автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Знание в современном обществе

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Федоров, Вадим Евгеньевич

Введение.

Глава I. Постклассические формы знания в современном обществе.

1.1. Научное знание и информационное общество.

2.1. Наука, вненаучные формы знания и дискурсивные практики.

3.1. Знание и повседневность.

Глава II. Постклассические идеалы рациональности и модели знания.

2.1. Феноменолого-герменевтическая модель знания в современном обществе.

2.2. Модель знания в структурализме и постструктурализме.

Введение диссертации2002 год, автореферат по философии, Федоров, Вадим Евгеньевич

Актуальность исследования. В современном обществе в последнее время очевидны значительные изменения на всех уровнях социального бытия. Данные трансформации задают качественно иную ситуацию определения различных социальных феноменов и их места в мире. Меняются ценностные установки и ориентиры, видоизменяются эталоны и стереотипы, что ведёт к трансформации смыслозадающих констант человеческого бытия и его модусов.

Не стоит в стороне и феномен знания. Проблема знания всегда была «болевым нервом» философии вообще и социальной философии в частности1. Феномен знания постоянно привлекает к себе внимание и философов, и культурологов, и историков, а сейчас уже и социологов (например, целый раздел «социология знания» в рамках феноменологической социологии). В истории менялись социально - культурные ориентиры, менялось и определение феномена знания; знание постоянно наполнялось новым содержанием. Культурный ландшафт определяет знание и познавательные поля, и «знающий» человек сейчас это уже не то, что «знающий» человек в античности или средние века. Далее имеет смысл совершить небольшой экскурс в историю и посмотреть, что представлял собой феномен знания.

В античности знание понимается как мудрость. «Знающий» человек в этом смысле - это человек умудренный опытом и соответствующий своему месту в социальном бытии. Знание связано с топосом, т.е. месторождение, местопребывание определяют «что» человек знает и «как». Истинным знанием наделен только мудрец или философ, который как бы стоит на границе двух миров (земного и умозрительного).

1 Овчинников Н.Ф. Знание - болевой нерв философской мысли (к истории концепций знания от Платона до Поппера) // Вопросы философии. 2001. № 2. С. 124-151.

В средние века знание уже представляет собой учёность (scientia)1. Знать - значит быть посвященным в тайны «сакральных» текстов, ориентироваться в них (герменевтика). Знание связано с символом, который представляет собой всеобщее в единичном (ens). Поскольку бытие есть слово, постольку необходимо уметь говорить, знать, «что» ты говоришь и отвечать за свои слова2. «Знающий» человек - это человек, владеющий семью свободными искусствами, особенно тривиумом (грамматика, риторика, логика). Знание придает человеку смысл существования и позволяет двигаться к центру, то есть к Богу как Истине, Добру и Красоте.

Ситуация меняется в XVII веке. Это связано с формированием научной картины митра и выделением человека как субъекта из «мира» природы. Используя терминологию М.Фуко можно сказать, что слова отделяются от вещей (=природы) и начинают обслуживать мыслительное пространство3. Знание в этом смысле представляет собой «свободное исследовательское предприятие»4. Бытие есть сознание, поэтому только человек имеет знание и определяет, как активное начало, границы мира5. Сознание является основанием знания и, вследствие этого, мы можем говорить о рациональности знания. При этом не следует забывать и основной лозунг эпохи: «Знание - сила».

1 См. об этом, например: Сергеев К.А., Слинин Я.А. Диалектика категориальных форм познания (Космос Аристотеля и наука Нового времени). - JL: Ленинградский Университет, 1987. С. 111.

2 Перов Ю.В., Сергеев К. А. Бытие-как-история: наброски к современной философии истории // Вестник СПбГУ. Сер. 6. Философия. 1995. Вып. 3. С. 3-13.

3 См. более подробно: Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. - М.: А-cad, 1994.

4 См.: Сергеев К.А., Слинин Я.А. Диалектика категориальных форм познания (Космос Аристотеля и наука Нового времени). С. 127-167.

5 Сергеев К.А., Коваль О.А. Принцип основания и проблема единства мира в монадоло-гической философии Лейбница // История философии: проблемы и темы. К 60-лентию профессора Ю.В. Перова. Серия «Мыслители». Выпуск 7. - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. С. 213,215.; Также: Перов Ю.В. Наследие Декарта в перспективе «мышления в ценностях» // Мысль: Декарт: четыре века новой философии: сб. статей / Ред-кол.: Ю.В. Перов и др.; Под общ. ред. Ю.Н. Солонина. - СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1998. С. 87-108. (Ежегодник С.-Петербургской ассоциации философов. Вып. 2).

В рамках новоевропейской традиции складываются классические идеалы рациональности, ориентированные на естествознание и математику. Данные идеалы во многом определяют статус научного знания и по сей день.

Понимание знания трансформируется в XIX веке. Это связано с кризисом классических идеалов рациональности и европоцентризма, а также бурным развитием новых социальных отношений (индустриальных). С одной стороны, оформляется свод гуманитарного знания (где знание есть понимание), с другой - знание представляет собой переживание и развёртывает себя в пространстве иррационального (воля, аффективные состояния, влечения).

В XX веке антропологический поворот позволяет говорить о субъективном, индивидуальном знании и феномене «атомарного» человека.

Современное общество - это общество переходного типа, отсюда проблема двойственности знания (соотношение классических и постклассических идеалов). В современном обществе уже ярко заявляет о себе принцип атомарности и появляется феномен «клип-культуры». Вследствие этого, знание есть информация, которую можно утаить, обменять, выгодно продать и т.д.

В социально-философской литературе достаточно часто встречается такое определение как «информационное общество» . Это опять говорит о том, что знание превращается в информацию, которую необходимо распределить, регламентировать, легитимировать; в конце концов, меняется и облик социализации.

Вышеперечисленные трансформации связаны с переходом от индустриального к постиндустриальному обществу. Переход как становление актуализирует ряд проблем: каков статус знания и его форм; кто сколько должен знать и как; как передавать информацию и по каким каналам; что представляет собой институциализация знания в современном обществе.

1 Смотри об этом: Трансформации в современной цивилизации: постиндустриальное и постэкономическое общество (материалы круглого стола) // Вопросы философии. 2000. №1. С. 3-32.

Но особое внимание занимают вопросы, связанные с соотношением классических и постклассических идеалов рациональности1. Именно идеалы рациональности определяют границы социального бытия, соотношение между ближним и дальними кругами, формируют стереотипы общения, деятельности, а также самоосуществление индивида в рамках социальной стратификации и мобильности. Идеалы рациональности определяют формы знания и познавательную установку людей в социуме. Как представляется, идеалы и типы рациональности и задают основание социальному бытию. Трансформация их приводит к изменению эмпирически-фиксируемых вещей и феноменов. Как раз постклассические идеалы рациональности напрямую связаны с информацией и с теми проблемами, о которых говорилось выше.

