Диалог и парадиалог как формы дискурсивного взаимодействия в политической практике коммуникативного общества

Поцелуев, Сергей Петрович

автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.01
диссертация на тему: Диалог и парадиалог как формы дискурсивного взаимодействия в политической практике коммуникативного общества

Год: 2010
Автор научной работы: Поцелуев, Сергей Петрович
Ученая cтепень: доктора политических наук
Место защиты диссертации: Ростов-на-Дону
Код cпециальности ВАК: 23.00.01

Диссертация по политологии на тему 'Диалог и парадиалог как формы дискурсивного взаимодействия в политической практике коммуникативного общества'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Диалог и парадиалог как формы дискурсивного взаимодействия в политической практике коммуникативного общества"

На правах рукописи

Поцелуев Сергей Петрович

ДИАЛОГ И ПАРАДИАЛОГ КАК ФОРМЫ ДИСКУРСИВНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ КОММУНИКАТИВНОГО ОБЩЕСТВА

Специальность 23.00.01 - теория и философия политики, история и методология политической науки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора политических наук

" 9 £ЕК 2010

Ростов-на-Дону - 2010

004615860

Работа выполнена на кафедре политической теории факультета социологии и политологии Федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Южный федеральный университет»

Научный консультант: заслуженный деятель науки Российской

Федерации, доктор политических наук, доктор философских наук, профессор Макаренко Виктор Павлович

Официальные оппоненты: доктор политических наук, профессор

Глебова Ирина Игоревна

доктор философских наук, профессор Лубский Анатолий Владимирович

доктор политических наук, профессор Попова Ольга Валентиновна

Ведущая организация: Московский государственный

институт международных отношений (Университет) МИД России

Защита состоится «16» декабря 2010 г. в 13.00 на заседании диссертационного совета Д 212. 208.31 при Южном федеральном университете по адресу: 344038, г. Ростов-на-Дону, проспект Нагибина, 13, ауд. 302.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Южного федерального университета (г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 148).

Автореферат разослан ноября 2010 г.

Отзывы на автореферат просим высылать по адресу: 344038, г. Ростов-на-Дону, проспект Нагибина, 13, к. 311.

Ученый секретарь диссертационного совета

Коротец И.Д.

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. Диалог можно без преувеличения назвать одной из главных тем, проблем и метафор современности. Диалог становится ключевым понятием для осмысления процессов в самых разных сферах социальной жизни, включая политику. Возникло множество государственных, межгосударственных и неправительственных организаций с «диалогом» как ключевым словом в названии1. В последние два-три десятилетия в науке наметился своеобразный «диалогический поворот», о котором заговорили не только философы и культурологи, но также социологи и политологи, и даже представители естественных наук2. В политологии эти тенденции нашли отражение в различных моделях демократии, акцентирующих ее коммуникативный (дискурсивный, информационный и т.п.) аспект. Объектом специального исследования становится и сам феномен политического диалога3. По словам М.С. Кагана, стихийно развернувшийся процесс универсальной категоризации диалога «отражает некую фундаментальную, хотя до конца еще неосознанную со всей отчетливостью, потребность человечества в радикальном изменении той социокультурной ситуации, которая сложилась в первой половине XX века»4.

Существуют, по меньшей мерс, две ближайшие причины для «диалогического поворота» в социальном и гуманитарном знании.

1 Приведем названия лишь некоторых организаций такого рода: The Institute for Global Dialogue, Centre for World Dialogue, East-West Contemplative Dialogue, Institute for Interreligious Dialogue, Institute of Interfaith Dialog, The Global Dialogue Institute, The International Society for Universal Dialogue и другие.

2 Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с при-

родой: Пер. с англ./ Общ. ред. В.И. Аршиноиа, Ю.Л. Климонтовича и Ю.В. Сачкова. -М.: Прогресс, 1986.

3 См. как пример: Political Dialogue: Theories and Practiccs. S.L. Esquith (eds.).

Amsterdam-Atlanta, GA: Rodopi, 1996.

4 Каган М.С. Проблема диалога в современной философской мысли // Проблемы общения в пространстве тотальной коммуникации. - СПб.: Эйдос, 1998.-С. 46.

Первая - это фрагментарность и бессвязность постмодернистского дискурса, делающая его зачастую непригодным для решения позитивных задач по интеграции сообществ. Радикальный плюрализм постмодернистской установки, с одной стороны, фаворизировал диалог как способ познания и общения, давая голос тем, кто оставался' безгласным в «демократии большинства». Однако, с другой стороны, своим резким противопоставлением диалога принципу объективной истины, постмодернизм существенно ограничил рациональные потенции диалогического общения, очевидные для классики, а потому оказался недостаточно продуктивным в осмыслении громадной культуры квази-, псевдо- и парафеноменов, возникшей в современных обществах.

Еще одна причина для поворота к диалогу проистекает из тупи-ковости положения, которое С. Хантингтон выразил своим знаменитым понятием «столкновения цивилизаций». В предисловии С.П. Капицы к русскому изданию Доклада «Преодолевая барьеры. Диалог между цивилизациями» (2001), подготовленного интернациональным коллективом известных интеллектуалов и при поддержке Генерального секретаря ООН Кофи Аннана, отмечается, что данный Доклад появился как реакция на вызов, брошенный миру представлениями о XXI веке как эпохе религиозных войн. Коммунитарист А. Этциони также замечает, что вся его книга «От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям» представляет собой «ответ на точку зрения Хантингтона и могла бы быть озаглавлена как "Диалог цивилизаций"»1.

1 Этциони А. От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям / Пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. - М.: Ладомир, 2004. -С. 22.

ранее в истории сильный и слабый совместно созидают свое общее будущее»1. С растущим потоком информационных (медийных) обменов власть не только де-иерархизируется, но и децентрализуется, а это, в свою очередь, рождает потребность в прямых формах политического участия и ведет к сокращению посреднических (представительских) функций. Старая парадигма властных отношений, построенная на игре с нулевой суммой, оказывается в таких условиях все менее эффективной. Диалог в самых разных его формах и проявлениях оказывается уже не какой-то эксклюзивной практикой, но «повседневной и всепроникающей реальностью»2. Соответственно, овладение искусством диалога перестает быть абстрактным моральным призывом, но становится «производственной необходимостью», прежде всего, в политической сфере.

В постсоветской России политический диалог осложняется ситуацией, когда демократические по названию институты зачастую наделены перевернутым или вывернутым наизнанку смыслом, и когда имеет место не просто дефицит гражданского общества, но «черный РЯ как институт гражданского общества»3. Именно этот парадоксально-пародийный социальный фон способствует пышному расцвету па-радиалогического дискурса в российской публичной политике. Между тем о необходимости гражданского диалога как средства единения общества говорят и представители высшего политического руководства4, и конструктивная оппозиция. Российские политологи практически единодушны во мнении, что развертывание диалога власти с

1 Преодолевая барьеры. Диалог между цивилизациями ! Под ред. С.П. Капицы. - М.: Логос, 2002. - С. 34.

2 Скворцов Л.В. Предисловие // Диалог культур. - М.: ИНИОН РАН, 2004. -С. 9.

3 Лукашев A.B., Пониделко A.B. Анатомия демократии, или Черный PR как

институт гражданского общества. - СПб.: Бизнес-пресса, 2001.

4 Так, заместитель руководителя Администрации Президента В.Ю. Сурков, выступая на одном из круглых столов, определил демократию как «разговор самостоятельных людей». См.: Сурков В. Это временно, это - штопка // Независимая газета. - 2006. - 31 августа.

обществом есть единственная альтернатива негативному сценарию развития страны1.

Но хотя о диалоге как «модной» теме пишется и говорится немало, это сопровождается не столько приближением к систематическому пониманию данного феномена, сколько, напротив, к размыванию его специфических отличий от других форм дискурсивного взаимодействия. В этой связи теоретическое осмысление диалога остается, как никогда, актуальной задачей в социальных и политических науках. Причем нужна не просто «новая идеология диалога»2, но - как справедливо заметил A.C. Ахиезер, - «теория, которая могла бы каким-то образом 'нащупать' место диалога в обществе, ... выявить связь многочисленных специфических форм диалога с перспективами их развития»3.

Нужна и специальная теория политического диалога, которая могла бы критически проанализировать и синтезировать уже имеющиеся концепты и теории, отражающие диалогические взаимодействия в политической практике современного общества. Однако такой теории пока что нет даже в первом приближении. Поэтому особенно актуальной представляется теоретико-методологическая «рекогносцировка» в этой области исследований: осмысление его парадигмаль-ных основ, разработка адекватной методологической модели, уточнение и развитие релевантных концептов.

Степень научной разработанности темы. Проблема квази- и псевдовзаимодействия, характерная для современного (постиндустриального, информационного, коммуникативного) общества, приобретает особое значение и размах в постсоветской России. В этой связи важной предпосылкой формулировки темы нашего исследования -роль не только диалогов, но также иа^адиалогов в политической

1 Юрьс Д. Революции не будет // ИА ЛЕСТ^иМ. 2005. 17 апреля. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.archipelag.ru/geoculture/orange-ге\'о1и1юпЛес1шо^у/по1/

2 Толстых В.И. Будущее цивилизации в контексте диалога культур // Диалог

культур в глобализирующемся мире: мировоззренческие аспекты. - М.: Наука, 2005. - С. 165.

3 Ахиезер А.С. Возможен ли диалог цивилизаций? // Диалог культур и цивилизаций. - М.: Наука, 2006. - С. 39.

практике коммуникативного общества - стал анализ отечественными авторами различных форм квази-, пара- и псевдокоммуникации в актуальной российской политике. Этой темы касаются в своих работах В.Я. Гельман, Л.Д. Гудков, Б.В. Дубин, Ю.А. Левада, Д.А. Левчик, И.Д. Коротец, В.П. Макаренко, A.B. Понеделков, Д.Е. Слизовский, A.M. Старостин, М.А. Чешков, В.Ю. Шпак и другие ученые.

Парадоксом современных социальных и гуманитарных наук является ситуация, когда очевидная актуальность и злободневность диалога как формы дискурсивного взаимодействия соседствует с большими лакунами в его теоретическом осмыслении. Хотя в лин-гвофилософском ключе о диалоге написано немало в мировой и отечественной науке, его общая природа как формы дискурсивного взаимодействия - в отношении к другим формам и в общем контексте социальной практики - изучены недостаточно1. Исследователи обращают внимание на дефицит солидных работ, посвященных, в особенности, социальному (политическому) диалогу, концептуальному описанию его differentia specifica2. В России парадоксальным образом к проблеме концептуализации политического диалога ближе всего подходят не столько политологи, сколько их коллеги из смежных отраслей знания: философы, лингвисты, социологи, медиаведы.

Особое значение имеют для нас исследования, проведенные в новых и междисциплинарных по духу дисциплинах, таких как политическая лингвистика (филология, семиотика, дискурсология)3, политическая коммуникативистика и медиаведение. Немалый опыт междисциплинарных исследований диалога имеется в западной науке4, у нас

1 Сайко Э.В. Введение // Социокультурное пространство диалога / ред. Э.В. Сайко. - М.: Наука, 1999. - С. 4.

2 Прохоров Е.П. Журналистика в режиме диалога // Вестник Московского университета. Сер. 10. Журналистика. 1995. -№ 1. - С. 3-5.

3 О дисциплинарном статусе этих направлений научных исследований см.: Политическая наука - 3. Политический дискурс: история и современные исследования. - М.: ИНИОН РАН, 2002.

4 См.: Das Gespräch. Poetik und Hermeneutik. К. Stierle, R. Warning (Hrsg.). München: Wilhelm Fink Verlag, 1984; Dialogue: An Interdisciplinary Approach. Dascal M. (ed.). Amsterdam - Philadelphia: John Benjamins, 1985; Concepts of Dialogue: Considered from the Perspective of Different Disciplines. Weigand E. (ed.) Tübingen: Niemcyer, 1994 и др.

же междисциплинарных сборников на эту тему появилось немного1, хотя интерес к диалогу неуклонно расширяется за пределы лингвистики и философии в сторону социологии2 и политологии3.

Для прояснения общей специфики диалогического общения полезно обратиться к отечественному языкознанию, видные представители которого отмечали базисный статус диалога по отношению к другим формам языковой практики (М.М. Бахтин, В.Н. Волошинов, Ю.М. Лотман, Л.В. Щерба, Л.П. Якубинский).

Однако традиционные структурно-лингвистические модели диалога принципиально недостаточны для описания широкой социальной прагматики политического (пара-)диалога. Чисто семантический подход к анализу реального диалогического дискурса склонен пренебрегать тем, что академик Л.В. Щерба называл «отрицательным языковым материалом»4. Сюда относится анализ «коммуникативных неудач», «языковой демагогии», «коммуникативного саботажа», а также изучение языковых аномалий, связанных с различными языковыми играми. Анализ такого рода феноменов представлен в работах Н.Д. Арутюновой, Т.В. Булыгиной, Е.А. Земской, О.Н. Ермаковой, Т.М. Николаевой, А.Д. Шмелева и других ученых.

1 Здесь следует указать на серию сборников 2000-х годов, инспирированных, не в последнюю очередь, российской «школой диалога культур» и посвященных различным (в том числе политическим) аспектам межцивилизаци-онного диалога: Диалог культур в глобализирующемся мире: мировоззренческие аспекты / ред. B.C. Степин, A.A. Гусейнов. - М.: Наука, 2005; От диг^ога цивилизаций к сотрудничеству и интеграции. Наброски проблемного анализа / ред. С.С. Сулакшин. - М.: Научный эксперимент, 2006; Диалог культур и цивилизаций / ред. А.О. Чубарьян. - М.: Наука, 2006.

См.: Социокультурное пространство диалога. -М.: Наука, 1999.

3 См.: Грачев М.Н. Политическая коммуникация: теоретические концепции, модели, векторы развития. — М.: Прометей, 2004.

