автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Жанр стихотворного изречения в творчестве И.В. Гете

Полный текст автореферата диссертации по теме "Жанр стихотворного изречения в творчестве И.В. Гете"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Бурмистрова Елизавета Валериевна

ЖАНР СТИХОТВОРНОГО ИЗРЕЧЕНИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ И. В. ГЕТЕ

Специальность 10.01.03. - литература народов стран зарубежья (литературы народов Европы, Америки, Австралии)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

ртт1

Санкт-Петербург 2009

003462394

Работа выполнена на кафедре истории зарубежных литератур факультета филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук, доцент Полубояринова Лариса Николаевна

доктор филологических наук, профессор Жеребин Алексей Иосифович

кандидат филологических наук Елисеева Александра Владимировна

Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н. А. Добролюбова

Защита состоится «А _ марта_ 2009 года в часов на заседании

совета Д 212.232.26 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 11, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета по адресу: 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7/9.

Автореферат разослан « » сЬш^лА2009 года

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат филологических наук, доцент^-----С. Д. Титаренко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Стихотворная афористика занимает значительное место в творчестве Иоганна Вольфганга Гете (1749-1832). Классиком немецкой литературы было создано около тысячи афористических стихотворений, что составляет одну шестую часть от всей его лирики. Среди них - цикл "Венецианские эпиграммы" («Venezianische Epigramme», 1796), циклы «Бог, душа и мир» («Gott, Gemüt und Welt», 1815) и «Sprichwörtlich» (1815), «Книга Изречений» («Buch der Sprüche») из сборника «Западно-восточный диван» («West-östlicher Diván», 1819), «Кроткие ксении» («Zahme Xenien», 1820-1827). Из произведений малой прозы Гете, которые можно обозначить как афористику, наиболее значительными являются «Максимы и рефлексии» («Maximen und Reflexionen», 1833), глава «Из дневника Оттилии» (роман «Избирательное сродство» - «Die Wahlverwandtschaften», 1809), фрагменты «Размышления в духе странников» и «Из архива Макарии» (роман «Годы странствий Вильгельма Мейстера» -«Wilhekh Meisters Wandeijahre», 1821).

Общепринятым является мнение, что Гете обратился к стихотворной афористике уже в поздний период своего творчества, как к жанру, наиболее подходящему для формулирования жизненных наблюдений. Некоторые исследователи считают возможным в этой связи говорить об ослаблении лирического дара поэта. В действительности же тенденция к афористичности характерна для поэтического стиля Гете в целом: достаточно вспомнить его раннюю лирику или реплики Мефистофеля из второй части «Фауста».

Говоря об афористических стихотворениях Гете, нельзя не отметить, что они крайне разнообразны как по тематике, так и по форме. Поэтому весьма сложно выделить некие общие черты, свойственные данной группе текстов. Трудности возникают, в первую очередь, при попытке четкого определения жанра. Сам автор мог уже в заглавии указывать на то, в каком жанре написаны стихотворения (например, «Венецианские эпиграммы» («Venezianische Epigramme»), либо давать подчеркнуто нечеткую, размытую жанровую характеристику («Sprichwörtlich», «Epigrammatisch»), либо вовсе не давать никакого обозначения жанра («Gott, Gemüt und Welt»)). Если мы обратимся к источникам (прежде всего, письмам и дневниковым записям Гете), в которых можно обнаружить, как сам поэт характеризовал по жанровому признаку свои афористические стихотворения, это нисколько не поможет решению проблемы, а_ наоборот, усложнит задачу: как выясняется, Гете именовал гномические стихотворения, не сообразуясь с их жанровыми признаками; чаще всего -«гномы» (это своего рода «гипероним» для всех афористических стихотворений), а также «наблюдения», «апофтегмы», «размышления» или просто «маленькие стихотворения».

На сегодняшний момент существуют исследования, посвященные поздней лирике Гете в целом; среди ставших классическими трудов стоит

упомянуть работы Э. Трунца, Ф. Гундольфа, В. Флитнера, Э. Шпрангера, Э. Штайгера. Проблема жанра стихотворного изречения в гетевской поэзии и его прообразов в литературе также относительно полно освещена: хотелось бы выделить в этой связи исследования Ф. Зайлера, Г. Нойманна, Р. Стивенсона. Цикл «Венецианские эпиграммы» исследовали Э. Маас, М. Нуссбергер, М. К. Флэвелл, Й. Ярисловски, X. Гфререйс, В. Бурникель. Из обширного пласта работ, посвященных «Западно-восточному дивану», следует отметить исследования К. Бурдаха, Г. Шульца, М. Моммзена, К. Моммзен, А. В. Михайлова, И. Хиллманн. Проблемой художественного своеобразия цикла «Кроткие ксении» занимались О. Смитал, Г, -Г. Ройтер, Т. Дитцель, Ф. Зенгле. В перечисленных работах изучается не столько модификация жанра стихотворного изречения у Гете, сколько тематика цикла, взаимосвязи отдельных эпиграмм, структурные принципы построения цикла. Можно говорить о том, что тема гетевской стихотворной афористики в целом исследована, но в ней еще немало «белых пятен». Наиболее близкой к теме настоящего исследования является монография В. Прайзенданца «Форма изречения в поэзии позднего Гете и ее предыстория от Опица» (1953). Большая часть данной монографии посвящена предыстории жанра стихотворного изречения от М. Опица до И. Г. Гердера, в собственно «гетевском» же разделе речь идет о теории стихотворного изречения (рассматриваются его структура, принципы создания пуанта, разграничение различных типов афористики и.т.д.). Непосредственно анализу гетевских текстов уделяется при этом крайне мало внимания. Таким образом, ни в отечественном, ни в зарубежном литературоведении до сих пор не предпринималась попытка комплексного анализа стихотворных изречений Гете, рассмотрения данного жанра в его динамике, сравнительного анализа циклов стихотворных изречений, формулировки тех особенностей, которые отличают именно гетевские стихотворные изречения.

Сказанное выше является важнейшим доказательством актуальности данной работы, в которой впервые в отечественном гетеведении объектом исследования стал жанр стихотворного изречения в творчестве Гете. Циклы стихотворных афоризмов детально анализируются на различных уровнях — как на содержательном, так и на поэтологическом, структурном - с целью выявления преемственности данного жанра в отдельных аспектах, которые продолжают линию эволюции стихотворного изречения, уходящего корнями в античную эпоху. Вместе с тем в результате ходе анализа выявляются и формулируются те жанровые особенности, которые составляют специфический и неповторимый облик именно «гетевского» стихотворного изречения.

Научная новизна исследования определяется целым рядом нетрадиционных установок в подходе к стихотворному изречению Гете. В частности, в установлении «двунаправленной» динамики (как дедуктивного, так и индуктивного плана) в циклах изречений, во внимании к аспекту визуальности, в выделении элементов саморефлексивности в поэзии позднего

Гете, в обращении к категории «открытой» формы применительно к поздним изречениям.

Материалом для настоящего исследования выступают три цикла стихотворных изречений И. В. Гете: «Венецианские эпиграммы», «Книга Изречений» из цикла «Западно-восточный диван» и «Кроткие ксении». Данные циклы созданы на разных этапах творческого пути поэта и отражают основные тенденции развития исследуемого жанра в лирике Гете. Также немаловажным явилось и то обстоятельство, что все три цикла имеют свои образцы, прототипы в мировом литературном наследии, на которые недвусмысленно указывал сам Гете: эпиграммы и ксении Марциала, «Диван» Хафиза, «флорилегии» и сборники шпрухов поэтов Реформации. Данная особенность означенных циклов существенно облегчает одну из задач исследования — обнаружение связи гетевских циклов с предшествующей литературной традицией.

Необходимо отметить также, что предметом исследования в настоящей работе являются только стихотворные изречения, то есть афоризмы, написанные в стихотворной форме. Перу Гете принадлежат, как уже отмечалось выше, несколько циклов прозаических афоризмов. Однако данные циклы не рассматриваются в работе, так как прозаический афоризм по своей форме существенно отличается от жанра стихотворного изречения. Отличия наблюдаются как на уровне тематики, так и в отношении логического членения информации. Несмотря на это, в работе используются в качестве примеров для сравнения отдельные гетевские афоризмы в прозе. Последние приводятся в том случае, если на содержательном уровне в них присутствуют параллели со стихотворными изречениями из трех рассматриваемых в исследовании циклов.

Основной целью данной работы является изучение жанрового своеобразия и эволюции стихотворного изречения в творчестве Гете. Наиболее важными задачами исследования представляются:

1) определение формальных и содержательных особенностей стихотворных изречений Гете, связывающих таковые с предшествующей литературной традицией (уже упомянутыми выше античной эпиграммой, немецким шпрухом эпохи Реформации, пословицей, восточным изречением и.т.д.);

2) фиксирование изменений, которые были привнесены Гете в традиционные жанры;

3) выявление принципов построения циклов стихотворных изречений (в немецкой терминологии — ЗргисЬгеШе), так как особенности соотношения изречений в цикле порождают разного рода смысловые и структурные связи между ними, которые существенно обогащают содержание как всего цикла, так и отдельных текстов внутри него. Решение вышеперечисленных задач является попыткой ответа на два

крайне важных для современного гетеведения вопроса, собственно, и составляющих проблематику данной работы.

Во-первых, необходимо выяснить, почему Гете, со своей установкой на предельную субъективность поэтического высказывания, выбирает наиболее

объективный из поэтических жанров (который во многом сродни пословице) и особенно активно обращается к нему на позднем этапе творчества.

Во-вторых, не менее важен и вопрос о том, что отличает собственно «гетевские стихотворные изречения», что нового привносит Гете в этот жанр, на чем основан статус этих произведений как важного звена традиции афористической лирики в мировой литературе.

Методологическую основу исследования составляет метод герменевтического анализа художественного текста. Данный подход представляется наиболее релевантным как в силу высокого историко-литературного статуса изучаемых текстов («классика немецкой литературы») и самого поэта, так и ввиду повышенной многозначности рассматриваемых текстов произведений, богатства присущих им интертекстуальных связей и насыщенности последних философскими коннотациями. Исследование различных уровней текста осуществляется, таким образом, в опоре на методологические ориентиры исследований Э. Штайгера, В. Прайзенданца, Р. Стивенсона, О. Смитала и других филологов, работавших в русле теории имманентной интерпретации. Поскольку творчество Гете неразрывно связано с его биографией и многообразием сфер деятельности (философия, естественные науки и др.), при анализе необходим выход за пределы имманентной интерпретации и обращение к историческому и биографическому контекстам произведений. При рассмотрении отдельных, малоизученных в гетеведении проблем нами используются элементы таких подходов, как семиотический, с опорой на труды У. Эко, и психоаналитический, в свете работ Ж. Лакана. Продуктивным для данной работы является и принцип лингвостилистического анализа текста, благодаря которому стало возможным выявление ряда языковых особенностей, присущих жанру стихотворного изречения в творчестве И. В. Гете.

Основные положения, выносимые на защиту:

1) В эволюции гетевской стихотворной афористики можно проследить движение от имитации античных образцов к освоению «немецких» форм стихотворного изречения в творчестве Гете. Вместе с тем, на каждом этапе этого движения соответствующие образцы подвергались определенным трансформациям. Основными жанровыми ориентирами для Гете служат античная эпиграмма, шпрух (как разновидность немецкой дидактической поэзии) и пословица. С одной стороны, Гете активно использует «канон», особенно в отношении формы изречений. С другой стороны, поэт стремится максимально от этого канона дистанцироваться.

2) Игровое начало, ирония и самоирония — крайне важные черты гетевской афористики. Некоторые аспекты рассматриваемого жанра переосмысливаются, иные наполняются новым, субъективным содержанием, иные гипертрофируются, доводятся до абсурда.

3) В стихотворных изречениях Гете роль пуанта заметно ослабляется.

Одновременно возрастает значение субъективного восприятия, в том числе визуального (как это происходит, например, в "Венецианских эпиграммах"). Важную роль в изучаемых циклах изречений играет саморефлексия личности автора и творческого процесса, псевдодиалогичность, также представляющая собой особый тип саморефлексии.

4) Стихотворным изречениям Гете присущ автологический характер. Эстетический эффект в изречениях возникает от отсутствия тропов и фигур речи; основную смысловую нагрузку в данном случае берут на себя многозначные образы-символы. В противопоставлении и взаимоотражении последних возникают новые уровни значения текста, что существенно обогащает жанр изречения в смысловом отношении. Также автологический стиль подразумевает активное участие читателя в процессе «расшифровки» образов-символов, что подкрепляет свойственную стихотворным изречениям установку на рецепцию читателя.

. 5) В гетевских циклах стихотворных изречений крайне важна композиционная логика произведения. В отличие от античных эпиграмматических циклов и сборников немецких пословиц, где основным фактором, связывающим отдельные тексты, является близость тематики изречений, стихотворные циклы Гете отличаются усложненностью структуры, что влечет за собой, помимо прочего, возникновение многообразных смысловых связей между отдельными изречениями, повтор образов и ситуаций, имеющих символическое значение. В отличие от предшествующей традиции, в гетевских циклах стихотворных изречений структура цикла крайне важна для полноценного восприятия произведения.

Научно-практическая значимость диссертации состоит в том, что ее основные положения и результаты исследования могут найти применение при чтении общего курса по истории зарубежной литературы в высших учебных заведениях, специальных курсов и спецсеминаров по немецкой литературе XVIII — начала XIX в. и по творчеству И. В. Гете, а также при составлении учебных пособий по названным темам. Результаты исследования могут быть использованы в ходе дальнейшего исследования как стихотворных изречений, так и в целом афористического наследия И. В. Гете.

