автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Авторская позиция и средства ее выражения в публицистике В.Е. Максимова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Авторская позиция и средства ее выражения в публицистике В.Е. Максимова"

На правах рукописи

«ВНР

Авторская позиция и средства ее выражения в публицистике В.Е.Максимова

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

з О Ш 2009

Москва - 2009

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы Российского университета дружбы народов

Научный руководитель:

заслуженный деятель науки РФ, доктор филологических наук профессор

Карпов Анатолий Сергеевич

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Смирнова Альфия Исламовна

Московский городской педагогический университет

кандидат филологических наук, доцент

Селеменева Марина Валерьевна

Московский гуманитарный институт им. Е.Р. Дашковой.

Ведущая организация: Государственный институт

русского языка им. А.С.Пушкина

Защита состоится 18 сентября 2009 года в 15 часов на заседании диссертационного совета Д.212.203.23 при Российском университете дружбы народов по адресу: 117198, Москва, ул. Миклухо - Маклая, 6, ауд. 436.

С диссертацией можно ознакомиться в Учебно-научном информационном центре (Научной библиотеке) Российского университета дружбы народов по адресу: 117198, г. Москва, улица Миклухо-Маклая, д. 6.

Автореферат диссертации размещен на сайте: www.rudn.ru.

Автореферат разослан 06 июля 2009

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук,

доцент

А.Е. Базанова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В творчестве В.Е. Максимова (1930 - 1995) публицистика занимает - в особенности, после выезда в 1974 году за рубеж - весьма заметное место: биография, склад характера, наконец, своеобразие дара обусловили у писателя настоятельную потребность выйти к читателю с прямо обращенным к нему словом. Желание это обострялось по мере того, как все отчетливее осознавалась В. Максимовым необходимость коренных перемен в жизни взрастившего его общества, в царящей в стране атмосфере.

Публицистика занимает промежуточное положение между художественной литературой (беллетристикой) и журналистикой. Публицистическое произведение, находясь в ряду произведений литературных, обладает специфическими свойствами, которые обусловлены его непременно злободневным общественно-политическим содержанием и стремлением автора к воздействию на сознание максимально широкого круга читателей. И В. Максимов в полной мере реализует эти возможности публицистики, в особенности после того, как он получил в 1974 году возможность издавать журнал «Континент», очень скоро ставший одиим из самых авторитетных периодических изданий русской эмиграции.

Порою, впадая в отчаяние или возвышая голос до крика, В. Максимов оказался не подверженным ни унынию, ни озлобленности. Написанное им отмечено более всего способностью писателя, размышляя, до жесткости трезво судить о происходящем сегодня в мире и прежде всего - в родной для него стране. Это обусловлено собственным - на редкость тяжелым - жизненным опытом, а неиссякаемая уверенность в конечном преодолении выпавших на долю соотечественников тяжелых испытаний - на понимании исторических судеб России, и еще более - на Вере, которая, по его убеждению, вооружает «критерием истины и красоты, безусловно обозначая цели, задачи и средства творчества». Публицистика открывала для В. Максимова возможность прямого контакта с массовой аудиторией, активного воздействия на сознание современников, давала надежду на собственную причастность к благотворным переменам в их жизни; писатель предпочитает в этом случае красивым фразам и заклинаниям борьбу, веря в силу слова, в его способность, если не переделать мир, то служить его изменению к лучшему. Публицистика для В. Максимова - это откровенный разговор с читателем о наболевшем, попытка вывести его (читателя) к верным решениям, вселить веру в конечное - несмотря на сегодняшние беды и потрясения - торжество идеалов добра и справедливости.

Обращение к публицистике диктуется необходимостью обращения к сугубо злободневной тематике и проблематике, стремлением писателя предложить свои решения сегодня поставленных жизнью вопросов.

Считая возможным оставить вне поля зрения очерки, статьи, репортажи В. Максимова, появлявшиеся на газетных полосах в пору его сотрудничества в прессе Кубани и Ставрополья, отметим, что в полную силу голос публициста зазвучал в середине 70-х годов. Теперь он ищет ответы на самые главные вопросы: о судьбе России и русского народа, о трагедии и вине русской интеллигенции, о вере и безверии в судьбе народа и каждого отдельного человека. Отсюда - масштабность размышлений писателя на темы, поистине обжигающие. Настойчиво выхода к решению злободневных политических вопросов, В. Максимов при этом в качестве основополагающих выдвигает требования оздоровления нравственной атмосферы общества, единения людей, исповедующих разные

взгляды, стоящих на разных позициях: подлинная справедливость может, по его мнению, утвердиться в обществе лишь при условии духовного возрождения человека.

В структуре публицистического текста особое место и роль принадлежит авторскому началу. Для автора в беллетристике характерна его «вненаходимость» (М. Бахтин) по отношению к изображаемому миру, в то время как в публицистике постоянное присутствие автора в тексте является принципиально важным. В отличие от беллетристики, где автор существует в качестве художественного образа, созданного по законам типизации, и как угодно далеко может отстоять от реального автора-писателя, автор в публицистике идентичен личности публициста, он лицо невыдуманное, реальное. Публицистика всегда -форма полемически заостренного монолога, цель которого для писателя - убедить адресата в своей правоте, привлечь его на свою сторону и тем самым - побудить к действию. В таком монологе личность автора отчетливо обнаруживает себя не только в строе мыслей, но и в пафосе, в стиле. Здесь точность изложения, строгость аргументации неотделима от многозначности, эмоциональной насыщенности слова, образности. Образы публицистики обладают синтетической природой. С одной стороны, в них сильно чувственно-эмоциональное начало, а с другой - логико-понятийное. Образ существует здесь как форма, способ выразить мысль, и потому всегда остается рациональным.

Эффект присутствия в тексте автора, его открыто выраженная позиция является специфической особенностью публицистического высказывания: автор и читатель связаны здесь напрямую Потребность в слове публициста значительно возрастает в переломное для общества (народа) время, когда предельно обостряется борьба идей, концепций, мнений. А именно такой была эпоха, когда особенно громко, мощно звучал голос В. Максимова-публициста, который и в своем художественном творчестве обнаружил страстное стремление не только изобразить столь суровую по отношению к человеку действительность, но и - способствовать ее преображению.

Публицистика В. Максимова имеет наступательный характер, и это наступление велось им на широком фронте. Неизменным было его неприятие коммунистической идеологии, а вместе с тем - недоверчивое отношение к западной либеральной интеллигенции и скептическое - к той части русской эмиграции, которая из корыстных соображений угодливо приспосабливалась к западной системе ценностей. Проблемно-тематический диапазон публицистических выступлений В.Максимова был чрезвычайно широким: от обличения тоталитарной (коммунистической) системы в целом до гневных инвектив в адрес тех, кто вольно (сознательно) или невольно подыгрывал ей. При этом писатель не разбрасывался, откликаясь на происходящее сегодня, не терял из виду главные для него цели - важнейшей среди них была судьба России. Отсюда свойственный его выступлениям страстный пафос: В. Максимов-публицист поистине бил во все колокола. И при этом оставался художником - только собственно эстетические рамки были для него тесны. Сам автор говорил, что у него к литературе отношение молитвенное. Здесь объяснение его стремления, продолжая быть писателем (литератором), выходить в написанном им к самому главному в жизни народа, а стало быть, и каждого отдельного человека. Автор романов, повестей, рассказов, пьес, В. Максимов и в своих публицистических сочинениях верен своему призванию. Он вполне владеет искусством слова в публицистических статьях, вызывающе резких фельетонах, в убийственно обличительных памфлетах. Формулировочная точность неотделима в его тексте от образной выразительности, высокий пафос - от проникновенного лиризма: слово писателя

впрямую адресовано читателю, активизирует его сознание, рассчитано не просто на со -чувствие, но - на со - действие.

Публицистические тексты В. Максимова еще не собраны. В книге «Сага о носорогах» (1981), в девятом (дополнительном) томе вышедшего в Москве Собрания его сочинений в восьми томах (1983), в сборнике «Самоистребление» (1995) представлена лишь часть произведений этого жанра. Куда больше сочинений такого рода затерялось на страницах газет и журналов разных стран мира, в том числе - постсоветской России, куда он приезжал не раз: он хотел быть услышан на родине, вдали от которой прожил два десятилетия. При этом Максимов всегда признавался в том, что психологически я никогда не чувствовал себя эмигрантом, он всегда жил Россией, российскими интересами, издавал журнал на русском языке.

Творчеству В.Максимова посвящено сравнительно немного работ (Н. Щедриной, В. Петелина, Ф. Светова, А. Берзер, И. Золотусского, Л. Аннинского и др.). В немногочисленных статьях, появившихся за рубежом, написанное им воспринимается как факт не столько литературы, сколько - борьбы с тоталитаризмом: упомянем в этой связи работы Ж.-П. Мореля, Ф. Эберштадт, А. Краснова-Левитина, 3. Маурины и др. В постсоветский период положение изменилось: творчество В.Максимова заняло подобающее место не только в литературоведческих исследованиях и литературной критике (И. Виноградов, Е. Пономарев, И. Золотусский, Л. Аннинский), но, но и в наиболее авторитетных учебных пособиях, становится предметом изучения в диссертациях Н. Савушкиной, М. Глазковой, Т. Жуковой, Е. Авдеевой, А. Сенкевич, И. Ильинского, Н. Векуа, А. Балыкова и др.

Публицистика В.Максимова до сих пор остается почти вне поля зрения исследователей. Можно объяснять это тем, что сочинения такого рода для многих - в том числе, профессиональных - читателей оказываются вне собственно литературного контекста, воспринимается главным образом как факт политической борьбы. Однако и при таком - прагматическом - подходе к публицистическому тексту нельзя забывать, что одновременно он принадлежит и литературе: слово здесь обеспечено талантом писателя, для которого публицистика является одним из форм (или — средств) его выражения.

Актуальность исследования, таким образом, обусловливается необходимостью научного осмысления столь значительного пласта творчества В.Максимова, каким является его публицистика, настоятельной потребностью выявить смысл и значение ее как для самого писателя, так и для литературы (но в этом случае еще - и жизни общества) в целом. Обращение к текстам, которые создавались в эмиграции, открывает возможность существенно дополнить и откорректировать сложившиеся в литературоведении представления о месте и роли литературы русского зарубежья в литературном процессе 70 -80-х годов XX века. Изучение деятельности В.Максимова на посту главного редактора журнала «Континент» позволяет охарактеризовать реализуемую в современных условиях специфическую для русского литератора форму организации творческих сил с целью усиления воздействия на читательскую аудиторию, а, стало быть, на общество в целом.

Объектом исследования являются публицистические тексты В. Максимова, созданные во время пребывания писателя в эмиграции, собранные в девятом (дополнительном) томе Собрания сочинений в восьми томах (М., 1993) и книге «Самоистребление» (М., 1995), а также - рассыпанные в журнале «Континент», «Смена», «Москва», «Наш современник» и др., в газетах «Правда», «Книжное обозрение»,

«Литературная газета», «Известия» и др. В этом ряду оказываются и интервью, которые давал писатель корреспондентам самых разных изданий: они воспринимаются как публицистика в устной форме, открывающей перед автором возможности реализации своей индивидуальности и в этом жанре.

Предметом исследования избрана авторская позиция писателя, обуславливающая проблемно-тематический круг его публицистических выступлений, основные аспекты осмысления и оценки им современной действительности, пафос его сочинений в этом роде, наконец, средства (жанровые, композиционные, образные, стилевые и т.д.), которые используются в этом случае писателем для достижения тех целей, которые ставит он перед собою.

В связи с этим мы видим цель диссертации в том, чтобы наиболее полно охарактеризовать публицистику В. Максимова, что позволит глубже осмыслить природу его литературного дарования, роль и место его в литературном процессе, но также - в общественной жизни второй половины 70-х - первой половины 90-х годов XX века.

Указанной целью обусловлены задачи, которые поставлены и решаются в диссертации:

- выявить закономерности обращения В.Максимова к публицистике;

- охарактеризовать своеобразие позиции В.Максимова в русском зарубежье, его отношение к Западу;

- определить сложившуюся у В.Максимова концепцию, лежащую в основании его представления о назначении писателя, его месте и роли в жизни общества;

- систематизировать его размышления о России, осмысление им ее настоящего и будущего;

- исследовать жанрово-стилевые особенности публицистики В.Максимова.

Методологической п теоретической базой диссертационного исследования

являются труды известных историков и теоретиков литературы: М. Бахтина, В. Виноградова, Г. Гачева, Н. Лейдермана, Ю. Лотмана, В. Топорова, Е. Хапизева и др. Автор опирается и на немногочисленные работы отечественных и зарубежных литературоведов и критиков, обращавшихся к творчеству В.Максимова: Л. Аннинского, И. Виноградова, В. Иверни, И. Золотусского, 3. Мауриной, Н. Щедриной, И. Рубина, В. Марамзина, Ф. Эберпггадта и др.

Методами исследования, используемыми в диссертации являются традиционный историко-литературный, а также методы интерпретации, мотивного, стилистического и контекстуального анализа текста. Из общетеоретических методов применяются системно-аналитический и аксиологический.

Научная новизна диссертации заключается в том, что здесь впервые исследуется большой по объему и чрезвычайно значимый как в контексте творчества В. Максимова, так и в литературном процессе 70 - 80-х годов XX века, материал. Обращение к нему дает возможность полнее и глубже, нежели это было сделано ранее, охарактеризовать роль литературы в происходящих в жизни народа процессах.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Обращение к публицистике обусловлено у В. Максимова как биографией человека, прошедшего на редкость суровую жизненную школу, так и складом дарования писателя, занимавшего в литературе чрезвычайно активную позицию.

2. Положение вынужденного эмигранта способствовало выявлению с особой резкостью отношения В.Максимова к тоталитарной системе, к коммунистической идеологии - ко всему, что способствует ущемлению прав человека,

3. Огромна роль В. Максимова в объединении общественно-литературных сил преимущественно Восточной Европы в борьбе со всеми проявлениями тоталитаризма, оказавшего заметное воздействие на сознание многих представителей западной интеллигенции. Деятельность В.Максимова-публициста неразрывно связана с журналом «Континент», создателем и бессменным (до 1992 года) редактором которого он был.

4. В написанных до вынужденного отъезда в эмиграцию рассказах, повестях, романах В. Максимова отчетливо сказывается его темперамент бойца, бескомпромиссность позиции художника, не сомневающегося в своем праве вершить суд над изображаемой им действительностью и принадлежащими ей людьми.

5. Основной темой - основной болью! - живущего вдали от родины писателя остается Россия: в его публицистических произведениях сказывается великолепное знание того, что сегодня происходит на родной земле, страстное желание своим словом способствовать искоренению зла во всех его формах. Пафос публицистических произведений В.Максимова определяется стремлением писателя, резко обличая, гневно клеймя, сделать все возможное для возрождения России, для согласия и примирения находящихся сегодня в состоянии войны сил, каждая из которых представляет лишь какую-то часть российского общества, народа.

6. Важнейшую роль в обустройстве всеобщей жизни на истинно человеческих началах добра, справедливости, любви играет для В. Максимова Вера: убежденный христианин, он с уважением относится к другим конфессиям, нетерпим ко всем — в том числе, на религиозной почве - проявлениям ксенофобии, призывая к веротерпимости, к пониманию тех, кто исповедует иную веру.

7. Публицистика В.Максимова находится на стыке собственно литературы и журналистики при заметном превалировании первого из названных начал. Чрезвычайно широк жанровый спектр произведений такого рода: памфлет, хлесткий очерк нравов, зарисовка с натуры, страстный монолог - В. Максимов использует возможности самых разных публицистических жанров, стремясь выйти к читателю с прямо к нему обращенным словом, воздействовать на него, заразить его тем, что владеет сердцем самого автора.

8. За те два десятилетия, которыми очерчены временные рамки исследуемого в настоящей работе материала, В. Максимов, неизменно храня верность себе, не соступая со своих позиций, изменяется. В основе эволюции публициста - изменения, происходящие в мире и, разумеется, прежде всего в России. Тематика и проблематика, тональность, наконец, поэтика его произведений становятся иными, когда в советской стране начинается перестройка; еще более резок перелом, которым отмечены в публицистике В.Максимова события, ознаменовавшие первые годы постсоветской эпохи.

Теоретическая значимость диссертации в том, что работа дает возможность охарактеризовать специфичность публицистики русского зарубежья на новом этапе принадлежащей ей литературы, а также углубить представление об особенностях выявления в рамках указанного жанра творческой индивидуальности писателя.

Практическое значение работы: полученные здесь результаты исследования могут быть использованы при изучении истории русской литературы (в частности, литературы

русского зарубежья) XX века, а также развития публицистики в лекционных курсах и семинарских занятиях в вузах.

Апробация диссертационного исследования. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры русской и зарубежной литературы РУДН. Промежуточные результаты проделанной работы докладывались на конференциях молодых ученых и аспирантов филологического факультета РУДН в 2007 и 2008 годах, а также на 111 Международной конференции, посвященной 100-летию социальной психологии (РУДН, ноябрь 2008).