4 Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в язы-

кознании // Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. - Ленинград: Наука, 1974.-С. 32-33.

ся работы Г. Бейтсона, П. Вацлавика, В. Изера и др. Для концептуализации политического парадиалога востребован опыт осмысления нонсенса и абсурда в работах зарубежных (Ф. Жак, П. Ланг, С. Стюарт, В. Тиггес, Л. Хансен-Лёве) и отечественных (Т.В. Булыгина, О.Д. Буренина, Е.В. Клюев, Д.В. Майборода, Е.В. Падучева, И.И. Ревзин, О.Г. Ревзина, И.П. Смирнов, А.Д. Шмелев, М.Н. Эпштейн) лингвистов и литературоведов. Эти оценки художественных образцов аномального дискурса перекликаются с концептами диалога в постмодернистской философии (Ж. Бодрийяр, Ж.-Ф. Лиотар, Ж. Дслез и Р. Рорти). Принципиальный недостаток упомянутых работ состоит в их опоре на искусственные (художественные) по преимуществу тексты.

В отличие от этого, в политическом дискурс-сшализе1 есть немало работ, в которых исследуется живое диалогическое взаимодействие в политике, в том числе, его конфликтные (полемические) формы. Важными в этой связи мы считаем публикации А.Г. Алтуняна, В.Н. Базы-лева, А.Н. Баранова, М.В. Гавриловой, В.З. Демьянкова, М.В. Ильина, Т.Н. Колокольцевой, М.Л. Макарова, Н.М. Мухарямова, Л.М. Муха-рямовой, Ю.А. Пеленковой, Ю.А. Сорокина, Т.Н. Ушаковой, А.П. Чу-динова, Е.И. Шейгал и др. Из зарубежных авторов можно упомянуть P.M. Блакара, X. Бургсра, К. Гергена, Т.А. ван Дейка, В. Дикмана, М.В. Йоргснсен, Т. Лукмана, Л.Дж. Филлипс, К. Франк и др. При всем значении данных работ, представленная в mix картина диалогического дискурса еще далека or полного и систематически развертывания. К тому же, чисто лингвистический анализ ограничен по методу, оставляя без рассмотрения, к примеру, драматургические моменты коммуникации в смысле И. Гофмана.

1 Политический дискурс-анализ мы, вслед за М.В. Ильиным, рассматриваем как часть политической науки. См.: «Дискурс-анализ, концепт-анализ, ин-тент-анализ, герменевтика и прочие способы семиотического познания политики являются лишь составными частями особой вполне политологической дисциплины, которую можно было бы назвать политической семиотикой». Ильин М.В. Политический дискурс как предмет анализа // Политическая наука - 3. Политический дискурс: история и современные исследования. - М.: ИНИОН РАН, 2002. - С. 15.

При всей важности лингвистического подхода к анализу политического дискурса, именно вопрос о сущности и роли диалогического общения выводит исследователя к проблематизации методологического фундамента политической науки, а через него - и к вопросу о смене научных парадигм. Этот круг вопросов нашел отражение, прежде всего, в философских работах, многие из которых акцентируют роль диалогического элемента в парадигмальных основах европейской науки (И.П. Ильин, A.B. Лубский, И. Пригожин, И. Стенгерс, B.C. Степин, В.Г. Федотова, И.В. Черникова и др.).

Осмысление диалога в философии обнаруживает в качестве наиболее значимых вопросов отличие диалога от полемики или просто разговора, беседы; дискурсивные требования к субъекту диалогической коммуникации; единство в многообразии дискурсивных, исторических и культурных форм диалога; наконец, вопрос о псевдо- или парадиалогической коммуникации, крайне актуальный в современном медиализированном обществе. В этой связи особое значение для нашей работы имеют концепты диалога, развитые М.М. Бахтиным и Ю.М. Лотманом. Сверх того, существенный вклад в обсуждение упомянутых вопросов внесли общие теории диалога, предложенные такими философами, как Дж.Г. Мид, М. Бубер, Х.-Г. Гадамер, 10. Ха-бермас, Р. Рорти.

В целом, в отечественных гуманитарных и социальных науках различные аспекты диалогической коммуникации становились предметом анализа в работах Т.А. Алексеевой, A.C. Ахиезера, B.C. Библера, Г.Я. Буша, И.И. Глебовой, М.Н. Грачева, A.A. Гусейнова, Д.В. Джохад-зе, М.С. Кагана, Б.Г. Капустина, В.П. Макаренко, В.М. Межуева, Т.Ф. Плехановой, О.В. Поповой, А.И. Пригожина, Е.П. Прохорова, Э.В. Сайко, В.М. Сергеева, В.И. Толстых, В.Г. Федотовой, И.Г. Яковенко и други,, авторов. Из зарубежных ученых, работы которых значимы под углом зрения нашей темы, следует упомянуть К. Лоренца, П. Лоренцена, Т. Лукмана, Д. Никулина, С. Тулмина, Г. Шайта, В. Хёсле.

работах Г.Я. Буша, М.Н. Грачева, Т.М. Дридзе и Т.З. Адамьянц, Е.П. Прохорова. Близко по смыслу к упомянутым концептам стоят идеи других авторов, исследующих диалогические аномалии медийного дискурса. Среди них следует выделить П. Бурдье, П. Вирилио и Ж. Бодрийяра.

В изучение темы нашего исследования существенный вклад внесли работы зарубежных лингвистов и медиаведов, анализирующих дискурс политических телевизионных ток-шоу, их специфический диалогизм, а также двусмысленность, фиктивность и парадоксальность их содержания. (X. Бургер, Э. Гесс-Люттих, В. Дикман, Й. Кляйн, П. Кюн, X. Лёффлер, В. Сеттекорн, В. Холли и др.), В этой связи важным для развертывания концепта политического парадиало-га оказывается понятие иифотейнмента, представленное в западной (П. Бенте, К. Мает, Н. Постман, Б. Фромм и др.) и отечественной (A.C. Вартанов, В.В. Зверева, H.H. Зорков) науке.

Качество современной медийной коммуникации выводит к вопросу о роли диалогического дискурса в осуществлении политической власти вообще и демократии, в частности. Определенный опыт осмысления политического диалога уже имеется в классических теориях демократии (Аристотель, Дж.Г. Мид, А. де Токвиль, Дж.С. Милль, М. Вебер и др.), однако его недостаточно для концептуализации современных дискурсивных реалий. Систематический интерес политической науки к диалогу начинается вместе с лингвистическим поворотом в социогуманитарном знании и кардинальным усилением роли информации в «постиндустриальном» (коммуникативном) обществе. В этой связи любопытна коммуникативная направленность концептов плюралистической, партиципаторной, сообщественной и т.п. демократии, развитых в прошлом веке Р. Далем, Р. Патнэмом, А. Лейпхар-том, М. Дюверже и другими видными теоретиками политики.

1 Münch R. Dynamik der Kommunikationsgesellschaft. Frankfurt am Main: Suhr-kamp, 1995.

ные модели демократии. В позитивистских вариантах этих теорий нам интересен опыт осмысления (не всегда, правда, реалистический) возможностей новейших коммуникативных технологий для развития диалогического дискурса демократий. В нашей литературе такие модели анализируют, опираясь на классические работы М. Маклюэна и Э. Тоффлера, такие авторы, как М.С. Вершинин, М.Н. Грачев, С.Г. Туронок и другие.

Яегативисотс/со-коммуникативные концепции демократии внесли значительный вклад в концептуализацию пара-, псевдо- и квазиобразований политического языка, в том числе диалогического дискурса. К этому направлению относятся теории демократии как символического действия и спектакля (шоу, театра, перформанса). На Западе их развивали Т. Адорно, Ж. Бодрийяр, П. Бурдье, П. Вирилио, А. Дёрнер, Г. Дебор, Т.Майер, Ф. Плассер, Н. Постман, У. Сарцинел-ли, М. Хоркхаймер, Р.-Ж. Шварценберг, X. Шиха, М. Эдельман и др. Среди отечественных работ по этой теме выделяются публикации упомянутых выше медиасоциологов и медиакритиков.

Для более взвешенной оценки роли (пара-)диалогического дискурса в политической практике коммуникативного общества нами был востребован теоретико-методологический опыт комплексных теорий демократии. Среди этих теорий мы выделяем, прежде всего, «де-либеративную модель» Ю. Хабермаса, ознаменовавшую собой целый этап в осмыслении публичного политического дискурса. Правда, к недостаткам хабермасовской теории следует отнести нечеткое разведение концептов диалога и рационального обсуждения (deliberation), а также недооценку квазидиалогического дискурса в политике. Восполнение этого пробела предполагает, на наш взгляд, обязательный учет критического анализа публичного дискурса в работах У. Липпмана, Й. мпетера, А. Пшеворского и других классиков социологической и политологической мысли.

Важный вклад в развитие общего концепта политического диалога, причем посредством критического развития тезисов делибератив-ной теории, внесли авторы коммунитаристской модели «отзывчивой»

или «сильной» демократии (Б. Барбер, А. Этциони)1, в частности, своей идеей «электронных городских собраний» и «моральных диалогов»2. Ценной предпосылкой исследования политического диалога являются также идеи Р. Даля о демократии как переговорной игре с ненулевой суммой и о «мини-народе» (ппшрорикк)3. Полезным в этой связи следует также считать анализ Б. Маненом4 исторических типов представительной демократии в аспекте диалогических практик (дебатов).

К «аудиторной демократии» Манена непосредственно примыкают различные варианты теории «медийной демократии». Для концептуализации политического диалога и парадиалога важен проводимый в этих теориях анализ, с одной стороны, «медиаполитического симбиоза», ответственного за рост симулятивной (пара)диалогической коммуникации, а с другой - новых форм реального диалога, обусловленных развитием коммуникативного общества. На Западе это направление исследований представлено, помимо упомянутых авторов, работами У. ф. Алемана, Д. Дэвиса, П. Куртца, Ш. Маршалла, Д. Мейровица, У. Сарцинелли, Д. Рускони, У. Саксера. Среди отечественных исследователей, развивающих данную теорию в интересном для нас ключе, следует упомянуть В.В. Анашвили, С.С. Бодрунову, Я.Н. Засурского, С.А. Маркова и др.

Основная теоретическая проблема исследования состоит в следующем. Медийно опосредованный, публичный дискурс современной политики обнаруживает постоянно растущее, внутренне дифференцированное и парадоксальное многообразие форм, которое не вписывается в традиционное понятие диалога, в его отличие от монолога, разговора, полемики и т.д. С другой стороны, глобальные тенденции социального развития все настойчивее ставят вопрос о необходимости не просто общения, но именно диалога между разными субъектами

1 Barber B.R. Three Scenarios for the Future of Technology and Strong Democ-

racy // Political Science Quarterly. 1998-1999. - Vol. 113. -№4. -P. 573-589.

2 Etzioni A. Moral Dialogues in Public Debates // The Public Perspective. 2000. -Vol. 11. -№.2 -P. 27-30.

3 Даль P. Демократия и ее критики. - М.: РОССПЭН, 2003. - С. 384, 517.

4 Маней Б. Принципы представительного правления. - СПб.: Изд-во Европей-

ского ун-та, 2008.

(игроками) и даже (под-)системами современного общества, и такая постановка вопроса находит отражение не только в гуманитарных, но и естественных науках. Между тем специфика политических отношений (властная асимметрия) делает традиционный концепт диалога в глазах многих исследователей теоретически неприемлемым для описания политической коммуникации. Очевидно тем самым, что сама политическая практика современного общества создает амбивалентную ситуацию: с одной стороны, в ней возникает комплексная дискурсивная реальность, взрывающая классический концепт диалога; с другой стороны, эта же самая практика требует именно диалогических взаимодействий в отличие от других форм интерактивного общения. В этой связи концепт диалога как диалога оказывается серьезной проблемой для современной политической теории. Таковой проблемой «политический диалог» является именно потому, что он выступает не частной практической и/или теоретической инициативой, но отражает прогрессирующую трансформацию социальной и политической власти, которая затрагивает парадигмальные основы современного научного знания.

Базовая гипотеза исследования. Исходные ориентиры для осмысления основной проблемы исследования следует искать в неоклассической парадигме научного знания. Сущностным элементом этой парадигмы является возрождение и развитие концепта диалога, присущего классической науке. Основой этого диалогического ренессанса является характерное для коммуникативного общества развитие новых форм прямого политического участия, опосредованных, с одной стороны, новыми коммуникативными технологиями, а с другой -общими (глобальными) проблемами, требующими решений по принципу игры с ненулевой (положительной) суммой. Однако по сравнению с классическим концептом диалога, неоклассическое понимание политического диалога включает в себя аномальный (квазидиалогический) дискурс как естественный и необходимый. Но и этот дискурс следует толковать в его амбивалентности: и как ресурс развития реального политического диалога, и как способ его симуляции в форме политических парадиалогов, представленных, прежде всего, в медийной сфере. Расцвет политических парадиалогов в условиях «шумпете-

рианской» демократии намекает на его политические функции: пара-диалог выступает эффективным средством мягкого отрицания (обессмысливания) демократического процесса при сохранении формальных институтов демократии.

Цель исследования - в рамках неоклассической научной парадигмы и на основе критического анализа соответствующего теоретико-методологического опыта поставить вопрос об общей теории политического диалога как формы дискурсивного взаимодействия в политике; ответить на поставленный вопрос в той мере, в какой это позволяет концептуализация диалога и парадиалога в политической практике современного коммуникативного общества.

Для достижения поставленной в работе цели потребовалось решить следующие задачи:

1. Критически проанализировать имеющиеся в научной литературе концепты, теории и методы, существенные для исследования диалогического и парадиалогического дискурсивного взаимодействия в политике.

2. Определить суть «неоклассической» парадигмы в социогуманитар-ном знании, включая политическую науку, а также сформулировать адекватную этой парадигме теоретико-методологическую модель исследования диалогического дискурса в политике.

