автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.02
диссертация на тему: Музыкально-хореографические формы в структуре обрядово-праздничного комплекса братчины

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата искусствоведения Парадовская, Галина Петровна

Введение.

• Фактологическая база исследования.

• Цели, задачи и методы исследования.

• Структура работы.

Глава 1. Особенности обрядово-праздничного комплекса братчины.

Раздел 1. Братчина в системе календарных обрядов и праздников. 16 Раздел 2. Обрядовое содержание процесса приготовления пива.

Раздел 3. Структура и семантика праздничного застолья.

Глава 2. Система художественных форм в обрядово-праздничном комплексе братчины.

Раздел 1. Художественные формы в структуре обряда.

Раздел 2. Элементы и формы движения в художественной системе братчины.

Глава 3. Структурно-типологический анализ музыкально-хореографических форм.

Раздел 1. Непесенные жанры фольклора.

Раздел 2. Песенно-хореографические жанры.

Введение диссертации2002 год, автореферат по искусствоведению, Парадовская, Галина Петровна

Выделение музыкально-хореографических форм, составляющих важную часть обрядово-праздничного комплекса «братчины», в качестве предмета самостоятельного научного исследования вызвано требованиями системного изучения явлений народной традиционной культуры и опирается на сложившиеся в настоящее время научные подходы, методы и фактологическую базу фольклористики. Типологический анализ образцов фольклора, выявление структуры и семантики ритуалов, связанных с фиксацией в общественном сознании обстоятельств, отношений и форм реализации жизненно значимых целей, позволяют прояснить закономерности народной традиционной культуры, естественно-исторический смысл, особенности возникновения и эволюции художественных форм и языковых систем фольклора.

Народные традиции Русского Севера принадлежат к бесценным сокровищам национальной культуры, сохранившим практический и художественный опыт многих поколений и отразившим глубину исторической памяти народа.

Вологодская область и прилегающие к ней пограничные зоны, входившие в XIX в. в обширную Вологодскую губернию, в совокупности представляют собой территорию коренного проживания русского населения.1 Особые исторические условия, удобные климатические и природные факторы, относительная социально-экономическая стабильность способствовали естественно-эволюционному пути развития и кристаллизации специфических черт этнической культуры, выразившихся в типологически устойчивых формах. Социальное устройство северной деревни (общинное землевладение, мирское самоуправление и др.), а также весь уклад жизнедеятельности крестьянина в немалой степени повлияли на устойчивость и продуктивность традиций материальной и духовной культуры. Архаические элементы в структуре народных традиций Вологодчины

1 В диссертационной работе не ставится задачи выяснения комплекса вопросов, связанных с историей и характером заселения края. В настоящее время данная проблема широко обсуждается в кругах специалистов различных научных направлений: историков, этнографов, лингвистов, диалектологов и фольклористов. Среди наиболее значимых исследований в этой области отметим следующие: Битов М.В. Русский Север в этническом отношении // Историческая география России. М., 1970; Чистов К.В. Актуальные проблемы изучения традиционных обрядов русского Севера // Фольклор и этнография. Л., 1974; Колесников П.А. Северная деревня в XV - первой половине XIX века. Вологда, 1976; Жарникова С.В. Архаические мотивы северо-русской орнаментики (к вопросу о возможных праславянско-индоиранских параллелях). Автореф. дисс. . канд. ист. М., 1988. прослеживаются на всех уровнях комплекса жизненно значимых явлений: практический опыт хозяйствования и относящиеся к нему исходные мифологические, образно-поэтические представления и верования, исторически сложившаяся обрядово-праздничная система, фольклорные традиции и др.

Настоящая работа представляет собой опыт изучения единой этнокультурной традиции, в которой сохранились и получили развитие ритуалы общинных трапез. Рассматриваемый в диссертации обрядово-праздничный комплекс братчины, связанные с ним мифологические представления и художественные формы, занимают одно из центральных мест в народной традиционной культуре восточных районов Вологодской области и на прилегающих к ним территориях.

В науке сложилось определенное представление о братчине как об особом обряде, включающем жертвоприношения и совершаемом общиной во время совместной трапезы (пира), приуроченной к храмовому, отдельному годовому или Л установленному по обету празднику, а также - к окончанию уборки урожая. В. И. Даль, определяя этимологию слова «братчина», выделяет несколько значений:

• «товарищество, круг, братство, дружное или связанное чем общество; артель»;

• «складчины, ссыпчины, праздник на общий счет, называемый и братов-щиною, братовщйнками»3

По мнению исследователей, в своих истоках братчина «восходит к дохристианским социальным союзам» - мужским (охотничьим), воинским (княжеские пиры), женским и девичьим.4

2 См.: Славянские древности. Этнолингвистический словарь под редакцией Н.И. Толстого. М., 1995. Т. 1.С. 256-257. Описание братчины представлены в собраниях: Снегирев И.М. Русские простонародные праздники и суеверные обряды. М., 1839. Вып. 4. С. 95; Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии. Ч. 1 // Изв. ОЛЭАЭ. 1877. Т. XIX. С. 143; Макаренко А.А. Сибирский народный календарь в этнографическом отношении. СПб., 1913. С. 68-69; Зеленин Д.К. Древнерусская братчина как обрядовый праздник сбора урожая// Сборник отделения русского языка и словесности АН ССР. Л., 1928. Т. 101, № 3; Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография / Пер. с нем. К.Д. Цивиной. М., 1991. (этнографическая библиотека) и др. Специальных исследований, посвященных братчине, к настоящему времени нет. Среди отдельных работ, рассматривающих братчину как форму общинного праздника, отметим: Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. М., 1986. С. 132-146; Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX -начала XX в. Л., 1988. С. 217.

3 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1998. С. 124.

4 Славянские древности. Т. 1. С. 256-257.

Первое упоминание о братчине (праздничный пир на Петров день) встречается в Ипатьевской летописи (1159 г.).5 Братчины были распространенным явлением в общественной жизни средневековой Руси, на что указывает М.М. Громыко, приводя материалы уставных и жалованных грамот XIV - XVI вв., в которых содержатся сведения об общинных трапезах.6

Обширный материал по братчине сосредоточен в этнографических описаниях русских собирателей XIX - начала XX вв.: И.М. Снегирева, Д.К. Зеленина, А.Н. Попова и др. Описание общинных пиров находит место в материалах, опубликованных в местных периодических изданиях того времени, где представлены наблюдения служителей церкви над жизнью местного населения.7

Как свидетельствуют этнографические материалы, зафиксированные в XIX - начале XX вв., братчины устраивались во время престольных, годовых праздников, получивших названия: «Николыцина», «Михайловщина», «Кузьо минки», «Покровщина», «Спасовщина» и др., - или были приурочены к весеннему молебну в поле. Известны случаи организации совместных трапез после уборки урожая. Распространенным явлением в жизни сельской общины в конце XIX и в начале XX вв. было проведение братчин по коллективно установленному обету, который принимался в связи с имевшим место в прошлом бедствием -эпидемией, пожаром и др. Свершаемые по обету коллективные трапезы, как правило, были приурочены к праздничным датам церковного календаря.