Апробация исследования осуществлялась в ходе обсуждения отдельных аспектов диссертации на аспирантских семинарах кафедры истории зарубежных литератур СПбГУ и кафедры немецкой филологии РГГУ (Москва, 2006 г.). По теме диссертации были сделаны доклады на XXXV международной филологической конференции в СПбГУ (март 2006 г.), на IV съезде Российского союза германистов (СПб, ноябрь 2006 г.), в рамках Герценовских чтений (СПб, май 2008 г.). Основные положения диссертации отражены в пяти публикациях.

Цели и задачи, поставленные в диссертации, а также предмет ее исследования, определили структуру работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы (187 наименований). Объем работы составляет 244 страницы печатного текста.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении аргументируется выбор темы исследования, ее актуальность и научная новизна, определяются цели и задачи, обосновывается методология. Здесь же дается характеристика жанра стихотворного изречения и краткие сведения об эволюции данного жанра в истории немецкой литературы. Во введении также представлен обзор зарубежных и отечественных трудов, посвященных рассматриваемым в диссертации произведениям И. В. Гете.

Первая глава — «Венецианские эпиграммы» — представляет собой анализ эпиграмматического цикла И. В. Гете, созданного поэтом в 90е годы XVIII века. В первом параграфе, озаглавленном «"Венецианские эпиграммы" и античная эпиграмматическая традиция», даются сведения об истории создания цикла, рассматривается проблема источников, повлиявших на художественный облик данного произведения. В качестве определяющего фактора влияния, вслед за рядом исследователей творчества И. В. Гете, названо творчество древнеримского поэта Марка Валерия Марциала (40 — 103/104). Далее, в опоре на соответствующие исследования, выделяются и иллюстрируются примерами черты сходства гетевских эпиграмм с античной эпиграмматикой и, в том числе, с эпиграмматическими циклами Марциала: объем цикла, использование аналогичных условных имен и образов, широкий спектр тем, антитеза как ведущий стилистический прием в эпиграммах, применение приема диалогизации и.т.д. Вместе с тем, в заключительной части параграфа выдвигается тезис о том, что «Венецианские эпиграммы» Гете ни в коей мере не являются лишь стилизацией под античные образцы и не несут на себе отпечатка «вторичности». Различия языков и культур, а также связанная с данным моментом невозможность возврата в античную эпоху не только осознается поэтом, но и довольно отчетливо рефлексируется в цикле.

Гетевские эпиграммы отличает от античной эпиграмматики, не в последнюю очередь, обилие игровых и пародийных моментов, а также целый ряд особенностей, рассмотрению которых посвящен открывающийся обзором литературы вопроса второй параграф главы, «Особенности жанровой формы». В качестве таковых нами называются сближение поэтом жанров элегии и эпиграммы (присутствие тематического комплекса, характерного для элегий, личный, интимный тон высказывания и. т. д.). Разбор трех групп подобных «элегических» эпиграмм, находящихся в начале, центре и финале

цикла, позволяет выявить также смысловые и образные параллели с гетевским циклом «Римские элегии». В ряду особенностей, отличающих гетевскую модификацию рассматриваемого жанра в «Венецианских эпиграммах», отмечается также ослабление пуанта, являющееся, по всей видимости, результатом большей субъективной окрашенности высказывания и возрастающей роли первоначального визуального впечатления по сравнению с последующей переработкой, «остроумным фиксированием» последнего. Немаловажным для облика эпиграмматического жанра в творчестве Гете является и усиливающаяся символическая потенция образов. На материале «Венецианских эпиграмм» нами выделяются основные из встречающихся в цикле многозначных образов-символов и обосновывается их роль для придания большей целостности структуре произведения. Завершает параграф рассмотрение еще нескольких отличительных особенностей гетевской эпиграмматики — ироническое обыгрывание устоявшихся риторических приемов (что помогает поэту более четко обозначить фикциональный характер «античного» пространства в тексте), ироническая саморефлексия собственной личности, стихотворной формы и творческого процесса в целом. Третий параграф - «"Венецианские эпиграммы" и глава "Венеция" из "Путешествия в Италию": параллели образных систем, роль визуального аспекта в тексте» - представляет собой сравнительный анализ двух «итальянских» текстов Гете с целью выявления параллелей в образных системах «Венецианских эпиграмм» и главы «Венеция» из «Путешествия в Италию». В обоих произведениях визуальные образы служат отправной точкой для дальнейших рассуждений, подчас приобретая символический характер. В данном параграфе отмечается также влияние жанра путевых заметок на облик цикла «Венецианские эпиграммы».

В завершающем главу четвертом параграфе — «Структурная организация цикла» — излагаются основные положения ряда исследований, посвященных композиции «Венецианских эпиграмм», а затем формулируются основные черты, характеризующие структуру данного цикла. В отличие от античных эпиграмматических циклов, в ситуации «Венецианских эпиграмм» структура цикла крайне важна для полноценного восприятия произведения. Для структуры цикла немаловажно «вертикальное» соотношение внутри «Венецианских эпиграмм», прежде всего, повтор определенных образов и мотивов на протяжении всего цикла. В частности, это образ бога любви Амура, «лацерт», водной стихии, гондолы и.т.д. Темы любви и попытки «возврата в античность», проходящие через весь цикл, сближают его с «Римскими элегиями». Мотивы разлуки с возлюбленной, невзгод поэта также играют важную роль в цикле. Уже рассмотренные нами выше образы-символы проводятся как бы «на нескольких уровнях», обеспечивая многочисленные и многообразные связи стихотворений цикла. Определяющим структуру цикла является и «горизонтальное» соотношение стихотворений. В «Венецианских эпиграммах» прослеживается линейное развитие цикла. Впечатления

фиксируются в порядке их возникновения. Данный стихотворный цикл, на наш взгляд, можно условно обозначить как «цикл-фотоальбом» (подобное наименование учитывает и повышенную степень «визуальности» данных текстов). В цикле присутствуют тематические группы, образованные находящимися рядом эпиграммами. Данные тексты взаимосвязаны, образуя своего рода «циклы в цикле». Важность линейного развития цикла подкрепляется и постоянным присутствием в тексте образов и ситуаций, связанных с движением в его различных воплощениях, в том числе, движение от античности к современности, от прошлого к настоящему, от стилизации к субъективно окрашенному авторскому высказыванию.

Вторая глава — «Западно-восточный диван» — посвящена одной из частей данного цикла, которая носит название «Книга Изречений» и содержит в себе, соответственно, тексты, относящиеся к жанру стихотворного изречения. В первом параграфе, озаглавленном «История создания цикла и традиция его изучения. Восточные источники "Книги Изречений"», утверждается тезис о западно-восточном синтезе в «Диване» и рассматривается процесс изучения Гете восточной поэзии и культуры в качестве подготовительного этапа к созданию цикла. В параграфе приводится краткая характеристика восточных источников цикла («Диван» Хафиза, «Книга Кабуса» в переводе Г. Ф. фон Дица, «Сад роз» Саади и др.) с указанием их роли в создании художественного облика произведения. Вместе с тем, нами отмечается исследовательский дефицит в отношении освоения «западных» источников «Дивана» и «Книги Изречений» в частности. В заключительной части параграфа дан обзор исследований, посвященных проблемам художественного единства цикла и отдельным аспектам изучения данного произведения. Упомянутые выше «западные», немецкие жанровые прообразы «Книги Изречений» являются основной темой второго параграфа «Жанровое своеобразие "Книги Изречений". Немецкий дидактический шпрух и пословица как важнейшие жанровые прототипы изречений из "Западно-восточного дивана"». На примере «Книги Изречений» рассматривается влияние обоих жанров, упомянутых в названии параграфа, на облик стихотворного изречения в гетевском цикле. С дидактическим шпрухом эпохи Реформации изречения Гете сближает специфическая авторская модификация стихотворного размера «книттельферс», который активно использовал Г. Сакс, тематический спектр цикла, аллегоризм, дидактизм (подчас иронически-гиперболизированный), подчеркнутая архаизация стиля. Не менее важным жанровым прототипом явилась и пословица, как в содержательном плане (Гете привлекала универсальность данных текстов, их применимость к различным ситуациям, и вместе с тем «архаичность» пословицы), так и в языковом аспекте (четкая двухчастная структура, сочинительная связь, Wortpaare и. т. д.). В качестве особенностей, отличающих гетевские изречения от шпруха и пословицы, выделяются осознанное стремление Гете к автологическому характеру поэтического высказывания, включение в текст биографических реалий,

ироническая саморефлексия автора.

Третий параграф «"Книга Изречений" как смысловой и структурный прообраз "Западно-восточного дивана"» развивает мысль о своеобразных структурных и содержательных лейтмотивах, которые присутствуют в «Книге Изречений» и проецируются на прочие разделы цикла. Стихотворные изречения, которые поэт сравнивает с камнями-талисманами, обеспечивают, по мысли Гете, равновесие, то есть иллюстрируют идею синтеза, гармонии противоположностей, идею, которая является ключевой в «Диване». Таким образом, жанр стихотворного изречения «дублирует» концепцию цикла в структурном аспекте. Данная мысль иллюстрируется в параграфе анализом сильных позиций (начальных и завершающих стихотворений) «Книги Изречений» и «Западно-восточного дивана». Из лейтмотивов содержания, присутствующих в виде сжатой формулы в «Книге Изречений», для более детального анализа нами выбираются два — мотив полярности/двоичности и мотив течения времени.

Завершающий, четвертый параграф «Структурная организация цикла» открывается обзором работ, предметом которых является структура «Западно-восточного дивана» в целом либо композиционные закономерности одной из частей цикла. Далее нами высказывается мнение, что «Книга Изречений» построена по определенным принципам, главными из которых являются смысловая связь (на основе антитезы либо сходства) между отдельными стихотворениями книги, а также принцип двоичности, полярности, отраженный на лексическом, тематическом и формальном уровнях. В контексте цикла изречений (БргисЬгеШе) отдельный текст данного жанра обнаруживает способность к выходу за рамки собственного смысла, образует единство с соседними изречениями и становится элементом структуры, смысл которой в какой-то мере определяется и смыслом отдельного изречения. Что касается структурного деления внутри самой «Книги Изречений», то представляется необходимым говорить о тематических группах, включающих в себя по нескольку стихотворений, а также об «антитетических» и «синтетических» парах. В конце параграфа, в качестве вывода нами формулируется тезис о синтезе логико-систематизирующего и символического принципов в структурной организации «Книги Изречений».

Третья глава — «Кроткие ксении» — посвящена рассмотрению наименее изученного как в отечественном, так и в зарубежном гетеведении стихотворного цикла И. В. Гете, созданного им в поздний период творчества. По этой причине в третьей главе проводится наиболее детальный анализ данного цикла в его различных аспектах. В первом параграфе. «Общая характеристика цикла», в общих чертах излагается история создания «Кротких ксений», подчеркивается связь данного произведения с «Ксениями», созданными Гете в соавторстве с Ф. Шиллером. Наряду с преемственностью, нами выделяется и ряд отличий «Кротких ксений» от предшествующего им цикла, в том числе более широкий тематический спектр и бблыная

«формальная» свобода. В «Кротких Ксениях» Гете не следует одному-единственному жанровому прообразу, и в качестве одной из причин подобной ситуации нами названа связь концепций цикла с натурфилософскими взглядами Гете, в частности, с его теорией «прарастения» (Urpflanze). По аналогии с идеей абстрактного «прарастения», находящей свое воплощение во всех видах растений, а также в их отдельных частях (листе, цветке и. т. д.), «идея» формы изречения, своего рода «Urspruch», воплощается во всей пестроте и разнообразии «видов», в корне оставаясь неизменной.

Второй параграф — «Жанровые особенности "Кротких ксений"» -посвящен анализу основных аспектов жанрового своеобразия «Кротких ксений». Несмотря на отмеченную выше неоднородность изречений, в качестве основных жанровых прообразов «Кротких ксений» нами выделяются немецкий четырехстрочный шпрух и пословица. С данными жанрами гетевские изречения сближает, помимо прочего, использование архаизмов и сниженной лексики, обилие парных словосочетаний, использование начальной аллитерационной рифмы (Stabreim). Вместе с тем, нами подчеркиваются и моменты обновления жанра; так, порой кажущаяся «банальной» рифма (например, в нескольких изречениях она представляет собой лексический повтор) играет более важную роль, чем в дидактических шпрухах — слова, находящиеся в сильной позиции рифмы, приобретают у Гете символическое значение и открывают в изречении новые грани смысла. Моменты стилизации (библейские аллюзии, имитация барочной графики в написании некоторых композитов, латинизированная лексика) в «Кротких Ксениях» проникнуты иронией. В свою очередь, дидактизм, присущий шпрухам, у Гете можно трактовать как «псевдодидактизм».

В третьем параграфе «Типы саморефлексии в цикле» рассматриваются основные типы саморефлексии, присутствующие в «Кротких Ксениях». На наш взгляд, «Кроткие ксении» являются своего рода экспериментом с формой стихотворного изречения, попыткой наполнить ее новым, не свойственньм ей содержанием. Если в стихотворном изречении мысль или переживание (которые, безусловно, принадлежат самому автору) либо оформляются как некая «вечная истина», правило, которое распространяется не только на автора изречения, но и на его читателей и. т. д., либо сообщаются как интересный факт, наблюдение, без попытки дальнейшего анализа даной мысли или ситуации, то в «Кротких Ксениях» отчетливо видно стремление автора применить заимствованные из других источников мысли к своим жизненным принципам, осмыслить собственную личность в ее антропологическом, возрастном, социальном аспектах. Самопознание, осмысление собственного «я» становится своего рода «сверх-лейтмотивом» в тексте. Нами проводится анализ нескольких изречений, в которых можно обнаружить сразу несколько типов саморефлексии, что позволяет говорить о них как о своеобразных узловых точках саморефлексии в цикле. Далее нами выделяется пять основных типов саморефлексии, присутствующих в цикле: 1) биографическая

(проявляется в стремлении автора осмыслить свое происхождение, основные вехи собственного жизненного пути, позицию в социуме); 2) антропологическая (здесь нами рассматриваются изречения, посвященные осмыслению писателем собственного пожилого возраста и неизбежных процессов старения); 3) историко-литературная (которая проявляется, главным образом, в осознании и одновременно ироническом отношении к феномену прижизненной славы); 4) саморефлексия формы литературного произведения и 5) саморефлексия творческого процесса/ мышления.

