автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Языковые средства выражения аллотропичности русского поэтического текста

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковые средства выражения аллотропичности русского поэтического текста"

На правах рукописи

МУРАТОВА Елена Юрьевна

ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ АЛЛОТРОПИЧНОСТИ РУССКОГО ПОЭТИЧЕСКОГО ТЕКСТА

Специальность 10.02.01 — русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени доктора филологических наук

25 СЕН 2014

Архангельск, 2014

005552886

005552886

Работа выполнена на кафедре русского языка филологического факультета

Белорусского государственного университета

Научный консультант доктор филологических наук, профессор,

заведующий кафедрой русского языка, декан филологического факультета Белорусского государственного университета Ровдо Иван Семенович

Официальные оппоненты доктор филологических наук, член-

корреспондент МАНПО, профессор кафедры современного русского языка ГОУ ВПО «Московский государственный областной университет»

Леденёва Валентина Васильевна доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и методики его преподавания ФГБОУ ВПО «Смоленский государственный университет» Максимчук Нина Алексеевна доктор филологических наук, доцент кафедры русского языка и речевой культуры ФГАОУ ВПО «Северный (Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова» Марьянчик Виктория Анатольевна

Ведущая организация Федеральное государственное бюджетное

образовательное учреждение высшего профессионального образования «Российский университет дружбы народов»

Защита диссертации состоится 12 декабря 2014 г. в часо

на заседании диссертационного совета ДК 212.008.07, созданного на баз ФГАОУ ВПО «Северный (Арктический) федеральный университет имен М.В. Ломоносова», по адресу: 163002, г.Архангельск, ул.Набережн-Северной Двины, 17, ауд. 1220.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Северног (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова.

Автореферат разослан «Л^» 0.&* 2014 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук, профессор

Э.Я. Фесен

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Поэтический текст представляет собой специфический объект исследования. Теорию поэтического языка разрабатывали в античной Греции, в эпоху средневековья, в новое время. Особенно активное и глубокое внимание к языку поэзии проявилось в исследованиях первой половины XX века. Начиная с 30-х годов XX в. создается лингвистика текста, которая базируется на собственных лингвистических методах. В работах исследователей второй половины XX в. (М.Л. Гаспаров, Ю.М. Лотман, З.Г. Минц, И.И. Ковтунова, В.П. Григорьев, О.Г. Ревзина, Б.П. Гончаров, Е.А.Некрасова, Е.В. Красильникова и др.) акцент делается на языковые средства выражения. В последние десятилетия в научных трудах по исследованию поэтических текстов превалирует тезис членов Пражского лингвистического кружка, высказанный еще в 1929 г.— «нужно изучать поэтический язык как таковой».

Будучи составной частью современной лингвистики, исследование русского поэтического языка в своем развитии не может не отражать новые идеи и подходы, которыми постоянно обогащается лингвистическая наука.

В свое время В.В. Виноградов неоднократно высказывал мысль

0 «динамическом развертывании словесных рядов» как процессе порождения текста. Комментируя эту мысль, В.Г. Костомаров пишет следующее: «Речь идет, если прибегнуть к современной терминологии, о векторном описании явлений. Все более торжествующий ныне взгляд на мир как на динамичный и непредсказуемо сложный, в котором любой объект способен приобретать хаотические черты, вынуждает искать новые пути и систематизации, уходить от привычного описания любого феномена глоссарием, словарем признаков или составляющих элементов, а также перечнем исключений, предпочтений. Такое описание веками удовлетворяло потребности, надежно характеризуя мир как статику, в которой наука призвана лишь открыть законы незыблемого порядка. Нынешние воззрения требуют учета различий даже вполне однородных явлений, а также постоянных изменений, динамики»1.

Именно поэтому сам поиск новых методологических подходов к исследованию русского поэтического языка является актуальным, поскольку «побуждает к преодолению противоречий, объективно возникающих в рамках существующей системы парадигмальных законов, предписаний, постулатов, приводит к непарадигмальному осмыслению проблем современной науки о языке»2.

Если в русской поэзии ХУШ-Х1Хвв. слово в поэтическом тексте воплощало смысл, сформированный в предшествующих авторитетных текстах, то в XX веке появляется множество поэтических произведений,

1 Костомаров В.Г. Взгляды академика В.В. Виноградова на стилистику // Восьмые международные Виноградовские чтения. Русский язык: уровни и аспекты изучения: сб. науч. тр. — М.: МГЛУ 2005 — С. 165.

2 Хакен Г. Синергетика. — М.: Мир, 1980. — С. 398.

в которых значение слова порождается данным конкретным контекстом. Для русской поэзии XX века характерны не только новые темы, образы, видение мира, осознание особенностей своей эпохи, но также иной, по сравнению с XIX в., поэтический язык, который стал реализовываться как сложная, часто экзистенциальная форма отражения действительности и самовыражения творящего сознания.

Предлагаемая концепция позволяет по-новому рассматривать русский поэтический текст и функционирование в нем основных единиц русского языка. В лингвопоэтике всегда (а в настоящее время — особенно) существовала важная и сложная проблема объективизации интуитивных представлений исследователей о ряде параметров текста, в частности определение «сложности, легкости, трудности» текста для восприятия и интерпретации. Еще никто не предложил объективных критериев оценки семантической сложности поэтического текста. Мы в своей диссертации пытаемся к этому приблизиться, предлагая концепцию, позволяющую по-новому рассматривать русский поэтический текст и функционирование в нем основных единиц русского языка. В основе этой концепции лежит понятие аллотропичность текста, вводимое нами для определения степени сложности поэтического текста.

Термин аллотропия возник в естественных науках: «Аллотропия (гр. alios — другой, + trope, tropos — поворот) — свойство некоторых химических элементов в свободном виде существовать в нескольких видоизменениях, различных по физическим и химическим свойствам, напр., углерод существует в виде угля, графита и алмаза»3.

Аллотропичный текст— это текст множественного кодирования, содержащий глубинные, непосредственно не наблюдаемые смыслы и представляющий собой совокупность внутритекстовых нелинейных отношений и процессов, которые актуализируются репрезентируемыми языковыми средствами.

Аллотропичность коррелирует с категориями синергетики. В теории синергетичности центральным понятием являются параметры порядка (order parameters), или контрольные параметры (control parameters). В любой системе их немного, но именно они подчиняют поведение остальных элементов системы. Например, в животном мире это четыре основных инстинкта: пищевое поведение, репродуктивное поведение, страх, агрессия. Параметрами порядка в языковой системе (и в системе поэтического языка в частности) являются, на наш взгляд, три вида системных отношений между единицами языка: синтагматические, парадигматические, эпидигматические. Параметры порядка — это нормативность грамматических категорий; системные, т.е. закрепленные в словарях значения лексем; стандартность словообразовательных моделей и синтагматических связей. Если параметры порядка стабильны, то и система находится в стабильном состоянии. Если параметры порядка перестают

3 Большой словарь иностранных слов. — М.: ЮНВЕС, 2004. — С.34.

4

управлять системой, то возможны два следствия: 1) система качественно не изменяется, адаптируется к изменениям; 2) происходит качественное изменение системы. В языке изменение параметров порядка — это изменение стандартных, нормативных языковых форм; стандартность «превращается» в нестандартность, узуальность — в неузуальность, нормативность — в ненормативность. Особенно активно такие изменения проявляются в поэзии.

В поэтической системе изменение параметров порядка превращает их в маркеры аллотропичности. Это центральное понятие в нашей работе. Маркер аллотропичности — это материальный показатель степени аллотропичности поэтического текста.

Маркеры аллотропичности выведены нами эмпирически, на основе анализа нескольких тысяч поэтических текстов. Выявляются б основных маркеров двух типов: грамматические и текстовые. Грамматическими маркерами аллотропичности поэтического текста являются неузуальные синтагматические связи лексем; специфическое проявление и оформление грамматических категорий; влияние означающего (фонетический облик слова) на означаемое (лексическое значение); лексикализация; текстовые маркеры — интертекстуальность и дискурсивность.

Мы допускаем, что данный список может быть продолжен или оспорен другими исследователями, что объективно предполагает любая научная работа. Но в диссертации мы постарались доказать правомерность именно данных языковых явлений быть представленными как маркеры аллотропичности. Кроме того, на степень аллотропичности поэтического текста (хотя в значительно меньшей степени) влияет окказиональное словообразование, синтаксические факторы (например, повтор, сравнение, параллелелизм и под.) и даже пунктуация (например, значимое отсутствие знаков препинания), но анализ их влияния требует отдельного изучения и, возможно, он станет предметом исследования будущих диссертаций. В анализируемых нами поэтических текстах, где такой тип маркированности играл заметную смыслообразующую роль, мы его учитывали и анализировали.

Степень выражения языковой аллотропичности поэтического текста определяется количеством и качеством маркеров в контексте. Для определения аллотропичности текста нами вводится коэффициент аллотропичности Ка, который определяется формулой: А/1Ч1, где А — количество маркеров, N — количество строк. Чем больше соотношение А/1Ч, тем выше степень аллотропичности текста. Основной единицей N являются 4 строки, поскольку в большинстве поэтических текстов наблюдается построфное деление в 4 строки. Иногда контекст составляет 3 или 6 строк. Но изменение параметра N в пределах двух строк составляет 0,16 единицы погрешности, что не может повлиять на объективность анализа.

Исследовав 8240 поэтических контекстов, мы пришли к выводу, что критической точкой, за которой текст не представляет аплотропичной

ценности, является Ка= 0,25 (т.е. один маркер на 4 строки: 1/4= 0,25). «Построфное» исследование не исключает, а, наоборот, предполагает исследование полных поэтических текстов, если коэффициент аллотропичности всего текста составляет не менее 0,25.

Безусловно, данная формула (как и любая формула в отношении поэзии) не может полностью отразить трансцендентные содержания, поскольку в поэтическом тексте закодированы области бессознательного автора и читателя, почти не поддающиеся объективной вербализации. Но предлагаемое исследование позволяет, на наш взгляд, в значительной степени преодолеть субъективность восприятия поэтического текста.

Актуальность исследования. Актуальность темы диссертации определяется, во-первых, необходимостью постоянно изучать новые тенденции в русской поэзии, в которой на протяжении всего XX века ярко проявляются следующие новые черты: усиление личностного начала, трансформация языкового значения, авторское словообразование, растущая метафоричность речи, усиление метаязыковой рефлексии, «обнажение» деривационных связей слова в тексте, превалирование имплицитности текста над эмплицитностью.

Во-вторых, актуальность исследования аллотропичности определяется не только сложностью и многомерностью самого этого феномена поэзии, но и той научной парадигмой, в рамках которой он исследуется. Очевидно, что аллотропичность текста соотносима с категориями синергетики, которая исследует самоорганизацию и самоусложнение систем различного рода. Степень сложности текста (т.е. степень его аллотропичности) и самоорганизация глубинных смыслов текста (т.е. синергетический процесс) представляют собой неразделимые, взаимозависимые явления.

Поэтический язык— особая система, в которой системные факты чередуются с асистемными, хаотическими, поэтому к ее исследованию можно применить достижения синергетики, которая была рождена в естественных науках, но широко проникла как методология в философию, лингвистику, поэтику и т.д. Синергетику интересуют общие закономерности развития и функционирования систем любой природы, т.е. она призвана играть роль метанауки, это трансдисциплинарная методология, изучающая общий характер закономерностей, взаимозависимость уровней в сложных системах, отдельные компоненты структуры, их функции с точки зрения целого и т.д.

В рамках данного научного направления в исследованиях поэтического текста аномалия становится предметом изучения, в котором «просвечивает закономерность» (Н.Д. Арутюнова). Таким образом, в нашей работе осуществлен мультидисциплинарный подход к исследованиям проблем языка, который является не только актуальным, но одним из перспективных направлений в науке XXI века.

В-третьих, благодаря предлагаемому подходу нам удалось определенным образом унифицировать научную терминологию в области

поэтики, поскольку одной из серьезных проблем современной поэтики становится терминологическое многообразие и многоплановость. Например, при описании только фонетического уровня поэтического текста применяется бесчисленное множество терминов: анафора, аллитера1(ия, эпанастрофа. зевгма, епифора, паронимическая аттракция и т.д. При аллотропичном анализе поэтического текста используются всего 4 основных термина, с помощью которых можно описать любой языковой уровень поэтического текста и сам текст в целом.

Исходя из вышеизложенного, тема настоящей диссертации, направленная на исследование языковых средств выражения аллотропичности русского поэтического текста, является актуальной.

Цель исследования — выявление и анализ языковых средств выражения аллотропичности русского поэтического текста; определение языковых маркеров аллотропичности; установление их соотносительной и индивидуально-авторской значимости.

Поставленная цель определила необходимость решения следующих задач:

— выделить основные языковые маркеры аллотропичности поэтического текста;

— установить критерии определения аллотропичности поэтического текста;

-создать терминологический аппарат исследования аллотропичности поэтического текста;

— разработать методику анализа языковых средств выражения аллотропичности русского поэтического текста;

— выявить основные языковые средства реализации аллотропичности поэтического текста на базе дискурсивных и интертекстуальных компонентов;

— определить фонетические средства формирования аллотропичности русского поэтического текста; сопоставить условную плотность фонетико-семантических зон бифуркации в исследуемых идиостилях;

— выявить языковые средства передачи аллотропичности синтагматических связей поэтического текста; сравнить основные зоны бифуркации синтагматических связей в творчестве исследуемых поэтов;

— определить грамматические средства формирования аллотропичности русского поэтического текста;

— выявить соотносительную и индивидуально-авторскую значимость языковых маркеров аллотропичности в рамках исследуемых идиостилей;

-установить ядерные и периферийные языковые маркеры аллотропичности в современной русской поэзии. Объектом исследования является языковая репрезентация смыслопорождения в системе русского поэтического языка.

Предмет исследования — языковые средства выражения аллотропичности русского поэтического текста.

Гипотеза исследования. Поэтический язык представляет собой нелинейную открытую динамическую систему и как таковой подчиняется общим универсальным синергетическим законам перехода количества в качество. Исследование языковых средств выражения аллотропичности русского поэтического текста дает возможность рассматривать парадигматику и синтагматику языковых единиц как некоторое состояние системы, а возникновение новых смыслов в русском поэтическом тексте — как возникновение нового качества системы, т.е. самопорождение новых смыслов. Трансцендентные содержания могут быть в значительной части объективированы посредством когнитивного моделирования, аллотропичного и синергетического анализов.