На основе опубликованных источников можно выделить несколько разновидностей братчин, получивших распространение в XIX - начале XX вв. на территории России, Белоруссии и Украины. К ним относятся:

5 Гам же. С. 256.

6 Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян. С. 132133. Автор анализирует широкий круг письменных источников: жалованные грамоты в отношении деревень Костромского (1506-1507 гг.), Каширского (1507 г.) и др. уездов - и приходит к выводу о том, что братчины на Руси имели широкое распространение и представляли собой «устойчивое, обычное явление».

7 Среди них выделим этнографические очерки священнослужителей, опубликованные в Вологодских Епархиальных Ведомостях. Так, например, священник А. Беляев, изучая жизнь местного населения в Вельском уезде, пишет о том, что братчина в данной местности является «наиболее характерным институтом жизни "древнерусского" прихода и существует доселе в Вельском уезде почти повсеместно» (см.: Беляев А. Братчины (Вельский уезд) // Вологодские епархиальные ведомости. 1900. № 5. С. 125).

8 Славянские древности. Т. 1. С. 256; Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. С. 383384.

• ритуалы, связанные с хранением и переносом из дома в дом братской свечи;9

• ритуалы совместной трапезы, в основе которой лежит жертвование для общинного стола животного (жертвовались также продукты, в том числе - зерно, из которого варили общинное пиво) - такой тип братчины, по свидетельству Д. К. Зеленина, связан с обетом, данным общиной;10

• праздничные застолья в складчину, приуроченные к различным датам календаря и имевшие названия: «ссыпщина», «ссыпка», «мирщина» и др.11

Как утверждает М.М. Громыко, братчины имели половозрастное деление и, наряду с проведением совместных трапез семейными парами, могли разделяться на мужские и женские, причем «в женском варианте более выражены архаичные, дохристианские элементы общественной трапезы».12 Традиционны также пиры в складчину, устраиваемые в праздники раздельно - девушками и парнями. Известны случаи проведения братчин для пожилых людей, а также -для детей.13 М.М. Громыко также отмечает, что братчины устраивались как

9 Зафиксированы на территории Жиздринского, Мосальского уездов Калужской губ., Дорогобужского уезда Смоленской губ., Суражского уезда Черниговской губ., в Белоруссии (см.: Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян. С. 134-138), а также на территории юго-западных районов Смоленской области (по материалам современных фольклорных экспедиций - фонды ФЭЦ МК РФ).

10 Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. С. 383. Обычай, зафиксированный на Русском Севере, представлял собой закалывание и приготовление в общем котле откормленного на общинные деньги быка или барана. Исследователь приводит местные названия подобных совместных трапез: «мольба», «братчина», а также - «Миколыцина», «Спасовщина» (названия, связанные с именем святого, в день которого устраивались братчины). Интересно также описание традиций Вельского уезда Архангельской губернии, полученное в начале XX века священником А. Беляевым: «Исходя из того, что бедствие (град, падеж скота и др.) есть Божье наказание за грехи, пострадавшее население дает обещание в день испытанного бедствия не работать, а отправлять молебствие празднуемому святому и совершать братчину» (см.: Беляев А. Братчины. С. 125). В Пинежском уезде Архангельской губернии, Яренском уезде Вологодской губернии, а также в Сибири встречается другое название общинных трапез по обету - «кануны» (см.: Ефи-менко П. С. Материалы по этнографии русского населения. С. 143; Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян. С. 137; Макаренко А. А. Канун по сибирским селениям //Живая старина. 1907. СПб., 1908. Вып. 4. С. 181-199.

11 Славянские древности. Т. 1. С. 256.

12 Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян. С. 137. Автор приводит сведения, зафиксированные в д. Хвашне Дорогобужского у. Смоленской губ. Здесь хозяйка дома, где хранились общинные иконы и свечи, накануне Троицы собирала женщин своей деревни. Обращает на себя внимание особый характер проведения такой братчины: женщины после обшей молитвы «рукались» - целовались друг с другом, угощались пивом и приготовленными блюдами, а затем пели, плясали, вечером ходили по деревне ряжеными. На следующий день пированье продолжалось с приготовлением особой ритуальной еды из яиц, которая называлась «дранцук». М. М. Громыко, приводя данное описание, обращает внимание на особый характер поведения женщин - они «пели песни, скакали сначала в хате, потом - на улице».

13 Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. С. 382; Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян. С. 132-133. внутри одного поселения, когда собиралось несколько дворов данной деревни (автор приводит обычай, записанный в д. Издешково Вяземского уезда Смоленской губернии, по материалам Бюро Тенишева), так и на основе соединения нескольких селений (Орловский уезд Вятской губернии).14

Таким образом, отмечая многообразие ритуальных форм общинных трапез, распространенных на территории России, Белоруссии и Украины в XIX -начале XX вв., необходимо обозначить общность основных ее проявлений:

1) Братчины изначально имеют ритуальные функции, они «были органично соединены с обрядами и в этом смысле максимально формализованы - отлиты в четкую, закрепленную длительной традицией форму».15

2) Братчина представляет собой обряд, исходно связанный с жертвоприношением, совершаемым общиной.16 Обрядовая трапеза как одна из основных форм жертвоприношения позволяла её участникам служить «посредниками в

1"7 передаче жертвенной пищи божественному адресату». При этом в жертву приносились: общинная свеча; животное, выкармливаемое на общественные средства (овца, бык и др.); продукты, из которых готовили угощение и обрядовые напитки.

3) В братчине соединяются дохристианские и христианские элементы: являясь основным религиозным обрядом в дохристианской традиции, жертвоприношение должно было «обеспечить нормальные взаимоотношения (взаимообмен) с миром сверхъестественного, "тем светом", языческими богами и христианскими святыми, обновить и упрочить мироздание в целом».18

Многочисленные работы исследователей XIX-XX вв. сформировали важнейшую источниковую базу по теме «братчина». В то же время, описательный характер материалов и, в основном, узко направленный этнографический аспект изучения, связанный с методологическими установками собирателей, не позволяют представить обрядово-праздничную систему братчины в полном виде, так как не раскрывают художественно-образного наполнения ритуала. Не отражена

14 Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян. С. 140, 145.

