автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Агентивные имена как средство выражения оценочных значений в идиостиле Федора Михайловича Достоевского

Полный текст автореферата диссертации по теме "Агентивные имена как средство выражения оценочных значений в идиостиле Федора Михайловича Достоевского"

На правах рукописи

Козленке Полина Вячеславовна

АГЕНТИВНЫЕ ИМЕНА КАК СРЕДСТВО ВЫРАЖЕНИЯ ОЦЕНОЧНЫХ ЗНАЧЕНИЙ В ИДИОСТИЛЕ ФЕДОРА МИХАЙЛОВИЧА ДОСТОЕВСКОГО

Специальность 10.02.01 - русский язык

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2004

Pa6oтa выполнена на кафедре русского языка Мичуринского государственного педагогического института

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор

Маркелова Татьяна Викторовна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор

Леденева Валентина Васильевна кандидат филологических наук Южакова Юлия Александровна

Ведущая организация - Тамбовский государственный

университет им. Г. Р. Державина

Защита состоится « 9 » декабря 2004 г. в 15 часов на заседании Диссертационного совета Д.212.155.02 по защите докторских диссертаций (специальности 10.02.01 - русский язык, 13.00.02 - теория и методика обучения и воспитания (русский язык)) в Московском государственном областном университете по адресу: г. Москва, ул. Ф. Энгельса,

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета (г. Москва, ул. Радио, д. 10 а).

д. 21а.

г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук, профессор

ПРЕДИСЛОВИЕ

Объектом исследования является логика оценочных значений в художественном пространстве Ф.М. Достоевского. Неповторимая языковая аксиологическая «картина мира» писателя есть следствие индивидуального диалога с языком и глубины его «пророчества», наполненности «фигурами страстей»: «Достоевский отражает все противоречия русского духа, всю его антиномичность, допускающую возможность самых противоположных суждений о России и русском народе» (Н. Бердяев).

Предмет исследования составляют имена существительные со значением лица оценочно-характеризующей семантики - агентивы — с позиций их семантико-грамматических, семантико-стилистических и семантико-прагматических функций в дискурсе писателя. Также рассматривается творческий принцип отбора оценочных средств, их особая организация в текстах с учетом реализуемой ими функции (коммуникативной, экспрессивной, апел-лятивной и т.п.).

Актуальность предпринятого исследования обусловлена, во-первых, возросшим вниманием и интересом к аксиологической проблематике.

Всесторонний анализ грамматического, логико-семантического и стилистического аспектов лексических значений оценочных слов и отдельных грамматических категорий оценки представлен в работах Н.Д. Арутюновой, Е.М. Вольф, Г.А. Золотовой, А.А. Ивина, Е.С. Кубряковой, П.А. Леканта, М.В. Ляпон, Т.В. Маркеловой, В.Н. Телии, В.И. Шаховского, Л.О. Чернейко, Н.Ю. Шведовой и др. Во-вторых, очевиден и тот факт, что с течением исторического времени возрастает культурно-художественная значимость описания языковых оценок образа человека — одного из основных элементов любой национальной культуры. Поэтому постепенно высокий статус обретает сфера образных наименований человека, имеющая особое «поле» деятельности, в том числе на пересечении категории оценки и категории персональности, и реализующаяся весьма многообразными способами в полифонических контекстах Достоевского, определяя своеобразие его идиостиля.

Значимость первой причины связана с особенностями категории оценки, которая выступает в роли некоего ориентира в жизни общества. Вторая причина обусловлена отсутствием целостного и системного описания «языкового портрета» Достоевского, феномен которого открывается в со-противопоставлении авторских оценок и оценок персонажей, в том числе ав-тохарактеризации - «слово героя о самом себе» (М.М. Бахтин).

Исследование идиостиля писателя показывает перспективы анализа языковых явлений во взаимосвязи с сознанием, мышлением, духовной жизнью человека, национальной психологией, культурой. Оценочный фрагмент языковой «картины мира» художника слова особенно значим в области аксиологической характеристики лица, по елает целый

ряд открытий о человеческой природе. Человеческая природа полярна, анти-номична и иррациональна» (Н. Бердяев).

Цель исследования coстоит в целостном описании аксиологического фрагмента языковой «картины мира» Ф.М. Достоевского на основе изучения особенностей семантики и функционирования агентивных имен в творчестве писателя.

Поставленная цель определяет следующие исследовательские задачи:

1) выявить оценочную доминанту идиостиля Ф.М. Достоевского;

2) описать лексический инвентарь агентивных имен в процессе их се-мантико-грамматического, деривационного, семантико-прагматического и семантико-стилистического функционирования в художественной речи писателя;

3) классифицировать агентивы, репрезентирующие прагматическую оценочность в контекстах автора, показать их ведущую роль;

4) охарактеризовать образные агентивы, реализующие коннотативную эмоционально-оценочную семантику в художественной речи Достоевского;

5) пронаблюдать явление градации в сфере положительных и отрицательных оценок, основанное на употреблении агентивных имен;

6) продемонстрировать типологию предикатов, представленных аген-тивными именами;

7) показать взаимодействие лексического и синтаксического уровней языка при выражении оценки агентивными именами;

8) описать возмещение синтаксической неагентивности (Н.Д. Арутюнова) как черты идиостиля Достоевского регулярным употреблением агенти-вов — имен деятеля;

9) пронаблюдать роль антитезы в организации оценочных контекстов Достоевского.

Основная гипотеза диссертации состоит в следующем: в художественных текстах Достоевского доминирует сложная оценочная полифония, представленная разнополярными агентивами, как проявление «диалектики души» персонажей и «динамики духа» автора.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В основе оценочной «картины мира» Достоевского лежит полифоническая полярная оценка, базирующаяся на морально-этических нормах поведения человека и обусловленная сложным контекстом жизни и творчества писателя.

2. Агентивные имена, выступая в роли предиката оценочных высказываний, реализуют функцию характеризации лица, которая является отражением и закреплением в семантической структуре агентива ценностного отношения говорящего к сообщаемому, то есть отношения к объекту ценности - человеку.

3. При исследовании агентивных имен учитываются два взаимосвязанных и равновеликих фактора семантика производящих слов (глаголов, при-

лагательны или отглагольных имен) и словообразовательное категориальное значение. Формируемые их взаимодействием семантические приращения усиливаю экспрессивный характер имени лица и eго эстетические функции в художественном произведении.

4. Агентивное имя с характеризующей, предикатной, функцией и значением «свойства» реализует прагматическое содержание оценочного знака. Образные агентивы - производные, образованные лексико-семантическим способом словообразования, с мотивационным признаком, выраженным ассоциативно, реализуют коннотативное содержание оценочного знака.

5. Агентивы-прагмемы и образные агентивы являются ведущим средством выражения оценочного значения в художественном пространстве текстов Достоевского; преобладание первых над вторыми демонстрирует специфическую черту его идиостиля.

6. Полярность, антиномия оценок как семантическая доминанта творчества Достоевского детерминированы связью синтеза (соборный, «всемирный» человек) и анализа (описание всех глубин души человеческой, «человека в человеке») как антагонистических принципов художественного миромо-делирования писателя.

7. Агентивное имя отражает взаимодействие лексической и синтаксической деривации, реализуемое оценочным предикатом как ядерным элементом функционально-семантического поля оценки с его парадигматической и синтагматической организацией.

8. Прагматические ситуации употребления агентивов в функции харак-теризации лица выражают динамику эмоционально-оценочного отношения в коммуникативной градации неодобрение, порицание, осуждение, уничижение, презрение, возмущение рядом с редкими одобрением, похвалой, восхищением, в реализации которых переплетаются повествователь и персонажи в уникальной картине мира автора-Достоевского.

9. Оценочная метафора обеспечивает экспрессивную функцию и воздействующую силу образных агентивов в текстах, составляя существенную черту идиостиля Достоевского.

10. Эффект критической оценки возникает в результате использования экспрессивных модификаций синтаксических структур, к числу которых относятся высказывания с антитезой и градацией.

11. Специфической чертой идиостиля писателя является регулярная реализация антитезы в структуре предиката оценочно-предметных и лично-глагольных высказываний. Обширный инвентарь лексических агентивов возмещает синтаксическую неагентивность текста (Н.Д. Арутюнова).

Теоретической основой исследования являются функционально -семантический и коммуникативно-прагматический подходы к категории оценки (Н.Д. Арутюнова, Е.М. Вольф, Г.А. Золотова, Т.В. Маркелова и др.), которые предполагают анализ языкового знака с точки зрения его использования в речевой деятельности, в нашем случае - в прозаических текстах Дос-

гоевскою. При анализе идиостиля приоритетными для автора были груды М.М. Бах мша, А. Вежбицкой, В.В. Леденевой, Ю.М. Логмана, Л.А. Новикова, F.B. Падучевой, О.Г. Ревзиной, P.O. Якобсона и др., поевященные творческому осмыслению русского прозаического языка XIX века.

Основные методы исследования - лингвистическое наблюдение, филологический анализ художественных текстов, предполагающий структурно-семантическое и прагматическое описание; индуктивный метод анализа: от конкретных языковых фактов к установлению системных отношений между ними и обобщению на этой основе теоретических положений и выводов. Также использовались приемы компонентного семантического анализа и этимологического анализа; метод трансформации; элементы статистического метода.

Результаты и выводы диссертационного исследования основываются на текстах, извлеченных из полного собрания сочинений Ф.М. Достоевского в 30-и томах. Были обследованы тома I - XVII, включающие произведения различных жанров: романы, повести, рассказы, путевые заметки. Исследовано более 1500 фрагментов художественных текстов, содержащих около 3000 употреблений агентивных имен.

Определения слов даются по Словарю русского языка в 4-х томах под ред. А.П. Евгеньевой (MAC).

Научная новизна проведенного исследования состоит в том, что в нем впервые рассматривается вся совокупность агентивных имен в дискурсе прозы Ф.М. Достоевского. Несмотря на то что языку писателя посвящено много работ, палитра оценочных средств в идиостиле автора до сих пор остается малоизученной. Взаимосвязь миросозерцания писателя, «в высшей степени динамического» (Н. Бердяев), с многоаспектной и динамической категорией оценки расширяет рамки наших представлений о языковой творческой личности знакового для русской культуры писателя.

Исследование имеет общефилологическую направленность: описание оценочных средств позволяет выявить принципы художественного мышления автора-творца и реконструировать его художественный универсум (картину мира), имеющий самостоятельную практическую ценность для лингвистики.

Практическая ценность исследования определяется возможностью использования его результатов в лексикографии, например, при составлении словаря языка Ф.М. Достоевского. Материалы диссертации также могут быть востребованы в практике интерпретации художественного текста; при разработке спецкурсов и спецсеминаров, посвященных аксиологической проблематике, а также изучению идиостиля писателя; при обучении филологическому анализу текста студентов-филологов, учащихся профильных классов общеобразовательных школ, гимназий и лицеев.

Апробация проведенного исследования заключается в том, что его содержание и результаты нашли отражение:

- в семи научных публикациях;

в изложении отдельных положений на конференциях профессорско-преподавательскою состава Мичуринского государственного педагогического института, Всероссийских, международных и межвузовских конференциях: в г. Екатеринбурге (2000), в г. Воронеже (2001).

Структура диссертации. Работа состоит из Предисловия, трех глав, Заключения, Приложения, Списка источников и Библиографического списка.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В Предисловии обосновывается выбор темы, ее актуальность; определяются предмет и объект научного поиска; цель, задачи; выдвигается гипотеза; указываются научная новизна и практическая значимость работы, обосновывается ее актуальность, называются методы анализа языкового материала.

В Главе I «Агентивные имена с семантикой лица в кругу средств выражения оценочного значения» исследуется лингвистическая природа агентивного имени с двух позиций - во-первых, как важнейшая единица словаря Достоевского, наполняющая специфическими оценочными смыслами его художественное пространство и отражающая миропонимание художника слова; во-вторых, как средство выражения семантики оценки, реализующее сложное взаимодействие функционально-семантических полей оценки (ядерное средство) и персональности (периферийное).

Индивидуально-авторский прозаический язык вербализирует художественное мышление «в модусе собственно языкового существования» (О. Г. Ревзина) и порождает художественный универсум - индивидуальную языковую картину мира. В индивидуальной языковой картине мира (во всех текстах одного автора) можно выделить более частные миры: внешний, соотносимый с отражением окружающих реалий, и внутренний, преимущественно оценочный, аксиологический. Во внутреннем мире находит выражение «оценка изображаемого мира со стороны писателя, его отношения к действительности, его миропонимания» (В.В. Виноградов). Внутренний мир, в свою очередь, нередко оказывается расщепленным: в нем представлены мышление, воля и чувства индивида, отнюдь не всегда действующие в унисон. Внутренний мир Достоевского находит свое непосредственное выражение в «... провозглашениях Достоевского» (М.М. Бахтин) (точнее, его героев) -подчеркнуто нами - П.К.).

В современной лингвистической поэтике используется более объемлющее, чем индивидуально-авторский язык, понятие «идиостиля» - «совокупности языковых выразительных средств автора» (Л.А. Новиков), взаимосвязанное с явлением «идиолекта» (В.В. Леденева; О.Г. Ревзина).

В выразительных средствах языка Достоевского основное «жизненное пространство» занимает личность (герой, персонаж) с ее собственноручно выношенной,этикой, индивидуальным самосознанием и «совестным» судом: Но в смерти старика, врага моего и отца, - не виновен!Но в ограблении его

- нет, нет, не виновен, да и не могу быть виновным Дмитрий Карамазов -подлец, но не вор' (XV, с. 94)

На первый план выдвигается оценка, отражающая этически ценностную ориентацию автора и героя во всем их «многоголосом хоре», состоящем из «множественности сознаний»: «Я осознаю себя и становлюсь самим собою, только раскрывая себя для другого, через другого и с помощью другого» (М.М. Бахтин).

Специфической чертой полифонической прозы писателя является наличие прагматически разнонаправленных оценок - персонаж оценивает не только объекты своего внимания, то есть взаимодействующих с ним лиц, но и самого себя; рассказчик-повествователь устами автора оценивает персонажей и самого себя и т.д. Причиной этого является синтез как мирообразующий принцип в творческом сознании Достоевского, то есть стремление к «всесветному единению», связанному с идеей «всеобщей вины и ответственности за все перед всеми», создание сложного и противоречивого образа «человека в человеке».

Оценочная семантика в языке Достоевского несет совокупную информацию о мировоззрении писателя (его «вечных», общечеловеческих, конкретно-исторических и личностно-ценностных ориентациях), его эмоционально-психическом состоянии (удовлетворенность / неудовлетворенность) и коммуникативных интенциях (одобрение - похвала — восхищение / неодобрение - порицание - возмущение), побуждающих передавать свой замысел читателю. Многоаспектность оценочного значения - важнейшая составляющая художественного речемышления, объективированного в языковых средствах идиостиля.

В зависимости от ракурса восприятия и изображения окружающей действительности автор текста предстает как автор-«объяснитель», ценитель, критик, то есть интерпретатор происходящих событий, пропускающий их сквозь призму своего сознания, своей идеи «бессмертия души человеческой». Многими исследователями отмечено, что Достоевский-живописец тяготеет к изображению действительности как нерасчлененного единства, целостности субъекта и объекта, а сюжетно-композиционная структура его романов тяготеет к симфоническому принципу, где рассказчик и герои вступают в «оценочные» диалоги, а субъект оценки становится объектом оценки или самооценки: Воля ваша, полковник, вы можете сыскать себе прихлебателей, лизоблюдов партнеров, можете даже их выписывать из дальних стран и тем усиливать свою свиту, в ущерб прямодушию и откровенному благородству души, но никогда Фома Опискин не будет ни льстецом, ни лизоблюдом, ни прихлебателем вашим (III, с. 73).

