Десемантизированные элементы дискурса

Кокошкина, Ирина Владимировна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Десемантизированные элементы дискурса

Год: 2011
Автор научной работы: Кокошкина, Ирина Владимировна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Саратов
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Десемантизированные элементы дискурса'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Десемантизированные элементы дискурса"

На правах рукописи

КОКОШКИНА ИРИНА ВЛАДИМИРОВНА

ДЕСЕМАНТИЗИРОВАННЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ДИСКУРСА: ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ, КЛАССИФИКАЦИЯ, ФАКТОРЫ УПОТРЕБЛЕНИЯ

10.02.01 - Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

11 5 СЕН 2011

Саратов-2011

4853123

Работа выполнена на кафедре русского языка и речевой коммуникации Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Сиротинина Ольга Борисовна

Официальные оппоненты:

- доктор филологических наук, профессор Балашова Любовь Викторовна

— кандидат филологических наук, доцент Наумова Елена Владимировна

Ведущая организация - Нижегородский государственный университет

Защита состоится « » иишг^/ьг- 20-//г.в час. на заседании

диссертационного совета Д 212.243.02 при Саратовском государственном университете им. Н.Г.Чернышевского (410012, г. Саратов, ул. Астраханская, 83) в XI корпусе.

С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского.

Автореферат разослан «./3 » Олимпа- 20-/'/ г.

Ученый секретарь

диссертационного совета /^Р^5 ^ ^Ю.Н. Борисов

В современной лингвистике уделяется большое внимание проблемам дискурса и его составляющих. Многочисленные исследования касаются как полнозначиых компонентов дискурса, так и его вспомогательных единиц (труды Э. Бенвениста, М. Фуко, Т. М. Николаевой, Ю. Н. Караулова, М. Л Макарова, О. Г. Ревзиной и др.). Все возрастающее разнообразие форм и видов коммуникации определяет интерес к изучению ее разных аспектов, поэтому освещение вопросов, связанных с функционированием лексически малозначимых элементов дискурса и их роли в порождении и восприятии речи представляется важным.

Объект исследования - десемантизированные компоненты устного дискурса.

Предмет исследования - степень десемантизации подобных элементов, их функции и частота употребления в разных типах дискурса.

Основная цель работы - выявить особенности функционирования десемантизированных элементов в разных типах устной речи, для чего решаются задачи:

1) изучить литературу по вопросам теории дискурса и его компонентов, устной речи и проблемам коммуникации

2) собрать и проанализировать речевой материал, выделяя в нем десемантизированные элементы

3) выявить особенности функционирования (частотность и функции) десемантизированных элементов в разных типах дискурса

4) определить различия в степени десемантизации и вероятные причины этого процесса

5) установить возможные факторы, влияющие на частоту и характер употребления говорящим десемантизированных элементов

6) представить классификацию десемантизированных элементов

Материалом для данной работы послужили записи устной речи

(разговорной, научной речь, теле- и радиоречи), собранные автором, хранящиеся на кафедре русского языка и речевой коммуникации Института филологии и журналистики Саратовского государственного университета общим объемом около 100 тыс. словоупотреблений, а также данные Национального корпуса русского языка (11шсогрога). В работе использован описательный метод с применением дискурс-анализа. Методологической основой работы послужили концепции и труды Е. А. Земской, Е. С. Кубряковой, Н. Д. Арутюновой, О. Б. Сиротининой, С. В. Андреевой и др.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней представлен многосторонний анализ в разной степени десемантизированных элементов дискурса, уточнены их функции; дана классификация десемантизированных элементов с точки зрения их коммуникативной роли, выявлены закономерности и возможные причины их возникновения, а также различия в функциях и частоте употребления таких элементов в разных сферах общения.

Положения, выносимые на защиту:

1. В любом устном дискурсе, как правило, присутствуют элементы, семантика которых стерта или почти стерта, названные нами

десемантизированными элементами. Под десемантизированными элементами понимаются элементы с полной или частичной утратой одного или нескольких компонентов лексического значения и коммуникативной значимости.

2. В разговорной речи десемантизированных элементов больше, нежели в других типах дискурса, их функции разнообразнее. В научно-педагогическом дискурсе их сравнительно меньше, в масс-медийном дискурсе их количество во многом обусловлено типом передачи.

3. Степень десемантизации подобных элементов различна: наименьшей утрате семантического содержания подвергаются некоторые дискурсивы, наибольшей - слова-«паразиты», между которыми располагаются слова-«губки», хезитативы и другие компоненты, не реализующие основного содержания дискурса.

4. Функции десемантизированных элементов в дискурсе неодинаковы и зависят от ряда факторов. Функция и степень десемантизации таких элементов не имеют прямой взаимозависимости, но взаимодействуют. Факторы частоты употребления и характера передаваемой информации взаимообусловлены.

5. Характер использования десемантизированных элементов зависит от уровня речевой культуры говорящего, его эмоционального состояния на момент речепорождения, обстановки протекания коммуникативного акта. При этом в разных типах дискурса и в конкретных дискурсах одни и те же десемантизированные элементы могут восприниамться по-разному (как уместные/неуместные, помогающие адресату или раздражающие его).

Теоретическая значимость состоит в возможности использования результатов работы для дальнейшего изучения теории дискурса и теории коммуникации (как со стороны порождения речи, так и со стороны ее восприятия). Полученные в ходе работы результаты имеют значение для речеведения, функциональной стилистики и культуры речи.

Практическая ценность выражается в том, что результаты исследования применимы в вузовских курсах современного русского языка и культуры речи, в семинарах по проблемам дискурса и лексической семантики, а также могут найти применение в школьных спецкурсах и пособиях по культуре речи и литературному редактированию, а также в обучении русскому языку как иностранному.

Структура работы: Работа состоит из введения, четырех глав («Теоретические основы исследования», «Функционирование десемантизированных элементов в разговорном дискурсе», «функционирование десемантизированных элементов в устном научном и педагогическом дискурсе», «Функционирование десемантизированных элементов в СМИ»), заключения и списка использованной литературы.

Апробация работы:

Основные результаты обсуждались на ежегодных конференциях молодых ученых (Саратов, Саратовский государственный университет, 2008-2011 гг.), на Международной научно-практической конференции «Современное состояние русской речи: эволюция, тенденции, прогнозы» (Саратов, Саратовский

государственный университет, 2008), отражены в 8 статьях автора, в том числе, 3 из них - в журналах из списка ВАК.

Содержание работы

В главе I освещены спорные проблемы изучения дискурса и его составляющих. Дискурс является сложным и неоднозначным образованием, и его понимание в концепциях ученых различно. На современном этапе развития языковедческой мысли дискурс либо сближается с понятием речевой деятельности, либо с понятием текста. В диссертации, всдед за Н. Д. Арутюновой, Е. С. Кубряковой, О. Б. Сиротининой, под дискурсом понимается речь on-line, в процессе ее порождения с учетом всех факторов, воздействующих на процесс коммуникации, а его разновидности называются типами дискурса. Внутренняя гетерогенность дискурса порождает проблему возможности/невозможности объединения его типов в один объект исследования, и прежде всего это касается разговорной и публичной коммуникации. Е. А. Земская и Е. Н. Ширяев полагают, что эти две разновидности речи необходимо разграничивать, так как, по их мнению, устная публичная речь примыкает к кодифицированному литературному языку. О. А. Лаптева считает любую устную речь (если это не чтение вслух) единым языковым образованием и говорит о том, что массово адресованная речь подчиняется общим законам устности. В рамках нашего исследования мы будем считать разговорную и устную публичную речь единым дискурсивным образованием, учитывая при этом отличительные особенности каждого из этих типов дискурса.

Для рассмотрения исследуемых нами компонентов дискурса важно установить границы понимания семантики. Существуют два основных подхода: узкий (семантика как область лексического значения слова) и широкий, при котором к семантике относится вся информация, содержащаяся в речевой единице Нам представляется целесообразным придерживаться широкого подхода (отраженного в концепции М. Н. Кобозевой), в соответствии с которым под десемантизацией мы понимаем не только утрату элементом его лексического значения, но и частичное или полное нивелирование одного или нескольких компонентов его смысла.

Рассматриваемые нами элементы неоднократно оказывались в поле зрения исследователей и в научной литературе носят разные названия: незпаменательная лексика (Е. А. Земская, О. Б. Сиротинина), основной их функцией является заполнение вынужденных речевых пауз. Б. Я. Ладыженская предлагает термин «вставные элементы». Н. А. Прокуровская называет подобные компоненты речи анализаторами. Существуют также названия «пустые частицы» (Н. Н. Розанова) и «слова-паразиты» (Ю. В. Дараган), однако такие номинации несут в себе нежелательную отрицательную коннотацию. Представляет интерес точка зрения С. В. Андреевой, которая выделяет компоненты дискурса на основании типа передаваемой ими информации. Среди таких компонентов выделяются и элементы с дискурсивнои информацией, многие из которых также входят в поле десемантизированных элементов Так как ни одно из существующих наименований данного класса

единиц, по нашему мнению, не отражает в полной мере всех особенностей их функционирования, в рамках данного исследования подобные элементы будут называться десемантизированными (или семантически опустошенными) элементами дискурса. Лингвистами были осуществлены попытки классификации таких элементов, наиболее (интересными) кажутся типология Ю. В. Дараган [Дараган 2000: 155-157], в основе которой лежит принцип этапного формирования высказывания, и классификация С.П. Петрунинрй [Петрунина 2006: 103-107], рассматривающей . незначимые элементы с точки зрения направленности на говорящего либо слушающего. Однако, по нашему мнению, ни одна типология не охватывает всего класса десемантизированных элементов в их полифункциональности. В связи с этим было необходимо построить собственную классификацию, что и осуществлено в последующих главах.

Глава 2 посвящена анализу функционирования десемантизированных элементов в разговорном дискурсе. Разговорная речь - это .естественная коммуникативная среда любого говорящего, она характеризуется наибольшей степенью спонтанности а также теснейшей взаимосвязью с разного рода экстралингвистическими факторами, она практически не требует от него коммуникативных усилий и особого речевого контроля, поэтому в ней наблюдается большое количество десемантизированных элементов разных типов. Приведем небольшой фрагмент, типичный для разговорного дискурса: А.: Ну значит я че-то вот с этой/ с ценой ...или вот так где-то она че-то показывала где-то/ ну где-то че-то я вот видела короче// Ее надо будет заказывать/ только вот одну или две штуки заказывать// Надо две штуки что ль заказать//

Б.: Тут знаете че написано/ товар можно приобрести только по одному экземпляру в заказе//

A.: Ну хоть одну тогда закажи/вот//

B.: Нет/ а ты Маринке одну/ ну... в смысле у Маринки одну закажи/ а другую у нее//

А.: Тут понимаешь какое дело/ я наоборот почему у нас вот девчонки которые/ у нас как получается/ там вот одна у нас вот/ которой мы всю жизнь заказывали/ Светке-то/ она в лаборатории/ она вот ходит по бухгалтериям там вот знаешь/ шишка она//

Как показал Материал, в разговорной речи широко употребляются так называемые слова-«губки» (термин Е. А. Земской), или слова-«диффузы» (термии М. В. Китайгородской, В. Д. Девкина). Они представляют явление языковой десемантизации, и весьма широко распространены и в устной коммуникации. Например: Ну/ знаешь/ жизнь штука сложная/ в ней всякое бывает//; Ну / КВН / это дело хорошее // Но есть и другие занятия//. Такие слова, с одной стороны, десемантизируются, так как оказываются невостребованными некоторые компоненты их лексического значения, с другой - каждое из этих'Ьлов ситуативно приобретает то или иное конкретное значение (иногда противоречащее исходной семантике этих слов: абстрактное явлеиие может быть названо вещью/штукой). Они не воспринимаются как избыточные,

потому что помогают человеку систематизировать и идентифицировать явления действительности в его языковом сознании. Среди таких слов-«губок» есть общеупотребительные {вещь, штука, дело) и индивидуально-ситуативные (или индивидуально-окказиональные), например: Это что за пупсик? (где пупсиком говорящий называет микрофон от диктофона).