Четвертый параграф носит заглавие «Тематические группы изречений». В цикле можно обнаружить довольно большую группу изречений, посвященную проблемам, интересовавшим Гете в пору создания «Кротких ксений». Автор лаконично формулирует те мысли, которые в данный момент являются объектом его научных занятий или предметом философских размышлений. Мы вновь видим, что данная тема разрабатывается Гете не с определенной дистанции по отношению к материалу (что зачастую свойственно обобщенному афористическому высказыванию), а на основе собственной философской концепции Причем, как это свойственно Гете, в контексте цикла описание вполне конкретного закона природы или исторической ситуации может получить более широкое, символическое значение. В целом среди стихотворений, тематически связанных с интересами Гете как ученого и философа, нами выделяются группы, в которых отражены следующие аспекты: 1) размышления об устройстве природы (натурфилософские взгляды Гете, его взгляды на природу цвета, занятия в областях оптики, геологии, метеорологии, пантеистическая концепция применительно к устройству вселенной устройства вселенной); 2) проблема деятельности и энтелехии (которая обнаруживает явные параллели с высказываниями Гете по этому поводу в других произведениях, прежде всего, в «Максимах и рефлексиях» и в трагедии «Фауст»); 3) античность, древние мифологии.

Заглавие пятого параграфа. «Диалогичность в "Кротких Ксениях"», намечает проблему, которая представляется нам интересной, главным образом, в ее связи с проблемой субъективного начала в гетевской стихотворной афористике и с уже рассмотренной выше проблемой саморефлексии. В начале параграфа приводится краткий обзор существующих исследовательских гипотез, который обнаруживает расхождение мнений в вопросе о сущности «собеседника» поэта, в чьи уста вкладываются реплики, заключенные в кавычки. Далее предпринимается попытка дать собственную трактовку этой проблемы в свете задач настоящего исследования. На наш взгляд, «диалогичность» многих стихотворений из «Кротких», графически оформленных как диалоги, является опосредованным выражением авторской саморефлексии, попыткой поэта осознать себя, собственную личность. Диалоги в этом цикле являются скорее «псевдодиалогами» и действительно представляют собой «разговоры поэта с самим собой». Так, в работах М.

Маурера можно обнаружить тезис о склонности Гете к «эпистолярным ролевым играм», его стремлении к самоинсценированию. Чтобы осознать свое собственное «я» (если пользоваться терминологией Ж. Лакана, в свете концепции которого самоосознание во многом базируется на отчуждении, образ автора в «Кротких ксениях» - это «я», а не «субъект», так как субъект не осознает себя), Гете заставляет свое «отражение», часть самого себя, задавать ему вопросы, на которые он отвечает. Во всем цикле присутствует лишь один персонаж, и это сам Гете; в соответствии с мыслью, высказанной им в последнем изречении цикла («Und so spalt ich mich, ihr Lieben/ Und bin immerfort der Eine»), он осознанно «расщепляет» свою личность, чтобы иметь возможность задавать себе вопросы, именно те, которые позволят ему рассказать о своем внутреннем состоянии (симптоматично, что философ-феноменолог М. Мерло-Понти, к примеру, обозначает восприятие как «вопрошающее мышление»).

Шестой параграф озаглавлен «Автологический характер "Кротких ксений"». Автологический характер многих стихотворений цикла - отказ от использования тропов и фигур речи в процессе создания художественного текста — представляет собой одну из важных особенностей гетевской стихотворной афористики. Эстетический эффект в подобного рода изречениях создается по принципу «минус-прием», то есть от отсутствия стилистических приемов; основную смысловую нагрузку в данном случае берут на себя многозначные образы-символы. Как уже говорилось в главе настоящей работы, посвященной «Западно-восточному дивану», очень часто эти символы образуют антитетические пары; в противопоставлении и взаимоотражении понятий возникают новые смысловые уровни. Похожим образом во второй части трагедии «Фауст» появление сходных символических образов и мотивов на каждом новом уровне повествования образует динамику развития, которую можно обозначить как движение по спирали, согласно гетевскому принципу «усиления» (Steigerung), Еще одна важная особенность гетевского преломления автологического стиля залючается в том, что оно подразумевает активное участие читателя в процессе «расшифровки» образов-символов. В контексте «Кротких ксений» и «Дивана» эта особенность подкрепляет свойственную стихотворным изречениям установку на рецепцию читателя.

Седьмой параграф главы, «Структура цикла "Кроткие ксении"», посвящен структурным закономерностям, которые прослеживаются внутри цикла. В начале параграфа дается краткий обзор исследований, посвященных структуре «Кротких ксений». Далее, в опоре на существующие концепции, предпринимается попытка выделить основные особенности структуры данного цикла. Шесть разделов «Кротких ксений» в гораздо меньшей степени, чем, к примеру, части «Западно-восточного дивана», отделены друг от друга, менее обособлены, несмотря на то, что внутри раздела формируются определенные соотношения между изречениями (нередко мы можем наблюдать ситуацию, когда одно стихотворение является своеобразным продолжением другого,

развивая, а подчас и опровергая сформулированную в нем мысль). Таким образом, важнейшим организующим средством является тематика изречений. «Символическая поливалентность» изречения, способность его к обогащению новыми смыслами в сопоставлении с различными стихотворениями цикла дает ту структуру, которую можно обозначить как «динамическую». Это, скорее, своего рода «упорядоченный хаос»; подобный цикл-«организм», состоящий, в свою очередь, из более мелких частей, также имеющих свое членение, и одновременно находящийся в непрерывном движении и внутреннем развитии, возник, не в последнюю очередь, под влиянием естественнонаучных занятий Гете и его представлений о природе как сложном организме. В многоуровневом по организации цикле возможна имитация устройства природы, ее внутренней бесконечности. Таким образом, для структуры «Кротких ксений» основополагающий принцип - взаимосвязь и синтез, а также сквозное развитие темы и ее вариации от группы к группе. Основными из данных тем, на наш взгляд, являются: 1) жизнь и устройство природы, универсума; 2) саморефлексия творения, поэтического произведения; 3) божественное в человеке, человек как автор-творец; 4) время и вечность/возраст. Далее мы останавливаемся на двух последних темах; приводятся примеры последовательного проведения данных тем в цикле.

Завершающий, восьмой параграф. «Роль сильных позиций текста в структуре цикла», связан с предыдущим параграфом. Как и в «Западно-восточном диване», в «Кротких ксениях» важную роль играют сильные позиции текста: заглавие, эпиграф, первое и последнее изречение цикла. Скорее всего, оксюморон, содержащийся в названии «Кроткие ксении» (как и «Венецианские эпиграммы», «Западно-восточный диван») иллюстрирует стремление Гете к переосмыслению традиционных разновидностей стихотворного изречения, а также выявляет сильную «игровую», подчас пародийную тенденцию по отношению к «канону». Эта трактовка кажется нам справедливой и по отношению к эпиграфу на латинском языке, взятом из «Сатир» Горация. Изнанкой патетики эпиграфа вновь выступает самоирония. В первом изречении цикла Гете - в лучших традициях Марциала - обращается к собственному произведению, причем называет его «verrufnes Wort» (уже один только контраст с «Votivtafel» из эпиграфа недвусмысленно свидетельствует об иронической саморефлексии творчества). Финальное же стихотворение «Кротких ксений» суммирует основные идеи «Кротких ксений» и одновременно подводит итог проделанного автором труда. Уже подчеркнуто автологический характер изречения, скупость языкового выражения мысли говорит нам о том, что на восьми строках данного изречения происходит предельная концентрация смысла, где каждое слово многозначно и от него тянутся смысловые связи с другими изречениями цикла. Здесь мы имеем дело с отражением «макроструктуры» цикла в «микроструктуре» отдельного стихотворного афоризма.

В заключении подводятся итоги исследования, формулируются выводы

об особенностях жанра стихотворного изречения в творчестве И. В. Гете, намечаются перспективы дальнейшей работы в русле данной проблематики. Как отмечалось во введении к диссертации, в эволюции гетевской стихотворной афористики можно проследить движение от имитации античных образцов к освоению «немецких» форм стихотворного изречения в творчестве Гете. Вместе с тем, на каждом этапе этого движения соответствующие образцы подвергались определенным трансформациям, выявить которые и было одной из основных задач нашей работы. На основе проведенного в основной части работы анализа трех циклов стихотворных изречений И. В. Гете, результаты которого суммируются в заключении, можно сформулировать ответы на поставленные во введении вопросы более общего плана — о причинах обращения поэта к данному жанру и о возможном влиянии Гете на европейскую афористическую традицию. На наш взгляд, Гете обращается к жанру стихотворного изречения, скорее всего, потому, что данный жанр во многих отношениях «двойственен», что открывает горизонты для творчества и эксперимента. Он имеет давнюю традицию и варианты в различных культурах и одновременно универсален (как, например, пословица). Он предельно объективен и, вместе с тем, позволяет высказывать личное мнение. За внешней простотой языкового оформления может скрываться философская глубина. Цикл стихотворных изречений — это своеобразный «организм», в котором постоянно происходит обновление и обогащение смысла одного стихотворного изречения в контексте других, а идея движения и развития занимает важное место в мировоззрении Гете. Таким образом, жанр стихотворного изречения, имеющий древние корни, дает широкое поле для его модернизации, для игры с каноном, например, классической эпиграммы или дидактического шпруха. Гетевские стихотворные изречения являются важным звеном в европейской афористической традиции и одновременно — ее высшей точкой и завершением, так как Гете совершил последний, наиболее рискованный эксперимент с этим предельно объективным жанром — наполнил его личным, субъективным началом. Любое гетевское высказывание, которое в качестве афоризма получает статус абсолютной и полуанонимной истины, тем не менее, принадлежит именно Гете. Черты авторского стиля «перевешивают» традицию, раздвигают строгие рамки жанра. У Гете-афориста не может быть последователей или эпигонов в силу индивидуальности стиля поэта.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1) Бурмистрова Е. В. «Кроткие ксении» И. В. Гете: структура цикла // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 9. Выпуск 4 (4.1). СПб, 2007. - С.9-14.

2) Бурмистрова Е. В. Стихотворения из «Книги Изречений» в контексте «Западно-восточного дивана» И. В. Гете // Зарубежная литература: проблемы изучения и преподавания. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 2. Киров, 2005. - С.73-79.

3) Бурмистрова Е. В. Традиция античной эпиграмматики в творчестве И. В. Гете // Материалы XXXV международной филологической конференции. Выпуск 14. СПб, 2006,-С.105-110.

4) Бурмистрова Е. В. «Венецианские эпиграммы» И. В. Гете и античная эпиграмматическая традиция // Преломления: труды по теории и истории литературы, поэтике, герменевтике и сравнительному литературоведению. Сборник статей. Выпуск 5. СПб, 2007. - С.195-208.

5) Бурмистрова Е. В. «Книга изречений» как центр цикла «Западно-восточный диван» И. В. Гете // Русская германистика: Ежегодник Российского союза германистов. Т.4. М., 2008. - С.91-97.

ОНУТ факультета филологии и искусств 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 11. Подписано в печать 23.01.2009 Тираж 100 экз.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бурмистрова, Елизавета Валериевна

Введение

Глава 1 «Венецианские эпиграммы»

1.1 «Венециаие эпиграммы» и античная эпиграмматичая традиция

1.2. бенни жанровой формы

1.3. «Венецианские эпиграммы» и

глава «Венеция» из «Путешествия в Италию»: параллели образных систем, роль визуального аспекта в тее

1.4. Структурная организация цикла

Глава 2 «Западно-восточный диван»

2.1. орияздания цикла и традиция его изучения. Вочные очники «Книги изречений»

2.2. Жанровое своеобразие «Книги Изречений». Немецкий дидактический шпрух и пословица как важнейшие жанровые прототипы изречений из

Западно-вочного дивана»

2.3 «Книга Изречений» как смысловой и структурный прообраз «Западновочного дивана»

2.4. Структурная организация цикла

Глава 3 «Кроткие ксении»

3.1. Общая характерика цикла

3.2. Жанровые бенни «Кротких ний»

3.3. Типыморефлеи в цикле

3.4. Тематичие группы изречений

3.5. Диалогичнь в «Кротких ниях»

3.6. Автологичий характер «Кротких ний»

3.7. Структура цикла «Кроткие нии»

3.8. Рольльных позиций теа вруктуре цикла

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Бурмистрова, Елизавета Валериевна

Настоящее исследование посвящено жанру стихотворного изречения в поэтическом наследии Иоганна Вольфганга Гете (Goethe, 17491832). Стихотворная афористика занимает значительное место в творчестве классика немецкой литературы. Гете было создано около тысячи афористических стихотворений, что составляет одну шестую часть от всей его лирики. Среди них — цикл «Венецианские эпиграммы» («Venezianische Epigramme», 1796), циклы «Бог и мир» («Gott, Gemüt und Welt», 1815) и «Sprichwörtlich» (1815), «Книга Изречений» («Buch der Sprüche») из сборника «Западно-восточный диван» («West-östlicher Diván», 1819), «Кроткие ксении» («Zahme Xenien», 1820-1827). Из произведений малой прозы Гете, которые можно обозначить как афористику, - наиболее значительными являются «Максимы и рефлексии» («Maximen und Reflexionen», 1833), глава «Из дневника Оттилии» (роман «Избирательное сродство» - «Die Wahlverwandtschaften», 1809), фрагменты «Размышления в духе странников» и «Из архива Макарии» (роман «Годы странствий Вильгельма Мейстера» - «Wilhelm Meisters Wanderjahre», 1821).

