автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Баллады Э. По в переводе В. Брюсова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Баллады Э. По в переводе В. Брюсова"

>

На правах рукописи

£ ииз053486

Коноваленко Анастасия Геннадьевна

БАЛЛАДЫ Э. ПО В ПЕРЕВОДЕ В. БРЮСОВА

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Томск - 2007

003053486

Работа выполнена на кафедре романо-германской филологии в ГОУ ВПО «Томский государственный университет».

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Нина Евгеньевна Разумова

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Ирина Александровна Айзикова

кандидат филологических наук, доцент Владимир Владимирович Максимов

Ведущая организация ГОУ ВПО «Кемеровский государственный

университет»

Защита состоится « 7 » марта 2007 г. в_часов на заседании

диссертационного совета Д 212.267.05 по присуждению ученой степени доктора филологических наук при ГОУ ВПО «Томский государственный университет» по адресу: 634050, г. Томск, пр. Ленина, 36.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета.

Автореферат разослан «31 » января 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук,

профессор /} С^Х оИ;___ Л.А. Захарова

Обща« характеристика работы

Валерий Брюсов — одна из наиболее значительных и многогранных фигур в русской культуре начала XX века. Его творчеству посвящено уже большое количество работ, однако по-прежнему актуальной является задача осмысления индивидуального творческого метода Брюсова, а некоторые области его деятельности ни разу fie становились предметом систематического анализа.

В творчестве Брюсова большую роль играют литературные связи, к которым относится и поэтический перевод. Наиболее существенные результаты в исследовании его переводческой деятельности принадлежат M.JI. Гаспарову, Ю.Д. Левину, С.И. Гиндину. Самыми близкими Брюсову из переводимых авторов, как он сам неоднократно замечал, были Эмиль Верхарн и Эдгар Г1о. Место Э. По в творческом сознании Брюсова осмыслено еще далеко не достаточно, хотя он привлекает Брюсова на разных этапах его творческого пути.

В центре нашего исследования находится перевод баллад. Категория жанра в современном литературоведении рассматривается неоднозначно; ее актуальность некоторыми исследователями даже ставится под вопрос, поскольку начиная с эпохи романтизма жанровые категории теряют четкие очертания, модели жанров в большинстве своем распадаются; «поистине центральной фигурой литературного процесса стал автор с его широко и свободно осуществляемой творческой инициативой». И все-таки жанр «отнюдь не утратил своего значения», хотя и «оказался "лицом вторым"»1.

Жанровое мышление в строго каноническом виде присуще авторам эпохи классицизма, однако применение термина «жанровое мышление» правомерно и по отношению к творческим личностям других эпох. Так, в литературе о Брюсове отмечается рационализм как характеристика его личности, так и его поэтики. Брюсов был чрезвычайно чуток к форме, в том числе и к жанровой, своих произведений. Лирические жанры в творчестве поэта до сих пор остаются малоизученными, хотя на важность такого исследования указал еще Д.Е. Максимов2. Исследователь считает, что Брюсов в своем творчестве ориентируется на предшествующую жанровую традицию. Это безусловно так, но при этом существенно, каким образом эта традиция переос-

1 Хализев В.Е. Теория литературы. - М., 2004. - С. 355.

1 Максимов Д.Е. Поэзия Валерия Брюсова. - Л., 1940. - С. 152.

Г

мысливалась, трансформировалась в его теоретической и практической деятельности.

Жанр баллады, сыгравший яркую роль в истории мировой литературы, в настоящее время изучен еще явно не достаточно. В большинстве имеющихся работ баллады рассматриваются в контексте конкретной литературной эпохи (работы В.М. Жирмунского, Р.В. Ие-зуитовой, JI.H. Душиной, М.А. Александровской и др.) или творчества определенного автора (статьи Е.П. Ханжиной, Ю.В. Зобнина, E.H. Опришко и др.). На данном этапе сущностные признаки этого жанра наиболее емко осмыслены С.Н. Бройтманом в новейшей «Исторической поэтике» (М., 2004). Очевидно, что баллада ждет полного и целостного исследования, очередным шагом к которому является данная работа.

Таким образом, актуальность диссертационного исследования определяется прежде всего потребностью в конкретизации и углублении представлений о рецепции творчества Э. По в России, в частности об особенностях интерпретации его произведений В. Брюсовым, чьи переводы в значительной мере определяют русский образ американского романтика (многие его стихотворения и в наши дни печатаются именно в переводе Брюсова). Актуальным представляется и жанровый аспект исследования, позволяющий прояснить историческое движение жанра баллады, а также принципиально связать формальные различия оригинальных и переводных текстов со спецификой отражаемой в них онтологии, что отвечает как возросшему интересу современного гуманитарного мышления к проблемам индивидуального, национального, эпохального своеобразия картины мира, так и получившему новый импульс развития сравнительному изучению литературы.

Объектом исследования являются оригинальные и переводные баллады В. Брюсова, новеллы, литературно-эстетические манифесты, критические статьи, переписка, рукописи, дневниковые записи В. Брюсова и Э. По. Предметом исследования является жанровая специфика переводческой рецепции В. Брюсовым баллад Э. По.

Основная цель данного исследования — проследить, как жанровые особенности баллад По и воплощенная в них онтология переданы в переводах Брюсова.

Для достижения данной цели решаются следующие задачи:

- проследить характер обращения русского поэта к личности и творчеству американского романтика;

- выявить и исследовать в жанровом аспекте корпус текстов, относящихся к жанру баллады в наследии По и Брюсова;

- исследовать балладную концепцию По и Брюсова в соотношении с предшествующей литературной традицией;

- исследовать реализацию переводческих принципов Брюсова в работе над текстами баллад Э. По;

- провести сопоставительный анализ баллад По и их переводов, осуществленных Брюсовым;

- осмыслить характер трансформации жанра баллады в оригинальном и переводном творчестве Брюсова.

Научная новнзна диссертации обусловлена, во-первых, тем, что в ней впервые делается попытка выявить весь корпус баллад в творчестве кск Э. По, так и В. Брюсова и установить признаки, характеризующие жанровую концепцию баллады у русского и американского поэтов; во-вторых, тем, что оригинальные баллады Брюсова и переведенные им стихотворения По впервые исследуются в жанровом ключе. Кроме того, в научный оборот вводятся некоторые ранние стихотворения, наброски и не опубликованные Брюсовым переводы баллад По, хранящиеся в фонде В.Я. Брюсова в Рукописном отделе Российской государственной библиотеки. Все это позволяет дополнить как картину русской рецепции Э. По, так и характеристику творчества каждого из двух поэтов, а также прояснить некоторые аспекты, касающиеся общих вопросов поэтического перевода и конкретно переводческих позиций В. Брюсова.

Теоретическую и методологическую основу диссертации составляют работы, посвященные теоретическим проблемам сравнительного литературоведения (А.Н. Веселовского, В.М. Жирмунского, Д. Дюришина), вопросам теории и истории жанров, в частности баллады (С.Н. Бройтмана, Л.Н. Душиной, О.В. Зырянова, Р.В. Иезуитовой и др.), исследованию творчества В. Брюсова (М.Л. Гаспарова, С.И. Гиндина, Д.Е. Максимова, К.В. Мочульского и др.). В работе используются сравнительно-исторический, системно-типологический методы и приемы сопоставительного анализа.

На защиту выносятся следующие положения.

- Жанровая концепция баллады, не получившая у Брюсова целостной разработки, поддается реконструкции путем обобщения его разрозненных теоретико-критических суждений и анализа оригинальных поэтических опытов в этом жанре.

- В художественной практике Брюсова обращение к жанру баллады во многом определялось задачами литературной стилизации, что обусловило не только использование разных историко-культурных модификаций баллады, но и соединение и варьирование их признаков в одном произведении, и их свободное сочетание с индивидуальными чертами собственной поэтической манеры и элементами обобщенного стиля классической поэзии.

- Интерес Брюсова к личности и творчеству Э. По носит системный и устойчивый характер. Э. По привлекал Брюсова не только как художник-новатор, отвечающий потребностям современного искусства, но и как яркая личность, соединяющая мистические и научно-рациональные устремления. Восприятие поэзии и новеллистики Э. По Брюсовым в значительной мере определялось спецификой его собственной творческой индивидуальности.

- Осмысление основных жанровых признаков, характеризующих стихотворения Э. По, отмеченные самим автором как баллады, и выявление черт народной и литературной баллады в ряде других стихотворений позволяет выделить в его творчестве корпус баллад и составить представление о балладной концепции американского романтика.

- Баллады Э. По отражают как тематическое, образное, метри-ко-ритмическое и интонационное своеобразие его поэзии, так и специфику его картины мира.

- Переводя баллады Э. По, Брюсов осознает и стремится передать их жанровую природу, что проявляется в придании им черт, характеризующих его собственную балладную поэтику, и существенно изменяет содержащуюся в них картину мира.

- Основное направление и характер отступлений от оригинала при переводе баллад американского романтика, несмотря на эволюцию переводческих принципов Брюсова, оставались неизменными и определялись своеобразием его собственной балладной концепции и спецификой его восприятия личности Эдгара По.

- Главной особенностью интерпретации жанра баллады как в оригинальном, так и в переводном творчестве Брюсова является усиление индивидуально-личностного начала, ведущее к трансформации баллады в направлении жанра новеллы.

Научно-практическая значимость диссертации обусловлена возможностью использования материалов исследования в курсах по истории литературы XX века, спецкурсах и спецсеминарах, посвя-

щенных изучению русско-зарубежных литературных связей, истории поэтических жанров, проблем художественного перевода.

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в виде докладов, прочитанных на международных и всероссийских научных конференциях: «Актуальные проблемы лингвистики, литературоведения и журналистики» (ТГУ, 2003, 2004), «Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения» (ТГУ, 2005, 2006), «Коммуникативные аспекты языка и культуры» (ТПУ, 2005, 2006), «Русская литература в современном культурном пространстве» (ТГПУ, 2004, 2006), «Наука и образование» (ТГПУ, 2005, 2006), «Молодежь и наука XXI века» (Красноярск, КГПУ, 2006).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложения, включающего тексты баллад По, их подстрочный перевод и переводы, осуществленные В. Брюсовым.

Основное содержание работы

Во Введении обозначается предмет изучения, обосновывается тема исследования и ее актуальность; формулируются цели и задачи, определяется методологическая база; раскрываются основные положения, выносимые на защиту, и научная новизна работы.

В главе 1 «Балладное творчество Э. По» очерчивается и анализируется в жанровом ключе корпус баллад в поэзии По. В разделе 1.1. «Трансформация жанра баллады в романтическую эпоху» прослеживается история становления жанра литературной баллады в Европе и США и дается ее общая характеристика. На фоне пробуждающегося во второй половине XVIII века интереса к истории, к народному прошлому Т. Перси выпускает большое собрание старинных баллад и песен. Фольклорные публикации Перси и его последователей (И.Г. Гердера, К. Брентано, Л. Ахима фон Арнима) породили аналогичный жанр литературной баллады, который достиг своего расцвета и высшей популярности в эпоху романтизма, когда он на некоторое время занял едва ли не ведущее место в поэзии. Распространению жанра баллады в литературе особенно способствовала «Ленора» (1773) Г. Бюргера. Жанр романтической баллады характеризуется довольно широкой амплитудой жанровых признаков, что обусловливает возможность его варьирования в творчестве разных поэтов.

Американская романтическая баллада (Г. Лонгфелло, Д. Уитьер) отмечена прежде всего интересом к национальному прошлому, поэтому в США она в основном развивалась под влиянием исторических баллад В. Скотта, а не лирических баллад С. Кольриджа или Д. Китса; однако Э. По акцентирует не социально-исторический, а индивидуально-психологический аспект.

В разделе 1.2. «Жанровая специфика "Bridal ballad" и "Ulalume - a ballad" Э. По» исследуются специфические черты баллад По, эксплицированные в двух балладах, которые он сам снабдил соответствующим жанровым определением. Несмотря на разное время написания, объем и сюжет «Bridal bailad» (1837) и «Ulalume» (1847) имеют ряд общих черт, которые обнаруживаются при анализе этих стихотворений в жанровом аспекте.

Сюжет баллад По в соответствии с балладной традицией строится на событии встречи между двумя мирами: земным и потусторонним, причем при ослаблении у персонажей рационального контроля над своими действиями. Событийность баллад размыта, пейзаж условен, на первый план выступают герои и их восприятие мира, а поскольку в них рациональное начало приглушено, то особое внимание уделяется их бессознательной сфере. Для описания этой сферы не существует соответствующего языка, поэтому поэзия По в целом глубоко иносказательна. Романтики развили в балладе преимущественно лирическое, эмоциональное начало. Э. По также делает акцент на лиризме, который у него специфичен: По передает самый глубинный, иррациональный «слой» душевной жизни героя во взаимодействии с рациональным анализом, тем самым представляя парадоксальную неоднородность лирического субъекта. Лиризм создается во многом и благодаря специфической балладной музыкальности, которая порождается разнообразными повторами. В балладах По сохраняется и характерная для этого жанра драматическая составляющая: в «Bridal bailad» героиня говорит с мертвым женихом; центральная часть «Ulalume» строится как диалог между героем и его Душой (но он крайне размыт, так как ведется в сознании лирического героя).

На основании признаков, выявленных при анализе этих баллад По, и учитывая предыдущий опыт бытования жанра, можно отнести к балладному жанру еще ряд стихотворений, не получивших у По такого жанрового определения: «Lenore» ('Линор') (1831-1849), «The Raven» ('Ворон') (1845), «Annabel Lee» ('Аннабель Ли') (1849), «Eldorado» ('Эльдорадо') (1849).

Раздел 1.3. «Сюжет о мертвом женихе (невесте) в балладах Э. По» посвящен анализу «A Paean», «Lenore», «The Raven» и «Annabel Lee». Образы мертвой невесты и жениха имеют фольклорную основу и широко представлены в различных национальных традициях. Но особенно востребованы они оказались в эпоху романтизма. Романтики обратились к смерти и любви как к предметам эстетического осмысления, так как они способны оказать мощное эмоциональное воздействие на читателей, которое приобщит их к миру Высшей Красоты.

Мотив «мертвой невесты», имеющий для Эдгара По реально-биографическое значение и часто реализуемый в его творчестве, актуализирует для него жанровую модель литературной баллады, восходящую к «Леноре» Г. Бюргера, которая, по признанию По, произвела на него сильное впечатление. Сюжет «Леноры» отражается во многих его собственных произведениях, в том числе балладах: образ мертвого жениха мы встречаем в «Bridal bailad», умершую возлюбленную - в «Ulalume» и исследуемых в этом разделе балладах. Имя Lenore появляется в балладах «Lenore» и «The Raven». Но основа балладной коллизии в стихотворениях По радикально переосмыслена: у Бюргера противопоставление личности мирозданию ведет к наказанию человека и утверждению основ бытия, а в балладах По человек осознает иррациональность бытия, но не может вырваться из него, являясь его частью.

