автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Жанр романа в творческом наследии Б. К. Зайцева

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Конорева, Вера Николаевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I.

РОМАНИСТИКА Б. ЗАЙЦЕВА ДОЭМИГРАНТСКОГО ПЕРИОДА.

1.1. «Дальний край» (1913) Начальные поиски романной структуры.

1.2. «Голубая звезда» (1918) Закрепление романического мышления, тяготеющего к форме романа воспитания.

ГЛАВА II.

РОМАНИСТИКА Б. ЗАЙЦЕВА ЭМИГРАНТСКОГО ПЕРИОДА.

2.1. «Золотой узор» (1926) как сформировавшаяся структура романа воспитания.

2.2. «Дом в Пасси» (1933) как явление жанрового единения романа воспитания и полифонического романа.

ГЛАВА III.

ТЕТРАЛОГИЯ «ПУТЕШЕСТВИЕ ГЛЕБА»

КАК СИНТЕЗ РОМАННЫХ ЖАНРОВЫХ МОДИФИКАЦИЙ.

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Конорева, Вера Николаевна

Актуальнейшей проблемой современного литературоведения является изучение художественного наследия русской эмиграции. Его возвращение в русло отечественной литературы ставит перед наукой задачу тщательного исследования творческой индивидуальности каждого из значительных художников.

Среди возвращенных отечественной культуре имён несомненно значимым является имя Бориса Константиновича Зайцева (1881-1972), писателя старшего поколения русской эмиграции первой волны.

Творчество Бориса Зайцева не было обойдено вниманием критики. Вокруг него сложился поток критической литературы, который можно представить тремя составляющими: дореволюционная критика, эмигрантская и современная отечественная. Каждый из этих разделов характеризуется повышенным вниманием к тем или иным аспектам творчества Б. Зайцева, при этом наблюдается преемственность оценок и взглядов критиков. Чтобы выявить степень исследованности творчества Б. Зайцева и поставить проблему, требующую изучения, обратимся к анализу этих трёх направлений критической литературы.

Доэмигрантский период творчества Б.К. Зайцева (1901-1922 гг.) широко отражен в литературной критике того времени. Одна из первых рецензий на рассказ «Тихие зори» относится к 1905 году, а с 1906 г., когда выходит в свет первый сборник рассказов писателя, появляется масса статей, откликов, рецензий, посвященных как конкретным произведениям, так и особенностям творчества Б. Зайцева в целом. Причем разговор о своеобразии художественного мира писателя, о мотивах его творчества начинается сразу же после публикации первых рассказов и продолжается вплоть до 1917 года, ставшего своеобразной вехой в процессе эстетических поисков Б. Зайцева.

Анализ многочисленных рецензий и очерков творчества Б. Зайцева, созданных в эти годы, позволяет выделить основные аспекты, на которых остановили свое внимание критики. Эти аспекты стали основой и для последующей эмигрантской критики (с 1922 г.), и для современного отечественного литературоведения (с середины 80-х годов).

Критика сосредоточивалась на следующих проблемах: концепция мира и человека в произведениях Б. Зайцева, основы мировоззрения писателя, своеобразие стиля, художественной манеры, особенности художественного метода писателя, его эстетической системы, место творчества Б. Зайцева в русской литературе, связь с традициями русской классической литературы.

Главной среди этих проблем является спор о том, какова концепция мира и человека в творчестве Б. Зайцева. Есть ли в его произведениях человек, личность? Каким видит автор окружающий мир и место человека в нем?

Толчком к этому разговору послужило издание первой книги рассказов писателя «Тихие зори» (1906 г.). На сборник откликнулись А. Абрамович, В. Брюсов, А. Блок, М. Горький, Г. Горнфельд, 3. Гиппиус, А. Топорков, Ю. Соболев и другие.

Критики были единодушны во мнении, что в рассказах Б. Зайцева «нет или почти нет человека» (3. Гиппиус) (33), нет «характера» (В. Брюсов) (52). Зайцева интересует «не проблема: человек, а проблема: люди» (Е. Аничков) (32). Личность у Зайцева «растворена в окружающем» (Г. Горнфельд) (83), индивидуальность отсутствует, все являются «частью целого» (П. Коган) (121).

Более резок в своих оценках был К. Чуковский, назвавший героев Б. Зайцева «тенями человека, инвалидами, полужильцами могилы» (249, 319). Для М. Морозова пассивные зайцевские герои не люди, а «манекены». По мнению М. Морозова, в произведениях писателя «пред нами встал во весь рост безвольный, пассивный, отдающийся, благословляющий горе, умиленный душою, недалекий, да и не нуждающийся в разуме человек» (166, 140).

Эти же качества (созерцательность, покорность) вызывают недовольство К. Чуковского: «И все это, конечно, отлично, эта поэзия вялости, инвалидности, инерции, бездействия, умирания, она так щемяще прекрасна, и Зайцев восхитительный поэт, но наше несчастье, наше проклятье в том, что мы все - такие же Зайцевы! Вы только представьте себе на минуту огромную толпу, всю Россию, из одних только Борисов Зайцевых, Зайцевы сеют и жнут, Зайцевы сидят в департаментах, Зайцевы продают, Зайцевы покупают, да ведь это величайшее наше страданье и величайшая наша слабость! Тают, вянут, никнут, блекнут -хлипкие восковые фигурки, ни одна не стоит на ногах! И пожалуйста, не подносите к огню, так и закаплет воск. И при этом еще улыбаются: ах, как приятно таять» (249, 324).

Пожалуй, незаметно для себя, К. Чуковский, начав с отрицания идейных позиций героев Б. Зайцева, пришел к выводу, что писатель выразил в них тип поведения, состояние души его современников, уловил нечто, сложившееся в русской жизни.

В. Полонский также замечает, что Б. Зайцев пытается отобразить «стихию русской души» (182). А. Гизетти видел жизненную основу образов, созданных писателем (70). Очень верно, на наш взгляд, выразился Н. Коробка, заметивший, что уже в ранних рассказах Б. Зайцева есть реальный человек, он не «изгнан», просто автор «подходит к нему по-другому» (129, 295).

Слова «стихия» и «космос» стали ключевыми в определении сущности мира, изображенного Б. Зайцевым. В произведениях писателя почувствовали «дыхание космоса» (3. Гиппиус). Определение «поэт космической жизни», данное Г. Горнфельдом (83), надолго закрепилось за писателем.

Это стремление к космической всеохватности изображаемого большая часть критиков воспринимала как положительную черту, достоинство прозы Б. Зайцева. Но у некоторых именно этот момент вызывал недовольство. Так, например, Р. Иванов-Разумник (108) не считал космическое восприятие жизни сильной стороной зайцевских произведений. Об этом же говорила и 3. Гиппиус, тревожась за судьбу личности в современной литературе в целом и в творчестве Б. Зайцева в частности. 3. Гиппиус надеялась, что автор преодолеет стихию космоса в будущих произведениях, что в них появится личность, ведь «мистика космоса без личности - не начало человека, а конец его» (33, 386). А пока в его произведениях «лика еще нет - и лица нет. Есть дыхание, но дыхание всего космоса, точно вся земная грудь подымается» (33, 384).

Итак, критики сходны в том, что Б. Зайцев изображает лишь силуэты, тени, нет сильных образов, индивидуальностей. Однако постепенно писатель приходит к «конкретному» человеку (Е. Колтоновская), который очень близок самому автору. «Б. Зайцев воплощает только то, что ему родственно» отмечает Е. Колтоновская. «В каждом из героев - «органическая частица авторской природы» (125, 79). Об этой черте -субъективизме Б. Зайцева - писал и В. Голиков: «Но объективным ему быть не дано, - и он все изображает себя, все Зайцева: Зайцева-швейцара, безнадежно влюбленного («Сны»), Зайцева-актрису, безвзаимно увлекшуюся элегантным и загадочным Горичем («Актриса») и т.д.» (75, 238).

Определенная эволюция происходит и в восприятии Зайцевым отношений человека с миром: стихия, хаос преодолеваются религиозным смирением. Человек и мир сливаются в «единой жизни, мир входит в человека» (Ю. Айхенвальд). Герои ранних рассказов («Волки», «Мгла», «Сестра» и др.) испытывают «мучительный страх перед жизнью» (Е. Колтоновская), ощущают себя «отчужденными и разобщенными» с миром (А. Лаврецкий), «судьба жестока» к ним (В. Полонский).

Наряду с этим Зайцев показывает и «радостный, лучезарный» мир, «веселый и здоровый», не старается увести с земли на небо, повествование пронизано нежностью к окружающему героев пространству (рассказы «Миф», «Полковник Розов» и др.). Но все же человеку постоянно грозит опасность, что хаос поглотит мир. Где же выход? В этой связи А. Лаврецкий вспоминает «поэта хаоса» Тютчева. Если у Тютчева был выход из царства хаоса - «борьба с ним вовне и в себе», то у Зайцева выход - любовь. «Любовь сочетает у Зайцева хаос с космосом, подчиняя первый другому, и примиряет с жизнью. Мир оправдан, потому что в нем любят» (140, 12). Но и в этом мире, наполненном любовью, есть неизбежная трагедия - смерть, горе, страдание. «Как преодолеть неизбежность? А именно ее преодолеть нужно, чтобы признать жизнь»,- делает вывод А. Лаврецкий. Борис Зайцев находит, по мнению критика, единственный, может быть, путь преодоления - «в приятии горя, скорби, как чего-то возвышающего» (140, 12).

Здесь неизбежно встает вопрос о философском, мировоззренческом аспекте творчества писателя. Дореволюционная критика, размышляя по этому поводу, выдвигала разные концепции. В произведениях Б. Зайцева видели буддистские настроения (Волжский), философию панпсихизма (Г. Горнфельд), пантеизма (Ю. Соболев, Н. Коробка, В. Голиков, Е. Колтоновская, В. Комарович), стоицизма (А. Ященко), мистицизма (М. Морозов) и т.д. Названы имена Шопенгауэра, Спинозы, Л. Толстого как оказавших влияние на формирование философских взглядов писателя. Причем о В. Соловьеве, которого сам Б. Зайцев считал своим духовным учителем, современники даже не упоминают.

Б. Зайцев считал, что В. Соловьев «пробил пантеистическое одеяние» его юности и открыл для него дорогу к христианству. Многие критики также считали, что Б. Зайцев уже в конце 1900-х годов из «пантеиста стал христианским моралистом» (В. Голиков), а его проза стала «молитвой» (П. Коган).

Думается, что говорить о полной смене мировоззрения нельзя. Правильнее, на наш взгляд, отметить сложность позиции писателя, не поддающейся однозначной оценке. Тог факт, что в творчестве Б. Зайцева причудливо слились и существовали совершенно в равной степени как пантеистическое, так и христианское мироощущение, мы постараемся показать при текстовом анализе романа «Голубая звезда», итоговом в доэмигрантском периоде.

Поиски человека, осмысление его взаимоотношений с миром, попытки создания новой философии жизни - все эти черты очень характерны для русской литературы начала века. Почему же Борис Зайцев привлек столь широкое внимание критики? Очевидно, все объясняется неповторимым своеобразием его прозы, позволившем говорить о нем как о писателе с «самобытной» манерой (Ю. Соболев).

Проза Б. Зайцева - это скорее описание, чем повествование. «Рассказы г.Зайцева - это лирика в прозе, и, как всегда в лирике, вся их жизненная сила - в верности выражений, в яркости образов», - точно заметил В. Брюсов (52, 88).

Это определение - «лирика в прозе» - было сразу же подхвачено другими критиками. Борис Зайцев - лирик, создающий «стихотворения в прозе» (А. Топорков), его рассказы - «лирика космоса» (Г. Горн-фельд), «тихая лирика» (А. Абрамович), «поэзия» (П. Коган), «лирические признания» (В. Полонский), «стихотворения, акварели» (В. Львов-Рогачевский) и т.п.

Критики приходят к выводу, что в рассказах Б. Зайцева нет содержания, а только «тонкий рисунок» (Волжский). Отсутствуют идея, сюжет, характер. Если нет содержания, движения, что же связывает разрозненные отрывки в целое? «Отдельные рассказы объединяются вовсе не тем, что в них выступают одни и те же лица или развертывается единое действие, но исключительно общностью настроения»,- считает В. Брюсов (52, 88). Продолжает эту мысль А. Топорков: «Рассказы Б.

Зайцева распадаются на ряд коротких сцен, отдельных глав иногда только в пять строк; они связаны между собой лишь единством общего настроения». Это «тонкие душевные настроения», «лирические признания» «тихого и нежного мечтателя» (232, 46). Автор ставит перед собой цель изобразить мимолетные впечатления, передать музыку окружающего мира.

Ю. Айхенвальд, почувствовав музыку в рассказах Б. Зайцева, удивительно точно назвал писателя «органистом в храме русской словесности» (26), и эта музыка, ее знакомые мотивы передают «стихию русской души» (В. Полонский) (182). Нежными, точными штрихами создает Б. Зайцев «ажурные» рассказы, впуская в них, по словам А. Блока, «живую, весеннюю землю, играющую кровь и летучий воздух» (8, 11). Его стиль носит следы «созерцания, мимолетности» (В. Полонский-Гусин), в нем нет грубости, он «ровен, тих, элегичен» (В. Полонский), сочетает в себе «романтику, юмор и восторг перед природой» (Ю. Айхенвальд).

Но не все приветствовали зайцевскую «лирику в прозе», считая это качество - лиризм - основным и единственным признаком произведений писателя. Большая часть критиков все же опасалась, что творчество Б. Зайцева может стать в дальнейшем однообразным, монотонным. Об этом говорили В. Брюсов, В. Полонский, Г. Горнфельд и другие. Но, отмечая эту возможную тенденцию, они надеялись, что писатель найдет свою дорогу, выдержит все испытания и займет свое место в литературе.

Возник спор и о том, к какому из многочисленных литературных направлений относится Борис Зайцев. Сам автор много лет спустя писал, что «очень бы затруднился ответить на вопрос точно: к какому литературному направлению принадлежу. Сам по себе. И в молодости был одиночка, таким и остался» (3, 7). Однако же критика рассматривала вопрос о художественной системе Б. Зайцева в русле творческих поисков писателей того времени.

