автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.03
диссертация на тему: Южнославянско-восточнославянские этнолингвистические параллели в сфере семейной обрядовой терминологии (на материале свадебного обряда)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Южнославянско-восточнославянские этнолингвистические параллели в сфере семейной обрядовой терминологии (на материале свадебного обряда)"

АКАДЕМИЯ НАУК БЕЛАРУСИ ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ ИМЕНИ ЯКУБА КОЛАСА

УДК Ш.6-31<>.4 ->- :!92.3. (=8.1)

СУХОВИЦКАЯ Ирина Михайловна

ЮЖНОСЛАВЯНСКО- ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИЕ ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ В СФЕРЕ СЕМЕЙНОЙ ОБРЯДОВОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ (НА МАТЕРИАЛЕ СВАДЕБНОГО ОБРЯДА).

Специальность 10.02.03. - славянские языки

Автореферат на соискание ученой степени кандидата филологических наук.

Минск - 1995

Работа выполнена на кафедре русского языка Белорусского государственного университета

Научный руководитель - кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Н.П. Антропов

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор С.М.Прохорова, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Ф.Д.Климчук

Оппонирующая организация: Гомельский государственный университет

диссертаций Д 006.15.01 в Институте языкознания имени Якуба Коласа Академии наук Беларуси (Минск, ул. Академическая, 25)

С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке Академии наук Беларуси.

Защита состоится

1995 г. на заседании совета по защите

Автореферат разослан

Р' 1995г.

Ученый секретарь

совета по защите диссертаций

Д.006.15.01.

А.А.Лукашанец

1 ■";. ' ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ '

Актуальность темы диссертации: Развитие славянской сравнительно-исторической лексикологии настоятельно требует широкого привлечения экстралингвистических факторов. В последние десятилетия возрос интерес к Изучению славянских древностей. Эта область является пересечением проблематики лингвистики и внелингвистических дисциплин. Свидетельства смежных гуманитарных наук, и особенно этнографии, оказываются необычайно важными именно для лингвистикй и особенно для тех лексических групп, у которых можно предположить связь с широким кругом древних верований 'и представлений об окружающем мире. Проблемы и задачи реконструкции славянской духовной культуры являются составной частью проблемы этногенеза славян. Обрядовая терминология представляет собой один из древнейших пластов лексики, обладая особыми "надъязыковыми символическими функциями, связями и оппозициями, сохраняет и выявляет, как правило, наиболее архаические стороны своей семантики"1. Обрядовый термин является знаком и несет существенную информацию, которая отражает внеязыковую действительность обряда. Благодаря терминологии, ритуальные функции лиц, предметов и действий закрепляются в сознании носителей традиционной народной духовной культуры (далее -ТНДК) и приобретают собственный семиотический смысл. Каждый обрядовый термин содержит в себе огромную культурную информацию: в концентрированном виде передает представления о явлениях внешнего мира, о взаимосвязях и взаимоотношениях между членами общества.

В связи с этим изучение терминологии свадебного обряда, одного из наиболее сложных комплексов традиционной бытовой культуры, представляет значительный интерес. Свадебный ритуал является сложной структурой, состоящей из разнокачественных элементов. Единство акционального, вербального и реального уровней ритуала определяют комплексный подход в его изучении.

Современное этнолингвистическое направление в восточнославянской славистике было подготовлено трудами

1 Толстой Н.И., Толстая С.М. К реконструкции древнеславянской духовной культуры//Славянское языкознание: VII Международный съезд славистов. — М., 1978.- С.365.

А.Н.Афанасьева, А.А.Потебни, Д.К.Зеленина и др. В частности, А.А.Потебня в работах "О некоторых символах в славянской народной поэзии" (Харьков, 1860), "О мифическом значении некоторых обрядов и поверий" (Москва, 1865) и других успешно использовал обрядовую лексику для анализа разных типов народных обрядов, в том числе и свадебного. В то же время исследователь активно привлекал этнографический материал для анализа обрядовой лексики. В настоящее время ряд серьезных этнолингвистических исследований провела группа ученых сектора этнолингвистики Института славяноведения и балканистики Российской Академии наук под руководством академика Н.И.Толстого и их коллег (С.М.Толстая, А.В.Гура, О.А.Терновская, О.А.Седакова, А.В.Страхов, А.Ф.Журавлев). Образцом комплексного подхода к изучению славянских древностей являются работы Вяч.Вс.Иванова, В.Н.Топорова, О.Н.Трубачева, Б.А.Успенского. Особый интерес для нашего исследования представляет совместный труд Вяч.Вс.Иванова и В.Н.Топорова "Исследования в области славянских древностей" (1974). В ставших классическими исследованиях О.Н.Трубачева дан образец изучения семантически ограниченных групп слов (терминов ремесел, терминов родства) в сочетании с изучением явлений народной культуры. В его работах показано, как изменения значений у слов определяются закономерными связями семантических групп в общей системе языка.