Это обусловливает системность выбранных автором аксиологических средств, определяет особый способ их организации. Лингвистические наблюдения позволяют увидеть в текстах Достоевского регулярное отношение особенной семантики - во-первых, противоречивую, положительно-отрицатель-

иую оценку (оценку-антигезу либо оценку-сомнение) с высокой степенью диффузно и элементов оценочной шкалы (очень хорошо -довольно хорошо - хорошо / нормально / плохо - довольно плохо - очень плохо); во-

вторых, категоричность оценки и ее положение на концах оценочной шкалы. Эта характерная для Достоевского репрезентация функционально-семантической категории оценки (Т.В. Маркелова) с ее интеллектуально-эмоциональной составляющими - отличительная черта его «творческого почерка».

Агентивное имя как имя действующего лица и есть одно из уникальных средств выражения ценностного отношения автора к персонажу и, соответственно, к мысли-идее, носителем которой он является. Содержащийся в агентиве характеризующий (не только идентифицирующий) признак актуализирует особенный «динамизм» человеческой природы: «Достоевскому дано было познать человека в страстном, буйном, исступленном движении, в исключительной динамичности» (Н. Бердяев).

Эта шельма Грушенька знаток в человеках, она мне говорила однажды, что она когда-нибудь тебя съест (XIV, с. 101).

Антитеза шельма - знаток, построенная по типу «игрового портрета» в воображении субъекта оценки, предполагает существование противоположных ценностей в этическом аспекте сублимированной оценки. Знаток в человеках — перифрастическое наименование Грушеньки, в котором внешняя положительная оценочная сема («обладающий большими знаниями, тонким пониманием чего-л.») меняется на негативную. Высказывание отражает развитие энантиосемии, демонстрирует уважительно-неодобрительное отношение к объекту оценки. Полярность оценочной семантики детерминирована тем, что лексема с положительным оценочным смыслом вступает в конфликт со значимым фоном коммуникации, то есть с «дотекстовым предзнанием» об объекте оценки; ее эмоциональный накал подкрепляется негативной семантикой лексемы шельма: «плутоватый человек, пройдоха». Взаимоисключающие «минус» в препозиции определения объекта и «плюс» в позиции оценочного предиката реализуют «экстатическую человеческую природу» героев Достоевского.

Полярная оценка, оценка-антитеза в ее динамике как семантическая доминанта творчества Достоевского была той судьбоносной силой, которая формировала его идиостиль, несущий обязательный биографический отпечаток. Оценка-антитеза Достоевского «выросла» из удивительного синтетизма его души и личности: глубочайший диалектик и метафизик, писатель, мыслитель, психолог, социолог, правовед, политолог, этнограф, инженер, математик, «страстный любитель военной науки», знаток физики и химии, тонкий критик, сумевший сказать новое слово о Пушкине... Это «совмещение несовместимого», субъективного и объективного было объединено, «целостно спаяно» с судьбой мира, его временем и пространством - противоречивой по

своему характеру нюхом кризиса общественно-политической и кулыурной жизни России.

Выражение авторских оценок сквозь призму оценок персонажами друг друга, призму самооценок в их динамике требует личностного подхода, реализуемого именами деятеля, агентивами.

В нашем исследовании используется термин агентив в интерпретации Т.В. Бахваловой, которая рассматривает в составе имен лица, деятеля лексемы с семным содержанием «характеристика человека», обладающие инвариантным значением лица и формирующие в языке категорию агентивности, подразделяемые на идентифицирующие и характеризующие.

К числу идентифицирующих с семантикой «выделения того или другого человека среди других окружающих нас людей» относятся антропонимы, реляционные имена {начальник, брат), функциональные имена ученик, артист). К характеризующим, или предикатным, агентивам автор относит имена существительные, выражающие то, что мы думаем об окружающих нас людях, о том или ином человеке.

В богатой палитре средств выражения оценочного значения агентив-ные имена занимают особое место. Денотатом nomina agentis является одушевленное лицо с приписываемыми ему ценностными признаками в структуре семемы. Коммуникативное своеобразие агентивов состоит в том, что они вбирают в ядро своего лексического содержания контекст и прагматическую ситуацию, и это обусловливает их употребление в функции предикатов оценочных высказываний: крикун - «человек, который говорит много и попусту»; убийца - «тот, кто совершил убийство - преступное, умышленное, по неосторожности», «лишил жизни». Наряду с другими оценочными знаками они формируют функционально-семантическое поле оценки (Т.В. Маркело-ва), обозначая объектную ситуацию в ранге ее оценочно-предметных высказываний типа Он нахлебник, Она приживалка, Она ангел, Она умница, а также широко представляют субъектную ситуацию эгоцентрического типа (самооценку): Я подлец; Яубийца; Я вероотступник и т.д.

На парадигматической оси ФСП оценки эти модели образуют вертикальный ряд: Он болтает — Он болтливый человек — Он болтун; Он обманывает - Он обманщик и т.д. От говорящего зависит выбор грамматической формы оценочного предиката и его реализация глаголом, прилагательным или агентивным именем.

Многие лингвисты - В.В. Виноградов, Ш. Балли, Н.Д. Арутюнова — акцентировали внимание на прагматическом эффекте агентивных номинаций, их высокой воздействующей силе: «Существительное ставит клеймо, запечатлевает человека. Это приговор. Назвать значит обозвать» (Н.Д. Арутюнова). К тому же отрицательная характеристика лица тяготеет в русском языке к выражению существительными, а одобрение передается, по преимуществу, прилагательными, ибо содержащаяся в них характеристика может отрицаться: Красива была она тем в ту минуту, что она благородная, а я подлец,

что она в ветчин своего великодушия и жертвы своей за отца, а я клоп (XIII, с. 105).

Учитывая семантику агентива и производящего его глагола, многие исследователи (А.Д. Шмелев, Е.Я Шмелева) обращают внимание на категориальное словообразовательное значение, «производитель действия», которое выступает в четырех вариантах: в актуальном значении: Мы увидели лыжника; результативном, или перфектном: пришелец, автор, похититель, создатель, убийца; в значении свойства: крикун, гуляка, игрок, болтун, мечтатель; в значении функции: спасатель, спаситель, писатель, директор, начальник. Наиболее значимый для нас вариант - свойство - определяет возможность приобретения именами деятеля противоположной оценочной семантики с помощью транспонирующих морфем (Е.С. Кубрякова): зачинщик -«тот, кто начинает что-л., обычно неблаговидное» - зачинатель - «тот, кто начинает что-либо, основоположник». Оценочное значение здесь функционирует самостоятельно, реализуя в имени лица оценку свойств референта. Другие варианты - например перфектный, выражают оценку как семантическое приращение: победитель - «тот, кто одержал победу, достиг успеха в борьбе за что-л.»; отступник - «тот, кто изменил прежним убеждениям». Таким образом, при исследовании агентивных имен учитываются два взаимосвязанных и равновеликих фактора: семантика производящих слов и словообразовательное категориальное значение. Реализуя оценочную семантику, они коррелируют со знаками-прагмемами и знаками-коннотациями в ФСП оценки.

На уровне лингвистического наблюдения в текстах Достоевского можно обнаружить триаду оценочных знаков:

• оценочность функциональная: — Кстати, - перебил я, вы говорили, что вам долг нужно отдать. Хорош, значит, долг! Не французу ли? (V, с. 20). Предикат-рама содержит оценочную лексику, располагающуюся на шкале оценок: хорошо - нормально — плохо;

• оценочность коннотативная: - Брат Иван не Ракитин, он таит идею. Брат Иван сфинкс и молчит, все молчит (XIV, с. 78); Бывают лее такие популярные люди. Смотрел он молодцом, ходил прямо, браво. «Орел!» — говорят, бывало, о нем арестанты (IV, с. 64). Оценочное значение здесь выражается за счет переносного значения слова, его эмоционально-экспрессивных коннотаций в контексте;

• оценочность прагматическая: Но...он не станет анонимные письма старухе писать. Это такая злобная, ничтожная, самодовольная посредственность! (УП, с. 92); Замечательно даже, что больгиая часть этих благодетелей и усыновителей человечества были особенно страшные кровопийцы (VI, с. 104). Предметное и понятийное значения в знаках-прагмемах (М.Н. Эпштейн, Т.В. Маркелова) тесно связаны, взаимодействуют в семеме в виде «синтаксиса компонентов суждения».

Агентивное имя с характеризующей, предикатной, функцией и значением «свойства», сопровождаемое также различными семантическими приращениями, реализует прагматическое содержание оценочного знака.

Образные агентивы — производные имена, образованные лексико-семантическим способом словообразования, с мотивационным признаком, выраженным ассоциативно, отличающиеся семантической двуплановостью, вызванной метафоризацией, реализуют коннотативное содержание оценочного знака.

Инвариантное значение лица и функция предиката в оценочных высказываниях, присущие рассматриваемым единицам, позволяют трактовать их как агентивы, формирующие в языке категорию nomina agentis: спаситель, герои, красавец, мудрец, филантроп // губитель, трус, урод, глупец, мизантроп. В словарных дефинициях агентивов-прагмем фиксируются оценочные компоненты либо в виде словарных помет: «презр.», «пренебр.», «неодобр.», «высок.» и под., либо в виде оценочных слов, включенных в словарную дефиницию («плохой», «беспринципный», «нерадивый», «хороший», «заслуженный» и под.), то есть в ранге семы в составе семемы.

В зависимости от характера выражаемого ценностного отношения к лицу агентивы подразделяются на мелиоративы, выражающие положительную оценку: жертвователь, защитник, исцелитель, мастер, миролюбец, новатор и мн.др., и пейоративы, выражающие отрицательную оценку: клеветник, кривляка, лиходей, ломака, мучитель, нахлебник, негодяй, пачкун, погубитель и мн. др.

Агентивное имя является важным элементом деривационной типологии в ФСП оценки, реализующей взаимодействие объективного и субъективного факторов. Роль объективного фактора выполняет словообразовательная транспозиция, организующая парадигматическую ось ФСП оценки и отражающая межчастеречное взаимодействие с учетом семантико-прагматических и семантико-грамматических свойств оценочных слов: гордый — гордиться - гордец — гордость - гордо; умный — поумнеть — умник -умница - умно:

- Господи! - закричала старушка, ~ ее! ее! Мою Наташу! ее личико!. топчет ногами! ногами! тиран бесчувственный, жестокосердый гордец! (III, с. 224)

Роль субъективного фактора играет словообразовательная модификация, организующая синтагматическую ось ФСП оценки и выражающая коммуникативные намерения одобрения / неодобрения; похвалы / порицания; восхищения / возмущения с помощью субъективно-оценочных суффиксов: книга - книжка, книжечка, книжонка, книжица: ср. также у Достоевского: болтун - болтунишка; фанфарон - фанфаронишка; подлец - подле-чоночек, а также полукомпозиция, архипреступник и мн. др.

Изменения в деривационной парадигме категориальной семантики слова, характерные для большинства агентивов со значением свойства (бол-

тать болтливый-болтун лгать, лживый - лжец), при сохранении лексическою значения в виде общей семы специфический признак устройства ФСП оценки, его парадигматическая ось отражают изменения пропозиции и ее языковую интерпретацию под влиянием речевого акта, в котором говорящий при общей интенции одобрения - неодобрения по-разному компонует иллокутивные силы и пропозициональные значения. Очевидная связь синтаксической парадигмы со словообразовательной в ФСП оценки демонстрирует агентив как один из важнейших компонентов вертикальной оси (парадигматической) полевой оценочной структуры в словообразовательном блоке или межчастеречном семантическом поле: гчагол -прилагательное - имя лица.

Агентивы реализуют свое значение и на горизонтальной синтагматической оси ФСП оценки в явлении словообразовательной модификации, отражающем динамику эмоций говорящего: Митя с пьяным размахом подошел к запертой двери и начал стучать к панам кулаком - Эй, вы... Подвы-соцкие Выходите, она плясать хочет, вас зовет. - Лайдак! - прокричал в ответ который-то из панов. - А ты подлайдак! Мелкий ты подлечоночек; вот ты кто. - Перестали бы вы над Польшей насмехаться, - сентенциозно заметил Калганов, тоже не под силу себе охмелевший - Моччи, мальчик Если я ему сказал подлеца, не значит, что я всей Польше сказал подлеца. Не составчяет один лайдак Польши (XIV, с. 140).

Эмоциональная оценка-уничижение создается движением лексем в сторону конца шкалы оценки «очень плохо», которое реализуется специализированным суффиксом уменьшительно-ласкательной субъективной оценки -оночек (-онок + -ек), усиливающим эмоционально-оценочную семантику в знаках-прагмемах.

Таким образом, агентивное имя отражает взаимодействие синтаксической и лексической деривации, реализуемое оценочным предикатом как элементом механизма функционально-семантического поля оценки с его парадигматической и синтагматической организацией.

Обнаруженная специфика агентива - имени лица - обеспечивает его особую роль среди средств выражения оценки в идиостиле Достоевского.

В Главе II «Агентивы-прагмемы и образные агентивы в художественном пространстве Достоевского» рассматривается прагматическая и коннотативная природа знаков оценки, реализуемых агентивными именами, демонстрируется прагмема как ядро многомерных связей и ассоциаций, особенно важных и существенных для поэтики Достоевского, отличающейся лаконизмом, «выпадающим кристаллами афоризма», вниманием к каждому слову, знаку препинания.

Достоевский как автор - субъект оценки - выполняет социальную функцию-задание «возмутитель общественного спокойствия», наставник, учитель. Но она «вложена» им в уста рассказчика и героев. Именно они выразители норм и правил в проекции на личностное отношение к объекту внима-

ния - лицу. Автор-писатель искусно скрыт за этими оценками. Но имплицитно в контексте реализуется ею индивидуально-личностное начало: способность пой ж на конфликтную ситуацию, сильные эмоции неприятия - осуждения, презрения, уничижения, отвращения. Например, прагматическая речевая ситуация, где отрицательные оценочные слова-агентивы имеют собеседника в качестве адресата:

Он умолк и «как юный дуб, низринутый грозой», пал к ногам супруги своей. Но она была неумолима. - Не поверю! Уж что ты мне ни толкуй, не поверю! Изменник! человеконенавистник! чудовище! (VII, с. 328);

- Удержите эту сумасшедшую! - закричал он. — Как! Сумасшедшую ? Это я-то сумасшедшая?Дуррак! - взвизгнула Катерина Ивановна. - Сам ты дурак, крючок судейский, низкий человек!(VI, с. 303)

Сила негативных эмоций, соотносительная с крайним элементом шкалы оценки, выражается не только денотативно-сигнификативным значением имен-агентивов, «системой», но и «средой» - специфическим контекстуальным окружением, графическими средствами (А.В. Бондарко). Лексика эмоционального характера, глаголы интенсивного речевого действия зареветь, закричать, взвизгнуть, переносное заскрежетать сопровождаются словами категории состояния, качества - злобно, в бешенстве, экспрессивные модификации базовой модели - почти неразличимые бытийно-оценочные и вока-тивные структуры из-за «фигуры страстей» и обязательной фатической функции при прямом обращении к адресату, графические средства, удвоение и даже утроение согласных, актуализирующие воздействующую силу.