В разделе 1.4. «Баллада "Eldorado"» анализируется одно из самых совершенных произведений Э. По; оно привлекает многих исследователей, однако у них нет единого мнения даже о том, считать ли его оптимистическим или пессимистическим. К первой точке зрения относятся работы С.А. Смита (1912), О.С. Коада (1944), Т.О. Маббо-та(1945), И.Г. Даниловой (1982), Э.Д. Удальцовой (1988). Вторую поддерживают B.C. Сандерлин (1956), И.С. Приходько (1977). Для интерпретации стихотворения важную роль играет его жанровая принадлежность. Внимательное прочтение «Eldorado» с учетом специфики мировоззрения, творческих установок По и выбранного им жанра баллады подтверждает его пессимистическую концепцию человеческого бытия как трагического единоборства человека с миром, представление о невозможности счастья. На выражение авторской идеи направлено все - система образов, композиция, интонационное движение, звуковая организация, рифмы, повторы-рефрены и выбранный жанр. Стихотворение «Eldorado» наделено некоторыми признаками народной баллады (лироэпическое повествование от третьего лица,

ритм, трагический диалог и встреча с потусторонним миром), однако оно намного сложнее фольклорных баллад и по форме, и по онтологической концепции.

Таким образом, анализ баллад Э. По показал, что в них американский поэт соприкасается с разными образцами бытования жанра. Так, «А Paean», «Bridal ballad», «Annabel Lee», «Eldorado» имеют некоторые вполне узнаваемые формальные признаки народных баллад (схему рифмовки, ритм, строфику); с другой стороны, почти все баллады содержат в своей основе сюжет о мертвом женихе (невесте), связанный для По прежде всего с бюргеровской «Ленорой» и характерный для литературной романтической баллады. Однако Э. По существенно трансформирует основные составляющие жанра баллады. На первый план в его балладах выносится лирическое начало, эпическое же в основном редуцируется за счет вытеснения описательности метафоричностью; драматическое начало проявляется главным образом в остроте коллизии между сознанием героя баллады и непостижимой иррациональностью миропорядка. Эта коллизия осложняется присугствием иррационального начала в самом герое По, обусловливающим неразделимость «я» и мира.

Материалом главы 2 «Жанровая концепция баллады у В. Брюсова» являются двадцать четыре оригинальные баллады русского поэта, имеющие авторское обозначение жанра, системный анализ которых позволяет выявить основные характеристики брюсовской балладной концепции, чтобы в дальнейшем проследить, как его жанровое мышление влияет на перевод баллад Эдгара По. Глава состоит из шести разделов.

В разделе 2.1. «Балладное творчество В. Брюсова в контексте русской балладной традиции» прослеживается история жанра баллады в России. Жанр баллады занял важное место в развитии русской поэзии. Баллады на Руси, по предположению ученых (Д.М. Балашова, Н.И. Кравцова, С.Г. Лазутина, A.B. Кулагиной и др.), возникли на рубеже XII1-XIV веков. Русская литературная баллада, появившаяся в конце XVIII века, с одной стороны, вырастала из русской народной, а с другой стороны, ее создатели широко пользовались западноевропейскими образцами, которые уже имели определенную законченность поэтической формы и были широко представлены в творчестве таких поэтов, как Бюргер, Шиллер, Гете.

Каждый поэт наполняет определенную жанровую структуру в соответствии с установками литературной эпохи и своим творческим

методом. Лирические жанры в литературе рубежа Х1Х-ХХ веков претерпевают значительную трансформацию. Жанр баллады в это время воспринимался как не свойственный этой эпохе, поэтому обращение к нему часто имело характер стилизации (например, воссоздание строфической формы старофранцузских баллад М.А. Кузминым). В одной из статей того времени традиция была названа «старушкой», а стилизация охарактеризована как ее «молодая, прекрасная сестра»1.

В лирике В. Брюсова баллады занимают большое место. В примечании к книге «Опыты» (1918) он демонстрирует вполне четкое понимание старофранцузской баллады как лирического стихотворения с жесткой строфической организацией, непременными атрибутами которой являются система рифмовки и рефрен; и менее четко сформулированное, однако достаточно ясное представление о другой жанровой разновидности, выросшей в романтизме из англо-шотландских фольклорных корней и характеризующейся прежде всего родовым синкретизмом. В непосредственной поэтической практике Брюсов, однако, не так принципиально разграничивал эти два типа баллады.

Первые опубликованные опыты в этом жанре рассматриваются в разделе 2.2. «Ранние баллады В. Брюсова. Сборник "Urbi et Orbi"». «Предание о Луне. Баллада» помещена в разделе «Лирические поэмы» сборника «Tertia vigilia» (1900). Жанровая установка, данная подзаголовком стихотворения, подкреплена эпиграфом из баллады К. Бальмонта «Замок Джэн Вальмор» (1899). Баллада Брюсова вступает в диалог как с ближним объектом - стихотворением Бальмонта, - так и с романтической традицией, причем не только балладной; особенно заметны отголоски новалисовского «голубого цветка» и лирической миниатюры Гейне-Лермонтова «На Севере диком стоит одиноко...». Романтическая традиция видится и в реализации темы любви через мотивы одиночества, мечты, двоемирия. Брюсов полностью реабилитирует индивидуальное стремление, освобождая его от сгущенных Бальмонтом негативных тонов, что соответствует культу «я», утверждаемому в его творчестве как в нравственно-психологическом, так и в художественно-эстетическом плане. В этой балладе явно присутствует лирическое начало, недаром она включена в раздел «Лирические поэмы»; но внутреннее состояние раскрывается во внешнем действии и драматической коллизии, что является существенным жанровым признаком баллады.

' Аничков Е В. Традиция и стилизация // Театр. Книга о новом театре. —

СПб., 1908. - С. 60.

Близки по времени к «Преданию о Луне» следующие баллады Брюсова, вошедшие в раздел «Баллады» сборника «1Мм е1 ОгЫ» (1903). Раздел составлен из стихотворений, написанных в самом начале 1900-х. годов, но окончательно оформился он только к 1914 г. Общее число баллад составило двенадцать, а порядок их расположения таков: 1) «Раб», 2) «Пеплум», 3) «Рабыни», 4) «Помпеянка», 5) «Мессалина», 6) «Путник», 7) «Призыв», 8) «Адам», 9) «В сумраке», 10) «Решетка», 11) «У моря», 12) «Мальчик». Брюсову-поэту свойственно деление книг стихов по тематическому признаку, однако книга «ТЛгЫ ОгЫ» организована иначе: разделы в ней выделены по жанровому признаку. В предисловии к книге Брюсов поясняет: «Стихи соединены в ней... по внешним признакам. <...> Но различие формы всегда было вызвано различием содержания»1. Действительно, стихотворения, вошедшие в раздел «Баллады», схожи: имеют преимущественно эротическое содержание; по форме представляют собой лиро-эпические стихотворения, развертывающиеся как драматический монолог или диалог, состоят из четверостиший, написанных двусложными размерами. Цикл «Баллады» сборника «игЫ е! ОгЫ» имеет внутренний «метасюжет», который связан с глубинной жанровой сущностью баллады. В стихотворениях этого цикла подвергаются испытанию на прочность границы, определяющие миропорядок; соответственно жанровому канону в итоге подтверждается незыблемость его законов, но при этом делается акцент на проявлении индивидуально-личностного начала. В балладах сборника «игЫ й ОгЫ» отсутствует жесткая строфическая форма старофранцузских баллад, но так же, как в них, представлено любовное содержание. От романтической баллады в этот цикл привнесен драматизм сюжета, базирующийся на столкновении человека с границами, образующими структуру мира.

Следующие по времени опубликования баллады Брюсова представлены в разделе 2-3. «Баллады в книге "Сны человечества"». Книга «Сны человечества» (1911-1917) носит систематизаторский характер. Ее программной задачей было представить «все формы, в какие облекалась человеческая лирика»2, воссоздать культурную историю человечества. Задача сборника решалась как с помощью перевода, так и путем оригинального творчества, хотя грань между ними здесь весьма условна. Так, переведенное из Вийона стихотворение «Баллада о

"Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т.-М., 1973. Т. 1.-С. 605.

2 Брюсов В.Я. Объяснение автора к «Снам человечества» // Брюсов В.Я. Собрание сочинений. Т. 2. - С. 460.

женщинах былых времен» довольно существенно преобразилось, главным образом за счет усиления в нем лирико-эмоциональной интонации, а также благодаря последовательному введению в текст поэтических формул классической лирики («перл бесценный», «тихий брег», «красою несравненной» и т.п.), в связи со стремлением Брюсо-ва передать прежде всего лирическое начало как специфичное для старофранцузской разновидности жанра баллады.

«Смерть рыцаря Ланцелота» представляет в книге «Сны человечества» другой тип баллады. Здесь тщательно воспроизведены многие характерные черты англо-шотландской фольклорной баллады: традиционные для нее строфика, размер и рифма; драматизм, связанный с противостоянием персонажей и проявляющийся не только в диалогах и действии, но и в активном использовании противительных конструкций; мрачный эмоциональный тон, задаваемый троекратным повтором рифмы «Артур - хмур»; наличие волшебного мотива, связанного с чарами Морганы.

В разделе «Романтические баллады» стилизаторская установка Брюсова проявляется с наибольшей интенсивностью, перерастая в игровой диалог с предшественниками. Так, «Похищение Берты» опирается на сюжет «Песни о Роланде» и, подобно «Смерти рыцаря Ланцелота», сохраняет отголосок той же далекой эпохи в виде волшебного элемента (нападение великана). Однако особая направленность этой стилизации обнаруживается ее стихотворной формой: строфа полностью соответствует балладе Шиллера-Жуковского «Граф Гапсбург-ский», на которую, в свою очередь, ориентировался Пушкин в «Песни о вещем Олеге» (где строфическая организация воспроизводит образец Жуковского, но без последних четырех строк, сюжет же восходит к другой балладе Жуковского - «Роланд-оруженосец», - переведенной из Л. Уланда). Таким образом, получается замкнутый круг взаимных адресаций, позволяющий предположить, что определение «Романтическая баллада» обозначало главным образом стилизационную игру с теми образцами, которые, с точки зрения Брюсова, являлись репрезентативными для этой разновидности жанра. Модификациями, произведенными в процессе их обыгрывания, оттеняются константные для Брюсова параметры романтической баллады, к числу которых можно отнести, помимо усложненной строфики, еще и доминирование эпи-ко-повествовательного начала при весьма обильном участии драматического и редуцированном лирическом; а также сюжетную организацию, тяготеющую к финальному пуанту.

В таком виде баллада сближается с жанром новеллы. По справедливому замечанию О.В. Зырянова, «в специфике жанровой структуры баллады и новеллы уже заложены предпосылки для их взаимодействия» (фабульная краткость и повествовательный лаконизм, установка на сюжетную увлекательность, драматизм действия)1. Самое существенное различие баллады и новеллы заключается в позиции человека. Для новеллы характерна «моральная автономия действующего субъекта»: по сравнению с героем баллады он «менее зависим от сверхличных сил, сохраняет за собой свободу выбора.. .»2.

В разделе 2.4. «Сборник рассказов "Земная ось" в свете балладного творчества В. Брюсова» исследуются основные мотивы и образы сборника, выявляется их связь с творчеством По. В брюсовской трактовке романтической баллады можно усмотреть отражение общей для русской литературы «новеллистической тенденции» (О.В. Зырянов) в эволюции жанра. В этой связи отметим и характерный именно для Брюсова повышенный интерес к новелле; достаточно многочисленные опыты в этом жанре давали ему возможность наиболее адекватно художественно реализовать свои индивидуалистические интенции. Показательно, что внимание Брюсова к творчеству Эдгара По было связано в значительной мере и с его новеллами. Так, в предисловии к сборнику рассказов «Земная ось» (1907) Брюсов признался: «Никто не знает лучше меня и острее меня не чувствует недостатков этой книги. Я сознаю, что в таких рассказах, как "Республика Южного Креста" или "Теперь, когда я проснулся" слишком сильно сказывается влияние Эдгара По»3. Брюсов выделил два вида рассказов: «рассказы характеров», в которых действие имеет лишь одно назначение - «дать возможность действующим лицам полнее раскрыть свою душу перед читателями», и «рассказы положений», в которых внимание автора обращено на «исключительность события», а «действующие лица здесь важны не сами по себе, но лишь в той мере, поскольку они захвачены основным "действием"» (так у Эдгара По). Собственные рассказы он относил исключительно ко второму виду. Причисляя свои новеллы к «рассказам положений», как у Э. По, Брюсов делает акцент не на психологической характеристике героя, но на его активности по отноше-

1 Зырянов О.В. Эволюция жанрового сознания русской лирики: феноменологический аспект. -Екатеринбург, 2003. - С. 348.

2 Гам же. - С. 349.

3 Брюсов В.Я. Земная ось. - М„ 1907. - С. VIII.

нию к описываемым событиям, что переносится и в его собственные баллады.

В разделе 2.5. «Баллады в сборнике "Семь цветов радуги"» исследуются последние опубликованные самим автором баллады. В сборнике Брюсова «Семь цветов радуги» (1916) раздел «Голубой» содержит цикл «В старинном замке», название которого является цитатой из стихотворения К. Бальмонта «Замок Джэн Вальмор»; кроме того, циклу предпослан эпиграф из этого стихотворения, уже использованный Брюсовым в «Предании о Луне». Очевидно, в данном случае он призван служить сигналом для определенного жанрового настроя, который в полной мере реализуется первыми четырьмя стихотворениями, обозначенными как «баллады» («Баллада ночи», «Баллада о любви и смерти», «Баллада воспоминаний», «За картами»), но подтверждается и следующим, замыкающим этот цикл, — «Секстина», — ориентированным хотя и на другой жанр, но в подобном же ключе. Все чегыре «Баллады» выдержаны в строгой форме старофранцузской лирической баллады со всеми ее необходимыми атрибутами. Однако соседство в рамках раздела создает здесь, как и в предыдущих случаях, эффект циклического единства, тем самым существенно переакцентируя жанровую структуру. Циклообразующей основой, помимо жанра, становятся скрепляющие эти стихотворения образно-тематические мотивы, к числу которых относятся любовь, смерть, время, память, закат, сон и др. Эти мотивы развиваются и в последнем стихотворении цикла, распространяя инерцию смыслового движения за рамки балладной формы, «баллады» же играют роль отдельных граней, вариантов утверждаемой онтологической позиции.

