автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Аналитические видовременные формы глагола в кумыкском и английском языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Аналитические видовременные формы глагола в кумыкском и английском языках"

На правах рукописи

СУЛТАНОВ Казимурза Гаджиевич

АНАЛИТИЧЕСКИЕ ВИДОВРЕМЕННЫЕ ФОРМЫ ГЛАГОЛА В КУМЫКСКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ

Специальность 10.02.20- «Сравнительно-историческое,типологическое и сопоставительноеязыкознание»

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соисканиеученой степени кандидата филологическихнаук

Махачкала 2004

Работа выполнена в Дагестанском государственном университете

Научный руководитель -доктор филологических наук, профессор, Гаджиахмедов Нурмагомед Эльдерханович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук Керимов Ибрагим Абдулкеримович кандидат филологических наук Сулейманова Асият Магомедсултановна

Ведущая организация -Институт языка, литературы и искусства Дагестанский научный центр Российской академии наук

Зашита состоится «Д,» июля 2004 г., в 14:00 ч., на заседании диссертационного совета Д 212.051.01 в Дагестанском государственном педагогическом университете по адресу: 367003, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Ярагского, 57, ауд. 140 (4 этаж).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Дагестанского государственного университета.

Автореферат разослан июня 2004 г.

Ученый секретарь

диссертационного

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Объект исследования - аналитические видовремениые формы глагола кумыкского языка в сопоставлении с английским.

В последнее время значительно возрос интерес языковедов к сопоставительным исследованиям разносистемных языков. Исследования такого рода вносят определенный вклад в теорию языка, поскольку они позволяют установить общие и отличительные свойства языков, привлекаемых к анализу с применением к ним одинакового подхода и метода. В этом, прежде всего, заинтересована конфронтативная лингвистика. Кроме того, сопоставительные работы, выполненные на материале двух или более языков, принадлежащих к разной семье, служат основой для выявления и систематизации интерференций, возникающих при обучении иностранному языку, причем независимо от того, какой аспект шбран для изучения и описания.

Исследование аналитических форм английского глагола получило определенное освещение в трудах советских англистов. Что касается исследования аналитических форм кумыкского глагола, то оно, к сожалению, очень отстает от общего развития языкознания. Поэтому для кумыковедов проблема сопоставления с другими языками именно тех грамматических морфологических категорий, на которых базируются соответствующие грамматические оппозиции, является одной из актуальных проблем сопоставительного языкознания.

Новизна данной работы заключается в том, что сопоставляя разносистем-ные языки и выявляя общие и различные черты, необходимо довести их изучение до такого уровня совершенства, чтобы уже созданные, выработанные приемы и системы категорий стали действующими, рабочими. Новизна избранного нами исследования состоит еще и в сознательном обосновании возможности диалектического единства коллигации и коллокации. Многочисленные исследования доказывают, что диалектическое единство коллигации и коллокации является основой построения речи. Изучение этого единства является проникновением в сущность речи. Здесь важно отметить и то, что мы рассматриваем гагте-ресующие нас языковые явления на когнитивной основе.

Недостаточная исследованность темы, отсутствие целостного синхронно-диахронного представления об аналитических видовременных формах кумыкского глагола в сопоставлении с английским затрудняют реализацию основной цели диссертации - обнаружение аналогий и качественных различий в кумыкском и английском языках, отличающихся генеалогически, ареалыю и типологически.

В диссертации мы предполагаем решить следующие задачи:

1. Определить типологические особенности сопоставляемых языков.

2. Описать существующую в языках оппозицию синтез -анализ.

3. Провести сопоставительное исследование аналитических форм глаголов английского и кумыкского языков на материале видовремешюй системы актив-пого залога, изъявительного наклонения.

4. Проанализировать функционирование аналитических форм английского и кумыкского глаголов (на морфонологическом уровне).

Мы в своей работе рассматриваем действительность речеупотребления, действительность реальной, живой, современной речи, которая нам дана современной художественной литературой, современными научными текстами и т.д. Сопоставляя эти реальности, пользуясь когнитивным методом через выход в экстралингвистическую действительность мы конкретизируем, углубляем и проверяем знания, привлекая фактический материал письменной и устной речи. Исследование устной и письменной форм речи на когнитивной основе неотделимо от единства морфосинтаксических и лексико-фразеологических связей. И этот совершенно новый, современный и очень важный фактор, анализируемый в работе, определяет теоретическую значимость диссертации.

Практическое значение работы предполагается в том, что ее результаты направлены на улучшение уровня обучения английскому языку учащихся-кумыков, привлекая родной язык, так как именно последний в большей степени остается основой при изучении иностранных языков. Диссертация может быть использована при чтении лекций, составлении учебников и учебных пособий по сопоставительной грамматике.

Основным методом исследования является сопоставительно-типолопиеский метод, а также метод переводческой эквивалентности. При необходимости применяются еще приемы сплошного анализа, компонентного анализа, описательный метод, метод морфонологического анализа. Для достижения цели диссертации и решения поставленных задач использовалась комплексная методика, основанная на контекстуальном и функциональном анализе.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Аналитические формы английского и кумыкского глаголов структурно разделыюоформлены и семантически целостны.

2. Аналитические формы глаголов сопоставляемых языков функционируют в оппозиции с формами синтетическими.

3. Аналитические формы английского и кумыкского глаголов отличаются степенью устойчивости их компонентов.

4. При функционировании в устной речи на стыке компонентов аналитических форм обоих сопоставляемых языков происходят различного рода мор-фонологические явления (как агглютинативного, так и фузионного характера)

5. Оппозиция синтез-анализ в английском языке проявляется между категориальными формами, в то время как в кумыкском языке эта оппозиция наблюдается еще и внутри одной и той же категориальной формы;

6. Аналитические формы английского и кумыкского глаголов отличаются степенью устойчивости их компонентов. Аналитические формы кумыкского глагола по сравнению с английскими более подвержены влиянию лексической семантОики вспомогательных глаголов;

7. Аналитические формы английского и кумыкского глаголов встречаются как в полной, так и в редуцированной формах.

Основным материалом нашего исследования явились произведения художественной литературы английских, американских и кумыкских авторов ХГХ-XX вв. общим объёмом свыше 2800 страниц. В работе рассматривались также письменные памятники английского и кумыкского языков для анализа иссле-4

дуемого языкового материала в его историческом развитии. В работе использовались также различные словари, учебники, учебные и методические пособия.

Методологической основой настоящей работы являются труды отечественных и зарубежных лингвистов, посвященные изучению аналитических ви-довременных форм глагола, в первую очередь, классиков отечественной филологии И.П. Ивановой, А.И. Смирницкого, А.В. Бондарко, А.Н. Кононова, Н.К. Дмитриева, А А. Юлдашева и др.

Апробация работы. Основные результаты диссертации были представлены в виде докладов на ежегодных научно-практических конференциях профессорско-преподавательского состава Дагестанского государственного университета, Союза молодых ученых Дагестана (ДНЦ РАН), а также в 5-ти публикациях автора.

Реализация цели и задач исследования определи структуру и объем работы, которые отражают логику анализа материала, последовательность его изучения, подчинены общим принципам построения диссертации и ее содержанию. Диссертация состоит из введения, 4-х глав, заключения и списка использованной научной литературы.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Первая глава диссертации посвящена исследованию типологических особенностей видовременных систем сопоставляемых языков.

Исследуемые нами языки принадлежат к разным семьям, каждый из которых имеет свой специфический строй. По генеалогической классификации английский язык относится к западно-германской группе индо-европейской языковой семьи, а кумыкский - к кипчакской группе тюркских языков. Каждый из этих языков характеризуется различными грамматическими структурами: по морфологической классификации, впервые разработанной А-Шлегелем, а затем В. Гумбольдтом, английский язык относят к так называемым флективным языкам, а кумыкский - к агглютинативным.

Английский язык относят еще к группе аналитических языков, где важную роль играют служебные слова, предлога и порядок слов. О высокой степени аналитичности английского языка говорит еще и тот факт, что одна глагольная основа может иметь более 50 аналитических форм, в то время как всего 4 формы парадигматической структуры английского глагола "to work" являются синтетическими (work, works, worked, working). В процессе развития типологическая структура английского языка очень изменилась, приобретая структурные элементы языков агглютинативного строя (Robins, 1964,332).

Если сравнить степень аналитичности английского и кумыкского языков, то аналитический способ преобладает в английском языке. В кумыкском же языке количество аналитических форм несколько меньше, чем в английском. Приведем следующую статистику.

Парадигма грамматических категорий времени основного залога в изъявительном наклонении кумыкского глагола ишлеме «работать» состоит ID 6 синтетических и 17 сложновербальных форм. В английском языке го 28 грамматических форм только 4 составляют синтетическую форму в парадигме категории

5

времени и временной отнесённости активного залога изъявительного наклонения глагола "to work'. Следовательно, в процентном отношении в сравниваемых парадигмах глаголов "to work" - "ишлеме" в английском языке: аналитических форм - 87 %, синтетических форм - 13 % в кумыкском языке: аналитических форм -14%, синтетических форм - 26 %.

Сопоставление системы словоформ в английском и кумыкском языках показывает, насколько сложным являются действительные соотношения между морфологическими системами разных языков и, что самое главное, между реальными структурами форм в тех языках, которые входят в круг наших интересов.

Сшггетическая и аналитическая формы находятся в оппозиции по способу выражения грамматического значения слова, но их объединяет общий ряд морфологических средств, то есть функционально обе формы выполняют одно назначение. Оппозиционньш характер сшггетической и аналитической форм проявляется соответственно флективным или агглютинативным строением и сочетанием сложных компонентов. В синтетической форме имеет место "соединение" - синтез, то есть грамматическое значение передается путем соединения к основе слова различных аффиксов (или окончаний). Флексия и агглютинация сближаются как сходные по способу образования в составе синтетической формы, в то время как при образовании аналитической формы происходит "разъединение" - анализ. Здесь грамматическое значение передается путем сложения двух компонентов: основного с реальным лексическим значением и вспомогательного, находящегося в дистантном положении от основного.

И. И. Мещанинов, как и многие другие лингвисты, зарубежные и отечественные, сводит грамматический характер аналитической формы к служебной функции вспомогательного глагола, находящейся, по его мнению, в прямой зависимости от степени утраты вспомогательным глаголом его исходного лексического значения — он трактует вспомогательный глагол как морфему, имеющую исключительно грамматический характер. Основным признаком при выделении вспомогательного глагола он считает частичную или полную утрату этим глаголом его лексического значения и возможность обозначения им грамматического значения. Назначением вспомогательных глаголов И. И. Мещанинов считает выражение чисто синтаксических отношений, и в то же время он выделяет их как морфемы, предназначенные для обозначения вида, времени и модальности, — как морфемы, которые в рассматриваемых им языках, в частности в русском и тюркских, выражают грамматические значения слова (Мещанинов 158, 161).

В действительности же, как на это указывали в свое время Потебня и особенно Фортунатов, грамматическое значение в подобных случаях не является содержанием только вспомогательного глагола: функция вспомогательного гла-связана, как писали, с нейтрализацией грамматического значения той формы, при которой этот глагол croirr (Потебня, 261; Фортунатов, 178). Именно этот факт и позволяет выделить аналитическую форму и отграничить ее от свободного словосочетания полнозначного слова со служебным.

В языке не может появиться служебное слово, абсолютно не связанное ни

с одним из прежних значений данного слова: служебное значение слова, как и его лексические значения, не бывают немотивированными (если, конечно, слово не является иноязычным по происхождению). В качестве служебных слов во всех языках используется лишь определенный тип полнозначных слов, само содержание которых связано со служебным значением — например, некоторые переходные глаголы, которые реализуют свое содержание благодаря регулярному сочетанию с определенным значением ограниченного круга слов. Здесь нужно иметь в виду и то обстоятельство, что уточнение грамматических значений полнозначного слова может осуществляться и путем сочетания двух полнозначных слов, отнюдь не полностью реализующих в этом сочетании свое значение. Свободных словосочетаний, в которых полностью реализовались бы все значения их компонентов, как правило, не бывает — подобно тому, как почти не бывает абсолютно моносемантичных слов (сама природа слова такова, что оно расположено к моносемантизму). Свободное словосочетание так или иначе лишает слово возможности реализовать многие его значения. Грамматическое значение может быть выражено к тому же в единичном устойчивом словосочетании, компонент которого может быть отрешенным от своего исходного лексического значения, как это убедительно показал еще Фортунатов, сравнивая грамматические категории в языках, принадлежащих к различным языковым семьям (136—181).

Все сказанное свидетельствует о том, что семантический подход не обеспечивает надежного критерия для определения аналитических глагольных форм: он представляет широкую возможность субъективизму при установлении степени утраты вспомогательным глаголом его исходного лексического значения.

Из всех направлений, которые существуют в трактовке аналитических форм глагола, наиболее приемлемым и плодотворным для решения вопроса о критериях для выделения этих форм является то, которое идет от Фортунатова. Принципиально важным для решения вопроса об аналитических глагольных формах многих языков, в том числе и тюркских, является также его указание о структурных признаках вспомогательного глагола, употребленного в качестве связки. Фортунатов подчеркнул исключительно синтаксический характер содержания, обнаруживаемого связкой, и четко отграничил связку от грамматически частичного слова, входящего в состав сложных форм (170,178,185).

