автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Звуковой ландшафт Русского Севера

Полный текст автореферата диссертации по теме "Звуковой ландшафт Русского Севера"

На правах рукописи

Крехалева Елена Анатольевна

Звуковой ландшафт Русского Севера: историко-культурные смыслы и музыкальная рефлексия

Специальность 24.00.01 - Теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

11 НОЯ 2015

Киров-2015

005564486

005564486

Работа выполнена на кафедре культурологии и религиоведения Федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего образования «Северный (Арктический) федеральный университет имени М. В. Ломоносова»

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор кафедры культурологии и религиоведения ФГАОУ ВО «Северный (Арктический) федеральный университет имени М. В. Ломоносова» Теребихин Николай Михайлович

Официальные оппоненты:

доктор искусствоведения, доцент, заведующая кафедрой музыкознания и музыкально-прикладного искусства ФГБОУ ВО «Кемеровский государственный институт культуры»

Умнова Ирина Геннадьевна

кандидат культурологии, доцент кафедры философии и культурологии ФГБОУ ВО «Вятский государственный университет» Десяткова Ольга Владимировна

Ведущая организация:

ФГБОУ ВО «Вологодский государственный университет»

Защита диссертации состоится 27 ноября 2015 г. в 13 час. 00 мин. на заседании диссертационного совета Д 212.041.02 при ФГБОУ ВО «Вятский государственный гуманитарный университет» по адресу: 610002, г. Киров, ул. Красноармейская, д. 26, ауд. 104.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВО «Вятский государственный гуманитарный университет» по адресу: г. Киров, ул. К. Либкнехта, д. 89.

Объявление и текст автореферата размещены на сайте ВАК РФ http://vak.ed.gov.ru и официальном сайте ФГБОУ ВО «Вятский государственный гуманитарный университет» http://www.vggu.ru

Автореферат разослан «/&у> октября 2015 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

Машковцев А. А.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. В условиях нарастающей глобализации, оказывающей унифицирующее влияние на духовную сферу человеческого бытия, отмечается возрождение интереса общества к локальным культурам и субкультурам, актуализируется проблема сохранения их идентичности. В рамках данной проблематики внимание ученых всегда привлекала культура Русского Севера. В последнее время активизировались исследования в области культурного и этнокультурного ландшафтоведения северных территорий. Актуальность данных исследований видится, в частности, в выявлении путей устойчивого развития этих территорий, в сохранении их природного и культурно-исторического наследия, а также исторической памяти, являющейся действенным фактором социальной стабильности. Вместе с тем целый ряд аспектов, важных для понимания культуры Русского Севера, остается еще малоизученным. Важное место в этих исследованиях, на наш взгляд, должно занять изучение звукового кода севернорусского ландшафта и его семантической организации. Осознание степени влияния особенностей звукового ландшафта конкретной территории на способы взаимодействия человека с окружающим миром, изучение звуков как знаков, входящих в систему культурного кода, — важные условия сохранения и развития культуры данной территории.

Русский Север является геоконцептом, под которым согласно В.Н. Калуцкову понимается любое значимое для определенного сообщества место, обладающее устойчивым образом, а в структурном плане является единством трех элементов: образа, топонима и территории.

Для настоящего исследования имеет значение то, что Русский Север - это заповедная территория исторического диалога славянской, финно-угорской и скандинавской культур с суммой характерных именно для этой территории знаков и символов, в том числе звукомузыкальных, раскрывающих геопоэтику этнокультурного пространства. Звуковой ландшафт Русского Севера, являясь

3

неотъемлемой частью звучащего «русского мира», обладает своей особой эстетикой, уникальность которой объясняется этнокультурными и геоисторическими особенностями «северного м1ра» с триединством его сакрального устроения, архаикой и традиционализмом. В среде старообрядцев Поморья сохранилось раздельноречное пение (хомония), насчитывающее не одно столетие, а используемая ими знаменная нотация имеет уже более чем тысячелетнюю историю развития. Важную роль в сохранении архаического мелоса и логоса Русского Севера сыграли скоморохи как своеобразные хранители северной шаманской традиции. Неповторимое обаяние северному пению, с его древними формами подголосочной полифонии (гетерофонии), придает так называемая «поморская говоря».

Сохранилась также традиция женского хорового пения, не свойственная общерусскому народному исполнительству, где мужские и женские голоса абсолютно равноправны.

Таким образом, актуальность проблемной области диссертации обусловлена, во-первых, отсутствием специальных исследований «семиотического статуса» (А.К. Байбурин) звука в природно-культурном ландшафте Русского Севера. Во-вторых, ее актуализация определяется значимостью звукомузыкального дискурса в целях дальнейшего изучения русского культурного кода, дающего человеку возможность ощутить и сохранить свою идентичность на фоне грядущей десакрапизации, «расколдовывания» мира.

