автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: "Чертова кукла" и "Роман-царевич" З. Гиппиус. Диалог и художественные формы его выражения

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Чертова кукла" и "Роман-царевич" З. Гиппиус. Диалог и художественные формы его выражения"

На правах рукописи

□0305ТЭ56

Ванюшкина Ольга Евгеньевна

«Чертова кукла» и «Роман-царевич» З.Гиппиус. Диалог и художественные формы его выражения.

Специальность 10.01 01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Великий Новгород 2007

003057956

Работа выполнена на кафедре русской литературы Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

ИСАЕВ Сергей Георгиевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

БРЫЗГАЛОВА Елена Николаевна

кандидат филологических наук, доцент СЕМЕНОВА Александра Леонидовна

Ведущая организация; Псковский государственный

педагогический институт

Защита состоится " 15" мая 2007 г. в 15 00 на заседании Диссертационного совета Д 212.168.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук в Новгородском государственном университете им. Ярослава Мудрого по адресу: Великий Новгород, Антоново, университет, ауд. 1221.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого.

Автореферат разослан "43 " апреля 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного1 совета, доктор филологических наук, профессор

Бердяева О.С.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Эпоха символизма являлась временем зарождения диалогических концепций Не случайно именно на рубеже двух эпох возросло значение собраний, продолжавших традицию симпосионов, а также других форт» речевого общения1 чтений, диспутов, встреч Участники таких собраний стремились разрешить «проклятые вопросы»

Творчество выдающейся русской писательницы ЗН Гиппиус устремлено к всеобщей гармонии, а диссонансы бытия были для нее переходными этапам и на пути гармонического преобразования мира Сталкиваясь с острыми проблемами современности и мечтая о совершенствовании действительности, о наступлении Третьего Царства на земле, писательница говорила о необходимости всеобщего единения людей друг с другом и с Богом. Борьба противоположностей, дисгармония всех сфер человеческой жизни и необходимость преобразования жизни по принципу диалоггома стали основой творческих исканий Гиппиус. Мечта о соединении двух противоположных начал, об их взашодействии

сопровождала Гиппиус на протяжении многих лет, оказав заметное влияние и на произведения писательницы. Наиболее полно в художественном отношении эта идея воплотилась в дилогии «Чертова кукла» (1911) и «Роман-царевич» (1912); в результате романы стали важной вехой в развитии творчества писательницы, определенным синтезом ее диалогических идей

На принцип диалоггома как одну из особенностей творчества Гиппиус обратили внимание еще современники Гиппиус. Так, например, А. Белый в своих критических работах отметил одну из важнейших особенностей творчества 3 Гиппиус - гармонию диссонансов: тексты организованы по принципу смены противоречий.

Несколько позже Е Лундберг отметил, что произведения Гиппиус строятся из многочисленных литературных аллюзий и цитат, что свидетельствует, на наш взгляд, о диалогическом видении мира, о вступлении в диалогические отношения с культурой (позже у Бахтина появится термин «чужое слово») Но Лундберг отказал Зинаиде Гиппиус в способности диалог тировать свою жизнь, отмечая ее собственное одиночество как характерное, неизменное.

Отмеченная уже современникам и Гиппиус одна из важнейших особенностей ее творчества основательно никогда не изучалась, несмотря на то, что в XX веке проблемы диалоггаации всех сфер жизни приобрели особую значимость.

Истоки теории диалогизма в литературе следует искать еще XIX веке, когда Г -В.-Ф. Гегель разрабатывает концепцию диалектики Центральным в этой концепции является понятие развития, основанного на соединении двух противоречий (тезиса и антитезисаХ перерастающем в качественно иное, высшее единство (синтез). Диалектика Гегеля еще не использовала термин «диалогам», но послужила истоком для развития теории диалогизма в последующую эпоху.

Следующим важным для нашего исследования этапом в развитии теории диалогизма в литературе мы можем назвать философию «всеединства» Вл. Со-

ловьева. Под термином «всеединство» Соловьев понимал гармонию и согласованность всех частей Вселенной.

Существенным отличием между взглядами Соловьева и Гегеля является любовь. Любовь для Вл Соловьева есть то, без чего соединение отдельных частей не может быть гармоничным и согласованным Она объединяет двух людей, как две половинки, в единое целое, приближает их к Богу, объединяет с Ним (возникает идея триединства).

На рубеже Х1Х-ХХ веков возникает ряд философских концепций, которые послужили основанием для развития теории диалогизма в русской культуре. В этот период времени мыслители русской культуры, не используя понятие «диалогические отношения», по сути именно их рассматривают в своих работах. Наиболее близкими собственно к теории диалога оказались суждения А. А. Мейера, М. М. Пришвина, А. А. Ухтомского, Н. Ф. Федорова, С. Н. Трубецкого и некоторых других деятелей культуры Серебряного века, участников Петербургских религиозно-философских собраний, организованных Мережковскими -В А. Тернавцева, С Н Булгакова, В. В. Розанова и других.

Концепции диалога этих мыслителей И. В. Нестеров и В. Е. Хализев в одной из своих обзорных работ называют подобными концепции Бахтина. В этом контексте они рассматривают и западноевропейские концепции диалогизма (Ф. Розенцвейга, М. Бубера, Г. Марселя, Ф. Эбнера, О. Розенштока-Хюси и др.), отмечая, что в западноевропейской культуре идеи диалогизма развивались несколько позднее, чем в русской и были более отвлеченными Тем не менее, среди иностранных диалогистов следует уделить особое внимание философии диалога Мартина Бубера.

Основная идея М. Бубера сводится к тому, что существуют два основных слова «Я - Ты» и «Я — Оно», выражающие отношения человека с миром. Отношения эти неизбежны п являются либо субъектно-субъектными («Я - Ты»), либо субъектно-объектными («Я - Оно»). Мир отношения, по Буберу, строится в трех сферах: доречевой, собственно речевой и надречевой. «Я» и «Ты» открываются друг другу одинаково и всецело, идя навстречу друг другу; возникающий диалог является способом познания истины.

Бубер разработал свою диалогическую теорию в 20-е годы прошлого века И это была еще общая, универсальная теория диалога. В отечественной культуре к этому времени уже появились первые работы М.М Бахтин, в которых он разрабатывал теорию диалога не только в культуре, но и, более узко, в литературе (материалом для размышлений послужили романы Ф. М. Достоевского). Достоевский, по мнению Бахтина, является творцом полифонического романа. Бахтин говорит о дналогизованности сознания героя, об оппозиции «своего» и «чужого» слова Дальнейшая разработка идей Бахтина приводит к выделению некоторых аспектов в его теории диалога, важных для литературоведения, взаимодействие героев, взаимодействие героя и автора, взаимодействие автора и читателя произведения.

В настоящее время работы Бахтина оцениваются неоднозначно. М. Л. Гас-паров не соглашается с некоторыми положениями концепции ММ. Бахтина,

считая, что его теория диалога - не просто оппозиция, но противоборство между «свош» и «чужим» словом.

В. Е. Ветловская выступает против утверждения Бахтина о равноправии героя и автора Она говорит о треугольнике, в котором авторитетность все же принадлежит слову автора, дающего нам понять, кто ш героев прав, а кто нет. Такш образом, возникает не диалог, а триалог, но при этом, в интерпретации Ветловской, его можно представить как треугольник, вершиной которого является авторское слово.

ВВВаснльев вводит понятие тесфаническоготриалога, в котором позиция автора определяется нравственными ценностями христианства.

Интересно, что похожий взгляд на романы Достоевского мы встречаем еще у символистов. В частности, Вяч. Иванов говорит об отношениях, которые можно назвать триалогом. Например, в диалоге двух героев присутствует еще один голос. Но это не голос автора, как у Ветловской, а голос Бога Для нас эта точка зрения интерес® тем, что это - лишь разновидность возможного художественного воплощения идеи триалога. Так, место Бога может занять Дьявол Идея триалога, апеллирующая к диссонансу, является одной из особенностей творчества Гиппиус.

Среди современных исследователей теории диалога отметим имя Г. Гада-мера. Выдающийся немецкий философ и культуролог основное внимание обращает не на внутрихудожественное взаимодейств«® «своего» и «чужого» слова, а на речевые формы общения, которые он обозначает интегральным понятием «разговор». Концепция диалога Гадамера отражает современное состояние мира и утрату человеком диалогической способности, возникающей в результате неспособности слушать и слышать. Размышляя о герменевтике, Гадамер приходит к выводу, что постижение истины возможно лишь в диалогическом взаимодействии людей друг с другом.

Возросшая в наши дни актуальность вопроса о диалоге и художественных формах его выражения в прозе Гиппиус объясняется следующими причинами

- повышением значимости коммуникативных проблем в современном мире и экстраполяцией их в сферу художественной литературы;

- неразработанностью до сегодняшнего дня д»алогичности как важнейшей особенности художественного творчества З.Гиппиус;

- современным состоянием теории диалогюма, которое позволяет по-новому объяснить многие явления культуры, понимание которых без этой теории было бы невозможно или весьма проблематично;

- важностью сведений о литературных истоках современной теории диалога, которые могут помочь разрешить отдельные неразрешенные до сегодняшнего дня противоречия этой сам ой теории.

Научная новгона. В 70-е годы XX века, когда в России имя 3. Гиппиус было известно лишь узкому кругу специалистов, за рубежом появились первые исследования Т. Пахмусс, посвященные творчеству писательницы. Работы отечественных ученых, посвященные изучению творчества Гиппиус, стали появляться лишь в 90-е гг ; АЛ Николюкин, АЛ Соболев,С.Савельев, А.Ю Би-

серов и др. Постепенно интерес к произведениям писательницы стал возрастать В 2000 году в России были защищены первые диссертации, посвященные проблемам творчества Гиппиус (Кононова НВ., ЛеЙкина ЯВ., Мартынова Н.Г) В настоящее время многие исследователи занимаются тученнем творчества 3 Л .Гиппиус (НН. Нартыев, М В Чистова, АМ. Новожилова, М В .Орлова, М.Паолини.ЛЛ. Дмитриевская, OJO Архипова, ЕА. Гаврищук, ОВ Хиталь-ский и др.). В 2006 году вышла первая в России монография ЕМКриволаповой, посвященная творчеству писательницы - «"Преодолеть без утешенья". Зинаида Гиппиус и ее время».

В исследованиях рассматриваются отдельные периоды творчества Гиппиус, отдельные жанры ее творчества (стихотворения, рассказы, диевникиХ влияние литературной традиции та творчество писательницы, религиозно-философские представления Гиппиус. Встречаются исследования, посвященные романам дилогии. Так, напршер, К В Алексеев рассматривает романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич» в контексте социально-политического романа рубежа веков. НВ Кононова в своей работе изучает роман «Чертова кукла» с точки зрения проблемы символизации.

Диалогический аспект прозы Гиппиус стал интересовать исследователей только в последние годы. Так, в работах С.ГЛсаева романы дилогии рассматриваются с позиции диалогизма, в частности, в контексте литературного метадиалога, с точки зрения диалогической организации текста.

Проблема форм диалогического существования, получившая художественное осмысление в романах дилогии, до сих пор не привлекала внимание исследователей.

Объект и предмет исследования. Объект™ нашего исследования являются произведения «Чертова кукла» и «Роман-царевич» Они ознаменовали определенный этап творческой эволюции Гиппиус и могут рассматриваться как художественное воплощение синтеза и диалогических идей. Принцип диалогизма, лежащий в основе религиозно-философского мировоззрения писательницы, оказал значительное влияние на поэтику романов, обусловив пристальное внимание Гиппиус к различным формам диалога. Речевые и надречевые формы диалогического взаимодействия людей стали предметом нашего исследования

В нашей работе мы использовали сравнительно-исторический, системный, м от ив ный и, в отдельных случаях, интертекстуальный методы литературоведческого анализа. Методологической ос попой для изучения проблемы диалогизма в романах Гиппиус послужили работы Вл Соловьева, ММ .Бахтина, М. Бубера,М.Хайдеггера, Г.- Г. Гадам ера, Ю М Лошака иВ. ЕХалгаева.

Материалом для исследования послужили тексты романов дилогии «Чертова кукла» и «Раиан-царевич» В качестве дополнительного материала, создающего необходимый для нашей работы контекст, мы использовали творческое наследие 3 Гиппиус (ее произведения, статьи, мемуарную литературу). Особое внимание мы уделили работе с архивными материалами, в частности, переписке 3. Гиппиус с ее современниками, то есть своеобразному диалогу ав-

тора романов с современниками, проходившему во время работы над романами дилогии.

Цель исследования - доказать, что дилогия 3. Гиппиус представляет собой попытку художестве иного осмысления форм диалогического общения людей, способствующих их объединению, для чего автор прибегает к сознательной диалог изации произведений.

Для достижения этой цели нам необходимо решить следующие задачи- выявить различные формы диалога, представленные в романах;

- доказать, что диалог го ацня является основой построения произведений;

- изучить особенноститриалога в романах Гиппиус;

- сопоставить принцип диалоггама с представлениям и Гиппиус «об одном, двух,трех»,

- определить, как представляется авторш модель Третьего Царства с точки зрения диалогизма;

- установить, как авторш решаются с точки зрения диалогюма религиозно-философские проблемы современности.

Теоретическая и практическая значимость. Теоретическая значимость работы заключается в выявлении и классификации форм диалога, представленных в романах дилогии, а также в исследовании влияния принципа диалогшма на разные уровни текста. Это позволяет понять одну ю основных особенностей всего творчества 3 Гиппиус как «смену диссонансов» (А. Белый).

