автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Былины русского населения Северо-Востока Сибири

Полный текст автореферата диссертации по теме "Былины русского населения Северо-Востока Сибири"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ /ПУШКИНСКИЙ ДОМ/

На правах рукописи УДК 081.8008730

СКРЫБЫКИНА Людмила Николаевна

БЫЛИНЫ РУССКОГО НАСЕЛЕНИЯ СЕВЕРО-ВОСТОКА СИБИРИ

Специальность 10. 01. 09 — фольклористика

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 1992

Работа выполнена в Отделе народнопоэтического творчества Института русской литературы /Пушкинский Дом/ РАН

Научный руководитель Доктор филологических наук С.Н.АЗБЕЛЕВ

Официальные оппоненты Доктор исторических наук профессор В.Е.ГУСЕВ Кандидат филологических наук Л.В.СОКОЛОВА

Ведущая организация

Кафедра русского устного народного творчества МГУ имени М.В.Ломоносова

Запита состоится " " 1992 г. в часов на за-

седании специализированного совета Д.002.43.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Институте русской литературы /Пушкинский Дом/ РАН по адресу: 199034, Санкт-Петербург, наб. {Макарова, 4.

С диссертацией мокно ознакомиться в библиотеке Института русской литературы /Пушкинский Дом/ РАН

Автореферат разослан " " 1992 г.

Ученый секретарь специализированного совета кандидат филологических наук

В.К.ПЕТУХОВ

В процессе заселения северо-востока Сибири русские люди не только привозили свою промыяленну» и хозяйственную утварь, предметы домашнего обихода; они везли с собой книги, иконы; несли в памяти свой устный репертуар как вакнейаую часть бережно сохраняемой ими национальной культуры.

При значительной изученности жанров, условий бытования русского фольклора в иноязычной среде Западной Сибири, фольклорный материал русского населения ее северо-востока исследован далеко недостаточно. Мевду тем, благодаря памятливости носителей русского фольклора - особенно на Индигирке, а такие на Колыме и Анадыре - собирателям удалось записать здесь в XIX, а частично и в XX столетии более полусотни былин, имеющих первостепенное значение для верных представления об истоках русской национальной культуры, с чем автор диссертации связывает актуальность своего исследования.

До настоящего времени изучение былинных записей этого региона в их совокупности не было произведено, некоторые варианты оставались вовсе не введены в науку; в поле зрения специалистов попадали лиаь отдельные части привлекаемого нами материала.

В своем болызинстве записи былин на северо-востоке Сибири произведены в последние десятилетия, но начали осуществляться более ста лет назад. Пока исследователи обращались к этому материалу эпизодически: опубликованы лишь отдельные наблюдения В.Ф.Миллера, A.M. Астаховой, В.М.Сидельникова, С.Н.Азбелева и некоторых других фольклористов.

Основная цель исследования состоит в выяснении особенностей былинной традиции северо-востока Сибири, соотношения ее с былинными традициями других регионов, что позволит определить место и значение записей былин от русского населения изучаемого региона в истории былинного эпоса. В круг задач диссертации входят текстологическое изучение совокупности записей былин в регионе и сопоставление с имевшимися данными об истории былинного эпоса.

Обьектом изучения послужили записи И.А.Худякова, В.Г.Богораза, Д,Д.Травина, М.А.Кротова, Н.А.Габышева, Н.М.Алексеева, Т.А.Селюко-вой и других собирателей, произведенные, главным образом, на нижней Индигирке, Колыме и Анадыре. Использованные в работе тексты находятся в Петербургском отделении Архива Российской Академии наук, в Архиве Петербургского отделения Института востоковедения, в Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский Дом), в Ар-

хиве Якутского Института языка, литературы и истории Сибирского отделения Российской Академии наук. Особую ценность представляют материалы В.Г.Богораза, хранящиеся в Архиве Российской Академии наук и в Архиве Института востоковедения, так как здесь перед нами полевые зшиси собирателя, а не беловые рукописи.

Для сопоставлений с этим основным материалом привлечены записи былин, произведенные в иных местах - превде всего, на севере Европейской части страны и в остальных регионах Сибири, Использовались тексты, опубликованные в XIX и XX вв.

Методологической основой исследования является положение классиков отечественного эпосоведения об отражении в народном творчестве объективной действительности в ее историческом развитии.

Научная новизна работы определяется прежде всего, тем, что впервые в научный оборот вводятся все записи былин, произведенные от русского населения северо-востока Сибири, многие варианты которых оставались вовсе не изученными, а некоторые - неопубликованными, и даже вообще не были известны исследователям русского фольклора. Работа основывается на полном учете ранее высказанных суасдений, принадлежащих собирателям и прежним публикаторам - В.Г.Богоразу, В.М.Зензинову, Т.А.Шубу, Т.А.Селюковой, Г.Л.Бенедиктову и другим. В результате тщательного текстологического анализа былин северо-востока Сибири в сопоставлении с архивными первоисточниками обнаружилась неудовлетворительность почти всех существующих публикаций былин, записанных на Колыме.