Огромное скопление информации, её завалы, множество каналов создают «хаодную» ситуацию, а человек просто-напросто начинает тонуть, будучи ориентирован на прежнюю (=классическую) рациональность. Поскольку пока ещё идёт процесс становления, постольку классические идеалы рациональности ещё до конца не разрушены, а новые ещё четко не выражены. Поэтому философская мысль и пытается решить эту проблему двойственности. II глава данного исследования как раз и будет посвящена постклассическим идеалам рациональности и возможностям соотношения классических и постклассических.

Как представляется, проблема рациональности ставит проблему определения статуса научного знания в современном обществе2. Основные вопросы связаны с соотношением научного знания с псевдонаучным и вненаучным;

1 См. об этом, например: Соколов А.С. Пути разума: социально-антропологические аспекты типологии рациональности. - Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского Университета, 1996. С. 43.; Также: Goldman A.I. Epistemology and cognition. - London: Harvard univ. Press, 1986.

2 Смотри об этом: Круглый стол, посвященный обсуждению книги B.C. Стёпина «Теоретическое знание» // Вопросы философии. 2001. №1. С. 3-33.; Также: Стёпин B.C. Теоретическое знание: структура, история, эволюция. - М.: Прогресс-Традиция: Астра семь, 2000.; Псевдонаучное знание в современной культуре (материалы круглого стола) // Вопросы философии. 2001. №6. С. 3-31. научное знание - это универсальная форма знания или просто существующая наряду с другими (миф, религия, философия, магия, мистика)? Особую роль в определении феномена научного знания отводят социокультурному контексту, что позволяет говорить о новом типе рациональности - «социокультурном»'. То есть научное знание не универсально, фундаментально, вневременно, а оно напрямую зависит от культурного топоса, традиций и социального ландшафта. Таким образом, постклассические идеалы научности - это уникальность, историчность (=временность), субъективность, антифундаментальность. Из этого следует, что научное знание одна из равнозначных форм познания мира наряду с паранаукой, магией, религией, философией и т.д. В современном обществе наука представляет собой просто социальный институт2.

Но в то же время нельзя принижать значение научного знания. Оно по-прежнему связано с теоретическим знанием, которое определяет тактику и стратегию каждодневного общения, действий, взаимоотношений3. Как представляется, теоретическое знание часто изменяет картину мира, поэтому оно имеет мировоззренческий статус. А мировоззренческий статус необходимо согласовывать с презумпциями здравого смысла эпохи. При этом необходимо помнить, что теоретическое знание также включено в контекст культурного пространства. Из этого следует, что теоретическое знание в современном обществе связано с этическими проблемами. Теоретическое знание - человеко

1 См.: Теория познания. В 4т. Том 2. Социально-культурная природа познания. - М. Мысль, 1991. С. 267-273.; Егоров А.Г. Социокультурная трансформация знания. - М: Б.и., 1996. С.64.

2 Смотри об этом: Ильин В.В. Теория познания. Эпистемология. - М.: МГУ, 1994.; Эпистемология и постнеклассическая наука: сб. статей. - М.: ИФРАН, 1992.; Также: Dret-ske F.I. Knowledge and the flow information. Cambridge (Mass.): MIT press, 1981.; Познание в социальном контексте - М.: ИФРАН, 1994.; Социокультурные факторы развития науки: сборник научных аналитических обзоров,- М.: ИНИОН, 1987. См.: Structures of knowing / Ed. by Richard C. Monk. - Lanham etc.: Univ. press of America, cop. 1986.; Касавин И.Т. Миграция. Креативность. Текст: Проблемы неклассической теории познания.- СПб.: РХГИ, 1999.;Стёпин B.C. Теоретическое знание: структура, история, эволюция.-М.: Прогресс-Традиция: Астра семь, 2000. С. 8. размерно; именно вненаучные социальные ценности задают ориентиры данной форме знания.

Вышеперечисленные проблемы, как представляется, можно разрешить, обращаясь к повседневной реальности и феномену повседневного знания, который представляет собой дотеоретический, дорефлексивный уровень социального существования и задает границы научному знанию1. Как раз в повседневном знании очень четко видны изменения последних дней. Именно повседневное знание значимо и реально для каждого из нас, и принцип атомарности, феномен тайны и «клип-культуры» заявляют о себе достаточно ярко в этом пласте знания. Повседневная реальность позволяет реализовать себя различным вне-научным и не-научным формам знания, да и сама наука очень л часто обращается к повседневности . Статус научного знания и феномен повседневного знания будут рассмотрены в I главе диссертационного исследования.

Говоря о феномене знания, мы не можем обойти и проблему «современного» человека. Пребывая в контексте определенного общества, человек вряд ли в состоянии дистанцироваться от современных ему социальных и культурных форм знания и вынужден находиться как бы «внутри» социокультурного организма. Кроме того, обращение к проблеме знания в современном обществе позволяет предметно определить границы знания и маркировать значимые основания современного человека, причем такие основания, которые проходят под рубрикой природы человека, становятся его сущностными, смысловыми характеристиками.

1 См. об этом, например: Гусев С.С., Пукшанский Б.Я. Обыденное мировоззрение. Структура и способы организации. - СПб.: Наука, Санкт-Петербург, изд. фирма, 1994. С. 44-48. Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности // Социо-логос. Выпуск 1 (Общество и сферы смысла). - М.: Прогресс, 1991. С.40.; Также смотри: Заблуждающийся разум?: Границы вненаучного знания. - М: Политиздат, 1990. Раздел «Миропонимание и обыденный опыт».; Научные и вненаучные формы мышления: Доклады симпозиума, апрель, 1995 год. - М.: ИФРАН, 1996.; Альтернативные миры знания. - СПб.: РХГИ, 2001.

Анализ знания в современном обществе может способствовать осознанию нами общей модели перехода к новому социальному качеству знания. Сознательное ограничение поля исследования феноменом знания позволяет, во-первых, широко привлекать социально-философский материал, во-вторых, рассматривать знание как процесс, имеющий внутреннюю логику и, в-третьих, несмотря на кажущуюся локальность, это такая тема, которая позволяет поставить ключевые вопросы бытия и дать анализ современного знания вообще.

Итак, наш интерес к знанию не случаен. Именно здесь коренятся истоки значимых атрибутов социальной жизни человека. Обращаясь к знанию как социальному феномену, мы в то же самое время говорим и о становлении современного (= клипового) человека; именно анализ знания даёт ключ к пониманию современного человека, современной культуры, современного общества.

Степень разработанности темы. Интерес к проблеме знания в современном обществе существует уже достаточно давно. Это было обусловлено становлением постиндустриального общества (60-70-е гг.). Данная тема актуальна как у нас, так и за рубежом. Известны работы Э. Тоф-флера, Дж. Белла, «французской социологической школы». Особое внимание автор уделяет текстам феноменолого-герменевтического направления (М.Хайдеггер, М.Мерло-Понти, П.Рикёр, Г.Гадамер, А.Шютц, П.Бергер, Т.Лукман), а также структуралистическим и постструктурали-стическим моделям знания (Р.Барт, М.Фуко, Ж.-Ф.Лиотар, Ж.Бодрийар, Ж.Делёз, Ф.Гваттари, Ж.Деррида). Значительное количество текстов имеется по проблеме научного знания (Д.Блур, Й.Брокмейер, У.Куайн, Х.Лекк, Г.Люббе, К.Лоренц, М.Малкей, Х.Позер, Р.Харре, К.Хюбнер) и повседневного (Б.Виндельфельдс, «феноменологическая социология»).