3. Выработать базовые концепты «коммуникативного общества» и «политической коммуникации», адекватные методологической модели диссертационного исследования.

4. Проанализировать теоретико-методологические аспекты дискуссии о сути и специфике политического диалога и предложить авторскую позицию по данному вопросу.

5. На основе критического анализа имеющегося в научной литературе опыта систематизации диалогических взаимодействий, предложить политически релевантную морфологию диалогического взаимодействия, а также дать определение парадиалога в системе типов квазидиалогического дискурса.

6. Рассмотреть теоретико-методологические проблемы концептуализации парадиалога как аномального формообразования политиче-

ского языка. Предложить жанровую типологию парадиалогического дискурса, релевантную для политического дискурс-анализа.

7. Обосновать тезис о регрессивности парадиалога в контексте политической культуры работающей демократии. С этой целью соотнести концепт аномального парадиалогического дискурса с понятиями детского, психотического и постмодернистского диалогизма.

8. Развить понятие политического парадиалога с опорой на критические теории современного публичного дискурса, анализирующие аналогичные парадиалогу феномены коммуникативного пространства.

9. На основе критического анализа имеющихся в литературе подходов, определить методологический смысл концептов медиализированной политики и медийной демократии для анализа (пара-)диалогического дискурса демократий в эпоху коммуникативного общества.

10. Конкретизировать понятие политического парадиалога на основе обобщения отечественного и зарубежного опыта осмысления инфо-тейнмента и конфронтейнмента как феноменов медиализированной политики.

11. Предложить комплексный концепт медиализированной демократии и на его основе развить политически конкретное и актуальное понимание места и роли диалогического и парадиалогического дискурса в политической практике современного коммуникативного общества.

12. Оценить возможности оптимизации современной медиализированной демократии (и российской «медиакратии», в особенности) посредством диалогизации партийного менеджмента и публичного пространства в целом. Определить в этой связи соответствующие стратегии политического медиапросвещения.

Объект исследования - формы дискурсивного политического взаим..действия в их теоретическом осмыслении.

Пре дмет исследования - диалог и парадиалог как формы дискурсивного взаимодействия в политике; виды и формы политического парадиалога в их теоретическом осмыслении.

анализа с опорой, прежде всего, на традиции символического инте-ракционизма Дж.Г. Мида и ключевые идеи русского «диалогизма» как особого направления лингвофилософских (семиотических) исследований. Среди последнего направления подразумевались, прежде всего, труды М.М. Бахтина и его учеников; а также идеи Ю.М. Лотмана и его коллег по Московско-Тартуской семиотической школе.

В осмыслении диалогических взаимодействий в политике нами был реализован рефлексивно-интеракционистский подход при конструктивно-критической оценке системно-информационной и плюрали-стско-паралогической моделей политической коммуникации.

В развертывании рефлексивно-интеракционистского метода была востребована не только классическая теория символической интеракции, но также ее позднейшие версии. Среди них особенно важной для нас является теория символической политики (М. Эдельман и его европейские ученики), а также драматургический подход И. Гофмана.

В сфере политической теории для нас методологически значимы критически переосмысленные концепты демократического диалога, развитые в традициях символического интеракционизма (Ю. Хабер-мас, А. Этциони, Б. Манен).

В осмыслении аномальных форм диалогического дискурса мы опирались на методологию исследования отрицательного коммуникативного материала в отечественной лингвистике, а также на теорию политических концептов, представленную в разных версиях Московской школой политического дискурс-анализа (М.С. Ильин)1 и Ростовской школой политической концептологии (В.П. Макаренко)2.

Синтезируя эти подходы в русле традиций символического интеракционизма, автор реализует своеобразный метод концептуализации диалогических взаимодействий в политике. В отношении к эмпирическому материалу этот подход близок гофмановскому анализу «нару-

' См.: Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических

понятий. - М.: РОССПЭН, 1997.

2 См.: Макаренко В.П. Политическая концептология: обзор повестки дня. -М., Праксис, 2005.

шения правил, которые тоже являются правилами»1, а также методу аристотелевской «Политики», состоящему в «клиническом отборе конкретных образцов и выдвижении предположений о причинах их возникновения и возможных следствиях их существования, но без систематического тестирования тезисов»2.

Источниковая база исследования представлена трудами классиков отечественной и мировой политической и философской мысли, работами современных российских и зарубежных политологов, философов, лингвистов, социологов, культурологов, антропологов, медиа-ведов, психологов, текстами писателей и публицистов, дискурсом телевизионных передач и стенографическими отчетами заседаний Государственной Думы РФ.

Научная новизна результатов исследования состоит в следующем:

1. Продемонстрированы возможности междисциплинарного подхода к изучению разных форм диалогических взаимодействий в политической практике коммуникативного общества.

2. Предложено понятие неоклассической (относительно классической и иеклассической) научной парадигмы с ее диалогической онтологией (эпистемологией) и рефлексивно-интеракционистским методом осмысления политической коммуникации.

3. Критически и в сравнительной перспективе проанализирован опыт изучения диалогического дискурса в философско-политических концепциях Дж. Г. Мида, Ю. Хабермаса, А. Этциони и Б. Манена.

4. На основе критического анализа имеющихся подходов и в междисциплинарной перспективе разработаны понятия политической коммуникации и политического диалога, с учетом разнообразия их видов, типов и форм.

5. Раз,,ит оригинальный концепт политического парадиалога как типа квази, дологического дискурса и как формы интерсубъективного

1 Батыгин Г.С. Континуум фреймов: драматургический реализм Ирвинга Гофмана // Вести. Рос. ун-та дружбы народов. Сер.: Социология. - 2001. - № 2. -С. 8.

2 Алмонд Г.А. Политическая наука: история дисциплины // Политическая наука: новые направления. - М.: Вече, 1999. - С. 74.

символического взаимодействия в политической практике коммуникативного общества.

6. В междисциплинарной перспективе политического дискурс-анализа изучены особенности парадиалогического дискурса в аспекте семантики и прагматики политического языка, концептуализированы жанровые различия разговорного политического парадиалога.

7. На основе обобщающего анализа критических теорий политического дискурса (теории символической политики, политического спектакля, постмодернистской демократии и др.) показана роль пара-диалогических взаимодействий в имитации демократической коммуникации.

8. Доказана ключевая роль парадиалогического взаимодействия в театрализации, абсурдизации и инфантилнзации публичного дискурса как фактора ослабления демократической политической культуры.

9. Предложен теоретически фундированный концепт «медиализиро-ванной политики» как методологического инструмента для анализа диалогического и парадиалогического дискурса в публичной политической сфере.

10. Развито понятие инфотейнмента как принципа парадиалогического общения и параполитического участия в эпоху медиализирован-ной политики; проанализирован дискурс политических ток-шоу (в особенности, в жанре конфронтейнмента) как вида парадиалогического дискурса.

11. Предложен комплексный подход к исследованию (пара-)диалоги-ческого дискурса медиализированной демократии, в связи с чем уточнены и/или развиты концепты «медийной демократии», «ме-диакратии», «медиаполитического симбиоза».

12. В практической перспективе показана целесообразность диалоги-зации партийного менеджмента в условиях медиализированной политики, а также обоснована необходимость разработки отечественной системы политического медиапросвещения, нацеленного на демократизацию российской «медиакратии» и диалогизацию публичной политики.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту: 1. В политологии и социологии, философии и языкознании, ком-муникативистике и медиаведении растет интерес к интерактивно-диалогическим, конфликтным и аномальным формам общения, которые квалифицируются в терминах анти-, псевдо-, пара- и квазивзаимодействия (-диалога). Данный интерес отражает реалии общества, в котором коммуникативные процессы играют ключевую роль, а формы интерсубъективного взаимодействия получают невиданную доселе слож(-ен)ность и амбивалентность. В философских и политических науках (в особенности, в коммуникативных теориях демократии) все более актуальным становится концептуализация принципиального отличия собственно диалога от «информационного обмена», «беседы-разговора», «полемики-дискуссии», «рационального обсуждения (deliberation)» и пр. Соответственно, на передний план выходят дискурсивные требования к субъекту диалогической коммуникации, а также сущностное единство разнообразных социальных, исторических и культурных форм диалога. Осмысление этих тем в политической науке ведет к формулировке следующих ключевых вопросов: политический диалог в контексте других форм диалогических взаимодействий; отношение диалогического и парадиалогического дискурса как форм коммуникативной власти в ее отношении к власти политической; роль диалога в эволюции демократических порядков в условиях коммуникативного (информационного) общества. В этой связи представляется необходимым ставить вопрос о разработке общей и внутренне дифференцированной теории политического диалога, отвечающей общей парадигме современного научного знания и методологически адекватной плюралистическому единству диалогических форм, в том числе «аномальных».

2. Диалог как реальная практика и как научное понятие является релевак~ным для всех основных парадигм европейской науки. Созерцательная эпистемология классической научной парадигмы предполагает не только феномен философского диалога с его диалектикой, но также общий диалогизм культурной и политической жизни полиса как обозримого в пространстве и времени собрания равных политических воль. Отражением этого типа коммуникации стал этико-полити-

ческий принцип «взаимного воздаяния» (Аристотель). Для конструктивистской эпистемологии неклассической парадигмы характерна противоречивая практика «экспериментального диалога», чему соответствует опыт дебатов и дискуссий в представительных демократиях модерна, а также в новых формах прямой демократии, обусловленной революцией в информационных технологиях. Специфика неклассической парадигмы выражается в понимании публичного дискурса как коллективного конструирования общего интереса. В центре неоклассической эпистемологии стоит понятие универсального диалога, который означает не только «новый диалог с природой» (И. Пригожин, И. Стенгерс), но и диалогическую онтологию общества, предполагающую глубокую трансформацию властно-политических отношений. Неоклассический концепт диалога означает и социально обусловленное возвращение к классической «диалогичности высшего порядка» (А.И. Пригожин), и беспрецедентное расширение диалогического дискурса по его субъекту, предмету и форме. Способом осмысления политических диалогов, адекватным неоклассической парадигме, является рефлексивно-интеракционистский метод в отличие от системно-информационного (кибернетического) и плюралистско-парало-гического (постмодернистского) подходов, которые по разным причинам упускают специфику политического диалога. Рефлексивно-интеракционистскому подходу соответствует специфическая концептуализация форм диалогического взаимодействия, которая рассматривает диалогические аномалии и как ограничения, и как ресурс политической коммуникации.

сферы, а также неэффективность и/или невозможность управленческих решений, принимаемых исключительно в закрытом режиме, посредством иерархии и монолога. Концепт политической коммуникации в системе коммуникативного общества обнаруживает структурную аналогию между нормальными и аномальными дискурсивными взаимодействиями, с одной стороны, и инфляционными и дефляционными процессами в экономической сфере, с другой. Однако специфика собственно политической коммуникации выражается не в этой аналогии, а в символическом обмене, осуществляемом носителями властных интересов. Но если в неклассической научной парадигме политическая коммуникация понимается как символический обмен по принципу игры с нулевой суммой, то в неоклассической парадигме, напротив, политика рассматривается как стоящая перед вызовом кардинальной диалогической трансформации в сторону игры с ненулевым результатом. Тем самым в политической сфере коммуникативного общества воспроизводится (в исторически модифицированной форме) классический идеал единства слова и дела в публичной полисной практике. Этот идеал не может быть реализован чисто техническим способом, но требует диалога.

ситуация является не исключением, а нормой при принятии обязывающих решений. Данная ситуация принимает вид культурно-политической традиции, формирующей личность с диалогическим типом идентичности. Гражданско-политический диалог выступает здесь формой дискурсивно-символического обмена, обусловленного игрой интересов политического поля и реализующегося на основе взаимного перенимания ролей, в ходе которого имеет место трансформация позиций (интересов, идентичностей) политических субъектов по мере их перехода от иерархических отношений господства-подчинения к функциональной власти по принципу командного сотрудничества.

5. Для систематизации диалогических взаимодействий в политике целесообразно использовать рабочий конструкт (тип) «реального» (нормального) диалога. От этого конструкта следует, с одной стороны, отличать реальные виды и формы диалога, а с другой - квазидиалоги, образующиеся в результате невыполнения хотя бы одного из общих признаков «реального» диалога. В качестве политически релевантных форм диалога мы выделяем «благожелательное размежевание», «режим кооперации» и «слияние позиций». К основным подтипам квазидиалога мы относим криптодиалоги, парадиалоги, псевдодиалоги и фиктивные диалоги, а в псевдодиалогическом дискурсе различаем эгоцентрический диалог, исповедальный псевдодиалог и рекламно-пропагандистское обращение. Парадиалог есть подтип квазидиалога, образующийся в результате невыполнения диалектического признака реального диалога. Это характеризуется симуляцией и пародированием рефлексивной логики развертывания предметной программы коммуникации и заменой ее набором логических и прагматических нелепиц. Из всех подтипов квазидиалогов парадтпот суть наиболее важный для политического дискурс-анализа феномен, поскольку он напрямую затрагивает содержательный аспект диалогического дискурса, выступая способом несилового отрицания демократического дискурса в рамках и при сохранении формальных институтов демократии. Парадиалог служит также «мягким» (но радикальным) средством неформальной политической цензуры, в какой мере он блокирует доступ в публичное пространство рациональным суждениям о политике.