Было высказано несколько точек зрения. Творчество Б. Зайцева связывали с импрессионизмом (Волжский, В. Голиков, В. Полонский-Гусин, Ю. Соболев), реализмом (А. Блок, Н. Коробка), новым реализмом (Е. Колтоновская, П. Коган, А. Топорков), романтизмом (В. Голиков, например, считал романтизм Б. Зайцева осложненным, говоря об импрессионизме-романтизме, романтизме-христианстве). Широко варьировалось и понятие «реализм»: от реалиста-идиллика (А. Топорков) до реалиста-бытописателя (П. Коган); от «наивного» реализма до «символического, философского» (А. Ященко) (267) и т.д. Для нас важно в этом широком спектре оценок выделить мнение Ю. Айхенвальда, заметившего, что у Зайцева «особый свет, но он не сходит с реалистической почвы», изображение действительности для него главное (26, 133).

Е. Колтоновская, автор статьи о Б. Зайцеве в «Русской литературе XX века» (1916 г.) и более позднего обзора его творчества в «Новом энциклопедическом словаре» дает очень важную оценку писателю. Понимая, что Зайцев - «писатель своеобразный, с ярко выраженной индивидуальностью», исследовательница видит, что «в то же время он типичный представитель новейшей, молодой литературы». Более того, у зрелого Зайцева, по мнению Е. Колтоновской, «бросаются в глаза черты сходства, звенья, связывающие его с нашими стариками. Уясняется, при знакомстве с ним, и вообще лик новой литературы - не протестантский, не изменившийся, а такой же самый, как и у старой: нежный, романтический, рельефно выступает единство русской литературы от Пушкина до Зайцева» (125, 76).

Это качество прозы Б. Зайцева - ее «бытование» в контексте двух литератур - позволило критикам вести разговор о писателях-современниках, сравнивать их по манере и мироощущению. Л. Андреев

59; 213; 214), В. Арцыбашев (59), Ф. Сологуб и Г. Чулков (267), В. Короленко (75) - вот далеко не полный список тех, с кем соотносили Б. Зайцева. И одновременно с этим шли поиски точек пересечения Б. Зайцева с русской классической литературой - А. Пушкиным (125), Н. Гоголем (232), И. Тургеневым (249; 147; 70; 125), Ф. Тютчевым (140), А. Чеховым (213; 70; 125). Обращали внимание и на соотнесенность прозы писателя с зарубежной литературой (Мопассан, Гамсун1, Метерлинк и ДР-)

Как видим, дореволюционная критика уделяла большое внимание Б. Зайцеву. Однако шел разговор о творчестве писателя в целом, о своеобразии его художественной манеры, но не о жанре его произведений.

В эмиграции Борис Зайцев воспринимался прямым наследником русской литературы, в особенности тургеневско-чеховской линии.

Критические работы этого периода (с 1922 года), посвященные творчеству Б. Зайцева, можно разделить на несколько групп. Во-первых, это статьи обзорного характера, в которых прослеживается весь путь писателя и делаются попытки выявить концептуальные основы его творчества в целом. Во-вторых, довольно многочисленную группу составляют заметки, помещенные в разделах «Библиография» эмигрантских журналов. Они посвящены конкретным произведениям или сборникам писателя и передают впечатление от прочтения той или иной зайцевской вещи, но, вместе с тем, содержат в себе интересный исследовательский материал. Третью группу образуют различные статьи полумемуарного, поздравительного характера, отклики на юбилеи, годовщины творческой деятельности. В них воссоздается неповторимый облик Зайцева не только как писателя, но и как человека, вырисовываются особенности его личности. Особого внимания заслуживают

1 См., например: Соболев Ю.В. Борис Зайцев //Лебедь.-1908.-№4.-С.39-47. статьи о Б. Зайцеве в книгах, представляющих анализ литературы русского зарубежья. Таковы работы И. Тхоржевского «Русская литература», Г. Струве «Русская литература в изгнании» и М. Гофмана «Русская литература в эмиграции». В этот ряд нами включена также монография

0 творчестве писателя Ариадны Шиляевой «Борис Зайцев и его беллет-ризованные биографии».

Итак, первая группа - статьи обзорного характера. Они охватывают широкий временной период: от 1922 до 1996 года. Конечно, многие из них написаны раньше 1996 года, просто в России были намного позже переизданы. Своеобразным рубежом в развитии исследования творчества Зайцева явился 1972 год - год смерти писателя. В различных газетах и журналах русского зарубежья появляются некрологи, воспоминания о нем, исследовательская мысль активизируется. Статьи этого года объединяет ведущая тема осознания того, что ушел из жизни последний представитель русской литературы серебряного века, неповторимый «поэт прозы». Об этом писали В. Вейдле (54), А. Седых1, А. Семенов Тян-Шанский (208), Ю. Терапиано (228), И. Тхоржевский (236), 3. Шаховская , А. Шиляева (253) и другие.

Обзор творчества Б. Зайцева дают в своих статьях М. Осоргин (176), Ю. Трубецкой (233), Е. Таубер (226), Л. Ржевский (200), П. Гри-бановский (86), Г. Адамович (24).

В россыпи мнений критиков, анализирующих творчество Зайцева в целом, можно выделить несколько общих моментов. Б.К. Зайцев осознается продолжателем традиций русской классической литературы. М. Осоргин так и характеризует путь писателя, который «совпадает с большой традиционной дорогой русской литературы» (176, 9). Зайцев,

1 Седых А. Памяти Б. Зайцева // Новое русское слово. - 1 фев. 1972 г. -№22512.- РЦГАЛИ, ф.1623, оп.1, ед.хр.29.

2 Шаховская 3. Исполнен долг // Русская мысль.-10 фев.1972 г. - №2881.-РЦГАЛИ, ф.1623, оп.1, ед.хр.29. по мнению М. Осоргина, «один из немногих совсем русских, неподдельных, руссейших писателей» (176, 8). Л. Ржевский, опираясь на высказывание К. Паустовского, относит произведения писателя не только к лучшим образцам отечественной, но и мировой литературы. Г. Адамович также прослеживает связь Б. Зайцева с русской духовной традицией и замечает: «Если мы вправе толковать о духовном творчестве в эмиграции, то лишь благодаря таким писателям, как он» (24, 78).

Особое место в размышлениях критиков занимает осмысление своеобразия творчества Б. Зайцева. Постоянно подчеркивается, что творчеству Б. Зайцева в целом присущ свой, неповторимый, индивидуальный стиль, свое настроение. М. Осоргин пишет о том, что в рассказах писателя есть «свой стиль, свое настроение, своя правда и своя какая-то особая честность и чистота русского образного слова» (176, 8).

Е. Таубер рассуждает о «поэтически-музыкальной стихии» каждого из зайцевских произведений: «Не так важно действие и характеры, как та голубая поэтическая дымка, которая все окутывает, настроенность, музыкальное звучание» (226, 153). Л. Ржевский даже вводит понятие особой, зайцевской эстетики - «эстетики лирически-примиренного душевного видения жизни» (200, 38). Главная особенность Б. Зайцева как художника, по мнению П. Грибановского, - лиризм. Г. Адамович также выделяет лиризм Зайцева как одну из основных его черт, но акцент делает на передаче особого настроения. Вот как предстает в памяти критика один из ранних рассказов Б. Зайцева: «Содержания я точно не помню, а помню нечто иное: фразы, обрывающиеся там, где ждешь их продолжения; краски, светящиеся, почти прозрачные, акварельные; ни в коем случае не жирные, масляные; какой-то вздох, чудящийся во всем сказанном, что-то вполне земное, однако с оттенком «не от мира сего» (24, 72).

Мироощущение Б. Зайцева, основанное на христианских взглядах, - вот, по мнению критики, результат жизни в «годы обманов, взрывов, сдвигов, годы добровольного изгнания» (233, 184). Е. Таубер замечает, что Б. Зайцев «над несовершенством мира видит немеркнущий свет», «основа его творчества - религиозная» (226, 153). П. Грибановский точно определяет, что прозаик «с ранней писательской поры своей ищет и всегда находит в человеке крупинку святости, скрытый в нем образ Божий» (86, 149). Для Г. Адамовича христианская настроенность Б. Зайцева проявляется в том, что он «сострадателен к миру, пассивно-печален при виде его жестоких и кровавых неурядиц, но и грусть, и сострадание обращены у него именно к миру, а не к самому себе» ( 24, 74). Христианство для Зайцева, по мнению критика, «прежде всего мир, а не меч» (24, 78).

Вопрос о творческом методе Б. Зайцева затрагивают П. Грибановский и Г. Адамович. П. Грибановский улавливает сложность художественной системы писателя: «Хотел бы назвать его реалистом. Однако он прежде всего поэт и чуткий ко всему красивому художник с очень быстрой лирической возбудимостью. По настроению он скорее всего романтик: его реализм, как мне кажется, романтический» (86, 133). Г. Адамович, анализируя роман «Дом в Пасси», тоже говорит о своеобразии зайцевского реализма и отмечает, что его «реализм внешне безупречен, в нем не к чему придраться. Но внутри что-то двоится, и никак не отделаться от мысли, что волнует обитателей дома в Пасси не жизнь, а лишь меркнущее воспоминание о ней» (24, 78).

Статьи, помещенные в разделах «Библиография» различных эмигрантских изданий, представляют собой первый отклик критиков на публикацию произведения Зайцева. Они передают не только непосредственное впечатление критиков, но и содержат ценный исследовательский материал. Причем в подобных статьях встречаются и выводы, касающиеся не только конкретных рецензируемых произведений, но и творчества Б. Зайцева в целом.

Чаще анализируются произведения, созданные непосредственно в эмиграции. Но Борис Зайцев активно публиковал и написанное ранее, компоновал в своих сборниках новые и старые вещи. На все это обращают внимание критики, пытаясь на примере конкретного произведения проследить изменения в творческой манере писателя. Таковы статьи Г.А о «Дальнем крае» (68), А. Бахраха (40) о цикле «Италия», М. Осоргина о сборнике «Улица Святого Николая» (177); 3. Гиппиус и Н. Лосского о житии «Преподобный Сергий Радонежский» (71 и 145); М. Цетлина и Г. Иванова о романе «Золотой узор» (246 и 107). На выход беллетризованных биографий отозвались Н. Федоров (240), П. Бицилли (49), П. Ершов (97), М. Алданов (27), Г. Мейер (155), Н. Берберова (46), В. Смоленский (212). Мемуарные книги «Москва» и «Далекое» анализировали Н. Горбов (78 и 79), Р. Плетнев (181), С. Савельев (206), В. Яновский (263); о «Путешествии Глеба» в разные годы писали П. Бицилли (50), К. Мочульский (168), В. Александрова (28 и 29), А. Слиз-ской (210).

Третья группа - статьи поздравительного характера. Конечно, в большей степени они рисуют облик Зайцева-человека, личность писателя. Авторы поздравлений стремятся выразить свое восхищение жизнью и творчеством писателя. Таковы редакционные статьи в журнале «Новый дом» к 25-летию творческой деятельности 1 и в «Новом журнале» к 80-летию Бориса Зайцева 2, а также А. Горской к 85-летию писао теля . Но среди этих довольно многочисленных и чаще всего небольших по объему статей следует выделить и такие, которые представляют собой исследовательский материал самого высокого уровня. Такими, на наш взгляд, являются статьи Архимандрита Киприана Керна (35) к 70-летию Б. Зайцева; В. Вейдле (55), Ф. Степуна (221), В.Завалишина (99) и Н. Ульянова (238) к 80-летию и А. Шиляевой (256) к 90-летию писа

1 Новый дом.-1926,-№2.-С.40.

2 Новый журнал.-1961.-№63.-С.5.

3 Горская А. Чествование Б.К. Зайцева// Возрождение.-1966.-№171.-С. 140-141. теля. Круглая дата лишь повод для каждого из названных критиков поговорить о том, с какими литературными достижениями подошел Б. Зайцев к своему юбилею, определить место писателя в русской литературе, раскрыть художественное своеобразие творчества прозаика в целом. Статьи поздравительного характера превратились, таким образом, в очерки творчества писателя, приблизившись к статьям первой из выделенных нами групп, где эта задача - охват всего творчества Б. Зайцева - является основной. Поэтому остановимся на общих моментах, уже выявленных нами при рассмотрении статей первой группы.

О Зайцеве как продолжателе классических традиций пишут Кипри-ан Керн, В. Завалишин, Н. Ульянов. Киприан Керн видит в его творчестве традиции Чехова и Флобера. Для В. Завалишина Б. Зайцев - лучший представитель «литературы серебряного века», основными чертами которой критик называет «искренность и поэтичность» (99, 145). Н. Ульянов в каждом произведении Б. Зайцева ощущает «живую связь с прошлым» (238, 73).

Эти же исследователи отмечают, что в каждом из произведений писателя улавливается общее поэтическое настроение. Ф. Степун полагает, что все вещи писателя «исполнены своей особой атмосферой и написаны особым почерком», «исполнены музыки» (221, 182). А для Н. Ульянова Б. Зайцев -«поэт, хотя стихов и не печатал» (238, 73).

О появлении и углублении христианского мироощущения в творчестве Б. Зайцева периода эмиграции размышляют Киприан Керн, Ф. Степун, В. Завалишин и Н. Ульянов. По мнению Киприана Керна, для Зайцева характерно «подсознательное ощущение божественной иконы мира» (35, 160). Ф. Степун пишет, что «революция обогатила Зайцева углубленным постижением России: ее религиозных корней и ее устремлений к истине и справедливости», повернула его творчество к «изображению Святой Руси» (221, 197). Произведения Б. Зайцева, созданные в изгнании, отмечает В. Завалишин, «призывают к сохранению православия» (99, 142). Именно за «дар утоления», считает Н. Ульянов, и любят книги Б. Зайцева в эмиграции.

