автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.02
диссертация на тему: Антиэкстремистская деятельность органов государственной власти и местного самоуправления России в институционально-правовом контексте

Полный текст автореферата диссертации по теме "Антиэкстремистская деятельность органов государственной власти и местного самоуправления России в институционально-правовом контексте"

На правах рукописи Воронцов Сергей Алексеевич

АНТИЭКСТРЕМИСТСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ И МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ РОССИИ В ИНСТИТУЦИОНАЛЬНО-ПРАВОВОМ КОНТЕКСТЕ

23.00.02 - политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии (юридические науки)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук

о": -ч

Ростов-на-Дону - 2009

003462630

Работа выполнена в федеральном государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Ростовский юридический институт МВД России»

Научный консультант: доктор юридических наук, профессор

Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор

Ведущая организация - федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Южный федеральный университет»

Защита состоится 17 марта 2009 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д. 203.011.01 по юридическим наукам при федеральном государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Ростовский юридический институт МВД России» по адресу: 344015, Ростов-на-Дону, ул. Маршала Еременко, 83, ауд. 502.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГОУ ВПО РЮИ МВД России.

Автореферат разослан 16 февраля 2009 года Ученый секретарь

Баранов Павел Петрович

Анисимов Павел Викторович;

доктор политических наук Дугин Александр Гельевич; доктор юридических наук, доцент Рангородскнй Валерий Леонидович

диссертационного совета

А.П. Мясников

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. События последних десятилетий XX в. убедительно продемонстрировали, что проведение в России радикальных экономических, политических, правовых и социальных реформ в рамках модели «догоняющей вестернизации», смешение национальных традиций и инноваций, собственных и импортированных политико-правовых институтов на фоне затяжного системного кризиса не ведут к укреплению системы национальной безопасности, стабилизации национальных и иных отношений в разных регионах постсоветского государства.

Крушение советской идеологической парадигмы не устранило большинства социально-экономических и религиозно-этнических противоречий, более того, изменение государственного строя способствовало росту таких опасных явлений, как сепаратизм, национализм и экстремизм в различных его проявлениях, в том числе и в форме терроризма.

Следует отметить, что в ряду перечисленных модернизационных рисков именно экстремизм представляет особую опасность, т.к., «накла-дываясь» на сепаратизм, национализм, фундаментализм, неизбежно порождает крайние формы существования этих явлений, приводит к обострению правовых, политических, социально-экономических, религиозных отношений, на длительное время сохраняет их конфликтогенность.

В целом же природа экстремизма зиждется либо на стремлении уничтожить существующую систему государственно-правовых и общественных отношений, либо, наоборот, на стремлении их сохранить в неизменном виде, хотя в практическом плане ясно, что чаще всего эти виды экстремизма весьма тесно переплетаются, обусловливают существование друг друга.

В правовой и политической жизни России в последние десятилетия экстремизм стал повседневной реальностью, причем отличительными чертами современного политического экстремизма являются пропаганда и использование насилия, иных крайних средств достижения политических

целей, попытки отдельных религиозных и националистически настроенных лидеров использовать методы криминального террора, а криминальных авторитетов - камуфлировать откровенный бандитизм радикальными политическими лозунгами.

Повышенную опасность представляют такие исторически сложившиеся черты экстремизма, как абсолютизация насильственных, неправовых методов политической борьбы, характеризующихся действиями, направленными на насильственное изменение конституционного строя, посягательство на суверенитет государства, публичные призывы к совершению противоправных действий в политических, экономических, этнических и иных целях.

При этом отечественные политические элиты все более и более убеждаются в принципиальной невозможности противодействия этим и иным экстремистским практикам в рамках классической либерально-демократической парадигмы, реализация принципов которой привела к ощутимому ослаблению институционгшьных субъектов антиэкстремистской деятельности в стране, недопустимому искажению их основных функций (правоохранительных структур, органов государственной и муниципальной власти, средств массовой информации и др.).

Применительно к ситуации начала XXI в. формирование эффективно функционирующего политико-правового механизма противодействия тем или иным проявлениям экстремизма является условием не только успешных преобразований, но и важнейшим фактором обеспечения целостности полиэтничиой отечественной государственности, устойчивого функционирования федеральных и региональных институтов публичной власти, системного единства государственно-правового и муниципально-правового строительства. Кроме этого, концептуализация антиэкстремистских политико-правовых технологий - это поиск средств нейтрализации многих негативных моментов и институциональных деформаций имперской и советской эпох.

В данном контексте обращение к институционально-правовым основаниям антиэкстремистской деятельности органов государственной и му-

ниципальной власти вполне своевременно, поскольку исследование этой проблемы неизбежно вторгается в практическую сферу и связано с поиском антиэкстремистских ориентиров, принципов и методов, адекватных современным модернизационным и глобализационным вызовам. Очевидно, что только в данной плоскости и может идти поиск оптимальных проектов антиэкстремистской деятельности, юридических механизмов, реально обеспечивающих стабильное и безопасное функционирование различных сфер национальной государственности.

Степень научной разработанности проблемы. Проблемы, связанные с пониманием сущности экстремизма, содержанием и особенностями политико-правовых технологий противодействия этому деструктивному явлению в России и за ее пределами, привлекают внимание многих отечественных и зарубежных правоведов, политологов, философов, историков.

Специфику и направленность революционного экстремизма в России обстоятельно изучали такие представители отечественной правовой и философской мысли, как И.А. Ильин, H.A. Бердяев, П.И. Новгородцев, Г.В. Плеханов, К.П. Победоносцев, Л.А. Тихомиров, М.Н. Катков и др.

Среди современных зарубежных и отечественных философов, политологов и социологов несомненный интерес в плане разработки концепции антиэкстремистской деятельности, а также методологии изучения феномена экстремизма представляют работы H.H. Афанасьева, М.А. Бакунина, В.Ю. Верещагина, А.К. Верховского, К. Гейнцгена, A.C. Грачева, Г.Г. Ди-лигенского, В.Н. Кудрявцева, М.И. Лабунца, A.C. Панарина, В.М. Розина, H.A. Романова, Г.Ю. Семигина, Б.Ф. Славина, В.Д. Соловья, Н.Е. Тихоновой, В.В. Устинова и др.

Институционально-правовое измерение экстремизма нельзя отнести к числу достаточно разработанных в отечественной юридической литературе проблем. Это обусловлено рядом факторов. В частности, тем, что современные авторы пока еще не пришли к единому мнению относительно форм экстремистской деятельности, выделения критериев их различения, особенностей развития правовой базы антиэкстремистской деятельности в постсоветский период.

В социалыю-философском и политико-правовом контекстах большое внимание поставленным проблемам уделялось в трудах Т.В. Бекена, А.Г. Дугина, Дж. Лафлэнда, H.A. Нарочницкой, С.Б. Мирзоева, А. Ниязи, С. Роуз-Аккермана. Б. Свенсона. М.Б. Смолина, В.Г. Федотовой, А. Шайо, Д. Шэклтона, П. Шоню и др.

В контексте теории модернизационных рисков отдельные аспекты современного экстремизма трактует У. Бек, что нашло отражение в его монографическом исследовании «Общество риска. На пути к другому модерну».

Значительный вклад в систематизацию политико-правовых институтов н технологий антиэкстремистской деятельности в постсоветской России внесли И.П. Добаев, Ю.Ю. Ветютнев, A.B. Кива, P.A. Левшуков, A.B. Малашенко, A.B. Малько, М.И. Пискотин, И.М. Сампиев, P.A. Ромашов, Л.Р. Сюкияйнен, С.Б. Филатов, С.Н. Фридинский, анализирующие теоретико-правовые, политические и конфликтологические аспекты противодействия тем или иным проявлениям экстремизма.

В рамках постсоветского религиозного и исторического дискурса к проблеме экстремизма в своих работах обращаются А. Кураев, митрополит Иоанн и др.

Правокультурные и аксиологические аспекты экстремизма рассматривались П.П. Барановым, A.M. Величко, О.В. Мартышиным, А.Ю. Мор-довцевым, А.И. Овчинниковым, О.И. Цыбулевской и др.

Тем не менее в настоящее время назрела необходимость проведения комплексного исследования политико-правового механизма противодействия экстремизму на федеральном, региональном и местном уровнях.

Объектом диссертационного исследования являются политико-правые институты антиэкстремистской деятельности публичной власти.

Предметом диссертационного исследования выступает институционально-правовое оформление антизкстремистской деятельности государственных н муниципальных органов в современной России.

Цель диссертационного исследования заключается в концептуализации институционально-правовых механизмов и форм антиэкстремист-

ской деятельности органов публичной власти в условиях самобытности и универсальности федерального и регионального политического пространства.

Для реализации поставленной цели в диссертации решаются следующие исследовательские задачи:

- выделить и систематизировать имеющие место в зарубежной и отечественной правовой и политологической литературе концептуальные подходы к экстремизму как деструктивному явлению и дать его авторское определение;

- типологизировать институциональные субъекты экстремистской деятельности в российском политико-правовом пространстве;

- дать критическую оценку политико-правовой стратегии и методам экстремистской деятельности в современной России;

- выявить и охарактеризовать институционально-правовые субъекты антиэкстремистской политики ь условиях государства переходного типа;

- провести конфликтологическую экспертизу законодательного обеспечения антиэкстремистской деятельности в постсоветской государственности;

- сформулировать критерии определения эффективности юридических механизмов и силовых способов противодействия угрозам политического и религиозного экстремизма в условиях либерально-демократического транзита;

- дать правовую и политическую оценку современным технологиям противодействия финансированию экстремистской деятельности;

- вьаделить институционально-правовые субъекты антиэкстремистской и антитеррористической деятельности в российских регионах;

- показать место и роль юридической превенции ксенофобии и ми-грантофобии в системе приоритетов региональной правовой политики;

- классифицировать информационно-пропагандистские технологии как элемент аигиэкстремистской деятельности государственных и муниципальных структур в отечественном политико-правовом пространстве;

- обосновать необходимость включения институтов муниципальной власти в антиэкстремистский политико-правовой механизм в постсоветской России;

- обозначить законодательные формы антиэкстремистской деятельности органов местного самоуправления в модельном варианте (на примере муниципальных образоЕяний Ростовской области).

Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования. При решении поставленных в работе задач использовались общенаучные методы, познания: анализ, синтез, сравнение, аналогия, дедукция, индукция, абстракция. Кроме того, применялись такие частнонаучные и специальные методы, как сравнительно-правовой, юридико-социологи-ческий, формально-юридический, статистический, контент-анализа и др.

Кроме этого, методологическую основу диссертационного исследования составляют принципы системного анализа, используемые для изучения проблемы генезиса и эволюции институтов и технологий антиэкстремистской деятельности в российском политико-правовом пространстве.

Нормативно-правовая основа диссертации. Диссертационное исследование базируется на обширном нормативно-правовом материале, а именно: Конституции РФ, федеральных и законах субъектов РФ и иных нормативно-правовых актах Российской Федерации.

Научная новизна исследования. Диссертация представляет собой многоплановое исследование, включающее в себя институционально-правовые, доктринально-правовые и политические аспекты. Автор показывает особенности экстремистских практик в условиях полиэтнического государства переходного типа в период эскалации глобализационных процессов, обосновывает теоретическую и практическую значимость анализа политико-правовых, организационно-институциональных и духовно-нравственных основ антиэкстремистских технологий в постсоветской России. Федеральные, региональные и муниципальные властные структуры представлены в качестве основных институциональных субъектов антиэкстремистской правовой политики, призванных определять и реализо-вывать данную стратегию в этой сложной сфере общественных отноше-

ний, используя юридический, административный, экономический и иные ресурсы, а также нести политико-правовую ответственность за полученные результаты.

В этом плане научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

- выявлены и проанализированы различные аспекты понимания политико-правовой и социокультурной природы экстремизма и экстремистской деятельности;

- институциональные субъекты экстремистской деятельности выделены и типологизированы в контексте специфики постсоветской правовой политики, серьезных искажений и просчетов, допущенных в политико-правовой и национально-конфессиональной сферах;

- обосновано положение о том, что выработанные в рамках либерального проекта развития отечественной государственности стратегии экстремистской деятельности и ее методы связаны с деформацией политико-правового механизма обеспечения порядка и стабильного развития основных социальных сфер в России и являются объективным следствием дисфункций правоохранительных, идеологических, политических и национально-территориальных институтов;

- аргументировано утверждение о том, что в условиях переходного состояния национального государства, характеризующегося противоречиями между законностью и целесообразностью, обострением юридических и политических конфликтов в системе властных отношений и отсутствием эффективно функционирующих институтов гражданского общества именно государственные и муниципальные структуры выступают действенными институциональными субъектами антиэкстремистской правовой политики;

- выявлены основные направления совершенствования законодательного обеспечения антиэкстремистской деятельности и повышения эффективности правового инструментария в постсоветской государственности;

- выделены критерии определения эффективности политико-правовых технологий противодействия угрозам политического и религиозного экстремизма в условиях трансформации институтов публичной власти:

- на основе анализа отечественного и зарубежного опыта дана критическая оценка современным политико-правовым технологиям противодействия финансированию экстремистской деятельности в современной России;

- в контексте основных задач и функций правовой регионологии определены институционально-правовые субъекты антиэкстремистской и антитеррористической деятельности в субъектах федерации и муниципальных образованиях;

- превентивные действия институтов публичной власти в отношении ксенофобии и мигрантофобии в региональном политико-правовом пространстве Юга России представлены в качестве многоуровневой и полиинституциональной системы;

- информационно-пропагандистские технологии интерпретированы в качестве элемента антиэкстремистской деятельности государственных и муниципальных структур;

- показана необходимость включения властных институтов муниципального публичного коллектива в политико-правовой механизм предупреждения и преодоления экстремистских проявлений на региональном уровне;

- смоделировано законодательное оформление антиэкстремистской деятельности органов местного самоуправления (на примере Ростовской области).

Основные положения, выносимые на защиту. Предмет данной диссертационной работы, цель и задачи исследования позволили сформулировать положения, которые и выносятся автором на публичную защиту.

1. Выработка универсального определения экстремизма представляет объективную трудность в связи с многообразием форм проявления этого сложного явления; его исторической изменчивостью; отсутствием чет-

ких критериев и обоснованных теоретико-методологических позиций в отношении понимания данного феномена; политической, идеологической и социокультурной ангажированностью дефиниций, вплоть до придания экстремизму позитивных коннотаций.

Экстремизм представляет собой деструктивный политико-правовой институт, целенаправленно деформирующий национальную государственность, связанный с публичным выражением и реализацией политическими партиями, религиозными организациями, иными группами и отдельными гражданами идеологии, обосновывающей применение насилия для достижения политических целей, влекущей нарушение прав и свобод граждан, а также совершение действий, направленных на подрыв безопасности государства, его единства и целостности.

2. Отсутствие консолидированного субъекта экстремистской деятельности в политико-правовом пространстве современной России имплицирует важность допроса типологизации институциональных субъектов, которая решается в рамках политологического и правового дискурсов, образующих общее проблемное поле. В практическом правоохранительном плане особое значение имеет типология экстремистских организаций, основанная на уровне реализации в их деятельности принципа конспирации (субъекты, открыто декларирующие в программных документах и использующих в практической деятельности экстремистские методы; законспирированные субъекты, скрывающие собственную экстремистскую деятельность; частично законспирированные институциональные субъекты экстремистской деятельности, применяющие как легальные, так и экстремистские, методы в зависимости от складывающейся обстановки).

Кроме того, представляется целесообразным различать следующие институциональные субъекты экстремистской деятельности: а) организации, признанные экстремистскими в судебном порядке; б) организации, использующие экстремистские методы достижения политических целей, не признанные экстремистскими в судебном порядке; в) организации, использующие экстремистские методы достижения политических целей, маскируемые религиозными основаниями, но не признанные экстремист-

скими в судебном порядке; г) криминальные сообщества экстремистской направленности,

3. Политико-правовые стратегии институциональных субъектов экстремистской деятельности предусматривают ее конечные цели, ради достижения которых создаются экстремистская партия, группа, организация, движение, а также основные многооперационные системные действия для достижения этих целей.

В условиях государства переходного типа, обусловливающих дисфункцию системы правоохранительных и идеологических институтов и специфику практики деятельности институциональных субъектов экстремистской деятельности, ставить перед собой цели стратегического характера могут только экстрем истские организации, имеющие идеологию, выполняющую духовно-интегративную функцию в отношении их членов; располагающие достаточным человеческим ресурсом, необходимым для преодоления .правоохранительных мер, установленных государством; опирающиеся на информационно-пропагандистский аппарат; обеспечивающие формирование привлекательного образа экстремистской структуры, запугивание политических противников и сотрудников правоохранительных органов, а также обладающие значительным объемом финансовых средств, требующихся для осуществления экстремистской (террористической) деятельности.

4. В переходный период действуют типологически не завершенные, конвергенционные, несбал ансированные и нестабильные правовая и политическая системы, призванные обеспечить коренные общественные преобразования и новые целевые ориентации властных элит. В таком политико-правовом пространстве, во-первых, поддержание правового порядка несовместимо с господством целесообразности над законностью, а, во-вторых, правовое регулирование общественных отношений, направленное на превенцию и преодоление противоречий в этой системе, обеспечивается исключительно силой принуждения институтов публичной власти.

В этом плане, учитывая низкий уровень развития и стабилизационно-правовой мотивации гражданского общества, только государственные

и муниципальные структуры являются реальными институциональными субъектами антиэкстремистской деятельности, способными функционировать в неустойчивом политико-правовом пространстве.

5. Совершенствование законодательного оформления антиэкстремистской деятельности должно ориентироваться на основные признаки институциональных деформаций: насилие в политических целях, призывы к подобному насилию, нарушение в этих целях законности и порядка, пропаганда и публичное демонстрирование нацистской либо сходной с ней атрибутики или символики, а также финансирование экстремизма либо призывы к полному или частичному уничтожению какой-либо социальной группы, либо к любым действиям, направленным на попрание прав той или иной социальной группы.

Характерными признаками экстремистской мотивации выступают: устрашение, ненависть, вражда, хулиганские побуждения, убежденность в личной или социальной исключительности и превосходстве, антизаконная направленность (принципиальная нелегитимность).

В институционально-технологическом плане в политико-правовом механизме противодействия экстремизму в современной России можно выделить следующие группы мер отраслевого воздействия на данный феномен: а) уголовно-правовые и административные меры предупреждения экстремистских проявлений и сопутствующих им преступлений; б) уголовно-правовые и административные меры пресечения данных преступлений; в) меры реализации уголовной и административной ответственности и др.

6. В рамках модернизационного типа национального политико-правового пространства условиями эффективности политико-правовых технологий противодействия угрозам политического и религиозного экстремизма являются: а) уровень совпадения стратегических и программных целей антиэкстремистской практики институтов федеральной, региональной и муниципальной власти; б) опережающее развитие антиэкстремистского законодательства, позволяющее осуществлять систему превентивных мер; в) наличие системы структурного взаимодействия федеральных

и региональных (прежде всего, в национально-государственных и национально-территориальных субъектах федерации) властных элит, институтов гражданского общества, направленного на пресечение проявлений политического и религиозного экстремизма; г) идеологическая обеспеченность антиэкстремистской правовой политики, связанная с достижением необходимого уровня ее легитимности в многонациональном и поликонфессиональном государстве; д) оптимальное сочетание инновационных и традиционных форм антиэкстремистской деятельности правоохранительных органов.

7. Юридические технологии противодействия финансированию экстремистской деятельности имеют такой же первостепенный характер, как и оперативно-разыскные, следственные или силовые антиэкстремистские действия. В международно-правовом контексте и в рамках современного отечественного законодательства основная задача противодействия финансированию экстремизма состоит в лишении, его институциональных субъектов доступа к финансам путем вскрытия и пресечения используемых ими методов получения средств, перекрытия каналов их перемещения и т.д.

В условиях глобализации, создающей условия для активного международного движения финансовых ресурсов, важную роль приобретает международное сотрудничество, поскольку работа по противодействию финансированию экстремизма имеет трансграничный характер. Политико-правовой механизм противодействия финансированию экстремистской деятельности включает в себя: а) институциональные субъекты (Федеральное собрание РФ, Федеральная служба по финансовому мониторингу РФ, органы, осуществляющие контрольные и надзорные функции, спецслужбы и др.); б) финансовый мониторинг как комплекс институтов и технологий по предотвращению легализации средств преступного происхождения (предупреждение легализации преступных доходов), организация деятельности по противодействию «отмыванию» доходов, международное сотрудничество в этой сфере; в) нормативно-правовое и научно-информа-

ционное обеспечение технологий противодействия финансированию экстремистских практик.

8. Концептуализация многоуровневой системы мер противодействия экстремизму и терроризму связана с деятельностью органов публичной власти, имеющей целью оптимизацию общественных отношений в федеральном округе, республике, области (крае), городе, районе, предупреждающей возникновение острых противоречий между населением и властными структурами, между группами граждан различных национальностей и вероисповедания, мевду разными политическими движениями и др.

При построении такой системы в федеративном политико-правовом пространстве наиболее эффективной представляется следующая субъект-но-институциональная структура: а) федеральный уровень; б) уровень федерального округа; в) уровень субъекта федерации; г) уровень муниципальных образований, что подтверждается правовой институционализаци-ей и практической реализацией принципов координации, взаимодействия, контроля вышестоящими структурами деятельности нижестоящих. Важнейшим условием успешного решения региональными и федеральными субъектами антиэкстремистских задач будет следование общему для них политико-правовому (ценностному, правокультурному, целевому и т.п.) паттерну, обеспечивающему сочетание системного единства и институционально-организационного, функционального многообразия.

