автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Ассоциативные связи слова как основа создания образа в произведениях Саши Соколова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Ассоциативные связи слова как основа создания образа в произведениях Саши Соколова"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ РУССКОГО ЯЗЫКА им. В.В. ВИНОГРАДОВА

Брайнина Татьяна Давидовна

АССОЦИАТИВНЫЕ СВЯЗИ СЛОВА КАК ОСНОВА СОЗДАНИЯ ОБРАЗА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ САШИ СОКОЛОВА

Специальность 10.02.01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

На правах рукописи

Москва - 2006

Работа выполнена в отделе стилистики и языка художественной литературы Института русского языка им. В.В. Виноградова Российской академии наук

Научный руководитель - доктор филологических наук

Наталья Алексеевна Кожевникова

Официальные оппоненты

- доктор филологических наук, профессор Алексей Дмитриевич Шмелев

- кандидат филологических наук, доцент Ольга Валериевна Евтушенко

Ведущая организация

кафедра русского языка и литературы Московского государственного университета сервиса

Защита состоится » //рД^^^ьД^ 200^г. в часов на заседании диссерта-

ционного совета Д 002.008.01 при Институте русского языка им. В.В, Виноградова РАН (Москва, ул. Волхонка, 18/2).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН

Автореферат разослан «_»

200 г.

Ученый секретарь диссертационного совета: кандидат филологических наук

Б.Л. Иомдин

Актуальность темы. Актуальность изучения индивидуального стиля Саши Соколова определяется тем, что произведения этого писателя занимают особое место в современной русской литературе из-за характерного для них языкового новаторства, множественности приемов языковой игры, изощренности формы, связанных со спецификой художественного мировоззрения автора.

В работах М.Н. Липовецкого, В.П. Руднева, И.С. Скоропановой, посвященных исследованию современной русской литературы, Саша Соколов представлен как «ключевая фигура» русского постмодернизма.

Оригинальность языка и сложность художественной формы его произведений были отмечены многими писателями, критиками и литературоведами (В. Набоковым, Н. Берберовой, Т. Толстой, А. Битовым, Вик. Ерофеевым, О. Дарком, П. Вайлем, А. Генисом, М. Липовецким, Д. Бартоном Джонсоном и

др.)*

В произведениях Саши Соколова благодаря разнообразным приемам языковой игры слово становится точкой пересечения нескольких смыслов, ассоциативно связанных с его звуковой оболочкой. Непредсказуемость значений слов в романах этого писателя, влияние на них различных ассоциаций рождают новые образы, приводят к бесконечным метаморфозам образов.

Исследование данного идиостиля тесно связано с актуальной в современной лингвистике темой языковой игры. В работах М.В. Китайгородской, H.H. Розановой, Е.А. Земской, Е.П. Ходаковой, A.A. Щербины, Ю.И. Левина, Е.В. Падучевой, Э.М. Береговской, Б.Ю. Нормана, С.И. Походни, Т.В. Булыгиной, А.Д. Шмелева, Т.А. ГридиноЙ, В.З. Санникова, H.A. Николиной и др. языковая игра рассматривалась как богатый материал для иллюстраций ряда положений лингвистики, а также как широкое поле для сознательного экспериментирования, манипулирования языком, помогающего открыть новые возможности использования языковых средств, особое значение при этом придавалось языковой игре в художественном произведении.

Таким образом, изучение индивидуального стиля Саши Соколова, в творчестве которого наиболее ярко проявилось стремление к языковой игре и языковому экспериментированию, является особенно актуальным.

Цель и задачи диссертации. Целью диссертации является изучение наиболее характерных черт индивидуального стиля Саши Соколова, произведениям которого свойственна тесная связь между художественным образом и комплексом ассоциаций, вызываемых словом.

Ассоциации между словами часто направляют мышление повествователя в романах Саши Соколова и оказывают влияние на обобщение им различных впечатлений. На основе этих ассоциаций в сознании повествователя формируются личностные смыслы слов, определяющие их значения в романе.

В связи с этим основными задачами диссертации являются:

- исследование языковых средств создания образа повествователя;

- изучение факторов, определяющих семантические преобразования слова в контексте романов Саши Соколова;

- изучение основных приемов языковой игры, характерных для данного идиостиля; анализ наиболее близких им приемов языковой игры в произведениях других русских писателей-постмодернистов;

- анализ языковых экспериментов Саши Соколова и, в частности, создания окказионализмов;

- изучение интертекстуальных связей произведений писателя;

- исследование роли ассоциативных связей слов в формировании художественного образа в романах Саши Соколова; анализ языковых средств создания многозначного и неопределенного образа.

Научная новизна исследования. В данной работе предпринята попытка провести анализ индивидуального стиля Саши Соколова на основе исследования трех романов: «Школа для дураков», «Между собакой и волком» и «Пали-сандрия». Используются также его эссе: «Тревожная куколка», «Общая тетрадь, или групповой портрет СМОГа», «Знак озаренья». Впервые проведен подробный анализ приемов языковой игры и языковых экспериментов, характерных для произведений этого автора, выявлены интертекстуальные связи романов и эссе Саши Соколова, проанализирована эволюция идиостиля писателя.

Методологическая основа. В работе над диссертацией автор опирался на методологические принципы изучения индивидуального стиля, разработанные в трудах В.В. Виноградова, ПО. Винокура, В.П. Григорьева, H.A. Кожевниковой и др.

Идиостиль писателя рассматривается в системно-диахроническом аспекте, Анализ основных стилистических средств, характерных для произведений Саши Соколова соотнесен с эволюцией авторского стиля, с развитием постмодернистских тенденций в его творчестве.

Описывая средства создания образа повествователя, автор диссертации опирался на исследования М.Н. Липовецкого и И.О. Скоропановой, в которых затрагивалась проблема образа повествователя в произведениях русского постмодернизма. Были использованы также работы И.П.Ильина по проблеме речевой коммуникации в произведениях писателей-постмодернистов.

При анализе приемов языковой игры, основанной на паронимической аттракции и актуализации омонимии, использовались работы В.П. Григорьева, Д.Н, Шмелева, H.A. Кожевниковой, З.Ю. Петровой, О.И. Северской, Т.А. Гри-диной, В.З. Санникова, А.Г. Лыкова.

Различные приемы обыгрывания междусловных фоносемантических отношений, окказиональное словотворчество рассматриваются с точки зрения возможностей манипулирования языком, а также с точки зрения влияния этих приемов на создание художественного образа.

В исследовании характера формирования слов-символов в романах Саши Соколова помогли также труды М.Ю. Лотмана, З.Г. Минц, H.A. Кожевниковой, в которых рассматривалась проблема слов-символов в произведениях символистов.

При изучении текстов писателя с точки зрения проявления в них постмодернистских тенденций: мозаичной цитатности, игры означающими, принципа нонселекции, - анализировались работы теоретиков постмодернизма Р. Барта, Ю. Кристевой, Ж. Дерриды, а также исследования Д. Лоджа и Д. Фоккемы, посвященные проблеме организации постмодернистского текста.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что в ней содержится подробное описание индивидуального стиля писателя, в языке которого проявилась интеграция модернистского и постмодернистского методов.

Разработаны способы анализа постмодернистского текста, позволяющие выявить обусловленность языковых особенностей произведений мировоззрением автора.

Показано влияние собственно языковых факторов на формирование и развитие ключевых образов произведений писателя.

Практическое применение работы. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в учебных пособиях, посвященных языку современной художественной литературы, для высших учебных заведений, при чтении спецкурсов по литературе русского зарубежья, для спецкурсов и спецсеминаров, посвященных актуальным проблемам стилистики постмодернистской литературы.

Апробация работы. Основные положения настоящей диссертации обсуждались на заседаниях Отдела стилистики и языка художественной литературы (май 1995 г., апрель 2000 г., ноябрь 2004 г.). По проблематике диссертации были сделаны доклады на Методическом семинаре на кафедре русского языка в Московском государственном университете прикладной биотехнологии (Москва, 1994 г.), на международной конференции «Семантика слова, образа, текста» (Северодвинск, 1995 г.), на конференции молодых ученых России «Теоретические и прикладные аспекты риторики, стилистики и культуры речи» (Екатеринбург, 1995), а также на межвузовской научно-практической конференции «Художественный текст: варианты интерпретации» (Бийск, 2005).

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии. Общий объем 216 страниц, библиография насчитывает 168 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснован выбор темы исследования и ее актуальность. Сформулированы цель и задачи диссертации. Раскрывается методологическая основа и научная новизна, а также практическая значимость работы.

Первая глава посвящена основным чертам индивидуального стиля Саши Соколова.

Отмечается, что перед исследователями творчества Саши Соколова всегда стоит вопрос о соотношении черт модернизма и постмодернизма в его

творчестве. Часть исследователей (М.Ю. Егоров, М.Л. Кременцова) вслед за М.Н. Липовецким относят писателя к числу постмодернистов, но большинство авторов (ВЛ.Руднев, В. Казак, И.С. Скоропанова, И.В. Азеева) считают подлинно постмодернистским только роман «Палисандрия», а в первых двух романах отмечают сочетание элементов модернистской и постмодернистской поэтики.

Черты, присущие литературе постмодернизма, обнаруживаются во всех произведениях Саши Соколова: наличие «недостоверного» повествователя, присутствие нескольких версий событий, в которых проявляется характерная для постмодернизма ризоматичность1; наличие двойников персонажей, неопределенность их личностей и сомнительность самого их существования; децен-трация, хаотичность и фрагментированность повествования; наконец, активизация интертекстуальных связей, пародирование авторитетных текстов, смешение различных стилей и стилистических единиц.

Вместе с тем в индивидуальном стиле Саши Соколова проявляется значительное влияние модернистской литературы - литературы потока сознания (джойсо-прустовского направления).

Наиболее характерными для всех произведений писателя являются приемы потока сознания и актуализации ассоциативных связей слов. Эти приемы образуют неразрывное единство, так как именно спецификой потока сознания определяется особая роль ассоциативных связей слов в романах и эссе Саши Соколова.

Для художественного мировоззрения писателя характерно понимание слова как «потока значений», ассоциативно связанных с определенной звуковой оболочкой. Это понимание выражается, прежде всего, в актуализации омонимии, полисемии и паронимии, а также в создании слов-символов, имеющих несколько определенных значений, перетекающих друг в друга.

' Ризома - фр. rhizome - специфическая форма корневища, не обладающая четко выраженным центральным подземным стеблем. Термин постмодернизма, обозначающий беспорядочное развитие множественности, движение желания, не имеющего какого-либо превалирующего направления, а идущее в сторону, вверх, назад, без регулярности, дающей возможность предсказать следующее движение. (Ильин И.П, Ризома // Современное зарубежное литературоведение. М., 1996. С. 226-227).

Актуализация ассоциативных связей слова и через них - ассоциативных связей его значений являются «стилистическим ядром» произведений Саши Соколова.

Три романа Саши Соколова «Школа для дураков», «Между собакой и волком», «Палисандрия» отличаются друг от друга, главным образом, характером формирования потока значений ключевых слов.