Общепринятым является мнение, что Гете обратился к стихотворной афористике уже в поздний период своего творчества, как к жанру, наиболее подходящему для формулирования жизненных наблюдений. Некоторые исследователи считают возможным в этой связи говорить об ослаблении лирического дара поэта. В действительности же тенденция к афористичности характерна для поэтического стиля Гете в целом: достаточно вспомнить его раннюю лирику или реплики Мефистофеля из второй части «Фауста». Отдельный, практически не изученный пласт гетевского поэтического наследия представляют собой разрозненные афористические стихотворения, созданные Гете на позднем этапе творчества. Этот материал, безусловно, также заслуживает отдельного обширного исследования.

Гете написал свой первый афористический стихотворный цикл 4

Венецианские эпиграммы» - в 1790 году, вскоре после того, как И.Г.Гердер (Johann Gottfried Herder, 1744-1803) выпустил в свет свои переводы греческих эпиграмм («Blumen aus der griechischen Anthologie gesammelt», 1785). Он настаивал на необходимости четкого деления написанной гекзаметром эпиграммы на две части (два стиха); первая должна описывать предмет, вторая - чувство автора, испытываемое при созерцании данного предмета. Сам Гете пытался следовать этому образцу в своих «Венецианских эпиграммах», но, по-видимому, осознавал всю сложность подражания греческой эпиграмматике (см.об этом в гл.1 настоящей работы).

В следующем цикле эпиграмм, «Ксениях» («Xenien», 1796), написанных Гете в соавторстве с Шиллером, ведущим мотивом становится не созерцание, а критика и культурно-политическая полемика. В этом цикле Гете несколько отходит от античных образцов и возвращается к принципу остроты (Witz) как организующего начала в эпиграмме, причем остротой, «солью» стихотворения здесь становится сам языковой процесс, словесная организация эпиграммы. Впоследствии Шиллер отобрал из числа стихотворений, не вошедших в «Ксении», наименее сатирические и опубликовал их в «Альманахе Муз» за 1797г. под заглавием «Tabulae votivae». Основными темами данных стихотворений являются вопросы философии, морали, религии и искусства.

После «Ксений» классицистское следование образцам античной эпиграмматики в лирике Гете сходит на нет. Антикизирующая стихотворная форма дистиха сменяется четырехстопной строфой (vierhebige Reimstrophe) немецкого происхождения, которая была распространена прежде всего в народной поэзии XVI в. В афористическом творчестве Гете начинается новый период. Ему предшествует знакомство со средневековыми шпрухами немецких авторов и со сборниками пословиц, которые Гете изучал в период с

1807 по 1812 гг. В собрании сочинений Гете, изданном Коттой, появляется целый комплекс «гном», стихотворных изречений, объединенных в группы

Gott, Gemüt und Welt» и «Sprichwörtlich». За ними последовала «Книга 5

Изречений» и некоторые другие стихотворные изречения из «Западно-восточного дивана» (1819), и наконец, в 1828 г. основная масса афористической поэзии Гете была собрана в шести группах «Кротких ксений».

Говоря об афористических стихотворениях Гете, нельзя не отметить, что они крайне разнообразны как по тематике, так и по форме. Поэтому весьма сложно выделить некие общие черты, свойственные данной группе текстов. Трудности возникают, в первую очередь, при попытке четкого определения жанра. Сам автор мог уже в заглавии указывать на то, в каком жанре написаны стихотворения (например, «Венецианские эпиграммы» («Venezianische Epigramme»), либо давать подчеркнуто нечеткую, размытую жанровую характеристику («Sprichwörtlich», «Epigrammatisch»), либо не давать никакого обозначения жанра («Gott, Gemüt und Welt»). Если мы обратимся к источникам (прежде всего, письмам и дневниковым записям Гете), в которых можно обнаружить, как сам поэт характеризовал по жанровому признаку свои афористические стихотворения, это нисколько не поможет решению проблемы, а наоборот, усложнит задачу: как выясняется, Гете именовал гномические стихотворения, не сообразуясь с их жанровыми признаками; чаще всего — «Gnomen» (это своего рода «гипероним» для всех афористических стихотворений), а также «Bemerkungen», «Betrachtungen», «Reflexionen», «Späne», «Einzelheiten», «Apophtegmata», «Sinnsprüche» или просто «kleine Gedichte». К тому же в некоторых афористических стихотворениях присутствуют признаки разных жанров.

К сожалению, до сих пор не выработано точное определение жанра стихотворного изречения (Spruch, Spruchgedicht). В немецком языке термин

Spruch» многозначен: он обозначает и афористический текст (как поэтический, так и прозаический), и стихотворное изречение (выступая в данном случае синонимом Sinngedicht), и жанр средневерхненемецкой поэзии (короткое изречение, иногда в форме басни, загадки, заключающее в 6 назидательной форме некую жизненную мудрость). Также слово «Spruch» может использоваться как синоним понятий «сентенция», «максима», «притча» (то есть для обозначения в чистом виде прозаических жанров). В русской традиции слово «шпрух» употребляется только в одном значении: «жанр средневерхненемецкой поэзии». Также и в настоящей работе термин «шпрух» будет использоваться исключительно для обозначения жанра средневерхненемецкой дидактической поэзии. По отношению же к стихотворениям из «Книги Изречений» будет применяться термин «стихотворное изречение» (в русском языке, в отличие от термина «шпрух», не связанный с определенной эпохой истории немецкой литературы).

Существует немало классификаций гномических жанров, подчас они противоречат друг другу1' Наиболее убедительными нам представляются те из них, в которых поэтические жанры строго отграничиваются от прозаических. В таком случае в качестве гиперонима (Oberbegriff) для прозаических жанров выбирается афоризм («жанр прозы, представляющий собой краткое, остроумное и предельно лаконично сформулированное высказывание, выражающее некую собственную мысль автора, его суждение

0 мире, мимолетное наблюдение или жизненную мудрость»2), а в качестве его разновидностей называются максима («аксиома общего характера, всеобщее жизненное правило и руководство для воли и действия, в духе о изречения (Denkspruch)» ), рефлексия («размышление, направленное на наблюдение собственных душевных процессов; в широком смысле — любое проверяющее и сравнительное размышление и его результат» 4), сентенция («кратко и метко сформулированный вывод, который благодаря своей легкой запоминаемости и доступности (в отличие от афоризма) обобщает личное переживание»5) и некоторые другие жанры. Среди поэтических малых форм в качестве двух основных жанров выделяются эпиграмма и изречение

1 См.: Zymner R. Gattungstheorie. Probleme und Positionen der Literaturwissenschaft. Paderborn, 2003.

2 Wilpert G.von. Sachwörterbuch der Literatur. Stuttgart, 1959. C.23

3 Ibidem. S.362.

4 Ibidem. S.494.

5 Ibidem. S.563.

Spruchgedicht). Эпиграммой называют «поэтический жанр, в котором дается неожиданное или остроумно сформулированное толкование предмета или события, в концентрированной форме. обычно по принципу антитезы. Наиболее частая форма — элегический дистих»6' Изречение — это «обозначение для немецкой гномической поэзии (жизненная мудрость, загадка.) в виде лаконичной формулы» . Эпиграмма и изречение в некотором смысле противопоставляются друг другу, главным образом, по формальным признакам (строфика, количество строк, размер).

Следует отметить, что порой очень трудно провести четкие различия между эпиграммой и стихотворным изречением. В.Прайзенданц замечает: «.часто эпиграмма и стихотворное изречение находятся в таком близком родстве, что только из-за фанатичного стремления к терминологической однозначности можно настаивать на строгом о разграничении обоих жанров» . Такая ситуация обусловлена в значительной степени тем, что жанр эпиграммы, заимствованный немецкими поэтами из античной литературы, со временем вобрал в себя некоторые особенности, присущие национальной немецкой афористике — пословице, шпруху.

В немецкой литературе первое обращение к жанру стихотворного изречения относится еще к эпохе средневековья. Жанр шпруха появляется в Германии в XII в. и сразу разделяется на две разновидности: Sprechspruch и Singspruch. В Sprechsprüche (названных так потому, что обычно они декламировались, а не пелись; другое название - дидактические шпрухи) отсутствовало деление на строфы, содержание было сентенциозно-дидактическим (светское или религиозное нравоучение). В этом жанре писали Сперфогель (Spervogel, вторая половина XII в.), Вальтер фон дер Фогельвейде (Walther von der Vogelweide, ок.1170 - ок.1230), Мейстер Фрейданк (Freidank, mhd.Vridanc, неизв. - ок.1233). Singsprüche (или лирические шпрухи) имели строфическую форму. Поначалу это были

6 Metzler Literatur Lexikon. Begriffe und Definitionen/Hrsg. von G. und I.Schweikle. Stuttgart, 1990. S.127-128.

7 Ibidem. S.440.

8 Preisendanz W. Die Spruchform in der Lyrik Goethes. // Goethe-Jahrbuch. 1991. Jg. 108. S.76. короткие стихотворения, затем их объем увеличился до 6-12 строк. Из названия видно, что жанр лирического шпруха был ближе к песне, к любовной лирике. Расцвет этого жанра наблюдается в творчестве Вальтера фон дер Фогельвейде; позже, у Марнера (der Marner, вторая половина XIII в.) и Фрауэнлоба (Frauenlob, наст.имя Heinrich von Meissen, ок.1250 - 1318), этот жанр сблизился с пословицей, стал более дидактичным9' Продолжателями традиции средневекового шпруха стали поэты эпохи Реформации, среди них Ульрих фон Гуттен (Ulrich von Hutten, 1488-1523) и Ганс Сакс (Hans Sachs, 1494-1576). В их творчестве чертами шпруха обладают так называемые Reimpaardichtungen - сатирические стихотворения политического и антиклерикального содержания. Существуют свидетельства тому, что Гете был знаком с некоторыми образцами средневековых шпрухов. В частности, ему была хорошо известна т.н. Иенская рукопись середины XVI в., хранившаяся в библиотеке Йенского университета - одно из четырех больших собраний текстов миннезингеров, содержащее их шпрухи (лирические) с мелодиями. Гете активно использует в своих стихотворных изречениях Knittelvers - размер, которым писал свои шпрухи Г.Сакс. Особенностью данного размера является отсутствие обязательного числа ударений в восьми- или девятисложном стихе с парной рифмовкой. Тематически многие стихотворные изречения Гете также близки дидактическим шпрухам XVI в., в которых присутствовали политическая и антиклерикальная темы, критика человеческих пороков и генерализация их как неких универсальных категорий.

Другая ипостась стихотворного изречения - эпиграмма - появилась на немецкой почве уже позже и, в отличие от «исконного» немецкого изречения-шпруха, обнаруживает преемственность с античной эпиграмматической традицией. Развиваясь на немецкой почве, жанр эпиграммы с неизбежностью видоизменяется, приобретая новые признаки.

9 Cm.: Wapnevvski P. Deutsche Literatur des Mittelalters. Göttingen, 1990; NusserP. Deutsche Literatur im Mittelalter. Lebensformen, Wertvorstellungen und literarische Entwicklungen. Stuttgart, 1992.

Так, уже в барочных эпиграммах Мартина Опица (Martin Opitz, 1597 — 1639) и Векерлина (Georg Rudolf Weckherlin, 1584 - 1653), несмотря на активное использование риторических приемов и соблюдение принципов brevitas и argutia, встречаются и смешанные формы, напоминающие то панегирик, то загадку, то пословицу. Фридрих фон Jloray (Friedrich von Logau, 1604 - 1655) зачастую отказывается от использования в своих эпиграммах традиционного для античных образцов шестистопного ямба, и его эпиграммы в содержательном плане приближаются к средневековым шпрухам10. Ярким представителем барочной духовной эпиграммы является Йоханнес Шеффлер (Johannes Scheffler, 1624-1677), писавший под псевдонимом Ангелус Силезиус (Angelus Silesius). Эпиграммы данного автора характеризуются намеренно усложненным стилем, обилием метафор-«загадок» и повествуют, помимо прочего, о проявлениях божественного в природе и о воссоединении человеческой души с Богом как высшей цели существования.

К XVIII в. эпиграмма в Германии становится важной частью поэтической продукции, это неотъемлемая составляющая литературных альманахов и журналов. В это время, как известно, возникают две теории эпиграммы: Г.Э.Лессинг (Gotthold Ephraim Lessing, 1729 — 1781) призывает следовать римским образцам, подчеркивая значимость рационализма и сатирического начала в эпиграмме11. И.Г.Гердеру, напротив, ближе внутреннее многообразие так называемой греческой эпиграммы; в одном из своих стихотворений он сравнивает этот тип изречения с цветком, тогда как римскую эпиграмму уподобляет больно жалящей пчеле12. Огромное влияние на развитие данного жанра оказал и Ф.Г.Клопшток (Friedrich Gottlieb Klopstock, 1724 - 1803), создатель антикизирующих эпиграмм, обнаруживающих виртуозное владение их автора античной метрикой13.

10 Cm.: Emrich W. Deutsche Literatur der Barockzeit. Königstein/Ts., 1981.

11 Cm.: Becker H.D. Untersuchungen zum Epigramm Lcssings. Düsseldorf, 1977; Woessner H.P. Lessing und das Epigramm. Neuhausen, 1978.