Терминология свадебного обряда еще только начинает изучаться. На сегодняшний день имеется несколько серьезных исследований, связанных с данной проблематикой. Это кандидатская диссертация А.В.Гуры, подготовленная на материале севернорусского свадебного обряда, и кандидатская диссертация П.Ф.Романюка, посвященная изучению лексики свадебного обряда Правобережного Полесья. Оба исследователя успешно использовали в своих работах лингвогеографические методы. А.В.Гура привлекает также обширный инославянский материал. В статье A.B. Гуры "Опыт ареальной характеристики славянского свадебного • обряда и его терминологии" (1981) определены некоторые задачи и направления сравнительного изучения славянской свадебной терминологии. Семиотический аспект изучения свадебного обряда

представлен работами А.К.Байбурина и Г.А.Левинтона2. Собственно исследованиями перечисленных авторов и ограничивается лингвистическое изучение свадебного обряда.

Этнографическая литература о свадьбе достаточно обширна. Восточнославянский свадебный ритуал в общем виде охарактеризован в курсе, русской этнографии Д.К.Зеленина. Белорусская свадьба, нашла отражение в специальной монографии Н.М.Никольского "Происхождение и история белорусской свадебной обрядности"(Минск, 1956) , которая не во всем,отвечает требованиям современной лингвистики и этнографии. Южнославянский ритуал исследуется в работах Ш.Кулидшча, Н.Пантелича, Р.Каймакович, М.Филиповича и др. югославянских ученых. Сравнительное описание свадебных ритуалов всех славянских наррдов, представляет собой книга Яна Коморовского "Традиционная свадьба у славян" (Bratislava',' 1976). Попытки сопоставить свадебные обряды разных славянских (и неславянских народов) были предприняты в конце прошлого века Н.Ф.Сумцовым, однако на сегодняшний день его книги безнадежно устарели с точки зрения методологии и подачи материала. .

Актуален сопоставительный характер работы. За основу сравнения взяты такие архаические, изолированные славянские зоны, как полесская (восточнославянская) и сербская (южнославянская). То есть те этнокультурные ареалы, где лингвистическая,архаика соседствует с этнографической.

Цель работы состоит в выявлении этнолингвистических соответствий в терминосистемах южнославянского и восточнославянского свадебных обрядов. Сопоставительное исследование двух принадлежащих к разным традициям обрядовых комплексов ставит задачу выявления "своего рода обрядовых семем,

2Левинтон Г.А. Из лингвистических комментариев к славянскому обрядовому тексту//Славянское и балканское языкознание. Карпатско-восточнославянские параллели. Структура балканского текста. — М., 1977. - С.325-349. Байбурин А.К., Левинтон Г.А. Похороны и свадьба//Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. ~ М., 1990.- С.64-99.

позволяет дать им типологическую и генетическую характеристику"3. ,: ; .

Такое сравнение дает возможность интерпретировать локальные варианты обряда и может служить основой для реконструкции праславянского состояния обряда и его отдельных элементов. Следует отметить, что в диссертационной работе такая реконструкция понимается в первую очередь в семантическом смысле.

Научная новизна исследования. Сопоставительный анализ ведется на материале двух весьма удаленных друг от друга архаических этнокультурных зон — сербской и полесской. На основании анализа выявляются этнолингвистические параллели в сфере свадебной терминологии южнославянского и восточнославянского этнокультурных ареалов. Актуальной для настоящего исследования представляется идея Н.И. и С.М.Толстых о том, что отдельная славянская архаическая макрозона, в данном случае Полесье, может быть взята в качестве исходной,"отсчетной" для сравнения с материалом других зон. Факты, собранные в Полесье, можно сопоставить с фактами, собранными в Сербии, Болгарии и Македонии. Полесско-южнославянские соответствия можно считать "осевыми", а вокруг них группировать и классифицировать иноареальный материал. Такое сравнение позволяет интерпретировать локальные варианты обряда и служит основой для реконструкции праславянского состояния обряда и его отдельных элементов.

Практическая значимость полученных результатов. Результаты работы могут быть использованы при работе над последующими томами этнолингвистического словаря "Славянские древности", этнолингвистическими словарями славянских свадебных чинов, при составлении отдельных статей этимологических словарей, при чтении спецкурсов по восточнославянской этнолингвистике. Полученные в результате анализа фактического материала архетипические схемы могут быть с успехом использованы в практике полевых исследований, в частности при составлении программ для сбора материала.

3 Антропов Н.П. Белоруско (полеско)-български етнолингвистични съответствия в областта на плувиалната магия//Българска етнография, кн.1, 1989,- С. 50.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту.

1. В сфере семейной обрядовой терминологии южнославянского и восточнославянского этнокультурных регионов обнаруживаются множественные разнокодовые соответствия генетического и типологического уровней.

2. Сравнительный анализ свадебной терминологии исследуемых ареалов показывает, что схождения в плане содержания (акциональный и реальный уровни) реализуются в схождениях вербального уровня.

3. Наличие сепаратных южнославянско-восточнославянских этнолингвистических параллелей в свадебной терминологии (Сербия-Полесье) может служить основой для реконструкции диалектного праславянского терминологического фонда.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования докладывались на заседаниях кафедры русского языка Белгосуниверситета

Опубликованиостъ результатов. По материалам диссертации опубликовано 4 научных работы.

