Ю.П. Казаков и И.А. Бунин: аспекты творческой эволюции и внутрилитературного взаимодействия

Омельян, Анна Михайловна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Ю.П. Казаков и И.А. Бунин: аспекты творческой эволюции и внутрилитературного взаимодействия

Год: 2009
Автор научной работы: Омельян, Анна Михайловна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

Диссертация по филологии на тему 'Ю.П. Казаков и И.А. Бунин: аспекты творческой эволюции и внутрилитературного взаимодействия'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Ю.П. Казаков и И.А. Бунин: аспекты творческой эволюции и внутрилитературного взаимодействия"

На правах рукописи

с/

Омельян Анна Михайловна

Ю.П.КАЗАКОВ И И.А.БУНИН: АСПЕКТЫ ТВОРЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ И ВНУТРИЛИТЕРАТУРНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ 003486Э36

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва-2009

003486936

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы и методики преподавания Белгородского государственного университета

Научный руководитель -

Галина Михайловна Благасова,

кандидат филологических наук, профессор, член-корреспондент МАНПО

Официальные оппоненты -

Надежда Николаевна Комлик,

доктор филологических наук, профессор

Сергей Николаевич Морозов,

кандидат филологических наук, старший научный сотрудник ИМЛИ им. Горького РАН

Ведущая организация

Калужский государственный педагогический университет им. К.Э. Циолковского

Защита состоится 16 декабря 2009 года в 14 часов на заседании диссертационного совета Д. 212.136.01 в Московском государственном гуманитарном университете им. М.А. Шолохова по адресу: 109240, Москва, ул. Верхняя Радищевская, д. 16-18.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке университета по адресу: 109240, Москва, ул. Верхняя Радищевская, д. 16-18.

Автореферат разослан «^У» 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент С.Ф. Барышева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В последние годы в литературоведческой науке достаточно устойчив интерес к актуализации одного из малоисследованных вопросов, связанных с выявлением воздействия творчества Бунина, первого из русских писателей лауреата Нобелевской премии, на художественные поиски и достижения представителей отечественной литературы второй половины XX в.

Неоспоримую значимость данной проблемы, способствующей обнаружению преемственных связей как основы диалога «И.А. Бунин - писатели русской литературы XX века», подчеркивали многие ученые современности: Г.М. Благасова, Е.И. Конюшенко, В.В. Нефедов и др.1 По справедливому наблюдению буниноведа В.В. Нефедова, «последовательное изучение крупнейшего представителя русского реализма И.А. Бунина как художника, его активных связей с предшественниками, современниками, наследниками только начинается. Обобщающих исследований, специально посвященных этой теме, нет». В контексте сказанного обозначенный вопрос обнаруживает свою почти полную неразработанность применительно к творчеству известного прозаика второй половины XX в. Ю.П. Казакова.

Актуальность исследования связана с необходимостью изучения востребованной в наши дни проблемы «школа Бунина» в русской литературе второй половины XX в., с возросшим в последние годы интересом к литературе русского зарубежья, в частности, к наследию И.А. Бунина, с задачами современной литературоведческой науки, потребовавшими проведения сравнительного анализа по проблемам творчества мастеров слова разных исторических эпох. Актуальность темы мотивирована также отсутствием основательных научных работ сопоставительного характера, посвященных многоаспектному освещению проблемы развития художественного опыта И.А. Бунина в творчестве Ю.П. Казакова.

Научная новизна определяется тем, что предлагаемая диссертация станет первым опытом исследования практически не изученной в настоящее время проблемы внутршштературного взаимодействия двух известных писателей че-

' См.: Благасова, Г.М. Иван Бунин. Его современники и последователи: коллективная монография / Г.М. Благасова, С.В. Полторацкая, E.H. Семьнодаа, H.A. Ширина / под ред. проф. Г.М. Благасовой. - Белгород: Изд-во БелГУ, 2006. - 152 е.; Конюшенко, Е.И. Литературные связи Бунина (проблемы творческого самоопределения) / Е.И. Конюшенко. - Томск, 1998. - 367 е.; Нефедов, В.В. Чудесный призрак: Бунин как художник / В.В. Нефедов. - Минск: Полымя, 1990. - 239 с.

рез обнаружение их мировоззренческих и творческих связей. Неоспоримо новым является и то, что в данной работе используются не публиковавшиеся ранее архивные материалы (рукописи, письма, черновики Ю.П. Казакова).

Цель диссертационной работы - путем сопоставления мировоззренческих установок Ю.П. Казакова и И.А. Бунина, выявления идейно-тематических и художественных особенностей их прозы рассмотреть аспекты творческой эволюции писателя второй половины XX столетия и некоторые стороны внутрилитературного взаимодействия двух мастеров слова.

Цель исследования определила его задачи:

• выявить стержневые моменты мировоззрения Ю.П. Казакова и И.А.Бунина;

• определить содержание понятия «ностальгическое сознание», актуализировав его значение в мировосприятии двух писателей;

• обозначить основу философско-эстетической системы Ю.П. Казакова и И.А. Бунина при осмыслении темы «человек и природа» в контексте обнаружения общих и индивидуальных начал мирочувствования двух писателей;

• установить роль Ю.П. Казакова-лирика в развитии «деревенской прозы» посредством выявления преемственных связей в произведениях младшего прозаика - наследника И.А. Бунина - традиций исследования русского национального характера;

• найти точки сближения и расхождения в интерпретации и художественной реализации Ю.П. Казаковым и И.А. Буниным темы жизни и смерти;

• проследить развитие темы любви в произведениях Ю.П. Казакова и И.А. Бунина, обозначив ряд сходств и различий в ее трактовке и художественном воплощении.

Объектом исследования стали знаковые творения двух мастеров слова, их очерки, дневники, письма, а также воспоминания современников, в той или иной мере касавшихся вопроса взаимодействия произведений Ю.П. Казакова и бунинского наследия. В отдельных случаях в работу вводятся ранее неизвестные материалы из фондов Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ).

Предметом нашего исследования стали мировоззренческие установки, обусловившие внутрилитературный диалог Ю.П. Казакова и И.А. Бунина, а также содержательное и собственно поэтическое родство и отличие произведений двух авторов.

Целью и задачами настоящей работы предопределена ее методология: комплексный подход, включающий в себя элементы биографического, функционального, сравнительно-исторического, историко-генетического методов решения названных задач.

Методологическую базу диссертации составили научные труды ведущих отечественных литературоведов и критиков (М.М. Бахтин, А.Н. Веселов-ский, В.М. Жирмунский, Д.С. Лихачев, В.Е. Хализев), труды представителей русского религиозно-философского ренессанса (Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, Ф.А. Степун и др.), а также работы ведущих исследователей творчества И.А. Бунина (А.К. Бабореко, Г.М. Благасова, В .Я. Гречнев, Л.А. Колобзева, Ю.В. Мальцев, О.Н. Михайлов, С.Н. Морозов, Л.А. Смирнова и др.) и ЮЛ. Казакова (Е1И. Галимова, И.С. Кузьмичев, А.А. Нинов, И.Г. Штокман и др.).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Мировоззренческое родство И.А. Бунина и Ю.П. Казакова, писателей разных исторических и культурно-эстетических эпох (соответственно - первой и второй половины XX в.), художников разного происхождения, воспитания и образования, обусловлено сущностно-образующими основами изящной словесности, порожденной потребностью осмысления аспектов бытия мира и человека. Казакова и Бунина сближает тождественное понимание памяти как онтологического и антропологического универсума, позволяющего фиксировать не только общее, культурно-историческое (прошлое страны), но и частное, составляющее мгновения личной жизни.

2. «Ностальгическое сознание», явившееся основой мировосприятия Ив. Бунина и его литературного последователя Ю. Казакова, мотивировано стремлением обоих художников XX в. запечатлеть каждое мгновение жизни, желанием наполнить настоящее особой энергетикой памяти о былом. Этим предопределяется ассоциативное, неупорядоченное, но одинаково яркое воссоздание как Буниным, так и Казаковым, картин далекого или ближайшего прошлого (уходящего), «всплывающих» в памяти их героев.

3. Близость философско-эстетических взглядов Ю.П. Казакова и И.А. Бунина детерминирована родственным ощущением устойчивого единства ангино-мичных основ бытия: вечности и мгновения, жизни и смерти, человека и космоса, человека и природы. Однако каждый из авторов интерпретирует натурфилософские воззрения по-своему, наделяя героев качествами созерцателя-философ а, способного чувственно воспринимать многообразие окружающего мира.

4. Казаков выступает транслятором лирических начал «деревенской прозы», проявляющихся как следствие ученичества у Ив. Бунина и как реакция на создавшуюся в 1950-е гг. особую социокультурную ситуацию. Прошедший «школу Бунина», Казаков органически воспринял антидогматизм классика, его тягу к правдивому изображению деревни, простого мужика как носителя русского национального характера, что предопределило поиск новых самостоятельных подходов к разработке темы, позволивших отразить реальные коллизии времени, показать бытие современника.

5. Обращение к философскому осмыслению значимости жизни и неизбежности смерти как основ Всебытия в творчестве Казакова и Бунина разных лет обусловлено личными экзистенциями, что сближает двух художников слова. В отличие от Ив. Бунина, для героев которого смерть становится натуралистически воплощенной антиномией жизни, потрясением, рождающим в их сознании мысль о собственной смертности, Ю. Казакова интересует психологическая сторона воздействия события смерти на его героев, вследствие чего писатель отказывается от детального физиологического описания мертвого человека, погружаясь в сферу размышлений о бессмысленности гибели множества людей во время войны.

6. Вектор развития темы любви в прозе Ю. Казакова и Ив. Бунина направлен в сторону постепенного ее углубления и усложнения. Восприняв двуединую концепцию любви, воплощенную в произведениях Бунина, представившего два её начала: светлое («Божественное») и темное («дьявольское»), Казаков, преодолевая бытийный трагизм преходящей любви, тождественной духовной или физической гибели, акцентирует внимание на её оптимистической роли в судьбе человека второй половины XX в., для которого любовь - это определенность, ощущение спокойствия и надежности, основа простого человеческого счастья. Художественные особенности прозы о любви Бунина и Казакова обнаруживают некоторые совпадения: наличие романтических элементов в ткани повествования, использование формы скрытого психологизма, от чего младший прозаик в дальнейшем откажется, активно прибегая к собственным решениям.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней намечены ориентиры для дальнейшей детальной разработки вопроса о внутрилитера-турном диалоге Ю.П. Казакова и И.А. Бунина, что позволяет внести новые представления о литературном процессе XX века.

Результаты исследования имеют практическое значение в контексте дальнейшего изучения поднятой в диссертации проблемы, могут найти применение в практике вузовского преподавания в рамках курса истории русской литературы XX в., при разработке дисциплин и курсов по выбору, а также при создании учебников и учебно-методических пособий.

Апробация результатов работы проводилась на аспирантских семинарах и заседаниях кафедры русской литературы XX века, кафедры русской и зарубежной литературы и методики преподавания Белгородского государственного университета. Основные положения диссертационного исследования были представлены в докладах, прочитанных на следующих конференциях: международных (Белгород, БелГУ, 2003, 2004, 2005, 2008; Елец, ЕГУ им. И.А. Бунина, 2005, 2006; Рязань, РГУ им. С.А. Есенина, 2007; Москва, МГГУ им. М.А. Шолохова, 2008, 2009; Мичуринск, МГПИ, 2008), межрегиональных и межвузовских (Белгород, БГИКИ, 2008), а также на внутривузов-ских научных конференциях по итогам НИР в БелГУ (ежегодно, 2006-2009). Основные положения диссертации отражены в 11 публикациях.

Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, примечаний, списка использованной литературы, насчитывающего 266 наименований. Объем работы составляет 207 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении освещается степень разработанности темы в литературоведении и критике, обосновывается актуальность исследования, определяются его цель и задачи, объект и предмет, методологическая основа, раскрываются научная новизна диссертации, ее теоретическая и практическая значимость.

Первая глава «Ю.П. Казаков и И.А. Бунин: мировоззренческие установки и творческое взаимодействие» посвящена выявлению причин, вызвавших повышенный интерес прозаика второй половины XX века Казакова к личности Бунина и возвращенному в Советский Союз в годы «оттепели» наследию писателя. Путем сопоставления отдельных биографических фактов, связанных с анализом условий, в которых происходило формирование и становление будущих художников слова, раскрываются некоторые аспекты их нравственно-философских и этических воззрений, устанавливаются ключевые принципы творчества, способы воссоздания действительности, обу-

словившие творческий диалог двух писателей разных эпох в перспективе «большого исторического времени» (М. Бахтин).

В разделе 1.1. «Ю.П. Казаков и И.А. Бунин: формирование сознания, становление творческой индивидуальности» обозначена проблема внутреннего, духовного движения Ю.П. Казакова к И.А. Бунину, не получившая в науке должного осмысления.

В конце 1950-х гг. появление Ив. Бунина на родном поле русской словесности вызвало оживленный интерес у многих молодых писателей (В.Астафьев, В.Белов, Ю.Бондарев, ВЛихоносов, Ю.Нагибин, Ю.Трифонов и мн. др.), для которых нобелевский лауреат стал своеобразным эстетическим и духовным ориентиром, животворным источником новых форм и идей, прекрасным образцом изобразительно-выразительного мастерства.

Начинающий писатель Казаков признавался, что, прочитав впервые некоторые произведения Бунина, был ошеломлен и поражен силой его таланта: «Когда <...> я стал расти в литератора, только-только расправил крылья, по мне и ударил Бунин. Резко, внезапно, неестественно сильно...»2. Казаков «обожествлял» Бунина, называл его «самым могучим, самым прекрасным русским писателем», «олимпийцем»3. Намереваясь написать книгу о Бунине, Казаков поехал во Францию, где разыскал Г.В. Адамовича и Б.Н. Зайцева. О своих поисках дома, в котором жил Бунин в годы эмиграции, Казаков позже написал в очерке «Вилла Бельведер» (1968-1969). Следующей целью прозаика было «махнуть на Орловщину», «в места, где начиналась жизнь Арсеньева».

Сознательное, открытое следование Казакова бунинской традиции приобрело сугубо новаторский и вместе с тем полемический характер, поскольку соединялось с отталкиванием от усредненной продукции соцреализма. Казакова, как в свое время и Бунина, часто упрекали во внесоциальности, в отсутствии внимания к злободневным проблемам современности, в абстра-гированности от многих жизненных перипетий. Автор диссертации отмечает, что и Бунин, и уверенно следовавший за ним Казаков не избегали обращения к общественной проблематике, а шли к ней через постижение характерных черт человеческой природной натуры, «через углубленное самопознание» и

2 Казаков, Ю.П. Для чего литература и для чего я сам? / Ю.П. Казаков // Вопросы литературы. -1979,- №2. -С. 176.

3 Кузьмичев, И.С. «Снова вспомнил Ленинград...»: письма Юрия Казакова / И.С. Кузьмичев // Звезда,-1990.-№ 1.-С.164.

«попытки отыскать смысл бытия» (О. Михайлов). Бунин стал для Казакова одним из тех учителей-единомышленников, который указал ему верное направление движения в исследовании «главных» тем русской литературы: любви, жизни и смерти, человека и природы и др.

По словам Казакова, Букин «испугал» его не только силой своего таланта, но и тем, что оказался удивительно близок ему: «Он и то, о чем я бессонными студенческими литинститутскими ночами столько думал, волшебно совпало»4. В ходе исследования диссертант устанавливает, что два художника слова разных эпох, разного происхождения, воспитания и образования «волшебно совпали» во многом. Бунина и Казакова, наделенных глубинной, «генетической памятью» («прапамятью»), роднит особенное, трепетное отношение к далеким временам, интерес и уважение к людям старины. С ранних лет Бунин, выросший в обедневшем поместье Орловской губернии, слышал от дворовых и матери множество народных песен, сказок, преданий, былин. В семье Казакова, по его собственному признанию, никогда не угасали воспоминания о деревенском прошлом его родителей, о Смоленщине. С детства будущий писатель слышал от матери и ее братьев, иногда приезжавших погостить в Москву, самобытную народную речь, знал о многих сельских обычаях. Приобретенные знания оба художника позднее нередко использовали в собственном творчестве. И для Бунина, и для Казакова «обаяние» прошлого носило глубоко личный характер, было обусловлено самой сущностью таланта и особыми взглядами на мир каждого из писателей. В дневниковых записях Ив. Бунина и Ю. Казакова содержится немало размышлений о прошлом, а также характерных наблюдений, в которых ныне живущие люди нередко сравниваются с исчезнувшими, а современность - с давно ушедшими днями.