Разрабатывая основные положения теории аналитических форм на материале английского языка, А.И.Смирницкий впервые определяет двойственный характер аналитических форм. Это - совокупность раздельнооформленных единиц, соединенных по определенным синтаксическим правилам, с одной стороны, и единое семантическое содержание, - с другой (Смирницкий, 64). Иными словами, структурно разделыюоформленные части семантически тесно спаяны и в этом смысле они являются цельнооформленными.

При ознакомлении с обширной литературой, касающейся аналитических форм глагола самых различных языков, складывается такое впечатление, что критерии выделения этих форм едва ли могут быть общими, во всем едиными и пригодными для выделения всех аналитических форм всех языков.

Весь положительный опыт выделения и трактовки аналитических форм

7

глагола тюркских языков и изучение существующих традиций рассмотрения этих форм и в языках других семей — в особенности традиции, идущей от Ф.Ф. Фортунатова, — позволяют дать следующее определение аналитическим формам глагола: аналитические формы глагола представляют собой нечленимый синтез формы полнозначного глагола и определенного служебного слова, скрепленный грамматическим значением, которое, во-первых, не представлено ни в одном из объединяемых структурных элементов и возникает только в пределах данного их сочетания; во-вторых, является устойчивым и общим для всех логически возможных случаев применения данного сочетания — следовательно, безотносительным к лексическому содержанию основы, при которой это сочетание употребляется; в-третьих, составляет стилистический вариант значения другой формы или самостоятельную, ничем не заменимую смысловую единицу в грамматической системе глагола (Юлдашев, 25-26).

Выяснилось также, что, за редким исключением, аналитические формы глагола изучены очень мало и что в связи с этим они нередко получали противоречивое толкование даже на материале одного и того же языка.

При таком положении дел необходимо было, прежде всего, уточнить состав форм, подлежащих дальнейшему изучению. Понимая, что такое множество форм не может быть предметом одного исследования, проводимого в течение сравнительно ограниченного времени, мы нашли целесообразным ограничиться изучением форм, представленных, по меньшей мере, в двух языках. Но самый большой разнобой в определении грамматической сущности и места в грамматической системе связан с аналитическими формами, имеющими то или иное отношение к видообразованию.

Главным фактором функционирования в языке аналитических форм, как было указано выше, является вхождение их в парадигмапгческий ряд синтетических форм. Обе формы, как синтетическая, так и аналитическая, сосуществуют в языке одновременно для выражения одного содержания. Их объединяет общий ряд морфологических средств. Путь развития синтетических и аналитических форм в разных языках протекает по-разному, и без знания особенностей описываемого языка трудно говорить о том, что этот процесс идет в одном направлении от синтеза к анализу.

Исследование парадигматических разрядов кумыкского глагола, структурно-семантическая характеристика аналитических форм кумыкского глагола, а также исследование функционирования аналитических форм кумыкского глагола в устной речи составили содержание второй главы «Аналитические формы кумыкского глагола».

Современный кумыкский язык характеризуется многообразием аналитических видовременных форм глагола во всех наклонениях.

Аналитические конструкции представляют собой в основном сочетание двух глагольных форм: деепричастия на -п или -а, выражающего основное лексическое значение, и глагола модификатора, придающего аналитической форме разнообразные дополнительные оттенки значения.

Способ протекания действия получил выражение в формах как изъявительного, так и других наклонений, включая повелительное, и материальные из-8

менения, происходивпше главным образом в пределах второго компонэтгга, приобрели всеобщий характер (Щербак 1981:557). Усложните морфолошческой структуры императива отвечает потребностям передачи все более расширяющейся системы экспрессивных оттенков побуждения.

Наиболее употребительными в кумыкском языке являются аналитические формы ловатительного наклонения -п/-атур, -пкъой, -пкъал, -пкъара, —п йи-бер, -п/-агет, -пташла, -пал, -п/-абар, ~п/-аайлан, —пбери т.д.

Глагол в форме деепричастия является основным в смысловом отношении. Вспомогательный глагол модифицирует лексическое значение деепричастия, осложняя его оттенком динамичности, мгновенности, длительности, однократности, многократности, возможности, невозможности совершения действия.

Аналитические конструкции выражают практически все частные оттенки побуждения и употребляются как в положительном, так и в отрицательном аспектах.

Сослагательное наклонение образуется от основы будущего времени и вспомогательного глагола эди. Оно имеет две формы.

1. Первая форма образуется от основы на -ар//-ыр и вспомогательного гла-голаэди: стар эди//алыр эди "взял бы", гелерэди//гелирэди "пришел бы".

2. Вторая форма образуется от основы на -ажакь, -ежек и вспомогательного глагола эди: алажакъ эди "взял бы", гележек эди "пришел бы".

Обе формы имеют полные парадигмы спряжения. Обладая общим сослагательным значением, обе формы отличаются в контексте различными оттенками модальности. Вторая форма, в отличие от первой, выражает большую категоричность и определенность, те. в модальном плане между двумя формами сослагательного наклонения наблюдаются те же отношения, что и между формами будущего и будущего I изъявительного наклонения.

Видовременные формы сослагательного наклонения реализуются в основном в составе условного периода.

В современном кумыкском языке формы на—ар//-ырэди и -ажакь, -ежек эди выражают модальное значение возможности, а не действительности, т.е. указанные формы не имеют значения изъявительного наклонения, что и является главным основанием для их выделения как особых форм сослагательного наклонения. Формы на -а эди и -ажакь эди не имеют абсолютного временного значения, выражают время относительно, в зависимости от временного значения предшествующей условной формы: Гелсе, айтар эдим "Если бы (он) пришел, то (я) сказал бы" -Гелген буса, айтар эдим "Если бы (он) пришел (в прошлом), то (я) сказал бы".

Исторически лично--временные формы изъявительного наклонения образовались на базе неличных форм-причастий, деепричастий и имен действия. Основным источником образования лично-временных форм явились причастия.

Сложные формы настоящего времени образуются от основ деепричастий, инфинитива и вспомогательных глаголов тура, бала.

1. Форма на -а тура выражает следующие значения:

1) настоящее время данного момента;

2) начало действия данного момента;

3) длительность действия, обозначавшая в устной речи эмфазой гласного первого компонента сложной формы: айта: тура "говорит (долго, постоянно)".

В данном значении, наряду с формами на -а тура, употребляются и формы на -ып тура.

2. Форма на -ып бара обозначает интенсивное действие с оттенком неожиданности.

В указанном значении для обозначения большей интенсивности действия употребляется сверхсложная форма длительного вида на -ып бара тура: Оьлюп баратураман (Фольк.) "Умираю".

3. Сложная форма настоящего времени, состоящая из инфинитива и вспомогательного глагола тура, обозначает ожидаемое действие, действие, ко-тороевот-вотдолжно совершиться: Ол гетме тура «Он вот-вот уйдет».

4. Форма на -а бола обозначает многократное, повторяющееся действие. Многократность действия обозначает и форма, образованная от непереходного деепричастия на -ып и вспомогательного глагола бола: Ахшашар кьарт къабакъ шда ачтуруп бша "Вечерами старик сиживает у ворот".

Описанные выше сложные формы на -а тура, -а баю, -ма тура в указанных значениях грамматикализованы, "привязаны" только к одной временной форме, что и позволяет включить их в систему форм настоящего времени. -

Сложные формы прошедшего времени образуются от причастий, деепричастий и вспомогательных глаголов эди и болгъан. Оппозиции по модальности и аспектуальности особенно ярко выражены в сложных формах прошедшего времени, при этом оппозиция по модальности (очевидность - неочевидность) выражается вспомогательными глаголами эди и ]бачгъан, хе. указанные глаголы в плане модальности выполняют те же функции, что и аффиксы простых форм -ды, -гъаи. Это вполне объяснимо, ибо сами вспомогательные глаголы являются формами на -дып-гьан отглаголовэ- (<эр-/, бол "быть"). Простым формам на -ды по модальности соответствуют сложные формы на эди, а простым формам на -гьан - сложные формы на балгьан. В этом плане основной функцией сложных форм прошедшего времени является выражение различных аспектуальных и релятивных отношений.

Сложные формы прошедшего времени образуются от основы причастия или деепричастия и вспомогательных глаголов эди, батгъаи.

Прошедшее незаконченное время, или имперфект, образуется от основы деепричастия на -а, -е, -и и вспомогательных глаголов эди, балгъан.

Оно имеет две формы, которые по модальному значению соответствуют простым формам прошедшего времени.

1. Определенный имперфект образуется от основы деепричастия на -а, -<\-й и вспомогательного глагола эди: ала эди "(он) брал",лг^ш эди "(он) жил". При спряжении изменяется вспомогательный глагол эди.

Определенный имперфект имеет очевидное значение и употребляется тогда, когда говорящий сам является свидетелем совершения действия, т.е. в модальном плане данная форма соответствует прошедшему категорическому времени, что обусловлено формой вспомогательного глагола эди (э+ди): Качип 10

шагьарда яшай эди "Камиль жил в городе" (Говорящий сам является свидетелем того, что Камиль жил в городе).

Определенный имперфект употребляется в значении настоящего времени в сложносочиненных предложениях с противительными отношениями частей. При спряжении изменяется вспомогательный глагол батгъан.

Неопределенный имперфект обозначает неочевидность, "заглазность" действия, соответствуя в этом плане прошедшему перфектному времени, что обусловлено формой вспомогательного глагола батгъан (бат+гъан): Камил шагьарда яшай батгъан "Камиль жил в городе" (Говорящий сам не является свидетелем того, что Камиль жил в городе, а знает об этом по другим источникам).

Имея собственно временное значение - значение действия, совершенного до момента речи, имперфект отличается от других форм прошедшего времени аспекгуальным значением незаконченности, незавершенности действия и в этом плане соответствует прошедшему времени несовершенного вида русского глагола.

Из основного значения незаконченности действия вытекают другие оттенки значения имперфекта, которые выявляются в контексте.

Для выражения повторяемости употребляется также особая форма имперфекта, образованная от формы настоящего многократного времени. В определенном контексте значите основы на —а, -е, -и может превалировать над значением вспомогательной части эди, и тогда имперфект употребляется в значении настоящего времени.

Употребление глаголов прошедшего незаконченного времени контекстуально обусловлено: оно употребляется при описании для передачи фона, на котором развертывается другое действие.

Давнопрошедшее время образуется от причастия прошедшего времени на -гъан, -ген и вспомогательных глаголов эди и болгьан. Оно имеет две противопоставленные по модальности (очевидность - "заглазность") формы: давнопрошедшее очевидное и давнопрошедшее неочевидное время. Соотношение между этими формами такое же, что между формами прошедшего перфектного и прошедшего категорического времени.

Давнопрошедшее очевидное время образуется от причастия на -гъан, -ген и вспомогательного глагола эди.

1. Давнопрошедшее неочевидное время образуется от причастия на -гъан, -ген и вспомогательного глагола батгъан.

2. Основной функцией давнопрошедшего времени является указание на время действия в общем виде без уточнения момента его совершения.

Из данной функции вытекает возможность обозначения разбираемой формой действия, которое произошло давно, в отдалешюе от настоящего времени. Указанное значение особенно ярко проявляется в форме давнопрошедшего неопределенного времени.

Вероятно, значение давнопрошедшего времени для формы на -гъан эди не является исконным. В зависимости от общего контекста и от значения обстоя-

тельственных слов данная форма может обозначать и недавно прошедшее время.

Форма на -гъал эди имеет преждепрошедшее значение, в следующих случаях: 1) если второе действие, выражено формой на -гъаида, -генде: Биз баргъ-анда жыйын башлангъан эди "Когда мы пришли, собрание уже началось"; 2) если форма на -гъаи эди предшествует другой личной глагольной форме: Мечи хатиримни аяп, стакспщы белинден чагъыр къуйгъан эди, аста булан uioiiyypm-лап турду (М.Абушв) "Не желая обидеть меня, (он) не ответил".

В зависимости от значения второй глагольной формы давнопрошедшее время может обозначать также последующее или параллельное действие.

В повествовательном контексте или в предложении, имеющем продолжение (фактическое или мысленное), давнопрошедшее время на -гъан эди употребляется в значении прошедшего перфектного времени, ср.: 1. Меи сизден шону сорайман den гелгенмен "Я пришел спросить вас об этом"; 2. Меи сизден шопу сорайман den гелген эдим, тек сиз жавап бермейсиз "Я пришел спросить вас об этом, но вы не отвечаете".

Прошедшее многократное время образуется от основы причастия настоящего времени та -агъан, -еген, -йгьан, -йгеи и вспомогательного питала эди: алагъаи эди "он (временами) брал", гелеген эди "(он) приходил", "хаживал".

При спряжении, как и в других сложных формах прошедшего времени, изменяется вспомогательный татя эди.

Прошедшее многократное время имеет еще вариант с вспомогательным глаголом бол-, ще повторяемость действия выражена еще ярче: алагьан эди-та бшагъан эди "(он) брал". >

Второй вариант прошедшего многократного времени не имеет отрицательной формы. Вопросительная форма, формы возможности и невозможности прошедшего многократного времени не употребляются.

Неопределённый имперфект образуется от основы будущего неопределённого времени на =ар и вспомогательного глагола эди.

Узуальным в семантической природе анализируемой видовременной формы, безусловно, является семантика обусловленности действия. Им главным образом обозначаются действия, которые при известных условиях могли бы быть совершены в прошлом, но фактически не осуществились.

Чаще всего форма времени -ар эди употребляется в составе условного периода. В условном периоде неопределенный имперфект обозначает действие, обусловленное или имеющее футуральную направленность.