В отечественной литературе обращение к феномену знания в современном обществе происходит в контексте широкомасштабной дискуссии, посвященной проблеме соотношения научного и вненаучных форм знания, и на сегодняшний день существует достаточно обширная литература, частично пересекающаяся с темой диссертации. Особо хотелось бы отметить работы И.П. Ильина, А.С. Колесникова, Ю.В. Перова, К.С. Пигрова, В.П. Рачкова, К.А. Сергеева, B.C. Стёпина, Я.А. Слинина, Б.Г. Соколова, посвященные определению знания в истории и современности, специальные работы П.П. Гайденко, В.А. Лекторского, Л.А. Микешиной, М.Ю. Опёнко-ва, В.Н. Поруса, Е.Д. Руткевича, B.C. Швырёва, Б.Г. Юдина. Значительный интерес представляют некоторые аспекты работ Г.Г. Копылова, А.Г. Егорова, В.В. Ильина, И.Т. Касавина, Б.В. Маркова, В.Л. Райкова, В.М. Рози-на, А.С. Соколова.

Давая анализ литературы, следует отметить следующее. С одной стороны, существует литература, ориентированная на выявление методологических подходов к проблеме знания и ставящая вопрос о самой возможности исследования, с другой - работы по конкретным проблемам. На общем фоне выделяются работы А.Шютца, П.Бергера, Т.Лукмана, которые предпринимают попытку феноменологического анализа знания в обществе и его форм. Особое значение здесь уделяется повседневности, языку, «живому общению», в ходе которого открывает себя знание. Знание также ин-тенционально и задаёт границы интерсубъективному миру.

Иных взглядов придерживается структуралистическая школа. Здесь знание исследуется в контексте структуры языка как неосознанной структуры; знание представляет собой особую знаковую реальность, которая действует принудительно. Знание-дискурс трансформирует форму диалога и лишает человека «живого» общения.

Значительный интерес представляют также работы «французской социологической школы», которая уделяет особое внимание социокультурному контексту знания в современном обществе1. Кроме того, существуют многочисленные исследования историков, культурологов, филологов. Предпринимая попытку исследования феномена знания в современном обществе, мы будем в дальнейшем обращаться к указанной литературе, подтверждая свои теоретические гипотезы содержащимся в ней фактическим материалом.

Цель диссертации и основные задачи исследования. Общая цель исследования заключается в том, чтобы дать целостный анализ знания в современном обществе, наметить общую модель перехода к новому социальному качеству знания, проследить развитие «новых» форм знания (научного, ненаучного и вненаучного), во многом определяющих жизнь современного человека в обществе.

Цель исследования диктует осуществление следующих частных задач: 1) определение статуса научного знания в современном обществе; 2) анализ соотношений научного и вненаучных форм знания; 3) определение статуса повседневного знания; 4) выявление постклассических идеалов рациональности путём сравнения модели знания двух направлений (феноме-нолого-герменевтического и структурализм-постструктурализм).

Методология и источники исследования. Методологической основой исследования является принцип преемственности идей, соотношение логического и исторического в историко-философском процессе, метод сравнения, а также феноменологический анализ знания, теория «трёх волн» Э.Тоффлера. Использовалась методика контекстуального и герменевтического анализа, получившая свою разработку в трудах Г.Гадам ера, П.Рикёра, М.Хайдеггера, системный подход в выявлении социально-культурной и теоретической детерминации знания как социального фено

1 Смотри: Nora S., Mine A. The computerisation of society. A report to the president of France. Cambridge, L., 1980.; Poster M. The mode of information: Poststructuralism and social context. Cambridge: Polity Press, 1990. мена. Исследование велось в контексте идей, изложенных в работах Б.В. Маркова, Ю.В. Перова, К.С. Пигрова, В.П. Рачкова, К.А. Сергеева, Я.А. Слинина, Б.Г. Соколова, П.Бергера, Т.Лукмана, А.Шютца. Используются работы современных и зарубежных философов по различным аспектам указанной проблемы. Кроме того, автор опирается на данные истории, социологии, философии культуры, филологии. Источником служили научные издания текстов на русском и английском языках.

Научная новизна и практическая значимость диссертационного исследования обуславливается самой постановкой проблемы и ее актуальностью в решении ряда значимых вопросов. 1). Даётся целостный анализ знания и способов его бытия в современном обществе. Делается вывод, что знание задаёт ориентиры и определяет жизнь современного человека. Особое внимание уделяется анализу постклассических идеалов рациональности, формам их проявления в рамках научного и вненаучного знания. Отмечается, что именно постклассические идеалы рациональности определяют облик современного знания. 2). Выявляются сущностные черты паранаучного знания и его влияние на социальное бытие. Делается вывод, что паранаучное знание обращено к внутреннему миру простого обывателя и ориентировано на реальность повседневной жизни; именно паранаучное знание задаёт «новый» смысл существованию человека в хаосе информации. 3). Даётся феноменологический анализ повседневного знания, выявляются особенности данного знания и его роль в социальной жизни. 4). Анализируются две модели знания в современном обществе (феноменолого-герменевтическая и структурализм-постструктурализм). Как представляется, данные направления являются магистральными и определяющими сущностные черты постклассических идеалов рациональности. 5). Сама структура диссертационного исследования может служить примерной моделью анализа особенностей и сущностных черт знания. 6). Феноменологический анализ знания как социального феномена развёртывается в контексте вопроса «как» возможно знание, «что» представляет собой повседневное знание и «что» есть знание Другого и о Другом .

Основные положения работы могут быть использованы при разработке специальных курсов, а также послужить основой для чтения лекций по социальной философии, социологии, культурологии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Знание в современном обществе"

Заключение

Итак, наше обращение к знанию как социальному феномену не случайно. Переход от индустриального к постиндустриальному ^информационному) обществу трансформирует, видоизменяет различные регистры социального бытия, тем самым, предавая иной смысл культурному ландшафту, традициям, общепризнанным стереотипам поведения и общения. Как представляется, сама ситуация переходя по-новому маркирует и место человека в мире. Меняются социальные лики, формы знания -меняется и «природа» человека. В данном аспекте имеет смысл отметить, что «современный» человек пребывает, бытийствует в пространстве «клип-культуры» и атомарности. Иными словами, именно социум очерчивает границы существования и задаёт меру пребывания человеку в рамках жизненного мира. А удержаться в хаосе со-бытий и трансформаций как раз и позволяет знание и его формы. Стоит подчеркнуть, что формы знания несут в себе возможность «нормального» включения в социальное бытие.

С другой стороны, в рамках современного общества по сей день существует острая проблема соотношения классических и постклассических форм знания, научного знания и вненаучных форм.