Творчество двух писателей роднит общность их представлений о человеке как универсальной субстанции, сопрягающей в своем микрокосме разные эпохи и тем самым сообщающей любой частной жизни макрокосмический масштаб. Чувство причастности к истории и родине, «ощущение связи с былым, далеким, общим» случайно пробуждает в маленьком Алексее Арсеньеве («Жизнь Арсеньева» Ив. Бунина) отец, предположивший, что большой черный ворон, сидящий на Чернавской дороге, может быть, «жил еще при татарах»,

4 Казаков, Ю.П. Две ночи. Проза. Замелей. Наброски / Ю.П. Казаков. - М.: Современник, 1986. - С. 315.

ведь «вороны живут по нескольку сот лет»5. Воображение мальчика рисует «странные и занятные» картины прошлого, давно ушедшего времени. Подобным ощущением неразрывной связи с былыми временами, историей, навсегда оставшейся в веках, с предками, проникнуты и размышления героя Ю.П. Казакова из рассказа «Поморка» (1958). Молитва престарелой Марфы видится ему как «соборное единение людей разных поколений» (Ю. Павлов).

Бунина и Казакова, писателей, пребывающих в едином аксиологическом пространстве, сближает понимание того, что именно историческое и культурное прошлое человечества, память о нем являются своего рода фундаментом существования нации, отправкой точкой, с которой начинается формирование нравственных основ личности.

В целом, сказанное объясняет возникновение внутренней, духовной связи между двумя художниками слова, вызванной общностью нравственных установок и творческих устремлений, полученных в семье, в образовательной среде, с жизненным опытом.

В разделе 1.2. «Ностальгическое сознание» как основа мировосприятия Ю.П. Казакова и И.А. Бунина» устанавливается мировоззренческое родство представленных в работе авторов, обусловленное «ностальгическим сознанием» (С. Федякин), предполагающим взгляд на настоящее как на прошлое, фиксацию и преображение силой памяти ушедших счастливых мгновений жизни человека. Знание «механизма» человеческой памяти» (А. Твардовский), тонкое ощущение полноты быстротекущей жизни в немалой степени были свойственны и Казакову, и Бунину, что дало основание некоторым исследователям (Е. Галимова, И. Кузьмичев, С. Федякин и др.) поставить писателей рядом.

Предпринятый анализ показал, что предпосылки к возникновению ностальгии («любви-тоски») по прошлому у Бунина и его последователя Казакова, обусловленные главным образом особенностями личности писателей и отдельными фактами их биографий, были различными. Трудная жизнь, наполненная одиночеством, а в годы вынужденного изгнания и тоской по России, оказала значительное влияние на характер восприятия и отражения действительности в ранних, а затем и в поздних произведениях Ив. Бунина. Рассказ «Антоновские яблоки» (1900), состоящий из отдельных фрагментов, наблюдений и впечатлений, проникнутый тонким ощущением прелести и красоты природы срединной России, наполнен желанием писателя вернуть

1 Бунин, И.А. Собр. соч.: в 6 т. / И.А. Бунин. - М.: Пресса., 1996. - Т. 3. - С. 104-105.

прежние образы уходящей в небытие дворянской жизни, сделать их более яркими и выразительными, насытив ткань произведения изобилием красок, звуков и запахов. Часто под воздействием реалий прошлой жизни (время года, знакомая улица, стихотворение и т.п.) герои рассказов Ив. Бунина из цикла «Темные аллеи» (1943) («Поздний час», «Галя Ганская», «В одной знакомой улице» и др.) вспоминают давно ушедшие дни своей жизни.

Если для Бунина память о прошлом (ностальгия) явилась средоточием жизни, связующей духовной нитью между ним и родиной, то для Казакова потребность в воспоминаниях стала своеобразной попыткой восстановить и в самом себе, и в своем читателе-современнике те «первородные» чувства, ту радость жизненной плоти, которые были утрачены ими в период страшного военного лихолетья. Чередование картин настоящего с воспоминаниями о прошлом становится для Казакова цельным отражением его собственного мироощущения, помогает ему передать полноту восприятия жизни, углубить ее понимание. При этом очевидная творческая близость Казакова с литературным предшественником выявляется не только на мировоззренческом уровне, но и на уровне поэтики. Как и Бунин, Казаков, воссоздавая в произведениях «утраченную» действительность, наполняет каждое воспоминание как точными событийными, так и яркими одористическими и звуковыми подробностями, призванными подчеркнуть эмоциональное состояние героев и придать всему повествованию лирико-философский оттенок. Казаковские герои (Петр Николаевич - «На охоте», 1956; моряк - «Проклятый Север», 1964 и др.), подобно бунинским, зачастую оказываются в ситуации, когда в настоящем (звуках, запахах, знакомых местах или предметах) они неожиданно для себя узнают давно минувшее, забытое, но близкое и дорогое их сердцу прошлое, вспоминают то, что было с ними когда-то, испытывают при этом сложные, неоднозначные чувства одновременной радости и грусти.

Общность мировосприятия двух художников, обусловленная их обращенностью в прошлое и осознанием важности каждого прожитого мгновения, отчетливо проясняет вместе с тем и довольно существенную разницу в их взглядах на будущее. Ив. Бунин, навсегда покинувший Россию, целенаправленно сберегает нечто святое, сакральное, принадлежащее прошлому, не желая мириться с хаосом современности, не видя грядущего. В художественном мире Ю.Казакова, напротив, память способна охватить и прочно связать разные периоды человеческой жизни, придать силы и вселить надежду на будущее.

Раздел 1.3. «Чувственное миросозерцание - ядро натурфилософии Ю.П. Казакова и И.А. Бунина» посвящен выявлению особенностей натурфилософских взглядов двух художников слова в сочетании с принципами их художественного воплощения посредством раскрытия индивидуально-авторского восприятия действительности, нравственных и этических установок Казакова и Бунина с учетом социально-эстетического мышления эпохи.

Объединяющее начало, определившее основу натурфилософских воззрений Бунина и Казакова, заключалось в непреодолимой тяге, любви к природе, в стремлении двух художников слова проникнуть в тайну гармонии, вечности мироздания. Миропонимание Бунина и Казакова характеризуется биполярностью, которая проявляется в двойственности восприятия земного бытия каждым из писателей, выразившейся в антиномичности ощущений, в осознании единовременного существования в человеческой жизни трагического и радостного начал.

Природный мир, сущность и назначение человека, жизнь и смерть осмысляются классиком с пантеистических позиций земного и космического бытия. Пантеизм стал одним из фундаментов бунинского мировоззрения и был характерен для всех этапов его творчества. У раннего Бунина («Перевал», 1892-1898; «Туман», 1901 и др.) любовь к окружающему миру не только светла и радостна, но и полна тоски, грусти, чувства утраты, причем чувство катастрофичности бытия нарастает в творчестве писателя со временем. Зрелый пантеизм Бунина неразрывно соединяется с ощущением трагизма; в целостной картине жизни художник находит и обнажает многие противоречия и безысходные состояния, и вместе с тем утверждает радостное чувство любви к природе, Богу, создавшему ее, отстаивает неизменные нравственные ценности («Жизнь Арсеньева», 1933).

В отличие от предшественника, Казаков был далек от идеи пантеизма. У писателя свое, уникальное «чувство природы», впитанное им с классической традицией и трансформированное в индивидуальную «гипотезу бытия» (В. Мусатов). Природа, по мысли Казакова, - это сила, со своей душой и особым «разумом», заключающая в себе великие тайны мироздания (любовь, загадки жизни, таинство смерти). Человек как важная его часть, приобщаясь к миру природы, обретает душевный покой, испытывает чувство счастья и радости, духовно очищается и обновляется, а также преодолевает ощущение тоски и безнадежности, вызванные осознанием конечности земного бытия.

В работе говорится о том, что Бунин в определенной мере отказывается от наделения природы нравственной силой, Казаков же, напротив, верит, что человек способен измениться под воздействием окружающего мира. Через соотношение с природой Казаков пытается понять место человека в нем, открывая тем самым путь к постижению истинной сущности каждого (Крымов -«Вон бежит собака!», 1961). По убеждению писателя, «в каждом человеке как бы дремлет инстинкт любви к природе»: «У одних он под влиянием красоты природы переходит в определенное чувство, у других же, которые с природой не сталкиваются, он так и остается в дремоте...»6. Казаков отводит природе роль мудрого наставника, подчеркивая, что в момент соприкосновения с ее прекрасным и гармоничным миром человек внутренне преображается (охотник - «Ночь», 1955), осознает всю прелесть и радость земной жизни, а грусть, злость, тоска и другие тяжелые чувства уходят из его души, рассеиваются бесследно (Кудрявцев - «В тумане», 1959).

Поиск причин, предопределивших активное обращение И.А. Бунина и Ю.П. Казакова к общему для их творчества вопросу о важности непрерывного единения человека с природой как естественного и необходимого условия гармонии личности, позволил обнаружить его непосредственную обусловленность конкретной общественно-исторической ситуацией, на фоне которой создавались анализируемые в работе произведения. В литературе рубежа Х1Х-ХХ вв. сомнения в безусловной верности идей научно-технического прогресса дали существенный толчок к возникновению свежих взглядов на мир, природу, человеческую личность. Ив. Бунин, особенно активно в раннем творчестве («Мелитон», 1900-1930; «Антоновские яблоки», 1900; «Сосны», 1901, «Косцы», 1921 и др.), поэтизировал духовную связь людей с природой, видя в этом незыблемую основу человеческого существования. Литературный последователь Бунина Казаков, создававший рассказы в период активного «покорения» природы, не разделял распространенной в советской литературе точки зрения, что к природе следует относиться потребительски, что это - стихия, которую нужно усмирить и подчинить своим интересам. По этой причине писатель нового времени создает образ «природного человека», свободного от общепринятых поведенческих норм, живущего в гармонии с собой и окружающим миром («Никишкины тайны», 1957; «Манька», 1958).

6 РГАЛИ: ф. 1125, оп. 2,ед. хр. 1064, л. 1.

В диссертации обращается внимание на то, что и Бунин, и Казаков стремятся запечатлеть чувственно воспринимаемый мир во всем его многообразии, что определяет сходство творческих принципов интересующих нас авторов. При этом Бунина отличает стремление понять окружающий мир, максимально «исчерпав» его указанием на целый спектр признаков, открываемых при помощи плотного и сжатого сочетания зрительных, осязательных, обонятельных, вкусовых впечатлений. В казаковских описаниях природы подобный живописный размах отсутствует. При наличии колористических, звуковых, одористических и прочих подробностей в них нет дробления изображаемого предмета на мельчайшие детали, не содержатся указания на изобилие свойственных ему признаков. Окружающий мир в прозе Казакова чаще всего предстает в первозданном, нетронутом виде и, в отличие от бу-нинского, не отягощается микроскопическим всматриванием со стороны.

Таким образом, в данной главе диссертации раскрывается нравственно-эстетическая и этическая близость двух авторов во всей ее многоаспектности, предопределившая духовное движение Казакова к Бунину. Мастерство психологического анализа, тонкий лиризм, интерес к историческому и культурному прошлому человечества и бывшим мгновениям жизни отдельной личности, стремление показать неразрывную связь человека и природы, а также передать красоту окружающего мира путем использования широкого спектра изобразительно-выразительных возможностей слова подчеркивают творческое родство Бунина и Казакова и в целом позволяют мотивировать обоснованность разговора о внутрилитературном диалоге двух писателей XX столетия.

Вторая глава «Ю.П. Казаков и И.А. Бунин: проблемы преемственных связей в интерпретации и художественном воплощении бытийных тем» посвящена рассмотрению трех ключевых тематических доминант в творчестве Ю.П. Казакова и И.А. Бунина - деревни, жизни и смерти, любви - в свете поиска преемственных связей, перекличек между произведениями двух авторов.

В разделе 2.1. «Аспекты осмысления судьбы русской деревни и особенностей национального характера в прозе Ю.П. Казакова и И.А. Бунина» диссертант с опорой на мнения ряда ученых (Е. Галимовой, И. Киселевой, И. Кузьмичева, А. Нинова, И. Сухаревой и др.) предпринимает попытку доказать вклад в становление и развитие «деревенской прозы» Каза-

кова-лирика в аспекте освещения некоторых сторон творческого освоения им бунинского наследия.

В первые годы существования «деревенской прозы» четко обозначились два направления: социально-аналитическое, основанное главным образом на завоеваниях публицистического очерка с его особым пафосом и связанное с именами В. Овечкина, С. Залыгина, Г. Троепольского, Е. Дороша, и лирическое, у истоков которого стоял Ю. Казаков, с самого начала творческого пути открыто заявивший о своей приверженности к лучшей литературной традиции с ее культом общечеловеческих ценностей. Друг писателя Г.Горышин вспоминал, что на том этапе еще не было как таковой «деревенской прозы», Ю.П. Казаков «шел первым, как ледокол, прокладывал первопуток»,7 и что тогда в его распоряжении уже имелся опыт И.А. Бунина.

В диссертации отмечается, что взгляды Казакова на проблемы современной русской деревни обнаруживают наибольшее родство с воззрениями Бунина, хронологически самого близкого из всех писателей-классиков, выросшего на орловских степных просторах и не понаслышке знавшего жизнь глубинной России.

Первая причина, давшая толчок к сближению, заключалась в том, что Казаков, читая возвращенные на родину книги Бунина, видел похожесть настоящей и минувшей эпох. Бунин в начале XX столетия был очевидцем разрушения дворянских гнезд - совершенного, по его мнению, примера,духовности. Склад души, воспитание Бунина определили его страстную привязанность к родному краю, прежней жизни и одновременно с этим обусловили предчувствие трагической обреченности этого уклада («Антоновские яблоки», 1900; «Суходол», 1911). Казаков во второй половине века становится неравнодушным свидетелем «дальнейшей ломки русской духовности» (П. Гончаров) и постепенной гибели уже всей деревни, результатом которых явилось оскудение русской души («Странник», 1956), пренебрежение памятью, оторванность человека от земли («На полустанке», 1954), разрыв его духовных связей с семьей, «малой» родиной («Запах хлеба», 1961). Казаков одним из первых сумел увидеть и творчески воплотить острейшую социальную проблему своего времени: бегство сельского жителя из деревни в город за лучшей, «легкой» жизнью («В город», 1960; «Легкая жизнь», 1962 и др.).

7 Горышин, Г. «Сначала было слово...» (Документальное повествование о Юрии Казакове) / Г. Го-рышин // Подъем. - 2002. - № 10. - С. 37.

Второй причиной, привлекшей Казакова к Бунину, был созвучный писателю антидогматизм классика. В изображении русской глубинки и ее жителей Бунину были чужды предвзятость и тенденциозность. На рубеже Х1Х-ХХ вв. писателю приходилось довольно активно полемизировать с идеализировавшей крестьянина народнической литературой, а позже с литературой марксистской, показывающей с нескрываемой симпатией деревенского «пролетария». Полемическая позиция классика оказалась чрезвычайно близка Казакову. В беседе с писателем Б. Зайцевым Ю. Казаков возражает ему по поводу замечания о том, что бунинская повесть «Деревня» содержит страшное, а главное, одностороннее изображение деревни8. Казаков настаивает на справедливости и объективности Бунина-художника. Защищая бунинскую правду, прозаик ссылается на собственное знание современной деревенской жизни, взятое вовсе не из грузных эпопей, созданных «по зову партии». Подобно предшественнику, Казаков, осознавая важность и необходимость объективного изображения деревни, стремится отойти от заданности, схемы, готового шаблона, слепо навязанного существующей идеологией.

Однако если Бунин руководствовался при этом принципом «стыдно сказать, но нельзя скрыть» (Л. Колобаева), то нравственно-этическую позицию его последователя изначально определяло «родственное внимание» (ГО. Казаков), сострадательное отношение к окружающему миру и к отдельному человеку.

Кроме того, внимание Ив. Бунина и Ю. Казакова приковано к русскому национальному характеру. Казакова занимает загадочное двуединство русской сущности. В исследовании особо подчеркивается, что при разработке этой проблемы прозаик также широко использует уже имеющийся опыт Бунина. Казаков, вслед за классиком, сумел подчеркнуть могучую силу русского характера и одновременно с этим способность русского человека к самым неожиданным, странным и непредсказуемым поступкам, смог исследовать внутреннюю противоречивость человеческой натуры, полярность чаяний и устремлений, свойственных ей, природную иррациональность.