Вторая форма неопределенного имперфекта образуется из причастия на =ажакъ и вспомогательного глагола эди.

Характеризуя семантику данной видовременной формы кумыкского глагола, ИА.Керимов совершенно справедливо пишет: "Неопределенный имперфект 2 выражает прошедшее незаконченное действие, не связанное с определенным отрезком прошедшего времени; выражает действие, которое при известных условиях должно было бы быть совершено. Данное время отличается от имперфекта первого своей категоричностью. Оно не предполагает как имперфект I, a категорически утверждает осуществление действия в прошедшем времени при 12

определенных условиях» (Керимов, 22-23). Итак, в современном кумыкском и в ряде других тюркских языков грамматическая форма =ажакь эди обозначает действие, которое при известных условиях должно было бы быть реализовано.

Прошедшее длительное образуется от основы настоящего длительного на =макьда в сочетании со вспомогательным глаголом эди.

Данной видовремешюй формой передаётся действие, обозначающее процесс, находящийся в плоскости прошедшего и нейтроспекгивное с мометодом речи.

Видовременная форма =макъда эди в современном кумыкском языке не имеет отрицательного аспекта.

Аналитическая форма времени, оба компонента которого выступают в форме прошедшего времени, - прошедшего перфективного и прошедшего категорического (-ып турду), - выражает достоверное продолжительное действие, которое происходило почти беспрерывно или повторялось с кратковременными перерывами. Продолжительность действия, обозначенного данной видовремен-ной формой, может быть конкретизирована лексическими детерминантами времени, а также терминативной деепричастной формой глагола =гъынча, которая указывает на предел действия.

Прошедшее на =а гпурду образуется от основы настоящего-будущего времени и вспомогательного глагола =тур в форме прошедшего категорического времени. В семантическом плане формы =ып гпурду и =а турду близки друг другу и трудно установить их дифференциальные признаки.

Прошедшее время на =ып тургъан. Данная временная форма передает длительное, многократное действие, имевшее место в прошлом и своим результатом ориентированное в момент речи. Грамматическая форма времени =ып тургъан употребляется с модальным словом жен. Модально-временная конструкция типа =ып тургъан экен обозначает действие, в достоверности которого говорящий некоторое время сомневался и лишь незадолго до момента речи убедился в его достоверности.

Прошедшее на = а тургъан. Семантических различий между формами —а тургъан и = ып тургъан трудно обнаружить, поэтому здесь возможна субституция без изменения семшггического содержания выражаехмых глагольными формами действий. Анализируемая форма употребляется и в отрицательном аспекте.

Аналитические формы сферы будущего образуются присоединением к синтетическим формам на =а и =ып вспомогательного глагола тур- в будущем категорическом или неопределенном времени: =я туражакь, = ып туражакъ, =а ту-рар, =ып турар. Кроме названных форм, современному кумыкскому языку свойственна ещё форма ближайшего будущего, которая образуется с помощью аффикса =ма и вспомогательного глагола тур= в настоящем-будущем времени.

Аналгаируемая видовременная форма обозначает действие, проецированное в ближайшее будущее.

Грамматическая форма =ма тура употребляется с модальным глаголом бол= в форме прошедшего перфективного времени, выражая неочевидное, не-реалгаованное в прошлом действие.

Ближайшее будущее употребляется также в сочетании с модальной частицей -дыр. При этом граммема -ма тура приобретает оттенок предположительности.

Будущее на =ып туражакь. Данная видовременная форма самая употребительная из всех времен аналитического типа и образуется по схеме: форма прошедшего перфективного на =ып + вспомогательный глагол тур= в будущем категорическом времени. Разбираемая форма выражает многократное или длительное проспективное действие.

Формой -ып туражакь обозначаются действия, начавшиеся до момента речи и имеющие проспективную направленность. Такая семантика чаще всего проявляется в вопросительных предложениях.

Форма =а турар образуется присоединением к форме настоящего-будущего вспомогательного глагола =тур в будущем неопределенном времени. Рассматриваемая видовременная форма указывает на многократное, длительное действие, проецированное в сферу будущего.

Грамматическая форма =ып турар в семантическом отношении мало отличается от формы =а турар. Это следует объяснить тем, что в их основе лежат деепричастные формы =а и =ып, в семантическом отношении близкие друг другу. Эта форма также выражает действия длительные и многократные, проецированные в будущее.

Форма =ып турар в кумыкском языке употребляется реже, чем форма =а турар. Анализируемые видовременные формы в тюркских языках известны еще давно. Так, глагольных конструкций, состоящих из деепричастия и глагола тур= в форме настоящего времени -ур/=а турур, =ып турур/ отмечает Д.М. Насилов в памятниках уйгурского письма (Насилов, 11,16).

Итак, аналитические видовременные формы сферы будущего, образованные с помощью вспомогательного глагола тур=, отличаются от форм синтетических длительностью и многократностью, обозначаемого ими, действия. Синтетические формы микросистемы будущего =ар и =ажакь противопоставляются по признаку неопределенности и определенности соответственно (Баскаков 1979,33-34).

Сгруктурно-семантической характеристике аналитических форм английского глагола посвящена третья глава диссертации.

Английская аналитическая форма на протяжении всей истории развития английского языка отличалась параллельным развитием двух сторон сложного разделыюоформленного идиоматического образования. Как показали новейшие исследования в этой области, существовавшие прежде представления об аналитической форме, согласно которым она развивалась за счет полного превращения лексически полнозначного глагола в своеобразную, почти не звучащую прилепу, требует теперь полного пересмотра. Последние исследования показали, что развитие аналитической формы не было однонаправленным, то есть таким, когда эти формы, якобы, никак не осложнялись и развивались прямолинейно, в одном единственном направлении: от большого полновесного значения модального глагола к так. называемому вспомогательному глаголу, всё более "убывающему" как по форме, так и по содержанию (Боброва, 1987). 14

С точки зрения морфологии аналитические формы т going, 'll like и синтетические wants, observed выполняют функции грамматической категории времени (настоящее - т going, wants, будущее -11 like, прошедшее - observed) и вида (длительный - т going, недлительный - V/ like, wants, observed). На уровне синтаксиса рассматриваемые аналитические и синтетические формы функционируют как сказуемое в составе предложения. Как мы видим, на морфосгаггак-сическом уровне аналитические формы входят в парадигматический ряд сгагге-тических форм. Функционирование в языке аналитических форм в единстве с синтетическими является одним го основных критериев выделения их как грамматикализованных форм, а также как форм категориальных, конституирующих определенную грамматическую категорию. Сосуществование индикаторов аналитических и синтетических форм дает возможность установить динамику развития языка. Для английского языка, как и для некоторых других языков, характерно развитие как аналитических черт, так и разных синтетических алементов.

Проблема аналитических форм английского глагола, разработанная АИ.Смирницким, дополнена и исследована его учениками и последователями. В этом плане, суммируя полученные результаты, мы в своей работе исследуем те стороны вопроса, которые окажутся особенно важными для сопоставления их с аналитическими формами кумыкского глагола. Для этого мы рассматриваем аналитические формы, которые входят в парадигму видовременной системы английского глагола, включающую три морфологические категории: это категории времени, вида и временной отнесённости.

Известно, что грамматическая категория времени современного английского языка имеет три категориальные формы: настоящее, прошедшее и будущее. Здесь следует добавить, что настоящее и прошедшее время, восходящее еще из древнеанглийского периода, представляет собой чистейшую грамматически оформленную оппозицию формам синтетическим.

Большой интерес представляет для нас аналитическая форма будущего времени, в состав которого входит вспомогательный глагол shall или will и смысловой глагол в форме инфинитива.

В научной литературе мы часто встречаем некоторые сомнения по поводу будущего времени английского глагола, от которых зарождается проблема "predictive statements". Суть данной проблемы сводится к тому, что сочетания "shall/will + инфинитив* либо являются действительно категориальным оформлением времени, либо особого рода модальным сочетанием. В трудах О.Есперсена мы находим утверждение о том, что английский язык не имеет способов выражения "чистого будущего времени". По его мнению, в сочетаниях "shallAvill + инфинитив» глаголы shall и will сохраняют свои первоначальные значения, а именно модальные оттенки принуждения и хотения. Он отрицает существование грамматической формы будущего времени на таком же уровне, на каком функционируют в языке формы настоящего и прошедшего времени (Есперсен, 1958, 50). На наш взгляд, рассмотрение этого сложного и своеобразного образования без знания его исторического развития принципиально невозможно,

Известно, что в древнеанглийском языке, подобно синтетическим языкам, имелись две глагольные формы со значением категории времени: прошедшее и настоящее. Будущее действие обозначалось формой настоящего времени с помощью наречий, придающих будущее действие, или же посредством контекста. Сравним:

(ОЕ) "РоппеЬФа in brinzst. heytt andblitsab Ъе-futuritv". (MnE) "When you bring them, he will eat and bless vou."

В процессе развития английского языка появляется необходимость создания сложных глагольных форм, так как в языке не было форм "синтетического будущего времени" или "перфекта". Этот процесс, начавшийся уже в древнеанглийском периоде, имел постепенный характер и длится до настоящего времени. В связи с этим и возникает на данном этапе проблема "predictive statements", имеющая свои корни в начале процесса образования аналитической морфологии. Этот процесс усиленно развивался до шекспировского периода английского ячыка и уже к концу среднеанглийского периода достиг определенного успеха в создании аналитических конструкций,

В процессе образования грамматической формы будущего времени вместо формы настоящего времени в контексте со значением будущего времени начинают применяться модалыгьге глаголы willan и sculan в составе сочетаний с лексическими глаголами, так как первоначальное значение этих глаголов было желание, долженствование, намерение или хотение. На первоначальной стадии развития (древне- и среднеанглийский периоды) глаголы willan и sculan часто имели модальную окраску, но несмотря на это, редко встречались случаи употребления инфинитивного сочетания глаголов willan и sculan со значением чистого будущего времени.

Несмотря на то, что форма "shall/will + инфинитив" рассматривается многими лингвистами как одно из средств выражения модальных значений, на наш взгляд, основным значением данной аналитической формы является действие, которое происходит во времени. Признак модальности же является дополнительным и считается категорией общеязыковой, который может выражаться и другими единицами языка. Между тем грамматически оформленная категория времени присуща только глаголу.

Современное речеупотребление показывает, что shall, will в полной форме функционирует как модальный глагол в собственном смысле этого слова, в то время как в редуцированной форме является частью аналитической формы будущего времени.

Обратимся теперь к аналитической форме грамматической категории вида, конституируемой оппозицией двух категориальных форм Continuous (длительный) и Non-Continuous (не длительный или общий). Категория глагольного вида представляет собой одну из сложнейших категорий в системе глагола английского языка. Проблема вида явилась предметом многих исследований в течегше долгих лет. Здесь мы не намерены приводить разные точки зрения по названной проблеме. В своей работе мы придерживаемся, мнения тех лингвистов, которые утверждают, что глагольный вид есть полноправная грамматическая категория.

В диахроническом плане, так же как и форма будущего времени, аналитическая форма Continuous /to be + Participle II имеет длинный путь развития. Начало образования формы "be + причастие I" сводится к рашедревнему периоду английского языка. На том периоде развития языка аналитическая конструкция со значением длительности имела форму "beorí' или "wesan" в функции вспомогательного глагола и основной глагол с суффиксом причастия I - ende.'

В течение среднеанглийского периода развивается видовая аналитическая форма "be + причастие /"с появлением суффикса причастия I, имевшая разные варианты: -and(e) на северных диалектах, -ind(e) на южных и -end(e) в остальных- С течением времени в конце среднеанглийского периода названные суффиксы причастия I изменяются в -ing(e). Несмотря на развитие аналитической формы длительности в среднеанглийском периоде ее использование было ограниченным. Встречалось частое употребление синтетической формы вместо аналитической для обозначения длительности в ранненовоанглийском периоде. Например, в произведениях Шекспира мы сталкиваемся с синтетическими формами для обозначения длительности; речевое произведение "What do you read my Lord?" могло бы звучать на современном английском языке как What are you reading, my Lord?"^u "he wakes "как "he's waking up ".

Последующий этап развития аналитической формы "be + Participle I" отмечался функциональным ограничением использования ее в качестве видовой формы параллельно с аналитическими формами перфекта и будущего времени. К настоящему периоду развития английского языка компонеты аналитической формы "be+ Participle I" становятся стабильными и более грамматикализованными.

В современном английском языке аналитическая форма "be + Participle I" функционирует параллельно с синтетическими формами в парадигме грамматических форм длительности (Continuous) и не длительности (Non-Continuous). При этом вспомогательный компонент этого сложного сочетания, т.е. изменяемая часть, утрачивает свою первоначальную лексическую семантику и функционирует как носитель грамматического значения в сочетании с носителем основного лексического значения - причастия I,

Аналитические формы (полные и редуцированные) выступают как элемент оппозиции длительности - недлительности граммапиеской категории вида. Следует также отметить, что данные формы кроме значения длительности функционируют в одно и то же время как категориальная форма времени: настоящее (am suffering, 'regrowing, am working, m staying, 's drinking, m training, 're eating) и прошедшее (were sitting, was thinking, was sitting). Таким образом, становится ясным, что одна и та же форма может консппуировать более одного грамматического значения. В данном случае приведенные речевые атементы идентичны по линии категории вида (длительность), но противопоставляются по линии категории времени (Present и Past).