Результаты исследования могут быть использованы для изучения творчества З.Гиппиус в курсах лекций по истории русской литературы рубежа XIX-XX веков, при подготовке вузовских курсов истории русской литературы, спецкурсов, спецсеминаров.

Апробация исследования. Результаты исследования апробированы в докладах на следующих конференциях:

- V Международные МаГминские чтения «Забытые и второстеганные критики и ф илологи ХТХ-ХХвеков» (Псков, 2004);

- IV Всероссийская научно-методическая конференция «Культурологический подход к преподаванию литературы в современной школе» (Иваново, 2005),

- В. Новгород: V Всероссийская научная конференция с международным участием «Духовные начала русского искусства и образования ("Никитинские чтения" )> (ВеликийНовгород, 2005);

- ХП научная конференция преподавателей, аспирантов и студентов НовГУ (Великий Новгород, 2005)

Основные положения исследования отражены в 6 публикациях общим объемом 2,2 пл.

На защиту выносятся следующие положения.

- Диалоггом является основным принципом построения романов дилогии, обуславливая художественную организацию всех уровней произведения

- Дшлогизация жизни людей выражается в речевых и надречевыхформах общения, развивающихся исторически. Речевые и надречевые формы диалога соотносятся между собой как этапы диалогизации жизни на пути к всеобщей гармонии.

- С им посион выступает в романе Гиппиус как прамодель коммуникативной формы, переходящей в следствии исторического развития в современные формы общения (диспут, салонные чтения и беседа).

- Речевые и надречевые формы диалога являются воплощением чисел «два» и «три» соответственно в системе троичности, выраженной Гиппиус как идее об «одном, двух, трех».

- Триалог, взятый в сфере надречевого общения, представляет собой более высокую ступень развития человеческих взаимоотношений. Триалог является выражением религиозно-философских взглядов Гиппиус и воплощает идею триединства.

- Все противоречия бытия могут быть разрешимы с позиции диалога. Решение «проклятых вопросов» Гиппиус видит в синтезе противоречий, в их слиянии. Но в романах дилогии эта идея окончательное завершение получает в символическом пространстве сказки.

Объем и структура диссертации. Работа состоит га введения, двух глав, заключения и библиографии Общий объем диссертации составляет 182 страницы Библиография включает 180 наименований

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Во введении обосновывается научная новизна, актуальность выбранной диссертантом темы, определяются цель и задачи исследования. Также отмечены значимые для данной работы этапы развития и аспекты теории диалогюма.

Глава 1. «Диалогические модели в романг "Чертова кукла"». 1 Религиозно-философские основы диалогизма романа «Чертова кукла» Накануне Первой Мировой войны, в разгар реакции и революционного террора, представления определенных кругов российской интеллигенции относительно социально-политического преобразования жизни переплетались и идеей наступления на зоиле Царства Третьего Завета. Но на пути к новой жизни, основанной на хри-сттанских заветах, необходимо было нарушить одну го важнейших заповедей -«не убий». Возникали и другие противоречия, требующие разрешения.

3. Гиппиус принадлежала к тем людям, которте стремились найти третий вариант го предложенных двух - посредством их соединения. Мысль Гиппиус о преображении России носила ярко выраженный религиозный характер, и основным понятием ее модели мира стало понятие соборности. Представления писательницы о будущем преобразовании человеческого общества оформились в идею «религиозной революции» Основание?! для построения Царства Третьего Завета на земле должен был послужить принцип диалогизма, который, по мнению Гиппиус, был единственно верным путем к соборности. С им воличе -ски соборность выражалась в троичности, названной 3 Гиппиус идеей об «одном, двух, трех».

Диалог как промежуточный этап является значимым в системе троичности. Он должен послужить основой объединения людей. Человек не может и не должен быть один - таково глубочайшее убеждение писательницы. Каждому

человеку от природы присуще стремление к общению, к духовному единению с друг raí и людьм и

Роман «Чертова кукла» является своеобразным итогом, иллюстрирующим размышления 3. Гиппиус над общечеловеческим и проблемами в период начала десятых годов XX века. Он представляет собой некий художественный итог диалогических идей Гиппиус. Диалог является лишь переходным, но необходимым этапом на пути к жизненному воплощению идеи троичности. Он должен пронизывать все сферы человеческого бытия Он может дать решение важнейших дилемм человеческой жизни. И понятие диалога должно стать ключешм понятием при рассмотрении романа «Чертова кукла».

По мысли 3. Гиппиус, любой диалог в конечном итоге должен вести к возникновению Диалога с Богом, то есть к возникновению Триалога как формы воплощения идеи троичности.

Роман «Чертова кукла» нацелен на конструирование этого последнего Диалога. Он сам сплетается из диалогов разках уровней и форм. Структура данного романа в основе своей диалогична. И читатель, погружающийся в мир этого прош ведения, постоянно оказывается включен в какой-либо диалог. В этом заключается одна га особенностей романа «Чертова кукла»: он не просто строится го разных диалогов, как из лоскутков, но он насквозь диалог отен, и цельность его как романа в том и заключается, что все уровни и формы диалога переплетены между собой и переходят один в другой.

Одновременно каждый диалог мажет быть рассмотрен в свете идеи троичности, и тогда он неизбежно приобретает ре лиг иоз но-ф илософский смысл.

Диалог также выступает как способ позгания истины. Разговор го формы речевого общения превращается в форму диалогического существования. Диалогическое разрешение «проклятых вопросов» становится самостоятельным делом.

2 Классические и новые формы речевого общения симпосион, беседа, диспут 3. Гиппиус ищет такие формы диалогического существования, которые бы могли в итоге привести человечество к Царству Третьего Завета. В своих поисках она идет по пути развития этих диалогических форм и способов сосуществования в их исторической протяженности. Первой формой диалогического существования людей Гиппиус считает симпосион.

Синпосиональные встречи как одна го форм диалогического существования являлись органичной частью культуры Серебряного века. При этом симпо-слокальные встречи были, с одной стороны, чистым искусством (традиция древнегреческих симпосионов была перенесена в культуру Серебряного века как элемент искусства, своеобразной игры). Но, с другой стороны, для многих симпосион стал способом существования; в идеале такой симпосион был первым шагом на пути к соборности.

Симпосион, представленный в романе, носит двойную печать традиции. Он основан, с одной стороны, на традиции символистских пиров, а с другой -на классической модели платоновского пира, с которым и связано зарождение диалога как особого литературного жанра.

При описании литературного вечера 3. Гиппиус использует прием ост ранения: симпосион входит в структуру романа в качестве вставного элемента.

Ироническое отношение к симпосиону прослеживается на протяжении всей девятой главы романа; ее элементы проявляются на развдх текстовых уровнях- от лингвистического до историко-культурного

Контекстное обрамление рассказа о с им пос ионе имеет, несомненно, символическое значение. Это тоже симпосиональный пир, но травестированный Мы обнаруживаем несколько общих деталей, присущих и одному, и второму образу пиршественной беседа, но эти детали, являясь точками соприкосновения двух образов, одновременно и разъединяют их. Возникает эффект «кривого зеркала». Появляется травестированный образ сим пос иона.

Сравнение двух противопоставленных друг другу образов пиршественных бесед, одна го которых является травестированным образом, позволяет выявить позицию 3. Гиппиус от нос отель но симпосиона как формы диалогического взаимодействия людей. Гиппиус не приемлет симпосион в классическом его понимании как форму диалогического существования людей качала XX века, потому что его содержание и, следовательно, значение уже утрачены. Диалектическое единство разрушено - перед нами выхолощенная форма Одной из важнейших зшчений симпосиона являлась возможность диалогического взаимодействия, существования людей. Слепое соблюдение внешних, формальных признаков да обеспечивает этой функции симпосиона

Но, как следует из романа, симпосиональная модель не утрачивает полностью своего значения как формы диалогического существования людей. Мотив пира мы обнаруживаем в главах 4, 5,6,9, 17,20, 22, 23, 31, 32, 33, то есть третья часть текста сплетается из пиршественных обрззов, генезис которых восходит к с им пос но ну.

Религиозное осмысление симпосиональной модели наиболее ярко проявляется в аллюзизном образе Тайной Вечери. С этим образом в романе связаны мотив жертвенности, мотив предательства. Христианский пир, представленный в контексте диалогических форм взаимодействия людей, позволяет понять двойственность персонажей, двойственность романа.

3. Гиппиус стремиться обнаружить истину везде, и любая беседа, соотносимая с симпосиональной моделью, способствует ее узнаванию. Причем это не только узнавание истины участниками беседа; это еще и узнавание истины о самих героях Так, нередко поведение персонажа в ситуации диалогического взаимодействия позволяет открыть новые черты в нем самом, иначе взглянуть на его образ.

Становится возможно двойное истолкование персонажей, ситуаций, ромат в целом. Важно определить оценочный приоритет. Истинный смысл произведения 3. Гиппиус раскрывается только в контексте сакрального сюжета. Роман принадлежит перу символистской писательницы, и важным становится не явное, а скрытое значение. Об этом постоянно свидетельствует текст романа, подсказывающий внимательному читателю второе, истинное значение всех эпизодов, всех образов, всех событий «Чертовой куклы». Обратим внимание на то, что читателю изначально предлагается двойственный взгляд на образ глав-

и

ного героя романа. Заглавие романа состоит из двух частей, в семантическом плане противопоставленных друг другу: «Чертова кукла. Жизнеописание в 33-х главах» Использование библейских реминисценций и аллюзий увеличивается к концу роман. Нагнетание христианской символики в финале все сильнее ориентирует наше внимании в определенном направлении. Кульминацией становится пон1й1ание того, что смысл, приобретаемый данным произведением в свете сакрального сюжета, разрастается за рамки произведения, находя свое продолжение в следующем произведении 3 Гиппиус - «Роман-царевич».

Множество симпосиональных образов, которые представлены в романе «Чертова кукла», в первую очередь являются попытками преобразования авторам романа классической модели пиршественной беседы в отвечающий современным условиям бытия пиршественный образ. 3 Гиппиус находится в поиске того единственно верного условия (или условий), при соблюдении которого обновленный сим посион способствовал бы объединению людей

Альтернативой симпосиону являются такие формы речевого общения, как беседа и диспут, отличительной особенностью которых является социальная открытость. Диспут мыслится Гиппиус как особый, диссонирующий, способ общения Он разъединяет, чтобы соединить го новых основаниях. С точки зрения Гиппиус, в такой форме общения немаловажен игровой компонент. Мы полагаем, что писательница воспринимает и сим посиональную модель пира, и собрания, организованные для совместного обсуждения каких-либо вопросов, в единой плоскости диалогического существования людей, сменяющих друг друга по принципу развития Все остальные беседы романа в принципе соотносятся с той или иной формой диалогического существования как часть с целым, как их частные разновидности (так, например, в некоторых рассмотренных нами образах мы выделяли принцип сим посионалыюсти)

Но выделенные формы диалогического взаимодействия людей только на определенное время могут объединять людей, не превращаясь в способ существования Цель же диалогического взаимодействия - объединить всех людей, то есть сделать принцип диалога основным, определяющим весь образ жизни.

3 Поиски «смысла жизни» и надречевые формы диалога троебратство, семья Формы речевого общения - переходный этап к надречевым формам диалога. От словесного взаимодействия необходимо перейти к диалогическому существованию В мировоззрении 3 Гиппиус это должно стать последней ступенью развития идеи об «одном, двух, трех». В романе «Чертова кукла» такта и надречевым и ф орм ам и диалога являются троебратство и семья.

Троебратство представляет собой формальное выражение триединства. Новаторство 3. Гиппиус проявляется в том, что она предлагает, по сути дела, новую форму диалогического взаимодействия людей, представляющую собой триалог (по аналогии с диалогом). Идея триалога как речевой формы общения не была нова, но триалог как способ диалогического существования впервые получил художественное осмысление в романе З.Гиппиус.

Троебратство оказалось мертвой (то есть неразвивающейся) формой, так как не смогло стать триалогом. В изображенном в романе трое братстве идея

троичности подменяется формальным соответствием числу «три». Следовательно, внутреннего, духовного единения, необходимого для возникновения истинного триалога, м ежду участникам и троебратства не возникает.

С идеей триединства как основы диалогического существования людей связан и мотив семьи Семья рассматривается в романе как форма надречевого общения людей, то есть собственно форма диалогического существования.

Счастье любого человека имеет двоякую природу: счастье в общественной и в личной жю ни. Объединение всех людей еще не дает счастья каждому индивиду в отдельности. Ему, как считает 3. Гиппиус, необходимо еще общение со своей «метафизической половинкой» (гипотеза андрогинизма). Вопрос смысла жю ни оказывается тесно связан не только с общественными интересами человечества, но и с проблемой пола. Эта проблема относится к сфере «вечных вопросов».

3 Гиппиус рассматривает данный вопрос именно с точки зрения диалогического взаимодействия мужчины и женщины, так как индивидуальное счастье, преодоление душевного одиночества тесно связано с проблемой пола.

Развитие семейного мотива в романе построено на драматическом разладе в отношениях супругов Левковичей. Их союз основывается на лки, противоречащей принципу диалог изм а

Не возникает диалогических отношений между Кнорром и Хесей. В результате персонаж оказывается несчастным.

Семейная драма Левковича и отсутствие взашоотношений между Кнорром и Хесей формально противопоставлены состоявшимся, на первый взгляд, отношениям между Юрием и Машкой и Юрием и Лизочкой. Но диалогический подход в рассмотрении этих пар сразу приводит нас к выводу, что здесь тоже нет согласия, единения, не решен вопрос пола. Причиной несостоятельности обеих пар является неспособность Юрия основывать отношения с другими людьми на принципе диалогизма.

