автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.06
диссертация на тему: Бог и человек в современной польской католической литературе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Бог и человек в современной польской католической литературе"

МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ КУЛЬТУРОЛОГИИ

Специализированный совет - Д. 092.13.02

На правах рукописи

КОЗЕРА БАРТЛОМЕЙ

БОГ И ЧЕЛОВЕК В СОВРЕМЕННОЙ ПОЛЬСКОЙ КАТОЛИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ: ОПЫТ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

Специальность: 22.00.06 - социология духовной жизни

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Москва 1996

Работа выполнена в Опольском университете (Польша) и в Московском педагогическом государственном университете им. Ленина В. И.

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ:

доктор философских наук, профессор Киященко Н. И. доктор философских наук, профессор Гараджа В. И. доктор философских наук, профессор Кругликов В. А.

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ:

Центр социологических исследований МГУ им. М. В. Ломоносова Научный консультант: доктор философских наук, профессор Добрынина В. И.

Защита состоит „18" декабря 1996 г. в 15.00 часов на заседании специализированного совета - Д. 092.13.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук при НИИ Культурологии Министерства культуры и АН РФ по адресу: 109072, Москва, Берсентьевская наб., 20.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке института.

Автореферат разослан

1996 г.

Ученый секретарь специаизированного совета кандидат экономических наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Радикальные изменения в жизни человечества, произошедшие во второй половине XX века активизировали интересы исследователей социокультурных процессов современности и, в особенности, сформировали непроходящий интерес к проблемам трансляции культуры, ее освоения новыми поколениями, к вопросам становления ценностных ориентаций, интересов, потребностей, норм, духовных идеалов личности, ее нравственных и эстетических предпочтений.

Глобальные проблемы современности поставили перед наукой важную исследовательскую задачу: понять духовный потенциал современного человечества и определить возможные пути и способы трансформации современной духовной жизни в соответствии с центральной проблемой - выживанием человечества. Определение исследовательской проблемы, поставленной в диссертации, поэтому напрямую связано с общими проблемами духовного потенциала, который складывается под влиянием существующих в обществе культурных традиций и реального базиса духовной культуры, равно как и под воздействием новационных процессов, идущих во всех сферах жизни современного общества. В настоящее время, когда глобальные проблемы современности достигли особенной остроты, на первое место выходят вопросы, связанные с анализом морального потенциала современного человечества, его ответственностью и долгом перед грядущими поколениями, а для каждого живущего - еще и с ответственностью перед самим собой как субъектом культуры и самоактуализирующейся личностью.

Вторая группа причин, определившая выбор темы исследования, неразрывно связана с реальными процессами, происходящими в постсоциалистических странах Восточной Европы, а также и в России, где модернизационные изменения осуществляются чрезвычайно медленно, и отличаются низкой эффективностью, несмотря на предпринимаемые властными структурами различные меры их ускорения. Попытки объяснить трудности модернизации известными идеологическими клише „козни врагов", „засилье бюрократов", „темнота наро-

дов" и пр. не выдерживают научно обоснованной критики, а непредвзятый содиолргический и социально-психологический эмпирический материал свидетельствует, что отсутствие радикальных изменений в жизни постсоциалистических стран вызвано сохранением традиционалистских культурных паттернов, сопровождаемых соответствующими ценностными ориентациями, сохранением у большинства населения старых предпочтений и аксиологических установок, которые оказываются непригодными в новых социокультурных условиях.

В современных условиях исследование духовного потенциала личности помогает исследованию и пониманию общих принципов развития модернизирующихся стран, отысканию реальных возможностей их обновления и способов формирования в них новых культурных стандартов, обеспечивающих эффективное включение человека в модернизацию своего общества, а также в общие глобальные тенденции социокультурной динамики.

Третья группа причин, определившая цель и задачи исследования, его методы и способы интерпретации полученного в исследовании материала, обусловлена тем, что п современной социально-гуманитарной литературе не уделяется должного внимания проблемам анализа литературных текстов, как с точки зрения их трансляционных функций духовной культуры и формирования под их воздействием определенных мировоззренческих предпочтений у читателей, так и с позиций выявления в литературных текстах философских, теологических, герменевтических, символических и семантических оснований, той теоретической основы, которая делает любое литературное произведение определенным символом культуры, раскрывая в произведении проблемы, значимые для писателей и волнующие читателей. Это многомерное прочтение и последующий теоретический разбор литературного произведения особенно значимы в настоящее время, когда, с одной стороны, исчезла жесткая позиция классовости духовной культуры, а с другой - возникла проблема прогнозирования читательских интересов, выяснения подлинных причин выбора ими тех или иных литературных текстов, предпочтений и ожиданий при обращении к литературным источникам.

Проблема востребованности литературы подрастающими поколениями в постсоциалистических странах, естественно, несколько другая, чем в информационных странах Запада, однако, несомненно, что по мере вхождения в современную цивилизацию она станет такой же актуальной, как и в США или (правда, в меньшей степени) в западноевропейских странах, уходящих от культурных кодов книжного общества в современное информационное общество, со всеми присущими ему достоинствами и недостатками.

В работе исследуются литературные тексты определенного направления, получившего название - католический роман - и развивавшегося вначале во Франции (конец XIX века), затем в Польше (до середины 50-х гг. XX века) не с точки зрения их литературных достоинств и специфических эстетических средств выражения, а как определенный культурологический материал, при анализе которого выявляется влияние теологии и философии на формирование общих ценностных ориентации читателя, показывается заданность определенных идеологических шаблонов и клише, влияющих на выбор поведения, стиль жизни и предпочитаемые ценности.

Особо надо подчеркнуть в актуальности темы вопросы методологии и содержания проблематики сейчас, в середине 90-х гг. Прежние методологические концепции исследовали религиозные элементы литературного произведения только имея в виду начало или конец, причину и финал событий, представленных в мире романа. Такие взгляды были связаны в католицизме с постановлениями Тридентского собора, подчеркивающими в искусстве лишь воспитательную функцию. Но полный анализ сакральности, представленной в художественной литературе, предполагает не только вертикальный сакрум, но и горизонтальный, эмпирический аспект, равно как и сакральность в специфических чертах изучаемой действительности. Прежний подход к католическому роману - это чаще всего просто теологический анализ литературы, поиски теологических сюжетов в произведении. Совре-меный неп редвзятый культурологический анализ прежде всего связан с вопросом характера литературной теологии, поскольку объектом

исследований является специфическая литература, именно католическая.

В „Пастырской конституции о современном мире" Ватикана находится обширный фрагмент, посвященный достоинствам, которые Церковь особенно ценит - непреходящим богатствам, заключенным в разных формах человеческой культуры. И именно в этой новой ориентации Ватикана находятся главные источники новой инспира ции для теологии искусства, которое с некоторым опозданием стало развиваться с 80-х годов XIX в. в Западной Европе.

Еще одна причина, раскрывающая актуальность темы, имеет ярко выраженный утилитарный характер. До сих пор не существует целостная разработка польской католической литературы, несмотря на многочисленные частичные разработки и существование большого интереса читателей к этой литературе. Все эти частичные разработки отличаются большой амбивалентностью - от крайне отрицательных до апологетических, они имеют тенденциозный характер и вырастают из вненаучных предпосылок. Рассмотрение польской католической литературы в непредвзятом и нетенденциозном свете, включение ее в общий контекст социокультурных процессов, стало основным исследовательским побуждением автора и вызвало его стойкий познавательный интерес к проблеме, сохранившийся на два с лишним десятилетия.

ОСНОВНЫЕ ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ

Концептуальная разработка проблемы Бога и человека в польской католической литературе, предпринятая автором на основе познаваль-ного потенциала современной философии и культурологии, включала определенную цель и ряд исследовательских задач.

Целью работы является исследование произведений польской художественной литературы с точки зрения знания и понимания авторами католических романов философии религии, томизма, онтофилософии, современного неотомизма, представленного Иоанном-Павлом II, и обнаружение наличия/отсутствия влияния этой литературы на цен-

ностные ориентации читателей, выявление ее реального воздействия на религиозную культуру поляков, а также соотнесение прокламируемой средствами католической художественной литературы философии с ментальностью католического населения и обратного воздействия ментальности на произведения этого направления.

Эта цель особенно четко определилась после того, как автор в ряде своих ранних работ, наряду с другими - западноевропейскими и польскими исследованиями - пришел к выводу о том, что польский неотомизм - скорее популяризация достижений западноевропейских томистов, нежели самобытное явление в философии, поэтому автора, естественно, больше интересовала более широкая констатация проблемы польской религиозной художественной литературы, ее характера, особенностей в широком исследовательском поле духовной культуры Польши.

Основная исследовательская проблема или цель работы была разделена на несколько разных, хотя и связанных между собою задач. Первая группа этих задач связана с выявлением причин возникновения польской католической литературы, ее особенностей и ее характерных черт. Здесь главная гипотеза касалась вопросов самостоятельности/про-изводности этого литературного направления, другими словами, возникла эта литература как ответ на проблемы людей своего времени или в основе этой литературы лежали требования католической церкви, Костела, требующего выполнения писателями четко поставленных перед ними задач.