И, наконец, переходим к рассмотрению перфектной формы, образующей категорию временной отнесённости. Место этой грамматической категории в системе видовременных форм вызывает наибольшее количество дискуссий среди англистов. Проблема отнесения перфекта к категории или к категории

времени, а также его основного грамматического значения до сих пор не нашла единого решения. Мы в своей работе рассматриваем перфект как "маркированный член категории временной отнесенности".

Сложная конструкция перфекта со вспомогательным (have) и основным глаголом в форме причастия прошедшего (Past Participle или Participle II) существовала в английском языке с ранних периодов его развития. Процесс формального и функционального становления перфекта как члена морфологической категории охватывал долгий путь развития.

Для формирования перфекта как аналитической формы категории временной отнесённости потребовалась адаптация лексического глагола habban (have) во вспомогательный. В связи с этим происходит постепенная десеманти-зация лексического глагола have. Источником развития формы "have + Past Participle" были притяжательные конструкции с have плюс адъективные причастия. Расширение конструкции 'have + Past Participle" происходило путем толкования адъективного причастия как основного глагола в форме причастия II, a have как вспомогательного глагола.

Ранненовоанглийский период представляет все больше и больше случаев употребления формы "have + Participle II", но пока не происходит четкое функциональное разграничение между Present и Past Participle.

Итак, тенденция грамматизации "have" как вспомогательного глагола приобретает устойчивый характер к 19-му столетию. Явное различие между Present Perfect и Past Perfect обеспечивается в новоанглийский период, когда Present Perfect стал выражать результативность действия, связанного с настоящим, а Past Perfect предшествование. На противопоставлении категориальных форм одновременности - предшествования и зиждется категория временной отнесённости (таксиса). Морфологически данная оппозиция выражается перфектными -неперфектными (Perfect - Non-Perfect). Значение перфектной формы сводится к действию, которое произошло до определенного момента в прошлом, в то время как неперфектная форма выражает одновременное с моментом речи действие или завершенное действие до момента речи.

Вопросы сопоставительной морфонологии английского и кумыкского языков еще не были предметом исследования. Определяя методы морфонологиче-ского анализа, мы считаем целесообразным выделение трех способов выражения морфонологических взаимоотношений: агглютинацию, фузию и анализ. Такой подход объясняется тем, что на основе анализа речевого произведения выявляются агглютинативные или фузионные изменения на стыке словоформ.

Важно отметить, что функциональный подход в рассмотрении аналитических форм способствует раскрытию их фонологической структуры и выявлению морфонологической характеристики.

При рассмотрении категориальной формы будущего времени представляется возможным поставить вопрос о функционировании полной и редуцированной форм вспомогательных глаголов shall и will как компонентов аналитической формы.

В современном речеупотреблении наблюдается тенденция перехода от полной формы [fel], [wil] к редуцировашюй [1] как подлинной и вполне ней-18

тральной форме будущего времени. Реализация редуцированной формы с [1] в составе аналитической формы приводит к агглютинативному образованию в сочетании со вторым компонентом, т.е. с основным глагалом.

Здесь необходимо выделить большое значение образо-

ваний в английском языке. Вполне возможно в данном случае ставить вопрос о грамматическом префиксе. Редуцированная форма [1] при этом развивает свойства, сближающие ее с грамматическим префиксом, и фуНКЦИОШруеТ в качестве формы для обозначения "чистого" будущего времени. Таким образом, морфоно-логическая характеристика грамматической формы будущего времени, наблюдение ее функционирования в устной речи способствует более глубокому пониманию природы аналитической формы. Это положение касается также и категориальных форм Continuous, представленных сочетаниями "am + Participle I", "is + Participle I", "are + Participle I" для настоящего времени и "was + Participle I", "were+Participle I" дня прошедшего.

Известно, что аналитические формы Continuous реализуются в полной и редуцированной формах в зависимости от сверхсегментных свойств речи. Следует оговорить, что аналитические формы Past Continuous подвергаются меньшей редукции, чем Present Continuous. Полная форма встречается и в ударном, и в безударном положениях. Редуцированная форма встречается только в безударном положении.

Итак, наши наблюдения функционирования аналитических форм категории вида показывают, что в потоке речи агглютинация является начальной стадией фузионных изменений.

А теперь перейдем к рассмотрению функционирования перфектных форм. Применяя морфонологический метод исследования к анализу форм "to have + Participle II" можно подойти двояко: наблюдение реализации в потоке речи компонентов данной аналитической формы в отдельности, с одной стороны, и выявление особенностей взаимовлияния компонентов в составе аналитической формы, - с другой.

В живой речи вспомогательный КОМПОНИГГ перфектной аналитической формы "to have" реализуется в полной и редуцированной формах в зависимости от сверхсегментных характеристик данного вспомогательного элемеша.

вспомогательного элемента аналитической формы have в полной и редуцированной формах зависит от сверхсегментных свойств и занимаемой позиции данного вспомогательного компонента в потоке речи. Более того, употребление редуцированных форм в устной речи создаёт определенные трудности в их различении от омофонных слов. Следовательно, устная речь способствует созданию омофонных форм:

[d кЛт] - had come [d кЛт] - wouldcome

В разграничении омофонов в устной речи особую рать играет контекст, а также анализ их морфонологического статуса.

Приведенные выше наблюдения функционирования вспомогательного компонента аналитической формы перфекта является основой анализа взаимовлияния вспомогательного элемента (have) с основным (Participle И) компонентом.

Функционирование "have + Participle II" в редуцированных формах приводит к тому, что в данном случае представляется возможным говорить о грамматическом префиксе, хотя такая постановка вопроса пока еще не считается стать же обоснованной, как для форм будущего времени. Если для будущего времени в качестве префикса выступает [1], то для перфектных форм препозитивной прилепой будут губно-зубной щелевой [v], альвеолярно-апикальный щелевой [s] и альвеолярный смычный [d] с разной степенью силы и слабости в зависимости от фонетического окружения.

Здесь важно заметить, что перфектные аналитические формы имеют агглютинативное образование, а именно механическое присоединение префикса к основному компоненту - Participle II. В зависимости от фонетического окружения в некоторых случаях наблюдаются фузионные изменения на основе агглютинативных образований.

В процессе фузионного изменения на стыке компонентов происходит тесная свял, в результате чего создается превращение этих аналитических образований и синтетические. При этом звуковая оболочка начала основного компонента влияет на звуковую оболочку вспомогательного элемента и происходит уподобление путем оглушения. В данном случае действует регрессивная ассимиляция. В некоторых случаях фузионные изменения происходят путем прогрессивной ассимиляции. В таких моментах наблюдается влияние исходного звука предыдущего слова звуковой оболочки вспомогательного компонента: [its 'oiipamlj fits 'ri.tn],

Таким образом, анализ функционирования перфектных аналитических форм в устной речи позволяет отчетливо отграничить аналитические формы Perfect от таких оборотов, как I have ту hair done; I had my shoes repaired, которые представляют собой свободное сочетание слов.

Сопоставительному анализу аналитических видовременных форм посвящена четвертая глава диссертации.

Н.К.Дмитриев, рассматривая виды кумыкского глагола, заметил, что тюркские виды более разнообразны по значению, но менее сформированы; так, от одних глаголов употребляются одни виды, от других - другие. Такого положения как в русском языке, когда видовое понятие проходит сквозь все содержание глагола (по всем наклонениям и временам), кумыкский язык не знает (Дмитриев 1940,140).

Говоря о плане выражения, можно констатировать, что видовременная система имеет единый универсальный способ передачи различий глаголов по виду. Вспомогательный глагол тур- выполняет видообразующую функцию. Аналитические формы, образованные посредством тур-, обозначают длительное (или многократное) действие, тогда как формы без показателя тур- сигнализируют точечность (или однократность) действия.

Лспектуальная оппозиция "точечность (разовость) - длительность (конти-нуативность) представлена во всей морфологической системе кумыкского глагола, то есть имеет "тотальное распространение".

Глаголы длительного вида в английском языке характеризуются широкой и разнообразной шкалой употребления. Для формирования значения глаголов 20

длительного вида контекстное окружение играет большую рать, чем для глаголов недлительного вида. Глаголы длительного вида, имплицируя выраженные контекстом и ситуацией аспектуальные характеристики (однократность, многократность, результативность и др.), могут обозначать разнообразные по характеру протекания действия. Тем не менее, анализ употребления длительного вида в английском языке привел нас к выводу, что в целом ряде случаев длительный вид обладает положительным аспектуальным значением, выражаемым именно глаголами длительного вида, а не контекстом.

Различия в видовременных системах английского, с одной стороны, и кумыкского языков — с другой, порождают и расхождения в употреблении видов. Именно употребление глаголов длительного вида в контекстах, типичных для недлительного вида (например, при обозначении единичных результативных действий), позволило сделать вывод, прозвучавший во многих работах, о немаркированном характере длительного вида в видовой оппозиции. Подчеркнем вновь, что длительный вид как немаркированный член привативной оппозиции, по Р.Якобсону (Якобсон 1985), характеризуется семантической двойственностью и в определенных типах контекста, рассмотренных выше, способен иметь свое собственное положительное значение, противопоставленное категориальному значению недлительного вида: значение процессуалыюсти, при котором фокусируются не предельные, а срединные моменты протекания действия [Пет-рухина 1976].

Показательно, что в ряде случаев собственное аспектуальное значение длительного вида препятствует замещению глаголами длительного вида глаголов недлительного вида в тех контекстах, где теоретически это возможно: при наличии контекстуальных показателей (tomorrow-тангала «завтра»;у esterday

- тюнегюн «вчера»), указывающих на завершение и результативность единичного действия в прошлом.

При типологическом сопоставлении кумыкского и английского языков представляется необходимым брать за исходное содержательную сторону категории вида, поскольку сопоставлять различия в формах выражения вряд ли имеет смысл. Видовые значения в английском языке не закреплены за особыми формами глагола, а лишь возникают в определенных контекстуальных условиях, что свидетельствует об отсутствии в этом языке собственно категории глагольного вида, но не об отсутствии в речевых образцах самих аспектуальных значений (Гуревич, 150). И в кумыкском языке возможна сугубо контекстная актуализация аспектуальных значений.

В обоих языках категория вида и времени взаимосвязаны. Эти категории называют "сопряженными", поскольку категория вида передается посредством временных форм. Например, в английском языке am writing

- форма длительного вида и одновременно настоящего времени, was writing - форма длительного вида и прошедшего времени, в кумыкском языке алып турду - форма длительного вида и одновременно прошедшего категорического времени, алып туражакъ - форма длительного вида и будущего категорического времени.

Не у всех глаголов существует противопоставление форм недлительного и длительного вида: в длительной форме обычно не употребляются глаголы чувственного восприятия (see, hear, feel), чувств (like, love , hate, respect - кум.: сюймек «любить», ушатмакь «нравиться» ), умственной деятельности (know, understand, think — кум.: билмек «знать», апгламакь «понимать») и некоторые другие (resemble, possess, contain, consist, belong, seem, appear и т.п.). Такие глаголы могут употребляться в длительной форме только тогда, когда они передают действие проговатыгое и ограниченное во времени. В таких случаях в значении глагола наблюдается определенный семантический сдвиг.

Анализ аналитических форм английского и кумыкского глаголов позволяет усгановить яркую картину парадигматических схождений и расхождений между ними, знание которых имеет определенную теоретическую и практическую значимость.

Если говорить о сходных чертах этих двух систем, то наиболее четким явлением выступает структурная раздельнооформленность и семантическая целостность (глобальность). И в английском, и в кумыкском языках, как было указано выше, аналитические формы образуются путем сочетания полнозначного и вспомогательного глаголов и выражают единое грамматическое значение, например, длительности или предшествования, мгновенности или начала действия.

Другим сходством системы аналитических форм английского и кумыкского глаголов является их функционирование в закономерных оппозициях с синтетическими формами в составе парадигм видовременной системы. В обоих сопоставляемых языках оппозиционное функционирование аналитических форм с синтетическими, где ггротивопоставляются грамматические формы соответствующих категориальных форм, выступает как один из основных критериев определения статуса аналитических форм. Например, в английском языке read -11 read, reads - is reading, read - was reading, reads - has read, read - had read; в кумыкском языке охуй — ахуп тура, сосуду—ахуп турду.

Сопоставительный анализ функционирования аналитических форм глагола в речи выявил еще одно сходное явление - использование аналитических форм в эллиптических высказываниях, где наблюдается структурная "неполнота" аналитической конструкции. Рассмотрим следующие речевые произведения английского языка. Пропуск вспомогательных глаголов при повторном употреблении данной грамматической словоформы с разным смысловым глаголом обусловлен свойственной разговорной речи ситуативностью, придающий высказыванию динамичность, большую выразительность, усиливающая его экспрессивность.

Но важно также заметить, что функционирование вспомогательного глагола в составе аналитической формы в сопоставляемых языках явно отличается. Стабильность статуса вспомогательного глагола в английском языке не вызывает никаких сомнений. Здесь наблюдается его полная грамматикализация. Что касается кумыкского языка, то здесь заметно проявляется неустойчивый характер вспомогательного глагола. В современном речеупотреблении часто наблюдается

проявление его семантического значения. Этот факт говорит о незаконченном процессе формирования аналитических форм в кумыкском языке.

Аналитические формы глаголов в сравниваемых языках могут различаться также по способам передачи грамматических значений. Рассмотрим некоторые грамматические формы длительности глагола "to work"- ишлемек. В английском языке грамматическое значение длительности имеет единую форму образования to be + Participle I. В то время как в кумыкском языке длительность действия может быть образована несколькими формами: -п тур- ишлеп тур

-а тур- милей тур

-п айлан- юрюп стлан -а юрю - опта юрю.