В первом романе, написанном от лица «ученика такого-то» — носителя детского сознания, - «поток значений» ключевых слов, которые здесь имеют характер символов, обусловлен множественностью и слитностью личностных смыслов, ассоциативно связанных в сознании повествователя с определенной звуковой оболочкой. Личностные смыслы определяются в этом романе единством отношения повествователя к ряду объектов и ситуаций, которым соответствуют разные значения многозначного ключевого слова, В сознании повествователя эти объекты и ситуации значительно трансформируются, в результате чего возникают новые значения слова-символа.

Осмысление «учеником таким-то» ключевых слов: «ветер», «ветка», «река», «мел», - раскрытие ассоциативной связи между их звуковой оболочкой и рядом образов сознания повествователя становятся основой содержания романа «Школа для дураков». Ассоциативные связи слов здесь играют роль содержательных связей; сюжет как таковой отсутствует — есть только набор ассоциативно связанных ситуаций, возникающих в памяти или в воображении повествователя.

Структура второго романа («Между собакой и волком») значительно отличается от первого. Здесь чередуются главы, изображающие поток сознания двух разных героев-повествователей, размышляющих о событиях своей жизни.

«Поток значений» слов-символов здесь не формируется постепенно в сознании кого-либо из повествователей, а оказывается уже сформированным и общим для них обоих. Значения этих слов могут быть раскрыты в одном бессвязном и алогичном предложении, в одной фразе первого повествователя и получить образное осмысление в монологе второго. Общность картины мира, выражающаяся в общности «нестандартного» понимания ключевых слов и фразеологизма («река», «Заволчье», «между собакой и волком») приводит к мысли о едином повествователе.

Вместе с тем нельзя сказать определенно, одно или два сознания представлены в романе, поскольку значения слов-символов не обусловлены здесь исключительно личным опытом кого-либо из повествователей. Эти значения связаны с глобальным образом мира, характерным для сознаний обоих повествователей: с представлениями о пространстве, времени, жизни и смерти.

Третий роман Саши Соколова «Палисандрия» представляет собой пародию на мемуары. Для стиля этого произведения более, чем для первых двух романов, характерна языковая игра (игра на омонимии, полисемии и парони-мии). Актуализация диффузности значений ключевых слов демонстрирует путаницу в сознании графомана-мемуариста (повествователя). В основе образной системы третьего романа Саши Соколова лежит понимание истории как мифа (как цепи «непознаваемых происшествий»), которое выражается в актуализации диффузности значения слова «история» в начале романа и в искаженном воспроизведении известных событий, в смешении исторических лиц и литературных персонажей.

Если в романах «Между собакой и волком» и «Школа для дураков» на первый план было выдвинуто несоответствие нормативных значений ключевых слов и их личностных смыслов, то в «Палисандрии» подчеркивается потенциальная неопределенность, диффузность значений слов в языке, а соответственно, неопределенность понятий и представлений вообще.

Говоря об эволюции стиля Саши Соколова, следует отметить ослабление обусловленности значений ключевых слов психологией персонажа. При этом возрастает стремление объяснить субъективность индивидуального сознания противоречивостью языкового знака.

Характерное для Саши Соколова стремление к изображению независимой от действительности жизни языкового сознания, к демонстрации спонтанности изменения направления мыслей повествователей ослабляет сюжетные связи в его романах, делает повествование непоследовательным и запутанным.

Мотивировкой бессвязности повествования в романах становится безумие героя-повествователя. В связи с этим подробно исследуются приемы создания образа повествователя в романе «Школа для дураков» такие, как диалог повествователя со своим вторым «я», возможность для него называть себя ме-

стоимениями всех трех лиц (я, мы, ты, он), бессвязные перечисления разнородных объектов, монологи без знаков препинания.

Отмечается неопределенность личности повествователя, обусловленная как его болезненным сознанием (он страдает раздвоением личности), так и характерной для русского постмодернизма неопределенностью дистанции между автором и персонажем (Вен. Ерофеев «Москва-Петушки», Е. Попов «Душа патриота или Различные послания к Ферфичкину»и др.), в данном случае - героем-повествователем.

Интересны стилистические приемы сближения повествователя и автора в романах Саши Соколова - включение лирических отступлений, в которых по-разному демонстрируется неопределенность позиции говорящего; безумие повествователя здесь нейтрализовано, хотя сохраняются некоторые особенности его мышления. Для лирических отступлений в романе «Школа для дураков» характерно обилие назывных предложений, возрастает насыщенность текста паузами, почти исчезают глаголы («Сказка,.. Мечтательная пустота сердца, солнечного сплетения. Грусть всего человека.»). В романе «Между собакой и волком» глаголы в лирических отступлениях употребляются только в форме инфинитива («Жить; знать цену глубоким галошам в пору разлива глубоких и мелких рек», «Рисовать отдаленные силуэты сотрудников почт — почтальонов, охваченных отчаянием и листопадом»). Упомянутые приемы создают эффект «мерцания автора», о котором подробно говорит М.Н. Липовецкий1 в своей работе о русском постмодернизме.

Приемы создания образов повествователей в романах «Школа для дураков» и «Между собакой и волком» рассматриваются с точки зрения проявления в них характерных для постмодернистской литературы тенденций. Отмечается, что игровой принцип построения текста, характерный для произведений постмодернистских авторов, часто базируется на различных способах создания эффекта обманутого ожидания и изменения процесса чтения (например, отказ от знаков препинания или отсутствие интервала между словами).

1 Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм: очерки исторической поэтики. Екатеринбург, 1997. С.13.

На достижение эффекта обманутого ожидания могут быть направлены как использование атопоконструкций1, т.е. словесных рядов, члены которых семантически несовместимы (например, бессвязных перечислений, характерных для речи повествователя в романе «Школа для дураков» Саши Соколова), так и другие способы алогичного построения текста, в частности, прием построения условия задачи (или загадки), часто используемый Вен. Ерофеевым в поэме «Москва-Петушки»: этот прием связан с многократной сменой темы и внезапным переключением ассоциаций повествователя.

Спонтанный монтаж цитат, вырванных из разных по культурной значимости текстов, трансформация, «дописывание» или иронические «пересказы» известных стихотворений, характерные для постмодернистской литературы, также часто направлены на создание эффекта обманутого ожидания.

В первой главе диссертации подробно рассматриваются цитаты и пародии в произведениях Саши Соколова. Отмечается, что мозаичная цитатностъ способствует созданию повествовательного хаоса: цитаты часто включаются в перечисление и демонстрируют спонтанность изменения направления мыслей повествователя. Вместе с тем разнообразие цитируемых текстов отражает сложность, неоднородность образа повествователя, неопределенность дистанции между ним и автором. Это еще один способ построения игровых отношений между автором и читателем, «мерцание автора», проявляющееся на разных уровнях текста.

При анализе интертекстуальных связей отмечается также обращение разных постмодернистских авторов к одним и тем же произведениям, именам, авторитетам: в частности, для текстов Саши Соколова и Вен. Ерофеева характерно ироническое переосмысление библейских притч, включение трансформированных цитат и аллюзий к произведениям А.Н. Радищева, М. Горького, БЛ. Пастернака. Цитаты из произведений A.C. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, помимо Саши Соколова, широко используют такие писатели и поэты-постмодернисты, как А. Битов, Ю. Малецкий, В. Пелевин, Л. Рубинштейн, А. Еременко и др.

'Левин Ю.И. «О некоторых чертах плана содержания в. поэтических текстах».// Структурная типология языков. М.: Наука, 1966. С. 214.

Здесь также проанализированы интертекстуальные связи между романами и эссе Саши Соколова, описаны используемые способы преодоления возможного «коммуникативного провала»: объяснение авторских установок и некоторых черт персонажей в эссе и речах, являющихся неотъемлемой частью творчества Саши Соколова.

Вторая глава посвящена основным приемам, определяющим семантические преобразования слов в романах Саши Соколова: актуализации парони-мии1, формированию контекста, способствующего реализации диффузных значений многозначных слов и омонимов, а также созданию новых, окказиональных, значений слов, основанных на переосмыслении их внутренней формы.

Актуализация паронимии в прозе Саши Соколова чаще всего связана со звуковыми повторами, которые могут быть обусловлены смысловым сходством паронимов («прозрачно, а то и призрачно») или их семантической противоположностью («в скитальческих сумах и в иудиных суммах»); в обоих случаях происходит выявление и усиление дифференциальных признаков, общих для обоих паронимов.

Иногда для автора важнее семантических преобразований оказываются мелодия фразы, ритмическое или звуковое совпадение каких-либо слов и словосочетаний.

Особенно важными эти факторы становятся в тех отрывках текста, где присутствуют длинные, монотонные перечисления.

Наличие таких перечислений является одной из характерных черт стиля романа «Школа для дураков». При помощи перечислений передается описание различных объектов. Чем более конкретным представляется объект повествователю, тем более подробным является его описание, тем более информативным оказывается перечисление. С другой стороны, чем более абстрактным является предмет описания, чем более обобщенным или символическим представляется образ, тем больше в его описании появляется паронимов, звуковых повторов, тем более явным становится ритмический рисунок.

'Под паронимией мы понимаем звуковое сходство разнокорневых и однокоренных слов. К паронимам мы относим любые сходно звучащие слова, объединенные тождеством двух и более согласных.

Паронимы в этом случае сообщают тексту особую

музыкальность и демонстрируют ассоциативную связь элементов текста, что помогает создать общее представление об объекте, передать атмосферу, связанную с ним в сознании повествователя.

Часто паронимы используются также для создания иллюзии спонтанности речи повествователя, особенно в тех случаях, когда допускаются «ошибочные» замены одних паронимов другими: «Мы работали... истопниками, зачинщиками.. вернее - заточниками, а точнее - точильщиками карандашей. Мы работали там и тут, здесь и там - повсюду, где была возможность наложить, то есть приложить руки»: «в скромном будущем» (скором); «прорухи образования» (прорехи); «химерически... засмеялся» (гомерически); «будденброки с икрой» (бутерброды), «поверх вольеров» (барьеров). Иногда паронимическая аттракция и просто созвучие становятся основой создания окказионализмов, которые замещают «исходные» слова, связанные с ними звуковым сходством и семантически: «болекровие» - вместо «белокровие»; «ослепью» — вместо «ощупью»; «попранные вольготы» — вместо «попранные вольности (льготы — вольготная жизнь)».

Почти всегда актуализация паронимии, омонимии и полисемии является средством создания комического эффекта — так проявляется установка на «игру с языком», характерная для этого писателя.

Различные языковые эксперименты Саши Соколова, в основе которых лежит актуализация диффузности значений многозначных слов (ассоциативное наложение), обычно образуют группы, объединенные определенными принципами и моделями.

Одним из приемов актуализации диффузности значений многозначных слов в произведениях Саши Соколова является формирование контекста, содержащего в себе грамматические ассоциации, реализующие разные значения многозначного слова или омонимов и представляющего собой описание ситуаций, соответствующих всем возможным толкованиям:

осыпать, брать, отцветать - (речь «от лица» ветки акации) «Осыпьте меня совсем осыпьте же поцелуями... берите меня берите я все равно отцветаю это совсем не дорого»;

распустить — «...монастыря, более или менее распущенного...».