Степень научной разработанности темы. Предметно-проблемная область «звукового ландшафта» является полем междисциплинарных исследований. Оно располагается на перекрестке целого ряда наук и научных направлений, таких как история культуры, философия культуры, семиотика культуры, культурное ландшафтоведение, этнография, музыковедение, психология и др. Использование научных достижений в этих сферах дает возможность провести целостное исследование полифонии культурного ландшафта, понятие которого было введено в науку в начале XX века. Изучение культурного ландшафта в различных его научных направлениях

4

особое место занимает в трудах JI.C. Берга, К. Зауэра1, Ю.А. Веденина, Д.Н. Замятина, А.Г. Исаченко, B.JI. Каганского, В.Н. Калуцкова, O.A. Лавреновой, М.В. Рагулиной, Р.Ф. Туровского и др. Конец XX - начало XXI века характеризуется поиском и изучением новых аспектов культурных ландшафтов. Проблематике звукового ландшафта посвящены работы Е.Д. Андреевой2. Научные интересы H.A. Диваковой3 связаны с изучением художественно-ассоциативного ландшафта как одной из типологических единиц культурных ландшафтов. Звуковые ландшафты стали предметом изучения участников Всемирного Форума Акустической Экологии (WFAE), и в частности М. Шейфера - «отца акустической экологии».

Звук как явление, обладающее глобально-культурными, цивилизацион-ными и этнонациональными особенностями, рассматривается Дж.К. Михайловым, Е.В. Васильченко. Сравнительно-типологический анализ звуковой семиосферы разных народов мира позволяет выделить универсальную инвариантную музыкальную структуру - матрицу (парадигму), порождающую музыкальный мультикультурализм.

Важную роль в постижении глубинных смыслов звукового ландшафта играют исследования в области теории и истории культуры, антропологии, богословия (П.А. Флоренский, А.Ф. Лосев, М.С. Уваров), семиотики культуры (Т.А. Агапкина, Е.Е. Левкиевская, Н.О. Осипова, С.М. Толстая, Т.В. Цивьян), искусствоведения (Т.В. Барсукова, A.M. Лидов). Работы о значении звука в архаических мифологиях и религиозно-философских учениях (Р. Кайуа, Б.Н. Путилов, П. Хамель, Х.И. Хан, М. Элиаде) позволяют исследовать сакральную грань звукомузыкапьного ландшафта.

' Sauer, С. Morphology of Landscape / С. Sauer // University of California. Publications in Geography. - 1925. - Vol. II. - № 2.

2 Андреева, Е.Д. Звуковой ландшафт как реальный объект и исследовательская проблема / Е.Д. Андреева // Экология культуры. — М.: Институт Наследия, 2000.

3Дивакова, Н.А. Художественно-ассоциативный культурный ландшафт как предмет

исследования / НА. Дивакова // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Тамбов: Грамота, 2011. -№ 7. Ч.З.

5

Осмысление феномена звука, в том числе звучащего слова, в качестве семиотического объекта представлено в трудах В. Гумбольдта, Ч. Пирса, Ф. де Соссюра, Р. Якобсона, К. Леви-Стросса, Р. Барта, Ж. Дерриды, Вяч.Вс. Иванова, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, У. Эко и др.

Пониманию звукомузыкального ландшафта как знаковой системы способствует обозначившийся в XX веке семиотический подход к исследованию музыкальных произведений как в зарубежной музыкальной науке (В. Карбузицкий, Ж.-Ж. Натье, Б. Неттль, Н. Рюве, Е. Тарасти, И. Ииранек и др.), так и в отечественной (Б.В. Асафьев, Л.А. Мазель, Ю.Г. Кон, А.Н. Сохор, Г.А. Орлов, Е.В. Назайкинский, М.Г. Арановский, В.Н. Холопова, И.И. Земцовский, В.В. Медушевский, A.B. Денисов и др.).

Для проблемно-тематической области диссертации имеют значение труды Ф. Шеллинга, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, Э. Кассирера, Г. Башляра, М. Хайдеггера, К. Юнга, Т. Адорно, Д. Золтай, В.П. Шестакова, Т.А. Апинян, Л.П. Зарубиной, A.C. Клюева, Г.Г. Коломиец, В.А. Подороги, М.С. Уварова, E.H. Францевой-Дозоровой, Т.В. Чередниченко, Ю.И. Шейкина.

Тема звука, являющегося компонентом духовного слоя культурного ландшафта, затрагивается в исследованиях, посвященных культуре Русского Севера (Т.А. Бернштам, Н.В. Дранникова, A.A. Иванова, В.Н. Калуцков, Т.М. Красовская, А.Б. Пермиловская, Л.Д. Попова, И.А. Разумова, Н.М. Теребихин и др.). Эти исследования дают возможность рассмотреть совокупность антропогенных и природных звуков в качестве интегрального собирательного образа конкретной местности, позволяют развить идеи о связи музыки и определенных народов и территорий, которые высказывали И. Гердер, А. Шопенгауэр, Ф. Ратцель, В.П. Семенов-Тян-Шанский4 и др.

Осмыслению «тишины» (молчания) - важного знакового элемента звукового ландшафта Русского Севера — посвящены труды современных этнокультурологов и философов Ю.В. Попкова, Н.М. Теребихина,

4 Семенов-Тян-Шанский, В.П. Район и страна / В.П. Семенов-Тян-Шанский. - М., Л.: Государственное издательство, 1928.

Е.А. Тюгашева. Богословие тишины/молчания занимало центральное место в исихастской традиции (К.А. Богданов С.С. Хоружий). Феномен молчания исследовался в трудах и отечественных ученых (С.С. Аверинцев, В.В. Бибихин, Ю.М. Лотман), и зарубежных (К. Барт, М. Мерло-Понти и др.).