6. Парадиалог тяготеет к разговорной и визуальной форме, что обусловлено известной толерантностью неписьменного дискурса к языковым аномалиям. С формально-лингвистической точки зрения разговорному парадиалогу присущи несогласие (конфликт) установок, рваная структура дискурса с эгоцентрической позиций участников и низким уровнем их коммуникативной консолидации. Однако политический парадиалог есть не диалог конфликтного типа, но симуляция конфликта языковыми средствами. Суть разговорного политического парадиалога состоит в том, что рефлексивная диалектика ролевого обмена, акцентируемая (нео-)классическим концептом диалога, систематически подменяется, причем в пародийно-симулятив-ной форме, квазиартистическими, имитационно-квазиконъюнктивными практиками, характерными для постмодернистского стиля мышления. Разговорный политический парадиалог есть воплощенная в реальном дискурсе пародия-пастиш на постмодернистское овеществление классического (нормального) диалога: «эхокамера голосов» уб. личности в диалоге; паралогия уб. диалогика; разногласие Ув. согласие; делезовские смыслы уб. платоновские идеи и т.п. Для успешной концептуализации этой пародийности следует, во-первых, разводить семантическую и прагматическую бессмысленность парадиалогического дискурса; во-вторых, отличать коммуникативный абсурд от коммуникативного нонсенса. В зависимости от интенций участников разговорных парадиалогов, а также от статуса коммуникативной ситуации, следует различать абсурдистские, нонсенсные и парадоксалистские диалоги как жанры парадиалогического дискурса. Масштабы и влияние пара-диалогического дискурса в современных обществах показывают, что постмодернистская «легализация» паралогии оборачивается в политическом парадиалоге не потенциалом гражданского развития, а формой я./.тковой демагогии со стратегическими властными целями, которые и.му форму интерсубъективности делают инструментом «вер-бально-силовой» политики.

«игра в игру» - как пастишное пародирование симуляций диалога, представленных, прежде всего, в художественном, детском и психотическом дискурсе. При пародировании художественной диалогично-сти парадиалог продуцирует политическую театральность, которая не признает своего фиктивно-игрового статуса, а потому выступает дезориентирующей и манипулятивной формой дискурса. В случае пара-диалогической симуляции психотической игры в диалог диалектика «я» и «другого» редуцируется к семантическому ядру «систематизированного бреда», а характерное для диалога пошаговое семантическое движение - к серии мифоконцептов «фабулирующего мышления». Парадиалогическая пародия на детскую игру переносит мотив действия с результата на игровой процесс, что освобождает дискурс от ответственности взрослого поведения. Политические аспекты парадиало-гической регрессивности нашли выражение в концептах «параноидальной» (или «постмодернистской») демократии, акцентирующих парадиалогическую инверсию механизма взаимного признания (ролевого рефлексивного обмена) в механизм взаимного непризнания, в «иллюзию встречи» с «фиктивными собеседниками» (Г. Дебор). Политическим коррелятом этой ситуации выступают «рассогласованность политической семантики» и «распад политической риторики» (Т. Майер). Все попытки задействовать в этой ситуации критическую способность суждения выглядят комично-бессмысленным моноло-гизмом постмодернистского варианта тоталитарной «самокритики». Через разнообразные медиа (среди которых телевидение - важнейший), такая «критика» априорно адресуется инфантилизированной публике, жаждущей развлечений.

тических парадиалогов. Будучи симбиозом политической и символической (в том числе, медийной) практики, символическая политика направлена на производство эмоционального консенсуса с наличной властью. Данный консенсус зачастую выступает эрзацем баланса интересов на основе диалога. Ключевую роль в этом процессе играет система политических звезд, образующих ядро демократии как политического спектакля. Распыление публичного внимания на «звездные истории» способствует парадиалогизации публичного пространства, где должно происходить взаимопонимание граждан относительно их общих дел. Это пространство колонизируется образами (имиджами), которые незаметно блокируют доступ к этому пространству критическим аргументам. Развитием данного тезиса служит концепт недиспутантов (non-discussants) как типичных фигур социальной среды, ориентированной на телевидение, а также понятие politics without policy, обозначающее поток политических знаков и сообщений без внутренней смысловой связи и политическую практику не-решеиий (non-decisions). Уязвимым моментом теории символической политики выступает присущая ей недооценка несимволических и непубличных аспектов политического процесса, ведущая к излишне драматичным выводам относительно последствий парадиалогического дискурса для будущего демократии и политической практики в целом.

система, фактором остается политическая культура данного общества. Как следствие, ставится под сомнение обоснованность вывода о том, что медиадизация политики рождает новую форму демократии - ме-диакратию, идущую на смену представительной «демократии партий». В связи с этим, для концептуализации (пара-)диалогического дискурса в медиализированной политике коммуникативного общества целесообразно учитывать две дистинкции: 1) между медиализированной демократией (как медийно обусловленной модификацией представительной «демократии партий») и медиакратией (как новым типом демократии); 2) между этимологической трактовкой медиакратии (признающей за медиа способность властвовать) и ее маркетинговой трактовкой (отрицающей за ними такую способность).

10. Одним из ключевых концептов критической теории медиакратии является инфотейнмент. Как принцип презентации медийного материала, стирающий грани между информированием и развлечением медийной публики, инфотейнмент сказывается не только на способе подачи политической информации, но также на ее структуре и содержании. Инфотейнмент склонен к вытеснению собственно диалогического дискурса новыми формами его симуляции. В условиях коммуникативной асимметрии между источниками и реципиентами медийной информации (дефицит интерактивного элемента) данный стиль оказывается эгоцентрическим диалогом медиа с самими собой как разновидностью псевдодиалогической коммуникации. Сверх того, инфотейнмент, представленный субжанром политических ток-шоу, культивирует признаки разговорного яя/?ддиалога. Этому способствует общая ориентация ток-шоу на выбор сенсационно-развлекательных тем и участников, а также характерная для шоу-разговоров множественность адресата и автоперформативность кода. Наиболее ярко эти черты выражаются в конфронтейнменте с характерной для него псевдокооперацией и псевдополемикой участников. «Коммуникативные круги» (Э. Гесс-Люттих) телевизионного ток-шоу обнаруживают структурную аналогию с «кругами причастности» (М. Дюверже) к политической партии. Это объясняется тем, что политические телешоу выступают одновременно и теледискурсивной моделью предста-

вигельной демократии, и ее медийным суррогатом, и одним из видов парасоциалъного и параполитического участия.

11. Комплексный концепт медиализированной демократии отталкивается от объективных противоречий демократической коммуникации, вызванных медийными факторами. К ним относится, прежде всего, персонализация власти, когда для политиков все более предпочтительным становится прямое обращение к электорату посредством медиа, в обход промежуточных (партийно-парламентских) структур. Этому способствует, с одной стороны, эрозия долговременных социальных расколов как основы стабильного электората (и стабильных партийных идентичностей), а с другой - политическая нейтральность (автономность) медиа. Основным фактором, поощряющим в этой ситуации парад ¡[алогический дискурс, является тенденция выстраивать не только имидж политики, но и саму политику согласно медийной логике. Это ведет к подмене сложного процесса парламентского принятия решений популистской логикой «круглого стола», аффективного и тематического менеджмента. Данный тип политической коммуникации предполагает не столько монолог, сколько симуляцию диалога. Типичным выражением этого является «медиаполитический комплекс» как самая продвинутая форма медиаполитического симбиоза, в которой медиа обретают парадоксальный статус «аффилированного посредника», упраздняющего свое посредничество, а журналисты превращаются в специалистов по симуляции классической миссии журналистов - быть публичными контролерами власти. Вместе с этими негативными тенденциями, комплексный концепт медиализированной демократии видит и новые возможности для развития публичного политического диалога в условиях коммуникативного общества. Это относится к новой функции партийных лидеров как медпэкспертов и конструкторов электората, который реагирует не на идео^.тии, а на конкретные проблемы, обнаруживает «растущее желание участвовать в разговоре, но без обязательной принадлежности к корпорации» (У. Сарцинелли), использует политические партии как коммуникационные каналы для диалога с властью.

12. Симбиоз медиа и политических партий, образующийся в промежуточной (посреднической) сфере общества, не угрожает демокра-

тип партий, но есть ее новый стиль, адекватный медиализированной политике. Медиакратические тенденции, наблюдаемые в некоторых современных обществах, поддерживаются не столько автономной логикой медиа, сколько политической прибылью, которую извлекают из медиакратии правящие элиты. Как для нейтрализации указанных тенденций, так и для коммуникативной модернизации традиционных партий, комплексная модель медиализированной демократии предлагает диалогические стратегии. Эти стратегии рассматривают общение партий с электоратом как взаимовыгодный символический обмен. Отказываясь от роли политических попечителей, партии позиционируют себя как форумы для публичных гражданских дискуссий. Данная стратегия представляется особенно актуальной в условиях российской «медиакратии» с характерным для нее пародированием демократических практик посредством граждански бесконтрольных медиа. Диалогические стратегии должны быть включены в систему политического медиапросвещения. Эта система предполагает, что различие демократических, недемократических и антидемократических типов медиаобразования касается не только их «контентов», но также способов, какими они осуществляются. А/едиапросвещение, в отличие от иных форм медиаобразования, делает ставку на рациональный дискурс (слово, текст, аргумент, диалог). Главной и аутентичной задачей политического медиапросвещения является формирование у граждан критической способности суждения о политических процессах. Это включает знание основных медийных кодов и способов их применения, а также систематическое обращение к печатным медиа как когнитивно-информационной альтернативе растущей визуализации медийного пространства. В центре практической работы по политическому медиапросвещению стоит не только информирование граждан относительно того, как политика в медиа изображается, но и то, как она посредством медиа делается.

Теоретическая и практическая значимость работы.

сертационного исследования. Далее, ряд сюжетов и концептов диссертации (парадиалог, инфотейнмент, конфронтейнмент, параполити-ческое взаимодействие и др.) еще не были предметом специальных исследований в отечественной политологии. Теоретическая значимость работы состоит также в обосновании:

нового направления научных исследований в рамках политической дискурсологии - анализа диалогических взаимодействий (во всем разнообразии его видов, типов и форм) как существенного элемента политической коммуникации вообще и демократического процесса, в особенности;

- необходимости включения в методологический инструментарий политической науки «политического диалога» как базового понятия, отражающего специфику политической коммуникации в эпоху коммуникативного общества и отвечающего неоклассической научной парадигме;

- комплексного, внутренне дифференцированного характера концепта «политический диалог», неотъемлемым элементом которого выступают парадиалогические дискурсивные взаимодействия;

- решающей роли диалогических стратегий для реформирования и совершенствования медийной сферы современных демократий.

В практическом плане выводы и результаты исследования могут быть использованы:

для эффективной организации медийного (прежде всего, телевизионного) пространства как важнейшего элемента публичной сферы работающей демократии;

- для разработки эффективных стратегий гражданского (общественно-правового) контроля над деятельностью средств массовой информации;

- для оптимизации партийного менеджмента, отвечающего запрос -,:л и тенденциям современного медиализированного общества;

- для формулировки стратегий современного политического медиа-просвещения, нацеленного на формирование и/или укрепление демократической политической культуры в условиях медиализи-рованной политики.

Сверх того, отдельные выводы и тезисы диссертационного исследования позволяют себя использовать в преподавании политических наук, а также других социальных и гуманитарных дисциплин. Это может быть сделано в рамках общих и/или специальных курсов, имеющих' отношение к проблемам публичного дискурса современных обществ, формам политической коммуникации, вопросам партийного и демократического строительства, политически релевантным аспектам функционирования медийной системы.

Соответствие диссертации паспорту научной специальности. Настоящее диссертационное исследование относится к теории и философии политики, а также методологии политической науки, в особенности, политической дискурсологии и теории демократии. Объект и предмет диссертационной работы представляют явления, характеризующие основные свойства и качества политической жизни, прежде всего, ее коммуникативной составляющей. Свое исследование диссертант сопровождал критическим анализом понятий диалогической коммуникации, представленных в истории европейской философско-политической мысли. Сверх того, в работе творчески интерпретируются парадигмы, теории, концепты, методологические модели и когнитивные конструкции, отражающие генеральные тенденции развития современной политической науки и политической коммуникации, а также характеризующие (в аспекте темы исследования) взаимодействие политологического знания с социогуманитарной и естественнонаучной мыслью. Результаты диссертационного исследования ставят вопрос о необходимости обновления понятийно-категориального аппарата политологии, в частности, таких базисных концептов, как политическая власть, политическая коммуникация, демократия, политическая партия, политическая культура.

Апробация и реализация результатов исследования.

Основное содержание диссертации нашло отражение в двух авторских монографиях общим объемом 53,7 п.л., девяти статьях в ведущих научных журналах (согласно перечню ВАК Минобрнауки РФ) общим объемом 10 п.л., а также в других статьях и тезисах научных докладов. Совокупный объем публикаций по теме диссертации составляет около 70 п.л. Сверх того, на основе диссертационного иссле-

дования были разработаны учебные курсы «Язык политики» и «Политический дискурс-анализ».

Некоторые положения диссертационного исследования докладывались в рамках участия автора в проблемной группе «Социально-психологические и этнические процессы на постсоветском пространстве» (рук. - проф. Т.Г. Стефаненко), работавшей в рамках проекта «Молодые преподаватели в России: междисциплинарная перспектива» (Москва, 2000-2001), а также на зарубежных семинарах: «Символическая политика» (кафедра политических наук Дортмундского университета, г. Дортмунд, Германия, 2000, рук. - д-р X. Шиха); «Утопические концепты в русской культуре» (Лотман-Институт русской и советской культуры Рурского университета, г. Бохум, Германия, 2004, рук. д-р А. Хартман); «Философские автобиографии» (департамент русского и немецкого языка и литературы, университет Нотр-Дам, США, 2007, рук. проф. В. Хёсле).

Концепция политического парадиалога, представленная автором, стала предметом специального обсуждения на одном из заседаний методологического семинара «Политическая концептология: теоретико-методологические проблемы» (Ростов-на-Дону, 2007, рук. - проф. В.П. Макаренко)

Основные положения и выводы диссертационного исследования были обсуждены на совместном заседании кафедры политической теории и кафедры политических институтов и процессов факультета социологии и политологии ЮФУ в июне 2009, а также на заседании кафедры политической теории того же факультета в июне 2010.