12 Cm.: Herder J.H. Zerstreute Blätter / Herder J.H. Werke. Hrsg. von B.Suphan. Berlin, 1877-1913. Bd 15. S.205 ff.

13 Cm.: Hellmuth H.H. Metrische Erfindung und metrische Theorie bei Klopstock. München, 1973; Grosse W.

В творчестве Гете жанр стихотворного изречения достиг своего расцвета и одновременно высшей точки развития, в дальнейшем интерес к этому жанру пошел на спад. Во второй половине XIX в. стихотворные афоризмы создают Э.Мерике (Eduard Mörike, 1804 - 1875), К.Ф.Геббель (Christian Friedrich Hebbel, 1813 - 1863), Ф.Грильпарцер (Franz Grillparzer, 1791 - 1872); у последнего, как отмечает В.Прайзенданц, был особый талант к созданию эпиграмм. В творчестве же других поэтов стихотворные изречения находятся в периферийной позиции. По словам В.Прайзенданца, в современных поэтиках «происходит разделение афористической лирики и лирики как таковой, или стихотворная афористика понимается только как дидактическая форма и исключается из сферы лирики»14 Таким образом, мы видим, что если уже у Гете дидактизм, присущий стихотворному изречению, иронически обыгрывался, а объективность афористического высказывания подменялась субъективным, индивидуальным началом, то с течением времени пародийная, игровая тенденция в этом жанре усиливается. Одним из ярких примеров этой эволюции жанра является сборник стихотворных афоризмов Ойгена Рота (Eugen Roth, 1885 - 1976) «Для современников» («Für Zeitgenossen», 2002). Жанр стихотворного изречения продолжает свое существование и в массовой культуре, в форме так называемого Hausspruch, то есть рифмованного объявления или правила, вывешиваемого в общественных местах, надписи на бытовых предметах или сувенирах и.т.д.

На сегодняшний момент существует достаточно исследований, посвященных поздней лирике Гете в целом; среди ставших классическими работ стоит упомянуть «Позднюю лирику Гете» Э.Трунца, «Гете в его позднем творчестве» В.Флитнера. Крайне важной для написания настоящей работы стала монография Э.Шпрангера «Мировоззрение Гете», так как в ней уделяется внимание философским взглядам поэта в связи с его литературным творчеством. Среди работ подобного плана следует отметить и трехтомный

Studien zu Klopstocks Poetik. München, 1977.

14 Preisendanz W. Spruchform in der Lyrik des alten Goethe und ihre Vorgeschichte seit Opitz. Heidelberg, 1952.

S.194. труд Э.Штайгера «Гете». Проблема жанра стихотворного изречения в гетевской поэзии и его прообразов в литературе также относительно полно освещена: хотелось бы выделить в этой связи исследование Ф.Зайлера «Гете и немецкая пословица», главу о гетевской стихотворной афористике в книге

Г.Нойманна «"ЫеепрагасИезе". Исследование афористики Лихтенберга,

Новалиса, Фр.Шлегеля и Гете», а таюке весьма содержательную работу

Р.Стивенсона «Гетевская афористика. Исследование эстетического преобразования». Наиболее близкой к теме настоящего исследования является уже упоминавшаяся выше монография В.Прайзенданца «Форма изречения в поэзии позднего Гете и ее предыстория от Опица». Цикл

Венецианские эпиграммы» исследовали Э.Масс (обширная статья

Венецианские эпиграммы»), М.Нуссбергер («"Венецианские эпиграммы"

Гете и их осмысление»), М.К.Флэвелл («Границы истины. Исследование

Венецианских эпиграмм"»). В перечисленных работах изучается не столько модификация эпиграмматического жанра у Гете, сколько тематика цикла, взаимосвязи между отдельными эпиграммами, структурные принципы построения цикла. Обзор работ, посвященных непосредственно

Венецианским эпиграммам», «Западно-восточному дивану» и «Кротким ксениям», содержится в каждой из глав настоящей работы. Можно говорить о том, что тема гетевской стихотворной афористики в целом исследована, но в ней еще немало «белых пятен». Единственная монография по стихотворным изречениям И.В.Гете (В.Прайзенданц «Форма изречения в поэзии позднего Гете и ее предыстория от Опица», 1953), на наш взгляд, недостаточно полно раскрывает тему: половина исследования посвящена, по словам исследователя, «предыстории жанра» от М.Опица до И.Г.Гердера, в собственно «гетевском» же разделе речь по большей части идет о теории стихотворного изречения (рассматриваются его структура, принципы создания пуанта, разграничение различных типов афористики и.т.д.).

Непосредственно анализу гетевских текстов уделяется крайне мало внимания. Таким образом, ни в отечественном, ни в зарубежном

12 литературоведении до сих пор не предпринималась попытка комплексного анализа стихотворных изречений Гете, рассмотрения данного жанра в его динамике, сравнительного анализа циклов стихотворных изречений, формулировки тех особенностей, которые отличают именно гетевские стихотворные изречения.

Сказанное выше является важнейшим доказательством актуальности данной работы, в которой впервые в отечественном гетеведении объектом исследования стал жанр стихотворного изречения в творчестве Гете. Циклы стихотворных афоризмов детально анализируются на различных уровнях — как содержательном, так и поэтологическом, структурном - с целью выявления преемственности данного жанра в отдельных аспектах, которые продолжают линию эволюции стихотворного изречения, уходящего корнями в античную эпоху. Вместе с тем в результате анализа выявляются и формулируются те жанровые особенности, которые составляют специфический и неповторимый облик именно «гетевского» стихотворного изречения.

Новизна исследования определяется целым рядом нетрадиционных установок в подходе к изучению стихотворного изречения Гете. В частности, в установлении «двунаправленной» динамики (как дедуктивного, так и индуктивного плана) в циклах изречений, во внимании к аспекту визуальности, в выделении элементов саморефлексивности в поэзии позднего Гете, в обращении к категории «открытой» формы применительно к поздним изречениям.

В гетеведении наблюдается стремление к сближению классической эпиграмматики Гете 1790-х годов и его «немецких» изречений, возникших в начале XIX века. Данная установка представляется недостаточно обоснованной. Действительно, и тем и другим афористическим стихотворениям присущи неповторимые черты гетевского стиля. Однако позднейшие изречения с точки зрения формы и тематики ориентированы на совершенно иной пласт литературного наследия, чем эпиграммы Гете. Форма

13 стихотворного изречения, по наблюдениям некоторых исследователей (В.Прайзенданц, К.Моммзен), в гетевской поэзии претерпевает эволюцию от следования античному эпиграмматическому канону к имитации исконно немецкой дидактической поэзии (жанр шпруха) и пословицы. В настоящем исследовании мы присоединяемся к данному утверждению. Поэтому при рассмотрении каждого из трех гетевских стихотворных циклов, ставших предметом нашего исследования - «Венецианских эпиграмм», «Книги Изречений» из «Западно-восточного дивана» и «Кротких ксений» — предпринимается попытка, с одной стороны, обнаружить в стихотворных изречениях Гете черты формы и содержания, связывающие их с предшествующей литературной традицией, и, с другой стороны, выделить те изменения, которые были привнесены поэтом в классические жанры.

Как показывает анализ, проведенный в основной части данной работы, многие особенности гетевской стихотворной афористики не связаны исключительно с определенными модификациями ее внешних, формальных параметров (хотя этот момент тоже присутствует); наиболее часто речь идет о результатах влияния крайней субъективности, свойственной лирическому высказыванию Гете, на предельно «объективный» жанр стихотворного изречения.

Материалом для настоящего исследования выступают три цикла стихотворных изречений И.В. Гете: «Венецианские эпиграммы»

Venezianische Epigramme», 1796), «Книга Изречений» («Buch der Sprüche») из цикла «Западно-восточный диван» («West-östlicher Divan», 1819) и

Кроткие ксении» («Zahme Xenien», 1820-1827). Данные циклы созданы на разных этапах творческого пути поэта и отражают основные тенденции развития исследуемого жанра в лирике Гете. Также немаловажным явилось и то обстоятельство, что все три цикла имеют свои образцы, прототипы в мировом литературном наследии, на которые недвусмысленно указывал сам

Гете: эпиграммы и ксении Марциала, «Диван» Хафиза, «флорилегии» и сборники шпрухов поэтов Реформации. Эта особенность данных циклов

14 существенно облегчает одну из задач исследования — обнаружение связи гетевских циклов с предшествующей литературной традицией.

Необходимо отметить также, что предметом исследования в настоящей работе являются только стихотворные изречения, то есть афоризмы, написанные в стихотворной форме. Перу Гете принадлежат, как уже отмечалось выше, несколько циклов прозаических афоризмов. Однако данные циклы не рассматриваются в работе, так как прозаический афоризм по своей форме существенно отличается от жанра стихотворного изречения. Отличия наблюдаются как на уровне тематики, так и в отношении логического членения информации. Несмотря на это, в работе используются в качестве примеров для сравнения отдельные гетевские афоризмы в прозе. Они приводятся в том случае, если на содержательном уровне в них присутствуют параллели со стихотворными изречениями из трех рассматриваемых в исследовании циклов.

Основной целью данной работы является изучение жанрового своеобразия и эволюции стихотворного изречения в творчестве Гете.

Наиболее важными задачами исследования представляются обнаружение черт формы и содержания, связывающих стихотворные изречения Гете с предшествующей литературной традицией (уже упомянутыми выше античной эпиграммой, немецким шпрухом эпохи Реформации, пословицей, восточным изречением и.т.д.), фиксирование тех изменений, которые были привнесены Гете в классические жанры. Это, помимо прочего, определенная лиризация» жанра эпиграммы, игра с восточной и западной традициями стихотворной афористики в «Западно-восточном диване», шпрухи из

Кротких ксений» как предельно многозначная «загадка» и одновременно средство самовыражения и самопознания автора. Не менее важная задача исследования — изучение тех принципов, по которым происходит построение циклов стихотворных изречений (в немецкой терминологии —

ЗршсЬгеШе), так как особенности соотношения изречений в цикле порождают разного рода смысловые связи между ними, которые

15 существенно обогащают содержание как всего цикла, так и отдельных текстов внутри него. Решение вышеперечисленных задач является попыткой ответа на два крайне важных для современного гетеведения вопроса, собственно, и составляющих проблематику данной работы.

Во-первых, необходимо выяснить, почему Гете, со своей установкой на предельную субъективность поэтического высказывания, выбирает наиболее объективный из поэтических жанров (который во многом сродни пословице) и особенно активно обращается к нему на позднем этапе творчества.

Во-вторых, не менее важен и вопрос о том, что отличает собственно «гетевские стихотворные изречения», что нового привносит Гете в этот жанр, можно ли считать эти произведения важным звеном традиции афористической лирики в мировой литературе.

Подобная постановка проблемы и выбор материала исследования определяют и структуру данной работы. Она состоит из введения, основной части, содержащей три главы, и заключения. Каждая из глав посвящена развернутому анализу одного из трех гетевских циклов стихотворных изречений, ставших предметом данного исследования.

В заключение необходимо указать также на методологию анализа и интерпретации текста, используемую в данной работе. В современной германистике, что естественно, не сложилось единого мнения относительно того, какой из методов анализа наиболее продуктивен по отношению к текстам Гете; открытым, в частности, остается вопрос о том, в какой мере применимы при интерпретации гетевских произведений такие подходы, как, к примеру, деконструктивистский или психоаналитический.

Дополнительную сложность для исследователя-гетеведа создает высокий историко-литературный статус этих текстов («классика немецкой литературы») и самого поэта, а также миф об «энигматичности» произведений Гете, их повышенная многозначность, интертекстуальность и насыщенность философскими коннотациями. Тексты Гете как бы

16 сопротивляются» любой интерпретации. В основе нашего подхода к поэтическим циклам Гете лежит, в основном, метод герменевтического анализа художественного текста. В опоре на методологические ориентиры исследований Э.Штайгера, В.Прайзенданца, Р.Стивенсона, О.Смитала и других филологов, работавших в русле теории имманентной интерпретации, мы применяем при исследовании различных уровней текста основные методики данного подхода. Поскольку творчество Гете неразрывно связано с его биографией и многообразием сфер деятельности (философия, естественные науки и др.), при анализе необходим выход за пределы имманентной интерпретации и обращение к историческому и биографическому контекстам произведений. При рассмотрении отдельных, малоизученных в гетеведении проблем нами используются элементы таких подходов, как семиотический, с опорой на труды У.Эко, и психоаналитический, в свете работ Ж.Лакана. Продуктивным для данной работы является и принцип лингвостилистического анализа текста, благодаря которому стало возможным выявление ряда языковых особенностей, присущих жанру стихотворного изречения в творчестве И.В.Гете.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Жанр стихотворного изречения в творчестве И.В. Гете"

Заключение

Итак, в результате анализа стихотворных циклов «Венецианские эпиграммы», «Книга Изречений» из «Западно-восточного дивана» и «Кроткие ксении» мы пришли к целому ряду выводов относительно жанровой специфики стихотворных изречений в творчестве И.В.Гете. В первую очередь стоит указать на явственную и несомненную двойственность соотношения гетевской стихотворной афористики с предшествующей афористической традицией. С одной стороны, Гете активно использует «канон», особенно в отношении формы изречений (как это происходит, например, в «Венецианских эпиграммах»). С другой стороны, поэт стремится максимально от этого канона дистанцироваться. Данную работу можно было бы с полным правом озаглавить «Игра Гете с афористической традицией». Некоторые моменты переосмысливаются, иные наполняются новым, субъективным содержанием, иные гипертрофируются, доводятся до абсурда. Не случайно все три названия циклов стихотворных изречений в той или иной мере являются оксюморонами, соединением несоединимого: «Венецианские эпиграммы» (античность и средневековье), «Западно-восточный диван» (Запад и Восток), «Кроткие ксении» (сатира и спокойная созерцательность). Игровое начало, ирония и самоирония — крайне важные черты гетевской афористики.

