автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Звуковой строй и акустическое качество ударного вокализма южногессенского (самаркинского)немецкого островного говора на Алтае

Полный текст автореферата диссертации по теме "Звуковой строй и акустическое качество ударного вокализма южногессенского (самаркинского)немецкого островного говора на Алтае"

На правах рукописи УДК 803.0-4

СЕРЫХ

Юлия Викторовна

ЗВУКОВОЙ СТРОЙ Ж АКУСТИЧЕСКОЕ КАЧЕСТВО УДАРНОГО ВОКАЛИЗМА ОКНОГЕССЕНСКОГС /ЗДМАРККНСКОГО/ НЕМЕЦКОГО ОСТРОВНОГО ГОЕОРА НА АЛТАЕ

10.02.04 - германские лаыкп

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на ссисканнв ученей степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 1Э96

Работа выполнена на кафедре германской филологии Российс! государственного педагогического университета имени А.И.Гер!

Научный руководитель - член-корреспондент РАН,

доктор филологических Hayj профессор А.И.Домашнев

Официальные оппоненты: ведущий научный сотрудник

ИЛИ РАН, доктор филологич-наук C.B. Сшрнипкая

кандидат филологических н доцент Л.З.Славгороцская

¿едущая организация - Санкт-Петербургский

государственный университ

Защита состоится 'Ut&l'UQ 189<^года в

на заседании диссертационного совета Д 113.05.07 по присужд ученой степени доктора филологических наук при Российском г дарственном педагогическом университете им. А.И.Герцена по ад 191186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, 48, корпус 14, ауд. 3

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библ ке РГПУ им. А.И.Герцена.

А** /

Автореферат разослан " -J " 1S90r.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, /f^f профессор / А.Г.Гурочкянг

Не подлежит сомнению общеязыконедческая, исгорико-лингвистическая к социолингвистическая значимость островной диалектологии, имеющей своим объектом замкнутые этноязыковые группы внутри области повсеместного распространения другого языка. Исключительный интерес в свете этой проблематики представляют немецкие диалекты на российской территории, не раз привлекавши внимание отечественных п зарубежных германистов. Однако наметившийся в последние десятилетия перенос центра тяжести э исследованиях по немецкой диалектологии в сферу лингЕИСГИЧеской социологии, при всей правомерности и актуальности такого подхода к явлению, влечет за собой нежелательное отступление на второй план собственно языковедческого аспекта. Учитывая то обстоятельство, 470 многие из остающихся неизученными островных диалектов находятся в настоящее врекл на грани исчезновения, даже фрагментарная их лингвистическая фиксация приобретает сссбув валкость для германистики. Кругом перечисленных соображений определяется актуальность предпринятого исследования.

Предметом исследования стал звуковой строй немецкого островного говора села Самарии Локтевскс-го района Алтайского крал. целью - его лингвистическая интерпретация.

Материалом для аналига служили следующие источники: 1. 40 традиционных фраз анкеты Г.Зенкера. 2. 15 фраз дополнительной анкеты, составленной автором, где фигурируют слова с ударными гласными в нужной фонетической позиции, необходимые для спектрографического анализа. 3. Лингвистическая анкета, разработанная в Институте Лингвистических Исследований Российской Академии наук в рамках программы "Язык российских немцев" под руководством члена-корреспондента РАН, профессора А.И. Дсмадшева, в том числе: а) списки слов В.М.Жирмунекого, использованные им при изучении немецких говоров Украины, юга России, Крыма и Закавказья; б) список наиболее релевантных фонетических и грамматических признаков немецких диалектов, составленный доктором филологических наук С.Е.Смирницкой; в) вопросник В.Митцки к немецкому словарному атласу.

Помимо анкетирования, применялся метод прямого опроса в ходе беседы, а также записи спонтанных монологов и диалогов информантов на магнитную ленту. Диалектные пробы были взяты у 17 информантов е Еозрасте от 19 до 65 лет, для которых самзркинсккй говор является родным языком. Для экспериментальна анализа были отобраны наиболее качественные записи трех дикторов молодого возраста

(1965, 1971 и 1974 годов рождения). Материал собирался в период с 1991 по 1995 год б ходе нескольких экспедиций в диалектный район. В общей сложности он ванимает около 6 часов звучания.

Научная новизна предлагаемого исследования видится в следующем:

1. Объектом его является ранее не наученный с фонетической точки зрения гобор; таким образом, б немецкую диалектологию привносится новый оригинальный материал.

2. Объектом изучения впервые становится шногессенский диалект на Алтае.

3. Впервые проводится экспериментально-фонетическое исследование ударного вокализма немецкого островного диалекта на материале южногессенского говора в России.

■4. Впервые на основе строгого следования принципам Петербургской фонологической школы и с учетом последних достижений отечественной фонологии дается комплексное описание звукового строя немецкого островного диалекта в трех аспектах:

- собственно лингвистическом (функциональном): выявление парадигмы фонологических единиц (инвариантов) и характера их синтагматического взаимодействия;

- фонетическом (физическом): установление акустического качества ударного вокализма при помощи объективных инструментальных методов с применением современных технически;": средств;

- перцептивном: исследование восприятия ударных гласных как индикатора фонологической релевантности фонетических характеристик.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что на обработанном материале получает подтверждение целый ряд положений диалектологической, фонетико-фонологической и акустической теорий; собранные и обобщенные оригинальные диалектные данные, помимо того, могут дать новые импульсы к их дальнейшему развитию.

Практическая значимость работы заключается в возможности применения ее результатов: а) в преподавании немецкого языка как родного носителям немецких диалектов; б) в вузовской практике в курсах лекций по немецкой диалектологии, общему языкознанию, сравнительной типологии, теоретической фонетике, на занятиях по практической фонетике; в) при обследовании неизученных немецких диалектных ареалов е России и СНГ к любых иных диалектологических исследованиях.

Регультэты исследования апробировались на региональной научно-практической конференции "Проблемы языкового сходства и языковых различий и их учет при обучении иностранному языку" ''Барнаул, 1392); на Второй международной конференции "Немецкий яэьгк в странах бывшего Советского Союза" (Санкт-Петербург, 1993); на конференции молодых ученых (Череповец,- 1995); на международной конференции под эгидой ЮНЕСКО "Образование в поликультурном обществе" (Барнаул, 1995), По теме диссертации имеется 4 публикации.

Структуре и объем работы. Диссертация состоит из вводной первой главы, трех исследовательских глав, заключения, списка использованной литературы и приложения. Основной текст диссертации изложен на 199 страница:-:. Зй&пгографшг содержит 230 нзйменовгнлй источников на русском, немецком и английском языках. Облнй объем работы составляет 263 страницы. В прнлсжей"? вынесены лингвистические анкеты и программы экспериментов, сведения б дикторах, параметры инструментального анализа, образцы спектров, а также сводные таблицы и графики, отражающие результаты экспериментов.

Содержание работы. Первая глаза - "Введение в проблему и постановка задач" - включает в себя краткий обзор истории колонизации и немецкой поселенческой традиции в России, сведения из истории изучения немецких диалектов в России и странах бывшего СССР, историк) самого обследуемого села, оценку состояния и динамики социолингвистической ситуации в не;,!, а такие диалектологическую идентификацию самого говора.

Саыарка - небольшое немецкое село на крайнем юго-западе Алтайского края - относится к числу так называемых старых дочерних колоний, возникновение которых на рубеже 19 и 20 веков было вы-ззано перенаселенностью и недостатке« сельскохозяйственны;«: площадей в Поволжье. Она была основана в 1893 году выходцами иг поволжской коренной колонии Дёнгоф (ГололобоЕка), веду-лей свои историю с 1756 года. На основании исторических свидетельств удалось выяснить, что абсолютное большинство жителей как нынешней Самар-кг, так и села Денгсф являются потомками выходцев из Геосена, а именно - из местностей, лежащих на юго-востоке этой земли, между Фогельсбергом и Шпессартом. Среди их предков были также переселенцы из Пфальца, возможно - Рейнланда и Еюртемберга.

Самаркинский говор, как и его предшественник - говор поволжского села Дёнгоф, несмотря на безусловно смешанный характер обоих, на основе языковых особенностей при синхронном взгляде следует отождествлять с кжнсгессенским диалектным типом. Весьма Ееро-

- о -

атно, что он представляет собой продукт скрещения говороЕ гессенских (верхнегессенских) и франкски (иикнонемецких) с отпадением их первичных признаков на осноЕе общих вторичных. Подобное подтягивание в языковом отношении через падение примарных признаков конкурирующих говоров к южногессенскому типу вообще было характерно для языкового развития в Поволжье, и объясняется оно, конечно, не количественным перевесом "южан". Тип этот и в самой Германии складывался как компромиссный - путем сглаживания к нивелирования наиболее ярких черт верхнегесоенского и южнокемецких диалектов под влиянием крупных городских центров: Майнца, Франкфурта, Дарыштадта, Бориса, Аааффенбурга. Языковое развитие такого рода - наглядный пример конвергенции, иллюстрирующий однонаправленность языковой эволюции на исторической родине и в "лабораторных" условиях гетерогенных в диалектном отношении колоний на чужой территории.

Вплоть до конца 80-х годов нашего столетия Самарка была чисто немецким селом, где проживало около 1000 этнических немцев -потомков переселенцев с Волги, а такие людей, поселившихся здесь е 50-х - 60-х годах после снятия комендантского надзора или приехавших е село е результате браков с коренными самаркинцэми. Специфика языковой дистрибуции в этот период предстает в следующем виде. Средствами коммуникации в селе являлись немецкий диалект и русский язык при приоритетной роли диалекта. Языковая ситуация носила характер массового продуктивного субординативного стабильного билингвизма. Диалект доминировал в семье и других личных сферах коммуникации внутри общины, за русским были закреплены Более формальные, официальные сферы взаимодействия. Русский' язык использовался, кроме того, в разговоре с приезжими и как средство письменного общения. Диалект усваивался'детьми первым; полное овладение русским как языком художественной литературы, средств массовой информации и школьного преподавания происходило, как правило, уже к скончанию начальной ступени. Существовала, таким образом, сильная функциональная потребность в обоих языках.

Несмотря ка такое временное равновесие, диалект как явык меньшинства все же был обречен на постепенное отступление под мощным давлением иноязычного окружения. Тенденции к медленном:/ сдвигу в сторону русского языка были заметны даже при еще стабильном этнодемсграфнческоы составе языкового коллектива. Ситуация начала стремительно меняться в связи с оттоком немцев из села и их эмиграцией в Германию в начале 90-х годов. Замещение уехав-

ашх немцев представителями других национальностей приводит к глубокой дестабилизации ситуации языкового контакта, оттеснению диалекта на второй план в важнейших коммуникативных сферах и создает условий для все более частого обращения к русское/ языку как основному инструменту общения внутри села. Хотя число владеющих диалектом немцев не обнаруживает тенденции к сокращению, он постепенно сворачивает радиус распространения. Все отчетливее проступает возрастная дифференциация в степени владения диалектом: молодые говорят на нем, как правило, несколько менее бегло, их лексический запас заметно беднее, чем у пожилых людей. Старшее поколение обнаруживает наибольшую консервативность з отношеки языковой нормы. Языком социализация детей в семье по-прежнему остается диалект, но в смешанны;-: браках в последнее время имеют "хм-дение" оба языка, иногда не в равной степени. Обучение детей немецкому языку (диалекту) в этнически гетерогенных семьях подкрепляется соображениями скорого Еыегда в Германию. Преподавание немецкого языка как родного в школе поддерживает его престиж. С другой стороны, слишком узкая фиксация на литературном стандарте придает вектору скорее обратную направленность: акцент на диссонансе между литературным языком и диалектом ослабляет престиж последнего как не-русского языка и субстачдартногс варианта немецкого языка.

Таким образом, языковая ситуация з Сигарке на момент исследования характеризуется градуальным сдвигом к русскому языку. Законченным можно считать переход от субордикативного к косрдина-тивкому билингвизму. Главным оплотом диалекта, скаэкнасзкм наибольшее сопротивление проникновению русского, остается сфера общения с друзьями и внутри семьи - во многом потому, что диалект ассоциируется о семьей и несет функцию трансляции культурного и этнического наследия.

Из факторов, влияющих на сохранение/смену языка общения, для ситуации в обследуемом селе оказываются релевантными следующие: этнический состав региона и самого села, традиция поселения, состав семей, возраст, образование, профессиональная активность, вероятность эмиграции.

Е заключение первой главы обосновывается актуальность исследования, формулируются его цель и задачи, характеризуются его предмет и материал, определяется теоретическая и практическая значимость :: научная новизна.

Вторая глава - "Система фонем" - посвящена фонологической интерпретации звукового строя исследуемого говора, которая проводится с позиций Петербургской фонологической школы. Объектом и исходным пунктом анализа является текст (звучащая речь), задачей - выявление общих для всех текстов конститутивных элементов (фонем). Базовым критерием при анализе является функциональный. Основной функцией фонемы признается конститутивная: формирование десигнаторов и поддержание их тождества. Принимается, что релевантные свойства фонем прямо обусловлены спецификой построения из фонем зкспонентов морфем. Дистинктиензя функция и свойство аппозитивности вторичны и играют подчиненную роль. Фонологический анализ ориентирован на словоформу (слоЕофонематический

ТТПТ'/ЛТ! ^

*—м / '

Процедуры морфологиэованной сегментации и идентификации фонов в соответствии с правилами, принятыми в Петербургской шкале, позволили выделить в исследуемом говоре 37 фонем: 16 гласных (1а:1, lal, [а?:], [х], Се: 1, Се], П.-], Ш, Со:], Со], Си:], Си], Cot], [so], Cei], Сзи]) и 21 согласную ([¿], Ср], Ct'], Ct], Ck'], Ck], [f], Cv], Cs], Cs], ф, Cj], [x], Ch], Cm], Cn], [13], cl], Cr], cts], Cts]).

Подняться от фонемного инвентаря к системе позволило выяснение и дифференцирование типов отношений между фонемами, иными словами - выявление различительных признаков. Оно навязывается опять-таки морфологическими факторами, а тленно чередованиями фонем е составе морфем. На основе их анализа из числа свойств фонем были выделены те, которые наилучшим образом согласуются с фактом и характером чередований; за ними и был закреплен статус дифференциальных признаков.

В итоге указанных процедур проступает структура фонологической системы, которая может быть проиллюстрирована следующими схемами.

Гласные (монофтонги)

Ряд > Подъем передний задний

высокий средний низкий 1: i е: э ж: ж U: u о: о а: а

Ксмпояеяпы дифтзнгов

I Ряд > ' Подъем передний средний задний

| высокий 1 и

| средний 3 £ 3 о

! низкии 1 а а

Согласные

место артикуляции > способ артикуляции V губные переднеязычные ' центральные заднеязычные фарин-гальные

плозивные *Р! Р |*к' к

фрикативные сднофо-фокусные *£ V э 3 X Ь

двухфокусные Г

аффрикаты аднсфа-кусные ! 1

двухфокусные 1ё

смычно-проходные носовые т р ! о

ртовые 1 1 1

вибранты г !

Енаком * помечены фонемы, маркированные по признаку напряженности.

Гоморганные согласные з парах /о'/-/р/, /к'/-/к/,

/£/-/ч/, а также парные долгие и краткие гласные различаютя по признаку напряженности/ненапряженности.

В заключение второй главы дается подробный обзор соответствий системы среднезерхненемецких фонем фонемам исследуемого говора с классификацией типов произошедших эволюционных изменений. Среди историко-фонегичесгеих сдвигов наибольший удельный вес имеют те, сущность которых сводится к перегруппировке ингредиентов фонологической системы в экспонента?: значимых единиц и которые могут быть поэтому определены как модуляции.

В сфере вокализма модуляции представлены следующими процессами:

1. Дифтонгизация долгих; овн. a>su (slsuvs 'schlafen'), свн. ее > >ei (k'eis 'Käse'), свн. e>ei (snei 'Schnee'), свн. 1>аь(загс!д>

'Seite'), свн. o>su (prsut 'Brot'), сзн. u>ao (kraot "Kraut').

2. Монофтонгизация дифтонгов: свн. ei>a: (prent 'breit'), свн. ou>a: (sta:p 'Staub').

3. Расширение узких дифтонгов: овн. ei>ac .(tatk 'Teig'), свн. ou>ao (haopts 'Haupt').

4. Сужение гласных перед носовыми: свн. а>о, о: (vont 'Wand', по:шэ 'Narne'), свн. а>о: (mo:nt 'Monat'), сен. ei>a:>o: (о:тэг 'Eimer'), свн. ou>a:>o: (ро:т 'Eauiri'), свн. и>ао>зи (tsuma 'Daumen'), свн. 6>эи>о: (lo:n 'Lohn').

5. Расширение кратких глазных перед группой "г + согласный": овн. и, о > а (tast 'Durst*, karp 'Korb'), свн. i, e, в, а >эе (k'aezs 'Kirsche', feedif "fertig1', stservs 'sterben', aervas Erbse').

6. Дифтонгизация узких долгих и удлиненных переднерядньк перед /г/: keian 'kehren' (свн. ё), speien 'spüren' (свн. ü), teiar 'dir' (свн. i), veiarn 'wehren' (свн. а) и др.

7. Спорадическое сужение открытых и расширение закрытых независима от фонетических условий: свн. ä>i (finstar 'Fenster'), свн. o>u (luger 'locker'), свн. u>o (roba 'rupfen'), свн. a>o (ksproxt 'gebracht").

8. Удлинение кратких и сокращение долгих в зависимости от структуры слога: ste.-ls 'stehlen' (овн. ё), pa:ds 'baden' (свн. а), ksfes 'GefsE' (свн. эе ), eest 'erst' (свн. е), loza 'lassen' (свн. а), f i:1 'viel* (свн. i) и др.

9. Синкопа и апокша безударных гласных и оварабхакти.

Модуляционные сдвиги в области консонантизма таковы: переход

в анлаутных сочетаниях sl, srt, sn, sw, st, sp старого германского /з/ во вновь образовавшуюся фонему /s/ (slej't 'schlecht', Smeul 'schmal', snaval 'Schnabel', svarts 'schwarz', stark 'stark', spo: 'Span'); регулярный переход rs > (r)s (vost 'Wurst'); синкопа инлаутнего /п/ или замена его фрикативным (treia 'drehen', heij'ar 'höher'); переход hs>chs>ks (seks 'sechs'); утрата полугласного /'vi/' e поствокальном положении (culs'Eule'), из чередования в основах на "w" (s р1аоэ tux 'das blaue Tuch') и частично после плавных (ke.-l 'gelb'); полная редукция /г/, /п/ в определенных позициях; комбинаторные процессы отпадения смычных взрывных в группах с сонорными г mb>m, md>m, nd>n, ld>l (krorr. 'Krampf', frerna 'fremd', sin 'Sünde', hals 'halten').

Другие сдвиги затронули саму структуру фонологической системы: состав фонем и характер внутрисистемных оппозиций. К ним откосятся расщепление одной фонемы на дев, слияние двух фонем в одну, монофснёмдаащя синтагматического сочетания фонем.

