

213. Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. — М.: Аспект Пресс, 2003. — 368 с.

214. Стражева И. В. Там течет Янцзы: Воспоминания. М.: Наука, 1986. -144 с.

215. Сунь Цуйин, Нестерова О. А. Образ «другой» культуры // Высшее образование в России (Научно-педагогический журнал Министерства образования и науки Российской Федерации). — 2005. — № 3. — С. 160-162.

216. Тань Аошуан. Китайская картина мира. Язык, культура, ментальность. — М.: Языки славянской культуры, 2004. 231 с.

217. Тарапыгин Ф. А. Китай. — СПб.: Постоянная комиссия народных чтений, 1904. 74 с.

218. Тихвинский С. Л. Изучение культуры Китая в России и в СССР // ПДВ. -1986.-№2.-С. 11-24.

219. Токмаков В. Книги Пушкина в Китае // Вокруг света. 1949. — № 6. — С. 61-62.

220. Торжественное собрание, посвященное 125-летию со дня рождения JI. Н. Толстого (Доклад переводчика «Войны и мира» Дун Цю-сы) // Новый Китай. 1953. - № 17. - С. 38-39.

221. Тун Син. Китайская книга мудрости. М.: ACT, Астрель, 2006. - 368 с.

222. Уланова Г. С. Праздник у Тао Хоа // Пионерская правда. 1954. - 1 октября. — С. 4.

223. Усов В. Н. Жены и наложницы Поднебесной. М.: Наталис: Рипол Класик, 2006. - 479 с.

224. Фишман О. Л. Заметки из хижины «Великое в малом» и их автор Цзи Юнь // Цзи Юнь. Заметки из хижины «Великое в малом». СПб.: Северо-Запад Пресс, 2003. - С. 5-72.

225. Фишман О. Л. Китай в Европе: миф и реальность (XIII-XVIII вв.). -СПб.: Петербургское Востоковедение, 2003. 544 с.

226. Флиер А.Я. Культура как фактор национальной безопасности // Общественные науки и современность. 1998. — №3.

227. Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. М.: ACT, 1998.-784 с.

228. Хазанов А. М. Восток глазами востоковеда. Часть вторая. — М.: Немыкин & Шулек Ко, 2000. 120 с.

229. Халеееа И. И. Межкультурная коммуникация // Эффективная коммуникация: история, теория, практика: Словарь-справочник. М.: Олимп, 2005.-С.841.

230. Хохлов А. Н. Кяхтинская торговля и ее место в политике России и Китая (20-е гг. XVIII в. 50-е гг. XIX в.) // Документы опровергают. Против фальсификации истории русско-китайских отношений. Отв. ред. С. JI. Тихвинский. - М.: Мысль, 1982. - С. 99-147.

231. Цзи Юнъ. Записки из хижины «Великое в малом». — СПб.: Северо-Запад Пресс, 2003. 493 с.

232. Цзян И. Молчаливый странник в Лондоне. М.: РгееР1у, 2005. - 352 с.

233. Цзян Чжунчжэн (Чан Кайши). Советская Россия в Китае. Воспоминания и размышления в 70 лет. — 2-е изд., испр. и доп. М.: Посев, 2009. - 440 с.

234. Чаадаев П. Я. Философические письма. Письмо второе // Чаадаев П. Я. Сочинения. -М.: Правда, 1989. С.35-48.

235. Чжан Синьсинъ, Сан Е. Дракон меняет облик: Китайцы сегодня: Пер. с кит. М.: Прогресс-Академия, 1992. - 496 с.

236. Чжан Сянълян. Женщина половинка мужчины. Пер. с кит. и предисл. Д. Сапрыки. - М.: Известия, 1990. - 192 с.

237. Чхартишвши Г. Ш. Писатель и самоубийство. Изд. 2-е. — М.: Новое литературное обозрение, 2001. — 576 с.

238. Шанхайская организация сотрудничества и ситуация в Центральной Азии.(в освещении научной печати КНР). Экспресс-информация. № 9. — М.: Ин-т Дальнего Востока РАН, 2005. - 92 с.

239. Шанхайская организация сотрудничества: к новым рубежам развития / Сост.: А.Ф.Клименко. -М.: Ин-т Дальн. Вост. РАН, 2008. 400 с.

240. Шапарова Н. С. Краткая энциклопедия славянской мифологии. М.: ACT, 2004. - 622 с.

241. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. — М.: Языки славянской культуры, 2002. — 224 с.

242. Шнеерсон Г.М. Музыкальная культура Китая. М.: Музгиз, 1952. - 252 с.

243. Шпенглер О. Закат Европы. В 2-х т. М.: Мысль, 1992. - Т. 2. - 606 с.