Практическая ценность результатов исследования состоит в создании соответствующей основы как для подготовки полного академического издания русских былин, так и для продолжения специальной работы по собираний и публикации фольклора русского населения северо-востока Сибири.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседаниях Отдела народнопоэтического творчества Института русской литературы. Основные ее положения были опубликованы в тезисах доклада научно? конференции по фольклорному наследию народов Сибири и статьях, указанных в конце реферата.

Предмет 'и задачи исследования, а также характер имевшегося материала определили методы анализа и структуру работы. Oía состоит из введения, двух глав, заключения и приложения. Дается такке перечень архивных материалов и библиография.

Во Введении содержатся обоснование темы, характеристика имеющихся работ и источников, раскрываются цель и задачи исследования, оговаривавтся его методологические основы и методика работы, дан краткий очерк истории заселения северо-востока Сибири.

Заселение Сибири русскими (в основном это были слуяилые и промышленные люди, а также определенная часть крестьянства) происходило непрерывно с конца ХУ1 века.

В течение конца ХП - начала ХУП веков они совершали многочисленные походы в Сибирь как по супе и рекам, так и морским путем. Причем полярное мореходство в ХУП веке получает интенсивное развитие. Задачей его являлось плавание по моря к устьям рек, направленное на поиски новых территорий, богатых пувниной.

Не позке 30-х годов ХУП века русские землепроходцы проникавт на северо-восток Сибири и утверждаются на побережье Ледовитого океана и на реках - Оленеке, Яне, Индигирке, Колыме, Анадыре. В дальнейшем, процесс заселения Сибири проходил непрерывно, охватывая все новые территории.

Русские старожилы северо-востока Сибири сохраняли своеобразный фольклорный репертуар. Особенности его - следствие давнего поселения здесь выходцев с севера Европейской части страны (что можно объяснить многими факторами: климатическим сходством, условиями обитания в Сибири и на Европейском севере, усилением феодального гнета в Московской Руси, со временем распространявшегося и на северное черносопное крестьянство, давними торговыми связями поморских промилекииков с Сибирью), а такае значительной удаленности их от русского населения других регионов в течение трех с лишним столетий.

Старинная русская культура в известной мере как бы законсервировалась здесь, многие черты ее изменялись гораздо медленнее, чем з Европейской России, а сами изменения обусловливались, главным образом, спецификой местных условий заполярного быта и культурными сонтактами с нерусскими народами северо-востока Сибири.

Первая глава "Былинная традиция русского населения Якутии" яосвящзна детальной характеристике изучаемых записей: их архивным первоисточникам, их изданиям, данным об исполнителях этих вариантов, соотношениям менду собой разных вариантов на один сюжет, зафиксированных на Индигирке, Колыме, Анадыре. Всего было привлечено 54 текста на следуощие сюжеты: "Добрыня и Змей", "Добрыня и Ма-

ринка", "Добрыня и Алеша", "Алеша и Тугарин", "Илья и Идолиса", "Михаил Данилович", "Суровец-суздалец", "Князь Роман и братья Ли-вики", "Сокол-корабль", "Дик Степанович", "Скииен-зверь", "Иван Годинович", "Иван Гостиный сын", "Садко", "Скопин", "Сынок Разина", зачин о турах былины "Василий Игнатьевич".

Сведения об исполнителях, от которых записаны былины на северо-востоке Сибири, к сожалению 'неполны. Нами приводится вез, что мов-но было почерпнуть у собирателей. К соваленив, об анадырских исполнителях рукописные материалы каких-либо данных не содержат.

В ходе сопоставления рукописных и печатных источников обнару-килось, что публикации неудовлетворительны, так как произвольно допускались " диалектические исправления" подлинных текстов запясей, перестановки слов, строк. Как признавался сам В.Г.Богораз, старины записанные им от меаанина Соковикова, дополнены отчасти вариантами, записанными от других лиц.

Некоторые рукописные записи неточны в передаче текстов вследствие несовершенного знания собирателями русского языка.

Первые тексты былин с нивней Индигирки известны от собирателя якутского фольклора И.А.Худякова, который в 1867-1875 г.г. находился в политической ссылке на северо-востоке Сибири. Еалины "Алена", "Царь Елизар" записаны им от урокенца Ясского Устья. В 1912 г. пэ-литссыльный В.М.Зензинов, занимавшийся этнографией коренных народов Севера, записывает в Русском Устье былину "О Тите царе". В ¡юнце 20-х годов здесь побывал Д.Д.Травин, записасзий пять текстов былнн от известного на Индигирке сказителя С.П.Киселева. В 1931 г. якутский краевед М.А.Кротов, описывая быт, материальное хозяйство русских нишей Индигирки, зафиксировал отрывок былины "Князь Роман и братья Ливики". Записи былин, осуществленные Н.А.Габкшевым и Н.М. Алексеевым б ходе предпринятой в 1946 г. этнографо-лингвистичесхой экспедиции на северо-восток Сибири, были опубликованы Т.А.¡Дубом в 1956 г.