15 Там же. С. 146.

16 На это, в частности, указывает Д. К. Зеленин. Описывая коллективные трапезы, устраиваемые по обету, он отмечает, что братчины «несут следы древних языческих жертвоприношений» (см.: Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. С. 383).

17 Славянские древности. М., 1999. Т. 2. С. 208.

18 Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995. С. 181-183. 8 в исследованиях и проблематика, связанная с рассмотрением музыкально-хореографических форм. Кроме того, остались за пределами научных разработок традиции общинных праздников, бытовавших на территории Вологодской и прилегающих к ней областей. Методология комплексного и системного изучения форм традиционной народной культуры позволяет выявить целостную картину функционирования братчины в контексте региональной традиции и определить систему художественных форм в качестве важнейшего компонента рассматриваемого обрядово-праздничного комплекса.

Как свидетельствуют материалы современных полевых исследований, в народных традициях Вологодской и сопредельных с ней областей термин «братчина» обозначает обрядовое действо, центральным событием которого является праздничный пир, организованный на средства и усилиями общины и приуроченный к большим праздникам годового цикла или совместным молениям. Особенности рассматриваемого обрядово-праздничного комплекса определяются его коллективным характером: совместное приготовление обрядовой еды и напитков из пожертвованных продуктов, приношение праздничных блюд для застолья, особые формы угощения и обрядового поведения участников братчины (приобщение к «единой чаше», совместное пение, пляски, ритуальные бесчинства и ряженье).

Братчина представляет собой сложный по составу комплекс ритуальных действий и художественных форм. Совокупность словесного, изобразительного, музыкального рядов выражения, фиксирующих обрядовый статус происходящего события, составляет развитую структуру, в которой различные знаковые системы оказываются взаимосвязанными в воплощении функционально-смысловых линий обряда. Насыщенность художественного плана братчины сказывается в жанровом многообразии фольклорных текстов, представляющих собой словесные, музыкально-поэтические и музыкально-хореографические формы: заговоры, различные виды приговоров, заклинаний, припевки, плясовые, хороводные, лирические песни и баллады.

Предметом диссертационного исследования являются жанры музыкально-хореографического фольклора в системе братчины, на основе которых складываются обрядовые действия подготовительного этапа (пивоварение) и ритуалы праздничного застолья. Изучение закономерностей формирования и эволюции 9 фольклорных традиций в этой специфической области позволяет с новых позиций осветить вопросы природы жанров, музыкально-поэтических форм и системы средств художественной выразительности. В диссертации проводится типологический анализ музыкально-хореографических форм19 братчины, устанавливается их ритуальное значение, анализируется система заговоров, приговоров, заклинаний, опирающихся на принципы непесенного интонирования, и выявляется их преемственная связь с песенными жанрами - припевками, частушками, хороводными и плясовыми песнями.

Фактологическая база исследования

Основу диссертационного исследования составляют материалы архивных коллекций Лаборатории народного музыкального творчества Вологодского государственного педагогического университета, собранных с 1984 по 2001 гг. в результате экспедиционной деятельности преподавателей и студентов Университета под руководством и при непосредственном участии автора. Кроме того, в ходе специальных экспедиционных выездов зафиксированы дополнительные видеоматериалы, раскрывающие процесс пивоварения и ритуалы праздничного застолья в их современном бытовании и в реконструкции.

Поисковая научно-исследовательская работа осуществлялась по единой методике комплексного изучения народных традиций, разработанной коллективом преподавателей Санкт-Петербургской консерватории и сотрудников Фольклорно-этнографического центра МК России под руководством A.M. Мех-нецова.

Формирование фактологической базы позволило осуществлять широкомасштабные исследования в области традиционной народной культуры Вологодской области. В основу диссертационного исследования положены материалы, записанные в восьми районах Вологодской области: Бабушкинском, Вели-коустюгском, Кичменгско-Городецком, Никольском, Нюксенском, Сокольском, Тарногском, Тотемском; а также в восьми районах сопредельных областей: Ар

19 Понятие «музыкально-хореографическая форма» связано с выделением образцов фольклора, комплекс художественно-выразительных средств которых складывается в совокупности хореографического, вокального и/или инструментального начал. Рассматриваемые художественные формы, связанные с хореографическим движением, относятся к различным жанрам, но при этом обладают рядом общих признаков.

10 хангельской (Устьянский), Кировской (Лузский, Опаринский, Подосиновский) и Костромской (Вохомский, Октябрьский, Павинский, Солигаличский). За данный период осуществлено 38 экспедиций в перечисленные районы, обследовано около 980 населенных пунктов, собрано около 30 тысяч аудио- и видеозаписей (описания обрядовых действий и хореографических форм, расшифровки текстов и напевов различных образцов фольклора). Методика комплексного экспедиционного изучения, опирающаяся на планомерное и последовательное (фронтальное) обследование территории региона, позволяет составить целостную картину бытования форм традиционной народной культуры Вологодской области.

Системное рассмотрение народных традиций обследованных районов дает основания отнести их к единой этнокультурной зоне, в которой нашли яркое выражение исконные для данной территории формы общинных ритуалов и связанных с ними представлений и верований, фольклорных жанров.

Основной корпус фольклорных текстов, сведения по обрядово-праздничным традициям Вологодской области вводятся в научный оборот впервые. Помимо материалов фольклорных экспедиций Вологодского педагогического университета, в работе привлекаются сведения по фольклору и этнографии Вологодского края и других регионов России, полученные из публикаций XIX-XX веков.

Цели, задачи и методы исследования

Данное исследование предполагает изучение своеобразной в содержательном плане региональной традиции общинных праздников и ставит целью установление принципов взаимодействия фольклорного и ритуального компонентов в обрядово-праздничном комплексе братчины, а также выявление специфики художественных форм, относящихся к различным жанрам фольклора, обнаружение общих закономерностей структуры и стиля музыкально-хореографических жанров в связи с их основной функционально-смысловой направленностью.

В соответствии с намеченными целями, в работе решается следующий круг задач:

11

• раскрыть структуру и семантику обрядовых действий, их связи с системой традиционных представлений и верований;

• определить функции художественных форм в обрядовом комплексе, их типологические и жанровые характеристики;

• обозначить роль различных средств художественной выразительности (языковых систем) как формообразующих элементов; раскрыть взаимосвязи интонационного и кинетического рядов в музыкально-хореографических образцах фольклора;

• провести сравнительный анализ и определить характер типологических отношений непесенных и песенных форм интонирования.