Вопрос о творческом методе писателя интересует Киприана Керна, В. Завалишина и Н. Ульянова. Киприан Керн называет писателя «первым и единственным у нас настоящим импрессионистом» (35, 161). Для В. Завалишина Б. Зайцев - безусловный «мастер лирико-импрессионистского пейзажа», «связанный с русским импрессионизмом» (99, 138-139). Н. Ульянов говорит о том, что «когда придет черед канонизации Зайцева в Советской России, он там, конечно, объявлен будет реалистом» (238, 73). Естественно, что оценка творчества Зайцева здесь носит декларативный характер. Более развернутый аналитический разговор о писателе предстает в главах работ, посвященных русскому зарубежью.

И. Тхоржевский в своей книге «Русская литература», изданной в Париже в 1950 году, осмысляет огромный период в развитии отечественной литературы: от ее истоков до 1945 года включительно. Оценка творчества Бориса Зайцева возникает в главе о художниках-импрессионистах, оказавшихся в изгнании и продолживших традиции прежней национальной литературы.

Глава о Борисе Зайцеве начинается с обзора его раннего творчества, когда голос писателя еще «был слаб и неуверен, но подкупал свежестью» (235, 545). Жанр первых произведений определен так: «рассказы-поэмы без сюжетов, но с настроением». Лучшее из написанного Зайцевым до революции, по мнению И. Тхоржевского, повесть «Голубая звезда». И. Тхоржевский тонко чувствует изменение в поэтике писателя. В первой книге зарубежного цикла («Золотой узор»), манера письма еще прежняя, «узорно-лирическая», в последующих произведениях («Авдотья-смерть», «Анна»), «голос писателя» становится «тверже и мужественнее» (235, 546).

Глеб Струве в монографии «Русская литература в изгнании» (1956) посвящает Борису Зайцеву, как и многим писателям, публиковавшимся и до эмиграции, две статьи. В первой рассматривается, с чем Борис Зайцев пришел в литературу эмиграции, каковы его первые произведения на новой почве, а во второй делается попытка осмыслить творчество этого периода в целом.

Выводы, к которым приходит Г. Струве, стали во многом определяющими для более поздних исследователей творчества Б. Зайцева, в том числе и для отечественных литературоведов. Г. Струве выявляет «неизменный, себе всегда верный писательский почерк» Б. Зайцева. Это «неизменное однообразие» могло бы показаться манерностью, но «при всей неизменности, при всем однообразии почерка Зайцева можно сказать, что он в эмиграции стал тверже, увереннее, чем был раньше» (222, 103). Г. Струве замечает, что «расширился и самый диапазон Зайцева, зазвучали у него новые ноты. Особенно явственно звучит в его зрелом творчестве религиозная, христианская нота, с определенной православной окраской» (222, 103). Религиозность Зайцева, по мнению критика, «благостнее, примиреннее, умудреннее», чем у Ремизова. Лишена она и «шмелевской бытовой насыщенности».

Более углубленно рассмотрев во второй статье творчество Б. Зайцева периода эмиграции, Г. Струве видит, что «он, как писатель, вырос и развился, причем на некоторые изменения в его творческом пути прямое влияние оказал факт эмиграции. Прежде всего это - та общая религиозная, христианская окрашенность, которую в зарубежный период приобретает все творчество Зайцева» (222, 262).

М. Гофман в своей книге «Русская литература в эмиграции», изданной в 1957 году, несмотря на столь четкий заголовок, обращается лишь к доэмигрантскому творчеству Б. Зайцева. «Борис Зайцев не смеется, не шутит, но как-то светло-спокойно, с чуть заметной улыбкой грусти смотрит на жизнь - слегка задумчиво, слегка сентиментально, но всегда доброжелательно и набожно», - так определил основную тональность произведений писателя М. Гофман (85, 15). Первая книга «маленьких бессюжетных» рассказов обнаруживала, по мнению критика, «зависимость Зайцева от Чехова и чеховской школы с одной стороны, и от французских и русских символистов - с другой» (85, 15). Среди недостатков первых рассказов М. Гофман называет «расплывчатость, мечтательную бесформенность, недостаток действия и сюжета, неточность образов, неточность языка, недостаточную определенность и отчетливость действующих лиц» (85 , 16). Творческий метод, присущий раннему Б. Зайцеву, М. Гофман определяет как импрессионизм: «Первые «акварельки» Бориса Зайцева были так очаровательны и так импрессионистичны, что автора их охотно считали «своим» и в лагере символистов, и в лагере реалистов-бытовиков» (85, 16). Изменения в стиле писателя критик объясняет следующим образом: «Несомненно война и революция оставили свой след в его душе, отозвались и на стиле. Большее спокойствие свойственно теперь ему, и большая простота» (85, 16). Этими выводами, к сожалению, исчерпывается разговор о Б. Зайцеве в книге М. Гофмана. Произведения, созданные Б. Зайцевым в эмиграции, лишь перечислены. Разговора о творчестве писателя периода эмиграции, к сожалению, не получилось.

Монография Ариадны Шиляевой «Борис Зайцев и его беллетризо-ванные биографии» (1971) посвящена малоизученному и «зыбкому по своей структуре» (определение Л. Ржевского) жанру. Биографии Б. Зайцева, считает исследовательница, отличаются от западноевропейских романизированных биографий «достоверностью и правдивостью в изображении героев и их современников, наряду с художественностью формы» (254, 38). Ключом к раскрытию душевного мира каждого из избранных им героев, по мнению А. Шиляевой, явилась «собственная личность Бориса Зайцева, его мироощущение и внутренняя настроенность» (254, 39).

Анализ трех беллетризованных биографий, проведенный А. Ши-ляевой, показал, что «цельности и убедительности воссоздаваемых Борисом Зайцевым образов Тургенева, Жуковского и Чехова в большей мере способствуют, во-первых, основная черта его поэтики — импрессионизм, в разной степени отразившаяся во всех трех книгах. Во-вторых, его метод подчеркнутой реконструкции» (254, 164).

Среди библиографических и справочных изданий по литературе русского зарубежья, изданных за границей и предоставляющих информацию в том числе и о Зайцеве, необходимо выделить прежде всего библиографию писателя, составленную французским профессором-славистом Рене Герра (102). В ней перечислены пятьдесят зайцевских книг на русском языке и более двадцати на других языках. Ценную информацию можно почерпнуть в книге В. Казака «Лексикон русской литературы XX века» (113), библиографии русской зарубежной литературы (1918-1968), составленной Л.А. Фостер (48), и других подобных изданиях.

Диапазон зарубежных откликов на творчество Зайцева довольно широк. Они простираются от библиографической и биографической информации, от рецензирования, связанного с первым прочтением произведений, до создания аналитических статей и монографии, рассматривающих отдельные произведения писателя, динамику его творчества, особенности художественной манеры. В то же время жанровый аспект произведений Б. Зайцева вновь остался почти не исследованным (за исключением беллетризованных биографий). Романистике как особому явлению в творчестве писателя критика русского зарубежья не уделила внимание.

Отечественной науке послеоктябрьского периода творчество Б. Зайцева не было доступно. Почти семь десятилетий произведения Бориса Зайцева оставались неизвестными российскому читателю из-за вполне понятных идеологических причин. Возвращение на Родину произведений писателя, можно сказать, второе рождение прозаика произошло в конце 80-х годов, и связано это было с изменениями, начавшимися в нашей стране, с утверждающейся свободой слова, снятием идеологических запретов, уничтожением железного занавеса между нами и миром иной формации.

Первая публикация Зайцева после долгих лет забвения - короткая зарисовка «Похвала книге» - относится к 1987 году («Огонек», 1987, №51). В следующем году журнал «Русская литература» посвятил три номера беллетризованной биографии «Жуковский», снабдив публикацию вступительной статьей и комментариями Ю. Прозорова.

1989-1990-й годы по праву можно назвать годами возвращения Бориса Зайцева на Родину. Ведущие отечественные издательства («Советский писатель», «Художественная литература», «Московский рабочий», «Лениздат») и журналы («Современник», «Русская литература», «Литературное обозрение, «Знамя», «Подъем», «Простор») публикуют произведения писателя. В первую очередь это рассказы и повести Б. Зайцева дореволюционного периода. Особый интерес вызывали воспоминания Б. Зайцева о своих современниках, беллетризованные биографии «Жуковский», «Жизнь Тургенева», «Чехов». Постепенно наметился переход от небольших публикаций к изданию однотомников избранных произведений автора. Интерес к его творчеству рос. Поэтому вполне закономерно в 1993 году было предпринято издание трехтомного собрания сочинений Б.К. Зайцева. Оно, по нашему мнению, не лишено недостатков в выборе произведений, но дает достаточно полное представление как о писательской манере Зайцева, так и о широком диапазоне его жанровых исканий на протяжении всего долгого творческого пути.

И, наконец, итогом работы исследователей с отечественными и зарубежными архивными материалами можно считать выход в 1999-2000 годах пятитомного (плюс два дополнительных тома) собрания сочинений писателя, в котором многие произведения публикуются впервые в России.

Одновременно с изданием творческого наследия Б. Зайцева начинается и его изучение в отечественной науке. До конца 80-х годов имя Б. Зайцева обходили молчанием, если же о нем и говорили, то только со знаком минус. Например, в «Истории русской советской литературы», выпущенной еще в 1967 году, содержится упоминание о Зайцеве, но оно представляет собой лишь негативную идеологическую оценку. Автор введения к четырехтомнику JI. Тимофеев пишет о том, что «первым и главным после Октябрьского переворота был вопрос о политическом самоопределении, об отношении писателей к революции. В литературе произошло предельно резкое политическое размежевание. Часть писателей ушла в эмиграцию»1. И только здесь среди имен И. Бунина, А. Куприна, Л. Андреева, Д. Мережковского и других мы находим имя Б. Зайцева. В переизданиях данного труда (3-е издание - 1979 г. и 4-е издание - 1986 г.) Б. Зайцев вообще не упоминается. Конечно, не стоит забывать о времени, когда написаны эти строки, но даже в 1987 году сведения о Б. Зайцеве в Литературном энциклопедическом словаре оказываются крайне скудными. В статье А. Соколова «Литература конца 19 - начала 20 вв.» творчество Б.К. Зайцева определено как развивающееся «на периферии противостоящих реализму течений»2. В справочном разделе словаря помещен список произведений писателя, дающий достаточно полное представление о жанровом разнообразии дореволюционного периода, но из эмигрантского творчества, к сожалению, указаны лишь художественные биографии.

Однако следует отметить, что попытки вернуть художественное наследие Зайцева в Россию предпринимались и до конца 80-х годов, когда литература русского зарубежья еще не стала нашим достоянием.

1 История русской советской литературы: В 4т.Т.1 ,-М., 1967.-С.14.

2 Литературный энциклопедический словарь. - М., 1987.-С.355.

В 1972 году выходит сборник «Судьбы русского реализма» под редакцией К. Муратовой. В нескольких статьях, помещенных здесь, идет речь и о дореволюционном творчестве Б. Зайцева. В статье «Реализм нового времени в оценке критики 1910-х годов» К. Муратова говорит о Б. Зайцеве как о писателе-неореалисте (наряду с А. Ремизовым, М. Пришвиным, С. Сергеевым-Ценским и др.). Объединяло эту группу, по мнению исследовательницы, «общее стремление укрепиться на грани двух мировосприятий, двух литературных направлений - реализма и символизма. Они выступали в защиту искусства, не связанного с общественностью» (169, 159).

Исследовательница Л. Крутикова в статье «Реалистическая проза 1910-х годов (рассказ и повесть)» анализирует произведения Б. Зайцева и И. Шмелева указанного периода, отмечая, что главным для них было желание отобразить «течение многоликой жизни, а не отдельных героев», рассказы и повести писателей очень точно названы «лирико-философскими этюдами-поэмами» (132, 174). Но «нарочитая асоциаль-ность, всеприятие любой жизни», считает Л. Крутикова, «упрощали позицию Зайцева, ставя его особняком среди плеяды писателей-реалистов» (132, 180).

В. Келдыш в своей монографии «Русский реализм начала 20 века» (1975 г.) относит творчество Б. Зайцева к явлениям «промежуточного художественного состояния, где подчас размывались границы между обеими идейно-эстетическими системами» (реализмом и модернизмом) (119, 278). В этом ряду, кроме Б. Зайцева, оказались также Л. Андреев и А. Ремизов. Фигура Б. Зайцева представляется В. Келдышу примечательной, но все же он, по мнению исследователя, «камерный писатель, не знавший особо оригинальных решений» (119, 264).

В изданной в 1983 г. «Истории русской литературы» в разделе «Литература конца XIX ~ начала XX века (1881 - 1917)» уделяется внимание и Борису Зайцеву. Исследовательницы Л. Иезуитова, Ю. Бабичева и О. Сливицкая говорят о различных аспектах творчества писателя дореволюционного периода. Так, JI. Иезуитова в статье «Реалистическая литература 1890 - 1907 годов» отмечает, что «в раннем творчестве Бориса Зайцева господствовала импрессионистическая лирика, в основе которой лежало пантеистическое ощущение равенства и равновелико-сти всего живого» (110, 265). Для нас важен тот факт, что JI. Иезуитова видит своеобразие прозы Б. Зайцева в отражении «природно-метафизического, отвлеченно-бытийного» как «аналога социально-исторического». «При внешней отрешенности от политической актуальности» его книги, как подчеркивает исследовательница, «насыщены чувством причастности к сегодняшнему трагически-катастрофическому» времени (110, 265).

Ю. Бабичева, размышляя в следующей статье о литературе в годы реакции, пишет об «общем оживлении религиозных исканий», повлекшем за собой «повышение интереса к субстанцианальному началу человеческой жизни» (37 , 599). Наиболее полно, по мнению исследовательницы, эта тенденция заявила о себе в эстетической программе «Ли-тературно-художественонго альманаха издательства «Шиповник». Борис Зайцев назван среди писателей, которые вслед за пьесой Л. Андреева «Жизнь человека» стали публиковать произведения «с той же ведущей темой - «жизнь человека», то есть «всечеловека», человека вообще» (37, 600).

О. Сливицкая в статье «Реалистическая проза 1910-х годов», в отличие от Л. Иезуитовой, не видит в творчестве Б. Зайцева своеобразного выражения социального аспекта. Творчество писателя, по мнению О. Сливицкой, было совсем не драматичным.