Данное диссертационное исследование и было посвещано целостному анализу статуса и форм знания в современном обществе. Были решены ряд частных задач: определение статуса научного знания в рамках «информационного» общества; анализ соотношений научного и вненаучных форм знания; определение статуса повседневного знания; выявление постклассических идеалов рациональности путем сравнения феноменолого-герменевтической модели знания и структурализма-постструктурализма.

Далее имеет смысл сделать общие выводы, которые и позволят нам очертить статус знания как социального феномена. Как уже отмечалось, меняются идеалы рациональности - меняются формы знания. Особый ин

1 от терес, в данном контексте, представляет собой научное знание. Научное знание перестает быть абстрактно-понятийным отношением к миру. Это связано с проблемой человека и включенностью его в жизненный мир. Научное знание человекоразмерно и развертывает себя в рамках определенного социального ландшафта. В современном обществе происходит осознание невозможности развития науки и знания без учета человека. В данном аспекте стоит подчеркнуть, что научное знание считается полным, если в картину мира включен человек как субъект.

Исходя из этого, ярко заявляет о себе кризис субъектно-объектной дихотомии как фундаментальный дихотомии классической науки. Намечается единая тенденция в рамках эпистемологии, которая позволяет рассматривать природу, общество, человека как субъектов со своими интересами и целями. Здесь стоит говорить о формировании субъектно-субъектной дихотомии, задающей единую логику развертывания постклассических форм знания.

Трансформация классических идеалов рациональности резко актуализирует проблему интеграции научного знания. Парадигма научного знания: от дифференциации к интеграции. Иными словами, в рамках социального бытия необходимо формирование «нового» научного знания, представляющего собой единство естественнонаучного и социогуманитар-ного знания.

Говоря о статусе научного знания, необходимо отметить, что наука представляет собой модус жизненного мира и со-существует на равных правах с философией, паранаукой, мифом, религией, магией. Всё это -особые формы познания мира (= знания о мире) без претензий на господство и доминирование. Основа - повседневная жизнь как жизнь, значимая для человека. Именно социокультурное пространство определяет векторы научного знания, а также «что» человек знает и «как». В рамках совреtoo менного общества формируется новый тип рациональности - «социокультурный», а наука представляет собой обыкновенный социальный институт.

Исходя из вышесказанного, стоит подчеркнуть, что на сегодняшний день граница между научным и вненаучными формами знания размыта и весьма подвижна. Это связано с построением постклассических идеалов рациональности, которые снимают напряжение бинарных оппозиций (центр-периферия, господство-подчинение, верх-низ, мужчина-женщина). Размывание бинарных оппозиций позволяет по-новому увидеть различные социальные феномены, в том числе и знание. Как раз знание-информация и создаёт ситуацию размытости границ. Научное и вненаучные формы представляют собой товар, который можно купить, продать, обменять (см., например, сеть Internet, компьютерные игры, виртуальные миры). Благодаря информативному компоненту, различные формы знания сосуществуют, ведут постоянный диалог. Сейчас вообще происходит взаимосвязь научного знания с другими познавательными традициями, культурами, формами повседневной жизни. Скрепой как раз и являются «науки о человеке», поскольку последний одновременно живёт в нескольких мирах знания: научно-техническом, мире искусства, мире повседневной жизни, церковном мире, виртуальном и т.д. Исходя из этого, наука представляет собой пространство для занятия «профессионалов», ничем не отличающееся от работы колдуна или священнослужителя.

Делая вывод о научном знании, имеет смысл выделить постклассические идеалы рациональности и научности, которые во многом определяют и вненаучные формы знания (например, паранаука). 1). Антифундаментальность (уникальность, историчность научного знания). Научное знание связано с социокультурным контекстом и является одним из модусов социального бытия. Научное знание локально определено и зависит от особенностей ландшафта, географических условий, социального устройства и познавательных установок данного общества. Иными словами, исток

1 оо научного знания не универсален, а уникален. 2). Плюрализм (субъективность). Многообразие определений знания и попытка обретения диалога между различными направлениями и школами: научное знание как совокупность парадигм (Т.Кун), эпистем (М.Фуко), исследовательских программ (И.Лакатос), познавательных интересов (Ю.Хабермас). Как представляется, именно плюрализм позволяет решить проблему интеграции научного знания. 3). Экстернализация, то есть исследование поведения ученых, содержания научных утверждений, стандартов научного знания, оценок и результатов научного познания. Данные исследования опираются на социокультурные факты, что снова подтверждает связь науки с социально-практическими интересами и жизненным миром.

В целом же, то, что научное знание опосредованно социокультурным ландшафтом и развертывает себя в пространстве повседневности как жизненного мира, позволяет ему по-прежнему быть значимым и определить свой статус в рамках современного, информационного общества.

Выше неоднократно подчеркивалась связь науки с вненаучными формами знания. Говорилось также об относительности границ форм знания и о том, что наука, опосредованная социокультурным контекстом, манифестирует себя посредством вненаучных форм знания, таких как практическое, духовно-практическое, повседневное. Это снова актуализирует проблему интеграции знания. Именно вненаучные формы позволяют науке обрести наличное бытие в рамках жизненного мира, а не пребывать в абстрактно-понятийном пространстве. Имеет смысл отметить, что практическое и духовно-практическое знание как раз поддерживает социокультурный ландшафт. Данные формы знания помогают определиться человеку в социальном бытии, так как задают единую логику поведения, общения, деятельности. Как представляется, вненаучные формы знания наполняют социальные статусы, роли и связаны с процессами институциализации, t с\п легитимации, социализации. Вненаучные формы знания закрепляют себя посредством ритуалов, праздников, обычаев, примет, поговорок.

В данном аспекте необходимо отметить, что наука, миф, религия, философия в рамках жизненного мира представляют собой формы духовно-практического знания. Иными словами, практическое знание играет инструментальную роль, а духовно-практическое - нормативно-смысловую.

Но особый интерес в современном обществе представляет такая форма вненаучного знания, как паранаука. Данная форма была рассмотрена в первой главе диссертационного исследования. Стоит подчеркнуть значимость паранаучного знания, так как оно ориентировано на внутреннюю сторону жизни человека, его интересы, потребности, желания. Как представляется, паранаука задаёт некий «новый» смысл бытию человека в современной стихии информации, различных идеалов и эталонов, религиозных конфессий и партий. В рамках паранаучного знания каждый простой обыватель чувствует свою «заинтересованность» и «важность». Феномен паранаучного знания как бы охватывает все модусы социального бытия от повседневной жизни до политики и т.д. Иными словами, современное общество сознательно культивирует паранаучное знание, что позволяет увлечь единичного человека и придать особый смысл его жизни. Именно данная форма знания позволяет снять излишнее напряжение, связанное с абсолютными ценностями, и направит его в русло реально-практических целей.

С одной стороны, доступность, с другой - наукообразность создают ситуацию значимости и нужности паранаучного знания. А неопределённое состояние перехода от индустриального к постиндустриальному обществу делает феномен паранаучного знания своевременным и весьма актуальным.

1 П1

Как уже отмечалось, наука и вненаучные формы знания развертывают себя в рамках повседневности. А в последнее время вообще возрос интерес к реалиям повседневной жизни.