В романе идеальные отношения между мужчиной и женщиной, названные Зинаидой Гиппиус «влюбленностью», зарождаются между Лигтой и Михаилом. Их согласие друг с другом, их готовность к самопожертвованию, объединившее их дело способствовали зарождению именно таких диалогических отношений, какие и должны были привести их к Богу — и к счастью

С проблемой личного несчастья связана и проблема убийства / самоубийства. Она разрабатывается в романе также по принципу диалогизма. Отсюда вытекает вариация мотивов: физическое самоубийство - физическое убийство, физическое самоубийство - духовное самоубийство, наконец, идентичность убийства и самоубийства как «вариант» одного и того же греховного поступка Любая из названных пар всегда входит в сферу проблемы человеческого бытия, то есть является по сути одной-единственной проблемой. Тенденция к объединению всех названных оппозиций в единую проблему достигает завершенности в произведении «Роман-царевич»

4 Игровая поэтика и ее диалогические функции в «Чертовой кукле» Мы можем утверждать, что все многообразие значений игры (сакральное действо,

мотив состязательности, развлекательная функция, познавательная функция) нашло свое проявление в романе «Чертова кукла». Нас же интересует в большей степени только одна функция игры - диалогическая. В данном романе она возникает благодаря особенностям композиции произведения. Диалогическая функция игры делает возможным рассмотрение в одном ряду несоотносимых в обычных условиях явлений и образов Креме того, именно в результате данной функции становится возможным (устраненный, необычный взгляд на определенные явления Наконец, игра позволяет соединить в одном произведении разнообразные проблемы и рассмотреть их как нечто целое, сопоставив различные точки зрения.

Но есть случаи, когда игра, подчиняя себе субъекта, становится разрушающим, уничтожающие началом. Игра, как действие, имеющее уничтожающее значение, раскрывается тогда, когда играющие выступают не в роли игроков, а в роли кукол, марионеток, когда они лишаются своей воли и не могут уже противостоять произволу случая, не могут остановить течение игры, не могут прекратить играть. Таким героем в романе является в первую очередь Юрий Гиппиус показывает, как в соответствие логике игры ее герой не может из нее выйти (уйти из дела революционеров, несмотря на то, что считает его только игрой). Он вынужден подчиняться правилам игры.

С игрой в романе оказывается связана тема безвозвратности выбора -тема порога. Создавая в своем романе ряд диалогов, которые можно классифицировать как «диалоги на пороге», Гиппиус подводит нас к мысли, что Юрий переступил запретную черту, приняв последний вызов жизни за приглашение к новой игре Он не может прекратить игру по своей воле, сам превращается в игрушку случая. И ему приходится, рискуя собственным благополучием и свободой, кого-то прятать, кому-то помогать, раскрывать имя провокатора, конспиративно ехать на заброшенную дачу... Юрий решает пойти ва-банк - и погибает.

Мотив игры соотносится в романе «Чертова кукла» не только с образом Юрия Двоекурова. Так, например, символистский симгюсион представляется именно игрой, разыгранной по правилам классического симпосиона До определенной степени игрой можно считать собрание общества «Последних вопросов».

Особое значение приобретает игра при рассмотрении образов революционеров. Каждой из них вынужден постоянно соблюдать конспирацию, нельзя быть только самки собой. Таковы условия игры, и революционеры становятся ее заложниками. Вынужденная игра в прятки пронизывает все уровни жизни революционеров-подпольщиков, они косят чужие имена или партийные клички, они перевоплощаются (Наташа -фра1щужепка,Михаил -учитель и т. д.) Но для конспирации мало просто изменить костюм: нужно хорошо сыграть новую роль, перевоплотится в конкретный, иногда глубоко чуждый образ Эта вынужденная ложь порой заслоняет все настоящее в человеке, в конце концов опустошая его Человек теряет свое истинное лицо, себя самого Утрачивается способность к нормальному диалогическому взаимодействию с окружающими Потребность в нормальном, искреннем общении превращается в серьезную

проблему, и Гиппиус очень тонко подмечает, как под воздействием «игры в жизнь» сокращается объем речевой составляющей в общении революционеров.

Игра проявляется на разных уровнях текста. Мы можем говорить об игре автора с читателями, подразумевая особенности ком позиции произведения. Ярким примером может послужить постоянное использование 3. Гиппиус приема удвоения удвоения, порождающего диалогическое взаимодействие различных компонентов произведения

Глава 2. Диалоггаация в романа 3. Гиппиус «Роман-царевич». 1 «Новые люди» в «Роман-царевиче» 3 Гиппиус- генезис и эволюция Став продолжением романа «Чертова кукла», «Роман-царевич» практически оказался произведением, выражающим дальнейшее развитие дилогической концепции 3. Гиппиус о преображениижизни, связанной с идеей об «одном, двух,трех».

Первостепенными оказываются уже не речевые, а иные формы диалога: диалог образов, диалог идей, диалог культур, наконец. Но и речевое взаимодействие не утрачивает своего значения, так как оно всегда необходимо для объединения людей: ведь только в живом общении люди могут договориться. Оно по-прежнему необходимо для постижения истины.

Желание совместить, соединить противоречивое: религию и революцию, -отличало Гиппиус от многих ее современников. «Новый человек» Гиппиус -это революционер, стремящийся преобразовать м ир в рамках новой религии, то есть апостол Третьего Завета. По сути, его дело заключается в жиз не строительстве, основанном на принципах религии будущего.

В данном разделе исследования отмечены основные этапы развития героя, составляющего тип «нового человека», в русской литературе и в творчестве 3 Гиппиус.

«Новые люди», выведенные в дилогии Гиппиус, являются людьми, посвятившими себя определенному делу - делу преобразования существующего порядка, делу ж из нестроительства. Но в зависимости от их (героев) мировоззрения и жизненных установок, жизненных принципов, тип «новых людей» разделяется на две категории: отрицательные и положительные герои. Своеобразие внешней традиционной классификации связано с диалогическим подходом писательницы к этим образам. Критерием оценочное™ становится способность / неспособность персонажей романа к диалогическому взаимодействию с окружающими, что приводит к совершенно новой системе ценностей (так, например, положительным героем в романе является Флоргаель, совершающий убийство).

2 Социальная стратификация форм словесного общения салонные чтения, беседа, журфиксы, разговоры с народом Рассматривая первый роман дилогии, мы выделяем в нем классические и новые формы речевого общения, целью которых было единение человека с человеком. Их особенностью их являлось стремление к демократизации.

Во второй романе проблема словесного взаимодействия рассматривается под иным углем зрения. Приоритетным становится дело, объединяющее людей

в одну группу. Формы словесного общения в таких группах определяются, как правило, социальными факторами. Мы можем выделить по социальному признаку четыре основные формы словесного общения, представленные во втором романе Гиппиус: салонные чтения, беседы,журфиксы,разговоры с народом.

Форма чтений (произнесение докладов и их обсуждение, сопровождаемое чаепитием и угощениям и), связат у Гиппиус с салоном графини, где собираются новые деятели христианства: интеллигенция и представители духовенства. Модель общения, позиционируемая якобы «новыми людьми» в сфере религии, оценивается автором отрицательно, так как эти «новые люди» саму религию стремятся представить как способ разъединения, а не объединения людей (экскоммуникатквность христианства, и тем более православия оказалась не только исходной точкой зрения посетителей салона, но и объективным результата«! чтений)

Салонные чтения — это форма общения, которая уходит в прошлое. Они соотиосгмы с симпос ионом

Евтихий и Роман Сменцев вне дома графини внешне реализуют модель иной формы словесного общения — беседы. Но беседа состоялась лишь формально, диалогического взаимодействия не происходит

С салоном и беседой в романе сравнимы журфиксы, устраиваемые революционерами-эмигрантами Изображая один из них, Гиппиус обнажает недееспособность этой формы диалогического общения, близкой сим посиону, в деле преодоления обособленности, разобщенности и одиночества людей.

Социальная закрытость (или ограниченность) указанных форм речевого взаимодействия является, по мысли Гиппиус, препятствием на пути к всеобщему единению. Проблема заключается в установлении диалогического единства между социально различными слоями общества, в частности, между религиозно-революционной интеллигенцией и народом. В романе эта задача решается через особую форму диалогического общения - разговоры с гародом.

Эту форму диалога стремятся реализовать некоторые революционеры, церковники и интеллигенты. Но не все персонажи основываются на принципе диалогизма, и по этой причине диалогическое взаимодействие не всегда оказывается достижимо

Символистские представления Гиппиус сводятся к тому, что тип «нового человека» (абсолютно нового, способного осуществить религиозную революцию) - это человек, совместивший в себе два начала: религию и революцию. Все герои, стоящие на пути преобразования общества, должны сами духовно переродиться, стать иными. Во втор®! романе дилогии таким персонажем является неда диалогический герой Флоризель. Он - единственный герой, который мажет говорить с народом, причем с разным и его представителями, так как он знает о чем и умеет говорить со всеми понятным для каждого языком.

Объединение в общем деле целых коллективов - в системе триединства З.Гиппиус есть переход от «двух» к «трем». Мы рассматриваем его уже не как временное речевое взаимодействие, а как совместное существование согласно думающих и совместно действующих людей, как осуществление модели диалогического существования

3 Модели надречевого общения (диалогического существования) в «Роман-царевиче» обретения и потери В романе «Чертова кукла» моделями диалогического существования, воплощавшими идею триединства, являются трое-братство и семья. Развитие этих образов получило дальнейшее осмысление во втором романе дилогии

В про шведе нии «Роман-паревич» брак является одной из центральных проблем. Брак по расчету является ф активным и заключается ради дела; он сам становится делом

Для 3. Гиппиус религиозная сторона свадьбы, то есть обряд венчания, ше-ет очень большое значение. Венчание она воспринимает именно гак таинство, когда два человека соединяются перед лицом Бога в единое целое, причем не только в бытовом отношении (создание семьи), но и в духовно?.!, что значительно важнее. Представления писательницы созвучны представлениям Л. Толстого о браке, что усиливает значимость для Гиппиус художественного образа свадьбы из романа «АннаКаренина».

Ритуальное в символистском романе имеет такое же большое значение, как в романе Л. Толстого. Вместе с тем эмоциональное восприятие свадебного образа Толстым принципиально иное, нежели у Гиппиус. Таинство венчания, изображенное в «Анне Карениной», ведет к истинному браку, а не ко лжи Толстой считает брак «делом», но в иной интерпретации. Для Л. Толстого брак -дело всей жизни, смысл жизни.

Свадебный образ с позиции диалога сопоставим с сдапосионом: пиршественный образ присутствует в обоих случаях; духовное единение людей ведет к обретению Бога (истины - в симпосионе). Собственно в обряде венчания мы также можем обнаружить с км пос ио паль ное начало: элементы совместной, ритуальной трапезы и собственно духовного единения людей и возникновения через диалог трналога (с Богом).

Брак, по мнению Толстого, должен рассматриваться с религиозной точки зрения Свадьба - это не пир, а венчание, когда совершается великое таинство соединения двух людей перед лицом Бога. Религиозно-философское осмысление брака становиться важным в свадебном образе, созданным Л. Толстым в его романе.

В символистском романе венчание не только изображается по-другому, но и получает совершенно новую интерпретацию. Чтобы свершилось таинство соединения двух людей не только в бытийном, но и в религиозном отношении, не должно быть лжи Соблюдение только внешней стороны обряда превращает его в формальность, лишая того глубокого з начения, которое он должен иметь как одно из церковных таинств. Сравнение церкви с салоном и указание на неестественный голос священника - обличают происходящее как лжевенчание. Как следствие, венчание Лигта и Сменцева не приводит к должному результату -два человека не становятся единым целым. Лигта в белом платье, символизирующем невинность, идет к алтарю, чтобы стать женой (или жертвой?) Сменцева, олицетворяющего злые силы.

Фиктивный брак оказывается парадоксом во всех отношениях, в том числе

и с диалогической точки зрения, которая интересует нас. Брак, основанный на лжи перед алтарем или вообще основанный на лжи (так как ложная церковь его допускаетХ превращает людей в жертву и, следовательно, не приносит счастья.

3. Гиппиус, выступая против фиктивных браков, диалогически соотносит свою точку зрения с позицией Чернышевского, героиня которого - Вера Павловна, - разрушает свой фиктивный брак и повторно выходит замуж по любви.

Одновременно писатель нищ раскрывает и лживость официального брака, развенчивая институт семьи. Официальный брак - одна из потерь в поисках истинных форм диалогического существования: узаконенный брак не соответствует идее триединства.

Окончательно терпит крах и другая модель диалогического существования - троебратство. Показывая в новом романе распад троебратсгва, автор утверждает, что только согласно мыслить - мало для объединения, синтез идей не происходит. Количественное совместное житье и даже молчание не перерастет в качественное - в соборность. Сергей Сергеевич, не исчерпав себя, уходит к другим людям, где есть действие, движение вперед. С ним и он, может быть, «не думает согласно», но идет к одной цели.

Не удается организовать свою жизнь по принципу диалогизма и эмигрантам из числа бывших революционеров. Сшволична утрата духовных связей, кровного единства между Женей Рудаковой и ее маленькой дочкой. Живущие вместе, они оказываются разделены языковым барьера«. Русский язык постепенно превращается для девочки в чужой, все сильнее отстраняя ее не только от мамы (конкретного, самого близкого человека), но, через нее, и ото всей России, от всех русских людей. Перспектива трагической обреченности на одиночество потомков эмигрантов, не сумевших в душе сохранить Россию.