Для цели диссертации важное значение имеют исследования таких феноменов русской культуры как скоморошество (И.Д. Беляев, A.C. Фаминцын, Н.Ф. Финдейзен, М.М. Бахтин, Д.С. Лихачев, A.A. Морозов, A.A. Белкин, A.M. Панченко, З.И. Власова), севернорусский фольклор (A.M. Астахова, А.Ф. Гильфердинг, А.Д. Григорьев, Ф.М. Истомин, A.B. Марков, О.Э. Озаровская, Е.В. Гиппиус) и старообрядчество (С.А. Зеньковский, Т.Ф. Владышевская, С.И. Дмитриева). Значимыми для понимания метафизических смыслов родного края, неразрывной связи звука и местности являются исследования В.Ф. Одоевского, Н.П. Анциферова, Д.Л. Спивака и В.В. Варавы.

Яркой гранью Севера, как заповедного пространства русской «живой старины», является творчество певцов и сказителей (М.Д. Кривополенова, М.С. Крюкова, Т.Г. Рябинин и др.). Значимое место занимают также голоса и образы великих творцов поморского изустного слова (С.Г. Писахов, Б.В. Шергин). Северной протяжной песне посвятили свои исследования Б.В. Асафьев, Б.В. Шергин, Е.В. Гиппиус, П.Ф. Кольцов, Т.А. Бернштам, Т.М. Красовская, В.Н. Калуцков, З.Г. Пашкова, В.М. Щуров, Г.С. Щуров.

В звуковой семиосфере Русского Севера центральное, «осевое» место занимает колокол. Исследования, посвященные колоколу в богословии и традиционной культуре, мы находим в трудах В.Н. Ильина, Т.А. Агапкиной, А.Н. Давыдова, И.В. Данилова, В.В. Ковалива, В.В. Лоханского, С.Е. Макаровой, протоиерея Б. Николаева, И. А. Чудиновой, A.C. Ярешко и др.

Полифония звукомузыкального ландшафта Русского Севера уникальным образом представлена в произведениях композитора В.А. Гаврилина, и главным образом — в симфонии-действе «Перезвоны». Несмотря на то, что В.А. Гаврилин еще при жизни был признан классиком, его творчество по-прежнему является недостаточно изученным. Исследование творчества композитора представлено в

трудах А.Т. Тевосяна5, а также Г.Г. и О.В. Беловых, Т.В. Иваниловой, Л.Н. Раабена, Е.А. Ручьевской, А.Н. Сохора и др.

Анализ научных трудов, связанных с проблематикой диссертационного исследования, показывает, что к настоящему времени не проведено системное культурологическое исследование звукового ландшафта Русского Севера в единстве всех его составляющих.

Объект исследования — культурный ландшафт Русского Севера.

Предмет исследования - звуковая парадигма севернорусского ландшафта и ее музыкальная рефлексия.

Целью диссертации является исследование историко-культурных доминант звукового кода «русского М1ра» в его северном измерении и музыкальной репрезентации в творчестве В.А. Гаврилина

Задачи исследования:

1. Определить роль исторических и философско-культурных аспектов оппозиции «звучащего/ молчащего» в формировании картины мира.

2. Проанализировать концепции звукового ландшафта в контексте обозначенной антиномии.

3. Исследовать оппозицию «звучащее/молчащее» в традиционных религиозно-мифологических представлениях.

4. Выявить характер интермедиальности в процессе взаимодействия музыки и звукового универсума.

5. Охарактеризовать особенности полифонии геопространства Русского Севера.

6. Раскрыть семантику колокольного звона как звучащего центра «северного М1ра».

7. Изучить особенности музыкальной рефлексии звукового ландшафта в творчестве В.А. Гаврилина.

5 Тевосян, А.Т. Перезвоны: жизнь, творчество, взгляды Валерия Гаврилина / А.Т. Тевосян. -СПб.: Композитор, 2009.

Теоретико-методологические основы исследования

Методологическая парадигма исследования базируется на методике интермедиального анализа типов художественного сознания и мифопоэтическом подходе к анализу текстов культуры. Особое место в теоретико-методологическом инструментарии диссертации занимает концепция семиосферы, разработанная в трудах Ю.М. Лотмана, которая позволила представить модель звукового ландшафта Русского Севера как звучащую семиосферу традиционного «русского М1ра».

Научная новизна исследования состоит в том, что:

- использован мифопоэтический подход к анализу текстов культуры, позволивший реконструировать историко-культурные смыслы, запечатленные в полифонии севернорусского звукового ландшафта;

- уточнены определения и понятия «звуковой ландшафт» и «звукомузыкальный ландшафт», в основе которых лежит топологическое постижение мира звуков, закодированных в знаково-семантической системе культуры Русского Севера;

- впервые представлен анализ музыкального творчества В.А. Гаврилина сквозь призму историко-культурологического и культурфилософского анализа в отличие от собственно музыковедческого подхода, доминирующего в современных исследованиях творческого наследия композитора;

- впервые раскрыта и проанализирована роль дуальных моделей в конструировании музыкальных текстов В.А. Гаврилина, отражающих бинарность «священного космоса русской жизни» (В.Н. Топоров).