На Колыме первые записи былин осуществил один из зачинателей изучения быта, фольклора, истории, этнографии и языков народов Севера - В.Г.Богораз, будучи в ссылке в конце XIX века. Позднее, уке в 1940 г., якутским фольклористом С.И.Боло были записаны три былины: "Добрыня и Змей", "Михаил Данилович" и контаминация фрагментов двух былин "Добрыня Никитич и Настасья Никулична" и "Добрыня Никитич и Алеша Попович". Весной 1961 г. Т.А.Селпкова записала два варианта былины "Михаил Данилович".

В архивном фонде В.Г.Богораза, помимо колымских материалов имеотся тексты, записанные на Анадыре.

Первая и вторая публикации колымских былин В.Г.Богораза принадлежат В.Ф.Миллеру. В 1896 г. им были изданы три былины. По сравнении с рукописями тексты публикаций отличаатся иногда существенно. В 1900 г. он ке публикует еяе восемь былин В.Г.Богораза. Тексты издания отличаются от записи, отсутствует иногда целые строки.

В 1901 году вышел в свет составленный В.Г.Богоразоы "Областной словарь колымского русского наречия", к которому сделано приложение: "Песни русских поречан на Колыые". Как писал сам В.Г.Богораз во вступительной статье, публикуя рукописные тексты былин, он пополнял их записанными от других исполнителей строками, которые заклвчались в скобки.

Сравнивая полевые записи В.Г.Богораза с тревдг изданиями, ыоано отметить, помимо пропусков и дополнений целых строк, немало менее суиественных отличий в передаче текстов былин (перестановка слов в строках, текстовые изменения в отдельных словах, замена слов, словосочетаний и целых оборотов).

Четвертая публикация былин В.Г.Богораза выполнена недавно и принадлежит Г.Л.Бенедиктову; она достаточно точна в передаче текста публикуемых записей, но неполна: публикатор учел не все записи былин, оставшиеся неизданными и хранящиеся в Архиве Академии наук.

Пятая публикация подготовлена автором диссертации. Здесь печатаются по полевой записи тексты, обнаруженные в Архиве Института востоковедения, а ранее изданные весьма неточно.

Записи В.Г.Богораза на Анадыре били опубликованы Г.Л.Венедик~ говым без значительных расхоодений с полевой записью; но в его публикации есть перестановка слов, а такае пропуски некоторых слов рукописи.

Говоря о былинной традиции русских старожилов северо-востока Сибири, нельзя не отметить, что в их репертуаре отразились некоторые местные особенности. Так, в записанной И.А.Худяковым былине "Алеша и Тугарин" находится нерусское название реки Якутии ("Вуян-гина"). Это мокно обьяснить культурными контактами с другими народами , населяющими данный регион. Кроме того, на варианта былин текстуально повлияли другие произведения. Так, в записанной на Индигирке былине "Добрыня и Змей" присутствуют строки из былины "Князь Ро-*ан и братья Ливики", а в былину "Бой Добрыми Никитича с Ильей Щ/-

ромцеы", записанную там see , перенесены строки из былины "Михаил Данилович".

Результаты сопоставления вариантов былин, зафиксированных на северо-востоке Сибири, дао? материал для их рассмотрения на фоне общерусской былинной традиции.

Во второй главе "Место былин северо-востока Сибири в общерусском эпическом наследии"проводится сравнение редакций былин, бытовавших на северо-востоке Сибири с редакциями и версиями этих ке былин в других регионах. В ходе этого исследования выявлены и проанализированы: а) особенности былин северо-востока Сибири, обусловленные местными изменениями при длительном бытовании в отрыве от общерусской былинной традиции, б) особенности, обусловленные присутствием в былинах русского населения Якутии архаичных черт, утратившихся или иначе изменившихся в былинной традиции других регионов.

Двенадцать сюжетов былин, записанных на северо-востоке Сибири, позволили провести сопоставления с вариантами из других мест.

Вылина "Добрыня и Змей* представлена в этом регионе девятью вариантами. 8 посвященном этой былине недавнем исследовании В.П.Аникина, который классифицировал все доступные в то время изучению записи, они отнесены к 1У группе сказочно-богатырской версии.

Более ранняя классификация ее вариантов, принадлежала А.В.Маркову. В то время опубликован был только один колымский вариант ее, который отнесен к состоящей из двух текстов группе "д" третьего (восточного) типа.

Классификация В.П.Аникина проведена по иному принципу, чем классификация А.В.Маркова. Однако на данные о вариантах, записанных в Русском Устье и на Колыме, в соотношении с записями в других местах, различия подходов этих двух исследователей существенно не влияют.