Делая вывод, следует отметить, что повседневное знание представляет собой дотеоретический, дорефлексивный уровень социального существования и задаёт границы иным формам знания, таким как наука, философия, религия, магия и т.д. Именно обращение к повседневному знанию позволяет увидеть в действии субъектно-субъектную дихотомию. Как раз повседневное знание определяет место человека в рамках социального бытия, позволяет быть уверенным в завтрашнем дне. Обращение к повседневности помогает нам познавать самих себя, а также рассматривать знание как уникальное, временное, субъективное.

Как представляется, повседневное знание актуализирует значимость социокультурного контекста. Иными словами, именно повседневность являет собой то основание, на котором стоят и наука, и паранаука, и философия, и религия. Повседневность снимает «претензии» классической науки на универсальность и делает её одной из форм познания мира.

Стоит подчеркнуть, что в рамках повседневного знания развертывают себя постклассические идеалы рациональности, а также феномены тайны и «клип-культуры». Данные феномены, несмотря ни на что, позволяют знанию быть информацией и формируют «нового» человека - человека «кибер и клип-культуры». Из вышесказанного видна значимость повседневного знания, которое подробно рассматривалось в первой главе.

Повторимся, переход от индустриального к постиндустриальному обществу, трансформации на всех уровнях социального бытия ярко выставляют проблему рациональности, которая и задаёт саму возможность существования различным формам знания.

В рамках современного общества оформляются постклассические идеалы рациональности. Во второй главе рассматривались две модели знания, которые представляют свои варианты рациональности: феноменология-герменевтика и структуралшм-постструктурализм. Обращение к данным направлениям неслучайно. Именно они очерчивают проблемные поля современной философии, актуализируют проблему человека в социальном бытии и особое внимание уделяют феномену языка и языковым структурам. Как представляется, проблема языка и знания, диалога и дискурса весьма значима в последнее время.

Сравнивая две модели, имеет смысл сделать следующие выводы. Если феноменолого-герменевтическая модель ориентирована на живое общение, жизненный мир, интерсубъективный мир и диалог, то структурализма-постструктурализма считает, что знание в обществе детерминировано дискурсивными практиками во всех сферах и носит предписывающий, предопределяющий характер. В рамках первой модели - знание открыто, оно постоянно воссоздается в общении и деятельности, в рамках второй -знать - значит быть в определенном месте и являться частью общепринятого дискурса.

В первой модели особая роль в формировании, получении знания отводится диалогу (^живому общению), во второй - диалог как свободное общение в современном обществе заменяется на формы лже-диагтога (виды дискурса), которые распыляют единичное, индивидуальное и трансформируют во всеобщее, унифицированное. В рамках первой модели знание посредством языка предстаёт как нечто уникальное, заданное культурой, а в рамках второй - язык представляет собой систему знаков, означающих, которая определяет знание уже как знак и делает его вещью среди других вещей.

Первая модель делает акцент на смысловой, символической нагрузке знания, вторая говорит о том, что знание должно задаваться «поверхностью», «следом» и быть в пространстве имманентности.

1 m

В данном аспекте стоит подчеркнуть, что в рамках первой модели социальная функция знания - это понимание, интерпретация и приобщенность к социальным ценностям, в рамках второй - функция знания, его формы - это всегда порядок, контроль, надзор, дисциплина, затем самоконтроль, а также прозрачность и одномерность каждого человека. Как представляется, феноменолого-герменевтическая модель опирается на возможность свободного существования в сфере знания, а структурализм-постструктурализм говорит о власти дискурса и дискурсе власти в знании (знание, власть, желание вписаны в язык).

В рамках первой модели социальные истины переживаются индивидуально и носят уникальный характер, в рамках второй - существуют системы истин, которые работают как машины и изменяются «неосознанно», то есть независимо от человека. Первая модель знания ориентирована на практику мышления, слова, логоса, в рамках второй звучит призыв расшатывать классическое понимание знания, а также избегать территории, цен-трации, фонологоцентризма. Основа для знания - это бессознательное, либидо, периферия.

Необходимо подчеркнуть, что если возникают проблемные ситуации в сфере знания, то в рамках первой модели происходит упование на диалог и коммуникацию, а в рамках второй - на ускользание и уход в мир чувственности, пластичности и молчания (особое значение приобретает искусство как форма знания).

И, наконец, в рамках первой модели говорится о человеке как экзи-стирующем субъекте в процессе получения или отправления знания, в рамках второй модели - утверждается де-центрация субъекта и невозможность человеку в обществе сделать сознательный выбор в пользу той или иной формы знания.

В заключение стоит отметить, что феноменолого-герменевтическая модель всё же опирается на образ «дерева» в обществе и культуре, а структурализм-постструктурализм «дереву» противопоставляет образ «корне-вища-ризомы», который и должен определить знание как социальный феномен.

Как представляется, данные модели знания формируют постклассические идеалы рациональности, которые могут помочь решить проблему существования человека в хаосе информации. В рамках каждой из моделей предлагается свой альтернативный путь решения эпистемологических, социальных, культурных проблем.

Итак, знание как социальный феномен представляет особый интерес для исследователя. Именно здесь коренятся истоки значимых атрибутов современной социальной жизни человека. Анализ знания и его форм даёт ключ к пониманию современного человека, современной культуры, современного общества.

•й

Список научной литературыФедоров, Вадим Евгеньевич, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Альтернативные миры знания. СПб.: РХГИ, 2001. - 192 с.

2. Андреев В.Н. Информация и моделирование в управлении производством.-Л., 1985.-146 с.

3. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990.-С. 15-23.

4. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Изд. группа «Прогресс», «Универс», 1994. — 616 с.

5. Барт Р. Основы семиологии // Структурализм: «за» и «против». М., 1975.-С. 114-132.

6. Бекк-Виклунд М. Феноменология: мир жизни и обыденного знания // Современная западная социология: теории, традиции, перспективы. -СПб.: Ювента, 1992. С. 71-153.

7. Бергер П. Приглашение в социологию: Гуманистическая перспектива. -М.: Аспект-пресс, 1996. 166 с.

8. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: «Медиум», 1995. - 337 с.

9. Бодрийар Ж. Забыть Фуко: Отклик на книгу М. Фуко «Надзирать и наказывать». СПб.: Владимир Даль, 2000. - 89 с.

10. Бодрийар Ж. Прозрачность зла. М.: Добросвет, 2000. - 257 с.

11. Бодрийар Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000. -389 с.

12. Бодрийар Ж. Система вещей. М.: Б.и., 1995. - 204 с.

13. Брокмейер Й., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы // Вопросы философии. 2000. №3. С. 29-42.

14. Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности // Социо-логос. Вып. 1. Общество и сферы смысла. - М.: Прогресс, 1991.-480 с.

15. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. - 808 с.

16. Войтов А.Г. Манифест научной идеологии. М.: Б.и., 1996. - 172 с.

17. Гадамер Г. Актуальность прекрасного. М.: «Искусство», 1991. - 367 с.

18. Гадамер Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988.-704 с.

19. Гараджа А.В. Панорама мировой философской мысли // Философские науки. 1991. №2.-С.116-128.

