автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Зооморфный код культуры в языковой картине мира

Полный текст автореферата диссертации по теме "Зооморфный код культуры в языковой картине мира"

На правах рукописи

Гукеглова Фатимат Нашировна

ЗООМОРФНЫЙ КОД КУЛЬТУРЫ В ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА

(На материале французского, кабардино-черкесского и русского языков)

Специальность 10.02.02 - Языки народов Российской Федерации

(кабардино-черкесский язык) 10.02.20 - Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 2009

003477491

Работа выполнена на кафедре русского языка и общего языкознания ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. X. М. Бербекова».

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор

Зинаида Михайловна Габуниа

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор

Солмаз Рамазановна Мерданова

доктор филологических наук, профессор

Владимир Иванович Беликов

доктор филологических наук Борис Чамалович Бнжоев

Дагестанский государственный университет

Ведущая организация:

Защита состоится «Q-jr» CP/zf&OhJ, 2009 г. в_- час. на заседании диссертационного совета Д002.006.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте языкознания РАН по адресу: 103009, Москва, Большой Кисловский нср., 1/12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН.

Автореферат разослан »

Ученый секретарь диссертационного совета д.ф.н.

П. П. Дамбуева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертация посвящена изучению зооморфного кода культуры на материале кабардино-черкесского языка в сопоставлении с русским и французским языками.

Актуальность исследования. Современная лингвистика проявляет большой интерес к «наивной картине мира». В последнее время развивается теория народных стереотипов и особенно востребованы знания, отражающие образ мира. Именно'этим объясняется изучение национального менталитета через язык и лингвистическими средствами, что очевидным образом и определяет неослабевающий интерес лингвистов к метафоре, в том числе и к зоомета-форе. Не менее актуален и концептуальный анализ зоонимов (зоо-морфизмов), включающий анализ ассоциативно-образного мышления носителей того или иного языка, культурной информации, содержащейся в языковых фактах, особенностей концептуализации языковой картины мира. Обсуждение этих проблем отражает насущные задачи современного языкознания, что и определяет актуальность предпринятого исследования.

Выбор зоонимов и мотивированных ими зооморфизмов трех разносистемных языков в качестве объекта исследования не случаен. Традиционно языки используют семантическую сферу «животные» в качестве базы для метафорической передачи представлений, мнений и суждений об окружающих людях, отражая своеобразие языковой картины мира.

Предметом данного исследования является этнокультурная специфика функционирования зоонимов и зооморфизмов в разно-структурных языках трёх лингвокультурных сообществ. Исследование проводилось в синхроническом аспекте с учетом функционально-семантического и функционально-коммуникативного подходов. При этом зооморфизмы рассматривались как этнокультурные тексты, которые могут быть прочитаны и истолкованы лишь в контексте культурных смыслов, передаваемых через те или иные коды культуры: архетипы, мифы (мифологемы), стереотипы (стереотипы-образы), эталоны, символы, обычаи, традиции, ритуалы. Эти знаки национальной культуры в сопоставляемых лингвосооб-ществах - французском, кабардино-черкесском и русском - являют-

ся образными основаниями идиоматических единиц и включены в их внутреннюю форму. Такой подход к изучению зооморфизмов позволяет высказать гипотезу о том, что идиомы, имея своим «центром» тог или иной зооним, отражают особое восприятие окружающего мира носителями того или иного языка.

В работе использован материал языкового фонда грех указанных языков. Анализу подвергались общеязыковые, а не авторские метафоры.

Материалом исследования послужила личная картотека автора, представляющая собой выборку анималистической лексики из одноязычных и двуязычных лексикографических источников, полевой материал и результаты экспериментального исследования. В круг источников также вошли словари разных типов.

Цель работы - выявить этнокультурную специфику функционирования зоонимов во французской, кабардино-черкесской и русской языковых картинах мира.

Указанная цель нашего исследования предполагает решение следующих задач:

- выявить и систематизировать зоонимы в соответствии с целью исследования;

- определить этнокультурные особенности и роль зоометафоры в системе каждого из сопоставляемых языков;

- провести контрастивно-сопоставительный анализ семантики зоонимов в сравнительных конструкциях с союзом comme (фр.), ху-эдэу (каб.-черк.), как (рус.);

- изучить этнокультурные особенности зоонимов и их концеп-тообразующие сферы в каждом из сопоставляемых языков;

- проанализировать национальную специфику репрезентации образа человека через зоонимические единицы;

- выявить аксиологический потенциал зооморфного символа;

- с учетом выполнения заявленных выше задач определить участки объективной действительности, связанные с характеристикой социальных и психологических особенностей человеческой личности, «покрываемые» зооморфизмами;

- путем эксперимента выявить особенности ассоциативных связей в микрополях зоонимов;

- уточнить соотношение универсального и специфического в зооморфных кодах трёх разных культур.

Методологической и теоретической основой исследования послужили фундаментальные положения в области лингвокультуро-логии, лингвострановедения, фразеологии, этносемантики, когнитивной лингвистики.

Научная новизна работы состоит в том, что:

- системно исследуются зооморфизмы с точки зрения их этнокультурной специфики на материале трёх разноструктурных языков;

- анализируются зооморфизмы как разновидность оценочно-экспрессивной метафоры с точки зрения лингвокультурологии;

- проводится концептуальный анализ зооморфизмов как составляющих языковой картины мира на материале исследуемых языков;

- внутри выявленных понятийных классов зооморфизмов выявляются этноспецифические характеристики посредством интегральной семы;

- раскрыты ассоциативные связи в микрополях зоонимов сопоставляемых языков;

- установлены этнокультурные стереотипы-образы, выработанные носителями языков в процессе жизнедеятельности; в них закодирована окружающая действительность - через образ одного животного проявляется специфичность познавательной деятельности носителей сопоставляемых лингвокультур, что способствует выявлению языковой картины мира;

- привлечен малоизученный языковой материал и выявлены зооморфные значения, не зафиксированные лексикографическими источниками.

Теоретическая значимость исследования видится:

- в выработке новых знаний на базе основных положений ведущих отечественных и зарубежных языковедов, лингвокультуро-логов, когнитологов;

- в возможности применить выработанную методику к другим микросистемам лексики и фразеологии, в пределах которых также функционируют знаки, имеющие лингвокультурологический характер;

- в продолжении работы в плане синхронно-сопоставительного анализа зоометафоры в других языках мира;

- в проведении исследований сопоставительного лингвокуль-турологического анализа понятийной сферы «животные» на материале других языков;

- в выявлении этнокультурных символов, образов, стереотипов, эталонов на материале сравнительных конструкций, включающих зоонимы, в других языках;

- в разработке проблем ассоциативных связей концепта-зоо-нима на материале других языков, что имеет значительный эвристический потенциал для лингвокультурологии;

- в разработке лингвокультурных комментариев, необходимых для преодоления не только языкового барьера, но и барьера принципиально иного менталитета в рамках лингвострановедения.

Отсюда вытекает и практическая значимость исследования:

- изучение и сопоставление разных языковых картин в лингво-дидактическом аспекте представляет несомненный интерес, в частности, для практики преподавания французского как иностранного для носителей иного языкового сознания (в данном случае кабардино-черкесского и русского);

- материалы диссертации могут быть использованы при чтении курсов лекций по лингвострановедению, лингвокультурологии, эт-носемантике, сопоставительной лексикологии, межкультурной коммуникации, фразеологии французского, кабардино-черкесского и русского языков, в преподавании спецкурсов и спецсеминаров по этим дисциплинам, а также в практике словарной обработки устойчивых сравнений, включающих зоонимы, в тех языках, где они недостаточно лексикографированы;

- результаты исследования могут быть использованы в преподавании сопоставляемых языков, при переводах с одного языка на другой, редуцируя взаимонепонимание (осознаваемое или не осознаваемое) между представителями сопоставляемых культур.

Положения, выносимые на защиту:

■ Зооморфные стереотипы-образы, символы-образы, образы-эталоны во французском, кабардино-черкесском и русском языках, выступая стимулятором эмоциональной реакции, являясь основой экспрессивного значения языковой единицы, отражают особенности коллективного сознания народов, т.е. являются этноспецифичными.

■ Зооморфный код культуры, будучи составляющим языковой картины мира, закрепляется в лексике, фразеологии, паремиологии и, концептуализируя внешний и внутренний мир человека, способствует выявлению универсальных и национально-специфических особенностей.

■ Семантика значительной части сравнительных оборотов с названиями животных, птиц и насекомых группируется в понятийные классы, в центре которых находится внешняя деятельность человека: его поведение, поступки, отношения в обществе, его коммуникативные способности, физические возможности 'и физическое состояние.

■ В зеркале зооморфных метафор и сравнений отражается духовная сфера: человек и его нравственная сущность, волевые, эмоциональные, интеллектуальные действия и состояния, черты характера, отношение к другим людям, к себе, к вещам.

■ Одни и те же зоонимы проявляются и воспринимаются различно в сопоставляемых языках. Анализ фактического материала показывает, что адекватная реакция реципиентов разных национальностей составляет 28-30%.

" Пересечение в области коннотации зоо метафор в разных языках свидетельствует о частичной общности образного фонда сравниваемых культур, а также об определенной содержательной константе сопоставляемых языков.

■ Различие в области коннотации зоометафор свидетельствует о различии путей, по которым развивались сравниваемые культуры. Специфический набор признаков, отражающих образное переосмысление лексики, называющей живые существа, в каждом языке своеобразен.

■ Непересечение коннотативной системы зоометафор в сопоставляемых языках является следствием несхожести экстралингвистических факторов - истории, культуры, сознания, подсознания, религий, географии, что подтверждает независимое развитие каждой из сравниваемых лингвокультур.

■ В пределах зоонимных фондов сопоставляемых языков отрицательная оценка в структуре значения зооморфизмов преобладает, что связано с функциональными особенностями зоонимной лексики.

■ Ассоциативно-вербальная сеть в семантической парадигме зоонимов в разноструктурных языках обнаруживает значительное

количество признаков различия, определяя идиоэтнические конфигурации сравниваемых ассоциативных полей.

Методы исследования. Функционально-семантический и функционально-коммуникативный подходы реализованы с помощью таких методов лингвистического исследования, как лексикографический, связанный с отбором исследуемых единиц на основе сплошной выборки, сравнительно-сопоставительный, синхронно-сопоставительный, описательный, контрастивный, количественный, оппо-зитивный, этимологический, а также метод компонентного анализа семантики зоонимов. Для описания внутренней формы зооморфиз-мов использованы методы когнитивной лингвистики.

В части культурологического анализа зооморфизмов был использован метод культурного комментария, структура которого разрабатывается Проблемной группой «Общая фразеология и языки культуры» под руководством В. Н. Телия.

Каждый из указанных методов продиктован логикой самих анализируемых языковых фактов, и применение тех или иных методов анализа обусловлено сложной природой самого объекта изучения -зоонимов и зооморфизмов в трёх разноструктурных языках.

Апробация работы. Результаты научных поисков на разных этапах исследования нашли отражение в докладах и научно-практических конференциях: республиканских (Нальчик, 2003; 2005; 2009), региональных (Карачаевск, 2007; Майкоп, 2008; Владикавказ, 2008; Махачкала, 2009), международных (Санкт-Петербург, 2003; 2005; 2006; 2008; Пятигорск, 2004; 2006; 2008; Париж, 2006; Гранада, 2008).

По теме исследования опубликованы монография «Зооморфный код культуры в языковой картине мира» (Москва, 2009), 32 статьи, 2 учебных пособия для студентов, 9 статей в научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ: Москва, 2006; 2008; Махачкала (Дагестан), 2006; Санкт-Петербург, 2008 (3); Пятигорск, 2008 (2); Майкоп (Адыгея) 2009.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырёх глав, включающих 16 параграфов, заключения, изложенных на 392 страницах, библиографического списка, списка толковых и фразеологических словарей. Библиографический список включает более 400 наименований на русском и других языках, а также 76 наименований словарей-источников и материалы интернет-сайтов.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы и новизна, раскрываются цели и задачи исследования, определяется объект анализа и его специфика, теоретическая и практическая значимость проведенного исследования, указываются применяемые в работе методы и приемы исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

Глава 1 «О составляющих языковой картины мира» состоит из четырех параграфов и содержит материал, включающий анализ предпосылок зарождения лингвокультурологии в трудах В. Гумбольдта, А. А. Потебни, А. И. Бодуэна де Куртене. В ней также рассматривается развитие основ линвокультурологии в работах зарубежных лингвистов (Б. Уорф, Э. Сепир, Ч. Боас, Л. Вайсгербер, Й. Трир и др.).

В отечественном языкознании термин «лингвокультурология» появился в конце XX в. в связи с работами представителей фразеологической школы, возглавляемой В. Н. Телия, а также с работами Ю. С. Степанова, А. Д. Арутюновой, В. В. Воробьёва, Е. М. Верещагина, В. Г. Костомарова, В. Н. Шаклеина, В. А. Масло вой, М. А. Кулинич, В. И. Хайруллиной и других исследователей.-

Сложность решения проблемы «язык - культура - сознание» объясняется разногласиями исследователей в отношении самих понятий «язык», «культура» и «сознание». Кроме того, проблема взаимосвязи языка и культуры во многом связана с поиском универсального и специфического в восприятии действительности носителями различных лингвокультурных традиций. Одним из аспектов такого исследования является сопоставительный анализ концептов на материале разносистемных языков, что не может не способствовать выявлению этнических особенностей менталитета различных народов. Мы придерживаемся точки зрения, согласно которой при сравнительном изучении языков и культур вскрываются их наиболее существенные особенности. Именно сопоставление родного языка и «своей» культуры с другим языком и с «чужой» культурой помогает обратить внимание на их непохожесть на твою «собственную» культуру, предлагая новое осмысление окружающего тебя мира - снимается иллюзия единственно возможного видения мира, обогащая и расширяя собственное мировидение и миро-

ощущение. По определению В. Г. Гака, сравнительное описание форм языков вскрывает существующие в каждом языке словарные пробелы, «белые пятна» на семантической карте языка, незаметные изнутри, например, человеку, владеющему только одним языком [Гак 1989].

Сопоставительная лингвокультурология только начинает развиваться. В области романской филологии, и более конкретно - в области французско-русских сопоставительных работ, особую роль играют исследования В.Г. Гака, в которых обобщены теоретические основы контрастивной лингвистики как отдельной отрасли языкознания. Среди других исследований хотелось бы отметить работы М. К. Голованивской [1997], Н. У. Вороковой [2003], А. В. Калининой [2007] и др. Сопоставительные работы в лингвокультурологи-ческом плане позволяют увидеть закрепленное в языковой семантике своеобразие культур разных народов.

Представление о метафоре как о средстве украшения языка в настоящее время коренным образом изменилось. Метафора как когнитивная операция над понятием формирует картину мира, определяя не только ее настоящее, но и будущее. Языковая метафора связана с прагматической деятельностью сознания, с суждениями человека о ценности по отношению к фрагментам окружающей его действительности. Концептуальная метафора принимает участие в механизме концептуализации окружающей человека действительности, и действует этот механизм на базе ранее сложившегося субъективного опыта индивида. Ритм языковой эволюции не совпадает с ритмом эволюции менталитета, который сам изменяется намного медленнее.

Известно, что изучение национальной концептосферы является исследованием идеального аспекта системы «культура». Концепт всегда нуждается в интерпретации. Это объясняется тем, что в концепте мо-заически соединены понятия и представления, стандартизированность и уникальность. Если посмотреть работы последних лет в этой области как зарубежных лингвистов (Ж.Р.Андерсон, Т. Р. Андерсон, К. Ажеж, Л. В. Барсалоу, Б. Шварц, С. Шифер, С. Стил, Р. Дже-кендорф, Дж. Лакофф, А. Вежбицкая и др.), так и отечественных (Н. Д. Арутюнова, Е. М. Верещагин, С. Г. Воркачев, В. Г. Гак, Д. Б. Гудков, В. И. Карасик, Ю. Н. Караулов, 3. И. Кирнозе, И. Г. Кобозева, В. Г. Костомаров, Е. С. Кубрякова, Д. С. Лихачев, Ю. Е. Про-

хоров, Ю. С. Степанов, И. А. Стернин, В. Н. Телия, Е. В. Урысон, Н. В. Уфимцева, Р. М. Фрумкина, А. А. Худяков, С. Г. Шафиков, В. А. Маслова и др.), то можно сразу отметить, что даже самые конкретные определения национальных концептов не могут не вызывать множества вопросов.

С позиций лингвокультурологии нас интересуют только те концепты, которые характеризуют специфику культуры как совокупность человеческих достижений во всех сферах жизни. Когда речь идет об этнических и социальных разновидностях культуры, то единицами системы специфических форм поведения и деятельности, ценностно насыщенных паттернов мировосприятия, выступают культурные концепты.

Мы придерживаемся точки зрения В. Н. Телия, которая под концептом понимает «всё, что известно об объекте; в концепте отражены не просто существенные признаки, а всё знание, культурно обусловленное представление об объекте, бытующее в данном языковом коллективе» [Телия 1996].

Исходя из вышесказанного, мы считаем, что концепт всегда будет нуждаться в интерпретации, так как в нём соединены понятия и представления, стандартизованность и своеобразие, а также уникальность национально-культурного сообщества. Обладая определённым набором потенциальных возможностей, каждая языковая единица ориентирована на предсказуемость определённых ассоциаций, которые определяются и зависят от национально-культурной специфики. Национальный концепт - это «свёрнутый глубинный смысл», имеющий имя и отражающий определённые культурно-обусловленные представления человека об окружающем его мире.

Национальный культурный мир, или, иначе говоря, национальная концептосфера, является частью окружающего нас реального мира. Подобно живому организму, каждый национальный культурный мир, несмотря на внутренние особенности и внутренние изменения, стремится к самосохранению, самоидентификации. Признавая единство мировой культуры, все исследователи отмечают фундаментальные различия между культурами. Известно, что каждая национальная культура имеет свою собственную доминанту-или, точнее, набор культурных доминант, которые образуют, в свою очередь, национальное культурное пространство, т.е. национальную культурную сферу. Определение границы этой сферы гораздо сложнее, чем границы культуры в целом. «Между национальными

границами разных культур лежат обширные зоны смежных полей. Концепты и константы взаимодополняются либо ущемляются, являя различные варианты коммуникации. Отсутствие общепринятых корректных определений наций и национальных культур это явственно доказывает» [Кирнозе 2002].

На современном этапе развития лингвистики когнитивный подход к изучению языка открывает широкие перспективы определённого способа восприятия и организации окружающего нас мира: исследования «от семантики единиц к концепту наиболее надёжен; анализ языковых средств позволяет наиболее простым и надёжным способом выявить признаки концептов и моделировать концепт» [Попова, Стернин 2007]. Возможность исследования языков в кон-трастивном аспекте через призму новых парадигм знаний выявляет различные способы концептуализации окружающего нас мира -восприятие и организацию «своего» и «чужого» видения мира. Преимущество когнитивного подхода в изучении языка и культуры в контрастивном плане, по нашему мнению, имеет огромный потенциал и может явиться благоприятной почвой для разработки новых методик и процедур анализа, новых ориентаций проводимых исследований языка, направленных на поиски выявлений и объяснений для изучаемых в этих исследованиях фактов.

Зооморфный код культуры представляет собой чрезвычайно интересный и самобытный языковой пласт, выявляет специфику мировосприятия носителей языка и культуры. Существование этих кодов является универсальным. Однако зооморфные коды, стремясь к сохранению универсальных черт, отличаются национальным своеобразием. Животные, втянутые человеком в мир его преобразований, играя символическую роль в мифопоэтической картине мира, выступают как эталонные носители тех или иных качеств человека, отражают опыт народа, говорящего на данном языке. Для раскрытия культурного содержания зооморфизмов представляется интересным описание языковых символов, стереотипов, эталонов, включающих зоонимы. Так как все эти ментальные структуры представляют собой окультуренные объекты, они причастны к культуре и обозначены в языке. Окультуренные смыслы в своей совокупности и образуют коды культуры. Любой культурный код предполагает наличие определенной семантической нагрузки, наличие маркеров, которые не каждый раз дешифруются носителем языка, а усваиваются

им не только на основе собственного опыта, но и как унаследованные общенациональным культурным опытом.

Зоонимный код культуры, моделируя языковую картину мира, закрепляется в лексическом, фразеологическом, паремиологическом фонде языка. При передаче смыслов с одного языка на другой сохранение образов и символики, используемые зоонимным кодом культуры, часто становится семантическим камнем преткновения.

Сопоставительное изучение зоонимов разных лингвокультурных сообществ может принципиально обогащать систематику зооним-ной лексики, выявляя взаимозависимость между тенденциями развития национальной культуры и национального языка; решение примыкающих к ним смежных проблем продвигают теорию лингвистической концептуализации, что, в свою очередь, повышает объяснительную силу филологического знания.

В Главе 2 «Зоометафора в компаративных фразеологических единицах в разносистемных языках» исследуется зоонимный фонд языка с целью выявления круга образов, которые человек выделяет из множества элементов мира животных. Животные ведут себя по-человечески, но люди живут по-разному, в разных социально-бытовых условиях, и это разнородное целое отражается в языке и национальном сознании.

Существенным культурным компонентом словарного состава любого языка являются зоонимы (зоолексемы) - слова, обозначающие представителей животного мира, в т.ч. анимализмы - слова, образованные от названий животных, и зооморфизмы - названия животных в образном, метафорическом переосмыслении для характеристики человека. Их значения реализуются в составе идиом. Зооморфизмы интересует нас как многомерное явление, способное покрывать участки объективной действительности, связанные с характеристикой социальных и психологических особенностей человеческой личности.

В силу присущей людям привычки наделять животных человеческими качествами («хитрая лиса», «трусливый заяц», «упрямый осёл», «мокрая курица», «куриная память» и т.п.), мы рассмотрели 102 зоонима и их концептообразующие сферы в каждом из сопоставляемых языков с целью найти ответ на вопрос, какова ассоциативно-символическая связь поведения того или иного животного с определенными чертами характера, особенностями поведения человека в сознании француза, кабардинца, русского.

Отбор языкового материала обусловлен частотой употребления зоонимов и зооморфизмов в составе тех или иных фразеологических единиц, а также анимализмов, включенных в единицы паре-миологического фонда исследуемых языков, что, на наш взгляд, отражает соотношение концептуальной и языковой картин мира и проявляет специфику социокультурных и природных особенностей жизни каждого отдельно взятого речевого коллектива.

Языковый материал, собранный методом сплошной выборки, показывает: домашнее животное, живущее бок о бок, а порой и под одной крышей с человеком, встречается в речи наиболее часто. Так, зоолексема chien (фр.) - хьэ (каб.-черк.) - собака (рус.) занимает первое место в сопоставляемых трёх лингвокультурных сообществах по количеству идиом во французском, кабардино-черкесском и русском языках. В собранном материале chien (фр.) - 179; хьэ (каб.-черк.) - 169; собака (рус.) - 179. На втором месте cheval (фр.) - 133; шы (каб.-черк.) - 147; лошадь (рус.) - 137. На этом совпадение по частотности использования зоонимов заканчивается и складывается следующая картина:

Французский язык: chien (собака) - 179; cheval (лошадь) - 133; chat (кошка) - 84; vache (корова) - 56; bête (животное) - 71; âne (осёл) - 49; oiseau (птица) - 69; loup (волк) - 53; lièvre / lapin (заяц / кролик) - 53; poule (курица) - 46; renard (лиса) - 40; poisson (рыба) -40; cochon (свинья) - 37; boeuf (вол) - 32; lion (лев) - 28; merle (дрозд) - 28; oie (гусь) - 26; singe (обезьяна) - 25; coq (петух) - 24; canard (утка) - 19; hirondelle (ласточка) - 14; corbeau (ворон) - 14; carpe (карп) - 13; moineau (воробей) - 12; crapeau (жаба) - 12; alouette (жаворонок) - 11; anguille (угорь) - 11; pie (сорока) - 11; hereng (сельдь) - 10; aigle (орёл) - 10; cerf (олень) - 7; perdrix (куропатка) - 5; géline (рябчик) - 4 и т.п.

