автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.02
диссертация на тему: Архаические основы обрядового фольклора Псковской Земли

Полный текст автореферата диссертации по теме "Архаические основы обрядового фольклора Псковской Земли"

Министерство культуры Российской Федерации Санкт-Петербургская государственная консерватория имени Н.А.Римского Корсакова

На правах рукописи

Лобкова Галина Владимировна

Архаические основы обрядового фольклора Псковской Земли

(опыт историко-типологического исследования)

Слешгальность 17.00.02 - "Музыкальное искусство"

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения

Санкт-Петербург 1997

Работа выполнена на кафедре музыкальной этнографии и древнерусского певческого искусства Санкт-Петербургской государственной консерватории им. Н.А.Римского-Корсакова.

Научный руководитель:

кандидат искусствоведения, доцент А.М.Мехнецов

Официальные оппоненты:

доктор искусствоведения Н.С.Серегина кандидат искусствоведения А.Н.Иванов

Ведущая организация:

Московская государственная консерватория им. П.И.Чайковского

Защита состоится 27 октября 1997 г., в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 092.09.01 в Санкт-Петербургской государственной консерватории им. H.A. Римского-Корсакова (190000, г. Санкт-Петербург, Театральная пл., д.З)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургской консерватории

Автореферат разослан «_» сентября 1997 года.

Ученый секретарь

диссертационного совета, rfy)

кандидат искусствоведения (I/—>^~ГГа.Зайцева

Общая характеристика работы

Актуальность темы. Выявление и изучение архаических пластов восточнославянской культуры определяет перспективу в решении широкого круга историко-этнографических и искусствоведческих проблем. Обозначение родовых признаков культурной традиции позволяет оценить ее историческую глубину и особенности развития, обнаружить этнокультурные генетические связи. Вместе с тем, исследование процессов исторического существования фольклора связано с определением закономерностей формирования и эволюции художественного мышления и системы средств выразительности.

Традиционная народная культура Псковской Земли территории раннего расселения летописных кривичей - сохраняет до настоящего времени корневые, восходящие к общеславянским истокам свойства и признаки. В первую очередь, следы архаики обнаруживают себя в области мифологических представлений и в формах обрядового фольклора. Объектом исследования являются традиционные формы заклинаний и плачей в системе календарно-земледельческих обрядов весенне-летнего периода, связанных с аграрно-продуцирующей магией и культом предков.

Предмет и материал исследования. В работе системному рассмотрению подлежат традиции народной культуры псково-чудского Обозерья и северных районов Псковской области, раскрываются основные признаки явлений, которые можно отнести к древностям Псковской Земли. В рамках указанного этнокультурного ареала выделяется территория Гдовского района по причине особой плотности распространения именно в этой местности обрядов календарно-земледельческого круга, мифологических представлений и ранних в жанрово-стилевом отношении форм фольклора.

Материалом к исследованию послужили экспедиционные коллекции Фольклорно-этнографического центра (г. Санкт-Петербург) 1981-1996 г.г., собранные в результате планомерной научно-практической, исследовательской работы коллектива фольклористов-музыковедов под руководством А.М.Мехнецова и позволяющие раскрыть всю сложность и богатство народной культуры Псковской области. Большинство образцов и сведений, представленных в диссертации, относится по времени записи к

1991-1996 г.г. и публикуется впервые. В качестве дополнительного источника привлекаются материалы ранних изданий псковского фольклора.

Цели, задачи и методы. Ведущее направление исследования связано с выявлением корневого фольклорно-этнографического пласта в исторически многослойной структуре культурных традиций. Возможность такой постановки проблемы обусловлена особой консервативностью культурных процессов в традиционном обществе. В фольклористике сложилось несколько подходов к решению вопросов определения изначальных состояний и архаических пластов фольклора. Проведенное исследование опирается на ведущие принципы современной науки в области историко-типологического изучения и реконструкции основ духовной культуры славян, изложенные в работах Б.Н.Путилова, В.Е.Гусева, Н.И.Толстого, Л.Н.Виноградовой, и, в то же время, работа выполнена на методологической базе, сложившейся в процессе многолетней научной и творческой деятельности фольклористической школы Санкт-Петербургской консерватории.

Специфика исследования состоит в том, что предпринимается опыт изучения одной локальной традиции, ограниченной как в территориальном, так и в содержательном (аграрный фольклорно-этнографический комплекс) отношениях. Таким образом, осуществляется решение задач начального, предшествующего сравнительным разысканиям, этапа:

1. Выявление ареала распространения и эпицентров культурных традиций на ограниченной территории.

2. Системное представление фольклорно-этнографических материалов, относящихся к единой обрядово-трудовой сфере крестьянской жизни. Обнаружение внутрисистемных и внешних функциональных связей, обеспечивающих целостность этнокультурного комплекса.

3. Структурно-типологический анализ отдельных фольклорно-этнографических комплексов, текстов и средств выразительности (знаковых систем).

Вместе с тем, ставится задача историко-типологической оценки фольклорного материала. Своеобразие подхода состоит в том, что выявление раннего пласта традиционной народной культуры производится на основе признаков, характеризующих его с типологической и функциональной сторон, то есть исходя из

внутренних закономерностей самой системы. В качестве гипотезы выдвигается положение о том, что типологические свойства архаических форм культуры имеют универсальный характер. Определяется следующий ряд отличительных признаков раннего пласта фольклора:

• мифологическая основа смыслового и образно-поэтического наполнения фольклорных форм (проявление синкретизма на уровне мировосприятия и мировоззрения);

• целостность фольклорно-этнографического комплекса, нерасчлененность трудовых, ритуальных и фольклорных элементов, обусловленная единством содержания и плотностью функционального поля (проявление синкретизма на общем структурном уровне);

• особые отношения слитности, параллелизма и комплн.ментарности, возникающие между знаковыми системами, образующими в совокупности единую художественную форму - фольклорный текст (синкретизм на уровне отношений кодов-«языков»);

• символическая нагрузка элементарных единиц языка (лексем - интонем - знаков - жестов), основанных на монолитном (формульном) обобщении смыслового начала, имеющего в равной степени психо-физиологическую, социальную и мифологическую природу (синкретизм на уровне первоэлементов языка).

В рамках данной работы определения "архаика"', "архаическое", "ранний слой" предлагается трактовать именно с тип. логической точки зрения: не как устаревшее, реликтовое или древнее в хронологическом отношении, а как изначальное, исходное состояние мировоззренческой, речевой и языковой систем, образующих корневую основу фольклорных традиций. Как показывают материалы экспедиционных исследований, архаический "фонд" способен к постоянному самовоспроизведению и, наравне с иными составляющими культурной традиции (новообразованиями, заимствованиями), "прорастает во времени", что ведет не только к количественным (появление новых или утрата старых "слов", номинаций, изобразительных символов), но и к качественным (накопление-убывание многозначности) наслоениям или изменениям.

Специальные аспекты работы связаны с музыковедческой проблематикой:

1. Определение значения и функций средств музыкальной выразительности в процессе развертывания фольклорно-этнографического комплекса.