Здесь мы видим функционирование различных вспомогательных глаголов для выражения одного и того же грамматического значения (длительности). Следовательно, форма выражения длительности в английском языке имеет устойчивый характер, а в кумыкском - неустойчивый.

Весьма существенным наблюдением функционирования аналитических форм в сопоставляемых языках является и то, что в системе английского языка аналитическое образование грамматических форм будущего времени, длительности или предшествования выступает как единый способ, то есть грамматическое значение названных категориальных форм проявляется только аналитически (не существует, например, синтетической формы Future Indefinite или Present Continuous).

Что касается кумыкского языка, то здесь одна и та же грамматическая форма может иметь и синтетическое, и аналитическое образование. Здесь аналитическая форма не является единым способом образования грамматической формы. Например, значение длительности или предшествования может быть выражено и синтетически, и аналитически: Ол гаилей - Ол ишлеп тура Ол ишледи - Ол ишлеп турду.

Такое расхождение функционирования аналитических форм в сопоставляемых языках еще раз подтверждает факт о незаконченности процесса формирования аналитических форм в видовременной системе кумыкского языка.

В английском языке интересующие нас категориальные формы (Future, Continuous, Perfect) имеют только аналитическое образование, в то время как в кумыкском языке будущее время имеет как синтетическую, так и аналитическую форму. Из этого вытекает, что в кумыкском языке оппозиция синтез-анализ проявляется не только между категориальными формами (длительный -недлительный), но также и внутри одной и той же категориальной формы (длительная синтетическая и длительная аналитическая).

Сравнение планов выражения различных грамматических значений аналитических форм английского и кумыкского глаголов определило сходства и расхождения в функционировании компонентов аналитических форм. Рассмотрим аналитические формы, в которых длительность выступает общим грамматическим признаком.

am working - ишлеп тура 'Л be working - ишлеп турар was working - ишлеп турду had been working - гаилеп тургъан.

Здесь в выражении общего грамматического признака (длительности) английский и кумыкский языки сближаются (be + working - ишлеп тур). В то время как способ передачи дифференциальных признаков данных аналитических форм (времени, предшествования) разъединяет сравниваемые языки. В английском языке дифференциальные признаки передаются различными вспомогательными глаголами (am, 7/ be, was, had been), а в кумыкском - прибавлением различных аффиксов к основе вспомогательного шагала ( -ар, -ды, -гъаи).

Расхождения наблюдаются в порядке расположения компонентов аналитических форм. Сравним:

Не is working. Ол ишлеп тура

Как видно из примеров, вспомогательный глагол в английском языке расположен в препозиции, а в кумыкском в постпозиции.

Компоненты аналитических форм глагола в сопоставляемых языках являются несходными. Сравним формы длительного будущего времени:

II be working - uшлen турар/турарсап, /турар/турарбыз, турарсыз. Интересно заметить, что в диалогической речи английского языка наблюдается пропуск смыслового глагола аналитической формы, что не характерно для кумыкского языка. Смысл в таких высказываниях восстанавливается из контекста.

Сопоставление морфонологической структуры аналитических форм английского и кумыкского глаголов показывает, что в обеих сопоставляемых системах происходит стяжение компонентов. Ярко выраженным примером этого явления служат редуцированные формы будущего времени (Future Indefinite) английского глагола (7/go, 'llworlc) и стяженные словоформы типа "акел", "акет"в кумыкском языке. Это явление говорит о заметной тенденции развития аналитических форм в обоих сопоставляемых языках в сторону сшггетических форм.

Сопоставительное исследование аналитических форм в звучащей речи выявило еще одно схожее явление двух систем, а именно различного рода фузи-онные изменения на морфемном стыке основного и вспомогательного глаголов аналитической формы, например [ssi:n] - has seent [ffoloud] - havefollowed в английском языке и [oka:votyn:] - охуп тур, [i&abbaSlady]- • гаилеп башлады - в кумыкском.

Важно отметить, что сопоставление двух систем проводилось на основе соответствующих филологических традиций и реальных исторических взаимо-ошошений сопоставляемых языков. В качестве непосредственного материала для сопоставления была выбрана видовременная система английского и кумыкского глаголов. Этот выбор определяется тем, что, являясь основой речевой коммуникации, эта система включает в себя те категории и формы, в которых наиболее четко раскрываются типологические особенности аналитических форм сопоставляемых языков.

Учитывая существующие описания аналитических видовременных форм глагола в английском и отдельных тюркских языках и имеющиеся сопостави-

тельные работы, можно констатировать ряд важных показателей общности ас-пектуальных систем, базирующихся на: 1) функциональных сходствах глаголов точечного и длительного вида, 2) аналогии грамматических последствий словоизменительных и словообразовательных процессов — их перфективации и им-перфективации и 3) возможности словообразовательными средствами выразить разнообразнейшие параметры протекания глагольного действия во времени. Отмеченные сходства сопровождаются некоторыми функциональными и формальными различиями.

Сопоставляемым языкам в целом свойственны однотипные функциональные различия между аналитическими формами глагола, проявляющиеся прежде всего в том, что при обозначении актуального длящегося процесса (в частности, совпадающего с моментом речи) и в сочетании с фазовыми гааголами не могут быть употреблены глаголы точечного/однократного вида, а только глаголы длительного/многократного вида, которые при таком употреблении противостоят точечно-однократному виду, но в определенных контекстуальных условиях возможно и синонимическое употребление глаголов разного вида.

В английском и кумыкском языках сходен инвентарь средств видообразования, но различньг границы вторичной имперфективации, а также семантика вторичных имперфекгивов. При общем сходстве внутригаагольных деривационных систем имеются расхождения в инвентаре фазисно-временных модификаций, средствах их выражения и продуктивности, а также различия в представлениях временных параметров идентичных сшуаций, выражаемых различными средствами.

Категория вида в обоих языках взаимодействует с другими глагольными категориями — временем, залогом, наклонением, но по-разному, в частности, различна степень взаимодействия категории вида и времени. На наш взгляд, наибольшей независимостью категории вида от категории времени отличается кумыкский язык, где категория вида получила максимальное развитие при сохранении старой временной системы.

В обоих языках семантика вида тесно взаимодействует со значением фа-зисно-времешгых способов глагольного действия, выражающих временные границы действия. Начало, конец, ограниченность действия двумя временными пределами в английском и кумыкском языках выражаются преимущественно глаголами точечно-однократного вида, в кумыкском связь этих смыслов с названными гааголами еще более тесная.

Тюркские языки проявляют принципиальное сходство в выражении различных типов ситуаций глаголами обоих видов. Употребление видов определяется либо объективным характером обозначаемых действий — тем, закошено действие или нет, мгновенно оно или длительно, результативно или нерезультативно, однократно или многократно,—либо интерпретацией протекания действия во времени говорящим: в английском языке имеется принципиальная возможность обозначения одной и той же денотативной ситуации глаголами разного вида.

Основываясь на сформулированньгх выше методологических положениях, проанализировав большой теоретический и фактический материал, мы пришли

25

к следующим выводам:

- связь между уровнями языка, когнитивностъ аспектов (в данном случае морфологам, фонологии, морфонологии) налицо;

- существование аналитических форм английского и кумыкского глаголов не вызывает сомнения;

- аналитическим формам и английского, и кумыкского глаголов свойственны структурная разделыюоформленность и семантическая целостность (глобальность);

- аналитические формам глаголов в обоих сопоставляемых языках функционируют в оппозиции с синтетическими, являясь категориальными формами, конституирующими соответствующую грамматическую категорию;

- оппозиция синтез-анализ в английском языке проявляется между категориальными формами, в то время как в кумыкском языке эта оппозиция наблюдается еще и внутри одной и той же категориальной формы;

- аналитические формы английского и кумыкского глаголов отличаются степенью устойчивости их компонентов. Аналитические формы кумыкского глагола по сравнению с английскими более подвержены влиянию лексической семантики вспомогательных глаголов;

- аналитические формы кумыкского глагола можно включить в число весьма активных глагольных форм. Они приобретают прочный статус в системе тюркских языков (особенно это касается аналитических форм, выражающих длительность действия, где вторым компонентом выступают глаголы ят-, дур-, оптур-, йер-;

- и в английских, и в кумыкских аналитических формах при функционировании в устной речи на стыке компонентов происходят различного рода морфо-нологичсские явления (как агглютинативного, так и фузионного характера);

- аналитические формы английского и кумыкского глагола встречаются как в полной, так и редуцированной формах;

- в обоих сопоставляемых языках компоненты некоторых аналитических форм тяготеют к стяжению, что приводит их к превращению в формы синтетические.

Основные положения диссертационной работы отражены в следующих публикациях автора:

1. Аналитические формы настоящего времени в кумыкском языке // Вестник молодых ученых Дагестана (ДНЦ РАН) № 2. -Махачкала, 2002, с. 41-44.

2. К вопросу о контрастизной лингвистике// Вестник молодых ученых Дагестана (ДНЦ РАН) № 3. -Махачкала, 2003, с. 16-18.

3. Перфект в кумыкском и английском языках // Современные проблемы Кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 4-5.- Махачкала, 2003. с. 339-342.

4. Прошедшее перфективное время в кумыкском и английском языках // Труды молодых ученых. -Махачкала, 2003. с. 114-117.

5. The Past Continuous Tense и его соответствия в кумыкском языке // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 12 Институт языкознания РАН. -М.: Academia, 2004. с. 86-89.

Формат 60x84.1/16. Печать ризографная. Бумага № 1. Гарнитура Таймс. Ус.п.л. - 1 ИЗДПЛ. - 1 Заказ № 254- 04 Тираж - 100 экз. Отпечатано в ООО «Деловой ^^ир» Махачкала, ул. Коркмасова, 35

Ш12701

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Султанов, Казимурза Гаджиевич

ВВЕДЕНИЕ.

Глава I. Типологические особенности сопоставляемых языков.

Глава II. Аналитические формы кумыкского глагола.

Глава III. Аналитические формы английского глагола.

Глава IV. Сопоставительный анализ аналитических форм английского и кумыкского глаголов.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Султанов, Казимурза Гаджиевич

Объект исследования - аналитические видовременные формы кумыкского и английского глаголов. В последнее время значительно возрос интерес языковедов к сопоставительным исследованиям разносистемных языков. Исследования такого рода вносят определенный вклад в теорию языка, поскольку они позволяют установить общие и отличительные свойства языков, привлекаемых к анализу с применением к ним одинакового подхода и метода. В этом, прежде всего, заинтересована? конфронтативная лингвистика. Кроме того, сопоставительные работы, выполненные на материале двух или более языков, принадлежащих к разным семьям, служат основой »для выявления и систематизации интерференций, возникающих при обучении иностранному языку, причем, независимо от того, какой аспект избран для изучения и описания. Методика преподавания неродного языка может стать более эффективной при условии разработанности проблемы интерференции и контактирования изучаемого языка с родным. Данная диссертация посвящена одной из таких проблем: сопоставительно-типологическому изучению аналитических форм видовременной системы английского и кумыкского глаголов.

Актуальность исследования определяется тем, что сопоставительная морфология разносистемных языков и, в частности аналитические формы видовременной системы глаголов: (их развитие и реальное функционирование), не имеют еще достаточно четкого систематического описания. Исследование аналитических форм английского глагола получило определенное освещение в трудах отечественных англистов. Исследование аналитических форм кумыкского глагола, к сожалению, очень отстает от общего развития языкознания. Поэтому для кумыковедов проблема сопоставления с другими языками именно тех грамматических морфологических категорий, на которых базируются соответствующие грамматические оппозиции, является одной из актуальнейших проблем сопоставительного языкознания.

Сопоставительные исследования в области морфологии, на наш взгляд, до сих пор ограничивались анализом содержательной стороны морфологических отношений. План содержания, как правило, доминировал. Опираясь на современный научный метод теории познания, рассматривающий любое языковое явление в единстве формы и содержания, мы в своей работе исследуем и план выражения грамматических морфологических оппозиций, то есть анализируем их реальное функционирование в устной речи. В этом заключается научная новизна данной работы. Новое заключается еще и в том, что, сопоставляя разносистемные языки и выявляя, общие и различительные черты, необходимо довести их изучение до такого уровня совершенства, чтобы уже созданные, выработанные приемы и системы категорий стали действующими, рабочими. Новизна избранного нами исследования состоит еще и в сознательном обосновании возможности диалектического единства коллигации и коллокации. Многочисленные исследования доказывают, что диалектическое единство коллигации и коллокации является основой построения речи. Изучение этого единства является проникновением в сущность речи.

Мы рассматриваем действительность речеу потребления, действительность реальной, живой, современной речи, которая нам; дана современной художественной литературой, современными научными текстами и т. д. Сопоставляя эти реальности, через выход в экстралингвистическую действительность мы конкретизируем, углубляем и проверяем знания, привлекая фактический материал письменной и устной речи. Исследование устной и письменной форм речи неотделимо от единства морфосинтаксических и лексико-фразеологических связей. И этот новый и очень важный фактор, анализируемый в работе, определяет теоретическую значимость диссертации.

Наряду с исследованием сопоставительной морфологии и морфонологии, данная работа внесет также определенный вклад в развитие прикладной лингвистики, в частности, в теорию и практику перевода.