Кабардино-черкесский язык: хьэ (собака) - 169; шы (лошадь)-147; вы / гуу (вол / бык) - 55; мэл / т1ы (овца / баран) - 50; бзу (птица) - 49; джэд (курица) - 40; жэм (корова) - 36; джэду (кошка) - 29; дыгъужь (волк) - 27; бадзэ (муха) - 23; кхъуэ (свинья) - 23; бажэ (лиса) - 21; дзыгьуэ (мышь) - 19; шыд (осёл) - 18; бжэн (коза) - 17; блэ (змея) - 17; бдзэжьей (рыба) - 12; адакъэ (петух) - 12; бгьэ (орёл) - 11; къаз (гусь) - 10; бжьэ (пчела) - 10; аслъэн (лев) - 9; щыхь (олень) - 9; хыв (буйвол) - 8; мыщэ (медведь) - 7; бабыщ (утка) - 6; хьэк!экхъук!э (зверь / зверьё) - 6; тхьэк1умэк1ыхь (заяц / кро-

лик) - 5; мац1э (саранча)- 5; хьэндыркъуакъуэ (лягушка) - 5; жьынду (сова) - 5; бэдж (паук) - 3 и т.п.

Русский язык: собака - 179; конь / лошадь - 137; осёл / мул -101; кот / кошка - 84; корова / телёнок - 58; волк - 56; птица - 54; муха - 53; медведь - 47; бык - 46; курица - 46; рыба - 45; мышь -40; свинья - 39; змея - 38; ворона - 38; заяц - 36; коза / козёл - 36; воробей - 29; лиса - 27; гусь - 26; петух - 24; овца - 24; белка - 23; комар - 22; кукушка - 21; голубь - 17; индюк - 14; павлин - 12; лев - 11 и т.п.

Носители кабардино-черкесского, французского и русского языков будут понимать языковые единицы, используемые в этих языках, в той мере, в какой образы их сознаний пересекаются (обладают общностью); несовпадения этих образов и будут служить причиной неизбежного непонимания при межкультурном общении. Поэтому есть основания полагать, что «главная причина непонимания при межкультурном общении не различие языков, а различие национальных сознаний коммуникантов» [Тарасов 1996].

Сопоставление зоонимов основывалось на образах сознания своего этноса (кабардино-черкесский язык) и на образах сознания другого этноса (других этносов - французского и русского). Соответственно, в работе предложены способы сопоставительного описания и особенности транспозиции образов сознания из одной национальной культуры в другую, а также специфика образности зоонимов в трёх разноструктурных языках.

Сравнение как национально-специфическое видение мира, как ассоциативное расчленение и соединение целостных картин мира до отдельных признаков и свойств в сознании людей различных культур и языков, - способ познания мира и закрепление этих результатов в языке и культуре. При изучении зоонимной лексики сопоставляемых языков обращают на себя внимание устойчивые сравнительные обороты - компаративные фразеологические единицы, имеющие показатели сравнения: comme (фр.) - хуэдэу (каб.-черк.) - как (рус.). Как показывает анализ фактического материала, сравнительные обороты с названием животных имеют большой удельный вес в сравниваемых языках и обладают высокой частотностью употребления, особенно в разговорной речи. Так, например, оценочное значение свойства человека «действовать медленно» в сопоставляемых культурах в целом совпадает. Avancer comme escar-

gol (букв.: продвигаться как улитка); avancer comme une tortue (букв.: продвигаться как черепаха) - для франкоязычной культуры это значит «очень медленно». В русскоязычной культуре оценка «медленности» не обнаруживает противоречий с французской в смысловом содержании образов «черепаха», «улитка» и совпадает в полном объёме в иерархии ценностей: «ползти как черепаха», «ползти как улитка» - идти, передвигаться, действовать очень медленно. В кабардино-черкесском языке мы обнаруживаем совпадение: шылъэгу чоум (чъщэ) хэгъэпщын (букв.: ползти как черепаха через чащобу). «Черепаха» - эталон, в чём образно измеряется «медлительность» во всех трёх сопоставляемых культурах, а «чаща», «заросли» в кабардино-черкесском языке усиливают оценочную направленность «преодолением» ещё и препятствий «медлительным» человеком, акцентируя таким образом отрицательное оценочное значение. Критерии оценок, связанные с национально-культурной ценностной картиной мира, часто нуждаются в конкретизации. Её отсутствие провоцирует неразграничение частнооце-ночных значений и затрудняет понимание содержательного объёма языковых образных средств.

Систематизация зоометафор в сравнительных конструкциях с союзом comme (фр.) - хуэдэу (каб.-черк.) - как (рус.) позволяет глубже понять и сопоставить социальные нормы поведения и системы ценностей, зафиксированные в трёх сравниваемых лингво-культурных сообществах. Такой подход к описанию зоонимной лексики продиктован не столько теоретическими нуждами, сколько практическими.

Среди регулярных, продуктивных и частотных единиц языка, как известно, большое распространение получили устойчивые сравнительные обороты, о распространённости и некоторой универсальности которых свидетельствует тот факт, что во всех языках они активно используются в качестве образной характеристики человека, обладают высоким коннотативным потенциалом. При познании окружающей действительности человек оперирует методами сравнения, занимается поисками эталона.

Стойкий интерес к такого рода сравнительным оборотам с названием животных со стороны представителей разного рода парадигм и методов исследования, вероятно, во многом продиктован тем, что эти единицы, несмотря на свою одинаковость с точки зре-

ния формы, демонстрируют собой сочетания с разной степенью связанности и семантической цельности и способны иллюстрировать богатый набор качеств и признаков, приписываемых человеком животному на основе опыта наблюдений за его поведением, повадками, реакциями, внешним видом и т.д. Несмотря на то что эти сочетания слов крайне прозрачны с точки зрения структуры, их образное содержание способно дать ключ к разгадке национального сознания через специфику выбора того или иного образного средства, в котором отражается оценка определённых типов и эталонов человеческого поведения.

В основу ассоциативных связей между поведением человека и животного легли наблюдения людей, осмысливающие различные способы действия, подчёркивающие поведение, поступки человека и их отношения. Союз как в процессе общения актуализирует информацию о действительности. Выражение онтологических знаний исходной единицы реализуется в истинности как сравнение (в данном случае - сравнение с животным). Опираясь на общеизвестность некого признака, выстраиваются отношения между объектом и средством сравнения. Однако не всегда понятно, на каких отношениях строится образное сравнение зоонима - на отношениях уподобления или на отношениях приравнивания. Главная трудность сравнительного подхода к проблеме метафоры состоит в том, что само подобие или сравнение часто может быть определено только на основе коннотаций, возбуждаемых в лексическом значении в определенном окружении. Структурной моделью зооморфных сравнительных оборотов, передающих способ действия, во всех трех языках является модель verbum + comme (фр.) - хуэдуэ (каб.- черк.) - как (рус.) + substantiv.

Значение «носится как безумный» передается с помощью идиом, включающих различные зоонимы:

фр.: aller, (courir) comme un chat maigre (букв.: идти (бежать) как тощий кот); каб.-черк.: шыкЬм маф\э егъэуауэ (букв.: как лошадь с подпалённым хвостом); рус.: носится как угорелая кошка.

Значение «нелепый вид» передается с помощью идиом, также включающих разные зоонимы:

фр.: aller comme un pardessus à un canard (букв.: идёт как плащ утке), aller comme un tablier à une vache (букв.: идёт как фартук корове); каб.-черк.: тапэ бгырыпх щЬпхэ хуэадэ (букв.: как телёнок,

подпоясанный ремнём), вым уанэ телъ хуэдэ (букв.: как седло на быке); рус.: как корове седло, как собаке ермолка.

Анализ сравнительных конструкций, передающих способ действия, показывает, что в сопоставляемых языковых картинах мира содержатся одинаковые знания об одних и тех же сторонах действительности. Это проявляется в существовании межъязыковых параллельных структурно-семантических эквивалентов, совпадающих по всем компонентам, таких, как s'entendre (vivre, s'accorder, être) comme un chien et un chat (фр.) - хьэмрэ джэдумрэ хуэдэщ (каб.-черк.) - ладить, (жить, быть) как кошка с собакой (рус.); nager comme poisson (фр.) - бдзэжьейм хуэдэу псьш есын (каб.-черк.) -плавать как рыба (рус.); tomber comme des mouches (фр.) - бадзэм хуэдэу зэтолЪ (каб.-черк.) - мрут как мухи (рус.); travailler comme un boeuf (фр.) - вым хуэдэу лажьэи (каб.-черк.) -работать как вол (рус.). Такие совпадения сравнительных оборотов обусловлены, очевидно, сходством восприятия и переосмысления действительности французами, кабардинцами и русскими.

Сходство в видении мира может быть обнаружено на более обобщённо-глубинном уровне семантики при неполном совпадении плана выражения сравнительной конструкции, передающей способ действия. При этом межъязыковые структурно-семантические эквиваленты сравнительных конструкций при общей сходности значений допускают лексические, семантические различия, различия во внутренней форме:

- bavarder (babiller, jaser, jacasser) comme un merle (фр.) (букв.: болтать (трещать) как дрозд); къанжэм хуэдэу мэк1ак1э (каб.-черк.) (букв.: стрекочет как сорока); трещать как сорока (рус.);

- vivre comme un ours (фр.) (букв.: жить как медведь); дыгъэ-мыхъуэ дыгъужь (каб.-черк.) (букв.: волк, обитающий на теневой стороне); жить бирюком (рус.);

- vivre comme une taupe (фр.) (букв.: жить как крот); гц1ы1уб нэ-фым хуэдэу щ1эсып (каб.-черк.) (букв.: сидеть у себя как слепой крот); жить бирюком (рус.);

- manger comme un boeuf (фр.) (букв.: ест как вол); мац1эм ху-эдэу шхэи (каб.-черк.) (букв.: ест как саранча); ест как волк (рус.).

Как показывает анализ, лексические различия не нарушают семантической эквивалентности сравнительных оборотов.

Следует отметить ряд примеров, в которых обнаруживаются совпадения двух языков на уровне семантики при неполном совпадении плана выражения, но не обнаруживается аналогия в третьем из сравниваемых языков:

- être heureux (se débrouiller) comme un poisson dans l'eau (фр.) (букв.: быть счастливым, как рыба в воде) - как рыба в воде (рус.) -чувствовать себя совершенно свободно - в кабардино-черкесском языке сравнение не выявлено;

- faire comme les perdrix (фр.) (букв.: делать как куропатки) -джэдум и бзаджэу щЬхъумэжын (каб.-черк.) (букв.: как кошка, которая зарывает свой помёт) - завуалировать (скрыть) ошибку - в русском языке сравнение не выявлено;

- recevoir qn comme un chien dans un jeu de quilles (фр.) (букв.: принимать кого-либо как собаку в игре с кием) - хьэм пэмыщ1ын (каб.-черк.) (букв.: не ровнять с собакой) - хыв хьэ ебэнауэ кьрид-закъым (каб.-черк.) (букв.: воспринимать как буйвол собаку) - принимать плохо кого-либо, ни во что не ставить, относиться безразлично - в русском языке сравнение не выявлено, но существует коррелят: встретить кого-либо в штыки;

- rester (êtrej muet comme une carpe (фр.) (букв.: остаться (быть) немым как карп) - нем как рыба (рус.) - молчать; быть молчаливым - в кабардино-черкесском языке сравнение не выявлено, но существует корреляты: 1) в кабардино-черкесском языке -уи жьэм къурт ждэлъ? (букв.: у тебя во рту курт?) - почему молчишь? («курт» -мука из поджаренной кукурузы, проса или ячменя); 2) в русском языке - как в рот воды набрал;

- tourner comme un écureuil en cage (фр.) (букв.: крутиться как белка в клетке) - крутиться (вертеться) как бежа в колесе (рус.) -все время двигаться, не сидеть на месте, иметь много забот - в кабардино-черкесском языке сравнение не выявлено.

. Сравнительные конструкции verbum + comme (фр.) - хуэдуэ (каб,- черк.) - как (рус.) + substantiv,, не имеющие параллелей в сопоставляемых лингвокультурах:

- фр.: arriver comme un chien dans un jeu de quilles (букв.: прийти как собака в игру с кием) - прийти не вовремя, некстати; bâiller comme carpe (une huître) (букв.: зевать как карп (как устрица)) - зевать широко, некрасиво; bicher comme un рои (букв.: скакать как

вошь) - радоваться, ликовать; être là comme rat en paille (букв.: быть как крыса в соломе) - жить припеваючи; se tordre comme une baleine (букв.: кривляться как кит) - несдержанно смеяться; être connu comme le loup blanc (gris) (букв.: быть известным как белый (серый) волк) - быть известным;

- каб.-черк.: хьэм пэмъпц1ын (букв.: даже с собакой рядом не ставят) - ни во что не ставить; мац1э лъэ (дия) хуэдэу (букв.: как мертвая (замерзшая, застывшая) саранча) - очень медлительный человек, делающий все без желания; къуирсьэхъу мэлу тхъэн (букв.: благоденствовать как овца на горных пастбищах) - жить припеваючи; жэм къуэлэным хуэдэу къыхощ (букв.: выделяется, как пестрая корова) - известный человек, который на виду; мэл гъатхэм хуэдэу ягъашхэ (букв.: откармливают, как осеннюю овцу (на убой)) - живет очень хорошо, в достатке; хьэ щтауэ щЬпхъуэн (букв.: побежать, как испуганная собака) - бежать очень быстро: хывым еса жэмыжь (букв.: словно корова, привыкшая к буйволу) - быть очень медлительным; уи хьэм бажэ къиубыда (букв.: твоя собака поймала лису?) - ликовать, радоваться;

- рус.: накинулся как бешеный, как пёс с цепи сорвался; как баран на новые ворота (смотреть); истекать кровью как раненый зверь; быть задиристым, как петух, быть задирой, петушиться; вставать с пением петуха - вставать ни свет ни заря, очень рано вставать; жаворонок - человек, встающий рано; сова - человек, который поздно ложится и поздно встает; петь как соловей - петь красиво; работать как ломовая (загнанная) лошадь - работать на износ; спокойный как удав - быть чрезмерно спокойным, безразличным; реветь белугой - громко, без остановки непрерывно плакать; неуклюжий как медведь — неповоротливый, неловкий; как амеба - аморфный, инертный.

Приведенный материал свидетельствует о различной концептуализации мира и выявляет национально-специфическое видение мира.

Таким же образом были рассмотрены устойчивые обороты со структурой adjectiv + фр. comme + каб.-черк. хуэдэу + рус. как + substantiv, передающие способ существования и состояния в сопоставляемых языках: agile comme un cerf (фр.) (букв.: проворный как олень); бланэм хуэдэу жэрщ (каб.-черк.) (букв.: быстрый как олень); быстрая как лань (рус.);

bavard comme un pie (фр.) (букв.: болтливый как сорока) - къан-жэм хуэдэу мэк1ак1э (каб.-черк.) (букв.: трещит как сорока) - болтливый как сорока (трещотка), запивается соловьем (рус.) - говорить много, но красноречиво, с увлечением, очень болтливый.

Сравнительные конструкции adjectiv + фр. comme + каб.-черк. хуэдэу + рус. как + Substantiv (зооним), передающие способ существования и состояние, обнаруживают сходные знания об одних и тех же сторонах действительности, что мы наблюдаем в полных межъязыковых структурно-семантических эквивалентах: myope comme une taupe (фр.) - щ1ы1уб нэф хуэдэу (каб.-черк.) - слепой как крот (рус.); hardi comme un lion (фр.) - аслъаным хуэдэу хахуэ (каб.-черк.) -смелый как лев (рус.); coléreux comme un dindon (фр.) (букв.: сердитый (злой) как индюк) - гуэгугиыхъум хуэдэу зигъэцыджащ (каб.-черк.) (букв.: нахохлившийся как индюк) - надутый как индюк (рус.); doux comme un agneau (фр.) (букв.: нежный (мягкий) послушный как ягнёнок) - щынэм хуэдэу щабу (каб.-черк.) (букв.: нежный, мягкий как ягненок) - смирный (кроткий) как ягнёнок (рус.).

Межъязыковые частичные структурно-семантические эквиваленты: plein comme une vache (фр.) (букв.: напившийся как корова) -хьэм (кхъуэм) хуэдэу ефэ (каб.-черк.) (букв.: напившись как собака (свинья) - нализавшийся как свинья (рус.); malin comme un singe (фр) (букв.: хитрый как обезьяна) - бажэм хуэдэу бзаджэщ (каб.-черк.) (букв.: хитрый как лис) - хитрый как лис (рус.); méchant comme une teigne (фр.) (букв.: злая как моль) - блэ уэным хуэдэу (каб.-черк.) (букв.: змея, готовая ужалить) - злая как собака (рус.); chargé comme une mule (фр.) (букв.: нагруженный как мул) - шыдым имыхьыр зи хьэлъэ (каб.-черкес) (букв.: тот, кто несёт непосильную ношу даже для осла) - как верблюд (рус.).

Сравнительные конструкции, передающие способ существования и состояния с союзом как, не имеющие семантических параллелей в сопоставляемых лингвокультурах:

• фр.: triste comme un hibou (букв.: грустный как сова) - печальный; sage comme le chat au fromage (букв.: скромный как кот перед сыром) - дерзкий; pure comme un oie (букв.: чистый как гусь) - наивный, примитивный; paresseux comme un lézard (букв.: ленивый как ящерица) - очень ленивый; ignorant comme un carpe (букв.: невежественный как карп) - непросвещённый; méchant comme un âne

rouge (букв.: злой как красный осёл) - очень злой; plal comme une punaise (букв.: плоский как клоп) - подобострастный и низкий; orgueilleux comme un рои (букв.: надменный (гордый) как вошь) -очень надменный; sale comme un рои (букв.: грязный как вошь) -очень грязный; soûl comme un âne (букв.: пьяный как осёл) - абсолютно пьяный; vif comme une potée de souris (букв.: живой как куча мышей) — очень живой;

• каб.-черк.: мац1э лъэ (дия) хуэдэу (букв.: как мёртвая (замершая, застывшая) саранча) - медлительная, безынициативная; шыф1ым хуэдэу ц1эры1уэу (букв.: знаменитая как славная лошадь) -известный, популярный человек; вы / т1ы гъэшхам хуэдэу пшэр (букв.: жирный как откормленный бык/баран) - очень полный, бессердечный человек; уазэрэ бзууэ гъуа (букв.: высохший / худой как соломинка) - очень худой, истощенный человек; хьэм хуэдэу ефа (букв.: напившийся как собака) - очень пьяный; хьэндыркъуакь-уэжъ хуэдэ (букв.: как старая лягушка) - безобразный, неприятный человек;

• рус.: как мокрая курица (жалкий человек); любопытная как тетеря; любвеобильный как мартовский кот; блудливая как кошка (кот); глуп как сивый мерин; как учёный осёл (осел); гол как сокол (нищий); красный как рак (стыд, смущение); как сытая пиявка (разбухшая пиявка); как драная кошка (о худой, измождённой женщине); как змея в корсете (худая, злая); как сельдь в корсете (диал.) обычно об очень худой женщине; как вобла (очень худой, высохший человек); вылизанный как кошечка; шустрый, живой как мышь (проворный, юркий); чёрный как ворон (очень черный).

Приведенные примеры репрезентуют знания и опыт, присущие только одному социуму, определяя этноспецифические особенности народа, говорящего на том или ином языке.

В основе сравнительных конструкций с союзом comme - хуэдэу -как, передающих способ существования и состояния, лежат объективированные связи, отражаемые в коннотативных признаках, несущих сведения либо об обиходно-практическом опыте данного языкового коллектива, либо о его культурно-историческом знании.

Как показывает языковой материал, мотивом для метафорического переноса могут служить отработанные в языке логико-синтаксические схемы структурирования классов событий или соположе-

ние в структуре мира вещных объектов - их предметно-логические связи, отражающие языковой опыт говорящих. В силу такого рода объективированных коннотативных мотиваций, переосмысление слова, основанное на общих знаниях языкового коллектива, закрепляется в языке.

Семантика значительной части сравнений с названиями животных группируется в основном в понятийные классы, в центре которых находится «Человек как общественное существо»: его деятельность, поведение, поступки, отношения в обществе, коммуникативные способности (отношение людей в обществе, Отношения между людьми, отношение к кому-либо), передача мыслей и чувств (говорение, умения и навыки, воспитание, социальное положение).

«Человек как живое существо»: выявляются физические возможности и его физическое состояние (быстрота / резвость / ловкость, медлительность, неуклюжесть, худоба, сила / выносливость, слепота, немота, пьянство, усталость, уродство, боль / болезнь).

«Человек как разумное существо»: в зеркале зооморфных сравнений отражается человек и его нравственная сущность, волевые, эмоциональные, интеллектуальные действия и состояния, черты характера, передающие его отношение к другим людям, к себе, к вещам: черты, отражающие нравственную сущность человека (преданность, верность, хитрость, гордость), черты характера, отражающие отношение к окружающим людям (дерзость, злость, упрямство, любопытство, вспыльчивость), черты характера, отражающие отношение к себе (надменность / спесивость / самодовольство), черты характера, отражающие отношение к труду (леность, безделье, трудолюбие), черты характера, отражающие эмоциональные действия и состояния (стыд, печаль, страх, возмущение, взволнованность, ревность, смелость), черты характера, отражающие волевые и интеллектуальные действия и состояния (глупость, проницательность', мудрость, прозорливость), черты характера, отражающие отношение к вещам (скупость, жадность) - представлены достаточно широко в сопоставляемых трех лингвокультурах.

В Главе 3 «Зоонимы как репрезентанты языковой картины мира» в сопоставительном лингвокультурологическом аспекте языковой материал рассматривается сквозь призму эмпирических и культурных приоритетов с целью раскрытия потенциала наиболее часто встречающихся зоонимов.

На основе одних и тех же явлений, в том числе и живых существ, складываются различные картины мира в разных культурах. Именно в сопоставлении языков и культур видна голографическая способность языка - высвечивание новых граней, перестраивающее человека на «иную ментальность», дающее ему возможность увидеть новые грани бытия, по-другому посмотреть на знакомый предмет, расширить горизонты мышления.

Собранный языковой материал убедительно показывает, что в лингвокреативной деятельности человека одним из наиболее часто встречаемых зоонимов является «собака». Зоолексема собака в сопоставляемых языках и культурах не относится к числу типичных мифологических образов. Однако он выступает как стереотипный образ и употребляется часто для характеристики человека, вербализуя этноспецифические особенности характера и поведения людей, их мироощущение.

«Верность» и «преданность» являются наиболее яркими и прозрачными характеристиками, переносимыми с образа собаки на человека. Для характеристики преданного, верного человека, испытывающего сильное чувство привязанности к объекту своих чувств, в сопоставляемых языках и культурах обнаруживается некая семантическая солидарность - преданность, верность: фр. : le chien est le meilleur ami de l'homme (букв.: собака - лучший друг человека); fidèle (dévoué) comme un chien (букв.: верный, преданный, как собака); c'est Saint-Roche et son chien (букв.: это святой Рош и его собака) - неразлучные.