Вторая группа исследовательских задач касалась анализа значимых ценностей католицизма (сакрум, сакральное время, сакральное про-станство и др.). Главная возникающая здесь проблема связана с тем, как они существуют в мире, который создан в произведении, прибавлены ли они к этому миру или, может быть, они имманентно присущи этому способу существования. Это дает основу для того, чтобы различать два типа католических романов: произведения, лишь популяризирующие религиозную культуру, и произведения, которые эту религиозную культуру создают сами. Кроме того имеет значение и вопрос о том, является сакрум чисто католической особенностью,

принадлежит ли он всему христианству или, наконец, имеет самый широкий религиозный смысл? Интересен вопрос и о том, имеет ли сакральное пространство только инструментальную функцию в романе или еще и другие, например, мировоззренческие? Является ли оно самостоятельной ценностью или нет? Наконец, необходимо проанализировать и категорию сакрального времени, выявить его характер: является ли оно парменидовским или, вернее, гераклитейским, связанным с постоянным изменением персонажей, процессом освящения или лишь только сближением и отходом от сакрума?

Третья группа исследовательских задач включает в себя круг вопросов, существующих в анализированных произведениях и связанных с рассмотрением религиозного опыта как источника индивидуальной религиозности. Речь идет о контактах человека с Богом и значении этих контактов для человека в религиозном опыте: проблемы доступности Бога для человека и способа актуализации, говоря языком св. Фомы Аквинского, осознанной связи человека с Богом.

Объектом и предметом исследования в диссертации является современное литературное явление, названное „католической литературой". Вопросу о том, каким было это литературное творчество, сопутствует вопрос, в какой степени оно было специфической литературой. В какой степени оно обладало формальными определителями, позволяющими выделить его как особый жанр из рядов других повествовательных произведений. Эти два вопроса неразрывно связаны. Сакрум в литературном произведении появляется не только в семантическом поле, но (на это обращал внимание еще М.Элиаде); оно вписано в структуру произведения через выражение времени и пространства, поскольку (по его мнению) в религии существенно возобновление возникшего когда-то события, непосредственного контакта с Богом, являющегося источником нашего взаимодействия со сферой сакрума. Это дает возможность углубленного анализа связи между литературой и теологией, литературой и философией религии, в анализе вопросов сакрализации и десакрализации литературы.

Католическая литература является информацией о религиозной культуре эпохи, в которой она возникла, а также о возможности развития этой культуры. И это два других аспекта данной работы.

В современной теологии преобладает герменевтическая модель познания, а это значит, что спасающая действительность не считается тем, что „было передано", но тем, что „передается". Это обозначает, что художественная литература считается действительным источником теологического познания, свидетелем трансцеденции, если согласно мысли Рисера, примем, что существом истины является откровение, тогда язык искусства становится „языком правды".

Современный польский католический роман насчитывает около ста произведений. Поэтому понятна необходимость выбора из них нескольких таких, в которых более четко проявляются черты, могущие стать основой для выражения научного мнения. Специальным объектом научного анализа в диссертации были избраны следующие произведения (в скобках указан год их первого издания): Анджеевски Е. -Лад сердца (1938), Голубев А. - Болеслав Хробрый, тт. I-VI (19471955), Грабский Вл. Я. - Исповедальня (1951), Сага о ярле Бронише (1946), Добрачинский Я. - Захватчики (1948), Ключ к мудрости (1951), Письма Никодема, Коссак 3. - Крестоносцы (1935), Из бездны (1946), Малевская X. - Камни вопиют (1946), Проходит образ мира (1954) и Сэр Томас Мор отказывается (1956). В работе также анализируется драма Е.Завейского „Муж справедливый" (1945). Это выдающиеся произведения самых известных авторов, самые популярные среди читателей, согласно результатам многочисленных социологических опросов, выявляющим читательские интересы. Таким образом, избранные произведения достаточно представительны для всего течения католического романа, и выводы о них могут быть распространены на всю генеральную совокупность - католическую литературу.

СОСТОЯНИЕ ИССЛЕДОВАНИЙ

Степень научной разработанности. Специфика художественной литературы как особого текста, являющегося объектом научного ана-

лиза, характеризуется его многогранностью, полифоничностью, а это означает, что разные исследователи понимают и интерпретируют эти тексты в первую очередь с точки зрения той научной дисциплины, которую они представляют: философию, эстетику, литературоведение, культурологию и т.д. Даже выделение более узкого проблемного поля — анализ религиологической функции литературного произведения — осуществляется по-разному, в зависимости от господствующих в том или ином обществе философских и культурологических традиций.

Немецкая школа (Г.Кранц, К.Й.Кушель, У.Больц-Отто, К.Кюнг) акцентирует критическую функцию литературной теологии. Теология, рефлектируемая в литературном произведении, позволяет познать и ее собственные недостатки. Одновременно эти авторы обращают внимание на то, что литература выполняет роль стимулятора, передающего теологии новые импульсы как формальные, так и проблемные, и на этой основе влияет на ее развитие.

В рамках французской школы (Ж.Данелю, Ж.П.Жоссуа) считается, что литературная теология всегда оказывается неполной и она слабее теологии, обсуждаемой при помощи дискурсивного языка. Ее новизна состоит в богатстве предлагаемого словаря и в новых стилистических фигурах (стилистике).

В пределах польской школы (Я.Салий, Р.Роговски, Б.Мизя) сформулирован ряд положений, касающихся практического использования произведений, заключающих теологическую проблематику, как в их познавательной, так и катехизисной функциях.

В русской философской, культурологической и религиоведческой традиции в XX веке можно выделить два разных и во многом взаимоисключающих подхода, связанных не с научными, а в первую очередь с политическими причинами. Философская и вообще гуманитарная мысль „серебряного века" русской культуры формировалась большим количеством авторов, исследующих феномен религиозного сознания, преломленного в тексте художественного произведения. В.Соловьев и С.Булгаков, С.Франк и другие философы достаточно подробно анализировали проблемы этого плана. Эта же проблематика освещалась в работах русских кантианцев и интуитивистов (И.Лапшин,

НЛосский), экзистенциалистов (Н.Бердяев), а в более позднее время в работах философов русской эмиграции первой волны. Деятели русской литературы, особенно направление символистов, также давали свои подходы к проблеме связи художественного творчества и религиозного знания (В.Иванов, А.Белый, Д.Мережковский и др.). Наконец, подобного рода проблематика освещалась в работах искусствоведов, в первую очередь изучавших русское искусство. Это работы С. и Е. Трубецких, И.Грабаря и других преимущественно культурологов и эстетиков.

Второй подход к художественной литературе, связанной с религиозным знанием, разрабатывался в марксистско-ленинской философской традиции и опирался на понимание любого произведения искусства только через призму классовой борьбы пролетариата и оценки религии как обмана народа. Этот подход был достаточно массовым, он опирался на авторитет партии и на работу многочисленных обществ - безбожников, атеистов, синеблузников — сумевших за сравнительно небольшой с точки зрения истории период дискредитировать религиозную символику, укрепить идеологию атеизма и борьбы против „мракобесия церковников". Сравнительно небольшая часть советских исследователей пыталась нетенденциозно изучать связь искусства и религии, религии и литературы, религии и философии, выявляя специфику, характерную для духовной русской культурной традиции. В работах Д.М.Угриновича, В.Н.Шерданова, В.И.Гараджи исследовались реальные проблемы русской духовной культуры, анализировались реальные связи литературы, морали и религии в советском обществе.

В 50-60-е гг. сложилась и плодотворно развивалась традиция объективного научного анализа древнерусских литературных памятников, начало которой было положено трудами Ленинградского института русского языка АН СССР, и во главе этого направления затем стал академик Д.С.Лихачев.

Глубоко уважая всех представителей литературоведческого знания, диссертант, однако, вынужден подчеркнуть, что их проблематика оставалась в стороне от интересующей автора проблемы, равно как и работы советских специалистов в области культуры.

Кроме того, отсутствие в советской России самого артефакта -религиозного художественного произведения - не могло активизировать работу гуманитариев в направлении анализа тех или иных сторон сакральности, характерных для православия.

Европейская традиция анализа этой проблемы достаточно четко представлена во многих философских и и культурологических школах. Так, например, в настоящее время проанализированы как теологические, так и философские концепции отдельных писателей: Ф.Дюрен-мата (H.Zahrnt, Die Sache mit Gott, München 1972), А.Камю (J.Ratzinger, Glaube und Zukunft, München 1984), M.Lowry'ego (Я.Блоньски, Несколько мыслей, которые не новы, Краков 1985), Ц.К.Норвида (А.Дунайски, Христианская интерпретация истории в записках Цыприана Норвида, Люблин 1985).

Главные аспекты работы: Философская теология или онтофило-софия была традиционным путем размышлений над тем, что все называют Богом. После критики И.Канта, который свел космологические и теологические доказательства к онтологическим, а эти последние подверг критике из-за смешения логической необходимости и необходимости реальной, из онтотеологнп возникла в начале нашего столетия философия религии, исходным пунктом которой считается действительность нашего познания. Традиционная онтофилософия существует на почве католической философии под названием философии Бога.

Языком религии является все, что говорит, поэтому в философии религии речь идет о трех аспектах языка - космическом языке, языке культурно-исторического человеческого творчества и о языке точной философской рефлексии. Первый - это язык естественных и искусственных явлений природы и общественных событий. Второй - это язык творческих реакций на эти события. Здесь мы имеем дело с огромным богатством средств - форм искусства слова, образа и звука. Религиозный опыт доступен нам посредством речи, в которой каждый раз находится слово. Это объясняет тот факт, что в философии религии существует устойчивый интерес к анализу высказывания на данном языке.

Одновременно с тем, в современной теологии центр тяжести передвинулся с дедуктивных и констатирующих действий по отношению к Священному писанию на поведение человека, в котором доминируют процессы интерпретации и понимания. Эта современная герменевтическая модель теологического познания является следствием перемен в понимании самой теологии. Теологию считают сегодня той спасительной действительностью, имеющей свои исторические и личностные примеры в Иисусе и передаваемой как свидетельство, которым является также и литература. Это означает, что в настоящее время художественная литература подвергается анализу как в философском, так и теологическом аспектах. Эти мотивы анализа не могли не быть учтены по отношению к литературе, которая определяется как католический роман.

МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ И МЕТОДЫ

В диссертации реализуется междисциплинарный и в своей основе плюралистический подход, который был необходим ввиду специфических особенностей как объекта, так и предмета, исследовательских задач и целей самой работы. Художественная литература изучалась главным образом средствами философского и культурологического знания, что предполагало достаточно высокую степень толерантности ко всем работам, в которых анализируется феномен католического романа как средствами общетеоретического подхода, так и сравнительно узкого частного или эмпирического знания (здесь имеется в виду как литературоведение, так и социология культуры).

Такой подход, на взгляд диссертанта, позволил использовать имеющийся эвристический потенциал разнообразных культурологических подходов - аксиологический, культурантропологический, символический и др. Работа близка к феноменологии в том смысле, что предметом и объектом ее интересов является только литературное произведение (текст), который описывается как данность, без анализа его связи с культурой, социологией или социальной психологией.

Поэтому текст диссертации в сравнительно небольшой степени насыщен научной литературой, кроме, конечно, полемического материала, зато включает в себя многие цитаты и ссылки, связываемые с анализируемой художественной литературой. Если здесь обсуждается внешнее влияние религии, ее учреждений и институтов на литературу, то этот анализ касается общественного явления, каким была вообще католическая литература, но он не касается отдельных произведений.

В интерпретации текстов был использован герменевтический метод. Исходным пунктом является определенный способ первичного понимания - библейская, патриотическая, схоластическая и неотомистская мысль, способствующая пониманию текста.

Синтез концепций, взглядов был проведен с помощью метода анализа семантических полей. Был использован как синхронный (была анализирована целостная позиция на основании текстов, возникших в разные периоды), так и диахронный анализ, если эволюция взглядов авторов или их концепций была достаточно выразительной.

Важное место в работе занимает также метод аналитических сопоставлений, который ведет к обобщениям первой степени, выступающим непосредственно после анализа каждой исследовательской проблемы. Общий ответ на поставленные в исследовании вопросы был возможным только с точки зрения анализа познавательных возможностей католической теории культуры, которая объединяет круг религиоведческих рассуждений и заключена в выводах, являющихся обобщением второй степени. Здесь уже отпадает необходимость в эмпирическом обосновании сформулированных общих выводов.

Как феноменологический, так и герменевтический методы были гарантией беспристрастности и объективности исследования. Доказательством этой идеологической нейтральности были положительные рецензии на ряд работ, написанных автором за последние годы по теме диссертации, авторами которых были как духовные лица, так и светские ученые, придерживающиеся материалистического мировоззрения.

Новизной диссертационной работы являются:

- применение междисциплинарного подхода, включающего сопоставительный анализ философской феноменологии и католической теологии, к анализу текстов художественной литературы;

- использование методологического подхода к исследованию, который может быть обозначен как принцип философии религии „быть свидетелем истины", обладающего значительным эвристическим потенциалом и ранее в работах по философии практически не использовавшегося;

- выявление эпистемологических функций литературного произведения и раскрытие диапазона ее познавательных возможностей; сопоставление теологических и феноменологических точек зрения на литературное произведение;

- демонстрация правомочности различных подходов к анализу литературного произведения - разнообразные подходы с исторической точки зрения и многочисленные подходы с точки зрения философского анализа; выявляются существенные параметры, отличающие исторический и философский подходы в анализе темы Бога и человека.

- определение специфики религиозного воздействия на литературное произведение, проявляющейся как в постулатах церкви по отношению к католическим писателям, так и во влиянии религиозной веры автора на литературное произведение;

- исследование содержательных характеристик теологических понятий - сакрум, вера, профанум и ряд других; выявление их значимости для объективного научного анализа христианской художественной литературы.

В целом предложенный автором метод интерпретации христианской художественной литературы, включающий в единое целое философский, теологический и эстетический подходы, позволяет использовать теоретические возможности герменевтики и феноменологии в решении теоретико-познавательных задач, стоящих в рамках культурологии философии культуры. Практическое использование выводов работы имеет значимость в таких областях культуры как учебная деятельность, анализ литературы, критика и пр.

На защиту выносятся следующие положения, обладающие новизной или существенными элементами новизны:

- Анализ текстов художественной литературы - современного польского католического романа - на основе сопоставительного подхода к ним средствами исследования, используемыми философской феноменологией и католической теологией. Этот подход раскрывает существо междисциплинарности, характеризующее все исследование и одновременно особенности современного собственно культурологического знания, равно отличающегося как от таких общетеоретических подходов, которые составляют специфику собственно философии и религиоведения, так и литературоведения или истории литературы. Благодаря междисциплинарному подходу, предметное поле исследования не ограничивается рамками одной научной дисциплины и ее системой категорий, а остается многомерным и полифункциональным. В то же время сюжетная канва и стилистика романа перестают быть только объектом литературоведения, но их возможности раскрываются через культурологический подход к текстам. В этой связи каждое из анализируемых произведений предстает как определенный артефакт, связанный со специфическими социокультурными процессами общества, региона и их временными параметрами. Это особенно четко прослеживается в работе, когда автор последовательно обращается к сопоставительному анализу философских и художественных текстов, к анализу развития французской и польской литературы, ее философской и религиоведческой интерпретации.

Идеологическая неангажированность автора позволила ему использовать познавательный потенциал таких подходов, которые на протяжении десятилетий только противопоставлялись друг другу и чаще всего находились в конфронтации. Исследование показало, что в теоретическом анализе художественной литературы существенную роль играют социальное время, когда создавались произведения, а также и субъективная тенденциозность, характеризующая каждого исследователя, независимо от степени осознания им своей творческой направленности и включенности в социокультурный контекст своего времени.

- Эвристический потенциал междисциплинарного подхода к анализу текстов раскрывался через использование принципа философии религии „быть свидетелем истины", который достаточно подробно освещен в современных произведениях авторов, разрабатывающих эту область философского знания, но практически не использовался для анализа художественных текстов. Естественно, применение этого принципа в диссертации некоторым образом оказало доминирующее воздействие религиоведческого анализа католического романа, однако специфика культурной жизни Польши в исследуемый период во многом определялась связью с религией и Костелом (церквью). Автор берет на себя толкование сформулированного в современной теологии постулата о серьезном подходе к эпистемологической функции литературы и предпринимает исследование интересного, с теологической точки зрения, диапазона ее познавательных возможностей. Литературное произведение является для него формой выражения смысла веры, благодаря чему католический роман предстает как область знаний религиозного опыта, то есть основного понятия философии религии.

- Принцип философии религии „быть свидетелем истины", использованный в исследовании, обнаруживает свою высокую эффективность как в гносеологическом, в первую очередь, эпистемологическом анализе художественных произведений, так и в герменевтическом подходе к католическому роману. Рассмотрение художественного произведения на основе этого принципа позволяет раскрыть познавательные возможности литературы, ее становление как специфической формы выражения смысла веры, такой области знаний религиозного опыта, которую читатель не находит в реальной действительности. Поэтому польский католический роман определенным образом воздействовал на сохранение традиционной католической доктрины в условиях послевоенной Польши, а значит способствовал утверждению философии религии.

Чрезвычайно значимо с точки зрения гносеологии двоякое понимание литературного произведения. В историческом плане были использованы другие критерии, чем в неисторическом, философском анализе. В первом автор обратил внимание на два аспекта анализи-

руемых произведений: отсутствие противоречий между идейной конструкцией романа и обязывающей доктриной веры, с одной стороны, и убедительность средств выражения доктрины - с другой, хотя этот элемент прослежен несколько слабее. Это указывает на способ существования религиозных ценностей I! романе, концепцию святости, истории и религиозности человека.

- В диссертации показаны феноменологически и теологически различные подходы к анализу литературного произведения, которые обеспечили автору возможность классификации польского католического романа по принципу взаимоотношения человека с Богом (сакрум) и по принципу отношения человека к религии, ее учреждениям, обрядам, догматам, когда она выступает как неотъемлемая часть культуры. Первый принцип позволяет писателям наглядно показывать теологические истины, неразрывно связанные со священным писанием, второй — раскрывает особенности религии как явления культуры. В любом из анализируемых произведений можно выделить оба аспекта взаимоотношения: человека и Бога, человека и религиозной деятельности. Однако, если в первом случае связь человека с Богом чаще всего осуществляется через другого, выступающего как посредник между Богом и человеком, то во втором аспекте человек рассматривается как существо потенциально религиозное и рано или поздно открывающее для себя Бога. Бог боязни и Бог любви - два доминирующих способа изображения Бога в католическом польском романе, и каждый из этих способов изображения имеет своих сторонников и почитателей, что подтверждается данными социологических исследований читательских интересов, приводимыми в диссертации.

- В основе разных подходов к анализу литературного произведения лежит множество социокультурных, гносеологических, идеологических и других объективных причин, составляющих то множество факторов, которое необходимо учитывать, и в то же время трудно учесть ввиду их множественности. Однако автор считает одним из доминирующих факторов — социальное время и специфику общественно-политической доктрины, влияющей па псе культурные институты и и функционирование традиционной и новой духовной культуры. Худож-

ник реализует свое творчество в определенных условиях, влияющих на его труды, а затем читатель отыскивает в литературном тексте то, что кажется ему наиболее значимым. Информационная насыщенность текста, глубина и объем его содержания зависят в равной мере от автора и читателя его произведений, что составляет характерную особенность герменевтического подхода к текстам, осбенно в области художественной литературы.