Следуя в нашей работе основным идеям, выдвинутым А. И. Смирницким, хотелось бы отметить, что отправной точкой является аналитическая грамматическая форма, данная в нашем языковом материале. В составе этих грамматических форм выделяются категориальные формы и уже на основе оппозиции последних устанавливается соответствующая грамматическая категория. Главным здесь является вопрос не только о реальном строении грамматических форм и средствах их образования, но и о результатах их применения: что происходит, когда эти средства с той или иной степенью регулярности функционируют в устной речи?

Практическое значение работы заключается; в том, что ее результаты направлены на улучшение уровня обучения английскому языку учащихся-кумыков, с привлечением родного языка, так как именно последний в большей степени остается основой при изучении иностранных языков: Диссертация может быть использована при чтении лекций; составлении учебников и учебных пособий по сопоставительной грамматике.

Недостаточная исследованность темы, отсутствие целостного синхронно-диахронного представления об аналитических видовременных. формах кумыкского глагола в сопоставлении с английским затрудняют реализацию основной цели диссертации.

Цель и задачи исследования. Основная цель исследования -обнаружение аналогий и качественных различий в кумыкском и английском языках, отличающихся генеалогически, ареально и типологически:

Поставленная цель определила задачи исследования: определить типологические особенности сопоставляемых языков; описать существующую в языках оппозицию «синтез — анализ»; провести сопоставительное исследование аналитических форм глаголов английского и кумыкского языков на материале видовременной системы активного залога изъявительного наклонения;

- проанализировать функционирование аналитических форм английского и кумыкского глаголов на функционально-семантическом и морфонологическом уровнях.

Основным методом исследования является сопоставительно-типологический метод. При необходимости применяются также приемы компонентного анализа, описательный метод, метод морфонологического анализа. Для достижения цели диссертации и решения поставленных задач использовалась комплексная методика, основанная на контекстуальном и функциональном анализе.

На защиту выносятся следующие основные положения:

- аналитические формы английского и кумыкского глаголов структурно раздельно оформлены и семантически целостны;

- аналитические формы глаголов сопоставляемых языков функционируют в оппозиции с формами синтетическими;

- аналитические формы английского и* кумыкского глаголов отличаются степенью устойчивости их компонентов;

- при функционировании в устной речи на стыке компонентов аналитических форм обоих сопоставляемых языков происходят различного рода морфонологические явления.

Основным материалом нашего исследования явились произведения художественной литературы английских, американских и кумыкских авторов XIX-XX вв. общим объёмом свыше 2800 страниц. В работе использовались также различные словари; учебники, учебные и методические пособия.

Методологической основой настоящей работы являются труды отечественных и зарубежных лингвистов, посвященные изучению аналитических видовременных форм глагола, в первую очередь классиков отечественной филологии И. П: Ивановой, А. И. Смирницкого,

А. В. Бондарко, А. Н. Кононова, Н. К. Дмитриева и др. Работа опирается на сравнительный и сравнительно-исторический, описательный методы, классифицирующие принципы, наиболее соответствующие целям • и задачам исследования.

Для изучения избранной нами проблемы целесообразно объективно проанализировать современное состояние науки в области морфологии и морфонологии категориальных форм видовременной системы глагола. Анализ этого вопроса показывает, что видовременная система? является важнейшим основным стержнем исследований - в области морфологии, так как существование речи, как письменной, так и устной, без вида и времени просто немыслимо.

Известно, что вопрос о морфонологии до сих пор не получил достаточно четкого разъяснения, исследования и описания; При обращении к работе Н. X. Ольмесова «Морфонология кумыкского языка» становится ясно, что в этой; области знания сделан большой шаг вперед. В* данной работе автор дает детальный систематический анализ того, что представляют собой те реальные языковые единицы, при помощи которых реализуется онтология;, то есть реальное существование рассматриваемых грамматических категорий. Ученый исходит из того, что для морфонологии главным предметом изучения является специфическое функционирование тех или иных фонем в составе морфологической единицы.

Исследование морфонологического выражения грамматических форм тесно связано с изучением живой речи. Большой интерес в связи с этим вопросом представляет исследование, проведенное О. В. Александровой. Говоря о значении изучения живой речи, она утверждает, что, «изучая живую речь, следует отметить, что ее арсенал средств (принимая во внимание: и * экстралингвистические) не только богаче, ее письменного аналога, но они» имеют специфический- характер. Поэтому, изучая эти средства; следует не упускать из виду те различия, которые характерны для языковой (ингерентной) экспрессивности и речевой (адгерентной)» (Александрова 1984: 8). Важно отметить, что экспрессивность живой речи выполняет определенную роль в морфонологическом выражении категориальных форм.

Она реализуется с помощью таких просодических средств, как ритм, темп, пауза, ударение, интонация, порядок слов и т. п.

Небезынтересно привести здесь утверждение Л. В.: Минаевой о том, что «исходя из положений речеведческого подхода к исследованию языка, мы должны подчеркнуть,, что просодия, обладая семиологической релевантностью, входит в систему языка, и, следовательно, является неотъемлемой' частью любой языковой единицы и именно так функционирует на разных уровнях языка» (Минаева 1986: 19). Рассматривая слово с точки зрения единства плана содержания • и плана выражения, автор прослеживает те варианты слова, которые были проанализированы на материале письменной формы языка, и приходит к выводу, что часть из них относится исключительно к плану выражения, а другая часть — только к плану содержания.

Каждый- язык на протяжении истории отрабатывает и закрепляет в своеобразных формах свои категориальные значения, составляющие промежуточную область между мыслительным и формально-языковым. В основе морфонологического анализа; лежит реальное функционирование соответствующих языковых единиц,. в соотнесении тех или иных фонем в составе данной морфологической! единицы с реальной, живой речью. Известно, что любое исследование языковых фактов ни в коем случае не может быть отделено от изучения первичной, звуковой их формы. В последнее время; все больше внимания уделяется исследованию реального функционирования речи, как в нашей стране, так и за рубежом. При этом большой акцент делается на звучащую форму речи, что диктуется насущными задачами современного языкознания. Важность исследования устной формы речи можно пояснить следующим языковым фактом: традиционно в высказываниях типа I shall go, she will go формы shall/ will go считаются на письме формами будущего времени. В звучащей речи наравне с полными [$£ Igou], [wilgou] используется редуцированная форма [Igou]. Но они функционируют в речи по-разному. Форма [Igou] считается аналитической формой будущего времени, в то время как [$ & IgouJ, [wilgou] функционируют как модальные конструкции. Такое утверждение считается пока спорным и требует дальнейшего исследования.

Определенный вклад в изучение оттенков значения, обнаруживаемых у глаголов shall и will в сочетании с инфинитивом в современном английском языке внесла Т. А. Комова. В своих работах исследователь рассматривает данный вопрос через призму теории о словосочетаниях. Аналитическая форма будущего времени является частью исследований морфонологии аналитических форм вообще. Следовательно, проблема сочетания shall/will + инфинитив рассматривается Т. А. Комовой на основе диалектики двух направлений: с одной стороны, в результате тесной связи между компонентами данного сочетания происходит фузия вспомогательного глагола и инфинитива аналитической формы будущего времени; с другой стороны, два отдельных слова, выражая одну сложную идею, выступают как модальное словосочетание. Детальное рассмотрение данного вопроса найдет свое развитие в соответствующей части настоящей работы.

Апробация работы. Основные результаты диссертации были представлены в виде докладов на ежегодных научно-практических конференциях профессорско-преподавательского состава Дагестанского государственного университета, Союза молодых ученых Дагестана (ДНЦ РАН), а также в 5-ти публикациях автора.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, 4-х глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Аналитические видовременные формы глагола в кумыкском и английском языках"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исходя из общетеоретических и научных предпосылок, мы в настоящей диссертации попытались раскрыть проблемы функциональной морфологии» аналитических форм глаголов двух разносистемных языков - английского и кумыкского. Важно отметить, что сопоставление двух систем проводилось на основе соответствующих филологических традиций и реальных исторических взаимоотношений сопоставляемых языков. В качестве непосредственного; материала; для сопоставления была выбрана видовременная система английского и кумыкского глаголов. Этот выбор определяется тем, что, являясь основой;речевой коммуникации, эта система^ включает в себя те категории и формы, в; которых наиболее четко раскрываются подлинные типологические особенности аналитических форм < сопоставляемых языков: ,

Исследование языкового материала на основе ■ компонентного анализа проводилось в каждом языке в отдельности, а полученные данные: описывались и подвергались систематическому сопоставлению, в результате чего определялись сходные и различные типологические черты данных языков.

Учитывая существующие описания аналитических видовременных форм глагола; в английском и отдельных тюркских языках; и; имеющиеся сопоставительные работы, можно констатировать ряд важных показателей общности; аспектуальных систем, базирующихся на: 1) функциональных сходствах: глаголов точечного; и длительного вида; 2) аналогии грамматических последствий? словоизменительных и: словообразовательных процессов — их; перфективации и имперфективации и 3) возможности словообразовательными средствами выразить разнообразнейшие параметры протекания глагольного действия во времени. Отмеченные сходства сопровождаются некоторыми функциональными и формальными различиями.

Сопоставляемым; языкам в целом свойственны однотипные функциональные различия между аналитическими формами глагола, проявляющиеся прежде всего в том, что при обозначении актуального длящегося процесса (в частности, совпадающего с моментом речи) и в сочетании с фазовыми глаголами могут быть. употреблены только глаголы длительного/многократного вида, которые при таком употреблении противостоят точечно-однократному виду, но в; определенных контекстуальных условиях возможно и синонимическое употребление глаголов разного вида.

Однотипные ограничения на сочетаемость и употребление глаголов точечно-однократного вида, не использующихся; в сочетанию с фазовыми глаголами и для обозначения актуально длящегося процесса, объясняются, по нашему мнению, семантически — характером категориального значения видовременных форм. Как мы уже отмечали, точечно-однократный вид фокусирует внимание говорящего на одном из пределов (моментов, границ) действия, как правило, конечном; или начальном, исключая тем; самым возможность представления действия в процессе протекания. Такая фокусировка предполагает ретроспективную или? проспективную точку отсчета по отношению к самому действию. Длительный (многократный) вид, не актуализируя предела; илю пределов действия, не препятствует представлению действия синхронно с точкой отсчета, процессуально. Процессуальность предполагает выделение срединной фазы действия в динамике его протекания во времени— от прошлого к будущему (Бондарко 1971:145), актуализация срединной фазы и непредельных моментов действия, связана с представлением о его длительности и локализованное™ на временной оси.

Вне названных ограничений на употребление точечно-однократного вида между сопоставляемыми языками наблюдаются существенные расхождения в функционировании видов. Так, различна сочетаемость видов с показателями кратности действия; наблюдаются значительные различия в употреблении видов в отдельных временных (например, в настоящем историческом) и модальных (например, в императиве) планах, при отрицании, в некоторых синтаксических конструкциях.

В английском и кумыкском языках сходен инвентарь средств видообразования, но различны границы вторичной имперфективации, а.также семантика вторичных имперфективов. При общем сходстве, внутришагольных деривационных систем имеются расхождения в инвентаре фазисно-временных модификаций; средствах их выражения и продуктивности, а также различия в представлениях временных параметров идентичных ситуаций, выражаемых различными средствами.

Категория вида в обоих языках взаимодействует с другими глагольными категориями — временем, залогом, наклонением, но по-разному; в частности, различна степень взаимодействия категории вида и времени. На наш взгляд, наибольшей независимостью категории вида от категории времени отличается кумыкский язык, где категория вида получила максимальное развитие при сохранении старой временной системы. Оппозиция «аорист : имперфект», как и оппозиция «перфект (в широком смысле) : неперфект», нисколько не контаминируется здесь с оппозицией: «точечно-однократный : континуативно-итеративный» вид, независимость вида и времени проявляется также в одинаковом способе. образования форм; времени от глаголов обоих видов.

При определении статуса категории- вида в английском языке; грамматичность вида определяется, его связями со; словоизменительной категорией времени. Изучив; взаимодействие вида; и времени в области презентных форм в английском и кумыкском языках, мы пришли к выводу, что в кумыкском оно выражено в меньшей степени, чем в английском. При этом мы учитывали прежде всего большую равноправность значений будущего и неактуального настоящего у презентных форм недлительного вида в английском языке, чем в кумыкском. Наш вывод подтверждает также широкое употребление презентных форм недлительного вида в английском языке со значением настоящего исторического.

В обоих языках семантика вида тесно взаимодействует со значением фазисно-временных способов глагольного действия, выражающих временные границы действия. Начало, конец, ограниченность действия двумя временными пределами в английском и кумыкском языках выражаются преимущественно глаголами• точечно-однократного вида, в кумыкском связь этих смыслов с названными пгаголами еще более тесная.

В кумыкском языке вид полностью обособлен от. полулексических значений способов действия, то есть выражение временных границ действия совместимо в кумыкском языке-с обоими видами. Поэтому при определении категориальной: семантики видов в кумыкском языке возрастает роль интерпретации действия говорящим,' значимость «фб^'сирбвкй» ' внимания говорящего или на одном из пограничных пределов действия, обусловливающего ретроспективное и проспективное восприятие самого действия, или на срединных его моментах, связанных с синхронным^ восприятием действия относительно точки отсчета.

Тюркские языки проявляют принципиальное сходство в выражении различных типов ситуаций глаголами обоих видов. Употребление видов определяется либо объективным ? характером обозначаемых действий — тем, закончено действие или нет, мгновенно оно или * длительно, результативно или нерезультативно, однократно или многократно, —либо интерпретацией протекания действия во: времени говорящим: во»всех формах в английском языке имеется принципиальная возможность обозначения одной и той же денотативной ситуации глаголами разного вида.