Интересно совпадение концовки известного Маркову колымского варианта с записанным на Кулое вариантом А.Д.Григорьева. Близость этих двух вариантов проявляется не только в концовке. Колымский вариант в целом гораздо подробнее кулойского: в первом 77 стихов, во втором только 42, Но в кулойском 'встречаются детали, отсутствующие в колымском. К числу их относятся последние строки заключительного эпизода. У берегов моря происходит встреча Добрыни со Змеем и в анадырском варианте. Можно полагать, что на Колыму и Анадырь былина попала из общего источника. Таким источником был исполнитель не с Индигирки,

а из Европейской России, знавший именно ту редакцию былины, какая сохранилась к рубежу XIX и XX в,в. в полуразрушенном состоянии только на Кулое.

Индигирская группа вариантов сохранила, по-видимому, следы бытования здесь былины "Бой Добрыми Никитича с Ильей Муромцем". На знание этой былины указывают отмеченные нами в первой главе отличительные . строки одного из вариантов: Добрыня просит у матери благословения для поездки, цель которой не только охота, но и поиски "братца названого" - Ильи ЭДуромца. Однако вполне возможно, что здесь мы сталкиваемся с влиянием весьма распространенной (но не записанной на Индигирке) былины "Добрыня и Алеша". Былина эта бытовала на Колыме. Хотя полноценных записей ее там не было сделано, а в том, что записано, упомянутых строк кет, не исключено, что в инди-гирском тексте отразилось знакомство с колымским репертуаром в период большей его сохранности.

Чрезвычайный интерес представляет общая особенность трех других вариантов с Индигирки: здесь Добрыня освобождает не Забаву (или Запаву) Путятичну, как обычно, а женщину, которая названа Марья Изнславна, Мария Изославна, Марья Елизастовна. В наиболее подробном варианте дважды говорится, что это родная тетка Добрыни Никитича. В двух других записях таких упоминаний нет, что обьясняется, вероятнее всего, забыванием соответствующих частей текста. В конце кратких вариантов появились другие финальные строки. Думаем, что в этих текстах забытое указание на родство с Добрыней - причина того, что появилось добавление, которое, очевидно, следует отнести к плодам местного влияния сказочной традиции.

Если отвлечься от искажения формы отчества в одном из вариантов, то остаются два весьма важных на наш взгляд обстоятельства: I) имя пленницы Змея, сохраненное на Индигирке в форме "Мария Изяс-лавна"; 2) указание на ее родство с освободителем Добрыней.

Из согни с лишним записей былины "Добрыня и Змей" только в трех зафиксированы похожие формы имени пленницы Змея. Во всех других случаях, когда в былине есть имя пленницы, это Забава Путятич-на, которая нигде не названа теткой Добрыни.

Первоначальность версии, к которой относятся и текст Кирши Данилова, и вариант, записанный в Русском Устье, обоснована была исследователем, не принадлежащим к исторической школе. Вместе с тем, наблюдения исторической школы, связавшие имя пленницы с именем ис-

торического лица - кены князя Владимира, - хорошо увязываются с общим выводом о первоначальности версии. Вакно и то, что формы эпичео-кого имени, возводимые к историческому имени кены князя Владимира, присутствувт не только в интересующей нас версии, но встречаются в иных, не связанных непосредственно друг с другом, вариантах. Это такяе говорит об исконности.

Такш образом, есть достаточные основания полагать, что в Русском Устье записана именно первоначальная версия былины "Добрыня и Змей", а сохранность этой версии здесь кое б чем лучше, чем та, какую находил у Кирии Данилова.

Былина "Добрыня и Маринка" (в ^сскоы Устье не записанная) на Колиме и Анадыре бытовала в одной редакции - как показывает произведенное в первой главе сравнение анадырского отрывка с колымскими текстами. Записи этой былины довольно многочисленны (более 70), но не вызывает сомнения принадлежность колымской редакции к той особой версии былины, которая находится в сборнике Кирви Данилова.

А.М.Астахова, давая сопоставительный обзор всех известных вариантов этой былины, оговаривала уникальность некоторых частей текста Кирой Данилова. Она писала, что он отличается особыми, нигде более не встречавшимися эпизодами. Это ке позднее отмечал и Б.Н.Путилов. Обнаруживается, что эпизоды, об уникальности которых писали названные исследователи, есть, кроме Кирии Данилова, в колымском варианте (хотя и в несколько усеченном виде). Кроме степени подробности, в вариантах есть различие композиционное. Хотя колымский текст имеет заметные следы порчи, в целом тут повествование более логично, чем в несколько сумбурном по композиции варианте Кирши Данилова, где нагромождение эпизодов выгладит не всегда последовательным.

Ввиду краткости колымского текста и местами довольно явных следов позднейаих искажений в деталях, трудно утверждать с уверенностью, что он представляет (в усеченном виде) древнейшую версию былины. Но сопоставление с текстом Киром Данилова позволяет полагать, что на Колыме до нас дошла иная редакция той ке версии, лучше сохранившая кое в чем первоначальную для этой версии композицию.