244. Эффективная коммуникация: история, теория, практика: Словарь-справочник / отв. ред. М. И. Панов. М.: Олимп, 2005. — 959 с.

245. Эмиграция и репатриация в России / В. А. Ионцев, Н. М. Лебедева, М. В. Назаров, А. В. Окороков; Гл. ред. А. А. Бондарев. М.: Попечительство о нуждах российских репатриантов, 2001. - 485 с.

246. Этика и ритуал в традиционном Китае: Сб. ст. / АН СССР, Ин-т востоковедения; Редкол.: Л. С. Васильев (отв. ред.) и др.; предисл. Л. С. Васильева, А. И. Кобзева. М.: Наука, 1988. - 329 с.

247. Этнознаковые функции культуры / АН СССР, Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая; Отв. ред. Ю. В. Бромлей. — М.: Наука, 1991.-223 с.

248. Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. М.: Наука, 1987. - 528 с.

249. Юнг К. Г. Mysterium Coniunctionis. М.: РЕФЛ-БУК, БАКЛЕР, 1997. -676 с.

250. Якобсон Е. А. Пересекая границы: Революционная Россия Китай — Америка: Пер. с англ. - М.: Русский путь, 2004. - 272 с.

251. Яранцев Р. И. Русская фразеология. Словарь-справочник. — М.: Русский язык, 1997. 845 с.

252. Baike yongyu fenlei dacidian (Большой тезаурус крылатых слов). — Шанхай, 1989.

253. Bedford О. The individual experiences of guilt and shame in Chinese culture // Culture and psychology. L., 2004. - Vol. 10. - №1. - P.29-52.

254. Beyer P. Religion and Globalization. London. - 1994.

255. В erring R. Rule of law. The Chinese perspective // J. of social philosophy. — Villanova, 2004. Vol. 35. - №4. - P.449-456.

256. Gu jie tang, Gu min tang. Zhong guo li dai huen yin yu jia ting, shang wu yin shu guan, 1996.

257. Hofstede G. and Assocuates. Masculinity and Femininity. The Taboo Dimension of National Cultures. Sage Publications, 1998.

258. Ku Hung-Ming. The spirit of the Chinese people. — Beijing: Foreign Language Teaching and Research press, 2004. P. 80-81.

259. Albert Leong, United States Dept. of Education. Oregon Studies in Chinese and Russian Culture. P. Lang, 1990. - 374 p.

260. Johim Ch. Chinese Religions: A Cultural Perspective. Prentice-Hall, 1985. - 202 p.

261. Marvin L. Kalb. Dragon in the Kremlin: a report on the Russian-Chinese alliance. Dutton, 1961. - 259 p.

262. Lin Yutang. My country and my people. Beijing: Foreign Language Teaching and Research press, 2004.

263. Lin Yutang. The importance of living. Beijing: Foreign Language Teaching and Research press, 2005.

264. Robertson R. Globalization. Social Theory and Global Culture. — London: Sage Publications. 1992.

265. Robertson R. Globalization theory and civilization analysis // Comparative Civilizations Review. 1987. - Vol.17.

266. Rosenberg, William G., Young, Marilyn B. Transforming Russia and China: revolutionary struggle in the twentieth century. -New York: Oxford University Press, Incorporated, 1982. 397 p.

267. Sangren P.S. History and Magical Power in a Chinese Community. Stanford, 1987.-268 p.

268. Donald W. Treadgold. The West in Russia and China: Religious and Secular Thought in Modern Times. CUP Archive, 1973. - 272 p.

269. Wei Po-yang. An Ancient Chinese Treatise on Alchemy, entitled Ts'an fung ch'i. Written by Wei Po-yang, translated by Luch'iang Wu with introduction and notes by Tenney L. Davis, Isis (Bruges), XVIII, 1932.

270. Jeanne L. Wilson. Strategic Partners: Russian-Chinese Relations in the PostSoviet Era, 2004. 296 p.

271. Wetter R.P. Unities and Diversities in Chinese Religion. Seattle, 1987. 2151. P

272. William Theodore Bluhm. Ideologies and Attitudes: Modern Political Culture: Modern Political Culture. Prentice-Hall, 1974. - 385 p.

273. Гэ Баоцюанъ. Тань чжун э вэньцзы чжи цзяо (Разговор о взаимовлиянии китайской и русской письменности). — Хэнань жэньминь чубанынэ, 1983.

274. Дун Фэн. Дунчжэнцзяо юй чжунго вэньхуа (Православие и культура Китая) // Шицзи цзунцзяо яньцзюсо. 2000. - №4.

275. Дэн Цзюанъ. Тань синьцзян элосы цзу чуаньтун вэньхуа дэ баоху юй чжуаньсин (К вопросу об охране и трансформации традиционной русской культуры в Синьцзяне). — Синьцзян дасюэ, 2006. Кандидатская диссертация.