Диссертационное исследование опирается на методологическую базу и научные традиции, сложившиеся в процессе многолетней фольклористической деятельности Санкт-Петербургской консерватории и Фольклорно-этнографи-ческого центра МК России. Основополагающее значение здесь имеет комплексный подход к изучению традиционной народной культуры, предполагающий системный взгляд на содержание, форму и характер взаимодействия всех ее структурных элементов.

Важнейшей предпосылкой такого метода изучения выступает положение, раскрывающее природу и сущность фольклора «как проявления этнического сознания» - философско-художественной системы, преобразующей «в формах и средствами художественного круг представлений, принципов и норм жизни и самый характер внутри- и межсистемных связей, отношений этнической со

90 общности людей с действительностью», а также сложившееся в научном обиходе определение категории «фольклорно-этнографический текст», фиксирующее в качестве самостоятельной единицы содержания фольклорной традиции каждый «законченный в функционально-содержательном и композиционном отношениях фрагмент народной традиционной культуры, сущность которого в той или иной степени передается художественными средствами выражения».21

Структуру фольклорно-этнографического текста образуют: фольклорный текст (художественная форма) - совокупность средств выражения; этнографи

20 Мехнецов А. М. Фольклорный текст в структуре явлений народной традиционной культуры // Музыка устной традиции: Материалы Международной научной конференции памяти А. В. Рудневой. М., 1999. С. 179.

21 Там же. С. 180. ческий контекст - обрядовое действие и различные обстоятельства исполнения фольклорного текста; общая функционально-смысловая направленность всего текста (жизненное основание происходящего). При этом центральным звеном целого является художественная форма, «образующая на внутрисистемном уровне самостоятельный в композиционном отношении содержательный и зна-ково-выразительный комплекс, собственное информационное поле, охватывающее всю совокупность элементов структуры фольклорно-этнографического

22 текста, где с необходимостью возникает художественное начало».

В работе учитываются также методы комплексного изучения фольклора и принципы функционального и типологического анализа, разработанные В. Е. Гусевым, Б. Н. Путиловым. Одним из важнейших направлений, намеченных в данном исследовании, является определение закономерностей функционирования различных художественных форм (фольклорных текстов) в обрядо-во-праздничном комплексе братчины. В диссертации получает освещение проблема типологии художественных форм с точки зрения функционально-семантического анализа комплекса средств выражения. Функциональный анализ предполагает установление места, роли и значения фольклорного текста в обрядовой структуре, выявление иерархической системы средств художественной выразительности. Как отмечает Б. Н. Путилов, «функциональный подход неизбежно вступает в контакт с подходом структурно-семиотическим, поскольку именно в структуре, в семантике, в языке функциональные связи получают

9Я наиболее полную, глубинную, органическую реализацию». Метод историко-типологического изучения явлений традиционной народной культуры дает возможность раскрыть закономерности формирования фольклорных текстов и интерпретировать их в историческом плане.24

Проблемы структурного анализа обрядовых действий, раскрытия их семантики и связей с мифологическими представлениями решаются в русле основных подходов, выработанных представителями современных научных школ в области этнографии, этнолингвистики, семиотики (Н. И. Толстым, А. К. Байбуриным, В. В. Ивановым, В. Н. Топоровым и др.).

22 Там же. С. 181.

23 Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. СПб., 1996. С. 67

24 Путилов Б.Н. Методология сравнительно-исторического изучения фольклора. JL, 1976. С. 1718.

Музыковедческая проблематика диссертации развивает основные методологические положения интонационной теории Б. В. Асафьева, опирается на принципы функционально-семантического анализа процесса интонирования, изложенные в трудах Ф. А. Рубцова, Е. А. Ручьевской. Один из аспектов исследования касается анализа ранних форм интонирования и непесенных жанров фольклора, зафиксированных в обрядово-праздничном комплексе братчины. В связи с этим учитываются содержащиеся в исследованиях Б. В. Асафьева, Ф. А. Рубцова наблюдения о взаимосвязи музыкальной и речевой интонации и развиваются методы изучения обрядовой речитации, декламации, возгласов, разработанные петербургской школой фольклористики. Исследованию непесенных форм интонирования на фольклорных материалах Псковской, Новгоуп родской областей посвящены работы Г. В. Лобковой, И. С. Поповой. В данном исследовании привлекаются также методы изучения форм «раннефольклорного

28 интонирования», разработанные Э. Е. Алексеевым.

В связи с ведущей ролью закономерностей метроритмики в рассматриваемых образцах музыкально-хореографического фольклора особое внимание уделяется структурному анализу и выявлению принципов ритмо-акцентной организации художественного текста. В решении указанных задач мы опираемся на

9Q метод слогоритмического анализа напевов, разработанный К. К. Квиткой, А. В. Рудневой и обобщенный А. А. Баниным, который придавал особое значение изучению слоговой ритмики музыкально-поэтической формы «как одного из компонентов, отражающего наиболее общие закономерности песенного

О 1 строения». Применение метода моделирования и обобщения слоговой ритмики позволяет выявить принципы формообразования народной песни.

25 Рубцов Ф.А. Основы ладового строения русских народных песен // Рубцов Ф.А. Статьи по музыкальному фольклору. M.-JL, 1964. С. 8-81.

26 Асафьев Б.В. Речевая интонация. M-JL, 1965.

27 Лобкова Г.В. Архаические основы обрядового фольклора Псковской Земли (опыт историко-типологического исследования). Дисс. . канд. иск. СПб., 1997; Попова И.С. Типология фольклорных форм в системе масленичных обрядов Новгородской области. Автореф. дисс. . канд. иск. СПб., 1988.

28 Алексеев Э.Е. Раннефольклорное интонирование: Звуковысотный аспект. М.: Сов. композитор, 1986.240 с.

29 Квитка К.В. Избранные труды в 2-х т. М., 1971.

30 Руднева А.В. О взаимосвязи стиха и напева в русской народной песне // Русское народное музыкальное творчество. М., 1994. С. 11-47.

31 Банин А.А. Об одном аналитическом методе музыкальной фольклористики // Музыкальная фольклористика. Вып. 2. М., 1978. С. 117.

