автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.08
диссертация на тему: Юридическая наука как вид рациональности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Юридическая наука как вид рациональности"

На правах рукописи

ВАЛДАВИНА СВЕТЛАНА ЭДУАРДОВНА

ЮРИДИЧЕСКАЯ НАУКА КАК ВИД РАЦИОНАЛЬНОСТИ

09.00.08 - философия науки и техники

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Ростов-на-Дону 2004

Работа выполнена в Государственном научном учреждении "Северо-Кавказский научный центр Высшей школы"

Научный руководитель: кандидат философских наук,

доцент

Лукьянов Алексей Иосифович Официальные оппоненты: доктор философских наук,

профессор

Шпак Виктор Юрьевич кандидат философских паук, доцент

Субботин Александр Ильич

Ведущая организация:

Таганрогский государственный радиотехнический университет

Защита состоится " 14 " января 2004 г. в 15.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.208.13 по философским наукам в Ростовском государственном университете по адресу: 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 140, Конферснцзал

С диссертацией можно ознакомиться в зональной научной библиотеке Ростовского госуниверситета по адресу: 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 148.

Автореферат разослан 2003 г.

Ученый секретарь /' . —

Диссертационного соък^л ММ. Шульман

2004-4 19325

I

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Активное обсуждение возможностей разумного мироустроения, модернизации и рационализации общественных укладов, относится к числу событий, определяющих духовпую ситуацию нашею времени как на Западе, так и на Востоке. Основная и ключевая проблема, вокруг которой движется континешальио-европейская философия наших дней, - "это рациональность и ее границы", - справедливо констатируется в ряде западноевропейских источников.

Эта тема - живо обсуждается и вне континентальной Европы, в аишо-американской литературе.

Что касается современной отечественной философии, то ярким свидетельством ее повышенного интереса-к проблеме рациональности является последний, третий но счету российский философский конгресс, состоявшийся в городе Ростове-на-Дону в сентябре 2002 года. Симптоматично название этого кошресса: "Рациональность и культура на пороге третьего тысячелетия".

Если придерживаться той точки зрепия, что рициопалыюсть выражается в требовании или принципе, чтобы вся жизнь, все общественные и политические отношения были устроены и управляемы исключительно на основаниях, выработанных личным человеческим разумом помимо традиций и всякой непосредственной веры, то нетрудно заметить лидерство Запада в реализации такого игринципа.

Отождествление рациональности с атрибутивным свойством западноевропейской цивилизации, Запада, практически общепринято. Соответственно, болезненный для России вопрос о ее вторичной - после социалистической индустриализации - модернизации рассматривается в научной литературе как проблема деар-хаизации, т.е. преодоления традициопности, и рационализации но западноевропейскому образцу.

Исследовать тему "юридическая наука как вид рациональности" в этом контексте - значит внести в рассмотрение процессов становления постсоветского государства и права России точку зрения европоцентризма. Канва анализа в данном случае определяется отношением появившихся в России институтов либерального конституционализма и парламентаризма (правового государства) к отечественной политико-правовой культуре. В теории права в этой связи активно обсуждается такое понятие, как "юридический европоцентризм". Подразумевается при этом, как правило, либерилыю-индивидуалистическое правопоииманис. С ним связывается переход отечествешюй правовой мысли в новый нарадишалышй период, альтернативный коллектавистско-этатистской "матрице" советского периода.

Рациональность права по сложившейся научной специализации является предметом интереса философии нрава, теории права, истории политических и пра-

вовых учений. В диссертации она анализируется в гшоскосги нравовых аспектов современной модернизации страны. Акцент смещен на исследование роли юридической науки н преобразованиях политико-правовой сферы, произошедших в последнее десятилетие XX века.

В сформулированной выше постановке тема рациональности юридической пауки представляет собой одну ш малоисследованных проблем философии пауки.

Л России, как известно, ни искусственное конструирование рыночных отношений, ни поспешный "вывод" государства из сферы экономики и других сфер общественной жизпи не дали ожидаемых результатов. Сказалось уже давным-давно известное правило: одни и те же институты и учреждения у разных народов нршю-дит к разным результатам. Вне заимствованных институтов и учреждений существует нечто, без чах» самые совершенные, казалось бы, образцы устройства, приводят к печальным результатам. Это "нечто" обозначается терминами "менталитет", "национальный характер", "этнонациональная и цивилизационная идентичность", "цивилизациоиные коды и архетипы сознания". В терминах МВебера это - "рациональность но принципу отнесения к ценностям", или рациональность коммуникативная.

Позитивистски ориентированная философия науки, равно как и юридический позитивизм, склонны ее ишорировать. Между тем, "картина мира", заложенная в обыденном сознании творцов истории, их миронидепие, миропонимание и мироощущение нредстивляют собой 01ромную силу, во многом определяющую ход истории. Этот фактор мы вводим в исследование сознательности социального действия и рациональности правовых тсхнолошй посредством понятия "метаюридиче-ский уровень" (лсшшмирующее основание) действующего положительного права. И констатируем противоречие между легальностью, т.е. формальным узаконением институтов западной по происхождению демократии, и легитимностью, т.е. упорным иссошасием массового сознания с тем, чтобы признать постсоветский порядок иодлшшо демократическим.

Противоречие между лешлностью и легитимностью является своего рода закономерностью процессов модернизации и отмечается как явлешю повсеместное, а ис только исключительно российское. Анализ этой "сшибки" этнопационольной и цичилизациошюй идентичности с обновленческими устремлениями относится к числу актуальнейших задач познания процессов трансформации модернизирующихся обществ.

Такова, па наш взшхд, первостепенная значимость предлагаемого исследования.

Во-торых, необходимо учитывать, что в стратегии законотворчества ио-слодцсго десятилетия довлела разработка модели "минимально!«" либерально-демок1>атичсского государства - дсидеологизированного, радеющего об обсснече-

нии свободомыслия, политического и идеологического плюрализма и свободною от функций хозяйствующего субъекта. В то время как современные западные государства уже давно далеко не "минимальные". Они превратились в государства социальные с широкими возможностями рейдирующего воздействия на экономические отношения и социальную сферу. Отечественная же юриспруденция (в своей "западнической" части) взяла на вооружение идеологию классического правовою государства, потакающего во имя свободы социал-дарвинистской практике "первоначального накопления капитала".

Сейчас назрела острейшая потребность в "смене вех" государствешю-правового развития страны, переводе его в "постлиберальную" фазу. Главная задача этой фазы - социализация приватизированной собственности. Ответом на эту потребность является предпринятая в диссертации попытка теоретически обосновать положение о том, что превращение юридической науки в инструмент трмопизации общества и источник знаний о путях рационализации экономических отношений и социальной сферы сопряжено с преодолением заблуждения о безусловной ценности права как свободы от государства. Такая трактовка истинного права отводит "поколению" социально-экономических и культурных прав второстеиешюе значение в силу того, что эти последние ставят человека в зависимость от государства. Восходит такая иерархия правовых ценностей к либерально-индивидуалистическому нра-вопониманию. Она не отвечает потребностям сознательного формирования российского государства как государства социального.

Анализ этих моментов, призванных дать толчок идейпо-теорстической эволюции современного правоведения, имеет актуальное практическое значение. Он нацелен на то, чтобы обрести государственно-правовую идеологию, адекватную современным задачам "ностлиберальной" фазы развития нашей страны.

Степень разработанности темы исследования. Междисциплинарный характер исследовательских задач продиктовал необходимость изучения и обобщения результатов теоретического познания, присущего разным научным дисциплинам, для чего было использовано большое количество литературы по философии науки и научпой рациональности, истории философии, теории и истории гососудар-ства и права, философии права.

Среди основателей рациональности классического типа, в диссертации акцентируется внимание па именах Декарта, Каши и Гегеля.

Идея рациональности, как основы функционирования бюрократических институтов в массовом (индустриальном) обществе, тщательно рассматривалась МВебером.

В отечественной философской литературе последних лет различным аспектам рациональности посвящены исследования П.П. Гайдеико, Ю.Н. Давыдова, М.К. Мамардашвили, II Моисеева, B.C. Швырсва и др. Работы этих авторов но-

служили основанием дан выделении трех типов рациональности: классическою, 1 мзити вистско-сцис! ггастс кош и коммушштшпого.

Для философии науки одной из центральных проблем является соотношение научной рациональности и ее позитивиетско-сциентистской ипостаси, с одной стороны, и "наук о духе", "коммуникативной рациональности" с ее герменевтическим методом, с другой. Б теории модернизации эта проблема выглядит как отношение между шшовационпостыо и традиционностью, "техническим" отношением человека к миру, "калькулирующим мышлением", проникающим в мир больших и малых оршштций, и традицией, обычаем, унаследованной коллективной идентичностью вообще. Ксли учесть, что это напряжение внутри модернизирующихся обществ усу1ублястся индивидуализмом, рецепцией ценностей либерально-индивидуалистического нравонопимания (т.е. прав и свобод человека), то становится очевидпым вывод: модернизация должна дополняться духовной реформацией, адаптацией иезатдних культур к вызовам современной рыночной экономики и императивам индустриально!« и постиндустриального общества.

Ксли отрицать необходимость адаптационного периода, то расхождение между легальностью и ле1-итимностыо может быть сведено или к культур-релятивиетекой точке зрения, изоляционистскому видению самобытности, или к иш идиотической оценке творческих возможностей пезападных культур. И в том и в другом случае имеет место такой феномен теоретического мышления, как культурологический фатализм.

Ныводы о духовной реформации и культурологическом фатализме опираются па работы Л.Л. Казина, С.Г. Кара-Мурзы, В.А. Красильщикова, НИ. Лапина, А.С. 1 Галаршга, 1Ш. Синюкова, Л.И. Овчинникова и др..

Среди работ западных теоретиков, занимающихся сравнительным изучением права и правовой науки, мы пользовались исследованиями историка западноевропейского нрава Г.Дж. Бермага, создавшего фундаментальный труд по формированию западноевропейской традиции щхша и ее кризиса. Кроме того, использовались труды II.И. Новгородцсва, который одним из первых констатировал превращение государства из ортна служения свободе отдельных лиц в "орган общественной) служения". Диссертация опирается также на результаты научного творчества руского энциклопедист нрава Ф.13. Тарановского, описавшего классический рационализм естественно-правовой доктрины.

И диссертационном исследовании юридическая паука рассматривается в ее целокунном выражении - как интегративная юриспруденция. Термин "ингаратив-пая юриспруденция" введен в тучный обиход американским юристом-теоретиком профессором Д. Холлом. Данное понятие служит дня обозначения пауки, которая объединяет традиционные школы права: позитивное правоведение (юридический нозигавизм, дошатичсская юриспруденция), теорию естественного права (этиче-

скую школу права), историческую школу и социологаю нрава. Идея интегративной юриспруденции разделяется в публикациях П.Г. Графского, И.К). Козлихина, а также рядом других авторов. Практическим объединителем различных направлений правовой теоретической мысли служит законотворческая деятельность и се ирошо-стическое обеспечение, называемое политикой нрава. Политике нрава посвящены работы Л.В. Малько, Л.С. Мамут, НИ. Матузова, К.В. Шундикова и др.

Обсуждение вопросов об объеме понятия "юридическая наука" и се социальных функциях мы ведем в контексте рациональности ирапотворспия, т.о. служения юридических законов задачам социальной инженерии, достижению планируемых социальных изменений. При этом в понятие интегративной юриспруденции нами привносится точка зрения преобладающего метода познания.

Приведенные выше соображения автор отпосит к числу положений, фигурирующих в научной литературе, по не исследованных с точки зрения практически значимых задач укрепления Российского государства и совершенствования правовой системы.

Теоретико-методологические основы исследования.При разработке темы автор использовал типологически-сравнительный метод. Сведение разнообразных анализируемых явлений к сдипым типологаческим образованиям на основ характерных для них сущностных характеристик применено к анализу рациональности как социокультурной характеристике Запада. Па сравнительно-сопоставительном приеме познания построен анализ сходства и различия между западноевропейской и российской политико-правовой культурой (и тех пределах этой сложной проблемы, которые необходимы для исследования избранной темы).

Данные методы дополняются сочетанием формационного и цивилизаци-онного подходов к истории общества и культуры, особенностям модернизациои-ных процессов и политико-правовой сфере.

Объектом исследовании выступает правовой аспект современной модер низации России под углом зрения прагматических возможностей юридической науки, места в ней либеральных ценностей как квшггэссенции западноевропейского правового рационализма. Предметом исследования является смена идейно-теорстических приоритетов и иарадиш юридической пауки, истоки се современной ориентации па либерально-индивидуалистическое пршюпониманис и причины исключения из числа правовых явлений этатистски-коллсктивистской парадигмы советского права.

Цели и задачи исследования. Целью диссертационной работы являетси анализ процессов обновления идейно-теоретических ориентации юридической науки в контексте современной российской модернизации, в особенности се самоновейшего "постлибералыюго" вектора, связанною с переходом к идеологии и практике социального государства и социальной инженерии.

Реализация поставленной цели осуществляется путем поэтапного решения следующих задач:

• выяснения места в юридической пауке ее идеологической составляющей и содержательного анализа правовых идеологом классического либерализма и либерализма социального;

• теоретического осмысления политико-правовой идентичности Запада - "индивидуализм-рациошлизм-национализм" (по Г.Дж. Берману) и се "по-стлиберального" кризиса;

• ар1умснгации в пользу пипотезы о социальном либерализме как идеологии, адекватной формированию в России зрелого правового государства, т.е. государства социального;

• обоснования и анализа доводов, направленных как против юридического европоцентризма, так и воззрений национально-консервативного толка, исключающих заимствования и духовные реформации.

Научная повита диссертационного исследования заключается в следующем:

~ впервые в систематической форме научное позпанис правовых явлений: положительного права, массового правосознания и правовой идеолоши (юридическая наука в широком смысле) рассмотрено кок фактор модернизациошшх процессов в политико-правовой сфере России 90-ых годов XX века;

~ выделены основные исторические типы рациональности как социокультурной характеристики Запада и проанализировано их значение для формирования в юридической пауке сстестпетто-правовой доктрины;

- акцептировано внимание па избирательности отношения современной юридической пауки к опыту Запада и исследовано такое явление как юридический е броноцситричм.