9. Процессы суверенизации в субъектах федерации сопровождались гипертрофированным ростом этнического самосознания и ксенофобии, увеличением числа сепаратистов и национал-радикалов. Во всех республиках Северо-Кавказского региона в 90-е годы XX века проявились сепаратизм, национализм и русофобия, что привело к дискриминации русскоязычного населения, миграционный отток которого из политической, экономической, культурной и иных сфер жизни северокавказского общества сформировал серьезную угрозу безопасности региона, так как именно эти народы способствовали становлению его экономического потенциала, входили в состав руководящих кадров, обеспечивали безопасность и правопорядок.

Ответом на эти и иные реформистские вызовы стал рост антими-грантских и антикавказских настроений, спровоцировавший проявления ксенофобии и мигрантофобии.

Негативное отношение русского населения к нелегальным мигрантам возникает в силу того, что последние, решая свои проблемы вне правового поля, укрепляют систему коррупционных проявлений в органах государственной власти и управления, правоохранительных и контролирующих структурах, а также способствуют проникновению лиц, причастных к террористической и экстремистской деятельности.

10. В стратегическом плане важнейшим компонентом политико-правовой превенции ксенофобии и мигрантофобии является разработка системы организационных, научных, культурных и информационно-пропагандистских мер по интеграции мигрантов в принимающее сообщество на основе утверждения общероссийской идентичности и оптимального сочетания государственных и гражданских интересов. В рамках тактического аспекта для этого необходимо: консолидировать органы государственной власти Северо-Кавказского региона вокруг федерального Центра; укрепить взаимодействие федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти субъектов федерации, отвечающих за вопросы национальной политики, информации и связи с общественными организациями, и выработать консолидированный план действий; разработать федеральную целевую программу по формированию толерантного сознания и профилактике экстремизма и ксенофобии в российском обществе; создать в государственных органах исполнительной власти систему многоуровневого социально-политического мониторинга и прогнозирования конфликтных ситуаций на этнической и религиозной почве; выработать меры по организации общественного контроля над региональными и федеральными средствами массой информации.

11. Информационно-пропагандистские антиэкстремистские технологии - это законодательно оформленная система специальных мер воздействия, осуществляемого органами публичной власти путем распространения сведений об угрозах безопасности, формируемых экстремист-

ской деятельностью, и корректирования ошибочных представлений (убеждений) людей об экстремизме.

Объектом информационно-пропагандистских антиэкстремистских технологий являются не оперативные подразделения правоохранительных органов, а различные социальные группы, целенаправленное воздействие на которые способствует разоблачению деструктивной, разрушительной, общественно опасной сущности экстремизма; правовому воспитанию граждан, привитию правового «иммунитета» к попыткам вовлечения в экстремистские и террористические акции; устранение у части населения нравственных, психологических и социальных мотивов, определяющих сочувственное отношение к террористам в силу этнической, религиозной или иной общности интересов.

12. В контексте формирования антиэкстремистских политико-правовых технологий в Российском государстве необходимо концептуально определить роль и место институтов местного самоуправления в системе обеспечения национальной безопасности, что позволит выработать и реализовать целевые программы, направленные на повышение защищенности местных сообществ от деятельности различных экстремистских организаций.

На основе учета имеющих место на муниципальном уровне угроз, связанных с экстремистской деятельностью, и необходимости минимизации ее последствий следует конституировать модельный вариант антиэкстремистской и антитеррористической деятельности института местного самоуправления, основанный на следующих политико-правовых приоритетах: а) выявление и устранение причин и условий, способствующих осуществлению экстремистской деятельности; б) идеологическое, информационное, административное, организационное противодействие формированию у граждан экстремистских намерений; в) создание общегородской (районной) системы оперативного пресечения экстремистских и террористических действий, четкое определение в ней роли и места органов местного самоуправления; г) обеспечение диверсионно уязвимых объектов и мест массового нахождения граждан системами видеоконтроля с

выводом информации в единый центр для обеспечения ситуационного анализа;

д) создание политико-правовой модели кризисного управления городом на период возникновения угрозы террористического акта до ликвидации причин его последствий; е) повышение общего уровня промышленной безопасности для снижения рисков техногенного терроризма.

13. Конфликтологическая экспертиза содержательной стороны нормативно-правовых актов, касающихся разграничения полномочий по противодействию экстремизму между органами государственной власти и местного самоуправления, позволяет констатировать, что четкого определения для каждого уровня публичной власти соответствующих задач в законодательстве не дается. Зачастую законы трактуют данные проблемы как федеральные, возлагая политико-правовую ответственность на федеральные властные структуры, однако на практике решать указанные проблемы приходится не только федеральному Центру и субъектам федерации, но и муниципалитетам.

Поэтому в плане реализации технологий противодействия экстремистской деятельности в российском политико-правовом пространстве целесообразно расширить полномочия муниципалитетов по мирному разрешению возникающих конфликтов и противоречий на соответствующей территории и законодательно оформить механизм их реализации.

Тем более, что в соответствии с федеральными законами от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» и от 6 марта 2006 года № 35-Ф3 «О противодействии терроризму» органы местного самоуправления отнесены к числу субъектов противодействия экстремистской и террористической деятельности.

Модельный законодательный вариант политико-правового участия органов местного самоуправления г. Ростова-на-Дону в антиэкстремистской и антитеррористической деятельности дает основание заключить об устранении ряда угрозообразуюших факторов и повышении в целом уровня безопасности населения муниципального образования.

Научно-теоретическая и практическая значимость исследования. В результате проведенного исследования получены выводы, связанные с формированием эффективного политико-правового механизма противодействия экстремистской практике, основными институциональными субъектами которого являются органы государственной и муниципальной власти. Диссертант выявил и проанализировал основные направления институционально-правового обеспечения антиэкстремистской деятельности федеральных, региональных структур, органов местного самоуправления в условиях антиномичности и конфликтогенности постсоветской государственно-правовой модернизации в контексте национальной правовой культуры, обеспечения стабильности и правового порядка и т.д.

Полученные результаты включают в себя не только теоретические наработки в области пресечения экстремизма в национальном политико-правовом пространстве, но и практический опыт автора диссертации в данной сфере. Основные положения диссертационного исследования и, прежде всего, выводы об особенностях и закономерностях экстремистской деятельности в государстве переходного типа, могут быть использованы в правоприменительной и законодательной практике, инстигуционалыю-правовых механизмах противодействия этому опасному явлению.

Содержание диссертационного исследования, многие его положения и выводы найдут применение при чтении учебных курсов по конституционному и муниципальному праву, обшей теории государства и права, правовой этнологии, а также различных специальных курсов, посвященных соответствующим проблемам, могут быть использованы для научной работы со студентами и аспирантами.

Апробацпя результатов диссертационного исследования. Выводы, положения и предложения, сформулированные в диссертации, отражены в докладах автора на конференции по вопросам превенции преступности в Европе Конгресса местных и региональных органов самоуправления Европы Совета Европы, состоявшейся 13 ноября 2003 года в г. Праге (Чехия), международных, всероссийских и региональных научно-практических конференциях; вошли в предложения по совершенствованию нор-

мативно-правовой базы, направленной на прот иводействие экстремизму и терроризму аналитической группы при полномочном представителе Президента России по Южному федеральному округу (членом которой являлся диссертант); используются в образовательном процессе СевероКавказской академии государственной службы в спецкурсах «Основы оперативно-разыскной деятельности», «История специальных служб России», «Власть и право на Кавказе», «Особенности противодействия политическому экстремизму и терроризму в Южном федеральном округе».

Модельный вариант организации антиэкстремистской и антитеррористической деятельности на уровне федерального округа реализован в работе Координационного совета правоохранительных органов Южного федерального округа при полномочном представителе Президента России в Южном федеральном округе. Модельный вариант организации антиэкстремистской и антитеррористической деятельности института местного самоуправления реализован в г. Ростове-на-Дону.

Диссертационное исследование обсуждалось на заседании кафедры государственно-правовых и политико-философских дисциплин Ростовского юридического института МВД России.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, объединяющих тринадцать параграфов, заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется состояние разработанности проблемы, формулируются объект и предмет, цель и задачи, раскрывается научная новизна диссертационного исследования, приводятся положения, выносимые на защиту, отражаются теоретико-методологическая и нормативно-правовая основы, оценивается теоретико-практическое значение работы, освещаются основные формы ее апробации.

Первая глава «Экстремистская деятельность: теоретико-методологический и политико-правовой анализ» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Экстремизм и экстремистская деятельность как политико-правовые категории» систематизируются и исследуются существующие в отечественной и зарубежной политико-правовой литературе подходы к раскрытию сущности экстремизма, характерные признаки (индикаторы) данного феномена.

Диссертант показывает, что разновидностью политического экстремизма является религиозно-политический экстремизм, в доктринальном плане связанный с разного рода религиозными: идеями. Автор отмечает, что религия и политика - это, естественно, разные по своему генезису формы общественного сознания, но в ходе объективного синкретического процесса происходит их объединение, например, христианских и демократических идеалов в различных политических движениях. Политические взгляды и представления во многих своих аспектах становились содержанием религиозных доктрин, получая при этом иное обоснование и выступая уже как духовные установки. Более того, в современных леворадикальных религиозных системах сама религиозная жизнь начинает рассматриваться как политическая деятельность.

В свою очередь разновидностью религиозно-политического экстремизма является исламский экстремизм, по существу представляющий собой политическое движение, ставящее своей целью захват политической власти внеправовыми методами. Исследуя указанный феномен, диссер-

тант разграничивает понятия «исламский экстремизм» и «исламский радикализм», изучает соотношение понятий «экстремизм», «радикализм», «терроризм» и «фундаментализм». Автором подчеркивается, что радикализм - это более широкое понятие, чем экстремизм. Экстремизм может являться частью радикализма, а может и не проявляться в этом политическом движении. Экстремизм - крайняя форма радикализма, т.е. терроризм, представляющий собой крайнюю форму экстремизма.

В рамках политико-правового дискурса диссертант рассматривает экстремизм как деструктивную стратегию и практику крайне левых или крайне правых политических (националистских, религиозных или иных) сил, отвергающих компромиссы с противоборствующей стороной в борьбе за политическую власть и применяющих методы, выходящие за рамки правовых и нравственных норм.

Автором исследуется процесс формирования политико-правового понимания экстремизма в отечественном и международном нормотворчестве, выделяются основные детерминанты политически мотивированного насилия в России, факторы, способствующие возникновению и росту экстремизма.

В завершение параграфа диссертант формулирует ряд признаков экстремизма и предлагает его определение, адекватное современным экстремистским проявлениям и имеющее эвристическое и практическое значение в плане формирования антиэкстремистского политико-правового механизма.

Во втором параграфе «Институциональные субъекты экстремистской деятельности: политико-правовая типологизация» автор анализирует различные подходы к типологизации субъектов экстремистской деятельности, а также предлагает собственное видение данного вопроса.

Так, опираясь на терминологический ряд, установленный Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности», автор выделяет следующую типологию ее институциональных субъектов: 1) организации, признанные экстремистскими в судебном порядке; 2) организации, использующие экстремистские методы достижения политических

целей, не признанные экстремистскими в судебном порядке; 3) организации, использующие экстремистские методы достижения политических целей, маскируемые религиозными основаниями, не признанные экстремистскими в судебном порядке; 4) криминальные сообщества экстремистской направленности.

Критически оцениваются критерии отнесения организации к числу экстремистских (террористических), процедура признания какой-либо организации экстремистской (террористической), нормативно-правовые акты, регламентирующие данный процесс, порядок информирования государства и общества о перечне общественных и религиозных объединений, иных организаций, в отношении которых судом приня го вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным Федерачьным законом «О противодействии экстремистской деятельности».

Авторский анализ списка организаций, признанных экстремистскими (террористическими) в судебном порядке, показывает, что в основном это политические структуры, камуфлирующие экстремистскую (террористическую) деятельность различными, например, религиозными основаниями. Причем в силу объективных исторических условий в подавляющем большинстве данные религиозные основания сформированы на основе исламского фундаментализма. Диссертант считает, что подобная ситуация в целом соответствует общемировой тенденции, т.к. в международной системе экстремистских структур, включающей более 150 организаций, действующих в различных регионах мира, группировки происламского направления составляют подавляющую часть. Более того, большинство рассматриваемых организаций формировалось не как религиозно-экстремистские структуры, а как политические объединения, декларирующие своей целью борьбу за независимость, свободу и политические права.

Диссертант отмечает, что в России существует несколько десятков, организаций, объединений, движений и фронтов, декларирующих в программных документах или допускающих в практической деятельности экстремистские стратегии и методы, деятельность которых до настоящего

времени не становилась предметом судебного разбирательства, приводит круг субъектов, деятельность которых может привести к формированию угроз национальной безопасности, анализирует программные цели этих организаций.

Исследуя организации, использующие экстремистские методы достижения политических целей, маскируемые религиозными основаниями и не признанные экстремистскими в судебном порядке, автор относит к рассматриваемой группе и институциональные структуры фундаментального ислама, формировавшиеся с конца 80-х годов XX века ваххабитскими эмиссарами-миссионерами из стран Ближнего и Среднего Востока в республиках Северного Кавказа, прежде всего, в Дагестане, Чечне, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии.

Диссертант отмечает, что северокавказский ваххабизм следует рассматривать не как религиозное, но, прежде всего, как политическое движение, характеризуемое негативным отношением к существующему государственному строю; наличием собственной идеологии, основанной на ней программе государственно-правового строительства; активной деятельностью пропагандистского аппарата.

Диссертант констатирует, что институциональные субъекты фундаментального ислама, сформированные в Южном федеральном округе, тесно связаны с радикальными исламистскими организациями за рубежом, что связано с геополитическими интересами как государств исламского мира, так и ряда западных держав, стремящихся обеспечить благоприятные условия для оказания выгодного им воздействия на развитие политической, экономической и религиозной ситуации на Юге России.

На основе анализа процессов, происходящих в криминальной среде, соискатель делает вывод о росте интереса к радикальным объединениям со стороны представителей организованных преступных сообществ. Кроме этого, в диссертации отмечается, что экстремистские (террористические) группировки все чаще используют криминальные способы самофинансирования для обеспечения различных экстремистских и террористических акций.

В заключение параграфа диссертант предлагает собственный вариант политико-правовой типологии институциональных субъектов экстремистской деятельности, позволяющий перейти к решению такой важной задачи, как определение основных политико-правовых стратегий и методов экстремистской деятельности в современной России.

В третьем параграфе «Основные политико-правовые стратегии и методы экстремистской деятельности в современной России» исследуются стратегии и методы деятельности институциональных субъектов экстремизма. Учитывая, что стратегия, по определению, это искусство руководства общественной, политической борьбой, основанное на адекватных прогнозах, соискатель указывает, что политико-правовые стратегии институциональных субъектов экстремистской деятельности должны, в первую очередь, включать ее конечные цели, ради достижения которых и создаются экстремистская партия, группа, организация, движение, проводятся основные многооперационные системные действия для достижения этих целей.

Как показывает изучение практики деятельности институциональных субъектов экстремистской деятельности, ставить перед собой цели стратегического характера, разрабатывать и осуществлять политико-правовые стратегии для их достижения могут не все экстремистские организации, а лишь располагающие радикальной идеологией (под которой понимается совокупность крайних идейных установок, являющихся теоретическим обоснованием применения насилия различными способами на нелегитимной основе для достижения политических целей); достаточным человеческим ресурсом, необходимым для преодоления правоохранительных мер, установленных государством; информационно-пропагандистским аппаратом, обеспечивающим формирование привлекательного образа «борца за народ» и запугивание политических противников, сотрудников правоохранительных органов, а также привлечение новых членов в ряды экстремистской организации; масштабом деятельности, охватывающим многие субъекты федерации; значительным объемом финансовых средств,

требующихся для осуществления экстремистской (террористической) деятельности.

Диссертантом проанализированы различные подходы к определению и систематизации стратегий и методов экстремистской деятельности, проведен анализ научной и специальной литературы по рассматриваемому вопросу. Критически оценены программные документы и практика политической борьбы институциональных субъектов экстремистской деятельности, проведено изучение нормативно-правовой базы, содержащей информацию о стратегиях и методах экстремистов, осуществлен анализ сводок и информационных сообщений правоохранительных органов в электронных и печатных средствах массовой информации, сети Интернет за 2007-2008 гг., что позволило выделить следующие основные политико-правовые стратегии и методы экстремистской деятельности, используемые экстремистскими организациями и отдельными лицами на территории Российской Федерации.

К числу основных политико-правовых стратегий экстремистских организаций диссертант относит вооруженный мятеж; насильственный захват власти или насильственное удержание; нарушение целостности Российской Федерации.

К насильственным и политико-правовым методам деятельности экстремистских организаций, зафиксированным в 2007-2008 гг., соискатель, соответственно, относит: подрывы экстремистами самодельных взрывных устройств в общественных местах и на транспорте; совершение диверсий на объектах топливно-энергетического комплекса; «акции прямого действия» в форме захвата зданий, приемных госучреждений, предприятий и организаций; кратковременный захват населенных пунктов; обстрелы объектов силовых структур; убийства политических противников, совершенные религиозными экстремистами по мотивам национальной, религиозной ненависти и вражды; создание в России эмиссарами зарубежных экстремистских организаций групп верующих, изучающих радикальный ислам; публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов

с использованием средств массовой информации: призывы к активному неподчинению законным требованиям представителей власти и к массовым беспорядкам; действия, направленные на возбуждение ненависти или вражды по признакам принадлежности к социальной группе; возбуждение расовой, национальной или религиозной розни через Интернет; организация экстремистами массовых драк и убийств на межэтнической основе, провоцирование массовых беспорядков; формирование бандподполья для насильственного изменения основ конституционного строя и др.

Отдельно автор рассматривает информационный экстремизм, сущность которого заключается в использовании информационных технологий и информационных пространств для экстремистской деятельности. Современная специфика информационного экстремизма заключается в том, что он посредством стратегий и методов информационной коммуникации приобретает безличный, анонимный характер, поскольку направлен на ргвру-шение общекультурных норм и традиций, дискредитацию этнополитиче-ских ценностей и т.п.

Диссертант считает, что эффективность противодействия стратегиям и методам деятельности экстремистов во многом зависит от степени обладания органами законодательной и исполнительной власти, органами местного самоуправления, силовыми структурами, полной и достоверной информацией об этих стратегиях и методах для соответствующего реагирования.

Завершается, параграф выводом, что систематизация основных политико-правовых стратегий и методов экстремистской деятельности, реализуемых ее институциональными субъектами в современной России как государстве переходного типа, создает условия для выработки новых технологий противодействия экстремизму, адекватных его конфликтогенному характеру, и связанных с ним угроз социально-экономической и политико-правовой стабильности.

Вторая глава «Антиэкстремистская политика российской государственности переходного периода» объединяет четыре параграфа,

раскрывающих различные аспекты формирования и функционирования антиэкстремистской правовой политики в постсоветском государстве.

В первом параграфе «Институционально-правовые субъекты антиэкстремистской политики» диссертантом выделяются и систематизируются субъекты, осуществляющие властную деятельность, направленную на юридическую превенцию и борьбу с экстремистскими проявлениями, конкретизируются формы и содержание этой деятельности, вектор ее развития и совершенствования, устанавливаются взаимосвязь и взаимозависимость деятельности этих субъектов в контексте реализации единой антиэкстремистской институциональной политики в национальном правовом пространстве.

В рамках юридического аспекта проблемы рассматривается деятельность институтов публичной власти (федеральных и региональных органов государственной власти, а также местного самоуправления), направленная на противодействие экстремистскому сознанию и деятельности.

Автором в контексте обеспечения эффективности и адекватности юридико-политического противодействия экстремистской деятельности обосновывается необходимость разработки согласующихся политико-правовых принципов и форм превенции экстремизма. Деятельность этих институтов, с одной стороны, должна базироваться на единых доктри-нально-правовых принципах и властно-правовых формах, а с другой -реализация антиэкстремистской политики должна быть выстроена с учетом этнотерриториальной и духовно-религиозной специфики. В этом плане диссертант акцентирует внимание на вопросах компетенции и ответственности властно-правовых субъектов за реализацию этой функции государства.

В этнополитическом плане анализируется деятельность: политических субъектов (политические партии и движения, общественные организации и объединения, религиозные учреждения и др.), реализующих специфические этнонациональные интересы и потребности, традиции и обычаи проживающих на территории государства народов; социальных субъектов, т.е. различных институтов, осуществляющих правовую помощь и

защиту этнонациональных интересов, прав и свобод: информационных каналов и ресурсов, направленных на массовизацию этнонациональных идей, символов, обычаев, традиций, обрядов, ритуалов и т.д.

Далее соискателем аргументируется, что целостность и эффективность антиэкстремистской политики зависит от формирования действенных институционально-правовых, организационных и информационных форм взаимодействия институтов публичной власти и гражданского общества не только в плане реализации политики противодействия экстремизму, но и в аспекте развития правового мышления и национальной культуры, основанных на принципах толерантности, терпения и уважения к этнополитическим и религиозным правам и свободам.

Однако особое внимание диссертант уделяет специфике деятельности антиэкстремистских субъектов в политико-правовом пространстве государства переходного типа и отмечает, что, во-первых, поддержание правового порядка несовместимо с господством целесообразности над законностью, т.к. в условиях антиномичности и динамики переходного периода содержание категории «целесообразность» весьма неопределенно, а, во-вторых, правовое регулирование общественных отношений, направленное на превенцию и преодоление противоречий, обеспечивается исключительно силой принуждения институтов публичной власти. В этом плане, учитывая низкий уровень развития и стабилизационно-правовой мотивации гражданского общества, только государственные и муниципальные структуры являются реальными, действенными институциональными субъектами антиэкстремистской деятельности.