Основным подклассом десемантизированных элементов являются дискурсивы. Это частично десемантизированные элементы, частично утратившие связь с денотатом и помогающие лучшей ориентации в дискурсе [Малов, Горбова 2007]. Наше внимание было сосредоточено не на всех дискурсивах, а лишь на тех, которые обнаружили в дискурсе дальнейшую десемантизацию. При этом в диссертации к ним относятся не только уже общепринятые (см. [Дискурсивные слова 1993]), но и более широко понимаемые единицы с дискурсивными функциями {ну, вот и т.д.) Проанализированный речевой материал позволил выделить различные функции таких дискурсивов. Чтобы избежать информативных потерь при общении, говорящий использует различные малозначимые элементы (см. Почепцов 1981: 54-55) и нередко начинает свою речь с десемантизированных ну, вот (реже -это): Ну...вот хор Турецкого в принципе тоже хорошо поет//; Ну вот это вот/мы че-то вспоминали/ ты когда начала работать в Москве?.

Ну и вот используются и в так называемой финальной функции. Разговорный дискурс, как правило, лишен четкой синтаксической оформленности поэтому говорящий прибегает к средствам, помогающим отделить друг от друга фрагменты высказывания: А Валя она все время рычит/ и я стараюсь лишний раз к ней не подходить// Ну вот// Они вот такие все чумные /с ними работать нельзя// И вот//

Для подведения итога используются и дискурсивные короче, в общем. Но при их чрезмерной частоте (что бывает в речи людей с невысоким уровнем речевой культуры) они полостью десемантизируются и становятся в некоторых случаях хезитативами, но чаще всего, словами-«паразитами»:У нее там везде цветы-цветы-цветы/ вот в общем короче прям одни пальмы и она говорит и всё я с таких вот росточков/ собрала/ короче/ вот// Дальше/ давай на 3-ий этаж поднимемся// На 3-ий этаж заходишь/ короче/ вот так вот идет/

комната Антохи//.

Еще одним следствием спонтанности разговорно-бытовой коммуникации является частая необходимость говорящего в перестройке своего высказывания, для чего используются десемантизированные ну, вот, это, как бы, так скажем, так сказать: И так такая большая...ну это...м-м... грот//; такие вставные опустошенные элементы помогают сгладить грамматическое рассогласование, которое (как было установлено в ходе наблюдений) без этих элементов замечается слушающим, (женский род определения и мужской род существительного).

Нередко дискурсивы выступают в качестве анализаторов -акцептируют внимание слушателя на информативно значимой части высказывания [ Прокуровская 1982: 155]: Привет/ да нормально вроде все/ до остановки вот никак не доеду//; Диман говорит че-то несоленое//Дим/ ну ты

вообще/ я-то ещё ем соленое/ а ты уж вообще уже вот прям вот ну не знаю куда/ одна соль//.

Внимание собеседника может часто рассеиваться, когда он в процессе слушания занимается чем-либо еще, поэтому говорящий привлекает внимание к своей речи с помощью дискурсивных знаешь(-те), понимаешь(-те), слушай(-те), вопросительной частице да? в функции установления и поддержания речевого контакта.: Вот они знаешь/ как ребята маленькие/ Ну...как маленькие//', Кать/ слушай/ может у тебя аллергия на че-нибудь на какую-нибудь траву?; Там торговые комплексы/ где я покупала вот это все/ да? Вот смотри/ вот эта куртка да? Видишь/ Там столько всего-всего-всего//. Контактоустанавливающие знаешь, понимаешь, слушай подверглись десемантизации в меньшей степени, нежели другие дискурсивы, т.к. они сохраняют : остаточную семантику (апелляция к ментальной или апперцепционной способности человека), но, в отличие от полнозначных элементов, они не требуют прямого ответа, хотя и произносятся в вопросительной интонацией.

В разговорной речи часто используются так называемые плеонастические

местоимения, о коммуникативной роли которых говорит О. Б. Сиротинина (см. [Сиротинина 1996]). Такие местоимения дублируют уже имеющееся во фразе существительное, и поэтому с лексической и синтаксической точки зрения кажутся избыточными. Однако, как было установлено О. Б. Сиротининой, эти местоимения указывают на постоянное качество или свойство предмета, лица или явления, например: Полинка/ она же ведь упрямая// как что задумала/ все равно по ее будет//. Упрямство - постоянная характеристиками местоимение она здесь уместно.

Возникающие в речи паузы колебания часто заполняются хезитативами. Они, в отличие от дискурсивов, полностью десемантизированы и представляют большую значимость для самого говорящего, нежели для слушающего, тогда как дискурсивы важны и Для того, и для другого. Как правило, хезитативами становятся слова из фонда вспомогательной лексики: ну, вот, там, это, в последнее время - как бы; то есть и др. Возможно, это связано с законом экономии речевых усилий (об этом говорит, в частности, Н. С. Валгина). ' Человек чаще использует те слова, которые не составляют трудности для спонтанного произнесения, а частота употребления, в свою очередь, обусловливает дессмантизацшо. Для разговорно-бытовой коммуникации весьма характерен хезитатив это (это самое). Этот элемент имеет два варианта функционирования: не акцентированный и акцентированный, когда это выделяется ударением! В этом случае он'используется как субститут окончания ' фразы, сигнал о том, что речь пбсле краткой Заминки будет продолжена, и помогает говорящему удержать у себя речевую инициативу, что важно, к ( примеру, в телефонном общений, когда время общения ограничено: Алло/мам/ я тут это// Т1шку решила позвать//. ' . ' ;

Еще один специфичный для разговорной речи хезитатив - значит, который часто употребляется 6 ситуацйй Пересказа: Меня все знают... значит/ э / мои любимые игроки / Тотти / Пануччи / Вьери / все / значит / э / меня

обхаживают / там «Марина / Марина!» (пересказ сна). Значит как широкозначный связочный элемент оказывается универсальным для разговорного дискурса, а потому десемантизируется вследствие частоты употребления, переставая обозначать следствие или пояснение чего-то.

Говорить об иных (кроме заполнения пауз) функциях хезитативов затруднительно, но в некоторых случаях они либо реализуют ее косвенно, например, поисковые это (эта/этот) или это самое побуждают собеседника к совместному поиску нужного слова, тем самым его внимание активизируется, либо совместно с иными элементами, например, амортизационная функция: Слушай/ а ты мне это... деньги когда сможешь ■ вернуть? Здесь контактоустанавливающее слушай и хезитатив это как бы подготавливают адресата к восприятию заведомо неприятной для него информации.

Как показал материал, на увеличение количества десемантизированных элементов в речи влияет и эмоциональное состояние говорящего, и обстановка общения (звуковые помехи, невнимание собеседников).

Кроме коммуникативно значимых десемантизированных элементов, разговорный дискурс содержит и коммуникативно вредные - слова-«паразиты». Нередко ими бывают чрезмерно часто используемые дискурсивы или хезитативы, и возникают они, как правило, в речи малокультурных людей. В современной речи (в постеперестроечный период) «паразитами» стали такие элементы как короче, в смысле, типа, как бы: Конечно / в смысле / на это / на футбол / она же на футбол собиралась //; Тань /я тебе типа всё / что хочешь дам / там типа квартиру / машину//. Эти элементы в дискурсивном употреблении являются своего рода корректорами, пояснителями сказанного, а люди с низким уровнем речевой культуры, как правило, плохо владеют связной речью и постоянно поправляют себя, это входит в привычку, дискурсивы полностью утрачивают и лексическую семантику, и коммуникативную значимость и превращаются в абсолютно лишние компоненты дискурса, то есть в слова-«паразиты».

Коммуникативно деструктивными являются и тавтологические сочетания типа: Скажите/ а у вас есть свободные вакансии? Слово вакансия неправомерно утрачивает компонент лексического значения «свободный», поэтому слово свободные здесь коммуникативно избыточно.

Есть в бытовом общении и особые случаи десемантизации. Это касается, прежде всего, слова говорит/говорю, когда человек, передавая чужую речь или свою, но как косвенную, использует их слишком часто: Я говорю/ ей я говорю знаешь че/ ты подожди говорю этой заказывать...Ольге-то//. Для передачи фактуальной информации и ее адекватного восприятия собеседником достаточно одиого-двух повторений, поэтому остальные словоупотребления становятся излишними, со словом говорит/говорю происходит функциональная атрофия.

При сопоставлении старых и современных записей разговорной речи установлено, что качественно-количественный состав десемантизированных элементов изменился за период с 1970-80-х гг до сегодняшнего времени. В современной речи все чаще используется не один хезитатив, а сразу несколько,

что приводит к ухудшению качества речи: Ну сеном тюфяки набили и вот мы на полу все спали// Вот как бы ну это ...там ток был//. Произошло расширение состава хезитативов (ими стали как бы, то есть). По сравнению с речью 1970-80-х гг. участилось употребление конструкции это самое. Все эти факты свидетельствуют об общем снижении культуры речи среди носителей языка. j . .,.,..■

Доказательством коммуникативной значимости десемантизированпых элементов в речи послужило и сопоставление записей воспоминаний О. Б. Сиротининой (расшифровка ее устных воспоминаний, записанных в непринужденной домашней обстановке и опубликованный вариант). В зависимости от того, какой функциональной нагрузкой обладает элемент, он был либо внесен в письменный текст, либо заменен на другие вспомогательные средства письменного дискурса, либо вовсе изъят из отредактированного варианта. Так, хезитативы во всех случаях были убраны, маркеры неточности в ряде случаев оставлены, например: «это был кошмар, причем кошмар в разных, так сказать, отношениях» [Сиротинина 2009: 150], а, к примеру, вот как сигнал приведения примера во фразе я просто в семинаре у себя давала такие темы/ вот посмотреть как ведут себя разные...ну те же существительные/ прилагательные/ глаголы/ то есть разные части речи// был заменен на лексически полнозначное например: «просто я у себя в семинаре давала такие, например, темы: как ведут себя разные части речи» [там же: 163].

. Таким образом, анализ разговорной речи позволил определить круг десемантизированпых элементов и сгруппировать их соответственно их функциям в общении.

Глава 3 представляет собой анализ десемантизированпых элементов в устном . научно-педагогическом дискурсе, который обладает своего рода внутренней противоречивостью: с одной стороны, это стремление к полноте, ясности и точности изложения, с другой - устная форма бытования этого типа ¡ дискурса предполагает определенную долю спонтанности в речи, что приводит •к использованию разных десемантизированных элементов. Был проведен анализ речи преподавателей-филологов и нефилологов. В речи филологов преобладают такие десемантизированные элементы, как вот, ну (наиболее ¡частотные и характерные для любого типа устного дискурса), скажем, ¡■понимаете, - знаете, причем функции этих элементов разнообразны. Частотно ^употребление вот как актуализатора или сигнала приведения примера: Вы - знаете / действительно / думаю / что вот эти все вещи вы можете говорить устно / тем более / что почти не видно издалека//; Вот патент/ от делового стиля/ обеспечивает права изобретателя/ юридические права изобретателя//. В устном ■ научном . дискурсе часто возникает необходимость привлечения/удержания внимания слушающих, для чего также используются : десемантизированные элементы: Вот имейте это в виду// для нас понимаете/ для рядовых носителей языка приоритет имеет письменная форма//; Культура устной речи требует их ¡исключения/ вот запомните//. Здесь вот и понимаете используется говорящим для актуализации внимания аудитории, но в этих двух фрагментах дискурса актуализационная информация уже содержится в

лексически полнозначных словах (имейте это в виду, запомните), а десемантизированиые понимаете дублируют эту функцию. Однако такое удвоение не приводит к коммуникативной избыточности, но, напротив, помогает говорящему достичь большей эффективности сообщения.