В далёком прошлом у адыгов (самоназвание кабардинцев, черкесов, адыгейцев) собака играла культовую роль. В представлениях древних адыгов слово хьэ (собака) объединяло два понятия - собака и волк. Оба этих животных относятся к одному отряду, и адыги их различали по принципу «дикий - домашний», что отражено и в современном состоянии кабардино-черкесского языка. Отсюда культ собаки, который не отделяете^ от культа волка, широко распространенного во всем мире. Древнейшее домашнее животное первоначально почиталось как священное животное, охраняющее человека и его жилище. Собака - хьэ (каб.-черк.), по воззрениям древних адыгов, - спасение от гибели, различных несчастий и болезней. И сегодня в адыгской культуре- существует поверье, что растить с

детьми щенка (особенно, если ребёнок был напуган собакой или если в этой семье умирали дети) приносит удачу, везение, покой.

В силу традиции, установившегося обычая суеверные адыги не только больным, но и здоровым, а также новорожденным детям (мужского пола) часто и охотно давали защитные (апотропеиче-ские) имена. В адыгской ономастике в прошлом широкое распространение получили мужские личные имена и фамилии, производные от слова хьэ (собака; волк). Как известно, их свыше двухсот единиц. Вот некоторые из них: Хъэшыр (детеныш собаки), Хьэ-нащхъуэ (сероглазая собака), Хьэмыщэ (дворняга), Хьэгъур (худощавая собака), Хъэмащ1э (незначительная собака), Хъэпажэ (ведущая собака). Зоонимы chien (фр.), хьэ (каб.-черк.), собака (рус.) рассматриваются в нашей работе наряду с компонентами названия самки, самца того или иного животного как собирательное, общеродовое, общевидовое, уменьшительное образование: фр.: chienne, mâtin, cabot, cador, clébard, clebs, tou-tou; каб.-черк.: хъэжъ, хьэбз, рус.: дворняжка, щенок, пёс, кобель и т.п.

В обиходно-разговорном дискурсе в употреблении зоолексемы собака преобладает отрицательная характеристика, переносимая на образ человека. В сопоставляемых национально-лингвокультурных сообществах зоолексема собака употребляется как оскорбление по отношению к человеку независимо от его пола, возраста, социального положения и может предполагать характеристику человека, готового на любые низкие, подлые дела и поступки.

Обращение к образам животных чаще всего используется при выявлении малоприятных, отрицательных черт характера человека, его поведения, а также в часто встречаемых неприятных для человека жизненных ситуациях. И в этом смысле зооним собака бьёт рекорды среди названий животных как в количественном отношении, так и в палитре выявления отрицательных характеристик, переносимых на человека.

В сопоставляемых культурах зоолексема собака как средство репрезентации плохого человека имеет место, когда она выражает оскорбление, т.е. попытка понизить социальный статус оппонента и тем самым заявить о своём превосходстве. И, тем не менее, при всём сходстве существуют и заметные различия: то, что звучит почти невинно для русского уха и употребляется достаточно часто (как соответствие: «чёрт возьми!»), то оскорбительно для француза и его

использование нечасто, а у адыгов - одно из самых сильных оскорблений. После оскорблений «Он не человек, он - собака!» - у кабардино-черкесов ни о каком продолжении отношений не может быть и речи.

В русской культуре зоолексема собака употребляется безадресно, как грубое и вульгарное междометие, что не обнаружено ни во французской, ни кабардино-черкесской лингвокультурах.

Современные французы, кабардинцы и русские могут называть собакой или обращаться к образу собаки для характеристики человека, настроенного злобно и агрессивно по отношению к другим: être chien (фр.) (букв.: быть собакой) - быть злым; другое значение этого выражения для французского менталитета - быть скупердяем, жадным человеком; хъэ дзэкъэи (каб.-черк.) (букв.: собака, готовая укусить); злой как собака (рус.) - в обоих случаях речь идёт о человеке очень злом и скандальном.

В сравниваемых лингвокультурных сообществах мы находим общие характеристики зоолексемы собака, переносимые на характер человека: жестокость, подхалимство, взбалмошность, соперничество, неосторожность / болтливость, опытность, жадность. Во всех трёх сопоставляемых языках обнаруживается большое количество метафорических образований, обладающих широким семантическим диапазоном варьирования: в одном контексте: ne pas attacher ses chiens avec des saucisses (фр.) (букв.: не привязывать своих собак колбасой) - вербализует сему ненадёжность, в другом контексте - скупость. Щенок (рус.): неопытный, незрелый в делах, ни на что не способный человек - в одном контексте, в другом -резвый, весёлый. Важным для актуализации конкретного значения является конкретный контекст или конкретная коммуникативная ситуация. Однако по-разному видится «жадность» носителями разных культур: être chien (фр.) (букв.: быть собакой) - для француза значит «быть жадным», а также собака на сене во французском, кабардино-черкесском, русском сообществах совпадает. В кабардино-черкесском языке «жадность / стяжательство» передаётся следующим образом: хьэжь (букв.: старая собака) - 1) хапуга, 2) опытный; хьэжьвакъэжьышх (букв.: старая собака, грызущая старую обувь)-1) крохобор, 2) пройдоха.

Целый ряд слов и выражений, связанных с лексемой собака, выявляет иное видение человека, особое осмысление объективно окружающего его мира при пересечении мира культуры и языка: chien

couchant (букв.: лежащая собака) - подхалимство, раболепие, лесть; chien de la maison (букв.: собака дома) - приживала, нахлебник; un mal de chien (букв.: собачья боль) - очень сильная боль; chien traître (букв.: собака-предатель) - коварство, неверность. В русском языке: ни одна собака - никто абсолютно (не узнает); как собака - совершенно, совсем, очень сильно (устал, замёрз); как собак нерезаных -избыток, очень много, в сочетании с глагольными лексемами придаёт глагольному действию суперлативный характер, передает презрительное отношение.

Ряд сложных лексических образований на основе лексемы хьэ в кабардино-черкесском характеризуется содержательной доминантой различной степени пейоративности, например: хьэгъэбанэ (букв.: заставляющий лаять собаку) - лодырь, бездельник; хъэгъ-апхьэ (букв.: пугающий собак) - паникёр; хьэжэ1ужэ (букв.: туда-сюда бегающая собака-проныра) - обычно относится к женскому полу - вульгарная, грубая женщина. Различного рода авантюры, бесполезные занятия также связываются в мышлении кабардинцев с процедурами, связанными с собаками, традиционно не принятыми и не имеющими под собой логической мотивации, и вербализуются в виде метафорического комплекса с ядром собака. ХьэкЬри кхъуэкЬри зэрепх (букв.: связывает хвосты собак и свиней) - о провдохе; хъэкГэубатэ къэк1ухьын (букв.: ходить и отдавливать хвосты собакам) - о бездельнике, слоняющемся без дела. Зоолексе-ма собака в приведённых примерах играет не основную стержневую роль, а создают аксеологический «фон» для развёртывания краткого сюжета, «сценария» во многих идиомах, сравнениях, паремиях, где животное не являются субъектом действия, но привлечением их образов подчёркивается ещё одна грань образа человека.

Сравним выражения: avoir du chien dans le ventre (фр.) (букв.: иметь собаку в животе) - быть неробкого десятка, и зи ныбэ хьэ мыгъэшхэ ис (каб.-черк.) (букв.: в животе голодная собака сидит) -алчный человек. Каждая культура и язык по-своему осмысливает окружающую его действительность, поскольку мир многопричинек и многовариантен. Отсюда один и тот же образ - собака в животе -в разных этих языковых контекстах получает различное содержание: быть смелым, неробкого десятка - у французов; алчным, ненасытным - для кабардинцев. Следует быть внимательным по отношению к такого рода квазиэквивалентам: они не так часто встреча-

ются, но при переводе необходимо относиться к ним с осторожностью, так как они псевдоподобны.

Семантической доминантой, составляющей основу метафорических трансформаций в исследуемых языках, является представление о собаке, как об опасном, злом, коварном животном, которое можно приручить, и тогда он может быть верным другом.

В то же время данная семантическая доминанта выступает в качестве универсалии, отражающей единство человеческого мышления и единство кодообразования или кодификации, на уровне вер-бализационных процессов, в конкретном случае - на уровне метафорических преобразований.

Семантическая составляющая зоолексемы собака образует основу для метафорических трансформаций и участвует в реализации следующих концептов:

1. Полностью совпадает зоолексема собака в реализации концептов трёх сопоставляемых лингвокультур:

№ Зоолексема собака Фр. Каб.-черк. Рус.

1 Оскорбление / проклятие + + +

2 Жестокость + -1- +

3 Злоба + + +

4 Жадность / скупость + + +

5 Ссора / ненависть + 4- +

2. Совпадающие концепты, реализуемые на основе зоолексемы собака во французской и русской лингвокультурах: неуравновешенность, нервозность, предостережение, опасность, бесполезность, безразличие, верный, преданный, непрактичность, глупость, обострённое чувство, нюх, ясность,

3. Совпадение концептов, реализуемых на основе зоолексемы собака во французской и кабардино-черкесской лингвокультурах: коварство, подлость, неверность, коварство, зло, предостережение, опасность.

4. Совпадение концептов на основе зоолексемы собака в русской и кабардино-черкесской лингвокультурах: опыт, разум, унижение.

Привлечение зоонима собака имеет место во многих образных выражениях, где этот зооним нередко выступает не как главный «персонаж», а как неосновной смысловой атрибут, усиливающий общую семантику, по-своему расставляя смысловые акценты. Так

или иначе, посредством включения зоонима собака в те или иные идиомы передаются следующие значения:

во французском языке: chien / chienne - потребитель, нахлебник, неосторожность, болтливость, доверчивость, взбалмошность, сума-тошность, предостережение, осторожность, несправедливость, невезение, невежливость, разрыв действий, безнадёжность, скупость, наставление, совет, укрощение, подслушивание, слухи, зависимость, соперничество, вражда, оценка, происхождение, достоинство, сон, несуразность, выглядеть нелепо, храбрость, трусость, неприглядность, трудности, интуиция, некстати, не'вовремя, трудности, невзгоды, трудная работа, настроение, характер, особенность, непохожесть, изящество, угождать, дипломатичность, гибкость, нищий, бродяга, бездомный, бомж, чин, звание, время суток, влюблённость, причёска, напиток;

в кабардино-черкесском языке: жертва, страдание, униженный, побитый, пройдоха, крохобор, вульгарность, паникёрство, низость, подлость, бездедие, пьяница, провоцировать, создавать неприятности, лгать, привирать, плохая компания, отчаяние, быть в отчаянии, затруднительное положение, посредственный, невзрачный, плодовитая, беспричинный смех, восторг, изобилие, достаток, большое количество, добрый, покладистый, дипломатичный, беспринципный, отношение к людям, алчность, ненасытность, добрый, безобидный, спесивый, волевой, безнравственность, непослушный, ненадёжный, склочник, провокатор, ложь, обман, неразборчивость, неверность, необходимость, безысходность, избирательность, память, благодарность, большая семья, большой род, скупой, жадный, никчемный человек, отверженный, покинутый, презрение, пренебрежение, издеваться (не давать покоя), обругать, уважаемый, авто,-ритетный;

в русском языке: тайна, секрет, бесполезность, поиск, безрезуль-тативность,-невмешательство, запрет, нейтралитет, заслуженность, по заслугам, быть прозорливым, догадливым, человеческая жизнь (фазы, периоды жизни), неизвестность, известность, популярность, натура, природа человека, крайняя степень чего-либо, количество, избыток, оценка количества: рвачество, неопытность, работник правоохранительных органов, сыщик, живучесть, способ плавания.

Полное совпадение семантической наполненности концептов зоолексемы собака в сравниваемых лингвокультурах говорит о

схожести процесса когниции, познавания окружающей действительности, особенностях человеческой деятельности.

Аналогичным образом мы проанализировали концептосферу, связанную с зоонимом лошадь. Многовековое общение человека с лошадью, стремление приручить лошадь для использования его в своих хозяйственных целях показало сложность этого процесса, причем первоначальные трудности при приручении были связаны с вольнолюбием, со своенравным характером лошади, что и стапи соотносить с характером человека.

Семантической доминантой в сравниваемых лингвокультурах выступает «непокорность». Cheval qui п 'a ni bouche ni éperon (фр.) (букв.: лошадь, у которой нет ни узды, ни шпор) - 1) непокорная, норовистая лошадь; 2) норовистый, своевольный человек. Cheval fâcheux à ferré (фр.) (букв.: злой конь подкован) - непокладистый человек. Шы лъэкъуацэ тхъэк1умэ къуагуэ (каб.-черк.) (букв.: тягловый конь с короткими ушами) - неуживчивый человек, с тяжёлым характером, не любящий трудиться. Брыкается как лошадь (рус.) - о человеке непокладистом, с норовом, с трудным капризным характером. В сравниваемых лингвокультурах лошадь характеризуется как своевольное, непокорное животное.

Еще одной из характерных черт, переносимых с лошади на человека, является концепт «несовершенство»: Il п 'est si bon cheval qui ne bronche, (фр.) (букв.: нет такой хорошей лошади, которая бы не спотыкалась); II п 'est cheval qui п 'ait sa tare (фр.) (букв.: нет коня без недостатка); Même le cheval du roi bronche (фр.) (букв.: даже королевский конь спотыкается); Ferrée, la jument glisse (фр.) (букв.: подкованная, кобыла скользит (поскальзывается)). Шым лъакъупл1 щЪтрэ пэт, мэлъэпэрапэ (каб.-черк.) (букв.: лошадь на четырёх ногах, и та спотыкается); хуарэ пэтрэ дохуэх (каб.-черк.) (букв.: чистопородная лошадь, и та, бывает, проваливается). Сравните в русском: Конь о четырех ногах, да спотыкается; И добрый конь, бывает спотыкается. Значение несовершенства, заблуждения, совершения ошибок, свойственных всем людям, передается с привлечением образа лошади.

Ценностная идеализация трудолюбия нашла выражение в семантическом содержании зооиима лошадь, репрезентируемого во французском и русском языках. Выражение ломовая лошадь часто встречается в описании физически сильного, трудолюбивого чело-

века. Сравните во французском: cheval à la besogne (или à l'ouvrage, au travail) - работяга, неутомимый труженик. Сема «трудолюбие» в зоолексеме лошадь является одной из основных, наиболее часто переносимых на человека: рабочая лошадка (о трудолюбивом человеке, безотказном работнике); кобылка (безответный и трудолюбивый работник, трудяга). Метафорическое значение с нерасчлененным аксиологическим компонентом «хорошо», т.е. общей позитивной оценкой, несет в себе отрицательно-оценочное значение - работать до изнеможения. Лошадь как тягловая сила, ломовая лошадь, le cheval à l'ouvrage не обнаруживает себя в ментальном культурном пространстве адыгов. Это объясняется тем, что кабардинцы считали предосудительным использовать лошадь под упряжь (вплоть до 20-х гг. XX столетия). Этим объясняется, на наш взгляд, отсутствие в семантике зоолексемы лошадь оценочного значения «работать до изнеможения». Оно хранится в сознании адыгов по отношению к шыд (осел), вы (вол), хыв (буйвол), гуу (бык). Шыдым хуэдэу лэжь-эн (ягъэлэжьэн) (букв.: заставили работать как осла).

Совпадающим элементом в семантическом спектре культурного концепта зоолексемы cheval - шы - лошадь можно считать «выносливость». Выносливый человек как в сознании русского, так и француза будет связан с образом лошади, кобылы, например: Solide comme une jument de Perche (фр.) (букв.: сильная, как кобыла Перш); в русском: вынослива как (ломовая) лошадь. Это связано также со значениями трудолюбивый, сильный. В кабардино-черкесском языке «выносливость» как физическая оценка не обнаруживается в кон-цепгосфере лошадь, но часто оценка мужества, ловкости, выносливости мужчины дается на «фоне» лошади: шыбгъэ щымыир1ул1ы (букв.: мужчина, который не плачет, попав под копыта лошади); шы мыгъасэ зыгъэ1эсэ (букв.: тот, кто приручает дикого коня); шы мыгъасэ тезагьэ (букв.: тот, кто удерживается на необъезженном коне).

Следует отметить такую своеобразную характеристику зоолексемы cheval, как грубый, неотесанный, невежественный; можно добавить, что указанное значение по частотности своего проявления в идиоматике французского языка находится в числе первых трех после «несовершенства» и «норовистости», репрезентирующих зоолексему лошадь. Проиллюстрируем на примерах: Brutal comme un cheval de carosse (фр.) (букв.: грубый как упряжная лошадь) -грубый, неотесанный человек, дурак; Cheval de bât (фр.) (букв.:

вьючная лошадь) - грубый, неотесанный человек, грубая скотина; Gros cheval (фр.) (букв.: толстый конь) - грубая скотина, дурак; Ecrire à qn une lettre de cheval (фр.) (букв.: написать кому-нибудь лошадиное письмо) - написать кому-нибудь ругательное, грубое письмо и др. Концепт «грубость» обнаруживается в сознании русских по отношению к грубой, физически крепкой женщине, когда говорят: Ну и лошадь. Грубую, своенравную, мужиковатую женщину, бесцеремонную, игнорирующую нормы поведения, кабардинцы называют шыгурыхъу (каб.-черк.) (букв.: необъезженная лошадь); шыхъужь зек1уэк1э (каб.-черк.) (букв.: походка лошака), шыбзыжь увык1э (каб.-черк.) (букв.: кобылья осанка) - некрасивая манера держаться, некрасиво стоять, шыжъыкъ алаир (каб.-черк.) - беспородная лошадь.

Своеобразной характеристикой русского языкового сознания является концепт «неизвестность»: тёмная лошадка - о человеке, внутренние качества которого неясны, неизвестны; женихи, что лошади - товар тёмный, т.е. не знаешь, чего ждать, что будет, как сложится: туманность, неизвестность.

Глубина когнитивного опыта человека позволяет привлечь конкретную лексему в качестве ядра метафорического образования со своеобразными метафорическими траекториями: мельчайшая семантическая составляющая вводит нас в широкий содержательный контекст. Волосинка лошади рыжей масти у кабардинцев часто символизирует проявление хитрости: ПцЬгъуэплъ и зы цыпэ (каб.-черк.) (букв.: одна волосинка рыжего коня) - о хитром человеке, который в два счёта может обвести вокруг пальца. Шы пц1эгъуэплъ и щхьэц-налъэ (каб.-черк.) (букв.: волосинка рыжего коня) - 1) рыжий человек, 2) хитрый, лукавый. Шы блэж къыпыхуа цыпэ (каб.-черк.) (букв.: пробегающей лошадью оброненная волосинка) рыжая масть лошади и волосинка лошади - проявление хитрости. Основываясь на своих перцепциях, человек выявляет существенные характеристики объектов окружающей его действительности, фиксирует их и использует в своей жизнедеятельности, передавая из поколения в поколение этот результат познавательной деятельности. Такое внимательное отношение к цвету лошади говорит о ее значимости в жизни народа. Цвет имеет важное значение для определения масти лошади, ее характера. Визуальное качество - цвет переносится на характер и поведение человека. Мы можем предположить, что ме-

тафора принадлежит скорее прагматике, чем семантике. В приведенных примерах зоолексема лошадь не выступает субъектом действия, но образ лошади играет стержневую роль для развертывания «сценария», создавая аксеологический «фон» для развертывания краткого сюжета, выявляя таким образом еще одну грань образа человека.

Отличительной чертой кабардинских лошадей считались крепкие ноги и особая форма копыт. Этим объясняется метафора шыщ1э лъэнк1ап1э (каб.-черк.) (букв.: ноги жеребёнка). Данная метафора в разных контекстах реализует отличные друг от дфуга метафорические траектории: в одном случае речь идёт о молодом легкомысленном человеке, но может относиться и к зрелому, солидному человеку, проявившему несвойственное его возрасту легкомыслие; в другом случае контрастно противопоставляется сила / слабость (физическая): по отношению к пожилому человек - сильный, крепкий, который проходит большие расстояния, обладает сильными крепкими ногами, а по отношению к молодому человеку - слабый, неокрепший ми слабый 'здоровьем. Пример показывает, что реализуется и дополнительная сема возраст.

Кабардинская лошадь вошла в этикетный ряд адыгской культуры, что не наблюдается во французском языке, но частично наблюдается в русском как результат поликультурного взаимодействия. Лошадь стратифицирует статус человека, что находит отражение также во французском языке, только в диахроническом аспекте -как специфическая составляющая рыцарской культуры. Но для современного состояния французской культуры статусная функция лошади потеряла значение. Ярко выраженная статусная функция лошади для кабардинской культуры также начинает терять значение на современном этапе развития общества в силу объективных обстоятельств технизированной эпохи. Однако стремление сохранить национальною идентичность и попытка сберечь всеми возможными средствами символьные эталоны национальной культуры делают необходимым подчёркивание лошади как национальной составляющей культуры в ритуальных мероприятиях. Сохранение же самих ритуальных мероприятий содействует актуальности и желательности соответствующих языковых метафор. Создаётся впечатление, что метафоры, основанные на образе зоолексемы лошадь, характеризующие древнейший пласг адыгской языковой культуры, переживают на со-

временном этапе развития кабардино-черкесского языка возрождение, маркируя тем самым подъём национального самосознания.

Зоолексема лошадь участвует в реализации концептов, которые совпадают полностью в сопоставляемых трех лингвокультурах:

№ Зоолексема лошадь Фр. Каб.-черк. Рус.

1 Успех / удача + + +

2 Неутомимость / выносливость + + +

3 Своеволие/Непокорность + + +

4 Право на ошибку + + +

5 Грубость + + +

Концепты, которые совпадают частично в сопоставляемых лингвокультурах:

Неуживчивость / Непокладистость: (фр. / каб.-черк.).

Дружба / Верность / Разум / Логика: (фр. / каб.-черк.).

Неудача / Невезение: (фр. / каб.-черк.).

Заслуга / Справедливость: (фр. / каб.-черк.).

Как и собака, лошадь не всегда находится в центре идиомы, но часто создает фон для развертывания микросценария или микросюжета. Обобщив весь материал по зоониму лошадь, можно сделать следующие выводы:

- посредством включения зоолексемы cheval в составе образных выражений французского языка реализуются следующие значения: необдуманность, уверенность, сила, покорить, приручить, норма, естественность, опыт, разум, предпочтение, шустрый, подвижный, смерть, страх, знание, уверенность, быстрота, скорость, смелость, храбрость, преувеличение, убеждение, ругательство, оскорбление, заносчивость, надменность, несдержанность, несправедливость, глупость, помощь, нищета, разумность, благодарность, тактичность, воспитанность, назидание, твёрдость, изменчивость, быстротечность, разумность, предосторожность, нетерпимость, риск, удача, заносчивость, спесивость, трудный, тяжёлый характер, рецидивист, опытный, бывалый, мастер, умелец, соответствующий, подходящий человек, четвертовать;

- зооним шы участвует в реализации следующих значений образных выражений кабардино-черкесского языка: особенность, исключительность, беспокойство, суетливость, затруднительное положение,

социальное положение, отношение в обществе, трудности, тяжёлые жизненные обстоятельства, хвастовство, невезение, быть невезучим, мыслительность, мужество, смелость, выносливость, никчемность, трусость, предательство, жадность, алчность, изобилие, беспричинная радость, неоправданный оптимизм, поражение, невезение, занятие трудным делом, которое не делает чести, несправедливое требование, проявление слабого характера, мужская несамостоятельность, заблуждение, ошибка, назидание, твёрдость, ненадёжность, скользкий человек, истина, надёжность, удачливость, невезение, достижение результата, последовательность, непоследовательность, преподать хороший урок, сила характера, готовность к решению любых задач, хитрость, неожиданное бесполезное приобретение, волосы;

- зооним лошадь участвует в реализации следующих значений образных выражений русского языка: неясность, неизвестность, усталость, измождённость, ретивость, спесивость, большое количество, затруднительность, изношенность, старость, благодарность, тактичность, воспитанность, неначатое дело, несовершенство, право на ошибку, неожиданность, неравенство, потеряй, справедливость, рослая, нескладная женщина.