' К результатам, обладающим научной новизной, относятся:

1. типология западноевропейской рациональности в ее связи с основными этапами развития юридической науки;

2. анализ содержания либерально-индивидуалистического правопонимапия в его гагетической связи с классической наукой;

3. выделение юридического и метаюридического уровней рациональности нрава и выявление смыслового совпадения последнего с т. п. коммуникативной рациональностью или, но М. Веберу, "рациональностью по принцип)' отнесения к ценностям";

4. вычленение структуры юридической науки по критериям преобладающего метода познания;

5. обоснование конкретных предложений относительно перемены точки зрения юридической пауки на "поколения" прав и свобод человека;

6. описание смены идейно-теоретических ориентиров юридической науки от модели классического правового государства через идеи социальной инженерии — к государству социальному;

7. выявление феномена культурологического фатализма как заблуждения, типичного дня анализа модерпизационпых процессов, и том число и дня позшшия правовых явлений.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В рациональности, как социокультурной характеристике Запада, можно выделить следующие основные типы: классический, позитипистско-сциошистскв й и коммуникативный (или герменевтический), покоящийся на различении понятия и попимания. В последнем тине элементом западной идентичности является целера-циональность, - исчисление выгод и потерь под углом зрения приоритетного положения индивидуальных интересов в сравнении с традициями и верой, т.е. солидарными скрепами общества, культурными табу и коллективной идентичностью.

2. Каждому типу рациональности соответствуют выдающиеся достижения теоретической правовой мысли: эпохе классического рационализма - школа естественного права; позитивистскому точению мысли - социологии нрава, исихолотче-ское учение о праве, нормативизм. Либеральная правовая идеология выкристаллизовывалась в недрах сстсстпешюнравовой школы. Правошпимание, возводящее свободу индивида от государства в принцип политического (публичного) права, целесообразно определять как либерально-индивидуалистическое. Оно образует основу западной традиции права.

3. Рецепция правовых институтов, их механический перенос го одной правовой семьи в другую, имеет достаточно строгие пределы. Они задаются требованиями нравственного сознания к юридическим закопам, их легитимацией, т.е. оценкой нормативных актов сообразно с критериями справедливости, которые разделаются большинством населения данной страны. Последние определяются л диссертации как метаюридическая рациопальность, входящая составной частью » рациональность коммуникативную.

4. В структуре познания правовых явлений необходимо различать два основных подхода. Первый - методологию юридического позитивизма и дошатичсскую юриспруденцию, или, как се сейчас называют в ангао-америкапской литературе, юриспруденцию аналитическую; второй - политику права, обеспечиваемую философией права или правовой идеологией.

5. Отечественная юридическая наука стоит в настоящее время перед необходимостью пересмотреть сложившуюся в пей трактовку либерально-индивидуалистического нравопонимания. В абсолютно необходимом палажимании режима правозакоппости, который, в отличие от формальной законности, ориенти рован на соблюдении оршнами власти прав и свобод человека, нредстоиг нреодо-

леть противопоставление "первичных", основных нрав человека (право избирать и быть избранным, свободно распоряжаться частной собственностью, иметь свободу слова и т.п.) правам "второю" и "третьего" поколений: социально-экономическим и культурным.

6. Юридической науке в этой связи предстоит переместить свое внимание па область "политики права", "перспективного права" и восстановить значимость вытесненных сейчас па периферию, подчиненных произволу, "приватизированных" административно-бюрократических технологий с тем, чтобы "минимальное" государство и упование па "невидимую руку" провидения, которая, согласно классическим либеральным воззрениям, движет нас к процветанию через массу стихийных акциИ, было заменено социальной инженерией и социальным государством, неизбежным усилением административной централизации при сохранении либеральных ценностей в сфере экономики, духовной и политико-правовой сферах.

7. В сугубо шоссологичсском плане "западнический" вектор юридической пауки следует рассматривать как результат культурологического фатализма. Сущность культурологического фатализма выражается в следующем: неодолимая обусловленность техиико-экономической отсталости неевропейских пародов их культурными особенностями (своего рода расизм) и отрицание творческих возможностей пезападных цивилизаций - нашей православно-христианской, мусульманской, индобуддистской и копфуцианско-даосской — приспособиться к вызовам индустриального и постиндустриального общества, сохрапив при этом свои основы в трансформированном виде в процессе духовной реформации.

Научно-практическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертационной работы мoгут использоваться:

- при шдгоговкс спецкурсов по философии науки в системе высшего профессионального обучения;

- при разработке учебных программ и подготовке аспиратов и адъюнктов по юридическим специальностям.

Они могут быть адаптированы также для целей преподавания учебных курсов по таким дисциплинам, как теория государства и права, история политических и правовых учений, философия нрава и политическая философия.

Выводы исследования о социальном государстве представляют практически-политический интерес. Концепты социальной государственности и политики права призваны пополнить арсенал знаний депутатского корпуса.

Апробация результатов исследования. Основные положения данного исследования обсуждались на научных конференциях регионального уровня: "Политико-правовая культура и духовность" (Ростов-па-Дону, 2001), "Личность, речь и юридическая практика" (Ростов-на-Допу, 2002, 2003) и международной научно-

теоретической конференции "Мпогоязычие как элемент культурного наследия" (Ростов-на-Дону, 2001).

Работа обсуждена и рекомендована к защите в отделе социальных и гумани-торных дисциплин Государственного научного учреждения "Северо-Кавказский научный центр Высшей школы".

Основное содержание исследования раскрыто в 5 публикациях общим объемом 3 н.л.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования» а также избранной автором логики их осуществления и включает в себя: введение, две главы, состоящие из 9 параграфов, заключение и список литературы из 225 источников, в числе которых 9 - на шюстраниых языках. Общий объем работы составляет 175 страпиц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении раскрывается актуальность работы, обосновывается выбор темы, освещается степень ее разработанности, ставятся пели и задачи, рассматриваются методы, фиксируются новизна исследования и положения, вынесенные па защиту.

Первая глава "Анализ базовых понятий" состоит из 5 гарахрафов. Она посвящена выявлению основных понятийных характеристик, необходимых доя исследования роли юридической науки в современной модернизации государства и права России.

В первом параграфе "К определению юридической науки" констатируется, что во взгаядах на "науку в целом" распространено пеокангиаиское противопоставление "наук о природе" с их обобщающим и объясняющим методами, и "наук о духе" (общественных и гуманитарных наук, куда относится и юридическая наука), опирающихся па индивидуализирующий метод понимания, на герменевтику. Человек, однако, есть существо, которое принадлежит одновременно "порядку объяснения и порядку понимания". Поэтому целесообразно для определения наук об обществе, истории, культуре, человеке, включая и юридическую науку, использовать универсальный признак — "объяснение".

Согласно давней традиции, научным объяснением признано считать указание на причины исследуемых фактов. Научное познание - это установление того закона причинной связи, частным случаем которого являются исследуемые обстоятельства. Соответственно, анализ понятия "юридическая наука" предполагает выяснение того, па какие сдипичные факты опирается теоретическое мышление правоведов, с помощью каких общих принципов и специфических методов анализируемые факты возвышаются до знания их пепреложного и необходимого содержании и в чем, наконец, конкретно выражается ишювациошюсть юридической науки.

Основным заданием научной юриспруденции признается овладение mrairr-скими маесииами действующего и той или иной стране положительного Ирана. Организуется изучение положительного нрава при помощи отраслевой юридической туки и специализации в подготовке гористой.

Для наухеи положительного права или, собственно, правоведения, действующее здесь и теперь, фактическое право является автономным объектом, подлежащим изучению без каких-либо привнесений извне, - га сферы морали, религии, идеологических поветрий или партийно-политических страстей. Она имеет дело только с позитивным нравом - jus qua jussum (нравом, как оно сеть) и основанной iut нем правоприменительной практикой, отбрасывая критическую оценку закона, или адресуя точку зрения долженствования - jus qua justum - законодателю. Акцент на сноциилмюм юридическом знании означает здесь запрет на суждения о справедливости за пределами принятия судебных решений. Современная наука положительного права является частым случаем позитивистского образа науки как таковой. Она исповедует юридический позитивизм и совершенно обоснованно называется дошитической юриспруденцией.

Правоведение в значении набора знаиий и умений, необходимых для профессиональной деятельности юристом-нравонрименителсй, занимает в познании права исключительное положение, но не исчерпывает его. IIa переднем крае зарубежной и отечественной юридической науки сейчас активно обсуждается тезис об узости подхода, если он огравичипается исключительно догматической юриспруденцией (аналитической юриспруденцией, юридическим позитивизмом). К названному блоку знаний о праве необходимо присовокупил, философию права (правовую идеологию или, как се иногда называют, моральную юриспруденцию), обслуживающую политику права, т.е. социальную инженерию законотворческой практики, и, наконец, историческую и социоэкономичсскую юриспруденцию ("историческая школа нрава", социологические школы).

Юридическая наука н ее цедокушюм выражении, подразделяемая не но предметно-отраслевому принципу, а по преобладающему методу познания, выглядит следующим образом: юридический позитивизм - и догматическая юриспруденция; априорное конструирование идеальных прообразов - и философия (или идеологом) и политика права; исторический и эмпцрико-социологический метод - и история и социология права. .

Но втором параграфе "Поиитие и исторические тнны рациональности (»(¡■цам характеристика)" рациональность как таковая, т.е. как родовое позштие, определяется следующим образом: это требование, чтобы вся жизнь, все общественные и политические отношения были устроены и управляемы исключительно на основаниях, выработанных личным человеческим разумом помимо всякого предании и всякой непосредственной веры. Так определял это понятие B.C. Соловьев,

имея ввиду западноевропейскую рациональность, как ош сложилась в эпоху Просвещения. Ключевое положение в "личном человеческом разуме" занимаег в эту эпоху научная рацинальность, наука.

Исследование вещей, которое ведет к нолучепию общезначимого, идентичного в своей истинности, объективного по содержанию знания, возвьшгающегося над субъективными пристрастиями и совершенно свободного от 1уманишрных ценностей (value free), было введено не только в норму, но и в высшую духовную ценность европейской культурой XVII-XVIII веков. С этого времени начинает свой взлет современность. Согаасно модному ныне словоупотреблению, XVII-XV1II века являются юношеским периодом Модерна. Отличителыия черт всей эпохи Модер-па в том, что в течение почти трех веков она поклоняется собственному 6oiy - научной рациональности. Создание индустриальной и постиндустриальной цивилизации обязало именно этому формообразующему началу.

Очевидно, что придать устойчивость существованию "второй природы", -гигантскому комплексу технических средств, - можно только за счет организации труда на уровне его разделения внутри определенного коллектива или па уровне его комбинации п общественном масштабе. Резко возрастает роль дисциплины и социального контроля. Эти задачи господства над природой и поведением ипдииидов решаются с участием юридической науки. Она вкуне с естествознанием, 1умани-тарными и социально-экономическими пауками является одним из проявлений способности человеческого разума давать законы всему существующему в области технической и общественной, наделять пас средством господства как над природой, так и над обществом и отдельным человеком.

В истории развития этой способности выделяются два этана: классический и постклассичсский. Соответственно, тииологически рациональность может быть определена как классическая и позтивистски-сциекгастскоя. Грашло, отделяющей эти типы друг от друга, является отношение к философии, к классической, идущей от греков, онтодопш, декартовской интеллектуальной шггуиции и кантовскому априоризму. В постклассичсский период преобладает позитивистский принцип: научное познание, специальная наука должны быть решительпо освобождены от философского теоретизирования. Отныне наука - сама себе философия.

Объединяющим началом классической и иозитивистски-сциентистской рациональности является нонятайное, теоретическое мышление, хотя и различно истолковываемое. Но мышление охватывает собой не только теорию, по и нракгику и имеет, наряду с научным измерением, так же ценностный социокультурный срез, касающийся "жизненного мира" и обыденных очевидноетей. Здесь коренится особый тин рациональности, обозначаемый ио-разному: коммуникативный, герменевтический, социокультурный. Основывается он на различении понятия и объяснения, с одной стороны, и понимания - с другой. Акцент смещен в нем к пониманию чело-

иска человеком, к смысловой коммуникации между людьми, пронизывающей все человеческое общежитие и общение. Человек принадлежит миру культуры; культура является продуктом делания; искусство делания имеет своей основой замысел, идею, цель, то есть, определенный смыслообраз. Сопричастность людей к определенным смыслообразам, которые проникают' собой всю сферу их взаимодействия, образует сердцевину коммуникативной рациональности. Ее высшим выражением является вера и традиция. Ш них, в свою очередь, покоится этношционалыия и цивилизациопиая идентичность.

]} третьем нарахрафс "Рациональность права: юридический к метаюрн-дичссшш уропеш." подчеркивается, что господствующая роль разума в делах человеческих обеспечивается правом, во-первых, посредством институтов индивидуальной и коллективной правосубъектности, связанных с такими понятиями как вменяемость и дееспособность, а также с конструированием юридических лиц; во-вторых, с помощью нормативного комплекса, связывающего индивидуальное и коллективное бытие членов общества административно-бюрократическими скрепами; и, в-третьих, - судебного порядка правоприменения и нравореализации с характерной дни него дедуктивной рациональностью.

Дедуктивная рациональность есть логическое выражение закошшческого формализма: мышление практикующих юристов зиждется на аксиоматическом статусе пормоустаповлений, изложенных в диспозиции закона.

Перечисленные три комплекса явлений делают объем понятия рациональность нрава в юридическом смысле вполне обозримым. Содержание этого понятия поистине безмерно. Оно исследуется юридической наукой в труднообозримом количестве публикаций.

Термин "право в юридическом смысле" используется для того, чтобы подчеркнуть различие между обязательными нормоустаповлениями, обеспечиваемыми авторитетом государства, и массовым правосознанием, т.е. представлениями и чувствами, выражающими отношение людей к фактически действующему или желаемому праву. Правосознание относится к целокупности явлений, обозначаемой понятиями "право", но правом в юридическом смысле оно не является.

Отсюда вывод: рациональность нрава не может быть ограничена исключительно специальным юридическим масштабом. В истории случаются периоды, когда сложившаяся система положительного права и его применение в соответствии с самыми стро1-ими канонами законнического формализма и дедуктивной рациональности становятся в высшей степени нерациональными. Это происходит всякий раз, когда ш арену выходят интересы и идеи справедливости, несовместимые с системой действующих юридических законов. Тогда происходят великие потрясения, совершаются революции. Никакие суды и тюрьмы остановить их не в состоянии. Насущные потребности общественного развития, их отражение в со-

отношении политических сил и интересов, в массовом правосознании и неутомимом поиске самодостаточных критериев, адекватных самой "идее нрава" освящаются, по общему правилу, именем высшей разумности. Субъективные притязания социальных групп, классов, личностей, а также обновленные представления о дозволенном и запретном, праведном и неправедном заявляют в такие эпохи о своем праве на статус общеобязательных нормоустаиовлеиий.

Утверждаясь в качестве общеобязательных, обретая л союзе с силой государства форму закона, институционализируясь, они сметают старое право. Именно па этой диалектике основывается выделение мстаюридической ряциошлыюстя права и широко обсуждаемое сейчас, на очередном крутом витке отечественной истории, различение права и закона. Вне такого различения нричудаииые комбинации этих попятий в словосочетаниях "неправовой закон" и "надаакопиое право" совершенно непостижимы.