В разделе 2.6. «Не опубликованные В. Брюсовым баллады» анализируются четыре стихотворения разных лет с одинаковым названием — «Баллада». Баллады «Иных не знаю в жизни верных вех...» (1914), «Над каждой дверью - древний герб...» (1915), «Горит свод неба, ярко-синий...» (1916) связывает между собой подчеркнутая ориентация на жанровый канон старофранцузской баллады, а также тематика жизненного итога, сводящего воедино интимную и творческую грани личности, в результате «Баллады» становятся лирическим повествованием о событии уникальной жизни, что, несмотря на отсутствие внешней сюжетной событийности, сближает их с общей тенденцией новеллистической трансформации жанра в творчестве Брюсова.

Последняя из оригинальных баллад Брюсова не является оригинальной в полном смысле, о чем свидетельствует само ее название: «Баллада. Подражание Вальтеру Скотту» (1918). Эта баллада представляет собой весьма вольное переложение серенады Кливленда из романа Скотта «Пират». Брюсов направляет балладную проекцию на стихотворение совсем иного жанра и подвергает его весьма существенной перестройке. Изменяется ритм, система рифмовки, строфика. Брюсов отказался от деления на три пронумерованные шестистрочные строфы и, отделив от каждой последнюю строку, придал ей графическое сходство с рефреном. Принципиально важно появление лирического «я» («со мной»), которое обусловливает не только яркость и конкретность самовыражения субъекта, но и, благодаря интенсивности личных обращений, драматический характер скрытого диалога. Возросшая эмоциональная насыщенность проявилась в синтаксисе и пунктуации: к трем, как и в оригинале, восклицательным знакам Брюсов добавил еще три многоточия и два тире. Переводчик трансформировал и пейзаж: вместо «пальмовых рощ» появляется «лес темный», более органичный для баллады в ее романтической традиции.

Наблюдения над оригинальными балладами Брюсова позволяют, таким образом, довольно существенно уточнить его теоретические суждения о жанре баллады и связать его трактовку этого уже несомненно архаического на рубеже веков жанра не только с весьма типичной для «серебряного века» культурологической игрой и стилизацией, но и с некоторыми характерными чертами его творчества, прежде всего - с активностью индивидуально-личностного начала, проявляющейся в специфической трансформации основных составляющих баллады (лирической, эпической, драматической) в направлении жанра новеллы, для которого органична более свободная и широкая инициативность субъекта.

В главе 3 «Баллады Э. По в контексте переводческой деятельности В. Брюсова» на материале переводов баллад По рассматривается балладная концепция Брюсова, его теоретические установки на перевод и личностное восприятие американского романтика. Раздел 3.1. «Теория перевода В. Брюсова» характеризует переводческие принципы Брюсова. В рабочих тетрадях Брюсова 1890-х годов были как переводы из символистов и предсимволистов, так и оригинальные стихотворения, иноязычное произведение являлось лишь отправной точкой для собственных экспериментов в стиле переводимого автора. К 1900 году у Брюсова складывается собственный художест-

венный стиль. Как отмечает M.JI. Гаспаров, «экспериментаторский интерес сменяется коллекционерским и просветительским»1. В 1905 году Брюсов выступает со статьей «Фиалки в тигеле», в которой формулирует дифференцированный подход к переводимым текстам: переводчик должен увидеть в стихотворении и точно передать «основной элемент», которому подчиняются все остальные, чтобы читатели, знакомые с подлинником, так же как и те, которые располагают лишь переводом, получали одни и те же впечатления от текста. В 1910-е годы Брюсов вносит в теорию перевода более углубленное и дифференцированное понимание поэтической формы и соответствующее требование передачи выявленных ее особенностей в переводе.

Позднюю переводческую установку Брюсова некоторые исследователи характеризуют как буквализм. Так, МЛ. Гаспаров в статье «Брюсов и буквализм» приходит к выводу, что «буквализм был для него не "издержкой производства", а сознательно поставленным перед собой заданием»2. Ю.Д. Левин отмечает определенную тенденцию Брюсова к буквализму, но замечает, что она не приводила к антихудожественным результатам. Мы считаем, что принцип перевода у Брюсова зависит от самого переводимого материала, поэтому прямое соотнесение способа передачи иноязычного оригинала с тем или иным этапом его переводческой деятельности не всегда возможно.

В разделе 3.2. «Баллады в переводе В. Брюсова» рассматриваются публикации Брюсовым переводов ряда стихотворений, относящихся к жанру баллады. Это «Баллада Рэдингской тюрьмы» О. Уайльда (1912), «Баллада о женщинах былых времен» Ф. Вийона (1913), «Ивиковы журавли» Ф. Шиллера (1913) и «Баллада» П. Фора (1913). Анализ перевода стихотворения Вийона «Ballade des dames du temps jadis» включается Брюсовым в книгу «Сны человечества» как образец французской строфической баллады (см. ее анализ в разделе 2.3). Обращение русского поэта к Уайльду и перевод его баллады достаточно полно освещены в статьях М.Г. Аратяна, М.А. Козыревой, Т.В. Павловой.

Брюсов подвергает стихотворение Фора «Cette fille, elle est morte, est morte dans ses amours» весьма существенной трансформации. Обозначив жанр в названии, Брюсов переакцентирует все произведение в соответствии с балладной традицией: придает ему графиче-

1 Гаспаров М.Л. Брюсов - переводчик. Путь к перепутью // Гаспаров М.Л. Избранные труды. -М„ 1997. Т. 2.-С. 123.

2 Гаспаров М.Л. Брюсов и буквализм //Мастерство перевода. Сб. 8. -М., 1971. - С. 91.

ское сходство с канонической старофранцузской балладой; изменяет стихотворный размер, взяв ритмическую схему стихотворений Г. Гейне из его раннего сборника «Книга песен», которая позволила маркировать в переводном стихотворении характерное для старинной баллады лирическое начало. В результате поэтическая миниатюра Фора объединила в себе признаки различных жанровых модификаций баллады, став, в соответствии со своим новым названием, своего рода инвариантным образцом жанра.

В переводе баллады «Die Kraniche des Ibycus» Шиллера проявляется как использование Брюсовым богатого опыта предшественников (формул обобщенно поэтического стиля; романтических штампов; «Чу!», ставшего своеобразной приметой баллад Жуковского), так и некоторые черты его собственного творчества. Таким образом, Брюсов при переводе баллад осознает жанровую специфику текстов, поэтому нередко его переводы корректируются как огромной балладной традицией, так и собственной балладной концепцией.

В разделе 3.3. «История перевода стихотворений Э. По "The Raven" и "Eldorado"» производится анализ указанных баллад По, которые имеют несколько вариантов перевода, осуществленных Брюсовым. Перевод поэтического наследия Эдгара По стал делом всей жизни Брюсова. Первые творческие контакты с По приходятся на 1890-е годы, когда молодой русский поэт предпринял попытки перевода его баллад («Ulalume» и «The Raven»). В 1905 году в «Вопросах жизни» появляется первый перевод Брюсова из Э. По - «Ворон». К работе над переводами Эдгара По Брюсов относится очень ответственно. Некоторые стихотворения имеют несколько вариантов, выполненных в разные годы. Так, «Ворон» имеет четыре опубликованные редакции перевода (1905, 1911, 1915, 1924). Неоднократные обращения к наследию американского романтика увенчались уже на склоне жизни Брюсова изданием в его собственном переводе Полного собрания поэм и стихотворений Эдгара По (1924).

Вероятнее всего, что именно с «Ворона» началось знакомство Брюсова с поэзией По. 4-5 июля 1895 появляется набросок перевода первой строфы. Перевод этот весьма вольный, многие образы переданы не точно («пленный», «безучастный»), либо потеряны, некоторые добавлены самим Брюсовым («шутка», «не без труда»). Начинающий переводчик стремится в первую очередь передать размер и рифмовку «The Raven».

Перевод всей баллады появляется в печати в тот же год, что и статья «Фиалки в тигеле» (1905), в которой Брюсов говорит о невозможности адекватной передачи всего произведения и раскрывает свой метод перевода, основанный на сохранении главного элемента подлинника. В «Вороне» в качестве основного элемента для адекватной передачи предстает область строфики, рифмы и ритма. Образная же сторона подлинника передана весьма вольно. Брюсов своими средствами пытается произвести тот же «эффект», что и оригинал. В стихотворении По разыгрывается мировая драма, заключающаяся в столкновении двух противоположных начал бытия (рационального и иррационального). В переводе Брюсова ее масштабы существенно локализуются. Смятение рационального начала в противоборстве с иррациональными силами происходит в самом лирическом герое. Действия и состояния героя у Брюсова прописаны гораздо более конкретно и зримо, с эпической обстоятельностью. Особенно показательна в переводе существенная активизация визуального начала (которое в оригинале явно подчинено аудиальному), что придает происходящему характер безусловной реальности. Визуальная активность субъекта отражает усиление его фронтальной противопоставленности миру по сравнению с оригиналом, где лирический герой не имеет такого определенного пространственного положения. Это служит косвенным, но достаточно убедительным проявлением конфронтационной, конфликтной позиции человека по отношению к миру, воспринимаемому им с индивидуально-волевой установкой.

Новые варианты перевода весьма существенно отличаются от первого. В силу установки на максимальную точность многие из выявленных нами в нем отступлений от оригинапа здесь оказались устранены, но наиболее характерные черты брюсовской манеры сохранились (усиление визуального начала, рационально-волевая определенность в действиях и переживаниях лирического героя). Стихотворение Э. По в переводе Брюсова оказывается, таким образом, выражением полной драматизма конфронтации индивида с миром, который персонифицируется в различных вариантах: эхо, ворон, «Вещий».

Уже первые переводы из По выявили некоторые особенности переводческой манеры Брюсова, которые отражали принципиальные черты его мировидения, связанные прежде всего с его индивидуалистическим представлением о человеке и с резкой поляризацией картины мира соответственно устремлениям героя. Своим мировосприятием Брюсов наделяет и Эдгара По. Впоследствии переводы подверга-

лись изменениям, но основные признаки такого мирообраза не только сохранялись, но во многом и усиливались, находя выражение в особенностях поэтики. Это позволяет говорить о «новеллизации» как о существенной особенности подхода Брюсова к балладному жанру, которая получила яркое проявление применительно к творчеству Э. По в силу глубоких различий мировидения двух поэтов.

В разделе 3.4. «Баллады в изданном В. Брюсовым собрании переводов поэзии Э. По» анализируются «Пэан», «Линор», «Свадебная баллада», «Юлалюм» и «Аннабель Ли». Переводя баллады Э. По, Брюсов наделяет его героев активностью, четко очерченной позицией по отношению к другим персонажам и к миру, а также усиливает эпи-ко-повествовательную сторону оригиналов. Так, в «Bridal ballad» По общее интонационно-смысловое движение идет от повествовательной нейтральности (первая и вторая строфы) через повышение эмоционального тона (третья и четвертая строфы, оканчивающиеся восклицательными знаками) к вопросу в последней строфе, который именно в силу своей интонационной непроявленности не сводится к «голосу» и к характеристике героини баллады, а связывается с более высоким уровнем онтологической концепции. В переводе этот смысловой ход нарушается, будучи переориентирован прежде всего на передачу внутреннего состояния героини, столкнувшейся с явлением трансцендентного мира. Таким образом, оказавшись, как и в оригинале, в сугубо балладной ситуации встречи с потусторонней силой, героиня у Брюсова обрисована с новеллистическим вниманием к внешним и внутренним характеристикам ее индивидуального поведения.

В «Ulalume» По мир предстает в ряде разнородных обликов, соотношение которых не поддается иерархическому упорядочиванию и среди которых человеческое сознание не только не обладает центральным (и вообще сколько-нибудь прочным) положением, но и не имеет возможности ориентироваться. В переводе же выстраивается единая и однородная картина мира, сфокусированная на лирическом герое, который выстраивает сюжет вокруг себя, подчиняет мир логике своих чувств, которая хотя и строится не на рациональных, а на субъективно-эмоциональных основаниях, все же имеет внутреннюю закономерность, устойчивость. Лирический субъект По говорит на языке сложных символов и аллегорий, так как по-другому нельзя описать этот иррациональный, неясный мир. Речь лирического героя Брюсова более четко выстроена и наделена большей эмоциональной яркостью.

Такая интерпретация баллад По обусловливается распространением на них той новеллистической тенденции в освоении жанра, которая свойственна оригинальному творчеству Брюсова и проявляется при переводе баллад других авторов. Кроме того, у Брюсова вырисовывается свой образ Э. По, обладающий индивидуальной активностью, которым определяется характер его произведений в переводах русского поэта. Этот акцент в осмыслении Э. По на силе его личности свидетельствует о наличии у Брюсова своего «мифа» Э. По, соответствующего его собственным устремлениям. Основание для подобной трактовки самого По и его баллад давала Брюсову и та сила духа, с которой герои американского романтика осознают трагичность своего положения в мире.

В Заключении подводятся итоги проведенного исследования и определяются перспективы развития темы: выявление и исследование баллад и характера их жанровой трансформации в творчестве современников В. Брюсова; проведение сопоставительного анализа баллад По и их переводов, осуществленных К. Бальмонтом, Д. Мережковским, В. Федоровым и др.; выявление в поэтическом наследии По и Брюсова других жанров (например, сонета), анализ своеобразия их жанровой концепции и особенностей ее реализации в оригиналах и переводах.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях.

1. Коноваленко А.Г. В. Брюсов - переводчик баллад Э. По («Ан-набель Ли») // Актуальные проблемы лингвистики, литературоведения и журналистики: Сб. трудов молодых ученых. Вып. 5. Ч. 1: Литературоведение. - Томск: ТГУ, 2004. -С. 164-166.

2. Коноваленко А.Г. В. Брюсов - переводчик Э. По // Русская литература в современном культурном пространстве: Материалы III Всероссийской научной конференции (4-5 ноября 2004 года): В 3 ч. Ч. 1. - Томск: Томский государственный педагогический университет, 2005. - С. 249-254.

3. Коноваленко А.Г. Мотив мертвого жениха в «Свадебной балладе» Э. По и переводе В. Брюсова // Коммуникативные аспекты языка и культуры: Сб. статей V Всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. Ч. 2. - Томск: Томский политехнический университет, 2005.-С. 103-109.

4. Коноваленко А.Г. Сюжет о мертвой невесте в балладах Э. По и

B. Брюсова // Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения: Материалы VI Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых 22-23 апреля 2005 г. Вып. 6. Ч. 2: Литературоведение. - Томск: ТГУ, 2005. -

C. 101-103.

5. Коноваленко А.Г. «Lenore» Э. По в переводе В. Брюсова // IX Всероссийская конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Наука и образование» (25-29 апреля 2.005 г.): Материалы конференции: В 6 т. Т. 2. Ч. 1: Филология. -Томск: Томский государственный педагогический университет, 2005.-С. 85-91.

