автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Артикль и предлог как актуализаторы имени

Полный текст автореферата диссертации по теме "Артикль и предлог как актуализаторы имени"

На правах рукописи

Фоменко Лариса Николае^нЗ /ц,

Артикль и предлог как актуализаторы имени I материале греческого и русского языков)

10.02.19. Теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Краснодар 2007

Работа выполнена на кафедре электронных СМИ и журналистского мастерства Кубанского государственного университета.

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор Мальцева Раиса Ивановна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

Ведущая организация: Сочинский государственный университет

туризма и курортного дела.

Защита состоится «ДЪ> апреля 2007 г. в 9.00 на заседании диссертационного совета

Д 212.101.08 при Кубанском государственном университете по адресу: 350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149, ауд. 231 С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кубанского государственного университета. Автореферат разослан «£&» марта 2007 г.

Ученый секретарь

профессор Лучинская Елена Николаевна

кандидат филологических наук,

доцент Рыженко Юрий Александрович

диссертационного совета

Заявленная тема диссертации предполагает обращение к коммуникативному аспекту исследования, к описанию лингвокреативной деятельности участников дискурса. Научное описание таких концептов, как определенность/неопределенность, дейксис, актуальное членение предложения и текста относятся к активно разрабатываемой области знания.

Бесспорным и традиционным является включение в качестве формальных показателей категории определенности/неопределенности (О/Н) артиклей, а также других единиц, которые многие лингвисты характеризуют как «коммуникативные»: местоимений, прилагательных, описательных конструкций, особого типа придаточных предложений, просодических средств и т.д. Добавим к этому списку, вслед за рядом ученых, такие языковые и речевые единицы, как числительные, предлоги, союзы, частицы, некоторые морфемы (Немец, 1999, Стернин, 1973; Лыков, 2000; Мальцева, 1999). Представление О/Н, всех указательных средств, относящихся к дейктическим ресурсам языка, как семантико-морфологическим и словообразовательным категориям со своей специфической содержательной структурой и различными по воплощению формальными средствами, позволяет рассматривать соположение этих лингвистических понятий в артиклевых и безартиклевых языках. Представляется не менее важным в этой связи возможность ввода типологического критерия в описание языков значительного по объему набора - как артиклевых, так и безартиклевых. Подчеркнем, что в последние годы ряд лингвистов заявляет о единицах внутриязыкового (грамматического) или внутриморфемного дейксиса. Подобный подход определяет высокую степень актуальности данной работы.

В настоящем диссертационном исследовании особое внимание уделяется, прежде всего, лингвистическому описанию грамматических реалий - актуализаторов имени (а также лексико-грамматических блоков,

типологически связанных с ними, - предложно-субстантивных и глагольно-именных соединений управленческого характера) артиклевого греческого идиома (лат. idioma «язык, речь»), поскольку российская педагогика нуждается в накоплении теоретических данных для создания отечественных дидактико-научных произведений, связанных с его изучением. Системное описание греческих предлогов и артиклей с привлечением исторических иллюстраций, доказывающих динамические преобразования, на фоне тождественных единиц в романских и германских системах и ряде славянских языков будет способствовать заполнению имеющихся лакун в теории языкознания, а также позволит осуществить более рельефную их презентацию.

Научной значимостью обладает описание эволютивного характера минимальных типологически маркированных единиц, характеристика их в ретро-проспективном плане, в особенности на обширном языковом материале. Именно по этой причине мы решили использовать авторитетные источники по латинскому и древнегреческому языкам, которые распространили свое влияние на все индоевропейские диалекты.

При освещении функциональной стороны репрезентантов категории О/Н в работе находят обращения к явлениям пропозиций, пресуппозиций, используются данные коммуникативной лингвистики, теории текста, актуального членения предложения, учитываются особенности узуса, нормы и стилистики речи.

Объект исследования: артикли и предлоги (предложно-падежные именные конструкции), функционирующие в разных типах текстов, в двух дальнеродственных языках - новогреческом и русском.

Предмет изучения: лингвистические свойства указанных дейктических единиц на синхронном срезе. Греческие единицы рассматриваются в ретро-проспективном плане. Поэтому анализ

распространяется на материал древнегреческого языка, в котором артикль, в отличие от романо-германских систем, уже обнаруживал свои следы.

Целью диссертационного исследования является теоретическое представление искомых грамматических единиц, их генезиса, эволюции и функциональной семантики в двух языках - древнегреческом и новогреческом, а также способов компенсации имплицитной (скрытой) категории О/Н в безартиклевой структуре на обширном пространстве русского национального языка, в котором артиклеобразные элементы (постпозитивные частицы) оказываются органической принадлежностью имени, т.е. не показателями формально-языковой категории, прибавляемыми извне к существительному, а категории выразительной, являющейся формализованным выражением определенных процессов внутри самого имени. Логический анализ указанного процесса понимается как анализ смысловой функции артиклеобразных элементов.

Поставленная цель определяет решение следующих задач: 1) предложить теоретические основы репрезентации категории дейксиса, являющейся по отношению к О/Н видовой; в этой связи представить фрагмент эволюции артиклей и предлогов на двух срезах: классический древнегреческий 1У-Ш вв. до н.э. - новогреческий языки; 2) охарактеризовать функциональную сторону современных артикля и предлога как грамматических классов; 3) выявить факторы, определяющие семантическое развитие греческих и русских предлогов; 4) обозначить проспективные тенденции в функционировании предлогов и артиклей в новогреческом языке.

Методологическую основу работы составляют принципы коммуниктивной лингвистики и семиотики (Г.П. Немец, Ю.М. Лотман, Ю.С. Степанов, Б.А. Успенский), теории дискурса и теории актуализации (Э. Бенвенист, Н.Д. Арутюнова, А.Г. Баранов).

Теоретической основой диссертации послужили труды Ю.Д.Апресяна, О.С.Ахмановой, Э.Беивениста, А.В.Бондарко, А.Вежбицкой, В.В.Виноградова, В.Г.Гака, А.В.Добиаша, О.Есперсена, В.В.Иванова, Ю.Н.Караулова, С.Д.Кацнельсона, В.Б. Кашкина, С.А.Крылова, П.Макриджа, Е.В. Падучевой, Ю.А.Левицкого, Ю.И.Леденева, И.И. Ревзина, Ю.С.Степанова, И.А.Стернина, М.Триандафилидиса и др.

Методы, применяемые в работе: сопоставительный, типологический, синхронно-диахронный, дистрибутивный, компонентный и оппозитивный, а также прием внешней и внутренней реконструкции объектов.

Научная новизна работы состоит в том, что служебные единицы, предлог и артикль, концептуализируются как система дейктических средств, обладающих собственным категориальным значением и рядом определенных функций. Впервые предпринята попытка представить данные эволюционных преобразований дейктических единиц, обладающих высоким эвристическим потенциалом, в фрагменте «артикль-предлог» по направлению к периоду новогреческого языка. Выявлено соотношение функций тождественных единиц в различных системах, определены их общие и дифференциальные черты.

Научно-практическая значимость представляемой диссертационной работы заключается в том, что в лингвистический научный оборот вводится систематизированная информация об эволюции субстантивных актуализаторов прежде всего греческого языка, дальнейшие подвижки системы описываются с привлечением данных ряда языков, объяснительную силу приобретают факты сравнения двух славянских языков - русского и болгарского; методологической ценностью обладают результаты работы, призванные для улучшения процесса преподавания недостаточно изученной новогреческой грамматики особенно на территории России, а также на территории бывших союзных республик. Ряд

разделов работы может быть использован при ведении спецкурсов и спецсеминаров для преподавателей классических (древнегреческого и латыни) языков и новогреческого языка по проблемам исторической и современной грамматики.

Материалом исследования служит конкретный пласт единиц -определенных и неопределенных артиклей, предлогов в - из, к - от, с (со значениями эксклюзивности-инклюзивности, экзо-эндоцентричности), векторных горизонтальных определителей за, перед в древнегреческом, новогреческом и современном русском языках. В качестве иллюстративного материала для наглядной характеристики объектов использованы оригинальные тексты на двух языках, материалы этимологических и толковых словарей греческого, русского и болгарского, языков. Проспективный момент эволюции греческого языка (которому придается приоритетное значение) исследован на медиа- и литературно-разговорной речи. Системность представления артиклей и корреляции значений предлогов нам обеспечили тексты современных греческих писателей Н.Казанзакиса, А.Пападамандиса, Д.Хатзиса, М.Авгериса и А.Самаракиса. Равным образом привлечен ряд текстов древнегреческих авторов, в частности произведения Гомера и Платона, использован материал Библии на древнегреческом, новогреческом и церковнославянском языках для характеристики значений и функций единиц, представляющих результаты дивергенций и последующих конвергенций индоевропейской (и общегермано-славянской) категории дейксиса.

Положения, выносимые на защиту.

I. В древнегреческом языке слабое указательное местоимение, регулярно сопровождая все разряды имен существительных, в том числе собственные, в результате конверсии развивается в препозитивный член,

выражающий индивидуализирующую определенность. Позднее приобретает количественную и генерализирующую функции.

Неопределенный член в древнегреческом языке отсутствует.

2. Последующая грамматикализация артикля в греческом языке становится причиной медленного распада именного склонения, активизации предложной системы, развития глагольного управления и усложнения синтаксиса.

3. Редуцированная падежная парадигма имени характеризуется совмещением в формах генитива и аккузатива грамматической семантики исчезнувших падежей: аблатива, локатива, инструменталиса и датива. Предлоги, традиционно закрепленные за тем или иным падежом, с утратой последнего исчезают, разрушая предложно-именной континуум: осуществляются процессы стандартизации употребления предлогов в определенных и привычных для говорящих моделях сочетаемости. Глагольно-именные соединения управленческого характера с предлогом се вытесняют тождественные структуры с другими предлогами,

4. В современной медиа-речи и разговорном стиле накопление анализа сказывается на замене артикпевых предложно-падежных форм имени безартиклевыми и беспредложными синтаксемами с casus generalis в шаблонизированных и частотных сочетаниях.

5. В русском языке глагольное управление сохранило следы влияния древнегреческих источников. Членные формы имени, законсервированные в ряде диалектов, находятся в стадии стагнации.

Апробация работы. Диссертация была обсуждена на заседании кафедры электронных СМИ и журналистского мастерства Кубанского госуниверситета, опубликован ряд разделов работы в объеме 2 условных печатных листов. Некоторые из положений работы были представлены на межвузовских и региональных конференциях.

Структура работы: диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографического списка.

Содержание работы.

Во введении обосновывается выбор темы и ее актуальность, формулируются цели и задачи исследования, определяется ее теоретическая и практическая значимость, новизна, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава освещает основные теоретические положения «Универсалии дейксиса».

1.1 .Семиотические основы дейксиса

Универсальный характер категории дает возможность выделения дейктического потенциала языковых единиц в каждом языке и проследить специфику реализации указательных маркеров средствами различных языков. Модели дейктического обозначения лица, места, времени (а также количества, меры, степени, акциональности, периодичности, известности\неизвестности) входят в язык и хранятся в нем как грамматические категории.

1.2. Проблема грамматико-семантических актуализаторов.

Актуализованный знак - это коммуникативный компонент, единица языка в реальном речевом функционировании, противоположный «виртуальному знаку» как элементу языка (системы систем). Например, русское существительное как единицу лексико-грамматического класса представляет падежно-числовая парадигма лексемы, греческое - падежно-числовая и артиклевая, английское или итальянское - предложно-артиклевая. Как репрезентант языка, существительное остается виртуальным, потенциальным знаком без своего речевого оформления -

предложно-падежной формы, сопровождаемой каким-либо видом артикля и предлога.

Лексические дейктические актуализаторы существуют во множестве. Наиболее частотны типы локальный и темпоральный, их два типа. Дейксис близкого предмета {англ. dexis of proximate object, нем. Dieser-Deixis) осуществляет указание на предмет, находящийся в непосредственной близости от говорящего, только что упомянутый, известный, определенный. В истории языков пространственные отношения близости с течением времени трансформируются в абстрактные отношения определенности.

Дейксис удаленного предмета {англ. deixis of distant object, нем. Jener-Deixis) дает указание на предмет отдаленный, непосредственно не упоминающийся, сведения о котором будут даны в последующем контексте (О.С.Ахманова 1969). Локальная же удаленность эволюционирукт в отвлеченное значение неопределенности, или неизвестности.

Исторически в индоевропейских языках существует богатый арсенал единиц, осуществляющих реляционные функции: разного рода указатели, актуализаторы, конкретизаторы лица в пространстве и во времени (С.Г. Ахметова 1982: 5). A.A. Уфимцева отмечает, что средства дейксиса, предлоги и артикли, играют важнейшую роль в контекстуализации высказывания, обеспечивают переход от языка как совокупности системных средств к языку как совокупности функциональных речевых единиц, к тексту (А.А.Уфимцева 1980: 50). Номинативное и дейктическое значения могут сосуществовать, наглядно видно на примере глаголов движения. Так, семантическая структура глагола приехать, несомненно, содержит в себе идею приближения к центру координации, однако значение глагола этим не исчерпывается - он означает действие, качественно отличное не только от глагола прилететь, но и от ехать, а значит, должен рассматриваться и как номинативная единица, и как маркер локативного дейксиса (A.A. Авдеев

2002: 43). Полагаем, что есть смысл говорить о наличии в языке внутриморфемного дейксиса. На наш взгляд, в слове прийти идея приближения, или инклюзивная сема, принадлежит префиксу при-, омонимичному предлогу-дейктику, а не производящей основе глагола.

Так, исследователь грамматических систем древних славянских языков Р.И. Мальцева, считает, что взгляд на морфологические категории и значения как на грамматический дейксис позволяет квалифицировать лингвистические средства выражения рода, числа, падежа, вида, залога, времени, лица как ресурсы внутриязыкового дейксиса славянских языков (Р.И.Мальцева 1999). В этой связи автором толкуются довольно широко показатели О/Н. Общеизвестно, что в грамматиках всех индоевропейских языков отмечаются три различные системы указаний: «я-дейксис», «ты-дейксис», «он, она, оно-дейксис», составляющие подсистему личного дейксиса. В пространстве 1-го лица, говорящего «я», осмысливаются прежде всего субъективные состояния, состояния агенса. Что касается выражений с формами 2-го и 3-го лица, то следует предположить, что они возникли метафорически по аналогии с 1-м лицом.

Мы считаем, что дейктический потенциал древнерусских морфем формировался не без влияния семантического континуума древнегреческого языка, и в этих случаях мы сталкиваемся с явлением калькирования. Для подтверждения опять-таки обратимся к фактам древнерусского языка. Лично-указательные местоимения И, Я, Е, в соответствии со стилистическими требованиями, всегда сопровождались усилительно-указательной частицей же (иже, яже, еже), которая есть не что иное, как перенесенная на славянскую почву без изменения древнегреческая партикула того же значения -бё. Те же функции выполняют и греческие предлоги-приставки.

Например, в древнегреческом языке одно из значений предлога пара «рядом, вблизи от, при»: оЧ тар' ецо! «находящиеся у меня (при мне)», и префикс лара- (пар-) в том же значении: гсараурскрю «приписываю» (М.Н.Славятинская 1996: 213). Сравним русские конструкции - кальки с греческого: находиться при особе государевой, т.е. «быть рядом, вблизи» -приходить «приблизиться», приписать «написать рядом».

1.3. Функции дейксиса в греческом и русском языках (на материале указательных местоимений).