Итак, мстаюридичсский уровень рациональности права - это меняющиеся от эпохи к эпохе правовые идеалы, соответствующие ожидапиям массового правосознания; вместе с устойчивыми цивилизацаонпыми архетипами (релишозиым свящснпокпижисм, т.е. прообразами добра и зла в Библии, Коране, Ведах, учении Конфуция) и этнонациональными традициями они относятся^ если придерживаться обозначенной ранее типологии, к коммуникативной рациональности.

В четвертом параграфе "Модернизации глсудярстпп и крапп России и 90-х гадах: проблема ндскини гости ностсопетской модели" отмечается, что копкретшя цель обновления страны в этот период состояла в сломе советской неевропейской командно-административной системы и приспособлении экономической и политической системы к вызову изменившейся эпохи. Этот вызов обрел четкие очертания рыночной частно-собственнической структуры. Дело сводилось к тому, что незападшлй мир во имя выживания должен был принять и признать всесилие рынка, частной собственности и экономических свобод, а также; иных институтов гражданского общества и правового государства.

В демократической революции 90-х годов отвергалось право как порождение силы и произвола и расчищалось место для права, как выражения справедливости и свободы. В отличие от социалистического классового и обн<сшродного нрава и "неограниченной демократии", упразднившей парламентаризм, соединвшисй в Советах исшшштельную и законодательную власть, новый общественный и политический порядок должен был обрести опору в праве, которое почиталось священным достоянием каждого в отдельности. Сложившийся после 1917 год» мобилизационный тип общества с доминирующей, ролыо авангардной парши и советским государством, контролирующим в режиме администрапшю-бюрократичсского регулирования все социальные процессы, подлежал демонтажу. Общеспю должно стать открытым дня признания автономии человеческой личности, частных сфер

жизни и их фупдамагга - частной собственности. Независимость личной и частной сфер жизни от государства вкунс с их правовым обеспечением посредством конституционного закрепления прав и свобод человека есть неотъемлемая часть справедливой структуры общества. Она позволяет каждому человеку реализовать себя в качестве свободного агента сообщества. Такими были господствующие идеи в об-ществстюм умонастроении.

Популярность приобрела либеральная идея "минимального государства", забота коего по в том, чтобы каждый достигал своих частных целей и осуществлял свою выгоду, - это сугубо личное дело каждого, - а лишь в том, чтобы стремясь к этой выгоде, он не нарушал равновесия с выгодами других, пе устранял чужого интереса в тех пределах, в которых он есть право. От этой целевой установки и происходит пазпание нового (для России) государства: оно должно быть сугубо правовым.

Рационализация нрава я контексте этих установок есть, во-первых, фраг-менг модернизоционных процессов, их правовой аспект. Во-вторых, она сводится, по существу, к замыслу заменить социалистическое право на право подлинно демократическое.

Парадигма отвергаемого права была названа "коллективистско-этатистской". В ходе правовой реформы она должна уступить место новому системообразующему припципу - либерально-индивидуалистическому.

Индивидуалистическая свобода и формально-правовое, действительно "минимальное" 1х>сударство способствовали как нельзя лучше вовлечению становящегося 1раждапского общества России в режим откровенного социального дарвинизма. Воцарилось естественное право "сильных" оттеснять "слабых" в зону нищеты. Тотальной приватизацией общественного богатства были разбужены фурии этногационального сепаратизма. Страна была поставлена на грань катастрофы.

Более чем десятилетний опыт "западпических" реформ в современной российской экономике, поспешная модернизация государственного устройства и затянувшееся преобразование системы права путем старательного копирования западных институтов пе принесли ожидаемых результатов.

В ответ на неудачи ученического подражания активизировалась творческая мысль в со национально-консервативном спсирс. Был выдвинут евразийский проект "преодоления Запада".

Однако реальная проблема, как считает автор диссертации, не в том, чтобы противопоставлять Западу автаркическую самобытность России - Евразии, а в том, что конкретно мы выбираем из опыта западных стран для нужд своего развития.

Западная Европа имеет л своем багаже опыт как классического (ранне-буржуазного), так и постклассического, социального либерализма. История западных стран прошла через эволюцию правового государства от "минимального" до

современного, социального, превратившегося в архитектора и управителя экономической, социальной и культурной жизни общества. Постклассичсский, социальный либерализм причастен к теории и практике овладения западными государствами искусством социальной инженерии. В иггоге Запад пережил настоящий перепорот. Со второй половины XX и. в концептуально-нонятийиый аппарат государ-ствовсдспия и юриспруденции вошли и прочно в нем закрепились положения о современном государстве как государстве социальном. С этого времени формула "социальное государство" стала использоваться в ряде принятых в последние десятилетия конституций.

Посредством данной формулы обозначают деятельность государства но перераспределению имеющейся в обществе совокупности материальных и иных благ в соответствии с принципами социальной справедливости. Имеется ввиду требование обеспечить каждому достойный уровень жизни, исключить или минимизировать неоправданные социальные различия между людьми, выравнивать неодинаковые стартовые жизненные возможности индивидов, номошть всем страждущим, нуждающимся и т.н.

Это значит, что либерально-индивидуалистическая трактовка нрав и свобод человека в духе юснатурализма — естественного нрава ловких, предприимчивых и хорошо организованных оттеснять в социальное гетто неудачливых и неприспособленных - должна быть помещена н музей исторических древностей.

В последнем параграфе главы "Понятия духовной реформации и культурологического фатализма" предпринята попытка уточнись смысл выражения: "модернизация как деархаизация". В этой формуле современность противопоставляется пережиткам старины. Одно с другим несовместимо. До киких пределов? К разряду архаичных относятся цивилизационные архетипы и основанная па традиции этнонациональная идентичность. Означает ли модернизация неизбежную ут-paiy цивилизациопной и этпонациопальной идентичности? Или ради сохранения своей самобытности надо отказаться, решительно опх>родиться от "культуры мо-дернити".

Есть два ответа на эти вопросы. Первый: цивилгаациошмя и этнопацио-палышя идентичность неодолимым образом детермииирует экономическую и научно-техническую отсталость народов Востока, а также русского и друшх российских пародов. Такую установку во взглядах па процесс модернизации мы называем культуролошчсским фатализмом. Второй ответ: модернизация и сохранение исторической памяти народов, обновление и осовременивание промышленности, экономики, политических и правовых институтов с опорой на собственную идентичность вполне возможны. Например, отец деловых кругов и банков Японии Си-бусава Эйити написал п свое время кпшу "Суждения и беседы Конфуция и бухгал-

терский счет". Такое аптохтоннос обновление ценностных установок - исключительно па ночве собственной культуры - есть духовная реформация.

Культурологический фатализм относится к категории заблуждений теоретического мышления. По сути своей это заблуждение заключается в отрицании духовной реформации как необходимого элемента модернизационных процессов. Суждения строятся по схсме "или-или". Или вестернизация, европоцентризм, механическое копирование чужого опыта и нигилистическое в итоге отношение к творческим возможностям неевропейских культур. Или "преодоление Запада" за счет обострения застарелого (для России) невроза самобытности, выталкивающего нас из европейской цивилизации. Воспроизведение в пашей юридической науке идеи о безусловной ценности права как свободы от государства относится к заблуждению европоцентристского толка.

Вторая глава. "Рациональность как цивилизационнам характеристика Запала и формирование либеральной правовой идеологии" содержит материал о политико-правовой идентичности Запада, истории се формирования и кризиса.

Структурная схема, обеспечивающая распознаваемую устойчивость правовой культуры этой части христианской ойкумены, ее инвариант, сохраняющийся во множестве исторических и национальных воплощений, формулируется так: "индивидуализм - рационализм - национализм". Ссрдцевииой данной формулы является "апокалипсическая мечта о спасении мира через прогресс права" (Г.Дж. Берман), выпестовапная католицизмом и "отредактированная" протестантской реформацией.

Первый блок схемы - индивидуализм - раскрывается следующим образом. Эпоха Просвещения противопоставила феодальной иерархии простоту естественного человека с его разумным эгоизмом. Если древний человек жил для своего государства; человек, верный христианской идее, - для достижения высшего совершенства в области бескорыстных духовных задач, то человек Нового времени и Просвещения живет только для себя как особи, для благополучия этой своей исключительной особи, помимо осуществления каких бы то ни было иных задач, общих и духовных.

Национализм в приведенной выше триадо эквивалентен народному суверенитету: народ - это всегда та или шгая нация. "Народ - нация" парит над всей государственной жизнью, как Бог над миром, как начало и конец всех вещей, от которого все исходит и к которому все возвращается.

Наконец, центральная фигура триединого божества: рационализм. В узком политико-правовом смысле рационализм означает, во-первых, разумное, сели использовать термины Просвещения, законодательство и, во-вторых, парламентаризм, превознесение роли представительного законодательного органа, а также механизмов осознанного выбора в ходе его формирования. Юридический закон

как личный приказ монарха уступает место абстрактной норме, объективная значимость которой исходит от парода. Наступает эпоха volonte generale (общей воли) и основанной па коллективном разуме демократической лештимации. М. Вебер совершенно справедливо называл ее рациональной.

Целью второй главы является исследование рациональности в широком смысле - как социокультурной или цивилизационной характеристики Запада. Выделенные ранее типы рациональности - классический, нозитивистско-сциситистский и коммуникативный - представлены здесь в развернутом виде. Нее эти формообразования рассма!риваются в качестве родовых по отношению к праву и юридической науке. Такой подход вытекает из формулировки темы исследования: "юридическая паука как вид рациональности".

Итоги такого подхода резюмируются следующими положениями. В Новое время юриспруденция вместе с философией прошла путь освобождения от тсоло-1ии, предложив "юридическое мировоззрение" с "проектным" видением законотворчества и индивидуалистической естественноправовой доктриной. Эпохе позитивистской рациональности соответствует юридический позитивизм, его блестящее теоретическое оформление в нормативизме (Г. Кельзен), а так же разработка в духе махистской философии психологического учения о праве (JI. Нетражицкий).

Самоновейшие усилия юридического мышления направлены па активное усвоение герменевтической парадишы и создание альтернативной нормативизму трактовки права. Эта последняя обозначается как шггерсубьективиая или коммуникативная (А.И. Овчинников, АВ.Поляков).

Кажды^ из перечисленных типов рациональности может служить основанием для периодизации правовой мысли и системообразующим началом по отношению к невероятному по объему материалу, накопленному юридической наукой. Пас эта сторона вопроса интересует исключительно с точки зрения теории модернизации. Что из достижений западной культуры имеет универсальный характер и неудержимо распространяется но миру в процессе глобализации и модернизации, и что является ее уникальным достоянием, имеет статус специфической для Запада цивилизационной идентичности, не совместимой с устойчивыми культурными кодами и архетипами других наиболее крупных самобытных цивилизаций, включая и российскую?

Ответом па последнюю часть вопроса является гфиводимая в главе система apiyMcirroB относительно неадекватности либералыю-ипдивидуалистичсской версии прав и свобод человека. IIa деле она от имени ratio санкционирует мораль успеха любой ценой, помимо труда, усердия и правопослушания. Увлечение категорией свободы от государства стоит "поперек" модернизации. Высокопродуктивная рыночная экономика "буксует", если стяжание успеха и стремление потреблять по-западному ыс подкреплены умением работать как па Западе. Негативный но-

тснциал заключен и в трактовке иидивидуализма как начала, несовместимого с подчинением ценностям коллективной идентичности.

13 перлом парафа фе "Классический рационализм и истоки юриднче-екпг» шшпшнгша, социальной инженерии и спшвсипопршовой доктрины" развернут панорама определений классического рационализма (эпоха Нового времени и Просвещения, включая и немецкую версию Просвещения). Охарактеризованы также важнейшие достижения так называемого, "юридического мировоззрении" этой эпохи.

13 соответствии с канонами шшлеенско-ныотопианской пауки и декартовского "изометрического метода" (интеллектуальной интуиции) юриспруденция стремилась обреет статус науки, свободной от римской юридической догмы и средневековой схоластики. Юристы повой школы нанши свое решение вопроса о самоочевидных истинах или аксиомах. Простейшим неразложимым элементом общежития людей является отдельный обособленный человек, который не поддается делению на более простые элементы и потому называется неделимым, или индивидом (тс1тс1ишп). Человеческий индивид в общественной науке вполне соответствовал материальному атому (трсч. аторш - лат. шЛтсЬит) в физике и в механике.

Таким обризом, иидивид был неизбежно принят за простейший элемент общежития и за исходную точку науки об обществе и нраве.

Однако эта сстсственноиравовая ориентация па науку того времени и картезианский априоризм оказалась тупиковой. Она была сопряжена с натуралистической антрополошей. Выражение "моральная природа" в то время интерпретировалась 'гак, что человеку "но нрироде", в силу непреложной необходимости и, как сказали бы ссйчае, шютичсской предопределенности, присуще свойство быть добрым или злым. Такая постановка снимала вопрос о свободе выбора между добрыми или злыми поступками. Тем самым проблема личной вменяемости и ответственности но заслуге и вине устранялась как совершенно излишняя. А это грозило опрокинуть всю многовековую практику морального и правового вменения по заслуго или вине.

Выход из тупики был найден благодаря усилиям И. Каша. И. Кант облагородил рационально-эгоистическое начало индивидуализма и сформулировал кредо новоевропейской государственно-правовой идеологии: государственная власть пс самодержавна, и 01раничепа священной, неприкосновенной дня нее сферой свободы личности, суверенитет-ом индивида в вопросах выбора между добром и злом и в вопросах материального преуспевания. Высшей ценностью отпыне должно считаться признание неприкосновенности всей сферы личной жизни индивида. сохранение в его безусловном ведении известной совокупности сил и способностей. Другими словами, идеалом, регулятивным государственно-правовым

принципом являются нрава и свободы человека, а обязанностью гхюударства - их соблюдение и защита.

Во втором параграфе "Позитинисгскю-сцментисгскаи рациональность" рассмотрены критерии этого типа рациональности, развитие в се рамках идей социальной инженерии. Завершается изложение параграфа анализом тезиса о том, что ециегггизм есть прикладная ипостась.паучхго-тсоретичсского знания, паука, превращен!шя в факт повседпевхюго бытия. Сциентизм может рассматриваться как характеристика массового сознания и идеология индустриального и постиндустриального обгцества.

Имсгшо вызовами шгдуетриализма обусловлен радикальный сдвиг в самосознании западного мира. Для обслуживания техггики и социальной инженерии ггужпа масса физических лиц, гго не личностей. Самосознание Запада огражаст эту драматическую ситуацию как кризис собственной идентичности, как угрозу омас-совлсггия и факт чудовищного отчуждения.