6. Коноваленко А.Г. Организация художественного пространства в «Ulalume» Э. По и переводе В. Брюсова // Коммуникативные аспекты языка и культуры: Сб. материалов VI Международной научно-практической конференции студентов и молодых ученых. - Томск: Томский политехнический университет, 2006. -С.228-230.

7. Коноваленко А.Г. Жанр баллады в творчестве Эдгара По // Молодежь и наука XXI века: по материалам VII Всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых 23-24 мая 2006 г.: В 2 т. Т. 2. - Красноярск, 2006. - С. 173-175.

8. Коноваленко А.Г. Версия бюргеровского сюжета о мертвом женихе (невесте) в балладе Э. По «Lenore» и переводе В. Брюсова // Европейский интерлингвизм в зеркале литературы: Картина мира в немецкоязычной поэзии и ее русских переводах: От романтизма к модернизму: Материалы российско-германского семинара 24-28 апреля 2006 г. - Томск: ТГУ, 2006.-С. 225-229.

9. Коноваленко А.Г. Баллада Э. По «Eldorado» в переводе В. Брюсова // Вестник Томского государственного университета: Бюллетень оперативной научной информации. - Томск: ТГУ, 2006. № 110. - С. 54-58.

10. Коноваленко А.Г. Валерий Брюсов - переводчик баллад Эдгара По (статья первая) // Вестник Томского государственного университета. - Томск: ТГУ, 2007. № 294. - С. 79-84. В соавторстве с Н.Е. Разумовой.

Тираж 100. Заказ 92. Томский государственный университет систем управления и радиоэлектроники 634050, г. Томск, пр. Ленина, 40

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Коноваленко, Анастасия Геннадьевна

Введение.

Глава 1.

Балладное творчество Э. По.

1.1. Трансформация жанра баллады в романтическую эпоху.

1.2. Жанровая специфика «Bridal ballad» и «Ulalume - a ballad» Э. По.

1.3. Сюжет о мертвом женихе (невесте) в балладах Э. По.

1.4. Баллада «Eldorado».

Глава 2.

Жанровая концепция баллады у В. Брюсова.

2.1. Балладное творчество В. Брюсова в контексте русской балладной традиции.

2.2. Ранние баллады В. Брюсова. Сборник «Urbi et Orbi».

2.3. Баллады в книге «Сны человечества».

2.4. Сборник рассказов «Земная ось» в свете балладного творчества

В. Брюсова.

2.5. Баллады в сборнике «Семь цветов радуги».

2.6. Не опубликованные В. Брюсовым баллады.

Глава 3.

Баллады Э. По в контексте переводческой деятельности

В. Брюсова.

3.1. Теория перевода В. Брюсова.

3.2. Баллады в переводе В. Брюсова.

3.3. История перевода стихотворений Э. По «The Raven» и

Eldorado».

3.4. Баллады в изданном В. Брюсовым собрании переводов поэзии

Э. По.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Коноваленко, Анастасия Геннадьевна

Рубеж Х1Х-ХХ веков, период больших культурно-исторических перемен, вызывает большой интерес исследователей благодаря своей неисчерпаемой многогранности и сложности. В это время в России сосуществуют разнонаправленные культурные тенденции, возникают новые литературные школы и течения, среди которых особое место занимает символизм. В работах Л.А. Колобаевой, З.Г. Минц, И.П. Смирнова, А. Пайман, Е.В. Ермиловой, М.А. Воскресенской и целого ряда других исследователей осмысляются философско-эстетические истоки, история и поэтика символизма.

Исследователи отмечают широту литературных связей русского символизма, большое значение западноевропейского опыта в его становлении. Одной из форм культурного диалога была переводческая деятельность, которой символисты придавали большое значение. Как отмечает Л.А. Колобаева, ранние символисты (Эллис, В. Брюсов, Ф. Сологуб, И. Анненский, К. Бальмонт) широко обращались к своим французским предшественникам. Младшие символисты особое внимание уделяли немецким романтикам1.

Валерий Яковлевич Брюсов - одна из наиболее значительных и многогранных фигур в русской культуре начала XX века: поэт, прозаик, переводчик, теоретик символизма, литературный критик, стиховед. На сегодняшний день его творчеству посвящено уже большое количество работ. Научное исследование творчества Брюсова зародилось еще при его жизни и не прерывалось в течение всего XX века, что отличает его от большинства поэтов и прозаиков той эпохи. Однако многие работы отечественных литературоведов, посвященные изучению творчества Брюсова, содержат в основном идеологические оценки, что снижает их ценность. По справедливому замечанию С.И. Гиндина, «творчество В. Брюсова и его роль

1 Колобаева Л.А. Русский символизм. М., 2000. С. 288. в истории литературы все еще остаются предметом споров и полярных оценок, от преклонения до полного пренебрежения»1. По-прежнему актуальной является задача осмысления индивидуального творческого метода В. Брюсова, а некоторые области его деятельности ни разу не становились предметом систематического анализа.

В творчестве Брюсова большую роль играют литературные связи. В научной литературе накоплен огромный опыт исследований, посвященных античным традициям в поэзии Брюсова (работы А.Н. Мамина, H.A. Тимофеевой, АЛО. Фомина и др.); многие ученые исследуют пушкинские реминисценции в его творчестве (В.М. Жирмунский, A.C. Гинзбург, Э.С. Литвин, А.Х. Сатретдинова). Немало критических статей и литературоведческих исследований посвящено проблеме связей Брюсова с французской, прежде всего символистской, поэзией (работы И.С. Поступальского, B.C. Дронова, А.Е. Маргаряна, Т.В. Михайловой и др.). По мнению Д.Е. Максимова, на молодого Брюсова главным образом повлияли три автора - Верлен, Бодлер и Малларме2.

К литературным связям относится и поэтический перевод, который занимает особое место в творчестве Брюсова. Русский поэт переводил с четырнадцати лет. Он представил читателям свои переводы из древнеримской (Вергилий, Гораций, Катулл), итальянской (Данте, Петрарка), франкоязычной (Расин, Гюго, Бодлер, Верлен, Верхарн), англоязычной (Шекспир, Байрон, Уайльд, По), немецкой (Гете, Шиллер), польской, армянской поэзии.

В своем Полном собрании сочинений и переводов, которое начало выходить в 1912 году, но было прервано мировой войной, Брюсов отвел пять с половиной томов для публикации своих переводов, но увидели свет лишь «Французские лирики XIX века» (1913). Под его редакцией была издана книга переводов «Французские лирики XVIII века» (1914). Отдельными

1 Гиндин С.И. Валерий Брюсов // Русская литература рубежа веков (1890-е - начало 1920-х годов). Кн. 2. М., 2001. С. 3.

2 Максимов Д.Е. Поэзия В. Брюсова. JI., 1940. С. 36. книгами вышли переводы Верлена (1911), Верхарна (1915), Э. По (1924). В разные годы при жизни Брюсова в периодической печати публиковались переводы латинских поэтов.

После смерти Брюсова его произведения никогда не были «запретным плодом», однако всегда издавались с особым отбором. Несмотря на наличие семитомного Собрания сочинений 1973-1975 годов, многие произведения Брюсова не собраны или вообще не изданы, а большая часть его переводческого наследия современным читателям до сих пор не известна и практически не доступна, ведь некоторые переводы печатались лишь в газетах начала века, а иные и поныне остаются в рукописях. Более того, как отмечает С.И. Гиндин, «от читательского сознания остается скрытым самый факт существования переводческого мира Брюсова как особого явления русской духовной культуры»1. Наиболее существенные результаты в исследовании этой стороны его деятельности принадлежат М.Л. Гаспарову, Ю.Д. Левину, С.И. Гиндину.

Сам Брюсов писал о проблемах перевода с середины 1890-х годов и до конца жизни в рецензиях на переводные произведения, в предисловиях к собственным переводам. Переводческим принципам он посвятил статьи «Фиалки в тигеле» (1905), «Овидий по-русски» (1913), «Верхарн на Прокрустовом ложе» (1923). Однако большинство работ по проблемам перевода не переиздавалось, а высказывания 90-х остаются в рукописях.

Самыми близкими Брюсову из переводимых авторов, как он сам неоднократно замечал, были бельгийский поэт Эмиль Верхарн и американский романтик Эдгар По. Верхарна Брюсов называл «Данте современности» и считал его поэтом будущего. Русский поэт перенял некоторые темы и мотивы поэзии Верхарна. Так, под его влиянием были созданы урбанистические стихотворения; Брюсов не скрывал этого и в предисловии к сборнику «Шм & ОгЫ» писал: «В отделе "Искания" я старался усвоить русской литературе некоторые особенности "свободного

1 Зарубежная поэзия в переводах В.Брюсова: Сб. / Сост. С.И. Гиндин. М., 1994. С. 5. стиха", vers libre, выработанного во Франции Э. Верхарном и Ф. Вьеле-Гриффином»1. К.В. Мочульский считает, что «в его (Э. Верхарна. - А.К.) школе русский поэт закалил и охладил свой стих; у него научился железному, суровому ритму»2.

Место Э. По в творческом сознании Брюсова осмыслено еще далеко не достаточно. Между тем к произведениям и самой личности американского романтика Брюсов обращается на протяжении всей жизни.

Историю освоения творчества и личности Э. По в России рассматривают в своих статьях J1.H. Болтовская, Е.К. Нестерова. Наиболее существенный вклад в исследование этой проблемы внесла монография Д.Д. Гроссман «Эдгар По в России. Легенда и литературное влияние» (1998), в которой, однако, дается лишь общий обзор истории русской рецепции По, поскольку книга невелика по объему, а исследуемый материал чрезвычайно широк. Наша работа призвана в определенной степени дополнить это исследование.

Имя Э. По стало известно русским читателям в конце 40-х годов XIX века с появлением переводов его рассказов в русской периодической печати (первым в 1847 году увидел свет «Золотой жук»). Однако, как отмечает JI.H. Болтовская, вплоть до второй трети XIX века о серьезном и по-настоящему научном подходе к творчеству По говорить нельзя3.

Первым обратил внимание на Э. По и оценил его творчество Ф.М.Достоевский. В 1861 году он поместил в своем журнале «Время» три рассказа По («Сердце-обличитель», «Черный кот», «Черт в ратуше») и предпослал им небольшую статью, в которой отметил неповторимое своеобразие фантазии По и «проницательность, поражающую верность, с которой он рассказывает о состоянии души человека»4. Е.К. Нестерова

1 Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т. М., 1973. Т. 1. С. 605.

2 Мочульский К.В. В. Брюсов // Мочульский К.В. А. Блок. А. Белый. В. Брюсов. М., 1997. С.403.

Болтовская JI.H. К вопросу изучения творчества Эдгара По // Вопросы русской, советской и зарубежной литературы. Хабаровск, 1972. Т. 2. С. 99.

4 Цит. по: Нестерова Е.К. Эдгар По в России // По Э.А. Стихотворения. М., 1988. С. 373. замечает, что переводы 1850-1870-х годов далеки от точности, они передают лишь занимательно-событийную сторону новелл американского писателя.

Подлинная же волна популярности Эдгара По приходится в России на 80-е и 90-е годы, когда его открыли заново символисты. Большая роль в этом принадлежит Ш. Бодлеру, благодаря которому французы первыми увидели в По своего предшественника. М.В. Михина отмечает, что «Эдгар По стал свидетельством глубокой внутренней связи между художественными принципами романтизма и эстетикой формировавшегося символизма в его "французском" варианте»1. Понимание Эдгаром По значения «эффекта» совпадает с пониманием символистами смысла символического творчества. Они видят в нем стремление к неопределенности смысла, апелляцию к воображению, призванному пробудить эстетическую эмоцию. Идея восприятия По - через Бодлера - как предтечи символизма была охотно подхвачена русскими символистами. По мнению Д.Д. Гроссман, «это придавало им вес, соединяя с авторитетным французским именем, и возводило к пращуру, уже. признанному в России»2.

Оценивая воздействие По в России, Д.Д. Гроссман говорит о двух сторонах его влияния: как легенды (влияние личности По, «мифа» о нем) и собственно литературного влияния (воздействие творчества По на произведения других писателей на уровне художественных приемов, сюжета, фабулы, тем, характеров, атмосферы). Так, К. Бальмонт, с одной стороны, стремился в жизни быть похожим на «полубезумца-полугения» Э. По, а с другой стороны, техника стиха, образы и мотивы творчества По находят отражение в его собственных произведениях. На основное же ядро поэтов-символистов, по мнению Д.Д. Гроссман, повлияла «легенда По». Многие исследователи отмечают присутствие мифотворческой стихии не только в литературных произведениях символистов, но и в их жизненном укладе. Так,

1 Михина М.В. Эдгар Аллан По, новеллист, поэт, теоретик и французская поэзия второй половины XIX века: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1999. С. 12.

2 Гроссман Д.Д. Эдгар По в России. Легенда и литературное влияние. М., 1998. С. 10.

Э. По на рубеже веков воспринимали как несчастного, гонимого и непонятого у себя на родине гения и сделали его образцом поэта.

Исследованию рецепции В. Брюсовым личности и творчества Э. По, безусловно, способствуют суждения самого Брюсова, оставленные им в дневниках, статьях, рецензиях, предисловиях и комментариях к переводам. Ценные наблюдения по данному вопросу приводятся и в работах, посвященных истории восприятия По в России. Некоторые суждения о влиянии По высказываются и при анализе оригинального творчества Брюсова (работы К.В. Мочульского, С.И. Гиндина, С.С. Гречишкина, A.B. Лаврова и др.). В особый ряд можно выделить такую разновидность исследования, как анализ перевода одного стихотворения (статьи И.Г. Даниловой, И.С. Приходько, Э.Д. Удальцовой). Однако работы названных авторов касаются лишь отдельных аспектов в исследовании восприятия Брюсовым личности и творчества По, и эта тема требует дальнейшего, более глубокого и целенаправленного исследования.

При анализе литературных связей Брюсова и По мы опираемся на методику исследования, разработанную в трудах компаративистов -А.Н. Веселовского, В.М. Жирмунского, М.П. Алексеева, Д.С. Лихачева, Н.И. Конрада, а также Ю.М. Лотмана, широко применявшего сопоставительный метод для изучения различных знаковых систем. Перевод является одной из важнейших форм интерпретации текста, а сравнительное переводоведение - одним из важнейших и еще довольно «молодых» разделов компаративистики. Его компетенции доступна широкая амплитуда исследований. В частности, сопоставление оригинала и перевода одного произведения может дать весьма точную и емкую характеристику двух творческих индивидуальностей.

Писателей часто привлекают творцы, принадлежащие к другим эпохам. Таково тяготение Валерия Брюсова к Эдгару По. Произведения писателей прошлого оказываются тем самым вовлеченными в современное развитие культуры, участвуют в живом литературном процессе, обогащая его и одновременно по-новому раскрывая в нем свой художественно-смысловой потенциал.