Удивительно, но исследовательнице Л. Назаровой удалось в течение ряда лет переписываться с Б. Зайцевым и в 1981-82 годах, когда его имя было еще под негласным запретом, она напечатала сначала небольшую заметку о Зайцеве в библиографическом словаре «Писатели

Орловского края», а затем в сборнике «И.С. Тургенев и русская литература» (г. Курск) статью о неизданной тогда в России биографии «Жизнь Тургенева». Общение с писателем вело к накоплению материалов, связанных с его жизнью и творчеством, что позволило исследовательнице позднее, в 1986 году, когда началась в России эпоха перестройки, опубликовать неизданные ранее письма Зайцева о Тургеневе. Довольно значительное количество статей Зайцева о наших классиках и советских писателях, напечатанных в Париже в русских журналах и газетах, было сохранено Л. Назаровой.

Как уже нами отмечалось, на 1989-90-й годы приходится наибольшее количество изданий произведений Бориса Зайцева в нашей стране. Это связано, конечно же, с изменениями в жизни общества, которые неизбежно привели к осознанию того, что литература эмиграции - тоже наша, русская литература, наше наследие и его нужно изучать.

Отечественное литературоведение активно развертывает осмысление этого пласта художественной культуры, долгие годы оторванного от национальных корней. Бурный всплеск интереса к литературе русского зарубежья выразился в издании целого ряда различных справочников, сборников, биографических указателей. Во всех этих изданиях упоминается и Борис Зайцев.

Краткий обзор творчества писателя дает, например, В. Толмачев в «Литературной энциклопедии русского зарубежья» (229) и в «Золотой книге эмиграции» (230). Ценные сведения о писателе библиографического плана содержатся в работе А. Алексеева (30); в указателе литературы, выпущенном в Якутском госуниверситете (204); в выборочном указателе публикаций за 1986 - 1990-е годы «Литература русского зарубежья возвращается на родину» (143) и во многих других.

Параллельно со справочными изданиями появляются статьи, сопровождающие первые публикации произведений Бориса Зайцева. Обычно они снабжались краткими сведениями биографического характера и комментариями к конкретным произведениям. Жанр вступительной статьи, естественно, был ориентирован на предоставление информации историко-биографического характера. Перед авторами стояла задача познакомить читателя с Б. Зайцевым, обрисовать его жизненный и творческий путь, ту атмосферу, в которой он жил и работал, указать его основные произведения и дать представление об особенностях издаваемых произведений. Таковы публикации М. Шаповалова («Простор», №3, 1989), О. Михайлова («Подъем», №6-7, 1989), Т. Прокопова («Знамя», №Ю, 1989), Е. Воропаевой («Литературное обозрение», №12, 1989). Но уже в этих сравнительно небольших комментариях критики чутко улавливали своеобразие мироощущения и писательской манеры Б. Зайцева, обращали внимание на особенности его личности (почти всегда доброжелательное отношение к людям).

И если говорить об основных тенденциях, существующих на сегодняшний день в современной исследовательской литературе о Б. Зайцеве, то наряду со сбором текстов и биографических сведений наблюдается переход от жанра вступительной статьи к серьезному исследованию творчества писателя, к анализу природы его художественного метода, концепции мира и человека.

Основные жанры этих исследований - глава в монографиях о русском зарубежье и учебниках по русской литературе, статья-очерк о творчестве Б. Зайцева и отдельных его произведениях, особый жанр представляют диссертации.

Первым был небольшой, но достаточно емкий анализ эмигрантского периода в творчестве Б. Зайцева, который дал А. Соколов в своей монографии «Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов» (1991 г.). О Зайцеве речь идет в главе «Писатели-реалисты поколения 1890-1910-х годов. Бывшие «знаньевцы». Если раньше отношение критика к творчеству Б. Зайцева было скорее негативным, писателю отводилось место «на периферии противостоящих реализму течений», то в указанной работе происходит корректировка исследовательской позиции. А. Соколов относит Б. Зайцева к писателям-реалистам, а своеобразная манера Б. Зайцева характеризуется здесь как «импрессионистическая, выражающая пантеистическое ощущение мира» (216, 108). В 90-е годы А. Соколовым издано несколько пособий о русском зарубежье, разработана программа вузовского курса. В 1999 году им опубликован учебник «История русской литературы конца 19-начала 20 века», где Борису Зайцеву отведена отдельная глава. В ней А. Соколов попытался определить творческий метод Б. Зайцева как «импрессионистический реализм», хотя развернутой аргументации, анализа этого метода он не дал.

JI. Смирнова, автор учебника «Русская литература конца 19-начала 20 века», изданного в 1993 г., ведет речь о Б. Зайцеве не только как о современнике JI. Андреева, И. Бунина, И. Куприна, А. Ремизова, но и как о самобытном писателе со своей творческой манерой, поисками в области жанра и типологии характера. Одной из первых исследовательница отметила, что «реализм этого периода сочетал в себе обилие ярких разновидностей. Это не исключало, а подтверждало единство творческого поиска. В громадном массиве неустойчивых, текучих, меняющихся явлений была открыта духовная сущность только наступившего столетия» (211, 19).

В творческом методе Б. Зайцева, по мнению Л. Смирновой, тесно переплетены импрессионизм, реалистическая глубина и романтический элемент. Пишет Л. Смирнова и о религиозном чувстве Б. Зайцева, многое определившем в его произведениях. Завершается разговор о творчестве писателя очень важным, на наш взгляд, выводом о типе героя: «Герой Зайцева обращен к себе, собственному внутреннему миру, познает в нем то страшные отступления от совести, то зреющие зерна «божьей правды», либо, как Христофоров, величавые порывы. В замкнутой сфере индивидуальных чувствований побеждает стремление к вечным ценностям». Поиски спасительного выхода в период войн и революций Б.Зайцев решал «с ориентацией на всевременные, общечеловеческие идеалы. Исследователи, увлеченные социальными вопросами, этого не заметили», - справедливо подытоживает JI. Смирнова (211, 56).

После публикации работ А. Соколова и JI. Смирновой имя Б. Зайцева широко вошло в научный обиход, его произведения рекомендуются для изучения не только в вузе, но и в средней школе, анализ его творчества присутствует во всех изданиях по истории литературы русского зарубежья и истории русской литературы XX века. За последние годы изданы очерки О. Михайлова «Литература русского зарубежья» (1995), «Русская литература 20 века. Очерки. Портреты. Эссе» (1996), В. Агеносова «Литература русского зарубежья» (1998), Л. Трубиной «Русская литература 20 века» (1999), «Литература русского зарубежья» (ИМЛИ, 1999). Все эти книги содержат анализ творчества Б. Зайцева. Полнота этого анализа зависит от задачи, которую ставит перед собой автор: дать представление о художественной манере писателя, показать его самобытность (О. Михайлов, В. Агеносов, А. Соколов) или же обрисовать положение писателя среди его современников, дать обзор литературы русской эмиграции в целом (Л. Трубина).

О. Михайлов, один из первых отечественных исследователей литературы русского зарубежья, активно публиковавший различные материалы еще с конца 80-х годов, оформил свою монографию «Литература русского зарубежья» в 1995 году. Главе о Б. Зайцеве предшествовали статьи-предисловия к разным изданиям писателя. О. Михайлов постепенно переходит от разговора о личности Б. Зайцева, о своей с ним переписке (в первых заметках) к размышлениям об истоках его творчества, особенностях писательской манеры, о месте Зайцева в истории литературы русской эмиграции. Впоследствии автор создал и опубликовал создал и опубликовал раздел о Зайцеве в школьном учебнике (160) и статью в сборнике ИМЛИ (161).

-29В работе В. Агеносова «Литература русского зарубежья» внимание акцентируется на сквозном, по мнению исследователя, лейтмотиве всей русской литературы за рубежом. В. Агеносов справедливо считает важнейшей «тему России, тоски по ней, отвергшей своих детей» (22, 8). Одновременно он обращает внимание на то, что для «советской литературы были полностью закрыты такие аспекты национального характера, как созерцательность, размышление о жизни и смерти, о Боге», тогда как для большинства писателей русского зарубежья эти темы были наиболее значимы ( 22, 66).

Именно на этих двух основных темах останавливает свое внимание исследователь в анализе произведений Б. Зайцева. «Русский, верующий, любящий». Такими словами М. Осоргина озаглавлена статья В. Агеносова, посвященная писателю. В. Агеносов даёт представление о поэтике отдельных произведений писателя и всего творчества в целом. «К таланту Зайцева-художника, - пишет В. Агеносов, - можно применить слово, найденное им для Жуковского: «легкозвонный». Его краски пастельны, акварельны. Любимое состояние погоды - туман. Почти в каждом его произведении присутствуют (и не раз) небо, звезды» (22, 132). Преимуществом данного исследования является и богатый библиографический материал: в конце статьи о каждом из писателей помещен аннотированный список литературы.

Е. Воропаева и Т. Прокопов, обращаясь к творчеству Б. Зайцева, начинали с комментариев историко-биографического плана к первым публикациям писателя в России. Постепенно углубляя свой анализ, они стали затем составителями и авторами вводных статей и комментариев к трехтомному (Е. Воропаева совместно с А. Тарховым, 1993) и пятитомному (Т. Прокопов, 1999-2000) собраниям сочинений писателя.

Перу Е. Воропаевой принадлежат несколько статей, сопровождающих разные издания произведений Б. Зайцева (63; 64; 65; 67). Вступительная статья к трехтомному собранию сочинений Б. Зайцева (66) вбирает в себя все написанное Е. Воропаевой ранее. В ней дан тщательный обзор творчества прозаика с привлечением широкого критического материала (особое внимание уделено первому сборнику рассказов). В разговор о творчестве органично вплетаются факты биографии писателя.

Т. Прокопов, как и Е. Воропаева, является одним из основных исследователей творчества Б.К. Зайцева. Он составлял и комментировал четыре однотомных издания произведений писателя (193; 194; 195; 196).

Отмечая, что Б. Зайцев - «один из интереснейших писателей русского зарубежья», Т. Прокопов видит свою задачу в том, чтобы познакомить читателей с произведениями, принесшими славу молодому автору, показать литературную атмосферу времени, в котором Зайцев делал свои первые шаги как писатель. Выявленная в этих статьях особенность писательской манеры Б. Зайцева - лиризм - далее анализируется Т. Прокоповым развернуто^особенно в статьях, сопровождающих главное на сегодняшний день издание писателя - пятитомное собрание сочинений (192; 197; 198).

Вступительная статья Т. Прокопова к третьему тому так и называется: «Легкозвонный стебель. Лиризм Б. Зайцева как эстетический феномен». «Читая Зайцева, критики без конца задавались вопросами: кто он? новый реалист? импрессионист? пантеист? И отвечали на все это (каждый своими доводами): да, реалист, да, импрессионист, да, пантеист - «всебожник», и еще: да, символист, да, мистик и т.д. Оказывается, он, как и всякий крупный художник, ну никак не желал укладываться в прокрустово ложе какого-то одного канонического «изма», - так начинает свою статью Т. Прокопов (197, 3).

Мастерски выстраивая анализ высказываний о манере писателя (современников и самого автора ), исследователь приходит к выводу, что «проза Зайцева действительно музыкальна, гармонически организована, лад ее певуч, строй - мелодичен. Такого русская словесность еще не знала, и потому-то о поэтических созданиях Зайцева литературоведы и критики с редкостным единодушием отозвались как о феномене, украсившем наш Серебряный век» (197, 7). Отсюда вытекают и все особенности поэтики писателя: «Если эпическое повествование обращено к разуму прежде всего, то лирическое, как и все поэтическое, взывает к душе, к чувствам. Таково творчество Зайцева» (197, 9). Т. Прокопов прав, говоря о том, что не стоит искать у Зайцева «занимательного сюжетца, сложной, таинственно разветвленной интриги - ничего этого нет. А есть в его прозаических стихах и поэмах покой и философское созерцание, они полны раздумчивой тишины, обращенности к душе» (197, 9). К сожалению, и в этой, достаточно глубокой статье, исследователь пошел по пути декларативизма. Проблема заявлена: «Каков творческий метод Б.Зайцева?» Но ее решения по-прежнему нет, есть лишь разговор об одной из особенностей поэтики Зайцева - лиризме.

Кроме названных исследователей, к изучению творчества Б. Зайцева причастны еще многие, например, А. Романенко (201), JI. Иезуитова (109), С. Осипов (175), И. Курамжина (138), А. Черников (248), С. Фе-дякин (242). Работают они главным образом в жанре вступительной статьи к однотомникам писателя. Дополняют исследовательскую литературу, возникшую вокруг творчества Б. Зайцева, многочисленные статьи, опубликованные в ученых записках различных вузов.

Тематика научных статей разнообразна. Исследуются житийные традиции в прозе Б.Зайцева (207) и (82), его мемуаристика (36), словоупотребление и поэтика (131), христианские идеи (157), тема Италии (72) и (114). Проза автора рассматривается в параллели с творчеством других писателей, например, Е. Замятина (115), А. Чехова (88), М. Горького (189) и (264), И. Тургенева (118) и (266); в контексте исторической прозы Д. Мережковского, В. Ходасевича, М. Алданова (259); в контексте прозы о первой мировой войне М. Осоргина, М. Алданова, А. Толстого и других (243).

Столь обширный интерес ученых к различным аспектам творчества Бориса Зайцева привел к осознанию необходимости проведения регулярных Зайцевских чтений, что и было сделано в 1997 году. Первая конференция прошла в Калуге, вторая - в Орле. Учитывая этот опыт, можно говорить о том, что сегодня наследие Б. Зайцева активно анализируется и занимает наконец достойное место в отечественном литературоведении. Доклады, прозвучавшие на второй конференции, опубликованы в сборнике «В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева)». На заседаниях секций шел разговор об эстетике лирической прозы начала века (186), о жанровых особенностях литературного портрета (165), типологии характеров (135), соловьевских мотивах в ранней прозе писателя (130), традициях житийной литературы в книге «Преподобный Сергий Радонежский» (38) и т.д.

И, наконец, еще один вид научных работ - диссертации. За период с 1993 по 1999-й годы о различных аспектах творчества Бориса Зайцева написано восемь диссертационных исследований.