Развитие новых фонологических противопоставлений репрезентировано расщеплением перебойного свн. /с)У > /к/, //У: а: к 'auch', Vffij" 'weich*. Е области слияния фонем произошли следующие явления. В результате верхненемецкой делабиализации огубленные передние гласные и дифтонг;: полностью слились с соответствующими неогубленными (iu>I, ü>i, oe>ê, ö>e, öu>ei, üe>ie) и развивались впоследствии аналогичным образом: lait 'Leute', pnk 'Brücke', pels 'böse', к'епэ 'können', fratde 'Freude', si:s *5ÜB'. Другой случай представлен совпадением старых узких дифтонгов /ио/, /ie/ о долгими /и/, /Î/: plu:t 'Blut', Ii :t 'Lied'. Пример синкретивма являют собой отражения старых кратких /е/, /6/, /ё/: различие меэду'ними в говоре утрачено, все они совпали в кратком /е/: pet 'Bett' (сен. е), r&j'i 'recht' (свн. е), зек' 'Sacke' (сен. ä). Снятой сказалась оппозиция кратких П долгих согласных. Германское /з/ совпало во всех положениях с верхненеыенгаш /?/, /?:/ (по второму- перебою) в фонеме /s/: ha:s 'Hase' (геры'. /s/), как ha:3 'heiß' (свн. ц). Путем монофонемизации сочетания возниЮТ новые фонемы /s/, /г)/, /ts/ê

Таким образом, развитие в целом пошло по пути значительного упрощения, минимизации числа структурных элементов и, как следствие - различительных признаков и релевантных противопоставлений. Обратные процессы возникновения новых фонем и оппозиций представлены в несоизмеримо меньшем объеме. Несомненно, что такси характер эволюционных изменений был продиктован потребностями адекватного обслуживания более высоких в иерархии языковых уровней, прежде всего морфологического. Явления синтагматической ассимиляции и редукции, шедшие рука об руку с усиливающимся креном в сторону аналитизма, были дополнены "парадигматической редукцией", в результате которой количество фонем сократилось в 1,5 раза.

Кардинальные изменения в области вокализма привели к сглаживанию асимметрии системы средневерхненемецких фонем. В современном состоянии гоЕора группировка монофтонгов внутренне симметрична относительно трех "осей" {дифференциальных признаков): ряда (передний - задний), подъема (высокий - средний - низкий) и напряженности (долгие - краткие). Признак лабиадизозанкости для задних гласных среднего и высокого подъема оказывается интеграль-

ным. Е подгруппе дифтонгов два характеризуются скольжением оа~ более заднего гласного к более переднему, а другие два, наоборот, от более переднего к более глубокому при изменении параметра подъема на одно значение вверх для всех четырех дифтонгов. В силу этого современная подсистема гласных предстает как стройная и гармоничная.

Система согласных по сравнению со средневековой также значительно упростилась, в первую очередь за счет утраты корреляции по долготе. Полугласный Лч/ выдвигается с периферии системы в ее ядро благодаря связанности чередованием с /£/. За счет этого большую роль приобретает оппозиция по напряженности, так как в нее оказываются включенными не только плозивные, но и одна пара фрикативных фокем. Усиливается противопоставление однофокускых и двухфокусных, релевантное теперь для трех пар фонем, и оппозиция смычных взрывных и аффрикат. Наконец, устанавливается полная симметрия е оппозиции носовых и ртовых, поскольку е нее включаются заднеязычные. В современном консонантизме говора отсутствует такой сквозной, осевой младший признак (или группа признаков), который бы составлял костяк его строения и вокруг которого группировалось бы хотя бы большинство фонем. Структура этой подсистемы скорее пслицентрпческая, где отдельные центры тяготения соответствуют младшим различительным признакам, находясь сами в гравитационном поле старших, макропризнаков. Главную нагрузку несут противопоставления по старшим дифференциальным признакам места и способа образования.

Обобщающий анализ позволяет констатировать контраст между значительной стабильностью согласных и исключительной подвижностью, вариабельностью всей подсистемы гласных фонем.

Третья глава- "Фонемы в потоке речи" - преследует цель фиксации характера синтагматического взаимодействия фонем. Глава начинается с описания обязательны:', и факультативных аллофонов каждой из выделенных фонем, что обеспечивает переход от фонологической абстракции к фонетической данности. Далее рассматриваются дистрибутивные и фонотактические свойства фонем, как собственно фонетические (позиционные и комбинаторные), так и мср-фснслогические особенности их распределения.

Дистрибуция гласных находится в зависимости от позиции в слове и от места по отношению к ударению. Все без исключения гласные фонемы способны выступать з анлауте и инлауте; в ауслауте отсутствуют все краткие и /е:/. Безусловно сильной позицией для

гласных следует считать ударный слог; под ударением встречаются все монофтонги и дифтонги. Неударный слог являет собой слабую позицию. в которой возможно лишь ограниченное число гласных фонем, а тленно /а/. /е/, /х/, /о/, /и/, /ае/.

Сильная позиция для согласных - анлзут перед ударным гласным, где возможны 17 из 21 согласной фонемы. Самая неустойчивая позиция - инлаут после дифтонга и долгого гласного (соответственно 12 и 11 фонем).

Сочетания как типа СГ, так и типа ГС ке являются в говоре свободными. Фронтальные ограничения в сочетаемости сводятся к тому, что ни одна гласная фонема не способна следозать за согласными /[/, /к/, /г|/, /ts/ и предшествовать /р'/, /tV, ,'k/', 'h/. Остальные запреты носят лекальный характер. Гласные заднего ряда, кроме /ах/, не встречаются перед //'/, гласные переднего ряда и дифтонги /ае/, /ei/ - перед /х/. Гласные низкого подъема и дифтонг /ао/ невозможны перед /гп/. из них /ах/, /sex/, /ао/ - также и перед /п/. Все долгие и дифтонги не могут предшествовать велярному назальному, долгие гласные среднего и высокого подъема - аффрикате /ts/. Перед /%/ появляются только краткие, при этом не не-судие ударения. Гласные /зе:/, /ае/ в силу их комбинаторной обусловленности постпозитивным /г/ встречаются перед другими соглас-'ными лишь в случаях полной редукции вибранта. Так же обстоит дело и о долгим /ах/, обусловленным последующим носовым. Описанные ограничения действуют е пределах морфемы. На морфемных стыках ряд их снимается.

В говоре раврегены только сочетания долги:-: гласных, кроме /ае:/, и дифтонгов с нейтральным Сэ] на стыке морфем: sto:3 'Steine', кгзиэ 'graue'. Гласные на стыке префикса и корня, строго говоря, не образуют сочетания, так как зияние устраняется благодаря твердому приступу, с которым реализуется второй гласный звук: ka'Eernt 'geerntet'.

Согласные фонемы обнаруживают гораздо более мощные сочетательные потенции по сравнению с гласными. В анлауте зафиксированы следующие консонантные комбинации: двучленные: рг, pl, tr, kr, kl, kn, kv, fl, fr, sl, sr, srn, sn, sv, äp, st, tßv (17 сочетании); трехчленные: spr, str (2 сочетания). Ауслаутные кластеры таковы: дзучленые: рз, pt, ps, ks, kt, fl, ft, fts, st, st, j't, j'ts, xt, xts, 1p, 1t, ls, Its, 1J", 1k, lf, ls, Im, ms, mp, mt,

01 * v^^ f r Ч-ЧОТь C* ^ ^ 4- V". ^ -t ^

IS., ij , ijia, ¿p, iL, iJ\, Iii, Ii, ilil, IJ, АЦЬ, ÜJ Iii-, Iii, Пй, i i LjD,

ns, tst, ist (45 сочетаний); трехчленные: pst, kst, fst, sst,

fst, xst, 1st, Ikt, 1ft, 1ft, Bist, qkt, rjks, qst, rst, rks, rft, rj't, rpt, rkt, rnt, rmt, rms, rtst, nst, nft, nst, tsst (28 сочетаний); четырехчленные: lkst, Ifst, Ifst, qkst, mst, rfst, rpst, rrnst, rkst, rfst, nsst (11 сочетаний). Наиболее активно участвуют в кластерах переднеязычные, особенно /t/, /з/, /г/.

Исходя из признания примата конститутивной функции фонемы по отношению к диогинктивной, логично считать, что функциональная нагрузка фонем пропорциональна их частотности. Среди гласных наиболее частотными являются (в порядке убывания) /е/, /i/, /и/, /а/, /о/, /aí/, то есть почти все краткие, а среди согласных -/t/, /п/, /г/, /з/, /V/, /1/, то есть в основном переднеязычные. Они и несут наибольшую функциональную нагрузку. К фонемам с наименьшей нагрузкой принадлежат среди гласных /ее:/, /е:/, /о:/, /и:/, /ее/, /ао/, то есть почти исключительно долгие, среди согласных - /р7, /tV, /к?, /3/, /гу', /té/. Гласные составляют по частотности в общей сложности 39% по отношению ко всем фонемам, согласные - 61%. Консонантный коэффициент равен 0,64.

В говоре различаются слоги открытые (44,9% по частотности), закрытые с сильно примыкающим согласным (46,8Х) и закрытые со слабо примыкающим согласным (9,2%). Слева слоги могут быть неприкрытыми (18") или прикрытыми одним или несколькими согласными (82%). Слог, а также корневая морфема и слово имеют тенденцию строиться по принципу восходяще-нисходящей сонорности.

Ударение в говоре является в фонетическом аспекте динамическим, в акцентологическом аспекте морфологически относительно связанным с корневым слогом, фонетически же свободны;.'! (так как может стоять на разных слогах слова) и неподвижным (так как при словоизменении место ударения не меняется).

Как гласные, так и согласные фонемы в основном участвуют в исторических чередованиях, причем для гласных альтернационные возможности и ограничиваются талька одним этим типом. Чередования гласных (умлаут, аблаут и преломление) специализированы на оформлении ряда грамматических форм и категорий. Чередования согласных с грамматическими функциями не связаны. К живым чередованиям откосятся лишь альтернации v//f (la:va - le:ft 'laufen - lauft') и s//s после /г/ (s va:г kbit - va: s kalt? 'es war kalt - war es kalt?'). Альтернационные возможности согласных так скромны в связи с отсутствием в этой подсистеме рядов коррелятивных пар фонем, а также в силу того, что фонемы, будучи дистрибутивно относительно свободными в фонетическом смысле, оказываются зачастую несво-

бедными морфонологически.

В заключение третьей главы описываются модификации фонем в речевой цепи и фонетические процессы. Преобладающа! типом взаимодействия фонем в ик 'линейных последовательностях является аллофо-ническое варьирование. Вектор при взаимной адаптации фонемных реализаций имеет преимущественно регрессивное направление: предвосхищение артикуляции доминирует над инерцией. В поле зрения в работе попадают также квантитативные сдвиги в фонетическом облике значимых единиц, имеющие место в условиях реального речевого континуума: диэрезы (аферевис, синкопа, апокопа) и аугментации (эпентеза, эпитеза).

Наиболее яркой чертой артикуляционной базы говора является относительно невысокая степень энергичности артикуляции, служащая своеобразным катализатором многочисленных и разнообразных редукционные процессов.

Известно, что в фонетическом отношении специфика немецких диалектов определяется в первую очередь состоянием и качеством вокализма. Последняя, четвертая г л 5 в а работы -"Акустическое качество и особенности восприятия ударных гласных"-посвящена списанию ударного вокализма на основе экспериментальны;'; данных.

Материалом для анализа акустической структуры гласных послужили 257 спектрограмм, полученных в Лаборатории экспериментальной фонетики СПбГУ путем компьютерной обработки сигналов, отсегментированных из записи речи трех дикторов. На их основе описана фор-мантная структура реализаций гласных фонем говора.

Средние значения частот первой и второй формант гласных фонем (округленные до десятков усредненные цифры по трем дикторам) приводятся в следующей таблице.

Гласный Р1 Р2 Гласный Р1 Гласный Ра

а: 670 1100 д. 400 2390 *а 710 1420

а 630 1100 о: 570 1020 *о 550 1060

зе: 680 1930 0 550 1040 *е 500 2000

зе 650 1910 и: 490 850 *1 380 2410

е: 470 2200 и 420 910 *з 570 1260

е 450 2080 *а 590 1040 *ц 440 970

1: 330 2430 * 6 570 1860

Знаком * помечены компоненты дифтонгов.

Данные об акустическом качестве ударных гласных подтвердили верность их классификации по дифференциальным признака,! ряда, подъема и напряженности и позволили откорректировать артикуляционные характеристики фонем. Установлено, кроме того, что диапазон варьирования шире у передних гласных пс сравнению с задними, у элементов дифтонгов по сравнению с монофтонгами. Парные долгие и краткие гласные, особенно низкого и среднего подъема, различаются качественно лишь незначительно, ареалы их дисперсии квавнконгру-знтны. Компактные гласные в гоноре являются более диффузными, диффузные - более компактными, низкотональные - более высокими, высокие - более низкими, чем соответствующие гласные литературного языка, то есть в целом форманты стремятся к центральному, нейтральному положению, что подтверждает еызод о сравнительно меньшей напряженности как особенности диалектной артикуляционной багы.

Дачные аудиторского анализа, проведенного с участием 10 носителей исследуемого говора, позволили выяснить вопрос о восприятии ударных гласных и произвести ревизию их фонематического статуса.

Сопоставление результатов этих двух экспериментов позволяет говорить об их принципиальном совпадении. Как правило, акустически "далекие" звуки не воспринимаются как одинаковые и при слуховом анализе. И наоборот, объективное фонетическое сходство гласных - представителей разных фонем обусловливает и больший риск субъективной оценки их аудиторами как "одинаковых" (представителей одной и той же фонемы). Вероятность ошибки при восприятии выше там, где области рассеивания фонем сближаются или накладываются друг на друга, то есть - для монофтонгов - у "соседних" по подъему звуков в пределах ряда, но не у разных по ряду гласных, поскольку между передней и задней сериями лежит обширная "ничейная зона". Ряд (в фонологическом смысле, как дифференциальный признак) является, таким образом, более значимой характеристикой гласных, чем подъем. Несмотря на это, в пределах одной серии вариативность звуков таете обеспечивается прежде гсего подвижностью FI1 (коррелят - положение языка по горизонтали) и в меньшей степени FI (коррелят - положение языка по вертикали).

Что касается дифтонгов, то главной опарой для их опознавания - и, в частности, отличения от монофтонгов - является их акустическая неоднородность, а именно - наличие скользящего исхода ос-

нознсго компонента. Остальные признаки играют подчиненную роль. Этим обусловлен тот ¿акт. что диапазоны варьирования элементов дифтонгов более обширны, чем у монофтонгов.

R итоге системная иерархия дифференциальных признаков для вокализма получает реальное экспериментальное подтверждение. Самый старшим признаком является (артикуляторная л акустическая) стабильность/лабильность, разграничивающая монофтонги и дифтонги: за ним следуют признаки ряда, подъема и, наконец, напряженности с количеством гласного в качестве его основного фонетического коррелята.

В Заключении делаются выводы об относительной устойчивости рассматриваемой фонологической системы на отдельных ее участках. Более заметных сдвигов, учитывая историка-фонетические данные, логично ожидать 2 сфере вокализма. Наиболее явной "зоной риска" представляется граница между монофтонгами и дифтонгами. В области консонантизма не просматривается каких-л.чбо пред-посылск переинтеграции системы, кроме, может быть, окончательной утраты аспирированного /£/ и устранения тем самым корреляции пс напряженности для переднеязычных смычных взрывных. Сложность прогнозирования путей дальнейшей фонетической эволюции обусловлена не только стохастическим характером сдвигов в области звукового строя языка, но и самой природой смешанного переселенческого гетра, внутренняя неоднородность которого делает его диасисте-мой. Влияние славянского суперстрата на звуковой строй немецкого гозора сказывается лишь на уровне фонетических коррелятов дифференциальных признаков и ограничивается, таким образом, потенцированием возможностей, заложенных имманентно в самой его системе.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. О сходствах и различиях в фонологических системах немецкого литературного языка и верхненемецкого диалекта (на примере говора села Самарки Локтевского района Алтайского края) // Проб-леш языкового сходства и языкоеых различий и их учет при обучении иностранному языку. Тезисы докладов региональной научно-практической конференции преподавателей иностранных языков. - Барнаул: ЕГПИ, 1993. - 0. 78-80.

2. Die Artikulaticnsbasis und die phonologischen Besonderheiten des südrheinfränkischen Dialekts im Altai // Deutsohe Sprache in den Ländern der ehemaligen Sowjetunion. 2. internatio-

naie Konferens. 5.-10. September 1993. - Frankfurt/Oder, 1996. -P. 47-52.

3. Социолингвистическая характеристика самаркинского южно-гесоенокого немецкого "языкового острова" на Алтае // Материалы конференции молодых ученых. - Череповец: ЧГПУ, 1996. - С. 58-63.

4. К проблеме немецкого островного говора в аспекте межъязыковой фонетической интерференции // Философия образования. - Барнаул: ЕГПУ, 1996. - С. 86-88.

РИ10- KB ГШ •

iaw.. агзд. го.м.чь т. юо

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Серых, Юлия Викторовна

Глава 1. ВВЕДЕНИЕ В ПРОБЛЕМУ И ПОСТАНОВКА ЗАДАЧ

1.1. Российские немцы как переселенческий этнос

1.2. Немецкая островная диалектология в России и странах бывшего СССР

1.3. Самарка: история поселения

1.4. Место самаркинского говора в диалектологических классификациях £

1.5. Социолингвистическая ситуация 33 ВЫВОДЫ по главе 1. Актуальность, предмет и задачи исследования

Глава 2. СИСТЕМА ФОНЕМ

2.1. Позиция исследователя и методика фонологического анализа

2.2. Реестр фонем

2.2.1. Сегментация речевой цепи

2.2.2. Идентификация сегментов. Гласные

2.2.3. Идентификация сегментов. Согласные

2.3. Дифференциальные признаки и система фонем

2.4. Истоки фонологической системы говора

2.4.1. Гласные

2.4.2. Согласные

2.4.3. Типология эволюционных процессов в области звукового строя говора

ВЫВОДЫ по главе

Глава 3, ФОНЕМЫ В ПОТОКЕ РЕЧИ

3.1. Описание оттенков фонем

3.2. Дистрибуция фонем и фонотактика,

Функциональная нагрузка фонем

3.2Л. Дистрибуция гласных

3.2.2. Сочетания гласных

3.2.3. Дистрибуция согласных

3.2.4. Сочетания согласных

3.2.5. Функциональная нагруэка фонем

3.3. Природа слога, и фонетическая организация слова

3.4. Чередования фонем

3.5. Модификация фонем в речевой цепи и фонетические процессы

3.6. Артикуляционная база 160 ВЫВОДЫ по главе

Глава 4. АКУСТИЧЕСКОЕ КАЧЕСТВО

И ОСОБЕННОСТИ ВОСПРИЯТИЯ УДАРНЫХ ГЛАСНЫХ на основе экспериментальных данных)

4.1. Качественные характеристики ударных гласных по материалам спектрографирования)

4.2. Аудиторский анализ 188 ВЫВОДЫ по главе 4 193 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 195 БИБЛИОГРАФИЯ 200 ПРИЛОЖЕНИЯ

Глава 1. ВВЕДЕНИЕ В ПРОБЛЕМУ И ПОСТАНОВКА ЗАДАЧ 1.1. Российские немцы как переселенческий этнос

Исторически немцы принадлежат к народам с широким расселением за пределами территории своего основного национально-государственного оформления. Особенно активным было их участие в миграционных Еолнах 18 - 19 веков. Немецкие диаспоры существуют в настоящее время в 27 странах мира. Не составляет исключения и Россия.

Свою историю немецкие поселенцы в России ведут, по свидетельству Н.М.Карамзина, еще с конца 1 тысячелетия н. э., когда русские князья с целью ослабить зависимость Руси от Византии стремились укрепить и расширить отношения со Священной Римской империей германской нации.

Развитие торговли привело к тому, что с 12 века немцы начали селиться в русских городах: Новгороде, Смоленске, Киеве. С конца столетия на северо-западе Руси стали оседать потомки немецких рыцарей, двинувшихся на покорение прибалтийских земель. Немецкие слободы были основаны в Пскове и на Ладоге.

Ощутимый приток немецких переселенцев - ремесленников, медиков, ученых, ратников, прибывших по приглашению для развития отечественных ремесел, мануфактур, военного дела - хлынул в Россию в годы царствования Ивана III (1462 - 1505 гг.) и Василия 111 (1505 - 1533). Ко времени Ивана Грозного относится возникновение в северо-восточной части Москвы поселения, получившего название Немецкой слободы.