Отрицательные оценочные слова - характеризующие агентивы могут быть направлены на третье лицо, не-участника речевого акта. При этом слушающим может быть реальный собеседник, вступающий или нет в диалог с автором оценки, либо адресант (часто повествователь) ведет внутренний диалог о собственной системе ценностей. Именно в таких типах прагматических ситуаций актуализируется полифония персонажных голосов, оценка становится предметом, темой повествования, а диалог - симбиозом оценочных речей.

Так, иронически презрительное отношение Ивана к Катерине Ивановне выражается с помощью приписывания ей как источнику оценки (субъекту оценивающему) альтернативного ценностного отношения в виде контрадикторной антонимической пары - спасительница -губительница: - Ты ... ты об Катерине Ивановне? — Да. Спасительницей или губительницей ей Митеньки явиться ? Сама еще, видите ли, не знает, приготовиться не успела (XV, с. 39). Сомнение во взаимоисключающей оценке {сама еще не знает) -мотив для негативного отношения Ивана, которое он пытается распространить и на окружающих с помощью осложняющего перцептивного элемента с фатической функцией - видите ли. В процесс оценивания вовлечены субъект оценки и его собеседник - брат Алексей, безличная аудитория, входящие как слушатели в зону воздействующих интенций Ивана. Объект оценки (Катери-

на Ивановна) высгупае одновременно как субект-автор самооценки - губительница («приводящая к гибели», «уничюжающая») или спасительница («избавительница от опасностей», «берегиня»), что косвенно затрагивает и прагматические функции Дмитрия Карамазова - какой оценки, выраженной взаимоисключающими агентивами, он достоин. В этом сложнейшем симбиозе оценок имплицитно содержится важнейшая тематическая линия романа.

Описанные прагматические ситуации употребления агентивов в функции характеризации лица выражают динамику эмоционально-оценочного отношения, в реализации которого переплетаются рассказчик (моралист, агиограф) и персонажи в уникальной картине мира автора-Достоевского -неодобрение, порицание, осуждение, уничижение, презрение, возмущение рядом с редкими одобрением, похвалой, восхищением.

Язык Достоевского в полной мере вбирает все языковое пространство характеризующих агентивов, учитывая их системные свойства - отражение оснований оценки, прагматику синтагматической оси ФСП оценки, в которой характеризующие агентивы реализуют свои синонимические и антонимические свойства.

Особенно активны имена лица, выражающие оценку на крайних элементах ее шкалы - очень плохо и очень хорошо. Оценка-возмущение («крайнее недовольство тем, что противно нравственному чувству») отражает высокомерие в области социальных отношений {«Я» выше других) и реализуется агентивами изверг, отцеубивец, подлец, преступница, пройдоха, убийца, враг, бесстыдник, притворщик, чудовище, шельма, негодяй, мерзавец, идиот, скотина, шушера с общими семами «мерзкий», «гнусный». Крайняя степень негативной оценки всегда эмоционально окрашена, отражает субъективные переживания говорящего и связана с проявлением гнева, ярости, негодования, злобы:

— Митя! Митя! - слабонервно и выдавливая из себя слезы, вскричал Федор Павлович, — а родительское-то благословение на что? А ну прокляну, что тогда будет? — Бесстыдник и притворщик! - неистово рявкнул Дмитрий Федорович (XIV, с. 65) - субъект оценки мотивирует неприятие и презрение несоответствием нравственного облика отца сыну (бесстыдство), несоответствием слов и поступков старика Карамазова его истинным чувствам, убеждениям, намерениям (притворство)

- Ах, какой вы, говорит, подлец (так и сказала!), какой вы злой, говорит, подлец! Да как вы смеете! Ушла в негодованьи страшном (XIV, с. 103).

Дмитрий Карамазов цитирует в диалоге с братом Алешей субъекта оценки — Катерину Ивановну, возмущенную моральной низостью и деградацией Дмитрия. Повтор чужой оценки и ее усиление прагматическим прилагательным злой («причиняющий дурное, вредное») окрашивает оценку новыми тонами - восхищения ее автором. При этом происходят тончайшие изменения смысла в сложной прагматической ситуации, где субъект в диалоге оценивает третье лицо, которым сам же и является.

Агентивное имя подчец в речи Дмитрия Карамазова и друг их персонажей романа встречается в высшей степени регулярно, употребляясь как для автохарактеристики персонажей, так и для выражения отношения героев друг к другу (38 раз), особенно часто в речи Дмитрия Карамазова, который постоянно применяет оценку подлец к самому себе. Это «типично русский жест морального битья себя в грудь» (А. Вежбицкая), предпочтение категоричных моральных суждений, что «является отголоском моральной и эмоциональной ориентации русской души».

Оценку-уничижение в пространстве художественных текстов Достоевского передают агентивы, реализующие функции прагмемы: вор, воришка, бурбон, гад, подлец, преступник, тварь, убийца с общими семами «подлый», «противный», «ничтожный».

Герои Достоевского часто безжалостны к себе, ибо предъявляют самые строгие требования к своим нравственным качествам. Их самооценка имеет обыкновение «зашкаливать», ибо «и днем, и ночью его герои живут усиленно, слишком живут. Они страдают гипертрофией души» (Ю.И. Айхенвальд):

- Стойте, - перебил вдруг Митя и с каким-то неудержимым чувством произнес, обращаясь ко всем в комнате. - Господа, все мы жестоки, все мы изверги, все плакать заставляем людей, матерей и грудных детей, но из всех - пусть уж так будет решено теперь - из всех я самый подлый гад (XIV, с. 458).

Интенции самоуничижения, социально-этическая позиция «Я» ниже других» выражаются как непосредственная эмоциональная реакция героя на ситуацию всеобщего осуждения и собственных размышлений, ее категоричность реализуется даже стилистическим снижением агентива в ряду изверг — гад. Разговорное бранное изверг в значении «жестокий человек, мучитель» восходит к старославянскому «тот, кто выброшен, извергнут из человеческого общества». Устами героя автор выбирает еще более сниженный стилистический вариант в градуальном ряду: просторечное гад имеет бранный оттенок («мерзкий, отвратительный человек» (прост., презр.), где мерзкий этимологически восходит к мерзить - «вызывать отвращение», то есть степень самоуничижения возрастает и достигает максимума в сочетании с превосходной степенью прилагательного-аффектива «самый подлый». В этом и последующем оценочном текстах Достоевский предстает как художник-максималист: «кипение духа» своих героев он «доводит до предельного градуса», они «поедом едят свою душу» (Ю.И. Айхенвальд).

Оценку-презрение, то есть чувство полного пренебрежения, крайнего неуважения к кому-либо в пространстве художественных текстов Достоевского реализуют агентивы трус, гетера, гад, голоштанник, сладострастник и др. с общими семами «отвратительный», «позорный», «гадкий». Позиции на социальной шкале «Я выше, а другой ниже», «Я» выше другого» в полной мере реализуют интенции неуважения субъекта оценки к объекту, отличаются пристрастным высокомерием, лексика агентивных имен демон-

егрирует бесцеремонность юворящего, давая и ему тем самым негативную оценочную характеристику: Дмитрий Федорович голоштапник-с, а вызови он на дуль самого первейшего графского сына, и тот с ним пойдет-с, а чем он лучше меня-с? (XIV, с. 205)

Прагматическую функцию неодобрения реализуют агентивные имена дурак, егоза, знаток, насмешник, ревнивец, франт, эгоист, вор, дикарь, зачинщик, карьерист, кутила, мучительница и др. с общими оценочными семами в их семантической структуре «плохой», «неудовлетворительный», «дурной».

Не знаю, как на других, но вид Мити произвел на меня самое неприят-. ное впечатление. Главное, он явился ужасным франтом, в новом с иголочки сюртуке (XV, с. 94).

У каждого персонажа Достоевского существует особая смысловая и оценивающая позиция по отношению к себе самому и к окружающим. Автор стремится показать, чем является для героя мир и чем является он сам для себя самого. Эта принципиальная особенность восприятия отражена в оценочном дискурсе персонажей.

Агентивы с мелиоративной семантикой характеризуют объект оценки по следующим основаниям: по интеллектуальному уровню -умник, умница, мудрец; по особенностям поведения - деятель, забавник, защитник, оберегатель, покровитель, предводитель, спаситель; по профессии, роду занятий - виртуоз, виртуозка, каллиграф, метр; по эстетическому признаку - королева, красавец, красавица, красавчик, премилушка, раскрасавица; по нравственно-этическим качествам - ангел, благодетель, благодетельница, джентльмен, друг, приятель, рыцарь, филантроп, человеколюбец; по духовным свойствам - герой, избранник, праведница, провозвестник, проповедник, пророк, сокровище, талант, феномен, совершенство. Степень интенсивности выражаемого оценочного значения агентива эксплицирует динамику коммуникативно-прагматических намерений субъекта оценки - говорящего: одобрение - похвалу - восхищение:

- А ведь князю ты не будешь настоящей женой. Это ведь и не брак! Это просто домашний контракт! Ведь ему ж, дураку, будет выгода, ему же, дураку, дают такое неоценимое счастье! Ах, какая ты сегодня красавица, Зиночка, раскрасавица, а не красавица! (II, с. 92)

Вершиной позитивной оценки лица является оценка-восхищение, или «высшая степень удовлетворения, удовольствия от кого-, чего-л., восторг». Для выражения данной оценки в идиостиле Достоевского используются номинации ангел, гений, королева, праведница, пророк, провозвестник, совершенство, сокровище, счастливец, херувим, царица с общими семами в семантической структуре - «отличный», «идеальный», «превосходный».

Эмоциональный дискурс персонажей Достоевского может выражать сложное переплетение интенций восхищения объектом оценки и одновременного самоуничижения субъекта оценки:

- Наташа ты ангел а я пальчика твоего не стою — вскричеп Алёша с восторгом раскаяния (III, с. 143)

В текстах Досюевскою приятие неприяже объекта оценки отличается мотивацией в коммуникативно-прамагических ситуациях неодобрения -порицания, одобрения - похвалы и, напротив, немотивированностью, неаргументированностью в выборе агентивного знака в ситуациях «крайних» возмущения — осуждения, сопровождаемых презрением и уничижением, и восхищения - преклонения, пристрастности. В первых - возмущении - часто используются стилистически сниженные, нетабуированные знаки, в последних - разговорные и книжные.

Выполняя функцию оценочного знака-коннотации, образные агенти-вы в идиостиле Достоевского отражают глубокое убеждение писателя, что «из послушания и дерзновения сотворен человек», что человек - чрезвычайно широкая натура, в которой «... в одном и том же сердце совмещаются идеал Мадонны и идеал Содома...», отправляют его на поиски образных номинаций, способных передать эту феноменальную сложность человеческой души читателю, поразить его и заставить сочувствовать и сопереживать любому человеку, который «до безумия любит страдание», и ему «кроме счастья ... так же точно и совершенно во столько же, необходимо и несчастье» (Ю.И. Айхенвальд).

Традиционные языковые метафоры в художественных текстах Достоевского характеризуют лицо по профессиональным качествам: артист; по внешнему облику: мумия /перл; по интеллектуальным способностям: осел, пехтерь, колпак; по положению в обществе: солнце/червяк; по моральному критерию: поросенок, свинья, скот, скотина, лакей; по психическим особенностям личности, проявляющимся в поведении, характере, - орел, сокол, попугай, петух, волк, медвежонок, змей, хамелеон, пиявка; крючок, тряпка, порох.

Оценивающий субъект ищет новые формы для аксиологической экспликации «приятия или неприятия» объекта-лица и находит их в тех ассоциативно-образных связях, которые возникают при сопоставлении человека с окружающими его животными, птицами, явлениями природы, артефактами: Реализм, господа, реализм действительной жизни! Я волк, а вы охотники, ну и травите вопка (XIV, с. 214). Образный зооним волк относится к числу типичных русских мифологических образов и выступает как стереотипный образ жесткого и беспощадного хищника, признающего только силу, живущего и охотящегося в стае. Поэтому традиция предписывает признаки волка переносить либо на злого, жестокого, кровожадного человека, либо на голодного. Однако в употреблении Достоевского (устами Мити Карамазова) речевая аксиологическая семантика агентива не совпадает с языковой. Антитеза предикатных номинаций актуализирует у слова волк сему «невинная жертва». Образная автохарактеризация персонажа антитезно соотносится с метафорой охотники. Тем самым говорящий приписывает своим оппонентам коннота-

тивный смысл «убийцы». Перлокутивной целью высказывания является самооправдание субъекта оценки и воздействие на сферу эмоций как непосредственных собеседников, так и третьих лиц. Таким образом, лексема волк, узуально выражающая негативную коннотацию, меняет оценочный знак на противоположный (оценка-сопереживание) в контексте высказывания.

В высказывании Я хоть и скупая, а бутылку подам не тебе, Ракитка, ты гриб, а он князь! (XIV, с. 150) актуализация семы «низшее растение» в слове гриб развивает коннотации «незначительный», «ничтожный», «худший». В свою очередь, у слова князь актуализируются семы «предводитель», «вождь», что обусловливает появление коннотаций «важный», «особо значимый», «лучший». Контраст метафорических номинаций, создаваемый антитезой коннотативных сем «ничтожный» - «важный», ориентирован на эмоциональную сферу адресатов и демонстрирует полярные коммуникативные намерения аксиологического субъекта в выражении презрения одному собеседнику и восхищения - другому. Со-противопоставляя объекты оценки, говорящий определяет их ценностную иерархию {«Ты» ниже другого) в индивидуальной языковой картине мира.

Метафорические номинации обладают яркой внутренней формой, что способствует созданию «стереоскопических» перцептивных образов: Вот уж два месяца содержу, - кровь она у меня в эти два месяца выпила, белое тело мое поела!Пиявка! Змей гремучий! Упорная сатана! (III, с. 187)

Импликативные признаки отрицательного отношения к объекту -«дурной», «отвратительный», «возмутительный» формируются на основе семантических компонентов слов пиявка — «о том, кто живет за счет чужого труда, ведет паразитический образ жизни»; змей — «о коварном, хитром, злом человеке»; сатана — «употребляется как бранное слово». Коннотативные оценочные смыслы образного агентива создаются как за счет языкового содержания лексемы, так и контекстуально, демонстрируя высокий накал отрицательных эмоций обиды, гнева, злобы; отражают прием градации негативного признака - динамику перерастания презрения-осуждения в брань.

Образные агентивы также отражают преобладание категорических негативных оценок в идиостиле Достоевского. Образность агентивных имен, реализующих вторичную номинацию, обусловлена их внутренней формой, которая демонстрирует функционально-семантическую связь производного значения с производящим (ассоциативную мотивацию) и определяет специфику употребления и интерпретации коннотатов.

В Главе III «Оценочные высказывания с предикатом-агентивом в идиостиле Достоевского» рассматривается специфика оценочно-предметных и эгоцентрических высказываний в текстах писателя, демонстрируется компенсационный речевой прием - лексическая агентивность возмещает синтаксическую неагентивность (Н.Д. Арутюнова); описывается антитеза как стилистический прием организации агентивной лексики в оценочных высказываниях.

Наиболее яркой по своей выразительности является оценочно-предметная модель в пара математическом ряду ФСП оценки: ср.: Он насмешничает - Он насмешливый чкловек - Он насмешник (Т.В. Маркелова). «Природный предикативный (Е.В. Падучева) прагмем и оценочных мет-фор -- прагматически релегантных элементов высказывания - создает особые условия для корреляции и локутивных намерений напряженной эмоциональности - возмущения восхищения и высокой степени перлокутивного эффекта возвышения уничижение объекта оценки. Специфика этой модели - в ее предназначении для регул рного выражения отрицательных оценок: Из двух гостей Симонова один бы г Ферфичкин, из русских немцев, - маленький ростом, с обезьяньим лицом, всех пересмешивающий глупец, злейший враг мой еще с низших классов, - подлый, дерзкий, фанфаронишка, и игравший в самую гцекотпивую амбициозность, хотя, разумется, трусишка в душе (V, с." 137).