Две работы (Н.Н. Жуковой, 1993 г., и Н.И. Завгородней, 1997г.) посвящены непосредственно беллетризованным биографиям и рассматривают проблему становления творческой личности (Н.Н. Жукова) (98) и образ художника (Н.И. Завгородняя) (101). Диссертация О.А. Кашпур (1995г.) посвящена жанру литературного портрета в творчестве Б.К. Зайцева (на материале ранних рассказов, дневников, «Преподобного Сергия Радонежского», произведений о писателях) (117). Исследования Ю.А. Драгуновой (1997 г.), Ю.М. Камильяновой (1998 г.) и С.В. Сомовой (1998 г.) обращены к прозе Б. Зайцева доэмигрантского периода (впрочем, С.В. Сомова несколько выходит за эти временные рамки, анализируя произведения до 1929 года включительно). Авторы данных работ предпринимают попытки рассмотреть все произведения Б. Зайцева этого периода как единый тематический комплекс (Ю.А. Драгунова) (94), выявить типы сюжетного повествования в его прозе (Ю.М. Камильянова) (116), дать анализ поэтики сюжета прозы Б. Зайцева (С.В. Сомова) (218). Диссертации, написанные в 1999 году (А.В. Ярковой и Н.Б. Глушковой), посвящены соответственно отражению наследия И.С. Тургенева в творческом сознании Б. Зайцева (265) и исследованию особенностей жанра паломнических «хожений» «Афон» и «Валаам» (73).

Итак, несмотря на то, что вокруг творчества Бориса Зайцева уже сложилась многочисленная исследовательская литература, жанр романа не подвергался серьёзному анализу как специфическая тема. Он не был выделен из творческого потока писателя для целостного рассмотрения, не была прослежена динамика романического мышления Бориса Зайцева, формы романной жанровой модификации не определялись или определялись расплывчато, описательно. Между тем роман в творческом наследии Бориса Зайцева, как нам представляется, занимает значительное место, и рассмотрение его необходимо.

Мы считаем, что этот жанр является вершиной в творчестве писателя, в нем концентрируется и своеобразно преломляется весь опыт, накопленный в рассказах, повестях, мемуарных очерках.

Заметим, что критика не раз упрекала Бориса Зайцева в отступлении от точных канонов жанра романа, и, говоря о писателе как о мастере прозы, имела в виду только его рассказы. Возможно, этому настроению критики поддался и сам автор. Так, например, в беседе с С. Кры-жицким на вопрос «Какой из жанров наиболее отвечает вашему писательскому дарованию?» Борис Зайцев отвечает: «Я не считаю себя романистом, мне кажется, что главное мое занятие - это небольшой рассказ или повесть, стоящая на границе рассказа и романа» (133, 194).

Мы же полагаем, что романистика Бориса Зайцева - значительное и концептуально важное явление в творчестве писателя, при всем своем своеобразии она органично вписывается в динамику зайцевской прозы и в ход развития романного жанра XX века. Она вполне заслуживает специального исследования.

Понятие «жанр» - одно из полемичных в современном литературоведении. Трудность решения проблемы состоит в том, «до сих пор не сложилось единое мнение об исходном общем основании, которое определяет характерность жанра, его устойчивые признаки» (58, 9). Существуют две основные концепции жанра : типологическая (Г. Поспелов, В. Кожинов и др.) и конкретно-историческая (Д. Лихачев, Ю. Тынянов, Ю. Стенник и др.). Сторонники типологической концепции жанра считают, что «жанр - это только один, и при этом отвлеченный «типологический» аспект художественного произведения»1. При таком рассмотрении жанра акцентируется его устойчивость. Другая концепция, наоборот, на первый план выносит подвижность, изменчивость жанра. На наш взгляд, эти два подхода не должны быть взаимоисключающими, необходимо сочетание типологического и конкретно-исторического методов исследования жанров.

Поисками такого «синтетического» подхода к изучению жанра отличаются жанровые теории М. Бахтина, Н. Лейдермана, С. Скварчин-ской, Н. Копыстянской, И. Кузьмичева, Л. Чернец, А. Эсалнек и других.

Типологическая концепция, предлагаемая Г. Поспеловым, отличается моноцентричностью. Единственным собственно жанровым определителем является жанровая проблематика. Весь жанровый состав литературы классифицируется по принципу принадлежности к мифологической, национально-исторической, нравоописательной (этологической) и романической проблематике. В результате в одной жанровой группе оказываются произведения разных литературных родов.

Ориентация на «полицентрический» подход лежит в основе жанровой теории М. Бахтина. Исследователь подчеркивал, что «каждый жанр способен овладевать лишь определенными сторонами действительности, ему принадлежат определенные принципы отбора, определенные формы видения и понимания этой действительности, определенные

1 Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. - М., 1973.С.190. ступени широты охвата и глубины проникновения»1. При таком подходе к жанру оказываются слиты воедино «все аспекты содержания (предмет, проблематика, "понимание действительности»), и они не изолированы от «форм видения, от структуры произведения» (58, 13).

Жанр романа определяется целым рядом жанровых параметров, которые представляют собой единство формы и содержания. Не отвергая значимость жанровой проблематики, в своей трактовке жанра романа мы прежде всего опираемся на жанровую теорию М. Бахтина, разграничившего роман и эпос по следующим «конструктивным» началам: предмет, источник, зона построения образа, тип героя, пространственно-временная структура произведения и художественная организация речи. Ставя вопрос о жанре романа и его месте в творчестве Б. Зайцева, уточним, что речь идет о внутрижанровой типологии, «типологии второго уровня», второго ряда, как характеризует эту проблему А. Эсалнек (261,3).

В центре нашего внимания - жанровые модификации романа Бориса Зайцева. Поиски этой модификации составляют основную цель диссертации. В романистике Б. Зайцева мы видим несколько жанровых модификаций, среди которых превалирующее место занимает роман воспитания. О структуре этого романа речь впереди. Отметим только, что в понимании жанровой доминанты, обеспечивающей единство структуры романа воспитания, мы, вслед за М. Бахтиным, выделяем тип героя и хронотоп романа, «момент существенного становления человека» на фоне «реального исторического времени».

АКТУАЛЬНОСТЬ диссертации определяется выбором предмета исследования и ракурсом предлагаемого анализа.

Для отечественной науки творчество Б. Зайцева, как и вся проза русского зарубежья, - новейший объект исследования. Она находится в

1 Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении. - М., 1928.СЛ78 (авторство этой работы приписывается M.M. Бахтину - В.К.). зоне повышенного внимания, представляет собой пласт русской культуры, освоение которого оказалось задержанным в силу идеологических причин. Обращение к творчеству Бориса Зайцева, одного из представителей русского зарубежья, делает диссертацию причастной к разработке актуальнейшей научной проблемы - к формированию обновленной концепции русской литературы XX века.

Выбранный ракурс наблюдения - жанровый аспект анализа романистики Б. Зайцева представляется актуальным в силу того, что из всего творческого наследия писателя наименее всего исследована именно романистика.

Жанровый аспект оправдан и тем, что проблема жанра и жанровых разновидностей остается одной из ключевых как в теоретическом литературоведении, так и в истории литературы. Жанровый состав художественной литературы подвижен, изменчив. На современном этапе развития литературного процесса особенно актуальной становится проблема романа и его жанровых модификаций. Роман XX века - это целый поток жанровых форм, в котором место романов Б. Зайцева должно быть определено.

ЦЕЛЬ работы - охарактеризовать романистику Бориса Зайцева и выявить жанровые модификации его романа.

Для выполнения этой цели автор ставит следующие конкретные ЗАДАЧИ:

- проанализировать романистику Б. Зайцева как своеобразный идейно-художественный цикл, отличающийся особенностями тематики, проблематики, типологии героя, поэтики и жанровыми оттенками;

- выявить концепцию мира и человека, определить способы ее художественного воплощения в романистике Б. Зайцева;

- сосредоточив внимание на отношениях героя и времени, рассмотреть их вариации в жанровых модификациях романа Б. Зайцева;

-37- проанализировать роман воспитания как превалирующую форму в романистике Б. Зайцева;

- проследить за становлением романического мышления писателя;

- выявить динамику жанровых форм романа Б. Зайцева;

- исследовать субъектную организацию повествования, определить соотношение голосов автора и персонажа в романах писателя;

- определить тип художественной системы Б. Зайцева.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА диссертации определяется обращением к анализу жанровых модификаций романистики Б. Зайцева, к вопросу, не получившему еще исчерпывающего исследования.

ОБЪЕКТОМ исследования стали романы Б. Зайцева «Дальний край», «Голубая звезда», «Золотой узор», «Дом в Пасси», тетралогия «Путешествие Глеба». Жанр романа рассматривается в контексте всего творчества Б. Зайцева, хотя следует оговорить, что в сферу данного исследования не включается развернутый анализ беллетризованных биографий «Жизнь Тургенева», «Жуковский» и «Чехов» в силу того, что эти произведения, в отличие от других романов писателя, являются на сегодняшний день наиболее изученными. Кроме монографии А. Ши-ляевой, выпущенной в Нью-Йорке в 1971 году, им посвящены четыре диссертации отечественных исследователей. Помимо фактора изученности беллетризованных биографий их особое место среди других романов Б. Зайцева обусловлено характером самого материала, положенного в основу. В романах о писателях «источником» стал документальный материал, а не жизненный опыт автора, как в остальных произведениях. На это указывал и сам Б. Зайцев, считавший биографии о писателях «второстепенными, потому что много там есть все же пересказа, много вычитанного из книг, а не взято из плоти и крови своей» (133, 195).

Указанные причины (изученность, документализм), как нам кажется, позволяют не включать «Жизнь Тургенева», «Жуковского» и «Чехова» в сферу подробного анализа, хотя мы не обошли их общую оценку и определение их места в творческом наследии Б.К. Зайцева.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ основой диссертации является принцип имманентно-целостного анализа произведений Б. Зайцева в сочетании с историко-типологическим принципом. Методологической опорой исследования стали работы М. Бахтина, И. Волкова, В. Кожинова, Л. Ко-лобаевой, Н. Копыстянской, Н. Лейдермана, Н. Утехина, В. Хализева, Л. Чернец, А. Эсалнек.

НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКАЯ значимость работы заключается в возможности использования ее выводов в вузовском и школьном преподавании как в общих лекционных курсах по истории русской литературы 20 века и литературы русского зарубежья, так и в разработке спецкурсов и спецсеминаров, связанных с русским зарубежьем.

АПРОБАЦИЯ работы. По теме диссертационного исследования были представлены доклады на следующих международных и региональных конференциях: «Социально-экономические и политические процессы в странах Азиатско-Тихоокеанского региона». Международная научно-практическая конференция. Владивосток, 1997; «Дни славянской письменности и культуры». Научно-практическая конференция. Владивосток, 1997; «Пятая дальневосточная конференция молодых историков». Владивосток, 1998; «Дни славянской письменности и культуры». Всероссийская научная конференция. Владивосток, 1998; «Россияне в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Сотрудничество на рубеже веков». Первая международно-практическая конференция. Владивосток, 1998; «Высшее образование на Дальнем Востоке: история, современность, будущее». Владивосток, 1998; «Философские аспекты культуры». Научно-практическая конференция. Комсомольск-на-Амуре,

-391998; «Научная конференция студентов и аспирантов ДВГУ». Владивосток, 1999.

СТРУКТУРА работы. Диссертация состоит из трех глав, введения и заключения. Список использованной литературы включает 267 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Жанр романа в творческом наследии Б. К. Зайцева"

Заключение

Романическое мышление Бориса Зайцева, как нам удалось выяснить, в динамике его творчества, в движении от романа к роману обретает масштабность, временную и пространственную развернутость, нарастает выход к онтологическим проблемам, связанным прежде всего с христианством как типом миросозерцания писателя. Главным предметом, центром построения романов Б. Зайцева является динамика личного сознания героя.

На первый план выходит герой, его внутреннее «я» и процесс становления его личности, обретения духовной опоры, связи с миром и историческим временем. Эта особенность позволяет говорить об органической вписанности романистики Б. Зайцева в ход развития романного жанра XX века, в котором «событийность заметно ослабляется, и на первый план выдвигается сознание героя» (244, 332).

Проанализировав романистику писателя, мы пришли к убеждению, что превалирующей жанровой модификацией в его романном творчестве является структура романа воспитания.

Романы «Дальний край» и «Голубая звезда» представляются начальным поиском романной структуры, первым выходом к вариантам романа воспитания. Историческое время еще сохраняет свою относительную стабильность. Герой дан без акцента на меняющееся историческое время, внимание сосредоточено на общей атмосфере жизни, на индивидуально-личностном ряде времени, связанном с постижением героем своего предназначения.

В «Золотом узоре» меняющееся историческое время врывается в жизнь героини, ставит ее в ситуацию самоопределения, выбора жизненной позиции. Развертывается процесс духовного становления героини, в который плотно вплетается ход исторического времени. В результате возникает полнокровная форма романа воспитания в ее наибольшей развитости.

Роман «Дом в Пасси» изображает героев в ситуации пережитого исторического разлома. Историческое время оказывается разрушительной, но и закаляющей силой. Обретение человеком духовной опоры -главный вопрос романистики Б. Зайцева и всего творчества писателя — наиболее остро поставлен в романе «Дом в Пасси». В нем структура романа воспитания осложняется признаками полифонической романной формы, в которой преобладает не «твердое» слово автора, а многоголосие персонажей.

В тетралогии «Путешествие Глеба», на наш взгляд, наиболее отчетливо обозначилась тенденция к жанровому синтезу. Именно здесь романное мышление Б. Зайцева достигает своей развернутости и глубины. Структура романа воспитания пронизывает все произведение и в начальных частях («Заря», «Тишина», «Юность») предстает в вариации романа-биографии (автобиографии). В последней части («Древо жизни») признаки романа воспитания сохраняются, но они органически сливаются с жанровыми признаками семейной хроники.

Таким образом, динамика романного мышления Б. Зайцева обретает свою масштабность, конструирует сложное жанровое образование, отличающееся синтетичностью.

Рассмотрев романистику Б. Зайцева как своеобразный идейно-художественный цикл, мы особое внимание сосредоточивали на типе героя как главном жанровом предмете.

