автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Языковые игры: социально-философский смысл

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковые игры: социально-философский смысл"

Санкт-Петербургским государственный университет

Пи правахрукописи

ЗАЙКО АЛЕКСАНДР ВЛАДИМИРОВИЧ

ЯЗЫКОВЫЕ ИГРЫ: СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ СМЫСЛ

Специальность 09.00.11 — социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена па кафедре социальном философии и философии истории Санкт-Петербуржского государственного университета

Научный руководитель: Краснухина Елена Константиновна,

кандидат философских наук, доцент

Официальные оппоненты: Медведев Владимир Иванович,

доктор философских наук, профессор

Шиповалова Лада Владимировна, кандидат философских наук

Ведущая организация: Санкт-Петербургский Государственный Университет

Культуры и Искусств

Защита состоится 'уц £,¿¿61$. 2005 года в уЬ часов на заседании Диссертационного Совета К.212.232.08 но защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата философских наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, г. Санкт-Петербург, В.О., Менделеевская линия, д. 5, философский факультет, ауд.)

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

А втореферат разослан

Учёный секретарь Диссертационного совета

кандидат философских наук, ст. преподаватель Круглова Н.В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Обоснование темы и ее актуальность

Актуальность исследования состоит в описании феномена языковых игр как-составной части семиотической информационной структуры социума и в про-блематизации языковой стратегии развития философского -знания. Понятие языковых игр введено Л. Витгенштейном и является одной из важнейших категориальных структур в области речевой прагматики и социокультурной артикуляции человеческого бытия. Языковая игра, объединяющая игровую стихию и онтологический статус языка, является приоритетным началом становления социального- социального как лингвистического.

Социальные отношения оказываются аналогичными (изоморфными) игровым отношениям в языке. Языковые игры подразумевают принципиальную гипотетичность языковых структур, содержание которых выступает как «возможные миры». Понятие языковых игр рассматривается как речевая динамика в рамках нарративных практик в оппозиции к легитимизирующему дискурсу языка.

Игровая аргументация языкового значения находит свое отражение в аналитической философии, структурализме и постструктурализме, в теории коммуникативного действия 10. Хабермаса, в трансцендентально - герменевтической теории языка К.- О. Апеля, в иеопрагматической версии социальной солидарности Р. Рорти.

Формирование понятия «языковой игры» раскрывает сложный путь утверждения в обществе норм и правил социальной лиш вокультуры, генезис языковых игр демонстрирует базовые интенции философского знания, рассматриваемые посредством функционально-игровой модели языка. Кроме того, социальный анализ языковой игры позволяет определить ют принцип философского знания, тот подход, с помощью которого возможно с современных позиций описать основные доминанты общества и объединить традицию и новаторский подход к изучаемому предмету.

Актуальность темы диссертации определяется следующими положениями:

I) тема языковых игр приобретает актуальный статус не только и не столько уникального инструмента лингвистики и семиотики, сколько универсального медиативного дискурса со своим проблемным полем и набором сопутствующих характеристик; 2) нелинейность и перформативность языковой игры есть выражение её понимания как практического сознания в рамках социальной прагматики; 3) проблематика языковых игр широка и разнообразна: они не принадлежат к какому-то одному направлению, а сочетают в себе различные подходы и традиции, стимулируют диалог культур; 4) исследования в области языковых игр находятся в рамках современных социально-философских парадигм, изучающих язык и речь в их деятельностном, инструментальном содержании, что является актуальным и востребованным взглядом на социум; 5) при анализе феномена языковых игр реконструируются и по-новому интерпретируются актуальные проблемы социальной коммуникации в контексте интерсубъективности и диалога.

Обращение к речевой прагматике и её социальном контексте призвано помочь осознан. внутреннюю логику и преемственность развития процессов и обществе, глубже понять современную культуру, одним из центральных элементов которой является социально - лингвистическая парадигма.

Почти все гуманитарные науки, разрабатывая свою методологию, заново открывают языковые аспекты своих предметных областей. Философия сегодня сталкивается с проблематикой языкового значения как основополагающей проблематикой научного образования понятий, теорий и своих собственных высказывании, что означает выход на осмысленное и интерсубъективное выражение познания вообще.

Философское знание все в большей степени становится рефлексией над значением и смыслом языковых выражении, анализ языковых игр может стать действенным методом, универсальным стилем, социальным инструментом. Коммуникация, являющаяся не только и не столько передачей и восприятием информации, а предполагающая наличие определенного уровня вовлеченности, компетентности, позволяет исследовать лингвистическую проблематику в её герменевтической составляющей, в аспекте возможностей понимания и переводимости.

Состояние и степень разработанности темы

Исследования в области речевой прагматики и языковых игр начинаются с лингвистического поворота середины XX века, который критически Переосмысливает метафизику сознания и объявляет язык, языковое значение в качестве фундаментальной основы философского дискурса и рассматривает язык как альтернативу cogito Декарта. Новая методология нашла своё выражение в аналитической философии (в работах Л. Витгенштейна), в структурализме и постструктурализме (Р. Барт, М. Фуко, Ж.-Ф. Лиотар, Ж. Делез), в семиотике (У. Око), в теории коммуникативного действия (1О. Хабермас) и трансцендентальной прагматике (К.- О. Апель).

Начальная стадия исследований приходится на 1920-е годы и заключается в разнообразных попытках прояснения и реформирования языка в соответствии с законами логики и научного идеала позитивизма. Предпринимаются разнообразные попытки вычленить из языкового поля все лишние, мешающие элементы и выстроить непротиворечивую, логически совершенную картину мира, где строгий, научный анализ опирается на данные языка, освобожденною от ненужных метафизических построений.

Для настоящего исследования важны творчество и работы Л. Витгенштейна, который является автором понятия «языковая игра» и который предвосхитил дальнейшие разработки данной тематики в структуре философского знания XX века. Основным источником выступают «Философские исследования» Людвига Витгенштейна, где сформулирована идея языковой игры и обозначены её смысловые и социально-культурные характеристики, а также использованы работы Георга X. фон Вригта, Нормана Малколма, Уильяма У. бюБартли, сборники «Аналитическая философия в XX веке» (Материалы круглого стола), работы Л. Витгенштейна. В диссертации использованы исследования Д. Ф. Грязно-

на. М. С Козловой. I. К. Сокулер, работы Н. Д. Джохадзе, Л. С. Колеси икона, Ь. В. Маркова.

Тома речевой практики и прагматики языковых игр пахолит снос выражение в структурализме и поетструктуралнзме. Анализ смысла и значения, смысл как значение и вариативность игрового потенциала занимает важное место в творчестве Ж. Делеза. Функционирование языка в контексте власти и исторического сознания, репрессивность истории и языковое выражение являются темами М. Фуко. Р. Барт анализировал язык моды и масс-медиа, им проведено исследование культурных кодов современного общества и вариативность языковых игр в контексте потребления.

В исследованиях Ж.- Ф. Лиотара развивается идея множественности языковых игр и своеобразия их применения в различных ситуационных контекстах, концепцию культурных кодов и языковых игр развивает У. Эко. Одной из влиятельных социальных теорий является теория коммуникативного действия К). Хабермаса. усилия которой направлены на интегративное видение основ социальной практики и обоснование критической теории общества исходя из реальности коммуникации. Рациональность после «лингвистического поворота» сконцентрирована в языковых аспектах человеческого взаимодействия. Реконструируя такие понятия, как «жизненный мир», «система», Хабермас показывает связь социального анализа с внутренней присущей индивиду активностью употребления языковых игр.

Ж. Бодрийар исследовал символический характер современного постиндустриального мира и подверг критике официальную идеологию, академическую науку и разработал особое, семиотическое начало, согласно которому все превращается в знак, а социальный дискурс материального производства сменяет анализ символических ценностей - знаков. Функционирование в рамках языковой игры чистого знака, знака лишенного референциалыюго значения, предполагает игру концептов, трансэстетическую самодостаточную деятельность по освоению семиологического поля игры, а жизнь знака - особая форма языковой игры в контексте виртуального использования её пребывания.

К числу наиболее авторитетных относятся исследования К. - О. Апеля. описавшего идеи трансцендентальной прагматики и давшего определение трансцендентальным языковым играм. Теоретические обоснования трансцендентальной прагматики сложились путем синтеза англо-саксонской традиции лингвистики и континентальной философской традиции трансцендентализма и герменевтики. Апель переосмыслил понятие трансцендентализма и перенес его в сферу лингвистики. Дискурсивная этика, лингвистическая версия априоризма, коммуникативное сообщество, трансцендентальная языковая игра - эти понятия Апеля внесли важный вклад в формирование современной речевой прагматики.

Неопрагматизм в лице Р. Рорти рассматривает категорию языковой игры в контексте лингвоцентризма как основы новой либерально-коммуникативной теории общества с приоритетом прагматического речевого действия как центра социально-ориентированной модели солидарности. Случайность, ирония и новая социальная истина имманентны гетерогенным языковым значениям и

\корспсмм н upaiciкческои плоскоеш мождичпосi пой человеческой иденшфн-кашш, а также цешрпрукм коммуникапшнос еообщеано, и ко юром приори-1сшы >ффек| пвпостi, и множоо ионное н> имчеппп.

Привлечены |акже napaóoiки it обласш современной еоцпа.п.по-фнлософскоп i: eomm.ioi пчеекмч школ - и разделах, посвященных icopiin комму пика шиною действия и фансцепдешалыюй upaiмаитки пупом апробации анализа моральных н л ичеекпх строи коммуникативного процесса, пруды X. Гарфинкеля, Л. Ulionua.

13 данном исследовании пакже учшыиаююя досшжения 01ечес1веппы\ специалистов и области философии языка И. II. Купер, 13. 3. Демьяпкова, В. И. Медведева, К. Д. Скриипик, Д. В. Нианова, '3. И. С'окулер, Л. В. I (азарчука, [>. В. Маркова, И. Д. Джохадзе.

Теоретико-методо.югическая основа iicaiedo/ишия

Методология диссертационной рабош основана на описании и интерпретации понятия языковых игр в KomcKcie ралиигия философского знания в XX веке, парадитмальпых характеристик социальной философии и разработки лингвистических норм современною общее та. Теоретико-методологическую основу исследования составляют идеи аналипической философии, философской терменевтикн п поете 1 рукпурали зма, лингвистической философии и прагматизма.

Герменевтический меюд позволяем рассуждать о различных вариантах языковых tu р при общност базисных принципов данной категории философскою знания. Совокупность правил и техник, присущих эюму меюду, в сшуации данного исследования сводима к реконструкции, воспроизведению истиною значении или возможное^ возникновения смысла, а также диалогу как формированию новою смысла.

Компаративный меюд позволяем в сравнении подчеркнуть индивидуальные особенности каждой из языковых шр, изучает конкретное социально-философское направление, в рамках которою существуют языковые игры, дает ему оценку и классифицирует весь спемр рассмафнваемых явлений с точки |рения их социально-философского значения, а !акже описывае! эволюцию ячыковых игр в рамках трансформации философии XX века.

Историко-культурный меюд, прежде всего в ею нос тем рук ту рал истоком варианте (как семиологическая археология культуры) позволяет описать эволюцию основных этапов современной лингвистической реальности и языковой игры в широком социокультурном контексте и понимае1Ся как конструктивно-рефлексивное отношение к системам языковых конвенций, позволяющее выявлять предельные философско-мировоззренческие основания и осуществить описание nocí модернистской философско-художест венной практики языковой игры как репрезентации социальной вариа!ивности.

