автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Дилогия З.Н. Гиппиус (романы "Чертова кукла" и "Роман-царевич") в контексте развития русского социально-политического романа XIX - начала XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Дилогия З.Н. Гиппиус (романы "Чертова кукла" и "Роман-царевич") в контексте развития русского социально-политического романа XIX - начала XX века"

На правах рукописи

Алексеев Кирилл Васильевич

Дилогия З.Н. Гиппиус (романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич») в контексте развития русского социально-политического романа XIX - начала XX века

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва

- 2004

Работа выполнена в Московском государственном открытом педагогическом университете имени М.А. Шолохова на кафедре литературы филологического факультета

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

кандидат филологических наук, профессор Якушин Н. И.

доктор филологических наук, профессор Агеносов В.В. кандидат филологических наук, доцент Чуйкова О.А.

Коломенский государственный педагогический институт

Защита диссертации состоится «12» мая 2004 г. в 13.00 час. на заседании Диссертационного совета Д 212.136.01 при Московском государственном открытом педагогическом университете им. М.А. Шолохова по адресу: 109240, Москва, ул. Верхняя Радищевская, дом 16-18, ауд. 20.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГОПУ по адресу: 109240, Москва, ул. Верхняя Радищевская, дом 16-18.

Автореферат разослан «12» апреля 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета: кандидат филологических наук, доцент

Чапаева Л.Г.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Выбор для исследования темы «Дилогия З.Н. Гиппиус (романы «Чертова кукла» и Роман-царевич») в контексте развития русского социально-политического романа XIX - начала XX века» не случаен. В последнее десятилетие интерес читающей общественности к политическим проблемам истории и современности заметно возрос. Одним из источников получения информации о политической жизни России, естественно, стала художественная литература. В 80-е - 90-е годы XX века были опубликованы такие публицистические произведения с критикой советской власти и большевиков, как «Несвоевременные мысли» М. Горького, «Окаянные дни» И. Бунина, «Петербургские дневники» 3. Гиппиус. Чуть позже стало возможным издание долгое время находившихся под запретом и содержащих критику революционного движения в России художественных произведений, в частности, социально-политических романов «На ножах» Н.Лескова, «Кровавый пуф» В.Крестовского, «Санин» М. Арцыбашева, «Петербург» А.Белого, «Творимая легенда» Ф.Сологуба, «Чертова кукла» и «Роман-царевич» 3. Гиппиус и др. Как правило, эти издания сопровождались емкими вступительными статьями и комментариями.

Интерес к указанным произведениям сохраняется до сих пор, что диктует необходимость изучения русского социально-политического романа XIX—XX вв. и обусловливает актуальность исследования. Кроме того, актуальным является всестороннее рассмотрение дилогии 3. Гиппиус, ибо полного анализа ее романов, а тем более в общем контексте развития русского социально-политического романа, до сих пор нет.

Параллельно в исследовании сделана попытка объективного, непредвзятого рассмотрения наиболее интересных и значимых, по нашему мнению, социально-политических романов XIX и начала XX века.

Объект и предмет исследования. Каждый социально-политический роман несет в себе определенные индивидуальные черты. Это обусловлено и своеобразием творческого метода автора, и особенностями его политических и философских взглядов. Но есть и общие особенности, присущие всем произведениям данного жанра. В связи с этим предметом исследования является социально-политический роман как жанр в целом, а объектами - его разновидности. Однако главный объект исследования - дилогия З.Н. Гиппиус, рассматриваемая в контексте развития русского социально-политического романа.

Цели й задачи исследования. В результате проделанной работы было, в частности, установлено, что в отечественном литературоведении нет четкого обозначения такой разновидности русского романа, как «социально-политический роман», что приводит к появлению массы определений, не отражающих в полком объеме жанровую специфику подобных произведений. В этой связи представляется целесообразным в качестве родового определения жанра произведений, которые созданы (хотя бы и по вдохновению художника) с определенной общественно-политической целью, имеют в качестве основной социально-политическую идею и сыграли (или могли бы сыграть) определенную роль в политической жизни общества, использовать именно термин «социально-политический» (в данном случае роман), хотя порой политические выводы могут быть сделаны и независимо от целей и замысла автора.

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА

Исходя из такого взгляда, дилогия 3. Гиппиус должна расцениваться как социально-политическая, поскольку проблематика дилогии и сравниваемых с ней романов тесно связана с мировоззрением и философской концепцией авторов. В связи с этим исследование не исчерпывается только социальным и политическим аспектами.

Намеренная деэстетизация романов Гиппиус, связанная с позицией, занятой писательницей в период создания дилогии, обусловила доминирование идейного содержания над художественной формой. Это нашло отражение в анализе дилогии, при проведении которого в исследовании акцентируется внимание именно на своеобразии идей произведений и сопоставлении их с идеями других романистов XIX и начала XX веков. При этом вопросы художественной ценности дилогии не остались в работе без внимания.

Специфика рассматриваемой дилогии требует определения разновидности жанра романов писательницы, а параллели с предшествующей и современной 3. Гиппиус романистикой - сравнительного анализа.

Таким образом, основные цели исследования выглядят следующим образом: предложить определение социально-политического романа и его типологию; раскрыть особенности и структурообразующие начала этого жанра; определить место дилогии 3. Гиппиус среди русских социально-политических романов XIX и начала XX веков.

Для успешного достижения указанных целей в исследовании ставились следующие задачи:

1. Провести ретроспективный обзор русского социально-политического романа XIX и начала XX века, выявляя в ходе анализа основную тему и специфические черты жанра.

2. Предложить целостный анализ дилогии Гиппиус с учетом художественной прозы писательницы в целом и в контексте развития русского социально-политического романа.

Помимо перечисленных задач исследование призвано объединить в рамках социально-политического романа писателей разных художественных методов и политических взглядов, стараясь найти в рассматриваемых произведениях не только свидетельства разногласий, но и то, что делает их близкими. Думается, такой подход позволяет, с одной стороны, проследить идейно-политическую преемственность писателей начала XX века по отношению к романистам XIX столетия, а с другой, начать реализацию в области истории литературы актуальной для нашей страны задачи сближения крайних взглядов и позиций на основе высокого патриотизма, морали и общечеловеческих ценностей.

Источники исследования. Задачи исследования решаются на конкретном историко-литературном материале. Прежде всего, это социально-политические романы российских авторов, написанные в периоды наивысшей популярности жанра (середина XIX и начало XX века). В центре внимания наиболее выдающиеся произведения («Отцы и дети», «Новь», «Дым» И. Тургенева, «Что делать?», «Пролог» Н. Чернышевского, «Трудное время» В. Слепцова, «Шаг за шагом» И.В. Омулевского, «Николай Негорев, или Благополучный россиянин» ИКущевского, «Записки из подполья» «Преступление и наказание», «Бесы» Ф.Достоевского, «Андрей Кожухов» С. Степняка-Кравчинского, «Мать» М. Горького, «Петербург» А. Белого, «Творимая легенда» Ф. Сологуба, «Санин» М. Арцыбашева и др.), так как именно вершинные явления раскрывают художе-

ственные и идейные возможности жанра. Однако канон (шаблон) и общие закономерности эволюции жанра возможно полно описать, опираясь и на массовую литературу (В. Аскоченский, Н. Бажин, А. Шеллер-Михайлов; Д. Мордовцев, В. Крестовский, Л. Андреев, В. Ропшин, С. Фонвизин и др.), которой в работе также уделено определенное внимание.

При этом анализ дилогии 3. Гиппиус дан в тесной связи с художественной прозой и публицистикой писательницы.

При подходе к изучению русского социально-политического романа, а также дилогии 3. Гиппиус в контексте развития этого жанра, логичным является использование в качестве основного метода исследования сравнительно-типологический метод.

Научная новизна исследования. В работе впервые сделана попытка представить социально-политический роман как жанровую разновидность русского романа, описать теоретическую модель жанра на базе уже существующей в отечественном литературоведении его типологии. Кроме того, ранее не предпринималось попыток проанализировать с этой точки зрения произведения, написанные романистами различных взглядов, в разные эпохи и, таким образом, создать целостную картину существования жанра русского социально-политического романа.

С момента появления первого в России социально-политического романа В.И. Аскоченского «Асмодей нашего времени» писатели и литературные критики давали оценки подобным произведениям прежде всего с общественно-политических позиций. Таковы характеристики романов XDC и начала XX столетия Н.Добролюбова, Н.Щедрина (М.Е.Салтыкова), Д.Писарева, Ф.Достоевского, В. Зайцева, Р. Иванова-Разумника, М. Горького, 3. Гиппиус и др." Не ослабла, а, напротив, усилилась политизация литературной критики в ранний советский период. Однако понятие «социально-политический роман» в литературоведении так и не появилось.

Только в конце 50-х - начале 60-х годов XX века ученые-литературоведы стали прибегать к использованию термина «социально-политический роман», но употребление последнего не имело никакой логики и обоснованности, ибо явно одинаковые по жанру произведения назывались то «социально-политическими», то просто «политическими», то романами о «новых людях», то «антинигилистическими романами». Традиционно назывался социально-политическим роман Н. Чернышевского «Что делать?», что же касается других произведений, то их жанр трактовали совершенно вольно.

Можно констатировать, что романы, которые в данном исследовании предлагается классифицировать как социально-политические, трактовались литературоведами и историками литературы в зависимости от собственных взглядов, а может быть и настроений, а не отталкиваясь от существующего в науке термина.

Вышеизложенное еще раз подчеркивает необходимость введения в науку обоснованного определения жанра социально-политического романа.

Новизной исследования является также всесторонний анализ дилогии 3. Гиппиус, проведенный в контексте развития русского социально-политического романа XIX - начала XX века и на фоне литературного процесса серебряного века.

В числе «возвращенных» в русскую литературу писателей особое место принадлежит З.Н. Гиппиус, поэзия, проза и критика которой занимали далеко не последнее место в литературном процессе рубежа XIX и XX веков. Долгие годы творчество этой писательницы было недоступно как читателям, так и большинству исследователей. Краткие сведения о личности Гиппиус и ее литературной работе в учебниках и хрестоматиях по русской литературе формировали образ прежде всего поэтессы декадентского толка, выразительницы буржуазных упадочнических настроений, что, во-первых, не соответствует действительности, и, во-вторых, сужает творчество писательницы, ограничивая его поэзией. На самом деле художественная проза не только занимает достаточно большое место в литературном наследии Гиппиус, но и опровергает тезис об упадочничестве как характере ее творчества.

Несмотря на переиздание ряда произведений Гиппиус, до сих пор нет целостного анализа ни поэзии, ни прозы, ни литературно-критической деятельности писательницы, не говоря уже о всестороннем исследовании ее творчества.

Научно-практическая значимость результатов исследования. Данное исследование предполагает не только привлечение внимания ученых-литературоведов к русскому социально-политическому роману и творчеству 3. Гиппиус, но и выработку методики преподавания ее произведений в средней школе и вузе.

Результаты работы и содержащиеся в ней факты и наблюдения могут быть использованы в общих и специальных курсах, а также в учебных пособиях по сравнительному литературоведению, теории литературы (в частности, теории романа), истории русской литературы XIX — начала XX веков.

Апробация результатов исследования. Положения диссертации были представлены и обсуждались на различных конференциях и семинарах, в частности, на научно-теоретических конференциях Рязанского государственного педагогического университета имени С.А. Есенина в 2001-2003 годах, а также на заседаниях кафедры литературы РГПУ. По теме диссертации опубликованы 5 статей.

Результаты исследования прошли апробацию на уроках по русской литературе в педагогическом классе средней школы № 67 г. Рязани, на лекциях и практических занятиях подготовительного отделения Рязанского государственного педагогического университета имени С.А. Есенина.

Кроме этого, на отделении политологии факультета юриспруденции и политологии РГПУ материалы диссертации широко используются в рамках разработанного автором исследования спецкурса «Общественно-политическая проблематика в русской литературе». Интерес большей части студентов-политологов к проблемам, рассматриваемым на занятиях, говорит о практической значимости и актуальности диссертационного исследования.

Структура работы. Содержание поставленных задач исследования обусловило структуру диссертационной работы: введение; глава I («Русский социально-политический роман»), состоящую из двух параграфов (§ 1. «Русский социально-политический роман XIX века»; § 2. «Русский социально-политический роман начала XX века»; глава II («Дилогия Гиппиус в контексте развития русского социально-политического романа»), включающая в себя три параграфа (§ 1 «Художественная проза З.Н. Гиппиус: мировоззрение и художественная концепция мира»; § 2 «Дилогия Гиппиус и русский социально-политический роман XIX века»; § 3 «Дилогия Гиппиус в литературном процессе эпохи»); заключение; библиография.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении дается обзор научной литературы и критических статей по теме; характеризуется степень изученности рассматриваемых в диссертации вопросов; определяются цели, задачи и методы исследования, обосновывается его актуальность и научная новизна, а также практическая значимость.

В первой главе - Русский социально-политический роман -предлагается определение социально-политического романа, выявляются специфические качества данного жанра и анализируются наиболее яркие романы XIX и XX веков.

Общественно-политическая проблематика в русской литературе представлена очень широко. Становление политической мысли еще в Древней Руси шло во многом посредством художественного слова. «Поучение детям» Владимира Мономаха, «Повесть о разорении Рязани Батыем», переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским, произведения Филофея, «Сказание о Магмет-Салтане» Ивана Пересветова, «Житие протопопа Аввакума» - вот лишь наиболее яркие памятники древнерусской литературы, в которых политические проблемы занимают ведущее место. В выдающемся творении XII века «Слове о полку Игореве» — собственно художественном произведении — важная политическая идея о необходимости единения земли Русской проходит лейтмотивом через все произведение.

Использование литературы в общественно-политической жизни продолжилось в XVIII веке в сатирах А.Кантемира, в трагедиях А.Сумарокова, в журналистике Н. Новикова, в комедиях Д. Фонвизина и др. Конец XVIII столетия был отмечен появлением революционных произведений А.Радищева, в первую очередь «Путешествия из Петербурга в Москву».

Таким образом, появление жанра социально-политического романа в русской литературе XIX века было подготовлено всем предшествующим литературным процессом.

В общественно-политической жизни России литература, как уже неоднократно отмечалось, всегда играла определяющую роль. Отсутствие парламента, политической жизни, свободы слова сделали именно творчество писателей и критиков «единственной сферой, где еще оставалась возможность касаться больших насущных нужд страны и народа».

Роман - один из ведущих жанров русской прозы XIX-XX веков, по определению В.Г. Белинского в статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года», «самый широкий, всеобъемлющий род поэзии».

Русский роман многообразен и сложен, поэтому необъективное определение его разновидности, жанрового своеобразия зачастую ведет к изначально неверному пониманию, толкованию идейного смысла и художественной ценности того или иного произведения. Кроме того, разнообразие русского романа нередко приводит критиков к злоупотреблению терминами, которые, на наш взгляд, отражают единичное в ущерб родовому. Так, в частности, произошло с русским социально-политическим романом XIX и начала XX века.

Произведения русских писателей, раскрывающие их видение настоящего и будущего России, тесно связанные с общественной и политической жизнью страны, получили в отечественном литературоведении массу жанровых обозначений: «роман о «новых людях»«, «антинигилистический роман», «полемиче-

ский роман», «идеологический роман» и т. д. Безусловно, при рассмотрении отдельно взятого периода, сопоставлении нескольких произведений или общественно-литературных позиций, намеренном выделении той или иной особенности художественного произведения все эти определения, ставшие литературоведческими терминами, чаще всего справедливы и приемлемы. Однако в ходе целостного анализа, как представляется, они далеко не исчерпывают, а порой обедняют содержание художественного произведения и, что немаловажно, вырывают последнее из общего историко-литературного процесса.

В этой связи возникает необходимость при определении разновидности произведения, в частности романа, исходить из общего, наиболее полного, базового понятия, каковым является, на наш взгляд, термин «социально-политический», и лишь потом при необходимости уточнять его. Такой подход позволяет рассматривать творения писателей разных общественно-политических лагерей и исторических периодов в едином контексте, выявить преемственность взглядов авторов и проблематики их работ.