В зоонимических единицах находят отражение определённые особенности поведения животных. Зоолексема cheval - шы *- лошадь обнаруживает богатую образную структуру и, в определённой мере, своеобразную антропоцентричность. Другими словами, переносимые смыслы, как правило, соотнесены с человеком. Именно этим объясняется богатство образности, передающейся из поколения в поколение.

Структурирование культурного кода происходит из опыта, который складывается на протяжении долгого времени. Недостаточность когнитивного опыта проявляется в отсутствии вербализации посредством лексической единицы, или же существуют корреляты, которые соответствуют его культурному представлению.

Подобным образом в работе проанализированы концептосферы наиболее часто употребляемых в исследуемых языках зоонимов: кошка, корова, осел, рыба.

Анализ фактического материала в сопоставляемых языках показывает, что разным языковым коллективам, находящимся практически в одном широком географическом ареале, известны в основном одни и те же биологические виды названий животных. И, на первый

взгляд, экстралингвистическая база зоохарактеристик строится на основе почти идентичного набора биологических видов, что создаёт впечатление некого единообразия. Зоохарактеристики разных языков, ориентированные на одно и то же реально существующее животное, могут представлять его и, как показывает анализ языкового материала, реально представляют эталоном разных качеств и свойств. Но из этого отнюдь не следует, что смыслы отдельных характеристик в разных языках тоже совпадают, даже если в основе их лежит представление о конкретном животном. Одна и та же экстралингвистическая данность по-разному преломляется в разных языковых системах. Это особенно заметно в сфере оценок и характеристик, выражаемых единицами языка, где мы наблюдаем рост асимметрии в трёх сопоставляемых лингвокультурах. В связи с этим следует отметить, что единообразие или определённая степень сходства заключается в выборе зоонима в качестве эталона того или иного свойства, признака, качества в процессе вербализации носителем языка окружающих его предметов или явлений. Могут совпадать и единицы, входящие в сложную комбинацию простых, но часто стилистически маркированных метафорических образований. Все сказанное, однако, не относится к смысловой структуре. Смысловая структура любого языкового образования всегда содержит, как правило, этнокультурный маркер, идентифицирующий его принадлежность к конкретной лингвокультуре. Это внешнее функциональное единство, однако, в каждом конкретном языке обеспечивается неповторимым своеобразием семантических траекторий.

Чем больше мы углубляемся в этноспецифическую семантику, тем больше мы оказываемся в пространстве этноспецифических представлений, тем больше наблюдается рост асимметрии в рассматриваемых языках.

Глава 4 «Образный потенциал зооморфизмов» посвящена выявлению системы языковых символов, эталонов и стереотипов национальной культуры, определению специфики мировосприятия его носителей. Воспроизводимые из поколения в поколение, эталонные сравнения связаны с определённым миропониманием, потому что они являются «результатом собственно человеческого соизмерения присущих ему свойств с «нечеловеческими» свойствами, носители которых воспринимаются как эталоны свойств человека» [Телия 1996]. Таким образом, эталон - это то, в чём образно измеряется мир. При изучении эталонов возникает интересный вопрос о

причинах и источниках культурной мотивации эталона-сравнения в разных языках. Почему в русском языке медведь олицетворяет неуклюжесть, косолапость (кто-либо неуклюжий, косолапый как медведь), а во французском языке ours - нелюдим, бирюк (vivre en ours). Орёл в русском языке - храбрый, гордый. Русское выражение Он не орёл в отношении человека намекает на отсутствие в нём храбрости, а французское Ce n'est pas un aigle (букв.: это не орёл) может заставить подумать о недостатке ума того или иного человека; русский человек, услышав кукушку, считает (хотя бы шутя), сколько лет ему осталось жить, по французской примете следует посмотреть, есть ли у вас при себе деньги, если да, то вы будете богатым весь год. Таких примеров можно привести очень много.

В объяснении мотивации значений эталонов надо, очевидно, иметь в виду действие различных факторов. В. Г. Гак отмечает объективный фактор, который «заключается в природных и культурных реальностях, свойственных жизни данного народа и не существующих в жизни другого», а также субъективный, который «состоит в произвольной избирательности, когда слова, отражающие одни и те же реальности, представлены различно во фразеологии разных языков» [Гак 1999]. Другие авторы указывают на мифологический фактор, который подразумевает мифологическую подоплеку того или иного устойчивого компаратива, на анималистические представления древних людей: «Анимализм всегда остается тем смыс-лообразующим фоном, на котором формируются языковые и культурные стереотипы, поэтические образы и т.п.» [Маслова 1997]. Стереотип, в отличие от эталона, - это тип, существующий в мире и измеряющий в основном деятельность, поведение.

Мы придерживаемся понимания стереотипа как «некоторого «представления» фрагмента окружающей действительности, фиксированной ментальной «картинки», являющейся результатом отражения в сознании личности «типового» фрагмента реального мира» [Русское культурное пространство 2004]. В целом стереотип можно понимать как устойчивую ментальную окультуренную модель события, воплощением которой являются соотносимые с этой моделью (в частности, в форме фразеологизмов), его разные по языковой презентации виды, представляющие своего рода «инвариантный» смысл этой модели. Сюда надо отнести культурно-маркированные стереотипы, в которых закреплены прескриптивные

(предписывающие) формы поведения: ритуал, обряд, оберег, а также церемонию и этикет.

Выявляя систему координат лингвокультуры и её подсистем (когнитивная, метафорическая, эталонная, символьная), В. В. Красных приходит к выводу, что все четыре уровня лингвокультуры не разделяются категорически и жёстко не разграничиваются, напротив, границы между ними гибки и прозрачны. Это значит, что один и тот же феномен может выполнять символьную и эталонную функции, а также лежать в основе образа метафоры. Например, змея (стереотип) - эталонный носитель коварства, курица (стереотип) -эталонный носитель глупости [Красных 2005].

Как и почему классифицирует человек фрагменты окружающего его внешнего мира и собственной внутренней мыслительной деятельности, на основании чего он выносит суждение о тождестве вещей? Адыгская традиция делит человеческую жизнь на этапы, прибегая к иносказаниям: в 10 лет - птица, в 15 - беспомощный козлёнок, в 20 - волк, в 40 - тигр, лев, в 60 - мудрый, уравновешенный, может наставлять человека, 80 - копошун, суетлив, труд его будет бессмысленным, 100 лет - его голова, как тухлое яйцо. В реальной жизни, видимо, для человека существенна прежде всего идея сходства, аналогии, подобия. Одна и та же экстралингвистическая данность по-разному преломляется в разных языковых системах. «Ориентированные» на одно и то же реально существующее животное, зооморфизмы разных языков могут представлять нам это животное (и реально представляют) эталоном разных качеств и свойств. И, на наш взгляд, особенно интересно пронаблюдать это «пересечение» в сфере оценок и характеристик, выражаемых единицами языка, например:

Aigle (фр.) - Бгъэ (каб.-черк.) - Орёл (рус.)

Орёл выступает как стереотипный образ во многих культурах, ассоциируясь с гордостью, свободолюбием, независимостью. Этим, по-видимому, объясняется изображение орла как символа государственности на гербах многих стран. Однако в мифах, фольклоре многих народов этой птице приписывают отдельные черты, сходные с такими хищными птицами, как коршун, ястреб. Образ орла для характеристики человека (традиционно это относится к мужским качествам) во французском языке употребляется, скорее, в контексте с негативной характеристикой.

Aigle (фр.) - Ce n'est pas un aigle (букв.: это не орёл). Souvent employé dans une phrase négative, il désigne alors une personne peu intelligente. Часто употребляется в отрицательном предложении, указывает на не очень умного человека. Aigle blanc (букв.: белый орёл) - глава воровской шайки.

Бгъэ (каб.-черк.) - орёл. Бгъэ дамэниа (букв.: орёл без крыльев) -а) переоценивающий свои силы и возможности человек; посредственный человек с претензиями на что-либо (о мужчине); б) человек, потерявший близких (родственников, друзей), оставшийся без средств к существованию.

Орёл (рус.) - ассоциируется с гордым, смелым человеком, в русском языковом сознании имеет, скорее, положительную оценку. Давая характеристику «настоящего» мужчины, у которого много достоинств, носители русского языка и культуры выбирают качества, соотносимые с характеристикой орла, также свободолюбивого, мужественного, независимого, достойного и т.п. Однако можно услышать ироничное: Орлик, Тоже мне, орёл! - о человеке, который переоценивает свои силы и возможности, считая себя храбрее окружающих. Видом орёл, а умом тетерев - ограниченный человек, переоценивающий свои возможности.

Во всех трёх сравниваемых языках образ орла ассоциируется с мужским началом, с храбростью, свободолюбием. В русском языке представляется возможным прямо сравнивать храброго, смелого, гордого мужчину с орлом - с оттенком одобрения, восхищения. Во французском и кабардино-черкесском - опосредованно. В отрицательной форме он не орёл во всех трёх лингвокультурах семантика совпадает полностью: употребляется с оттенком пренебрежительности. Однако во французском языке выражение он не орёл - подчёркивается не только отсутствие храбрости, но и дополняется намёком на недостаток ума в отношении того или иного человека.

Animaux sauvages (фр.) -ХьэкЬкхъуэкЬ /Псэупцхъэхэр (каб.-черк.) -Дикие звери (рус.)

Animaux sauvages (фр.) (букв.: дикие звери) - дикари, невоспитанные, грубые люди.

ХьэкЬкхъуэкЬ (каб.-черк.) (букв.: собаки-свиньи) - дикие звери (о поведении и поступках безнравственных, аморальных людей).

'Зверь (звери) (рус.) - очень жестокий(ие) человек (люди).

В целом концептоефера всех трёх выражений в сопоставляемых линвокультурах совпадает полностью: и их значения, и их репрезентация. При анализе культурного содержания «дикие звери» кабардино-черкесское лингвосообщество больше «нацеливается» на понимание морально-этического содержания.

Oie (фр.) - Къаз (каб.-черк.) - Гусь (рус.)

Oie (букв.: гусь). Personne très sotte, niaise - очень глупый, простоватый человек.

Une oie blanche (букв.: белая гусыня). Désigne plus particulièrement une jeune fille naïve, très innocente - обозначает молодую наивную, безобидную девушку.

Oison (букв.: маленький гусь) - недалёкий, очень ограниченный человек.

Къаз (каб.-черк.) - Къазыхъу гъэгубжъын (букв.: разозлить гусака) - о человеке, провоцирующем мелкие ссоры.

Гусь (рус.) - Гусь!, Хорош гусь! - 1) плут, 2) чудак.

Гусь лапчатый - хитрый, ловкий человек, лицемерный пройдоха.

Как с гуся вода - безнаказанность, безразличие, всё нипочём.

Гусей дразнить - вызывать раздражение, злобу у глупых, ограниченных людей.

Можно сделать вывод, что у французов aigle не очень умный человек; глава банды; у кабардино-черкесов бгъэ / бгъэщхъуэ посредственный человек с претензиями на что-либо; у русских орёл смелый, храбрый, иногда переоценивающий свои силы и возможности. Animal (фр.) - дикий, невоспитанный, грубый. Хьэк1экхъуэк1э (каб.-черк.) - невоспитанный - безнравственный, бесчувственный, аморальный. Зверь (рус.) - жестокий, безжалостный. Oie (фр.) - глупый, наивный, простоватый; дурень / дурёха; простофиля. Къаз (каб.-черк.) - бездельник; провокатор; безнравственный человек. Гусь (рус.) - плут, чудак; хитрец, ловкий, лицемерный пройдоха; злобный.

Таким же образом мы провели анализ 102 зоонимов в каждом из сопоставляемых языков.

Безэквивалентная и фоновая лексика языка является источником и хранителем национально-культурной семантики. Как показал анализ, в целом зооморфные эталоны, зооморфные стереотипы - образы, зооморфные символы во французском, кабардино-черкесском и русском языках существуют такими, какими они освоены коллектив-

ным сознанием французского, русского и Есабардинского народов. В любом случае зооморфные эталоны, зооморфные стереотипы - образы, зооморфные символы занимают значительное место в культурном пространстве языкового социума как французского, так и русского и кабардинского языков. Мы полагаем, что изучение зооморфных эталонов, зооморфных стереотипов-образов, зооморфных символов в сопоставительном плане могло бы привести к установлению определённой типологии и тем самым - к достаточно полной их характеристике.

Ассоциативные связи слов рождаются в речи и жизнедеятельности носителей языка. Каждый человек, овладевая родным языком, «пропитывается» этими ассоциативными связами в процессе освоения родной культуры; частотность, активность, пассивность их использования закладывается языковой средой с самого детства.

Ассоциативный словарь не отменяет толковый словарь, но в практическом плане существенно дополняет его, обучая употреблению слова и способствуя формированию ассоциативных полей [Русский язык за рубежом. 2007. №4]. Целью нашего экспериментального исследования является выявление ассоциативных реакций человека на определенный зооним (конкретное название животного) в соотнесенности с образом человека. Вначале был составлен список наиболее часто встречаемых животных. Была предложена анкета с названиями животных (более 130 названий) и сформулирована задача: как у носителей данного языка и культуры ассоциируется каждое конкретное животное в соотнесенности с образом, жизнью человека, с его представлениями - нравственными, этическими, эстетическими.

Реакции испытуемых на слова-стимулы имеют, разумеется, в значительной мере субъективный характер. Тем не менее «при всей причудливости, нестандартности индивидуальных ассоциаций некоторая их часть оказывается общей для всех носителей языка и может быть выделена в качестве статистически обоснованной ассоциативной нормы» [Васильева 1990].

Частотность использования этих слов определяется их местом в ряде ассоциативных связей - чем ближе слово-реакция к зоониму-стимулу, тем чаще оно встречается.

Мы получили следующие ассоциативные реакции, т.е. слова-ассоциаты, хранящиеся в сознании каждого человека, так, например:

1. Abeille (фр.) - Бжьэ (каб.-черк.) - Пчела (рус.).

Abeille (фр.) - dangeureuse (опасная); piquant (жалящая, кусающая); ouvrière (рабочая); actif (деятельная), laborieux (усердная); travailleuse (работящая); industrieux (умелый, искусный).

Бжъэ (каб.-черк.) - макъ (гул), ц1ыху 1ув (толпа), эщ1эвэ (тяжелая голова), и.{хьэпсынщ1э (безмозглый, неумный), гугъэ къемыхъул1а (несбывшиеся мечты), и щхьэм бжъэ еуащ (паника), и щхьэм бжъэ еуам хуэдэу къежыхь (бегает как сумасшедший).

Пчела (рус.) - трудолюбивая, работящая, усердная, усидчивая, жужжащая, жалящая, надоедливая, прижимистая, экономная, занудливая, организованная.

2. Aigle (фр.) - Бгъэ (каб.-черк.) - Орел (рус.).

Aigle (фр.) - rapide (быстрый, стремительный); fort (сильный, крепкий); impèral (императорский, царский, величественный); royal (королевский, великолепный); claivoyant (прозорливый, проницательный, ясновидящий); yeux d'aigle (орлиный взор), regard d'aigle (пронзительный взгляд); crier comme un aigle (пронзительно кричать; орёл, герой); ce n'est pas un aigle (это не орел, заурядный).

Бгъэ (каб.-черк.) - нэгъуэщI ц1ыхухэр къигъэсэбэпк1эрэ зи ц1эр зыф1эзыгъэувэ ц1ыху (о человеке, заботящемся о своём благополучии за счёт других), губжъа (взрывной, злобный), лей зезехъэ (несправедливый), ирсъэхуит (своевольный, своенравный), гцхьэ пагэ (гордый, надменный, высокая цель), куэд хузэф1эк1ын игугъат (переоценивающий свои возможности), бгъэр куэдрэ уэмэ и дачзр мэкъутэ (человек с претензиями, скандальный; задиристый орел, часто остается с поломанными крыльями), нэжан (хорошее зрение), къеуфэрэзыхь (кружащийся, ищущий подход, осторожно подбирающийся к цели, наблюдательный), къэрууф1э (сильный), пэшхуэ (большой, длинный нос), шынагъуэ (страшный, пугающий), щхъэзыф1эф1 (букв.: любящий свою голову, самовлюбленный).

Орел (рус.) - гордый, смелый, независимый, свободолюбивый, защитник своего, величественный, переоценивающий свои возможности, созидательный, мудрый, зоркий, орлиный нос (длинный, изогнутый нос).

3. Agneau (фр.) - Щынэ (каб.-черк.) -Ягненок (рус.).

Agneau (фр.) - inoffensif (безвредный, безобидный); doux (покорный, нежный, кроткий), sage (послушный, податливый).

Щынэ (каб.-черк.) - щынэ Гэрып1 (зависимый, прирученный), махэ (слабохарактерный, добрый, но обладающий слабой волей),

гцабэ / щабэ ц1ык1у (мягкий, пушистый), къэрууншэ ц1ык1у (бессильный, беззащитный), къэгъэп1ц1эгаф1э (наивный, кого легко обмануть, обвести), къэлъхуагъащЬ (новорожденный, хорошенький), дахэ (красивенький), дэкъуза ц1ыху (нерешительный, сконфуженный, безвольный, забитый в силу каких-либо обстоятельств), хужь цык1у (беленький), гцынэ-ирныф1эщ (воспитанный, послушный).

Ягненок (рус.) - безвольный, кроткий, послушный, добрый, беззащитный, беспомощный, наивный, слабый, маленький, боязливый, робкий, мирный сон ребенка.

4. Faucon (m) (фр.) - Къаргъей (каб.-черк.) - Сокол (рус.).

Faucon (m) (фр.) - noble (дворянский; благородный; возвышенный, величественный); juste (справедливый; правый; верный, правильный).

Къаргъей (каб.-черк.) - мурад ин зи1э (с высокой целью, с высокими помыслами), губжьа (злобный), нэгъуэгц! ц1ыхухэм я мылъкук1э псэу (живёт за счёт других), захуагъэр зыхэзыгъэкI (справедливый человек), къэрууф1э (сильный, крепкий).

Сокол (рус.) - ненаглядный, ясный, удаль (молодецкая), молодой парень (чаще холостой), красивый, видный, отважный, символ мужской красоты, статный, человек высокого полета, зоркий, воинственность, томящийся неволей, бегущий из неволи, удалой, добрый.-

5. Fouine (f) (фр.) -Дзыдзэ (каб.-черк.) - Куница (рус.).

Fouine (f) (фр.) - curieuse (любопытный; любознательный; забавный, интересный); habile (ловкий, умелый, проворный; хитрый); pas fiable (ненадежный); maligne (злобный; насмешливый; лукавый); visage de fouine (лицо как лисья мордочка).

Дзыдзэ (каб.-черк.) - пирр (упитанный), дзыдзэм хуэдэу пшэрщ (букв.: упитанный, как куница).

Куница (рус.) - образ-стереотип не обнаружен.

Направленность исследования на выявление лексических средств презентации национального концепта того или иного зоонима позволяет рассматривать весь отобранный материал как совокупность ассоциативных полей целого ряда зоонимов, связанных с языковой объективизацией основных признаков концепта, т.е. расширенное, «переживаемое» понятие описания ситуации кулыуры [Степанов 2007], и представляет собой мозаичный набор скрытых в языковых структурах, конструкциях и текстах сведений и умозаключений об устройстве мира, мотивировки которых зачастую опираются только

на традицию, общепринятое™, устойчивость, воспроизводимость и повторяемость - на прецедент [Караулов 2004]. Такая мозаичность и неорганизованность позволяет говорить об ассоциативном поле как о гипертексте, или нелинейном тексте, единой непрерывной текстовой ткани, сеть связей в которой устанавливается не между элементами, частями изначально единой текстовой конструкции, а между следами фиксации мысли. Таким образом, гипертекст даёт возможность комбинировать составляющие его единицы, основываясь на задаваемых заранее переменных связях между ними.

Основанием для классификации лексического материала - представленных в ассоциативном поле словоформ - служат направления ассоциирования, или направления движения мысли коллективного субъекта, отражающие различные грани концепта как целостного образования [Чурилина 2006].

Проведённый анализ ассоциативных полей зоонимов, основанный на сопоставлении трёх разноструктурных языков, показывает семантические варианты значений слова, зафиксированные в системе языка и выявляемые при компонентном анализе. Специфика ассоциативного эксперимента на материале зооморфизмов заключается в том, что в процессе его проведения индивидуальные черты языковой личности неизбежно стираются, индивидуальность превращается в «коллективную», или усредненную, языковую личность, что заставляет говорить о «нормах», свойственных той языковой общности, к которой принадлежит эта личность. В ассоциативном поле эксплицируется активируемый «у каждой индивидуальности лишь потенциально» участок коллективной ассоциативно-вербальной сети. Лишенное конкретных индивидуальных черт «лицо» выступает «как собирательная национально-языковая личность» [Караулов, Чурилина 2006], а ассоциативное поле слова, соответственно, может рассматриваться как фрагмент образования, мотивов и оценок французов, русских, кабардинцев, черкесов.

Многогранность и амбивалентность ассоциативного ряда зооморфизмов не является принадлежностью исключительно одного какого-либо национального сознания и имеет глубокие общечеловеческие корни.

Факты взаимного пересечения зооморфного концепта в различных лингвокультурах подводят нас к суперпрагматике, которая завершает в семантике ряд «семантика - синтаксис - прагматика» и

вводит нас во «всеобщую антропологию» [Степанов 2007], заставляя думать о некой сверхпрагматике.

Набор ассоциативных признаков и частотность использования одного и того же зоонима в сопоставляемых языках различны. Ассоциативный ряд может быть как длинным, так и коротким. Чем длинее ассоциативный ряд, вызванный одним зоонимом, тем значительнее асимметрия в сопоставляемых языках.

В содержании зоонимных фондов сопоставляемых языков отрицательно коннотированные поля преобладают, что, очевидно, связано с функциональными особенностями зоонимней лексики.

Особенно много негативно коннотированных зооморфизмов включено в семантические поля «черты характера человека», «физические возможности человека», «внешний облик человека».

В семантике зоонимных стереотипов и эталонов просматривается явная тенденция к антропоцентризму. Наиболее полно зооним-ными стереотипами и эталонами покрываются участки объективной действительности, связанные с психической деятельностью человеческой личности.

В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования и намечаются перспективы дальнейшей разработки национально-культурных характеристик зооморфизмов.

Анализ языкового материала позволяет нам прийти к следующим выводам: совпадение и схожесть в структуре и границах важных для человека концептов, реализуемых через зоонимы, показывают некую прототипическую общность сравниваемых менталите-тов, что позволяет говорить об универсальных культурных категориях, структурирующих человеческое поведение. Пересечение в области коннотативных образов свидетельствует о частичной общности образного фонда сравниваемых культур, а также о некоей со* держательной константе. Различие в объеме концептосфер одних и тех же зоолексем в сопоставляемых языках свидетельствует о различии путей, по которым развивались сравниваемые культуры.