Семиотический и линтвистнческий меюды позволили рассмотреть социокультурную информацию, заключенную в кагеюрии языковой игры как результат знаковой деяюльносш (кодирование, распросфанепие, хранение, воспроизводство знаний и опыта, воздействие па сознание знаковыми средствами) и

как систему взаимодействия: «язык» - «языковая игра» и разнообразие ее подсистем через вариативность языковых форм, позволяющих создан, различные информационные модели культуры, указывающие па содержание и степени проникновения (понимания и представления) субъекта в объект социальной реальности.

Применяется также феноменологический и текстуальный анализ - для рассмотрения строения повествования и приемов изложения материалов в работах Л. Витгенштейна, Р. Барта, Ж. Делеза, К). Хабермаса, Р. Рортп.

Кроме этого, в исследовании применялись общие принципы культурной семантики, теоретической культурологии, теории информации.

Цели и задачи исследования

Целью исследования является всесторонний анализ феномена языковых игр в их историческом и социальном становлении и генезис понятия языковых игр в различных социально-культурных и философских направлениях и школах, выявление важных социально-философских особенностей, присущих языковой игре на различных стадиях формирования данной характеристики языка. В качестве цели выступает также стремление сформировать методологию и прагматическую атрибутику языковых игр и представить тождественность игрового начала в языке и в современной социально-философской реальности. Целью диссертации является анализ коммуникативного характера социальной реальности, и проблематизация языка не только как средства мышления, но и как формы социальной практики, как процесса формирования личной и групповой идентичности.

Констатируя, что речь и деятельность языковых игр выступают как социальная атрибутика языка, автор ставит целью анализ коммуникативной вариативности речи, значения и смысл которой оказываются продуктом социальной интеракции, и исследование игровой идеи субъекта, формирующего идентичность через свои собственные высказывания.

Также в качестве цели выступает обращение к теориям иллокутивных и пер-формативных актов речи, чтобы на их основе продемонстрировать возможность взаимной конвертации речевого и социального действия, и сформировать взгляд на социум как самовоспроизводящуюся систему, объединенную силой коммуникативных связей её членов.

Заключительной задачей настоящей работы является описание того, что разнородность языковых игр есть практическое применение индивидуального выбора и опыта, основанного на включенности в жизненный мир и стремление установить, что прагматика языка выступает элементом социальной реальности в условиях функционирования публичного дискурса и дисциплинарного пространства общества.

Важной задачей является также выявление категорий множественности гетерогенных языковых игр, их потенциальной неисчерпаемости в оппозиции к логоцентричиой властной вертикали.

Положении, выносимые па защиту:

1. Языковая игра, являясь повседневной практикой коммуникации, одновременно есть образец потенциально возможных языковых и социальных связей.

2. Языковая игра моделирует и определяет социальную легитимацию и пределах коммуникативного пространства.

3. Языковая игра выступает как практика употребления и реального функционирования языковых структур, как совокупность приемов использования и работы языка за счет динамики словоупотребления.

4. Языковая игра является формой значения, которое задается и контролируется реальным речевым действием.

5. Языковая игра демонстрирует семиотическое свободное пространство демифологизации социальной реальности и насыщение последней реконструктивными значениями.

6. Динамика речи, связанная с категорией языковой игры, становится моделью озвучивания культурных смыслов, не подчиненных идеологемам.

7. Событийность языковой игры, её укорененность в динамике смены состояний относится к категории различия и тем самым находится в оппозиции к тотальности языка, который основан на тождестве и включенности в дискурсивный порядок власти.

8. Языковая игра описывается как информативное прагматическое основание достижения языкового взаимопонимания посредством априорной языковой динамики и корректировки действий других участников коммуникации.

Научная новизна исследования

В данной диссертации категория языковой игры рассматривается в рамках индивидуально-субъектных, коллективно-субъектных и текстуально-бессубъектных коммуникативных практик, моделирует и определяет связь между внутренними (концептуальными) отношениями высказывании членов того или иного сообщества и разнообразными недискурсивпыми отношениями в рамках сообщества.

С помощью языковой игры демонстрируется взаимодействие дискурсивной и недискурсивной сфер человеческого опыта, а трансляция и обмен значениями и смыслами в рамках языковой игры оказываются аналогичными социальным взаимоотношениям. Регулярности, через языковую игру воплощаемые в суждениях, фиксируют тождественность определенных социальных процессов и связаны с конкретными формами правилосообразмого человеческою поведения в обществе.

Игровой принцип речи является частью конвенционального аспекта словоупотребления, связанного не столько с собственно языковыми структурами, сколько с обстановкой общения, с поведением коммуникативных партнеров, с целевыми установками отправителя речи и с социальным контекстом. Различные стратегии чтения как реакция на вариативность и множественную неисчерпаемость языковых игр совпадают с плюральностью социальных практик в процессе освоения социальной реальности.

Исследование языковых игр в их социально-историческом ключе позволяет реконструировать методологию, как философии языка, гак и философского знания как такового, развитие которого в последнее время коррелирует со спецификой функционирования деятельностно-игровой модели языка. Новизна диссертации связана и с концептуальной систематизацией понятия Языковых игр через обращение к различным философским направлениям: аналитической философии, структурализму и постструктурализму, трансцендентальной прагматике и неопрагматизму.

Теоретическая и практическая значимость исследования

В данном исследовании объединены разнообразные представления и разработки в области философии языка и языковых игр, они позволяют не только описать научную значимость понятия языковой игры, но и сформировать методологию социальной динамики как основы прагматического языкового действия. Результаты диссертации могут быть использованы при рассмотрении историко-философских оснований лингвистического знания, для изучения современной социальной философии и культурологии, по пике и эстетике постмодернизма и художественной практики деконструкции. Кроме того, содержание диссертации можно использовать при чтении курсов по социальной философии, онтологии и теории познания, философской антропологии, истории и философии культуры, а также при ведении семинаров но указанным дисциплинам.

Апробация исследования

Материалы исследования обсуждались на кафедре социальной философии и философии истории философского факультета СПбГУ, в ряде публикаций и выступлений на конференциях.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры социальной философии и философии истории философского факультета 18 января 2005 года.

Структура диссер тации

Структура работы определяется предметом и задачами исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность избранной темы, анализируется степень ее историко-философской разработанности, формулируются цели и задачи исследования, ею методологическая основа, раскрывается новизна работы, ее теоретическая и практическая значимость, излагается общий замысел исследования в целом.

В Главе 1 Индивидуально-субъектные практики речи и формирование прагматики языковых игр рассматриваются философские, исторические и социально-культурные предпосылки формирования понятия «языковые игры» через обращение к картезианскому долингвистическому сознанию, основание-

му на трансцендентальной суоъективиоети. к языковой модели структурализма, выраженной и существовании грамматических структур и к функционированию современного комму ни кати иного сообщества, объединенного коллективным и речевыми практиками. Анализируется понятие языковой игры у Л. Витгенштейна, реконструируется проблема гика правила и социальной нормативности языковой игры через прагматику её употребления в реальной коммуникативной ситуации. Языковая игра описывается в контексте закономерности её возникновения и посредством проблематизации основании языковой прагматики.

В §1 Лингвистический поворот в философии XX века. Трансформация картины мира: трансцендентальная субъективность — грамматические структуры - коммуникативное сообщество идет речь о становлении и генезисе философии языка на примере трансформации философской картины мира и языкового значения в Новое и новейшее время. Сравниваются господствующие парадигмы философского знания, принципы конституироваиия мира: трансцендентальная субъективность; модель, выдвинутая структуралистами -грамматические структуры, и современный взгляд на социум как коммуникативное сообщество.

Картезианское долингвистическое сознание находилось в противоречии с традиционными доктринами схоластики и выражало символику передовых взглядов того времени: опора на собственный разум, требования очевидности, достоверности, поиск истины и субъективизм. Языковое значение было жестко привязано к субъекту как носителю универсального знания и установки на господство и подчинение, а язык находился в сфере тотального рационалистического универсализма и подчинялся жесткой категориальной схеме взаимодействия субъекта как познающей реальности и объективной действительности. В границах новоевропейской онтологии и гносеологии языковое значение рассматривается в рамках рациональной, упорядоченной, внутренне осмысленной деятельности, понимаемой как совокупность универсальных практик. Тогда же формируется деятельностная парадигма истолкования языка (одним из родоначальников которой является Г. Гердер), опирающаяся па непрерывное становление, никогда не достигающее целостной и законченной формы, процесс развертывания языка в условиях конкретного жизненного опыта и есть сущность языка, единственный способ его существования.

Далее описываются структуралистская и постструктуралистская модели языка, опирающиеся на исследование инвариантных отношений (структур) в развитии различных систем. Предметом анализа М. Фуко является описание глубинных конфигураций языка различных эпох на материале истории, политэкономии и философии власти. Р. Барт исследует структурно-семиотические особенности в языковых значениях разнообразных феноменов культуры, в дальнейшем переходя к процедуре означивания в литературных источниках. Доминирующим фактором структуралистского метода является рассмотрение разнообразных феноменов культуры и социальной реальности посредством языкового значения как формообразующего принципа коммуникативного процесса.

Постструктурализм также характеризуется интересом к проблематике языка, а основными направлениями исследования в области языкового значения явля-

ются: 1) критика логоцснтрпзма и языковой тотальности; 2) кризис языковой репрезентации; 3) изобличение репрессивных языковых метаиаррацпй. являющихся структурами власти; 4) поиск и фиксация стратегии языковой свободы н автономных речевых систем коммуникации; 5) признание игрового потенциала языка, интерес к функционированию языковых игр.

Игровая атрибутика языка на новейшем этапе характеризуется интересом к виртуальной реальности, к функционированию языковой игры как нелинейного, автономного принципа самоорганизации социума, к социальному действию как продукту чистой игры знаков. Ж. Бодрийяр описывает концепт чистой .игры безреференциальных знаков, Ю. Хабермас обосновывает факторы, влияющие па условия значимости речи и манифестацию языковых игр в условиях функционирования публичного дискурса и морали. Монолитный метаязык сменяется интересом к практическому функционированию языковых структур и прагматикой языковой игры как своеобразной формой жизни.

Лингвистический поворот середины XX века обозначил переход от классической модели философии языка с центрированием сознания в качестве исходной предпосылки к неклассической модели, которая критикует метафизику и объявляет язык в качестве основы, а также рассматривает язык как альтернативу картезианскому мышлению. Новизна подхода заключалась в следующих положениях: 1) отказ от гносеологической и психологической практик объяснения языкового значения; 2) обращение к категории языкового значения как употребления; 3) интерес к подвижным гетерогенным речевым практикам.

Речевые практики существуют в сочетании с фактом конкретного высказывания, конкретного речевого выступления, которое является атрибутом социальных отношений и содержит особый прагматический смысл. Лингвистический поворот развивался во многом из идей аналитической философии, в частности из философии языка Л. Витгенштейна, которую нередко называли философией «обыденного языка».

Значение слов определяется их употреблением, а язык в форме речи выступает как игровая деятельность. Эта методология и факторы исследования оказались в ноле прагматики, занимающейся поведением знаков в реальных процессах коммуникации. Формирование прагматики как области лингвистических исследований началось на рубеже 60-х и 70-х годов на основе теории речевых актов Дж. Остина, Дж. Р. Сёрля, П. Ф. Стросона, а также прагматических теорий значения П. Грайса и теорий референции Л. Линского.