Учитывая тот факт, что русская литература необыкновенно общественна и политична, возникает потребность четкого отграничения социально-политического произведения от социально-бытового, социально-психологического и др. Думается, что главными признаками социально-политического произведения являются, во-первых, общественно-политическая цель, которую преследовал автор, создавая его, во-вторых, главная идея произведения, которая должна иметь четкую социально-политическую направленность; немаловажное значение имеет также и то, какую роль сыграло или — хотя история и не терпит сослагательного наклонения — могло бы сыграть произведение в политической жизни общества, причем лишь совокупность этих признаков может указывать на социально-политическую направленность произведения, поскольку отсутствие одного из них дает основание говорить о социально-бытовой, исторической, философской или иной разновидности. В такую схему легко укладывается целый ряд шедевров русской литературы и работ так называемых второстепенных писателей и поэтов.

Помимо указанных главных признаков социально-политические романы имеют целый ряд специфических черт. Так, по нашему мнению, основной темой социально-политического романа является особый жизненный материал, связанный прежде всего с взаимоотношениями и борьбой социально-политических сил в современном писателю обществе. Это обусловливает злободневность, характерную для социально-политического романа и определяющую прямой и непосредственный тип связи произведения с конкретно-исторической действительностью, а также отражение в содержании реальных политических процессов. Разработка такой темы требует от писателя четкой, осознанной и последовательной общественно-политической позиции, которая неизбежно присутствует в социально-политическом произведении и влечет за собой особый характер взаимоотношений в системах «автор - герой», «автор — читатель».

Кроме того, автор социально-политического романа изначально имеет сознательную целевую установку на утверждение или развенчание героев своего произведения и, как следствие, на одобрение или отрицание политической программы, носителями которой эти герои являются. Авторская самоидентификация с какой-либо политической силой находит отражение в открытости писательской позиции по отношению к героям романа, которые представляют собой, как правило, особый тип политика (теоретика или прак-

тика общественно-политической деятельности). Нередко романист придает одному из действующих лиц автобиографические черты или биографические особенности реального прототипа. Все это делает отношение писателя к героям прозрачным и тенденциозным, а основным элементом образной системы - принцип «свои - чужие». Иными словами, характерной чертой социально-политического романа является бинарная оппозиция, а основным приемом художественного изображения - противопоставление и контраст. Система антитез — один из основных элементов поэтики социально-политического романа.

В итоге все средства художественной изобразительности, призванные воздействовать на читателя, направлены на создание негативного отношения к одним героям, чьи политические пристрастия не разделяются автором, и на укрепление симпатий к другим, чья позиция близка писателю.

Главная цель социально-политического романа - стремление убедить читателя в правильности одной политической позиции и ошибочности другой - определяет особые взаимоотношения автора и читателя: это и нарочитая назидательность романиста в изображении героев и событий, чаще всего не оставляющая места для самостоятельного их осмысления читателем, и широкое употребление документальных фактов, и использование в качестве прототипов легко узнаваемых современниками людей, и, наконец, прямое обращение к читателю.

Авторская позиция выражается через пафос, который в социально-политическом романе носит, как правило, критический, полемический, идеологический или пропагандистский характер. Чаще всего в произведениях рассматриваемого жанра присутствует одновременно критика одних политических программ и общественно-политических сил, публицистичность и пропаганда политической платформы, разделяемой автором.

Еще одной особенностью социально-политического романа является диалогичность его структуры. Диалоги социально-политического содержания представляют собой форму противостояния политических программ и структурный элемент поэтики социально-политического романа. Именно поэтому дискуссия занимает в социально-политическом романе центральное место.

Социально-политическому роману присуща и своя, специфическая проблематика. В целом, на наш взгляд, можно говорить о следующих основных проблемах социально-политического романа: проблема пути развития России (революционный или эволюционный; тяготеющий к «восточной» или «западной» модели общественного развития, либо так называемый особый, «третий» путь, совмещающий в себе черты западной и восточной цивилизаций); проблема взаимоотношений социально-классовых сил, народа и власти, народа и интеллигенции, власти и интеллигенции, героя и массы, проблема атеизма и религиозности в политическом контексте.

Разумеется, жизнь невозможно ограничить рамками схем и таблиц. То же касается и литературы. Сводить все содержание художественного произведения к одной проблеме было бы несправедливо, тем более что русский роман синкритичен в принципе. Поэтому политические проблемы в произведениях великих русских писателей и поэтов всегда тесно связаны с этико-философскими, социально-психологическими, экономическими и другими. В литературе политические вопросы не обязательно имеют главенствующее положение, они могут быть поставлены вскользь, намеком, а могут и не

предполагаться автором, но помимо его замысла присутствовать в произведении. В этом случае можно говорить о политических мотивах в художественном произведении, но относить последнее к законченным произведениям социально-политического жанра не представляется возможным.

В качестве еще одной особенности можно отметить возможность наличия признаков социально-политического романа в структуре романа другой жанровой разновидности. Так, изображение нигилистов в социально-философском романе Ф. Достоевского «Идиот» можно назвать «романом в романе». То же самое можно говорить о сюжетной линии, связанной с образом нигилиста Волохова в социально-бытовом романе И. Гончарова «Обрыв» и о теме политических заключенных в романе Л. Толстого «Воскресение».

Таким образом, наличие ярко выраженной политической тенденции, свойственное многим поэтическим и прозаическим произведениям русской литературы, и указанных выше признаков позволяет выделять особую разновидность литературы, в частности, социально-политического романа.

Можно предложить следующие варианты типологии русского социально-политического романа:

I. По активно действующей политической силе:

I. Революционно-демократический (разночинский). 2. Либеральный. 3. Народнический. 4.Пролетарский (рабочий). 5. Диссидентский.

II. По типу пафоса: 1. Пропагандистский. 2. Критический. 3. Полемический. 4. Идеологический.

III. По форме реализации главной политической идеи: 1. Утопический. 2. Роман-антиутопия. 3. Роман-памфлет. 4. Программный роман.

IV. По степени лояльности к существующей политической власти: 1. Радикально-оппозиционный (революционный). 2. Либерально-консервативный. 3. Охранительный.

V. По художественному методу: 1. Реалистический. 2. Натуралистический. 3. Символический. 4. Эклектический.

Не следует, однако, по нашему мнению, отказываться и от традиционного деления социально-политических романов на романы о «новых людях» и антинигилистические романы применительно к конкретной исторической эпохе.

Безусловно, приведенная выше типология не может расцениваться как догма и служить для механического отнесения какого-либо романа к тому или иному типу; речь идет прежде всего о доминирующих мотивах в произведении.

Спад общественно-политического движения в России в конце XIX века повлек некоторое затухание жанра романа социально-политического и других его разновидностей. Нужно отметить, что кризис коснулся не только романной формы, но и поэзии. Однако уже в начале XX столетия происходит реанимация социально-политического романа, а после революционных событий 1905-1907 гг. многие авторы серебряного века стремятся осмыслить общественно-политические события в произведениях, которые явились творческим развитием традиций, начатых романистами XIX века.

Поскольку главной целью социально-политического романа является воздействие на общественное мнение, а через него и на политическую ситуацию в стране, художественные достоинства подобных произведений нередко подвергаются сомнению политическими и идеологическими оппонентами.

Нужно отметить, что чем более автор романа привержен к той или иной политической позиции, тем резче суждения критиков противоположного лагеря.

Таким образом, появление социально-политического романа - не случайное, а закономерное явление в русской литературе. Развитие этой разновидности жанра напрямую зависит от общественно-политической ситуации в стране, кризисных явлений, обусловлено поиском путей выхода из кризиса. То же самое можно говорить и о критической оценке социально-политических романов, которая определяется главенствующей идеологией и политической конъюнктурой и зачастую далека от объективности как в идейном, так и в художественном плане.

За период с середины 50-х годов XIX века до начала XX века русский социально-политический роман, развиваясь сообразно ситуации в стране и литературе, прошел сложный эволюционный путь.

Первым социально-политическим романом в русской литературе стал роман В.И. Аскоченского «Асмодей нашего времени», отличавшийся крайней реакционностью.

Тем не менее бурное развитие русского социально-политического романа началось с романа «Отцы и дети» И.С. Тургенева, само название которого скрывает под внешним возрастным конфликтом конфликт общественно-политический. Попытка великого мастера показать реальную расстановку политических сил в предреформенной России и вывести тип представителя нового поколения разночинской интеллигенции вызвала бурную полемику в литературной критике, что само по себе говорит о неоспоримом художественном мастерстве автора романа. Личные политические пристрастия не помешали Тургеневу объективно изобразить действительность и в романах «Дым» и «Новь».

Обострение общественно-политической борьбы обусловило более резкую поляризацию в писательской среде, что не замедлило сказаться и на социально-политическом романе, в котором отразились диаметрально противоположные взгляды на будущее России. Так обозначились два вида русского социально-политического романа, получившие в литературоведении названия «антинигилистический роман» и «роман о «новых людях».

Острые политические противоречия в середине ХГХ века обусловили расцвет русского социально-политического романа, продолжавшийся вплоть до середины 80-х годов. В это же время в целом определилась структура социально-политического романа, для которого (за редким исключением) характерны разделение героев на положительных, являющихся проводниками идей автора и часто становящихся харизматическими, и отрицательных, призванных показать несостоятельность политических позиций оппонентов; обилие полемических сцен, введение в повествование документальных фактов. Кроме этого, в социально-политических романах широко использовались в качестве прототипов известные общественные и политические деятели. Русский социально-политический роман отличается также, за редким исключением, тенденциозностью и нетерпимостью к политическим взглядам, не разделяемым автором.

Конец XIX столетия — своеобразная передышка между двумя эпохами ожесточенной политической борьбы в русском обществе, поэтому развитие социально-политического романа в это время приостановилось вплоть до начала XX века, когда бурные политические процессы неизбежно повлекли за собой настоящий ренессанс русского социально-политического романа,

Одной из важных проблем в социально-политических романах является проблема индивидуализма, мимо которой нельзя пройти, рассматривая особенности русского социально-политического романа XIX века.

В недавнем прошлом индивидуализм трактовался как буржуазное мировоззрение, основанное на противопоставлении отдельной личности обществу. В рамках идеологии социализма, в условиях, когда государство в той или иной степени стремилось нивелировать личность, когда государственные и общественные интересы ставились выше личных, индивидуализм понимался как явление однозначно отрицательное.

В последнее время деидеологизации всех сфер жизни определение индивидуализма стало более широким и объективным. Теперь под индивидуализмом подразумевается тип мировоззрения, в основе которого лежит противопоставление отдельного индивида обществу. Индивидуализм включает широкий диапазон ориентации - от принципов свободного развития личности до эгоизма и анархического нигилизма.

Важность проблемы индивидуализма в русской литературе и критике, на наш взгляд, требует более точных определений, а возможно, и типологии индивидуализма. Это связано еще и с тем, что при изучении художественных произведений, в которых эта проблема поднимается, часто по принадлежности к индивидуализму в один ряд могут быть поставлены совершенно несопоставимые герои. Думается, что вопросы типологии индивидуализма, причины возникновения последнего, форм его проявления, актуальны при изучении истории русской литературы.

В социально-политическом романе XIX века проблема индивидуализма ставилась и решалась по-разному. Хотелось бы предложить типологию индивидуализма в русском социально-политическом романе. На наш взгляд, героев-индивидуалистов можно условно разделить на три основные группы: представителиреволюционно-демократического индивидуализма; буржуазно-анархические индивидуалисты и индивидуалисты авторитарные.

К первой группе можно отнести Базарова («Отцы и дети»), Рахметова («Что делать?»), Волгина («Пролог») и др. Индивидуализм этого типа, по нашему мнению, построен на противопоставлении личности обществу, устройство которого противоречит идеалам свободы, равенства, социальной справедливости. Индивидуализм революционных демократов не имеет ничего общего с эгоизмом, ибо направлен на реализацию идей, призванных кардинально изменить жизнь общества. После решения этой глобальной задачи - разрушение основ общества старого и построение нового - противопоставление отдельной личности обществу, в котором процветают равенство и справедливость, теряет смысл. Таким образом, индивидуализм революционно-демократический -явление временное и исторически оправданное.

Вторую группу индивидуалистов составляют герои социально-политических романов, выведенные в нарочито пародийном виде. Это - Ситников и Кукшина («Отцы и дети»), Завулонов («Некуда»), Полояров («Кровавый пуф») и подобные им персонажи, созданные по преимуществу авторами «антинигилистических романов». Их индивидуализм тесно связан с эгоцентризмом, причем зачастую противопоставление своих личных интересов любым другим скрывается под прикрытием социалистических идей. На самом же деле такой индивидуализм основан на анархическом отрицании всех

социальных и общечеловеческих норм нравственности и морали и подразумевает прежде всего получение материальных (деньги) и нематериальных (власть над людьми) выгод.

Авторитарные индивидуалисты представлены в образе Свитки («Кровавый пуф»), но наиболее широко в романах Достоевского: Петр Верховен-ский, Шигалев («Бесы»), Великий инквизитор («Братья Карамазовы»). Индивидуализм этих литературных героев подразумевает противопоставление себя всем окружающим и достижение единоличной власти. У Достоевского индивидуализм такого рода зачастую вытекает из теорий, делящих все человечество на достойных управлять, право имеющих, и на обреченных вести рабскую жизнь, безоговорочно исполняя волю первых.

Несколько особняком в этой классификации стоит образ Николая Ставрогина. Индивидуализм этого героя можно охарактеризовать как анархо-демонический. Индивидуализм Ставрогина зиждется на полном безверии и пренебрежении к любым нравственным категориям, но не имеет, в отличие от буржуазно-анархического или авторитарного, никакой конечной цели. Демоническое начало индивидуализма Ставрогина становится причиной трагедий, разворачивающихся вокруг этого героя.

Отметим, что истоки такого анархо-демонического индивидуализма нужно искать в романах А. Пушкина и М. Лермонтова. Особенно близок Ставрогин герою лермонтовского социально-психологического романа Печорину.

В основе такой классификации индивидуализма в социально-политических романах XIX века лежит противопоставление личности обществу. Если же брать за основу индивидуатизм как антитезу общественности, то есть как социальную и политическую пассивность, станет очевидным, что революционно-демократический и авторитарный индивидуализм предполагает активную общественно-политическую борьбу, а анархо-демонический и буржуазно-анархический действительно стоит вне этой борьбы, хотя последний и имитирует общественную активность.

Таким образом, в литературе XIX века проблема индивидуализма стала важной составляющей русского социально-политического романа, и эта традиция была продолжена романистами начала XX века.

Во второй главе - Дилогия З.Н. Гиппиус в контексте развития русского социально-политического романа - дается обзор творчества, мировоззрения и художественной концепции мира в художественной прозе, публицистике З.Н. Гиппиус; предлагается анализ дилогии писательницы (романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич») в контексте развития русского социально-политического романа XIX - начала XX века.

Среди социально-политических романов начала XX века откровенной тенденциозностью и пренебрежением к художественности отличается дилогия З.Н. Гиппиус

В культурной жизни России конца XIX - начала XX века личность Зинаиды Николаевны Гиппиус занимает значительное место. Поэт, прозаик, публицист, литературный критик - она оказывала большое влияние на литературный процесс того времени. Отношение к Гиппиус современников было весьма разнообразно: любовь и ненависть, уважение и презрение, восхищение и неприятие. Однако все (и соратники, и оппоненты Гиппиус) признавали незаурядность, высокий интеллект и талантливость как самой писательницы, так и ее творений.

Идеи писательницы, высказанные ею в рассказах, нашли отражение в социально-политических романах «Чертова кукла» и «Роман-царевич». Причем, нередко проблемы, поставленные в дилогии, невозможно правильно понять в отрыве от рассказов Гиппиус и ее биографии. Так, идея о совмещении социальной и религиозной революций в романах может быть верно истолкована лишь с учетом мировоззрения романистки; тема любви, играющая в дилогии важную роль, но занимающая немного места, детально разработана в рассказах, проблема индивидуализма, являющаяся одной из основных, решается в чисто социальном ключе, что поясняет своеобразие взгляда автора на индивидуализм и его разновидности лишь с учетом всего творчества; зарисовки из народной жизни в романах продолжают линию, начатую Гиппиус в рассказах и т.д.