Среди былин, посвященных Добрыне Никитичу, любопытен текст, записанный на Колыме С.Боло. Это - сводная былина, где очень коротко представлены три сюжета: "Добрыня и Настасья",(Женитьба Добрыни Никитича), "Добрыня и Змей", "Добрыня и Ал'еша" (Неудавшаяся кенить-

ба Алеши Поповича), Плохая сохранность схематичного текста и невысокое качество самой записи не позволяот провести сопоставления, в сколько-нибудь достаточной степени проясняющие соотношения с материалами из других мест. Запись дает повод видеть в ней доказательство бытования на Колыме былины "Добраня и Алеаа", более доброкачественными текстами из этого и соседних регионов не представленной. Однако не исключено, что первоисточником всего сводного варианта, который зафиксировал С.Боло, было лубочное издание, ибо соединения именно этих сюжетов в таких изданиях встречались.

Былина "Алеша Попович и Тугарин" представлена в нашем регионе пятью вариантами, которые дают интересный материал для сопоставлений с записями в иных местах. Всего их известно около сорока, но более половины этого количества относятся к фрагментарным, прозаическим и к книжным по происхождению текстам. Комментаторы сборника "Добрыня Никитич и Алеяа Попович" поут о двух версиях былины. Одну версия они называют индигирской, другуп - печорской. Добавим от себя, что анадырский вариант тоже принадлежит к индигирской версии.

Сопоставление двух версий по совокупности их вариантов у составителей названного сборника не было произведено: говорится об архаичности некоторых моментов и о вторичности других в тексте печорской версии, затем подобным не образом характеризуется текст индигирской версии. Далее перемещаются характеристики других вариантов обеих версий. По нашим наблюдениям, индигирской версии присущи такие черты: I) герой былины Алеша Попович показан здесь как богатырь, неизвестный ранее князю Владимиру. Эта неизвестность согла-зуется с данными летописных текстов об Александре Поповиче; 2) подробнее описывается обжорство Тугарина на пиру и его ссора с Алешей 1оповичем; 3) во всех вариантах, особенно в казачьих, более подроб-ю говорится о поведении Тугарина по отношению к княгине.

Разработанность завязки конфликта, важной для всего последув-цего изложения, сравнительно с некоторой скомканностью ее в печорской версии, мояет свидетельствовать о первоначальности индигирской 5ерсии.

Существенны и некоторые детали, рассмотренные нами не только ю тем текстам какие привлечены в сборнике "Добрыня Никитич и Але-¡а Попович". Считаем, что вторая часть двухсоставного текста Киряи [анияова и все три записи на Индигирке относятся к одной редакции.

В лучшем из индигирских вариантов есть частные реалии, восхо-

дящие, видимо, к первоначальному виду этой редакции (а тем более всей версии). Так, здесь говорится, что на пир Тугарина принесли "на дубовой на доске" и что, будучи посажен "на часовую кровать" к столу, "склад тут Тугарин ножку под гузно". Достаточно ясно, что здесь - не только отображение реальных впечатлений от восточной манеры сидеть на пиру, но и от поражавших, вероятно, воображение русских обычая, согласно которому степные владыки и их приближенные не должны были ходить по земле - либо они ездили верхом, либо их несли на специальных носилках. Само упоминание этих носилок нам представляется более правдоподобной именно в индигирскоы тексте: дубовая доска, а не доска "красна золота" как в тексте Кирши Данилова или встречавшееся в иных случаях "золотое блпдо".

С нашей точки зрения, важным для уяснения взаимоотношений вариантов индигирской версии является эпизод былины по тексту Кирши Данилова, не раз уже рассматривавшийся исследователями. В.Ф.Миллер, анализируя сибирские варианты былины рассматривал, и текст Кирши Данилова. Особое внимание при этом было обращено на описание поручительства за Алешу и за Тугарина. В.Ф.Ииллер пишет, что эпизод здесь заимствован, ибо в сборнике Кирши Данилова в былине об Иване Гостиг ном сыне находится такое же пари, входящее здесь в сияет органически, а не эпизодически. Ю.И.Смирнов и В.Г.Смолицкий, комментируя текст Кирши Данилова, считают вставкой эпизод, в котором Алеша бьется с Тугарином "о велик заклад": этот эпизод перенесен из былины "Иван Гостиный, сын" и описан в сходных выражениях в варианте этой былины у Кирши Данилова. Но не вполне идентичное описание эпизода побуждает комментаторов либо подозревать редакторскую правку, либо предполагать, что эти части обеих былин записывались от разных лиц одной местности.

Однако текстовая близость все же весьма велика. Независимое появление эпизода, при столь сходном, смысловом, а не только текстовом оформлении, в составе двух совершенно разных былин, конечно, слишком маловероятно, у следует согласиться с тем, что у Кирши Данилова налицо заимствование, причем именно из былинв об Иване Гостином сыне, а не наоборот.

Но ни В.Ф.Миллер, ни комментаторы сборника "Добрыня Никитич и Аяеиа Попович" ничего не пишут о том, что в другом оформлении этот эпизод записан на Индигирке в той же былине "Алела и Тугарин" (при том, что ивдигирским текстам С.И.Смирнов и В.Г.Смолицкий уделяют

много внимания в сборнике).