Основные положения, выносимые на защиту:

1.Топос приобретает духовное содержание, когда обнаруживает свое уникальное звучание, свой звукомузыкальный образ. Границами топоса можно считать зону его звучания. Уникальность звучания топоса зависит, прежде всего, от специфики культурного ландшафта данной территории.

2. Звуковой ландшафт включает пространственно-временной комплекс природных и (или) антропогенных звуков, являющихся материально-

9

духовными знаками определенной территории и создающих звуковой образ этой территории. Одной из его составляющих является звукомузыкальный ландшафт — пространственно-временной комплекс музыкальных звуков и интонаций, художественно отражающих культурные особенности определенной территории в конкретный исторический период времени. Звуковой ландшафт воплощает звуки-архетипы, представляющие собой как образное отражение географического ландшафта, так и часть архетипической структуры души народа, его этничности - активной «парадигмы, формирующей и структурирующей окружающий временной и пространственный космос» (Н.М. Теребихин).

3. Звуковой ландшафт, включающий в себя слышимые звуки-символы, запечатленные в народном фольклоре и музыкальном искусстве, обладает также неслышимым, метафизическим камертоном, представляющим собой «дух» или «образ» данного ландшафта. Неслышимые компоненты звукового ландшафта способны уникальным образом воздействовать на человека помимо его сознания, затрагивая глубинные пласты личности, связанные с культурными архетипами, расширяя коммуникативно-познавательные возможности человечества. Слышание тишины природного ландшафта, восприятие его как музыкального текста связано со способностью человека испытывать экзистенциональное «ландшафтное переживание», которое можно определить как «слышимое становление неслышимого».

4. В звуковом ландшафте Русского Севера нашли отражение этнокультурные архетипы, представляющие собой константы не только севернорусского ареала, но и в целом русской национальной духовности. Север занимает маргинальное положение в пространстве русской культуры, являясь его предельной границей, и в то же время смыслопорождающим центром. Здесь одновременно звучат и взаимодействуют «серьезная» и «смеховая» области народно-православного сакрального фундамента традиционной культуры Поморья, мелос и логос которой превратили звучащий

ландшафт Русского Севера в священный хорал и «памятник отечественной и мировой культуры» (Д.С. Лихачев и В.Л. Янин).

5. В звуковой семиосфере православного ландшафта центральное, «осевое» место занимает колокол - как звучащий центр мироздания. Звон колокола соединял разомкнутые пространства, собирая их в космическую вертикаль, связующую земное и небесное, человеческое и божественное. Важной особенностью северного «извода» колокольного звона являлось то, что он был встроен в музыкальную поэтику севернорусской традиции многоголосного пения.

6. Музыка В.А. Гаврилина воплощает собой целостную полифонию геокультурного пространства Русского Севера, являющегося частью звукомузыкального ландшафта Земли, сохраняющего в неприкосновенности и неизменности традиционное сокровенное наследие предков. Его музыка представляет звучащую модель «северного мфа», как микрокосма, «настроенного» на ритмы универсума.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что выводы и положения работы могут быть использованы для дальнейшего культурологического осмысления концепций «звукового ландшафта», «звукомузыкального ландшафта», а также для разработки новых предметно-проблемных направлений музыкальной культурологии.

Практическая значимость исследования заключается в том, что полученные научные результаты могут быть использованы при разработке учебно-методических комплексов ряда дисциплин гуманитарного цикла: история и философия культуры, семиотика культуры, культурная антропология, культурология, история отечественной и мировой культуры и т.д. Материалы диссертационной работы внедрены в образовательный процесс и разработку учебно-методических программ по культурологии, истории отечественной и мировой культуры.

Личный вклад автора состоит в самостоятельной разработке концепции диссертационной работы, определении цели и задач научных поисков, векторе

проведения исследований регионального звукового ландшафта. Основные результаты исследования получили грантовую поддержку РГНФ, проект № 12-1329004 а(р) «Образы финно-угорского, скандинавского и русского православного наследия в этнокультурном ландшафте Поморья» (2012-2013 гг.).

Диссертация соответствует паспорту специальности 24.00.01 - Теория и история культуры (направление «Культурология»), в частности пп. 1.9 («Историческая преемственность в сохранении и трансляции культурных ценностей и смыслов»), 1.16 («Традиции и механизмы культурного наследования»), 1.17 («Компоненты культуры»), 1.23 («Личность и культура»).

Апробация результатов исследования. Научные результаты исследования отражены в 12 публикациях (в том числе 5 - в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК) и представлены на 8 научно-практических конференциях международного, всероссийского и межрегионального уровня в 2011 -2015 гг. в Москве, Архангельске, Пензе и Онеге.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав и шести параграфов, заключения и библиографического списка из 433 наименований. Общий объем диссертации — 145 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во Введении содержится обоснование актуальности темы исследования, оценивается степень разработанности проблемы, определены объект и предмет, цель и задачи исследования, обозначены научная новизна, теоретическая и практическая значимость, указаны теоретико-методологические основы исследования, приведены положения, выносимые на защиту, отражены апробация результатов исследования и структура диссертации.

Глава I - «Культурологические аспекты антиномии "звучащее/молчащее" и ее ритуально-мифологическая основа» - посвящена исследованию звука/тишины как культурной оппозиции, тесно связанной с определенной территорией, а также раскрытию ее сакральной роли в мифологической и религиозной картинах мира.