В определении типологии ритмических структур песен, связанных с движением, учитываются специальные наблюдения фольклористов (К. К. Квитки,

A. В. Рудневой,32 А. М. Мехнецова,33 В. И. Елатова, А. А. Банина), а также основные теоретические положения музыковедческой науки (исследования

B. Н. Холоповой, М. Г. Харлапа, разработанная ими классификация типов ритмики в музыкальных произведениях различных эпох и направлений).34 Различные аспекты изучения истории и теории ритма представлены в трудах петербургской музыковедческой школы. Исследования Е. А. Ручьевской отличаются многосторонним, комплексным подходом к изучению данной проблемы. Автор выходит на уровень философского осмысления понятий «движения» и «ритма» как «единства времени и пространства и как единства континуальности и дискретности», а также понятия «темпа» как явления, относящегося к сфере ритма и представляющего собой «скорость движения во времени и пространстве».35

Структура работы

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и приложений. В работе последовательно раскрываются следующие проблемы: определение особенностей фольклорно-этнографического комплекса братчины как целостного явления (1 глава), определение места и функций фольклорных текстов в обряде (2 глава), выявление типологических признаков музыкально-хореографических форм, относящихся к различным песенным и непесенным жанрам фольклора (3 глава).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Музыкально-хореографические формы в структуре обрядово-праздничного комплекса братчины"

Заключение

Результаты проведенного исследования показали, что фольклорные традиции, распространенные в восточных районах Вологодской и сопредельных с ней областей, сохранили до наших дней архаические формы народной культуры. Методика комплексного изучения позволила выявить в обряде братчины ритуальные действия и художественные формы, связанные с древнейшими мифологическими представлениями, верованиями и культами. В исследовании раскрыта синкретическая связь обрядовых действий и фольклорных текстов, определены типологические признаки художественных форм и комплекса средств выразительности.

В общей системе обрядовых кодов особенно важна роль хореографического ряда. Различные формы организованного особым образом движения связаны с общим функционально-смысловым полем обряда и в совокупности всех языковых средств выражают активное созидательное жизненное начало и выполняют коммуникативно-магическую функцию. Как особая форма обрядового поведения, пляска маркирует наиболее важные узловые моменты в братчине: опускание «прйголовка» в пиво («оживление» напитка), вкушение пива участниками трапезы, приход ряженых и ритуальные бесчинства во время пира. Являясь доминантой праздничного застолья, она выражает всеобщее веселье как важнейшее сакральное состояние, имеющее продуцирующее значение.

Система художественно-выразительных средств плясовой хореографии представляет собой соединение кинетического и изобразительного с вербальным и интонационно-ритмическим кодами, при этом ведущая структурообразующая роль плясовой ритмики определяет в качестве репрезентативного начала стилистику фольклорных текстов, составляющих основное ядро братчины.

Результаты проведенного анализа показали, что наполняющие обрядово-праздничный комплекс братчины музыкально-хореографические формы обладают рядом общих типологических признаков, проявляющиеся в единстве музыкально-выразительных средств на основе выделения ведущей формообразующей роли метроритмики.

Образующие обрядово-праздничный комплекс братчины музыкально-хореографические формы относятся к различным в историко-стилевом отноше

121 нии пластам фольклора. Связанные с братчиной образцы фольклора, опирающиеся на принципы непесенного интонирования (заговоры, приговоры, обрядовые возгласы и заклинания-скандирования), являются особо значимыми в процессе становления музыкальной речи. Типологический анализ фольклорных текстов позволил раскрыть генетические связи архаических образцов с более развитыми в музыкальном отношении жанрами (величальными и корильными припевками, частушками, плясовыми и скорыми хороводными песнями), что непосредственно касается проблемы формирования и эволюции художественного мышления, системы языковых средств.

Важнейшей задачей последующего углубления темы является определение значимости братчины как фольклорно-этнографического комплекса, обладающего универсальными свойствами в структуре явлений народной традиционной культуры. Общность признаков обнаруживается при сопоставлении братчины с ритуалами календарно-земледельческого, поминального и свадебного комплексов на уровне связей с мировоззренческими представлениями, системой обрядовых действий и художественных форм.

Одним из перспективных направлений дальнейшего изучения братчины как целостного фольклорно-этнографического комплекса является проведение сравнительно-исторического исследования с привлечением материалов по родственным этническим культурам, что позволит выявить корневые основы традиций, восходящих к общеславянскому культурному слою.

1 Данный сюжет входит в святочный игровой репертуар (Кичм.-Городецкий р-н).

Список научной литературыПарадовская, Галина Петровна, диссертация по теме "Музыкальное искусство"

1. Агапкта Т. А. Концепт движения в обрядовой мифологии славян (на материале весеннего календарного цикла) // Концепт движения в языке и культуре / РАН Ин-т славяноведения и балканистики. М.: Индрик, 1996. 213-254.

2. Алексеев Э. Е. Проблема формирования лада. М.: Музыка, 1976. 288 с.

3. Алексеев Э. Е. Раннефольклорное интонирование: Звуковысотный аспект. М.:Сов. композитор, 1986. 240 с.

4. Анализ вокальных произведений: Учебное пособие для муз. вузов /Е. А. Ручьевская и др. Л.: Музыка, 1988. 349 с.

5. Архангельский областной словарь. Вып. 2. / Под ред. О. Г. Гецовой. М.: издво МГУ, 1982. 216 с.

6. Асафьев Б. В. Музыкальная форма как процесс / Ред., вступит, ст. и комм.Е. М. Орловой. 2-е изд. М.: Музыка, 1971.376 с.

7. Асафьев Б. В. О народной музыке / Сост., вступит, ст. и комм.И. И. Земцовского, А. Б. Кунанбаевой. Д.: Музыка, 1987.247 с.

8. Асафьев Б. В. Речевая интонация. М.; Л., 1965. 136 с.

9. Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре: Структурно-семантическийанализ восточнославянских обрядов / РАН Музей антропологии и этнографии восточнославянских обрядов им. Петра Великого (Кунсткамера). СПб.: Наука, 1993.242 с.

10. Байбурин А. К. Ритуал: старое и новое // Историко-этнографические исследования по фольклору. Сборник ст. памяти А. Токарева / РАН Ин-т востоковедения, сост. В. Я. Петрухин. М.: Наука, 1994.274 с.

11. Байбурин А. К. Обрядовое перераспределение доли у русских // Судьбы традиционной культуры. Сб. ст. и материалов памяти Л. Ивлевой. СПб.: Дмитрий Буланин, 1998. 78-82.

12. Банин А. А. Об одном аналитическом методе музыкальной фольклористики.// Музыкальная фольклористика. Вып. 2. М.: Сов. композитор, 1978. 117157.

13. Банин А. А. К изучению русского народно-песенного стиха. Методологические заметки // Фольклор. Поэтика и традиция / Отв. ред. В. М. Гацак. М.: Наука, 1982. 170-202.

14. Банин А. А. Метод морфологического описания произведений фольклора //Методы изучения фольклора. Сб. науч. тр. Л.: ЛГИТМиК, 1983. 80—95.

15. Банин А. А. О принципах моделирования обобщенного слогового ритма: Вопросы методики и методологии // Памяти К. В. Квитки. М.: Сов. композитор, 1983. 165-179.