В художественном мире Б. Зайцева основным типом героя является «становящийся» человек, чистый духовно, сосредоточенный на поисках нравственных ориентиров и своего предназначения. Герой Зайцева главным образом созерцатель, он не столько устремлен на переустройство мира, сколько на формирование гармонического состояния своей души. Таковы Петя («Дальний край»), Христофоров («Голубая Звез

- ПОда»), Наталья Николаевна и Маркел («Золотой узор»), Мельхиседек («Дом в Пасси»), Глеб («Путешествие Глеба»).

На первом плане для писателя осмысление мира и человека в нем. В романистике, как и во всем своем творчестве, Б. Зайцев утверждает приоритет общечеловеческих ценностей (любви, добра, красоты). Автор ищет основу гармонии между человеком и бытием и находит ее в христианстве. Нравственные заповеди христианства становятся опорой для героев Б. Зайцева.

Такое понимание мира и человека вводит творчество Б. Зайцева в общее направление литературы русского зарубежья с ее поисками духовной гармонии, стремлением к человеческому единению, соборности; духовному, нравственному просветленному началу, объединяющему личность с человечеством.

В. Ходасевич считал, что в литературе русской эмиграции «нет единого процесса развития, нет единой или хотя бы главенствующей темы: никакой закономерности вообще. Разрозненные, друг другу противоречащие течения, самые различные настроения, отдельные миры или мирки в сознании каждого писателя.»1

Эта мысль, по нашему мнению, ошибочна. Во всем объеме литературы русского зарубежья первой волны, как нам думается, явно проступает как основная проблема поисков гармонических отношений с миром, т.е. проблема гуманизма.

Для Бориса Зайцева поиски гармонии связаны с христианскими истинами, поэтому мотивы любви, всепрощения, покаяния, духовного служения людям - главные в его произведениях.

Голос писателя органично вливается в многоголосие прозы русского зарубежья, но в то же время романистика Бориса Зайцева выделяется неповторимым своеобразием. Связано это с особенностями художественной системы писателя.

1 Цит. по: Соколов А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов. М., 1991.С.8.

Определение художественной системы Бориса Зайцева - один из полемичных вопросов. Под художественной системой мы понимаем весь облик художественности, некую целостность, обладающую устойчивыми компонентами содержания и формы, устойчивыми связями между ними. Центром такой системы является художественный метод как способ художественного мышления, художественного видения жизни, реализованного в системе поэтических средств.

Мы полагаем, что раннее (доэмигрантское) творчество Б. Зайцева вырисовывается как импрессионистическое. Анализ произведений позволяет выявить следующие основные черты импрессионизма: ослабление фабулы, главенство динамики внутренней жизни героя, передача изменения его настроений, ощущений; стремление показать предмет в отрывочных, мгновенно фиксирующих каждое впечатление штрихах; фрагментарность повествования, неполное изображение событий; обилие пейзажных картин.

Постепенно в произведениях Б. Зайцева усиливается, нарастает глубина реалистического видения, усиливается психологизм, точность изображения духовного состояния героя, но импрессионистический компонент не исчезает, он продолжает существовать рядом с реалистическим.

Художественная система Б. Зайцева сохраняет основной принцип реализма - детерминированность изображения характеров, конкретику описания обстоятельств реальной жизни. В романах Б. Зайцева социально-исторический детерминизм сочетается с психологическим и естественно-природным. Импрессионистический подход Б. Зайцева к изображению характеров не означает, как считают многие, ломки художественных принципов реализма. Поэтому нам представляется в известной мере оправданным и открывающим перспективу дальнейшего исследования прозы Б. Зайцева определение его художественной системы как импрессионистический реализм.

Список научной литературыКонорева, Вера Николаевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Зайцев Б.К. Голубая звезда. М.: Моск.рабочий, 1989,- 576 с.

2. Зайцев Б.К. Далекое. М.: Советский писатель, 1991.-512 с.

3. Зайцев Б.К. Дальний край. М.: Современник, 1990. -671 с.

4. Зайцев Б.К. Древо жизни. Нью-Йорк, 1953. -205 с.

5. Зайцев Б.К. Земная печаль: Из шести книг.-Л.: Лениздат, 1990.- 496 с.

6. Зайцев Б.К. Золотой узор. СП Интерпринт, 1991. - 448 с.

7. Зайцев Б.К. Люди божьи. М, 1991.- 432 с.

8. Зайцев Б.К. Осенний свет. М.: Советский писатель, 1990. - 544 с.

9. Зайцев Б.К. Собрание сочинений: В 7 т. М.: Русская книга, 1999.

10. Зайцев Б.К. Сочинения: В 3 т. М.: Худож. лит.; ТЕРРА, 1993.

11. Зайцев Б.К. Странное путешествие. М.: Панорама, 1996.-576 с.

12. Зайцев Б.К. Улица святого Николая. М.: Худож лит., 1989.- 399 с.

13. Зайцев Б.К. Юность. Париж, 1950. - 246 с.

14. Берберова Н.Н. Биянкурские праздники. Рассказы в изгнании. М.: Изд-во имени Сабашниковых, 1997.- 464 с.

15. Берберова Н.Н. Курсив мой. М.: Согласие, 1996.-736с.

16. Бунин И.А. Жизнь Арсеньева // Бунин И.А. Собрание сочинений: В 6 T.T.5.-M.: ТЕРРА, 1996. .

17. Одоевцева И.В. На берегах Сены,- Париж, 1983.-С.495-502.

18. Осоргин М.А. Сивцев Вражек // Времена: Романы и автобиографическое повествование.-Екатеринбург: Сред.-Урал.кн.изд-во, 1992,608 с.

19. Ремизов A.M., Зайцев Б.К. Проза.- М.:Олимп, 1997.- 752 с.

20. Федорова Н. Семья // Роман-газета.-1992.-№ 10 (1184).- 96 с.

21. Абрамович А. Эстетизм и эротика // Образование.-1908.-№4.-С.73-108.

22. Агеносов В.В. Литература русского зарубежья (1918-1966).- М.: Терра. Спорт, 1998.- 542 с.

23. Адамович Г. А. Вклад русской эмиграции в мировую культуру. -Париж, 1961.

24. Адамович Г.А. Борис Зайцев // Адамович Г.А. Одиночество и свобода.- М.: Республика, 1996.-С.72-78.

25. Адрианов С. Критические наброски // Вестник Европы.-1913.-№10.-С.364-376.

26. Айхенвальд Ю.И. Борис Зайцев // Силуэты русских писателей: В 2т.Т.2- М.: ТЕРРА 1998.-С.133-144.

27. Алданов М.А. При чтении Тургенева // Современные записки.-1933.-№53.-С.412-417.

28. Александрова В. «Юность» Бориса Зайцева // Новый журнал.-1950.-№24,- С.295-297.

29. Александрова В. Художественная проза в эмиграции (Ольга Жигалова, Борис Пантелеймонов, Борис Зайцев) // Новый журнал.-1949.-№21.-С.297-300.

30. Алексеев А.Д. Литература русского зарубежья: Книги 1917-1940.Материалы к библиографии.-СПб.: Наука, 1993.- 200 с.

31. Анастасьев Н.А. Обновление традиции: Реализм XX века в противоборстве с модернизмом.-М.:Сов.писатель, 1984.-352 с.

32. Аничков Е.В. Борис Зайцев // Новый журнал для всех.-1910.-№17.-С.85-92.

33. Антон Крайний (З.Гиппиус). Тварное // Литературный дневник (1899-1907).-СПб, 1908.- С.383-388.

34. Аринина Л.М. Образ «трагической» Росии в произведениях Бориса Зайцева 20-х годов//В поисках гармонии (О творчестве Б.К.Зайцева).-Орел, 1998,- С.28-35.

35. Архим. Киприан Керн. Литература и жизнь. Б.К.Зайцев // Возрождение.- 1951 .-№ 17.-С. 158-163.

36. Атаманова Е.Н. Необычный взгляд на современность (Борис Зайцев о русских писателях) // Проблемы развития русской литературы XX века.-Хабаровск, 1996.-С.53-55.

37. Бабичева Ю.В. Литература в годы реакции // История русской литературы: В 4 Т.Т.4.-Л.: «Наука», 1983.-С.575-602.

38. Бараева Л.Н. Традиции житийной литературы в книге Б.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» // В поисках гармонии (О творчестве Б.К.Зайцева). Орел, 1998.-С.35-42.

39. Барметова И. Борис Зайцев: «Этюды о Пастернаке» // Октябрь.-1990.-№1.-С.192-198.

40. Бахрах А.В. Борис Зайцев. "Италия" // Новая русская книга.-1923.-№3-4.-С. 19-20.

41. Бахрах А.В. Зайцев и Италия // Бахрах А. По памяти, по записям: Лит. потреты.- Париж, 1980.-С.33-37.

42. Бахтин М.М. Роман воспитания и его значение в истории реализма // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества.- М.: Искусство, 1979.-С.188-204.

43. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе//Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики.-М., 1975.-С.234-407.

44. Бахтин М.М. Эпос и роман (О методологии исследования романа) // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики.-М., 1975.-С.447-483.

45. Белинский В.Г. Разделение поэзии на роды и виды // Белинский В.Г. Сочинения: В 9 т.Т.З.- М.:Худож.лит., 1978.-С.294-350.

46. Берберова Н.Н. Борис Зайцев. «Жуковский» // Новый журнал.-1952.-№28.- С.298-299.

47. Берсенева М.С. Религиозная составляющая социокультурной компетенции студентов-филологов (Работа с текстами И.С.Шмелева и

48. Б.К.Зайцева в аудитории иностранных студентов) // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе. Тверь, 1999.- С.14-15.

49. Библиография русской зарубежной литературы (1918-1968):В2т./Сост.Л.А. Фостер. Бостон, 1970.- 1374 с.

50. Бицилли П.М. Борис Зайцев. «Жизнь Тургенева» // Современные записки.-1932.-№48.- С.475-477.

51. Бицилли П.М. Борис Зайцев. «Путешествие Глеба» // Русские за-писки.-1938.-№5,- С. 198-199.

52. Бочаров С.Г. Из русского зарубежного литературоведения // Вопросы литературы,-1989.-№11.-С. 106-108.

53. Брюсов В.Я. Борис Зайцев. Рассказы. Изд-во «Шиповник». Спб.1906 // Золотое руно.-1907.- № 1 .-С.77-78.

54. Вейдле В.В. 85-летие Б.К. Зайцева // Возрождение,- 196в.- №174. -С.141-142.

55. Вейдле В.В. О тех, кого уж нет. Воспоминания. Мысли о литературе // Новый журнал.-1993 .-№ 192-193.-С.313-424.

56. Вейдле В.В. Русский писатель: К восьмидесятилетию Б.К. Зайцева // Вестник РСХД,-1961 .-№60.-С. 1 -3.

57. Великая Н.И. Воскреснуть, вернуться в Россию. Проза русского зарубежья: Учебное пособие. Владивосток: Изд-во Дальневост. Унта, 1996,- 68 с.

58. Великая Н.И. Жанровая модификация мемуаристики русского зарубежья // Изучение русского языка и русской культуры в странах АТР.- Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1999.-С.375-389.

59. Великая Н.И. Категория жанра в современном литературоведении // Великая Н.И. Роман-эпопея: испытание временем. Проблема жанрового синтеза. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1992.-С.3-24.

60. Волжский. Литературные заметки. О рассказах гг. Б. Зайцева и М. Арцыбашева // Вопросы жизни,-1905.-№ 1 .-С.272-291.- 17660. Волков Е.М. Импрессионизм как литературное явление // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева). Орел, 1998.-С.70-73.

61. Волков И.Ф. Теория литературы. М.: Просвещение, 1995.-256 с.

62. Вологина О.В. Борис Зайцев. Литературный портрет Леонида Андреева // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева). Орел, 1998.-С.54-59.

63. Воропаева Е.В. «Афон» Бориса Зайцева // Литературная учеба.-1990.-№4-С.32-35.

64. Воропаева Е.В. «Мы Россию даже мало знали.» // Прометей. Т. 16.-М.:Мол.гвардия, 1990.-С.З 70-372.

65. Воропаева Е.В. Всепрощающая даль // Литературное обозрение.-1989.-№12.-С.89-90.

66. Воропаева Е.В. Жизнь и творчество Бориса Зайцева // Зайцев Б.К. Сочинения: В Зт.ТЛ.- М.: Худож. лит., 1993.-С.5-47.

67. Воропаева Е.В. Зайцев Б.К. // Русские писатели. 18001917 :Биограф.словарь.Т.2 :Г-К/Гл.ред.П. А.Николаев.-М. :Болыная Российская энциклопедия, 1992.-С.309-313.

68. Г.А.(Алексеев Г.). Борис Зайцев. Дальний край // Новая русская книга.-1922.-№9.-СЛ 5-16.

69. Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр.- М.: Просвещение, 1968.

70. Гизетти А. Борис Зайцев. «Земная печаль» // Ежемесячный журнал.-1916.-№7-8.-С.357-359.

71. Гиппиус З.Н. Борис Зайцев. «Преподобный Сергий Радонежский» // Современные записки,-1925.-№25.-С.545-547.

72. Глушкова Н.Б. «Мой вечный спутник. .»(0 восприятии образа Данте Б.К. Зайцевым) // Проблемы эволюции русской литературы XX века. Третьи Шешуковские чтения: Материалы межвузовской научной конференции. Выпуск 5.-М.:МПГУ, 1998.-С.72-73.

73. Глушкова Н.Б. Паломнические «хожения» Б.К. Зайцева: особенности жанра. Дис. на соиск. ст. канд. филол. наук. М., 1999.- 197с.

74. Голиков В.Г. Литература за полгода // Вестник знания.-1915.-№1.-С. 82-93.

75. Голиков В.Г. О бодром и усталом // Вестник знания.-1915.-№2.-С.161-167.; №3.-С.235-246.

76. Горбов Д. Мертвая красота и живучее безобразие // Красная новь,-1926.-№7.-С.234-245.

77. Горбов Я.Н. «Тихие зори» Бориса Зайцева // Возрождение.- 1962.-№121.-С.142-145.