Этот прием может быть связан и с созданием новых, окказиональных значений слов на основе актуализации внутренней формы слова или контаминации устойчивых сочетаний:

взвинтить — (перед самоубийством) «Он взвинтил себя винтовой внутри-башенной лестницей до отказа»;

привести - «стремглав приведите себе на память, а то и в гостиную, это неимоверно взвинченное действующее лицо».

В результате ассоциативного наложения актуализируются дифференциальные признаки, общие для разных значений слова, происходит слияние различных смыслов слова, что приводит к определенности высказывания, хотя и неполной, при сохранении эффекта «мерцания смыслов».

Возможна также реализация лишь одного из значений многозначного слова (или одного из омонимов) при сохранении оттенка другого значения.

Наиболее интересной в этой группе «экспериментальных» словосочетаний и высказываний является повторяющаяся модель: признак предмета, выраженный прилагательным + определяемое существительное (многозначное) + признак предмета, выраженный существительным (или существительным с зависимым словом), - причем каждый признак соответствует только одному из значений определяемого существительного (или существительных-омонимов), например:

роман - «от бульварных романов твоих с лакеями и форейторами»; ветер — «мусорный ветер радужных перемен» («Мусорный ветер» - название рассказа А.П.Пяатонова);

сетка - «в паучьих сетках учебных часов»;

Очевидно, что во всех этих случаях реализуется такое значение слова, которое соответствует реакции, выраженной существительным; признак, выраженный существительным, оказывается в смысловом отношении «сильнее» признака, выраженного прилагательным, т.е. реализуются следующие значения: роман - любовное приключение; ветер - новое направление общественного развития; сетка - таблица.

В романе «Палисандрия» взаимодействие значений

многозначных слов и омонимов получает образное осмысление. Противоречия между этими значениями становятся базой для создания пародийных образов.

При помощи актуализации полисемии слова «история» в начале романа обосновывается представление об истории как о мифе, которое подтверждается описаниями невероятных событий, будто бы имевших место в прошлом, смешением фактического и воображаемого.

Игра на омонимии и полисемии лежит также в основе изображения в «Па-лисандрии» политической жизни как балагана и политических деятелей как актеров. Это обусловлено актуализацией ассоциативных связей между словами «ложа» и «занавес», являющихся названиями предметов театрального интерьера, и словосочетаниями «масонская ложа» и «железный занавес», которые представляют собой названия реалий общественной и политической жизни.

В романе «Палисандрия» особое значение приобретают окказиональные омонимы, возникающие на основе произвольного переосмысления внутренней формы слов. Сопоставление (или «сложение») первоначального и окказионального значений омонимов-неологизмов является отправной точкой развития гротесковых образов, объединяющих в себе часто несовместимые черты, коррелирующие с различными значениями преобразованного слова.

Так например, переосмысление слова «часовщики» (временщики) является поводом к созданию образа «Ордена часовщиков» (временщиков), члены которого заботятся о часах на Спасской башне (аллюзия к пьесе «Кремлевские куранты» Н.Ф. Погодина).

Формальное, звуковое совпадение слов и несхожесть означаемых, очевидное при актуализации омонимии, является не только средством установления ассоциативной связи между означаемыми, но и свидетельством «отрыва» знака от означаемого, произвольности, необязательности связи между ними, необязательности значения. Демонстрацией этого «отрыва» в романе «Школа для дураков» объясняется «переосмысление» звукоподражаний, максимально связанных с означаемым: автор соотносит одно и то же звукоподражание с несхожими звуками и пытается придать им семантику, сделать звукоподражания омонимами; с другой стороны, он использует различные высказывания в функции звукоподражаний- Например, фраза: «Тра-та-та: навылет!» - используется

для изображения стука швейной машинки и стука каблуков. В обоих случаях за изображением этих звуков стоит метафора - сравнение с пулеметной очередью, на что указывает присутствие слова «навылет».

Помимо звукоподражаний, в той же роли здесь могут выступать значимые части речи, целые монологи (бессвязный монолог, изображающий стук колес поезда) и даже диалоги («Та ли? Та. Та ли? Та.» — изображение стука каблуков).

Третья и четвертая главы посвящены приемам создания образов сознания повествователя на основе актуализации ассоциативных связей слов.

В_третьей главе рассматриваются приемы создания слов-символов. Словами-символами в данном случае мы называем такие слова, значения которых складываются в результате поэтического осмысления единства ряда их значений, существующих в языке или ассоциативно связанных с ними в литературных произведениях, а также новых смыслов этих слов, возникающих под влиянием контекста романа.

Значения этих слов представлены автором как совокупность личностных смыслов, связанных с определенной звуковой оболочкой в сознании повествователя.

Отличие слов-символов в романах Саши Соколова от подобных образов в поэзии символистов состоит в том, что расширение значения художественного слова происходит не столько на основе «видения» в называемых им предметах «тайного», мистического содержания, сколько благодаря творческому характеру мышления персонажа, устанавливающего новые «тайные» связи между образами собственного сознания, называя их одним именем и осознавая их как некое единство.

В романе «Школа для дураков» значение слова-символа чаще всего формируется во вставной главе, в лирическом отступлении или в монологе одного из главных героев. Здесь слово-символ получает образное осмысление, основанное на уже существующих в языке ассоциациях, связанных с ним. Затем данное слово приобретает новые оттенки значения и синонимы под влиянием контекста романа в целом.

Формирование важнейшего слова-символа «ветка» связано с реализацией метафоры, заключенной в выражении «железнодорожная ветка», и образным

осмыслением единства прямого и переносного значений (путь на дачу сквозь ветки акации). На основе паронимической аттракции в лирическом отступлении устанавливается ассоциативная связь между звуковой оболочкой данного слова и именем любимой повествователем женщины - Веты. В результате слово «ветка» приобретает следующие контекстуальные значения: «любовь», «прекрасная женщина», «ветка акации», «природа», «железная дорога».

Образное осмысление слова «ветер» происходит в монологе одного из главных героев, в котором оно сначала получает окказиональные значения «легкомыслие», «подвижность» под влиянием ассоциации со словом «ветрогон», затем актуализируются традиционные для этой лексемы метафорические значения «перемены в обществе», «революция», после чего слово обретает новые смыслы - «справедливое возмездие», «высший суд», «воскрешение прошлого».

Слово-символ «река» («Лета»), сохраняя прямое значение, объединяет в себе такие метафорические и окказиональные значения, как «время», «прошлое», «обратный ход времени», «память и забвение», «граница между живыми и мертвыми», «красота природы, способная лишить человека памяти».

Одним из важнейших слов-символов в романе Саши Соколова «Школа для дураков» является «мел». Это слово ассоциативно связано с выражениями «белый как мел» и «бледный как смерть». Значение этого слова формируется в романе под воздействием ассоциаций между ним и указанными выражениями, сами же ассоциации актуализируются мрачным образом «станции Мел», которой посвящен большой отрывок текста. Затем устанавливается ассоциативная связь между этим образом и могильным памятником «меловым (беломраморным) ангелом», а в дальнейшем - с гипсовыми статуями вождей («меловыми стариками»). В результате слово «мел» (как и производное от него прилагательное «меловой»), помимо прямого, приобретает следующие ассоциативно связанные между собой смыслы: «болезненность», «бледность», «подверженность разрушению», «смерть», «тоталитарная система».

Тема тоталитарной системы в романе связана также со словом «снег», которое входит в один ассоциативный ряд со словом «мел»: «бледный как смерть» — «белый как мел» - «белый как снег».

В романе «Между собакой и волком» два слова-символа: «река» («Волчья»), Заволчье - и фразеологизм «между собакой и волком», который также является символом, получают образное осмысление как в посвященных им отрывках романа, так и друг через друга.

Все три символа связаны через внутреннюю форму со словом «волк». В романе актуализируется ассоциативная связь между этим словом и латинским выражением «человек человеку - волк», в результате чего возникает впечатление дикости и враждебности пространства («Заволчья») и времени (реки времени - «реки Волчьей»).

Значение слова «река» здесь сходно с тем значением» которое оно приобретает в романе «Школа для дураков» — «время», «вечность», «граница между бытием и небытием», - но здесь возникает новое окказиональное значение -«время-враг».

Благодаря словам-символам возникают сложные образы, объединяющие ряд разнородных объектов, называемых одинаковыми или сходными «именами». Взаимосвязь значений этих слов определяет своеобразную картину мира повествователя.

Наличие слов-символов становится важным фактором формирования подтекста. Их использование позволяет автору создать особую смысловую перспективу в освещении любого образа романа, так как все они функционируют в сложной системе символов.

Четвертая глава посвящена приемам создания образов персонажей на основе ассоциаций, вызываемых их именами, в романах «Школа для дураков» и «Палисандрия».

Рассматриваются, в частности, имена, происхождение которых связано со словами-символами. Например, происхождение имени Вета Акатова в романе «Школа для дураков» связано со словом-символом «ветка» (ветка акации); происхождение имени Роза Ветрова — со словом-символом «ветер» (роза ветров). В этом случае имя персонажа можно рассматривать как метафору, но правомерно н другое толкование: Роза Ветрова и Вета Акатова представляют собой персонифицированные образы ветки акации и розы ветров.

Имена, связанные со словами-символами, могут играть определяющую роль в осмыслении системы персонажей.

В частности, в романе «Школа для дураков» из-за многозначности слова-символа «ветер» принадлежность имени «Насылающий Ветер» оказывается неопределенной. Это имя является «дополнительным», поскольку три персонажа, называемых им, имеют «настоящие» имена.

Определение принадлежности данного имени является средством осмысления системы персонажей, так как оно объединяет образы, воплощающие разные стороны идеала главного героя.

Анализ имен главных героев в романе «Школа для дураков» показывает асимметричную соотнесенность имен и называемых ими образов: имя Насылающий Ветер имеет нескольких носителей, а повествователь дает себе несколько имен, которыми он заменяет свое «настоящее» забытое имя.

Чаще всего повествователь называет себя «ученик такой-то». Значение местоимения «такой-то» можно истолковать как замену именно его фамилии или имени. С другой стороны, местоимение «такой-то» указывает на то, что весь текст книги может относиться к человеку с любым именем.

Замена имени героя неопределенно-указательным местоимением делает этого героя образом собирательным, что помогает создать впечатление типичности ситуаций, в которых он оказывается.

Болезненность сознания повествователя в романе «Школа для дураков» выражается, главным образом, в раздвоении личности, в постоянном внутреннем диалоге. В том случае, когда повествователь осознает себя как первое и второе «я» одновременно, он заменяет свое имя фразовой номинацией с неопределенно-указательным значением «Те, Кто Пришли».

Данная фразовая номинация в силу своей многозначности позволяет повествователю сохранить «инкогнито» и в то же время определить достаточно ясно истинный смысл образа своего второго «я» - свое поколение.