Основные положения диссертации отражены в пяти публикациях.

Структура п объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, включающей 308 наименований. Общий объем 196 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во «Введении» получают обоснование выбор темы диссертационного исследования, его актуальность и новизна, цели и задачи, его источниковая база, определены теоретическая и практическая значимость работы.

В первой главе «Идейно-эстетические позиции В.Макснмова-публициста» характеризуются сложившиеся у В.Максимова представления об отношении искусства к действительности: решающим при этом была убеждепность в том, что писатель не просто повествует, рассказывает о жизни, но учит, стремится приобщить читателя к духовно-религиозным ценностям как единственно верном пути возрождения России. Писатель решительно отвергает утверждавшееся в советском государстве требование безусловного подчинения искусства (художника) задаче служения коммунистической идее. В то же время он был убежден в высоком - общественном, нравственном - назначении искусства: идея его самоценности, формальных поисков, превалирования в нем игрового начала никогда не привлекала В.Максимова. Но и тенденциозность - а творчество В.Максимова насквозь тенденциозно, - навязанная извне, не способствует, по его мнению, эстетическому качеству литературных произведений.

Возможность говорить с читателем в полный голос открывается для В. Максимова в пору его пребывания в эмиграции прежде всего благодаря издававшемуся писателем (и возглавлявшемуся им на протяжении семнадцати лет) журналу «Континент». Цели и принципы журнала были сформулированы в открывавшей его первый номер (1974) программной статье: «безусловный религиозный идеализм», «безусловный антитоталитаризм», «безусловный демократизм», «безусловная беспартийность». Свою задачу главный редактор «Континента» видел в том, чтобы объединить вокруг журнала все силы, способные противостоять порабощению тоталитаризмом.

«Континент» очень скоро стал одним из самых влиятельных журналов русской эмиграции, на его страницах можно было встретить имена А. Сахарова и В. Некрасова, М. Кундеры и И. Бродского, JI. Ржевского и И. Елагина: основным требованием к помещаемым здесь произведениям был их уровень Но, разумеется, немаловажной была и позиция - в искусстве и общественной жизни - тех, кто поначалу встал рядом с В. Максимовым. Очень скоро разошлись его пути с А. Синявским: сказались идеологические разногласия между главным редактором «Континента» и возглавившим журнал «Синтаксис» А. Синявским. Не сложились отношения и с А. Солженицыным, которому, кстати, принадлежало название журнала «Континент»: новое издание

воспринималось им как недостаточно национально ориентированное. А В. Максимов, неизменно называя А. Солженицына великим писателем, в то же время резко упрекает его в непоследовательности, в отступничестве, а в конечном счете — в капитуляции. Ожесточенность этого спора двух наиболее значительных представителей русской эмиграции третьего поколения в определенной мере объяснялась бойцовским характером каждого из них - спор был прерван смертью В. Максимова в 1995 году.

Для самого В. Максимова потребность писать диктовалась, по его собственному признанию, переполнявшим его желанием рассказать о жизни, которую он знает, как знают ее немногие: это обнаруживается и в его художественных произведениях, и в публицистике, где в особенности резко - открыто - сказывается неприятие писателем коммунистической идеологии, лежащей в основании советской системы. Отсюда -сознательное противостояние писателя утвердившимся в советской литературе канонам, желание писать не о борьбе председателей колхозов с плохими секретарями или о баталиях героев технического прогресса, а - о вечных проблемах литературы, о «голом человеке на голой земле».

Борьба с идеологией является для него формой сопротивления тоталитаризму, отвергаемому писателем в силу его бесчеловечности. При этом целью оказывается не завоевание политической власти, а изменение нравственной атмосферы внутри общества. Однако зло, которое несет с собой коммунизм, по мнению В. Максимова, не искоренить до той поры, пока сам человек не искоренит его в себе. Примечательно, что, когда Россия освободилась от власти этой идеологии, писатель отказывается от желания наказать тех, кто насаждал ее. Всегда живший в В. Максимове (и более всего - в его публицистике) боевой дух не уменьшается, но время разбрасывать камни сменяется для него временем собирать их.

Во второй главе «Судьбы России в публицистике В. Максимова» анализируются оценки В.Максимовым прошлого и настоящего России, его размышления о ее будущем. Собственная - эмигрантская - судьба была для него особенно горькой оттого, что он не мог принять царящих в эмиграции нравов, мелочных раздоров, продиктованных не столько различием позиций, сколько корыстными интересами. Максимов был убежден, что эмиграция не социальное, а психологическое состояние, это удел побежденных. Но смиряться с этим сам он не собирался - с честью выдерживал это, по его словам, «огромное испытание», не отрывая свою судьбу от судьбы родины, продолжая ощущать свою кровную связь с нею, стремясь быть нужным ей, работать для нее. Цену эмиграции - и прежде всего эмиграции нового призыва - он знал хорошо, и она была для него невысокой. Об этом - его «Сага о носорогах», возмутившая многих из тех, кто почти одновременно с ним оказался па Западе. С предельной резкостью сказано здесь о «приспособленцах из их числа» - о «писателях без книг», «философах без идей», «политиках без мировоззрения, которые сделали моральную эластичность своей профессией)).

Облик и поведение - прежде всего творческое - для В. Максимова определялись прежде всего ясностью целей, которые он ставил перед собой, и настойчивостью в их осуществлении. А это возможно лишь при условии освобождения от ментальности советского человека, которая у многих эмигрантов дает о себе знать в самых разных формах: от вечного брюзжания до желания поучать живущих та Западе, как им нужно жить. Максимов был убежден, что духовное самосохранение и принадлежность к отечественной культуре зависит не от какой-то политической или организационной

сплоченности, а прежде всего от личной, индивидуальной воли каждого из нас к духовному и человеческому сопротивлению. Писатель призывает к трезвости взгляда на действительность по обе стороны границы, с недоверием относится к столь распространенным в советской периодике торопливым - конъюнктурным! - откликам на начавшиеся в середине 80-х годов перемены в жизни страны.

В. Максимова многократно - и, может быть, не вовсе безосновательно - упрекали в излишней риторичности, недостаточной гибкости в утверждении своих взглядов, позиции. В самом деле, он отказывается быть плюралистом, не хочет признавать за каждым эмигрантом или маленькой эмигрантской группочкой права на свою собственную -противостоящую всем прочим - правоту. По его мнению, такое противопоставление ведет лишь к распрям, к склокам, к взаимным обвинениям, что так ненавистно ему в эмигрантской среде. Попыткой объединения эмиграции в борьбе «против коммунистического империализма» было создание им в 1979 году «Интернационала сопротивления», в руководство которого вошли весьма уважаемые люди: Раймон Арон, Ив Монтан, Симона Вей, Эжен Ионеску. Однако ему была суждена короткая жизнь, причины этого В.Максимов видел в том, что в среде политической эмиграции всегда идет драка между различными группировками и людьми за место под солнцем, за деньги, которые кто-то на пих выпускает.

Но, разумеется, наиболее весомой причиной были при этом различия в позиции по отношению к сегодняшней и завтрашней России, представлений о своем месте в жизни и -если переходить на иной уровень - в общественно историческом процессе. Часто обнаруживавшееся у эмигрантов предпочтение частного существования служению каким бы то ни было находящимся вне интересов индивидуума целям В.Максимовым резко осуждалось. Он не хотел принимать и поддержки «молчаливого большинства», возвышая свой голос до крика. Беда в том, что и в эмиграции ему пришлось столкнуться и с резким неприятием его позиции, и просто - с равнодушием. «Можешь выйти на площадь?..» - так называлась одна из его статей, где он вступает в полемику со вчерашними соратниками Н. Горбаневской, С. Ковалевым, К. Любарским, Л. Тимофеевым и даже с А. Солженицыным - всеми теми, кто, по его мнению, заняли соглашательскую позицию по отношению к сегодняшней советской власти, что ведет к ослаблению сил демократического сопротивления. Более того, он обвиняет их в отождествлении советской системы с Россией в целом, в жажде крушения России как таковой.

Думается, для столь сурового обвинения нет оснований, но важно подчеркнуть, что так сказывается безмерная любовь писателя к родной стране. «Без России я ничто», — убежденно заявляет он в одном из своих интервью (1993). Ощущение своей кровной связи с родиной никогда не оставляло В. Максимова. Мир Запада для него оставался чужим миром. Жить социально ему там было лучше, но душевно - намного труднее. При этом ощущения оторванности от России у него не было. Говоря о себе, а вместе с тем и о судьбах А. Галича, И. Бродского, В. Некрасова, Н. Коржавина, В. Максимов повторял, что никто из них не покинул родины, и она уже никогда не покинет их.

За происходящим в России В. Максимов следил заинтересованно, отнюдь - не со стороны: там решалась и его судьба. Стремительно изменявшаяся в стране обстановка заставляла его не только искать объяснение сегодняшних событий, но и путей выхода из постигшего Россию глубокого кризиса. Охаивание нашей истории, сгущение красок при обращении к вчерашнему дню на рубеже 80 - 90-х годов встречались очень часто: в этих

условиях В. Максимов резко выступает против отчаянной «демифологизации» русской истории, предпринимаемой нынешними советскими радикалами и против романтизации национальной идеи, о чем твердят «охранители». Он отказывался соглашаться с определением советского государства как «империи зла»: на собственном опыте познавший, сколь безжалостным было оно по отношению к своим гражданам, писатель предостерегал против его развала, грозящего всему миру неисчислимыми бедствиями.

Альтернативой тоталитарной системе была демократия: на признании ее как лучшей формы общественного/государственного устройства сходились и руководители советской страны, и диссиденты А.Синявский, А.Солженицын и др., вкладывая в это слово собственный смысл. И для В.Максимова выход возможен лишь на путях демократической перестройки общества, но происходившие в России на рубеже 80 - 90-х годов процессы убеждали в том, что под флагом демократии в соане начинают процветать вседозволенность, хаос согласиться с этим писатель не мог. Его публицистика всегда была отчетливо политизирована: с распадом советской системы и возникновением на ее развалинах постсоветского государства он ушел в политику с головой. И это потому, что основной его заботой стала борьба за спасение (!) России, по его словам, переживающей, возможно, самый трагически! и уже необратимый в этой трагичности период своей истории. Теперь речь шла о самом существовании страны. И лишь отчаянием можно объяснить вырывавшиеся у него слова о спасительности для России «цивилизованной диктатуры», «демократической революции» как спасении от «стремительной криминализации России», о «люмпенизации посткоммунистического общества на всех его уровнях». Но и говоря так, он предпочитает диктатору лидера, видя основное его достоинство в «личной порядочности».

Возрождение для В. Максимова, человека глубоко верующего, было невозможно без возвращения к христианской вере, которая, по его мнению, дает человеку силу устоять в непрерывной борьбе со злом: неверие для писателя чревато серьезной опасностью как для самого человека, так и для мира, в котором он живет. Любовь и милосердие - краеугольный камень учения Христа - является, убеждает В.Максимов, действенной силой в движении к совершенству, к Добру.

В поисках реальных возможностей спасения России В. Максимов решался вторгаться даже в вовсе чуждую писателю социально-экономическую сферу, говоря о необходимости сочетания теории рыночной системы (наиболее радикальной доктрины из тех, которые выдвигают наши современные экономисты) с цивилизованной диктатурой. Характерно, однако, что он не берется говорить о конкретных мерах, которые способствовали бы реализации его мысли, - он и в этом случае более всего озабочен царящей в стране «атмосферой взаимной ненависти и взаимной злобы» («Остаюсь частью земли и общества, откуда я вышел»), сводящей на нет все добрые намерения, от кого бы они ни исходили. Но занимать место в одном из противоборствовавших тогда в стране лагерей, как бы они ни именовались - левые или правые, либерал-демократы или национал-патриоты, большевики или необольшевики - В.Максимов не собирался, оставаясь прежде всего личностью, исповедующей по отношению к людям и явлениям основной принцип — справедливость («Будет ли лучше?»), настаивая на необходимости консенсуса, согласия, национального примирения, основанного на подлинном компромиссе между противоборствующими сторонами. Вера в возможность такого согласия связывалась В.Максимовым с теми здоровыми силами, которые есть в стране и которые были бы в состоянии выдвинуть новую

национальную идею, взамен «сектам, разврату и печатной мерзости», образовавшимся на месте рухнувшей идеологии. А она у В.Максимова предстает (и тут раньше -других вспоминается имя Н.Бердяева, которого он называл одним из своих духовных учителей) как синтетическая, включая в себя религиозный, всечеловеческий и национальный комплексы.

Третья глава «Жанрово-стилевое своеобразие публицистики В.Б.Максимова» посвящена изучению поэтики публицистических произведений В.Максимова.

Уже в художественном творчестве писателя ставятся и решаются важнейшие нравственно-философские проблемы, изображение жизни людей, подробностей их быта выводят читателя к постижению коренных проблем бытия: на литературу возлагается им задача укрепления духовных сил человека. Справиться с нею можно лишь при условии активного участия литературы (писателя) в жизни общества, и здесь особое значение обретает публицистика, открывающая возможность воздействия на сознание максимально широкой аудитории.

Необходимость обращения к публицистике обусловлено, с одной стороны, состоянием общественной жизни, требованием прямого осмысления и оценки происходящего, а с другой - стремлением автора к выявлению субъективного отношения к сегодняшним процессам и их участникам, к решению сегодня выдвигаемых жизнью проблем. Активность авторской позиции свойственна и художественной прозе В.Максимова, страстно утверждающего свои представления о жизни, о положении человека в современном обществе. Здесь слово, выявляющее авторскую позицию, обладает существенным человековедческим смыслом: оно используется для установления этической состоятельности противостоящих друг другу характеров, для выявления линий размежевания и отталкивания между ними. Открыто выраженная авторская оценка изображаемого в художественных произведениях В.Максимова не отделяется от образной системы, функционирует не параллельно с нею, но является необходимым и значимым компонентом стилевой разработки характеров, обнаруживая себя и на стилистическом, и на композиционном уровне произведений. Публицистическое выражение истин и положений, почерпнутых в жизненном опыте героев, является для В.Максимова важнейшим средством актуализации собственно авторского понимания анализируемых событий и душевных движений. В такого рода произведениях ослаблено действие законов эпически размеренного повествования, само повествование лишено полутонов, пейзажных описаний, плавности в смене психологических состояний - все обнажено и сконцентрировано в этом мире, пропущено через систему публицистических ассоциаций, играющих важнейшую роль в структурной организации произведения.

Закономерен поэтому выход писателя к публицистике, которая всегда - форма полемически заостренного монолога, цель которого - убедить читателя в своей правоте, побудить его к действию.. Этому служат уже заголовки публицистических произведений В.Максимова, часто - убийственно резкие, формулирующие содержащуюся в тексте оценку того, о чем или о ком идет здесь речь, звучащие как приговор. «Страна негодяев», «Мародеры», «Самоистребление», «Черная дыра перестройки» - обоснование так выраженных оценок происходящему дается в тексте автором, гневно протестующим против попыток мафии при попустительстве властей превратить Россию в «страну негодяев», против новоявленных «демократов» - мародеров, способных менять свои взгляды в соответствии с обстоятельствами и перспективами карьеры. Великолепно владея искусством сарказма, В.Максимов несколькими словами буквально припечатывает тех или

иных претендентов на роль народных лидеров («Вся королевская рать»), пытающихся заменить идеологическую цивилизацию уголовной («Клептократии всех стран, соединяйтесь!»).

Литература - искусство слова, соединяющего в себе понятие и образ, отношение к тексту в этом случае определяется по двум координатам - мысли и чувства. Однако в публицистике, в отличие от беллетристики, одна из указанных координат - мысль - играет структурообразующую роль. И при этом всегда - мысль целенаправленная, а у В.Максимова - служащая яростному утверждению исповедуемых писателем идей и даже -идеалов. Потому-то столь заметное место занимает в его публицистике памфлет, дающий возможность соединить характеристику отдельного явления (факта, личности) с выходом к широким обобщениям.

Пожалуй, с наибольшей силой общественный темпера?..;нт В.Максимова-публициста обнаружился в нашумевшем памфлете «Сага о носорогах»: использовав встречающийся у Э.Ионеско образ, писатель с убийственным сарказмом обличает «поистине растительную приспособляемость известной части «диалектически мыслящих» интеллигентов к политическим обстоятельствам», что делает их поистине агрессивными, ведет к утрате ими человеческого образа Облик «носорогов» обретают в памфлете В.Максимова внешне вполне респектабельные люди: «профессор, интеллектуал... Прогрессивен до кончиков своих обгрызанных ногтей», не желающий слышать ничего противоречащего сложившимся у него мнениям; священник («носорог в сутане»); «рубаха-парень, свой в доску», работающий в супермодном журнале с разрушительными идеями»... «Носорогами» в глазах В.Максимова делает их упорное нежелание видеть правду, довольствоваться стереотипами, которыми они отгораживаются от чужой беды.