В заключение параграфа рассматриваются и оцениваются с позиции эффею-ивности основные формы деятельности институциональных субъектов антиэкстремистской правовой политики.

Во втором параграфе «Законодательное обеспечение антиэкстремистской деятельности органов государственной власти и управления» проведен анализ нормативно-правовой базы, регламентирующей антиэкстремистскую деятельность органов государственной власти и управ-

ления, критически оценены различные научные подходы к разработке правового механизма противодействия экстремизму.

В качестве основных признаков экстремистской деятельности автор выделяет насилие в политических целях, призывы к такому насилию, нарушение в этих целях режима законности, финансирование экстремизма; призывы и действия, направленные на попрание прав той или иной социальной группы, и т.д. Характерными же признаками экстремистской мотивации выступают: устрашение, ненависть, вражда, хулиганские побуждения, убежденность в личной или социальной исключительности и превосходстве, антизаконная направленность (принципиальная нелигитимность).

В рамках нормативно-правового механизма противодействия экстремизму диссертант выделяет четыре основные группы отраслевых мер.

К первой группе относятся уголовно-правовые и административные меры предупреждения экстремистских проявлений и сопутствующих им преступлений. Вторую группу составляют уголовно-правовые и административные меры пресечения данных преступлений, не связанные с институтом уголовной ответственности. К третьей группе относятся меры реализации уголовной и административной ответственности, направленные на защиту личности, охрану прав и свобод человека и гражданина, защиту установленного порядка осуществления государственной власти, общественного порядка и общественной безопасности от экстремистской угрозы. К четвертой группе отнесены иные нормативные меры воздействия на экстремизм, под которыми понимается применение процессуальных мер пресечения в отношении подозреваемых и обвиняемых в экстремистской деятельности, которое регламентируется уголовно-процессуальным законодательством.

Далее диссертант критически оценивает систему российских анти-экстемистских нормативно-правовых актов, учитывая следующую ее двухуровневую структуру: международные антиэкстремистские правовые акты (международные и региональные договоры и соглашения в области противодействия экстремизму, антиэкстремистские соглашения и договоры в рамках СНГ и др.); российские правовые акты, регламентирующие

антиэксгремистскую деятельность на федеральном уровне, уровне федерального округа, субъекта федерации и муниципального образования.

Анализ нормативно-правовых актов, регламентирующих законодательное обеспечение антиэкстремистской деятельности, показывает, что основной формой противодействия экстремизму является система уголовно-правовых и административно-правовых мер, направленных на выявление и пресечение экстремистской деятельности, а также система запретительно-ограничительных мер, направленных на предупреждение проникновения экстремистов на территорию Российской Федерации, устройство их на работу в органы исполнительной власти, избрание в органы законодательной власти, вхождение в общественные и религиозные объединения.

Таким образом, основной акцент в нормативно-правовых актах делается на безопасность государства, его институтов и должностных лиц. Сравнительно небольшая доля доктринальных положений и нормативных предписаний посвящена защите личности, а безопасности общества, его целостности, единству и национально-культурной идентичности внимания практически не уделяется.

По мнению диссертанта, эффективная политика государства в области формирования антиэкстремистского законодательства должна опираться, помимо репрессивно-запретительного аспекта, на систему профилактических мер и политико-правовых антиэкстремистских технологий, предполагающих наличие институционально оформленных каналов взаимодействия государства, гражданского общества и личности.

Поэтому в действующем законодательстве и антиэкстремистской практике должны быть четко отражены функции и роль основных институтов гражданского общества и, прежде всего, органов местного самоуправления, их права и институционально-правовые механизмы взаимодействия с органами государственной власти в области противодействия экстремизму.

Анализ антиэкстремистского законодательства также показывает, что действующая система нормативно-правовых актов в основном регламентирует антиэкстремистскую деятельность на федеральном уровне и

уровне субъекта федерации. В то же время на окружном уровне сосредоточены значительные силы правоохранительных органов и мощный административный потенциал аппарата полномочных представителей Президента в федеральных округах, обладающие значительным антиэкстремистским ресурсом. Диссертант считает, что необходимо разработать механизм использования данных возможностей и законодательно его оформить.

В третьем параграфе «Юридические механизмы и силовые способы нейтрализации угроз политического и религиозного экстремизма» диссертантом обосновывается необходимость утверждения на президентском уровне «Концепции этноконфессиональной политики Российской Федерации», предлагаются ее основные принципы и приоритеты, содержательно анализируются различные разделы. Данный правовой акт будет способствовать систематизации юридических форм и технологий превенции этнополитического и религиозного экстремизма, формированию институционально-правовых средств контроля и оценки деятельности различных организаций и учреждений, а также активизирует развитие соответствующего правового мышления и практики в противодействии экстремизму в данной сфере.

Анализируя действующие правовые механизмы и способы противодействия экстремизму и существующую юридическую практику, соискатель отмечает, что применение многих антиэкстремистских законодательных норм в силу действия многих факторов чрезвычайно осложнено. Кроме того, организационно и процессуально не определены правовые средства приостановления деятельности и ликвидации экстремистских общественных объединений. Отсутствуют и действенные политико-правовые способы ограничения регистрации экстремистских организаций, российское законодательство не предусматривает механизмов контроля и ограничения деятельности незарегистрированных религиозных и этнопо-литических организаций и движений.

В параграфе обосновывается необходимость уточнения компетенции различных правоохранительных органов, которые должны осуществлять превенцию и борьбу с различными формами экстремистской деятельно-

сти. Тем более, что, с одной стороны, наблюдается размывание функциональной направленности государственных (властных) органов и институтов, а с другой - весьма часто обнаруживаются совпадение и «удвоение» их полномочий и компетенций.

Далее в работе диссертант приводит аргументы в отношении целесообразности внесения поправок в действующее законодательство в плане институционализации систематического мониторинга и способов ограничения деятельности различных информационно-коммуникативных средств и каналов, прямо или косвенно влияющих на формирование различных социальных фобий и нетерпимости, а также проведения мониторинга и экспертизы на всех уровнях и этапах подготовки и ратификации международных договоров и нормативно-правовых актов на предмет эффективности и адекватности средств превенции экстремизма.

В завершение параграфа конкретизируются условия эффективного использования политико-правовых технологий противодействия угрозам политического и религиозного экстремизма в рамках модернизационного типа национального политико-правового пространства, а также определяются и содержательно анализируются направления по совершенствованию властно-правовой деятельности в данной сфере: оптимизация законодательства в сфере обеспечения национальной безопасности и систематизация уголовных, административных и иных правовых средств по противодействию экстремизму; организационно-техническое и методическое обеспечение правоохранительной деятельности в сфере диагностики, превенции и борьбы с экстремизмом.

В четвертом параграфе «Юридические технологии противодействия финансированию экстремистской деятельности» автор отмечает, что выявление источников финансирования экстремизма при осуществлении антиэкстремистской деятельности имеет такой же первостепенный характер, как и оперативно-разыскные, следственные или силовые действия по противодействию экстремизму.

На основе анализа научных работ, посвященных проблемам противодействия финансированию экстремистской деятельности, изучения

нормативно-правовой базы противодействия экстремизму и терроризму диссертант выделяет субъектов, противодействующих финансированию экстремизма (терроризма) в Российской Федерации. К ним относятся: а) государственные органы, участвующие в разработке нормативно-правовой базы по противодействию финансированию экстремизма (Федеральное собрание РФ); б) уполномоченный орган, осуществляющий сбор, обработку, анализ информации, относящейся к сфере финансирования экстремизма, и координирующий межведомственные отношения в сфере борьбы с финансированием терроризма (Федеральная служба по финансовому мониторингу РФ); в) ведомства, осуществляющие контрольные и надзорные функции (Министерство финансов, Генеральная прокуратура РФ, Федеральная служба страхового надзора РФ, Федеральная служба по финансовым рынкам); г) правоохранительные органы и спецслужбы, осуществляющие разведывательную, контрразведывательную, оперативно-рэзыск-ную и уголовно-процессуальную деятельность по противодействию финансированию экстремизма и терроризма (Служба внешней разведки (СВР), Федеральная служба безопасности (ФСБ), Министерство внутренних дел (МВД), Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН); д) учреждения и организации, оказывающие содействие Росфинмониторингу и правоохранительным органам в решении задач по противодействию финансированию экстремизма и терроризма на международном уровне, и др.

Критический анализ научных работ и опубликованных материалов о фактах материальной поддержки экстремистской (террористической) деятельности дает возможность выделить используемые преступниками типовые схемы финансирования экстремизма и терроризма и на данной основе смоделировать «подозрительные случаи», которые должны стать объектом первоочередного внимания в оперативно-разыскной работе правоохранительных органов и специальных служб.

Модели финансирования экстремизма и терроризма автор условно объединяет в следующие группы: а) модели материальной поддержки экстремистской (террористической) деятельности исламскими радикальными

организациями под прикрытием некоммерческих и благотворительных организаций, диаспор, пожертвований частных лиц; б) модели финансирования экстремистской (террористической) деятельности с использованием финансовых систем (мошенничество с кредитными и дебиторскими карточками и подделка кредитных карг; использование «накопительных схем»; мошенничество по цепочке займов и т.п.); в) модели финансирования экстремистской (террористической) деятельности через систему «Хавала» и другие неофициальные каналы передачи ценностей; г) модели организованной преступной деятельности как источника получения средств для финансирования экстремизма (ограбления («экспроприации»), вымогательство и т.д.).

В заключительной части параграфа диссертант констатирует, что, несмотря на предпринимаемые мировым сообществом меры, объемы финансирования преступной деятельности возрастают. И чем больше усилий прилагают государственные органы в борьбе с экстремизмом, тем более значительная финансовая помощь оказывается со стороны международных экстремистсхих организаций и созданных ими всевозможных «благотворительных фондов» и других финансовых структур. Поэтому разрушение легальных механизмов финансирования экстремистов, выявление их экономических источников и планируемых операций должны стать одним из приоритетных направлений борьбы с этими опасным феноменом.

В третьей главе «Антнэкстремистская деятельность российской государственности в регионально»! политико-правовом пространстве (на примере Юга России») оценивается существующая практика согласованных и скоординированных действий региональных институциональных субъектов антиэкстремистской деятельности и предлагается модельный вариант использования их правовых, политических и социально-экономических возможностей.

В первом параграфе «Региональные институционально-правовые субъекты антиэкстремистской и антитеррористической деятельности» автор обосновывает положение о необходимости выработки современных подходов к совершенствованию антиэкстремистской и антитерро-

ристической деятельности, адекватных уровню существующих в Южном федеральном округе угроз безопасности.

Диссертант отмечает, что за последние годы в Российской Федерации сформирована правовая основа противодействия экстремизму и терроризму, утверждается комплексный подход к системе противодействия данным институциональным деформациям, в котором должны найти свое место государственные органы, органы местного самоуправления, гражданского общества, бизнес.

Для практического решения антиэкстремистских задач необходима концептуально обоснованная многоуровневая система мер политико-правового противодействия экстремизму и терроризму в Российской Федерации, имеющая целью оптимизацию общественных отношений в стране, федеральном округе, области (крае), городе, районе, предупреждающая возникновение острых антагонистических противоречий между населением и органами власти, между группами граждан разной национальности и вероисповедания, между различными политическими движениями.

Диссертант предлагает структуру политико-правовой модели такой системы, функционирующей на федеральном уровне, уровнях федерального округа, субъекта федерации, муниципального образования. В параграфе отмечается, что политико-правовой механизм противодействия экстремизму и терроризму на федеральном уровне и уровне субъекта федерации в достаточной мере прописан и относительно отработан, однако при этом не уделено должного внимания организации данной работы на уровне федерального округа.

В этом плане диссертант, опираясь на Указ Президента РФ от 13 мая 2000 года №849 «О полномочном представителе Президента Российской Федерации в федеральном округе», считает, что именно полномочный представитель должен обеспечить такую важную функцию федеральной власти, как координация антиэкстремистской деятельности на окружном уровне. Данная функция может осуществляться полномочным представителем в рамках работы совета при полномочном представителе Президента Российской Федерации в федеральном округе (Указ Прези-

дента Российской Федерации от 24 марта 2005 года № 337). представляющего собой совещательный орган, содействующий реализации полномочий главы государства по обеспечению согласованного функционирования и взаимодействия федеральных органов исполнительной власти и органов государственной власти субъектов федерации, а также образуемых распоряжением полномочного представителя межведомственных комиссий. Предметом координации являются конкретные носители экстремистских и (или) террористических угроз.

К институциональным субъектам антиэкстремистской и антитеррористической деятельности на окружном уровне диссертант относит полномочного представителя Президента РФ; Главное управление Министерства внутренних дел России; Межрегиональное управление федеральной службы РФ по финансовому мониторингу; Главное управление Генеральной прокуратуры РФ; Главное управление Следственного комитета прокуратуры; Управление Федеральной службы Российской Федерации по контролю за незаконным оборотом наркотических средств; Южное таможенное управление Федеральной таможенной службы РФ; Главное управление Федеральной службы исполнения наказаний; Управление Федеральной службы безопасности России по Северо-Кавказскому военному округу и др.

Автор отмечает, что в Южном федеральном округе еще до принятия Закона «О противодействии терроризму» были реализованы ег о основные принципы: а именно - комплексное использование сил и средств, в том числе на стадии профилактики, а также принцип единоначалия, в соответствии с которым вся полнота ответственности на территории субъекта федерации в Южном федеральном округе в противодействии терроризму, как крайней формы экстремизма, лежит на начальнике территориального органа безопасности.

Реализовано и основное требование - все сведения по терроризму и экстремизму, получаемые другими правоохранительными органами, неукоснительно направлялись в соответствующие структуры ФСБ России на

местах, а все мероприятия согласовывались с территориальными органами ФСБ в Южном федеральном округе установленным порядком.

В завершение параграфа диссертант обращает внимание на то, что в современной оперативной обстановке основное направление координации антиэкстремистской деятельности на окружном уровне - информационно-аналитическое, цель которого - выделить наиболее значимые угрозы безопасности Российской Федерации в масштабе округа для последующего их предупреждения и пресечения силами антитеррористических комиссий, оперативных штабов и правоохранительных органов, действующих на уровне субъекта федерации.

Соискатель утверждает, что в Российской Федерации необходима концептуально обоснованная, многоуровневая система мер противодействия экстремизму и терроризму, основой которой является политически выверенная и последовательная деятельность органов публичной власти, предупреждающая социальную и этноконфессиональную конфликтог^н-ность и экстремистскую деятельность. Только в этом случае созданный на уровне региона политико-правовой механизм противодействия экстремизму и терроризму будет, действительно, работоспособен.

Во втором парафафе «Юридическая превенция ксенофобии и ми-грантофобии на Юге России» систематизируются социальные, экономические, демографические и криминальные проблемы, порождаемые миграцией.

Автор отмечает, что социально-экономическая трансформация российского общества в постсоветский период привела к существенному изменению миграционных процессов в стране. По абсолютной величине миграции Южный федеральный округ уступает только Центральному.

Выполняя важные функции перераспределения трудовых ресурсов, повышения численности населения в трудоспособном возрасте, освоения малонаселенных территорий и т.п., миграция одновременно создает широкий спектр угрозообразующих факторов в общественно-политической, социальной, межнациональной и этноконфессиональной сферах Юга России.

Поэтому в контексте основной проблемы настоящего исследования диссертант выделяет и анашвирует миграцию внешнюю и внутреннюю, легальную и нелегальную.

В структуре миграции населения из республик Северного Кавказа диссертант указывает в качестве основного миграционный оггок русскоязычного населения и выделяет основные причины, обусловливающие это явление (кризис в экономике северокавхазских субъектов федерации, вытеснение русскоязычного населения из приватизационных процессов и сферы бизнеса; свертывание высокотехнологичных производств, в коллективах которых русские кадры составляли большинство; территориальные претензии отдельных республик Северного Кавказа друг к другу; активизация этнонационального сознания титульных народов, вызывающая ослабление правового пространства и ведущая к дискриминации русскоязычного населения, и др.).

Информация, исходящая от русскоязычного населения, «выдавленного» из республик Северного Кавказа, плюс оседание «кавказских мигрантов» в «русских» субъектах Южного федерального округа вызвали рост антимигрантских и антикавказских настроений, спровоцировали проявления ксенофобии и мигрантофобии, вследствие которой мигранты стали восприниматься как многочисленная, однородная и агрессивная группа, присутствие которой способствует снижению уровня жизни коренного населения.

Эти процессы стали основой формирования русских организаций националистического или радикального толка, активно использующих технологии мигрантофобии: «Русское национальное единство», «Русское возрождение», «Союз русских националистов», «Национально-Державная партия России», «Движение против нелегальной миграции» и др.

Негативное отношение коренного населения к нелегальным мигрантам также возникает в силу того, что последние, решая свои проблемы вне правового поля, способствуют укреплению системных коррупционных проявлений в органах власти, правоохранительных и контролирующих

структурах, а также проникновению на территорию Российской Федерации лиц, причастных к экстремистской деятельности.

Причины возникновения мигрантофобии можно условно подразделить на две основные группы: характерные для многих стран антииммиграционные настроения (движения), основной причиной которых является опасение, что миграция вызовет нежелательную с точки зрения местного населения реструктуризацию экономических и социальных отношений в обществе; в силу маргинального положения многие из этнических меньшинств имеют тенденцию к тесному организационному сплочению либо в форме сепаратизма и фундаментализма, либо в форме мобилизации во имя достижения равноправия и признания самобытности.

Главная опасность экстремистской и криминальной деятельности мигрантов заключается в том, что в условиях высокой этносоциальной напряженности в местах проживания мигрантов даже отдельное правонарушение может повлечь за собой массовые беспорядки, межнациональные конфликты. Диссертант подтверждает данную гипотезу, исследуя причины и факторы столкновений, произошедших в Кондопоге, Сапьске, Самаре, Ставрополе и т.п.

По мнению автора, важнейшим компонентом превенции ксенофобии и мигрантофобии является разработка системы организационных, научных, культурных и информационно-пропагандистских мер по интеграции мигрантов в принимающее сообщество на основе принципов общероссийской идентичности и рационального сочетания государственных и гражданских интересов. Для блокирования проявлений ксенофобии и мигрантофобии эти меры должны быть подкреплены соответствующими юридическими технологиями, которые и предложены автором.

В третьем параграфе «Информационно-пропагандистские антиэкстремистские технологии в деятельности органов государственной власти и местного самоуправления: политико-правовой контекст» отмечается, что проблема разработки и применения адекватных угрозе информационно-пропагандистских антиэкстремистских технологий продолжает оставаться одной из важнейших для российского общества и го-

сударства, т.к. современные конфликты прежде всего связаны с информационно-пропагандистским противоборством, что наглядно подтвердили события в Южной Осетии н Абхазии.

Под информационно-пропагандистскими антиэкстремистскими технологиями понимается система специальных мер по оказанию на социальные группы населения воздействия, осуществляемого путем распространения сведений об угрозах безопасности, формируемых экстремистской деятельностью, и корректирования сложившихся представлений об экстремизме.

Диссертант разделяет понятия «информационно-пропагандистские антиэкстремистские технологии» и «информационные антиэкстремистские технологии». Информационные антиэкстремистские технологии включают в себя получение и накопление информации для решения задач противодействия экстремизму; документальное закрепление полученной информации; комплектование информационной базы; обработку и реализацию данных в форме выдачи справок, статистических данных, аналитических обзоров и т.д.

При реализации информационно-пропагандистских антиэкстремистских технологий объектом являются не оперативные подразделения правоохранительных органов, а социальные группы населенна, на которые оказывается направленное воздействие, способствующее разоблачению общественно опасной сущности экстремизма, правовому воспитанию граждан, устранению мотивов, определяющих сочувственное отношение к террористам в силу этнической, религиозной или иной общности интересов.

Диссертант систематизирует информационно-пропагандистские технологии, применяемые в экстремистской деятельности, и выделяет информационно-пропагандистскую деятельность зарубежных экстремистских организаций и исламских центров фундаменталистской направленности на территории России и информационно-пропагандистские технологии российских праворадикальных политических партий и движений.

Соискатель отмечает, что антиэкстремистские информационно-пропагандистские технологии должны быть построены таким образом, чтобы.

как минимум, блокировать формируемые экстремистами угрозы национальной безопасности, не допустить их перехода из гипотетической области в область реальных событий и, как максимум - заблаговременно выявлять и устранять факторы, способствующие формированию этих угроз.

При этом необходим перенос акцента с репрессивных методов на предупредительные методы противодействия экстремизму, в которых антиэкстремистские информационно-пропагандистские технологии занимают приоритетное место.

Диссертант предлагает следующую типологию информационно-пропагандистских антиэкстремистских технологий: а) информационно-пропагандистские антиэкстремистские технологии, реализуемые в политической сфере; б) информационно-пропагандистские антиэкстремистские технологии, реализуемые в экономической сфере; в) информационно-пропагандистские антиэкстремистские технологии, реализуемые в сфере межэтнических отношений; г) информационно-пропагандистские антиэкстремистские технологии, реализуемые в сфере межконфессиональных отношений; д) информационно-пропагандистские антиэкстремистские технологии, реализуемые в сфере культуры; е) использование средств массовой информации в процессе реализации информационно-пропагандистских антиэкстремистских технологий.

В четвертой главе «Институты местного самоуправления в политико-правовом противодействии экстремистской деятельности» диссертант исследует нормативно-правовое обеспечение участия органов местного самоуправления в противодействии современному экстремизму.

