автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Поэтика Саши Соколова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтика Саши Соколова"

На правах рукописи

ЧЕРЕМИНА ЕКАТЕРИНА АРКАДЬЕВНА

ПОЭТИКА САШИ СОКОЛОВА

10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степей» кандидата филологических наук

Р Г Б ОД

- ? ФЕЗ тъ

Волгоград

2000

Работа выполнена в Астраханском государственном педагогическом университете

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Исаев Геннадий Григорьевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Егорова Людмила Петровна

кандидат филологических наук Долгенко Александр Николаевич

Ведущая организация:

Педагогический институт

Саратовского государственного университета

Защита диссертации состоится « » ерь $И^а, л Л 2000г в 10 часов на заседании диссертационного Совета Д 113.02.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400013, Волгоград, пр. Ленина, 27.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ВГПУ.. Автореферат разослан

« 4 Г » \Аг Н- ia.fi

•Я* 2000 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, профессор XI С^ V ^ В.И.Супрун

СьыъЛ /Сейма . Ч\0

Первые публикации современного русского писателя Саши Соколова появились в нашей стране только в конце 80-х годов. В это же время начинается изучение его творчества. Немногочисленные статьи русских и зарубежных исследователей только частично освещают важнейшие особенности поэтики Саши Соколова: близость героя к фольклорной традиции юродивого (А. Каррикер, М. Волгин, О. Дарк), симультанность различных возможностей литературного факта (Д. Фридман), лингвистический пантеизм языка (П. Вайль, А. Генис), онтология полифонизма и связь с русским постмодернизмом (М. Липовецкий). Не обойдены вниманием художественный хронотоп (А. Зорин), шизофреничный синдром героя как основная мотивировка полифонизма романа (Д. Бартон Джонсон) и др. Статьи посвящены в основном «Школе для дураков» - первому роману писателя. Художественный феномен Саши Соколова, его место в русском и зарубежном постмодернизме в полном объёме не осмыслены, что стало одной из важнейших причин обращения к его творчеству в реферируемой диссертационной работе.

Объект исследования - творчество Саши Соколова.

Предмет исследования - поэтика прозы Саши Соколова в контексте современного русского постмодернизма.

Актуальность исследования определяется недостаточной изученностью как творчества Саши Соколова, так и закономерностей развития русского постмодернизма. Саша Соколов, являясь его ключевой фигурой, своими художественными исканиями определил важнейшие принципы художественного моделирования в литературе постмодернистской ориентации. Изучение поэтики его прозы позволяет выявить важнейшие особенности эстетики не только русского, но и зарубежного постмодернизма.

Цель работы - изучить поэтические особенности произведений Саши Соколова.

В соответствии с целью были поставлены следующие задачи:

• представить творчество писателя в современном^ литературном контексте;

• исследовать структурно-семантические особенности поэмы «Тревожная куколка»;

в изучить и описать основы художественной структуры текстов писателя (на примере романов «Школа для дураков», «Между собакой и волком», «Палисандрия», поэмы «Тревожная куколка») как типичных явлений русского постмодернизма;

в выявить контаминацию постмодернистской и авангардистской „ поэтик текстов Саши Соколова.

Научная новизна диссертации состоит в том, что производится попытка многоаспектного исследования романистики Саши Соколова в контексте русского и зарубежного постмодернизма. В художественном моделировании произведений выявлена интеграция постмодернистского \ авангардистского метода. Текст поэмы «Тревожная куколка» освещаете* как единое художественно-эстетическое целое. Впервые найдены, сформулированы или подробно рассмотрены некоторые особенности структуры и содержания поэмы, а именно: жанровые особенности, образ-симво.г как сюжетообразующий приём, импликация проблематики, изучены хронотоп и наиболее важные поля симультанных систем; определены сюжет-но-композиционные и изобразительно-выразительные приёмы. Поэтика романов «Школа для дураков», «Между собакой и волком», «Палисанд-рия» и поэмы «Тревожная куколка» рассмотрена как проявление постмодернистского письма. Новаторство Саши Соколова ¡определено в соотнесении с современной литературой.

Теоретическая значимость исследования заключается в разработке способов и приёмов анализа постмодернистского текста, которые дают возможность выявить закономерности поэтического мира литературы постмодернистской и авангардистской ориентации.

Практическое значение выполненного исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы при изучении истории и теории литературы (например, при исследовании лирики и др.). Материала диссертации могут применяться в школьных и вузовских курсах, спецкурсах и семинарах по современной русской и зарубежной литературам.

Материалом исследования послужили произведения Саши Соколова, опубликованные с 1976 года: романы «Школа для дураков», «Межд} собакой и волком», «Палисандрия», поэма «Тревожная куколка».

Теоретической базой исследования явились труды по семиотике теории и истории литературы Р.Барта, М.М.Бахтина, Р.Веймана. В.Жирмунского, А.К.Жолковского, А.ФЛосева, Ю.М.Лотмана Э.Б.Тайлора, Б.А.Успенского, О.М.Фрейденберг, Й.Хёйзинги, М.Элиаде Р .Якобсона и др., исследования по проблемам интертекстуальностр О.Л.Каменской, В.П.Руднева, И.П.Смирнова, А.Фридмана и др.

Специфика изучаемого материала и многоаспектность его рассмотрения предопределили сочетание в работе структурного метода анализа с элементами постструктурализма.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Творчество Саши Соколова, теснейшим образом связанное с мировым культурным контекстом, отражает важнейшие тенденции развитш

русской и зарубежной литератур 70-80-х годов, аккумулирует художественные закономерности постмодернизма и авангардизма. Его творчество, коррелируя с русским постмодернизмом, стимулирует авангардистские искания в русской прозе конца XX века.

2. В системе персонажей поэмы «Тревожная куколка» присутствует поэтическое трёхмирие. Отношения между субъектом и антагонистом распределены в различных агонах, в центральном герое отличительны трикстерские особенности. В организации хронотопа сочетается конъюк-тивное и императивное описание реальности симультанных миров поэмы, хронос имеет проспективную направленность. В принципах художественного моделирования новаторскими являются сюжетосложение, система приёмов выражения авторской позиции, архитекстуальные проекции постмодернистской прагматики. Они обуславливают и специфику таких изобразительно-выразительных средств, как символ-трансфер, лексическая эклектика, автоцитатность, авторская ирония и др.

3. В романе «Школа для дураков» динамичность композиции достигается с помощью голографически организованных пяти глав. Хронос подчинен темпоральной специфике субъективности. Основой повествования в романистике, Саши Соколова является сюрреалистический сдвиг. Роман «Между собакой и волком» является фрагментарным текстом-коллажем, построенным на сознательном отказе от «принципа центризма». Фабула вфомане становится приблизительной категорией, топос мет-рономообразен. Текстовое единство романа смоделировано по фольклорным основам фразо - и словообразования. Ключевым приёмом романа «Палисандрия» стала пародия на основные жанры развлекательной литературы.

4. Соединение постмодернистской стилистики с авангардными способами описания, близкими Саше Соколову, происходит в авангардных приёмах изложения («поток сознания», несобственно-прямая речь), в па-раболичном характере прозы (прерывистость времени-действия, смещающаяся перспектива событий, отказ от диалогов и сюжета).

Апробация работы: фрагменты глав данного исследования представлялись в качестве докладов на научных конференциях в Астраханском государственном педагогическом университете (апрель 1996, 1997, 1998,1999 гг., ноябрь 1997г.). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры русской литературы АГПУ.

Структура работы: диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объём диссертации- 173 с. Список литературы включает 185 наименований.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во «Введении» обосновывается выбор темы, содержится обзор литературы по постмодернистскому искусству и поэтике Саши Соколова, указаны основные направления современных исследований по данным проблемам, определены объект, предмет исследования, его актуальность, цель, задачи, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, а также положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Постмодернистские дефиниции Саши Соколова в контексте современной европейской культуры» исследуются культурологические тенденции в современном литературном процессе, определяется содержание термина «постмодернизм», анализируется роман «Школа для дураков».

«Постмодернизм» употребляется для характеристики ситуации в культуре и тенденциях её развития. Термин спорадически появлялся и до второй мировой войны, но его широкое распространение началось с конца 60-х годов.

Статус понятия постмодернизм получает только в восьмидесятые

.. - Т--- ' Л, ., _ .. „ —

Благодаря теоретикам постмодернизма (Л. Фидлер, Дж. Райхман), последний стал восприниматься как эстетическая категория, охватывающая многообразный диапазон явлений, как доминанта современности. В его основе лежит теория исчерпанности креативных возможностей искусства.

Мироощущение постмодернистов демократично, поскольку, по их представлениям, не существует вообще какой-либо иерархии ценностей. Религии, мировоззрения, философские системы, мысли, образы жизни, методы воспитания, вкусы, эпохи, слова становятся равноценны. Как следствие, появляется утверждение, что нет и не может быть абсолютной истины.

Литературный постмодернизм характеризуется следующими тенденциями.