16. Банин А. А. Слово и напев. Проблемы аналитической текстологии // Фольклор. Образ и поэтическое слово в контексте. М.: Наука, 1984. 176-202.

17. Банин А. А. Трудовые артельные песни и припевки. М., 1971.

18. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековьяи Ренессанса. М.: Художественная литература, 1965. 527 с.

19. Беляев А. Б. Вельский уезд // Вологодские Епархиальные ведомости. 1900.№ 5 . 125.

20. Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины ХГХ-ХХ /АН СССР Ин-т этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая. Л.: Наука, 1988. 274 с.

21. Бершадская Т. Основные композиционные закономерности многоголосиярусской народной крестьянской песни / Под ред. X . Кушнарёва. Л.: Музгиз, 1961. 156 с.

22. Бершадская Т. Лекции по гармонии. Л.: Музгиз, 1978. 200 с.

23. Бершадская Т. Гармония как элемент музыкальной системы. СПб.: изд-во«Ut» 1997. 191 с.

24. Богословско-литургический словарь // Настольная книга священнослужителят. 4. М.: изд-во Московской патриархии, 1983.

25. Богатырев П. Г. Вопросы теории народного искусства. М.: Искусство, 1971.544 с.

26. Белецкая Н. Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. М.:Наука, 1978. 239 с.

27. Веселовский А. Н. Историческая поэтика / Вступит, ст. И. К. Горского, комм.В. В. Мочаловой. М.: Высшая школа, 1989. 404 с.

28. Виноградова Л. Н. Календарные переходы нечистой силы во времени и пространстве // Концепт движения в языке и культуре / РАН Ин-т славяноведения и балканистики. М.: Индрик, 1996. 166-184.

29. Виноградова Л. К, Толстая М. Ритуальные приглашения мифологическихперсонажей на рождественский ужин: формула и обряд // Малые формы фольклора. М.: Восточная литература, 1995. 166-197.

30. Витое М. В. Русский Север в этническом отношении // Историческая география России. М., 1970.

31. Выкрики разносчиков // Труды Музыкально-этнографической комиссии Т.1.М., 1906. № 24; Т. U . M . , 1911. №№ 1-3. 29-30.

32. Онежские былины, записанные Александром Федоровичем Гильфердингомлетом 1871 года / Сост. А. И. Баландин. Архангельск: Северо-Зап. кн. изд-во, 1983. 336 с.

33. Григорьева А., Григорьев Н В., Крейдлин Г. Е. Словарь языка русских жестов. М., 2001.

34. Громыко М. М. Православие в жизни русского крестьянина // Живая старина,№ З . М . , 1994. 3-5.

35. Громыко М. М. Православие у русских: проблемы этнологического исследования // Православие и русская народная культура. Кн. 6. М., 1996. 160185.

36. Громыко М. М. Мир русской деревни. М.: Молодая гвардия, 1991. 448 с.

37. Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русскихкрестьян X I X в. М.: Наука, 1986. 274 с.

38. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972.318 с.

39. Гусев В. Е. Эстетика фольклора. Л.: Наука, 1967. 318 с.

40. Гусев В. Е. Русская народная художественная культура (теоретические очерки). СПб.: СПГИТМиК, 1993. 112 с.

41. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х т. М.: Русский язык, 1998. Т. 1.699 с ; Т. 2 779 с ; Т. 3.555 с ; Т. 4. 688 с.

42. Добровольский В. Н. Значение народного праздника «Свечи» // Этнографическое обозрение. Кн. 47. 1900, № 4

43. Добровольский В. Н. Смоленский этнографический сборник, ч. ГУ. М.: типография А.В. Васильева, 1903. 381 с.

44. Добровольский В. Н. Смоленский областной словарь. - Смоленск: тип. Силина, 1914. 1022 с.

45. Дорджиева Г. А. «Ут дун» - калмыцкие протяжные песни. Дис. на соиск. уч.степ. канд. искусствоведения. СПбГК, 1999. 243 с.

46. Елатов В. И. Ритмические основы белорусской народной музыки. Минск:Наука и техника, 1966. 220 с.

47. Еремина В. И. Поэтический строй русской народной лирики. Л.: Наука, 1978.184 с.

48. Еремина В. И. Ритуал и фольклор. СПб.: Наука, 1991.208 с.

49. Ефгтенко П. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии. Ч. 1. // Изв. ОЛЭАЭ. 1877. Т. X IX . 143.

50. Ефименкова Б. Б. Ритмика русских традиционных песен: Учеб. пособие/ Российск. акад. музыки им. Гнесиных. - М.: из-во МГИК, 1993. 152 с.

51. Жарникова В. Архаические мотивы северно-русской орнаментики (к вопросу о возможных праславянско-индоиранских параллелях). Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. истор. наук. М., 1988. 27 с.

52. Забылин М. Русский народ: Его обьлаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / Собр. М. Забылиным, СПб., 1990. 46.

53. Зеленин Д. К. Избранные труды. Очерки русской мифологии: Умершие неестественною смертью и русалки. М.: Индрик, 1995. 430 с.

54. Зеленин Д. К. Древнерусская братчина как обрядовый праздник сбора урожая// Сб. ст. в честь академика А. И. Соболевского / Сборник отделения русского языка и словесности АН СССР, Т.101, № 3. Л.: Академия наук СССР, 1928.

55. Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография / Пер. с нем. К. Д. Цивиной.М.: Наука, 1991.511с.

56. Земцовский И. И. О композиции русских народньж квартовых лирическихпесен / Вопросы теории и эстетики музыки. Вып. 4. М.; Л.: Музыка, 1965. 133-159.

57. Земцовский И. И. О композиции русских народных квинтовых лирическихпесен / Вопросы теории и эстетики музыки. Вып. 5. М.; Л.: Музыка, 1967. 230-247.

58. Земцовский И. И. Русская протяжная песня. Научно-популярный очерк.М.; Л:Музгиз , 1967. 66 с.

59. Земцовский И. И. Мелодика календарных песен. Л.: Музыка, 1975. 222 с.

60. Земцовский И. И. По следам веснянки из фортепианного концертаП. Чайковского. Историческая морфология народной песни. Исследование. Л : Музыка, 1987.126 с.

61. Ивлева Л. М. Мир персонажей в русской традиции ряжения (К вопросу о ряженье как типе игрового перевоплощения) - В кн.: Русский фольклор г. XXIV . Этнографические истоки фольклорных явлений. Л., 1987. 65-75.

62. Ивлева Л. М. Ряженье в русской традиционной культуре. СПб.: Российскийин-т истории искусств, 1994. 236 с.