Структурный принцип, лежащий в основании «Саги», используется В.Максимовым и в других, примыкающих к ней произведениях: «Боги Олимпа жаждут», «С натуры», «Двойной счет», «Мартиролог изгнания», «Размышления у театрального подъезда», «Повторение пройденного»... Здесь одна портретная зарисовка сменяется другой, а вместе эти портреты служат созданию объемной картины, воспринимаемой как еще одно доказательство мысли писателя, стремящегося пробить стену равнодушия, за которой прячутся одержимые своими мелочными заботами люди. Писатель рисует сатирически выразительные портреты самодовольных, отстраняющихся от людей, охотно списывающих «собственные преступления за счет издержек философского поиска», выгодно эксплуатирующих создаваемые ими новые мифы «себе на материальную потребу» («Сага о носорогах» - С. 31).

Памфлет обладает разящей силой, и В.Максимов использует характерное для этого жанра резкое и экспрессивное обличение, направленное не против отдельных фактов, а против политической, государственной системы либо конкретных, влиятельных в обществе политиков, литераторов. Свойственное памфлету соединение, казалось бы, частного, конкретного с выходом к общезначимым вопросам и проблемам, непременно злободневным, волнующим общество в целом, блестяще используется В.Максимовым. Он предпочитает обходиться без экспозиции, без столь часто встречающихся в произведениях этого жанра вводных замечаний - начинает, как правило, обращением к тому, что хорошо известно читателю, но, по мнению автора, нуждается в осмыслении, в оценке. Памфлеты В.Максимова всегда открыто тенденциозны, преследуют агитационную цель, рассчитаны на реакцию широкой публики, выдерживаются в одной - предельно высокой - тональности.

Безусловно, в этом тяготении именно к обличению, к беспощадно резкому слову, к злой издевке сказывается глубоко личное, порожденное горьким жизненным опытом отношение самого писателя к тому в жизни людей (и в его собственной жизни - тоже), что воспринимается как зло. Но, в отличие от фельетона, памфлет выходит на уровень обобщений, и В.Максимов метит в зло, власть которого испытал на себе не только он один («Метаморфозы Галины Борисовны», «Зияющие высоты хамодержавия»).

Но, разумеется, обличениями писатель не ограничивается. Публицистика является для него действенным средством в неустанной борьбе за возрождение России, где тоталитарная система уже разрушена, но в жизни страны еще не утвердились подлинно демократические начала общественного устройства. Страна, убежден В.Максимов «сегодня в опасности», и он призывает к ее преодолению, напряженно размышляет о том, что может помочь России - народу, обществу - выстоять, уцелеть в сегодняшнее, на редкость трудное

- смутное - время. Масштабность, значительность этих размышлений обусловлены пристальным вниманием писателя к проблеме самоопределения человека в мире, исполненном трагических противоречий, но еще - поисками причин сегодняшнего бедственного состояния России. Вера в ее возрождение связывается с представлением о неисчерпаемости внутреннего - духовного - потенциала человека, который жаждет не катаклических перемен и очередного перераспределения материальных благ, а возвращения к традиционным демократическим формам общественного существования.

Страстность тона, обличительный пафос — характерная особенность публицистики В.Максимова, обнаруживающие себя не только в памфлете., но и в открытых письмах, адресованных Елене Боннэр («Надгробие для России»), Генриху Бёллю и профессору Мустафину, резко критиковавшим «Сагу о носорогах» (Из переписки»), в своеобразных отчетах о поездках в разные страны («Москва - Иерусалим», «В поисках собственной Америки»), в фельетонах («С натуры», «Трогательное единомыслие»). Но всякий раз обжигающе злободневные факты, принадлежащие действительности, служат в таком письме отправной точкой движения мысли, оказываются в причинно - следственной связи что позволяет не только воздействовать на аудиторию (буквально - формировать ее), но и задавать тексту прогнозирующую функцию. Каждое такое произведение представляет собою монолог, часто - обращенный к конкретному лицу, но - перерастающий в диалог с читателями, ощущающими личную причастность к обсуждаемому. В таком сочинении, автор которого не пренебрегает образностью, предпочтение отдается общему перед индивидуальным, детализация сведена к минимуму, очень сильно выявлено авторское начало, выражающее себя в выстраивании текста в форме изложения - с помощью системы аргументов - собственной концепции, опровергающей ту, что выдвинута оппонентом.

Иначе выстраивается фельетон, где с гораздо большей отчетливостью, нежели в открытом письме, обнаруживает себя художественное начало, образность. И прежде всего

- в изобразительности, в приглушении рационального элемента и усилении эмоционального не в ущерб злободневности текста, конкретности образов и фактов, его социальной и политической направленности. Образцом в этом случае может служить фельетон «С натуры»: обращенный против западноевропейских либералов, он выстроен как ряд сценок, зарисовок «с натуры», позволяющих увидеть и услышать тех, чья позиция неприемлема для писателя.

Жанровая идентификация публицистических произведений чрезвычайно трудна, большинство из них могли бы быть определены как публицистические статьи. Такое

определение не претендует на терминологическую точность, но может быть использовано в качестве рабочего: особенностями таких произведений являются значительность их общественно-политической проблематики, активность авторской позиции, повышенная эмоциональность, тяготение к монологической форме, предполагающей наличие не всегда обнаруживающего себя в тексте адресата и т.д. Публицистические статьи В.Максимова всякий раз вызваны к жизни событиями, играющими значительную роль в процессах, протекающих в России, оказывающих значительное воздействие на жизнь. Размышляя о происходящем, писатель выстраивает цепь аргументов, сопоставляет сегодняшний день с уже прожитым, задумывается о том, каким был и каким стал человек, предлагает собственные пути выхода из сегодняшней ситуации. В основе такой статьи - факты, трезвый анализ, вместе с тем текст эмоционально насыщен, в нем обильно представлены стилистические фигуры, передающие иакал чувств автор?- побуждающего читателя к действию. Речь здесь - об открытых нарушениях российской властью ею же принятой конституции («Собчакам закон не писан»), об опасности успокаивания себя и других «анестезией детанта в политике» («Реальная политика» или средство самообмана»), губительное для страны обострение межнациональных отношений («Черная дыра перестройки»).

Рамки творчества публициста не ограничиваются лишь написанным им: он обращается к аудитории и со словом устным, разумеется, фиксированным в печати: в интервью, отвечая на задаваемые журналистами вопросы, В.Максимов использует и эту возможность донести свои мысли до читателя. Озабоченный более всего судьбой России, он и здесь твердит о своей неразрывной связи с родиной, о преданности ей. В сущности, это - состоящий из многих частей авторский монолог, эмоциональный накал его увеличивается по мере все нараставшей напряженности ситуации в стране: находящийся в эмиграции писатель никогда не смотрел на Россию со стороны. Отвечая на самые разные вопросы журналистов, В.Максимов непременно выводит беседу к тому, что волнует его больше всего, неустанно повторяя, что ои действительно является частью страны, живя ее радостями и бедами.

Своеобразие публицистических произведений обнаруживается и на уровне речевого строя, в качестве основных стилевых категорий выступают здесь субьектность/объекгивность, изображение/экспрессия, монументальность/камерность. Личность автора выявляется в этом случае особенно ярко благодаря диалогическому характеру текста, в основании которого всегда - разговор с читателем, с жизнью, полемика. Ведущим началом является здесь мысль - образность служит се развитию, усиливая ее воздействие на читателя.

Одним из основных компонентов стиля является система деталей как внешне-предметного мира, так и тех, появление которых служит выражению внутреннего, духовного мира автора. Каждая из них воспринимается как один из штрихов в создаваемой автором картине действительности, и вместе с тем - как аргумент в авторском монологе. Почерпнутые из жизни, они обладают повышенным эмоциональным накалом: в соединении верности факту и предельной субъективности тона - основа воздействия публицистического текста на читателя. Структура публицистических произведений В.Максимова может быть охарактеризована как дискретная, но каждая из возникающих здесь - как бы спонтанно - деталей скрепляется подчинением их авторской мысли, порою

формулируемой заглавием статьи («Поминки по России», «Мародеры» «В поисках утраченного рая»).

Для композиции публицистического произведения В.Максимова характерен линейный принцип, лежащий в основании структуры текста: благодаря повторам и вариациям авторская мысль развивается последовательно, не исключая возможности противопоставления и столкновения разных точек зрения на стоящий в центре внимания предмет («О диссидентстве вообще», «Литература против тоталитаризма»). Аргументы в подтверждение оценки жизни, которая дается писателем, часто контрастируя, дополняют друг друга, перекликаются («Можешь выйти на площадь?», «Конец прекрасной эпохи»). Но собственная позиция публициста бескомпромиссна. Истина в этом случае, вопреки распространенному убеждению не рождается в споре - автор не собирается вслушиваться в доводы своих оппонентов: размышлению в публицистическом произведении предпочитается выношенное, активно утверждаемое решение проблемы, которое отнюдь не выносится на суд читателя, а предстает в качестве уже созревшей истины, требующей лишь претворения в жизнь.

Композиция такого произведения характеризуется сугубой динамичностью структуры текста. Мысль, заявленная часто названием, формулируется уже в первых строках, а затем развивается стремительно, длинноты, стилистические красоты публицистике противопоказаны - пафос усиливается благодаря наращиванию темпа, введению все новых и новых фактов (доводов, аргументов), подготавливающих финальный вывод, всегда звучащий сильно, выглядящий броско. «Страна негодяев» - убеждает заголовок очерка, и подтверждается это характеристикой «вконец изолгавшейся, испохабившейся, искрутившейся от лакейского сервилизма интеллигенции. А горестные размышления на эту тему завершаются выражением уверенности в том, что в России еще достаточно нравственного здоровья и духовных сил, чтобы преодолеть у1рожающее ей историческое забытье. В этом - и других - публицистических произведениях писателя развитие авторской мысли опирается на выстраиваемые в систему аргументы, благодаря чему создается ощущение все нарастающего накала чувств, буквально обжигая читателя. А именно к этому - к вовлечению читателя в сферу страстных размышлений о настоящем и будущем России - прежде всего стремится В.Максимов.

Выражению авторской позиции всецело подчинена и собственно речевая стилистика текста, в котором объективное выступает в органическом слиянии с субъективным: номинативность слова не препятствует возможности выявления в нем оценочного начала. При этом в публицистическом тексте предметные детали экспрессивно насыщены в гораздо большей степени, нежели детали словесные: публицист вершит свой суд открыто, не оставляя за читателем права - и даже возможности - самому выносить оценки тому (или - тем), о чем идет здесь речь. Наиболее убедительный тому пример - «Сага о носорогах», вызвавшая бурю возмущения у тех, против кого она была направлена.

Стилистическая многоплановость, многообразие публицистического текста обусловлены тем, что авторский монолог является одновременно и формой реализации диалога с читателем, который явно подразумевается, но не получает слова. И монолог этот не условен, а прямо адресован тому, кого надо убедить, сообщить ему заряд энергии, пробив заслон равнодушия. К публицистике В.Максимова вполне приложима данная исследователем характеристика произведений такого рода: их стилевая стихия -разговорное, полемико-диалогическое начало. Этим предопределено в лексике авторского

повествования просторечных и разговорных выражений с признаками делового стиля. Создается впечатление, что автор не очень озабочен их слиянием, достижением конечного стилевого единства.

Нередко В.Максимов прямо обращается к читателю с тревожащим его (это местоимение вбирает в данном случае в себя и автора, и читателя) вопросом: «Так что же все-таки с нами случилось? Когда, на чем сломался в нас тот стержень, на котором держится душа великого народа?» («Всем известно, что земля начинается с Кремля»), «О какой стабилизации идет речь? Может быть, остановилось падение производства? Пошла на убыль преступность? Утихомирилась коррупция?» («Это сладкое слово «стабильность»). Чаще, однако, обращение к читателю обнаруживает себя опосредовашго, в полемической заостренности речи, вызванной существованием иных позиций, иных оценок, требующих опровержения. Он клеймит тех, кто не умеет и не хочг, «отличать правду от лжи, злободневные спекуляции - от высокого искусства, подлинную поэзию - от политического версификаторства» («В дыму отечества»), адресует резкие слова тем, кто подменяет «серьезный общественный разговор крикливой социальной демагогией» («Прощание из ниоткуда»). Такой текст насыщен лексемами, экспрессивно предельно насыщенными: «из пепла идеологического монстра возникает монстр криминальный», «тотальная ложь и смертельная фальшь того кровавого действа, которое называется коммунизмом», «беспредельная аморальность, вызывающий цинизм, мелочная алчность, патологический эгоцентризм» интеллигенции».

В публицистическом произведении не встретиться с разноречием, вызванным стремлением воспроизвести речевые манеры разных персонажей: здесь структура текста всецело подчинена выражению авторской мысли, развивающейся целенаправленно, но отнюдь не однолинейно, благодаря обилию используемых писателем стилевых приемов. Так, уже названием «Неужели это колокол наших похорон?» задав тон своему произведению, В.Максимов выходит затем к высокому пафосу, выражаемому словами Родина и Свобода, а завершает обращенный к соотечественникам монолог громко звучащим призывом к спасению Отечества: номинативное значение слова и здесь перекрывается его семантической экспрессивностью. Но в отличие от беллетристики, экспрессивностью не аффиксов, а корневых значений, несущих в себе эмоциональное отношение к выведенным в тексте явлениям, фактам, персонажам: «абсолютно безнаказанная уголовщина», «клептократия», «жульническая пирамида», «тотальная ложь», «эстетическая утилитарность». Выписанные здесь слова, не теряя своих номинативных смыслов, оценочны, обладают яркой эмоциональной окрашенностью. В этом случае уместно говорить об образности слова, хотя оно и не обладает сколько-нибудь ощутимой иносказательностью.

В «Заключении» подводятся итоги исследования, намечаются перспективы продолжения работы над темой, обращение к которой позволяет понять, что позволяет литературе (писателю) активно участвовать в жизни народа

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях

1. Качурин К.О. Жанрово-стилевое своеобразие публицистики В.Е.Максимова. II Вестник Российского университета дружбы народов. Серия литературоведение, Журналистика. - 2008, № 1. - С. 33 -41.

2. Качурин К.О. В.Е.Максимов - главный редактор журнала «Континент». // Журналистика и общество: Альманах кафедры теории и истории журналистики РУДН. - М.: изд - во РУДН, 2008. - С. 194 - 205.

3 .Качурин К.О. Миссия эмиграции в публицистике В.Е.Максимова. // Личность в межкультурном пространстве: Материалы международной конференции, посвященной 100—летшо социальной психологии. Часть 11. - М.: изд - во РУДН, 2008.-С. 179- 184.

4. Качурин К.О. Горький опыт эмиграции (публицистика В.Е.Максимова 1974 - 1995 г.г.). // Опыты: Сборник научных статей аспирантов и студентов. Выпуск 3. - М.: изд -воРУДН, 2008.-С. 90-96.

5. Качурин К.О. Судьбы России в публицистике В.Е.Максимова. // Опыты: Сборник научных статей аспирантов и студентов. Выпуск 3. - М.: изд - во РУДН, 2008. - С. 97 -106.

Качурин Кирилл Олегович (Россия)

Авторская позиция и средства ее выражения в публицистике В.Е.Максимова

В диссертации исследуется публицистика В.Максимова как явление литературы и вместе с тем - общественной жизни 70 - 90-х годов прошлого века. Объяснение получают идейно - эстетические позиции писателя, содержание и пафос его размышлений о судьбах России, жанрово - стилевое своеобразие его публицистики. Публицистика воспринимается - и оценивается - здесь как средство, позволяющее писателю вступать в разговор с читателем о наболевшем, как попытка вывести его (читателя) к верным решениям, вселить в него веру в конечное торжество идеалов добра и справедливости. Биография писателя, склад его характера, наконец, своеобразие его дара обусловливают его потребность - и вполне реализовавшуюся возможность - выйти к читателю с прямо обращенным к нему, воздействующим на него словом.

Kachurin Kirill Olegovich (Russia)

The means of expression of (he autor's position in social and political essays by V. Maksimov

The focus of attention in the thesis is publicistic writing of V.Maksimov is regarded both as a phenomenon of literature and that of the social life of the 70 - 80 of the last century. Idea content and aesthetic positions of the writer, the gist and inspiration of his reflection on the future of Russia as well as genre and stylistic peculiarities of his publicistic writing are explained in this work. Publicistic writing is perceived and as a means of the writer to communicate with the reader about urgent problems, as an attempt to bring the reader to the right decisions, to make him believe in the triumph of the ideals of good and justice. The biography of the writer, his personality, peculiarities of his talent bring about his demand and his fully realised possibility to address the reader with his powerful word.

Подписано в печать:

29.06.2009

Заказ № 2301 Тираж -100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Качурин, Кирилл Олегович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВАI

Идейно-эстетические позиции В.Максимова — публициста.

ГЛАВА II

Судьба России в публицистике

В.Максимова.