Структура и объем диссертации. Диссертация изложена на 98 страницах машинописного текста, состоит из введения, 2 глав, заключения, списка используемой литературы, включающего 157 позиций.

Методы, применяемые в исследовании. Характер работы определяет выбор метода сопоставительного анализа как основного в исследовании. Используются методы реконструкции, выработанные сравнительно-историческим языкознанием. В диссертации также применяются типологические методы. Учет дифференциальных признаков того или иного элемента свадебного обряда позволяет реконструировать некий инвариант на основе множества локальных вариантов. Как уже было отмечено, все перечисленные методы объединяет комплексный этнолингвистический подход.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, характеризуется степень научной разработанности предмета исследования. Определяется цель и задачи работы, обосновываются методы, которые применяются в работе. Раскрывается научная новизна диссертационного исследования, основные положения, выносимые на защиту, их практическая значимость.

В первой главе, которая называется "Свадебная реальность и ее отражение в исследуемых терминосистемах", объектом

сопоставления были термины, называющие отдельные структурные элементы свадебного ритуала, а также обрядовые реалии, лица и действия с ними связанные. Абстрагируясь от всевозможных позднейших инноваций и модификаций, можно выделить общую архетипическую схему строения любого славянского свадебного ритуала, которая имеет трехчленное строение: ритуалы, связанные с предбрачной церемонией, собственно свадьба и послесвадебный цикл обрядов.

При сравнительно-сопоставительном анализе терминов, называющих элементы отдельных частей свадебного ритуала, учитывались не только их сходство, но и несовпадение, неполное наложение, которые иногда служат ценным источником этнолингвистической реконструкции.

Обряды предсвадебного цикла. И у южных, и у восточных славян обычаи, связанные со сватовством, составляли существенную часть всего свадебного ритуала. Все они, в различных регионах весьма отличающиеся по своему составу, могут быть объединены в один комплекс, так как их конечная цель - договор об условиях заключения брачного союза. В исследуемых этнокультурных ареалах обнаруживаются многоступенчатые соответствия: название обряда/ названия основных участников обряда/ название действия, положенного в основу этого обряда. Ср.: заручины/ заручона, заручопы (Полесье) и зарука/ заручник, заручница/ заручити (се) (Сербия). Такую же связь имеют синонимичные сербскохорватские термины веридба/ вёреник, вереница/ верити (се). Интересно, что обручальное кольцо, знак заключенного договора (в совр. сербскохор. бурма - лексема, заимствованная из тюркских языков), имеет исконно славянское название вера. Этот мотивационный ряд не представлен полностью на восточнославянской территории, однако в качестве вербального соответствия можно привести распространенный в Витебской г. обычай на запоинах требовать от девушки верное слово . Суть всех разнообразных обрядов, имеющих своей целью заключение брачного договора, общая у восточных и у южных славян, а ряд лексических соответствий и совпадений в мотивировке различных терминов позволяют говорить о схождениях генетического порядка. Сравнение южнославянской и восточнославянской предсвадебной реальности н отражающей ее терминологии выявляет ряд соответствий. Общим является смысл многочисленных предваряющих свадьбу архаических ритуалов, направленных на установление мира и заключение договора между

домами (родами) жениха и невесты. Этот договор, и сейчас имеющий значение не меньшее, чем венчание, изначально являлся основной и единственной формой заключения брака мирным путем. Вся остальная развитая свадебная обрядность сложилась позже. Сила свадебного договора закреплялась обязательным обменом дарами и ритуальным распитием спиртного, что отразилось в терминологии. Ряд терминов, называющих предбрачную церемонию, являются общими для всех славян (лексико-семантические гнезда с корнями *r«k-, *snub-, *pi-/poj-). Восточнославянско-южнославянские семантические параллели обнаруживаются в образовании таких терминов, как мир/лад, змовины/зговор, промена, мен.аше нишана/хлеб обмшяць. Определенные схождения заметны и в градации ступеней сватовства по степени их официальности (malo и veliko prosenje/ першы запойны и велики запойны).

Обряды собственно свадебного цикла. Анализ всех обычаев, имеющих место в свадебной церемонии, не является целью данной работы. Сопоставление ведется ниже только между теми группами обычаев, которые являются наиболее существенными с точки зрения семантики свадебного ритуала в целом.

2.1. При полисемантичности различных обрядовых действий и функций кажется целесообразным определять их символику, исходя из отношения свадебного обряда к rites de passage и "срединному" ритуалу жизненного цикла. Во время свадьбы актуализировался переход жениха и невесты в иной социальный и возрастной статус (профанное значение), который воспринимался носителями традиции как смерть и воскрешение в ином качестве (сакральное значение). Русская научная традиция (сложившаяся под влиянием В.Я.Проппа) в описании и сопоставлении переходных ритуалов, как правило, за эталон принимает puberty initiation (половозрастную инициацию). Именно в ней, по мнению А.КБайбурина и Г.А.Левинтона, наиболее четко представлена трехчленная схема, которая является основой rites de passage: выделение из коллектива —> "пограничный период" (пребывание вне освоенной территории, временная смерть) -» реинкарнация в коллектив .