В связи с этим возникает мысль о том, что свои социально-политические романы писательница адресовала прежде всего единомышленникам, хотя в произведениях и ощущается претензия на привлечение к своим идеям широкого круга читателей.

Проблема жизненности своих теорий всегда беспокоила З.Н. Гиппиус; ее интересовало, по каким же законам морали и совести живут люди, насколько близки эти законы идеям нового религиозного сознания. Взгляд писательницы обращается на народ.

Рассказы Гиппиус о народе, в отличие от многих других, получали широкое признание критики. Одним из произведений о народе явился рассказ «Святая плоть», опубликованный под названием «Чистая сердцем», который оценивался, в частности, как прекрасный, поскольку в нем «выведены самые обыкновенные лица, передана будничная трагедия», «красота любви и самоотвержения сияет в чарующем и теплом блеске, и весь он исполнен жизни и ее смысла».

В своих рассказах писательница идеализировала народные образы, выделив высокую нравственность, религиозность и абсолютно не обращая внимания на растущее недовольство, озлобление крестьянских масс, а также на негативные стороны их жизни. Этим произведения Гиппиус отличаются от рассказов и повестей, например, И. Бунина («Деревня», «Суходол»), М. Горького («Челкаш») и т.д. Тем не менее, как уже говорилось, рассказы писательницы о народе были восприняты критикой положительно и достаточно высоко оценены.

Стремление к общественной деятельности в конце первого десятилетия - начале 10-х годов XX века нашло отражение в творчестве Гиппиус этого периода, «общественность» становится основным предметом анализа писательницы. Ее рассказы все больше отличаются краткостью, лаконизмом описаний, сведением сюжета к одному или нескольким эпизодам. Тематический диапазон, напротив расширяется, более разнообразным становится и круг персонажей, привлекающих внимание писательницы.

Однако, углубившись в разработку «общественных» тем, писательница не оставляла без внимания некоторые волновавшие ее всегда явления, одним из которых было самоубийство. В творчестве Гиппиус нередко встречается эта проблема самовольного ухода из жизни (рассказы «Яблони цветут», «Живые и мертвые»). Мережковский, анализируя эту «влюбленность в

смерть», объяснял ее тем, что писательница «ищет не только яда, но и противоядия».

В новой, теперь уже социальной сфере рассматривает Гиппиус проблему самоубийства в рассказе «Лунные муравьи». Вместе со своим безымянным героем ведет писательница печальную статистику самоубийств. Интересно, что в это же время писатель-натуралист М. Арцыбашев писал роман «У последней черты», где монотонно и уныло герои совершали самоубийства различными способами. Однако Гиппиус не ограничивается описанием сведения счетов с жизнью, а пытается доискаться причин страшного явления, но выясняет лишь «отсутствие "причин"», потому что обстоятельства, которые самоубийцы выдают за причины, - просто обстоятельства жизни. И всегда они были. Таким образом, оказывается, что корни самоубийств не во внешних обстоятельствах, а в самих людях, потерявших иммунитет к любым, даже самым мелким неприятностям, и привязанность к самой жизни.

Рассказом «Лунные муравьи» можно условно открыть цикл произведений З.Н. Гиппиус, который справедливо было бы озаглавить «Предтеча литературы Европы и США "потерянного поколения"».

В своих произведениях, посвященных общественным проблемам, Гиппиус оригинально показала состояние российского общества после поражения первой русской революции, затронула проблему «потерянного поколения», лишенного духовных сил и «выпавшего» из полнокровной жизни. Однако мрачная реальность, изображенная писательницей, не свидетельствует об упадочных настроениях Гиппиус, так как она видит будущее в новом, грядущем поколении и указывает путь, по которому должно пойти это поколение во имя установления в России новой жизни.

Интерес к современным общественно-политическим процессам, протекающим в России, обусловил появление замысла трилогии, которая должна была состоять из романов «Чертова кукла», «Роман-царевич», «Очарование истины». 3. Гиппиус планировала в первом романе развенчать теорию и практику индивидуализма и наметить пути, по которым должны, на ее взгляд, пойти русские революционеры. Второй роман был призван предупредить деятелей революции об опасности диктатуры одного человека, использующего революцию для достижения единоличной власти. Третий роман должен был показать справедливость и победу идеологии, разработанной 3. Гиппиус и Д. Мережковским, - «нового религиозного сознания». Однако третья часть трилогии - «Очарование истины» - не была закончена в силу, прежде всего, оторванности идей автора от жизненных реалий.

В романах, составивших дилогию, Гиппиус ставит множество проблем: индивидуализм и общественность, атеизм и религия, терроризм и право на убийство, провокаторство и другие.

Главной идеей, пронизывающей дилогию, является необходимость присутствия религиозного фактора в революционном процессе. Однако и на этом, по мнению писательницы, единственно верном пути необходимо избежать «очарования лжи», бесовских сетей, в которые стремятся захватить революционных деятелей честолюбивые индивидуалисты.

В своей дилогии Гиппиус рисует эпизоды из жизни народа, творческой интеллигенции, высшего света, революционного подполья и русской эмиграции.

В социально-политических романах писательница размышляет о положении русского общества в период реакции после поражения первой русской революции и о будущем революционного движения в России. В поле зрения З.Н. Гиппиус оказываются революционеры, продолжающие борьбу в рамках старой идеологии (Юс, Потап Потапыч, Хеся); разочаровавшиеся в деле или ищущие новых форм реализации этого дела (Наташа и Михаил Ржевские) и испытывающие духовный кризис; представители идеологий индивидуализма (Двоекуров, Сменцев) и троебратства (Саватов, Сергей Сергеевич, Орест); творческая интеллигенция, представители духовенства, крестьяне.

В образе Двоекурова Гиппиус стремилась изобразить новый народившийся в русском обществе тип, представляющий некую трансформацию Свидригайловых и Ставрогиных. Фактически положив в основу своей теории идею Раскольникова, в соответствии с которой, не теоретизируя, живут Свидригайлов, Лужин, Ставрогин (не случайно речь Двоекурова на обсуждении «Приговора» Достоевского прерывает выкрик: «А такие правила, что "все мне позволено! " Стара штука»), Юрий ловко маскирует ее «разумным эгоизмом» Чернышевского: «Сознательно и умно устраивая свое счастье, я не должен вредить другим». Однако реализованная на практике теория Юрули приносит беду не только окружающим, но и самому ее автору.

В изображении Гиппиус Юрий Двоекуров, подобно героям Достоевского, лицо трагическое, хотя сам он этого и не осознает. В безоглядной погоне за удовольствиями, презрев мораль и нравственность, Юруля теряет человеческую натуру, отдаляется от Бога и тем самым добровольно ввергает себя во власть Сатаны. Думается, в этом ключ к пониманию названия романа.

Герой романа Гиппиус «Чертова кукла» - не изолированный в русской литературе, но, безусловно, новый тип, порождение первых десятилетий XX века. Юрий Двоекуров в изображении автора представляет собой некую трансформацию героев романов Ф. Достоевского, Н. Чернышевского Н. Лескова и других, а идеология Юрули вобрала в себя положения теорий князя Валковского, Раскольникова, «человека из подполья», Лужина, Лопу-хова и Кирсанова.

Роман «Чертова кукла» не исчерпывается лишь обличением индивидуализма в образе Юрия Двоекурова; представлена в нем и противоположная взглядам главного действующего лица позиция революционера-подпольщика Михаила Ржевского. Честный и самоотверженный человек, Ржевский, разочаровавшись в былых идеалах, заставляет себя не уходить из движения, чтобы не подвести товарищей; он просто не может оставить на произвол судьбы доверившихся ему людей.

Такая жертвенность, заставляющая думать о «свободе других», смешна и нелепа, по мнению Юрули, но Михаил не выбирает - это его нравственный императив. Разуверившись в жизненности былых идей, Ржевский ищет новой правды. В отличие от своих товарищей он уже близок к решению задачи, хотя еще и не нашел для этой новой правды слов и «места, где говорить о ней».

Подобно писателям XIX века так называемого консервативного направления Гиппиус изображает одну из слабых сторон русского революционного движения: оценку человека по формальной принадлежности к революционному лагерю при игнорировании его нравственных качеств. «Люди милые, только слепы, жалею их», - говорит о революционерах Двоекуров,

волей случая оказавшийся обладателем неопровержимых доказательств предательства Якова.

Однако в отличие от авторов XIX века Гиппиус принимала революцию, но видела возможность успешного развития России в объединении революции социально-политической с религиозной, духовной.

В романе «Чертова кукла» З.Н. Гиппиус, анализируя период реакции в России после поражения первой русской революции, подвергает жесткой, беспощадной критике индивидуализм, обозначает свое видение причин неудачи революционеров и намечает для стремящихся к усовершенствованию России людей новые пути дальнейшей деятельности, весьма, впрочем, еще умозрительные и оторванные от действительности.

Попытку перевести свои теоретические построения в практическую плоскость, доказать их жизненность и справедливость Гиппиус предпринимает во второй части дилогии «Роман-царевич», в которой прямо подчеркивает связь своего романа с «Бесами» самим названием, перекликающимся с главой «Иван-царевич» из произведения Достоевского. Роман Сменцев является одновременно своего рода последователем Двоекурова и своеобразным симбиозом Ставрогина и Верховенского.

Помимо близости героя романа Гиппиус Верховенскому можно отметить его сходство с Василием Свиткой, персонажем романа В. Крестовского «Кровавый пуф»: и Свитка, и Сменцев мечтают о личной диктатуре, которую надеются достигнуть с помощью социально-политической революции; и тот, и другой не открывают свою истинную сущность, скрывая ее под другой личиной; оба литературных персонажа не брезгуют ничем для достижения поставленной цели, умеют подчинять себе людей, увлекать их той или иной идеей. Есть определенное сходство и в деталях. Так, Сменцев для того, чтобы иметь возможность оказывать влияние на Михаила, подобно Свитке, пытается использовать в своих целях любовь Ржевского к Литте.

Люди представляются Сменцеву как средство для восхождения к власти, поэтому для него не существует друзей и врагов, а есть послушные его воле марионетки и те, кто должен такими марионетками стать.

Самодержавной власти Сменцев предполагает достигнуть с помощью манипуляций недовольным народом, а также заключения союзов с теми силами, которые имеют определенный вес в обществе, во власти или в революционном движении, независимо от того, какие принципы ими проповедуются.

Сменцев - логичное завершение более чем полувекового формирования революционера-нигилиста, отбрасывающего духовность и нравственность и делающего ставку на рациональное начало в человеке. Идея строительства нового общества на разумных началах без Бога и духовности, приведшая к вырождению нигилизма в конце XIX века, порождает в новой революционной ситуации циника и авантюриста, готового на все ради единоличной власти.

Дилогия Гиппиус является объективным продолжением традиций русского социально-политического романа, хотя некоторые проблемы, поднимаемые на страницах романов «Чертова кукла» (проблема индивидуализма) и «Роман-царевич» (проблема вождизма в революции), стали особенно актуальными именно в начале XX века, а решения Гиппиус отличаются от решений романистов XIX века. Поэтому можно говорить о преемственности романов З.Н. Гиппиус по отношению к произведениям предшествующих поколений

писателей. Действительно, многие герои дилогии писательницы представляют собой знакомые типы, выведенные в романах XIX века, но эти типы изображаются Гиппиус претерпевшими значительные изменения в новых условиях.

Рассматриваемые романы писательницы в идейном отношении представляют собой своеобразный синтез идей писателей революционно-демократического лагеря и авторов либерально-консервативного направления, хотя, конечно, Гиппиус привнесла много своего.

Некоторые сюжетные линии, герои и идеи рассматриваемых романов вызывают непосредственные ассоциации с произведениями русских писателей XIX века (Н.В. Гоголь. «Мертвые души»; Н.С. Лесков. «Некуда», «Чертовы куклы»; В. Клюшников. «Марево»; Вс. Крестовский. «Петербургские трущобы», «Кровавый пуф»; Ф. Достоевский. «Записки из подполья», «Преступление и наказание», «Бесы»; Н. Чернышевский. «Что делать?», «Пролог» и др.).

В дилогии соединились позиции, считавшиеся в 60-е - 70-е годы XIX века антагонистическими: Гиппиус одновременно выступает за революционное обновление России и против нравственного нигилизма, а в философском плане — позитивизма и материализма, что характерно для всего творчества писательницы.

З.Н. Гиппиус проводит свою собственную идею, основанную на этом синтезе: соединение революции социально-политической с религиозной. Отсюда иная, чем у авторов XIX века, трактовка революции и революционеров. Преодоление нравственного и духовного нигилизма, замена последнего верой в Бога - вот путь, который, по мнению Гиппиус, должны обрести революционеры.

Отчужденность народа от революционно настроенной интеллигенции беспокоила многих авторов XIX и начала XX века. Полное непонимание крестьянами целей и задач революционеров, прогрессивно настроенных дворян, недоверие к «господам» изображено И. Тургеневым («Отцы и дети», «Новь»), Слепцовым («Трудное время»), Н. Лесковым («Некуда»), М. Горьким («Мать»), Вересаевым («Без дороги») и т.д. Гиппиус видит причину такого взаимного непонимания интеллигенции и народа в отсутствии духовного единства, а выход - в новом религиозном сознании, которое стало бы единым для всех.

Таким образом, дилогия З.Н. Гиппиус должна рассматриваться в контексте развития русского социально-политического романа как особой его разновидности.

В начале XX века писатели разных направлений и методов обращались к жанру социально-политического романа. Несмотря на разнообразие художественных решений, социально-политический роман этого периода сохранял основные черты, присущие аналогичным произведениям XIX столетия: разделение героев на положительных отрицательных, широкое использование документальных фактов, а также известных общественных и политических деятелей в качестве прототипов. Следует, однако, отметить, что социально-политическому роману начала XX века за редким исключением («охранительные» романы Д. Голицына-Муравлина, С. Фонвизина и др.) не была свойственна та нетерпимость к политическим взглядам оппонентов, которая была характерной чертой большинства романов XIX века. Это было связано с недовольством большинства интеллигенции общественно-политической ситуацией в стране и, как следствие, сочувственным отношением к революционному движению.

Некоторые социально-политические романы начала XX в. («Санин» М. Арцыбашева, «Дух времени» А. Вербицкой) стали настоящими бестселлерами, хотя, по справедливому замечанию A.M. Грачевой, «не были образцами стиля и эстетических новаций. Во многом они были эстетически консервативны и даже архаичны».

Как уже отмечалось, авторами социально-политических романов стали писатели различных литературных направлений: реалисты (М. Горький, А. Бибик и др.), символисты (Г. Чулков, Ф. Сологуб, А. Белый), натуралисты (А. Вербицкая, М. Арцыбашев), писатели, чью принадлежность к тому или иному направлению определить сложно (Л. Андреев). Кроме этого, социально-политические романы писали государственные чиновники (Д. Голицын-Муравлин, С. Фонвизин) и профессиональные революционеры (В. Ропшин).

На этом фоне дилогия Гиппиус выглядит, с одной стороны, вписывающейся в общую картину русского социально-политического романа начала XX века, но с другой — стоящей особняком в ряду аналогичных произведений. Общим с другими произведениями этого периода является сама жанровая специфика романов «Чертова кулак» и «Роман-царевич» (социально-политический роман), а также их тематика (темы революции, провокаторства, любви) и проблематика (проблемы религии в революции, духовности и атеизма, дальнейшего развития России, индивидуализма, объединения интеллигенции и народа, движущих сил революции). В то же время, хотя иногда выводы и идеи романов писательницы созвучны с произведениями других романистов, разработка тем, решение проблем, идейное содержание дилогии, связанные с религиозно-философскими и общественно-политическими взглядами автора, часто являются весьма оригинальными и свойственными только творчеству Гиппиус.