20. Гарфинкель Г. Повседневная речь и «фоновый» смысл // Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М., 1984. - С. 63-84.

21. Гарфинкель Г. Повседневная речь и контекст // Американская социологическая мысль. М.: МГУ, 1994. - С. 18-35.

22. Герменевтика и социология знания. -М.: Искусство, 1984. 153 с.

23. Гофман И. «Я» и другой // Личность. Культура. Общество. 2001. Т.2. Вып. 3,- С. 96-117.

24. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: Канон-Пресс-Ц: Кучково поле, 2000. - 302 с.

25. Гурко Е.Н. Тексты де-конструкции. Томск: Водолей, 1999. - 159 с.

26. Гусев С.С., Пукшанский Б.Я. Обыденное мировоззрение. Структура и способы организации. СПб.: Наука, Санкт-Петербургская изд. фирма, 1994. -86 с.

27. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т.1. М.: «Дом интеллектуальной книги», 1999. - 336 с.

28. Гуссерль Э. Картезиансие размышления. СПб.: Наука, Ювента, 1998. -316с.

29. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология // Философия как строгая наука. Новочеркасск: Сагуна, 1994. -358 с.

30. Гуссерль Э. Собрание сочинений. Том 1. Феноменология внутреннего сознания времени. М.: «Гнозис», 1994. - 192 с.

31. Гухман В.Б. Философия информационного подхода. Тверь: ТГТУ, 2000.- 167 с.

32. Делёз Ж. Логика смысла. М.: Раритет, Екатеринбург: Деловая книга, 1998.-480 с.

33. Делёз Ж. По каким критериям узнают структурализм? // М. Пруст и знаки. Статьи. СПб.: Алетейя, 1999. - С. 133-174.

34. Делёз Ж. Представление Захер-Мазоха // в кн. Л. фон Захер-Мазох. Венера в мехах. М.: Ad Marginem, 1993. - 204 с.

35. Делёз Ж. Различие и повторение. ТОО'ТК «Петрополис», 1998. - 384 с.

36. Делёз Ж. Складка. Лейбниц и барокко. М.: Логос, 1997. - 264 с.

37. Делёз Ж. Фуко. М.: Изд. гуманитарной литературы, 1998. - 172 с.

38. Делёз Ж., Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип (Сокр. перевод-реферат). М: ИНИОН, 1990. - 107 с.

39. Делёз Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? СПб.: Алетейя, 1998. -288 с.

40. Деррида Ж. Голос и феномен. СПб.: Алетейя, 1999. - 208 с.

41. Деррида Ж. О грамматологии. М. Ad Marginem, 2000. - 511 с.

42. Деррида Ж. Позиции. Киев: Ника-Центр, 1996. - 162 с.

43. Деррида Ж. Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук // Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму. М.: Издательская группа «Прогресс», 2000. - С. 407- 417.

44. Егоров А.Г. Социокультурная трансформация знания. ~ М.: Б.и., 1996. -212 с.

45. Жизнь и власть в работах М. Фуко: реф. сборник. М.: ИНИОН РАН, 1997.- 134 с.

46. Знание за приделами науки: сб. статей. М.: ИФРАН, 1990. - 199 с.

47. Знание: семантика и прагматика: сб. научных трудов. Фрунзе: КГУ, 1991.-89 с.

48. Ильин В.В. Теория познания. Эпистемология. М.: МГУ, 1994. - 134 с.

49. Ильин И.П. Постструктурализм и диалог культур. М.: ГБЛ, 1989. - 58 с.

50. Ингенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века (сб. статей). Томск: Водолей, 1998. - 319 с.

51. Иоселиани А.Д. Место и роль гипотезы в становлении современного научного знания. М.: «Финансовая академия», 1999. - 150 с.

52. Касавин И.Т. Миграция. Креативность. Текст: Проблемы неклассической теории Познани я. СПб.: РХГИ, 1999. - 407 с.

53. Касавин И.Т. Постигая многообразие разума // Заблуждающийся разум?: Многообразие вненаучного знания. М.: Политиздат, 1990. - С. 528.

54. Касавин И Т. Теория как образ и понятие // Вопросы философии. 2001. №3.-С. 103-110.

55. Кирсанов В.А. Критический анализ социальной философии Альфреда ПЬотца. Л., 1978. - 19 с.

56. Копылов Г.Г. Научное знание и инженерные миры // Кентавр. 1996. № 1. С. 16-22.

57. Копылов Г.Г. О мифе научной истины // Кентавр. 1996. № 19. С. 445159. Копылов Г.Г. Эзотерика, наука, экстрасенсорика: как можно обойтись без «лженаук» // Философские науки. 2001. № 2. - С. 129-144.

58. Критика метафизики в неоструктурализме: (по работам Ж. Деррида 80-х гг.). М.: ИНИОН, 1989.-49 с.

59. Круглый стол, посвящённый обсуждению книги B.C. Стёпина «Теоретическое знание» // Вопросы философии. 2001. №1. С. 3-30.

60. Куайн У. Вещи и их место в теориях // Аналитическая философия. М.: Б.и., 1998.-С. 320-344.

61. Кузнецов В.Г., Алексеев А.П. Гносеологическая функция герменевтического понимания // Познание и язык. М.: Институт философии, 1984.- 145 с.

62. Куин А.В. Идеалы научности и паранауки // Научные и вненаучные формы мышления. М.: ИФРАН, 1996. - С. 153-167.

63. Культурные универсалии, наука и вненаучное знание // Заблуждающийся разум?: Многообразие вненаучного знания. М.: Политиздат, 1990. - С. 328-380.

64. Лаврентьев А.С. Концепция единого знания. СПб.: Б.и., 1996. - 102 с.

65. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994. - 384 с.

66. Лекторский В.А. Научное и вненаучное мышление: скользящая граница // Научные и вненаучные формы мышления. М.: ИФРАН, 1996. - С. 27-45.

67. Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. М.: «Мысль», 1980. - 182 с.

68. Лиотар Ж. Ф. Речь, фигура. -М.: Праксис, 1996. 84 с.

69. Лиотар Ж.Ф. Отвечая на вопрос: что такое «постмодерн» // Ступени: Философский журнал. 1994. №2 (9). С. 18-25.

70. Лиотар Ж.Ф. Состояние постмодерна. СПб.: Алетейя, 1999. - 160 с.

71. Лоренц К. Оборотная сторона зеркала // Современные теории познания. Сб. обзоров и рефератов. М.: ИНИОН, 1992. - С. 24-52.

72. Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994. - 700 с.

73. Маритен Ж. О человеческом знании // Вопросы философии. 1997. № 5. -С. 106-117.

74. Марков Б.В. Социальная философия и повседневный мир жизни // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 1994. Вып.4 (№27). С. 22-29.

75. Медведев В.И. Объяснение. Понимание. Язык. Спб.: Ступени, 1997. -200 с.

76. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб.: Ювента, Наука, 1999.-606 с.79; Мид Дж.Г. Символ и действие // Американская социологическая мысль. М.: МГУ, 1994. - С. 36-44.