Иногда возникают «мифы», связанные с личностью того или иного поэта и превращающие биографическую фигуру в мифологическую. Они тоже становятся факторами литературы. Миф о Новалисе, Байроне или Кафке создается по законам художественного творчества. Коллективное восприятие подобных явлений, приводящее к мифологизации образа писателя, напоминает механизм фольклора; преданию, легенде, возможному варианту развития событий отдается решительное предпочтение перед фактами.

Э. По привлекает Брюсова на разных этапах его творческого пути. Упоминания о По встречаются в его дневниках с ранних лет. Еще будучи гимназистом, Брюсов был ошеломлен прочитанными в русском переводе новеллами американского романтика. К. Бальмонт, провозгласивший По первым символистом, в начале 1890-х познакомил юного русского поэта с его стихами. Брюсов так вспоминал это время: «Многое, очень многое мне стало понятно, мне открылось только через Бальмонта. <.> Мы без конца читали друг другу свои стихи и стихи своих любимых поэтов: он мне -Шелли и Э. По, я ему - Верлена, Тютчева, Каролину Павлову»1. В начале творческого пути Брюсова как символиста привлекла поэтическая теория По, которая сближается с символизмом своей ориентацией на эмоциональное воздействие поэзии.

В 1895 году Бальмонт публикует две книги По в собственном переводе - «Баллады и фантазии» и «Таинственные рассказы». К этому же году относятся наброски перевода «Ulalume»2 и «The Raven»3, осуществленные Брюсовым. В 1900-х годах в журналах и газетах появляются первые переводы Брюсова из Э. По - «Ворон» и «Эльдорадо».

1 Брюсов В.Я. Автобиография // Русская литература XX века, 1890-1910: В 2 кн. М., 1999. Кн. 1.С. 111.

2 Отдел рукописей РГБ. Ф. 386. К. 14. Ед. 5/2.

3 Там же. Ед. 5/3. Л. 43.

Интерес Брюсова к поэзии По был настолько силен, что, по его собственному признанию, желание читать стихи По в подлиннике стало для него главным стимулом к изучению английского языка. В статье, посвященной И. Коневскому (1910), Брюсов пишет: «Ради того, чтобы читать в подлиннике Эдгара По, стоит и должно изучить английский язык»1. Об этом же свидетельствует и шутливое четверостишие, написанное Брюсовым в 1895 году по-русски и по-английски:

Path at English Tongue is harrow, Tears my soul and fears my marrow, But for dark poems by Рое I shall go and on tip-toe.

Труден путь к английской речи, Ты на нем печали встретишь, Но к больным стихам Поэ Хороши дороги все2.

В юности, наряду с Лейбницем и Кантом, Брюсов изучает философское сочинение По «Эврика»3. Как отмечает А. Пайман, «Лейбниц и "Eureka" Эдгара По указывали ему на возможность таинственных связей между отдельными людьми, между человеческой судьбой и "движением далеких звезд", сознательной мыслью и темными, не поддающимися выражению подсознательными побуждениями, а также (почему бы и нет? Ведь взаимовлияния невозможно измерить обычными законами времени и пространства!) между прошлым и будущим, между живыми и мертвыми»4.

В 1897 году Брюсов замышляет написать «Философские опыты» и готов отдельную главу своей книги целиком посвятить По; их содержание он представляет следующим образом: «I. Лейбниц. II. Эдгар По. III. Метерлинк. IV. Идеализм. V. Основание всякой метафизики. VI. Любовь (Двое).

1 Брюсов В.Я. Иван Коневской. Мудрое дитя // Брюсов В.Я. Собрание сочинений. Т. 6. С. 249.

2 Отдел рукописей РГБ. Ф. 386. К. 14. Ед. 5/3. Л. 43.

3 Брюсов В.Я. Дневники. 1891-1910. М., 1927. С. 24.

4 Пайман А. История русского символизма. С. 81.

VII. Христианство»1. Брюсов настолько высоко ценил значение творчества По для культуры в целом, что ставил его в ряд избранных гениев мировой литературы: «В искусстве есть Эсхил, есть Эдгар По, есть Достоевский»2 (1904).

Характер интереса к По у Брюсова оказывается созвучным его собственным творческим исканиям. Так, в девятисотые годы, как отмечает Д.Е. Максимов, «Брюсов видит основу искусства в интуитивном познании таинственных глубин души и жизни в целом» (см. статьи Брюсова 1904— 1905 годов: «Ключи тайн», «Священная жертва», «Современные соображения»), В собственных стихотворениях этого периода русский поэт «прикасается к "тайне" личности, к "замкнутым" духовным мирам»4. Познать «таинственное» во многом помогали произведения Э. По. Острый интерес к тайнам человеческой души заметен в сборнике рассказов Брюсова «Земная ось» (1907), и показательно, что в предисловии к нему сам автор признает воздействие на себя Э. По. К.В. Мочульский, А.В. Лавров, С.С. Гречишкин выявляют некоторые аспекты этого влияния; они, главным образом, соотносят рассказы Брюсова с новеллами По на образно-тематическом уровне. Д.Д. Гроссман отмечает, что в этих рассказах Брюсов «всесторонне исследует мысль, привлекавшую также и По: как ничтожны притязания человеческого духа на то, что он называет реальностью, и как легко она подменяется другим состоянием, будь то сон, умопомрачение или воспоминание»5.

Следы воздействия американского поэта на лирику Брюсова внешне незначительны: оно проявляется при заимствовании эпиграфов из произведений По («В трюме», 1905), отдельных образов (например, вулкан Янек из баллады «Ulalume» появляется в стихотворении «Домовой», 1922), в

1 Брюсов В.Я. Дневники. С. 29.

2 Брюсов В.Я. Ключи тайн // Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 6. С. 80.

3 Максимов Д.Е. Брюсов. Поэзия и позиция // Максимов Д.Е. Русские поэты начала века. Л., 1986. С. 48.

4 Колобаева JI.A. Русский символизм. С. 123.

5 Гроссман Д.Д. Эдгар По в России. Легенда и литературное влияние. С. 120. упоминании имени Э. По («В ответ на одно признание», 1910). Однако очевидно, что и в поэзии творческий контакт с американским романтиком был у Брюсова весьма тесным, хотя протекал на более глубинных уровнях и носил характер плодотворного диалога.

В 1910-е годы Брюсов интенсивно занимается критической и редакторской деятельностью, уделяя в ней внимание и фигуре Э. По. В 1914 году появляется его специальная статья, представляющая весьма основательный анализ творчества американского поэта, который характеризуется следующим образом: «романтик по своим литературным убеждениям, мыслитель-рационалист по своему сознательному миросозерцанию и визионер по складу души»1. Стремясь объяснить, чем же определялось внутреннее единство творчества По при всех его противоречиях, Брюсов пишет: «В сущности Эдгар По был человек "одной идеи". Все его внимание было устремлено на одно: на загадку человеческой жизни». И далее: «Искание силы внутри себя, уверенность, что человек "может все", способен соперничать с ангелами и бороться со смертью, - вот что всегда и во всем одушевляло Эдгара По»2. Д.Д. Гроссман отмечает, что Брюсов в этой статье представил «умный, уравновешенный и зоркий подход»3 к изучению творчества По. К этой общей оценке следует добавить, что, с нашей точки зрения, особенно интересен и знаменателен акцент в осмыслении Э. По на силе его личности, на его индивидуальной духовно-нравственной активности, который созвучен характеру творчества самого Брюсова. Этот акцент свидетельствует о наличии у Брюсова своего «мифа» Э. По, соответствующего его собственным устремлениям.

После революции Брюсов ищет новые поэтические формы для выражения нового содержания поэзии и находит опору в творчестве Э. По. В своих работах по теории поэзии Брюсов часто в качестве примеров приводит образцы строфики, рифмы, звукописи американского поэта. В статье

1 Брюсов В.Я. Эдгар По // История западной литературы. М., 1914. Т. 3. С. 344.

2 Там же. С. 333.

3 Гроссман Д.Д. Эдгар По в России. Легенда и литературное влияние. С. 133.

Ремесло поэта» (1918), посвященной науке о стихе, Брюсов называет Э. По в числе тех поэтов, чьи стиховые формы он считал «чистыми и сложными». Строфы По он характеризует следующим образом: «.Из бессчетного числа возможных комбинаций избраны столь несомненно совершеннейшие, что к этим строфам поэты всегда будут обращаться вновь и вновь. Пока будет существовать поэзия, не перестанут, вероятно, пользоваться. и терцинами Данте, .и строфой "Ворона" Эдгара По»'.

Техникой стихосложения По Брюсов восхищается и в «Miscellanea» (1918). Размышляя о рифмах и об их функциях, он говорит, что многие поэты используют лишь последнее из названных им, четвертое назначение («значение отметки») и одно из первых трех (смысловое, звуковое или символическое). В некоторых же стихах Э. По, наоборот, первые функции рифм могут преобладать и даже стирать «четвертую, казалось бы -неизбежную», например, в «переносных рифмах» («Over the Moun- / tains of the Moon»)2.

Эдгар По привлек Брюсова и как мыслитель. Оба поэта проявляли интерес к точным наукам, хорошо разбирались в математике, ценили возможности человеческой мысли. Поэтому глубоко закономерно, что Брюсов ценит По и упоминает его не только как поэта, но и как основоположника детективного жанра3. Е.К. Нестерова, говоря об общих направлениях мысли двух поэтов, в этой связи упоминает последнюю книгу По «Эврика», которая по сути является образцом «научной поэзии», поэмой в прозе, в которой По пытался объяснить возникновение Вселенной, используя известные ему научные данные4.

Брюсов верно отмечал, что одной из важных проблем для По была проблема соотношения искусства и науки, красоты и точности, эстетической и познавательной сторон творчества. К концу XIX века во Франции

1 Брюсов В.Я. Ремесло поэта//Брюсов В.Я. Собрание сочинений. Т. 3. С. 474.

2 Брюсов В.Я. Miscellanea. Замечания, мысли о искусстве, о литературе, о критиках, о самом себе // Там же. Т. 6. С. 396.

3 Там же. С. 391.

4 Нестерова Е.К. Эдгар По в России. С. 389. оформилась теория «научной поэзии», представленная Р. Гилем, Р. Аркосом, Ж. Дюамелем. Брюсов первым формулирует ее для русской поэзии, рассматривая поэтическое творчество как мыслительный акт. Он считает, что разница между наукой и поэзией лишь в том, что в поэзии знание выражено не в отвлеченной схеме, а в живом образе. Поэтический образ Брюсов понимал как результат синтезирующей способности интеллекта1. Эдгар По тоже осознавал, что научное знание вторгается в его поэтическое мышление. Об этом говорит, в частности, его «Сонет к науке»:

Наука! ты - дитя Седых Времен! Меняя все вниманьем глаз прозрачных, Зачем тревожишь ты поэта сон, О коршун! крылья чьи - взмах истин мрачных!

Перевод В. Брюсова)2

Итак, вполне естественно, что в лице Брюсова поэзия По нашла страстного приверженца и активного переводчика. Брюсов переводил из американских поэтов - если не считать одного стихотворения негритянского поэта Клода Мак-Кея, посетившего в 1921 году Россию, - только Эдгара По. В 1924 году, в год смерти Брюсова, вышло самое полное собрание поэм и стихотворений Э. По в его переводе, с его же «критико-библиографическим комментарием» и предисловием. Русский поэт не был доволен имеющимися переводами поэзии По, о чем говорит в предисловии к книге: «Русские переводы стихов Э. По довольно многочисленны, но, к сожалению, большинство. неудачных»3. К неудовлетворительным он относит многие переводы К. Бальмонта и В. Федорова, заявляя: «Этот пробел в нашей переводной литературе необходимо было заполнить, и я нашел возможным взять на себя этот труд, так как творчество Эдгара По изучал с большим вниманием, с своей ранней юности, то есть уже в течение 25-30 лет»4.

1 Брюсов В.Я. Научная поэзия // Брюсов В.Я. Избранные сочинения: В 2 т. М., 1955. Т. 2. С.193-210.

2 По Э.А. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1993. Т. I. С. 137.

3 По Э.А. Собрание сочинений. Т. 1. С. 199.

4 Там же. С. 121.

Из всего множества брюсовских переводов Э. По в качестве материала для исследования нами выбраны баллады. Мы считаем, что каждый художественный текст должен быть интерпретирован с учетом специфики его жанровой природы. Категория жанра в современном литературоведении рассматривается неоднозначно; ее актуальность некоторыми исследователями даже ставится под вопрос, поскольку начиная с эпохи романтизма «жанровые категории теряют четкие очертания, модели жанров в большинстве своем распадаются»1. Как отмечает В.Е. Хализев, «поистине центральной фигурой литературного процесса стал автор с его широко и свободно осуществляемой творческой инициативой». И все-таки жанр «отнюдь не утратил своего значения», хотя и «оказался "лицом вторым"»2. Поэтому литературоведы вслед за М.М. Бахтиным говорят о «памяти жанра»,

0 «жанровой инерции» (С.С. Аверинцев), о сопряженном с понятием жанра «грузе консерватизма» (Ю.В. Стенник), который во многом обусловливает преемственность и развитие в литературном процессе. Свидетельством актуальности жанрового подхода может служить монография О.В. Зырянова «Эволюция жанрового сознания русской лирики: феноменологический аспект» (2003), в которой автор, среди прочего, касается и жанра баллады.

Жанр выступает для автора в виде определенного способа осмысления и организации жизненного материала, ведь, как отметил М.М. Бахтин, «в жанрах. на протяжении веков их жизни накопляются формы видения и осмысления определенных сторон мира»3. Жанровое мышление в строго каноническом виде присуще авторам эпохи классицизма, которые опирались на определенные образцы, выдвинутые нормативными поэтиками от Аристотеля и Горация до Буало, Ломоносова и Сумарокова. Однако применение термина «жанровое мышление» правомерно и по отношению к творческим личностям других эпох. Так, в литературе о Брюсове отмечается рационализм как характеристика его личности, так и его поэтики. Брюсов

1 Уэллек Р., Уоррен О. Теория литературы. М., 1978. С. 249.

2 Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2004. С. 355.

3 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 332. был чрезвычайно чуток к форме, в том числе и к жанровой, своих произведений. В его поэтическом наследии можно найти образцы сонета, терцины, оды, послания, баллады, секстины и других поэтических форм и жанров. Сильно развитое у Брюсова логическое начало проявляется и в композиции поэтических книг: «стремлением к циклическому построению лирических сборников отличалась не только поэзия Брюсова. однако уклоном к жанровой архитектонике, типичной для классицизма, характеризуется прежде всего лирика Брюсова»1.