Проблема дальнейшего пути России для автора дилогии решена, этот путь - революция, тема которой становится сквозной в романах Гиппиус. Идея о необходимости именно революционного обновления России не является в романах, составивших дилогию, чем-то новым в творчестве писательницы: рассказы, написанные после первой русской революции, поэтапно подводят к ней.

Такая революционность одной из виднейших представительниц русского символизма, как и художественное выполнение романов, не укладывалась в рамки этого литературного направления, ибо писатели-символисты в целом не принимали революцию, не видели смысла в общественно-политической борьбе. Так, как отмечалось, в романах «Мелкий бес» и «Творимая легенда» Ф. Сологуб проводит мысль о невозможности изменения действительности; А. Белый в романе «Петербург» показывает революционеров с иронией и в то же время изображает революцию как великую катастрофу.

Писатели, представители натурализма также отрицали всякую общественно-политическую борьбу, зачастую отстаивая в своих произведениях крайний индивидуализм, против которого так горячо выступила 3. Гиппиус в романе «Чертова кукла».

Таким образом, позиция Гиппиус, на первый взгляд, сближалась прежде всего с позицией той части писателей реалистического направления (неоднородного в своем отношении к революции), которая утверждала революционный путь развития России.

Однако 3. Гиппиус принимала не ту революцию, которую провозглашал, в частности, М. Горький, чей роман «Мать» писательница расценивала как откровенную партийную пропаганду: «Какая уж это литература? Даже не революция, а русская социал-демократическая партия сжевала Горького без остатка». Такая оценка произведения пролетарского писателя была связана с тем, что 3. Гиппиус были чужды идеалы русской социал-демократии, в которой она тем не менее, как и другие авторы, видела главную и наиболее мощную революционную силу в России (герои-революционеры романов 3. Гиппиус, Ф. Сологуба, А. Вербицкой, М. Арцыбашева, - социал-демократы, а в романе «Чертова кукла» звучит критика программы РСДРП).

Несмотря на обособленную позицию Гиппиус, ее дилогия не выпадает из литературного процесса эпохи и так или иначе перекликается с романами других писателей. Параллели между романами «Чертова кукла» и «Роман-царевич» и произведениями романистов разных методов и направлений, как нам кажется, целесообразно проводить в контексте тематики и проблематики романов разных писателей.

В своей дилогии Гиппиус откликнулась на актуальные проблемы эпохи, предложила свои ответы на волнующие общество вопросы. Романы писательницы созвучны с произведениями других романистов, как это видно из сказанного.

Остается нерешенным непростой, как представляется, вопрос о художественном методе Гиппиус — автора дилогии. На протяжении ряда лет писательница упоминалась как литератор-символист. Однако в романах «Чертова кукла» и «Роман-царевич» совершенно отсутствуют непременные атрибуты символистской прозы (мистика, обилие символов, эротические мотивы, порой намеренно вызывающий отказ от реалистического изображения действительности). По мнению К. Азадовского и А. Лаврова, «художественная проза Гиппиус практически осталась в стороне от специфических символистских формальных и стилевых исканий». Действительно, романы, составившие дилогию, близки к тем ее рассказам, которые могли «вполне уютно располагаться на дистанции, простиравшейся от Чехова и Короленко к Потапенко и Баран-цевичу». Чуковский утверждал, что «Гиппиус-беллетрист - обыкновеннейший Боборыкин». Но причислять писательницу к натуралистам было бы несправедливо, ибо в ее дилогии нет ни натуралистического рассмотрения единичных явлений, ни повышенного интереса к вопросам пола, ни во многом вытекающей из последнего биологизации героев как доказательства животности человека; более того, с антиобщественной аполитичной, индивидуалистической позицией писателей-натуралистов Гиппиус ведет жесткую полемику.

Думается, дилогию, с некоторыми оговорками, справедливее всего было бы отнести к критическому реализму при полном неприятии автором реализма социалистического: в романах Гиппиус реалистически изображаются эпизоды из народной жизни, выведены жизненно правдивые типы буржуазного индивидуалиста, революционеров, представителей творческой интеллигенции. Вместе с тем, герои дилогии индивидуализированы: каждый из них имеет собственные особенности мировоззрения, речь.

Реалистически изображает Гиппиус жизнь простого народа, хотя зарисовки народного быта даны в дилогии эпизодически, ибо цель писательницы — вывести типы интеллигенции, которая призвана, слившись с народом на рели-

гиозной почве, указать новый, верный путь дальнейшего развития России, и показать, в каком направлении должна развиваться революционная идеология.

При этом следует подчеркнуть подчинение образной системы романов, их художественных особенностей генеральной идее Гиппиус о революции на основе нового религиозного сознания (приоритет авторской идеи в произведении был свойствен также Мережковскому), и в этом смысле дилогия представляет собой своего рода утопию. Сближаясь тем самым с романом Чернышевского «Что делать?» (Гиппиус выдает желаемое за действительное). Характерно в этом отношении то, что задуманный третий роман «Очарование истины» не был закончен, то есть писательница, очевидно, подобно Гоголю (2 том «Мертвых душ»), Лескову («Некуда»), Достоевскому («Преступление и наказание», «Бесы») не смогла четко изложить свою положительную программу (возможно по причине отсутствия нужных слов из сферы «несказанного»), а ограничилась лишь туманными намеками и недоговоренностями.

Причисляя романы писательницы к числу реалистических произведений, необходимо отметить, что как создатель романов, составивших дилогию, Гиппиус занимала позицию, не свойственную ни символистам, ни натуралистам, ни реалистам.

В сравнении с другими романами конца XIX - начала XX века «Чертова кукла» и «Роман-царевич» бесспорно проигрывают в художественном отношении, но это связано с особой позицией, которую занимала писательница в 900-е - 10-е годы прошлого столетия.

Наверное, ни один писатель начала XX века не пренебрегал в такой степени эстетической стороной произведения, в какой это делала Гиппиус. Именно поэтому романы писательницы воспринимались как нехудожественные поделки. Никто из современных Гиппиус критиков не увидел, что деэс-тетизация ее произведений несла сама по себе большую смысловую нагрузку: писательница абсолютизировала положение Некрасова «поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан», и в этом сблизилась с позицией Д.И. Писарева, который в «Разрушении эстетики» отрицает: 1) «"эстетику" в том понимании этого слова, в каком он его употреблял» (наука о прекрасном) и 2) «"чистое" или "бесцельное" искусство». В своей дилогии Гиппиус явно следует требованию критика-демократа: «Для художника, для ученого, для публициста, для фельетониста, для кого угодно, для всех существует одно великое и общее правило: идея прежде всего!» Прежде всего идея лежит в основе романов «Чертова кукла» и «Роман-царевич»: идея необходимости обретения истинного, единого и для интеллигенции, и для народа Бога; идея соединения революции социально-политической и религиозной. Именно идеи дилогии, в первую очередь, представляют ценность и в наше время.

Еще одной особенностью рассматриваемых произведений Гиппиус являются взаимоотношения автора и его героев. В ряду романов конца XIX - начала XX века, пожалуй, лишь в дилогии Гиппиус эти взаимоотношения так сложны и запутаны на первый взгляд и могут быть истолкованы лишь вместе с анализом мировоззрения, публицистики и художественного творчества писательницы.

Главные герои дилогии в контексте всей общественно-литературной деятельности и жизни писательницы одновременно тесно связаны с личностью автора и по сути являются антигероями. Так, Юрий Двоекуров («Черто-

ва кукла») имеет бесспорные точки соприкосновения с личностью Гиппиус: некоторую экстравагантность в поведении, шокирующую прямоту суждений, убежденность в собственной правоте с некоторым пренебрежением к людям, не слышащим пророческих мыслей, - что дало основание, например, Чуковскому отождествить автора и литературного персонажа (см. выше). Однако общие черты оказываются ничего не значащими, когда в расчет берутся другие герои романа «Чертова кукла», позиция писательницы, выраженная в публицистике.

По той же схеме строятся взаимоотношения автора и героя романа «Роман-царевич» Сменцева: с одной стороны, этот персонаж явно является проводником идей Гиппиус, с другой, воплощает собой Антихриста, умело использующего эти идеи для достижения единоличной власти.

Такого сложного взаимопроникновения и одновременно взаимоотталкивания мы не найдем ни в одном романе писателей - современников Гиппиус.

Таким образом, дилогия З.Н. Гиппиус в литературном процессе эпохи и по своеобразию идейного содержания, и по художественному воплощению занимает свое, особое место.

В заключении подведены итоги исследования, сделаны обобщающие выводы, позволяющие говорить о существовании жанра социально-политического романа и о продолжении его развития в наши дни, а также о дилогии 3. Гиппиус как о ярком и своеобразном примере этого жанра.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ АВТОРОМ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ:

1. Общественно-политическая проблематика в русской литературе // Актуальные проблемы современного права: Тезисы докладов научно-теоретической конференции преподавателей, аспирантов и студентов факультета юриспруденции и политологии, 17 марта 2001 года/ Отв. редактор ГЛ. Козлов. РГПУ. Рязань: Изд-во РГПУ, 2001. С. 129-135.

2. «Серебряный век» русской поэзии: течения, направления, стили // Литература: Курс лекций для абитуриентов. Вып. 3. - Рязань: Изд-во РГПУ, 2001. -С. 55-71.

3. Социально-политический роман как разновидность русского романа XIX и начала XX века // Актуальные проблемы современного права и политики: Материалы научно-теоретической конференции преподавателей, аспирантов и студентов факультета юриспруденции и политологии, 19 марта 2002 года / Отв. редактор Г.Я. Козлов. РГПУ. Рязань, 2002. С. 159-163.

4. Забытая идея З.Н. Гиппиус (романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич» // Экологические и социально-гигиенические аспекты среды обитания человека- Материалы республиканской научной конференции. / Под ред. член.-корр. РАО, проф А.П. Лиферова, проф. В.Ф. Горбима. Рязань: Изд-во РГПУ, 2002. С. 178-182.

5. Проблема терроризма в русском социально-политическом романе конца XIX - начала XX века // Сборник научных трудов преподавателей и молодых ученых факультета юриспруденции и политологии РГПУ / Под ред. проф В.А. Рыбакова. Рязань: Изд-во РГПУ, 2002. С. 5-12.

Подписано в печать 05 04.2004. Бумага офсепня. Формат60x84/16. Печать ризографнческая. Гарюпура Times New Roman Усл. печ Л. 1,16. Уч-изд л. 1,3. Тираж 100 »з. Заказ № 77.

Рязанский государственный педагогический университет ям. С.А. Есенина 390000, г. Разаиц ул. Свободы, 46

Отпечатано в редакционно-издательском ценхре РГПУ 390023, г. Рязань, ул. Урицкого, 22

»-75J8

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Алексеев, Кирилл Васильевич

Введение.

Глава 1. Русский социально-политический роман.

§ 1. Русский социально-политический роман XIX века.

§ 2. Русский социально-политический роман начала XX века.

Глава 2. Дилогия Гиппиус в контексте развития русского социально-политического романа.

§ 1. Художественная проза З.Н. Гиппиус: мировоззрение и художественная концепция мира.

§ 2. Дилогия Гиппиус и русский социально-политический роман

XIX века.

§ 3. Дилогия Гиппиус в литературном процессе эпохи.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Алексеев, Кирилл Васильевич

Актуальность темы. Выбор для исследования темы «Дилогия З.Н. Гиппиус в контексте развития русского социально-политического романа XIX - начала XX века» не случаен. В последнее десятилетие интерес читающей общественности к политическим проблемам современности и истории заметно возрос. Одним из источников получения информации о политической жизни России, естественно, стала художественная литература. В 80-е - 90-е годы XX века были опубликованы публицистические произведения с критикой советской власти и большевиков, прежде всего «Несвоевременные мысли» М. Горького, «Окаянные дни» И. Бунина, «Петербургские дневники» 3. Гиппиус. Чуть позже стали появляться и художественные произведения, в частности, социально-политические романы: «Бесы» Ф. Достоевского, «Некуда» и «На ножах»Н. Лескова, «Кровавый пуф» В. Крестовского, «Санин» М. Арцыбашева, «Петербург» А. Белого, «Творимая легенда» Ф. Сологуба, «Чертова кукла» и «Роман-царевич» 3. Гиппиус и др. Как правило, эти издания сопровождались емкими вступительными статьями и комментариями.

Интерес к указанным произведениям сохраняется до сих пор, что диктует необходимость изучения социально-политического романа и обусловливает актуальность исследования. Кроме того, актуальным является всестороннее рассмотрение дилогии 3. Гиппиус, ибо полного анализа ее романов, а тем более в общем контексте развития русского социально-политического романа, до сих пор нет.

Параллельно в исследовании сделана попытка объективного, непредвзятого рассмотрения наиболее интересных и значимых, по нашему мнению, социально-политических романов XIX и начала XX века.

Объект и предмет исследования. Каждый социально-политический роман несет в себе определенные индивидуальные черты. Это обусловлено и своеобразием творческого метода автора, и особенностями его политических и философских взглядов. Но есть и общие особенности, присущие всем произведениям данного жанра. В связи с этим предметом исследования является социально-политический роман как жанр в целом, а объектами - его разновидности. Однако главный объект исследования -дилогия З.Н. Гиппиус, рассматриваемая в контексте развития русского социально-политического романа.

Цели и задачи исследования. В результате проделанной работы было, в частности, установлено, что в отечественном литературоведении нет четкого обозначения такой разновидности русского романа, как «социально-политический роман», что приводит к появлению массы определений, не отражающих в полном объеме жанровую специфику подобных произведений. В этой связи представляется целесообразным в качестве родового определения жанра произведений, которые созданы (хотя бы и по вдохновению художника) с определенной общественно-политической целью, имеют в качестве основной социально-политическую идею и сыграли (или могли бы сыграть) определенную роль в политической жизни общества, использовать термин «социально-политический» (в данном случае роман), хотя порой политические выводы могут быть сделаны и независимо от целей и замысла автора.

Исходя из такого взгляда, дилогия 3. Гиппиус должна расцениваться как социально-политическая. Социально-политическая проблематика дилогии и сравниваемых с ней романов тесно связана с мировоззрением и философской концепцией авторов, поэтому исследование не исчерпывается только социальным и политическим аспектами.

Намеренная деэстетизация романов Гиппиус, связанная с позицией, занятой писательницей в период создания дилогии, обусловила доминирование идейного содержания над художественной формой. Это нашло отражение в анализе дилогии, при проведении которого в исследовании акцентируется внимание именно на своеобразии идей произведений и сопоставлении их с идеями других романистов XIX и начала XX веков. При этом вопросы художественной ценности дилогии не остались в работе без внимания.

Специфика рассматриваемой дилогии требует определения разновидности жанра романов писательницы, а параллели с предшествующей и современной 3. Гиппиус романистикой - сравнительного анализа.

Таким образом, основные цели исследования выглядят следующим образом:

1. Предложить определение социально-политического романа и его типологию.

2. Раскрыть особенности и структурообразующие начала этого жанра.

3. Определить место дилогии З.Гиппиус среди русских социально-политических романов XIX и начала XX веков.

Для успешного достижения указанных целей в исследовании ставились следующие задачи:

1. Провести ретроспективный обзор русского социально-политического романа XIX и начала XX века, выявляя в ходе анализа основную тему и специфические черты жанра.

2. Предложить целостный анализ дилогии Гиппиус с учетом художественной прозы писательницы в целом и в контексте развития русского социально-политического романа.

Помимо перечисленных задач исследование призвано объединить в рамках социально-политического романа писателей разных художественных методов и политических взглядов, стараясь найти в рассматриваемых произведениях не только свидетельства борьбы, но и то, что делает их близкими. Думается, такой подход позволяет, с одной стороны, проследить идейно-политическую преемственность писателей начала XX века по отношению к романистам XIX столетия, а с другой, начать в области истории литературы реализацию актуальной для нашей страны задачи сближения крайних взглядов и позиций на основе высокого патриотизма, морали и общечеловеческих ценностей.