Теоретическая база настоящей работы. Теоретико-методологическую основу диссертации составили исследовательские принципы A.A. Потебни, JI.B. Щербы, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура; исследование опирается на лингвистические и лингвофилософские работы, в которых развиваются следующие идеи:

-грамматической нормы и грамматического потенциала русского языка (Ю.Д.Апресян, Н.Д.Арутюнова, В.А. Белошапкова, A.B. Бондарко, В.В. Виноградов, К.С. Горбачевич, Е.А. Земская, Г.А. Золотова, Ю.Н. Караулов, И.И. Ковтунова, В.В. Лопатин, Ю.С. Маслов, Е.В. Падучева, А.Е. Супрун, А.Н. Тихонов, М.И. Черемисина);

- языкового динамизма и нелинейности (Ш. Балли, Л. Витгенштейн, Г.Х. фон Вригг, 3. Вендлер, Б. Рассел, Дж. Серль, Ст. Тайлер, Й. Хёйзинга, У. Чейф);

- интертекстуальности (Г. Блум, Р. Барт, А. Вежбицкая, Б.М. Гаспаров, Ж. Деррида, А.К.Жолковский, С.Т.Золян, И.П.Ильин, Ю. Кристева, H.A. Кузьмина, В.А.Лукин, Ю.И.Левин, К. Леви-Стросс, М. Риффатер, И.П. Смирнов, В.Н. Топоров, Ц. Тодоров, H.A. Фатеева, М.Б. Ямпольский и

др.);

- дискурсивности (Н.Д. Арутюнова, Э. Бенвенист, Ван Дейк, М.С. Дымарский, Е.С. Кубрякова, М. Пеше, П. Серио, М. Фуко и др.);

- психолингвистики и когнитивной лингвистики (В.З. Демьянков, Р. Джакендофф, А.Н. Леонтьев, A.A. Леонтьев, A.A. Запевская, Е.С. Кубрякова, Э. Рош и др.).

- взаимной обусловленности формы и содержания (Ю.Н. Тынянов, Б.Н. Томашевский, В.М.Жирмунский, Р.О.Якобсон, В.В.Виноградов, Б.А. Ларин, Г.О. Винокур и др.);

Принципиально важными являются современные работы по лингвопоэтике (М.Л. Гаспаров, В.П. Григорьев, Б.П. Гончаров, Л.В. Зубова, И.И. Ковтунова, Е.В. Красильникова, H.A. Кузьмина, Н.А.Кожевникова, Ю.М. Лотман, З.Г.Минц, Е.А.Некрасова, И.И. Ревзин,

О.Г. Ревзина и др.), в которых постулируется существование особого уровня грамматической образности в поэзии.

Материал исследования. В работе нами отдано предпочтение тем поэтам, творчество которых ориентировано на активный языковой поиск и языковые преобразования. Материалом исследования стали русские поэтические макротексты Б. Ахмадулиной, А. Вознесенского, Е. Евтушенко, Н. Заболоцкого, М. Светлова, М. Цветаевой. В качестве дополнительного материала нами приводились примеры из произведений А. Ахматовой, В. Маяковского, А. Блока, И. Северянина, Б. Пастернака, А. Тарковского, И. Бродского, Б. Чичибабина, Д. Пригова, А. Левина, В. Высоцкого, Б. Окуджавы, А. Лысова, И. Кабыш, А. Григорьева, В. Кривулина, В. Сосноры, Л. Лосева и др. Всего при анализе механизмов смыслопорождения в русской поэзии было исследовано 8240 русских поэтических текстов XX века.

При анализе материала использовались следующие методы: основные общенаучные методы наблюдения, описания, анализа и интерпретации. Методологическое значение в работе имеет «композиция научного задания» (термин М. Бахтина), необходимая для объединения рассматриваемых поэтических текстов единой интерпретационной основой. Используются методы концептуального и сопоставительного анализов с привлечением данных смежных — философии, литературоведения, психологии, культурологии, герменевтики. В работе задействованы элементы компонентного, этимологического, количественного и статистического анализов. При исследовании языковых механизмов появления новых смыслов слова за счет открытости поэтической системы применяются интертекстуальный и дискурсивный анализы поэтического текста.

Научная новизна исследования.

Научные работы, связанные с исследованием текста, отличаются большим разнообразием. В них затронуты самые различные аспекты анализа текста с позиций лингвистики, литературоведения, культурологии, герменевтики и под., но комплексных, междисциплинарных исследований почти нет.

Научная новизна работы обусловлена тем, что:

1) она посвящена многоаспектному исследованию поэтического текста сточки зрения степени его аллотропичности. Такой взгляд на поэтический текст не являлся до настоящего времени предметом специального внимания. Многие проблемы в области исследования поэтического текста остаются не только нерешенными, но и не поставленными: семантическая диффузия поэтического слова с позиции аллотропичности, диссипативные процессы при переносном употреблении грамматических форм, языковые средства передачи аллотропичности синтагматических связей поэтического текста, языковая реализация аллотропичности поэтического текста на базе дискурсивных и интертекстуальных компонентов и др. В работе впервые

произведен комплексный аллотропичный анализ русских поэтических текстов;

2) впервые в научный лингвистический обиход введены термины аллотропичиость поэтического текста и маркеры аллотропичности-,

3) создан алгоритм анализа языковых средств выражения аллотропичности русского поэтического текста, т.е. впервые апробируется адаптированная модель аллотропичного анализа поэтического текста при помощи основных языковых маркеров, перечень которых выявляется и доказывается в диссертации.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что

1) создана лингвосинергетическая концепция русского поэтического текста;

2) на материале современного русского поэтического языка впервые сформулирован и представлен в системном виде научно-понятийный аппарат исследования аллотропичности поэтического текста; 3) определены языковые маркеры аллотропичности; 4) установлены ядерные и периферийные языковые маркеры аллотропичности в современной русской поэзии; 5) выявлены основные языковые средства реализации аллотропичности поэтического текста; 6) разработана методика аллотропичного анализа поэтического текста.

Практическая значимость исследования состоит в том, что разработанная в ней методика анализа аллотропичности русского поэтического текста позволяет создать алгоритм анализа языковых средств выражения аллотропичности русского поэтического текста, что делает полученный результат проверяемым и повторимым, а, следовательно, актуальным для дальнейшего использования на разных уровнях (научном, учебном и т.д.) исследования языка поэзии. Данная методика может быть использована для описания художественных текстов разных жанров, поскольку предполагаемому исследователю дается перечень основных языковых маркеров, которые требуется найти в тексте; показывается их роль в рождении новых смыслов, предлагаются пути выявления и анализа этих глубинных смыслов через языковые средства. Результаты диссертации могут быть использованы в практике вузовского преподавания при подготовке специальных курсов по анализу художественного текста и новым направлениям в лингвистике.

С 2008 года и по настоящее время по материалу диссертации читается спецкурс «Смыслы слова в системе поэтического языка XX века» (44 часа) для студентов-гуманитариев 3 курса УО «Витебский государственный университет имени П. М. Машерова».

Результаты работы заключаются в следующем:

1. Выделены основные языковые маркеры аллотропичности поэтического текста.

2. Установлены критерии определения аллотропичности русского поэтического текста.

3. Создан терминологический аппарат исследования аллотропичности поэтического текста;

4. Разработана методика анализа языковых средств выражения аллотропичности русского поэтического текста.

5. Выявлены основные языковые средства реализации аллотропичности поэтического текста на базе дискурсивных и интертекстуальных компонентов.

6. Определены фонетические средства формирования аллотропичности русского поэтического текста.

7. Установлены языковые средства передачи аллотропичности синтагматичских связей поэтического текста.

8. Определены грамматические средства формирования аллотропичности русского поэтического текста.

9. Выявлена соотносительная и индивидуально-авторская значимость маркеров аллотропичности в рамках исследуемых идиостилей.

10. Установлены ядерные и периферийные языковые маркеры аллотропичности в современной русской поэзии.

Достоверность и обоснованность результатов обеспечиваются опорой на теоретические достижения современного русского языка, лингвопоэтики, лингвосинергетики, психолингвистики, когнитивной лингвистики (библиографический список включает 668 наименований); привлечением большого объема фактического материала (исследовано 8240 русских поэтических текстов); использованием комплекса взаимодополняющих методов, адекватных целям и задачам диссертации.

Апробация результатов работы проводилась на заседаниях кафедры русского языка Белорусского государственного университета (2006-2010 гг.); на заседании кафедры русского языка и методики его преподавания ФГБОУ ВПО «Смоленский государственный университет» (февраль 2013 г.). Основные положения диссертации и результаты исследования излагались в докладах на двух международных конгрессах: «Русская словесность в мировом культурном контексте» (Москва, 2004); Латгальский конгресс «Ьа1§а1е ка киИигаэ р!егоЬега» (Даугавпилс, 2007); на двух международных форумах: «Русистика Украины и проблемы сохранения языков и культур малых народов мира в эпоху глобализации» (Ялта-Ливадия, 2007); «Русский язык в образовательном пространстве Центральноазиатского региона СНГ» (Бишкек, 2007); на Второй ассамблее Русского мира (Москва, 2008); на 52 международных конференциях: «А. С. Пушкин — М. И. Цветаева» (Москва, 2000); «От слова к тексту» (Минск, 2000); «М. Цветаева: личные и творческие встречи, переводы ее сочинений» (Москва, 2001); «Русский язык: система и функционирование» (Минск, 2002); «Век и вечность: Марина Цветаева и поэты XX века» (Череповец, 2002); «На путях к постижению Марины Цветаевой» (Москва, 2002); «Шестые Поливановские чтения» (Смоленск, 2003); «Белорусско-русско-польское сравнительное языкознание, литературоведение, культурология» (Витебск, 2003); «Текст

в лингвистической теории и в методике преподавания филологических дисциплин» (Мозырь, 2003); «Марина Цветаева: эпоха, культура, судьба» (Москва, 2003); «Век и вечность: Марина Цветаева и ее адресаты» (Череповец, 2004); «Разноуровневые характеристики лексических единиц» (Смоленск, 2004); «Русский язык: система и функционирование» (Минск, 2004); «Чужбина, Родина моя!» (Москва, 2004); «Творческое наследие Евгения Замятина: взгляд из сегодня» (Тамбов, 2004); «Теория и технология иноязычного образования» (Симферополь, 2004); «Стихия и разум в жизни и творчестве М. Цветаевой» (Москва, 2005); «Актуальные проблемы современной филологии» (Симферополь, 2005); «Белорусско-русско-польское сравнительное языкознание, литературоведение, культурология» (Витебск, 2006); «Восток-Запад: проблемы коммуникации» (Даугавпилс,

2006); «Язык и культура» (Киев, 2006); «Актуальные проблемы современной филологии» (Симферополь, 2006); «X Научные чтения» (Даугавпилс, 2007); «Русская, белорусская и мировая литература: история, современность, взаимосвязи» (Полоцк, 2007); «Текст. Язык. Человек» (Мозырь, 2007); «Лингвистические чтения памяти проф. О. М. Соколова» (Симферополь,

2007); «Проблемы современной лингвистики (языковые контакты)» (Баку,

2007); «Коммуникативные стратегии» (Минск, 2007); «"Традиции М. В. Ломоносова и современность". К 250-летию "Российской грамматики" М. В. Ломоносова» (Гомель, 2007); «Совершенствование методики преподавания русского языка» (Симферополь, 2008); «Состояние и перспективы методики преподавания русского языка и литературы» (Москва,

2008); «Язык в статике и динамике» (Минск, 2008); «Язык, культура, менталитет: проблемы изучения в иностранной аудитории» (Санкт-Петербург, 2009); «Русский язык: система и функционирование» (Минск,

2009); «Текст. Язык. Человек» (Мозырь, 2009); Acta albaruthenica Rossica Polonica: VIII Международная научная конференция «Беларуска-руска-польскае супастауляльнае мовазнауства i л¡таратуразнayства» (Витебск, 22-24 октября 2009 г.); «Славянские языки: системно-описательный и социокультурный аспекты исследования» (Брест, 25—26 ноября 2009 г.); «Романовские чтения — VI» (Могилев, ноябрь 2009 г.); «Языковая толерантность — залог стабильности и процветания регионов Украины» (Луганск, 27-28 мая 2010 г.); «Интерактивные инновационные методы обучения студентов иностранным языкам» (Витебск, 6—9 октября 2010 г.); «Слово— текст— контекст» (Полоцк, 6-7 мая 2011г.); «Текст. Язык. Человек» (Мозырь, 24-26 мая 2011 г.); «Теория и технология иноязычного образования» (Киев, 27-28 октября 2011г.); «Русский язык: система и функционирование» (Минск, 11-12 октября 2011 г.); «Язык и культура» (Томск, 21-24 октября 2012 г.); «Межкультурные коммуникации: информационно-коммуникативные технологии в лингвистике (Алушта, 4-8 июня 2012 г.); Международная научная конференция. К 85-летию проф. Г.П.Мельникова (Москва, 18-20 февраля 2013 г.); Международная научно-практическая конференция «Ценности славянского мира». — (Украина,

Луганск. 13-15 мая 2013 г.); Неделя русского слова. VII Международная научная конференция «Текст. Язык. Человек». — Мозырь: МГЛУ им. И.П. Шамякина (22-30 мая 2013 г.); Десятая международная конференция «Языковые категории и единицы: синтагматический аспект». — Владимир (24-26 сентября 2013 г.); X Международная научная конференция «Беларуска-руска-польскае супастауляльнае мовазнауства 1 лггаратуразнауства.— Витебск (14-16 ноября 2013 г.); XV Международная научная конференция «Новые парадигмы и новые решения в когнитивной лингвистике».— Витебск (февраль 2014 г.); а также на Второй республиканской научно-практической конференции «Иностранные языки в вузе и школе: вопросы теории и практики» (Витебск, 2007); Пятой межвузовской конференции «Риторика в свете современной лингвистики» (Смоленск, 2007 г.); IV Всеукраинской научно-практической конференции «Теория и технология иноязычного образования» (Симферополь, 29-30 сентября 2010 г.); Седьмой межвузовской конференции «Риторика в свете современной лингвистики» (Смоленск, 2011 г.); «Русский язык как неродной: новое в теории и методике» (Москва, 18 мая 2012 г.); «Смоленск и Смоленщина в именах и названиях: история и современность» (Смоленск, 4— 5 октября 2012 г.); Региональная научно-практическая конференция «Наука— образованию, производству, экономике». — Витебск (13-14 марта 2013 г.).