В последнее время в лингвистике утвердилось мнение об универсальном пути языковой эволюции, в принципе единой для языков разного строя. Языки, генетически не связанные или связанные не самым тесным образом, могут независимо друг от друга развивать аналогичные или совпадающие категории или формы. Принято считать, что первотолчком к развитию грамматической категории определенности во всех индоевропейских языках явилось ослабление демонстративной силы указательных местоимений, проявившееся в форме и в значении. Указательные местоимения, стоявшие перед существительным, постепенно претерпели семантические изменения, в результате которых они утратили чистую указательность, приобретя сначала артиклеподобное, а затем -полностью артиклевое значение. В развитии указательных местоимений и в образовании определенных препозитивных артиклей индоевропейские языки проявляют почти полный параллелизм. Факты истории многих языков, имеющих в текущий исторический период артикль/артикли в явной грамматике, подтверждают универсальный характер ряда предположений в отношении развития и функционирования данных грамматических явлений (В.Б.Кашкин 2001:78).

Во второй главе «Артикль как особый класс грамматических единиц» в подразделе 2.1. рассматривается Общая теория артикля.

Артикль относится к наиболее полно изученным грамматическим единицам, о чем свидетельствуют многочисленные труды. Происхождение, классификация и функции артикля рассматриваются в рамках сравнительно-исторического и типологического направлений (A.Ahlgren; J.Anglade; P.Christophersen; J.Kramsky; О.И.Москальская; Б.А.Серебренников; Г.М.Габучян и др.). Проблемы семантики и функций артикля изучаются в теориях дейксиса (К.Бругман; Г.Пауль; К.Бюлер и др.); актуализации, или конкретизации (Г.Гийом; Щ.Балли; отчасти Л.Ельмслев и О.Есперсен и др.); соотнесенности/несоотнесенности понятия с предметом

(К.Г.Крушельницкая; Г.Н.Воронцова; Т.В.Строева, ' Л.Р.Зиндер; П.Кристоферсен и др.). В связи с исследованием речевого процесса артикль рассматривается в теории актуального членения предложения (Я.Фирбас; М.А.К.Холлидей; П.Сгалл; Ф.Данеш; Б.Ильиш; К.Г.Крушельницкая; О.И.Москальская; Т.М.Николаева и др.), в лингвистике текста (Х.Вайнрих; А.Вежбицка; Т.В.Цивьян; Е.В.Барабаш; Е.А.Рейман и др.) и т.д..

Мы полагаем, что необходимо изучать артикли на основе диалектического единства коллигации и коллокации, учитывая и грамматические отношения между элементами высказывания, и лексико-фразеологические связи, что можно реализовать только при анализе текста. Варьирования дейктических отношений определяются только в широких контекстах.

2.2. Система артиклей в новогреческом языке.

Как и в других языках, в новогреческом функционируют определенный (о, т], то) и неопределенный (svaq, pía, éva) артикли. Артикль в греческом, в отличие от английского и романских языков, - склоняемая часть речи. Определенный артикль склоняется, имеет формы трех падежей, а также формы единственного и множественного числа. По своим грамматическим характеристикам подходит под класс атрибутивных слов,

которые сочетаются во флективных языках с существительными. В языке более частотны употребления определенного, нежели неопределенного артикля, даже в ситуациях с неизвестными или впервые упоминаемыми предметами. То kovvó аъто yejxiÇei то кХацл о^цвра Эта публика пришла сегодня в клуб (Marie Clare, 2001:44).

Оригинальной стороной линейного аспекта артикля является его традиционное (хотя и непоследоватльное) присутствие в синтагмах с персональными именами, что не свойственно ни английскому, ни другому артиклевому языку. Например, Hépeiç tov Петро; Знаешь Петра? -определенный артикль. "Evaç Tlérpoq фОе. Acv Çépcû jtoíoq. Пришел какой-то Петр. Я его не знаю - неопределенный артикль.

На коммуникативном уровне артикль служит для различения главных компонентов высказывания - темы и ремы и в связи с этим - для выражения определенности и неопределенности. "Eptxve (na ppoyjl Пошел (какой-то, некий, непонятный) дождь."Едо ¡.на 7reíva У меня (какой-то) голод. (Макридж, 2000: 278). - Aev Çépeiç! екарЕ о Zoppnàç Kai та цаткх тои Yoúplcúoav. Opoia yoúpXcücav каг niav аХ.Хт| vúxxa, óiav pe ропцав av xopsúco Kai той атсокрЮ^ка iccûç 5ev Çépo) %opó - Не знаешь! - воскликнул Зорба и вытаращил глаза. Такие же глаза он сделал и той ночью, когда спросил могу ли я танцевать, и я ответил, что нет (N.KaÇavÇàKî]ç, 1992: 249).

Линейность как атрибут текста способствует выявлению новых значений артикля. Внимание рецепиента направлено в двух основных плоскостях: назад, или анафорически, или вперед, катафорически. Пропозиции определенного и неопределенного артиклей предполагают фактор времени: определенный имеет в своей глубинной структуре прошедшее время, а неопределенный - будущее. Определенный артикль направляет внимание слушающего к предынформации, а неопределенный -к постинформации. Néoç - лш5(, tceç - ntav oía xpóvia SKSivaxrjç a^a[3iàç ki o

Хсотг|рг1<; тг15 кира-Дт] (допуск;, ¡ас то абиуато реХахр^о роитрак! ка1 та лауё^илуа ¡лота Молодым, можно сказать, ребенком - был в те времена порабощения и Сотирис, госпожи Димэпы, черноволосый, с худым лицом и умными глазами (ЕХХг)Уоро)со1ка Кегцеуа у их Рюасисг| Просёуушт|, 1993: 46).

На современной стадии языкового развития артиклям приписывают следующие функции: лимитирующую, выделяющую, определяющую, обобщающую, дистрибутивную,' идентифицирующую. Расчлененность значения существительного маркирует неопределенный артикль, функцию показателя типичности и ограничительное™ детерминирует определенный артикль. Основная функция неопределенного артикля со счетными существительными - номинативная. Выражая архетипическую идею единичности, первоначального значения числительного ¿уад, ц(а, ста (один), неопределенный артикль используется для обозначения чего-то исключительного, сочетаясь с существительными в единственном числе. Он используется при назывании неизвестного предмета. Эта его функция универсальна.

Неопределенный артикль может выражать классифицирующее значение, что составляет специфику новогреческого языка. Если неизвестный элемент сообщения важен и привлекает внимание, существительное с неопределенным артиклем становится центром коммуникации и выделяется логическим ударением. Это дополнительное значение, выраженное неопределенным артиклем, называется коммуникативным. Коммуникативная функция неопределенного артикля второстепенна.

Выбор артикля определяет характер интонации: существительное с определенным артиклем отличает ударение, это слово становится главным элементом фразы существительное с неопределенным артиклем не находится в центре высказывания и не отмечено логическим ударением.

Неопределенный артикль выполняет функции конъюнкции, комитации, дистрибуции. Mia 0a naq, ща 5е ба лад То ты пойдешь, то ты не пойдешь. В сочетаниях со счетными существительными служит для выявления специальных аспектов понятия, выполняя видовую функцию. Ei5a era aui0Kivr|t0 Л увидел машину.

Нулевой артикль отмечается при существительных в функции подлежащего, за которым следует определение родового характера, не выделяющее какой-то определенный предмет, а также при сравнительных оборотах. Ov Axaioi au^^ster/av cxr|v iSpuor) anoiKirav атту\> Katco Ka>da то 700 K-x- Ахайцы участвовали в создании поселений в Нижней Калии (TovpimiKog Odriyog, 1998: 6).

Определенный артикль употребляется со всеми лексико-грамматическими разрядами существительных: счетными конкретными, так и с несчетными, абстрактными, собирательными и вещественными, выполняя ряд функций.

Используется при существительных единственного, множественного числа для указания на особенность или уникальность предмета или группу последнего, которые отличаются от других такого же вида. Эта функция называется определяющей.

Определенный артикль служит для указания на то, что упоминаемый предмет находится не в центре коммуникации, а на его периферии, одновременно указывая на связь с другим предметом, находящимся в центре коммуникации.

Общую, или родовую функцию артикль выполняет в синтагмах со счетными существительными. С несчетными существительными функция определенного артикля сводится к ограничительной, или выделительной.

В предложениях с глаголом-сказуемым в форме императива существительное в функции прямого дополнения может опускаться,

заменяясь определенным или неопределенным артиклем. То сриХХарсоа аито еЬ/са г) Г г] цас, т' аХХа (рх>ХХа шол т' аатёрю пои р^ёлек; уа коиуюиутси цеаа атг) уьута Листочек этот — наша земля. Другие листочки - звезды, которые ты видишь, движутся в ночи (НКа^ау^акт^, 1992: 251).

В именных синтагмах с местоимениями и прилагательными артикль усиливает их атрибутивную функцию.

В английском языке артикль-детерминант предшествует прилагательному и местоимению, стоит в препозиции. С указательными местоимениями тот, этот/те, эти опускается. В греческом же языке, напротив, употребляется и стоит после местоимения перед прилагательным аито то кбккп'о цтр.о это красное яблоко. Также в греческой грамматике существует явление гиперфункции артикля, избыточности его выражения -повторения и перед существительным, и перед прилагательным в атрибутивных конструкциях типа о аххрщ о сораш? мужчина прекрасный. Значение определенности коммуникативно важнее значения неопределенности, поэтому язык идет по пути усиления, подчеркивания этой определенности, редуплицируя тождественные семантические компоненты.

2.3. История греческих и славянских членных форм

Членная форма существительных - одна из отличительных черт болгарского языка. Ни один из славянских языков не обладает подобными формами, кроме севернорусских диалектов. В древнерусских памятниках употребляются постпозитивные местоимения, функционально близкие членным формам болгарского языка. Различие состоит в том, что в болгарском определенный член употребляется строго и системно, а в севернорусских говорах указательное местоимение не ставится абсолютно после каждого имени. Кроме того, это местоимение часто сохраняет свое указательное значение и может появиться не только после

существительного, но и после глагола и личного местоимения, подчеркивая их коммуникативную актуальность.

Болгарско-македонский диалект, отраженный в первых переводах Кирилла и Мефодия, не знал развитой членной формы. Переводы же с членом - следование греческим оригиналам. Староболгарский переводчик испытывал известные затруднения при желании остаться верным греческим памятникам, написанным на языке, для которого членные формы были нормальным явлением собственной грамматической системы. Поэтому вместо слабого постпозитивного местоимения ть препозитивно употребляются сильные указательные иже, яже, еже с усилительной частицей же, соответствующей древнегреческой 8е, также сопровождавшей артикль или омонимичное указательное местоимение.

Мы выдвигаем гипотезу: в южнославянском ареале членные формы возникли под влиянием греческих богослужебных памятников. На последующее же их развитие влияли многие другие факторы, специфические для Балканского полуострова. Восточнославянская система, обладающая, в свою очередь, богатейшим арсеналом средств как внутриморфемного, так и языкового, лексемного, дейксиса, являет образец собственного пути развития: артиклеподобные местоименные определительные формы сохранились только в ряде диалектов с устойчивым населением. К ним относятся в основном северные. В диалектах же с активной миграцией населения постпозитивная частица отмечается спорадически после имен и глаголов и эти формы носят слабые следы старой категории определенности

Инвазия предлогов-превербов в падежные формы, кроме субъектных и прямообъектных, сыграла решающую роль в разрушении старых античных флективных систем. С точки зрения лингвистической информации, актуальность форм падежей зависела от выбора предлога. В традиционной

грамматике указывается, что предлог управляет падежом или требует постановки данного падежа.

Редукция падежей и ослабление роли флексии привела к гиперфункции предлогов в разговорной и прозаической латыни, которые компенсировали грамматическую семантику падежа, это было действие общей аналитической тенденции. Источники античной литературы дают нам яркие подтверждения этого длительного процесса, проявляющегося сначала в предпочтении говорящими одних падежей и неупотреблении других, затем в смешении форм разных падежей при семантически корректирующей функции предлогов-превербов (или послелогов), затем в их последовательной омонимии, предпочтении общей падежной формы и, наконец, утрате падежных парадигм и исключении падежа из арсенала грамматических категорий. Такова историческая база аналитических сочетаний.

Первым развивается определенный артикль (по данным древнегреческого классического языка) с индивидуализирующей функцией. Следующие этапы его развития, очевидно, предполагают развитие индивидуальной и количественной определенности. И лишь после этого артикль приобретают новую, генерализирующую, функцию.

Неопределенный артикль как явление позднее и более абстрактное, развивался уже на стадии грамматикализации определенного артикля.

Начало артикля - старое указательное местоимение-дальний дейктик. Как и в болгарском языке, оно утратило собственно местоименное значение и постоянно употребляется при существительном. С течением времени доходит также до полной утраты значения указания и превращаемся в обыкновенный выразитель определенности предмета, индивидуализации его среди подобных.

Однако не всякое указательное местоимение могло превратиться в препозитивный член. Обращение к другим языкам показывает, что функцию членов-детерминантов могли выполнять только так называемые слабые местоимения, т.е. местоимения, которые имели анафорическое употребление, т.е. о, 1} и то. В романских системах это было ile, в германских - the, der, в славянских - тъ. Слабые указательные местоимения отличаются от обычных указательных местоимений тем, что не указывают на сам предмет или лицо, а формулируют лишь предварительный намек о них. Со стороны просодики они имеют более краткие, слабые формы и занимают либо энклитическую, либо проклитическую позицию. Сравним: греч. сшт6<; - о, сситг| - rj, агяб - то, немец, dieser - der, русск. -тъ - то, это. Поэтому такая его функция называется индивидуализирующей, а тип определенности - индивидуальной. По>.£цархо<; 'о КефоАои Полемарх кефалийский, NiKiipaxoq 'о Nvkiou Никирий Никийский (Р1.£сйкрйтг|(;, 327).

Использование определенного артикля перед именем собственным представляет интересный факт исторической грамматики греческого языка. Имя собственное - это всегда единый, уникальный объект действительности. Например, ot Aöiiva^toi Афины, 'о Еифратг|(; яотацб«; река Евфрат - имеют один, точно определенный десигнат - город, гора, остров с определенным географическим положением. С точки зрения современного языкового сознания, имплицитная или имманентная определенность заключена уже в самой семантике слов и они не нуждаются в индивидуализации, в вычленении их ряда подобных. Но в истории языке было иначе: именно подобные имена зафиксированы с определенными членами. Равным образом - имена личные тоже сопровождаются определенным членом. Полагаем, что это факты речи, узуса, ставшие постепенно фактами языка, грамматики: 'о Zevq 'о OXvj.iniuq Зевс Олимпийский.

В вышеприведенном примере повтор арктикля перед прилагательным можно квалифицировать как экспрессивную стилистическую фигуру -гомеологию.

Можно говорить, что артикль сформировался как инновационная категория лишь к xvib. в романском ареале, к xii-xivbb. - в славянском.

2.4. Конструкции с глаголами страдательного залога в новогреческом языке. Обращает на себя внимание распространенные в непринужденной устной речи конструкции «глагол + существительное в форме casus generalis» без артикля и предлога, которые должны употребляться в качестве актуализаторов имени, согласно требованиям нормы.

Наши наблюдения над публицистической речью, над высказываниями спонтанного характера показали интересные явления речи, которые справедливо можем отнести к эволюции системы в фрагменте «словосочетания с синтаксической связью управления».