Хотя в целом для речи филологов нехарактерно чрезмерное использование десемантизированных элементов, в речи отдельных преподавателей некоторые такие элементы имеют высокую частотность. Например: Автор не снимает...трагизма/он не снимает боли за гибнущее/вот это реальное существо как бы.../вот эту девочку конкретно/ то есть мотив состоит в том/что не снимается// Не снимается нисколько как бы неприятие вот этого социализма/вот...вот как бы на костях//Вот ни боль не исчезает/ ни трагизм// вот как бы нагнетается// (речь преподавателя литературы на семинарском занятии). В данном случае частое использование как бы может быть объяснено стремлением говорящего к иллюстративности, речевой наглядности - чтобы воссоздать перед мысленным взглядом студентов подобие художественного мира произведения. Эмоциональное состояние говорящего также может обусловить частые вот, как бы. Преподаватель говорит с большой заинтересованностью, эмоциональность его речи повышена, а это затрудняет спонтанный подбор нужных слов. В качестве еще одной вероятной причины частого употребления десемантизированных элементов можно назвать и саму разновидность устного научного дискурса. На практических занятиях, как правило, речевая интеракция преподавателя и студентов носит менее официальный характер, и доля спонтанности здесь больше по сравнению с речью на лекции, и тем более в докладе. Хотя использование как бы здесь нельзя назвать немотивированным и неуместным, из-за высокой частоты его дискурсивная нагрузка может снижаться, то есть степень десемантизации еще больше, поэтому слушатели могут оценить это как избыточность.

Сигналом о неточности служит и дискурсиб ' так сказать. Если разговорная речь не только допускает, но и предполагает понятийную неточность, научно-педагогическое общение это исключает, а потому роль таких указателей, как так сказать, скажем здесь возрастает. Причины, заставляющие говорящего использовать так сказать, различны, но так или иначе связаны со спонтанностью речи. Когда говорящий не может на ходу подобрать нужную формулировку (а некорректное употребление термина приводит к грубой ошибке и может иметь негативные последствия), он предупреждает слушателей о неточности сказанного им: Авторы упрекают э-э... эту книгу э-э за так сказать не... негомогенность/ неоднородность языкового материала//. Научная новизна того, о чем идет речь, также может побудить говорящего к использованию так сказать. Говоря о явлениях, которые еще не обрели устоявшейся терминологической оболочки, преподаватель старается избежать категоричности. Стремление к благозвучию, отмеченное М. В. Зарвой как требование к речи СМИ [Язык средств массовой информации 2004: 597], на наш взгляд, актуально и для научно-педагогического типа дискурса. Поэтому во избежание «шероховатости» говорящий также прибегает к сигналу коррекции: Речь строится так/ что не

зная/ так сказать о чем идет речь/ используя потом лишь записи разговорной речи/ понять ее невозможно//. Так сказать возможно, использовано потому, что фраза «речь строится так, что, не зная, о чем идет речь...» породила бы некоторую нежелательную двусмысленность и затруднила бы восприятие.

Особенностью научного и педагогического общения является и то, что в нем периодически возникает необходимость использования как терминологической лексики, так и слов обиходного языка, и спонтанное переключение с одного кода общения на другой может привести к неточности в речи: Но вот слово «парциально»/ естественно книжное такое/ причем терминологическое// Но для нее сказать так сказать глуповатый или немного глупый/ или что-нибудь/ непривычно// (речь идет о выражении «парциально глупый» в устах медика). Говорящему, скорее всего, оказалось затруднительно мгновенно подобрать нетерминологический эквивалент слову «парциально», а найденные им номинации показались ему не вполне точными, для чего он и использовал так сказать.

Что касается речи преподавателей-нефилологов, то в ней ^семантизированные элементы более частотны и иногда имеют характер слов-паразитов. Например: Но / тем не менее / как бы уровень их культуры /уровень как бы обслуживания / уровень четырёх звёзд / оно диктуется другими соображениями / это уровень как бы расположенности в историческом центре / уровень престижности здания / престижности района / вот / и уровень предоставления комфорта для своих как бы постояльцев /' клиентов / вот// (речь преподавателя гостиничного дела). Здесь, как и в речи преподавателя литературы, как бы также весьма частотно, по степень их уместности различна в зависимости от преподаваемой дисциплины. Если в литературоведении допускается «размытость» формулировок, то в остальных науках подобная неточность неприемлема и может ухудшить понимание сказанного и усвоение материала, вводя слушающих в замешательство относительно истинности слов преподавателя. Как отмечает Н. Г. Комлев, понятия выраженные и понятия невыраженные могут расходиться не только друг с другом но и, кроме того, с понятиями рецепиента, и расхождение может быть полезным тогда, когда оно побуждает слушающего к новым мыслительным актам [Комлев 2003: 79]. Возможно, поэтому речь предусматривает особые механизмы коррекции, к числу которых можно отнести лексически неполнозначные как бы, скажем, так сказать. Когда слушающий получает сигнал о неточности выражения некоторого понятия, в его языковом сознании, вероятно, происходит процесс внутренней подборки нужного слова или фразы, поиск соответствий означенного понятия с тем, что есть в его системе понятий, но при неумеренном использовании как бы этот элемент, напротив, ввбдит слушателей в "заблуждение и только отдаляет высказывание от изначального замысла говорящего. Возникает неясность: действительно ли четырехзвездные отели расположены в историческом центре или нет, речь идет о настоящей культуре обслуживания или о псевдокультуре (как бы культура, как бы обслуживание), ъ сшш с Чем теряется общий смысл высказывания и подвергается сомнению достоверность излагаемых фактов, что

недопустимо в условиях педагогического общения и научного дискурса в целом.

В речи нелингвистов отмечено и злоупотребление так сказать: Это жизнь так сказать// Без этого мы не можем э-э... так сказать не можем с этим не считаться// И хотя так сказать/ речь здесь не идет/ о какой-то недобросовестности/ а речь идет о том/ что/ конечно/ находясь в определенной так сказать/ э-э... в определенном сообществе людей// (речь преподавателя экономики). Преподаватель, хорошо ориентируясь в понятиях и терминологии своих профильных дисциплин, по-видимому, не имеет достаточных коммуникативных навыков, чтобы спонтанно построить монологическое высказывание, а привычка постоянно поправлять свою речь могла привести к автоматическому употреблению так сказать и к его абсолютной десемантизации. В речи этого преподавателя на 1200 словоупотреблений приходится 36 так сказать. Не во всех случаях в речи данного говорящего так сказать является неуместным. Так, во фразе Ну например/ какую технику городского транспорта/ так сказать принять на с...на ст...на стратегию/ на стратегическое решение/ метро/ не/ невероятно/ баснословно дорогое// употребление так сказать вполне допустимо. Действительно, выражение принять на стратегию или принять на стратегическое решение было бы некорректным с точки зрения сочетаемости слов, и говорящий, используя так сказать, информирует об этом слушателя. Но подобное разграничение правомерного и неправомерного использования преподавателем так сказать весьма неоднозначно и возможно только путем тщательного анализа. У человека, воспринимающего речь в режиме реального времени, такой возможности нет, поэтому из-за обилия этих словечек в речи говорящего они во всех случаях, скорее всего, будут осознаваться как явно ненужные. Такое явление мы условно назвали принципом нивелирования функциональности элемента вследствие чрезмерной частоты его употребления.

Обилие десемантизированных элементов может быть обусловлено не только низким уровнем речевой культуры, но и выбором речевой стратегии, когда говорящий намеренно избирает фамильярное общение со студентами и приближает свою речь к разговорной: Молодец / умница! Значит / почему? Потому что ткани были так плохо сделаны / что стирать их было в принципе нельзя / их проветривали. И представляете / причем это'было так дорого и так / значит / недоступно / что у знатных дам туалеты / значит / корсаж / это самое /рукава и юбка / при... это самое / шнурочком так приделывались друг к другу// (речь преподавателя психологии). Здесь наблюдается явление, названное нами контекстуальной транссемантизацией (с опорой на концепцию В. Г. Степановой, понимающей транссемантизацию как процесс утраты некоторых компонентов смысла - с одной стороны, и приобретения иных его компонентов - с другой). Такое явление более характерно для разговорной речи, когда говорящий употребляет эти элементы вместо подходящих по смыслу лексически полнозначных единиц, то есть контекстуально наполняет десемантизированные элементы смыслом.! При этом от говорящего не требуется точности изложения мысли, и в его распоряжении есть невербальные

компоненты (мимика, жесты), помогающие собеседнику адекватно попять смысл сказанного. В рамках педагогического общения это представляется неуместным, так как вместо такого это самое слушатель может подставить разные лексемы, которые кажутся ему подходящими, при этом смысл высказывания будет различаться, например: Но не тогда / когда какая-нибудь задница едет на каком-нибудь Лэндровере по Москве / значит / занимая полулицы и сжигая огромное количество / это самое// Это самое в приведенном контексте может означать, к примеру, топливо, бензин (в случае если говорящий имел в виду большой расход автомобилем горючего), кислород (если лектор хотел подчеркнуть, какой вред наносят машины экологии). Возникает семантическая приблизительность, неприемлемая в научном и педагогическом общении.

Выявлена и некоторая зависимость в употреблении десемантизированных элементов от жанровой природы дискурса. Так, в выступлении преподавателя перед его коллегами десемантизированных элементов несколько больше, чем в его же речи на лекции. Общность апперцепционной базы адресанта и адресата позволяет говорящему чувствовать себя более непринужденно, тем самым создается менее официальная тональность общения. Здесь не встречается прямых, актуализаторов внимания знаете, понимаете, при этом чаще, чем в лекции, используется вот как актуализатор сказанного. Отмечено 6 случаев употребления хезитатива значит, боле характерного для разговорной речи. Так как фрагмент дискурса насыщен отглагольными существительными, опустошенное значит позволяет облегчить восприятие сказанного. Анализ устного доклада Е. А. Земской также подтверждает мысль о том, что словечко значит далеко не всегда является неуместным в устной научной коммуникации. Замечено, что в большинстве случаев значит возникает в речи Е. А. Земской тогда, когда она приводит пример из живой разговорной речи: Врач говорит/ «да/карман у вас большой»/лечит зуб// Па1\иент ...значит переходит на разговорную речь/ говорит/ «целая авоська»//, при этом в речевом сознании говорящего невольно происходит своеобразное переключение кодов (научное общение - бытовое), и манера коммуникативного поведения меняется. Доклады и выступления во многом опираются на написанный текст, и неготовность говорящего к спонтанной речи приводит к учащению десемантизированных элементов.

В главе 4 проводится анализ десемантизированных элементов в устном дискурсе СМИ. В отличие от других видов дискурса, масс-медийное общение предполагает наличие двух адресатов - непосредственного (собеседник, находящийся в теле- или радиостудии) и опосредованного (массовая аудитория). Причем главным адресатом речи является именно удаленный слушатель, с которым труднее установить речевой контакт. Именно поэтому умеренное использование десемантизированных элементов здесь играет положительную роль, «оживляя» речь и удерживая внимание аудитории.

В ходе исследования было выяснено, что существуют такие десемантизированные элементы, которые присущи любому виду устного дискурса. Этот вывод был сделан на основе анализа речи В. Путина в прямом

телеэфире. Степень подготовленности речи и речевого самоконтроля говорящего в этом случае довольно высока, необдуманность реплик сведенак минимуму, в связи с чем десемантизированных элементов в речи В. Путина крайне мало: на почти 10000 словоупотреблений ' приходится 44 вот, использованного как актуализатор (В этом году/ вот на данный момент времени/, мы вышли на уровень шесть и шесть процента//), сигнал приведения примера (Часто приходится совмещать преподавание нескольких предметов// Например вот физкультуру/ технологию, инф... историю//). Зафиксировано 14 ну: в функции уточнения (Мы полностью расплатились... ну практически полностью расплатились с долгами//), приведения примера (Какие здесь существуют способы решения проблемы? Ну/ ипотечный кредит//), трижды встретился днскурсив знаете, используемый для привлечения внимания аудитории: Вы знаете, у нас проблема в другом. Хотя хезитативов в выступлении практически нет (только один случай употребления ну как заполнителя паузы), наличие некоторых десемантизированных элементов подтверждает их многофункциональность и необходимость в устном дискуре.

Замечено, что есть разница в употреблении десемантизированных элементов в теле- и радиоречи. Прослушивание радио может быть не основным занятием и не всегда завладевает вниманием слушателя полностью [Григорьева 2008: 599]. К тому же, человек, говорящий с экрана телевизора, имеет в своем распоряжении невербальные средства коммуникации, что помогает привлечь и удержать внимание аудитории. Радиоэфир не располагает такими возможностями, в связи с чем задача поддержания контакта может быть реализована только с помощью собственно речевых средств. Это во 'многом объясняет столь частое использование десемаитизироваиного ну в установочной (начинательной, инициальной) функции: примерно половина из всех используемых ну. К примеру, в радиопередаче «Попутчики» с участием А. Демидовой говорящими использовано всего 80 ну, из них 48 в начинательной функции, с участием В. Церетели - всего 77 ну, в начинательной функции - 28, с А. Воробьевым - 22 ну, из них 10 в инициальной функции.