В параграфе 1.1 - «Концепции звукового ландшафта» - диссертант представляет анализ теоретических аспектов исследования звукового ландшафта. Отмечается, что взаимодействие человека с окружающим географическим ландшафтом образует культурный ландшафт данной местности, в пространстве которого знаки и символы могут быть представлены не только видимым, но и слышимым. Зримое всегда воспринимается как внешнее, а потому нуждается в переработке во внутреннее, переплавке в звук, «в наш на зримое отголосок» (П.А. Флоренский). Обладая знаковой природой мышления, человек насыщает звуки определенными смыслами и образами. В совокупности данные звуки образуют звуковой ландшафт территории, который, являясь частью культурного ландшафта, отражает представления территориальной общности людей об окружающей среде, их мировидении, ценностных ориентирах и идеалах.

Одним из значимых компонентов звукового ландшафта, наделенным определенным общекультурным статусом, является слово, в частности топоним, позволяющий идентифицировать конкретную местность и семиотически структурировать географическое пространство в целом. Получая имя, становясь социокультурным знаком, топос приобретает духовное содержание и речевую реальность в звучащем слове, которое «независимо от его смысла, подобно музыке, настраивает известным образом душу» (П.А. Флоренский). Благодаря топониму возникают невидимые границы эксклюзивного звукового ландшафта, разграничивающие «свое» и «чужое» культурное пространство, а местность обретает уникальное звучание, свой звукомузыкальный образ, передающий как внешний характер местности, так и ее скрытую, метафизическую сущность.

Неповторимость звучания конкретного ландшафта определяется как природными, так и антропогенными факторами. Природные ландшафты имеют свою полифонию звуков и в силу географических особенностей являются

уникальными акустическими резонаторами6. В числе антропогенных звуков, являющихся материально-духовными знаками определенной территории, следует назвать, прежде всего, речь, музыку, пение, молитву, мифопоэтическое творчество и другие звуковые комплексы, маркирующие данную местность и в совокупности представляющие собой ее интегральный образ, дух местности. Географические условия местности влияют на духовную составляющую звукового ландшафта, в определенной степени обусловливая его идентичность.

Звуковой ландшафт может выступать в качестве определенной структурной позиции постижения мира. С помощью звука могут быть восприняты и стать ощущаемыми пространство и время. В свою очередь пространство и время способны влиять на смысл и значение звука. В различных культурах одни и те же звуки могут иметь различный семиотический статус. Опыт постижения мира человеком, и в частности культурного кода, путем исследования и интерпретации звукового ландшафта включает не только аудиальный, но и интуитивный тип восприятия. Звуковое ландшафтное переживание можно определить как «слышимое становление неслышимого». Неслышимое является не менее важным знаковым элементом звукового ландшафта, чем звук. Звуки и тишина - это те «нити ощущений» (И. Гердер), которые помогают нам понять не только смысл той или иной выделенной территории, но и в целом ткань бытия.

В параграфе 1.2 - «Онтология "звучащего/молчащего" в архаических культурах» - анализируется роль и значение звука/тишины в традиционных культурах. В восточных религиозно-философских учениях звук рассматривается в качестве онтологически самодостаточной субстанции, организующей мировое пространство и время. С помощью звука — звуковых вибраций, слова, музыки - происходит общение человека с Богом. Его нельзя увидеть, но можно услышать. Сочетание священных звуков, предназначенных для диалога с Богом, в пространстве и времени образуют сакральный звукому-

6 Hedfors P. Site Soundscapes: Landscape architecture in the light of sound. Swedish University of Agricultural Sciences, Uppsala, 2003.

зыкальный ландшафт Земли, сохраняющий в неприкосновенности и неизменности свое традиционное сокровенное Наследие Предков. Оно принадлежит к чувственной, слышимой реальности и вместе с тем представляет собой проекцию, воплощение неслышимой сакральной музыки неба, относящейся к внечувственному миру, реальности «высшего типа» (В. Зеньковский).

В диссертации рассматриваются философско-зстетические представления о звукомузыкальном элементе культуры от философских систем античного мира с его космологическим значением музыки (пифагорейская концепция, философия Платона о музыкальной гармонии), средневековых представлений о связи музыки и числа века (Августин и Боэций) - до концепций Нового времени (представления А. Шопенгауэра о музыкальной форме, «эстетика чувства числа» Э. Ганслика).

Представления древних греков о существовании мировой гармонии, которая определяет собой как строение мира, так и законы музыки, продолжали развиваться и совершенствоваться также в отечественной философии. О близости математики и музыки задумывался В.Ф. Одоевский. Пифагорейская музыка сфер волновала П. Флоренского. В новейшее время о неразрывной связи музыки и математики размышлял А.Ф. Лосев.

Таким образом, согласно религиозно-философским представлениям о звуке (музыке) человек является связующим звеном между Землей и Небом, между слышимым и неслышимым мирами. Можно сказать, что звуки и музыка (феномен звучащего) играют роль знаковой системы, с помощью которой человек может слышать Бога (Космос), ощущать мировую гармонию.

В параграфе 1.3 — «Интермедиальные отношения музыки и звукового универсума» — рассматривается сущностно-философское содержание одного из значимых компонентов духовного слоя звукового ландшафта — музыки, феномен которой занимал лучшие умы человечества. В музыкальных произведениях - в их интонационной составляющей, в художественных образах, творческом воплощении идеи — прослеживается интермедиальная

связь со звуковыми и культурными ландшафтами тех или иных исторических эпох и территорий, отражаются их семантические особенности и характер.