Структура диссертационного исследования подчинена его целям и задачам. Работа состоит из введения, четырех глав, разделенных на двенадцать параграфов, заключения и библиографического списка, насчитывающего 457 источников.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во «ВВЕДЕНИИ» обосновывается актуальность диссертационной темы, характеризуется степень ее научной разработанности, определяются объект и предмет, цель и задачи, оснозная проблема и базовая гипотеза исследования, указываются его теоретические и методологические основы. Сверх того, формулируется новизна, теоретическая и практическая значимость работы, излагаются положения, выносимые на защиту, оценивается апробация исследования, его соответствие паспорту научной специальности, а также кратко характеризуется структура диссертации.

Глава первая «ДИАЛОГ И ПАРАДИАЛОГ КАК ФОРМЫ ДИСКУРСИВНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В ПОЛИТИКЕ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ НАУЧНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ» имеет критическую и конструктивистскую составляющие. Первая выражена в критическом анализе проблемных моментов и узловых точек теоретического осмысления диалога, обнаруживаемых в политологии и смежных с нею научных дисциплинах. Конструктивистская часть главы нацелена на построение конкретной методологической модели, адекватной задачам диссертационного исследования.

В параграфе 1.1. «Диалог и парадиалог как формы политического дискурса: теоретические проблемы исследования в современной научной литературе» дана экспозиция теоретико-методологических вопросов в изучении политически релевантных диалогических практик. Для прояснения вопроса о сущности и специфике диалогического общения вообще и политического диалога, в частности, автор вначале обращается к отечественной лингвистике. В этой связи акцентируется базисный статус диалога по отношению к другим формам языкового общения, а также присущие разговорному диалогу многочисленные отступления от речевой нормы. Ввиду этих качеств диалогического общения отмечается уязвимость чисто семантического (когнитивного) подхода к политическому языку, необходимость учета властного потенциала диалогического взаимодействия, а также анализа отрицательного (аномального) речевого материала, релевантного для парадиалогического дискурса. Здесь автор акценти-

рует - как методологически важные для диссертационного исследования - понятия «коммуникативного саботажа», «коммуникативных неудач» и «языковой демагогии».

Далее отмечается, что для успешной концептуализации политического диалога и парадиалога лингвистический подход должен, во-первых, получить междисциплинарную перспективу; во-вторых, конкретизировать - сообразно специфике политической сферы - философские концепты диалога; в-третьих, сфокусировать внимание на специфике политического диалога посредством адекватного политической практике метода.

В этой связи автор оценивает вклад зарубежных и отечественных философов в осмысление специфики диалогической коммуникации. При этом анализируются - в междисциплинарной перспективе - конкретные проблемы концептуализации диалога в научной литературе. Среди них называется отличие диалога от просто разговора и полемики, особенности диалектической логики диалога, а также соотношение разных социальных, культурных и исторических форм диалогического взаимодействия.

Особая проблема теории диалога касается его субъектности. Является ли равенство субъектов общения непременным условием диалога (в том числе, политического диалога)? Для политической теории и практики этот вопрос имеет принципиальное значение, так как он затрагивает специфику политического поля и требует конкретизации лингвистических и философских понятий, используемых при описании и анализе вербальных (семиотических) практик. Приемлемым для автора является понимание отношения диалога и полемики, ориентированное на традиции символического интеракционизма Дж.Г. Мида.

Важными для диссертации проблемными сюжетами, представленными в современной социальной и гуманитарной литературе по диал гу, является, во-первых, специфика и перспективы диалога между разными культурами (цивилизациями) и системами ценностей (религиями, этиками, идеологиями и т.д.); во-вторых, концептуализация квази-, псевдо- анти- и парадиалогического дискурса; в-третьих, роль новых (интерактивных) коммуникационных технологий в развитии современной демократии.

Параграф 1.2. «Парадигмально-методологические основы изучения диалога и парадиалога как форм дискурсивного взаимодействия в политике» начинается с проблематизации популярной в российской научной литературе схемы типов научной рациональности (научных парадигм) - классической, неклассической и постне-классической. Критикуя эту схему за недооценку социогуманитарной составляющей научного знания и сужение роли античной науки, автор предлагает оригинальный концепт исторически сменяющих друг друга, но диалогически между собой связанных, трех научных парадигм - классической, неклассической и неоклассической.

Затем автор переходит к более подробной характеристике специфических эпистемологий, присущих данным парадигмам. Подчеркивая релевантность диалога для всех парадигмальных эпистемологий, автор вместе с тем указывает на их специфические отличия. В рамках каждой из парадигм проводятся параллели между диалогическим элементом научного познания, специфическим диалогизмом общественно-политической практики и соответствующими концептами фи-лософско-политической мысли.

Особое внимание в параграфе уделяется понятию неоклассической научной парадигмы. Опираясь на идеи Дж.Г. Мида, И. Пригожина, И. Стенгерс, М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, B.C. Степина, A.B. Лубского и других ученых, автор выдвигает тезис об универсальном диалоге как ключевом концепте неоклассической рациональности, а также рассматривает его политические и политологические экспликации. Подчеркивается, что принципиальную новизну неоклассическому пониманию политического диалога придает диалогическая онтология современного (постиндустриального, информационного, коммуникативного) общества, делающая необходимым дифференцированное и плюралистическое понимание его субъектов, предметов и форм.

Прояснив парадигмальную основу своего исследования, автор предлагает его методологический конструкт, отвечающий неоклассической научной парадигме. Этот конструкт мыслится как альтернатива двум крайним (в рамках неклассической парадигмы) подходам к диалогическому дискурсу. Первый (системно-информационный) подход сводит содержание политического общения к процессам передачи

информации и строит настолько абстрактную модель диалогической коммуникации, что она упускает из виду специфику социально-политических отношений. Другой подход в духе «постмодернистской ситуации» заменяет диалектическую рациональность диалога паралогическим многообразием разговоров.

Далее, автор останавливается на методологическом приеме концептуализации, отличая его от классификации и типологизации и уточняя по ходу дела само понятие концепта. Концептуализация нацелена на теоретическое описание форм (а не только видов и типов) дискурса и предполагает его специфический диалогизм. С учетом этого момента, автор эксплицирует в заключение параграфа композиционную логику своего диссертационного исследования.

Глава вторая «ПРОБЛЕМЫ КОНЦЕПТ! \ЛИЗАЦИИ ДИАЛОГА И ПАРАДИАЛОГА КАК ФОРМ ДИСКУРСИВНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ КОММУНИКАТИВНОГО ОБЩЕСТВА» нацелена на то, чтобы, во-первых, критически проанализировать методологические основы существующих понятий и теорий диалогической коммуникации в политике; во-вторых, выработать в этой связи концепты политического диалога и парадиалога, отвечающие неоклассической научной парадигме.

В параграфе 2.1. «Концепты "коммуникативного общества" и "политической коммуникации" как предпосылка анализа диалогических форм политического дискурса» автор объясняет свой выбор термина «коммуникативное общество» в ряду конкурирующих терминов, прежде всего, стремлением указать главную черту современного этапа общественного развития, не ограничиваясь «роз!-»-образной терминологией. Утверждается, что концепт коммуникативного общества отражает факт существенного изменения роли и качеств-' коммуникации в протекании всех общественных процессов, вклк ^ая политику. Автор подробно анализирует понятия коммуникации и коммуникативного общества, представленные немецким политологом Р. Мюнхом. При этом акцентируются понятия, релевантные для развития концепта политического диалога и парадиалога.

В этой связи отмечается, что понимание Мюнхом коммуникации как совокупности социальных интеракций, в которых задействованы

такие коммуникативные средства, как деньги, язык, влияние и политическая власть, во многом отвечает понятию «политического поля» П. Бурдье. Политика становится все более «коммуникативной» не столько из-за увеличения ее «маркетингового» элемента, сколько из-за конкуренции в дискурсивной сфере по поводу наименования и постановки в повестку дня определенных тем и проблем. Но и эта конкуренция не исчерпывает смысла и специфики политической коммуникации, поскольку та вынуждена (из-за прогрессирующего усложнения коммуникационных связей) строиться в форме публичного диалога как игры с ненулевой суммой.

Автор развивает тезис Р. Мюнха о том, что политическая коммуникация воспроизводит характерную для рынка противоречивость: она и дает шансы на взаимопонимание, и таит в себе опасность отчуждения. Политическая борьба за «власть наречения» рождает в дискурсе инфляционные и дефляционные процессы, которые в современной коммуникативистике и медиаведении квалифицируются как квази- и псевдовзаимодействие (М.Н. Грачев) или как псевдо- и квазикоммуникация (Т.М. Дридзе и Т.З. Адамьянц).

Отмечая полезность концептов коммуникативного общества, коммуникации и политической коммуникации, как они развиты у Р. Мюнха и П. Бурдье, автор вместе с тем отмечает, что структурная аналогия между рынком и политикой оставляет открытым вопрос о специфике собственно политической коммуникации. Чтобы обсуждать этот вопрос в рамках неоклассической научной парадигмы, надо в известной мере вернуться к античному пониманию политической (полисной) практики (яра^с) с ее «принципом взаимного воздаяния» (Аристотель). Автор подчеркивает, что как раз в этом направлении меняются властные отношения в современном (коммуникативном) обществе.

Параграф 2.2. «"Политический диалог" как теоретическая проблема» нацелен на разработку понятия политического диалога, отвечающего духу неоклассической научной парадигмы.

Для начала автор сравнивает между собой две концептуальные триады: «диалог - дискуссия - полемика» (А.И. Пригожин) и «незаинтересованная дискуссия - дискуссия - препирательство» (Б. Манен)

и выясняет, почему политолог Б. Манен избегает использования концепта «политический диалог». Далее рассматривается, почему в коммуникативной модели демократии, развитой Хабермасом, категория политического диалога в собственном смысле оказывается маловос-требованной, из-за чего выпадает и проблема квази- и парадиалогиче-ского взаимодействия.

В этой связи автор подчеркивает, что в политической коммуникации есть потребность не просто в дискуссиях и обсуждениях, но в «диалогичности высшего порядка» (А.И. Пригожин), противоположной эристике (полемике). В неоклассической парадигме такая диало-гичность предполагает «принуждение лучшего аргумента» (Ю. Ха-бермас), в противоположность постмодернистскому тезису, будто всякое логическое принуждение и связанная с ним критика ведут не к диалогу, а к отчуждению (К. Герген). С другой стороны, в политическом диалоге, в отличие от философской беседы, обмениваются не просто идеями, но символически представленными интересами. В подкрепление этого положения автор ссылается на развиваемый П. Бурдье тезис о релятивистской структуре «политического поля» с его «полемикой под видом полисемии» и «самореализующимися пророчествами».

В связи с этим автор формулирует дилемму политического диалога. Он не может начинаться без известного равенства сторон (в отличие от коммуникативного насилия). Но при равенстве сторон диалогический дискурс рискует оказаться далеким от политики, коль скоро политические отношения мыслятся как принципиально неравные, асимметричные (господство - подчинение). Решение упомянутой дилеммы автор видит в реальной практике политического самоуправления, где осуществляется переход от вертикальных отношений господства-подчинения к горизонтальному взаимодействию в режиме tea^ work с его сменой ролей властвующих и подвластных.

^ целом, анализ политического диалога со стороны его специфической дискурсивной формы связывается автором с методологической традицией символического интеракционизма, в особенности, с Мидовскими концептами «разговора-диалога» (conversation) и «дискурсивного универсума». Развивая, со ссылкой на лотмановское понятие «диалогической ситуации», эти концепты в духе неоклассиче-

ской парадигмы, автор замечает, что равноправие партнеров не выступает неотъемлемым условием политического диалога. Скорее, оно является результатом взаимной корректировки взглядов, интенсивного взаимного обучения, подвижек в самой идентичности субъектов диалога, в модификации их интересов.

В заключение параграфа автор останавливается на различии между диалогом как политической стратегией и политическими стратегиями в отношении диалога.

В параграфе 2.3. «Диалог, квазидиалог, парадиалог: типоло-гизация дискурсивного взаимодействия как задача политического дискурс-анализа», с одной стороны, исследуется теоретико-методологический аспект представленных в политическом дискурс-анализе классификаций, типологий и морфологий дискурсивных взаимодействий. С другой стороны, автор предлагает оригинальную типологию квазидиалогов, значимую для политической коммуникации.

К политически релевантным видовым отличиям диалогических взаимодействий автор относит различие разговорных и неразговорных диалогов, диалогов-унисонов и диалогов-диссонансов, публичных и непубличных, формальных и неформальных, медийных и немедийных диалогов.

Обращаясь к типологиям диалогического взаимодействия, автор акцентирует различие диалога с равными и неравными партнерами, а также различие кооперативного и конфликтного типов диалога. Подчеркивается, что типологическое различение деловых, художественных и повседневных диалогов скрывает в себе существенное для концептуализации парадиалогического дискурса различие предметных и беспредметных разговоров. В этой связи отмечается значимость для политической коммуникации разговорных диалогов в неформальной, повседневной обстановке. В целом, для политического дискурс-анализа автор считает релевантным типологическое различение таких «сценических площадок» публичных политических диалогов, как неформальные ситуации, социальные институты (учреждения), медийное пространство. Отмечается существенность для политического дискурс-анализа типологизации диалогических практик с учетом интенций их участников.

Морфологию политических диалогов автор выстраивает с опорой на М.М. Бахтина, по степени рефлексивного взаимодействия сторон. В качестве вспомогательного средства концептуализации парадиало-га как формы дискурсивного взаимодействия автор конструирует тип реального' (нормального) диалога, отличая от него квйзг/диалогиче-ские дискурсы. Последние конструируются в зависимости от невыполнения какого-либо из главных признаков нормального диалога. Автор подробно останавливается на типологии псевдодиалога как подтипа квазидиалогического дискурса, широко представленного в медиапространстве коммуникативного общества. Однако из всех квазидиалогических типов особенно важным для политического дискурс-анализа автор считает парад налог, который в симулятивной форме отрицает диалектический признак нормального диалога.