У героя-повествователя есть еще одно имя, которое он дает сам себе -Нимфея Альба - это латинское название белой лилии. Обретение этого имени связано с важным для главного героя событием - его «частичным исчезновением», потерей человеческой оболочки и социальной роли и превращением в цветок,

Таким образом, имя Нимфея Альба становится словом-символом, объединяющим, помимо прямого значения (белая лилия), такие смыслы, как «еди-

нение с природой» и «независимая от реальной действительности жизнь души героя-повествователя».

Неопределенность образа повествователя, обусловленная болезненностью его сознания, преодолевается множественностью характеристик, выраженных в именах, которые он дает себе сам. Отсутствие «настоящего» имени и необходимость его «замены» становятся одним из приемов конкретизации образа.

Имена персонажей в «Палисандрии» являются средством создания образа истории как мифа, т.е. создания образа некоего мира, в котором стерты временные границы и отсутствуют различия между реальным и нереальным, между людьми и литературными персонажами.

Имя главного героя произведения - Палисандр. Название романа образовано от его имени, подобно названиям древних эпических поэм («Одиссея», «Энеида»), Аналогия с Одиссеем в данном случае важна, поскольку автор осознает свою преемственность по отношению к Дж. Джойсу, использовавшему в качестве названия романа второе имя Одиссея «Улисс».

Имя Палисандра в эпизоде пира у Сталина трансформируется в «Сандро». Палисандр обретает имя героя романа Ф. Искандера «Сандро из Чегема». Изменение имени здесь обусловлено ассоциацией между данной сценой в «Палисандрии» и эпизодом романа Ф, Искандера, пародией на который является данный отрывок.

Фамилия главного героя «Палисандрии» - Дальберг - обусловлена актуализацией прямого значения слова «палисандр» - «красиво окрашенная древесина дальбергии или некоторых других южно-американских деревьев».

В контексте произведений Саши Соколова наиболее важна ассоциация между палисандром и «деревом модернизма», о котором говорит писатель в речи «Ключевое слово словесности». Явные интертекстуальные связи между этими произведениями и совпадения в описаниях «дерева модернизма» и главного героя «Палисандрии» свидетельствуют о том, что образ Палисандра является символом модернизма.

Таким образом, ассоциации, связные с именем повествователя, помогают автору актуализировать интертекстуальные связи произведения и дать характеристику главному герою.

Подобно героям мифов, персонажи Палисандрии могут иметь несколько имен. Например, фамилии Солоухин и Солженицын в романе принадлежат одному человеку, который в России именуется Солоухиным, а за границей - Солженицыным. В основе объединения двух образов писателей в один лежит звуковое сходство фамилий.

Ассоциация между двумя восточными женскими именами: Джуна и Ша-гане — приводит к созданию образа массажистки Брежнева Шагане - возлюбленной героя-повествователя. Здесь совмещаются исторические реалии и литературные сюжеты (в сознании повествователя сливаются образы возлюбленной лирического героя стихотворения С. Есенина «Шагане» и реального человека -экстрасенса Джуны).

Смешение представлений о людях и персонажах на основе ассоциаций между их именами в «Палисандрии» указывают на смутность сознания повествователя, поскольку задачей автора здесь является пародирование мемуарной литературы. Он стремится доказать невозможность восстановить в памяти прошлое и показать механизм возникновения мифа.

В заключении сформулированы следующие основные выводы:

1. Прием потока сознания, характерный для произведений Саши Соколова, приводит к фрагментированности и хаотичности повествования. Разорванности неясных картин действительности противостоит слитность образов сознания повествователя, основанных как на внешних впечатлениях, так и на ассоциативных связях слов.

Единство отношения повествователя к ряду объектов и ситуаций выражается в единстве или сходстве их «имен». Таким образом, возникает или актуализируется диффузность значений слов, которые становятся общими именами для ряда образов. Вместе с тем образы сознания повествователя благодаря объ-единенности через общие или сходные имена приобретают неопределенность и многозначность.

Этот прием позволяет реализовать характерное для многих постмодернистских авторов стремление сделать язык главным действующим лицом произведения.

2. Основным приемом формирования диффузных значений слов в произведениях Саши Соколова является актуализация полисемии. Этот прием лежит

в основе языковой игры, направленной на формирование двойственного смысла слова под влиянием ближайшего контекста, содержащего грамматические ассоциации, реализующие разные значения многозначного слова. При этом в ряде случаев достигается слияние двух смыслов многозначного слова благодаря актуализации дифференциальных признаков, общих для обоих значений.

Более частотными представляются экспериментальные словосочетания, в которых реализуется лишь одно из значений многозначного слова или значение одного из омонимов при сохранении оттенка другого значения. В подобных экспериментах ярко проявляется характерное для идиостиля Саши Соколова осмысление звуковой оболочки слова как точки пересечения разных значений,

3. Другим важным приемом актуализации диффузности значения слова является паронимическая аттракция. Звуковые повторы способствуют взаимовлиянию значений паронимов. Нанизывание паронимов, близких по семантике, характерное для ряда перечислений, при помощи которых повествователь передает свое восприятие абстрактных понятий и обобщенных образов, способствует созданию впечатления единства восприятия повествователем сложных объектов.

4. Формальное, звуковое совпадение слов и несхожесть означаемых, очевидные при актуализации омонимии, являются средством установления ассоциативной связи между означаемыми, но и свидетельством «отрыва» знака от означаемого, произвольности, необязательности связи между ними. Демонстрацией этого отрыва объясняется переосмысление звукоподражаний, максимально связанных с означаемым: автор соотносит одно и то же звукоподражание с несхожими звуками и пытается придать им семантику, сделать их омонимами; с другой стороны, он использует различные высказывания в функции звукоподражаний.

5. Важным фактором, определяющим непредсказуемость значений слов в произведениях Саши Соколова, является создание новых омонимов как на основе переосмысления внутренней формы слова, так и на основе развития значений многозначных слов в контексте романа и обретения ими новых синонимов. В первом случае этот прием направлен на демонстрацию непредсказуемо-

сти значений производных слов; во втором случае создание новых омонимов приводит к формированию слов-символов,

6. Слова-символы играют особую роль в структуре романов «Школа для дураков» и «Между собакой и волком». Их образы формируются на основе поэтического осмысления единства нескольких значений ключевых многозначных слов и их новых контекстуальных значений. Осмысление этих слов неразрывно связано с раскрытием картины мира повествователя, которое придает единство хаотичному и разорванному повествованию. В связи с этим раскрытие значение слов-символов представляется фактором, организующим и определяющим структуру романов «Школа для дураков» и «Между собакой и волком».

Стремление «идти от звука к смыслу» определяет особое внимание автора именно к звуковой, материальной близости слов, использование ее как базы для развития ассоциаций. Вместе с тем следует отметить актуализацию семантических ассоциаций при формировании значений слов-символов.

7. В романе «Палисандрия» объединение разных значений омонимов и многозначных слов получает иное развитие. Сходство и различия значений, связанных с одной и той же звуковой оболочкой, приводят к смешению различных понятий и представлений в сознании повествователя, в результате чего в романе возникают комические или гротесковые образы, объединяющие в себе часто несовместимые черты.

8. Роль ассоциативных связей слов оказывается определяющей в создании образов персонажей в случае, если их основными характеристиками являются их имена.

Часть имен персонажей в романе «Школа для дураков» связаны со словами-символами паронимической аттракцией или через внутреннюю форму. В связи с этим образы персонажей и поэтическое осмысление слов-символов образуют единство, и представление о персонаже формируется на основе представления о значениях слова-символа.

Имя персонажа может также являться самостоятельным словом-символом, т.е. получить образное осмысление.

В случае, если именем персонажа оказывается существительное нарицательное, местоимение или фразовая номинация, актуализируется диффузность

значений этих имен, в результате чего образ персонажа приобретает неопределенный и обобщенный характер.

Герой может иметь несколько имен, характеризующих его с разных сторон. В этом случае имена оказываются основным средством создания образа персонажа и его конкретизации (если образ персонажа представляется неопределенным).

С другой стороны, одно и то же имя может принадлежать разным героям; так подчеркивается сходство их восприятия повествователем и родство этих образов.

9. Ассоциации, вызываемые именем персонажа, могут быть связаны как с контекстом романов, так и с общекультурным контекстом, с представлениями об исторических личностях, с образами других литературных произведений.

Трансформация некоторых имен (Палисандр-Сандро) помогают актуализировать интертекстуальные связи произведения.

Использование имен исторических лиц и литературных персонажей, смешение имен и фамилий из-за звукового сходства (Солоухин-Солженицын) или на основании других ассоциаций в «Палисандрии» помогают созданию образа истории как мифа, и позволяют иронически переосмыслить определенные исторические факты, выразить отношение автора к творчеству некоторых писателей.

10. Образ повествователя, носителя расстроенного сознания, присутствующий во всех романах Саши Соколова, помогает писателю психологически : обосновать характерное для постмодернизма смешение разнородных стилистических единиц, включение в речь повествователя трансформированных цитат. Этот прием позволяет автору дать прецедентным текстам ироническое освещение.

Трансформация цитат в некоторых случаях определяется звуковыми ассоциациями и тесно связана с приемом паронимической аттракции,

И. Разнообразие цитируемых текстов в романах Саши Соколова указывает также на сложность, неоднородность образа повествователя. Трансформированная цитация, как и другие приемы языковой игры, является свидетельством языковой компетенции героя-повествователя, характеризует его как творческую личность.

12. Анализ интертекстуальных связей произведений Саши Соколова показывает характерное обращение к одним и тем же текстам, авторам, авторитетам, несмотря на разнообразие цитируемых или пародируемых произведений.

Цитаты и аллюзии к тем же текстам и авторитетам присутствуют в произведениях других авторов-постмодернистов: в частности, характерное для Саши Соколова ироническое переосмысление библейских притч, трансформированные цитаты и аллюзии к произведениям А.Н. Радищева, И.С. Тургенева, М. Горького, Б.Л. Пастернака встречаются в поэме «Москва-Петушки» Вен. Ерофеева; использование цитат из произведений A.C. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М, Достоевского характерно для таких писателей и поэтов, как А. Битов, Ю. Малецкий, В. Пелевин, Л, Рубинштейн, А. Еременко и др.

13. Характерной для современной литературы тенденцией является стремление многих авторов изменить процесс чтения, разрушить привычные синтаксические связи, по-новому осмыслить целостность высказывания, предложения, слова. Одним из проявлений этой тенденции является прием устранения пунктуации в некоторых монологах в романе «Школа для дураков», позволяющий передать впечатление от излишне быстрой, насыщенной ненужными деталями речи или изобразить нерасчлененность, неупорядоченность сознания повествователя,

14. Затрудненность коммуникации, вызванная хаотичностью повествования, компенсируется «разъяснениями» значения некоторых образов и приемов в речах и эссе, в которых автор говорит уже не от лица повествователя, а вступает в непосредственное общение с читателем.

15. Использование приема потока сознания и актуализация ассоциативных связей слов связаны со стремлением автора продемонстрировать противоречивость сознания, влияние на него разнонаправленных ассоциаций, субъективность в восприятии действительности, обусловленные противоречивостью языкового знака: множественностью значений слов и единством их звуковых оболочек, возможностью представления в производных словах разных понятий, семантическими преобразованиями слов в результате паронимической аттракции.