Модель реализуется прагматической установкой межличностного характера общения в неофициальной обстановке, асимметрией социального статуса адресанта и адресата, условиями диалога. Перлокутивный эффект достигает своей силы на концах шкалы, «двигаясь» от осуждения-порицания к брани: Другой, пожилой, — Архипов, тоже что-то вроде купца или управляющего, шлялся и по откупам; бестия, шельма и теперешний товарищ Си-зобрюхова, Иуда и Фальстаф, все вместе, двукратный банкрот и отвратительно чувственная тварь, сразными вычурами (III, с. 264).

Лично-именная модель высказывания реализует значение саморепрезентации, самохарактеристики, самоанализа: Как вы смеете, князь, дворянку бранитъ-с?. Коли я кадушка, так вы безногие-с (II, с. 388); Яне столб, не баран, не тунеядец какой-нибудь! (III, с. 56) В ней субъект говорящий является одновременно субъектом сообщения «Я в представлении себя» и субъектом общения «Я в представлении других». Уникальность выражающих это «состояние дел» высказываний состоит в «тройной» сущности их грамматического субъекта: производитель оценочного речевого акта, субъект оценочной пропозиции и одновременно ее объект.

Личность у Достоевского изображается в процессе ее «самосознания и самовысказывания» (М.М. Бахтин), поэтому автохарактеризация персонажа регулярно манифестируется в ситуациях эгоцентрического типа - Вы в одном сюртучке на таком холоде, а я вас задерживаю, видите, какой я эгоист! О, все мы эгоисты, Карамазов! (XIV, с. 242) - с агентивом-прагмемой в позиции предиката. Автоквалификация субъекта речи в романе «Братья Карамазовы», например, отмечена нами в 60 случаях. Чаще всего личность выступает как критик собственных мыслей, поступков, морально-этических качеств. Например, собственное «Я» в рефлексивном дискурсе Грушеньки Светловой становится объектом мучительного самоуничижения: А теперь я, Алеша, всю правду чистую тебе одному скажу, чтобы видет, какая я тварь!Хотела я тебя погубить, Алёша, правда это великая, совсем положила; до того хоте-

что Ракитку деньгами подкупи чтобы тебя привел (XIV, с. 78) Оценка-самоуничижение обусловлена асимметрией морального статуса коммуникантов. Иллокутивная сила казни за постыдные намерения реализуется бранным агентивом тварь («о подлом, мерзком человеке») и местоименным ин-генсификатором.

Оценка самооправдание репрезентируется с помощью антитезы: Вы убили, вы главный убивец и есть, а я только вашим приспешником был,

слугой, Личардой верным, и по слову вашему это совершил (XV, с. 230). Смердяков адресует свои инвективные интенции Ивану Карамазову в контрастной оппозиции главный убивец - приспешник («соучастник в чем-то неблаговидном»).

Мелиоративная автохарактеризация отражает попытку ценностного самоутверждения личности. Как правило, среди агентивов в позиции предиката выступают слова молодец, Бог, рыцарь, реалистка и др.: Ты думаешь, что я предложение хотел сделать ? Нимало, просто отомстить хотел за то, что я такой молодец, а она не чувствует. Оценочным основанием для Дмитрия Карамазова служит осознание своих достоинств, внутреннего мира (сенсорная оценка).

Именно агентивы в позиции предиката оценочно-предметных и лично-именных высказываний структурируют «слово героя о самом себе» (М.М. Бахтин), оценочно характеризуя персонажи, порождая прагматический эффект коммуникации.

Прием оценочной антитезы отличается универсальным способом авторепрезентации мира, демонстрирующим противоречивость впечатлений и ощущений Достоевского, его сомнения как в объективной, так и в субъективной истине. Специфическая черта антитезы в текстах - ироническая характеризация через отрицание с последующим сопоставлением: взаимодействие эмотивного и ментального модусов. В качестве знаков лексического наполнения структуры антитезы выступают агентивы с характеризующей функцией и образные агентивы. Специфической чертой идиостиля писателя является то, что антитеза регулярно реализуется структурой предиката в оценочных высказываниях.

Разнообразие этой структуры отражает широчайший диапазон взаимодействия синтаксического и лексического уровней языка: отрицательная левая (-А) и положительная правая (+В) части противопоставления варьируются в зависимости от средств связи - конъюнктивных, дизъюнктивных, от семантики уступки, условия и т.д. В художественном тексте романа «Братья Карамазовы» обнаружены следующие структуры антитезы:

-А, а не + В: Я ему сейчас вот говорил: «Карамазовы не подлецы, а философы, потому что все настоящие русские люди философы, а ты хоть пучился, а не философ, ты смерд»;

Хоть он -А, но ... + В: Я знаю, ты хоть зверь, а ты благородный, -тяжело выговорила Грушенька;

Пусть он +А, но -В: Пусть он и честный человек, Митенька-то (он глуп но честен), но он - сладострастник Вот его опредаение и вся внутренняя суть

Он +А, а я -В: ... Эта женщина меня оттоткнет и осмеет за фальшь и не 1е/юсть Она — правдивая и честная, а я — я шпион и с документами!

Оценочные знаки членов антитезы в различных прагматических ситуациях варьируются, агентивы-прагмемы могут противопоставляться прагме-мам-прилагательным.

Если говорящий располагает положительным мнением о себе, то чужая отрицательная оценка приводит к развитию когнитивного диссонанса (Л. Фестингер) в сфере субъекта. Состояние диссонанса субъективно переживается как дискомфорт, от которого персонаж стремится избавиться либо путем дискредитации чужого негативного мнения, либо введением нового оценочного элемента: Пани Агриппина, - закричал пан, я рыцарь, я шляхтич, а не лайдак! Высказывание отражает яростное сопротивление говорящего чужой пейоративной оценке лайдак, проявление оскорбленного болезненного самолюбия и непомерного тщеславия. Когнитивный поиск субъекта представлен как ситуация выбора между противоположными оценочными смыслами, когда говорящий настаивает на положительной номинации, предлагая ее как альтернативу негативной (конструкция «А, а не В»), Агентивные имена рыцарь («самоотверженный, великодушный и благородный человек») - лайдак («мерзавец», «прохвост») вступают в отношения семантического противопоставления в составе предиката, формируя оппозицию сем «благородный» — «бесчестный», «уважаемый» — «презренный». Апологетическая автохаракте-ризация субъекта вместе с тем воспринимается как недостоверная, ибо положительный оценочный смысл агентива рыцарь вступает в конфликт со значимым фоном коммуникации, то есть с «дотекстовым предзнанием об объекте оценки».

Широчайший диапазон характеризующих и образных агентивов доказывает универсальность Достоевского в отборе лексических репрезентантов оценки и их стилистической организации на синтаксическом уровне.

В Заключении отмечается правомерность выдвинутой гипотезы. Создание полного словаря агентивов в их характеризующей и образной функции чрезвычайно перспективно для исследования идиолексикона писателя. Перспективным можно считать рассмотрение тендерных аспектов историософских поисков национальной идентичности Достоевского. Многообразие иди-осредств выражения оценки контрастного, полярного, типа в ее морально-этическом аспекте расширяет представление об оценочном фрагменте языковой «картины мира», выявляет ее многоаспектный характер и национально-культурную специфику.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

Козленко, П.В. Имена-прагмемы со значением лица / П.В. Козленко // Научно-методические проблемы преподавания гуманитарных, естественных и математических дисциплин в школе и вузе: Материалы научно-практической конференции преподавателей и студентов МШИ. - Вып. 3. -Мичуринск: МГПИ, 1997. - С.27 - 28.

Козленко, П.В. Имена-прагмемы со значением лица в идиостиле Ф.М. Достоевского / П.В. Козленко // Научно-методические проблемы преподавания гуманитарных, естественных и математических дисциплин в школе и вузе: Материалы научно-практической конференции преподавателей и студентов МГПИ. - Вып. 4. - Мичуринск: МГПИ, 1998. - С. 14.

Козленко, П.В. Имена-прагмемы как уникальное средство выражения оценки лица / П.В. Козленко // Научно-методические проблемы преподавания гуманитарных, естественных и математических дисциплин в школе и вузе: Материалы научно-практической конференции преподавателей и студентов МГПИ. - Вып. 5. - Мичуринск: МГПИ, 1999. - С.61 - 62.

Козленко, П.В. Личные имена существительные агентивно-характеризующей семантики / Т.В. Маркелова, П.В. Козленко // Язык. Система. Личность: Межвузовский сборник научных трудов. - Екатеринбург: НУ-ДО «Межотраслевой региональный центр», 2000. - С.538 - 543.

Козленко, П.В. Выражение мелиоративной оценки агентивными именами в идиостиле Ф.М. Достоевского / П.В. Козленко // Русский язык вчера, сегодня, завтра: Материалы российской конференции, посвященной 40-летию кафедры русского языка Воронежского государственного университета и 75-летию со дня рождения И.П. Распопова. - Воронеж: Изд-во Воронежского государственного университета, 2000. - С.90 -91.

Козленко, П.В. Агентивные имена как средство автохарактеризации персонажей в идиостиле Ф.М. Достоевского / П.В. Козленко // Проблемы реализации творческого потенциала педагога в современной школе и вузе: Международная научно-практическая конференция. Материалы. - Мичуринск: Изд-во МГПИ, 2001. - С. 132 - 135.

Козленко, П.В. Агентивные имена положительной оценочной сферы в идиостиле Ф.М. Достоевского / П.В. Козленко // Тенденции в системах номинации и предикации современного русского языка: Межвузовский сборник научных трудов. - М: МПУ, 2002. - С.87 - 91.

»22 846

Лицензия ИД №00678 от 05.01.2000 г.

Подписано в печать 04.11.2004 г. Мичуринский государственный педагогический институт 393760, Тамбовская обл., г. Мичуринск, ул. Советская, 274

Отпечатано с готового оригинал-макета в ООО «БиС», Тамбовская область, г. Мичуринск, Липецкое шоссе, 30 Тел.: 2-25-48, e-mail: utes@tamb.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Козленко, Полина Вячеславовна

Предисловие.

Глава I. Агентивные имена с семантикой лица в кругу средств выражения оценочного значения.

§1. Оценочная семантическая доминанта творчества Ф.М. Достоевского

1.1. Идиостилъ и идиолект.

1.2. Языковая «картина мира» Ф.М. Достоевского.

1.3. Специфика субъективного ценностного отношения к миру Ф.М. Достоевского.

1.4. Мировоззрение как основа семантической доминанты творчества Достоевского.

§2. Семантико-грамматические, семантико-прагматические, се-мантико-функциональные и деривационные свойства агентив-ного имени.

2.1. Освещение проблемы в лингвистической традиции.

2.2. Логический и коммуникативно-прагматический взгляды на агентивьг.

2.3. Деривационный взгляд на агентивное имя.

2.4. Функционально-семантический и когнитивный подходы к агентивному имени.

§3. Позиция агентивов в функционально-семантическом поле оценки.

3.1. Функционально-семантическое поле оценки в русском языке.

3.2. Соотношение агентивного имени со знаками оценки.

3.3. Деривационная характеристика имени лица.

Выводы.

Глава II. Агентивы-прагмемы и образные агентивы в художественном пространстве Достоевского.

§1. Агентивное имя, реализующее знак-прагмему.

1.1. Дифференциальные признаки оценок-прагмем.

1.2. Классификации характеризующих агентивов.

§2. Художественные приемы использования характеризующих агентивных имен в тексте.

§3. Реализация агентивами интенции оценивающего субъекта в художественном пространстве Достоевского.

3.1. Агентивы отрицательной оценочной семантики.

3.2. Агентивные имена положительной оценочной сферы в идиостиле Ф.М. Достоевского.

§4. Образные агентивы в оценочной картине мира Достоевского . 104 Выводы.

Глава III. Оценочные высказывания с предикатом-агентивом в идиостиле Достоевского.

§1. Оценочная ситуация и оценочное высказывание.

§2. Система оценочных синтаксических моделей с агентивным именем в роли предиката в художественной речи Достоевского

2.1. Оценочно-предметная модель.

2.2. Лично-именная модель оценочного высказывания.

§3. Антитеза как средство выражения динамики личности персонажей Достоевского.

3.1. Структура антитезы.

3.2.Семантико-прагматические особенности антитезы -А, а не+В.

3.3. Семантико-прагматические особенности антитезы +А, но-В.

3.4. Антитезы Он (Я) + А, а Ты (Он) - В и Он (я) - А, а Ты (Он) + В и их взаимодействие.

3.5. Взаимодействие различных моделей антитезы в высказывании и тексте.

3.6. Неагентивностъ синтаксического строя и агентивностъ лексического строя художественной речи Достоевского

Выводы.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Козленко, Полина Вячеславовна

Объектом исследования является поэтика оценочных значений в художественном пространстве Ф.М. Достоевского. Неповторимая языковая аксиологическая «картина мира» писателя есть следствие индивидуального диалога с языком и глубины его «пророчества», наполненности «фигурами страстей»: «Достоевский отражает все противоречия русского духа, всю его антиномичность, допускающую возможность самых противоположных суждений о России и русском народе» (Бердяев Н.А., 1994, с. 13).

Предмет исследования составляют имена существительные со значением лица оценочно-характеризующей семантики - агентивы - с позиций их семантико-грамматических, семантико-стилистических и семантико-прагматических функций в дискурсе писателя. Также рассматривается творческий принцип отбора оценочных средств, их особая организация в текстах с учетом реализуемой ими функции (коммуникативной, экспрессивной, апел-лятивной и т.п.).

Актуальность предпринятого исследования обусловлена, во-первых, возросшим вниманием и интересом к аксиологической проблематике.

Всесторонний анализ грамматического, логико-семантического и стилистического аспектов лексических значений оценочных слов и отдельных грамматических категорий оценки представлен в работах Н.Д. Арутюновой, Е.М. Вольф, Г.А. Золотовой, А.А. Ивина, Е.С. Кубряковой, П.А. Леканта, М.В. Ляпон, Т.В. Маркеловой, В.Н. Телия, В.И. Шаховского, Л.О. Чернейко, Н.Ю. Шведовой и др. Во-вторых, очевиден и тот факт, что с течением исторического времени возрастает культурно-художественная значимость описания языковых оценок образа человека - одного из основных элементов любой национальной культуры. Поэтому постепенно высокий статус обретает сфера образных наименований человека, имеющая особое «поле» деятельности, в том числе на пересечении категории оценки и категории персональности, и реализующаяся весьма многообразными способами в полифонических контекстах Достоевского, определяя своеобразие его идиостиля.

Значимость первой причины связана с особенностями категорий оценки, которая выступает в роли некоего ориентира в жизни общества. Вторая причина обусловлена отсутствием целостного и системного описания «языкового портрета» Достоевского, феномен которого открывается в со-противопоставлении авторских оценок и оценок персонажей, в том числе ав-тохарактеризации - «слово героя о самом себе» (Бахтин М.М., 1995, с. 100).

Исследование идиостиля писателя показывает перспективы анализа языковых явлений во взаимосвязи с сознанием, мышлением, духовной жизнью человека, национальной психологией, культурой. Оценочный фрагмент языковой «картины мира» художника слова особенно значим в области аксиологической характеристики лица, поскольку «Достоевский делает целый ряд открытий о человеческой природе. Человеческая природа полярна, анти-номична и иррациональна» (Бердяев Н.А., 1994, с. 35).