2. Выявление типологических особенностей ранних форм фольклорного интонирования.

3. Характеристика жанров допесенного фольклора.

Именно на примере музыкальных средств выразительности раскрываются процессы становления и эволюции знаковой системы от ранних форм, основанных на речитации и декламации, к песенным жанрам. В постановке и решении задач музыковедческого плана, в первую очередь, используются методологические положения теории интонационного развития и функционального анализа системы интонирования, представленные в трудах Б.В.Асафьева, Ф.А.Рубцова, Е.А.Ручьевской. В диссертации рассматриваются основные подходы к проблемам исторического изучения народной песенной культуры и привлекаются методы определения архаических форм интонирования, разработанные К.В.Квиткой, А.В.Рудневой, В.М.Щуровым, Э.Е.Алексеевым и другими музыковедами-фольклористами.

В работе намечена перспектива дальнейшего сравнительно-исторического изучения, которое позволит соотнести архаические свойства и явления псковского обрядового фольклора с древностями общеславянского и индоевропейского слоя, однако этот этап исследования возможен только при условии максимально полного привлечения системно выстроенных материалов по сопоставляемым фольклорным традициям.

Научная новизна. Взгляд на фольклорное наследие как на результат естественно-исторического процесса становления и развития культуры является основополагающим в современной науке. Выход на новый уровень постижения закономерностей формирования и эволюции фольклора связан с системным видением явлений традиционной народной культуры, на что указывают многие исследователи (В.Е.Гусев, Н.И.Толстой). В работе предпринимается опыт системного подхода к решению задач культурологического и специального музыковедческого уровней. На

материале псковской традиционной народной культуры такое исследование проводится впервые.

Кроме того, в диссертации получают новое освещение многие теоретические положения и категории фольклористики ("фольклорный текст", "знаковые системы в фольклоре"). В область музыковедческих научных интересов вводятся жанры непесенного фольклора: приговоров, заговоров, заклинаний, зовов-плачей, голошений - важнейший источник изучения процессов зарождения музыкальной интонации и становления песенной речи.

Практическая ценность. Исследование проводится в рамках научной программы "Фольклорно-этнографический атлас Псковской Земли", в связи с чем в нем затрагиваются проблемы ареально-типологической классификации культурных традиций. Результаты работы в дальнейшем могут быть использованы для проведения междисциплинарных исследований, направленных на изучение генезиса, истории и культуры восточных славян.

В диссертации приводятся новые документальные источники (расшифровки и нотации экспедиционных звукозаписей из коллекций Санкт-Петербургского Фольклорно-этнографического центра), имеющие уникальный характер.

Апробация работы. Рукопись диссертации прошла обсуждение на Кафедре музыкальной этнографии и древнерусского певческого искусства. Основные методические установки, теоретические положения и материалы, послужившие основой исследования, были представлены в докладах на всероссийской (г.Вологда) и межвузовских конференциях (г.Санкт-Петербург), а также апробированы в рамках специальных лекционных курсов на музыкально-этнографическом и других отделениях Санкт-Петербургской консерватории. В ряде публикаций, подготовленных автором, разрабатываются принципы изучения фольклорного наследия, а также содержится фактологический материал, раскрывающий различные стороны и явления традиционной народной культуры.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Приложений. Общий план исследования построен по принципу постепенного "погружения в материал": от мифологической картины мира, реконструируемой на основе представлений и верований, норм и запретов, а также поэтического

содержания фольклорных текстов (1 глава), к фольклорно-этнографическому комплексу как конкретной структурно-семантической целостности (2 глава) и, затем, к отдельной языковой системе (интонационно-ритмический ряд) (3 глава). Приложения включают: список использованной литературы; статистические сведения о результатах экспедиционного обследования Псковской области; краткое изложение материалов по календарно-земледельческой обрядности весенне-летнего цикла (в виде таблиц); статистические сведения о социальных условиях бытования пожинальной обрядности; текстовые и нотные примеры, карты.

Содержание и основные положения диссертации

Введение содержит обоснование темы, постановку задач и освещение методологических принципов исследования. В силу специфики применяемых в диссертации системных научных подходов, во Введении уточняются некоторые теоретические позиции, касающиеся основных категорий фольклористики. Приведем главные положения:

1) Фольклор как область традиционной народной культуры вбирает в себя выраженные в знаковой форме проявления этнического сознания, имеющие общественно-значимый характер и направленные на регуляцию отношений человека (человеческого сообщества) с окружающим миром. В основе фольклора лежит мифо-поэтический (на уровне сознания) и художественно-символический (на уровне средств воплощения) тип обобщения действительности.

2) Каждое конкретное явление фольклора необходимо рассматривать в контексте культурной традиции, в системных связях с областью верований, нормами социальных отношений, жизненной и обрядовой практикой (к содержанию категории "фольклорно-этнографический комплекс").

3) Фольклорный текст (художественная форма) - целостная в смысловом и структурном отношении единица содержания в поле культурной традиции, выраженная языковыми средствами.

4) В области фольклора функционирует комплекс языковых или знаковых систем, включающий вербальные, интонационные (звуко-ритмические), изобразительные (в том числе - пластические, мимические, предметно-символические), акциональные

(кинетические) средства выражения, выработанные данной этнической общностью и традиционным образом кодирующие сложный спектр содержания и значений.

Глава 1. Представления и верования земледельца как

основа образной системы фольклора и обрядового содержания полевых работ

В главе раскрывается аниматическая и анимическая природа мировосприятия крестьянина, в основе которой лежит идея целостности культурного и природного пространства, при этом действует принцип «перетекания» вездесущих невидимых сил, в результате чего возникает эффект неразличения бытового и сакрального, реального и мифического. Привлекаются сведения, позволяющие судить о связи аграрных обрядов с культом предков, солярным и хтоническим культом. Выявляются отдельные мифологические персонажи и образы, имеющие самобытное воплощение в псковских традициях: Русалка, Огненная Змея, Баба Яга, Баба Горбатая (она же - Пожнналка), Коза, Кукушка.

1. Отношения "человек - пте". Возделанное поле (пашня -нива - пожня) как своеобразный природный объект и культурный феномен обладает сложным набором жизненных и смысловых характеристик, на которые обращено фольклорное сознание: поле находится за границами обжитого человеком пространства (деревни, селения); это земля, освоенная человеком; место постоянного и непосредственного взаимодействия человека с силами природы; область приложения основных трудовых усилий крестьянина и жизнедающий источник, обеспечивающий хлебом, одеждой человека, кормом скотину на весь год; поле - место пребывания стихийных невидимых сил, духов, населяющих пространство за границами деревни, с которыми человек вступает в противоборство во имя достижения своих целей.

