автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Археологический текстиль как источник по реконструкции древнего ткачества Западной Сибири

Полный текст автореферата диссертации по теме "Археологический текстиль как источник по реконструкции древнего ткачества Западной Сибири"

На правахрукописи

Глушкова Тамара Николаевна

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ ТЕКСТИЛЬ КАК ИСТОЧНИК ПО РЕКОНСТРУКЦИИ ДРЕВНЕГО ТКАЧЕСТВА ЗАПАДНОЙ СИБИРИ

Специальность 07.00.06 - археология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Новосибирск - 2004

Работа выполнена на кафедре археологии Алтайского государственного университета

Научный консультант:

доктор исторических наук, профессор Кирюшин Юрий Федорович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Бобров Владимир Васильевич

Защита состоится 12 мая 2004 г. в 10-00 час на заседании диссертационного совета Д 003.006.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте археологии и этнографии СО РАН по адресу: 630090, г. Новосибирск, проспект Академика Лаврентьева, 17.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института археологии и этнографии СО РАН.

Автореферат разослан « » 2004 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета

доктор исторических наук, профессор Матющенко Владимир Иванович

доктор исторических наук Рындина Ольга Михайловна

Ведущая организация:

Новосибирский государственный университет

доктор исторических наук

С В. Маркин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. За последние 20 лет отечественной и зарубежной археологической наукой накоплен значительный исследовательский багаж, включающий историко-технологическое изучение различных категорий археологического источника: камня, металла, керамики, стекла, кости. Однако не все виды источников оказались в одинаковой степени доступны и актуальны для археологической науки. К числу изделий, долгое время слабо включенных в орбиту устойчивого научного интереса, можно отнести археологический текстиль. Ввиду редкости находок текстиля в археологических раскопках, его плохой сохранности и фрагментарности, отсутствия широкого круга специалистов, заинтересованных в текстильных источниках, последние изучались своеобразными «всплесками», связанными с массовыми или яркими находками археологических тканей. В качестве примеров можно привести исследования многочисленных тканей из Монголии (Ноин-Улы), Алтая (Пазы-рыкских курганов), изучение новгородских тканей, среднеазиатских и китайских шелков. Эти работы показали широкие возможности текстиля как археологического источника. Поэтому в настоящее время интерес современной археологической науки к древнему текстилю далеко не случаен. Пока не разработана даже сама процедура извлечения исторической информации из технологических текстильных источников на основе изучения признаков древнего текстиля. Это актуализирует методические вопросы изучения специфического источника.

Сибирь в этом отношении в силу различных причин оказалась малоисследованной территорией. Сибирские археологические ткани изучены очень фрагментарно - в основном, это древний текстиль с территории Южной Сибири и Алтая. Только в последние годы стали появляться работы, содержащие технологическое описание найденных образцов текстиля из археологических памятников Западной Сибири, а также первые попытки обобщения информации по отдельным районам или этносам.

В 80-90-е годы XX в. в результате археологических раскопок на территории Западной Сибири накоплено огромное количество текстильных образцов (тканей, плетений), которые только сейчас вводятся в научный оборот (особенно с северных территорий Западной Сибири — Томско-Нарымского и Сургутского Приобья). Совершенно очевидно, что накоплен значительный массив источников, которые требуют изучения и обобщения. Отсутствие не только синтеза разнообразной информации, но и сколько-нибудь системного анализа не позволяет выделить каких-либо исторических закономерностей в развитии ткачества на рассматриваемых территориях, «подняться» над уже опубликованными материалами.

СУ---...,..1ЬНАЯ

библиотека

Таким образом, актуальность настоящего исследования вызвана очевидным противоречием между необходимостью широкого технико-технологического изучения текстильного археологического источника и отсутствием необходимой методической процедуры. Накопленный и опубликованный к настоящему времени материал уже не может удовлетворить возросший уровень археологических исследований, требующих глубокого проникновения в саму процедуру аналитического описания различных категорий источника.

Это обусловливает цель настоящего исследования: выявить эволюцию древнего западносибирского ткачества с помощью системы технико-технологических признаков ткацкого производства. Для реализации указанной цели необходимо решить следующие задачи:

1) описать и систематизировать имеющийся материал по территориально-хронологическому признаку;

2) провести технологическое исследование археологических материалов (материаловедческий и структурный анализы); выделить импортные материалы и местную традицию;

3) реконструировать приспособления для плетения и ткачества и способы работы на них; представить модели приспособлений и технологических процессов на основании специфических признаков археологического материала и этноархеологических исследований;

4) охарактеризовать эволюцию ткацкой технологии в Западной Сибири в целом;

5) рассмотреть археологический текстиль в системе культурно-исторических связей Западной Сибири в древности и средневековье.

Территориальные и хронологические рамки работы достаточно широки. Хронологический диапазон исследования охватывает период от эпохи бронзы до XIX в. включительно. Такой значительный временной размах связан с реализацией поставленной цели (реконструкция эволюции ткачества), предполагающей не только массовость, но и представленность текстильных материалов в различные периоды времени на достаточно длительном отрезке хронологической шкалы. Поскольку одним из существенных свойств археологического текстиля среди всего остального массива источников является его уникальность, необходима или значительная территория, или широкий хронологический диапазон, чтобы собрать значительную серию образцов. Таким образом, широкие хронологические рамки работы объясняются необходимостью превратить уникальный источник в массовый источник.

Выбор территории - Западная Сибирь — обусловлен относительной этнокультурной самостоятельностью этого региона, отличающей его от Зауралья, Алтая, Северного Казахстана. Территориально Западная Сибирь включает географически различные сырьевые районы, что делает сравнительную характеристику ткачества отдельных территорий наиболее яркой и наглядно демонстрирующей разные ткацкие традиции.

Определение пространственно-хронологических границ создает своеобразную рамку функционирования ткацкого производства в культурах Западной Сибири, в то же время позволяет рассматривать культуру сибирских народов во взаимодействии друг с другом, как часть евразийского мира. В целом, расширение территориальных и хронологических рамок дает возможность для глубокого обобщения и поиска некоторых закономерностей, в частности, связанных с эволюцией ткацкого станка.

Источниковая база работы достаточно разнообразна. Источники классифицируются по способу передачи информации: материальные (вещественные) и письменные.

Группа письменных источников подразделяется на два вида:

1) сообщения путешественников и исследователей XVШ-XIX вв., которые наблюдали живую культуру ткачества и описывали ее компоненты;

2) описания орудий труда и технологии плетения и ткачества этнографами в XX в., когда традиционная культура носила уже реликтовый характер либо сохранилась в музейных коллекциях.

Группа вещественных источников по критерию функционирования атрибутов ткацкого производства в культуре подразделяется на следующие виды: археологические источники, этнографические источники и экспериментальные источники.

В свою очередь археологические источники подразделяются на подгруппы: археологический текстиль и отпечатки ткани на глиняной посуде.

В работе рассматривается более 230 фрагментов текстильных изделий из тридцати шести комплексов из Томско-Нарымского, Сургутского Приобья, Причулымья, Нижнего Приобья и Ямала, Омского Прииртышья, Притоболья, Барабы. В основном, это ткани разнообразные по сырью, структуре переплетения нитей, фактуре поверхности. Подавляющее большинство источников этого вида происходят из погребальных комплексов разного времени. Наиболее массовые находки в широком хронологическом диапазоне (с эпохи бронзы до начала XIX в.) имеются с территории Томско-Нарымского Приобья.

Вторая подгруппа источников - отпечатки тканей на керамике -характеризует внешний вид, образ тканого изделия, запечатленный в пластическом материале. В работе используются керамические материалы петровской культуры (Петровка 2, Аркаим, пос. Устье, Кулев-чи) Южного Урала, Северного Казахстана, в культурном отношении близкие алакульской и федоровской культурам Зауралья и Западной Сибири.

Автором было просмотрено намного больше образцов «текстильной» керамики из западносибирских и казахстанских памятников. Это поселения: Одино, Серебрянка, Ботай, Кокуй 2, Мысаевка 1, Ямсыса 12, Атак 2, Хутор Бор 1, Танатово 5, Окунево 5, Рыбный Сор, Крохалевка 1, 1а, 4, 17, Барсова гора, Большой Ларьяк 3, Тух-Эмтор 4, Таракановка,

Марково 2, Чилимка 4, Болчары, Кама 2, Лебедь, Танай, Инголь и др. В результате установлено, что только на петровской и синташтинской посуде отпечатались тканые структуры, в то время, как все остальные серии представляют собой своеобразную имитацию «под текстиль» различными способами и приемами. Поэтому для изучения ткачества были взяты «чистые» керамические комплексы с отпечатками именно тканых полотен.

В работе также широко используются этнографические источники (тканые изделия): одежда из ткани, хранящаяся в музейных коллекциях Тобольского государственного музея — заповедника (ТГИАМЗ), Омского областного краеведческого музея, Новосибирского областного краеведческого музея, Музея археологии и этнографии ТГУ (МАЭ), Ханты-мансийского окружного краеведческого музея.

В качестве категории этнографического источника также рассматриваются орудия труда для обработки текстильного сырья (ступки, песты, трепала) в коллекциях русских и обских угров из Томского и Тобольского музеев, приспособления для прядения (веретена, прялки и т.д.), плетения и ткачества (станки, берда, ниченки, педали и т.д.).

К экспериментальным источникам относятся реплики текстиля, станков и различных приспособлений, на которых изготавливается текстиль разных типов, оттиски строго определенных типов текстиля в пластическом материале и т.д.

Экспериментальные программы по ткачеству проводились в рамках лаборатории экспериментальных исследований Тобольского государственного педагогического института им. Д.И.Менделеева в первой половине 90-х годов XX в., в 2000-2003 гг. в рамках экспериментальных экспедиций и спецсеминара в Сургутском государственном педагогическом институте. В результате в экспериментальных коллекциях насчитывается более сотни разнообразных образцов текстиля и плетеных изделий, несколько моделей ткацких станков и реплик других орудий для плетения и ткачества.

Новизна работы определяется введением в научный оборот ранее малоизвестного и уникального источника по археологии Западной Сибири - археологического текстиля более чем с 30 памятников. Выход на уровень синтеза и обобщения в рассматриваемой теме позволил многое прояснить в целой области культуры - истории западносибирского ткачества, которая долгое время являлась «белым пятном» на карте поисков и открытий древней истории Сибири.

Впервые к западносибирскому текстильному материалу применен междисциплинарный подход с изучением источников разных видов и с использованием разнообразных методов исследования. Впервые в отечественной археологи были проведены экспериментальные исследования, направленные на моделирование технологических процессов древнего ткачества. В ходе экспериментов существенно дополнился список

основных диагностирующих признаков использования различных ткацких технологий. Некоторые признаки были выделены впервые автором; в работе дана их содержательная интерпретация.

В работе впервые проведено историко-культурное сравнение сибирского археологического текстиля с андроновскими, алтайскими, финно-угорскими и новгородскими материалами эпохи средневековья. Это позволило выявить и охарактеризовать местную сибирскую ткацкую технологическую традицию и рассмотреть влияние развитых средневековых ткацких центров на эволюцию технологии сибирского ткачества.

Методология и методы. Методологической базой исследования является концепция отражения техники и технологии ткачества как объекта археологического и исторического изучения в археологическом источнике. Для целей настоящей работы отличие археологического от исторического является принципиальным, так как уровень обобщения в использовании этих двух понятий различается в сущностном выражении не только основных идей исследования, но и в способах и методах, при помощи которых подобные обобщения формулируются.

Археологическая реконструкция требует специфических методов исследования, основу которых составляют методы источниковедения в силу того, что именно источник ограничивает широту реконструктивных гипотез исследователя.

Историческая реконструкция в большей степени базируется на методах сравнения, аналогий, моделирования и т.п. Отчетливо представляя различия исторической и археологической реконструкции, мы основной акцент сделали на археологическую реконструкцию с элементами исторических обобщений в той степени, в которой позволил их предложить имеющийся источник.

Предметом исследования настоящей работы является технология ткачества, под которой понимается совокупность методов и приемов преобразования волокнистых веществ, изменения их свойств, формы и изготовления полотна с помощью специальных приспособлений путем плотного соединения переплетенных, взаимоперпендикулярных нитей. Как и всякая технология, ткачество обладает внутренней структурой: предметом труда, в качестве которого выступают растительные и шерстяные природные материалы; средствами труда - приспособлениями, при помощи которых преобразуется растительный и шерстяной материал, т.е. предмет труда; процессом труда - совокупностью последовательных приемов и методов преобразования природного материала, т.е. действиями, приводящими к получению готового изделия; продуктом труда, которым является цельное полотно.

Все это в определенной степени определяет концепцию технологического источника ткачества как особого вида археологического источника. Технологическим источником по древнему ткачеству является любой археологический источник, содержащий информацию о предме-

те, средствах и процессе труда. Технологическим источником его делает не только наличие специфической технологической информации, но и способность археолога (знание признаков, приемов и методов анализа) эту информацию получить.

Таким образом, чтобы анализировать технологические источники и вообще «видеть» следы древних технологий, археологу необходимо знать технологию определенного вида деятельности, а также эмпирические законы функциональных, морфологических, стилистических и иных изменений в древних и традиционных производственных системах. Здесь как нигде необходимо использование методов экспериментальной археологии и этноархеологии, на основе которых образуется органическая связь изучаемой аналоговой модели с технологическими признаками и выявляется сложная зависимость моделирования - эксперимента на базе, этнографических наблюдений функциональных связей и трасологических исследований.

Особое значение в таком исследовании приобретает технологическая аналогия. Технологическая аналогия — это установление внутреннего сходства объектов на уровне технологических признаков. В археологической реконструкции технологии ткачества роль технологической аналогии сложно переоценить. По сути она является тем мостом, с помощью которого осуществляется связь в понимании самых различных признаков ткацких технологий.

Все методы, используемые в работе, можно подразделить на две большие категории: методы археологических и исторических реконструкций. Методы археологической реконструкции в свою очередь подразделяются на специальные методы источниковедческого, материало-ведческого и структурного анализа технологического источника. Прежде всего - это метод визуализации информации, позволяющий описать археологический материал на основе визуально выделенных характерных признаков внешнего порядка.

Материаловедческий анализ текстильных фрагментов включает методы диагностики сырья (органолептические, химические методы, метод бинокулярной микроскопии), расширенный материаловедческий анализ пряжи (равномерность пряжи, направление отдельных волокон в теле нитей, количественные характеристики состава нитей, величины волокон в теле нитей и т.д.)

Метод структурного анализа ткани базируется на исследовании раппорта ткани или плетения, плотности по основе и утку, характера натяжения нитей и т.п.

Реконструктивные методы археологической реконструкции включают этноархеологическое исследование, экспериментальные методы (экспериментально-трасологический, метод физического моделирования), метод аналогий (технологической аналогии), типологический метод.

На этапе исторической реконструкции система археологических фактов (суть реконструкции) сама превращается в источник для исторических обобщений. Методы, используемые для исторических реконструкций, отличаются от собственно археологических методов.

Метод аналогий, например, если он применяется для анализа культурно-ареальных признаков, становится приемом культурно-синхронистического анализа. Если характер признаков имеет культурно-хронологическую природу, то метод аналогий превращается в прием ретроспекции. В комплексе с этноархеологическими и экспериментальными исследованиями метод ретроспекции становится методом актуа-лизма. Ретроспективный анализ в таком понимании позволяет сравнить по специфическим признакам ткацкий станок обских угров, известный из этнографии, и приспособления для изготовления тканых и плетеных полотен, реконструированные на основе изучения западносибирского археологического материала. Методы технологической аналогии и ретроспекции позволяют выйти на этноархеологические модели горизонтального и вертикального станков и дают возможность реконструировать ткацкие технологии через этноархеологические модели. Поиск аналогий по культурно-ареальному признаку - синхронистический анализ - позволяет рассмотреть особенности отдельных технологических центров и их взаимодействие в рамках периодов.

На этапе историко-археологической реконструкции широко использовались методы систематизации и классификации, методы периодизации и картографии, а также метод сравнительно-исторического анализа.

Практическая значимость проделанной работы заключается в том, что ее результаты могут быть востребованы при подготовке обобщающих работ по археологии и истории Западной Сибири, энциклопедий, учебников, научно-популярных книг, при разработке учебных курсов и т.д. Методики работы с археологическим текстилем могут быть использованы для обработки музейных коллекций, содержащих древний и традиционный текстиль. К автору работы часто обращаются за консультациями музейные работники, хранители фондов музеев Ханты-Мансийска, Барнаула, Екатеринбурга, Омска, Томска за практическими советами по описанию и хранению археологического текстиля.

Материалы диссертации используются автором для проведения спецкурсов и факультативных занятий в Сургутском педагогическом институте. На базе собранной коллекции текстильных источников выполняются курсовые, дипломные работы и диссертационные исследования.

Особо необходимо отметить практическую значимость работы, связанную с разработкой и реализацией программы детского археолого-краеведческого лагеря. Под руководством автора на базе выполненных экспериментов была разработана и реализована программа «ткацкой мастерской» в детском лагере «Истоки».

Апробация основных положений диссертации была проведена на конференциях различного уровня, проводившихся в 1990-х - начале 2000-х годов в Москве, Санкт-Петербурге, Самаре, Новосибирске, Томске, Омске, Тобольске, Челябинске, Тюмени, Сургуте, Ханты-Мансийске. Результаты исследования изложены в четырех монографиях и более чем в тридцати научных публикациях.

Структура работы отражает последовательность решения основных задач диссертации. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, списка литературы и списка сокращений, текстовых и иллюстративных приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕДИССЕРТАЦИИ

В первой главе «История изучения древнего плетения и ткачества в отечественной археологии» изложена история исследования археологического текстиля (тканых, плетеных и вязаных изделий), которая началась в России со времени первых находок тканей в конце XIX - начале XX века (Ф.М.Дмитриев, В.А.Прохоров, К.А.Иностран-цев, В.Г.Георгиевский).

В советский период активные разработки в области технологии древнейших производств появились уже в 1920-е годы, когда оформились два основных научных центра - московский и ленинградский.

В настоящей главе рассмотрен весь накопленный в отечественной археологии XX века историографический материал, который дает возможность более полно и системно представить имеющийся методический арсенал исследований древнего плетения и ткачества, проблематику технико-технологического и культурно-исторического порядка. Подобный ракурс историографического исследования позволяет создать фон для характеристики состояния изученности сибирского текстиля, а также выделить приемы и знания, необходимые для авторского исследования плетения и ткачества на территории Западной Сибири в настоящей работе.

В первом параграфе 1 главы раскрывается история исследования шелков как археологического источника. Уже в 1920-х годах в отечественной археологии складывается несколько научных направлений в изучении древнего текстиля. Естественнонаучное направление — это попытка соединить естественнонаучные методы исследования древних объектов и собственно исторические методы в русле разработки проблемы древнейшего ткачества. В 1920-х - начале 30-х годов в Институте археологической технологии для изучения тканей была создана группа, в которую вошли специалисты технологи-текстильщики Ленинграда и

Москвы. При этом московская группа ученых для исследования текстиля применяла классическую схему технологического анализа — от первичного волокна к пряже, от пряжи - к переплетению, от переплетения — к рисунку и окраске. Ленинградские исследователи использовали приемы товароведческого изучения, когда исходным пунктом является готовый объект (ткань), конечным — волокно. По сути, различие в работе обеих групп свелось лишь к направлению исследования — от волокна к ткани или от ткани к волокну. Элементы исследования и результаты в итоге оказались тождественными. Наибольшие отличия московской и ленинградской исследовательских традиций сказались в изучении красителей.

Таким образом, для изучения древнего текстиля впервые в России была применена методика материаловедческого и технологического анализов, разработанная В.Г.Шапошниковым в начале XX века для текстильной промышленности. Благодаря деятельности Института археологической технологии, в конце 1920-х годов в археологию и этнографию пришел метод классического структурного анализа текстиля.

Традиции использования естественнонаучных методик в изучении древних шелков в 1950-60-х гг. XX века были перенесены на далекую периферию СССР — Узбекистан (В.Н.Кононов, Е.Ф.Федорович), где сложился среднеазиатский научный центр, ставший одним из ведущих центров по изучению шелкоткачества, а затем и хлопководства.

Интенсивность развития текстильной проблематики (шелка) в среднеазиатском центре во многом зависела от находок древнего текстиля и личности исследователя. Если в специальных работах В.Н.Кононова и Е.Ф.Федорович преобладали методические приемы изучения технологических характеристик иногда в ущерб исторической информации, то Б.А.Литвинскому удалось преобразовать разнородную информацию и синтезировать единую картину развития ткацкого производства в Фергане в древности.

С конца 1970-х годов в Москве по методикам, применяемым Е.Ф.Федорович, в русле химико-технологического направления стали работать А.К.Елкина и В.П.Голиков.

В целом, в рамках развития естественнонаучного направления можно выделить три школы, работающие в разные периоды советской истории в различных центрах. Это школа Института археологической технологии в Ленинграде с ее пристальным вниманием к материаловед-ческим исследованиям, с использованием по возможности самого широкого спектра физико-химических и оптических методов. Это школа Кононова-Федорович в среднеазиатских республиках СССР, продолжавшая и углублявшая традиции ленинградского центра. И, наконец, школа, рассматривающая древний текстиль с позиций реставрации и музеефикации (современная московская), также широко использующая естественные химические методики анализа.

Исследователи второго направления - историко-технологического -сосредоточивались в Государственном Историческом музее и Оружейной палате. Специфической особенностью этого направления, отчетливо проявившейся в 1950-80-х годах, являлся объект исследования — преимущественно шелковые ткани из раскопок различных средневековых памятников. Ткани из шерсти и растительного сырья публиковались крайне редко, лишь попутно с яркими шелковыми или золототкаными образцами и изначально не являлись предметом самостоятельного изучения.

Методики работы с текстилем у московских исследователей были построены в большей степени на идентификации и атрибуции тканей на основе определения характера сырья, структуры и технологии их изготовления. Одним из основоположников данного направления был В.К.Клейн, заложивший в ГИМе традиции изучения текстильного источника. Им, в частности, был издан каталог древних тканей, начиная с доисторической древности до XVШ-XIX века включительно. В 1940-50-е годы в русле историко-технологического направления традицию изучения археологического текстиля продолжили Л.И.Якунина, М.В.Фехнер, Н.Т.Климова.

Направление, которое развивали специалисты из Эрмитажа в 1950-80-е годы в области изучения древнего шелкоткачества, можно назвать историко-культурным.

Разработка темы шелкоткачества по материалам фондов Эрмитажа опиралась на публикации Н.В.Пигулевской, Н.В.Дьяконовой, С.И.Ру-денко, Е.ИЛубо-Лесниченко, А. А. Иерусалимской.

Если суммировать достижения петербургской (ленинградской) школы в целом, можно отметить следующее. С самого начала традиция, которая сложилась здесь, была ориентирована на глубокое и масштабное исследование древних текстильных материалов. На первом этапе в ГАИМК преобладал преимущественно технико-технологический аспект естественнонаучного направления без широкого использования культурно-исторического фона, что объяснимо начальным этапом изучения материала. В последующем источниковедческое (естественнонаучное) и историко-технологическое (историко-культурное) направления сблизились и сосуществовали в неразрывном единстве, что и способствовало достижению значительных научных результатов. Широкий хронологический разброс информации, осмысление исторических процессов на большой территории позволили проследить этапы в развитии древнего шелкоткачества на ярком фоне истории Передней, Центральной, Средней Азии и Южной Сибири. Тема Великого шелкового пути позволила объединить разнородный материал, выявить взаимосвязи разных текстильных центров в различные хронологические отрезки истории Евразии.

Второй параграф 1 главы посвящен истории изучения тканей из шерстяного и растительного сырья.

После возобновления широкомасштабных экспедиционных работ развернулось археологическое обследование территорий на востоке СССР - в Поволжье, Сибири, Средней Азии. Результатом проведенных исследований стали массовые находки, в том числе и текстильных материалов, проявилась потребность в их изучении и публикации. Наиболее интересные работы, значительные по охвату текстильного материала из растительного и шерстяного волокна и используемым методам анализа, были выполнены в этот период А.Э.Зариней для Прибалтики, Н.Б.Черных и А.Нахликом для Новгорода, С.И.Руденко для древних тканей Алтая, Л.В.Ефимовой для финно-угорского текстиля. Эти работы относятся к направлению, которое можно условно назвать технолого-трасологическим.

Вероятно, не будет преувеличением сказать, что наиболее глубокое экспериментальное и трасолого-технологическое исследование археологического текстиля, уровень которого в последующий период для археологической науки нашей страны оказался недоступным, удалось провести польскому исследователю А.Нахлику. Результаты его работы были необыкновенно эффективны, так как в одном лице соединились специалист-технолог, хорошо знакомый с развитием технологических приемов плетения и ткачества, и историк с широким кругозором и знанием европейской археологии и истории. Им была разработана схема проведения и описания технологических исследований тканых археологических материалов из шерсти и растительного сырья. В какой-то степени методы исследования археологического текстиля, используемые А.Нахликом, в советской историографии попытались применить в 1960-е годы О.И.Давидан к изучению тканей из Ладоги и Л.В.Ефимова - к тканям из финно-угорских могильников ГГ-ХГУ в. н.э. В последующие 1970-80-е годы в рамках данного направления была продолжена работа по изучению прежде всего финно-угорского ткачества. В Прибалтике исследования древнего и традиционного ткачества вылились в целую научную программу (Ю.Э.Пеэто), которая способствовала глобальному обобщению археологических материалов, что в конечном итоге позволило в самом общем виде воссоздавать историю ткацкого производства во II тыс. н.э. на территории Эстонии.

В 1980-90-е годы развитие получила проблема ткачества Южной Сибири по результатам раскопок памятника Аржан в Туве (М.П.Гряз-нов, ОЛ.Пламеневская) и могильников пазырыкской культуры на Алтае раннего железного века (Н.В.Полосьмак, В.И. Молодин).

В этот период в историографии древнего ткачества наблюдается явное «затишье»: не выходило специальных работ монографического характера, посвященных археологическим тканям. Вместо них появ-

ляются приложения к книгам (монографиям) или отдельные статьи с упоминанием о текстильных находках (Ю.Ф.Кирюшин, А.А.Тишкин, О.Б.Беликова, Л.М.Плетнева, Т.Н.Глушкова, В.М.Морозов, З.В.Доде и др.). Традиция технико-технологических исследований древнего текстиля постепенно осталась в археологии лишь как профессиональное занятие у специалистов-реставраторов, химиков (А.К.Елкина, В.П.Голиков) или в качестве хобби у сотрудников соответствующих кафедр ведущих институтов текстильной и легкой промышленности (О.С.Кутепов и Б.А.Санков).

Современный историографический этап в изучении древнего ткачества требует регионального подхода в понимании процесса развития традиций плетения и ткачества. В методическом отношении на первый план выступает необходимость разработки единой процессуальной стороны исследования (единой схемы анализа, сравнительных признаков и параметров).

В третьем параграфе 1-й главы раскрывается история изучения орудий прядения и ткачества.

В 1960-70-е годы, когда одной из актуальных задач археологии являлась задача возможно полной реконструкции истории древнего хозяйства и древнейших производств, появилась целая серия работ, посвященных публикации и осмыслению древних орудий ткачества — прежде всего, пряслиц (Г.Н.Шендаков, Б.Н.Граков, В.П.Шилов, Э.А.Рикман, РЛ.Розенфельдт, В.А.Мальм).

В последние годы наметилась тенденция отхода от сугубо производственной текстильной тематики - орудия для ткачества из археологических раскопок стали осмысливаться не только утилитарно, но и как предметы, имеющие определенный семиотический и мифологический статус в традиционной культуре (Е.А. и Ю.Б.Полидович, В.В.Цимида-нов, Е.А.Боряк, Ю.В.Балакин).

В параграфе отмечается, что в специальной литературе к настоящему времени обобщены сведения о классических горизонтальном и вертикальном ткацких станках и считается общепринятым тезис о преобладании вертикального станка на начальных этапах истории ткачества (по крайней мере, на территории Европы).

Кроме «классических» ткацких станков было доказано существование в бронзовом — начале железного века более примитивных «неклассических» приспособлений для производства тканей. Этнография евразийских этносов дает нам примеры такого рода ткачества, где приспособления для переключения ткацкого зева состояли из тонких палочек, деревянных плашек и ниток и т.п.

К настоящему времени можно констатировать, что орудия прядения и ткачества изучены достаточно неравномерно в том смысле, что рассматривалась только часть лежащих на поверхности проблем, в основном, технологического материаловедения. Это привело к известному

схематизму в представлениях о сложных культурных процессах и технологиях текстильного производства. Поэтому в настоящее время необходимо возвратиться к данной проблематике на новом уровне изучения, с использованием новых методик.

Еще одной категорией текстильного источника являются отпечатки ткани на керамике, история изучения которых изложена в четвертом параграфе 1 главы.

Исследование текстильной керамики началось еще в 80-е годы XIX в. и вплоть до конца XX в. развивалось по трем основным направлениям:

- идеографическому (находки и публикация текстильной керамики);

- культурно-интерпретационному (выяснение ареалов распространения, хронологии, проблема генезиса и т.п.);

- реконструктивно-технологическому (происхождение текстильной орнаментации, экспериментальные исследования и т.п.). Работы первого направления позволяют представить по мере накопления текстильной керамики обширный материал в европейской части России (ВА.Городцов, ОАКривцова-Гракова, МЕ.Фосс, АЛ.Брюсов, Н.Н.Гурина, О.Н.Бадер, АЛ.Никитин, Х.И.Крис, ИЛ.Чернай), в Сибири (П.А.Дмитриев, Б.Э.Петри, А.П.Окладников, К.В.Сальников, М.Н.Комарова, М.П.Грязнов, Л.Я.Крижевская, В.И.Молодин, А.Н.Панфилов), в Средней Азии, Казахстане, на Южном Урале (Г.В.Григорьев, Г.Б.Зданович, В.Ф.Зайберт, Б.АЛитвинский, Н.Б.Виноградов, Н.С.Тата-ринцева, О.И.Мартынюк и другие).