Глава третья «ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПАРАДИАЛОГ КАК ДИСКУРСИВНЫЙ ФЕНОМЕН КОММУНИКАТИВНОГО ОБЩЕСТВА: ПРОБЛЕМНЫЕ МОМЕНТЫ ТЕОРИИ» посвящена теоретико-методологическим проблемам концептуализации политического пара-диалога в аспекте его дискурсивных особенностей. В этой связи автор анализирует лингвофилософские аспекты парадиалога как формы дискурсивного взаимодействия в политической практике коммуникативного общества. Далее, предметом анализа выступает широкий прагматический контекст парадиалогического взаимодействия, в котором акцентируется его регрессивные, игровые и симулятивные аспекты.

В параграфе 3.1. «Разговорный парадиалог в аспекте семантики н прагматики политического языка» автор анализирует дискурс разговорного парадиалога как типичного вида парадиалогов. Оценивая заслуги «интент-анализ» разговорных политических диалогов для концептуализации политического диалога, автор замечает, что дагчый анализ не раскрывает вполне специфики разговорного политик 'coro парадиалога. Внешне парадиалогический дискурс обнаруживает сходство с постмодернистской литературой. В этой связи автор сталкивает концепты М. Бахтина и Ж. Делеза, показывая, что последние более уместны в качестве средства описания феноменологической картины парадиалогического взаимодействия.

И как следует из этого описания, парадиалог есть не открытое уничтожение, а систематическая подмена рефлексивно-диалектического принципа интерсубъективности, присущего настоящему диалогу, эстетическим принципом подражания. Причем эта подмена осуществляется в симулятнвно-пародийной форме, которая обнаруживает специфические черты постмодернисткого «пастиша» и «квазиконъюнктивного синтеза». Автор указывает в этой связи, что постмодернистский тезис о «растворении социального субъекта» в результате «рассеяния языковых игр», образующих «необходимый для существования общества минимум связи» (Ж.-Ф. Лиотар) приобретает в политическом парадиалоге контрпродуктивный смысл, ведущий к мистификации реальной логики политического процесса.

Далее автор детально анализирует дискурс разговорного пара-диалога в аспекте его семантики и прагматики.

В семантическом аспекте акцентируется бессмысленность (бессвязность) парадиалога. Анализируются конкретные дискурсивные формы, в которых это выражается. Замечается, что дискурс политического парадиалога обнаруживает существенное сходство с литературой нонсенса и абсурда, причем не только своей семантической абсурдностью, но также своим специфическим диалогизмом и языковой паразитарностью. Далее, в параграфе констатируется специфическая прагматическая абсурдность парадиалога. Чтобы это показать, автор вначале уточняет условия прагматической связности нормального диалога, нарушение которых ведет к диалогически аномальным дискурсам. Своей семантической и прагматической абсурдностью пара-диалог симулирует коммуникацию, фактически нарушая лежащий в ее основе принцип кооперации.

Резюмируя, автор замечает, что в анализе парадиалогического дискурса методологически важно, во-первых, отличать его семантическую бессмысленность от бессмысленности прагматической; во-вторых, отличать коммуникативный абсурд от коммуникативного нонсенса. В зависимости от интенций участников общения (предметная или беспредметная установка), а также от онтологического статуса коммуникативной ситуации (диалогическая, недиалогическая,

псевдодиалогическая), автор различает три жанра парадиалога: абсурдистский, нонсенсный и парадоксалистский.

Если хотя бы один из участников парадиалога настроен на предметный разговор, имеет место абсурдистский диалог, в котором эта предметная интенция сводится к абсурду. Как правило, это предполагает реальную диалогическую ситуацию. Главной отличительной чертой нонсенсного диалога выступает беспредметность дискурса всех участников общения, что, как правило, предполагает наличие псевдодиалогической ситуации. Парадоксалистский диалог имеет место в случае парадоксального коммуникативного поведения хотя бы одного из участников общения, что, как правило, разыгрывается в парадоксально-коммуникативных рамках диалогической ситуации. Типичным случаем парадоксалистского диалога является общение в рамках «коммуникативных ловушек» (double bind).

В параграфе 3.2. «Регрессивность парадиалогического дискурса как проблема теории демократии» анализируется регрессивность парадиалога с точки зрения способности рационально судить о политике. Анализ ведется в ключевых терминах симуляции, имитации и пародии. Стремясь определить регрессивность парадиалога со стороны его дискурсивной формы, автор выдвигает тезис о том, что эта регрессивность заключена в статусе парадиалога как формы игровой, несерьезной деятельности, подменяющей собой серьезную. При этом распад социальной иерархии как эффект ролевого обмена участников несерьезной деятельности выступает в парадиалоге субститутом выравнивания позиций, характерного для рефлексивной диалектики настоящего диалога. Следующий тезис: парадиалог есть не просто игра в диалог, а «игра в игру в диалог», а именно, в форме пародирования реальных видов и жанров игровой деятельности. В этой пародийной форме парадиалогическая псевдоигра производит радикальное смешение всех видов игры, превращая их из самоцелей в инструмент политических стратегий.

Палее в параграфе рассматриваются средства и способы концептуализации того, каким образом в парадиалоге пародируются различные формы «игры в диалог». Вначале анализируется момент подражания художественной игре. Здесь упоминается специфическая форма дискурса - политическая театральность, которая склонна не признавать свой игровой статус. Затем проводятся параллели между па-радиалогом и параноидными (бредовыми) расстройствами психики.

Здесь фиксируется специфический вид парадиалогического «систематизированного бреда» и «мифомании». Автор подчеркивает, что театральность и бред присутствуют в парадиалоге именно в пародий-но-симулятивной форме, а не фактически. Еще одним предметом такой пародии выступает инфантильное поведение. В этой связи автор проводит сравнение парадиалогического взаимодействия с детскими дошкольными играми.

Вслед за Й. Хёйзинга, автор квалифицирует парадиалогический дискурс как «псевдоигру», представляющую собой «контаминацию игры и серьезного», с целью утаивания истинных политических намерений. Этот, сугубо политический, аспект регрессивности парадиалогического дискурса автор развивает с опорой на теорию «параноидальной» или «постмодернистской» демократии. Вслед за традицией «культурной критики» капитализма, параноидальная демократия описывается автором в контексте разнообразных форм регрессивного дискурсивного взаимодействия, характерных для «постмодернистской культуры». При этом автор опирается на деборовский концепт «общества спектакля», на анализ Н. Постманом и П. Вирилио иррационали-зирующих и инфантилизирующих тенденций телевидения, а также на феномен массово-принудительной и монологической по сути «радикальной критики» как элемента «постмодернистской демократии» (И. Джохадзе).

Параграф 3.3. «Политический парадиалог в контексте "символической политики" и "политического театра": теоретический опыт осмысления проблемы» посвящен теоретико-методологическим аспектам понимания парадиалогического дискурса в контексте критических теорий современного политического дискурса, к которым автор, прежде всего, относит теорию «символической политики».

Вначале анализируются исходные тезисы этой теории, как она представлена в работах американского политолога М. Эдельмана. Политика изображается в его модели как символическая мега-конструкция, воздействующая на граждан по схеме «стимул-реакция», а не через диалог, гражданский диалог. В этом смысле символическая политика представляет собой плацебо-политику, стратегическое производство «парада символов» (М. Эдельман).

В таком же критическом ключе развивают концепт символической политики многие европейские авторы. Для немецкого политолога Т. Майера символическая политика несовместима с диалогом, в

лучшем случае, она может быть попыткой принуждения к нему посредством акций гражданского неповиновения. В отличие от такой «символической политики снизу», символическая политика властей предлагает гражданам не аргументы, но символические суррогаты.

Причем эти суррогаты не просто предлагаются, но квазитеатральным способом проигрываются перед «аудиторией» граждан. Развиваемый теорией символической политики концепт «политического спектакля» сравнивается автором с деборовским «обществом спектакля», где политическая театральность также оказывается формой симулятивного отрицания гражданского диалога. Одновременно в параграфе анализируются оппонирующие этому тезису теории. К таковым относится, прежде всего, маклюэновский концепт демократической коммуникации. Далее, в параграфе оценивается радикальный тезис о том, что символическое инсценирование политики означает ее деполитизацию и де-демократизацию. По мнению автора, данный тезис не стоит понимать буквально, к чему толкает идеализированное представление об античной и/или современной демократии, разделяемое многим авторами и сторонниками теории символической политики.

В главе четвертой «ДИАЛОГ И ПАРАДИАЛОГ В МЕДИАЛИ-ЗИРОВАННОЙ ПОЛИТИКЕ КОММУНИКАТИВНОГО ОБЩЕСТВА» концепты политического диалога и парадиалога получают развитие в рамках теоретической модели медиализированной политики и демократии. Автор стремится реализовать комплексный (взвешенный) подход к амбивалентному процессу медиализации демократической коммуникации, рождающему новые виды диалогического и парадиалоги-ческого дискурса. В заключение автор обращается к практическому аспекту темы своего исследования, имеющему прямое отношение к специфике публичной (медийной) сферы российской политики.

В параграфе 4.1. «Концепт "медиализированной политики" как предпосылка анализа диалога и парадиалога в политической практике коммуникативного общества» автор обосновывает теоретическую состоятельность концепта «медиализированного общества» ссылкой на превращение медиа в особый социальный институт (игрока-посредника) коммуникативного общества. В этой связи отмечается проблематичность данного статуса коммуникативных средств из-за их тесной связи с рекламой и индустрией развлечений в «промежуточной [intermedial] системе» общества.

В параграфе анализируются существенные изменения, происходящие в политической коммуникации в условиях медиализированного общества. Среди этих изменений в качестве наиболее важных называются тенденции медиализации, коммерциализации, автономизации и профессионализации политической коммуникации. Далее, автор обсуждает противоречивые эффекты указанных тенденций с точки зрения демократического участия.

В целом, относительно роли и значения медиа в политической практике современного общества у политологов нет единого мнения. Очевидно, что медийная коммуникация обнаруживает немалую силу при формировании политических установок, но лишь отчасти. В сфере же принятия ключевых политических решений ее роль вряд ли стоит считать определяющей.

С другой стороны, не стоит и недооценивать роли медиа в политическом процессе. В медиализированных обществах они трансформируют политический язык и политическую культуру, существенно влияют на политическую повестку дня и кадровую политику. Далее в параграфе развертывается критический анализ различных концептов «медийной демократии», встречающихся в зарубежной и отечественной научной литературе. Для более точного определения медийной демократии автор отличает этот концепт от понятия медиакратии.

В параграфе 4.2. «Инфотейнмент как принцип парадиалоги-ческого дискурса в эпоху медиализированнон политики» автор развивает понимание политического парадиалога с опорой на «инфо-тейнмент» как один из ключевых концептов современного медиаве-дения. Обсуждаются различные трактовки термина «инфотейнмент», обобщается опыт исследования данного феномена в отечественной и зарубежной литературе, сталкиваются позиции pro и contra инфотейнмент, акцентируется его парадиалогический аспект.

Автор усматривает проблематичность инфотейнмента в том, что «информация к развлечению» подменяется в нем «информацией к размышлению». В этом смысле инфотейнмент оказывается не реализацией, а симуляций приписываемых ему творческо-просветительских и даже критических потенций, что соответствует признакам парадиа-логического дискурса.

Этот тезис развивается и обосновывается автором посредством анализа специфического диалогизма телевизионных ток-шоу. При этом акцентируются такие качества шоу-разговоров, которые в науч-

ной литературе описываются в терминах автоперформативностъ, псевдообщение, псевдокооперация, псевдополемика, парасоциалъное (параполитическое) взаимодействие и т.п. Данные качества указывают па парадиалогический потенциал телевизионного шоу-дискурса. Наиболее ярко это выражено в «конфронтейнменте» как субжанре телевизионных ток-шоу. Автор показывает культурно-антропологический фон кон-фронтейнмента как разновидности «вербальных дуэлей».

Помимо этого, в параграфе обосновывается закономерность аналогии между коммуникативной структурой телевизионного ток-шоу (в особенности, с участием политических «звезд») и структурой политической коммуникации в условиях партийной представительной демократии.

В параграфе 4.3. «(Пара-)диалогическнй дискурс медиализи-рованной демократии: проблема комплексного метода исследования», прежде всего, фиксируются очевидные факты изменений, вызванных в демократической коммуникации революцией в новых и новейших медиа. Среди таких фактов автор рассматривает персонали-зацию власти, эрозию долговременных социальных расколов и как следствие - утрату политическими партиями стабильной идентичности и превращение политической повестки дня в структурирующий принцип электорального поведения.

Но решающим для развития демократических порядков в условиях медиализированного общества автор считает образование медиа-политического симбиоза. В работе анализируются основные варианты этого симбиоза, с акцентировкой их проблемных моментов.

Далее, автор исследует обоснованность тезиса о функциональном изменении институтов представительной демократии и о структурной модификации демократической политической культуры в условиях «медийной демократии». Отвергая тезис о смене демократии партий демократией медиа, автор, однако, признает существенность трансформации демократического представительства и политической культуры в эпоху медиализированной политики.

Сверх того, в параграфе анализируются факторы, способствующие развитию парадиалогического дискурса в условиях медиализированной демократии. В этой связи автор критически оценивает алармистские концепты «Нуе-демократии», «демократии условного рефлекса» и т.д. и с опорой на теорию «аудиторной демократии» Б. Ма-

иена анализирует перспективы развития реального диалога в медиа-лизированной политике коммуникативного общества.

В параграфе 4.4. «"Дналогизация" как стратегия партийного менеджмента и как принцип политического медиапросвещсния: к методу осмысления российского опыта в контексте общих трендов» подчеркивается, что медиакратия как эрзац народовластия фактически означает не прямую политическую власть медийной системы, но ее использование в качестве властного инструмента политических элит. Это хорошо видно в медиакратических системах псевдодемократических режимов.