Краткие изложения эпизода в вариантах Русского Устья исключают даже ту несообразность, которую усматривая В.Ф.Миллер. В целом же ивдигирские варианты в изложении упомянутого эпизода все ке более логичны, чем текст Кирши Данилова.

Трудно сказать, когда появился в былине этот эпизод. Может быть он попал в нее под влиянием сходного эпизода в былине о состязании Дюка Степановича с Чурилой Пленковичем (что допускал В.Ф. Миллер). Но, поскольку данный эпизод есть в наиболее сохранных текстах индигирекой версии, он, скорее всего, является для нее исконный. В варианте ке Кирши Данилова, на наш взгляд, эпизод заменен перенесением аналогичного по общему, смыслу, но более пространного эпизода из находящейся там ке былины об Иване Гостином сыне.

Былины об Илье Муромце представлены в нашем регионе только двумя сюжетами. Все четыре варианта былины "Илья Муромец на Соколе-корабле" могут быть отнесены к той ее редакции, которую А.М.Астахова называла вторым типом. Ей был известен только один колымский текст, являющийся самым пространным из вариантов, записанных на Колыме, Индигирке и Анадыре. В первой главе нами было выяснено, что второй колымский вариант испытал воздействие былины о Садко, а ин-*игирский - былины "Илья и ^олище". В обоих случаях сюжет "Илья на Соколе-корабле" представлен фрагментарно. Анадырский текст, хотя он ючти вдвое короче,чем колымский, известный А.М.Астаховой, переда-;т все основные компоненты повествования. Близость обоих достаточно годных текстов к вариантам, записанным в Европейской России, особен-ю - в Саратовской губернии достаточно велика, но степень подробности колымского текста - выше,

В других регионах Сибири записана другая редакция былины "Илья [а Соколе-корабле", причем там она бытовала как обрадовал песня: 'екст сокращался, песня исполнялась как колядка, исполнение сопро-ождалось припевом и соответствующими действиями. Не претерпевшая акой трансформации на Ивдигирке, Колыме и Анадыре, былина, очеввд-о попала сода с Европейского севера независимо от проникновения ной редакции в Юкную Сибирь.

Единственная запись былины "Илья и Идолище" может быть отнесе-а к той ее версии, где действие происходит на Г^сй. Но, в отличие очти от всех других вариантов этой версии, городом, в котором на-ильничает Идолище, является Новгород. В.Ф.Миллеру не <5ыл еще из-

вестей записанный позднее в Европейской России вариант с упоминанием Новгорода, подтвердивший его мысль о принесении былина в Якутию уке с этим названием. Что касается колымского варианта, то В. Ф.Миллер отмечал, что самые вырагения о Новгороде здесь отзываются стариной и ставил вопрос, какое из трех названий города является для этой былины древнейшим; исследователь высказывал соображения, позволяющие нам предполагать, что колымский вариант, сохранил основное для быдины географическое название в форме более ранней, чем подавляющее большинство текстов, записанных в разных местах России.

Среди произведений русского эпоса, записанных на северо-востоке Сибири, наибольшим числом вариантов представлена былина "Михаил Данилович". Они принадлежат той из двух основных версий этой былины, где победа над врагами Руси одержана благодаря вмешательству в бой старого богатыря - Данилы Игнатьевича. К этой ке версии относится и большинство текстов, записанных в других местах. Варианты, записанные в Русском Устье, на Колыме и на Анадыре восходят к тексту, испытавшецу некоторое воздействие литературного источника. Но это -внешние привнесения, не затрагивающие редакцию сюкета.

Есть одно существенное отличие вариантов, записанных на Индигирка, от текстов с Колымы и Анадыря: самоубийство Данилы Игнатьевича. За вычетом этого мотива и других расховдений в финальном эпизоде, группа ивдигирских вариантов в целом соответствует той общей характеристике, какую В.Ф.Миллер дал в свое время опубликованной им рукописи - наиболее подробному из колымских вариантов.

Текст, присланный B.S.tauepy В.Г.Богоразом, как оказалось, содержал в разных местах "дополнения" к полевой записи, общий обьем .которых значителен (47 строк). На этом тексте и основывался В.Ф.Миллер, когда давал свою характеристику колымской редакции. Однако, как показывает сличение, частные дефекты исходного текста не повлияли на истинность общих суадений B.S.Миллера.

Из массы вариантов, помимо колымского, Миллер выделял текст "Гистории о киевском богатыре Михаиле сыне Даниловиче двенатцати лет", известный по рукописи )!УШ века. Как позае выяснилось,версия, которая здесь сохранилась, представлена еще одним текстом: это довольно краткий вариант, записанный в 1909 г. В.М. и С.М.Соколовыми, напечатанный ими в ЗЭ15 г. и сопровоаденный сопоставлениями с другими вариантами, включая ставшие известными после работы В,$.

Киллера.