В первом параграфе «Концептуально-правовое обоснование антиэкстремистской деятельности института местного самоуправления» автор анализирует международные и отечественные нормативно-правовые акты, регламентирующие роль и место органов местного самоуправления в противодействии экстремизму.

Отмечается, что местное самоуправление позволяет решать региональные вопросы с гораздо меньшей степенью бюрократизации и большей эффективностью по сравнению с централизованной системой управления.

В то же время оно (как институт публичной власти) позволяет гибко сочетать жизненно важные интересы и права человека и малых сообществ с региональными и государственными интересами. В части противодействия экстремизму на уровне местного самоуправления имеются реальные предпосылки для заблаговременного выявления и устранения условий, формирующих факторы, порождающие экстремистские проявления на начальном этапе формирования. В этой сфере деятельности муниципальные структуры должны реализовывать так называемые «гражданские технологии» предупреждения формирования и развития факторов, воспроизводящих экстремизм, так как бороться с данным феноменом исключительно посредством силовых структур контрпродуктивно.

Необходимым условием для организации и осуществления противодействия экстремизму должно быть наличие соответствующего нормативно-правового регулирования деятельности органов местного самоуправления, которое должно обеспечить, с одной стороны, противодействие экстремизму, с другой - гарантировать права и свободы российских граждан.

При формировании данного нормативно-правового регулирования необходимо учитывать, что органы местного самоуправления не могут самостоятельно определять круг своих полномочий, то есть они не обладают правом устанавливать свою компетенцию. Тем не менее органы местного самоуправления могут наделяться законом отдельными государственными полномочиями властного характера, без которых невозможно управление.

Диссертант анализирует систему нормативно-правовых актов, регламентирующих деятельность местного самоуправления в России, которая имеет трехуровневую структуру: федеральную, региональную и местную.

В то же время анализ федеральных и региональных (субъектов федерации) законов, фиксирующих разграничения полномочий по противодействию экстремизму между органами государственной власти и местного самоуправления, показал отсутствие конкретного механизма взаимодействия различных институтов публичной власти. Так, часто законы трактуют указанные проблемы как федеральные в том плане, что именно

федеральные органы власти отвечают за их решение, однако в реальной жизни решать указанные проблемы приходится не только федеральному Центру и субъектам федерации, но и муниципалитетам. Алгоритм же действий последних в необходимом объеме законодательно не прописан, да и не может быть одинаково прописан для всех подобных субъектов в силу разных условий, в которых приходится действовать муниципальным властям; финансирования обязательств по компенсации не наступает, поскольку закон этого не предусматривает и, соответственно, это не всегда предусматривается в бюджете.

Тем не менее российская нормативно-правовая база создает необходимые условия для концептуально-правового обоснования, разработки и реализации модельных вариантов антиэкстремистской деятельности каждого конкретного муниципалитета.

Во втором параграфе «Законодательное оформление антиэкстремистской деятельности органов местного самоуправления» диссертант отмечает, что в рамках структурно-институционального, системно-правового и ценностно-культурного уровней антиэкстремистской деятельности в современной России имеются реальные основания для существенного повышения эффективности содействия органов местного самоуправления органам государственной власти и силовым структурам в противодействии экстремизму и политико-правовом обеспечении безопасности. Для их реализации необходимо на уровне конкретного органа местного самоуправления разработать концептуально обоснованный комплекс предупредительно-профилактических мер, направленных на выявление и устранение факторов, порождающих экстремизм в конкретном поселении, муниципальном районе или городе.

Разработчиками концептуальных подходов, согласно действующей нормативно-правовой базе, могут быть депутаты и руководители органов местного самоуправления, владеющие проблемами местного значения. Документально комплекс концептуальных подходов может быть оформлен в виде нормативно-правового акта - решения органа местного самоуправления, опираясь на которое, органы местного самоуправления при

поддержке региональных властей и во взаимодействии с правоохранительными органами могут формировать и реализовывать разного рода целевые программы, направленные на повышение защищенности населения от конкретных угроз безопасности.

Изложенные выше концептуальные подходы и были положены автором диссертации в основу Концепции программы общественной безопасности г. Ростова-на-Дону.

Первым шагом при концептуальном определении роли и места институтов местного самоуправления в политико-правовом противодействии экстремизму должно стать формулирование составных элементов системы безопасности муниципального образования. Затем следует разработать концептуальные основы организации работы по обеспечению безопасности и противодействию экстремизму, которую целесообразно осуществлять в следующем порядке.

На первом этале необходимо изучить состояние безопасности муниципального образования и наличие факторов, воспроизводящих экстремизм. Только после этого следует определить жизненно важные интересы муниципального образования в сфере общественной безопасности.

На следующем этапе следует переходить к разработке мер по повышению уровня безопасности муниципального образования, совершенствованию механизма их реализации с учетом экстремистских угроз, противостоящих соответствующим интересам граждан, социальных групп, муниципального образования в целом.

На очередном этапе реализуются практические мероприятия по обеспечению безопасности муниципального образования в сфере предупреждения, выявления, пресечения экстремистской деятельности, минимизации ее последствий; в области обеспечения общественной безопасности и правопорядка; в сфере техногенной безопасности; в экологической области; в санитарно-эпидемиологической сфере.

На завершающем этапе можно приступать к формированию системы обеспечения безопасности муниципального образования и противодействия экстремизму, представляющей собой совокупность структур в сфере

органов местного самоуправления, предприятий, организаций и граждан, осуществляющих целенаправленную деятельность и непосредственно участвующих в реализации целей и задач безопасности.

На основе данной Концепции администрацией г. Ростова-на-Дону во взаимодействии с органами государственной власти Ростовской области, правоохранительными структурами, заинтересованными предприятиями и учреждениями разработан и реализуется модельный вариант антиэкстремистской и антитеррористической деятельности института местного самоуправления «Безопасный город».

В третьем параграфе «Модельный вариант антиэкстремистской и антитеррористической деятельности института местного самоуправления (на примере г. Ростова-на-Дону)» отмечается, что в соответствии с разработанной диссертантом «Концепцией программы общественной, техногенной и экологической безопасности города Ростова-на-Дону» был разработан проект первой очереди программы «Безопасный город».

В целом формирование системы безопасности города представляет собой сложную территориальную разветвленную систему программно-аппаратных модулей интеллектуального анализа видеоизображения.

В соответствии с унифицированным подходом к профилактике экстремизма системы видеонаблюдения устанавливаются таким образом, чтобы у экстремистов и иных правонарушителей создавалось ощущение тотального контроля правоохранительных органов в местах массового нахождения граждан.

Особое значение видеонаблюдение, по мнению соискателя, приобретает при обеспечении безопасности общественных мероприятий. Видеозапись создает условия для фиксации и последующего выявления и установления личности экстремистов и провокаторов, подбивающих участников массовой акции на противоправные действия. Программно-аппаратный комплекс обеспечивает выделение правонарушителя из видеопотока, сохраняет его образ в базе данных, что будет использовано в последующей идентификации. Эта же аппаратура позволяет своевременно выявлять

предметы, представляющие потенциальную опасность для жизни людей и функционирования объектов транспортной инфраструктуры, торговых, развлекательных, спортивных комплексов (бесхозные вещи, в которых могут находиться штатные и самодельные взрывные устройства). Устройства видеонаблюдения используются в системе обеспечения безопасности учащихся школ города.

Последовательно реализуется внедряемый в г. Ростове-на-Дону в соответствии с Концепцией модуль по комплектованию и организации работы института школьных инспекторов милиции. Деятельность школьных инспекторов милиции в общеобразовательных учреждениях строится на основе межведомственного взаимодействия с администрациями школ города и направлена на раннюю профилактику безнадзорности, правонарушений, экстремизма и наркомании, выявление фактов семейного неблагополучия, формирование законопослушного поведения несовершеннолетних.

Диссертант считает, что важным элементом обеспечения безопасности Ростова от экстремистских, террористических и техногенных угроз является городская подсистема единой государственной системы предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций, руководство которой было поручено муниципальному учреждению «Управление по делам ГО и ЧС города».

Анализ результатов практического участия органов местного самоуправления в разработке и практической реализации мер, направленных на выявление и устранение факторов, способствующих возникновению и развитию экстремистских и террористических проявлений, тяжких и особо тяжких преступлений, дает основание заключить об устранении ряда угрозообразующих факторов и повышении в целом уровня безопасности и правопорядка в муниципальном образовании.

В заключении диссертации подводятся итоги исследования, излагаются выводы, предложения и рекомендации по совершенствованию системы политико-правовых технологий противодействия экстремизму на

федеральном, региональном и муниципальном уровнях, намечаются перспективы дальнейшего изучения этой проблемы.

По теме диссертационного исследования автором опубликованы следующие работы:

Монографии:

1. Воронцов С.А. Антиэкстремистская деятельность российской государственности в региональном политико-правовом пространстве (на примере Юга России). Ростов н/Д: Изд-во «Феникс», 2008. - 192 с.

2. Воронцов С.А., Упорников Р.В.. Информационный экстремизм и экстремистская деятельность в политико-правовом процессе современной России. Ростов н/Д: Изд-во «Феникс», 2008. - 192 с. (авторство не разделено).

3. Воронцов С.А., Косякова М.Е. Политико-правовая превенция экстремистской деятельности в институционально-технологическом контексте. Ростов н/Д: Изд-во «Феникс», 2008. - 132 с. (авторство не разделено).

Статьи, опубликованные в изданиях Перечня ВАК Минобрнауки России:

4. Воронцов С.А. Понятие экстремизма и его сущностные признаки // Философия права. 2007. № 4. - С. 65-71.

5. Воронцов С.А. Об активизации экстремистских проявлений в Российской Федерации и необходимости совершенствования антиэкстремистской деятельности // Юристь-Правоведъ. 2007. № 5. - С. 69-75.

6. Воронцов С.А. О новых подходах к координации антиэкстремистской и актитеррористической деятельности в Южном федеральном округе // Философия права. 2008. № 1.-С. 106-114.

7. Воронцов С.А. О концептуальном определении роли и места органов местного самоуправления в обеспечении безопасности, противодействии экстремизму и терроризму // Юристь-Правоведъ. 2008. № 1. - С. 77-85.

8. Воронцов С.А. Содействие института местного самоуправления силовым структурам в обеспечении безопасности муниципального образования // Власть. 2008. № 3. _ с. 17-23.

9. Воронцов С.А. Исламский радикализм - как угроза национальной безопасности современной России // Философия права. 2008. № 2. -С. 94-100.

10. Воронцов С.А. О некоторых подходах к определению понятий «исламский экстремизм» и «исламский терроризм» // Юристь-Правоведъ. 2008. №2.-С. 100-105.

11. Воронцов С.А. О типологической классификации институциональных субъектов экстремистской деятельности в современной России и используемых ими политико-правовых стратегиях и методах // Юристь-Правоведъ. 2008. № 4. - С. 71-76.

12. Воронцов С.А. О законодательном определении содействия ор-, ганов местного самоуправления силовым структурам в политико-правовом обеспечении безопасности, противодействии экстремизму и терроризму // Юристь-Правоведъ. 2008. № 3. - С. 69-75.

13. Воронцов С.А. Политико-правовое моделирование источников финансирования экстремизма при осуществлении антиэкстремистской деятельности // Философия права. 2008. № 4. - С. 55-63.

Учебники и учебные пособия:

14. Воронцов С.А. Правоохранительные органы. Спецслужбы. История и современность. Ростов н/Д: Изд-во «Феникс», 1998.-640 с.

15. Воронцов С.А. Правоохранительные органы и спецслужбы Российской Федерации. История и современность. Ростов н/Д: Изд-во «Феникс», 1999.-704 с.

16. Воронцов С.А. Правоохранительные органы Российской Федерации. Ростов н/Д: Изд-во «Феникс», 2001. - 608 с.

17. Воронцов С.А. Спецслужбы России: Учебник. Ростов н/Д: Изд-во «Феникс», 2006.-512 с.

18. Воронцов С.А. Спецслужбы России: Учебник. 2-е изд. Ростов н/Д: Изд-во «Феникс», 2008. — 513 с.

Статьи в научных изданиях:

19. Воронцов С.А. Ислам и политический экстремизм // Ислам и политика на Северном Кавказе: Сб. науч. статей. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦВШ, 2001. Вып. 1.-С. 150-158.

20. Воронцов С.А. О некоторых причинах оттока русскоязычного населения из национальных республик Северного Кавказа // Русские на Северном Кавказе: Вызовы XXI века: Сб. статей. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ Bill, 2001. Вып. 2. - С. 26-35.

21. Воронцов С.А. Оперативно-разыскная деятельность - история и современность // Вопросы государства и права: Сб. науч. статей. Ростов н/Д: Изд-во «Фолиант», 2001. Вып. 3. -С. 131-144.

22. Воронцов С.А. Власть и право в Чечне // Современное положение Чечни: социально-политический аспект: Сб. науч. статей. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2001. Вып. 4. - С. 44-55.

23. Воронцов С.А. Организованная преступность в Южном феде-р&чьном округе как геополитический фактор, стимулирующий сепаратизм // Современные проблемы геополитики Кавказа. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦВШ, 2001. Вып. 5.-С. 162-173.

24. Воронцов С.А. О1 современных тенденциях эволюции терроризма и совершенствовании системы мер обеспечения безопасности личности, общества, государства // Силовые структуры в этнополитических процессах на Юге России. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2002. Вып. 12. -С. 19-36.

25. Воронцов С.А. Религия как фактор предупреждения девиантного поведения личности // Правоведение: Вопросы теории и практики: Сб. науч. статей. Ростов н/Д, 2002. - С. 43-55.

26. Воронцов С.А. О разработке системы мер по обеспечению безопасности муниципального образования // Современные проблемы законода-

тельного обеспечения глобальной и национальной безопасности, эффективного противодействия терроризму: Сб. науч. статей. М., 2003. - С. 70-95.

27. Воронцов С.А. О соблюдении прав и свобод человека и гражданина при осуществлении оперативно-разыскной деятельности // Проблемы становления и развития рыночных отношений в экономике: Сб. науч. статей. Ростов н/Д , 2003. - С. 182-188.

28. Воронцов С.А. О совершенствовании системы мер оперативно-разыскного и общего предупреждения терроризма // Проблемы становления и развития рыночных отношений в экономике: Сб. науч. статей. Ростов н/Д, 2003. -С. 178-182.

29. Воронцов С.А. Рслитая и право в контексте современной политической ситуации в России // Православие в исторических судьбах Юга России: Сб. статей. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2003. Вып. 16. - С. 44-56.

30. Воронцов С.А. О современных тенденциях эволюции организованной преступности и совершенствовании оперативно-разыскных мер борьбы с ней // Гуманитарность. Коммуникации. Толерантность: Межвузовский сб. науч. статей. Ростов н/Д: Изд-во «Фолиант», 2003. Т. II. -С. 205-216.

31. Воронцов С.А. О соотношении оперативно-разыскной деятельности правоохранительных органов и контрразведывательной деятельности спецслужб // Правоведение: Вопросы теории и практики: Сб. науч. статей. Ростов н/Д: Изд-во «Фолиант», 2003. - С. 30-35.

32. Воронцов С.А. Система правоохранительных органов Российской Федерации, обеспечивающая контроль за оборотом наркотических средств и психотропных веществ // Правоведение: Вопросы теории и практики: Сб. науч. статей. Ростов н/Д: ООО «Антей», 2004. Вып. 6. - С. 131-145.

33. Воронцов С.А. О совершенствовании государственных мер по предотвращению легализации (отмывания) доходов, полученных незаконными путями // Правоведение: Вопросы теории и практики: Сб. науч. статей. Ростов н/Д: ООО «Антей», 2004. Вып. 6. - С. 22-34.

34. Воронцов С.А. Концепция программы общественной, техногенной и экологической безопасности города Ростова-на-Дону // Информаци-

онный бюллетень местного самоуправления «Ростов официальный». 2004. 24 июня. - 10 с.

35. Воронцов С.А. О соотношении понятий: разыскные действия, следственные действия, оперативно-разыскные мероприятия // Проблемы юридической науки и образования. Ростов н/Д: Изд-во СКАГС, 2004. -С. 154-163.

36. Воронцов С.А. О понятии коррупции и ее юридически значимых проявлениях // Модернизация экономики России: торгово-экономический, правовой и социальный аспекты: Сб. науч. статей. Ростов н/Д, 2005. -С. 45-53.

37. Воронцов С.А. О мерах по активизации информационно-пропагандистского противодействия терроризму в Северо-Кавказском регионе // Информационный бюллетень Оперативно-координационного управления по Северному Кавказу ФСБ России. Пятигорск, 2006. Вып. № 29. -С. 31-37.

38. Воронцов С.А. О противодействии угрозам государственной безопасности в субъектах Южного федерального округа // Практика. М.: Научно-исследовательский центр ФСБ России, 2006. Вып. 8. - С. 39-46.

Материалы конгрессов и конференций:

39. Воронцов С.А. Общее и особенное в интегративно-охранитель-ных функциях религиозных и правоохранительных систем // Проблемы личности, общества и государства на рубеже столетий: Матер, науч.-практ. конф. Ростов н/Д: Современный гуманитарный институт, 1999. -С. 10-16.

40. Воронцов С.А. Роль и место правоохранительных органов РФ в борьбе с религиозным экстремизмом // Актуальные проблемы законодательства и правоприменительной практики в современной России: Матер, науч.-практ. конф. Ростов н/Д: Современный гуманитарный институт, 2000. - С. 5-9.

41. Воронцов С.А. Об особенностях борьбы с проявлениями терроризма на религиозной основе в субъектах Южного федерального округа //

Актуальные проблемы борьбы с терроризмом в Южном регионе России: Матер, окружной науч.-практ. конф. Ростов н/Д: РЮИ МВД России. 2000. -С. 23-31.

42. Воронцов С.А. О некоторых факторах, детерминирующих политический экстремизм в Российской Федерации // Политико-правовая культура и духовность: Матер, региональной науч.-теоретической конф. Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2001. - С. 247-253.

43. Воронцов С.А. О философско-правовых аспектах государственного террора в СССР в 30-х годах XX столетия /У Россия в XXI веке. Проблемы гуманизации права, экономики и образования: Матер, науч.-практ. конф. Ростов н/Д: Современный гуманитарный институт, 2001. - С. 12-18.

44. Воронцов С.А. Государственная безопасность и права человека // Философия права и вопросы формирования современной государственно-правовой идеологии: Матер. Всероссийской науч.-теоретической конф. Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2001. - С. 126-131.

45. Воронцов С.А. О роли психологической подготовки сотрудников правоохранительных органов к действиям в экстремальных условиях // Экстремальные ситуации и предельные возможности человека: Матер. Всероссийской науч.-практ. конф. Ростов н/Д: РГУ, 2001. - С. 82-86.

46. Воронцов С.А. О совершенствовании правовой и религиоведческой подготовки студентов-юристов // Научно-методические проблемы преподавания общепрофессиональных дисциплин и дисциплин специализации: Тезисы науч.-методической конф. Ростов н/Д: ЮРГИ, 2001. -С. 134-137.

47. Воронцов С.А. О противодействии терроризму, камуфлируемому религией // Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Матер. Третьего российского философского конгресса. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2002. Т. 3. - С. 397-398.

48. Воронцов С.А. Методы и формы обучения студентов спецкурсу «Основы оперативно-разыскной деятельности» // Профессия и проблемы образования (теория, методика, практика): Матер, науч.-методической конф. Ростов н/Д: Изд-во «Фолиант», 2002. - С. 23-27.

49. Воронцов С.А. Об оперативно-разыскных и криминологических аспектах предупреждения и пресечения современного терроризма // Современные проблемы совершенствования законодательного обеспечения глобальной и национальной безопасности, эффективного противодействия международному терроризму: Сб. матер. Междунар. науч.-практ. конф. Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2003. - С. 250-255.

50. Воронцов С.А. Об организационно-методическом построении спецкурса «Основы оперативно-разыскной деятельности» // Инновационные процессы в деятельности вуза: содержательный и организационно-методический аспекты: Матер, внутривузовской науч.-методич. конф. Ростов н/Д: Изд-во «Фолиант», 2004. - С. 237-240.

51. Воронцов С.А. О некоторых факторах, детерминирующих политический экстремизм // Проблемы воспитания толерантности и профилактики экстремизма в молодежной среде: Матер. Всероссийской науч.-методич, конф. Ростов н/Д, 2005. - С. 47-50.

52. Воронцов С.А. О факторах, способствующих росту экстремизма в России и возможных направлениях совершенствования антиэкстремистской деятельности // Актуальные проблемы государственной безопасности Российской Федерации: Сб. трудов науч. конф. Ростов н/Д: РГУПС, 2008.-С. 5-13.

53. Воронцов С.А. Проникновение преступности в органы власти -как фактор, вызывающий рост экстремизма // Актуальные проблемы борьбы с коррупцией: Сб. матер. Междунар. науч.-практ. конф. Ростов н/Д: ФГОУ ВПО РЮИ МВД России, 2008. - С. 5-10.

55. Воронцов С.А. О факторах, способствующих возникновению ксенофобии и мигрантофобии на Юге России // Миграционные процессы на Юге России: реалии, проблемы, перспективы: Сб. матер. Меэдунар. науч.-практ. конф. Ростов н/Д: Изд-во СКАГС, 2008. Вып. 1. - С. 130-135.

Формат 60x84/16. Объем 2,5 п л. Набор компьютерный. Гарнитура Тайме. Печать ризография. Бумага офсетная. Тираж 100 экз. Заказ № 490.

Отпечатаю в отделении оперативной полиграфии ОНиРИО Ростовского юридического института МВД России. 344015, г. Ростов-на-Дону, ул. Маршала Еременко, 83.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора юридических наук Воронцов, Сергей Алексеевич

Введение.