Культурно-исторические интерпретации были основаны на уже известных и опубликованных памятниках с текстильной керамикой и решали вопросы хронологии, взаимодействия культур во времени и пространстве (Б.СЖуков, П.Н.Третьяков, М.Е.Фосс, О.А.Кривцова-Гракова, АЯ.Брюсов, Н.Н.Гурина, Ю.А.Краснов, Н.А.Краснов, О.Н.Бадер, Г.М.Буров, Л.В.Ванкина, Р.Л.Розенфельдт, В.Ф.Генинг, В.И.Молодин, И.Г.Глушков, М.Т.Абдулганеев, В.Д.Викторова и другие).

Реконструктивно-технологическое направление представлено работами обобщающего характера, посвященными, в основном, происхождению текстильного орнамента (М.К.Воеводский, П.М.Кожин, Э.В.Сайко), а также экспериментальным исследованиям, реконструирующим способы появления этого типа отпечатков на керамике (В.А.Городцов, Н.К.Арзютов, Б.Э.Петри, Н.В.Трубникова, С.А.Семенов, Г.Ф.Коробкова, ИЛ.Чернай, Н.Б.Виноградов, М.А.Мухина, Е.ВЛамина, О.В.Софейков, М.А.Савинкина, В.И.Молодин, Т.Н.Глуш-кова, И.Г.Глушков).

Все три исследовательских стратегии очень тесно взаимосвязаны и взаимозависимы друг от друга. Находки керамики с различными видами текстильных отпечатков потребовали их осмысления в куль-

турно-историческом и хронологическом аспектах, а также выделения различных видов и модификаций. Так возникли термины «текстильная керамика», «ложнотекстильная», «сетчатая», «рогожная» и т.д., появилась потребность в классификации, выделении признаков разных типов отпечатков, по которым можно диагностировать как собственно текстильные, так и как ложнотекстильные оттиски.

В результате исследования всего многообразия отпечатков на керамике стало очевидным, что часть из них представлена действительно отпечатками текстиля разного вида, а часть является отпечатками ложного текстиля. Использование ткани при изготовлении сосудов было убедительно доказано для абхазских памятников Л.Н.Соловьевым, для Ферганы - Б.АЛитвинским и Г.Ф.Коробковой, для алакульской культуры Зауралья - К.Ф.Сальниковым, для петровской культуры -Н.Б.Виноградовым и М.А.Мухиной. Отпечатки узорной ткани на дне трипольского сосуда были описаны М.А.Новицкой на материалах украинских памятников.

Тема реконструкции способов получения отпечатков нашла свое отражение и в изучении текстильной керамики Западной Сибири (В.И.Молодин, Т.Н.Глушкова, И.Г.Глушков). Подробная методика анализа текстильных отпечатков была изложена в работе И.Г.Глушкова и Т.Н.Глушковой. В целом, предложенная методика построена на основе трасологического исследования «текстильных» оттисков на керамике. Методически эта тема находится на стыке изучения гончарства и текстильного производства. По предложенным методикам разными исследователями была обработана керамика с отпечатками текстиля из Калмыкии и кубанских памятников (Н.И.Шишлиной, О.В.Орфинской, В.П.Голиковым).

Суммируя достижения в области исследования древнего текстиля по отпечаткам на керамике, необходимо отметить следующее.

Из трех выделенных направлений (идеографическое, культурно-интерпретационное и реконструктивно-технологическое) наиболее серьезные научно-методические достижения имеются в области ре-конструктивно-технологического направления. В его рамках разработаны методики анализа текстильных отпечатков, классификации оттисков, выполнены широкие экспериментальные исследования.

В заключении главы отмечается, что проблема текстильных источников никогда не была в центре внимания археологов, но за сто лет XX века накопился огромный материал о древнейшем ткацком производстве. В ходе постоянного (по мере появления и накопления источников) обращения к текстильной проблематике разработаны различные методы анализа источников и реконструкции процессов и приспособлений для ткачества.

Вторая глава «Сырье и пряжа текстильных изделий из археологических памятников Западной Сибири» посвящена проблемам изучения сырьевых источников для изготовления западносибирских тканей, а также проблемам обработки волокнистых веществ.

В первом параграфе 2 главы рассматривается сырье текстильных изделий по археологическим и этнографическим источникам. Под пряжей подразумеваются нити, изготовленные из различного сырья и максимально приспособленные для работы на ткацком станке или специальном приспособлении с целью получения текстильного изделия. Процесс изготовления пряжи подразделяется на два этапа — обработка сырья для последующего прядения, и собственно сам процесс прядения нитей.

Обработка текстильных волокон различной природы определяется спецификой сырья и производится способами, которые, как правило, являются наиболее рациональными и технологичными для каждой категории сырья. Основные операции помогают сформировать некое неупорядоченное единство волокон — куделю для последующего преобразования ее в нить, как правило, сводятся к расчленению волокон на группы, а затем их сортировке.

Прядением можно назвать способ упорядочивания массы обработанных волокон, который позволяет вытягивать волокна в одном направлении с целью изготовления длинной нити. Прядение может осуществляться различными способами с помощью разных приспособлений, но кинематику прядения всегда составляют круговые движения, приводящие к скручиванию волокон. Именно крутка позволяет включать новые группы волокон в образующуюся нить, поэтому характеристика крутки — один из существенных параметров описания процесса прядения.

Для Сибири, на территории которой еще сохранились реликты традиционных элементов ткачества, можно представить процесс обработки текстильного сырья, опираясь преимущественно на этнографический материал.

Сырье для изготовления текстиля, наиболее часто применяемое в древности - это сырье растительное и шерстяное, реже — шелковое или варианты сочетания всех этих видов. Все имеющиеся археологические свидетельства суммарно, с точки зрения принадлежности к определенному типу сырья, можно представить следующим образом.

Из 217 исследованных образцов тканей, поясов, тесемок из памятников разных хронологических периодов и разных территорий выделено: растительных — 59 образцов; шерстяных - 81 образец; полушерстяных - 11 образцов; шелковых - 33 образца; с металлическими нитями- 10 образцов; неопределимых-21 образец.

Под растительным сырьем подразумевается крапива, дикая конопля (кендырь), позже — лен, культурная конопля. Все эти растения относятся к культурам, имеющим лубяное волокно.

В соответствии с технологической обусловленностью производства нитей, принцип обработки лубяных волокон заключается в необходимости их очистки от кострики (костры) и сердцевины — грубых дре-весноподобных веществ, а затем в разрыве связей, соединяющих отдельные волокна или их пучки. Для этого, как правило, применялись довольно простые, но эффективные методы (вымачивание, расщепление, разбивание в ступе или на мялке). Все эти способы описаны исследователями сибирских народов XVIII - начала XX вв. (У.Т.Сирелиус, И.Г.Георги, С.П.Крашенинников, А.А.Попов).

Культурная конопля появилась в Западной Сибири довольно поздно, только с приходом русских (З.Я.Бояршинова). В русском сибирском ткачестве обработка конопли осуществлялась аналогично схеме обработки льна, но с акцентом на сортировку волокон с помощью чесания.

Обработка конопли у обских угров производилась по более примитивной схеме — по схеме обработки крапивы. Интересно, что с восприятием "культуры конопли" они не восприняли от русских особенностей ее обработки, сохранив свои традиционные «крапивные» способы. В этом смысле известный консерватизм в обработке растительных волокон местным населением не позволил пришлой русской технологической традиции полностью заменить устоявшиеся стереотипы обработки растительных волокон.

Тюркские народы Сибири до XIX - начала XX вв. также занимались прядением и изготовлением полотна, для чего сеяли коноплю и лен, но в очень небольших количествах (Н.А.Томилов, В.Б.Богомолов). У тюрок таежного Причулымья сырьем для изготовления домотканой материи служила крапива «шалгой». Прядение у сибирских татар имеет давние традиции. Известны находки запасов зерен конопли, пряслиц из глины и кости, обнаруженные при раскопках средневековых памятников Барабинской лесостепи и описанные В.ПЛевашовой.

Таким образом, видимо, не будет преувеличением отметить, что сибирские народы (угры, тюрки) с глубокой древности были хорошо знакомы с традициями обработки растительного сырья. Причем традиция, связанная с технологией обработки крапивы и конопли, получения из них нитей значительно отличается от принесенной позднее русским населением традиции обработки конопли и льна.

Принципы обработки шерсти как сырья для получения нитей продиктованы целесообразностью способов воздействия на шерстяные волокна с целью получения нитей необходимой крутки, тонины и прочности.

Древнему населению Сибири в различные хронологические периоды были известны приемы и способы обработки самого разного сырья. Во многом традиции текстильного производства аборигенного населения были связаны, с одной стороны, с наиболее распространенными

видами сырья (растительным или шерстяным), а с другой, - с особенностями их хозяйственных занятий. Так, у андроновского, пазырыкского и тюркского населения с развитым скотоводством наряду с растительными тканями широко использовались и шерстяные материалы. На северных, лесных территориях традиционным являлось прежде всего растительное сырье, а шерсть появляется относительно поздно.

В целом, шерстяные ткани, а также пояса и тесьма из шерсти появились, судя по имеющимся археологическим материалам, со второй половины II тыс. до н.э. Появление в Западной Сибири текстильных изделий из шерсти связывается с распространением андроновской культурной традиции (андроновское и постандроновское время).

Широкое распространение получили шерстяные ткани и в эпоху раннего железного века (кулайская и саргатская культуры). Начиная со средневековья, особенно популярным видом шерстяных тканей в Сибири было сукно. Полушерстяные ткани (с использованием в полотне ткани растительных и шерстяных нитей одновременно) зафиксированы не ранее ХШ-ХПУ вв., бытовали вплоть до ХК-ХХ вв., во всяком случае, у русского старожильческого населения и селькупов.

Шелковые ткани появились в Сибири относительно поздно и являлись для этих территорий импортом, технология их изготовления не оказала никакого влияния на традиционные ткацкие технологии. Импорт шелковых тканей на территорию Западной Сибири связан с эпохой раннего железного века (кулайская и саргатская культуры). Устойчивая традиция использования импортных шелковых тканей у народов Западной Сибири как в северных, так и более южных районах, бытовала, судя по археологическим материалам, вплоть до ХУН-ХТХ вв. Наибольшее количество шелков относится на территории Западной Сибири к монгольскому времени - ХШ-ХТУ вв.

Если представить распространение текстиля из различного сырья по территориям, а внутри территорий - по хронологии, то можно наблюдать следующую картину.

В Томско-Нарымском Приобье в ХН-Х вв. до н.э известны ткани, нити и жгуты из растительного сырья. Для периода раннего железного века У-У вв. до н.э. в этом районе также отмечается явное преобладание тканей из растительного сырья. Среди более поздних материалов Х!-ХШ вв. растительные и шерстяные ткани распределяются приблизительно поровну. Материалы ХУ-ХУП вв. на этой территории показывают незначительное преобладание тканей из шерстяного сырья (Мигалка, Лукьяновский, Тискинский могильники).

Шелковые ткани в Томско-Нарымском Приобье по археологическим данным появляются не ранее ХШ-ХУ вв. Особенно представительной является коллекция шелковых тканей из могильника Мигалка (ХУЛ-ХУШ вв.), здесь шелков встречено больше, чем тканей из растительного сырья и немного меньше, чем шерстяных. В материалах мо-

гильника Путяка (XVИ-XVIH вв.), Тискинского могильника (XIX в.), курганной группы Барклай (XVШ-XIX вв.) значительно преобладают растительные ткани по сравнению с шерстяными при полном отсутствии шелков.

В Сургутском Приобье тенденция распространения растительного и шерстяного сырья, в целом, схожа с описанными выше особенностями, отмеченными для Томско-Нарымского Приобья, что отчасти может свидетельствовать об историко-культурной близости этих территорий. Территория Ямала, где текстильные материалы известны только из одного памятника - Лрте-У! (Х-ХШ вв.), представлена одинаковым количеством растительных и шерстяных тканей. В памятниках XШ-XГV вв. из Нижнего Приобья обнаружены фрагменты как растительных, так и шерстяных тканей.

На Чулыме - территории, близкой к Томско-Нарымскому При-обью - в XШ-XГV вв. встречены как растительные, так и шелковые ткани, в XVI-XVП вв. в этом регионе явно преобладали шерстяные ткани.

Иные тенденции в использовании тканей из различного сырья существовали в Новосибирском Приобье, Прииртышье и частично При-тоболье. Среди археологических материалов здесь преобладают шелка. Возможно, это связано с особенностями сохранности текстиля разного вида на этой территории.

Для изделий типа поясов также можно выделить ряд закономерностей в использовании различного сырья. В изготовлении поясов очевидны своеобразные «сырьевые предпочтения». Так, судя по имеющимся археологическим материалам, в XHI-XГV вв. все известные пояса были изготовлены из шерстяного сырья, в XVI-XVH вв. для ткачества поясов использовались растительные нити и шерсть. Именно на этот период приходятся пояса, изготовленные по технологии производства полушерстяных тканей (когда для основы использовалась растительная нить, для утка — шерстяная). В XVП-XVШ веках в качестве сырья преобладала шерсть, в XIX веке наряду с шерстяными нитями использовались и шелковые. Таким образом, шерсть практически всегда применялась для изготовления поясов. Она могла быть «разбавлена» растительными нитями, в более поздний период - шелковыми нитями. Использование шерсти и шелка при развитой традиции ткачества из растительного сырья явно свидетельствует в пользу особой значимости пояса как элемента одежды, а соответственно и шерстяной нити, как элемента, составляющего пояс.

Итак, наиболее ранние из известных тканей на территории Западной Сибири были изготовлены из растительного сырья (крапива, конопля) или шерсти. Наиболее массовые текстильные находки приходятся на XШ-XГV вв. В этот период по северным территориям Западной Сибири широко распространились ткани из шерстяного сырья, в южных и юго-восточных районах появился шелковый импорт.

Для XV-XVII вв. в ряде таежных памятников северного региона (Томско-Нарымское Приобье, Сургутское Приобье, Нижнее Приобье) явно наблюдалось преобладание шерстяных тканей, в том числе и сукна.

Анализ сырья археологического текстиля позволяет сделать некоторые предварительные предположения. В разные исторические периоды для разных территорий в категорию «импорт» входят различные, с точки зрения используемого сырья, текстильные материалы. Шелк импортировался, вероятно, с востока: изначально с территории Китая, позднее, из Средней Азии, где в У-УП вв. в Согде сложился центр шелкоткачества. Шерстяные ткани также являлись импортом, но только для северных районов Западной Сибири. В эпоху раннего железного века этот импорт мог быть свидетельством взаимодействия с саргатским (южным) миром. В период с X по XVI вв. можно предполагать новгородский импорт, так как к тому времени Новгород являлся развитым центром торговли и производства шерстяных тканей. В этот же период существовали тесные культурные и торговые связи и с финно-угорским миром Приуралья и Волго-Камья, где известны аналогичные текстильные материалы. Безусловно, местной следует считать традицию обработки растительного сырья и изготовления из него тканей. Эта традиция появилась еще в неолитическое время и характерна для Западной Сибири во все археологические периоды вплоть до XIX - начала XX вв.

Второй параграф 2 главы посвящен историко-технологическим свидетельствам прядения по археологическим материалам.

Прядение шерстяного и растительного сырья вытекает из необходимости получения длинной (в идеале бесконечно длинной) нити, в то время как от природы длина волокон этих видов сырья очень невелика. Еще одна причина появления витья волокнистых веществ, с точки зрения специалистов, заключается в необходимости увеличения площади разрыва по диагонали по сравнению с прямолинейной структурой.

Таким образом, цель прядения — упорядочение волокон в витую структуру небольшой тонины, по возможности более ровную и однородную. Эта цель может достигаться различными способами, например, сучением нитей между большим и указательным пальцами обеих рук, на бедре, как у хантов, получение «верчи» у славян осуществлялось сучением волокна между ладонями и на колене. Однако наиболее распространенным способом получения пряжи в разное время и у разных этносов являлось прядение с помощью веретена.

Операция прядения в зависимости от направления кручения веретена (к себе или от себя) позволяет получать нити с разным направлением крутки (/- и 8-крутки). Традиционно наиболее древним способом кручения нитей считается /-крутка (по солнцу), однако известно и кручение от себя по схеме 8-крутки. В специальной литературе существует несколько объяснительных гипотез различных способов кручения, каждая из которых базируется в реконструкции на различных основаниях.

Во-первых, кручение может быть связано с традициями различных ткацких центров, сложившихся одновременно в разных регионах (Barber). Во-вторых, Z-кручение образуется при прядении правой рукой, S-кручение — левой рукой (Нахлик). В-третьих, применение S-крутки (кручение веретена от себя, против солнца) иногда объясняют особенностями (ритуальными?) изготовления тканей для погребального обряда (Семенова).

Рассматривая характеристики растительного сырья археологического текстиля суммарно в рамках отдельных хронологических периодов, можно отметить следующие тенденции.

В период бронзового века для изготовления текстильных изделий использовалась толстая пряжа из растительного сырья только с Z-круткой или только S-круткой. В период раннего железного века наблюдается процесс функционального, а следовательно, и технологического различения нитей основы и утка: основа, как правило, была немного тоньше утка и свита более круто, направление крутки нитей не отличалось. В целом же, уток и основа по многим характеристикам были схожими и незначительно различались лишь по тонине нитей обеих структур.

В средневековье в Западной Сибири появились разнообразные ткани с различной тониной нитей. Это тонкие ткани с нитями, сделанными по традиционной Z-крутке, у которых основа и уток практически одинаковы по тонине.

В позднем средневековье (XV-XVI вв.) распространились ткани из растительного сырья, у которых основа имела Z-крутку, уток S-крутку, соотношение тонины утка и основы оставалось при этом прежнее. В ряде памятников сохранилась прежняя традиция использования основ и утков одинаковой Z- или S-скрутки, чаще Z-кручения. Судя по разнообразию тканей в эпоху позднего средневековья, которое проявляется в различных показателях качества нитей, вполне возможно предположить появление на территории Западной Сибири в этот период тканей го разных центров производства текстиля. Одной из особенностей изготовления пряжи из растительного сырья в период позднего средневековья можно считать перенесение технологии изготовления сукна, очень популярного в это время в Сибири, на традиционное растительное сырье.

Для XVIII-XIX вв., в целом, характерно широкое распространение тканей из растительного сырья. Например, в памятниках Томско-Нарымского Приобья четко выделяются 3 вида тканей: тонкие, средние и грубые. Для этого периода, прежде всего, важно отметить наличие стандартных серий в материале. Возможно, это связано с фабричным или ремесленным, кустарным производством тканей русским населением Сибири и Европейской части России, а также китайским и среднеазиатским импортом.

Таким образом, можно представить общую тенденцию в изготовлении пряжи из растительного сырья. С древности сформировалась и постоянно проявлялась традиция изготовления однонаправлено крученой пряжи ^-крутка или S-крутка). Для основы употреблялись более тонкие, ровные и круче свитые нити, что объяснялось требованиями технологии в изготовлении полотна на станке. Эта особенность, по-видимому, не сразу была осознана мастерами. По крайней мере, изменения в тонине нитей основы и утка можно наблюдать лишь с эпохи раннего железного века. В средневековье в домашнем ткачестве на базе растительного сырья распространилась своеобразная мода-подражание суконным тканям — разное направление кручения в утке ^-крутка) и в основе ^-крутка) при сохранении прежних параметров нитей. Нецелесообразность использования нитей с такой круткой для изготовления тканей из растительного сырья привела к скорому затуханию этой моды уже в XVII в. Традиция разноскрученных нитей утка и основы, которая на время распространилась на северных территориях, не привела, в целом, к исчезновению прежней традиции одинаково скрученных нитей. Нити основы и утка с одинаковой круткой продолжали использоваться в некоторых тканях полотняного переплетения и всегда в тканях с саржевым переплетением. В последних использовались нити основы и утка только Z-крутки. Возможно, эта устойчивая традиция в изготовлении текстиля, на время оттесненная модой, связана с культурными или этническими стереотипами, в то время как традиция применения в растительных тканях раз-носкрученных основы и утка была распространена в Западной Сибири локально-хронологически (в северных районах в XГV-XVП вв.).

Пряжа из шерстяного сырья также употреблялась в Западной Сибири для изготовления разнообразного текстиля уже с эпохи бронзы. Способы изготовления шерстяных нитей связаны со способами обработки сырья и способами кручения нитей. Причем, для шерстяной пряжи разнонаправленное кручение нитей в основе и утке имеет важное значение для технологии, и в частности, для получения настила в суконных тканях.

Для периода бронзового века характерна традиция изготовления нитей основы и утка, имеющих одинаковое направление крутки с преобладанием Z-крутки. Технология изготовления сукна, появившаяся в Восточной Европе в XШ-XГV вв., потребовала изменения традиций в соотношении крутки основы и утка. Уток стали изготавливать круткой в обратном направлении ^-круткой), но, как и прежде, уток имел более слабое по сравнению с основой скручивание.

Для западносибирских территорий можно отметить следующие общие тенденции.

Для наиболее ранних шерстяных тканей характерно использование тонких ровных нитей Z-крутки, причем уток незначительно толще основы, в большинстве случаев спряден слабее.

В средневековье (не ранее XIII в.) в Сибири появились суконные ткани и вместе с ними пришла традиция изготовления шерстяных тканей полотняного переплетения, в том числе и без настила с разнонаправленной круткой основы и утка. При этом сохранились некоторые элементы прежней традиции: основа по-прежнему свита круче, чем уток. Ткани саржевого переплетения изготавливались по древней традиционной технологии.

В XV-XVII вв. сочетания в соотношении крутки нитей основы и утка становятся еще более разнообразными S-S, Z-S). «Суконная»

традиция крутки нитей Z-S преобладала в этот период и в Сургутском, Томско-Нарымском, и Нижнем Приобье. На Чулыме сохранилась старая традиция Z-крутки нитей утка и основы, по всей видимости, связанная с сохранением традиционной технологии изготовления саржевых тканей.

Большое разнообразие традиций прядения в позднем средневековье можно объяснить несколькими причинами. Во-первых, расширение сферы применения тканей привело к их специализации, а, следовательно, к разнообразию. Во вторых, с XVI-XVII вв. с приходом русского населения территория Сибири была втянута в обширную торговлю с востоком. Кроме того, появление русских усилило собственно западные торговые связи с европейскими территориями России. Разнообразие традиций прядения и ткачества связано таким образом с расширением импорта текстиля, как с востока, так и с запада. В третьих, сукно оказалось материалом, максимально приспособленным для одежды на севере. В условиях сурового климата оно обладало хорошими теплозащитными свойствами. Этим объясняется широкое распространение сукна, и подражание «суконной» технологии в домашнем ткачестве, основанном на растительном сырье.

Особенностью шелковых нитей, используемых для изготовления тканей, известных в археологических памятниках Западной Сибири, является отсутствие у них крутки. Этот признак, по признанию специалистов, явно свидетельствует о принадлежности материалов к восточным центрам шелкоткачества.

Для археологических образцов можно констатировать постоянную тонину шелковых нитей вне зависимости от времени. Однако значения тонины нитей зависели как от сорта ткани, так и от ее функций. Например, для полупрозрачной ткани типа фаты требуются самые тонкие нити, а для более плотной тафты могли применяться и более объемные нити. В плотной камке для создания более рельефного узора применялись толстые нити, состоящие из большего числа волокон шелка. В Западной Сибири в разное время, начиная с эпохи средневековья, были широко распространены шелка с самым различным качеством пряжи.

К особой категории шелковых тканей относятся ткани с использованием металлических нитей (золотные ткани). Традиция использования металлических нитей для изготовления и декорирования текстиль-

ных изделий связана с глубокой древностью. На территории Евразии эта традиция восходит к использованию так называемого «пряденого золота» в эпоху раннего железного века (сарматы, саргатцы). Поверх шелкового полотна нитками пришивались специально изготовленные металлические нити, основу которых составлял шелк, опряденный тонкой золотой фольгой. Традицию получения металлических по виду нитей обычно связывают с Китаем и странами востока (Л.И.Погодин), откуда она распространилась на запад, включая и сибирский регион. Подобные материалы известны из сарматских памятников Украины, сакских памятников Средней Азии, саргатских погребений могильника Исаковка 1, в текстильных фрагментах из памятников ХУ-ХУП вв. Томско-Нарымского Приобья (Лукьяновский курганный могильник, Бедерев-ский Бор, могильник Мигалка).

Золотные нити практически не использовались для изготовления тесьмы. Нити, используемые в качестве пряжи для изготовления тесьмы, имеют много общих характеристик с нитями для изготовления тканей. Однако можно выделить и целый ряд особенностей в изготовлении этого вида пряжи. Прежде всего это касается специальных способов прядения нитей для тесьмы и поясков.

В УП-УШ вв. в Новосибирском Приобье известна шелковая тканая тесьма, для изготовления которой использовались нити, аналогичные нитям шелковых тканей. В ХУ-ХУ вв. в Томско-Нарымском Приобье и на Чулыме встречалась тесьма, выработанная из шерстяных нитей или одновременно из растительных и шерстяных (грунтовой мог. Бедеревский Бор, Тискинский могильник). В Лукьяновском могильнике были использованы только растительные нити, некоторые из них были цветными.

В ХУШ-ХК вв. для изготовления тесьмы чаще всего употреблялись обычные нити из растительного и шерстяного сырья, окрашенные различными цветами. Еще одной особенностью изготовления поясов является использование одинарных нитей 8-крутки или двойных жгутов, изготовленных 8-круткой из одинарных нитей /-крутки.

Способы изготовления поясов в целом проще способов производства ткани. Поэтому вполне вероятно допустить, что они являются изделиями местного домашнего производства за исключением шелковых. В связи с этим, исследование тканых поясов позволяет во многом уточнить привязки ткацких традиций к определенной территории.

Для изготовления поясов в ХИ-Х^ вв. в Сургутском Приобье применялась пряжа, традиционная для изготовления шерстяных тканей с тониной нитей 0,7-0,8 мм с направлением кручения нитей по схеме /-крутки. Однако часто для ткачества пояса в основе использовались не одинарные, как для ткани, а двойные нити, свитые из одинарных нитей 8-круткой. Уток при этом использовался одинарный /-крутки.

Для XVI-XVИ вв. в поясах из Томско-Нарымского Приобья (грунтовый могильник Бедеревский Бор) в основе были использованы более толстые нити /-крутки, а нити утка имели 8-кручение и меньшую тонину.

Для изготовления поясов в этот период использовались нити как из растительного, так и из шерстяного сырья. Однако среди изделий встречается один устойчивый тип, а именно изготовление преимущественно полушерстяных (полусуконных) поясов.

В XIX в. для изготовления поясов использовались наряду с традиционными шерстяными и шелковые нити. Причем шелковая нить использовалась очень нетрадиционным способом — только в утке при очень большой плотности нитей по основе. Плотно расположенные основные нити полностью закрывали уток так, что он не был виден в полотне ткани, а находился внутри ее структуры, образуя своеобразную арматуру. Шелковые нити, как правило, очень прочные, благодаря этому они придавали изделию (поясу) дополнительную прочность. Это свидетельствует о том, что мастер, изготовивший пояс, был прекрасно осведомлен о свойствах шелковых нитей и сознательно использовал этот прием.

Судя по многочисленным находкам шелковых нитей среди археологических материалов Томско-Нарымского Приобья, шелковая пряжа достаточно широко использовалась для укрепления поясов, пришивки отдельных деталей украшений к тканой основе.

Население, изготовившее текстиль, известный с территории Западной Сибири, было в целом хорошо осведомлено о свойствах разных текстильных волокон, а также пряжи, выработанной из них. Можно отметить следующие знания:

1) прочные шелковые нити можно использовать как «арматуру» для увеличения прочности изделий; кручение волокон еще больше увеличивает их прочность;

2) растительные волокна и шерсть образуют нить способом кручения справа налево (/-кручение) или слева направо (8-кручение);

3) растительные волокна прочнее, особенно если они ровнее и круче свиты; знание этих свойств нашло отражение в применении именно таких нитей в основе, например, в полушерстяных тканях;

4) с XIП-XГV вв. распространилось знание о том, что шерстяные нити довольно слабой крутки с разным направлением кручения в основе и утке могут создать настил на поверхности полотна, который делает ткань более теплой (сукно).

Однако именно это свойство шерстяного сырья осознавалось недостаточно, об этом свидетельствует попытка механического переноса неосознанной до конца, незнакомой в деталях технологии изготовления суконных тканей из шерстяных нитей на растительное сырье. Растительные нити начинают изготавливаться способом, характерным для шерсти в суконных тканях с разным направлением крутки. Поскольку

процесс изменения направления крутки в утке у растительных нитей известен по археологическим материалам Сургутского и Томско-Нарымского Приобья, видимо, для этих территории, в первую очередь, и можно утверждать о традиционности, прежде всего, растительного сырья. Шелковые и шерстяные ткани в этом случае для этих территорий получают статус импортных: шелка с востока (в основном Китай и Средняя Азия), шерсти - из южных и юго-восточных районов Сибири, в средневековье — из Новгорода. Возможно, часть тканей могла импортироваться из Приуралья и Волго-Окского бассейна, где в 1-11 тыс. н.э. проживали финно-угорские народы, текстильные материалы которых имеют много общего с западносибирскими материалами. Возможно, это обстоятельство, напротив, свидетельствует о древних и устоявшихся культурных связях и общности культуры, сложившейся еще в период финно-угорского единства.