Вместе с тем трансформация внешних впечатлений в сознании повествователя под влиянием ассоциативных связей слов и формирование на их основе новых образов демонстрируют творческий характер языкового сознания.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях.

1. Актуализация полисемии и паронимии в прозе Саши Соколова // Семантика слова, образа, текста: Тезисы международной конференции. Архангельск: Изд-во Поморского международного педагогического университета им, М.В. Ломоносова, 1995. - С. 9-10 (0,1 пл.).

2. Актуализация омонимии, создание новых омонимов в произведениях Саши Соколова // Теоретические и прикладные аспекты риторики, стилистики и культуры речи: Тезисы конференции молодых ученых России. - Екатеринбург: Уральский государственный университет, 1995. - ОД п.л.

3. Языковая игра в произведениях Саши Соколова // «Язык как творчество»: К 70-летию В.П. Григорьева: Сборник научных трудов. Москва: Институт русского языка РАН, 1996 - С. 276-283 (0,5 п.л).

4. Слова-символы в романах Саши Соколова. Депонировано в ИНИОН РАН№55071 от25.10.99.-С. 1-44 (2 пл.).

5. Изменение границ слова и предложения в современном художественном тексте // Художественный текст: варианты интерпретации: Труды X межвузовской научно-практической конференции (Бийск, 16-17 мая 2005 г.). — Бийск: РИО БПГУ им. В.М. Шукшина, 2005. - С. 60-63 (0,15 пл.).

Принято к исполнению 10/10/2006 Исполнено 11/10/2006

Заказ №748 Тираж: 100 экз.

Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 Москва, Варшавское ш., 36 (495) 975-78-56 www.autoreferat.ni

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Брайнина, Татьяна Давидовна

Введение.2

Глава 1. Основные черты индивидуального стиля Саши Соколова 11

1 «Стилистическое ядро» произведений Саши Соколова.16

2 Образ «безумного повествователя».22

3. Романы и эссе Саши Соколова.55

4. Цитаты и пародии в произведениях Саши Соколова.60

5 Смешение стилей и стилистических единиц в речи повествователей 88

Глава 2. Актуализация паронимии, полисемии, омонимии в произведениях Саши Соколова.97

1. Роль паронимической аттракции в прозе Саши Соколова.97

2 Актуализация полисемии и омонимии.118

3. Создание новых омонимов.132

Глава 3. Слова-символы.140

1. Слова-символы в романе «Школа для дураков».141

2 Слова-символы в романе «Между собакой и волком».162

Глава 4. Имена персонажей в романах Саши Соколова.173

1. Имена главного героя.180

2 Насылающий Ветер.190

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Брайнина, Татьяна Давидовна

Актуальность темы. Актуальность изучения индивидуального стиля Саши Соколова определяется особой значимостью произведений этого писателя для современной русской литературы из-за характерного для них языкового новаторства, множественности приемов языковой игры, изощренности формы, связанных со спецификой художественного мировоззрения автора.

В центре внимания Саши Соколова оказывается язык, его креативные возможности, потенциально заложенные в нем смыслы. Слово в произведениях этого автора осознается как точка пересечения нескольких смыслов, ассоциативно связанных с его звуковой оболочкой, обусловленных внутренней формой, паронимической аттракцией, омонимией и полисемией.

Непредсказуемость значений слов в романах Саши Соколова, влияние на них разнообразных ассоциаций рождают новые образы в сознании повествователей романов, приводят к бесконечным метаморфозам этих образов.

Оригинальность языка и сложность художественной формы произведений Саши Соколова были отмечены многими критиками и писателями. Хорошо известен восторженный отзыв В.В.Набокова о романе «Школа для дураков». Позднее о «волшебном юморе» Саши Соколова говорила Н. Берберова, * Т. Толстая в предисловии к отрывкам из романа «Школа для дураков» писала о богатстве языка автора (Толстая 1988), мастерство Саши Соколова было отмечено также А. Битовым в послесловии к этому роману (Битов 1989). Вик.Ерофеев отмечает уверенность писателя в правильности его выбора в пользу совершенного стиля (Ерофеев 1993).

Отзывы В.В.Набокова и Н.Берберовой были напечатаны на обложке второго издания романа «Школа для дураков» (Ардис, 1983 г.).

Индивидуальный стиль Саши Соколова представляется значимым явлением языка современной русской художественной литературы, тем не менее язык писателя недостаточно изучен.

Важным фактором, определяющим своеобразие идиостиля Саши Соколова, является характерное сочетание в его произведениях приема потока сознания, характерного для литературы модернизма, и приемов, свойственных постмодернистской литературе. Вопрос о соотношении модернистского и постмодернистского методов в творчестве писателя также является актуальным.

В работах М.Н. Липовецкого, посвященных классификации произведений современной русской литературы (Липовецкий 1995, 1997), Саша Соколов представлен как «ключевая фигура» русского постмодернизма, в «Словаре культуры XX века» В.П.Руднева (Руднев 1997: 357) как автор «одного из самых сложных текстов русского модернизма» и «одного из первых произведений постмодернизма».

Специфика постмодернистского мировоззрения, по мнению его теоретиков (Ж.-Ф. Лиотара, Р. Барта, Ж.Дерриды, У. Эко), заключается в тезисе непознаваемости, хаотичности действительного мира, что определяет новое осмысление слова в художественном произведении. Из-за ускользания (непознаваемости, неопределенности) означаемого слово, главным образом, понимается как означающее. Оно толкуется как знак, ассоциативно связанный с предыдущими литературными и другими контекстами, как указание на возможный круг ассоциаций и интерпретаций. В связи с этим в художественном произведении возрастает значение языковой игры и интертекстуальных взаимодействий.

Для индивидуального стиля Саши Соколова характерно сходное представление о слове. Неопределенность, диффузность значений слов в его произведениях выходит на первый план, актуализируются ассоциации, реализующие разные значения многозначных слов.

В основе содержания романов этого писателя лежит раскрытие картины мира повествователя, носителя расстроенного сознания. Целями автора являются моделирование и исследование процесса неконтролируемого мышления, влияния на него разнонаправленных языковых ассоциаций, демонстрация субъективности восприятия действительности.

Внешняя хаотичность повествования, обусловленная приемом потока сознания, мозаичной цитатностью, множественностью перечислений разнородных объектов, иногда отсутствием знаков препинания, не разрушает внутреннюю цельность произведения, базирующуюся на актуализации ассоциативных связей ключевых слов, образном осмыслении единства ряда их смыслов.

Исследование идиостиля Саши Соколова тесно связано с актуальными в современной лингвистике темами интертекстуальности и языковой игры.

Развитие постмодернистского мировоззрения придало новое звучание идее диалогичности слова, впервые высказанной в работах М.М. Бахтина. Теория интертекстуальности, разработанная на ее основе в трудах Ю. Кристевой, Р. Барта, Ж. Дерриды, сделала актуальной в современной лингвистике и поэтике проблемы цитатности и функционирования текста в тексте, о чем свидетельствуют работы Ю.М.Лотмана, З.Г.Минц, П.Х.Торопа, Ю.Н.Караулова, Ю.А.Сорокина, Н.А.Николиной и др.

Тема языковой игры затрагивалась в работах М.В. Китайгородской, H.H. Розановой, Е.А. Земской, Е.П. Ходаковой, A.A. Щербины, Ю.И. Левина, Е.В. Падучевой, Э.М. Береговской, Б.Ю. Нормана, С.И. Походни, Т.В. Булыгиной, А.Д. Шмелева, Т.А. Гридиной, В.З. Санникова. Языковая игра рассматривалась как богатый материал для иллюстраций ряда положений лингвистики, а также как широкое поле для сознательного экспериментирования, манипулирования языком, помогающего открыть новые возможности использования языковых средств, особое значение при этом придавалось языковой игре в художественном произведении.

В работах H.A. Николиной, Е.А. Агеевой языковая игра рассматривалась как важный текстообразующий фактор, определяющий особый игровой тип повествования в произведениях русской постмодернистской литературы.

Таким образом, изучение индивидуального стиля Саши Соколова, в произведениях которого наиболее ярко проявилось стремление к языковой игре и языковому экспериментированию, представляется особенно актуальным.

Цель и задачи диссертации. Целью диссертации является изучение наиболее характерных черт индивидуального стиля Саши Соколова, произведениям которого свойственна тесная связь между художественным образом и комплексом ассоциаций, вызываемых словом.

Изображение процесса мышления в его романах направлено на исследование истоков формирования образов сознания. Поскольку сознание, прежде всего, является языковым сознанием, автор демонстрирует определяющую роль языковых факторов в осмыслении действительности.

Ассоциации между словами часто направляют мышление повествователя в романах Саши Соколова и оказывают влияние на обобщение им различных впечатлений. На основе этих ассоциаций в сознании повествователя формируются личностные смыслы слов, определяющие их значения в романе.

В связи с этим основными задачами диссертации являются:

- исследование языковых средств создания образа повествователя;

- изучение факторов, определяющих семантические преобразования слова в контексте романов Саши Соколова;

- изучение основных приемов языковой игры, характерных для данного идиостиля; анализ наиболее близких им приемов языковой игры в произведениях других русских писателей-постмодернистов;

- анализ языковых экспериментов Саши Соколова и, в частности, создания окказионализмов;

- изучение интертекстуальных связей произведений писателя;

- исследование роли ассоциативных связей слов в формировании художественного образа в романах Саши Соколова; анализ языковых средств создания многозначного и неопределенного образа.

Научная новизна исследования. Со времени первой публикации в России романов «Школа для дураков» и «Между собакой и волком» в 1988-1989гг. имя Саши Соколова постоянно упоминается в статьях, содержащих попытки классификации произведений современной русской прозы (Дарк 1989; Потапов 1989; Эпштейн 1991; Ерофеев Вик. 1993, 2001).

Внимание критиков часто привлекала очевидная многозначность текстов этого писателя и неопределенность последовательности изображенных событий, предоставляющие простор для разнообразных интерпретаций. В российских и зарубежных журналах был опубликован ряд статей, посвященных толкованию содержания произведений Саши Соколова (Фридман 1989; Дарк 1989; Бартон Джонсон 1982; Аксенов 1983), но недооценка критиками, писателями и исследователями роли ассоциативных связей слов в структуре романов, стремление отделить «формальную» сторону от «содержательной» привели к односторонним или в отдельных случаях неверным выводам.

В 1997 г. была опубликована монография М.Н. Липовецкого «Русский постмодернизм: очерки исторической поэтики», в которой был предпринят литературоведческий анализ романа Саши Соколова «Школа для дураков» с точки зрения проявления в нем постмодернистских тенденций. Роман рассматривался в ряду других произведений раннего русского постмодернизма.

Попытка лингвистического анализа романа «Школа для дураков» была предпринята И.В. Азеевой в диссертации «Игровой дискурс русской культуры конца XX века: Саша Соколов, Виктор Пелевин» (Азеева 1999). В диссертации отмечены каламбуры, основанные на искажении фразеологизмов и выявлены некоторые интертекстуальные связи. За рамками исследования оказались приемы актуализации полисемии, создания слов-символов, тема паронимической аттракции была лишь едва затронута.