Социальная действительность воспринимается как то, что порождается по ходу взаимодействия участников общения в привязке к конкретному месту действий, находится в рамках одной и той же ситуации действия и озвучивается средствами речевой динамики. Это движение языкового опыта и языковой компетентности никогда не останавливается на всем протяжении языковою существования говорящего. Речь в противоположность языку, под которым понимается и институт, и система, есть индивидуальный акт выбора и актуализации; речь состоит в первую очередь в комбинации, благодаря которой говорящий субъект может использовать код языка с точки зрения выражения своих мыслей.

Идея единого совершенного языка заменяется категориями различия, много-аспектности. историчностью основании языка, немаловажным аспектом является также оценка его политических п социальных функции. Тогда же рождается категория "языкоиой игры» как практики употребления и реального функционирования структур языка.

В §2 Языковая игра как конкретное словоупотребление в рамках обыденного языка. Прагматика языкового значения говорится о возникновении и разработке понятия «языковые игры» в философии Людвига Витгенштейна. Языковые игры - ключевое понятие философии позднего Витгенштейна, которая связана с функционально-игровой моделью языка и является введением в его игровую концепцию речевой деятельности. Согласно прагматическому походу, слова приобретают значения только в контекстуальном употреблении, применении: значение слова — это его употребление.

Описывается множественность и разнообразие способов функционирования слов и предложений в языке и, соответственно, множественность и разнообразие типов связей между языковыми знаками и выражениями и тем, что они обозначают и выражают. Делается вывод о познавательной самоценности самого многообразия способов употребления знаков и выражений в языке - «языковых игр» или «форм жизни».

Сравнение с игрой позволяет заметить некоторые черты того, что происходит со знаками в ходе их использования: это обучаемость правильному использованию, наличие правил употребления, более или менее строгих, касающихся тех или иных аспектов употребления знаков, возможность отклонения от правил (регулируемая правилами другой языковой игры) и т.д. Постоянно возникают новые языковые игры, а другие устаревают и забываются.

Язык в действии - ото речь; смысл языка следует искать не в его логико-грамматической структуре, не в языке как системе, а в его речевом ситуативном употреблении, в дроблении, умножении речевых ситуаций. Витгенштейн критикует априорное требование наличия определенного значения у каждого предложения и подчеркивает важность детального изучения обыденной речи.

Языковые игры - своеобразный аналитический метод (совокупность приемов) прояснения языка, высвечивания его функций, работы. Он мыслится как поиск выходов из различного рода концептуальных тупиков, которыми изобилует философская традиция. Именно исходя из этого критерия и возник принцип языковой игры, усложняясь и совершенствуясь в реальном своём употреблении.

Идея языковой игры гласит: язык - явление по своему основанию нестатичное, его функционирование подобно жизни музыки, сценическому действию, фрагменту в спорте. Динамика, действие, практика коммуникации - вот степени реального состояния языка, реальная жизнь языка или языковая игра. Толкование значения как способа употребления и принцип языковой игры - аспекты по сути единой позиции.

В основу понятия языковой игры положена аналогия между поведением людей в различных играх как таковых и в разных системах реального действия, в которые вплетен язык. Их сходство и в том, что и там и тут предполагается

заранее выработанный свод правил, составляющий «уста»» игры. Этими правилами задаются возможные для топ или иной игры комбинации (игра здесь тождественна системе повеления или форме жизни) ходов или действий. Одновременно правила определяют тактику игры нежестко, предусматриваются вариации, возможность творчества.

Под языковой игрой мы подразумеваем модели (образцы, типы) работы языка, его трансформационные и потенциальные функции. Языковые игры выступают, прежде всего, как простейшие или упрощенные способы употребления языка, дающие ключ к пониманию более зрелых и нередко неузнаваемо видоизмененных случаев. Языковой игрой называют целое, состоящее из языка и действии, в которые он вплетен.

Методология Витгенштейна основывается на принципе самоорганизации философского знания как разомкнутой, свободно - ассоциативной структуры с гетерогенными полями и многозначностью как принципом функционирования. Речь идет об имманентно присущих философскому рассуждению способах развития: нет причины строить особую теорию языка, важно суметь воспользоваться имеющимся в наличии материалом, социальная практика дает более чем обширный материал для описания многообразия форм языкового значения.

Важной вехой на пути становления теории языковых игр является идея «семейного подобия» или «семейного сходства» - имеется сложная сеть сходств, переплетающихся и пересекающихся, сходств больших и малых. Именно так переплетаются и пересекаются различные линии сходства, существующие между членами одной семьи: рост, черты лица, цвет глаз, походка, темперамент. И следует важный вывод: «игры» образуют семью.

Витгенштейновская концепция семейного сходства направлена против идеи, что каждому общему понятию или номинативному выражению соответствует определенное абстрактное свойство, которое и можно было бы рассматривать в качестве его значения. Поэтому она должна быть дополнена идеей значения как употребления - значение нельзя трактовать ни как определенный предмет, ни как определенный образ сознания, пи как определенное абстрактное свойство.

Языковая игра по своему определению состоит из единства языка, его употребления и определенной деятельности, при этом образцы и нормы языкового поведения неотделимы от образцов и норм конкретного вида деятельности. В творчестве позднего Витгенштейна представление о языке кардинальным образом отлично от раннего периода - мы видим и ещё раз констатируем переход от анализа языка в русле логического анализа, от эмпирической модели к описанию социального контекста функционирования языка. Язык описывается как форма социального действия, прагматики социального значения, а вовсе не продукт безличного отражения реальности. Перед нами деятельностная и социальная концепция языка- концепция, неотделимая от конкретной ситуации, от новизны общественного контекста.

Двигаясь в русле прагматическою поворота в теории значения, Витгенштейн обобщает понятие условий истинности до условий значимости языкового выражения вообще (наряду с объективной истинностью они включают также нормативную правильность и субъективную искренность). Различные речевые

.1КМ.1. каждый н окружении своей коммуникативной среды и нолем ассоциативных тяготении, выступают по отношению друг к другу н камеегне взаимно нро-шщаемых, «прозрачных» субстанции. просвечивающих друг- в друге н разных наложениях н ракурсах. Прагматическая теория значения VI вер'ждает: понимание речевого акта приходит тогда, когда известны условия, делающие его приемлемым, а языковому взаимопониманию в целом присуща рационально мотивирующая сила.

В §3 Правило как сфера социальной и культурной нормативности изучается и анализируется проблема следования правилу в контексте функционирования языковых игр. Говоря о языковой игре, как и об игре в целом, нельзя отрицать существование определенных правил и регламентирующих принципов организации игрового процесса. Правило есть практика, что что-то сродни обычаю, традиции, социальному установлению, оно находится в контексте своего применения, совпадает с этим контекстом. Вариация языковых игр показывает в идеале, что некоторые из существенных черт, при концептуальном анализе конкретного языка и эйдетической редукции значении языка, имеют трапелипгвнетический характер.

В теории познания Витгенштейна объяснение феноменов успешного взаимодействия между людьми, коммуникации, взаимопонимания, ошибок, их обнаружения и исправления, и др. — объяснение того, как выражение может иметь одно и то же значение в разных случаях его употребления, связано с осмыслением понятия «следования правилу». О следовании тому или иному правилу или о его нарушение можно рассуждать только на основании внешних, публичных критериев, поступков и высказываний других людей, членов коммуникативного сообщества. Источник обоснования в подходе Витгенштейна — повседневная практика «языковых игр», не нуждающаяся в дальнейшем оправдании. Мы так действуем, и именно то, как мы обычно действуем в той или иной ситуации, позволяет сформулировать конкретное правило, которое мы привычно считаем основанием наших действий.

Публичная оценка «следования правилу» оказывается важнейшим элементом языка. Человек сам не мог бы сказать, правильно ли он приписывает значение знаку, если бы другие ему не указывали на «правильность» или «неправильность» его действий поступков и выражений. Иными словами, следуя правилу, человек разделяет с другими людьми общую языковую игру. Реакция других -то свидетельство, которое Витгенштейн считает «решающим» в оценке каждым индивидом его собственного поведения.

Утверждать что-либо о правиле, можно только имея описание соответствующей языковой игры. Такое описание фиксирует соглашение всех или большинства членов сообщества в отношении тех или иных «образов действия», позволяющее им «ожидать» от других определенных реакций на свои действия. Важная составляющая концепции языковых игр - проблема знания и достоверности. Витгенштейн утверждал, что о знании стоит говорить только тогда, когда имеются надлежащие основания для утверждения «я знаю, что».

В самый последний период своего творчества Витгенштейн дополнил термин «языковая игра» новыми характеристиками - это уже не столько простейшие

составляющие языка, по его упрощенные модели, а понятие, которое связывает язык п человеческую деятельность, показывает их единство. Как результат, формируется пространство Языковых игр как «форм жизни». В некоторых случаях даже говорят о языковой игре как практике, ведь знание подразумевает переплетение с деятельностью, поведением, решениями людей, с сомнением -важной характеристикой философского знания. Сомнение серьезно и адекватно лишь тогда, когда оно влияет па поведение. Оно должно породить соответствующий образ действии (форму жизни). Полому оно связано с языковой игрой, и является ходом в игре, поступком в рамках социального действия. Сомнение, проверка, обоснование возможны только в рамках определенной языковой игры и только при условии следования её правилам.

Именно пребывание выделяется в качестве основополагающего принципа объяснения перманентного характера языковой игры. Критерий - не разумность (или неразумность), а именно укорененность в социальной динамике, в социальной практике. Конечной инстанцией в обосновании языковых игр является реальная жизнедеятельность человека, в свою очередь, связанная с мироустройством. Вводя понятие языковой игры как формы жизни, Витгенштейн опирается на согласованную человеческую деятельность, которая продуцирует особый тип неопровержимости и формирует тем самым сферу того, что не может быть подвержено сомнению и служит основой для обоснования прочих утверждений и убеждений.

Обосновывается правильность именно обыденного, естественного словоупотребления, которое не нуждается ни в трансцендентальном обосновании, ни в аналитическом прояснении. Значение задается и контролируется реальным словоупотреблением, которое включает в себя обучение говорящего и действующего субъекта и регламентацию правильности его действий со стороны других участников коммуникации.

Кроме собственно правила не менее важны разнообразные способы его применения, ведь нельзя однозначно определить значение слова и указать, каково будет его определение в каких-либо новых ситуациях. Языковую игру следует принимать за постоянно действующий фактор, благодаря которому условия идентификации высказывания могут быть установлены и находят применение. Одно из условий идентификации социального пространства языковой игры есть публичное употребление языка, опирающееся на непосредственную данность внешних критериев, а другое условие - индивидуальное употребление языка, опирающееся на опосредованный человеческими данными опыт речи.

Языковая игра - дискретно действующий фактор, регулирующий применение правила, само это регулирующее действие, как полагание определенного значения в соответствие определенному знаку. Участие в языковой игре есть условие утверждаемости для высказываний о приписывании значения знаку или условие идентификации коммуникативного сообщества и своей языковой самореференции.

Языковые игры - это правилосообразиая деятельность, но без правил, обеспечивающих тождество. Только практика обосновывает адекватность применения правила и определяет правильность его использования. Применение прави-

за индивидом в соответствии С ЕГО индивидуальными представлениями прохо-дц| проверку общественным согласном. Витгенштейн полагал, что общество самооргашновываетея и дисциплинируется в наиболее важные моменты своего существования и произвол применения правил снижается перед угрозой самораспада.