Новой фазой в истории немцев в России стало начало 18 века и период правления Петра I. Именно в это время началось организованное и гарантированное законом переселение немцев, их проникновение в русское дворянство. Царствование Анны Иоановны (1730 - 1740 гг.) было отмечено особым притоком немцев в сферу государственного управления, за что и получило название "эпохи немецкого засилья". При Елизавете Петровне (1741 - 1761 гг.) эта тенденция несколько ослабла, немцы допускались лишь в область науки, культуры, ремесел.

Все это стало своеобразным прологом к начавшемуся во второй половине 18 века массовому притоку немецкого населения в Россию, который продолжался, пройдя три пика, почти до конца 19 столетия.

Начало планомерной и широкомасштабной государственной колонизационной политики е России связано с именем Екатерины II. Идея водворить в Поволжье иностранных поселенцев была в первую очередь продиктована необходимостью поставить заслон набегам кочевников - киргизов, калмыков, башкир - и укрепить таким образом южные рубежи империи (русские крестьяне селились в этих местностях неохотно). С этой целью немногим раньше по среднему и нижнему течению Волги были основаны города Саратов, Самара, Камышин и Царицын (ныне Волгоград). Кроме того, привлекательной была перспектива завербовать новую рабочую силу на место утерянных в бесконечных войнах крепостных. Привлечение иностранных колонистов связывалось и с задачей развития фабричного и заводского производства (в особенности такого, какого в России еще не существовало) и освоения земледельческой зоны в пустынных степных окраинах империи, поднятия сельского хозяйства до западного уровня. Екатерина видела выгоду колонизации преимущественно в расширении площади эксплуатируемых земель и усовер

- б шенствовании земледелия. Из ремесел признавались наиболее полезными те, которые имели прямое отношение к сельскому хозяйству. Наконец, поселения, по замыслу императрицы, должны были иметь и культурно-образовательное значение.

Уже 4 декабря 17*62 года, то есть сразу после вступления на трон, Екатерина издала "Манифест, приглашающий жителей Европы свободно устраиваться на "праздных" русских степных землях. Однако, составленный в слишком общих выражениях, этот документ не вызвал особого энтузиазма на Западе. 22 июля 1763 года последовал новый Манифест, где в десяти основных пунктах со многими подпунктами конкретно назывались права и привилегии поселенцев. Им гарантировались свобода вероисповедания и строительство церквей, освобождение на 30 лет от налогов, беспроцентная ссуда на обустройство крестьянского хозяйства или ремесленной мастерской сроком на 10 лет, самоуправление в колониях, освобождение от военной и гражданской службы "навеки", возмещение расходов на переезд, предоставление жилых домов, надворных построек и 30 десятин земли в пользование. Владение землей установлено было посемейное с правом наследования участка за младшим сыном (минорат). Учреждающим в России фабрики и заводы дозволялось покупать крепостных людей.

Манифест 1763 года был передан всем российским резидентам за границей и послужил сигналом к активному переселению иностранцев в Россию.

В большинстве европейских стран эмиграция была запрещена законом. Ограничения такого рода существовали и в немецких землях, однако они не могли сдержать потока желающих покинуть родину. Турецкие войны, раздел Польши, пугачевское восстание и даже эдикт Иосифа II (1768 г.) о всеобщем запрещении выезда лишь на время приостановили этот процесс. Несомненно, что причины, побуждавшие людей сниматься с места в поисках лучшей жизни в чужой стране, были достаточно вескими. К.Штумп в своем фундаментальном труде "Эмиграция из Германии в Россию в 1763 - 1862 годах" называет 4 группы таких причин:

1. Политические: военная служба, иноземная оккупация, войны, эксплуатация и угнетение со стороны собственных властей. Имеются в виду не прекращавшиеся с конца 17 века войны о Францией, опустошившие всю Рейнскую область и в особенности Пфальц, а также Семилетняя война (1756 - 1763 гг.), закончившаяся незадолго до первой волны эмиграции, и революционные войны 1792 -1801 годов, непосредственно предшествовавшие второй волне. В период правления Наполеона (1805 - 1813 гг.) вся западная Германия была втянута в захватническую политику французского королевства и страдала от рекрутских наборов и военных налогов. Господство абсолютизма в немецких княжествах в 18 веке усиливало и без того тяжелое положение крестьянства.

2. Экономические: неурожаи, высокие налоги,. голод, недостаток земли.

3. Религиозные (особенно в земле Вюртемберг): нововведения в области школы и церкви.

4. Личные: родственные связи княжеских домов, родство с ранее выехавшими. CStumpp 1961: YI

Таким образом, по свидетельству Г.Г.Писаревского, "лишь крайняя бедность и безвыходное положение на родине заставляли их [эмигрантов - Ю.С.] искать счастия в далекой неведомой стране" СПисаревский 1909: 120]. Около 60% переселенцев составляли крестьяне, остальные были сельскими ремесленниками [Sinner 1923: 20] или деклассированными элементами.

Путь первых переселенцев, откликнувшихся на призыв русской императрицы (1764 - 1767 гг.), лежал через балтийские порты Любек и Росток водным транспортом в Санкт-Петербург, откуда большая их часть была переправлена в Саратов.

Поволжские колонии основывались на обоих берегах реки - на правом, обрывистом (так называемая горная сторона) и левом, пологом (луговая сторона), между городами Вольском и Камышином, на территории тогдашних Саратовской и Самарской губерний. Число первых переселенцев составляло около 25 тысяч человек CMatthai 1866: 129]. К 1773 году эта цифра достигла 27 тысяч (около 8000 семей), расселенных в 106 колониях: 43 коронных (государственных) и 63 вызывательских. Селам присваивались имена их первых старост;, с 1769 года они получили также официальные, частью русские, названия [Sinner 1923: 71.

География родины переселенцев была весьма обширна и включала Гольштинию, Вестфалию, Гессен, Пфальц, Баден, Вюртемберг, Тироль, Баварию, Саксонию, Восточную Пруссию, а также Голландию, Швейцарию, Эльзас и Лотарингию CMatthai 1866: 1243. По своему вероисповеданию большинство колонистов принадлежало к лютеранской протестантской церкви, часть поселенцев - к католикам, выходцы из северных областей - к меннонитам. Расселение в Поволжье происходило, разумеется, без учета происхождения колонистов. Исключение составляли единичные села, такие, как Мари-енталь или Филиппсталь, где проживали соответственно только баварцы и гесоенцы, а также католики, селившиеся обособленно. Названия колониям давались произвольно, и исходя из них нельзя делать выводы о родине поселенцев CMatthai 1866: 1251.

Государственным органом, занимающимся делами колонистов, стала учрежденная в июле 1763 года Канцелярия опекунства иностранных переселенцев под руководством графа Григория Орлова. Тремя годами позже в Саратове - одном из центров колонизации -было открыто отделение канцелярии под названием "Контора канцелярии опекунства иностранцев".

Вторая волна иностранной иммиграции выпала на годы царствования Александра Г (1803 - 1823 гг.). Предпочтение на этот раз отдавалось трудолюбивым и достаточно зажиточным крестьянам, которые по прибытии в Россию получали 50 - 60 десятин земли, ссуду, деньги на продовольствие и освобождались на 10 лет от уплаты налогов. В этот период были основаны колонии в Причерноморье. Самые старые поселения (около 160) находились в Херсонской и Екатеринославской губерниях, в Таврии (Крым и окрестности Мелитополя) и Бессарабии. Более поздние дочерние колонии основывались к северу и востоку от этих областей, в прежних Киевской и Харьковской губерниях (52 села), по Дону (65 сел), на Северном Кавказе (64 села). Впоследствии новые колонии, числом 233, появились и в Крыму, где первоначально было лишь 8 немецких сел. Вюртембергским сепаратистам обязаны своим происхождением колонии Закавказья - около 20 сел в Тифлисской и Елизавет-польской губерниях [Schlrmunski 1928: 123.

Третья, последняя волна немецкой иммиграции совпала с годами правления Николая I и Александра II (1830 - 1870 гг.) и была связана с колонизацией Волынии (первоначально около 550 сел). Лишь часть новых поселенцев прибыла из самой Германии, большинство их были выходцами из немецких колоний в Польше [Schirrnunski 1928: 123.

Число переселенцев в южные районы России составило к "1842 году 41646 человек, среди них из Вюртемберга - 17879, Бадена -4984, Эльзаса - 3367, Рейнгессена - 420, Гессена - 400, Баварии

- 185 + 160., Западной Пруссии (Данциг) - 6447, Пруссии - 950, Польши - 3100, Силезии - 52, Мекленбурга - 120, Померании - 63, Кетен-Ангальта - 120, Саксонии - 90, Швейцарии - 60, Швеции -75 CStumpp 1991: 64 - 65].

В первые годы колонизации условия жизни поволжских переселенцев были крайне тяжелыми. Почти повсеместное отсутствие жилья и стройматериалов, набеги кочевников, неустойчивый климат, непривычные почвы и связанные с этим неурожаи и голод привели к тому, что около половины колонистов погибло. Зимой 1767 года часть поселенцев решила покинуть поволжские степи и вернуться в Германию. Вместе с тем, более стойкие и жизнеспособные укрепились на новой родине.

К концу 18 века экономическое положение колоний значительно улучшилось. Трудоспособность, хозяйственные навыки и более совершенные орудия производства создали здесь более высокий хозяйственный уклад по сравнению о соседями. Однако начал сказываться недостаток земли. В 1783 году колонистам был навязан новый тип землепользования - русская передельная община (мир). Это привело при постоянном росте населения к чересполосице, упадку культуры земледелия. Образование дочерних колоний (выселков) и заселение отведенных правительством новых свободных земель в прилегающих степных районах (всего 66 сел) не спасло положения. Во второй половине 19 века значительная часть колонистов уже не могла существовать одним сельскохозяйственным т-рудом и занялась ремесленничеством на кабальных условиях.

Кроме того, с 60-х годов 19 века самоуправление в колониях стало постепенно ограничиваться, а в 1871 году оно было полностью ликвидировано. В 1876 году была распущена Контора опекунства. Тем самым немцы были окончательно уравнены в правах с русскими крестьянами и лишились всех привилегий, дарованных Екатериной. Неурожаи 1879 - 1880 годов и особенно 1889 - 1892 годов усугубили положение.

Все это повлекло за собой массовый отъезд немецкого населения в Северную и Южную Америку и в Германию. Число бывших поволжских немцев в Южной Америке составило к середине 20-х годов нашего века около 100 тысяч человек, в США - около 200 тысяч человек, в Канаде и Мексике вместе взятых - 50 тысяч человек [Sinner 1923: 191. Таким образом, примерно через столетие количество переселенцев из волжских колоний в другие страны превзошло число оставшихся на берегах Волги. Более 22% уехавших в Америку после неудачных поисков новых земель возвратились обратно в Россию [Савченко/Дубинин 1994: 251.

Начиная о 90-х годов 19 века желающих выехать с Волги колонистов начали направлять в Сибирь, Туркестан и на Урал, где им предоставлялись обширные пространства незаселенных государственных земель в Омской, Акмолинской, Уфимской, Оренбургской, Ташкентской и других губерниях. Тем не менее, отток немецкого населения на Запад - в Германию, страны Балтии, Америку - продолжался вплоть до первой мировой войны.

Таким образом, перед первой мировой войной в России насчитывалось, по приблизительным данным, около 2000 немецких сел с числом населения порядка 1,5 - 1,6 миллионов человек, объединяющихся в 6 основных зтногеографических групп:

1. Поволжские колонии (около 200 сел, 554 828 человек) -самый крупный регион компактного проживания немцев на российской территории.

2. Невские колонии в окрестностях Санкт-Петербурга (34 села, около 100 тысяч человек).

3. Причерноморские колонии (около 1000 сел, 524 321 человек)

4. Закавказские колонии (около 20 сел, 15 тысяч человек).

5. Колонии Волынии (около 550 сел, 300 тысяч человек).

6. Колонии на Урале, в Сибири и Средней Азии (около 300 сел, 105 тысяч человек).

В годы войны положение немецкого населения еще более осложнилось в связи с обострением "немецкого вопроса". Русские националисты подозревали всех немцев в шпионаже и предательстве и приветствовали их отъезд за границу. Антинемецкая кампания достигла апогея осенью 1914 года, когда в ряде городов России прошли черносотенные погромы. 'В декабре 1915 года вышел высочайший указ Николая II, по которому все немецкое население подлежало изгнанию с родных мест в Сибирь. В этот период произошло, в частности, массовое переселение немцев (около 150 тысяч человек) из районов Волынии в азиатскую часть России. От полного выселения немцев спасла тогда Февральская революция 1917 года.

В годы советской власти, в 1918 году, на Волге была образована Автономная область Немцев Поволжья, в которую вошли немецкие села из 40 волостей смежных четырех уездов Самарской и Саратовской губерний. В области проживало, по данным переписи 1922 года, 67,53% немцев, 21,1% русских, 9,72% украинцев и 1,65% представителей других национальностей [Гросс 3. 1926: 37]. В 1924 году область была преобразована в Автономную Советскую Социалистическую республику Немцев Поволжья (АССР НП)тем самым немцы в СССР получили собственную национально-территориальную форму государственности.

Наравне с другими народами пострадали немцы в годы коллективизации и сталинских репрессий.

Вторая мировая война стала для российских немцев настоящей катастрофой. В августе 1941 года сталинским указом была расформирована автономная республика на Волге, население ее было депортировано в Сибирь, Казахстан, Среднюю Азию; еще раньше выслана была большая часть немцев Украины, Крыма и Кавказа. До конца войны немцы содержались в спецпоселениях и использовались на тяжелых работах (лесоповал, строит ель. ство железных дорог на Дальнем Востоке, добыча угля за Полярным кругом) в так называемой "трудармии". Воссоединение семей стало возможно только спустя один-два года после победы, в 1946 - 1947 годах. И лишь в 1964 году были аннулированы исключительные законы, касающиеся российских немцев, немецкое население было частично реабилитировано. Часть его - весьма, однако, небольшая - возвратилась в Поволжье.

Политическая и культурная жизнь немцев постепенно нормали-зовывалась. Вновь созданы были немецкие районы в Сибири и Казахстане, открыты школы с преподаванием немецкого языка как родного и отделения по подготовке учителей для национальных школ при ряде педагогических институтов (Барнаул, Алма-Ата). На немецком языке стали печататься газеты и другие периодические издания - как центральные, так и местные. В ряде регионов возобновилось вещание специальных программ радио и телевидения.

По данным переписи населения 1979 года, в бывшем СССР проживало 1 936 ООО немцев. Важнейшими регионами их обитания были Казахстан (900 тысяч человек), Российская Федерация (791 тысяча человек), Киргизия (101 тысяча человек) и Таджикистан (39 тысяч человек).; кроме того, небольшой процент их проживал в Узбекистане и на Украине [Население СССР 1983: 128]. Около половины немцев относилось к городскому., остальная часть - к сельскому населению. Такое соотношение в общем сохранялось до конца 30-х годов.

Главным препятствием на пути к дальнейшей политической нормализации ситуации с российскими немцами стала неопределенность в решении проблемы восстановления АССР НП. Отсутствие положительного решения этого вопроса означает для немцев ущемление их равноправия о другими народами., отказ от их полной и окончательной реабилитации и становится основной причиной набирающей год от года темпы эмиграции немцев в Германию. Так, в 1989 году число выехавших составило 100 тысяч человек, в 1990 году - 120 тысяч, а в 1991 году - 150 тысяч человек. С другой стороны, имеют место концентрационные процессы внутри страны -переезд немцев в пока еще стабильные регионы их компактного проживания (Алтайский край, Омская, Калининградская области), однако е ограниченном объеме.

Такое положение дел фактически означает.конец немецкой поселенческой традиции в России. Рост доли городского немецкого населения и особенно замещение немцев на селе представителями других национальностей приводит к утрате языка и разрушению гомогенной в этническом отношении сельской общины - той среды, в которой единственно и возможно сохранение национальной идентичности. Надо думать, что в связи с этим в ближайшее время - в течение двух-трех поколений - следует ожидать быстрой этнической ассимиляции, русификации российских немцев.

Итак, проникновение немцев в Россию было длительным процессом, следствием нарастающих контактов двух европейских народов. Оно отчетливо распадается хронологически на несколько этапов: 1) 16 - 18 века - подготовка и первичное широкое проникновение переселенцев; 2) 19 век - консолидация и становление основных этногеографических групп российских немцев; 3) начало 20 века - завершение процесса формирования этноса [Савченко/Дубинин 1994: 61; 4) конец 20 века - дисоолюция немецкой этнической общности.

Проблема российских немцев., их прошлого, настоящего и будущего вызывает в последние годы повышенный интерес как в России, так и за рубежом. Среди отечественных ученых особая и неоспоримая заслуга в этой области принадлежит историку Л.В.Малиновскому [Малиновский 1967, 1980, 1990; Malinowski 1981а, 19816, 1982а, 19826, 1983а, 19836, 19881. Из работ, вышедших в Германии, можно назвать следующие: Steenberg 1989; Eisfeld 1985; Fleischhauer 1986; Meissner/Neubauer/Eisfeld 1992 и многие другие.

Несмотря на то, что число работ, посвященных этой теме, растет с каждым годом, научная этнография российских немцев еще далека от своего окончательного оформления. Исследователь имеет здесь дело с уникальным этническим феноменом, поскольку по отношению к ним трудно говорить о едином культурном пространстве. Переселившись в Россию из раздробленной Германии, немцы сохраняли местные диалекты, областное сознание, религиозные различия, причем религиозное нередко преобладало над общенациональным. Представляется приемлемым, вслед за Т.Д.Филимоновой, определение российских немцев как "переселенческого этноса" с выделением е качестве его основных признаков отрыв от этнической родины, иноязычное окружение, смешение в процессе миграций, наличие компактно проживающего ядра и других [Филимонова 1986: 100 - 1013.

1.2. Немецкая островная диалектология в России и странах бывшего СССР

Островная диалектология традиционно выделяется как отдельная. обособленная ветвь диалектологической науки. Под "языковым островом" (нем. ьргасЫпзеГ) в самом общем смысле понимается "маргинальная область распространения какого-либо языка, отделенная от основного ареала политической границей и лежащая в пределах территории распространения другого языка" ШотазсЬпе%г 1994: 1653. П.Визингер подразумевает под "языковыми островами" "точечно или ареально встречающиеся, относительно небольшие замкнутые языковые и поселенческие общности внутри относительно большей иноязычной области" [У1ез1п^ег 1983: 901].

Феномен российских немцев впервые привлек внимание ученых во второй половине 19 века, спустя около 80 лет после их переселения из Германии. К этому времени относится публикация И.М.Фирменихом в третьем томе его сборника "Германиенс фель-керштиммен" диалектных текстов под названием "Говоры немецких поселенцев на берегах реки Молочной в Таврической губернии в южной России" ЕПплегасЬ 1843 - 1846].

В 1858 году в нескольких номерах газеты "Саратовские губернские ведомости" увидел свет очерк Д.Мордовцева "Несколько слов о народности немецких колонистов Саратовской губернии" [Мордовцев 1858].

В 1910 году шульмейстер волжского села Ягодная Поляна Иоганн Георг Кромм поместил в провинциальной газете "Шоттенер крайсблатт" (Ш 15 - 24) свои заметки по истории этой колонии, дополненные списком первых поселенцев с указанием местности, откуда выехала каждая семья СКгошт 19103.

В 1913 году по инициативе профессора Марбургского университета Фердинанда Вреда, руководившего работой над лингвистическим атласом Германии, А.Ф.Лонзингер разослал в порядке частного начинания по всем поволжским немецким селам анкету Г.Вен-кера. В течение 1913 - 1914 годов из тогдашних 178 сел было получено 87 ответов: 57 из старых, 29 из дочерних колоний и 1 из меннонитского села [Дингес 1925: 1].