Литературоведческая диссертация М.Ю. Егорова «Продуцирование текста как художественный феномен в романе Саши Соколова «Школа для дураков» (Егоров 2002) была посвящена игровому характеру отношений автора с читателем, основанных на имитации в романе «спонтанного писания».

В данной работе впервые предпринята попытка проанализировать индивидуальный стиль Саши Соколова на основе анализа трех романов: «Школа для дураков», «Между собакой и волком» и «Палисандрия». Для анализа идиостиля писателя используются также его эссе: «Тревожная куколка», «Общая тетрадь, или групповой портрет СМОГа», «Знак озаренья».

Впервые также проведен подробный анализ приемов языковой игры и языковых экспериментов, характерных для произведений этого автора, выявлены интертекстуальные связи романов и эссе Саши Соколова.

Методологическая основа. В работе над диссертацией автор опирался на методологические основания изучения индивидуального стиля, разработанные в трудах В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, В.П. Григорьева.

Идиостиль писателя рассматривается в системно-диахроническом аспекте. Анализ основных стилистических средств, характерных для произведений Саши Соколова соотнесен с эволюцией авторского стиля, с развитием постмодернистских тенденций в его творчестве.

В работе выделены основные, наиболее важные для данного идиостиля приемы построения повествования. Описывая средства создания образа повествователя, автор опирался на исследования М.Н. Липовецкого, посвященные проблеме образа повествователя в произведениях русского постмодернизма. Были использованы также работы И.П. Ильина по проблеме речевой коммуникации в произведениях писателей-постмодернистов.

При анализе приемов языковой игры, основанной на паронимиче-ской аттракции и актуализации омонимии, использовались работы В.П. Григорьева, Д.Н. Шмелева, H.A. Кожевниковой, З.Ю. Петровой, О.И. Северской, Т.А. Гридиной, В.З. Санникова, А.Г. Лыкова.

Различные приемы обыгрывания междусловных фоносемантических отношений, окказиональное словотворчество рассматриваются с точки зрения возможностей манипулирования языком, а также с точки зрения проявления в них творческого характера речемыслительной деятельности, несмотря на существование трафаретных приемов языковой игры.

В исследовании характера формирования слов-символов в романах Саши Соколова помогли также труды М.Ю. Лотмана, З.Г. Минц, H.A. Кожевниковой, в которых затрагивалась проблема слов-символов в произведениях символистов.

При изучении текстов писателя с точки зрения проявления в них постмодернистских тенденций: мозаичной цитатности, игры означающими, принципа нонселекции,- анализировались работы теоретиков постмодернизма Р. Барта, Ю. Кристевой, Ж. Дерриды, а также исследования Д. Лоджа и Д. Фоккемы, посвященные проблеме организации постмодернистского текста.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что в ней содержится подробное описание индивидуального стиля писателя, в языке которого проявилась интеграция модернистского и постмодернистского методов.

Разработаны способы анализа постмодернистского текста, позволяющие выявить обусловленность языковых особенностей произведений мировоззрением автора. Показано влияние собственно языковых факторов на формирование и развитие ключевых образов произведений писателя.

Практическое применение работы. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в учебных пособиях, посвященных языку современной художественной литературы, для высших учебных заведений, при чтении спецкурсов по литературе русского зарубежья, при проведении спецкурсов и спецсеминаров, посвященных актуальным проблемам стилистики постмодернистской литературы.

Апробация работы. Основные положения настоящей диссертации обсуждались на заседаниях Отдела стилистики и языка художественной литературы (май 1995 г., апрель 2000 г., ноябрь 2004 г.). По проблематике диссертации были сделаны доклады на Методическом семинаре на кафедре русского языка в Московской государственном университете прикладной биотехнологии (Москва, 1994 г.), на международной конференции «Семантика слова, образа, текста» (Северодвинск, 1995 г.), на конференции молодых ученых России «Теоретические и прикладные аспекты риторики, стилистики и культуры речи» (Екатеринбург, 1995), а также на межвузовской научно-практической конференции «Художественный текст: варианты интерпретации» (Бийск, 2005).

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Ассоциативные связи слова как основа создания образа в произведениях Саши Соколова"

ВЫВОДЫ

1. Для произведений Саши Соколова характерна тесная связь между образом персонажа и ассоциациями, вызываемыми его именем, так как имя героя часто является его основной характеристикой.

2. Анализ имен персонажей в романе «Школа для дураков» показывает асимметричную соотнесенность имен и называемых ими образов: образ повествователя получает несколько имен, имя Насылающий Ветер может иметь нескольких носителей.

3. Неопределенность образа повествователя, обусловленная раздвоенностью его сознания преодолевается множественностью характеристик, выраженных в именах, которые он дает себе сам, заменяя ими свое «настоящее» забытое имя. Таким образом, отсутствие «настоящего» имени (и необходимость его «замены») становится одним из приемов конкретизации образа.

4. Имя Насылающий Ветер является «дополнительным», поскольку три персонажа, называемых им, имеют «настоящие» имена.

Определение принадлежности этого имени является средством осмысления системы персонажей, так как оно объединяет образы, воплощающие разные стороны идеала главного героя.

5. Ассоциации, вызываемые именем персонажа, могут быть связаны как с контекстом романов, так и с общекультурным контекстом, с представлениями об исторических личностях, с образами других литературных произведений.

Трансформация некоторых имен (Палисандр-Сандро-Палис) помогают актуализировать интертекстуальные связи произведения.

6. Присутствие в романах Саши Соколова таких фамилий персонажей, как Перилло, Дзынзырэла, Брикобраков, связано с установкой на игру с языком, со стремлением автора к «звуковым жестам», с влиянием стилистики Н.В. Гоголя.

7. Неопределенность и путаница имен в романе «Между собакой и волком» (Дзынзырэла-Зынзырела-Синдирела-Джынжэрэла, Федор-Петр-Егор) подчеркивает смутность сознания повествователя.

8. Использование имен исторических лиц и литературных персонажей, смешение имен и фамилий из-за звукового сходства (Солоухин-Солженицын) или на основании других ассоциаций (Джуна-Шагане) в «Палисандрии» помогают созданию образа истории как мифа, и позволяют иронически переосмыслить определенные исторические факты, выразить отношение автора (Саши Соколова) к творчеству некоторых писателей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование роли ассоциативных связей слов в создании образа в произведениях Саши Соколова позволяет сделать следующие выводы.

1. Прием потока сознания, характерный для произведений Саши Соколова, приводит к фрагментированности и хаотичности повествования. Разорванности неясных картин действительности противостоит слитность образов сознания повествователя, основанных как на внешних впечатлениях, так и на ассоциативных связях слов.

Единство отношения повествователя к ряду объектов и ситуаций выражается в единстве или сходстве их «имен». Так возникает или актуализируется диффузность значений слов, которые становятся общими именами для ряда образов. Вместе с тем образы сознания повествователя благодаря объединенности через общие или сходные имена приобретают неопределенность и многозначность.

Этот прием позволяет реализовать характерное для многих постмодернистских авторов стремление сделать язык главным действующим лицом произведения.

2. Основным приемом формирования диффузных значений слов в произведениях Саши Соколова является актуализация полисемии. Этот прием лежит в основе языковой игры, направленной на формирование двойственного смысла слова под влиянием ближайшего контекста, содержащего грамматические ассоциации, реализующие разные значения многозначного слова. При этом в ряде случаев достигается слияние двух смыслов многозначного слова благодаря актуализации семантических признаков, общих для обоих значений.

Более частотными представляются экспериментальные словосочетания, в которых реализуется лишь одно из значений многозначного слова или значение одного из омонимов при сохранении оттенка другого значения. В подобных экспериментах ярко проявляется характерное для идиостиля Саши Соколова осмысление звуковой оболочки слова как точки пересечения разных значений.

3. Другим важным приемом актуализации диффузности значения слова является паронимическая аттракция. Звуковые повторы способствуют взаимовлиянию значений паронимов. Нанизывание паронимов, близких по семантике, характерное для ряда перечислений, при помощи которых повествователь передает свое восприятие абстрактных понятий и обобщенных образов, способствует созданию впечатления единства восприятия повествователем сложных объектов.

4. Формальное, звуковое совпадение слов и несхожесть означаемых, очевидные при актуализации омонимии, являются средством установления ассоциативной связи между означаемыми, но и свидетельством «отрыва» знака от означаемого, произвольности, необязательности связи между ними. Демонстрацией этого отрыва объясняется переосмысление звукоподражаний, максимально связанных с означаемым: автор соотносит одно и то же звукоподражание с несхожими звуками и пытается придать им семантику, сделать их омонимами; с другой стороны, он использует различные высказывания в функции звукоподражаний.

5. Важным фактором, определяющим непредсказуемость значений слов в произведениях Саши Соколова, является создание новых омонимов как на основе переосмысления внутренней формы слова, так и на основе развития значений многозначных слов в контексте романа и обретения ими новых синонимов. В первом случае этот прием направлен на демонстрацию непредсказуемости значений производных слов; во втором случае создание новых омонимов приводит к формированию слов-символов.

6. Слова-символы играют особую роль в структуре романов «Школа для дураков» и «Между собакой и волком». Их образы формируются на основе поэтического осмысления единства ряда значений ключевых многозначных слов и их новых значений, возникающих в контексте романов. Осмысление этих слов неразрывно связано с раскрытием картины мира повествователя, которое придает единство хаотичному и разорванному повествованию. В связи с этим раскрытие значение слов-символов представляется фактором, организующим и определяющим структуру романов «Школа для дураков» и «Между собакой и волком».

Стремление «идти от звука к смыслу» определяет особое внимание автора именно к звуковой, материальной близости слов, использование ее как базы для развития ассоциаций. Вместе с тем следует отметить актуализацию семантических ассоциаций при формировании значений слов-символов.

7. В романе «Палисандрия» объединение разных значений омонимов и многозначных слов получает иное развитие. Сходство и различия значений омонимов приводят к смешению различных понятий и представлений в сознании повествователя, в результате чего в романе возникают комические или гротесковые образы, объединяющие в себе часто несовместимые черты.

8. Роль ассоциативных связей слов оказывается определяющей в создании образов персонажей в случае, если их основными характеристиками являются их имена.

Часть имен персонажей в романе «Школа для дураков» связаны со словами-символами паронимической аттракцией или через внутреннюю форму. В связи с этим образы персонажей и поэтическое осмысление слов-символов образуют единство, и представление о персонаже формируется на основе представления о значениях слова-символа.

Имя персонажа может также являться самостоятельным словом-символом, т.е. получить образное осмысление.

В случае если именем персонажа оказывается существительное нарицательное, местоимение или фразовая номинация, актуализируется диффузность значений этих имен, в результате чего образ персонажа приобретает неопределенный и обобщенный характер.

Герой может иметь несколько имен, характеризующих его с разных сторон. В этом случае имена оказываются основным средством создания образа персонажа и его конкретизации (если образ персонажа представляется неопределенным).