Действительно, государственная граница, которую пересекли эти люди, приобрела для них символическое значение рокового порога, той черты, за которой оказалась пустота, духовная смерть.

Вместе с тем Гиппиус не отказывается от возможности воплощения идеи триединства, от возможности возникновения подлинного диалогического существования. В романе проблема надречевого общения оказывается нерешенной, но в ином пространстве произведения, на ином уровне - на уровне сказки, - писательница все же предлагает новую форду диалогического существования людей. Это - влюбленность в Боге. Данная сюжетная линия в романе, в первую очередь, связана с образам и Наташи и Флоризеля.

Сказочность, проявляющаяся в поэтике романа, позволяет именно с этой позиции истолковать историю взаимоотношений Наташи и Флоренгия. Принцесса спит, но прекрасный принц находит ее (в чужой стране') и своей любовью и верой пробуждает ото cía В романной действительности этот сюжет реализуется как обретение Наташей дара речи Флоренгий «разговорил» Наташу, и она вновь обрела дар живого общения.

Сказочный сюжет принца и разбуженной им принцессы диалогически соотносится с неоми^ом о Флорюеле. Принцу Флоризелю необходимо победить зло, чтобы освободить из марева не только свою принцессу, но и одновременно Невесту для настоящего Жениха (Лиггу для Михаила). Сказочный сюжет в ро-

мане прочитывается с традиционной счастливой концовкой - ожидаемым брачным пиром, аналогично должен завершиться и неомтфологический сюжет.

4. Власть и ее функции в диалогической модели существования (игра и серьезное) Ради реализации собственной власти во всей возможной полноте Сменцев организует свое собственное дело. Изображение дела Сменцева - смелый художественный эксперимент Гиппиус, позволяющий осмыслить в диалогической перспективе одну из вечных проблем - проблему власти.

В контексте религиозно-философских, а затем и социально-политических взглядов вопрос власти одного человека над другим и был решен писательницей однозначно1 Гиппиус становится противницей самодержавия. Но единовластие признается автором дилогии как неизбежность, когда речь идет о деле В таком случае приобретает актуальность вопрос о диалогическом взаимодействии лидера и подчиненных ему людей.

Проблема власти включает в себя определенный комплекс вопросов- вопрос морального выбора, вопрос одиночества, вопрос ответственности / безграничности власти, вопрос свобода / несвободы. Все они получают художественное осмысление во вторе»! романе дилогии.

Мотив жертвенности, появляющийся при рассмотрении власти как необходимости свидетельствует об истиной свободе. Через сознательное ограничение, жертвенность - человек приобретает духовную свободу, спасение. Через власть ради власти, когда приобретается мнимая свобода, человек, напротив, себя губит. Стремясь стать над людьми, этот человек поднимается к Богу над ними. Но над людьми может быть только Бог, и в гордыне слепец стремиться подменить собой Бога, занять его место. Он ограничивает свою свободу собственной страстью - стремлением к власти Все, в том числе и себя самого, он подчиняет этой цели.

В глазах народа Сменцев является сказочным Царевичем. Легенда, окутывающая его образ, возникла не случайно. Первоначально Сменцев участвовал в «общем деле» (революционном \ стремясь принести своей деятельностью пользу и счастье народу. Но его деятельность начисто лишена принципа диапогиз-ма. Постепенно власть поглощает все существо Романа Ивановича Она превращается для Сменцева в самоцель Люди необходшы ему как послушные «солдаты», как объект власти. Такая позиция предполагает отношения с людьми, аналогичные отношениям кукловода и его марионеток, полностью послушных малейшей воле свого хозяина.

Для привлечения на свою сторону возможно большего числа людей - то есть для увеличения своей власти - Роман Иванович использует мудрый обман. Он меняет язык, роль, личину в зависимости от обстоятельств.

Безверие Сменцева, его стремление занять место Бота, его игра с людьми позволяют увидеть в рассматриваемом образе дьявольское начало Не случайно и сказочное имя героя - Царевич, то есть тог, кто должен (может) взойти на престол Он - самозванец. Он тот, кто противостоит Богу - Дьявол

Художественный эксперимент Гиппиус заключается в том, что она изображает не просто «Историю одного начинания», а историю дьявольского на-

чигания, дела Антихриста, пришедшего на землю. Но это лишь пространство сказки, осложняющей, дополняющей произведение, но не исчерпывающей его.

В художественном пространстве романа Сменцев - деятель, стремящийся объединить под своим началом возможно большее число людей. На этом пути Сменцев нет беж но должен встретиться с другим человеком, так же, как и он сам, обладающим определенной властью, являющимся лидером.В ромaie этим человеком является Михаил. Цель Михаила - объединить людей и привести их к общей цели - к преобразованию жизни. Цель Сменцева - подчинение людей лично себе

Власть как средство борьбы за счастье и объединение людей (Михаил) диаметрально противоположна власти как самоцели (Сменцев). Но и Сменцев, и Михаил должны заплатить за грех власти. Художественному выражению этой идеи способствует принцип диалог гам а, обуславливающий взаимодействие (перерастающее в противостояние) двух персонажей романа.

Образ Сменцева, с переходом героя в сказочное пространство, трактуется как образ Дьявола В этом пространстве Михаил сталкивается из с лидером общественного движения, а со сказочным, мимическим существом, Царевичем-самозванцем. В таком контексте оба персонажа получают новую оценку. Михаил оказывается искушаем Дьяволом, когда тот говорит ему о власти Дьявол, стремящийся занять место Бога (Царевич-самозванец), хочет погубить Михаила, чтобы тот «утонул во зле» и стал чертовой куклой Он послан на землю, чтобы искушать людей и губить их души, потому что только познав зло, люди смогут познать и добро; только упав на дно, можно вновь подняться.

В деле религиозной революций дьявольское начало, несомвгнно, должно быть уничтожено. Но уничтожить сказочного героя может лишь такой же сказочный персонаж - герой символистского неомифа Флор га ель

Сказочный Флоризель — это романный персонаж Флорентий. Он реально участвует в революционном деле, причем является ближайшим помощником Романа Сменцева. И ему приходится, как и Михаилу, решать один из «проклятых вопросов» - вопрос о праве на кровь Два пространства - романное и м ифо-логическое, - пересекаются На обоих уровнях конфликт должен быть решен.

Флорентий убивает Сменцгва, но в романе нет сцены убийства. Эту недосказанность событийных действий автор использует для перехода в микологическую плоскость романа. Смерть Романа Сменцева становится мифологизированной. Гибнет зло, которое он олицетворял.

Всем строем своего ром ara Гиппиус показывает, что полная победа гад

злом возможна только в мифологическом пространстве Только там однозначно

оцениваемые силы добра побеждают силы зла. В романном пространстве диалектические противоречия, и, в частности, проблема власти и насилия, остаются неразрешенными.

Для победы над злом необходимо было убить реального человека - Романа Сменшва Как рсманный герой он очззывается лергЕОй злых сил Но он же оказывается настоящей жертвой политического террора

Террор и насилие являются обратной стороной революционной борьбы и по-своему неизбежны. Но террористы, беря на душу грех убийства, сами ока-

Автореферат

Изд лиц ЛР № 020815 от 21 09 98 Подписано в печать 04 04 2007 Бумага офсетная Формат 60x84 1/16 Гарнитура Times New Roman Печать офсетная Уч-изд л 1,5 Тираж 100 экз Заказ №25 Издательско-полиграфический центр Новгородского государственного университета им Ярослава Мудрого 173003, Великий Новгород, ул Б Санкт-Петербургская, 41 Отпечатано в ИПЦ НовГУ 173003, Великий Новгород, ул Б Санкт-Петербургская, 41

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Ванюшкина, Ольга Евгеньевна

Введение.

Глава 1. Диалогические модели в романе «Чертова кукла».

1. Религиозно-философские основы диалогизма романа «Чертова кукла»

2. Классические и новые формы речевого общения: симпосион, беседа, диспут.

3. Поиски «смысла жизни» и надречевые формы диалога: троебратство, семья.

4. Игровая поэтика и ее диалогические функции в «Чертовой кукле».

Глава 2. Диалогизация в романе 3. Гиппиус «Роман-царевич».

1. «Новые люди» в «Роман-царевиче» З.Гиппиус: генезис и эволюция.

2. Социальная стратификация форм словесного общения: салонные чтения, беседа, журфиксы, разговоры с народом.

3. Модели надречевого общения (диалогического существования) в «Роман-царевиче»: обретения и потери.

4. Власть и ее функции в диалогической модели существования: (игра и серьезное).

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Ванюшкина, Ольга Евгеньевна

Эпоха символизма являлась временем зарождения диалогических концепций. Не случайно именно на рубеже двух веков возросло значение собраний, продолжавших традицию симпосионов, а также других форм речевого общения: чтений, диспутов, встреч. Участники таких собраний стремились найти решения противоречивых вопросов. Вяч. Иванов, рассматривая творчество Достоевского и предвосхищая теорию диалога М. М. Бахтина, выразил духовную ситуацию начала XX века следующим образом: «Так он (Ф.М. Достоевский) сделал нас богами, знающими зло и добро, и оставил нас, свободных выбирать то или другое, на распутье».1 Но из этой ситуации выбора, из двойственности свободы, по мнению Вяч. Иванова, выход был только один - преступление: «Так по формуле Достоевского (также сценической по существу) все внутреннее должно быть обнаружено в действии, он неизбежно приходит к необходимости воплотить антиномию, лежащую в основе трагедии, - в антиномическом действии; оно же в мире богов и героев, с которым имела дело античная трагедия, а в людском мире и общественным строе всегда и неизбежно - преступлением».2 Актуальность моральных вопросов значительно возросла в период первой революции и последовавшей за ней реакции.

Диалектические проблемы современности волновали и Зинаиду Николаевну Гиппиус. Мечтая о преобразовании мира, о наступлении Третьего Царства на земле, она говорила о необходимости всеобщего единения людей друг с другом и с Богом. Основополагающая для всего мировоззрения писательницы мысль о том, что человеку присуща потребность в общении, была высказана уже в статье 1900 года «Критика любви». В таком ракурсе она рассматривала и все актуальные вопросы и проблемы своего времени: семья, быт, свобода, любовь, религия, истина. Но, в отличие от Иванова, Гиппиус

1 Иванов В. Достоевский и роман-трагедия // Иванов В. Родное и вселенское / Сост., вступ. ст. и прим. В. М. Толмачева. М„ 1994. С. 283.

2 Там же. С. 290. считала, что воплощение антиномии - лишь этап на пути к счастью, совершенству, к Богу: необходимо упасть на дно, чтобы очиститься и подняться вновь, необходимо узнать зло, чтобы понимать добро, необходимо увидеть ложь, чтобы жаждать познания истины.

Борьба противоположностей, дисгармония всех сфер человеческой жизни, необходимость преобразования жизни по принципу диалогизма стали центром творчества Гиппиус. Диссонанс противоположностей рассматривался писательницей как промежуточный этап на пути к гармонии. Мечта о соединении двух противоположных начал, об их взаимодействии сопровождала Гиппиус на протяжении многих лет, оказав заметное влияние и на ее произведения. Наиболее полно в художественном отношении эта идея воплотилась в дилогии Зинаиды Николаевны Гиппиус «Чертова кукла» (1911) и «Роман-царевич» (1912); в результате романы стали важной вехой в развитии творчества писательницы, определенным синтезом диалогических идей.

На принцип диалогизма как одну из особенностей творчества Гиппиус обратили внимание еще современники Гиппиус. Так, А. Белый, высоко ценивший художественное мастерство писательницы, в статье 1906 года отмечает: «В творчестве З.Н. Гиппиус мыслитель явно не соединен с художником».4 Но, размышляя над выявленным дуализмом, он приходит к мнению, что это - особенность творчества Гиппиус, ее метод: «Наконец, достаточно освоившись с главным недостатком произведений З.Н. Гиппиус, понимаешь, что резкая смена тональностей в творчестве ея - своего рода метод, и как всякий метод он имеет свое относительное оправдание. Гармония в ее творчестве есть гармония, построенная на закономерности в смене диссонансов».5 Неудивительно было, что именно А. Белый заметил особенность произведений Гиппиус. Он сам был мыслителем, стоящим на пороге открытия теории диалога. «Придавая слову статус истинного бытия, открытого познания, Бе

3 О том, что «Роман-царевич» является вторым романом, и замысла трилогии, как принято было считать долгое время, просто не существовало, свидетельствуют архивные документы, в частности, переписка З.Н.Гиппиус с П.Б.Струве.

4 Белый А. 3. Н. Гиппиус. Алый меч// Белый А. Арабески. Книга статей. М., Мусагет, 1911. С. 438.

5 Там же. С. 439. лый в очередной раз связывает свою внутреннюю природу (субъективность «я») с природой внешней (всякой объективностью вообще), получающих право на существование только в актах речевой деятельности.»,6 - отмечает один из исследователей творчества А. Белого. Действительно, Белый высказывает следующую мысль: «Если бы не существовало слов, не существовало бы и мира. Мое «я», оторванное от всего окружающего, не существует вовсе; мир, оторванный от меня, не существует тоже; «я» и «мир» возникают только в процессе соединения их в звуки».7 Анализируя это высказывание, Донецкий делает вывод: «Как видим, онтологический и гносеологический моменты как всегда совмещены в теории Белого в единый неразрывный комплекс: языковой феномен открывает субъекту объективный мир и связывает его с этим миром».8

Именно диссонанс, противоречия, отмеченные Андреем Белым, становятся важными для понимания рассказов 3. Гиппиус, составивших сборник «Алый меч». Тексты организованы по принципу смены противоречий.