В 1917 году, во время первой мировой войны, профессор Грайфсвальдского университета Вольф фон Унверт записал 40 вен-керовских предложений, проинтервьюировав российских немцев в лаг-ере военнопленных Хольтхаузен в Вестфалии, о чем сделал сообщение, опубликованное в очередном выпуске "Трудов Прусской Академии наук" ЕишегЬЬ 19183.

Все это были, однако, лишь единичные, разрозненные описания. Серьезное, планомерное изучение немецких диалектов началось только после первой мировой войны. Если раньше ученых больше занимала история и этнография немецких поселений в России, то после 1917 года интерес исследователей переносится в сферу чисто лингвистическую: в фокус попадают языковой строй диалектов, их классификация.

Первая диалектологическая лаборатория была основана, в начале 20-х годов при Саратовском университете профессором Георгом Дингесом. В середине этого десятилетия подобный центр был создан в Ленинграде (Санкт-Петербурге) по инициативе профессора В.М.Жирмунского, а чуть позже возникли лаборатории в Москве, Одессе и Киеве. Была развернута широкая кампания по сбору материала в местностях, где проживало немецкое население. Результаты работы - по большей части диалектные тексты - публиковались главным образом в местной прессе.

С этим первым периодом развития немецкой диалектологии в России связаны публикации Г.Дингеса СДингес 1925; Dinges 1923, 1925, 1927] и А.Дульзона CDulson 1933; Дульзон 19413 о поволжских колониях; В.М.Ширмунекого CSchirmunski 1926/1927, 1928, 1930; Жирмунский 1931, 1936, 1976] о колониях на Украине и в России; А.Штрема [Ströhn] 1926/1927] о невских колониях; Л.Р.Зиндера и Т.В.Сокольской [Sokolskana/Sinder 1930] о верхнегессенском островном говоре в Черниговской области; Н.Н.Берникова [Берников 1937, 1940] о языке волжских немцев.

В начале 30-х годов по различным причинам эта деятельность была приостановлена; лишь отдельные ученые (А.Дульзон, С.Миронов) имели возможность продолжать работу до начала второй мировой войны.

Возобновить исследования стало возможно только в 1960 году, когда советские немцы были частично реабилитированы. Возглавили их А.Дульзон в Новосибирске, Г.Едиг в Омске, Г.Панкрац в Казахстане и Б.Задорожный в Закарпатье. Предметом изучения их многочисленных учеников в 60-е - 80-е годы стали лексико-семантические, грамматические и фонетические особенности немецких диалектов преимущественно старых дочерних колоний, не подвергавшихся депортации во время войны.

Из работ, посвященных звуковому строю говоров, заслуживают внимания следующие диссертации и статьи: И.Я.Авдеева [1963а, 19636, 1965, 1967а, 19676, 1968] по фонетике и морфологии нижненемецких говоров на Алтае; Т.В.Батуриной [1973, 1974, 1975а, 19756, 1975в, 1981, 1985] по верхненемецкому диалекту в Омской области; А.К.Бокк [1973, 1974, 1975а, 19756, 1979, 1980, 1981, 1983, 1988] по нижненемецкому диалекту в Омской области;

В.К.Гейнца [1968, 1969а, 19696, 1971а, 19716, 1971е, 1971г] по верхнегеооенокому диалекту в Омской области; А.И.Гросса [1972] об одном из алтайских немецких говоров; Т.Е.йоганзен [1979а, 19796, 1980а, 19806, 1983, 1985, 1987, 1988] о севернобаварском говоре на Алтае; Р.А.Корна [1974, 1976а, 19766, 1976в, 1979, 1983, 1986, 1987, 1988] о швабском диалекте в Казахстане; А. й. Кузьминой [1961а, 19616. 1962а, 19626] о гессенском диалекте на Алтае; Г.И.Мелики [1971] о немецких диалектах в Закарпатье; Н.А.Рагозиной [1987] о верхненемецком диалекте в Красноярском крае; А.А.Вейлерта и Т.В.ПаЕленко ['1974] об одном верхненемецком говоре в Казахстане; М.И.Шрамла [1969] о немецких говорах в Закарпатье; Д.Н.Тринива [1969, 1971, 1972а, 19726, 1972в, 1974, 1975а, 19756, 1983, 1989] по нижненемецкому диалекту в Сибири; В.П.Донгаузера [1979а, 19796, 1980, 1984а, 19846, 1986, 1987] о франкском диалекте в Свердловской области.

Опытом теоретического обобщения этого материала стала монография М.Н.Валл и И.А.Канакина "Фонологические системы немецких диалектов" [Валл/'Канакин 1986].

Исследователей грамматического строя почти всех без исключения интересовали морфологические особенности говоров. Таковы работы: Н.Г.Гриневой [1979, 1981, 1983] о нижненемецком диалекте на Алтае; И.Г.Лакман С1977] о верхненемецком диалекте в Казахстане; Н.З.Медвидя [1979] и Э.Р.Стародымовой [1984] о говорах Закарпатья; Г.И.Валла [1974] по нижненемецкому диалекту в Омской области; Е.А.Ростовцева [1978] о швабском диалекте в Казахстане; Н.Г.Ееренд [1979, 1980, 1989] о севернобаварском говоре на Алтае; В.А.Дятловой [1989] и А.А.Вейлерта [1968] по верхненемецким говорам; Е.Т.Комольцевой [1979, 1981, 1988] о южнофранкском говоре на Алтае; И.А.Канакина [1975] по немецким говорам Алтая;. О.Э.Нидерквеля [19783 по верхнегессенскому диалекту в Омской области; Н.Н.Степановой [1981. "1983а, 19836. 1987а, 19876, 19903 по верхненемецким говорам Алтая. Весьма немногочисленные исследования - А.А.Вейлерта [1964, 1965, 19823, И.Г.Гамалей [1981, 1983,' 1987, 19903, Е.А.Ростовцева [19793 - посвящены диалектному синтаксису.

Среди лексикологов следует назвать В.Т.Киршнера [Киршнер 1976, 1984, 1987; Kirschner 19863, Л.И.Москалюк С19863, А.А.Вейлерта [19763.'

Труды Г.Я.Панкраца [1968а, 19686, 19713 и особенно Г.Г.Еди-га [1962, 1967, 1969, 1970, 1971а, 19716, 1979; Jedig 1966, 1981, 1986; Berend/Jedig 19913 носили комплексный характер и сыграли важную роль в развитии диалектологической теории.

В поле зрения исследователей последних трех десятилетий попадают не только языковые особенности диалектов, но и условия и способ их функционирования, их взаимодействие друг с другом и контактирующими языками. В русле социолингвистического направления выполнены работы Р.А.Бонн [1978, 1982, 1983, 19883, Г.И.Мелики СМелика 1971, 1984; Melika 1973, 19943, А.К.Бокк [19883, В.А.Маныкина [19923 и другие.

С конца 80-х годов центр диалектологических исследований перемещается снова в Санкт-Петербург, где изучение языка российских немцев ведется под эгидой Института Лингвистических Исследований Российской Академии наук.

Первую попытку классификации российско-немецких диалектов предпринял еще В. фон Унверт, определив полученные от информантов пробы как фогельсберг-шпессартские, гесоенско-пфальцские, западнопфальцские, юго-восточно-пфальцские и оевернозльзасские

Шгшегтп 1918: 10 - 94].

Г.Дингес внес в эту схему некоторые коррективы, уточнив, что западносредненемецкие диалекты на Волге следует отнести к рейнскофранкским ввиду отсутствия форм с бесперебойным "1". Кроме того, он добавил рубрики., не учтенные Унвертом: 1) южногессенские (местность к югу от Таунуса, между городами Майнцем - Франкфуртом - дармштадтом - Ашаффенбургом)2) восточносред-ненемецкие (Еосточнотюрингекские) и 3) восточнонижненемецкие (верхнесаксонские., или остерландские).

В.М.Жирмунский разбил немецкие диалекты на 4 большие группы (для украинских и волжских колоний): 1) нижненемецкие;, 2) средненемецкие: верхнегессенские., зададнорейнскопфальцские, юж-норейнскофранкские, восточнопфальцские; 3) верхненемецкие: се-верноэль засские, севернобаденские, швабские, севернобаварские;, 4) смешанные говоры [ьсЫгтпипзк! 1928: 113. При этом снова была упущена из виду большая область волынских диалектов.

Отметив неполноту классификаций своих предшественников, Г.Г.Едиг предложил свою версии: систематизации диалектов, опираясь прежде всего на труд К.Штумпа "Эмиграция из Германии в Россию в 1763 - 1862 годах" ЕЗиитрр 1991]. Требование изучать язык в тесной связи с историей его носителей ведет свою традицию еще от Марбургской диалектологической школы СДингео 1925 : 4]. На важность соблюдения этого принципа неоднократно указывал и классик российской диалектологии В.М.Жирмунский [Жирмунский 1976: 507]. В обращении к историческим свидетельствам Г.Г.Едиг видел единственный методологически верный путь к разрешению проблемы смешения диалектов, вскрытию механизмов их взаимодействия.

Так, на основе данных о конфессиональной принадлежности переселенцев из Западной Пруссии (меннониты, евангелисты и католики) Г.Едиг выдвинул версию о возможных отличиях в их языке, которая впоследствии подтвердилась: считавшийся ранее однородным нижненемецкий диалект в России обнаружил внутреннюю градацию СЕдиг 1970: 14-15].

В статье "Немецкие диалекты в Советском Союзе" Г.Едиг дает анализ современной диалектологической ситуации СJedig 19863. Констатируя, что существующие на конец 80-х годов в СССР немецкие диалекты являются по большей части смешанными, он называет 6 основных типов говоров, сохранивших наиболее яркие черты диалектов прародины в относительно чистом виде:

1. Севернобаварский диалект на Алтае, сохранившийся лишь в одном селе.

2. Авотрийско-баварский диалект в Закарпатье.

3. Верхнегессенский диалект в Омской области, сохранившийся только в двух селах.

4. Швабский диалект.в Казахстане и Таджикистане.

5. Волыноко-немецкий диалект восточносредненемецкого типа, встречающийся в настоящее время во многих селах Западной Сибири (Омская и Новосибирская области. Алтайский край), на Урале, в Казахстане, Киргизии и Таджикистане.

Кроме того, по всей стране разбросаны поселения, где говорят на различных смешанных диалектах, до сих пор еще почти не описанных. [JedIf 1986: 77 - 78].

1.3. Самарка: история поселения

Самарка - село, говор которого стал объектом данного исследования - представляет собой небольшое немецкое поселение, расположенное на крайнем юго-западе Алтайского края, почти на границе с Казахстаном, в 10 километрах от районного центра -города Горняка. Оно лежит в степной зоне в предгорьях Рудного Алтая на левом берегу реки Золотухи. Устройство поселения типично для немецких сел: дома расположены четкими, правильными рядами едоль двух главных широких прямых улиц, тянущихся через всю деревню;, дома и хозяйственные постройки находятся под одной крышей.

Датой основания Самарии считается 1893 год, когда в Алей-окую степь прибыли немцы с Волги. Перенаселенность волжских колоний, недостаток сельскохозяйственных площадей и вызванная этим эмиграция немцев за границу послужили причиной того, что в конце прошлого века правительство решило выделить для колонистов обширные, почти необитаемые пространства в Западной Сибири. Деревня Самара Локтевского района Рубцовского округа с числом жителей 926 человек упоминается в немецком крестьянском календаре "Вольная нива" за "1927 год [Вольная нива 1927: 113].

Основателями Самарки были выходцы из поволжской коронной колонии Дёнгоф (Dönhof, Гололобовка, Старая Гололобовка), ведущей свою историю с 1766 года [Sinner 1923: 8]. Село Дёнгоф было расположено на горной стороне, на небольшом овраге недалеко от реки Карамыш CBonwetsch 1919: 129], в 66 верстах от Саратова.

Своим названием село было обязано неожиданно оказавшемуся в числе первых колонистов графу Дёнгофу, ставшему его первым старостой. Сохранилось свидетельство дочери графа, Элизабет, 1774 года рождения, о бесчинствах Е.Пугачева в этой колонии, записанное ее внучкой и опубликованное Готтлибом Бауэром в его "Истории немецких поселенцев на Волге ." [Bauer 1908: 323.

Согласно ведомости 1769 года, в Гололобовке проживало 106 семей, всего 384 человека: 203 мужчины и 181 женщина [Писаревс-кий 1909: 74 - 751. К 10-й ревизии (1857 год) население Гололо-бовки составляло уже 4465 человек (471 семья) [Клаус 1869: 48 -49], так что вскоре, в 1863 году, часть жителей (364 человека, 87 семей) вынуждены были отселиться, образовав деревню Ней-Дён-гоф Е 20 километрах от Гололобовки [Клаус 1869: 10].

К 1866 году Гололобовка была уже третьей по численности населения (4869 человек) из всех поволжских колоний после Норки и Ягодной Поляны. В селе действовала церковно-приходская школа, где преподавали 2 учителя и обучалось 927 детей. Главными предметами были чтение, письмо, закон божий, библейская история и хоровое пение [Matthäi 1866: 107 - 108]. Жители села принадлежали к лютеранской конфессии [Matthäi 1866: 107;, ПиоареЕСкий 1909: 186].

Данные о происхождении колонистов села Дёнгоф весьма скудны. В списке К.Штумпа для поволжских немцев удалось обнаружить фамилии только трех лиц, местом поселения которых значится Дёнгоф. Это были Якоб Айххорн о женой Элизабет из Курпфальца CStumpp 1991: 126] и Иоганн Вильгельм Ройель из Гельнхаузена, юго-восточный Гессен CStumpp 1991: 150].

Более результативной оказалась попытка установления исторической родины жителей нынешней Самарки, также с помощью данных Штумпа.

В перечне Штумпа из фамилий жителей Самарки значатся следующие: Даут (Daiit), Дидер (Dider), Гюнтер (Günter), Гебель (Hebel), Гаас (Haas), Гайль (Heil), Герт (Herdt.), Кайзер (Kaiser,' Kayser), Краус (Kraus, Krauss), Кулеманн (Kuhlemann), Леер (Leer), Липпс (Lipps), Михель (Michel), Шнайдер (Schneider),

Шварцкопф (Schwarzkopf)., Фогель (Vogei), Вебер (Weber). Необходимо оговориться, что степень достоверности полученных сведений снижается ввиду того, что зачастую список содержит несколько человек, носивших одну фамилию. По этой причине пришлось, в частности, сразу исключить из рассмотрения фамилии Шнайдер (31 человек) и Вебер (14 человек). В остальном примерная сводка выглядит следующим образом.

Абсолютное большинство переселенцев являлось выходцами из земли Гессен. 6 человек - Кристоф Кулеманн из Хорстдорфа CStumpp 1991: 141] и Кристиан Шварцкопф с женой и тремя детьми из Золльница ESturnpp 1991: 1573 - выехали из округа Десоау (пограничная зона между областями распространения тюрингенского и верхнесаксонского наречий). Среди отдельных областей Гессена лидирует юго-восток, а именно местности, лежащие между Фогельс-бергом и Шпессартом: округа Бюдингек (села Фонхаузен, Дибах, Риндербуген, Кефенрод, Миттельгрюндау), Вехтерсбах (село Кирх-брахт), Шлюхтерн и Гельнхаузен. Другими районами эмиграции были в центральном Гессене округа Нидда (села Лаубах, Рудинсхайн), Гиссен (села Штайнбах, Фрайензеен, Инхайден) и Ветцлар (село Лейн); на востоке земли - Альсфельд (Хельперсхайн и Нидер-Омен) и Лаутербах (Айхельхайн, Ребгесхайн); в южном Гессене - Оффен-бах и Дибург.

Таким образом, приходится констатировать, что нынешние жители Самарки в большинстве своем являются потомками выходцев из Гессена, что, разумеется, не исключает того, что среди их предков были и переселенцы из других областей Германии, в особенности Пфальца, Рейнланда и Вюртемберга ESturnpp 1961: III].

1.4. Место самаркинского говора в диалектологических классификациях

Выяснение генеаиса и становления самаркинского говора представляет собой достаточно серьезную проблему. Методологический принцип, принятый в отечественной диалектологии и выдвинутый еще Г.Дингесом, сводится к необходимости дифференцированного подхода к говорам первичных (материнских) и дочерних колоний: первые ведут свое происхождение непосредственно из Германии и подлежат сопоставлению с диалектами прародины; вторые в языковом отношении являются производными от материнских диалектов на российской территории, с которыми и нужно проводить сравнение [Schirmunski 1930: 1161. Тот же постулат сформулирован более лаконично у самого Жирмунского: ""'определение родины' говора должно ограничиться установлением отношения между поселенческими диалектами и соответствующими говорами на старой родине переселенцев" [Жирмунский 1976: 507].

По Г.Дингесу, среди поволжских говоров западносредненемец-ког-о типа выделяются 4 группы: 1) централь ног ессенские (Brouder ■'Bruder"'; fest "'fest.-';, waas "'ich weiß*); 2) южногессенские (Bruder; fest; waas, wees 'ich weiß'; verzählt 'erzählt'); 3) гессенско-пфальцские (Bruder; fescht 'fest'; gebroche 'gebrochen'); 4) баварско-пфальцские (Bruder; fescht; gebroch 'gebrochen'; Haus 'Haus') [Дингес 1925: 7j.

Как видим, в Поволжье безусловно преобладал гессенский диалектный тип, что хорошо согласуется с историческими данными: среди поволжских колонистов наиболее массивно представлены были выходцы из Гессена. в меньшей мере - из Рейнланда, Пфальца,

Вюртемберга [Stumpp 1961: III]. Что касается самой земли Гес-сен, то районами наиболее активной эмиграции были местности, лежащие на востоке и юге этой провинции (область распространения верхнегессенского диалекта) [Stumpp 1961: карта 1].

С другой стороны, по данным Г.Дингеса, [Dinges 1923: карта.] , лишь немногие из поволжских сел спустя около 150 лет после их основания сохранили верхнегессенский диалект в его относительно чистом виде. Чаще всего в результате контактирования с другими говорами примарные признаки его были в большей или меньшей степени утрачены или ослаблены., так что язык поволжских немцев в общем и целом приобрел скорее южногессенскую окраску.

Подтягивание в языковом отношении поволжских немецких колоний через падение первичных признаков конкурирующих говоров к южногессенскому типу объясняется, конечно, не количественным перевесом "южан". Тип этот и в самой Германии складывался как компромиссный - путем сглаживания и нивелирования наиболее ярких отличительных признаков верхнегессенского и южнонемецких диалектов под влиянием крупных городских центров - Майнца, Франкфурта, Дармштадта, Вормса, Ашаффенбурга [Жирмунский 1956: 552 - 553]. Здесь перед нами наглядный пример конвергенции, иллюстрирующий однонаправленность языковой эволюции на исторической родине и в "лабораторных" условиях гетерогенных в диалектном отношении колоний на чужой территории.

А.Дульзон называет следующие факторы, влияющие на направление процесса скрещения диалектов: "1) литературный язык;, 2) нормы местного обиходного языка в пределах данного района;, 3) первоначально представленные диалекты; 4) социальная значимость их носителей; 5) представлены ли те или иные диалекты компактными массами или единично; 6) отношение говорящих'к тем или

- ¡¿tí ~ иным явлениям языка: 7) общие тенденции развития немецкого языка, а также основных больших групп диалектов" [Дульзон 1941: 853. При этом для поволжских колоний особо важное значение, помимо численного соотношения "ингредиентов", имели, по всей вероятности, факторы 2 и 7. То обстоятельство, что южногессенский тип весьма близок к стандарту, не играло существенной роли, поскольку немецкие диалекты в России развивались практически автономно, влияние на них литературного языка было ничтожным CBerend 1994: 319 - 320]. Сходным образом и сам А.Дульзон признает, что "значение литературного языка при процессах скрещения заключается, главным образом, в том, что в нем находят поддержку признаки, которые по другим причинам должны получить перевес" [Дульзон 1941: 873.