ГЛАВА III

Жанрово-стилевое своеобразие публицистики В.Максимова.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Качурин, Кирилл Олегович

Биография (и творческая биография — тоже) Владимира Емельяновича Максимова складывалась на редкость причудливо. Даже имя, с которым Лев Алексеевич Самсонов прожил почти всю свою жизнь, он получил в одном из детприемников, куда попал, сбежав в 13 лет из родительского дома. Он немало побродяжничал, побывав на Таймыре и в Средней Азии, в сибирской тайге и в Закавказье, попадая в колонии для малолетних преступников, откуда совершал дерзкие побеги. Его дед принимал активное участие в революции; отец, в прошлом крестьянин, впоследствии стал рабочим, вступил в партию и принадлежал к троцкистскому ее крылу (именно в честь Троцкого дал такое имя сыну), за что был арестован в 1927 году, но вскоре выпущен на свободу, а в 1938 году опять попал в заключение, освободился через два года, уйдя на фронт в 1941 году, погиб в самом начале войны.

О своих корнях и истоках В.Максимов помнил всегда: именно они во многом предопределили его судьбу. «.Сын рабочей-железнодорожницы и крестьянина, ставшего рабочим, я, сам по профессии рабочий-каменщик, - писал он, — по сложившейся судьбе и положению ставший интеллигентом, являю собой как бы квинтэссенцию, в значительной мере социальную и духовную субстанцию общества, из которого я выломился»1. Поселившись после

1 Максимов В. Цена нашего изгнания. // Максимов В. Собрание сочинений: В 8 томах. М., 1993. - Т. 9 (дополнительный). - С. 150. В дальнейшем ссылка на это издание делается с указанием лишь номера освобождения из заключения в 1951 году в кубанской станице, В.Максимов очень скоро становится корреспондентом местных газет «Сталинское знамя» и «Советская Черкесия». В 1956 году Черкесское отделение Ставропольского издательства выпускает сборник стихов и поэм В.Максимова «Поколение на часах». Произведения молодого поэта ничем не выделялись из массы стихотворной продукции районного масштаба тех лет. Поэтом В.Максимов не стал, имя его было по-настоящему замечено после появления повестей «Мы обживаем землю» (1961) и «Жив человек» (1962). О появлении нового талантливого писателя, рассказывающего о неустроенной, трудной жизни людей, не встречавшихся на страницах тогдашних книг, свидетельствовали повести тех лет, получившие высокую оценку и у читателя, и у коллег по литературному цеху.2

С годами в его произведениях все отчетливее звучат трагические ноты, все острее закручиваются коллизии, обнажающие социальное неблагополучие, царящее в советском обществе, искажение в нем нравственных ориентиров («Дуся и нас пятеро», «Баллада о Савве», «Дорога», «Стань за черту»). Противостояние писателя господствующей в стране идеологии становится вполне очевидным после создания им романов «Семь дней творения» (1971) и «Карантин» (1973): не опубликованные на родине, они появились на Западе и в самиздате. «Наградой» автору было помещение его в психиатрическую лечебницу, а вскоре, 26 июня 1973 года, Московское отделение Союза писателей РСФСР приняло решение об исключении В.Максимова из упомянутого творческого сообщества. Чуть позже это решение было закреплено Правлением Союза тома и страницы.

2 См.: Берзер А. Победил человек. // Новый мир. - 1963, № 4; Бочаров А. Беспокойная суть творчества. //Литературная газета. - М., 1967, № 52; Аннинский Л. Оправдание одиночества. // Новый мир. - 1971, № 4;. Ланщиков А. От литературных фикций к литературе действительности. // Москва. - 1968, № 3; Петелин В. Россия-любовь моя. - Волга, Саратов. - 1969, № 3 и др. писателей СССР, исключившим В.Максимова из своих рядов за «политические взгляды и творчество, несовместимые с Уставом Союза писателей СССР и званием советского писателя». Впрочем, о своем выходе из этого Союза В.Максимов заявил несколькими месяцами ранее письмом в Секретариат Московской писательской организации СП РСФСР, в котором резко осудил своих «литературных собратьев»: «Союз писателей, а в особенности его московское отделение, становится безраздельной вотчиной мелких политических мародеров, всех этих медниковых, пиляров и евтушенок

- мелких бесов духовного паразитизма»3. Положение становилось не только очень трудным, но и опасным: «тунеядец», каковым оказался получивший к тому времени широкую известность писатель, мог быть достаточно сурово наказан в соответствии с существовавшим тогда законодательством. И он это хорошо понимал, признаваясь позже: «Я вам честно скажу, если бы я знал, что меня ждет в эмиграции, я бы предпочел остаться, несмотря на то, что мне грозило. Грозило гораздо худшее, чем нищета. Могло случиться что угодно. Но я все-таки предпочел бы остаться»4.

Выход был один: 12 февраля 1974 года В.Максимов получил разрешение на выезд во Францию и уже 1 марта приземлился в парижском аэропорту Орли. «Когда я уезжал, - вспоминал он позже, земля горела под ногами. Выбор был прост: либо лагерь, либо эмиграция. Я понимал, что лагерь не выдержу. Предпочел сохранить себя»5. Вскоре он был лишен советского гражданства, а

3 Максимов В. Секретариату Московской писательской организации СП РСФСР. // Максимов В. Сага о носорогах — Франкфурт-на-Майне, 1981. — С. 133. В дальнейшем ссылка на это издание делается с указанием лишь номера страницы.

4 Максимов В. Если весь организм больной, то.: Беседа с А.Рафиковым. // Театральная жизнь. - 1990, № 16.-С. 16.

5 Максимов В. Старый человек со свечою в руке: Беседа с И.Мильштейном. // Огонек. - 1991, № 24. -С. 19. французского подданства, прожив в Париже 20 лет, так и не принял, оставаясь на положении политического эмигранта, беженца. По словам хорошо знавшего его И.Золотусского, В.Максимов «французского гражданства брать не хотел, так как считал себя не только русским писателем, но и русским гражданином»6. Советское гражданство было возвращено ему лишь в июне 1990 года, но, неоднократно приезжавший в родную страну, писатель так и не решился окончательно вернуться на родину: он скончался в Париже 25 марта 1995 года.

Ответ на вопрос, почему он - сын рабочего-коммуниста, сам прошедший суровую жизненную школу, преуспевший в творчестве, пошел «против советской системы»7, содержится в рассказах, повестях, романах писателя - в открытой форме он не раз прозвучит в публицистике, которая занимает значительное место среди произведений, созданных в эмиграции.

За рубежом В. Максимов опубликовал и романы, написанные еще в России, но так и не увидевшие там свет, и созданные позднее романы «Ковчег для незваных» (1976), «Заглянуть в бездну» (1986), «Кочевание до смерти» (1994), повести, рассказы, более десятка пьес («Кто боится Рэя Брэдбери», «Берлин на исходе ночи», «Там вдали за рекой» и др.). Но главным делом его жизни стал журнал «Континент», первый номер которого вышел в сентябре 1974 года. Журнал объединил вокруг себя лучших представителей культуры, общественной мысли, выступавших против тоталитаризма за подлинно демократические свободы. «Литературный, общественно-политический и религиозный журнал» — этими словами, сопровождавшими название нового издания, были точно опре

6 Золотусский И. Оборвавшийся звук. // Смена. - 1997, № 4. - С. 49.

7 Максимов В. Заговор равнодушных. // Максимов В. Собр. соч. - Т. 9. - С. 265. делены его содержание, направление деятельности, наконец, место в русской зарубежной журналистике.

Обязанности главного редактора журнала, который очень скоро обрел весьма широкую читательскую аудиторию и стал наиболее влиятельным изданием русской зарубежной печати, для В.Максимова не сводились к составлению очередного номера. Давая возможность выступить на его страницах литераторам и общественным деятелям, стоявшим на самых разных — порою противоположных - позициях, В.Максимов вместе с тем властно определял основное — антитоталитарное, антикоммунистическое — направление журнала, сопровождая, если это, по его мнению, требовалось, опубликованные здесь материалы своими комментариями, оценками.

Но основным, определяющим в работе главного редактора (и в его творческой деятельности в целом) стала в эту пору публицистика. В каждом номере появлялась - всегда острая, с предельной точностью формулирующая главные мысли - колонка редактора: у читателя не должно было оставаться сомнений по поводу того, какую позицию занимает журнал. Но одной этой, небольшой по объему, колонки В.Максимову было мало: в «Континенте» сполна реализовалось дарование В.Максимова-публициста, хотя, он нередко выступал и на страницах других изданий Европы, США, Ближнего и Среднего Востока.

В эмиграции публицистика стала для В. Максимова едва ли не основной формой его творческого существования. Разумеется, можно лишь пожалеть о том, что эта постоянная, изнурительная работа почти не оставляла ни времени, ни сил для собственно художественного творчества: сам В.Максимов не раз с горечью сетовал на это. Но поступать иначе он не мог: у него был характер бойца, борца, он хотел не говорить с читателем, а, по его собственному выражению, кричать о той опасности, которую представляет для мира, для человечества тоталитарная система, коммунистическая идеология. Но нравилось это далеко не всем: страстное, резкое слово публициста, вдохновляя одних, у других вызывало протест. В.Максимов, хорошо понимая это, тем не менее оставался верен себе, своим позициям, о которых всякий раз говорил без обиняков.

Публицистические тексты В.Максимова еще не собраны полностью; в книге «Сага о носорогах» (1981), в девятом (дополнительном) томе вышедшего в Москве собрания его сочинений в восьми томах (1993), в книге «Самоистребление» (1995) представлена лишь часть произведений этого жанра. Многое затерялось на страницах газет и журналов разных стран мира, в том числе постсоветской России, куда В.Максимов, как уже было сказано, приезжал не раз, охотно и часто давая интервью, вступая в беседы, выступая перед различными аудиториями: он хотел быть услышанным — и прежде всего — на родной земле. «.Психологически я никогда не чувствовал себя эмигрантом, — говорил он. - Я всегда жил Россией, российскими интересами, издавая журнал на русском языке. Я как бы только географически там живу, а психологически 8 я все равно здесь» .

Публицистика занимает промежуточное положение между художественной литературой (беллетристикой) и журналистикой. Публицистическое произведение, находясь в ряду произведений литературных, обладает специфическими свойствами, которые обусловлены его непременно злободневным общественно-политическим содержанием и стремлением автора к воздействию

8 Максимов В. Я без России - ничто: Беседа с В.Морозовым 9 июля 1993 г. // Наш современник. - 1993, №11.-С. 161. на сознание максимально широкого круга читателей. Соотнесенность с беллетристикой и в то же время отделенность от нее и определяет принципы анализа произведений такого рода.

Специфичность публицистики сказывается, прежде всего, на роли и месте авторского начала в структуре текста. Для автора в беллетристике характерна его «вненаходимость» (М.Бахтин) по отношению к изображаемому миру, в то время как в публицистике постоянное присутствие автора в тексте является обязательным, принципиально важным. Как отмечает М.Стюфляева, «автор в произведении беллетристики существует в качестве художественного образа, созданного по законам типизации, и как угодно далеко может отстоять от реального автора-писателя. Автор как личность в расчет не принимается». В противоположность этому «автор в публицистике идентичен личности публициста. Он лицо невыдуманное, реальное, хорошо известное многим читателям, пользующееся их расположением. Личный престиж публициста приобретает огромное значение»9. Это представление об авторе, его облике и функциях, в публицистике закреплено в многочисленных трудах по предмету нашего исследования. Сошлемся, например, на мнение одного из авторитетных ученых в этой области Е.Прохорова: «Я» публициста - это организующее начало произведения, отраженное в нем сложное и каждый раз очень своеобразное, личностное единство черт художника и исследователя, чуткого к социальным процессам, волнующегося тем, что волнует современников, борющегося за правду, добро, справедливость, за верную картину жизни в сознании людей»10. В этих условиях в произведении возникают иные, нежели в беллетристике, отношения между автором и читателем - их связь «устанавливается на

9 Стюфляева М. Поэтика публицистики. - Воронеж, 1975. - С. 42 - 43.

10 Прохоров Е. Искусство публицистики. - М., 1984. - С. 307. прямую, минуя промежуточные звенья, необходимые художественной литературе. Непосредственное общение с читателем, открытое обращение к нему способствует насыщению материала тенденциозностью и, в конечном счете, наиболее точному выполнению пропагандистского задания»11. Известный публицист А.Аграновский говорит даже о свойственной настоящей публицистике лиричности: речь в этом случае идет, разумеется, «не о сантиментах, не о всхлипах. Лирично оно в том смысле, что автор берет на себя смелость выступить со своими переживаниями, навеянными жизнью общества»12.

Таким образом, публицистика уже по природе своей является средством прямого общения писателя с читательской массой, обращена к социуму. Это всегда - форма полемически заостренного монолога, цель которого - убедить адресата в своей правоте, привлечь его на свою сторону. В таком монологе личность автора отчетливо обнаруживает себя не только в строе мыслей, но и в пафосе (часто — в страсти изложения мыслей), в стиле. Здесь точность изложения, строгость аргументации охотно уступает место многозначности, эмоциональной насыщенности слова, образности. «Образы публицистики обладают синтетической природой. С одной стороны, в них сильно чувственно-эмоциональное начало, а с дру

I Ч гой—логико-понятийное» . Но, разумеется, публицист озабочен более всего тем, чтобы донести до читателя свою собственную концепцию, идею: в изложенном им главенствует мысль, образ существует как «форма, способ выразить мысль»14. И делается это для того, чтобы побудить читателя к действию.

11 Стюфляева М. Поэтика публицистики. - Воронеж, 1975. - С. 46.

12 Аграновский А. Своего дела мастер. - М., 1980. - С. 9.

13 Ким М. Технология создания журналистского произведения. - СПб, 2001. - С. 152.

14 Ученова В. Гносеологические проблемы публицистики. - М., 1971. - С. 104.

Цель публициста - не только убедить читателя в справедливости своей мысли, но вызвать в нем на основании этой мысли эмоциональный подъем, толкнуть на определенные поступки. Публицистике противопоказана беспристрастность, задача публициста — убеждать и внушать, занимая активную общественную позицию, проповедывать, поучать. Право на это дает ему убежденность в том, что его система концепций и идей единственно верная, ибо опирается на привлекаемые им факты, которые сами по себе ярки и выглядят неоспоримыми. Как верно отмечено Н. Клу-шиной, для структуры публицистического текста характерен прием убеждения с помощью оценки, воздействия на адресата благодаря стилистической тональности текста, обращение к интерпретации (языковому варьированию) как стилистическому механизму имплицитного убеждения и т.д. Публицистический текст, таким образом, существует в системе изменяющихся с течением времени стилистических координат, и это существенно при обращении к решению поставленных в настоящей работе задач.

Особое место в структуре публицистического текста принадлежит образности. Понятие это неизбежно возникает при обращении к художественной литературе как искусству слова. Но оно уместно и там, где речь заходит о публицистике, однако с учетом того, что в этом случае образность обладает иными свойствами. Об этом говорит, например, И.Архипов: «Публицистический образ не меняет характера постижения действительности — он остается рациональным. Это связано, в частности, с тем, что «сквозь» публицистический образ, как бы ни был он «насыщен» тропами и фигурами, все время «просвечивает» его понятийная основа. Этому способствуют, во-первых, понятия, которые входят в структуру самого образа, а во-вторых, присущий ему схематичный характер отображения прообраза. Схематичность, которая явно проступает в публицистических образах, определяется высокой степенью обобщения, свойственной не только образу в целом, но и отдельным его деталям. Всегда образ художественный, отображающий жизнь во всем ее многообразии, будет многоплановым, а публицистический, способствующий только политическому постижению действительности, — одноплановым»15. И это отнюдь не следует ставить в вину публицисту. Как верно замечено М.Коралловым, для публициста «художественность — качество не родовое, а персональное. Когда раздаются призывы критиков повысить «художественность» очерка и когда очеркисты следуют настойчивым рекомендациям, вместо «большой публицистики» сплошь и рядом рождается второразрядная беллетристика. Следовательно, не надо гоняться за «образностью»16. Но с другой стороны, не стоит (или даже - нельзя) уходить от нее. Дело в том, что, как отмечено М.Стюфляевой, «.Мир, отраженный в публицистике, принципиально отличается от мира реального. Жизненные впечатления в субъективном авторском восприятии претерпевают художественную трансформа

17 цию» .

Следует сказать и еще об одном обстоятельстве: в художественной литературе произведение - плод писательского воображения (оставим в стороне тот факт, что оно имеет в своем основании реальность) и служит индивидуализации изображаемого, тогда как публицист более всего озабочен созданием эффекта доподлинно-сти того, о чем он ведет речь, и с этой целью принципиально исключает все то, что может быть отнесено к области единичного. Хотя, разумеется, и в публицистике используются выразительные

15 Архипов И. К вопросу о существовании собственно публицистического образа. // Вестник МГУ. — Серия XI: Журналистика. - 1974, № 5. - С. 48 - 49.