Лирические жанры в творчестве поэта до сих пор остаются малоизученными, хотя на важность такого исследования указал еще Д.Е.Максимов: «Характерное. разнообразие жанров обусловливалось не только. тематическим разнообразием, но и активным стремлением Брюсова систематизировать свое содержание, ввести его в устойчивые и твердые берега литературной формы»2. Исследователь считает, что Брюсов в своем творчестве ориентируется на предшествующую жанровую традицию. Это безусловно так, но при этом существенно, каким образом эта традиция переосмысливалась, трансформировалась в теоретической и практической деятельности Брюсова.

В центре нашего исследования находятся баллады. Жанр баллады, сыгравший яркую роль в истории мировой литературы, в настоящее время изучен еще явно не достаточно. В большинстве имеющихся работ баллады рассматриваются в контексте конкретной литературной эпохи3 или творчества определенного автора4. На данном этапе сущностные признаки этого жанра наиболее емко осмыслены С.Н. Бройтманом в новейшей

1 Максимов Д.Е. Брюсов. Поэзия и позиция. С. 80.

2 Максимов Д.Е. Поэзия Валерия Брюсова. Л., 1940. С. 152.

3 Жирмунский В.М. Английская народная баллада // Английские и шотландские баллады. М., 1973. Александровская М.А. Становление жанра баллады в русской поэзии второй половины XVIII века: Дис. канд. филол. наук. М., 2004 и др.

4 Зобнин Ю.В. Воля к балладе (Лиро-эпос в акмеистической эстетике Гумилева) // Гумилсвские чтения. Материалы международной конференции филологов-славистов. СПб., 1996. Черашняя Д.И. О жанровой специфике баллад А.К. Толстого // Жанр и композиция литературного произведения. Петрозаводск, 1984 и др.

Исторической поэтике»1. Очевидно, что баллада ждет полного и целостного исследования, очередным шагом к которому является данная работа.

Балладное творчество Брюсова также еще не получило всеобъемлющего исследования. Внимания литературоведов удостоены лишь некоторые эротические баллады сборника «Urbi et Orbi», которые рассматриваются главным образом в стилевом аспекте поэтики символистов (работа В.М. Жирмунского, высказывания Ю.Н. Тынянова, раздел диссертации Е.А. Казеевой). Некоторые суждения по данному вопросу высказываются в связи с историей жанра, как, например, в «Исторической поэтике» С.Н. Бройтмана.

Термин «баллада» современным литературоведением употребляется в двух основных значениях (которые, уместно добавить, соответствуют двум английским терминам - «ballade» и «ballad»). Во-первых, это лирическое стихотворение из трех строф с рефреном и заключительной полустрофой-посылкой, распространенное во французской поэзии XIV-XV вв. и

-у получившее наибольшую известность в поэзии Ф. Вийона . Р.В. Иезуитова отмечает, что баллада в таком понимании «связана исключительно с лирикой и не имеет никакого отношения к балладе как лиро-эпическому жанру» . Во-вторых, баллада понимается как лиро-эпический жанр с элементами драмы, возникший в XIV-XVI вв. в народной поэзии Англии и Шотландии, а в эпоху предромантизма и романтизма породивший аналогичный жанр литературной баллады.

В данной работе термин «баллада» употребляется преимущественно как обозначение литературного жанра, появившегося в эпоху романтизма, но и другие значения термина (твердая строфическая форма, жанр фольклорной баллады в народной поэзии) при необходимости учитываются.

1 Теория литературы: Учеб. пособие: В 2 т. / Под ред. Н.Д. Тамарченко. - Т. 2: Бройтман С.Н. Историческая поэтика. М., 2004.

2 Гаспаров М.Л. Баллада // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001. С. 69.

3 Иезуитова Р.В. Баллада в эпоху романтизма // Русский романтизм. Л., 1978. С. 139.

Жанр баллады являлся одним из наиболее активных и теоретически освоенных в эпоху романтизма, однако у Э. По он не имел четких дефиниций. Для некоторых стихотворений жанровое определение выносилось им в название, для других же, несмотря на наличие в них балладных черт, отсутствовало даже в виде косвенных указаний. Жанровая принадлежность не является для По главной характеристикой его стихотворений; однако жанровая дифференциация его поэзии и изучение ее в этом ключе позволяет, с одной стороны, выявить некоторые существенные принципы его поэтического мышления, проявляющиеся в трансформации жанров, в частности баллады, с другой - проследить в творчестве По эволюцию жанра в свете исторической поэтики. Все это дает возможность далее сопоставить своеобразие позиции По с тем, как оно интерпретируется в переводах Брюсова, а тем самым в какой-то мере дополнить имеющиеся в литературоведении представления о творчестве двух поэтов, о соотношении представляемых ими двух периодов в истории литературы, об исторических судьбах жанра баллады.

Важным аспектом нашего исследования является вопрос о жанровом соответствии переводного произведения оригинальному. При анализе осуществленных Брюсовым переводов баллад По нас прежде всего будет интересовать трансформация в них жанровых особенностей и коррелирующей с ними онтологии.

Таким образом, актуальность диссертационного исследования определяется прежде всего потребностью в конкретизации и углублении представлений о рецепции творчества Э. По в России, в частности об особенностях интерпретации его произведений В. Брюсовым, чьи переводы в значительной мере определяют русский образ американского романтика (многие его стихотворения и в наши дни печатаются именно в переводе Брюсова). Актуальным представляется и жанровый аспект исследования, позволяющий прояснить историческое движение жанра баллады, а также принципиально связать формальные различия оригинальных и переводных текстов со спецификой отражаемой в них онтологии, что отвечает как возросшему интересу современного гуманитарного мышления к проблемам индивидуального, национального, эпохального своеобразия картины мира, так и получившему новый импульс развития сравнительному изучению литературы.

Объектом исследования являются оригинальные и переводные баллады В. Брюсова, новеллы, литературно-эстетические манифесты, критические статьи, переписка, рукописи, дневниковые записи В. Брюсова и Э. По.

Предметом исследования является жанровая специфика переводческой рецепции В. Брюсовым баллад Э. По.

Основная цель данного исследования - проследить, как жанровые особенности баллад По и воплощенная в них онтология переданы в переводах Брюсова.

Для достижения данной цели решаются следующие задачи:

1) проследить характер обращения русского поэта к личности и творчеству американского романтика;

2) выявить и исследовать в жанровом аспекте корпус текстов, относящихся к жанру баллады в наследии По и Брюсова;

3) исследовать балладную концепцию По и Брюсова в соотношении с предшествующей литературной традицией;

4) исследовать реализацию переводческих принципов Брюсова в работе над текстами баллад Э. По;

5) провести сопоставительный анализ баллад По и их переводов, осуществленных Брюсовым;

6) осмыслить характер трансформации жанра баллады в оригинальном и переводном творчестве Брюсова.

Научная новизна диссертации обусловлена, во-первых, тем, что в ней впервые делается попытка выявить весь корпус баллад в творчестве как Э. По, так и В. Брюсова и установить признаки, характеризующие жанровую концепцию баллады у русского и американского поэтов; во-вторых, тем, что оригинальные баллады Брюсова и переведенные им стихотворения По впервые исследуются в жанровом ключе. Кроме того, в научный оборот вводятся некоторые ранние стихотворения, наброски и не опубликованные Брюсовым переводы баллад По, хранящиеся в фонде В.Я. Брюсова в Рукописном отделе Российской государственной библиотеки. Все это позволяет дополнить как картину русской рецепции Э. По, так и характеристику творчества каждого из двух поэтов, а также прояснить некоторые аспекты, касающиеся общих вопросов поэтического перевода и конкретно переводческих позиций В. Брюсова.

Теоретическую и методологическую основу диссертации составляют работы, посвященные теоретическим проблемам сравнительного литературоведения (А.Н. Веселовского, В.М. Жирмунского, Д. Дюришина), вопросам теории и истории жанров, в частности баллады (С.Н. Бройтмана, Л.Н. Душиной, О.В. Зырянова, Р.В. Иезуитовой и др.), исследованию творчества В. Брюсова (М.Л. Гаспарова, С.И. Гиндина, Д.Е. Максимова, К.В. Мочульского и др.). В работе используются сравнительно-исторический, системно-типологический методы и приемы сопоставительного анализа.

Научно-практическая значимость диссертации обусловлена возможностью использования материалов исследования в курсах по истории литературы XX века, спецкурсах и спецсеминарах, посвященных изучению русско-зарубежных литературных связей, истории поэтических жанров, проблем художественного перевода.

На защиту выносятся следующие положения.

- Жанровая концепция баллады, не получившая у Брюсова целостной разработки, поддается реконструкции путем обобщения его разрозненных теоретико-критических суждений и анализа оригинальных поэтических опытов в этом жанре.

- В художественной практике Брюсова обращение к жанру баллады во многом определялось задачами литературной стилизации, что обусловило не только использование разных историко-культурных модификаций баллады, но и соединение и варьирование их признаков в одном произведении, и их свободное сочетание с индивидуальными чертами собственной поэтической манеры и элементами обобщенного стиля классической поэзии.

- Интерес Брюсова к личности и творчеству Э. По носит системный и устойчивый характер. Э. По привлекал Брюсова не только как художник-новатор, отвечающий потребностям современного искусства, но и как яркая личность, соединяющая мистические и научно-рациональные устремления. Восприятие поэзии и новеллистики Э. По Брюсовым в значительной мере определялось спецификой его собственной творческой индивидуальности.

- Осмысление основных жанровых признаков, характеризующих стихотворения Э. По, отмеченные самим автором как баллады, и выявление черт народной и литературной баллады в ряде других стихотворений позволяет выделить в его творчестве корпус баллад и составить представление о балладной концепции американского романтика.

- Баллады Э. По отражают как тематическое, образное, метрико-ритмическое и интонационное своеобразие его поэзии, так и специфику его картины мира.

- Переводя баллады Э. По, Брюсов осознает и стремится передать их жанровую природу, что проявляется в придании им черт, характеризующих его собственную балладную поэтику, и существенно изменяет содержащуюся в них картину мира.

- Основное направление и характер отступлений от оригинала при переводе баллад американского романтика, несмотря на эволюцию переводческих принципов Брюсова, оставались неизменными и определялись своеобразием его собственной балладной концепции и спецификой его восприятия личности Эдгара По.

- Главной особенностью интерпретации жанра баллады как в оригинальном, так и в переводном творчестве Брюсова является усиление индивидуально-личностного начала, ведущее к трансформации баллады в направлении жанра новеллы.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложения. В первой главе описывается трансформация жанра баллады в романтическую эпоху, очерчивается и анализируется корпус баллад в поэзии Э. По, чтобы в дальнейшем исследовать, как их жанровые признаки переданы в переводах, осуществленных Брюсовым. Во второй главе на основе анализа оригинальных баллад В. Брюсова рассматривается его жанровая концепция, чтобы затем проследить, как его жанровое мышление влияет на перевод баллад Эдгара По. В третьей главе на материале переводов баллад По рассматривается балладная концепция Брюсова, его теоретические установки на перевод и личностное восприятие американского романтика. В Заключении подводятся основные итоги исследования и определяются перспективы развития темы. Приложение включает тексты баллад По, их подстрочный перевод и переводы, осуществленные В. Брюсовым.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Баллады Э. По в переводе В. Брюсова"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проделанный в работе анализ позволяет сделать ряд выводов, касающихся как творчества В. Брюсова и Э. По и содержания их поэтического «диалога», так и жанра баллады, художественного перевода, а также возможностей самого жанрового анализа.

Жанр баллады, в романтическую эпоху занимающий одно из центральных положений в литературе, характеризуется довольно широкой амплитудой жанровых признаков, что обусловливает возможность его варьирования в творчестве разных поэтов. Однако при всем многообразии модификаций сохраняется инвариантная жанровая основа, включающая родовой синкретизм жанра, особую балладную атмосферу, относительно небольшой объем стихотворения. Для романтической баллады главной темой становится катастрофическая встреча человеческого сознания с трансцендентным миром. Для Эдгара По, как для представителя эпохи романтизма, так и в силу специфики его личности, эта тема являлась вообще глубоко органичной, что, по-видимому, обусловило, с одной стороны, его широкое обращение к ней (как в лирике, так и в новеллах), а с другой -ассимиляцию баллад в общем составе его поэтического творчества. Проведенное исследование специфических черт балладной концепции Э. По, эксплицированных в тех двух балладах, которые он сам снабдил соответствующим жанровым определением («Bridal bailad» и «Ulalume - а bailad»), и выявление признаков народной и литературной баллады в других его стихотворениях дало возможность аргументировано отнести к балладам также и еще ряд стихотворений («A Paean», «Lenore», «The Raven», «Annabel Lee», «Eldorado») и таким образом очертить корпус баллад в поэзии Э. По.

Анализ баллад Э. По показал, что в своих балладах американский поэт соприкасается с разными образцами бытования жанра. Так, «А Раеап», «Bridal ballad», «Annabel Lee», «Eldorado» имеют некоторые вполне узнаваемые формальные признаки народных баллад (схему рифмовки, ритм, строфику); с другой стороны, почти все баллады содержат в своей основе сюжет о мертвом женихе (невесте), связанный для По прежде всего с бюргеровской «Ленорой» и характерный для литературной романтической баллады. Однако Э. По существенно трансформирует основные составляющие жанра баллады. На первый план в его балладах выносится лирическое начало, эпическое же в основном редуцируется за счет вытеснения описателыюсти метафоричностью; драматическое начало проявляется главным образом в остроте коллизии между сознанием героя баллады и непостижимой иррациональностью миропорядка. Эта коллизия осложняется присутствием иррационального начала в самом герое По, обусловливающим неразделимость «я» и мира.

В творчестве В. Брюсова баллады тоже составляют значительный, но недостаточно выявленный и исследованный пласт; балладная концепция, русского поэта, отличавшегося склонностью к теоретическому осмыслению, также не изучена. Проведенное нами исследование многочисленных образцов баллады в оригинальном творчестве Брюсова показало прежде всего разносторонность его жанровых представлений о балладе, охватывающих старофранцузский строфический, англо-шотландский народный и романтический варианты. Балладные опыты, с одной стороны, являются в определенной степени стилизациями, но, с другой стороны, вполне оригинальными стихотворениями, в которых реализуются характерные черты творчества Брюсова. Так, цикл «Баллады» сборника «Urbi et Orbi» имеет внутренний «метасюжет», который связан с глубинной жанровой сущностью баллады. В стихотворениях этого цикла подвергаются испытанию на прочность границы, определяющие миропорядок; соответственно жанровому канону в итоге подтверждается незыблемость его законов, но при этом делается акцент на проявлении индивидуально-личностного начала. Анализ всех баллад Брюсова позволяет сделать вывод о характерной для них трансформации в направлении жанра новеллы, что прежде всего проявляется в усилении инициативной позиции лирического субъекта, вступающего в активное противостояние как с другими людьми, так и со всем миропорядком.