Что касается конкретного говора села Дёнгоф, то, насколько удалось выяснить, подробных монографических описаний его не существует. Нет данных и о первичном составе переселенцев. Практически единственным источником сведений об этом говоре является "Лингвистическая карта поволжско-немецких материнских колоний", составленная Г.Дингесом в 1923 году и приложенная к статье "0 наших диалектах" [Dinges 1923]. Согласно ей, отличительными чертами говора села Дёнгоф были:

1) бесперебойное сен. р>р (punt. ■'Pfund"', pepper -'Pfeffer-');

2) переход свн. ei>á (Saaf 'Seife'', kaa "'kein'*);,

3) переход свн. ou>ä (kaafe "'kaufen"');

4) переход свн. 6>o (grooB 'groß'. doot 'tot'):

5) переход свн. i

§ (weh 'wen', Schnee "'Schnee"');,

5) переход свн. öö

§ (bees 'böse', sohee 'schön'):

7) переход свн. uo>ü Cguut 'gut');

8) переход свн, ie, üe>I (liib 'lieb', briif 'Brief, rniid müde');

9) переход свн. iu>ai (lait -'Leute'", haiser -'Häuser-');

10) сохранение конечного -п только после г (fahrn 'fahren •'. ohrn -'Ohren-', но hole -'holen-');,

11) сохранение -en в причастии II;

12) отражение свн. wachsen как wakse, waksen ''wachsen"' ;

13) отсутствие ротацизма;

14) отсутствие обращенных дифтонгов;,

15) отсутствие перехода st>st в инлауте;

16) отсутствие перехода k>g.

Очевидно, что говор села Дёнгоф может быть однозначно идентифицирован с южногессенским диалектным типом. Этот факт, разумеется, нельзя считать доказательством того, что и основавшие Дёнгоф колонисты были выходцами из соответствующего региона Германии: по Жирмунскому, "вопрос о фактическом происхождении самих поселенцев из той или другой местности Германии не может быть решен имманентно-лингвистическим исследованием без привлечения соответствующих исторических свидетельств" [Жирмунский 1976: 5073. Вполне возможно, что говор этого волжского села является продуктом эволюции верхнегессенского диалекта на новой территории, то есть представляет собой, по терминологии В.М.Жирмунского, тип "новогессенский" [Schirmunski 1930: 122]. В любом случае, сообразно с задачами данной работы, это обстоятельство не имеет решающего значения: важно то, что говор села Дёнгоф, служащий исходным пунктом для сопоставления с самар-кинским, носил южногессенскую окраску.

Диалектологическая идентификация самого самаркинского говора в синхронии не представляет серьезных трудностей.

В области вокализма наиболее релевантные его признаки таковы:

•1) отражение свн. А а как ou;

2) отражение СЕН. эе как ei;

3) отражение свн. е как ei;

4) отражение свн. t,u как ai;

5) отражение свн. ü как au;

6) отражение свн. л о как ou;

Г) отражение свн. ie. üe как

8) отражение свн. uo как и:;

9) отражение СЕК. ei как а:.

10) отражение geh. ou как а:. au:

11) отражение свн. ое как ei;

12) отражение овн, öu как ai;

13) отражение овн. о как о закрытого, при удлинении ou;

14) отражение овн. i как i закрытого, при удлинении i:;

15) отражение овн. и как и закрытого, при удлинении и:;

16) отражение овн. е как ei при удлинении;

17) отражение овн. ё, а как е:, ei при удлинении;

18) отсутствие сужения овн. а;

19) сохранение качества свн, а при удлинении;

20) дефонологизадия противопоставления свн. е,ё,а;

21) расширение i > е лишь спорадически;

22) расширение и > о лишь спорадически;

23) делабиализация свн. ü, ö;

24) нерегулярное отпадение конечного -е;

25) редукция конечного -еп > -э;

26) нерегулярное выпадение -ев префиксах Ье-, ge- перед глухими щелевыми и h?

27) назализация гласных перед носовыми;

28) отклонения в долготе.

К важнейшим признакам в области консонантизма относятся:

29) бесперебойное р, аспирированное перед ударными гласными;

30) отсутствие перебоя к > кх;

31) в остальном - полное проведение второго передвижения согласных;

32) центральнонемецкое ослабление согласных (наличие лени-эированных глухих);

33) спирантизация интервокальных Ь, g;

34) озвончение глухих в инлауте;

35) переход свн. s > s в группах st» sp, sn. srn, sl, sw;

36) появление ,i в зиянии лишь спорадически;

37) отсутствие ротацизма как регулярного явления;

38) отсутствие перехода st > st в инлауте;

39) повсеместный переход rs > (r)s;

40) отражение ich-Laut'а как палатального /' ;

41) сохранение конечного -гп;

42) отпадение конечного -п после долгого гласного и сохранение после краткого;

43) сохранение -п в группе -геп;

44) вокализация г с расширением предшествующего гласного;

45) переход свн. nd, nt > п в интервокальном положении и при отпадении конечного -е.

Помимо фонетических признаков, следует отметить некоторые грамматические особенности говора:

46) отсутствие преломления во 2 и 3 лице единственного числа и в императиве сильных глаголов: heifst, helft, helf" от helfen;

47') устранение обратного умлаута б глаголах на nn, nd (кэ-prent *gebrannt');

48) особенности образования множественного числа некоторых существительных: pedar Bet ten' и др.;,

49) уменьшительные на -ohen;

50) изолированные глагольные формы, имеющие характер, близкий к лексическому: стяжение laet 'liegt*, формы с умлаутом seit 7sagt, k'xmt 'kornrntи некоторые другие.

Большая доля перечисленных признаков (4, 5, 23, 28, 29, 32, 33, 35, 39. 41, 42, 43, 44, 45) характерна, с некоторыми местными различиями, для весьма обширной территории западно-средненемецких говоров и составляет основу "центральнофранкской диалектной койнз, охватывающей области верхнегессенского, южногессенского, пфальцского, южнофранкского диалекта" [Жирмунский 1958: 554]. Дифтонгизация долгих и удлиненных о, ё имеет распространение в Оденвальде, на юго-востоке рейнскопфальцского, в соседних районах верхнефранкского.

Вместе с тем, более точно локализовать самаркинский говор позволяет небольшая группа признаков, "эндемичных" именно для южного Гессена (хотя и в пределах этого региона они обнаруживают некоторый территориальный разброс): закрытое лабиализованное краткое Са]: назализация гласных с сохранением назальной окраски и пои отпадении носового сонанта;, заальвеолярный характер артикуляции и связанный с этим акустический эффект "шепелявости" у ich-Laut'a (явление, отмеченное в окрестностях Майнца: '[Жирмунский 1955: 257: Karch 1979: 3; Freillng1 1929: 8]), а также специфические южногессенские лексемы nsut, пзиаэп, пойat 'hernach', tontve:a 'deswegen' CFreiling 1929: 25, 41, 66, 753, fsrtseiis 'erzahlen* [Rosenberg1 1994: 162].

Тем ке менее, самаркинский говор не совпадает ни с одним известным по описаниям или диалектологическим атласам говором в Германии.

Разумеется, оамаркикский говор нельзя определять, с учетом его становления, как чисто южногессенский: не подлежит сомнению его смешанный характер. Весьма вероятно, что он представляет собой продукт скрещения говоров гессенских (верхнегессенских) и Франкских с отпадением их первичных признаков на базе общих вторичных. На неоднородность говора указывают хотя бы лексические дублеты с разной огласовкой корня, степенью редукции безударных и т. п. - особенности, устойчиво сохраняющиеся в семьях на протяжении многих десятков лет, несмотря на повседневное общение, и ускользающие от внимания самих говорящих (ср. [Дингес 1925: 2;, Дуль зон 1941: 83]). Тем не менее, абстрагируясь от частностей, при синхронном взгляде рассматриваемый говор следует отождествлять с южногессенским диалектным типом.

Обобщая вышесказанное, приходится констатировать значительную последовательность, высокую степень преемственности самаркинского говора, сохранившего, несмотря на позднейшие омешения, не только общий южногессенский характер своего предшественника - говора села Дёнгоф, но и не утратившего многие его специфические черты.

1.5. Социолингвистическая ситуация

Предметом островной диалектологии как специфического раздела диалектологической науки являются особенности развития и функционирования диалектов в иноязычном окружении, в ситуации бытования отдельных этноязыковых групп в отрыве от основного этнического массива. Комплексный подход к описанию народных говоров предполагает поэтому, помимо рассмотрения их языковых особенностей, оценку демографической и социолингвистической ситуации поселений. Положение о недопустимости отрЫЕа островной диалектологии от лингвистической социологии приобретает особую важность в настоящее время и признается многими ведущими учеными (ср., например, [Hutterer 1982: 1863).

Предварим анализ положения в интересующем нас селе взглядом на историю и динамику социолингвистических процессов в среде российских немцев.

Родным языком немецких колонистов, поселившихся в европейской части России в 18 - 19 века:«:, был диалект, употреблявшийся в семье и в повседневном общении в своей среде [Жирмунский 1976: 4913. При этом в зависимости от происхождения поселенцев из той или иной местности Германии диалекты . не только разнились рт села к селу, но и не достигли за 150 лет однородности внутри самих сельских общин: некоторые особенности - фонетические, морфологические, словообразовательные, лексические - сохранялись в отдельных семьях, поддерживаясь на идиолектном подуровне и не растворяясь в общем диалектном пространстве [Дингес 1925: 23.

Помимо диалекта, поселенцы в большинстве случаев владели диалектально окрашенным немецким литературным языком, который проникал в деревню через школу, церковь и книгу, и русским языком, проводником которого тоже являлась школа, а также общение с соседями. В некоторых местностях имели распространение и другие языки. Уровень владения литературным немецким и русским языками был различным [ЗсЫгтипзк! 1930: 114 - 115]. Русское влияние в области языка стало сказываться с первых лет проживания немцев на российской территории и ограничивалось почти исключительно лексической сферой: от своих соседей немцы заимствовали названия предметов домашнего обихода и других реалий, с которыми они впервые познакомились на новой родине [Жирмунский 1976: 4923. Уже в 1866 году Ф.Маттеи отмечает, что "в диалект примешано много русских слов" [Ма1±.па1 1866: 1513.

В конце 19 столетия в царской России начала проводиться массированная политика русификации, которая выражалась в вытеснении литературного немецкого языка, из официальной сферы. Для немецких колоний это означало стагнацию языковой традиции. Хотя тонкая прослойка интеллигенции и владела литературным немецким, в качестве языка повседневного общения использовался только диалект. Это привело к тому, что немецкие диалекты в России развивались практически без "прикрытия" со стороны стандартного варианта. Н.Ееренд утверждает даже: "Создается впечатление, что именно благодаря отсутствию контакта с немецким литературным языком и, следовательно, отсутствию его влияния немецкие островные диалекты в России сохранились в значительной степени в их изначальном виде" ЕВегепи 1994: 320],

С расцветом ленинской национальной политики после революции октября 1917 года в Поволжской республике начался интенсивный процесс создания "пролетарского немецкого литературного языка". Это начинание, однако, продержалось недолго, Вскоре немецкий как язык преподавания был запрещен [Вегепс! 1994: 3203.

Впоследствии, в связи со второй мировой войной, престиж немецкого языка в России упал столь сильно, что многие немцы долгие годы не решались говорить на нем. Ликвидация АССР НП, депортация и рассеивание немецкого населения означали уничтожение области компактного проживания немцеЕ, лишение их национальной формы государственности, собственного городского центра, возможности получать образование на родном языке и т. д. Все это повлекло за собой и глубочайший кризис немецкого языка, радикальное изменение его статуса и условий функционирования.

Отечественная война стала своеобразным рубежом, маркировавшим переход от длившейся более двух веков эпохи медленного, постепенного, квантитативного развития диалектов к полосе чрезвычайно быстро сменяющих друг друга качественных трансформаций. Причиной языковых изменений все более становятся не внутренние, интралингвистичеокие, а интерэтнические процессы.

Если вплоть до войны немецкий диалект был активным, валидным, "здоровым" языком, широко распространенным географически и представленным в разных коммуникативных сферах, то с 40-х годов он вое более и более оттесняется на второй план прежде всего русским языком, утрачивает сферы своего применения и сворачивает радиус распространения.

В течение двух предыдущих столетий немецкий диалект в России пребывал как бы в законсервированном состоянии, представляя собой статичное, застывшее образование. Новые фонемные ряды не возникали, общая продуктивность языка была довольно низкой. Расхождения между диалектом, "вывезенным" из Германии 18 века, и российской действительностью обусловливались узуально-геогра-фически. Заимствования из русского были относительно немногочисленными и носили в большинстве своем терапевтический характер. Языковое употребление было преимущественно узуальным; не существовало слишком резкого контраста между узуальным и окказиональным употреблением.

Последние же полвека отмечены высоким динамизмом языковых процессов, мощным всплеском языковой продуктивности, представляющим, однако, картину ложного расцвета: собственные резервы диалекта оказались исчерпанными, языковое развитие пошло по экстенсивному пути комбинированного, если не сказать эклектического использования средств немецкого и русского языкового инвентаря. Языковое употребление приобретает преимущественно окказиональный характер, разрыв между узуальным и окказиональным употреблением растет. Пропасть между архаичным диалектом и современной реальностью приобретает темпоральную обусловленность. В сфере лексики это выражается в исключительном обилии заимствований, часто неоправданных, когда в диалект вторгаются дублеты уже имеющихся исконных лексем. Из литературного немецкого слова практически не заимствуются. Русский становится не только языком инноваций, но и языком образования и официальных сношений, вариантом с высоким социальным престижем. Прогрессирующая интрузия русского приводит к усиливающемуся дисбалансу и постепенному "размыванию" всех подсистем диалекта: фонологической, морфологической, синтаксической; некоторые исследователи усматривают в -этом даже "разрушение системы" С Дуль зон 1941: 933. В конце концов коммуникация только посредством диалекта становится невозможной.

Все перечисленные языковые процессы тесно коррелируют с социальными. Если раньше немецкий вопрос был проблемой национального порядка, проблемой взаимоотношений между русскими и немцами, то теперь он все более приобретает характер конфликта поколений самих российских немцев. Прежняя преемственность поколений, поддержанная эндогамией (часто даже внутри села), небольшим радиусом коммуникации и препятствовавшая резким скачкам в области языка, нарушается в результате дейстзия противоположных по знаку тенденций: экзогамии, размывания сельской общины.

Если учесть то обстоятельство, что немецкий язык и в первую очередь диалект для российских немцев - не просто средство коммуникации, а на сегодняшний день практически единственный показатель их этнической сопринадлежности и отличности от других, их "немецкооти", то ясно, что потеря языка и утрата его чистоты означает для них не что иное как кризис национальной идентичности. Так, еще в 1959 году немецкий (диалект) назвали своим родным языком около 75% опрошенных немцев; в 1970 году эта цифра составила 66,8%, в 1979 году - 57%, а в 1989 году она опустилась до отметки 48,7% Шогпазсппеш 1993: 4]. Групповая идентичность и сохранение языка находятся в тесной связи, причем этническая, культурная и конфессиональная идентичность оказывается величиной все же несколько более стабильной: это проявляется, кроме прочего, в том, что все большее число немцев в СНГ ощущают себя немцами, не владея немецким языком.

Процессы, происходящие в масштабах страны, отражаются и на демографической и социолингвистической ситуации в обследуемом селе.

Следующие наблюдения базируются на интервью с немцами, проживающими в Самарке постоянно. Вое они называют диалект своим родным языком и усвоили его в раннем детстве в семье. Респондентам предлагалось ответить на вопросы демографического и социолингвистического разделов анкеты, разработанной в Институте Лингвистических Исследований Российской Академии наук (Санкт-Петербург) в рамках программы "Язык российских немцев". Вопросы по демографии преследовали цель получить и обобщить данные относительно географии расселения и численности лиц немецкой национальности в регионе и обследуемом населенном пункте, о половозрастном составе этнических немцев, их происхождении, характере браков. Социолингвистический раздел анкеты включал круг вопросов, способствующих выяснению "лингвистической биографии" респондентов и их языковой компетенции: обстоятельства. при которых выучен язык (диалект), сферы его использования е повседневной жизни, а также самооценку респондента относительно степени владения родным языком (диалектом).

В результате обобщения полученных сведений вырисовывается следующая картина.

Самарка представляет собой немецкий "языковой остров", окруженный областью повсеместного распространения русского языка. Это одно из многочисленных немецких сел, существующих на территории Алтайского края. Основная их масса сосредоточена во вновь образованном в конце 80-х годов Немецком национальном районе. Самарка же находится приблизительно в 400 километрах к югу от этой административной единицы, в местности, где плотность немецких поселений значительно ниже. Среди немецких сел, расположенных в Локтевском и соседнем Рубцовском районах, есть населенные пункты как с верхненемецкими, так и с нижненемецкими диалектами.

Начавшаяся на рубеже 80-х и 90-х годов активная эмиграция российских немцев в Германию не могла не сказаться на структуре населения и языковой ситуации в Оамарке, принеся с собой ряд количественных и качественных изменений. Сложно поэтому обрисовать единую и непротиворечивую картину синхронного среза этой ситуации на нынешний момент. Логичнее и достовернее будет дать представление о дина-лике развернувшихся процессов.

Вплоть до конца 80-х годов Самарка была чисто немецким селом, где проживало около 1000 этнических немцев. Большинство их были потомками основавших Самарку переселенцев с Волги. Небольшая часть жителей поселилась здесь в 50-х - 60-х годах после снятия комендантского надзора, возвратившись из "трудармии". Наконец, некоторый процент составляли немцы и представители других национальностей, приехавшие в село в результате браков с коренными самаркинцами.

Специфика, языковой дистрибуции в этот период предстает в следующем виде.

Средствами коммуникации в селе являются немецкий диалект и русский язык при приоритетной роли диалекта. Языковая ситуация может быть охарактеризована как массовый билингвизм: продуктивный, так как билингвы способны не только понимать, но и порождать речевые произведения, принадлежащее вторичной языковой системе, и субординативный, так как эти речевые произведения строятся зачастую неправильно, аграмматично.

Сферы употребления языков четко структурированы и обнаруживают стабильное разделение между русским в официальной и диалектом в неофициальной коммуникации. Диалект является языком- доминантой дома и в других личных сферах внутри общины. За русским закреплены более формальные сферы взаимодействия. Он также используется в разговоре с приезжими и имеет центральное значение как средство письменного общения. Было бы, однако, некорректно утверждать, что сферы использования обоих языков разделены в соответствии с формальностью ситуации: диалект, например, также является языком церкви, (формальная сфера), а русский применяется для общения с друзьями и родственниками в присутствий "чужих". Таким образом, существует сильная функциональная потребность е обоих языках.

Эквивалентность престижа диалекта и русского языка может быть выявлена путем анализа вербального поведения билингвов. Диалект как важнейший признак национальной принадлежности и символ групповой идентичности внутри общины обладает открытым престижем, так как говорящие приписывают ему позитивную оценку .и всячески приветствуют коммуникацию на немецком. Русский язык является вариантом с латентным престижем - факт, который выводится как из экстралингвистических (употребление внутри общины), так и интралингвистических свидетельств (функционально немотивированные заимствования из русского в диалект).

Что касается овладения языками, то диалект обычно усваивается первым, поскольку он доминирует как устный язык дома и семьи. Активное овладение русским начинается с поступлением в школу (6-7-летний возраст), где этот язык является единственным средством преподавания (в так называемых "национальных школах" обучение ведется целиком на русском языке, немецкий же преподается по расширенной программе). Большинство детей, однако, слышат русскую речь до поступления в школу, так как это язык художественной литературы и средств массовой информации, К окончанию начальной ступени дети, как правило, владеют обоими языками в равной степени.