С другой стороны, одно и то же имя может принадлежать разным героям; так подчеркивается сходство их восприятия повествователем и родство этих образов.

9. Ассоциации, вызываемые именем персонажа, могут быть связаны как с контекстом романов, так и с общекультурным контекстом, с представлениями об исторических личностях, с образами других литературных произведений.

Трансформация некоторых имен (Палисандр-Сандро) помогают актуализировать интертекстуальные связи произведения.

Использование имен исторических лиц и литературных персонажей, смешение имен и фамилий из-за звукового сходства (Солоухин-Солженицын) или на основании других ассоциаций в «Палисандрии» помогают созданию образа истории как мифа, и позволяют иронически переосмыслить определенные исторические факты, выразить отношение автора (Саши Соколова) к творчеству некоторых писателей.

10. Образ повествователя, носителя расстроенного сознания, присутствующий во всех романах Саши Соколова, помогает писателю психологически обосновать характерное для постмодернизма смешение разнородных стилистических единиц, включение в речь повествователя трансформированных цитат. Этот прием позволяет автору дать прецедентным текстам ироническое освещение.

Трансформация цитат в некоторых случаях определяется звуковыми ассоциациями и тесно связана с приемом паронимической аттракции.

11. Разнообразие цитируемых текстов в романах Саши Соколова указывает также на сложность, неоднородность образа повествователя. Трансформированная цитация, как и другие приемы языковой игры, является свидетельством языковой компетенции героя-повествователя, характеризует его как творческую личность.

12. Анализ интертекстуальных связей произведений Саши Соколова показывает характерное обращение писателя к одним и тем же текстам, авторам, авторитетам, несмотря на разнообразие цитируемых или пародируемых произведений.

Цитаты и аллюзии к тем же текстам и авторитетам присутствуют в произведениях других авторов-постмодернистов: в частности, характерное для Саши Соколова ироническое переосмысление библейских притч, трансформированные цитаты и аллюзии к произведениям

A.Н. Радищева, И.С. Тургенева, М. Горького, Б.Л. Пастернака встречаются в поэме «Москва-Петушки» Вен. Ерофеева; использование цитат из произведений A.C. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского характерно для таких писателей и поэтов, как А. Битов, Ю. Малецкий,

B. Пелевин, Л. Рубинштейн, А. Еременко и др.

13. Характерной для современной литературы тенденцией является стремление многих авторов изменить процесс чтения, разрушить привычные синтаксические связи, по-новому осмыслить целостность высказывания, предложения, слова. Одним из проявлений этой тенденции является прием устранения пунктуации в некоторых монологах в романе «Школа для дураков», позволяющий передать впечатление от излишне быстрой, насыщенной ненужными деталями речи или изобразить нерасчлененность, неупорядоченность сознания повествователя.

14. Затрудненность коммуникации, вызванная хаотичностью повествования, компенсируется «разъяснениями» значения некоторых образов и приемов в речах и эссе, в которых автор говорит уже не от лица повествователя, а вступает в непосредственное общение с читателем.

15. Использование приема потока сознания и актуализация ассоциативных связей слов связаны со стремлением автора продемонстрировать противоречивость сознания, влияние на него разнонаправленных ассоциаций, субъективность в восприятии действительности, обусловленные противоречивостью языкового знака: множественностью значений слов и единством их звуковых оболочек, возможностью представления в производных словах разных понятий, семантическими преобразованиями слов в результате паронимической аттракции.

Вместе с тем трансформация внешних впечатлений в сознании повествователя под влиянием ассоциативных связей слов и формирование на их основе новых образов демонстрируют творческий характер языкового сознания.

Список научной литературыБрайнина, Татьяна Давидовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Азеева И.В. «Игровой дискурс русской культуры конца XX века: Саша Соколов, Виктор Пелевин: Дис. .канд. культурол. наук. Ярославль, 1999.

2. Аксенов В. Ненужное зачеркнуть // Русская мысль. Париж, 1983, 16 июня.

3. Аксенов В. Пасынок капитализма // Альманах-Панорама, Лос-Анжелос, № 375, 17-24 июня 1988.

4. Ахманова О.С. Словарь омонимов русского языка. М., 1986.

5. Бакштейн И.М. Заметки о литературном концептуализме // Русская альтернативная поэзия XX века. М., 1989.

6. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989.

7. Барт Р. Лингвистика текста // Новое в зарубежной лингвистике, вып. 8. Лингвистика текста. М., 1978.

8. Бартон Джонсон Д. Palissandr c'est moi? // Глагол, № 6, 1992.

9. Бартон Джонсон Д. «Между собакой и волком»: о фантастическом искусстве Саши Соколова // Время и мы. Тель-Авив, 1982, № 64.

10. Бартон Джонсон Д. Саша Соколов и Владимир Набоков // Russian Language Journal, 41, 1987.

11. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

12. Бахтин М.М. К эстетике слова// Контекст 1973. М., 1974.

13. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963.

14. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

15. Башаратьян М. О прозе Руслана Марсовича // Русская альтернативная поэтика. М., 1990.

16. Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания // Собр. соч. Т.1. М.: Московский клуб, 1992.

17. Битов А. Послесловие «Грусть всего человека» // Октябрь, 1989, №3.

18. Богуславская О.В. Постмодернистский роман: принципы литературной интерпретации («Роман» В. Сорокина и «Последний сон разума» Д. Липскерова): Автореф. дис. . канд.фил.наук. М., 2001.

19. Булыгина Т. В., Шмелев А.Д. Аномалии в тексте: проблемы интерпретации // Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста. М.: Наука, 1990.

20. Булыгина Т. В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира: (На материале русской грамматики). М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.

21. В «Русской мысли» писатель Саша Соколов. Интервью Кире Сап-гир // Русская мысль. Париж, 1981. 12 ноября. № 3386. С. 11.

22. Вайль П., Генис А. Принцип матрешки // Новый мир, 1989, № 10.

23. Вайль П., Генис А. Цветник российского анахронизма // Грани, 1986, № 139.

24. Виноградов В. В. Избранные труды: Лексикология и лексикография. М.: Наука, 1977.

25. Виноградов В.В. Избранные труды: О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980.

26. Виноградов В. В. Избранные труды: Поэтика русской литературы. М.: Наука, 1976.

27. Виноградов В.В. История слов. М.: Толк, 1994.

28. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963.

29. Виноградов В.В. Этюды о стиле Гоголя // Поэтика русской литературы. М.: Наука, 1976.

30. Винокур Г.О. Маяковский новатор языка // Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, 1991.

31. Вишнякова О.В. Паронимы в современном русском языке. М., 1984.

32. Воронин C.B. Основы фоносемантики. Л., 1982.

33. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М.,1996.

34. Григорьев В.П. Велимир Хлебников // Очерки истории языка русской поэзии XX в. Поэтический язык и идиостиль. Общие вопросы. Звуковая организация текста. М., Наука: 1990.

35. Григорьев В.П. Грамматика идиостиля. М.: Наука, 1983.

36. Григорьев В.П. Паронимия // Языковые процессы современной русской художественной литературы. Поэзия. М.: Наука, 1977.

37. Григорьев В.П. Поэтика слова. М., 1979.

38. Григорьев В.П., Кожевникова H.A., Петрова З.Ю. Материалы к словарю паронимов русского языка. М.: Ин-т русского языка РАН, 1992.

39. Гридина Т.А. Попова Т.В. Ассоциативная семантика новообразований-гибридов // Лексическая семантика. Свердловск, 1991.

40. Гридина Т.А. Словообразовательный контекст как база семантиза-ции наименований в процессах языковой игры // Слово в системных отношениях на разных уровнях языка. Екатеринбург, 1994.

41. Гридина Т.А. Языковая игра: стереотип и творчество. Екатеринбург, Урал. ГПИ, 1996.

42. Гройс Б. Жизнь как утопия и утопия как жизнь: искусство соцарта // Синтаксис, Париж, № 18, 1987.

43. Гуельми А. Группа 63 // Называть вещи своими именами. М., 1986.

44. Дарк О. Мир может быть любой // Октябрь, 1989, № 12.

45. Дарк О. Миф о прозе // Дружба народов, 1992, № 5-6.

46. Егоров М.Ю. Продуцирование текста как художественный феномен в романе Саши Соколова «Школа для дураков: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ярославль, 2002.

47. Елисеев Н. Материализованные тени // Знамя, 1994, №4.

48. Ерофеев Вик. Русские цветы зла // Московские новости, 1993, № 26, 27 июня.

49. Ерофеев Вик. Русские цветы зла // Русские цветы зла. М.: Зебра Е: ЭКСМО, 2001.

50. Земская Е.А. Речевые приемы комического в советской литературе // Исследования по языку советских писателей. М., 1959.

51. Земская Е.А., Китайгородская М.А., Розанова Н. Н. Языковая игра // Русская разговорная речь. М.: Наука, 1983.

52. Зорин А.Л. Насылающий ветер // Новый мир, 1989, № 12.

53. Зорин А.Л. Стихи на карточках (поэтический язык Л.Рубинштейна) // Русская альтернативная поэзия. М., 1989.

54. Зубова Л.В. Потенциальные средства языка в поэтической речи М.Цветаевой. М., 1987.

55. Ильин И П. Проблема речевой коммуникации в современном романе // Проблемы эффективности речевой коммуникации. М., 1989.

56. Ильин И.П. «Постмодернизм»: Проблема соотношения творческих методов в современном романе Запада //Современный роман: Опыт исследования. М., 1990.

57. Ильин И.П. Авторская маска //Современное зарубежное литературоведение. М., 1996.

58. Ильин И.П. Нонселекция // Современное западное литературоведение. М., 1996.

59. Ильин И.П. Пастиш // Современное зарубежное литературоведение. М., 1996.

60. Ильин И.П. Постмодернизм // Современное зарубежное литературоведение. М., 1996.

61. Ильин И.П. Проблема личности в литературе постмодернизма: Тео-ретичесчкие аспекты // Концепция человека в современной литературе, 1980-е годы. М., 1990.

62. Ильин И.П. Стилистика интертекстуальности: Теоретические аспекты // Проблемы современной стилистики. М., 1989.

63. Кадимов Р.Г. Паронимическая аттракция в русской советской поэзии: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1985.

64. Казак В. Энциклопедический словарь русской литературы. Лондон, 1988.

65. Камелова С.И. О механизме формирования переносных значений // Облик слова. М., Институт русского языка РАН, 1997.

66. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

67. Карцевский С. Об асимметричном дуализме лингвистического знака // История языкознания Х1Х-ХХ вв. в очерках и извлечениях. М., 1965.

68. Квон Чжен Им. Современная постмодернистская проза: Венедикт Ерофеев и Саша Соколов. Автореф. дис. . канд. филолог, наук. М., 1999.

69. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. М., 1986, с. 167.

70. Кожевникова Н. А. Слово в прозе А. Белого // Проблемы структурной лингвистики 1983. М.: Наука, 1986.

71. Кожевникова H.A. Звуковая организация текста. Паронимическая аттракция // Очерки истории языка русской поэзии XX в. Поэтический стиль и идиостиль. М., 1990.