Динамические процессы отмечаются в сочетаниях с рядом глаголов движения и некоторыми глаголами состояния типа яасо идти, фёиусо уходить, aveßaivM подниматься, fievco жить, ецмп быть. Причиной опущения артиклей и предлогов является узус, т.е. практика устной речи. Такого рода случаи лакунарности релятивно-дейктических единиц мы назовем эллипсисом. Как правило, эллиптированию подвергаются высокочастотные перифразы, своего рода, речевые штампы, которые обслуживают типичные для говорящего ситуации: паю n/vo).£io, сккХцта идти(в) школу,(в) церковь.

Этот процесс настолько продуктивен в речи, что в круг высокоупотребительных существительных, сопровождающих глаголы движения, вовлекается ряд менее частотных субстантов, находящихся не в ядерных, а в периферийных зонах лексики. Например: шш «ppovriartipio

идти на семинар, pcvoi сят остаюсь дома, Оа еСцсч ypacpeio я буду в кабинете, eipai фю!акт'] я в тюрьме.

Исследователи греческого языка считают, что истоки языкового процесса лежат в области устной речи и особенно просторечия. Характерным признаком новейшего городского просторечия, точнее -койне, являются предложения, в которых предложные конструкции с винительным падежом заменяются эквивалентными структурами с именительным падежом, т.е. с формой casus generalis. Это свидетельство дальнейшей редукции падежной грамматической семантики, доказательство активизации аналитических процессов в языке.

С точки зрения носителей новогреческого языка, а в частности, лингвистов-исследователей, Марии Валиули и Ангелики Псалту, разница между предложно-падежной конструкцией и конструкцией, включающей общий падеж (casus generalis) уже не ощущается. Семантически они идентичны. (M.BoüioüAri, A.4'ä)aov, 1995: 237). Исследователь современной устной речи А. Тзарзанос отмечает, что ни в выразительном, ни в эмоциональном отношении эти параллельные конструкции не различаются. Просто, они легче и экономнее для говорящих. С другой стороны, конструкция «глагол + casus generalis существительного» вместо «глагол + предложно-падежная форма» характерна для социально-сниженной речи, для которой свойственна вообще экономия речевых средств и усилий. Профессор А. Милапидис полагает, что отсутствие предлога при имени свидетельствует о смене стилистических регистров: в переходе на фамильярный, дружеский стиль общения. (M.Milapides, 1990). По нашим наблюдениям, одновременное опущение предлога и артикля отмечается в следующих случаях:

1) если именная группа при глаголе, включает топонимы: Ало В ост via es Коооро Из Боснии в Косово (Газета «ЕлсиЭеротгта» 2/3/07).

2) если в управленческую структуру включаются локативы, наименования учреждений, зданий, мест развлечений, мест работы: Мяоре( уа ёр0Е1 ояоте 0ёХ£1. 0а £{цасгг£ урасрЕ10 Он может прийти в любое время. Мы будем в кабинете;

3) если именная группа называет обширные закрытые и открытые пространства типа рынок, набережная, пригород, район: Мяа 5е р^еябцаате. деу с(уш сикоХо, ^ёрщ. Та ясибю пои е(уа1 (дои отг) вакало ам.ос; £№а1 Плкраба, аХХод еКш Варкой, а).Ход £{уа1 Паяауот) Мы не видимся. Это нелегко, ты знаешь. Дети, что живут со мной в Вакало, один в Гликаде, один в Варкизе, другой в Папагу.

Продуктивность данной модели столь велика, что именные группы, употребляемые без артиклей и предлогов, расширяют свой круг за счет наименований абстрактного характера, философских течений, политических течений, догм и социальных явлений типа анархия, монархия, социализм и т.д. ... 'Отау о ко1УШУ1к6(; ратспацод Еуаупа атг) уса уе\'ш тт]с ^азрад ра^ аг|к:а)у£1 ксфалг], е, тоте та яшую еукатаХе{яоиу то ПАХОК ка1 я&ус Еарара, а^аука, ка1 ауару1а. шуе Ц7гар... (Газета «ЕЛеиОсропша» 8/12/93). Когда общественный расизм против нового поколения поднимает голову, тогда толстушки покидают ПАСОК (Всегреческая демократическая пария) и идут па Самару, Азанку, и в анархию. Идут в бар.

Усиление продуктивности данной модели подтверждается в значительной мере также тем, что она включает множество конкретных существительных названий бытовых предметов, в частности мебели, посуды, орудий труда. Ауалг)! Паре крерап; Дорогая! Пошли (в) кровать? (название театрального спектакля). ,

Закрепление в речи конструкции «глагол + существительное в общем падеже» представляет собой, на наш взгляд, необратимое явление со стойкой тенденцией к стилистической нейтральности, поскольку она

расширяет свои границы за счет темпоративов, т.е. названий дат, праздников, исторических событий типа Пасха, карнавал, Новый год, День Независимости.

Проанализированное выше явление считаем функциональным переносом директивного аккузатива на форму именительного падежа, ставшую общей, casus generalis. Мы уже упоминали, что греческие падежные формы самостоятельно, без предлогов могли и могут выражать семантику направления движения (действия). Это формы директивного аккузатива.

Весьма характерным явлением новейшей грамматики новогреческого языка оказывается дискурсивная активность глагола. По нашим наблюдениям, в сфере глагола имеет место активизация категорий залога. Коммуникативная ценность страдательного залога возрастает. В устной речи частотны случаи соположения (и/или предпочтения) системных конструкций «глагол в форме действительного залога + существительное с артиклем и предлогом» одночленных конструкций «глагол в страдательном залоге + существительное без артикля и предлога» ЕКкХцтйСоцш/тгсш EKKlrioi'a буквально переводится как находимся в состоянии идущими в церковь или каруар«)аатя1т£/яацс KapvaßäXi идущими на карнавал.

Русские соответствия не передают страдательной семантики греческих конструкций, поскольку русские директивные глаголы характерны для активного залога.

Пассивные формы в новогреческом языке социально значимы: они характеризуют речь образованных людей, в то время как типичные речевые образования «глагол в форме активного залога + имя с артиклем и предлогом» характерны для широких демократических масс, уже приобретают разговорный или даже просторечный характер.

Глагол концентрируют вокруг себя грамматические категории имени (род, число, падеж, определенность), подобно тому как ранее артикль перенес на себя грамматическую семантику категорий имени. В современном греческом языке глаголы и управляемые существительные образуют единое целое, в котором глагол перетягивает на себя характерные свойства существительного, например значение директивности или локации.

Третья глава «Предлог в системе дейктнческих единиц» содержит обширную информацию теоретического и практического плана.

3.1. Теория предлога: краткие сведения

Большинство лингвистов утверждает, что есть предлоги лексические и грамматические (М.Дж.Балли, 1958), или предлоги, сохранившие свое лексическое значение и утратившие его, «лексически опустошенные, выполняющие чисто грамматические функции» (Л.И.Астрова, Л.С.Бархударов, Д.А.Штелинг, М.А.Беляева, А.Л.Гречаный, Н.А.Дебабова, Е.Е.Израйлевич, К.Н.Качалова, Б.А.Ильиш, В.И.Кокла, Е.Г.Кулинич, Н.А.Мыльникова, Е.И.Рословец, Е.Г). Мы разделяем мнение тех лингвистов, которые признают за предлогами наличие лексических значений.

3.2. Характеристика древнегреческих предлогов

Предложные именные сочетания пришли на смену старым флективным падежным формам. Объясняя утрату многочисленных древних беспредложных падежей локального значения, О. Есперсен пишет: "Постепенно, однако, чисто конкретные употребления падежей были утрачены, главным образом, ввиду появления предлогов, обозначавших локальные и другие отношения более отчетливо, чем уступающие им по численности падежи" (О.Есперсен, 1958: 212).

Наблюдая функциональные потенции первичных древнегреческих предлогов, ограничимся рассмотрением лишь нескольких из них, которые

можно представить как оппозиции эндо- и экзоцентричности (ev, ярбс/е, к -пара ало от, из (с)), или инклюзивности-эксклюзивности. Эти предлоги условно назовем директивными, потому что они сочетаются с формами динамических падежей аблатива, датива и аккузатива. Кроме того, в работе мы обращаемся к анализу нескольких предлогов, сочетающихся с локативом и инструменталисом, т.е. нединамическими, статическими падежными формами. Это векторные предлоги, указывающие положение переднего и заднего планов на горизонтальной оси координат: яро, Jtpiv, jiETö до, перед, за, после.

В гомеровском диалекте было восемнадцать первичных предлогов: ev, rcpöq, шгер, пара, гжо, ката, ацсрц rtEpi, ava, Öia, £<;, avxi, еяс, ек, ало, ijuv, яро, ц£та, в, к, выше/над, от, под, ниже/под, вокруг/около, вокруг, над, через, в, от, с, пред, после.

Вследствие того, что предлоги в доисторическую эпоху были еще и наречиями, они употребляются у Гомера нередко самостоятельно, демонстрируя статус превербов, подобных латинским cum, ad, т.е. не соединяются с глаголом в качестве приставки в одно слово и не имеют при себе какого-либо падежа. Ev 5s Kpr|vri vdsi aptp'i 5е xei(icov в ней (роще) течет источник, а вокруг (источника) - луг (Од, 6, 292). По той же причине у Гомера позиция предлога не закреплена, что отражает индоевропейское его состояние: нередко он ставится не непосредственно перед падежом, к которому относится. Так, находясь впереди имени, отделяется от него одним или несколькими словами, или ставится после него. E'üpoi 5'ev яг|рата о(кю пусть он в найдет несчастия доме (Од, 9, 535). Здесь предлог ev в отделен от своего падежа oikco словом лгщата несчастья. Сравним незакрепленную позицию предлога въ в старославянском тексте: Еда въ рыбе мЬсто подаст ему, т.е. вместо рыбы.

В языке Платона, в аттическом диалекте, отмечаются те же восемнадцать предлогов: ev, npôç, imép, jtàpâ, ияо, ката, ац<р(, яер(, avâ, ôia, eç, avTÎ, £яС, гк, аяо, яро, сот, цета, в, к, выше/над, от, под, ниже/под, вокруг/около, вокруг, над, через, в, от, впереди/перед, с, после. Грамматика новогреческого языка свидетельствует о том, что ядерная часть первичных непроизводных предлогов была заимствована из языка классического периода. Однако их количество несколько уменьшилось с 18 до 13. Мы наблюдаем пять односложных предлогов: ре, ое, yia, со с, npoç с, в, для, до, к; семь двусложных: ката, цета, пара, avTÎ, аяб, ycopiq, ôftcoç под, после, около, вокруг, от, без, без; один трехсложный - icafis до. Такое положение кажется парадоксальным, если полагать, что развитие и усложнение синтаксиса ведет к расширению предложной системы и - соответственно -к развитию предложного управления. Однако если сравнить путь эволюции предложной системы в другом языке - итальянском, мы увидим аналогичное явление: уменьшение круга латинских предлогов (и префиксов), активизацию нескольких, среди которых особенно активен предлог а (сложенный с артиклями, имеет вид al, ai, agli, alla, alle): al bar, ai campi, alla scuola, aile fabriche, agli sindacati. В новогреческом языке активизировался предлог ae. В обоих языках — а и as сочетались с формами старого датива. При последующей деструкции падежных систем оба предлога переняли на себя ряд функций других падежей и - соответственно-иных предлогов, аккумулируя в себе новую, сложную семантику. Так осуществился процесс предложной специализации, т.е. стандартизации предложного управления. . Специализация оказалась важным фактором компенсации старых падежей и редуцированной системы предлогов Как известно, в русском языке самое частотное слово - предлог в, по данным частотных словарей, в греческом - се, в итальянском - а.

3.3. Семантика и функции предлогов греческого и русского языков.

Первичная 18-членная система редуцицируется по причине полной утраты дательного и совмещения значений родительного и винительного падежей, т.е. посессивности (принадлежности) и аккузативности (прямообъектности) в 13-членную. Ряд исследователей новогореческого языка отмечает более широкий круг. Фактический материал гомеровского диалекта представил нам уникальные случаи, когда указанные превербы, сочетаясь с субстантивными падежными формами, проявляли себя то в качестве предлогов, то в качестве послелогов, функционально уподобляясь позднейшим суффиксальным морфемам. Однако они оставались самостоятельными единицами. К ним относятся: oev, 0i, <pi(v). Будучи послелогами, они выражают значения эксклюзивности (аблативности) оеу и экзоцентричности 0i, орудийности <pi.

Рассматривая потенции предлога ало, можно сказать следующее. В древнегреческом языке предлог выражал пять значений: локальное, временное, значение материала, источника и причинное. Но мы обращаем внимание на расширение круга значений предлога ало в новогреческом языке. В словаре новогреческого языка И.П. Хорикова отмечается 18 значений ало. Помимо локального, временного, происхождения, автор фиксирует указание на характере действия в сочетании с именами эмоций, чувств: аяо xtiv xapá/om счастья, от радости-, способе его проявления: í¿ú airó тг| SouXciá рои жить своим трудом; материале: то слит ало летра дом из камня, то тралёО ало £,úXa стоп из дерева; причине: яетш ало trj yvapá цои прыгать от радости.

Изучая соответствия и параллелизм развития вторичных значений синтаксем с предлогом перед в русском и греческом языках, мы пришли в выводам, что в древнерусском языке предлог предъ употребляется с четырьмя падежами: винительным, родительным, творительным, предложным. В новогреческом языке с двумя: родительным, винительным.

Круг значений шире, чем в старославянском, но эти значения соответствуют греческим. В отличие от русского, в греческом языке зависимость управления глагола от его словообразовательного значения не всегда выражается при помощи определенного префикса, а чаще всего при помощи предлога.

В Заключении подводятся итоги наблюдений над материалами русского и греческого языков в плане функционирования артиклей и предлогов.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. «Методические аспекты преподавания новогреческого языка в фрагменте некоторых грамматических моделей» «Вестник ИМСИТа» 1-2 Краснодар 2003.

2. «К вопросу об определенном артикле в новогреческом языке» материалы 2-ой межвузовской докторантско-аспирантской научной конференции «Актуальные проблемы современной русистики и литературоведения» Краснодар 2003.

3. «Когнитивные структуры в языке: идентификация итальянского и греческого артиклей» Сборник научных трудов Золотая строфа 2тр0(ре<; Краснодар-Салоники 2004 (в соавторстве).

4. «Разрушение архаического синтетизма древнегреческого и латинского языков: активизация инновационной категории предлога» материалы 3-ей межвузовской докторантско-аспирантской научной конференции «Актуальные проблемы современной русистики и литературоведения» Краснодар 2004.

5. «Случаи употребления и опущения артикля в новогреческом языке» Сборник научных трудов Золотая строфа Хтросред Краснодар-Салоники 2005.

6. «Артикль и предлог как индикаторы и катализаторы типологических изменений» Сборник научных трудов Экологический вестник №3 Краснодар 2006 (в соавторстве).

Кубанский государственный университет 350040 г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149. Типография КубГУ 350023 г. Краснодар ул. Октябрьская 25. Заказ №32 Тираж 100

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Фоменко, Лариса Николаевна

Введение.

Глава 1. Универсалия дейксиса.

1.1. Семиотические основы дейксиса.

1.2. Проблема грамматико-семантических актуализаторов.

1.3. Функции дейксиса в греческом и русском языках (на материале указательных местоимений).

Выводы.

Глава 2. Артикль как особый класс грамматических единиц.