Для изучения всего спектра звукомузыкального ландшафта и расшифровки смыслов и значений, заложенных в его элементах, важно также понимать, что музыка представляет собой феномен, выполняющий функцию посредника в отношениях между макрокосмом (Бог, Абсолют, Космос, Универсум) и микрокосмом (человеком). Феноменологическую уникальность музыки обосновал А. Шопенгауэр: она отражает не адекватную объектность воли, но непосредственно саму волю и таким образом для всего физического в мире показывает метафизическое, для всех явлений - вещь в себе.

В воззрениях на музыку к Шопенгауэру ближе всего примыкает Ф. Ницше, предлагавший тем не менее другое понимание природы искусства: как выражение бессознательных влечений, заложенных в нас природой, а не как воли в форме идей. Н. Гартман различал в музыке чувственно-реальный и ирреальный планы. А.Ф. Лосев осмысливает вопрос о сущности музыкального бытия с точки зрения эйдетического бытия. Т. Адорно полагал, что настоящая музыка является правдой об обществе, выраженной косвенным образом. Она несет социально значимый смысл, кодирование которого происходит с помощью музыкальной технологии. Современные ученые, исследуя проблему метафизического в сфере музыкального, трактуют эту проблему в двух смыслах: «как универсальный принцип отношения культурного делания к асемантически организованной звучащей структуре» и «как само свойство звучащей структуры в отношении порождения смысловых комбинаций» (А.Г. Богомолов).

Таким образом, музыка не только выявляет имманентные свойства звукового универсума и не только художественно репрезентирует эмоциональную картину мира человека с помощью интермедиальной творческой стратегии композитора, она также представляет собой интуитивно воспринимаемую неслышимую часть бытия, отражающую образ места. Неслышимые компоненты звукомузыкального ландшафта способны уникальным образом воздействовать на человека помимо его сознания, затрагивая глубинные пласты

16

личности, связанные с культурными традициями конкретной местности, расширяя коммуникативно-познавательные возможности человечества.

Глава II — «Звукомузыкальный ландшафт Русского Севера» -посвящена исследованию индивидуальных черт комплекса звуков (музыки) и интонаций, художественно отражающих культурные особенности Русского Севера. Созвучные ландшафтной среде, они воплощают звуки-образы, представляющие собой часть архетипической структуры души народа и вмещающего его ландшафта («месторазвития»).

В параграфе 2.1 - «Полифония северного геопространства» - рассматривается многозвучие Русского Севера как система взаимосвязанных и взаимодействующих звуковых (музыкальных) знаков, символов и архетипов, котором воплощены историко-культурные доминанты и константы русской национальной духовности. Одно из главных достоинств Севера, по мнению Д.С. Лихачева, состоит в том, что он сохранил, в частности, русские былины, русскую музыкальную культуру, русскую лирическую песню.

В целом звукомузыкальное творческое наследие Русского Севера связано с окружающей природной средой, которая через призму сознания северян отразилась в содержании и форме музыкальных произведений, произведений устно-поэтического творчества, востребованности тех или иных жанров. Так, популярность былин, возможно, объясняется тем, что величавый склад этого эпического жанра соответствовал суровому бытию северян. Плавная, без размашистых ходов, мелодическая линия северных песен, их ритмическая текучесть характеризуют окружающую ландшафтную среду: безграничность окружающих равнинных просторов, спокойное течение рек. Холодный климат обусловил такую отличительную черту северного хорового исполнительства, как мягкий, некрикливый звук. Пение в помещении вынуждало соизмерять силу голоса с учетом ограниченного акустического пространства (избяное пение). Изолированность Русского Севера от центральной части государства способствовала сохранению на этой территории одноголосного пения -древней монодии, сближающей народную песню со знаменным распевом. В

17

многоголосии народной жизни здесь слышались также отзвуки древних языческих заклинаний, причетов.

Поморские мелос и логос главным образом были направлены на обуздание морской стихии, на «утешение» океана-моря. Наряду со словом средством гармонизации хаоса служили и музыкальные инструменты (гудок, гусли, сопелка-свирель). Они наделялись сверхъестественными способностями реинкарнации, подобно шаманскому бубну, который мог превращаться в транспортные средства, переносившие шамана по всем сферам мироздания. Вера в охранительную силу звука и тишины проявлялась в повседневной жизни северянина, накладывая свой отпечаток на звуковой ландшафт конкретной местности.

С. Писахов писал, что Север (Арктика) для него — это утро Земли, простор, напоенный стройным песнопением. Здесь хорошо слушать святую тишину. Бескрайнее акустическое пространство Севера скрывает звук и возвращает нас к состоянию, предшествовавшему творению, — некой лишенной формы и порядка первоматерии. В экзистенциональном смысле тишина противопоставляется звуку как хаос - космосу и смерть - жизни. Смерть была постоянным спутником жизни поморов в силу того, что главный их промысел — добыча рыбы и морского зверя - связан со стихией северных морей, с постоянным риском для жизни. Вслед за Н.М. Бахтиным, утверждавшим, что зрение — это мудрая слепота, которой человек ограждает себя от хаоса, можно сказать, что поморы с помощью живого звука ограждали себя, свой мир от хаоса (смерти, тишины) арктической безмерности. Звуковой ландшафт Поморья, будучи живой формой бытия, по сути, являл собою границу двух антагонистических начал, а в случаях взаимодействия с потусторонним миром имел сакральный характер.