16 Кораллов М. Не успеть нельзя. // Взгляд: Критика. Полемика. Публикации. — М., 1988. - С. 240.

17 Стюфляева М. Образные ресурсы публицистики. - М., 1982. - С. 94. и изобразительные средства, авторская речь может быть украшена тропами с целью воздействия не только на разум, но и на сердце читателя. Другими словами, публицистическое слово всегда — слово пафосное, призванное воодушевлять читателя, насыщенное страстью. Если воспользоваться словами Белинского, здесь обязательно присутствие «идеи-страсти», которую писатель «созерцает. не разумом, не рассудком, не чувством., но всею полнотою

1 R и целостью своего нравственного бытия» . Эффект присутствия в тексте автора, его открыто выраженная позиция является специфической особенностью публицистического высказывания. Повторим: автор и читатель связаны здесь напрямую, позиция публициста всегда общественно значима. В зависимости от состояния, в котором находится общественное мнение в данный момент, слово публициста может быть более или менее востребованным. Характерно, что потребность в нем значительно возрастает в переломные для общества (народа) времена, когда предельно обостряется борьба идей, концепций, мнений, когда официальной идеологии все более активно противостоит идеология оппозиционная. «Во времена исторических сдвигов, крутых реформ и перемен — не обязательно переломов - публицистика взваливает на свои плечи ношу самых неотложных забот, тревожащих общество. Первая заповедь публицистики—действенность. Отсюда берет начало ее эстетика»19.

Публицистическое слово всегда тенденциозно, привлекаемые публицистом факты служат аргументом, доказательством или иллюстрацией развиваемой им мысли, концепции. А в том случае, если автором является личность масштаба А.Солженицына (а с некоторыми оговорками, и В. Максимова), то речь идет о проповедничестве и даже пророчестве.

18 Белинский В. Полное собрание сочинений: В 13 томах. - М., 1955. - Т. 7. - С. 312.

19 Кораллов М. Не успеть нельзя. // Взгляд: Критика. Полемика. Публикации. - М., 1988. - С. 241.

Существенно, что голос В.Максимова-публициста стал особенно громким, мощным в годы его пребывания в вынужденной эмиграции. Разумеется, здесь первостепенное значение имеет тот факт, что голос этот зазвучал свободно, не приглушаемый необходимостью соотнесенности с цензурою, чьими бы то ни было идущими извне требованиями, корпоративными (партийными) нормами и догмами. Но основанием для этого мощного взрыва был не только темперамент автора, еще до эмиграции оказывавшегося участником кампаний в защиту тех или иных преследуемых советской властью диссидентов. В. Максимов - из поколения так называемых шестидесятников и их, как сказано в одной из появившихся позднее статей (где, кстати, в ряду других стоит и его имя), «не устраивало окружающее консервативное сталинское общество с его примитивной культурой и жесткими морально-политическим ограничениями, хотели того или нет, «мальчики шестидесятых», но их творчество несло в себе социальный да и политический протест; выражаясь языком нового поколения, они были «стебануты» политикой»20.

Уже при появлении его первых художественных произведений сочувственно относившаяся к писателю критика отмечала его страстное стремление не только изобразить суровую по отношению к человеку действительность, но и способствовать ее преображению. Так, Ф.Светов (позднее, в 1985 году, арестованный как диссидент и сосланный в Алтайский край) в 1962 году в рецензии на повесть В.Максимова «Жив человек» отмечал: «Молодой писатель говорит жесткую правду. Он говорит ее, полный страстного желания разобраться и понять, сделать свое понимание активным,

20 Максудов С. Свободные голоса в твердом переплете. // Советская библиография. - 1989., № 4. -Июль - август. - С. 39. помочь людям в их работе и жизни»21. И много позднее, когда

B.Максимова уже не стало, современный критик, обращаясь к его художественному творчеству, верно отметил: «Максимов не вписался в современное культурное поле, ибо он серьезен. Он пишет для того, чтобы убедить. Мысль разрешить, как говаривали в прошлом веке. Авторские сентенции, занимающие едва ли не половину текста, четко подчеркивают эту мысль. Его герои, как правило, столь же упорно излагают свои затаенные мысли - прямо, высоко и убедительно. Эта прямолинейность в контексте полисемантичной и антиномичной культуры постмодерна выглядит старомодной»22.

Публицистике В.Максимов отдался со всей страстью своей натуры тогда, когда с особой силой ощутил, как велика беда, постигшая его страну, его народ. Тут раньше других вспоминается Герцен с его «Колоколом», «Современник» Н.Некрасова и «Отечественные записки», в редакцию которых входили Н.Михайловский и М.Салтыков-Щедрин, радикально настроенные (позже названные революционными) демократы. Но В.Максимов, резко обличая тоталитаризм, клеймя сочувственно настроенную по отношению к нему западную интеллигенцию, прекраснодушную и инфантильную, прежде всего, ставил перед собой и журналом «Континент» задачу объединения всех сил, способных противостоять экспансии коммунистической идеологии. Он не заискивал, не шел на компромиссы, пытаясь преодолеть враждебность по отношению друг к другу разных, но одинаково непримиримо настроенных по отношению к их общему идеологическому противнику, групп, группочек, общественных движений демократического направления.

21 Светов Ф. Жив человек. // Известия. - 1952, № 250.

22 Пономарев Е. Толцыте и отверзется.: Оправдание Владимира Максимова. // Звезда. - 1999, №9.

C. 217.

Публицистика В.Максимова имеет наступательный характер, и это наступление велось им по всему фронту. Неизменным было его неприятие коммунизма и пытавшейся воплотить эти догмы в жизнь коммунистической системы. Однако отношение к идеологии никогда не распространялось им на Россию, которой он оставался верным до конца. Вынужденный покинуть родную землю, он недоверчиво относился к западной либеральной интеллигенции, недооценивавшей угрозы со стороны советского империализма. Весьма скептически относился он и к той части русской эмиграции, которая из корыстных целей угодливо приспосабливалась к западной системе ценностей. Прожив на Западе, во Франции, более двадцати лет, он всегда оставался русским человеком и русским писателем, напоминая о том, что «в России писатель никогда не был только писателем. Писатель был всем понемножку — и адвокатом, и духовником, и врачом - на все руки. А сейчас — тем бо

23 лее» .

Проблемно-тематический диапазон публицистических выступлений В.Максимова был чрезвычайно широк: от обличения тоталитарной (коммунистической) системы в целом до гневных инвектив в адрес тех, кто сознательно или невольно подыгрывал ей. Пространные выступления, риторические пассажи встречаются в его текстах крайне редко: он предпочитал выращивать мысль, выводы на основе ярко выписанных фактов, предпочитал образность интеллектуальной изощренности. Так сказывался жизненный опыт прошедшего суровую школу писателя, хорошо знавшего цену открытого, обеспеченного правдой слова.

При этом В.Максимов-публицист не разбрасывался, откликаясь на происходящее только сегодня, не терял из виду те цели,

23 Тревога: Разговор с Владимиром Максимовым. (Вела В.Иверни). // Континент. - 1980, № 25. - С. 339. что были для него всегда главными. Безусловно, важнейшей среди них была судьба России. Представление о ней складывалось и подтверждалось для В.Максимова фактами современной жизни, о которых писатель знал не понаслышке. Свойственный его публицистике страстный пафос был порожден желанием побудить читателя к действию, активизировать его сознание - В.Максимов-публицист поистине бил во все колокола. Основным критерием в отношении писателя к процессам, происходящим в мире, и прежде всего, в России, была его вера. Отмечая, вслед за замечательным русским мыслителем И.Ильным, симптомы духовного кризиса, переживаемого страной, «измельчание духовного характера, утраты духовного измерения жизни, обмельчание и прозаизацию человеческого бытия, торжество пошлости»24, В.Максимов видел источник народных бед в отсутствии веры, в отречении от Бога, а исцеление, возрождение России - в приобщении к духовным религиозным ценностям.

В.Максимов обратился к христианству под воздействием литературы: сам он называл в этом случае имена Н.Бердяева и других авторов, но, прежде всего, Ф.Достоевского, который, как был убежден публицист, сформировал психологию и мировоззрение поко

25 ления первой половины XX века . Неверие — это всегда, по В.Максимову, путь к самоистреблению, и только возвращение к любви, милосердию и всепрощению способно вывести народ через благодатное преображение духа к возрождению и воскресению.

А в возрождение своей страны он, испытывая горькие сомнения, впадая в отчаяние при виде совершающегося, продолжал верить, предлагая свои (часто несколько наивные, откровенно

24 Ильин И. Собрание сочинений: В 10 томах. - М„ 1999. - Т.9. - С. 299.

25 См.: Максимов В. Мистика социализма. // Континент. 1982, № 31. - С. 345. при всей искренности писателя - дилетантские) проекты обустройства России на новых общественно-социальных основах, советуя л/* начать обустраивать демократию снизу» , сочетать «теорию ры

97 ночной системы с цивилизованной диктатурой» и т.д. Увы, в области общественно-государственного строительства В. Максимову - как, впрочем, и А.Солженицыну - сыграть сколько-нибудь значительную роль не было дано: у писателя, как бы ни был он велик, иное предназначение.

Убежденность в возможности такого возрождения основывалось на его убежденности в высоком предназначении человека, на

ЛО его праве быть свободным, «жить по совести, по вере» . Именно борьбе за это писатель посвящает свою жизнь. Характерно, что, неустанно твердя о необходимости соблюдать права человека, видя в этом единственно верную основу подлинно демократического общественного устройства, В.Максимов и от человека требует активности в борьбе за свои права - с одним существенным уточнением: высшей ценностью при этом остается «человеческая жизнь вне зависимости от ее социального содержания», любое насилие в этом случае исключается категорически»29.

Размышляя об общественно-социальном устройстве, которое давало бы человеку возможность жить достойно, В.Максимов возлагает особую надежду на демократию. Но всякий раз подчеркивает, что речь идет о демократии подлинной, и гневно отвергает всевозможные демагогические спекуляции на эту тему. О том, что и устроенная таким образом жизнь далеко не идеальна, о характер

26 Максимов В. Невыносимая легкость застоя. // Максимов В. Самоистребление. Публицистика последних лет. — М., 1995. - С. 153. В дальнейшем ссылка на это издание делается с указанием лишь номера страницы.

27 Максимов В. Будет ли лучше?: Беседа с Е.Медведевым. // Москва - 1992, май - июнь. - С. 5.

28 Максимов В. Если весь организм больной, то. // Театральная жизнь. - 1990, № 16. - С. 28.

29 Максимов В. О диссидентстве вообще. // Максимов В. Собр. соч. - Т. 9. - С. 116. ной для постсоветской России подмене демократии властью перекрасившихся в корыстных целях вчерашних партократов, В.Максимов знал хорошо. Но именно с демократией, освобождающей общество от идеологического диктата и партийного контроля, связывает писатель будущее свободной России. Демократия дорога ему еще и потому, что является надежным основанием для согласия и примирения беспрерывно враждующих во имя своих собственных — узких, в том или ином отношении сепаратистских -интересов групп и группочек, как бы они ни назывались: партиями, союзами, объединениями.

Публицистика позволяла В.Максимову впрямую участвовать в общественной жизни, что вполне отвечало складу его дарования, давало возможность для наиболее полной реализации его творческой личности. Но и в этом случае он оставался художником — только собственно эстетические рамки были для него тесны. «У меня к литературе отношение молитвенное»30, - говорил он в беседе со своей соратницей по «Континенту» В.Иверни по случаю своего пятидесятилетия. А в молитве мысль очищается от мелочного и суетного, все мелкое возводится к самому главному. И В.Максимов, продолжая быть писателем (литератором), выходит через свои произведения к самому главному в жизни народа, а стало быть, и каждого отдельного человека, в том числе — в своей собственной жизни.

Естественно, что у человека, прошедшего столь суровую, как это было в случае с В.Максимовым, жизненную школу, выброшенного с родной земли, которой он на всю жизнь оставался глубоко преданным, преобладает резко критическое отношение к действительности. Но В.Максимов никогда не опускался до сведения

30 Тревога: Разговор с В.Максимовым. (Вела В.Иверни). // Континент. - 1980, №25. - С. 400. счетов с государством, так жестоко обошедшимся с ним, и даже до упреков в адрес тех или иных из власть предержащих: его собственная судьба предстает на страницах сочинений лишь как типичный случай судьбы человека, на долю которого выпала тоталитарная эпоха. Клеймя и обличая, не скупясь на самые резкие обвинения, В.Максимов всегда ставил перед собой цели созидания, ратовал за возрождение России, напоминал о ее былом величии, выстраивал планы ее преобразования.

Как уже было сказано выше, публицистика предполагает не столько размышления, сколько изложение доводов на основании приводимых (часто — изображаемых) автором фактов, ситуаций, событий. Художественное (эстетическое) начало обнаруживается в публицистике в разной — большей или меньшей - степени, но обнаруживается непременно. И это в особенности справедливо по отношению к художнику слова, выступающему в роли публициста. Автор романов, повестей, рассказов, В.Максимов и в своих публицистических произведениях верен своему призванию. Он вполне владеет искусством слова в своих полемических статьях, вызывающе резких фельетонах, в убийственно обличительных памфлетах. Формулировочная точность неотделима в его тексте от образной выразительности, высокий пафос — от проникновенного лиризма. И всегда слово писателя впрямую адресовано читателю, активизирует его сознание, рассчитано не просто на со-чувствие, а на со-действие.

Следует отметить, как охотно — в особенности в 90-е годы -он давал интервью журналам и газетам, чаще всего - российским. Так обнаруживало себя желание писателя раздвинуть рамки читательской аудитории и - еще более сильное - желание впрямую вмешаться в начавшиеся и все активнее развивавшиеся в его родной стране политические процессы. И.Золотусский определил это как «бросок в политику». О том, чем в этом случае вынужден поступаться писатель, В.Максимов знал хорошо. Он не раз сетовал на то, что, заняв такую позицию, он почти оставил область художественного творчества. Признавался: «В связи с тем, что происходит в стране, - а я именно этим сейчас очень занят — у меня пропало большое дыхание. Я не могу уже одолеть больших вещей. Начал роман и застрял. Никак не могу сосредоточиться на серьезной литературной работе. .»31.

В русской литературе 60-80-х годов XX века В.Максимов остается, если так можно выразиться, одним из самых беспокойных (точнее — беспокоящих читателя) писателей. Призывая к согласию и примирению, он на протяжении всей своей творческой жизни не знал, что такое компромисс с собственной совестью, но был готов вступить в диалог с теми, кто стоял на иных политических или социальных позициях. В диалог, а не в схватку, - тем более - в схватку кровавую. «Да, я против коммунизма, - писал он. -Я вообще нахожу коммунистическую идеологию преступной. Но преследовать коммунистов я бы не стал. Нельзя часть общества выкинуть на пределы политической и социальной игры — это было бы несправедливо и гибельно для самого общества».

Художественному творчеству В.Максимова посвящено сравнительно немного работ (Н.Щедриной, В.Петелина, Ф.Светова, А.Берзер, И.Золотусского, Л.Аннинского и зарубежных исследователей В.Иверни, Ж.-П.Мореля, Ф.Эберштадт, З.Маурины и др.), при этом до отъезда В.Максимова в эмиграцию в поле зрения российских критиков в основном были повести и рассказы писателя, а в западной критике анализировались исключительно его романы. И если в России писатель воспринимался как художник слова, вы

31 Максимов В. Будет ли лучше?: Беседа с Е.Медведевым. II Москва. - 1992, май - июнь. - С. 9.

32 Там же.-С. 8. брошенный с родной земли, то в глазах тамошнего читателя он обрел иной статус - диссидента, для которого все написанное им служит борьбе с тоталитаризмом. Так, в единственном посвященном творчеству В.Максимова пространном очерке А.Краснова-Левитина, тенденциозно пересказываются изображенные в рассказах писателя события в жизни героев, живущих в советской стране, - она, эта жизнь, и является главным предметом внимания критика33.

Положение с изучением творчества В.Максимова меняется с конца 90-х годов: происходящее в СССР, а с развалом этого государства - в России, отзывается в литературе возвращением многих имен и произведений, ранее запрещенных к изданию и распространению в советской стране, - среди них оказались и сочинения

B.Максимова. Напомним, что в библиографическом указателе «Список книг, не подлежащих распространению в книготорговой сети» (1981) значились двенадцать его книг, в том числе и те, что были изданы в СССР. На страницах отечественных журналов и газет стали появляться - в особенности в постсоветское время -публицистические статьи В.Максимова, интервью, которые он давал самым разным изданиям, никогда не изменяя себе, не приспосабливаясь к властям или издателям. В 1991-1993 годах в московском издательстве «Терра» вышло собрание сочинений писателя в восьми томах. Но издание еще не было закончено, когда появилась настоятельная потребность дополнить его девятым томом, куда вошла публицистика В.Максимова эмигрантского периода его творчества: написанное там оказалось здесь удивительно созвучным времени, вписывалось в мощный публицистический поток, столь характерный для русской литературы рубежа 80-90-х годов

33 Краснов-Левитин А. Владимир Максимов. // Краснов-Левитин А. Два писателя. - Париж. - 1983.