2.1. Общая теория артикля.

2.2. Система артиклей в новогреческом языке.

2.2.1. Функции артиклей.

2.3. История греческих и славянских членных форм

2.4. Конструкции с глаголами страдательного залога в новогреческом языке.

Выводы.

Глава 3. Предлог в системе дейктических единиц.

3.1. Теория предлога: краткие сведения.

3.2. Характеристика древнегреческих предлогов

3.3. Семантика и функции предлогов русского и греческого языков

Выводы.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Фоменко, Лариса Николаевна

Заявленная тема диссертации предполагает обращение к коммуникативному аспекту исследования и связана в этой связи с описанием лингвокреативной деятельности участников дискурса. Многие научные работы выполняются в русле подобных приоритетных направлений языкознания конца XX века: авторов интересуют антропоцентрические основы речи, влияние на языковые системы позитивных (оперативных) и негативных (деструктивных) социальных, культурных, временных факторов. Активный интерес лингвистов ориентирован на усиление антропологического языковедения. Данное направление открывает новые горизонты в интерпретации уже изученных гуманитарных, и особенно лингвистических, объектов с точки зрения психологических, культурологических, этнологических особенностей. Конец прошлого и начало нынешнего века знаменуется тем, что научные интересы многих языковедов лежат в области исследования говорящей личности, направлены на создание теории коммуникативного поведения субъекта в соответствии с национальной языковой и внеязыковой картиной мира. Равным образом и внимание к функциональной стороне языкового знака, его семантике не менее актульно для языкознания начала XXI века. Научное описание таких концептов (термин «концепт» употребляется нами в работе в широком смысле для обозначения абстрактного лингвистического или психического образов), как определенность/неопределенность, дейксис, актуальное членение предложения и текста относятся к активно разрабатываемой области знания.

С позиций антропологического подхода индоевропейская универсалия определенности/неопределенности (О/Н) относится к интереснейшим, но далеко не изученным языковым феноменам.

Бесспорным и традиционным является включение в качестве формальных показателей категории О/Н артиклей, а также ряда других единиц, которые И.И.Ревзин характеризует как «коммуникативные»: местоимений, прилагательных, описательных конструкций, особого типа придаточных предложений, просодических средств (просодический -сверхсегментный, ритмико-интонационный, относящийся к явлениям высоты, длительности, тона, мелодического членения предложения) и т.д. Добавим к этому списку, вслед за рядом ученых, такие языковые и речевые единицы, как числительные, предлоги, союзы, частицы, некоторые морфемы (Немец, 1999; Стернин, 1973; Лыков, 2000; Мальцева, 1999). Представление О/Н, всех указательных средств, относящихся к дейктичесикм ресурсам языка, как семантико-морфологическим и словообразовательным категориям со своей специфической содержательной структурой и различными по воплощению формальными средствами, позволяет рассматривать соположение этих лингвистических понятий в артиклевых и безартиклевых языках. Представляется не менее важным в этой связи возможность ввода типологического критерия в описание языков значительного по объему набора - как артиклевых, так и безартиклевых. Подчеркнем, что в последние годы ряд лингвистов заявляет о единицах внутриязыкового (грамматического) или внутриморфемного дейксиса. Подобный подход определяет высокую степень актуальности данной работы.

В настоящем диссертационном исследовании особое внимание уделяется, прежде всего, лингвистическому описанию грамматических реалий - актуализаторов имени (а также лексико-грамматических блоков, типологически связанных с ними, - предложно-субстантивных и глагольно-именных соединений управленческого характера) артиклевого греческого идиома (лат. idioma «язык, речь»), поскольку российская педагогика нуждается в накоплении теоретических данных для создания отечественных дидактико-научных произведений, связанных с его изучением. С оправданной научной необходимостью позволяем себе в работе для сравнений или иллюстраций процессов представлять факты других языков. Исключительно для соположения привлекаем данные артиклевых языков, - как наиболее изученные в указанной сфере; кроме того, обращаемся к единицам определенных структурных участков русского диалектного и болгарского языков. Системное описание греческих предлогов и артиклей с привлечением исторических иллюстраций, доказывающих динамические преобразования, на фоне тождественных единиц в романских и германских системах и ряде славянских языков будет способствовать заполнению имеющихся лакун в теории языкознания, а также позволит осуществить более рельефную их презентацию.

Научной значимостью в этой связи обладает описание эволютивного характера минимальных типологически маркированных единиц, характеристика их в ретро-проспективном плане, в особенности на обширном языковом материале. Следует еще раз подчеркнуть, что для российской методологии и методики преподавания иностранных языков крайне важны любые системные исследования греческого языка, недостаточно изученного в отечественной лингвистике как в диахронном, так и в синхронном аспектах. Крайне не хватает учебников, учебных пособий и научных монографий, посвященных греческому языку как лингвистическому объекту. Кроме того, следует напомнить, что в советской школе вообще отсутствовали исследования по классическим языкам, и мы отдаем отчет той мере ответственности, которая стоит перед нами в освещении заявленной темы. Сказанное выше позволяет считать предпринятое исследование вполне своевременным и важным.

В изучении артиклей и предлогов в различных языках поставлены многие вопросы. Мы сформулировали и свои. В частности, например: почему понятийная категория О/Н так по-разному проявляет себя в новогреческом и современном русском языках? Почему, развиваясь в едином индоевропейском континууме, один язык следует по пути накопления аналитических элементов и становится артиклевым, а другой продолжает совмещать и активность флексии, и предложно-префиксальные ресурсы, сохраняет древний синтетизм и остается безартиклевым? Почему аналитические тенденции победили в романо-германских системах, а ряд славянских языков, в том числе и русский, подобно древнегреческому и классической латыни, является синтетической Г системой? Почему древнегреческий и новогреческий совмещают и именную флексию, и артикль?

Именно по этой причине мы решили использовать авторитетные источники по латинскому языку, привести сжатую информацию по истории итальянского языка, рассматривая фрагменты эволюции двух классических систем - древнегреческой и латинской, которые распространили свое влияние на все индоевропейские диалекты.

При освещении функциональной стороны категории О/Н в английском языке, судя по многочисленной литературе, трудностей не возникает. Однако русский язык задает свои загадки. Помимо всего, в лингвистической литературе отсутствуют достаточно адекватные методы описания категории О/Н в безартиклевых языках, к которым относится русский, с точки зрения компенсации функций артикля, например, в плане сосуществования артиклеподобных энклитических партикул и флексий в ряде русских диалектных зон, в плане нарастающей гиперфункции предложной подсистемы (напомним, что класс русских предлогов расширяется за счет новейших производных дериватов).

Обычно для сравнения фактов разных языков используется метод перевода, когда речь идет, строго говоря, не о контрастивном описании, а лишь о способах передачи артиклей в безартиклевом языке. Однако использование только вышеуказанного метода как средства специфики проявления категории О/Н в русском языке является явно недостаточным и в малой степени способным ответить на ряд поставленных вопросов. Поэтому необходимо привлекать методы пропозиций, пресуппозиций, данные коммуникативной лингвистики, теории текста, актуального членения предложения, учитывать особенности узуса, нормы и стилистики речи.

Соответственно, не менее важно осветить другое положение: как представляется исследователю сама категория О/Н, ее грамматическая категориальная семантика, внутренняя организация и связь ее с катеюрией дейксиса?

Итак, в качестве объекта исследования выступают артикли и предлоги (предложно-падежные именные конструкции), функционирующие в разных типах текстов, в двух дальнеродственных языках - новогреческом и русском. Предметом исследования являются лингвистические свойства указанных дейктических единиц на синхронном срезе, и лишь греческие единицы мы рассматриваем в ретро-проспективном плане. Поэтому наш анализ распространяется на материал древнегреческого языка, в котором артикль (равно, как и предлог-преверб), в отличие от романо-германских систем, уже обнаруживал свои следы. Функциональная сторона предлогов и артиклей изучается на материале прецедентных текстов древнегреческого и новогреческого языков. Функционирование тождественных единиц русского языка освещается с применением разнородной информации: данных толковых и историко-этимологических словарей, научных монографий, современной публицистической и литературно-разговорной речи. Наблюдения сопровождаются сжатой информацией о становлении артикля в итальянском, болгарском языках и русских диалектах.

В диссертации мы осуществляем попытку совместить логико-философские и лингвистические толкования таких важнейших универсалий, как О/Н и дейксис. Под характеристику данных категорий попадают, как указывалось выше, различные грамматические классы слов: артикль, местоимение, числительное, предлог, союз, частица, а также ряд морфем.

Целью диссертационного исследования является теоретическое представление искомых грамматических единиц, их генезиса, эволюции и функциональной семантики в двух языках - древнегреческом и новогреческом, а также способов компенсации имплицитной (скрытой) категории О/Н в безартиклевой структуре на обширном пространстве русского национального языка, в котором артиклеобразные элементы (постпозитивные частицы) оказываются органической принадлежностью имени, т.е. не показателями формально-языковой категории, прибавляемыми извне к существительному, а категории выразительной, являющейся формализованным выражением определенных процессов внутри самого имени. Логический анализ указанного процесса и будет пониматься как анализ смысловой функции этих артиклеобразных элементов.

Поставленная цель определяет решение следующих задач: 1) предложить теоретические основы репрезентации категории дейксиса, являющейся по отношению к О/Н видовой; в этой связи представить фрагмент эволюции артиклей и предлогов на двух срезах: классический древнегреческий 1У-Ш вв. до н.э. - новогреческий языки; 2) охарактеризовать функциональную сторону современных артикля и предлога как грамматических классов; 3) выявить факторы, определяющие семантическое развитие греческих и русских предлогов; 4) обозначить проспективные тенденции в функционировании предлогов и артиклей в новогреческом языке.

Методологическую основу работы составляют принципы коммуниктивной лингвистики и семиотики (Г.П. Немец, Ю.М. Лотман, Ю.С. Степанов, Б.А. Успенский), теории дискурса и теории актуализации (Э. Бенвенист, Н.Д. Арутюнова, А.Г. Баранов).

Теоретической основой диссертации послужили труды Ю.Д.Апресяна, О.С.Ахмановой, Э.Бенвениста, А.В.Бондарко, А.Вежбицкой, В.В.Виноградова,

B.Г.Гака, А.В.Добиаша, О.Есперсена, В.В.Иванова, Ю.Н.Караулова,

C.Д.Кацнельсона, В.Б. Кашкина, С.А.Крылова, П.Макриджа, Е.В. Падучевой, Ю.А.Левицкого, Ю.И.Леденева, И.И. Ревзина, Ю.С.Степанова, И.А.Стернина, М.Триандафилидиса и др.

Методы, применяемые в работе: сопоставительный, типологический, синхронно-диахронный, дистрибутивный, компонентный и оппозитивный, а также прием внешней и внутренней реконструкции объектов.

Научная новизна работы состоит в том, что служебные единицы, предлог и артикль, концептуализируются как система дейктических средств, обладающих собственным категориальным значением и рядом определенных функций. Впервые предпринята попытка представить данные эволюционных преобразований дейктических единиц, обладающих высоким эвристическим потенциалом, в фрагменте «артикль-предлог» по направлению к периоду новогреческого языка. Выявлено соотношение функций тождественных единиц в различных системах, определены их общие и дифференциальные черты.

Научно-практическая значимость представляемой диссертационной работы заключается в том, что в лингвистический научный оборот вводится систематизированная информация об эволюции субстантивных актуализаторов прежде всего греческого языка, дальнейшие подвижки системы описываются с привлечением данных ряда языков, объяснительную силу приобретают факты сравнения двух славянских языков - русского и болгарского; методологической ценностью обладают результаты работы, призванные для улучшения процесса преподавания недостаточно изученной новогреческой грамматики особенно на территории России, а также на территории бывших союзных республик. Ряд разделов работы может быть использован при ведении спецкурсов и спецсеминаров для преподавателей классических (древнегреческого и латыни) и новогреческого языков по проблемам исторической и современной грамматики.

Материалом исследования служит конкретный пласт единиц -определенных и неопределенных артиклей, предлогов в - из, к - от, с (со значениями эксклюзивности-инклюзивности, экзо-эндоцентричности), векторных горизонтальных определителей за, перед в древнегреческом, новогреческом и современном русском языках. В качестве иллюстративного материала для наглядной характеристики объектов мы использовали оригинальные тексты на трех языках, материалы этимологических и толковых словарей русского, болгарского, греческого и итальянского языков. Проспективный момент эволюции греческого языка (которому придается приоритетное значение) мы исследовали на другом типе речи: медиа- и литературно-разговорной речи. Системность представления корреляции значений предлогов нам обеспечили тексты современных греческих писателей Н.Казанзакиса, А.Пападамандиса, Д.Хатзиса, М.Авгериса и

А.Самаракиса. Равным образом привлекался ряд текстов древнегреческих авторов, в частности произведения Гомера и Платона, использовался материал Библии на древнегреческом, новогреческом и церковнославянском языках для характеристики значений и функций артиклей и предлогов, представляющих результаты дивергенций и последующих конвергенций индоевропейской (и общегермано-славянской) категории дейксиса.

Апробация работы. Диссертация была обсуждена на заседании кафедры электронных СМИ и журналистского мастерства Кубанского госуниверситета, опубликован ряд разделов работы в объеме 2 условных печатных листов. Некоторые из положений работы были представлены на выступлениях межвузовских и региональных конференций.

Положения, выносимые на защиту.

1. В древнегреческом языке слабое указательное местоимение, регулярно сопровождая все разряды имен существительных, в том числе собственные, в результате конверсии развивается в препозитивный член, выражающий индивидуализирующую определенность. Позднее приобретает количественную и генерализирующую функции.

Неопределенный член в древнегреческом языке отсутствует.

2. Последующая грамматикализация артикля в греческом языке становится причиной медленного и постепенного распада именного склонения, активизации предложной системы, развития глагольного управления и усложнения синтаксиса.

3. Редуцированная падежная парадигма имени характеризуется совмещением в формах генитива и аккузатива грамматической семантики исчезнувших падежей: аблатива, локатива, инструменталиса и датива. Предлоги, традиционно закрепленные за тем или иным падежом, с утратой последнего исчезают, разрушая предложно-именной континуум: в языке с неизбежностью развивается специализация предлогов. Глагольно-именные соединения управленческого характера с предлогом аг вытесняют тождественные структуры с другими предлогами.

4. В современной медиа-речи и разговорном стиле накопление анализа сказывается на замене артиклевых предложно-падежных форм имени безартиклевыми и беспредложными синтаксемами с casus generalis в шаблонизированных и частотных сочетаниях.

5. В русском языке глагольное управление сохранило следы влияния греческих источников. Членные формы имени, законсервированные в ряде диалектов, находятся в стадии стагнации.

Структура работы: диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Артикль и предлог как актуализаторы имени"

Выводы

Подведем краткие итоги. Развитием морфосинтаксиса следует считать распространение в непринужденной устной речи конструкции «глагол + существительное в форме casus generalis» без артикля и предлога.

Динамические процессы отмечаются в сочетаниях с рядом глаголов движения и некоторыми глаголами состояния. Причиной опущения артиклей и предлогов является узус, практика устной речи. Случаи лакунарности релятивно-дейктических единиц мы назовем эллипсисом. Как правило, эллиптированию подвергаются высокочастотные перифразы, речевые штампы, обслуживающие типичные Для говорящего ситуации.

Усиление продуктивности данной модели подтверждается тем, что она включает названия не только локативов, но и названий бытовых предметов, в частности мебели, посуды, орудий труда.