Признание самоценности искусства, отсутствие идеологизированно-сти и морализаторства пробудили повышенное внимание к форме, являющейся главным определительным признаком принадлежности к постмодернистской литературе. В связи с этим появляется очень сильная тенденция к расканонизированию. В' построении произведений заметны отсутствие "центризма", хаотичная или непропорциональная композиция; текст динамичен и неуравновешен. Коллаж имитирует внутреннюю связность текста. Главенствует «поэтическое мышление» автора, иррацио-

зальный способ постижения истины. Одним из ключевых понятий стано-зится "смерть автора" (Р. Барт). Устойчиво доминируют личностное начата, субъективность, внимание к индивидууму. Для постмодернистского текста органичны противоречивость, отсутствие внутренней гармонии. Фрагментарность кладется в основу письма, "видеолитература" преобладает в эстетике минимализма. Создание изолированных, ирреальных, фантастичных миров по "принципу матрёшки" получается в соответствии ; желаниями камерности, салонности, "искусства ради искусства". Интуиция и импровизаторство становятся непременной характеристикой твор-юства, гедонизм проповедуется как философия жизни. Иногда нарочитая зычурность формы сопутствует рйсовке, позированию, может быть, даже стероидному (адолесцентному) типу поведения художника. Пессимизм тостмодернистской литературы объясним миропорядком, который всегда 1бсурден, человек в нём - трагичен. Герой, как правило, необычен своей шдивидуальностью, он - личность в чём-то неполноценная, парадоксаль-шм образом оказывающаяся нормальней сопутствующих персонажей антагонистов). Как основное правило, текст перенасыщен аллегорично-:тью. метафоричностью, эмблематичностью. Характерно обилие повто-зов, перечней, тавтологий, употребляющихся факультативно. Широко ис-тользуется интерференция приёмов пародии. Непременная, изощрённая фония проявляет себя в речевых интонации и структуре.

Постмодернизм предстаёт локальным стилем, со всеми присущими ■олько ему чертами: деконструктивностью, двойным кодированием худо-кественного языка, приоритетом индивидуального, но не антропоцен--ричного, как у модернизма, начала, коммуникативной (общение, игра с штателем) и функциональной (игра со словом, смыслом) ролью знака текста).

В чем состоит преемственность постмодернизма по отношению к юдернизму? Структурность и концептуапьность модернистского искусства контрастируют с полиструктурностью и художественным плюрализ-юм постмодернизма. "То, что было выработано модерном в высших эзо-■ерических формах, постмодерн осуществляет на широком фронте обы-(енной реальности. Это дает право назвать постмодерн экзотической по-¡седневной формой эзотерического в свое время модерна" (В. Вельш).

Для русских писателей, создающих искусство в менталитете пост-овременности, характерно следующее.

Во-первых, игровое начало. "Игра - это действие, протекающее в щределенных рамках места, времени и смысла, по добровольно принятым фавилам" (Й.Хёйзинга). При исследовании русской прозы постмодер-[изма ни в коем случае нельзя упрощённо толковать игровое начало как

склонность к развлекательности. Всё гораздо сложнее. Известно, что эстетическая мера познается в процессе соотношения степени упорядоченности (конструкции, устройства, композиции) эстетического объекта по отношению к степени его сложности (составу, символике, смыслу). Игра определяет степень эстетической меры. "Артистичность" (М.Липовецкий) закладывает двойственность ведущейся игры: автор играет и со словом, и с читателем.

Во - вторых, культурологичность. Диалог с мировой культурой выражается в перенасыщенности произведения политическими, мифологическими, литературными и прочими аллюзиями. Это может осуществляться в строе единиц мифического уровня (в аллегориях, метафорах, эмблемах), повествовательного уровня (эпизоды, отсылающие к предшествующим текстам, сюжет, банальная коллизия), синтаксического уровня (цитаты, автоцитаты), значимого уровня (цитаты полисемантичных "словечек"), фонематического уровня (звукоподражание).

В - третьих, понимание литературы как феномена языка.

Роман «Школа для дураков» стал основным, поворотным событием в литературной и личностной биографии Саши Соколова и одним из эмб-лематичных знаков русской прозы 70-х. "Соколов со своей выстраданно -биографической "Школой для дураков" стал неприступной культовой фигурой, наряду с Веничкой и Эдичкой" (Я. Могутин). Книга проложила оригинальный путь к универсальному культурному метаязыку постмодернизма.

Принципиальный авторский отказ от фабулы и сюжета позволил не только создать текст, не являющийся повествованием, рассказом в строгом смысле этого слова, но и апеллировать к внелогическому пониманию текста читателем. Антисюжетное выстраивание текста разрушило и автоматическое чтение. Излюбленный Сашей Соколовым авангардистский приём «потока сознания» явился основой романа-монолога, центральным рассказчиком является подросток с шизофреничным, расщепленным сознанием.

Роман «Школа для дураков» подчинён свободному развитию языковой стихии. Потому смешение способов изложения, путаница пространств и времён, отсутствие причинно-следственных связей, фактологическая нелепица - побочный эффект лингвистического онтологизма романа.

Действие во всех двенадцати главках (глава «Теперь») разворачивается в том же топосе, что и в остальных четырёх: железнодорожная станция, околостанционный пруд, дачный поселок, река, школа для дураков, роща. В конце концов, становится ясна функция рассказов второй главы: установить полифоничность повествования (герои, живущие, действую-

щие в пределах одного топоса, имеют единосущее каждому ощущение времени и микроонтологию своего бытия). Этим, в результате, достигается эффект голограммической пентаграммы построения текста.

Нерасчленённое видение мира связано с фольклорной традицией Иванушки-дурачка. Его восприятие, воприятие юродивого, непредвзято, свежо и потому истинно. У подростка в связи с его болезнью (шизофренией) отсутствует способность выявлять причинно-следственную связь явлений или запоминать события в хронологической последовательности, неразрывно. И самого себя он не может идентифицировать с чем-то одним: ученик такой-то; Нимфея; ваш сын; ты, как я. Самоназывание свидетельствует о панкогерентности (детской эгоцентрической речи).

Если топос романа можно как-то обозначить вышеуказанными приметами, то говорить о хроносе следует как о темпоральной специфике субъективности. В различных композиционных частях романа время течёт с неодинаковой скоростью, оно обратимо вспять, его можно замедлить или ускорить. Различные временные ипостаси одного предмета могут сойтись в едином локусе (как это видно из диалога матери с сыном).

Саша Соколов не просто подвергает сомнению анизотропность времени, вместо теоретического размышления о семантико-грамматической категории темпоральности он создаёт такой текст, в котором взаимозаменяемость (или, скорее, взаимообратимость) темпоральных специфик субъективности героев разрушает представление читателя о том, что время «движется» или «стоит на месте»; для героя, учащегося школы для дураков, любая единица времени не существует изолированно. Хронос романа — это некий конгломерат единовременности прошлого, настоящего и будущего (учитель географии Павел Петрович Норвегов (Савл) одновременно живёт в близлежащем от школы для дураков городе, влюбляется в уче--шцу Розу Ветрову, ведёт уроки, умирает, лежит умершим в актовом зале пколы с вертящимся глобусом в изголовье, сидит на подоконнике муж-;кого туалета и беседует со своими учениками). В итоге времени как та-сового нет. Для слабоумного мальчика иллюзии одномерной последова-:ельности событий, навязываемой ему школой, родителями, не существу-:т.

Примечательно в романе отсутствие экспрессивных эпитетов. Авто->у пришлось отказаться от них не только по причине специфики культур-юго уровня героя; отказ от «литературности» словосочетаний заметен 1аже в голосе «автора книги». Кажущаяся простота монемного уровня екста выражена в следующих словосочетаниях: простая девочка, простая обака, мальчик с очень маленькими руками, белокурая и улыбчивая де-;ушка, праздничный торт, обыкновенный экскаваторщик.

Белый цвет (в романе связанный семантически с определением «меловой») имеет в романе символически негативный аспект. Хаос окружающего мира подан господствующим. Всё, связанное с социумом (школа, шахта, скульптуры, имена, названия топографических объектов, тапочная система имени Перилло), неподлинно, исполнено изощрённого, смертельного обмана («меловая» символика).

Несоответствие смысловой функциц названия содержанию романа (вместо рассказа о школе и её учениках роман посвящен описанию мира безымянным подростком) — это типичный беккетовский прием авангардиста Саши Соколова: «герои», ученики школы для дураков, появляются в действии только в самом конце произведения.

Самобытное восприятие фольклора не помешало Саше Соколову чувствовать себя русскоязычным писателем, пишущим "в своего рода культурном вакууме". Это связано с отвращением писателя к "пути Толстого" (то есть к доминанте реализма, по которой развивалась родная литература, вместо того, чтобы избрать "путь Достоевского", то есть авангардное экспериментаторство). Считая литературу делом мастеров и эстетов, писатель создал свою "вакуумную прозу", ориентируясь на Запад (кроме "Между собакой и волком", все романы изданы на английском языке).

Изощрённая ирония - неотъемлемая черта всего творчества прозаика. Приёмы пародии, наслаиваясь, образуют интерференцию. Коллаж, кинематографический приём, используется для композиционного построения текста. В прозе - перенасыщенность перечнями, тавтологиями; перечисление становится стилистическим приёмом, способствующим интенсификации содержания высказывания. Творчество Саши Соколова - это "проэзия", повествование близко к поэтическому видению и изложению, а потому её можно назвать синтетическим образованием. Нигилистическое восприятие мэтров социалистического реализма, изысканность эстетического вкуса писателя позволила ему создать уникальный художественный антимир. Герои книг Саши Соколова - необычные, в чём-то ненормальные и неполноценные люди, близкие к "парадоксальной цельности" юродивого в русской устной поэтической традиции. Человек трагичен по своей сути, поскольку живёт в хаосе и становится частью абсурдного мира, не выделяет себя из него.

Тексты Саши Соколова перенасыщены различной эмблематикой, разноплановой аллегоричностью и метафоричностью. Динамичная проза писателя запоминается своей экспрессивной, "джазовой" формой. Гедонистическая подоплёка героев Саши Соколова проистекает из особого внимания автора к индивидууму; приоритет личностного начала делает ис-

тинным, подлинным только субъективное. Всё частное, единичное, неповторимое - реально и ценностно, всё социальное, навязанное - ложно и опасно. Произведения Саши Соколова созданы импровизационно, интуитивно, "бегом ассоциаций".