Оба писателя подмечают в характере русского человека неопределенное томление, тоску, скуку, желание уехать подальше от родных мест, пожить иной (лучшей, как ему кажется) жизнью, потребность праздника. Герои Казакова, дюжие мужики (Иоанн - «Странник», Василий Панков - «Легкая жизнь» и др.), подобно бунинским (Егор Минаев - «Веселый двор», Дениска

8 Кузьмичев, И .С. «Жили, собственно, Россией...»: из наследия Юрия Казакова / И .С. Кузьмичев, Т.М. Судник // Новый мир. - 1990. - № 7. - С. 136.

- «Деревня» и др.), тяготятся неспешным, уравновешенным существованием в деревне, а потому находят различные способы выхода из будней. У Бунина это - пьянство (Захар Воробьев из одноименного рассказа), жажда убийства («Ночной разговор»), подвига (Серый) или «зрелищных» событий («Деревня»); казаковский же Василий Каманин («В город») мечтает, как, навсегда уехав из деревни, он будет пить легкое вино в городском ресторане, любоваться официантками в белых фартуках, слушать оркестр, вдыхать запах еды и дыма хороших папирос.

Вместе с тем, в героях Бунина (Егор Минаев, Анисья - «Веселый двор», Аверкий - «Худая трава», Родион - «Лирник Родион») и Казакова (Марфа - «Поморка», Василий Панков - «Легкая жизнь», Акулина - «В город», Егор - «Трали-вали») заложены доброта, природная одаренность, своеобразный артистизм, смекалка, немалый душевный потенциал, мощная жизненная энергия, творческая, созидательная по своей сути, что выражается в умении жить простой, несуетной жизнью, в ладу с собой и природой, ответственно и самозабвенно отдаваться работе, любимому делу и т.д.

В работе также говорится о том, что, опираясь на бунинскую традицию, с одной стороны, и на собственный опыт, с другой, Казаков пытается объяснить детерминированность противоречивости русского характера конкретно-историческими «катаклизмами», оказавшими значительной 'влияние на судьбы многих людей России. Так, в рассказе «Нестор и Кир» (1961) Казаков затрагивает одну из самых болезненных тем современности - драматического влияния истории на судьбу человека, привыкшего честно трудиться на своей земле, утраты людьми вековых устоев, которые были сметены «очистительной грозой» во имя «великих свершений» (А. Синявский). Перед читателем «обнажается» «личная правда» старика Нестора, в котором не заживает рана тридцатилетней давности, когда «пришла раскулачка», «справных поморов извели», а его с отцом и двоюродным братом лишили настоящего дела, «в колхоз забрили», и «правда» повествователя из писательско-интеллигентской среды, наблюдающего за помором, непрестанно размышляющего над его словами. Откровенные признания Нестора максимально проясняют причины его внутренней «надломленности», раскрывают сложность современной ему жизни и драматические страницы советской истории.

В целом диссертант приходит к выводу о том, что в представленных рассказах Казакова, продолжившего творчески развивать опыт Ив. Бунина,

были намечены те основные ориентиры: сдвиг идеалов из «завтра» во «вчера», обращение к вечным ценностям, оставшимся в прошлом, их сохранение, интерес к духовным проблемам современной деревни, к «загадке» русского национального характера, - в русле которых позже создавались произведения В. Астафьева, В. Белова, В. Распутина и ряда других писателей.

Раздел 2.2. «Концепция антиномического родства категорий «жизни» и «смерти» и ее отражение в поэтике произведений Ю.П. Казакова и И.А. Бунина» посвящен исследованию другой бытийной темы - жизни и смерти - в творчестве Ю.П. Казакова и И.А. Бунина с целью поиска точек сближения и расхождения в ее интерпретации и художественном воплощении писателями.

Как отмечается в диссертации, Казаков необходимым и принципиально важным для себя посчитал «реабилитировать» именно тему смерти, совершенно необоснованно отошедшую, по его мнению, в современной советской литературе на второй план. Причем, существенным толчком к этому, по признанию самого Казакова, явилось творчество писателей-классиков - Л. Толстого и Ив. Бунина: «...Из литературы нашей совсем напрасно и несколько, я бы сказал, насильственно ушла тема смерти <...> Ты знаешь, конечно, какую встряску давали обществу произведения вроде «Смерти Ивана Ильича» Толстого или «Худой травы» Бунина. Так вот я, не претендуя, конечно, на большое, захотел немножко толкнуть читателя, заставить его хоть чуть задуматься»9.

Идея показать всю жестокость и нелепость смерти сближает раннего Казакова (незавершенный рассказ «Пропасть») с Буниным, в котором осознание неотвратимости ее прихода всегда вызывало страстный внутренний протест, несогласие; художников роднит нежелание мириться с неизбежностью смерти, принимать ее как данность. Они говорят о ценности жизни, о важности ее понимания для совершенствования людских помыслов, поступков и чувств.

Безусловное совпадение концептуальных позиций двух авторов обозначилось в поисках объяснения особого отношения к смерти простого человека. Герои рассказов Бунина (Мелитон - «Мелитон», 1900-1930; Митрофан - «Сосны», 1901; Таганок - «Древний человек», 1911; Аверкий - «Худая трава», 1913; Прокофий - «Мухи», 1924; Яков Демидыч - «Божье древо», 1927) и Казакова (Марфа - «Поморка», 1958), воспитанные в вековой приобщенно-

' РГАЛИ: ф. 2855, оп. 1,ед. хр. 242, л. 13.

сти к земле, не страшатся смерти, а воспринимают ее как справедливый и естественный закон бытия.

В некоторых героях Бунина (Капитон Иваныч - «На хуторе», 1892; Анисья - «Веселый двор», 1911; Аверкий - «Худая трава», 1913; Алексей Арсеньев - «Жизнь Арсеньева», 1933) и Казакова (Ваня, Хмолин, Елагин -«Плачу и рыдаю», 1963; рассказчик - «Долгие крики», 1966-1972 и др.). оказавшихся на пороге смерти или размышляющих о ней, нередко обостряется чувство жизни, пробуждается восторженное ощущение красоты мира, особый интерес и любовь ко всему окружающему.

Но если Бунина настоящее, в которое внезапно может ворваться смерть, интересует потому, что оно заставляет задуматься о кратковременности и скоротечности земного бытия, то у Казакова напоминание о смерти становится проверкой истинности уже прожитого отрезка жизни, духовным и нравственным испытанием настоящего, а также своеобразным сигнальным «маяком», позволяющим «заглянуть и в будущее»10.

К тому же, в отличие от Бунина, чьи герои, оказавшись перед лицом смерти, не всегда осознают важность выпавшего им испытания, Казаков был уверен, что человек способен оценить себя и свою жизнь со стороны, с позиции прожитых лет. Убеждения Казакова нашли художественную реализацию в незавершенном рассказе «Смерть, где жало твое?», в котором автор прибегает к приему изображения ситуации смерти «изнутри», «из самого сознания умирающего человека» (М. Бахтин). Главный герой, Николай Михайлович Акользин, в преломный момент своего земного пути словно обретает особое зрение, его сознание проясняется, в нем «открывается какая-то пустота, в которую он не заглядывал раньше»11.

Мировоззренческая и собственно-поэтическая самостоятельность Казакова в осмыслении темы жизни и смерти начинает активно проявляться в прозе 1960-х гг. Размышления об ужасе и неминуемости смерти как страшном воплощении войны, а также о том, какой след оставляют эти страшные события в сознании людей, переживших их в детстве, позволили Казакову интерпретировать названную тему самобытно, по-новому.

Предпринятый диссертантом сопоставительный анализ отдельных эпизодов романа Бунина «Жизнь Арсеньева» и неоконченной повести Казакова

10 РГАЛИ: ф. 2855, оп. I, ед.хр. 242, л. 13.

11 Казаков, Ю.П. Летая жизнь', рассказы / Ю.П. Казаков. - СПб.: Азбука-классика, 2003. - С. 772.

«Две ночи», основанный на соотнесении впечатления юных Алексея Арсень-ева и Коли (Николая Петровича) от близкого столкновения со смертью, приведшего каждого к потрясению и оказавшего огромное влияние на формирование их сознания и внутреннего мира, показал следующее. В Арсеньеве ситуация смерти рождает тяжелую мысль о собственной смертности. По этой причине смерть в изображении Бунина лишена всякой поэтизации; она насквозь физиологична, наполнена плотскими подробностями (цвет, запах). Герой Казакова, Николай Петрович, напротив, думает о смерти вообще, поэтому писатель избегает того детального описания умершего человека, которое наблюдалось у его предшественника, акцентируя внимание на психологической стороне воздействия события смерти, останавливаясь на раздумьях о бессмысленности гибели миллионов людей во время войны.

Изучение произведений Казакова 1970-х годов («Свечечка», 1973; «Во сне ты горько плакал», 1977) позволяет говорить о близости взглядов писателя с установками позднего Бунина («Жизнь Арсеньева»), проявившейся в безоговорочном приятии смерти как незыблемо существующего закона Всебы-тия (И. Бунин), неподвластного человеческому разуму. Влюбленный в плотское земное разнообразие жизни Бунин с грустью и горечью думает о невозможности бороться с непреодолимым и неизбежным. В романе «Жизнь Арсеньева» автор, переходя от конкретики к раздумьям обобщенного характера, наделяет героя Алексея интуитивным ощущением неких основ, по которым происходит развитие человеческой и природной истории. Герой рассказа Казакова «Во сне ты горько плакал» с высоты своего жизненного опыта стремится понять смерть, ее труднообъяснимые постулаты. Наблюдая за полуторагодовалым сыном Алешей, слушая его детский плач, напряженно размышляя о внезапном самоубийстве друга Мити, он приходит к выводу, что истинное слияние душ возможно лишь до рождения и после смерти, в некоем абсолюте, где нет физических границ и прочих препятствий, отгораживающих человека от сущности сокрытого от него или утраченного некогда им знания. Принять мир и себя в нем - эта итоговая позиция становится для героя Казакова выходом из экзистенциального тупика и свидетельством утверждения им абсолютных ценностей человеческой жизни.

В разделе 2.3. «Развитие темы любви и ее художественная реализация в творчестве Ю.П. Казакова и И.А. Бунина» показан процесс поэтапного развития темы любви в произведениях Казакова и Бунина, нацеленный

на поиск перекличек и расхождений ключевых концептуальных установок двух авторов и на выявление особенностей поэтики их прозы.

Отправной точкой предпринятого анализа стал тезис, сформулированный исследователем A.C. Георгиевским, о том, что «ближе к Бунину Казаков оказывается, когда пишет о любви»12. Рассмотрение этой мысли явилось краеугольным камнем раздела.

О перекличках первых рассказов Бунина («В августе», 1901; «Осенью», 1901; «Заря всю ночь», 1902-1926; «Костер», 1902-1932) и Казакова («Голубое и зеленое», 1956; «Манька», 1958) о любви говорит их ярко выраженная романтическая направленность, проявившаяся в эмоциональной напряженности тона, в особом поэтическом видении мира и идеала любви (Г. Благасо-ва), в устремленности героев к мечтам, грезам наяву (Тата - «Заря всю ночь» у Бунина; Алеша - «Голубое и зеленое» у Казакова), в особых конкретно-чувственных описаниях героинь (юная цыганка - «Костер», украинка - «В августе», героиня - «Осенью» у Бунина; Лиля - «Голубое и зеленое» у Казакова), что достигается каждым из авторов путем использования сходных средств и приемов художественного письма (романтические элементы в ткани повествования, детализированные пейзажи, прием психологического параллелизма). Кроме того, в указанных рассказах Бунина и Казакова традиционная фабула отсутствует; она заменяется движением настроений, передающих эмоциональное состояние героев, палитру их чувств, постепенное развитие которых в рамках повествования составляет собственно сюжет произведений.

В диссертации отмечается, что, начиная с 1910-х гг. и далее, в эмигрантском творчестве, Бунин обращается к исследованию бессознательной стороны любви («Игнат», 1912; «Грамматика любви», 1914; «Легкое дыхание», 1916), пишет о трагедии любви как проявлении смертоносной стихии пола («Митина любовь», 1924; «Дело корнета Елагина», 1925; «Солнечный удар», 1925). Казаков в конце 1950-х гг., на которые приходится следующий этап развития темы любви в его прозе, обращается к скрупулезному рассмотрению «движений души» и взаимоотношений зрелых, состоявшихся в жизни людей. Причем, в отличие от Бунина, чьи герои постоянно балансируют ме-

12 Георгиевский, A.C. Русская проза малых форм последней трети XX века: духовный поиск, поэтика, творческие индивидуальности/ A.C. Георгиевский. - М.: «Альфа МГОПУ», 1999. - С. 91.

жду эросом и танатосом, Казаков избегает писать о любви как о роковой, всепоглощающей страсти.

Сопоставление рассказов Бунина «Солнечный удар» (1925) и Казакова «На острове» (1958) показало, что у классика предварения любви нет; это неожиданный всплеск эмоций, возникший между поручиком и его случайной попутчицей внезапно, иррационально. Казаков, напротив, подготавливает За-бавина к встрече с Густей. Однако в обоих случаях торжеству счастья влюбленных мешает какая-то «пагубная сила» (И. Штокман). У Бунина продолжение любви невозможно потому, что именно в ее кратковременности, считает автор, заложена вся прелесть и важность произошедшего. У Казакова же Заба-вин и Густя обречены на разлуку по причине собственного бессилия перед сложившимися жизненными обстоятельствами. Несмотря на очевидную разницу в трактовках любви, Бунина и Казакова сближает выбранный ими способ раскрытия внутреннего состояния влюбленных: без подробного психологического анализа, авторских оценок и внутренних монологов оба художника показывают силу переживаний героев через восприятие ими внешней, окружающей жизни. После отъезда любимой поручику («Солнечный удар») все окружающее, еще недавно радовавшее его, вдруг представляется пустым и нелепым; его мысли пронизывает ощущение «ненужности всей своей дальнейшей жизни» (Ив. Бунин). В последние минуты перед разлукой, глядя в окно, Забавин («На острове») видит, что «все застыло», стало «неподвижным, безлюдным и мертвым» (Ю. Казаков), но все же испытывает чувство счастья, так как любовь к Густе была ярким, хотя и коротким, мгновением в его жизни.

Далее в диссертации указывается на то, что в поздней прозе Бунина окончательно формируется двуединая концепция любви: «Божественной» преображающей человека, и «дьявольской», способной привести его к разлуке, смерти, самоубийству, - во многом определившая художественное своеобразие книги «Темные аллеи» (1943). Бунин прибегает здесь к напряженному психологизму, нашедшему реализацию во внутренних монологах героев, к усилению роли пейзажа (форма психологического параллелизма), приему контраста, выстраивающему сюжетную линию произведения и организующему систему образов, и поэтических средств, использованных в нем, к насыщению ткани повествования обилием деталей и подробностей. В отличие от предшественника, Казаков в рассказах 1960-х гг., ставших качественно новым периодом его творчества, пишет о любви как о естественном и необ-

ходимом проявлении жизни, не подчиняющемся могущественному Всебы-тию. Любовь, по Казакову, является своего рода мерилом внутренней стойкости и прочности человека. Она не дается ему свыше, не становится подарком судьбы, как у Бунина. Казаковские герои должны обрести ее, пройдя через муки тревожных ожиданий. Любовь осмысляется писателем как чувство ненадежное и переменчивое, чем объясняется появление на страницах каза-ковских рассказов («Осень в дубовых лесах», 1961; «Адам и Ева», 1962; «Двое в декабре», 1962) героев с «растревоженной» душой, сомневающихся в возможности продолжительного счастья.

Наследуя предыдущий художественный опыт, Ю.П. Казаков усложняет и обогащает классические стилистические приемы и тем самым раскрывает индивидуальный писательский потенциал. Различные повторяющиеся мелкие действия, детали и образы, введенные в повествование (к примеру, эпизод ожидания героем приезда возлюбленной в «Осени в дубовых лесах»), обнаруживают внутреннюю мотивированность, оправданную поставленной автором целью удержать прекрасное мгновение жизни. Психологический параллелизм в прозе Казакова из приема разрастается в поэтику, становится одним из интегральных принципов стиля писателя: едва уловимые, «невер-бализуемые» оттенки состояний и настроений героев автор передает при помощи цепочки впечатлений от созерцания природы («Двое в декабре») или преобразует переживания персонажей в единый символический образ, несущий на себе особую смысловую нагрузку (например, начало нового этапа жизни героя «Осени в дубовых лесах» трансформируется в символический образ первого снега). Самобытен и характер восприятия Казаковым женщины. Если Бунин уделяет внимание загадочности, природному физическому совершенству героинь, синтезирует рациональное и иррациональное начала в их поведении, то Казаков обращается к внутренним, душевным качествам женщины (умению понять возлюбленного, принять его таким, какой он есть, ее способности к самопожертвованию и даже своего рода самоотречению).