Закрепление в речи конструкции «глагол + существительное в общем падеже» представляет собой необратимое явление со стойкой тенденцией к стилистической нейтральности, поскольку она расширяет свои границы за счет темпоративов, т.е. названий дат, праздников, исторических событий.

Проанализированное явление считаем функциональным переносом директивного аккузатива на форму именительного падежа, ставшую общей, casus generalis. Греческие падежные формы самостоятельно, без предлогов могли и могут выражать семантику направления движения (действия). Это формы директивного аккузатива.

Другим продвинутым моментом эволюции артикля, наблюдаемым в грамматике греческого языка, оказывается элизия, его слияние с предлогом, как, например, в немецком и итальянском.

В новогреческом языке некоторые наречия употребляются с существительными или с сильной формой личных местоимений, которые должны сочетаться с префиксальной конструкцией, вводящейся при помощи союзов се или аяо. Поэтому иногда мы видим после предлога еще один.

Пространственный тип указания сменяется временным указанием на предшествование. В таких контекстах действия предшествуют тому промежутку времени, которое названо существительным при предлоге. Действие совершается ранее указанного момента. В новогреческом языке тогда используется предлог лр1У + родительный и винительный падежи - до, перед, раньше. В подобных контекстах предлог пред синонимичен предлогу преаде, который употребляется значительно чаще. Гораздо реже встречается предлог наперед.

Предлог пред в старославянском языке выражает только два значения: пространственное указание на положение впереди и/или напротив лицевой (передней) стороны предмета и темпоральное указание предшествования протекания действия определенному временному отрезку.

В древнерусском языке предлог пред употребляется с четырьмя падежами: винительным, родительным, творительным, предложным. В новогреческом языке с двумя: родительным, винительным.

Указание на положение напротив предмета или лица выражается в контекстах с именными группами - названиями конкретных предметов и глаголами движения или положения, расположения в пространстве:

Выбор предлогов пред или перед в древнерусском языке ХГ-Х1У вв. определяется характером памятника - принадлежностью его к книжно-славянскому или народно-литературному типам древнерусского литературного языка.

В древнегреческих же источниках библейского происхождения мы наблюдаем постепенную эволюцию предлога «Ертгрообеу + родительный падеж» в «ряроота + предлог атго + винительный падеж».

Значение предлога «лицом к лицу» при сочетании с существительными Бог, царь, князь и т.д. преобразуется в значение «в присутствии», «при свидетельстве».

Если предлог сочетается с агентивными существительными, он выражает значение не «впереди», а «в присутствии кого-либо», «при свидетельстве», ряроота сочетается со вспомогательным, в данном случае атго.

Материал древнерусского языка показывает функционирование предлога пред главным образом в памятниках книжно-славянского, очень редко - народно-литературного типов языка. Древнегреческий предлог \жроаха/пред также в основном встречается в Библии и книжных памятниках античного периода.

Слово-предлог за обнаруживается во всех славянских языках приставочное употребление, продолжает древнее словообразование с формативом *-(!, восходит к индоевропейской праформе *§Ьо в значении «за», «после», «из-за», «вследствие» (М. Фасмер, т.2, 1986-1987: 69).

В старославянском за использовался для перевода греческих дейктиков аутц 1)71£р, 81а. В старославянском языке предлог отмечается в более чем в 300 контекстах с вин., род. и твор. падежами. Локальное значение связано с указанием объекта, места, за пределы которых направлено движение или любое действие. С формами винительного падежа предлог является эквивалетной единицей для греческих дейктиков л1асо, ало, ауп, лер{, илер, ад, 81а, ило.

Как и дейктик за, предлог из принадлежит к группе отдаления. Он восходит к общеславянскому *]ьг, который родствен греческому е^. В семантическом и функциональном отношении предлог из представляет собой с одной стороны полнозначное слово, а с другой - служебную проклитику, уже не знающую самостоятельного употребления в составе глагольно-именных сложений.

В древнегреческом и в новогреческом эквивалентом является предлог аяо.

Предлог из сочетался изначально с родительным падежом. Обладая яркой семантикой экзоцентричности, «отдалительности» из исходной пространственной точки в противоположную сторону, он стал употреблятся в генетивных конструкциях.

Директивная семантика предлога из хорошо сочетается с пространственным значением удаления (значение аблатива, отложительности) родительного падежа. Отложительное значение падежа тем не менее более широкое, чем конкретное и специализированное значение экзоцентричности у предлога (ср., например, возможность сочетания родительного падежа с предлогом от), это дает возможность доминирования предлога над падежом. Предлоги отложительной семантики представляют наиболее древний слой дейктических единиц.

Глагол концентрируют вокруг себя грамматические категории имени (род, число, падеж). В современном греческом языке глаголы и управляемые существительные образуют единое целое, в котором глагол перетягивает на себя характерные свойства существительного, например значение директивное™ или локации.

Эволюция синтаксической связи управления осуществлялась под влиянием аналитических преобразований системы греческого языка, коснувшихся разрушения падежной системы. Редуцированная падежная парадигма имени характеризуется тем, что генитив и аккузатив совместили исчезнувшие значения аблатива, локатива, инструменталиса и датива (эксклюзивного приближения и собственно датива). Поскольку предлоги традиционно были закреплены за тем или иным падежом, с их утратой исчезают и предлоги, демонстрируя нарушения предложного семантического континуума. С неизбежностью в языке развивается специализация предложного управления.

В частности, предлог ое становится таким частотным специализированным средством. По продуктивности грамматических функций в итальянском языке ему соответствует предлог а в элизированной форме al, alla, alle, agli, ai.

Заключение

Эволюция греческих артикля и предлога связана с разрушением классической системы деклинации. Предложные формы имен существительных несли большой объем информации о мире, были легки в воспроизводстве, нежели застывшая архаическая система падежных флексий. Историческая тенденция к активной экспансии превербов из сферы глагола в сферу имени в качестве предлогов, подтверждаемая древнегреческими текстами, привела к усилению коммуникативной ценности имени. С другой стороны, активизация предложной системы как системы языковых ресурсов, компенсирующих разрушение именной парадигмы, привела к развитию предложного управления, нарастающего усложнения синтаксиса, изменению актуального членения предложения, изменения порядка слов во фразе.

Артикль существует во многих языках, принимая различные формы - от отдельного слова до его части. В зависимости от формы и характера употребления артикля, а также состава системы артиклей могут быть выделены различные группы языков, однако артикль везде выполняет обшую функцию: помогает ориентироваться в том, что имеет в виду говорящий, употребляя существительное с тем или иным артиклем.

На синтаксическом уровне употребление артикля находится в прямой зависимости от формальной структуры предложения. Артикль сопровождает именные группы двух основных компонентов предложения: подлежащего и сказуемого (предмета и его признака). Поэтому предметное значение, по преимуществу, маркируется определенным артиклем, а на сигнификативное значение предиката указывает использование неопределенного артикля.

Если определенный артикль и его эквиваленты возвращают читателя к предупомянутой информации, то новая (или актуальная) информация обычно вводится неопределенным артиклем и его эквивалентами. На следующем линейном шаге лексема с неопределенным артиклем замещается определенной именной группой, что способствует обеспечению связности текста. Количество старой информации превышает количество новой в несколько раз, поэтому и число определенных артиклей, как правило, превосходит число неопределенных. Это наглядно демонстрируют проанализированные тексты в греческом языке.

Эволютивные процессы артиклеообразования в двух системах -греческой и романской осуществлялись непоследовательно. Возникновение артиклей было вызвано магистральной тенденцией перехода к аналитизму, затронувшей системы всех индоевропейских языков, в том числе и славянский ареал. Падение Римской, а затем и Византийской империй, приведшее к образованию территориальных диалектов греческого (димотики) и народной латыни, способствовало скорейшему закреплению аналитических форм имени, связанных с заменой предложных форм имени в косвенных падежах, сопровождавшихся определенным артиклем, на простые безартиклевые в форме номинатива в шаблонизированных частотных сочетаниях, субституирующих новый порядок парадигматики предложения.

Артикли относятся к высокоактивным текстообразующим компонентам. Равно, как и местоимение, обнаруживают свои функции только в тексте.

Причины, по которым из трех местоименных основ, соотносимых с тремя лицами, для артиклеобразного выражения определенности выбирается именно та, которая связывается с 3-м лицом (функционирование *п- и в качестве определенного артикля в армянском, греческом, некоторых германских и славянских языках) были намечены одним из предшественников современного языкознания де ля Грассери. Он отмечал, что использование местоимения 3-го лица объясняется сходством его локализующего значения с локализующей функцией артикля. При этом во многих языках особенно существенно указание на далекие (или неизвестные) предметы, что было на обширном сравнительном типологическом материале показано А.П.Рифтиным, ссылавшимся в этой связи на болгарскую и армянскую систему б; (1(1); п, и на соотношения в общеиндоевропейском.

Праславянские указательные местоимения *1ъ, *1а, (в значении «тот», «та», «то»), употреблявшиеся в случае, если лицо или предмет был близок собеседнику и выражавшие значение определенности, образовались из индоевропейских местоимений *1о, Не, которые переводились как «этот» и «тот» и восходили к ностратическому указательному местоимению /а.

Показательным в этом отношении является тот факт, что определенный артикль в болгарском языке восходит именно к вышеупомянутым праславянским указательным местоимениям *(ъ, На, Но (соответственно для мужского, женского и среднего рода).

Являясь активными текстообразующими средствами, демонстративы выполняют две основные задачи в организации текста: с одной стороны, они служат средством экономии, позволяя заменять повторы отдельных элементов или фрагментов текста указанием на них. С другой, - они оформляют смысловые связи между элементами текста там, где семантического согласования в контексте недостаточно для реализаций этих связей.

На примере указательных местоимений мы проследили текстообразующие функции слов-указателей. Они составляют лишь часть широкого пласта средств, реализующих дейксис в речевом общении. Каждый язык выполняет свою функцию по организации социального взаимодействия людей в процессе их жизнедеятельности: координация деятельностей, а вслед за ней и речевое побуждение относительно лица, места, времени совершения активности свойственна всем языкам. Категория языкового дейксиса универсальна.

Отметим, что функции указательных местоимений в тексте следующие: указательная, анафорическая и катафорическая.

Как и в других языках, в новогреческом функционируют определенный (о, г|, то) и неопределенный (évaç, pia, éva) артикли. Артикль в греческом, в отличие от английского и романских языков, - склоняемая часть речи. Определенный артикль склоняется, имеет формы трех падежей, а также формы единственного и множественного числа. По своим грамматическим характеристикам подходит под класс атрибутивных слов, которые сочетаются во флексивных языках с существительными. В языке более частотны употребления определенного, нежели неопределенного артикля, даже в ситуациях с неизвестными или впервые упоминаемыми предметами.

Оригинальной стороной линейного аспекта определенного артикля является его традиционное (хотя и непоследоватльное) присутствие в синтагмах с персональными именами, что не свойственно ни английскому, ни другому артиклевому языку. Лишь в итальянском просторечии отмечаются случаи употребления определенных артиклей перед именами собственными. На коммуникативном уровне артикль служит для различения главных компонентов высказывания - темы и ремы и в связи с этим - для выражения определенности и неопределенности. Обычная позиция артикля - перед именем. При наличии же указательного местоимения он употребляется перед существительными после местоимения. Обычно в артиклевых языках артикль предшествует местоимению, кроме итальянского местоимения tutto: tutti I libri.

Линейность как атрибут текста способствует выявлению новых значений детерминатива. Внимание рецепиента направлено в двух основных плоскостях: назад, или анафорически, или вперед, катафорически. Пропозиции определенного и неопределенного артиклей предполагают фактор времени: определенный имеет в своей глубинной структуре прошедшее время, а неопределенный - будущее. Определенный артикль направляет внимание слушающего к предынформации, а неопределенный - к постинформации. На современной стадии языкового развития артиклямдетерминативам приписывают следующие функции: лимитирующую, выделяющую, определяющую, обобщающую, дистрибутивную, идентифицирующую. Расчлененность значения существительного маркирует неопределенный артикль, функцию показателя типичности и ограничительное™ детерминирует определенный артикль.

Основная функция неопределенного артикля со счетными существительными - номинативная. Выражая архетипическую идею единичности, первоначального значения числительного ¿Vад, р(а, суа (один), неопределенный артикль используется для обозначения чего-то исключительного, сочетаясь с существительными в единственном числе. Он используется при назывании неизвестного предмета. Эта его функция универсальна. Неопределенный артикль может выражать классифицирующее значение, что составляет специфику новогреческого языка. Если неизвестный элемент сообщения важен и привлекает внимание, существительное с неопределенным артиклем становится центром коммуникации и выделяется логическим ударением. Это дополнительное значение, выраженное неопределенным артиклем, называется коммуникативным. Коммуникативная функция неопределенного артикля второстепенна. Выбор артикля определяет характер интонации: существительное с определенным артиклем отличает ударение, это слово становится главным элементом фразы существительное с неопределенным артиклем не находится в центре высказывания и не отмечено логическим ударением. Артикль-индетерминант выполняет функции конъюнкции, комитации, дистрибуции. В сочетаниях с несчетными существительными служит для выявления специальных аспектов понятия, выполняя видовую функцию.

Нулевой артикль отмечается при существительных в функции подлежащего, за которым следует определение родового характера, не выделяющее какой-то определенный предмет, а также при сравнительных оборотах. Нулевой артикль выполняет только одну функцию при нарицательных существительных - номинативную. Регулярность ею использования зависит от лексико-грамматических разрядов существительных. Функция значимого отсутствия артикля находит выражение со счетными существительными в форме единственного и множественного числа. Ассоциируясь с идеей единства, нулевой артикль усиливает значение совокупности при сочетании с собирательными существительными, называющими понятие как единое целое. Как и неопределенный артикль, нулевой может передавать добавочные значения неопределенности, усиливая классифицирующую или коммуникативную функции. Именная часть составного сказуемого сопровождается дополнением без артикля. В случаях же подчеркивания его исключительности, именная часть сказуемого сопровождается неопределенным артиклем.

Гомогенные явления разных языков интересны в плане сопоставления с целью выяснения их сути, условий и тенденций в развитии, поэтому разнообразные характеристики греческого артикля сравниваем с болгарскими членными формами. Членная форма существительных - одна из отличительных черт болгарского языка. Ни один из славянских языков не обладает подобными формами, кроме севернорусских диалектов. В древнерусских памятниках употребляются постпозитивные местоимения, функционально близкие членным формам болгарского языка. Различие состоит в том, что в болгарском определенный член употребляется строго и системно, а в севернорусских говорах указательное местоимение не ставится абсолютно после каждого имени. Кроме того, это местоимение часто сохраняет свое указательное значение и может появиться не только после существительного, но и после глагола и личного местоимения, подчеркивая их коммуникативную актуальность.

Болгарско-македонский диалект, отраженный в первых переводах Кирилла и Мефодия, не знал развитой членной формы. Переводы же с членом - следование греческим оригиналам. Староболгарский переводчик испытывал известные затруднения при желании остаться верным греческим памятникам, написанным на языке, для которого членные формы были нормальным явлением собственной грамматической системы. Поэтому вместо слабою постпозитивного местоимения тъ препозитивно употребляются сильные указательные иже, яже, еже с усилительной частицей же, соответствующей древнегреческой бе, также сопровождавшей артикль или омонимичное указательное местоимение.