Книги написаны по "принципу матрёшки", когда в художественном мире имплицитно присутствуют другие миры - особо изолированные, ир-реш!ьные, фантастичные. При всей своей лёгкости, воздушности и музыкальности проза Саши Соколова противоречива, лишена внутренней гармонии. В книгах дает о себе знать "смерть автора"; особенно это "выпукло" чувствуется в ... автобиографических произведениях ("Знак озаренья", "Тревожная куколка",' "Общая тетрадь"), где повествование уничтожило понятие первого лица: как единственного, так и множественного. Ассоциативное, внеязыковое, поэтическое мышление автора близко к иррациональным способам постижения истины. Композиция произведений хаотична, непропорционатьна. Саша Соколов использует старые авангардистские приёмы и изобретает новые формы, не следуя канонам.

Исследованию постмодернистских новаций писателя посвящена вторая глава «Структурио-семантические особенности «Тревожной куколка».

В эстетические намерения автора поэмы входило создание автобиографической поэмы-исповеди, подспудно разрешающей вопрос о самоосмыслении и самоопределении личности писателя. Подобные намерения породили драматический пафос «Тревожной куколки», сближающей её с медитативной лирикой («бег ассоциаций», «поток сознания»).

Завязкой служит событие самоосознания героя. «Вопиюще. Осознав происшедшее, ощущаешь себя как бы жертвой случайной связи — связи эгоистических обстоятельств, времён». Герой чувствует себя жертвой, он запутался в «неких липких сплетениях, в некой пряже. Проклятые Парки. Смотрите, как я спеленут, окуклен». Античный мотив рока, тяготеющий над героем, переплетается с началом развития образа-символа бабочки. Далее герой «трудоустраивается работать в морг», встречается с прекрасными дамами и читает им свои стихи, вступает в диалог с Неизреченным Словом, и этот персонале отказывает ему в звании личности, называя лирического героя «простой личинкой».

Кульминация поэмы - появление героя в смирительной рубахе перед высочайшей комиссией «военных эскулапов». Мотив умалишенного, юродивого соотнесён с именем Сальвадора Дали, здравствующего во время написания поэмы, которому герой желает послать телеграмму, будучи преображён в «дивную куколку, выросшую из простой личинки». Одежда

героя, смирительная рубаха, символизирует второй этап онтогенеза бабочки.

Развязка поэмы состоит в просветлении лирического героя: он «ужаснулся за народ свой», разделил заботы «со злосчастным народом своим», раскуклился и воспарил угрюмым и серым ночным мотылём. Происходит высвобождение анимы как внутренней составляющей психического целого, необходимой для творческой деятельности (на всем протяжении развития действия герой не был способен творить, чувствовал свою ущербность, неполноценность, свою поэтическую немоту, безъязы-чие, тосковал и страдал, и только при обретении крыльев, при раскрытии в себе созидающего женского начала, он чувствует себя равноправным среди «тревожных мотыльков» всего мира, среди иноязычных поэтов).

Лирический герой поэмы является постмодернистом по своему мироощущению, он проходит путь, о котором говорит философ постсовременности Э.Чоран: «Житейская мудрость советует держаться счастья общедоступного, непридуманного. Человек отвечает отказом, и этот отказ -единственное, что делает его историческим существом, другими словами - искателем недосягаемого счастья».

«Тревожная куколка» - это и единый механизм, и поэма, производящая «вторую сцену» гено-текста. В связи с этим следует учесть не только «реальных» персонажей (герой, военные эскулапы, Неизреченное Слово), не только персонажей «ирреальных», действующих в созданной писателем «второй реальности» поэмы (предполагаемый «параллельный мир» поэмы - Борхес, веломальчик газеты «Ой», кондуктор), но и персонажей «гено-текста», введенных Сашей Соколовым как сознательное выявление интертекстуальности поэмы (Огнекрад, Мойры, Достоевский), часто выступающих в роли сравнений («неумолимые, как Мойры, коты»; герой говорит «точно как Достоевский на исповеди у Фрейда»), Исключения составляют аллюзивные, неназванные и недействующие, лица, находящиеся как бы за пределами «фено-текста», и, тем не менее, активно «работающих» над созданием семиотического образования («хмурое по-толстовски утро» - А.Н.Толстой, «прекрасным дамам по соловьиным садам» -А.Блок).

Художественное моделирование Саши Соколова включает синхронно действующие Мир I (сукцессивность хронотопа иноязычных поэтов-современников) и Мир II (линеарность жизни русского поэта) + Мир II' (включающий в себя референциальный поток: диалог с Неизречённым Словом, молитвы, интертекст и т.п.).

Трансформация модальности происходит в завязке, когда можно четко выделить экспозицию. Мир I может получить характеристику конъюктивного хронотопа.

Мир II + Мир II' - это владения императивной модальности. Столь большое место волюнтативной модальности оправдано обращением первого лица ко второму; повествование ведётся от второго лица единственного числа, причины этого - в отказе постмодерниста от индикатива, от описания «реальности как таковой». Саша Соколов доводит «смерть автора» до окончательного забвения почившего, ибо уничтожается само явление первого лица: «я» или «мы». Монолог, обращенный к самому себе, является лиро-эпическим повествованием, ведущимся от второго лица единственного числа, организованном прошедшей формой предикатов. Приём несобственно-прямой речи позволяет создать впечатление соприсутствия автора и читателя при поступках и словах героя, незаметного проникновения в его мысли. Использование общепринятых диалогов и прямой речи разбило бы законченную композицию поэмы, написанную «потоком сознания», «на одном дыхании».

Поэтическая образность в поэме включает в себя различные изобразительно-выразительные средства. Множество смыслов сосредоточено, например, в образе смирительной рубахи.

Это символ «эмансипации от общественно-политических предрассудков», кокона, состояния «спеленутости, окукленности» лирического героя, идентифицирующего себя с Тревожной Куколкой, от чьего имени герой предполагает послать телеграмму «безумцу» Сальвадору Дали. Далее, это - символ «знамени морального большинства, ведущего необъявленную войну с Художником». Персонаж берёт рубаху из дурдома, чувствуя себя героем, похищающим «знамя из неприятельской штаб-квартиры». Здесь мифологический подвиг Геракла становится дубликатом подвига героя: «совершив сей подвиг, ты в значительной мере ослабил гидру».

Смирительная рубаха - знак принадлежности к богеме, так как в ней герой появляется среди «недобитых гениев от изящных искусств» и среди посетителей эстетских «томных салонов», а также обозначение порабо-щённой интеллигенции, внутренней свободы. Смирительная косоворотка - символ невыясненных национальных особенностей характера или национальной судьбы, близких к понятиям косности, подавленности, неспособности к развитию.

Таким образом, Саша Соколов создает новый символ - «смирительная косоворотка» - трансфер символа смирительной рубахи.

Если символ смирительной рубахи связан с главным героем, символ смирительной косоворотки - с народом, то «красное смирительное» - с языком. Герою представляется в бреду мантия Великого Инквизитора (маскирующая Неизреченное Слово), что «было на деле красным смирительным». Красное смирительное - символ поэтической и личностной немоты, безъязычия, духовной смерти.

Тропы переплетаются с различными формами поэтической образности. Метафора «ты - невольник присущего языка, клиентура - летального безъязычия» представляет собой сложносочинённое предложение, спа-ренность метафоры образована синтаксическим параллелизмом с наличием эллипсисов (в первом предложении опущено указательное местоимение, во втором опущены глагол-связка и указательное местоимение). Приёмы создают эффекты лаконизма, а впечатление бинарной оппозиции энантиосемии (язык-безъязычие) подчеркивает синтаксический параллелизм высказывания.

Аллюзивная номинация русской интеллигенции «рядами достославного ордена Отставной Козы барабанщиков» требует компетентного читателя. Происходит интересная перестановка - стилистический приём пересоздаётся коннотатом. Метонимический троп «барабанщик милостью Божьей, барабанщик до мозга костей» плавно перерастает в трансакт. Между коннотатом «барабанщик» и денотатом «человек, играющий на барабане» происходит частичный разрыв, и механический перенос одного означаемого (денотата) к другому является феноменом трансакта. Далее герой становится «выдающимся теоретиком барабана, отважным его идеологом», сражается за правое дело Священной Козы: «барабанил не палочками по сё барабанной шкуре, но сердцем в рёбра, но кровью - в висок, но ею же - в барабанные перепонки свои, но воплем - в чужие. Вот почему, умирая, ты сможешь сказать: Руку на сердце, я был неплохим барабанщиком перед Богом». Изысканная запоминающаяся форма изложения авторской позиции («Священная Коза», жертвенное животное, получает семантический оттенок иносказательного обозначения русской интеллигенции в вопросе её значения и судьбы) - вот для чего писателю понадобилось исключить из поэтической лексики поэмы затёртые, банальные слова (поэт, интеллигенция) или расширить означаемые, создать такой узус, в котором новые связи между вербально выраженными и подразумеваемыми частями.

Поэтическая лексика в поэме разнородна, она совмещает в себе несколько пластов: от книжной до разговорной, от научной до общеупотребительной, от высокой до официально-деловой, от профессиональной до жаргона.

Существующее в поэме разностилье органично сочетается друг с другом, заметнее всего выделяясь интонацией. Даже единицы синтаксического уровня текста включают в себя разнородную лексику: старославянизмы (стило, прах), иноязычные слова (фармазон), неологизмы (обставала), устаревшие слова (сюртук, шкап), термины (литота) и прочее. В разнородности приведенных образцов поэтической лексики угадывается сознательная позиция автора: произвести экспрессивный эффект с помощью словосочетаний и фраз, созданных по «принципу нонселекции».

«Тревожная куколка» написана ритмической прозой, порой переходящей в дисметрический верлибр. Чтение как соприсутствие позволяет ощутить музыкальность этого прозаического текста.