Роль общего согласия лежит в основе понятия правила и самой возможности языка, согласие есть форма жизни людей. Следование правилу - это социальная практика. Вместе с тем, указывается на принципиальную открытость правила, его неполный характер, неспособность какого-либо правила описать все множество могущих возникнуть в реальной жизни ситуаций, это не позволяет говорить о правиле как «автоматике» человеческого существования. Следование правилу не дает никакого критерия для «правильного» продолжения: все правила неполны, и следовать им - означает действовать определенным образом. Ни в одно правило не может быть вписано определение того, что означало бы следовать ему, правила не дают полных ответов. Следование правилу возможно только в практике. Важная составляющая языковой прагматики состоит в соблюдении правила, которое является условием социализации индивида, а языковая игра выступает в качестве индивидуально-субъектной практики речи.

13 Главе II Бессубъектные языковые игры представлен анализ дискурсивно-текстуалыюго характера коммуникации и языкового значения в пространстве языка как атрибута властных отношений. Реальность текста становится гипертекстом и средой взаимодействия разнообразных дискурсивных практик (языковых игр), а власть языка приводит к антропологической бессубъектности и к автономии текстуальных составляющих.

В §1 Коннотация и денотация: игровое преодоление идеологичиости языка говорится о том, что в процессе многоуровневой коммуникации текст ин-ституциализпруется, приобретает свои собственные функции и структуру и превращается в самостоятельную социальную систему. Эта система формируется в процессе взаимодействия коммуникативных единиц разного порядка, тексты (текстовые смыслы) начинают функционировать как социальные объекты, а философия языка становится тождественной социальной философии власти. Выделяется языковая стратегия власти как привилегированная лингвистическая нормативность, а язык выступает как семиотический модус иерархич-ных властных отношений. Рассматривается также языковая идеология как коллективно вырабатываемая ценностно-смысловая характеристика, располагающаяся между индивидом и миром и опосредующая его отношение к миру.

Описывается оппозиция «идеологизированный язык» - «сеть употребления значений в Тексте», а также автономная сфера взаимодействия языковых игр в рамках бессубъектных стратегий речи. Даны такие критерии текста, как принципиальная внссистемность, вариативность, множественность. Рассматривается понятие метаязыка — предельное, абсолютизированное социальное сознание, кореллирующее с мифом Р. Барта. Единственное свободное пространство демифологизации социальной реальности - игра (способ обмана тоталитарною характера языка). Текстуальная революция выступает средством ликвидации пропаганды и идеологических языковых клише. Дано определение коннотации

как критерия множественности и полиесмичности. коннотативный смысл -первоэлемент, сама возможность, потенциальность. Анализируются две категории языки: денотативная и коппотатпвпая. Мод денотативным значением понимается типовое представление о предмете, по буквальное определение чнака, коннотация указывает па его соцпо-культурные и персональные ассоциации и связана с игрой значения в рамках языковой игры. Термины денотация и коннотация являются средством различения в отдельных контекстах и на отдельных уровнях языка, на которых идеология и дискурсы перекрещиваются.

В §2 Смысл и событие как пространство языковых игр анализируется событийность предложения как действующей единицы в связке событие - эффект- язык, а смысл выступает безусловным, определяющим существо чистого события явлением. Смысл не сводится ни к индивидуальным положениям вещей, ни к конкретным образам, ни к общим понятиям, он независим от этих отношений, он является их безусловным атрибутом. Ж. Делез связывает сущность смысла с событием как с минимумом бытия, причем прозрачность события и смысла адекватна лишь в сфере речи.

Речь является важнейшим атрибутом порождения одной из сторон смысла -введение его через круг предложения. Другой же стороной смысла является его обнаружение в явном виде на границе слов и вещей. В смысле, так или иначе, присутствует множественность, смысл никогда не ограничивается изначально определенными рамками, не исчерпывается «здравым смыслом».

Дана оценка сингулярности как элемента сериальности события. Событие описывается в виде ризоматической структуры, где отсутствует центр и какое-либо главное решение, где представлены все возможные варианты развития события, это множество всевозможных миров. Рассматривается пространство игры как необходимая составляющая прагматики событийности языкового значения. Множественность трактуется как объект лингвистической практики, и. включенная в теорию игр, противостоит бинаризму.

Демонстрируется концепция «критики традиционной структуры знака»: знак больше не является естественной связью между означаемым и означающим, а определяется с помощью категории времени, имеющего разный прагматический контекст и разную центрацию. Делез раскрывает семиотическую теорию «шизофренического языка», где за словами-страстями и словами-действиями угадывается смысл, укорененный внутри, далеко от поверхности. Важным аспектом является тезис о слиянии языка с действием, со страстью тела и феномен игр смысла: восхождение к поверхности, открытие поверхностных сущностей смысла и бессмыслицы, выражение этих игр в составных словах.

Сингулярности, переводимые как «единичности», образуют поле, в котором контекстуальное значение — языковая игра приобретает черты априорного прагматического элемента повседневного существования. Это сфера доиндиви-дуалыюго, автономного уровня использования многообразных возможностей, знака как деидеологизированиого атрибута. Пеличностное, акопцепгуалыюе, лишенное индивидуальных признаков, это пространство многообразных, потенциальных употреблений языка, ею социальных практик. Выстраивается цепочка телесность - событие - язык - смысл, ибо благодаря событиям язык

становится возможен. Пульсирующее л поило тела заставляет язык функционировать по чаконам игры ускольчающих значении и в категориях множественности смысла. Многообразие языковых игр к структуре желания как среле концентрации либидозной телесности противостоит мнимой упорядоченности и единству параноидальной сферы чистых идеи.

Рассматривается понятие «идеальной игры» как основанное на динамизме и различим лингвистическое тело языковой игры. Элементы языковой игры соответствуют непрерывности времени и коммупицируют в ситуации превращения случая в объект утверждения. Следует вывод: язык в его цельном и тотально -логоцентричном виде является сущностью и основан на тождестве, а языковая игра подразумевает событие как рассказ о динамике смены состоянии и характеризуется различием. Метафизическое постоянство связано с утратой динамического начала и образует пространство тождества и повторения, событийность же языковых игр как детерриториаличнрованных потоков сингулярпостей ведет к освобождению из - под власти идентичности, сходства и репрезентации.

В §3 Языковые игры и «социальная мифология» власти идет речь об изменении языка социального знания и его трансформации с опорой на реальную практику употребления речевых фактов в их прагматическом аспекте. Метан о-вествование языка предполагает легитимацию насилия и использование знаний для насильственных целен. В противовес лому, речевая прагматика, определенные контексты языковых игр выступают минимумом связи, консолидирующим общество.

В ткани социальной связи пересекаются неопределенное количество языковых игр, существующих по разным правилам. Языковая игра рассматривается как игра рассуждения и минимальная единица социальной связи. Социальное становится фоновым знанием правил тех или иных языковых игр. Общество основано на коммуникации, которая переходит в состояние становления и употребления, в результате социальная деятельность распадается на множество «семиотических» игр с изменчивыми правилами. Характеристики языковой игры образуют подобие социального априори индивидуальности, реализуемой в повседневных языковых практиках.

В §4 Конвенциональные коды и языковые игры анализируется коммуникативная модель открытого произведения, пространство кодификации, процессу-альноеЛ смысла в рамках безграничного текстопорождения. Па основе взглядов Умберто Эко анализируются вопросы прагматики повествовательных текстов, концепции основ общей семиотики как философии языка, такие специфические элементы лингвистического процесса, как грамматика отдельных знаковых систем, системы визуальных кодов в мире информации и кино. Интерес к «инновации» и «повторению», к жанрам, видам и возможностям усложнившейся системы масс-медийной информативности позволяет поставить вопрос о серийности как о прагматической ситуации коммуникативного процесса.

Серийная наррация представляет собой определенный континуум, в котором существуют различные комбинации соглашения между текстом и «подготовленным» читателем. Эстетика серийных форм прямо соседствует с языковой игрой как формой использования языка. Серия возможных вариаций потенци-

алыю оесконечна. но ни оееконечноаь нуждается » оеооом спетою иероя тосте и, образующей леппимпое пространство взаимодействия и сфере передачи информации. Таким необходимым злемептом является код. Я пиконую игру н лом случае можно описан, так: система, которая объясняет сама себя путем последовательного разворачивания все новых и новых конвенциональных систем, а код - это модель, являющаяся результатом ряда условных упрощений, производимых ради того, ч тобы обеспечить передачу тех или иных сообщений. Сходная постановка проблемы встречается у Л. Витгенштейна, выстраивавшего языковую игру как упрощенную модель словоупотребления.

Теория открытого произведения напрямую соотносится с серийностью, понимаемой широко: это серийность производства открытых поливалентных структур, где сообщение ставит под вопрос код, а процесс речевой деятельности является выяснением порождающих его языковых структур. Серийность характеризует стойкий интерес к историческим формам кодификации и критическое их переосмысление, их производство. Коммуникативная модель открытого произведения является пространством, где сообщение подвержено изменениям и трансформациям по мере того, как трансформируются коды. Все пространство как знаковая система перестраивается и декодифнцируетея.

Жизнь знака представляет собой цепь пестабилыюстей и трансформационных изменений, денотативные и коинотативные сообщения частично разрушаются внешними обстоятельствами, которые задают вариативное существование первоначальной реальности знака, процессуальное™ смысла. Используются семи-ологические практики, учитывающие специфику код - сообщение, непрекращающееся смешение кодов, контакт риторики и идеологии, подвижное поле обстоятельств. Коммуникация охватывает, таким образом, глобальную сферу практической деятельности, так как сама практика есть непрерывное осуществление коммуникации в системе правил, способной порождать неопределенно большое количество структур.

Идея о «произвольности знака» и о немотивированном означающем, произвольным по отношению к данному означаемому, подразумевает критику традиционной структуры знака, в рамках которой теоретически обосновывается методика анализа текста через констатацию панъязыкового характера современного бытия как безграничного текстопорождения. Доминирует игровой принцип взаимодействия между смыслом, определенным прагматическим контекстом обстоятельств «здесь и теперь» и масштабным контекстуальным полем «мировой литературы» в рамках постмодернистской чувствительности. Означивающие практики и принцип «кодового переключения» характеризуют новый, специфический принцип зарождения и функционирования языковых игр как инструмента демистификации.

След как априорная лингвистическая составляющая характеризует язык как систему вторичных знаков, которая, в свою очередь, опосредована конвенциональными схемами кодов читателя. Идея первичности в рамках выстроенной методики заменяется идеей различения, инаковости, взаимодействия не тождественных, но ментально позиционированных равноправных языковых единиц.

IV'ii. сноеойраша Ii характерна именно icm, tid обладает скрыmil uuimovkiio-i'ii.io ói.m. мошореиион или paiurpaiuioií н pm.iii'iin.ix смысловых ситуациях. Яluk'oitoe пконооорчестко как системная процедура рашорачпиаегея » непрерывном мотке игровом аргументации, радикальном метафоричности и полп-(¡lOIIIIII СМЫСЛОМ.

В игре дифференций каждый знак бесконечно указывает на другие отсутствующие знаки, Деконструкция выступает как интерпретация текста, связанная с ликвидацией любого центра и любой структуры и одновременно показывающая непрерывность порождения значении.