Источники исследования. Задачи исследования решаются на конкретном историко-литературном материале. Прежде всего, это социальнополитические романы российских авторов, написанные в периоды наивысшей популярности жанра (середина XIX и начало XX века). В центре внимания наиболее выдающиеся произведения («Отцы и дети», «Новь», «Дым» И. Тургенева, «Что делать?», «Пролог» Н. Чернышевского, «Трудное время» В. Слепцова, «Шаг за шагом» И.В. Омулевского, «Николай Не-горев, или Благополучный россиянин» И Кущевского, «Записки из подполья» «Преступление и наказание», «Бесы» Ф. Достоевского, «Андрей Кожухов» С. Степняка-Кравчинского, «Мать» М. Горького, «Петербург»

A. Белого, «Творимая легенда» Ф. Сологуба, «Санин» М. Арцыбашева и др.), так как именно вершинные явления открывают художественные и идейные возможности жанра. Однако канон (шаблон) и общие закономерности эволюции жанра возможно полно описать, опираясь на массовую литературу, поэтому социально-политической беллетристике (В. Аскоченский, Н. Бажин, А. Шеллер-Михайлов; Д. Мордовцев,

B. Крестовский, JL Андреев, В. Ропшин, С. Фонвизин и др.) в работе также уделено определенное внимание.

Анализ дилогии 3. Гиппиус дан в тесной связи с художественной прозой и публицистикой писательницы.

При подходе к изучению русского социально-политического романа, а также дилогии 3. Гиппиус в контексте развития этого жанра логичным является использование в качестве основного сравнительно-типологического метода исследования.

Научная новизна исследования. В работе впервые сделана попытка представить социально-политический роман как жанровую разновидность русского романа, описать теоретическую модель жанра на базе уже существующей в отечественном литературоведении его типологии. Кроме того, ранее не предпринималось попыток проанализировать с этой точки зрения произведения, написанные романистами различных взглядов, в разные эпохи и, таким образом, создать целостную картину существования жанра социально-политического романа.

С момента появления первого социально-политического романа В.И. Аскоченского «Асмодей нашего времени» писатели и литературные критики давали оценки подобным по жанру произведениям прежде всего с общественно-политических позиций. Таковы характеристики романов XIX и начала XX столетия Н.Добролюбова, Н.Щедрина (М.Е.Салтыкова), Д. Писарева, Ф. Достоевского, В. Зайцева, Р. Иванова-Разумника, М. Горького, 3. Гиппиус и др. Не ослабла, а, напротив, усилилась политизация литературной критики в ранний советский период. Однако понятия социально-политический роман в литературоведении так и не появилось.

В конце 50-х - начале 60-х годов XX века ученые-литературоведы стали прибегать к использованию термина «социально-политический роман», но употребление последнего не имело никакой логики и обоснованности, ибо явно одинаковые по жанру произведения назывались то «социально-политическими», то просто «политическими», то романами о «новых людях», то «антинигилистическими романами». Традиционно назывался социально-политическим роман Н. Чернышевского «Что делать?», что же касается других произведений, то их жанр трактовали совершенно вольно.

Так, Н. Пруцков, называя роман В. Слепцова «Трудное время» социально-политическим (92. Т. 2. С. 37), спустя несколько страниц приходит к выводу, что последний - «ярко выраженный социально-психологический роман» (92. Т. 2. С. 46). Такое смешение понятий, на наш взгляд, недопустимо, ибо общеизвестно (это следует и из общего контекста рассуждений самого Н. Пруцкова), что в своем социально-политическом романе «Трудное время» В. Слепцов, как и многие другие романисты, для проведения общественных и политических идей прибегает к методам социально-психологического романа, рисуя, помимо взаимоотношений героев, духовную жизнь Марии Николаевны, меняющуюся под влиянием пропаганды Рязанова.

П. Пустовойт в исследовании романов А. Писемского определил как социально-политические романы Н. Чернышевского, демократических писателей и «Бесы» Ф. Достоевского, а «антинигилистические романы» выделил в отдельную группу (134. С. 64).

Ф. Головенченко, анализируя «Пролог» Н. Чернышевского, неожиданно заявлял, что это произведение - «новая ступень в развитии русского политического романа» (92. Т. 2. С. 133). Отметим, что ни в академическом издании «История русского романа», ни у исследователей романа, в частности М. Бахтина, мы не находим такого жанра, как социально-политический или политический роман, поэтому говорить о новой ступени ее развития, на наш взгляд, по меньшей мере не совсем справедливо. К тому же, характеризуя роман «Пролог» как политический роман, ученый игнорирует социальный аспект произведения.

Н. Королева в предисловии к изданию произведений 3. Гиппиус «Опыт свободы» задается вопросом, на который сама же и отвечает: «Можно ли назвать романы-дилогию Гиппиус произведениями прежде всего политическими? Безусловно, да. Хотя в романах много героев, с партиями не связанных, принадлежащих к различным слоям общества, и они очерчены ярко, с массой увиденных в жизни деталей, говорят каждый своим языком, ведут себя в соответствии со своим социальным типом и характером, - но рассказы о них либо являются по отношению к сюжету романа вставными новеллами, либо подчинены общей умозрительной цели -еще и еще с какой-либо стороны очертить главных героев, еще с какой-то стороны дополнить главную политическую идею». Иными словами исследователь отстаивает справедливость оценки романов 3. Гиппиус как только политических, исходя из того, что социальный аспект подчинен задаче политической, что, по нашему мнению, не совсем верно.

Таким образом, можно констатировать, что романы, которые в данном исследовании предлагается классифицировать как социально-политические, трактовались литературоведами и историками литературы в зависимости от собственных взглядов, а может быть и настроений, а не отталкиваясь от существующего в науке термина.

Вышеизложенное еще раз подчеркивает необходимость введения в науку обоснованного определения жанра социально-политического романа.

Новизной исследования является также всесторонний анализ дилогии 3. Гиппиус, проведенный в контексте развития русского социально-политического романа XIX - начала XX века и на фоне литературного процесса серебряного века.

Период, известный в истории русской литературы как «Серебряный век», сравнительно недавно начал входить в отечественное литературоведение без изъятий, связанных с идеологией. В советский период термин «серебряный век» практически не использовался, так как обозначал в первую очередь творчество модернистов, а оно не вписывалось в тот литературный процесс, который создавался в рамках марксистско-ленинского литературоведения. В связи с этим многие писатели и поэты XIX и XX веков часто изображались однобоко и необъективно, а их творчество - в урезанном виде.

В настоящее время стала доступной большая часть того, что было изъято из литературного обихода; началась работа по серьезному и глубокому изучению богатого наследия «серебряного века». Этот процесс неизбежно сопровождается переоценкой творчества многих деятелей русской литературы; подчас предпринимаются попытки примитивного «переворачивания»: былые кумиры ниспровергаются со своих пьедесталов, а на их место воздвигаются новые. Не всегда такие перемещения осуществляются учеными и критиками аргументированно и объективно.

В числе «возвращенных» в русскую литературу писателей -З.Н. Гиппиус, поэзия, проза и критика которой занимали далеко не последнее место в литературном процессе рубежа XIX и XX веков. Долгие годы творчество этой писательницы было недоступно как читателям, так и большинству исследователей. Краткие сведения о личности Гиппиус и ее литературной работе в учебниках и хрестоматиях по русской литературе формировали образ прежде всего поэтессы, причем декадентского толка, выразительницы буржуазных упадочнических настроений, что, во-первых, не соответствует действительности, и, во-вторых, сужает творчество писательницы, ограничивая его поэзией. На самом деле художественная проза не только занимает достаточно большое место в литературном наследии Гиппиус, но и опровергает тезис об упадочничестве ее творчества.

Несмотря на переиздание ряда произведений Гиппиус, до сих пор нет целостного анализа ни поэзии, ни прозы, ни литературно-критической деятельности писательницы, не говоря уже о всестороннем исследовании ее творчества. Суровое отношение литературоведения к Гиппиус предсказывал Г. Адамович: «История литературы может оказаться к З.Н. Гиппиус довольно суровой. Она почти ничего не оставила такого, что надолго людям запомнилось бы. Ее писания можно ценить, но их трудно любить» (51. С. 153). Признавая такую во многом справедливую оценку, оговоримся, однако, что без творчества, и в частности прозы, Гиппиус отечественная литература окажется неполной, а «серебряный век» - лишенным одной немаловажной составляющей. Отсюда вытекает потребность объективного и полного анализа хотя бы части творчества Гиппиус и актуальность данной работы, в которой анализируется дилогия писательницы (романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич») в контексте развития русского социально-политического романа.

По словам исследователя Н. Богомолова, «Зинаиду Гиппиус можно было любить и можно было едва ли не презирать, относиться к ней уважительно и с пренебрежением, но нельзя было закрыть глаза и сделать вид, что ее нет в литературе» (62. С. 5).

Как утверждает критик Н.И. Осьмакова в статье «Неугасим огонь души», если собрать все, что писали о Гиппиус в разное время и по разным поводам Блок, Брюсов, Маковский и многие другие, получился бы солидный том (122. С. 169). Вместе с тем оценки творчества писательницы настолько разнообразны, что выработать на их основе целостное представление практически невозможно.

Представители марксистской критики подвергали творчество Гиппиус осуждению, усматривая в нём лишь свойственные декадансу упадничество, крайний индивидуализм и отказ от общественной жизни. Так, видный деятель русского и международного социалистического движения, выдающийся философ и пропагандист марксизма, Георгий Валентинович Плеханов в статье «Искусство и общественная жизнь» именно в лице З.Н. Гиппиус обвинил декадентские течения в крайнем индивидуализме и уходе от реальности: «Когда человек расположен считать свое "я" единственной реальностью, тогда он, как г-жа Гиппиус, "любит себя, как Бога". Это вполне понятно и совершенно неизбежно. А когда человек "любит себя, как Бога", он в своих художественных произведениях станет заниматься только самим собою. Внешний мир будет интересовать его лишь постольку, поскольку он так или иначе касается все той же "единственной реальности", все того же драгоценного "я"» (130. Т. 14. С. 168).

М. Горький дал Гиппиус краткую характеристику: «Зинаида Гиппиус, христианка, человек замечательно талантливый и столь же замечательно злой» (78. С. 56).

Такого рода высказывания отражали прежде всего идеологическую борьбу, перенесенную в начале века во все сферы жизни, в том числе и в литературу. Метафизические воззрения и идеи З.Н. Гиппиус, выраженные в ее произведениях, не могли иметь ничего общего с материалистическими установками марксизма, и этого было достаточно, чтобы предать писательницу анафеме.

Неодобрительно отзывались о произведениях Гиппиус и критики-народники. Так, Н.К. Михайловский в статье «Г-жа Гиппиус и "ступени к новой красоте"« осуждал писательницу за тяготение «ко всему таинственному, необъяснимому, неясному» и называл произведения, вошедшие в книгу «Новые люди», безобидными рассказами «второго сорта» (115. Т. 1. С. 40). Однако народники признавали талант Гиппиус как художника и сожалели о том, что талант этот растрачивается, на их взгляд, впустую. По мнению критика A.M. Скабичевского, непоправимый урон природному «весьма недюжинному и симпатичному таланту» Зинаиды Николаевны был нанесен тем, что «она имела несчастие попасть в очень дурной литературный кружок, во власть "злых, вредных колдунов, подвергших ее своим отвратительным чарам"«, произведения, вошедшие в сборник З.Н. Гиппиус (Мережковской) "Зеркала", он даже приписывает двум авторам - "г-же Гиппиус", создавшей рассказы, в которых "писательница является сама собою, в том виде, в каком она, очевидно, была в девушках, в каком создала ее природа", и "г-же Мережковской", сочинительнице "декадентских бредней", которые "являются именно навеянными супружескими чарами" (143. С. 25). Скабичевский не уловил многосоставности творческой личности Гиппиус, как не улавливали ее и Михайловский, и многие другие. Критики-народники очень чутко угадывали в творчестве писательницы мотивы "традиционной" литературы и хвалили автора, одновременно безжалостно бичуя все то, что выходило за рамки привычного и что определяло творческое лицо именно Гиппиус.

Своеобразие произведений Зинаиды Николаевны вызывало неприятие и у представителей новых модернистских течений. Видный акмеист М.А. Кузмин, отвергавший прозу Гиппиус, с неодобрением отмечал, что "все ее рассказы суть фельетоны, ставящие вопросы, которые иногда интересуют автора, а иногда просто им придуманы на случай" (99. С. 103).

Александр Блок, испытавший в начале своего творческого пути сильнейшее влияние Гиппиус, назвал в 1908 году ее и Мережковского болтунами, а их религиозные и мистические искания ханжескими и лицемерными. В статье "Литературные итоги 1907 года" поэт показал, как теперь чужды ему "образованные и ехидные интеллигенты, поседевшие в спорах о Христе и антихристе", а сами споры представлялись Блоку как "невообразимая и безобразная каша, идиотское мелькание слов" (61. Т. 5. С. 210211).

Наряду с перечисленными выше достаточно резкими высказываниями о личности Гиппиус и ее творчестве существовало и прямо противоположное мнение. «Одним из умнейших и даровитейших писателей своего времени» (148. С. 134) называл Гиппиус Г.П. Струве, а Д. Мирский в 1922 году указывал на то, что роль Гиппиус-поэта «огромна» и «недостаточно еще оценена»: «На самом деле именно она, гораздо больше, чем Бальмонт или Брюсов, сыграла наиболее плодотворную и личную роль в начале нашего поэтического возрождения 90-900-х годов» (112. С. 34). Андрей Белый, назвавший Гиппиус «умнейшей среди современных беллетристов», подмечал в ней «все черты художника-аналитика, вроде Леонардо да Винчи» (60. С. 445—446).

Таким образом, оценивая Гиппиус, бесспорно умнейшего человека и талантливейшую писательницу, различные литературные критики, поэты, писатели, общественные деятели исходили прежде всего из собственных идеологических установок: противники писательницы, не вникая в истоки ее творчества, опровергали его (со своей стороны Зинаида Николаевна демонстрировала такую же непреклонность). Сторонники Гиппиус, напротив, превозносили ее творчество. В результате и те, и другие уклонялись от объективной оценки писательницы и от анализа ее творчества.

Без нарочитой предвзятости писал о З.Н. Гиппиус В.Я. Брюсов: «Как сильный, самостоятельный поэт, сумевший рассказать нам свою душу, как выдающийся мастер стиха, Гиппиус должна навсегда остаться в истории нашей литературы» (64. С. 463). Такая высокая оценка поэзии Гиппиус уживается у поэта рядом с критикой ее прозы за тенденциозность. В отзывах Брюсова о творчестве 3. Гиппиус не чувствуется идеологической подоплеки, но видно желание дать оценку поэзии и прозы писательницы с точки зрения художественной ценности.

Пытались определить особенности литературных произведений Гиппиус Сергей Соловьев и Мариэтта Шагинян; некоторые критики выражали свое отношение к отдельным рассказам, повестям и романам писательницы, и все-таки целостного анализа творчества Зинаиды Николаевны и отдельных ее произведений нет до сих пор: идеологические противники Гиппиус, по всей видимости, и не задавались целью проанализировать ее произведения, сторонники ограничивались общими словами, восхваляя; попытки же разобраться в самом творчестве, в мировоззрении, его породившем, были слабыми и охватывали лишь малую часть проблем.