Через два года, рассматривая другой сборник рассказов, критик вновь замечает ставшую уже закономерной особенность произведений Гиппиус. Но теперь, говоря о достаточно заметной тенденциозности рассказов, он считает необходимым оправдывать писательницу: «Ум давит в ней художника. Темы, затрагиваемые ею в рассказах, слишком серьезны, слишком значительны; во-плотимы ли они вообще в пределах ея формы?»9 И далее: «.эта тенденциозность вынужденная: проникновение в глубину человеческой личности у Гиппиус несоизмеримо с формой выражения. В романах, в трилогии могла бы высказаться Гиппиус.».10

6 Донецкий А. Н. «Мозговая игра» как принцип поэтики романа Андрея Белого «Петербург» // Дисс. . канд. филол. наук. Новгород, 1998. С.36-37.

7 Белый А. Магия слов // Критика русского символизма: В 2 т. Т. 11 / Сост., вступ. ст, преамбулы и примечания Н. А. Богомолова. M., 2002. С. 174.

8 Донецкий А. Н. «Мозговая игра» как принцип поэтики романа Андрея Белого «Петербург» // Дисс. . канд. филол. наук. Новгород, 1998. С.38.

9 Белый А. 3. Н. Гиппиус. Черное по белому // Белый А. Арабески. Книга статей. M., «Мусагет», 1911. С. 445.

10 Там же. С. 447.

Таким образом, подойдя вплотную к одной из основных особенностей творчества писательницы - гармонии диссонансов, - Белый практически открыл важную научную проблему: проблему диалогизма произведений Гиппиус.

Несколько позже подобная мысль вновь прозвучала в литературной критике. Е. Лундберг, рассматривая творчество Гиппиус, одной из особенностей ее мировоззрения счел двойственность: «Подобно Д. Мережковскому, она разделила мир на две неравные половины. В одной - ищу, иду, нежность, любовь, жизнь, смысл. В другой - пыль, смерть, горечь, плен, цепкое и липкое. В одной - ее надежда и вера. В другой - падения и раскаяния»." Лундберг также отметил, что произведения Гиппиус строятся из многочисленных литературных аллюзий и цитат, что свидетельствует, на наш взгляд, о диалогическом видении мира, о вступлении в диалогические отношения с культурой (позже у Бахтина появится термин «чужое слово»): «. 3. Гиппиус накопляет цитаты и уподобления, заимствуя их то у Надсона, то у Влад. Соловье] 2 ва, то у Достоевского». Но Лундберг отказал Зинаиде Гиппиус в способности диалогизировать свою жизнь, отмечая ее собственное одиночество как характерное, неизменное. В результате он делит творчество Зинаиды Гиппиус на две неравные части: стихи и прозу. Стихи он оценивает очень высоко, а прозу, напротив, негативно. Стихи, по мнению критика, стали результатом трагического одиночества ее души. Проза же - результат ханжеского разделения мира на две части. Из этого следовало, что само творчество 3. Гиппиус оказалось соединением правды и лжи, то есть обладало некоей двойственностью.

Так, уже современниками Гиппиус была отмечена одна из важнейших особенностей ее творчества. Но основательно она никогда не изучалась. Это вызывает определенное удивление в связи с тем, что вообще проблема диалога и диалогизации всех сфер жизни человека на протяжении XX века и до сегодняшнего дня не утрачивает своей актуальности. Лундберг Е. Религия и лирика несвободной души // Лундберг Е. Мережковский и его новое христианство. СПб., 1914. С. 146.

12 Там же. С. 151.

На сегодняшний день теория диалогизма является основательно разработанной. Обратившись к ней, мы сможем по-новому, с позиции современного знания, рассмотреть забытый частный вопрос - о диалогизме прозы Гиппиус, являющийся на сегодняшний день неисследованной научной проблемой.

Возросшая в наши дни актуальность этой конкретной проблемы объясняется следующими причинами:

- проблема диалогизма в творчестве Гиппиус была отмечена еще ее современниками, но осталась неразработанной до сегодняшнего дня;

- современное состояние теории диалогизма позволяет по-новому объяснить многие явления культуры, понимание которых без этой теории было бы невозможно или весьма проблематично. В частности, отмеченная Белым и Лундбергом особенность творчества 3. Гиппиус не могла по объективным причинам быть объяснена удовлетворительно в начале XX века. Но это не умаляет ни ее важности, ни ее значения, - как для творчества Гиппиус, так и для всей культуры в целом;

- сегодня, когда интерес простых читателей и ученых обращен на творческое наследие 3. Гиппиус, понимание ее текстов является само по себе актуальным. Многочисленные исследования посвящены самым различным аспектам ее творчества. Но никто до сих пор не обратил внимания на одну из важнейших особенностей произведений 3. Гиппиус - проблему диалогизма ее произведений, хотя без нее невозможно в принципе понять всю противоречивость мировоззрения писательницы;

- наконец, одной из причин рассмотрения творчества 3. Гиппиус с точки зрения диалога может послужить то, что это творчество являлось одной из колыбелей этой самой теории диалога. Противоречия, существующие в современном понимании теории диалогизма, может помочь разрешить знание литературных истоков этой теории, к каковым мы относим и творчество 3. Гиппиус.

В настоящее время, когда возрос исследовательский интерес к творчеству 3. Гиппиус, появились работы, в которых наследие писательницы изучается в том или ином аспекте. Так, в последние годы творчеством 3. Н. Гиппиус занимались Т. Пахмусс, М.В. Чистова, A.M. Новожилова, М.В. Орлова, М. Паолини, JI.H. Дмитриевская, О.Ю. Архипова, Е.А. Гаврищук, Е.М. Криво-лапова и многие другие. Встречаются исследования, посвященные интересующей нас дилогии. Так, например, К.В. Алексеев рассматривает романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич» в контексте социально-политического романа рубежа веков. Н.В. Кононова в своей статье рассматривает роман «Чертова кукла» с точки зрения символизации. Рассматриваются отдельные периоды творчества Гиппиус, отдельные жанры ее творчества (стихотворения, рассказы, дневники), влияние литературной традиции на творчество писательницы.

Диалогический аспект прозы Гиппиус стал разрабатываться только в последние годы. Так, в работах С.Г.Исаева романы дилогии рассматриваются с позиции диалогизма, в частности, в контексте литературного метадиалога, с точки зрения диалогической организации текста.

Мы ограничиваем наше исследование романами дилогии, считая их наиболее удавшимися и целостными произведениями с точки зрения диалога.

Собственно, истоки теории диалогизма в литературе следует искать еще XIX веке, когда Г.-В.-Ф. Гегель разрабатывает концепцию диалектики. Центральным понятием этой концепции является понятие развития, основанного на соединении двух противоречий, перерастающем в качественно иное, высшее единство. Схематически свою концепцию Гегель выразил в триаде: тезис соединяется с антитезисом (его противоречием, противоположным началом), и в результате их объединения возникает синтез (третье, качественно иное начало, являющееся прогрессивным по отношению к первым двум). Развитие же происходит вследствие многократно повторяющегося синтеза тезиса и антитезиса. Гегель пишет: «Истинное есть целое. Но целое есть только сущность, завершающаяся через развитие».13 Сам Гегель отмечал, что его философия основывается на принципе раздвоения, отрицания, противоречия, высшей целью которого является воссоединение и гармония. Диалектика Гегеля еще не использовала термин «диалогизм», но послужила истоком для развития теории диалогизма в последующую эпоху.

Так, следующим звеном в цепи развития теории диалогизма в литературе мы можем назвать философию «всеединства» Вл. Соловьева. (Мы отмечаем лишь наиболее значительные для нашей проблемы моменты из истории диалогизма). Под термином «всеединство» Соловьев понимал гармонию и согласованность всех частей Вселенной. Но путь к этой гармонии, путь к Богу (конечная цель развития мира, по мысли Соловьева, - богочеловечество) труден и долог, так как в мире много дисгармонии и несогласованности. Преодоление же их возможно только в любви. Любовь - путь к единению, путь восхождения к Богу, к всемирной гармонии.

Существенным отличием взглядов Соловьева от Гегеля, важным для нашего исследования, является любовь. Любовь для Вл. Соловьева есть то, без чего соединение отдельных частей не может быть гармоничным и согласованным. Любовь, объединяющая двух людей, как две половинки, в единое целое, приближает их к Богу, объединяет с Ним (возникает идея тройственности).

Взгляды Вл. Соловьева оказались важны для развития философской мысли эпохи Серебряного века. Так, на рубеже XIX-XX веков и вплоть до Октябрьского переворота 1917 года возникает ряд философских концепций, которые можно считать началом развития теории диалогизма в русской культуре.

В этот период времени мыслители русской культуры, не используя понятие «диалогические отношения», по сути их и рассматривают в своих работах. Наиболее близкими собственно к теории диалога оказались суждения

13 Гегель Г.В.Ф. Система наук. Часть первая. Феноменология духа / Репринтное воспроизведение издания 1959 г. СПб., 1994. С. 10.

А. А. Мейера, М. М. Пришвина, А. А. Ухтомского, Н. Ф. Федорова, С. Н. Трубецкого и некоторых других деятелей культуры Серебряного века, участников Петербургских религиозно-философских собраний, организованных Мережковскими - В. А. Тернавцева, С. Н. Булгакова, В. В. Розанова и других.

Концепции диалога этих мыслителей И. В. Нестеров и В. Е. Хализев в одной из своих обзорных работ называют подобными концепции Бахтина.14 В этой же статье они рассматривают и западноевропейские концепции диалогизма, называя в числе прочих имена Ф. Розенцвейга, М. Бубера, Г. Марселя, Ф. Эбнера, О. Розенштока-Хюси. При этом авторы статьи отмечают, что в западноевропейской культуре идеи диалогизма развивались несколько позднее, чем в русской и были более отвлеченными. Тем не менее, среди иностранных диалогистов следует уделить особое внимание философии диалога Мартина Бубера.

М. Бубер является первым западным мыслителем, разработавшим философию диалога. Ряд его произведений («Я и Ты», «Диалог», «Два образа веры» и др.) раскрывают диалогическую концепцию философа. Основная идея Бубера сводится к тому, что существуют два основных слова: «Я - Ты» и «Я - Оно»; они выражают отношение человека к миру. Человек не может помыслить себя вне какого-либо отношения к миру, и он неизбежно должен вступить с этим миром в отношения субъектно-субъектные («Я - Ты») или субъектно-объектные («Я - Оно»). «Основное слово "Я - Ты" создает мир отношения».15 Мир отношения, по Буберу, строится в трех сферах: дорече-вой, собственно речевой и надречевой. Весь мир познать возможно только через основное слово, когда Я и Ты открываются друг другу одинаково и всецело, идут навстречу друг другу. Эта открытость, которая может не быть выражена словесно, и есть диалог. «Диалог не ограничивается общением лю

14 См.: Нестеров И.В., Хализев В.Е. Теории диалога в русской и западноевропейской культурных традициях // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2004. №2. С. 49-63.

15 Бубер М. Я и Ты // Бубер М. Два образа веры: Пер. с нем./ Под ред. П.С.Гуревича, С.Я.Левит, С.В.Лёзова. М., 1995. С. 18. дей друг с другом, он, как мы видим, есть отношение людей друг к другу, выражающееся в их общении».16 Как видим, М. Бубер рассматривает проблему диалогических отношений человека с миром и человека с человеком. Только такие отношения позволяют подойти к истине, познать ее.

Бубер разработал свою диалогическую теорию в 20-е годы прошлого века. И это была еще общая, универсальная теория диалога. В отечественной культуре к этому времени уже была подготовлена почва для более детального подхода к проблеме диалогических отношений. М.М. Бахтин пишет первые работы, в которых разрабатывается теория диалога в культуре и, более узко, в литературе (так как материалом для наблюдений послужили романы Ф. М. Достоевского).

Несмотря на неоднозначность оценки работ Бахтина сегодня, мы не должны отрицать их значимость в развитии теории диалога в культуре в целом и в литературе конкретно. Без преувеличения скажем, что труды Бахтина имеют общемировое культурное значение.

В 1929 году выходит в свет книга «Проблемы творчества Достоевского». В ней Бахтин утверждает тезис о том, что романы Достоевского состоят из большого числа равноправных сознаний: «Множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний, подлинная полифония голосов действительно является основной особенностью романов Достоевского».17 Таким образом, Достоевский, по мнению Бахтина, является творцом полифонического романа. Бахтин говорит о диалогизованности сознания героя, об оппозиции «свое» слово - «чужое».

В 1963 году книга Бахтина вышла с дополнениями и уточнениями под новым названием: «Проблемы поэтики Достоевского». Изменения свидетельствовали о развитии взглядов автора на проблему диалогизма и полифонический роман Достоевского. Трансформация взглядов Бахтина приводит к выделению некоторых аспектов в его теории диалога, важных для литерату

16 Бубер М. Диалог // Бубер М. Два образа веры: Пер. с нем. / Под ред. П.С.Гуревича, СЛЛевит, С.ВЛёзова. М., 1995. С. 99.

17 Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. Киев, 1994. С. 208. роведения: взаимодействие героев, взаимодействие героя и автора; взаимодействие автора и читателя произведения.