Сопоставительное изучение зоонимов в лингвокультурологиче-ском плане с расширением круга описываемых языков следует рассматривать как перспективу на дальнейшее изучение зооморфного кода культуры, который, как отмечалось, закрепляется в лексике, фразеологии и паремиологии, способствует выявлению универсальных и национально-специфических особенностей членов того или иного языкового коллектива.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ РАБОТЫ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

• монографии:

1. Зооморфный код культуры в языковой картине мира. М.: Тезаурус, 2009. - 15 п.л.

• научные статьи в ведущих российских периодических изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных положений докторской диссертации:

2. Различие национальных сознаний коммуникантов и компенсации «зон непонимания» // Вопросы филологии. 2006. №5. - 0,3 пл.

3. Концепт «equus» в кабардино-черкесском, русском и французском языках // Вестник Дагестанского научного центра. 2006. № 32. - 0,5 п.л.

4. Зооморфизмы как фрагмент формирования лингвокультурологиче-ской компетенции // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2008. №2. - 0,8 п.л.

5. Языковая и культурная специфика зооморфизмов // РУДН. 2008. №2. - 0,6 п.л.

6. Человек как общественное существо в зеркале зооморфных сравнений // Вестник ЛГУ им. A.C. Пушкина - СПб., 2008. №3(15). - 0,5 пл.

7. Этноспецифические особенности зооморфизмов в разносистемных языках (на материале французского, русского и кабардино-черкесского языков) // Известия РГНУ им. А.И. Герцена - СПб., 2008. №12(84). - 0,5 п.л.

8. Зооморфизмы-компаративы как один из способов номинации частно-оценочной характеристики человека: хитрость // Вестник ЛГУ им. A.C. Пушкина - СПб., 2008. №4(18). - 0,7 пл.

9. Общие и этноспецифические способы номинации зоонима «cheval -лошадь -шы » в разноструктурных языках // Вестник Пятигорскрго государственного лингвистического университета. 2008. №3. - 0,5 пл.

10. Образная основа внутренней формы зооморфизмов как смысло-различительный фактор мировидения // Вестник АГУ. Сер. «Филология и искусствоведение». - Майкоп: Изд-во АГУ, 2009. Вып.2 (45). - 0,5 пл.

« статьи в других научных изданиях:

11. Этнокультурный характер сознания и специфика кодирования на языковом уровне. Обучение иностранным языкам и культурам: дискурси-онные и нерешенные вопросы: (Материалы международного научно-методического симпозиума); Лермонтовские чтения VIII. - Пятигорск: ПГЛУ, 2006.-0,3 пл.

12. Оценочный потенциал зооморфной метафоры // Кавказский лингвистический сборник. Вып. 17. -М.: ИЯ РАН, 2006. -0,5 пл.

. 13. Les zoo-métaphores en tcherkess-kabarde et en russe. Paris, 2006. http://lacito.vif.cnrs.fr./themes/LCE/ textertrad 2.htm

14. Этнокультурные аспекты зооморфных метафор в разноструктурных языках //. Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность (Материалы IV Международной научной конференции). - Ка-рачаевск: КЧГУ, 2007. - 0,4 п.л.

15. Зооморфизмы как один из способов номинаций отношений между людьми в обществе // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии: Материалы VI Международной научной конференции. - Майкоп, 2008. - 0,3 пл.

16. Зооморфный код культуры как проявление этнокультурной специфики сознания // Реальность этноса. Образование и гуманитарные технологии этнической, этнорегиональиой и гражданской идентичности. X Международная научно-практическая конференция. Ч. 1. СПб., 2008. -0,3 пл.

17. Этнокультурные параметры в практике обучения межкультурной коммуникации // Преподавание иностранных языков и культур в начале XXI столетия: инновации и традиции: Международный научно-методический симпозиум. Лермонтовские чтения X. - Пятигорск, 2008. - 0,3 п.л.

18. Этнокультурная специфика зооморфизмов // Методика и практика научного исследования. - Владикавказ: СОИГСИ им. В.И. Абаева, ВНЦ РАН и Правительство РСО-Алания, 2008. — 0,3 пл.

19. Tête comme un âne (фр.) - Упрямый как осёл (рус.) - Шыдым хуэдэу, ерыщщ (каб.-черк.) - Все ли ослы упрямы? (Лингвокультурологический анализ зоонима «осёл» в разноструктурных языках) // Методика и практика научного исследования. - Владикавказ: СОИГСИ им. В.И. Абаева, ВНЦ РАН и Правительство РСО-Алания, 2008. - 0,4 п.л.

20. Экспериментальное исследование ассоциативного ряда зоонимов в разноструктурных языках (на материале французского, русского и кабардино-черкесского языков) // Cuadernos de Rusistica Española. Granada, 2008. №4. - 0,4 пл.

21. Вещественная коннотация как лингвокреативный продукт познавательной деятельности человека // Культура, искусство, образование на рубеже веков. Сборник научных работ преподавателей СКГИИ. Вып. 2. -Нальчик: Издательство М. и В. Котляровых, 2009. - 0,4 пл. (в соавторстве).

Сдано в набор 31.08.09. Подписано в печать Формат 60x84 '/i6. Бумага офсетная. Гарнитура Тайме Усл. неч. л. 2,52. Тираж 100 экз.

Издательство М. и В. Котляровых (ООО «Полиграфсервис и Т»). 360051, КБР, г. Нальчик, ул. Кабардинская, 19.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Гукетлова, Фатимат Нашировна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. О СОСТАВЛЯЮЩИХ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА.

1.1. Из истории изучения взаимодействия языка и культуры.

1.2. Метафора и культурно-национальный опыт.

1.3. Концепт как единица коллективного сознания.

1.4. Зооморфный код культуры.

Выводы к Главе 1:.

ГЛАВА 2. ЗООМЕТАФОРА В КОМПАРАТИВНЫХ

ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦАХ В РАЗНОСИСТЕМНЫХ ЯЗЫКАХ.

2.1. Компаративные фразеологические единицы, характеризующие способы действия.

2.2. Компаративные фразеологические единицы, характеризующие свойства и психические состояния человека.

2.3. Внеязыковая реальность в зеркале зооморфных сравнений.

2.3.1. Человек как общественное существо.

2.3.2. Физические возможности и физическое состояние человека.

2.3.3. Человек как разумное существо.

Выводы к Главе 2:.

ГЛАВА 3. ЗООНИМЫ КАК РЕПРЕЗЕНТАНТЫ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА.

3.1. Зоолексема «собака» и её концептосфера.

3.2. Зоолексема «лошадь» и её концептосфера.

3.3. Зоолексема «кошка» и её концептосфера.

3.4. Зоолексема «корова» и её концептосфера.

3.5. Зоолексема «осел» и её концептосфера.

3.6. Зоолексема «рыба» и её концептосфера.

Выводы к Главе 3:.

ГЛАВА 4. ОБРАЗНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ЗООМОРФИЗМОВ.

4.1. Национально-культурная маркированность зоонимных образов-стереотипов.

4.2. Этнокультурная специфика отражения слухового восприятия живых существ во французском, кабардино-черкесском и русском языках.

4.3. Ассоциативные связи в семантической парадигме зоонимов (на материале французского, кабардино-черкесского и русского языков).

Выводы к Главе 4:.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Гукетлова, Фатимат Нашировна

Весь ход развития научной мысли XX века подвёл к формированию новой научной парадигмы, в центр которой поставлен человек во всех его проявлениях. Это и определяет лицо современной научной парадигмы, которую представители целого ряда наук понимают как антропоцентричную. Количество исследований, конференций, публикаций, изучающих роль языка в познании человека и окружающего его мира, подтверждает этот интерес: дискуссии лингвистов приобретают поистине глобальный и все более междисциплинарный характер. Представляется, что особое место в познании общества, природы и человека занимает изучение зооморфного кода культуры в языке.

Актуальность исследования. Современная лингвистика проявляет большой интерес к «наивной картине мира». В последнее время развивается теория народных стереотипов и особенно востребованы знания, отражающие образ мира. Именно этим объясняется изучение национального менталитета через язык и лингвистическими средствами, что очевидным образом и определяет неослабевающий интерес лингвистов к метафоре, в том числе и к зоометафоре. Не менее актуален и концептуальный анализ зоонимов (зооморфизмов), включающий анализ ассоциативно-образного мышления носителей того или иного языка, культурной информации, содержащейся в языковых фактах, особенностей концептуализации языковой картины мира. Обсуждение этих проблем отражает насущные задачи современного языкознания, что и определяет актуальность предпринятого исследования.

Выбор зоонимов и мотивированных ими зооморфизмов трех разносистемных языков в качестве объекта исследования не случаен. Традиционно языки используют семантическую сферу «животные» в качестве базы для метафорической передачи представлений, мнений и суждений об окружающих людях, отражая своеобразие языковой картины мира.

Предметом данного исследования является этнокультурная специфика функционирования зоонимов и зооморфизмов в разноструктурных языках трёх лингвокультурных сообществ. Исследование проводилось в синхроническом аспекте с учетом функционально-семантического и функционально-коммуникативного подходов. При этом зооморфизмы рассматривались как этнокультурные тексты, которые могут быть прочитаны и истолкованы лишь в контексте культурных смыслов, передаваемых через те или иные коды культуры: архетипы, мифы (мифологемы), стереотипы (стереотипы-образы), эталоны, символы, обычаи, традиции, ритуалы. Эти знаки национальной культуры в сопоставляемых лингвосообществах - французском, кабардино-черкесском и русском -являются образными основаниями идиоматических единиц и включены в их внутреннюю форму. Такой подход к изучению зооморфизмов позволяет высказать гипотезу о том, что идиомы, имея своим «центром» тот или иной зооним, отражают особое восприятие окружающего мира носителями того или иного языка.

В работе использован материал языкового фонда трех указанных языков. Анализу подвергались общеязыковые, а не авторские метафоры.

Материалом исследования послужила личная картотека автора, представляющая собой целенаправленную выборку анималистической лексики из одноязычных и двуязычных лексикографических источников, полевой материал и результаты экспериментального исследования. В круг источников вошли словари: Dictionnaire français-russe - Французско-русский словарь активного типа под ред. В.Г. Гака и Ж. Триомфа [1998]; JI.B. Щерба, М.И. Матусевич. Русско-французский словарь - Dictionnaire russe-français под общей ред. Л.В.Щербы [1997]; Le Nouveau Grand Dictionnaire phraséologique français-russe - Новый Большой французско-русский фразеологический словарь под общей ред. В.Г. Гака [2005]; А.Г. Назарян. Почему так говорят по-французски? Происхождение и толкование идиоматических выражений [1968]; Н.С. Смирнова Занимательный французско-русский фразеологический словарь [2003]; Dictionnaire de l'Académie française. 9-éme édition. Paris, 1994-2000; E. Littré. Dictionnaire de la langue française [1958-1960]; M. Rat. Dictionnaire des locutions françaises. Edition augmantée d'un supplément. Paris, 1993; Trésor de la langue française, dictionnaire de la langue du XIXe et du XXe siècle [1789-1960]. 16 vol. Paris, 1995; Le Grand Robert de la langue française. Dictionnaire alphabétique française. 9 vol. Paris, 1985; M. Ashraf, D. Miannay. Dictionnaire des expressions idiomatiques françaises. Paris, 1995. В.Г. Гак, И.A. Кунина, И.П. Лалаев, H.А. Мовшович, Я.И. Рецкер, О.А. Хортик. Французско-русский фразеологический словарь под ред. Я.И. Рецкера [1963]; J1.A. Войнова, В.П. Жуков, А.И. Молотков, А.И. Федоров. Фразеологический словарь русского языка под ред. А.И. Молоткова [1987]; Фразеологический словарь русского литературного языка под ред. А.И. Федорова [1991]. Дополнительный материал был извлечен из следующих словарей: 17-томный словарь современного русского литературного языка АН СССР; Т.А. Аристова, M.JI. Ковшова, Е.А. Рысева, В.Н. Телия, И.Н. Черкасова. Словарь образных выражений русского языка под ред. В.Н. Телия [1995]; Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий под ред. В.Н. Телия [2006]; А.М. Мелерович, В.М. Мокиенко. Фразеологизмы в русской речи. Словарь [1997]; В.П. Жуков, М.И. Сидоренко, В.Т. Шкляров. Словарь фразеологических синонимов русского языка под ред. В.П. Жукова [1987]; Р.И. Яранцев. Словарь-справочник по русской фразеологии [1984]; В.П. Фелицына, В.М. Мокиенко. Русские фразеологизмы. Лингвострановедческий словарь [1990]; В.П. Фелицына, Ю.Е. Прохоров. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения. Лингвострановедческий словарь под ред. Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова [1979]; Кабардинско-русский словарь под общей редакцией Б.М. Карданова [1957, 1968]; А.Г. Емузов. Англо-кабардинско-русский фразеологический словарь [1992].

Цель работы — выявить этнокультурную специфику функционирования зоонимов во французской, кабардино-черкесской и русской языковых картинах мира.

Указанная цель нашего исследования предполагает решение следующих задач:

- выявить и систематизировать зоонимы в соответствии с целью исследования;

- определить этнокультурные особенности и роль зоометафоры в системе каждого из сопоставляемых языков;

- провести контрастивно-сопоставительный анализ семантики зоонимов в сравнительных конструкциях с союзом comme (фр. яз.), хуэдэу (каб.-черк. яз.), как (рус. яз.);

- изучить этнокультурные особенности зоонимов и их концептообразующие сферы в каждом из сопоставляемых языков;

- проанализировать национальную специфику репрезентации образа человека через зоонимические единицы;

- выявить аксиологический потенциал зооморфного символа;

- с учетом выполнения заявленных выше задач определить участки объективной действительности, связанные с характеристикой социальных и психологических особенностей человеческой личности, «покрываемые» зооморфизмами;

- путем эксперимента выявить особенности ассоциативных связей в микрополях зоонимов;

- уточнить соотношение универсального и специфического в зооморфных кодах трёх разных культур.

Методологической и теоретической основой исследования послужили фундаментальные положения в области лингвокультурологии, лингвострановедения, фразеологии, этносемантики, когнитивной лингвистики.

Научная новизна работы состоит в том, что: системно исследуются зооморфизмы с точки зрения их этнокультурной специфики на материале трёх разноструктурных языков; анализируются зооморфизмы как разновидность оценочно-экспрессивной метафоры с точки зрения лингвокультурологии; проводится концептуальный анализ зооморфизмов как составляющих языковой картины мира на материале исследуемых языков; внутри выявленных понятийных классов зооморфизмов выявляются этноспецифические характеристики посредством интегральной семы; раскрыты ассоциативные связи в микрополях зоонимов сопоставляемых языков; установлены этнокультурные стереотипы-образы, выработанные носителями языков в процессе жизнедеятельности; в них закодирована окружающая действительность: через образ одного животного проявляется специфичность познавательной деятельности носителей сопоставляемых лингвокультур, что способствует выявлению языковой картины мира; привлечен малоизученный языковой материал и выявлены зооморфные значения, не зафиксированные лексикографическими источниками.

Теоретическая значимость исследования видится: в выработке новых знаний на базе основных положений ведущих отечественных и зарубежных языковедов, лингвокультурологов, когнитологов; в возможности применить выработанную методику к другим микросистемам лексики и фразеологии, в пределах которых также функционируют знаки, имеющие лингвокультурологический характер; в продолжении работы в плане синхронно-сопоставительного анализа зоометафоры в других языках мира; в проведении исследований сопоставительного лингвокультурологического анализа понятийной сферы «животные» на материале других языков;

- в выявлении этнокультурных символов, образов, стереотипов, эталонов на материале сравнительных конструкций, включающих зоонимы, в других языках;

- в разработке проблем ассоциативных связей концепта-зоонима на материале других языков, что имеет значительный эвристический потенциал для лингвокультурологии;

- в разработке лингвокультурных комментариев, необходимых для преодоления не только языкового барьера, но и барьера принципиально иного менталитета в рамках лингвострановедения.

Отсюда вытекает и практическая значимость исследования:

- изучение и сопоставление разных языковых картин в лингводидактическом аспекте представляет несомненный интерес, в частности, для практики преподавания французского как иностранного для носителей иного языкового сознания (в данном случае кабардино-черкесского и русского);

- материалы диссертации могут быть использованы при чтении курсов лекций по лингвострановедению, лингвокультурологии, этносемантике, сопоставительной лексикологии, межкультурной коммуникации, фразеологии французского, кабардино-черкесского и русского языков, в преподавании спецкурсов и спецсеминаров по этим дисциплинам, а также в практике словарной обработки устойчивых сравнений, включающих зоонимы, в тех языках, где они недостаточно лексикографированы;

- результаты исследования могут быть использованы в преподавании сопоставляемых языков, при переводах с одного языка на другой, редуцируя взаимонепонимание (осознаваемое или не осознаваемое) между представителями сопоставляемых культур.

Положения, выносимые на защиту: Зооморфные стереотипы-образы, символы-образы, образы-эталоны во французском, кабардино-черкесском и русском языках, выступая стимулятором эмоциональной реакции, являясь основой экспрессивного значения языковой единицы, отражают особенности коллективного сознания народов, т.е. являются этноспецифичными.

Зооморфный код культуры, будучи составляющим языковой картины мира, закрепляется в лексике, фразеологии, паремиологии и, концептуализируя внешний и внутренний мир человека, способствует выявлению универсальных и национально-специфических особенностей. Семантика значительной части сравнительных оборотов с названиями животных, птиц и насекомых группируется в понятийные классы, в центре которых находится внешняя деятельность человека: его поведение, поступки, отношения в обществе, его коммуникативные способности, физические возможности и физическое состояние.

В зеркале зооморфных метафор и сравнений отражается духовная сфера: человек и его нравственная сущность, волевые, эмоциональные, интеллектуальные действия и состояния, черты характера, отношение к другим людям, к себе, к вещам.

Одни и те же зоонимы проявляются и воспринимаются различно в сопоставляемых языках. Анализ фактического материала показывает, что адекватная реакция реципиентов разных национальностей составляет 2830%.

Пересечение в области коннотации зоометафор в разных языках свидетельствует о частичной общности образного фонда сравниваемых культур, а также об определенной содержательной константе сопоставляемых языков.

Различие в области коннотации зоометафор свидетельствует о различии путей, по которым развивались сравниваемые культуры. Специфический набор признаков, отражающих образное переосмысление лексики, называющей живые существа, в каждом языке своеобразен. Непересечение коннотативной системы зоометафор в сопоставляемых языках является следствием несхожести экстралингвистических факторов - истории, культуры, сознания, подсознания, религий, географии, что подтверждает независимое развитие каждой из сравниваемых лингвокультур.

В пределах зоонимных фондов сопоставляемых языков отрицательная оценка в структуре значения зооморфизмов преобладает, что связано с функциональными особенностями зоонимной лексики.

Ассоциативно-вербальная сеть в семантической парадигме зоонимов в разноструктурных языках обнаруживает значительное количество признаков различия, определяя идиоэтнические конфигурации сравниваемых ассоциативных полей.

Методы исследования. Функционально-семантический и функционально-коммуникативный подходы реализованы с помощью таких методов лингвистического исследования, как лексикографический, связанный с отбором исследуемых единиц на основе сплошной выборки, сравнительно-сопоставительный, синхронно-сопоставительный, описательный, контрастивный, количественный, оппозитивный, этимологический, а также метод компонентного анализа семантики зоонимов. Для описания внутренней формы зооморфизмов использованы методы когнитивной лингвистики.

В части культурологического анализа зооморфизмов был использован метод культурного комментария, структура которого разрабатывается проблемной группой «Общая фразеология и языки культуры» под руководством В.Н. Телия.

Каждый из указанных методов продиктован логикой самих анализируемых языковых фактов, и применение тех или иных методов анализа обусловлено сложной природой самого объекта изучения - зоонимов и зооморфизмов в трёх разноструктурных языках.

Апробация работы. Результаты научных поисков на разных этапах исследования нашли отражение в докладах и научно-практических конференциях: республиканских (Нальчик 2003; 2005; 2009), региональных (Карачаевск 2007; Майкоп 2008; Владикавказ 2008; Махачкала 2009), международных (Санкт-Петербург 2003; 2005; 2006; 2008; Пятигорск 2004; 2006; 2008; Париж 2006; Гранада 2008).

По теме исследования опубликованы монография «Зооморфный код культуры в языковой картине мира» (Москва 2009), 32 статьи, 2 учебных пособия для студентов, 9 статей в научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ: Москва 2006; 2008; Махачкала (Дагестан) 2006; Санкт-Петербург 2008 (3); Пятигорск 2008 (2); Майкоп (Адыгея) 2009.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырёх глав, включающих 16 параграфов, заключения, изложенных на 394 страницах, библиографического списка, списка толковых и фразеологических словарей. Библиографический список включает более 400 наименований на русском и других языках, а также около 70 наименований словарей-источников и материалы интернет-сайтов.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Зооморфный код культуры в языковой картине мира"

Выводы к Главе 4:

1. Зоонимы обладают большой семантической емкостью. В результате проведенного исследования были выявлены наиболее устойчивые характеристики и смысловые аспекты, соотносимые с привлеченными к анализу зоонимами.

2. Зоонимный образ-стереотип отражает признак, наиболее характерный для данного животного, насекомого или птицы, который легко осмысливается в сознании говорящих. Названия животных, которые привлекаются очень часто для определения и оценки свойств человека и его поведения, вводят

388 в язык непрерывное множество частнооценочных значений. Подобные образные метафоры вводят в язык ряд синонимов: черепаха -медлительный; свинья — грязный; заяц — трусливый; пчела — трудолюбивый; осёл — упрямый; орёл — гордый; собака — злой; лиса — хитрый.

3. Набор ассоциативных признаков и частотность использования одного и того же зоонима в сопоставляемых языках различны. Ассоциативный ряд может быть как длинным, так и коротким. Чем длинее ассоциативный ряд, вызванный одним зоонимом, тем значительнее асимметрия в сопоставляемых языках.

4. В содержании зоонимных фондов сопоставляемых языков отрицательно коннотированные поля преобладают, что, очевидно, связано с функциональными особенностями зоонимной лексики.

5. Особенно много негативно коннотированных зооморфизмов включны в семантические поля «черты характера человека», «физические возможности человека», «внешний облик человека».

6. В семантике зоонимных стереотипов и эталонов просматривается явная тенденция к антропоцентризму. Наиболее полно зоонимными стереотипами и эталонами покрываются участки объективной действительности, связанные с психической деятельностью человеческой личности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сопоставительный анализ трёх лингвокультурных сообществ в контексте когнитивной и речемыслительной деятельности человека на материале зоонимов позволяет сделать следующие выводы:

Появление в лингвистике новых дисциплин, изучающих соотношение языка, культуры, менталитета, — подтверждение того, что они являются базовыми ценностями в постижении образа и характера того или иного народа, в выявлении его национально-специфических особенностей.

Проблемы взаимоотношения языка, культуры и сознания и процессы межкультурного общения занимают одно из важных мест в филологической науке. Поиск новых путей исследований привел к формированию представлений о межкультурной онтологии анализа национальных (этнических) сознаний, когда образы сознаний одной национальной культуры анализируются в процессе контрастивного сопоставления с образами сознания другой или других культур соответственно.