При очевидной разнице в трактовках и художественном воплощении темы любви на указанных этапах, двух авторов роднит понимание зыбкости, мимолетности счастья в этом мире. Любовь, озарив однажды жизнь героев, либо исчезает навсегда, прерывается смертью, как у Бунина, либо превращается в мираж, «белый сон», как у Казакова.

К числу концептуальных перекличек взглядов Бунина и Казакова следует отнести стремление каждого из авторов исследовать и показать своеобразную взаимосвязь любви и искусства. В центре рассказа Казакова «Адам и Ева» и пятой книги романа Бунина «Жизнь Арсеньева», сопоставление которых было произведено диссертантом, находятся герои, наделенные свойствами богато одаренной личности. У Бунина талант писателя Алексея Арсеньева влияет на все проявления его духовной и чувственной сферы, «сказывается в интенсивной напряженности всех жизненных контактов» (И. Альберт). Поэтому Арсеньев жаждет заинтересованности, внимания возлюбленной Лики к своей жизни, но видит лишь ее «беспощадное безучастие» (Ив. Бунин). Талантливый художник Агеев («Адам и Ева»), тяжело переживающий творческий кризис, также ищегг поддержки у любимой, пытается рассказать ей о своих чаяниях и надеждах, но не находит в ней ни участливого собеседника, ни союзника. Несозвучие внутренних миров влюбленных вызывает болезненный отклик в душах Арсеньева и Агеева, а для последнего становится еще и одной из существенных мотивировок будущего разрыва отношений. Недостаток ожидаемой героями душевной поддержки от возлюбленных Бунин и Казаков ассоциируют схожим способом, концентрируя его в образах матерей Арсеньева и Агеева как своего рода эталонах преданной и жертвенной любви.

Несмотря на очевидные параллели между двумя произведениями, каждое из них носит индивидуальный характер, свидетельствуя о неповторимой писательской манере. Разработка обозначенной темы, а также образов главных героев осуществляется Буниным и Казаковым в соответствии с поставленной ими задачей. Если у Бунина в финале романа все же происходит «соединение» (Б. Аверин) как творчества, так и любви посредством памяти, то казаковский Агеев, напротив, сознательно приносит любовь в жертву искусству. Освободившись от «бремени» любви, Агеев ощущает сильный приток энергии и давно забытое желание работать.

Кроме того, в исследовании подчеркивается, что в произведениях Бунина и Казакова сопрягаются мысли о любви и семье. Однако, считая любовь одним из лучших проявлений человеческих чувств, ни один из художников не дает ей возможности продлиться в браке. По Бунину, быт, серые будни не совместимы с теми ощущениями, которые несет в себе истинная любовь («Муза», «Натали»). У Казакова же воссоединение влюбленных в браке невозможно по причине неразрешимого противоречия в душе одного из них,

стремящегося к безмятежному семейному счастью и вместе с тем тоскующего по тому времени, когда отношения только начинались и были наполнены ощущением новизны («Двое в декабре»).

Выводы, сосредоточенные диссертантом в заключительной части главы, сводятся к следующему: творчество Казакова, наполненное бытийной проблематикой, явилось результатом органичного восприятия и переосмысления художественной традиции Бунина; на протяжении жизни, продолжая изучать и творчески перерабатывать богатое наследие классика, Казаков занимался исследованием и развитием «вечных» тем с позиции нового времени, с учетом обстоятельств своей эпохи, с опорой на личный художественный опыт, традиционные художественные приемы и средства, расширенные Казаковым в функциональном плане, раскрывают его самобытный писательский потенциал, демонстрируют богатые возможности индивидуального литературного творчества.

В заключении подводятся итоги исследования и делаются выводы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Статьи

в изданиях, аккредитованных ВАК

1. Омельян, A.M. Человек и природа в рассказах И.А. Бунина и Ю.П. Казакова / A.M. Омельян, Г.М. Благасова // Знание. Понимание. Умение. - 2007. - № 3. -М.: Изд-во Моск. гуманитарного ун-та. - С. 189-194.

2. Омельян, A.M. Ю.П. Казаков у истоков «деревенской прозы» (к истории вопроса) / A.M. Омельян // Вестник Поморского университета. Серия: гуманитарные и социальные науки. - 2008. - № 13. - С. 219-223.

Статьи

в сборниках научных трудов и материалов научных конференций

3. Омельян, A.M. Эволюция любовной темы в творчестве И.А. Бунина раннего периода и 1920-х годов / А.М. Омельян, Г.М. Благасова // Творчество И.А. Бунина и русская литература XIX - XX веков: статьи и тезисы докладов международной научной конференции, посвященной 70-летию вручения И.А. Бунину Нобелевской премии и 50-летию со дня его смерти; отв. ред. Г.М. Благасова. - Белгород: Изд-во БелГУ, 2004. - Вып. 3. - С. 73-77.

4. Омельян, A.M. И.А. Бунин и Украина // Россия, Украина: опыт, уроки, перспективы интеграции и гармонизации интересов: материалы международной

студенческой научно-практической конференции, посвященной 350-летию Переяславской Рады; отв. ред. Чурсина В.Н. - Белгород: Изд-во БелГУ, 2005. - С. 128-133.

5. Омельян, A.M. Особенности стиля и поэтики рассказа И.А. Бунина «Сосны» / A.M. Омельян, Г.М. Благасова // 'Творчество И.А. Бунина и философско-художественные искания на рубеже XX-XXI веков: материалы международной научной конференции, посвященной 135-летию со дня рождения писателя; отв. ред. Е.Т. Атаманова. - Елец; ЕГУ им. И.А.Бунина, 2006. - С. 312-316.

6. Омельян, A.M. Осмысление темы любви в творчестве И.А. Бунина и Ю.П. Казакова / A.M. Омельян, Г.М. Благасова // «Национальный и региональный Космо-Психо-Логос» в художественном мире писателей русского Подстепья (И.А. Бунин, М.М. Пришвин, Е.И. Замятин): научные доклады, статьи, очерки, заметки, тезисы, документы; отв. ред. H.H. Комлик. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2006. - С. 125-132.

7. Омельян, A.M. Уроки мастерства (Ю.П. Казаков - ученик К.Г. Паустовского) / A.M. Омельян // Наследие К.Г. Паустовского и современность: экология, культура, нравственность: материалы международной научно-практической конференции; отв. ред. Е.А. Гомозова. - Рязань, 2007. - С. 34-36.

8. Омельян, A.M. Функции одористической и звуковой детали в системе изобразительно-выразительных средств рассказов цикла И.А. Бунина «Темные аллеи» / A.M. Омельян, Г.М. Благасова // Творчество И.А. Бунина и русская литература XIX - XX вв.: статьи и доклады международной научной конференции, посвященной 135-летию со дня рождения И.А. Бунина; отв. ред. Г.М. Благасова. - Белгород: Изд-во БелГУ, 2007. - Вып. 4. - С. 89-97.

9. Омельян, A.M. Мир природы и человек в рассказе Ю.П. Казакова «Долгие крики» / A.M. Омельян // Человек и природа в русской литературе (к 95-летгао С.П. Залыгина): материалы международной научно-практической конференции; отв. ред. П.А. Гончаров. - Мичуринск: МГПИ, 2008.- С. 222-224.

10. Омельян, A.M. Тема смерти в прозе И.А. Бунина и Ю.П. Казакова / A.M. Омельян // Лихачевские чтения: материалы межвузовской научно-практической конференции; отв. ред. М.А. Кулабухова. - Белгород: БГИКИ, 2008. - Т. 2. - С. 74-79.

11. Омельян, A.M. Жизнь и смерть в художественном сознании И.А. Бунина и Ю.П. Казакова / A.M. Омельян // Творчество И.А. Бунина и русская литература XIX - XX вв.: статьи и доклады международной научной конференции, посвященной 75-летию присуждения И.А. Бунину Нобелевской премии; отв. ред. Е.А. Ширина. - Белгород: Изд-во БелГУ, 2009. - Вып. 5. - С. 193-200.

Подписано в печать 12.11.2009. Формат 60x84/16. Гарнитура Times. Усл. п. л. 1,6. Тираж 100 экз. Заказ 199. Оригинал-макет подготовлен и тиражирован в издательстве Белгородского государственного университета 308015 г. Белгород, ул. Победы, 85

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Омельян, Анна Михайловна

Введение.

Глава 1. Ю.П. Казаков и И.А. Бунин: мировоззренческие установки и творческое взаимодействие.

1.1. Ю.П. Казаков и И.А. Бунин: формирование сознания, становление творческой индивидуальности.

1.2. «Ностальгическое сознание» как основа мировосприятия

Ю.П. Казакова и И.А. Бунина.

1.3. Чувственное миросозерцание — ядро натурфилософии

Ю.П. Казакова и И.А. Бунина.

Глава 2. Ю.П. Казаков и И.А. Бунин: проблемы преемственных связей в интерпретации и творческом воплощении бытийных тем.

2.1. Аспекты осмысления судьбы русской деревни и особенностей национального характера в прозе Ю.П. Казакова и И.А. Бунина.

2.2. Концепция антиномического родства категорий «жизни» и «смерти» и ее отражение в поэтике произведений

Ю.П. Казакова и И.А. Бунина.

2.3. Развитие темы любви и ее художественная реализация в творчестве Ю.П. Казакова и И.А. Бунина.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Омельян, Анна Михайловна

В последние годы в литературоведческой науке достаточно устойчив интерес к актуализации одного из малоисследованных вопросов, связанных с выявлением воздействия творчества И.А. Бунина, признанного мастера слова, Почетного академика Российской Академии наук, Почетного члена Общества любителей российской словесности, первого из русских писателей лауреата Нобелевской и дважды лауреата Пушкинских премий, на художественные поиски и достижения представителей отечественной литературы второй половины XX в.

Неоспоримую значимость данной проблемы, способствующей обнаружению преемственных связей как основы диалога «И.А. Бунин - писатели русской литературы XX века», подчеркивали многие ученые современности: Г.М. Благасова, Е.И. Конюшенко, В.В. Нефедов и др. В монографии «Чудесный призрак: Бунин как художник» буниновед В.В. Нефедов писал, «последовательное изучение крупнейшего представителя русского реализма И.А. Бунина как художника, его активных связей с предшественниками, современниками, наследниками только начинается. Обобщающих исследований, специально посвященных этой теме, нет» (Нефедов: 1990, 236).

В контексте сказанного обозначенный вопрос обнаруживает свою почти полную неразработанность применительно к творчеству известного прозаика второй половины XX в. Ю.П. Казакова.

Материалы, непосредственно посвященные выявлению устойчивой связи произведений Ю.П. Казакова с бунинской традицией, исчисляются единицами.

Литературоведческие и критические работы (Г. Березко, JI. Фоменко, В.Фролов, А. Эльяшевич и др.) конца 1950-1970-х гг. содержали схожие по оценке отзывы противоречивого характера по поводу обнаружения в каза-ковской прозе следов влияния классика: так, с одной стороны, Ю.П.Казакова оценивали как молодого, талантливого, перспективного прозаика, умеющего мыслить самостоятельно, а с другой, - называли эпигоном, подражателем, бездумно копирующим давно и хорошо известные образцы классической литературы.

Так, критик Г. Березко, предупредив молодых писателей о том, что «слишком усердная учеба у больших мастеров бывает иногда даже опасна» (Литературная газета: 1960, 20 августа, 4), в качестве доказательства своего тезиса обращался к довольно поверхностному рассмотрению некоторых рассказов Ю.П. Казакова. «Случается, что, читая рассказ <.> одаренного современника, вы словно бы улавливаете чужую, знакомую вам по знаменитым книгам интонацию, - заключал Г. Березко. - <.> Писатель, только повторяющий «приемы», дававшие некогда великолепные результаты, силится рассмотреть окружающую его жизнь как бы сквозь чужие очки. Это приводит к тому, что «объект» наблюдений окрашивается в несвойственные ему «литературные» оттенки, изменяется, искажается <.> Рассказ о сегодняшних колхозниках начинает вдруг походить на бунинские рассказы <.> как это случилось с некоторыми вещами очень способного Ю.П. Казакова» (там же: 4).

Вслед за Г. Березко, В. Фролов - в стремлении «защитить» Ю.П. Казакова от «малопрофессиональной критики» — замечал, что начинающий прозаик «талантлив и ярок», а потому ему необходимо «разъяснить» следующее: «Мы не отрицаем мастерство Бунина, под явным влиянием которого он находится, однако мы утверждаем, что Бунин на жизнь смотрел односторонне и поэтому видел в ней только уродливое.» (Октябрь: 1959, № 10, 222). Чтобы та же тенденция не стала активно проявляться в творчестве Ю.П. Казакова, его, по мнению В. Фролова, необходимо предостеречь от «ошибки» активного следования бунинской традиции.

Как правило, советские критики обращались к оцениванию ранних рассказов Ю.П. Казакова, когда художник еще не вполне нашел себя, не до конца выработал свой стиль, и писали об очевидном ощущении в них традиции классика, не обременяя себя ни поисками истоков ее появления, ни глубоким, основательным анализом самих произведений.

В конце 1970-х гг. изредка появлялись журнальные статьи, в которых ее авторами не только констатировался факт следования Ю.П. Казакова бу-нинской традиции, но и предпринимались первые робкие попытки объяснить причины ее наличия. В частности, И. Крамов замечал, что в рассказах Ю.П.Казакова «без особого труда» улавливаются краски и приемы письма, идущие от И.А. Бунина. Однако это не делает начинающего художника, по мнению критика, эпигоном, поскольку он «демонстративно и прочно» «соединял себя» с восходящей к великому учителю традицией. В заключение своих рассуждений И. Крамов пришел к выводу, что Ю.П. Казаков учился у классика «стилистике, приемам письма, - но основа, то «вещество таланта», из которого и возникает писатель, было свое» (Наш современник: 1977, №12, 170-171).

Научно обоснованные оценки прозы Ю.П. Казакова начали появляться лишь с конца 1980-х гг., к сожалению, уже после смерти писателя. Одной из существенных причин, явившихся своего рода катализатором процесса глубокого изучения и переосмысления творчества Ю.П. Казакова, стала книга «Две ночи» (1986), опубликованная усилиями вдовы писателя Т.М. Судник и литературоведа И.С. Кузьмичева. Сборник включал в себя главным образом ранее неизвестный материал: наброски будущих повестей и рассказов, автобиографические и путевые заметки, выдержки из дневников разных лет, а также архивные публикации. После выхода книги появились работы В. Курбатова, М. Лапшина, А. Нинова, М. Санина, С. Федякина, в которых была предпринята попытка глубокого проникновения в мир казаковской прозы и нового обоснования ее художественной самостоятельности в свете открытого диалога с классикой.

Одним из первых свежих откликов на обозначенную проблему была работа А. Нинова «Сквозь тридцать лет: Проблемы. Портреты. Полемика» (1987), в которой отдельная глава посвящена личности и творчеству

Ю.Казакова, где ученый указывает на то, что в казаковских рассказах «видна школа, которую он проходил в общении с русской классикой», и что обнаруживается она «в благородной красоте и живописности русского языка, точности стилистического приема, развитом чувстве художественной меры» (Нинов: 1987, 332). Наряду с этим, А. Нинов, обращая внимание на очевидную традиционность прозы Ю.П. Казакова, говорил о невозможности поставить знак равенства между этим ее качеством и эпигонством, которое, как правило, характеризуется «чрезмерной податливостью чужому стилю, стихийным, безотчетным усвоением поэтических формул, уже раскрытых и разработанных предшественниками» и осложняющих «формирование собственного, самобытного отношения к жизни» (там же: 332). Объясняя интерес Ю.П. Казакова к традициям классиков, в том числе и к традиции И.А. Бунина, ученый замечал: «В искусстве нередко через традиционные формы возвращается утраченное. В этом случае можно говорить о новизне особого рода, новизне восстановления ценностей, исторически не исчерпавших себя» (курсив автора. - А. О.) (там же: 332).