77. Мид Дж.Г. Философия акта // Личность. Культура. Общество. 2001. Т.З.Вып.1,- С. 79-102.

78. Микешина Л.А. Методология научного познания в контексте культуры. -М., 1991.-143 с.

79. Микешина Л.А. Философия познания: диалог и синтез подходов // Вопросы философии. 2001. № 4. С. 46-68.

80. Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. М.: Прогресс-Традиция, 2002. - 604 с.

81. Микешина Л.А., Опёнков М.Ю. Новые образы познания и реальности. -М.: РОССПЭН, 1997. 239 с.

82. Минский М.А. Фреймы для представления знаний. М.: Мысль, 1979. -68 с.

83. Миропонимание и обыденный опыт // Заблуждающийся разум?: Границы вненаучного знания. М.: Политиздат, 1990. - С. 152-295.

84. Михель Д.В. Мишель Фуко в стратегиях субъективизации: от «Истории безумия» до «Заботы о себе»: Матер, лекц. курсов 1996-1998 гг. Саратов: Изд-во Поволжского фил. РУЦ, 1999. - 138 с.

85. Московченко А.Д. Проблема интеграции фундаментального и технологического знания. Томск: Изд-во ТГПУ, 1999. - 172 с.

86. Овчинников Н.Ф. Знание болевой нерв философской мысли (к истории концепций знания от Платона до Поппера) // Вопросы философии. 2001. №2. - С. 124-151.

87. Перов Ю.В., Сергеев К.А. Бытие-как-история: наброски к современной философии истории // Вестник СПбГУ. Сер. 6. Философия. 1995. Вып. 3. С. 3-13.

88. Пигров К.С. Ликующее знание // История философии: проблемы и темы. К 60-летию профессора Ю.В. Перова. Серия «Мыслители». Выпуск 7. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. - С. 192210.

89. Познание в социальном контексте. М.: ИФРАН, 1994. - 171 с.

90. Полани М. Личностное знание: на пути к посткритической философии. М.: «Прогресс», 1985. - 344 с.

91. Порус В.Н. Парадоксальная рациональность. М.: УРАО, 1999. - 124 с.

92. Псевдонаучное знание в современной культуре (материалы круглого стола) // Вопросы философии. 2001. №6. С. 3-31.

93. Разум и экзистенция / Анализ научных и вненаучных форм мышления: сб. статей. СПб.: РХГУ, 1999. - 401 с.

94. Райков B.JI. Сознание и познание третьего тысячелетия. М: Б.и., 1999.- 161с.

95. Рачков В.П. Конечность знака в бесконечности языка // Учёные записки МГПИ. В 6 томах. Т. 6. Мурманск: МГПИ, 2000. - С. 46-47.

96. Рачков В.П. Политика и дискурс: Эпистемологические проблемы прав человека // Материалы Всесоюзного симпозиума: Диалектика. Гуманизм. Права человека. М. ИФРАН, 1991. - С. 65-68.

97. Рачков В.П. Техника и ее роль в судьбах человечества. Свердловск, 1991. - 198 с.

98. Рачков В.П. Человек как объект теоретического моделирования // Перспективы мирового развития в западной литературе. Часть I. М.: ИФАН СССР, 1990. - С. 62-78.

99. Рачков В.П. Эпистемология исторических наук во Франции // Материалы к XIX Всемирному философскому конгрессу. Эпистемологические проблемы науки. М.: ИФРАН, 1993. - С. 42-45.

100. Рейман Л.Д. Информационное общество и роль телекоммуникаций в его становлении // Вопросы философии. 2001. № 3. С. 3-9.

101. Рикёр П. Время и рассказ. Т. 1. Интрига и исторический рассказ. -СПб.: Культурная инициатива: У нив. кн., 1999. 313 с.

102. Рикёр П. Герменевтика и психоанализ; Религия и вера. М.: Искусство, Б.г., 1996. - 269 с.

103. Рикёр П. Герменевтика, этика, политика. М.: АО «Kami»: Изд. Центр «Academia», 1995. - 159 с.

104. Рикёр П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М.: Моск. фил. фонд и др., 1995. - 411 с.

105. Рикёр П. Существование и герменевтика // Феноменология человека. Антология. М.: Наука, 1993. - 404 с.

106. Розин В.М. Путешествие в страну эзотерической реальности. М.: УРСС, 1996.- 168 с.

107. Руткевич Е.Д. Феноменологическая социология знания. М.: ИНИОН, 1998.- 151 с.

108. Руткевич Е.Д. Феноменологическая социология П. Бергера // Социологические исследования. 1990. №7. С. 119-127.

109. Сергеев В.А. Когнитивные методы в социальных исследованиях // Языки моделирования социального взаимодействия. М.: ИНИОН, 1987.-С. 9-16.

110. Сергеев К.А., Слинин Я.А. Диалектика категориальных форм познания (Космос Аристотеля и наука Нового времени). Л.: Ленинградский Университет, 1987. - 168 с.

111. Синельников Б.М. Системный подход в научном познании. М.: Академия социальных наук, 1999. - 387 с.

112. Магический кристал: Магия глазами ученых и чародеев. М.: Республика, 1992. - 527 с.

113. Современные теории познания: Сб. обзоров и рефератов. М.: ИНИОН, 1992.- 167.

114. Соколов А.С. Проблема социальной реальности в классической и марксистской философии. Петрозаводск: ПТУ, 2002. - 156 с.

115. Соколов А.С. Пути разума: социально-антропологические аспекты типологии рациональности. Петрозаводск: Изд-во ПТУ, 1996. - 46 с.

116. Соколов Б.Г. Маргинальный дискурс Деррида. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. - 119 с.

117. Социокультурные факторы развития науки: сборник научных аналитических обзоров. М.: ИНИОН, 1987. - 231 с.

118. Стёпин B.C. Структура и эволюция теоретических знаний // Природа научного познания. Мн.: Изд-во БГУ, 1979. - 272 с.

119. Стёпин B.C. Теоретическое знание: структура, история, эволюция. -М.: Прогресс-Традиция: Астра семь, 2000. 743 с.

120. Теория познания. В 4 т. Т. 2. Социально-культурная природа познания. М.: Мысль, 1991.-403 с.

121. Тоффлер Э. Третья волна. М.: ACT, 1999. - 784 с.

122. Традиционная и современная технология: (филос.-методол. анализ). -М.: ИФРАН, 1998.-216 с.

123. Трансформации в современной цивилизации: постиндустриальное и постэкономическое общество (материалы круглого стола) // Вопросы философии. 2000. №1. С. 3-32.

124. Философия культуры. Становление и развитие. СПб.: Лань, 1998. -С. 354-355.

125. Философская антропология. Антология: сб. статей. М.: Б.и., 1992. -192 с.

126. Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму. -М.: Изд. группа «Прогресс», 2000. 521 с.

127. Французская философия сегодня: Анализ немарксистских концепций. М.: Наука, 1989. - 260 с.

128. Фуко М. Археология знания. Киев: Ника-Центр, 1996. - 208 с.

129. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти, сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь, 1996. - 448 с.

130. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб.: Университетская книга, 1997. - 576 с.

131. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: Ad Маг-ginem, 1999.-479 с.

132. Фуко М. Рождение клиники. М.: Смысл, 1998. — 310 с.

133. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб.: А-cad, 1994.-406 с.

134. Фуко М. Это не трубка. М.: Художественный журнал, 1999. - 143 с.

135. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность, лекции и интервью. М.: ИНИОН, 1992. - 168 с.

136. Хабермас Ю. Понятие индивидуальности // Вопросы философии. 1989. №2. -С. 35-40.

137. Хабермас Ю. Теория коммуникативного действия // Вестник МГУ. 1993. Сер. Философия. № 4. С. 18-42.

138. Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Ad Marginem, 1997. - 451 с.

139. Хайдеггер М. Введение в метафизику. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 1998. - 302 с.

140. Хайдеггер М. Основные проблемы феноменологии. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 2001. - 445 с.

141. Хайдеггер М. Положение об основании. СПб.: Алетейя, 1999. - 292 с.

142. Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. Томск: Водолей, 1998.-384 с.

143. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Сборник. М.: Высшая школа, 1991. - 192 с.

144. Черняк А.З. Проблема оснований знания и феноменологическая очевидность. М.: Б.и., 1998. - 286 с.

145. Шелер М. Ресентимент в структуре моралей. СПб.: Наука, Университетская книга, 1999. - 231 с.

146. Шелер М. Формы знания и образование // Избранные произведения. М.: «Гнозис», 1994. - 468 с.

147. Шулёнова О.Б. Феномен несогласия в научном познании. Новосибирск: Изд. ИДМИ, 1999. - 201 с.

148. Шютц А. Здравый смысл и научная интерпретация человеческой деятельности // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 1994. Вып. 4 (№27). С. 43-48.

149. Шютц А. Обыденное знание и система типизаций // Американская социологическая мысль. М.: МГУ, 1994. - С. 45-53.

150. Эпистемология и постнеклассическая наука: сб. статей. М.: ИФРАН, 1992. - 157 с.

151. Язык и структуры представления знаний: сб. научно-аналит. обзоров. М.: ИНИОН, 1992. - 162 с.

152. Anderson J. R. The architecture of cognition. London: Harvard univ. press, 1983.-345 p.

153. Armstrong D. M. Belief, truth and knowledge. Cambridge, Univ. press, 1973.-228 p.

154. Berger P. L. The homeless mind: Modernization a. consciousness. New York: Vintage, 1974. - 258 p.

155. BoudriJlard J. Simulacres and simulation. New-York: Columbia univ. press, 1981.-237 p.

156. Boudrillard J. Simulations. N.Y.: Semiotext(e), 1983. - 156 p.

157. Boyne R. Foucault and Derrida: The other side of reason. London etc.: Unwin Hyman, 1990. - 179 p.

158. Cavallari H.M. Savoir and Pouvoir: Michel Foucault's theory of discursive practice // Humanities in society. On Foucault. 1980, t.3, №1. P. 60-72.

159. Contemporapy French philosophy / Ed. by A. Phillips Griffiths. Cambridge etc.: Cambridge univ. press, 1987. - 232 p.

160. Deleuze G., Guattari F. Rhizome. Introduction. London etc.: Unwin Hyman, 1976. -96 p.

161. Deleuze G., Parnet C. Dialogues. London: Routledge, 1977. - 206 p.

162. Derrida J. Of Grammatology. London: John Hopkins press, 1976. Ch 1. - 504 p.

163. Dretske F. I. Knowledge and the flow of information. Cambridge (Mass): MIT press, 1981. - 273 p.

164. Duran, Jane. Knowledge in context: Naturalized epistemology a sociolin-guistics. Lanham (Md): Rowman and Littlefield, cop. 1994. 238 p.

165. Foucault M. Politics, philosophy, culture: Interviews a. other writings, 1977-1984. London: Routledge, 1988. - 330 p.

166. Foucault M. Power'knowledge: Sel. interviews a. other writings, 19721977. New York: Pantheon book, cop. 1981. - 270 p.

167. Glucksmann M. Structuralist analysis in contemporary social thought. — London-Boston: Routledge and Kegan Paul, 1974. 197 p.

168. Goldman A. I. Epistemology and cognition. London: Harvard univ. press, 1986.-437 p.

169. Grossman R. The fourth way: A theory of knowledge. Indianapolis: Indiana univ. press, cop. 1990. - 311 p.

170. Habermas Jurgen. Knowledge and human interests. London: Heine-mann, 1972. - 356 p.

171. Hamlyn D.W. The theory of knowledge. London: Macmillan, 1985. -308 p.

172. Kurzwiel E. The age of structuralism: Levi-Strauss to Foucault. New York: Columbia Univ. press , cop. 1980. - 256 p.

173. Lemert Charles C., Gillan G. Michel Foucault: Social theory a. transgression. -New York: Columbia univ. press, 1982. 169.

174. McDowell John. Mind and world. Cambridge (Mass.): London: Harvard univ. press, 1994. - 191 p.

175. Merleau-Ponty M. The structure of behavior. Boston, Beacon press, 1966.-256 p.

176. Nora S., Mine A. The computerisation of society. A report to the president of France. Cambridge, L., 1980. - 254 p.

177. Norris Christopher. Derrida. Cambridge (Mass): Harvard univ. press, 1987.-271 p.

178. Olsson Erik J. Coherence: Studies in epistemology a. belief revision. -Uppsala: Acta Univ. Upsaliensis, 1997. 61 p.

179. Poster M. The mode of information: Poststructuralism and social context. Cambridge: Polity Press, 1990. 192 p.

180. Rabil A. Merleau-Ponty : existentialist of the social world. New York-London: Columbia univ. press, 1967. - 331 p.

181. Schutz A. Studies in phenoinenological philosophy. The Hague: Ni-jhoff, 1970. - 191 p.

182. Schutz A. Studies in social theory. The Hague: Nijhoff, 1964. - 300 p.

183. Schutz A. The Phenomenology of the Social world. N.Y.: Penquin books, 1967. - 252 p.

184. Schutz A. The problem of social reality // Collected papers. The Hague: Nijhoff, 1971.-361 p.

185. Schutz A. The well-informed citizen, an essay of social distribution of knowledge. Social research. Vol. 13,1946. P. 463-472.

186. Schutz A., Gurwitsch A. Philosophers in exile. Bloomington; Indianapolis: Indiana univ. press, cop. 1989. - 341 p.

187. Schutz A., Luckmann T. The structures of the life-world. London: Heinemann, 1974. - 335 p.

188. Shope Robert K. The analysis of knowing: A decade of research. -Princetion (N.J.): Princeton univ. press, cop. 1983. 255 p.

189. Structures of knowing / Ed. by Richard C. Monk. Lanham etc.: Univ. press of America, cop. 1986. - 492 p.if

190. Towner G. The architecture of knowledge. Washington: Univ. press of America, cop. 1980. - 214 p.

191. Ziman J. M. Public knowledge. An essay concerning the social dimension of science. Cambridge, Univ. press, 1968. - 154 p.