Способность человека оценивать окружающую его реальность как «очеловеченную» позволяет инстинктивно изучать «себя» в окружающем мире, определять своё место в иерархии мироздания. Но сегодня, суммируя различные подходы к изучению языка и культуры, всё чаще и чаще говорят о них как о факторе социального развития и самореализации, о преодолении человеком своего вида, о культуре как о непрерывности, о культуре как о диалоге. Очевидно, что во всех этих подходах господствует гуманитарный, человеческий принцип. Акцент делается на антропологию - науку о самом человеке.

Представление о метафоре как о средстве украшения языка коренным образом изменилось. Метафора как когнитивная операция над понятием формирует картину мира, определяя не только ее настоящее, но и будущее. Языковая метафора связана с прогматической деятельностью сознания, с сужденяим человека о ценности по отношению к фрагментам окружающей его действительности.

Концептуальная метафора принимает участие в механизме концептуализации окружающей человека действительности и действует этот механизм на базе ранее сложившегося субъективного опыта индивида.

Национальный культурный мир, или, иначе говоря, национальная концептосфера, является частью окружающего нас реального мира. Национальные концепты, как и национальные концептосферы, не поддаются чёткому определению. Несмотря на трудности дать точное определение национальному концепту, как и национальной концептосфере, они могут быть описаны. И, конечно, описания допускают некоторую долю субъективизма, заложенного в самой природе концепта. Каждая национальная культура имеет свою собственную доминанту или, точнее, набор культурных доминант, которые образуют, в свою очередь, национальное культурное пространство, т.е. национальную культурную сферу.

Зооморфный код культуры, позволяющий выявить систему символов и эталонов национальной культуры, находящих отражение в языковом фонде языка, выявляет специфику мировосприятия носителей языка и культуры.

Сравнение как национально-специфическое выражение видения мира, как ассоциативное расчленение и соединение целостных картин мира до отдельных признаков и свойств в сознании людей различных культур и языковдает возможность реально увидеть мир, в котором живет человек.

Сравнение - это «закрытая» система оценки человека, предназначенная для повседневного «внутреннего пользования» общины, не обработанная рефлексией до «мудрости», но исходящая из опыта и наблюдательности самого человека, и, как правило, не назидательна, а образна, иронична, креативна.

Системное изучение зооморфизмов сопоставляемых лингвокультур подчёркивает связь его образного основания с культурно-национальным миропониманием, с ценностно-ориентированным менталитетом того или иного народа, являющегося носителем языка.

Классифицируя исходные понятия, лежащие в основе языка, человек выявляет, обобщает, затем дифференцирует явления, предметы окружающей его действительности. Следует отметить, что семантика значительной части сравнений с названиями животных группируется в основном в понятийные классы, в центре которых находится:

• человек как общественное существо — его деятельность, поведение, поступки, отношения в обществе, коммуникативные способности;

• человек как живое существо — выявляются физические возможности и его физическое состояние;

• человек как разумное существо — в зеркале зооморфных сравнений отражается человек и его нравственная сущность, волевые, эмоциональные, интеллектуальные действия и состояния, черты характера, передающие его отношение к другим людям, к себе, к вещам.

Зооморфизмы, являясь важными компонентами создания языковой картины мира, способствуют выявлению универсалий и национально-специфических закономерностей концептуализации окружающей человека действительности.

Совпадение и схожесть в определении понятий показывает некую прототипическую общность сравниваемых менталитетов, позволяющую говорить об универсальных категориях, структурирующих человеческое мышление.

Пересечение в области коннотативных образов свидетельствует о частичной общности образного фонда сравниваемых культур, а также о неком содержательном контакте.

Различие в объеме понятий и их количества одного заданного зоонима свидетельствует о различии путей, по которым развивались сравниваемые культуры: наблюдая за поведением и повадками одного и того же животного, каждая культура по-своему определяла своё отношение к нему, чем объясняется специфический набор признаков, отражающих особенности каждого из национальных менталитетов.

Непересечение коннотативной системы является следствием несхожести экстралингвистических факторов (истории, культуры, сознания, подсознания, религий, географии), что предопределяет независимое развитие понятийной системы каждой из сравниваемых культур.

Сопоставление даёт возможность увидеть фрагменты национальных менталитетов, которые отличаются как большим различием, так и некоторым сходством. Совпадения планов содержания построены на инвариантном представлении, но они практически реализуются в вариативных формах, отражая особый ракурс национально-культурного видения реальности.

Зоонимы обладают большой семантической емкостью. В результате проведенного исследования были выявлены наиболее устойчивые характеристики и смысловые аспекты,соотносимые с привлеченными к анализу зоонимами.

Набор ассоциативных признаков и частотность использования одного и того же зоонима в сопоставляемых языках различны. Ассоциативный ряд может быть как длинным, так и коротким. Чем длинее ассоциативный ряд, вызванный одним зоонимом, тем значительнее асимметрия в сопоставляемых языках.

В содержании зоонимных фондов сопоставляемых языков отрицательно коннотированные поля преобладают, что, очевидно, связано с функциональными особенностями зоонимной лексики.

Особенно много негативно коннотированных зооморфизмов включны в семантические поля «черты характера человека», «физические возможности человека», «внешний облик человека».

В семантике зоонимных стереотипов и эталонов просматривается явная тенденция к антропоцентризму. Наиболее полно зоонимными стереотипами и эталонами покрываются участки объективной действительности, связанные с психической деятельностью человеческой личности.

В основе сопоставительного лингвокультурологического анализа зооморфизмов трёх лингвосообществ лежит культурная интерпретация образного основания внутренней формы зооморфизма в знаковом культурно-национальном «пространстве» сопоставляемых языковых сообществ (французского, кабардино-черкесского и русского).

Экспликация культурно-национальной значимости зооморфизмов достигается на основе рефрексивно-бессознательного или осознанного-соотнесения живого образа внутренней формы зооморфизма с кодами культуры, которые известны говорящему.

Знаки национальной культуры и — шире - общечеловеческой - в нашем случае зооморфные стереотипы, эталоны, символы - являются настоящими кодами культуры.

Сопоставительный анализ зооморфизмов с учётом их внутренней формы служит раскрытию образного, эмотивного, аксиологического и культурного потенциала сравниваемых единиц языка, в которых отражены следы прошлых культур, особенности мировосприятия и миропонимания разных народов.

Выявление национально-культурных зооморфных стереотипов-образов, эталонов, символов даёт возможность судить об особенностях ассоциативно-образного мышления народа-носителя, что даёт информацию о характере языковой картины мира носителей языка.

Мы полагаем, что изучение зооморфных стереотипов-образов в сопоставительном плане могло бы привести к установлению определённой типолгии эталонов сравнения и тем самым — к достаточно полной характеристике их национально-культурных особенностей.

Список научной литературыГукетлова, Фатимат Нашировна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских народов. / Под ред.

2. B.К. Гарданова. Нальчик: КЕНИИ, 1974. С. 57-63.

3. Адыгские песни времён Кавказской войны. Нальчик: Эль-Фа, 2005. - 437 с.

4. Адыгские пословицы и поговорки / Собрали и перевели М.А. Кумахов и А.К. Шагиров // Пословицы и поговорки народов Востока / Составитель Ю.Э. Брегель-М.: Наука, 1961. С. 29-35.

5. Ажеж К. Человек говорящий. М.: УРСС, 2003. - 301 с.

6. Актуальные проблемы современной лингвистики. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2006.-260 с.

7. Актуальные проблемы фразеологии // Вопросы языкознания. 1983. № 2.1. C. 17-23.

8. Апажев М.Л. Проблемы кабардинской лексики. Нальчик: Эльбрус, 1992. -335 с.

9. Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоций // Вопросы языкознания. 1993. № 3. С. 9-13.

10. Апресян Ю.Д. Экспериментальное исследование семантики русского глагола. -М., 1967. 251 с.

11. Ю.Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т.1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Языки русской культуры, 1998. -480 с.

12. П.Апресян Ю.Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. -М., 1974.-366 с.

13. Арсентьева Е.Ф. Сопоставительный анализ фразеологических единиц. -Казань: КГУ, 1989. 124 с.

14. Арсентьева Е.Ф. Сопоставительный анализ фразеологических единиц, выражающих характер человека, в английском и русском языках: Дис. канд. филол. наук. Казань, 1983. - 213 с.

15. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990.-С. 136-137.

16. Арутюнова Н.Д. Истина и судьба // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994. - С. 23-35.

17. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М.: Наука, 1990.- 173 с.

18. Арутюнова Н.Д. От образа к знаку // Мышление. Когнитивные науки. Искусственный интеллект. М.: Наука, 1988. - С. 147-162.

19. Арутюнова Н.Д. Предложение и смысл. М.: Эдиториал УРСС, 2003. -383 с.

20. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.-С. 18-27.

21. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. 2-е изд.- М.: Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

22. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора (Синтаксис и лексика) // Лингвистика и поэтика. 1979. № 1. С. 65-78.

23. Арутюнова Н.Д., Кубрякова Е.С. Юрий Сергеевич Степанов. Очерк научной деятельности // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова / Отв. ред. Е.С. Кубрякова, Т.Е. Янко. М.: Языки русской культуры, 2001. - 237 с.

24. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Изд-во Воронежского государственного университета, 1996.-104 с.

25. Балкаров Б.Х. Введение в абхазо-адыгское языкознание. Нальчик: КБГУ, 1986.- 189 с.

26. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: ИЛ, 1955.-416 с.

27. Балли Ш. Французская стилистика. М.: ИЛ, 1961. - 280 с.

28. Балова И.М. Компаративные параллели кабардинского языка с элементами хуэф, нахърэ // Вестник КБГУ. Серия Филологичские науки. Вып.З. -Нальчик, 1997.-С. 11-15.

29. Балова И.М. Компаративные поговорки сочиненного типа в кабардинском языке // Языкознание в Дагестане. Лингвистический ежегодник. № 2. -Махачкала, 1998. С. 62-65.

30. Баранов А.Н. Аксиологические стратегии в структуре языка (паремиология и лексика) // Вопросы языкознания. 1989. № 3. С. 12-43.

31. Баранов А.Н. Лингвистическая теория аргументации: когнитивный подход: Автореф. дис. докт. филол. наук. М., 1990. - 38 с.

32. Баранов А.Н., Добровольный Д.О. Лео Вайсгербер в когнитивной перспективе // Известия АН СССР. Серия языка и литературы. М., 1990. Т.49. № 5. — С. 45-48.

33. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Идиоматичность и идиомы // Вопросы языкознания. 1996. № 5 С.51-64.

34. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Воскрешение метафоры // Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Словарь русских политических метафор. 4.2. М.: Помовский и партнеры, 1994. — С. 4-11.

35. Бахтин М.М. Работы 1940 начала 1960-х гг. / Собр. соч. в 7 т. - М.: Русские словари, 1966. Т.5. - 731 с.

36. Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет. Нальчик: Эльбрус, 1978. - 158 с.

37. Бгажноков Б.Х. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик: Эльбрус, 1983.-232 с.

38. Белянин В.П. Психолингвистика. М.: Наука, 2003. - 227 с.

39. Бенвенист Э. Структура отношений лица в глаголе // Э. Бенвенист. Общая лингвистика. -М., 1974. 364 с.

40. Бердяев H.A. Философия свободы. Харьков: Фолио; Москва: Аст, 2002. -733 с.

41. Берестнев Г.И. К философии слова (лингвокультурологический аспект) // Вопросы языкознания. 2008. № 1. С. 37-42.

42. Берестнев Г.И. Языковые подходы к проблеме архетипов коллективного бессознательного // Языкознание: взгляд в будущее. Калининград, 2002. -С. 14-21.

43. Бетрозов Р.Ж. Этническая история адыгов. Нальчик: Эльбрус, 1996. -248 с.

44. Бибихин В.В. Внутренняя форма слова. СПб.: Наука, 2008. - 420 с.

45. Бидерманн Г. Энциклопедия символов. — М., 1996. 364 с.

46. Бижева З.Х. Адыгская языковая картина мира. Нальчик: Эльбрус, 2000. - 128 с.

47. Бижева З.Х. Культурные концепты в адыгской языковой картине мира: Ав тореф. дис. д-ра филол. наук. Махачкала. 1999. - 39 с.

48. Бирюкова К.В. Анималистическая фразеология русского языка.: Дисс. канд. филол. наук. Ташкент, 1990. - 191 с.

49. Блэк М. Лингвистическая относительность (Теоретические воззрения Б. Уорфа) // Новое в лингвистике. М.: ИЛ, 1960. Т.1. - С. 199-215.

50. Блэк М. Метафора // Теория метафоры М.: Прогресс, 1993. - С. 153-173.

51. Блягоз З.У. Жемчужины народной мудрости. (Адыгейские пословицы и поговорки на адыгейском и русском языках). Майкоп: Адыгейское книжное изд-во, 1992. - 128 с.

52. Боас Ф. Введение к «Руководству по языкам американских индейцев» // История языкознания XIX-XX вв. в очерках и извлечениях / Сост. В.А. Звегинцев. -М.: Просвещение, 1965. Т.2. С. 170-181.

53. Бодуэн де Куртене И.А. Лингвистические заметки и афоризмы (1903) // Избранные труды. М.: Просвещение, 1963. Т.2. - С. 33-35.

54. Бодуэн де Куртене И.А. О смешанном характере всех языков // Избранные труды по общему языкознанию. М.: АН СССР, 1963. Т.1. - С. 64-79.

55. Бондаренко B.C. О номинативном аспекте устойчивых фраз // Проблемы русской фразеологии. Тула, 1979. - С. 19-24.

56. Брутян Г.А. Гипотеза Сепира-Уорфа. Ереван, 1968. - 171 с.

57. Брутян Г.А. Очерки по анализу философского знания. Ереван, 1978. - 250 с.

58. Будагов P.A. Филология и культура. М.: МГУ, 1980. - 303 с.

59. Будагов P.A. Человек и его язык. М.: МГУ, 1976. - 428 с.

60. Будагов P.A. Язык реальность - язык. - М.: Наука, 1983. - 262 с.

61. Булаховский JI.A. Введение в языкознание. М., 1953. Ч. 2. - С. 14-27.

62. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (На материале русской грамматики). М.: Языки русской культуры, 1998. -476 с.

63. Вайсгербер Л.Й. Родной язык и формирование духа. М., 1993. - 318 с.

64. Валеева Л.В. О семантической аномалии в сравнении // Слово в словаре и дискурсе. М.: Элпис, 2006. - С. 411-416.

65. Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика. М.: Высшая школа, 1990.- 176 с.

66. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / Пер. с англ. А.Д. Шмелёва / Под ред. Т.В. Булигиной. М.: Языки русской культуры, 1999. - 780 с.

67. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996. - 411 с.

68. Величковский Б.М. Современная когнитивная психология. М.: МГУ, 1982.-С. 7-13.

69. Величковский Б.М. Современная психология. М.: МГУ, 1982. - 301 с.

70. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. В поисках новых путей развития страноведения. М., 1999. - 84 с.

71. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. -М.: Русский язык, 1980. 320 с.

72. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. М.: Русский язык, 1990.-248 с.

73. Виноградов В.В. Методы типологии // Общее языкознание. Методы лингвистических исследований / Под ред. Б.А. Серебренникова М.: Наука, 1979.-С. 224-257.

74. Виноградов В.В. Основные понятия русской фразеологии как лингвистической дисцйплины // Избранные труды: Лексикология и лексикография. М.: Высшая школа, 1977. - С. 130-152.

75. Виноградов В.В. Сопоставительный метод //Большой энциклопедический лингвистический словарь. Языкознание. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1990. С. 3-11.

76. Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. I. М.: Гнозис, 1994. - 520 с.

77. Войтик Л.С. К вопросу о смысловой структуре слова (На материале лексико-семантической группы наименований животных): Дис. канд. филол. наук. Алма-Ата, 1974. — 395 с.

78. Воркачёв С.Г. Концепт как «зонтиковый термин» // Язык, сознание, коммуникация. Вып. 24. М., 2003. - С. 5-12.

79. Воркачёв С.Г. Постулаты лингвокультурологии // Антология концептов -М.: Гнозис, 2007.-512 с.

80. Воркачёв С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М.: ИТДГК Гнозис, 2004.-236 с.

81. Воробьев В.В. Лингвокультурология в аспекте сопоставления и коммуникации. Русское слово в мировой культуре // Сб. докл. X Международного конгресса МАПРЯЛ. Т. II. СПб., 2003. - С. 68-74.

82. Воробьев В.В., Дронов В.В., Хруслов Г.В. Люди и животные // Русский язык за рубежом. 2007. № 5. — С. 4-25.

83. Ворокова Н.У. История этнолингвистики. Нальчик: КБГУ, 2002. - 56 с.

84. Ворокова Н.У. Национальная культура в идиоматике. Нальчик: Полиграфсервис и Т, 2003. - 140 с.

85. Ворокова Н.У. Этнокультурная специфика устойчивых оборотов. -Нальчик: РИА Кавминводы, 2002. 154 с.

86. Гак В.Г. Беседы о французском слове (Из сравнительной лексикологии французского и русского языков). М.: Прогресс, 1966. - С. 14-78.

87. Гак В.Г. О сопоставительном методе // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1989.-С. 5-17.

88. Гак В.Г. Отображение сокровенного смысла // Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура: Сб. статей в честь Н.Д. Арутюновой / Отв. ред. Ю.Д. Апресян. М., 2004. - С. 7-14.

89. Гак В.Г. Пространство мысли. Опыт систематизации слов ментального поля // Логический анализ естественного языка: ментальные действия. -М., 1993.-С. 22-29.

90. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология. М.: Международные отношения, 1988.-264 с.

91. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. М.: Наука, 1977.-261 с.

92. Гак В.Г. Теория языковых преобразований. М.: Языки русской культуры, 1998.-768 с.

93. Гальперин И.Р. Информативность единиц языка. М.: Высшая школа, 1974. -174 с.

94. Гаспаров Б.М. Язык. Память. Образ. Лингвистика языкового существования // Новое литературное обозрение. Вып. IX. 1996. С. 2427.

95. Гачев Г. Национальные образы мира. М.: Прогресс, 1995. - 491 с.

96. Гвоздарев Ю.А. О семантической классификации фразеологических единиц русского языка // Вопросы семантики фразеологических единиц. Новгород, 1971. Т.1. - С. 16-20.

97. Герд А.С. Введение в этнолингвистику. СПб.: СПб. ун-т, 1995. - С. 7-12.

98. Голованивская М.К. Французский менталитет с точки зрения носителя русского языка. Монография. М.: Наука, 1997. — 280 с.

99. Горный Е. Что такое семиотика? // http://www.kinosemiotika.narod.ru / egorniy.htm.

100. Гринберг Дж. Антропологическая лингвистика. Вводный курс. М.: Эдиториал, 2004. - 223 с.

101. Гришаева Л.И., Чурикова Л.В. Введение в теорию межкультурной коммуникации. Воронеж: ВГУ, 2004. - 423 с.

102. Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. М.: Гнозис, 2003.-287 с.

103. Гудков Д.Б., Ковшова М.А. Телесный код русской культуры. М.: Гнозис, 2007. - 285 с.

104. Гудков Д.Б., Красных A.B. Русское культурное пространство и межкультурная коммуникация. -М.: МГУ, 1996. С. 58-69.

105. Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. - С. 37-298.

106. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985.-415 с.

107. Юб.Гурбиж Б. Сопоставительный анализ анималистической паремиологиирусского и польского языков: Дис. канд. филол. наук. Л., 1983. - 193 с.

108. Гутман Е.А., Черемисина М.И. Названия животных в составе сравнений // Вопр. яз. и литературы: Тематический сб. Новосибирск, 1970. Вып. 4, ч. 1.-С. 253-267.

109. Гутман Е.А., Черемисина М.И. Использование определений для выявления семантики зоохарактеристик // Актуальные проблемы лексики и словообразования. Новосибирск, 1974. - С. 82-94.

110. Гутман Е.А., Литвин Ф.А., Черемисина М.Ж. Сопоставительный анализ зооморфных характеристик (На материале русского, английского и французского языков) // Национально-культурная специфика речевого поведения. М., 1977. - С. 147-165.

111. Гухман М.М. Лингвистическая теория Л. Вайсгербера // Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике. М.: АН СССР, 1961. - С. 123-163.

112. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994. № 4 С. 57-69.

113. Демьянков В.З., Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов (рецензия) // Вопросы языкознания. 1997. № 3 С. 141144.

114. Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии (I) // Вопросы языкознания. 1997. № 6. С. 37-48.

115. Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии (II) // Вопросы языкознания. 1997. № 6. С. 48-57.

116. Добровольский Д.О. Образная составляющая в семантике идиом // Вопросы языкознания. 1996. № 1. С. 71-93.

117. Емузов А.Г. Лексико-семантический анализ фразеологии кабардино-черкесского языка. Нальчик: Эльбрус, 1986.-221 с.

118. Жуков В.П. Русская фразеология. М.: Высшая школа, 1986. - 3 08 с.

119. Жуков В.П. Семантика фразеологических оборотов. М.: 1978. - 159 с.119.3айченко Н.Ф. К сопоставительному анализу русских и чешскихнаименований животных // Чехословацкая русистика. 1988. XXXIII. № З.-С. 157-163.

120. Залевская A.A. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: Избр. труды. М.: Гнозис, 2005. - 543 с.

121. Звегинцев В.А. Семасиология. М.: Высшая школа, 1987. - 268 с.

122. Звегинцев В.А. Теоретико-лингвистические предпосылки гипотезы Сепира -Уорфа // Новое в лингвистике. Т.1.-М.:ИЛ, 1960.-С. 111-135.

123. Звегинцев В.А. Язык и лингвистическая теория. М.: Эдиториал УРСС, 2001.-247 с.

124. Земскова Л.Д. Зоосемические конструкции сравнительного характера // Рус. яз. в нац. шк. 1975. № 5. С. 73-76.

125. Зимин В.И., Спирин A.C. Пословицы и поговорки русского народа. Объяснительный словарь. М., 1996. - 401 с.

126. Иванов Вяч.Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. -М.: Языки русской культуры, 1995. 234 с.

127. Иванов Вяч.Вс. Корова // Мифы народов мира. Т. 2. М., 1990. - С. 341343.

128. Иванов Вяч.Вс. Лингвистика третьего тысячелетия: вопросы к будущему // Языкознание: Взгляд в будущее / Под ред. проф. Г.И. Берестнева. — Калининград, 2002. С. 5-14.

129. Иванов Вяч.Вс. Родное и вселенское. М., 1994. - 243 с.

130. Иванова Е.В. Мир английских и русских пословиц. СПб.: СПбГУ, филологический факультет, 2006. - 280 с.

131. Иванова Е.В. Пословичные картины мира (На материале английских и русских пословиц). СПб.: СПбГУ, 2002. - 160 с.

132. Ильин В.В. Язык Понимание - Культура // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова / Отв. ред. Е.С. Кубрякова, Т.Е. Янко. - М.: Языки русской культуры, 2001. - С. 69-71.

133. Исаченко A.B. Сопоставительное изучение языков как особая лингвистическая дисциплина // Вопросы преподавания русского языка в странах народной демократии. М.: АПН, 1961. - С. 271-282.

134. Кабардинские пословицы / Сост. З.П. Кардангушев и A.M. Гукемух. -Нальчик: Эльбрус, 1994. 101 с.

135. Кабардинские пословицы и поговорки (обработка Х.Г. Тхагапсоева). -Нальчик: Эль-Фа, 2000. 94 с.