Процесс взаимодействия сил, образующих культурогенную систему "человек - поле", составляет основу развернутого во времени ритуально-трудового цикла, включающего обрядово-маркированные блоки в момент начала и окончания особо важных периодов. Структура цикла полевых работ и связанных с ними обрядовых действий оказывается сложной как в плане временной динамики процесса освоения, обработки полей и получения урожая, так и в плане возникающей "полифонии" трудовых и обрядовых действий. В этом процессе перемежаются и переплетаются формы

земледельческого и скотоводческого труда, компоненты календарной, общинной и семейной обрядности. Объединяющим началом служит общая смысловая направленность на обеспечение урожая и, вместе с тем, приплода скота, благополучия, здоровья семьи.

Уборка зерновых культур (особенно - ржи) может быть осмыслена как закономерное завершение цикла обрядовых действий и событий, разворачивающихся на протяжении года. При этом общая динамика развития имеет вид спирали, поскольку время жатвы и сева озимой ржи фактически совпадает. Обряды начала и окончания жатвы, в первую очередь, направлены на сохранение и приумножение жизненной силы земли и злаков. Таким образом, сходятся в одну точку конец и начало жизненного цикла, образуется нерасчленимый смысловой узел: результат (прибыль) оказывается залогом будущего урожая (сев).

2. Жизнедающая сша хлеба - "спор". По традиционным представлениям псковичей, сила злаков, хлеба сосредоточена в "споре". Особой жизненной силой ("споркостью") обладали зерна первой сжатой пястки ржи, последние колосья и последний сжатый сноп, выполняющие ведущую роль в жатвенных обрядах, а также двойной колос ("спарйна").

Приобщение к жизнедающей силе хлеба свершалось постоянно в форме трапезы или символического использования каравая в различных обрядах. Плодородное начало, сосредоточенное в хлебном зерне, могло воздействовать через символическое засевание. Хлеб, пирожки, каши, блины, овсяный кисель, гороховая кутья использовались как ритуально-жертвенные подаяния и поминальная пища. Особой магической силой наделены в местных культурных традициях вещи, связанные с приготовлением хлеба (решето, квашня, мутовка). Характер использования соломы в обрядах годового круга указывает на многоплановую семантику этого природного материала (солома в обереговой и продуцирующей функции, солома как средоточие растительных сил).

3. Представления о силах невидимого мира, вредоносных началах, колдовстве. Повсеместно в псковских деревнях распространены поверья о вредоносных силах, способных забрать хлебный "спор", унести урожай и в той же мере испортить человека, извести всю его семью, выкликать молоко у коров,

погубить скотину. Эти силы могут воплощаться в демонических существ (Огненная Змея, русалка, "нечистики", "шишки") и принадлежать человеку, владеющему колдовством ("колдунья"'; "волхва"; "знали шептать"). В северных районах области в связи с обрядами уборки урожая зафиксировано представление о мифологическом образе "Бабы Яги", "Бабы Горбатой", "Пожиналки", который по своим характеристикам относится к "хозяевам", духам растений.

4. Представления о силах земли, "коза ", "жница - нива". Как своеобразное олицетворение нивы может выступать образ "Козы". В псковских деревнях с отстающей жницей связано нарицательное выражение "на козе осталась", при этом в обыденной речи ниву (несжатую полосу) называют "козой", снопы - "козленятами". Началом, объединяющим козу и ниву, выступает их плодовитость, сам процесс жатвы осмыслен как процесс порождения, жница "принимает на руки" урожай. Видимо, в этом представлении заключено объяснение стойкой традиции именно женской и ручной работы на жатве.

Крестьянин чувствует себя непосредственно причастным к своей земле, его жизненная сила распространяется на ту ниву, которую он обрабатывает, все, что вырастает на пашне, является естественной составляющей жизненного пространства семьи. На таком мироощущении основаны приметы, заговорные формулы, открывающие и завершающие жатву, и обычай, запрещающий жницам во время жатвы заходить на чужую полосу - можно повредить человеку ("перерезать спину").

5. Покровительствующие силы; культ предков; "кукушка -береза - поле". Почитание божественных сил как покровительствующих играет важную роль в земледельческой обрядности Псковской области. Вместе с тем, значимым для жителей северных районов Псковщины оказывается покровительство или соучастие в полевых работах "родителей", душ умерших. Плачи и голошения по умершим близким родственникам исполнялись непосредственно в процессе полевых работ - пахоты, бороновании, пастьбы, жатвы - на протяжении всего весенне-летнего сезона и, особенно интенсивно, в период от Егорьева до Петрова дня, то есть - в период колошения зерновых. Такая приуроченность голошений определяется временем кукования кукушки - вестницы мира предков или воплощением прилетевшей

души. Мифологические представления о "душе-птице" живы и естественны в псковских традициях, на этой основе зиждется целый фонд формульных оборотов поэтической речи. В результате анализа текстов голошений, элементов календарной (Троицкой) обрядности, мотиваций и запретов, быличек и рассказов реконструируется неразрывная семантическая цепь: "родители -кукушка - береза - поле - ржаная нива".

Связь кукушки с миром предков объясняет многое: ее возможность предвещать или предупреждать неурожай, горе и смерть; ее сакральность - кукушка "кака-та божёствинная птица"; ее пребывание в плаче - кукушка "плакущая птичка", "скучная птица", "жалобная птица". Вместе с тем, образ кукушки сложен и неоднозначен. Кукушка как действующий "персонаж" быличек и мифов обладает дополнительными характеристиками, позволяющими проводить аналогии с иными неведомыми силами, населяющими природное пространство. Образ кукушки как проклятой дочери оказывается в одном ряду с Русалкой (тоже -проклятое дитя, появляется в момент колошения ржи и др.), Ужом-Водяным царем (сюжет "Муж-Уж") - то есть мифологическими персонажами общеславянского фонда, что позволяет говорить о принадлежности данных представлений к раннему пласту верований.

б. "Солнце - стихии - поле". Исполнение причитаний во время жатвы и уборки урожая в большинстве случаев связано с вечерней зарей: голосят на закате солнца в поле во время работы или по дороге с поля домой. В голошении жница обращается к заходящему солнцу с просьбой передать весть. Подобные сюжетные мотивы встречаются и в голошениях во время пастьбы. Мифологическое мировосприятие лежит в основе обращения к солнцу, природным стихиям с жалобами, повелениями, заклинаниями (приводятся тексты таких голошений-заклинаний). Важным представляется тот факт, что поэтические тексты заклинательного содержания произносятся на плачевый напев, в этом, по нашему мнению, выражается особое преклонение перед стихиями, обожествление и почитание солнца, ветра. Признаки солярного и хтонического культа сохраняются в некоторых приметах и запретах (запрет спать на ниве; запрет заканчивать жатву поздно вечером, после заката солнца). Мотивация запрета - "чтобы умершим родителям гулять было весело" - позволяет выстроить семантическую цепь

космологического масштаба, связывающую воедино: "солнце -стихии - землю - мир родителей" и человека.