Ряд других работ Бахтина позволяет выявить еще некоторые стороны его теории диалога. Так, к вышеназванным аспектам проблемы диалогического взаимоотношения свободных субъектов относим проблему «чужого» слова. По теории Бахтина, романное слово является диалогичным изначально.

Постепенно разработка идей Бахтина и развитие теории диалога в целом привели к тому, что стали появляться мнения, противоречащие изначальной концепции мыслителя. М. JI. Гаспаров это объясняет следующим образом: «Система взглядов Бахтина М.М. на язык и литературу складывалась в 1920-х годах, а общим достоянием и предметом широкого обсуждения стала только в 1960-х годах».18 Мы отметим лишь те разногласия, которые имеют значение для нашего исследования.

Сам Гаспаров не соглашается с Бахтиным по нескольким пунктам, которые и называет: «<.> главное у Бахтина: пафос экспроприации чужого слова».19 Все слова, все фразы - чужие. Они были уже использованы. И чтобы создать свое произведение, необходимо использовать этот материал, уже бывший в употреблении в другое время (возможно, в другой культуре), чтобы создать что-то свое. Для этого необходимо разобраться с вербальным наследством. «Отсюда второе у Бахтина: пафос диалога, то есть активного отношения к наследству».20 Произведение автора является не самостоятельным, изолированным, а реакцией на чужое слово, то есть оно изначально включено в определенный метадиалог. Но, как пишет Гаспаров, «диалог -это борьба». То есть читатель, воспринимая произведение, или подстраивается сам под его контекст, или встраивает его в свой контекст. «Отсюда четвер

18 Гаспаров М.Л. М.М.Бахтин в русской культуре XX века // Гаспаров М.Л. Избр. труды: В 2 томах. Т. 2.0 стихах. М., 1997. С. 494.

Там же. С. 494.

20 Там же. С. 494. о I тое у Бахтина: нигилистический отбор ценностей». По Бахтину, как считает Гаспаров, это выбор - комический хаос или трагическая разноголосица. Опасения, что чужое слово победит свое «Я», приводят к резкому отрицанию поэзии, в отличие от романа, так как поэзия «слишком подчиняет себе собеседника».

В итоге делается вывод: «Диалогический подход - это не только гордыня переламывания чужих голосов своей интонацией, это и смирение выслушивания чужих голосов (чтобы понять врага) перед тем, как их перело

22 мить».

В целом, по мнению Гаспарова, Бахтин пользуется «вызывающе неточным языком», что, естественно, искажает его мысли и затрудняет их восприятие.

В. Е. Ветловская выступает против утверждения Бахтина о равноправии героя и автора. Она говорит о треугольнике, в котором авторитетность все же принадлежит слову автора, дающего нам понять, кто из героев прав, а кто нет: «Достоверное для автора высказывание героя должно вызывать доверие и у читателя, а недостоверное, ложное высказывание должно это доверие исключать». Таким образом, возникает не диалог, а триалог, но при этом, в интерпретации Ветловской, его можно представить как треугольник, вершиной которого является авторское слово.

В.В. Васильев вводит понятие теофанического триалога, в котором позиция автора определяется нравственными ценностями христианства. Он считает, «что "многоголосье" художественного мира Достоевского сводимо в принципе к трем «голосам» - нравственным позициям: это "голос" персонажа, "голос" Бога, "голос" "оппонента Бога и человека"».24

Интересно, что похожий взгляд на романы Достоевского мы встречаем уже у символистов. В частности, Вяч. Иванов говорит об отношениях, кото

21 Там же. С. 495.

22 Там же. С. 496.

23 Ветловская В.Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л., 1977. С. 53.

24 Иванов В.В. Христианские традиции в творчестве Ф.М. Достоевского / Автореферат дис. д. филолог, наук. Великий Новгород, 2004. С. 3-4. рые можно назвать триалогом. Например, в диалоге двух героев присутствует еще один голос. Но это не голос автора, как у Ветловской, а голос Бога. То есть один из героев говорит от имени Бога, вещает истину Бога.

Для нас эта точка зрения интересна тем, что это - лишь разновидность возможного воплощения в художественном произведении схемы триалога. Так, место Бога может занять Дьявол. Именно апеллирующая к диссонансу идея триалога будет являться одной из особенностей творчества Гиппиус.

Среди современных исследователей теории диалога отметим имя Г.-Г. Гадамера. Выдающийся немецкий философ и культуролог основное внимание обращает не на внутрихудожественное взаимодействие «своего» и «чужого» слова, а на речевые формы общения, которые он обозначает интегральным понятием «разговор». Концепция диалога Гадамера отражает современное состояние мира и утрату человеком диалогической способности. «Между тем способность вести разговор - это естественная принадлежность человека»,25 - отмечает Гадамер, практически повторяя слова, сказанные ране З.Гиппиус. Неспособность к разговору возникает в результате неспособности слушать и слышать, что приводит к невозможности возникновения разговора. Он раскрывает собственное понимание разговора: «Разговором для нас было нечто такое, что потом оставило в нас какой-то след. Разговор не потому стал разговором, что мы узнали что-то новое, — нет, с нами приключилось нечто такое, с чем мы не встречались еще в собственном опыте жизни. <.> Разговор способен преображать человека. Разговор, если он удался, оставляет что-то нам, он оставляет что-то в нас, и это «что-то» изменяет нас».26

Размышляя о герменевтике, Гадамер приходит к выводу, что постижение истины возможно лишь в диалогическом взаимодействии людей друг с другом: «В существе культуры заключено трагическое противоречие: она

25 Гадамер Г.-Г. Неспособность к разговору // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. С.82.

26 Там же. С. 87. есть постоянный самообман каждого и тем не менее пребывает в полноте истины; она знание для всех, но только не для одиночки».27

Таковы, в общих чертах, отдельные важные моменты истории развития теории диалогизма, имеющие значение для нашей работы. Исследуя конкретные романы 3. Гиппиус, ставшие важным звеном в ее творческой эволюции, мы опирались на труды Вл. Соловьева, М.М. Бахтина, М. Бубера, М. Хайдеггера, Г.-Г. Гадамера, Ю. М. Лотмана, В. Е. Хализева. В качестве дополнительного материала, создающего необходимый для нашей работы контекст, мы использовали творческое наследие З.Гиппиус (ее произведения, статьи, мемуарную литературу). Особое внимание мы уделили работе с архивами, в частности, переписке 3. Гиппиус с ее современниками, то есть своеобразному диалогу автора романов с современниками, проходившему во время работы над романами дилогии.

Непосредственно объектом нашего исследования являются произведения «Чертова кукла» и «Роман-царевич». Они ознаменовали определенный этап творческой эволюции Гиппиус и могут рассматриваться как художественное воплощение синтеза и диалогических идей. Принцип диалогизма, лежащий в основе религиозно-философского мировоззрения писательницы, оказал значительное влияние на поэтику романов, обусловив пристальное внимание Гиппиус к различным формам диалога. Формы диалогического взаимодействия людей в романах стали предметом нашего исследования.

В основе исследования лежит гипотеза о сознательной диалогизации автором своих произведений. 3. Гиппиус интуитивно прозрела полифонизм в творчестве Достоевского. Восприняв сквозь века культурную традицию сим-посионов, Гиппиус переосмысливает ее в свете современных для начала XX века эсхатологических настроений и собственных религиозно-философских взглядов. В результате она создает собственную теорию жизнестроительства, основанную на принципе максимальной диалогизации человеческих отноше

27 Гадамер Г.-Г. Прометей и трагедия культуры // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. С. 250. ний. В мировоззрении писательницы эта теория концептуально выражается в мыслях об «одном, двух, трех», развиваемых ею на протяжении всей жизни.

Следует отметить, что в романах Гиппиус периода 10-х годов заостряется переживание диссонанса. Так, сама идея романов «Чертова кукла» и «Роман-царевич», возникает из желания выдвинуть на передний план героев «небытия», чтобы сквозь призму особого замысла осветить основные проблемы времени. Гиппиус также смешивает диалогизм и диалектизм. Скорее всего, она не преодолевает до конца собственного монологического «Я», и в результате диалогизация в ее произведениях отчасти подменяется диалектикой. Попытки диалогизировать свою прозу и редукция диалога к диалектике, характерной для мыслителей предшествующего века (в частности, конечно же, Гегеля), приводят к тем особенностям романов Гиппиус, которые мы и будем рассматривать в нашей работе. Особо в диссертации выделяются не речевые жанры (М. Бахтин), а речевые формы общения («разговора»). Одни из них, такие, как «симпосион» (пир), «беседа», известны с древних времен, другие («чтения», «собрания») локализованы исторически. Проявляя к формам речевого общения живой интерес, Гиппиус видит в них выразительные попытки интеллектуальной и практической самореализации эпохи.

Опираясь на идеи М. Бубера об универсализации диалога, мы также выделяем в романах 3. Гиппиус надречевые формы диалога как способа существования: троебратство, семья и др.

Цель исследования - доказать, что дилогия 3. Гиппиус представляет собой опыт художественного осмысления форм диалогического общения людей, способствующих их объединению.

Для достижения этой цели нам необходимо решить следующие задачи:

- выявить различные формы диалога, представленные в романах;

- доказать, что диалогизация является основой построения произведений;

- установить, как автором решаются с точки зрения диалогизма религиозно-философские проблемы;

- изучить особенности триалога в романах Гиппиус;

- определить, как представляется автором модель Третьего Царства с точки зрения диалогизма;

- сопоставить принцип диалогизма с представлениями Гиппиус «об одном, двух, трех».

В качестве основных в работе были использованы структурно-аналитический метод и метод системного анализа.

Работа включает в себя две главы.

В первой главе мы рассматриваем диалогические модели, которые Гиппиус изображает в романе «Чертова кукла». Это формы речевого общения и надречевые формы диалога. При рассмотрении их мы попытались выявить представления Гиппиус об эволюции форм диалогического взаимодействия и проследить соотнесенность этих форм с идеей триединства.

Во второй главе диалог соотносится с проблемой общего дела, объединяющего людей в одну группу. Здесь нами также выделяются формы словесного общения и надречевого диалога. Но в контексте революционного дела и связанного с ним круга проблем приобретает актуальность социальный аспект диалога.

Таким образом, в диссертации мы исследуем диалог и художественные формы его выражения в произведениях З.Гиппиус «Чертова кукла» и «Роман-царевич».

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Чертова кукла" и "Роман-царевич" З. Гиппиус. Диалог и художественные формы его выражения"

Заключение

Теория диалога, зародившаяся в недрах символистской культуры, оказала несомненное влияние на формирование мировоззрения писателей начала XX века. Осмысление религиозно-философских проблем приобретало нередко диалогизированный характер. Организация же произведений, в которых находили свое художественное выражение размышления писателей, соответственно, подчинялась принципу диалогизма.

Этой тенденция прослеживается и в произведениях Зинаиды Николаевны Гиппиус. Эволюция ее творчества позволяет увидеть, что идея диалогизма органично входит в мировоззрение писательницы, оказывая значительное влияние на ее произведения. Своеобразным итогом диалогических размышлений Гиппиус можно считать романы дилогии «Чертова кукла» и «Роман-царевич». Рассмотрение этих произведений с точки зрения диалогизма позволило выявить ряд очень интересных наблюдений.

В обоих романах диалог является объектом изображения и одновременно способом организации текстов.

Гиппиус рассматривает различные формы диалогического взаимодействия людей, стремясь выявить те из них, которые наиболее полно отвечают потребности человека общаться и могут стать способом объединения всех людей на пути к соборности. Первоначальной формой диалогического взаимодействия людей Гиппиус считает симпосиональную модель. Но по многим причинам она не отвечает нуждам времени и требует определенных изменений. В качестве форм развития диалогических отношений Гиппиус рассматривает различные формы речевого взаимодействия: диспут, спор, собственно диалог, разговор, беседу.

Стремясь диалогическим способом решить различные актуальные вопросы современности, Гиппиус переходит к иным, внеречевым формам диалога: диалог идей, диалог образов, диалог культур.

Первые (речевые) формы диалога ведут в своем развитии ко вторым и, напротив, вторые (внеречевые) формы диалога могут быть выражены только в речи персонажей. Таким образом, диалоги разных уровней тесно переплетаются и взаимодействуют в романах дилогии.

Но тексты романов имеют очень сложную организацию, которая также подчиняется принципу диалогизма. То есть мы можем говорить, что названный принцип влияет не только на содержание, но и на структуру романов, на их поэтику.

Действительно, рассматривая роман «Чертова кукла», мы убедились, что автор сознательно диалогизирует свой роман, располагая материал произведения таким образом, что всегда неизбежно сталкиваются две противоположности и разрешить их противопоставление возможно лишь путем их синтеза. Это справедливо для всех форм и уровней диалога, которые мы отметили в романе.

Характерной чертой диалогического мировоззрения Гиппиус, нашедшей отражение в романах (особенно в «Чертовой кукле»), является представление об эволюции форм диалогического взаимодействия людей. Основой диалогизации отношений между людьми, по мнению Гиппиус, является модель симпосиона. Но историческое развитие человеческого общества делает необходимым развитие этой модели диалогического взаимодействия. Гиппиус предлагает вниманию читателей новые формы речевого общения, отвечающие условиям современности.

Одновременно романы Гиппиус позволяют понять, что диалог развивается не только во времени, но и в пространстве. Конечной целью диалогической жизни, как следует из романов, является осуществление надречевых форм диалога. Условно эти формы могут быть выражены в виде треугольника, вершина которого направлена вверх и символизирует постижение Истины, Бога. Но в «Чертовой кукле» идея триединства как результат диалогического существования людей терпит крах.