78. Горбов Я.Н. «Далекое» Бориса Зайцева // Возрождение.-1965.-№167.-С. 144-150.

79. Горбов Я.Н. «Москва» Бориса Зайцева // Возрождение.-1961.-№110.-С.144-151.

80. Горбов Я.Н. «Река времен» Бориса Зайцева // Возрождение.-1965.-№163.-С.144-146.

81. Горбов Я.Н. «Река времен» Бориса Зайцева // Возрождение.-1968.-№204.-С.139-144.

82. Горковенко А.Е. «Преподобный Сергий Радонежский» Б.Зайцева. Прочтение XX века // Славянская культура: Традиции и современность,-Чита, 1995.-С.30-33.

83. Горнфельд А.Г. Лирика космоса // Книги и люди. Литературные бе-седыЛ.СПб., 1908.-С. 13-21.

84. Горская А. Чествование Бориса Зайцева // Возрождение. 1966. -№171.-С.140-141.

85. Гофман М. Русская литература в эмиграции // Возрождение.-1957.-№70.-С.5-20.

86. Грибановский П. Б.К. Зайцев (Обзор творчества) // Русская литература в эмиграции. Сб. статей под ред. Н.П. Полторацкого.- Питтс-бург, 1972.-С.133-150.

87. Грибановский П. Борис Зайцев о монастырях // Вестник РХД,-1976.-№117.-С.70-79.

88. Гришечкина Н.П. А. Чехов и Б. Зайцев: чеховские традиции в русском неореализме // Тезисы докладов на XLII научно-методической конференции преподавателей и студентов «Университетская наука -региону»,- Ставрополь: Изд-во СГУ, 1997.-С.47-51.

89. Дальние берега: Портреты писателей эмиграции / Сост., авт. пре-дисл. и коммент. В. Крейд.- М.: Республика, 1994.-383с.90. «Дальний край» Б.Зайцева // Бюллетени литературы и жизни.-1913.-№1 -С. 19-23.

90. Дейч Е.К. Из воспоминаний о Борисе Зайцеве // Арбатский архив. -М.: «Тверская, 13», 1997.-С.322-325.

91. Драгунова Ю.А. "Величие незаметности" в творчестве Б.К. Зайцева // Гуманитарные проблемы глазами молодых.Неделя науки-95.Материалы конференции молодых ученых Орловского педунив-ерситета.Выпуск 3.-Орел:ОГПУ, 1995.-С.40-46.

92. Драгунова Ю.А. Нигилизм и нигилисты в творчестве Б. Зайцева // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева). Орел, 1998.-С. 1721.

93. Драгунова Ю.А. Проза Б.К. Зайцева 1901-1922 годов. Дис. на соиск. ст. канд. филол. наук. Тверь, 1997.- 236 с.

94. Другие берега: Литература русского зарубежья / Материал в помощь библиотекарю.-М., 1991.

95. Дякина А.А. Русская идея у Б. Зайцева и С. Булгакова // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева). Орел,1998.-С.91-92.

96. Ершов П. Борис Зайцев. «Чехов» // Новый журнал.-1954.-№39.-С.284-286.

97. Жукова Н.Н. Проблема становления творческой личности в художественных биографиях Б.К. Зайцева. Дис. на соиск. ст. канд. филол. наук. М., 1993.- 204 с.

98. Завалишин Вяч. Борис Зайцев (К восьмидесятилетию) // Новый журнал.-1961 .-№63 .-С .137-145.

99. Завалишин Вяч. Вступление // Борис Зайцев. Избранное. Нью-Йорк, 1973.-С.5-6.

100. Завгородняя Н.И. Образ художника в беллетризованных биографиях Б.К. Зайцева «Жизнь Тургенева», «Жуковский», «Чехов». Дис. на соиск. ст. канд. филол. наук. Самара, 1997.- 181 с.

101. Зайцев Б.К.: Библиография / Сост. Р. Герра. Париж, 1982. - 167с.

102. Захарова В.Т. Автобиографическая тетралогия Б.К. Зайцева «Путешествие Глеба»: к вопросу о жанровом своеобразии // Очерки литературы русского зарубежья. Выпуск I. Межвузовский сборник научных трудов. М., 1997.-С. 17-29.

103. Захарова В.Т. Импрессионистические тенденции в русской прозе начала XX века. Дис. на соиск. ст. докт. филол. наук. М., 1995.-363с.

104. Захарова В.Т. Лирические медитации Б. Зайцева («Тихие зори») // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева).- Орел, 1998.-С.3-8.

105. Зеньковский В.В. Религиозные темы в творчестве Б.К. Зайцева (К пятидесятилетию литературной деятельности) // Вестник РСХД,-1952.-№1.-С. 18-24.

106. Иванов Г. Борис Зайцев. «Золотой узор» // Ремизов A.M., Зайцев Б.К. Проза,- М.: Олимп, 1997.-С.688-690.

107. Иванов-Разумник Р.В. Литература и общественность. Дальний край (О романах и рассказах Бориса Зайцева) // 3аветы.-1913.-№6.-С.222-233.

108. Иезуитова Л.А. В мире Бориса Зайцева // Зайцев Б.К. Земная печаль: Из шести книг.- Л.: Лениздат, 1990.-С.5-16.

109. Иезуитова Л.А. Реалистическая литература 1890-1907 годов// История русской литературы: В 4 т.Т.4 Л.: «Наука», 1983.С.233-268.

110. Из переписки арх. Иоанна (Шаховского) с Борисом Зайцевым. // Русский альманах. Париж, 1981.-С.236-249.

111. Интервью Б.К. Зайцева Ренэ Герра // Русский альманах. Париж, 1981.-С.456-474.

112. ИЗ. Казак В. Борис Зайцев // Лексикон русской литературы XX века. -М., 1996.-С.147-148.

113. Калганникова И.Ю. Интерпретация русского мифа об Италии в цикле «Далекое» Б.К. Зайцева // Культура и текст. Выпуск 1.Ч.Н.СП6.- Барнаул, 1997.-С.73-74.

114. Калганникова И.Ю., Шарафадина К.И. Феномен русского национального быта как проблема ранней прозы Евгения Замятина и Бориса Зайцева // Творческое наследие Евгения Замятина: взгляд из сегодня. В 6-ти кн.Кн.4.-Тамбов: Изд-во ТГУ, 1997.-С.133-139.

115. Камильянова Ю.М. Типы сюжетного повествования в прозе Б. Зайцева 1900-1920-х гг. Автореф. дис. на соиск. ст. канд. филол. наук. Екатеринбург, 1998.

116. Кашпур О.А. Жанр литературного портрета в творчестве Б.К. Зайцева. Автореф. дис. на соиск. ст. канд. филол. наук. М.,1995.

117. Кашпур О.А. История сердца. Б.К. Зайцев. «Жизнь Тургенева» // Литература в школе.- 1995.- №3.-С.52-56.

118. Келдыш В.А. Русский реализм начала XX века. М.:Наука, 1975.279 с.

119. Климова Г.П. Своеобразие цветописи ранней прозы Б.К. Зайцева // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева).- Орел, 1998.-С.9-10.

120. Коган П.С. Борис Зайцев // Критический альманах.- М., 1910.- кн.2.-С.17-24.

121. Кожинов В.В. Происхождение романа. М., Сов. писатель. 1963.-440с.

122. Колобаева JI.А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX-XX вв.- М.: Изд-во МГУ, 1990.-336 с.

123. Колтоновская Е.А. Зайцев Б.К. // Новый энциклопедический словарь. 18т. Издатели: Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. С.-Петербург.б/г.-С.114-115.

124. Колтоновская Е.А. Борис Зайцев // Русская литература XX века 1890-1910.под ред. проф. С.А. Венгерова. Кн.8.-М., 1916.-С.67-80.

125. Колтоновская Е.А. Толстовский «уход» у Зайцева // Бюллетени литературы и жизни.-1912.-№9.-С.365-367.

126. Комарович В. Борис Зайцев. «Тихие зори» // Современный мир.-1916.-№11.-С. 134-135.

127. Копыстянская Н.Ф. Понятие «жанра» в его устойчивом и изменяемом // Контекст-198в.- М., 1987.

128. Коробка Н.И. Б. Зайцев. Критический этюд // Вестник Европы.-1914.-№9.-С.295-315.

129. Краснова Л.В. Соловьевские мотивы в творчестве Бориса Зайцева // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева). Орел, 1998.-С.100-108.

130. Краснянский В.В. Словоупотребление и поэтика Бориса Зайцева // Язык как творчество.- М., 1996.-С.261-267.

131. Крутикова Л.В. Реалистическая проза 1910-х годов (рассказ и по-весть)//Судьбы русского реализма начала XX века /Под ред. К.Д. Муратовой. Л.: Наука, 1972.-С. 164-227.

132. Крыжицкий С. Разговоры с Б. Зайцевым // Новый журнал.-1983.-№150.-С.191-200

133. Кторова А. Потерянные россияне. М., 1996.-148с.

134. Куделько Н.А. О типе «земляных людей» в прозе Б.К. Зайцева 19011922 годов (к проблеме типологии характеров) // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева). Орел, 1998.-С. 11-17.

135. Кульман Н.К. Борис Зайцев. «Валаам» // Современные записки.-1936.-№62.-С.441-443.

136. Культурное наследие российской эмиграции: 1917-1940.В двух книгах / Под общей ред. акад. Е.П. Челышева и проф. Д.М. Шаховского. М., Наследие, 1994.

137. Курамжина И. «.Да не потонет личность человеческая в движениях народных» // Зайцев Б.К. Странное путешествие.- М.: Панорама, 1996.-С.5-18.

138. Кургинян М.С. Человек в литературе XX века.- М.: Наука, 1989.248 с.

139. Лаврецкий А. Борис Зайцев (Мотивы раннего творчества) // Наши дни.-1915.-№3.-С.12-14.

140. Лейдерман Н.Л. К определению сущности категории «жанр»//Жанр и композиция произведения. Сб. Вып.3.-Калининград, 1976.

141. Литература русского зарубежья. Антология: В 6т.-М., 1990 1997.

142. Литература русского зарубежья возвращается на родину: Выборочный указатель публикаций 1986-1990.Выпуск 1.Часть 1.-М., Рудо-мино, 1993.

143. Ло Гатто Э. Борис Зайцев // Зайцев Б.К. Собрание сочинений: В 5 т. Т.З.- М.: Русская книга, 1999.-С.545-552.

144. Лосский Н.О. Преподобные Сергий Радонежский и Серафим Саровский (По поводу книги Б. Зайцева и книги В. Ильина) // Путь.-1926.-№2.-С. 153-156.

145. Лукъянцева И.И. Ранний Б. Зайцев в зеркале критики // Тезисы докладов на XLII научно-методической конференции преподавателей и студентов «Университетская наука-региону».- Ставрополь: Изд-во СГУ, 1997.-С.44-46.

146. Львов-Рогачевский В.Л. Тихий Петя о бурной эпохе // Современник.-! 913.-кн.9.Спб.-С.327-335.

147. Любомудров A.M. «Живое, светлое бытие.» Мир Божий в книгах Бориса Зайцева // Русский крест. Сборник статей.- Санкт-Петербург, 1994.-С.69-73.

148. Любомудров A.M. Апология веры в романе Б. Зайцева «Дом в Пасси» //В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева). Орел, 1998.-С.43-49.

149. Любомудров A.M. Зайцев Б.К. // Русские писатели, XX век. Био-библиогр. слов. В 2ч.Ч.1.-М.: Просвещение, 1998.-С.504-509.

150. Любомудров A.M. Книга Бориса Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» //Русская литература.-1991.-№3.-С. 112-121.

151. Любомудров A.M. Монастырские паломничества Бориса Зайцева // Русская литература.-1995.-№1.-С. 137-158.

152. Любомудров A.M. На родине Бориса Зайцева // Русская литература.-1998.-№4.-С.23 8-239.

153. Любомудров A.M. Святая Русь Бориса Зайцева // Зайцев Б.К. Собрание сочинений: В. 5 т. Т. 7 (доп.).- М.: Русская книга, 2000.-С.3-21.

154. Мейер Г.А. Борис Зайцев о Чехове // Возрождение.-1954.-№35.-С. 165-169.

155. Миронова М.Г. «Пары» в творчестве Б. Зайцева // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева). Орел, 1998.-С.21-28.

156. Мирюшкин В.Д. Христианские идеи в рассказе «Алексей Божий человек» Б. Зайцева // Историко-археологический альманах. Вып.2.-Армавир, Москва 1996.-С.225-227.

157. Митасова Т.И. Типологические параллели творчества Б. Зайцева и Б. Пастернака: к постановке проблемы // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева). Орел, 1998.-С.97-100.

158. Михайлов О.Н. Зайцев // Литература русского зарубежья, 19201940,- Вып. 2.- М.: ИМЛИ, «Наследие», 1999.-С.31-50.

159. Михайлов О.Н. К истории одной дружбы. И. Бунин и Б. Зайцев // Российский литературоведческий журнал.-1994.-№4.-С.68-72.

160. Михайлов О.Н. Литература русского зарубежья.- М.: Просвещение, 1995.-432 с.

161. Михайлов О.Н. О Борисе Константиновиче Зайцеве // Подъем.-1989.-№6.-С.151-167.

162. Михеичева Е.А. Жанр литературного портрета в творчестве Б.К. Зайцева // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева). Орел, 1998.-С.49-53.

163. Морозов М. Старосветский мистик (Творчество Бориса Зайцева) П Литературный распад. Кн. вторая. С.-Петербург, 1909.-С.120-143.

164. Мочульский К.В. Б.К. Зайцев // Ремизов A.M., Зайцев Б.К. Проза.-М.: Олимп, 1997.- С.682-684.

165. Мочульский К.В. Борис Зайцев. «Путешествие Глеба» // Современные записки.- 1937.-№64.-С.461-463.

166. Муратова К.Д. Реализм нового времени в оценке критики 1910-х годов Н Судьбы русского реализма начала XX века / Под ред. К.Д. Муратовой. Л.: Наука, 1972.-С.135-163.