C. 124-197. прошлого века. Наконец, он успел подготовить, а издательство «Голос» в Москве издать в 1995 году сборник его публицистики последних лет жизни, название которого звучит как крик отчаяния и одновременно как набат — «Самоистребление».

За время, прошедшее с той поры, изменилось — в том числе, и в русской литературе - многое. Решительное изменение претерпела система ценностных ориентаций, произошла смена приоритетов, концепций и оценок. Имя В.Максимова заняло место не только в литературоведческих исследованиях, но и в наиболее авторитетных учебных пособиях34, становится предметом исследования в диссертациях А.Баклыкова, Н.Савушкиной, М.Глазковой, Т.Жуковой, Е.Авдеевой, А.Сенкевич, А.Ильинского, Н.Векуа и др. И все же (если оставить в стороне названные выше обстоятельные диссертационные исследования, в каждом из которых анализируется - в определенном аспекте - один из романов В.Максимова) творчество писателя еще не подвергнуто сколько-нибудь обстоятельному изучению. Лишь как подступы к этому воспринимаются статьи Л.Аннинского, И.Виноградова, И.Золотусского, Е.Пономарева и др.

Публицистика В.Максимова и вовсе до сих пор остается вне поля зрения исследователей. Объяснять это можно тем, что сочинения такого рода для многих, в том числе профессиональных читателей, оказываются вне собственно литературного контекста, становятся главным образом фактом политической борьбы. Очевидно, возможно и такое (определим его как прагматичное) прочтение публицистических текстов, тем более что и сам автор прежде всего стремится буквально вложить в головы читателей самые

34 См.: Лейдерман Н. и Липовецкий М. Современная русская литература: 1950 - 1990 г.г. В двух томах. - М., 2003; Литература русского зарубежья (1920 - 1990): Учебное пособие под ред. А.Смирновой. - М., 2006 и др. важные идеи и мысли, видя в слове средство прямого воздействия на читателя. Но и соглашаясь с этим, нельзя забывать, что оно (слово) обеспечено талантом писателя — публицистика является одной из форм (или — средств) его выражения.

Актуальность исследования, таким образом, обусловливается необходимостью научного осмысления такого значительного пласта творчества В.Максимова, каким является его публицистика, настоятельной потребностью выявить смысл и значение ее как для самого писателя, так и для литературы (но в этом случае еще — и жизни общества) в целом. Обращение к текстам, которые создавались в эмиграции, открывает возможность существенно дополнить и откорректировать сложившиеся в литературоведении представления о месте и роли литературы русского зарубежья в литературном процессе 70-80-х годов XX века. Обращение к деятельности В.Максимова на посту главного редактора журнала «Континент» позволяет охарактеризовать реализуемую в современных условиях специфическую для русской литературы форму организации творческих сил с целью усиления воздействия на читательскую аудиторию, а стало быть, на общество в целом.

Объектом исследования являются публицистические тексты В.Максимова, созданные во время пребывания писателя в эмиграции, собранные в девятом (дополнительном) томе собрания сочинений в восьми томах (М., 1993) и книге «Самоистребление» (М., 1995), а также опубликованные в журналах «Континент», «Москва», «Наш современник», «Смена», «Международная жизнь» и др., в газетах «Правда», «Книжное обозрение», «Известия», «Литературная газета», «Литературная Россия и др. В этом ряду оказываются и интервью, которые давал писатель корреспондентам самых разных изданий: они всякий раз воспринимаются как публицистика в устной форме, открывающая перед автором возможность реализации и в этом жанре своей индивидуальности.

Предметом исследования избрана авторская позиция писателя, определяющая проблемно-тематический круг его публицистических выступлений, основные аспекты осмысления и оценки им современной действительности, пафос его сочинений в этом роде, наконец, средства (жанровые, образные, композиционные, стилевые и т.д.), которые используются в этом случае писателем для достижения тех целей, которые ставит перед собой публицист.

Цель диссертации мы видим в том, чтобы наиболее полно охарактеризовать публицистику В.Максимова, что позволит глубже осмыслить природу его литературного дарования, роль и место его в литературном процессе, а также — в общественной жизни страны второй половины 70-х - первой половины 90-х годов XX века.

Указанной целью обусловлены задачи, которые поставлены и решаются в диссертации:

- выявить закономерность обращения В.Максимова к публицистике;

- охарактеризовать своеобразие позиции В.Максимова в русском зарубежье, его отношение к Западу;

- определить сложившуюся у В.Максимова концепцию, лежащую в основании его представлений о назначении писателя, его места и роли в жизни общества;

- систематизировать размышления В.Максимова о России, осмысление им настоящего и будущего страны;

- исследовать жанрово-стилевые особенности публицистики В.Максимова.

Методологической и теоретической базой диссертационного исследования являются труды известных историков и теоретиков литературы М.Бахтина, В.Виноградова, Ю.Лотмана, В.Хализева, Н.Лейдермана, Г.Гачева, В.Топорова и др. Автор опирается и на немногочисленные работы отечественных и зарубежных литературоведов и критиков, обращавшихся к творчеству В.Максимова: Л.Аннинского, И.Виноградова, И.Золотусского, В.Иверни, Н.Щедриной, З.Мауриной, И.Рубина, В.Марамзина и др.

Методами исследования, используемыми в диссертации, являются традиционный историко-литературный, а также методы интерпретации, мотивного, стилистического и контекстуального анализа текста. Из общетеоретических методов применяются описательно-аналитический и аксиологический.

Научная новизна диссертации определяется тем, что здесь впервые исследуется большой по объему и чрезвычайно значимый как в контексте творчества В.Максимова, так и в литературном процессе 70-90-х годов XX века материал. Обращение к нему дает возможность полнее и глубже, нежели это было сделано раньше, охарактеризовать роль литературы в происходящих в жизни народа процессах.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Обращение к публицистике обусловлено у В.Максимова как биографией человека, прошедшего на редкость суровую жизненную школу, так и складом дарования писателя, занимавшего в литературе чрезвычайно активную позицию.

2. Положение вынужденного эмигранта способствовало выявлению особо резкого отношения В.Максимова к тоталитарной системе, к коммунистической идеологии -ко всему, что служит ущемлению прав человека.

3. Огромна роль В.Максимова в объединении общественно-литературных сил, преимущественно Восточной Европы, в борьбе со всеми проявлениями тоталитаризма, оказывавшего заметное воздействие на сознание многих представителей западной интеллигенции. Особое место занимает здесь деятельность В.Максимова-публициста, неразрывно связанная с журналом «Континент», создателем и бессменным (до 1993 года) главным редактором которого он был.

4. В написанных до вынужденного отъезда в эмиграцию рассказах, повестях, романах В.Максимова отчетливо сказывается его темперамент бойца, борца, бескомпромиссность позиции художника, не сомневающегося в своем праве вершить суд над изображаемой им действительностью и принадлежащими ей людьми.

5. Основной темой (основной болью) живущего вдали от родины писателя остается Россия: в его публицистических произведениях сказывается великолепное знание того, что сегодня происходит на родной земле, страстное желание своим словом способствовать искоренению зла во всех его формах. Пафос публицистических произведений В.Максимова определяется стремлением писателя, резко обличая, гневно клеймя, сделать все возможное для возрождения России, для согласия и примирения находящихся в состоянии войны сил, каждая из которых представляет лишь какую-то часть российского общества, народа.

6. Важнейшую роль в обустройстве общей жизни на истинно человеческих началах добра, справедливости, любви играет для В.Максимова вера; убежденный христианин, он с уважением относится к другим конфессиям, но нетерпим ко всем, в том числе на религиозной почве, проявлениям ксенофобии, призывая к веротерпимости, к пониманию тех, кто исповедует иную веру.

7. Публицистика В.Максимова находится на стыке собственно литературы и журналистики при заметном превалировании первого из начал. Жанровый спектр произведений чрезвычайно широк: памфлет, хлесткий очерк нравов, зарисовка с натуры, страстный монолог. В.Максимов использует возможности самых разных публицистических жанров, обращаясь к читателю, воздействуя на него, увлекая его тем, что завладело сердцем самого автора.

8. За те десятилетия, которыми очерчены временные рамки исследуемого в настоящей работе материала, В.Максимов, неизменно храня верность себе, не сходя со своих позиций, все-таки меняется. В основе эволюции публициста изменения, происходящие в мире и, разумеется, прежде всего — в России. Тематика и проблематика, тональность, наконец, поэтика его произведений становятся иными, когда в советской стране начинается перестройка; еще более резок перелом, которым отмечены в публицистике В.Максимова события, которыми были ознаменованы первые годы постсоветской эпохи.

Теоретическая значимость диссертации в том, что работа дает возможность охарактеризовать специфичность публицистики русского зарубежья на новом этапе развития литературы, которой она принадлежит, а также углубить представления об особенностях выявления в рамках указанного жанра творческой индивидуальности писателя.

Практическое значение работы: полученные здесь результаты исследования могут быть использованы при изучении истории русской литературы (в частности, литературы русского зарубежья) XX века и развития публицистики в лекционных курсах и семинарских занятиях в вузах.

Апробация диссертационного исследования. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры русской и зарубежной литературы Российского университета дружбы народов. Результаты проделанной работы докладывались на научных конференциях молодых преподавателей и аспирантов РУДЫ в 2007 и 2008 годах, изложены в опубликованных статьях.

Структура работы: диссертация, общий объем которой 196 страниц, состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, включающей 308 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Авторская позиция и средства ее выражения в публицистике В.Е. Максимова"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Публицистика занимает - в особенности, после выезда за рубеж - в творчестве В.Максимова весьма значительное место. Но такими — лишь констатирующими - словами ограничиться в этом случае никак нельзя. Особенности биографии, склад характера, наконец, своеобразие дара обусловили у писателя настоятельную потребность выйти к читателю с прямо обращенным к нему словом. Желание это обострялось по мере того, как все отчетливее осознавалась В.Максимовым необходимость коренных перемен в жизни взрастившего его общества, в самой царящей в стране атмосфере. Следует подчеркнуть — и об этом говорится в работе, — что писатель никогда не выступал против России, со всей силой своего темперамента обрушивался на ее врагов, призывавших к распаду российской «империи». «Стыдно ли быть русским патриотом?» — эти слова вынесены в заглавие его интервью, данное корреспонденту «Комсомольской правды» 29 мая 1990 года. Ответ один: не быть патриотом — значит предать свою родину. А как сказано в другом интервью, «Я без России — ничто» («Наш современник, -1993, № 11). Так сформулирована позиция, характерная для В.Максимова на протяжении всей его жизни.

Утверждал он верность ей поистине яростно, избегая околичностей, называя вещи своими именами, находя убийственно точные характеристики как для идеологов тоталитаризма, который он не принимал, так и для российских или западных благодушных, равнодушных или попросту трусливых его пособников. Конечно же, такая позиция (и тон разговора со своими оппонентами и противникам) писателя могла встречать неприятие и отпор. Полемизировать, утверждая свою правоту, воздействовать своим словом на широкую читательскую аудиторию, В.Максимов умел и делал это, не щадя ни сил, ни времени, не считаясь с чьими то ни было амбициями и авторитетами. Остается лишь сожалеть о том, что эта борьба позволяла ему лишь время от времени обращаться к собственно художественному творчеству, требующему иного, нежели при обращении к публицистике, душевного состояния. Но, вопреки утверждению его противников/оппонентов, В.Максимов предостерегал против столь явно обозначившихся в жизни России начала девяностых годов разрушительных тенденций: ему было не по пути ни с «охранителями», ни с «радикалами». «Никакого радикализма!» - твердит он («Литературные новости». - 1994, № 4), а тем более - силовых методов борьбы против несогласных, какие бы позиции они ни занимали. Он звал к «общенациональному примирению» («Известия». 1991, 26 апреля), к «консолидации национального самосознания» («Книжное обозрение». - 1994, 6 июня), твердил о необходимости «примирить и «правых» и «левых» («Российская газета». - 1991, 22 ноября), призывал враждующих «сделать шаг навстречу друг другу» («Книжное обозрение». — 1991, 26 апреля), «идти к национальному согласию» («Книжное обозрение». - 1990, 2 ноября).

Я обвиняю в первую очередь самого себя», — сказано им в одном из последних интервью («Литературная Россия». — 1995, 13 января). Нет оснований сомневаться в том, что сказано это искренне: В.Максимов чуждался фальши, всегда был верен сформулированному Солженицыным принципу - «жить не по лжи» А выписанные выше слова в значительной степени объясняют страстность его памфлетов и публицистических очерков. Писатель говорил о том, что наболело, но и себе предъявлял не менее суровый счет, чем к своим оппонентам и противникам.

Резкость тона, взятого В.Максимовым в публицистике, служила основанием для многочисленных нападок на него как слева, так и справа. Да прежние соратники порою оказывались в роли оппонентов. Но к тактическим уловкам, какими бы они ни были, В.Максимов не прибегал: верность принципам предпочиталась им выгоде, служение Истине — желанию сохранить или пополнить ряды единомышленников. Не опускаясь до брани, он не стеснялся в выражениях тогда, когда считал нужным показать истинное лицо своекорыстных и недальновидных политиков или представляющих толпу (а лучше сказать, стадо) обывателей. «Мародеры» — клеймит он разрушителей России, слагает «Сагу о носорогах», предостерегает: «Не будьте свиньями, бегущими к пропасти!» Право на такого рода - предельно резкое! — слово дает ему уверенность в собственной правоте, обусловленной высотой принципов, в основании которых лежит Вера. К ней апеллирует писатель, выступая по отношению к читателю в роли проповедника и даже - пророка: в этом случае вспоминается не только Новый, но и Ветхий Завет.

Чрезвычайно существенное обстоятельство: если художник (беллетрист) может творить в кабинете, обращаясь к существующему в его воображении читателю, то публицисту нужна трибуна, в качестве которой обычно выступает печатный орган, имеющий массовую аудиторию. Таким органом в России со времен А.Пушкина является толстый литературно-художественный и общественно-политический журнал, во главе которого стоит сам писатель. Такой журнал не только дает писателю возможность выйти к своему читателю, но оказывается центром, вокруг которого группируются единомышленники. В.Максимов подхватывает эту традицию: вскоре после отъезда за рубеж он получает возможность издавать журнал «Континент», который должен был стать — и действительно стал — центром, объединившим борцов против тоталитаризма в Восточной Европе.

Создание (и участие в издании) «Континента» — не просто факт творческого существования писателя, возможность или средство выявления своей индивидуальности. Возглавив журнал, В.Максимов смог в полную силу реализовать свойственную ему способность стать во главе мощного движения как бы его ни называть - диссидентством, сопротивлением или, используя для этого применявшийся им самим термин христианский анархизм. В журнале в полной мере раскрылся талант В.Максимова-публициста, его, если так можно выразиться, общественный темперамент.

Обращение к публицистике позволяет В.Максимову выйти за пределы беллетристики. Такая возможность, как показывают уже первые его опыты в области собственно художественной литературы, была заложена в природе литературного дарования писателя, но полностью могла быть реализована лишь при осознании им права вести за собой других. Очень часто это право пытаются присвоить себе - без каких бы то ни было оснований - те, кто занимает достаточно высокое место в должностной иерархии. В.Максимов буквально выстрадал его: испытав на себе все, что было уготовано советской системой человеку его поколения, он смог по достоинству оценить тяжесть ее воздействия как на собственную судьбу, так и на судьбы человечества.

Порою впадая в отчаяние или возвышая свой голос до крика, В.Максимов оказался неподверженным ни унынию, ни озлобленности. Написанное им отмечено более всего способностью писателя, до жесткости трезво размышляя, судить о происходящем сегодня в мире и прежде всего - в родной для него стране. Жесткость обусловлена собственным жизненным опытом, а неиссякаемая уверенность в конечном преодолении выпавших на долю соотечественников тяжелых испытаний — пониманием исторических судеб России, а еще - Верой. Сказать в этом случае прежде всего необходимо о том, что способность не терять убежденности в возможности для России и для него, не отделяющего свою судьбу от судьбы страны, преодолеть выпавшие на ее долю трудности исторического развития сформирована В.Максимовым всей его жизнью, испытаниями, не сломившими, а закалившими писателя. Преодолев множество испытаний и соблазнов (напомним хотя бы о том, что одним из главных ориентиров в жизни и творчестве был для него вначале Горький), В.Максимов вышел осознанно к тому, что лишь Вера вооружает «критерием истины и красоты», безусловно обозначая цели, задачи и средства творчества. Так еще в 1973 году определив основные ориентиры в своей жизни (творчество - важнейшая его часть), В.Максимов тем самым обозначил свои - предельно высокие - ценностные ориентиры.