В результате обобщения сведений по северным и центральным районам Псковской области выстраивается сложная, развитая и достаточно подвижная система представлений и верований, имеющих непосредственное отношение к полевым обрядам. Точкой притяжения, центральным звеном является "идея спора" -жизненных сил, рассредоточенных в колосящейся ниве и концентрирующихся в хлебе. В большинстве случаев эти силы почитаются как божественные. К ним причастны и души родителей, посещающих поля именно в период, когда наливаются зерна. Солнце, ветер, птицы, березы соединяют человека с невидимым потусторонним миром. Крестьянин чувствует себя частью своей земли, его жизненная среда распространяется на возделанную им пашню и колосящуюся ниву. Но, в той же степени, нива принадлежит природному началу и населена растительными духами, появляющимися в виде Русалки или Бабы Яги, Пожиналки. В борьбу за "спор" включаются вредоносные силы - колдуньи, "нечистики", Огненные Змеи, способные погубить человека и всю его семью.

Поразительно широк диапазон мировоззренческих установок, представлений и образов, которые находят выражение в земледельческой обрядности. По сути дела, затрагиваются и раскрываются все сферы окружающего мира: от высшего, одухотворенного и опоэтизированного уровня (силы небесные, божественное начало, родители-покровители), к силам жизнедающим, земным (Земля Матушка, растительные силы, человек) и до самого низшего, темного и стихийного (нечистая и неведомая сила, колдовское начало).

Глава 2. Фольклорные тексты в системе жатвенных обрядов (структура, семантика, функции).

Во второй главе рассматривается фольклорно-этнографический комплекс жатвы, с последовательным описанием обрядовых действий и фольклорных текстов, открывающих жатву («зажин»), сопровождающих процесс уборки хлебных злаков (пение и голошение в поле) и завершающих жатву («дожинки»). Структурно-типологический анализ вскрывает синкретическую связь трудовых процессов, ритуальных актов и фольклорных текстов; определяются типологические признаки архаических обрядовых комплексов,

художественных форм и языковых систем. Предпринята попытка семантической интерпретации разнообразных знаков, символов и текстов, формирующихся в переплетении линий-кодов акционального, предметно-изобразительного, вербального и интонационного рядов. Одна из задач, поставленных в данной главе, направлена на выявление роли интонационно-ритмического начала :

• как одного из важнейших в структурном, семантическом и функциональном планах элементов фольклорного текста, обеспечивающего его действенную, коммуникативную силу и имеющего ключевое значение в формировании «жанрового облика» текста;

• как своеобразного акустического кода обряда, обладающего особой семантикой и придающего обрядовому действу ту или иную эмоционально-динамическую окраску.

Процесс жатвы особенно сакрализован в традициях северных районов Псковской области, этот материал положен в основу исследования.1 Обрядово-магическими действиями, исполнением молитвенных обращений, заговоров, приговоров и заклинаний отмечены начало и окончание жатвы, причем "пожинки" нередко приобретают характер массовых обрядово-праздничных действ. Возникающая арочная композиция обрядово-трудового процесса, а также исполнение голошений и звучание песен во время жатвы, позволяют рассматривать весь период уборки зерновых как развернутый во времени обряд, который, в силу своей непосредственной жизненной значимости и особой функциональной напряженности, представляется наиболее архаичным видом ритуала.

I. Фольклорный текст-ритуал начала жатвы ("зажин"). Ритуальные действия, открывающие жатву, направлены на сохранение "спора", и в то же время выполняют апотропеическую функцию, оберегая человека от вредоносных сил. Центральным элементом фольклорного текста-ритуала, открывающего жатву, является первая горсть срезанных колосьев, сосредоточивших в себе

В западных и центральных районах Псковской области встречаются лишь единичные сведения по жатвенной обрядности. В южных районах Псковщины распростанен принципиально иной фольклорно-этнографический комплекс жатвы, основанный на развитом цикле обрядовых песен. В этой местности зафиксирована смена ритуальной терминологии: основной номинацией как по отношению к зажину, так и к пожинальным обрядам является - "Богу бороду оставляли (завивали или, в случае начала жатвы, отрезали)". Материалы по пожинальной обрядности южных районов Псковской области опубликованы (Песни Псковской Земли. Вып. 1. Календарно-обрядовые песни / Сост. А. Мехнецов. Л., 1989).

силу "спора"' (собственно - "зажин"). Колосья срезают, скручивают, связывают (в виде связки или снопа), ими опоясываются, затем их несут в дом, сберегают в особом месте с целью сохранения спора и восприятия человеком и его семьей жизнедаюшей силы хлебных злаков. Действия с первой пясткой сопровождаются магическими заклинаниями, которые во многих случаях представляют собой краткие формулы-уподобления, а иногда приобретают вид развернутого заговора. Интонационно-выразительные возможности произнесения нарочито сведены к шепоту, и на первый план выступает значение "слова-мысли", что характерно для интенсивных форм тайной магии. Словесный ряд является лишь частью сложносоставного фольклорного текста, во многом дублирует действенный ряд, а, в некоторых случаях, и просто отсутствует. Тем не менее, слово (мыслимое или произнесенное) умножает значимость происходящих событий, переводит акциональное начало (в основном имеющее вид обычных трудовых действий) на уровень магического. Магическая сила первой пястки распространяется на весь период жатвы и нередко передается на посев, становится залогом будущего урожая (зерна добавляются в севалку, пястку зарывают в землю). Таким образом, функцчонально-смысловое поле и действенная сила фольклорного текста занимает иные, гораздо более широкие границы, нежели тот реальный пространственно-временной отрезок, когда текст воспроизводится с помощью разного рода языковых средств.

2. Плачи-зовы, голошения и пение в поле. Время жатвы и уборочной страды - заключительный период звучания полевых голошений. Голошение в поле обращено к вестникам мира родителей (кукушке, птицам, солнцу) или к умершим родственникам. Голошения во время жатвы, обращенные к заходящему солнцу, удалось зафиксировать на достаточно ограниченной территории - это среднее течение реки Желчи. Именно в этой местности распространен и термин "лелёкать" по отношению к полевым плачам-причитаниям. О значимости и традиционной основе такой формы голошений свидетельствуют устойчивость самой идеи - обращение к солнцу с наказами, а также стабильность поэтических оборотов в текстах, записанных в разных деревнях. Фольклорно-этнографический текст голошения в процессе жатвы оказывается воплощенной мифологемой: "Жница обращается с голошением к уходящему солнцу". С подобными

мифологемами связаны и другие варианты полевых голошений: "'Девочка в поле заклинает ■ ветер разогнать тучи", "Диалог с кукушкой - вестницей иного мира, душой родителя". В роли ритуального действия выступает сам акт голошения. Обрядово значимыми становятся все элементы образующегося синкретического целого, при этом включенность голошения в трудовой процесс придает дополнительную смысловую окраску свершающемуся действию (жатва, пахота, боронование, пастьба). Собственно фольклорный текст (голошение) имеет значение функции в широком понимании: обращение-диалог как процесс актуализации связей между субъектом и объектом отношений. Значение включенных в систему элементов усиливается при рассмотрении их сквозь призму того поля представлений, которое сохраняет родовая память.