В восточнославянском свадебном ритуале мотивы инициации ярче всего выражены в обряде, который носит наименование посад. Этот обряд, сохранившийся по отношению к невесте, присущ украинской и (реже) русской свадьбам. Значительно разнообразнее он представлен в белорусской этнокультурной традиции. В южной Славии ритуал посада в настоящее время не зафиксирован, его

— м- ; . 8

заменяют сходные по значению ритуалы, которые также являются " пережитками инициации. Однако в Загребском Академическом

- словаре зафиксированы два исключительных примера употребления слова posad в контексте свадебного обряда. Можно, таким, образом, предположить, что некогда обряд посад был известен южным славянам, у которых в настоящее время он сохранился в сильно редуцированной форме, слово же, его называющее, забылось. Обычай усаживать молодых во время свадьбы на овчину существовал еще у римлян, похожий обычай известен болгарам и

' называется бучка. У сербов то же значение имел обычай ритуального бритья жениха накануне свадьбы — 6pnjaH>e младожесье. Бритье являлось знаком половой зрелости (как пострижение и прижигание волос в восточнославянском ритуале). В Лесковачкой Мораве во время этого ритуала под правую ногу жениха ставили невареное яйцо, а на шею вешали белое полотенце, подаренное накануне невестой. Судя по всему, яйцо имело апотропейное значение, а также являлось символом плодородия и мужской зрелости. У белорусов тем же смыслом было наполнено использование в пасаде хлебной дежи и вывороченного кожуха. Рассмотренные в этой части работы примеры еще раз доказывают высказанный ранее тезис о том, что при отсутствии явных • лингвистических соответствий практически всегда обнаруживаются функциональные параллели, объяснение которых следует искать в '-'семантике свадебных ритуалов (представления о пороге дома, хлебной деже, сите и др.).

2.2. К обрядам, обусловливающим переход невесты в дом жениха, примыкают обряды, связанные с перевозом приданого девушки. В этой связи несомненный интерес представляют отношения лексем посаг и посад. Основные значения посад 'место' и посаг "приданое' в восточнославянских языках нередко пересекаются. Например, в украинском языке посаг кроме значения "собственность (деньги, вещи, одежда, скот), которая давалась молодой от ее родителей при выходе замуж', имеет значение 'посад'; пасагувати 'садить на посад' или 'давать посаг'. Анализ лингвистического материала позволяет высказать гипотезу, что посад - в контексте свадебного ритуала - более новое слово, ■ вытеснившее название древнего обряда посаг. По мнению ' М.Ондруша, прасл. *pos- восходит к и.-е. *pák' и имело значения 'соединение, связывание, порядок, способ'. (Ср. (s-)pos-ob). В слав. *posagb последовательно реализовывались следующие значения:

'брак свадьба —> свадебное приданое -> богатство'.

Этнографический материал свидетельствует в пользу того, что некогда совместный посад жениха и невесты фактически означал заключение брака, причем молодых связывали цветным поясом или намиткой. Исходя из сказанного, представляется более верным считать наименование посаг результатом народно-этимологического переосмысления. Ставший с течением времени "темным" термин посаг, называвший одну из ключевых церемоний свадебного обряда, был заменен более понятным в контексте ритуала термином посад.

Анализ терминологических парадигм, называющих приданое выявляет целый ряд этнолингвитических соответствий. Русская лексема приданое соотносится с праславянским глаголом *dati, так же как сербск. dota, dâri, болг. dârove, русск. диал. дары, дор с теми же значениями. Кроме того, в сербскохорватском языке (Скопска Черногория) сохранились название свадебного чина pridatfija (rabadija, коморци]"а) и фразема poci па prid. Перенос значения -pars pro toto имеет место в образовании таких распространенных народных терминов, как бел. полесск. пасцеля, посцель, сербск. рухо. Постель и одежда (рухо) были важной, но не единственной частью приданого. По одной словообразовательной модели образованы названия свадебных чинов, отвечающих за доставку пасцел1/руха: пасцельтцы/рухарице. Белорусские названия приданого кубел/кубло, скрыня соответствуют сербским skrinja, skrinja, sinija 'sanduk' (nevestina skrinja, sinija).

2.3. По мнению А.К.Байбурина, любой ритуал может быть представлен процессом изготовления ритуального символа и операций над ним. Для свадебного ритуала наиболее актуальными символическими предметами являются обрядовые пироги и свадебное деревце. В более общем смысле можно говорить о кулинарном и растительном кодах ритуала. Поскольку каждый из этих кодов является открытой семиотической системой в рамках свадебного ритуала в целом, они находятся в постоянном взаимодействии. В работе показывается, каким образом в свадебной терминологии исследуемых этнокультурных зон отразилась постулируемая связь. Сравнительный анализ двух лексико-семантических групп (их представляет вся совокупность лексики, соотносимых с рядом функционально однородных реалий), представленныых в конкретных локальных традициях, позволяет реконструировать практически все возможные воплощения плана содержания этой лексики.