Отмечая сходство финала в колымском тексте и в тексте "Гисто-рии", В.Э.Мчллер писал, что в обоих случаях Михаил Данилович после совершения подвига сходит со сцены. В.Ф.Миллер высказывал предполо-нение, что колшская былина сохранила вместе с записью ХУШ века черты большей верности основной редакции, нежели записи из других мест. Исследователь опирался, в частности, на результаты сопоставлений былины о Михаиле Даниловиче с киевскими легендами о Михайлике или 1£осалке - сопоставлений, которые были произведены А.Н.Веселовс-ким и самим В.Ф.Миллером в исследованиях, специально посвяшенных былине о Михаиле Даниловиче в сравнении с произведениями, генетически с нею связанными. Предлагалось несколько обьяснений исторических истоков самой былины о Михаиле Даниловиче. С ними согласуется мнение В„0.Миллера об исконности упомянутого мотива.

Нам представляется достаточно оправданным обаий вывод этого исследователя о том, что былина о Михаиле перешла в Сибирь в редакции более близкой к первоначальной, а ее записи в Европейской Росши являются результатом более поздней переработки.

Проведенные нами сопоставления мезду собой всех ккне известных галымских вариантов, а также варианта анадырского и вариантов инди-■■ирских, произведенные в первой главе, позволяют говорить, что вы-зод В.З.йзллера мокет быть отнесен ко всей совокупности записей этой шликы, осуществленных на северо-востоке Сибири. Остается объяснить 'полчнутуп особенность ицдигирских вариантов. Синая их представляйся более логичным. Упрек же князю Владимиру, содержащийся в колымской редакции, для русскоустьииских вариантов представлялся бы !енее обоснованным. В колымских текстах нет признания своей вины тцом, который, однако, и там, и тут посылает сам сына на битву, ,авая ему наставления. Но вина князя как бы подразумевается и в ин-.игирской редакции.

Общая стройность композиции в ицдигирских текстах не уступает олымским, степень текстовой сохранности вариантов веского Устья целом выше, чем колымских и анадырского; редакционное отличие в иналэ трудно отнести к плодам местного творчества; в других были-ах, бытовавших здесь, похожего эпизода нет; он, следовательно, не вляется и результатом перенесения. Следы присутствия такого финала' окно усмотреть в записанном Богоразом анадырском тексте: здесь Да-ила Игнатьевич приносит раненого сына. В одном из плохо сохранив-

шихся вариантов, которые Т.А.Селюкова записала на Колыме уке в 196 г., следа трагического финала еще более явственны, Мы предполагаем что неизвестные еще В.$.Миллеру тексты Ясского Устья, явно относя щиеся к той ®е разновидности былины, что и колымская редакция, которую В.Ф.Миялер обоснованно считал наиболее близкой к первоначаль ной, в целом лучше передаст этот первоначальный вид былины "Данило Игнатьевич".

Былина "Суровец-суздалец", записанная только на Индигирке, хотя и двавды, сохранилась здесь не лучше, чем в других местах. Мок-но думать, что именно плохая сохранность былины побуедала местных исполнителей уснащать ее заимствованиями из иных былин (они показа ны в первой главе). Часть этих заимствований свидетельствует о том что на Индигирке бытовала некогда былина о Волхе, хотя собиратели ее уке не застали в Сибири. Но искаженные и уснащенные реминисценциями из других былин ивдигирские тексты былины "Суровец-еуздалец" как моино полагать, все Ее сохранили кое в чем утраченные другими вариантами элементы древнейшей редакции.

Только на Индигирке записанная былина, традиционное название которой "Князь Роман и братья Ливики", не имеет упоминаний Романа ни б одном из трех фиксированных здесь вариантов. Но содержанием своим эти варианты, при всей их краткости и частных расхоадениях, не разнятся сколько-нибудь существенно от традиционного сюжета этс былины. Однако есть отличия в именах. Особенность индигирских вариантов в том, что вместо князя Романа здесь - царь Елизар, увозу подвергается &рия Елизаровна "со чадом, со Михайлушком". Некоторь другие имена могут быть предположительно обьяснены влиянием родственной баллады о похищении вены князя Романа.

Записанный на Колыме в трех вариантах зачин о турах, бытует обычно в составе былины о Василии Игнатьевиче (иногда может предварять основное повествование и другой былины). Он нередко записывался в отдельном виде. Вполне возмокно, что на Колыму произведен! попало именно как отдельная песня, ибо сама былина о Василии Игнатьевиче не была записана ни здесь, ни на Индигирке, ни на Анадыре,

Былинный зачин, называемый обычно "Скииен-зверь", двумя коре: ними отрывками представленный в колымских записях В.Г.Богораза, сохранился здесь плохо. В конце XIX в. В.Ф.Миллер перечислял губе] нии и области, где это произведение бытовало как песня. Но само ш Добрыни почти повсюду утратившееся, на Колыме оказалось заменено

менем Данилы Игнатьевича. По-видимому, перед нами результат мест-ого привнесения, обязанного наибольшей популярности здесь былины ченно об этом богатыре.