Категориально обусловленный запрет на сочетаемость глаголов недлительного вида с фазовыми глаголами и на употребление в контексте актуально-процессного значения в английском языке соблюдается очень строго.

В исследовании аналитических форм английского и кумыкского глаголов нами применялся категориальный подход. В связи с этим основное внимание в диссертации уделено методологической основе изучения объективности существования языка, в речи и через речь. Одним из важнейших результатов нашего исследования является выявление общих принципов и критериев выделения аналитических форм кумыкского глагола (с опорой на систему английского), а также анализ тех морфонологических явлений, которые возникают при реализации аналитических форм в устной речи.

Немаловажным результатом работы является освещение проблемы, связанной с переводческим аспектом сопоставительных исследований. Благодаря сопоставительному анализу языков оригинала и перевода, мы имели возможность получить те данные, которые не наблюдаемы при внутриструктурном анализе.

Основываясь на сформулированных выше методологических положениях, проанализировав большой теоретический и фактический материал, мы пришли к следующим выводам:

- существование аналитических форм английского и кумыкского глаголов не вызывает сомнения;

- аналитическим формам и английского, и кумыкского глаголов свойственны структурная: раздельнооформленность и семантическая целостность (глобальность);

- аналитические формы глаголов в обоих сопоставляемых языках функционируют в оппозиции с синтетическими, являясь категориальными формами, конституирующими соответствующую грамматическую категорию;

- оппозиция «синтез-анализ» в английском языке проявляется между категориальными формами, в то время как в кумыкском языке эта оппозиция наблюдается еще и внутри одной и той же категориальной формы;

- аналитические формы английского и кумыкского глаголов отличаются степенью устойчивости их компонентов. Аналитические формы кумыкского глагола по сравнению с английскими более подвержены влиянию лексической семантики вспомогательных глаголов;

- аналитические формы кумыкского глагола можно включить в число весьма активных глагольных форм. Они приобретают прочный статус в системе тюркских языков (особенно это касается аналитических форм, выражающих длительность действия, где вторым компонентом выступают глаголы ят-, дур-, отур-, йер-;

- и в английских, и в кумыкских аналитических формах при функционировании в устной речи на стыке компонентов происходят различного рода морфонологические явления (как агглютинативного, так и фузионного характера);

-аналитические формы английского и кумыкского глагола встречаются как в полной, так и редуцированной формах;

- редуцированная форма «II» функционирует в языке как элемент аналитической формы «чистого» будущего времени (pure futurity)',

- в обоих сопоставляемых языках компоненты некоторых аналитических форм тяготеют к стяжению, что приводит их к превращению в формы синтетические.

134

Список научной литературыСултанов, Казимурза Гаджиевич, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Авдеев В. В. Видовременные формы современного английского языка. -Пенза, 1961.-71 с.

2. Агазаде Н; Г. К вопросу о категории наклонения и модальности в современном азербайджанском языке. — Баку, 1965. -112 с.

3. Агазаде Н. Г. Система глагольных наклонений в современном азербайджанском литературном языке. — Баку, 1967. 192 с.

4. Адмони В. Г. Основы теории грамматики. — М.-Л., 1964. 105с.

5. Адмони В. Г. Дополнительные функции аналитических форм // Аналит. формы в языках различных типов. М.-Л., 1965. - 230 с.

6. Адмони В. Г. Грамматический строй как система построения и общая теория грамматики. М., 1988.

7. Александров Н: М. О взаимосвязях аналитических и синтетических форм // Аналит.формы в языках различных типов. М.-Л., 1965. - 116 с.

8. Александрова О.В. Проблемы экспрессивного синтаксиса. М., 1984.

9. Аманжолов А. С. Глагольное управление в языке древнетюркских памятников. М., 1969.- 101 с.

10. Аналитические конструкции в языках различных типов: Сб. статей. -М.-Л., 1965.-343 с.

11. Андреев В: А. Основной падеж в чувашском языке // Востоковедение: Ученые записки Ленинградского госуниверситета. 13. Филологические исследования. - Л., 1987. - С. 3-8.

12. Андропова В.Аналитические морфемы в современном английском языке: Автореф. .дис. канд.пед.наук. Киев, 1972. -27 с.

13. Аракин В. Д. Типология языков и проблема методического прогнозирования. М., 1989. - 159 с.

14. Ахманова О. С., Авдукова А. М. Объективность существования морфологических оппозиций // Вопросы языкознания. 1978. № 5. С. 57-68.

15. Ахманова О. С. Фонология. Морфонология. Морфология. М., 1966. 107 с.

16. Ахундов А. А. Изъявительное наклонение глагола в азербайджанском языке // Вопросы категорий времени и наклонения в тюркских языках. -Баку, 1968.-С. 131-137.

17. Базиев А. Т. Система спряжения в кумыкском и ногайском языках: Автореф. дис.канд. филол. наук. М., 1949. - 18с.

18. Бархударов Л. С. К проблеме развития аналитического строя в английском языке // Иностранные языки в высшей школе. 1962. Вып. 1. С.47-50.

19. Бархударов Л. С. Очерки по морфологии современного английского языка.-М., 1975.-С. 113-116, 120-129.

20. Ю.Баскаков Н. А. Каракалпакский язык. Фонетика и морфология. 4.1. Части речи и словообразование. М., 1952. - 542 с.

21. Баскаков Н. А. Механизм агглютинации и процессы грамматикализации самостоятельных слов в тюркских языках // Вопросы языкознания. 1978. № 6. С.52-62.

22. Баскаков Н. А. Историко-типологическая морфология тюркских' языков (структура слова и механизм агглютинации). М., 19791 - 274 с.

23. Баскаков Н. А. Алтайская семья языков и ее изучение. М., 1981. —134 с.

24. Баскаков Н. А. Введение в изучение тюркских языков. М., 1969. -383 с.

25. Баскаков Н. Л. Ногайский язык и его диалекты. Грамматика, тексты и словарь. М. - JL, 1940. - 272 с.

26. Бирюкович Р. М. Морфология чулымско-тюркского языка. Саратов, 1981.-Ч. 2. -260 с.

27. Бирюкович Р. М. Семантика и формы выражения способов глагольного действия в чулымско-тюркском языке // Советская тюркология, 1980. -№ 1. С. 68-78.

28. Бирюлин JI.A. Семантика и синтаксис русского имперсонала: verba meteorologica и их диатезы. Munchen, 1994

29. Богородицкий В. А. Введение в татарское языкознание в связи с другими тюркскими языками. — Казань, 1953.

30. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. — Т.2. — М„ 1963. —391 с.

31. Болдырев Н. Н. Категориальное значение глагола. Системный и функциональный аспект. — С.-Петербург, 1994

32. Бондарко А. В. Грамматическая категория и контекст. Л., 1971. - 115 с.

33. Бондарко А. В. Вид и время русского глагола (значение и употребление). М., 1971.-238 с.

34. Бондарко А. В. Грамматические значения и смысл. Л.: Наука, 1978. -170 с.

35. Бондарко А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Л., 1983. - 207 с.

36. Бондарко А. В. Теория морфологических категорий. Л., 1976. - 242с.

37. Бондарко А. В. Функциональная грамматика. Л., 1984. — 135с.

38. Будагов Р. А. Введение в науку о языке. — М., 1965. 492 с.

39. Буранов Дж. Об одном способе категоризации в лингвистической типологии // Сб. научн. трудов. — Ташкент, 1979. 587 с.

40. Буранов Дж. Сравнительная типология английского и тюркских языков. М., 1983. С.267.

41. Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. -2-е изд.-М., 1996.-614 с.

42. Виноградов В. А. Сингармонизм и фонология слова: Автореф. дис.канд.фил ол.наук. — М., 1966. 20 с.

43. Вопросы категорий времени и наклонения глагола в тюркских языках. -Баку, 1968.-230 с.

44. Гаджиахмедов Н. Э. Система времен кумыкского индикатива: Дис.канд. филол. наук. — Л.,. 1981.—170 с.

45. Гаджиахмедов Н.Э. Система прошедших времен кумыкского индикатива// Советская тюркология. — 1980. — №6. — С. 76-82.

46. Гаджиев Э. Н. Сопоставительный анализ видовременных форм турецкого и кумыкского глаголов. Махачкала, 2002.

47. Гаджиева Н. 3. Проблемы тюркской ареальной лингвистики. — М., 1975. —303с.

48. Гак В. Г. Номинация действия // Модели действия. Логический анализ языка. — М., 1992.

49. Ганиев Ф. Л. Видовая характеристика глаголов татарского языка. — Казань, 1963. — 180 с.

50. Гжегорчикова Р. Новый взгляд на категорию вида в свете когнитивной семантики // ТАСФ. Т.2. — М., 1997.

51. Гийом /У Принципы теоретической лингвистики. — М., 1992.

52. Глагол в германских и романских языках: Сб. научн.трудов. — Днепропетровск, 1982. с. 156.

53. Гловинская М. Я. Семантика, прагматика и стилистика видовременных форм // Грамматический исследования. Функционально-стилистический аспект. — М., 1989.

54. Грамматика современного башкирского литературного языка. — М., 1981. —495 с.

55. Грамматика азербайджанского языка (фонетика, морфология, синтаксис). — Баку, 1971. — 413 с.

56. Грамматика алтайского языка. Составлена членами алтайской миссии. — Казань, 1869. —288 с.

57. Грамматика карачаево-балкарского языка. Фонетика, морфология, синтаксис. Под общей редакцией Н. А. Баскакова. — Нальчик, 1976. — 570 с.

58. Грамматика ногайского языка. Фонетика и морфология. Под общей редакцией Н. А. Баскакова). Черкесск, 1973. — 320 с.

59. Грамматика современного якутского литературного языка. — М., 1982.-495 с.

60. Грамматика туркменского языка. 4.1. Фонетика и морфология. Под общей редакцией Н. А. Баскакова. — Ашхабад, 1970. — 503 с.

61. Грамматика узбекского языка. Т. 1. Морфология. — Ташкент, 1975. — 611 с.

62. Грамматика хакасского языка. — М., 1975. — 417с.63 .Грунина Э. А. Индикатив в турецком языке (в сравнительно-историческом освещении): Автореф. дис. д-ра филол. наук. — М., 1975. —58 с.

63. Гузев В. Г Очерки по теории тюркского словоизменения: глагол (на материале староанатолийско-тюркского языка). JI., 1990. - 164 с.

64. Гузев В. Г. Староосманский язык. — М., 1979. — 94с.

65. Гурдов А. Сравнительная типология английского и туркменского языков. — Ашхабад, 1982.- 126 с.

66. Джанашиа Н. Н. Морфология турецкого глагола. — Тбилиси. -1981.

67. Джанмавов Ю. Д. Деепричастия в кумыкском литературном языке (сравнительно с другими тюркскими языками). — М., 1967. 328 с.

68. Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка. — M.-JL, — 1948. — 276 с.

69. Дмитриев Н. К. Грамматика кумыкского языка. — M.-JL, —1940.— 205 с.

70. Х.Дмитриев Н. К. Строй тюркских языков. — М., 1962. — 608 с.

71. Дородных А. И. Варьирование глагольных форм в современном английском языке. — Харьков, 1988. 175 с.

72. Есперсен О. Философия грамматики. — М., 1958. 404 с.

73. Иванов С. Н. Курс турецкой грамматики, 4.2. Грамматические категории глагола: Учебное пособие. — Л., 1977. — 85с.

74. П.Иванов С. Я. Родословное древо тюрок Абу-л-гази-хана. Грамматический очерк (Имя и глагол. Грамматические категории). — Ташкент, 1965. — 202 с.

75. Иванова И. П. Вид и время. в современном английском языке. Л., 1961.- 125 с.

76. Иванова И. П., Бурлакова В. В:, Почепцов Л Л Теоретическая грамматика современного английского языка. — М., 1981. 284 с.

77. Кадыраджиев К. С. Проблемы сравнительно-исторического изучения кумыкского и тюркских языков. — Махачкала, 1998. -367 с.

78. Кадыраджиев К. С. Сравнительно-историческая грамматика японского и тюркских языков. Фонетика. Морфемика. — Махачкала, 1999.-383 с.

79. Керимов И. А. Очерки кумыкской диалектологии. — Махачкала, 1967. -155 с.

80. Коваленко В. Е. К вопросу о становлении и развитии аналитической формы будущего времени (на материале 14-17 вв.): Автореф. дис. канд.филол.наук. — Киев, 1955. — 16 с.

81. Коклянова А. А. Категория времени в современном узбекском языке. — М., 1963.— 124 с.

82. Комова Т. А. Категория отрицания в системе грамматических морфологических категорий английского глагола. — М., 1985. 90 с.

83. Кондратьев В. Г. Грамматический строй языка памятников древнетюркской письменности 8-11 вв. — Л., 1981.- 191 с.

84. Кононов А. Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. — М.-Л., 1956. 569с.

85. Кононов А. Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. — M.-JL, 1960. — 446 с.

86. Кононов А. Н. Родословная туркмен. Сочинение Абу-л-гази-хана Хивинского. M.-JL, 1958.-240 с.

87. КоркинаЕ. И. Наклонения глагола в якутском языке. — М., 1970. 307 с.

88. Кормушин И. В. Системы времен глагола в алтайском языке. М., 1984.-84 с.

89. Корсаков А. К. Категория вида в современном английском языке. АДД, -Тбилиси, 1970.