В течение долгих лет имя Зинаиды Николаевны Гиппиус в нашей стране было полузапретным в связи с ее непримиримой позицией по отношению к большевизму и новому строю в России. Несмотря на это, без упоминания о Гиппиус обычно не обходились даже самые сокращенные историко-литературные курсы, хотя чаще всего авторы учебников и хрестоматий лишь этим упоминанием фамилии и ограничивались. Однако с середины 60-х годов в учебных пособиях и литературно-критических работах стали появляться фрагменты, а иногда и целые стихотворения З.Н. Гиппиус как наиболее характерные произведения символизма. Именно в таком контексте рассматривает творчество Гиппиус А.А. Волков в своем учебнике «Русская литература XX века (дооктябрьский период)» (1964 год) (70. С. 386). Несмотря на вполне понятную отрицательную оценку деятельности Зинаиды Николаевны, сам факт ссылок на ее стихи, критические статьи и романы можно считать прогрессивным. Упоминания о Гиппиус в работах 60-х - 70-х годов чаще всего сопровождали такие определения, как «представительница наиболее реакционно-упаднического крыла символистско-декадентской литературы», «белоэмигрантка, ярый враг Советской власти» и так далее, но без этой личности авторы книг о литературе рубежа XIX-XX веков обходились все реже. Отношение к Гиппиус ученых-литературоведов и в этот период было неодинаково. В качестве примера можно сравнить работу И.Т. Крука «Поэзия Александра

Блока» (98) и учебное пособие JI.M. Фарбера «Советская литература первых лет революции 1917-1920 гг.» (153). Оба автора посвящают по несколько десятков строк разным периодам творческой деятельности З.Н. Гиппиус: первого интересует роль писательницы в литературном процессе периода, когда происходило становление Блока-поэта, второго -сборник «Последние стихи», созданный под впечатлением от Октябрьской революции. Крук, хотя и допускает некоторую иронию, в целом нейтрально рассматривает Гиппиус и ее стихи, а не выражая привычного негативного мнения. Фарбер же представляет Гиппиус только как врага, и не иначе; и хотя в его эмоциональных оценках сборника много справедливого и подчас весьма уместен сарказм, но слишком уж односторонне показана писательница.

В целом все упоминавшие в своих работах о Гиппиус непременно отдавали дань идеологическим установкам и устоявшемуся взгляду на писательницу как на представительницу упаднической, мистической, декадентской литературы, которая не достойна изучения.

Нужно сказать, что благодаря публикациям о Гиппиус 60-80-х годов создавалось мнение, будто она была только поэтессой, так как в основном говорилось о ее стихах; вскользь упоминалось о Гиппиус-критике и практически совсем не вспоминали авторы о художественной прозе писательницы.

В последние годы, когда повышенный интерес в обществе вызывают фигуры намеренно «забытые» в недавний период, возвращается к нам и творческое наследие З.Н. Гиппиус, и оказывается, что оно интересно не в качестве запретного плода, который всегда сладок, а как самобытная и оригинальная часть нашей литературы, то есть по сути.

Публикации конца 80-х годов, посвященные З.Н. Гиппиус, больше тяготеют к оценке общественной деятельности писательницы, к характеристике ее публицистики и дневников, в которых она выразила свое отношение к Октябрьской революции. Поэзия Зинаиды Николаевны представлена лишь в небольшой части, а художественная проза и литературная критика почти не упоминаются. Такое положение в журнальных статьях о Гиппиус объясняется приоритетом политики над литературой и культурой.

Юбилейным для З.Н. Гиппиус можно считать 1991 год, когда в свет вышли сразу несколько ее произведений, в том числе «Забытая книга» (13), включившая в себя стихотворения и очерки из мемуарной книги «Живые лица»; «Чертова кукла» (17) - сборник, в который вошли стихотворения, рассказы, роман «Чертова кукла» и ряд публицистических статей; сборник «З.Н. Гиппиус "Сочинения"» (15) и др. Во вступительных статьях к этим сборникам критики Н.А. Богомолов, В.В. Ученова, К.М. Азадовский и А.В. Лавров впервые за много лет дали краткую характеристику многосоставной деятельности З.Н. Гиппиус. Эти статьи, видимо, нужно расценивать как преддверие более глубокого и всестороннего анализа творческого наследия русской писательницы во всем его многообразии.

Как отмечалось, творчество З.Н. Гиппиус нуждается в непредвзятой, объективной оценке в силу неисследованности. В полной мере это относится и к романам, составившим дилогию.

Отзывы критиков - современников Гиппиус - о романах «Чертова кукла» и «Роман-царевич» были немногочисленны и скупы. В работе «Русская литература XX века (1890-1910)» под редакцией С.А. Венгерова, снабженной подробнейшей библиографией, упоминается шесть критических выступлений по поводу романа «Чертова кукла», среди которых статьи В. Львова-Рогачевского (107. С. 238-257), Е. Колтоновской (95. С. 6983), Г. Чулкова (160. С. 267-268). В оценках, данных роману, практически отсутствовало желание осмыслить цели и задачи автора. Колтоновская, например, не поняла или не захотела понять трактовку и оценку писательницей индивидуализма. Не случайно ее статья, посвященная роману Гиппиус, называется «Наследники Санина»:.Колтоновская верно увидела близость героев двух произведений, Санина и Двоекурова, но суть «Чертовой куклы» определила неверно, как новую откровенность, с которой высказывается старая правда, что «себя надо крепко любить» (95. С. 168-175).

Приблизительно такой же взгляд выразили на роман и другие литературные обозреватели и критики, например, А. Редько в статье с характерным названием «О Чертовой кукле - мертвой красоте» В. Львов-Рогачевский в статье «Поворотное время» и другие.

Начинающий тогда критик К. Чуковский, очевидно, не вникая в сущность романа, отождествил главного героя - индивидуалиста Юрия Двоекурова — с Гиппиус (159. С. 63).

От углубленного разбора образа Двоекурова, да и романа в целом, большинство критиков уклонилось. Что касается второй части дилогии «Роман-царевич», то она вообще была проигнорирована.

О задуманной писательницей трилогии и уже написанных романах «Чертова кукла» и «Роман-царевич» лаконично писал В. Брюсов: «.в самые последние годы Гиппиус предпринимает работу над обширной трилогией, изображающей в форме романов судьбы русской революции; из этой трилогии пока напечатаны две части: "Чертова кукла" (1911 г.) и "Роман-царевич" (1912 г.).

Эти новые опыты в повествовательном роде немногое изменяют в образе Гиппиус-романиста. По-прежнему надуманные, чуждые свежести вдохновения, новые рассказы и романы Гиппиус не показывают настоящего знания жизни. Герои Гиппиус опять говорят интересные слова, опять попадают в довольно сложные коллизии, но не живут перед читателем. Это не более как искусно сработанные марионетки, явно приводимые в движение рукою автора, а не силою своих внутренних психологических переживаний. Впрочем, несмотря на значительные размеры романов Гиппиус, она в своих позднейших повествованиях становится гораздо экономнее в распределении материала. В ее новых рассказах уже нет растянутости первых. Многие картины, нарисованные несколькими резкими чертами, выступают отчетливо. Некоторые характеры очерчены рельефно, иногда не без тонкого юмора. Но надо признать, что основная задача, которую Гиппиус поставила себе в своей трилогии - изобразить все русское общество нашего времени, разные его слои, включив в изображение и портреты многих известных общественных деятелей, - автору окончательно не удалась» (136. С. 183).

В такой оценке, бесспорно, чувствуется стремление к объективности, но нет, на наш взгляд, полного понимания задач, поставленных автором романов, ибо основной задачей писательницы, как представляется, было не только и не столько изображение всего русского общества того времени, сколько попытка через выявление и осмысление причин поражения революции и последовавшего за ней глубокого духовного и идеологического кризиса наметить принципиально новый путь дальнейшего преобразования России. Гиппиус писала в предисловии к роману «Чертова кукла», что ее книги «о вечных, глубоких корнях реакции, а для того, чтобы писать о революции, нужны иные знания», на которые она не претендует (133. С. 3, 5). Что же касается тезиса Брюсова о незнании Гиппиус жизни, то существует прямо противоположное мнение. В дневнике петербургского коллекционера и переводчика Ф.Ф. Фидлера имеется запись (от 15 ноября 1893 г.): «Вчера у нас был Мережковский (.). Зинаида Николаевна работает сейчас над какой-то повестью из мира кухарок. Я сказал, что эта область должна быть ей довольно чужда, но он возразил: "Она всякий раз усердно изучает свою тему, ведь она - натуралистка. Ей удается внушить этим людям доверие, и часто у нас в кухне сидят незнакомые кухарки и поверяют ей все свои тайны"» (87). Назвав супругу натуралисткой, Мережковский, видимо, имел в виду стремление Гиппиус к реалистическому изображению действительности в прозе. Сама писательница утверждала в письме к Д.В. Философову от 7-8 августа 1913 года: «Я лучше знаю Россию, чем ты и Дм(итрий) вместе взятые. Я ее двадцать лет тому назад много колесила, и в самых бедных условиях» (80).

Таким образом, можно говорить о том, что писатели и критики начала XX века уделили дилогии Гиппиус минимум внимания.

На современном этапе тоже еще никем не проведен подробный, глубокий разбор романов (в процессе работы над диссертацией нами не было обнаружено ни одной монографии или статьи, посвященный специально дилогии или одному из романов Гиппиус), хотя уже затрагивали эту тему М. Петрова, В. Ученова, К. Азадовский и А. Лавров, Н. Королева. Но это скорее отклики, которые не предполагают целостного анализа и даны односторонне: одни авторы ограничиваются при рассмотрении романа "Чертова кукла" проблемой индивидуализма, другие - проблемами революции.

Так, В. Ученова во вступительной статье к книге «Чертова кукла» «Мне нужно то, чего нет на свете.» (152. С. 5) акцентирует внимание на образе индивидуалиста Юрия Двоекурова и его антипода Михаила Ржевского, героев романа «Чертова кукла», убедительно доказывая неприятие автором индивидуалистических идей и его уважение к самоотверженной позиции революционера. Такой подход исследователя справедливо опровергает мнения, например, Е. Колтоновской и К. Чуковского.

Н. Королева в предисловии к сборнику произведений Гиппиус «Опыт свободы» (96), едва упомянув роман «Чертова кукла», останавливает свое внимание на второй части дилогии «Роман-царевич». Критика интересует прежде всего образ стремящегося к единоличной власти Сменцева и противостояние последнего с Ржевским. Упоминает Королева и об одной из основных идей автора дилогии: «.без веры в Бога дело революции перестает быть святым делом» (96. С. 14).

М. Петрова в статье «Первая русская революция в романах предоктябрьского десятилетия» (125) с некоторой иронией рассматривает дилогию 3. Гиппиус в ряду многочисленных романов, посвященных первой русской революции. В кратком анализе романов, предпринятом исследователем, несмотря на естественную для времени написания статьи идеологическую установку, прослеживается достаточно объективный взгляд на постановку и решение проблем дилогии. Автор статьи не оставляет без внимания проблемы индивидуализма, справедливо отмечая разоблачительный пафос Гиппиус; права на убийство; новой революционной идеологии. Тем не менее, и этот анализ дилогии нельзя назвать исчерпывающим и полностью объективным.

К. Азадовский и А. Лавров во вступительной статье к книге сочинений З.Гиппиус (53) уделяют дилогии лишь несколько строк в контексте всего творчества писательницы.

Нет единства и в определении разновидности жанра романов З.Гиппиус: Н.Королева определяет последние как политические, К. Азадовский и А. Лавров как идеологические. И то, и другое определение не является, на наш взгляд, исчерпывающим, родовым, ибо наиболее полно отражает специфику дилогии понятие «социально-политический роман», включающее в себя и политический, и идеологический аспекты произведений, и, кроме того, не упускающее из вида их чисто социальную проблематику.

Интересным представляется взгляд на творчество Гиппиус с позиций Православия. В работе «Православие и русская литература» (82) М. Дунаев, отмечая стремление некоторых писателей начала XX века к богоискательству и рассматривая в одном ряду С.Подъячева, Ф.Крюкова, М.Горького и 3. Гиппиус, пишет, что «в удаленности от Православия подлинного Бога обрести было невозможно, а в Православии Его и искать не было нужды (ибо в нем Он открыто являет полноту Своей Истины. Затея была обречена изначально» (82. С. 11-12). Такая жесткая позиция Русской Православной Церкви была характерна и для начала XX века: ни в каких реформах и изменениях в деятельности Церковь не нуждается. Именно поэтому попытка Гиппиус и Мережковского объединить официальную церковь и интеллигенцию с целью выработки нового религиозного сознания в конечном счете не удалась.

Анализируя современную критику о творчестве Гиппиус, необходимо отметить, что публикации в периодической печати затрагивают, как правило, только поэзию и публицистику писательницы.

Таким образом, говорить об оценке критической литературы о Гиппиус, а особенно о ее дилогии, очень сложно.

Научно-практическая значимость результатов исследования. Данное исследование предполагает не только привлечение внимания ученых-литературоведов к русскому социально-политическому роману и творчеству 3. Гиппиус, но и выработку методики преподавания ее произведений в средней школе и вузе.

Результаты работы и содержащиеся в ней факты и наблюдения могут быть использованы в общих и специальных курсах, а также в учебных пособиях по сравнительному литературоведению, теории литературы (в частности, теории романа), истории русской литературы XIX — начала XX веков.

Апробация результатов исследования. Положения диссертации были представлены и обсуждались на различных конференциях и семинарах, в частности, на научно-теоретических конференциях Рязанского государственного педагогического университета имени С.А.Есенина в 20012003 годах, а также на заседаниях кафедры литературы РГПУ. По теме диссертации опубликованы 6 статей.

Результаты исследования прошли апробацию на уроках по русской литературе в педагогическом классе средней школы № 67 г. Рязани, на лекциях и практических занятиях подготовительного отделения Рязанского государственного педагогического университета имени С.А. Есенина.

Кроме этого, на отделении политологии факультета юриспруденции и политологии РГПУ материалы диссертации широко используются в рамках разработанного автором исследования спецкурса «Общественно-политическая проблематика в русской литературе». Интерес большей части студентов-политологов к проблемам, рассматриваемым на занятиях, говорит о практической значимости и актуальности диссертационного исследования.

Структура работы. Содержание задач обусловило структуру диссертационного исследования: введение; глава I («Русский социальнополитический роман»), состоящую из двух параграфов (§ 1. «Русский социально-политический роман XIX века»; § 2. «Русский социально-политический роман начала XX века»; глава II («Дилогия Гиппиус в контексте развития русского социально-политического романа»), включающая в себя три параграфа (§ 1 «Художественная проза З.Н. Гиппиус: мировоззрение и художественная концепция мира»; § 2 «Дилогия Гиппиус и русский социально-политический роман XIX века»; § 3 «Дилогия Гиппиус в литературном процессе эпохи»); заключение; библиография.

23

Заключение научной работыдиссертация на тему "Дилогия З.Н. Гиппиус (романы "Чертова кукла" и "Роман-царевич") в контексте развития русского социально-политического романа XIX - начала XX века"

Заключение

Русский социально-политический роман XIX - начала XX века -явление многообразное и сложное. Дань этому жанру отдали писатели разных политических взглядов, философских позиций и литературных направлений.

Появление жанра социально-политического романа в середине XIX столетия - явление не случайное, а закономерное, обусловленное кризисом власти, обострением общественно-политической борьбы, усилением поляризации в обществе, нарастанием революционной ситуации в России. В этой связи необходимо отметить, что и в дальнейшем всплеск интереса к социально-политическому роману у писателей и читателей связан с кризисными ситуациями в политике, социальной жизни и экономике страны. Так, настоящий ренессанс указанного жанра пришелся на начало XX века, когда революция стала реальностью.

Отсутствие в отечественном литературоведении четкого определения социально-политического романа привело к тому, что термины «политический», «социально-политический» употребляются весьма вольно, нередко без осознания их смысла, а часто отождествляются с такими терминами, как «идеологический», «полемический» и т.д. Кроме этого, романы, например, XIX века, имеющие бесспорную социально-политическую направленность, традиционно характеризуются как романы о «новых людях», с одной стороны, и как «антинигилистические романы» - с другой. Такое положение не позволяет рассматривать эти произведения в едином контексте, затрудняет возможность их объективного анализа, априори ориентирует читателя на заидеологизированное прочтение и осмысление.

В связи с вышеизложенным данное исследование, в частности, предполагало дать первоначальное определение социально-политического романа и краткую характеристику наиболее значимых произведений этого жанра (разумеется, перечень произведений, упоминаемых или анализируемых в исследовании, не является исчерпывающим).