Наступил период, когда игра правильно ггонятого частного интереса эпохи классического капитализма уступила свое место регулирующему воздействию государства, а индивидуализм оказался вытеехген неудержимым омассовлеггием. Социологи в этой связи пишут о появлении "организационного человека", всецело определяемого нормами и ценностями институциональной этики. Человека, ставшего конформистом, безропотно вписывающегося в роли "винтика" в коллективы и бюрократическую организацию.

Для гграва и юридической пауки это озггачает их бурггое развитие в русле административгго-бюрократической парадигмы и появление конкурегггаогх) опю-шепия между нею и либерально-индивидуалистической ггарадигмой.

В третьем гхараграфе "Коммуникативная рациональность: культур-релитнвисшсаи и европоцентристским модели" культур-рслятивггстская модель определяется как радикальный вариант возрожденного и ггауках о культуре ггео-кагтшгского идиографического метода. Согласно позиции кулглур-релятивизма, ггет ггикакой единой формулы или устагюшгегшой процедуры, которая гюмопша бы отделять рациональное от иррационального.

Такие суждеггия служат подспорьем для ггротивоноставлсния новаций ипокультурного происхождеггия и собствепгюй автаркической самобытности. Как оггределсгго ранее, они являются заблуждением, ггринадоежа всецело культурологическому фатализму.

Существует более сложггая модель коммуггикативггой рациональности Она разработана М. Вебером. Вебсровская коммуникативная рационалыгость - это прежде всего оггредслегнюя концепция социума и социального действия. Огга образует сердцевиггу понимающей социологии.

Согласно М. Всберу, социальное действие, подобно всякому действию, может быть определено: 1) целсрационшшю (критерием рациональности является успех); 2) цештстно-рационалыю, то есть через сознательную веру в этическую, эстетическую, религиозную или как-либо иначе понимаемую безусловную собственную ценность (самоценность) определенного поведения, взятого просто как таковое и независимо от успеха; 3) аффективно, особенно эмоционально - через актуальные аффекты и чувства; 4) традиционно, то есть через привычку.

На первом месте стоит рациональность в ее высшем проявлении: планомерное приспособление к соображениям интереса. Если этот тезис соединить с либерально-индивидуалистической точкой зрения, то возникает завершенный образ "калькулирующего мышления", исчисляющего выгоды и потери в режиме приоритетного положения индивидуальных интересов но отношению к ценностям веры и традиции, коллективной идентичности вообще. Такая конструкция является сугубо европоцентристской. Она враждебна пезападным цивилизациям.

Последний паршраф "Идея социального государства и кризис либе-рнлмш-иидшшдуалистичсского иривононимашш" в своей первой части содержит описание классического правового идеала кок оп излагается современными фундаменталистами либерализма.

Справедливым считается такой режим свободы, который не опирается ни на какое определенное истолкование блага. Задача государства в этом случае состоит в том, чтобы ноддержишть эту справедливую социальную структуру и не навязывать своим 1ражданам определенный образ жизни и определенную систему ценностей.

С высоты этих абстракций современный институт прав и свобод человека, включнющий в себя социально-экономические и культурные права - например, право па отдых, образование - представляется чрезмерно обремененным конкретными благами и слишком опасным для свободы: индивид оказываете;! в зависимости от государства. В этой связи социально-экономические права, т.е. гарантированные блаш, относятся к категории неосновных, второстепенных.

Воззрения такого рода явно преувеличивают значимость права как свободы от государства. Они уже давно не согласуются с реальной практикой западных государств.

В начале XX века русским ученым П. И. Новгородцевым был отмечен кризис правосознания, который заключался в расхождении между либерально-индивидуалистическим символом права и действительными потребностями западного общества. Была выдвинута идея "права на достойное существование". На этой основе пред|юлашлось превратить либеральное правовое государство в социальное.

Лиалопвшые выводы проанализированы на примере работ нашего современника, американского ученого Г.Дж. Бормана.

Игнорирование этих выводов западной и отечественной науки начала XX века, ставка на свободу от государства обернулись в современной России анархией и социал-дарвинистской практикой. Мы стоим перед необходимостью энершчных мер но повышению уровня управляемости в обществе. П этой связи уместно говорить о вступлении России в ностлиберальную ({газу развития.

В заключении кратко подытоживаются результаты исследования. Отмечается, что российское общество сможет преодолеть затянувшийся кризис, если результаты наиболее болезненного акта реформаторов - поспешной приватизации собственности - удастся обратил, во благо всего общества. Адекватным политико-правовым инструментом такой инженерии должно стать социальное пхгударство. Юридической науке в этой связи предстоит наполнить поетлиберальпую политику права знанием конкретных технологий. Их легатимация будет обеспечена еще пе выветрившимися традициями коллективизма, предпочтениями ценностей равенства перед ценностями индивидуалистически понимаемой свободы.

Основные положения диссертационного исследовании опубликованы в следующих работах:

1. Средневековая юридическая паука как прототип западной пауки Нового времени // Материалы региональной паучно-тсоретической конференции "Политико-правовая культура и духовность". - Ростов-на-Дону: РЮИ МВД России, 2001. -0,3 ал.

2. Место языка пауки в социокультурной коммуникации // Материалы международной конференции "Многоязычие как элемент культурного наследия". - Ростов-на-Дону, 2001. - 0,2 п. л.

3. Право в юридическом мировоззрении Нового времени // Тезисы региональной научно-методической конференции кафедр иностранных языков, 1умани-тарпых, социально-экономических и юридических дисциплин вузов Ют России и Северного Кавказа "Личность, речь и юридическая практика". - Ростов-па-Допу, 2002.-ОД ил.

4. Понятие и тины рациональности. Брошюра. - Ростов-на-Дону: РЮИ МИД России, 2002.-2,0 п. л.

5. Использование юридической наукой "инженерного метода" при конструировании юридических лиц И Тезисы региональной научно-методической конференции кафедр иностранных языков, гуманитарных, социально-экономических и юридических дисциплин вузов Юга России и Северного Кавказа "Личность, речь и юридическая практика". - Ростов-на-Дону, 2003. - 0,2 пл.

т.-143

РНБ Русский фонд

2004-4 19325

Лицензия: ЛР № 020085 от 24.10.91. Сдано в набор 3.12.2003. Подписано к 11048-1114.12.2003.

Формат 60x84/16. Объем 1 п.л. Набор компьютерный. Гарнитура Тайме. Бумага офсетная. Печать ризография. Тираж 100. Заказ

Издательство Ростовского государственного педагогического университета, 344082, г. Ростов-на-Дону, ул: Б. Садовая, 33.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Валдавина, Светлана Эдуардовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. АНАЛИЗ БАЗОВЫХ ПОНЯТИЙ.

1.1. К определению юридической науки.

1.2. Понятие и исторические типы рациональности (общая характеристика).

1.3. Рациональность права: юридический и метаюридический уровень.

1.4. Модернизация государства и права России в 90-х годах: проблема адекватности постсоветской модели.

1.5. Понятия духовной реформации и культурологического фатализма.

ГЛАВА ВТОРАЯ. РАЦИОНАЛЬНОСТЬ КАК ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЗАПАДА И ФОРМИРОВАНИЕ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ПРАВОВОЙ ИДЕОЛОГИИ.

2.1. Классический рационализм и истоки социальной инженерии, юридического позитивизма и естественноправовой доктрины.

A. Классический рационализм. Идеи прогресса и социальной инженерии.

Б. От теократического законопорядка к секуляризированному законотворчеству государства-суверена. Юридический позитивизм.

B. Естественноправовая доктрина между рационально-бюрократической инженерией и индивидуальной свободой.

2.2. Позитивистско-сциентистская рациональность.

A. Критерии позитивистско-сциентистской рациональности.

Б. Понятие социальной инженерии Р. Паунда и К. Поппера.

B. Апофеоз обезличивания ради комфорта и производительности.

2.3. Коммуникативная рациональность: культур-релятивистская и европоцентристская модели.

2.4. Идеи социального государства и кризис либерально-индивидуалистического правопонимания.

A. Социальный либерализм и идея социального государства в истории русской философии права.

Б. Кризис "старого" либерализма: П.И. Новгородцев.

B. Кризис западной традиции права: Г.Дж. Берман.

Г. Место "философии свободы" в юридической науке постсоветского периода.

Введение диссертации2003 год, автореферат по философии, Валдавина, Светлана Эдуардовна

Актуальность темы исследования. Активное обсуждение возможностей разумного мироустроения, модернизации и рационализации общественных укладов, относится к числу событий, определяющих духовную ситуацию нашего времени как на Западе, так и на Востоке. Отождествление критериев желаемого будущего с теми или иными критериями рациональности проникает собой все усилия осмыслить современность, выразить ее самосознание. Основная и ключевая проблема, вокруг которой движется континентально-европейская философия наших дней, - "это рациональность и ее границы", -справедливо констатируется в ряде западноевропейских источников.

Эта тема живо обсуждается и вне континентальной Европы, в англоамериканской литературе.

Что касается современной отечественной философии, то ярким свидетельством ее повышенного интереса к проблеме рациональности является последний, третий по счету российский философский конгресс, состоявшийся в городе Росгове-на-Дону в сентябре 2002 года. Симптоматично название этого конгресса: "Рациональность и культура на пороге третьего тысячелетия".

Если придерживаться той точки зрения, что рациональность как таковая, как родовое понятие, выражается в требовании или принципе, чтобы вся жизнь, все общественные и политические отношения были устроены и управляемы исключительно на основаниях, выработанных личным человеческим разумом помимо традиций и всякой непосредственной веры, то нетрудно заметить лидерство Запада в реализации такого принципа.

Отождествление рациональности с атрибутивным свойством западноевропейской цивилизации, Запада, практически общепринято. Соответственно, болезненный для России вопрос о ее вторичной - после социалистической индустриализации - модернизации рассматривается в научной литературе как проблема деархаизации, т.е. преодоления традиционности, и рационапизации по западноевропейскому образцу.

Исследовать тему "юридическая наука как вид рациональности" в этом контексте - значит внести в рассмотрение процессов становления постсоветского государства и права России точку зрения европоцентризма, преодолевающую горизонты нашей национальной истории. Канва анализа в данном случае определяется отношением появившихся в России десять лет назад институтов либерального конституционализма и парламентаризма (правового государства) к отечественной политико-правовой культуре. В теории права в этой связи активно обсуждается такое понятие, как "юридический европоцентризм". Подразумевается при этом, как правило, либерально-индивидуалистическое правопонимание. С ним связывается переход отечественной правовой мысли в новый парадигмальный период, альтернативный коллективистско-этатистской "матрице" советского периода.

Но проблему рациональности права нельзя ограничивать только сменой парадигм в юридической науке. Последняя является источником эффективных знаний, обеспечивающих социальную инженерию, т.е. комплекс усилий, призванных вызвать предвидимые изменения общества. Важен вопрос не только об овладении, или, точнее, восстановлении либеральных правовых ценностей, но и то, насколько обновляющееся правовое мышление адекватно конкретным условиям бытия и какова его результативность с точки зрения общепринятых представлений о рациональности как способности предвидеть состояния преобразуемого объекта и вносить в стихию социальных изменений планомерные начала. В этой связи возникает центральный для исследования вопрос: в силу каких причин демократическая революция 90-х годов повлекла за собой противоположные ожидаемым, катастрофические последствия и какие заблуждения в области теоретических представлений современной юридической мысли должны быть преодолены, чтобы она стала действенным инструментом в процессе вывода страны из затянувшегося кризиса?

Рациональность права по сложившейся научной специализации является предметом интереса философии права, теории права, истории политических и правовых учений. В диссертации она анализируется в плоскости правовых аспектов современной модернизации страны. Акцент смещен на исследование роли юридической науки в преобразованиях политико-правовой сферы, произошедших в последнее десятилетие XX века.

В сформулированной выше постановке тема рациональности юридической науки представляет собой одну из малоисследованных проблем философии науки.

В политико-правовой сфере в 90-х годах была решительно преодолена изоляция от западного опыта, выработана и закреплена юридически конфигурация новой государственности. Россия стала определяться как демократическое правовое государство. В связке с правовым государством Россия провозглашена также социальным государством, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. Конституция дала по сути дела ценностную ориентацию развития России. Имеется ввиду положение о том, что человек, его права и свободы есть высшая ценность. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина должны составлять непременную обязанность государства. Глубочайший демократический смысл заложен в конституционной формуле: носителем суверенитета и единственным источником власти в России является ее народ. В этих ключевых положениях воспроизведены прагматически значимые выводы либеральной, западноевропейской по происхождению, теоретической мысли.

Отечественная юридическая наука последних двух десятилетий минувшего века с энтузиазмом, доходящим до эйфории, осваивала идейный дух "философии свободы" - либерализма. Либерализм в общем смысле есть характерное воплощение традиций политической жизни Запада и его правовой культуры. По общепринятым оценкам это - путь упорядочения социально-политического бытия граждан в соответствии с идеей прав человека. Свою эффективность эта идеология и ее практическое воплощение доказали в напряженном противоборстве с идеями и практикой "совершенного общества" в духе платоновского "Государства" и практиками тоталитаризма XX века.

Либеральная идеология в этом контексте выступала как гуманная альтернатива деспотизму. Эта линия тянется от гражданского идеала греческого полисного народовластия через "право на счастье" в американской Декларации независимости вплоть до современного правового государства с его разделением властей и правительством, ограниченным в своем вмешательстве в гражданскую жизнь и функционирующим в режиме "минимального государства". Абрис либеральной политико-правовой идеологии довершает понимание политики как искусства мирного уравновешивания разнонаправленных интересов: метод политики - это демократическое самоопределение большинства при праве на оппозицию для меньшинства.

В России, однако, ни искусственное конструирование рыночных отношений вместо их эволюционного выращивания, ни поспешный "вывод" государства - ради права свободы - из сферы экономики и других сфер общественной жизни не дали ожидаемых результатов. Сказалось уже давным-давно известное правило, одни и те же институты и учреждения у разных народов приводят к разным результатам. "Что русскому здорово, то англичанину каюк". Вне заимствованных институтов и учреждений существует нечто, без чего самые совершенные, казалось бы, образцы устройства, приводят к печальным результатам. Это "нечто" обозначается терминами "менталитет", "национальный характер", "этнонациональная и цивилизационная идентичность", "цивилизационные коды и архетипы сознания". В терминах М.Вебера это - "рациональность по принципу отнесения к ценностям", или рациональность коммуникативная.

Позитивистски ориентированная философия науки, равно как и ее "ответвление" в юриспруденции - юридический позитивизм, - склонны ее игнорировать. Между тем, "картина мира", заложенная в обыденном сознании творцов истории, их мировидение, миропонимание и мироощущение представляют собой огромную, объективно действующую силу, во многом определяющую ход истории. Этот фактор мы вводим в исследование сознательности социального действия и рациональности правовых технологий посредством понятия "метаюридический уровень" (легитимирующее основание) действующего положительного права. И констатируем противоречие между легальностью, т.е. формальным узаконением институтов западной по происхождению демократии, и легитимностью, т.е. упорным несогласием массового сознания с тем, чтобы признать постсоветский порядок подлинно демократическим.