Звукоповторы организуют поэтическую фонетику в реальную экспрессивную силу, придающую музыкальность и впечатление постоянной словесной импровизации в поэме с помощью аллитераций («пассажирам пассажи», «ярились сирени»). Звукоповторы выполняют функцию сохранения предельной эмоциональной напряжённости внимания у предполагаемого реципиента.

Коммуникативный аспект интертекстуальности поэмы «Тревожная куколка» особо значим, поскольку обнажение этих приёмов, сознательная эксплуатация их являют собой устойчивый признак постмодернизма.

В «Тревожной куколке» можно чётко разграничить три основных слоя приёмов:

а) аллюзивный диалог с культурой, интеллектуальная игра, ведущаяся автором с читателем и со Словом, что создаёт многозначный подтекст поэмы - аллюзии на названия романов, статей, персонажей классических произведений, мифологических героев и другое;

б) цитаты и переиначивания цитат, свидетельствующие об ироничном переосмыслении Сашей Соколовым философии XX века;

в) автоцитаты как устойчивый признак постмодернистского текста.

Поэма перенасыщена культурологичностыо, даже на маленьком

этрезке текста находим соприсутствие двух или более текстов; приёмы указания читателю на трансформационную историю какой-либо информации сжаты, скомпонованы. Сжатость информации, «уплотнённость» тостмодернистских приёмов даёт эффект лаконичности, эстетической víyдpocти и афористичности: «Жить и пошло, и вредно, жаловался ты трекрасным дамам по соловьиным садам. Однако и смерть - не выход. г!бо и смерть не обеспечивает нам свободы воли».

Лирический герой поэмы «рождается и живет чёрт-те где», не осознавая себя («оказываешься неизвестно кем»). Состояние эпистемологиче-;кой неуверенности, античный мотив рока («Проклятые Парки», - бра-

нится герой) предъявлены в двух словах разговорной лексики: «жизнь обставала». Здесь предикат совмещает глагол «доставала», то есть «надоела до невозможности» и существительное «обстановка» в значении «окружение, декорации» того Мира II, в котором вынужден жить герой (а, возможно, и глагол «обставить», то есть обмануть). В результате появляется неологизм «обставать».

Резонёрство героя переворачивает акценты в действии поэмы. Подспудно разворачивается знаменитая метафора В. Шекспира «Весь мир -театр, и люди в нём - актеры», ибо сам автор выявляет топос поэмы: «Дело происходило в пределах от а до я и от там до сям». Авторская ремарка указывает ещё на одного героя поэмы - русскую литературу (от а до я) и мировую культуру (от там до сям), диалог с которыми ведется на всём протяжении текста.

Сократический диалог в поэме обусловлен сюжетом и распределением актантов (герой - субъект и Неизреченное Слово - помощник). В диалоге герой требует «вольности» = «выбора», без которого нет свободы и счастья. В прогулках с прекрасными дамами по соловьиным садам он рассуждает о свободе воли, утверждая, что и смерть - не выход. Таким образом, экзистенциалистский спор о свободе личности и смысле жизни интертекстуально растянут в единицах композиции текста.

Эпиграф выполняет функции: означение проблемы теодицеи; способ игры, ведущейся автором с читателем («путая быль и небыль»); подчёркивание кольцеобразности композиции.

Важна роль названия: пробуждение ассоциаций посредством алогизма; символизация, открывающаяся при прочтении текста (образ - символ Тревожной Куколки); архитекстуальная проекция на постмодернистскую систему текстов Саши Соколова.

Смысл автоцитаты в том, что образ лирического героя «Тревожной куколки» отражает элементы художественно преобразованной биографии, отсюда ссылка на автобиографическую «Общую тетрадь».

Русский постмодернизм активно взаимодействует со многими течениями, жанрами и формами мировой литературы, в том числе с авангардизмом. Саша Соколов в этом плане - показательный писатель, поскольку по своей прагматике его тексты постмодернистичны, но в них очень сильно начало авангардных традиций. Этой теме посвящена третья глава «Интеграция постмодернизма и авангардизма».

Каждая книга прозаика отличается от предыдущей не только тематически, но и стилистически. И «Школа для дураков», и «Между собакой и волком», и «Палисандрия» имеют свою особенную речевую интонацию, различный ритм повествования. Такая способность вариации свидетельст-

вует, во-первых, о поэтической изощрённости автора, а, во-вторых, об органически присущей ему постмодернистской чувствительности. Если «Школа для дураков» написана с применением «цельного» приёма модернизма («поток сознания»), «Палисандрия» близка к «центральной магистрали» русского постмодернизма (соц-арту), то «Между собакой и волком» представляет собой образец авангардистского повествования.

Саша Соколов использует одну форму изложения - сказ, но, в отличие от «Школы для дураков», речевая канва главок «Между собакой и волком» структурно симметрична. Это проистекает из центрального полифонического дуэта романа: восемнадцать главок принадлежат двум рассказчикам. Первый из них, точильщик Илья Патрикеич Зынзырэлы (Зын-зырэлла), свои рассказы облекает в эпистолярную форму, его респондентом является Сидор Фомич Пожилых, персонаж, не принимающий активного участия в действии. Второй рассказчик, Яков Ильич Паламахтеров (Алфеев) - запойный охотник, художник, написавший «Автопортрет в мундире», стихотворец (ему принадлежит стихотворный цикл, помещённый в пяти главках книги).

Названия главок, принадлежащих одному персонажу, имитируют «математический приём» дубликации, а перемежение сказа одного персонажа рассказами другого создают эффект прерывистости. Эти приёмы направлены на разрушение традиционной связности повествования. Схема композиции главок передаёт принцип нонселекции, действующий на уровне текстовой структуры. «Голос» одного персонажа дискретичен в структуре текста, и намеренная фрагментарность повествования отрицает линеарность «сказов», непрерывную направленность фабулы, о которой следует говорить как о приблизительной категории.

Эпистолы Ильи Патрикеича Зынзырелы отличны от рассказов Пала-махтерова фольклорным мировосприятием, сочной -игрой со словом, обилием неологизмов и многоголосием других персонажей романа: Гурия-Охотника, любителя катания на коньках, невезучего парня из артели Николая Угодника, егеря Крылобыла (Крылобылова, друга' Паламахтерова), Зимаря-Человека, Егора (он же Пётр, он же Федор) из Плосков, неверной возлюбленной Ильи Орины Игнатьевны Неклиной, её сына, Якова Ильича Паламахтерова, матроса Альбатросова, Федота Фёдорова и других.

Универсализация пространственных ипостасей романа совмещает истинное значение каждой: писатель сознательно расширяет метрономо-образное движение топоса в произведении, а поэтому говорить о «центральном топосе», то есть о пространстве Заитилыцины, провинциального заволжского селения Быдогощ, следует как об условной категории. Хронотоп романа находится в бесконечном движении.

Поскольку в главках отсутствуют абзацы, повествование льётся сплошным потоком, «перенос» звучания одного голоса к другому происходит незаметно, нарочитое отсутствие диалога и использование взамен него несобственно-прямой речи усиливает иллюзию сюрреалистического текста.

Все события, упомянутые в главках Ильи Патрикеича, так или иначе отражены в стихотворном цикле Якова Ильича. Паламахтерова, рассредоточенного в главках под номинациями «записок» (имя апостола Иакова Алфеева зашифровано в «параллельном голосе» другого автора, повествующего об одних и тех же фактах. Таким образом, интертекстуально роман - композиционно и многогласием героев - отсылает к Евангелиям).

«Между собакой и волком» своим синтетическим фольклорно-сюрреалистическим изложением предполагает вхождение в постмодернистский метароман. Так, упоминание о «розе ветров» соединяет произведение со «Школой для дураков», а рассказ Зынзырэлы о происхождении своих родителей («Отпрыск своих матери и отца, штатных юродивых с папертей Ваганьковской и Всех Святых...») отсылает к роману «Патисан-дрия». Подобных деталей интертекста можно найти в изобилии.

Дискретность и эклектичность романа «Между собакой и волком», чьё название вводит тему неопределенности, зыбкости бытия, проблему сюрреалистической «бессвязности» повествования, мира, составленного из случайных, порою инвариантных, кусочков, отражают взгляды писателя на проблему индивидуального. В авторском сознании индивидуальность героя главенствует над социальным понятием человека. Единственной значимой реальностью в понимании Саши Соколова является личность. Иррационализм занимает центральное место в его авангардном мышлении.

"Палисандрия" - роман, написанный с целью покончить с этим жанром. В жанре самопародии Саша Соколов переосмысляет более ранние тексты этого жанра и известный тезис Р.Барта: "Роман умер". Понимание текста читателем организовано автором с помощью введения "метататек-стуального комментария". В данном случае писатель представляет на суд читателю свою интерпретацию истории.

В связи с элементами самопародии название романа семантически включает в себя имя Саши Соколова (Палисандр, псевдогрузинское звучание которого связано с генеалогией персонажа). Палисандр - анаграмма имени писателя, антипод человека Александра Соколова, созданного по пародийному принципу намека на Гумберта Гумберта, центрального рассказчика романа В. Набокова "Лолита". Для комического контраста набо-

ковская нимфолепсия Гумберта Гумберта была заменена геронтофилиен Палисандра Дальберга.

"Палисандрия" является жанровым конгломератом, сознательно ориентированным на западные образцы. Ключевым приёмом стала пародия на основные жанры развлекательной литературы: роман-феерию, памфлет, политический триллер, плутовской роман, фантазию, мемуары, приключенческий, исторический, эротический романы.