Свадебное деревце и обрядовый пирог могут существовать в различных ареалах совершенно независимо друг от друга. Чаще всего в этом случае их обрядовые функции синонимичны, кроме того, действия с этими ритуальными предметами производит один и тот же свадебный чин. В то же время обрядовое деревце может использоваться одновременно с пирогом и в сочетании с ним, что нашло отражение в терминологии.

Самое распространенное название восточнославянского обрядового пирога — коровай/каравай имеет лексические соответствия в Южной Славии. В данном случае возможно постулировать сепаратные южнославянско-восточнославянские соответствия. Сербские лексемы кравал», кравац, кравгц имеют более широкую семантику: так назывались подарки, состоящие из еды и спиртного, которые гости приносили на свадьбу. В сремском селе Оролик кравл.и — это дары, которые каждый из сватов приносил молодоженам: материал на платье, обувь, пахучее мыло, посуда, свинья, курица, петух и обязательно что-нибудь печеное. Брава] — это и те подарки, которые приносили новорожденному. Причем во Враньском Поморавье обряд кpaвaj имел своей целью облегчить ребенку заключение брака, когда придет время. Существовало поверье, что ребенок, которому на рожденье не принесли крава], не сможет жениться или выйти замуж. Среди этих даров обязательно были разнообразные пироги . Все это свидетельствует об особой брачной символике коровая, так как пирог с таким названием мог использователься не только в свадебном обряде. Часто пирог, который приносил старший сват или деверь, назывался кравад.

Лексические примеры определенно подчеркивают связь обрядового пирога и свадебного деревца. Известно, что славяне украшают обрядовый хлеб ветвями вечнозеленых или плодовых деревьев. Сербы для этой цели чаще всего используют ветви вишни, черешни, сливы. Деревце, символ вечной молодости, здоровья и рождения детей, в Отоке называлось кравал>. Возможно, этим следует объяснить появление в Лесковце диалектного кравадеа 'слива'. В Великовской волости Витебского уезда каравай — это рогульки от какого-либо плодового дерева, большей частью яблони, их обматывают тестом из пшеничной муки и сажают в печь. Эти рогульки везутся в церковь, каждая свацця держит их по нескольку штук в руках. Вернувшись домой, невеста подносит каждому гостю по куску каравая, а ей за это дарят деньги. Характерно, что каравай 'пирог' на этой территории не отмечен. Производные названия

свадебных чинов, ответственных за изготовление коровая у южных и восточных славян, также близки: сербск. крава^оша, кравал>ноша, бел. каравашца, русск. коровайница.

Послесвадебпый цикл ритуалов. Послесвадебная обрядность всех славянских народов представляет собой многочисленные ритуалы, среди которых можно выделить обычаи, относящиеся к утру после первой брачной ночи, и обычаи, направленные на то, чтобы сблизить семьи молодоженов.

Среди многочисленных действий связанных с манифестацией целомудрия невесты вызывает интерес один из сербских обычаев, описанный Ш.Кулишичем. После первой брачной ночи деверь берет рубашку или простыню со знаком целомудрия невесты и кладет в решето (ге*е1о), чтобы показать куму и матери девушки. Этот пример наглядно демонстрирует, что функции, с которыми у южных славян используется решето (сито), аналогичны функциям восточнославянской дежи. Оба этих ритуальных предмета так или иначе связаны с демонстрацией девичьей чести.

За ритуалами первого посещения родственниками друг друга закреплялись особые термины, что способствовало упорядочению обрядовой действительности. Во Враньском Поморавье обычай, согласно которому в первое воскресенье после свадьбы в дом мужа приходят родственники его жены, называется велики гости. Соответствия на акциональном и вербальном уровнях наблюдаются в другой из исследуемых этнокультурных зон. В Городокском у. Витебской губ. в гости к зятю на третий день после свадьбы приезжает родня невесты.

Проведенное исследование показывает, что сопоставительный анализ свадебной реальности двух этнокультурных ареалов позволяет по-новому взглянуть на каждую систему в отдельности. Таким образом, можно выявить наиболее существенные особенности в составе обрядности и ее структуре, они же отражаются в терминологии. Сравнение обнаруживает целый ряд этнолингвистических соответствий. Интерпретация внешне сходных элементов, представленных в различных системах (отдельных свадебных обрядах), выдвигает специальную теоретическую задачу -- выделение схождений генетического и типологического уровней.

Значительную часть славянской свадебной терминологии -составляют термины, называющие исполнителей и адресатов обрядовых действий. Они стали объектом исследования во второй главе "Сравнительно- этнолингвистический анализ, терминосистем,

включающих наименования свадебных чинов." Большинство подобных терминов мотивировано обрядовой реальностью. Названия действующих лиц могут мотивироваться совершаемыми действиями (ср. девосиуб, завивальница, ыаводащца, кравал>ноша) или обрядовыми функциями (староста, starojko, посцельница, рухарице), употребляемыми ритуальными предметами (хоронжый, 6apjaitTap, застава). Само обобщающее название чины (ср. cinovi) говорит об определенном порядке в организации составляющих этой системы, так как входит в один семантический ряд с прасл. *гес1ъ, *cim», s-posob- 'ordo, modus'.