В целом по материалам можно констатировать развитые навыки и знание традиционных технологий обработки сырья и получения пряжи мастерами с эпохи бронзового века - раннего железного века, замену устойчивой традиции в средневековье (ХИ1-Х1У вв.). Несмотря на то, что новая технология имела целый ряд значимых отличий в изготовлении пряжи, многие традиционные ее параметры сохранились в текстильных сибирских материалах на протяжении позднего средневековья, в ХУШ-ХЕХ вв.

В третьей главе «Структурный анализ археологического текстиля» рассматриваются технологические параметры самой ткани, являющиеся необходимым атрибутом способов ее изготовления.

Функции текстиля во многом определяют способ его изготовления, структуру переплетения нитей, используемое сырье и обработку пряжи. Структура текстиля, определяемая способом переплетения нитей, является одним из важных показателей технологии ткачества.

Способ переплетения нитей — это совокупность приемов упорядочения нитей, в результате которого создается регулярная (имеющая определенный раппорт) структура. Таким образом, структура переплетения - это показатель определенного способа получения текстиля. Поскольку одну и ту же структуру можно получить разными способами, взаимосвязь способа и структуры не жесткая, а опосредованная - между ними стоят приспособления для переплетения.

В анализе структуры археологического текстиля на первый план выступает такая характеристика, как способ переплетения нитей в полотне ткани. Способы переплетения достаточно универсальны и в текстильных материалах из археологических памятников Западной Сибири их узкий диапазон ограничен простейшими вариантами полотняного и саржевого переплетений, а также их различными сочетаниями. Самым сложным из вариантов переплетений является ажурное ткачество шелковых тканей. Поэтому констатация и простое перечисление способов

переплетения нитей дает исследователю недостаточно информации для реконструкции процесса ткачества. Информативность структуры переплетения как характеристики ткачества намного усиливается, если при структурном анализе учитываются такие признаки, как соотношение способа переплетения нитей в полотне ткани, тонина, направление и величина крутки нитей основы и утка, плотность нитей по основе и утку.

Для бронзового века (петровская культура второй четверти II тыс. до н.э.), судя по способам переплетения и плотности полотна, характерны несколько типов ткани. Это ткани с полотняным переплетением, где все нити основы расположены свободно и параллельно друг другу, и ткани с витой структурой, когда перевиваются пары нитей между собой.

Среди тканей полотняного переплетения встречены два вида: плотные и редкие. При введении средней плотности (СП) для петровских тканей, равной 11 нитям на 1 см по основе и 8 нитям на 1 см утку (11/8), получим числовой критерий для выделения двух видов тканей полотняного переплетения. Один тип ткани (редкая) будем называть «мешковиной», другой (плотная) - репсом. Такая количественная характеристика текстиля совпадает с его качественными особенностями. Например, характерной чертой репса является не только плотное полотняное переплетение, но и ребристая фактура поверхности. Ее отпечатки на глине образуют рельефные бороздки с часто расположенными в них элементами оттисков ткани. В зависимости от отношения этих бороздок к утку или основе и соотношения плотности по основе и утку выделяются два вида репса — основный и уточный. На петровской керамике отпечатался основный репс.

Репсовое переплетение преобладало и среди образцов га растительного сырья в эпоху раннего железного века, в раннем средневековье (Исаковский 1 могильник, Козловский могильник, Ярте VI и другие).

Если в репсовых тканях с большой плотностью практически не фиксируется расстояние между нитями одной структуры, а нити другой структуры просто не видны, то в классических тканях с полотняным переплетением, как правило, уток располагается между двумя ближними нитями основы, перекрывая сверху одну (дальнюю или нижнюю) нить. Для тканей полотняного переплетения, известных с территории Западной Сибири в период средневековья и позже, характерно наличие небольшого зазора между нитями основы, поэтому в полотне читается и уток. Зазор образуется благодаря закреплению нитей основы на навое и распределению их с помощью берда, нитеразделителя и т.п. Это предотвращает «сбегание» нитей, а следовательно, упорядочивает общую плотность. Таким образом, для эпохи позднего средневековья можно выделить явные признаки приспособлений для жесткой фиксации основы. Интересные выводы по хронологическим периодам позволяет сделать анализ соотношения тонины нитей и плотности в тканях из растительного сырья полотняного переплетения.

Для наиболее раннего из представленных периодов - раннего железного века - характерен большой разброс параметров тонины нитей: от тонких (0,3-0,4 мм) по основе, тонких и средних (0,4-0,8 мм до 0,8-1 мм) по утку. Такая разница в соотношении тонины и плотности объясняется различными способами изготовления текстиля - репсового и тканей с регулярным полотняным переплетением. Также наблюдается некоторое различие в направлении крутки нитей: использовалась как традиционная /-крутка в обеих структурах нитей, так и разная крутка в нитях основы и утка. Вероятнее всего, это свидетельствует о принадлежности рассматриваемых тканей к различным текстильным традициям и центрам, которые существовали в период раннего железного века. Какие это были центры, пока сказать сложно.

Аналогичное соотношение крутки нитей сохранилось в текстильных материалах конца 1тыс. - XIV в. н.э. Тонина нитей по основе, в целом, более ровная. Показатели плотности более разнообразны, чем в тканях предыдущего периода. В данном случае также можно предполагать принадлежность тканей к различным текстильным традициям, тем более, что материалы этого периода известны с различных территорий Западной Сибири - из Притоболья, Сургутского и Томско-Нарымского Приобья, с Чулыма. Однако у всех этих тканей имеется одна общая черта — одинаковая /-крутка нитей в основе и утке.

Период XV-XVII вв. представлен текстилем, который по взаимосочетанию тонины и плотности можно разделить на две группы:

1) ткани с тонкими нитями 0,2-0,3 мм по основе, 0,3-0,5 мм по утку и плотностью 14-18 нитей на 1 см по основе, 12-16 нитей на 1 см по утку,

2) ткани со средними нитями 0,6-0,8 мм по основе, 0,8-1 мм по утку и плотностью 7-12 нитей на 1 см по основе, 8-9 нитей на 1 см по утку.

Таким образом, отмечается наличие как минимум двух устойчивых типов тканей: тонкие ткани высокой плотности с одинаковым направлением /-крутки в основе и утке и толстые ткани с меньшей плотностью и различной схемой крутки нитей.

В период XVII-XVIП вв. текстиль по тонине нитей распадается на 3 группы.

Соответственно этим группам выделяются три группы по плотности нитей. Причем в первой и последней группе преобладает одинаковая /-крутка по основе и утку, во второй группе - разная крутка (/-крутка в основе, S-крутка по утку). Одинаковые характеристики плотности, встреченные во всех группах тканей могут быть объяснены единством приспособлений для их изготовления (например, одинаковый тип станка). В этом случае применение нитей различной тонины связано с необходимостью изготовления ткани с заданными свойствами.

Анализ тканей по тонине, плотности, величине и направлению крутки, а также по соотношению этих параметров позволяет говорить о появлении на территории Западной Сибири в ХГХ в. серийных групп

тонких плотных тканей (возможно, хлопковых). Для них характерна устойчивая традиция одинаковой Z-крутки нитей, средняя тонина тканей с регулярным полотняным переплетением, равномерным расстоянием между нитями утка и основы, пропорциональным соотношением плотности по основе и утку. Ткани с аналогичными параметрами встречаются также в период XV-XVI вв., но они имеют более низкие показатели плотности. В целом растительные ткани полотняного переплетения — это наиболее многочисленная группа тканей. Они известны в эпоху бронзового и раннего железного века (Сургутское и Томско-Нарымское Приобье, Приртышье), в средневековье (X-XГV вв. — в Томско-Нарым-ском и Сургутском Приобье, на Ямале, в Притоболье, на Чулыме). В период XV-XVИ вв., который для Сибири можно считать поздним средневековьем - в Томско-Нарымском Приобье и на Чулыме, в XVIII-XIX вв. - преимущественно в Томско-Нарымском Приобье.

Среди растительных тканей саржевого переплетения можно отметить некоторые общие тенденции в технологических характеристиках. Во-первых, практически во всех случаях применены традиционно скрученные Z-круткой нити в основе и утке. Во-вторых, использованы средние и толстые нити. В-третьих, характерны приблизительно одинаковые параметры плотности у всех образцов.

По всей видимости, это свидетельствует о сохранении в течение значительного времени традиционной технологии изготовления тканей определенного вида (саржа 2/2). Возможно, в этом случае можно вести речь о традиции изготовления подобных тканей на вертикальном ткацком станке. Традицию изготовления текстиля определенного вида со стандартными параметрами следует связать с какой-либо определенной территорией. Однако пока сложно даже наметить эту территорию.

В археологической литературе высказывалась точка зрения о принадлежности традиции изготовления тканей саржевой структуры финно-уграм, хотя речь шла только о так называемой «ломаной сарже». Эта точка зрения в свое время была аргументирована сравнением материалов финно-угорских могильников Поволжья с новгородскими текстильными материалами: появление последних датируется Хв., в то время, как финно-угорские ткани из Волго-Камья известны не позднее X в. Если учесть, что вертикальный ткацкий станок (а именно на таком станке изготавливались традиционные финно-угорские ткани саржевого переплетения) существует в качестве традиционного элемента материальной культуры у этих народов до настоящего времени, то в первую очередь можно действительно соотнести его с финно-угорским миром. Тогда и описанные ткани с определенной долей вероятности соотносимы с угорской традицией.

Все шерстяные ткани, изготовленные способом полотняного переплетения нитей, имеют свои особенности, которые проявляются в разнообразных сочетаниях крутки, тонины и плотности нитей. Изучив

все эти характеристики, можно выделить некоторые закономерности в изготовлении шерстяного текстиля полотняного переплетения в разное время.

1. Текстильные материалы самого древнего периода (бронзовый и ранний железный века) имели одинаково скрученные нити /-кручением практически одинаковой тонины, при этом уток отличался большей неравномерностью нити и меньшей величиной крутки.

2. Для текстиля эпохи бронзы характерна почти одинаковая плотность по основе и утку, для эпохи раннего железного века и частично средневековых материалов - высокая плотность нитей по основе, малая плотность по утку. Это свидетельствует об использовании в разных случаях различных приспособлений для распределения нитей основы на станке. Это также может указывать на существовании в разное время разных ткацких традиций.

3. С ХШ-ХПУ вв. появляются шерстяные ткани полотняного переплетения с разнонаправленно скрученными нитями основы и утка. Эта традиция в изготовлении шерстяных тканей сохранилась до ХУЛ в. Изменение соотношения крутки в основе и утке, известное по западносибирским материалам с ХШ в., видимо, объясняется знакомством и распространением технологии изготовления сукна, которое становится очень популярным у населения севера Сибири.

4. С ХШ-ХПУ вв. также появляются шерстяные ткани полотняного переплетения с равномерной (практически одинаковой) плотностью по основе и утку. Изменение параметров плотности текстильных изделий, вероятно, связано с появлением на этих территориях в ХШ-ХЛУ вв. тканей, изготовленных на усовершенствованном горизонтальном ткацком станке, в то время, как в предшествующий период преобладали ткани, выработанные на вертикальном станке или примитивном горизонтальном.

Все отмеченные закономерности универсальны для Западной Сибири и в той или иной степени проявляются на всех территориях, что свидетельствует о повсеместном распространении традиции изготовления шерстяных тканей полотняного переплетения.

Территория распространения шерстяной саржи включает в основном север и восток Западной Сибири - Томско-Нарымское и Сургутское Приобье (правобережье Оби и ее притоки), Ямал, Чулым.

В целом можно констатировать сохранение традиционной технологии изготовления саржевых тканей из шерсти на протяжении почти двух тысячелетий.

Параметры нитей и плотность тканей в разное время если не одинаковы, то очень близки. В то же время они соотносимы с аналогичными материалами финно-угорских памятников Волго-Камья и новгородскими материалами, где в средневековье известны развитые традиции ткачества и текстиль разных видов. Однако будет неправдоподобным

предполагать устойчивый импорт стандартных тканей саржевого переплетения на территорию Западной Сибири в течение двух тысячелетий. Вероятно, следует констатировать наличие местной сибирской традиции, которая оказалась очень устойчивой и технологически оправданной для данной территории.

Иные закономерности выделяются в распределении суконных тканей. Массовые находки суконных тканей имеются на севере Западной Сибири (Сургутское и Томско-Нарымское Приобье), хотя небольшими сериями оно встречается в Западной Сибири повсеместно.

Все многообразие сукна в технологическом аспекте объединяет два признака: использование шерстяных ниток в утке и в основе, и наличие хотя бы с одной стороны настила на полотне. Чаще всего для изготовления сукна применялся способ полотняного переплетения нитей. Однако параметры тканей и нитей могут быть очень разнообразными.

Среди археологических образцов суконных тканей, начиная с XIП-XГV вв. до XIX в. преобладали образцы фабричного и ремесленного изготовления с устойчивыми признаками. Домотканое полотно атрибутируется на памятниках Бедеревский Бор (XV-XVП вв.), Тискинский могильник (комплекс XГV-XV вв).

Интересно рассмотреть примеры с нарушением суконной технологии. В материалах из Лукьяновского могильника и грунтового могильника Бедеревский Бор содержались экземпляры суконных тканей со структурой саржевого переплетения. Нарушение технологии изготовления сукна в этих случаях свидетельствует о преобладании какой-то местной, неразвитой традиции, возможно, о попытке подражания «модной» ткани без точного знания технологии ее изготовления. Принимая во внимание, что ткани с нарушениями технологии отмечаются на самом северо-востоке Западной Сибири, в Томско-Нарымском Приобье, территории достаточно отдаленной от европейских центров суконного производства (в том числе и русских) того времени (XVП-XVIП вв.) -периода ослабления новгородской торговли - можно предполагать местное изготовление подобных тканей.

Традиционная суконная технология, судя по археологическим материалам, имеет несколько иные закономерности развития во времени. Так, для периода XIH-XVI вв. характерна серийность материалов, многие образцы имеют одинаковые параметры нитей и плотности. В XVП-XVIП вв. наблюдается большее разнообразие материалов. Это является косвенным свидетельством изготовления сукна в различных текстильных центрах, где вырабатывалось большое количество разнообразных тканей. Традиция изготовления сукна в период XVIII-XIX вв. вновь сделалась устойчивой, она не нарушалась с течением времени - это сукно только фабричного производства; домотканых материалов мало.

Полушерстяные ткани имели только полотняное переплетение и появились в Сибири не ранее XШ-XIV вв. Обычно в полушерстяных тканях использовалась основа из растительного сырья, уток шерстяной. Такое соотношение сырья в утке и основе сохранялось вплоть до XIX в.

В целом, можно констатировать, что технология изготовления полушерстяных тканей больше всего аналогий имеет в технологии изготовления сукна. Об этом свидетельствует наличие традиционного для сукна соотношения крутки основы и утка, в ряде случаев наличие настила. Однако в традиционной технологии изготовления сукна произошла замена: шерстяные основные нити заменились нитями из растительного сырья. Вероятно, эта замена была связана с отсутствием достаточного количества шерстяного сырья для ткачества, в то время как растительное сырье имелось в большом количестве (крапива, конопля, лен). Технологически замена именно основных нитей оправданна, так как они должны быть более прочными, поэтому часто в основе применяются более круто свитые нити растительного происхождения.

Если для могильника Усть-Балык (Сургутское Приобье) можно предполагать ремесленное или фабричное производство полушерстяных тканей с использованием достаточно тонких нитей и станка с приспособлениями, хорошо прибивающими уток, то в материалах Лукьянов-ского могильника (Томско-Нарымское Приобье) явно представлены образцы домотканого производства с толстыми нитями, нарушениями технологии в соотношении крутки основы и утка, непропорциональной плотностью.

Шелковые ткани полотняного переплетения были наиболее распространены на территории Западной Сибири с эпохи средневековья. В специальной археологической литературе, посвященной описанию и атрибуции текстильных материалов, образцы тканей из шелкового сырья с полотняным переплетением равномерно натянутых нитей в основе и утке, обычно описываются термином тафта (несмотря на отсутствие крутки нитей). Однако кроме тафты среди всего многообразия тканей полотняного переплетения выделяется еще один вид текстиля - чесуча. Особенности этой группы тканей состоят в больших параметрах, как правило, одной из структур нитей (утка) при небольших показателях плотности ткани. Чесуча - это ткань низкого качества, которая использовалась чаще всего для подкладки в одежде или других изделиях. Низкое качество ткани обусловлено использованием в утке некачественного сырья.

В сибирских материалах встречено всего 3 образца чесучи и 15 образцов тафты. Самые ранние шелковые ткани полотняного переплетения известны на территории Западной Сибири из Исаковского I могильника (1-1У вв. н.э.). К УП-УШ вв. относится образец шелковой ткани плохой сохранности из Новосибирского Приобья (Крохалевка 13), к Х-ХШ вв. -образец тафты с территории

национальная i 33 библиотека | СПтР«у»г { 4» к* ш I

Наиболее многочисленная коллекция шелковых тканей полотняного переплетения относится к XIII-XIУ вв. и происходит из Томского и Сургутского Приобья (Астраханцевский и Басандайский, Сайгатинский могильники и могильник Усть-Балык). В тот же период шелка встречены в Новосибирском Приобье и Барабе (Ельцовский 1 мог., мог. Сопка II). Для XV-XVII вв. характерны ткани во многом схожие с уже описанными материалами. Это тафта из Тискинского могильника и текстильные материалы из Прииртышья.

В средневековье и в новое время очень ценился шелковый текстиль, где в одном полотне в определенном порядке чередовались фрагменты полотняного и саржевого переплетения, образуя геометрические или растительные узоры. Блестящие узоры на матовой поверхности полотна образуются саржевым или атласным переплетением, матовая поверхность формировалась полотняным переплетением нитей. Такой вид текстиля атрибутируется как камка, которая была очень популярной тканью, импортировалась с востока и относилась к разряду дорогих тканей (бытовал термин «драгоценная камка»). Ткани этого вида появились в Китае на рубеже эр, были широко распространены в средневековье. В западносибирских материалах «драгоценная камка» встречена в памятниках Томско-Нарымского и Новосибирского Приобья.

Третий вид шелковых тканей со сложным переплетением - тюль или ткани с ажурным переплетением, известные в Китае также с эпохи Хань. Текстиль подобного вида вырабатывали на сложных ткацких станках с ременными петлями. Образцы ажурных и газовых тканей из Сибири относятся к XIII-XIV вв. (Астраханцевский могильник) и к XVШ-XIX вв. (курганная группа Барклай). Газовой ткани из Астрахан-цевского могильника найдена полная аналогия из могильника гуннского времени Ильмовая Падь из Бурятии.

Как уже отмечалось, шелка для Сибири — безусловно импортная ткань. Особенности сырья шелковых тканей (некрученые нити основы и утка), особенности структуры (тюль, камчатые ткани) свидетельствуют об их восточном происхождении - в первую очередь это Китай, и, возможно, с VI-VII вв. — Средняя Азия. На территории Западной Сибири имели хождение самые простые и дешевые ткани. В рассмотренных сибирских материалах совершенно отсутствует шелковый текстиль из западных центров шелкоткачества (Византия, Иран, Передняя Азия), хотя в материалах русских средневековых памятников подобные ткани хорошо известны. По всей видимости, на территории Сибири в эпоху средневековья и нового времени преобладали восточные и юго-восточные культурные связи.

В четвертой главе «Ткацкие станки и приспособления для изготовления полотен» раскрывается эволюция ткацких станков и устройств для ткачества на материалах археологических памятников Западной Сибири.

Принято считать, что ткачество как процесс изготовления ткани на вертикальном и горизонтальном станках, возникло на основе более простых приспособлений для получения текстильных полотен («ткачества на бердышке», «тканья на ниту», «ткачества на дощечках», приспособления для получения полуткацкого текстиля). Во всех этих случаях существует две структуры нитей, а следовательно, ткацкий зев (в который пробрасывается уток), и имеются приспособления для его переключения. Наиболее выразительными элементами структуры ткани, позволяющими в деталях реконструировать способы получения текстиля и моделировать приспособления для их получения, является характер натяжения нитей, показатели плотности, общий вид и структура кромок, ткацкие ошибки.

Экспериментальным путем автором были протестированы различные приспособления, выявлены особенности структуры полотен на разных моделях станков, выверены реконструкции процесса ткачества. Это позволило более детально и достоверно по текстильным образцам провести реконструкцию приспособлений для изготовления археологических тканей.

Вертикальный станок - приспособление, которое представляет собой вариант вертикальной рамы с натянутыми на нее нитями. Как правило, для отвеса нитей или утяжеления нижней планки использовались грузики. Процедура работы на станке состояла в постоянном переключении ткацкого зева.

Рассматриваемый вертикальный станок имеет специальные приспособления для растягивания основных нитей (брусья рамы), приспособление для распределения и фиксации места нитей основы по отношению друг к другу (ниченки).

На вертикальном ткацком станке существуют различные способы крепления нитей основы, но можно выделить два варианта натяжения нитей: 1) нити точно фиксируются за счет неподвижной деревянной рамы; 2) нити располагаются подвижно, отвесом служат грузики различного типа.

В первом случае нити основы намного меньше «сбегаются» и структура полотна получается более однородной, плотность по основе и утку различается незначительно. Во втором случае натяжение нитей слабое, они свободно обвивают уток, принимая вид «пружинок».

Специфическим признаком тканей, изготовленных на вертикальном станке, является характер кромки. Это так называемая «круглая кромка», которая образуется за счет закрепления специальными жгутами или спицами краев полотна, предупреждая «сбегание» нитей основы.

Значительная плотность по основе находит свое выражение и в своеобразных ткацких ошибках, особенно в случае получения текстиля полотняного переплетения. Одна из таких характерных ошибок - пере-

путывание нитей основы при нечетком переводе ближних нитей в разряд дальних. Особенно характерна эта ошибка для тканей с большой плотностью, которая затрудняет четкое переключение зева.

На приспособлении описанного типа можно получить ткани полотняного переплетения - репс (для этого необходима одна ниченка), при введении в основные нити цветной пряжи можно получить узорное полотно в клетку или полоску. С увеличением количества ниченок (3 или 4) создается возможность для выработки ткани с более сложной структурой (например, саржевого переплетения различных видов).

Упрощение конструкции вертикального станка создает возможность для еще более примитивных способов работы, а следовательно, и иных тканых структур, например, «жгутиковой ткани», когда между собой вручную переплетаются пары основных нитей, а уток фиксирует переплетение. Усложнение конструкции вертикального станка позволяет усложнить структуру полотна, получая ткани саржевого переплетения.

Горизонтальный станок - устройство, имеющее специальные приспособления для упорядочивания нитей и смены ткацкого зева, которое позволяет получить полотно, изготовленное из горизонтально растянутых основных нитей, более или менее жестко закрепленных на раме. Именно в классическом варианте горизонтального станка (т.н. «кросна») нашла свое наивысшее выражение тенденция жесткого и упорядоченного закрепления нитей.

Кросна как система, снабженная специальными, очень важными приспособлениями, позволяет жестко зафиксировать основные нити и уплотнять нити утка с помощью берда до необходимой плотности. Полотно, которое образуется на таком горизонтальном станке более ровное, плоское, такое же, как и кромка (такой признак как «круглая кромка» отсутствует).

На таком станке также возможно допустить ткацкие ошибки, но совершенно другого типа, чем на вертикальном. Например, это может быть ошибка, связанная с пробросом утка дважды в один зев (двойной уток). В то же время ошибка, описанная выше для вертикального ткацкого станка, в этом случае практически исключена.

Попытаемся теперь с точки зрения особенностей полотна и способов его получения рассмотреть известные по этнографии станки на территории Западной Сибири. Это хантыйский ткацкий станок, многократно описанный и отмеченный в записях многих путешественников и исследователей Сибири уже в XVIII-XIX вв. По классификации станков он принадлежит к типу усовершенствованных горизонтальных длинно-навойных ткацких станков с педалями, бердом и подвешенными вертикально ниченками.

Работа на таком станке позволяет получить ткань с равномерной плотностью по основе и утку постоянной ширины (по ширине берда). Принципы устройства и работы на хантыйском станке совершенно ана-

логичны реконструированному русскому ткацкому станку ХШ вв. Если продолжить поиск аналогий рассматриваемому приспособлению для получения тканей, их можно найти среди станков юго-западных татар Сибири, финно-угорских народов (чувашей и марийцев). Все они схожи по устройству и являются вариантами усовершенствованного горизонтального ткацкого станка с педалями и двумя ниченками.

Среди сибирских материалов имеются также приспособления, которые могут быть отнесены к примитивному горизонтальному ткацкому станку с одной ниченкой и основоразделителем и которые традиционно рассматриваются как более примитивные в сравнении с усовершенствованным хантыйским станком. При работе на примитивном станке переключение ткацкого зева происходит вручную, на усовершенствованном станке - автоматически, с помощью педалей.

Описание примитивного горизонтального ткацкого станка дано А.А.Поповым на примере станка одного из алтайских народов (черневых татар). Ткацкий станок черневых татар представляет собой вариант горизонтального ткацкого станка с одной ниченкой, которая закрепляется подвижно. При работе на этом приспособлении не исключена ошибка, связанная с нечетким переводом нитей основы. Кроме того, возможна ошибка, характерная для горизонтального ткацкого станка - «двойной уток».

У примитивного горизонтального ткацкого станка есть свойство, которое сближает его с простейшими вариантами вертикального ткацкого станка - нежесткое крепление нитей в начале полотна и отсутствие приспособлений для фиксации постоянной ширины текстильного полотна (например, берда). Полотно, которое изготавливается на рассматриваемом ткацком станке при отсутствии такой детали, как бердо, -преимущественно основный репс.

Из предыдущего анализа археологического текстиля Западной Сибири совершенно очевидно преобладание в древности тканей именно с репсовой структурой. С учетом тезиса о преобладании именно этого типа приспособлений для ткачества (горизонтального станка с одной ниченкой) у большинства сибирских народов в ХК - начале ХХ вв., принимая во внимание особенности структуры древнего текстиля, можно предположить, что это приспособление для ткачества было известно в Сибири с глубокой древности, наряду с вертикальным станком.

Тем не менее, в примитивном горизонтальном ткацком станке, известном у сибирских народов, уже был заложен принцип работы, проявившийся впоследствии в более сложных и совершенных формах станков с горизонтальным растяжением нитей. Если произвести некоторые перестановки и усовершенствования данного устройства, можно легко получить вариант хантыйского, а также чувашского, марийского, древнерусского, татарского горизонтального ткацкого станка. Для этого необходимо бердо поставить перед ниченкой, вместо одной ниченки для удобства переключения зева устроить две, ниченки подвесить верти-

кально, подвижно, чтобы менять их местами для получения нового зева. Чтобы освободить руки при проведении последней операции потребуется приспособление для опускания и подъема ниченок - что-то вроде педалей. Наконец, чтобы все приспособления эффективно работали, необходимо поднять навой, оборудовать место для ткачихи и подвесить ниченки сверху, например, к потолку, брусу, доске и т.д. Вероятно, так и проходила эволюция горизонтального ткацкого станка от примитивного приспособления с одной ниченкой к усовершенствованному с двумя ниченками и бердом. Эволюция станка была обусловлена усовершенствованием технологии, причем изменение одной детали с необходимостью влекло за собой все последующие трансформации. Автор диссертации далек от мысли, что именно в Западной Сибири происходил процесс эволюции ткацкого станка по описанной логико-технологической схеме. Горизонтальный ткацкий станок в усовершенствованном виде, каким является хантыйский станок, был заимствован западносибирскими народами. Об этом может свидетельствовать массовое появление в средневековье в Западной Сибири текстильных материалов с характерными признаками изготовления на горизонтальном ткацком станке, широкое распространение уже усовершенствованной технологии.

Археологический материал позволяет уточнить некоторые детали и особенности общего процесса появления и эволюции ткацких станков. Например, А.А.Попов, опираясь на этнографические источники, отмечал отсутствие у народов Сибири вертикального ткацкого станка. Анализ археологического текстиля, предпринятый в этой работе, позволяет сделать несколько иные выводы.

Самые ранние текстильные материалы (или их оттиски), известные с территории Западной Сибири, относятся к эпохе бронзы.

Анализ структуры и особенностей полотен позволяет утверждать, что для их изготовления использовался вертикальный станок-рама или примитивный горизонтальный станок такого же типа, который был известен в начале XX в. у бурят и айнов. Горизонтальный станок для получения ткани с однородной плотностью по основе и утку должен быть снабжен основоразделителем типа берда, позволяющего жестко зафиксировать расстояние между нитями основы. Основоразделитель вполне можно ввести в конструкцию вертикального ткацкого станка. Подобный способ получения полотна известен на примере станка для рогож у сибирских татар и украинцев. На таком станке можно получить текстиль полотняного переплетения с равномерной плотностью по основе и утку. Именно эти два варианта тканей полотняного переплетения (репсовые и ткани с регулярным полотняным переплетением) отпечатались на петровской керамике. При таком разнообразии структур тканей все они имеют ошибки, характерные для вертикального или примитивного горизонтального ткацкого станка - пропуск нитей на изнанке или участки с переплетением жгутиков.

Таким образом, в эпоху бронзы на территориях юга Западной Сибири и Южного Урала существовал один из центров древнего ткачества. Основным типом ткацких приспособлений в этом центре, судя по проведенным реконструкциям, являлся вертикальный ткацкий станок различных типов и примитивный горизонтальный с бердом. Именно последний в большей степени соотносим с петровским текстилем, а впоследствии и с пазырыкскими тканями Алтая.

Развитые традиции эпохи бронзы нашли свое продолжение в последующий период раннего железного века. Ткани из могильников этого периода (Исаковский 1, Барсовский 3, Алдыган), известные с территории Прииртышья, Сургутского и Томско-Нарымского Приобья, - основный репс и двухсторонняя саржа 2/2. Они были изготовлены на приспособлении, аналогичном описанному вертикальному станку с ниченкой. Текстиль саржевого переплетения и репсовые ткани имеют устойчивый традиционный облик. По этнографическим материалам у финно-угорского населения на европейской территории ткани саржевого переплетения изготавливались преимущественно на вертикальном ткацком станке с разным количеством ниченок. Это обстоятельство, таким образом, можно считать косвенным доказательством в пользу бытования вертикального ткацкого станка, на котором изготовлены саржевые ткани и раннего железного века.