136. Кабардинский фольклор / Общ. ред. Г.И. Бройдо, ред. Ю.М. Соколова / Вступит, ст., коммент. и словарь М.Е. Талпа. M.; JL, 1963. - 650 с.

137. Кагермазов Ч.Б. Зоологические пословицы, поговорки и афоризмы народов мира. Нальчик: Эльбрус, 2006. - 106 с.

138. Калинина A.B. Внутренняя форма идиом русского и французского языков. М.: Инфомедия Паблишерз, 2007. - 160 с.

139. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты: СПб. науч.тр. / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград; Архангельск: Перемена, 1996. - С. 3-16.

140. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: Гнозис, 2002. - 333 с.

141. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004.-390 с.

142. Карасик Р.И., Проквачева О.Г., Зубкова Я.В., Грабарова Э.В. Иная ментальность. М.: Гнозис, 2005. - 350 с.

143. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. 2-е изд., стереотип. - М.: Эдиториал УРСС, 2002. - 264 с.

144. Караулов Ю.Н. Ассоциативная грамматика русского языка. М., 1993. -180 с.

145. Караулов Ю.Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть. М.: Ин-т рус. языка им. В.В. Виноградова РАН, 1999. - 180 с.

146. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М: Наука, 1976. - 355 с.

147. Караулов Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. М., 1989. - С. 3-8.

148. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: УФСС, 2004. -264 с.

149. Карданов Б.М. Фразеология кабардинского языка. Нальчик: Эльбрус, 1973.-224 с.

150. Касевич В.Б. Семантика, синтаксис, морфология. М.: Наука, 1988. -311 с. •

151. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1993. -С. 33-44.

152. Кацитадзе Э.А. Метафоризация зоонимов в немецком языке.: Автореф. дис. канд. филол. наук. Тбилиси, 1985 - 31 с.

153. Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение. M.; JI.: Наука, 1965.- 110 с.

154. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Д.: Наука. Ленинград, отд-ние, 1972. - 216 с.

155. Кибрик A.B. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания: Универсальное. Типовое. Специфическое. М.: МГУ, 1992. — 335 с.

156. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М.: Эдиториал УРСС, 2000.-351 с.

157. Ковшова М.А. Семантика и прагматика эвфемизмов. — М.: Гнозис, 2007. -319с.

158. Ковшова М.А. Языковая и культурная специфика знака: теоретические и методологические основы исследования. М.: Вопросы филологии, 2006. №3(24).-С. 6-12.

159. Козлова Т.В. Идеографический словарь русских фразеологизмов с названиями животных. М.: Дело и Сервис, 2001. - 208 с.

160. Козлова Т.В. Семантика фразеологизмов с названиями животных в современном русском языке. — М.: МГУ, 2003. 192 с.

161. Коков Дж.Н. Из кабардинской афористики. Нальчик: КБГУ, 1999. - С. 3-7.

162. Колесов В.В. Жизнь происходит от слова. СПб.: Златоуст, 1999. - 214 с.

163. Колесов В.В. Ментальные характеристики русского слова в языке и в философской интуиции // Язык и этнический менталитет / Отв. ред. З.К. Тарланов. Петрозаводск, 1995. - С. 5-16.

164. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Наука, 1990.- 108 с.

165. Копыленко М.М. Основы этнолингвистики. Алматы: Евразия, 1995. - 145 с.

166. Копыленко М.М. Сочетаемость лексем в русском языке. М.: Просвещение, 1973. - 120 с.

167. Копыленко М.М., Попова З.Д. Очерки по общей фразеологии. -Воронеж: ВГУ, 1982. 190 с.

168. Костомаров В.Г. Жизнь языка-М.: Педагогика, 1984. 144 с.

169. Костомаров В.Г., Бурвикова Н.Д. Современный русский язык и культурная память // Этнокультурная специфика речевой деятельности: Сб. образов. М.: РАН ИНИОН, 2000. - 112 с.

170. Кохтев Н.К., Розенталь Д.Э. Русская фразеология. 2-е изд. - М.: Русский язык, 1986.-302 с.

171. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: Гнозис, 2003.-375 с.

172. Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? -М.: Диалог-МГУ, 1998.-352 с.

173. Красных В.В. Коды и эталоны культуры // Язык сознание -коммуникация - М.: МАКСПресс, 2001. - С. 5-19.

174. Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации: Курс лекций. — М.: Гнозис, 2001. 270 с.

175. Красных В.В. Потяни за ниточку клубок и размотается (код К.) // Межд. межвуз. сб. научных трудов. Вып.2 - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002. - С. 111-116.

176. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: курс лекций. М.: Гнозис, 2002. - 284 с.

177. Кронгауз M.А. Норма: Семантический и прагматический аспекты // Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура: Сб. статей в честь Н.Д. Арутюновой / Отв. ред. Ю.Д. Апресян. М., 2004. - С. 5-9.

178. Кубрякова Е.С. О понятиях места, предмета и пространства // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М., 2000. - С. 74-95.

179. Кубрякова Е.С. О связях когнитивной науки с семиотикой (определение интерпретанты знака) // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Ю.С. Степанова / Отв. ред. Е.С. Кубрякова, Т.Е. Янко. М.: РАНИЯ, 2001.-С. 18-23.

180. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. -М.: Наука, 1988. С. 141-172.

181. Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М.: РАНИЯ. Языки славянской культуры, 2004. — 560 с.

182. Кубрякова Е.С. Языковое сознание и языковая картина мира // Филология и культура. Материалы II Международной конференции. — Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999. С. 6-13.

183. Кудаева З.Ж. Мифопоэтическая модель адыгской словесной культуры. -Нальчик: Эльбрус, 2008. 296 с.

184. Кузнецов A.M. Из истории этнографической лингвистики в США // Проблемы этносемантики. -М.: Изд. РАН, 1998. С. 8-20.

185. Кузнецов A.M. Национально-культурное своеобразие слова // Язык и культура. Сборник обзоров. М.: АН СССР, 1987. - С. 141-163.

186. Кузнецов A.M. О применении метода компонентного анализа в лексике // Синхронно-сопоставительный анализ языков разных систем. М.: Наука, 1971.-С. 257-269.

187. Кузнецов A.M. Основания для сравнения в контрастивной семасиологии // Методы сопоставительного изучения языков. М.: Наука, 1988. - С. 37-43.

188. Кумахов М.А. Символика числа, цвета и латеральности в эпической традиции // Вестник ИГИ КБР и КБНЦ РАН. Нальчик; Пятигорск: РИА, 2001.-Вып. 8.-С. 186-206.

189. Кунин A.B. Введение // Англо-русский фразеологический словарь. М.: Русский язык, 1984. - С. 7-13.

190. Кунин A.B. Пути образования фразеологических единиц // Иностранные языки в школе. 1971. № 1 С. 8-21.

191. Кунин A.B. Фразеология современного английского языка. М.: Международные отношения, 1972. - 287 с.

192. Кураков В.И. Онтология мира и языковое сознание // Аксиологическая лингвистика: проблемы коммуникативного поведения: Сб. научн. тр. / Под ред. В.И. Карасика, H.A. Красавского. Волгоград: Перемена, 2003. - С. 22-29.

193. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1993. - С. 387-416.

194. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении / Пер. И.Б. Шатуновского. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 792 с.

195. Лапинский Т. (Теффик-бей). Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских народов / Под ред. В.К. Гарданова Текст. / Т. Лапинский -Нальчик: КБНИИ, 1974. С. 57-63.

196. Ларин Б.А. Очерки по фразеологии // История русского языка и общее языкознание. М.: Просвещение, 1977. - 224 с.

197. Левашов Е.А. Темная лошадка // Рус. речь. 1970. №3.-С. 52-53.

198. Леонтьев A.A. Общие сведения об ассоциациях и ассоциативныхнормах // Словарь ассоциативных норм русского языка. М.: МГУ, 1977.-С. 3-16.

199. Леонтьев A.A. Языковое сознание и образ мира // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М.: ИЯРАН, 1993. - С. 16-22.

200. Леонтьева Т.В. Интеллект человека в зеркале «растительных» метафор // Вопросы языкознания. 2006. № 5. С. 57-77.

201. Лингвосемантические аспекты описания русского языка как иностранного: (Сб. научных трудов). М.: МГУ, 1990. - 111 с.

202. Литвинов В.П. Типологический метод в лингвистической семантике. -Ростов н/Д: РГУ, 1986. 166 с.

203. Лихачев Д.С., Панченко A.M. «Смеховой мир» Древней Руси. Л.: Наука, 1976.-153 с.

204. Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. - 204 с.

205. Лосев А.Ф. Символ // Философская энциклопедия. М.: Сов. энцикл., 1970.-740 с.

206. Лосев А.Ф. Философия имени. М.: МГУ, 1990. - 269 с.

207. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров // Символ в системе культуры. -М.: Наука, 1996.- 145 с.

208. Лотман Ю.М. Несколько мыслей о типологии культур // Языки культуры и проблемы переводимости / Отв. ред. Б.А. Успенский. М.: Наука, 1987.-251 с.

209. Лясота Ю.Л. Роль зоосемии в развитии словарного состава языка // Учён, зап. Дальневосточного госуниверситета. Сер. филол. 1962. Вып. IV. С. 71-94.

210. Мазуркевич С.А. Энциклопедия заблуждений. Зверье наше. М.: ЭКСМО, 2002.-416 с.

211. Маковский М.М. Язык миф - культура. Символы жизни и жизнь символов. - М.: Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН, 1996.-330 с.

212. Мальцева Д.Г. Страноведение через фразеологизмы. М.: Прогресс, 1991.- 173 с.

213. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. М.: Языки русской культуры, 1998. - 224 с.

214. Мамонтов A.C. Язык и культура: сопоставительный аспект изучения. М.: Сов. писатель, 2000. - 187 с.

215. Марзей A.C. Черкесское наездничество «зек1уэ». - Нальчик: Эль-Фа, 2004.-299 с.

216. Маслов Ю.С. Введение в языкознание. М.: Прогресс, 1987. - 272 с.

217. Маслова В.А. Hommo lingualis в культуре. М.: Гнозис, 2007. - 319 с.

218. Маслова В.А. Введение в лингвокультурологию. — М.: Наука, 1997. 125 с.

219. Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие. М.: Академия, 2001.-208 с.

220. Мафедзев С.Х. Обряды и обрядовые игры адыгов. Нальчик.: Эльбрус, 1979.-202 с.

221. Медникова Э.М. Сопоставление как основа перевода // Теория перевода и сопоставительный анализ языков. М.: МГУ, 1985. - С. 5-15.

222. Мелерович A.M. Проблема семантического анализа фразеологических единиц современного русского языка. Ярославль, 1979. - С. 3-9.

223. Мелерович A.M., Мокиенко В.М. Формирование и функционирование фразеологизмов с культурно-маркированной семантикой в системе русской речи // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 63-69.

224. Мельничук A.C. Язык и мышление // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энцикл., 1990.-С. 606-607.

225. Метафора в языке и тексте / Отв. ред. В. Н. Телия. М.: Наука, 1988. - 176 с.

226. Методы сопоставительного изучения языков. — М.: Наука, 1988. 94 с.

227. Мещанинов И.И. Типологические сопоставления и типология систем: Научн. докл. высш. школы // Филологические науки. 1958. № 3. С. 513.

228. Мижаева М.О. Фразеологические единицы с анималистическим компонентом в кабардино-черкесском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. Нальчик, 2003. - 22 с.

229. Мокиенко В.М. О выражении «как сивый мерин» // Рус. речь. 1981. № 4. -С. 138-142.

230. Муравьев B.JI. О языковых лакунах (На материале русского и французского языков) // Иностранные языки в школе. 1971. Вып.1. - С. 21-27.

231. Назарян А.Г. Почему так говорят по-французски. — М.: Высшая школа, 1968.-С. 17-36.

232. Назарян А.Г. Фразеология современного французского языка. М.: Высшая школа, 1976.-318с.

233. Налоев З.М. Из истории культуры адыгов. Нальчик: Эльбрус, 1978. -190 с.

234. Налоев З.М., Гутов A.M. Сказание о Жабаги Казаноко. Нальчик: Эль-Фа, 2001.-329 с.

235. Нарты. Адыгский героический эпос. / Сост. А.И. Алиева, A.M. Гутов, A.M. Гадагатль, З.П. Кардангушев / Вступит, ст. А.Т. Шортанова. М.: Наука, 1974.-415 с.

236. Нерознак В.П. Лингвистическая пресонология: к определению статуса дисциплины // Язык. Поэтика. Перевод: Сб. научн. тр. Моск. гос. лингв, ун-та. Вып. 426. - М., 1996. - С. 112-166.

237. Новое в лингвистике // М.: ИЛ, 1960. Вып. 1. 462 с.

238. Ольшанский И.Г. Этносемантика и национально-культурное своеобразие языков // Проблемы этносемантики. М.: РАН, 1998. - С. 21-66.

239. Ортега-и-Гассет X. Две великие метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1993. - С. 68-82.

240. Ощепкова B.B. Культурогические, этнографические и типологические аспекты лингвострановедения: Автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 1995. - 35 с.

241. Павилёнис Р. Язык, смысл, понимание // Язык. Наука. Философия. -Вильнюс, 1986. С. 240-263.

242. Павилёнис Р.И. Проблема смысла (Современный логико-философский анализ языка). М.: Мысль, 1983. - 286 с.

243. Падучева Е.В. Феномен Анны Вежбицкой // Язык. Культура. Познание. -М.: Русские словари, 1997. С. 5-32.

244. Панфилов В.З. Язык, мышление, культура // Вопросы языкознания. 1975. № 1.-С. 11-17.

245. Петров М.К. Язык. Знание, Культура. М.: УРСС, 2004. - 238 с.

246. Плунгян В.А. Почему языки такие разные? М.: Русские словари, 1996. -303 с.

247. Попова З.Д., Стернин H.A. Основные черты семантико-когнитивного подхода к языку // Антология концептов — М.: Гнозис, 2007. 512 с.

248. Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. — Воронеж, 1999. 196 с.

249. Попова З.Д., Стернин И.А. Язык и национальная картина мира. -Воронеж: Истоки, 2002. 60 с.

250. Пословицы и поговорки народов Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1990. -365 с.

251. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - С. 8-44.

252. Постовалова В.И. Лингвокультурология в свете антропологической парадигмы (К проблеме оснований и границ современной фразеологии) // Фразеология в контексте культуры / Отв. ред. В.Н. Телия. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 25-33.

253. Постовалова В.И. Послесловие // А.Ф. Лосев. Философия имени. М.: МГУ, 1990.-С. 228-258.

254. Постовалова В.И. Судьба как ключевое слово культуры и его толкование А.Ф. Лосевым // Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. -С. 207-214.

255. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. Т. 1-2. М.: Учпедгиз, 1958.-536 с.

256. Потебня A.A. Мысль и язык. М.: Лабиринт, 2003. - 300 с.

257. Привалов И.В. Интеркультура и вербальный знак. М.: Гнозис, 2005. - 472 с.

258. Проблемы фразеологической семантики / Под. ред. Т.А. Лилич. СПб.: Ун-т, 1996.-172 с.

259. Проблемы этносемантики. М.: РАН, 1998. - 167 с.

260. Проблемы языкознания // Материалы X международного конгресса лингвистов. М.: Наука, 1967. - 285 с.

261. Прокопьева С.М. Проблемы фразеологической образности. М.: Прогресс, 1995.- 164 с.

262. Прохоров Ю.Е. В поисках имени «концепта» // РЯ за рубежом. 2005. № 3. -С. 60-70.

263. Прохоров Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль при обучении русскому языку иностранцев. М.: Педагогика-пресс, 1996. - 215 с.

264. Радченко O.A. Лингвофилософский неоромантизм Л. Вайсгербера // Вопросы языкознания. 1993. № 2. С. 107-114.

265. Радченко O.A. Язык как миросозидание: лингвофилософская концепция неогумбольтианства. М.: КомКнига, 2006. - 312 с.

266. Радченко O.A. Языковая картина мира или языковое миросозидание? (К вопросу о постулатах Л. Вайсгербера) // Известия АН СССР. Сер.: Лит. и язык. 1990. Т. 49. № 5. С. 444-450.

267. Рамишвили М.М. К вопросу о внутренней форме языка. Синтез и порождение // Проблемы языкознания: Доклады и сообщения на X Международном конгрессе лингвистов. М.: Наука, 1967. - С. 163-165.

268. Реформатский A.A. О сопоставительном методе // РЯНШ. 1962. № 5. С. 23-31.

269. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Б.А. Серебренников, Н.Е. Кубрякова, В.И. Постовалова и др. М.: Наука, 1988.-216с.

270. Ростова Е.Г. Лингвострановедческий словарь «Россия» // РЯ за рубежом. 2007. № 4. С. 4-7.

271. Русское слово в лингвострановедческом аспекте. — Воронеж: ВГУ, 1987. -168 с.

272. Рыжкина O.A. Системное исследование русских зооморфизмов: (В сопоставлении с английским): Дис. канд. филол. наук. Новосибирск, 1979.-329 с.

273. Рылов Ю.А. Аспект языковой картины мира: итальянский и русский языки. М.: Гнозис, 2006. - 203 с.

274. Савенкова А.Б. Русская паремиология: семантический и лингвокультурологический аспекты. Ростов н/Д: Ростов ун-т, 2002. — 240 с.

275. Самигулина A.C. Когнитивная лингвистика и семиотика // Вопросы языкознания. 2007. № 3. С. 11-24.

276. Семантические процессы и их проявление в языках разного типа // Межвузовский научный сборник. Саратов: СГУ, 1985. - 130 с.

277. Сепир Э. Коммуникация // Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 1993. - С. 567-574.

278. Сепир Э. Язык. Введение в изучение речи // Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 1993. - С. 183-193.

279. Серебренников Б.А. Как происходит отражение картины мира в языке // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука,1988.-С. 87-107.

280. Серебренников Б.А. Картина мира в жизнедеятельности человека. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. — М., 1988. С. 87107.

281. Серебренников Б.А. Номинация и проблема выбора // Языковая номинация. М., 1977. - С. 217.

282. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке // Язык и мышление. -М.: Наука, 1988. 247 с.

283. Скаличка В. О современном состоянии типологии // Новое в лингвистике, вып. III. М.: ИЛ, 1963. - С. 19-35.

284. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. СПб., 1993. - 151 с.

285. Скрытые смыслы в языке и коммуникации. Сб.науч.ст. / Ред.-сост. И.А. Шаронов. М.: Российский гуманитарный университет, 2007. - 250 с.

286. Слово в словаре и дискурсе // Сб. научных статей к 50-летию Харри Вальтера. М.: Издательство Элпис, 2006. - 836 с.

287. Соколовская Ж.П. «Картина мира» в значениях слов // Семантические фантазии или катехизис семантики? Симферополь: Таврия, 1993. - 226 с.

288. Солодуб Ю.П. Русская фразеология как объект сопоставительного структурно-типологического исследования (На материале фразеологизмов со значением качественной оценки лица): Дис. д-ра филол. наук. М., 1985.406 с.

289. Солодуб Ю.П. Фразеологизмы со значением качественной оценки лица в современном русском языке // Рус. яз. в шк. 1982. № 3. С. 76-81.

290. Сопоставительно-семантические исследования русского языка. -Воронеж: ВГУ, 1979. 140 с.

291. Сорокин Ю.А. Стереотип, штамп, клише: К проблеме определения понятий // Общение: теоретические и прагматические проблемы. М.: Наука, 1978.-С. 133-138.

292. Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю. Национально-культурные аспекты речевого мышления в психолингвистике. М.: Наука, 1985. - С. 184416

293. Сравнительно-сопоставительное изучение языков и интерференция // Сб. статей. Алма-Ата: Каз. ГУ, 1989. - 169 с.

294. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М.: Наука, 1985. - 355 с.

295. Степанов Ю.С. Концепты. Тонкая пленка цивилизации. М.: Языки славянских культур, 2007. — 246 с.

296. Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. 4-е изд., стереотип. - М.: Эдиториал УРСС, 2003. - 312 с.

297. Степанов Ю.С. Французская стилистика. М.: Высшая школа, 1965. -355 с.

298. Стернин И.А. Коммуникативное поведение в структуре национальной культуры // Этнокультурная специфика языкового сознания. М.: ИЯ РАН, 1996.-С. 97-112.

299. Стернин И.А. Лексическая лакунарность и национальная специфика мышления // Языковая семантика и образ мира: Мат-лы Междунар. конф. Т. 1. - Казань: Казанск. гос. ун-т, 1997. - С. 62-64.

300. Стернин И. А. Лексическая лакунарность и понятийная безэквивалентность. Воронеж: ВГУ, 1997. - 105 с.

301. Стернин И.А. Проблемы анализа структуры значения слова. Воронеж: Воронежский ун-т, 1979. - 120 с.

302. Супрун А.Е. Принципы сопоставительного изучения лексики / Методы сопоставительного изучения языков. М.: Наука, 1988. - С. 26-31.

303. Тарасов Е.Ф. Введение // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М.: ИЯ РАН, 1993. - С. 6-15.

304. Тарасов Е.Ф. Тенденции развития психолингвистики. М.: ИЯ РАН, Наука, 1987.- 186 с.

305. Тарасов Е.Ф. Язык и культура: методологические проблемы // Язык, культура, этнос. М.: ИЯ РАН, 1994. - С. 8-12.

306. Тарасов Е.Ф. Язык как средство трансляции культуры // Язык как средство трансляции культуры. М.: Наука, 2000. - С. 45-53.

307. Тарасов Е.Ф., Уфимцева Н.В. Предисловие // Этнокультурная специфика языкового сознания. М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 3-4.

308. Телия В.Н. Вторичная номинация и ее виды // Языковая номинация. Виды наименований. М.: Наука, 1977. - С. 7-14.

309. Телия В.Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999. -333 с.

310. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Языки русской культуры, 1996.-228 с.

311. Телия В.Н. Фразеологизм. Фразеология // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. эн-цикл., 1990. - С. 559-561.

312. Телия В.Н. Механизмы экспрессивной окраски языковых единиц // Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. -М.: Наука, 1991.-239 с.

313. Теория метафоры / Под ред. Н.Д. Арутюновой, М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1993.-510 с.

314. Теория перевода и сопоставительный анализ языков / Под ред. Э.М. Медниковой. -М.: МГУ, 1985. 143 с.

315. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: МГУ, 2004.-352 с.

316. Толстой Н.И. Из опытов типологического исследования славянского словарного состава // Вопр. языкознания. 1963. № 1. С. 29.

317. Толстой П.И., Толстая С.М. Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М.: Индрик, 1995. - 509 с.

318. Трубачев О.Н. Происхождение названий домашних животных в славянских языках: (Этимол. исследования). М., 1960. - 115 с.

319. Уорф Б. Грамматические категории // Принципы типологического анализа языков различного строя. М.: Наука, 1974. - С. 44-60.

320. Уорф Б. Лингвистика и логика // Новое в лингвистике. М.: ИЛ, 1960. Т.1.-С. 183-199.

321. Уорф Б. Наука и языкознание // Новое в лингвистике. М.: ИЛ, 1960. Т.1.-С. 169-183.

322. Уорф Б. Отношение норм поведения и мышления к языку // Новое в лингвистике. -М.: ИЛ, 1960. Т. 1. С. 135-169.

323. Урысон Е.В. Проблемы исследования языковой картины мира: Аналогия в семантике. М.: Языки славянской культуры, 2003. - 224 с.

324. Успенский Б.А. Структурная типология языков. М.: Наука, 1965. - 282 с.