Цель исследования состоит в целостном описании аксиологического фрагмента языковой «картины мира» Ф.М. Достоевского на основе изучения особенностей семантики и функционирования агентивных имен в творчестве писателя.

Поставленная цель определяет следующие исследовательские задачи:

1) выявить оценочную доминанту идиостиля Ф.М. Достоевского;

2) описать лексический инвентарь агентивных имен в процессе их се-мантико-грамматического, деривационного, семантико-прагматического и семантико-стилистического функционирования в художественной речи писателя;

3) классифицировать агентивы, репрезентирующие прагматическую оценочность в контекстах автора, показать их ведущую роль;

4) охарактеризовать образные агентивы, реализующие коннотативную эмоционально-оценочную семантику в художественной речи Достоевского;

5) пронаблюдать явление градации в сфере положительных и отрицательных оценок, основанное на употреблении агентивных имен;

6) продемонстрировать типологию предикатов, представленных аген-тивными именами;

7) показать взаимодействие лексического и синтаксического уровней языка при выражении оценки агентивными именами;

8) описать возмещение синтаксической неагентивности (Н.Д. Арутюнова) как черты идиостиля Достоевского регулярным употреблением агенти-вов - имен деятеля;

9) пронаблюдать роль антитезы в организации оценочных контекстов Достоевского.

Основная гипотеза диссертации состоит в следующем: в художественных текстах Достоевского доминирует сложная оценочная полифония, представленная разнополярными агентивами, как проявление «диалектики души» персонажей и «динамики духа» автора.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В основе оценочной «картины мира» Достоевского лежит полифоническая полярная оценка, базирующаяся на морально-этических нормах поведения человека и обусловленная сложным контекстом жизни и творчества писателя.

2. Агентивные имена, выступая в роли предиката оценочных высказываний, реализуют функцию характеризации лица, которая является отражением и закреплением в семантической структуре агентива ценностного отношения говорящего к сообщаемому, то есть отношения к объекту ценности -человеку.

3. При исследовании агентивных имен учитываются два взаимосвязанных и равновеликих фактора: семантика производящих слов (глаголов, прилагательных или отглагольных имен) и словообразовательное категориальное значение. Формируемые их взаимодействием семантические приращения усиливают экспрессивный характер имени лица и его эстетические функции в художественном произведении.

4. Агентивное имя с характеризующей, предикатной, функцией и значением «свойства» реализует прагматическое содержание оценочного знака. Образные агентивы - производные, образованные лексико-семантическим способом словообразования, с мотивационным признаком, выраженным ассоциативно, реализуют коннотативное содержание оценочного знака.

5. Агентивы-прагмемы и образные агентивы являются ведущим средством выражения оценочного значения в художественном пространстве текстов Достоевского; преобладание первых над вторыми демонстрирует специфическую черту его идиостиля.

6. Полярность, антиномия оценок как семантическая доминанта творчества Достоевского детерминированы связью синтеза (соборный, «всемирный» человек) и анализа (описание всех глубин души человеческой, «человека в человеке») как антагонистических принципов художественного миромо-делирования писателя.

7. Агентивное имя отражает взаимодействие лексической и синтаксической деривации, реализуемое оценочным предикатом как ядерным элементом функционально-семантического поля оценки с его парадигматической и синтагматической организацией.

8. Прагматические ситуации употребления агентивов в функции харак-теризации лица выражают динамику эмоционально-оценочного отношения в коммуникативной градации неодобрение, порицание, осуждение, уничижение, презрение, возмущение рядом с редкими одобрением, похвалой, восхищением, в реализации которых переплетаются повествователь и персонажи в уникальной картине мира автора-Достоевского.

9. Оценочная метафора обеспечивает экспрессивную функцию и воздействующую силу образных агентивов в текстах, составляя существенную черту идиостиля Достоевского.

10. Эффект критической оценки возникает в результате использования экспрессивных модификаций синтаксических структур, к числу которых относятся высказывания с антитезой и градацией.

11. Специфической чертой идиостиля писателя является регулярная реализация антитезы в структуре предиката оценочно-предметных и лично-глагольных высказываний. Обширный инвентарь лексических агентивов возмещает синтаксическую неагентивность текста (Н.Д. Арутюнова).

Теоретической основой исследования являются функционально-семантический и коммуникативно-прагматический подходы к категории оценки (Арутюнова Н.Д., 1981, 1984; Вольф Е.М., 1985; Золотова Г.А., 1982; Маркелова Т.В., 1993, 1996 и др.), которые предполагают анализ языкового знака с точки зрения его использования в речевой деятельности, в нашем случае - в прозаических текстах Достоевского. При анализе идиостиля приоритетными для автора были труды М.М. Бахтина, А. Вежбицкой, В.В. Леде-невой, Ю.М. Лотмана, Л.А. Новикова, Е.В. Падучевой, О.Г. Ревзиной, P.O. Якобсона и др., посвященные творческому осмыслению русского прозаического языка XIX века.

Основные методы исследования - лингвистическое наблюдение, филологический анализ художественных текстов, предполагающий структурно-семантическое и прагматическое описание; индуктивный метод анализа: от конкретных языковых фактов к установлению системных отношений между ними и обобщению на этой основе теоретических положений и выводов. Также использовались приемы компонентного семантического анализа и этимологического анализа; метод трансформации; элементы статистического метода.

Результаты и выводы диссертационного исследования основываются на текстах, извлеченных из полного собрания сочинений Ф.М. Достоевского в 30-и томах. Были обследованы тома I - XVII, включающие произведения различных жанров: романы, повести, рассказы, путевые заметки. Исследовано более 1500 фрагментов художественных текстов, содержащих около 3000 употреблений агентивных имен.

Определения слов даются по Словарю русского языка в 4-х томах под ред. А.П. Евгеньевой (MAC).

Научная новизна проведенного исследования состоит в том, что в нем впервые рассматривается вся совокупность агентивных имен в дискурсе прозы Ф.М. Достоевского. Несмотря на то что языку писателя посвящено много работ, палитра оценочных средств в идиостиле автора до сих пор остается малоизученной. Взаимосвязь миросозерцания писателя, «в высшей степени динамического» (Н. Бердяев), с многоаспектной и динамической категорией оценки расширяет рамки наших представлений о языковой творческой личности знакового для русской культуры писателя.

Исследование имеет общефилологическую направленность: описание оценочных средств позволяет выявить принципы художественного мышления автора-творца и реконструировать его художественный универсум (картину мира), имеющий самостоятельную практическую ценность для лингвистики.

Практическая ценность исследования определяется возможностью использования его результатов в лексикографии, например, при составлении словаря языка Ф.М. Достоевского. Материалы диссертации также могут быть востребованы в практике интерпретации художественного текста; при разработке спецкурсов и спецсеминаров, посвященных аксиологической проблематике, а также изучению идиостиля писателя; при обучении филологическому анализу текста студентов-филологов, учащихся профильных классов общеобразовательных школ, гимназий и лицеев.

Апробация проведенного исследования заключается в том, что его содержание и результаты нашли отражение:

- в семи научных публикациях;

- в изложении отдельных положений на конференциях профессорско-преподавательского состава Мичуринского государственного педагогического института, Всероссийских, международных и межвузовских конференциях: в г. Екатеринбурге (2000), в г. Воронеже (2001).

Структура диссертации. Работа состоит из Предисловия, трех глав, Заключения, Приложения, Списка источников и Библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Агентивные имена как средство выражения оценочных значений в идиостиле Федора Михайловича Достоевского"

выводы

1. Наличие оценочного значения детерминирует наибольшую степень распространенности логико-синтаксической модели характеризации. Имеющие при этом место речевые акты похвалы, поощрения, любования («плюс» на шкале оценок) или, напротив, порицания, осуждения, негодования («минус» на шкале оценок), иллокутивная сила которых направлена на то, чтобы воздействовать на эмоциональное состояние адресата, тесно связаны с процессом формирования художественных смыслов.

2. Агентивное имя реализует аксиологический предикат оценочно-предметных и лично-именных моделей в ФСП оценки, а также их экспрессивно-эмоциональных модификаций.

3. Агентивы в позиции предиката оценочно-предметных и лично-именных высказываний структурируют «слово героя о самом себе» (М.М. Бахтин), оценочно характеризуя персонажи, порождая прагматический эффект коммуникации.

4. Широчайший диапазон характеризующих и образных агентивов в роли оценочных предикатов, организованных стилистическим приемом экспрессивного синтаксиса - антитезой, доказывает стремление писателя к выражению полярных, антиномических оценок, основанных на «множественности сознаний» и мнений его персонажей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Семантика оценки - область языкового организма, в которой пересекаются языковые и неязыковые знания о мире, отражающие объективную «логику вещей» и «психологию поведения» «языковой личности». В исследовании описана речевая реализация аксиосферы в дискурсе творческой языковой личности Ф.М. Достоевского - автора, который «. видит глубокий разрыв между поведением человека и его нравственной сущностью» (Н.Д. Арутюнова).

В центре внимания находилось агентивное имя как средство выражения оценки в полифонической прозе писателя, отличающейся не только «множественностью сознаний», но и «многоголосием» персонажей и повествователей-рассказчиков. Взаимодействие прагматического и коннотативного содержания знаков оценки с лингвистической природой имени лица - его характеризующей, предикативной и экспрессивной функцией - расширяет представление об агентиве как важнейшей составляющей функционально-семантического поля оценки. Репрезентируя оценочный предикат, имена лица располагаются в положительной и отрицательной зоне шкалы оценки, представляя говорящему (субъекту оценки) богатый выбор для манифестации интенций одобрения - неодобрения, похвалы - порицания, восхищения - возмущения.

Сопоставление полного перечня агентивов, реализующих знак-прагмему в лексической системе языка, с реестром агентивов в идиостиле Достоевского продемонстрировало приблизительно одинаковое соотношение позитивного и негативного смыслов: 1 : 4. При употреблении номинаций в художественном тексте доля отрицательного увеличивается и составляет 1 : 6. Данное соотношение позволило сделать вывод о том, что вся текстовая ткань романов и повестей представляет собой переплетение и сочетание оценочных речей всех персонажей - главных и второстепенных - с оценками повествователя. Этот симбиоз имплицирует ценностную систему писателя, рупором оценок которого становятся его герои. Тенденция отбора лексических единиц определена противоречием впечатлений и ощущений писателя, его недоверием к субъективной истине, поисками синтезирующего начала в человеке, проникновением в глубины и тайны его души.

Богатство семантической структуры характеризующих и образных агентивов заключается в соотношении денотативного и сигнификативного, а также денотативно-сигнификативно-коннотативнош значений, в способности содержать в себе «в свернутом виде» целую оценочную пропозицию. Ее реализация отражает траекторию от прагматической речевой ситуации к коммуникативно-прагматическому воплощению в оценочном высказывании. При этом «Я-сфера» и «Не -Я-сфера» самым причудливым образом взаимодействуют, рождая полифонию оценок и переплетение в них различных мотивов и оснований. «Побеждает» при этом морально-этическое основание оценки -как по разнообразию своих лексических репрезентантов, так и по способности воплотить мировоззрение автора, его критическую направленность, сомнения, дидактические убеждения.

Динамическое объединение оценочных знаков осуществляется автором с помощью стилистических приемов градации и антитезы, выражающих всю гамму ценностных отношений: неодобрение-возмущение, презрение, уничижение, пренебрежение в отрицательных характеристиках и одобрение-похвалу, восхищение - в положительных. Экспрессивные модификации оценочно-предметных и лично-именных моделей отражают сложную структуру оценочного субъекта. Особенно значимым в текстах Достоевского становится Я-субъект, представляющий читателю самохарактристику рефлексирующей личности с феноменальной палитрой оценок - самоосуждение, самооправдание, самоуничижение и т.д. Прагматическая ситуация спора и конфликта раскрывает отрицательные оценочные интенции персонажей-участников. Их самооценки, те оценки, которые направлены на других персонажей, и ответные оценки создают эмоционально-напряженный нерв повествования, в котором, несмотря на категоричность и иногда даже бранный характер (см. стилистические пометы) оценок, трудно обнаружить только правых или только виноватых. Все персонажи Достоевского - знаковые в его художественном пространстве, за их имплицитными концепциями в оценочных контекстах писателя стоят устойчивые стереотипы, фиксирующие различие «моделей» саморепрезентации автора.

Способность агентивов с максимальной полнотой охарактеризовать героев, используя потенциал производящего глагола или имени с их многозначностью, а также ассоциативный потенциал лексемы, делают их основным репрезентантом оценочных интенций писателя. В широком спектре его модальностей - сомнения, неопределенности, кажимости - они представляют собой путеводную нить, выражающую ценностное отношение писателя к своим героям, демонстрируя его мировоззрение - попытку объединить всех общей «идеей», которая должна родиться в споре, приводящем к истине.

Среди агентивов особое место занимают слова, обогащенные коннотациями - зоонимы, бытовая лексика - имена артефактов, окказиональная лексика. Именно они пополняют словарный состав идиостиля как частную систему - продукт лингво-креативной деятельности языковой личности автора. Попытка создания полного словаря агентивов-прагмем обнаруживает идиолект автора в лингвокультурном контексте времени. Чрезвычайно перспективно создание подобного словаря образных агентивов, мотивированных на основе ассоциаций. Важную роль здесь играет составление полного перечня прецедентных имен, имен исторических деятелей, которые используются в позиции оценочного предиката для характеристики лица (Бернар, Бисмарк, Печорин, Фальстаф и мн. др.)

Перспективным можно назвать и рассмотрение тендерных аспектов историософских поисков национальной идентичности Достоевского. Проведенное исследование обнаруживает необходимость обращения ко всему многообразию индивидуально-авторских средств выражения оценки, обнаруживающих стабильную систему взаимодействия практически на всех уровнях языка: морфологическом и словообразовательном, синтаксическом и лексическом, фонетико-графическом. Это взаимодействие расширяет представление об оценочном фрагменте языковой картины мира Достоевского, выявляет ее многоаспектный характер и национальную специфику.

Список научной литературыКозленко, Полина Вячеславовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Достоевский, Ф.М. Бедные люди. Повести и рассказы / Ф.М. Достоевский. Поли. Собр. Соч.: В 30 т. - Л., 1972. - Т. I. - 520 с.

2. Достоевский, Ф.М. Повести и рассказы 1848 1859 / Ф.М. Достоевский. - Поли. Собр. Соч.: В 30 т. - Л., 1972. - Т. II. - 528 с.

3. Достоевский, Ф.М. Село Степанчиково и его обитатели. Униженные и оскорбленные / Ф.М. Достоевский. Полн. Собр. Соч.: В 30 т. - Л., 1972. -Т. III. - 544 с.

4. Достоевский, Ф.М. Записки из Мертвого дома / Ф.М. Достоевский. -Полн. Собр. Соч.: В 30 т. Л., 1972. - Т. IV. - 328 с.

5. Достоевский, Ф.М. Повести и рассказы 1862 1866. Игрок / Ф.М. Достоевский. - Полн. Собр. Соч.: В 30 т. - Л., 1973. - Т. V. - 408 с.

6. Достоевский, Ф.М. Преступление и наказание / Ф.М. Достоевский. -Полн. Собр. Соч.: В 30 т. Л., 1973. - Т. VI. - 424 с.

7. Достоевский, Ф.М. Идиот / Ф.М. Достоевский. Полн. Собр. Соч.: В 30 т. - Л., 1973. - Т. VIII. - 512 с.