Текстиль с рассматриваемыми традиционными параметрами сохранился на территории Западной Сибири и в последующий период. Он известен по материалам памятников Ярте VI (X-XШ вв.), Арантур (XIII-XIV вв.), городище Каменные Пески (ХШ-XГV вв.), Сайгатинского III и IV могильников (XШ-XГV вв.), Киняминского могильника (XШ-XГV вв.), части материалов Тискинского могильника (комплекс XV-XVГ вв.), по саржевым тканям из Лукьяновского (XVII в.) и Зырянского могильников (XVI-XVП вв.), могильника Бедеревский Бор (XVI-XVIГ вв.).

Вариант реконструкции приспособлений для получения основного репса можно рассмотреть на примере ткани из растительного сырья, найденной в Ярте VI. Все имеющиеся признаки (в том числе «круглая кромка», характерные ткацкие ошибки) позволяют уверенно диагностировать вертикальный ткацкий станок с недостаточно сильно растянутыми нитями основы, нежестким механизмом крепления основных нитей.

На аналогичном приспособлении, вероятно, было выработано полотно, известное и из материалов памятника Барсовский III могильник.

Традиции изготовления саржевых тканей, как уже отмечалось, устойчивы и практически не эволюционировали. Это наталкивает на мысль о том, что в Сибири их изготовление было связано с вертикальным станком, просуществовавшим на восточных окраинах региона длительный период времени вплоть до XVII в.

Ткани, изготовленные на усовершенствованном горизонтальном станке, судя по археологическим материалам, на территории Западной Сибири были известны с XIII-XIV вв. Это ткани полотняного переплетения с равномерной плотностью и ткацкими ошибками, характерными для ткацкого станка такого типа. Об этом свидетельствуют материалы археологических памятников Усть-Балык (XШ-XIУ вв. и XУ-XVI вв.), Гребенщиковский могильник (XVI в.), Тискинский могильник (комплекс XIУ-XУ вв., частично XV-XУI вв., все материалы XIX в.), городище и могильники Ендырские (XV-XVI вв.), Бедеревский Бор (XV-XVII вв.), Лукьяновский курганный могильник (XVII в.), могильник Барклай (XVШ-XIX вв.).

На подобном усовершенствованном горизонтальном ткацком станке с XIII-XIV вв. по XIX в. вырабатывался разнообразный текстиль - сукно, шерстяные ткани с открытой поверхностью, полушерстяные ткани, растительные ткани полотняного переплетения различной толщины и плотности. На протяжении этого периода изменялись средние параметры нитей, соотношение крутки основы и утка, ширина полотен. Однако именно это приспособление для ткачества вошло в историю сибирских народов как традиционное, в частности, для обских угров и юго-западных сибирских татар (У.Т.Сирелиус, А.А.Попов). Например, в XVIII - начале XX вв. на горизонтальном станке усовершенствованного типа с ниченками и подножками изготавливали крапивное и конопляное полотно ханты и манси. Необходимо только уточнить, что древние традиции ткачества (по всей видимости, финно-угорские) изначально были связаны с вертикальным ткацким станком. Обские угры позаимствовали горизонтальный ткацкий станок с ниченками и педалями у русского населения. Поскольку наиболее массовые текстильные материалы имеются с северных, таежных территорий Западной Сибири, данное утверждение справедливо в первую очередь именно для этих регионов.

Ткачество, зафиксированное путешественниками и исследователями XVШ-XIX вв. как традиционное занятие у многих сибирских этносов, имеет глубокие корни. Дня того, чтобы их обнаружить и на этом основании охарактеризовать местную сибирскую ткацкую традицию, необходимо проанализировать технологические аналогии имеющимся текстильным материалам.

Технологические аналогии известному западносибирскому текстилю эпохи бронзы указывают на южные текстильные центры и традицию, в которой был известен примитивный горизонтальный и вертикальный ткацкие станки. Вероятнее всего, это текстильные традиции Передней и Средней Азии, влияние которых распространялось много севернее: там было распространено одинаковое /-кручение основы и утка при более тонкой и круто свитой основе. Об этом также свидетельствуют отпечатки на петровской и синташтинской керамике.

В раннем железном веке импульсы южного влияния связываются с саргатским миром и особую роль здесь играют, по всей видимости, среднеазиатская текстильная традиция, известная по отпечаткам на керамике и ковроткачеству. Возможно, какое-либо влияние могла оказать и центральноазиатская технология ткачества, которая своеобразно проявилась в пазырыкских археологических материалах Алтая.

Одной из важных особенностей текстильной традиции пазырыкцев является наличие значительного количества тканей саржевого переплетения, которые в Западной Сибири впервые отмечаются в У-П вв. до н.э. в Томско-Нарымском Приобье (могильник Алдыган). Большая фрагментарность текстильных материалов ранних периодов не позволяет характеризовать в деталях, как, когда и откуда появилась развитая ткацкая технология на этой территории. Можно высказать некоторые гипотезы.

По имеющимся материалам представляется, что технология изготовления тканей и типы приспособлений для этого были импортированы с более южных территорий, где эти технологии были хорошо известны с глубокой древности. Во всяком случае, можно уверенно говорить о том, что на территории Западной Сибири в эпоху бронзы и раннего железного века ткацкая технология появилась сразу в развитом виде. Приемы изготовления тканого полотна были восприняты местным населением или потомками мигрантов и нашли широкое распространение в культуре аборигенных этносов. Традиция в устоявшемся стандарте сохранилась вплоть до XШ-XIУ вв., а возможно, и XУ-XУI вв.

Рассматривая технологические характеристики как критерии для сравнения финно-угорских текстильных материалов Волго-Окского бассейна и Западной Сибири в средневековье, становится возможным отметить некоторые черты их сходства. Такими признаками можно считать: большое количество тканей саржевого переплетения и репсовых тканей, а также использование нитей одинаковой Z-крутки для основы и утка. По всей видимости, для изготовления тканей использовались одинаковые или очень похожие приспособления, которые позволяли получать ткани саржевого переплетения с равномерной плотностью и репсовые ткани с большой плотностью по одной из структур нитей. Такие приспособления реконструируются (по сибирским материалам) как вертикальный станок (возможно, и примитивный горизонтальный).

На основе сравнительного анализа технологических особенностей выделяются и видимые отличия материала. Одним из значимых отличительных признаков является отсутствие в сибирских материалах «ломаной» саржи». Технология изготовления «ломаной саржи» сложнее, чем стандартной саржевой ткани 2/2, хотя и является производной от базовой технологии.

Сопоставление синхронных текстильных материалов на основе технологических аналогий демонстрирует многие параллели в технологии изготовления тканей из Приуралья и Зауралья, Западной Сибири.

Весьма показательно также сравнение по технологическим признакам сибирских и новгородских шерстяных текстильных материалов. Для обеих территорий отмечается бытование шерстяных тканей полотняного переплетения с равномерной плотностью, довольно грубого и средних сортов сукна, полушерстяных тканей, в Х в. - тканей саржевого переплетения. Самые близкие технологические аналогии прослеживаются с материалами памятников левобережья Сургутского Приобья (Усть-Балык, Каменные Пески, Частухинский Урий). Намного слабее аналогии с материалами Сайгатинских могильников правобережья Оби.

Обнаруженные аналогии сибирских материалов с новгородскими тканями, вероятнее всего, объясняются импортом части изделий из Новгорода или других европейских ткацких ремесленных центров через посредничество новгородских купцов. Аналогии сибирского и новгородского текстиля объясняются отчасти распространенной в конце I - начале II тыс. н.э. общей ткацкой технологией, известной в более ранний период и имеющей многие идентичные черты у славян и фишю-угров.

Сибирские текстильные материалы довольно сложно разделить на местные и импортные, но появление шерстяных тканей и особенно сукна в средневековье в Сургутском Приобье, судя по технологическим аналогиям, явно связано с Новгородом, где не ранее конца ХП - начала ХШ вв. появился усовершенствованный горизонтальный ткацкий станок. Многочисленный шерстяной импорт в Приобье относится уже к XШ-XТV вв. На наш взгляд, восприятие новой технологии на территории Сибири потому и произошло, что здесь проявились эволюционно схожие механизмы адаптации. Новая технология не входила в противоречие с традиционной - не менялись приемы обработки сырья, тканье производилось на приспособлении, которое было понятно мастеру, хотя и отличалось от прежних. Кроме того, длиннонавойный горизонтальный станок с педалями (или усовершенствованный горизонтальный станок) намного продуктивнее, чем примитивные приспособления. Таким образом, сам станок был довольно легко воспринят местным населением, не случайно он рассматривался в ХУШ-ХК вв. уже как традиционный для финно-угров.

В качестве гипотезы можно предположить, что заимствование нового станка произошло на основе традиционного примитивного горизонтального длиннонавойного станка с нитяной полуниченкой. С течением времени он постепенно сменился усложненным горизонтальным станком с педалями и двумя ниченками на подвижных блочках. Именно поэтому принцип его устройства был вполне понятен местному населению, хотя, возможно, и представлял собой диковинку, но диковинку вполне доступную для освоения.

Пятая глава «Текстиль в системе культурно-исторических связей населения Западной Сибири в древности» содержит анализ по текстильным источникам культурного взаимодействия народов Западной Сибири на протяжении почти трех тысячелетий.

Как и любой археологический источник, текстиль несет в себе информацию историко-культурного порядка, позволяющую использовать его для реконструкции исторического содержания такого основополагающего понятия этнокультурной истории как «культурные связи». Состояние изученности текстиля на различных территориях во многом определяет возможности и полноту реконструкции этнокультурных процессов древности. В среде исследователей не вызывает сомнений установление самого факта культурных взаимодействий. В то же время сложно представить и проследить характер связей, определить их конкретное историческое содержание в тот или иной период времени.

В первом параграфе 5 главы рассматриваются южные связи Западной Сибири по текстильным материалам.

Археологический текстиль эпохи бронзы (отпечатки ткани) с территории Западной Сибири, Южного Урала, Казахстана находит аналогии на керамике эпохи бронзы из Средней Азии. Особенностью среднеазиатского текстиля в отличие от западносибирского и южно-уральского является наличие большого количества тканей саржевого переплетения, наряду с полотняными тканями различной плотности и качества.

Технологические аналогии сибирских, южно-уральских и среднеазиатских материалов позволяют утверждать, что подобный текстиль был изготовлен на простых приспособлениях (станках) типа вертикального станка или примитивного горизонтального с неразвитым ремизным аппаратом. Несмотря на дефицит шерстяного сырья, необходимо отметить, что сибирские ткани из растительного сырья эпохи бронзы выполнены по технологиям, традиционно бытовавшим на более южных территориях (Средняя Азия). Это позволяет предполагать наличие таких южных контактов, которые позволили заимствовать не только и не столько готовые изделия, но и саму технологию, включая приспособления для ткачества. Содержанием подобных культурных связей мог быть только контактный способ передачи традиции или миграция. Общеизвестно, что наиболее крупной южной миграционной волной в эпоху бронзы в Западной Сибири была андроновская миграция. На археологических материалах в настоящее время доказано знание андроновцами ткачества, причем ткачества с выраженными переднеазиатскими традициями. Эти знания и умения в области текстильного производства андроновцы принесли с собой и на территорию Западной Сибири. Однако технология ткацкого производства в условиях иной географической среды и иного жизнеобеспечивающего комплекса занятий местного населения неминуемо должна была претерпеть существенные изменения, связанные в первую очередь с ха-

рактером используемого сырья. Использование растительного сырья, которое намного сложнее прокрашивается натуральными красителями, а также бедность Западной Сибири естественными органическими красителями привела к некоторой «варваризации» текстильного дела. Произошло упрощение цветовой гаммы, а затем, возможно, и структуры текстиля. В связи с этим ковровый андроновский орнамент на сосудах можно рассматривать как своеобразную технологическую схему записи на глине изготовления сложного полихромного коврового узора, хорошо известного по текстильным материалам Средней и Передней Азии. Пока были живы носители этой традиции, хорошо понимавшие смысл отдельных элементов андроновского орнамента и всей композиции в целом, он сохранялся в традиционной форме, являясь своеобразным декоративно-технологическим каноном культуры. Именно такой орнамент, передающий особенности ткацкой технологии, сохранился на вышивках шерстяными нитями на рубахах у южных хантов и манси. Когда население Западной Сибири утратило первоначальную технологическую информацию, изначально заложенную в орнаменте-схеме (из-за естественного ухода из жизни мастеров и отсутствия условий для ее воспроизводства), начинается самостоятельное декоративное развитие орнамента на керамике уже по совершенно другим, декоративным законам. Орнаментально-технологическая система теряет свой смысл, распадается на отдельные декоративные элементы, которые входят в совершенно иные знаково-смысловые композиции.

Исходя из изложенной гипотезы, можно предполагать появление в бронзовом веке на территории Западной Сибири населения, способного воспроизводить развитые образцы ткачества, генетически связанные с переднеазиатскими ткацкими технологическими традициями.

По всей видимости, в эпоху бронзы Западная и Южная Сибирь, а также Алтай входили в состав общности, в рамках которой была широко распространена единая ткацкая технология. С середины II тыс. до н.э. ткачество стало неотъемлемой составляющей культуры многих западносибирских народов, обитавших, прежде всего, в лесостепной и степной зонах. В последствии на базе заимствованной технологии на территории Западной Сибири сформировалась собственная ткацкая традиция, адаптированная к местному растительному сырью, просуществовавшая в неизменном виде вплоть до XШ-XГV вв.

В эпоху раннего железного века в Западной Сибири более распространенной оказалась технология изготовления тканей репсовой структуры, которая также просуществовала до XIII в. без кардинальной смены технологии.

Текстильные материалы раннего железного века, хорошо известные с территории горного Алтая (пазырыкская культура), позволяют утверждать, что пазырыкцы продолжили традиции центрально-азиатских

текстильных центров. Преобладающим видом ткани здесь являлись ткани саржевого переплетения, хотя в небольшом количестве встречены и ткани полотняного переплетения.

Саргатский текстиль раннего железного века имеет несколько иной облик, поэтому в данном случае реконструируется вертикальный ткацкий станок с ниченкой либо примитивный горизонтальный, где нитеразделитель отсутствовал совсем или располагался далеко за ничен-кой. При этом необходимо отметить, что уровень текстильной технологии, которую демонстрируют образцы саргатских тканей, достаточно высок, что, очевидно, может быть связано с переднеазиатскими или среднеазиатскими технологическими текстильными традициями (ираноязычный мир).

Текстильные материалы раннего железного века из Томско-Нарымского Приобья выглядят несколько иначе. Технологические характеристики алдыганских тканей свидетельствуют о продолжении традиции изготовления текстиля на простых приспособлениях с нитеразделителем, которые широко бытовали еще в эпоху бронзы. Эти ткани, наряду с пазырыкскими в целом, не выходят за рамки уже охарактеризованной центрально-азиатской текстильной традиции, известной в древности и получившей распространение в отдельных районах Западной Сибири в раннем железном веке.

Таким образом, в период раннего железного века на территории Западной Сибири можно отметить распространение приемов изготовления текстиля в русле технологической традиции центрально- и пе-реднеазиатских центров, что явно свидетельствует о том, что отдельные регионы Евразии в эпоху раннего железного века уже были тесно связаны между собой множеством разнообразных торгово-обменных связей.

Характер связей существенно изменился в эпоху средневековья. Их изменение устойчиво связывается с великим переселением народов, в процессе которого было уничтожено объединение саргатских племен, разрушены южные связи сибирского населения и т.п. Следствием разрушения традиционных южных связей западносибирского населения стало изменение направления культурных контактов в эпоху средневековья. Доминирующим сделалось западное направление культурных контактов.

Для периода XШ-XГV вв. характерно резкое увеличение количества тканей самых разных видов в различных регионах Западной Сибири. В более южных районах - это появление шелков (в Барабе, на Чулыме, в Томском Приобье), на севере — это находки шерстяных (сукна) и растительных тканей, а также - немногочисленных шелковых.

В более поздний период Западная Сибирь оказалась втянутой в орбиту влияния кочевого тюркского мира. Письменные источники этого периода фиксируют распространение в Сибири тканей самых разных

видов (арабского, среднеазиатского, китайского производства), которые привозились бухарцами. В период XVI-XVII в на территорию Западной Сибири поступал поток китайских (камка, соломянка китайская, волосяная китайка) и среднеазиатских тканей из Бухарского и Хивинского ханств (зендени, выбойка, пестряди, кисеи и полукисеи, кумачи, фаты и т.д.). В небольшом количестве поступал арабский текстиль, который в XVII в. исчез совсем (выбойки арабские, арабские занавеси).

Появившиеся здесь в большом количестве хлопчатобумажные ткани из Средней Азии были востребованы аборигенным населением. Их находки имеются в погребениях XVI-XVII вв. (памятники Томско-Нарымского, Юганского Приобья).

Оценивая по текстильным источникам южные связи Западной Сибири, можно отметить, что они сложились с глубокой древности, но не позднее эпохи средней бронзы и просуществовали вплоть до нового времени. В разные исторические периоды различным являлось культурное наполнение «южных связей»: менялся их характер, содержание, географическое районирование. В течение почти четырех тысячелетий южные контакты в области текстильного производства носили особый цивилизаторский смысл, приобщая народы Западной Сибири к центрам древнейшего ткачества, к центрам древнейших евразийских цивилизаций.

Второй параграф 5-й главы содержит реконструкцию торгово-обменных связей западносибирского населения с Приуральем (финно-угорский мир), Русью.

Тезис об активном взаимодействии приуральских и зауральских культур в древности уже достаточно обоснован в специальной литературе, поэтому следует остановиться лишь на интерпретации текстильных материалов в плане возможных западносибирских контактов. Сопоставление приуральских и западносибирских материалов дает возможность говорить об общей единой технологической традиции их изготовления в эпоху средневековья. Наиболее яркой иллюстрацией этого тезиса являются ткани с городища Дуванское I (Тюменский район Тюменской обл.) и Арантур 27, которые имеют значимые аналогии с финно-угорскими материалами Волго-Окского бассейна и, возможно, с Прибалтикой. Устойчивые аналогии с финно-угорскими материалами также имеет средневековый текстиль Сургутского и Юганского Приобья, в первую очередь, ткани саржевого переплетения.

Судя по технологическим особенностям текстильных материалов, а также по всему спектру культуры, западные связи сибирского населения в плане распространения ткачества и тканей имеют генетический характер, связанный с некогда существовавшим единством фишю-угров на территории Приуралья и Зауралья. Культурные, экономические контакты населения сохранялись длительное время, вплоть до средневековья и после распада единой общности.

Финно-угорские связи нельзя назвать единственными западными связями западносибирского населения. Еще одним компонентом западных связей являются торгово-обменные контакты с Великим Новгородом и северными территориями Древней Руси. По всей видимости, появление сукна в ХЫ-Х^ вв. среди сибирских археологических материалов следует связывать с деятельностью новгородских купцов и ушкуйников.

Немаловажным компонентом собирательного термина «западные связи» также являются торговые контакты населения Западной Сибири с Волжской Булгарией, которые отмечаются уже с Х в.

Булгарские купцы продавали не только далекий иранский и среднеазиатский импорт, но и продукты финно-угорского производства, а также свои реплики ходовых «южных» товаров. Примером подобной репликации могут служить ковер-килим (безворсовый ковер) и ткань «с бахромой», обнаруженные в сайгатинских материалах. Это фрагменты нетрадиционного для Сибири шерстяного текстиля. Например, фрагмент ткани «с бахромой» изготовлен по принципу ткачества ворсового ковра, но разреженного и с небольшой плотностью. Эта технология имеет явно южное (среднеазиатское или переднеазиатское?) происхождение.

Среди рассмотренных сайгатинских материалов присутствует также большое количество тканей саржевого переплетения, которые связываются с финно-уграми. При условии того, что часть приуральских (прикамских) материалов (прежде всего, предметов из металла) являются, как считают исследователи, местными копиями с импортных изделий южного происхождения, можно предполагать, что и сайгатинский «южный» текстиль является по своему происхождению финно-угорским (приуральской репликацией). Вероятно, он был занесен на территорию Западной Сибири наряду с собственно южным импортом посредством булгарской торговли.

Еще одним направлением культурных связей коренного западносибирского населения можно считать торговые и обменные контакты со старожильческим русским населением Сибири.

Под термином «русское старожильческое население» нами понимается русское население, появившееся на территории Сибири не ранее конца ХУ - начала ХУЛ вв. в результате переселения из западных, северо-западных и восточных районов России. Именно оно принесло с собой традиции русской европейской культуры, сформировавшейся в рамках государства Московская Русь. Появление на территории Западной Сибири русского населения сразу создало предпосылки для тесного культурного общения между аборигенным населением западных и восточных частей впоследствии единого государства.

Русские, появившиеся в Сибири, испытывали нужду в предметах первой необходимости, среди которых были и ткани. Отчасти напряжение снималось за счет продуктов собственного земледелия, животноводства, промыслов и увеличения ввоза русских (европейских) и восточных

товаров. В результате активного развития торговли тканями, особенно с приходом русского населения, в Западной Сибири так и не сложились центры ремесленного и промышленного производства текстиля.

В письменных источниках XVII в. отмечается большое количество разнообразных тканей, которые имели распространение на сибирских территориях, но особой популярностью у местного населения пользовалось сукно. Одежда из сукна входила в состав комплекса традиционного костюма, из сукна изготавливали специальные ритуальные предметы и т.д. Сукно не производилось ни одним из северных сибирских этносов — ни ханты, ни манси, ни селькупами. Для его производства необходимы не только навыки, знание особой технологии, но и специально оборудованные помещения, о которых не упоминается ни в одном источнике. Этнографические материалы, в которых была бы зафиксирована традиция производства сукна аборигенными этносами, также отсутствуют.

Толстое сукно низкого качества производилось сибирскими русскими старожилами. Это домотканое сукно, сукманина (ткань типа сукна с холщовой основой), сермяга и т.д. Большим спросом у местного населения пользовались пояски русского производства, изготовленные по этой технологии.

Экспансия самых разнообразных текстильных изделий с приходом русского населения не могла не отразиться на объемах изготавливаемого полотна у обских угров. По сообщениям путешественников и исследователей ХУШ-ХК вв. хорошо известно о традиции изготовления крапивных тканей у некоторых групп хантыйского и мансийского населения (Г.Новицкий, П.С.Паллас, М.А.Кастрен и др.). Известно также, что крапивное полотно ткали нарымские селькупы, шорцы, алтайцы, барабинские татары (Н.В.Лукина, В.Б.Богомолов). Однако этот промысел постепенно затух: в поздних археологических памятниках Западной Сибири отмечается малое количество местных тканей из растительного сырья и наоборот - очень большое количество шерстяных тканей, в том числе и сукна импортного и русского производства. Об этом свидетельствуют материалы Сайгатинского IV могильника, могильников Усть-Балык, Частухинский Урий, Ендырский II, Мигалка, Лукьяновский и другие. В ранний период (ХШ-ХГУ вв.) в Сургутском Приобье встречаются образцы тонкого, цветного сукна, а в период ХУ-ХУП вв. - ткани домашнего изготовления, довольно грубые, с толстыми нитями и небольшой плотностью. Они могли производиться русским населением на территории Сибири и попадать посредством обмена к обским уграм и селькупам. В начале XX в. обские угры уже практически целиком переходят на изготовление одежды из покупных тканей, в том числе и из растительного сырья. По всей видимости, трудоемкий процесс изготовления тканей га крапивы был заменен приобретением уже готовых полотен в период активного взаимодействия русского и местного аборигенного населения.

Восточные связи населения Западной Сибири по текстильным источникам рассматриваются в третьем параграфе 5 главы.

Связи с востоком - это прежде всего торгово-обменные отношения с Китаем - родиной шелка. С установлением в раннем средневековье Великого шелкового пути (ВШП) появилась возможность обмена достижениями запада и востока по торговому пути, обмена идеями и технологиями. Западная Сибирь не была впрямую втянута в эти довольно сложные торгово-политические отношения, однако, судя по археологическим и письменным источникам, в разное время сюда поступали самые разнообразные китайские ткани.

Самые ранние шелка восточного происхождения (их особенностью является отсутствие крутки нитей и высокая плотность) в Западной Сибири и на Алтае появились в раннем железном веке. Однако процесс проникновения шелков в результате торгово-обменных связей, очевидно, носил постепенный характер. Так, еще в VШ-VП вв. до н.э. в Туве (мог. Аржан) преобладали шерстяные ткани, близкие переднеазиатскому текстилю, а уже в скифских курганах Алтая VI-V вв. до н.э. встречаются китайские и индийские шелка.

На территории Западной Сибири шелк появился только в последние века I тыс. до н.э. - I вв. н.э. в памятниках саргатской культуры. С XIII-XIУ вв. шелковые ткани распространились практически повсеместно (на Чулыме, в Томском, Томско-Нарымском, Сургутском, Юган-ском Приобье, в Барабе). Увеличение количества шелков в этот период, вероятно, следует связывать с тюрками, особенно с монголами, которые, как известно, из-за немалой выгоды стремились к сохранению торговли шелком на ВШП. Для XIII-XIУ вв. можно констатировать настоящий поток этих ценных тканей, что нашло отражение, прежде всего, в погребальных сибирских памятниках.

Для импортных шелков XШ-XIУ вв. на всей территории Западной Сибири отмечается относительное разнообразие качества материала, а также отсутствие каких-то сложных узорных полотен. В комплексах Томского Приобья обнаружены китайские ажурные шелковые ткани, камка, на Чулыме встречены весьма редкие ткани - юсы, имеющие характерные отличительные черты в технологии производства. Остальные образцы шелковых изделий - это тафта или чесуча - наиболее низкосортные шелка. В археологических памятниках позднего средневековья довольно часто встречаются изделия именно из чесучи.

Связи, существовавшие с востоком (Китаем), по всей видимости, имели только торгово-обменный характер и устанавливались не напрямую, а через посредство других этносов или купцов (например, согдийских, а затем бухарских и хивинских). В связи с этим вряд ли можно говорить о прямом культурном воздействии технологии изготовления китайского текстиля на текстильное производство народов Западной Сибири, тем более, что в технологии изготовления тканей из растителъ-

ного и шерстяного сырья развивались совершенно другие традиции. Шелка выступали только предметом торговли особенно с таежным западносибирским населением. Это указывает на особую посредническую роль лесостепного населения, начиная с раннего железного века.

В заключении делается обобщение по всему проведенному исследованию.

История изучения археологического текстиля насчитывает более чем сто лет, и за это время в науке накопился богатый опыт его исследования. Исследование археологических тканей осуществлялось в рамках основных трех научных направлений: естественнонаучного, историко-технологического, историко-культурного.

Настоящая работа выполнена в русле историко-технологического направления с учетом несомненных достижений каждой из указанных научных школ.

Эволюция западносибирского ткачества шла по пути изменения типов ткацких станков. Так, вертикальный станок со специальными деталями, позволяющими фиксировать расстояние между нитями в бронзовом веке сменился в раннем железном веке на вертикальный станок с ниченкой, изготовленной из нитяных петель, для производства тканей типа репса или примитивный горизонтальный.

В эпоху средневековья в Западной Сибири появился усовершенствованный горизонтальный ткацкий станок (с двумя педалями и двумя ниченками). Такой тип станка, очевидно, был заимствован у русского населения европейской части России, знакомого с ним уже в XIII в. Этапу активного использования станка местным населением естественно предшествовал этап импорта готовых тканей, выработанных именно на таком приспособлении. Сложно сказать, сколько времени потребовалось для восприятия нововведения, но в XV-XVI вв. на северных территориях Западной Сибири массовыми сериями стал распространяться домотканый текстиль характерной структуры и фактуры, полученный на станке подобного типа.

Текстильные материалы дают возможность проследить многочисленные культурные связи населения Западной Сибири, а также во многом определить историческое содержание этих связей.

Развитые ткацкие традиции проявились на территории Западной Сибири достаточно поздно — в бронзовом веке. По своему характеру и особенностям раннее сибирское ткачество тяготело к переднеазиатским (среднеазиатским) цивилизационным очагам, в орбите которых находились андроновцы. В раннем железном веке вектор культурных связей несколько изменился, но продолжал сохранять южное направление.

Вместе с тем западносибирское ткачество в силу единства культурно-генетических процессов, проходящих в Западной Сибири и При-уралье, развивалось во многом аналогично финно-угорскому ткачеству Восточной Европы. В средневековье этому способствовали и торговые

связи с северо-западной Русью (Новгород). Под влиянием указанных факторов в XHI-XГV вв. в западносибирском ткачестве появились принципиально новые технологические элементы, связанные отчасти с использованием горизонтального станка, отчасти с распространением «суконой» технологии. Несмотря на инновации, за этим не последовало принципиальных изменений в приемах, способах и приспособлениях для ткачества и со временем в XVГ-XVII вв. вновь стали доминировать традиционные привычные технологии, но адаптированные к усовершенствованным приспособлениям.

В целом, средневековые ткани Западной Сибири не выпадают из общей традиции развития ткачества на обширной евразийской территории. Более того, они отражают общую закономерность в развитии ткацких приспособлений: на смену вертикальному станку постепенно приходит горизонтальный станок в его усовершенствованном варианте.

Таким образом, ткачество в Сибири было известно с древности и развивалось, хотя и с целым рядом особенностей, но в русле общей закономерности в становлении ткацкого производства Евразии.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Монографии

Глушкова Т.Н. Археологические ткани Западной Сибири. - Сургут-Новосибирск: Изд-во СурГПИ, 2002. - 206 с.

Глушков И.Г, Глушкова Т.Н. Текстильная керамика как исторический источник. - Тобольск: Изд-во ТГПИ, 1992. - 130 с. (в соавт. с И.Г. Глуш-ковым).