Но, - как подчеркивает автор, - медиализация демократии есть процесс, который допускает коррекцию и оптимизацию со стороны власти и гражданского общества. В работе анализируются различные проекты такой оптимизации, но в особенности те их них, которые ориентированы на превращение политических партий в организаторов и модераторов широкой сети гражданских диалогов. Причем дналогизация как стратегия усиления народовластия касается не только партийного строительства, но и всей коммуникативной системы медиа-лизированных демократий.

Для «медиакратии» постсоветской России это, как никогда, актуально. В работе критически обобщаются существующие в отечественной литературе мнения по данному вопросу.

Далее, определяются концепты медиапросвещения и медиаобра-зования, указывается на релевантность их различия в странах с признаками медиакратии. Обсуждаются методологические основы политического медиапросвещения, а также основные проблемы и задачи, на которые оно нацелено. В этой связи определяется смысл политической медиакомпетентности как существенного элемента современной гражданской компетентности.

В «ЗАКЛЮЧЕНИИ» формулируются основные итоги исследования, а также указываются возможные направления дальнейшей работы над темой.

III. ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Основные положения диссертационного исследования изложены в следующих работах:

Монографии

1. Поцелуев С.П. Политические парадиалоги / отв. ред. В.П. Макаренко. - Ростов-на-Дону: изд-во ЮФУ, 2008. - 392 с. - 22,7 п.л.

2. Поцелуев С.П. Диалог и квазидиалог в коммуникативных теориях демократии / отв. ред. A.B. Понеделков. - Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 2010.-496 с.-31 п.л.

Публикации в ведущих рецензируемых научных журналах (согласно перечню ВАК):

1. Поцелуев С.П. Символическая политика: констелляция понятий для подхода к проблеме // Политические исследования. - 1999. - № 5. -1,37 п.л.

2. Поцелуев С.П. Ритуализация конфликта (По материалам «рельсовой войны» 1998 г.). // Политические исследования. - 2004. - № 3. - 1,15 п.л.

3. Поцелуев С.П. Политический парадиалог // Политические исследования. - 2007. -№ 1.-2,2 п.л.

4. Поцелуев С.П. Double binds, или двойные ловушки политической коммуникации // Политические исследования. - 2008. - № 1. - 2,05 п.л.

5. Поцелуев С.П. Вербальное насилие в разговорном политическом диалоге // Философия права. - 2008. - № 5. - 0,55 п.л.

6. Поцелуев С.П. Диалог о терроризме: инверсия смыслов и дуальная структура // Юристь-Правоведъ. - 2008. - № 5. - 0,55 п.л.

7. Поцелуев С.П. Политическая аргументация в пределах только и не только разума (К «дискурсивной этике» Ю. Хабермаса) // Философия права. - 2008. - № 6. - 0, 55 п.л.

8. Поцелуев С.П. Диалог как властная стратегия // Философия права. -2009.-№2.-0,47 п.л.

9. Поцелуев С.П. Власть как диалог или диалог без власти? К актуальным аспектам политической философии Дж.Г. Мида // Политические исследования. - 2010. - № 1. - 1,1 п.л.

Прочие публикации по теме диссертации:

Учебники и учебные пособия

1. Поцелуев С.П. Культ политический. Ритуал политический. Символическая политика. Театральность политическая. Язык политики // Политология. Краткий словарь. - Ростов-на-Дону: Феникс, 2001. -0,42 п.л.

2. Поцелуев С.П. Гольдман Люсьен. Лукач Дьердь. Овеществление. Отчуждение // Современная западная философия. Энциклопедический словарь. Институт философии РАН. М.: Культурная революция, 2009. - 0,3 п.л.

Научные статьи и разделы монографий

1.Potseluev S. Zwischen Kosmopolitismus und Nationalpatriotismus: ш8 ländische Studenten über ihr nationales Bewußtsein. Zur Analyse einer Umfrage // Jung, dynamisch, erfolgreich?! Studentischer Alltag in Russland / K.Eimermacher, K.Laß (Hrsg.) Bochum: Lotman-Institut für russische und sowjetische Kultur, 2000. - 0,8 п.л.

2. Поцелуев С.П. Символические средства политической идентичности. К анализу постсоветских случаев // Трансформация идентификационных структур в современной России / под ред. Т.Г. Стефа-ненко. - Москва: Московский общественный научный фонд, 2001. - 2,2 п.л.

3. Поцелуев С.П. Бессмыслица в аспекте семантики (очерк истории идей) // Логос. - 2006. - № 6. - 3 п.л.

4. Поцелуев С.П. Диалог как вербальное сновидение (о некоторых особенностях парадиалогического дискурса в аспекте теории эгоцентрической речи) // Политическая концептология. - 2009. - № 1. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://politconcept.sfedu. ru/2009.1/14.pdf- 0,4 п.л.

5. Поцелуев С.П. Диалог исторических времен в конструктах гражданской нации // Политическая концептология: журнал метадисци-плинарных исследований. - 2010. - № 1. [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://politconcept.sfedu.ru/2010.1/09.pdf- 1,1 п.л.

Публикации в сборниках научных конференций

1. Поцелуев С.П. Террористический акт как «театр насилия» и нравственная ответственность СМИ // Актуальные проблемы борьбы с терроризмом в Южном регионе России. Материалы окружной научно-практической конференции. Ростов-на-Дону, 29-30 ноября 2000г. - Ростов-на-Дону: РЮИ МВД России, 2000. - 0,15 п.л.

2. Поцелуев С.П. Сравнительный анализ в исследовании символических аспектов политики // Преподавание сравнительной политологии и мировой политики в вузах России. Материалы всероссийской научной конференции. Новороссийск, 20 - 24 сентября 2000 г. -Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 2000. - 0,1 п.л.

3. Поцелуев С.П. Диалектика как «парадокс» и «абсурд» (Э.В. Ильенков о проблеме вербально-логического выражения диалектических отношений) // Ильенков и Гегель. Материалы IX Международной научной конференции. Ростов-на-Дону, 26-27 апреля 2007. Ростов-на-Дону: СКНЦ ВШ, 2007. - 0,05 п.л.

4. Поцелуев С.П. «Нормальные абсурды» политического дискурса // Дискурсология: методология, теория, практика. Материалы международной научно-практической конференции. Екатеринбург, 15-16 декабря 2006 г. Екатеринбург, 2007. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://discourse-pm.ur.ru/avtor6/poceluev.php. - 0,14 п.л.

5. Поцелуев С.П. Политический диалог между «infotainment» и «confrontainment»: коммуникативная норма или аномалия? // Материалы III Всероссийского социологического конгресса. М.: Институт социологии РАН, Российское общество социологов, 2008. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.isras.ru/abst-ract bank/1208507190.pdf. - 0,1 п.л.

6. Лоцелуев С.П. Нация как 'воображаемый диалог': к теории гражданского нациостроительства // Политическая наука на Юге России: итоги двадцатилетнего развития. Сборник материалов международной научно-практической конференции. Ростов-на-Дону, 1112 марта 2009. Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 2009. - 0,12 п.л.

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Южный федеральный университет»

Поцелуев Сергей Петрович

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени доктора политических наук

Специальность 23.00.01 - теория и философия политики, история и методология политической науки

Научный консультант: заслуженный деятель науки РФ, доктор политических наук, доктор философских наук, профессор В.П. Макаренко

Текст автореферата размещен на сайтах: ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации - www.vak.ed.gov.ru; Южного федерального университета - http://dbs.sfedu.ru/pls/гsu2/rsu$elements$.newsJiiss

Подписано в печать 27.09.2010. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Ризография. Усл. печ. л. 2,5 Тираж 100 экз. Зак. № 211.

Редакционно-издательский цаггр ГОУ ДПО «Ростовский областной инсттуг повышения квалификации и переподготовки работников образования (ГО ИПК и ПРО)». Ошечатано в УОП ГОУ ДПО РО ИПК и ПРО. 344011, Ростов-на-Дону, пер. Гвардейский, 2/51 пер. Доломановский.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора политических наук Поцелуев, Сергей Петрович

г ВВЕДЕНИЕ.

Глава первая. ДИАЛОГ И ПАРАДИАЛОГ КАК ФОРМЫ ДИСКУРСИВНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В ПОЛИТИКЕ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ НАУЧНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ.

1.1. Диалог и парадиалог как формы политического дискурса: теоретические проблемы исследования в современной научной литературе.

1.2. Парадигмально-методологические основы изучения диалога и парадиалога как форм дискурсивного взаимодействия в политике.

Глава вторая. ПРОБЛЕМЫ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ ДИАЛОГА И ПАРАДИАЛОГА КАК ФОРМ ДИСКУРСИВНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ КОММУНИКАТИВНОГО ОБЩЕСТВА.

2.1. Концепты «коммуникативного общества» и «политической коммуникации» как предпосылка анализа диалогических форм политического дискурса.

2.2. «Политический диалог» как теоретическая проблема.

2.3. Диалог, квазидиалог, парадиалог: типологизация дискурсивного взаимодействия как задача политического дискурс-анализа.

Глава третья. ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПАРАДИАЛОГ КАК ДИСКУРСИВНЫЙ ФЕНОМЕН КОММУНИКАТИВНОГО ОБЩЕСТВА: ПРОБЛЕМНЫЕ МОМЕНТЫ ТЕОРИИ.

3.1. Разговорный парадиалог в аспекте семантики и прагматики политического языка.

3.2. Регрессивность парадиалогического дискурса как проблема теории демократии.

3.3. Политический парадиалог в контексте «символической политики» и «политического театра»: теоретический опыт осмысления проблемы.

Глава четвертая. ДИАЛОГ И ПАРАДИАЛОГ В МЕДИАЛИЗИРО-ВАННОЙ ПОЛИТИКЕ КОММУНИКАТИВНОГО ОБЩЕСТВА.

4.1. Концепт «медиализированной политики» как предпосылка анализа диалога и парадиалога в политической практике коммуникативного общества.

4.2. Инфотейнмент как принцип парадиалогического дискурса в эпоху медиализированной политики.

4.3. (Пара-)диалогический дискурс медиализированной демократии: проблема комплексного метода исследования.

4.4. «Диалогизация» как стратегия партийного менеджмента и как принцип политического медиапросвещения: к методу осмысления российского опыта в контексте общих трендов.

Введение диссертации2010 год, автореферат по политологии, Поцелуев, Сергей Петрович

Актуальность темы диссертационного исследования. Диалог можно без преувеличения назвать одной из главных тем, проблем и метафор современности. Диалог становится ключевым понятием для осмысления процессов в самых разных сферах социальной жизни, включая политику. Возникло множество государственных, межгосударственных и неправительственных организаций с «диалогом» как ключевым словом в названии1". В последние два-три десятилетия в науке наметился своеобразный «диалогический поворот», о котором заговорили не только философы и культурологи, но также социологи и политологи, и даже представители естественных наук2. В политологии эти тенденции нашли отражение в различных моделях демократии, акцентирующих ее коммуникативный (дискурсивный, информационный и т.п.) аспект. Объектом специального исследования становится и сам феномен политического диалога . По словам М.С. Кагана, стихийно развернувшийся процесс универсальной категоризации диалога «отражает некую фундаментальную, хотя до конца еще неосознанную со всей отчетливостью, потребность человечества в радикальном изменении той социокультурной ситуации, которая сложилась в первой половине XX века»4.

Существуют, по меньшей мере, две ближайшие причины для «диалогического поворота» в социальном и гуманитарном знании. Первая — это фрагментарность и бессвязность постмодернистского дискурса, делающая его зачастую непригодным для решения позитивных задач по интеграции сообществ. Радикальный плюрализм постмодернистской установки, с одной стороны, фаворизировал диалог как способ познания и общения, давая голос

2 Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой / В.И. Аршинов, Ю.Л. Климонтович, Ю.В. Сачков (общ. ред.). - М.: Прогресс, 1986.

3 См. как пример: Political Dialogue: Theories and Practices / S.L. Esquith (eds.). - Amsterdam-Atlanta, GA: Ro-dopi, 1996.

4 Каган М.С. Проблема диалога в современной философской мысли // Проблемы общения в пространстве тотальной коммуникации. - СПб.: Эйдос, 1998. - С. 46. тем, кто оставался безгласным в «демократии большинства». Однако, с другой стороны, своим резким противопоставлением диалога принципу объективной истины, постмодернизм существенно ограничил рациональные потенции диалогического общения, очевидные для классики, а потому оказался недостаточно продуктивным в осмыслении громадной культуры квази-, псевдо- и парафеноменов, возникшей в современных обществах.

Еще одна причина для поворота к диалогу проистекает из тупиковости положения, которое С. Хантингтон выразил своим знаменитым понятием «столкновения цивилизаций». В предисловии С.П. Капицы к русскому изданию Доклада «Преодолевая барьеры. Диалог между цивилизациями» (2001), подготовленного интернациональным коллективом известных интеллектуалов и при поддержке Генерального секретаря ООН Кофи Аннана, отмечается, что данный Доклад появился как реакция на вызов, брошенный миру представлениями о XXI веке как эпохе религиозных войн. Коммунитарист А. Этциони также замечает, что вся его книга «От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям» представляет собой «ответ на точку зрения Хантингтона и могла бы быть озаглавлена как 'Диалог цивилизаций'»1.

Конечно, для политолога упомянутый «диалогический поворот» объясняется не только указанными двумя причинами; к диалогу толкает глобальная трансформация властных отношений из иерархии в командное взаимодействие. За этим стоит резкое увеличение числа социальных и политических игроков в современном мире, а также их прогрессирующая взаимная зависимость. Как следствие, «как никогда ранее в истории сильный и слабый совместно созидают свое общее будущее»". С растущим потоком информационных (медийных) обменов власть не только де-иерархизируется, но й децентрализуется, а это, в свою очередь, рождает потребность в прямых формах

1 Этциони А. От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям / В.Л. Иноземцев (ред.). - М.: Ладомир, 2004. - С. 22.