Опубликованность результатов диссертации. Основные положения и результаты исследования изложены в 94 работах автора, опубликованных после защиты кандидатской диссертации. Среди них — три монографии: «Лингвопоэтика Марины Цветаевой» (Витебск: ВГУ, 2005. — 96 е.); «Смыслы слова в системе поэтического языка XX века» (Минск: БГУ, 2008. — 207 е.); «Лингвосинергетика поэтического текста» (М.: «ИНФРА-М», 2012. — 220 е.); 15 статей опубликованы в журналах, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией Российской Федерации; 15 статей опубликованы в журналах, рекомендованных ВАК Республики Беларусь; 7 статей опубликованы в журналах, рекомендованных ВАК Украины; 54 статьи размещены в других изданиях.

Положения, выносимые на защиту:

1. Языковые средства выражения аллотропичности русского поэтического текста представлены шестью основными языковыми маркерами: нелинейные синтагматические связи лексем, лексикализациия, специфическое проявление грамматических категорий, влияние означающего (фонетический облик слова) на означаемое (лексическое значение), интертекстуальность, дискурсивность.

Степень аллотропичности текста определяется количеством и качеством маркеров в контексте. Аллотропичный текст— это текст с коэффициентом аллотропичности (Ка) не менее 0,25. Коэффициент аллотропичности определяется формулой: Ка = АЛЧ, где А— количество

маркеров, N— количество строк. Чем выше соотношение А А', тем выше аплотропичность текста.

2. Интертекстуальные и дискурсивные связи актуализируют аллотропичность поэтического текста. Дискурсивные связи в поэтическом тексте проявляются за счет координации систем 1) текст-личность, 2) текст-социум, 3) текст—время.

Интертекстуальность как одна из смыслопорождающих категорий получает конкретное воплощение в разных видах и формах межтекстового взаимодействия; зонами бифуркации становятся конкретные отрывки текстов, прецедентные имена, системы приемов, темы, мотивы, мифологические и психологические архетипы.

Во всех исследуемых идиостилях интертекстуальность представляет собой околоядерное явление. Наиболее активно интертекстуальная составляющая аллотропичности поэтического текста проявляется в творчестве А. Вознесенского и Б. Ахмадулиной.

3. Основными фонетическими средствами формирования аллотропичности русского поэтического текста являются: актуализация фонетического значения слова, звуковая изотопия, лексикализация звуковых комплексов.

Все виды фонетико-семантических зон бифуркации регулярно встречаются у М. Цветаевой, для нее же характерна звукосмысловая изотопия. Звуковая модуляция является ядерным фактором аллотропичности в идиостиле Б. Ахмадулиной. В творчестве А. Вознесенского, Е. Евтушенко, Н. Заболоцкого, М. Светлова данный процесс представляет собой явление ближней периферии.

У М. Цветаевой, А. Вознесенского и Е. Евтушенко лексикализация представляет собой явление ближней периферии, у Н. Заболоцкого и М. Светлова — фактор дальней периферии. Для идиостиля Б. Ахмадулиной лексикализация не характерна.

4. Нелинейные синтагматические связи лексем проявляют себя в поэтическом тексте как языковые маркеры аллотропичности. В творчестве всех исследуемых поэтов особенно активно представлены 3 разновидности нелинейной сочетаемости: глагола с существительным, прилагательного или причастия с существительным и в сочетаниях существительных. Во всех исследуемых идиостилях (за исключением М. Цветаевой) нелинейные синтагматические связи представляют собой ядерный фактор аллотропичности; в творчестве М. Цветаевой — околоядерный.

5. Грамматические категории в поэтическом тексте способны проявляться как смыслообразующие маркеры аллотропичности. Активные зоны бифуркации возникают при переносном употреблении форм глагола, окказиональном формообразовании существительных и прилагательных, синкретизме частей речи, семантизации и актуализации служебных частей речи. Во всех исследуемых идиостилях наблюдается концентрация

определенных грамматических единиц, грамматические антитезы, поэтическая трансформация отдельных грамматических категорий.

У Б. Ахмадулиной, М. Цветаевой, А. Вознесенского и Е. Евтушенко данный тип маркированности представляет собой явление ближней периферии, у Н. Заболоцкого и М. Светлова — дальней.

6. Основным высокочастотным маркером аллотропичности в современной русской поэзии являются нелинейные синтагматические связи, самыми низкочастотными — лексикализация и грамматические средства выражения аллотропичности поэтического текста.

Структура работы обусловлена целью, задачами и логикой исследования. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографического списка и одного приложения («Смыслы слова в системе поэтического языка XX века» Учебная программа). Основной текст изложен на 293 страницах, включает 17 таблиц и диаграмм.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы; обозначаются объект и предмет исследования; определяются цели и задачи; формулируется гипотеза; описываются материал и методы работы; излагаются научная новизна, теоретическая и практическая значимость; формулируются положения для защиты.

В первой главе — «Теоретические аспекты изучения русского поэтического языка» — раскрывается содержание основных теоретических проблем исследования поэтического языка, рассматриваются ключевые вопросы его изучения; выявляется статус поэтического языка в системе общенационального языка.

Принципиально важным в реферируемой диссертации являлось освещение проблемы значения и смысла слова в поэтическом языке.

Если в различных областях общения языковой знак является отражением действительности, носителем информации о ее предметах и явлениях, то в поэзии языковой знак сам является информацией, сам предстает предметом.

Основные положения о феномене эстетического в художественном слове, выработанные в первой половине XX века, остаются неоспоримыми и актуальными до сих пор. К ним, в первую очередь, относится выделение двух типов значений слова в поэтическом тексте: «ближайшее» и «дальнейшее» (A.A. Потебня), «традиционная условность» и «семантическая новизна» поэтического словоупотребления (Б.А. Ларин), «прямое» и «поэтическое» (Г.О. Винокур), «основное» и «боковые значения» (Б.М. Эйхенбаум), «номинативно-предметное» и «иное, новое» (В.В. Виноградов), «первый смысл» и «второй смысл» (В.А. Звегинцев).

Значение языковой единицы отражает действительность независимо от индивидуального отношения к ней человека. Смысл принадлежит мышлению как более широкой категории, включающей в себя такие формы отражения действительности, которые не кодируются средствами языковой семантики. Смысл слова складывается из нескольких основных пластов информации, заложенной в лексическом значении слова (системное значение); в индивидуальном значении (психолингвистическое значение); в коллективном бессознательном, который К. Юнг определил как «весь тот психический материал, который не достигает пороговой отметки сознания».

В бессознательной части психики смыслы отличаются от рациональных и по организации и по сущностным характеристикам. В работах В. фон Гумбольдта, в теории бессознательного 3. Фрейда и К. Юнга, в идеях П.А. Флоренского, в философской теории Л. Витгенштейна была выявлена область трансцендентных содержаний — психика человека, установлена их особая «праобразная» природа, определены единицы трансцендентного мира— архетипы. При этом ученые доказывали, что нет непреодолимых границ между сознательным и бессознательным, областью языкового мышления и трансцендентной областью.

Все три названных типа информации в разной степени «принимают участие» в формировании смысла при функционировании слова в естественном языке. В поэтическом языке индивидуальное значение (как выражение личности и автора и интерпретатора) и трансцендентные содержания играют важнейшую роль, поскольку именно они решают сверхзадачу любого художественного произведения — преобразование человеческого сознания, направление его к новым, более масштабным содержательным категориям, формирование особого способа ментального освоения мира.

Новая лингвистическая концепция предполагает соответствующий научно-понятийный аппарат. Выявление языковых средств создания аллотропичности в современном русском поэтическом тексте осуществляется в диссертации при помощи специального терминологического аппарата исследования, представленного следующими основными терминами: фракталь, диссипативная структура (диссипативный процесс), бифуркация, аттрактор.

Фракталь. Основой детерминации беспорядочности и разброса смыслов в языке являются фрактали, базирующиеся на более или менее общей смысловой однозначности восприятия людьми окружающего мира. Фрактали — границы объектов, некоторые элементы которых копируют свойства родительских объектов; обладающие свойствами самоподобия (в природе это, например, облака). В языке выявляются семантические фрактали — группировка возможных смыслов вокруг смыслового инварианта. Основная функция фракталей в языке — удерживать возможные смыслы одной фразы в пределах некоторой мыслимой целостности. Например, в строках А. Вознесенского Нам, как аппендицит, поудалили стыд словарные значения лексем аппендицит, удалить, стыд не создают фракталь «медицина, больница»; инвариантом здесь является стыд, совесть, нравственность, которым детерминируется смысл высказывания.

В научный обиход нами вводится понятие фонетической фрактали. Фонетическая фракталь — это фоносемантические границы языковых единиц, имеющих свойства инвариантности: наблюдается изменение их значения под влиянием звучания, но обязательно в рамках определенной фоносемантической целостности данного языкового комплекса. Основная функция фонетической фрактали —■ обозначить условные границы влияния означающего языкового знака на его означаемое, поскольку это влияние объективно не может бьггь безграничным.

Например: Строительница струн— приструню /И эту. Обожди /Расстраиваться (М. Цветаева). Все четыре лексемы объединяются одной фонетической фракталью — звуковым комплексом стр, в результате чего происходит взаимопроникновение разных сем значений друг в друга и выявляются новые, неэксплицированные смыслы: струну можно приструнить, т.е. силой воли остановить зарождающееся чувство, появляется возможность строить струны — самой решать, что и как делать

в жизни строительнице струн, которая понимает, что за все придется платить, придется расстраиваться, но надежда есть всегда, поэтому — обожди расстраиваться.

Диссипативная структура. Диссипативные структуры — это самопроизвольно возникающие образования. В книге И. Пригожина и И. Стенгерс «Порядок из хаоса» процесс возникновения диссипативных структур объясняется следующим образом. Пока система находится в состоянии равновесия, ее элементы ведут себя независимо друг от друга, как бы в состоянии гипнотического сна. Но если эта система под воздействием окружающей среды переходит в неравновесное «возбужденное» состояние, ситуация меняется. Элементы такой системы «просыпаются от сна» и начинают действовать согласованно. Между ними возникают корреляции, когерентное взаимодействие, результатом которого и является диссипативная структура. Именно «совместное действие» или когерентное поведение элементов диссипативных структур и является тем феноменом, который характеризует процессы самоорганизации.

В поэтическом языке возникновение диссипативных структур, т.е. когерентное взаимодействие языковых единиц, в результате которого рождается новый смысл, наблюдается регулярно. В первую очередь это проявляется на уровне синтагматических связей лексем. Например, смыслы сочетания кровотеченье звука — «тоска, печаль, прерывание звука, рождение слова в творческих муках» — не возникают из словарных значений лексем кровотечение и звук. Пока система находится в состоянии равновесия, пока лексемы «ведут себя независимо» друг от друга, никакие новые смыслы не возникают. Звук очеловечен в сознании автора, в результате поэт создает такое словосочетание, в котором лексемы «просыпаются от сна» и начинают действовать согласованно. Аттрактор может быть направлен во фракталь «тоска, печаль, прерывание звука»: если звук кровоточит, то однозначно предполагается не-радость такого звучания. Теченье реки радует, любое кровотеченье — нет. Нормальный человек на сознательном либо подсознательном уровне хочет кровотечение остановить, следовательно, возникает еще один смысл: желание звук прервать. Другое направление аттрактора может быть во фракталь «муки творчества»: рождение слова; кровотечение ассоциативно связывается с муками рождения человека, но при этом и с великой радостью его рождения. В данном случае сочетание кровотечение звука представляет собой диссипативную структуру, поскольку в результате когерентного взаимодействия составляющих его лексем (т.е. в результате диссипативного процесса) рождается, самоорганизуется новый смысл. «Толчком» возникновения диссипации, «внешним воздействием на систему» стало языковое творчество автора, базирующееся на его собственном бессознательном и на индивидуальной языковой картине мира, в связи с чем он именно так, а не иначе «строит» свое поэтическое произведение или его отдельные элементы.

Бифуркация — «ветвление путей эволюции системы» (А. Михневич), т.е. возможности системы реализовывать разные смыслы у одной и той же совокупности языковых единиц. Бифуркации появляются в особых точках, где «траектория, по которой движется система, разделяется на «ветви». Все ветви равно возможны, но только одна из них будет осуществлена» (И. Пригожин).

Проиллюстрируем «ветвление» смыслов в точке бифуркации следующей строкой из лирики Е.Евтушенко: «Не разлюбил я ни одной любимой...». Смысл этого предложения складывается из словарных значений основных лексем не разлюбить, любимые. На основе словарно-лексической структуры этого предложения могут возникнуть следующие смыслы: 1)было много любимых, искренне и по-своему любил каждую; 2) до сих пор люблю всех, кого любил когда-то; 3) в сегодняшней возлюбленной воплотилась вся любовь к предыдущим женщинам; 4) любил всегда одну женщину, она была для него всеми возможными возлюбленными, поэтому некого было «разлюбливать». При таком восприятии на подсознательном уровне работает принцип холистичности — приятие возникающего образа или мысли как целого, вбирающего в себя все логические противопоставления. В таком разбросе возможных смыслов проявляется хаос системы, но он детерминирован системными значениями лексем, составляющих фразу, контекстом речи, коммуникативной ситуацией, культурой коммуникантов и др.

Аттрактор — направление поиска смысла и приписывание выражению определенного смыслового содержания. Аттрактор выявляется в «переходе от анализа стабильного значения слова к рассмотрению изменчивого содержания высказывания» (Н. Арутюнова).

Проиллюстрируем данное утверждение аллотропичным анализом следующей строки Б. Ахмадулиной: Но уж звонит во мне звонок испуга... В данном случае аттрактор может иметь два противоположных направления: 1) боится тот, кто звонит, 2) боится тот, кто слышит звонок, т.е. смыслы возникают в двух фракталях, зеркально накладываемых друг на друга. Во втором случае (боится тот, кто слышит звонок) содержание испуга семантически также может быть разным, поскольку это может быть значение неожиданности, либо, наоборот, — значение ожидания: испуг от неожиданного звонка, или испуг от давно, тяжело ожидаемого звонка, несущего в дом беду. Но может быть и иное «ветвление» смыслов данного сочетания: звонок испуга — это еще не сам испуг во всей его полноте, а лишь первый, чуть слышимый его предвестник.