Для В.Максимова творчество - служение. Но не узко понимаемым групповым (партийным), а — высокогуманным интересам. Не сторонясь политики (более того - открыто отстаивая свое право участвовать в ней), он никогда не вмешивался в политические дрязги, не стремился к каким бы то ни было постам в этой сфере человеческой деятельности. В полемике - по разным вопросам и проблемам - он участвовал лишь в той мере, в какой это позволяло ему участвовать в жизни людей, а не в политических манипуляциях или играх.

Подводя итоги проделанной нами работы, повторим: публицистика открывает перед В.Максимовым возможность прямого контакта с массовой аудиторией, активного воздействия на сознание современников, надежду на собственную причастность к благотворным переменам в их жизни. Но прекраснодушным мечтаниям на сей счет, красивым фразам и заклинаниям он предпочитал борьбу, веря в силу слова, способного, если не переделать мир, то способствовать его изменению к лучшему. Собственно говоря, публицистика В.Максимова — это откровенный разговор с читателем о наболевшем, попытка вывести его (читателя) к верным решениям, вселить в него веру в конечное - несмотря на сегодняшние беды и потрясения — торжество идеалов добра и справедливости.

Публицистика В. Максимова - явление литературы в отнюдь не меньшей мере, чем общественной жизни. Точно сформулировав в первом номере «Континента» поставленные перед журналом, а стало быть, и перед собою цели, В.Максимов настойчиво, никогда и ни в чем не изменяя себе, стремился к их осуществлению. Разумеется, они не всегда могли быть осуществлены в силу прежде всего объективных причин: даже в эмиграции далеко не все стояли на тех же, что и главный редактор «Континента», позициях. Стоит в этом случае сказать и о запальчивости, которой не был вовсе чужд В.Максимов. Но как бы то ни было, с раз взятого им курса он не сбился до конца своих дней, как ни трудно порою ему приходилось. Издававшийся им журнал стал самым авторитетным периодическим изданием русской эмиграции и продолжает существовать по сей день, но уже - издается в Москве.

В.Максимов, присоединяясь к А.Солженицыну, не принимавшему позиции тех, кого он назвал «нашими плюралистами», вместе с тем был чужд сектантской (групповой, партийной и даже национальной) ограниченности. Он хотел, чтобы вокруг журнала объединились близкие - разные! - по своим позициям люди, представляющие Восточную Европу, и добился этого. Но это отнюдь не мешало ему думать прежде всего о России: размышлять, писать прежде всего о ее судьбе, посильно участвовать в ее жизни. Живя за границей, он никогда не чувствовал себя оторванным от родной земли, жил ею, воспринимая свое положение эмигранта как вынужденное, неприемлемое для него. И это определяло смысл и пафос его творчества.

Искусством публицистики В.Максимов владел в совершенстве. Об этом свидетельствует уже богатство, многообразие используемых им жанровых форм. Задачи, которые ставил перед собой писатель, склад его дарования (и даже - темперамента) обнаруживались в предпочтении свойственной прежде всего памфлету резкости тона, образности, стилистических средств. И это - не только при обращении к указанному жанру: В.Максимов охотно использует разящую силу слова в портретных характеристиках, в публицистических очерках, посвященных сегодняшним событиям в жизни России. Беллетризации, стилевым красотам, к которым так часто прибегают расцвечивающие свои тексты публицисты, В.Максимов чуждался. Он предпочитал слово точное, закреплявшее как мысль писателя, так и оценку того или тех, о чем или о ком велась речь: понятийное начало здесь органично сплавлено с чувственно-эмоциональным. Движению мысли подчинена и композиционная структура публицистических произведений В.Максимова, в основании которых лежит, как правил07 принцип, который можно было бы определить как целенаправленность. И это вовсе не ведет к схематизации: реализуемая в произведении мысль оформляется системой разнообразных, подсказанных жизнью аргументов, но при этом, развиваясь, неуклонно движется к цели. То же следует сказать о стилевом своеобразии публицистических произведений В.Максимова, для которых тоже характерна довольно строгая целенаправленность при отборе речевых средств.

Конец восьмидесятых - начало девяностых годов прошлого века - время, когда публицистика заняла едва ли не ведущее место в жизни литературы, привлекая повышенное внимание читателей — как никогда велика и остра была необходимость разобраться в происходящих в современной действительности процессов, переломный характер которых был виден для всех. Именно на эти годы приходится пик публицистического творчества В.Максимова. Путь его произведений такого рода к российскому читателю был совсем не простым, но они оказывались востребованными, голос писателя, на десятилетия насильно отторгнутого от родной литературы, теперь вновь зазвучал в полную силу.

Слово публициста очень тесно привязано к порождающему его времени - в этом его сила, но этим обусловлен и срок его активной жизни. Однако, и признавая это, заметим, что оно не умирает - остается свидетельством активного участия литературы — писателя - в жизни народа.

Список научной литературыКачурин, Кирилл Олегович, диссертация по теме "Русская литература"

1. Эпоха «скотского хутора» или будни постреализма. С. 121 -133.

2. В кривом зеркале. С. 140 - 143.

3. Вожди и культура. С. 144 - 147.

4. Цена нашего изгнания. С. 148 - 152.

5. Терпимость с идеологическим лицом. С. 153 - 156.

6. Театр для слепоглухонемых. — С. 157 — 164.

7. Родословная нашей иронии. С. 165 — 168.

8. Пушкин для меня. С. 169 - 172.

9. Москва — Иерусалим. С. 173 - 177.

10. В поисках собственной Америки. С. 178 - 190.

11. Петр Равич поэт, человек, скиталец. - С. 191-198.

12. Игнацио Силоне. С. 199 - 203.

13. Великая подвижница. С. 204 - 208.

14. Раймон Арон. С. 209 - 213.

15. Слово об Иосифе Мацкевиче. С. 214 - 218.

16. Свет доброты. С. 219 - 222.

17. Покой нам только снится С. 223 — 226.

18. Мне голос пел. С. 227 - 231.

19. Миловану Джиласу 75. - С. 232 - 235.20. Полдень. С. 236 - 240.

20. Жертвоприношение. С. 241 - 245.

21. Когда я вернусь? С. 246 - 249.23. Эхо памяти. С. 250 - 254.

22. Хождение в шестидесятые. С. 255 - 260.

23. На восточном фронте без перемен. С. 261 - 264.

24. Заговор равнодушных. С. 265 - 272.

25. Этих дней не смолкнет слава. — С. 273 — 276.

26. В дыму отечества. — С. 277 — 283.

27. Страх мой враг мой. - С. 284 - 288.

28. Изнанка комфортного мифа. С. 289 - 294.

29. Схватка над пропастью. С. 295 - 298.

30. Распад империи? С. 299 - 301.

31. Черная дыра перестройки. — С. 302 — 304.

32. Путч или реабилитация? С. 305 - 309.

33. Возвращение бумеранга. — С. 310 — 319.

34. Наследие дракона. С. 320 - 322.

35. Конец прекрасной эпохи. — С. 323 326.

36. Тацит и «черный ящик». — С. 327 329.

37. Все на продажу. С. 330 - 333.

38. Демократия по-грузински. — С. 334 337.

39. Очарованные словом. С. 352 — 365.

40. Солженицын сегодня. — С. 367 369.

41. Марш веселых ребят. — С. 370 — 374.

42. Максимов В. Сага о носорогах. — Франкфурт-на-Майне,1981.-254 с.

43. Сага о носорогах. С. 7-33.45. Сага о саге. С. 34 - 46.46. Мы и они.-С. 47-59.47. Из переписки. — С. 60 72.48. С натуры. С. 73 - 76.

44. Трогательное единомыслие. С. 77 -78.

45. Смотрю хронику XXV съезда партии. С. 79-81.

46. Боги Олимпа жаждут. С. 82 -86.

47. Двойной счет. — С. 87 — 91.

48. Немного о Сталине и сталинщине вообще. С. 92 — 99.

49. Мартиролог изгнания. С. 100 - 104.

50. По ком звонит колокол. С. 105- 108.

51. Размышления у театрального подъезда. С. 109-114.

52. Повторение пройденного. С. 115 — 119.

53. Прощание из ниоткуда. С. 120 - 121.59. Эпилог.-С. 122.

54. Автобиографический этюд. С. 123 - 128.

55. В качестве предуведомления. — С. 129-230.

56. Секретариату Московской писательской организации СП РСФСР.-С. 131 133.

57. Открытое письмо Генриху Бёллю. С. 134- 136.

58. Ответы корреспонденту «Франс-Пресс». С. 137- 142.

59. Ответ профессору Музафарову. — С. 143 — 144.

60. К братьям Медведевым. С. 145 - 146.

61. Интервью западногерманскому телевидению. С. 147 - 151.

62. Еще раз о свободе выбора. С. 152 - 158.

63. Вместо предисловия к роману Карантин». С. 159 - 160.

64. Выступление перед группой сенаторов и конгрессменов в Вашингтоне. С. 161 — 163.

65. Крушение эпохи мифов. С. 164 - 167.

66. Немного о терминологии. С. 168-171.

67. Осторожно «Евтушенко»! — С. 172 — 175.

68. История и человек. С. 176 - 179.

69. Слово о духовном отце. С. 180 - 181.

70. Урок свободы. С. 182 - 183.

71. Антисемитизм и русская интеллигенция. С. 184 - 287.

72. История перед выбором. С. 188 - 191.79. «Реальная политика» или средство самообмана. С. 192 — 196.

73. Оглянись на дом свой, ангел! С. 197 -201.

74. Литература против тоталитаризма. С. 202 - 205.

75. Метрополь или Метрополь. С. 206 - 210.

76. Человек на все времена. С. 211-214.

77. Хельсинки по-советски. С. 215-219.

78. Россия любовь моя. - С. 220 - 227.

79. О диссидентстве вообще. С. 228 - 232.

80. Закат или восход Европы. С. 233 — 235.

81. Дар прощения и добра. С. 236 - 240.

82. Размышления о гармонической демократии. С. 241 - 252.

83. Максимов В. Самоистребление. Публицистика последних лет. —1. М., 1995. 352 с.

84. Поминки по России. — С. 3 -12.

85. Нюрнберг для готтентотов. С. 12-16.

86. Что с нами происходит? С. 16 — 25.

87. Подведение итогов: Беседа с Н.Горбаневской. — С. 25 — 36.

88. Сколько колоколу звонить? — С. 36 — 45.

89. Вся королевская рать. — С. 45 53.

90. Размышления у рыночного подъезда. С. 53 - 62.97. Даешь рынок! С. 62 - 68.

91. Сквозь тернии — к звездам. — С. 68 — 72.

92. Югославия беда моя. — С. 72 - 78.

93. Государство это я. - С. 78 - 84.

94. Хроника великой провокации. С. 84 - 97.

95. Обыкновенный демофашизм. С. 97 - 104.

96. В поисках утраченного рая. С. 104 - 111.

97. Собчакам закон не писан. С. 111-117.

98. Доживем ли до Пятницы, или Евангелие по Хлестакову. -С. 117-124.

99. Клептократии всех стран, соединяйтесь! —С. 124— 130.

100. Зияющие высоты хамодержавия. — С. 130— 138.

101. В Россию с любовью С. 138 - 146.

102. Непереносимая легкость застоя. — С. 146- 153.

103. Янки, убирайтесь домой! С. 153- 162.

104. Надгробие для России: Открытое письмо Елене Боннэр. -С. 162- 176.

105. Страна негодяев. С. 176 - 185.113. Мародеры.-С. 185- 193.

106. Смотри, кто к нам пришел! С. 193 - 203.

107. Самоистребление. С. 203 212.

108. Всем известно, что земля начинается с Кремля. С. 212 - 221.

109. Приглашение на казнь. С. 221 - 238.

110. Это сладкое слово «стабильность». С. 250 — 265.

111. Сдача и гибель русской интеллигенции. С. 250 - 265.

112. История одной капитуляции. С. 265 - 283.

113. Можешь выйти на площадь? С. 283 - 288.

114. Неужели это колокол наших похорон?: Беседа с В.Кожемяко. -С. 288-300.

115. Шаги командора. Беседа с В.Большаковым. С. 300 - 312.

116. С душевной болью за Россию. Беседа с В.Большаковым. -С. 312-340.

117. Статьи и интервью в периодической печати

118. Максимов В. Пути духовного освобождения. // Вестник русского христианского движения. — Париж Нью-Йорк - Москва. — 1977, № 120.-С. 284-286.

119. Максимов В. Мистика социализма // Континент. 1982, №31.347 с.

120. Максимов В. Канонизация Достоевского. // Континент. 1986, № 50. - С. 385-399.

121. Максимов В. За что боролись? // Континент. 1988, № 55. - С. 396-400.

122. Максимов В. Нас возвышающий обман. // Литературная газета. — 1990, 28 февраля.

123. Максимов В. Надо признаться — все мы жертвы (Беседу за писал Ф.Медведев). // Книжное обозрение. — 1990, 6 апреля.

124. Максимов В. Нужно национальное примирение (Интервью с писателем). // Известия. 1990, 3 мая.

125. Максимов В. Мы думали, что начинаем другую эпоху. // Литературная газета. 1990, 5 мая.

126. Максимов В. Покаяние интеллигенции вот что сейчас нужно России. (Беседа с писателем). // Поиск. - 1990, 11 - 17 мая.

127. Максимов В. Если весь организм больной, то. (Беседу с писателем В.Максимовым записал А.Рафиков). // Театральная жизнь. 1990, № 16.-С. 16-17.

128. Стыдно ли быть русским патриотом. (Интервью с писателем). // Комсомольская правда. 1990, 29 мая.

129. Максимов В. Изменение нравственного климата — мы с этого начинали. (Беседу записала В.Ардова). // Студенческий меридиан. 1990, № 5. - С. 14-16.

130. Максимов В. Культура русского зарубежья. // Телевидение и радиовещание. 1990, № 5.

131. Максимов В. Человек, литература и природа: Ответственность за талант. (Беседу вел А.Глезер). // Человек и природа. 1990, № 8. -С. 16-19.

132. Максимов В. Идти к национальному согласию. (Интервью с писателем). // Книжное обозрение. 1990, 2 ноября.

133. От распада к самоисцелению. (Проект римского воззвания, предложенный В.Максимовым). // Родина. 1990, № 12. -С. 12-14.

134. Максимов В. В одиночку из беды не выскочить. // Труд. —1991.-5 января.

135. Максимов В. Не принимаю такую борьбу: Беседа с писателем В.Максимовым. // Учительская газета. — 1991,№ 1.

136. Максимов В. Кому нужен том речей Ландсбергиса? (Беседа с писателем о проблемах России). // Независимая газета. — 1991,21 февраля.

137. Максимов В. Сделать шаг навстречу друг другу. (Интервью с писателем). // Книжное обозрение. 1991, 26 апреля.

138. Максимов В. Мы все на одной галере. (Беседу с писателем В.Максимовым записала Л. Фомина). // Социальная защита. -1991, №4.

139. Максимов В. Из России я не уехал. (Беседу с писателем В.Максимовым записал С.Самохвалов). // Российская газета. -1991, 8 июня.

140. Максимов В. Ваша страна. // Театральная жизнь. 1991, № 23.

141. Максимов В. Старый человек со свечою в руке: Беседа с И.Мильштейном. // Огонек. 1991, № 24. - С. 19 - 20.

142. Максимов В. Метаморфозы Галины Борисовны. // Континент. 1991, №67.-С. 66-69.

143. Максимов В. Остаюсь частью земли и общества, откуда я вышел: Запись встречи с общественностью во Дворце культуры МАИ. // Встреча. 1991, № 11. - С. 2 - 6.

144. Максимов В. Примирить «правых» и «левых»: О политической ситуации в России. // Российская газета. 1991, 22 ноября.152. (Максимов В.) Писатель диссидент, эмигрант, патриот: Беседа с писателем. // Международная жизнь. 1992, № 1. - С. 154 - 156.

145. Максимов В. Возрождение ткани жизни: к оценке политических и экономических перемен в России. (Беседа с главным редактором журнала «Континент» В.Максимовым). // Деловые люди. 1992, № 2. - С. 18 - 21.

146. Максимов В. Мы снова сползаем в XIX век (о ситуации в бывшем СССР). // Комсомольская правда. 1992, 27 марта.

147. В. Максимов. В преддверии нашего завтра. // Континент. -1992, №71.-С. 275-277.

148. Максимов В. Будет ли лучше? // Москва, 1992, № 5/6. -С. 5-6.

149. Максимов В. Соблазненные словом. (Образ российской интеллигенции). // Смена. 1992, № 7. - С. 6 — 8.

150. Максимов В. На краю поиска, где правда предельно жестока: Беседа с Ф.Медведевым. // Медведев Ф. После России. М., 1992.

151. Максимов В. Не будьте свиньями, бегущими к пропасти! Беседу с писателем В.Максимовым записал Д.Королев). // Вестник противовоздушной обороны. 1992, № 10.

152. Максимов В. Применительно к подлости: О необольшевизме демократов. // Советская Россия. 1993, 8 апреля.