Помимо названной работы, особенно ценные замечания содержатся в статье С. Федякина «Ностальгия» (1989). Исследователь не только одним из первых начал говорить о сущности мироощущения писателя, но и по-новому взглянул на связь его творчества с бунинской традицией: «То, что Казаков похож на Бунина, стало давно расхожим мнением, — замечает ученый. — Но слепое подражание никогда не родило бы чуткой казаковской прозы. Сходство это надо искать глубже, в совпадении бунинского и казаковского видения мира» (Литературное обозрение: 1989, № 4, 93). Однако в названной работе С. Федякин не предлагает возможные пути поиска этого сходства, а ограничивается лишь заявленным тезисом.

К первым работам широкого плана следует отнести монографию И.С.Кузьмичева «Юрий Казаков: набросок портрета» (1986), где раскрывается жизненный и творческий путь писателя. Отдельно автором затрагивается вопрос о связи прозы художника второй половины XX века и бунинского наследия. Осветив ряд критических и литературоведческих замечаний 19501970-х гг., И.С. Кузьмичев приходит к собственному заключению о том, что, как и другие русские классики, И.А. Бунин не являлся для молодого писателя учителем «лишь в узком, профессиональном, ремесленном смысле» (Кузьмичев: 1986, 101). Своими произведениями нобелевский лауреат открыл Ю.П. Казакову, по мнению И.С. Кузьмичева, прежде всего собственный внутренний мир, приобщил к собственной философии. Однако работа не содержит детального сопоставительного анализа нравственно-философских взглядов и установок двух авторов, не выявляет художественных особенностей их произведений, так как заявленная исследователем цель — «набросать, в первом приближении, его (Ю. Казакова. - А. О.) литературный портрет, не посягая на всесторонний анализ казаковской прозы и, тем более, на какие бы то ни было итоговые оценки» (там же: 8) - изначально этого не предполагала.

Наиболее развернутым исследованием сопоставительного плана является научная статья Е.В. Чебраковой «Традиции И. Бунина в творчестве Ю.Казакова» (1992), в которой впервые предпринимается попытка выявить некоторые сходства и различия в мировоззрении двух художников, а также через частичный сравнительный анализ ряда произведений установить их идейно-тематическое сходство. Тем не менее, данная работа не может претендовать на исчерпанность и полноту рассмотрения заявленной широкой темы, так как, во-первых, ограничена рамками статьи, во-вторых, ее автор сужает круг анализируемых источников, не привлекает для исследования дневниковые записи, письма художников слова, архивные материалы.

Весомый вклад в изучение проблемы традиций в творчестве Казакова внесла Е.Ш. Галимова, посвятившая ей отдельную главу своей монографии «Художественный мир Юрия Казакова» (1992). Касаясь данного аспекта, исследователь считает важным понять, какие черты молодого художника и почему «обусловили его притяжение» к опыту того или иного писателя-предшественника.

Не предпринимая конкретных текстологических сопоставлений», но, частично опираясь на автобиографические записи начинающего прозаика, Е.Ш. Галимова обращается, наряду с толстовской, чеховской, и к бунинской традиции в казаковском творчестве. В целом краткое, но довольно содержательное рассмотрение вопроса приводит ученого к закономерному выводу о том, что «волшебно совпадали» И.А. Бунин и Ю.П. Казаков действительно во многом. Общие черты, приметы стиля, характера изображения <.> порождены внутренней общностью, родством личностей» (Галимова: 1992, 150), сходным мироощущением. Представленная работа Е.Ш. Галимовой задает направление для дальнейшего изучения заявленной проблемы и является одним из базовых научных источников нашего исследования.

Последнее десятилетие отмечено появлением немалого количества публикаций (В. Афонин, И. Киселева, Ю. Павлов и др.), в которых все чаще звучит мысль о том, что Ю.П. Казаков учился у классика, на протяжении всей творческой жизни опирался на его нравственные и художнические заветы, и потому речь следует вести не о слепом, бессознательном подражании, а о «школе Бунина».

Среди работ последних лет заслуживает внимания статья И.В. Киселевой «Бунинская традиция в творчестве Казакова» (2004), в которой исследователь через обнаружение тематического сходства произведений двух авторов приходит к выявлению ряда совпадений в их мировоззрении, а также сходства в художественных особенностях творений. Однако предпринятый И.В. Киселевой анализ является отчасти односторонним и недостаточно объективным, так как при исследовании вопроса не учитывается, в частности, временной контекст, что нельзя обойти вниманием при изучении творчества художников разных эпох.

Содержание рассмотренных немногочисленных работ дает основание полагать, что полноценному анализу бунинской традиции в творчестве Казакова наукой, к сожалению, уделялось незначительное внимание. Имеющиеся на сегодняшний день публикации представляют собой лишь подступы к дальнейшему скрупулезному изучению данной перспективной проблемы, свидетельствуют о необходимости развернутого исследования диалога художников в перспективе «большого исторического времени» (М.Бахтин).

Научная новизна определяется тем, что предлагаемая диссертация станет первым опытом исследования практически не изученной в настоящее время проблемы внутрилитературного взаимодействия двух известных писателей через обнаружение их мировоззренческих и творческих связей. Неоспоримо новым является и то, что в данной работе используются не публиковавшиеся ранее архивные материалы (рукописи, письма, черновики Ю.П. Казакова).

Цель диссертационной работы — путем сопоставления мировоззренческих установок Ю.П. Казакова и И.А. Бунина, выявления идейно-тематических и художественных особенностей их прозы рассмотреть аспекты творческой эволюции писателя второй половины XX столетия и некоторые стороны внутрилитературного взаимодействия двух мастеров слова.

Цель исследования определила его задачи:

• выявить стержневые моменты мировоззрения Ю.П. Казакова и И.А. Бунина;

• установить роль Ю.П. Казакова-лирика в развитии «деревенской прозы» посредством выявления преемственных связей в произведениях младшего прозаика — наследника И.А. Бунина — традиций исследования русского национального характера;

• проследить развитие темы любви в произведениях Ю.П. Казакова и И.А. Бунина, обозначив ряд сходств и различий в ее трактовке и художественном воплощении каждым из писателей.

Методологическую базу диссертации составили научные труды ведущих отечественных литературоведов и критиков (М.М. Бахтин, А.Н. Веселовский, В.М. Жирмунский, Д.С. Лихачев, В.Е. Хализев), труды представителей русского религиозно-философского ренессанса (Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, Ф.А. Степун и др.), а также работы ведущих исследователей творчества И.А. Бунина (А.К. Бабореко, Г.М. Благасова, В.Я. Гречнев, Л.А. Коло-баева, Ю.В. Мальцев, О.Н. Михайлов, С.Н. Морозов, Л.А. Смирнова и др.) и Ю.П. Казакова (Е.Ш. Галимова, И.С. Кузьмичев, А.А. Нинов, И.Г. Штокман и др.).

На защиту выносятся следующие положения:

3. Близость философско-эстетических взглядов Ю.П. Казакова и И.А. Бунина детерминирована родственным ощущением устойчивого единства антино-мичных основ бытия: вечности и мгновения, жизни и смерти, человека и космоса, человека и природы. Однако каждый из авторов интерпретирует натурфилософские воззрения по-своему, наделяя героев качествами созерцателя-философа, способного чувственно воспринимать многообразие окружающего мира.

Апробация результатов работы проводилась на аспирантских семинарах и заседаниях кафедры русской литературы XX века, кафедры русской и зарубежной литературы и методики преподавания Белгородского государственного университета. Основные положения диссертационного исследования были представлены в докладах, прочитанных на следующих конференциях: международных (Белгород, БелГУ, 2003, 2004, 2005, 2008; Елец, ЕГУ им. И.А. Бунина, 2005, 2006; Рязань, РГУ им. С.А. Есенина, 2007; Москва, МГГУ им. М.А. Шолохова, 2008, 2009; Мичуринск, МГПИ, 2008), межрегиональных и межвузовских (Белгород, БГИКИ, 2008), а также на внутривузовских научных конференциях по итогам НИР в БелГУ (ежегодно, 2006-2009). Основные положения диссертации отражены в 11 публикациях.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Ю.П. Казаков и И.А. Бунин: аспекты творческой эволюции и внутрилитературного взаимодействия"

Заключение

Исследование некоторых сторон внутрилитературного взаимодействия И.А. Бунина и Ю.П. Казакова, а также аспектов творческой эволюции последнего, сосредоточенное на сопоставлении мировоззренческих установок двух писателей, выявлении идейно-тематических и художественных особенностей их прозы, привело нас к следующим выводам.

Ю.П. Казаков сформировался как художник в непростую и достаточно противоречивую эпоху, сочетавшую в себе насаждение идеологических идей о возможности построения идеального общества, воспитания истинно свободной личности и призрачность, неоформленность, иллюзорность принципов реализации столь масштабных замыслов государственной политики. Видимое несоответствие между «высокими» задачами и способами их реализации породило конфликт, главной ареной борьбы для которого стала литература: с одной стороны, официальная, работавшая в рамках соцреализма и раскрывавшая сущность русского человека, смысл его жизни главным образом через его дела и поступки, с другой — иная, полемически заряженная, представленная молодыми писателями, обратившимися к опыту предшествующей культуры, к частной жизни отдельно взятой личности вне ее активных связей с современностью. На пересечении столь разных позиций и установок отчетливо обозначилось стремление последних обратиться к внутреннему миру человека, к незыблемым, вечным нравственным основам бытия через усвоение не формального, а критически осмысленного, глубоко переработанного духовного и художественного опыта предшествующей литературной традиции.

На протяжении всего творческого пути Ю.П. Казакова ощутимы постоянство и плодотворность «диалога» прозаика с писателем-корифеем.

Пораженный силой, глубиной и самобытностью произведений Ив. Бунина, справедливо возвращенных в Советский Союз в конце 1950-х гг., Казаков почувствовал удивительное совпадение взглядов, увидел в предшественнике идейного союзника и единомышленника, понял актуальность и неисчерпанность многих поставленных ранее классиком вопросов. Кроме того, молодой прозаик ощутил острую необходимость возвращения в советскую прозу в форме традиции тех изобразительно-выразительных возможностей слова, которыми были наполнены бунинские творения. Не отрицая активного воздействия таланта нобелевского лауреата на собственное творчество на ранних этапах, Казаков стремился добиться той же пластичности в лепке характеров, выработать у себя такую же точность слова, меткость взгляда, какими обладал его предшественник.

И.А. Бунина и Ю.П. Казакова, мастеров слова разных поколений, наделенных от природы «генетической памятью» («прапамятью»), роднит ощущение их незыблемой связи с ушедшими поколениями, сближает интерес к жизни в ее исконном, традиционном облике. Нравственно-эстетическая и духовная близость Бунина и Казакова выразилась в их особом трепетном отношении к старине (народным песням, преданиям, сказкам, легендам), в уважении к предкам, заложенных в каждого из писателей с раннего детства, пронесенных ими через всю жизнь и умело воплощенных в творчестве. Понимание того, что именно историческое и культурное прошлое человечества, память о нем является своеобразным фундаментом существования нации, отправной точкой, с которой начинается формирование нравственных основ личности, становится одним из стержневых аспектов мировоззрения двух писателей.

Авторское мироощущение Ив. Бунина и Ю. Казакова зиждется на знании «механизма» человеческой памяти, на понимании быстротечности жизни и неизбежного исчезновения каждого ее мгновения, и укладывается в формулу «ностальгическое сознание» (С. Федякин), включающую в себя непреодолимую тоску, тягу к месту, времени, событию, которые человек знает, но в настоящий момент не обладает. И Бунин, и Казаков, воссоздавая в произведениях «утраченную» действительность, наполняют каждое воспоминание не только точными событийными, но и яркими одористическими и звуковыми подробностями, призванными подчеркнуть эмоциональное состояние героев и придать всему повествованию лирико-философский оттенок, что, несомненно, сближает двух мастеров слова.

Однако предпосылки к возникновению «любви-тоски» по прошлому у Бунина и его последователя Казакова, обусловленные особенностями личности каждого из писателей и отдельными фактами их биографий, были различными. Для Бунина память о былом (ностальгия) становится средоточием жизни, своего рода связующей духовной нитью между ним и родиной. Для Казакова же потребность в воспоминаниях является попыткой восстановить и в самом себе, и в своем читателе-современнике те «первородные» чувства, ту радость жизненной плоти, которые были утрачены ими в период страшного военного лихолетья.

Кроме того, существенно разнятся взгляды названных авторов на будущее. Если Ив. Бунин, навсегда вынужденно покинувший Россию, целенаправленно сберегает нечто важное, сакральное из прошлого, не желая мириться с хаосом современности, жить настоящим и грядущим, то в мире Ю.Казакова, напротив, память способна охватить и прочно связать разные периоды человеческой жизни, придать силы и вселить надежду на будущее.

Природный мир, сущность и назначение человека, жизнь и смерть осмысляются классиком с пантеистических позиций земного и космического бытия. Пантеизм стал одним из фундаментов бунинского мировоззрения и был характерен для всех этапов его творчества. В отличие от предшественника, Казаков был далек от идеи пантеизма. У писателя свое, уникальное чувство природы», впитанное им с классической традицией и преобразованное в собственное понимание бытия. Природа, по мысли Казакова, — это сила, со своей душой и особым «разумом», заключающая в себе великие тайны мироздания (любовь, загадки жизни, таинство смерти). Человек как важная его часть, приобщаясь к миру природы, обретает душевный покой, испытывает чувство счастья и радости, духовно очищается и обновляется, а также преодолевает ощущение тоски и безнадежности, вызванные осознанием конечности земного бытия.

Характерно, что Бунин в определенной мере отказывается от наделения природы нравственной силой, Казаков, напротив, верит, что человек способен измениться под воздействием окружающего мира. Через соотношение с природой младший прозаик пытается понять место человека в нем, открывая тем самым путь к постижению истинной сущности каждого. Казаков отводит природе роль мудрого наставника, подчеркивая, что в момент соприкосновения с ее прекрасным и гармоничным миром человек избавляется от тяжелых, гнетущих его чувств, внутренне преображается, осознает всю прелесть и радость земной жизни.

Общим для творчества Ив. Бунина и Ю. Казакова является вопрос о важности единения человека с природой как естественного и необходимого условия гармонии личности. Его постановка была обусловлена конкретно-исторической ситуацией, на фоне которой создавались произведения названных авторов. Бунин, отрицая достижения научно-технического прогресса, поэтизирует духовную связь людей с природой, видит в этом незыблемую основу человеческого существования. В данном ключе взгляды Казакова перекликаются с воззрениями классика. Создавая рассказы в период активного «покорения» природы, младший прозаик, подобно предшественнику, обращается к проблеме нарушенных связей современных людей с естественной средой. В связи с чем в ряде произведений писателя возникает образ «природного человека», свободного от общепринятых поведенческих норм, живущего в согласии с собой и окружающим миром.

Аналогии между И.А. Буниным и Ю.П. Казаковым обнаруживаются в способах воссоздания ими картин природного и, шире, окружающего мира, в глубокой сосредоточенности на его деталях. Выявленное совпадение свидетельствует не о слепом бездумном подражательстве Казакова Бунину, а об индивидуальной природной способности каждого из писателей чувственно воспринимать окружающий мир во всех его проявлениях. Так, если классик в стремлении понять окружающий мир, максимально «исчерпывает» его указанием на целый спектр признаков, открываемых при помощи плотного и сжатого сочетания зрительных, осязательных, обонятельных, вкусовых впечатлений, то в казаковских описаниях природы подобный живописный размах отсутствует. При наличии колористических, звуковых, одористических и прочих подробностей в них нет дробления изображаемого предмета на мельчайшие детали, не содержатся указания на изобилие свойственных ему признаков. Окружающий мир в прозе Казакова чаще всего предстает в первозданном, нетронутом виде и, в отличие от бунинского, не отягощается микроскопическим всматриванием со стороны.

Обратившись к бытийной проблематике, Казаков продолжил активно разрабатывать темы, затронутые ранее классиком, сверяя с ним собственные художественные поиски на всех этапах творчества. Как и И.А. Бунин, Ю.П. Казаков целенаправленно обращает свой взор к внутреннему миру отдельной личности, желая таким образом выйти к постижению «вечных» загадок земного бытия, к осмыслению актуальных проблем современности.