Таким образом, в результате проделанной работы предлагается следующее определение жанра социально-политического романа.

Социально-политический роман - жанровая разновидность романа, главными признаками которой являются, во-первых, общественно-политическая цель, которую преследовал автор, во-вторых, главная идея (или идеи) произведения, которая должна иметь четкую социально-политическую направленность; совокупность этих признаков может указывать на принадлежность произведения к социально-политическому направлению в романистике.

Кроме этого, немаловажное значение имеет также и то, какую роль сыграло или - хотя история и не терпит сослагательного наклонения -могло бы сыграть произведение в политической жизни общества, какое политическое влияние оно оказало на последующие поколения. С точки зрения последнего положения трудно переоценить влияние романа Н. Чернышевского «Что делать?» на последующие поколения русских революционеров, в частности, на В.Ленина; о популярности и роли в русском революционном движении романа С. Степняка-Кравчинского «Андрей Кожухов» писали П. Кропоткин и В. Засулич; аполитичная и индивидуалистическая (антиобщественная) философия главного героя романа М. Арцыбашева «Санин» была взята на вооружение определенной частью молодежи начала XX века (создавались даже санинские общества). Примеры воздействия художественных произведений на общественно-политические взгляды в обществе можно было продолжать.

Необходимо отметить, что чаще всего роман не может быть сведен только к социально-политической проблематике, в нем могут присутствовать социально-психологические, семейно-бытовые, философские мотивы, которые, однако, в социально-политическом романе играют вспомогательную роль.

В ходе исследования были выявлены также специфические черты и структурообразующие начала именно социально-политического романа: разделение героев на положительных, являющихся проводниками идей определенных общественно-политических сил и часто становящихся харизматическими, и отрицательных, призванных показать несостоятельность политических позиций оппонентов; обилие полемических сцен, введение в повествование документальных фактов; широкое использование в качестве прототипов известных общественных и политических деятелей. Русский социально-политический роман отличается также, за редким исключением, тенденциозностью и нетерпимостью к политическим взглядам, не разделяемым автором. Еще одной особенностью социально-политического романа является то, что, как правило, он задумывается и создается автором «на злобу дня».

Указанные специфические черты характерны для социально-политического романа в целом. На этом необходимо заострить внимание, поскольку, например, за использование в качестве прототипов реальных людей демократическая критика упрекала авторов антинигилистических романов, а на то же самое в романах о «новых людях» не обращала внимания.

Анализ романов XIX - начала XX века, проведенный в исследовании, дает основания для вывода о том, что, несмотря на различия основной идеи (революционный или эволюционный путь развития России) в большинстве социально-политических произведений много общего и в идейном, и в художественном плане.

Таким образом, обоснование существования социально-политического романа как жанровой разновидности русского романа позволяет не только упорядочить процесс анализа данных произведений в литературоведении и истории русской литературы, но и восстановить историческую справедливость, а также перевести изучение русских социально-политических романов из области антагонизма в область объединения и взаимопонимания, что важно на современном этапе развития России не только в литературе, но и в других сферах общественной жизни.

Еще одной задачей данного исследования было рассмотрение дилогии З.Н. Гиппиус в контексте русского социально-политического романа.

Личность и творчество З.Н. Гиппиус оставили заметный след в общественной и литературной жизни России рубежа XIX и XX веков. Долгое время в связи с идеологическими установками имя этой писательницы упоминалось лишь с негативными комментариями, а оценка, довольно скупая, давалась лишь ее поэзии. Появившаяся в последнее время возможность более подробно ознакомиться не только с лирикой и публицистикой Гиппиус, но и с ее прозой дает основание утверждать необходимость исследования последней для восстановления целостности литературного процесса конца XIX - начала XX века, а в более широком смысле - истории русской литературы.

Романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич», составившие дилогию, занимают в художественной прозе Гиппиус особое место: это одна из последних попыток писательницы с помощью слова указать путь дальнейшего развития России, который представлялся автору как соединение социально-политической и религиозной революции на основе выработанной Мережковскими концепции нового религиозного сознания, и предупредить общество о возможной смене в результате революции самодержавия авторитаризмом и диктатурой, в конечном счете основанных на власти одного человека. Верно осмыслить социально-политические романы Гиппиус возможно лишь в контексте всего творчества писательницы, особенно ее литературной критики и прозы, ибо в них лишь лаконично отражены основные положения идеологии, более полно раскрытые в рассказах, повестях и статьях автора.

В результате проведенного анализа романов, составивших дилогию, можно сделать вывод, что с точки зрения жанровой специфики, художественного метода, тематики и проблематики произведений Гиппиус дилогия может и должна рассматриваться в контексте развития русского социально-политического романа, ярким примером которого в чистом виде она и является. В романах «Чертова кукла» и «Роман-царевич» сделана попытка объединения двух концепций - материалистической (революционной) и религиозно-идеалистической (консервативной) - начало непримиримой борьбе между которыми было положено в середине XIX века. Естественно, это не значит, что Гиппиус стремилась механически соединить два антагонистических мировоззрения: на основе нового религиозного сознания, по ее замыслу, существовавшие между прогрессивно настроенными людьми противоречия должны были исчезнуть, но для этого материалистам предлагалось отказаться от атеизма, что, очевидно было нереально в тех условиях. Тем не менее, говорить о полной оторванности от жизни идей автора дилогии было бы несправедливо, ибо недоверчивые к церкви и официальной религии народ и интеллигенция находились в непрерывном духовном поиске, который завершился в конечном итоге подменой христианства коммунистической идеологией.

Как и большинство символистов, считая своим главным духовным учителем и наставником Ф.М. Достоевского, Гиппиус вместе с тем подчеркивала преемственность по отношению к русским революционерам, начиная с революционных дворян начала XIX века. Декабристам посвящены, в частности, стихотворения «14 декабря», в котором поэтесса писала: «Мы ваши дети, ваши внуки.» - и «14 декабря 17 года». Отзвуки темы декабристов нашли отражение и во второй части рассматриваемой дилогии: Роман Сменцев - внук декабриста барона Розена. С уважением отзывалась Гиппиус о революционных демократах-шестидесятниках (113. С. 199, 200). Однако писательнице были чужды идеалы утопического социализма, основанного на материализме, поэтому ее собственная идеология ориентируется в общественно-политическом плане на демократию западного образца, а в философском - на идеализм. Вера в Бога для автора дилогии

- основа духовности и единственная возможность для интеллигенции найти взаимопонимание с народом.

Связь с романистикой предшествующего периода (XIX века) прослеживается в обеих частях дилогии. Помимо Ф. Достоевского, в дилогии Гиппиус объективно присутствуют параллели с социально-политическими романами И. Тургенева, Н.Чернышевского, И.Гончарова, Н.Лескова, В. Клюшникова, В. Крестовского, И. Омулевского, С. Степняка-Кравчинского и других. В романах «Чертова кукла» и «Роман-царевич» на новом этапе российской истории окончательно завершается процесс размежевания революционеров и нигилистов. Нигилизм в изображении Гиппиус, вырождается в буржуазный или авторитарный индивидуализм, результатом которого становится либо полная общественная пассивность и концентрация. вокруг собственного «я» (Юрий Двоекуров), либо жажда единоличной, неограниченной власти (Роман Сменцев). Революционеры, стремящиеся к общественному благу, по мнению автора дилогии, не могут найти единой идеологии. Единственный выход, который видит Гиппиус, -отказ от атеизма и обретение истинной веры в Бога. Именно этот путь выбирают для себя лучшие персонажи романов, составивших дилогию.

Все это определило своеобразие идеологии и общественно-политической позиции писательницы в дилогии: с одной стороны, одновременное неприятие атеизма и отрицание официальной церкви, с другой, пропаганда революции. Другими словами, Гиппиус выступала за буржуазно-демократическую революцию западного образца, призванную упразднить самодержавие (власть Антихриста) и гарантировать населению страны гражданские права и свободы; дальнейшее развитие России было для автора дилогии делом религии, основанной на новом христианстве и новом сознании.

В романах Гиппиус идеи революционных демократов и консерваторов синтезируется в идеологии главных положительных героев: в «Чертовой кукле» революционер, социал-демократ Ржевский приходит к вере в

Бога, отказавшись от материализма, на этом же пути Юс, Наташа, Сергей Сергеевич. Литта и Флорентий изначально совмещают в своем идеале революцию и религиозность. В то же время в жизненной философии отрицательных персонажей происходит вульгаризация идей Чернышевского (Двоекуров, герой, а точнее антигерой, романа «Чертова кукла» извращает в своей теории крайнего индивидуализма идею «разумного эгоизма»), своеобразная интерпретация творчества Достоевского (Сменцев, герой романа «Роман-царевич», соединивший в себе черты Петра Верховенского и Ставрогина, использует религиозные чувства народа для достижения единоличной власти) и т.д.

По-своему осмысляя опыт писателей XIX века, Гиппиус в своих романах стремилась открыть, как ей казалось, новую правду читателям, прежде всего, естественно, интеллигенции, объединить под знаменем нового религиозного сознания все прогрессивные силы России в деле достижения свободы всего народа, поэтому главными в дилогии стали идеологический и политический аспекты в ущерб художественности. Намеренная деэстетизация писательницей своих романов не позволяет говорить о них как о шедеврах русской литературы. Тем не менее, без дилогии Гиппиус история русского романа становится неполной, ибо остается в тени художественное воплощение одной из религиозно-философских концепций, существовавших на рубеже XIX и XX веков.

Художественная слабость романов «Чертова кукла» и «Роман-царевич», очевидная при сопоставлении с другими произведениями начала XX века и отмеченная критиками, обусловлена жесткими требованиями Гиппиус этого периода к общественности и гражданственности художественной прозы; кроме этого, можно предположить, что автор дилогии стремился высказаться как можно быстрее, ибо исторический момент требовал стремительных действий. В этой связи при анализе дилогии основное внимание уделялось идеологической стороне произведений.

Утверждая правильность своей философской и общественно-политической позиции, Гиппиус не ограничивается прямой пропагандой собственных идей; она вступает на страницах романа в полемику с другими писателями, в первую очередь, с М. Горьким и М. Арцыбашевым. Оценка, данная Гиппиус роману «Мать», на первый взгляд может показаться лицемерной, ибо, упрекая пролетарского писателя в партийной идеологизации произведения, автор дилогии тоже грешит явной пропагандой собственных идей. Однако общественно-политическая и философская позиция писательницы стоит выше любых узкопартийных и классовых интересов и базируется на общечеловеческих непреходящих ценностях, поэтому говорить о лицемерии Гиппиус по меньшей мере неверно (вопрос о лицемерии, неискренности, искусственности личности, взглядов и творчества 3. Гиппиус и Д. Мережковского неоднократно поднимался и в начале XX века, и в наши дни).

Гиппиус на страницах своих романов деидеализирует пролетариат и противопоставляет свою религию как официальной церкви, так и попыткам Горького, отраженным в повести «Исповедь», подменить Бога народным творчеством, коллективизмом и социалистической идеологией. Писательница справедливо увидела в религии коллективизма опасность новой диктатуры одного человека, который займет место Бога, и, к сожалению, не ошиблась.

Еще более убедительно опровергает автор дилогии индивидуалистическую концепцию сильной личности, сверхчеловека, утверждаемую М. Арцыбашевым в романе «Санин». Образ Юрия Двоекурова («Чертова кукла»), созданный писательницей, призван доказать несостоятельность, губительную сущность эгоцентризма и индивидуализма; причем, воплощенная на практике теория героя романа «Чертова кукла» оказывается вредной не только для окружающих, но и смертельно опасной для самого апологета индивидуализма. Гиппиус показывает, что и сам Двоекуров, и его теория внешне привлекательны, способны соблазнить духовно и нравственно колеблющихся людей. В этом соблазне кроется главное зло, исходящее от индивидуалистических идей.

Романы, составившие дилогию, тяготеют к реализму (присутствующая в них символика вполне укладывается в рамки реалистического метода, а метафизика и мистика слишком завуалированы), но отнести дилогию в целом к какому-либо существовавшему литературному направлению или лагерю не представляется возможным: позиция автора слишком индивидуальна. Тем не менее, дилогия не выпадает из общего литературного процесса эпохи, так как проблемы, поднимаемые на страницах романов, волновали и других романистов.

Первая русская революция стала предметом осмысления и анализа в романах писателей самых разных политических пристрастий и эстетических вкусов: о событиях 1905-1907 годов писали А. Белый, Ф. Сологуб, JI. Андреев, В. Ропшин, А. Вербицкая, В. Тан-Богораз, Р. Григорьев и другие. На этом фоне дилогия Гиппиус выделяется прежде всего своеобразием проводимых в ней идей, новизной решения некоторых проблем. Своего рода панацеей от всех бед, инструментом примирения непримиримого, разрешения задач и проблем писательница считала разработанную ею совместно с Д. Мережковским теорию нового религиозного сознания. Поиски истины в сверхчувственных сферах и известная одиозность личности самой Гиппиус изначально сделали ее идеи неприемлемыми прежде всего для представителей русской социал-демократии и народничества. Однако эсеры, особенно крайнее их крыло, были близки Мережковским. Не случайно свои романы «Конь бледный» и «То, чего не было» В. Ропшин (Б. Савинков) создавал под очевидным влиянием 3. Гиппиус и Д. Мережковского.

Стремясь доказать жизненность идей нового религиозного сознания, необходимость объединения социально-политической и религиозной революций, писательница часто выдавала желаемое за действительное, что сближает ее с Чернышевским и другими авторами-демократами XIX века: события, последовавшие за октябрьской революцией 1917 года показали неспособность или нежелание интеллигенции противостоять диктатуре, бессилие раскольников, на религиозность которых возлагали надежды Мережковские; почти полное отсутствие в революционной среде людей, подобных Ржевскому. Таким образом, можно говорить об утопичности некоторых взглядов автора дилогии. Вместе с тем, многое в романах Гиппиус оказалось пророческим: подмена религии идеологией коммунизма, обожествление партийных лидеров. Однако предсказаний «декадентской мадонны» никто не услышал, и сменцевы, умело играя на надеждах и чаяниях народа, стремительно забирали власть в свои руки.

В наши дни, когда в России все еще сохраняются глубокие противоречия, общество разделено, крайний индивидуализм пришел на смену крайнему коллективизму, творчество 3. Гиппиус (в частности, ее дилогия) актуально и жизненно. Пустоту, возникшую на месте рухнувшей идеологии, успешно заполняют новоявленные мессии и пророки, целью которых является власть над душами людей и личное обогащение. Новейшая история показала, как успешно политики используют стремление народа к религии и как провозглашение высоких идей на словах уживается с совершенно иными действиями на практике.

Подводя итоги, хочется отметить, что существование социально-политического романа не прекратилось после 1917 года; наиболее значительными произведениями этого жанра можно назвать роман-антиутопию Е. Замятина «Мы», романы А. Чаковского, документальный роман А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», новейшие произведения Ю. Бондарева («Бермудский треугольник») и А. Проханова («Господин Гексоген») и т.д.

Таким образом, данное исследование рассматривается как пролог к дальнейшему изучению как русского (в том числе современного) социально-политического романа, так и творчества З.Н. Гиппиус.

Список научной литературыАлексеев, Кирилл Васильевич, диссертация по теме "Русская литература"

1. Авенариус В.П. Бродящие силы. I Современная идиллия. II Поветрие. Изд. испр. СПб. 1867.

2. Андреев JI. Полн. собр. соч. СПб.: Изд. А.Ф. Маркса, 1913.

3. Арцыбашев М.П. Собрание сочинений: В 3 т. М.: ТЕРРА, 1994.

4. Арцыбашев М.П. Тени утра: Роман, повести, рассказы. М.: Современник. 1991.

5. Белый А. Петербург. Москва: В 2 т. Тула: Приок. кн. изд-во, 1989.

6. Белый А. Старый Арбат. М.: Моск. рабочий, 1989.

7. Бибик А. «На черной полосе». Роман. Журнал «Творчество» № 1— 3,1921 г. Изд. Моск. Сов. Р., К. и Кр. Депутатов

8. Брюсов В. Земная ось: Рассказы и драматические сцены. М.: Скорпион, 1907.