В то же время полевые звучания служили своеобразным каналом общения с живым, но отдаленным миром: находящиеся в деревне жители, среди них - матери, старики, выходили на улицу послушать пение, доносящееся с поля и плакали. Полевое голошение основывается на своеобразной эстетике подачи голоса, чтобы "шли гулы", раздавалось эхо. Эффект умноженного в отголосках звучания особенно усиливается в вечернее время: звук легко разносится, плывет. В исполнении мастериц-причитальщиц полевые голошения никогда не переходят в форму страстно-горестного высказывания, и, в то же время, напев голошения эмоционально насыщен, напряжен. Художественное начало становится преобладающим, что сказывается и на характере мелодического развития, и в образно-поэтическом наполнении текста. При том, что голошение остается формой индивидуального высказывания, плач в голошениях мастериц приобретает высшее обобщенно-культовое значение, вызывая совместный и всеобщий плач, основанный на сочувствии и сопереживании.

Наряду с голошениями на ниве и по дороге с поля домой исполнялись песни различных жанров: припевки на долгий голос ("короткие песни")2, протяжные лирические ("далявые") песни, а

2 Термин "частушки" в Псковских деревнях применяется исключительно к припевкам под пляску, имеющим соответствующий скорый напев с моторной ритмикой слогопроизнесения. "Короткие песни", исполняемые в поле, по мнению народных исполнителей, значительно отличаются от частушек , в силу особого протяженного напева.

также - поздние лирические песни и романсы. Несмотря на то, что эти песни принадлежат разным жанрам и историко-стилевым пластам, все они составляют единое "поле звучаний", создают своеобразную звуковую атмосферу, заполняющую пространство за пределами деревни в вечернее время во время полевых работ. В качестве объединяющего начала выступает общий звуковой строй, в основе которого лежит плачевый характер интонирования.

Причитание и пение во время жатвы на вечерней заре соответствует общей системе "культурных кодов" псковской традиции. Можно предположить, что в жатвенной обрядности находит воплощение представление о вечернем сумеречном времени как открытом для общения с миром ушедших родителей и о поле (ниве) как многомерном проницаемом пространстве, что создает возможность такого общения. В псковских традициях на этом устоявшемся веровании основаны многие обрядовые комплексы, например, отражение той же идеи -"девушка-сирота на вечернем закате окликает родителей" - находим в свадебных обрядах.

3. Фольклорные тексты в системе поэкптальных обрядов. Особо значимым для жниц был момент совместного поступательного продвижения вперед в процессе жатвы. Стремление к организованному совместному действию связано со своеобразным мифологическим осмыслением процесса уборки хлебных злаков. На территории северных районов области сохранилось представление о том, что во время жатвы в остающихся на ниве колосьях скрывается Баба (Баба Горбатая, Пожиналка, Баба Яга), которую "гонят", постепенно сжиная полосы, и в конце концов "режут Бабу" или выгоняют ее в лес. Проявляются эти представления по-разному и неравномерно на указанной территории.

На периферии традиции зафиксированы лаконичные фольклорные тексты-формулы, непосредственно включенные в трудовой процесс в момент окончания жатвы и придающие свершающемуся действию дополнительное мифологическое значение и, следовательно, обрядовый статус: 1) словесные формулы в обыденной речи, приобретающей характер предзнаменования-оповещения или сообщения о свершившемся окончании жатвы: "Бабу-та в лес недолга угнать!"; 2) краткие диалога, сопровождающие момент окончания жатвы: "Куда Пажиналка-та побежит - на чиё поле? - Дак она пабяжала в

тое-то поле - эта Пажиналка!"; 3) выкрики императивно-магического характера, непосредственно сопровождающие трудовой процесс: "У-у! У-у! Вганяйти Бабу! Заганяйти Бабу! Всё! Зарезали! Зарезали!".

Выкрики, краткие диалоги в сочетании с трудовыми действиями (срезание последних колосьев) представляют собой самостоятельный полифункциональный фольклорный текст-обряд, с помощью которого происходит "изгнание Бабы" - стихийной природной силы, и, одновременно, оповещение об окончании жатвы, а также избавление жницы от боли в спине ( Горбатая Баба служит подобием согбенной жницы, вместе с Бабой изгоняется "горбатость" и снимается болезнь в пояснице).

Материалы по жатвенной обрядности из центральной и южной частей Гдовского района свидетельствуют о распространении на этой территории уникального, насыщенного значимыми деталями, целостного фольклорно-этнографического комплекса, имеющего ритуально-символическое наименование -"Бабу резать".

Историческую динамику существования обряда пожинок в Гдовском районе раскрывают данные о социальных условиях исполнения обрядовых действий, которые приводятся и анализируются в диссертации. В главе подробно представлена структура обряда окончания жатвы ржаных полей с учетом статистики появления тех или иных деталей и их территориального распространения, выстраивается целостная картина развернутого и динамичного обрядового действа В рамках реферата мы ограничимся кратким перечислением составляющих фольклорно-этнографический комплекс элементов: Оповещение, договор -Завершение жатвы - Сбор участников - Старшая (хозяйка) срезает последние колосья - Заплетает косой оставшуюся солому на коршо, вплетает тряпочку ( в основном - красную, новую) -завязывает косу - Украшают косу (лентами, цветами) - Пригнут косу к земле - Место под косой выпалывают - Голосят (одно упоминание) - Пляшут вокруг косы, поют трижды заклинание, чудят, заголяются - Обрядовая трапеза, кладут кусочки пищи к косе - Приговоры и заговоры на возврат и сохранение силы -Гадания - Благословение - Шествие по дороге домой.

Внутреннее наполнение гдовского фольклорно-этнографического комплекса окончания жатвы оказывается

чрезвычайно сложным и полифункциональным, что становится очевидным при анализе составляющих основу обряда фольклорных текстов, а также семиотических рядов. Стержневая функционально-смысловая линия обряда, определяющая логику развертывания обрядовых действий и собирающая элементы в единую целостную систему, связана с развитием отношений "человек - природа" в процессе обмена силовых (энергетических) полей. В следующих разделах главы предпринимается попытка "расслоения" фольклорно-этнографического комплекса, при этом выделены фрагменты обряда, образующие целостные в содержательном отношении единицы, которые можно рассматривать как фольклорные тексты: договор, изготовление ритуального предмета, пляска с пением магических заклинаний, голошение, обрядовая трапеза, приговоры, заговоры, гадания, шествие. В целях более полного раскрытия смыслового и функционального содержания привлекается сравнительный материал по пожинальным обрядам из Лужского района, а также по свадебным обрядам из Гдовского района.