Глава 1. Экстремистская деятельность: теоретико-методологический и политико-правовой анализ.

§ 1. Экстремизм и экстремистская деятельность как политикоправовые категории.

§ 2. Институциональные субъекты экстремистской деятельности: политико-правовая типологизация.

§ 3. Основные политико-правовые стратегии и методы экстремистской деятельности в современной России.

Глава 2. Антиэкстремистская политика российской государственности переходного периода.

§ 1. Институционально-правовые субъекты антиэкстремистской политики.

§ 2. Законодательное обеспечение антиэкстремистской деятельности органов государственной власти и управления.

§ 3. Юридические механизмы и силовые способы нейтрализации угроз политического и религиозного экстремизма.

§ 4. Юридические технологии противодействия финансированию экстремистской деятельности.

Глава 3. Антиэкстремистская деятельность российской государственности в региональном политико-правовом пространстве (на примере Юга России).

§ 1. Региональные институционально-правовые субъекты антиэкстремистской и антитеррористической деятельности.

§ 2. Юридическая превенция ксенофобии и мигрантофобии на Юге

России.

§ 3. Информационно-пропагандистские антиэкстремистские технологии в деятельности органов государственной власти и местного самоуправления: политико-правовой контекст.

Глава 4. Институты местного самоуправления в политико-правовом противодействии экстремистской деятельности.

§ 1. Концептуально-правовое обоснование антиэкстремистской деятельности института местного самоуправления.

§ 2. Законодательное оформление антиэкстремистской деятельности органов местного самоуправления.

§ 3. Модельный вариант антиэкстремистской и антитеррористической деятельности института местного самоуправления (на примере г.Ростова-на-Дону).

Введение диссертации2009 год, автореферат по политологии, Воронцов, Сергей Алексеевич

Актуальность темы диссертационного исследования. События последних десятилетий XX в. убедительно продемонстрировали, что проведение в России радикальных экономических, политических, правовых и социальных реформ в рамках модели «догоняющей вестернизации», смешение национальных традиций и инноваций, собственных и импортированных политико-правовых институтов на фоне затяжного системного кризиса не ведут к укреплению системы национальной безопасности, стабилизации национальных и иных отношений в разных регионах постсоветского государства.

Крушение советской идеологической парадигмы не устранило большинства социально-экономических и религиозно-этнических противоречий, более того, изменение государственного строя способствовало росту таких опасных явлений, как сепаратизм, национализм и экстремизм в различных его проявлениях, в том числе и в форме терроризма.

Следует отметить, что в ряду перечисленных модернизациопных рисков именно экстремизм представляет особую опасность, т.к., «накладываясь» па сепаратизм, национализм, фундаментализм, неизбежно порождает крайние формы существования этих явлений, приводит к обострению правовых, политических, социально-экономических, религиозных отношений, на длительное время сохраняет их конфликтогенность.

В целом же природа экстремизма зиждется либо на стремлении уничтожить существующую систему государственно-правовых и общественных отношений, либо, наоборот, на стремлении их сохранить в неизменном виде, хотя в практическом плане ясно, что чаще всего эти виды экстремизма весьма тесно переплетаются, обусловливают существование друг друга.

В правовой и политической жизни России в последние десятилетия экстремизм стал повседневной реальностью, причем отличительными чертами современного политического экстремизма являются пропаганда и использование насилия, иных крайних средств достижения политических целей, попытки отдельных религиозных и националистически настроенных лидеров использовать методы криминального террора, а криминальных авторитетов -камуфлировать откровенный бандитизм радикальными политическими лозунгами.

Повышенную опасность представляют такие исторически сложившиеся черты экстремизма, как абсолютизация насильственных, неправовых методов политической борьбы, характеризующихся действиями, направленными на насильственное изменение конституционного строя, посягательство на суверенитет государства, публичные призывы к совершению противоправных действий в политических, экономических, этнических и иных целях.

При этом отечественные политические элиты все более и более убеждаются в принципиальной невозможности противодействия этим и иным экстремистским практикам в рамках классической либерально-демократической парадигмы, реализация принципов которой привела к ощутимому ослаблению институциональных субъектов антиэкстремистской деятельности в стране, недопустимому искажению их основных функций (правоохранительных структур, органов государственной и муниципальной власти, средств массовой информации и др.).

Применительно к ситуации начала XXI в. формирование эффективно функционирующего политико-правового механизма противодействия тем или иным проявлениям экстремизма является условием не только успешных преобразований, но и важнейшим фактором обеспечения целостности поли-этничной отечественной государственности, устойчивого функционирования федеральных и региональных институтов публичной власти, системного единства государственно-правового и муниципально-правового строительства. Кроме этого, концептуализация антиэкстремистских политико-правовых технологий - это поиск средств нейтрализации многих негативных моментов и институциональных деформаций имперской и советской эпох.

В данном контексте обращение к институционально-правовым основаниям антиэкстремистской деятельности органов государственной и муниципальной власти вполне своевременно, поскольку исследование этой проблемы неизбежно вторгается в практическую сферу и связано с поиском антиэкстремистских ориентиров, принципов и методов, адекватных современным модернизационным и глобализационным вызовам. Очевидно, что только в данной плоскости и может идти поиск оптимальных проектов антиэкстремистской деятельности, юридических механизмов, реально обеспечивающих стабильное и безопасное функционирование различных сфер национальной государственности.

Степень научной разработанности проблемы. Проблемы, связанные с пониманием сущности экстремизма, содержанием и особенностями политико-правовых технологий противодействия этому деструктивному явлению в России и за ее пределами, привлекают внимание многих отечественных и зарубежных правоведов, политологов, философов, историков.

Специфику и направленность революционного экстремизма в России обстоятельно изучали такие представители отечественной правовой и философской мысли, как И.А. Ильин, H.A. Бердяев, П.И. Новгородцев, Г.В. Плеханов, К.П. Победоносцев, J1.A. Тихомиров, М.Н. Катков и др.

Среди современных зарубежных и отечественных философов, политологов и социологов несомненный интерес в плане разработки концепции антиэкстремистской деятельности, а также методологии изучения феномена экстремизма представляют работы H.H. Афанасьева, М.А. Бакунина, В.Ю. Верещагина, А.К. Верховского, К. Гейнцгена, A.C. Грачева, Г.Г. Дилигенского, В.Н. Кудрявцева, М.И. Лабунца, A.C. Панарина, В.М. Розина, H.A. Романова, Г.Ю. Семигина, Б.Ф. Славина, В.Д. Соловья, Н.Е. Тихоновой, В.В. Устинова и др.

Институционально-правовое измерение экстремизма нельзя отнести к числу достаточно разработанных в отечественной юридической литературе проблем. Это обусловлено рядом факторов. В частности, тем, что современные авторы пока еще не пришли к единому мнению относительно форм экстремистской деятельности, выделения критериев их различения, особенностей развития правовой базы антиэкстремистской деятельности в постсоветский период.

В социально-философском и политико-правовом контекстах большое внимание поставленным проблемам уделялось в трудах Т.В. Бекена, А.Г. Ду-гина, Дж. Лафлэнда, H.A. Нарочницкой, С.Б. Мирзоева, А. Ниязи, С. Роуз-Аккермана, Б. Свенсона, М.Б. Смолина, В.Г. Федотовой, А. Шайо, Д. Шэк-лтона, П. Шошо и др.

В контексте теории модернизационных рисков отдельные аспекты современного экстремизма трактует У. Бек, что нашло отражение в его монографическом исследовании «Общество риска. На пути к другому модерну».

Значительный вклад в систематизацию политико-правовых институтов и технологий антиэкстремистской деятельности в постсоветской России внесли И.П. Добаев, Ю.Ю. Ветютнев, A.B. Кива, P.A. Левшуков, A.B. Малашен-ко, A.B. Малько, М.И. Пискотин, И.М. Сампиев, P.A. Ромашев, Л.Р. Сюкияй-нен, С.Б. Филатов, С.Н. Фридинский, анализирующие теоретико-правовые, политические и конфликтологические аспекты противодействия тем или иным проявлениям экстремизма.

В рамках постсоветского религиозного и исторического дискурса к проблеме экстремизма в своих работах обращаются А. Кураев, митрополит Иоанн и др.

Правокультурные и аксиологические аспекты экстремизма рассматривались П.П. Барановым, A.M. Величко, О.В. Мартышиным, A.IO. Мордовце-вым, А.И. Овчинниковым, О.И. Цыбулевской и др.

Тем не менее в настоящее время назрела необходимость проведения комплексного исследования политико-правового механизма противодействия экстремизму на федеральном, региональном и местном уровнях.

Объектом диссертационного исследования являются политико-правые институты антиэкстремистской деятельности публичной власти.

Предметом диссертационного исследования выступает институционально-правовое оформление антиэкстремистской деятельности государственных и муниципальных органов в современной России.

Цель диссертационного исследования заключается в концептуализации институционально-правовых механизмов и форм антиэкстремистской деятельности органов публичной власти в условиях самобытности и универсальности федерального и регионального политического пространства.

Для реализации поставленной цели в диссертации решаются следующие исследовательские задачи:

- выделить и систематизировать имеющие место в зарубежной и отечественной правовой и политологической литературе концептуальные подходы к экстремизму как деструктивному явлению и дать его авторское определение;

- типологизировать институциональные субъекты экстремистской деятельности в российском политико-правовом пространстве;

- дать критическую оценку политико-правовой стратегии и методам экстремистской деятельности в современной России;

- выявить и охарактеризовать институционально-правовые субъекты антиэкстремистской политики в условиях государства переходного типа;

- провести конфликтологическую экспертизу законодательного обеспечения антиэкстремистской деятельности в постсоветской государственности;

- сформулировать критерии определения эффективности юридических механизмов и силовых способов противодействия угрозам политического и религиозного экстремизма в условиях либерально-демократического транзита;

- дать правовую и политическую оценку современным технологиям противодействия финансированию экстремистской деятельности;

- выделить институционально-правовые субъекты антиэкстремистской и антитеррористической деятельности в российских регионах;

- показать место и роль юридической превенции ксенофобии и мигран-тофобии в системе приоритетов региональной правовой политики;

- классифицировать информационно-пропагандистские технологии как элемент антиэкстремистской деятельности государственных и муниципальных структур в отечественном политико-правовом пространстве;

- обосновать необходимость включения институтов муниципальной власти в антиэкстремистский политико-правовой механизм в постсоветской России;

- обозначить законодательные формы антиэкстремистской деятельности органов местного самоуправления в модельном варианте (на примере муниципальных образований Ростовской области).

Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования. При решении поставленных в работе задач использовались общенаучные методы, познания: анализ, синтез, сравнение, аналогия, дедукция, индукция, абстракция. Кроме того, применялись такие частнонаучные и специальные методы, как сравнительно-правовой, юридико-социологический, формально-юридический, статистический, контент-анализа и др.

Кроме этого, методологическую основу диссертационного исследования составляют принципы системного анализа, используемые для изучения проблемы генезиса и эволюции институтов и технологий антиэкстремистской деятельности в российском политико-правовом пространстве.

Нормативно-правовая основа диссертации. Диссертационное исследование базируется на обширном нормативно-правовом материале, а именно: Конституции РФ, федеральных и законах субъектов РФ и иных нормативно-правовых актах Российской Федерации.

Научная новизна исследования. Диссертация представляет собой многоплановое исследование, включающее в себя институционально-правовые, доктринально-правовые и политические аспекты. Автор показывает особенности экстремистских практик в условиях полиэтнического государства переходного типа в период эскалации глобализационных процессов, обосновывает теоретическую и практическую значимость анализа политико-правовых, организационно-институциональных и духовно-нравственных основ антиэкстремистских технологий в постсоветской России. Федеральные, региональные и муниципальные властные структуры представлены в качестве основных институциоиальных субъектов антиэкстремистской правовой политики, призванных определять и реализовывать данную стратегию в этой сложной сфере общественных отношений, используя юридический, административный, экономический и иные ресурсы, а также нести политико-правовую ответственность за полученные результаты.

В этом плане научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем: выявлены и проанализированы различные аспекты понимания политико-правовой и социокультурной природы экстремизма и экстремистской деятельности; институциональные субъекты экстремистской деятельности выделены и типологизированы в контексте специфики постсоветской правовой* политики, серьезных искажений и просчетов, допущенных в политико-правовой и национально-конфессиональной сферах; обосновано положение о том, что выработанные в рамках либерального проекта развития отечественной государственности стратегии- экстремистской деятельности и ее методы связаны с деформацией политико-правового механизма обеспечения порядка и стабильного-развития основных социальных сфер в России и являются объективным следствием дисфункций правоохранительных, идеологических, политических и национально-территориальных институтов; аргументировано утверждение о том, что в условиях переходного состояния национального государства, характеризующегося противоречиями между законностью и целесообразностью, обострением юридических и политических конфликтов в системе властных отношений и отсутствием эффективно функционирующих институтов гражданского общества именно государственные и муниципальные структуры выступают действенными институциональными субъектами антиэкстремистской правовой- политики;

- выявлены основные направления совершенствования законодательного обеспечения аптиэкстремистской деятельности и повышения эффективности правового инструментария в постсоветской государственности;

- выделены критерии определения эффективности политико-правовых технологий противодействия угрозам политического и религиозного экстремизма в условиях трансформации институтов публичной власти;

- на основе анализа отечественного и зарубежного опыта дана критическая оценка современным политико-правовым технологиям противодействия финансированию экстремистской деятельности в современной России;

- в контексте основных задач и функций правовой регионологии определены институционально-правовые субъекты антиэкстремистской и антитеррористической деятельности в субъектах федерации и муниципальных образованиях;

- превентивные действия институтов публичной власти в отношении ксенофобии и мигрантофобии в региональном политико-правовом пространстве Юга России представлены в качестве многоуровневой и полиинституциональной системы;

- информационно-пропагандистские технологии интерпретированы в качестве элемента антиэкстремистской деятельности государственных и муниципальных структур;

- показана необходимость включения властных институтов муниципального публичного коллектива в политико-правовой механизм предупреждения и преодоления экстремистских проявлений на региональном уровне;

- смоделировано законодательное оформление антиэкстремистской деятельности органов местного самоуправления (на примере Ростовской области).

Основные положения, выносимые на защиту. Предмет данной диссертационной работы, цель и задачи исследования позволили сформулировать положения, которые и выносятся автором на публичную защиту.

1. Выработка универсального определения экстремизма представляет объективную трудность в связи с многообразием форм проявления этого сложного явления; его исторической изменчивостью; отсутствием четких критериев и обоснованных теоретико-методологических позиций в отношении понимания данного феномена; политической, идеологической и социокультурной ангажированностью дефиниций, вплоть до придания экстремизму позитивных коннотаций.

Экстремизм представляет собой деструктивный политико-правовой институт, целенаправленно деформирующий национальную государственность, связанный с публичным выражением и реализацией политическими партиями, религиозными организациями, иными группами и отдельными гражданами идеологии, обосновывающей применение насилия для, достижения политических целей, влекущей нарушение прав и свобод граждан, а также совершение действий, направленных на подрыв безопасности государства, его единства и целостности.

2. Отсутствие консолидированного субъекта экстремистской деятельности в политико-правовом пространстве современной России имплицирует важность вопроса типологизации институциональных субъектов, которая решается в рамках политологического и правового дискурсов, образующих общее проблемное поле. В практическом правоохранительном плане особое значение имеет типология экстремистских организаций, основанная на уровне реализации в их деятельности принципа конспирации (субъекты, открыто декларирующие в программных документах и использующих в практической деятельности экстремистские методы; законспирированные субъекты, скрывающие собственную экстремистскую деятельность; частично законспирированные институциональные субъекты экстремистской деятельности, применяющие как легальные, так и экстремистские, методы в зависимости от складывающейся обстановки).

Кроме того, представляется целесообразным различать следующие институциональные субъекты экстремистской деятельности: а) организации, признанные экстремистскими в судебном порядке; б) организации, использующие экстремистские методы достижения, политических целей, не. признанные экстремистскими в судебном порядке; в) организации, использующие экстремистские методы достижения: политических целей; маскируемые религиозными основаниями, но не признанные экстремистскими в судебном порядке; г) криминальные сообщества экстремистской?направленности.

3. Политико-правовые; стратегии институциональных субъектов экстремистской деятельности предусматривают ее конечные цели, ради достижения которых создаются экстремистская партия, группа, организация, движение, а также основные многооперационные системные действия, для достижения этих целей.

В: условиях государства переходного типа, обусловливающих дисфункцию системы правоохранительных и идеологических институтов и специфику практики деятельности институциональных субъектов экстремистской деятельности, ставить перед собой: цели стратегического характера могут только экстремистские организации, имеющие идеологию, выполняющую духовно-интегративную функцию в отношении их членов; располагающие достаточным человеческим ресурсом, необходимым для преодоления правоохранительных мер, установленных государством; опирающиеся на информационно-пропагандистский аппарат; обеспечивающие формирование привлекательного образа экстремистской структуры, запугивание политических противников и сотрудников правоохранительных: органов, а также обладающие значительным объемом финансовых средств, требующихся для осуществления экстремистской (террористической) деятельности.

4. В переходный период действуют типологически не завершенные, конвергенционные, несбалансированные и нестабильные правовая и политическая системы, призванные, обеспечить коренные общественные преобразования и новые целевые ориентации властных элит. В? таком политико-правовом пространстве, во-первых, поддержание правового порядка несовместимо с господством целесообразности над законностью, а, во-вторых, правовое регулирование общественных отношений, направленное на превенцию и преодоление противоречий в этой системе, обеспечивается исключительно силой принуждения институтов публичной власти.

В этом плане, учитывая низкий уровень развития и стабилизационно-правовой мотивации гражданского общества, только государственные и муниципальные структуры являются реальными институциональными субъектами антиэкстремистской деятельности, способными функционировать в неустойчивом политико-правовом пространстве.

5. Совершенствование законодательного оформления антиэкстремистской деятельности должно ориентироваться на основные признаки институциональных деформаций: насилие в политических целях, призывы к подобному насилию, нарушение в этих целях законности и порядка, пропаганда и публичное демонстрирование нацистской либо сходной с ней атрибутики или символики, а также финансирование экстремизма либо призывы к полному или частичному уничтожению какой-либо социальной группы, либо к любым действиям, направленным на попрание прав той или иной социальной группы.

Характерными признаками экстремистской мотивации выступают: устрашение, ненависть, вражда, хулиганские побуждения, убежденность в личной или социальной исключительности и превосходстве, антизаконная направленность (принципиальная нелегитимность).

В институционально-технологическом плане в политико-правовом механизме противодействия экстремизму в современной России можно выделить следующие группы мер отраслевого воздействия на данный феномен: а) уголовно-правовые и административные меры предупреждения экстремистских проявлений и сопутствующих им преступлений; б) уголовно-правовые и административные меры пресечения данных преступлений; в) меры реализации уголовной и административной ответственности и др.

6. В рамках модернизационного типа национального политико-правового пространства условиями эффективности политико-правовых технологий противодействия угрозам политического и религиозного экстремизма являются: а) уровень совпадения стратегических и программных целей антиэкстремистской практики институтов федеральной, региональной и муниципальной власти; б) опережающее развитие антиэкстремистского законодательства, позволяющее осуществлять систему превентивных мер; в) наличие системы структурного взаимодействия федеральных и региональных (прежде всего, в национально-государственных и национально-территориальных субъектах федерации) властных элит, институтов гражданского общества, направленного на пресечение проявлений политического и религиозного экстремизма; г) идеологическая обеспеченность антиэкстремистской правовой политики, связанная,с достижением необходимого уровня ее легитимности в многонациональном и поликонфессиональном государстве; д) оптимальное сочетание инновационных и традиционных форм антиэкстремистской деятельности правоохранительных органов.

7. Юридические технологии противодействия финансированию экстремистской деятельности имеют такой же первостепенный характер, как и оперативно-разыскные, следственные или силовые антиэкстремистские действия. В международно-правовом контексте и* в рамках современного отечественного законодательства основная задача противодействия финансированию экстремизма состоит в лишении его институциональных субъектов доступа к финансам путем вскрытия и пресечения используемых ими методов получения средств, перекрытия каналов их перемещения и т.д.

В условиях глобализации, создающей условия для«активного международного движения финансовых ресурсов, важную роль приобретает международное сотрудничество, поскольку работа по противодействию финансированию экстремизма имеет трансграничный характер. Политико-правовой механизм противодействия финансированию экстремистской деятельности включает в себя: а) институциональные субъекты (Федеральное собрание РФ, Федеральная служба по финансовому мониторингу РФ, органы, осуществляющие контрольные и надзорные функции, спецслужбы и др.); б) финансовый мониторинг как комплекс институтов и технологий по предотвращению легализации средств преступного происхождения (предупреждение легализации преступных доходов), организация деятельности по противодействию «отмыванию» доходов, международное сотрудничество в этой сфере; в) нормативно-правовое и научно-информационное обеспечение технологий противодействия финансированию экстремистских практик.

8. Концептуализация многоуровневой системы мер противодействия экстремизму и терроризму связана с деятельностью органов публичной власти, имеющей целью оптимизацию общественных отношений в федеральном округе, республике, области (крае), городе, районе, предупреждающей возникновение острых противоречий между населением и властными структурами, между группами граждан различных национальностей и вероисповедания, между разными политическими движениями и др.