Терминосистемы свадебных чинов можно представить (вслед за К.Леви-Стросом) как совокупность системы наименований и системы установок (т.е. порядка действий, регламентирующих поведение этого или иного свадебного чина в течение свадьбы). При изучении свадебных чинов невозможно не учитывать связи этой пардигмы с другой парадигмой, называющей термины родства. При сравнительном анализе терминов, называющих свадебные чины, отнесенность того или иного персонажа к системе родства может являться важным дифференциальным признаком (наряду с другими отношениями - пол, возраст, поколение и т.д).

Большое значение для данного исследования имеет словарь полесских свадебных чинов, составленный А.В.Гурой. Эта работа является опытом построения этнолингвистического словаря, включающего все встречающиеся на Полесье свадебные чины. Словарь ценен точными географическими пометами и указанием на этнографические источники. Фактический материал,

систематизированный исследователем, стал основой для сопоставления с южнославянской системой свадебных чинов. Учитывались и источники, использованные А.В.Гурой при подготовке словаря.

Среди основных участников свадебного действа необходимо выделить трех важнейших представителей рода, которые могли занимать различные, но обязательно важные позиции в сложной иерархии свадебных чинов. Речь идет о дяде (в первую очередь, по материнской линии) как представителе старшего поколения, о брате жениха как одном из членов рода одного поколения с женихом и о крестном отце — духовном родственнике, замещающем на свадьбе родного отца.

В работе сделана попытка представить все многообразие свадебных чинов со сходными функциями как реализацию некоей

идеальной архетипической схемы. Сравнение отдельных терминов, входящих в терминосистемы свадебных чинов в разных славянских этнокультурных зонах, а также свойственных этим персонажам функций позволяет выявить инвариантную систему свадебных чинов.

Первую позицию в этой системе будет занимать свадебный чин, которого можно охарактеризовать через следующие признаки:

1) представитель старшего поколения, обладающий в данном сообществе большими правами, чем отец жениха, а потому замещающий его (материнский дядя, крестный отец, редко — старший женатый брат жениха, просто один из старших и уважаемых членов рода);

2) главный среди всех остальных сватов, которые должны его безоговорочно слушаться;

3) знаток законов народного быта и хранитель традиций;

4) основной задачей этого свадебного чина было путем соблюдения всех свадебных ритуалов примирить два "враждующих" рода, породнить ИХ.

Представляется возможным принять за основное наименование этого свадебного чина обрядовый термин *в1аг1 вуа^ до сих пор сохранившийся в свадебных ритуалах всех славян. В локальных разновидностях исследуемых свадебных ритуалов этот свадебный чин может иметь различные воплощения (старшы сват, дружба, маршалок, дружка, хоронжый, тысяцкий / првщенац, стари сват, старого, в]'енчапи кум, сретни кум). Все эти персонажи получили разные роли и дифференцировались лишь в процессе развития свадебного действия, некогда же они являлись членами архаически единого коллектива, представителями материнского, а позже, возможно, и отцовского родов.

Вторая позиция в инвариантной системе славянских свадебных чинов характеризуется следующими признаками:

1) представитель поколения жениха, замещающий его в ряде ритуалов, близкий родственник жениха из его же поколения: брат, двоюродный брат, сын крестного, в последнее время — друг;

2) главный среди сватов — ровесников жениха, но подчиняющийся старшему свату;

3) обладающий особыми магическими знаниями, а потому способный защитить жениха и невесту, уберечь их от сглаза;

4) в силу своих исключительных функций (заместителя жениха) выполняет ряд специфических символических действий со

свадебным деревцем и обрядовыми пирогами, которые символически замещали невесту.

Особый интерес вызывает происхождене и семантическая эволюция южнославянского термина девер. Общеславянское *deverь, восходящее к и.-е. Ма1цег 'брат мужа' , в сербскохорватском языке расширило свою семантику. Безусловно, это обусловлено той ролью, которую играл деверь в южнославянской свадьбе. Академический словарь сербскохорватского языка отмечает следующие значения слова эдевер (девер): 1)брат мужа или родственник этого же поколения; 2) сопровождающий молодой в день свадьбы; 3) свидетель при церковном венчании; 4) сопровождающий вообще; 5) секундант во время дуэли . Понятно, что появление двух последних значений связано с наличием первых двух, что свидетельствует о закреплении в традиционном народном менталитете весьма архаической связи деверя с функцией сопровождения.

В сопоставлении с южнославянским термином девер, рассматриваются близкие ему по перечисленным признакам восточнославянские термины маршалок, дружно, дружка и др.