И Главе III Языковые сообщества и коммуникация рассматриваются языковые игры в рамках теории коммуникативного действия и трансцендентальной прагматики. На основе взглядов 10. Хабермаса, К. - О. Амеля и Р. Рорти формируется новая коммуникативная среда речевой прагматики интерсубъективиых отношений в рамках совместного поведения людей, основанного на включенности в коллективную солидарность. Прагматический смысл речи через достигнутый посредством интерсубъективпости уровень взаимопонимания диктует такое употребление языка, такую языковую игру, которая является модусом коммуникации. Языковые игры оказываются элементами социальной легитимации и самоорганизации в пространстве коллективной языковой рациональности.

В §1 Коммуникативная компетентность как эффект события языковой игры идет речь о том, что коммуникационный вектор смещает акцент с текстологической реальности на реальность коммуникативную, центрированную вокруг фигуры и статуса Другого.

Современная версия постмодерна рассматривает речь не в контексте субъект-объектных процедур взаимодействия, а в сфере субъект-субъектных коммуникаций. Речь здесь уже не средство экспрессивного выражения или механизм объективации информации, а посредник-медиатор в ряду языковых игр. Предполагается аутентичная трансляция речевой семантики в сознание Другого, который вне консенсусных регулирующих процедур выпадает из коммуникационного процесса. Основным легитимирующим фактором становится наличие субъекта, включенного в языковые сообщества, существующие на принципах коллективного разума. Трансцендентальная языковая игра манифестирует коллективную солидарность и субъективность.

Теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса, в которой основополагающим элементом является концепт речевого действия, призвана реконструировать следующие важные характеристики философского знания: 1) общетеоретическую проблему рациональности и выстраивание обновленной парадигмы научного и философского дискурса; 2) методологию понимания и трансляцию игры смысла в контексте значения и значимости языкового выражения; 3) процессы модернизации общества и его эмпирическую основу, своеобразную современную атомарность фактичности в рамках языковых игр.

Согласно Хабермасу, речь включается в структуру прагматического действия как такового и тем самым социализируется, приобретает легитимность с позиций социального действия. Язык неотделим от действия, которое, в свою оче-

рель, учитывает контекст ситуации, и которую он погружен. Интерпретация языка становится задачей универсальной прагматики, которая идентифицирует и воссоздает универсальные условия возможного взаимопонимания. Идентификация и воссоздание универсальных условии взаимопонимания являются средой существования теории коммуникативного действия.

Структура действия включает в себя коммуникативные действия и дискурсы. Иоле координации социальных действии создается связкой высказывания и социального действия посредством оправдания универсальных претензии на атрибутику социальной реальности.

Коммуникативное действие описывается как существование правил речи, опирающихся на прагматические универсалии, которые несут трансформационные функции, дают возможным предложениям стать выражениями. Это и речевой акт в целом, и что немаловажно, его составные части - местоимения, нерформативы, а также инстанция аргументации. Роль аргументации сводится к тематизации спорных моментов и разрешению их посредством наличных аргументов.

Значение высказывания и сообщения конституируется непосредственно в ситуации речевого акта, а языковые игры вариативно замкнуты на поведенческую стратегию участников коммуникации. Коммуникацию следует рассматривать как простейшую социальную систему отношений, которая придает обществ) необходимый минимум социальных связей и одновременно потенциальную незавершенность. Смысл рассматривается как особая упорядоченная форма существования, а коммуникация есть избыточность смысла с огромным социализирующим потенциалом. Идея языковой игры как средства трансляции и значимости языкового выражения базируется на использовании речи в жизненной практике.

По Хабермасу, именно практический аспект трансформирует и корректирует априорную языковую достоверность и пересматривает "синтетическое априори" любой науки. Коммуникация возникает через взаимное признание претендующих сторон на значимость и легитимность, которые могут быть при определенных ситуациях предметом дискурсивной аргументации.

Языковая игра в теории коммуникации приобретает основополагающее значение, ведь её существование тоже обусловлено наличием правилообразующих социально-культурных образцов, не дающих прийти к ситуации, где общение в принципе невозможно. Проблематика языковых игр, выраженная в языковых сообществах и опирающаяся на реабилитацию интерсубъективности, очень тесно связана с пониманием.

К.- О. Лпель пишет о трансцендентальной языковой игре как основанной на условиях возможности и значимости диалогического взаимопонимания и понимания самого себя, и подразумевает понятийное мышление, предметное познание и осмысленное действие, а объективность языковых систем в своей актуальной реализации зависит от прагматических метасистем человеческой речи и коммуникации. Ключевым для осмысления исторического процесса в философии Лпеля является анализ отношения реального и идеального коммуникативного сообществ. Идеальное коммуникативное сообщество расемат-

pimucToi Лнслем как цель, поили, особая, она уже присутствует в реальном

Инстанцией соблюдения привил it трансцендентальной прагматике являются трансцендентальная языковая игра идеального комму пикантною сообщества -она является возможностью и значимостью реальных языковых игр. Трансцеи-депталыю-прагматичеекпй подход, основанный на осмыслении языка и коммуникации, дает ответ на вопрос об условиях возможности пнтерсубъективной •значимости правил. Понятие языка в трансцендентальной прагматике выступает в качестве среды и средства трапецендентально-ирагматпчеекои рефлексии, в качестве средства формулирования результатов познания и их сообщения

Понимание становится таким же легитимизирующим принципом построения языкового значения, как и более абстрактная социальная нормативность Витгенштейна, смысловая событийность Делеза и многообразие кодификации у Эко.

Совместное поведение людей, процесс обучения знакам привел к фоновому знанию правил тех или иных языковых игр, к появлению «правилосообразной» социальности. По К.- О. Апелю, языковая игра в качестве горизонта всевозможных критериев смысла и значимости обладает трансцендентальным достоинством, а любая коммуникация основывается на априори коммуникативного сообщества, на феномене социальности как языковой множественности.

Существует двухуровневая структура: жизненный мир - система. Система представляет собой сферу формально-организованного действия, а жизненный мир, опирающийся на коммуникацию и язык, противостоит системе, основанной на внеязыковых средствах. Жизненный мир функционирует на основе коммуникативной рациональности, стремящейся к взаимопониманию (согласию), система vice стремится к нормативной и целевой рациональности, в финале которой лежит успех и практическая целесообразность.

По Хабермасу, социальная нормативность определяется претензией на значимость, условием возможности которой является «дискурс», особая коммуникативная реальность, возвышающаяся над обыденной коммуникацией и проверяющая претензии на значимость.

Речевая деятельность, укорененная в языковой игре, является формой события языка в одном из его модусов. Коммуникативная компетентность, солидарность являются своеобразной «начальной стадией», разнообразные языковые игры как речевые акты образуют средний сегмент, рефлексия как коммуникативная процедура взаимодействия Я-Другой оказывается высшей стадией. Речь центрирует парадигму трансцендентальной прагматики: это и реально-историческая взаимосвязь, из которой участники не могут выйти, и идеальная взаимосвязь понимания в идеальном коммуникативном сообществе.

Проводится формально-прагматический анализ жизненного мира как фундаментальной фоновой предпосылки коммуникативного действия. Подчеркивается, что теория коммуникативного действия по-новому развернула представление о природе рациональности и иерархизировала её на качественно ином уровне, выделив в качестве главного то, что рациональное возникает и функ-

ционирует именно в сфере коммуникации, процессы, происходящие и -пои области, являются определяющими факторами развития социума и что реальный субъект, обладающий свободой, укоренен именно в коммуникативном дискурсе как в пространстве свободы.

Философия языка К.- О. Апеля является лингвистическим вариантом трансцендентальной философии с преобладающей ролью языка. Язык включает и себя и реально существующую историческую взаимосвязь, и идеальную взаимосвязь в идеальном же коммуникативном пространстве. Речь проецирует телесное априори и априори сознания и рассматривается как элемент социального пространства, в котором происходит семантическая идентификация эмпирической и трансцендентальной субъективности.

После «лингвистического поворота» смысловое поле языка становится методологической основой трансформации классических философских взглядов исходя из существования языкового поля в его коммуникативной прагматике. Лпель расширил и обогатил понятие языковой игры, продолжая линию на существование экспериментального, творческого коммуникативного процесса интерсубьективного становления, где языковая игра, являясь «формой жизни», позволяет нам исследовать значимость человеческого, социального опыта в его современном контексте.

В параграфе были проанализированы два подхода к обоснованию коммуникативной рациональности: через анализ процессов коммуникации в их исторической эволюции у Хабермаса и через саморефлексию аргументативпого дискурса у Лпеля. Единство К). Хабермаса и К.- О. Лпеля в главном: в убежденности в том, что в самом факте языкового общения между людьми заключена возможность применения аргументативных средств такого общения, близкого к состоянию стратегической интеракции, которое исключает возможность ситуации стихийности и распада.

Интерсубьективность в формальной и трансцендентальной прагматике является интерсубъективностью, укорененной в языковой игре; таким образом, языковое общение членов общества между собой, основанное на употреблении комбинаций языковых игр, ведет к основаниям социальной нормативности и социальному пространству совместного жизненного мира.

В §2 Языковая игра и либерально-коммуникативная модель солидарности описывается языковое сообщество, коллективные практики речи, выступающие условием детерминации существования в социуме, трактуется диалог как интертекстуальный обмен между культурными традициями и эпохами, фактор игры как солидаризирующий принцип взаимного интереса. Проводится исследование «игровой природы истины» и принципа коммуникативной солидарности как основы взаимодействия языковых артефактов и прагматики речевого действия.

Понятие коммуникативного пространства включает в себя непосредственно-наличные, подразумеваемые и потенциальные сообщения, практическое освоение и развитие в рамках конкретной ситуации потребностей субъекта речевою взаимодействия.

Коммуникация, основанная на нмнмном доверни и соглашении собеседников. и рамках ьулмурной среды и социальных омюшеннй укоренена к жыко-иом сообществе как ешнешепном обосновании человеческих шлшш, норм и стандартов мышления, и npoiниоеюп 1 рефсренциальной теории шачепия, я пиковому неофу ндамешализму.

Понятие Community, и концепции Рорги, сгало гождественпым поняппо «ж-шеюнцня» Познание возможно лишь в случае'вовлеченноеin у частика соци-алыю-кулыурныч опюшений в определенный конгекст; оно сигуашвпо и нракшчески детерминировано, причем детерминация основана на вкмиочеино-оiн в социальную среду, а. следовакмыю - коллсмивна.

I'jccMJipiiujcicM 1акже языковая 1сорня нра/магизма (Пирс, Льюи), лишво-пепфнстская молен, языковой деятельности. включающая в себя инструмен-гальную фу пкцню я зыка

Фактор случайности. свя занный с поняшем социальной свободы, раесмафи-' вает язык как существующий в рамкач параллельных языковыч шр и в (|>орме реальности «словарей» как lerepoieinibix языковых практик. Факюром истин- ' ности речи становится удобство применения, аргумешагивная сила для реше- ' пня практических задач и полезность как основное условие в реальной нрлма-шческой ситуации

Объяснение и интерпретация мира заключены в сфуктурач речи и в итровом чарактере социальныч отношений, основанных на дискурсивном полифонии и ироничности языковыч игр

Результатом исследования оказываемся коллективное языковое знание, основанное на взаимном доверии и соглашении собеседников и на совершенствовании речевой тактики в поле лингвистических шаний. Взаимодействие же различных коммуникативных просфанств, по-разному высвечивающих предложение безличного ciaiyca, станови1ся предметом сознательной или бессознательной коммуникативной шры.

В Закчочеиии подводятся краисис иготи исследования, формулируются основные выводы.