Как видим, описанная языковая ситуация органично подходит под определение стабильного билингвизма, как он понимается М.Лауденом: "Стабильный билингвизм есть социальная, в противоположность индивидуальной, ситуация контакта языков, которая может быть определена через наличие трех важнейших характеристик, касающихся а) овладения языками, б) сфер их употребления и в) престижа: а) оба языка приобретены достаточно рано и в полном объеме (например, в детстве), так что индивиды-носители свободно владеют обоими (амбилингвизм, сбалансированный билингвизм) ;, б) оба языка присущ личной и производственной сфере (например, дом, работа, воспитание и т.д.), так что имеется функциональная потребность в них обоих в повседневной жизни носителей; в) оба языка пользуются более или менее одинаковым (не обязательно равным) престижем среди носителей" [Ьоис1еп 1994: 74].

Из анализа этих трех признаков становится очевидным, что оба языка, диалект и русский, являются неотъемлемыми компонентами сощюлингвистической идентичности носителей говора. Ни один из них нельзя считать маргинальным, оба они полноценно используются в формальных и неформальных речевых ситуациях. Следствием такого положения является продолжительное сосуществование обоих языков бок о бок в течение некоторого периода времени.

Несмотря на такое равновесие, диалект как язык меньшинства по сути все же обречен на постепенное отступление под мощным давлением иноязычного окружения. Тенденции к медленному сдвигу в сторону русского языка были заметны даже при еще стабильном этнодемографическом составе языкового коллектива. Ситуация начала стремительно меняться в связи о оттоком немцев из села. К январю 1992 года в Оамарке проживала приблизительно лишь треть от прежнего числа немцев, а к августу 1994 года - около 40 семей, всего менее 100 человек, причем никто из них не намерен оставаться в России. На место выехавших прибывают представители других национальностей: русские, казахи, армяне, калмыки, греки и т.д., что приводит к глубокой дестабилизации ситуации языкового контакта, оттеснению немецкого диалекта на второй план в важнейших коммуникативных сферах и создает условия для все более частого обращения к русскому языку как основному инструменту общения внутри села.

Индикаторами вытеснения одного языка другим, по У.Еер-нерт-Фюрст, могут служить следующие параметры: "а) изменение дистрибуции языков в коммуникативных ситуациях; б) различное использование языков представителями разных поколений; в) изменения в использовании языка для социализации детей в семье; г) асимметричная дистрибуция языкового сознания (например, негативное отношение к языку меньшинства)" CBärnert-Fürst 1994: 274].

Все эти процессы, кроме, пожалуй, последнего, имеют место в нашем случае.

Жители села продолжают говорить на диалекте в семье и в общине, изучают русский в школе и используют его для коммуникации с приезжими. Употребление диалекта ограничено в разговорах на специальные, темы в связи с дефицитом специальной лексики. Вообще, профессиональная активность, вероятно, как следствие полученного за пределами села образования, способствует переходу к русскому языку.

Русский "перестает быть языком только административных, официальных контактов и сношений о "внешним миром". Радиус его употребления постоянно и неуклонно растет, он проникает и в более интимные сферы: семья, дом. Кроме того, русский обслуживает сферу письма и чтения: члены семьи и друзья, говорящие обычно на диалекте, пишут друг другу по-русски.

Число владеющих диалектом немцеЕ пока не обнаруживает тенденции к уменьшению - в этом отношении Самарка выгодно отличается от других известных по описаниям современных немецких сел (ср., например, CRosenberg1 1994: 154]). Во многом это следствие континуальности традиции поселения: для старых дочерних колоний, возникших на рубеже веков, вообще типична значительная стабильность в области языка, в то время как в смешанных поселках в регионах притока немцев после втррой мировой войны (например, е Северном Казахстане), а также во вновь образованных укрупненных селах языковая традиция нарушается, с особенной интенсивностью включаются механизмы смешения и выравнивания диалектов, наиболее часто и быстро происходит переход к русскому языку.

Что касается возрастной дифференциации, то она проступает достаточно отчетливо. Старшее поколение (пожилые жди) говорит на местном диалекте, владеет близким к стандарту немецким литературным языком, на русском говорит с акцентом. Представители среднего и младшего поколений все хорошо владеют диалектом и русским. Однако молодые информанты говорят на диалекте, как правило, несколько менее бегло, их лексический запас заметно беднее, чем у пожилых. Особенно ярко контраст между представителями разных поколений виден при переводе с русского и литературного немецкого на диалект: молодые при этом испытывают затруднения, в то время как пожилые делают это с легкостью. Старшее поколение обнаруживает наибольшую консервативность в отношении языковой нормы: пожилые люди, по свидетельству молодежи, говорят на диалекте "чисто".

Языком социализации детей в семье по-прежнему остается диалект, но в смешанных браках в последнее время имеют "хождение" оба языка, иногда не в равной степени: приходилось наблюдать случаи использования диалекта с целью сохранить что-либо в секрете от маленьких детей. Обучение детей немецкому языку (диалекту) в этнически гетерогенных семьях подкрепляется соображениями скорого выезда в Германию.

Преподавание немецкого языка как родного в школе поддерживает его престиж. С другой стороны, слишком узкая фиксация на литературном стандарте придает вектору скорее обратную направленность: акцент на диссонансе между литературным языком и диалектом ослабляет престиж последнего как не-русского языка и субстандартного варианта немецкого языка.

Таким образом, языковая ситуация в Самарке на момент исследования характеризуется градуальным сдвигом к русскому языку. Законченным можно считать переход от субординативного к коорди-нативному билингвизму. Главным оплотом диалекта, оказывающим наибольшее сопротивление проникновению русского, остается сфера общения с друзьями и внутри семьи - во многом потому, что диалект ассоциируется с семьей и несет функцию трансляции культурного и этнического наследия.

Из факторов, вяияющих на сохранение/смену языка общения, для ситуации в Самарке оказываются релевантными следующие: этнический состав региона и самого села, традиция поселения, состав семей, возраст, образование, профессиональная активность, вероятность эмиграции.

ВЫВОДЫ по главе 1. Актуальность, предмет и задачи исследования

Немецкая островная диалектология е России, несмотря на целый ряд ее неоспоримых достижений и успехов, остается вое же на периферии отечественной германистики. Более или менее полными и фронтальными можно считать только описания диалектов первичных колоний в европейской части страны, сделанные в 20-е - 30-е годы, на которые пришелся первый пик интереса к языку российских немцев. Несомненным является большой вклад в его изучение со/ трудников диалектологических лабораторий Омска, Томска и Алма-Аты, объектом внимания которых в 60-е - 80-е годы стали говоры дочерних колоний за'Уралом. Однако огромное большинство этих поселений так и не попало в поле зрения исследователей. Всего в послевоенное время было написано лишь 13 диссертаций, посвященных фонетическим особенностям немецких говоров (последняя - в 1986 году). Из них только 5 работ были выполнены с применением объективных экспериментам но-фонетических методов.

Между тем, уникальность феномена российских немецких диалектов, необходимость тщательного и всестороннего их изучения осознавалась и неоднократно подчеркивалась самыми видными отечественными филологами. Важность продолжения исследований в этой области особенно возрастает в наши дни, когда многие сотни неизученных говоров уже утрачены или находятся в стадии исчезновения (а следовательно, потеряны для лингвистики) в связи с

Заключение научной работыдиссертация на тему "Звуковой строй и акустическое качество ударного вокализма южногессенского (самаркинского)немецкого островного говора на Алтае"

ВЫВОДЫ по главе 4

Сопоставление данных экспериментального исследования акустического качества ударных гласных, с одной стороны, и их восприятия носителями говора, с другой, позволяет говорить об их принципиальном совпадении. Как правило, объективно (акустически) "далекие" звуки, особенно различающиеся более чем по одному дифференциальному признаку, не воспринимаются как одинаковые и при слуховом анализе. И наоборот, объективное фонетическое сходство гласных - представителей разных фонем обусловливает и больший риск субъективной оценки их аудиторами как "одинаковых" (представителей одной и той же фонемы).

Вероятность ошибки при восприятии больше там, где ареалы дисперсии фонем сближаются или накладываются друг на друга, в нашем случае - для "соседних" по подъему звуков в пределах ряда, но не для разных по ряду гласных, поскольку между передней и задней сериями лежит обширная "ничейная зона" (см. рис. 4). Несмотря на то, что, исходя из вышесказанного, ряд (в фонологическом смысле, как дифференциальный признак) является более значимой характеристикой гласных, в пределах одной серии вариативность звуков обеспечивается также прежде всего подвижностью РП (коррелят - положение языка по горизонтали) и в меньшей степени - Р1 (коррелят - положение языка по вертикали), Это закономерно, так как признак ряда является для монофтонгов бинарным, а подъема - троичным.

Что касается дифтонгов, то главной опорой для их опознавания - и, в частности, отличения от монофтонгов - является их акустическая неоднородность: ". функционально значимым для дифтонга является не двугласность, не двучленнооть, а наличие скользящего исхода основного компонента" СБухаров 1973: 26]. Остальные признаки играют подчиненную роль. Этим обусловлено то, что диапазоны варьирования элементов дифтонгов более обширны, чем у монофтонгов, и несмотря на то, что оба дифференциальных признака (ряд и подъем) являются для них троичными, они характеризуются большей вариативностью и по ряду, и по подъему.

Остается добавить, что парные долгие и краткие гласные, как уже было сказано выше, в целом незначительно разнятся по качеству, следовательно, различие их между собой действительно в основном количественное.

В итоге можно считать, что системная иерархия дифференциальных признаков для вокализма получает реальное экспериментальное подтверждение. Самым старшим признаком является (арти-куляторная и акустическая) стабильность/лабильность, за ним следуют признаки ряда, подъема и, наконец, напряженности о количеством гласного е качестве его основного фонетического коррелята.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Резюмируя итоги представленного исследования, следует отметить, что основной акцент в нем был сделан на синхронном описании объекта, Выявление статических связей между элементами обеспечило переход от данных текста к фонологической системе. Возвращение к тексту с выстроенной системой в качестве инструмента анализа позволило описать преломление выявленных парадигматических отношений фонем в их синтагматическом функционировании.

Однако известно, что "важнейшим свойством самонастраивающихся систем является способность перестраивать свою структуру, выбирать субстанцию для воплощения элементов и избавляться от неудачных вариантов распределения частных функций между элементами до тех пор, пока не найден способ функционирования, при котором эффективность функционирования окажется достаточно близкой к максимально возможной при имеющихся условиях" [Мельников 1967: 99]. Соотносящиеся с диахронической плоскостью языка динамические связи, которые не только создают, но и разрушают системность, обусловливают тот факт, что для диахронического языкознания "язык - это и система, и не система" [Отеблин-Каменокий 1966: 68].

Эволюционные процессы в области фонетики носят стохастический, вероятностный характер, поэтому невозможно прогнозировать их направление и исход. Ограничимся в связи с этим лишь несколькими замечаниями по поводу относительной стабильности/

- 1уб лабильности рассматриваемой системы на отдельных ее участках -поскольку известно, что процесс развития начинается всегда со "слабых точек" системы.

Подсистема гласных предстает внешне как стройная и гармоничная, обе группировки в ее составе - монофтонги и дифтонги -внутренне симметричны. Фактически, однако, наиболее гармоничные системы не всегда являются самыми экономичными и стабильными. В нашем случае "зоной риска" является как раз граница между монофтонгами и дифтонгами. Особенно неустойчива в этом отношении пара /ез./ - /е:/, где убедительный перевес дифтонга по частотности в синтагматическом распределении подкрепляется значительным наложением ареалов дисперсии этих фонем. Достаточно реальной поэтому представляется перспектива нейтрализации их противопоставления в пользу дифтонга с освобождением "пустой клетки" е группе переднерядных гласных. Вероятность такого развития косвенно подтверждается тем, что ряд верхненемецких говоров гессенского типа, по личным наблюдениям автора, не имеет долгого /е:/ как фонемы. Хотя и в меньшей степени, описанные отношения характерны и для /зи/ - /о:/, которые, помимо прочего, конкурируют во многих лексемах.

Если организующим началом и мерой стабильности фонологической системы, вслед за А.Мартине, считать принцип максимальной дифференциации элементсв [Мартине 1960: 88], то придется констатировать, что у задних гласных (монофтонгов) он проведен в меньшей мере, и вся подгруппа заднерядных является менее устойчивой. Реально, однако, риск сдвигов здесь едва ли существует: сниженная дифференциация компенсируется давлением системы, а функциональная нагрузка оппозиций гласных заднего ряда слишком Еелика, чтобы допустить структурные изменения,

В целом историко-фонетические данные говорят о весьма выраженной подвижности вокализма, и именно в этой сфере логично, по-видимому, ожидать более заметных сдвигов и в дальнейшем.

В области консонантизма не просматривавтя каких-либо предпосылок переинтеграции системы, кроме, может быть, окончательной утраты аспирированного /£/ и устранения тем самым корреляции по напряженности для переднеязычных смычных взрывных. Поскольку основную нагрузку несут противопоставления по старшим (а значит, и более стабильным) дифференциальным признакам, то нейтрализация этих оппозиций маловероятна, Диафоническое варьирование согласных выражено гораздо меньше, чем у гласных -по-видимому, в силу того, что согласные опираются не только на слуховой эффект, но и на место артикуляции, что способствует нивелировке отклонений. Принцип максимальной дифференциации оказывается, таким образом, в основном соблюденным.

Таков несколько упрощенный и идеализированный взгляд на рассматриваемую фонологическую систему в аспекте ее динамики. Реальное положение вещей, разумеется, значительно сложнее, и прежде всего потому, что островной переселенческий диалект в силу самой своей природы является "и системой, и не системой" даже в синхронии. Сосуществование в пределах одного коммуникативного ареала не во всем совпадающих идиолектов и "субдиалектов" делает говор диасистемой, то есть системой высшего порядка, в которой интегрированы, но еще не унифицированы отношения, характеризующие частные системы. Широкая вариантность в орфофо-ническом и орфоэпическом смысле есть поэтому одно из самых ярких и специфичных свойств феноменов такого рода.

Вопрос о взаимодействии диалекта с русским языком, еще более осложняющем описанные отношения, представляет собой отдельную серьезную проблему. Трудность "измерения" влияния одного языка на другой заключается в подборе "инструмента" такого "измерения": в каждом конкретном случае необходимо доказать, что произошедшие сдвиги действительно имеют причиной межъязыковую интерференцию. Воздействие русского языка на немецкий диалект при их контактировании не было специальной целью данного исследования, но думается, что его масштабы не стоит преувеличивать. Благодаря лексическим заимствованиям изменения неизбежно происходят в дистрибуции Фонем, в связи с этим возможно появление у них не существовавших ранее аллофонов. Перенос произносительных навыков и особенностей артикуляционной базы русского языка на родной (диалект) как следствие координативного билингвизма способен отражаться на фонетическом качестве звуков (то есть,, на коррелятах дифференциальных признаков), но он не затрагивает самой структуры фонологической системы.

Что касается проблемы заимствования фонем, то авторская позиция в этом вопросе созвучна взглядам Е.М.Верещагина [Верещагин 1968], вводящего, наряду с исконными и заимствованными, понятие используемых лексем. Последние, будучи употребленными в речевых произведениях одного языка, генетически восходят к другому и актуально сохраняют характеристики двух языковых систем. (Так, например, имена существительные "наделяются" артиклем, долгим либо кратким гласным или даже дифтонгом в корне, изменяясь при этом по числам "по русскому образцу".) Естественно поэтому считать используемыми, а не заимствованными, и фонемы, содержащиеся в используемых лексемах.

К тому же заимствование фонем-фигур, по-видимому, невозможно принципиально, поскольку не существует "фонем вообще", а фонологическая сущность того или иного звука речи определяется фактом и характером его включенности в системные отношения данного конкретного языка. Поэтому даже если в результате интерференции и перенимается какой-либо "звук", то в воспринявшем его языке это будет уже другая Фонема либо, что более вероятно, оттенок уже существующей фонемы.

Таким образом, сделанные в ходе работы наблюдения позволяют говорить о минимальном влиянии славянского суперстрата на звуковой строй немецкого говора, которое ограничивается потенцированием возможностей, заложенных имманентно в самой его системе.

Список научной литературыСерых, Юлия Викторовна, диссертация по теме "Германские языки"

1. Авдеев И.Я. Система гласных фонем нижненемецкого говора Алтайского края // Лингвистический сборник, Вып. 19, - Новосибирск: НГШ5 1963а, - С. 83-99.

2. Авдеев И.Я. Образование множественного числа имен существительных в нижненемецких говорах Алтайского края // Лингвистический сборник. Вып. 19. Новосибирск: НГШ, 19636. -С. 67-72.

3. Авдеев И.Я, Фонетический строй нижненемецкого диалекта Алтайского края в его историческом развитии. Автореф. дисс, . канд. Филол. наук. Новосибирск: НГУ, 1965. - 21 с,

4. Авдеев И.Я. Фонологические оппозиции согласных фонем в нижненемецком говоре Алтайского края // Германские языки. Новосибирск: НГШ, 1967а. - С. 69-83.

5. Авдеев И.Я. Фонетическая система нижненемецкого говора Алтайского края в ее историческом развитии // Германские языки. Новосибирск: НГШ, 19676. - С. 84-118.

6. Авдеев И.Я, 0 взаимодействии между гласными и согласными (на материале нижненемецких говоров) // Германские и романские языки. Вып. 25. Новосибирск: НГШ, 1968, - С.8-11.

7. Бару A.B. Слуховые центры и опознание звуковых сигналов, Л.: Наука , 1978, - 192 с.

8. Батурина Т.В, Говор села Цветнополья- Омской области // Вопросы диалектологии и истории немецкого языка, Вып. 88. Омск: ОГШ, 1973. С. 32-35.

9. Берников H.H. К вопросу о соотношении фонетики и семантики (по материалам современных немецко-волжских диалектов) /7 Советское языкознание. Т. 4. Л.: Ленинградский научно-исследовательский институт языкознания, 1937, - С. 3-24,

10. Берников H.H. Процесс перестройки фонетической структуры крестьянской речи. (Из наблюдений над современными немецко-волжскими языковыми отношениями) // Ученые записки ЛГУ. N 58, Л.: ЛГУ, 1940, - С, 255-291.

11. Бокк А.К. Система гласных нижненемецкого говора сел Зеленополья и Муртука Таврического района Омской области // Вопросы немецкой диалектологии и истории немецкого языка. Омск: ОГПИ, 1973. С. 21-25.

12. Бокк А.К. Консонантизм нижненемецкого говора сел Цвет-нополья и Муртука Таврического района Омской области // Вопросы диалектологии и истории немецкого языка. Вып. 90. Омск: ОГПИ, 1974. - С. 9-19.

13. Бокк А, К. Акустическая структура и фонологический статус гласных переднего ряда нижненемецкого говора сел Зелено-полье и Муртук Омской области // Вопросы диалектологии и истории немецкого языка. Вып. 1. Омск: ОГШ, 1975а. - С. 48-52,

14. Бокк А.К. Акустическая структура и фонологический статус гласных фонем заднего ряда нижненемецкого говора сел Муртук и Зеленополье Омской области // Вопросы диалектологии и истории немецкого языка. Вып. 1. Омск: ОГПИ, 19756. - С. 63-69.

15. Бокк А.К. Об акустической структуре и фонологическом статусе гласных нижненемецкого диалекта на территории СССР. Автореф. дисс, . . канд. филол. наук, М. ; МГПМЯ, 1979. - 17 с.