276. Ли Шэн. Снныници чжун э вэньхуа гуаньси яньцзю (Исследование китайско-российских отношений в области культуры в современный период). Цзилинь дасюэ, 2008. Кандидатская диссертация.

277. Ли Минбинъ. Чжунго вэньсюэ цзай эсу (Китайская литература в СССР и современной России). Хуачэн чубаньшэ, 1990. — 300 с.

278. Ли Минбинъ. Чжунго вэньхуа цзай элосы (Культура Китая в России). -Синьхуа чубаньшэ, 1993. 160 с.

279. Ли Минбинъ. Элосы иньцзин чжунго вэньхуа дэ сы цы жэчао (Четыре «взлёта» китайской культуры в условиях России) // Хуацяо дасюэ сюэбао. Чжэсюэ шэхуэй кэсюэбань. - 1997. - №2. - С. 46-51, 129.

280. Ло Синъхуа. Гуаньюй кайчжань юй элосы иньчжи гунцзо дэ сыкао (К вопросу о расширении сотрудничества с Россией в интеллектуальной сфере) // Дун оу чжун я яньцзю. 2001. - №6. — С. 47-51.

281. Ло Сяохуэй. Тань элосы дунчжэнцзяо дуй чжунго дэ инсян (К вопросу о влиянии православия в Китае) // Чжучжоу гунсюэюань сюэбао. — 2005. — №2.

282. Ло Сяохуэй. Тань чжун э вэньхуа чжи цинь хэ ли (К вопросу о близости культур России и Китая) // Наньхуа дасюэ сюэбао: шэхуэй кэсюэбань. —2001.-№3.-С. 58-61.

283. Лю Жомэй. 19 шицзи ицянь дэ чжун э хуши (Россия и Китай: взаимные представления до 19 века) // Шицзе ханьсюэ. 2006. — №1.

284. Минь Цинъцинъ. Чжун э вэньхуа нянь: вэньхуа цзяолю дэ шэнхуэй (Год русской культуры в Китае: «торжество» межкультурной коммуникации) // Шиши баогао. 2006. - №4. - С. 62-63.

285. Тан Гэ. Чжун э хуньсюэ жэнь дэ шэнчань цзици фачжань дэ чжуяо лиши цзедуань (Важнейшие этапы появления и процессы развития поколения от смешанных браков) — Вэньсянь юй тянь е цзыляо бин чжун // Сиболи я яньцзю. 2007. - №5. - С. 77- 82.

286. Чжи Лян. Эго вэньсюэ юй чжунго (Русская литература и Китай). — Хуадун шифань дасюэ чубаныпэ, 1991. 383 с.

287. Чжэн Инкуй. Чжун э вэньхуа цзяован юй чжун э гуаньси фачжань цяньцзин (Перспективы развития китайско-российских отношений и культурного сотрудничества двух стран. Доклад в Институте Иностранных Языков). 2007.

288. Хуан Динтянъ. Чжун э цзинмао юй вэньхуа цзяолю ши яньцзю (Исследование торгово-экономического и культурного взаимодействия России и Китая.). Харбин: Хэйлунцзян жэньминь чубаныпэ, 1999. - 371 с.

289. Ци Сюэцзюнъ. Чжун э вэньхуа дэ цзяолю юй инсян (Россия и Китай: взаимовлияние и обмен в области культуры) // Миньцзянь вэньхуа люйю цзачжи. 2001. - №2. - С. 46-49, 95.

290. Чао Цунъли. Цзяцян чжун э цзяоюй хэцзо пэйян цзюй ю чжуанье чжиши дэ э юй жэньцай (Укрепить китайско-российское сотрудничество в сфере образования. Воспитать специалистов по русскому языку) // Э юй сюэси. — 2003. №4. - С. 17-19.

291. Шао Е, Ко Лин Тао. Джун го мин де ди сян су (Обычаи китайского народа). 3-е изд. — Пекин, 1999. - С. 52.

292. Ши Гохуа. Чжунго дэ элосы цзу (Русские одна из национальностей Китая) // Чжунго миньцзу. - 1990. - №1. - С. 23-24.

293. Юй Гоцзюнъ. Чжун э вэньхуа сису дэ итун (Сходства и различия в культурных традициях Китая и России) // Шицзе вэньхуа. 2001. - № 2. -С. 16-17.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Современные коммуникативные практики в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Нестерова, Ольга Александровна

Введение диссертации2010 год, автореферат по культурологии, Нестерова, Ольга Александровна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Современные коммуникативные практики в пространстве российско-китайского межкультурного взаимодействия"

Список научной литературыНестерова, Ольга Александровна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

Похожие темы диссертаций