На большом эмпирическом материале, непосредственно анализируя наиболее популярные и известные католические романы не только в Польше, но и во Франции, доказывается правомочность разных подходов к тексту и их объективная необходимость для более полного и глубокого понимания художественной литературы как особого феномена культуры.

- Исследуя эволюцию отношения церкви к художественной литературе, в которой освещаются религиозные сюжеты и темы отношения человека к Богу и Бога к человеку, автор показывает, что эта проблематика поднималась еще в раннем христианстве, затем Фомой из Аквы и получила свое дальнейшее развитие в трудах Иоанна-Павла П. В художественной литературе Бог предстает и как условие совершенства человека, и как условие любви ближнего и, как условие самого существования человечества. В ряде романов А.Голубева и пьесах Завейского Бог предстает не только как творец и вседержитель, олицетворение любви к человеку и утверждения в человеческом совершенствовании, но также и как особая сила, сближающая людей, наполняющая их надеждой на преодоление всех глобальных проблем современности и способствующая не гибели, а выживанию человечества.

- Художественное произведение, выступая как артефакт и феномен культуры, предполагает его интерпретацию на основе герменевтического подхода в рамках понимающих традиций, подчеркивающих значение любого культурного явления и его воздействие на сохранение, укрепление и развитие существующих в обществе традиций духовной культуры, среди которых, бесспорно, ведущую роль играют мораль, искусство и религия.

Практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что было определено новое и достаточно продуктивное направление исследований художественной литературы как феномена культуры, интегрирующего в своем содержании наиболее значимые параметры актуальной духовной культуры общества морали, философии, теологии.

В работе раскрывается проблема востребованности художественной литературы, ее функции транслятора культурных традиций, ее способы воздействия на читателей, что позволяет рассматривать художественную литературу как важное средство формирования картин мира, адекватных интересам читателей.

Апробация работы. Основные положения, выносимые на защиту, неоднократно являлись предметом обсуждения в научных и преподавательских коллективах и были положительно оценены научной общественностью как в Польше, так и за рубежом. По данной проблематике автор разработал и прочитал ряд спецкурсов для студентов и аспирантов, а также для преподавателей, ведущих занятия по философии, философии религии и культурологии. По исследуемой проблеме автором опубликован ряд монографий и статей на русском, польском и немецком языках.

Диссертация обсуждалась и была рекомендована к защите на кафедре философии МПГУ им. В.ИЛенина и на заседании Ученого Совета Историко-филологического факультета Опольского Университета.

Диссертация представляет машинописную рукопись, насчитывающую 233 страниц текста и состоящую из введения, трех глав, заключения, приложения и краткой библиографии.

Основное содержание диссертации

Введение раскрывает актуальность темы, степень ее разработанности в современной науке, определяет источниковедческую базу, цель и задачи исследования, методологические принципы, лежащие в основе диссертации, а также выносимые на защиту научные выводы, обла-

дающие новизной или существенными элементами новизны, прошедшие апробацию в научно-исследовательской и преподавательской деятельности диссертанта.

Первая глава работы „Католическая литература как свидетель эпохи" включает в себя три параграфа, в первом из которых осуществлен анализ общих черт литературы и философии, во втором на конкретных историко-философских текстах исследуется специфика герменевтического и одновременно компаративистского анализа подходов к семантическому полю литературного произведения, а в третьем показывается производность польской католической художественной литературы от аналогичной литературы Франции. Цель первой главы заключается в том, чтобы охарактеризовать исследовательское поле диссертации, показать эвристический потенциал методов компаративистики при анализе литературного текста, а также выявить культурологические основы, лежащие в основе создания польского католического романа.

Первый параграф первой главы посвящен исследованию сходства и различия произведений литературы и философии, определяя общие им черты через стремление авторов к выявлению смысла мироздания, их зависимость от парадигмы мышления, господствующей в исследуемый период, оба типа произведений стремятся к ответу на вопрос о смысле жизни человека, смысле мира и его истории.

Для них характерны описательные и оценочные суждения, создание схематичной, модельной действительности, а также основанность на убеждениях их творцов, которая решается в принципе иначе, чем в науке.

В то же время литература и философия различаются рядом признаков: метафора философии чаще всего является общепринятой культурной традицией, в то время как метафора литературного произведения апеллирует к языку и каждый автор стремится к новым и новым метафорам.

Мир романа XX в. - это не эмпирически наблюдаемый мир, а тот, который изнутри создает герой романа. Этот внутреннеконструиро-ванный мир становится и объектом анализа в философском мышлении

XX в. - герменевтика, философия диалога, встречи, участия, экофи-лософии - вот далеко неполный перечень нового философствования XX в., того пути познания, о котором никто заранее не знает, куда он приведет.

Во втором параграфе автор исследует проблему становления теории бытия Фомы Аквинского, предпринимая этот анализ для того, чтобы показать сложность и неоднозначность путей развития философского знания, основу которого составляет многозначность интерпретации любого философского текста. В параграфе обосновывается тот факт, что концепция бытия Фомы, которую считали главным образом идущей от традиций Аристотеля, на самом деле представляет собой интерпретацию Аристотеля неоплатониками и последователями Плотина, жившими в XIII в. в Париже и оказавшими большое влияние на Фому. Концепция бытия включает у Фомы три вида: самосущее бытие, которое является самоэкзистенцией, или пра-первое бытие; бытие, вторичное по своей экзистенции и зависимое, хотя также нематериальное и, наконец, бытие, зависимое по экзистенции, но материальное и связанное с телом.

Отталкиваясь от теории бытия, изложенной в работах Аристотеля, Фома Аквинский превращает эту философию в метафизическую доктрину, которая в соответствии с философски-теологическими взглядами того времени преобразует аристотелевскую философию в доктрину Софии-мудрости, придающей рациональный смысл трансцендентной надреальности Священного Писания.

Исследование взглядов Фомы Аквинского является особенно необходимым для анализа философских истоков польского католического романа, так как авторы этих литературных произведений имели истоками своего философствования те принципы философии религии, которые были заложены, с одной стороны, Августином Блаженным, а с другой, Фомой Аквинским, а уж затем философские труды персоналистов, экзистенциалистов и других философов современности.

Третий параграф первой главы содержит анализ французской литературы как инспирации польской католической литературы. Французское течение в католической литературе неоднородно. Такие пи-

сатели, как Ж.К.Пюйсманс, Э.Банманн, А.Лафон или В. д'Орвилл выступали в защиту Церкви и католической религии, они были проникнуты идеей апостольского послания.

В свою очередь атаку на Церковь вели Л.Блой, Ж.Грин, Ф.Мориак и Ж.Бернанос. Их творчество выросло из бунта против традиционной модели религии и религиозности, бунта, направленного как против анахронических церковных институтов, так и против традиционализма католиков. Церковь была атакована из-за ее неприспособленности к современному миру, анахронизма ее общественного учения, а католиков критиковали за лицемерие, двуличность, за мнимую, поверхностную веру, далекую от идеалов Евангелия. Французский католический роман не был связан ни с какой существовавшей до сих пор философской концепцией; вопросы, которые он ставил, не имели готовых ответов. Поэтому писатели-католики попадали в конфликт с официальным учением Церкви, а их художественным достижениям не сопутствовало восхище нис церковных иерархов.

Ж.Маритсн был первым философом, который обобщил и развил идеи, сформулированные католическими писателями. Он достиг этого как по отношению к принципам религиозного искусства, создав новую неотомистскую эстетику, так и в отношении к философским проблемам, результатом чего было создание персонализма.

Под влиянием французских католических писателей и мнений французских философов Ватикан одобрил программу персонализма и радикально изменил свое отношение к искусству и художникам. Рождение польской католической литературы произошло с определенным опозданием и в совершенно других условиях. Именно Церковь организовала в 1930 году Общество католических писателей, определила задачи писателей, ставя на первое место свою защиту со стороны факторов, отрицающих вероисповедание и католицизм.

Одновременно, в отличие от французской литературы, польская литература не была автономным движением. В 1923 году папа Пий X провозгласил энциклику „И Гегшо ргорозШо", которая формулирует широкую программу, названную Католической акцией и становится

мощным импульсом для светских католиков в интенсификации их деятельности.

Церковная иерархия и церковные публицисты, ссылаясь на французскую литературу, требовали таких же религиозных произведений в Польше, но одновременно считали необходимым, чтобы „свобода литературы и искусства в общественной жизни оставалась в границах, которых перейти нельзя".

Другой позиции придерживалась группа светских и духовных католиков, концентрирующаяся вокруг варшавского журнала „Вер-бум". Эта группа, положительно оценивающая французскую литературу и французскую философскую мысль, особенно Ж.Маритена, дала начало (благодаря произведениям Ежи Либерта) совершенно новой католической литературе. Но это творчество встретилось с острой критикой со стороны церковной публицистики.

Может быть, столь точное определение задач и даже способов их реализации повлияло на то, что в межвоенный период 1918-1939 гг. католическая литература была почти незаметна на фоне всей национальной литературы и не существовала как нечто отдельное, признанное понятие в теоретико-литературной терминологии. В противовес западноевропейскому католицизму, в котором кипели и рождались новые формулировки, смелые исследования, в довоенной Польше отсутствовали интеллектуальные стимулы, которые могли бы создать в молодых умах сильное и живое принципиально новое мировоззрение.