Интерференция пародийного приёма заключает в себе массу потенциальных возможностей. В "Палисандрии" наслаивание пародий на различные жанры массовой культуры решает задачи: а) абсурдизация производит демифологизацию мифа (советского мифа, мифа о возможности объективного постижения истории, мифа о сверхчеловеке); б) переплетение жанров образует уникальную "панироничную" интонацию автора. Бесконечные вариации на политические темы, неологизмы (такие, как КРУБС -кремлёвское училище благородных сирот) аллюзивно воспроизводят неподлинные, скучные автору, институты и приметы государственной тоталитарной власти: в) роман демонстрирует эпистемологическую неуверенность писателя. "Палисандрия" предельно рефлективна: кажущееся повествование о загадках истории на самом деле является романом о самом этом романе.

В «Заключении»- подводятся итоги проведённого исследования. Параболическая проза Саши Соколова представляет собой контаминацию авангардной традиции (элитарность, филологичность прозы, категоричный отказ от штампов речи и мышления, восприятия и познания) и постмодернистской эстетики (метрономообразность, языковая эклектика, сознательное использование традиций, равноправие факта и фикции, преодоление редукционизма, деиерархизация культуры, различные способы художественного мышления, адогматичность).

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Проблематика поэмы Саши Соколова «Тревожная куколка»// Тезисы докладов итоговой научной конференции (23 апреля 1996 г.). Литература. Астрахань/ АГ1Ш, 1996. С.ЗО. ' г

2. Концепция образа-символа бабочки как сюжетообразующий прием в поэме Саши Соколова «Тревожная куколка»// Тезисы докладов итоговой научной конференции (29 апреля 1997г.) Литература. Астрахань/ АГПУ, 1997.С. 32.

3. О терминологическом словаре постмодернистской эпохи/7 Астраханский край: История и современность (к 280-летию образования Астра-

ханской губернии): Материалы Всероссийской научно-практической конференции (26-27 ноября 1997 г.) Астрахань, 1997. С.209-210.

4. Коммуникативный аспект интертекстуальности в поэме Саши Соколова «Тревожная куколка»// Тезисы докладов итоговой научной конференции (29 апреля 1998 г.). Литература.- Астрахань/ АГПУ, 1998.- С. 30.

5. Полифонизм в романе «Между собакой и волком» Саши Соколова //Итоговая научная конференция АГПУ. Тезисы докладов. 22 апреля 1999 года: Литература. Русский язык. Астрахань /АГПУ, 1999. С. 13.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Черемина, Екатерина Аркадьевна

Введение.

Глава I. Постмодернистские дефиниции Саши Соколова в контексте современной европейской культуры

1.1. К вопросу о термине «постмодернизм».

1.2. Творчество Саши Соколова как часть современного литературного процесса.

Глава II. Структурно-семантические особенности «Тревожной куколки»

2.1. Эстетические намерения Саши Соколова.

2.2. Литературный уровень организации текста.

2.3. Речевой уровень организации текста.

2.4. Интертекстуальные аспекты поэмы.

Глава III. Интеграция постмодернизма и авангардизма

3.1. Поэтическое моделирование романа «Между собакой и волком».

3.2. Жанровое своеобразие «Палисандрии».

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Черемина, Екатерина Аркадьевна

Внимание к творчеству и первые публикации современного русского писателя Саши Соколова появились в нашей стране только в конце 80-х годов, в то время как в западном литературоведении его книги вызывали научный интерес у таких исследователей, как Д. Бартон Джонсон (Canadian -American Slavic Studies, 1987, №2 1), А. Каррикер (World Literature Today, 1979, № 4), Д. Фридман (Литературное обозрение, 1989, № 12). Зарубежные исследователи, обратив внимание на роман «Школа для дураков», выявили: интересную особенность литературного факта, дающего возможность испытать симультанность различных возможностей (Д. Фридман), шизофреничный синдром героя, являющийся основной мотивировкой полифонизма романа (Д. Бартон Джонсон), близость героя к фольклорной традиции юродивого (А. Каррикер). К настоящему моменту в России опубликованы статьи, проясняющие некоторые аспекты поэтики Саши Соколова: М. Берга (Московские новости, 1993, № 4), считающего отличительной чертой соколовской прозы эстетичность, определяющего ее как постнабоковскую прозу, П. Вайля и А. Гениса (Литературное обозрение,

1993, № 112), чье внимание было захвачено проблемой метафизики языка Саши Соколова в романе «Школа для дураков», А. Гениса (Звезда, 1997, № 8), писавшего об языковой философии прозаика: лингвистическом пантеизме языка в романе «Школа для дураков», М. Волгина (Литературное обозрение,

1994, № 11/12), обратившего внимание на психологический тип восприятия мира главным героем «Школы для дураков», М. Липовецкого (Октябрь,

1995, № 7), рассматривающего «Школу для дураков» как знак русского постмодернизма, нашедшего много схожего в типажах героев книг Саши Соколова с героем поэмы «Москва - Петушки» Венедикта Ерофеева, поднимающего проблему онтологии полифонизма в романе «Школа для дураков», А. Зорина (Новый мир, 1989, №12), рассуждающего об особенностях организации художественного хронотопа в «Школе для дураков» и «Между собакой и волком», О. Дарка (Миф о прозе. Дружба народов, 1992, № 5/6), воспринимающего три главных романа Саши Соколова в контексте «новой прозы» и устанавливающего фольклорную основу поведения и творчества писателя, доказывающего, что книги Саши Соколова - это обнажение механизма мифа о мифотворении. В другой статье (Мир может быть любой. Дружба народов, 1990, № 6) О. Дарк высказывает мнение о сознательном отталкивании Саши Соколова от романистики Владимира Набокова, говоря об отношении прозаика к литературной традиции.

В целом необходимо отметить, что эти немногочисленные публикации, несмотря на несомненную талантливость их авторов, только частично освещают важнейшие особенности поэтики Саши Соколова, к тому же они посвящены, как это нетрудно заметить, в основном первому роману писателя - «Школа для дураков»; только О. Дарк и А. Зорин частично обращают внимание на романы «Между собакой и волком» и «Палисандрия», а что касается других произведений писателя, «малых жанров» - «Общая тетрадь, или Групповой портрет СМОГа», «Тревожная куколка», «Знак озаренья: Попытка сюжетной прозы», то они вовсе не упоминаются в публикациях наших современных литературоведов и критиков. Недостаток внимания к художественному феномену романистики Саши Соколова обуславливает актуальность ее изучения. Практически все в филологической прозе, то есть прозе, органически связанной с мировой художественной традицией, чья ориентация является сильнейшим творческим стимулом в эстетическом кредо писателя, ее природе и особенно принципах художественного моделирования, остается малоизученным.

Что касается постмодернистского искусства и особенностей его развития, то в этом отношении следует признать значительными монографии И.П. Ильина (Постмодернизм от истоков до конца столетия: Эволюция научного мифа. 1998 и Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. 1996), в которых дается обобщающее описание становления и развития (с 60-х по 90-е годы) постструктурализма как эстетической концепции, деконструктивизма как метода анализа текста, сложившегося на основе постструктурализма, для чего подробно анализируются концепции Р.Барта, Ю. Кристевой, М. Фуко, Ж. Делеза, ученых Йельской школы, то есть материал, послуживший основой постмодернизма; автор освещает психологические теории Ж. Лакана, левый деконструктивизм, английский постструктурализм, теории «социального текста» и «культурной критики», «необарочность» современной культуры, новую театральную культуру, вопрос о временных границах эпохи постмодерна, и, в конце концов, выводит довольно убедительную траекторию научного мифа постмодернизма, придуманного для самообъяснения.

Представляет научный интерес монография П. Козловски (Культура постмодерна, • 1997), подразделяющая новую эру постмодерна на трансавангард, или поздний модерн, постмодерн как анархизм стилей и направлений мышления и постмодерный классицизм в архитектуре вкупе с постмодерным эссенциализмом. В монографии убедительно представлены бинарные оппозиции модерна и постмодерна в моделях: культуры, науки, онтологии, теории и культуры самости, теории общества, экономики, искусства.

Среди наиболее презентабельных публикаций о постмодернизме нужно отметить статью Вайля П., Гениса А. (Принцип матрешки, 1989), давших образное определение принципам построения постмодернистских книг: один художественный мир имплицитно содержит в себе некое множество иных миров. Книга А. Гениса «Вавилонская башня» (1996), написанная на основе культурологического метода, констатирует исчезновение концепции познаваемого мира; на место нерешенных проблем человечество помещает нерешаемые проблемы - вот итог размышлений автора. Современная культура базируется на органических метафорах, создавая постклассическую, постиндустриальную, постмодернистскую парадигму. Статья В. Курицына «К ситуации постмодернизма» (1995) представляет собой попытку систематизации постмодернизма. Автор считает его полиструктурным образованием, сам термин «постмодернизм» -неудачным, а собственно искусство постмодернизма - трансцендентным, недоступным для эмпирического изучения или для теоретических экспликаций, ибо настоящее, подлинное постмодернистское произведение не поддается артикуляции. Статья К.Степаняна «Реализм как заключительная стадия постмодернизма» (1992) содержит описание внешних примет постмодернизма: сверхнасыщенность культурными реминисценциями и цитатами, «фантичный жанр», изменение статуса автора. Привлекают внимание материалы ставропольской межвузовской научной конференции, посвященной русскому постмодернизму, под редакцией Л.П.Егоровой(1999). На конференции было отмечено завершение определенного этапа в развитии искусства. Так как 'исследовательские аргументы в пользу утверждения, что на параллельных путях развития словесности постмодернизму уготована эстетическая победа, отсутствуют, то ныне полагается изучать «постпостмодернизм» (В .Курицын).

Поскольку исследования культурологических аспектов в постмодернистской парадигме представляются чрезвычайно важными для изучения структурно-семантических особенностей текстов современных художников, необходимо учитывать идеи создателей основных концепций и понятийного аппарата - французских философов постсовременности: Ж.-Ф.Лиотара, Ж.Бодрийара, Ж. Дерриду и других.