Противоречие между легальностью и легитимностью является своего рода закономерностью процессов модернизации и отмечается как явление повсеместное, а не только исключительно российское. Анализ этой "сшибки" этнонациональной и цивилизационной идентичности, т.е. коммуникативной рациональности, с обновленческими устремлениями относится, на наш взгляд, к числу актуальнейших задач познания процессов трансформации модернизирующихся обществ.

Такова, на наш взгляд, первостепенная значимость предлагаемого исследования.

Во-вторых, необходимо учитывать, что в области отечественной политики права, ответственной за стратегию законотворчества, в последнее десятилетие довлела разработка модели "минимального" либерально-демократического государства - деидеологизированного (радеющего об обеспечении свободомыслия, политического и идеологического плюрализма) и свободного от функций хозяйствующего субъекта. В то время как современные западные государства уже давно далеко не "минимальные". Они превратились в государства социальные с широкими возможностями регулирующего воздействия на экономические отношения и социальную сферу. Отечественная же юриспруденция (в своей "западнической" части) взяла на вооружение ушедшую в историю идеологию классического правового государства, потакающего во имя свободы социал-дарвинистской практике "первоначального накопления капитала".

Сейчас назрела острейшая потребность в "смене вех" государственно-правового развития страны, переводе его в "постлиберальную" фазу социализации приватизированной собственности. Ответом на эту потребность является предпринятая в диссертации попытка теоретически обосновать положение о том, что превращение юридической науки в инструмент гармонизации общества и источник знаний о путях рационализации экономических отношений и социальной сферы сопряжено с преодолением заблуждения о безусловной ценности права как свободы от государства. Такая трактовка истинного права отводит "поколению" социально-экономических и культурных прав второстепенное значение в силу того, что эти последние ставят человека в зависимость от государства. Восходит такая иерархия правовых ценностей к либерально-индивидуалистическому правопониманию. Она не отвечает потребностям сознательного формирования российского государства как государства социального.

Анализ этих моментов, призванных дать толчок идейно-теоретической эволюции современного правоведения, имеет актуальное практическое значение. Он нацелен на то, чтобы обрести государственно-правовую идеологию, адекватную современным задачам "постлиберальной" фазы развития нашей страны.

Степень разработанности темы исследования. Междисциплинарный характер исследовательских задач продиктовал необходимость изучения и обобщения результатов теоретического познания, присущего разным научным дисциплинам, для чего было использовано большое количество литературы по философии науки и научной рациональности, истории философии, теории и истории государства и права, философии права.

Среди основателей и активных исследователей научной рациональности, точнее, рациональности классического типа, огромный вклад внесли Декарт, побудивший человеческий разум "встать на собственные ноги", освободиться и от оков мистики и откровения, и от рассудочной ограниченности схоластики; Кант, считавший, что чувственные и рассудочные знания опираются на априорные категориальные формы; Гегель, веривший в могущество разума и в способность человека постигать объективные законы действительности.

Идея рациональности как основы функционирования бюрократических институтов в массовом (индустриальном) обществе, тщательно рассматривалась М.Вебером. В философской литературе последних лет различным аспектам рациональности посвящены исследования П.П. Гайденко, Ю Н. Давыдова, М.К. Мамардашвили, Н. Моисеева, B.C. Швырева и др. Работы этих авторов послужили основанием для выделения трех типов рациональности: классического, позитивистско-сциентистского и коммуникативного.

Для философии науки одной из центральных проблем является соотношение научной рациональности в ее позитивистско-сциентистской ипостаси, с одной стороны, и "наук о духе", "коммуникативной рациональности" с ее герменевтическим методом, с другой. В теории модернизации эта проблема выглядит как отношение между инновационностью и традиционностью, "техническим" отношением человека к миру, "калькулирующим мышлением", проникающим в мир больших и малых организаций, и традицией, обычаем, унаследованной коллективной идентичностью вообще. Если учесть, что это напряжение внутри модернизирующихся обществ усугубляется индивидуализмом, рецепцией ценностей либерально-индивидуалистического правопонимания (т.е. прав и свобод человека), то становится очевидным вывод: модернизация должна дополняться духовной реформацией, адаптацией незападных культур к вызовам современной рыночной экономики и императивам индустриального и постиндустриального общества.

Отечественная юридическая наука, вовлеченная в процессы перехода от советской государственности к современному правовому государству, делает акцент на институциональной составляющей этого процесса - разделении властей, правах и свободах человека, правозаконности, народном представительстве и т.п. Но, как отмечалось выше, эти узаконенные институты становятся действенными не потому, что заимствованы у передовых стран, а, в первую очередь, потому, что принимаются обществом в качестве справедливых и оптимальных, т.е. легитимируются массовым сознанием. Если они в случае расхождения между легальностью и легитимностью не дают ожидаемых результатов, то объяснение этого обстоятельства сопряжено нередко с таким феноменом как культурологический фатализм. Культурологический фатализм - феномен теоретического мышления, впадающего или в изоляционистское видение самобытности, или в оценку политико-правового опыта Запада как "общечеловеческого" и "естественного".

К таким обобщениям можно прийти, опираясь на работы A.JT. Казина, С.Г. Кара-Мурзы, В.А. Красилыцикова, Н.И. Лапина, A.C. Панарина, В.Н. Синюкова, А.И. Овчинникова и др.

Среди работ западных теоретиков, занимающихся сравнительным изучением права и правовой науки, мы пользовались исследованиями историка западноевропейского права Г.Дж. Бермана, создавшего фундаментальный труд по формированию западноевропейской традиции права и ее кризиса. Кроме того, использовались труды П И. Новгородцева, который одним из первых констатировал превращение государства из органа служения свободе отдельных лиц в "орган общественного служения", а так же историка права Ф.В. Тарановского, описавшего классический рационализм естественно-правовой доктрины.

В диссертации юридическая наука рассматривается в ее целокупном выражении - как интегративная юриспруденция. Термин "интегративная юриспруденция" введен в научный обиход американским юристом-теоретиком профессором Д. Холлом. Данное понятие служит для обозначения науки, которая объединяет традиционные школы права: позитивное правоведение (юридический позитивизм, догматическая юриспруденция), теорию естественного права (этическую школу права), историческую школу и социологию права. Идея интегративной юриспруденции разделяется в публикациях В.Г. Графского, И.Ю. Козлихина, а также другими авторами. Практическим объединителем различных направлений правовой теоретической мысли служит законотворческая деятельность и ее прогностическое обеспечение, называемое политикой права. Политике права посвящены работы A.B. Малько, Л.С. Мамут, Н.И. Матузова, К В. Шундикова и др.

Обсуждение вопросов об объеме понятия "юридическая наука" и ее социальных функциях мы ведем в контексте рациональности правотворения, т.е. служения юридических законов задачам социальной инженерии, достижению планируемых социальных изменений. При этом в понятие интегра-тивной юриспруденции нами привносится точка зрения преобладающего метода познания. Юридический позитивизм есть метод, адекватный догматической юриспруденции; априорное конструирование идеальных прообразов присуще философии (или идеологии) и политике права; исторический и эм-пирико-социологический метод - истории и социологии права.

В этой связи в работе подчеркивается, что в периоды радикальных общественных перемен, подобных тем, которые сейчас переживает Россия, на передний план выдвигается политика права и философия законотворческой деятельности, не связанная, в отличие от догматической юриспруденции, принципами авторитета и законности. Постепенные небольшие изменения сменяются в эпоху таких революционных - стремительных и прерывных - перемен обновлением всей системы положительного права. Правотворение в таких случаях руководствуется представлениями о полном изменении общества, идеями о том, какими должны быть новый политический строй, фундаментальные перемены в экономике, духовной жизни и культуре общества. Поскольку такого рода идеи предвосхищают реальность, они относятся к разряду априорных. Последние по природе своей противоположны позитивистскому эмпиризму, настаивающему на правомерности одних только суждений a posteriori (лат. - зависимый от опыта) Как особая область теоретической юриспруденции, политика права есть наука о стратегии и тактике законотворчества. Именно здесь обретаются правовые и социальные долженствования, идеальные прообразы улучшений.

Идея социального государства относится к числу таких прообразов. Мы оцениваем ее как постоянную законодательную программу преобразований, направленных на преодоление кризисных явлений первого этапа модернизации страны.

Приведенные выше соображения автор относит к числу положений, фигурирующих в научной литературе, но не исследованных с точки зрения практически значимых задач укрепления Российского государства и совершенствования правовой системы.

Теоретико-методологические основы исследования. При разработке темы автор использовал типологически-сравнительный метод. Сведение разнообразных анализируемых явлений к единым типологичсеким образованиям на основе характерных для них сущностных характеристик применено к анализу рациональности как социокультурной характеристике Запада. На сравнительно-сопоставительном приеме познания построен анализ сходства и различия между западноевропейской и российской политико-правовой культурой (в тех пределах этой сложной проблемы, которые необходимы для исследования избранной темы).

Данные методы дополняются сочетанием формационного и цивилиза-ционного подходов к истории общества и культуры, особенностям модерни-зационных процессов в политико-правовой сфере.

Объектом исследования выступает правовой аспект современной модернизации России под углом зрения прагматических возможностей юридической науки, места в ней либеральных ценностей как квинтэссенции западноевропейского правового рационализма. Предметом исследования является смена идейно-теоретических приоритетов и парадигм юридической науки, истоки ее современной ориентации на либерально-индивидуалистическое правопонимание и причины исключения из числа правовых явлений этатист-ски-коллективистской парадигмы советского права.

Цели и задачи исследования. Целью диссертационной работы является анализ процессов обновления идейно-теоретических ориентаций юридической науки в контексте современной российской модернизации, ее самоновейшего "постлиберального" вектора, связанного с идеологией и практикой социального государства и социальной инженерии.

Реализация поставленной цели осуществляется путем поэтапного решения следующих задач:

• выяснения места в юридической науке ее идеологической составляющей и содержательного анализа правовых идеологем классического либерализма и либерализма социального;

• теоретического осмысления политико-правовой идентичности Запада - "индивидуализм-рационализм-национализм" (по Г.Дж. Берману) и ее "постлиберального" кризиса;

• аргументации в пользу гипотезы о социальном либерализме как идеологии, адекватной формированию в России зрелого правового государства, т.е. государства социального;

• обоснования и анализа доводов, направленных как против юридического европоцентризма, так и воззрений национально-консервативного толка, исключающих заимствования и духовные реформации.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

- впервые в систематической форме научное познание правовых явлений: положительного права, массового правосознания и правовой идеологии (юридическая наука в широком смысле) рассмотрено как фактор модерниза-ционных процессов в политико-правовой сфере России 90-ых годов XX века;

- выделены основные исторические типы рациональности как социокультурной характеристики Запада и проанализировано их значение для формирования в юридической науке естественно-правовой доктрины;

- акцентировано внимание на избирательности отношения современной юридической науки к опыту Запада и исследовано такое явление как юридический европоцентризм.

К результатам, обладающим научной новизной, относятся:

1. типология западноевропейской рациональности в ее связи с основными этапами развития юридической науки;

2. анализ содержания либерально-индивидуалистического правопонима-ния в его генетической связи с классической наукой;

3. выделение юридического и метаюридического уровней рациональности права и выявление смыслового совпадения последнего с т. н. коммуникативной рациональностью или, по М. Веберу, "рациональностью по принципу отнесения к ценностям";

4. вычленение структуры юридической науки по критериям преобладающего метода познания;

5. обоснование конкретных предложений относительно перемены точки зрения юридической науки на "поколения" прав и свобод человека;

6. описание смены идейно-теоретических ориентиров юридической науки от модели классического правового государства через идеи социальной инженерии - к государству социальному;

7. выявление феномена культурологического фатализма как заблуждения, типичного для анализа модернизационных процессов, в том числе и для познания правовых явлений.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В рациональности, как социокультурной характеристике Запада, можно выделить следующие основные типы: классический, позитивистско-сциентистский и коммуникативный (или герменевтический), покоящийся на различении понятия и понимания. В последнем типе элементом западной идентичности является целерациональность, - исчисление выгод и потерь под углом зрения приоритетного положения индивидуальных интересов в сравнении с традициями и верой, т.е. солидарными скрепами общества, культурными табу и коллективной идентичностью.

2. Каждому типу рациональности соответствуют выдающиеся достижения теоретической правовой мысли: эпохе классического рационализма -школа естественного права; позитивистскому течению мысли - социология права, психологическое учение о праве, нормативизм. Либеральная правовая идеология выкристаллизовывалась в недрах естественноправовой школы. Правопонимание, возводящее свободу индивида от государства в принцип политического (публичного) права, целесообразно определять как либерально-индивидуалистическое. Оно образует основу западной традиции права.

3. Рецепция правовых институтов, их механический перенос из одной правовой семьи в другую, имеет достаточно строгие пределы. Они задаются требованиями нравственного сознания к юридическим законам, их легитимацией, т.е. оценкой нормативных актов сообразно с критериями справедливости, которые разделяются большинством населения данной страны. Последние определяются в диссертации как метаюридическая рациональность, входящая составной частью в рациональность коммуникативную.

4. В структуре познания правовых явлений необходимо различать два основных подхода. Первый - методологию юридического позитивизма и догматическую юриспруденцию, или как ее сейчас называют в англоамериканской литературе юриспруденцию аналитическую; второй - политику права, обеспечиваемую философией права или правовой идеологией.

5. Отечественная юридическая наука стоит в настоящее время перед необходимостью пересмотреть сложившуюся в ней трактовку либерально-индивидуалистического правопонимания. В абсолютно необходимом налаживании режима правозаконности, который, в отличие от формальной законности, ориентирован на соблюдении органами власти прав и свобод человека, предстоит преодолеть противопоставление "первичных", основных прав человека (право избирать и быть избранным, свободно распоряжаться частной собственностью, иметь свободу слова и т.п.) правам "второго" и "третьего" поколений: социально-экономическим и культурным.

6. Юридической науке в этой связи предстоит переместить свое внимание на область "политики права", "перспективного права" и восстановить значимость вытесненных сейчас на периферию, подчиненных произволу, "приватизированных" административно-бюрократических технологий с тем, чтобы "минимальное" государство и упование на "невидимую руку" провидения, которая, согласно классическим либеральным воззрениям, движет нас к процветанию через массу стихийных акций, было заменено социальной инженерией и социальным государством, неизбежным усилением административной централизации при сохранении либеральных ценностей в сфере экономики, духовной и политико-правовой сферах.