16. Бокк А.К, Фонетический эллипсис в нижненемецком диалекте как средство языковой экономии /V Вопросы диалектологии немецкого языка. Омск: ОГШ, 1983. - С. 14-17,

17. Бокк А.К. Социолингвистические факторы и тенденция билингвизма (на материале немецких диалектов в СССР) // Структурно- семантические особенности немецкой разговорной и диалектной речи. Омск: ОГШ, 1988. - С. 17-21.

18. Бондарко Л.В. Слоговая структура речи и дифференциальные признаки фонем. Автореф. дисо. .,. докт. филол. наук. Л.: ЛГУ, 1969. - 32 с.

19. Бондарко Л.В. Звуковой строй современного русского языка. М.: Просвещение , 1977. - 175 с.

20. Бондарко Л.В. Фонетическое описание языка и фонологическое описание речи. Л.: ЛГУ, 1981, - 199 с.

21. Бони P.A. и типах межъязыковой интерференции //'Вопросы структуры германских языков. Вып, 3. Омск: ОГШ, 1978. -С. 23-30.

22. Бони P.A. Интерферирующее влияние русского языка на верхненемецкие говоры сибирского языкового ареала (на лексико-грамматическом уровне). Автореф. дисс, .канд. филол. наук. Одесса: ОГУ, 1982. - 18 с.

23. Бонн P.A. Некоторые особенности немецко-русского билингвизма // Вопросы диалектологии немецкого языка. Омск: ОГШ, 1983. - 0. 18-24.

24. Бонн P.A. К вопросу о языковой ситуации (на материале верхненемецких говоров Сибири) // Структурно-семантические особенности немецкой разговорной и диалектной речи. Омск: 0ГШ} 1988. - С. 22-26.

25. Бухаров В.М. Фонологический статус и акустическая природа дифтонгов в системе вокализма немецкого языка. Автореф. дисс. . . канд. филол, наук. Л.: ЛГУ, 1973, - 26 с.

26. Балл Г.И, Словообразовательные модели нижненемецкого говора Омской области. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. -Калинин: КГУ, 1974. 24 с.

27. Балл М.Н., Канакин И.А. Фонологические системы немецких диалектов. Новосибирск: Наука , 1986. - 80 с.

28. Вейлерт A.A. Система глагола в верхненемецком говоре села Найдорф (статистическое исследование). Авторе®, дисо. . канд. филол. наук. Алма-Ата: КазГУ, 1968, - 23 с.

29. Вейлерт A.A. 0 зависимости частотности слов устного текста от их этимологии // Вопросы строя немецкой речи. Вып. 5.- Владимир; ВГПИ, 1976. С. 58-66,

30. Вербицкая Л.А. Давайте говорить правильно. М.: Высшая школа , 1993. - 143 с.

31. Верещагин Е.М. и проблеме заимствования фонем // Язык и общество. М.: Наука , 1968. - С. 161-170.

32. Вернее Г.К. К характеристике звуковой системы верхненемецких говоров Сибири // Сочетаемость и речевая репрезентация языковых единиц. Новосибирск: Наука , 1983. - С. 46-55.

33. Вольная нива. Немецкий крестьянский календарь на 1927 год. Покровск: Немгосиздат , 1927. - 213 с.

34. Высотский С.с, Фонемный состав слова как основа для изучения звукового строя говора //Экспериментально-фонетические исследования в области русской диалектологии. М.:■ Наука , 1977. - С. 3-52.

35. Гамалей И,Г, Оформление начальной позиции простого предложения в севернобаварсном говоре села Ямбург Алтайского края //Вопросы диалектологии и истории немецкого языка, Омск; ОГНИ, 1981, - С, 67-73,

36. Гамалей И.Г. Оформление центрального сектора простого предложения в оевернобаварском говоре Алтая /7 Вопросы диалектологии немецкого языка. Омск: ОГПИ, 1983. - 0. 48-60.

37. Гамалей И.Г. Повтор как одна из особенностей диалектного синтаксиса (на материале севернобаварского говора Алтая) // Семантические и прагматические особенности языковых единиц, X. 2. Барнаул: БГПИ, 1987, - С, 113-116.

38. Гамалей И.Г. Оформление постпозитивного сектора простого предложения севернобаварского говора Алтая // Лингвистические исследования. Аспекты грамматического анализа, М.: Наука , 1990. - С. 36-44,

39. Гейнц В.К. Фонетический строй верхненемецкого говора Омской области // Труды кафедр гуманитарных наук. Омск: ОГПИ, 1968. - С. 63-102.

40. Гейнц В.К. Иноязычные заимствования в верхненемецких говорах Омской области // Вопросы диалектологии и языкознания. Омск: ОГПИ, 1969а. - С. 50-56.

41. Гейнц В,К. К Фонологической интерпретации долгих гласных и дифтонгов // Вопросы диалектологии и языкознания. Омск: ОГШ, 19696. - С, 57-63.

42. Гейнц В.К. Некоторые особенности в образовании временных форм глаголов в верхненемецких говорах Омской области // Вопросы диалектологии и языкознания. Омск: ОГПИ, 1971а.1. С, 3-5.

43. Гейнц В,К. Неорганические элементы в структуре верхненемецких говоров Омской области /7 Вопросы филологии. Вып. 62. Омск: ОГПИ, 19716. - С. 6-8.

44. Гейнц В.К. Безударные гласные в верхнегессенском говоре Омской области /7 Вопросы филологии. Вып. 62. Омск: ОГШЕ, 1971в. - и. 3-5,

45. Гейнц В.К. Фонетический строй верхнегессенского говора в Омской области, Автореф. дисо. ,. канд. филол. наук, Калинин: КГУ, 1971г. - 25 с.

46. Гринева Н.М. Морфология имени существительного и глагола в нижненемецком говоре села Кусак Алтайского края, Автореф. дисс, . . канд. филол, наук, Л,: ЛГУ, 1979. - 21 о,

47. Гринева Н.М. Предпосылки возникновения синонимических форм прошедшего времени (на материале'нижненемецкого говора Алтайского края) // Проблемы семантических исследований, Барнаул: АГУ, 1981. - 0. 68-71.

48. Гринева Н.М. Развитие перифрастического спряжения в одном из нижненемецких говоров на территории Алтайского края // Семантические аспекты изучения языковых единиц. Барнаул: АГУ. 1983, - С. 51-57.

49. Гросс А.И, Некоторые особенности фонетического строя говора деревни Оамооновки Славгородского района Алтайского края // Ученые записки Кемеровского ГПИ. Вып. 25. Кемерово: КГПН, 1972. - С. 41-43.

50. Донгаузер В. П. Вокализм говора в условиях иноязычного окружения // Вестник ЛГУ. Серия истории, языка, литературы. Вып. 3. Л.: ЛГУ, 1979а. - С. 114-117.

51. Донгаузер В. И Развитие звукового строя говора в условиях иноязычного окружения // Новая советсткая литература по общественным наукам. Языкознание. N б. М., 19796. - С. 89 -90.

52. Донгаузер В. П. Развитие звукового строя говора в условиях иноязычного окружения (на материале франкского говора жителей немецкой национальности города Березовский Свердловской области). Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Л.: ЛГУ, 1980. - 22 с.

53. Донгаузер В. П. Фонологизация аллофонов в условиях двуязычия // Фонетика и орфоэпия (на материале говоров и речи городской интеллигенции Сибири). Красноярск: КГПИ, 1984а. -С. 95-103.

54. Донгаузер В. П. Динамика фонологической системы и норма реализации в условиях двуязычия // Нормы реализации. Варьирование языковых средств. Горький: ГГПИИЯ, 19846. - С. 65-72.

55. Донгаузер В. П. Некоторые фонемные отношения в смешанной фонологической системе // Реализация языковых единиц в тексте. Свердловск: СГПИ, 1986. - С. 110-112.

56. Донгаузер В. П. Фонологическая и морфологическая характеристика гласных при двуязычии // Межуровневые связи в синхронии и диахронии. Свердловск: СГПИ, 1987: - С. 112-118.

57. Дульзон А. П. Проблема скрещения диалектов по материалам языка немцев Поволжья // Известия АН СССР. Отд. литер, и языка. N 3. М.: Изд-во АН СССР, 1941. - С. 82-96.

58. Дятлова В. А. Тенденция развития морфологического строя контактирующих верхненемецких диалектов в условиях иноязычного окружения. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Л.: ЛГУ, 1989. - 16 с.

59. Едиг Г. Г. Придаточные предложения нижненемецкого говора Алтайского края. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. -Томск: ТГУ, 1962. 38 с.

60. Едиг Г. Г. Имя и служебные слова в нижненемецком говоре Алтайского края // Германские языки. Новосибирск: НГПИ, 1967.- С. 119-139.

61. Едиг Г. Г. Очерки по синтаксису нижненемецкого говора Алтайского края. Омск: Зап. -Сиб. кн. изд-во, Омское отд., 1969. - 200 с.

62. Едиг Г. Г. Определительные придаточные предложения в нижненемецком говоре Алтайского края // Вопросы филологии. Вып. 60. Омск: ОГПИ, 1970. - С. 3-13.

63. Едиг Г. Г. Нижненемецкий говор Алтайского края. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М.: МГУ, 1971а. - 33 с.

64. Едиг Г. Г. Придаточные предложения цели в нижненемецком говоре Алтайского края // Вопросы филологии. Вып. 62. Омск: ОГПИ, 19716. - С. 9-12.

65. Едиг Г. Г. Немецкие диалекты Алтая и задачи их изучения // Языки и топонимия Алтая. Барнаул: АГУ, 1979. - С. 121-123.

66. Жирмунский В. М. Процессы языкового смешения в франко-швабских говорах южной Украины // Язык и литература. Т. VII.- Л : Изд-во АН СССР, 1931. С. 93-109.

67. Жирмунский В.М. Восточно-средненемецкие говоры и проблема смешения диалектов // Язык и мышление. Т. У1-УП. М.-Л.: йзд-во АН СССР, 1936. - С. 133-159.

68. Жирмунский В.М. Немецкая диалектология. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1956. - 636 с.

69. Жирмунский В.М. Проблемы переселенческой диалектологии // Общее и германское языкознание. Л,: Наука , 1976. - С. 491-516.

70. Журавлев А.П. Фонетическое значение. Л.: ЛГУ, 1974, - 160 о.

71. Зиндер Л.Р. Общая фонетика. М.: Высшая школа , 1979, - 312 с,

72. Зиндер Л.Р., Строева Т.В. Историческая фонетика немецкого языка, М.-Л.: Просвещение , 1965. - 192 с.

73. Иоганзен Т.Е. Система гласных в ямбургском говоре Алтайского края /У Вопросы диалектологии и истории немецкого языка. Омск: ОГШ, 1979а, - С. 30-40.

74. Иоганзен Т.Е. Система согласных в ямбургском говоре Алтайского края // Вопросы диалектологии и истории немецкого языка. Омск: ОГШ, 19796. - С. 41-49.

75. Иоганзен Т.Е. К фонологии севернобаварского диалекта села Ямбург Алтайского края // Вопросы диалектологии и истории немецкого языка. Омск: ОГШ, 1980а. - С. 53-62.

76. Иоганзен Т.Е. О некоторых фонетических процессах диалекта села Ямбург // Вопросы диалектологии и истории немецкого языка. Омск: ОГШ, 19806. - С. 63-65.

77. Иоганзен Т.Е. К вопросу об аспирированных смычных се-вернобаварского диалекта Алтая /У Вопросы диалектологии немецкого языка. Омск: ОГШ. 1983. - С, 94-99.

78. Иоганзен Т.Б. Звуковой строй оевернобаварского диалекта в СССР, Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Одесса; ОГУ, 1985. - 16 с. .

79. Иоганзен Т.Б. К фонологии оевернобаварского диалекта Алтайского края //Структурно-семантические особенности языковых единиц в различных коммуникативных ситуациях. Омск: 0Г1Ж, 1987. - С. 47-52.

80. Иоганзен Т.Б'. Фонемы сонорных в севернобаварском диалекте Алтайского края // Структурно-семантические особенности немецкой разговорной и диалектной речи. Омск: ОГШ. 1988. -С. 50-56.

81. Канакин И.А. Опыт структурно-типологического описания морфологии имени и местоимения в немецких говорах Алтайского края. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М.: МГПЙИЯ, 1975.о г? ии .

82. Касевич В.Б. Элементы общей лингвистики. М.: Наука , 1977. - 183 с.

83. Касевич В.Б. Интерференция фонологии, морфонологии, орфографии в речевой деятельности // Звуковой строй языка,

84. М. : Наука , 1979. С. 137-143.

85. Касевич В.Б. Фонологические проблемы общего и восточного языкознания. М.: Наука , 1983. - 295 с.

86. Кацнельсон С.Д. дифтонгизация германских узких долгот и проблема внутренних закономерностей фонетического развития // Звуковой строй языка. М.: Наука , 1979, - С. 144-149.

87. Киршнер В.Т. Фонетическое освоение лексических заимствований в верхненемецком говоре Кокчетавской области //Вопроеы романо-германской филологии. N 12. Ташкент: ТГУ, 1976. -С. 51-54.

88. Киршнер В. Т. Словарные заимствования из славянских языков в верхненемецком говоре Кокчетавской области Казахской ССР. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Львов: ЛГУ, 1984. - 22 с.

89. Киршнер В. Т. Проблема смешения диалектов (на материале немецко-волынского говора Кокчетавской области Казахской ССР) // Структурно-семантические особенности языковых единиц в различных коммуникативных ситуациях. Омск: ОГПИ, 1987. - С. 53-64.

90. Клаус А. Наши колонии. Опыты и материалы по истории и статистике иностранной колонизации в России. Вып. 1. СПб: Историческое изд-во, 1869. - 445 с. + Приложение - 102 с.

91. Комольцева Е. Т. Некоторые характерные особенности южнофранкского говора в селах Табунского района Алтайского края // Языки и топонимия Алтая. Барнаул: АГУ, 1979. - С. 140-143.

92. Комольцева Е. Т. Система сильных глаголов в южнофранкском говоре Алтая // Вопросы диалектологии и истории немецкого языка. Омск: ОГПИ, 1981. - С. 74-79.

93. Комольцева Е. Т. Некоторые особенности падежной системы имен существительных южнофранкского говора Алтая // Структурно-семантические особенности немецкой разговорной и диалектной речи. Омск: ОГПИ, 1988. - С. 84-92.

94. Корн Р. А. Вокализм ударных слогов швабского говора в Павлодарской области // Вопросы диалектологии и истории немецкого языка. Вып. 90. Омск: ОГПИ, 1974. - С. 60-71.

95. Корн P.A. Фонологическая система гласных фонем и дифтонгов швабского говора Павлодарской области // Вопросы структуры германских языков. Вып. 1. Омск: ОГПИ, 1976а, - П. 86-90,

96. Корн P.A. Вокализм безударных слогов швабского говора Павлодарской области // Вопросы структуры германских языков. Вып. 1. Омск: ОГПИ, 19766. - С, 91-97.

97. Корн P.A. Система согласных Фонем швабского говора Павлодарской области // Вопросы структуры германских языков, Вып, 1. Омск: ОГПИ, 1976B. - С, 97-103.

98. Корн P.A. Носовые фонемы и назализация в швабском говоре // Языки и топонимия Алтая. Барнаул: АТУ, 1979. - С. 137-139.

99. Корн P.A. Изменения в составе фонем в швабском диалекте // Вопросы диалектологии немецкого языка. Омск: ОГПИ, 1983, - С. 100-112,

100. Корн P.A. Особенности развития системы гласных фонем швабского диалекта на территории Казахстана в условиях иноязычного окружения. АвтореФ. дисс. . канд. филол. наук, М.: МГПИИЯ, 1986. - 17 с.

101. Корн P.A. Чередование по аблауту в швабском диалекте немецкого языка // Структурно-семантические особенности языковых единиц в различных коммуникативных ситуациях. Омск: ОГПИ, 1987. - С. 64-66.

102. Корн P.A. Исторические чередования в системе гласных швабского диалекта // Структурно-семантические особенности немецкой разговорной и диалектной речи, Омск: ОГПИ, 1988. - С. 127-130.

103. Кузьмина А.И, Немецкие диалекты Славгородского и Знаменского районов Алтайского края // Ученые записки Томского

104. ГПИ. Т. XIX. Вып. 2. Томск: ТГПИ, 1961а. - 0. 39-62.

105. Кузьмина А. И. Говор деревни Камыши и особенности процесса его сложения и развития. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Томск: ТГУ, 19616. - 14 с.

106. Кузьмина А. И. Образование смешанных немецких диалектов Алтайского края // Методический сборник. Томск: ТГПИ, 1962а. - С. 15-18.

107. Кузьмина А. И. Звуковая система говора немцев деревни Камыши Славгородского района Алтайского края // Ученые записки Томского ГШ. Т. XIX. Вып. 2. Томск: ТГПИ, 19626. - С. 62-78.

108. Лакман И. Г. Именное словообразование в верхненемецком говоре Семипалатинской области. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Минск: МГПИ, 1977. - 23 с.

109. Леонтьев А. А. Слово в речевой деятельности. М.: Наука, 1965. - 245 с.

110. Малиновский Л. В. Немецкая деревня в Сибири в период социалистического строительства (1925-1936 гг.). Автореф. дисс.канд. ист. наук. Томск: ТГУ, 1967. - 24 с.

111. Малиновский Л. В. К характеристике некоторых групп переселенцев в Сибирь конца 19 начала 20 века // Известия Сибирского отделения АН СССР. Серия общ. наук. N 1. Вып. 1. - Новосибирск: Изд-во АН СССР, 1980. - С. 98-104.

112. Малиновский Л. В. Община немецких колонистов в России и ее региональные особенности в 19 начале 20 века // История СССР, 1990, N 2. - С. 175-182.

113. Мордовцев Д. Несколько слов о народности немецких колонистов Саратовской губернии // Саратовские губернские ведомости, 1858, Ы 18. С. 86-87; N 19. - С. 94-95.

114. Москалюк Л.И. Бытовая лексика островных немецких говоров (традиции и динамика). Автореф. диос, . канд. филол, наук. Киев: КГУ, '1986. - 16 с.

115. Население СССР: Справочник. М.: Политиздат , 1983. - 191 с.

116. Нидерквель О. Э. Некоторые тенденции развития прилагательных немецкого языка на основе адъективных парадигматических и синтагматических параметров в диалектологическом аспекте. Ав-тореф. дисс. . канд. филол. наук. М.: МГПИИЯ, 1978. - 29 с.

117. Панкрац Г. Я. Нижненемецкий диалект в СССР (фонетика, словообразование, формообразование). Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Л: ЛОИЯ АН СССР, 1968а. - 49 с.

118. Панкрац Г. Я. Изменения в фонетической структуре корневых морфем в словообразовательных рядах // Иностранные языки. Вып. 4. Алма-Ата: АЛИИЯ, 19686. - С. 51-55.

119. Панкрац Г. Я. О фонетической ассимиляции заимствований из славянских языков в нижненемецком диалекте в СССР // Ученые записки МГПИИЯ. Т. 60: М.: МГПИИЯ, 1971. - С. 286-292.

120. Пауль Г. Принципы истории языка. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1960. - 500 с.

121. Писаревский Г. Г. Из истории иностранной колонизации в России в XVIII в. (По неизданным архивным документам) // Записки Московского Археологического института. Т. 5. М.: Археологический институт, 1909. - 340 с. + Приложения - 84 с.

122. Проблемы и методы экспериментально-фонетического анализа речи. (Под общей редакцией Л Р. Зиндера и Л. В. Бондарко). -Л.: ЛГУ, 1980. 151 с.

123. Прокопова Л. И. Структура слога в немецком языке. -Киев: КГУ, 1973. 145 с.

124. Степанова H.H. К вопросу о валентностной характеристике глаголов 'arbeiten', 'tun', 'schaffen', 'machen' в говоре села Самарка Локтевского района Алтая // Вопросы диалектологии немецкого языка, Омск: ОГПИ, 1983а. - С. 183-191.