Как отмечалось во введении к настоящей работе, в эволюции гетевской стихотворной афористики можно проследить движение от имитации античных образцов к освоению «немецких» форм стихотворного изречения в творчестве Гете. Вместе с тем, на каждом этапе этого движения соответствующие образцы подвергались определенным трансформациям, выявить которые и было одной из основных задач нашей работы. Так, в

Венецианских эпиграммах» роль пуанта заметно снижается, зато возрастает значение субъективного восприятия. Большая часть эпиграмм — это фиксация мимолетных впечатлений, получаемых путешественником. В

225 гетевском цикле можно наблюдать несвойственную жанру эпиграммы фиксацию на визуальном аспекте восприятия. Происходит также и своеобразная «лиризация» жанра эпиграммы, как на тематическом уровне (в цикле даже присутствует отдельная группа любовных эпиграмм), так и на уровне формы (некоторые стихотворения цикла по объему выходят за рамки традиционного для эпиграммы дистиха и сближаются с жанром элегии). Также возрастает роль звукописи, что сближает эпиграмму с лирическим стихотворением. Античные риторические приемы используются как средство стилизации, зачастую мифологические образы совмещаются с ироническим описанием жизни автора в Венеции, что позволяет говорить об «иронической риторической игре» в гетевском цикле. Гораздо большую роль по сравнению с классической эпиграммой играют и многозначные образы-символы, призванные связать современную Гете эпоху, с одной стороны, и пространство античной культуры и мифологии, с другой. Не присуща эпиграмме и ироническая саморефлексия личности автора и творческого процесса, которую мы встречаем в «Венецианских эпиграммах». Что касается структуры цикла, то в отличие, например, от циклов эпиграмм Марциала, здесь можно говорить о своеобразной драматургии цикла, объединенного темой путешествия, как в пространстве, так и «во времени» (движение от античных образов к современности). Зачастую расположенные рядом эпиграммы связаны друг с другом на смысловом уровне. Иронически обыгрываются и некоторые моменты структуры эпиграмматических циклов Марциала (например, торжественный зачин в виде обращения к собственной книге эпиграмм).

В «Книге Изречений» основными жанровыми ориентирами для

Гете служат шпрух как разновидность немецкой дидактической поэзии и пословица. Обнаруживая многие признаки данных жанров (двухчастная структура, предельно объективированное содержание, тенденция к дидактичности, ведущая роль антитезы, использование начальной аллитерационной рифмы и парных словосочетаний, аллегоричность),

226 гетевские изречения одновременно преобразуют жанровый канон. Часто встречается смешение восточной и западной традиций (восточные реалии, форма шпруха), гиперболизация стиля (преувеличенный дидактизм, обилие архаизмов, сниженный тон речи). Образ автора строится при помощи иронической стилизации; Гете как бы надевает на себя маску мудреца, «наставника». Структурная организация цикла отличается усложненностью и являет собой полнейший контраст как сборникам восточных изречений, так и «флорилегиям» эпохи Реформации, где объединение изречений в цикл осуществлялось лишь по принципу жанрового подобия, причем отдельные афористические стихотворения оставались автосемантичными в контексте цикла. В «Книге Изречений», напротив, можно выделить четкие структурные принципы, важнейшими из которых являются принцип двоичности, полярности и объединение изречений в тематические группы. В связи с автологическим характером изречений задачу объединения стихотворений в цикл берут на себя также и многозначные образы-символы. Не в последнюю очередь благодаря им «Книга Изречений» становится структурным и смысловым прообразом всего цикла «Западно-восточный диван».

В «Кротких ксениях» однозначное определение жанрового прообраза представляет наибольшую трудность. В названии цикла фигурирует разновидность древнеримской эпиграммы, однако это не более чем ироническая игра автора с читателем. В действительности же Гете не ставит в этом цикле задачи строго придерживаться определенного жанрового канона, хотя его «ксении», безусловно, ближе к немецкому шпруху, чем к эпиграмме. На протяжении всего цикла прослеживается явный приоритет смысла над формой. Главное для Гете — фиксация мыслей в предельно лаконичной форме. Также нарочитое пренебрежение по отношению к эстетизации собственного высказывания можно объяснить осознанием Гете преимуществ своего статуса «классика немецкой литературы», которое позволяет писать «небрежно». Вместе с тем это и особого рода ирония: поэт обманывает ожидания читателя. В «Кротких ксениях» на различных уровнях

227 текста, пожалуй, наиболее явственно прослеживается тенденция к предельной субъективности высказывания, в принципе несвойственная шпруху. Это субъективно обусловленный выбор тематики цикла, различные типы саморефлексии, псевдодиалогичность, также представляющая собой особый тип саморефлексии автора. Структура цикла несет на себе отпечаток гетевских представлений об устройстве универсума и является подвижным единством, существующим в непрерывной динамике и развитии. Их обеспечивает приращение смысла за счет связей, возникающих между рядом стоящими изречениями, а также развитие и варьирование тем от группы к группе.

Сделав подобные выводы, мы можем ответить на два важных вопроса, сформулированные во введении и касающиеся причин обращения Гете к данному жанру и его места в мировой афористике. На наш взгляд, Гете обращается к жанру стихотворного изречения, так как этот жанр во многих отношениях «двойственен», что открывает горизонты для творчества и эксперимента. Данный жанр имеет давнюю традицию и варианты в различных культурах и одновременно универсален (как, например, пословица). Он предельно объективен и, вместе с тем, позволяет высказывать личное мнение. Это «сухая» дидактическая афористика, облеченная в стихотворную, лирическую форму. Стихотворное изречение крайне просто по своему языковому оформлению (которое подчас граничит с банальностью), но за этой внешней «примитивностью» может скрываться философская глубина. Цикл стихотворных изречений — это своеобразный «организм», в котором постоянно происходит обновление и обогащение смысла одного стихотворного изречения в контексте других, а идея движения и развития занимает важное место в мировоззрении Гете. Таким образом, жанр стихотворного изречения, имеющий древние корни, дает широкое поле для его модернизации, для игры с каноном, например, классической эпиграммы или дидактического шпруха.

Что касается места Гете в мировой афористике, то можно

228 утверждать, что гетевские стихотворные изречения являются важным звеном в европейской афористической традиции и одновременно — ее высшей точкой и завершением. Происходит это, скорее всего, потому, что Гете совершил последний, наиболее рискованный эксперимент с этим предельно объективным жанром — наполнил его личным, субъективным началом. Любое гетевское высказывание, которое в качестве афоризма получает статус абсолютной и полуанонимной истины (достаточно вспомнить о том, что некоторые гетевские изречения приобрели в современной культуре Германии статус пословицы), тем не менее, принадлежит именно Гете. Черты авторского стиля «перевешивают» традицию, раздвигают строгие рамки жанра. Стихотворное изречение является своего рода «одеянием», которое надевает на себя автор, избирая его, в первую очередь из-за его удобства. У Гете-афориста не может быть последователей или эпигонов в силу индивидуальности стиля поэта и его желания не столько обновить традицию стихотворного изречения какими-либо кардинальными жанровыми модификациями, сколько обновить ее, говоря образно, собственной личностью.

В заключение представляется необходимым наметить перспективы дальнейшего исследования проблемы, которой посвящена настоящая работа. Это, например, максимально точное установление немецких источников «Книги Изречений» и «Кротких ксений» (возможно, конкретных текстов, на которые опирался Гете в процессе создания своего цикла). Что касается места «Книги Изречений» в «Западно-восточном диване», то она, безусловно, связана с остальными книгами данного цикла; углубленный анализ этой взаимосвязи на структурном и тематическом уровнях мог бы стать предметом отдельного, более обширного исследования. Также до сих пор не изучено огромное количество разрозненных гетевских шпрухов, не вошедших ни в один из его афористических циклов. Еще одна продуктивная тема для дальнейшего исследования — сравнительный анализ стихотворной и прозаической афористики Гете.

Список научной литературыБурмистрова, Елизавета Валериевна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Goethes Werke. Hrsg. im Auftrage der Grossherzogin Sophie von Sachsen. Abteilungen 1.IV. 133 Bände in 143 Teilen. Weimar: H.Böhlau, 1887-1919.о

2. Goethe J.W. Werke. Hamburger Ausgabe in 14 Bänden. Hrsg. von Erich Trunz. Hamburg: Chr.Wegner, 1948-60.

3. Goethe J.W. Poetische Werke. Kunsttheoretische Schriften und Übersetzungen. Hrsg. von einem Bearbeiter-kollektiv unter Leitung von Siegfried Seidel u.a. 22 Bände. Berlin/Weimar: Aufbau-Verlag, 1960-78.

4. Goethe J.W. Sämtliche Werke nach Epochen seines Schaffens. Münchner Ausgabe. Hrsg. von Karl Richter u.a. 20 Bände in 25 Teilen und Registerband. München: C.Hanser, 1985ff.

5. Goethe J.W. Briefe. München: C.Hanser Verlag, 1958. 1302S.

6. Гете. Собрание сочинений. В 13-ти томах. Юбилейное издание. Под ред. А.В.Луначарского и М.Н.Розанова. М., 1935.

7. Гете И.В. Собрание сочинений. В 10-ти томах. Под ред. А.Аникста и Н.Вильмонта. М., «Художественная литература», 1980.

8. Аветисян В.А. Поздняя лирика Гете в оценке современной критики // Вестник МГУ. М., изд-во МГУ, 1978. Серия 10. №6. С.37-43.

9. Аствацатуров А.Г. Гете и мир игры. // Гете. Жизнь. Творчество. Традиции. СПб, «Мир и семья», 2002. С.4-34.

10. Брагинский И.С. Западно-восточный синтез в «Диване» Гете // Гете И.В. Западно-восточный диван. М., «Наука», 1987. С.572-599.

11. П.Брагинский И.С. Западно-восточный синтез в «Диване» Гете и классическая поэзия на фарси. М., 1963. 12с.

12. Ваганова Е.Ю. Афоризм как тип текста в аспектеинтертекстуальности (на мат-ле нем.яз.): Автореф.дис. канд.филол.наук/ СПбГПУ им. Герцена. СПб, 2002. 36с.

13. Жирмунский В.М. Теория стиха. Л., «Советский писатель», 1975. 664с.

14. Кант И. Сочинения в бти томах. М., «Мысль», 1965. Т.5. 546с.

15. Кессель Л.М. Гете и «Западно-восточный диван». М., «Наука», 1973. 153с.

16. Конради К.А. Гете. Жизнь и творчество. Том 2. Итог жизни. М., «Радуга», 1987. 647с.

17. Лотман Ю.М. Лекции по структуральной поэтике (Введение в теорию стиха). Тарту, 1964. 196с.

18. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., «Искусство», 1970. 384с.

19. Манякина Т.И. Языково-стилистическая характеристика жанра афоризма (на мат-ле нем.яз.): Автореф.дис. . канд.филол.наук. Киев, 1981.36с.

20. Мерло-Понти М. Видимое и невидимое /Пер.О.Н.Шпарага. Минск, Логвинов, 2006. 400с.

21. Михайлов A.B. Гете и поэзия Востока // Восток — Запад. Исследования, переводы, публикации. М., «Наука», 1985. С.83-128.

22. Михайлов A.B. «Западно-восточный диван» Гете: смысл и форма // Гете И.В. Западно-восточный диван. М., «Наука», 1987. С.600-680.

23. Слободкин Г.С. Лихтенберг и его «Афоризмы» // Лихтенберг Г.К. Афоризмы. М., «Наука», 1994. С.249-305.

24. Федоренко Н.Т. Меткость слова (Афористика как жанр словесного искусства). М., «Современник», 1975. 255с.

25. Шарапов И.П. Теория афористики. М., Шарапов, 1996. 46с.

26. Эко У. Отсутствующая структура: введение в семиологию. СПб, Symposium, 2006. 544с.

27. Aurnhammer A. Ein Hausspruch als poetische Devise. Zum Nachleben von Ariosts Hausinschrift bei Gryphius, Goethe, Nieztsche und George // Germanisch-romanische Monatsschrift. Heidelberg, 1989. Band 39. Heft 1. S.90-99.

28. Bahr E. Die Ironie im Spätwerk Goethes: «. .diese sehr ernsten Scherze.» Studien zum «West-östlichen Divan», zu den «Wanderjahren» und zu «Faust II». Berlin: Schmidt, 1972. 545S.

29. Baumann G. Dichterische Erfahrung — Goethe Maximen und Reflexionen // Zuordnungen. Freiburg: Rombach, 1995. S.23-41.

30. Becker C. Das Buch Suleika als Zyklus // Festschr. für K.Reinhardt. Berlin, 1953. S.225-252.

31. Bollacher M. Natur und Theodizee // Bollacher M. Der junge Goethe und Spinoza. Studien zur Geschichte des Spinozismus in der Epoche des Sturm und Drangs. Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 1969. S. 175-190.

32. Bosse A. Magische Präsenz: zur Funktion von Schrift und Ornament in Goethes «West-östlichem Divan» // Arcadia. Berlin, 1998. Jg. 33. Heft 2. S.314-336.

33. Brednow W. Die Basalte zu einem Gedicht Goethes // Leopoldina. Mitteilungen der Deutschen Akademie der Naturforscher Leopoldina. Halle, 1974. Reihe 3. S.227-244.

34. Breithaupt F. Goethe and the ego // Goethe Yearbook. Rochester, 2002. S.77-109.

35. Breithaupt F. Jenseits der Bilder. Goethes Politik der Wahrnehmung. Freiburg im Br.: Rombach, 2000.

36. Buchwald E. Farbenlehre als Geistesgeschichte // Goethe. Neue Folge des Jahrbuchs der Goethe-Gesellschaft. Weimar, 1954. Band 16. S.l-13.