8. Достоевский, Ф.М. Вечный муж. Наброски и планы 1867 1870 / Ф.М. Достоевский. - Полн. Собр. Соч.: В 30 т. - Л., 1974. - Т. IX. - 528 с.

9. Достоевский, Ф.М. Бесы / Ф.М. Достоевский. Полн. Собр. Соч.: В 30 т.-Л., 1974. - Т. X.-521 с.

10. Достоевский, Ф.М. Подросток / Ф.М. Достоевский. Полн. Собр. Соч.: В 30 т. - Л., 1975. - Т. XIII. - 457 с.

11. Достоевский, Ф.М. Братья Карамазовы. Книги I X / Ф.М. Достоевский. - Полн. Собр. Соч.: В 30 т. - Л., 1976. - Т. XIV. - 512 с.

12. Достоевский, Ф.М. Братья Карамазовы. Книги XI XII. Эпилог / Ф.М. Достоевский. - Полн. Собр. Соч.: В 30 т. - Л., 1976. - Т. XV. - 624 с.1. БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

13. Айхенвальд, Ю.И. Достоевский / Ю.И. Айхенвальд // Силуэты русских писателей. М., 1994. - С. 242 - 255.

14. Акимова, Г.Н. Новое в синтаксисе современного русского языка: Учебное пособие / Г.Н. Акимова. М., 1990. - 158 с.

15. Акопова, С.Н. Отпредметные названия человека / С.Н. Акопова // Русский язык в школе. 1986. - №5. - С. 83 - 86.

16. Актуальные проблемы современной русистики. Материалы Всероссийской научно-технической конференции памяти В.И. Чернова: В 2 ч.-Ч. 1-2.-Киров, 2000.

17. Андреева, К.А. Грамматика и поэтика нарратива в русском и английском языке / К.А. Андреева. Тюмень, 1998. - 262 с.

18. Анипкина, JI.H. Оценочные высказывания в прагматическом аспекте / JI.H. Анипкина // Филологические науки. 2000. - №2. - С. 55 - 66.

19. Апресян, Ю.Д. Избранные труды: В 2 т. Т. 1. Лексическая семантика / Ю.Д. Апресян. - М., 1995. - 427 с.

20. Апресян, Ю.Д. Избранные труды: В 2 т. Т.2. Интегральное описание языка и системная лексикография / Ю.Д. Апресян. - М., 1995. - 767 с.

21. Аристотель. Поэтика. Риторика / Аристотель. СПб, 2000. - 390 с.

22. Аристотель. Сочинения в 4 т. / пер. с греч. Т.2. - М., 1978. - 687 с.

23. Арнольд, И.В. Эмоциональный, экспрессивный, оценочный и функционально-стилистический компоненты лексического значения / И.В. Арнольд // XXII Герценовские чтения. Л., 1970. - С. 86 - 92.

24. Арутюнова, Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка / Н.Д. Арутюнова // Проблемы структурной лингвистики. 1982. / Отв. ред. д-р фи-лол. наук В.П. Григорьев. М., 1984. - С. 5 - 24.

25. Арутюнова,Н.Д. Лингвистические механизмы референции / Н.Д. Арутюнова // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1982. - Вып. XIII, - С. 5 -41.

26. Арутюнова, Н.Д. Ненормативные явления и язык / Н.Д. Арутюнова // Язык и логическая теория. М., 1987. - С. 140 - 152.

27. Арутюнова, Н.Д. Об объекте общей оценки / Н.Д. Арутюнова // Вопросы языкознания. 1985. - №3. - С. 13-25.

28. Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова. М., 1988. - 341 с.

29. Арутюнова, Н.Д. Стиль Достоевского в рамке русской картины мира / Н.Д. Арутюнова // Язык и мир человека. М., 1999. - С. 846 - 869.

30. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. М., 1999. - 895 с.

31. Атарова, К.Н., Лесскис, Г.А. Семантика и структура повествования от третьего лица в художественной прозе / К.Н. Атарова, Г.А. Лесскис // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1976. - Т.35. - №4. - С. 202 - 209.

32. Бабайцева, В.В. Соотношение структурных и семантических признаков синтаксических единиц при изучении и описании /В.В. Бабайцева // Предложение и его структура в языке (русский язык): Межвуз. сб. науч. трудов.-М., 1986.-С. 40-52.

33. Балли, Ш. Французская стилистика: Пер. с франц. / Ш. Балли. М., 2000.-201 с.

34. Барвайс, Дж., Перри, Дж. Ситуации и установки / Дж. Барвайс, Дж. Перри // Философия. Логика. Язык: Пер. с англ. и нем. М., 1987. - С. 264 -293.

35. Барлас, Л.Г. Русский язык. Стилистика / Л.Г. Барлас. М., 1980.250 с.

36. Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика: Пер. с франц. / Р. Барт. М., 1989.-615 с.

37. Бахвалова, Т.В. Выражение в языке внешнего облика человека средствами категории агентивности / Т.В. Бахвалова. Орел, 1996. - 135 с.

38. Бахвалова, Т.В. Характеристика интеллектуальных способностей человека лексическими и фразеологическими средствами: Учебное пособие / Т.В. Бахвалова. Орел, 1993. - 130 с.

39. Бахтин, М.М. Автор и герои: К философским основам гуманитарных наук / М.М. Бахтин. СПб., 2000. - 336 с.

40. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики / М.М. Бахтин. М., 1975. - 502 с.

41. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского / М.М. Бахтин. 4-е изд. - М., 1979.-320 с.

42. Бахтин, М.М. Человек в мире слова / М.М. Бахтин. М., 1995. - 142с.

43. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. М., 1986.-444 с.

44. Бацилли, П. Современные записки / П. Бацилли. Париж, 1936.474 с.

45. Бенвенист, Э. Общая лингвистика / Э. Бенвенист. М., 1974. - 447с.

46. Бердяев, Н.А. Миросозерцание Достоевского / Н.А. Бердяев // Философия творчества, культуры, искусства: В 2 т. Т. 2. - М., 1994. - С. 9 -150.

47. Бердяев, Н.А. Откровение о человеке в творчестве Достоевского / Н.А. Бердяев // Философия творчества, культуры, искусства: В 2 т. Т. 2. -М., 1994.-С. 151-186.

48. Берестнев, Г.И. Проблема самосознания с языковой точки зрения: Когнитивные основания возвратного местоимения СЕБЯ / Г.И. Берестнев // Филологические науки. 2000. - №1. - С. 50 - 59.

49. Богданов, В.В. Речевое общение. Прагматические и семантические аспекты / В.В. Богданов. Д., 1990. - 88 с.

50. Бондарко, А.В. Грамматическое учение и смысл / А.В. Бондарко. -Л., 1979.- 175 с.

51. Бондарко, А.В. Категориальные ситуации: (К теории функциональной грамматики) / А.В. Бондарко // Вопросы языкознания. 1983. - №2. - С. 20-33.

52. Бондарко, А.В. Опыт лингвистической интерпретации соотношения «системы» и «среды» / А.В. Бондарко // Вопросы языкознания. 1985. - №1. -С. 13-24.

53. Бондарко, А.В. Функциональная грамматика / А.В. Бондарко. JL, 1984.- 136 с.

54. Бонецкая, Н.К. «Образ автора» как эстетическая категория / Н.К. Бонецкая // Контекст-1985. М., 1985. - С. 243 - 273.

55. Бортэ, JI.B. Речевые закономерности, обусловленные взаимодействием частей речи / Л.В. Бортэ. Кишинев, 1980. - 90 с.

56. Брокмейер, Й., Харре, Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы / И. Брокмейер, Р. Харре // Вопросы философии. 2000. -№3. - С. 29-42.

57. Булыгина, Т.В., Шмелев, А.Д. Оценочные речевые акты извне и изнутри / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев // Логический анализ языка. Язык речевых действия. М., 1994. - С. 49 - 59.

58. Бурсов, Б.И. Личность Достоевского / Б.И. Бурсов. Л., 1979. - 680с.

59. Бучилин, Н.И. Перевернутый образ (О видах инверсий в литературном творчестве) / Н.И. Бучилин // Литературная учеба. 1992. - Кн. 2. - С. 82 -84.

60. Вежбицкая, А. Дескрипция или цитация? / А. Вежбицкая // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII. Логика и лингвистика: Проблемы референции. - М., 1982. - С. 5 - 41.

61. Вежбицкая, А. Речевые акты / А. Вежбицкая // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. - Вып. 16. - С. 251 - 261.

62. Вежбицкая, А. Семантические универсалии и описание языков / А. Вежбицкая. М., 1999. - 623 с.

63. Вежбицкая, А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики / А. Вежбицкая. М., 2001. - 272 с.

64. Вежбицкая, А. Сравнение градация - метафора / А. Вежбицкая // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 133 - 153.

65. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание / Отв. ред. М.А. Кронгауз / А. Вежбицкая. М., 1996. - 416 с.

66. Вендина,Т.И. Лексический атлас русских народных говоров и лингвистическая гносеология / Г.И. Вендина // Вопросы языкознания. 1996. -№1.-С. 33-41.

67. Вендлер, 3. О слове good / 3. Вендлер // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 11. Лингвистическая семантика. - М., 1981. - С. 511 - 545.

68. Ветловская, В.Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы» / В.Е. Вет-ловская. Л., 1977. - 198 с.

69. Виноградов, В.В. О языке художественной прозы: Избранные труды /В.В. Виноградов.-М., 1980.-316 с.

70. Виноградов, В.В. Основные типы лексических значений слова /В.В. Виноградов // Избранные труды. Лексикология и лексикография. М., 1977. -С. 184- 185.

71. Виноградов, В.В. Поэтика русской литературы / В.В. Виноградов. -М., 1976.-526 с.

72. Виноградов, В.В. Проблема авторства и теория стилей / В.В. Виноградов. -М., 1961. 614 с.

73. Виноградов, В.В. Проблемы риторических форм в «Дневнике писателя» / В.В. Виноградов // Виноградов В.В. О художественной прозе. М.; Л., 1930.-С. 134- 159.

74. Виноградов, В.В. Русский язык: (Грамматическое учение о слове) / В.В. Виноградов. М., 1972- 614.

75. Виноградов, В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика / В.В. Виноградов. М., 1963.-263 с.

76. Винокур, Г.О. О языке художественной литературы / Г.О. Винокур. -М., 1991.-447 с.

77. Винокур, Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения / Т.Г. Винокур. М., 1993.-172 с.

78. Винокур, Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц / Т.Г. Винокур. М., 1980. - 237 с.

79. Вольф, Е.М. Грамматика и семантика прилагательных / Е.М. Вольф. -М., 1978.- 198 с.

80. Вольф, Е.М. Метафора и оценка / Е.М. Вольф // Метафора в языке и тексте. М., 1988. - С. 52 - 65.

81. Вольф, Е.М. Оценочное значение и соотношение признаков «хорошо плохо» / Е.М. Вольф // Вопросы языкознания. - 1986. - №5. - С. 98 -107.

82. Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки: (На материале португальского языка) / Е.М. Вольф. М., 1985. - 228 с.

83. Воропаева, С.А. Деривационная типология оценочного значения (на материале суффиксального способа): Дисс. . канд. филол. наук / С.А. Воропаева.-М., 2001. 191 с.

84. Гайсина, P.M. Межкатегориальный переход понятия и обогащение лексики / P.M. Гайсина. Уфа, 1985. - 80 с.

85. Гак, В.Г. Высказывания и ситуация / В.Г. Гак // Проблемы структурной лингвистики. 1972. М., 1973. - С. 349 - 372.

86. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистических исследований / И.Р. Гальперин. М., 1981. - 139 с.

87. Гарин, И.И. Многоликий Достоевский / И.И. Гарин. М., 1997.396 с.

88. Гаспаров, М.Л. Избранные труды: В 4 т. Т.2 / М.Л. Гаспаров. - М., 1997.-667 с.

89. Гиндин, С.И. Что такое текст и лингвистика текста / С.И. Гиндин // Аспекты изучения текста: Сб. науч. тр. М., 1981. - С. 38 - 52.

90. Гловинская, М.Я. Что такое «плохо» (Фрагмент наивной этики) / М.Я. Гловинская // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. Памяти Т.Г. Винокур. М., 1996. - С. 242 - 249.

91. Говердовский, В.И. Диалектика коннотации и денотации: (Взаимодействие эмоционального и рационального в лексике) / В.И. Говердовский // Вопросы языкознания. 1985. - №2. - С. 71 - 79.

92. Голованевский, A.JI. Оценочность и ее отражение в политическом и лексикографическом дискурсах (на материале русского языка) / A.JI. Голова-невский // Филологические науки. 2002. -№3. - С. 78 - 88.

93. Голуб, И.Б. Стилистика современного русского языка / И.Б. Голуб. -М, 1986.-336 с.

94. Григоренко, О.В. Об образных наименованиях лица в современном русском языке / О.В. Григоренко // Русский язык в школе. 2004. - №3. - С. 84 - 86.

95. Григорьев, В.П. Грамматика идиостиля: Велемир Хлебников / В.П. Григорьев. М., 1983. - 264 с.

96. Гришунин, А.А. Автор как субъект текста / А.А. Гришунин // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1993. - Т.52. - №4. - С. 12 - 19.

97. Гумбольдт, В. фон. Язык и философия культуры / В. фон Гумбольдт.-М., 1985.-451 с

98. Гюлюмянц, К.М. Образное употребление названий животных в сравнениях и метафорах / К.М. Гюлюмянц // Вопросы фразеологии. IV: Труды Самаркандского гос. ун-та им. А. Навои. Новая серия. - Вып. 217. -Самарканд, 1981. - С. 28 - 39.

99. Демьянов, В.З. Прагматические основы высказывания / В.З. Демьянов // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. - Т.40. - №4. - С. 368 - 377.

100. Достоевский: Энциклопедия / Авт-сост. Н.Н. Наседкин (Сер. Русские писатели). М., 2003. - 800 с.

101. Елисеева, Т.К. О некоторых особенностях стиля Ф.М. Достоевского / Т.К. Елисеева // Русский язык в школе. 1997. - №6. - С. 70 - 75.

102. Ермакова, О.П. Лексические значения производных слов в русском языке / О.П. Ермакова. М., 1984. - 152 с.

103. Есин, А.В., Касаткина, Т.А. Система эмоционально-ценностных ориентаций / А.В. Есин, Т.А. Касаткина // Филологические науки. 1994. -№5-6.-С. 10- 19.

104. Жинкин, Н.И. Механизмы регулирования сегментарных и просодических компонентов языка и речи / Н.И. Жинкин // Poeties. Poetyka. Поэтика.- Warsawa, 1961. С. 75 - 85.

105. Жирмунский, В.М. Избранные труды: Теория литературы. Поэтика. Стилистика / В.М. Жирмунский. Л., 1977. - 407 с.

106. Земская, А.Е., Китайгородская, М.В., Розанова, Н.Н. Языковая игра / А.Е. Земская, М.В. Китайгородская, Н.Н. Розанова // Русская разговорная речь: Фонетика. Лексика. Жест. М., 1983. - Гл. IV. - С. 159 - 215.

107. Земская, Е.А. Словообразовательные морфемы как средства художественной выразительности / Е.А. Земская // Русский язык в школе. 1965.- №3. С. 23 - 28.

108. Золотова, Г.А. Категория оценки в русском языке / Г.А. Золотова // Русский язык в школе. 1980. - №2. - С. 84 - 88.

109. Золотова, Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса / Г.А. Золотова. М., 1982. - 368 с.

110. Золотова, Г.А. Разговорные вариации в нормативном пространстве / Г.А. Золотова // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. Памяти Т.Г. Винокур.-М., 1996.-С. 181 190.