Потенциальная, внешняя угроза для Польши, какой был в довоенный период коммунизм, стала после войны в 1945 году угрозой действительной. Церковь была лишена не только прав, но вдобавок были введены административные, правовые и интеллектуальные средства с целью противопоставления ее деятельности. Католическая публицистика неодинаково реагировала на антицерковное и антирелигиозное наступление коммунистического государства. Многие выражали мнение, что этому наступлению следует противопоставить идейно-активную католическую литературу, противостоящую марксистскому материализму. Другие требовали от литературы укрепления веры и ее

преобразования в убеждение, мотивированное рациональными предпосылками.

Первая точка зрения была выражена Церковью и связанными с ней публицистами, указывающими, что социализм обозначает разрыв Польши с латинской традицией западной культуры, с атеизацией общества.

Вторая ориентация, ссылаясь на довоенный круг „Вербум", в определенной степени положительно приняла новую власть, но их творчество было противопоставлено мировоззренческим результатам деятельности властных политических структур.

В общем, оба направления были согласны, что призывом литературы должна быть борьба со всем, что угрожает вере, однако для одних - вере угрожала политика атеистического государства по отношению к Церкви, а для вторых - это были мысли по поводу анахронического характера существующей Церкви.

Вторая глава диссертации „Католическая литература как свидетель восприятия веры" состоит из двух параграфов, в которых на основе анализа текстов художественной литературы прослеживаются особенности понимания главных категорий религии авторами литературных произведений.

В параграфе 1 „Человек и святость" рассматриваются специфические характеристики главных персонажей польской католической литературы, которыми преимущественно являются библейские герои, святые и священники.

На основе анализа библейских персонажей в драме Е.Завейского „Муж справедливый" и романе Добрачиньского „Письма Никодема" прослеживаются две разные точки зрения на отношение человека к святости.

Иов и Никодем - главные персонажи анализируемых трудов одобряют религиозные истины, потому что они кажутся им рациональными, понятными и полезными, а не потому, что они исходят от Бога.

Иов в результате жизненных несчастий пришел к выводу, что сам человек не в состоянии понять и найти смысл религии, то есть вера - это любовь и доверие к Богу, а не его понимание. Никодем такой

эволюции не подвергается. Вера для него, это разумная предусмотрительность: мудро поступает тот, кто верит, поскольку вера выполняет прагматическую функцию, приносит радость жизни, устраняет заботы. Вера есть разумная предусмотрительность, а это значит, что ей можно научиться, усвоить ее.

Вл.Е.Грабски и Е.Анджеевски представляют священников в качестве главных персонажей своих романов. Ксендз Сехень, герой романа Е.Анджеевского „Лад сердца" не является для своих прихожан ни моральным идеалом, ни духовным проводником. И это происходит не потому, что его поведение или вера несовершенны. Напротив, именно потому, что он по-настоящему подчиняется принципам католицизма, его мир для окружающих является чужим. Это относится к духовным ценностям священника, а также к его поведению, которые воспринимаются паствой как чудачество. Отношение к ксендзу тех, кто считает себя хорошими католиками, пренебрежительно. Уважают его лишь люди отчужденные или те, кем пренебрегает местное общество. Источником страданий, поражения и отчужденности кс. Сехеня является совершенно светский мир, в котором он живет. Это мир людей, полностью ушедших от Бога, хотя формально они почитают его. Живя во зле, зависти и подлости, они не понимают абсурда мыслей, отвергающих теологический смысл жизни.

Кс. С.Гурски, герой романа В.Грабского „Исповедальня" живет в другом мире, мире и сознательного, и инстинктивного уважения религиозных ценностей. Хотя этот мир в сфере явлений далек от подлинного католицизма, но по своему существу он близок католическому, благодаря чему священник и достигает успехов в своем пастырском труде. В мире романа наблюдается процесс освобождения людей от неглубокого слоя религиозного равнодушия. Человек, как показывает автор, может возвратиться к своему настоящему существованию, а священник, если он в состоянии вознестись к идеалам католицизма, в состоянии эту возможность удовлетворить. Бог создал человека как религиозное существо, мир когда-то был совершенным и, хотя современный человек связь с Богом почти утратил, но в

надежных руках пастырей есть возможность возвращения человека к Богу.

Самой многочисленной группой романов являются те, которые непосредственно касаются описания жизни святых. Мы встречаем в них два, несколько различных между собой, понимания святости. Один подчеркивает, что святость, это состояние „подобия Бога", как это определил еще Августин Аврелий. Второе толкование близко мысли св. Фомы, который отождествлял святость с совершенством. По авгу-стинской традиции изображением Бога является душа, а святость состоит в полном одухотворении и чаще всего относится к будущей посмертной жизни человека. В традиции св. Фомы возможна, кроме такой, и святость низшего разряда, реализованная здесь и теперь. Любовь к Богу является источником возрастающего совершенства человека, т.е. святости, пределом которой является состояние этого подобия Бога, которое мы достигаем после смерти. Любовь к Богу воодушевляет человека, занимает его и побуждает все его идеалы в высшей степени, так что материальная жизнь становится для него все менее важной.

Таково поведение Т.Мора, св. Войцеха и эрсмитов из романа Голубева, св. Бенедикта и бенедиктинцев в романе Х.Малевской „Кончается образ мира". Из августинской традиции, в свою очередь, исходит и понимание святости Грабским. Святой полностью соединен с Богом, сливается с Ним в одно целое, и в этой цельности нет даже и щели для земного, телесного, материального.

Это двоякое понимание святости можно выразить иначе. Св. Вой-цех из романа Грабского, кс. Сехень, Иов во второй части драмы Завейского, св. Бенедикт из Нурсии - это лица, отданные Богу, значит они - другие, отличающиеся от остальных людей. Можно о них сказать, что они сакра-посвященные. Их святость происходит не от них самих, а от Бога, а поскольку о Боге на почве негативной теологии можно говорить лишь то, чем Он не является, так как известно о Нем только то, что Он отличается от мира, то, следовательно, это та святость, которую называют сакрум, то есть тайна, отличие.

Таким образом, понятие сакрум очень убогое с точки зрения содержания и обозначает ценность, которую приобретает лицо или вещь вследствие того, что принадлежит Богу. Названные персонажи сакральны также и в этом смысле. Свое отличие они приобрели от Бога путем призвания. Это Бог призвал кс. Сехеня, св. Бенедикта или св. Войцеха к святости, посылая на них благодать, в результате которой они стали людьми, возвышающимися над всеми, кто их окружает, они стали трансцедентны. Романы этой группы не расширяют понимания сакрум, но являются попыткой еще одного его объяснения и толкования.

Другой образ святости представляют собой Никодем, Т.Мор, св. Войцех. О них нельзя сказать, что они сакральны, так как в них нет ничего таинственного или непонятного. В латинском языке эквивалентом так понимаемой святости является БапсШБ, то есть святость тождественна совершенству. Святой, это человек, который поступает согласно с этическими принципами, заповедями, идеалами, данными Богом. Это тот, кто близок к Богу, но источником этой близости не является Бог, - но сам человек. Бог своей благодатью лишь укрепляет эту близость.

Понятие святости как сакрум имеет христианский характер, оно более универсально. БапсШэ (санктус) - это термин свойственный только положительной теологии Фомы Аквинского, который доказывал, что человек может усилием интеллекта познать Бога, значит, может сам реализовать эту святость. Оба эти толкования святости не противоположны, они заключены в Евангелии.

В романах польских католических писателей присутствуют также и дохристианские концепции святости. То, что свято, противопоставлено тому, что не есть святое, и это определяется понятием ргоГапиш (профанум). Считается, что святостью является стремление к Богу, но это стремление - лишь фрагмент человеческих стремлений, оно ограничено во времени и пространстве. Человек только на короткое время отдается Богу, после чего возвращается к своей первоначальности. Именно светскость является естественным способом его существования, а святость соединяется с преодолением личного бытия.

Такое понимание святости характерно для романов Я.Добрачиньского и в известной степени Вл.Грабского.

Второй параграф второй главы „История и святость" посвящен исследованию основных понятий религиозной культуры в литературных произведениях.

В литературной публицистике постоянно встречаются упреки в адрес польских писателей в том, что в их творчестве отсутствует современная тематика, а их книги - уход в прошлое. Факт, что все писатели этого направления охотно использовали в своих произведениях исторические темы, особенно предпочитая эпоху Средневековья.

В довоенный период появились произведения З.Коссак „Крестоносцы" и Х.Малевской „Возопиют каменья". В обоих романах пространство является основной мировоззренческой категорией. В „Крестоносцах" это реализуется путем столкновения разных миров, сталкивания персонажей-христиан с миром нехристианским. Это дает автору возможность предъявления принципов христианской веры, напоминания читателям основных истин религии, указания на авторитет верующих людей по отношению к „язычникам". В „Камнях" пространство - это мировоззренческая категория, основанная по другому принципу, так как Малевска вводит сакральное пространство, которое воплощено в кафедральном соборе. Это первый случай литературной теологии, с каким мы встречаемся в польской католической литературе. Построение кафедры как очищающий труд переживают все персонажи романа. Святыни строят не оплачиваемые ремесленники, но христиане, создающие настоящую общину труда-молитвы. Во время этой работы все каются и просят прощения. Кафедральный собор - это центр города и центр жизни. Здесь торгуют, действует духовный суд, оглашают извещения, лечат больных. Все будни, вся область профанума особенным образом проникнуты сакральным пространством. Дополняющая функция романа Малевской по отношению к „Крестоносцам" проявляется здесь таким образом, что сакральное пространство пронизывает всю область профанума, придает ему смысл и ценность.