Мы выдвигаем гипотезу: в южнославянском ареале членные формы возникли под влиянием языка греческих богослужебных памятников. На последующее же их развитие влияли многие другие факторы, специфические для Балканского полуострова. Восточнославянская система, обладающая, в свою очередь, богатейшим арсеналом средств как внутриморфемною, так лексемного дейксиса, являет образец собственного пути развития: артиклеподобные местоименные определительные формы сохранились только в ряде диалектов с устойчивым населением. К ним относятся в основном северные. В диалектах же с активной миграцией населения постпозитивная частица отмечается спорадически после имен и глаголов и эти формы носят слабые следы старой категории определенности.

Развитием новогреческого морфосинтаксиса следует считать распространение в непринужденной устной речи конструкции «глагол + существительное в форме casus generalis» без артикля и предлога.

Динамические процессы отмечаются в сочетаниях с рядом глаголов движения и некоторыми глаголами состояния. Причиной опущения артиклей и предлогов является узус, практика устной речи. Случаи лакунарности релятивно-дейктических единиц мы называем эллипсисом. Как правило, эллиптированию подвергаются высокочастотные перифразы, речевые штампы, обслуживающие типичные для говорящего ситуации. Усиление продуктивности данной модели подтверждается тем, что она включает названия не только локативов, но и названий бытовых предметов, в частности мебели, посуды, орудий труда. Закрепление в речи конструкции «глагол + существительное в общем падеже» представляет собой необратимое явление со стойкой тенденцией к стилистической нейтральности, поскольку она расширяет свои границы за счет темпоративов, т.е. названий дат, праздников, исторических событий.

Проанализированное явление считаем функциональным переносом директивного аккузатива на форму именительного падежа, ставшую общей. Греческие падежные формы самостоятельно, без предлогов могли и могут выражать семантику направления движения (действия). Это формы директивного аккузатива. Поскольку именной парадигматике имманентно были свойственны редукционные изменения и явления функционального переноса, то и в фрагменте падежной семантики потенции аккузатива были вовлечены в сферу номинатива.

Глагол концентрируют вокруг себя грамматические категории имени (род, число, падеж), подобно тому как ранее артикль перенес на себя грамматическую семантику категорий имени. В современном греческом языке глаголы и управляемые существительные образуют единое целое, в котором глагол перетягивает на себя характерные свойства существительного, например значение директивности или локации.

В гомеровском диалекте было восемнадцать первичных предлогов. Вследствие того, что предлоги в доисторическую эпоху были еще и наречиями, они употребляются у Гомера нередко самостоятельно, демонстрируя статус превербов, подобных латинским cum, ad, т.е. не соединяются с глаголом в качестве приставки в одно слово и не имеют при себе какого-либо падежа.

Фактический материал гомеровского диалекта представил нам уникальные случаи, когда указанные превербы, сочетаясь с субстантивными падежными формами, проявляли себя то в качестве предлогов, то в качестве послелогов, функционально уподобляясь позднейшим суффиксальным морфемам. Однако они оставались самостоятельными единицами. К ним относятся: öev, 0ц qu(v).

Будучи послелогами, они выражают значения эксклюзивности (аблативности) Bev и экзоцентричности 01, орудийности qu(v).

Первые два употребляются и в аттическом диалекте. Данные суффиксы можно найти и в языке начала 20 века, у авторов, писавших на языке кафаревусе.

Грамматика новогреческого языка свидетельствует о том, что ядерная часть первичных непроизводных предлогов была заимствована из языка классического периода. Однако их количество несколько уменьшилось с 18 до 13.

Эволюция синтаксической связи управления осуществлялась под влиянием аналитических преобразований системы греческого языка, коснувшихся разрушения падежной системы. Редуцированная падежная парадигма имени характеризуется тем, что генитив и аккузатив совместили исчезнувшие значения аблатива, локатива, инструменталиса и датива (инклюзивного приближения и собственно датива). Поскольку предлоги традиционно были закреплены за тем или иным падежом, с их утратой исчезают и предлоги, демонстрируя нарушения предложного семантического континуума. С неизбежностью в языке развивается специализация предложного управления, стандартизация в речи наиболее частотных, предпочтительных сочетаний.

В частности, предлог ое становится таким частотным специализированным средством. По продуктивности грамматических функций в итальянском языке ему соответствует предлог а в элизированной форме al, alla, alle, agli, ai.

Первичная 18-членная система редуцицируется по причине полной утраты дательного и совмещения значений родительного и винительного падежей, т.е. посессивности (принадлежности) и аккузативности (прямообъектности) в 13-членную.

Усеченная предложная сфера компенсируется за счет диалектных и производных предлогов, которые заменили семантические перегруженные первичные, что объясняется ломкой грамматического строя классическою языка. Новые производные предлоги не обладают широким спектром значений, поэтому они более удобны и предпочтительны.

Древнейший слой создают основные предлоги арф(, ауа, аул, ало, 81а, ец, еу, ек/г^, ея(, ката, рста, лара, лср(, лро, лрод, аиу/^иу, иягр, шо, корни которых восходят к наречиям места. Из наречия места развилось значение времени, а затем и другие их производные значения (цели, причины, образа действия и т.д.).

Первичные предлоги в новогреческом демонстрируют, как и следовало ожидать, возросшее число значений по сравнению с древнегреческим состоянием, т.е. помимо локальных и временных, они выражают все типы обстоятельственных значений: причины, условия, следствия, квантитативности и др.

Постепенно произошло их позиционное закрепление только перед существительными. Постпозиция или свободная немотивированная позиция в предложении отмечается достаточно редко как реликтовая.

В языке нередки сочетания синонимических предлогов и наречий, сопровождающих имя. Их особенностью является то, что смыслы наречия и предлога совпадают, демонстрируя избыточность семантики, редупликацию смыслов. Эти факты не являются оригинальными; многие языки демонстрируют редуплицированные смыслы единиц. Последнее объясняется стремлением к точности выражения. Если соотнести повтор предлогов с фактами повтора артиклей перед существительными и их атрибутивными словами, то это явление также можно квалифицировать как явление гомеологии.

Конструкции с предлогами перед, из, за в русском и греческом языках обладают набором идентичных значений. Сходство обнаруживается также и в сочетаемости с падежными формами (сочетания с род/вин. пад.), с теми же лексико-семантическими группами существительных и тождественными предикативами.

В эпоху эллинизма произошли изменения в структуре и семантике языка, которые были унаследованы новогреческим языком:

1) осуществилась элизия - стяжение артиклей и предлогов в одно слово, что наиболее регулярно происходило с формами аблатива;

2) ряд древнегреческих предлогов претерпел грамматическую конверсию из наречий и предложных фраз; 3) произошло смешение форм родительного и винительного падежей.

Утрата дательного и процессы смешения падежных значений привели к формированию новой группы производных предлогов.

Новогреческий язык унаследовал все первообразные предлоги, производные сохранились только в устойчивых выражениях.

Предлоги векторной семантики обнаруживают ряд значений: удаление; начальную точку отсчета во временном потоке - переносные значения а) происхождение от какого-либо лица, или совокупности; б) при указании на средство, материал, причину.

В древнегреческом языке предлог выражал пять значений: локальное, временное, значение материала, источника и причинное. В новогреческом языке предлог аяб расширяет круг значений. В классическом языке как частотный зафиксирован ек, впоследствии заменен предлогом аяб.

В новогреческом языке предлог обозначает: место, время, перемену, изменение, входит в состав наречных выражений.

В классическом древнегреческом языке предлог яро употребляется с родительным падежом и имеет значение: место, время.

В современном языке эти значения следующие: места, перед лицом (кого, чего-нибудь), время.

Предлоги ец, е<; имеют в древнегреческом языке одно и то же значение и употребляются с винительным падежом. Е<; - более древняя форма, употребляющаяся почти только в поэзии и в изданиях Фукидида и отчасти Ксенофонта. Древняя форма предлога ец трансформировалась в предлог се, а в некоторых моментах заменяется другими прелогами, не изменяя смысл предложения. В новогреческом языке значения расширяются: при обозначении движения, направления, место, расстояния, цели.

В настоящее время с артиклями чаще всего употребляются 2 предлога: ое и аяо.

В древнегреческом языке предлог рЕта (р£т\ р£0') обозначает непосредственное следование предметов, событий или действий друг после друга. Родительный падеж имени употребляется в тех случаях, когда надо подчеркнуть близость лиц, предметов или событий, их почти одновременное участие в действии (локализованность в одном месте). Предлог рста в этих случаях приблизительно соответствует предлогу «с» с творительным падежом.

Переводы Библейских выдержек говорят о том, что древнегреческий предлог рЕт'а в новогреческом языке заменяется сочетаниями с аяо и винительным падежом употребляется для обозначении времени. При обозначении места также иногда употребляется с предлогом аяо. Древнегреческий предлог яара (яар') употребляется с тремя падежами: родительным, дательным и винительным - и обозначает движение со стороны объекта или в сторону объекта, расположение рядом, но не в непосредственной близости. С родительным падежом употребляется в значении «со стороны, от кого-то, чего-то», указывая на место удаления: от города, от друга; с дательным падежом имеет значение «вблизи от, при, у»: места; с винительным падежом употребляется чаще всего и имеет значения: в сторону кого-то, чего-то. Предлог яара обозначает место с винительным падежом: возле; с родительным падежом: у. Предлог яро встречается крайне редко. Древнегреческий предлог яр'од обозначает: с родительным падежом: приближение, касание, свойство, отношение; с дательным падежом: нахождение вблизи, рядом (аналогично русскому предлогу «при» в местном значении); с винительным падежом: приближение (в местном, временном и переносном значениях): место; время. В современном греческом при обозначении направления этот предлог употребляется с винительным падежом при обозначении отношения к чему-либо; при обозначении времени; при обозначении цели, намерения.

Все сказанное выше, позволяет нам сделать вывод, что при утрате дательного падежа произошло расширение значений новогреческих предлогов. Некоторые древнегреческие предлоги сохранились в устаревших устойчивых выражениях.

Список научной литературыФоменко, Лариса Николаевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Авдеев, А.А. Проблемы широкозначности и ее соотношение с полисемией и дейксисом (на материале имен существительных английского, русского и французского языков). Воронеж, 2002.

2. Аксаков, К.С. Полное собрание сочинений. В 3-х т. Т. 3. Соч. филологические, ч.2. Опыт русской грамматики. М., 1896.

3. Аксененко, Б.Н. Предлоги английского языка. М., 1956.

4. Аракин, В.Д. Англо-русский словарь. М., 1975.

5. Андреев, В.Ф. Знаменательные и служебные слова в русской речи. ЖМНП. 1895.

6. Андреева, Е.В. Связи определенности/ неопределенности с другими референциальными категориями имени (на материале французского языка) // Язык и речевая деятельность. Спб., 2000. № 3.4.1. 64-76 с.

7. Античные теории языка и стиля. СПб.: Алетейя, 1996. 365 с.

8. Апресян, Ю.Д. Лексическая семантика (Синонимические средства языка) М., 1974.

9. Апресян, Ю.Д. Некоторые соображения о дейксисе в связи с понятием наивной модели мира//Теопе textu. Wroclaw, 1986.

10. Арутюнова, Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 136-137 с.

11. Арутюнова, Н.Д. Лингвистические проблемы референции // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1982.- 5-40 с.

12. Астафьев, Н.И. Предлоги в русском языке и особенности их употребления. Минск, 1974.

13. Астрова, Л.И. Особенности лексико-грамматической природы предлогов. М., 1961.

14. Астрова, Л.И. Функции и значения некоторых первообразных предлогов в современном немецком языке: дис. канд. филол. наук. М., 1954.

15. Ахманова, О.С. О семантической классификации предлогов. М.,1948.

16. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.

17. Ахметова, С.Г. Артикль как выражение понятийной категории дейксиса в современном английском языке. Алма-Ата, 1982.

18. Ахметова, С.Г. Синтактика и прагматика английского артикля: автореф. дис. докт. филол. наук. М.: МГУ, 1989. 32 с.

19. Бабиньотис, Г. Словарь новогреческого языка. Афины, 1998.

20. Балла, М. J. Прийменники в английскш мовк Киев, 1958.

21. Балли, Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.-416 с.

22. Барабаш, Е.В. Анафорическое и катафорическое употребление определенного артикля (на материале английского языка): автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1982.

23. Баранов, А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. Ростов-на-Дону, 1993

24. Бархударов, Л.С., Штелинг, Д.А. Грамматика английского языка. М., 1973.-423 с.

25. Белич, А. Падежная система и происхождение предлогов. Белград,1958.

26. Беляева, М.А. Грамматика английского языка. М., 1971.

27. Бенвенист, Э. Логические основы системы предлогов в латинском языке. М., 1955.

28. Бенвенист, Э. Общая лингвистика. М., 1974. 448 с.

29. Бернштейн, С.Б. Учебник болгарского языка. М., 1948. 272 с.

30. Березко, М.Д. Текстообразующая функция субститутов (на материале указательных местоимений that и существительных широкой семантики). М, 1987.

31. Блох, М.Я. Теоретическая грамматика английского языка. М.,1983.

32. Блумфильд, Л. Язык. М., 1968. 607 с.

33. Бопп, Ф. О системе спряжения санскритского языка в сравнении с таковым греческого, латинского, персидского и германского языков // Хрестоматия по истории языкознания Х1Х-ХХ веков. Сост. В.А.Звегинцев. М., 1956.- 28-30 с.

34. Боголепов, А.П. К учению о предлоге в современной русской грамматике // Рус. яз. в сов. шк. № 2-3, 1931.

35. Богородицкий, В.А Краткий очерк сравнительной грамматики ариоевропейских языков. Казань, 1917.

36. Богородицкий, В.А Лекции по общему языковедению. 2-е изд. Казань, 1915.

37. Богородицкий, В.А. Общий курс русской грамматики. М.; Л., 1935.

38. Бодуэн де Куртене, И.А. Из лекций по латинской фонетике // Филологические записки.- Воронеж, 1892

39. Бондаренко, B.C. Предлоги в современном русском языке. М.:Учпедгиз, 1961.

40. Бондаренко, О.Г. Функционально-семантическое поле дейксиса: дис. кан. филолог, наук, Р-н-Д, 1998.

41. Бондарко, A.B. Функциональная грамматика. Л., 1984.

42. Бондарко, A.B. К теории функциональной грамматики. М., 1985.

43. Борисенко, А.Л. Семантика и употребление предлога under и его сининимов в современном английском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1956.

44. Боронникова, Н.В. Функциональный анализ семантики артикля: дисс. канд. филол. наук, Пермь, 2002.

45. Боронникова, Н.В. О текстообразующей роли артикля // Словесность и современность: Материалы научн. конф. Пермь, 2000. Ч. 2. Лингвистика. 220-227 с.

46. Боронникова, Н.В., Левицкий, Ю.А. Артикль (вопросы теории и типологии). Пермь: ПГУ, 1999, 88 с.

47. Букатевич, Н.И. Опыт исторического изучения предлогов и предложных сочетаний в русском литературном языке. Одесса, 1958.

48. Бурлакова, В.В. К вопросу о лексическом значении предлогов//Исследования по английской филологии. Л., № 4, 1971.

49. Бурлакова, В.В. Дейксис. Спорные вопросы английской грамматики. Л., 1988.

50. Буслаев, Ф.И. Историческая грамматика русского языка. М., 1959.

51. Бюлер, К. Теория языка. М., 1993. 528 с.