167. Муратова К.Д. Роман 1910-х годов. Семейные хроники II Судьбы русского реализма начала XX века / Под ред. К.Д. Муратовой. -Л.: Наука, 1972.-С.97-134.

168. Назарова Л.Н. Б. Зайцев «Земная печаль» // Нева.-1991.-№1.-СД77.

169. Назарова Л.Н. Б.К. Зайцев о русских писателях // Русская литература.-1989.-№1 .-С. 193-206.

170. Назарова JI.H. И.С. Тургенев в неизданных письмах Б.К. Зайцева // И.С. Тургенев: Проблемы мировоззрения и творчества: Сб. науч. тр./Калм. Ун-т.- Элиста, 1986.-С.164-172.

171. Назарова Л.Н. О книге Б.К. Зайцева «Жизнь Тургенева» // И.С. Тургенев и русская литература. Научные труды. Т. 217. Курск, 1982.-СЛ 49-157.

172. Осипов С.Н. Долгая жизнь Бориса Зайцева // Зайцев Б.К. Люди божьи.-М., 1991.-С.З-8.

173. Осоргин М.А. Борис Зайцев // Новая русская книга.-1923.-№3-4.~ С.8-9.

174. Осоргин М.А. Борис Зайцев. «Улица Св.Николая» // Современные записки,- 1924.-№18,- С.434-435.

175. Отзыв о рассказах Б.К.Зайцева, изд. товариществом «Шиповник».-Живая мысль,- 1907.-№4.-ОР ИМЛИ. фонд 245, опись 1, ед.хр.15.

176. Оцуп Н.А. Борис Зайцев. «Странное путешествие» // Современные записки.-1928.-С.528-531.

177. Пискунов В.М. Чистый ритм Мнемозины. О мемуарах и мемуаристах русского зарубежья // Литературное обозрение.-1990.-№10,-С.21-31.

178. Плетнев Р.В. О «Далеком» Бориса Зайцева // Новый журнал.-1966.-№83.-С.294-296.

179. Полонский В.П. Б. Зайцев «Рассказы» // Бюллетени литературы и жизни за 1911-1912 годы. Т.И.М.,1912.

180. Полонский Вяч. Борис Зайцев. "Земная печаль"// Летопись,-1916.-№9.-С.312-314.

181. Полонский Вяч. Творчество Бориса Зайцева // Новая жизнь,-1915.-№4.-С.151-157.

182. Полякова М.А. Лирическая проза И.А. Бунина и Б.К. Зайцева (конец 1890-х-1990-е годы) // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года). Межвузовский сборник научных трудов, Ленинград, 198 5.-С. 101-111.

183. Попов Р.Н. Символика слова чаша в повести Б. Зайцева «Аграфена» // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева).- Орел, 1998.-С.10-11.

184. Примочкина Н.Н. Борис Зайцев и Максим Горький: история духовного противостояния // Известия АН. Серия литературы и языка, 1998.- т. 57.-№5.- С.45-50.

185. Проблема личности в искусстве XX века // Личность в XX столетии: Анализ буржуазных теорий. М.Мысль, 1979.-С.182-227.

186. Прозоров Ю.М. Предисловие к книге Б. Зайцева «Жуковский» // Русская литература,-1988.-№2.-С. 103-107.

187. Прокопов Т.Ф. Борис Зайцев в эмиграции // Зайцев Б.К. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 2.- М.: Русская книга, 1999.-С.3-26.

188. Прокопов Т.Ф. Борис Зайцев: вехи судьбы // Зайцев Б.К. Дальний край,- М.: Современник, 1990.-С.5-24.

189. Прокопов Т.Ф. Борис Зайцев: судьба и творчество // Зайцев Б.К. Осенний свет,- М.: Советский писатель, 1990.-С.6-30.

190. Прокопов Т.Ф. Восторги и скорби поэта прозы. Мемуарно-биографические книги Бориса Зайцева // Зайцев Б.К. Далекое.- М.: Советский писатель, 1991.-С.3-14.

191. Прокопов Т.Ф. Книга-исповедь // Зайцев Б.К. Золотой узор: Роман, повести. СП Интерпринт, 1991.-С.5-12.

192. Прокопов Т.Ф. Легкозвонный стебель. Лиризм Б.К. Зайцева как эстетический феномен // Зайцев Б.К. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 3.-М.: Русская книга, 1999.-С.З-11.

193. Прокопов Т.Ф. Память всеотзывного сердца. Мемуарная проза Бориса Зайцева // Зайцев Б.К. Собрание сочинений: В 5 т. Т.6 (доп.).-М.: Русская книга, 1999.-С.З-10.

194. Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919-1939.Пер. с англ. / Предисл. О. Казниной.-М.'Прогресс-Академия, 1994.-296 с.

195. Ржевский Л. Тема о непреходящем //Мосты.-1961.-№7.-С.34-40.

196. Романенко А.Д. Земные странствия Бориса Зайцева // Зайцев Б.К. Голубая звезда.- М.: Моск. Рабочий, 1989.-С.5-31.

197. Ростова О. Свет голубой Веги (Парижский репортаж из архива русского писателя) // Арбатский архив.- М.: «Тверская, 13», 1997.-С.318-322.

198. Русская литература в эмиграции. Сб.ст.под ред. Н. Полторацкого.-Питтсбург, 1972.

199. Русское зарубежье: Указ.лит.Вып.1,2./Сост. Л.И. Филиппова; отв.ред. А.П. Семенов.Якутск: Изд-во Якут.ун-та, 1993-1994.-428 с.

200. Рындина Л.Д. Борис Зайцев. «Тихие зори» // Мосты.-№9.-1962.-С.365-367.

201. Савельев С. Борис Зайцев. «Москва» // Современные записки.-1939.-№69.-С.391-393.

202. Сваровская А.С. Житийные традиции в прозе Б.К. Зайцева // Проблемы литературных жанров.-Томск:Изд-во ТГУ, 1990.-С. 113-115.

203. Семенов Тян-Шанский А. Светлой памяти Б.К. Зайцева // Вестник РСХД.-1971.-№101-102.-С.318-321.

204. Сливицкая О.В. Реалистическая проза 1910-х годов И История русской литературы: В 4т.Т.4.-Л.: «Наука», 1983.С.603-634.- 188210. Слизской А. Из новейшей художественной литературы // Возрождение.-1 953 ,-№29.-С. 176-182.

205. Смирнова J1.A. Русская литература конца XIX начала XX века.-М.: Просвещение, 1993.-383 с.

206. Смоленский Влад. А. Мысли о Чехове // Вестник РСХД.-1955.-№37.-С.38-40.

207. Соболев Ю.В. Борис Зайцев // Лебедь.-1908.-№4.-С.39-47.

208. Соболев Ю.В. Борис Зайцев. (Опыт критико-биографической характеристики) // Путь.-1913."№8.-С.33-37.

209. Соколов А.Г. История русской литературы конца XIX-начала XX века: Учеб.-4-е изд., доп. и перераб,- М.: Высш. шк.; Изд. центр Академия, 1999.-432 с.

210. Соколов А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов." М.: Изд-во МГУ, 1991.-184 с.

211. Сомова С.В. «Традиционное» и «свое» в повести Б. Зайцева «Агра-фена» // Филологические записки. Воронеж, 1997.-С.97-104.

212. Сомова С.В. Поэтика сюжета прозы Б. Зайцева (рассказы и повести 1901-1929 гг.). Автореф. дис. на соиск. ст. канд. филол. наук, Самара, 1998.

213. Ставицкий А.В. Валаам И. Шмелева и Б. Зайцева (о жанровом содержании «Путевого очерка») // Проблемы литературных жанров.-Томск: Изд-во ТГУ, 1990.-С. 111-113.

214. Степун Ф.А. Борис Зайцев. «Анна» // Современные записки.-1930.-№41.-С.520-522.

215. Степун Ф.А. Борису Константиновичу Зайцеву к его восьмидесятилетию // Степун Ф.А. Встречи. - М.: «Аграф», 1998.-С. 182-197.

216. Струве Г.П. Русская литература в изгнании. Нью-Йорк, 1956.

217. Струве Н.А. Писатель-праведник памяти Б.К. Зайцева // Вестник РСХД,-1971.-№101-102.-С.317-318.

218. Таубер E.J1. Борис Зайцев. «Река времен» // Новый журнал. 1969. -№94,- С.274-277.

219. Таубер E.J1. Борис Зайцев. «Тихие зори». Избранные рассказы. Мюнхен, 1961 //Новый журнал.-1962.-№67.-С.271-276.

220. Таубер E.J1. В пути находящиеся (О творчестве Бориса Зайцева) // Грани.-1957.-№33.-С. 152-163.

221. Терапиано Ю. «Древо жизни» // Русская мысль.- 5 окт. 1972 г.-РЦГАЛИ.ф.1623.о.1.ед.хр.30.

222. Терапиано Ю. Б.К. Зайцев // Русская мысль.- 10 фев. 1972 г.-№2881.- РЦГАЛИ, ф.1623, оп.1, ед.хр. 30.

223. Толмачев В.М. Борис Зайцев II Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1990)/Т. 1. Писатели русского зарубежья-М.:РОССПЭН, 1997.-С.169-172.

224. Толмачев В.М. Зайцев Б.К. // Русское Зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века: Энциклоп. биогр. словарь. М., 1997.-С.240-243.

225. Толмачев В.М. От жизни к житию: логика писательской судьбы Б. Зайцева // Российский литературоведческий журнал.-1994.-№4.-С.73-89.

226. Топорков А. О новом реализме и о Борисе Зайцеве II Золотое руно.-1907.-№10.-С.46-49.

227. Трубецкой Ю.П. Из творчества Б.К. Зайцева II Возрождение.-1952.-№21.-0.184-185.

228. Трубина Л.А. Русская литература XX века.-М. :Флинта:Наука, 1999.-336с.

229. Тхоржевский И.И. Русская литература. Париж, 1950.-С.511-546.

230. Тхоржевский И.И. Борис Зайцев. Памяти ушедших // Возрождение.-1951.-№15.-С. 173-175.

231. Тюхова Е.В. Чеховское в рассказе Б.К. Зайцева «Сестра» // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева).- Орел, 1998.-С.73-81.

232. Ульянов Н.И. Литературные эссе. Б.К. Зайцев (к 80-летнему юбилею) // Русская литература.-1991.-№2.-С.73-77.

233. Утехин Н.П. Жанры эпической прозы. Л.: Наука, 1982. -185 с.

234. Федоров Н.Н. Б.К. Зайцев. «Чехов» // Опыты.-1955.-кн.5.- С.99.

235. Федотов Г.П. Борис Зайцев. «Афон»// Современные записки.-1930.-№41.-С.537-540.

236. Федякин С. Оживающее предание (О прозе A.M. Ремизова и Б.К. Зайцева) // Ремизов A.M., Зайцев Б.К. Проза.- М.: Олимп, 1997.-С.5-14.

237. Фоминых Т.Н. Первая мировая война в прозе русского зарубежья 20-30-х годов. М.: Прометей, 1997.-162с.

238. Хализев В.Е. Теория литературы. Учеб.2-е изд. М.: Высш.шк., 2000.-398 с.

239. Цетлин М.О. Борис Зайцев. «Дом в Пасси» // Современные записки.- 1935. -№59.-С.473-475.

240. Цетлин М.О. Борис Зайцев. «Золотой узор» // Современные записки.- 1926.-№28.-С.473-474.

241. Чернец Л.В. Литературные жанры (Проблемы типологии и поэти-ки).-М., 1982.-182с.

242. Черников А.П. «Поэт в прозе». Творческий портрет Бориса Зайцева //Зайцев Б.К. Атлантида. Калуга, 1996.-С.5-30.

243. Чуковский К.И. Поэзия косности // Чуковский К.И. Собрание сочинений в 6-ти томах. Т.6.- М.: «Худож. лит.», 1969. -С.318-331.

244. Чулков Г.И. Оправдание земли// Чулков Г.П. Статьи 1905-1911 гг. СПб, 1912.-С.54-60.

245. Шайкин А.А. Сергий Радонежский и его жизнеописатели Епифаний Премудрый и Борис Зайцев // В поисках гармонии (О творчестве Б.К. Зайцева). Орел, 1998.-С.59-64.

246. Шаховская З.А. Б.К. Зайцев // Шаховская З.А. В поисках Набокова. Отражения.- М.: Книга, 1991.-С.263-267.

247. Шиляева А.С. Б.К. Зайцев // Новый журнал.-1972.-№106.-С.280-283.

248. Шиляева А.С. Борис Зайцев и его беллетризованные биографии.-Нью-Йорк, 1971.-175 с.

249. Шиляева А.С. Борис Зайцев. «Река времен» //Новый журнал.-1969.-№95.-С.278-282.

250. Шиляева А.С. Жизненный и творческий путь Б.К. Зайцева: К девяностолетию писателя // Записки Русской Академической Группы в США.-1970.-Т.4.-С.93-106.

251. Шкловский В. О теории прозы. М.: Сов.писатель, 1983.-384 с.

252. Шмидт С.О. Арбат в истории и культуре России // Арбатский архив. -М.: «Тверская, 13», 1997.-С. 17-121.

253. Щедрина Н.М. Литература русского зарубежья (Историческая проза Б. Зайцева, Д. Мережковского, В. Ходасевича, М. Алданова, А. Солженицына, В. Максимова): Методическое пособие / Башк. ин-т повыш. квалиф. раб-в образ-я. Уфа, 1994.-60с.

254. Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии 19-20 веков.-М.: Сов.писатель, 1988.-416 с.

255. Эсалнек А.Я. Внутрижанровая типология и пути ее изучения.-М.: Изд-воМГУ, 1985.

256. Юркина Л.А. Зайцев Б.К. // Русские писатели. Биобиблиогр. слов. В 2ч..Ч.1.-М.:Просвещение, 1990.-С.312-314.

257. Яновский B.C. Борис Зайцев. «Москва» // Русские записки.-1939.-№16.-С.200-201.

258. Яркова А.В. Жанр литературного портрета в творчестве М. Горького и Б. Зайцева (Очерки о Л. Андрееве)//Максим Горький и XX век. Горьковские чтения. 1997.-Нижний Новгород, 1998.-С.232-236.