7. В сугубо гносеологическом плане "западнический" вектор юридической науки следует рассматривать как результат культурологического фатализма. Сущность культурологического фатализма выражается в следующем: неодолимая обусловленность технико-экономической отсталости неевропейских народов их культурными особенностями (своего рода расизм) и отрицание творческих возможностей незападных цивилизаций - нашей православно-христианской, мусульманской, индобуддистской и конфуцианско-даосской - приспособиться к вызовам индустриального и постиндустриального общества, сохранив при этом свои основы в трансформированном виде в процессе духовной реформации.

Научно-практическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертационной работы могут использоваться:

- при подготовке спецкурсов по философии науки в системе высшего профессионального обучения;

- при разработке учебных программ и подготовке аспирантов и адъюнктов по юридическим специальностям.

Они могут быть адаптированы также для целей преподавания учебных курсов по таким дисциплинам, как теория государства и права, история политических и правовых учений, философия права и политическая философия.

Выводы исследования о социальном государстве представляют практически-политический интерес. Концепты социальной государственности и политики права призваны пополнить арсенал знаний депутатского корпуса.

Апробация результатов исследования. Основные положения данного исследования обсуждались на научных конференциях регионального уровня: "Политико-правовая культура и духовность" (Ростов-на-Дону, 2001), "Личность, речь и юридическая практика" (Ростов-на-Дону, 2002, 2003) и международной научно-теоретической конференции "Многоязычие как элемент культурного наследия" (Ростов-на-Дону, 2001).

Работа обсуждена и рекомендована к защите в отделе социальных и гуманитарных дисциплин Северо-Кавказского научного центра высшей школы.

Основное содержание исследования раскрыто в 5 публикациях общим объемом 3 п.л.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования, а также избранной автором логики их осуществления и включает в себя: введение, две главы, состоящие из 9 параграфов, заключение и список литературы из 225 источников, в числе которых 9 - на иностранных языках. Общий объем работы составляет 175 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Юридическая наука как вид рациональности"

Вывод: уже несколько поколений XX века после Русской революции наблюдают существенный разрыв с индивидуализмом традиционного права, подразумевавшего упор на частную собственность и свободу договора. ". Они наблюдают поворот к коллективизму в праве, к государственной и общественной собственности, к регулированию договорной свободы в интересах общества, к расширению ответственности за нанесенный предпринимательской деятельностью вред, к утилитарному, а не моральному отношению к преступности, к иным базовым постулатам" [27:511.

Эти радикальные перемены представляют собой суровый вызов традиционным западным правовым учреждениям, процедурам, ценностям, понятиям, правилам и образу мыслей. Ныне кризис сравним с революционными кризисами, потрясавшими западную традицию права в прошлом. "Для его преодоления можно призвать на помощь ресурсы всей этой традиции, как это случалось при прежних революционных кризисах. Однако нынешний кризис куда глубже. Это кризис не только индивидуализма, как он развился начиная с XVIII в., или либерализма, как он развился начиная с XVII в., или же секу-ляризма, как он развился начиная с XVI в. Это и кризис всей традиции, как она существует с конца XI в." [27:51].

Г. Место "философии свободы " в юридической науке постсоветского периода.

Для истекшего десятилетия XX века в юридической науке "либеральный уклон" был преобладающим. Вывод П И. Новгородцева о том, что доктрина государственного невмешательства сдана в архив, оказался преждевременным. Эта доктрина была возрождена в постсоветский период, прежде всего, в трактовке прав и свобод человека, в акценте на первичных гражданских, политических и личных правах, поскольку они подпадают под понятие свободы от государства: свобода слова, свобода пользования, владения и распоряжения собственностью, свобода передвижения, альтернативная институту прописки и т.д.

Вторичные" и "третичные" права, например, право на пенсию, зависят напрямую от государства. Здесь "философия свободы" чувствует себя неуютно. Классический либерализм к основным правам человека относит: а) священное право частной собственности и полной свободы конкурентных отношений с их социал-дарвинистской логикой; б) право на духовную свободу в следующей редакции: это - абсолютное безразличие государства к умонастроению своих граждан, безраздельное господство в духовной сфере ничем не стесняемого плюрализма; и это - космополитическая свобода от надындивидуальных духовных ценностей - религиозных, специфически национальных, в той или иной мере традиционных для определенной страны и ее народа. Данные права представляются либеральной классикой неоктрои-рованными (от франц. оскЛгоуег - даровать), дарованными отнюдь не властью, а самой природой, т.е. естественными, объективными, лишенными какой-либо примеси произвольного, производного от воли законодателя, установления. Чего не скажешь, например, о праве на труд и праве на пособие по безработице, праве требовать от государства мер по обеспечению равного положения различных национальных культур в многонациональном сообществе и т.п.

В отечественной юридической науке последнего десятилетия приобрело вес и значительное распространение подозрительное, мягко говоря, отношение к социально-экономическим и культурным правам. У некоторых теоретиков права они вызывают "серьезную тревогу" и представляются едва ли не варварским реликтом, сохранившимся в "либеральной цивилизации" исключительно из-за "злокозненного" и "тлетворного" влияния Советского Союза [2:122-123].

Свобода для голодного человека в том, чтобы иметь кусок хлеба. Когда желающих удовлетвориться такой свободой становится слишком много, социальный мир становится призрачным. Спасти его можно только одним путем - отнюдь не воздержанием государства от вмешательства в либеральный компендиум "естественных" прав и свобод, а активным применением управленческих технологий во имя предупреждения очередных социальных потрясений. Второе и третье "поколения" прав и свобод человека есть, обобщенно говоря, право на достойное существование; оно должно быть превращено в юридический элемент социальной инженерии. Режим правозаконности необходимо наполнить обязанностью государства противодействовать депопуляции населения, деградации науки и образования, срыву в нищету, массовой девиации и т.п. Реальная практика пусть не так успешно, как хотелось бы, давно втянута в решение этих проблем. Теперь дело за теоретической легитимацией, за научным поиском эффективных решений.

Юридическая наука стоит перед необходимостью пересмотреть сложившуюся в ней трактовку либерально-индивидуалистического правопонимания и обрести здравую критическую позицию по отношению к классической "чистоте" последнего. Конкретнее: в абсолютно необходимом налаживании режима правозаконности, который, в отличие от формальной законности, ориентирован на соблюдении органами власти прав и свобод человека, предстоит преодолеть противопоставление "первичных", основных прав человека правам "второго" и "третьего" поколений: социально-экономическим и культурным.

В современной учебной литературе о правовом государстве, можно встретить такое описание: "В либеральном (минимальном) государстве власть считает граждан автономными субъектами, способными самостоятельно решать свои частные дела, и поэтому приходит им на помощь лишь тогда, когда они требуют полицейской или судебной защиты свободы, безопасности и собственности от посягательств других лиц. В таком государстве власть, как правило, не вмешивается в экономику или сферу культурной жизни общества, не ставит задачу оказывать помощь неимущим гражданам за счет богатых". Существуют ли сейчас в действительности такие государства, цитируемый автор не уточняет.

Наоборот, - продолжает он, - в социальном государстве власть максимально вмешивается в жизнедеятельность подвластных ("максимально" -означает до тех пор, пока такое вмешательство не нарушает естественные права и свободы человека и гражданина), оказывает им всевозможные социальные услуги, причем неимущим бесплатно (естественно, за счет богатых). Но и в первом, и во втором случаях власть, так или иначе, связана с правом" [197:114-115]. На этом в анализе социального государства ставится точка.

Приходится только мечтать о времени, когда в учебниках для юристов найдут место те точные и глубокие суждения о социальном государстве, которые были высказаны русским либеральным теоретиком сто лет тому назад.

Было время, когда на Западе велась активная критика "государства всеобщего благоденствия", и политики права в таких концептуальных построениях как солидаризм, институционализм и корпоративизм (70-80-ые годы). Для отечественной философско-правовой мысли, потерявшей свои исторические корни, ничего не оставалось, как присоединиться к модной доктрине, которая носилась по ветру. Таковой оказалась либертаристская доктрина.

Сейчас внимание переместилось на вопрос о том, как сделать российское государство сильным. Заимствованная у Запада волюнтаристская классика общественного договора бесперспективна для политики права, нацеленной на решение задач "постлиберальной фазы".

Юридической науке в этой связи предстоит восстановить надлежащий статус вытесненных на периферию, подчиненных произволу, "приватизированных" административно-бюрократических технологий с тем, чтобы упование на "невидимую руку" провидения, которая, согласно классическим либеральным воззрениям, движет нас к процветанию через массу стихийных акций, было заменено социальной инженерией и стратегией законотворчества, адекватной социальному государству.

Стихийные акции" движут нас к беде, и если радикальные либералы не лишили нас разума, нужно развернуть государственный корабль на безопасный курс. Для этого нужно поднять паруса предвидения, научной рациональности в управлении, и полагаться не на "саморегулирующийся рынок", а на социальную политику в широком смысле этого слова. Социальная политика предполагает, например, по опыту Запада "социетальный корпоративизм" - развитие системы коллективных договоров между корпорациями и их персоналом под контролем правительства; гармонизацию социальных интересов бизнеса и наемного труда; контроль над ценами, уровнем зарплаты, антиинфляционное регулирование и т.д.

Так как над этими вещами висит призрак тоталитаризма, то многие либерально мыслящие юристы-теоретики делают стыдливую "фигуру умолчания", с удивительным упорством не замечают их.

Следует учитывать, однако, что идеал рационально-организованного машиноподобного общества столь же неприемлем, как неприемлем и опасен идеал разнузданной свободы. И иметь в виду, что эпоха проектов тотальной переделки общества "сверху" осталась позади: организованные сообщества -корпорации, компании, акционерные общества, товарищества, кооперативы и т.п. юридические лица обрели в ходе разгосударствления и приватизации (или продолжают обретать) необходимую для рыночной экономики автономию от государства. Смещение акцента на публичную и частную управленческую практику с необходимостью включает в себя элемент преодоления либерального мифа о самоорганизующейся экономике. Это - с одной стороны. С другой, - предполагает избавление нашего мышления от упрощенных "черно-белых" схем. И ориентацию его на гибкие подходы, понимание того, что технологии связей между людьми через диктат бюрократии, т.е. организационные отношения, отнюдь не всегда антагонистичны по отношению к либеральным ценностям свободы. Напротив, они являются гарантией успешной предприимчивости и конкурентоспособности в пространстве равнопарт-нерского обмена товарами и услугами, соответствующего либеральным рыночным канонам.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Распаду западной традиции права - массированному вторжению государства в экономику страны ("государство всеобщего благоденствия", социальное государство) и массированной бюрократизации общественной и экономической жизни через огромные централизованные корпорации, и их организационно-правовое оформление в качестве юридических лиц - в 70-80 годах XX века были противопоставлены "ресурсы всей этой традиции" (Берман Г.Д.). Ценности классического либерализма: личная независимость, частная собственность, рынок, правовое государство и ограниченное в своих функциях правительство, обрели второе дыхание. Были осуществлены процессы разгосударствления и приватизации, расширена сфера рыночного саморегулирования. Но нигде на Западе эти процессы не составили революционного переворота, нигде они не были приняты в той форме категорического отрицания регулирующей роли государства, как это произошло в России. Запад остался верен своей идентичности и пластичен в своем ответе на вызревшие исторически запросы социальной справедливости.

Что же касается России, то, безусловно, необходимый отказ от государственно-бюрократического социализма и мобилизационно-целевой модели развития не был, к сожалению, подкреплен умелым сочетанием демократии и эффективного управления, приоритета прав человека с интересами общенациональными, рыночной экономики и активной роли государства.

Трагические последствия российской революции 90-х годов, согласно выдвинутой в работе посылке о зависимости хода событий от мышления их творцов, от состояния рациональности как неискоренимого фактора социальных преобразований последних веков, вызваны, среди прочих причин, недугом европоцентристского фатализма.

Уже упоминавшийся нами Ракитов А., советник президента РФ Б.Н. Ельцина, писал: "Нашему обществу предстоит начать свой реформистский прорыв в предельно неблагоприятных условиях. Не исключено, что в течение ближайшего времени спад производства может достичь 40%, а то и более. Россия будет сотрясаться взрывами анархии, мятежами и конфликтами, голодом, эпидемиями, социально-культурным распадом, национально-территориальными конфликтами, общим упадком интеллектуального потенциала и другими негативными, разрушительными по своим последствиям процессами. И все же другого выхода, кроме либерализации цен, финансовой диктатуры, жесткой стабилизационной политики, у нас нет. Только эти крутые и жесткие меры могут привести нас, быть может, в некотором отдаленном будущем к современному цивилизованному обществу и цивилизованному рынку".

Заимствованному из лексики западной политической, правовой и экономической мысли идеалу ("цивилизованный рынок") должны быть принесены немыслимые жертвы. Поражает рабское смирение перед надвигающейся катастрофой. Усилия мысли не направлены на то, чтобы найти пути противодействия "взрывам анархии", "голоду" и "эпидемиям", "социально-культурному распаду". Еще бы! Для этого надо возрождать государство с мощными полицейскими и социальными функциями, формировать государство социальное и национальное. Но для мышления, плененного "великим учением" либертаристов, этот путь представляется совершенно бесперспективным возвратом на круги своя.

Приходится сожалеть, что юридическая наука этого периода оказалась в плену у стереотипов либерально-индивидуалистического правопонимания и не задалась вопросом, каким образом Запад от "дикого рынка" перешел к рынку цивилизованному, т.е. социализированному при помощи зрелого правового государства, коим является государство социальное. Вместо этого усилия были сосредоточены на противопоставлении либеральной трактовки прав и свобод человека, тем правам и свободам, исполнение и защита которых вменяется в обязанность социального государства. Имеются ввиду социально-экономические и культурные права.

В итоге отечественная философия права отброшена на несколько веков назад. Ее предстоит возрождать с опорой на традицию русского социального либерализма начала XX века.

В другой стороны, если индустриализму, понимаемому в широком смысле позитивистско-сциентистской рациональности нет альтернативы, надо согласиться с его жесткими вызовами, которые описаны нами в соответствующих разделах. Принятие рациональности в этом смысле предполагает преодоление национально-консервативного фатализма, его кристаллизации в изоляционистской концепции "преодоления Запада", представленной сейчас евразийской моделью российского государства.

Россия, писали когда-то НС. Аксаков, ИВ. Киреевский и другие авторы славянофильской версии "русской идеи", - это преобладание интуитивных способов понимания над всеми формами логического анализа; последний связан с индивидуальными усилиями, тогда как первые выражают некое общенародное (и потому абсолютное) знание, не помещающееся в строгие формальные категории. Бессилие логизирующего ума постичь бытие во всей его глубине привело западное общество к кризису, считают славянофилы.

От имени самобытного психического склада и своеобразной ментальности нам приписывается глупость; способность нации к логическому анализу, связанному с индивидуальными усилиями продемонстрирована тем взлетом науки и техники, который во многих отношениях поставил нас вровень с Западом.