При построении такой системы в федеративном политико-правовом пространстве наиболее эффективной представляется следующая субъектно-институциональная структура: а) федеральный уровень; б) уровень федерального округа; в) уровень субъекта федерации; г) уровень муниципальных образований, что подтверждается правовой институционализацией и практической реализацией принципов координации, взаимодействия, контроля вышестоящими структурами деятельности нижестоящих. Важнейшим условием успешного решения региональными и федеральными субъектами антиэкстремистских задач будет следование общему для них политико-правовому (ценностному, правокультурному, целевому и т.п.) паттерну, обеспечивающему сочетание системного единства и институционально-организационного, функционального многообразия.

9. Процессы суверенизации в субъектах федерации сопровождались гипертрофированным ростом этнического самосознания и ксенофобии, увеличением числа сепаратистов и национал-радикалов. Во всех республиках Северо-Кавказского региона в 90-е годы XX века проявились сепаратизм, национализм и русофобия, что привело к дискриминации русскоязычного населения, миграционный отток которого из политической, экономической, культурной и иных сфер жизни северокавказского общества сформировал серьезную угрозу безопасности региона, так как именно эти народы способствовали становлению его экономического потенциала, входили в состав руководящих кадров, обеспечивали безопасность и правопорядок.

Ответом на эти и иные реформистские вызовы стал рост антимигрант-ских и антикавказских настроений, спровоцировавший проявления ксенофобии и мигрантофобии.

Негативное отношение русского населения к нелегальным мигрантам возникает в силу того, что последние, решая свои проблемы вне правового поля, укрепляют систему коррупционных проявлений в органах государственной власти и управления, правоохранительных и контролирующих структурах, а также способствуют проникновению лиц, причастных к террористической и экстремистской деятельности.

10. В стратегическом плане важнейшим компонентом политико-правовой превенции ксенофобии и мигрантофобии,является разработка системы организационных, научных, культурных и информационно-пропагандистских мер по интеграции мигрантов в принимающее сообщество на основе утверждения общероссийской идентичности и оптимального сочетания государственных и гражданских интересов. В рамках тактического аспекта для этого необходимо: консолидировать, органы государственной власти Северо-Кавказского региона вокруг федерального Центра; укрепить взаимодействие федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти субъектов федерации, отвечающих за вопросы национальной политики, информации и связи с общественными организациями, и выработать консолидированный план действий; разработать федеральную целевую программу по формированию толерантного сознания и профилактике экстремизма и ксенофобии в российском обществе; создать в государственных органах исполнительной власти систему многоуровневого социально-политического мониторинга и прогнозирования конфликтных ситуаций на этнической и религиозной почве; выработать меры по организации общественного контроля над региональными и федеральными средствами массой информации.

11. Информационно-пропагандистские антиэкстремистские технологии - это законодательно оформленная система специальных мер воздействия, осуществляемого органами публичной власти путем распространения сведений об угрозах безопасности, формируемых экстремистской деятельностью, и корректирования ошибочных представлений (убеждений) людей об экстремизме.

Объектом информационно-пропагандистских антиэкстремистских технологий являются не оперативные подразделения правоохранительных органов, а различные социальные группы, целенаправленное воздействие на которые способствует разоблачению деструктивной, разрушительной, общественно опасной сущности экстремизма; правовому воспитанию граждан, привитию правового «иммунитета» к попыткам вовлечения в экстремистские и террористические акции; устранение у части населения нравственных, психологических и социальных мотивов, определяющих сочувственное отношение к террористам в силу этнической, религиозной или иной общности интересов.

12. В контексте формирования антиэкстремистских политико-правовых технологий в Российском государстве необходимо концептуально определить роль и место институтов местного самоуправления в системе обеспечения национальной безопасности, что позволит выработать и реализовать целевые программы, направленные на повышение защищенности местных сообществ от деятельности различных экстремистских организаций.

На основе учета имеющих место на муниципальном уровне угроз, связанных с экстремистской деятельностью, и необходимости минимизации ее последствий следует конституировать модельный вариант антиэкстремистской и антитеррористической деятельности института местного самоуправления, основанный на следующих политико-правовых приоритетах: а) выявление и устранение причин и условий, способствующих осуществлению экстремистской деятельности; б) идеологическое, информационное, административное, организационное противодействие формированию у граждан экстремистских намерений; в) создание общегородской (районной) системы оперативного пресечения экстремистских и террористических действий, четкое определение в ней роли и места органов местного самоуправления; г) обеспечение диверсионно уязвимых объектов и мест массового нахождения граждан системами видеоконтроля с выводом информации в единый центр для обеспечения ситуационного анализа; д) создание политико-правовой модели кризисного управления городом на период возникновения угрозы террористического акта до ликвидации причин его последствий; е) повышение общего уровня промышленной безопасности для снижения рисков техногенного терроризма.

13. Конфликтологическая экспертиза содержательной стороны нормативно-правовых актов, касающихся разграничения полномочий по противодействию экстремизму между органами государственной власти и местного самоуправления, позволяет констатировать, что четкого определения для каждого уровня публичной власти соответствующих задач в законодательстве не дается. Зачастую законы трактуют данные проблемы как федеральные, возлагая политико-правовую ответственность на федеральные властные структуры, однако на практике решать указанные проблемы приходится не только федеральному Центру и субъектам федерации, но и муниципалитетам.

Поэтому в плане реализации технологий противодействия экстремистской деятельности в российском политико-правовом пространстве целесообразно расширить полномочия муниципалитетов по мирному разрешению возникающих конфликтов и противоречий на соответствующей территории и законодательно оформить механизм их реализации.

Тем более; что в соответствии с федеральными законами от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» и от 6 марта 2006 года № 35-Ф3 «О противодействии терроризму» органы местного самоуправления отнесены к числу субъектов противодействия экстремистской и террористической деятельности.

Модельный законодательный вариант политико-правового участия органов местного самоуправления г. Ростова-на-Дону в антиэкстремистской и антитеррористической деятельности дает основание заключить об устранении ряда угрозообразующих факторов и повышении в целом уровня безопасности населения муниципального образования.

Научно-теоретическая и практическая значимость исследования. В результате проведенного исследования получены выводы, связанные с формированием эффективного политико-правового механизма противодействия экстремистской практике, основными институциональными субъектами которого являются органы государственной и муниципальной власти. Диссертант выявил и проанализировал основные направления институционально-правового обеспечения антиэкстремистской деятельности федеральных, региональных структур, органов местного самоуправления в условиях антиномичности и конфликтогенности постсоветской государственно-правовой модернизации в контексте национальной правовой культуры, обеспечения стабильности и правового порядка и т.д. Полученные результаты включают в себя не только теоретические наработки в области пресечения экстремизма в национальном политико-правовом пространстве, но и практический опыт автора диссертации в данной сфере. Основные положения диссертационного исследования и, прежде всего, выводы об особенностях и закономерностях экстремистской деятельности в государстве переходного типа, могут быть использованы в правоприменительной и законодательной практике, институционально-правовых механизмах противодействия этому опасному явлению.

Содержание диссертационного исследования, многие его положения и выводы найдут применение при чтении учебных курсов по конституционному и муниципальному праву, общей теории государства и права, правовой этнологии, а также различных специальных курсов, посвященных соответствующим проблемам, могут быть использованы для научной работы со студентами и аспирантами.

Апробация результатов диссертационного исследования. Выводы, положения и предложения, сформулированные в диссертации, отражены в докладах автора на конференции по вопросам превенции преступности в Европе Конгресса местных и региональных органов самоуправления Европы Совета Европы, состоявшейся 13 ноября 2003 года в г. Праге (Чехия), международных, всероссийских и региональных научно-практических конференциях; вошли в предложения по совершенствованию нормативно-правовой базы, направленной на противодействие экстремизму и терроризму аналитической группы при полномочном представителе Президента России по Южному федеральному округу (членом которой являлся диссертант); используются в образовательном процессе Северо-Кавказской академии государственной службы в спецкурсах «Основы оперативно-разыскной деятельности», «История специальных служб России», «Власть и право на Кавказе», «Особенности противодействия политическому экстремизму и терроризму в Южном федеральном округе».

Модельный вариант организации антиэкстремистской и антитеррористической деятельности на уровне федерального округа реализован в работе Координационного совета правоохранительных органов Южного федерального округа при полномочном представителе Президента России в Южном федеральном округе. Модельный вариант организации антиэкстремистской и антитеррористической деятельности института местного самоуправления реализован в г. Ростове-на-Дону.

Диссертационное исследование обсуждалось на заседании кафедры государственно-правовых и политико-философских дисциплин Ростовского юридического института МВД России.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, объединяющих тринадцать параграфов, заключения и списка литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Антиэкстремистская деятельность органов государственной власти и местного самоуправления России в институционально-правовом контексте"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Там, где нет власти, способной держать в подчинении всех, люди не испытывают никакого удовольствия (а напротив, значительную горечь от жизни в обществе)», — писал в свое время Т. Гоббс. И эта мысль получала свое подтверждение в истории отечественной государственности неоднократно, тем более трудно спорить с мнением классика философской и политико-правовой мысли в периоды так называемых системных трансформаций, порожденных революциями, разного рода смутами, сменяющими друг друга политическими курсами, чередующимися реформами и контрреформами и т.п.

Именно с такой ситуацией, нарастающими как следствие экономической стагнации и деформации институтов публичной власти хаотическими процессами столкнулись россияне и в ходе возникшей в начале 90-х годов и изрядно затянувшейся «либеральной смуты», которая еще раз напомнила о том, что безвластие в России по своей разрушительной силе, трагическим для общества и человека последствиям всегда опаснее самого худшего правления.

В данном теоретико-методологическом и аксиологическом контексте в настоящей работе и исследуются экстремизм и антиэкстремистская деятельность государственных и муниципальных структур, дается критическая оценка содержанию последней и достигнутым к концу первого десятилетия XXI вв. результатам, предлагаются варианты по оптимизации политико-правового механизма противодействия разного рода экстремистским проявлениям на федеральном, региональном и муниципальном уровнях.

Рассмотрение и оценка современной антиэкстремистской стратегии, безусловно, важны в плане обеспечения национальной безопасности, сохранения единства и целостности Российского государства, общероссийского правового и политического пространства. И, конечно же, особое значение поставленная в работе проблема приобретает в контексте проводимых в последние годы реформ в сфере законодательной, исполнительной и судебной власти, правоохранительных структур, утверждения принципов гражданского общества и правового государства, совершенствования государственного и муниципального управления и др.

В этой связи ясное понимание того, что без пристального внимания к проблемам эскалации экстремизма в стране, в отдельных ее регионах (особенно на Юге России) невозможно говорить о каком-либо будущем отечественной государственности, сохранении в ней режима законности и правопорядка как юридической и институциональной основы ее устойчивого развития, что выводит исследователей на проблему пересмотра понятийного аппарата, эвристических принципов и методологических схем, а также имеющих место антиэкстремистких практик, в которых необходимо уточнение институционально-субъектных, нормативно-правовых, территориальных и организационных аспектов.

Этим во многом и определяются выводы, полученные в ходе проведения данного исследования:

1. К признакам, являющимся индикаторами экстремизма в современном политико-правовом пространстве, следует отнести: а) реализацию в политической сфере действий, направленных на насильственное изменение конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности России, подрыва безопасности государства при возможном камуфлировании этих действий религиозными, националистическими и иными основаниями; б) наличие идеологии, обосновывающей радикальные политические установки в качестве единственно верных; в) формирование психологической установки, обусловливающей нетерпимое отношение экстремистов к сторонникам иных политических взглядов; г) наличие институциональных субъектов экстремистской деятельности, обеспечивающих реализацию стратегий и практических методов решения политических задач в противоправных формах и с применением насилия (психологического воздействия) по отношению к инакомыслящим; д) институционализацию на социальной (маргинальной) периферии в кризисные периоды политико-правовых отношений; е) активное использование эмоциональных способов выражения экстремистских идей, экстремистской символики и.атрибутики.

Поэтому в контексте настоящего диссертационного исследования под экстремизмом следует понимать деструктивное политико-правовое явление, заключающееся в публичном выражении и принудительной реализации политическими партиями, религиозными организациями, иными группами и отдельными гражданами идеологии, обосновывающей применение насилия для достижения политических целей, а также нарушение прав и свобод граждан в политических целях, совершение в этих целях действий, направленных на подрыв безопасности государства и иное применение насилия для достижения политических целей.

2. Типологию субъектов экстремистской деятельности в современной России можно строить по нескольким основаниям: например, по характеру взаимоотношений с государством их можно подразделить на оппозиционных (вплоть до ведущих открытую борьбу против конституционного строя) и умеренных, имеющих прямое присутствие в государственных органах (например, в парламенте, органах местного самоуправления). В теоретико-методологическом плане эвристическую и практическую ценность представляет типология экстремистских организаций, основанная на принципе конспирации, лежащем в основе формируемых экстремистских структур и практике их деятельности. Причем под конспирацией следует понимать методы, применяемые нелегальной, подпольной организацией для сохранения в тайне ее деятельности. Таким образом, можно выделить: а) субъектов, открыто декларирующих в программных документах и использующих в практической деятельности стратегии и методы экстремизма; б) законспирированных субъектов, которыми структуры и практика экстремистской деятельности тщательно скрываются; в) частично законспирированных субъектов экстремистской деятельности, состоящих фактически из двух организаций - открытой и законспирированной, что позволяет им применять как легальные, так и экстремистские методы в зависимости от складывающейся обстановки. Кроме этого, при классификации субъекты экстремистской деятельности должны быть разграничены не только на доктринальном, но и на законодательном уровне «экстремистские организации» (то есть признанные таковыми соответствующим судебным решением) и «организации, использующие в своей деятельности экстремистские методы» (то есть те, экстремистская деятельность которых пока не стала предметом судебного разбирательства).

3. Изучение практики деятельности институциональных субъектов экстремистской деятельности показывает, что ставить перед собой цели стратегического характера и разрабатывать (осуществлять) политико-правовые стратегии для их достижения могут себе позволить экстремистские организации, располагающие: а) идеологией, скрепляющей, подобно клею, среду единомышленников общими замыслом и целями; б) достаточным людским ресурсом, необходимым для преодоления правоохранительных мер, установленных государством; в) информационно-пропагандистским аппаратом (газеты, листовки, плакаты, радиостанции, телеканалы, сегменты в сети Интернет), обеспечивающим формирование привлекательного образа «борца за народ», запугивание политических противников и сотрудников правоохранительных органов, а также привлечение новых членов в ряды экстремистской организации; г) масштабом деятельности, охватывающим многие субъекты России, государства ближнего и дальнего зарубежья; д) значительным объемом финансовых средств, требующихся для осуществления экстремистской (террористической) деятельности. Под методами же экстремистской деятельности понимается совокупность приемов и операций, используемых экстремистами для реализации тех или иных экстремистских стратегий. Последние можно выделить и систематизировать на основе анализа: научной литературы, в которой исследуются особенности экстремистской деятельности, отражающие ее деятельный аспект (1-е направление); конституционных объективно-идеальных нормативных источников регулирования данного явления, в которых сформулированы административно и уголовно наказуемые

312 стратегии и методы деятельности экстремистов (2-е направление); информационных сообщений и иных материалов правоохранительных органов, содержащих информацию о стратегии и методах, реализованных на территории Российской Федерации конкретных экстремистских акций (3-е направление).

Законодательные меры противодействия стратегиям и методам экстремизма направлены на недопущение использования сетей связи общего пользования для осуществления экстремистской деятельности, борьбу с распространением экстремистских (печатных, аудио-, аудиовизуальных и др.) материалов, содержащих хотя бы один из признаков экстремизма, а также ответственность должностных лиц, государственных и муниципальных служащих за осуществление ими экстремистской деятельности, в том числе за непринятие должностным лицом в соответствии с его компетенцией мер по пресечению экстремистской деятельности.

4. Современные публично-правовые институты власти, в частности, институционально-правовые субъекты, реализующие антиэкстремистскую политику на всех уровнях государственно-правовой организации, переживают сложности переходного периода. Политико-правовые основы взаимодействия федеральных, региональных и местных (самоуправленческих) органов и структур находятся в процессе их поэтапной институционализации. О чем говорит, прежде всего, принятие различных правотворческих новелл, развивающих и конкретизирующих направления и содержание властно-правового взаимодействия различных уровней и структур государственной власти, местного самоуправления. Все эти обстоятельства не только не обеспечивают эффективности и адекватности антиэкстремистской политики государства, но и провоцируют развитие этнонациональных, религиозных и иных рисков в развитии российской федеративной государственности. Формы деятельности институциональных субъектов антиэкстремистской политики разделяются на правоустановительную, правоисполнительную, правоохранительную, информационно-правовую, воспитательно-обучающую, правосудия и др.

5. Основной формой противодействия экстремизму является система уголовно-правовых и административно-правовых мер, направленных на выявление и пресечение экстремистской деятельности, а также система запретительно-ограничительных мер, направленных на предупреждение проникновения экстремистов на территорию Российской Федерации, устройство их на работу в органы исполнительной власти, избрание в органы законодательной власти, вхождение в общественные и религиозные объединения. Акцент в нормативно-правовых актах и доктринальных документах делается в большей степени на безопасность государства, его институтов и должностных лиц, и только сравнительно небольшая доля доктринальных положений и нормативных предписаний посвящена защите личности. Безопасности же общества, его целостности, единству и национально-культурной идентичности практически не уделяется внимания. Деятельность субъектов антиэкстремистской деятельности строится в соответствии с указанными выше предписаниями и имеет приоритетом профилактику и пресечение экстремистской деятельности, направленной против государства и должностных лиц. Данная практика ведет к тому, что в стороне остается «ранняя стадия» формирования экстремизма (факторы, его порождающие) и, как следствие, на данной стадии экстремизм далеко не всегда оценивается как общественно опасное явление. Поэтому многие граждане не считают, что экстремизм необходимо выявлять и пресекать в его «ранних» (можно сказать, «бытовых») формах, ибо закон на первое место ставит правонарушения, направленные против основ конституционного строя и государства. Подобная регламентация антиэкстремистской деятельности только способствует смещению акцентов: экстремистские организации в большей мере осуществляют действия, направленные против интересов и потребностей личности и общества.

6. Совершенствование властно-правовой деятельности в сфере противодействия угрозам политического и религиозного экстремизма должно учитывать необходимость: а) гармонизации национального законодательства в сфере обеспечения национальной безопасности и систематизации уголовных, административных и иных правовых средств по противодействию экстремизму; б) организационно-технического и методического обеспечения правоохранительной деятельности в сфере диагностики, превенции и борьбы с экстремистскими формами деятельности; в) формирования правовых основ и регламентации применения чрезвычайных режимов на определенной территории при возникновении острых этнополитических и религиозных конфликтов, с использованием вооруженных сил в правоохранительных мероприятиях; г) разработки форм международно-правового и информационного сотрудничества в расследовании, контроле и ограничении деятельности экстремистских организаций и их информационно-коммуникативных каналов и средств, а также различных форм гибкой адаптации коммуникационных и поведенческих технологий в целях формирования экстремистских установок в политическом и религиозном сознании.

7. Обнаружение источников финансирования различных экстремистских организаций имеет такой же первостепенный характер, как и оперативно-разыскные, следственные или боевые действия по противодействию экстремистским действиям. В условиях масштабных политико-правовых и социальных реформ, а также специфики современного финансово-экономического пространства (международного и национального) - это весьма сложная в практическом отношении проблема, так как экстремистские группировки используют разнообразные способы получения незаконных доходов из различных источников (коммерческих, религиозных, криминальных и др.) и такие методы передвижения финансовых средств, которые весьма усложняют установление их конкретного источника, а следовательно, и моделирование данного процесса.

Основная задача противодействия финансированию экстремизма - лишить экстремистов доступа к финансам путем вскрытия и пресечения используемых ими методов получения средств, перекрытия каналов их перемещения. В основе же моделирования источников финансирования экстремизма и терроризма, согласно рекомендациям ФАТФ, должна лежать способность финансовых учреждений идентифицировать организации и лиц, занимающихся незаконной деятельностью, и фиксировать их финансовые операции в документах, на основании которых правоохранительные органы смогут осуществлять свои расследования. Отметим, что категория «финансовый мониторинг», обозначающая комплекс мероприятий по предотвращению легализации средств преступного происхождения, появилась сравнительно недавно. В сегодняшнем значении сочетание слов «финансовый мониторинг» окончательно укрепилось в российском научном и официальном категориальном обороте после принятия Федерального закона от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем» (с 30 октября 2002 г. наименование Федерального закона - «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма») и Указа Президента РФ от 1 ноября 2001 г. № 1263 «Об уполномоченном органе по противодействию легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» (в редакции от 22 марта 2005 г.).

Однако дальнейшее совершенствование практики финансового мониторинга в сфере борьбы с экстремизмом и последующая политико-правовая институционализация этой деятельности требуют объединения моделей финансирования экстремизма и терроризма в несколько групп: модели материальной поддержки экстремистской (террористической) деятельности исламскими радикальными организациями под прикрытием некоммерческих и благотворительных организаций, диаспор, пожертвований частных лиц; модели финансирования экстремистской (террористической) деятельности с использованием финансовых систем; модели финансирования экстремистской (террористической) деятельности через систему «Хавала» и другие неофициальные каналы передачи ценностей; модели организованной преступной деятельности как источника получения средств для финансирования экстремизма (терроризма).

8. В современной России основное направление координации антиэкстремистской и антитеррористической деятельности, а также взаимодействия ее институциональных субъектов на уровне федерального уровня - информационно-аналитическое, цель которого - выделить наиболее значимые угрозы безопасности Российской Федерации в масштабе округа для последующего предупреждения и пресечения силами антитеррористических комиссий, оперативных штабов и правоохранительных органов, действующих на уровне субъекта Федерации. Подобная организация институтов антиэкстремистской и антитеррористической деятельности соответствует отечественной традиции построения специальных органов исполнительной власти, обеспечивающих безопасность, по схеме: а) интеллектуальный центр (в данном случае РГ КС на уровне федерального округа); б) вооруженные исполнители («силовые структуры», действующие на уровне субъекта Федерации).