9. Вербицкая А. Дух времени. М. 1908.

10. Гиппиус 3. Лирика. Мн.: Харвест, 1999.

11. Гиппиус 3. Рассказы. М.: Вагриус. 2000.

12. Гиппиус З.Н. Алый меч. СПб., 1906.

13. Гиппиус З.Н. Забытая книга: Стихотворения. Живые лица. М.: Ху-дож. лит., 1991.

14. Гиппиус З.Н. Опыт свободы. М.: Панорама, 1996.

15. Гиппиус З.Н. Сочинения: Стихотворения; Проза. Л.: Худож. лит., 1991.

16. Гиппиус З.Н. Стихи. Воспоминания. Документальная проза. М.: Наше наследие, 1991.

17. Гиппиус З.Н. Чертова кукла: Проза. Стихотворения. Статьи. М.: Современник, 1991.

18. Гончаров И.А. Собр. соч.: В 12 т. М. 1982. Т. Ill, IV.

19. Горький М. "Исповедь". М.-Л. 1928.

20. A.M. Грачева. Бестселлеры начала XX в.(К вопросу о феномене успеха). СПб. 2001.

21. Достоевский Ф. Бесы: Роман. JL: Худож. лит. 1989.

22. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы: Роман. СПб.: Каравелла. 1993.

23. Достоевский Ф.М. Село Степанчиково и его обитатели. Записки из подполья. Игрок. М.: Правда, 1985.

24. Клюшников В.П. Марево: Роман: В 4 ч.: В 2 кн. М. 1865.

25. Крестовский В. Петербургские трущобы (Книга о сытых и голодных): Роман; В 2 кн. JL: Худож. лит., 1990.

26. Крестовский В.В. Кровавый пуф: Роман в 2-х книгах. М.: Современный писатель. 1995.

27. Кущевский И.А. Николай Негорев: Роман и маленькие рассказы. М. 1984.

28. Лесков Н.С. На ножах: Роман: В 6 ч. М.: Русская книга, 1994.

29. Лесков Н.С. Собр. соч.: В 12 т. М.: Правда. 1989.

30. Маркевич Б.М. Марина из Алого Рога. Современная быль. М. 1873.

31. Мережковский Д.С. Собр. соч.: В 4 т. М.: Правда, 1990.

32. Мордовцев Д. Новые люди. Повесть из жизни шестидесятых годов. СПб. 1886.

33. Омулевский И.В. Шаг за шагом. Иркутское книжное издательство. 1953.

34. Писемский А.Ф. Взбаламученное море. М. 1938.

35. Родионов И. Наше преступление (не бред, а быль). Из современной народной жизни. СПб., 1910.

36. Ропшин В. То, чего не было. М., 1914.

37. Савинков Б.В. (В. Ропшин). Конь бледный. Пг. М.: т-во М.О. Вольф, 1918.

38. Салов И.А. Грачевский крокодил: Повести и рассказы. М.: Современник, 1984.

39. Сергеев-Ценский С. Бабаев. СПб. 1909.

40. Слепцов В.А. Трудное время: Очерки, рассказы, повесть. М.: Современник, 1986.

41. Сологуб Ф. Мелкий бес. М.: Худож. лит., 1988.

42. Сологуб Ф. Творимая легенда: Роман. М.: Современник, 1991.

43. Степняк-Кравчинский С. Сочинения: В 2-х т. М.: Худож. лит. 1987.

44. Тургенев И.С. Отцы и дети. М. 1968.

45. Тургенев И.С. Собр. соч.: В 12 т. М.: Правда, 1949.

46. Фонвизин С.И. В смутные дни. СПб. 1911.

47. Чернышевский Н.Г. Пролог: Роман. М. 1958.

48. Чернышевский Н.Г. Что делать? (Из рассказов о новых людях): Роман. М.: Учпедгиз, 1958.

49. Чулков Г. Сатана. М. 1915.

50. Чулков Г. Сережа Нестроев. М. 1917.

51. Критические статьи, монографии, учебные пособия

52. Адамович Г. Одиночество и свобода. Нью-Йорк: Издательство имени Чехова, 1956.

53. Адрианов С. Критические наброски // Вестник Европы. 1911. Кн. VI.

54. Азадовский К., Лавров А. З.Н. Гиппиус: Метафизика, личность, творчество//З.Н. Гиппиус. Сочинения. 1991.

55. Амфитеатров А.В. Заметы сердца. М. 1909.

56. Аннинский Л.А. Лесковское ожерелье. 2-е изд. доп. - М.: Книга,1986.

57. Антон Крайний (Гиппиус). Литературный дневник (1899-1907).1. СПб. 1908.

58. Ахундова Б. Спутники "Матери" (тема пролетариата в русской прозеначала XX века) // Горьковские чтения. М.: Наука, 1966.

59. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. 3-е изд. М. 1972.

60. Белинский В.Г. Собр. соч. в трех томах, т. III. М., 1948.

61. Белый А. Арабески. Книга статей. М. 1911.

62. Блок А. Собр. соч.: В 8 т. M.-'JI.: Гослитиздат, 1963.

63. Богомолов Н.А. Любовь одна (О творчестве Зинаиды Гиппиус) //

64. Гиппиус З.Н. Забытая книга: Стихотворения. Живые лица. М.: Ху-дож. лит., 1991.

65. Большой энциклопедический словарь. 2-е изд., перераб. и доп.

66. М.: "Большая Российская энциклопедия; СПб.: Норинт, 2000.

67. Брюсов В. Среди стихов. 1894-1924. Манифесты. Статьи. Рецензии.1. М., 1990.

68. Буданова Н.Ф. Достоевский и Тургенев: творческий диалог. Л.: Наука, 1987.

69. Булгаков С.Н. Русская трагедия // Тихие думы. М., 1918.

70. Буслаев Ф.И. Мои досуги: В 2 ч. М. 1886.

71. Введение в философию: Учебник для вузов: В 2 ч. М.: Политиздат,1990.69. Весы. 1907. №7.

72. Волков А.А. Русская литература XX века (дооктябрьский период).

73. Учебник. М.: Просвещение, 1964.

74. Воровский В.В. Литературно-критические статьи. М.: Гослитиздат,1956.

75. Воровский В.В. Сочинения. М.: Соцэкгиз, 1931.

76. Гиппиус 3. Contes d'amour // Возрождение (Париж). 1969. №211.

77. Гиппиус 3. Автобиографическая заметка // Русская литература 20 века. 1890-1910 / Под ред. проф. С.А. Венгерова: В 2 кн. М: Издательский дом "XXI век Согласие", 2000.

78. Гиппиус З.Н. Судьба Аполлона Григорьева (По поводу статьи А.А.

79. Блока, приложенной к "Стихотворениям Аполлона Григорьева") // Октябрь. 1998. № 8.

80. Голос земли. 1912. № 52, 3(16) марта.

81. Горький М. Собр. соч.: В 30 т. М. 1953.

82. Горький М. О белоэмигрантской литературе // М. Горький. Публицистические статьи. ГИХЛ., 1951.

83. Горьковские чтения. М.: Наука, 1966.

84. ГПБ. Ф. 481. Ед.хр. 160. Л. 22

85. Долинин А.С. Достоевский и другие: Статьи и исследования о русской классической литературе. Л.: Худож. лит. 1989.

86. Дунаев М.М. Православие и русская литература: В 6 ч. М.: Христианская литература, 1996-2000.

87. Иванов Вяч. Вдохновение ужаса (О романе Андрея Белого "Петербург") // Родное и вселенское. М.: Леман и Сахаров, 1917.

88. Иванов Вяч. Основной миф в романе "Бесы" // Иванов Вяч. Бороздыи межи. М. 1916.

89. Иванов-Разумник. Было или не было (о романе В. Ропшина) // Заветы.1913. №4.

90. Иванов-Разумник. История русской общественной мысли: В 3 т. М.:1. Республика: ТЕРРА. 1997.87. ИРЛИ. Ф. 39. Ед. хр. 542.

91. PIP ЛИ. Ф. 649. On. Ед. хр. 1. Л. 8-9. Оригинал—по-немецки89. ИРЛИ. Ф.39. Ед. хр. 205.90. ИРЛИ. Ф.39. Ед. хр. 542.

92. История русского романа: В 2 т. М.-Л.: Изд-во АН СССР Наука.1962-1964.

93. История русской литературы XIX века / Под ред. проф. С.М. Петрова: В 2 т. М.: Учпедгиз. 1963.

94. История русской литературы XIX века: Вторая половина / Под ред.

95. Н.Н. Скатова. М.: Просвещение. 1987.

96. История русской литературы: XX век: Серебряный век / Под ред.

97. Жоржа Нива, Ильи Сермана, Витторио Страды и Ефима Эткинда. -М.: Изд. группа "Прогресс" "Литера", 1995.

98. Колтоновская Е.А. Наследники Санина // Критические этюды. СПб.1912.

99. Королева Н.В. Опыт свободы Зинаиды Гиппиус // Гиппиус З.Н.

100. Опыт свободы. М.: Панорама, 1996.

101. Кранихфельд В.П. Жизнь и кажимость // Современный мир. 1914. №1.

102. Крук И.Т. Поэзия Александра Блока. М.: Просвещение, 1970.

103. Кузмин М. Заметки о русской беллетристике // Аполлон. 1912. №3/4.

104. Кунина А.А. Советские писатели. Рек. указатель литературы в помощь самообразованию молодежи. М.: Книга, 1970.

105. Кущевский И. Николай Негорев, или Благополучный россиянин. М.: Гослитиздат, 1958.102. Ленин В.И. Сочинения.

106. Лесков Н.С. Сочинения Павла Якушкина. СПб. 1884.

107. Лесков. А. Жизнь Николая Лескова.

108. Литературная газета. 1939. 15 июня.

109. Ломтев С.В. Проза русских символистов. М.: Интерпракс, 1994.

110. Львов-Рогачевский В. Поворотное время // Современный мир. 1911.

111. Маковский С.К. На Парнасе Серебряного века. М.: XXI век Согласие, 2000.

112. Мезенцев П.А. Белинский и русская литература. М.: Просвещение, 1965.

113. Мережковский Д. С. Было и будет: Дневник. 1910-1914. Пг., 1915.

114. Мережковский Д.С., Гиппиус З.Н. 14 декабря: Роман. Дмитрий Мережковский: Воспоминания. М.: Моск. рабочий, 1991.

115. Mirsky D.S. Uncollected Writings on Russian Literatur // Ed. By G.S. Smith. Berkeley, 1989.113.114,115.116,117.118,119,120,121,122,123,124,125,126,127128,129130

116. Минц З.Г. А. Блок в полемике с Мережковскими // Наследие А. Блока и актуальные проблемы поэтики. Блоковский сборник. IV. Тарту, 1981.

117. Образование. 1906. № 9. Отд. 2. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М. 1963. Ожигов А. (Н.П. Ашешов) Беллетристика правого стана // Современник, 1913. № 11.

118. Осьмакова Н.И. Неугасим огонь души / Октябрь. 1998. № 8. Памяти Ивана Платоновича Каляева. Пг. 1918. Pachmuss Temira. Zinaida Hippius. An Intellectual Profile. Carbondale e. a., 1971.

119. Петрова М.Г. Первая русская революция в романах предоктябрьского десятилетия // Революция 1905-1907 годов и литература. М. 1978.

120. Писарев Д.И. Сочинения: В 4-х т. М.: Гослитиздат, 1955-1956. Писемский А.Ф. Материалы и исследования. Письма. Изд. АН СССР, М.-Л., 1936.

121. Письма В.Г. Короленко к А.Г. Горнфельду. Л.: Сеятель, 1924. Письмо к Д. В. Философову от 16 июля 1905 г. // Из переписки 3. Н. Гиппиус.

122. Плеханов Г.В. О том, что есть в романе "То, чего не было" (открытое письмо к В.П. Кранихфильду) // Современный мир. 1913. № 2.

123. Плеханов Г.В. Собр. соч. М. 1925.

124. Политология: Учебник для вузов / Под ред. М.А. Василика. М.: Юристъ, 1999.

125. Предисловие 3. Гиппиус к роману «Чертова кукла». Московское кн-во, 1911.

126. Пустовойт П.Г. А.Ф.Писемский в истории русского романа. М. 1971.

127. Редько А. О Чертовой кукле — мертвой красоте // Русское богатство. 1911. Кн. VII.

128. Русская литература XX века (1890-1910) / Под ред. проф. С.А. Венгерова: В 2 кн. М.: Издательский дом "XXI век Согласие", 2000.

129. Русская мысль. СПб. 1902. № 7.

130. Русские писатели. Т. I. М., 1989.

131. Русский вестник. 1862. Июль140. Русское слово. 1864. № 6.

132. Сараскина Л.И. "Бесы": роман-предупреждение. М.: Советский писатель, 1990.

133. Свительский В.А. Что же такое "подполье": (О смысле одного из ключевых понятий Достоевского) // Индивидуальность писателя и литературно-общественный процесс. Воронеж. 1979.

134. Скабичевский А. Текущая литература // Сын отечества. 1898. № 14 (16 янв.), № 21(23 янв).

135. Соловьев А.И. Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов. М.: Аспект Пресс, 2001.

136. Соловьев В. С. Философия искусства и литературная критика. М., 1991.

137. Старыгина Н.Н. Образ человека в русском полемическом романе 1860-х годов (концептуальные основы и художественное воплощение): В 2 ч. М., Йошкар-Ола, 1996.

138. Струве Г. Русская литература в изгнании. Изд. 2-е. Paris, 1984.

139. Судьба Аполлона Григорьева (По поводу статьи А.А. Блока, приложенной к "Стихотворениям Аполлона Григорьева") // Октябрь. 1998. №8.

140. Трифонов Н.А. Русская литература 20 века. (Дооктябрьский период). Хрестоматия. Изд.З-е. М: Просвещение. 1971. С.623.

141. Тургенев в воспоминаниях революционеров-семидесятников. М.: Academia, 1930.

142. Тургенев И.С. Собрание сочинений. В 12 т. М.: Гослитиздат, 1953.

143. Ученова В.В. Мне нужно то, чего нет на свете. // Гиппиус

144. Н. Чертова кукла: Проза. Стихотворения. Статьи. М.: Современник, 1991.

145. Фарбер JI.M. Советская литература первых лет революции 1917— 1920 гг. М.: Высшая школа, 1966.

146. Фаресов А.И. Против течений. Н.С. Лесков. Его жизнь, сочинения, полемика и воспоминания о нем. СПб. 1904.

147. Философов Д. Мертвецы и звери / Русская мысль. 1909. № 4.

148. Чернышевский Н.Г. Заметка для А.Н. Пыпина и Н.А. Некрасова / Полн. собр. соч.: В 15 т. М.: Гослитиздат, 1939-1949.

149. Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. М.: Гослитиздат, 1939-1949.

150. Четунова Н.И. В спорах о прекрасном (статьи). М.: Советский писатель, 1960. (С. 23)

151. Чуковский К. Лица и маски. СПб. 1914.

152. Чулков Г. Примечания к словам А. Крайнего о Чехове // Новый путь. 1904. Кн. V.

153. Шелаева А.А. Забытый роман // Лесков Н.С. На ножах: Роман: В 64. М.: Русская книга, 1994.

154. Шелгунов Н. Воспоминания. М.-Пгр.: ГИЗ, 1923.

155. Шеллер-Михайлов А.К. Полное собрание сочинений. Спб. 1904.

156. Шестидесятые годы. Материалы по истории литературы и общественному движению. Изд-во АН СССР. M.-JI. 1940.

157. Штурманы будущей бури / Сост., вступ. статья и примеч. Н.И. Якушина. М.: Сов. Россия, 1987. - 464. С. 24

158. Щедрин Н. (М.Е. Салтыков). Полное собрание сочинений. М.: Гослитиздат, 1937.

159. Юркина JL Проблематика романа А. Белого "Петербург" // Филол. науки, 1988, №4.