Глушкова Т.Н. Способы орнаментации текстильной керамики // Актуальные проблемы изучения древнего гончарства. Коллективная монография. - Самара, 1999 (в соавт. с И.В. Жущиховской, И.Г. Глушковым, А.А. Бобринским и др.).

Текстиль и костюм из замерзших могил пазырыкской культуры. Коллективная монография. (В печати).

Публикации в реферируемых журналах

Глушкова Т.Н., Дудкина С. А. Роль ткани и тканой одежды в обрядовой практике обских ургов // Археология, этнография и антропология Евразии.-2003. -№3(15). - С. 112-121.

Статьи и тезисы докладов

Глушкова Т.Н. Текстильная керамика как источник для реконструкции ткачества эпохи ранней бронзы // Проблемы исторической интерпретации археологических и этнографических источников Западной Сибири. - Томск: Изд-во ТГУ, 1990. - С. 56-58.

Молодин В.И., Глушков И.Г, Глушкова Т.Н. Эксперимент в изучении текстильной керамики // Экспериментальная археология. - Тобольск, 1991.-Вып. 1.-С. 5-14.

Глушкова Т.Н. Ткачество у петровцев (экспериментально-трасологи-ческий аналю) // Экспериментальная археология. - Тобольск, 1992. -Вып. 2.-С. 55-68.

Глушкова Т.Н. Удельный вес ткачества в системе древнейших производств (по экспериментальным данным на петровской керамике) // Вторые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. 4.1. - Омск: Изд-во ОмГУ, 1992. -С. 118-122.

Глушкова Т.Н. Тенденции в развитии ткацкого станка по сибирским материалам // Культурногенетические процессы в Западной Сибири. — Томск, 1993.-С. 64-66.

Глушкова Т.Н. Ретроспекции вертикального ткацкого станка (по археологическим и экспериментальным данным) // Экспериментальная археология. -1994. - Вып. 3. - С. 74-81.

Глушкова Т.Н. Плетение и ткачество в раннем железном веке (по материалам мог. Ак-Алаха I) // Н.В. Полосьмак «Стерегущие золото грифы». - Новосибирск: Наука, 1994. - С. 114-121.

Глушкова Т.Н. Текстильные материалы поселения Чертовы ворота // Очерки первобытной археологии Дальнего Востока (Проблемы исторической интерпретации археологических источников). - М., 1994. -С. 205-213.

Глушкова Т.Н. Сибирские текстильные материалы XVII в. // Средневековые древности Западной Сибири. - Омск, 199 5.-С. 124-129.

Глушкова Т.Н. Технологическая характеристика традиционных хантыйских и мансийских вышивок // Методика комплексных исследований культур народов Западной Сибири. - Томск: Изд-во ТГУ, 1995. -С. 48-50.

Глушкова Т.Н. Определение тканей из Астраханцевского и Басандай-ского могильников / Приложение к монографии Л.М. Плетневой «Томское Приобье в начале II тыс. н.э. по археологическим источникам». -Томск: Изд-во ТГУ, 1997. - С. 143-145.

Глушкова Т.Н. Текстильная керамика и ткачество петровцев // Тезисы докладов XIV Уральского археологического совещания. - Челябинск, 1999.-С. 66-67.

Глушкова Т.Н. Одежда культовых изображений манси // Обские угры. Материалы II сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». - Тобольск-Омск, 1999.-С. 174-176.

Глушкова Т.Н. Ткань и тканая одежда в культуре хантов // Экология древних и современных обществ. - Тюмень: Изд-во ИПОС, 1999. -С. 229-232.

Глушкова Т.Н. Исследование фрагментов еловского текстиля // Исторический сборник. - Омск: Изд-во ОМГУ, 2000. - С. 36-37.

Глушкова Т.Н. Традиции изготовления пазырыкских тканей // Феномен алтайских мумий. - Новосибирск: Изд-во ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2000. - С. 158-161.

Глушкова Т.Н. Архетипическое в древнем ткачестве (на примере культуры сибирских этносов) // Пространство культуры в археологическом измерении Западной Сибири и сопредельных территорий. - Томск, 2001. - С. 27-29 (в соав. с С.А.Лдкиной).

Глушкова Т.Н. Археологические ткани из селькупских погребальных памятников Томско-Нарымского Приобья // Самодийцы. Материалы ТV сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». - Тобольск-Омск, 2001. - С. 199-201.

Глушкова Т.Н. Текстильные материалы Исаковского I могильника // Материалы по археологии Обь-Иртышья. - Сургут, 2001. - С. 110-113.

Глушкова Т.Н., Дудкина С.А. Применение ткани и тканой одежды в погребальном обряде обских угров // Наука и образование XXI в.: Сб. тезисов докладов II окружной конференции молодых ученых ХМАО. 4.1. - Сургут: СурГУ, 2001. - С. 71-74.

Глушкова Т.Н. Изучение тканей из средневековых памятников реки Ендырь / Приложение к монографии А.П. Зыкова и С.Ф. Кокшарова «Древний Эмдер». - Екатеринбург. Волот, 2001. - С. 274-277.

Глушкова Т.Н., Морозов В.М. Ткани городища Дуванское I // Сборник тезисов докладов и сообщений Всероссийской научной конференции «Сургут в отечественной истории». - Сургут: СурГУ, 2001. - С. 26-29.

Глушкова Т.Н. Взаимодействие культур Западной Сибири в древности (на примере горизонтального ткацкого станка) // Тюркские народы. Материалы У-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». - Тобольск-Омск, 2002. - С. 260-261.

Глушкова Т.Н. Декор и технология ткачества: диалектика перехода (взаимосвязи) // Интеграция археологических и этнографических исследований. - Омск; Ханты-Мансийск, 2002. - С. 42-44.

Глушкова Т.Н. Ткани из Барсовского III могильника кулайской культуры // Барсова гора. 110 лет исследований. - Сургут, 2002. -С. 124-125.

Глушкова Т.Н. Ткани обских угров // Угры. Материалы У Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». - Тобольск, 2003. - С. 53-56.

Глушкова Т.Н. Археологические текстильные материалы Западной Сибири как исторический источник // Источники по истории Западной Сибири. - Сургут, 2003. - С. 5-11.

Сдано в печать 22.03.04 г. Формат 60x84/16 Печать ризограф. Гарнитура Times NR Тираж 100 экз. Заказ №22

Редакционно-издательский отдел Сургутского государственного педагогического института 628417, г. Сургут, 50 лет ВЛКСМ, 10/2

Отпечатано в РИО СурГПИ

^ у -/ ^

/ ц / v

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Глушкова, Тамара Николаевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА

ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ДРЕВНЕГО ПЛЕТЕНИЯ И

ТКА ЧЕСТВА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ АРХЕОЛОГИИ.

1.1. История и методика исследования археологических шелков

1.2. История технолого-археологического изучения тканей из шерстяного и растительного сырья.

1.3. История изучения орудий плетения и ткачества в отечественной археологии.

1.4. История изучения текстильных отпечатков на керамике и методов их исследования.

ГЛАВА

СЫРЬЕ И ПРЯЖА ТЕКСТИЛЬНЫХ ИЗДЕЛИЙ ИЗ

АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ.

2.1. Технология обработки сырья по этнографическим и экспериментальным данным.

2.2. Историко-технологические свидетельства прядения по археологическим текстильным материалам.

ГЛАВА

СТРУКТУРНЫЙ АНАЛИЗ АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО ТЕКСТИЛЯ.

ГЛАВА

ТКАЦКИЕ СТАНКИ И ПРИСПОСОБЛЕНИЯ ДЛЯ ИЗГОТОВЛЕНИЯ ПОЛОТЕН

ГЛАВА

ТЕКСТИЛЬ В СИСТЕМЕ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИХ СВЯЗЕЙ НАСЕЛЕНИЯ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В ДРЕВНОСТИ.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Глушкова, Тамара Николаевна

Актуальность темы. За последние 20 лет отечественной и зарубежной археологической наукой накоплен значительный исследовательский багаж, включающий историко-технологическое изучение различных категорий археологического источника: камня, металла, керамики, стекла, кости, дерева (Бобринский,1978; Бородовский, 1997; Глушков, 1996; Зиняков, 1997; Мыльников, 1999; Сайко, 1972; Семенов, Коробкова, 1983; Черных, Кузьминых, 1989; MacGregor, 1976; 1985; Rye, 1982; Goodman, 1964). Однако не все виды источников оказались в одинаковой степени доступны и актуальны для археологической науки. К числу изделий, долгое время слабо включенных в орбиту устойчивого научного интереса, можно отнести археологический текстиль. Ввиду редкости находок текстиля в археологических раскопках, его, как правило, плохой сохранности и фрагментарности, отсутствия широкого круга специалистов, заинтересованных в текстильных источниках, последние изучались своеобразными «всплесками», связанными с массовыми или яркими находками археологических тканей. В качестве примеров можно привести исследования многочисленных тканей из Монголии (Ноин-Улы), Алтая (Па-зырыкских курганов), изучение новгородских тканей, среднеазиатских и китайских шелков (Лубо-Лесниченко. 1994; Нахлик, 1963; Полосьмак, 1994, 2001; Руденко, 1968; Технологический анализ., 1931-32; Тихонов, 1931; Федорович, 1972). В отечественной археологии широкомасштабные, планомерные технологические исследования, связанные с анализом материала с определенной территории и в широком хронологическом диапазоне немногочисленны. В то же время эти работы показали широкие возможности текстиля как археологического источника. Поэтому в настоящее время интерес современной археологической науки к древнему текстилю далеко не случаен, так как в известном смысле на фоне уже реализованных исследований пока не разработана даже процедура извлечения исторической информации из специфических технологических признаков древнего текстиля.

Это актуализирует методические вопросы изучения специфических текстильных источников. Несмотря на периодически возникающую необходимость в подобных исследованиях, можно насчитать единичные, небольшие по объему работы, в которых в той или иной степени рассматривается мето-дико-технологическая проблематика, хотя вопросы, связанные с исследованием тканей, в отечественной и зарубежной историографии не раз рассматривались на самых разных материалах.

Сибирь в силу различных причин оказалась малоисследованной территорией. Сибирские археологические ткани изучены очень фрагментарно - в основном это древний текстиль с территории Южной Сибири и Алтая. Только в последние годы стали появляться работы, содержащие технологическое описание найденных образцов текстиля из археологических памятников Западной Сибири, а также первые попытки обобщения информации по отдельным районам или этносам.

Историография по теме сибирских тканей немногочисленна. Наиболее серьезные работы посвящены публикациям пазырыкского текстиля с Алтая (Руденко, 1960; 1968; Полосьмак, 1994; 1999; 2001; Глушкова, 1994, 2001). Отдельных вопросов касаются публикации андроновского текстиля (Соснов-ский, 1934) и аржанских тканей (Пламеневская, 1973; Марсадолов, Царев, 2000 ). С точки зрения технологии изготовления и возможного происхождения, достаточно подробно описаны саргатские ткани с золотным шитьем ( Голиков, Воскресенский, 1996; Погодин, 1996). Специальному изучению подверглись также ткани XIII-XVIII вв. из Омского Прииртышья, Томско-Нарымского и Сургутского Приобья (Богомолов, 1996; Глушкова, 1995; 1997; 2001; 2001а), вышивка барабинских татар и обских угров ( Богомолов, 1996а; Глушкова, 1995), этнографическое ткачество сибирских татар (Богомолов, 1978; 1978а; 1979) и русского населения Сибири (Бережнова, 1997).

В 80-90-ые годы XX в. была проведена значительная работа по реконструкции структур текстиля, отпечатавшегося на керамике (Чернай, 1985; Глушков, Глушкова, 1992; Глушкова, 1994), которые сопоставимы с сибиреким кругом культур эпохи ранней бронзы. В то же время за последние годы в результате археологических раскопок на территории Западной Сибири накоплено огромное количество текстильных образцов (тканей, плетений), которые только сейчас вводятся в научный оборот (особенно с северных территорий Западной Сибири - Томско-Нарымского и Сургутского Приобья). Совершенно очевидно, что накоплен значительный массив источников, которые требуют изучения и обобщения. Наличие отдельных работ, посвященных разным аспектам изучения древнего текстиля, не решает, а скорее усугубляет состояние изученности проблемы, так как часто эти материалы оказываются несопоставимы между собой. Отсутствие не только синтеза разнообразной информации, но и сколько-нибудь системного анализа не позволяет выделить каких-либо исторических закономерностей в развитии ткачества на рассматриваемых территориях, «подняться» над уже опубликованными материалами.

Таким образом, актуальность настоящего исследования вызвана очевидным противоречием между необходимостью широкого технико-технологического изучения текстильного археологического источника и отсутствием необходимой методической процедуры, связанным с принципиальной несравнимостью материала даже с одной территории. Накопленный и опубликованный к настоящему времени материал уже не может удовлетворить возросший уровень археологических исследований, требующих глубокого проникновения в саму процедуру аналитического описания различных категорий источника.

Это обусловливает цель настоящего исследования: выявить эволюцию древнего западносибирского ткачества с помощью системы технико-технологических признаков ткацкого производства в целом и археологического текстиля - в частности. Именно поэтому необходимо начать исследование с источниковедческого анализа археологического текстиля, который в конечном итоге позволит выйти на уровень обобщения и синтеза. Археологические текстильные материалы позволят приоткрыть завесу над многими вопросами, важными для археологии и истории Сибири: выделение местных ткацких традиций и безусловного импорта; изучение системы взаимосвязей культур и этносов Западной Сибири в плане технологии, миграций и торгово-обменных отношений.

Для реализации указанной цели необходимо решить следующие задачи:

1. описать и систематизировать имеющийся материал по территориально-хронологическому признаку;

2. провести технологическое исследование археологических материалов (материаловедческий и структурный анализы); выделить импортные материалы и местную традицию;

3. реконструировать приспособления для плетения и ткачества и способы работы на них; представить модели приспособлений и технологических процессов на основе специфических признаков археологического материала и этноархеологических исследований;

4. представить эволюцию ткацкой технологии в Западной Сибири в целом;

5. рассмотреть археологический текстиль в системе культурно-исторических связей Западной Сибири в древности и средневековье.

Территориальные и хронологические рамки работы достаточно широки. Хронологический диапазон исследования захватывает период от эпохи бронзы до XIX в. включительно. Такой значительный временной разброс связан с несколькими причинами, в основе которых лежат особенности источника и целеполагания работы.

Одним из существенных свойств археологического текстиля как исторического источника является его уникальность среди всего остального массива источников. Органика практически, за редким исключением, не сохраняется в процессе археологизации и поэтому не доходит до археологов. С этим связана исключительная редкость находок текстиля. В связи с этим для того, чтобы собрать значительную серию образцов, необходима или значительная территория, или широкий хронологический период. Таким образом, широкие хронологические рамки работы объясняются необходимостью превратить уникальный источник в источник массовый. Такая необходимость обусловлена целеполаганием работы (выявить эволюцию), что требует не только массовости, но и представленности текстильных материалов в различные периоды времени на достаточно длительном отрезке хронологической шкалы. Последнее обстоятельство также способствовало расширению хронологических рамок работы с момента первых находок тканей (XVIII-XVI вв.до н.э.) до XIX в. включительно.

Выбор территории - Западная Сибирь - обусловлен относительной этнокультурной самостоятельностью этого региона, отличающего его от Зауралья, Алтая, Северного Казахстана. Кроме того, территориально Западная Сибирь включает географически различные сырьевые районы, что делает сравнительную характеристику ткачества отдельных территорий наиболее яркой и наглядно демонстрирующей разные ткацкие традиции.

Территориальные границы включают различные регионы Западной Сибири, которые выделяются в связи с общепринятым делением по участкам значимых рек в меридиональном и широтном направлениях - Томско-Нарымское, Томское, Сургутское Приобье, Нижнее Приобье и Ямал, Причу-лымье, Омское Прииртышье, Притоболье, Бараба. Для ранних периодов (например, эпохи ранней бронзы) привлекаются материалы из Южного Зауралья и Северного Казахстана (петровская и синташтинская культуры), для эпохи раннего железного века - материалы пазырыкской культуры с Алтая, для средневековья - финно-угорские и новгородские материалы. Это не только территориально близкие регионы, но и уже хорошо изученные территории с точки зрения истории ткачества. Поэтому их привлечение позволяет представить фон, на котором развивалось сибирское ткачество для сравнения и осмысления его собственных особенностей и закономерностей.

Определение пространственно - хронологических границ создает своеобразную рамку функционирования ткацкого производства в культурах Западной Сибири, в то же время позволяет рассматривать культуру сибирских народов во взаимодействии друг с другом, как часть евразийского мира. В целом, расширение территориальных и хронологических рамок дает возможность для глубокого обобщения и поиска некоторых закономерностей, в частности, связанных с эволюцией ткацкого станка.

Источниковая база работы достаточно разнообразна, источники подразделяются на две группы по способу передачи информации: материальные (вещественные) и письменные. К вещественным источникам относятся такие категории как: археологический, этнографический и экспериментальный текстиль, орудия и приспособления для ткачества, «текстильная» керамика. Письменные источники включают тексты с описанием процессов прядения и ткачества в широком хронологическом диапазоне. Группа вещественных источников по критерию функционирования атрибутов ткацкого производства в культуре подразделяется на виды: археологические источники, этнографические источники и экспериментальные источники.

Археологические источники характеризуются двойным информационным барьером (временным и понятийным) и относятся к «мертвой» культуре, не находящей продолжения в современных традиционных культурах. К археологическим источникам относятся предметы прямо или косвенно принадлежащие ткацкому производству и в ряде случаев имеющие гипотетическое объяснение (собственно ткани и плетения, текстильная керамика, пряслица, керамические кружки с отверстиями, трепала, керамические грузики и т.п.).

Более дробная классификация источников по ткачеству, используемых в работе, предполагает подразделение категории археологических источников на типы по отношению к внутренней структуре любого производства, в том числе и текстильного (предмет, средства, продукты труда, процесс труда). Археологические источники подразделяются на: 1. археологический текстиль и 2. отпечатки ткани на глиняной посуде.

Археологический текстиль (продукт труда) - это фрагменты тканей, плетений, тесьмы, шнуров, жгутов, нитей и т.д. Особенностью этого класса источника является его свойство компрессии как продукта труда, которое предполагает свернутость, сжатость информации о предмете, средствах и процессе труда. Используя определенные методы анализа, можно развернуть информацию и охарактеризовать практически весь производственный цикл, хотя в процессе археологизации текстиль утрачивает часть своих компрес-сивных свойств. Анализ мест находок археологического текстиля позволяет констатировать относительное единообразие условий его сохранения на всей территории Западной Сибири на протяжении всего рассматриваемого хронологического периода: в погребальных комплексах (реже - в поселенческих) текстиль сохраняется рядом с металлическими предметами или в бересте.

В работе рассматривается более 230 фрагментов текстильных изделий из тридцати шести комплексов из Томского, Томско-Нарымского, Сургутского Приобья, Причулымья, Нижнего Приобья и Ямала, Омского Прииртышья, Притоболья, Барабы. В основном это ткани, разнообразные по сырью, структуре переплетения нитей, фактуре поверхности. Подавляющее большинство источников этого вида происходят из погребальных комплексов разного времени. Наиболее массовые находки имеются с территории Томско-Нарымского Приобья. Текстиль здесь представлен в самом широком хронологическом диапазоне - с эпохи бронзы до начала XIX в. В остальных районах Западной Сибири этот тип источника представлен более фрагментарно как количественно, так и хронологически.

Отпечатки тканей на керамике также характеризуют продукт труда, точнее, внешний вид, образ продукта. В связи с тем, что продукт труда представляет собой лишь след (полный оттиск) реальной ткани в процессе ее использования, часть информации о производственном цикле безвозвратно утрачивается (о предмете труда, отчасти о средствах труда). Несмотря на это, данный класс источников также является наиболее полным источником по древнему ткачеству.

В работе используется материалы петровской культуры (Петровка 2, Аркаим, пос. Устье, Кулевчи) Южного Урала, Северного Казахстана, материалы в культурном отношении близкие алакульской и федоровской культурам Зауралья и Западной Сибири.

Автором было просмотрено намного больше образцов текстильной керамики, в том числе и из западносибирских памятников: поселение Одино, Серебрянка, Ботай, Кокуй 2, Мысаевка 1, Ямсыса 12, Атак 2, Хутор Бор 1, Танатово 5, Окунево 5, Рыбный Сор, Крохалевка 1, 1а, 4, 17, Барсова гора, Большой Ларьяк 3, Тух-Эмтор 4, Таракановка, Марково 2, Чилимка 4, Болча-ры, Кама 2, Лебедь, Танай, Инголь и др. Однако, в результате установлено, что именно на петровской и синташтинской посуде отпечатались тканые структуры, в то время как все остальные серии представляют собой своеобразную имитацию «под текстиль» различными способами и приемами. Именно поэтому для изучения были взяты «чистые» текстильные варианты , тем более, что связь западносибирской, североказахстанской и южноуральской археологических культур в эпоху бронзы постоянно подчеркивается исследователями.

Коллекция отпечатков тканей на керамике достаточно «технологична», т.е. позволяет четко визуализировать отпечатавшиеся текстильные структуры, их особенности, в ряде случаев - ткацкие ошибки и даже кромки. Все это дает возможность для реконструкции отпечатавшихся структур и способов их получения.

Этнографические источники характеризуются одним информационным барьером - культурно-хронологическим - и принадлежат так называемой традиционной культуре, которая имеет глубокую видимую и осознаваемую преемственность между прошлой и современной традиционными культурами. К этнографическим вещественным источникам могут быть отнесены любые предметы, в той или иной степени свидетельствующие о ткачестве, понимаемые, описанные и объясненные этнографами.

В работе использовались материалы одежды из ткани, хранящейся в музейных коллекциях Тобольского государственного музея - заповедника (ТГИАМЗ), Омского областного краеведческого музея, Новосибирского областного краеведческого музея, музея археологии и этнографии ТГУ (МАЭ).

В качестве источника также рассматриваются орудия труда для обработки текстильного сырья (ступки, песты, трепала) в коллекциях русских и обских угров из Томского и Тобольского музеев, приспособления для прядения (веретена, прялки и т.д.), плетения и ткачества (станки, берда, ниченки, педали и т.д.). Взятые в определенной системе, отражающей их функции и технологические характеристики общего производственного процесса, они позволяют представить технико-технологические процессы в подробностях и деталях. В этом смысле этнографические источники позволяют ретроспективно объяснить древнюю ткацкую технологию и отметить ее эволюцию.

Экспериментальные источники характеризуются отсутствием каких-либо барьеров в их понимании. Они квазикультурны, т.е. принадлежат современной культуре (можно даже сказать исследовательской культуре), но копируют древнюю или прошлую традиционную культуры. В отличие от первых двух видов источников информация, полученная из экспериментальных источников, не отражает непосредственно прошлую историческую действительность, но моделирует в современной культуре некоторые ее черты (репликация) и тем самым способствует пониманию археологических и этнографических источников. К экспериментальным источникам относятся реплики текстиля, полученные в строго контролируемых условиях, реплики станков и различных приспособлений, на которых изготавливается текстиль разных типов, оттиски строго определенных типов текстиля в пластическом материале и т.д.

Экспериментальные программы по ткачеству проводились в рамках лаборатории экспериментальных исследований Тобольского государственного педагогического института им. Д.И.Менделеева в первой половине 90-ых годов XX в., в 2000-2003 гг. в рамках экспериментальных экспедиций и спецсеминара в Сургутском государственном педагогическом институте. В результате в экспериментальных коллекциях насчитывается более сотни разнообразных образцов текстиля и плетеных изделий, несколько моделей ткацких станков и реплик других орудий для плетения и ткачества. Разнообразие материальных источников и их общая характеристика показывают, что каждый вид источника требует применения разных методов исследования.

Группа письменных источников подразделяется на два вида: 1. сообщения путешественников и исследователей XVIII-XIX вв., которые наблюдали живую культуру ткачества и описывали ее компоненты; 2. описания орудий труда и технологии плетения и ткачества этнографами в XX в., когда традиционная культура носила уже реликтовый характер либо сохранилась в музейных коллекциях.

Сообщения путешественников и исследователей XVIII-XIX вв. Это записки путешественников, оставивших описания культуры и быта сибирских этносов (Г.Новицкий, И.Г.Георги, В.Зуев, М.Б.Шатилов, А.М.Кастрен, Н.Гондатти, Д.К.Носилов, Н.Скалозубов, У.Т.Сирелиус и др.). Эти произведения содержат описания способов обработки крапивы и получения крапивных тканей у хантов, манси, нарымских селькупов, тюркских народов (сибирских и барабинских татар), алтайцев, шорцев и т.д. Для более южных степных и лесостепных территорий указываются как традиционные промыслы обработка шерстяного сырья и изготовление тканей из шерсти. Особенно подробно все необходимые орудия для прядения и ткачества остяков и вогулов были описаны У.Т. Сирелиусом.

Эти материалы наиболее ценны тем, что характеризуют живую традиционную культуру, хотя особенность этого источника - субъективизм, критика по здравому смыслу - заставляет с особенной критичностью относиться к имеющейся информации. Данные этого класса источников необходимо проверять этнографическими и археологическими материалами, синтезируя и кристаллизуя реконструкцию традиционных промыслов.

Описания орудий труда и технологии плетения и ткачества этнографами в XX в. В качестве источника по теме можно также рассматривать описания ткацких станков, приспособлений для плетения и ткачества, технологии обработки сырья у сибирских этносов (А.А.Попов) и восточных славян -украинцев, белорусов, русских (Н.И.Лебедева). Эти публикации составлены по материалам музейных коллекций центральных городов, а также на материалах этнографических экспедиций (Н.И.Лебедева), на сообщениях У.Т.Сирелиуса и материалах МАЭС (А.А.Попов). Поэтому в описательной части они могут рассматриваться как источник, особенно эффективно их использование во взаимодействие с экспериментальными источниками. В определенном смысле подобные описания служат базой для создания экспериментальных моделей. Данные публикации этнографов в своей аналитической части могут рассматриваться и историографически, как определенный опыт осмысления ткацких технологий этнографической и исторической наукой того или иного периода.

Письменные источники, таким образом, дают очень ценный материал для изучения ткацкой технологии и ее функционировании в традиционных культурах, а также реконструкции древнего ткачества.

Разнообразие и разноплановость источников позволяет рассматривать проблемы ткачества в Западной Сибири в древности с различных сторон:

1. технологической, связанной в первую очередь с источниковедческим и материаловедческим изучением археологического и этнографического материала;

2. реконструктивной, позволяющей смоделировать технико-технологические и производственные процессы, а также установить роль и значение тканей и ткачества в целом в рамках традиционных культур;

3. методической (экспериментальной и этноархеологической), связанной с необходимостью тестирования теоретических и аналитических методов, выявления диагностирующих технологических признаков, а также сопоставления археологического и этнографического материала на уровне технологических реконструкций;

4. культурологической или историко-культурной, представляющей собой попытку проследить взаимодействие древних социумов в области технологии, культурных, обменных и торговых связей.

Пользуясь случаем, автор выражает искреннюю признательность за любезно предоставленную возможность использовать неопубликованные материалы А.А.Адамову, О.Б.Беликовой, А.И.Бобровой, Г.И.Гребневой, В.С.Елагину, А.П.Зыкову, С.Ф.Кокшарову, В.И.Матющенко, В.И.Молодину, В.М.Морозову, Ю.И.Ожередову, Л.М.Плетневой, Л.И.Погодину, Н.В.Полосьмак, В.И.Семеновой, И.В.Скандакову, Г.А.Степановой, Л.М.Тереховой, Ю.П.Чемякину, Л.А.Чиндиной, Я.А.Яковлеву.

Кроме того, хотелось бы поблагодарить А.К.Елкину, В.П.Голикова, выполнивших специальные определения текстиля на красители и сырье, за помощь и методические рекомендации, оказанные в изучении текстильных источников.

Новизна работы определяется несколькими обстоятельствами. Во-первых, в научный оборот введен ранее малоизвестный и уникальный источник по археологии Западной Сибири - археологический текстиль более чем с 30 памятников. Обобщение и анализ текстильных материалов позволил по-новому взглянуть на древнюю историю Западной Сибири.

По результатам проведенных исследований уже сейчас можно с полной уверенностью констатировать, что территория Западной Сибири никогда не была оторвана от евразийской ойкумены. Технологические новинки, связанные с ткачеством, здесь появлялись практически параллельно с древней Русью, территорией Центральной и Восточной Европы, возможно - Балканским полуостровом и Средней Азией. Западная Сибирь, втянутая многочисленными связями в процессы культурного взаимодействия евразийского мира, не являлась в древности «медвежьим углом», несмотря на суровые климатические и природные условия.

Таким образом, выход на уровень синтеза и обобщения рассматриваемой темы позволил многое прояснить в целой области культуры - истории западносибирского ткачества, которая долгое время являлась «белым пятном» на карте поисков и открытий древней истории Сибири.

Во-вторых, впервые к западносибирскому текстильному материалу применен междисциплинарный подход с изучением источников разных видов и с использованием разнообразных методов исследования. В области углубления методики впервые в отечественной археологи была проведена серия экспериментальных исследований, направленных на моделирование технологических процессов древнего ткачества. В ходе экспериментов существенно дополнился список основных диагностирующих признаков использования различных ткацких технологий. Некоторые признаки были выделены автором впервые («ткацкая ошибка», «ложе отпечатков текстиля»), в работе дана их содержательная интерпретация. Впервые составлен глоссарий по древнему ткачеству, содержащий основные термины и понятия, которые подробно раскрыты и определены.

Рассматриваемые археологические источники проанализированы в определенной системе в русле археологического и исторического источниковедения, что позволяет выйти на уровень технологической реконструкции. Кроме того, выделение специфических технологических признаков позволяет применить методы технологической аналогии и ретроспекции.