125. Степанова H.H. К вопросу о сопоставительном анализе валентных свойств глаголов верхненемецких говоров Алтая // Вопросы диалектологии немецкого языка. Омск: ОГПИ, 19836, - С. 192-199,

126. Степанова H.H. 0 взаимосвязи семантики и валентности некоторых синонимических глаголов верхненемецких говоров Алтая // Структурно-семантические особенности языковых единиц в различных коммуникативных ситуациях, Омск: ОГШ, 1987а, - С.143.150,

127. Степанова H,H, Некоторые особенности валентности глаголов в верхненемецких говорах Алтайского края /V Семантические и прагматические аспекты изучения языковых единиц. Т. 1. Барнаул: ЕГШ, 19876, - С. 92-95.

128. Степанова H.H. К вопросу о валентности глаголов созидания в верхненемецких говорах Алтая // Лингвистические исследования. Системные отношения в синхронии и диахронии. М. :1. Наука } 1990. С. 149-157.

129. Сравнительная грамматика германских языков. В 5-ти томах. Глав. ред. : М.М.Гухман и др. Т. 2. Фонология. М. ; йзд-во АН СССР, 1962. - 402 с.

130. Стародымова Э.Р. Развитие морфологического строя южнонемецкого говора ТересЕянской долины Закарпатской области в иноязычном окружении. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. -Киев: КГУ, 1984. 23 с.

131. Торсуев Г.П. Константность и вариативность в фонетической системе (на материале английского языка). М.: Наука ,1977. 124 с. »

132. Тринив Д.Н. Некоторые тенденции изменения в первичной фонологической системе билингвов // Вопросы филологии. Вып. 52. Омск: ОГШ, 1969. - С. 47-57.

133. Тринив Д.Н. Тенденция изменения в соотношении информационной нагрузки гласных и согласных в нижненемецких говорах Сибири /7 Ученые записки Ивановского ГШ. Т. 97. Иваново: ИГШ5 1971, - .С. 111-120,

134. Тринив Д.Н. динамика изменения фонологической системы одного языка под влиянием другого при их контактировании (на материале нижненемецкого диалекта на территории СССР). Автореф. дисс. . канд. Филол, наук. М.: МГПМИЯ, 1972а. - 25 с,

135. Тринив Д.Н, Тенденция изменений в консонантизме нижненемецкого диалекта на территории СССР // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков. Омск: Омский гос. автодор. институт, 19726. - С .13-15.

136. Тринив Д.Н. Увеличение функциональной нагрузки различительных признаков в системе согласных нижненемецких говоров Сибири // Вопросы фонетики и фонологии. Вып. 1. Иркутск: ИГПИИЯ, 1972В." С. 211-224.

137. Тринив Д.Н. Воздействие изменений фонологического уровня на морфологический (на материале нижненемецких говоров на территории СССР) // Вопросы диалектологии и истории немецкого языка. Омск: 0ГШ} 1974. - С. 76-78.

138. Тринив Д.Н. Изменения в дистрибуции некоторых фонем в нижненемецком диалекте на территории СССР // Вопросы диалектологии немецкого языка. Омск: ОГШ, 1975а. - С, 174-179.

139. Тринив Д.Н. Палатализация согласных в германских языках // Вопросы диалектологии и истории немецкого языка. Вып. 1. Омск: ОГПИ, 19756, - С. 165-173.

140. Тринив Д.Н. Тенденция развития нидерландских и нижненемецких диалектов /7 Вопросы диалектологии немецкого языка.

141. Омск: ОГПИ, 1983. С. 200-206.

142. Тринив Д. Е Роль внутренних и внешних факторов в изменениях звуковой системы немецких диалектов в СССР // Коммуникативно-функциональная характеристика языковых единиц. Омск: ОГПИ, 1989. - С. 46-55.

143. Трубецкой Е С. Основы фонологии. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1960. - 372 с.

144. Фант Г. Акустическая теория речеобразования. М.: Наука, 1964. - 284 с.

145. Филимонова Т. Д. Об этнокультурном развитии немцев СССР // Советская этнография, 1986, N 4. С. 100-111.

146. Фланаган Дж. Анализ, синтез и восприятие речи. М.: Связь, 1968. - 396 с.

147. Шрамл И. И. Фонетика и морфология немецких говоров Советского Закарпатья (на материале немецких говоров Мукачевского района). Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Львов: ЛГУ, 1969. - 23 с.

148. Щерба Л. В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Известия АН СССР. Отд. лит-ры и языка. N 1. М.: Изд-во АН СССР, 1931. - С. 113-129.

149. Щерба Л В. Вступительная статья // Сунцова И. Е Вводный курс фонетики немецкого языка. Киев: КГУ, 1951. - С. 5-15.

150. Щерба Л. В. Фонетика французского языка. М.: Изд-во лит-ры на иностр. языках, 1955. - 312 с.

151. Щерба Л В. Субъективный и объективный метод в фонетике // Щерба Л В. Избранные работы по языкознанию и фонетике. Т. 1. Л: ЛГУ, 1958. - С. 110-116.

152. Щерба Л В. Русские гласные в качественном и количести-т ты аi i Ui. V 11. YYT i i-i 1. ^ ,1 KU1. XXI1. Вып. 2,мвенном отношении. л.: XXV III о.

153. Bauer G, Geschichte der deutschen Ansiedler an der•1 И"! KS r

154. Wolga seit ihrer Einwanderung nach Rußlandi'-i i-'iOzur biniunruncder allgemeinen Wehrpflicht (1766-1874) nach geschichtlichen Quellen und mündlichen Überlieferungen. Saratow: Energie ,-1 Й9f '1ч1Пй,183, Berend N. Sprachinseldialekte in Auflösung /,

155. Mattheier (Hrsg.). Sprachinselforschung, Eine1. Berend, Klau,

156. Gedenkschrift für Hugo Jedig. Frankfurt am Main: Lang, 1994. - pp. 319-332.

157. Berend N., Jedig H. Deutsche Mundarten in der Sowjetunion. Geschichte der Forschung und Bibliographie. Marburg: Elwert, 1991. - 408 p.

158. Bonwetsch G. Geschichte der deutschen Kolonien an der Wolga. Stuttgart: J.Engelhorns Naohf., 1919. - 132 p.

159. Dinges G. Uber unsere Mundarten // Beiträge zur Heimatkunde des deutschen Wolgagebiets, Pokrowsk a/W: Nemgosis-dat , 1923, - pp. 60-72,

160. Dinges G. Zur Erforschung der Wolgadeutschen Mundarten // Teuthonista, Jg. 1, H. 4, N 1. Juli 1925. pp. 299-313.

161. Dinges G. Zur Wolgadeutschen Wort- und Sachgeographie // Nachrichten, N 173, 02.08.1927. Pokrowsk, 1927. - p. 3.

162. Domaschnew A. I. Die deutschen Mundarten in Rußland und in der ehemaligen Sowjetunion // Muttersprache, N 103. Wiesbaden: Gesellschaft für deutsche Sprache, 1993. pp. 1-11.

163. Dulson A. Einige lautliche Eigentümlichkeiten der Wolgadeutschen Mundarten // Revolution und Kultur, 1933, N 5. -pp. 46-54.

164. Eisfeld A. Deutsche Kolonien an der Wolga 1917-1929 und das deutsche Reich. Wiesbaden: Harrassowitz, 1985. - 198 p.

165. Firmenich J. M. Germaniens Völkerstimmen. Bd. 1-3. -Berlin: Akademie-Verlag, 1843. 694 p.

166. Fleischhauer I. Die Deutschen im Zarenreich. Stuttgart: Deutsche Verlag-Anstalt, 1986. - 315 p.

167. Freiling P. Studien zur Dialektgeographie des hessischen Odenwaldes. Marburg: El wert, 1929. - 272 p.

168. Großes Wörterbuch der deutschen Aussprache. Leipzig: Bibliogr. Inst., 1982. - 600 p.

169. Hutterer C. J. Sprachinseiforschung als Prüfstand für dialektologische Arbeitsprinzipien // Dialektologie. Ein Handbuch zur deutschen und allgemeinen Dialektforschung. Erster Halbband. Berlin, New York: W. de Gruyter, 1982 - pp. 178-189.

170. Iivonen A. Experimente zur Erklärung der spektralen Variationen deutscher Phonemrealisationen. Helsinki: Scienta-ria Fennica, 1970. - 114 p.

171. Jedig H. Laut- und Formenbestand der niederdeutschen Mundart des Altai gebiets. Berlin: Akademie-Verlag, 1966. -107 p.

172. Jedig H. Zur Entwicklung des Synkretismus im Kasussystem des Niederdeutschen in der Sowjetunion // Das Niederdeutsche in Geschichte und Gegenwart. Linguistische Studien. Berlin: Akademie-Verlag, 1981. - pp. 164-172.

173. Jedig H. Die deutschen Mundarten in der Sowjetunion // Das Wort. Germanistisches Jahrbuch DDR-UdSSR. Zwickau: Gerda Uhlisch, 1986. - pp. 92-97.

174. Karch D. Proben Rheinhessischer und Vorderpfälzischer Mundarten. Lincoln: Univ. of Nebraska Studies, 1979. - 132 p.

175. Kirschner W. Der stadiale Charakter des Lehnprozesses // Das Wort. Germanistisches Jahrbuch DDR-UdSSR. Zwickau: Gerda Uhlisch, 1986. - pp. 86-91.

176. Kromm J. G. Mitteilungen über die Herkunft der Einwohner von Jagodnaja Poljana mit einigen Proben der Mundart // Schottener Kreisblatt, 1910, NN. 15-24.

177. Louden M. L. Syntactic Change in Multilingual Speech Islands // Nina Berend, Klaus J. Mattheier (Hrsg.). Sprachinselforschung. Eine Gedenkschrift für Hugo Jedig. Franrfurt am Main: Lang, 1994. - pp. 73-92.

178. Malinowski L. Die Einwanderung // Heimatliche Weiten, N 1. M.: Prawda, 1981a - pp. 234-256.

179. Malinowski L. Leben und Weben der Altkolonisten //

180. Heimatliche Veiten, N 2. M.: Prawda, 1981G - pp. 246-262.

181. Malinowski L. Die Zeit der Reformen // Heimatliche Veiten, N 1. №: Prawda, 1982a. - pp. 250-266.

182. Malinowski L. Steppler und Bettler, Fabrikanten und Proleten//Heimatliche Weiten, N 2. M.: Prawda, 1982(5. -pp. 226-247.

183. Malinowski L. Auf den Wogen des neuen Jahrhunderts // Heimatliche Weiten, N 1. hl: Prawda, 1983a - pp. 253-273.

184. Malinowski L. Zur Frage der Erforschung der Geschichte der Sowjetdeutschen // Heimatliche Weiten, N 2. Ii: Prawda, 19836. - pp. 228-236.

185. Malinowski L. Ein Rätsel der Wolgadeutschen Geschichte // Heimatliche Weiten, N 2. M.: Prawda, 1988 - pp. 235-244.

186. Matthäi F. Die deutschen Ansiedlungen in Rußland. Leipzig: Hermann Fries, 1866. 392 p.

187. Meinhold G. , Stock E. Phonologie der deutschen Gegenwartssprache. Leipzig: Bibliogr. Inst. , 1980. - 256 p.

188. Meissner B. , Neubauer H. t Eisfeld A. Die RuBlanddeut-schen. Gestern und heute. Köln: Markus Verlag, 1992. - 246 p.

189. Melika G. I. Sprachkontakt Ii che Bedingungen des ungarischen Idioms von Mukacevo // Sowjetische finnisch-ugrische Sprachwissenschaft, 1973, Bd. 9, N 2. pp. 111-119.

190. Melika G. Integration der deutschen mundartlichen Artikulationsbasis mit der ukrainischen und ungarischen Basis in Mukatschewo // Rosenberg/Weydt (eds.). Deutsch in der ehemali-, gen Sowjetunion. Tübingen: Elwert, 1994. - pp. 75-79.

191. Schirmunski V. Deutsche Mundarten an der Newa 2. He imatbe Stimmung der ältesten deutschen Siedlungsmundarten im Newa-Gebiete // Teuthonista, 1926/27, Jg. 3, H. 2-3. pp. 156-165.

192. Schirmunski V.M. Die deutschen Kolonien in der Ukraine. Geschichte, Mundarten, Volkslied, Volkskunde. E: Zentralvölkerverlag der Sowjetunion, 1928. - 162 p.

193. Schirmunski V.M. Sprachgeschichte und Siedlungsmundarten // Germanisch-romanische Monatsschrift, 1930, N 18, H. 3/4. pp. 113-122.

194. Sievers E. Grundzüge der Phonetik. Leipzig: Breitkopf & Warte1, 1893. - 298 p.

195. Sprache und Literatur. M.: Nauka, 1930. - pp. 334-355.

196. Steenberg S. Die RuBlanddeutschen. Schicksal und Erleben. München: Langen Müller, 1989. - 244 p.

197. Ströhm A. Deutsche Mundarten an der Newa 1. // Zeitschrift für deutsche Dialektforschung und Sprachgeschichte, Dezember 1926/27, Jg. 3, H. 1. pp. 39-62.

198. Stumpp K. Die deutsche Auswanderung nach Rußland 1763-1862. Stuttgart: Landsmannschaft der Deutschen aus Rußland, 1961. - 146 p.- SS6

199. Stumpp K. Die Auswanderung aus Deutschland nach Rußland in den Jahren 1763 bis 1862. Stuttgart: Landsmannschaft der Deutschen aus Rußland, 1991. - 1018 p.

200. Unwerth W. Proben deutschrussischer Mundarten aus den Wolgakolonien und dem Gouvernement Cherson // Abhandlungen der Preußischen Akademie der Wissenschaften. Philologisch-historische Klasse, 11. Berlin: Akademie-Verlag, 1918. - 144 p.

201. Анкета Г.Венкеоа (литесатурное оформление)1. Im Winter fliefen

202. Jie iruuKenen Blatter in с1.ft herum ,

203. Es hört gleich auf zu schneien, dann wird das Wetter wiecler besser.

204. Tue Kohlen in den Ofen hinein, ddie Milnh bald oaia zu1. Ku¡.jhen anfänet.1. Der gute

205. Mann ist mit dem Pferde durchs Eis gebrochen und in das kalte Wasser gefallen.

206. Er ist vor vier oder sechs Wochen gestorben.

207. Das Feuer war zu stark, die Kuchen sind na unten ganz schwarz gebrannt.

208. Er iBt die Eier immer ohne Salz und Pfeffer.

209. Die FüBe tun mir sehr weh, ich glaube, ich habe sie durenge1auf en.

210. Ich bin bei der Frau gewesen und habe es ihr gesagt, und sie sagte, sie wollte es auch ihrer Tochter sagen.

211. Ich will es auch nicht rnehr tun.

212. Ich schlage dich gleich mit dem Kochlöffel um die Ohren, du Affe!

213. Wo gehst du hin, sollen wir mit. dir gehen?13. Es sind schlechte Zeiten.

214. Mein liebes Kind, bleibe hier unten stehen, die bösen Gänse beißen dich tot.

215. Du hast heute am meisten gelernt und bist artig* gewesen, du darfst früher nach Hause gehen, als die anderen.

216. Du bist noch nicht groß genug, um eine Flasche Wein auszutrinken, du mußt erst noch etwas waschsen und größer werden.

217. Geh, sei so gut, und sage deiner Schwester, sie soll die Kleider für eure Mutter fertig nähen und mit der Bürste rein machen.

218. Hättest du ihn gekannt, dann wäre es anders gekommen, und es täte besser um ihn stehen.

219. Wer hat mir meinen Korb mit Fleisch gestohlen?

220. Er tat so, als hätten sie ihn zum Dreschen bestellt, sie haben es aber selbst getan.

221. Wem hat er die neue Geschichte erzählt?

222. Man muß laut schreien, sonst versteht er uns nicht.

223. Wir sind müde und haben Durst.

224. Als wir gestern Abend zuruckkamen, da lagen die anderen schon zu Bett und waren fest am Schlafen.

225. Der Schnee ist diese Macht bei uns liegen geblieben, aber heute Morgen ist er geschmolzen.

226. Hinter unserem Hause stehen drei schöne Apfelbäumchen 'mit roten Apfelchen.

227. Könnt ihr nicht noch ein Augenblickchen auf uns warten,, dann gehen wir mit euch.

228. Ihr dürft nicht solche Kindereien treiben,

229. Unsere Berge sind nicht sehr hoch, die euren sind viel1. HUiifi ,

230. Wieviel Pfund Wurst und wieviel Brot wollt ihr haben?

231. Ich verstehe euch nicht, . ihr müßt, ein biBchen lauter

232. Habt ihr kein Stückchen weiße Seife für mich auf meinem Tisch gefunden?

233. Sein Bruder will sich zwei schöne neue Häuser in eurem Garten bauen,

234. Das Wort kam ihm vom Herzen.35. Das war recht von ihnen.

235. Was sitzen da für Vögelchen oben auf dem Mäuerchen?

236. Die Bauern haben fünf Ochsen und neun Kühe und zwölf Schäfchen vor das Dorf gebracht, die wollten sie verkaufen.

237. Die Leute sind heute alle draußen auf dem Feld und mähen.

238. Geh nur, der braune Hund tut dir nichts.

239. Ich bin mit den Leuten da hinten über die Wiese ins Korn gefahren.

240. Дополнительная анкета (литературное оформление)

241. Er hat scheele Augen und eine dünne Nase.

242. Das hat sich nicht gelohnt, den Faulenzer zu wecken.

243. Er hat kranke Nieren und Nerven und ruht sich jetztaus.

244. Mache die Tür zu und gehe nicht heraus, du wirst naB.

245. Stell dich nicht närrisch!

246. Du nähst Eilt, die Naht ist schön.47= Die Nägel habe Ich nicht mehr nötig48, Du mußt auch vor den Türen kehren.49, Peter soriua1. Der F1.ne singt gern lustige Liede. Theodor, dein Sohn tut immer solche tollen Sache;

247. Диктор 1 Петер Шварцкопф, 1955 года рождения.

248. Диктор 2 Ольга Клостер, 1974 года рождения.

249. Образование среднее; бухгалтер. Отец родился в Самарке в 1943 году, мать приехала в село в 1955 году из Павловского района Алтайского края.

250. Диктор 3 Лариса Сысоева, 1971 года рождения.

251. Образование неоконченное высшее: студентка, факультета иностранных языков Барнаульского государственного педагогического института. Мать немка, отец русский, но свободно владеет диалектом. В семье принято говорить на немецком языке.

252. Вое дикторы свободно владеют диалектом и предпочитают его русскому языку. Диалект выучен в детстве в семье как родной язык и используется в повседневном общении с немцами-односельчанами. Среднее образование получено в немецкой национальной школе.

253. I. ПАРАМЕТРЫ ИНСТРУМЕНТАЛЬНОГО АНАЛИЗА

254. Сопроцессор: Intel АЦП/ЦАП: ADS А 8/8,16 Данные: 8-ми разр. код по А-закону Частота дискретизации: 16 ООО Гц

255. Параметры спектрального анализа

256. Длительность временного окна1. Смещение временного окна1. Тип временного окна

257. Верхняя граница частотного диапазоне1. Параметры сонограммы

258. Способ спектрального оценивания1. Параметры ЬРС-модели1. Нормировка спектра1. Установка меток1. Взять на анализ блок

259. Сигнал на сонограмму или ОТ256 (16 мс) 128 (8 мс) Хэмминга 4000 Гцв оттенках сеоогс10 / YES1. N0.усеченный до ближайшего 2ЛМ N01.. ДАННЫЕ СПЕКТРОГРАФИЧЕСКОГО АНАЛИЗА