Что же касается "интуитивного способа понимания", который выражает "некое общенародное знание", то такой интуицией, мы конечно обладаем. Русская национально-консервативная мысль справедливо констатирует, что "человеческие души не одинаковы и не равны: они все своеобразны и различны. Но те духовные акты, которыми они живут и строят свою жизнь, могут иметь некоторые черты сходства в своих основах и в своем строении, причем долгое общение может увеличить это сходство, а драгоценное духовное подобие может укрепить волю к постоянному и плодотворному общению. Возникает акт национального правосознания, национального самочувствия и самоутверждения, и из него вырастает исторически государственное правосознание и государственная форма народа" [70:14].

Интуиции "духовного подобия", или эйдоса нашей идентичности, в наибольшей степени соответствует предпочтение равенства свободе, коллективизма индивидуализму. Наиболее адекватной этим ценностям является модель социального государства. Политика права, призванная преодолеть затянувшийся кризис российского общества, обретет рациональный смысл только тогда, когда сменит устаревшие идейно-теоретические ориентиры.

Список научной литературыВалдавина, Светлана Эдуардовна, диссертация по теме "Философия науки и техники"

1. Алексеев H.H. Науки общественные и естественные в историческом взаимоотношении их методов. Очерки по истории и методологии общественных наук. М.: Типография Моск. ун-та, 1912. - 270 с.

2. Алексеев С.С. Философия права. М.: Изд-во Норма, 1998. - 336 с.

3. Алексеев С.С. Государство и право. М.: Юрид. лит-ра, 1994. -192с.

4. Альманах "Стрижамент" серия "Историческое наследие" (Гл. ред. А Я. Лысенко). Ставрополь. 1991. - 573 с.

5. Аннерс Э. История европейского права / Пер. со швед. М.: Наука, 1994.-397 с.

6. Антология мировой правовой мысли: В 5 т. М.: Мысль, 1999. -829 с.

7. Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 4. - М., 1984. - 830 с.

8. Арон Р. Эссе о свободах: "Универсальной и единственной формулы свободы не существует" //Полис. 1996, № 1. С. 128-138.

9. Астафьев П.Е. Философия нации и единство мировоззрения. М., 2000. 544 с.

10. Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. (Социокультурная динамика России). Т. I. Новосибирск: "Сибирский хронограф", 1997. -804 с.

11. Ашин Г.К., Кравченко С.А., Лозанский Э.Д. Социология политики. Сравнительный анализ российских и американских политических реалий. -М. Экзамен, 2001. 608 с.

12. Байниязов P.C. Правосознание и российский правовой менталитет // Правоведение. 2000. № 2. С. 31-40.

13. Барабанов Е.В. Русская философия и кризис идентичности // Вопросы философии. 1991. №8. с. 107-110

14. Баранов В.М. Истинность норм советского права. Проблемы теории и практики. Саратов: Изд. Сарат. ун-та, 1989. - 400 с.

15. Баранов В.М., Крусс В.И. Юридическая герменевтика и задачи философии права // Философия права как учебная и научная дисциплина: Материалы Всероссийской научной конференции. Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 1999.-272 с.

16. Баранов П.П., Курбатов В.И. Логика для юристов. Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2002. 624с.

17. Баранов П.П., Окусов А.П. Аксиология юридической деятельности. Ростов н/Д : РЮИ МВД России, 2003. - 364 с.

18. Баранов П.П., Шпак В.Ю., Несмеянов Е Е., Лукьянов А.И., Контарев A.A. Философия права. Учебное пособие. Ростов н/Д.: РЮИ МВД России, 2002.- 156 с.

19. Бартольд В.В. Соч.: В 9 т. Т. 9. М. Наука, 1977. 966 с.

20. Бауман 3. Индивидуализированное общество // Вопросы философии. 2001. №8. С. 4-12.

21. Бауман 3. Мыслить социологически. М.: Аспект-Пресс, 1996. 255 с.

22. Белинков А. Правовые аспекты модернизации в России // Общественные науки и современность. 1999. № 2. С. 13-19.

23. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания: Пер. Е. Руткевич. М.: Медиум, 1995. 323 с.

24. Бержель Ж.-Л. Общая теория права. M.:NOTA BENE, 2000. 575с.

25. Берлин И. Стремление к идеалу // Вопросы философии. 2000. № 5. С. 51-63.

26. Берман Г. Дж. Вера и закон, применение права и религии. М., 1999. -432 с.

27. Берман Г.Дж. Западная традиция права, эпоха формирования. М.:Изд-во МГУ: ИНФРА-М-НОРМА, 1998. 623с.

28. Бланкенагель А. О возможностях и сложностях передачи правового опыта и правовой культуры, или сколько раз можно изобретать велосипед //

29. Конституция Российской Федерации: Проблемный комментарий / Отв. Ред. В.А. Четвернин. М., 1997. - 702 с.

30. Богданова O.A. Процесс секуляризации и кризис личности в западной культуре XX века. СКНЦ ВШ, Рост. Гос. Эконом. Ун-т (РИНХ). Ростов н/Д, 2001.- 156 с.

31. Богомолов A.C. Диалектика и рациональность // Вопросы философии, 1978, №7. С. 106-109.

32. Бондаренко И.А. Феноменология бытийственного сознания. М. Изд-во МГУК, 2001.-381 с.

33. Бородай Ю.М. Ценность и знание. Природа нравственно-культовых представлений: Автореф. дис. . д-ра.филос.наук. М.: ИФ РАН, 1996. - 54с.

34. Быченков В.М. Институты. Сверхколлективные образования и безличные формы социальной субъективности. М.: Рос. акад. соц. наук, 1996. - 975 с.

35. Валицкий А. Нравственность и право в теориях русских либералов конца XIX начала XX веков // Вопросы философии. 1991. № 8. С. 24-29.

36. Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии // Западно-европейская социология XIX начала XX веков. - М., 1996. - С. 491-507.

37. Вебер М. Социология права (§ 8. Формальные качества современного права) // Антология мировой правовой мысли. В 5 т. М., 1999. т. 3. С. 745.

38. Вернадский В.И. О науке. Т. I. Дубна. Изд. центр Феникс, 1997. -576 с.

39. Виндельбанд В. Избранное: Дух и история / Пер. с нем. М.: Юрист, 1995.-687 с.

40. Витгенштейн JI. Философские работы. Ч. 1 / Пер. с нем. М.С. Козловой. -М.: Гнозис, 1994. 612 с.

41. Вольф Р.П. О философии. М.: Аспект Пресс, 1996. 415 с.

42. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики / Пер. с нем. М.: Прогресс, 1988. - 704 с.

43. Гаджиев К.С. Политическая философия. М.: Экономика, 1999. -606с.

44. Гайденко П.П. Проблема рациональности на исходе XX века. // Вопросы философии. 1991. № 6. С. 23-29.

45. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века. М.: Республика, 1997. - 495 с.

46. Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность: Социология М. Вебера и веберовский ренессанс. М.: Политиздат, 1991. - 367 с.

47. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа: Ч. 1,/Пер. Г.Шлета. С.-Пб.: Наука, 1994. - 443 с.

48. Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии истории. /Пер. A.M. Водена. -С.-Пб.: Наука, 2000. 479 с.

49. Гегель Г.В.Ф. Философия права. /Пер. с нем.: ред. и сост. Д.А. Керимов. М.: Мысль, 1990. 524 с.

50. Герменевтика, история и современность. Критические очерки. М. Мысль, 1985.-303 с.

51. Гессен С И. Основы педагогики: Введение в прикладную философию.: Уч.пособие для ВУЗов. М.:Школа-пресс, 1995. - 447 с.

52. Гессен С.И. Проблема правового социализма. "Современные записки", кн.22-31. Париж. 1924-1927

53. Графский В.Г. Государство и технократия: Историко-критическое исследование. М.: Наука, 1981. - 289с.

54. Графский В.Г. Интегральная (синтезированная) юриспруденция: актуальный и все еще незавершенный проект// Правоведение. 2000. № 3. С. 49-64.

55. Гредескул H.A. К учению об осуществлении права. Интеллектуальный процесс, требующийся для осуществления права. Харьков: Тип. Адольфа Дарре, 1990. - 235 с.

56. Грязин И. Текст права (Опыт методологического анализа конкурирующих теорий). Таллинн: Ээсти раамат, 1983. - 187 с.

57. Гуревич А.Я. Социальная история и историческая наука // Вопросы философии. 1990, № 4. С. 38-43.

58. Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1998. -496 с.

59. Декарт Р. Избранные произведения. М., 1950. 167 с.

60. Дильтей В. Введение в науки о духе (опыт построения основ для изучения обществ и истории) // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв.: Трактаты, статьи, эссе. М.: Изд-во МГУ, 1987. - 512 с.

61. Дильтей В. Наброски к критике исторического разума// Вопросы философии. 1988. №4. С. 135-154.

62. Дробницкий О.Г. Моральная философия. Избранные труды. М.: Гар-дарики, 2002. 523 с.

63. Дугин А. Философия традиционализма. М.: Арктогея-центр, 2002. -622 с.

64. Дюги JI. Общие преобразования гражданского права со времен Кодекса Наполеона. М., 1919.

65. Ерыгин А.Н. Российский менталитет и феномен "западничества" в русской культуре// Российская ментальность (материалы "круглого стола") // Вопросы философии. 1994. № 1. С. 45-49.

66. Жалинский А.Е. Профессиональная деятельность юриста. Введение в специальность. Учебное пособие для ВУЗов. М., 1997. - 330 с.

67. Жеребкин В.Е. Логический анализ понятий права. Киев. Высшая школа, 1976. - 280 с.

68. Замошкин Ю.А. "Конец истории": идеологизм и реализм. // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 149-154.

69. Зильберман Д.Б. Традиция как коммуникация: трансляция ценностей, письменность//Вопросы философии, 1996, № 4. С. 72-106.

70. Ивин A.A. Логика норм. М.: Изд-во МГУ, 1973. - 123 с.

71. Ильин А.И. Монархия или республика // Вопросы философии. 1991. №4. С. 45-55.

72. Ионов И. Кризис исторического сознания в России и пути его преодоления /ЮНиС, 1994, № 4. С. 89-102.

73. Исторические типы рациональности. В двух тома. Т.1, 350 с. Т. 2., 320 с. (Отв.ред. В.А. Лекторский, П.П. Гайденко). -М., ИФРАН, 1995.

74. Казин А.Л. Философия искусства в русской и европейской духовной традиции. СПб., 2000. 432 с.

75. Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994. 591с.

76. Капелюшников Р.И. "Дорога к рабству" и "дорога к свободе": полемика Ф.А. Хайека с тоталитаризмом// Вопросы философии, 1990, № 10. С. 107-116.

77. Кара-Мурза С. Европоцентризм эдипов комплекс интеллигенции. М„ 2002. - 256 с.

78. Карлейль Т. Французская революция. История. М.: Мысль, 1991. -576 с.

79. Киреевский И.В. О характере просвещения Европы и его отношений к просвещению России// Россия и Европа: опыт соборного анализа/ Сост. П.В. Тулеева. М.: Наследие, 1992. С. 40-42.

80. Киссель М.А. Судьба старой дилеммы (рационализм и эмпиризм в буржуазной философии XX века). М. .Мысль, 1974. 279 с.

81. Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. М.: Тип. т-ва И.Н. Кушнерев и К., 1916.-704 с.

82. Клаус Г. Мышление научное и ненаучное, рациональное и иррациональное // Философские науки. 1971. № 4. С. 141-152.

83. Кленнер Г. От права природы к природе права / Пер. с нем. М.: Прогресс, 1988. - 320 с.

84. Кнапп В., Герлох А. Логика в правовом сознании /Пер. с чешек. Общ.ред., вступ.ст. А.Б. Венгерова. -М.: Прогресс, 1987. 312 с.

85. Ковлер А.И . Антропология права. Учебник для вузов. М.:Изд-во НОРМА, 2002. 480 с.

86. Козлихин И.Ю. Позитивизм и естественное право // Государство и право. 2000. №3. С. 5-11.

87. Козловски П. Этика капитализма. Эволюция и общество. СПб.: Эконом.школа, 1996. 158с.

88. Козловский В.В., Уткина А.И., Федотова В.Г. Модернизация: от равенства к свободе. СПб., 1995. 280 с.

89. Конституция Российской Федерации. М., 1996.

90. Конт О. Общий обзор позитивизма. // Антология мировой правовой мысли. В 5-ти т. Т. 3. М.: Мысль, 1999. - 829 с.

91. Контарев А.А. Идеи российской государственности. Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2000. - 264 с.

92. Коссио К. Право в судейском праве. // Антология мировой правовой мысли. В 5 томах. Т. П1. М., 1999. 829 с.

93. Кравченко И.И. Рациональное и иррациональное в политике //Вопросы философии. 1996. № 3. С. 3-18.

94. Красильщиков В.А. Модернизация и Россия на пороге XXI века // Вопросы философии, 1993. №. 7. С. 40-57.

95. Кудрявцев Ю.В. Норма права как социальная информация. М.: Юридическая литература, 1981. - 144 с.

96. Кузнецова В.Г. Герменевтика и гуманитарное познание. М.: МГУ, 1991.- 192 с.

97. Кузьмина Т А. Проблема трансценденции в современной буржуазной философии // Вопросы философии, 1972, № 6. С. 74-82.

98. Курбатов В.И. Социально-политическая аргументация (логико-методологический анализ). Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1991. - 144 с.

99. Курилов В.И. Социально-правовые средства формирования поведения работников в сфере несамостоятельного труда // Правоведение, 1998. № 2. С. 82-89.

100. Лапин Н.И. Проблема социокультурной реформации в России: тенденции и препятствия // Вопросы философии. 1996. № 5. С. 26-30.

101. Лебедев С.А. Миронов A.B. Когнитивная социология: от критики особого гносеологического статуса науки к проблеме научного консенсуса //Вестн. МГУ. Серия 7. Философия. 1998, № 4. С. 99-109.

102. Леви X. Введение в правовое мышление / Пер. с англ. М.: Наука. 1995. - 115 с.

103. Лекторский В.А. Христианские ценности, либерализм, тоталитаризм, постмодернизм //Вопросы философии. 2001. № 4. С. 3-8.

104. Леонтьев Д.А. Ценность как междисциплинарное понятие: опыт многомерной реконструкции // Вопросы философии. 1996. № 4. С. 15-27.

105. Лобовиков В.О. Модальная логика оценок и норм с точки зрения содержательной этики и права. Красноярск: Красн.ун-т, 1984. - 272 с.

106. Лосева И.Н. Миф и религия в отношении к рациональному познанию // Вопросы философии. 1992. № 7. С. 66-70.

107. Лукич Р. Методология права. М.: Прогресс, 1981. - 304 с.

108. Малахов В.П. Философия права. М.: Акад.проект. 2002. 446 с.