В-третьих, в работе впервые проведено историко-культурное сравнение сибирского археологического текстиля с андроновскими, алтайскими, финно-угорскими и новгородскими материалами эпохи средневековья. Это позволило более четко выявить и охарактеризовать местную сибирскую ткацкую технологическую традицию и рассмотреть влияние развитых средневековых ткацких центров на эволюцию технологии сибирского ткачества.

Методология и методы. Методологической базой исследования является концепция отражения техники и технологии ткачества в археологическом источнике как объектгРархеологического и исторического изучения. U

Понятие «археологическое» и «историческое» в предыдущем тезисе рядопо-ложены не случайно. В практике реконструкций семиотические системы «археологический признак - археологическая реконструкция» и «исторический признак - историческая реконструкция» существенно отличаются по содержанию и процедуре. Для целей настоящей работы это отличие является принципиальным, так как уровень обобщения в использовании этих двух понятий различается в сущностном выражении не только основных идей исследования, но и в способах и методах, при помощи которых подобные обобщения формулируются.

Вместе с тем, конечный смысл всякой археологической реконструкции заключается в реконструкции исторической - создавая первую, археология всегда ориентируется на вторую, поскольку только историческая реконструкция по-настоящему осмысляет археологическую. На этом основании эти два понятия сложно разделить в смысловом и содержательном отношении, но необходимо отличать в методическом и процедурном смысле.

Археологическая реконструкция требует специфических методов исследования, основу которых составляют методы источниковедения в силу того, что именно источник ограничивает широту реконструктивных гипотез исследователя.

Историческая реконструкция в большей степени базируется на методах сравнения, аналогий, моделирования. В этом смысле, отчетливо представляя различия исторической и археологической реконструкции, в настоящей работе основной акцент сделан на археологическую реконструкцию с элементами исторических обобщений в той степени, в которой позволил их предложить имеющийся источник.

Предметом исследования настоящей работы является технология ткачества и в этом смысле предмет исследования в сильной степени материализован, так как технология - это квинтэссенция рационального опыта общения человека и природы. По выражению К.Маркса: «Технология вскрывает активные отношения человека к природе, непосредственный процесс произволства его жизни.» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.23, с.383). В этом смысле технология - благодатный предмет для изучения ее археологией - самой материализованной исторической дисциплиной.

Для того чтобы понять технологию ткачества как предмета археологического исследования, необходимо хотя бы кратко рассмотреть основополагающие составляющие внутренние структуры технологии и их отражение в археологических артефактах.

Под технологией в данном случае понимается совокупность методов обработки, изготовления, изменения состояния, свойств, формы, сырья в процессе производства (БСЭ, т.25, с.537). Технология ткачества, таким образом, - это совокупность методов и приемов преобразования волокнистых веществ, изменения их свойств, формы и изготовления полотна с помощью специальных приспособлений путем плотного соединения переплетенных, взаимоперпендикулярных нитей (Глушкова, 2002, с.112). Как и всякая технология, ткачество обладает внутренней структурой (Бородовский, 1997, с.5): предметом труда, в качестве которого выступают растительные и шерстяные природные материалы; средствами труда - приспособлениями, при помощи которых преобразуется растительный и шерстяной материал, т.е. предмет труда; процессом труда - совокупностью последовательных приемов и методов преобразования природного материала, т.е. действиями, приводящими к получению готового изделия; продуктом труда, которым является цельное полотно.

Все структурные компоненты ткачества находятся в тесной взаимосвязи друг с другом. Какие-либо качественные изменения одного компонента неумолимо ведут к изменению взаимосвязи по отношению ко всем остальным. Причем в каждой из структурных единиц в той или иной степени проявляются все остальные компоненты или их связи и отношения. Наиболее технологически информативным, безусловно, является продукт труда, т.е. готовое изделие - полотно. В нем, как в копилке, а точнее сказать на диске, в свернутом виде находится вся информация по его изготовлению, а, следовательно, информация обо всех недостающих компонентах структуры технологии ткачества.

Естественно, что свойства и качественная определенность остальных структурных компонентов (сырья, орудия и приемов его обработки, приемов изготовления полотна) проявляется по-разному: одни полнее и очевиднее, другие - в качестве вероятных допущений и скрыто отражают процесс производства. Распредмечивание скрытой информации предполагает знание системы диагностирующих признаков, их связей и значений, а также умения владеть ими в процессе археологической реконструкции (Глушков, 1996, с.14).

Таким образом, изложенные выше идеи определяют концепцию технологического источника ткачества как особого вида археологического источника. Технологическим источником по древнему ткачеству является любой археологический источник, содержащий информацию о предмете, средствах и процессе труда. Технологическим источником его делает не только наличие специфической технологической информации, но и способность археолога (знание признаков, приемов и методов анализа) эту информацию получить.

Технологическая информация - это особый тип информации, значительно отличающийся от археологической. В археологии важны, прежде всего, хронологическая и этнокультурная атрибуция археологических источников. Технологу же во многом важно, каким конкретно техническим методом получен тот или иной результат, независимо от того, каким культурным своеобразием он обладает. Важно, что этот результат имел место (его необходимо прежде технологически интерпретировать) и спектр возможных приемов и способов его получения ограничен лишь некоторыми приемами. Другими словами, археолог-технолог работает на уровне выделения типа суммарных признаков, характерных для того или иного результата или приема.

Таким образом, чтобы анализировать технологические источники и вообще видеть следы древних технологий, археологу необходимо знать технологию определенного вида деятельности, а также эмпирические законы функциональных, морфологических, стилистических и иных изменений в древних и традиционных производственных системах. Здесь как нигде необходимо использование методов экспериментальной археологии и этноархео-логии. На их основе образуется органическая связь аналоговой модели с технологическими признаками и выявляется сложная зависимость моделирования, эксперимента на основе этнографических наблюдений функциональных связей, а также на основе экспериментальных исследований.

Рассматривая моделирование ткацкой технологии в единстве технологических следов-признаков (ткацкие ошибки, особенности плотности в сочетании с тониной нитей и направления их крутки и т.п.), экспериментального ткачества и этнографически зафиксированных технологий, археолог вдруг видит, что «мертвый» и статичный технологический источник, представляющий собой незначительные, порой микроскопические фрагменты текстиля, оживает. В его воображении следы-признаки преобразуются в процесс, и он даже в своих первичных эмпирических наблюдениях начинает видеть не просто разнообразие тканей, а эволюцию, процесс изменения и развития, не особенности полотна, а связь, отношение, взаимодействие, процесс конкретного изготовления. В этом суть археологической реконструкции технологии древнего ткачества.

От исторической или историко-археологической реконструкции ее отличает специфический набор методов и специфическая природа выводов. Вне области интереса технолога на этом этапе остается время бытования древних технологий, их культурная атрибуция, культурные связи. Основной интерес сосредоточен на восстановлении технологических процессов и технических приемов, объяснении их рационального (с точки зрения технологии) использования и т.п.

Особое значение здесь приобретает технологическая аналогия. В археологии метод исторической аналогии используется традиционно в тех случаях, когда предпринимается поиск похожих артефактов на сопредельной территории или в хронологически близких и синхронных культурах. В этих случаях поиск аналогий (особенно этнографических) осуществляется в рамках сходных естественно-географических условий, близкого уровня развития хозяйства. Желательно, чтобы сопоставляемые культуры (общности) имели близкую этническую принадлежность. В этом смысле некорректны, например, аналогии северо-африканских материалов для сибирских территорий.

Типологическая аналогия предполагает чаще всего оценку внешнего сходства (морфологического) объектов, которые могут принадлежать к различным с точки зрения географической среды, эпохам или культурам. Типологическая аналогия чаще всего не рассматривает объекты на уровне внутреннего строения, генезиса структуры и ее отдельных элементов, которые привели к внешнему сходству и т.п. В связи с этим типологическая аналогия, в отличие от исторической или этнографической аналогий, в меньшей степени привязана ко времени и пространству.

Технологическая аналогия — это установление внутреннего сходства объектов на уровне технологических признаков. Внешне технологически аналогичные объекты могут значительно различаться. Технологическая аналогия построена на сопоставлении сходных процессов рационального освоения опытом человека и качественного преобразования какого-либо материала. В этом смысле она базируется на единстве человеческого опыта в освоении природного (вещного) мира. Таким образом, технологическая аналогия в еще меньшей степени зависит от времени, пространства и культурных особенностей, так как сущность человеческого опыта едина.

В археологической реконструкции технологии ткачества роль технологической аналогии сложно переоценить. По сути, она является тем мостом, с помощью которого осуществляется связь в понимании самых различных признаков ткацких технологий. При этом не обязательно, чтобы артефакты имели какую-либо степень родства или типологической близости.

На этапе археологической реконструкции технологии выделяются и археологические события (факты), принципиально отличные от событий исторических. Археологическое событие - это событие морфологическое, состоящее в изменении признаков, это наблюдаемый перерыв или появление нового в традиционном технологическом процессе. Историческое событие (факт) всегда опосредовано поступками людей, личностей, народа (Филиппов, 1983, с.12).

Естественно, что археолог-технолог заранее настраивается на решение концептуальных исторических проблем - суть исторических или историко-археологических реконструкций, таких, как развитие хозяйства, экономики, генезиса, становления и распространения ткачества и т.п. Однако для решения этих задач проводится большая и совершенно необходимая аналитическая работа. В конечном итоге археолог логически и экспериментально на базе источников воссоздает отразившиеся в материальных следах процессы прошлого, структуру изменения древних производственных систем, время существования различных технологий. В свою очередь, это является источ-никовой базой для историко-археологических реконструкций. Так, в средневековье археологический факт, связанный с изменением традиционной технологии на технологию, основанную на изготовлении сукна («суконную» технологию) ^может объясняться как контактами, так и внутренним изменением технологии на базе импорта (технологическое заимствование). Таким образом, все археологические события (факты) интерпретируются и наполняются историческим содержанием. Но и в этом случае историческое содержание археологического факта довольно гипотетично, так как исторический результат (например, развитие и изменение технологии ткачества, как в предыдущем примере) может быть получен разными способами (прямой контакт, передача через готовые изделия и т.п.). Именно поэтому на этапе исторической реконструкции, на этапе интерпретации археологических фактов особую роль играют метод исторического синтеза и сравнительно-исторический метод.

В целом все методы, используемые в работе, можно подразделить на две большие категории: методы археологических и исторических реконструкций. Методы археологической реконструкции в свою очередь подразделяются на специальные методы источниковедческого, материаловедческого и структурного анализа технологического источника. Прежде всего, это метод визуализации информации, позволяющий описать археологический материал на основе визуально выделенных характерных признаков внешнего порядка.

Материаловедческий анализ текстильных фрагментов включает методы диагностики сырья. Органолептические методы связаны с термическим воздействием на отдельные нити основы и утка и наблюдением за изменением цвета лакмусовой бумаги, характером пепла, определением особенностей запаха после сгорания; химические методы предполагают изучение определенных реакций фрагментов нитей на различные химические препараты. Кроме того, материаловедческий анализ текстильных образцов с использованием бинокулярной микроскопии позволяет подробно рассмотреть технологические особенности пряжи, использованной для основы и утка: тонину, направление и величину крутки нитей основы и утка. Расширенный материаловедческий анализ пряжи, примененный А.Нахликом при изучении новгородских шерстяных тканей (Нахлик, 1963), связан с более пристальным вниманием к структуре нитей основы и утка, учитывает такие признаки, как равномерность пряжи (коэффициент выравнивания), направление отдельных волокон в теле нитей, количественные характеристики состава нитей, величины волокон в теле нитей и т.д. Материаловедческий анализ сырья и нитей дает значимые технологические характеристики образцов для последующего сопоставления материала методом технологических аналогий и моделирования. Кроме того, точные материаловедческие характеристики текстиля позволяют провести его полноценный структурный анализ.

Метод структурного анализа ткани базируется на исследовании:

1. раппорта ткани или плетения;

2. способа переплетения нитей в полотне;

3. плотности по основе и утку с учетом соотношения направления и величины крутки нитей основы и утка, соотношения тонины основы и утка;

4. характера натяжения нитей в полотне,

5. характеристик кромок и ткацких ошибок;

6. проявления особенностей структуры в характере фактуры полотна.

Структурный анализ значительно дополняет полученную на этапе ма-териаловедческого анализа технологическую информацию об археологическом текстиле. Данные материаловедческого анализа, коррелированные с результатами структурного анализа, позволяют провести атрибуцию текстильных образцов и дать их полное технологическое описание. Результаты, полученные на предыдущих этапах работы, создают прочную базу для дальнейшего исследования - реконструкции и моделирования.

Реконструктивные методы археологической реконструкции включают этноархеологическое исследование, экспериментальные методы, метод аналогий (технологической аналогии), типологический метод.

Методы этноархеологического исследования связаны с изучением современного традиционного текстиля (этнографический источник) источниковедческими методами археологической реконструкции, т.е. изучение «живой» культуры археологическими методами (Глушков, 1993, с.62-66). Итогом этноархеологического изучения этнографических текстильных материалов является типизация и суммарная характеристика типов, следов - признаков процесса изготовления и функции изделия, эмпирических закономерностей в связях и соотношениях, следов различного происхождения в тканях с известными, этнографически зафиксированными приемами изготовления. Так, в ходе исследования этноархеологическому изучению подвергались хантыйские рубахи, русское домотканое полотно, пояса и некоторые другие изделия из текстиля.

Экспериментальные исследования связаны с воспроизведением в натурном эксперименте способов получения текстиля, обработки сырья, получения пряжи и т.д. Методы экспериментальных исследований делятся на две самостоятельные группы: метод физического моделирования и метод экспе-риментально-трасологический.

Метод физического моделирования в большей степени связан с репликацией текстильных полотен, изготовленных на основе описанной в этнографии технологии, начиная с обработки сырья и заканчивая готовым изделием. На этом этапе особое значение имеет сам процесс производства и все его технологические циклы, максимально приближенные к известной модели. Методы физического моделирования также дают исследователю необходимый опыт, знания для понимания смысла и закономерностей всех технологических процессов, позволяют увидеть за археологическим образцом овеществленный труд древнего мастера, выраженный в системе определенных признаков.

Эксперименталъно-трасологический метод (Семенов, Коробкова, 1983, с.З) ориентирован на анализ технологических признаков, проявившихся в результатах труда, в готовых изделиях - полотнах, отпечатках текстиля на керамике. Особенное внимание на этом этапе исследования обращается на воссоздание в эксперименте специфических признаков, зафиксированных в технологическом источнике (трасологический анализ): ткацкие ошибки, кромки, характер натяжения нитей, плотности полотен, особенности структуры, фактуры полотен и ложе отпечатков текстиля на керамике. Именно признаки полотен и отпечатков, которые отражают фиксируемые особенности технологических циклов, позволяют верифицировать известные натурные модели приспособлений для плетения и ткачества, структур и полотен, отпечатавшихся на керамике, ограничивая их разнообразие наиболее вероятными вариантами.

Натурное моделирование станков связано с двумя сторонами их исследования. Этнографическая репликация, помимо весьма ценного для исследователя технологического опыта, дает знания функций каждой детали станка в общем технологическом процессе. В этом смысле метод физического моделирования содержательно приближен к этноархеологическому методу реконструкции.

Выше уже отмечались особенности метода технологических аналогий. В работе описанная методика широко использовалась для интерпретации эмпирических закономерностей в структуре признаков процесса изготовления текстиля на разных станках. Понятие «ткацкая ошибка» как один из атрибутов диагностирования типа станка возникло в результате использования именно метода технологических аналогий.

Типологический метод применительно к текстильным источникам следует назвать методом типизации, к которому относятся классификация и систематизация, а также абстрагирование как типизация индивидуальных особенностей признаков различных типов ткацких станков. Типизация вариаций схожих следов признаков в конечном итоге приводит к созданию модели поведения различных признаков в общей признаковой структуре технологии ткачества. Это создает благоприятные условия для использования метода прогнозирования появления определенных следов и использования в их объяснении и интерпретации.

В ходе применения различных методов археологической реконструкции создается система археологических фактов и событий таких, как изменение ткацкой технологии с XIII в.; технологическое подражание традиционных технологий технологиям «суконным»; появление в раннем железном веке иной технологической традиции по сравнению с предшествующим периодом; изготовление мастерами полотен с заданными функциональными свойствами и т.д.

На этапе исторической реконструкции система археологических фактов (суть реконструкции) сама превращается в источник для исторических обобщений. Методы, используемые для исторических реконструкций, отличаются от собственно археологических методов.

Метод аналогий, например, если он применяется для анализа культур-но-ареальных признаков, становится приемом культурно-синхронистического анализа. Если характер признаков имеет культурно-хронологическую природу, то метод аналогий превращается в прием ретроспекции.

Метод ретроспекции в данном случае также целесообразно применять к рассмотрению разновременного материала на основе сравнения выделенных признаков технологического порядка. В комплексе с этноархеологиче-скими и экспериментальными исследованиями метод ретроспекции становится методом актуализма. Ретроспективный анализ в таком понимании позволяет сравнить по специфическим признакам ткацкий станок обских угров, известный из этнографии (Сирелиус, 1905; 1906; Попов, 1955) и приспособления для изготовления тканых и плетеных полотен, реконструированные на основе изучения археологического материала Западной Сибири. Методы технологической аналогии и ретроспекции позволяют выйти на этноархеоло-гические модели горизонтального и вертикального станков и дают возможность реконструировать ткацкие технологии через этноархеологические модели. Поиск аналогий по культурно-ареальному признаку - синхронистический анализ - позволяет рассмотреть особенности отдельных технологических центров и их взаимодействие в рамках отдельных периодов.

Методы систематизации и классификации преследуют цель группировки текстильного материала, археологических фактов для дальнейшего сравнения и обобщения.

Периодизация - это классификация текстильных источников с известными характеристиками по хронологическому признаку, позволяющая выделить хронологические таксоны (типы), бытовавшие в определенном временном интервале.

Картография - классификация по территориальному признаку, которая позволяет рассмотреть районирование сырья, особенности текстильной технологии по регионам.

Историко-культурное осмысление результатов, полученных в процессе исследования археологического текстиля с помощью специальных методов, возможно на основе обобщения имеющейся информации о развитии ткачества и его особенностях в разные исторические периоды и в разных текстильных центрах Евразии. Метод обобщения позволяет рассмотреть материал в целом с позиций историзма на широком историческом фоне истории Сибири и прилегающих территорий Евразии. Историко-сравнительньгй анализ с привлечением сведений о развитии других отраслей производства, о торговле и связях (в том числе, культурных, политических, экономических и т.д.) позволяет вписать полученную на предыдущих этапах исследования информацию и сами текстильные материалы в историю евразийской культуры.

Практическая значимость проделанной работы заключается в том, что ее результаты могут быть востребованы при подготовке обобщающих работ по археологии и истории Западной Сибири, энциклопедий, учебников, научно-популярных книг, при разработке учебных курсов и т.д. Методики работы с археологическим текстилем могут быть использованы для обработки музейных коллекций, содержащих древний и традиционный текстиль. К автору работы часто обращаются за консультациями музейные работки, хранители фондов музеев Ханты-Мансийска, Барнаула, Екатеринбурга, Омска, Томска за практическими советами по описанию и хранению археологического текстиля. Практическая значимость методики обработки текстильных источников может быть оценена в связи с неоднократными предложениями археологов-практиков опубликовать методические рекомендации по консервации и изучению археологического текстиля.

Материалы диссертации используются автором для проведения спецкурсов и факультативных занятий в Сургутском педагогическом институте.

На базе собранной коллекции текстильных источников выполняются курсовые и дипломные работы.

Особо необходимо отметить практическую значимость работы, связанную с разработкой и реализацией программы детского археолого-краеведческого лагеря. Под руководством автора на базе выполненных экспериментов была разработана и реализована программа ткацкой мастерской в детском лагере «Истоки».

Апробация основных положений диссертации была проведена на конференциях различного уровня, проводившихся в 1990-х - начале 2000-х годов в Москве, Новосибирске, Томске, Омске, Тобольске, Челябинске, Тюмени, Сургуте, Ханты-Мансийске. Результаты исследования изложены в четырех монографиях и более чем в тридцати других научных работах.

Структура работы отражает последовательность решения ее основных задач. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка литературы и списка сокращений, текстовых и иллюстративных приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Археологический текстиль как источник по реконструкции древнего ткачества Западной Сибири"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

История изучения археологического текстиля насчитывает более, чем сто лет, и за это время в науке накопился богатый опыт его исследования. Исследование археологических тканей осуществлялось в рамках основных трех направлений: естественно-научном, историко-технологическом, историко-культурном.

Естественно-научное направление, сложившееся в 20-30-ые годы XX в., связано с попыткой применения достижений естественных наук к изучению археологических источников. Первостепенное значение в рамках этого направления приобрели исследования сырья и красителей.

Для их изучения использовались специальные методы - метод безводной очистки текстиля; фотоаналитический, органолептические методы, химический анализ сырья и красителей.

В 50-60-ые годы XX в. это направление активно развивалось при исследовании среднеазиатского текстиля. В настоящее время естественнонаучное направление в изучении древнего текстиля вылилось в проведение узкими специалистами частных специальных анализов археологических текстильных материалов.

Историко-технологическое направление в изучении текстильных материалов сложилось в России в конце XIX в. на основе применения в методике анализа археологических тканей принципов, приемов и методов текстильного производства. Помимо характеристики сырья, красителей, исследователи этого направления большое внимание уделяли изучению пряжи и структуры полотна, что позволяло довольно точно идентифицировать и атрибутировать древние ткани.

В XX в. в России такой подход к изучению текстиля позволил использовать достижения естественно-научного направления, соотнеся технологическую информацию с данными других видов источников (письменными, этнографическими, изобразительными и т.д.). Разнообразие корпуса источников потребовало разнообразия методов их анализа. Отдельной темой, характерной для исследований этого направления, является реконструкция приспособлений для изготовления полотен, известных из разных текстильных центров древности.

Историко-культурное направление как самостоятельный способ осмысления археологических материалов развивалось параллельно историко-технологическим исследованиям. Эта традиция в большей степени проявилась, прежде всего, в музейной среде, где на протяжении XIX-XX вв. были собраны значительные коллекции археологического текстиля, принадлежащего разным хронологическим периодам с различных территорий.

Исследователи, работающие в историко-культурном ключе, особое внимание уделяли вопросам истории ткачества, как части истории культуры. И вместе с тем, в рамках этого направления рассматривались вопросы атрибуции текстиля, особенностей декорирования тканых полотен, поиска культурных и экономических связей на основе историко-сравнительного анализа текстильных материалов.

Спектр методов, использующихся для осмысления закономерностей развития ткацких центров древности очень широк, так же, как широк корпус источников. В исследованиях, выполненных в русле данного направления, на первый план выходит не источниковедческий анализ текстиля (хотя он во всех случаях является прочным основанием обобщений), а сами исторические обобщения, авторское понимание процессов эволюции ткацкой технологии.

Настоящая работа выполнена в русле историко-технологического направления с учетом несомненных достижений каждой из указанных научных школ. В работе широко используются методы естественных наук, а также методы и приемы историко-культурного анализа. Это позволило более глубоко понять и представить историю ткачества на территории Западной Сибири.

Развитие плетения и ткачества, как и любой сферы производства, в первую очередь, связано с возможностями сырьевой базы региона. В этом отношении понятно, почему в северных районах доминировала технология, основанная на применении растительного сырья (крапива, кендырь), в лесостепных и степных районах - традиция обработки и использования шерстяного сырья. В то же время с эпохи средневековья на северных территориях заметно некоторое преобладание тканей из шерсти. Очевидно, это связано преимущественно с внешними контактами с текстильными центрами, существовавшими в тот или иной промежуток времени. Например, в период XXVI вв. северные территории Сибири, особенно северо-западные, имели тесные экономические связи с таким торговым и ремесленным центром, как Новгород, чем объясняется появление большого количества шерстяных и суконных тканей.

Восточные и юго-восточные территории в тот же период характеризуются наличием разнообразного текстиля: большинство тканей из растительного сырья, много шерстяного и шелкового текстиля, жгутов и тесемок. Шелковые ткани в период средневековья явно преобладали на территории лесостепи и степи. Русские, а затем и восточные торговые связи усиливаются в XVII-XVIII вв., что нашло отражение в появлении суконных, шелковых, а впоследствии и хлопковых тканей.

В технологии прядения с полным основанием можно констатировать идущую с древности устойчивую традицию изготовления нитей основы и утка с одинаковой круткой (чаще Z-кручение). С XIII-XIV вв. на территории Западной Сибири проявляется принципиально иная традиция, связанная с" применением неизвестной до этого времени технологии изготовления суконных тканей с разным направлением крутки в основе (Z-крутка) и в утке (S-крутка). Начиная с XV-XVI вв. вновь наблюдается возврат к изготовлению традиционно однонаправленных нитей в основе и утке преимущественно для растительной пряжи.

В отличие от устойчивых традиций обработки сырья и получения пряжи в технологии изготовления тканей с течением времени происходили значительные изменения, что нашло отражение в особенностях структуры и фактуры текстильных изделий.

В период раннего железного века и вплоть до XIII-XIV вв. преобладающим типом текстиля являлись ткани репсовой структуры (основный репс) из растительного и шерстяного сырья, а также саржа 2/2.

С XIII-XIV вв., во-первых, резко возросло количество тканей, а во-вторых, расширился ареал археологических памятников, в которых был обнаружен текстиль. Отчасти это было связано с изменениями в технологии ткачества (массовое ремесленное производство).

В Западной Сибири изменение технологии изготовления прежде всего шерстяных, а затем и растительных тканей следует связывать с массовым появлением в этих районах уже готовых цветных тканей хорошего качества, которые, по всей видимости, первоначально импортировались из Новгорода.

К XV-XVI вв. качество суконных тканей снижается: они становятся толще из-за использования толстых нитей утка и основы, на смену шерстяным нитям в основе в ряде случаев приходит растительная пряжа. С XV-XVI вв. на этой территории распространяются и полушерстяные ткани, в том числе домотканые пояса, изготовленные кустарным способом по «суконной» технологии. В определенной степени произошедшие технологические изменения можно объяснить технологической адаптацией к местным условиям, в процессе которой происходила своеобразная «варваризация» устоявшейся развитой технологии изготовления шерстяных и суконных тканей. На этом основании можно предположить, что часть тканей, известных из памятников XV-XVII вв., принадлежала уже к местному производству и была изготовлена на территории Западной Сибири. Однако одновременно здесь сохранялась и более древняя, традиционная для сибирских территорий технология изготовления тканей из однонаправленно скрученных нитей основы и утка с неравномерной плотностью или саржевым переплетением.

На восточных окраинах Западной Сибири (Чулым, Томско-Нарымское Приобье) вплоть до XVI-XVII вв. сохранилась традиционная ткацкая технология, хотя появились ткани, изготовленные с использованием более развитых технологических приемов. В целом, к XVII-XIX вв. в Западной Сибири можно констатировать одновременное существование большого разнообразия ткацких технологий, нередко, проявляющихся в материалах одного памятника и даже одного погребения.

Изменения, произошедшие в фактуре и структуре полотна, отражают изменения и модификации приспособлений для ткачества. Так, в бронзовом веке в Сибири была распространена технология изготовления тканей на приспособлении типа вертикального ткацкого станка со специальными деталями, позволяющими фиксировать расстояние между нитями и место каждой из нитей основы. Возможно, в ряде районов Западной Сибири также бытовал примитивный горизонтальный ткацкий станок с основоразделителем.

Для производства тканей типа репса, которые распространились в Сибири в раннем железном веке, необходим вертикальный станок с ниченкой, изготовленной из нитяных петель. Это еще один вариант вертикального ткацкого станка, который, по всей видимости, следует рассматривать как традиционный для ранних этапов сибирской истории. На этом станке вырабатывались ткани как полотняного, так и саржевого переплетений. На Чулыме подобный тип вертикального ткацкого станка дожил до XVI-XVII вв. и характеризовал элементы традиционной ткацкой технологии.

В то же время в эпоху средневековья в Западной Сибири появился усовершенствованный горизонтальный ткацкий станок, который, по всей видимости, был воспринят местным населением. Во всяком случае, подобный станок отмечен исследователями у обских угров и тобольских татар. Это станок с двумя педалями и двумя ниченками, подвешенными к потолку. Такой тип станка, очевидно, был заимствован у русского населения европейской части России, знакомого с ним уже в XIII в. В более поздний период на европейской территории, а затем и у старожильческого русского населения Западной Сибири, использовался более сложный вариант горизонтального станка, в котором ниченки и бердо крепились к специальной раме (кросна). Этот вариант ткацкого приспособления не был известен аборигенному населению Сибири, так же, как не был известен и горизонтальный станок с тремя и четырьмя ниченками и педалями. Сходство горизонтального ткацкого станка обских угров и татар с ранними формами станка, известного по русским материалам из памятников с территории Восточной Европы, со всей очевидностью свидетельствует о заимствовании описанного типа приспособления у русских или восточно-европейских финно-угров. В этом случае дата XIII-XIV вв., по всей видимости, очень ранняя, так как этапу активного использования станка местным населением предшествовал этап импорта готовых тканей, выработанных именно на таком станке. Сложно сказать, сколько времени потребовалось для восприятия нововведения, но дата XV-XVI вв. выглядит намного предпочтительнее, так как именно в этот период на северных территориях Западной Сибири массовыми сериями стал распространяться домотканый текстиль характерной структуры и фактуры.

Воспринятый в позднем средневековье станок сохранился до XIX- начала XX в у хантов, манси, тобольских татар. Более того, он стал восприниматься впервые описавшими его исследователями, как традиционный для этих народов.

Таким образом, средневековые ткани Западной Сибири не выпадают из общей традиции развития ткачества на обширной евразийской территории. Более того, они отражают общую закономерность в развитии ткацких приспособлений: на смену вертикальному станку постепенно приходит горизонтальный станок в его усовершенствованном, но не позднем варианте (с двумя ниченками и подножками).