В параграфе 2.2 — «Колокол как звучащий центр "северного лира"» — исследуется роль колокольного звона в звуковом ландшафте Русского Севера. Духовной осью «северного мфа», находящегося в эсхатологических пределах «последнего моря», являлось православие. Глашатаями и вестниками

православия на Русском Севере были странствующие иноки, подвизавшиеся в иноверческих и инородческих пустынях Края Земли. Подвижники-монахи, ищущие уединения в северной глуши, освящали молитвенными песнопениями еще недавно языческую территорию. Колокол возвещал о бессмертии души, звал к праведной жизни.

Колокольные звоны Русского Поморья основывались на законах местной северной певческой традиции, которой была свойственна импровизационность. Проявлению импровизационной составляющей способствовали также то, что на Севере преимущественно возводились одноярусные колокольни, на которых устанавливались легкие колокола. Они управлялись одним или двумя звонарями, имевшими возможность проявить свою яркую индивидуальность. Северные звоны отличались широтой, текучестью и плавностью мелодической линии, замысловатой узорчатостью голосоведения, а также гибкой метроритмической организацией.

Особое отношение к звонам существовало в старообрядческой Церкви. У старообрядцев Поморья более популярны были не колокола, а била. Во-первых, ревнители «древлего благочестия» — староверы не могли себе позволить дорогостоящие колокола. Во-вторых, как полагает диссертант, в этом можно увидеть некий компромисс старообрядческого мира с никонианским.

Важную роль колоколу придавало то, что, по образному определению Н.М. Теребихина, Поморье является северным «Термином» пространства Русской культуры, ее предельным значением. Поморье есть тот священный пограничный знак, который выступает в качестве источника Русской культуры и ее конечной цели, альфа и омега священного космоса русской жизни. На Севере сходятся начала и концы русской идеи — это духовный форпост нашего Отечества. Колокольный звон является своего рода маркером «русскости» территории.

Колокольный звон и церковные песнопения представляли собой неотъемлемую часть среды, в которой русский человек жил с момента рождения, впитывая ее «излучения». Интерпретируя мир согласно своей вере, человек опирается в конечном счете на свою систему символов. Эта система

19

исключает перевод на какой-либо другой язык и не может сравниваться именно потому, что символ — это уникальный способ указать на скрывающийся за ним смысл. Сообщения из «своей» культуры открывают перед нами прямой доступ к скрытым в них символическим смыслам. Колокольный звон входит в русский культурный код. Он дает возможность русскому человеку ощутить и сохранить свою идентичность на фоне профанической цивилизации. Колокол, являясь промежуточным звеном между музыкальной гармонией неба и звучащей семиосферой земного культурно-природного ландшафта, помогает нам ощутить связь с самыми высокими духовными сферами, Космосом, Абсолютом, Богом, чтобы жить в соответствии с космическим миропорядком.

В параграфе 2.3 - «Музыкальная рефлексия звукового ландшафта отчего края в творчестве В.А. Гаврилипа» - исследуется звуковой ландшафт Русского Севера на примере одного из основных произведений В.А. Гаврилина - симфонии-действа «Перезвоны». Это сочинение представляет собой звучащую модель «северного м1ра», развернутую во времени от современности до корневых архетипических пластов, является энциклопедией северного фольклора, национального стиля. Звуковой ландшафт Русского Севера в данном произведении обретает слышимую реальность во всем своем богатстве красок, создающих звукомузыкальный портрет, художественный образ этой территории со всеми присущими ей индивидуальными особенностями и чертами. Звуковая семиосфера природно-культурного ландшафта Русского Севера, развернутая в «Перезвонах», обнаруживает ярко выраженную оппозицию двух противоположных начал, лежащих в основе русской души: языческого, дионисийского и аскетически-монашеского, аполлонического. В творении В.А. Гаврилина слышатся отзвуки народных праздников, деревенских посиделок, старинных былин, церковных песнопений — это звучащее бытие русской деревни. Используя различные фольклорные жанры - частушку, причет, прибаутку, на пьедестал он поднимает только народную песню. По мнению Ф. Ницше, именно народная песня, по сути, не что иное, как

«perpetuum vestigium» - вечный след, соединяющий аполлоническое и дионисийское. Она является «музыкальным зеркалом мира».

Один из главных архетипических образов в «Перезвонах» - «путь-дорога», по которой поколение за поколением идут люди. Произведение начинается и заканчивается образом дороги, и в результате возникает замкнутый круг — круг стихийных дионисийских сил, разорвать который человек не может. В.А. Гаврилин дает надежду вырваться из ужасающей, полной страданий стороны мира, и эта надежда тоже прямо или косвенно связана с аполлоническим - необходимостью самоограничения, отказом от диких порывов, со смирением, высокой нравственностью. Однако композитор не считает эту надежду бесполезной иллюзией и приводит главного героя к очищению, к Всевышнему. Фоном для монолога чтеца служат удары большого колокола и хоровое пение без слов, с закрытым ртом, что по интонации родственно знаменному пению, которое до сих пор сохранилось на Русском Севере в среде старообрядцев.