Во втором романе дилогии угол зрения на проблему диалогизации жизни меняется. Основой взаимодействия, единения людей становится дело. Но здесь, также как и в первом романе, мы вновь выделяем речевые и надрече-вые формы общения. Фактически «Роман-царевич» сопоставим с «Чертовой куклой» по уровням диалогизации жизни, представленным в произведении.

Еще один уровень диалога, выделяемый нами в исследовании - взаимодействие текстов произведений друг с другом. Рассмотрение романов в таком аспекте позволяет выявить отличительную особенность проблемы диалогизации во втором романе. В «Роман-царевиче» наличествует сказочное начало.

В сказочном пространстве романа также прослеживается развитие идеи диалогизации. В результате все формы диалогического взаимодействия (особенно надречевые) во втором романе усложняются, приобретая дополнительный контекст, что, в свою очередь, влияет и на понимание первого романа.

Сказка играет очень важную роль в развитии идеи диалогизации жизни сказка: формы надречевого общения, разрушающиеся в пространстве романа, осуществляются на сказочном уровне. Это важно для понимания мировоззрения Гиппиус: такое решение проблемы диалога позволяет предположить, что автор дилогии не отказывается от идеи воплощения в жизни принципа диалогизма, но не может предложить решение проблемы вне сказки.

С позиции диалогизма 3. Гиппиус стремится разрешить и многие проблемы своего времени. Таким образом, диалог является способом познания истины и для самой 3. Гиппиус. Но решение диалектических противоречий оказывается вновь романтизировано. На романном уровне не удается преодолеть трагическую дисгармонию жизни.

Таким образом, в результате проведенного исследования нам удалось установить, что принцип диалогизма оказал существенное влияние на творчество 3. Гиппиус и конкретно на романы дилогии. В произведениях воплотились основные представления автора об эволюции форм диалогического общения людей и этапах диалогизации жизни.

Одновременно принцип диалогизма повлиял на поэтику романов, что позволяет говорить о преднамеренной диалогизации произведений писательницей. Анализ форм диалогического взаимодействия в произведениях и диалогизации самих произведений позволяет сделать вывод о том, что Гиппиус в десятые годы прошлого столетия считала принцип диалогизма единственным способом разрешения всех противоречий на пути к гармонии и соборности.

Список научной литературыВанюшкина, Ольга Евгеньевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 1-9. / Сост. Т. Ф. Прокопов. М.,2001-2003.

2. Гиппиус З.Н. Собрание сочинений: В 3 тт. Т. 1-3. / Под общ. ред. А.Н.

3. Николюкина. СПб., 2002-2003.

4. Гиппиус З.Н. Сочинения. Романы в 2 томах. Т. 1-2. / Вст. ст., сост., подгот. текста и коммент. Т.Г. Юрченко. М., 2001.

5. Гиппиус 3. Дневники: В 2 кн. Кн. 1-2 / Под общ. ред. А.Н.Николюкина.1. М., 1999.

6. Гиппиус З.Н. Живые лица / Сост. А.Н. Николюкин. М., 2002.

7. Гиппиус 3. Profession of foi / Публ. Т. Пахмусс // Новый журнал. Нью

8. Йорк, 1975. Кн.121. С.127-143.

9. Гиппиус 3. Сочинения: Стихотворения; Проза / Сост., подгот. текста,вступ. ст., комм. К. Азадовсого, А.Лаврова. Л., 1991.

10. Гиппиус 3. Опыт свободы. М., 1996.

11. Гиппиус 3. Чертова кукла: Проза. Стихотворения. Статьи / Сост., вступ.статья, прим. В.В. Ученовой. М., 1991.1. Рукописи:

12. ОР РНБ. Ф. 481. Оп. 362а (Опись фонда). (Мережковский Д. С. и Гиппиус 3. Н.).

13. ОР РНБ. Ф. 481. (Мережковские, Д.С. и З.Н., и Философов, Д.В.).

14. ОР РНБ. Ф. 634. Опись 1. Ед.хр. №31. (Ремизов A.M.).

15. ОР РНБ. Ф. 634. Опись 1. Ед.хр. №141. (Ремизов A.M.).

16. ОР РНБ. Ф. 753. Ед.хр. №31. (Струве П.Б.).

17. Адамович Г. Зинаида Гиппиус // Гиппиус 3. Живые лица. СПб., 2001.1. С.273-279.

18. Азадовский К. Эпизоды // Новое литературное обозрение. 1994. №10. С.115.136.

19. Александрова Т. Чертова кукла // Книжное обозрение. №24 (11 июня).1996. С.13.

20. Алексеев А.В. Дилогия 3. Н. Гиппиус (романы "Чертова кукла" и "Романцаревич") в контексте развития русского социально-политического романа XIX начала XX века / Дис. к. филол. н. М., 2004.

21. Андреев JI.H. Сашка Жегулев // Андреев JI.H. Дневник Сатаны: Романы.1. Рассказы. М., 2006.

22. Арцыбашев М.П. Санин // Арцыбашев М.П. Тени утра: роман, повести,рассказы / Сост., подгот. текста, вступ. ст., примеч. С.С.Никоненко. М., 1990. С. 19-316.

23. Архипова О.Ю. 3. Н. Гиппиус: поэзия как "текст культуры" / Дис. . к.филол. наук. Горно-Алтайск, 2004.

24. Асоян Ю., Малафеев А. Открытие идеи культуры (опыт русской кулдьтурологии XIX начала XX веков). М., 2000. - 344 с.

25. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века / Предислов. Н.В.

26. Котлерова; Общ. ред. Н.В. Котлерова и А.Л.Осповата. М., 1993.

27. Барковская Н.В. Поэтика символистского романа. Екатеринбург, 1996.287 с.

28. Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. Проблемы поэтики1. Достоевского. Киев. 1994.

29. Бахтин М.М. Эпос и роман (О методологии исследования романа) // Бахтин М.М. Литературно-критические статьи / Сост. С. Бочаров и В. Кожинов. М., 1986. С. 392-427.

30. Бахтин М. М.: pro et contra. Творчество и наследие М. М. Бахтина в контексте мировой культуры. В 2 тт. Т. 1-2./ Сост. и коммент. К. Г. Ису-пова. СПб., 2002.

31. Белый А. Арабески. Книга статей. М., Мусагет, 1911.

32. Белый А. Символизм как миропонимание / Сост., вступ. ст. и прим. JI.A.1. Сугай. М., 1994.

33. Белый А. Петербург. СПб., 1999. 976 с.

34. Берберова Н. Курсив мой.(журнальный вариант) // Серебряный век.

35. Мемуары. (Сборник) / Сост. Т.Дубинская-Джалилова. М., 1990. С.431-519.

36. Бердяев Н. Очарование отраженных культур // Бердяев Н. Философиятворчества, культуры и искусства. В 2 тт. Т.2. М., 1994- 540 с.

37. Вечеря Господня // Библейская энциклопедия. РБО. 1998. С. 138-139.

38. Богомолов Н.А. Зинаида Гиппиус // Русская литература рубежа веков1890-е н. 1920-х годов) / Отв. ред. Келдыш В.А. Кн 1. М., 2000. С. 851-881.

39. Богомолов Н.А. Русская литература XX века и оккультизм: Исследования и материалы. М., 1999. 550 с.

40. Богомолов Н.А. Русская литература первой трети XX века. Портреты.

41. Проблемы. Разыскания . Томск, 1999.

42. Боровой JI. Диалог, или «Размена чувств и мыслей». Очерки. Разыскания.1. М., 1969.

43. Брызгалова Е. Творчество сатириконцев в литературной парадигме Серебряного века. Тверь, 2006. 320 с.

44. Бубер М. Я и Ты // Бубер М. Два образа веры: Пер. с нем./ Под ред.

45. П.С.Гуревича, С.Я.Левит, С.В.Лёзова. М., 1995. С. 15-92.

46. Бубер М. Диалог // Там же. С. 93-124.

47. Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество / Сост., вступ. ст., коммент. С.1. М. Половинкина. М., 1992.

48. Вайман С. Т. Драматический диалог. М., 2003. 208 с.

49. Васильева С.Е., Строганов М.В. Пир // Роман А.С.Пушкина «Евгений

50. Онегин»: Материалы к энциклопедии / Ред. М.В.Строганов. Тверь, 2003. С. 103-107.

51. Василькова А. Н. Душа и тело куклы: Природа условности куклы в искусстве XX века: театр, кино, телевидение. М., 2003.

52. Ветловская В.Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л., 1977. 199 с.

53. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. Избранные труды. М.,1980.-358 с.

54. Владиславлев И.В. Гиппиус, Зинаида Николаевна // Владиславлев И.В.

55. Русские писатели: Опыт библиографического пособия по русской литературе XIX-XX ст. М.; Л., 1924. С. 26-27.

56. Волкогонова О. Религиозный анархизм Д.Мережковского // Электронный ресурс: http://www.philosophy.ru/library/volk/merez.html.

57. Воспоминания о серебряном веке: Сборник / Сост. В.Крейд. М., 1998.

58. Гадамер Г.-Г. О круге понимания. Неспособность к разговору // Гадамер

59. Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 72-91.

60. Гадамер Г.-Г. Прометей и трагедия культуры // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 242-255.

61. Гадамер Г.-Г. Язык и понимание // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 43-59.

62. Гайденко П.П. Владимир Соловьев и философия Серебряного века. М.,2001.-472 с.

63. Гаспаров М. Л. М. М. Бахтин в русской культуре XX века // Гаспаров М.

64. Л. Избранные труды: В 2 томах. Т. 2. О стихах. М., 1997. С. 494-496.

65. Гегель Г.В.Ф. Система наук. Часть первая. Феноменология духа / Репринтное воспроизведение издания 1959 г. СПб., 1994.

66. Герцык А. Из круга женского: Стихотворения, эссе / Сост. Т. Жуковская. М., 2004.-560 с.

67. Гинзбург Л. Я. О литературном герое. Л., 1979. 224 с.

68. Горький М. О «карамазовщине» // Горький М. Собрание сочинений в 16томах. Т.16. М., 1979. С.271-275.

69. Горький М. Еще о «карамазовщине» // Там же. С. 275-281.

70. Горький М. Дачники // Горький М. Собрание сочинений: В 8 томах. Т. 8.

71. Пьесы (1901 1935) / Сост. В.М. Курганова, С.А.Небольсин. М., 1990. С. 146-236.61. Гуль Р. Азеф. М., 1994.

72. Данилевский Р.Ю. Русский образ Фридриха Ницше. (Предыстория и начало формирования) // На рубеже XIX и XX веков. Из истории международных связей русской литературы. Сборник научных трудов / Отв. ред. Ю. Д. Левин. М., 1991. С. 5-43.

73. Дмитриевская Л.Н. 3. Н. Гиппиус: прозаик и поэт / Пейзаж и портрет встиле рассказов 1890-1900-х гг.: Дис. канд. филол. наук. М., 2004.

74. Донецкий А. Н. «Мозговая игра» как принцип поэтики романа Андрея

75. Белого «Петербург» // Дисс. канд. филол. наук. Новгород, 1998.

76. Долгополов Л.К. Творческая история и историко-литературное значениеромана А. Белого «Петербург» // Белый А. Петербург. СПб., 1999. С. 785-967.

77. Достоевский Ф. М. Бесы // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15т. / Под ред. Г.М. Флидлендера. Т. 7. Л., 1990.

78. Достоевский Ф.М. Дневник писателя. 1876. Октябрь // Достоевский

79. Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Т. 23. Л., 1981. С. 136-162.

80. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание // Ф.М. Достоевский. Собрание сочинений в 15 томах. Т.5. Л., 1989.

81. Дьяконова Н.Я. Стивенсон и английская литература XIX века. Л., 1984.192 с.

82. Есаулов И.А. Пасхальность русской словесности. М., 2004. 560 с.

83. Затонский Д. Искусство романа и XX век. М., 1973. 575 с.

84. Зинаида Николаевна Гиппиус (1869-1945): Библиографические материалы / Автор-сост. С.П. Бавин. М., 1995. 66 с.

85. Зинаида Николаевна Гиппиус. Новые материалы. Исследования. М.,2002.-384 с.

86. Злобин В. Тяжелая душа. Вашингтон. 1970. 140 с.

87. Гинзбург Jl. О литературном герое. Л., 1979. 224 с.

88. Гуртуева Т.Б. Литературные портреты «Серебряного века» (Ф. Сологуб,

89. З.Гиппиус, К.Бальмонт). Нальчик, 1996.

90. Иванов В. Достоевский и роман-трагедия // Иванов В. Родное и вселенское / Сост., вст. ст., и прим. В.М.Толмачева. М., 1994. С.282-311.

91. Иванов В. Лик и личины России (К исследованию идеологии Достоевского) // Иванов В. Родное и вселенское / Сост., вст. ст., и прим. В.М.Толмачева. М., 1994. С. 312-336.

92. Иванов В. А. Христианские традиции в творчестве Ф.М.Достоевского.

93. Автореферат дис. д. филол. наук. В. Новгород. 2004.-38 с.

94. Интеллигенция. Власть. Народ: Антология / Ред.-сост. Л.И. Новикова,

95. И.Н. Сиземская. М., 1993.-336 с.

96. Исаев С.Г. Английские предшественники образа Флоризеля в романе 3.

97. Гиппиус «Роман-царевич» // Литература Великобритании и Романский мир: Тезисы окладов Междун. науч. конф. и XVI съезда англистов 19-22 сент. 2006 г. В. Новгород, 2006. С. 43^4.