Богатый художественный опыт Ив. Бунина в исследовании жизни русской деревни и глубинного состояния русской души стал для Ю. Казакова своего рода исходной точкой. Почувствовав похожесть настоящей и минувшей эпох, а также органично восприняв антидогматизм классика, Казаков в собственных рассказах актуализировал и во многом самобытно осмыслил проблемы, связанные с нынешней деревней и ее современным жителем, простым русским человеком.

Ю. Казаков во второй половине XX столетия продолжил разработку тем оскудения русской души, оторванности человека от земли, разрыва духовных связей с семьей, «малой» родиной, обозначенных Ив. Буниным еще в начале века, выступив своего рода транслятором лирических начал «деревенской прозы», позже освоенных и развитых В.Астафьевым, В.Беловым, В.Распутиным и другими писателями, условно отнесенными к названному течению.

При исследовании загадочного двуединства русской сущности Ю.П. Казаков также широко использует уже имеющийся опыт И.А. Бунина. Вслед за классиком прозаик отмечает не только могучую силу русского характера, доброту, природную одаренность, немалый душевный потенциал, мощную жизненную энергию, но и способность русского человека к неожиданным, странным поступкам, активно исследует внутреннюю противоречивость его натуры, полярность чаяний и устремлений. Но если беспощадный Бунин руководствуется при этом принципом «стыдно сказать, но нельзя скрыть», то нравственно-этическую позицию Казакова определяет родственное, сострадательное внимание к окружающему миру и к отдельному человеку.

Поиски собственных путей в творчестве побудили Казакова обратиться к острейшей общественной проблеме своего времени — бегству сельского жителя из деревни в город за лучшей, «легкой жизнью», а также объяснить детерминированность противоречивости русского характера конкретно-историческими «катаклизмами», оказавшими значительное влияние на судьбы многих людей России. Наряду с названными ранее, эти темы тоже станут впоследствии предметом пристального внимания писателей-«деревенщиков».

Творчество И.А. Бунина явилось одним из мощных толчков, побудивших Ю.П. Казакова «возродить» тему жизни и смерти, безосновательно отошедшую, по его мнению, в современной советской литературе на второй план.

В 1950-е гг., в период ранних художественных поисков, Казакова сближает с Буниным идея показать жестокость и нелепость смерти. Двух художников роднит нежелание мириться с ней, принимать как данность. Они пишут о ценности жизни, о важности ее понимания для совершенствования людских помыслов, поступков и чувств. Совпадение позиций И.А. Бунина и Ю.П. Казакова обнаруживается в поисках объяснения каждым из авторов особого отношения к смерти простого человека, воспитанного в вековой приобщенности к земле и уверенного в справедливости естественных законов бытия. Оба писателя считают, что человек «мыслящий», осознавая свою конечность в этом мире, стремится преодолеть страх смерти, а потому в пограничных ситуациях он сильнее ощущает радость жизни. Художников разных поколений роднит мысль о том, что смерть, пугая человека своей противоположностью жизни, пробуждает в нем восторженное чувство красоты мира и осознание его непреходящей ценности, особым образом усиливает в его душе любовь ко всему окружающему.

При наличии очевидных концептуальных перекличек существенно отличает Ю.П. Казакова от И.А. Бунина следующее. Если Ив. Бунина настоящее, в которое может внезапно ворваться смерть, интересует потому, что оно заставляет задуматься о кратковременности и скоротечности земного бытия, то у Казакова, напротив, напоминание о смерти становится проверкой истинности уже пройденного отрезка жизни, духовным и нравственным испытанием настоящего, а также своеобразным сигнальным «маяком», побуждающим поразмыслить о будущем. Согласно Казакову, осознание необратимости и неизбежности смерти должно привести человека к обретению особого, мудрого и всепонимающего, взгляда на жизнь. В отличие от Бунина, младший прозаик был уверен, что, оказавшись в пограничной ситуации, человек может оценить себя со стороны, с позиции прожитых им лет.

Мировоззренческая и собственно поэтическая самостоятельность Казакова в осмыслении темы жизни и смерти начинает активно проявляться в прозе 1960-х гг. Размышления об ужасе и неминуемости смерти как страшном воплощении войны, а также о том, какой след оставляют эти страшные" события в сознании людей, переживших их в детстве, позволили Казакову интерпретировать одну из «вечных» тем самобытно, по-новому.

Это, в свою очередь, предопределило разницу в способах изображения смерти, выбранных И.А. Буниным и Ю.П. Казаковым. У Ив. Бунина смерть лишена всякой поэтизации; насквозь физиологична, проникнута тяжелыми раздумьями писателя о неминуемой конечности человека во Вселенной. Казаков же избегает того детального описания умершего человека, которое наблюдается у его предшественника, акцентируя свое внимание больше на психологической стороне воздействия события смерти.

В 1970-е гг. Ю.П. Казаков, сохраняя художественную самобытность, концептуально перекликается с И.А. Буниным в безоговорочном приятии смерти как незыблемо существующего закона Всебытия (Ив. Бунин), неподвластного человеческому разуму.

Последовательное изучение ключевых этапов эволюции темы любви у Бунина и Казакова привело к выявлению ряда сходств в ее осмыслении и трактовке двумя писателями. Ранние рассказы прозаиков объединяет повышенный интерес к внутреннему миру влюбленного человека, трактовка любви как прекрасного, возвышающего, но, к сожалению, длящегося совсем недолго. Кроме того, в первых произведениях Ив. Бунина и Ю. Казакова о любви традиционная фабула заменяется движением настроений, передающих эмоциональное состояние героев, палитру их чувств, постепенное развитие которых в рамках повествования составляет собственно сюжет произведений.

На фоне частичного концептуального и художественного родства были установлены и некоторые отличия в позициях Бунина и Казакова в понимании и творческой реализации названной темы. Сконцентрировав внимание на двух понятиях - любовь и смерть, — Бунин пишет о трагедии любви как о проявлении общей катастрофичности бытия, законов космоса, а потому не верит в существование продолжительного счастья. По мысли классика, любовь — это краткий миг, дарованный свыше. Подобно яркому лучу солнца, она ослепляет человека и исчезает навсегда, не оставив даже надежды на счастливое продолжение (брак, создание семьи). В казаковской прозе нет той роковой, бытийной трагедийности, которая наблюдается в произведениях Бунина. Рассказы Казакова наполнены иным смыслом, новыми образами. В конце 1950-х и 1960-е гг., выработав собственную систему взглядов на тему любви, художник младшего поколения представляет другое, по сравнению с классиком, ее понимание. Герои Казакова проходят проверку любовью. Они ищут в этом чувстве покоя, радости, умиротворения, надежности. Часто любовь становится для них способом самоопределения, самовоплощения. Но долговременному счастью казаковских влюбленных мешают какие-либо жизненные обстоятельства, несходство характеров, осознание своего бессилия изменить что-нибудь в сложившейся ситуации, нежелание понять друг друга.

Особенности концепции любви во многом определили художественное своеобразие произведений И. Бунина и Ю. Казакова, рассмотренных в последнем разделе данной работы. Обращение Бунина к аспекту бессознательного в любви, к размышлениям о «божественной» и «дьявольской» сущности этого чувства создало предпосылки к обогащению и усложнению писателем классических приемов литературы: напряженный психологизм, усиление роли пейзажа, насыщение ткани повествования обилием деталей и подробностей и т.д. Казаков также прибегает к традиционным приемам и средствам. Но если в 1950-е гг. в их использовании он очевидно сближается с Ив. Буниным (введение романтических элементов в ткань повествования, прием скрытого психологизма), то в творчестве 1960-х гг. в большей мере раскрывается индивидуальный писательский потенциал младшего прозаика (особенности воссоздания женских образов, расширение смыслового и функционального значения приема психологического параллелизма).

184

Список научной литературыОмельян, Анна Михайловна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Аверин, Б.В. Жизнь Бунина и жизнь Арсеньева: поэтика воспоминания Текст. / Б.В. Аверин // Бунин И.А.: pro et contra / Сост. Б.В. Аверин. СПб.: РХГИ, 2001.-С. 651-678.

2. Адамович, Г.В. Одиночество и свобода: очерки Текст. / Г.В. Адамович. -СПб.: Азбука-классика, 2006. 288 с.

3. Андреев, Л.Г. Импрессионизм Текст. / Л.Г. Андреев. — М.: Изд-во МГУ, 1980.- 115 с.

4. Аннинский, Л. Казаковский зов Текст. / Л. Аннинский // Согласие. 1993. -№5.-С. 79-85.

5. Аннинский, Л. Казаковский след Текст. / Л. Аннинский // Простор. 1993. -№ 7. - С. 274-279.

6. Антонов, С. Уроки любви Текст. / С. Антонов // Казаков Ю.П. Оленьи рога: рассказы. М.: Дет. лит., 1980. - С. 3-6.

7. Апухтина, В.А. Современная советская проза (60-70-е годы) Текст. / В.А. Апухтина. М.: Высш. шк., 1984. - 272 с.

8. Афанасьев, В.А. И.А. Бунин. Очерк творчества Текст. / В.А. Афанасьев. -М.: Просвещение, 1966. 384 с.

9. Ю.Афонин, В. Поморский крест Текст. / В. Афонин // Дальний Восток. — 2003. № 4. - С. 152-158.

10. П.Бабореко, А.К. И.А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917) Текст. / А.К. Бабореко. М.: Худож. лит., 1983. - 351 с.

11. Бахрах, А.В. Бунин в халате Текст. / А.В. Бахрах. М.: Согласие, 2000. -242 с.

12. З.Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского Текст. / М.М. Бахтин. М.: Худож. лит., 1972. - 470 с.

13. Бахтин, М.М. Слово в романе Текст. / М.М. Бахтин // Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит., 1972. - С. 72-234.

14. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества Текст. / М.М. Бахтин. — М.: Искусство, 1979. 424 с.

15. Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи Текст. / М.М. Бахтин. М.: Худож. лит., 1986. - 541 с.

16. Бахтин, М.М. 1961 год. Заметки Текст. / М.М. Бахтин // Собр. соч: в 7 т. — М, 1996.-Т. 5.-С. 329-361.

17. Белая, Г.А. Человек и природа в интерпретации современной прозы Текст. / Г.А. Белая // Литературное обозрение. 1979. - № 2. - С. 11-16.

18. Белая, Г.А. Польза интуиции (проза 70-х гг. в журнальных статьях 1980 года. Опыт проблемного обзора) Текст. / Г.А. Белая / Литературное обозрение. — 1981.-№9.-С. 9-14.

19. Белая, Г.А. Литература в зеркале критики. Современные проблемы Текст. / Г.А. Белая. -М.: Сов. писатель, 1986. 368 с.

20. Бердникова, О.А. «Так сладок сердцу Божий мир.»: творчество И. Бунина в контексте христианской духовной традиции Текст. / О.А. Бердникова. Воронеж: Воронеж, ун-т, 2009. — 272 с.

21. Бердяев, Н.А. Самопознание: опыт философской автобиографии Текст. / Н.А. Бердяев. — М.: Междунар. отношения, 1990. 247 с.

22. Бердяев, Н.А. Эрос и личность: философия пола и любви Текст. / Н.А. Бердяев. СПб.: Издательский дом «Азбука-классика», 2006. — 224 с.

23. Березко, Г. О мастерстве, традициях и новаторстве Текст. / Г. Березко // Литературная газета. 1960. — 20 августа. - С. 4.

24. Берковский, Н.Я. О традиции Текст. / Н.Я. Берковский // Мир, создаваемый литературой. -М.: Сов. писатель, 1989. С. 306-307.

25. Благасова, Г.М. И.А. Бунин и М.А. Шолохов Текст. / Г.М. Благасова // Подъем.-1979.-№ 1.-С. 121-125.

26. Благасова, Г.М. Иван Бунин: Жизнь. Творчество. Проблемы метода и поэтики: учебное пособие к спецкурсу для студентов филол. спец. ун-тов и педвузов Текст. / Г.М. Благасова. Москва - Белгород: Изд-во БелГУ, 1997. - 161 с.

27. Блажнова, Т. Наступило за гробом свиданье. Текст. / Т. Блажнова // Книжное обозрение. — 1996. 7 мая. - С. 11.

28. Бонами, Т.М. К поэтике рассказов И.А. Бунина (функциональное значение звуковых и музыкальных образов) Текст. / Т.М. Бонами // И.А. Бунин и русская литература конца XX века. М.: Наследие, 1995. - С. 85-94.

29. Бондаренко, В. «Столкновение духа с материей»: проза быта и бытие прозы Текст. / В. Бондаренко // Литературная газета. 1980. - 5 ноября (№ 45). - С.4.

30. Бунин, И.А. Собр. соч.: в 9 т. Текст. / И.А. Бунин. М.: Худож. лит., 1965 -1967.

31. Бунин, И.А. Собр. соч.: в 6 т. Текст. / И.А. Бунин. М.: Худож. лит., 19871988.

32. Бунин, И.А. Собр. соч.: в 6 т. Текст. / И.А. Бунин. М.: Пресса, 1996.

33. Бунин, И.А. Pro et contra Текст. / Сост. Б.В. Аверин. СПб.: РХГИ, 2001. -1016 с. - (Русский путь).

34. Бушмин, А.С. Методологические вопросы литературоведческих исследований Текст. / А.С. Бушмин. JL: Наука, 1969. - 234 с.

35. Бушмин, А.С. Преемственность в развитии литературы Текст. / А.С. Буш-мин. Д.: Худож. лит., 1987. - 224 с.

36. Ванслов, В.В. О традициях и новаторстве в искусстве Текст. / В.В. Ванслов // Проблема наследия в теории искусства М.: Искусство, 1984. - С. 45-72.

37. Вильчек, JL Вниз по течению деревенской прозы Текст. / Л. Вильчек // Вопросы литературы. 1985. - № 6. - С. 34-72.

38. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика Текст. / А.Н. Веселовский. М.: Высшая школа, 1989. - 568 с.

39. Вознесенский, А.А. Юрий Казаков Текст. / А.А. Вознесенский // Прорабы духа. -М.: Сов. писатель, 1984. С. 375-376.

40. Волков, А.А. Проза Ивана Бунина Текст. / А.А. Волков. М.: Моск. рабочий, 1969.- 448 с.

41. Волохова, Н.В. «Пути смерти» JI.H. Толстого (категория смерти в его религиозно-нравственной философии) Текст. / Н.В. Волохова // Вестник Моск. унта. Серия 7. Философия. - 2000. - № 3. - С. 84-98.

42. Выготский, JI.C. Психология искусства Текст. / Л.С. Выготский. М.: Искусство, 1965. - 379 с.

43. Газизова, А.А. Обыкновенный человек в меняющемся мире. Опыт типологического анализа советской философской прозы 60-80-х годов Текст. / А.А. Га-зизова. — М.: Прометей, 1990. — 80 с.

44. Галанов, Б. Живопись словом Текст. / Б. Галанов. — М.: Сов. писатель, 1972.- 124 с.

45. Галимова, Е.Ш. Художественный мир Юрия Казакова Текст. / Е.Ш. Галимова. Архангельск: Изд-во Поморского госпедин-та, 1992. - 167 с.

46. Галимова, Е.Ш. Поэтика повествования русской прозы XX века (1917-1985): учебное пособие Текст. / Е.Ш. Галимова. — Архангельск: Поморский государственный ун-т им. М.В. Ломоносова, 2002. — 232 с.

47. Гейдеко, В.А. А. Чехов и И. Бунин / В.А. Гейдеко. М.: Сов. писатель, 1987. -363 с.

48. Георгиевский, А.С. Русская проза малых форм последней трети XX века: духовный поиск, поэтика, творческие индивидуальности Текст. / А.С. Георгиевский. -М.: «Альфа МГОПУ», 1999. 192 с.

49. Гершензон, М.О. Мечта и мысль И.С. Тургенева Текст. / М.О. Гершензон. -М., 1919:-240 с.

50. Гинзбург, Л.Я. О литературном герое Текст. / Л.Я. Гинзбург. Л.: Сов. писатель, 1979. - 222 с.

51. Глинкин, П.В. Жанровая эволюция деревенской прозы / П.В. Глинкин // Нравственно-философские искания современной советской литературы: межвузовский сборник Текст. / Под ред. А.Ф. Лапченко. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1986. - Вып. 3.-С. 116-131.

52. Голубков, Д. «Где жизнь играет роль писца». Абрамцевский дневник Текст. / Д. Голубков // Согласие. 1993. - № 5. - С. 38-71.