325. Уфимцева A.A. Лексическое значение. Принцип семиологического описания лексики. 2-е изд. - М.: Наука, 1986. — 224 с.

326. Уфимцева A.A. Роль лексики в познании человеком действительности и формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - С. 108-140.

327. Уфимцева A.A. Теории «семантического поля» и возможности их применения при изучении словарного состава языка // Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике. М.: АН СССР, 1961. -С. 30-64.

328. Уфимцева Н.В. Предисловие // Языковое сознание и образ мира. М.: ИЯ РАН, 2000. - С. 5-6.

329. Уфимцева Н.В. Русские: опыт еще одного самопознания // Этнокультурная. специфика языкового сознания. М.: ИЯРАН, 1996. -С. 139-161.

330. Уфимцева Н.В. Структура языкового сознания русских: 70-90-е годы // Этническое и языковое самосознание: Мат-лы конференции. М., 1995. -С. 153-156.

331. Уфимцева Н.В. Этнокультурные исследования языкового сознания //

332. Языковое сознание: формирование и функционирование: Сб. ст. / Отв. ред. Н.В. Уфимцева Изд. 2-е. - М., 2000. - С. 135-170.

333. Уфимцева Н.В. Языковое сознание и образ мира славян // Языковое сознание и образ мира. М.: ИЯ РАН, 2000. - С. 207-219.

334. Федоров А.И. Семантическая основа образных средств языка. -Новосибирск: Наука, 1969. 90 с.

335. Фелицына В.П., Мокиенко В.М. Русские фразеологизмы. Лингвострановедческий словарь / Под ред. Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова. М.: Русский язык, 1990. - 221 с.

336. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. -М.: Прогресс, 1988. С. 52-92.

337. Фольклор адыгов в записях и публикациях (XIX нач. XX). - Нальчик: Эльбрус, 1988.-269 с.

338. Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1998. -333 с.

339. Фромм Э. Психоанализ и этика. М.: Республика, 1993. - 415 с.

340. Фрумкина P.M. Самосознание лингвистики вчера и завтра // ИАН СЛЯ. 1999. № 4. - http://www.vivovoco.rsl.ru/vv/papers/litra/frumkina.hlm

341. Фрумкина P.M. Цвет, смысл, сходство. Аспекты психолингвистического анализа. М.: Наука, 1984. - 174 с.

342. Хаймс Д.Х. Этнография речи // Новое в лингвистике. М.: Прогресс, 1975. Вып.7. - С. 42-95.

343. Хайруллин В.И. Лингвокультурологические и когнитивные аспекты перевода: Автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 1995. - 46 с.

344. Хайруллина Р.Х. Картина мира в русской фразеологии (в сопоставлении с башкирскими параллелями). М.: Прометей, 1996. - 146 с.

345. Хойер Г. Антропологическая лингвистика // Новое в лингвистике. М.: Прогресс, 1965. Вып. 4. - С. 284-307.

346. Цивьян Т.В. Мифологическое программирование повседневной жизни // Этнические стереотипы поведения. Л.: Наука, 1985. - С. 154-178.

347. Чейф У. Значение и структура языка. М.: Прогресс, 1975. - 431 с.

348. Человеческий фактор в языке / Под ред. Е.С. Кубряковой. М.: Наука, 1991.-237 с.

349. Черданцева Т.З. Идиоматика и культура // Вопросы языкознания. 1996. №1.-С. 58-70.

350. Черданцева Т.З. Язык и его образы. М.: Наука, 1977. - 187 с.

351. Черемисина М.И., Соппа Н.С. К вопросу о семантике зоохарактеристик (На материале русского образа «петух» // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. — Новосибирск, 1973. Вып. 2. — С. 55-69.

352. Чесноков JI.B. Неогумбольдтианство // Философские основы зарубежных направлений в языкознании. М.: Наука, 1977. - 217 с.

353. Чудинов А.П. Динамика моделей политической метафоры // Языки и транснациональные проблемы: Мат-лы I Между нар. науч. конф. 22-24 апреля 2004 г. Т.1. - М.; Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2004. -С. 37-45.

354. Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации. Екатеринбург, 2003. - 189 с.

355. Шаклеин В.М. Лингвокультурная ситуация и исследование текста. М.: Об-во любителей рос. словесности, 1997. - 184 с.

356. Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. СПб.: Специальная литература, 1996. - 192 с.

357. Шанский Н.М., Зимин В.И., Филиппов A.B. Опыт этимологического словаря русской фразеологии. М.: Русский язык, 1987. - 237 с.

358. Шафиков С.Г. Категории и концепты в лингвистике // Вопросы языкознания. 2007. № 2. С. 3-17.

359. Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира и межкультурная коммуникация // Коммуникация: Концептуальные и прикладные аспекты: Тез. докл. Ростов н/Д, 2004. - С. 2-4.

360. Шмелев А.Д. Взаимодействие языка и культуры: от словаря до языкового облика морально-религиозной проповеди // Вежбицкая А.

361. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. М.: Языки славянской культуры, 2001. - С. 9-13.

362. Шмелев А.Д. Могут ли слова языка быть ключом к пониманию культуры? // Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов / Пер. с англ. А.Д. Шмелева. М.: Языки славянской культуры, 2001. - С. 7-11.

363. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. -М.: Языки славянской культуры, 2002. 224 с.

364. Шмелев Д.И. Проблемы семантического анализа лексики (На материале русского языка). М., 1973. - 279 с.

365. Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. М.: Просвещение, 1964. - 243 с.

366. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. М.: Просвещение, 1977.-385 с.

367. Шмелев Л.В. Лексический состав русского языка как отражение «русской души» // Вопросы языкознания. 1996. № 4. С. 83-90.

368. Шмелева Т.В. К проблеме национально-культурной специфики «эталона» сравнения (на материале английского и русского языков) // Этнопсихолингвистика.-М.: Наука, 1988.-С. 120-124.

369. Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова (этюды и вариации на темы Гумбольдта). 2-е изд. - М., 2003. - С. 18-34.

370. Щур Т.С. Теория поля в лингвистике. М.: Наука, 1974. - 254 с.

371. Ыйм X. Решения, действия и язык // Учен. зап. Тартуского ун-та, 1978. Вып.472: Проблемы моделирования языковой интерракции. С. 61-67.

372. Эткинд Е.Т. «Внутренний человек» и внешняя речь. М.: Языки русской культуры, 1998. - 448 с.

373. Этнокультурная специфика языкового сознания / Отв. ред. Н.В. Уфимцева. М.: ИЯ РАН, 1996. - 227 с.

374. Юнг К.Г. Архетип и символ. М., 1991. - С. 5-7.

375. Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М.: ИЯ РАН, 1993.174 с.

376. Язык и этнический менталитет / Под ред. З.К. Тарланова. -Петрозаводск: Петр. ГУ, 1995. 165 с.

377. Язык, культура и социум в гуманитарной парадигме. Тверь, 1999. - 163 с.

378. Язык. Сознание. Культура // Сб.статей. М.; Калуга: Эйдос, 2005. - 400 с.

379. Языковая номинация. Общие вопросы. / Под ред. Б.А. Серебренникова, A.A. Уфимцевой. М.: Наука, 1977. 1 ч. - 358 с.

380. Языковая номинация. Виды наименования. / Под ред. Б. А. Серебренникова, А.А.Уфимцевой. М.: Наука: 1977. 2 ч 357 с.

381. Языковое сознание и образ мира / Отв. ред. Н.В. Уфимнева. М.: ИЯ РАН, 2000.-320 с.

382. Языковое сознание: формирование и функционирование / Отв. ред. Н.В. Уфимцева. 2-е изд. - М.: ИЯ РАН, 1998. - 256 с.

383. Якобсон Р. В поисках сущности языка // Семиотика. М., 1983. - С. 102117.

384. Якобсон Р. Язык и бессознательное (работы разных лет). М.: Гнозис, 1996.-248 с.

385. Яковлев Н.Ф. Культура кабардинцев и черкес по данным словаря // Учен, записки кабардинского НИИ. Нальчик, 1947. Т. 2. - С. 157-165.

386. Яковлев Н.Ф. Черкесская культура по данным языка // Революция и горец. Ростов н/Д, 1928. № 2. С. 56-62.

387. Ярцева В.Н. Контрастивная грамматика. М.: Наука, 1961. - 109 с.

388. Ярцева В.Н. Принципы типологического исследования родственных и неродственных языков // Проблемы языкознания. М., 1967. - С. 39-47.

389. Адыгэ гушы1эжьхэр / Зэхэзгъэцуагъэу литературнэу зэзгъэк1угъэр Лъэустэн Юсыф. Мейкъуапэ, 1941. - 57 с.

390. Дзыгъуанэ Р. Хь., Шэру Н. Гъу. Адыгэбзэм и синонимхэм я псалъалъэ. Нальчик: Эльбрус, 1997. 120 с.

391. Къэбэрдей псалъэжьхэр / Собрал Х.У. Эльбердов, пер. А. Шогенцуков // УЗ КНИИ. Нальчик, 1946. Т.1.-С. 283-297.

392. Къэбэрдей псалъэжьхэр / Собрали и перевели Х.У. Эльбердов, А. Шогенцуков, Н.Ф. Яковлев // УЗ КНИИ. Нальчик, 1947. Т.2. - С. 214237.

393. Мамхэгъ Рае. Лъэпкъым и ц1ыху бгъэсэнумэ. Нальчик.: Эльбрус, 1996. - 112 с.

394. Нартхэр. Адыгэ эпос. (Нарты. Адыгский эпос) / Сост., вступ. ст. Гадагатля A.M.; в 7 т. Майкоп. 1968, т.1 319 е.; 1969, т.2 - 343 е.; 1970, т.З - 354 е.; 1970, т.4-309 е.; 1970, т.5 - 336 е.; 1971, Т.6.-329 е.; 1971, Т.7.-418 с.

395. Шэрджэс А., Хьэкъун М. Адыгэхэмрэ ахэм я хабзэхэмрэ. Мейкъуапэ: РИПО Адыгея, 2000. - 352 с.

396. Шэрджэс А. Яхуэмыфащэу лъэныкъуэ едгъэза псалъэхэр. Налшык: КБИГИ, 2009. - 172 с.

397. Щхьэщэмыщ1 X. АдыгэцЬ зи1э псэущхьэхэр. — Нальчик: Эль-Фа, 1998. -С. 7-8.

398. Bayley H. The Lost Language of Symbolism. L., 1912 (repr. 1951). 126 p.

399. Boas F. Handbook of American Indian languages // Smitson inst., 1922. P. 2. -306 p.

400. Broek R. van den. The Myth of the phoenix according to classical and early Christian traditions. Leiden, 1972. 341 p.

401. Cachiari C., Glucksberg S. Understanding idiomatic exspressions: The contribution of word meanings // Understanding word and sentence. Amsterdam, 1991. P. 34-37.

402. Cachiari C., Rumiati R.I., Glucksberg S. The rôle of word meanings, transparency and familiarity in the mental images of idioms // Proceedings of IDIOMS. Tilburg, 1992. P. 5-11.

403. Chafe W.L. Repeated verbalizations as evidence for the organization of knowledge // Preprints of the plenary session papers: XIV International Congress of Linguists. Berlin, 1987. P. 3-9.

404. Cyrulnik Boris. Si les lions pouvaient parler. Essais sur la condition animale. Paris. 1998.- 1540 p.

405. Desblache L. Animal. L'autre sauvage et familier. Paris: Bayard. 32 p.

406. Dumézil Georges. Mythe et epopee (I,II,III). Edition intégrale en un volume. Paris, 1995.-1484 p.

407. Fromm E. The forgotten language. New York, 1951. 315 p.

408. Gibbs R.W. Psycholinguistic studies on the conceptual basis of idiomaticity // Cognitive linguistics. 1990. № 1-4. P. 17-28.

409. Gibbs R.W. Why idioms are not dead metaphors // Idioms: processing, structure, and interprétation. Hillsdale (New Jersey). 1993. P. 57-67.

410. Gibbs R.W., O'Brien J. Idioms and mental imagery: The metaphorical motivation for idiomatic meaning // Cognition. V. 36 1990. № 1. P. 34-39.

411. Hagège C. Le soufflé de la langue: voies et destines des parlers d'Europe. Paris. Ed. Odile Jacob, 1992. 297 p.

412. Hall E.T., Hall M.R. Guide du comportement dans les affaires internationales. Paris: Seuil, 1990.-253 p.

413. Hoijer H. Native reaction as a criterion in linguistics analysis // Proceedings of the Eisht international congress of linguists. Oslo: Oslo univ. Press, 1958. -P. 573-583.

414. Jackendoff R. Sense and reference in a psychologically based semantics // Talking minds. Cambridge (Mass), 1984. P. 14-21.

415. La migration des animaux: connaissances zoologiques et explotations anthropologiques selon les espèces, les lieux et les époques. Ed. Liliane Bodson, Université de Liège, 2004. 160 p.

416. Lakoff G. The contemporary theory of metaphor // Metaphor and thought. Second édition. Cambridge, 1993. 176 p.

417. Lakoff G. Woman, Fire, and dangerous things. What categories they reveal about the mind. Chicago; L., 1987. P. 62-73.

418. Le Goff Un Autre Moyen Age. Paris, Quarto Gallimard, 1999. 1373 p.

419. Le livre de l'hospitalité. Accueil de l'étrander dans l'histoire et les cultures (sous la direction d'Alain Montandon.) Paris: Bayard, 2004. 2036 p.

420. Lévi-Strauss C., Antropologie structurale. Paris. Pion, 1974. -P.9-34.

421. Menard P.B. Bel exercice de langue française. Windows Live Hotmail // http://www. |pbmenard@gmail .com.

422. Millet R.L. The linguistics relativity principle and Humboldtian ethnolinguistics. The Hague Paris, 1968. - P. 85-89.

423. Montandon Alain. Mythes et representations de l'hospitalité. Clermont -Ferrand. Press Universitaires Blaise Pascal, Maison de la Recherche, 1999. -343 p.

424. Origines et enjeux de la linguistique en France. Paris. Pocket, 1994. 366 p.

425. Rivière M. Amulettes, talismans etpantacles. Paris, 1950. 57 p.

426. Schneider M. El origen musical de los animales simbolos en la mitologia. Barcelona, 1946. 47 p.

427. Shofer P., Rice D. Metaphor, metonymy and synecdoche // Semiotica, 1977. V.21.-P. 77-89.

428. Timeskova J.N. Les citations françaises. Leningrad: Prosvechenie, 1994. — 231 p.

429. Ullman S. The principles of semantics. Glasgow, 1967. 205 p.

430. СЛОВАРИ С ПРИНЯТЫМИ СОКРАЩЕНИЯМИ

431. Адыгэбзэ фразеологизмэхэм я псалъалъэ / Сост. Б.Ч. Бербеков, Б.Ч. Бижоев, Б.К. Утижев. Нальчик: Эльбрус, 2001. - 367 с. АФП.

432. Англо-кабардинско-русский фразеологический словарь / Сост. А.Г. Емузов. Нальчик: Эльбрус, 1976. - 363 с. АКФС.

433. Ассоциативный тезаурус русского языка. Русский ассоциативный словарь. (Караулов Ю.М., Сорокин Ю.А., Тарасов Е.Ф., Уфимцева Н.В., ЧеркасоваГ.А.).-М., 1994, 1996.-Кн. 1-4 AT.

434. Баранов А.И., Караулов Ю.Н. Словарь русских политических метафор.

435. М.: Помовский и партнеры, Прогресс, 1994. 330 с. СРПМ.

436. Большой энциклопедический лингвистический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. — М.: Советская энциклопедия, 1998. 686 с. БЭЛС.

437. Большой энциклопедический словарь. Языкознание / Под ред. В.Н. Ярцевой. М.: БЭС, 1998. - 685 с. БЭСЯ.

438. Гяургиев Х.Г., Сукунов Х.Х. Школьный русско-кабардинский словарь. -Нальчик: Нарт, 1991.-320 с. ШРКС.

439. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка в 4-х т. М.: Русский язык, 1981-1982. ТСЖ.

440. Даль В.И. Толковый словарь. Т. 1-4. М., 1955. ТС.

441. Ю.Добровольский Д.О., Караулов Ю.Н. Ассоциативный фразеологический словарь русского языка. М.: Русский язык, 1994, 1996. Кн.1-4. АФСРЯ.

442. П.Емузов А.Г. Англо-кабардинско-русский фразеологический словарь. -Нальчик: КБИПКА, 1992. 367 с. АКФ.

443. Жолковский А.К., Мельчук И.А. Толково-комбинаторный словарь русского языка. Опыт семантического описания русской лексики. Вена, 1984 ТКС.

444. Кабардинско-русский словарь / Под общей редакцией Б.М. Карданова. -Нальчик: Эльбрус, 1957. 576 с. КРС-1.

445. Карданов Б.М. Кабардинско-русский фразеологический словарь. -Нальчик: Эльбрус, 1968. 342 с. КРС-2.

446. Керлот Х.Э. Словарь символов. М., 1994. - 608 с. СС.

447. Кортней Р. Словарь глагольных идиом. М.: Рус. яз., 1986. - 734 с. СГИ.

448. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: МГУ, 1996. - 245 с. КСКТ.

449. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энциклопедия, 1990. - 685 с. ЛЭС.

450. Лингвострановедческий словарь национальных реалий России (словник базового уровня) / Отв. ред. Т.Н. Чернявская. М., 1999. ЛСНРР.

451. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. М., 1996. - 415 с. CCMC инд.

452. Мелерович A.M., Мокиенко В.М. Фразеологизмы в русской речи. Словарь: Около 1000 единиц. 2-е изд., стереотип. - М.: Русские словари; Астраль, 2001. - 856 с. ФРР.

453. Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Сов. энциклопедия, 1991. - 736 с. MC.

454. Мифы народов мира (энциклопедия). М., т.1-2; 1991-1992. МНМэ.

455. Новый Большой французско-русский фразеологический словарь. / Авторы: В.Г. Гак, J1.A. Мурадова, H.A. Будницкая, И.П. Лалаев, Л.С. Ковшова. Под ред. В.Г. Гака. М.: Рус. яз.-Медиа, 2005. - XX. - 1625 с. НБФРФС.

456. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М.:

457. Рус. яз., 1982. 812с. СРЯ. 26.Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 тыс. слов и фразеологических выражений. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: АЗЪ, 1995. - 928 с. [ТСРЯ]

458. Русский ассоциативный словарь / Под ред. Ю.Н. Караулова. М., 1994. -Т.1-2. РАС.

459. Русское культурное пространство: Лингвокультурологический словарь / И.С. Брилева, Н.П. Вольская, Д.Б. Гудков, И.В. Захаренко, В.В. Красных. -Вып. L- М.: Гнозис, 2004. 318 с. СРКП.

460. Русско-французский словарь. М.: Рус. яз., 1997. — 848 с. ФРС.

461. Славянские древности: Этнолингвистический словарь. / Под общ. ред. Н.И. Толстого. Т. 1 (А-Г). М., 1995; Т. 2 (Д-К). - М.: Междунар. отношения, 1999. СДр.

462. Словарь ассоциативных норм русского языка / Под ред. A.A. Леонтьева. -М.: МГУ, 1977. 192 с. САНРЯ.

463. Словарь кабардино-черкесского языка. М.: Научный центр РАН, ИГНКБНЦ Дигора, 1999. - 860 с. СКЧЯ.

464. Словарь русского литературного языка: В 4 т. М. 1981-1984. CPЛЯ.

465. Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз. / Под ред. А. П. Евгеньевой. 3-е изд., стереотип. - М.: Русский язык, 1985-1988. - Т. 2 (К-О). - 1986. - 736 с. СРЯ.

466. Словарь сочетаемости слов русского языка / Под рук. П.Н. Денисова, В.В. Морковкина. М., 1982. - 688 с. СССРЯ.

467. Словарь фразеологических синонимов русского языка / Под ред. В.П. Жукова. М: Русский язык, 1987. СФСРЯ.

468. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. 3-е изд., испр. и доп. - М.: Академический проект, 2004. - 992 с. КонСРК.

469. Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля в 4-х томах. -М.: Диамант; Золотой век, 1999. 704 с. ТСЖВРЯ-1, 2, 3, 4.

470. Топоров В.Н. Тропы // Лингвистический энциклопедический словарь. -М.: БРЭ, 1990. С. 520-521. ЛЭС.

471. Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А.И. Молоткова -Издание 5-е, стереотипное СПб.: Вариант, 1994. - 544 с. ФСРЯз.

472. Французско-русский словарь активного типа под ред. В.Г. Гака и Ж. Триомфа. М.: Рус. яз, 1998. - 1056 с. ФРСАТ.

473. Французско-русский фразеологический словарь. Вена, 1984. - 1407 с. ФРФС.

474. Холл Джеймс. Словарь сюжетов и символов в искусстве. М., 1996. - 656 с. ФРФ.

475. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 1,2.-М., 1994. ИЭС.

476. Фасмер Макс. Этимологический словарь русского языка (в 4-х томах). -СПб.: Азбука, 1996. ЭСР.

477. Яранцев Р.И. Русская фразеология. Словарь-справочник. М.: Русский язык, 1997.-845 с. СС.

478. Benac H. Dictionnaire des synonymes. Paris, 1956. DS.

479. Bloch O. Dictionnaire étymologique de la langue française. Paris, 1932; 2 éd. - 1950 ; 4 éd. - 1964. DEF-1.

480. Dauzat A. Dictionnaire étymologique de la langue française. Paris, 1955. DEF-2.

481. Dictionnaire de proverbes et dictions. / par F. Montreynaud, A. Pierron et F. Suzzoni. Paris. 718 p. DPD.51 .Dictionnaire des expressions et locutions / Par A. Rey et S. Chantreau. Paris -483 p. DEL.

482. Dictionnaire historique de la langue française. Paris, 1992. DHL.

483. Dictionnaire des expressions idiomatiques françaises. Paris. 1995. 1236 p. DIF.

484. Dictionnaire des synonymes et contraires. Academie fr-se par H.B. du Chauzaud. Paris, 1947. DSC.

485. Dictionnaire étymologique du français / Par J. Picoche. Paris. 1880 p. DEF3.

486. Dictionnaire général de la langue française. Paris, 1971-1978. DG.

487. Encyclopédie, ou Dictionnaire raisonné des sciences, des arts et des métiers (Diderot et dAlambert). Paris, 1954. T.4. 896 p. EDR.

488. Félice, abbé de Encyclopédie, ou Dictionnaire universel raisonné. Paris, 1973. T.7. FAE.

489. Grand Larousse de la langue française. Paris, 1971-1978. G.Larousse.

490. Hall J. Dictionnaire des mythes et des symbols. Paris. Gérard Montfort, 1994. -786 p. DMS.

491. Lacroix U. Dictionnaire des mots et des idées. Paris, 1967. LD.

492. Le nouveau petit Robert. Paris. 1994. 2530 p. NPR.

493. Le petit Robert. T. 1-2, Paris, 1993. 2000 p. PR.

494. Littre E. Dictionnaire de la langue française. Vol. 7 Paris, 1958-1960. LD.

495. Nouveau dictionnaire des synonymes. Paris, 1977. NDS.

496. Rat M. Dictionnaire des locutions française. Edition augmantée d'un Supplement. Paris, 1993. RDLF.

497. Trésor de la langue française. T. 1-16. Paris, 1971-1994. TLF.1. MATEPHAJIbI CAHTOB.1. http://www.usc.edu/isd/archives/ethnicstudies/indian lit.html2. http://www.byl29w.live.com/mail