Переводя баллады Э. По, Брюсов наделяет его героев активностью, конфликтной позицией по отношению к миру, а также усиливает эпико-повествовательную сторону оригиналов. Такая интерпретация баллад По обусловливается прежде всего распространением на них той новеллистической тенденции в освоении жанра, которая свойственна оригинальному творчеству Брюсова и проявляется при переводе баллад других авторов. Кроме того, у Брюсова вырисовывается свой образ Э. По, которым определяется характер его произведений в переводах русского поэта. В этой связи приведем уже цитированное во Введении высказывание Брюсова: «В сущности Эдгар По был человек "одной идеи". Все его внимание было устремлено на одно: на загадку человеческой жизни. <.> Искание силы внутри себя, уверенность, что человек "может все", способен соперничать с ангелами и бороться со смертью, - вот что всегда и во всем одушевляло Эдгара По»1. В этой характеристике отчетливо проявляется персоналистическая, индивидуалистическая акцентировка личности американского романтика. Ему приписываются те качества, которые соответствовали представлениям Брюсова о месте человека в мире.

Применительно к жанру баллады такое переосмысление ведет за собой особенно существенные следствия, поскольку именно характер противостояния человека и мира наиболее существенно определяет ее границу с новеллой. Основание для подобной трактовки самого По и его баллад давала Брюсову и та сила духа, с которой герои американского романтика осознают трагичность своего положения в мире.

Анализ баллад По в переводах Брюсова позволил также уточнить некоторые представления о соотношении теоретических взглядов и художественной практики русского поэта-переводчика. Сопоставление переводов, сделанных на разных этапах творческого пути Брюсова дает возможность проследить эволюцию его переводческих принципов. Как показывает анализ, движение к буквализму, проявившееся в более строгом сохранении формальных признаков оригинала, не обеспечивало точной передачи его более глубинных, концептуальных особенностей, отражающих специфику авторской картины мира. Наложение Брюсовым на произведения По собственных балладных представлений происходило и в поздний период его переводческой деятельности.

В силу ограниченного объема и конкретных задач диссертационного исследования за его рамками остались некоторые аспекты, которые могут быть реализованы в перспективе:

1) выявление и исследование баллад и характера их жанровой трансформации в творчестве современников В. Брюсова;

2) проведение сопоставительного анализа баллад По и их переводов, осуществленных К. Бальмонтом, Д. Мережковским, В. Федоровым и др.;

3) выявление в поэтическом наследии По и Брюсова других жанров (например, сонета), анализ своеобразия их жанровой концепции и особенностей ее реализации в оригиналах и переводах.

Список научной литературыКоноваленко, Анастасия Геннадьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Английская и шотландская народная баллада: Сборник / Сост. Л.М. Аринштейн. М., 1988. 510 с.

2. Бальмонт К.Д. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи. М., 1990. 606 с.

3. Брюсов В.Я. Автобиография // Русская литература XX века, 1890-1910: В 2 кн. М., 1999. Кн. 1. С. 109-124.

4. Брюсов В.Я. Воскресные песни // Золотое руно. М., 1906. № 1. С. 4246.

5. Брюсов В.Я. Дневники. 1891-1910. М., 1927. 203 с.

6. Брюсов В.Я. Земная ось. М., 1907. 170 с.

7. Брюсов В.Я. Золотое руно // Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т. М, 1973. Т. 6. С. 115-120.

8. Брюсов В.Я. Иван Коневской. Мудрое дитя // Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т. М., 1973. Т. 6. С. 242-250.

9. Брюсов В.Я. Из литературного наследия / Публикация О. Сайкина // Звезда, 1973. № 12. С. 200-211.

10. Брюсов В.Я. Ключи тайн // Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т. М., 1973. Т. 6. С. 78-94.

11. Брюсов В.Я. Научная поэзия // Брюсов В.Я. Избранные сочинения: В 2т.М, 1955. Т. 2. С. 193-210.

12. Брюсов В.Я. Неизданные стихотворения. М., 1935. 544 с.

13. Брюсов В.Я. Овидий по-русски // Брюсов В.Я. Избранные сочинения: В 2 т. М., 1955. Т. 2. С. 250-258.

14. Брюсов В.Я. Повести и рассказы. М., 1983. 368 с.

15. Брюсов В.Я. Ремесло поэта // Брюсов В.Я. Избранные сочинения: В 2 т. М„ 1955. Т. 2. С. 295-316.

16. Брюсов В.Я. Рукописи // Отдел рукописей Российской государственной библиотеки. Ф. 386.

17. Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 1. М., 1973. 672 с. Т. 2. М., 1973. - 496 с. Т. 3. М, 1974. - 696 с.

18. Брюсов В.Я. Среди стихов: 1894 1924: Манифесты, статьи, рецензии. М., 1990.-720 с.

19. Брюсов В.Я. Торжественный привет. Стихи зарубежных поэтов в переводе Валерия Брюсова / Сост. M.J1. Гаспаров. М., 1977. 279 с.

20. Брюсов В.Я. Фиалки в тигеле // Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т. М., 1975. Т. 6. С. 103-109.

21. Брюсов В.Я. Эдгар По // История западной литературы. М., 1914. Т. 3. С. 328-344.

22. Брюсов В.Я. Miscellanea. Замечания, мысли о искусстве, о литературе, о критиках, о самом себе // Брюсов В.Я. Избранные сочинения: В 2 т. М., 1955. Т. 2. С. 535-563.

23. Воздушный корабль. Литературные баллады. М., 1986. 480 с.

24. Жуковский В.А. Баллады. М., 1983. 368 с.

25. Запретные баллады // Подъем. Воронеж, 1993. №11-12. С. 206-212.

26. Зарубежная поэзия в переводах В.Брюсова: Сб. / Сост. С.И. Гиндин. М., 1994.-896 с.

27. Немецкие баллады. М., 1958. 296 с.

28. По Э.А. Баллады и фантазии. М., 1895. 176 с. (перевод К. Бальмонта)

29. По Э.А. Ворон. СПб., 1999. 448 с.

30. По Э. Избранное: Сб. на англ. яз. М., 1983. 369 с.

31. По Э.А. Лирика. Минск, 2002. 480 с.

32. По Э.А. Письма. СПб., 1999. 107 с.

33. По Э.А. Полное собрание поэм и стихотворений. Перевод и предисловие Валерия Брюсова с критико-библиографическим комментарием. М.; Л., 1924.-128 с.

34. По Э.А. Поэмы и стихотворения (в переводах с оксфордского издания1909 г. Вас. Федорова). М., 1923. 112 с.

35. По Э.А. Поэтический принцип // По Э.А. Избранное. М., 1984. С. 661— 668.

36. По Э.А. Полное собрание рассказов. СПб., 2000. 1088 с.

37. По Э.А. Стихотворения. СПб., 2000. 464 с.

38. По Э.А. Стихотворения / Сост. Е.К. Нестерова. М., 1988. 414 с.

39. По Э.А. Стихотворения. Новеллы. Повесть о приключениях Артура Гордона Пима. Эссе. М., 2003. 765 с.

40. По Э.А. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1993. Т. 1. 384 с.

41. По Э.А. Философия творчества // По Э.А. Избранное. М., 1984. С. 639651.

42. По Э. Эльдорадо // Правда живая. М., 1907, 26 окт. С. 1.

43. По Э. Ворон // Биржевые ведомости. М., 1915, 1 июня. № 14877. С. 2.

44. Скотт В. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 7. М., 1990. 508 с.

45. Уайльд О. Баллада Рэдингской тюрьмы. М., 1918. 44 с. (перевод В. Брюсова)

46. Эдгар По в лучших переводах / Под ред. Н.А. Новича. СПб., 1911. -92 с.

47. The Oxford book of American verse. New York, 1950. 1132 p.

48. Рое E.A. The complete works: In 17 v. N.Y.; London, 1965. V. 7. 289 p.

49. Рое E.A. Notes Upon English Verse // The Pioneer. March 1843. P. 102-112 // www.eapoe.org/works/essays/nuengvb.htm

50. Рое E.A. Poetry and tales. N.Y., 1984. 1409 p.

51. Рое E.A. Review of Ballads and other Poems by Henry Wadsworth Longfellow // Graham's Magazine. March 1842 // www.eapoe.org/works/criticsm/ gm421h01.htm

52. Рое E.A. Spirits of the dead: tales and poems. London, 1997. 278 p.

53. Рое E.A. The collected tales and poems. New York, 1992. 1026 p.

54. Scott W. Poetical works. London, 1881. P. 464.

55. Работы по теории и истории литературы

56. Александровская М.А. Становление жанра баллады в русской поэзии второй половины XVIII века: Дис. канд. филол. наук. М., 2004. 159 с.

57. Алексеев М.П. Россия, Запад, Восток: Встречные течения. СПб., 1996. 446 с.

58. Алексеев М.П. Народные баллады Англии и Шотландии // История английской литературы. М.; JL, 1943. Т. 1. Вып. 1. С. 218-233.

59. Аллен Г. Эдгар По. М., 1987. 335 с.

60. Антонов О.И. Истоки английской романтической баллады // Проблемы взаимодействия литературных жанров и стилей в зарубежной литературе XIX XX веков. Калинин, 1990. С. 26-37.

61. Аратян М.Г. Перевод В.Я. Брюсовым «Баллады Редингской тюрьмы» Оскара Уайльда // Брюсовские чтения 1983 года. Ереван, 1985. С. 322-329.

62. Асанов Л. Брюсов о поэзии // Брюсов В.Я. Ремесло поэта. Статьи о русской поэзии. М., 1981. С. 286-293.

63. Балашов Д.М. Русская народная баллада // Народные баллады. М.; JL, 1963. С. 5^12.63. Баллады. М., 2001.-464 с.

64. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. 445 с.

65. Валерий Брюсов // Литературное наследство. М., 1976. Т. 85. 854 с.

66. Блок A.A. О «Голубой птице» Метерлинка // Блок A.A. Собрание сочинений: В 6 т. М.; Л., 1962. Т. 6. С. 410-419.

67. Боброва М.Н. О прозе Э. По. Иркутск, 1973. 57 с.

68. Боброва М.Н. Романтизм в американской литературе XIX века. М., 1972.-286 с.

69. Богомолов H.A. Спиритизм Валерия Брюсова. Материалы и наблюдения // Богомолов H.A. Русская литература начала XX века и оккультизм. М., 2000. С. 279-311.

70. Бодлер Ш. Эдгар По. Жизнь и творчество. Одесса, 1910.-71 с.

71. Болтовская Л.Н. К вопросу изучения творчества Эдгара По // Вопросы русской, советской и зарубежной литературы. Хабаровск, 1972. Т. 2. С. 99123.

72. Бройтман С.Н. Историческая поэтика. М., 2001. 420 с.

73. Бройтман С.Н. Русская лирика Х1Х-начала XX в. в свете исторической поэтики (субъектно-образная структура). М., 1997. 127 с.

74. Бурлаков Н.С. Валерий Брюсов. Очерк творчества. М., 1975. 240 с.

75. Валентинов Н.В. Два года с символистами. М., 2000. 384 с.

76. Ванслов В.В. Эстетика романтизма. М., 1966. 404 с.

77. Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины / Л.В. Чернец, В.Е. Хализев, С.Н. Бройтман и др. М., 1999.-556 с.

78. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989. 404 с.

79. Воронцова Т.И. Функционирование категории связности в тексте баллады на уровне композиции и смысла // Текстовый и сентенциональный уровень стилистического анализа. Л., 1989. С. 33^1.

80. Воскресенская М.А. Символизм как мировидение Серебряного века. Томск, 2003.-226 с.

81. Воскресенская М.А. Символистское мировидение в русской культуре конца XIX начала XX в.в.: Автореф. дисс. . канд. ист. наук. Томск, 2000. -26 с.

82. Гальперин И.Р. Очерки по стилистике английского языка. М., 1958. -458 с.

83. Гаспаров М.Л. Антиномичность поэтики русского модернизма // Гаспаров М.Л. Избранные труды. М., 1997. Т. 2. С. 434-459.

84. Гаспаров М.Л. Брюсов и буквализм // Мастерство перевода. Сб. 8. М., 1971. С. 88-129.

85. Гаспаров М.Л. Брюсов и подстрочник. Попытка измерения // Гаспаров М.Л. Избранные труды. М., 1997. Т. 2. С. 130-141.

86. Гаспаров М.Л. Брюсов переводчик. Путь к перепутью //

87. Гаспаров M.JT. Избранные труды. М., 1997. Т. 2. С. 121-130.

88. Гачечнладзе Г.Р. Художественный перевод и литературные взаимосвязи. М., 1980. 255 с.

89. Гиндин С.И. Валерий Брюсов // Русская литература рубежа веков (1890-е-начало 1920-х годов). М., 2001. Кн. 2. С. 3-62.

90. Гиндин С.И. Неосуществленный замысел Брюсова // Вопросы литературы. М., 1970. № 9. С. 189-203.

91. Гинзбург Л.Я. О лирике. М., 1997. 408 с.

92. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л., 1979. 220 с.

93. Гиленсон Б.А. История литературы США. М., 2003. 704 с.

94. Гуляев H.A., Карташова И.В. Введение в теорию романтизма. Тверь, 1991.-92 с.

95. Гречишкин С.С. Брюсов-новеллист // Брюсов В.Я. Повести и рассказы. М„ 1983. С. 3-19.

96. Гроссман Д.Д. Эдгар По в России. Легенда и литературное влияние. М., 1998.- 199 с.

97. Гумилев Н. Антология английской поэзии. М., 2000. 287 с.

98. Данилова И.Г. О художественно-семантической структуре стихотворения Э. По «Эльдорадо» // Проблемы лингвистической интерпретации художественного текста. Свердловск, 1982. С. 19-25.

99. Дронов B.C. Брюсов и традиции русского романтизма // Русский романтизм. Л., 1978. С. 224-246.

100. Душина Л.Н. Полемика вокруг баллады в период становления жанра // По законам жанра. Тамбов, 1976. Вып. 2. С. 75-85.

101. Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы. М., 1979. -318 с.

102. Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989. -174 с.

103. Ермоленко С.И. Жанр романтической баллады в эстетике первой трети XIX века // Проблемы стиля и жанра в русской литературе XIX начала XXвека. Свердловск, 1989. С. 4-21.

104. Жигачева М.В. Эволюция жанра баллады в русской поэзии 60-80-х годов XX века: Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 1994. 16 с.

105. Жирмунский В.М. Английская народная баллада // Английские и шотландские баллады. М., 1973. С. 87-103.

106. Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин: Пушкин и западные литературы. Л., 1978.-442 с.

107. Жирмунский В.М. Валерий Брюсов и наследие Пушкина. Опыт сравнительно-стилистического исследования // Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. С. 142-204.

108. Жирмунский В.М. Гете в русской литературе. Л., 1982. 558 с.

109. Жирмунский В.М. Из истории западноевропейских литератур. Л., 1981. -303 с.