37. Burdach K. Die Kunst und der dichterisch-religiöse Gehalt des «Westöstlichen Divans» // Jubiläums-Ausg. Berlin, 1905. Band 5. S.333-374.

38. Burkhardt F.W. Über die Anordnung der Gedichte in Goethes «West232stlichem Divan». Diss.phil. Mainz, 1965. 126S.

39. Burnikel W. Goethes «Venetianische Epigramme» und Martial // GoetheJahrbuch. Weimar, 2003. S.242-261.

40. Burnikel W. Untersuchungen zur Struktur des Witzepigramms bei Lukillios und Martial. Wiesbaden: Steiner, 1980. 132S.

41. Cassirer E. Goethe und die geschichtliche Welt. Hamburg: Felix Meiner Verlag, 1995. 182S.

42. Classen C.J. Martial // Gymnasium 92. Heidelberg, 1985. S. 329-349.

43. Curtius E.R. Europäische Literatur und lateinisches Mittelalter. Bern: Francke, 1954. 608S.

44. Dällenbach L. The mirror in the text /Transl.by J.Whiteley. Oxford: Polity Press, 1989. 262S.

45. Dietze W. Urworte, nicht sonderlich orphisch // Goethe-Jahrbuch. Weimar, 1977. S.11-37.

46. Dietzel T. Goethes Zahme Xenien: eine contradictio in adjecto // Goethe, Vorträge aus Anlass seines 150.Todestages /Hrsg. von T.Clasen und E.Leibfried.Frankfiirt am M.; Bern; New York: Lang, 1984. S.143-173.

47. Dill Ch. Wörterbuch zu Goethes «West-östlichem Divan». Tübingen: Niemeyer, 1987. 756S.

48. Einem H.von Das Auge, der edelste Sinn // Goethe-Studien. München: Wilh.Fink Verlag, 1972. S.11-24.

49. Emrich W. Die Symbolik von Faust II. Sinn und Vorformen. Fr.-a.-M.; Bonn: Athenäum Verlag, 1964. 278S.

50. Engelhard M., Mommsen K. Der Spruch «Gottes ist der Orient» als Ausdruck einer Lebenswende Goethes // Goethe-Gedichte — 32 Interpretationen/Hrsg. von G.Sauder. München: Hanser, 1996. S.235-256.

51. Falk J.D. Goethe aus näherem persönlichem Umgange dargestellt: ein nachgelassenes Werk. Berlin: Morawe & Scheffelt, 1911. 318S.

52. Fedler S. Der Aphorismus. Begriffsspiel zwischen Philosophie und Poesie.233

53. Stuttgart: Verlag fur Wissenschaft und Forschung, 1992. 229S.

54. Fieguth R. Zur Theorie des Gedichtzyklus anhand von Goethes «Westöstlichem Divan» // Диалог культур культура диалога. К 70-летию Н.С.Павловой. М., РГГУ, 2002. С.365-387.

55. Flavell К. The Limits of Truth-Telling. An Examination of «Venetianische Epigramme» // Oxford German Studies 12, 1981. S.39-68.

56. Flitner W. Goethe im Spätwerk. Glaube Weltsicht - Ethos. Band 6. Paderborn; München; Wien; Zürich: Schöningh, 1983. 364S.

57. Franz M. Die Verfügbarkeit der neuplatonischen Gedankenwelt für Goethe // Goethe und die Weltkultur /Hrsg. von K.Manger. Heidelberg: Winter, 2003. S.89-100.

58. Fricke H. Aphorismus. Stuttgart: Metzler, 1984. 175S.

59. Frühwald W. «Deklinierend Mohn und Rosen.» Esoterik und Mystik im «West-östlichen Divan» // Zeitwende. Frankfurt am M., 1982. Bd. 53. S.209-233.

60. Frühwald W. Goethes Spätwerk die Erfahrung, sich selbst historisch zu werden // Goethe-Jahrbuch. Weimar, 1997. Jg.l 14. S.23-24.

61. Fuchs A. Chronologie des textes du «Divan» et de leurs sources // Bulletin de la faculté des lettres de l'Université de Strasbourg. 1949/50/51. Nr.28. S.158-171, 203-219, 263-274, 343-350. Nr.29. S. 167-169, 196-202, 228229.

62. Fuchs A. Goethes Spätzeit // Spätzeiten und Spätzeitlichkeit. /Hrsg. von W.Kohlschmidt. Bern/München: Francke, 1962. S.l 18-132.

63. Gfrereis H. Die Einweihung ins Gewöhnliche: Goethes «Venezianische Epigramme» // Goethe-Jahrbuch. Weimar, 1993. Bd. 110. S.227- 242.

64. Görner R. «Warme Kälte» und andere Gegensätze: Goethes Selbstmythisierung // «Nachdenklicher Leichtsinn»: essays on Goethe and Goethe reception. Lewiston; New York: The Edwin Mellen Press, 2000. S.l-12.

65. Graevenitz G. Das Ich am Rande. Zur Topik der Selbstdarstellung bei Dürer, Montaigne und Goethe. Konstanz: Univ.-Verlag Konstanz, 1989. 62S.

66. Gundolf F. Goethe. Berlin: Bondi, 1920. 795S.

67. Günther H. Ins Land der Dichtung (Zu Goethes «West-östlichem Divan») // Goethe/ Hrsg. von H.L. Arnold. München: edition text + Kritik, 1982. S. 197-214.

68. Gutjahr O. Westöstlicher und nordsüdlicher Divan. Goethe in interkultureller Perspektive. Paderborn; München; Wien; Zürich: Schöningh, 2001. 279S.

69. Hass H.-E. Über die strukturelle Einheit des West-östlichen Divans // Studien zum «West-östlichen Divan» Goethes / Hrsg. von E.Lohner. Darmstadt: Wissenschaftl.Buchges., 1971. S.431-443.

70. Henkel A. Bemerkungen zu 2 Sprüchen in Prosa // Goethe-Erfahrungen. Studien und Vorträge. Stuttgart: Metzler, 1982. S.137-145.

71. Hess P. Epigramm. Stuttgart: Metzler, 1989. 178S.

72. Hexter R. Poetic Reclamation and Goethe's «Venetian

73. Epigrams» // Modern Language Notes 96. Baltimore, 1981. S.526-555.

74. Hilgers K. Entelechie, Monade und Metamorphose. Formen der Vervollkommnung im Werk Goethes. München: Fink, 2002. 307S.

75. Hillmann I. Das Ganze im Kleinsten. Spiegelungen der Gesamtstruktur in kleinen Strukturelementen // Studien zum «West-östlichen Divan» Goethes / Hrsg. von E.Lohner. Darmstadt: Wissenschaftl.Buchges., 1971. S.444-468.

76. Hillmann I. Dichtung als Gegenstand der Dichtung. Untersuchungen zum Problem der Einheit des «West-östlichen Divan». Bonn: Bouvier, 1965. 347S.

77. Hilmes C. Das inventarische und das inventorische Ich. Grenzfälle des Autobiographischen. Heidelberg: Winter, 2000. 446S.

78. Himmel H. Überlegungen zur Mikrostruktur literarischer Texte //

79. Sprachkunst. Beiträge zur Literaturwissenschaft. Wien, 1973. Heft 3-4.2351. S.202-215.

80. Hinck W. Das morgenfrische Land // Frankfurter Anthologie. Gedichte und Interpretationen /Hrsg. von M.Reich-Ranicki. Frankfurt am M.: InselVerlag, 1989. Band 12. S.69-72.

81. Höfele K.H. Der Mensch als Rätsel. Zu Goethes Menschenbild // Zeitwend. Karsruhe, 1982. №1. S.28-33.

82. Jarislovski J. Der Aufbau in Goethes «Venetianischen Epigrammen» // Jahrb. d. Goethe-Ges. Weimar, 1927. Bd. 13. S.87-95.

83. John J. Die Aphorismen in deutschen Romanen. Rheinfelden; Berlin: Schäuble, 1993. 257S.

84. Jolles Andre" Einfache Formen (Legende/ Sage/ Mythe/ Rätsel/ Spruch/ Kasus/ Memorabile/ Märchen/ Witz). Halle; Saale: Max Niemeyer Verlag, 1929. 272S.

85. Jungmann A. Naturphilosophie zwischen Spinoza und Nietzsche. -Frankfurt am M.: Lang, 1989. 289S.

86. Kayser W. Das sprachliche Kunstwerk. Bern; München: Francke, 1961. 445S.

87. Kayser W. Geschichte des Deutschen Verses. Bern: Francke, 1960. 155S.

88. Keller W. Variationen zum Thema «Wär nicht das Auge sonnenhaft» // Prägnanter Moment: Studien zur deutschen Literatur der Aufklärung und Klassik. Festschrift für H.-J. Schings /Hrsg. von P.-A.Alt. Würzburg: Königshausen und Neumann, 2002. S.439-457.

89. Kemper D. «Ineffabile»: Goethe und die Individualitätsproblematik der Moderne. Paderborn: Wilh.Fink, 2004. 496S.

90. Keppler K. Origin and authorship of the Divan poem «Nimmer will ich dich236verlieren» // Modern language Notes 70. Baltimore, 1955. S.433-437.

91. Klinger K. Ein deutscher Bürgerkrieg der Worte: Goethes und Schillers Xenien // Literatur und Kritik. Salzburg, 1982. Heft 167/168. S.48-63.

92. Kommerell M. Goethes grosse Gedichtkreise // Goethe im XX.Jahrhundert. Spiegelungen und Deutungen/ Hrsg. von H.Mayer. Hamburg: Wegner, 1960. S.311-329.

93. Konersmann R. Goethes «Subjektivität» // Germanisch-romanische Monatsschrift. Heidelberg, 1988. Band 38. Heft 1-2. S.106-119.

94. Köpnick L. Goethes Ikonisierung der Poesie: zur Schriftmagie des «Westöstlichen Divan» // Deutsche Vierteljahresschrift für Literaturwissenschaft und Geistesgeschichte. Stuttgart; Weimar, 1992. S.361-389.

95. Korff H.A. Geist der Goethezeit. IV.Teol. Hochromantik. Leipzig: Koehler & Amelang, 1966. 752S.

96. Körte B. Spielarten der Distanzierung: zum Personenwechsel im Erzählwerk // Literatur in Wissenschaft und Unterricht. Würzburg: Königshausen und Neumann, 1989. S.157-172.

97. Kraft W. Goethe. Wiederholte Spiegelungen aus fünf Jahrzehnten. München: edition text+Kritik, 1986. 285S.

98. Krolow K. Die Leichtigkeit des «Divan» // Goethe J.W. von West-östlicher Divan/ Hrsg. und erläutert von H.-J.Weitz. Frankfurt am M.: Insel-Verlag, 1974. S.379-387.

99. Kühnemann E. Goethe und Spinoza // Jahrbuch der Goethe-Gesellschaft. Weimar, 1929. S.279-305.

100. Lange H. Weislingen: Goethes politics of the ego // Goethe Yearbook. Rochester, 2002. S.177-196.

101. Lemmel M. Poetologie in Goethes «West-östlichem Divan». Heidelberg: Winter, 1987. 367S.

102. Lesniak S. Der Begriff des Klassischen bei Goethe // Goethe-Jahrbuch. Weimar, 2003. S.229-241.

103. Leue J. Goethes «Urworte. Orphisch» // Acta Germanica. Berlin: Mayer2371. Müller, 1968. S.l-10.

104. Loerke O. Der Goethe des «West-östlichen Divans» // Goethe J.W. von West-östlicher Divan/ Hrsg. und erläutert von H.-J.Weitz. Frankfürt am M.: Insel-Verlag, 1974. S.364-378.

105. Lubimova-Bekman L. Rezeption von Aphorismen. Berlin: Erich Schmidt, 2001. 128S.

106. Maass E. Die Venezianischen Epigramme // Jahrbuch der GoetheGesellschaft. Weimar, 1926. Band 12. S.68-92.

107. Maharens G. Über aphoristische Metaphorik und metaphorische Aphoristik in Goethes «Maximen und Reflexionen» // Offene Formen: Beiträge zur Literatur und Wissenschaft im 18.Jahrhundert. Frankfurt am M.: Lang, 1997. S.241-266.

108. Maharens G. Über eine Neudefinition der Goetheschen Aphoristik // Goethe-Jahrbuch. Weimar, 1993. Jg.110. S.297-320.

109. Maier H.-A. Zur Textgestaltung des «West-östlichen Divans» // Journal of English and Germanic Philology 56, 1957. S.347-381; 58 (1959). S.185-221.

110. Mathy D. Unverborgen vorenthalten. Zur Wahrnehmung des Nichtwahrnehmbaren als Index ästhetischer Wahrnehmung // Unter Argusaugen. Zu einer Ästhetik des Unsichtbaren /Hrsg. von G.Held. Würzburg: Königshausen und Neumann, 1997. S.281-300.

111. Maurer M. Die Briefe des jungen Goethe. Selbstinszenierung, IchSpiegelung, Sakralisierung. // Goethe und die Weltkultur / Hrsg. v. Klaus Manger. Heidelberg: Univ.-Verlag Winter, 2003. S. 159-172.

112. Mautner F.H. Der Aphorismus als literarische Gattung // Zeitschrift für Ästhetik und allgemeine Kunstwissenschaft. Berlin, 1933. Jg.27. S.132-175.

113. Mautner F.H. Lichtenberg. Bildnis seines Geistes // Lichtenberg G.C. Sudelbücher. Frankfurt am M.: Insel-Verlag, 1986. S.53 9-601.