63. Священник Ильинский Алексей. «Никольщины» и «братчины» в Никольскомуезде - на «Вохме» // Вологодские Епархиальные ведомости. 1904. №14. 367-375.

64. Кагаров Е. Г. Словесные элементы обряда // Из истории русской советскойфольклористики. Л.: Наука, 1981. 278 с.

65. Квитка К. В. Избранные труды. В двух томах. / Сост. и комм.В. Л. Гощовского. М.: Сов. композитор, Т.1. 1971. 384 с ; Т. 2. 1973.423 с.

66. Ко.песников П. А. Северная деревня в X V - первой половине X I X века /ВГПИ. Вологда: Северо-Западное книжн. изд-во, 1976.416 с.

67. Коргузалов В. В. Генетические предпосылки жанровой классификации музыкального фольклора // Русский фольклор, т. 15. Л., 1975, 240-273.

68. Кремлева И. А. Обеты в народной жизни // Живая старина, 1994 № 3. М.,1994, 15-17.

69. Крысий Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. М.: Русский язык, 1998.846 с.

70. Леви-Брюлъ Л. Первобытное мышление // Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994.

71. Линёва Е. Э. Великорусские песни в народной гармонизации. ЗаписаныЕ. Линевой / Текст под ред. Акад. Ф. Е. Корша. Вып. 1. СПб.: Издание императорской АН, 1904. 90 с.

72. Лихачев Д. Текстология на материале русской литературы Х-ХУП веков.2-е изд. Л.: Наука, 1983. 639 с.

73. Лобкова Г. В. Гусельная игра Древней Руси // Русская народная песня. Стиль,жанр, традиция: Сб. науч. Ст. Л.: ЛОЛГК, 1985. 90-101.

74. Лобкова Г. В. Древности Псковской земли: Жатвенная обрядность. Образы,ритуалы, художественная система. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000.224 с.

75. Лобкова Г. В. Архаические основы обрядового фольклора Псковской Земли(Опыт историко-типологического исследования). Дис. на соиск. уч. степ, канд. искусствоведения. СПб., 1997. 277 с.

76. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров // сост. Ю. М. Лотман Семиосфера.Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи. Исследования. Заметки. СПб.: Исскуство - СПб, 2000. 703 с.

77. Лотман Ю. М. Структура художественного текста // Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб.: Искусство - СПб, 1998. 702 с.

78. Ткань. Ритуал. Человек. Традиции ткачества славян Восточной Европы / Авт.сост. О.В. Лысенко, С В . Комарова. СПб.: Астур, 1992. 48 с.

79. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1990.682 с.

80. Мазаев А. И. Праздник как социально-художественное явление: Опыт ист.теорет. исследования. М.: «Наука», 1978. 392 с.

81. Макаренко А. А. Канун по сибирским селениям // Живая старина 1907. Вьш.4.СПб., 1908, 181-199.

82. Макаренко А. А. Сибирский народный календарь в этнографическом отношении / Под ред. А. Ермолова. Новосибирск.: ВО Наука, 1993.167 с.

83. Мальцев Г. И. Традиционные формулы русской народной необрядовой лирики. (Исследование по эстетике устно-поэтического канона) / Отв. ред. А. Ф. Некрылова. Л.: Наука, 1989. 168 с.

84. Марченко Ю. И., Петрова Л. И. Балладные сюжеты в песенной культуре русско-белорусско-украинского пограничья // Русский фольклор. СПб, 1995. Т. 28. 290-348.

85. Марченко Ю. И., Петрова Л. И. Балладные сюжеты в песенной культуре русско-белорусско-украинского пограничья // Русский фольклор. Материалы и исследования. Т. 29. СПб.: Наука, 1996. 110-192.

86. Мелетинский Е. М. Поэтическое слово в архаике // Историкоэтнографические исследования по фольклору. Сб. памяти А. Токарева. М.: Наука, 1994. 274 с.

87. Мехнецов А. М. Архаические формы русской хореографии. Тезисы докладана Девятой Международной конференции по изучению народного танца. Драма (Греция), 12-16 июля 1995 г. ФЭЦ МКРФ: рукопись.

88. Мехнецов А. М. Курс лекций «Теория музыкального фольклора» для студентов Музыкально-этнографического отделения Санкт-Петербургской консерватории (рукопись).

89. Мехнецов А. М. Традиция как основополагающий принцип народной музыкальной культуры // Русская народная песня. Стиль, жанр, традиция. Сб. науч. ст. Л.: ЛОЛГК, 1985. 5-19.

90. Мехнецов А. М. Фольклорный текст в структуре явлений народной традиционной культуры // Музыка устной традиции. Материалы Международных конференций памяти А. В. Рудневой, науч. тр. Моск. консерватории. Кабинет нар. муз. Сб. 27. М., 1999. 178-183.

91. Мехнецов А. М. Песни русских старожилов Западной Сибири. М.: Родник,2001.256 с.

92. Можейко 3. Я. Календарно-песенная культура Белоруссии: Опыт системнотипологического исследования. Минск: Наука и техника, 1985. 247 с.

93. Круглый год. Русский земледельческий календарь / Сост. А. Ф. Некрылова.М.: Правда, 1991.493 с.

94. Николаева Т. М. Интонация сложного предложения в славянских языках. М.,1969.

95. Ожегов И. Словарь русского языка. М., 1952. 848 с.

96. Панчгнко А. М. Исследования в области народного православия. Деревенскиесвятыни Северо-Запада России. Спб.: «Алетейя», 1998. 318 с.

97. Попова И. Типология фольклорных форм в системе масленичных обрядовНовгородской области. Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. искусствоведения. СПб., 1998.28 с.

98. Потебня А. А. О доле и сродных с нею существах// Слово и миф в народнойкультуре. М.: Лабиринт, 2000. 357-397.

100. Пропп В. Я. Русские аграрные праздники. СПб.: Азбука, 1995. 176 с.

101. Пропп В. Я. Поэтика фольклора. Собрание трудов / Сост., предисл. и комм.А. Н. Мартыновой. М.: Лабиринт, 1998. 352 с.

102. Путилов Б. Н. Методология сравнительно-исторического изучения фольклора. Л.: Наука, 1976. 244 с.

103. Путилов Б. И. Фольклор и народная культура. СПб.: Наука, 1994. 239 с.

104. Римский-Корсаков К А. Сто русских народных песен для голоса с фортепиано. Соч. 24 / Под ред. М. В. Иорданского, А. А. Штейнберг. М.; Л.: Госмузгиз, 1945. 182 с.