Актуализация сказанного играет большую роль в речи СМИ, так как основная функция радио и телевидения - воздействующая, что обусловливает и потребность говорящего в иллюстративности и приведении примеров, которые также нередко выделяются с помощью вот, ну и скажем.

Внимание аудитории поддерживать гораздо сложнее, когда нет возможности отследить реакцию на сказанное. Этим объясняется частое употребление с СМИ дискурсивных знаете, понимаете. В устных СМИ названные десемантизированные компоненты функционируют в двух вариантах: знаете/понимаете либо знаешь/понимаешь, которые, помимо дискурсивной информации, несут в себе сведения об адресованное™ речи одному или многим собеседникам, о характере взаимоотношений между коммуникантами. Хотя сегодня многие передачи предполагают неформальное общение и знаешь/понимаешь (в форме ед. ч.) не является однозначно неуместным, они свидетельствуют о направленности речи только кому-то одному из находящихся в студии участников коммуникации и невольно

подчеркивают дистанциованность удаленного слушателя, что может повлечь за собой коммуникативную неудачу. Чтобы этого избежать, говорящие порой используют обе формы этих элементов в рамках одной передачи, адресуя речь то собеседнику, то аудитории. Это наблюдается в речи Д. Борисова в передаче «Попутчики»: Да вот/ знаете/ нет// А я очень люблю молочко с хлебушком/да//; У нас еще/ ты знаешь/у нас же Твиттер появился//. При этом и знаешь, и знаете здесь сохраняют свою функцию - удерживают внимание собеседника (находящегося в студии или массового адресата), так как данная радиопередача предполагает характер речевой интеракции, близкий к обиходно-бытовому. Однако такое двоякое использование этих элементов не всегда правомерно, Как, например, в речи И. Волка в программе В. Познера -И. Волк: Ну ...понимаете/ здесь по-моему/ я буду тривиален/ потому что прямо для того чтобы понять что такое человек/ надо с ним. кушать соль// -В. Познер.: Пуд соли... - И. Волк: Хлеб// кусок хлеба/ понимаешь/ да? тогда чувствуешь его мысли и все прочее//. Телепередача носит более официальный характер, поэтому Собеседники обращаются друг к другу исключительно на Вы, поэтому использование понимаешь говорит о его полной неуместности, это уже не контактоустанавливающий элемент, а, вероятнее всего, слово-«паразит». Об этом косвенно свидетельствует и частое употребление да? вместе с понимаешь. Да? кроме поддержания речевого контакта, является сигналом поиска поддержки у собеседника. Его частое использование свидетельствует о плохом владении говорящим навыками спонтанной связной речи, что заставляет его (скорее всего, неосознанно) обращаться за коммуникативной помощью к слушающему. Хотя да? в такой функции может возникнуть не только по причине невысокого уровня культуры речи. В определенных случаях это спровоцировано некорректной реакцией слушающего. Деструктивное поведение собеседника может выражаться в разных формах: Например, в передаче «Давай поженимся» ведущие часто задают участникам такие вопросы, которые порой ставят их в тупик, перебивают гостя, навязывают свою точку зрения, поэтому говорящему приходится становиться в позицию защиты и использовать сигналы самоподдержки: Л. Гузеева.: 17 лет большой срок// -Гость.: Совершенно верно/ потому что...Л. Гузеева. (перебивает): Ну/ женились по молодости/ по «залету»/ да? - Гость.: Э-э... нет/ почему? Не по «зачету»//реально была любовь/ был ребенок/ да? то есть было замечательно/ да? Но в один прекрасный момент все-таки почувствовал я в душе/ что все-таки я одинокий/ да? Потому что где-то путешествовали мы с ребенком/ да? Жена как бы не всегда нас поддерживала в этот момент/ да? то есть/ получается вроде и живем вместе/ да? но нет гармонии//

Видно, что говорящий оказался в растерянности, об этом говорит и то есть как средство коррекции. Вероятно, пытаясь доказать свою Правоту, говорящий стремится выразиться как можно точнее, но волнение и спонтанность речи этому мешают.

В современных теле- и радиопередачах часто принимают участие люди разного уровня культуры, абсолютно не связанные с журналистикой и практически не владеющие устной публичной речью. О невысоком уровне

культуры речи свидетельствует, к примеру, речь бизнесмена в телепередаче «Модный приговор»; Ну скажем это долго рассказывать/ Я приехал на рынок/ да? то есть соответственно прикупить какие-то моменты// то есть ну ...любовь приходит и уходит/ а кушать хочется всегда/ да? Соответственно значит девушку увидел в телогреечке такой/ с такими...скажем рукавичками/ потому что селедочкой торговала// Но она прошла путь от реализатора/ а сейчас она хозяйка/ то есть ну скажем...некоторых павильонов//. Говорящий чересчур часто использует скажем и то есть - маркеры, обычно указывающие на приблизительность, неточность сказанного. Видно, что говорящий не умеет строить монологическую речь. Он употребляет слова и конструкции, характерные для официальной, деловой коммуникации (потенциал, какие-то моменты, реализатор, на протяжении ... десяти лет), но, скорее всего, осознает неуместность такого стиля общения на телешоу, и ему приходится постоянно поправлять себя.

Вероятно, есть взаимосвязь между употреблением десемантизированных элементов и коммуникативно-институциональным статусом говорящего. Так, например, журналист Евгения Альбац является постоянным участником передач радио «Эхо Москвы», причем в одних передачах она является ведущей, а в других - гостем. Там, где она ведущая, в ее речи сравнительно мало десемантизированных элементов (в частности значит), их практически нет. Когда она выступает в качестве гостя, она позволяет себе большую речевую свободу, и десемантизированных значит использует больше: Значит ситуация здесь с моей точки зрения следующая// Есть принципиальная разница для меня ■в истории с Ираком/ и в истории с Ливией; А потом тебя на следующий день вызывает КГБшник на факультете/ потому что значит сообщили// что ты купил в списках Гумилева Ахматову и Цветаеву// (радиопередача «Особое мнение»). Чувство профессиональной ответственности за качество речи, звучащей в эфире, вероятно, побуждает ведущего к более тщательному отбору речевых средств, повышенному речевому контролю. Беседа с коллегами, скорее всего, хорошо знакомыми людьми, позволяет Е. Альбац чувствовать себя более свободно и непринужденно, и, вероятно, поэтому в речи появляется больше десемантизированных элементов. Та же закономерность прослеживается и в отношении речи Т. Канделаки. Нами было проанализировано несколько выходов радиопередач, в которых она выполняет роль интервьюера (программа «Точка»), и передач, где Канделаки была гостем («Мамочки-мамаши», и «Попутчики»), В статусе ведущей она использует немного опустошенных элементов (встретилось 10 знаешь, 7 понимаешь, 58 вот, 64 ну, ■ 4 знаете, 4 скажем), больше встречается именно актуализаторов или коммуникативов; характерно отсутствие как бы. Когда же Тина - гость, то, использует,гораздо больше десемантизированных элементов (встретилось 74 вот, 97,ну, 4 значит , 33 знаешь, 36 понимаешь, 9 как бы, 7 скажем, 43 то есть, 1 короче и 22 да). При этом многие элементы перестают передавать дискурсивную информацию и становятся абсолютно избыточными и даже вредными; Нет/ понимаете в чем дело// Это не просто друзья// Причем понимаешь как бы да? «Апостол Медиа

Групп» производит сейчас программу «Нереальная политика»; Все остальное, как бы да? что пишется обо мне в прессе/ это все фабрика звезд/ домыслы/ слухи/ сплетни/ ложь и провокации//. Использование понимаете и понимаешь в пределах такого короткого фрагмента дискурса подтверждает мысль о снижении речевого контроля, об этом же говорят и многочисленные как бы, которые здесь лишены своей дискурсивной нагрузки и порой не только неуместны, но и недопустимы, как во фразе Вы меня извините, я как бы очень люблю свой родной язык грузинский, я изучаю некоторые языки, но богаче русского языка, языка нету практически//. Оставаясь масс-медийным лицом, на речь которого так или иначе могут ориентироваться слушатели, Т. Канделаки проявляет коммуникативную некомпетентность: она вводит адресата в замешательство относительно подлинности ее любви к родному языку.

В радиоречи разница в употреблении семантически опустошенных элементов дискурса прослеживается в случае наличия или отсутствия телекамеры. Так, некоторые выпуски радиопередачи «Разворот» («Эхо Москвы) сопровождаются видеотрансляцией, а некоторые выходят в традиционном аудиоформате. Проанализировав речь Д. Ананьева, являющегося постоянным гостем этой передачи, мы выявили, что в отсутствие камеры он чаще использует десемантизированные элементы, это, прежде всего, ну, вот и знаете (иные элементы встречаются в его речи единично и их употребление контекстуально обусловлено). В случаях, когда беседа протекала без телесъемки, количество этих компонентов составляло 10-12, 13-26 и 9-12 словоупотреблений. В тех выпусках, которые транслировались и по телевидению, количество указанных элементов в речи Д. Ананьева гораздо меньше: ну - 1 -2, вот - 2-6 и знаете - 6-7 словоупотреблений. На наш взгляд, наличие телекамеры, с одной стороны, обязывает говорящего к еще большему контролю над речйк>, с другой стороны, позволяет в некоторой степени прибегать к невербальным компонентам поддержания контакта с аудиторией, вследствие чего необходимость в использовании десемантизированных элементов не так велика.

Говоря о речи в СМИ, необходимо учитывать еще одну ее особенность: в ней во многом присутствует элемент постановочности, имитации, особенно в телевизионных шоу на судебную тематику, в которых принимают участие профессиональные актеры. Скорее всего, их реплики заранее подготовлены режиссером, поэтому о спонтанности здесь говорить довольно сложно. С большей вероятностью можно полагать, что десемантизированные элементы в речи говорящих играют стилизационную роль, как в речи подсудимого в передаче «Суд идет»: Ну мы пришли на склад// Вот// Я естественно сломал замок/ на этой двери/ так как он бы не справился/ вот/ наделал много шума/ вот// Мы проникли в склад/ там много помещений складских/ вот//. Введенные в речь говорящего десемантизированные элементы характеризуются однообразием функций. Вот во всех случаях используется в финальной функции, ну - в начинательной (инициальной) функции. Такое обилие лексически опустошенных словечек при однообразном характере их употребления создает ощущение бедности, монотонности речи, способствует

созданию образа малокультурного человека, так как для него характерно владение только разговорной речью и использование этого типа общения в любых условиях [Хорошая речь 2001: 24].

Таким образом, в СМИ десемантизированные элементы, кроме выполнения тех функций, которые были отмечены в разговорно-бытовом и научно-педагогическом типах дискурса, выполняют еще и более специфические для СМИ: функцию заботы о массовом удаленном от говорящего адресате (привлечение внимания без возможности проверки эффекта) и функцию (в ряде передач) стилизации речи для создания определенного образа.

В заключении подводятся итоги работы. Установлено, что дссемаптизированные элементы присутствуют во всех типах устного дискурса и являются его неотъемлемой частью, так как любая устная коммуникация предполагает определенную долю спонтанности, которая обусловливает необходимость в разного рода корректирующих, контактоустанавливающих, подготавливающих средствах,

В соответствии с типом передаваемой информации, степенью информативности и ролью в речевом дискурсе десемантизированные элементы можно классифицировать:

1) Первая группа - информативно факультативные, но коммуникативно необходимые элементы (дискурсивы). К ним относят такие элементы как просто, прямо, ну, вот, знаешь, понимаешь, слушай, так сказать, короче (говоря), это самое, значит, то есть, как бы и т.д. Они способствуют лучшей ориентации в дискурсе адресанта и адресата речи, то есть имеют определенные функции:

1) Функция актуализации, или обеспечения надежности передачи информации и однозначность ее восприятия, а также акцентирования отдельных частей высказывания. Сюда относятся слова просто, вот, прям, вообще, такой, что (в вопросительных высказываниях), вопросительная частица да? '

2) Функция установления и поддержания речевого контакта. Она присуща таким элементам как: знаешь(-те), поншшешь(-те), слушаете), предсгпавляешь(-те), говорю(-ит), вопросительной частице да?