Таким образом, актуальными в диссертационном исследовании становятся практически все аспекты современного литературного процесса, так или иначе взаимосвязанные с метароманом Саши Соколова.

Соответственно объектом исследования настоящей диссертации является творчество Саши Соколова.

Предмет исследования - поэтика прозы Саши Соколова в контексте современного русского постмодернизма.

Актуальность исследования определяется недостаточной изученностью как творчества Саши Соколова, так и закономерностей развития русского постмодернизма. Саша Соколов, являясь его ключевой фигурой, своими художественными исканиями определил важнейшие принципы художественного моделирования в литературе постмодернистской ориентации. Изучение поэтики его прозы позволяет выявить важнейшие особенности эстетики не только русского, но и зарубежного постмодернизма. Выбор материала продиктован неизученностью «малых жанров» (поэма «Тревожная куколка») и малоисследованностью этапных романов («Школа для дураков», «Между собакой и волком», «Палисандрия»).

Цель данной работы - изучить поэтические особенности произведений Саши Соколова.

В соответствии с целью были поставлены следующие задачи:

• представить творчество писателя в современном литературном контексте;

• исследовать структурно-семантические особенности поэмы «Тревожная куколка»;

• изучить и описать основы художественной структуры текстов писателя (на примере романов «Школа для дураков», «Между собакой и волком», «Палисандрия», поэмы «Тревожная куколка»);

• выявить контаминацию постмодернистской и авангардистской поэтдк текстов.

Научная новизна диссертации состоит в том, что впервые производится попытка многоаспектного исследования поэтических особенностей романистики Саши Соколова. Текст поэмы «Тревожная куколка» освещается как единое художественно-эстетическое целое. Впервые найдены, сформулированы или подробно рассмотрены некоторые особенности структуры и содержания поэмы, а именно: жанровые особенности, концепция образа-символа как сюжетообразующий прием, импликация проблематики поэмы, создана система персонажей, выявлено мироощущение лирического героя, изучены хронотоп и наиболее важные поля симультанных систем; определены сюжетно-композиционные и изобразительно-выразительные приемы. В художественном моделировании романов выявлена интеграция авангардистского метода. Поэтика романов «Школа для дураков», «Между собакой и волком», «Палисандрия» рассмотрены как проявление постмодернистского письма. Новаторство Саши Соколова определено в соответствии с современной литературой.

Теоретическая значимость исследования заключается в разработке способов и приемов анализа постмодернистского текста, которые дают возможность выявить закономерности поэтического мира литературы постмодернистской и авангардистской ориентации.

Практическая значимость выполненного исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы при изучении теории литературы (например, при исследовании лирики и др.). Материалы диссертации могут применяться в школьных и вузовских курсах, спецкурсах и семинарах по теории литературы и современной русской или зарубежной литературе.

Основным материалом исследования послужили произведения Саши Соколова, опубликованные с 1976 года: романы «Школа для дураков», «Между собакой и волком», «Палисандрия», поэма «Тревожная куколка».

Теоретической базой для настоящего исследования явились труды по семиотике, теории и истории литературы Н.С.Автономовой, А.А.Асояна, Р.Барта, М.М.Бахтина, Р.Веймана, В.Жирмунского, А.К.Жолковского, Л.В.Казанцевой, И.И.Ковтуновой, А.Ф.Лосева, Ю.М.Лотмана, Э.Б.Тайлора, Б.А.Успенского, А.К.Устина, О.М.Фрейденберг, Й.Хёйзинги, М.Элиаде, Р.Якобсона и др., исследования по проблемам интертекстуальности И.В.Арнольд, В.П.Белянина, Ю.П.Белянина, Ю.Б.Борева, И.Л.Галинской, К.А.Долинина, О.Л.Каменской, Г.Г.Молчановой, В.По дороги, В.П.Руднева, И.П.Смирнова, А.Фридмана, И.С.Христенко и др.

Структурный принцип анализа, предложенный Ю.М. Лотманом, явился основой диссертационного исследования.

Специфика изучаемого материала и многоаспектность его рассмотрения предопределили сочетание в работе структурного метода исследования с элементами постструктурализма.

Теоретические основы. Исследование сконцентрировано вокруг следующего положения: феноменальность языка, культурологичность и игровая активность автора - основные факторы, определяющие поэтику постмодернистского текста.

По первому аспекту принимается во внимание система стилистических приемов Саши Соколова. Устанавливается эклектичность изобразительно-выразительных средств: поэтической образности, тропов, лексики, интонации, синтаксиса, ритмики, фонетики. Мы имеем в изучаемых текстах знаковое проявление стилистики постмодернизма.

Второй аспект, культурологичность, исследуется в коммуникативном отношении, как сознательное выявление автором аллюзий, цитат и автоцитат, позволяющем прояснить семиотический и идеологический уровень интертекстуальности.

Третий аспект, игровая активность автора, состоит в непрестанной игре слов и выявлении квази-портрета текста. Соединение авангарда и постмодерна в авторском понимании функционального феномена текста изучается в двух направлениях: 1) как особое мировоззрение, один из способов взаимодействия с реальностью; 2) как структурообразующий фактор в тексте.

В процессе исследования текста поэмы выявлены интеграционные особенности механизма постмодернистского текста и сопутствующий ему процесс создания метапроизведения.

На защиту выносятся следующие положения:

Уникальная поэтическая система Саши Соколова имеет свои особенности.

В организации хронотопа сочетается конъюктивное и императивное описание реальности симультанных миров поэмы «Тревожная куколка», хронос имеет проспективную направленность. В романе «Школа для дураков» динамичность композиции достигается с помощью голографически организованных пяти глав. Роман «Между собакой и волком» является фрагментарным текстом-коллажем в архетипической конструкции. Эффект прерывистости сказа достигается применением полифонизма. «Школа для дураков» сознательно ориентирована на «паниронизм», представляя собой жанровый конгломерат.

В системе персонажей «Тревожной куколки» присутствует поэтическое трёхмирие, отношения между актантами (субъектом и антагонистом) распределены в различных агонах, в центральном герое отличительны трикстерские особенности.

В принципах художественного моделирования текстов новаторскими являются сюжетосложение, система приемов выражения авторской позиции, архитекстуальные проекции постмодернистской прагматики. Они обуславливают и специфику изобразительно-выразительных средств, таких как: символ-трансфер, лексическая эклектика, автоцитатность, авторская ирония и др.

Соединение стилистики с авангардными способами описания, близкими Саше Соколову по его направленности, происходит в авангардных приемах изложения («поток сознания», несобственно-прямая речь), в параболичном характере прозы.

В романистике Саши Соколова основой повествования является сюрреалистический сдвиг.

Апробация работы. фрагменты глав данного исследования представлялись в качестве докладов на научных конференциях в Астраханском государственном педагогическом университете (апрель 1996, 1997, 1998, 1999 гг., ноябрь 1997г.). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры русской литературы АГПУ.

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях автора:

1. Проблематика поэмы Саши Соколова «Тревожная куколка»?/ Тезисы докладов итоговой научной конференции (23 апреля 1996 г.). Литература. Астрахань/ АГПИ, 1996. С.ЗО.

2. Концепция образа-символа бабочки как сюжетообразующий прием в поэме Саши Соколова «Тревожная куколка»// Тезисы докладов итоговой научной конференции (29 апреля 1997г.) Литература. Астрахань/ АГПУ, 1997. С. 32.

3.0 терминологическом словаре постмодернистской эпохи// Астраханский край: История и современность (к 280-летию образования Астраханской губернии): Материалы Всеросийской научно-практической конференции(26-27 ноября 1997 г.) Астрахань,

1997. С.209-210.

4. Коммуникативный аспект интертекстуальности в поэме Саши Соколова «Тревожная куколка»// Тезисы докладов итоговой научной конференции (29 апреля 1998 г.). Литература. Астрахань/ АГПУ,

1998. С. 30.

5. Полифонизм в романе «Между собакой и волком» Саши Соколова //Итоговая научная конференция АГПУ. Тезисы докладов. 22 апреля 1999 го да: Литература. Русский язык. Астрахань/АГПУ, 1999. С. 13.

Структура работы: диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объем диссертации - 175 с. Список литературы включает 185 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтика Саши Соколова"

Выводы

Способность вариации манерой письма свидетельствует о поэтической изощренности автора и об органически присущей автору постмодернистской чувствительности.

Роман «Между собакой и волком» представляет собой синтез авангардистского мышления и изложения. Используя сказ как форму изложения, писатель создает центральный полифонический дуэт произведения как основу для структурной симметричности композиции, демонстрируя отказ от «принципа центризма». Коллаж главок создает эффект прерывистости времени-действия. Как следствие, фабула становится приблизительной категорией. Действие «Между собакой и волком» выстроено по авангардной концепции непрерывно смещающейся перспективы событий. Движение топоса в произведении метрономообразно. Текстовое единство смоделировано по фольклорным основам фразо- и словообразования. При отказе от диалогов и прямой речи писатель использует несобственно-прямую речь, усиливая сюрреалистический фон текста.

Роман «Палисандрия», сознательно ориентированный на западные образцы, является жанровым конгломератом. Ключевым приемом стала пародия на основные жанры развлекательной литературы: роман-феерия, памфлет, политический триллер, плутовской роман, роман-фантазия, приключенческий роман, мемуары, исторический, эротический роман.

Интерференция пародии на разные жанры выполняет функции создания третьей реальности, мифологизация мифа. История в понимании Саши Соколова - это референциальная иллюзия. В произведении образуется особенная «панироничная» интонация, созданная бесконечными вариациями

150 на исторические темы. Попытки отыскать смысл, причину любого исторического события являются в представлении прозаика бессмысленными, эпистемологическая неуверенность приводит псевдоисторический жанр «Палисандрии» в жанр самопародии, в роман о самом этом романе.