Кульминационным моментом в развитии всего обрядового действия является пляска вокруг Бабы-Косы с выкрикиванием заклинаний, пением. Магическое заклинание ("Баба ты, Баба, выйди за нашего Деда замуж!...") в соединении с плясовым движением вокруг косы составляют синкретически цельный фольклорный текст с ярко выраженной продуцирующей направленностью. В контексте пожинального обряда хореографические элементы обнаруживают архаическую природу, выступают в роли знаков-символов: втаптывание земли как форма императива, обход косы - магический круг, "скакание" как форма уподобления, заголения, взмахи серпом или платком. В тексте заклинания содержится некий код, который можно представить как одну из ключевых "фабул" обряда. Идея брачного соединения "Деда" и "Бабы" в силу своей необычности наполнена целым спектром значений: ритуальное, мифологическое, смеховое. В образах Бабы и Деда происходит воссоединение природных сил как залог нового рождения - "чтобы в новом году был хлеб", и таким образом реализуется основная цель обряда, связанная с осуществлением очередного поворота календарного цикла.

Соотношение и взаимосвязь знаковых рядов-кодов в структуре обряда окончания жатвы имеет синкретический характер, поскольку

в совокупности все они служат выражению единого нерасчленимого функционально-смыслового начала. Символическая нагрузка действенного ряда во многом обусловлена высокой степенью значимости изобразительных средств. На первый план выступает язык жестов, поз, линий, цвета, символика вещей и материалов - то есть действие читается не только в своем процессуальном виде, но и как серия значимых статических изображений. Основу действенно-изобразительного ряда составляет серия преобразований центрального видимого образа: постепенное формирование из природного материала (ржи на корню - соломы) символического предмета (косы), имеющего особое мифологическое наполнение (коса как воплощение "Бабы"). Символика каждого действия приобретает дополнительное значение благодаря сопутствующей словесной формуле. Таким образом, действенный и вербальный ряды образуют нерасчленимое целое и представляют "сюжет" в его развитии, на этом уровне фиксируются основные смысловые узлы обряда в их последовательности. Интонационный ряд неотделим от акционально-вербального. Возникает система обусловленностей: "направленность исполнения - слово - интонация". Благодаря интонационно-ритмическому строю вербально-акциональные тексты приобретают различную функциональную "окраску". Обозначаются крайние в качественном плане магические "заряды" функциональных полей: позитивный - негативный, демонстрационный - тайный, экстенсивный - интенсивный. Смена и перетекание функциональных (энергетических) полей, проявляющихся на уровне звуковых волн и сигналов (тишина - крик - хор голосов - кличи - шум), придает обрядовому действу особую динамичность и эмоциональную окраску.

Подводя итог обзору материалов по жатвенной обрядности северных районов Псковской области, следует отметить, что в целом выстраивается чрезвычайно сложная картина как на уровне плана выражения, так и на уровне плана содержания. В целостной системе соединяются трудовое и обрядовое, обыденное и мифологическое начала. Фольклорные элементы растворены в обрядово-трудовом процессе и не поддаются пониманию и расшифровке вне этого контекста. Вместе с тем, именно фольклорная составляющая выводит все происходящее в разряд символически-значимого, событийного. На уровне плана содержания прослеживается

наложение и объединение разных "обрядовых сюжетных линий". Роль стержневой, динамически устремленной в будущее содержательной основы обряда выполняет аграрно-продуцирующая сюжетная линия, в которой переплетены две идеи: сбережения урожая ("спор был бы хлебу") и обеспечения плодородия земли на будущий год ("чтобы на новый год уродилась бы рожь хорошая"). В дополнение наслаиваются: "сюжетная линия оплакивания предков и моления о воспомоществовании", "брачная тема" (союз мифологических персонажей), "идея похорон и поминовения" (как своеобразное преломление мифологемы об умирающем и воскресающем духе растительности). Тем самым многократно умножается значимость ведущей сюжетной линии обряда, в основе которой читается идея преодоления, идея - перехода: возрождение сил земли, растительных сил для нового урожая.

Глава 3.

Типология ранних форм фольклорного интонирования

Настоящая глава посвящена типологической характеристике ранних образцов псковского обрядового фольклора, включенных в систему календарно-земледельческого цикла. На этом уровне проводится сравнительное исследование, позволяющее проследить процесс становления и эволюции музыкального стиля, выявить генетические признаки более развитых в мелодическом отношении песенных образцов и жанровых групп. Аналитический обзор архаических фольклорных текстов, связанных с заклинательной и плачевой системами интонирования, позволяет оценить данный пласт как весьма значимый в процессе формирования музыкального языка обрядового фольклора. Именно на этом уровне происходит отбор и типизация интонационно-ритмических средств, ладовых и композиционных закономерностей, имеющих ту или иную смысловую направленность.

1. Открывает главу краткий обзор методологических подходов, сложившихся в области изучения ранних форм фольклорного интонирования.

2. Следующий раздел посвящен характеристике интонационного строения фольклорных текстов, имеющих закишателъную направленность.

Основанные на речевой интонации, различные формы воплощения заклинательного начала образуют самостоятельные в

жанровом отношении группы. По типологическим признакам, связанным с характером произнесения, выделяются жанры сигналов-кличей повелительного или призывного характера; обрядовых приговоров и заговоров; заклинаний-скандирований императивно-утвердительной направленности.

а) Интонационный строй сигналов-кличей повелительного или призывного характера (обрядовых и необрядовых) весьма разнообразен и интересен при изучении вопросов зарождения и формирования основ музыкальной речи в процессе освоения и переработки речевой интонации. В ряду выразительных средств музыкальное начало становится доминирующим; кличевая направленность реализуется, в первую очередь, на звуковысотном уровне; в основе интонирования лежит интервальное сопоставление крайних точек диапазона, причем верхние тоны интервала совпадают с словесными ударениями. Речь членится на краткие фразы (от одного до трех слов), как правило, обладающие одним главным фразовым ударением. В ходе анализа выявляется несколько кратких ритмоформул (на уровне языковых сегментов или морфем), кристаллизующихся в процессе кличевого интонирования.

б) Типологические признаки заговорной формы интонирования находят воплощение в жатвенных приговорах-заклинаниях: мерный поступательный слоговый ритм с периодичной акцентуацией, стремление к слитному бесцезурному проговариванию текста, повторы интонационно-ритмических звеньев. Текст произносится в предельно ограниченном звуковом диапазоне, фактически - на двух тонах, находящихся в секундовом соотношении.

в) Самостоятельную в типологическом отношении группу составляют образцы магического заклинания императивно-утвердительной направленности. Сравнение с рассмотренными выше кличевыми и заговорными формами позволяет обнаружить в примерах заклинаний-императивов, с одной стороны, признаки родства, с другой - появление новых закономерностей шггонационно-ритмической организации. Заклинания-императивы вбирают в себя и переводят на новый, коллективный уровень исполнительства те средства выражения, которые вырабатываются в индивидуальной обрядовой практике. В первую очередь, обращает на себя внимание мерность акцентуации, структурная значимость метра - принципы, ранее выявленные в качестве основных при

анализе заговоров и приговоров. Ведущую организующую роль в заклинаниях-императивах выполняет краткая равносложная четырехмерная метро-ритмическая ячейка с акцентом на первую

долю - «П «П , которой соответствует столь же краткий, постоянно

повторяющийся интонационный оборот-мотив, основанный на сопоставлении основного (как правило, звуковысотно определенного, устойчивого) тона с зоной интонационного сброса. Особенности композиции также сходны с типическими свойствами заговоров: стремление к слитному бесцезурному произнесению, проявление повторности. Действующий в качестве регулярного метро-ритмического пульса парный ритм несомненно взаимосвязан с ритмикой плясового шага-притопа и, в то же время, полностью согласуется с ритмом произнесения, имеющего характер декламации-скандирования. Образцы заклинаний-императивов, также как и примеры заговоров, отличаются достаточно развитой синкретической формой (в одном тексте неразрывно соединяются вербальное, интонационное и хореографическое или акционально-изобразительное начала).