153. Максимов В. Я боролся с коммунизмом, а не с Россией (Интервью). // Комсомольская правда. 1992, 31 декабря.

154. Максимов В. Игра Запада с экс-Союзом может закончиться в пользу государства мафии. // Российская газета. — 1993.- 10 апреля.

155. Максимов В. Если б я знал, что так все обернется. (Беседа с писателем). // На боевом посту. 1993, № 5-6.

156. Максимов В. Я без России ничто: Беседа с В.Морозовым9 июля 1993 г.//Наш современник, 1993, № 11. - С. 160 - 162.

157. Максимов В. Конец прекрасной эпохи. (Беседу с писателем записалаИ.Горюнова). //Российские вести. — 1993, 15 июля.

158. Максимов В. Возьмемся за руки, друзья! (Интеллигенция и власть). // Книжное обозрение. 1994. - 21 января.

159. Максимов В. Мои предсказания, к сожалению, сбываются. // Московская правда. 1994, 3 февраля.

160. Максимов В. Литература там, где есть боль: Штрихи к автопортрету. (Беседа с писателем. Записал Ю.Рябинин). // Литературная газета. 1994, 9 марта.

161. Максимов В. «Никакого радикализма»: Беседу вел Ю.Рябинин. // Литературные новости. — 1994, № 4.

162. Максимов В. За национальное самосознание России. (Рассуждения автора о проблеме сохранения языка). // Литературная Россия. 1994. - 20 мая.

163. Максимов В. Об элитарности подлинной и дурно понятой. // ЛГ-досье, - 1994, № 11-12.

164. Максимов В. Я — христианский анархист: мне будет неудобно при самой идеальной власти. (Беседу с писателем В.Максимовым записал А.Щуплов). // Книжное обозрение. 1994, 27 декабря.

165. Максимов В. История одной капитуляции:

166. Об А.И. Солженицыне. // Правда. 1994, 28 декабря.

167. Максимов В. Я обвиняю в первую очередь себя.

168. Беседа с писателем о насущных проблемах литературы и Политики. Записала Л.Звонарева). // Литературная Россия. -1995, 13 января.

169. Максимов В. Ряженые. // Правда. 1995, 18 января.

170. Максимов В. Во имя консолидации национального самосознания. // Книжное обозрение. 1995, №23.-6 июня.

171. Максимов В. Павликом Морозовым нас мучили, но «Капитанскую дочку» никто не отнимал. // Вечерний клуб. — М. —1995, 30 марта.

172. Максимов В. С душевной болью за Россию. // Правда. — 1995, 25-29 марта.% %

173. Аверинцев С. Авторство и авторитет. // Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания. — М., 1994.-С. 116-132.

174. Аграновский А. Своего дела мастер. М., 1980. - 416 с.

175. Акаткин В. Всматриваясь в человека. // Акаткин В. Прощание с утопией. Воронеж, 1991. - С. 23 - 231.

176. Алексеев В. Русский советский очерк. М., 1980. — 242 с.

177. Архипов И. К вопросу о существовании собственно публицистического образа. // Вестник МГУ. Серия XI: Журналистика. - 1974, № 5. - С. 44 - 53.

178. Бахтин М. Проблема автора. // Вопросы философии. 1997, № 7. -С. 148- 160.

179. Бахтин М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. СПб, 2000. - 336 с.

180. Бахтин М. Автор и герой в эстетической деятельности (фрагмент первой главы) // Бахтин. М. Литературно-критические статьи. — М., 1986.-С. 5-25.

181. Бердяев Н. Русская идея: Основные проблемы русской мысли

182. XIX и начала XX века. // Русская идея: В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья. М., 1994. - Т. 2. - С. 204 -286.

183. Бочаров А. Чем жива литература?.: Современность и литературный процесс. М., 1986. - 398 с.

184. Бочаров А. Литература и время: Из творческого опыта прозы 60 70-х годов. - М., 1988. - 382 с.

185. Бутман Н. Семантико-стилистические особенности жанра памфлета. -М., 1990.- 182 с.

186. Бухарин Н. Классовая борьба и революция в России. // Коммунист. 1919. - С. 95 - 102.

187. Большакова А. Образ автора. // Литературная учеба. 2001, № 5.-С. 171 - 175.

188. Бушмин А. Наука о литературе: Проблемы. Суждения. Споры. -М., 1980.-334 с.

189. В литературном зеркале: О творчестве Владимира Максимова. — Париж Нью-Йорк. - 1986. - 272 с.

190. В середине семидесятых: Литература наших дней. Л., 1977. -'375 с.

191. Власова Л. Особенности логической структуры публицистического текста. Воронеж, 1983. - 174 с.

192. Войнович В. Беседа с Д. Глэдом. // Глэд Д. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье. М., 1991. - С. 96 - 100.

193. Войнович В. Из русской литературы я не уезжал никуда: Беседа с Т. Бек, февраль 1991 г. // Русское богатство. 1994, № 1.-С. 18-50.

194. Глушков Н. Очерк в русской литературе. Ростов н/Д., 1966. -286 С.

195. Глушков Н. Очерковая проза. Ростов н/Д., 1979. - 186 с.

196. Гофман В. Слово оратора. (Риторика и политика). — Л., 1932.

197. Гусев В. Далеко ль уедем на красный свет? // Взгляд: Критика, Полемика. Публикации. М., 1988. - С. 214 - 224.

198. Дедков И. Возвращение к себе: Литературно-критические статьи. -М., 1978.-318 с.

199. Есин А. Стиль. // Литературная энциклопедия терминов и понятий, М., 2001.-С. 1031 - 1033.

200. Журбина Е. Искусство очерка. М., 1957. - 176 с.

201. Журбина Е. Теория и практика художественно-публицистических жанров. — М., 1969. 212 с.

202. Журбина Е. Повесть с двумя сюжетами: О публицистической прозе.-М., 1979.-286 с.

203. Ипполитова Н. Изобразительно-выразительные средства в публицистике. — Саранск, 1988. — 124 с.

204. Канторович В. Заметки писателя о современном очерке. М., 1962.-214 с.

205. Ким М. Технология создания журналистского произведения. — СПб, 2001.- 167 с.

206. Ким М. Жанры современной журналистики. СПб, 2004. - 181 с.

207. Ковский В. Литературный процесс 60 70-х годов. - М., 1983. -335 с.

208. Кожинов В. Композиция. // Краткая литературная энциклопедия. М., 1966. - Т. 3. - С. 694 - 695.

209. Корман Б. Итоги и перспективы изучения проблемы автора. // Страницы истории русской литературы. М., 1971.-С. 221 -232.

210. Клушина М. Стилистика публицистического текста. — М., 2008.-213 с.

211. Кораллов М. Не успеть нельзя. // Взгляд: Критика. Полемика. Публицистика. М., 1988. - С. 225 - 255.

212. Ланщиков А. От литературных фрикций к литературе действи тельности. //Москва 1968, № 3. - С. 231 -236.

213. Ланщиков А. Вопросы и время. -М., 1978. 254 с.

214. Лосев А. Проблема художественного стиля. Киев, 1994.- 186 с.

215. Луначарский А. Об интеллигенции: Сборник статей. — М., 1923.-53 с.

216. Палиевский П. Постановка проблемы стиля. // Теория литературы: Основные проблемы в историческом освещении. Стиль. Произведение. Литературное развитие. М., 1965.-С. 7-33.

217. Поспелов Г. Проблемы литературного стиля. М., 1970. - 329

218. Прохоров Е. Искусство публицистики. М., 1984. - 359 с.

219. Прохоров Е. Публицист и действительность. — М., 1973. 114

220. Рымарь Н., Скобелев В. Теория автора и проблема художественной деятельности. Воронеж, 1994. — 202 с.

221. Сахаров А. (Приветствие журналу «Континент). // Континент.- 1974, № 1.-9 с.

222. Синявский А. Диссидентство как личный опыт. // Терц А. (Синявский А.). Путешествие на Черную речку и другие произведения. М., 1999. - 398 - 416.

223. Скуленко М. Убеждающее воздействие публицистики (Основы теории). Киев, 1986. - 174 с.

224. Соколов А. Теория стиля. М., 1968. - 224 с.

225. Солженицын А. Слово к журналу. // Континент. 1974, № 1. -С. 7-8.

226. Солженицын А. Как нам обустроить Россию: Посильные Соображения. Л., 1990. 59 с.

227. СтюфляеваМ. Поэтика публицистики. Воронеж, 1975. - 154

228. Стюфляева М. Образные ресурсы публицистики. М., 1982. 176 с.

229. Стюфляева М. Человек в публицистике. (Методы и приемы изображения). Воронеж, 1989. - 143 с.

230. Судьбы современной интеллигенции. М., 1925. — 224 с.

231. Ученова В. Беседы о журналистике. Изд. 2-е. М., 1985. - 205 с.

232. Ученова В. Гносеологические проблемы публицистики. — М.,1971.- 114с.

233. Ученова В. Исторические истоки современной публицистики. -М., 1972.- 176 с.

234. Ученова В. Основные направления разработки теории публицистики.-М., 1978.-70 с.

235. Ученова В. Публицистика и политика. — М., 1979. — 232 с.

236. Ученова В. Творческие горизонты журналистики. — М., 1976. -204 с.

237. Ученова В. У истоков публицистики. М., 1978. - 211 с.

238. Хализев В. Теория литературы. М., 1999. - 398 с.

239. Цветаева М. Ответ на анкету журнала «Своими путями». // Цветаева М. Собрание сочинений: В 7 томах. М., 1994. -Т. 4.-С. 618-620.

240. Черепахов М. Работа над очерком. Изд. 2-е. М., 1966. - 95 с.

241. Черепахов М. Проблемы теории публицистики. М., 1971. — 191 с.

242. Черных И. Стиль. // Краткая литературная энциклопедия. М.,1972.-Т. 7.-С. 189- 196.

243. Щеглов М. Очерк и его особенности. // Щеглов М. Литературно-критические статьи. — М., 1958. 370.

244. Щудро Н. Эстетические особенности публицистического творчества: Автореферат . канд. философ. Наук. — Киев, 1985.- 16 с.* *

245. Алехина И. Интертекст мировой классики в публицистике Владимира Максимова. // Международная науково-практичная конференция «Схщнословяньска фшолопя»: Зб1рник науковых праць. Горливка (Украина), 2006.

246. Аннинский JI. Оправдание одиночества. // Новый мир. 1971, №4.-С. 214-216.

247. Аннинский Л. Необрывающийся диалог. // Континент. 1996, №2.-С. 214-218.

248. Берзер А. Победил человек. // Новый мир. 1963, № 4. -С. 256-258.

249. Бондаренко В. Молитва о всех заблудших: Христианская проза Владимира Максимова. // День. 1992, № 29.

250. Бочаров А. Беспокойная суть творчества. // Литературная газета. 1967, №52.

251. Виноградов И. Между отчаянием и упованием. // Континент. — 1995,№ 83. -С. 317-336.

252. Глазкова М. Полемизм публицистики Владимира Максимова. // Международная науково-практичная конференция «Схшослов,яньска фшолопя»: Сб1рник науковых праць. Горливка (Украина), 2006.

253. Гордеева Н., Дудинцев В. Грани добра и зла. // Комсомольская правда. 1967, 14 июня.

254. Гордеева Н., Дудинцев В. Победил человек. // Комсомольская правда. 1967, 1 июня.

255. Горбаневская Н. Показать, каким был журнал на самом деле: Беседу вела Е.Скарлыгина. // Вопросы литературы. — 2007, март апрель. - С. 298 - 307.

256. Довлатов. Письмо В.Некрасову 28 марта 1981 г. // Переписка С.Довлатова с В.Некрасовым. // Звезда. — 2006, № 9

257. Еремина С. С «миром» лицом к лицу. // Московский комсомолец. 1968, 4-5 января.

258. Золотусский И. Оборвавшийся звук. // Смена. 1997, № 4.

259. Иверни В. Постижение. // В литературном зеркале. С. 34 - 58.

260. Иверни В. Тревога: Разговор с В.Максимовым. // Континент. -1980, №25.-С. 389-419.

261. Копелев J1. Советский литератор на Диком Западе. // Синтаксис. 1979, № 5. - С. 151 - 162.

262. Краснов Левитин. Владимир Максимов. // Краснов — Левитин А. Два писателя. - Париж, 1983. - 294 с.

263. Ланин Б. Проза русской эмиграции. (Третья волна), -М., 1997.-С. 137- 147.

264. Ланщиков А. От литературных фикций к литературе действительности. // Москва. 1968, № 3. - С. 236 - 240.

265. Левин В. Да, жив человек. // Литературная газета. 1962, 15 февраля.

266. Левин В. Путь к высотам. // Литературная Россия. 1968, 19 января.

267. Лейдерман Н., Липовецкий М. Современная русская литература: 1950-1990-е годы: В двух томах. М., 2003. - Т.1 -413 е.; Т.2-685 с.

268. Литвинов В. Прозрение: К выходу собрания сочинений В.Максимова. // Книжное обозрение. 1994, № 18.

269. Литвинов В. Во имя консолидации национального сознания. // Книжное обозрение. 1995, № 23.

270. Литература русского зарубежья (1920-1990): Учебное пособие под редакцией А.Смирновой. М., 2006. - 637 с.

271. Лужный Р. Максимов и другие: Религиозное течение в современной русской литературе. // В литературном зеркале.-С. 61-73.

272. Максудов С. Свободные голоса в твердом переплете. // Советская библиография. 1989, № 4. - С. 38 - 40.

273. Мальцев Ю. Вольная русская литература. 1955 1975. - Франк-фурт-на-Майне, 1976. -256 с.

274. Марамзин В. Русский роман Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда». // В литературном зеркале:

275. О творчестве Владимира Максимова. Париж - Нью-Йорк, 1986.-С. 73-84.

276. Маурина 3. Маленький оркестр надежды. // В литературном зеркале. С. 8 - 22.

277. Медведев Ф. После России: Второе рождение журнала «Континент». // Медведев Ф. После России. М., 1992. -С. 410-413.

278. Морель Ж.-П. Страждущая русская земля и русская душа. // В литературном зеркале: О творчестве Владимира Максимова. — Париж Нью-Йорк, 1986. - С. 85 - 96.

279. Некрасов В. Письмо в газету «Франкфуртер Альгемайне» 24 декабря 1974 г. // Вопросы литературы. 2007,март апрель. - С. 314 - 315.

280. Некрасов В. Письмо С.Довлатову 8 марта 1981 г.: Переписка С.Довлатова с В.Некрасовым. // Звезда. 2006, № 9. - С 94 - 99.

281. Некрасов В. Письмо в издательство «Посев» 7 июня 1985 г. // Вопросы литературы. 2007, март - апрель. - С. 314-315.

282. Немзер А. «Из тяжести недоброй.» // Литературная газета. — 1991, 17 апреля.

283. Осетров Е. Поэзия и проза «Тарусских страниц». // Литературная газета. — 1962, 9 января.

284. Петелин В. Россия любовь моя. - Волга - 1969, № 3. -С. 218-226.

285. Пономарев Е. Толцыте и отверзется.: Оправдание Владимира Максимова. // Звезда. 1999, № 9. - С. 216 - 218.

286. Пугач В. В гостях у «Континента». // Юность. 1989, № 12. - С. 186- 194.

287. Ржевский Л. Триптих В.Е.Максимова. Грани (Франкфурт-на-Майне), 1978, №5.-С. 211-217.

288. Рубин И. Раскаяние и просветление. //В литературном зеркале: О творчестве Владимира Максимова. Париж — Нью-Йорк, 1986. - С. 22 - 33.

289. Рыбаков А. Из Парижа? Понятно?! // Литературная газета. — 1990, №20.

290. Светов Ф. Всепрощение или ответственность? // Литературная газета. — 1967, 14 июня.

291. Светов Ф. Жив человек. // Известия. 1962, № 250.

292. Синявский. Беседа с Д.Глэдом. // Глэд Д. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье. М., 1991. - С. 169 - 192.

293. Скарлыгина Е. Солженицын и третья русская эмиграция. // Вопросы литературы. 2009, № 2.

294. Тодоров Л. От безверия к вере. // Советская культура. -1965, 22 мая.

295. Фоменко Л. Заметки о художественной прозе 1962 года. // Литературная Россия. — 1962, 24 февраля.

296. Шрагин Б. Синдром «нормального человека». // Синтаксис. — 1979, № 5.-С. 86- 150.

297. Эберштадт Ф. Из стола на Запад>//^ литературном зеркале: О творчестве Владимира Максимова. - Париж — Нью-Йорк, 1986.-С. 197-217.

298. Эткинд Е. Наука ненависти. // Синтаксис. 1979, № 5. -С. 43-85.

299. Юдин В. Кровавое безвременье. // Литературная Россия. — 1993, 29 октября.

300. Юдин В. Обо всем у него болела душа. // Литература в школе. 1995, №6.

301. Юдин В. Он жил Россией. // Дон. 1995, № 6.