110. Жирмунский В.М. О поэзии классической и романтической // Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. С. 134-137.

111. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение: Восток и Запад. Л., 1979.-491 с.

112. Зинченко В.Г., Зусман В.Г., Кирнозе З.И. Методы изучения литературы. Системный подход. М., 2002. 200 с.

113. Злобин Г. Эдгар По и его искусство // По Э.А. Избранное. М., 1984. С. 3-21.

114. Зобнин Ю.В. Воля к балладе (Лиро-эпос в акмеистической эстетике Гумилева) // Гумилевские чтения. Материалы международной конференции филологов-славистов. СПб., 1996. С. 111-119.

115. Зырянов О.В. Эволюция жанрового сознания русской лирики: феноменологический аспект. Екатеринбург, 2003. 548 с.

116. Елина Н.Г. Развитие англо-шотландской баллады // Английские и шотландские баллады. М., 1973. С. 104-131.

117. Иезуитова Л.А. Что называли «золотым» и «серебряным веком» вкультурной России XIX начала XX века // Гумилевские чтения. СПб., 1995. С. 11-25.

118. Иезуитова Р.В. Баллада в эпоху романтизма // Русский романтизм. JL, 1978. С. 138- 163.

119. Иезуитова Р.В. Из истории русской баллады 1790-х первой половины 1820-х годов: Автореф. дисс. канд. филол. наук. JI., 1966. - 20 с.

120. Ильев С.П. Русский символистский роман. Аспекты поэтики. Киев, 1991.-368 с.

121. История американской литературы / Под ред. Н.И. Самохвалова. М., 1971. Ч. 1.-344 с.

122. История русской литературы: В 4 т. Л., 1983. Т. 4. 784 с.

123. Казеева Е.А. Эстетика и поэтика символизма в лирике В. Я. Брюсова, 1892-1909 годы: Дис. канд. филол. наук. Саранск, 2003. 268 с.

124. Кандинский В.В. О духовном в искусстве // Кандинский В.В. Избранные труды по теории искусства: В 2 т. М., 2001. Т. 1. С. 96-157.

125. Картина мира: язык, философия, наука. Доклады участников Всероссийской школы молодых ученых (1-3 ноября 2001 года). Томск, 2001. -200 с.

126. Ковалев Ю.В. Эдгар Аллан По. Новеллист и поэт: монография. Л., 1984.-296 с.

127. Ковалев Ю.В. «Эдем мечтаний и сновидений» // По Э.А. Стихотворения. СПб., 2000. С. 5-45.

128. Козырева М.А. В. Брюсов переводчик «Баллады Редингской тюрьмы» О. Уайльда // Экспрессивность текста и перевод. Казань, 1991. С. 93-100.

129. Козырева М.А. «Баллады Редингской тюрьмы» О. Уайльда в переводе К. Бальмонта // Анализ стилей зарубежной художественной и научной литературы. СПб., 1996. Вып. 7. С. 162-171.

130. Колобаева Л.А. Русский символизм. М., 2000. 296 с.

131. Комиссаров В.Н. Общая теория перевода: Проблемы переводоведения в освещении зарубежных ученых. М., 2000. 132 с.

132. Лавров A.B. Проза поэта // Брюсов В.Я. Избранная проза. М.: Современник, 1989. С. 5-20.

133. Левин Ю.Д. Восприятие творчества инонациональных писателей // Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. Л., 1974. С. 237-273.

134. Левин Ю.Д. Об истории эволюции принципов перевода // Международные связи русской литературы. М., 1963. С. 5-64.

135. Левин Ю.Д. Русские переводчики XIX века и развитие художественного перевода. Л., 1985.-299 с.

136. Левченко O.A. Сюжеты русской романтической баллады // Стилистический анализ художественного текста. Межвузовский сборник научных трудов. Смоленск, 1988. С. 108-120.

137. Лейдерман Н.Л. Жанр и проблема художественной целостности // Проблемы жанра в англо-американской литературе. Вып. 2. Свердловск, 1976. С. 3-27.

138. Литература и перевод: проблемы теории / Сост. П.М. Топер, В.Х. Ганиев.М., 1992.-398 с.

139. Литературные манифесты западноевропейских романтиков / Под ред. A.C. Дмитриева. М., 1980. 639 с.

140. Лозовой Б.А. Из истории русской баллады: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1970. 25 с.

141. Максимов Д.Е. Брюсов. Поэзия и позиция // Максимов Д.Е. Русские поэты начала века. Л., 1986. С. 8-199.

142. Максимов Д.Е. Поэзия Валерия Брюсова. Л., 1940. 302 с.

143. Минц З.Г. Блок и русский символизм. СПб., 2000. 782 с.

144. Михина М.В. Эдгар Аллан По, новеллист, поэт, теоретик, и французская поэзия второй половины XIX века: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1999. 16 с.

145. Монина Л.А. Некоторые лексико-стилистические особенности англошотландской народной баллады // Анализ стилей зарубежнойхудожественной и научной литературы. СПб., 1996. Вып. 7. С. 75-84.

146. Мочульский К.В. А. Блок. А. Белый. В. Брюсов. М., 1997. 497 с.

147. Мухина З.И. Русская литературная баллада 1830-1850 годов: История и поэтика жанра: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Самара, 2000. 19 с.

148. Народные баллады. М.; Л., 1963. 448 с.

149. Нестерова Е.К. Русские переводы стихотворения Э.А. По «Ворон» // Тетради переводчика. М., 1976. Вып. 13. С. 87-102.

150. Нестерова Е.К. Эдгар По в России // По Э.А. Стихотворения. М., 1988. С. 371-391.

151. Неупокоева И.Г. История всемирной литературы. Проблемы системного и сравнительного анализа. М., 1976. 357 с.

152. Николюкин А.Н. Литературные связи России и США. М., 1981.- 408 с.

153. Николюкин А.Н. Новеллистика Э. По // Американский романтизм и современность. М., 1953.

154. Опришко E.H. Трансформация романтической поэтики в балладах A.A. Фета // Проблемы развития жанров в русской литературе XVIII XX веков. Днепропетровск, 1985. С. 64-75.

155. Павлова Т.В. Оскар Уайльд в русской литературе (конец Х1Х-начало XX в.) // На рубеже XIX и XX веков. Из истории международных связей русской литературы. Л., 1991. С. 77-128.

156. Пайман А. История русского символизма. М., 1998. 415 с.

157. Приходько И.С. «Эльдорадо» Эдгара По в переводе В. Брюсова (к проблеме метода) // Метод, стиль, поэтика русской литературы XX века. Владимир, 1977. Вып.11. С. 83-100.

158. Пропп В.Я. Жанровый состав русского фольклора // Русская литература. М., 1964. №4. С. 58-74.

159. Путилов Б.Н. Русский историко-песенный фольклор XIII—XVI веков. М.;Л„ 1960.-298 с.

160. Русские писатели о переводе XVIII XX в.в. Л., 1960. - 695 с.

161. Сатретдинова А.Х. Интертекстуальность поэзии В. Брюсова: Дис. .канд. филол. наук. Астрахань, 2004. 197 с.

162. Сергиевский И. В.Я. Брюсов. М., 1944. 19 с.

163. Сильман Т.И. Заметки о лирике. Л., 1977. 224 с.

164. Сильман Т.И. Эдгар По // История американской литературы. М.; Л., 1947. С. 176-212.

165. Скотт В. Вводные замечания о народной поэзии и о различных сборниках британских (преимущественно шотландских) баллад // Скотт В. Собрание сочинений: В 20 т. М, 1965. Т. 20. С. 653-693.

166. Реизов Б.Г. Творчество Вальтера Скотта. М.; Л., 1965. 498 с.

167. Русские поэты XX века. Челябинск, 2001. 425 с.

168. Смирнов И.П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем // Смирнов И.П. Смысл как таковой. СПб., 2001. С. 15-222.

169. Смирнова Л.А. Русская литература конца XIX начала XX века. М., 1993.-383 с.

170. Ставицкий A.B. «Эстетический объект» в свете сравнительного литературоведения // Сравнительное литературоведение: теоретический и исторический аспекты. М., 2003. С. 77-85.

171. Тамарченко Н.Д. Теоретическая поэтика: Хрестоматия-практикум. М., 2004.-400 с.

172. Теория литературы: В 2 т. М., 2004. Т. 1: Тамарченко Н.Д., Тюпа В.И., Бройтман С.Н. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. М., 2004. 512 с. Т. 2: Бройтман С.Н. Историческая поэтика. М., 2004.-368 с.

173. Тридцать четыре биографии известнейших русских и иностранных писателей. СПб, 1913. 44 с.

174. Тумилевич О.Ф. Народная баллада и сказка. Саратов, 1972. 49 с.

175. Тынянов Ю.Н. Брюсов // Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. Статьи. М., 1965. С. 259-282.

176. Удальцова Э.Д. Функционирование стилистических эквивалентов в стихотворении Э. По «Эльдорадо» и в переводе К. Бальмонта //

177. Стилистический анализ художественного текста. Смоленск, 1988. С. 57-65.

178. Уэллек Р., Уоррен О. Теория литературы. М., 1978. 372 с.

179. Файн C.B. Поль Верлен и поэзия русского символизма: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1994. 19 с.

180. Федоров A.B. Искусство перевода и жизнь литературы. JL, 1983. -360 с.

181. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2004. 405 с.

182. Ханжина E.JI. Жанр баллады в творчестве американских романтиков: истоки и своеобразие // Традиции и взаимодействия в зарубежных литературах. Пермь, 1994. С. 4-16.

183. Ханжина Е.П. Структурно-стилистические средства драматизации в балладах Дж. Г. Уиттьера // Анализ стилей зарубежной художественной и научной литературы. СПб., 1996. Вып. 7. С. 84-94.

184. Ханзен-Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб., 1999. 512 с.

185. Ханзен-Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Мифопоэтический символизм. Космическая символика. СПб., 2003. 816 с.

186. Храповицкая Г.Н. Романтизм в зарубежной литературе (Германия, Англия, Франция, США). М., 2003. 288 с.

187. Храповицкая Г.Н., Коровин A.B. История зарубежной литературы: Западноевропейский и американский романтизм. М., 2002. 408 с.

188. Черашняя Д.И. О жанровой специфике баллад А.К. Толстого // Жанр и композиция литературного произведения. Петрозаводск, 1984. С. 114-121.

189. Чернец Л.В. Литературные жанры (проблемы типологии и поэтики). М., 1982.- 192 с.

190. Чуковский К.И. Высокое искусство: О художественном переводе. М., 1988.-348 с.

191. Эллис (Кобылинский Л.Л.). Русские символисты: Константин Бальмонт. Валерий Брюсов. Андрей Белый. Томск, 1998. 288 с.

192. Эстетика американского романтизма. М., 1977. 464 с.

193. Шогенцугова Н.А. Эдгар По // Опыт онтологической прозы. М., 1995. С. 42-87.

194. Щукин В.Г. Социокультурное пространство и проблема жанра // Вопросы философии. М., 1997. № 6. С. 69-78.

195. Эйшискина Н. Эдгар По, его жизнь и творчество // Вопросы литературы. 1963. №10. С. 206-211.

196. Эолова арфа. Антология баллады. М., 1989. 671 с.

197. Эткинд Е.Г. Поэзия и перевод. М., 1963. 428 с.

198. Янушкевич А.С. Баллады В.А. Жуковского 1808-1814 годов как поэтическая система // Проблемы метода и жанра. Томск, 1985. Вып. 11. С. 16-34.

199. Atkinson D. The English traditional ballad: theory, method and practice. Ashgate, 2002.-310 p.

200. Brunvand J.H. The study of American folklore. New York, 1986. 620 p.

201. Edgar Allan Рое and the writers of the Old South // Columbia literary history of the United States. N.Y., 1988. P. 262-278.

202. Halliburton D. Edgar Allan Рое. A phenomenological view. Princeton University press, 1973. 428 p.

203. Hubell J.B. Рое // Eight American authors. A review of research and criticism. P. 1-46.

204. Jones H.M. American scholarship and American literature // American literature // www.jstor.org.

205. Kelly G. Poe's theory of beauty // American Literature // www.jstor.org.

206. Krutch J.W. Edgar Allan Рое. A study in genius. N.Y., 1965. 244 p.

207. Kriegisch L.A. «Ulalume» a Platonic Profanation of Beauty and Love // Рое Studies. Vol. 11. № 2. 1978. P. 29-31 //www.eapoe.org.

208. Laser M. The growth and structure of Poe's concept of beauty // www.jstor.org.

209. Lomax J.A., Lomax A. American ballads and folk songs. New York, 1994. -672 p.

210. Quinn A.H. Edgar Allan Рое. A critical biography. N.Y.; London, 1942. -804 p.

211. Ostrom J.W. The letters of Edgar Allan Рое: In 2 v. Cambridge, 1948. -664 p.

212. Parrington V.L. Main currents in American Thought. Oklahoma, 1987. Vol. 2 (The romantic revolution in America 1800-1860). 494 p.

213. Pound L. Poetic origins and the ballad // Modern language notes // www.jstor.org.

214. Sanderline W.S. Poe's "Eldorado" again // Modern language notes // www.jstor.org.

215. Shulman R. Рое and the powers of the mind // www.jstor.org.

216. Stovall F. The poems of Edgar Allan Рое. The university press of Virginia. Charlottesville, 1965.-361 p.

217. Werner W.L. Poe's theories and practice in poetic technique // American Literature // www.jstor.org.

218. Woodberry G.E. The life of Edgar Allan Рое. Personal and literary: In 2 v. N.Y., 1965.

219. Энциклопедические и справочные издания

220. Бауэр В., Дюмотц И., Головин С. Энциклопедия символов. М., 1995. -512 с.

221. Библиография В.Я Брюсова. 1884 1973 / Сост. Э.С. Даниелян. Ереван, 1976.-504 с.

222. Бидерман Г. Энциклопедия символов. М., 1996. 335 с.

223. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Гл. ред. и сост.

224. A.Н. Николюкин. М., 2001. 1596 стб.

225. Литературный энциклопедический словарь / Под ред.

226. B.М. Кожевникова, П.А. Николаева. М., 1987. 752с.

227. Мифологический словарь. М., 1991. 736 с.

228. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. М., 2003.

229. Сурина М.О. Цвет и символ в искусстве, дизайне и архитектуре. М., 2003.-288 с.

230. Энциклопедический словарь / Изд. Ф.А. Брокгауз, И.Е. Ефрон. СПб., 1904.

231. Benet's reader's encyclopedia of American literature / Ed. by G. Perkins, B. Perkins and P. Leininger. N.Y., 1991. 1176 p.

232. Hart J. The Oxford companion to American literature. N.Y., 1983. 896 p.

233. The encyclopedia Americana. Vol. 3. Danbury, 1994. 801 p.