109. Малинова И.П. Философия права (от метафизики к герменевтике). Екатеринбург: Изд-во УрПОА, 1995. 125 с.

110. Малько A.B. Политическая и правовая жизнь России.: Актуальные проблемы. М.: Юристъ, 2000. 256с.

111. Малько A.B., Шундиков К.В. Правовая политика современной России: цели и средства // Государство и право. 2001. № 7. С. 15-22.

112. Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеалы рациональности. Тбилиси.: Мецниереба, 1984. 82 с.

113. Мамут Л.С. Социальное государство с точки зрения права // Государство и право. 2001. № 7. С. 5-14.

114. Матузов Н.И. О категориях "субъективное право" и "юридическая обязанность" в свете современного правового развития // Личность и власть (конституционные вопросы): Межвузовский сборник научных работ. Ростов н/Д: РВШ МВД РФ; Саратов: СГАП, 1995.-192 с.

115. Матузов Н.И. Понятие и основные приоритеты российской правовой политики // Правоведение. 1997. №. 4. С. 8-14.

116. Межуев В.М. Наука как феномен культуры. // "Социологические проблемы науки". Под ред. В.Ж. Келле. М., Наука, 1974. 488 с.

117. Микешина JI.A. Философия познания: диалог и синтез подходов // Вопросы философии. 2001. № 4. С. 70-78.

118. Михайловский И.В. О религиозно-нравственных основаниях права // Русская философия права: философия веры и нравственности. Антология. Сост.: Альбов А.П., Масленников Д.В. и др. СПб.:Изд-во Альтейя, 1997. -396 с.

119. Моисеев Н. Современный рационализм и мировоззренческие парадигмы // Общественные науки и современность. 1994. № 3. С. 77-87.

120. Моммен А. Рецензия на книгу Антони Гидденс "Третий путь. Обновление социальной демократии" // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 2000. № 4., 2001. № 1. С. 218-221.

121. Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. -М.: Центр психологии и психотерапии, 1996. 478 с.

122. Мотрошилова Н.В. Познание и общество. Из истории философии XVII-XVIII веков. Родоначальники позитивизма, вып. 4.-М., 1969. С. 111-112.

123. Мудрагей Н.С. Рациональное и иррациональное философская проблема. (Читая Шопенгауэра). // Вопросы философии, 1994, № 9. С. 53-66.

124. Наумов A.B., Новиченко A.C. Квалификация преступления как логическая форма юридической оценки // Правоведение. 1981. № 2. С. 86-95.

125. Наш путь. Стратегические перспективы развития России в XXI веке. М., 1999. 144 с.

126. Невважай И.Д. Философия права: проблема рациональности права // Правоведение. 1995. № 3. С. 13-22.

127. Нерсесянц B.C. Право гражданской собственности как основа циви-лизма: концепция общественного договора // Журнал российского права. 2001. №6. С. 3-15.

128. Нерсесянц B.C. Философия права.: Учеб.для ВУЗов. М. Норма, 2000. - 652 с.

129. Нерсесянц B.C. Юриспруденция наука о свободе. // Законодательство и экономика. 1997. № 17-18. С. 3-13.

130. Николаева О.П. Исследование этнопсихологических различий морально-правовых суждений // Психологический журнал. 1995. № 4. С. 79-89.

131. Новгородцев П.И. Введение в философию права. Кризис современного правосознания. СПб.:Лань, 2000. - 349 с.

132. Новгородцев П.И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. СПб.: Алектейя, 2000. 355 с.

133. Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Пресса, 1991. -638 с.

134. Новгородцев П.И. Сочинения. М.: Раритет, 1995. 448с.

135. Новиков A.A. Рациональность в ее истоках и утратах. // Вопросы философии. 1995. № 5. С. 48-59.

136. О свободе. Антология западноевропейской классической либеральной мысли. М.: Наука, 1995. 461 с.

137. Обо что разбила лоб Россия // Российская газета. 1999. 4 марта.

138. Овчинников А.И. Правовое мышление в герменевтической парадигме. Ростов н/Д. Изд-во Рост. Ун-та, 2002. 288 с.

139. Овчинников А.И., Овчинникова С П. Евразийское правовое мышление H.H. Алексеева. Монография. Ростов н/Д.:Изд-во СКНД ВШ, 2002. 264 с.

140. Огурцов А.П. Образ науки в буржуазном общественном сознании // Философия в современном мире. Философия и наука. М.: Наука. 1972. С. 134-150.

141. Панарин А. С. Смысл истории. // Вопросы философии. 1999. № 9. С.3-22.

142. Панарин A.C. Искушение глобализмом. М.: ЭКСМО-Пресс. 2000. -415 с.

143. Панарин A.C. Национальный менталитет и история России // Российская ментальность (материалы "круглого стола") // Вопросы философии.1994. № 1.С. 29-32.

144. Панарин A.C. Проект для России: фундаментальный либерализм или либеральный фундаментализм // Знамя. 1993. № 9. С. 148-163.

145. Панарин A.C. Процессы модернизации и менталитет // Российская ментальность (материалы "круглого стола") // Вопросы философии. 1994. № 1. С. 34-37.

146. Патнэм X. Разум, истина и история. М.: Праксис, 2002. 294 с.

147. Платон. Государство. Законы. Политика: /пер. Е.И. Темнова. М.: Мысль, 1998. - 798 с.

148. Платон. Сочинения. Т. 3, 4.1. М.: Мысль, 1972. 687с.

149. Поляков A.B. Коммуникативная концепция права. СПб., 2003,- 133 с.

150. Пружинин Б.И. Рациональность и исторические единство научного знания. (Гносеологический аспект).: Отв.ред. В.А. Лекторский. М.: Наука, 1986. 150 с.

151. Ракитов А.И. Цивилизация, культура, технология, рынок // Вопросы философии. 1992. № 5. С. 37-46.

152. Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия. В 3-х томах. Ростов-на-Дону. 2002.

153. Решер Н. Границы когнитивного релятивизма //Вопросы философии.1995. №4. С. 35-54.

154. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Academia-Центр, 1995. - 416 с.

155. Рикер П. Торжество языка над насилием. Герменевтический подход к философии права // Вопросы философии. 1996. № 4. С. 27-37.

156. Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятий. -СПб.: Наука, 1997. 532 с.

157. Розин В.М. Юридическое мышление в исторической и современной перспективе. Тольятти, 1996. - 104 с.

158. Российская модернизация: проблемы и перспективы (материалы "круглого стола") // Вопросы философии, 1993, № 7. С. 3-40.

159. Симоненко В.Б. От индустриального к информационному обществу // Социально-политический журнал. 1995, № 4. С. 208-219.

160. Синченко Г.Ч. Философско-правовые облики человека. Омск. 2001. -239 с.

161. Синюков В Н. Российская правовая система: Введение в общую теорию. Саратов: Полиграфист, 1994. - 496 с.

162. Скловский К.И. Право и рациональность // Общественные науки и современность. 1998. № 2. С. 62-69.

163. Современная философия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. Хрестоматия. Сост., пер., вст.ст., замеч. и ком-мент. A.A. Печенкина. М., ЛОГОС, 1996. - 394 с.

164. Современный либерализм.: Д. Ролз, Р. Дворкин, И. Берлин и др. М.: Прогресс-Традиция: Дом интеллект.книги, 1998. - 248с.

165. Соловьев B.C. Чтения о богочеловечестве // Собрание сочинений B.C. Соловьева. Т. И. Т.2. М.: Мысль, 1989 273с.

166. Спекторский Е.В Христианство и правовая культура. //Русская философия права: философия веры и нравственности: Антология. СПб.: Алетейя, 1997. -398с.

167. Старостин Б.А. Наука в многомерном пространстве ценностей // Науковедение. 2001, № 3. С. 136-165.

168. Старостин Б.А. К определению понятия науки // Вестник МГУ. Сер.7. Философия. 1997. № 6. С. 3-21.

169. Степин B.C. Философская антропология и философия науки. М.: Высш. шк, 1992.- 188 с.

170. Страда В. Западничество и славянофильство в обратной перспективе // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 57-64.

171. Судьбы гегельянства, философия, религия и политика прощаются с модерном / Под ред. П. Козловски и Э.Ю. Соловьева. М.: Респ., 2000. 382 с.

172. Суслов В.А. Герменевтический аспект законодательного толкования //Правоведение. 1997. № 1. С. 87-90.

173. Суслов В.В. Герменевтика и юридическое толкование // Государство и право. 1997. №6. С. 115-119.

174. Сырых В.М. Логические основания общей теории права: В 2 т. Т. 1:Элементный состав М.:Юридический Дом "Юстицинформ", 2000. - 528 с.

175. Сэндел М.Д. Либерализм и пределы справедливости // Современный либерализм. М., 1998. С. 43-47.

176. Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. СПб.:Лань, 2001. - 560 с.

177. Титмонас А. К вопросу о предпосылках институционализации науки. Социологические проблемы науки. Под ред. В. Ж. Келле, С Р. Мику-линского, М.:Наука, 1974. - 488 с.

178. Топорнин Б.Н. Сильное государство объективная потребность времени // Вопросы философии. 2001. № 7. С. 3-24.

179. Трубецкой E.H. Энциклопедия права.Для ВУЗов по юрид.спец. -СПб.:Лань, 1998.-218 с.

180. Тулмин Ст. Человеческое понимание /Пер. с англ. З.В. Катановой. -М.: Прогресс, 1984. 327 с.

181. Тульчинский Г.Л. Разум, воля, успех: О философии поступка. Л.: ЛГУ, 1990.-216 с.

182. Федотов Г.П. И есть и будет. (Размышления о России и революции). Париж. 1932.

183. Федотов Г.П. Судьба и грехи России: Избр. ст. по философии русской истории и культуры. Т. 2. СПб., 1992.

184. Феномен человека: Антология. (Сост. и вступ. ст. Гуревич П.С.). М.: Высш. шк., 1993-347 с.

185. Филатов В.П. Научное познание и мир человека. М.:Политиздат, 1989.-270 с.

186. Философия права как учебная и научная дисциплина // Материалы Всероссийской научной конференции. Ростов н/Д: РЮИ МВД России,1999.-272 с.

187. Философия права. Краткий словарь / В.А. Бачинин, В.П. Сальников. СПб.: С.-Пб. Ун-т МВД России.: Лань, 2000. 382с.

188. Философский энциклопедический словарь / Гл. ред. Л.Ф. Ильичев и др. М.: Сов. энцикл., 1983. - 839с.

189. Френкин A.A. Национал-либерализм // Вопросы философии. 1991. № 1. С. 33-39.

190. Фридмен Л. Введение в американское право. М., 1992. 135 с.

191. Фромм Э. Иметь или быть? Киев: Ника-Центр: Вист-С, 1998. 393с.

192. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. Московские лекции и интервью. М.: ACADEMIA, 1995. - 245 с.

193. Хантингтон С.П. Запад уникален, но не универсален //Мировая экономика и международные отношения. 1997, № 8. С. 79-91.

194. Хунагов Р.Д. Проблема рациональности организационных структур // Социологические исследования, 1995, № 7. С. 122-132.

195. Хюбнер К. Истина мифа. / Пер. с нем. М.: Республика, 1996. - 448с.

196. Черняк B.C. Мифологические истоки научной рациональности // Вопросы философии. 1994. № 9. С. 37-53.

197. Четвернин В.А. Понятия права и государства. Введение в курс теории права и государства. М.:Дело, 1997. 119 с.

198. Чешев В В. Человек как мыслящее существо, или оправдание разума. -Томск. 1999.-203 с.

199. Чинакова Л.И. К вопросу о менталитете русского народа // СОЦИС.2000. №7. С. 138-140.

200. Чиркин В.Е. Общечеловеческие ценности, философия права и позитивное право // Право и политика. 2000. № 8. С. 4-14.

201. Чиркин В.Е. Разделение властей: социальный и юридический аспекты // Сов.гос. и право. 1990, № 8. С. 32-37.

202. Чистое учение о праве Ганса Кельзена: Сб. переводов / Вып. 1. Отв.ред. В.Н. Кудрявцев, H.H. Разумович. М.: Изд-во ИНИОН АН СССР, 1987.- 176 с.

203. Чистяков О.И. О политико-правовом опыте и традициях России // Вестник МГУ. Серия "Право". 1990. № 2. С. 3-14.

204. Чичерин Б.Н. Собственность и государство. М., 1882, т.1.

205. Шамшурин В.И. Человек и государство в русской философии естественного права // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 132-138.

206. Швырев B.C. Рациональность в современной культуре // Общественные науки и современность. 1997, № 1. С. 29-36.

207. Шевченко О.М. Концепция объективности в философской герменевтике (методологический аспект): Автореф. дис. . канд. филос. наук. Ростов н/Д, 1994.-21 с.

208. Шелер М. Избранные произведения / Пер. с нем. М.: Гнозис, 1994. -490 с.

209. Шмитт К. Политическая теология. Перевод с нем. М.: Канон-Пресс-Ц: Кучково поле, 2000. 335с.

210. Шубарт В. Европа и душа Востока. Перевод в нем. М.: Русская идея, 1997.-446с.

211. Шюц А. Структура повседневного мышления // СОЦИС. 1988. № 8. С. 34-38.

212. Экимов А.И. Политические интересы и юридическая наука // Государство и право. 1996. № 12. С. 3-9.

213. Юридический энциклопедический словарь / Под ред. А.Я. Сухарева. М.: Сов.энциклопедия, 1987. 528 с.

214. Явич Л.С. О философии права на XXI век // Правоведение. 2000. № 4. С. 4-34.

215. Язык закона / Под ред. A.C. Пиголкина. М.: Юрид. лит., 1990. -192с.

216. Яновский Р. Глобальные изменения и социальная безопасность. М.: Academia, 1999. 357 с.

217. Ackerman В.A. Social Justice in the Liberal State. New Haven: Yale Univ. Press, 1980. P. 368

218. Gerhard A. Ritter. Der Sozialstaat. Entstehung und Entwicklung in der internationalen Vergleich. Muenchen. 1989.

219. Hayek F.A. Socialism and science. In: "New Studies in Philosophy, Politics, Economics and the History of Ideas." Chicago, 1978. P. 304.

220. Höffe О. Recht und Vernunft. Baustaine zu einem intrakueturellen Rechtsdiskura. Fr.-am-Mein, 1994.

221. Kelsen H. Reine Rechtslehre. Wien, 1960.

222. Popper K. The Poverty of Historicism. London, 1961. p. VI.

223. Rawls J. A Theory of Justice. Cambridge. Mass., Harward Univ. Press. 1971, P. 13

224. Weber M. Rechtssoziologie. Neuwied, Herman Luchterhand Verlag, 1960.

225. Zimmerly W. Die Grenzen der Rationalität als Problem der europäischeb Gegenwartsphilosophie. In: Zur Kritik der wissenschaftlichen Rationalität. Freiburg - München, 1986, s. 327.