53. Гончаров, П.А. Бунинская традиция и русская социально-этическая проза 60-80 годов Текст. / П.А. Гончаров // И.А. Бунин и русская культура: межвуз. сб. научн. трудов: отв. ред. С.В. Краснова. Елец: Изд-во Елецкого гос. пед. инст., 1996.-С. 15-25.

54. Горелов, А.Е. Три судьбы: Ф. Тютчев, А. Сухово-Кобылин, И. Бунин Текст. / А.Е. Горелов. Л.: Сов. писатель. - 1980. - 624 с.

55. Горышин, Г. Помнят архангельские села Текст. / Г. Горышин // Литературная Россия. 1987. - 25 сентября. - С. 17.

56. Горышин, Г. «Сначала было слово.» (Документальное повествование о Юрии Казакове) Текст. / Г. Горышин // Подъем. 2002. - № 10. - С. 10-72.

57. Гречнев, В.Я. Русский рассказ конца XIX начала XX века: (проблематика и поэтика жанра) Текст. / В.Я. Гречнев. - Л.: Наука, 1979. - 298 с.

58. Громов Е. Художник в современном мире Текст. / Е. Громов // Звезда. — 1969.- № 3. С. 182-195.

59. Дворяшин, Ю.А. У истоков «деревенской прозы» Текст. / Ю.А. Дворяшин // Шолохов и русская литературная классика второй половины XX века. — М.: Фонд «Шолоховская энциклопедия», 2008. — С. 8-39.

60. Дворцова, Н.П. М. Пришвин и Ю. Казаков (к постановке проблемы) Текст. / Н.П. Дворцова // Поэтика писателя и литературный процесс: сб. научных трудов. Тюмень, 1988. - С. 80-86.

61. Дмитриева, Т.Г. Проблема национального характера в прозе И.А. Бунина Текст. / Т.Г. Дмитриева // И.А. Бунин и русская культура: межвуз. сб. научн. трудов; отв. ред. С.В. Краснова. Елец: Изд-во Елецкого гос. пед. инст., 1996. -С. 66-72.

62. Днепров, В.Д. Черты романа XX века Текст. / В.Д. Днепров. M.-JL, 1965. -618 с.

63. Емельянова, Т.В. Образ природы в поздней прозе А.П. Чехова и новеллистике Ю.П. Казакова Текст. / Т.В. Емельянова // Проблемы эволюции русской литературы XX века: материалы межвузовской научной конференции. Вып. 2. -М., 1995.-170-173.

64. Емельянова, Т.В. Характер литературного персонажа в рассказе Ю. Казакова «Манька» Текст. / Т.В. Емельянова // Проблемы метода, жанра и стиля в русской литературе: межвузовский сборник научных трудов; отв. ред. Р.Т. Певцова.-М, 1998.-Кн. 6.-С. 178-187.

65. Есин, А.Б. Литературоведение. Культурология: избранные труды Текст. /

66. A.Б. Есин. М.: Флинта: Наука, 2003. - 352 с.

67. Жирмунский, В.М. Введение в литературоведение: курс лекций Текст. /

68. B.М. Жирмунский. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 464 с.

69. Золотусский, И.П. Рукою жизни: о прозе Ю. Казакова Текст. / И.П. Золотусский // Тепло добра. М.: Сов. Россия, 1970. - С. 175-181.

70. Иван Бунин. Литературное наследство Текст. / Иван Бунин: сборник материалов: в 2 кн. М.: Наука, 1973. - Т. 84.

71. Ильин, И.А. О тьме и просветлении: книга художественной критики: Бунин. Ремизов. Шмелев Текст. / И.А. Ильин. М.: Скифы, 1991. - 216 с.

72. Ильин, И.А. Религиозный смысл философии Текст. / И.А. Ильин. М.: ACT: ACT МОСКВА, 2006. - 694 с.

73. Казаков, Ю.П. Молодые о себе Текст. / Ю.П. Казаков // Вопросы литературы. - 1962. - № 9. - С. 134-136.

74. Казаков, Ю.П. В Казахстане Текст. / Ю.П. Казаков // Ленинская смена. -1965.-31 января.-С. 3.

75. Казаков, Ю.П. Не довольно ли? Текст. / Ю.П. Казаков // Литературная газета. 1967. - 27 декабря. - С. 6.

76. Казаков, Ю.П. Три недели во Франции Текст. / Ю.П. Казаков // Литературная газета. 1967. — 29 марта. — С. 1.

77. Казаков, Ю.П. Для чего литература и для чего я сам? Текст. / Ю.П. Казаков // Вопросы литературы. 1979. - № 2. - С. 174-190.

78. Казаков, Ю.П. Единственно родное слово Текст. / Ю.П. Казаков // Литературная газета. 1979. - 21 ноября (№ 47) - С. 6.

79. Казаков, Ю.П. Поедемте в Лопшеньгу Текст. / Ю.П. Казаков // Воспоминания о Константине Паустовском. — М.: Сов. писатель, 1983. — С. 259-268.

80. Казаков, Ю.П. Две ночи. Проза. Заметки. Наброски Текст. / Ю.П. Казаков. -М.: Современник. — 1986. — 336 с.

81. Казаков, Ю.П. Встречи с Паустовским Текст. / Ю.П. Казаков // Мир Паустовского. 2000. - № 17. - С. 54-56.

82. Казаков, Ю.П. Легкая жизнь: рассказы Текст. / Ю.П. Казаков. СПб.: Азбука-классика, 2003. - 800 с.

83. Казаков, Ю.П. Избранное Текст. / Ю.П. Казаков. М.: ИТРК, 2004. - 776 с.

84. Карпенко, Г.Ю. К вопросу о становлении «ветхозаветного» типа мышления в творчестве И.А. Бунина // Библия и возрождение духовной культуры русского и других славянских народов Текст. / Г.Ю. Карпенко. — СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1995. С. 64-76.

85. Карпов, И.П. Проза Ивана Бунина: книга для студентов, преподавателей, аспирантов, учителей Текст. / И.П. Карпов. М.: Флинта: Наука, 1999. - 336 с.

86. Качурин, М.Г. Оля Мещерская: образ и его истолкование. «Легкое дыхание» И.А. Бунина Текст. / М.Г. Качурин // Русская словесность. — 2006. № 4. -С.24-29.

87. ЮО.Келдыш, В. На рубеже художественных эпох (о русской литературе конца XIX начала XX века) Текст. / В. Келдыш // Вопросы литературы. - 1993. -№2.-С. 92-105.

88. Кирнос, Д.И. Индивидуальность и творческое мышление Текст. / Д.И. Кирнос. -М.: Б. и., 1992. 172 с.

89. Ковский, В. Социологический и эстетический критерий в критике Текст. / В. Ковский // Литература и социология. — М., 1977. — С. 56-78.

90. Кожинов, В.В. Статьи о современной литературе Текст. / В.В. Кожинов. -М.: Сов. Россия, 1990. 544 с.

91. Ю7.Колобаева, JI.A. Проза И.А. Бунина Текст. / JI.A. Колобаева. М.: Изд-во МГУ, 1998.-88 с.

92. ПО.Комлик, Н.Н. Нераспавшаяся связь: Булгаков и Бунин Текст. / Н.Н. Ком-лик // И.А. Бунин и русская культура: межвуз. сб. научн. трудов; отв. ред. С.В. Краснова. Елец, 1996. - С. 37-47.

93. Комлик, Н.Н. Пушкинские реминисценции в прозе И.А. Бунина Текст. / Н.Н. Комлик // Материалы пятых областных историко-философских и литературных чтений, посвященных 200-летию А.С. Пушкина. Липецк, 2000. - С.38-45.

94. Конецкий, В.В. Опять название не придумывается (Повествование в письмах) Текст. / В.В. Конецкий // Нева. 1986. - № 4. - С. 65-108.

95. Конецкий, В.В. Некоторым образом драма: непутевые заметки, письма Текст. / В.В. Конецкий. Д.: Сов. писатель, 1989. - 368 с.

96. Конюшенко, Е.И. Литературные связи Бунина (проблемы творческого самоопределения) Текст. / Е.И. Конюшенко. Томск, 1998. - 367 с. Пб.Костров, М. Два похода с Юрием Казаковым [Текст] / М. Костров // Мир Паустовского - 2000. - № 17. - С. 61-69.

97. Крамов, И. «Хлеб» и «соль» жизни Текст. / И. Крамов // Наш современник. 1977. -№ 12.-С. 170-178.

98. Красилыциков, P.JI. Проблемы изучения танатологических мотивов в художественной литературе / P.JI. Красильщиков // Вестник Поморского университета. Серия: гуманитарные и социальные науки. 2008. — № 13. - С. 203-207.

99. Крячко, JI. Пути, заблуждения и находки: о «нравственном» поиске в прозе молодых Текст. / JI. Крячко // Октябрь. 1963. - № 3. - С. 200-209.

100. Куделько, Н.А. И.С. Тургенев и русская литература XX века (Б. Зайцев, К.Паустовский, Ю. Казаков) Текст. / Н.А. Куделько. Орел: ОГИИК, 2001. -270 с.

101. Кузнецова, Г.Н. Грасский дневник Текст. / Г.Н. Кузнецова // Грасский дневник. Рассказы. Оливковый сад; сост., подгот. текста, предислов. и коммент. А.К. Бабореко. М., 1995. - 410 с.

102. Кузьмичев, И.С. Долгая дорога к дому Текст. / И.С. Кузьмичев // Звезда. -1978.-№ 11.-С. 201-204.

103. Кузьмичев, И.С. Об этой книге Текст. / И.С. Кузьмичев // Казаков Ю.П. Две ночи. Проза. Заметки. Наброски. -М.: Современник, 1986. С. 5-22.

104. Кузьмичев, И.С. Юрий Казаков: набросок портрета Текст. / И.С. Кузьмичев. Л.: Сов. писатель, 1986. - 272 с.

105. Кузьмичев, И.С. «Снова вспомнил Ленинград.»: письма Юрия Казакова Текст. / И.С. Кузьмичев // Звезда. 1990. - № 1. - С. 162-177.

106. Кузьмичев, И.С. «Жили, собственно, Россией.»: из наследия Юрия Казакова / И.С. Кузьмичев, Т.М. Судник // Новый мир. 1990. — № 7. - С. 136.

107. Кузьмичев, И.С. Мечтатели и странники: литературные портреты Текст. / И.С. Кузьмичев. Л.: Сов. писатель, 1991. - 512 с.

108. Кузьмичев, И.С. Роман рассказчика Текст. / И.С. Кузьмичев // Казаков Ю. Легкая жизнь: рассказы. — СПб.: Азбука классика, 2003. — С. 781-795.

109. Кузьменко, Ю.Б. Советская литература вчера, сегодня, завтра Текст. / Ю.Б. Кузьменко. М.: Сов. писатель, 1984. - 512 с.

110. Курбатов, В. Стихия и мера Текст. / В. Курбатов // Литературное обозрение. 1987. - № 3. - С. 41-44.

111. Курбатов, В. Господи, это я написал! Текст. / В. Курбатов // Литературная Россия. 2003. - 14 февраля. - С. 10.

112. Курбатов, В. Уходящие острова. А. Борщаговский — В. Курбатов: эпистолярные беседы в контексте времени и судьбы Текст. / В. Курбатов. Иркутск: Издатель Сапронов, 2005. - 568 с.

113. Курляндская, Г.Б. Литературная срединная Россия Текст. / Г.Б. Курляндская. Орел: Изд-во Орловской государственной телерадиокомпании, 1996. — 240 с.

114. Ланщиков, А. Ищу собеседника: о прозе 70-80-х годов Текст. / А. Ланщи-ков. М.: Сов. писатель, 1988. — 368 с.

115. Лапшин, М. Уроки, идущим вослед: штрихи к портрету Юрия Казакова Текст. / М. Лапшин // Москва. 1987. - № 10. - С. 196-201.

116. Линков, В.Я. Мир и человек в творчестве Л. Толстого и И. Бунина Текст. / В.Я. Линков. М.: Изд-во МГУ, 1989. - 174 с.

117. Литературный энциклопедический словарь Текст. / Под ред. В.И. Кожевникова и П.А. Николаева. М., 1987.

118. Литературоведение как проблема: труды научного совета «Наука о литературе в контексте наук о культуре» / гл. ред. Т.А. Касаткина. — М.: Наследие, 2001.-597 с.

119. Литовская, М.А. «Онтологическая» проза в оценке «гносеологической» критики Текст. / М.А. Литовская // Художественная литература, критика и публицистика в системе духовной культуры. Тюмень, 1997. - Вып. 3. - С.116-120.

120. Лихачев, Д.С. Прошлое будущему: статьи и очерки Текст. / Д.С. Лихачев.-Л., 1985.- 165 с.

121. Лихачев, Д.С. Избранное: мысли о жизни, истории, культуре Текст. / Д.С. Лихачев. М.: Российский Фонд Культуры, 2006. - 336 с.

122. Лихоносов, В. Письма Текст. / В. Лихоносов // Подъем. — 1986. № 10. — С. 64-69.

123. Лихоносов, В. Воспоминания о Юрии Казакове Текст. / В. Лихоносов // Писатель и время: сборник документальной прозы. М.: Сов. писатель, 1988. — С. 468-484.

124. Любопытнов, Ю. Дом в Абрамцеве Текст. / Ю. Любопытное // Литературная Россия. 1984. - 31 августа. - С. 16-18.

125. Майкова, А.Н. О власти бессознательного («Чистый понедельник» И.Бунина) Текст. / А.Н. Майкова // Русская словесность. 1999. - № 5. - С. 4849.

126. Мальцев, Ю.В. Иван Бунин (1870 1953) Текст. / Ю.В. Мальцев. - М.: Посев, 1994.-432 с.

127. Мальцев, Ю.В. Актуальность бунинских пророчеств о русской душе Текст. / Ю.В. Мальцев // И.А. Бунин и русская литература конца XX века. -М., 1995.-С. 79-84.

128. Мамардашвили, М.К. Лекции о Прусте Текст. / М. Мамардашвили. М.: Прогресс, 1995. -252с.

129. Марченко, А. Испытания работой Текст. / А. Марченко // Вопросы литературы. 1961. - № 12. - С. 21-39.153 .Марченко, А. Путешествия и возвращения: заметки о современной прозе Текст. / А. Марченко // Вопросы литературы. 1964. - № 5. - С. 18-38.

130. Марченко, А. Этимология 60-х Текст. / А. Марченко // Согласие. 1993. — № 1.-С. 179-192.

131. Марченко, Т.В. Традиции русской классической литературы в прозе И.А.Бунина Текст. / Т.В. Марченко // И.А. Бунин и русская литература конца XX века. М., 1995. - С. 7-15.

132. Мескин, В.А. Любовь в прозе И. Бунина: диалог с предшественниками и современниками Текст. / В.А. Мескин // Русская словесность. 2005. — № 5. — С. 20-26.

133. Минералова, И.Г. Художественный синтез Бунина Текст. /И.Г. Минерало-ва // Российский литературоведческий журнал. — 1999. № 12. - С. 43-52.

134. Михайлов, А.А. Какая это литература? Текст. / А.А. Михайлов // Москва. -1993.-№9.-С. 155-157.

135. Михайлов, А.А. «Долгие крики»: (Юрий Казаков) Текст. / А.А. Михайлов // Моя гиперборея. Архангельск: Изд-во Поморского ун-та, 1999. - С. 165-182.

136. Михайлов, О.Н. О тракторе, о художественности, о том, что можно увидеть из окна вагона и о книжном затворничестве Текст. / О.Н. Михайлов // Молодая гвардия.-1959.-№ 9.-С. 191-200.

137. Михайлов, О.Н. Путь Бунина-художника Текст. / О.Н. Михайлов // Иван Бунин. Литературное наследство. М., 1973. — Т. 84. — Кн. 1. — С. 7-56.

138. Михайлов, О.Н. Строгий талант: Иван Бунин. Жизнь. Судьба. Творчество Текст. / О.Н. Михайлов. М.: Современник, 1976. - 278 с.

139. Михайлов, О.Н. Бунин Текст. / О.Н. Михайлов // Литература русского зарубежья, 1920-1940: сб. ст.: в 3 вып. / Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького РАН; сост. О.Н. Михайлов. М., 1993. - 208 с.

140. Михайлов, О.Н. Мировое значение Бунина Текст. / О.Н. Михайлов // И.А. Бунин и русская литература конца XX века. М., 1995. - С. 3-6.