В книгах Саши Соколова выявился уникальный сплав постмодернистского мировоззрения и авангардных традиций; в области прагматики творчество прозаика близко к современному постмодернизму. Его прозу, носящую инклюзивный характер, можно назвать «параболической» или «вакуумной».

Список научной литературыЧеремина, Екатерина Аркадьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Саша Соколов // Глэд Д. Беседы в изгнании. М.: Книжная палата. 1991. С.192-199.

2. Саша Соколов. Американцы не могут понять о чем это можно говорить два часа//Юность. 1989. №12. С.66-67.

3. Саша Соколов Виктор Ерофеев: "Время для частных бесед." / Предисл. О. Дарка//Октябрь. 1989. №8. С. 195-202.

4. Саша Соколов: "В Мичигане я писал о Волге" / Беседа с писателем Сашей Соколовым / Записал Ф. Медведев // Российская газета. 1991. 2 марта. С.7.

5. Саша Соколов. Знак озаренья : Попытка сюжетной прозы // Октябрь. 1991. №2. С.178-186.

6. Саша Соколов. Легко ли быть гражданином мира? // Учительская газета. 1989. 29 июля. С.З.

7. Саша Соколов. Между собакой и волком // Волга. 1989. №8. С.62-92; №9. С.70-102.

8. Саша Соколов. На сокровенных скрижалях: Речь, сказанная 16 мая 1981 года на конференции в эмиграции (Лос-Анджелес) // Собеседник. 1989. №30. С.10-11.

9. Саша Соколов. Общая тетрадь, или Групповой портрет СМОГа // Юность. 1989. №12. С.67-68.

10. Ю.Саша Соколов: "Остаюсь русским писателем" // Собеседник. 1989. №30. С.10-11.163

11. П.Саша Соколов. Палисандрия. М.: Журнал "Глагол", 1992.

12. Саша Соколов. Спасение в языке / Беседа с писателем Сашей Соколовым / Записал А. Михайлов//Литературная учеба. 1990. Кн.2. С.180-184.

13. Саша Соколов. Стихи//Семья. 1988. №48. С.16.

14. Саша Соколов. Тревожная куколка // Литературная газета. 1990. 2 мая. С.8.

15. Саша Соколов. Школа для дураков//Октябрь. 1989. №3. С.75-158.

16. Саша Соколов. ".Я вернулся, чтобы найти потерянное" // Родина. 1991. №4. С. 11-14.17."Я вернулся, чтобы найти потерянное ": Интервью с Сашей Соколовым // Медведев Ф. После России. М., 1992. С.28-62.1. Теоретические работы

17. Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность. М.: Наука, 1988.

18. Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. М.: Наука, 1977.

19. Арнольд И.В. Проблемы диалогизма, интертекстуальности и герменевтики (в интерпретации художественного текста): Лекции к спецкурсу. СПб: Образование, 1995.

20. Асоян A.A. Пролегомены : Лекции по теории литературы. Омск, 1995.

21. Барт Р. Избранные работы : Семиотика. Поэтика. М., 1994.

22. Батай Ж. Литература и зло. М., 1994.

23. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Художественная литература, 1972. - 3-е Изд.

24. Бахтин М.М. Работы 1920-х годов. Киев : Next, 1994.

25. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1990.

26. Белянин В.П. Психолингвистические аспекты художественного текста. -М.: Издательство МГУ, 1988.

27. Бобринская Е.А. Концептуализм. М.: Галарт, 1994.

28. Бодрийар Ж. Система вещей. М.: Рудомино, 1995.

29. Бодрийар Ж. Фрагменты из книги "О соблазне" // Иностранная литература. 1994. №1. С.59-66.

30. Борев Ю.Б. Природа и структура метода литературоведения: Интерпретация и оценка произведения // Методология современного литературоведения: Проблемы историзма. М., 1978. С.34-68.

31. Вейман Р. История литературы и мифология. М.: Прогресс, 1975.

32. Ветвинская Т.Л. Перечисление как стилистический прием. Киев, 1970.

33. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1987.

34. Галинская И.Л. Художественно-философские основы и суггестивность литературного произведения. Автореферат доктора. -М., 1985.

35. Гегель Г. Эстетика : В 4 Т. Т.З - М.: Искусство, 1971.

36. Жаккар, Ж.- Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. СПб.: Академический проект, 1995.

37. Жирмунский В. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. М., 1977.

38. Жолковский А. Блуждающие сны: Из истории русского модернизма. -М: Советский писатель, 1992.

39. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм .- М.: Интрада, 1996.

40. Искусствоведение Запада об искусстве XX века. М.: Наука, 1988.

41. Казанцева Л.В. Категория хронотопа в структуре художественного произведения. М., 1991.

42. Каменская О.Л. Текст и коммуникация. М.: Высшая школа, 1990.

43. Клебанова М.Ю. Проблема художественной целостности: Критический анализ концепций произведения в современном англо-американском литературоведении. М., 1985.

44. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. М.: Наука, 1986.

45. Козловски П. Культура постмодерна: Общественно-культурные последствия технического развития: Пер. с нем. М.: Республика, 1997.

46. Лиотар Ж.- Ф. Заметка о смыслах "пост" // Иностранная литература. 1994. №1. С.56-59.

47. Лосев А.Ф. Миф Число - Сущность. - М.: Мысль, 1994.

48. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1995.

49. Лосев А.Ф. Проблема художественного стиля. Киев: Collegium, Киевская Академия Евробизнеса, 1994.

50. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991.

51. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.

52. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова : Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Кн. для учителя. М.: Просвещение, 1988.

53. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

54. Минералов Ю.И. Поэтика индивидуального стиля. Автореферат доктора. - М, 1986.

55. Модернизм: Анализ и критика основных направлений. М.: Искусство,

56. Можнягун С. О модернизме. М.: Искусство, 1970.

57. Молчанова Г.Г. Импликативные аспекты семантики художественного текста. Автореферат доктора. М., 1990.63 .Моль А. Социодинамика культуры. М.: Прогресс, 1973.

58. Подорога В. Выражение и смысл. Ландшафтные миры философии : Сёрен Киркегор, Фридрих Ницше, Мартин Хайдеггер, Марсель Пруст, Франц Кафка. М.: Ad Marginem, 1995.

59. Попова И.Л. Литературная мистификация в историко-функциональном аспекте. М.: Издательство МГУ, 1992.

60. Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации. М.: Наука,

61. Руднев В. Морфология реальности: Исследование по "философии текста". Серия "Пирамида". М.: Русское феноменологическое общество, 1996.

62. Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Политиздат, 1991.

63. Семиотика и искусствометрия. Сб-к / Ред. Ю.М. Лотмана. М.: Мир, 1972.

64. Смирнов И.П. Порождение интертекста: Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака. СПб, 1995.

65. Смирнов И.П. Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М.: Новое Литературное Обозрение, 1994.

66. Современное западное искусство. XX век: Проблемы комплексного изучения. Сб-к ст. М., 1988.73 .Структурализм: "за" и "против". Сб-к статей / Ред. Е.Я. Басина и Полякова. М.: Прогресс, 1975.

67. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1989.

68. Танатография эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века / Тексты Ж. Батая, Р. Барта, М. Бланшо и др. СПб.: МИФРИЛ, 1994.

69. Тухарели М.Д. Аллюзия в системе художественного произведения. -Тбилиси, 1984.

70. Успенский Б.А. Избранные труды. T.II: Язык и культура. М.: Гнозис, 1994.

71. Устин А.К. Введение в семио-диахронную и семио-иерархическую тему. -Спб: Super Мах, 1995.

72. Устин А.К. Семиотика глубины. СПб : Super Мах, 1995.

73. Устин А.К. Текст как семиосинтез объективного и субъективного. СПб : Super Мах, 1995.

74. Уэллек Р., Уоррен О. О теории литературы. М., 1978.

75. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997.

76. Хёйзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. М., 1992.

77. Холмогорова О.В. Соц арт. - М.: Галарт, 1994.168

78. Христенко И.С. Лингвостилистические особенности аллюзии как средства создания подтекста. М., 1993.

79. Чаадаев П.Я. Статьи и письма. М., 1989.

80. Шкловский В. Энергия заблуждения. М.: Советский писатель, 1981.

81. Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1996.

82. Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М.: Гнозис, 1994.

83. Юнг Карл Густав, фон Франц М. Л., Хендерсон Дж. Л., Якоби И., Яффе А. Человек и его символы. - М.: Серебряные нити, 1997.

84. Якобсон Р. Язык и бессознательное. М.: Гнозис, 1996.

85. Derrida J. Of Grammatology. L., 1976.93 .European Literary Theory and Practice: From Existential Phenomenology to Structuralism. N. - Y.,1973.

86. Friedman A.W. Fictional Death and the Modernist Enterprise N. - Y., 1995.

87. Postmodernism and Its Discontents: Theories, Practices/ Ed. by Ann Kaplan. -L.,N.-Y., 1988.

88. Thiher A. Words in Reflection: Modern Language Theory and Postmodern Fiction. Chicago, London. 1984.1. Материалы и исследования

89. Андреев JI. Западноевропейская литература: XX век // Вопросы литературы. 1983. №8. С.130-160.99."Астрофобия": Курьер "Иностранной литературы" // Иностранная литература. 1990. №3. С.251-252.

90. ЮО.Бежин JI. На пороге гуманитарного века: Записки сентиментальногоисториософа//Новый мир. 1994. №12. С.181-190. 101.Белая Г. Авангард как богоборчество // Вопросы литературы. 1992. Вып.З. С.115-124.

91. Ю2.Берг М. Пропущенное слово: О творчестве С. Соколова, зарубежного писателя//Московские новости. 1993. №4. С.7.

92. Битов А. Грусть всего человека // Октябрь. 1989. №3. С. 157-158.