111. Золотова, Г.А., Онипенко, Н.К., Сидорова, М.Ю. Говорящий и текст / Г.А. Золотова, Н.К. Онипенко, М.Ю. Сидорова // Коммуникативная грамматика русского языка. М., 1998. - С. 20 - 44.

112. Иванчикова, Е.А. Лексический повтор как экспрессивный прием синтаксического распространения / Е.А. Иванчикова // Мысли о современном русском языке: Сб. ст. / Под ред. акад. В.В. Виноградова; Сост. А.Н. Кожин. -М., 1969.-С. 126- 140.

113. Иванчикова, Е.А. Синтаксис текстов, организованных авторской точкой зрения / Е.А. Иванчикова // Языковые процессы современной русской художественной литературы. Проза. М., 1977. - С. 10 - 18.

114. Иванчикова, Е.А. Язык художественной литературы: синтаксическая изобразительность / Е.А. Иванчикова. М., 1992. - 126 с.

115. Ивин, А.А. Основания логики оценок / А.А. Ивин. М., 1970.122 с.

116. Ильенко, С.Г. Персонализация как важнейшая сторона категории предикативности / С.Г. Ильенко // Теоретические проблемы синтаксиса современных индоевропейских языков. Л., 1975. - С. 154 - 159.

117. Казаковская, В.В. Способы выражения авторства в структуре предложения: Дисс. . канд. филол. наук / В.В. Казаковская. -М., 1996. 274 с.

118. Камелова, С.И. Многозначные имена деятеля в современном русском языке / С.И. Камелова // Русский язык в школе. 1997. - №2. - С. 72 -76.

119. Камю, А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство: Пер. с фран. / А. Камю. М., 1990. - 415 с.

120. Канныкин, С.В. Текст как явление культуры: (пролегомены философии текста) / С.В. Канныкин. Воронеж, 2003. - 143 с.

121. Карасик, В.И. Оценочная мотивировка, статус лица и словарная личность / В.И. Карасик // Филология. Краснодар, 1994. - С. 2 - 7.

122. Караулов, Ю.Н. О некоторых особенностях современного состояния русского языка и науки о нем / Ю.Н. Караулов // Русистика сегодня. -1995.-Xel.-C.5-23.

123. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов.-М., 1987.-262 с.

124. Караулов, Ю.Н., Красильникова, Е.В. Русская языковая личность и задачи ее изучения / Ю.Н. Караулов, Е.В. Красильников // Язык и личность. -М., 1989.-С. 3-8.

125. Касаткина, Т.А. Эмоционально-ценностная ориентация иронии и ее воплощение в романе «Бесы» Ф.М. Достоевского / Т.А. Касаткина // Филологические науки. 1993. - №2. - С. 69 - 76.

126. Категории поэтики в схеме литературных эпох /С.С. Аверинцев, M.JI. Андреев, M.JI. Гаспаров, П.А. Гринцер, А.В. Михайлов // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. -С. 69-104.

127. Кашина, Н.В. Эстетика Ф.М. Достоевского / Н.В. Кашина. 2-е изд. - М., 1989.-286 с.

128. Киселева, Л.А. О языковых функциях и обусловленных ими языковых полях / Л.А. Киселева // Грамматика и лексика русского языка. Л., 1971.-С. 66-93.

129. Клапаред, Э. Чувства и эмоции / Э. Клапаред // Психология эмоций.-М., 1984.-С. 24-35.

130. Клименко, А.П. Проблема лексической системности в психологическом освещении / А.П. Клименко. Минск, 1980. - 245 с.

131. Ковтунова, И.И. Современный русский язык. Порядок слов и актуальное членение предложения / И.И. Ковтунова. М., 1976. - 239 с.

132. Кожин, А.Н. О функциональном аспекте русской лексикологии / А.Н. Кожин // Русское слово в лингвострановедческом аспекте. Воронеж, 1987.-С. 36-44.

133. Кожина, М.Н. Стилистика русского языка / М.Н. Кожина. М., 1983.-223 с.

134. Колшанский, Г.В. Коммуникативная грамматика и лингвистическая интерпретация категорий субъекта и предиката / Г.В. Колшанский // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1979. - №4. - С. 318 - 323.

135. Комлев, Н.Г. Слово в речи: Денотативные аспекты / Н.Г. Комлев. -М., 1992.-216 с.

136. Короткова, О.В. Смешной человек в «Дневнике писателя» Ф.М. Достоевского: Коммуникативные стратегии в публицистике / О.В. Короткова // Филологические науки. 2001. - №3. - С. 47 - 55.

137. Кошкаров, B.JI. Как мыслят герои Достоевского (номинация психических состояний) / B.JI. Кошкаров // Новые аспекты в изучении Достоевского. Петрозаводск, 1994. - С. 130 - 144.

138. Кривоносов, А.Т. «Текст» и логика / А.Т. Кривоносое // Вопросы языкознания. 1984. - №3. - С. 30 - 44.

139. Кристева, Ю. Разрушение поэтики / Ю. Кристева // Вестник МГУ. Ср. 9, Филология. 1994. - №5. - С. 16 - 24.

140. Кубрякова, Е.С. Лексикализация грамматики: пути исследования и последствия / Е.С. Кубрякова // Язык система. Язык - текст. Язык -способность. - М., 1995. - С. 16 - 24.

141. Кубрякова, Е.С. Типы языковых значений: Семантика производного слова / Е.С. Кубрякова. М., 1981. - 200 с.

142. Кузнецова, Г.В. К модальной характеристике предложений «Я ТЕБЕ НЕ СОВЕТЧИК» / Г.В. Кузнецова // Средства номинации и предикации в русском языке: Меж-вуз. сб. науч. тр. М., 2001. - С. 56 - 58.

143. Ладыгин, Ю.А. Информативная роль коннотативных значений в прозаическом художественном тексте / Ю.А. Ладыгин // Филологические науки. 2000. - №2. - С. 75 - 83.

144. Лайонз, Дж. Введение в теоретическую лингвистику: пер. с англ. / Дж. Лайонз. М., 1978. - 543 с.

145. Леденева, В.В. Особенности идиолекта Н.С. Лескова / В.В. Леде-нева. М., 2000.-185 с.

146. Лекант, П.А. Предложение и высказывание / П.А. Лекант // Строение предложения и содержание высказывания. М., 1986. - С. 3 - 9.

147. Лекант, П.А. Синтаксис простого предложения в современном русском языке / П.А. Лекант. М., 2004. - 242 с.

148. Лекант, П.А. Часть речи негатив / П.А. Лекант // Семантика слова в контексте высказывания. М., 1996, - С. 3 - 9.

149. Лекант, П.А. Часть речи предикатив / П.А. Лекант // Структура, семантика и функционирование в тексте языковых единиц. М., 1995. - С. 3 -8.

150. Леонтьев, А.А. Психологический аспект языкового значения /

151. A.А. Леонтьев // Принципы и методы семантических исследований. М., 1976.-С. 46-73.

152. Леонтьев, А.А. Язык, речь, речевая деятельность / А.А. Леонтьев. -М., 1969.-214 с.

153. Лесскис, Г.А. Синтагматика и парадигматика художественного текста / Г.А. Лесскис // Изв. АН СССР. Отд. лит. и яз. 1982. - №5. — С. 11 -19.

154. Лихачев, Д.С. Заметки и наблюдения: Из записных книжек разных лет / Д.С. Лихачев. М., 1989. - 605 с.

155. Лихачев, Д.С. Послесловие к книге / Д.С. Лихачев // Виноградов

156. B.В. О теории художественной речи. М., 1971. - С. 264 - 269.

157. Лихачев, Д.С. Стиль как поведение / Д.С. Лихачев // Современные проблемы литературоведения и языкознания. М., 1974. - С. 197 - 212.

158. Лопатин, В.В. Оценка как объект грамматики / В.В. Лопатин // Русский язык. Проблемы грамматической семантики и оценочные факторы в языке. М., 1992. - С. 70 - 75.

159. Лопатин, В.В. Словообразовательные средства субъективно-оценочной прагматики высказывания и текста /В.В. Лопатин // Русский язык. Языковые значения в функциональном и эстетическом аспектах. Виногра-довские чтения XIV XV. - М., 1987. - С. 143 - 161.

160. Лотман, Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. Художественное пространство в прозе Гоголя / Ю.М. Лотман. М., 1998.-351 с.

161. Лотман, Ю.М. О двух моделях коммуникации в системе культуры / Ю.М. Лотман // Избр. статьи: В 3 т. Т.1 - М., 1992. - С. 72 - 103.

162. Лотман, Ю.М. Сочинения: В 3 т. Т.1 / Ю.М. Лотман. - М., 1991. -406 с.

163. Лукьянова, Н.А. О семантике эмоционально-оценочных слов русского языка / Н.А. Лукьянова // Семантическая структура слов. Кемерово, 1984.-С. 69-88.

164. Лукьянова, Н.А. Экспрессивная лексика разговорного употребления: Проблемы семантики / Н.А. Лукьянова. Новосибирск, 1986. - 227 с.

165. Ляпон, М.В. Грамматика самооценки / М.В. Ляпон // Русский язык: Проблемы грамматической семантики и оценочные факторы в языке. -М., 1992.-С. 75-89.

166. Ляпон, М.В. Оценочная ситуация и словесное моделирование / М.В. Ляпон // Язык и личность. М., 1989. - С. 24 - 34.

167. Манн, Ю.В. Автор и повествование / Ю.В. Манн // Изв. АН СССР. Отд. лит. и яз. 1991. - №1. - С. 36 - 39.

168. Маркелова, Т.В. Взаимодействие оценочных и модальных значений в русском языке / Т.В. Маркелова // Филологические науки. 1996. -№1. - С. 80-90.

169. Маркелова, Т.В. Выражение оценки в русском языке / Т.В. Маркелова // Русский язык в школе. 1995. - №3. - С. 76 - 83.

170. Маркелова, Т.В. Лексема-узел «одобрять» как средство выражения оценочного значения / Т.В. Маркелова // Филологические науки. 1999. -№ 3. - С. 76-87.

171. Маркелова, Т.В. Оценка и оценочность / Т.В. Маркелова // Семантическая структура слова и высказывания. М., 1993. - С. 107 - 115.

172. Маркелова, Т.В. Оценочное высказывание и оценочная ситуация / Т.В, Маркелова // Вопросы лингвистики: Межвуз. сб. научн. тр. М., 1998. -С. 6-16.

173. Маркелова, Т.В. Оценочные высказывания с предикатами «любить» и «нравиться» / Филологические науки. 1997. - №5. - С. 66 - 76.

174. Маркелова, Т.В. Поэтика оценочных значений в «Медальонах» Игоря Северянина / Т.В. Маркелова // Русская словесность. 1995. - №4. - С. 56-62.

175. Маркелова, Т.В. Развитие оценочной семантики в местоименных словах / Т.В. Маркелова // Тенденция развития грамматического строя русского языка. М., 1994. - С. 9 - 35.

176. Маркелова, Т.В. Семантика и прагматика средств выражения оценки / Т.В. Маркелова // Филологические науки. 1995. - №3 - С. 67 - 80.

177. Маркелова, Т.В. Семантика оценки и средства ее выражения в русском языке: Учебное пособие по спецкурсу / Т.В. Маркелова. М., 1993. -125 с.

178. Маркелова, Т.В. Семантика оценки и средства ее выражения в русском языке: Дис. док. филол. наук / Т.В. Маркелова. М., 1996. - 550 с.

179. Маркелова, Т.В. Функционально-семантическое поле оценки в русском языке / Т.В. Маркелова // Вестник МГУ. Сер.9, Филология. 1994. -№4.-С. 12-19.

180. Маркелова, Т.В. Частицы в высказываниях с оценочным значением / Т.В. Маркелова // Русский язык в школе. 1995. - №2. - С. 87 - 94.

181. Мелетинский, Е.М. Заметки о творчестве Достоевского / Е.М. Мелетинский. М., 2001. - 190 с.

182. Меликян, В.Ю. «Внутренняя антонимия» и способы ее выражения в языке / В.Ю. Меликян // Русский язык в школе. 1998. - №2. - С. 82 -88.

183. Мерлин, В.В. Самоотрицание текста: К семантике поэтической концовки / В.В. Мерлин // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1990. - Т.49. - №1. -С. 3-15.

184. Метафора в языке и тексте / Отв. ред. В.Г. Гак, В.Н. Телия, Е.М. Вольф и др. М., 1988. - 174 с.

185. Мигирин, Н.И. Внутренняя форма как важнейший угол системных связей в языке: (На материале способов представления статусов лица в номенклатурной сфере языке) / Н.И. Мигирин. Кишинев, 1977. - 140 с.

186. Мирошникова, З.А. Опыт концептуального анализа имен действий / З.А. Мирошникова // Филологические науки. 2003. - №3. - С. 30 - 38.

187. Монина, Т.С. Основание тождества в семантическом аспекте предложения / Т.С. Монина // Средства номинации и предикации в русском языке: Межвуз. сб. науч. тр. М., 2001. - С. 7 - 10.

188. Москвин, В.П. Русская метафора: Параметры классификации / В.П. Москвин // Филологические науки. 2000. - №2. - С. 66 - 75.

189. Мукаржовский, Я. Исследования по эстетике и теории искусства / Я. Мукаржовский. М., 1994. - 606 с.

190. Никитин, М.В. Лексические значение слова: (Структура и комбинаторика) / М.В. Никитин. М., 1983. - 165 с.

191. Николина, Н.А. Стиль и композиция рассказа Ф.М. Достоевского «Сон смешного человека» / Н.А. Николина // Русский язык в школе. 1996. -№4. - С. 73 - 79.

192. Нитраур, Э. Жизнь смеется и плачет. / Э. Нитраур // Ностальгия.-М., 1989.-С. 3-19.

193. Новиков, Л.А. Грамматический аспект идиостилей: Синтаксическая доминанта / Л.А. Новиков // Очерки истории языка русской поэзии XX века. Поэтический язык и идиостиль. Общие вопросы / Под ред. В.П. Григорьева. М., 1990. - С. 98 - 164.

194. Новиков, Л.А. Семантика русского языка: Учебное пособие / Л.А. Новиков. М., 1982. - 272 с.

195. Новикова, Н.С. Межполевые семантические связи в языке и тексте / Н.С. Новикова // Переходность и синкретизм в языке и речи. М., 1991. - С. 214-221.

196. Новикова, Н.С., Черемисина, Н.В. Многомирие в реалии и общая типология языковых картин мира / Н.С. Новикова, Н.В. Черемисина // Филологические науки. 2000. - №1. - С. 40 - 50.

197. Норман, Б.Ю. Язык: знакомый незнакомец / Б.Ю. Норман. -Минск, 1987. -222 с.

198. Носенко, Э.Л. Эмоциональное состояние и речь / Э.Л. Носенко. -Киев, 1981.- 126 с.

199. Онипенко, Н.К. Идея субъективной перспективы в русской грамматике / Н.К. Онипенко // Русистика сегодня. 1994. - №3. - С. 74 - 83.

200. Падучева, Е.В. В.В. Виноградов и наука о языке художественной прозы / Е.В. Падучева // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1995. - Т.54. - №3. - С. 39 -48.

201. Падучева, Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью / Е.В. Падучева. М., 1985. - 271 с.

202. Падучева, Е.В. Говорящий как наблюдатель: Об одной из возможностей применения лингвистики в поэтике / Е.В. Падучева // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1993. - Т.52. - №3. - С. 33 - 44.