Таким образом, через основные термины — фракталь, фонетическая фракталь, диссипативная структура (диссипативный процесс), бифуркация, аттрактор — в реферируемой работе исследуются языковые средства выражения аллотропичности в современной русской поэзии.

Во второй главе — «Языковая реализация аллотропичности поэтического текса на базе дискурсивных и интертекстуальных

компонентов» — рассматриваются дискурсивные связи как маркер аллотропичности поэтического текста (параграф 2.1.); выявляется специфика понятий текст и дискурс (2.1.1.); исследуются языковые средства выражения дискурсивности поэтического текста (2.1.2.). В параграфе 2.2. рассматриваются ключевые проблемы теории интертекстуальности (2.2.1.); выявляются основные интертекстуальные зоны бифуркации и их языковое выражение в поэтическом тексте (2.2.2.).

Аллотропичный потенциал дискурсивных связей в поэтическом тексте проявляется за счет координации нескольких основных систем. Во-первых, поэтическое произведение отражает слияние собственно текста, с одной стороны, и авторских интенций, биографических элементов, мировоззренческих установок автора — с другой, т.е. в нем проявляется координация систем: текст — личность: Победу пели наши склянки, /но отвоеванный наш Крым /презентовал Хрущев по пьянке /собратьям нашим дороггш (А. Вознесенский). Когда на полке банный лист липучий /прилип клеймом Бурбулису ко лбу. /Кто право дал / им, в Беловежской пуще /решать в парилке/всей страны судьбу? (Е. Евтушенко).

Во-вторых, текст, созданный автором в некоторой культуре, воспроизводит речевые и эмотивные характеристики, типы поведения, восприятие жизни, характерные для носителей данной лингвокультурной общности, т.е. в нем проявляется координация систем: текст — социум'. например, С шестерней, как с бабой сладившие — / Это мы — белоподкладочники? /СМоховой князья да с Бронной-то— /Мы-то — золотопогонники? (М. Цветаева). Инокультурному читателю будет явно непонятно авторское возмущение, поскольку названия улиц в тексте стихотворения становятся точками бифуркации и имплицитно несут важную социальную, реальную и, как следствие, эмоциональную информацию: на Моховой улице находился в Москве университет, а на близких к нему Бронных селились бедные студенты. Вследствие этого знания совершенно иной смысл получает фраза-негодование поэта: Мы-то золотопогонники? С другой стороны, многое, о чем упоминает Цветаева в своих стихах эмигрантского периода, ясно и понятно французу, но непонятно русскому человеку. Например: И сейчас уже Шаратоны /Не вмещают российских тоск. /Мрем от них. Под шинелью драной— /Мрем, наган, наставляя в бред..., где Шаратон— больница для душевнобольных вблизи Парижа. Незнание этой информации «стирает» зону бифуркации Шаратоны / Не вмещают российских тоск в стихотворении, хотя аллотропичность его высока: Ка= 0,75.

В-третьих, в поэтических текстах некоторые смыслы выявляются в условиях коммуникативной и временной дистанции между автором и читателем, что позволяет находить в поэзии те смыслы, которые могут появляться в процессе существования текста в «большом времени»: каждое произведение искусства ведет диалог и с голосами из прошлого, и обогащается новыми смыслами в будущем своем существовании, т.е. в нем

проявляется координация систем: текст — время. Например, наш современник, переживший Чернобыльскую катастрофу, не сможет воспринять так же, как человек XIX века, белорусскую народную песню, в которой упоминается трава — разновидность полыни чернобыльник или чернобыль.

Таким образом, координация одновременно функционирующих нескольких систем объективно не может быть однозначной: все три типа дискурсивных связей становятся источником новых глубинных смыслов, которые отражают экстралингвистические феномены и тем самым создают аллотропичность поэтического текста.

Интертекстуальность как одна из смыслопорождающих категорий получает конкретное воплощение в разных видах и формах межтекстового взаимодействия. Зонами бифуркации становятся конкретные отрывки текстов, прецедентные имена, системы приемов, темы, мотивы, мифологические и психологические архетипы. Диссипативные процессы возникают при разных видах диалогичности: 1) в диалогах между текстами, включающими элементы биографии авторов и реальных жизненных ситуаций (За упокой Высоцкого Владимира /коленопреклоненная Москва, /разгладивши битловки, заводила /его потусторонние слова.../Спи, шансонье Всея Руси...)-, 2) в полемических диалогах автора с другими поэтами прошлых эпох и современниками (Будешь бегать к лету. / Счастье есть, мой свет. /Это воли нету. /И покоя нет); 3) в диалогах с художественными образами литературных произведений (О, что полцарства для меня! /Дитя, наученное веком, /возьму коня, отдам коня, /за полмгновенья с человеком...). Диссипация новых смыслов, не присущих тексту-источнику, возникает также в процессе гиперболизации предтекста, заимствования его фонетического рисунка или пародирования на любом языковом уровне. Типы интертекстуальных маркеров выражаются по-разному: от имплицитных, глубоко скрытых в подтексте, до явных прямых цитат.

Часто интертекстуальность представляет собой определенную «точку отсчета» рефлексии автора, его желания понять себя и окружающий мир на новой эмоционально-интеллектуальной волне. Проанализируем стихотворение Виктора Кривулина «Урок словесности» (орфография и пунктуация авторские): на гусениц похожие училки /учили нас не ползать, но летать: /у собакевича особенная стать /у чичикова личико личинки — /все это мне до смерти повторять /до вылета из кокона— в какую / непредсказуемую благодать? В тексте выявляется 6 маркеров аллотропичности. Из них 4 представляют собой интертекстуальные включения: не ползать, но летать (не ползать, а летать — «Песня о Соколе» М. Горького); собакевич, чичиков (Собакевич, Чичиков — «Мертвые души» Н.В. Гоголя); особенная стать (у ней особенная стать — «Умом Россию не понять...» Ф.И.Тютчева). Маркером фонетической организации стиха является сочетание у чичикова личико личинки. Важное

смыслообразующее значение имеет сравнение на гусениц похожие училки, поэтому его в данном случае мы также считаем маркером аллотропичности. Ка= 0,86. Остальные факторы, влияющие на аллотропичность текста и самоорганизацию глубинных смыслов, рассмотрим в ходе анализа.

Уже первые две строки представляют собой зону бифуркации. Диссипативный процесс возникает за счет скрытого противоречия: с одной стороны, учителя учили хорошему — не ползать, но летать (но горьковская категоричность значимо отсутствует: союз а заменен союзом но), с другой стороны, учителя пренебрежительно названы училками и, главное, они похожи на гусениц, которые как раз не летают, а ползают. Отсюда возникает невербализованный смысл: учат одному, а сами делают другое, либо: учат тому, на что сами не способны. Хотя возможно еще одно направление аттрактора: гусеница— это потенциальная бабочка, и учителя— это не реализовавшие себя люди, но еще способные «стать бабочками».

Следующая зона бифуркации — 3-я строка у собакевича особенная стать, из которой вырисовывается в общем-то положительный образ гоголевского героя, поскольку «срабатывает» интертекстуальный маркер аллотропичности особенная стать — незабываемый образ России, в которую можно только верить. А вот образ Чичикова в следующей зоне бифуркации предстает иным: у чичикова личико личинки. Повтор звукового сочетания [чи\ и гласного [и] объединяют чичикова и личинку в единое смысловое целое. А поскольку все происходит в коконе, то чичиков — один из нас, такая же личинка. Причем чичиков предстает не отрицательным героем, поскольку личинка — это стадия индивидуального развития многих животных, т.е. он способен к дальнейшему развитию. Тогда возникает вопрос: а какие мы? Тоже чичиковы (и что они собой представляют?) или нас такими хотят сделать? Неспроста училки — учили — чичиков объединяются фонетически. В итоге возникает понимание очень странной учебы, в которой смешаны положительные и отрицательные литературные герои, учителя не вызывают уважения и сами ни на что не способны. Впечатление, что школа— это кокон, не дающий расправить крылья, усиливается также за счет написания личных имен без заглавной буквы и отсутствия знаков препинания: перед нами не перечисление и не выделение кого-то, а сплошная биомасса. После такой школы будущая свободная жизнь представляется непредсказуемой благодатью, но вопросительный знак в конце рождает сомнения в этой благодати. Всех этих смыслов нет в словарных значениях лексем, они возникли как результат диссипативных процессов за счет, в первую очередь, интертекстуальных и фонетических маркеров аллотропичности.

В творчестве всех исследуемых поэтов интертекстуальность представляет собой околоядерное явление организации аллотропичности текста. Наиболее активно интертекстуальные связи проявляются в творчестве А. Вознесенского и Б. Ахмадулиной: в их идиостилях один маркер интертекстуальности встречается в двух стихотворениях. В идиостилях

Н. Заболоцкого и М. Светлова выявляется одно инновационное включение в трех стихотворениях, у М. Цветаевой — в пяти поэтических текстах.

Третья глава — «Роль фонетических особенностей русского поэтического языка в создании аллотропичности поэтического текста» — посвящена исследованию основных фонетико-семантических зон бифуркации (параграф 3.1.); звуковой форме слова как источнику новых смыслов (3.1.1.); выявлению типов актуализации фонетического уровня поэтического текста (З.1.2.). В отдельном параграфе 3.2. анализируются диссипативные процессы при лексикализации звуковых комплексов.

Аллотропичность поэтического текста создается за счет актуализации фонетического значения слова. Асимметрия языкового знака, основанная на гораздо большем, чем в естественном языке, взаимовлиянии означающего и означаемого, образует зоны бифуркации. Основные из них: лексемы, различающиеся только одним звуком; лексемы с зеркальным отражением звуков; значимый повтор одного или нескольких звуков в контексте; соположение фонетически подобных слов; звукосмысловая изотопия. Фонетическое значение языковых единиц изменяет «качество» означающего и этим определяет специфику взаимосвязи означаемого и означающего языкового знака, т.е. превращает «линию» восприятия высказывания путем трансмерных переходов в сложную смысло-звуковую комбинацию, тем самым семантически углубляя, расширяя и художественно кодируя информацию поэтического текста.

Приведем некоторые примеры: Вошла в липовом в логово и в лоно /ловушки — и благословил ловец / все, что совсем почти, едва лилово / или около-лилово, наконец (Б. Ахмадулина). В данном контексте один маркер аллотропичности — повтор звуков, представленный несколькими разновидностями (повтор звуков о, л и сближение слов с фонетически близкими комплексами звуков); Ка= 0,25. Весь контекст объединен фонетической фракталью «лов»: лиловый, благословил, ловушка, ловец. Но фонетическая фракталь «лов» в данном контексте одновременно является основой разных семантических фракталей «лиловый» и «ловить», в результате чего во всех лексемах самоорганизуется смысл ловли, ловушки. Не только героиня вошла в логово ловушки, но она сама — ловец и ловушка, олицетворением чего является лиловый цвет.

Лексикализация звуковых комплексов (как правило, окказиональная) представляет собой «неструктурное» явление в системе языка, поскольку превращение несловных языковых единиц в знаменательные слова представляет собой нетипичные образования не только по отношению к естественному, но даже и к поэтическому языку. Лексикализироваться может любая языковая единица: отдельные звуки, комплексы звуков, морфемы, сочетания слов, предложно-падежные сочетания, т.е. в качестве понятия может выступать не только слово, но любая единица языка. В наш-час— страну! В сей-час— страну! / В на-Марс— страну! В без-нас—

страну! 2. Торопись, ветрило-вихрь-бродяга... 3. Прощай, вьюг-твоих-приютство. /Воркотов приятство (М. Цветаева).

Одним из активных видов лексикализации является лексикализация корневых морфем, которые в современном естественном языке употребляются только в составе производных слов (звездь, рядь, ёжь, рьянь, ржавь, сырь, хмурь). Сам процесс высвобождения корня из многослойной морфемной оболочки, лексикализация первообразного ядра слова является диссипативным процессом самоорганизации многочисленных смыслов. И самый главный источник аллотрпичности данных слов — все они не предшествуют своим производным (например, молвь — молва, молвить, замолвить, обмолвка и т.д.), как древние корни, а интегрируют в себе их исторически развившиеся значения. Например: То вскачь по хребтам наклонным, / То — снова круть. / За красным, за красным конным / Все тот же путь (М. Цветаева). Хотя данное слово создала М. Цветаева, оно (в силу «оголенности» корня) воспринимается не столько производным, сколько производящим, т.е. той синкретической лексемой, от которой призведены прилагательное крутой, глагол крутить, существительное крутизна. Само это свойство слова — быть производным, но восприниматься производящим — носит аллотропичный характер. В силу этого каждая лексикализованная корневая морфема представляет собой зону бифуркации, в которой проявляется не одно значение, а многие глубинные смыслы. Таким образом, вновь созданное слово, представляющее лексикализацию корня, не сводимо к слову-этимону, а обогащено всеми исторически развившимися значениями его производных слов, в силу чего оно потенциально аллотропично и способно рождать самые разнообразные смыслы в условиях определенного контекста.

Аллотропичность поэтического текста за счет явления лексикализации в разных исследуемых идиостилях проявляется в разной степени. Русский поэт, в творчестве которого лексикализация проявилась достаточно частотно — М.И. Цветаева. (Отдельно можно говорить об этом явлении в творчестве В.Хлебникова, но разносторонне и глубоко исследование творчества В. Хлебникова уже проведено В.П. Григорьевым).

Четвертая глава — «Языковые средства передачи аллотропичности синтагматических связей поэтического текста — посвящена исследованию синтагматических свойств слова (4. 1.); специфике понятий стандартные и нестандартные словосочетания (4.2.); анализу диссипативных процессов, возникающих при нелинейных связях глагола с существительным (4. 3.); прилагательного и причастия с существительным (4. 4.); при нелинейных связях существительных (4. 5.).