114. Mellmann K. Goethes ««ernste Scherze»: zur Genese eines neuenpoetischen Verfahrensprinzips aus dem Geist des bürgerlichen Rokoko //238

115. Goethe-Jahrbuch. Weimar, 2004. S.66-81.

116. Mieder W. Aphorismen, Sprichwörter, Zitate. Bern; Berlin: Lang, 2000. 362S.

117. Mommsen K. Goethe und der Islam. Frankfurt am M.; Leipzig: InselVerlag, 2001. 527S.

118. Mommsen K. Goethe und Diez. Quellenuntersuchungen zu Gedichten der Divan-Epoche. Berlin: Akademie-Verlag, 1961. 351S.

119. Mommsen K. «Liegt dir Gestern klar und offen.»: «Multikulturelles» in Goethes Spruchdichtung // Kairoer germanistische Studien. Kairo, 1997. Jg. 10. S.555-572.

120. Mommsen M. Studien zum West-östlichen Divan. Berlin: AkademieVerlag, 1962. 152S.

121. Müller J. Der Augenblick ist Ewigkeit. Goethe-Studien. Leipzig: Koehler & Amelang, 1960. 256S.

122. Müller J. Zur Identitätsproblematik in der deutschsprachigen Literatur von Wieland und Goethe bis zu Frisch und Handke // Müller J. GoetheWirkung und Humanitätstradition. Jena: Fr.Schiller Univ., 1980. S.57-84.

123. Müller-Seidel W. Lyrik, Tragik ind Individualität in Goethes später Dichtung // Das Subjekt der Dichtung. Festschrift für G.Kaiser. Würzburg: Königshausen und Neumann, 1990. S.497-518.

124. Müller-Seidel W. «Maximen und Reflexionen». Der Aphorismus als eine Form der Bewusstseins- und Kulturkritik. // Goethe-Jahrbuch. Weimar, 1980. Jg.97. S.l 14-123.

125. Neumann G. Der Aphorismus. Zur Geschichte zu den Formen und Möglichkeiten einer literarischen Gattung. Darmstadt: Wissenschaft! Buchges., 1976. 275S.

126. Neumann G. Ideenparadiese. Untersuchungen zur Aphoristik von Lichtenberg, Novalis, Fr.Schlegel und Goethe. München: Fink, 1976. 732S.

127. Nussberger M. Goethes «Venetianische Epigramme» und ihr Erlebnis // Zeitschrift für deutsche Philologie. Berlin, 1930. Bd.55. S.379-389.

128. Otto R. Meinungen und Redeweisen in Goethes Spruchdichtung // Der Deutschunterricht. Bonn, 1999. Jg.51, Heft 1. S.85-94.

129. Petsch R. Spruchdichtung des Volkes. Halle/Saale: Niemeyer, 1938. 381S.

130. Pöggeler O. Symbol und Allegorie: Goethes «Divan» und Celans «Atemkristall»// Paul Celan «Atemwende»: Materialien/ Hrsg. von G.Buhr und R.Reuss. Würzburg: Königshausen und Neumann, 1991. S.214-242.

131. Preisendanz W. Die Spruchform in der Lyrik des alten Goethe und ihre Vorgeschichte seit Opitz. Heidelberg: Winter, 1952. 196S.

132. Preisendanz W. Die Spruchform in der Lyrik Goethes // GoetheJahrbuch. Weimar, 1991. Jg. 108. S.75-84.

133. Proskauer H.O. Das Dogma von der Subjektivität der Sinnesempfindung und seine Überwindung // Proskauer H.O. Zum Studium von Goethes Farbenlehre. Basel: Zbinden Verlag, 2003. S.84-89.

134. Proskauer H.O. Licht und Auge in der Auffassung Goethes // Der Farbenkreis. Beiträge zu einer goetheanistischen Farbenlehre. Stuttgart: Freies Geistesleben, 1981. Heft 2. S.35-47.

135. Pyritz H. Goethe und Marianne von Willemer // Studien zum «West-östlichen Divan» Goethes / Hrsg. von E.Lohner. Darmstadt: Wissenschaftl.Buchges., 1971. S.352-374.

136. Rasch W. Die Gauklerin Bettine. Zu Goethes «Venetianischen Epigrammen» // Aspekte der Goethezeit / Hrsg. von S.Corngold. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1977. S.115-136.

137. Reed, T.J. Goethe und Kant: Zeitgeist und eigener Geist // GoetheJahrbuch. Weimar, 2001. S.58-74.

138. Reed, T.J. Meister von niemand: Goethe und die Autorität des Schriftstellers // Reed, T.J. Humanpraxis Literatur: Essays um Goethe. Weimar: VDG, 2001. S.l 1-28.

139. Reuter H.-H. Goethes «Zahme Xenien» // Goethe-Jahrbuch. Weimar, 1964. S.92-134.

140. Richter K. Der andere Goethe und die Anfange einer unlyrischen Lyrik // Goethe: Ungewohnte Ansichten. St.Ingbert: Röhrig Univ.-Verlag, 2001. S.311-332.

141. Richter K. Wiederholte Spiegelungen im «West-östlichen Divan»: die Entoptik als poetologisches Paradigma in Goethes Alterswerk // Scientia Poetica. Band 4. Tübingen: Niemeyer, 2000. S.l 15-130.

142. Riedel V. Antikerezeption in der deutschen Literatur von RenaissanceHumanismus bis zur Gegenwart. Stuttgart; Weimar: Metzler, 2000. 515S.

143. Riemer F.W. Mitteilungen über Goethe. Leipzig: Insel-Verlag, 1921. 428S.

144. Rölleke H. «Da wär es besser, nicht geboren!» Ein Xenion Goethes und seine Vorformen in der Volks- und Hochliteratur // Zeitschrift für deutsches Altertum und deutsche Literatur. Wiesbaden, 1974. Band 103. Heft 1. S.62-72.

145. Schadewaldt W. Goethe und das Erlebnis des antiken Geistes // Schadewaldt W. Goethestudien. Natur und Altertum. Zürich; Stuttgart: Artemis-Verlag, 1963. S.9-21.

146. Schaeder H.H. Die persische Vorlage von Goethes "Seliger Sehnsucht" // Geistige Gestalten und Probleme. Eduard Spranger zum 60.Geburtstag. Leipzig: Quelle & Meyer, 1942. S.93-102.

147. Schmidt D. Vom Neptunismus zum «schaffenden Gewebe»: die Genese des Lebendigen bei C.F.Wollf und J.W. von Goethe // Zeitschrift für Ästhetik und allgemeine Kunstwssenschaft. Tübingen, 2004. №2. S.173-196.

148. Schmidt E. Marianne-Suleika // Schmidt E. Charakteristiken I. Berlin: Weidmannsche Buchhandlung, 1886. S.321-331.

149. Schmidt F. Goethes «Urworte. Orphisch» // Zeitschrift für philosophische Forschung, 1957. №11. S.37-53.

150. Schmidt J. Goethes Altersgedicht «Urworte. Orphisch» -Grenzerfahrung und Entgrenzung. Heidelberg: Winter, 2006. 43S.

151. Schmidt J. Metamorphosen der Antike in Goethes Werk. Heidelberg: Winter, 2002. 29S.

152. Schöndorfer U. Die Monadenlehre Goethes // Jahrbuch des Wiener Goethe-Vereins. Wien, 1961. S.38-45.

153. Schrimpf H.-E. Das Weltbild des späten Goethe. Überlieferung und Bewahrung in Goethes Alterswerk. Stuttgart: W.Kohlhammer Verlag, 1956. 379S.

154. Schulz G. «Dichten selbst ist schon Verrat». Parameter des «Westöstlichen Divan» // Schulz G. Exotik der Gefühle. Goethe und seine Deutschen. München: Beck, 1998. S.75-104.

155. Schulz G. Goethe fuer den Hausgebrauch: Spruchdichtung als Nationalerziehung?// Goethe-Jahrbuch. Weimar, 1996. Jg.113. S.199-215.

156. Schwieder G. Goethes «West-östlicher Divan». Eine poetologische Lektüre. Köln; Weimar; Wien: Böhlau, 2001. 289S.

157. Schwarzbauer F. Die Xenien: Studien zur Vorgeschichte der Weimarer Klassik. Stuttgart: Metzler, 1993. 396S.

158. Seiler F. Goethe und das deutsche Sprichwort // Gennanischromanische Monatsschrift. Heidelberg, 1922. Jahrgang 10. S.328-340.

159. Sengle F. Die «Xenien» Goethes und Schillers als Dokument eines Generationskampfes // Sengle F. Neues zu Goethe: Essays und Vorträge. Stuttgart: Metzler, 1989. S.86-142.

160. Sengle F. Goethes «Zahme Xenien» aus dem Nachlass: zum Selbst — und Weltverständnis seiner letzten Jahre // «Stets wird die Wahrheit hadern mit dem schönen»/ Hrsg. von G.Cepl-Kaufmann. Köln; Wien: Böhlau, 1990. S.51-70.

161. Smital O.H. Goethes «Zahme Xenien». Diss.Wien, 1951. 477S.

162. Spranger E. Goethes Weltanschauung. Reden und Aufsätze. Stuttgart: J.Fink/Insel-Verlag, 1946. 255S.

163. Spranger G. Goethe über sich selbst // Goethe im 20.Jahrhundert /Hrsg. von H.Mayer. Hamburg: Christ.Wegner Verlag, 1967. S.280-301.

164. Staiger E. Goethe. In 3 Bd. Zürich: Atlantis Verlag, 1970.

165. Staiger E. Goethes antike Versmässe // Die Kunst der Interpretation. Studien zur deutschen Literaturgeschichte. Zürich: Atlantis Verlag, 1955. S. 115-131.

166. Staiger E., Einem H.von Goethe und das Licht. München: Bayerische Akademie der schönen Künste, 1982. 114S.

167. Stephenson R.H. Goethe's achievement as aphorist, illustrated by comparison with La Rochefoucauld, Lichtenberg, Novalis und Friedrich Schlegel // Configurationi dell' aforisma. Bologna, 2000. S.85-105.

168. Stephenson R.H. Goethes Sprüche in Reimen. A reconsideration // Publications of the English Goethe Society. Leeds, 1979. Volume 49. S.102-130.

169. Stephenson R.H. Goethe's wisdom literature. A study in aesthetic transmutation. Bern; Fr.-a.M.; New York: Lang, 1983. 274S.

170. Stölzel T. Rohe und polierte Gedanken: Studien zur Wirkungsweise aphoristischer Texte. Freiburg im Br.: Rombach, 1998. 347S.

171. Strich F. Kunst und Leben. Vorträge und Abhandlungen zur deutschen Literatur. München; Bern: Francke, 1960. 241S.

172. Trunz E. Die Sammelhandschrift von Goethes Gedichten und das Problem ihrer Edition // Weimarer Beiträge 6, 1960. Sonderheft, 1176-1183.

173. Trunz E. Goethes letztes Gedicht // Aufnahme Weitergabe: Literarische Impulse um Lessing ind Goethe. Festschrift für H.Moenkemeyer zum 68.Geburtstag /Hrsg. von J.A.McCarthy und A.A.Kipa. Hamburg: H.Buske Verlag, 1982. S.205-208.

174. Trunz E. Goethes späte Lyrik // Goethe im 20.Jahrhundert. Spiegelungen und Deutungen/ Hrsg. von H.Mayer. Hamburg: Wegner, 1960. S.311-329.

175. Vietör K. Goethe. Dichtung. Wissenschaft. Weltbild. Bern: A.Francke AG Verlag, 1949. 600S.

176. Vietör K. Goethes Altersgedichte // Deutsche Lyrik von Weckerlin bis243

177. Benn. Frankfurt am M.: S.Fischer, 1965.

178. Wachsmut A.B. Geeinte Zwienatur. Aufsätze zu Goethes naturwissenschaftlichem Denken. Berlin; Weimar: Aufbau-Verlag, 1966. 351S.

179. Weiss W. Goethes «Ich» // Literatur als Geschichte des Ich /Hrsg. von E.Beutner und U.Tanzer. Würzburg: Königshausen und Neumann, 2000. S.47-54.

180. Welser K.von Die Sprache des Aphorismus. Frankfurt am M.: Lang, 1986. 317S.

181. Wertheim U. Goethe-Studien. Berlin: Rütten & Loening, 1968. 432S.

182. Wertheim U. Von Tasso zu Hafis. Probleme von Lyrik und Prosa des «West-östlichen Divans». Berlin: Rütten & Loening, 1965. 488S.

183. Wild I., Wild R. «Die holden jungen Geister»: Jugend in Goethes «Zahmen Xenien» // Jugend: Psychologie — Literatur — Geschichte. Festschrift für C.Pietzcker. Würzburg: Königshausen und Neumann, 2001. S.147-159.

184. Wild R. Nach Italien enttäuschte Erwartung // Wild R. Goethes klassische Lyrik. Stuttgart; Weimar: Metzler, 1999. 317S.

185. Wilkinson E.M., Willoughby L.A. Goethe, Dichter und Denker/Übers, von I.Mittenzwei. Frankfurt am M.: Athenäum-Verlag, 1974. 323S.

186. Wohlleben J. «Des Divans Poesie und Prose» // Goethe-Jahrbuch. Weimar, 1994. Jg.l 11. S.111-123.

187. Wünsch M. Der Strukturwandel in der Lyrik Goethes. Stuttgart; Berlin; Köln; Mainz: Kohlhammer, 1975. 176S.

188. Zymner R. Aphorismus // Kleine literarische Formen in Einzeldarstellungen. Stuttgart: Reclam, 2002. S 174-190.

189. Zymner R. Gattungstheorie: Probleme und Positionen der Literaturwissenschaft. Paderborn: Mentis, 2003. 230S.b>