3) Функция указания - мысленное указание на какой-дибо предмет или явление, а также па приведение примера. Эта функция в основном присуща частице вот.

4) Функция уточнения или пояснения сказанного. Для этого используются вот, ну, ну вот. ,

5) Функция указания на неточность. Говорящим используются такие речевые конструкции, как: как бы, так скажем, так сказать с целью информировать адресата о неточности сказанного им, о некорректности формулировки высказывания.

6) Функция, связанная с перестройкой высказывания на ходу, связанная с необходимостью изменения облика высказывания уже в процессе порождения

речи. В качестве сигналов этого используются такие элементы, как: этот(-а, -о), ну, какего(ее), вот, там и другие.

7) Начинательная функция. В устной речи фразы очень часто начинаются с таких элементов, как: ну, вот, способствующих настройке внимания слушателей'й избежания информативных потерь. Если фраза произносится без них, первое слово нередко остается не расслышанным.

8) Финальная функция (подведение итога). Эта функция, в основном, выполняется в речи элементами вот, ну (и) вот, которые говорящий использует, чтобы подчеркнуть законченность сказанного им.

" 1 9) Функция указания на постоянное качество или свойство предмета или явления, которую реализуют так называемые плеонастические местоимения он, она, оно, наречие там.

Эвфемистическая (амортизационная) функция. Когда говорящий вынужден сказать собеседнику что-либо заведомо неприятное, огорчительное, он нередко употребляет элементы ну, это, это самое и т.п, чтобы смягчить «удар».

II) Вторая группа десемантизированных элементов дискурса - это коммуникативно факультативные, и информативно избыточные, то есть малозначимые с точки зрения передачи конкретной фактуальной информации, но все же важные для построения дискурса элементы. Это слова-«губки» типа вещь, штука, дело в случаях, когда они подвергаются в речи не столько собственно десемантизации, сколько смысловой атрофии. Эти элементы по характеру бывают не только общеязыковыми, но и окказионально-индивидуальными, причем последние встречаются только в разговорной речи.

Ш) Третью группу элементов дискурса составляют хезитативы - ну, вот, это (самое), там, значит. Эти элементы можно условно назвать информативно избыточными, но значимыми в паракоммуникативном плане. Говорить об их коммуникативной значимости трудно, так как они необходимы только говорящему на этапе речепорождения. Для слушающего хезитативы не представляют ценности, хотя иногда способствуют разрежению информативного потока и облегчают восприятие речи. Впрочем, этим свойством обладают не только хезитативы, но и другие десемантизированные элементы, если частота их употребления не чрезмерна и они разнообразны.

4) Четвертая группа - коммуникативно вредные (деструктивные) и информативно избыточные элементы дискурса. К ним относятся тавтологические словоупотребления, слова-«паразиты», а также дискурсивные слова, которые при их неумеренном и назойливом употреблении подвергаются еще большей десеамантизации. Если элементы предыдущих групп обладают некими функциями в устном дискурсе, то применительно г элементам данной группы можно говорить лишь о возможных причинах их появления в речи (роли для понимания дискурса они не играют). Причины эти носят различный характер: лингвистический (широкая семантика слова, способствующая его частому употреблению в речи), экстралингвистический (невнимание собеседника, эмоциональное возбуждение говорящего), несобственно лингвистический (низкий уровень речевой культуры). Наличие в речи

коммуникативно вредных элементов дискурса, обусловленное экстралингвистическими факторами, носит, как правило, временный характер. Невысокий уровень речевой культуры приводит к возникновению в речи слов-«паразитов», которые присутствуют в речи говорящего постоянно.

Многие из перечисленных элементов находятся в разных группах классификации. Это объясняется тем, что:

а) некоторые элементы дискурса, утрачивая лексическую значимость, увеличивают свою функциональность и могут реализовывать себя в самых разных коммуникативных ситуациях и выполнять различные задачи в зависимости от интенции говорящего. Наиболее полифункциональными и частотными в речи являются элементы ну, вот, это подтверждается данными частотных словарей (Ляшевская, Шаров 2009), а также собственными наблюдениями. По результатам количественной обработки собранного нами речевого материала употребление вот (в разных функциях) составляет примерно 26,6 % от всех десемантизированных элементов, ну - около 21,5 % соответственно. В качестве возможных причин, повлиявших на такую широкую распространенность и полифункциональность этих элементов в дискурсе мы выделили изначальную принадлежность этих слов к вспомогательной лексике, а также удобство произношения и закон экономии речевых усилий.

б) чрезмерная частота одного и того же десемантизированиого компонента дискурса (как правило, это касается дискурсивов) приводит к еще большей его десемантизации и переходу в иную группу: иногда дискурсивные слова становятся простыми заполнителями пауз, но нередко превращаются в слова-«паразиты»

Кроме того, существуют особые случаи контекстуальной десемантизации. Как правило, ей подвергаются не дискурсивы или лексически неполнозначные компоненты, а полнознаменательные слова, чаще всего - говорю/говорит. При этом своего лексического значения как такового они не теряют, но вследствие чрезмерно частого употребления теряют информативную значимость.

Выявлено, что одна и та же функция (например, функция амортизации, установления речевого контакта) может быть реализована десемантизированными элементами разных типов.

Качественно-количественный состав десемантизированных элементов различен в разных типах дискурса. Наибольшей частотой подобных элементов и вариативностью их функций отличается разговорно-бытовой дискурс, так как доля спонтанности в нем довольно велика. В нем присутствуют элементы, не характерные для других типов дискурса: хезитативы это, это самое, значит, коммуникативно атрофированные говорю/говорит, а также слова-«губки». Устный научный дискурс характеризуется большей степенью обдуманности речи, поэтому количество десемантизированных элементов здесь несколько меньше, и характер их употребления специфичен.

внимания аудитории (знаете, понимаете). Уместность использования десемантизированных элементов зависит также и от характера дисциплины (гуманитарная/техническая), из-за различий в степени неконкретности понятий, а значит, различна и степень допустимости уточнителей и показателей неточности.

официалыюсть/неофициальность общения, большую/меньшую долю спонтанности и обсуждаемую тему, влияет на количество десемантизированных элементов. В передачах, предполагающих неформальное общение, имитирующее живую разговорную речь, семантически опустошенные элементы используются чаще и не всегда уместно. В некоторых передачах они намеренно используются для стилизации речи малокультурных людей.

Различия в употреблении десемантизированных элементов замечены не только в разных типах дискурса, но и в речи людей разных поколений. Анализ записей устной речи разных лет показал, что количество семантически незначимых элементов в речи (прежде всего, в речи молодежи и подростков) за последние два десятилетия возросло по сравнению с речью 1970-80-х гг. [Кокошкина 2009: 175-180]. Это связано с тенденцией к общему снижению уровня речевой культуры и воздействием средств массовой информации, речь в которых перестала быть эталонной.

Тот факт, что десемантизированные элементы могут быть использованы и как средство стилизации (в СМИ и художественной литературе), и как средство сохранения устности при редактировании устной речи в письменную [Кокошкина 2011], доказывают, что десемантизированные элементы далеко не всегда вредны, они могут и действительно играют весьма значимую роль в процессе коммуникации.

В перспективе возможно исследование особенностей употребления десемантизированных элементов с учетом тендерных особенностей говорящего, типа темперамента.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Роль коммуникативного поведения собеседника в

употреблении десемантизированных элементов дискурса// Известия

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Роль коммуникативного поведения собеседника в употреблении десемантизированных элементов дискурса// Известия Саратовского университета. Серия Филология. Журналистика. Изд-во Сарат. ун-та, 2011. Т. 11. -Вып. 1. -С. 15-18.

2. Лексическая дессмантизация как явление принципиально разное в устном дискурсе// Филология и человек. -№1. -2011. -С. 139145.

3. Принципы адаптации устного непринужденного дискурса в письменный: работа с десемантизированными элементами// Известия Саратовского университета. Серия Филология. Журналистика. Изд-во Сарат. ун-та, 2011. Т. 11. -Вып. 2. С. 15-18.

4. «Лишние» слова в русской речи (на материале разговорной речи и телеречи)// Филологические этюды. - Саратов: Научная книга, 2007. - Вып.10. Ч. III. -С. 183-187.

5. Функционирование «лишних» слов в русской речи// Проблемы речевой коммуникации. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2007. -Вып. 7.-С. 182-191.

6. Употребление лишних слов в русской речи// Филологические этюды. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2008. - Вып.11. Ч. III. -С.266-270.

7. Употребление лишних слов в русской речи в аспекте диахронии// Проблемы речевой коммуникации. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2009. -Вып. 9. -С. 175-180.

8. Виды и возможные причины десемантизации элементов дискурса// Филологические этюды. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2009. -Вып.12.4. III.-С.347-353.

Подписано в печать 20.07.2011. Формат 60x84 '/,6. Бумага офсетная. Гарнитура Times. Печать цифровая Объем 1.5 печ. л. Тираж 100 экз. Заказ № 153-Т

Типография СГУ г. Саратов, ул. Б. Казачья 112а тел.: (845-2) 27-33-85

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кокошкина, Ирина Владимировна

1. Введение

2. Глава 1. Теоретические основы исследования

1.1. Термин «дискурс» и различия в его понимании

1.2 Понятие десемантизированных элементов и их рассмотрение в научной литературе

1.3 Проблема десемантизации 14 1.4. Проблемаепени информативности десемантизированных элементов

1.5 Существующие классификации десемантизированных элементов

3. Глава 2. Функционирование десемантизированных элементов в разговорном дискурсе

4. Глава 3. Функционирование десемантизированных элементов в устном научном и педагогическом дискурсе

5. Глава 4. Функционирование десемантизированных элементов в СМИ

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Кокошкина, Ирина Владимировна

В современной лингвистике уделяется большое внимание проблемам дискурса и его составляющих. Многочисленные исследования касаются как полнозначных компонентов дискурса, так и его вспомогательных единиц (труды Э. Бенвениста, М. Фуко, Т. М. Николаевой, Ю. Н. Караулова, М. Л Макарова, О. Г. Ревзиной и др.). Все возрастающее разнообразие форм и видов коммуникации определяет интерес к изучению ее разных аспектов, поэтому освещение вопросов, связанных с функционированием лексически малозначимых элементов дискурса и их роли в порождении и восприятии речи представляется важным.

Объект исследования - десемантизированные компоненты устного дискурса.

Актуальность работы. Работа выполнена в аспекте актуальных проблем коммуникативной лингвистики и речеведения, рассмотрены единицы, которые являются объектом внимания в современной науке, использованы дискурсивные методики.

1) изучить литературу по вопросам теории дискурса и его компонентов, устной речи и проблемам коммуникации

2) собрать и проанализировать речевой материал, выделяя в нем десемантизированные элементы

4) определить различия в степени десемантизации и вероятные причины этого процесса

6) представить классификацию'десемантизированных элементов

Материалом? для данной работы послужили записи устной речи разговорной, научной речь,, теле- и . радиоречи), собранные автором; хранящиеся на кафедре русского языка и речевой коммуникации Института филологии и журналистики-, Саратовского государственного5 университета общим объёмом около 100 тыс. словоупотреблений, а также данные Национального корпуса русского языка (Кшсогрога). В работе использован описательный метод с применением дискурс-анализа. . Методологической; основой работы послужили концепции и труды Е. А. Земской, Е, С. Кубряковой, Н. Д. Арутюновой, О. Б. Сиротининой, С. В. Андреевой и др.

Научная новизна работы заключается- в том, что в ней представлен многосторонний анализ в разной степени десемантизированных элементов дискурса, уточнены их функции;: дана,классификация десемантизированных элементов с точки .зрения их , коммуникативной роли, выявлены закономерности и возможные причины их возникновения, а также различия в функциях и частоте употребления таких элементов в разных сферах общения;

Положения, выносимые на защиту:;

1. В любом устном дискурсе, как правило, присутствуют элементы, семантика которых стерта .' или почти: стерта, названные нами десемантизированными элементами: Под десемантизированными элементами: понимаются элементы с полной или: частичной? утратой одного или нескольких компонентов лексического значения и коммуникативной значимости. . . .