В целом, ткачество в Сибири было известно с древности и развивалось, хотя и с целым рядом особенностей, в русле общей закономерности в становлении ткацкого производства Евразии. Наиболее сложным в данном случае является вопрос о времени появления местных ткацких традиций.

Традиция изготовления плетений уходит своими корнями в глубокую древность и связывается так же, как и у других народов Старого Света с изготовлением плетеных емкостей, циновок, жгутов, тесьмы и т.д. Знакомство с тканым текстилем на территории Сибири (по известным источникам) связано, по всей видимости, с петровской, а затем андроновской культурами. Эти ткацкие традиции, тяготеющие к ираноязычному миру, нашли свое отражение и развитие на территории Европы, Средней и Центральной Азии, Индии, Алтая и т.д.

Для периода II—I тыс. до н.э. на территории Сибири имеются убедительные свидетельства изготовления тканей на вертикальном ткацком станке из шерсти и растительного сырья. Для периода раннего железного века можно более точно реконструировать вертикальный ткацкий станок с одной и четырьмя ниченками. Можно также предположить, что технология изготовления тканого текстиля в древности (бронзовый век, ранний железный век) была воспринята местным населением у этносов-мигрантов, пришедших на территорию Западной Сибири и принесших культурные традиции ираноязычного мира (Косарев, 1974; Пелих, 1972; Молодин, 1995; Яшин; Кузьмина, 1986).

Появившаяся технология ткачества, возможно, была приспособлена для получения как однотонных, так и узорчатых тканей. Причем узорное ткачество нашло свое отражение и в керамическом орнаменте сосудов (геометрические или т.н. «ленточные» узоры) бронзового века и последующих периодов. Среди западносибирских текстильных материалов не обнаружено узорчатых тканей, на которых орнамент изготавливался бы в процессе получения тканого полотна.

Таким образом, технология изготовления тканого геометрического узора, хорошо известная по переднеазиатским материалам и пазырыкскому импорту (Руденко, 1968), не нашла распространения у населения Сибири. Зато обращает на себя внимание развитие другого способа получения текстильного узора -полотна с рельефной поверхностью, например, в тканях с саржевым переплетением.

Сложные способы использования технологии получения текстиля с саржевой структурой, т.е. своеобразная «ломка» в определенной последовательности монотонного узора, приводила к формированию узорных квадратов, ромбов, ломаных линий типа зигзага, которые украшали поверхность полотна. Заметим также, что именно текстиль с узором «ломаная саржа» считается исследователями этнодиагнострующим признаком для финно-угров в целом. В связи с этим, необходимо указать на длительное сохранение технологии изготовления саржевых тканей на вертикальном станке в традиционном неизменном виде у угорских народов Урала и Западной Сибири.

Сложные геометрические орнаменты сибирских народов, прежде всего угров, как орнаментальные композиции вполне вероятно сформировались первоначально именно при изготовлении текстильных полотен (Глушкова, Дудкина, 2001), или связаны с текстильным производством (Рындина, 1995). Однако традиции сложного узорного гобеленового ткачества, как уже упоминалось, не нашли отражения в археологических текстильных материалах, но в вышивке на хантыйских и мансийских крапивных рубахах и платках представлена имитация именно сложных геометрических орнаментов, выполненных в гобеленовой технике (Глушкова, 1995).

В процессе адаптации к местным сырьевым (растительное сырье) и технологическим условиям могла произойти деградация, упрощение сложной гобеленовой технологии. Как для керамики развитой-поздней бронзы Западной Сибири исследователи отмечают «варваризацию» андроновского орнамента, так и для технологии ткачества можно предположить «варваризацию» ткацкой технологии: упрощение всех приемов изготовления и самой структуры полотна. Это кажется тем более убедительным, если учесть связь между ткачеством и изображением геометрических орнаментов на керамике. Из всех возможных способов получения узорного полотна остался и закрепился в культурной традиции наиболее простой способ получения саржи на вертикальном ткацком станке, который ретранслировался в культуре и сохранялся таким образом длительный промежуток времени. Причем эта технологическая традиция на территории Западной Сибири связана, очевидно, именно с уграми. Другая, более сложная, технология узорного ткачества была записана своеобразным орнаментальным кодом на глиняных сосудах, берестяной утвари (прежде всего посуде), а также нашла свое отражение в меховой мозаике и бисероплетении, даже в татуировке. Пока остается непонятным, как она сохранилась в вышивке, но именно здесь поражает точность передачи средствами вышивки всех подробностей ткацкой технологии.

Таким образом, узорное ткачество в его развитой форме было известно на территории Западной Сибири, но не закрепилось, не развивалось, так как не было воспринято сибирским аборигенным населением. Однако «воспоминание» о нем сохранилось в использовании различных изобразительных средств. Отдельные элементы ткацкой традиции, связанные с получением тканого узора, судя по археологическим материалам, транслировались традицией вплоть до XIII-XIV вв., а по некоторым материалам и позже. Затем произошла видимая смена традиций, причины которой пока также сложно объяснить. Одна из объяснительных версий строится на появлении и влиянии «суконной» технологии ткацкого производства с использованием горизонтального станка, получившего широкое распространение вплоть до XVI в. Впоследствии наблюдается некоторый возврат к традиционной технологии, особенно заметный на севере Западной Сибири.

Имеющиеся в настоящее время текстильные материалы позволяют наметить наиболее общие тенденции в развитии западносибирского ткачества, однако, для создания полной историко-технологической реконструкции необходимы как новые источники, так и более глубокий анализ уже имеющихся материалов.

Список научной литературыГлушкова, Тамара Николаевна, диссертация по теме "Археология"

1. Алквист А. Среди хантов и манси. Путевые записи и этнографические заметки /Перевод с немецкого и публикация Н.В.Лукиной. Томск:Изд-во ТГУ, 1999.

2. Аполова H.Y. Хозяйственное освоение Прииртышья в конце XVI-первой половине XIX вв. М., 1976.-371 с.

3. Арзютов Н.К. К вопросу о так называемой "Рогожной" керамике //Труды Нижневолжского научного общества краеведения. -1926.- Вып.35.-Часть1.

4. Асланов Г. Изображение ткацких орудий на могильных плитах Апшерона //Известия АН Узбекской ССР. Серия истории, философии и права. 1972. N 3. С.83-88.

5. Бабенко Т.Н., Бредис Н.Ю., Клочко JI.C. Фрагменты ткани из мужского захоронения в Большом Рыжановском кургане // Восточноевропейский археологический журнал 2(9) март-апрель 2001. htm Microsoft HTML Document 5.0.

6. Бадер O.H. Материалы к археологической карте Москвы и ее окрестностей//МИА, 1947.-N 7.

7. Бадер О.Н. Древние городища на Верхней Волге //МИА, 1950, N 13. Бадер О.Н. Культуры с "текстильной" керамикой в Северо-Восточной Европе//СА. 1966.-N 3.

8. Бадяева Т. А. Ткани и лицевое шитье в убранстве русских храмов 15 в. //Проблемы истории СССР.- Вып.4. М., 1974. - С.56-75. Байбурин А.К. Пояс (к семиотике вещей) // Сборник МАЭ. T.XLV. СПб, 1992.-С. 5-13.

9. Белавин A.M. Этнокультурные связи Предуралья в эпоху средневековья //Российская археология: достижения XX и перспективы XXIb.b. Ижевск. С.316-318.

10. Беликова О.Б. Среднее Причулымье в X-XIII вв. Томск: Изд-во ТГУ, 1996.-271 с.

11. Белов МИ, Овсянников О.В Раскопки Мангазеи (некоторые итги исследования 1968-1969 гг.) //СА,- 1972.- N1.- С, 215-232.

12. Беневолъский А. М. Исследование ткани египетской мумии из Ивановского музея 16-15 вв. до н.э. //Технология текстильной промышленности. -1965, N 1. С.158-160.

13. Бентович И.Б. Реконструкция узора согдийской ткани VII-VIII вв. // СА -1969. -N.4. -С. 196-199.

14. Бентович И.Б., Гаврилова А.А. Мугская и катандинская камчатые ткани (VII-VIII вв.) // КСИА 1972. - Вып. 132. - С. 31-37.

15. Бентович И.Б. Находки на горе Муг (Сообщения Государственного Эрмитажа) // МИА М.-Л., 1958. - N 66. - С.358-383.

16. Бентович ИТ. Ажурные плетеные изделия с г.Муг //КСИИМК. Вып.61.-1958 а.

17. Боброва А. И. О типах и формах погребений Тискинского курганного могильника // Вопросы этнокультурной истории Сибири. Томск: Изд-во ТГУ. 1980. С.22-27.

18. Боброва А.И., Яковлев Я.А. К вопросу о роли и значении погребального инвентаря позднесредневекового населения Нарымского Приобья: пояс //Кузнецкая старина.- Новокузнецк, 1994.- С. 61-88.

19. Богомолов В. Б. Прядение у барабинских татар //История, археология и этнография Сибири. Томск, 1979. - С. 104-111.

20. Богомолов В.Б. Ткани XVII в. тюрского населения бассейна р. Тары // Эт-нографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. Новосибирск, 1996. Т.1.-С. 112-116.

21. Богомолов В.Б. Об угорском компоненте в вышивке барабинских татар //Народы Сибири и сойредельных территорий. Томск: Изд-во ТГУ, 1995. -С.219-238. '

22. Богордаева А.А. О локальных особенностях в традиционной одежде обских угров //Вестник археологии, антропологии и этнографии. Тю-мень:Изд-во ИПОС СО РАН, 2Q01.- С, 187-198.

23. Бородовский A.Y1. Предметы примитивного прядения как индикатор этно-территориальных границ Горного Алтая в эпоху раннего железа //Аборигены Сибири: Проблемы изучения исчезающих языков и культур. Новосибирск, 1995. Т.2. С. 9-12.

24. Бородовский А.П. Древнее косторезное дело юга Западной Сибири. Новосибирск: Изд-во ИА и Э СО РАН, 1997. 223 с.

25. Бородовский А. П. Сюжеты зооморфных гравировок как отражение культурно-исторических связей саргатской культуры //Взаимодействие саргат-ских племен. Омск: Изд-во ОмГУ, 1998. - С.16-23.

26. Боряк Е.А. Традиционные знания, обряды и верования украинцев, связанные с ткачеством (середина XIX-начало XX вв.): Автореф. дис.канд. ист. наук Д., 1989. 17 с.

27. Бояршинова З.Я. Население Томского уезда в первой половине XVII в. //Труды ТГУ. Т.112. Томск:Изд-во ТГУ, 1950. - С.23-210. Бояршинова З.Я. Население Западной Сибири до начала русской колонизации. - Томск: Изд-во ТГУ, 1960. - 151с.

28. Брашинский И.В. Материалы к изучению торговых связей Ольвии // С А -1968.-N2.-С. 260-264.

29. Буров Г.М. Археологические находки в старичных торфяниках бассейна реки Вычегды //СА, 1966.- N 1.- С.155-173.

30. Васильев Е. А. К проблеме среднеазиатско-западносибирских связей в неолитическую эпоху //Проблемы хронологии и периодизации археологических памятников Южной Сибири. Тезисы докладов. Барнаул, 1991. Вербицкий В.И. Алтайские инородцы. М., 1893.

31. Видонова Е. С. Ткани и шитье XIV в. из раскопок в Болгарах // КСИИМК, 1947.- Вып. 21.-С. 112

32. Видонова Р. Ф. О некоторых деталях одежды среднецнинской мордвы VIII-XI вв. //КСИА. -Вып. 140- 1974. С.33-38.

33. Викторова B.j\. Этапы развития фигурно-штампованной орнаментации на сосудах памятников бассейна р.Тавды //Проблемы хронологии и культурной принадлежности археологических памятников Западной Сибири. -Томск:Изд-во ТГУ, 1970.- С.261-286.

34. Вилков О.Н. Бухарцы и их торговля в Западной Сибири в XVII в. // Торговые города Сибири к XVI-началу XVII вв.- Новосибирск, 1987. Виноградов Н.Б. Кулевчи 3- памятник петровского типа в Южном Зауралье //КСИА. N 169. 1982. С. 94-99.

35. Воеводский М.В К изучению гончарной техники первобытнокоммунисти-ческого общества на территории лесной зоны Европейской части РСФСР //СА,.-1936,- Т.1.

36. Воскресенский А.А., Лукашевский А.А. Анализ шерстяных тканей из кургана 6 из раскопок П.К.Козлова (Ноин-Ула) // ИГАИМК 1932. - Вып. 79. Том II.-С. 99-106.

37. Гаген-Торн Н.И. Женская одежда народов Поволжья (материалы и этногенез). Чебоксары:Чувашское гос. изд-во, 1960. -228 с. Гайдукевич Г.Ф. К вопросу о ткацком ремесле в Боспорских поселениях // МИА - 1954 - N 25 - С. 395-414.

38. Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов 4.1. СПб, 1799.

39. Георгиевич Г. Химическая технология волокнистых веществ. СПб, 1913. Георгиевский ВТ. Древнерусское шитье в ризнице Троице-Сергиевой лавры //Светильник, 1914. N 11-12.

40. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M. Религия народа манси. Новосибирск, 1986.

41. Генинг В. Ф. Женский наряд периода пьяноборской культуры //СЭ, 1963. -N 3.- С.83-84.

42. Генинг В. Ф К вопросу об археологической интерпретации «кетской проблемы» (по материалам керамики с псевдотекстильной поверхностью и фигурно-штампованным орнаментом) //Керамики как исторический источник. -Новосибирск, 1989.

43. Генинг В.Ф., Крижевская Л.Я. Новые неолитические памятники на р. Ишиме //КСИА. Вып. 106. 1966. - С. 63-96.

44. Герцигер Д. С. Античные ткани в собрании Эрмитажа // Памятники античного прикладного искусства. Д., 1973. - С. 71-100.

45. Герцигер Д.С. Покрывало из VI семибратнего кургана // ТГЭ. Т. XIII. 1972 - С.98-109.

46. Главацкая Е.Ы. Ханты в составе русского государства //Очерки истории традиционного землепользования хантов (материалы к атласу). Екатеринбург, 1999. -С.67-112.

47. Глушков И.Т. Миграции и гончарные традиции //Палеодемография и миграционные процессы в Западной Сибири в древности и средневековье. Барнаул: Изд-во АГУ, 1994. С. 18-20.

48. Глушков И.Т. Керамика как археологический источник. Новосибирск: Изд-во И и Э СО РАН, 1996. 327 с.

49. Глушкое И.Г., Глушкова Т.Н. Текстильная керамика как исторический источник. Тобольск, 1992. - 130 с.

50. Глушкова Т.Н. Тенденции в развитии ткацкого станка по сибирским материалам // Культурогенетические процессы в Западной Сибири. Томск, 1993. - С.64-66.

51. Глушкова Т.Н. Ретроспекции вертикального ткацкого станка (по археологическим и экспериментальным данным) // Экспериментальная археология. 1994. Вып.З. С. 74-81.

52. Глушкова Т.Н. Плетение и ткачество в раннем железном веке (по материалам мог. Ак-Алаха I) //Н.В.Полосьмак «Стерегущие золото грифы». Новосибирск: Наука, 1994 а. С. 114-121.

53. Глушкова Т. Н. Текстильные материалы поселения Чертовы ворота //Очерки первобытной археологии Дальнего Востока (Проблемы исторической интерпретации археологических источников). М., 1994 б. С.205-213.

54. Глушкова Т.Н. Сибирские текстильные материалы XVII в. //Средневековые древности Западной Сибири. Омск, 1995. - С. 124-129.

55. Глушкова Т.Н. Текстильная керамика и ткачество петровцев // Тезисы докладов XIV Уральского археологического совещания. Челябинск, 1999.-С. 66-67.

56. Глушкова Т.Н. Одежда культовых изображений манси //Обские угры. Материалы II сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск - Омск, 1999а. - С. 174-176.

57. Глушкова Т.Н., Дудкина С. А. Архетипическое в древнем ткачестве (на примере культуры сибирских этносов)// Пространство культуры в археологическом измерении Западной Сибири и сопредельных территорий. -Томск, 2001.-С. 27-29.

58. Глушкова Т.Н. Археологические ткани из селькупских погребальных памятников Томско-Нарымского Приобья //Самодийцы. Материалы IV сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». -Тобольск- Омск, 2001.- С. 199-201.

59. Глушкова Т.Н. Текстильные материалы Исаковского I могильника //Материалы по археологии Обь-Иртышья. Сургут, 2001а. - С. 110-113.

60. Глушкова Т.Н., Дудкина С.А. Применение ткани и тканой одежды в погребальном обряде обских угров // Наука и образование XXI в.: Сб. тезисов докладов II окружной конференции молодых ученых ХМАО. Ч. 1. Сургут: СурГУ, 2001. - С. 71 -74.

61. Глушкова Т.Н. Изучение тканей из средневековых памятников реки Ен-дырь/ Приложение к монографии А.П.Зыкова и С.Ф.Кокшарова «Древний Эмдер». Екатеринбург: Волот, 2001. - С. 274-277.

62. Глушкова Т.Н. Декор и технология ткачества: диалектика перехода (взаимосвязи) //Интеграция археологических и этнографических исследований. Омск; Ханты-Мансийск, 2002 а. - С. 42-44.

63. Глушкова Т. Н Ткани из Барсовского III могильника кулайской культуры // Барсова гора. 110 лет исследований. Сургут, 2002 б. С. 124-125. Глушкова Т.Н. Археологические ткани Западной Сибири. Сургут: Изд-во СурГПИ, 2002. - 206 с.

64. Голиков В. П. Почему интересно и важно изучать технологию крашения текстильных волокон природными красителями? //Консервация и реставрация памятников истории и культуры. Экспресс информация.-М., 1995.- Вып. VI.- С. 1-4.

65. Голиков В.П. Результаты комплексного экпериментального исследования сине-зеленой шелковой ткани обложки «Марсовой книги» Петра I (1714 г.). Там же. 1995а- С. 5-17.

66. Головнев А.В. О культе нытарма у ненцев // Мировоззрение народов Западной и Южной Сибири по археологическим и этнографическим данным. Томск: Изд-во ТГУ, 1985. - С.45-48.

67. Городков Б. Поездка в Салымский край. Путевой дневник. ЕГТМ- Вып. 21, 1913.- С.1-100.

68. Городцов В. А. Отчет об археологических исследованиях в долине реки Оки в 1897 Г.//ТМАО, 1910.-Т.17.

69. Городцов ЯН. Уртуйская микролитическая стоянка в бассейне Амура //СА, 1936.-Т. 1.-С. 105-112.

70. Граков £.Н.Каменское городище на Днепре //МИА 36. М., 1954.

71. Гревенс Н. Н. Культовые предметы хантов // Ежегодник Музея историирелигии и атеизма. M.-JL, 1960. - N 4. - С. 427-438.

72. Григоровский Н. Очерки Нарымского края // Зап. Сиб. Отдел ИРГО.1882.-Т. IV.

73. Григоровский Н. Описание Васюганской тундры //Записки ЗСО ИРГО. 1884. Т. VI.

74. Григорьев Г.В. Келесская степь в археологическом отношении (к истории культуры древних саков) // Известия АН Казахской ССР. N 46. Серия археология. Вып.1. Алма-Ата, 1948.

75. Гришин Ю.С. Производство в татарскую эпоху //МИА. 1960. - N 90. -С. 116-206.

76. Грязное М.П. К вопросу о культурах эпохи бронзы в Сибири //КСИИМК, Вып.64. 1956. С.27-42.

77. Грязное МП. История древних племен Верхней Оби //МИА. 1958.- N 18. Грязное М.П. Аржан. Л., 1980. - 62 с

78. Грязное М.П. Археологическая трасология. Программа спецкурса по археологии. Свердловск, 1982.

79. Гулиев Г. А. Ткачество. Заметки этнографа. -Баку, 1983.

80. Гурина Н. Н. Памятники эпохи бронзы и раннего железа в Костромском Поволжье (по материалам Горьковской экспедиции) //МИА. 1963. N 110. Давидам О Ж. Этнокультурные контакты Старой Ладоги VIII-IX вв. //АСГЭ, 1981. Вып. XXII.

81. Давидам О.И. Ткани из курганов юго-восточного Приладожья: Приложение к книге С.И.Кочкуриной «Памятники юго-восточного Приладожья и Прионежья» Петрозаводск, 1989. - с.316-336.

82. Давидам О.И. Ткани Старой Ладоги //АСГЭ. 1981. - Вып.ХХП. - С. 100113.

83. Дамчемко Е.ЪА. О некоторых аспектах изучения саргатской культуры //Взаимодействие саргатских племен. Омск:Изд-во ОмГУ, 1998. - С.23-26.

84. Дмитриев Ф.М. Исследование курганных тканей Московской губернии //ИОЛЕА и Э. 1881. T.XXXVIII.

85. Доде З.В. Средневековый костюм центрального Предкавказья как источник по истории региона в VII-XIV вв. Автореферат дис. .канд. историч. Наук. -Москва, 1993. 24 с.

86. Доде З.В. Кавказский текстиль VI-IX вв. // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып.1.- Ставрополь, 1998. С.238-249.

87. Доде З.В. Средневековый костюм народов Серного Кавказа. Очерки истории. М: Восточная литература, 2001- 136 с. Древняя одежда народов Восточной Европы. М., 1986.

88. Дульзон А.П. Остяцкие могильники XVI-XVII вв. у с. Молчаново на Оби // УЗ ТГПИ. Т. XIII. - Томск, 1955.

89. Дульзон А. П. Остяцкий курганный могильник XVII в. у с. Молчаново на Оби // УЗ ТГПИ.- Т. XVII. Томск, 1957. С. 443-488.

90. Дьяконова Н.В. Китайская шелковая набойка из Дуньхуана // Сообщения ГЭ.- Вып. VI,- 1954.

91. Елкина А.К., Степан МЛ Реставрация и исследование одежд половецкого хана из Чингульского кургана// Тезисы докладов научного семинара «Новые методы исследования, консервации и реставрации художественных произведений». Д., 1985 а. С.72-73.

92. Жеребцов Л. Н. Этнические и культурно-исторические связи коми с фин-но-уграми и самодийцами. Сыктывкар, 1974. - 45 с.

93. Жук А.В. Проблема археологической культуры в России (конец 19-начало 20 веков) //Вопросы истории исследования и историографии археологии

94. Западной Сибири. Межвузовский сборник научных трудов. Омск, 1992. -С.5-24.

95. Жуков Б. С. Теория хронологических и территориальных модификаций некоторых неолитических культур Восточной Европы по данным изучения керамики //Этнография.- 1929, N I.

96. Зайберт В. Ф. Новые памятники ранней бронзы на р. Ишим //КСИА. Вып.134.- 1973.- С. 106-113.

97. Зайберт В. Ф. Поселение Ботай и задачи исследования энеолита Северного Казахстана //Энеолит и бронзовый век Урало-Иртышского междуречья. Челябинск, 1985.

98. Зариня А.Э. Одежда латгаллов по материалам археологических раскопок последних лет //Вопросы этнической истории народов Прибалтики. T.I. -М., 1959.-С. 510-522.

99. Зариня А.Э. Нукшинский могильник // МИА по археологии Латв. ССР. 1.1. Рига, 1957.

100. Зданович Л Б. Керамика эпохи бронзы Северо-Казахстанкой обл. // ВАУ. -Вып. 12. Свердловск, 1973. С.21-43.

101. Зданович Г.Б., Хабибуллина М.К. Петровские (раннеалакульские) комплексы Северного Казахстана //Проблемы археологии Повлжья. Куйбышев, 1976. С.95-96.

102. Зияев X.3. Экономические связи Средней Азии с Сибирью в XVI- XIX вв.-Ташкент, 1983.

103. Зуев В. Описание живущих Сибирской губернии в Березовском уезде иноверческих народов остяков и самоедов // Путешествия по Обскому СевеРУ

104. Зыков А.П., Кокшаров С.Ф. Угорские городки XIII-XIV вв.: проблемы и перспекитвы изучения //Культурное наследие народов Западной Сибири обские угры. Тезисы докладов II сибирского симпозиума (13-15 декабря 1999 г.). -Тобольск, 1999.- С.227-228.

105. Зыков А.П., Федорова Н.В. Холмогорский клад. Коллекция древносей III-IV вв. Екатеринбург: Сократ, 2001. - 174 с.

106. Иванов С.В. Орнамент народов Сибири как исторический источник (по материалам XIX-начала XX вв.): Народы Севера и Дальнего Востока. М.-JI.,1963.

107. Иерусалимская А. А. Шелковая ткань с Бахрамом Гуром из мог. Мощевая Балка //Труды ГЭ.- T.V.- 1961- с.40-50.

108. Иерусалимская А.А. К вопросу о торговых связях Северного Кавказа в раннем средневековье (несколько шелковых тканей из Мощевой Балки) //СГЭ 1963. - Вып. XXIV. - С. 35-39.

109. Иерусалимская А.А. К вопросу о связях Согда с Византией и Египтом // Народы Азии и Африки 1967. N 3. - С. 120-126.

110. Иерусалимская А.А. О северо кавказском «шелковом» пути в раннем средневековье // СА- 1967а. N 2- С. 55-78.

111. Иерусалимская А.А. «Челябинская» ткань (к вопросу о постсасанидских шелках) // ТГЭ. 19676. Т. X .- С. 99-109.

112. Иерусалимская А.А. К сложению школы художественного шелкоткачества в Согде // Средняя Азия и Иран. Л., 1972. - С. 5-56. Иерусалимская А.А. «Великий шелковый путь» и Севрный Кавказ. - Л., 1972а.

113. Иерусалимская А.А. Новая находка т.н. сасанидского шелка с сенмурвами //Сообщения Эрмитажа. Т. XXXIV.- 19726.

114. Иерусалимская А.А. Кавказ на шелковом пути. Каталог временной выставки. Спб, 1992. 70 с.

115. Изделия остяков Тобольской губернии. Этнографическая коллекция Тобольского губернского музея на 1-ой Западно-сибирской выставке в г. Омске. Объяснительный указатель к коллекциям // Ежегодник Тоб. Губ. Музея. Тобольск, 1911. - Вып. XIX. - С. 44-53.

116. Иностранцев К.А. Из истории старинных тканей // ЗВОРАО. T.XIII. СПб, 1901.

117. Инфантьев Я.П. Путешествие в страну вогулов. -СПб, 1910. 199с. Исследование, консервация и реставрация археологических находок. Тезисы докладов. - Киев, 1984.

118. Источники по этнографии Западной Сибири. Томск: Изд-во ТГУ, 1987. -284 с.

119. Каталог этнографических коллекций Музея антропологии и этнографии Сибирского Томского университета. Народы Сибири. Томск:Изд-во ТГУ, 1979.- 4.1,2.

120. Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. М:Изд-во АН СССР, 1951.-642 с.

121. Клейн В. Иноземные ткани, бытовавшие в России до XVIII в. и их терминология // Сб.Оружейная палата- М., 1925. С.5-64.

122. Клейн ^.Путеводитель по выставке тканей VII-XIX вв. в собрании ГИМ -М, 1926.- 16 с.

123. Ковпаненко Г.Т. Сарматское погребение I в. н.э. на Южном Буге. Ки-ев:Наукова думка, 1986. 151 с.

124. Ковригин А. А. Об одном керамическом сосуде с Барсовой горы (о характере связей населения таежной и лесостепной зон Западной Сибири) //Северный археологический конгресс. Тезисы докладов. Екатеринбург-Ханты-Мансийск, 2002. С.57-58.

125. Кожин П.М. О технике выделки фатьяновской керамики //КСИА, 1964. Вып. 101.-С. 53-58.

126. Кожин П.М. Послесловие //Текстиль эпохи бронзы евразийских степей. -Труды ГИМ. -Вып. 109. 1999.- С.53-60.

127. Колчин Б.А. Новгородские древности. Деревянные изделия // САИ, Е 1-55. -М,1968.-Кн. 1.

128. Комаров КН., Елкина А.К Курганный могильник в окрестностях г.Старицы // Восточная Европа в эпоху камня и бронзы. М., 1976.- С.226-238.

129. Кононов В.Н. Засорение красок археологических памятников в почве //СГАИМК 1931. -N 2. - С.10-12.

130. Кононов В.Н. Анализ ткани савана из детского погребения в склепе Ши-ратхана //Мавзолей Ширатхана. Ташкент, 1958. - С. 139-141. Кононов В.Н Технологическая характеристика тканей из могил Ильмовой пади //СА - 1946. - Т. VIII. - С.69-72.

131. Копылов А.Н. Культура русского населения Сибири в XVII-XVIII вв. -Новосибирск, 1968.

132. Коробкова Г. Ф. Отпечатки ткани на керамике // МИА 1962 - N 118. - С. 231-234.

133. Коробкова Г. Ф. Орудия труда и хозяйство неолитических племен Средней Азии//МИА, 1969. N 158.

134. Коробкова Г. Ф. Экспериментальный анализ и его место в истории и теории археологии //КСИА. Вып 152. - 1978.

135. Корякова Л!Н. Археологические аспекты древней истории Зауралья и Западной Сибири (железный век) // Проблемы хронологии и периодизации археологических памятников Южной Сибири. Тезисы докладов. Барнаул, 1991.

136. Косарев М.Ф. Древние культуры Томско-Нарымского Приобья. М.: Издуво «Наука», 1974. 166с.

137. Косинцев П.А. Историческая динамика хозяйственных типов на севере Западной Сибири // Северный археологический конгресс. Тезисы докладов. Екатеринбург-Ханты-Мансийск, 2002. С.292-294.

138. Котелъникова И. А. К вопросу о куклах умерших в погребениях с трупо-сожжениями алакульской и федоровской культур //Обские угры. Материалы II сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск-Омск, 1999. - С.42-43.