52. Вайнрих, X. Текстовая функция французского артикля // Новое в зарубежной лингвистике. М. 1978.- 370-387с.

53. Васильева-Шведе, O.K., Степанов, Г.В. Грамматика испанского языка. М., 1963. 368 с.

54. Вежбицка, А. Метатекст в тексте. Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978. Вып. 8., 402-421с.

55. Величковский, Б. М. Представление реального и воображаемого пространства// Вопросы психологии, №3. 1986.

56. Веселитский, В.В. Принципы подачи предлогов в словарях (на материале русско-английских словарей): автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1959.

57. Виноградов, В.А. Артикль // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. 45-46 с.

58. Виноградов, В.В. Основные проблемы изучения образования и развития древнерусского литературного языка. М., 1958.

59. Виноградов, В.В. Русский язык (Грамматическое изучение о слове). М., 1972.

60. Вольф, Е.М. Указательные местоимения как средство повторной номинации // Древняя и Новая Романия. Л., 1974.

61. Воронцова, Г.Н. Об артикле в английском языке // Иностранные языки в школе, № 3. 1964.

62. Востоков, А.Х. Русская грамматика. 2-е изд. Спб., 1835.

63. Габучян, Г.М. Теория артикля и проблемы арабского синтаксиса. М., 1972.-224 с.

64. Гак, В.Г. Беседы о французском слове. М., 1966.

65. Гак, В.Г. К проблеме синтаксической синтагматике// Проблемы структурной лингвистики. М., 1972.

66. Гак, В.Г. Сравнительная типология французского и русскою языков. Л., 1977.-286 с.

67. Гак, В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. Морфология. М., 1979. 304 с.

68. Гвоздев, А.Н. Современный русский литературный язык. 4.1. Фонетика и морфология. М., 1973.

69. Герасимов, В.И. История выражения временных отношений предложно-падежными и падежными формами (на материале русского языка XI-XVII вв.). М., 1978.

70. Гийом, Г. Принципы теоретической лингвистики. М., 1992. 224 с.

71. Грамматика современного русского литературного языка / под. ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1970.

72. Гуренко, Л.И. Неопределенный артикль маркер единичной расчлененности значения существительного под влиянием контекста: автореф. дис. канд. филол. наук. Одесса, 1978.

73. Гуревич, А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1959.

74. Дворянинова, Г.С. Предложно-падежная система в русском и английском языке: автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1978.

75. Дебабова, H.A. Семантика и употребление предлогов второго слоя в немецком языке: дис. канд. филол. наук. М., 1953.

76. Добиаш, A.B. Опыт семасиологии частей речи и их форм на почве греческого языка. Прага, 1897.

77. Доннелан, К.С. Референция и определенная дескрипция // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1982. №13. 134-160 с.

78. Дроздова, Т.Ю., Берестова, А.И., Маилова, В.Г. English Grammar. Спб., 2003.

79. Ельмслев, JI. Пролегомены к теории языка М., 1960.

80. Емельянова, О.В. Функциональная и семантическая характеристика местоимений // Спорные вопросы английской грамматики. J1., 1988.

81. Ерзикян, Е.А. Временной дейксис в разных частях речи в современном английском языке: дис. канд. филолог, наук. Ереван, 1979.

82. Есперсен, О. Философия грамматики. М., 1957.

83. Жигадло, В.Н., Иванова, И.П., Иофик, Л.Л. Современный английский язык. Теоретический курс грамматики. М., 1956. 350 с.

84. Жирмунский, В.М. Об аналитических конструкциях // Аналитические конструкции в языках различных типов. М., 1965.

85. Жирмунский, В.М. Общее и германское языкознание. Л., 1976.

86. Жирмунский, В.М. Теория языка. М., 1981.

87. Звегинцев, В.А. Язык и знание. № 1. М., 1982.

88. Золотова, Г.А. К развитию предложно-падежных конструкций (Сочетания с существительным в творительном падеже с предлогом с) // Развитие синтаксиса современного русского языка. М., 1966.

89. Иванов, В.В. Типология развития славянских и индоевропейских предлогов и послелогов // Структурно-типологичекие исследования в области грамматики славянских языков. М., 1973.

90. Иванова, И.П. Структура английского имени существительного. М., 1975.

91. Израилевич, Е.Е., Качалова, К.Н. Практическая грамматика английского языка. М., 1952.

92. Иллич-Свитыч, В.М. Опыт сравнения ностратических языков. Введение. Сравнительный словарь (b-k). М., 2003.

93. Ильин, Б.А. Значение предлогов в современном английском языке. Л., 1958.

94. Ильиш, Б. А. Современный английский язык. М., 1948.

95. Ильиш, Б.А. Значения предлогов в современном английском языке. Л., 1958.

96. Исангалиева, В.А. Русские предлоги и их эквиваленты в казахском языке. Алма-Ата, 1959.

97. Казанскене, В.П. Грамматика древнегреческого языка. Спб., 1994.

98. Караулов, Ю.Н. Общая и русская идеография. М., 1976.

99. Кашкин, В.Б. Аспекты метаязыковой деятельности// Лексика и лексикография. Вып. 10. М., 1999,4-7 с.

100. Кашкин, В.Б. Функциональная типология (неопределенный артикль). Воронеж, 2001.

101. Кацнельсон, С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972. -216 с.

102. Керо Хервилъя, Э.Ф. Сопоставительное изучение категории определенности/ неопределенности в русском и испанском языках. М., 2001.-200 с.

103. Кибрик, А.Е. К типологии пространственных значений (на материале падежных систем дагестанских языков)//Язык и человек. М., 1970.

104. Козаржевский, А.Ч. Алфавитный греческо-русский словарь. М.,1993.

105. Кокла, В.И. Предложные словосочетания с герундием в современном английском языке. Пятигорск, 1959.

106. Колесов, В.В. Историческая фонетика русского языка//Теория и история языкознания. Проблемы фонологии и морфологии. М., 1974.

107. Кондаков, H.H. Логический словарь. М., 1975.

108. Коноплина, Е.Д. К вопросу о роли префикса в управлении (на материале глаголов движения) // Развитие словарного русского языка XVIII века. Л., 1990.

109. Косеска-Тошева, В., Гаргов, Г. Семантическая категория определенности/неопределенности // Реферативный журнал. Общественные науки за рубежом. Серия 6. Языкознание. М., 1981, № 5. 145-147 с.

110. Кравченко, А.В. Вопросы теории указательности: Эгоцентричность. Дейктичность. Индексальность. Иркутск, 1992.

111. Крамский, И. К проблеме артикля // Вопросы языкознания, № 4. М., 1963.

112. Кронгауз, М.А. Тип референции именных групп с местоимениями все, всякий и каждый. II. Семиотика и информатика. М., 1984. Вып. 23. 107123 с.

113. ИЗ. Крейдлин, Г.Е. Языковая категория квантитативности и аспекты ее изучения. Вопросы языкознания. № 3. 1993.

114. Крушельницкая, К.Г. Очерки по сопоставительной грамматике немецкого и русского языков. М., 1961. 265 с.

115. Крылов, С.А., Падучева, Е.В. Дейксис: общетеоретические и прагматические аспекты // Языковая реальность в аспекте лингвистической прагматики. М., 1983

116. Курбакова, С.Н. Коммуникативная природа языкового дейксиса: дис. кан. фил. наук. М., 1997.

117. Кулинич, Е.Г. Изменение в употреблении предлогов в современном русском литературном языке: автореф. кан. фил. наук. Киев, 1953.

118. Курилович, Е. Очерки по лингвистике. М., 1962.

119. Лазутина, А.Д. Идеографическая синонимика предлогов французского языка. Воронеж, 1957.

120. Левицкая, А.П. Предложные словосочетания со значением орудия и агенса в современном английском языке. Воронеж, 1973.

121. Левицкий, Ю.А. Об аспектах изучения английского артикля // Вопросы теории и методики преподавания иностранных языков. Пермь, 1968. -29-51 с.

122. Левицкий, Ю.А. Язык науки и актуализация // Филология (сборник студенческих и аспирантских научных работ филологического ф-та МГУ). МГУ, 1969.

123. Левицкий, Ю.А. Некоторые вопросы теории актуализации (функции слов-указателей): дисс. канд. филол. наук. МГУ, 1970. 288 с.

124. Левицкий, Ю.А. Грамматика современного английского языка. Пермь, 1997- 100 с.

125. Левковская, К.А. Теория слова, принципы ее построения и аспекты изучения лексического материала. М., 1962.

126. Левицкий, Ю.А., Погодина, Э.Б., Шутова И.И. Система определителей. Пермь, 1973. 72 с.

127. Левицкий, Ю.А., Шамова Г.А. Указатели ситуации. Местоимения. Пермь: ПГУ, 1985. 72 с.

128. Леденев, Ю.И. Неполнозначные слова: Уч. пособие по спецкурсу. Ставрополь, 1988.

129. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

130. Ли, Тоан Тханг К вопросу о пространственной ориентации во вьетнамском языке в связи с картиной мира (этнопсихологические проблемы)// Вопросы языкознания. №3, 1989.

131. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

132. Лукин, М.Ф. Переход слов из одной части речи в другую и трансформация причинно-следственной связи в современном русском литературном языке // Проблемы словообразования русского и украинскогоязыков. Донецк, 1976.

133. Лыков, А.Г. Современная русская лексикология (русское окказиональное слово). М., 2000.

134. Лысков, И.П. О частях речи. Опыт характеристики их природы, морфологической, синтаксической и семантической. М., 1926.

135. Майтинская, К.Е. Местоимения в языках разных систем. М., 1969.

136. Мальцева, Р.И. Предлоги в старославянском и древнерусском языках: семантическая и функциональная эволюция. Краснодар, 1999.

137. Мальцева, Р.И. Предлоги и приставки в русском языке XI-ХУНвв.//Дисс.доктор, филол. наук. Краснодар, 1999.

138. Мальцева, Р.И. Семиотические пространства определенности/ неопределенности в системе русского языка// Прагматика лингвосемантических интерпретаций в текстовых структурах. М.,- Сочи -Краснодар, 2004. 147-169 с.

139. Матезиус, В. О системном грамматическом анализе // Пражский лингвистический кружок. М., 1967.

140. Мейе, А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М.- Л., 1938.- 510 с.

141. Мейе, А. Общеславянский язык. М., 2000. 500 с.

142. Меновщиков, Г.А. Выражение категорий пространства и времени в эскимосско-алеутских языках// Вопросы языкознания. №2, 1986.

143. Мещанинов, И.И. Члены предложения и части речи. Л., 1978.

144. Миклошич, Ф. Изобразительные средства славянского эпоса. М., 1895.-34 с.

145. Милевский, Т. Предпосылки типологического языкознания // Исследования по структурной типологии. М., 1963. 3-31с.

146. Милетич, Л. Членът в българския и руския език// Сборник за народни умотворения, 1901, кн. 18.

147. Миронец, Ю.А. История учений об артикле в грамматиках английского языка. Л., 1969.

148. Мирчев, К. Историческа граматика на българския език. София,1958.

149. Морозова, E.H., Цыганова, H.A. Причинные словосочетания с предлогами «от», «с», «из», «из-за» в русском языке и их немецкие соответствия//Вопросы германской филологии. Л., 1969.

150. Москальская, О.И. Грамматика немецкого языка. Теоретический курс. М., 1956.- 394 с.

151. Москалъская, О.И. Развитие артикля в древних германских языках: автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 1953.

152. Москальская, О.И. Становление категории определенности/неопределенности // Историко-типологическая морфология германских языков. Фономорфология. Парадигматика. Категория имени. М.: Наука, 1977. 358 с.

153. Москалъская, О.И. Грамматика текста. М.: Высшая школа, 1981.183 с.

154. Мыльникова, H.A. О некоторых несвободных сочетаниях предлога с глаголом в современном английском языке. Томск, 1958.

155. Некрасов, Н.П. О значении форм русского глагола. Спб., 1865.

156. Немец, Г.П. Семантика метаязыковых субстанций. М.,- Краснодар,1999.

157. Нерознак, В.П. Греческий язык//Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 118-119 с.

158. Николаева, Т.М. Акцентно-просодические средства выражения категории определенности/ неопределенности // Категория определенности/ неопределенности в славянских и балканских языках. М., 1979. 119-174 с.

159. Николаева, Т.М. Краткий словарь терминов лингвистики текста // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978. Вып. 8. 467-468 с.

160. Николаева, Т.М. Определенности/неопределенности категория // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 349 с.

161. Никитевич, В.М. Грамматические категории в современной русском языке. Л., 1963.

162. Никитина, С.Е. О семантическом эллипсисе в предложных сочетаниях // Проблемы лингвистического анализа. М., 1966.

163. Никитина, С.Е. О семантическом варьировании русских предлогов // Семантика и формальное варьирование. М., 1978.

164. Николова, Р. За значението на българските неопределителни местоимения // Помагало по българска морфология. Имена. София: Наука и изкуство, 1978.435-444 с.

165. Нунэн, М. О подлежащем и топиках // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1982. Вып. 11. 356-375 с.

166. Обнорский, С.П. Очерки по морфологии русского глагола. М., 1953.

167. Овсянико-Куликовский, Д.Н. Синтаксис русского языка. Спб.,1865.

168. Падучева, Е.В. Денотативный статус именной группы и его отражение в семантическом представлении предложения // Научно-техническая информация. 1981. Сер.2. №11. 25-31 с.

169. Падучева, Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений). М., 1985,-271 с.

170. Паулъ, Г. Принципы истории языка. М., 1960. 500 с. <

171. Петрова, Е.С. Дейктический компонент в семантике английских антропонимов: К проблеме социального дейксиса // Вопросы лингвистики и методики преподавания иностранных языков. Курск, 1996.

172. Петрова, З.П. Синонимика словосочетаний с глаголами речи// Учен. зап. Московск. Обл. пед. ин-та, Русский язык, вып. 10, 1964.

173. Пешковский, А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М.,1938.

174. Поварницина, М.А. Кон категоргуата определеност/неопределеност как собствените имена въ македонскиотлитературен ja3HK во споредба съ рускиот (лични имена) // XVIII научна дискусща (Охрнд, 12-14 август 1991), Скопье, 1992. 77-84 с.

175. Поварницина, М.А. Кон употребата на еден като показател на неопределенноста во македонскиот ja3HK. Посебен отпечаток. Скопье, 1996. -59-67 с.

176. Пономаренко, Т. В. Служебные слова в составе лексико-семантического поля отношения// Теоретические и практические аспекты изучения неполнозначных слов. Ставрополь, 1990.

177. Попова, JI.H. Предлоги, выражающие причинные отношения в современном русском литературном языке: автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1958.

178. Потапова, И.А. Краткий словарь синонимов английского языка. Л.,1957.

179. Потебня, A.A. Из записок по русской грамматике. Т. 1-2. М., 1958.

180. Пригоровская, Н.М. К вопросу о соотношении предлогов, союзов и наречий в современном английском языке// Учен. зап. Московск. Обл. пед. ин-та, Иностранные языки, вып. 13, 1963.

181. Пропп, В.Я. Проблема артикля в современном немецком языке // Памяти акад. Л.В.Щербы. Л.: ЛГУ, 1951. 217-226 с.

182. Прохорова, В.Н. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., 1988.

183. Прусакова, Е.М. Система производных предлогов современною русского языка: дисс. кан. фил. наук. Бишкек, 2002.

184. Рассел, Б. Человеческое познание, его сфера и границы. М.: Изд-во ино-странной литературы, 1957. 554 с.