В параграфе отмечаются и разные историософские концепции обоих романов. „Крестоносцы" З.Коссак выражают теологию веков, близкую

концепции св. Павла, а прежде всего принципам св. Августина. Иисус представлен здесь как подвижной центр истории, он же — центральное место пространства, которое преобразует земной мир в „небесный", придает каждому месту, каждому действию высший смысл. Характер общества, а затем и истории зависит - в романе З.Коссак - от характера любви. Любовь к самому себе формирует человечеству земное общество и такую же светскую историю. Любовь к Богу рождает небесное общество и святую историю. Настоящая история и настоящее общество формируются на основе настоящей любви. Светская история - это изменчивость поколений, общественных институтов, она зависит от самолюбия людей, гордости или корысти. Движение вперед здесь мнимое, не подлежит совершенствованию, оно лишено собственных целей. Святая история заключает в себе вечные, бессмертные элементы.

Историософическая концепция романа X. Малевской близка томизму. По мнению св. Фомы, историчность бытия состоит в восприятии различия между существом и существованием, поскольку действительность является динамичной. Каждый человек — существо случайное и потенциальное, оно включает в себя свободу, некоторое поле неопределенности. Так как оно является бытием случайным, неполным - в терминах св. Фомы „бытием в дороге" - и стремится к полноте, поэтому оно требует помощи. В связи с этим светская история не является презренным миром зла и греха, она - оружие святой истории.

Цикл романов А.Голубева находится между произведениями Коссак и Малевской. Автор отходит от хроникерской временной структуры, принимая разные временные инверсии. Роман состоит из многочисленных, на первый взгляд не связанных между собой сцен, которые читателю следует объединить и привести в порядок с точки зрения времени. Таким образом, автор изменяет статус исторического романа, который перестает быть повествованием о достоверных фактах, а становится сообщением о фактах предполагаемых, сомнительных. Реконструкция прошлого, осуществленная писателем, связана с необходимостью реконструкции описания, которую должен сделать сам читатель.

Так же, как в романе Коееак, пространство играет у Голубева мировоззренческую, а не сакральную роль. Это осуществляется путем конфронтации христианского мира и мира язычества. В результате, сакральное пространство противопоставлено профануму. Только в двух последних томах ситуация изменяется. Так же обстоит дело с пониманием истории писателем. Августинский дуализм истории добра и истории зла уступил место убеждению, что светская история, это история несамостоятельного добра. Таким образом, если от августинова учения Голубев перенял необходимость уничтожения светской, дохристианской или нехристианской культуры, то на основе убеждений Аквината он вводит более мягкий тезис о необходимости овладения и сакрализации светской культуры.

В совсем новых, послевоенных условиях, в 1950 году возник роман Яна Добрачиньского „Ключ мудрости", которЕий небеспричинно был оценен критикой как лучшее достижение этого писателя. Роман во многом совпадает с историософичсской концепцией А.Голубева. Цель, намеченная человечеству Богом, для нас непознаваема и поэтому соучастие в создании истории может состоять лишь в том, чтобы „жить по-христиански". Персонажи мира, созданного Добрачиньским, эту мысль формулируют в делах, у них такое сознание исторического процесса.

По своей форме произведение Я.Добрачиньского близко „Крестоносцам" З.Коссак. Автор-рассказчик представляет события с точки зрения своего актуального знания. В романе Я.Добрачиньского пространство является способом интерпретации истории. Персонажи встречаются с пространством другим, чем их собственное, так как произведение сравнивает Восток с Западом. Они стремятся познать его, теоретически овладеть им.

Историософическая идея романа „Ключ мудрости" близка томизму, но с некоторым дополнением. По Аквинату история человека неавто-номична, она выполняет инструментальную функцию, а Добрачиньски склонен считать, что нельзя различать земные (цивилизационные) и эсхатологические цели. Эти две цели влияют друг на друга, то есть вера имеет значение для цивилизации, а цивилизация - для веры.

Одновременно, если цель истории - тайна, то возможна ошибочная оценка конкретных исторических событий. Поэтому следует постоянно проводить трезвую переоценку истории. Эта мысль имеет характер идейного послания, сформулированного по адресу церковной иерархии в Польше, ввиду возникновения социалистического государства.

Изданный в 1954 году двухтомный роман „Кончается образ мира" Х.Малевской заключает интересующую нас тематику в творчестве польских писателей-католиков.

История интересует Малепскую прежде всего потому, что она позволяет раскрыть философский и теологический смысл истории человечества. Рефлексия над историческими явлениями, раскрытие механизмов, правящих общественным миром - это основная задача, поставленная перед персонажами романа. Характер истории решается не авторитетом автора, но пересечением многих точек зрения и убеждений персонажей. Обращение к историческим документам и источникам позволяет Малевской указать мнения других сторон и создавать, как сказал бы Михаил Бахтин, полифоническое видение мира.

Однако, одновременно писательница хочет непосредственно влиять на способы понимания истории при помощи внесемантических приемов.

„Кончается образ мира" - это уже не только исторический роман, это роман об истории, а точнее, это метафора истории. Общая схема истории опирается на архетип Адама в его трех основных сегментах. „Адам первый", который начал и начертил дело сотворения; „Адам второй", т.е. Христос, который осуществил историю спасения, и „Адам эсхатологический".

Исторические романы, возникшие в XIX веке, противопоставляли народы, польский роман того времени формировал национальное сознание, служил поддержке поляков по время неволи после разделов. Современный польский исторический роман католической ориентации противопоставлял миры. Христианскую Европу - исламу (Коссак, Добрачиньски), христианское общество — язычеству (Голубев, Грабски, Малевска). Эти романы утверждали и распространяли религию, а точнее распространяли христианскую теологию, апологетику — значит, субъектный аспект религии, связанный с Богом, а также и поведение

и религиозные переживания верующего человека - т.е. объективный аспект религии.

Само собой разумеется, что создавая романы о средневековьи, их творцы ощущали недостаток исторических источников и документов. Вместо них они располагали достаточным количеством легенд и апокрифов. Этим же следует объяснить интерес писателей к философии, которая для них является оружием интерпретации истории. Раздумье над историей, возможной или необходимой, над способами появления исторических событий, анализ механизмов управления историей - это существенный элемент католического исторического романа.

Писатели неодинаково интерпретируют историю. З.Коссак и Я.До-брачиньски пользуются интерпретационной категоричностью. Их видение минувших событий не вызывает сомнения, что так именно было.

„Болеслав Храбрый" А.Голубсва, „Возопиют каменья" Х.Малев-ской - это примеры гипотетической интерпретации истории. Менее важной становится конкретика - единичные события, создающие каркас фабулы. Более существенными являются обобщения, входящие в действительность, в значительной мере придуманную автором. Последствием такого приема является полифоничность представленного мира, которая, однако, не ослабляет, а напротив, должна усилить у читателя чувство ценности католическое! религии. Если романы Коссак, Добра-чиньского и Грабского были адресованы неподготовленному читателю, то романы Голубепа и Малевской были направлены к другим адресатам.

Роман Х.Малевской „Кончается образ мира" является попыткой презентации абсолютного времени. Писательницу не интересует ни то, как было, ни то, как могло быть. Ее интересует семантика времени, передача некоторого тезиса о времени: время закрепляет христианский смысловой круг. Он имеет сакральный характер, служит спасению человека. Это единая его функция, и, так сказать, единый его смысл. И поэтому, независимо от различного, человеческого понимания времени, существует время абсолютное.

Третья глава диссертации „Литература как свидетель религиозного опыта" состоит из трех параграфов, содержанием которых является анализ тех элементов субъективно понимаемой религии, которые могут

привести (и зачастую приводят) читателей к реконструкции концепции „религиозного человека", имеющейся в произведениях польских католических писателей.

Нельзя не согласиться с замечанием Л.Фейербаха, что отдельные эпохи различались отношением к религии, поэтому анализ возможного влияния католической литературы на общество в этой главе был проведен на исторической основе с использованием возможностей компаративистики.

В параграфе первом „Религиозность библейских персонажей" используются романы „Муж соврешенный" и „Письма Никодема", которые показывают саму логику процесса преобразования религиозного опыта, когда в начале Бог считается относительной ценностью, а затем в результате перемен внешнего мира и духовного мира персонажей становится абсолютной и самостоятельной ценностью.

Источником перемен религиозного переживания героев анализируемых романов являются страдания и несчастья, какие стали их участью. Предыдущая их жизнь, полная успехов и достатка, повлияла на то, что они думали о своей жизни как о чем-то не зависящем от существования Бога, считая ее в известной степени совершенной. Так, Иов называл свою землю небом, Никодем своим богатством подчинял себе раздающих милостыню. Их мышление о Боге лишено было осознания своей ограниченности, а отношение к Богу отличалось многими чертами партнерства. Жертвы Богу они понимали как форму отпла-чивания взаимности Богу, молитву - как договор с Ним. Отношение Иова и Никодема к личным несчастьям тоже неодинаково. Один бунтует против обид, второй - против Бога. Но эти несчастья позволяют им позднее сформулировать онтологически обоснованные реляции между человеком и Богом, которые являются основой понимания своего места в мире, созданного Богом.

Иов философское познание Бога считает более адекватным, чем религиозное. Он приходит к убеждению, что окружающий мир, полный изменений, не может изменяться сам. В таком случае он должен зависеть от бытия, которое есть Бог или полнота Бытия. Итак, Бога можно понять лишь только опосредственно, путем философского ана-

лиза действительности, данной в непосредственном человеческом опыте. Результатом такого познания Бога является ограниченное знание о Нем, которое близко незнанию, и формирование чувства зависимости всякого существования от Бога.