Основными зонами бифуркации, возникающими как результат нелинейной сочетаемости глагола с существительным, являются следующие: связь непредметного существительного в функции подлежащего с глаголами физического действия (юлит глагол)', связь предметного существительного с глаголом психического действия (будильник полночи добьется)', связь

непредметного существительного в функции обстоятельства с глаголом движения (ушел в расплывчатость); значимое отсутствие глагола физического действия или состояния при беспредметном существительном (1вблизи субботы)-, связь фазисного или психического глагола с предметным существительным в роли дополнения (мстить мостами).

Рассмотрим механизм появления новых смыслов на следующем примере: меня заманивали вглубь /чужих печалей, свадеб, вздоров (Б. Ахмадулина). В данном выражении проявляется словарное значение глагола заманить — привлекая чем-нибудь, завлечь. Точка бифуркации находится между первой и второй строкой: заманить в глубь чего? Именно здесь возникает диссипация нового смысла. Существительные отражают разные ипостаси реальной жизни, в которой есть и печали, и радости, и бессмысленность. Форма множественного числа существительных усиливает ту чуждую «круговерть», которая страшит лирическую героиню и которой она сопротивляется, но, видимо, не всегда успешно. Почему страшит? Потому что там все — чужое и туда заманивают. Словарные значения этих слов дают направление аттрактору: если есть чужое, то должно быть и свое? Есть понимание «своего» в широком смысле слова, т.е. это не только именно твое, принадлежащее тебе, но близкое, родное, созвучное твоей душе, твоему мировоззрению и пониманию бытия. В «свое» идешь сам, и идешь не задумываясь. Возможно, и в «своем» есть вздоры, но они — другие вздоры, и другие печали, и другие свадьбы. Проживание не своей жизни — не такой уж редкий сценарий, а сила сопротивления чужому — это, возможно, и есть сила духа сильной личности. Ни одна лексема в отдельности в данном выражении не несет такие смыслы, они возникают при взаимоналожении разных сем значений в конкретной точке бифуркации.

Нелинейная связь глагола с существительным является ядерным фактором аллотропичности в идиостиле Б. Ахмадулиной и А. Вознесенского, околоядерным — у Е. Евтушенко, Н. Заболоцкого и М. Светлова, фактором ближней периферии — у М. Цветаевой.

Нелинейность сочетаний прилагательных или причастий с существительными базируется на семантическом взаимопроникновении, диффузии двух фракталей: 1) «человеческая душа, внутреннее бытие личности» и 2) «внешний вещественно-предметный мир». Выявляются два типа их взаимодействия: первая фракталь накладывается на вторую (прокаженный бубенец, глухонемая тайна)-, вторая фракталь накладывается на первую (железная свобода, липкая дремота).

Необходимо отметить еще одну особенность появления новых смыслов в поэтическом произведении, когда абсолютно стандартные, даже заштампованные в естественном языке словосочетания обретают новый смысл в поэтическом тексте. В этом отношении весьма показательно творчество М. Цветаевой, которая любой, самый заурядный предмет быта может «перевести» в художественную и даже философскую плоскость. Например, лексема стол в идиостиле поэта — это письменный вьючный мул,

строжайшее из зерцал, заживо смертный тес\ стол, твердивший, что каждой строчки /сегодня — последний срок, стол, к которому обращаются так: Так будь же благословен— /Лбом, локтем, узлом колен. /Испытанный,— как пила /в грудь въевшийся— край стола! В таком контексте стандартные сочетания письменный стол, обеденный стол становятся, фактически, символами определенного образа жизни, проявлением мировоззрения поэта: Вас положат — на обеденный, /А меня — на письменный. Стандартная фракталь «мебель» изменилась на философскую фракталь «смысл жизни», и уже в ней самоорганизуются разнообразные диссипативные структуры с лексемой стол и соответствующим набором новых глубинных смыслов.

Нелинейная сочетаемость прилагательного или причастия с существительным является ядерным фактором аллотропичности в идиостилях Б. Ахмадулиной и А. Вознесенского, околоядерным — у Е. Евтушенко и Н. Заболоцкого, фактором ближней периферии — в идиостилях М. Светлова и М. Цветаевой.

При нелинейной сочетаемости существительных явно выделяются две зоны бифуркации — родительный и творительный падежи, в которых особенно активно происходит переход от парадигматически и синтагматически упорядоченных значений лексем к новым самоорганизующимся смыслам (труп розы, вид беды; море — небом в тебя отваживаюсь...).

Нелинейная связь существительных является ядерным фактором аллотропичности в идиостилях Б. Ахмадулиной, А. Вознесенского и Н. Заболоцкого; фактором ближней периферии — у Е. Евтушенко, М. Светлова и М. Цветаевой.

Нелинейная сочетаемость характерна для творчества всех представленных поэтов. Самая высокая частотность данных сочетаний выявляется в идиостиле Б. Ахмадулиной: в каждом стихотворении поэта фиксируется не менее 12 нестандартных сочетаний. В 426 ее стихах зафиксировано более 5 тысяч неузуальных сочетаний лексем. Высокая активность данного маркера аллотропичности является идиостилевой приметой творчества Б. Ахмадулиной и тем самым отличает ее поэзию от остальных исследуемых идиостилей. Вторая позиция у А. Вознесенского — более 5 нелинейных сочетаний в каждом стихотворении; третья— у Н. Заболоцкого— более двух связей лексем на одно стихотворение. Наименее активно использование неузуальных связей отмечается у Е. Евтушенко, М. Светлова и М. Цветаевой. В целом цифры показывают, что практически каждое стихотворение в исследуемой поэзии содержит хотя бы одну нелинейную синтагматическую связь (от 0,8 у М. Цветаевой до 12 у Б. Ахмадулиной).

Анализ нелинейных сочетаний показывает, что их объединение в поэтическом тексте не выливается в простую комбинацию лексических значений. Данные сочетания репрезентируются в сознании как сложные

концептуально-когнитивные структуры: каждое такое сочетание не только рождает новый художественный смысл, но и вбирает в себя, одновременно и органично, все противопоставления, часто несовместимые с точки зрения обыденного сознания с реальной жизнью. Таким образом, в нелинейных сочетаниях ярко проявляются диссипативные процессы, в результате которых происходит самоорганизация новых глубинных смыслов.

В пятой главе — «Роль грамматических категорий русского языка в создании аллотропичности поэтического текста» — выявляются формально-грамматический и содержательный уровни поэтического языка (5.1.); исследуются диссипативные процессы при переносном употреблении грамматических форм (5.2.): категории наклонения глагола (5.2.1.); категории времени глагола (5.2.2.); категории лица в поэтическом тексте (5.2.3.). В параграфе 5.3. исследуется окказиональное формообразование: анализируется семантический потенциал категории рода существительного (5.3.1.), одушевленности /неодушевленности существительного (5.3.2.); смыслообразующая роль категории числа (5.3.3.), категории вида глагола (5.З.4.), сравнительной степени и кратких форм прилагательных (5.З.5.).

Аллотропичные возможности переносного употребления грамматических форм выявляются на уровне глагольных категорий. Наиболее активно себя проявляют категории наклонения, лица и времени.

Диссипативные процессы смыслопорождения происходят за счет рассогласования форм грамматического лица, наложения значений разных форм лица, присвоения говорящим потенциальной речи адресата (Вот мы лежим. Нам плохо. Мы больной... Чел* я, больной, так неприятен мне, /так это тем, что он такой неряха...). Глубинные смыслы в таких ситуациях возникают в результате «наложения» обозначения себя как субъекта речи и одновременно себя как объекта восприятия.

Самоорганизация новых смыслов возникает при семантически значимой перемене грамматического рода существительного. Выявим аллотропичный потенциал окказионального образования форм рода на примере строк из стихотворения А. Вознесенского, посвященном Белле Ахмадулиной: Ах, Белка, лихач катастрофный, /нездешняя ангел на вид. /люблю твой фарфоровый профиль, /как белая лампа горит! Фиксируется 4 маркера аллотропичности: женский род существительного ангел, неузуальные связи лихач катастрофный, фарфоровый профиль, личное имя Белка (поскольку его «раскодирование» дано в посвящении ко всему стихотворению). Ка= 1. Диссипативный процесс возникает, в первую очередь, в зоне бифуркации нездешняя ангел. Основное значение лексемы ангел — сверхъестественное существо, посланец бога. Б. Ахмадулина — талантливый поэт, что понимает и ценит другой поэт, написавший эти строки. Талант— божий дар, и в этом смысле каждый настоящий поэт посланец бога, проводник духа, неземного. Но Б. Ахмадулина — и друг автора строк, о чем говорит обращение к ней — Белка, поэтому в лексеме ангел проявляется и дополнительное словарное значение — «ласковое

обращение к человеку». Она— и собрат по цеху поэтов, о чем А. Вознесенский пишет в этом же стихотворении: Что нам впереди предначертано? /Нас мало. Нас может быть четверо. /Мы мчимся — / а ты божество! / И все-таки нас большинство. Изменение мужского рода существительного на женский «персонифицирует» именно женщину-поэта, рождает смысл уникальности ее таланта, поскольку традиционно ангел — это «крылатый отрок, юноша». Крылатая женщина-поэт — это поэт вдвойне, в ней причудливо переплетаются и поэтическое, и лучшее женское начало (как писал И. Бродский о Б. Ахмадулиной, «хороший поэт является сокровищем нации. Тем более, если такой поэт женщина»). Все эти смыслы возникают именно за счет изменения категории рода существительного ангел. Кроме того, диссипация усиливается за счет того, что в словосочетании нездешняя ангел проявляется скрытый плеоназм: ангел не может быть «здешним», лексическое значение слова ангел априори включает сему небесности, т.е. неземного, нездешнего. Такая синтагматика прилагательного с существительным еще больше углубляет и раскрывает невербализованные смыслы контекста.

С категорией рода в естественном языке тесно связана лексико-грамматическая категория одушевленности / неодушевленности существительных. Особенно важно, когда эта категория становится сюжето-и смыслообразующей в поэтическом тексте, как, например, в стихотворении А. Левина «Мы грибоеды». В нем речь идет о людях — грибоедах, которые имеют особые отношения с грибами. Грибоеды могут съесть гриб-маховик, скушать валуй, испытывать груздь, вырубать коротковолнушки, выслеживать шампиньонов, съесть белый гриб-буровик, послушать рассказы мудрейших о кознях грибов сатанинских. Проанализируем одну строфу этого стихотворения: Мы учим своих грибоедов / подкрадываться к лисичкам, /выслеживать шампиньонов /и всяких хитрых строчков. /Мыучим своих грибоедиков /так съесть белый гриб-буровик, / чтоб зубы остались целы / и чтоб он не успел забуриться. Выявляется 7 маркеров аллотропичности: 3 окказиональных существительных грибоед, грибоедик, гриб-буровик (в русском языке есть существительное грибоед в значении жук, живуи/ий в грибах, но не в значении любитель грибов), три нелинейные синтагматические связи — подкрадываться к лисичкам, выслеживать шампиньонов, хитрые строчки; употребление лексем шампиньон и строчок как одушевленных существительных. Ка= 0,875. Каждый маркер вносит свою «лепту» в диссипацию глубинных смыслов, но в данном случае нас интересует проявление категории одушевленности / неодушевленности. Строки выслеживать шампиньонов / и всяких хитрых строчков являются зоной бифуркации, в которой возникает диссипативный процесс за счет противоречия между нормативной неодушевленностью и контекстуальной одушевленностью существительных. «Одушевление» шампиньонов и строчков усиливается также за счет лексического значения глагола выслеживать, предшествующей строки подкрадываться к лисичкам,

звукового подобия лексем шампиньон и шпион. В итоге возникает картина не собирания грибов, а охоты за живыми существами. Это может быть игра в шпионов, поскольку учат грибоедиков, может быть охота на зверей, которой взрослые грибоеды также учат своих детей. В любом случае лес для грибоедов, с одной стороны, это природная «кладовая», в которой собирают грибы и едят (съесть белый гриб-буровик), но грибы особые: не боровик, а буровик, не моховик, а маховик; с другой стороны — лес наполнен живыми существами со своими характерами (хитрые строчки, белый гриб, который может забуриться), с ними играют, на них охотятся. Изменение категории неодушевленности в сторону одушевленности и обратно изменяет направление аттрактора из фрактали «еда» во фракталь «живой мир» и наоборот. В результате чего возникает образ сложного, почти сказочного мира, в котором живут грибоеды, и они воспринимают такой мир абсолютно естественно, как дети. В данных строках аттрактор может быть направлен также во фракталь «народные поверья», в которых обнаруживается особое отношение к грибам, которые в народных представлениях занимали промежуточное положение между растениями и животными и даже наделялись демоническими свойствами. В любом случае грамматический сдвиг оппозиции одушевленность / неодушевленность при назывании грибов явился причиной возникновения диссипативного процесса порождения новых, не лежащих на «поверхности» смыслов стихотворения.

Диссипативные процессы возникновения глубинных смыслов как результат «смыкания обобщения и конкретности выражения» возникают при образовании форм множественного числа у существительных Би^иШа 1ап1шп (ады, анафемы, блажи, невспаханности, новоявленности, первоголубизны, рокота, топоты, штампованности). Образование форм единственного числа от существительных р1игаНа гапШт (бредня, греза, грабля, дребезг, кознь, ошметок и под.) также способно создавать аллотропичность поэтического текста, но это грамматическое явление проявляется в поэзии заметно слабее.

Аллотропичные возможности активно проявляет категория вида (вытосковать, отскитаюсь, слуханул бы, заподазриваешь, пусть вознянчится). Самоорганизация новых смыслов интенсивно происходит в условиях грамматической антитезы (противопоставление личных и безличных форм, возвратных и невозвратных, форм совершенного и несовершенного вида), концентрации однотипных грамматических форм.

Рассмотрим строки М. Цветаевой, в которых оппозиция глаголов совершенного и несовершенного вида становится зоной бифуркации, в которой за счет актуализации грамматического значения вида возникает диссипация новых оттенков смысла высказывания: Что за тебя, который делом занят, / Не умереть хочу, а умирать. Противопоставление умереть-умирать представляет собой диссипативный процесс рождения глубинных смыслов. Изменение совершенного вида глагола умереть на несовершенный вид умирать изменяет направление аттрактора высказывания: из фрактали

«смерть» лексема перемещается во фракталь «смертельные мучения»: нет ничего дороже человеческой жизни, и умереть за кого-то или за что-то — это самая высокая цена, которую может предложить человек. Но поэт в своем мире «безмерности» находит еще более высокую цену: не просто умереть, аумирать — долго и мучительно — готова ее лирическая героиня. Изменение только категории вида порождает, самоорганизует иной, более глубокий смысл всего высказывания.