2. В разговорной речи десемантизированных элементов больше, нежели в других типах дискурса; их функции разнообразнее. В научно-педагогическом дискурсе их сравнительно меньше,, в масс-медийном дискурсе их количество во многом обусловлено типом передачи.

3. Степень десемантизации подобных элементов различна: наименьшей утрате семантического содержания- подвергаются некоторые дискурсивы, наибольшей - слова-«паразиты», между которыми-, располагаются? словаг «губки»,, хезитативы. и другие компоненты, не реализующие основного содержания дискурса. 4. Функции десемантизированных элементов в дискурсе неодинаковы и зависят от ряда факторов. Функция и степень десемантизации таких: элементов; не имеют прямой? взаимозависимости, но взаимодействуют. Факторы частоты; употребления и характера передаваемой, информации взаимообусловлены. •.'■'.-.

5. Характер использования десемантизированных элементов зависит от; уровня! речевой культуры говорящего, его эмоционального состояния на момент речспорождения, обстановки протекания . коммуникативного акта. При этом? в разных типах дискурса и в конкретных дискурсах одни и те же десемантизированные; элементы могут восприниамться по-разному (как уместные/неуместные, помогающие адресату или, раздражающие его).

Теоретическая значимость состоит в возможности использования результатов работы для. дальнейшего изучения теории; дискурса и теории коммуникации; (как со стороны порождения речи, так и со стороны ее восприятия); Полученные в ходе работы результаты имеют значение для' реч'еведения,.функциональной стилистики и культуры речи.

Практическая ценность выражается в том, что результаты исследования применимы в вузовских курсах современного русского языка и культуры речи, в семинарах по проблемам дискурса и; лексической семантики, а также могут найти применение в школьных спецкурсах и пособиях по культуре; речи и литературному редактированию^ а также в обучении русскому языку как иностранному.

Структура работы: Работа состоит из введения, четырех глав («Теоретические основы исследования»,. «Функционирование десемантизированных элементов в разговррном дискурсе», функционирование десемантизированных элементов в устном научном и педагогическом дискурсе», «Функционирование десемантизированных элементов в СМИ»), заключения и списка использованной литературы. Апробация работы:

Основные результаты обсуждались на ежегодных конференциях молодых ученых (Саратов, Саратовский государственный университет, 20082011 гг.), на Международной научно-практической конференции «Современное состояние русской речи: эволюция, тенденции, прогнозы» (Саратов, Саратовский государственный университет, 2008), отражены в 8 статьях автора, в том числе, 3 из них — в журналах из списка ВАК.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Десемантизированные элементы дискурса"

Заключение

В ходе работы был проведен анализ речевого материала (общим объемом около 100 тыс. словоупотреблений), представляющего собой записи устной разговорной, научной речи и речи средств массовой информации (теле- и радиоречи), на основании чего сделаны следующие выводы:

Десемантизированные элементы присутствуют во всех типах устного дискурса и являются его неотъемлемой частью, так как любая устная коммуникация предполагает определенную долю спонтанности, которая обусловливает необходимость в разного рода корректирующих, контактоустанавливающих, подготавливающих средствах.

В соответствии с типом передаваемой информации, степенью информативности и ролью в речевом дискурсе десемантизированные элементы можно классифицировать.

1) Первая группа - информативно факультативные, но коммуникативно необходимые элементы (дискурсивы). К ним относят такие элементы как просто, прямо, ну, вот, знаешь, понимаешь, слушай, так сказать, короче (говоря), это самое, значит, то есть, как бы и т.д. Они способствуют лучшей ориентации в дискурсе адресанта и адресата речи, то есть, имеют определенные функции:

Функция актуализации, или обеспечения надежности передачи информации и однозначность ее восприятия, а так же акцентирования отдельных частей высказывания. Сюда относятся слова просто, вот, прям, вообще, такой, что (в вопросительных высказываниях), вопросительная частица да?.

Установление и поддержание речевого контакта. Эта функция присуща таким элементам как: знаешь(-те), поннмаешъ(-те), слушай(-те),представляешь(-те), говорю(-ит), вопросительной частице да?

Функция указания — мысленное указание на какой-либо предмет или явление, а также на приведение примера. Эта функция в основном присуща частице вот).

Функция уточнения или пояснения сказанного. Для этого используются вот, ну, ну вот.

Функция указания на неточность. Говорящим используются такие речевые конструкции, как: как бы, так скажем, так сказать с целью информировать адресата о неточности сказанного им, о некорректности формулировки его высказывания.

Функция, связанная с перестройкой высказывания на ходу, связанная с необходимостью изменения облика высказывания уже в процессе порождения речи. В качестве сигналов этого используются такие элементы, как: этот(-а, -о), ну, как его (ее), вот, там и другие.

Начинательная функция. В устной речи фразы очень часто начинаются с таких элементов, как: ну, вот, способствующих настройке внимания слушателей и избежания информативных потерь. Если фраза произносится без начальных ну или вот, первое слово нередко остается не расслышанным.

Финальная функция (подведение итога). Эта функция, в основном, выполняется в речи элементами вот, ну (и) вот, которые говорящий использует, чтобы подчеркнуть законченность сказанного им.

Функция указания на постоянное качество или свойство предмета или явления, которую реализуют так называемые плеонастические местоимения он, она, оно, наречие там.

Эвфемистическая функция. Когда говорящий вынужден сказать собеседнику что-либо заведомо неприятное, огорчительное, он нередко употребляет элементы ну, это, слушай, это самое и т.п, чтобы смягчить «удар».

2) Вторая группа десемантизированных элементов дискурса — это коммуникативно факультативные, и информативно избыточные, то есть, малозначимые с точки зрения передачи конкретной фактуальной 122 информации, но все же важные для построения дискурса. Это слова-«губки», или слова-«диффузы» типа вещь, штука, дело, в случаях, когда они подвергаются в речи не столько собственно десемантизации, сколько смысловой атрофии.

1 3) Третью группу элементов дискурса составляют хезитативы - ну, вот, это (самое), там, значит. Эти элементы можно условно назвать информативно избыточными, но значимыми в паракоммуникативном плане. Говорить об их коммуникативной значимости трудно, так как они необходимы только говорящему на этапе речепорождения. Для слушающего хезитативы не представляют ценности, хотя иногда способствуют разрежению информативного потока и облегчают восприятие речи. Впрочем, этим свойством обладают не только хезитативы, но и другие г десемантизированные элементы, если частота их употребления не чрезмерна и они разнообразны.

4) Четвертая группа — коммуникативно вредные (деструктивные) и информативно избыточные элементы дискурса. К ним относятся тавтологические словоупотребления, слова-«паразиты», а так же дискурсивные слова, которые при их неумеренном и назойливом употреблении подвергаются еще большей десеамантизации. Если элементы предыдущих групп обладают некими функциями в устном дискурсе, то применительно к элементам данной группы можно говорить лишь о возможных причинах их появления в речи (роли для понимания дискурса они не играют). Причины эти носят различный характер: лингвистический (широкая семантика слова), экстралингвистический (невнимание собеседника, эмоциональное возбуждение говорящего), несобственно лингвистический (низкий уровень речевой культуры). Наличие в речи коммуникативно вредных элементов дискурса, обусловленное экстралингвистическими факторами, носит, как правило, временный характер. Невысокий уровень речевой культуры приводит к возникновению в речи слов-«паразитов», которые присутствуют в речи говорящего постоянно.

Многие из перечисленных элементов находятся в разных группах классификации. Это объясняется тем, что: а) некоторые элементы дискурса, утрачивая лексическую значимость, увеличивают свою функциональность и могут реализовывать себя в самых разных коммуникативных ситуациях и выполнять различные задачи в зависимости от интенции говорящего. Наиболее полифункциональными и частотными в речи являются элементы ну, вот, это подтверждается данными частотных словарей (Ляшевская, Шаров 2009), а также собственными наблюдениями. По результатам статистической обработки собранного нами речевого материала употребление вот (в разных функциях) составляет примерно 26,6 % от всех десемантизированных элементов, ну — около 21,5 % соответственно. В качестве возможных причин, повлиявших на такую широкую распространенность и полифункциональность этих элементов в дискурсе мы выделили изначальную принадлежность этих слов к вспомогательной лексике, а также удобство произношения и закон экономии речевых усилий. б) чрезмерная частота одного и того же десемантизированного компонента дискурса (как правило, это касается дискурсивов) приводит к еще большей его десемантизации и переходу в иную группу: иногда дискурсивные слова становятся простыми заполнителями пауз, но нередко превращаются в слова-«паразиты»

Кроме того, существуют особые случаи контекстуальной десемантизации. Как правило, ей подвергаются не дискурсивы или лексически неполнозначные компоненты, а полнознаменательные слова, чаще всего — слово говорю/говорит. При этом своего лексического значения как такового они не теряют, но вследствие чрезмерно частого употребления теряют информативную значимость.

Качественно-количественный состав десемантизированных элементов различен в разных типах дискурса. Наибольшей частотой подобных элементов и вариативностью их функций отличается разговорно-бытовой дискурс, так как доля спонтанности в нем довольно велика. В нем присутствуют элементы, не характерные для других типов дискурса (хезитативы это, это самое, значит, коммуникативно атрофированные говорю/говорит). Устный научный дискурс характеризуется большей степенью обдуманности речи, поэтому количество десемантизированных элементов здесь несколько меньше, и характер их употребления специфичен.

В устном научном дискурсе, сохраняющем доминанту точности изложения и однозначности восприятия речи, более функциональны различные дискурсивные маркеры: указатели на неточность сказанного (так сказать, скаэ/сем, как бы), актуализаторы {вот, ну), а так же средства, привлечения внимания аудитории {знаете, понимаете). Уместность использования десемантизированных элементов зависит также и от характера дисциплины (гуманитарная/техническая), из-за различий в степени неконкретности понятий, а значит, различна и степень допустимости уточнителей и показателей неточности.

Устный дискурс СМИ в силу особых коммуникативных взаимоотношений слушающего и говорящего (наличие двойного адресата, опосредованный канал связи адресанта с удаленным слушателем) также имеет свои отличия в плане функционироания десемантизированных элементов. Независимо от характера передачи, в любом устном масс-медийном дискурсе большую долю десемантизированных элементов составляют установочные ну (для привлечения внимания аудитории), вот как актуализаторы или сигналы приведения примера, часто используются и контактоустанавливающие дискурсивы. Формат передачи, обусловливающий официальность/неофициальность общения, большую/меньшую долю спонтанности и обсуждаемую тему, влияет на количество десемантизированных элементов. В передачах, предполагающих неформальное общение, имитирующее живую разговорную речь, семантически опустошенные элементы используются чаще и не всегда уместно. В некоторых передачах они намеренно используются для стилизации речи малокультурных людей.

Различия в употреблении десемантизированных элементов замечены не только в разных типах дискурса, но и в речи людей разных поколений. Анализ записей устной речи разных показал, что количество семантически незначимых элементов в речи (прежде всего, в речи молодежи и подростков) за последние два десятилетия возросло по сравнению с речью 1970-80-х гг. [Кокошкина 2009: 175-180]. Это связано с тенденцией к общему снижению уровня речевой культуры и воздействием средств массовой информации, речь в которых перестала быть эталонной.

В перспективе возможно исследование особенностей употребления десемантизированных элементов с учетом тендерных особенностей говорящего, его типа темперамента.

Список научной литературыКокошкина, Ирина Владимировна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Ажеж Клод. Человек говорящий: Вклад лингвистики в гуманитарные науки: пер. с фр. -М.: Едиториал УРСС, 2008. 304 с.

2. Андреева С. В. конструктивно-синтаксические единицы устной русской речи. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та; 2005. - 129 с.

3. Андреева С. В. Основные и с вспомогательные единицы устной коммуникации// Известия Саратовского государственного университета. Сер. Филология. Журналистика. Саратов, 2007. Том 7. - Вып. 2. - С. 18-19.