9. Формированию мигрантофобии способствуют негативные проявления на каналах не только внутренней, но и внешней миграции, которая может быть легальной и нелегальной. Основными факторами, способствующими возникновению нелегальных миграционных процессов, являются: а) сложная социально-политическая и экономическая обстановка в странах и регионах, из которых осуществляется миграция; б) низкий жизненный уровень населения приграничных областей; в) несовершенство административного и уголовного законодательств России и сопредельных стран; г) необустроенность границы России и с сопредельными государствами; д) безнаказанность организаторов и пособников нелегальной миграции в связи со сложностью получения доказательной базы; е) быстрая перестройка каналов, маневренность в переправке через границу мигрантов со стороны организаторов и пособников указанной противоправной деятельности, хорошая оснащенность транспортом и техническими средствами; ж) получение организаторами каналов незаконной миграции высокой прибыли.

К числу факторов, формирующих отрицательное отношение к мигрантам со стороны местного населения, следует отнести сложившийся в общественном мнении стереотип, что мигранты способствуют росту уровня преступности.

Важнейшим компонентом превенции ксенофобии и мигрантофобии является разработка системы организационных, научных, культурных и информационно-пропагандистских мер по интеграции мигрантов в принимающее сообщество на основе принципов общероссийской идентичности и рационального сочетания государственных и гражданских интересов. Этот политико-правовой процесс возможен только при наличии ряда условий: консолидации региональных органов власти Юга России вокруг федерального Центра; укреплении взаимодействия федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти субъектов федерации, отвечающих за вопросы национальной политики, информации и связи с общественными организациями; создании консолидированного плана действий федеральных и региональных органов исполнительной власти по разработке и реализации стратегии нормализации общественно-политической обстановки на Юге России; разработки федеральной целевой программы по формированию толерантного сознания и профилактике экстремизма и ксенофобии в российском обществе; создании в государственных органах исполнительной власти Российской Федерации системы многоуровневого социально-политического мониторинга и прогнозирования конфликтных ситуаций на этнической и религиозной почве; законодательного оформления мер по усилению информационно-просветительской, пропагандистской составляющей государственной информационной политики и организации общественного контроля над СМИ.

10. Понятие «информационно-пропагандистские антиэкстремистские технологии» необходимо отличать от смежной, но не тождественной категории «информационные антиэкстремистские технологии», являющейся составной частью информационно-аналитической деятельности. Термин «информационные антиэкстремистские технологии» включает получение и накопление информации для решения задач противодействия экстремизму; документальное закрепление полученной информации; комплектование информационной базы; обработку и реализацию' вновь поступивших данных. Информационные антиэкстремистские технологии предполагают такие формы реализации, как выдачу фактографических справок по разовым или постоянным запросам, выдачу документов, подготовку статистических данных, аналитических обзоров и т.д. Информационно-пропагандистские антиэкстремистские технологии также выполняют вспомогательную функцию по обеспечению информацией. Цель реализации информационно-пропагандистских антиэкстремистских технологий состоит в оказании воздействия, способствующего: разоблачению деструктивной, разрушительной, общественно опасной сущности экстремизма; правовому воспитанию граждан, привитию иммунитета к попыткам вовлечения в экстремистские и террористические акции; устранению у части населения нравственных, психологических, социальных мотивов, определяющих сочувственное отношение к террористам в силу этнической, религиозной или иной общности интересов."Антиэкстремистские технологии, реализуемые в политической сфере, должны предупреждать угрозы безопасности Российской Федерации, формируемые деятельностью праворадикальных партий, радикальных религиозных группировок. Следовательно, эти технологии должны быть рассчитаны, в первую очередь, на их понимание и восприятие молодежной средой, на вовлечение молодежи в противодействие экстремистской деятельности. В информационно-пропагандистских антиэкстремистских технологиях большой сегмент должен уделяться и национальным языкам и культурам, освещению истории и обычаев различных этнических и религиозных групп. В частности, в условиях ЮФО основной акцент следует сделать на представлении и анализе ключевых религиозных проблем, местных традиций, истории казачества, специфике тарикатов и т.д. Основой же такой информационной стратегии является формула: Россия стремится к развитию региона, но с бережным сохранением его древних устоев, традиций и обычаев.

11. При концептуальном определении места и роли институтов местного самоуправления в политико-правовом обеспечении безопасности местного сообщества (муниципального публичного коллектива) необходимо! установить составные элементы механизма безопасности муниципального образования: а) реальное знание опасностей и их возможных последствий; б) система мер, обеспечивающая прогнозирование и предупреждение проявления угроз, смягчение их негативных последствий, осуществление контроля за их предотвращением и устранением; в) взаимодействие в целях обеспечения безопасности органов муниципальной власти с органами государственной власти, территориальными органами федеральной исполнительной власти, предприятиями и учреждениями, гражданами и их объединениями, политическими партиями, а также сотрудничество- с другими- муниципальными образованиями.

Стратегической целью обеспечения безопасности муниципального образования являются создание и поддержание такого экономического и социального положения, которое создавало бы благоприятные условия для устойчивого развития поселения, муниципального района, городского округа.

Структура системы обеспечения безопасности муниципального образования включает: институты местного самоуправления, решающие отдельные задачи безопасности в составе выполняемых общих функций; специально создаваемые органы управления, уполномоченные решать вопросы безопасности в повседневной деятельности и при чрезвычайных ситуациях; администрации объектов экономики и инфраструктуры муниципального образования, на которых должны или могут решаться вопросы безопасности в связи с наличием источников угрозы; силы и средства, которые создаются для обеспечения безопасности.

12. Если с разработкой политико-правового механизма участия в обеспечении безопасности федеральных органов государственной власти особых проблем нет, то с включением в данный процесс институтов местного самоуправления, которые, как известно, не входят в систему органов государственной власти, но являются публично-властными структурами, дело обстоит сложнее. При этом в силу прямой связи с населением, максимальной приближенности к интересам граждан и их нуждам именно органы местного самоуправления наиболее приспособлены для проведения в жизнь стратегии, обеспечивающей комплексные решения в сфере борьбы с экстремизмом, что и получило отражение в принятых в Российской Федерации за последние годы законах.

Хотя в настоящее время к ведению органов местного самоуправления и отнесен значительный объем полномочий по противодействию экстремизму и терроризму, механизм реализации этих полномочий не получил должной юридической детализации. В этом плане необходимо вопросы местного значения подразделить на прямо направленные на обеспечение безопасности и косвенно способствующие решению антиэкстремистских задач. К числу первых можно отнести: участие в профилактике терроризма и экстремизма, а также в минимизации и (или) ликвидации последствий проявлений терроризма и экстремизма; участие в предупреждении и ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций; организация и осуществление мероприятий по гражданской обороне, защите населения и территории поселения от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера; организация и осуществление мероприятий по мобилизационной подготовке муниципальных предприятий и учреждений и др. К вопросам местного значения, косвенно способствующим обеспечению безопасности, следует отнести: обеспечение малоимущих граждан, проживающих в поселении и нуждающихся в улучшении жилищных условий, жилыми помещениями в соответствии с жилищным законодательством, организация строительства и содержания муниципального жилищного фонда, создание условий для жилищного строительства; создание условий для организации досуга и обеспечения жителей поселения услугами организаций культуры; сохранение, использование и популяризация объектов культурного наследия (памятников истории и культуры), находящихся в собственности поселения, охрана объектов культурного наследия памятников истории и культуры) местного (муниципального) значения, расположенных на территории поселения, и др.

13. Согласно действующему законодательству Российской Федерации, органы местного самоуправления являются одним из субъектов политико-правового противодействия экстремизму, что создает основания и условия для разработки и реализации модельных вариантов антиэкстремистской деятельности этих институтов публичной власти. Автор диссертационного исследования представил проект политико-правовых технологий противодействия экстремизму в г. Ростове-на-Дону. К основным перспективам дальнейшего изучения современных политико-правовых технологий противодействия экстремистским практикам следует отнести поиск путей оптимизации взаимодействия национальных и международных структур, которое возможно на основе признания опасности экстремизма для нормального развития мирового сообщества, а не только для отдельных народов. В настоящее время должна быть выработана и институционализирована на уровне международных актов комплексная программа антиэкстремистских действий, включающая перечень правовых, политических и силовых мер, а также порядок их реализации в суверенных государствах.

Список научной литературыВоронцов, Сергей Алексеевич, диссертация по теме "Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии"

1. Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. // Российская газета. 1993. 25 декабря.

2. Уголовный кодекс РФ от 13.06.1996 г. № 63-Ф3 // Собрание законодательства РФ от 17.06.1996 г. № 25. Ст. 2954.

3. Уголовно-процессуальный кодекс РФ от 18.12.2001 г. № 174-ФЗ // Собрание законодательства РФ от 24.12.2001 г. № 52 (ч. I). Ст. 4921.

4. Кодекс РФ об административных правонарушениях от 30.12.2001 г. № 195-ФЗ // Собрание законодательства РФ от 07.01.2002 г. № 1 (ч. 1). Ст. 1.

5. Федеральный закон РФ от 25.07.2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» // Собрание законодательства РФ от 29.07.2002 г. № 30. Ст. 3031.

6. Федеральный закон РФ от 10.01.2003 г. № З-ФЗ «О ратификации Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом» // Собрание законодательства РФ от 13.01.2003 г. № 2. Ст. 155.

7. Федеральный закон РФ от 10.07.2002 г. № 88-ФЗ «О ратификации Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма» // Собрание законодательства РФ от 15.07.2002 г. № 28. Ст. 2792.

8. Федеральный закон РФ от 13.02.2001 г. № 19-ФЗ «О ратификации Международной конвенции о борьбе с бомбовым терроризмом» // Собрание законодательства РФ от 19.02.2001 г. № 8. Ст. 702.

9. Федеральный закон РФ от 20.04.2006 г. № 56-ФЗ «О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма» // Собрание законодательства РФ от 24.04.2006 г. № 17 (ч. 1). Ст. 1785.

10. Федеральный закон РФ от 07.08.2000 г. № 121-ФЗ «О ратификации Европейской конвенции о пресечении терроризма» // Собрание законодательства РФ от 14.08.2000 г. № 33. Ст. 3347.

11. Федеральный закон РФ от 28.12.2004 г. № 176-ФЗ «О ратификации Договора о сотрудничестве государств-участников СНГ в борьбе с терроризмом» // Собрание законодательства РФ от 03.01.2005 г. № 1 (ч. 1). Ст. 2.

12. Федеральный закон от 12.01.1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» (в ред. от 17 мая 2007 г.) // Собрание законодательства РФ. 1996. №3. Ст. 145.

13. Федеральный закон от 6.03.2006 г. № 35-Ф3 «О противодействии терроризму» // Собрание законодательства РФ. 2006. №11. Ст. 1146.

14. Федеральный закон «Об органах федеральной службы безопасности» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 15. Ст. 1269; 2000. № 1. Ст. 9; № 46. Ст. 4537; 2002. № 30. Ст. 3033; 2003. № 2. Ст. 156; № 27. Ст. 2700; 2006. № 17. Ст. 1779.

15. Федеральный закон от 27.07.2006 г. «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» // Федеральный закон: М.: ИН-ФРА-М, 2006. Вып. 38 (364).

16. Федеральный закон от 4.04.2005 г. «Об общественной палате Российской Федераци» // Российская газета. 2005. 7 апреля.

17. Федеральный закон от 26.11.1996 г. «Об обеспечении конституционных прав граждан Российской Федерации избирать и быть избранными в органы местного самоуправления» // Собрание законодательства РФ. 1996. № 49. Ст. 5497; 1998. № 26. Ст. 3005.

18. Федеральный закон от 02.03.2007 г. «О муниципальной службе в Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2007.

19. Закон РФ от 27.12.1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации // Собрание законодательства РФ. 1995. № 3.

20. Закон РСФСР «О милиции» // Собрание законодательства РФ. 1999. № 14. Ст. 1666.

21. Указ Президента РФ от 10.01.2000 г. № 24 «О Концепции национальной безопасности Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2000. № 2. Ст. 170.

22. Указ Президента РФ от 17 июня 2003 г. № 680 «О центральных компетентных органах Российской Федерации, ответственных за выполнение Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом» // КонсультантПлюс.

23. Постановление Правительства РФ от 17.05.1996 г. № 600 «О Федеральной целевой программе по усилению борьбы с преступностью на 1996— 1997 годы» // Собрание законодательства РФ от 27.05.1996 г. № 22. Ст. 2696.

24. Постановление Правительства РФ от 2 апреля 2002 г. № 211 «Об утверждении Положения о комитете Российской Федерации по финансовому мониторингу» // Российская газета. 2002. 10 апреля.

25. Решение Совета глав государств СНГ «О Программе сотрудничества государств-участников СНГ по борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма на 2005-2007 годы» (принято в г. Казани 26.08.2005 г.) // КонсультантПлюс.

26. Решение Совета глав государств СНГ «О концепции сотрудничества государств-участников СНГ в борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма» (принято в г. Казани 26.08.2005 г.) // КонсультантПлюс.

27. Решение Совета Безопасности РФ «О дополнительных мерах по пресечению антиконституционной деятельности исламских экстремистских организаций в Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 36. Ст. 3577.

28. Монографии, диссертационные исследования, статьи, тезисы и доклады на конференциях

29. Абдулатипов Р.Г. Проблемы профилактики экстремизма // Этнопа-норама. 2002. № 2.

30. Абдулатипов A.M. Проблемы борьбы с бандитизмом: Учеб. пособие. Махачкала, 2002.

31. Авксентьев В., Бабкин И., Хоц А. Этноконфликтологическая ситуация в Ставропольском крае // Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технология разрешения. М.; Ставрополь, 2002. Вып. 18.

32. Акаев В.Х. Исламский фундаментализм на Северном Кавказе: миф или реальность // Центральная Азия и Кавказ. 2000. № 3.

33. Акаев В.Х. «Северокавказский ваххабизм» разновидность исламского радикализма // Научная мысль Кавказа. Ростов н/Д, 2003. № 3.

34. Акаев В.Х. Суфизм и ваххабизм на Северном Кавказе. М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 1999.

35. Акаев В.Х. Традиционный ислам и ваххабизм (к религиозно-политической ситуации в Чечне) // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2001. № 3.

36. Актуальные проблемы государственной безопасности Российской Федерации: Сб. трудов науч. конф. Ростов н/Д, 2008.

37. Алиев СМ. Современное исламское возрождение и его особенности // Политика и ислам. ИВ РАН. 2001.

38. Аристотель. Собр. соч. М.: Политика, 1984.

39. Арну А. История инквизиции. Л., 1926.

40. Арухов З.С. Экстремизм в современном исламе: Очерки теории и практики. Махачкала: Кавказ, 1999.

41. Арухов З.С. Внутренние и внешние факторы политического радикализма в исламе // http: www/kavkaz21.ru/archiv2001/06/19/analitik3htm

42. Арухов З.С. Ваххабизм и духовенство в политической структуре саудовского общества. Проблемы взаимоотношений власти и оппозиции: Монография. Махачкала, 2002.

43. Афанасьев H.H. Идеология терроризма (отличительные черты терроризма, радикализма и экстремизма) // Социально-гуманитарные знания. 2001. №6; 2002. № 1.

44. Ахмед А. Перекрестки ислама // Родина. 1999. № 10.

45. Баженов A.B. Социально-психологические детерминанты формирования личности несовершеннолетнего преступника: Дис. . канд. юрид. наук. СПб., 1999.

46. Баранов П.П., Курбатов В.И. Логика для юристов: Учебник. Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2002.

47. Баранов П.П., Верещагин В.Ю., Курбатов В.И., Овчинников А.И. Философия права: Учеб. пособие. Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2004.

48. Баранов П.П. Теория государства и права: Учеб. пособие. Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2007.

49. Бачинин В.А. Философия преступления: Конспект лекций. СПб.,2000.

50. Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового завета. Канонические. Б.О.

51. Бережной С.Е. Радикальный ислам на Юге России: мифы и реальность // Политическая мифология и историческая наука на Северном Кавказе: Сб. науч. статей / Отв. ред. В.В. Черноус. Ростов н/Д: СКНЦ ВШ, 2004. Вып. 24.

52. Бобровников В. Исламофобия и религиозное законодательство в Дагестане // Центральная Азия и Кавказ. 2000. № 2 (8).

53. Бойко А.И. Репетиториум по Общей части уголовного права. СПб.,

54. Бойко А.И. Нравственно-религиозные основы уголовного права: Монография. Ростов н/Д: Изд-во СКАГС, 2007.

55. Большой юридический словарь / Под ред. А.Я. Сухарева, В.Д. Зорькина, В.Е. Крутских. М.: ИНФРА-М, 1998.

56. Боронбеков С. Основные ценности ислама объекты охраны шариата // Государство и право. 2003. № 2.

57. Брусницин H.A. Информационная война и безопасность. М., 2001.

58. Ваничкин Д.Е. Криминологическая характеристика и предупреждение преступности в регионе (на материалах Ставропольского края): Дис. . канд. юрид. наук. Ставрополь, 2004.

59. Вебер М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. М., 1990.

60. ВеличкинаВ. Очерки истории инквизиции. М., 1906.

61. Верещагин В.Ю. Политический и религиозный экстремизм: размышления по поводу // Юристъ-правоведъ'98. Ростов н/Д, 1998.

62. Верещагин В.Ю., Лабунец М.И. Политический экстремизм: этнона-циональная инстигуционализация и регионализация. Ростов н/Д, 2002.

63. Верещагин В.Ю. Русская философия права в контексте глобализации // Философия права в условиях глобализации. Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2002.

64. Верховский А.К., Крибыловский В.Н., Папп A.B. Политический экстремизм в России. М., 1996.

65. Витковская Г. Вынужденная миграция и мигрантофобия в России // Нетерпимость в России. Старые и новые фобии. М., 1999.

66. Витюк В.В., Эфиров С.А. Левый терроризм на Западе: история и современность. М., 1987.

67. Власов В.И. Экстремизм: сущность, виды, профилактика. М.: Изд-во РАГС, 2003.

68. Володина Н.В. Ислам: проблемы идеологии, права и политики // Социально-гуманитарные знания. 2002. № 6.

69. Воронов И.В. Основы политико-правового ограничения социально-политического экстремизма как угрозы национальной безопасности РФ. М., 2003.

70. Воронцов С.А. Религия и право в контексте современной политической ситуации в России // Православие в исторических судьбах Юга России. Ростов н/Д, 2003. Вып. 16.

71. Воронцов С.А. Власть и право в Чечне // Современное положение Чечни: социально-политический аспект. Ростов н/Д, 2001. Вып. 4.

72. Воронцов С.А. Ислам и политический экстремизм // Ислам и политика на Северном Кавказе: Сб. науч. статей. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2001. Вып. 1.

73. Воронцов С.А. О совершенствовании системы мер оперативно-разыскного и общего предупреждения терроризма: Сб. науч. статей. Ростов н/Д: ЗАО «Ростиздат», 2003.

74. Воронцов С.А. О некоторых причинах оттока русскоязычного населения из национальных республик Северного Кавказа // Русские на Северном Кавказе: Вызовы XXI века: Сб. статей. Ростов н/Д, 2001. Вып. 2.

75. Воронцов С.А. О совершенствовании государственных мер по предотвращению легализации (отмывания) доходов, полученных незаконными путями // Правоведение: Вопросы теории и практики: Сб. науч. статей. Ростов н/Д, 2004. Вып. 6.

76. Воронцов С.А. Спецслужбы России: Учебник. Ростов н/Д: Феникс,

77. Гатагова Л.С. Россия и Северный Кавказ: 400 лет войны // Отечественная история. 1998. № 5.

78. Гегель Г.В.Ф. Наука логики. Т. 3. М., 1972.

79. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990.

80. Герасимов С.И. Концептуальные основы и научно-практические проблемы предупреждения преступности: Автореф. дис. . докт. юрид. наук. М., 2001.

81. Глобальные и региональные факторы правового обеспечения национальной безопасности: Сб. матер. Междунар. науч.-практ. конф. Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2006. Ч. 1, Ч. 2.

82. Гончаров И.В. Законодательное обеспечение конституционной безопасности РФ // Конституционное и муниципальное право. 2003. № 4.

83. Государственная национальная политика и государственно-конфессиональные отношения в Российской Федерации в 2006 году: Матер. Междунар. информационного форума «Интеграция соотечественников». Т. И. М., 2007.

84. Грачев А.С. Политический экстремизм. М., 1987.

85. Грачев Г.В. Информационно-психологическая безопасность личности: состояние и возможности психологической защиты. М., 1998.

86. Гудинг Д., Леннокс Дж. Мировоззрение: человек в поисках истины и реальности / Пер. с англ. Т.В. Барчуновой. Т. 2. Кн. 2. Ярославль: «Норд», 2004.

87. Гушер А.И. Проблема терроризма на рубеже третьего тысячелетия новой эры человечества // Евразийский вестник. 2000. № 3.

88. Дадиани Л.Я. О правом и левом терроризме в современной России. Справочно-документальный очерк // Терроризм в современном мире: истоки, сущность, направления и угрозы. М., 2003.

89. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. М., 1991.

90. Дмитриев А.В. Конфликтогенность миграции // Социологические исследования. 2004. № 10.

91. Добаев И.П. Радикальный ваххабизм как идеология религиозно-политического экстремизма // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2003. № 2.

92. Добаев И.П. Исламский радикализм в международной политике. Ростов н/Д: Ростиздат, 2000.