Сопоставительный анализ южнославянских свадебных чинов чауш, лажл»а, стачило, во]вода, кртан, сукало и восточнославянских маршалок, тысяцкий, дружко, шслы сват приводят к мысли о том, что третью позицию в инвариантной системе свадебных чинов должен занимать особый субъект, выпадающий из коллектива и в то же время необходимый коллективу в качестве медиатора. Речь идет о мифологическом трикстере, который, согласно К.Леви-Стросу, выполняет функцию медиации между жизнью и смертью. Не случайно поведение этого ритуального персонажа во многом напоминает роль шута, фольклорного трикстера Иванушки-дурачка. Среди общих признаков для всех персонажей, которые являются в местной традиции реализацией ритуального прототипа, можно перечислить следующие:

1) человек, не являющийся близким родственником жениха, чаще всего приглашаемый на свадьбу профессиональный чин;

2) внешний вид и поведение этого свадебного чина призваны привлекать к нему внимание гостей и отвлекать внимание от жениха и невесты;

3) роль скомороха затемняет основное магическое значение этого свадебного чина;

4) функция защитника молодой пары проявляется в его вооружении и терминах, относящихся к военной терминологии.

В восточнославянской традиции часть защитно-магических действий принадлежала дружку (дружке). Другое название этого свадебного чина маршалок вне всякого, сомнения является более поздним, когда функции защиты по ассоциации были отданы свадебному чину с военным наименованием. У южных славян также существует несколько военных терминов, называющих функционально тождественных персонажей: во$вода, чауш 'гвардеец'; Ьи^иЬаяа 'сержант', однако им соответствуют в отдельных архаических зонах участники свадебного действия с "темными" названиями: лажл>а, кртан, я1асПо, сукало, которые наверняка являются более архаичными. Анализ каждого из этих терминов в сопоставлении с близкими им восточнославянскими помогает более точно реконструировать ритуальный прототип. В образовании терминов, называющих функционально тождественные свадебные чины, обнаруживаются определенные семантические параллели, которые полезно учитывать в этимологическом анализе.

Среди терминов, называющих отдельные группы участников свадебной церемонии, можно выделить несколько оппозиций:

1. отнесенность к стороне жениха/ стороне невесты (сватови/гости, баяры/прыданые).

2. пол (армасари/пусестриме, сваты/сватьи);

3. возраст (ришсе/ ЪаЫиге, дружки/сваты);

4. наличие/отсутствие свадебных функций (сватови / пустосватице, вясшяне /запорожцы).

Отсутствие непосредственных вербальных соответствий в исследуемых терминосистемах компенсируется совпадением на акциональном и реальном уровнях. И наоборот, "отсутствие этнографического коррелята некоторому термину может быть сигналом утраченной реалии"4 . В таких случаях сопоставительный анализ становится одним из методов реконструкции.

Сравнительно-этнолингвистический анализ позволяет достаточно полно раскрыть первичную семантику термина. Объяснение связи и развития значений представляет ряд трудностей в связи с разнообразием и значительностью семантических изменений в процессе развития обряда. Как показывают примеры, большая часть семантических переходов и

4 Толстая С.М. Терминология обрядов и верований как источник реконструкции древней духовной культуры//Славянский и балканский фольклор. — М., 1989. -С.225.

сочетаний значений обусловлена соотношением реалий

материальной и духовной культуры ее носителей.

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования

и содержатся выводы:

1. Экстралингвистические схождения в обрядовых комплексах, принадлежащих к разным традициям, могут быть верифицированы лингвистическими. И наоборот, обоснованием лингвистического сопоставления становится этнографический контекст в котором реально функционирует слово.

2. В тех случаях, когда схождения на акциональном и реальном уровнях обряда реализуются в схождениях на вербальном уровне можно говорить о существовании разнокодовых этнолингвистических соответствиях.

3. Соответствия, обнаруживаемые при сравнении терминологических парадигм двух этнокультурных зон, свидетельствуют в пользу архаичности взятых для исследования ареалов.

4. Подобные соответствия могут служить источником реконструкции праславянского терминологического фонда.

'-—5: Полное представление о славянском свадебном ритуале возможно только при использовании типологических методов. Такое исследование весьма перспективно, так как позволяет в рамках предложенных оппозиций рассматривать и классифицировать иноареальный материал. Представленная в работе схема может послужить основой для составления общеславянского словаря 'свадебных чинов.

6. Сравнение однофункциональной южнославянской и

восточнославянской лексики обнаруживает общие закономерности в типах семантических изменений слов.

СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1. Антропов Н.П., Суховицкая И.М. Этимолого-этнолингвистические комментарии к некоторым терминам сербской свадебной обрядности//Веснж БГУ, серыя IV. - Мн., 1991,№1. С.39-42.

2. Сухавщкая 1.М. Да этналшгвютычнага анал1зу пауднева- 1 усходнеславянсгах тэрмшастстэм // Весшк БДУ, серыя 1У. — Мн., 1993, №1.С 65-68.

Сухавщкая 1.М. Пра абрадавае пячэнне у паудневых 1 усходшх славян (да вопыту параунальна- этналшгвютычнага анал!зу}// Весшк БДУ, серыя 1У ~Мн., 1994, №2.-С.20-23. Суховицкая И.М. К опыту семантической реконструкции на этнокультурном фоне (Сербская свадебная терминология)// Язык и культура,— Третья международная конференция.: Тезисы докладов.-- Киев, 1994.-С.106-108.