Из трех записанных на северо-востоке Сибири вариантов былины Шок Степанович", только один колымский текст дает достаточный ма-эриал для сопоставления на всем протяжении традиционного повест-звания. Но остальные относятся к той яе редакции. Местами колымс-текст столь не подробен, как и текст Кирши Данилова. Но неновые детали позволят предполагать большую сохранность колымского ¡вода версий, общей с текстом Кирши Данилова. Заключительная часть мины дает совсем иной, чем у Кирши Данилова текст, сохраняющий, ¡к .считал В.Ф.Миллер, некоторые архаические черты. Следует согла-[тьея с обшим выводом Миллера, полагавшего,что несмотря на свою :омнанность, колымский вариант восходят к хорошему источнику.

Путанный вариант былины об Иване Годиновиче, записанный В.Г. горазом на Колыме, любопытен не всегда уместными контаминациями другими сакетами. Помимо вполне очевидного знакомства с былиной Суханз, которая не была записана на северо-востоке Сибири в от-льном виде, контаминатор знал, по-видимому, и былину о Потыне. ло не только е том, что это имя (в форме "Потоп") фигурирует в кете вместо имени Ивана Годиновича, айв некоторых мотивах: опитое попытки расправиться с богатырем отчасти сходно с тем, что содим в былине о Потыке при аналогичной сюжетной ситуации. В кон-¿инации прямо или косвенно использованы по меньшей мере пять бы-

из которых только одна бытовала в этих местах. Возможно, что >ед нами не результат местного устного творчества, а плод смут-'0 знакомства с содержанием какого-либо популярного издания былин.

Колымская запись былины "Иван Гостиный сын" была обстоятельно ¡смотрена В.Ф.Миллером, зафиксировавшим общую близость к тексту гаи Данилова и наличие в колымском варианте не только утрат, но и :аяений. Существенная особенность этого текста - отмеченное В.®. лером дополнение, что ставкой бега князь Владимир назначает руку ей племянницы. Выиграв ссстязание в скачке, Иван берет княжескую мянницу, о чем исполнитель коротко досказал прозой. Это вызвало птическую оценку В.й.Миллера, допускавшего здесь личное .измышле-сказителя. Однако к личному измышлению сказителя эти мотивы мег отнести присутствие сходных мест в анадырском тексте. Былина о Садко на Индигирке, на Колыме и на Анадыре представ-

лена только тем ее евнетом, который обычно назван "Садко в подводной царстве". Но подводного царства нет в записанных здесь редакциях. Это именно три разных редакции, а анадырский вариант, монет быть и особая версия, ^секоустьинскне варианты относятся к той ае версии, что и колымский текст. Все три варианта имеют черты близости к тексту Кирши Данилова. В отличие от текстов Кяраи Данилова и колымского варианта, в вариантах Русского Устья нет упошшанкй об игре героя на гуслях. В.Ф.Миллер отмечал, что игры на гуслях нет в первой былине о Садко у Кирши Данилова и в одной из записей П.Н.Рыбникова. Поено предполагать, что здесь отразилась другая переработка первоначальной версии, которую передают и записи в русском Устье: версии, где герой не был еще гусляром.

Заключение. Выяснилось, что почти все тексты былин, несмотря на относительную краткость вариантов, зафиксированных в русском Устье, на Колыме и на Анадыре, сохранили здесь признаш более древнего состояния эпической традиции, чам записи, осуществленные в других местах. КЬено полагать, что русское население Якутии донесло до собирателей эпоса, хотя и в усеченном ввде, первоначальные или наиболее близкие к первоначальным версии некоторых былин. Это относится, презде всего, к былинам "Добрыня и Змей", "Алеш и Тугарин" , "Кихаил Данилович", "Садко". Сохранность произведений былинного эпоса, записанных на северо-востоке Сибири, оказывается более высокой в ¡¡русском Устье. Это обусловлено, по-видимому, большей степенью изолированности на протяжении долгого времени, а возможно - и более ранним прибытием сада переселенцев с Русского Севера.

12атериал, который успели записать собиратели на северо-востоке Сибири, сохранил весьма вакные данные для истории былинного эпоса. Представляется необходимой научная публикация по сохранившимся рукописям той части записей былин, которые не имеют пока удовлетворительного издания. Эти записи нами подготовлены к печати и приводятся в приложении к диссертации.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1, Былинная традиция русского населения Якутии,- Тезисы докладов 3-ей конференции молодых обществоведов г.Якутска, посвященной 70-летко Великой Октябрьской социалистической революции. Якутск, 1987.

2, Записи былин В.Г.Богораза, обнаруженные в собрании В.И. Иохельсона.- Г^сский <|ольклор. Л., 1989. Т.25.

3, Былины, записанные на Колыме В.Г.Богоразом и юс публикации. - Фольклор народов FC55CP. Межвузовский сборник. Вып.18. Уфа, 1991.

Подписано в печать 30.04.92. Формат 60x84/16. Бумага тип. №2. Печать офсетная. Печ.л. 1,25. Уч.-изд. л. 0,8. Тираж 100. Заказ ЦЛ