Аллотропичные возможности частей речи выявляются в различных случаях синкретизма, семантизации, актуализации, концентрации / отсутствии форм разных частей речи.

Синкретизм частей речи потенциально представляет собой явление аллотропичности, поскольку в лексемах одновременно проявляются значения разных частей речи. Грамматическая неопределенность, благодаря которой в зонах бифуркации развиваются диссипативные процессы, проявляется в поэзии по-разному. Наиболее активно проявляется субстантивация прилагательных и причастий (Злорадствует пусть и ревнует / былая твоя и нездешняя— /начните иную), реже фиксируется употребление глаголов, наречий, служебных частей речи в функции существительного (Споем последнее прости. И улыбка из великого Издали... Я живу в государстве по имени КАК БЫ). Интонационное, мелодическое или ритмическое выделение слова (на письме — графическое) может вызвать его частичную или полную грамматическую трансформацию (Марина, до! До — детства, до— судьбы, /до — ре, до — речи, до— всего, что после...). В результате частеречный синкретизм является потенциальным источником возникновения сложных смыслов, создающих аллотропичность поэтического текста.

В поэтических текстах действие или состояние может выражаться через существительное не суффиксальным словообразованием, а частеречной трансформацией. Приведем пример из стихотворения А. Левина «Разные летали»: За окном моим летали / две веселые свистели. / Удалые щебетали /куст сирени тормошили. /А по крыше магазина /важно каркали гуляли / и большуи/ие вопили / волочили взад-вперед. /Две чирикали лихие / грызли корочки сухие, / отнимали их у толстых / косолапых воркутов. /Ак окошечку подсели /две кричали-и-галдели /и стучали в батарею, / не снимая башмаков. Маркерами аллотропичности в данном контексте являются все глаголы в функции существительного, их 6; Ка = 0,4. Узуальные глаголы в данном тексте функционируют как имена существительные. Поэт использует узуальные глаголы как формы мн. числа не существующих в языке названий для несуществующих в реальном мире живых существ. Причем сразу возникают образы птиц: сам контекст рождает такие ассоциации: летали, куст сирени тормошили, грызли корочки сухие, к окошечку подсели. Но главное то, что почти все глаголы, используемые в наименовании неизвестных живых существ, являются глаголами звучания: свистели, щебетали, вопили, чирикали, кричали-и-галдели, т.е. из-за

словарного значения глаголов данные лексемы одновременно выражают и субъект действия и в какой-то степени само звуковое действие, которое этот субъект производит. Превращение предиката в субъект устраняет специфически глагольные значения времени и вида, но при этом остается значение динамики, заложенное в глагольных основах, и возникает значение конкретности и одушевленности. Такое сложное соединение смысловых фракталей и грамматическая диффузия превращает эти лексемы в зоны бифуркации, в которых рождаются самые разные смыслы. Глубину этих смыслов усиливают словообразовательные ассоциации с существительными на — алъ и — аля\ поскольку свистели, щебетали и т.д. в данном контексте — формы мн. числа, то существует потенциальная промежуточная форма— свистель(ля), щебетель(ля) и под. Лексема летали используется поэтом двояко: в первой строке — это однозначно глагол летать: За окном моим летали две веселые свистели; в названии же («Разные летали»), заложен двойной смысл: с одной стороны, летали может быть глаголом, а разные — субстантивированным прилагательным, но контекст стихотворения все-таки поворачивает аттрактор в сторону того, что летали — это существительное во множественном числе (все те, кто летает), т.е. всех свистелей, щебетачей и т.д. поэт называет деталями. Сама возможность разной интерпретации частеречной принадлежности лексемы летали и, соответственно, разное понимание возникающих смыслов, представляет собой диссипативный процесс самоорганизации неоднозначных смыслов данного контекста. В итоге, включение узуальных глаголов свистели, щебетачи, вопили, чирикали, кричали-и-галдели в класс существительных, превращает их в зоны бифуркации, в которых актуализируются многочисленные парадигматические связи и происходит рождение глубинных смыслов.

Ни в одном из исследуемых идиостилей грамматические маркеры аллотропичности не входят в ядерную и околоядерную зону, а являются периферийными факторами в создании аллотропичности поэтического текста. Наиболее активно грамматические средства используют Е. Евтушенко, А. Вознесенский и М. Цветаева: в их идиостилях выявляется один грамматический маркер на 5 стихотворений. Фактом дальней периферии использование грамматических маркеров является у Н. Заболоцкого и М. Светлова; в их идиостилях выявляется 1 маркер на 20 и 33 стихотворения соответственно.

В Заключении обобщаются результаты исследования, излагаются его основные выводы, подтверждающие гипотезу и вынесенные на защиту положения:

1. Выделены основные языковые маркеры аллотропичности поэтического текста. Аллотропичность создается за счет 6-ти основных маркеров: нелинейных синтагматических связей лексем, лексикализации, специфического проявления грамматических категорий, влияния

означающего (фонетический облик слова) на означаемое (лексическое значение), интертекстуальности, дискурсивности.

Установлены критерии определения аллотропичности поэтического текста. Аллотропичность/ неаллотропичность текста определяется количеством и качеством маркеров в контексте. Аллотропичный текст — это текст с коэффициентом аллотропичности (Ка) не менее 0,25. Коэффициент аллотропичности определяется формулой: Ка = АЛЧ, где А — количество маркеров, N — количество строк. Чем выше соотношение АЛЧ, тем аллотропичнее текст.

2. Создан терминологический аппарат исследования аллотропичности поэтического текста. К числу основных понятий относятся следующие: фракталь, диссипативная структура (диссипативный процесс), аттрактор, бифуркация, трансмерность. Введен в научный обиход новый термин — фонетическая фракталь.

3. Выявлены основные языковые средства реализации аллотропичности поэтического текста на базе дискурсивных и интертекстуальных компонентов. Аллотропичный потенциал дискурсивных связей в поэтическом тексте проявляются за счет координации нескольких основных систем. Во-первых, поэтическое произведение отражает слияние собственно текста, с одной стороны, и авторских интенций, биографических элементов, мировоззренческих установок автора — с другой, т.е. в нем проявляется координация двух систем: текст—личность. Во-вторых, текст, созданный автором в некоторой культуре, воспроизводит речевые и эмотивные характеристики, типы поведения, восприятие жизни, характерные для носителей данной лингвокультурной общности, т.е. в нем проявляется координация систем: текст-социум. В-третьих, в поэтических текстах некоторые смыслы выявляются в условиях коммуникативной и временной дистанции между автором и читателем, что позволяет находить в поэзии те смыслы, которые могут появляться в процессе существования текста в «большом времени»: каждое произведение искусства ведет диалог и с голосами из прошлого, и обогащается новыми смыслами в будущем своем существовании, т.е. в нем проявляется координация систем: текст—время. Координация одновременно функционирующих нескольких систем объективно не может быть однозначной: все три типа дискурсивных связей становятся источником новых глубинных смыслов, которые отражают экстралингвистические феномены и тем самым создают аллотропичность поэтического текста.

Интертекстуальность получает конкретное воплощение в разных видах и формах межтекстового взаимодействия. Реализация интертекстуальных смыслов очень разнообразна — от преемственности до конфронтации. Диссипативные процессы в диалогах между текстами, включающими элементы биографии авторов и реальных жизненных ситуаций; в полемических диалогах автора с другими поэтами прошлых эпох и современниками; в диалогах с художественными образами литературных произведений. Самоорганизация

новых смыслов, не присущих тексту-источнику, возникает также в процессе гиперболизации предтекста, заимствования его фонетического рисунка или пародирования на любом языковом уровне. Типы интертекстуальных маркеров выражаются по-разному: от имплицитных, глубоко скрытых в подтексте, до явных прямых цитат.

У всех поэтов интертекстуальность представляет собой околоядерное явление организации аплотропичности текста. Наиболее активно интертекстуальные связи проявляются в творчестве А. Вознесенского и Б. Ахмадулиной: в их идиостилях один маркер интертекстуальности встречается в двух стихотворениях. В идиостилях Н. Заболоцкого и М. Светлова выявляется одно инновационное включение в трех стихотворениях, у М. Цветаевой — в пяти текстах.

Построчный анализ эксплицитного проявления интертекстуальности в исследуемых идиостилях выявил следующее: одно инотекстовое включение приходится на 66 строк у А.Вознесенского, на 126— у Б.Ахмадулиной, на 127 — у М. Светлова, на 135 — у М. Цветаевой, на 141 — у Е. Евтушенко, на 149— у Н.Заболоцкого. Данный анализ показывает, что самым интертекстуальным поэтом является А. Вознесенский. В разных идиостилях наблюдается разная степень интертекстуальной активности, но в творчестве каждого из исследуемых поэтов она наблюдается регулярно и является важным фактором в создании аплотропичности поэтического текста.

4. Определены фонетические средства формирования аплотропичности русского поэтического текста. Основные из них: соположение лексем, различающиеся только одним звуком; сочетание лексем с зеркальным отражением звуков; значимый повтор одного или нескольких звуков в контексте; соположение фонетически подобных слов; звукосмысловая изотопия. (Например: 1. Как плавно выступала пава, / пока была ее пора! — / опалом пагубным всплывала / и Анной Павловой была. 2. Свело. Свело. Свело. / С тобой. С тобой. С тобой. /Алло. Алло. Ano. / Отбой. Отбой. Отбой).

Все виды фонетико-семантических зон бифуркации регулярно встречаются у М. Цветаевой, для нее же характерна звукосмысловая изотопия. Звуковая модуляция является ядерным фактором аплотропичности в идиостиле Б. Ахмадулиной. В творчестве А. Вознесенского, Е. Евтушенко, Н. Заболоцкого, М. Светлова данный процесс представляет собой явление ближней периферии.

5. Выявлена роль лексикализации в создании аплотропичности поэтического текста. Пограничные грамматические явления проявляются в превращении отдельных звуков, комплексов звуков, морфем, сочетаний слов, предложно-падежных сочетаний в знаменательные слова. (Например: Внаш-час— страну! В сей-час— страну! /В на-Марс— страну! В без-нас — страну!). Лексикализованные таким образом элементы представляют собой маркеры аплотропичности поэтического текста, поскольку каждая трансформированная языковая единица не имеет закрепленного за ней

словарного языкового значения, а получает его только в контексте, в процессе лексикализации, что и создает аллотропичность поэтического текста.

Способы лексикализации разнообразны: членение слова; лексикализация корневых морфем, которые в современном естественном языке употребляются только в составе производных слов; превращение комплекса звуков в знаменательное слово; словообразовательный процесс сложения разных слов; превращение словосочетаний и предложений в знаменательные слова.

Зоны бифуркации, в которых возникает диссипация новых смыслов за счет окказиональной лексикализации фиксируются у М. Цветаевой в среднем в каждых трех стихотворениях, У Е. Евтушенко и А. Вознесенского — в 6 текстах, у М. Светлова — в 33, у Н. Заболоцкого — в 20, у Б. Ахмадулиной — в 143 стихотворениях.

Построчный анализ активности лексикализации как маркера аллотропичности в анализируемых идиостилях показал следующее: у Б. Ахмадулиной один лексикализованный элемент приходится на 7714 строк, у А.Вознесенского— на 161, у Е.Евтушенко— на 265, у Н. Заболоцкого— на 980, у М.Светлова— на 1433, у М.Цветаевой — на 77 строк.

У М. Цветаевой, А. Вознесенского и Е. Евтушенко лексикализация представляет собой явление ближней периферии, у Н. Заболоцкого и М. Светлова — дальней. Для идиостиля Б. Ахмадулиной лексикализация не характерна.

6. Выявлены языковые средства передачи аллотропичности синтагматических связей поэтического текста, определена степень их влияния на возникновение глубинных смыслов в поэтическом тексте.

Нелинейные связи глагола с существительным являются ядерным фактором аллотропичности в идиостиле Б. Ахмадулиной и А. Вознесенского, околоядерным — у Е. Евтушенко, Н. Заболоцкого и М. Светлова, фактором дальней периферии периферийным — у М. Цветаевой.

Нелинейные синтагматические связи прилагательного или причастия с существительным являются ядерным фактором в идиостиле Б. Ахмадулиной и А. Вознесенского, околоядерным — у Е. Евтушенко и Н. Заболоцкого, фактором ближней периферии — в идиостилях М. Светлова и М. Цветаевой.

Нелинейные связи существительных являются ядерным фактором аллотропичности в идиостилях Б. Ахмадулиной, А. Вознесенского и Н. Заболоцкого; фактором ближней периферии — у Е. Евтушенко, М. Светлова и М. Цветаевой.

Нелинейные синтагматические связи характерны для творчества всех представленных поэтов. Самая высокая условная плотность неузуальных сочетаний выявляется в идиостиле Б. Ахмадулиной— 12,1, т.е. в каждом стихотворении поэта фиксируется не менее 12 таких сочетаний. В 426 стихах

поэта зафиксировано более 5 тысяч неузуальных сочетаний лексем. Высокая активность данного маркера аллотропичности является идиостилевой приметой творчества Б. Ахмадулиной и тем самым отличает ее поэзию от остальных исследуемых идиостилей. Вторая позиция у А. Вознесенского — более 5 нелинейных сочетаний в каждом стихотворении; третья — у Н. Заболоцкого — более двух таких связей на одно стихотворение. Наименее активно использование неузуальных связей отмечается у Е. Евтушенко, М. Светлова и М. Цветаевой. По насыщенности лирики неузуальными синтагматическими связями первую позицию занимают Б. Ахмадулина и А. Вознесенскии, превосходя в этом плане остальных исследуемых поэтов в несколько раз. В целом цифры показывают, что практически каждое стихотворение в исследуемой поэзии содержит хотя бы одну неузуальную синтагматическую связь (от 0,8 у М. Цветаевой до 12 у Б. Ахмадулиной).

Данные выводы подтверждает и построчный анализ нелинейной сочетаемости. В среднем у Б. Ахмадулиной 1 нелинейная связь приходится на 5 строк; у А. Вознесенского — на 6; у Н. Заболоцкого — на 22; у Е. Евтушенко — на 26; у М. Светлова — на 27; у М. Цветаевой — на 29 строк.