SUMMARY

Sukhovitskaya I.M. South Slavic — East Slavic Parallels In Sphere Of Family Ritual Terminology (011 basis of weddilig ceremony). Ethnolinguistics, terminological paradigm, ceremony, reconstruction, etymology, semantic opposition, differential indication, motivation. Wedding ceremony of East and South Slavs are the subject of comparative research in the dissertation. Unity of actual, verbal and real levels of ritual determines complex research approach. Special attention on the Slavic territory is paid to Polessky ethno-cultural area, which preserved ancient language vocabulary, ancient material and spiritual culture. Points of intersection of linguistic and ethnographic archaic in South Slavic continuum are of special interest. Subject of the research is the terminology of wedding ceremony as its linguistic code. Thesis' goal is to define ethno-linguistic parallels in terminology systems of East Slavic and South Slavic wedding ceremonies. Comparative research gives an opportunity to define ritual seinemas. determine their typological and genetical character. This kind of research gives an opportunity to interpret local types of ceremony and provides a basis for reconstruction of separate elements of pra-slavic status.

Main method of the research is a comparative analyses, also reconstruction method developed by the historical linguistics, typological methods. Ethno-linguistic method is consecutively used for data analyses.

РЕЗЮМЕ

Луховицкая И.М. Южнославянско-восточнославянские тнолингвистические параллели в сфере семейной обрядовой ерминологип (на материале свадебного обряда).

Этнолингвистика, терминологическая парадигма, ютуал, реконструкция, этимология, семантика, архетип, имвол, семантическая оппозиция, дифференциальный [ризнак, мотивация.

В диссертации в сопоставительном плане исследуется вадебный ритуал южных и восточных славян. Единство кционального, вербального и реального уровней ритуала пределяют комплексный подход к его изучению. На осточнославянской территории преимущественное внимание гделяется полесскому этнокультурному ареалу, где в значительно!! степени сохранились древняя лексика, древние •лементы материальной и духовной культуры. В эжнославянском континууме особый интерес также федставляюг области пересечения лингвистической и |тнографической архаики. Объектом исследования является ■ерминология свадебного ритуала как его лингвистический сод. Цель работы состоит в выявлении этнолингвистических траллелей в терминосистемах южнославянского и ¡осточнославянского свадебных обрядов. Сопоставительное !сследование позволяет выявлять обрядовые семемы, давать 1м типологическую и генетическую характеристику. Такое 1селедование дает возможность интерпретировать локальные ¡арианты обряда и служит основой для реконструкции ¡тдельных элементов праславянского состояния. Основным в 1сследовании является метод сопоставительного анализа, -^пользуются методы реконструкции, выработанные :равнительно историческим языкознанием, типологические летоды. К анализу материала последовательно применяется этнолингвистический подход.

РЗЗЮМЭ

Сухавщкая 1.М. Паудневаславянска- усходнеславянсгая этналштастычныя паралел1 у сферы сямейнай абрадавай тэрмшалогп ( на матэрыяле вясельнага абраду). Этналшгвктыка, тэpмiнaлariчнaя парадыгма,1'' рытуал, рэканструкцыя, этымалопя, семантыка, архетып, с!мвал, семантычная апазщыя, структура, дыферынцыйная прыкмета, матывацыя.

У дысертацьп у супастауляльным плане даследуецца вясельны рытуал паудневых I усходшх славян. Адзшства акцыянальнага, вербальнага 1 рэальнага узроуняу рытуалу вызначае комплексны падыход да яго вывучэння. На усходнеславянскай тэрыторьп асабл1вая увага надаецца палескаму этнакультурнаму арэалу, дзе у значнай ступеш захавалася старажытная лексша, старадаушя элементы матэрыяльнай 1 духоунай культуры. У паудневаславянстм кантынууме асабл^вую цшавасць выкл1каюць таксама вобласщ скрыжавання лшгвгстычнай 1 этнаграф1чнай архам. Аб'ектам даследвання з'яуляецца тэрмшалопя вясельнага рытуалу i у прыватнасщ яго лшгвктычны код. Мэта работы— выяуленне этналшгвютычных паралеляу у тэрмшаастэмах паудневаславянска га 1 усходнеславянскага вясельных абрадау. Параунальнае даследаванне дазваляе высветлщь абрадавые семемы, даваць ¡м тыпалапчную 1 генетычную характарыстыку. Такое даследаванне дазваляе штэрпрэтаваць лакальныя варыянты абраду I з'яуляецца падставай для рэканструкцьп асобных ■. элементау праславянскага стану. Асноуным у даследванш з'яуляецца метад параунальнага анал1зу, выкарыстоуваюцца таксама метады рэканструкцьп пстарычнага параунальнага мовазнауства, тыпалапчныя метады. Пры анал1зе матэрыялу паслядоуна выкарыстоуваецца этналшгвютычны падыход.