По icmc диссертации опубликованы следующие раГмнм:

I Вечное возвращение и метафизика ритма // Социальная аналитика ритма СПб, С анкт-I le I ербу pi с кое философское общее то, 2001, Стр 60-04

2. Феномен игры в контексте социального кризиса // Социальный кризис и социальная катастрофа. СПб, Санкт-Пстербур1ское философское общество, 2002, Стр. 224-229.

3. Старость и симулякр // Философия старости. СПб, 2002, Сгр. 63-65.

4. Антиглобализм как деконструктивизм // Глобализация в социально-философском измерении. СПб, 2003, Сф 41-44

5 Насилие и коммуникация, образовательные практики // Образование и насилие. СПб, 2004, С rp 180-182

6 Желание и языковая прагматика, поиск Другого // Философия желания. СПб, 2005, Стр. 164.

Подписано в печать 09.03.05. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ № 22.

Типография Издательства СПбГУ. 199061, С-Петербург, Средний пр., 41.

niww^S^'' /2092

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Зайко, Александр Владимирович

Введение

Глава I. Индивидуально-субъектные практики речи и формирование прагматики языковых игр.

1. Лингвистический поворот в философии XX века. Трансформация картины мира: трансцендентальная субъективность - грамматические структуры - коммуникативное сообщество.

2. Языковая игра как конкретное словоупотребление в рамках обыденного языка. Прагматика языкового значения

3. Правило как сфера социальной и культурной нормативности

Глава II. Бессубъектные языковые игры

1. Коннотация и детонация: игровое преодоление идеологичности язы

2. Смысл и событие как пространство языковых игр

3. Языковые игры и «социальная мифология» власти.

4. Конвенциональные коды и языковые игры

Глава III. Языковые сообщества и коммуникация. Трансцендентальные языковые игры.

1. Коммуникативная компетентность как эффект события языковой игры.

2. Языковая игра и либерально-коммуникативная модель солидарности

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Зайко, Александр Владимирович

1. Актуальность исследования.

Актуальность исследования состоит в социально-философском подходе к изучаемому явлению и анализу социального значения языковой практики в контексте речевой прагматики как базового элемента современного философского языкознания. Развитие философии языка и появление самодостаточной языковой прагматики завершило формирование социолингвистического подхода к социальной реальности, выработало самобытные культурно-философские школы и направления, позволившие расширить предмет исследования языковых проблем и в его изучении выйти за традиционные логико-гносеологические рамки.

Проблема коммуникативного единства и одновременно плюральное™ структур, из которых складывается социальная реальность, интерсубьек-тивность, ставшая основанием интеллектуального прорыва в особую область философствования, где соединяются классическая и неклассическая традиции, являются предметом исследования социальной прагматики языка как новой версии единства теоретического и практического подходов к изучению современного общества и философских оснований его функционирования. Языковая игра, объединяющая игровую стихию и онтологический статус языка как первоначала, является приоритетным началом становления социального - социального как лингвистического.

В условиях глобальной трансформации происходит модернизация рационалистической модели знания, вопросы происхождения и эволюции языка с неизбежностью приводят нас к социальному контексту, к выделению в особую, весьма значимую область сферу социальной конструкции языковой составляющей, социальное становится «лингвистическим» и тем самым приобретает черты самобытности, самобытности как естественности.

История формирования понятия «языковой игры», вобравшей в себя идейные традиции лингвистики, семиотики, философской антропологии и других дисциплин, раскрывает сложный путь утверждения в обществе норм и правил социальной лингвокультуры. Кроме того, социальный анализ языковой игры позволяет определить тот принцип философского знания, тот подход, с помощью которого возможно с современных позиций описать основные доминанты общества и объединить традицию и новаторский подход к изучаемому предмету.

Тема языковых игр приобретает статус не только и не столько уникального инструмента лингвистики и семиотики, сколько универсального медиативного дискурса со своим проблемным полем и набором сопутствующих характеристик. При переходе от одной языковой игры к другой актуализируется дифференцирующая способность человека, индивид находится в состоянии перманентного выбора между совершенно равнозначными возможностями, он должен поддерживать статус игрока, манифестировать выбор между ходами, последствия которых непредсказуемы.

Обращение к речевой прагматике в её социальном контексте призвано помочь осознать внутреннюю логику и преемственность развития духовных процессов в обществе, глубже понять современную культуру, одним из центральных элементов которой является социально-лингвистическая парадигма. Функция языка как социализирующего фактора призвана описать многообразие социальных практик и отношения к окружающей действительности. Нелинейность и перформатив-ность языковой игры есть выражение её понимания как практического сознания в рамках социальной прагматики.

Данный подход позволяет объединить в пределах социальной реальности индивидуальное и общее, обеспечить связь внутреннего Я и единого социального контекста. Важным элементом является также соотношение формы и содержания в языковой прагматике, понятие языковой структуры, которая способна передавать широкий спектр отношений - познавательных, экспрессивных, коммуникационных, номинативных, регулятивных.

Последние десятилетия характеризуются появлением оригинальных разработок в сфере лингвоантропологии и социальной коммуникации, исследования в сфере «философии предиката», которая имеет дело не просто с языком в качестве инструмента, но с речевым актом, имеющим социальное значение. В условиях постсовременности исключительна роль и значение лингвистики как универсального феномена социальной жизни.

Развитие социальной прагматики языка осуществляется на основе аккумулирования и адаптации знаний, полученных из различных областей духовной жизни общества. Это способствует превращению социальной философии языка в приоритетное направление, играющее важную роль в разрешении накопившихся проблем в конце XX - начале XXI веков.

Не менее значима роль философского анализа языковой практики при решении проблем межличностного взаимодействия между членами общества, где остро стоит потребность в модернизации принципов социального взаимодействия, социального управления и достижения социальной гармонии.

Почти все гуманитарные науки, разрабатывая методологию, заново открывают языковые аспекты своих предметных областей (психология языка, антропология языка, герменевтика языка или семантика текста и другие). Философия сегодня сталкивается с проблематикой языкового значения как основополагающей проблематикой научного образования понятий, теорий и своих собственных высказываний, что означает выход на осмысленное и интерсубьективное выражение познания вообще.

Философское знание все в большей степени становится рефлексией над значением и смыслом языковых выражений, анализ языковых игр может стать действенным методом, универсальным стилем, социальным инструментом. Коммуникация, являющаяся не только и не столько передачей и восприятием информации, а предполагающая наличие определенного уровня вовлеченности, компетентности, позволяет исследовать лингвистическую проблематику в её герменевтической составляющей, в аспекте возможностей понимания и переводимости.1

2. Степень разработанности темы.

Исследования в области речевой прагматики и языковых игр начинаются с лингвистического поворота, с ситуации, сложившийся в первой трети - середине XX века, которая декларировала трансформацию привычной картины мира в классической философии с центрированием сознания в качестве исходной предпосылки философского мышления в неклассическую парадигму, которая критически переосмысливает метафизику сознания и объявляет язык, языковое значение в качестве фундаментальной основы философского дискурса и рассматривает язык как альтернативу cogito Декарта. Новая методология нашла своё выражение в работах JI. Витгенштейна «Логико-философский трактат», «Философские исследования», в философии прагматизма (Ч. Пирс) и структурной антропологии (К. Леви-Стросс), в аналитической философии.

1 Марков Б.В. Философская антропология, С-Петербург, 1997, с.77 6

Начальная стадия исследований приходится на 1920-е годы и заключается в разнообразных попытках прояснения и реформирования языка в соответствии с законами логики и научного идеала позитивизма. Предпринимаются разнообразные попытки вычленить из языкового поля все лишние, мешающие элементы и выстроить непротиворечивую, логически совершенную картину мира, где строгий, научный анализ опирается на данные языка, освобожденного от ненужных метафизических построений.

Для настоящего исследования важны работы и творчество Л. Витгенштейна, который является автором понятия «языковая игра» и который предвосхитил дальнейшие разработки данной тематики в структуре философского знания XX века. Основным источником выступают «Философские исследования» Л. Витгенштейна, где сформулирована идея языковой игры и обозначены её смысловые и социально-культурные характеристики, а также использованы работы Георга X. фон Вригта «Людвиг Витгенштейн: биографический очерк», Нормана Малколма «Л. Витгенштейн: Воспоминания», Уильяма У. Бартли «Витгенштейн», сборники «Аналитическая философия в XX веке (Материалы круглого стола).

Также использованы работы Л. Витгенштейна - «О достоверности», «Избранные работы», «Дневники 1914-16 гг.», «Голубая книга» и «Коричневая книга», «Лекция об этике».

Применяются исследования А. Ф. Грязнова - «Эволюция философских взглядов Л. Витгенштейна: критический анализ», «Язык и деятельность: критический анализ витгенштейнианства», «Материалы к курсу критики современной буржуазной философии: Философия языка Л. Витгенштейна».

Значительное место в исследовании феномена творчества Витгенштейна и языковых игр принадлежит М. С. Козловой, в частности, в работах «Философия и язык: Критический анализ некоторых тенденций эволюции позитивизма XX века», «Концепция философии в трудах позднего Витгенштейна», «Размышления о феноменах сознания в работах позднего Витгенштейна». Использована работа 3. И. Сокулер «Людвиг Витгенштейн и его место в философии XX века», исследования В. Руднева «Текст и реальность: Направления времени в культуре», «Основания философии текста», Э. Сааринен «О метатеории и методологии семантики».

Тема речевой практики и прагматики языковых игр находит своё выражение в структурализме и постструктурализме. Анализ смысла и значения, смысл как значение и вариативность игрового потенциала занимает важное место в творчестве Ж. Делеза, в работах «Логика смысла», «Различие и повторение», «Ризома». Функционирование языка в контексте власти и исторического сознания, репрессивность истории и языковое выражение являются темами М. Фуко («Слова и вещи», «Рождение клиники», «Воля к истине»). Р. Барт анализировал язык моды и масс-медиа, в работе «Мифологии» проведено исследование культурных кодов современного общества и вариативность языковых игр в контексте потребления.

В фундаментальном исследовании Ж. Ф. Лиотара «Состояние постмодерна» развивается идея множественности языковых игр и своеобразии их применения в различных ситуационных состояниях. Идею культурных кодов и языковых игр развивает У. Эко в работах, посвященных анализу социального значения языка - «Отсутствующая структура: введение в семиологию» и «От Интернета к Гутенбергу: текст и гипертекст».

Одной из влиятельных социальных теорий является теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса, усилия которой направлены на инте-гративное видение основ социальной практики и обоснование критической теории общества исходя из реальности коммуникации. Рациональность после «лингвистического поворота» сконцентрирована в языковых аспектах человеческого взаимодействия. Реконструируя такие понятия, как «жизненный мир», «система», Хабермас показывает связь социального анализа с внутренней присущей индивиду активностью употребления языковых игр как перспективой наблюдения. Используемые работы: «Демократия. Разум. Нравственность», «Теория коммуникативного действия», «Моральное сознание и коммуникативное действие», «Понятие индивидуальности».

Ж. Бодрийар исследовал символический характер современного постиндустриального мира и подверг критике официальную идеологию, академическую науку и разработал особое, семиотическое начало - все превращается в знак, материальное заменяется производством исключительно символических ценностей - знаков. Функционирование чистого знака, знака лишенного референциального значения, предполагает игру концептов, трансэстетическую самодостаточную деятельность по освоению семиологического поля игры, а жизнь знака - особая форма языковой игры в контексте виртуального использования её пребывания («Символический обмен и смерть», «Реквием по масс-медиа», «Прозрачность зла».)