90. Кошевая И. Типологические структуры языка. Сфера видо-временных значений. Киев, 1972. с.234.

91. Кравченко А. В. Глагольный вид и картина мира // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1995. Т. 54, №1.

92. Кубрякова Е. С. Основы морфологического анализа (на материале германских языков). — М.: Наука, 1974. с.318.

93. Кубрякова Е. С. Части речи с когнитивной точки зрения. — М., 1997.

94. Кубрякова Е. С. О двоякой сущности языковых категорий и новыхпроблемах в их изучении (вступительное слово) // Общие проблемы строения и организации языковых категорий. Мат-лы науч.конф.,— М., 1998.

95. Кузнецов 77. И. Категория вида в турецком языке: Видовые аспекты // Иностранные языки: Сборник статей. — Мл 1966. — № 2. — С. 213228.

96. Кузнецов П. И. Категория вида в турецком языке: Видовые разряды // Иностранные языки. Сборник статей. — М., 1968. — № 4. — С. 100110.

97. Кузнецов П. И. Система функциональных форм глагола в современном турецком языке // Советская тюркология. — 1982. — № 1. -С. 3-22.

98. Кузнецов Я. С. Морфологическая классификация языков. — М., 1954.

99. Лакофф Дж. Когнитивная семантика // Язык и интеллект. — М., 1996.

100. Любимов К М. Абстрактное наклонение в турецком языке // Советская тюркология. — 1973. — № 3. — С. 9-23.

101. Любимов К М. Система грамматических времен в современном турецком языке // Советская тюркология. 1970. — № 2. — С. 44-64.

102. Магдиева 3. А. Индикативные формы кумыкского глагола в ареальном освещении (настоящее, будущее время и оптатив) // Автореф. дис.канд. филол. наук. — М., 1975. — 14 с.

103. Магдиева 3. А. Характеристика морфологических изоглосс кумыкского глагола в тюркоязычном ареале Кавказа (формы индикатива). — Махачкала: Дагучпедгиз. 1975. 61 с.

104. МакаевЭ.А., Кубрякова Е. С. О предмете и задачах морфонологии // Единицы разных уровней грамматического строя языка и их взаимодействие. — М., 1967. с. 87

105. Малое С. Е. Памятники древнетюркской письменности. — M,-JI., 1951.451 с.

106. МасловЮ. С. К основаниям сопоставительной аспектологии // Вопросы сопоставительной аспектологии. — Л. 1978. — 195 с.

107. Маслов Ю. С. Очерки по аспектологии. — Л. 1984. - 261 с.

108. Мещанинов И. И. Глагол. — Л., 1982. — 271 с.

109. Миронов С. А. Об аналитических и полуаналитических формах слова // Аналитические формы в языках различных типов. — М.-Л. 1965,- 105 с.

110. Мороховская Э. Я. Проблемы развития аналитических тенденций в деривации языковых единиц: Автореф.дис.д-ра филол. наук. — М., 1987.-34 с.

111. Морфологическая типология и проблема классификации языков.1. М., 1965.-303 с.

112. Мусаев К. М. Грамматика караимского языка. Фонетика и морфология. — М., 1969. — 344 с.

113. Насилов Д. М. О грамматической интерпретации бивербальных конструкций //Советская тюркология. 1987. —№3. — С. 10-12.

114. Насилов Д. М. О способах выражения видовых значений в алтайских языках // Проблемы общности алтайских языков. — Д., 1971.1. С. 366-376.

115. Насилов Д. М. Проблемы тюркской аспектологии. Акциональность. — Л., 1989. — 207 с.

116. Непесова Р. Г. Принципы морфонологического анализа туркменского и английского языков: Автореф .дис. д-ра филол.наук.1. Ашхабад, 1988. 48 с.

117. Олъмесов Н. X. Бораганский говор и его место в системе диалектов кумыкского языка. — Махачкала, 1994. — 142 с.

118. Олъмесов Н.Х. Сопоставительная грамматика кумыкского и русского языков. — Махачкала: Дагучпедгиз. —1982. — 84с.

119. Олъмесов Н.Х. Морфонология кумыкского языка. — Махачкала, 1994.

120. Оралбаева Я. Аналитические формы глагола в современном казахском языке: Автореф. дис.докт. филол. наук. —Алма-Ата, 1971.-75 с.

121. Очерки по морфологии татарского глагола. — Казань, 1978. С. 45-62.

122. Очерки сравнительной морфологии алтайских языков: Сб. статей.1. Л., 1978.-211 с.

123. Падучева Е. В. Таксономические категории глагола и семантика видового противопоставления // Семантика и информатика. Вып. 34. — М., 1995.

124. Паикрац Ю.Г. Роль морфонологических явлений в типологическом описании германских языков. — М., I960. 26 с.

125. Петрухина Е. В. К вопросу о нейтрализации видового противопоставления. — М., 1976.

126. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике.— М, 1968. — 405с.

127. Принципы типологического анализа языков различного строя. — М., 1972.

128. Прик О. Я. Очерк грамматики караимского языка (крымский диалект). — Махачкала: Дагучпедгиз.— 1976. -188с.

129. Проблемы функциональной грамматики английского языка в синхронии и диахронии. — М., 1987. 152 с.

130. Реформатский А. А. Агглютинация и фузия как две тенденции грамматического строения слова // Морфологическая типология и проблема классификации языков. — M.-JL, 1965. С. 64-92.

131. Реформатский А. А. Очерки по фонологии, морфонологии и морфологии. — М., 1979. С. 102.

132. Русская грамматика. Т.1. — М., 1980. — 783 с.

133. Севортян Э. В. Этимологический словарь тюркских языков. — М., 1978.

134. Семантика и функционирование английского глагола: Межвузовский сборник научных трудов. — Горький, 1985. С. 122.

135. Серебренников Б. А. Категория времени и вида в финно-угорских языках пермской и волжской группы. — М., 1960. 290 с.

136. Серебренников Б. А. Проблема глагольного вида в тюркских языках // Вопросы грамматики тюркских языков, — Алма-Ата. — 1958. — С. 12-30.

137. Серебренников Б. А., Гаджиева Н. Э. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Учебное пособие для вузов. — Баку, 1979. —302.

138. Синхронно-сопоставительный анализ языков разных систем. -М., 1972.

139. Смирницкий А: И. Аналитические формы // Вопросы языкознания. 1956. № 2. С. 46-52.

140. Смирницкий А. И. Морфология английского языка. — М., 1959.

141. Современный татарский литературный язык (лексикология, фонетика, морфология). — М., 1971.-310 с.

142. Соссюр Ф. Труды по языкознанию. — М., — 1977. — 695 с.

143. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. — М., 1988. -558 с.

144. Степанов Ю. С. Славянский глагольный вид и балтийская диатеза: Проблема общего генезиса и реконструкции / Славянское языкознание. — М., 1978. — С. 335-362.

145. Степанов Ю. С. Вид, залог, переходность // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. — Т. 35. — 1976. -№4.

146. Султанмурадов А. М. Способы выражения аспектуальных значений в кумыкском языке. Автореф.дис. канд.филол.наук. — Махачкала, 1997. — 21 с.

147. Татарская грамматика. Т.2. Морфология. —Казань: Татар, кн. изд-во. — 1993. —396 с.

148. Тенишев Э: Р. Строй саларского языка. — М., 1976. — 576с.

149. Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. — JL, 1987.

150. Типологические черты языка в контрастивном аспекте: Сборник научных трудов. — Рига, 1988. 246 с.

151. Тихонов А. Н. Существует ли категория вида в тюркских языках? // Актуальные вопросы современного языкознания и лингвистическое наследие Е. Д. Поливанова. Материалы конференции. — Т. 1. — Самарканд. — 1964. — С. 201-207.

152. Трубецкой Н.С. Некоторые соображения относительно морфонологии /Пер. с нем. // Пражский лингвистический кружок: Сборник статей. М., 1967. - С. 115-118

153. Хангишиев Д. М. К вопросу о категории наклонения глагола в кумыкском языке // Советская тюркология. — 1988. — №4. — С. 13-21.

154. Хангишиев Д. М. Кумыкский язык. Морфология. — Магьачкъала, 1995. — 231 с (на кумыкском языке).

155. Харитонов Л. Н. Формы глагольного вида в якутском языке. — М.-Л.,—1960. — 180 с.

156. Холодович А. А. Проблемы грамматической теории. — Л., 1979.

157. Холодович Н. А. Категория множества в японском языке в свете общей теории множества в языках // Ученые записки ЛГУ. Вып. 10. — 1946.

158. И Храковский В. С. Некоторые проблемы универсально-типологической характеристики аспектуальных значений // Аспектуальность и средства ее выражения. — Тарту, 1980. — С. 3-24.

159. Храковский В. С. Грамматические категории глагола (опыт теории взаимодействия) // Межкатегориальные связи в грамматике. — С.-Петербург, 1996. — С. 22-42.

160. Шелякин М А Основные проблемы современной русской аспектологии // Вопросы русской аспектологии— Воронеж, 1975. С. 5-27.

161. Щербак А. М. Очерки сравнительной грамматики тюркских языков (глагол). — Л., 1982. — 181 с.

162. Щербак А. М. Сравнительная фонетика тюркских языков. —Л., 1970.-204 с.

163. Юлдашев А. А. Категория глагольного вида в башкирском языке // Вопросы грамматического строя. — М., 1955. С. 362-387.

164. Юлдашев X Л. Аналитические формы глагола в тюркских языках. — М., 1965. — 274 с.

165. Юлдашев А. А. Соотношение деепричастных и личных форм глагола в тюркских языках. — М., 1977. — 270с.

166. Юсупов Ф. Ю. Татарский глагол в ареальном освещении: Автореф. дис. д-ра филол. наук. — Алма-Ата, 1988. — 35 с.

167. Юсупов Ф.Ю. Изучение татарского глагола. — Казань, 1986. -286 с.

168. Якобсон Р. О. Избранные работы. — М., 1985

169. Ярцева Н. В. Иерархия грамматических категорий и типологическая характеристика языков // Типология грамматических категорий (Мещаниновские чтения). — М., 1975.

170. Яхонтов К. Е. О морфологической классификации языков. — М.-Л., 1965.-69 с.

171. Akhmanova О. (ed.) The Morphology of the English Verb. — M., 1975. —180 p.

172. Akhmanova O., Melencuk D. The Principles of Linguistic Confrontation. — M., 1977. — 176 p.

173. Alan H. Sammerstebt. Modern Phonology. University of Notingham, 1977. —282 p.

174. Alexandrova O., Ter-Minasova S. English Syntax. (Collocation, Colligation and Discourse). — M., 1987. — 188 p.

175. Blokh M.Y. A course in Theoretical English Grammar. M., 1983.-p. 166-176.

176. Bull W. Time, Tense and the Verb. — Los-Angeles, I960. — 120 p.

177. Dahl Оsten. Tense and Aspect Systems. — Oxford: Blackwell, 1985. — 213 p.

178. Eli-Fischer-Iorgensen. Trends-in Phonological Theory. A Historical Introduction: Copenhagen, 1975. — 474 p.

179. Gleason H. A. Linguistics and English Grammar. Hartford Seminary Foundation. New York, Chicago, San Francisco, Toronto, London, 1966. — 519 p.

180. Hornby S., GatenlyE. V., Wakefield H. The Advanced Learner's Dictionary of Current English, Second Edition, — Lnd.: Oxford University Press, 1970. — 1200 p.

181. Ilyish B. The structure of Modern English. — L., 1971.

182. Jackendoff R. Semantics and cognition. — Cambridge, 1993.

183. Karlsson F. Phonology, Morphology and Morphophonemics -Goteborg, 1974. — 59 p.

184. Lass Roger. Phonology. An Introduction to Basic Concepts. Cambridge Textbooks in Linguistics, 1985. — 363 p.

185. Leech G. Meaning and the English Verb. — London, 1971. — 131 p.

186. Mattews P. H. Morphology. An Introduction to Theory of Word-Structure. Cambridge Textbooks in Linguistics. Cambridge University Press. 1974. —243 p.

187. Nepesova R. G. Contrastive Morphology of Modern English and Turkmen. — Ashkhabad, 1979. — 70 p.

188. Palmer P R: The English Verb. — London, 1974. — 218 p.

189. Papers and Studies in Contrastive Linguistics. Karpacz Conference on Contrastive Linguistics. (16-18 Dec. 1971). Poznan, 1973, Vol. I, 1974, Vol 2, 1975, Vol. 3, 1976, Vol. 4.

190. QuirkR., et al. A Grammar of Contemporary English. — Lnd.: Longman, 1972. — 1120 p.

191. QuirkR., Wrenn C.L. An Old English Grammar. — London: Methuen and Co. Ltd., 1958. — 166 p.

192. Robins R. H. General Linguistics. — London, 1964. — 332 p.

193. Sebuktekin Hikmet. Turkish-English Contrastive Analysis. Turkish Morphology and Corresponding English Structures. — The Hague — Paris, Mouton, 1971.— 116 p.

194. The Oxford English Dictionary: In 12 Vols. — Oxf.: Clarendon Press, 1833. Vol. 9. G-soldo 800.

195. Trubetzkoy N. S. Principles of Phonology. University of California Press. — Los Angeles, 1969. — 344 p.

196. Vendler Z. Verbs and times / Lingistcis in philosophy. — Ithaca (N.Y.), 1967

197. Vikner C. Change in homogeneity in verbal and nominal reference // Tense, aspect and action to language typology. — N.Y., 1994.