4. Апресян Ю. Д., Богуславский И. М., Иомдин Л. Л., Санников В. 3. Теоретические проблемы русского синтаксиса: Взаимодействие грамматики и словаря. М.: Языки славянских культур, 2010. - 408 с.

5. Артемьева Е. Ю. Психология субъективной семантики. — М.: Изд-во, Моск. ун-та, 1980. -318 с.

6. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 136-137.

7. Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс// Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. 512 с. С. 5-32.

8. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

9. Баранов А.Н., Плунгян В. А., Рахилина Е. В. Путеводитель по дискурсивным словам русского языка. М.: Помовский и партнеры, 1993. — 207 с.

10. Бахтин М. М. Антрополингвистика: Избранные труды (Серия «Психолингвистика»). М.: Лабиринт 2010. - 255 с.

11. Бахтин М.М. Высказывание как единица речевого общения// Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. — 444 с.

12. Бенвенист, Э. О субъективности в языке // Общая лингвистика. Глава XXIII. М.: Прогресс, 1974. - С. 282-300.

13. Бондаренко Л. П. К вопросу о хезитационном членении речи // Вестник Ленинградского университета. № 20. — Вып. 4. Л., 1976. — С. 135140.

14. Будагов Р. Н. Человек и его язык. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1974.г. - 260 с. ,

15. Валгина Н.С. Теория текста: Учеб. пособие. М.: Логос, 2003. - 280с.

16. Васильев А. Д. Слово в российском телеэфире: Очерки новейшего словоупотребления. — М.: Флинта: Наука, 2003. — 224 с.

17. Васильев Л. М. Современная лингвистическая семантика. — М.: Либроком, 2009. -192 с.

18. Вежбицка А. Метатекст в тексте// Новое в зарубежной лингвистике.* -М., 1978.-Вып. 8.-С. 402-421.

19. Венцов А. В., Касевич В. Б. Проблемы восприятия речи. — М.: УРСС Эдиториал, 2003. 240 с.

20. Викторова Е. Ю. вспомогательные коммуникативные единицы в речи российских и американских президентов (на материале жанра послания)// Известия Саратовского университета. 2008. Т. 8. Сер. Филология и журналистика. Вып. 2. С. 22-31.

21. Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. -М.: Наука, 1977.-С. 162-189.

22. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. — М.: Высш. шк., 1972. 616 с.

23. Виноградов С. И., Платонова О. В. и др. Культура русской речи: Учебник для вузов. М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА, 1999. — 560 с.

24. Винокур Т. Г. Говорящий и слушающий: варианты речевого поведения. -М. 1993.-172 с.

25. Выготский JI. С. Мышление и речь. — М.- JL: Гос. соц.- экон. изд-во, 1934.-362 с.

26. Гайсина P.M. Средства речевого контакта в современном русском языке: Автореф. дисс. канд. филол. наук. — Саратов, 1967. 22 с.

27. Гальперин И. Р. Информативность единиц языка: Учеб. пособие для вузов. М.: Высш. шк., 1974. — 175 с.

28. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М.: Наука, 1981.-138 с.

29. Гвишиани Н. Б. Язык научного общения: Вопросы методологии. — М.: ЛКИ, 2008.-280 с.

30. Говердовский В. И. Коннотемная структура слова. — Харьков: Изд-во Харьк. гос. ун-та, 1989. 95 с.

31. Гольдин В. Е., Сиротинина О. Б., Ягубова М. А. Русский язык и культура речи: Учебник для студентов-нефилологов/ под ред. О. Б. Сиротининой. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2001. -212 с.

32. Горелов И. Н., Седов К. Ф. Основы психолингвистики: Учеб. пособие. М.: Наука, 2001. - 487 с.

33. Грайс П. Логика и речевое общение// Новое в зарубежной лингвистике. -Вып. 16. — М.: Прогресс, 1985. С. 217- 237.

34. Григорьева О. Н. Современное радио России// Язык средств массовой информации/ Под ред. М. Н. Володиной. М.: Академический проект: Альма Матер, 2008. - С. 599-607.

35. Гурочкина А.Г. Диалогический дискурс как основной тип межличностной коммуникации // Англистика: современные достижения и традиции. Тезисы докладов. С.-Петербург: Изд-во СПб гос. ун-та, 1998. — С. 20-21.

36. ДараганЮ.В. Риторическая структура текста и маркеры порождения речи // Труды Международного семинара «Диалог'2002» покомпьютерной лингвистике и ее приложениям. Т. 1. Теоретические проблемы. -М., 2002. С.114—127.

37. Дараган Ю.В. Функции слов-«паразитов» в русской спонтанной речи// От слова к тексту. Минск, 2000. -Ч. III. - С. 155-157.

38. Девкин В.Д. Метакоммуникация// Иностранные языки в школе. — 1987. №5. С.32-36.

39. Дементьев В. В. Теория речевых жанров. — М.: Знак, 2010. — 600 е.

40. Дементьев В.В. Жанры фатического общения // Дом Бытия. Альманах по антропологической лингвистике. Вып. 2 Язык. Мир. Человек/ ред. Б.Л. Борухова. Саратов: Изд-во СГПИ, 1995. — С. 50-63.

41. Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века// Язык и наука конца 20 века. М.: Язык и наука конца 20 века. М.: Институт языкознания РАН, 1995. - С. 239-320.

42. Дискурс, концепт, жанр: коллективная монография/ Отв. ред. М. Ю. Олешков. Нижний Тагил: НТГСПА, 2009. - С. 68-85.

43. Дискурсивные слова русского языка: опыт контекстно-семантического описания/ под ред. К. Киселевой, Д. Пайара. — М.: Метатекст, 1998.-448 стр.

44. Добросклонская Т. Г. Вопросы изучения медиатекстов (опыт исследования современной английской медиаречи). — М.: УРСС Едиториал, 2005.-288 с.

45. Ефремова Т. Ф. Толковый словарь служебных частей речи русского языка. М.: Рус. яз., 2001. - 863 с.

46. Жинкин Н. И. Речь как проводник информации. — М.: Наука, 1982. —160 с.

47. Зализняк Анна А. Глагол говорить: три этюда к словесному портрету// Язык о языке: Сб. ст./ Под ред. Н.Д. Арутюновой. — М.: Языки русской культуры, 2000. 624 с.

48. Зализняк А. А. Многозначность в языке и способы ее представления. — М.: Языки славянских культур, 2006. — 672 с.

49. Зарецкая E.H. Риторика. Теория и практика речевой коммуникации. -М.: Дело, 1998.-470 с.

50. Земская Е. А. Городская устная речь и задачи ее изучения// Разновидности городской устной речи. — М.: Центр, 1998. 352 с.

51. Земская Е. А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения. — М.: Русский язык, 1979. 240 с.

52. Земская Е. А., Ширяев Е. Н. Устная публичная речь: разговорная или кодифицированная? // Вопросы языкознания, 1980. №2. — С. 61-72.

53. Земская Е.А., Китайгородская М.В., Розанова H.H. Особенности мужской и женской речи // Русский язык в его функционировании: Коммуникативно-прагматический аспект. — М.: Наука, 1993. 224 с. С.90-136.

54. И. А. Зимняя. Лингвопсихология речевой деятельности. М.: Московский психолого-социальный институт, — Воронеж: НПО «МОДЭК», 2001.-432 с.

55. Иссерс О. С. Речевое воздействие: учеб. пособие для студентов, обучающихся по специальности «Связи с общественностью». М.: Флинта: Наука, 2009. - 223 с.

56. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. — Волгоград: Перемена, 2002. — 477 с.

57. Карасик, В.И. О типах дискурса// Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: Сб. науч. тр. — Волгоград: Перемена, 2000. С.5-20.

58. Караулов Ю.Н. Предисловие: Русская языковая личность и задачи ее изучения // Д. Шмелев ed. Язык и личность. М.: Наука, 1989. - С. 3-8.

59. Кибрик A.A. Когнитивные исследования по дискурсу// Вопросы языкознания.- 1994. №5. С. 126-139.

60. Кибрик A.A. Обосновано ли понятие «Дискурс СМИ»? // Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе. — Орел: ОГИИК: ООО ПФ «Оперативная полиграфия», 2008. С. 6-11.

61. Киклевич А. Притяжение языка. Т. 2: Функциональная лингвистика. Olsztyn, 2008.-391 с.

62. Клюев Е. В. Риторика: Инвенция. Диспозиция. Элокуция. М.: Приор, 2001.-272 с.

63. Кобозева И. М. Лингвистическая семантика: Учебник. М.: УРСС Эдиториал, 2000. 352 с.

64. Кожевникова Кв. Спонтанная устная речь в эпической прозе. Прага, 1970.- 199 с.

65. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М.: Флинта: Наука, 1993. -464 с.

66. Кокошкина И. В. Принципы адаптации устного непринужденного дискурса в письменный: работа с десемантизированными элементами// Известия Саратовского университета. Серия Филология. Журналистика. Изд-во Сарат. ун-та, 2011. Т. 11. -Вып. 2. С. 15-18.

67. Кокошкина И. В. Употребление лишних слов в русской речи в аспекте диахронии// Проблемы речевой коммуникации. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2009. -Вып. 9. -С. 175-180.

68. Колокольцева Т. Н. Специфические коммуникативные единицы диалогической речи. Волгоград: Изд-во Волгоград. Ун-та, 2001. 260 с.

69. Колшанский Г. В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М.: Наука, 1975. 230 с.

70. Комлев Н. Г. Слово в речи. Денотативные аспекты. М.: Едиториал УРСС, 2003.-216 с.

71. Кормилицына М.А. Рефлексивы в речевой коммуникации// Проблемы речевой коммуникации. — Саратов, 2000. — С. 20—25.

72. Костомаров В. Г. Наш язык в действии: Очерки современной5 русской стилистики. М.: Гардарики, 2005. 287 с.г

73. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой современных масс-медиа. — М.: Педагогика-Пресс, 1994. — 248 с.

74. Краевская Н.М. О психологической паузе и ее заполнителях в разговорной речи // Вопросы стилистики, Саратов, 1978, — Вып. 14. — С. 162-165.

75. Краевская Н.М. Ситуация как фактор дифференциации типов устной речи.// Лингвистические особенности научного текста (по материалам советской лингвистической литературы). М.: Наука, 1981. — С. 113—131.

76. Красных, В. В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? — М.: Гнозис, 2003.-375 с.

77. Кронгауз М. Русский язык на грани нервного срыва. — М.: Языки славянских культур, 2008. 701 с.

78. Крысин Л. П. речевое общение и социальные роли говорящих// Социально-лингвистические исследования. — М. 1976.— С.42-52.

79. Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучениясовременного русского языка. М.: Наука, 1989. — 186 с.

80. Русское слово, свое и чужое: Исследования по современному русскому языку и социолингвистике. — М.: Языки славянских культур, 2004. С. 229-237.

81. Кубрякова Е. С. О тексте и критериях его определения// Текст. Структура и семантика, в 2 т. Т. 1. — М.: СпортАкадемПресс, 2001. С. 72-80.

82. Кубрякова Е. С. О термине «дискурс» и стоящей за ним структурезнания. Язык. Личность. Текст: сб. ст. к 70-летию Т.М. Николаевой. — М.: Языки славянских культур, 2005. — 976 е., С.28-29.

83. Кубрякова Е. С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа)// Язык и наука конца XX века: Сб. ст. — М.: Рос. гос. гуманит. ун- т, 1995. — С. 144-238.

84. Кубрякова Е. С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. — М.: Языки славянской культуры, 2004. — 560 с.

85. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З. Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Филол. ф-т МГУ им. М.В.Ломоносова, 1997.-245 с.

86. Кубрякова, Е. С. О понятиях дискурса и дискурсивного анализа в современной лингвистике // Дискурс, речь, речевая деятельность: функциональные и структурные аспекты: сб. обзоров. — М.: ИНИОН РАН, 2000,- С.7-25.

87. Лаптева О. А. Живая русская речь с телеэкрана: Разговорный пласт телевизионной речи в нормативном аспекте. — М.: Издательство ЛКИ, 2007. -520 с.

88. Лаптева О. А. О влиянии функционального расслоения литературного языка-на его грамматику// Синтаксис и стилистика. М., 1976. -С. 5-23.

89. Лаптева О. А. О грамматике устного высказывания// Вопросы языкознания, 1980. №2. - С. 45-60.