3. Плачевые формы интонирования рассматриваются на примере плачей-зовов-окликаний и полевых голошений-«лелёканий», похоронных и свадебных голошений. Ключом к пониманию основной смысловой направленности форм служит наименование самого действия - "голосить", "лелёкать" - плакать и причитать, "пускать голос". В гдовских народных традициях термином "лелёкание" объединяются и развитые образцы полевых голошений, и элементарные формы детских пастушеских плачей-зовов-окликаний, имеющие вид интонируемых возгласов-вокализаций. В таких жалях-зовах текст может полностью отсутствовать или замещаться междометиями, в том числе используется возглас - "лелё!", от которого, по всей вероятности, и произошел термин "лелёкать". Основной мотив "зовов-окликаний" ("уканин") вбирает в себя и выражает в сосредоточенно-обобщенной форме интонацию плача-зова. В связи с особой смысловой нагрузкой, а также проявлением звуковысотной определенности и композиционной завершенности интонационная волна-фраза приобретает форму и значение попевочного образования.

В разделе раскрываются ведущие жанровые признаки псковских причитаний. Особенностью гдовских и стругокрасненских полевых голошеннй-"лелёканий" становится главенствующая роль интонационно-выразительного начала. Другим важным типологическим свойством псковских причитаний является тонический принцип организации, который действует не только на уровне поэтического текста, но и как общая структурная закономерность. Мобильность слогочислительного, музыкально-временного, композиционного показателей, свобода ритмики и интонационного развития - все эти свойства приобретают вид гармоничной целостной системы благодаря значимости двух3 позиционно закрепленных (начало и конец стиховой строки) узловых точек, которые совпадают с основными фразовыми ударениями в тексте и, одновременно, являются самыми протяженными в долготном отношении и основными в процессе ладообразования тонами.

В напевах голошений наблюдается кристаллизация основных ритмоформул и попевок - то есть складываются единицы языка на уровне "слов" или "морфем", постепенно приобретающие знаковый характер. Особенности ритмической пульсации в голошениях (в одних случаях - долгота предакцентного слога, в других -акцентного) обусловлены стремлением к протяженному слогопроизнесению, причитанию "нараспев" - нужно "длинно тянуть", "надо протягать", "гулко штобы бьыа, вси слышали" - в этом наблюдается первичное проявление музыкального начала. Вместе с тем, возможно, долготные соотношения предакцентного и акцентного слогов в голошениях имеют связь с особенностями вокализма гдовского народного говора, такие же ритмы зафиксированы и в разговорной речи. Примеры подобных ритмоформул с протяженным предакцентным слогом встречаются в напевах псковской свадьбы, в масленичных и пасхальных хороводных песнях, где, с одной стороны, они имеют значение "архаизмов" музыкального языка, с другой - выполняют обрядовую функцию (необычность ритмов, их одновременная связь с кличевым и плачевым интонированием, содействуют смысловой наполненности и сакральной значимости напева).

3 Зона серединного (третьего по значению) тонического акцента отличается наибольшей подвижностью и неустойчивостью.

Выделенный пласт полевых голошений обладает собственным "фондом" формульных интонационных образований. Общность проявляется как на уровне попевочных звеньев, так и в области ладового развития. Напевы голошений при разнообразии структур воплощают единую ладо-интонационную формулу, в которой обобщается функционально-смысловая "идея" плача- зова-окликания.

В обрядовом фольклоре Псковской области обнаруживаются схождения, соответствия между различными в историко-типологическом отношении пластами. Общность проявляется, в первую очередь, на языковом уровне и обусловлена единой смысловой направленностью фольклорных текстов. Так, например, заговорно-заклинательное начало "прорастает" в колядках, свадебных плясовых припевках, хороводно-плясовых песнях. Связь с кличевым интонированием проявляется в формульных свадебных напевах. Непосредственное родство с жанром голошений обнаруживают ранние формы протяжных лирических песен-жалоб, а также жатвенные припевки («короткие песни»).

Одним из родовых опознавательных признаков, позволяющим соотносить разные жанры фольклора с областью плачевой культуры, является непосредственное включение в форму, нередко в качестве самостоятельного раздела, возгласов-зовов (вокализаций), имеющих плачевую направленность. Особенно яркое воплощение традиши зовов-плачей-оклйканий получает в народной культуре районов нижнего течения реки Великой, где обнаружен, пласт уникатьных для русского фольклора форм хоровой вокализации при исполнении свадебных песен и полевых припеваний.

Представляется чрезвычайно важным тот факт, что большинство выявленных типологических признаков заклинаний и полевых голошений соотносится с особенностями формульных напевов жнивных обрядовых песен юга Псковской области и районов Белорусского Обозерья - таким образом, открывается перспектива дальнейшего историко-типологического изучения южно-псковских и северно-псковских культурных традиций.

Анализ различных форм допесенного фольклора позволил обозначить следующие закономерности процесса становления музыкальной речи:

1. Формирование языковых элементов системы (на уровне "морфем" или "лексем") обусловлено, в первую очередь, смысловой

направленностью произнесения (в какой-то степени, аналогично тому, как слово образуется от корневой основы, которая является средоточием и звуковым выражением смысла). На уровне становления первоэлементов происходит воплощение в "звукоформах"' и коллективное освоение обобщенных интонационных оборотов - "интонем" (термин Е.А.Ручьевской), обладающих определенным спектром значений.

2. Основной набор "интонем" и других средств музыкальной речи (метроритмика, композиция, темброво-тесситурные возможности) складывается в области обрядового допесенного интонирования, в процессе которого происходит постепенная переработка типических речевых интонаций в музыкальные. На примере анализируемого в диссертации материала, можно выстроить своеобразные эволюционные переходы от экстенсивных к интенсивным формам воплощеши информации: например, от максимально широкого амбитуса в интервальных ходах (в кличах-зовах разрыв достигает септимы и ноны) к кварте (в возгласных разделах окликаний); от активной, усиленной всеми возможными средствами акцентуации (динамический акцент усиливается притопом, ударом в ладоши, возгласом) к упорядоченной метроритмике; от сложноорганизованной тирадной композиции к отточенной (например, арочной) композиции стиха; от использования всей доступной голосу звуковысотной шкалы с незакрепленным отношением тонов к формированию узкообъемных интонационно-ладовых систем.