72. Кожевникова H.A. О звуковой организации прозы А.Белого.// Проблемы структурной лингвистики 1981. М., 1983.

73. Кожевникова H.A. О соотношении речи автора и персонажа // Языковые процессы современной русской художественной литературы: Проза. М.: Наука, 1977.

74. Кожевникова H.A. О языке художественной литературы русского зарубежья // Русский язык зарубежья. М.: Эдиториал УРСС, 2001.

75. Кожевникова H.A. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века. М.: Наука, 1986.

76. Кожевникова H.A. Эволюция тропов в языке русской поэзии XX века// Очерки истории русской поэзии XX века. М.: Наука, 1995.

77. Кожина H.A. Заглавие художественного текста // Проблемы структурной лингвистики 1984. М.: Наука, 1988.

78. Кременцова M.J1. Художественный мир Саши Соколова: Дис. . канд. Филолог, наук. М., 1996.

79. Кузьмина С. М. Семантика и стилистика неопределенных местоимений // Грамматические исследования: Функционально-стилистический аспект. М.: Наука, 1989.

80. Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник. М., 2003.

81. Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М., 1998.

82. Левин Ю.И. Комментарий к поэме «Москва-Петушки» Венедикта Ерофееева. М.: Мартис, 1996.

83. Левин Ю.И. «О некоторых чертах плана содержания в поэтических текстах» // Структурная типология языков. М.: Наука, 1966.

84. Левин Ю.И. Логико-семиотический эксперимент в фольклоре // Семиотика и информатика. Вып. 16. М., 1981.

85. Леонтьев A.A. Психолингвистический аспект языкового значения // Принципы и методы семантических исследований. М., 1976.

86. Леонтьев A.A. Словарь ассоциативных норм русского языка. М., 1977.

87. Леонтьев A.A. Языковое сознание и образ мира // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М.: Ин-т языкознания РАН, 1993.

88. Леонтьев А.Н. Образ мира // Избранные психологические произведения. Т. П., М. 1983.

89. Липовецкий М.Н. Изживание смерти. Специфика русского постмодернизма // Знамя. М., 1995. № 8. С. 194-205.

90. Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм: очерки исторической поэтики. Екатеринбург, 1997.

91. Липовецкий М.Н. Свободы черная работа // Вопросы литературы, 1989, №9.

92. Лосев А.Ф. Поток сознания и язык // Знак.Символ. Миф. М.: МГУ, 1982.

93. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1976.

94. Лотман Ю.М. Двойственная природа текста // Текст и культура. М., 1985.

95. Лотман Ю.М. Семиотика культуры и понятие текста // Труды по знаковым системам, 12, Тарту, 1981, вып.515.

96. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

97. Лотман Ю.М. Текст в тексте // Труды по знаковым системам, 14, Тарту, 1981, вып.567.

98. Лыков А.Г. Классификация русских омонимов. Семантика языковых единиц. Доклады 4-й международной конференции. Часть 1. М.: «Альфа» , 1994.

99. Лыков А.Г. Современная русская лексикология (русское окказиональное слово). М., 1976.

100. Любимов Ю.М. Природа ассоциаций, структура словесной памяти и понятие ассоциативного значения // Словарь ассоциативных норм русского языка. М., 1977.

101. Матич О. Беседа с Сашей Соколовым: «Нужно забыть все старое и вспомнить все новое» // Русская мысль. Париж. 1985. 31 мая. С. 12.

102. Минц З.Г. Лотман Ю.М. Образы природных стихий в русской литературе // Типология литературных взаимодействий. Тарту, 1983.

103. Минц З.Г. Символ у А.Блока // В мире Блока. М.: Сов.писатель, 1981.

104. Мышалова Д.В. Очерки по литературе русского зарубежья. Новосибирск, 1995.

105. Нарбикова В. Видимость нас // Видимость нас. Повести и рассказы. М., 1991.

106. Никитина С.Е. О многозначности, диффузии значений и синонимии в тезаурусе языка фольклора //Облик слова. М.: Институт русского языка РАН, 1997.

107. Николаева Т. М. Функциональная нагрузка неопределенных местоимений в русском языке и типология ситуаций // Изв. АН СССР, Сер. лит. и яз. М., 1983. Т. 45. №4.

108. Николина H.A., Агеева Е.А. «Языковая игра в структуре современного прозаического текста» // Русский язык сегодня. М.: Азбуковник, 2000.

109. Николина H.A. «Скорнение» в современной речи // Язык как творчество. РАН Ин-т русского языка, М., 1996.

110. Николина H.A. Типы и функции интекста в художественной прозе // Семантика языковых единиц. Доклады 4-й международной конференции. Часть 4. М., «Альфа» , 1994.

111. Николина H.A. Типы межжанрового взаимодействия // Русский язык в его функционировании. Тезисы докладов международной конференции. М., 1998.

112. Норман Б.Ю. Всерьез о шутке // Вопросы языка и литературы. Вып. 1У., ч.1. Новосибирск, 1970.

113. ИЗ. Норман Б.Ю. Язык: знакомый незнакомец. Мн, 1987.

114. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1986.

115. Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью: (Референциальные аспекты семантики местоимений). М.: Наука, 1985.

116. Потапов В. На выходе из андерграунда // Новый мир, 1989, №10.

117. Потапов В. Очарованный точильщик // Волга, 1989, № 9.

118. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М., 1997.

119. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. М., «Языки русской культуры», 1999.

120. Санников В. 3. Каламбур как семантический феномен // Вопр. языкознания. 1995, №3.

121. Санников В. 3. Лингвистический эксперимент и языковая игра // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9 (Филология). 1994. № 6.

122. Саша Соколов Александр Михайлов. Спасение в языке // Литературная учеба, 1990,№ 2.

123. Саша Соколов Виктор Ерофеев. Время для частных бесед // Октябрь, 1989, №8.

124. Саша Соколов в беседе с Владимиром Кравченко. Учитель дерзости в школе для дураков // Литературная газета, 15 ноября 1995 г., № 7 (5538).

125. Саша Соколов. Американцы не могут понять о чем можно говорить два часа// Юность, 1989, № 12.

126. Саша Соколов. Знак озаренья //Октябрь, 1991, № 2.

127. Саша Соколов. Ключевое слово словесности // Другие берега, 1992, № 1.

128. Саша Соколов. Между собакой и волком // Волга, 1989, №8,9.

129. Саша Соколов. На сокровенных скрижалях // «22», Тель-Авив, 1982, №24.

130. Саша Соколов. Общая тетрадь, или групповой портрет СМОГа // Юность, 1989, № 12.

131. Саша Соколов. Палисандр. Это я? // Альманах-Панорама, Лос-Анжелес, № 267, 23-20 мая 1986.

132. Саша Соколов. Палисандрия. Ardis Publishers, 1985.

133. Саша Соколов. Портрет русского художника в Америке. В ожидании Нобеля // Альманах-Панорама, № 254, 21-28 февраля 1986.

134. Саша Соколов. Разговор с представителем компетентных органов о судьбах русской словесности // Альманах-Панорама, Лос-Анжелес, № 180, 21-28 сентября 1984.

135. Саша Соколов. Саша Соколов говорит // Альманах-Панорама, №21,3 сентября 1981 г.

136. Саша Соколов. Тревожная куколка // Третья волна: Антология русского зарубежья. М., 1991.

137. Саша Соколов. Школа для дураков. Ardis Publishers, 1983.

138. Северская О.Е. Паронимическая аттракция как конструктивный принцип текста //Язык русской поэзии XX века. М., 1989.

139. Северская О.Е. Паронимическая аттракция как явление поэтического языка и как явление индивидуального стиля: Семантика преобразований Автореф. дис. канд. филолог, наук. М., 1987.

140. Северская О.И. Паронимическая аттракция в поэтическом языке М. Цветаевой // Проблемы структурной лингвистики 1984. М., 1988.

141. Седакова О. Постмодернизм: усвоение отчуждения // Московский наблюдатель, 1991, № 5.

142. Сеничкина Е.П. Роль фоносемантики в условиях порождения оговорки // Проблемы фоносемантики. М., 1989.

143. Скворцов А.Э. Литературная и языковая игра в русской поэзии 1970-1990 годов: Дис. канд. филолог, наук. Казань, 2000.

144. Сорокин Ю.А. Базовые качества современной русскоязычной прозы как знаки когнитивной катастрофы // Пищальникова В.А., Сорокин Ю.А. Введение в психолингвистику. Барнаул, 1993.

145. Сорокин Ю.А., Михалева И.М. Прецедентный текст как способ фиксации языкового сознания // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М., Ин-т языкознания РАН, 1993.

146. Толстая Т. Пойдите навстречу читателю // Книжное обозрение, №1, 1988.

147. Толстая Т. Предисловие к отрывкам из романа «Школа для дураков»//Огонек, 1988, № 13.

148. Топоров В.Н. К исследованию анаграмматических структур // Исследования по структуре текста. М., 1987.

149. Тороп П.Х. Проблема интекста // Труды по знаковым системам, 14, Тарту,1981, вып. 567.

150. Фридман Дж. Ветру нет указа // Литературное обозрение, 1989, № 12.

151. Черемина Е.А. Поэтика Саши Соколова. Автореф. дис. . канд. филолог, наук. Волгоград, 2000.

152. Шапинская Е.М., Шапинский В.А. Постановка и разработка проблемы культурной маргинальное™ теоретиками постмодернизма // Постмодернизм и культура. М., 1992.

153. Шмелев Д. Н. Языковая небрежность и поэтическая вольность // Res Philologica. М- Л.: Наука, 1990.

154. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М.: Наука, 1973.

155. Шмелев Д.Н. Слово и образ. М., 1964.

156. Эйхенбаум Б.М. Иллюзия сказа // Эйхенбаум Б.М. Сквозь литературу. Л., 1924.

157. Эйхенбаум Б.М. О литературе. М., 1987.

158. Эйхенбаум Б.М. О прозе. М., 1968.

159. Эко У. «Заметки на полях романа «Имя розы» // Иностранная литература, 1988, № 10, с. 46.

160. Эпштейн М После будущего // Октябрь, 1991, № 1

161. Эпштейн М. Искусство авангарда и религиозное сознание // Новый мир, 1989, № 12.

162. Эпштейн М. После будущего // Октябрь, 1991, № 1.

163. Я хочу поднять русскую прозу до уровня поэзии. (Беседа с Сашей Соколовым, 1983 г.) // «22» , Иерусалим, № 39, 1984.

164. Fokkema D.W. The semantic and syntactic organization of postmodernist text .// Approaching postmodernism; Papers pres. at Workshop of postmodernism, 21-23 Sept. 1984, Univ. of Utrecht / Ed. by Fokkema D.W., Bertens H. Amsterdam, Filadelfia, 1986.

165. Jameson F. The political unconscious: Narrative as a socially symbolic act-Ithaca, 1981, p. 114.

166. Lodge D. Working with structuralism: Essay a. reviews on 19th and 20th cent, lit., XI1, p. 13.

167. Lyotard J.-F. La condition postmodern: Rapport sur la savoir P., 1979.

168. McHale, Brian. Postmodernist Fiction. NY and London: Methuen, 1987.