105. Рубцов Ф. А. Основы ладового строения русских народных песен //Ф. А. Рубцов Статьи по музыкальному фольклору. М.; Л: Сов. композитор, 1973. 8-81.

106. Рубцов Ф. А. Статьи по музыкальному фольклору. Л.; М: Сов. композитор,1973. 221 с.

107. Русские народные песни Смоленской области в записях 1930-1940-х годов /Сост., расш., комм. Ф. А. Рубцова. Л.: Сов. композитор, 1991. 159 с.

108. Русский Север: этническая история и народная культура. ХП-ХХ века. М.:Наука, 2001. 848 с.

109. Руднева А. В. Русское народное музыкальное творчество. Очерки по теориифольклора. / Предисл. Н. Н. Гиляровой, Л. Ф. Костюковец. М.: Композитор, 1994. 224 с.

110. Руднева А. В. Курские танки и карагоды: таночные и каратедные песни и инструментальные танцевальные песни. М.: Сов. композитор, 1975. 309 с.

111. Ручьевская Е. А. Движение и ритм // Ритм и форма. Сб. ст. ред. Н. Афонина,Л. Иванова. СПб.: Союз художников, 2002. 5-9.

112. Ручьевская Е. А. Классическая музыкальная форма. Учебник по анализу.СПб.: Композитор, 1998. 268 с.

113. Ручьевская Е. А. Функции музыкальной темы. Л.: Музыка, 1977. 160 с.

114. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981. 607 с.

115. Сказания русского народа, собранные И. П. Сахаровым. М.: Худож. лит-ра,1989.398 с.

116. Славянская мифология. Энциклопедический словарь / Науч. ред.:B. Я. Петрухин, Т. А. Агапкина, Л. Н. Виноградова, М. Толстая. М.: Эллис Лак , 1995.416 с.

117. Славянские древности. Этнолингвистический словарь под ред. Н. И. Толстого. Т. 1., Т. 2. М.: Международные отношения. Т. 1. 1995. 584 с ; Т. 2. 1999. 700 с.

118. Стихи духовные / Сост., вступ. ст., подготовка текстов и комм.Ф. М. Селиванова. М.: Сов. Россия, 1991. 336 с.

119. Серов Я. Календарный праздник и его место в европейской народнойкультуре // Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев. М.: Наука, 1983. 224 с.

120. Смирнов Ю. И. Восточно-славянские баллады и близкие им формы. Опытуказателя сюжетов и версий. М.: Наука, 1988.116 с.

121. Снегирев КМ. Русские простонародные праздники и суеверные обряды.Вып. 4. М.: в университетской типографии,1839. 241 с.

122. Тетова И. Б. Опыт систематизации напевов свадебных песен северозападных областей России // Русская народная песня. Стиль, жанр, традиция. Сб. науч. Ст. Л.: ЛОЛГК, 1985. 62-75.

123. Токарев ^ .Введение // Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев. М.: Наука, 1983. C. 3-8.

124. Толстая М. Акциональный код символического языка культуры: движение в ритуале // Концепт движения в языке и культуре / РАН Ин-т славяноведения и балканистики. М.: Индрик, 1996. 213-254.

125. Толстой Н. И. Введение // Славянский и балканский фольклор. М.: Наука,1984. 3-4.

126. Толстой Н. И. Фрагмент славянского язычества: архаический ритуал-диалог// Славянский и балканский фольклор: Этногенетическая общность и типологические параллели. М.: Наука, 1984. 5-72

127. Толстой Н. К, Толстая М. О вторичной функции обрядового символа (наматериале славянской народной традиции) // Историко-этнографические исследования по фольклору. Сб. памяти А. Токарева. М.: Наука, 1994.274 с.

128. Толстой Н. И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологиии этнолингвистике. М.: Индрик, 1995. 512 с.

129. Топоров В. Н. Об одном из парадоксов движения. Несколько замечаний осверх-эмпирическом смысле глагола «стоять», преимущественно в специализированных текстах // Концепт движения в языке и культуре. М., 1996.

130. Топоров В. Н. Об одном способе сохранения традиции во времени: Имя собственное в мифопоэтическом аспекте // Проблемы славянской этнографии. К 100-летию Д. К. Зеленина. Сб. ст. Л.: Наука, 1979.240 с.

131. Топоров В. Н. Праздник// Мифы народов мира. М.: Сов. энциклопедия, 1982.Т. 2. 329-331.

132. Топоров В. К О ритуале. Введение в проблематику // Архаический ритуал вфольклорных и раннелитературных памятниках. М., 1988. 7-60.

133. Труды Музыкально-этнографической комиссии Т.1. М., 1906. № 24. Т. 11.М., 1911. №№ 1-3.

134. Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. 277 с.

135. Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М.:МГУ, 1982. 245 с.

136. Устьянские песни. / Сост. А. М. Мехнецов, Ю. М. Марченко, Е. И. Мельник.Вып. 1 Л.: Сов. композитор, 1983. 80 с.

137. Устьянские песни. / Сост. А. М. Мехнецов, Е. И. Мельник, Ю. М. Марченко.Вып. 2. Л.: Сов. композитор, 1984. 136 с.

138. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра / Подгот. текста и общ. ред.Н. В. Брагинской. М.: Лабиринт, 1997. 445 с.

139. Харлап М. Г. Тактовая система музыкальной ритмики // Проблемы музыкального ритма / Сост. В. Н. Холопова. М.: Музыка, 1978. 293 с.

140. Харпап М. Г. Народно-русская музыкальная система и проблемы происхождения музыки // Ранние формы искусства / Сост. О. Ю. Неклюдов. М.: Искусство, 1972. 479 с.

141. Харпап М. Г. Ритм и метр в музыке устной традиции. М.: Музыка, 1986.104 с.

142. Холопова В. Н. Вопросы ритма в музыке русских композиторов первой половины X X века. М.: Музыка, 1971. 304 с.

143. Холопова В. Н. Музыкальный ритм. М.: Музыка, 1980. 72 с.

144. Холопова В. Н. Русская музыкальная ритмика. М.: Сов. композитор, 1983.281 с.

145. Чистов К. В. Актуальные проблемы изучения традиционных обрядов русского Севера // Фольклор и этнография: Обряды и обрядовый фольклор. Л., 1974. 9-18

146. Чистов К. В. Народные традиции и фольклор. Очерки теории. Л.: Наука,1986.303 с.

147. Белорусские песни, собранные П. В. Шейном // Записки Имп. РГО Отделение этнографии. СПб., 1873, Т 5.

148. Щуров В. М. Стилевые основы русской народной музыки / Ред.И. Г. Лебедева. М.: МГК, 1998.464 с.