90. Лаптева О. А. Русский разговорный синтаксис. М.: Наука, 1976. —399с.

91. Леонтьев А. А. Основы теории речевой деятельности. — М.: Наука, 1974.-368 с.

92. Леонтьев А. А. Психология общения: Учеб. пособие для студентов-психологов. Тарту: Изд-во Тартуского гос. ун-та, 1974. — 219 с.

93. Леонтьев А. А. Слово в речевой деятельности. — М.: Наука, 1965.245 с.

94. Леонтьев А. А. Язык, речь, речевая деятельность. М.: Просвещение, 1969.-214 с.

95. Лузина Л.Г. Виды информации в дискурсе // Дискурс, речь, речевая деятельность: функциональные и структурные аспекты: Сб. обзоров/ — М.: ИНИОН РАН, 2000.- С. 137-152.

96. Лурия А.Р. Язык и сознание. М.: Изд-во МГУ, 1998. -336 с.

97. Ляшевская О. Н., Шаров С. А. Частотный словарь современного русского языка (на материалах Национального корпуса русского языка). М.: Азбуковник, 2009.

98. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. — М.: ИТДГК «Гнозис», 2003.-280 с.

99. Малов Е. М., Горбова Е. В. Дискурсивные слова в русской разговорной речи (на материале анализа спонтанной разговорной речи)// Труды первого междисциплинарного семинара «Анализ разговорной речи». — СПб.: СПИИРАН, 2007. С.31-37.

100. Матько И. Д. Коммуникативные функции дискурсивных модальных частиц во французском языке. — Гродно: Изд-во ГрГУ им. Я. Купалы, 2008. 191 с.

101. Мечковская Н. Б. Естественный язык и метаязыковая рефлексия в век интернета// Русский язык в научном освещении. — № 2 (12). — М., 2006. — С. 165-185.

102. Михальская, А. К. Педагогическая риторика: история и теория. — М.: Издательский центр «Академия», 1998. 448 с.

103. Николаева Т.М. Новое направление в изучении спонтанной речи (О так называемых речевых колебаниях) // Вопросы языкознания, 1970. — № З.-С. 235-253.

104. Общее языкознание: Формы существования, функции, история языка/ Под ред. Б. А. Серебренникова. -М.: Наука, 1970. 407 с.

105. Олянич А. В. Презентационная теория дискурса. Волгоград: Парадигма, 2004. 507 с.

106. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. -М.: ИТИ Технологии, 2006. 944 с.

107. Орлова Н. В. Жанры в разговорной речи и их «стилистическая обработка». К вопросу о соотношении стиля и жанра// Жанры речи. — Вып. 1. Саратов, 1997. - С. 51-56.

108. Основы теории речевой деятельности/ Под ред. А. А. Леонтьева. — М., 1974.-368 с.

109. Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М.: Наука, 1985. 270 с.

110. Петрунина С. П. Информационный шум в устной спонтанной коммуникации: слова-паразиты// Вестник ТГПУ. 2005. - Вып. 3 (47). Серия Гуманитарные науки (филология). - С. 101-106.

111. Плотникова А. М. Широкозначные глаголы в современном русском языке// Известия Уральского государственного университета. № 1/2 (63). - Екатеринбург, 2009. - С. 24-31.

112. Поберезникова Е. В. Телевизионное взаимодействие: Интерактивное поле воздействия: Учеб. пособие для студентов вузов. — М.: Аспект Пресс, 2004. 222 с.

113. Полищук Г. Г., Сиротинина О. Б. Разговорная речь и художественный диалог// Лингвистика и поэтика/ Ин-т рус. Яз. АН СССР. -М.: Наука, 1979.-С. 188-199.

114. Попова Т. И. Телеинтервью в коммуникативно-прагматическом аспекте. СПб: Изд-во Изд-во СПбУ, 2002. - 220 с.

115. Почепцов Г. Г. Фатическая метакоммуникация // Семантика и прагматика синтаксических единств. Калинин: Изд-во Калининского гос. ун-та, 1981.-С. 52-59.

116. Прокуровская Н. А. Актуализаторы как средство выделения коммуникативных центров высказывания // Вопросы стилистики, — Саратов, 1982,-Вып. 18.-С. 155-159.

117. Прокуровская Н. А. Некоторые особенности употребления частицы вот в устной разговорной речи// Вопросы стилистики, 1974. — Вып. 8. С. 116-121.

118. Прохоров Ю. Е. Действительность. Текст. Дискурс: учеб. пособие.- М.: Флинта: Наука, 2009. 222 с.

119. Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского языка. Лексика/ Под ред. Сиротининой О. Б. — Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1983. 253 с.

120. Ревзина О. Г. Дискурс и дискурсивные формации// Критика и семиотика. Вып. 8. - Новосибирск, 2005. - С. 66-78.

121. Розанова H. Н. Суперсегментная фонетика// Русская разговорная речь: фонетика, морфология, лексика, жест. — М.: Наука, 1983. 237 с.

122. Русская разговорная речь/ Под ред. Е. А. Земской. — М.: Наука, 1973. 398 с.

123. Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект / Т. Г. Винокур, М. Я. Гловинская, Е. И. Голанова и др. М.: Наука, 1993. -224 с.

124. Светана-Толстая С. В. Русская речь в массмедийном пространстве.- М.: МедиаМир, 2007. 344с.

125. Седов К. Ф. Дискурс как суггестия: Иррациональное воздействие в межличностном общении. М.: Лабиринт, 2011. — 336 с.

126. Селиванова Е. А. Основы лингвистической теории текста и коммуникации: 92. Моногр. учеб. пособие. — К.: ЦУЛ: «Фитосоциоцентр» 2002.-336 с." ■ 137; У,. -; ' ■ . . ' . .

127. Сидоров Е. В. Онтология дискурса. — М:: Эдиториал УРСС. 2008.- 232 с. ^ . . ,■■■ ■'"' ' • , , ' ":■ • ' ■. .■' :

128. Сиротинина О. Б. Дискурсивные слова и их отношение к пунктуационной системе русского языка// Исследования по семантике. Межвуз. сб. науч. тр. Уфа: РИЦ БашГУ, 2008. -Вып.24. - С. 476-480. ;

129. Сиротинина О.Б. Жизнь вопреки, или Я счастливый человек. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2009. 292 с.

130. Сиротинина О. Б. Личностное начало в речи. Роль личности. в: судьбе языка // Личность язык — культура: Материалы II Всероссийской научно-практической конференции 27-28 ноября 2008 г. — Саратов, 2009.

131. Сиротинина О. Б. Конструкции с плеонастическим местоимением в разговорной речи// Синтаксис и норма/ Ин-т АН СССР. М.: Наука, 1974. — С. 204-219. . - , , .

132. Сиротинина О Б. Лекции^ по синтаксису русского языка. М.: Высш. тпк., 1980.- 141 с.

133. Сиротинина О. Б. От кого зависит судьба, русского языка?// Русская речь/ РА11 М., 2007. jY»1. - С. 44-50.139; Сиротинина О. Б. Современная русская разговорная речь и ее особенности. — М.: Просвещение, 1974. — 144 с.

134. Словарь структурных слов русского языка/ В. В. Морковкин, Н. М. Лузина, Г. Ф. Богачева и др. М.: Лазурь, 1997. - 420 с.

135. Современная русская речь: состояние и функционирование: Сборник аналитических материалов/ под ред. О. И. Глазуновой, Л. В. Московкина, Е. Е. Юрьева. — СПб: Издательский дом «МИРС», 2004. — 214 с.

136. Современный русский язык : Активные процессы на рубеже XX — XXI веков. М.: Языки славянских культур, 2008. — 712 с.

137. Современный толковый словарь русского языка/ Под ред. С. А. Кузнецовой. -М.: Ридерс Дайджест, 2004. 960 с.

138. Степанов Ю. С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип причинности. // Язык и наука конца XX века. Сб. статей. — М.: Институт языкознания РАН, 1995. С. 35-73.

139. Степанова М. Д. Методы синхронного анализа лексики (на материале современного немецкого языка). М.: Едиториал УРСС, 2004. — 208 с.

140. Стернин И. А. Введение в речевое воздействие. — Воронеж: Полиграф, 2001. 252 с.

141. Стернин И. А. Социальные факторы и развитие современного русского языка// Теоретическая и прикладная лингвистика. — Вып. 2. Язык и социальная среда. — Воронеж, 2000. — С. 4-16.

142. Сусов И. П. Личность в разговорном дискурсе// Жанры печи: Сб. науч. статей. — Саратов, 2011. — Вып. 7. Жанр и языковая личность — С. 126134.

143. Сучкова Г. М. Прагматика межличностного взаимодействия. — СПб: Изд-во СПбГУ, 2005. 240 с.

144. Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов/ отв. ред. Н. Ю. Шведова. — М.: ИЦ «Азбуковник», 2007.-1175 с.

145. Толковый словарь русского языка/ под ред. Д. Н. Ушакова. Т. 1-4. М.: Гос. ин-т «Сов. энцикл.»; ОГИЗ; Гос. изд-во иностр. и нац. слов., 19351940.

146. Формановская Н. И. Речевое общение: коммуникативно-прагматический подход. — М.: Русский язык, 2002. — 216 с.

147. Фрумкина P.M. Психолингвистика: Учебник для студентов ВУЗов, обучающихся по направлению и специальности «Психология». М.: Академия, 2001.-315 1. с.

148. Фуко М. Археология знания. Киев: Ника-Центр, 1996. — 208 с.

149. Харченко В. К. Современная повседневная речь. — М.: ЛКИ, 2010. -184 с.

150. Химик В. В. Большой словарь русской разговорной экспрессивной речи. СПб.: Норинт, 2004. С. 318. - 762 с.

151. Хорошая речь/ Под ред. М. А. Кормилицыной, О. Б. Сиротининой. -М.: ЛКИ, 2007. -320 с.

152. Чанчина A.B. Понятие словообразовательной мотивации в современной лингвистике // Вестн. Нижегородского ун-та им. Н. И. Лобачевского. Сер. Филология. 2007. - № 3. С. 234-238.

153. Чернышева Т. В. Тексты СМИ в ментально-языковом пространстве современной России. — М.: ЛКИ, 2007. — 296 с.

154. Чхетиани Т.Д. Лингвистические аспекты фатической метакоммуникации: Автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.04 / Киев. гос. пед. ин-т иностр. яз. — К., 1987.

155. Ширяев Е. Н. Семантико-синтаксическая структура русского разговорного диалога// Русский язык в научном освещении. № 1. - М., 2001. -С. 132-147.

156. Шмелев А. Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М.: Языки славянской культуры, 2002. — 496 с.

157. Шмелев А.Д. Слова-паразиты и их роль в построении дискурса // Русский язык в контексте современной культуры. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1998.-с. 151-153.

158. Шмелев А.Д. Частица там как маркер «несущественной детали»// Язык как материя смысла. Сб. ст. к 90-летию академика Н. Ю. Шведовой. — М.: ИРЯРАН, 2007. 745 с. С. 208—218.

159. Шмелев А.Д. Показатели хезитации в устной русской речи // Язык. Личность. Текст. Сб. ст. к 70-летию Т. М. Николаевой. — М., 2005. — С. 518529.

160. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. — М: Наука. 1973.-280 с.

161. Язык текст - дискурс: традиции и новации: материалы международной конференции: в 2 ч./ под ред. Н. А. Илюхиной. - Самара: Издательство «Самарский университет», 2009. Ч. 1. — 290 с.

162. Язык и общественность: Сборник научных трудов памяти В. Г. Гака. М.: URSS, 2007. 640 с.

163. Якубинский Л. П. О диалогической речи // Якубинский Л.П. Избранные работы: Язык и его функционирование. М., 1986. - С. 17-58

164. Larissa Ryazanova-Clarke and Terence Wade. The Russian Language Today. London and New York: Routledge, 1999. - 369 p.

165. Ronald Wardhaugh. How Conversation Works. Oxford: Blackwell publishes Ltd., 1985. - 230 p.

166. Women in Their Speech Comunities: New Perspectives of Language and Sex/ Jennifer Coates and Deborah Cameron. London and New York: Longman, 1993.- 191 p.141