Не выявляется преобладание какого-то одного типа неузуальных связей в целом по всем идиостилям. В лирике Б. Ахмадулиной, Е. Евтушенко и М. Светлова самая высокая условная плотность нелинейной сочетаемости глаголов с существительными; в идиостилях А. Вознесенского, Н. Заболоцкого и М. Цветаевой самая высокая плотность нелинейных сочетаний прилагательных с существительными. Во всех исследуемых идиостилях (за исключением М Цветаевой) неузуальные связи представляют собой ядерный фактор аллотропичнсти; в идиостиле М. Цветаевой — околоядерный.

7. Определены грамматические средства формирования аллотропичности русского поэтического текста. Аллотропичность поэтического текста возникает в результате модификации грамматических значений знаменательных и служебных частей речи. Аллотропичный потенциал грамматических категорий в поэтической системе русского языка определяется тремя основными составляющими, а именно: переносным употреблением грамматических форм, окказиональным формообразованием и аллотропичным потенциалом частей речи.

Переносное употребление грамматических форм реализуется на уровне глагольных категорий. Наиболее активно себя проявляют категории наклонения, лица и времени. Диссипативные процессы смыслопорождения происходят за счет рассогласования форм грамматического лица, наложения значений разных форм лица, присвоения говорящим потенциальной речи адресата. Глубинные смыслы в таких ситуациях возникают в результате «наложения» обозначения себя как субъекта речи и одновременно себя как объекта восприятия, т.е. возникает «стереообозначение».

Окказиональное формообразование реализуется на уровне окказионального образования форм числа, рода, одушевленности / неодушевленности существительного, категории вида глагола, кратких форм и форм сравнительной степени прилагательных.

Аллотропичные возможности частей речи выявляются в различных случаях синкретизма, семантизации, актуализации, концентрации /отсутствии форм разных частей речи.

В результате синкретизма частей речи возникает грамматическая неопределенность, благодаря которой в зонах бифуркации развиваются диссипативные процессы. Грамматическая неопределенность проявляется в поэзии по-разному. Наиболее активна субстантивация прилагательных и причастий, реже фиксируется употребление глаголов, наречий, служебных частей речи в функции существительного. В поэтических текстах действие или состояние может выражаться через существительное не суффиксальным словообразованием, а частеречной трансформацией, которая является потенциальным источником возникновения сложных смыслов, создающих аллотропичность поэтического текста.

У Б. Ахмадулиной, М. Цветаевой, А. Вознесенского и Е. Евтушенко грамматические маркеры аллотропичности представляют собой явление ближней периферии. Наиболее активно грамматические средства использует М. Цветаева (1 маркер на 121 строку), на втором месте— А. Вознесенский (1 маркер на 138 строк), на третьем— Е. Евтушенко (1 маркер на 173 строки). В среднем в их идиостилях выявляется один грамматический маркер на 5 стихотворений. Фактором дальней периферии использование грамматических маркеров является у Н. Заболоцкого и М. Светлова; в их идиостилях выявляется 1 маркер на 20 и 33 стихотворения соответственно.

В целом можно сказать, что активные зоны бифуркации возникают при переносном употреблении форм глагола, окказиональном формообразовании существительных и прилагательных, синкретизме частей речи, семантизации и актуализации служебных частей речи. Концентрация определенных грамматических единиц, грамматические антитезы, поэтическая трансформация отдельных грамматических категорий отражают образ воспринимаемого поэтом мира и эксплицируют глубинные смыслы.

8. Выявлена соотносительная и индивидуально-авторская значимость маркеров аллотропичности в рамках исследуемых идиостилей. Установлены ядерные и периферийные маркеры аллотропичности в современной русской поэзии.

Основными маркерами аллотропичности в современной русской поэзии являются неузуальные синтагматические связи лексем. В творчестве всех исследуемых поэтов (кроме М. Цветаевой) они являются ядерным фактором. Важную роль в создании аллотропичности поэтического текста играют интертекстуальные связи; во всех исследуемых идиостилях они входят в околоядерную зону. Создание аллотропичности поэтического текста за счет актуализации фонетического значения слова представляет собой явление

ближней периферии во всех исследуемых идиостилях (за исключением Б. Ахмадулиной). Незначительна роль лексикализации и грамматических категорий: во всех исследуемых идиостилях данные маркеры являются факторами ближней и дальней периферии.

Таким образом, в диссертации выявлены языковые средства выражения аллотропичности в современной русской поэзии; определены языковые маркеры аллотропичности; установлена их соотносительная и индивидуально-авторская значимость.

Перспективой настоящего исследования является, во-первых, возможность дальнейшей разработки маркеров аллотропичности (окказиональное словообразование, синтаксические маркеры и т.д.), которые уточнят коэффициент аллотропичности и позволят проводить более глубокий и детальный анализ поэтических текстов; во-вторых, разработанная в диссертации методика аллотропичного анализа поэтического текста может быть использована для исследования художественных текстов разных жанров.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

I. Монографии:

1. Муратова Е.Ю. Лингвопоэтика Марины Цветаевой: монография. — Витебск: Изд-во ВГУ, 2005. — 96 с.

2. Муратова Е.Ю. Смыслы слова в системе поэтического языка XX века: монография. — Мн.: БГУ, 2008. — 207 с.

3. Муратова Е.Ю. Лингвосинергетика поэтического текста: монография. — М.: ИНФРА-М, 2012. — 220 с.

II. Статьи в журналах, рекомендованных ВАК РФ:

4. Муратова Е.Ю. Синергетический потенциал грамматических категорий в поэтической системе русского языка //Вестник Пермского университета (Российская и зарубежная филология). — Вып. 2 (18). — С. 7478.

5. Муратова Е.Ю. Синергетический анализ поэтического текста // Вестник РУДН. Серия: Теория языка. Семиотика. Семантика. — 2012. — № 2, —С. 53-58.

6. Муратова Е.Ю. Роль служебных частей речи в формировании художественных смыслов поэтического текста //Язык и культура: Изд-во Томского государственного университета.—2012. —Вып. 2 (18). —С. 53-62.

7. Муратова Е.Ю. Дискурсивная составляющая поэтического текста //Вестник Московского государственного областного университета. Серия «Русская филология». — 2012 —№4. — С. 11 - 15.

8. Муратова Е.Ю. A.C. Пушкин в творчестве М.И. Цветаевой //Вектор Науки Тольяттинского государственного университета. — 2012. — Вып. №3(21). — С. 37-42.

9. Муратова Е.Ю. Основные термины синергетики применительно к языку поэзии / Вестник Российского университета дружбы народов. Серия Теория языка. Семиотика. Семантика. — 2012. —№ 3. — С. 18-22.

10. Муратова Е.Ю. Проблемы интертекстуального взаимодействия в поэзии / Вестник ВолГУ. Серия 2. Языкознание.— 2012.— №2(16).— С. 31-35.

11. Муратова Е.Ю. Аллотропичный потенциал грамматических средств в лирике М.И. Цветаевой // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. —2013. —№ 12. —С. 134-141.

12. Муратова Е.Ю. Роль окказиональных существительных в создании аплотропичности поэтического текста // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «Русская филология». —

2013,—№6.—С. 32-36.

13. Муратова Е.Ю. Смыслообразующая роль компаративных и кратких форм прилагательного в поэтическом тексте // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «Русская филология». —

2014,—№ 1, —С. 7-11.

14. Муратова Е.Ю. Специфика функционирования причастия в поэтическом тексте //Вестник Пермского государственного университета. Российская и зарубежная филология. — 2014. — Вып. 1 (25). — С. 48-53.

15. Муратова Е.Ю. Многозначность слова в письмах Марины Цветаевой // Вестник Волгоградского университета. Серия 2. Языкознание. — 2013. — № 2 (18). — С. 179-182.

16. Муратова Е.Ю. Смыслообразующая роль окказиональных существительных на -ость- в поэтическом тексте //Вестник Российского университета дружбы народов. Серия Теория языка. Семиотика. Семантика. —2014. — № 2. — С. 40-44.

17. Муратова Е.Ю. Специфика аллотропичного анализа поэтического текста // Вестник славянских культур: научно-инф. журнал. — 2014. —№2(32). —С. 121-129.

18. Муратова Е.Ю. Художественная роль окказиональной лексики в творчестве Е. Евтушенко // Ученые записки Забайкальского университета, серия «Филология, история, востоковедение». — 2014. — №2 (55). — С. 5964.

III. Статьи в журналах, рекомендованных ВАК Республики Беларусь:

19. Муратова Е.Ю. Грамматическая образность поэтического теста // Вестник МГЛУ. Серия 1. Филология. — 2008. —№ 2 (33). — С. 149-155.

20. Муратова Е.Ю. Интертекстуальность как одна из текстопорождающих категорий // Весшк БДУ.— Серия 4: Филол. Журн. Пед. — 2006. — № 3. — С. 98-103.

21. Муратова Е.Ю. К вопросу о системности поэтического языка / Весшк БДУ. — 2007. — Серия 4. — № 2. — С. 86-91.

22. Муратова Е.Ю. Методические аспекты изучения поэтики Марины Цветаевой в курсе «Лингвистический анализ текста» // Вестник ВГУ. — 1997. — № 2 (4). — С. 67-72.

23. Муратова Е.Ю. Окказиональная лексикализация звуковых комплексов в русской поэтической речи XX века // Весшк БДУ. — Серия 4: Филол. Журн. Пед. — 2008. — № 1. — С. 32-35.

24. Муратова Е.Ю. Поэзия Белорусского Поозерья // Весшк ВДУ. — 2009. — № 3 (53). — С. 90-95.

25. Муратова Е.Ю. Поэтический язык как нелинейная динамическая открытая система // Весшк ВДУ. — 2008. — № 1(47). — С. 95-100.

26. Муратова Е.Ю. Роль грамматических средств в формировании художественных смыслов слова в поэтическом тексте // Вестник Могилевского гос. университета. — 2009. — №2/3. — С. 87-92.

27. Муратова Е.Ю. Синергетический подход к проблеме смыслопорождения в системе поэтического языка // Весшк БДУ. — Серия 4: Филол. Журн. Пед. — 2009. — № 3. — С. 54-57.

28. Муратова Е.Ю. Специфика функционирования прилагательного в поэтической речи / Е.Ю. Муратова // Вестник Полоцкого государственного университета. — Серия А: Гуманитарные науки. — 2008. — №7. — С. 213216.

29. Муратова Е.Ю. Специфика дискурсивного анализа поэтического текста // Весшк ВДУ. — 2007. — № 1 (43). — С. 73-79.

30. Муратова Е.Ю. Терминологические проблемы в теории интертекстуальности // Весшк ВДУ. — 2006. —№ 3 (41). — С. 65-70.

31. Муратова Е.Ю. Фонетическая мотивированность поэтического слова // Весшк Мазырскага дзяржаунага педагапчнага ушверсггэта. — 2007.—№ 1(16). — С. 97-102.

32. Муратова Е.Ю. Синергетический анализ поэтического текста / Е.Ю. Муратова // Весшк БДУ. — Серия 4: Филол. Журн. Пед. — 2010. — № 2. — С.26-29.

33. Муратова Е.Ю. Синкретизм частей речи как синергетический процесс // Ученые записки УО «ВГУ им. П.М. Машерова». Сб. научных трудов. Том П.—2011,—С. 177-186.

IV. Статьи в журналах, рекомендованных ВАК Украины:

34. Муратова Е.Ю. Проблема смыслопорождения в поэтическом языке с позиций синергетики //Ученые записки Таврического нац-го ун-та им. В.И. Вернандского. Серия «Филология». Том 21(60).— 2008.— №1.— С. 261-266.

35. Муратова Е.Ю. Специфика функционирования языкового знака в поэзии // Ученые записки Таврического нац-го ун-та им. В.И. Вернандского. Серия «Филология». Том 20(59). — №1. — С. 91-97.

36. Муратова Е.Ю. Фонетические особенности в лирике М. Цветаевой // Ученые записки Таврического национального университета

им. В.И. Вернадского. Серия «Филология». Том 19 (58). — 2006. — № 1. — С. 88-93.

37. Муратова Е.Ю. Языковые особенности в лирике М. Цветаевой // Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. — Серия «Филология». Том 17 (56). — 2004. — № 1,—С. 183-186.

38. Муратова Е.Ю. Смыслообразующая роль фонетически созвучных лексем в поэтике //Ученые записки ТНУ им. В.И.Вернадского. 4.1. Филология. Социальные коммуникации. Т. 24(63).— 2011.— № 1.— С. 146-151.

39. Муратова Е.Ю. Влияние социума на создание и восприятие поэтического текста //Науковий часопис Национального педагогического университету менш М.П. Драгоманова. Сер1я 9. Сучасш тенденци розвитку мов. — 2011, —Випускб. — С. 158-163.

40. Муратова Е.Ю. Роль категории числа в формировании художественных смыслов слова в поэтическом тексте //Науковий часопис Национального педагогического университету менш М.П. Драгоманова. Сер!я 9. Сучасш тенденцп розвитку мов. — 2011. — Випуск 5. — С. 203-208.

V. Статьи, опубликованные в других научных изданиях:

41. Муратова Е.Ю. Значение слов «быть», «бытие», их производных и синонимов в поэтике М. Цветаевой // От слова к тексту: материалы докладов междунар. научн. конф. в 3-х ч. Ч. 1. — Минск, 2000. — С. 123-126.

42. Муратова Е.Ю. Москва А. С. Пушкина и Москва М. И. Цветаевой // А.С. Пушкин — М.И. Цветаева: VII Цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: Москва, 2000. — С. 226-236.

43. Муратова Е.Ю. Языковая полифония в творчестве Марины Цветаевой (на материале писем М. Цветаевой к А. Бахраху) // М. Цветаева: личные и творческие встречи, переводы ее сочинений: VIII Цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: сб. докладов: Москва, 2001. — С. 114-122.

44. Муратова Е.Ю. Марина Цветаева— современник и очевидец (на материале дневниковых записей 1917-1920 годов) //На путях к постижению Марины Цветаевой: IX Цветаевская межд. научно-тематич. конф.: сб. докладов: Москва, 2002. — С. 197-204.

45. Муратова Е.Ю. Цветовой колорит в «Лебедином стане» М. Цветаевой // Русский язык: система и функционирование: материалы междунар. научн. конф. в 2 ч. Ч.Н. Минск, 2002. — С. 195-197.