К числу наиболее авторитетных относятся исследования К. О. Апеля, описавшего идеи трансцендентальной прагматики и давшего определение трансцендентальным языковым играм. Теоретические обоснования трансцендентальной прагматики сложились путем синтеза англосаксонской традиции лингвистики и континентальной философской традиции трансцендентализма и герменевтики. Апель переосмыслил понятие трансцендентализма и перенес его в сферу лингвистики. Дискурсивная этика, лингвистическая версия априоризма, коммуникативное сообщество, трансцендентальная языковая игра - эти понятия Апеля внесли важный вклад в формирование современной речевой прагматики. Использованные работы: «Трансформация философии», «Трансцендентально-герменевтическое понятие языка».

Неопрагматизм в лице Р. Рорти рассматривает категорию языковой игры в контексте лингвоцентризма как основы новой либерально-коммуникативной теории общества с приоритетом прагматического речевого действия как центра социально-ориентированной модели солидарности. Случайность, ирония и новая социальная истина имманентны гетерогенным языковым значениям и укоренены в практической плоскости межличностной человеческой идентификации, а также центрируют коммуникативное сообщество с приоритетами эффективности и множественности значений. Работы: «Философия и зеркало природы», «Случайность. Ирония. Солидарность».

Привлечены также наработки в области современной социально-философской и социологических школ - в разделах, посвященных теории коммуникативного действия и трансцендентальной прагматики путем апробации анализа моральных и этических сторон коммуникативного процесса.

При написании диссертации использована работа В. И. Медведева «Объяснение. Понимание. Язык», СПб, Ступени, 1997.

В данном исследовании также учитываются достижения отечественных специалистов в области философии языка, в частности работы М. С. Козловой, 3. И. Сокулер, И. Д. Джохадзе, А. В. Назарчука, А. С. Колесникова, Б. В. Маркова.

3. Цель и задачи исследования

Целью исследования является всесторонний анализ феномена языковых игр в их историческом и социальном становлении и генезис понятия языковых игр в различных социально-культурных и философских направлениях и школах, выявление важных социально-философских особенностей, присущих языковой игре на различных стадиях формирования данной характеристики языка. В качестве цели выступает также стремление сформировать методологию и прагматическую атрибутику языковых игр и представить тождественность игрового начала в языке и в современной социально-философской реальности, продемонстрировать, что социальность является фоновым знанием языковых игр. Для достижения поставленной цели исследования предполагается решить следующие задачи:

1) подойти к языку не только как к средству мышления, но и как к форме социальной практики, как к процессу формирования личной и групповой идентичности

2) развить представление о том, что социальной атрибутикой языка являются речь и деятельность языковых игр

3) проанализировать коммуникативную вариативность, связанную с языком, основные значения и смысл которой оказываются продуктом социальной интеракции

4) рассмотреть игровую идею субъекта, формирующего идентичность через свои собственные высказывания

5) обратившись к теориям иллокутивных и перформативных актов речи, рассмотреть возможность взаимной конвертации речевого и социального действия

6) подчеркнуть, что социум есть самовоспроизводящаяся система, объединенная силой коммуникативных связей его членов

7) установить, что прагматика языка выступает элементом социальной реальности в условиях функционирования публичного дискурса и дисциплинарного пространства общества

8) описать, что разнородность языковых игр есть практическое применение индивидуального выбора и опыта, основанного на включенности в жизненный мир

9) выявить категории множественности гетерогенных языковых игр, их потенциальную неисчерпаемость в оппозиции к логоцентричной властной вертикали

4. Методологические основания исследования

Методами, применяемыми при исследовании, являются: а) герменевтический, основанный на интерпретации как предельно вариативной процедуре в системе гносеологического освоения ландшафта научной работы и позволяющий рассуждать о различных вариантах языковых игр при общности базисных принципов данной категории философского знания. Совокупность правил и техник, присущих этому методу, в ситуации данного исследования сводима к реконструкции, воспроизведению истинного значения или возможности возникновения смысла, а также диалогу как формированию нового смысла и субъективности в соотношении с существующим; б) компаративный метод, который позволяет в сравнении подчеркнуть индивидуальные особенности каждой из языковых игр, изучить конкретное социально-философское направление, в рамках которого существуют языковые игры, дать ему оценку и классифицировать весь спектр рассматриваемых явлений с точки зрения их социально-философского значения, а также описать эволюцию языковых игр в рамках трансформации философии XX века. в) историко - культурный метод, прежде всего в его постструктуралистском варианте - как семиологическая археология культуры - позволяет описать эволюцию основных этапов современной лингвистической реальности и языковой игры в широком социокультурном контексте. Он дает возможность рассматривать сдвиг от художественно-философской программы модернизма (пророческого, сверхчеловечески-проницательного взгляда) к постмодернизму (возникновению «читающего взгляда», феномену текстуальной визуальности) как симбиоз нескольких наслаивающихся эпистем, каждая из которых «отсылает» к специфической языковой матрице. г) метод структурного анализа, понимаемый как конструктивно-рефлексивное отношение к системам языковых конвенций, позволяет выявлять предельные философско-мировоззренческие основания в пространстве условностей художественного текста. Его применение современной критикой и неклассической западной философией языка, ориентированной на языковые формы существования социальной реальности, позволяет не только восполнить ограниченность языка классической философской парадигмы, но и осуществить описание философско-художественной постмодернистской практики языковой игры как репрезентации социальной вариативности. д) семиотический метод позволил рассмотреть социокультурную информацию, заключенную в категории языковой игры как результат знаковой деятельности (кодирование, распространение, хранение, воспроизводство знаний и опыта, воздействие на сознание знаковыми средствами). е) лингвистический метод дал возможность показать систему взаимодействия: «язык» - «языковая игра» и разнообразие ее подсистем через вариативность языковых форм, позволяющих создать различные информационные модели культуры, указывающие на содержание и степень проникновения (понимания и представления) субъекта в объект социальной реальности. ж) применяется также феноменологический и текстуальный анализ -для рассмотрения строения повествования и приемов изложения материалов в работах Л. Витгенштейна, Р. Барта, Ж. Делеза, Ю. Хабермаса.

Кроме этого, в исследовании применялись общие принципы культурной семантики, теоретической культурологии, теории информации.

5. Новизна исследования

Новизна исследования определяется целью и задачами, которые выдвигаются в диссертации, и заключается в следующих положениях:

1) категория языковой игры рассматривается в рамках индивидуально - субъектных, коллективно - субъектных и текстуально - бессубъектных коммуникативных практик

2) языковая игра моделирует и определяет связь между внутренними (концептуальными) отношениями высказываний членов того или иного сообщества и разнообразными недискурсивными отношениями в рамках сообщества

3) феномен языковой игры демонстрирует взаимодействие дискурсивной и недискурсивной сфер человеческого опыта

4) трансляция и обмен значениями и смыслами в рамках языковой игры аналогичны социальным взаимоотношениям

5) регулярности, через языковую игру воплощаемые в суждениях, фиксируют тождественность определенных социальных процессов и связаны с конкретными формами правилосообразного человеческого поведения в обществе

6) языковые игры являются частью конвенционального аспекта словоупотребления, связанного не столько с собственно языковыми структурами, сколько с обстановкой общения, с поведением коммуникативных партнеров, с целевыми установками отправителя речи и с социальным контекстом

7) событийность языковой игры, её укорененность в динамике смены состояний относится к категории различия и тем самым находится в оппозиции к тотальности языка, который основан на тождестве и включенности в дискурсивный порядок власти

§

6. Теоретическая значимость и практическая ценность исследования

В данном исследовании объединены разнообразные представления и разработки в области философии языка и языковых игр, они позволяют не только описать научную значимость понятия языковой игры, но и сформировать методологию социальной динамики как основы прагматического языкового действия. Результаты диссертации могут быть использованы при рассмотрении историко-философских оснований лингвистического знания, для изучения современной социальной философии и культурологии, по этике и эстетике постмодернизма и художественной практики деконструкции. Кроме того, содержание диссертации можно использовать при чтении курсов по социальной философии, онтологии и теории познания, философской антропологии, истории культуры, а также при ведении семинаров по указанным дисциплинам.

7. Апробация исследования

Материалы исследования обсуждались на кафедре социальной философии и философии истории философского факультета СПбГУ, в ряде публикаций и выступлений на конференциях.

8. Структура исследования

Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы по данной теме на русском и английском языках.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Языковые игры: социально-философский смысл"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Категория языковой игры, берущая свое начало от лингвистического поворота середины XX века, фиксирует речевые системы коммуникаций, организованные по определенным правилам и является наиболее существенной формой презентации языка как в процессе обучения и овладения им, так и в процессе языковой динамики реально существующего словоупотребления.

Целью данного исследования было показать многообразие подходов и дифференциацию понятия языковой игры по мере трансформации самих принципов и моделей философии, ибо философия языка в данном случае развивалась параллельно с осознанием философией своего места и выбора адекватных стратегий воплощения фундаментального философского знания. Стратегия исследования заключалась в рассмотрении языковой игры в рамках индивидуально - субъектных речевых практик, бессубъектных игр языка и в рамках языкового сообщества и коммуникации.

Первая глава исследования связана с индивидуально-субъектными практиками речи, с моделями коммуникации, основанными на субъект-субъектном взаимодействии, с проблематикой правила как фонового знания социальности в контексте функционирования языковых игр. Соблюдение правила является условием социализации индивида, так как социальность может выступать и как фоновое знание языковых игр.

В данном разделе языковая игра выступает как практика употребления и реального функционирования структур языка, как совокупность приемов прояснения языка, высвечивания его функций и работы за счет динамики словоупотребления. Прагматическая характеристика языковой игры также определяет её как модель (образец, тип) работы языка, его варьируемых и потенциальных функций, а также, вслед за Л. Витгенштейном, позволяет описать языковую игру как целое, состоящее из языка и действий, в которые он вплетен. В контексте правила как формы социальной нормативности статус языковой игры конституируется как речевая правилосообразная деятельность, лишенная онтологической тождественности и опирающаяся на категорию различия.

Языковая игра есть также форма значения, которое задается и контролируется реальным словоупотреблением, которое включает обучение действиям субъекта и регламентацию правильности его действий со стороны других участников коммуникации. В рамках прагматики языковая игра складывается из динамики речевых отношений, имеющих место вокруг прагматического усилия, вызванного конкретной деятельностью.

Во второй главе проводится анализ текстологической реальности на фоне сосуществования с практиками власти в децентрированном и антропологически - бессубъектном языковом поле. Произведение как продукт линейной, логоцентричной властной вертикали, основанной на прямом, денотативном языковом значении противостоит множественности гетерогенных языковых игр, неисчерпаемых в своей потенциальности.

В данном разделе, на основе взглядов Р. Барта, Ж. Делеза провозглашается следующая трактовка языковой игры - это свободное семиотическое пространство демифологизации социальной реальности и насыщение последней реконструктивными значениями. Языковые игры как варианты словоупотребления становятся речевыми моделями озвучивания масштабной недиффиринцированной массы культурных смыслов, не подчиненных идеологемам. А также выступают элементами модифицирования языковой формы и преодоления замкнутости произведения, перехода к практике «вечного возвращения».

Преодоление идеологичности языка, его «мифологии» показано с помощью обращения к знаковой природе коннотативного значения в процессе наррации Текста у Р. Барта и анализу событийности смысла и сингулярностей как первичных полей зарождения языковых значений в контексте желания у Ж. Делеза. Также представлены взгляды Ж. Ф. Лиотара: язык в качестве инструмента власти и дискурс как метанарра-ция - основы социальной мифологии и противостоящие им разнородные практики языковых игр как практическое применение индивидуального выбора и самоценности индивидуального опыта.