3. В области музыкальной речи происходит параллельное накопление средств и приемов выражения, обладающих свойствами типического и приобретающих значение жанрово-стилевых комплексов ("фондов" средств выразительности) - своеобразных стереотипов "музыкально-речевого поведения", ориентированных на определенную ритуальную или функциональную в ином жизненно важном плане ситуацию.

Эти выводы непосредственно относятся к постановке проблемы определения путей развития музыкальных форм и музыкального стиля в фольклоре. Возможно, в процессе развития музыкальной речи в русле закономерностей грамматики и синтаксиса одного жанра происходили и явления жанровой трансформации, предполагающие "переинтонирование на уровне семантических единиц, которые сопоставимы со словами и мельчайшими

словосочетаниями в вербальном языке", и "изменение существенных элементов текста данной интонации'**. Вероятно, с этим процессом связана эволюция жанров и форм музыкального фольклора.

В Заключении определяется информационно-содержательная, функционально-упорядочивающая роль архаического пласта фольклора как слоя продуктивного, способствующего постоянному воспроизводству псковских культурных традиций.

Изучение закономерностей возникновения художественной формы и самой системы фольклора в процессе обрядово-трудовой деятельности позволяет по-новому осветить принципы исторического существования культурных традиций, выявить исторически многослойную структуру народной традиционной культуры Псковской области. Такие признаки, как синкретичность, связь с мифологическими представлениями, особая функциональная значимость и смысловая нагрузка в календарно-земледельческих обрядах и трудовых процессах, позволяют отнести рассматриваемые разновидности заклинаний и плачей-причитаний к раннему пласту фольклора.

В качестве дополнительного раздела, суммирующего основные теоретические положения, прилагается опыт интерпретации заклинания, плача и повествования как архаических жанровых групп фольклора. Такая ведущая функциональная характеристика фольклорного текста как "направленность исполнения" оказывается самой инертной в процессе эволюции, обеспечивает сохранность "идеи формы" или ее "жанрового облика" и обуславливает жизнеспособность (постоянную востребованность) и действенность фольклорного текста. Заклинание, плач, повествование выступают в роли универсальных функционально-смысловых начал. Направленность исполнения играет роль координатора признаков, рассредоточенных в различных семиотических рядах художественной формы. Выявление доминирующей функции в сложной полифункциональной системе фольклорного текста позволяет проводить типологическую, а затем и жанровую группировку художественных форм.

В заключительном разделе намечаются перспективы дальнейшего сравнительно-исторического изучения псковских

4 Ручьевская Е.А. Интонационный кризис и проблема переинтонирования // Советская музыка. № 5. М., 1975. С.133.

культурных традиций, приводятся некоторые параллели и аналогии, возникающие при обзоре материалов по фольклору и этнографии европейских народов в связи с характерными чертами жатвенной обрядности северных районов Псковской области и касающиеся семантики обряда (мифологический план), предметно-символического и терминологического кодов обряда, особенностей фольклорных текстов. Приведенные примеры раскрывают значение материалов по традиционной культуре северных районов Псковской области при определении основ древнеславянской культуры и решении вопросов этно-культурного районирования.

Самое общее сопоставление культурных традиций южных и северных районов Псковской области обнаруживает достаточно интересные свойства и отношения:

1) общность календарно-обрядовой системы проявляется на уровне единой модели развертывания ритуально-трудового процесса (согласование календарных и трудовых периодов во временном и функциональном аспектах);

2) сохраняется единая система представлений и верований (природные и колдовские силы; мифологические "персонажи", кукушка как вестница мира предков и др.);

3) основные отличия касаются фольклорного наполнения календарно-земледельческого цикла - то есть особенностей языковых средств и характера фольклорных текстов.

В гдсгхких культурных традициях не встречаются развитые песенные формы календарно-обрядового фольклора, но, несмотря на это, календарно-земледельческий цикл полностью реализован в функционально-действенном плане, поскольку наполнен многообразными фольклорными текстами, хотя и имеющими непесенную (или "допесенную") форму, но совершенно определенно и емко выражающих необходимую ритуально-магическую "идею": это различные виды заклинаний (кличи, заговоры, обрядовые диалоги, приговоры и др.); плачи-зовы и голошения. Особую роль в календарно-земледельческом цикле выполняют обрядовые хороводы-шествия и хороводы-пляски, в которых в полной мере утверждается коллективное императивно-волевое и празднично-позитивное начало. В систему обрядов органично включены ранние образцы протяжных лирических песен - песен-жалоб. Таким образом, общий состав художественных форм, обеспечивающих внутреннюю насыщенность и динамику календарно-земледельческих

обрядов в районах северной Псковщины, оказывается типичным для северной России - районов расселения древних псковичей и новгородцев. Многие исследователи считают такого рода фольклорно-этнографическую систему более поздней по отношению к календарно-обрядовым традициям, сохранившимся, например, на территории Белоруссии. Однако, типологический анализ обрядовых фольклорных текстов дает основания относить данные образцы к архаическому пласту восточнославянской культуры.

Результаты исследования указывают на особую концентрацию признаков архаичности в культурных традициях северной Псковщины. Сохранность на этой территории корневых основ, обнаруживающих в своих типологических свойствах связи с другими европейскими культурами, свидетельствует о глубине псковских культурных традиций, восходящих в своих истоках к древностям общеславянского историко-культурного слоя.

Основные положения диссертации отражены в следующих работах автора:

1. Лобкова Г. Гусельная игра Древней Руси // Русская народная песня. Стиль, жанр, традиция. Сборник научных статей. Л., 1985. С. 90-101.

2. Песни Псковской Земли. Вып. 1. Календарно-обрядовые песни. (По материалам фольклорных экспедиций Ленинградской консерватории) / Сост. А.Мехнецов. Л., 1989. (Авторское участие Г.Лобковой - раздел "Иванские, толочные песни"; этнографические замечания к разделу, расшифровка текстов и напевов, составление комментариев к текстам, подготовка материалов к печати - с. 111115, 126-166, 177-204,271-276,280-284).

3. Мехнецов A.M., Лобкова Г.В. Особенности обрядовой системы и фольклора северо-западного региона Вологодской области // Информационно-практическая конференция по проблемам традиционной народной культуры северо-западного региона России. Тезисы докладов и сообщений. Вологда, 1993. С. 19-31.

4. Лобкова Г. "Сдоблялисе на святки кудесам" (Вологодские ряженые) // Живая старина. № 2. М., 1995.

5. Традиционные зимние увеселения взрослой молодежи в районах Среднего Приобъя / Сост. Г.Лобкова // Русская традиционная культура. № 1-2. М. 1996. 155 с.

6. Лобкова Г. Традиция свадебных голошений Псковской области (по экспедиционным материалам Фольклорно-этнографического центра) // Этнографическое изучение Северо-Запада России (итоги полевых исследований 1995-96 г.г. в Ленинградской и Псковской областях). Тезисы Межвузовской научной конференции. СПб, 1996 (в печати).