93. Добаев И.П. Пантюркизм как идеологическое обоснование политики Турции в отношении Кавказа // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2001. № 3.

94. Добаев И.П. Геополитика Турции на Кавказе // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 1999. № 1.

95. Добаев И.П. Северный Кавказ: традиционализм и радикализм в современном исламе // МЭиМО. 2001. № 6.

96. Добаев И.П. Неправительственные религиозно-политические организации исламского мира // МЭиМО. 2002. № 4.

97. Добаев И.П. Исламский радикализм: социально-философский анализ. Ростов н/Д: СКНЦ ВШ, 2002.

98. Добаев И.П. Политические институты исламского мира: идеология и практика. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦВШ, 2001.

99. Добаев И.П. Блокирование исламского радикализма в условиях Северного Кавказа// Отечественные записки. 2003. № 5 (14).

100. Добаев И.П. Кавказский макрорегион в фокусе геополитических интересов мировых держав: история и современность. Ростов н/Д: Изд-во ЮНЦ РАН, 2007.

101. Добаев И.П. Современный терроризм: региональное измерение. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2009.

102. Дугин А.Г. Геополитика постмодерна. Времена новых империй: Очерки геополитики XXI века. СПб.: Амфора, 2007.

103. Дугин А.Г. Конспирология (наука о заговорах, секретных обществах и тайной войне). М.: РОФ «Евразия», 2005.

104. Дугин А.Г. Философия политики. М., 2005.

105. Ефимов В. Исламский фундаментализм: угроза для России? // Свободная мысль. 1992. № 16.

106. Жданов Ю.А. Солнечное сплетение Евразии. Майкоп, 1999.

107. Зубков В.А., Осипов С.К. Российская Федерация в международной системе противодействия легализации (отмыванию) преступных доходов и финансированию терроризма. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Спецкнига, 2007.

108. Иванов В.Н. Власть и массы: грани взаимоотношений. М., 1993.

109. Игнатенко A.A. Религиозный экстремизм как угроза международной и национальной безопасности // Безопасность Евразии. 2002. № 1 (7).

110. Игнатенко A.A. Обыкновенный ваххабизм. Ч. 1: Еретическое течение в исламе // www.Russ.ru

111. Игнатенко A.A. Обыкновенный ваххабизм. Ч. II: Особенности учения «единобожников» // www.Russ.ru

112. Ильин И.А. Кризис безбожия. М.: Изд-во «ДАРЪ», 2005.

113. Ильин И.А. О сопротивлении злу силой. М.: Изд-во «ДАРЪ», 2005.

114. Ильин И.А. О сущности правосознания. Мюнхен; М., 1993.

115. Искандарян А. Экстремисты (о ваххабизме) // Родина. 2000. № 1.

116. Ислам и политика (взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока, на Кавказе и в Центральной Азии). М.: ИВ РАН; «Крафт+», 2001.

117. Ислам на постсоветском пространстве: взгляд изнутри / Под ред. А. Малашенко и М. Брилл Олкотт. М.: Атр Бизнес-Центр, 2001.

118. Исламский экстремизм и фундаментализм как угроза национальной безопасности России: Научный отчет Российского института стратегических исследований / Под общ. ред. Е.М. Кожокина. М., 1995.

119. Истомин А.Ф., Лопаткин Д.А. К вопросу об экстремизме // Современное право. 2005. № 7.

120. История политических и правовых учений / Под общ. ред. B.C. Нерсесянца. М., 1996.

121. Ионцев В.А. Международная миграция населения: теория и история изучения. М., 1999.

122. Капустин Н.С. Особенности эволюции религии. М., 1984.

123. Капустин Н.С. Проблема религиозного синкретизма // Инновационные подходы в науке. Ростов н/Д, 1995.

124. Ковалев Н.Д. Анализ основных тенденций политического экстремизма в России // Политический экстремизм в Российской Федерации и конституционные меры борьбы с ним. М., 1998.

125. Кокорин С.А., Болдырев Ю.Ф. Мировое сообщество в борьбе с терроризмом: история и современность: Монография. Волгоград: Панорама, 2007.

126. Кибизов A.M. Преступность на почве межнациональных конфликтов (криминологические проблемы): Дис. . канд. юрид. наук. М., 2003.

127. Кибизов A.M. Проблемы предупреждения преступности на почве межнациональных конфликтов // Право: теория и практика. 2002. №11.

128. Кокорин A.A. Диалектико-материалистический анализ как методологическое средство. М.: Академия наук СССР; Московское отделение философского общества, 1986.

129. Концепция программы общественной, техногенной и экологической безопасности города Ростова-на-Дону // Информационный бюллетень местного самоуправления «Ростов официальный». 2004. 24 июня.

130. Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Отв. ред. В.М. Лебедев. М., 2005.

131. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.В. Мозякова. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2002.

132. Коран / Пер. с арабского. Казань, 2001.

133. Корецкий Д.А., Землянухина JI.M. Личность вооруженного преступника и предупреждение вооруженных преступлений. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2003.

134. Коровиков A.B. Исламский экстремизм в арабских странах. М.,1990.142. "Косач Г.Г. Политический ислам в палестинском контексте: движение ХАМАС // Исламизм и экстремизм на Ближнем Востоке: Сб. статей. М., 2000.

135. Костенко Н.И. Роль Организации Объединенных Наций и эффективные меры по борьбе с транснациональной организованной преступностью // Государство и право. 2006. № 7.

136. Костюк К.Н. Православный фундаментализм // Политические исследования. 2000. № 5.

137. Кошель П.А. История российского терроризма. М.: Голос, 1995.

138. Кравченко В.П. Криминологические проблемы преступности в кризисном регионе с экстремальными условиями (по материалам Чеченской Республики): Дис. . канд. юрид. наук. Махачкала, 2004.

139. Круглов А. Последняя война. 2-е изд. Можайск: ОАО «Можайский полиграфический комбинат», 2004.

140. Кудрявцев А. «Ваххабизм»: проблемы религиозного экстремизма на Северном Кавказе // Центральная Азия и Кавказ. 2003. № 3.

141. Кудряшова И.В. Фундаментализм в пространстве современного мира//Политические исследования. 2002. № 1.

142. Кургиян С. Циклы чеченского обострения // Россия XXI. 1996. № 3, 4.

143. Ланда Р.Г. Исламский фундаментализм // Вопросы истории. 1993. № 1.

144. Лапидас А. Современные исламские движения в исторической перспективе // Арабо-мусульманский мир на пороге XXI века / Сост. А.И. Фурсов. М., 1999.

145. Лебедев В. Истошный вопль ислама (новое в теории и практике терроризма): Независимый альманах «Лебедь». 2001. 14 октября.

146. Лебедева М.М. Межэтнические конфликты на рубеже веков (методологический аспект) // МЭиМО. 2000. № 5.

147. Лебедева И. Россия под ударами информационного террора // http:www.rustrana.ru

148. Левакин И.В. Современная российская государственность: проблемы переходного периода // Государство и право. 2003. № 1.

149. Лисичкин В.А. Третья мировая (информационно-психологическая) война. М., 2003.

150. Лозинский С.Г. Святая инквизиция. М., 1961.

151. Лопаткин P.A. Экстремизм религиозный // Политическая энциклопедия. Т. 2. М., 1999.

152. Любашиц В Л. Эволюция государства как политического института общества. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ BIII, 2004.

153. Ляпушева С.А. Традиции и механизм культурной адаптации // Традиционализм и модернизм на Северном Кавказе: возможности и границы совместимости: Сб. науч. статей. / Отв. ред. В.В. Черноус. Ростов н/Д: СКНЦ ВШ, 2001.

154. Майсая В. Феномен исламского интегризма как новая модель политического ислама: исламизм и фундаментализм // Взаимодействие государства и религиозных объединений: современное состояние и перспективы. Махачкала, 2004.

155. Макуев Р.Х. Противоречия как доминанта «национальных» конфликтов // Безопасность Евразии. 2002. № 2.

156. Малашенко A.B. Мусульманский мир СНГ. М., 1996.

157. Малашенко A.B. Исламское возрождение в современной России. М., 1998.

158. Малашенко A.B. В поисках альтернативы: арабские концепции путей развития. М., 1991.

159. Малашенко A.B. Ислам в политике и политика в исламе // Азия и Африка сегодня. 1991. № 8.

160. Малашенко A.B. Исламские ориентиры Северного Кавказа. М.: Гендальф, 2001.

161. Малашенко A.B. Ислам как фактор внутренней политики России // Безопасность Евразии. 2002. № 1 (7).

162. Малашенко A.B. Ислам в России: Заметки политолога // Свободная мысль. 1999. № 10.

163. Малышев В.А. Иностранцы. Гражданство. Регистрация. Ростов н/Д: Феникс, 2006.

164. Малышева Д.Б. Исламско-фундаменталистский проект в реалиях современного мира // МЭиМО. 1999. № 7.

165. Малышева Д.Б. Проблемы безопасности Юга России: региональный и глобальный аспекты (Национальные конфликты, ваххабизм, влияние иностранных государств на ситуацию в регионе и др.) // МЭиМО. 2001. № 2.

166. Малышева Д.Б. Религиозный фактор в формировании и эволюции Российской общности // МЭиМО. 2003. № 1.

167. Малышева Д.Б. После «черного вторника». Ислам и терроризм в России и СНГ // МЭиМО. 2002. № 3.

168. Малышева Д.Б. Феномен постсоветского ислама в восприятии российских востоковедов (обзор литературы) // МЭиМО. 2000. № 9.

169. Мамут JI.C. Социальное государство с точки зрения права // Государство и право. 2001. № 7.

170. Манайло A.B., Петренко А.И., Фролов Д.Б. Государственная информационная политика в условиях информационно-психологической войны. М., 2003.

171. Маритен Ж. Человек и государство. М., 2000.

172. Медведко Л.И., Германович A.B. Именем Аллаха. Политизация ислама и исламизация политики. М.: Политиздат, 1988.

173. Миграционная безопасность: Сб. матер. Междунар. науч.-практ. конф. Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2006.

174. Мирский Г.И. «Политический ислам» и западное общество // Политические исследования. 2002. № 1.

175. Мирский Г.И. Дракон встает на дыбы // МЭиМО. 2003. № 3.

176. Мирский Г.И. Еще раз о распаде СССР и этнических конфликтах // МЭиМО. 1997. №2.

177. Мкртчян Н.В. Миграционная ситуация в Южном федеральном округе // Проблемы миграции и опыт ее регулирования в полиэтничном Кавказском регионе: Тезисы Междунар. науч. конф. Ставрополь, 2003.

178. Мордовцев А.Ю., Попов В.В. Российский правовой менталитет. Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2007.

179. Морозов И.Л. Левый экстремизм в современном обществе: особенности стратегии и тактики // Политические исследования. 1998. № 3.

180. Момен М. Фундаментализм в богословии, политике и обществе // Религия и право. 1999. № 6.

181. Наумкин В. О стабилизации ситуации в регионах, соседних с Чечней // Центральная Азия и Кавказ. 2000. № 4(10).

182. Ницше Ф. Антихристианин // Сумерки богов / Общ. ред. A.A. Яковлева. М., 1989.

183. Новичков В.Е. Некоторые проблемы совершенствования управления практикой правоохранительных органов по применению уголовного и иного законодательства в борьбе с экстремизмом (прогнозный аспект) // Российский следователь. 2005. № 1.

184. Новосельцев А.П. Христианство, ислам и иудаизм в странах Восточной Европы и Кавказа в Средние века // Вопросы истории. 1989. № 9.

185. Новости разведки и контрразведки. 2004. № 21-22 (197).

186. Новичков В.Е. Некоторые проблемы совершенствования управления практикой правоохранительных органов по применению уголовного ииного законодательства в борьбе с экстремизмом // Российский следователь. 2005. № 5.

187. Об укреплении начал веротерпимости // Николин А. Церковь и государство. Сретенский монастырь, 1997.

188. Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азъ, 1993.

189. Олейников Д. Большая Кавказская война. Анатомия конфликта // Родина. 2000. №1,2.

190. Ольшанский Д.В. Психология терроризма. СПб.: Питер, 2002.

191. Оперативно-разыскная деятельность: Учебник. 2-е изд., доп. и пе-рераб. / Под ред. К.К. Горяинова, B.C. Овчинского, Г.К. Синилова, А.Ю Шумилова. М.: ИНФРА-М, 2004.

192. Осипов А.И. Путь разума в поисках истины. М.: Изд-во «Благо»,1999.

193. Панарин A.C. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М., 2004.

194. Панарин A.C. Информационная война и мир. М., 2003.

195. Панарин A.C. Философия политики. М., 1996.

196. Панарин A.C. Реванш истории. Российская стратегическая инициатива в XXI веке. М.: «Русский миръ», 2005.

197. Паклин Н. Месть предместий // Российская газета. 2007. 6 декабря.

198. Поздняков Э.А. Нация. Национализм. Национальные интересы // М.: Прогресс-Культура, 1994.

199. Поликарпов B.C. Феномен религиозного фанатизма в современном мире. Ростов н/Д; Таганрог, 2004.

200. Политический экстремизм в Российской Федерации и конституционные меры борьбы с ним. М., 1998.

201. Полонская Л.П. Современный исламский фундаментализм: политический тупик или альтернатива развития // Азия и Африка сегодня. 1999. №11.

202. Послание Президента Чеченской Республики народу и Парламенту Чеченской Республики: Грозный, 29 мая 2006 г. // http://www.chechnya. gov.ru/reports/3631/html

203. Примаков Е.М. Волна «исламского фундаментализма»: проблемы и уроки // Вопросы философии. 1985. № 6.

204. Рамазанов Т.Б. Религиозно-политический экстремизм в Чечне и Дагестане как фактор преступности // Право и политика. 2000. № 4.

205. Религия и общество: Хрестоматия по социологии религии / Сост. В.И. Гараджа. М., 1996.

206. Романов H.A. Политический экстремизм как угроза безопасности страны: Дис. . докт. полит, наук. М., 1997.

207. Российский Кавказ. Книга для политиков / Под ред. В.А. Тишкова. М., 2007.

208. Русская православная церковь и право: Комментарий / Отв. ред. М.В. Ильичев. М.: Изд-во БЕК, 1999.

209. Саватеев А.Д. Мусульмане Чечни: между адатом, шариатом и исламским революционализмом // Мусульмане в изменяющейся России. М., 2002.

210. Саватеев А.Д. Ислам и политика в Чеченской Республике // Общественные науки и современность. 2000. № 2.

211. Савва E.B. Этнические миграции как фактор конфликтности // Миграционные процессы на Юге России: реалии, проблемы, перспективы: Сб. матер, науч.-практ. конф. Ростов н/Д, 2008.

212. Савва М.В. Новые диаспоры Краснодарского края (права, интересы, динамика интеграции и восприятие местным сообществом). Краснодар: КГУ, 2006.

213. Савельев А.Н. «Параллельный ислам» — идеология бандитизма // http://www.pravoslavie.ru/analit/sobytia/parallislam.htm

214. Самойлов С.Н. О разграничении полномочий федеральных и региональных органов власти, органов местного самоуправления и их роль в решении проблем безопасности // Право и безопасность. 2002. № 4.

215. Сатпаев Д.А. Проблема распространения религиозного экстремизма: анализ глобальных тенденций: Сб. матер. Междунар. конф. Алматы: КИСИ, 2001.

216. Сикоев P.P. Талибы строят исламский эмират // Ислам и политика. М., 2001.

217. Силантьев Р. Новейшая история ислама в России. М.: Алгоритм,2007.

218. Славин Б.Ф. Проблемы политического экстремизма в политологии // Политический экстремизм в Российской Федерации и конституционные меры борьбы с ним. М., 1998.

219. Смирнов С. Экстремизм в исламе. Истоки и тенденции // www.continent.kz/2000/l 8/24. html

220. Степашин C.B. Политический экстремизм как угроза конституционным гарантиям Российского государства и общества // Политический экстремизм в Российской Федерации и конституционные меры борьбы с ним. М., 1998.

221. Сюкияйнен JI.P. Международный терроризм и ислам: союзники или противники. М., 2001.

222. Сюкияйнен Л.Р. Шариат и мусульманско-правовая культура. М.,

223. Тишков В. Геополитика чеченской войны // Свободная мысль. 1997. №4.

224. Ткачев В.Н., Воронова Е.Л. Ювенальный суд и социальные службы: механизм взаимодействия. Ростов н/Д: ЗАО «Книга», 2006.

225. Устинов В.В. Международный опыт борьбы с терроризмом: стандарты и практика. М., 2002.

226. Устинов В.В. Обвиняется терроризм. М., 2002.

227. Устинов В.В. Создать общегосударственную систему предупреждения и пресечения экстремизма // Российская юстиция. 2003. № 1.

228. Устинов В.В. Правовое регулирование и механизмы противодействия терроризму и экстремизму в Российской Федерации: Действующая нормативно-правовая база и перспективы ее совершенствования // Государство и право. 2002. № 7.

229. Фитуни Л.Л. Финансовый мониторинг: Учеб.-метод, пособие / Под ред. А.Т. Никитина, С.А. Степанова. М.: Изд-во МНЭПУ, 2002.

230. Фокин В. Северная Осетия и Ингушетия: проблемы и возможные решения // Кентавр. 1995. № 3.

231. Фридинский С.Н. Борьба с экстремизмом (уголовно-правовой и криминологический аспекты): Автореф. дис. . канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2003.

232. Халмухамедов А. Исламский фактор в Узбекистане // Свободная мысль. 1998. №4.

233. Фромм Э. Психоанализ и религия // Иметь или быть? М., 1990.

234. Ханбабаев К.М. Финансовая база религиозно-политического экстремизма и терроризма // Вестник Центра исследований проблем терроризма. Научно-практическое и информационное издание. Ставрополь, 2006.

235. Ханьжов К.В. Правовые основы противодействия экстремизму как фактору дестабилизации общественного порядка в Российской Федерации // http://zhumal.ape. relarn.ru/articles/2006/227.pdf

236. Хамисов В.М. О проблемах религиозного экстремизма в Кыргызской части Ферганской долины: Сб. матер. Междунар. конф. Алматы: КИСИ, 2001.

237. Хачим Ф.И. Вопросы государства и права в идеологии исламского фундаментализма // Известия ВУЗОВ. Правоведение. 2000. № 1.

238. Христинин Ю. Быть ли России на Юге России? // Северный Кавказ. 2003. № 10.

239. Хунагов Р.Д. Диалог культур и проблемы моделирования новой политики на Северном Кавказе на основе системного подхода // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2000. № 2.

240. Шарафутдинова Э.Ф. Чеченский конфликт: этноконфессиональ-ный аспект. Ростов н/Д, 2008.

241. Шинкин И.А. Криминологическая характеристика преступлений на территории Чеченской Республики в период проведения антитеррористической операции. Ростов н/Д: НМЦ «Логос», 2006.

242. Шпак В.Ю. Политика права и правовая политика // Правовая политика: Сб. науч. трудов. Ч. 1: Теоретико-методологические и доктриналь-ные принципы исследования правовой политики. Таганрог, 2005.

243. Шульга В.И. Региональная криминологическая политика как инструмент борьбы с преступностью // http://www.crime.vI.ru/docs/stats/stat18.htm

244. Юнг К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного // Архетип и символ. М., 1991.

245. Abdel-Malek A. Foundations and Fundamentalism // Народы Азии и Африки. 1990. №2.

246. Crenshaw M. Terrorism and International Cooperation. N. Y., 1989.

247. Durkheim E. Les formes élémentaires de la vie religieuse. Paris, 1912.

248. Esposito Y.L. The Yslamic Threat:Myth or Reality? N. Y.; Oxford,

249. Falk R. Revolutionaries and Functionaries. The Dual Face of terrorism. N. Y, 1988.

250. Fuller G. A Phased Introduction of Islamists — Democracy in the Middle East: Defining the Challenge. Washington, 1993.

251. Hermassi M.A. Islam, Demokracy, and the Challenge of Political Change, 1992.

252. Huntington S. The Clash of Civilizations? Remaking of World Order. N. Y., 1997.

253. Kramer M. Where Islam and Democracy part wais. 1993.

254. La prevention de la criminalité urbaine Un guide pour les pouvoirs locaux. 92-471-4942-9. Conseil de l'Europe, 2002.

255. Levis B. Return of Islam // Commentary. 1976. Vol. 61. № 1.

256. Lippman Th. Understanding Islam. N. Y., 1990.

257. Lyakhov E.G., Popov A.V. Terrorism: national, regional, and international control: Monograph. Rostov n/D, 1999.

258. Mine A. Le Nouveau Moyen Age. Paris, 1993.

259. Obolensky Dimitri. The Bysantine Commonwealth. Crestwood: St/ Wladimir's Seminary Press, 1989.

260. Patterns of Global Terrorism. Washington: Office of the Coordinator for Counter-terrorism, U.S. Department of State, 2002.

261. Pinta Llórente M. de la. La Inquisición Española y los problemas de la cultura y de la intolerancia. Madrid, 1953.

262. Practical guidelines for the countering of terrorist financing. The Council of Europe. Strasbourg, 2007.

263. U.S. Department of State, Office of the ambassador at Large for Counter-Terrorism, Patterns of Global Terrorism: 1986. Wash., 1988.

264. Wechsler W.F., Wolosky L.S., Greenberg M.A. Terrorist Financing. Report of an Independent Task Force Sponsored by the Council on Foreign Relations. N. Y.: Council on Foreign Relations Press, 2002.

265. Wilson J. Hawala and Other Informal Payment Systems: An Economic Perspective / Paper presented at the International Monetary Fund Seminar on Current Developments in Monetary and Financial Law. Washington. 16 May 2002.