139. Краснов Ю.А., Краснов НА. Обследование памятников дьяковской культуры в долине Москвы-реки //СА, 1963, N 1. С.20-26.

140. Краснов Ю.А. Женская одежда по материалам Безводниковского могильника //КСИА. Вып. 170. 1982,- С. 51-58.

141. Крачковская В.Ю. О средневековых текстильных изделиях в Средней Азии (мервские ткани IX-X вв.) //Материалы I Всесоюзной научной конференции востоковедов в г. Ташкенте 4-11 июня 1957 г. -Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1958.- С. 615-620.

142. Крашенинников С.П. Описание земли Камчатки. M.-JL, 1949. - 238 с. Кречетова М.Н. Ткани «кэсы» времени Сун (X-XIII вв.) в Эрмитаже //ТГЭ. - Т.Х.- 1967. - С.237-248.

143. Кривцова-Гракова О.А. Алексеевское поселение и могильник //Труды ГИМ.-Вып.ХУП. М, 1948.

144. Крижевская Л.Я. Стоянка Пахомовская пристань III // ВАУ. Вып. 8.1969.

145. Крижевская Л.Я. Некоторые данные о неолите и ранней бронзе западносибирского лесостепья //Сибирь и ее соседи в древности. Новосибирск,1970.

146. Крис Х.И., Чернай И.Л. Городища дьякова типа Боршева и Селецкое

147. КСИА. N 162. -1980 С.75-82.

148. Кузнецов Е.В. Сибирский летописец. Тюмень, 1999.

149. Кукин Г.Н., Соловьев А.Н. Текстильное материаловедение. М., 1985. -187 с.

150. Кулиев ММ. К генезису и развитию ткацких станков // ТД СПИПАИ, Аз.1. Баку, 1969,-С.28-29.

151. Культура древнего Египта. М., 1976.

152. Лабораторный практикум по материаловедению швейного производства. М.- 147 с.

153. Ламина Е.В. Элементы гончарной традиции одиновского населения Бара-бы // Роль Тобольска в освоении Сибири. Тезисы конференции. -Тобольск, 1987. С. 15-17.

154. Лебедева Н.И. Очередные вопросы изучения прядения и ткачества. -М., 1929.-С. 3-11.

155. Лебедева С.Х., Атаманов М.Г. Костюмные комплексы удмуртов в связи с их этногенезом // Проблемы этногенеза удмуртов. Устинов:НИИ при СМ УАССР, 1987.-С. 112-150.

156. Левашова ЯП. Об одежде сельского населения Древней Руси // ТГИМ, 1966. Вып. 40.-С. 112-119.

157. Левашова В.П. Вознесенское городище //Известия Гос. Западносибирского музея. Омск, 1928, N 1. -С. 89-90.

158. Левинсон Нечаева М.Н. Одежда и ткани XVI-XVII вв. // Государственная Оружейная палата Московского кремля. - М., 1954. - С. 9-37.

159. Левинсон -Нечаева М.Н. Ткачество. Очерки по истории русской деревни.

160. Труды ГИМ. М.,1959. - Вып. 33. - С. 9-37.

161. Левушкина С.В. (Ташкент) Некоторые проблемы идентификации красящих веществ на археологических тканях //Исследование, консервация и реставрация археологических находок. Тезисы докладов конференции. Киев, 1984. С.42-44.

162. Лидов А.П. Химическая технология волокнистых веществ. СПб, 1913. Литвиненко М.Н. Зубчатые орудия с городища Ярте VI //Северный археологический конгресс. Тезисы докладов. Екатеринбург Ханты-Мансийск, 2002.-С.235-237.

163. Литвинский Б.А. Орудия труда и утварь из могильников Западной Ферганы. -М., 1978.

164. Литвинский Б.А., Гулямова Э, Павлова А.Е. Из истории ткачества в Западной Фергане //Изв. АН Тадж. ССР, отд. Общ. Наук. 1962. - Вып. 1. - С. 46-50.

165. Лопарев Х.М. Самарово, село Тобольской губернии и округа: хроника, воспоминания и материалы о его прошлом. Тюмень: Софт-Дизайн, 1997. - 264 с.

166. Лубо-Лесниченко Е.И. Символическое значение орнамента ноин-ульской ткани MP 1330 //СГЭ- Вып.ХИ, 1957.- С.50-52.

167. Лубо -Лесниченко Е.И. Из истории техники производства художественных шелковых тканей в древнем Китае // Труды ГЭ. Л., 1958. - Т. И. -С.214-221.

168. Лубо-Лесниченко Е.И. Камха ханьского периода в собрании Государственного Эрмитажа //Советское востоковедение. 1958. - N 4.- С. 159-163. Лубо-Лесниченко Е.И. О значении термина «цзинь» в древнем Китае //Советское китаеведение. - 1958а.- N II.

169. Лубо-Лесниченко Е.И. Камчатая ткань MP 1068 из раскопок в Ноин-Ула //СГЭ.- T.XIII. 19586.- с.64-65.

170. Лубо-Лесниченко Е.И. Китайские шелковые ткани периода Хань (II в. дон.э.-II в. н.э.) в собрании Государственного Эрмитажа. М:Изд-во восточной литературы. 1960.

171. Лубо-Лесниченко Е.И. Некоторые термины для шелковых тканей в древнем Китае // ТГЭ. Т. V. -1961. - С.254-258.

172. Лубо-Лесниченко Е.И. Чжичэн и кэсы //Культура и искуство Индии и стран Дальнего Востока. Л.:Аврора, 1975. - С.53-60. Лубо-Лесниченко Е.И. Пазырык и Западный меридиональный путь //Страны и народы Востока. Вып.ХХУ. М, 1987.

173. Лубо Лесниченко Е.И. Китай на шелковом пути. - М.: Восточная литература, 1994.-231 с.

174. Лукина Н.В. Формирование материальной культуры хантов (восточная группа). -Томск: Изд-во ТГУ, 1985. 364 с.

175. Лысенко О.В., Островский А.Б. Структурные характеристики ритуальных предметов //Этносемиотика ритуальных предметов. СПб, 1993. С.201-210

176. Львова Э.Л. Об одном из компонентов в составе чулымских тюрков //Вопросы этнокультурной истории Сибири. Томск: Изд-во ТГУ, 1980 -С.80-91.

177. Марсадолов Л.С, Царев Н.В. Ткани из кургана Аржан в центре Азии // Пятые исторические чтения памяти М.П.Грязнова. Омск, 2000. С. 72-75. Мартынов А.И. Лесостепная тагарская культура. Новосибирск: Наука, 1979.

178. Мартынова E.YI. Образ Калтащ-Анки в религиозной традиции хантов //Модель в культурологии Сибири и севера. Екатеринбург, 1992. - С. 7484.

179. Матвеева Н.П. О торговых связях саргатского населения Центральной Азией (по материалам Тоболо-Ишимья) //Взаимодействие саргатских племен. Омск:Изд-во ОмГУ, 1998. С. 10-16.

180. Махова Е.И. Одежда //Быт колхозников киргизских селений Дархан и Чичкан. М:Наука, 1958.

181. Мелларт Дж. Древнейшие цивилизации Ближнего Востока. М, 1982. -149 с.

182. Миколайчук Е.А. Исследование состава тканей и войлоков по волокну из раскопок Старой Ладоги //АСГЭ.Вып.ХХП. Л., 1981. -С. 114-121. Миненко Н. А. Северо-Западная Сибирь в XVIII- первой половине XX в.

183. Историко-этнографический очерк. Новосибирск: Наука, 1975. 308 с.

184. Могильников В. А. Периодизация культур эпохи железа Среднего Прииртышья // Материалы конференции «Этногенез народов Северной Азии».-Новосибирск, 1969.

185. Могильников В.А. К вопросу о саргатской культуре //Проблемы археологии и древней истории угров. М:Наука, 1972.

186. Могильников В. А. К этнокультурной характеристике Западной Сибири в эпоху раннего железа // Из истории Сибири. Томск: ТомГУ, 1973. Вып.7. Могильников В. А. К вопросу о дифференциации этнической общности обских угров в 1 тыс. н.э. //СА, 1974. - N II.

187. Могильников В. А. К проблеме взаимоотношений Руси и Югры в XI-XV вв. // Русские старожилы: Материалы 3 сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». -Тобольск-Омск: Изд-во ОмГПУ, 2000. -С.77-85.

188. Молодин В.И. Бараба в эпоху бронзы. Новосибирск, 1981.

189. Молодин В.И. Древности плоскогорья Укок: тайны, сенсации, открытия.

190. Новосибирск: ИНФОЛИО пресс, 2001. - 189 с.

191. Молодин В.И., Глушкое И.Г. Самусьская культура в Верхнем Приобье. Новосибирск, 1989.

192. Молодин В.И., Глушкова Т.Н., Глушкое И.Г. Эксперимент в изучении текстильной керамики //Экспериментальная археология. Тобольск, 1991. -Вып. 1.

193. Молодин В.И., Лукина Н.В., Кулемзин В.М., Шмидт Е.П., Федорова Н.В. История и культура хантов. Томск: изд-во Томского ун-та, 1995. 162 с. Монгайт А. Византийские ткани из раскопок Старой Рязани // Старая Рязань. - Рязань, 1955.-С. 118-125.

194. Морозов В.Ш., Пархимович С.Г. Городище Перегребное I (к вопросу о проникновении приуральского населения в Западную Сибирь в начале II тыс. н.э.) // Западная Сибирь в древности и средневековье. Тюмень:Изд-во Тюм ГУ, 1985.-С. 89-99.

195. Мошинская В.И. Современное состояние вопроса о роли южного компонента в древней культуре населения крайнего севера и Западной Сибири // Этнокультурная история населения Западной Сибири. Томск: Изд-во ТГУ, 1978.- С. 56-72.

196. Мукминова Р.Г. К характеристике самаркандских тканей конца XV-XVI вв. // ОН Уз. Ташкент, 1970. N 9. - С. 100-102.

197. Мукминова Р.Т. Ремесло в Самарканде и Бухаре XVI в. Автореф. . доктора исторических наук. Ташкент, 1972.

198. Мыльников В.П. Обработка дерева носителями пазырыкской культуры. Новосибирск: Изд-во И и Э СО РАН, 1999. 231 с.

199. Мурашко О.А., Кренке Н.А. Культура аборигенов Обдорского севера в XIX в.-М.: Наука, 2001.

200. Мурыгин A.M., Королев КС. Западносибирский этнический компонент на Печоре и Вычегде в эпоху раннего средневековья //Особенности естественно-географической среды и исторические процессы в Западной Сибири. Томск:Изд-во ТГУ, 1979.

201. Нахлик А. Ткани Новгорода // МИА 1963. - N 125. - С. 228-253. Небольсин З.П. Очерк торговли России со странами Средней Азии. СПб, 1865.

202. Немцева Н.Б. Из истории тканей и одежды населения Средней Азии в XV в. // Из истории искусства великого города. Ташкент, 1972. - С. 243-251. Никитин A.JI. Дикариха// МИА, 1963. N 110.

203. Никитин A.JI. Неолитическое поселение Берендеево I //САД 976.- N 3. Новицкий Г. Краткое описание о народе остяцком /Путешествие по Обскому Северу). Тюмень, 1990.

204. Новицкая М.Н. Узорные ткани трипольскрй культуры (по материалам раскопок у с. Стена) //КСИА АН УССР. Т.10. Киев, 1960. С. 33-35. О конскервации объектов при раскопках //СГАИМК, 1931. N 4-5.- С. 93101.

205. Одежда народов Сибири. Л.:Наука, 1970. С. 63-99.

206. Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья //МИА N - 18.1950.412 с.

207. Окладников А.П. Неолитические памятники нижней Ангары. Новосибирск: Наука, 1976.

208. Оксенов А. Торговые отношения русских с обитателями северо-западной Азии до эпохи Ермака. Томск, 1888.

209. Оппенхейм А.Лео. Древняя Месопотамия. М: Наука, 1980. - 407 с. Определение природы волокна в обугленных древних тканях II ПИДО -1934.-N 2.-С. 121-122.

210. Очерки технологии древнейших производств / Ред. Б.А.Колчин).- М., 1975.

211. Паллас 77. С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. Ч.З. СПб, 1788.

212. Панфилов А.Н. Новый тип памятников раннего бронзового века в южнотаежном Тоболо-Иртышье //Западносибирская лесостепь на рубеже бронзового и железного веков. — Тюмень, 1989.

213. Пархимович С.Г. Орнаментированные берестяные изделия раннего железного века из Нижнего Приобья //Ежегодник ТОКМ 1996 г. Тю-мень:Тюмень, 1998. - С. 128-146.

214. Патканов С.К. Тип остяцкого богатыря по остяцким былинам и героическим сказаниям. СПб, 1891.

215. Певзнер С.Б. Две египетские ткани VIII-IX вв. //СГЭ. Вып. XVI. JI, 1954. Певзнер С.Б. К вопросу о производстве тканей в Египте в XIII-XIV вв. // Исследования по истории культуры народов Востока. - Л., 1960. - С. 404412.

216. Пигулевская Н.В. Византийская дипломатия и торговля шелком в V-VII вв. //Византийский временник. XXVII. 1947. - С.206-214. Пигулевская Н.В. Византия на путях в Индию.- M-JI: Изд-во АН СССР, 1951.-410с.

217. Пигулевская Н.В. Производство шелка в Византии и Иране в IV в. //Византийский временник.- 1956. X.- С. 3-8.

218. Пигулевская Н.В. Города Ирана в раннем средневековье. M.-JL, 1956 а. Пламеневская O.JJ. Некоторые данные о тканях из кургана Аржан // УЗ Тув. ИЯЛИ. - Кызыл, 1973. - Вып. 17. - С. 199-206.

219. Плетнева JJ.M. Томское Приобье в начале II тыс. н.э. (по археологическим источникам). Томск: Изд-во ТГУ, 1997. - 350 с.

220. Полевая консервация археологических находок. Методические рекомендации. М.: ВНИИР, 1987. - С.9-16.

221. Полосьмак Н.В. Бараба в эпоху раннего железа. Новосибирск:Наука, 1987. Полосьмак Н.В. «Стерегущие золото грифы». Новосибирск: Наука, 1994. -124 с.

222. Полосьмак Н.В. К вопросу о шерстяных тканях из пазырыкских курганов // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: Изд-во института археологии и этнографии СО РАН, 1999. - С. 491-496.

223. Полосьмак Н.В. Всадники Укока. Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 2001. - 335 с.

224. Полосьмак Н.В.,Малахов В.В. Некоторые аспекты изучения древних тканей // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: Изд-во института археологии, этнографии СО РАН. Т.VI. 2000. - С. 389-393.

225. Понырко В. Прядение в I тыс. до н.э. по материалам лесостепного Приобья // Проблемы археологии Сибири и Дальнего Востока. Тезисы докладов к XXV археологической студенческой конференции. Иркутск, 1985. -С. 34-35.

226. Проблема взаимосвязи культур в эпоху средневековья. Тезисы докладов конференции. Л., 1972.

227. Прыткова Н.Ф. Типы верхней одежды народов Сибири //КСИЭ, 1952.-Вып. 15.-С. 19-22.

228. Прыткова Н.Ф.Одежда хантов //Сборник МАЭ. T.XV. 1953. С. 123-233. Прыткова Н.Ф. Верхняя одежда // СМАЭ. М., Л.: АН СССР, 1961. - С. 227-328.

229. Работнова И. П. Финно-угорские элементы в орнаменте северо-русских вышивок и тканья //Русское народное искусство Севера.- Л., 1968. -С. 8390.

230. Равдоникас Т.Д. Очерки по истории одежды населения Северо-Западного Кавказа (Vb. до н.э. конец VII в.). -Л.,1990.

231. Ржига В.Ф. О тканях до-монгольской Руси. Byzantinoslavica. Praqae. 1932. ТIV. V 2, pp. 402-403.

232. Розенфелъдт Р.Л. О грузиках дьякова типа // ТД СПИПАИ. 1972. С.424-425.

233. Розенфелъдт Р.Л. Керамика дьяковской кульутры //Дьяковская культура. -М, 1974.

234. Руденко С.И. Культура населения горного Алтая в скифское время. М.-Л., 1953.

235. Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. -М.-Л., 1960.

236. Руденко С.И. Древнейшие в мире художественные ковры и ткани из оледенелых курганов Горного Алтая. М.,1968. - 135 е., ил., карты. Рыбаков Б.А. Ремесло Древней Руси. - М., 1949.

237. Рындина О.М. О восточных параллелях в восточно-хантыйском и селькупском орнаментах //Проблемы этнографии и социологии культуры. Омск, 1988.

238. Сабурова М.А. Стоячие воротники и «ожерелки» в древнерусской одежде //Средневековая Русь. М., 1976. С.226-230.

239. Савельева Э.А. Реконструкция женского костюма по материалам Лоемско-го могильника //Материальная и духовная культура населения европейского северо-востока. Сыктывкар, 1987. — С.53-66.

240. Сайко Э.В. Техника и технология керамического производства Средней Азии в историческом развитии. М., 1982.

241. Сальников КВ. Бронзовый век Южного Зауралья // МИА. 1951. - N.21. -С.94-151.

242. Сальников К.Ъ. Курганы на озере Алакуль.// МИА, 1952, N 24. Сальников К.В. Очерки древней истории Южного Урала. М., 1967. - 248с. Селивановский И.П. Руководство по прядению, тканью и белению. М, 1901.

243. Семенов В. А. Из истории удмуртского народного орнамента (III-XII вв.) //Вопросы финно-угорского языкознания. Вып. IV. Ижевск, 1967. Семенов С.А. К изучению техники нанесения орнамента на глиняные сосуды // КСИИМК. - 1955. - N. 57. - С.137-143.

244. Семенов С.А., Коробкова Г.Ф. Технология древнейших производств. М., 1983.-255 с.

245. Семенова В.И. Раскопки мог. Усть-Балык //Археологические открытия 1983 г. М.: Наука, 1985. С.241.

246. Семенова В.И. Средневековые могильники Юганского Приобья.- Новоси-бирск:Наука, 2001.- 295 с.

247. Сепеев Г. А. Восточные марийцы. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1975. 248с.

248. Синицын Н.В. Поселения эпохи бронзы степных районов Заволжья //СА, 1949. XI.

249. Словцов И. Я. В стране кедра и соболя (Пелымский край).-Тобольск, 1891. Смирнов А.П. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья//МИА, 1952. N 28.

250. Смирнов А.К. К вопросу о назначении грузиков «дьякова» типа //СА.-1961. N3.

251. Смирнов А.К. К вопросу о систематизации грузиков «дьякова» типа с Троицкого городища //МИА N 184. 1971.

252. Соколова З.П. О культе предков у хантов и манси //Мировоззрение финно-угорских народов. -Новосибирск, 1990.

253. Соловьев JI.H. Селища с текстильной керамикой на побережье Западной Грузии //СА. 1950. XIV. -С.265-286.

254. Сосновский Г.П. Древнейшие шерстяные ткани Сибири //ПИДО. 1934.-N.2.- С. 92-96.

255. Сычев B.JI. Из истории плечевой одежды народов Центральной и Восточной Азии //СЭ, 1977. N3. С.32-46.

256. Татаурова Л.В. К вопросу о северных связях саргатской культуры // Взаимодействие саргатских племен с внешним миром. Омск: Изд-во Ом-ГУ, 1998. С. 39-46.

257. Текстиль эпохи бронзы евразийских степей // Труды ГИМ. Вып. 109. -1999.-253с.

258. Технологический анализ материалов из раскопок в Монголии. Ткани // ИГАИМК.- Вып. 7-9. Том XI. Л., 1931-932. С. 1-107. Тихонов Н.П. Обработка древних тканей фотоаналитическим путем // ИГАИМК - 1931. - N.1. - С. 17-19.

259. Тихонов Н.П. Итоги и перспективы исторической технологии //СГАИМК -1931.-N 11-12.-С. 43-51.

260. Тихонов Н.П. Реставрация и консервация тканей //ПИДО. 1934. - N 4. -С.90-101.

261. Толль Н.П. Заметки по иконографии сасанидских тканей //Сборник статей по археологии и византиноведению, издававшийся семинарием им. Кондакова Н.П. Т. 1У.Прага, 1931.

262. Троицкая Т.Н., Молодин В.И., Соболев В.И. Археологическая карта Новосибирской области. Новосибирск, 1980.

263. Трубникова Н.В. О технике нанесения узоров на посуду городецких и дьяковских городищ // КСИИМК. 1952,- N 47.

264. Трубников Н.В. Городище Соколова гора под Москвой //Труды ГИМ, I960.- Вып.37.

265. Тюрки таежного Причулымья. Популяция и этнос. Томск:Изд-во ТГУ, 1991.-245 с.

266. Усачук А.Н. Трасологический анализ костяных изделий срубного поселения Красный Яр на Дону// Доно-Донецкий регион в системе древностей эпохи бронзы восточно-европейской степи и лесосотепи. Тезися докладов и материалы конференций. Воронеж, 1996.

267. Усачук А.Н., Литвиненко Р.А. Орудия прядения и ткачества в памятниках срубной общности // Текстиль эпохи бронзы евразийских степей// Труды ГИМ.- Вып. 109.- М, 1999. С. 204-216.

268. Ушаков Н.В. К вопросу о классификации одежды восточных славян // Сборник МАЭ. -T.XXXVIII.- 1982. С. 16-27.

269. Фармаковский М.В. Выставка результатов работ Института археологической технологии при АИМК за 1920-1927 гг. //СГАИМК 1929 а. - N 2. -С.252-255.

270. Фармаковский М.В. Об очистке древних тканей //Материалы по методологии археологической технологии, издаваемые Институтом археологической технологии. Вып. III. Д., 1929.- С. 10-13.

271. Фахратдинова Д.А. О среднеазиатских тканях «занданече» в XVI XVII в. //Общественные науки в Узбекистане. - 1971. - N 3. - С. 72-74. Федорова Е.Г. Одежда манси XIX-XX вв. //Этнокультурные явления в Западной Сибири. -Томск, 1978. -С. 196-207.

272. Федорова Е.Г. Историко-этнографические очерки материальной культуры манси. СПб, 1994.- 285 с.

273. Федорова Е.Г. Рыболовы и охотники в бассейне Оби: проблемы формирования культуры хантов и манси. СПб, 2000. - 367 с.

274. Федорова НЗ. Западная Сибирь и страны средневекового Востока по археологическим данным (X-XIII вв.). Автореф. . канд. ист. наук. Л., 1984.

275. Федорович Е.Ф. Простейшие методы исследования окраски древних и старинных тканей //Художественное наследие. -1977.- Вып.З. С. 98-107. Феномен алтайских мумий. - Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2000. - 318с.

276. Фехнер М.В. Торговля русского государства со странами Востока в XVI в. // Труды ГИМ. 1936 - Вып.З 1. - С. 12-24.

277. Фехнер М.В. Шелковые ткани как источник для изучения экономических связей Древней Руси //История и культура Восточной Европы по археологическим данным. М., 1971.- С. 207-227.

278. Фехнер М.В. Шелк в торговых связях Владимиро-Суздальской Руси со Средней Азией // Кавказ и Восточная Европа в древности. М.:Наука, 1973.-С. 217-220.

279. Фехнер М.В. Некоторые данные о внешних связях Киева в XVI в. // Культура средневековой Руси. Д., 1974. - С. 66-70.

280. Фехнер М.В. Золотное шитье Древней Руси //Памятники культуры. Новые открытия. JL: Наука, 1975. - С. 401-405.

281. Фехнер М.В. Золотное шитье Владимиро-Суздальской Руси // Средневев-ковая Русь. М.: Наука, 1976. - С. 222-225.

282. Фехнер М.В. Изделия шелкоткацких мастерских Византии в Древней Руси //СА. 1977. -N 1. -С. 130-142.

283. Фехнер MB. К истории торговых связей Руси со странами Востока в домонгольское время (по материалам шелковых тканей) //Кавказ и Средняя Азия в древности и средневевковье. М., 1981.

284. Фехнер MB. Древнерусское золотное шитье в коллекции ГИМ //Научные чтения 1980-1981 г.г. Тез. Докл. И сообщ. ГИМ. -М., 1981. Фехнер MB. Шелковые ткани в средневевковой Восточной Европе //СА, 1982.-N2.

285. Фехнер MB. Древнерусское золотное штье X-XIII вв. в собрании ГИМ. Каталог «Золотая вышивка» //Труды ГИМ. Вып. 82. - М.,1993.

286. Фосс М.Е. Новые данные о памятниках галической культуры //КСИИМК.-1947.-Вып. 17.

287. Фурсова Е.Ф. Русская погребальная одежда у русского населения Алтая // Традиции и новации в быту и культуре народов Сибири Новосибирск: Наука, 1983.-С.73-87.

288. Харлампович К.В. К вопросу о погребальных масках и куклах у ЗападноСибирских инородцев //Известия общества археологии, истории и этнографии. Казань, 1908. Вып. 6. -С. 474-482.

289. Хлопин И.Н. Изготовление ворсовых ковров в Средней Азии в эпоху бронзы//КСИА. 1980. -N 161. -С.31-36.

290. Хлопин И.Н. Туркменское ковроделие: древнейшие инструменты //РА, 1994. N3.- С.31-36.

291. Ходосов А. А. Ткачество деревни. М., 1930.

292. Цимиданов В.В. Срубные погребения с гребнями и орудиями прядения// Проблемы археологии, древней и средневековой археологии Украины. Тезисы докладов. Харьков, 1995.

293. Цимиданов В.В. Гребни и орудия прядения в погребениях срубной культуры // Древности. Харьков, 1995.- С. 37-38.

294. Цимиданов В.В. Веретено в обрядах населения срубной культуры // Текстиль эпохи бронзы Евразийских степей. Труды ГИМ. - Вып. 109.- С. 224-226.

295. Чемякин Ю.П., Карачаров КГ. Древняя история Сургутского Приобья // Очерки истории традиционного землепользования хантов (материалы к атласу). Екатеринбург:Тезис, 1999. - С.9-66.

296. Чемякина М.А., Мыльникова JI.H. К вопросу о прядении у саргатцев (по материалам поселенческого комплекса Омь-1) //Археология вчера, сегодня, завтра. Новосибирск, 1995.- С.53-63.

297. Чернай И.Л. Текстильное дело и керамика по материалам из памятников энеолита-бронзы Южного Зауралья и Северного Казахстана //Энеолит и бронзовый век Урало-Иртышского междуречья. Челябинск, 1985. - С.93-110.

298. Чернецов В.Н. Представления о душе у обских угров //ТИЭ. Новая серия. 1953. Т.51.

299. Черников С.С. Восточный Казахстан в эпоху бронзы //МИА.- I960.- Н88. Черных Н.Б. Новгородские ткани Неревского раскопа //Вестник МГУ. 1958. N4. С. 101-112.

300. Шатилов МБ. Остяко-самоеды и тунгусы Принарымского края.-ТТКМД927. Т.1.- С.3-31.

301. Шатилов МБ. Ваховские остяки (этнографические очерки). ТТКМ, 1931. Т.4.- 174 с.

302. Швецов С. Очерки Сургутского края / Западно-Сибирский отд. ИРГО. -Омск, 1888.

303. Шендаков Г.Н. О пряслицах срубной культуры //СА, 1970, N 1. С. 238241.

304. Шилов В.П. Калиновский курганный могильник// МИА, 1959. Вып.60. Шишкин В.А. О художественном ремесле в Средней Азии V-VIII вв. по памятникам древней живописи (текстиль) //КСИИМК. - Вып. 80. - 1960. -С.22-25.

305. Шишлина Н.И. Текстиль эпохи бронзы Прикаспийских степей // Текстиль эпохи бронзы Евразийских степей. Труды ГИМ.- Вып. 109. М,1999. -С.7-57.

306. Якунина Л.И. О трех курганных тканях //Труды ГИМ. 1940. - Вып. XI. -С.147-158.

307. Якунина Л.И. Фрагменты тканей из Старой Рязани //КСИИМК.- 1947.-Вып.21. С.126-127.

308. Якунина Л.И. Ткани из раскопок в Софийском Новгородском соборе // КСИИМК. 1949. - Вып.24. -С. 105-107.

309. Якунина Л.И. Русские набивные ткани XVI-XVII вв. М., 1954. Яшин В. Б. О возможных истоках некоторых космологических представлений //Источники по истории Западной Сибири (история и археология). -Омск: Изд-во ОмГУ, 1987. - С.102-116.

310. Barber Е. W. The mummies of Urumchi. New Iork London. 1997.

311. ChperdD.G. Henning W.B. Zandanye Identified? Sonderdrck. Aus der Welt der1.lamischen Kimst. Festschrit fur E.Kuhnel. Berlin. 1959.

312. Goodman W.L.The history of Woodworking Tools.-London,1964.- 220.

313. Gronmoldt i?.Weberein und Stickerein des Mittelalters. Hannover. 1964.

314. MacGregor A.G. Bone skate a review of the Evidence the Archaeologcal Jornal.- L., 1976.- Vol. 133.-P.50-72/

315. MacGregor A.G. Bone Antler Ivory and Horn the Technology Skeletal Material Sinse Roman Period.-London, Sudney, 1985, 245 p.

316. Pfister R. Le role dA Iran dans les textil dA Antinoe. Ars Ismailica. V. 13-14. 1966. P. 49-66.

317. Riboud R. Les soierie Han Aspect nouveaux dans Г etude des soiries de l'Asie

318. Centrale Art asiatigues. XII, 1968. P.93-103.

319. Rye O.S.Pottery technology/- Washington, 1982.- 150 p.

320. Sachs E.B. Persian textiles and their technigue from the sixh to the eighteenthcenturies. New Haven. 1997.

321. Silvan V Investigation of silk from Edsengol an Lop nour. Stockholm, 1949 Vial G. Les soieries Han. Analise techniqe sur un speciment de Noin-Oula. 1995. P. 117-129