203. Падучева, Е.В. Говорящий: Как субъект речи и субъект сознания / Е.В. Падучева // Логический анализ. Культурные концепты. М., 1991. - С. 164- 169.

204. Падучева, Е.В. Семантические исследования: (Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива) / Е.В. Падучева. М., 1996. -464 с.

205. Панфилов, В.З. Отрицание и его роль в конструировании структуры простого предложения и суждения /В.З. Панфилов // Вопросы языкознания. 1982. - №3. - С. 36 - 50.

206. Перцова, Н.Н. К понятию вещной коннотации / Н.Н. Перцова // Вопросы кибернетики. Язык логики и логика языка. М., 1990. - С. 96 - 108.

207. Першаева, В.В. Опыт экспериментального значения зоосемизмов в русском языке / В.В. Першаева // Аспекты лексического значения. Воронеж, 1982.-С. 53 -58.

208. Петер, М. О некоторых вопросах интонации / М. Петер // Annales Universitatis Scientiarum Budapestinensis. Sectio pilologica: Пер. с венг. M., 1961.-С. 41 -62.

209. Петрищева, Е.Ф. Стилистически окрашенная лексика русского языка / Е.Ф. Петрищева. М., 1984. - 224 с.

210. Петров, В.В. Метафора: от семантических представлений к когнитивному анализу / В.В. Петров // Вопросы языкознания. 1990. - №3. -С. 135- 146.

211. Петрухин, П.В. Нарративная стратегия и употребление имен в русской летописи XVII века / П.В. Петрухин // Вопросы языкознания. 1996.- №4. С. 62 - 84.

212. Пешковский, A.M. Русский синтаксис в научном освещении / A.M. Пешковский. 7-е изд. - М., 1956. - 512 с.

213. Поляков, М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики / М.Я. Поляков. М., 1986. - 500 с.

214. Попова, Е.А. О лингвистике нарратива / Е.А. Попова // Филологические науки. 2001. - №4. - С. 87 - 90.

215. Потебня, А.А. Из записок по русской грамматике / А.А. Потебня. -М., 1958.-536 с.

216. Потебня, А.А. Слово и миф / А.А. Потебня. М., 1989. - 623 с.

217. Потебня, А.А. Теоретическая поэтика / А.А. Потебня. М., 1990.- 334 с.

218. Почепцов, О.Г. Основы прагматического описания предложения / О.Г. Почепцов. Киев, 1986. - 116 с.

219. Почепцов, О.Г. Языковая ментальность: Способ представления мира / О.Г. Почепцов // Вопросы языкознания. 1990. - №6. - С. 110 - 122.

220. Ревзина, О.Г. Язык и дискурс / О.Г. Ревзина // Вестник Моск. гос. ун-та. Сер.9, Фи-лология. 1999. - №1. - С. 25 - 34.

221. Реформатский, А.А. очерки по фонологии, морфонологии и морфологии / А.А. Реформатский. М., 1979. - 102 с.

222. Рикер, П. Метафорический процесс как познание, воображение и оценка / П. Рикер // Теория метафоры. 1990. - С. 423 - 431.

223. Розанов, В.В. О писательстве и писателях. Собр. соч. / В.В. Розанов.-М., 1995.-734 с.

224. Русская грамматика: В 2 т. Т. 1-2 / Отв. ред. Н.Ю. Шведова. -М., 1980.

225. Русская семантика как потенциальная структурная парадигма / Ю.И. Левин, Д.Н. Сегал, Р.Д. Тименчик, В.Н. Топоров, Т.В. Цивьян // Russian Literature, 1974. №7 - 8. - С. 49 - 74.

226. Русский язык в его функционировании: Коммуникативно-прагматический аспект. М., 1993. - 224 с.

227. Русский язык: Проблемы грамматической семантики и оценочные факторы в языке (Виноградовские чтения XIX-XX) / Рос. АН., Ин-т рус. языка.-М., 1992.-131 с.

228. Русское культурное пространство: Лингвокультурологический словарь: Вып. первый / И.С. Брилева, Н.П. Вольская, Д.Б. Гудков, И.В. Заха-ренко, В.В. Красных. М., 2004. - 318 с.

229. Свительский, В.А. Логика оценки в мире Достоевского / В.А. Свительский // Вопросы литературы и фольклора. Воронеж, 1973. - С. 29 -43.

230. Серль, Дж. Метафора / Дж. Серль // Теория метафоры. М., 1990. - С. 307 - 342.

231. Скляревская, Г.Н. Метафора в системе языка / Г.Н. Скляревская. -СПб., 1993.- 151 с.

232. Скобликова, Е.С. Концептосфера человека и модели предложения / Е.С. Скобликова // Филологические науки. 2001. - №4. - С. 45 - 54.

233. Современный русский литературный язык / Под ред. П.А. Лекан-та. М., 2004. - 416 с.

234. Согланик, А.П. Стилистика текста: Учебное пособие / А.П. Со-гланик. М., 1997. - 256 с.

235. Соловьев, С.М. Изобразительные средства в творчестве Ф.М. Достоевского / С.М. Соловьев. М., 1979. - 352 с.

236. Степанов, А.В. Стиль языка Достоевского / А.В. Степанов // Русский язык в школе. 1996. - №4. - С. 66 - 73.

237. Степанов, Г.В. В трехмерном пространстве языка: (Семантические проблемы лингвистики, философии, искусства) / Г.В. Степанов. М., 1985.- 125 с.

238. Телия, В.Н. Метафора как модель словопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция / В.Н. Телия // Метафора в языке и тексте. -М., 1988.-С. 26-52.

239. Телия, В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты / В.Н. Телия. М., 1996. - 288 с.

240. Телия, В.Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова / В.Н. Телия. М., 1981. - 269 с.

241. Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность / Под ред. А.В. Бондарко. Л., 1990. - 487 с.

242. Теория функциональной грамматики: Введение: Аспектуаль-ность. Временная локализованность. Таксис / Под ред. А.В. Бондарко. ~ Л., 1987.-280 с.

243. Торсуева, И.Г. Интонации и смысл высказывания / И.Г. Торсуева. -М., 1979.- 110 с.

244. Тюпа, В.И. Художественность литературного произведения / В.И. Тюпа. Красноярск, 1987. - 214 с.

245. Успенский, В.А. О вещных коннотациях абстрактных существительных / В.А. Успенский // Семиотика и информатика. М., 1979. -Вып. 11.-С. 142-149.

246. Успенский, В.А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы / В.А. Успенский. М., 1970.-262 с.

247. Уфимцева, А.А. Типы словесных знаков / А.А. Уфимцева. М., 1974.-206 с.

248. Уфимцева, Н.В. Этнические и культурные стереотипы: кросс-культурологические исследование / Н.В. Уфимцева // Известия РАН. Серия лит. и яз. Т. 54. - 1995. - №3. - С. 55 - 63.

249. Федосеев, В.А. Предложения с предикатами оценки / В.А. Федосеев // Русский язык в школе. 1998. - №2. - С. 95 - 99.

250. Фестингер, JI. Теория когнитивного диссонанса / JI. Фестингер. -СПб., 1999.-456 с.

251. Фомина, М.И. Современный русский язык. Лексикология / М.И. Фомина. М., 1990. - 416 с.

252. Фролова, Е.А. Оценочные именования персонажа как средства его характеристики (на материале поэмы Н. Гоголя «Мертвые души») / Е.А. Фролова // Русский язык в школе. 1995. - №3. - С. 71 - 75.

253. Хализев, В.Е. Теория литературы / В.Е. Хализев. М., 1999. - 398с.

254. Харре, Р. Вторая когнитивная революция / Р. Харре // Психологический журнал. 1996. - Т. 17. - №2. - С. 3 - 15.

255. Харченко, В.К. Разграничение оценочности, образности, экспрессии и эмоциональности в семантике слова / В.К. Харченко // Русский язык в школе. 1976.-ХоЗ.-С. 66-71.

256. Хейзинга, И. Homo Ludens (человек играющий). Статьи по истории культуры. Научный комментарий / пер. с нидерл. / И. Хейзинга. Л., 1992.-396 с.

257. Хэар, P.M. Дискрипция и оценка / P.M. Хэар // Новое в зарубежной литературе. М., 1985. - Вып. 16. - С. 183 - 195.

258. Цейтлин, С.С. Синтаксические модели со значением психологического состояния и их синонимика / С.С. Цейтлин // Синтаксис и стилистика.-М., 1976.-С. 161 181.

259. Цоллер, В.Н. Экспрессивная лексика: Семантика и прагматика /

260. B.Н. Цоллер // Филологические науки. 1996. - №6. - С. 62 - 71.

261. Цоллер, В.Н. Эмоционально-оценочная энантиосемия в русском языке / В.Н. Цоллер // Филологические науки. 1998. - №4. - С. 76 - 83.

262. Чаплыгина, И.Д. Некоторые способы выражения адресованности речи / И.Д. Чаплыгина // Предложение и слово: парадигматический, текстовый и коммуникативный аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. О.В. Мя-кишева. Саратов, 2000. - С. 286 - 291.

263. Черемисина, Н.В. Семантика возможных миров и лексико-семантические законы / Н.В. Черемисина // Филологические науки. 1998.1. C. 75 -83.

264. Чернейко, Л.О. Позиция наблюдателя в художественном тексте как импликатура метафорической номинации / Л.О. Чернейко // Вестник МГУ. Сер.9, Филология. 1996. - №1. - С. 55 - 68.

265. Чернейко, Л.О. Порождение и восприятие межличностных оценок / Л.О. Чернейко // Филологические науки. 1996. - №6. - С. 42 - 53.

266. Чернейко, Л.О., Хо Сон Тэ. Концепты жизнь и смерть как фрагменты русской языковой картины мира / Л.О. Чернейко, Хо Сон Тэ // Филологические науки. 2001. - №5. - С. 50 - 60

267. Чудаков, А.П. Слово вещь - мир: От Пушкина до Толстого: Очерки поэтики русских классиков / А.П. Чудаков. - М., 1992. - 317 е.

268. Шахматов, А.А. Синтаксис русского языка / А.А. Шахматов. 3-е изд. - М., 2001.-624 с.

269. Шаховский, В.И. Значение и эмотивная валентность единиц языка и речи / В.И. Шаховский // Вопросы языкознания. 1984. - №6. - С. 97 -104.

270. Шаховский, В.И. Типы значений эмотивной лексики / В.И. Шаховский // Вопросы языкознания. 1994. - №1. - С. 20 - 25.

271. Шведова, Н.Ю. Парадигматика простого предложения в русском языке / Н.Ю. Щведова // Русский язык. Грамматические исследования. -М.Д967.-С. 3-67.

272. Шейгал, Е.И. Политический скандал как нарратив / Е.И. Шейгал / Языковая личность: социолингвистический и эмотивный аспекты / Отв. ред. В.И. Карасик. Волгоград - Саратов, 1998. - С. 55 - 68.

273. Шендельс, Е.И. Грамматическая метафора / Е.И. Шендельс // Филологические науки. 1972. - №3. - С. 51 - 55.

274. Шлегель. Эстетика. Философия. Критика: В 2 т. Т. 1. - М., .479 с.

275. Шмелев, А.Д. О референции агентивных существительных / А.Д. Шмелев // Филологические науки. 1983. - №4. - С. 112-116.

276. Шмелев, Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики: (На материале русского языка) / Д.Н. Шмелев. М., 1973. - 280 с.

277. Шмелев, Д.Н. Современный русский язык. Лексика / Д.Н. Шмелев. -М, 1977.-336 с.

278. Шмелев, Д.Н. Экспрессивно-ироническое выражение отрицания и отрицательной оценки в современном русском языке / Д.Н. Шмелев // Вопросы языкознания. 1958. - №6. - С. 44 - 51.

279. Шмелева, Е.Я. Некоторые семантические особенности существительных со значением действующего лица / Е.Я. Шмелева // Русский язык в школе. 1983. - №3. - С. 34 - 37.

280. Шмелева, Т.В. Смысловая организация предложения и проблема модальности / Т.В. Шмелева // Актуальные проблемы русского синтаксиса. -М., 1984.-Вып. 1.-С. 78- 100.

281. Щерба, J1.B. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании / Л.В. Щерба // Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. М.-Л., 1974. - С. 31 - 44.

282. Эпштейн, М.Н. Идеология и язык: (Построение и осмысление дискурса) / М.Н. Эпштейн // Вопросы языкознания. 1991. - №6. - С. 19 -33.

283. Юрьева, О.Ю. Синтез как мирообразующий принцип в творческом сознании Ф.М. Достоевского / О.Ю. Юрьева // Филологические науки. -2003. -№1.- С. 10-18.

284. Якобсон, P.O. Лингвистика и поэтика / P.O. Якобсон // Структурализм: «за» и «против». М., 1975. - С. 193 - 230.

285. Яковлев, С.В. Функционально-семантическое поле оценочности и его выражение в лексике / С.В. Яковлев // Семантико-функциональные поля в лексике и грамматике. Л., 1990. - С. 113 - 129.

286. Якубинский, Л.П. О диалогической речи / Л.П. Якубинский // Якубинский Л.П. Избранные работы: Язык и его функционирование. М., 1986. - С. 116-135.

287. Hansen-Love A.A. «Realisiemng» und «Entfaltung» semantischer Figuren zu Texten // Wiener Slawistischen Almanach. Bd.10. - Wien, 1982. - S. 230-244.

288. Kristeva J. Naisten aika // Puhuva subjekti. Teksteja 1967 1993. -Tampere, 1993. - P. 270 - 284.

289. Laitinen L. Persoonal «ja» subjektit // Pijo Lyytikainen (toim). Subjekti. Mina. Itse. Kirjoituksia kielesta, kirjallisuudesta, filosofiasta. Piek-samaki, 1995. - S. 43 - 47.

290. Morris C.W. Varietes of human valve. Chicago London, 1956. - 1621. P

291. Osgood C.E., Suci G.I., Tannenbaum P.H. The measurement of meaning. -Urbana, 1957.1. ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

292. Александрова, З.Е. Словарь синонимов. Практический справочник / З.Е. Александрова. М., 1989. - 495 с.

293. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахмано-ва.-М., 1969.-607 с.

294. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. -Т. 1 4 / В.И. Даль. - М., 1995.

295. Евгеньева, А.П. Словарь синонимов русского языка: В 2 т. Т. 1 - 2 / А.П. Евгеньева. - М., 1975.

296. Золотова, Г.А. Синтаксический словарь: Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса / Г.А. Золотова. М., 1988. - 440 с.

297. Краткий справочник по современному русскому языку / Под ред. П.А. Леканта. М., 1991. - 383 с.

298. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева.-М., 1990.-685 с.

299. Литературоведческий энциклопедический словарь / Под ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. М., 1987. - 750 с.

300. Львов, М.Р. Словарь антонимов русского языка / М.Р. Львов. М., 1978.-380 с.

301. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 4-е изд. - М., 1999. - 944 с.

302. Розенталь, Д.Э., Теленкова, М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов / Д.Э. Розенталь, М.А. Теленкова. М., 1976. - 544 с.

303. Словарь русского языка: В 4 т. Т. 1-4 / Под ред. А.П. Евгеньевой. -М., 1981 - 1984.

304. Словарь современного русского литературного языка: В 20 т. Т. 1 / Под ред. Л.П. Алекторовой. - М., 1991. - 864 с.

305. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фроловой. 6-е изд., пере-раб., доп. - М., 1991. - 560 с.

306. Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А.И. Молот-кова. М., 1978.-543 с.

307. Этимологический словарь / Под ред. М. Фасмера: В 4 т. Т. 1 - 4. -М., 1973.