Языковая игра демонстрируется как: а) речевая практика, существующая на границах текста и социума, включающая в себя произвольность кодифицированных цитаций и игр коммуникативных линий (рассказ как объект сделки, полифония); б) событийность сериальных потоков сингулярностей в рамках лингвистического атрибута нонсенса; в) «номади-ческая дистрибуция» означающего, её лингвистическая составляющая; г) сфера автономного использования многообразных возможностей знака как деидеологизированного образца языка и как существование единиц языкового общения в структуре желания как среде функционирования либидозной телесности.

В третьей главе представлена коммуникативная прагматика и теория коммуникативного действия, в основе которых лежит коллективный субъект языковых сообществ, ситуация диалога, предполагающая взаимопонимание и реализующаяся посредством реабилитации Другого как медиатора интерсубъективности в рамках коммуникативного Разума. Таким образом, через провозглашенную «смерть субъекта» и связанную с ней новую текстологическую реальность, автономную и самодостаточную, где употребление языка разыгрывалось в парадигме текст-читатель (при смерти Автора как носителя универсальной субъективности) языковое значение снова приобретает ярко выраженное субъект-субъектное взаимодействие и, через категорию языковой игры становится элементом множественности положений, ведущих к консенсусу (Ю. Хабермас), к процессу достижения согласия относительно смысла выражений и смысла бытия вещей, представленных в языковых выражениях (К. О. Апель), а также к либерально-коммуникативной солидарности (Р. Рорти).

Языковая игра описывается как перформативное прагматическое основание достижения языкового взаимопонимания посредством априорной языковой динамики и корректировки действий других участников коммуникации. Пространство языковых игр включает в себя контекст употребления как управления социальным знанием и речевые факты в их прагматическом аспекте. Весьма важным является также единство познания, использования речи и жизненной практики в условиях функционирования языковых игр.

Языковые игры являются наиболее существенной формой презентации языка как в процессе овладения им (обучение, осуществляемое посредством включения субъекта в определенные нормативные системы речевых коммуникаций), так и в процессе реально существующей речевой динамики (усложнение словоупотреблений в речевых коммуникациях как языковых играх). Конституирование форм жизни как вариантов социальной артикуляции человеческого бытия обусловлено также практикой использования языковых игр - базовые параметры последних оказываются содержательными детерминантами форм жизни, предлагая им конвенциональную основу, нормативность правил.

В этой множественности подходов к описанию языковых игр заключается методология освоения социального пространства и поиск самодостаточности философского знания, потенциальность языковой игры как применения языковой компетенции в конкретной ситуации разговора связывается с существованием социального как действительного.

Список научной литературыЗайко, Александр Владимирович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Аналитическая философия в XX веке // Вопросы философии, 1988, №8

2. Баллаева Е.А. Философское мировоззрение Л.Витгенштейна: Автореф. д-ра филос. наук, М., 1980

3. Барт Р. S/Z, УРСС, Москва, 2001

4. Барт Р. Нулевая степень письма // Семиотика, М, Радуга, 1983

5. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика, М, Прогресс, 1989

6. Безлепкин Н. Философия языка в России, СПб, Искусство-СПб, 2001

7. Берлянд И. Игра как феномен сознания //Философская и социологическая мысль, 1995, № 7

8. Блинов А.П. Семантика и теория игр, Новосибирск, 1983

9. Бенвенист Э. Общая лингвистика, М, Прогресс, 1984

10. Богин Г.И. Типология понимания текста, Калинин, 1986

11. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть, М, Добросвет, 2001

12. Бодрийяр Ж. О соблазне, М, 1989

13. Бодрийяр Ж. Система вещей, М, Рудомино, 1999

14. Витгенштейн JI. Избр. Работы. М.Гнозис, 1994

15. Витгенштейн JI. Культура и ценности // Даугава, 1992, № 2

16. Витгенштейн JI. Лекции: Кембридж 1930-1932, Oxford, 1982

17. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат, М, 1958

18. Витгенштейн Л. О достоверности, М, Гнозис, 1994

19. Витгенштейн Л. Лекция об этике // Историко-философский ежегодник, М, 1989

20. Витгенштейн Л. Философские исследования // Новое в зарубежной лингвистике, М, 1989, выпуск XVI

21. Витгенштейн Л. Заметки о «Золотой ветви» Дж. Фрэзера, М, 1990

22. Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного, М, Искусство, 1991

23. Гадамер Г.Г. Истина и метод // Философские науки, 1987, № 6

24. Гадамер Г.Г. Философия и литература, // Философские науки, 1989, №2

25. Гадамер Г.Г. Что есть истина // Философская и социологическая мысль, 1992, № 2

26. Гараджа А. Ж. Бодрийяр // Современная зарубежная философия, Словарь, М, 1991

27. Грязнов А. Эволюция философских взглядов Л.Витгенштейна, М., 1985

28. Грязнов А. Язык и деятельность. Критический анализ витген-штейнианства: Автореф. дисертации д-ра фил. наук, М., 1990.

29. Грязнов А.Ф. Концепция противоположностей Витгенштейна в историко-философском контексте // Научные доклады высшей школы, Философские науки, 1983, №1

30. Грязнов А.Ф. Аналитическая философия и проблема «концептуальной необходимости»// Язык и познание, Вильнюс, 1986

31. Гуссерль Э. Философия как строгая наука // Логос, М, 1911, кн.1

32. Делез Ж. Логика смысла, М, Academia, 1995

33. Делез Ж. Различие и повторение, СПб, Петрополис, 1998

34. Делез Ж. Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип, М, ИНИОН, 1990

35. Делез Ж. Ризома // Философия эпохи постмодерна, Минск, 1996

36. Делез Ж. Гваттари Ф., Что такое философия? СПб, Алетейя, 1998

37. Делез Ж. Платон и симулякр, // Новое литературное обозрение, 1993, №5

38. Деррида Ж. Письмо и различие, М., Терра, 1991

39. Деррида Ж. Подпись событие - контекст// Дискурс, № 1, 1996

40. Деррида Ж. О грамматологии, М., Ad Marginem, 2000

41. Деррида Ж. Эссе об имени, М., 1997

42. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в лингвистике, Выпуск 1, М., ИЛ, 1960

43. Ильин И. Постмодернизм: от истоков до наших дней, М., Ин-трада, 1998

44. Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм, М., Интрада, 1996

45. Ильин И. Постмодернизм: словарь терминов, М., Интрада, 1996

46. Карнап Р. Значение и необходимость: Исследование о семантике и модальной логике, М., 1959

47. Козлова М.С. Проблемы философии языка: Автореферат диссертации доктора философских наук, JI, 1973

48. Козлова М.С. Философия и язык. М., Мысль, 1972

49. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. В сб.: Язык и моделирование социального взаимодействия. М, Прогресс, 1987

50. Лиотар Ж. Состояние постмодерна, СПб, Алетейя, 1998

51. Лурия А. Язык и сознание, М, 1979

52. Мамудян М. Лингвистика, М., Прогресс, 1985

53. Маньковская Н., В.Могилевский. Виртуальный мир и искусство//Архетип, 1997, №1

54. Маньковская Н. Париж со змеями, СПб, Алетейя, 2000

55. Маньковская Н. Эстетика постмодернизма, СПб, Алетейя, 2000

56. Марков Б. Знаки бытия, СПб, Наука, 2001

57. Марков Б. Бытие и язык (Хайдеггер и Витгенштейн) // Вестник СПбГУ, 1992, вып.2

58. Микешина Л.А., Медведев Н.В. Витгенштейн и философская герменевтика, Межвузовский сборник, М, 1992

59. Медведев В.И. Объяснение. Понимание. Язык. СПб, Ступени, 1997

60. После времени. Французские философы постсовременности // Новый мир, 1992, № 2

61. Райл Г. Обыденный язык И Аналитическая философия: становление и развитие, М., 1998

62. Рикер П. Конфликт интерпретаций, Медиум, М., 1995

63. Руднев В. Текст и реальность// Wiener Almanah, Bd. 17(1986)

64. Руднев В. Текст и реальность: Направление времени в культуре // Wiener Almanah, Bd. 17 (1986)

65. Сборник Л.Витгенштейн: человек и мыслитель, М., Прогресс, 1993

66. Сборник Философия культуры, СПб, Лань, 1998

67. Сборник Философия языка: в границах и вне границ, Харьков, Око, 1999

68. Сборник института философии РАН (Философские идеи Л.Витгенштейна), М, 1996

69. Сборник Института философии РАН (Эстетические исследования: методы и критерии), М., 1996

70. Семиотика, М., Радуга, 1983

71. Смирнова Е.Д. Строительные леса мира и логика. Необычный мир «Трактата» Витгенштейна, М., 1996

72. Сумарокова Л.Н. Философские основания сопоставления языковых и логических структур // Логический анализ естественного языка. Вильнюс, 1982

73. Татиевская Е.Ж. Л.Витгенштейн и расселовская теория значения, М., 1990

74. Успенский В.А., Что такое парадокс? // Сб. статей к 60-летию Ю.Лотмана, Тарту, 1982

75. Фреге Г. О смысле и денотате //Семиотика и информатика, М., 1977

76. Фуко М. Слова и вещи, М., Прогресс, 1977

77. Цыркун Н. Эстетические аспекты философии Л.Витгенштейна1. М., 1981

78. Чизолм Р. Философы и обыденный язык // Аналитическая философия. Избранные тексты, М., 1993

79. Чичнева Е.А. Проблема субъективности в философии позднего Э. Гуссерля и Л.Витгенштейна. Автореферат на соискание степени кандидата философских наук, М., 1996

80. Чубукова Е.И. Ю. Хабермас о философии языка Л.Витгенштейна //Вестник ЛГУ, Л., 1990

81. Шапир М.И., Что такое авангард? // Русская альтернативная поэтика, М., 1990

82. Шестов JI. Апофеоз беспочвенности, М., ACT, 2000

83. Шпет Г. Эстетические фрагменты // Сочинения, М., Правда, 1989

84. Щедровицкий Г.П. Смысл и значение // Проблемы семантики, М.,1974

85. Эко У. Отсутствующая структура: Введение в семиологию, СПб, Петрополис, 1998

86. Эко У. Заметки на полях «Имени розы»// Иностранная Литерату pa, М., 1981

87. Якобсон Р. Избранные работы, М., 198588 . Якобсон Р. Работы по поэтике, М., 1987

88. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: за и про тив. М., 1975

89. Apel К.О. Transformation der Philosophie, Fr. / Main. 1973

90. Kozlova M.S. Methods of language annakysis in the late Wittgenstein's concept, Moscow, USSR, 1987

91. Kristeva J. From One Identity to an Other, New-York, Columbia University, 1980

92. Rorty R. Philosophy and the Mirror of Nature. Princeton, 1979 94 Rothman B. Signifying Nothing: The Semiotics of Zero. N.-Y.1. St-Martyn Press, 1987

93. Wiseman M. The ecstasies of Roland Barthes, N.-Y., L, 1989

94. Wright E. Psychoanalytic criticism : Theory in Practice, L., 1984

95. Wittgenstein L. On certainty. Oxford, 1969

96. Wittgenstein L. Philosophical Investigations. Cambridge, 1967

97. Wittgenstein L. Remarks on the Foundation of Mathematics, London, the MIT Press, 1956

98. Wittgenstein L. Tractatus Logico-Philosophicus. L., 1949