93. Брайнина Т.Д. Языковая игра в произведениях Саши Соколова //Язык как творчество. Сборник статей к 70-летию В.П.Григорьева.- М., 1996. С.276-284.

94. Бучилин Н. Перевернутый образ // Литературная учеба. 1992. Кн.4. С.82-84.

95. Юб.Вайль П., Генис А. Принцип матрешки // Новый мир. 1989. №10. С.247-250.

96. Вайль П., Генис А. Современная русская проза. Ann Arbor, Эрмитаж, 1982.

97. Вайль П., Генис А. Уроки школы для дураков: О романе С.Соколова "Школа для дураков"//Литературное обозрение. 1993. №1/2. С.13-16.

98. Вайль П. Похвальное слово штампу, или Родная кровь // Иностранная литература. 1996. №1. С.232-234.

99. З.Волгин М. Бессмертное вчера: Чехов и Саша Соколов // Литературное обозрение. 1994. №11/12. С.13-15.

100. Глэд Д. Беседы в изгнании. М.: Книжная палата, 1991.

101. Генис А. Беседа седьмая: горизонт свободы. Саша Соколов // Звезда. 1997. №8. С.236-238.

102. Пб.Генис А. Вавилонская башня: Искусство настоящего времени //Иностранная литература. 1996. №9. С.206-251.

103. Генис А. Гипертекст машина реальности // Иностранная литература. 1994. №5. С.248-249.

104. Генис А. Глаз и слово // Иностранная литература. 1995. №4. С.226-229.

105. Генис А. Треугольник (Авангард, соцреализм, постмодернизм) //Иностранная литература. 1994. №10. С.244-248.

106. Гучинская Н.О. Афоризм как интертекстуальный вариант лирико-стихотворного текста // Интертекстуальные связи в художественном тексте: Межвуз. сб-к научных трудов. СПб: Образование, 1993. С.38-45.

107. Дарк О. Мир может быть любой: Размышления о "новой прозе" //Дружба народов. 1990. №6. С.223-235.

108. Дарк О. Миф о прозе//Дружба народов. 1992. №5/6. С.219-232.

109. Давыдов Ю.Н. Бегство от свободы. Философское мифотворчество и литературный авангард. М., 1978.

110. Данилкин JI. Универсальность: Саша Соколов // Литература: Приложение к газете "Первое сентября". 1997. №2. С.5-7.

111. Дзен-буддизм и психоанализ: Эрих Фромм, Дайзетцу Судзуки, Ричард де Мартино. М.: Медиум, 1995.

112. Дмитриева H.A. Опыты самопознания // Образ человека и индивидуальность художника в западном искусстве XX века. М., 1984. С.6-50.

113. Добренко Е. Преодоление идеологии: Заметки о соц-арте // Волга. 1990. №11. С.164-184.

114. Долинин К.А. Интерпретация текста. Фр. яз. - М.: Просвещение, 1985.

115. Ермошина Г. Время от ветра, или "Школа для дураков " Саши Соколова //Цирк"Олимп". 1996. №3. С.10.

116. Ерофеев В.В. В лабиринте проклятых вопросов: Эссе. М.: Союз фотохудожников России, 1996.

117. Зорин А. Насылающий ветер (Саша Соколов. Школа для дураков. Октябрь. 1989. №3. Саша Соколов. Между собакой и волком. Волга. 1989. №8, 9)//Новыймир. 1989. №12. С.250-253. 136.3ыбайлов Л.К., Шапинский В.А. Постмодернизм: Учебное пособие. М.:

118. Издательство Ml 11У, 1993. 137.Иванова Н. Намеренные несчастливцы? (О прозе новой волны) // Дружба народов. 1989. №7. С.239-253.

119. Ильин И.П. Постмодернизм: проблема соотношения творческих методов в современном романе Запада// Современный роман: Опыт исследования под редакцией Цурганова Е.А. М., 1990. С.255-280.

120. Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис. 1997. №4. С.6-32.

121. Казарчук A.B. Язык в трансцендентальной прагматике К.-О. Апеля // Вопросы философии. 1997. №1. С.69-71.

122. Калугина Т.П. Современная культура: музей или мумия? // Человек. №2. С.30-45.

123. Катаева Н. Затянувшиеся смотрины // Литературная Россия. 1989. №52 С.22.

124. НЗ.Квятковский А.П. Поэтический словарь. М., 1966.

125. Кислова Н. "Флэш арт" по-русски // Декоративное искусство СССР. №10. С.24-25.

126. Клеберг Л. К проблеме социологии авангардизма // Вопросы литературы. 1992. Вып.З. С.140-149.

127. Крючкова В.А. Антиискусство. Теория и практика авангардистских движений. М.: Изобразительное искусство, 1985.

128. Курицын В. К ситуации постмодернизма // Новое литературное обозрение. №11. С.197-223.

129. Липовецкий М. Апофеоз частиц, или Диалоги с хаосом: Заметки о классике Венедикте Ерофееве, поэме "Москва Петушки" и русском постмодернизме//Знамя. 1992. №8. С.214-224.

130. Липовецкий М. Диапазон "промежутка": Эстетические течения в литературе 80-х годов // Общественные науки и современность. 1993. №1. С.51-57.

131. Липовецкий М. Мир как текст (Вик. Ерофеев. Тело Анны, или Конец русского авангарда. М., 1989) // Литературное обозрение. 1990. №6. С.63-65.

132. Липовецкий М. Мифология метаморфоз: Поэтика "Школы для дураков" Саши Соколова//Октябрь. 1995. №7. С.183-192.

133. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

134. Лосев А.Ф. Теория стиля у модернистов // Литературная учеба. 1988. №5. С.153-160.

135. Матич О. Палисандрия: Диссидентский миф и его развенчание // Синтаксис. 1986. №15. С.86-102.

136. Могутин Я. Скорпионьи уловки Саши Соколова // Независимая газета. 1993. 6 ноября. С.7.

137. Морозов А. Пародия как литературный жанр: К теории пародии // Русская литература. 1960. №1. С.48-77.

138. Набоков В. Николай Гоголь //Новый мир. 1987. №4. С.173-227.

139. Нечистые приемы: По поводу одной публикации // Литературная Россия. 1989. №45. С.7.

140. Нойхаузер Р. Авангард и авангардизм: По материалам русской литературы//Вопросы литературы. 1992. Вып.З. С. 115-124.

141. Подгуренко A.B. Хронотопы "новой" латиноамериканской прозы: К проблеме построения типологии культуры // Латинская Америка. 1992. №1. С.90-96.

142. Подорога В.А. Философское произведение как событие // Вопросы философии. 1993. №3. С.9-12.

143. Постмодернисты о посткультуре: Интервью с современными писателями и критиками / Ред. С. Ролл. М.: Р. Элинин, 1998.

144. Потапов В. На выходе из "андерграунда" // Новый мир. 1989. №10. С.251-257.

145. Потапов В. Очарованный точильщик: Опыт прочтения // Волга. 1989. №9. С.103-107.

146. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997.

147. Руднев H.A. Тайны "Галактики Гутенберга": Сюжеты и образы западной прозы 1970 1980 годов в контексте "массовой культуры". - М., 1989.

148. Саша Соколов ходит в телогрейке: ИМА пресс // Мегаполис - экспресс. 1995. №5/6. С.5.

149. Сережа Кредов. Проэт от слова "проэзия" // Литературная Россия. №45. С.7.

150. Современная западная философия: Словарь. М., 1991.

151. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США) : концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник. -М.: Интрада. ИНИОН, 1996.

152. Степанян К. Реализм как заключительная стадия постмодернизма // Знамя. 1992. №9. С.231-238.

153. Текстовый и сентенциональный уровень стилистического анализа. -Межвуз. сб-к науч. трудов. Л., 1989.

154. Тименчик Р.Д. Имя литературного персонажа // Русская речь. 1992. С.25-27.

155. Толмачев В. М. Типология модернизма в Западной Европе и США : Культурологический аспект // Современный роман: Опыт исследования под редакцией Цурганова Е.А. М., 1990. С.213-232.

156. Троцкий Л. Литература и революция. М., 1991.

157. Тураева З.Я. Семантика художественного текста и модальность // Интертекстуальные связи в художественном тексте: Межвуз. сб-к науч. трудов. СПб.: Образование, 1993. С.93-103.

158. Фокина Т.П. Онтология и текст // Человек Философия - Гуманизм: Тезисы докладов и выступлений Первого Российского философскогоконгресса (4-7 июня 1997 г.). В 7 томах. Т.З. Онтология, гносеология, логика и аналитическая философия. СПб., 1997. С.135-138.

159. Фридман Д. Ветру нет указа: Размышления над текстами романов "Пушкинский дом" А. Битова и "Школа для дураков" Саши Соколова // Литературное обозрение. 1989. №12. С.14-16.

160. Халипов В. Постмодернизм в системе мировой культуры // Иностранная литература. 1994. №1. С.235-240.

161. Чоран Э.М. Механика утопии // Иностранная литература. 1996. №4. С.226-232.

162. Чупринин С. Часть, знай свое место! // Столица. 1992. №46. С.56 -57. 182.Якимович А. О лучах Просвещения и других световых явлениях: Культурная парадигма авангарда и постмодерна // Иностранная литература. 1994. №1. С.241-248.

163. Canadian-American Slavic Studies. 1987. №21.

164. Johnson, D. Barton. A Structural Analysis of Sasha Sokolov's «School for Fools»: A Paradigmatic Novel / Fiction and Drama in Eastern and Southeastern Europe: Evolution and Experiment in the Postwar Period. Columbus, Ohio, Slavica, 1980.

165. Karriker A.H. Double Vision: Sasha Sokolov's School for Fools // World Literature Today. 1979. Autumn. P.610-614.