141. Морозов, С.Н. Жизнь и творчество И.А. Бунина Текст. / С.Н. Морозов // Бунин И.А. Несрочная весна: стихотворения. Избранная проза. М.: Школа-Пресс, 1994. - С. 5-22.

142. Морозов, С.Н. И.А. Бунин литературный критик: автореферат дисс.канд. филолог, наук Текст. / С.Н. Морозов. — М., 2002. - 22 с.

143. Морозов, С.Н. Комментарии к 479 письмам И. Бунина Текст. / С.Н. Морозов //Бунин И.А. Письма 1885-1904 годов. -М., 2003.

144. Морозов, С.Н. Письма И.А. Бунина к М.Н.Семенову 1950-1951 гг. Текст. / Предисл. и коммент. С.Н. Морозова и Л.Г. Голубевой // Москва. 2004. - № 2. -С. 217-222.

145. Морозов, С.Н. Из литературно-критического наследия И.А. Бунина. Статьи, обзоры, рецензии 1888-1900 годов Текст. / Вступ. заметка, публ. и коммент. С.Н. Морозова // Бунин И.А. Полное собрание сочинений: в 13 т. — М., 2006. -Т. 8.-С. 231-275.

146. Морозов, С.Н. Комментарии к 725 письмам И. Бунина Текст. // Бунин И.А. Письма 1905-1919 годов. -М., 2007.

147. Мулянова, Н. «Никто на земле не рождается бесцельно.»: изучение рассказа Ю. Казакова «Арктур гончий пес» Текст. / Н. Мулянова // Литература. -2006. — № 18.-С. 10-12.

148. Муромцева-Бунина, В.Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью Текст. / В.Н. Муромцева-Бунина. М.: Вагриус, 2007. - 512 с.

149. Мышалова, Д. Иван Алексеевич Бунин Текст. / Д. Мышалова // Очерки по литературе русского зарубежья. — Новосибирск: Наука, 1995. С. 44-70.

150. Недзвецкий, В.А. Возврат к жизни: лирическая новеллистика Юрия Казакова Текст. / В.А. Недзвецкий // Литература в школе. — 2001. № 1. — С. 20-25.

151. Немзер, А. Бедный певец Текст. / А. Немзер // Время новостей. 2002. -8августа (№ 142).

152. Нефедов, В.В. Чудесный призрак: Бунин как художник Текст. / В.В. Нефедов. Минск: Полымя, 1990. - 239 с.

153. Никонова, Т.А. О смысле человеческого существования в творчестве И.Бунина Текст. / Т.А. Никонова // Бунин И.А.: pro et contra / Сост. Б.В. Аверин / И.А. Бунин. СПб.: РХГИ, 2001. - С. 599-613.

154. Нинов, А. Юрий Казаков Текст. / А. Нинов // Сквозь тридцать лет: Проблемы. Портреты. Полемика. 1956-1986. JL: Сов. писатель, 1987. - С. 331358.

155. Нинов, А. Казаков и его рассказы Текст. / А. Нинов // Современная советская проза: сб. статей. -М.: Худож. лит., 1990. С. 121-128.

156. Ничипоров, И.Б. На путях постижения русской души: И.А. Бунин и «деревенская» проза Текст. / И.Б. Ничипоров // Филологические науки. 2002. -№1. - С. 30-37.

157. Новиков, В. Идейно-эмоциональная выразительность стиля Текст. / В. Новиков // Вопросы литературы. 1984. - № 12. - С. 63-80.

158. Новикова, А.А. Точность, красота и сила таланта: нравственно-эстетические уроки творчества И.А. Бунина Текст. / А.А. Новикова // Литература в школе. 2006. - № 11. - С. 2-7.

159. Павлов, Ю. История мгновений Текст. / Ю. Павлов // Наш современник. -2007,-№8.-С. 246-256.

160. Павловский, A.M. «Верю в человека!.»: о некоторых особенностях современного литературного процесса Текст. / A.M. Павловский // Нева. 1967. -№8.-С. 163-169.

161. Паустовский, К.Г. Бесспорные и спорные мысли Текст. / К.Г. Паустовский // Литературная газета. 1959. - 20 мая.

162. Паустовский, К.Г. Собр. соч.: в 8. т. М.: Худож. лит., 1967. - Т. 3. - 567 с.

163. Паустовский, К.Г. Кому передавать оружие? Текст. / К.Г. Паустовский // Мир Паустовского. 1995. —№ 6. — С. 3-5.

164. Перцовский, В. Осмысление жизни Текст. / В*. Перцовский // Вопросы литературы. 1964. - № 2. - С. 27-44.

165. Петров, В. «Звезда дрожит среди вселенной» Текст. / В. Петров // Талисман. 2005. - 7 октября (№ 16-17). - С. 14-16.

166. Поликарпов, С. «Жизнь должна быть лучше.» Текст. / С. Поликарпов // Литературная Россия. 1987. - 7 августа. - С. 11.

167. Поленов, Ф. Половодье Текст. / Ф. Поленов // У подножья радуги. М.: Изд-во «КУЛЬТУРА», 1992. - С. 84-89.

168. Поленов, Ф. Синие гусары: встречи с писателем Юрием Казаковым Текст. / Ф. Поленов // Мир музея = World of museum. М., 1993. - № 3. - С. 51-55.

169. Попова, Е.В. Художественное произведение как эстетическая ценность / Е.В. Попова // Литература в школе. 1998. - № 4. - С. 145-150.

170. Пьянов А. Осень в дубовых лесах: неоконченный разговор с Юрием Казаковым Текст. / А. Пьянов // Огонек. 1987. - № 5. - С. 22-24.

171. Рассадин, С. Советская литература. Побежденные победители Текст. / С.Рассадин. СПб.: ООО ИНАПРЕСС / НОВАЯ ГАЗЕТА, 2006. - 368 с.

172. Романов, М. Талант всегда человечен: открытое письмо Ю. Казакову Текст. / М. Романов // Литературная газета. 1959. - 3 сентября. - С. 3.

173. Рощин, М.М. Князь. Книга об Иване Бунине, русском писателе Текст. / М.М. Рощин // Октябрь. 2000. - № 1. - С. 3-88.203 .Рубцов, Н. От Валентина Овечкина к Валентину Распутину Текст. / Н.Рубцов // Литературная газета. 1986. - 23 апреля. - С. 3.

174. Русский, Г. Ю.П. Казаков: из цикла «Запоздалые некрологи» Текст. / Г.Русский // Русская мысль = La pensee russe. — Париж, 1992. 26 июня (№3935). -С. 10-11.

175. Садыков, X. «Плачу и рыдаю.»: заметки о творчестве Ю. Казакова Текст. / X. Садыков // Простор. 1994. - № 6. - С. 243-253.

176. Санин, М. Романтик у порога трагедии Текст. / М. Санин // Нева. 1987. — №9.-С. 162-163.

177. Саранчин, К. Странник советской литературы Текст. / К. Саранчин // Литературная учеба. 2002. - № 4. - С. 72-77.

178. Сигов, В.К. Народный характер и судьба России в творчестве И.А. Бунина Текст. / В.К. Сигов // И.А. Бунин и русская литература конца XX века. М., 1995.-С. 100-108.

179. Седакова, О. Текст, в котором все живое: интервью с Андреем Битовым Текст. / О. Седакова // Филологические записки. 2003. - Вып. 20. - С. 39-43.

180. Семенова, С. Преодоление трагедии: «вечные вопросы» в литературе Текст. / С. Семенова. М.: Сов. писатель, 1989. - 440 с.

181. Скрипникова, Т.И. «Русская потребность праздника» в «крестьянских» рассказах И.А. Бунина 1910-х годов / Т.И. Скрипникова // Вестник Воронеж, гос. ун-та. Серия: Филология. Журналистика. Воронеж, 2007. -№ 1. - С. 96-102.

182. Сливицкая, О.В. Чувство смерти в мире Бунина Текст. / О.В. Сливицкая // Русская литература. 2002. — № 1. - С. 64-78.

183. Смирнова, JI.A. Иван Алексеевич Бунин: Жизнь и творчество: кн. для учителя Текст. / JI.A. Смирнова. М.: Просвещение, 1991. - 192 с.

184. Соколов, А.Г. Судьбы русской эмиграции 1920-х годов Текст. / А.Г. Соколов. -М.: Изд-во МГУ, 1991.- 184 с.

185. Солоухина, О.В. О нравственно-философских взглядах И.А. Бунина Текст. / О.В. Солоухина // Русская литература. 1984. - № 4. — С. 47-60.

186. Спивак, Р.С. «Живая жизнь» И. Бунина и JI. Толстого Текст. / Р.С. Спивак // Ученые записки Перм. гос. ун-та Орел, 1974. - С. 92-97.

187. Спивак, Р.С. Грозный Космос Бунина Текст. / Р.С. Спивак // Литературное обозрение. 1995. - № 3. - С. 35-40.

188. Спивак, Р.С. Русская философская лирика. 1910-е годы. И. Бунин, А. Блок, В. Маяковский: учебное пособие Текст. / Р.С. Спивак. М.: Флинта: Наука, 2005.-408 с

189. Степун, Ф.А. Встречи Текст. / Ф.А.Степун. -Нью-Йорк, 1968.

190. Судник, Т. «Жили, собственно, Россией.»: из наследия Юрия Казакова Текст. / Т. Судник, И. Кузьмичев // Новый мир. 1990. - № 7. - С. 114-140.

191. Сухарева, И.М. Творчество Юрия Казакова в контексте времени Текст. / И.М. Сухарева // Литературный процесс и творческая индивидуальность. Кишинев, 1990.-С. 96-106.

192. Сухих, И. Русская любовь в темных аллеях Текст. / И. Сухих // Звезда. — 2001.-№ 2.-С. 219-228.

193. Тарасова, Е.П. Он казался тогда по-настоящему счастливым (Юрий Казаков: начало пути) Текст. / Е.П. Тарасова // Наш современник. 1997. - № 8. -С.222-231.

194. Твардовский, А.Т. О Бунине Текст. / А.Т. Твардовский // Новый мир. -1965.-№7.-С. 211-233.

195. Твардовский, А.Т. О Бунине Текст. / А.Т. Твардовский // И.А. Бунин. Собр. соч.: в 9 т. -М.: Худож. лит., 1965 1967. - Т. 1.

196. Твардовский, А.Т. Ю. Казаков. Рассказы Текст. / А.Т. Твардовский // О литературе. М., 1973. - С. 373-374.

197. Теория литературы. Том IV. Литературный процесс Текст. / Под ред. Ю.Б. Борева М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 2001. - 624 с.

198. Теория литературы: учебное пособие: в 2 т. Текст. / Под ред. Н.Д. Тамар-ченко. М.: Изд. центр «Академия», 2004. - 512 с.

199. Тернова, Т. «Надо бы нам всем нравственно обняться.» (Размышления над страницами рассказов Юрия Казакова) Текст. / Т. Тернова // Подъем -2003.-№4.-С. 159-167.

200. Толстой, Л.Н. Собр. соч: в 90 т. Т. 9. Текст. / Л.Н. Толстой. - М.-Л.: Сов. писатель, 1928-1958.

201. Торшин, А.А. Произведения художественной литературы. Основные аспекты анализа: учебное пособие Текст. / А.А. Торшин. -М.: Флинта: Наука, 2006. -256 с.

202. Трубина, Л.А. «.С глазами на Россию»: тема памяти в литературе русского зарубежья Текст. / Л.А. Трубина // Литература в школе. 1996. - № 6. - С. 2642.

203. Трубников, Н.И. Проблема смерти, времени и цели человеческой жизни (через смерть и время к конечности) Текст. / Н.И. Трубников // Философские науки.- 1990.-№2.-С. 104-115.

204. Тукодян, Н.Х. Художественный мир Юрия Казакова Текст. / Н.Х. Тукодян // Актуальные проблемы филологии и методики преподавания. Ростов н/Д, 2001.-Часть 2.-С. 95-97.

205. Турбин, В. Юрий Казаков: человек и писатель Текст. / В. Турбин // Юрий Казаков. Рассказы. -М.: Известия, 1983. С. 466-476.

206. Успенский, П. Искусство и любовь Текст. / П. Успенский // Русский Эрос, или Философия любви в России. -М.: Прогресс, 1991. С. 221-231.

207. Устами Буниных. Дневники Текст. / Сост. М. Грин. М.: Посев, 2005.

208. Федякин, С. Ностальгия Текст. / С. Федякин // Литературное обозрение. — 1989.-№4.-С. 93-95.

209. Фоменко, Л. Молодые прозаики Текст. / Л. Фоменко // Звезда. 1958. — №8. - С. 201-208.

210. Фоменко, Л. Наследие классиков не исчерпано Текст. / Л. Фоменко // Литературная газета. — 1963. — 5 декабря. — С. 3.

211. Фрадкина, С. Русская литература XX века как единая эстетическая система Текст. / С. Фрадкина // Вопросы литературы. 1993. - № 2. — С.86-91.

212. Фролов, В. Современность великое достоинство художника Текст. / В.Фролов // Октябрь. - 1959. - № 10. - С. 208-223.

213. Хализев, В.Е. Теория литературы: учебник Текст. / В.Е. Хализев. — М.: Высш. шк., 2005.-405 с.

214. Чебракова, Е.В. Традиции И. Бунина в творчестве Ю. Казакова Текст. / Е.В. Чебракова // Литературный процесс: традиции и новаторство: межвузовский сборник научных трудов; отв. ред. Е.Ш. Галимова. Архангельск, 1992. — С. 210-222.

215. Чович, Б. Мотив инстинкт смерти у Иво Андрича и Бунина Текст. / Б.Чович // Славяноведение. 1995. - № 1. — С. 61-68.252.«Чувство природы» в русской литературе: коллективная монография Текст. Сыктывкар: Сыктывкарский ун-т, 1995. - 432 с.

216. Чудаков, А.П. Поэтика Чехова Текст. / А.П. Чудаков. — М.: Сов. писатель, 1971.-358 с.

217. Чудакова, М. Искусство целого (заметки о современном рассказе) Текст. / М. Чудакова, А. Чудаков // Новый мир. 1963. - № 2. - С. 239- 266.

218. Шеваров, Д. Внезапная божественность слова Текст. / Шеваров Д. // Деловой вторник. 2007. - 14 августа (№ 29). - С. 4.

219. Шеметов, А. Тарусские встречи с Юрием Казаковым Текст. / А. Шеметов // Мир Паустовского. 1998. - № 11-12. - С. 46-49.

220. Шкловский, Е. Юрий Казаков. Две ночи. Проза. Заметки. Наброски. М.: Современник, 1986 Текст. / Е. Шкловский // Новый мир. - 1987. - № 7. -С.268-269.

221. Шорохов, А. Юрий Казаков: долгие крики на берегу Коцита: (рассказ-притча) Текст. / А. Шорохов // Литературная учеба. 2002. - № 4. - С. 78-83.

222. Штокман, И.Г. Адам и Ева Текст. / И.Г. Штокман // Литературная Россия. -1988.-№26.-С. 8.

223. Штокман, И.Г. Жизнь на миру: время и проза: шестидесятые девяностые Текст. / И.Г. Штокман. - М.: Ключ, 1995. - 287 с.

224. Шубин, Э. Современный русский рассказ: вопросы поэтики жанра Текст. / Э. Шубин. Л., 1974. - 210 с.

225. Эльсберг, Я.Е. Смена стилей в советском русском рассказе 1950 1960-х годов Текст. / Я.Е. Эльсберг // Смена литературных стилей. На материале русской литературы XIX-XX веков. - М.: Наука. - 1974. - С. 178-198.

226. Эльяшевич, А. Нерушимое единство Текст. / А. Эльяшевич // Звезда. -1963.-№ 8. -С. 185-202.

227. Эпштейн, М.Н. Тема и вариация Текст. / М.Н. Эпштейн // Парадоксы новизны: о литературном развитии XIX-XX веков. М.: Сов. писатель, 1988. -С.120-123.

228. Юнг, К. Структура психики и процесс индивидуализации Текст. / К. Юнг. -М, 1996.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Ю.П. Казаков и И.А. Бунин: аспекты творческой эволюции и внутрилитературного взаимодействия"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Омельян, Анна Михайловна

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Омельян, Анна Михайловна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Ю.П. Казаков и И.А. Бунин: аспекты творческой эволюции и внутрилитературного взаимодействия"

Список научной литературыОмельян, Анна Михайловна, диссертация по теме "Русская литература"

Похожие темы диссертаций