46. Муратова Е.Ю. Эпитет и антитеза в поэтике М. Цветаевой // Век и вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: сб. научн. работ. Выпуск I. Череповец, 2002. — С. 109-117.

47. Муратова Е.Ю. Некоторые особенности персоносферы в поэтической ономастике М. Цветаевой // Беларуска-руска-польскае супастаупяльнаемовазнауства, лггаратуразнауства, культуралопя: матэрыялы VI Мшнар. навук. канф. В 2-х ч. Ч. II. Вщебск, 2003. — С. 98-101.

48. Муратова Е.Ю. Ономастическое пространство стихов как отражение жизненного пути поэта (на материале ранней лирики М. Цветаевой) // «Зборник Матице србске за славистику». Нови Сад (Сербия). — 2003. — № 64. — С. 45-57.

49. Муратова Е.Ю. Художественная роль антропонимов в лирике М.Цветаевой 1922-1939 гг. //Марина Цветаева: эпоха, культура, судьба: X Цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: сб. докладов. Москва, 2003.—С. 338-350.

50. Муратова Е.Ю. Цветовая стихия в цикле стихов "Ахматовой" М. Цветаевой // Текст в лингвистической теории и в методике преподавания филологических дисциплин: материалы II Междунар. научн. конф. Мозырь, 2003. —С. 78-82.

51. Муратова Е.Ю. Нестандартная сочетаемость в идиолекте М. Цветаевой // Характеристики лексических единиц: сб. научн. статей. В 2-х т. Т. 2. Смоленск, 2004. — С. 91-96.

52. Муратова Е.Ю. Окказиональная грамматика Марины Цветаевой // Век и вечность: Марина Цветаева и ее адресаты: сб. научн. трудов. Выпуск II. Череповец, 2004. — С. 99-107.

53. Муратова Е.Ю. Полифония слова в лирике Марины Цветаевой // Русская словесность в мировом культурном контексте: материалы междунар. конгресса. Москва, 2004. — С.73-76.

54. Муратова Е.Ю. Роль мифологических и библейских имен в поэтике М. Цветаевой // «Чужбина, Родина моя!»: XI Междунар. научно-тематич. конф.: сб. докладов. Москва, 2004. — С. 127-137.

55. Муратова Е.Ю. Цвет, время и пространство в творчестве М. Цветаевой // Русский язык: система и функционирование: материалы междунар. научн. конф. В 2-х ч. Ч. 2. Минск, 2004. — С. 147-150.

56. Муратова Е.Ю. Цветовой колорит в рассказе Е. Замятина «Пещера» //Творческое наследие Евгения Замятина: взгляд из сегодня. Научные доклады, очерки, заметки, тезисы: в XIII книгах. / Под ред. проф. Л.В. Поляковой. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2004. — С. 337341.

57. Муратова Е.Ю. Цветовые образы в поэзии М. Цветаевой // «Зборник Матице србске за славистику». Нови Сад (Сербия), 2004. — №65-66.—С. 101-120.

58. Муратова Е.Ю. «К искусству подхода нет, ибо оно захват // Стихия и разум в жизни и творчестве М. Цветаевой: XII Междунар. научно-тематич. конф.: сб. докладов. М.: Дом-музей М. Цветаевой, 2005. — С. 119-124.

59. Муратова Е. Ю. Марина Цветаева как интуитивный лингвист // XIII Междунар. научно-тематич. конф.: сб. докладов. М.: Дом-музей М. Цветаевой, 2006. — С. 116-122.

60. Муратова Е.Ю. Место поэтического языка в общей языковой системе // Acta Albaruthenica, Rossica. Polonica VII Межд. научная конференция: сб. научных статей. Витебск, 2006. — С. 266-268.

61. Муратова Е.Ю. Фонетические явления в поэзии XX века // Текст. Язык. Человек: сб. научных трудов. В 2-х ч. 4.1. Мозырь, 2007. — С. 176178.

62. Муратова Е.Ю. Интертекстуальные связи поэтического теста // Проблемы современной лингвистики (языковые контакты). II Междунар. науч. конф. Баку, 2007. — С. 450-455.

63. Муратова Е.Ю. К вопросу о фонетическом значении поэтического слова //Концептуальные проблемы литературы: типология и синкретизм жанров: сб. научн. трудов. Ростов-на-Дону: ИПО ПИ ЮРУ,

2007, —С. 127-139.

64. Муратова Е.Ю. Поэзия как особый способ осмысления истории и современности: Москва Марины Цветаевой //Белорусская литература и мировой литературный процесс: Междунар. научн. сборн. Вып. второй / Под ред. A.A. Гугнина. Полоцк: ПГУ, 2007. — С. 240-245.

65. Муратова Е. Ю. Поэтический текст как высший уровень реализации языка //Русский язык в образовательном пространстве Центральноазиатского региона СНГ: Междунар. научно-практич. конф. г. Бишкек: КРСУ, 2007. — С. 201-205.

66. Муратова Е.Ю. Традиции, заложенные М.В.Ломоносовым: звучание и значение в поэтическом произведении // Материалы междунар. научно-практич. конф. Гомель, 2007. — С. 130-135.

67. Муратова Е.Ю. Звучание и значение слова в поэтическом тексте // Язык в статике и динамике: тезисы докладов междунар. науч. конф. Минск,

2008. —С. 105-106.

68. Муратова Е.Ю. Нестандартная сочетаемость лексем сквозь призму синтаксических фигур //Диалог культур. Теория и практика преподавания языков: материалы II междунар. научно-практич. конф. Симферополь: Изд-во «ДОЛЯ», 2008. — С. 106-112.

69. Муратова Е.Ю. Проблема значения и смысла слова в поэтическом языке // Состояние и перспективы методики преподавания русского языка и литературы: сб. ст. по матер. I Междунар. научно-метод. конф. Москва, РУДН, 1-4 ноября 2008 г. М.: РУДН, 2008. — С. 460-466.

70. Муратова Е.Ю. Специфика синтагматических связей в поэтическом тексте //Риторика. Лингвистика: сб. статей. Выпуск 7. Т.1. Смоленск: СмолГУ, 2008. — С. 131-137.

71. Муратова Е.Ю. Специфика функционирования глагола в поэтической речи // Русский язык и литература в Азербайджане. — 2008. — № (573-574). — С. 3-7.

72. Муратова Е.Ю. Структурная и смыслообразующая роль служебных частей речи в поэтическом языке // Русский язык и литература в школах Кыргызстана. — 2008. — № 1 (276). — С. 77-80.

73. Муратова Е.Ю. Дискурсивные связи поэтического текста как источник появления новых художественных смыслов // Филология и современность. Выпуск 2. В честь 60-летия со дня рождения д. филол. н., профессора. Маханбета Джусупова. — Ташкент: Merieus, 2009. — С. 105-112.

74. Муратова Е.Ю. Синергетика как перспективный подход к исследованию поэтического языка // Девятые Поливановские чтения: сб. статей. — Смоленск, 2-3 октября 2009 г. В 2-х ч. Ч. И. / СмолГУ: редкол.: И. А. Королева (отв. ред.) и [др.]. — Смоленск: СмолГУ, 2009. — С. 203-207.

75. Муратова Е.Ю. Специфика дискурсивных связей в русской и белорусской поэзии XX века // Русский язык: система и функционирование (к 70-летию филологического факультета): сб. материалов IV Междунар. научн.конф. Минск, 5-6 мая 2009 г. В 2-х ч. 4.1. / Белорус, гос. ун-т; редкол.: И.С. Ровдо (отв. ред.) и [др.]. — Минск: РИВШ, 2009. — С. 212-215.

76. Муратова Е.Ю. Специфика проявления дисурсивных связей в белорусской поэзии // Acta albaruthenica Rossica Polonica: VIII Межд. научн. конф. «Беларуска-руска-польскае супастауляльнае мовазнауства i лггаратуразнауства": в 2-х ч. Ч. 2. Витебск: ВГУ им. П.М. Машерова, 2009. —С. 190-195.

77. Муратова Е. Ю. Специфика проявления интертекстуальных связей в белорусской поэзии // Текст. Язык. Человек.: сб. научных трудов. В 2-х ч. 4.1. — Мозырь, 2009. — С. 219-220.

78. Муратова Е.Ю. Поэтическая этимология и этимологическая регенерация как факторы смыслопорождения в поэтическом тексте // Теория и технология иноязычного образования. Материалы IV международно-методической конференции 29-30 сентября 2010 г. Симферополь, 2010.— С. 146-149.

79. Муратова Е.Ю. Роль категории рода в формировании художественных смыслов слова в поэтическом тексте //Интерактивные инновационные методы обучения студентов иностранным языкам: материалы международной научно-практической конференции, проводимой в рамках Программы ТЕМПУС IV, 6-8 октября 2010 г. Витебск: УО «ВГУ им. П. М. Машерова», 2010. — С. 71-74.

80. Муратова Е.Ю. Смыслопорождение в системе поэтического языка // Наука — образованию, производству, экономике: материалы XV (62) Региональной научно-практической конференции преподавателей, научных сотрудников и аспирантов, посвященной 100-летию со дня основания УО«ВГУ им. П. М. Машерова», Витебск, 3—5 марта 2010 г. / Вит. гос.ун-т; редкол.: А.П. Солодков (гл. ред.) [и др.]. Витебск: УО «ВГУ им. П.М. Машерова», 2010. — С. 177-178.

81. Муратова Е.Ю. Специфика образования и функционирования в поэтическом тексте окказиональных существительных с нулевой суффиксацией И Славянские языки: системно-описательный и социокультурный аспекты исследования: материалы IV Международной

научно-методической конференции, Брест, 25-26.11.09 /Брестский государственный университет; редкол.: Е.И. Абрамова, Г.В. Писарук, О.А. Фелькина и [др.]; под общ. ред. О.Б. Переход. Т. 2. — Брест: Изд-во БрГУим.А.С. Пушкина, 2010. — С. 36-40.

82. Муратова Е.Ю. Нестандартная связь глагола с существительным как фактор смыслопорождения в поэтическом тексте // Риторика в свете современной лингвистики: тезисы докладов Седьмой межвузовской конференции (7-8 июня 2011 года) / отв.ред. М.П.Тихонова.— Смоленск: Изд-во СмолГУ, 2011. — С. 96-99.

83. Муратова Е.Ю. Роль грамматических категорий в создании синергетичности поэтического текста //Наука-— образованию, производству, экономике: материалы XVI (63) Региональной научно-практической конференции преподавателей, научных сотрудников и аспирантов (16-17 марта 2011г.). В 2 т. Т. 1.— Витебск: УО «ВГУ им. П. М. Машерова», 2011. — С. 246-249.

84. Муратова Е.Ю. Восточнославянская поэзия: синкретизм частей речи в поэтическом тексте / Е.Ю. Муратова // Обри сучасно1 фшологи: зб. Наук пр. Вип.2.—Луганськ: Вид-во ЛД1КМ, 2011. — С. 109-113.

85. Муратова Е.Ю. Поэтический текст и лингвокультурный социум // Русский язык: система и функционирование. Сб. материалов V Международной научной конференции. 11-12 октября 2011г., г.Минск / ред. кол.: И.С. Ровдо (отв. ред.) [и др.]. — Минск: Изд. Центр БГУ, 2011. — С. 177-180.

86. Муратова Е.Ю. Окказиональное формообразование в поэтическом тексте как синергетический процесс // Филология и современность. Сб. научных трудов. Выпуск 3. Министерство высшего и среднего образования РУз, Узбекский государственный университет мировых языков, кафедра русского языка / Отв. ред. Джусупов М. — Ташкент: МЕРГУШ, 2012, —С. 90-95.

87. Муратова Е.Ю. Русская и белорусская поэзия на занятиях по русскому языку и литературе // Русский язык как неродной: новое в теории и методике. III научно-методические чтения. Сборник научных статей. Выпуск 3. — М: МГПИ, 2012. — С. 342- 348.

88. Муратова Е.Ю. Роль прецедентных имен в поэтическом тексте // Смоленск и Смоленщина в именах и названиях: история и современность (к 1150-летию со дня основания города). Сб. статей по материалам докладов и сообщений конференции. — Смоленск: Маджента, 2012. — С. 237-242.

89. Муратова Е.Ю. Лексикализация звуковых комплексов поэтическом тексте //23-я Международная научная конференция «Язык и культура» (Томск, 21-24 октября 2012 г.). Сб. научных статей.— Томск: ТНГУ, 2012, —С. 56-61.

90. Муратова Е.Ю. Синергетический подход к анализу поэтического текста // Романо-германская филология в контексте науки и культуры.

Международный сборник научных статей.— Новополоцк: ПГУ, 2013.— С. 25-30.

91. Муратова Е.Ю. Роль морфологических категорий времени и лица глагола в создании образности поэтического текста // Языковая системология. Сб. статей. Межд. научная конф. К 85-летию проф. Г.П. Мельникова. — М.: РУДН, 2013. — С. 182-188.

92. Муратова Е.Ю. Роль окказиональных существительных в поэтическом тексте // Сб. ст. VII Международная конференция «Текст. Язык. Человек». — Мозырь, 2013. — С. 27-31.

93. Муратова Е.Ю., Николаенко C.B. Нестандартные синтагматические связи прилагательного с существительным как источник образности поэтического текста // Языковые категории и единицы: синтагматический аспект. Материалы десятой международной конференции. — Владимир, 2013. — С. 391-395.

94. Муратова Е.Ю. Аллотропичность поэтического текста // X Межд. научн. конф. «Беларуска-руска-польскае супастауляльнае мовазнауства i лп-аратуразнауства». — Витебск, 2013. — С.48-50.

Научное издание

ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ АЛЛОТРОПИЧНОСТИ РУССКОГО ПОЭТИЧЕСКОГО ТЕКСТА

Автореферат диссертации на соискание учёной степени доктора филологических наук

Специальность 10.02.01 —русский язык

Подписано в печать 21.03.2014. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Ризография. Усл. печ. л. 2,67. Уч.-изд. л. 3,24. Тираж 100 экз. Заказ 69.

Издатель и полиграфическое исполнение государственное учреждение образования «Республиканский институт высшей школы». Свидетельство о государственной регистрации издателя, изготовителя, распространителя печатных изданий № 1/174 от 12.02.2014. Ул. Московская, 15, 220007, г. Минск.