В отличие от Иова Никодем удовлетворяется теологическим познанием Бога. Он отвергает философское познание, или скорее: он не способен к такому познанию Бога. Теологическое познание опирается на явление Бога. В явлении Бог завязывает с человеком контакт и выходит к нему со своей любовью. Она - дар Божий, целью которого является спасение человека. Бог первый выходит к человеку, и без Его активности человек не смог бы понять свою цель и он не располагал бы средствами для ее достижения.

Убеждение авторов во взаимном сублимирующем влиянии веры и личного несчастья, а также взгляд, что непосредственный, смысловой контакт человека с сакрумом возможен, несомненно близки раннехристианской эпохе, хотя с разной силой они выступали и в другие времена. Но придание Иову определенных религиозных переживаний, характерных для христианской религии и христианское понимание сакрума - это те элементы, которые вытекают из желания авторов осуществлять религиозное воспитание читателя. В случае интерпретации жизни Никодсма этих элементов больше, религиозные переживания Никодема просто поражают простотой катехизиса и сведением религии к моральным принципам, что по убеждению автора романа обосновывает смысл религиозного вероисповедания.

Второй параграф третьей главы „Религиозность персонажей средневековья" осуществляет сравнительный анализ произведений в двух аспектах, то есть единичном, который связан с формированием религиозности отдельных персонажей, и социальном, касающимся влияния верующих людей на общество, в котором они живут.

В романах Х.Малевской и А.Голубева человек Средневековья актуализирует свою религиозность чаще всего на пути внутренних потребностей, или в результате потребностей познания, или не подлежащей познанию этими персонажами и проявлением потребностей воли. Познавательное принуждение является последствием непосред-

ственного или опосредованного понимания божественного характера мира, как в детерминированном, так и в целевом смысле. Это понимание может касаться мира как онтологичной целостности или его части. Таким образом, оно связано с видением истины. Но нужда обеспечения импульсов воли связана с пониманием добра. Полное познание и реализация истины и добра является участью святых и осуществляется только в результате Божьего вмешательства.

Результатом познания истины и добра является любовь к Богу. Чем больше личное познавательное усилие человека, тем эта любовь к Богу меньше. Последствием любви Бога является желание соединиться с полнотой Истины и Добра, которые здесь, в земной жизни даны лишь частично. Зато Бог есть начало любви и ее конец, поскольку Он - воплощенное Добро. Любовь узнаваемой истины и испытываемого добра дает этим литературным персонажам полноту счастья и полностью реализует их в религиозном отношении, а это значит, что они могут быть замечены как знаки Бога.

Романы З.Коссак и В.Е.Грабского представляют религиозного человека средних веков как существо, поощряемое извне к поискам истины и добра или даже принуждаемое. Кроме св. Войцеха из романа „Сага о ярле Бронише" актуализация религиозности остальных персонажей была поощряемой извне, хотя и часто безуспешно. В результате этого они находят частичные или временные истины и такое же добро. Путь, по которому они должны пойти к Истине и Добру, похож на платоновскую идею нахождения красоты. Началом этого пути является добро и истина в своих земных, материальных образах.

Отсутствие внутренней потребности веры влияет на то, что данные персонажи не являются существами, потенциально религиозными, они актуализируются в политическом, общественном, экономическом и каждом другом аспектах, но не могут актуализироваться в религиозном смысле, поскольку религиозность не является их возможностью. Им только остается подражать религиозным переживаниям других людей, таким образом, это религиозность, связанная с культурным навыком, существующей в обществе традицией.

Характерно и то, что такой же уровень религиозности в романах Х.Малевской и А.Голубева оценивается католическими критиками как неудовлетворительный и неполный, а в романах З.Коссак и В.Грабского он считается образцовым и желательным.

Что касается отношений религиозного человека к обществу, к людям, среди которых он живет, то в мире, созданном Х.Малевской и А.Голубевым, Бог, создав человека способным к любви, обозначает и диапазоны этой любви. Прежде всего, нет противоречия между любовью к Богу и любовью к миру. Кроме того, стремление к Богу состоит в любви другого человека, в отношении к нему как к самому себе, т.е. как к потенциальному богу, который может актуализироваться в религиозном отношении как знак Бога.

Персонажи романов, проживая в обществе, стремятся усовершенствовать его с помощью любви. Считая, что умноженное добро направит других к Богу, они не борются против зла, но творят добро. И только поэтому они готовы пожертвовать собственной жизнью.

Романы второй группы составляют мир, в котором забота о других является функцией собственного добра, к другим они относятся инструментально, они лишь средство для того, чтобы доказать нашу заботу, нашу любовь, нашу доброту. Спасение другого человека является предметом наших забот настолько, насколько оно является условием нашего спасения.

Заключительный, третий параграф этой главы называется „Религиозность современного человека". В.Е.Грабски и З.Коссак поддерживают мысль, что актуализация веры выполняется с помощью внушений другого человека или же организованной воспитательной системы. Чем-то новым является мысль, что диапазон и характер этих внушений могут изменить и даже улучшить современный мир.

Актуализация религиозности — это результат личного усилия человека и Божьей помощи. Оказывается, что в польской литературе католической ориентации мы имеем дело с разными концепциями, по-разному относящимися к религиозному переживанию. Однако, мы начнем с общих черт. Религия является отношением лица к Лицу, отношением „я" к абсолютному „Ты", для своей реализации эта

формула требует соответственных практических действий. Это описание имеет диалогический характер, оно - встреча. Оба члена этой встречи, то есть человек и Бог, существуют сами в себе, но одновременно и в связи „к другому". Религиозная связь с Богом - по мнению писателей — необходима для того, чтобы человек был настоящим человеком. Если Бог по любви сотворил человека, и если Он - Любовь, Добро и Истина, то Он не может не хотеть развития личности человека.

Эти убеждения объединяют обсуждаемые произведения, а что же их различает? Прежде всего, не все писатели видят в человеке потенциальность „бытия к Богу", которая может реализоваться путем свободного и сознательного его действия. Поэтому для одних (Малев-ска, Голубев, Завейски, Анджеевски) началом веры является контакт с Богом. Религиозная связь, это не достижение самого человека. Активен субъект и объект религиозного опыта. Для других (Коссак, До-брачиньски, Грабски) важнее указание других на Бога, то есть религиозное воспитание.

Первая группа писателей придерживается мнения, что сакрум и профанум не полностью противопоставляются, мир - это собственность Бога, а затем является собственностью лица; значит сакрум существует в бренности и может быть замечен человеком. Вторая же группа, в свою очередь, отделяет имманентность от трансцеденции настолько, что видение сакрума невозможно натуральным способом. Это требует особой подготовки людей, их знания, а с их участием религиозное переживание становится убогими сакральными ценностями.

Уже эти различия показывают разную общественную роль писателей-католиков. Творчество Малевской, Голубева, Завейского обращено к читателю, который более чутко относится к сакральному характеру действительности, сам, собственным усилием может углубить свой контакт с сакрумом, углубить собственное религиозное переживание, изменить самого себя. Творчество Грабского, Коссак и Добрачиньского выступает в двоякой роли. Оно разъясняет духовенству и верующим людям, что их обязанностью является религиозное воздействие на общество, что это воздействие решает вопрос о контакте людей с сакрумом, а в конечном итоге и о смысле жизни. Одновре-

менно, это творчество было непосредственно направлено к отдельному человеку как форма религиозного воспитания.

Романы упомянутых писателей заключают в себе много рассуждений, непосредственно касающихся религиозной проблематики. Чаще всего они обсуждают отдельные вопросы веры катехизисным способом. Из этого следует, что романы первого рода в большей степени „религиозные", а второго — более „светские", исходя из того, что они теснее связаны с бренным миром существования, смысл которого невозможно понять, не ссылаясь на трансцеденцию.

Эти поверхностные различия имеют и более глубокие корни. В обсуждаемых произведениях мы имеем дело с разными концепциями познания Бога, одну - в произведениях Завейского, Малевской и Голубева, и другие - в романах Коссак, Добрачиньского и Грабского.

Е.Завейски придерживается известного пути философско-теологи-ческого познания Бога св.Фомой из Аквы, по мнению которого этот путь ведет к абсолютно верному, в метафизическом смысле, знанию об Абсолюте. Общий и правильный анализ мира показывает, кем является Бог и кем перед Ним является человек. Несчастья привели к тому, что Иов вынужден был взять на себя такое познавательное усилие. Но эти усилия не имеют значения для итогов или результатов познания.

У Завейского Бог - это Креатор, сила создающая и определяющая цели мира, в большей степени вызывающая уважение, нежели любовь. А если уж любовь, то только потому, что бессильный человек полностью зависит от Бога. Это разум говорит Иову о Боге, разум к Нему ведет, таким образом религиозное переживание имеет интеллектуальный характер. Человек, как рациональное существо, может углублять свою религиозность с помощью интеллектуального усилия, подчиняющего себе его волю и эмоции.

А.Голубев считает, что познание Бога происходит путем непосредственного его видения, благодаря сверхъестественной помощи Бога или кого-то, кто действует с Его помощью. Писатель не называет точно этих познавательных сил, которые принимают участие в эмоциональном, волевом и рациональном познании Бога. Он является

человеку, а значит его смыслам и душевным силам, а не какой-то специальной, свойственной только религиозному познанию познавательной возможности человека. Таким образом, можно говорить о философском персонализме Голубева, так как у него сакрум целиком привлекает человека, а не только какую-либо одну из его познающих возможностей. Это, скорее, религиозный, чем философский персонализм. Бог, в результате такого познания представляется персонажам романов индивидуально, но у всех них вызывает любовь и благоговение. Религиозный опыт, т.е. духовный контакт с Богом имеет также персональный характер.