98. Исаев С.Г. Аллюзии как принцип композиции текста (Ницшеанский герой в романе 3. Гиппиус «Чертова кукла») // Филологические науки. 2004. №4. С. 13-19.

99. Исаев С.Г. Сказочный персонаж в романном жанре («Роман Царевич» 3.

100. Гиппиус) // Литературно-критические жанры: Теоретические и литературные аспекты. М., 2007. С. 245-253.

101. Исаев С. Г. «Сознанию незнаемая мощь.». Поэтика условных формрусской литературе XX века / НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2001. - 213 с.

102. Исупов К.Г. Возрождение Достоевского в русском религиознофилософском ренессансе // Христианство и русская литература. Сборник второй / Отв. ред. В. А. Котельников. СПб., 1996. С. 310-333.

103. Кедрова М.М. «Лишь слову жизнь дана.». Литература как диалог. Сб.статей. Тверь, 1997.

104. Колтоновская Е. Алый меч. Рассказы З.Н.Гиппиус // Образование. 1906.9. С. 94-96.

105. Колтоновская Е. А. Наследники Санина // Критические этюды. СПб.,1912. С. 69-84.

106. Колтоновская Е. А. Предел или перевал. (Об Арцыбашеве) // Там же. С.57.68.

107. Криволапова Е. М. «Преодолеть без утешенья.» Знаида Гиппиус и еевремя (В помощь учителю). Орел., 2006. 244 с.

108. Криволапова Е. М. Литературное творчество 3. Н. Гиппиус конца XIXначала XX века (1893-1904 гг. ): религиозно-философские аспекты / Дис. канд. филол. наук. СПб., 2003.

109. Критика русского символизма: В 2 т. Т. 1-2 / Сост., вступ. ст, преамбулы и примечания Н. А. Богомолова. М., 2002.

110. Лейкина Я.В. Творчество З.Н. Гиппиус: Материалы к библиографии.1. Смоленск. 1998.

111. Литературное наследство. Т. 92. А.Блок. Новые материалы и исследования. Кн. 2. М., 1981.

112. Литературное наследство. Т. 92. А.Блок. Новые материалы и исследования. Кн. 3. М., 1989.

113. Литературно-эстетические концепции в России к. XIX н. XX века / Бялик, Келдыш, Петрова. М., 1975.

114. Лотман Ю.М. Литература и мифология // Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб., 2002. С. 727-743.

115. Лотман Ю. М. Куклы в системе культуры // Лотман Ю. М. Об искусстве.1. СПб., 1998. С. 645-649.

116. Лотман Ю. М. Структура художественного текста // Лотман Ю. М. Обискусстве. СПб., 1998. С. 19100. Лотман Ю.М. Культура и взрыв // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2001. С. 12-148.

117. Лотман Ю.М. «Внутри мыслящих миров» // Лотман Ю.М. Семиосфера.1. СПб., 2001. С. 150-390.

118. Лотман Ю.М., Погосян Е.А. Великосветские обеды: Панорама столичной жизни. СПб., 1996. 318 с.

119. Лундберг Е. Мережковский и его новое христианство. СПб., 1914.

120. Маковский С. На Парнасе Серебряного века. М., 2000. 560 с.

121. Максимов Д. Е. Русские поэты начала XX века. Л., 1986.

122. Максимов Д. Е. Поэзия и проза Ал. Блока. Л., 1975.

123. Марсель Г. Быть и иметь. Новочеркасск, 1994. 159 с.

124. Марченко Н. Быт и нравы пушкинского времени. СПб., 2005. 432 с.

125. Медведев Ф. Возвращение «дамы с лорнетом»: о З.Гиппиус // Книжноеобозрение. №23 (9 июня). 1989. С. 16.

126. Мейер А.А. Новое религиозное сознание // Бердяев Н.А.: pro et contra.

127. Кн. 1 / Сост., вступ. ст. и прим. А.А.Ермичева. СПб., 1994. С. 280-283.

128. Мемуары декабристов / Сост., вступ. ст.и ком. А.С.Немзера. М., 1988.

129. Мень А. Сын Человеческий. М., 1991.

130. Мережковский Д., Гиппиус 3., Философов Д. Царь и революция. Сб. /

131. Первое русское издание под ред. М.А. Колерова. М., 1999. 220 с.

132. Мережковский Д.С. Конь бледный // Мережковский Д.С. Больная Россия. Л., 1991. С.122-137.-272 с.

133. Мережковский Д.С. Царство зверя (Трилогия) // Мережковский Д.С.

134. Собрание сочинений: В 4 томах. Т. 3, 4. М., 1990.

135. Мережковский Д.С. Христос и Антихрист (Трилогия) // Мережковский

136. Д.С. Собрание сочинений: В 4 томах. Т. 1,2. М., 1990.

137. Могильнер М. Мифология «подпольного человека»: радикальныймикргокосм в России начала XX века как предмет семиотического анализа. М., 1999.-208 с.

138. Мотив вина в литературе. Тверь. 2002.

139. Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской поэзии 1-й половины

140. XX века. (А.Блок, С.Есенин, В.Маяковский). М., 1990.

141. Нартыев Н.Н. Поэзия З.Гиппиус: проблематика, мотивы, образы. Волгоград, 1999.-107 с.

142. Нестеров И.В., Хализев В.Е. Теории диалога в русской и западноевропейской культурных традициях // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. № 2. С. 49-63.

143. Нечкина М.В. День 14 декабря 1825 года. М., 1985. 256 с.

144. Ницше Ф. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. Избр. произв. В 3 томах. Т. 1. М., 1994. 352 с.

145. Ницше Ф. Антихристианин // Сумерки богов / Сост. и общ. ред. А. А.

146. Яковлева: Перевод.-М., 1990. С. 17-93.

147. Новожилова A.M. Петербургские дневники Зинаиды Гиппиус ("Синяякнига", "Черные тетради", "Черная книжка", "Серый блокнот"): проблемы поэтики жанра / Дис. канд. филол. наук. СПб., 2004.

148. Олдингтон Р. Стивенсон: Портрет бунтаря. М., 1985. 272 с.

149. Орлова М.В. Литературная критика З.Н. Гиппиус. (К вопросу об эстетических позициях). Дис. канд. филолог, наук. Коломна, 2006.

150. Павлова М. Мученики великого религиозного процесса // Мережковский Д., Гиппиус 3., Философов Д. Царь и революция. Сб. / Первое русское издание под ред. М.А. Колерова. М., 1999. С. 7-54.

151. Паолини М. Критическая проза Зинаиды Гиппиус / Дис. канд. филол.наук. Москва, 2003.

152. Пахмусс Т.А. Борис Савинков в жизни Зинаиды Гиппиус // Памятникикультуры. Новые открытия: Ежегодник 1997. М., 1998. С. 102-115.

153. Пахмусс Т.А. Страницы из прошлого. Переписка 3. Н. Гиппиус, Д.В.

154. Философова и близких к ним в «Главном» // Памятники культуры. Новые открытия: Ежегодник 1997. М., 1998. С. 70-101.

155. Писарев Д.И. Избранные произведения. Л., 1968.

156. Письма З.Н.Гиппиус / Публ. Т. Пахмусс // Вестник русского христианского движения. Париж Нью-Йорк - Москва. 1980. №132. С.268-305.

157. Письма З.Гиппиус к Б.Савинкову: 1908 1909 годы. / Вступ. ст. и публ.писем Е.И.Гончаровой // Русская литература. 2001. №3. С.126-162.

158. Письма З.Н.Гиппиус к П.П.Перцову / Вст. ст., зам., подгот текста иприм. М.М. Павловой // Русская литература 1991. №4. С. 124-159.

159. Приходько И. С. Александр Блок и русский символизм: мифопоэтический аспект. Спецкурс. Владимир, 1999.

160. Пришвин М.М. Дневники, 1905-1954 // Пришвин М.М. Собрание сочинений: В.8 тт. / Под ред. В.В. Кожинова. Т.8. М., 1986.

161. Померанц Г. Диалог культурных миров // Лики культуры: Альманах.

162. Том 1.М., 1995. С. 445-455.

163. Революция 1905-1907 годов и литература / Под ред. Бялика Б.А. М.,1978.

164. Редько А.Е. О чертовой кукле мертвой красоте/ Русское Богатство.1911. Июль, №7.С. 168-175.

165. Ропшин В. (Савинков Б.). То, чего не было / Вступ. статья Ю. Давыдова. М., 1990.

166. Русская литература XX века. 1890-1919 / Под ред. С.А.Венгерова. В 2кн. Кн. 1-2. М., 2000.

167. Рецензия на роман Гиппиус «Роман-царевич» // Русское Богатство.1913. №9. С.356-357.

168. Савельев С.Н. Жанна д'Арк русской религиозной мысли: интеллектуальный профиль З.Гиппиус. М., 1992. 64 с.

169. Савельев С.Н. Идейное банкротство богоискательства в России XX века: историко-религиоведческий очерк. Л., 1987.

170. Серебряный век. Мемуары / Сост. Т. Дубинская Джалилова. М., 1990.

171. Скляревская Г. Н. Словарь православной церковной культуры. СПб.,2000.

172. Соболевская А.А. Из истории терроризма в России // Философия хозяйства. Альманах Центра общественных наук и экономического факультета МГУ им. Ломоносова. 2005. №3/39. Электр, ресурс: http://forum .barrel ,ru/page=315

173. Соливетти К. «Святая кровь» и «Святая плоть» Зинаиды Гиппиус // Соливетти К. Автор и его зеркала. СПб., 2005. С. 121-140.

174. Соловьев Вл. Чтения о Богочеловечестве; Статьи; Стихотворения и поэма; Из «Трех разговоров»: Краткая повесть об Антихристе / Сост., вступ. ст., примеч. А. Б. Муратова. СПб., 1994.

175. Стивенсон Р. Л. Приключения принца Флоризеля / Стивенсон Р. Л.

176. Приключения принца Флоризеля; Похищенный. Харьков, 1993.

177. Тайная Вечеря // Большой путеводитель по Библии: Пер. с нем. М.,1993. С. 419-420.

178. Толстой Л. Н. Анна Каренина // Толстой Л. Н. Собрание сочинений: В22 т. Т. 8,9. М., 1981,1982.

179. Толстой Л. Н. Письма, 1895—1896 // Толстой Л. Н. Собрание сочинений: В 22 гг. Т. 19 20: М.: 1984.

180. Троицкий С.В. Воспоминания / Публ. А.В.Лаврова // Новое литературное обозрение. 1994. №10. С. 41-87.

181. Тургенев И. С. Порог // Тургенев И.С. Полное собрание сочинений иписем. Сочинения: В 12 тт. Т. 10 М., 1978. С. 147-148.

182. Тух Б.И. Путеводитель по Серебряному веку. Таллинн, 2002.

183. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

184. Ухтомский А.А. Избр. труды / Под ред. Е.М. Крепса. Л., 1978.

185. Фридлендер Г. Достоевский и мировая литература. М., 1979. 423 с.

186. Хайдеггер М. Из диалога о языке. Между японцем и спрашивающим //

187. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М., 1993. С. 273302.

188. Хайдеггер М. Искусство и пространство // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М., 1993. С. 312-316.

189. Хайдеггер М. Путь к языку // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи ивыступления. М., 1993. С. 259-273.

190. Хайдеггер М. Гегель и греки // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи ивыступления. М., 1993. С. 381-390.

191. Хёйзинга Й. Homo ludens. М., 2003.

192. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2002.

193. Ходоров А.А. Между религией и революцией: духовные искания русской интеллигенции Серебряного века // Общественные науки и современность. 2000. № 1. С. 151 -162.

194. Лопухин А.П. Тайная Вечеря И Хритианство: Энциклопедический словарь: В 3 томах . Т.1 / Под ред. С.А.Аверинцева. М., 1993. С. 358-359.

195. Чернов В. Литературные впечатления. Зинаида Гиппиус. «Чортова кукла» // «Современник». 1911. Кн. V. (май). С. 304 343.

196. Чернышевский Г. Н. Что делать? М., 1987.

197. Чистова М. В. Концепт андрогина в жизнетворчестве 3. Н. Гиппиус /

198. Дис. канд. культурологических наук. Кострома, 2004.

199. Чудовский В. «Русская Мысль» и романы В. Брюсова, 3. Гиппиус, Д. Мережковского // Аполлон. 1913. Кн. II (февраль). С. 72 77.

200. Шекспир У. Зимняя сказка // Шекспир У. Полное собрание сочинений:

201. В 8 томах. Т. 8 / Под общ. ред. А. Смирнова и А. Аникста. М., 1960.

202. Шишкин А. К литературной истории русского симпосиона // Русскиепиры. СПб., 1998. С. 5-38.

203. Шруба М. Литературные объединения Москвы и Петербурга 18901917 годов: Словарь. М., 2004.

204. Эпштейн М.Н. Литературное произведение и его критическое истолкование // Актуальные проблемы методологи литературной критики. Принципы и критерии / Под ред. Г.А. Белой, В.В. Кожинова, А.С. Мясникова. М., 1980. С 302-320.

205. Эсалнек А.Я. Типология романа (теоретический и историколитературный аспекты). М., 1991.

206. Якубинский Л.П. О диалогической речи // Якубинский Л.П. Избранныеработы: Язык и его функционирование. М., 1986. С. 17-58.

207. Яновский B.C. Поля Елисейские. СПб., Пушкинский фонд, 1993.

208. Яров С. Живые маски Зинаиды Гиппиус // Гиппиус 3. Живые лица.1. СПб., 2001. С.280-293.