В целом в произведении преобладают минорные тональности. Безусловно, это объясняется трагической судьбой героя. Но следует учитывать и то, что минорная тональность вообще свойственна характеру северных народов, русского в том числе (А. Шопенгауэр). Это качество может быть объяснимо тем, что на характере лирики тех стран, где она сотворена, отражаются особенности географического ландшафта. Русская лирика наравне с народной песней отличается очень широким, но несколько меланхолическим размахом нашей равнины (В.П. Семенов-Тян-Шанский).

К финалу симфонии-действа, когда происходит значительное усиление трагедийно-философских мотивов, аполлоническое и дионисийское начала стремятся к идеальному балансу. Этот бинарный бриколаж придает «Перезвонам» уникальную художественную силу и подтверждает то, что в данном произведении явлена истинная гармония правды, добра и красоты северного русского мира.

В Заключении диссертации отражены основные научные выводы, полученные в процессе исследования, и предложены практические рекомендации по дальнейшему изучению ряда идей, изложенных в диссертации, определены направления их дальнейшего изучения. Системный анализ звукового универсума Русского Севера позволяет выявить пространственно-временной комплекс природных и антропогенных звуков, являющихся материально-духовными знаками локальной территории и создающих ее звуковой образ. Апробированные в диссертации мифопоэтический и интермедиальный подходы к исследованию звукомузыкального ансамбля Русского Севера позволили не только раскрыть историко-культурные доминанты звукового кода «русского м!ра» в его северном измерении, но и выявить механизмы их воплощения в музыкальной поэтике В. Гаврилина Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

статьи в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК РФ:

1. Крехалева, Е.А. Колокольные звоны в контексте семиотики звучащее/ молчащее / Е.А. Крехалева// Вестник Поморского университета. Сер. Гуманитарные и социальные науки. - Архангельск, 2011. — №6. — С. 118-121.

2. Крехалева, Е.А. Мелос и логос Севера / Е.А. Крехалева // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Сер. Гуманитарные и социальные науки. — Архангельск, 2012. - № 3. — С. 122 - 125.

3. Крехалева, Е.А. Музыка небесных сфер в архаических мифологиях и религиозно-философских учениях / Е.А. Крехалева // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Сер. Гуманитарные и социальные науки. - Архангельск, 2012. -№ 6. — С.125 - 128.

4. Крехалева, Е.А. Топология звукового ландшафта Русского Севера / Е.А. Крехалева // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2012. № 12 (26) 2012: в 3-х ч.Ч.И. - С.106 - 109.

5. Крехалева, Е.А. Дуальная модель в музыкальной культуре Русского Севе-ра / Е.А. Крехалева // Вестник Северного (Арктического) федерального

22

университета. Сер. Гуманитарные и социальные науки. - Архангельск, 2013. — №3.-С. 115-119.

Публикации в научных изданиях и сборниках:

6. Крехалева, Е.А. В. Гаврилин: музыкальные краски Севера / Е.А. Крехалева // Традиционная и современная культура: история, актуальное положение, перспективы: материалы международной научно-практической конференции 20-21 сентября 2011 г.-Пенза-Москва-Минск, 2011.-С. 115-118.

7. Крехалева, Е.А. Колокол как звучащий центр мироздания / Е.А. Крехалева // Поморские чтения по семиотике культуры. Вып. 6: Геоисторические и геоэтнокультурные образы и символы освоения арктического пространства. Архангельск, 2012. — С. 364 - 371.

8. Крехалева, Е.А. Русский Север: музыкально-поэтическая гармония / Е.А. Крехалева // Народы Евразии. История, культура и проблемы взаимодействия: материалы II международной научно-практической конференции 5-6 апреля 2012г. - Пенза - Баку - Белосток, 2012. - С. 73 - 77.

9. Крехалева, Е.А. Звуковой ландшафт Родины В. Гаврилина / Е.А. Крехалева // Михайловские чтения - 2011. Сборник статей научно-практической конференции. - Архангельск, 2012. - С. 33 - 37.

10. Крехалева, Е.А. Семиозис звукового ландшафта Севера / Е.А. Крехалева // Гуманитарные науки в XXI веке: материалы X Международной научно-практической конференции (10.10.2012). - М., 2012. - С. 64 - 70.

11. Крехалева, Е.А. Музыка как число: от пифагорейцев до А.Ф. Лосева / Е.А. Крехалева // Поморские чтения по семиотике культуры. Вып. 7: Север в сакральном и геоэтнокультурном пространстве России. - Архангельск, 2013.-С. 112-117.

12. Крехалева, Е.А. Роль и значение шума в звуковом пространстве музыкального искусства / Е.А. Крехалева // Контроль и оценка компетенций обучающихся как условие повышения качества образования: материалы XVII межрегиональных педагогических чтений 24-25 февраля 2015 г. - Архангельск, 2015. - С. 158 - 162.

Подписано в печать 12.10.2015 г. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Усл. печ. л. 1,45. Тираж 100 экз. Заказ №118.

Отпечатано в полиграфическом цехе издательства ООО «Радуга-ПРЕСС» т. (8332) 262-390 610044, г. Киров, ул. Лепсе 69-48.