Интереснее всего представляется вопрос познания Бога в романе Х.Малевской „Кончается образ мира" и драме „Сэр Томас Мор отказывается". Малевская указывает два параллельных источника веры — опосредованный, интеллектуальный и непосредственный, интуитивный. Она проводит их углубленную характеристику и оценку. Религиозное познание, то есть познание при помощи сердца она оценивает выше, чем познание интеллектом. И то, и другое является внутренним принуждением, но интуиция Бога вызывает восхищение Им, а интеллект выражает лишь необходимость подчинения. Ум указывает трансцендентную Истину, воля - Доброту и Любовь.

Самой высокой возможностью человека, как утверждает Малевская, является его интеллект, как познавательная сила. Центром познания интеллекта является истина. Однако, познавая физические материальные вещи, человек познает непервичные, опосредованные бытия и так долго остается в состоянии потенциальности, пока не узнает их причину - Абсолютное бытие, которое есть Истина. Так же обстоит дело и с волей. Познавая разные блага, наверно человек видит в них предмет своего желания, направляется к ним. Для личного бытия адекватным субъектом любви является лицо, которое способно ответить любовью на любовь, с которым может возникнуть „встреча", но оказывается, что целью любви человеческой может быть только Транс-цедентное Лицо, именно тогда человек ощущает всю полноту Любви и Счастья.

Религиозный персонализм в произведениях Малевской отвечает философскому персонализму. В „Камнях..." он близок метафизике Ж.Маритена, но в романе „Кончается образ мира" он является не слишком отдаленным от мунеровского учения. В первом романе то, что есть сверхъестественное (сакрум), отделено еще от того, что есть земное (профанум). Во втором эта граница исчезает, кажется, что сакрум пронизывает целостность явлений. Первый роман близок концепции Маритена, по которой святость сближается с характеристикой времени, освещает ее, вторая представляет мир в его трудном походе к новой религиозной цивилизации.

Романы Коссак, Добрачиньского и Грабского ограничены в рассуждениях, касающихся религиозного опыта. Индивидуальные стремления к Богу, дифференцированные формы активности там не находят отражения. Религиозное воспитание трактуется как обучение способам возвращения к Богу, обучение поведению и отношениям, признанным христианскими. Этот тип религиозного опыта можно отнести к навыкам, поскольку в действительности дело в том, чтобы человек привык к религии и относился к ней как к неотъемлемой части своей культуры.

Рассмотрение литературных работ авторов католического романа с точки зрения их философской и теологической интерпретации позволяет сделать новый вывод, наводящий научный порядок в католической литературе. Если традиционный подход был связан с выявлением сакральных элементов в художественном произведении и предполагал его феноменологический анализ, то в третьей главе диссертации обосновывается новый подход - раскрытие значения sacrum внутри мира, создаваемого литературным произведением, и выявление этого как составной и неотъемлемой части христианской польской культуры.

В заключительной части диссертации рассматриваются как итоги исследования литературы и религии в свете католической теории культуры, так и раскрывается роль и значение нового отношения к миру, основанного на принципе диалога, который способствует выживанию человечества.

Религию можно считать или определенным способом жизни, связанным с реляцией между Богом (сферой сакрума) и человеком, реляцией, имеющей межличностный характер, или областью культуры, которая состоит из доктрины на тему этой реляции, культа, обряда, моральности, обычаев и институтов. Дефиниции религии, подчеркивая одну из этих составных частей, могут быть генетичны, структуральны и функциональны. В каждой из них, однако, остается этот конечный момент: человек - это крохотное, случайное, ограниченное, несовершенное бытие и требует пополнения, усовершествования а этого невозможно достигнуть натуральным путем.

Особенностью теологической, а точнее католической теории культуры является введение в круг культуры трансцендентных факторов. Кроме результатов активности самого человеческого разума в нее интегрируется то, что принимается разумом под влиянием воли и благодати. Таким образом, культура трактуется в эсхатологическом, трансцендующем к Богу смысле.

Иоанн-Павел II рассматривает основные проблемы культуры в антропологическо-персоналистическом плане. Антропологический подход предполагает центральное расположение человека в мире. Антропоцентризм этот, состоящий в возвышении человека над всеми существами и природой, по мнению К.Войтылы, имеет полное обоснование „в опыте истории, культуры, творчества и продукции". Человек, понимаемый как духовно-материальная субъективность, появляется всегда в двойном измерении: горизонтальном — в реляции с другими людьми, и в вертикальном - в реляции с Богом.

Метафизическая концепция человека, которая развивается в теологии со времен св.Фомы, была обогащена феноменологическим субъективным аспектом, его самосознанием. Субъектность человека однако связана с общностью. „Мы" - общное и персоналистическая реляция „Я - Ты" определяют структуру субъекта.

В конце диссертации дается Приложение, в котором приводятся данные социологических исследований отношений читателей к польскому католическому роману, указывающие на высокий читательский интерес к этим произведениям.

* * *

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

I. Публикации на русском языке:

- Концепция человека религиозного. 5 п.л. Депон. ИНИОН РАН. № 51429 от 18.04.1996.

- Бог и человек в современной польской католической литературе: культурологический анализ. (2 п.л.) Автореферат диссертации. М., 1996;

- В поисках новой парадигмы. (0,5 п.л.) (в соавт.) // „Альма Матер", № 3, 1996;

- Литература и философия: поиск общих черт. (0,7 п.л.) // „Высшая школа в условиях модернизации общества". Депон. НИИ ВО, № 106-/96деп. 1996 г.;

- Философская и социокультурная интерпретация разума: опыт компаративного анализа. (I п.л.) // „Высшая школа в условиях модернизации общества". Депон. НИИ ВО, № 108-/96деп. 1996 г.;

- В поисках новой парадигмы. Диалог как надежда на выживание человечества. (0,7 п.л.) (в соавт.) // „Высшая школа в условиях модернизации общества". Депон. НИИ ВО, № 112-/96деп. 1996 г.;

- Молодежная политика в Польше после 1989 г. (0,5 п.л.) Доклад на Международной научно-практической конференциим „Региональная социальная политика: молодежный аспект". Нижний Новгород, апрель 1996 г.

- Молодежная региональная политика: опыт компаративного анализа. (0,5 п.л.) (в соавт.) Доклад на Международной научно-практической конференции „Региональная социальная политика: молодежный аспект". Нижний Новгород, апрель 1996 г.

И. Монографии и научные статьи на польском языке:

- Концепции метафизики в польском нсотомизме. Ополе, 1980 (7 п.л.);

- Литература и религия. Польский современный католический роман. Ополе, 1993 (11,6 п.л.);

- Встреча с Богом // В кругу философских проблем диалога. Ополе, 1994 (0,7 пл.);

- Литературное произведение и философское произведение (очерк проблематики) // „Ученые записки Опольского университета, Общественно-политические науки", № X (1,2 п.л.);

- Збышко Беднож - католический писатель // „Ежеквартальный опольский журнал", 1994, № 4 (0,8 п.л.);

-Эволюция сознания зла // „Ежеквартальный опольский журнал", 1993, № 3 (0,7 п.л.);

- Библейские мотивы в польской католической литературе // „Ученые записки Высшей пед. школы, Общественно-политические науки", № VII, О поле, 1993 (1 п.л.);

- Homo religiosus в средневековье // „Ученые записки Высшей пед. школы, Общественно-политические науки", № VI, Ополе, 1993 (0,8 п.л.);

- Религия и литература. О внешнем влиянии религии на литературу // „Ученые записки Высшей пед. школы, Общественно-политические науки", № V, Ополе, 1992 (0,6 п.л.);

- Литература - религия - религиозность // Церковь, государство, общество. Вроцлав, 1991 (0,7 п.л.);

- К вопросу о созидательных силах католической поэзии // „Ученые записки Высшей пед. школы, Общественно-политические науки", № IV, Ополе, 1988 (0,5 п.л.);

- Польская католическая литература // „Ученые записки Высшей пед. школы, Общественно-политические науки", № II, Ополе, 1986 (1 п.л.);

- Персонализм в анализе истории // „Ученые записки Высшей пед. школы, Общественно-политические науки", № I, Ополе, 1985 (0,5 п.л.);

- Католичество как программа поэзии Р.Брандштеттера // „Ученые записки Высшей пед. школы, Польская филология", № XXII, Ополе, 1983 (1,4 п.л.);

- Источники концепции бытия Фомы Аквинского // „Ученые записки Высшей пед. школы, Польская филология", № IX, Ополе, 1982 (0,9 п.л.);

- Культура, литература и философия // Человек и культура. Ополе, 1982 (0,8 пл.);

- Абстракция и действительность // Общественные функции науки. Ополе, 1980 (0,7 пл.);

- Искусство и идеология // Некоторые аспекты проблематики. Ополе, 1979 (0,7 п.л.);

- Вера как экзистенциальная категория в поэзии В.Бонка // „Ученые записки Высшей пед. школы, Польская филология", № XVII, Ополе, 1979 (0,9 пл.);

- Польский неотомизм // „Идеология и политика", 1975, № 10 (0,6 пл.);

- Учение Фомы Аквинского о ценностях в области традиций. Итоги исследований. Вроцлав, 1988 (1,5 пл.).

III. Научные статьи на западноевропейских языках:

- Aus der Geschichte der katholischen Philosophie in Polen // Zeitschrifte der PHS Potsdam, 1986 (0,7 пл.).

Всего по теме диссертации опубликовано 46,2 печатных листов.