185. Рассел, Б. Дескрипции // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Радуга, 1982. Вып. 13. 41-54 с.

186. Ревзин, И.И. Анкета по категории определенности-неопределенности // Симпозиум по грамматической типологии современных балканских языков. М., 1973. 46-54 с.

187. Ревзин, И.И. Вопросы структурно-типологического подхода к категории определенности в балканских языках // Балканский лингвистический сборник. М., 1977.- 208-219 с.

188. Ревзин, И. И. Современная структурная лингвистика. М., 1977.

189. Ревзин, И.И. Структура языка как моделирующей системы. М.,1978.- 287 с.

190. Ревзина, О.Г. Функциональный подход к языку и категории определенности/неопределенности // Категория определенности/неопределенности в славянских и балканских языках. М.,1979.- 64-89 с.

191. Ревзина, О.Г., Ревзин, И.И. Проявление в балканских языках универсалий о связи падежа с определенностью // Симпозиум по грамматической типологии современных балканских языков. М., 1973. 55 с.

192. Рейман, Е.А. Английский артикль. Коммуникативная функция. JL, 1988.- 116 с.

193. Рейман, Е.А. Английские предлоги. Значения и функции. JL, 1982.

194. Рифтин, А.П. Категория видимого и невидимого мира в языке// Вып. 10, Л., 1946.- 147с.

195. Рословец, Я.И. Употребление предлогов в формальных значениях в русском языке: автореф. канд. филол. наук. Киев, 1953.

196. Седова, Т.С. Прономинализация абстрактных существительных в современном немецком языке: автореф. дис. . канд. филол. наук. Нижний Новгород, 1993.

197. Семенова, Л. И. Глагол to look как основной выразитель понятия искать в современном английском языке// Учен. зап. Горьковского пед. ин-та иностр., яз. Вып. 21, 1961.

198. Серебренников, Б.А. Общие вопросы артикля и проблема семантики употребления артикля в древнегреческом языке: автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1949.

199. Скиба, Ю.Г. Русские предлоги, союзы, частицы. Опыт системно-исторического исследования: автореф. дис. . канд. филол. наук. Днепропетровск, 1980.

200. Скобликова, Е.С. Согласование и управление в русском языке. М.,1971.

201. Славятинская, М.Н. Учебник древнегреческого языка. М., 1996.

202. Советский энциклопедический словарь. М., 1987.

203. Смирнитский, А.И. К вопросу о сравнительно-историческом методе в языкознании // Вопросы языкознания. № 4, 1952

204. Смирнитский, А.И. Лексическое и грамматическое в слове // Вопросы грамматического строя. М., 1955.

205. Смирнитский, А.И. Морфология английского языка. М., 1959.

206. Смирнитский, А.И. Синтаксис английского языка. М., 1959.

207. Смолянский, И. Развитие предлогов // Вопросы немецкой грамматики в историческом освещении. М., 1935.

208. Смолянский, И. Сравнительная грамматика германских языков: Морфология. Т. 3 М., 1963.

209. Соболевский, С.И. Древнегреческий язык. М., 1948.

210. Соболевский, С.И. Древнегреческий язык. М., 2000.

211. Сорокин, Е.Г. Учение о предлогах в русском языке// Учен. зап. Горьковского пед. ин-та, 1967.

212. Стеблин-Каменский, М.И. О предлоге и предложном словосочетании. Т. 9. М., 1959.

213. Стеблин-Каменский, М.И. Спорное в языкознании. Л., 1974.

214. Степанов, Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. М., 1981.

215. Степанов, Ю.С. В трехмерном пространстве языка. М., 1985.

216. Стернин, И.А. К проблеме дейктических функций слова: дис. . канд. филол. наук. М., 1973.

217. Строева, Т.В., Зиндер, J1.P. Грамматическая категория соотнесенности имени существительного в немецком языке // Проблемы языкознания. Ученые записки ЛГУ им. А.А.Жданова. Серия филол. наук, вып. 60, 1961.- 218-232 с.

218. Стросон, П.Ф. О референции // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1982. Вып. 13.- 109-133 с.

219. Суник, О.П. Общая теория частей речи. М.-Л., 1966.

220. Таланова, А.А. Предложные сочетания со значением причины в современном французском языке// Учен. зап. Горьковского пед. ин-та ин.яз. 1972.

221. Татарская, Л.В. Английские предлоги to и for: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1947.

222. Топоров, В.Н. Локатив в славянских языках. М., 1961.

223. Топоров, В.Н. Первобытные представления о мире// Очерки естественно-научных знаний в древности. М., 1981.

224. Топоров, В.Н. Пространство и текст// Текст: семантика и структура. М., 1983.

225. Триандафилидис, М. Малая грамматика новогреческого языка. Салоники, 1995.

226. Трубецкой, Н. С. Избранные труды по филологии. М., 1987.

227. Уиллер, М.Оксфордский русско-английский словарь. М. 1993.

228. Улуханов, И.С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. М., 1996.

229. Успенский, JI.B. Язык и мышление. М., 1936.

230. Уфимцева, A.A. Семантика слова // Аспекты семантических исследований. М., 1980.

231. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1-4. М., 1986-1987.

232. Ферс, Дж.Р. Техника семантики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.2. М., 1962. 72-97 с.

233. Филлмор, Ч. Дело о падеже// Новое в зарубежной лингвистике. Вып.10. М., 1981.

234. Финкель, A.M. Предлоги, выражающие категорию причинности в современном русском литературном языке: автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1965.

235. Харамзина, С.Г. К вопросу о лексическом значении предлогов, вводящих атрибутивный герундий//Учен. зап. Башкирск. ун-та, 1974.

236. Ходова, К.И. Падежи с предлогами в старославянском языке. М.,1971.

237. Хориков, И.П., Малев М.Г. Новогреческо-русский словарь. М.,1993.

238. Цивьян, Т.В. Имя существительное в балканских языках. К структурно-типологической характеристике балканского языкового союза. М., 1965.- 193 с.

239. Цивьян, Т.В. Категория определенности-неопределенности в структуре волшебной сказки (на материале албанской сказки) // Категория определенности-неопределенности в славянских и балканских языках. М., 1979.- 330-347 с.

240. Цивьян, Т.В, О некоторых способах отражения в языке оппозиции внутренний/внешний // Структурно-грамматические исследования в области грамматики славянских языков. М., 1973. 242-261 с.

241. Цивьян, Т.В. Синтаксическая структура балканского языкового союза. М., 1979.-301 с.

242. Чейф, У. Значение и структура языка. М., 1975. 432 с.

243. Чейф, У. Данное, контрастивность, определенность, подлежащее, топики и точка зрения // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1982. Вып. 2. -277-316 с.

244. Чеснокова, Л.Д. Русский язык. Трудные случаи морфологического разбора. М., 1991.

245. Черкасова, Е.Т. Переход полнозначных слов в предлоги. М., 1967.

246. Чивикова, Т.Н. Из истории предлогов// Учен. зап. Московского обл. пед. ин-та. Вып.1. 1948.

247. Шахматов, А.А. Синтаксис русского языка. Вып. 1. Л., 1925.

248. Шведова, Н.Ю. Из истории родительного квалитативною в русском квалитативном языке XVIII-XIX вв.// Материалы и исследования по истории русского литературного языка. Т.5. М., 1962.

249. Шенделъс, Е.И. Грамматика немецкого языка. М., 1954. 366 с.

250. Шишков, А.С. Нечто о предлогах // Собр. соч. и переводов. Ч. 5. Спб., 1825.

251. Шмелев, А.Д. Определенность/неопределенность в аспекте теории референции // Теория функциональной грамматики: Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность/неопределенность. СПб., 1992.

252. Штелинг, Д.А. Предлог at при существительных, подчиненных отглагольным прилагательным// Иностр. языки в школе. № 6, 1948.

253. Щерба, Л.В. О частях речи в русском языке. М., 1957.

254. Щетинин, Л.М. Синтаксические категории и их функции в речи. Ростов-н-Д.: изд-во Ростовского университета, 1972. 141 с.

255. Юрин, А.В. К вопросу о семантике служебных слов. Чарджоу,1960.

256. Якобсон, Р.О. Морфологические наблюдения над славянским склонением //American Contributions to the Fourth International Congress of Slavistics. Moscow, 1958.

257. Якобсон, P.O. Шнфтеры, глагольные категории и русский глагол// Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972.

258. Ярцева, В.Н. Проблема аналитического строя и формы анализа // Аналитические конструкции в языках различных типов. М., 1965.

259. Ahlgren, А.Оп the use of the definite article. Upsala, 1964.

260. Anglade, J.Notes sur l'emploi de 'article en francais. Paris, 1930.

261. Aristoteles, Aristotelis opera. Edidit Academia Regia Borussica. Berolini, 1870.

262. Aristophanes, Poems. Athens, 2004.

263. Boas, F. Language. «General Anthropology». Boston, 1971.

264. Bolinger, D. Meaning and form. London; New York, 1977.

265. Brugmann, K. Demonstrativpronomina der Indogermanischen Sprachen (Eine bedeutungsgeschichtliche Untersuchung) // Abhandlungen der philologischhistorischen Klasse der Koniglichsacsischen Gesellschaft der Wissenschaften/ Leipzig, 1904. Bd, XXII, № V.

266. Chesterman, A. On Definiteness. Cambridge University Press: Cambridge, New York, Port Chester, Melbourne, Sydney, 1991.

267. Christophersen, P.The articles. Copenhagen-London: humphey, 1939.

268. Curme, O.G. Grammar of the German Language. London, 1905.

269. Danes, F. FSP and the organizations of the text // Functional sentence perspective papers prepared for the symposium held at Marienske Lasne. Marienbad, 1970.

270. Dodds, E.R. Corgias. Oxford, 1959.

271. Gildersleeve, L.B. Syntax of Classical Greek. New York, 1900.

272. Gustafsson, M. Binomal expressions in present-day English// A syntactic and semantic study, Annales Universitatis Turcurensis, Ser. В, T. 13b, 1975.

273. Jackenford, R. Semsntics and Cognition // Current studies in Linguistics. Series 8. Cambridge, 1983.

274. Jakonson, R. In: "Traveaux du Cercle Linguistique de Prague", VI, p.

275. Hawkins, J. Defitiness and indefinitenass// A study in Raference and Grammaticality Prediction. London. Humanities press, 1978.

276. Heath, J. Functional Universals. In: «Proceedings of the Fourth Annual Meetings of the Berkeley Linguistics Society», Berkeley L.S., Berkeley, 1978.

277. Ida, C. Ward. A Introduction to the Ibo Language. Cambridge, 1936.

278. Kempson, R.M. Pressupposition and the delimitation of semantics. Cambridge: Cambridge University Press, 1975.

279. Kramsky, J. Some ways of expressing the category of determinedness // TLP, v.3. 1968.

280. Kramsky, J.The article and the Concept of Definiteness in Language. The Hague-Paris. Mouton, 1972.

281. Meillet, A. Esquise d'une histoire de la langue latine. Paris, Hachette,1952.

282. Palmer, H. Grammar of spoken English. London, New York, 1976.

283. Pittman, G.A. Activating the use of prepositions. London, 1966.

284. Plato, Dialogi. Ediderunt C. Fr. Hermann// M.Wohlrab. Vol. I. Lipsiae, Teubneri, 1902.

285. Poutsma, H. A grammar of late modern English. Groningen, Part II. The parts of speech. 1926.

286. Quine, W.O. Word and object. N.Y., 1960.

287. Sansone, David /Howards a new doctrine of the article in Greek/ Chicago, 1993.

288. Smyth, H.W. /Greek Grammar/ Cambridge, 1956.

289. Tecavcic, Pavao. Grammatica storica dell'italiano. Bologna, 1980.

290. Trubetzkoy, N.S. La rapport entre le determine, le determinant at le défini// Melanges de linguistique, offerts a Charles Bally. Genova: Georg, 1939, p. 75-82.

291. Van Valin, R. Meaning and Interpretation// Journal of Pragmatics. №4.1980.

292. Whorf, B. Grammatical Categories// Lanquage, Thought and Reality, N.Y.-London, 1959.

293. Xenophon, Anabasis. Athens, 2004.

294. ADyepqg, M. «0 KaXpog Kai x\ cnoyr. tod» Keipeva veoeXAr|vucr|g XoyoTe^viag Opyaviapog eKSoaecog SiSaiaiKtbv pipxicov. AOfjva, 1992.

295. BoDTupag, A. «riapapXapa» Kcipsva veocMr|viicr|g XoyoTe^viag Opyaviapog eKSoaetog SiSaiambv pipxicov. AOqva, 1992.

296. Ka^av^ajcrig, N. «A^rjg Zopprcag» Keipeva veoe№.r|viKr)g XoyoTCjcviag Opyaviopog eKSoaetog 8i5aKTuctbv (3i|3^icov. AOrjva, 1992.

297. Mackridge, P. /rpappaTitcr| TT|g EXXrjviKTig rXioaaag/ A0r|va, 2000.

298. Marie Claire, IoMiog, 2001, №152.

299. Milapides, M. Aspects of Ellipsis in English and Greek. Ai8aia;opr|icr| AiaTpiPr) AI10, E7iioTT|povucr| ErceTripiSa tod TpiipaTog AyyXucrig TXwoaag Kai OdoXoyiag, xr|g OiXoaocpucrjg I%oXf|g, riapapxripa apiOp. 2 tod A' TopoD, riepioSog B, 1990.

300. Mirabel, A. H Nea EM.r|vucr| rXwooa: nepiypacpr) Kai AvaXDOTj. MeTacppacri iTapaxri K/KarcaT^d, AFI0, 'ISpDpa MavoXr. TpiacoTa(pDMi6r|, 0caaaXovi>cr|, 1978.

301. M7iap7tivio)Tr|, T. Ae^iKO xr|g Neag EMj|vucr|g rtabaaag, Kevipo Ac^iKo^oyiag E.n.E. A0r|va, 1998.

302. ToDpumKog 05r|yog, NopoD A^aiag, FlaTpa, 1998.

303. STacpDXiSoD, A. Oi 7ipo0eaeig xr|g veag eMj|vucr|g ovr\ 8i8aoKaXia rrjg eMj|vucr|g cog ^evqg ytabaaag. EvSeiKTiKeg rcpoidoeig yia yeppavocpojvoDg pacpr|Tcg.,

304. Дтяо^шарисп Екла18еиог| 4 ôicôvéç ouveôpio i.l Пауеяюпрю Патршу ПТДЕ. Пйтра, 2002.

305. ToupiaiiKÔç Oôrjyôç, Nopou A^àiaç, Пйтра, 1998.

306. ТршутасриШЗгц;, M. /NocXAr|viKf| Грарратисг|/ AOrjva, 2000.

307. Палабарйуттц;, A. «O A^ipàviaToç» Keipeva veoeMj|viicfiç ^oyoxexviaç Opyaviapôç ck8ôgco)ç 8iSaKTiK(bv ßißXitov. A0r|va, 1992.

308. Sapapâicriç, A. «То лотарт Keipeva vcoc)J„r|viKT|ç ^oyoTC^vlaç Opyaviapôç екбоаеазд SiSaKTiKÓv ßißMcov. AOrjva, 1992.

309. XaT^fjç, Д. «XioùXaç о тарлакос» Keipeva veoeAlr|viKfiç Xoyoïexviaç Opyaviapôç eKÔôaecoç ôiôaKTimv ßißMow. AOfjva, 1992.