2 Преодолевая барьеры. Диалог между цивилизациями / С.П. Капица (ред.). - М.: Логос, 2002. - С. 34. политического участия и ведет к сокращению посреднических (представительских) функций.

Сегодня, как никогда, очевидно, что основанием власти не может служить одно только принуждение. Но когда властные практики не определяются принуждением, они, по мысли Лассвелла и Каплана, выступают «результатом переговоров»1. В свое время классик европейского Просвещения А. Фергюсон тонко подметил, что у деспотической власти «отсутствует потребность в речевом общении: для выполнения приказаний правителей достаточно и тех знаков, которыми пользуются немые» . Аналогичные идеи развивает в своей книге «Демократия как переговорный процесс» наш отечественный исследователь В.М. Сергеев, показывая, что по-настоящему эффективная демократия - это даже не честные выборы, обеспечивающие господство большинства, но система институтов, обеспечивающих непрерывный переговорный процесс в обществе3.

Старая парадигма властных отношений, построенная на игре с нулевой суммой, оказывается в современных условиях все менее эффективной. Диалог в самых разных его формах и проявлениях оказывается уже не какой-то эксклюзивной практикой, но «повседневной и всепроникающей реальностью»4. Соответственно, овладение искусством диалога перестает быть абстрактным моральным призывом, но становится «производственной необходимостью», прежде всего, в политической сфере.

1 Lasswell H.D., Kaplan A. Power and Society. A Framework for Political Inquiry. - London: Routledge & Kegan Paul, 1950.-P. 100.

2 Фергюсон А. Опыт истории гражданского общества. - M.: РОССПЭН, 2000. - С. 385.

3 См.: Сергеев В.М. Демократия как переговорный процесс. - М.: МОНФ, 1999.

4 Скворцов Л.В. Предисловие // Диалог культур / Л.В. Скворцов (ред.). - М.: ИНИОН РАН, 2004. - С. 9.

5 Лукашев A.B., Пониделко A.B. Анатомия демократии, или Черный PR как институт гражданского общества. - СПб.: Бизнес-пресса, 2001. собствует пышному расцвету парадиалогического дискурса в российской публичной политике.

По словам В.Ю. Шпака, субъекты российской политики часто не понимают даже собственных интересов, не говоря уже о чужих, а потому находятся как бы на стадии «протополитического развития». Это выражается, помимо прочего, в неспособности политических игроков к нормальному политическому диалогу, ибо такие субъекты «просто не понимают необходимости в компромиссах, соглашениях, уступках, согласовании различных интересов»1. А если и понимают, то как проявление политической слабости, а не г силы.

По мнению многих отечественных политологов, формирование гражданского общества в постсоветской России осуществляется «сверху», когда легитимация самой идеи гражданского общества реализуется через мобилизацию общественности. «Однако делегитимирующим фактором при этом выступает то обстоятельство, что представители-государственной власти, инициирующие мобилизацию общественности на диалог с властью, игнорируют такую установку массового сознания, как необходимость контроля государства со стороны общества». В результате получается, что «сверху» принципы гражданского общества внедряются в сознание населения чисто пропагандистским способом, как «символ» веры, тогда как попытки наладить реальный диалог с властью, всегда критический по поводу многочисленных проблем, либо саботируются бюрократией, либо истолковываются как признак гражданской «неблагонадежности».

Между тем о необходимости гражданского диалога как средства единения общества сегодня говорят и представители высшего политического руководства , и конструктивная оппозиция. Российские политологи практически

1 Шпак В.Ю. В чем состоит специфика политического процесса в современной России? // Политология в вопросах и ответах: Учебное пособие для вузов / Ю.Г. Волков (ред.). - М.: Гардарики, 1999. - С. 348.

2 Лубский A.B. Идея civil society: проблемы легитимации на Юге России // Современное общество на Юге России: основные тенденции развития. - Ростов-на-Дону: РГУ, 2002. - С. 91.

3 Так, заместитель руководителя Администрации Президента В.Ю. Сурков, выступая на одном из круглых столов, определил демократию как «разговор самостоятельных людей». См.: Сурков В. Это временно, это -штопка // Независимая газета. — 2006. - 31 августа. единодушны во мнении, что развертывание диалога власти с обществом есть единственная альтернатива негативному сценарию развития страны1.

Но хотя о диалоге как «модной» теме пишется и говорится немало, это сопровождается не столько приближением к систематическому пониманию данного феномена, сколько, напротив, к размыванию его специфических отличий от других форм дискурсивного взаимодействия. В этой связи теоретическое осмысление диалога остается, как никогда, актуальной задачей в социальных и политических науках. Причем нужна не просто «новая идеология о диалога» , но — как справедливо заметил A.C. Ахиезер, — «теория, которая могла бы каким-то образом 'нащупать' место диалога в обществе, . выявить связь многочисленных специфических форм диалога с перспективами их развития»3.

Нужна и специальная теория политического диалога, которая могла бы критически проанализировать и синтезировать уже имеющиеся концепты и теории, отражающие диалогические взаимодействия в политической практике современного общества. Однако такой теории пока что нет даже в первом приближении. Поэтому особенно актуальной представляется теоретико-методологическая «рекогносцировка» в этой области исследований: осмысление его парадигмальных основ, разработка адекватной методологической модели, уточнение и развитие релевантных концептов.

Степень научной разработанности темы. Проблема квази- и псевдовзаимодействия, характерная для современного (постиндустриального, информационного, коммуникативного) общества, приобретает особое значение и размах в постсоветской России. В этой связи важной предпосылкой формулировки темы нашего исследования - роль не только диалогов, но также па-/?адиалогов в политической практике коммуникативного общества — стал анализ отечественными авторами различных форм квази-, пара- и псевдо

1 Юрьев Д. Революции не будет // И A REGNUM. 2005. - 17 апреля [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.archipelag.ru/geoculture/orange-revolution/technology/not/

2 Толстых В.И. Будущее цивилизации в контексте диалога культур // Диалог культур в глобализирующемся мире: мировоззренческие аспекты / B.C. Степин, A.A. Гусейнов (отв. ред.). — М.: Наука, 2005. — С. 165.

3 Ахиезер A.C. Возможен ли диалог цивилизаций? // Диалог культур и цивилизаций / А.О. Чубарьян (отв. ред.). - М.: Наука, 2006. - Р. 39. коммуникации в актуальной российской политике. Этой темы касаются в своих работах В .Я. Гельман, Л.Д. Гудков, Б.В. Дубин, Ю.А. Левада, Д.А. Левчик, И.Д. Коротец, В.П. Макаренко, A.B. Понеделков, Д.Е. Слизовский, A.M. Старостин, М.А. Чешков, В.Ю. Шпак и другие ученые.

Парадоксом современных социальных и гуманитарных наук является ситуация, когда очевидная актуальность и злободневность диалога как формы дискурсивного взаимодействия соседствует с большими лакунами в его теоретическом осмыслении. Хотя в лингвофилософском ключе о диалоге написано немало в мировой и отечественной науке, его общая природа как формы дискурсивного взаимодействия — в отношении к другим формам и в общем контексте социальной практики - изучены недостаточно'. Исследователи обращают внимание на дефицит солидных работ, посвященных, в особенности, социальному (политическому) диалогу, концептуальному описанию его differentia specifica". В России парадоксальным образом к проблеме концептуализации политического диалога ближе всего подходят не столько политологи, сколько их коллеги из смежных отраслей знания: философы, лингвисты, социологи, медиаведы.

Особое значение имеют для нас исследования, проведенные в новых и междисциплинарных по духу дисциплинах, таких как политическая лингвисо тика (филология, семиотика, дискурсология) , политическая коммуникативи-стика и медиаведение. Немалый опыт междисциплинарных исследований диалога имеется в западной науке4, у нас же междисциплинарных сборников

1 Сайко Э.В. Введение // Социокультурное пространство диалога / Э.В. Сайко (ред.) - М.: Наука, 1999. - С. 4.

2 Прохоров Е.П. Журналистика в режиме диалога // Вестник Московского университета. Сер. 10. Журналистика,- 1995. -№ 1.-С. 3-5;

3 О дисциплинарном статусе этих направлений научных исследований см.: Политическая наука - 3. Политический дискурс: история и современные исследования. — М.: ИНИОН РАН, 2002.

4 См.: Das Gespräch. Poetik und Hermeneutik / К. Stierle, R. Warning (Hrsg.). - München: Wilhelm Fink Verlag, 1984; Dialogue: An Interdisciplinary Approach. Dascal M. (ed.). - Amsterdam - Philadelphia: John Benjamins, 1985; Concepts of Dialogue: Considered from the Perspective of Different Disciplines / Weigand E. (ed.). - Tübingen: Niemeyer, 1994; The Dialogical Turn. New Roles for Sociology in the Postdisciplinary Age / Ch. Camic, H. Joas, D.N. Levine (eds.). - Lanham, MD: Rowman and Littlefield, 2004; Nikulin D. On Dialogue. - Lanham, Md.: Lexington Books, 2006 и др. на эту тему появилось немного1, хотя интерес к диалогу неуклонно расширяется за пределы лингвистики и философии в сторону социологии2 и политологии3.

Имеющийся в научной литературе опыт исследования аномального диалогического дискурса акцентирует существенность для него противоречий, парадоксов и абсурдов. Важными в этой связи являются работы Г. Бейтсона, П. Вацлавика, В. Изера и др. Для концептуализации политического парадиа-лога востребован опыт осмысления нонсенса и абсурда в работах зарубежных (Ф. Жак, П. Ланг, С. Стюарт, В. Тиггес, А. Хансен-Лёве) и отечествен

1 Здесь следует указать на серию сборников 2000-х годов, инспирированных, не в последнюю очередь, российской «школой диалога культур» и посвященных различным (в том числе политическим) аспектам меж-цивилизационного диалога: Диалог культур в глобализирующемся мире: мировоззренческие аспекты / ред. B.C. Степин, A.A. Гусейнов. - М.: Наука, 2005; От диалога цивилизаций к сотрудничеству и интеграции. Наброски проблемного анализа / С.С. Сулакшин (ред.). - М.: Научный эксперимент, 2006; Диалог культур и цивилизаций / А.О. Чубарьян (ред.). - М.: Наука, 2006.

2 См.: Социокультурное пространство диалога. - М.: Наука, 1999.

3 См.: Грачев М.Н. Политическая коммуникация: теоретические концепции, модели, векторы развития. - М.: Прометей, 2004.

4 Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. - Ленинград: Наука, 1974. - С. 32-33.

10 ных (Т.В. Булыгина, О.Д. Буренина, Е.В. Клюев, Д.В. Майборода, Е.В. Паду-чева, И.И. Ревзин, О.Г. Ревзина, И.П. Смирнов, А.Д. Шмелев, М.Н. Эпштейн) лингвистов и литературоведов. Эти оценки художественных образцов аномального дискурса перекликаются с концептами диалога в постмодернистской философии (Ж. Бодрийяр, Ж.-Ф. Лиотар, Ж. Делез и Р. Рорти). Принципиальный недостаток упомянутых работ состоит в их опоре на искусственные (художественные) по преимуществу тексты.

В отличие от этого, в политическом дискурс-анализе1 есть немало работ, в которых исследуется живое диалогическое взаимодействие в политике, в том числе, его конфликтные (полемические) формы. Важными в этой связи мы считаем публикации А.Г. Алтуняна, В.Н. Базылева, А.Н. Баранова, М.В. Гавриловой, В.З. Демьянкова, М.В. Ильина, Т.Н. Колокольцевой, М.Л. Макарова, Н.М. Мухарямова, Л.М. Мухарямовой, Ю.А. Пеленковой, Ю.А. Сорокина, Т.Н. Ушаковой, А.П. Чудинова, Е.И. Шейгал и др. Из зарубежных авторов можно упомянуть P.M. Блакара, X. Бургера, К. Гергена, Т.А. ван Дейка, В. Дикмана, М.В. Йоргенсен, Т. Лукмана, Л.Дж. Филлипс, К. Франк и др. При всем значении данных работ, представленная в них картина диалогического дискурса еще далека от полного и систематически развертывания. К тому же, чисто лингвистический анализ ограничен по методу, оставляя без рассмотрения, к примеру, драматургические моменты коммуникации в смысле И. Гофмана.

1 Политический дискурс-анализ мы, вслед за М.В. Ильиным, рассматриваем как часть политической науки. См.: «Дискурс-анализ, концепт-анализ, интент-анализ, герменевтика и прочие способы семиотического познания политики являются лишь составными частями особой вполне политологической дисциплины, которую можно было бы назвать политической семиотикой». Ильин М.В. Политический дискурс как предмет анализа // Политическая наука — 3. Политический дискурс: история и современные исследования. — М.: ИНИОН РАН, 2002. - С. 15. ных основах европейской науки (И.П. Ильин, A.B. Лубский, И. Пригожин, И; Стенгерс, B.C. Степин, B.F. Федотова, И.В. Черникова и др.).

Осмысление диалога в философии обнаруживает в качестве наиболее значимых вопросов отличие диалога от полемики и просто разговора; типы субъектности диалогической коммуникации; .единство в многообразии дискурсивных, исторических и культурных форм диалога; соотношение диало-. гической и квазидиалогической коммуникации, а также разновидности квазидиалога в современном (коммуникативном, медийном) обществе. В этой связи особое значение для нашей работы,имеют концепты диалога, развитые М;М: Бахтиным и Ю.М. Лотманом. Сверх того; существенный вклад в обсуждение упомянутых вопросов внесли общие теории диалога, предложенные такими философами, как Дж.Г. Мид, М. Бубер, Х.-Г. Гадамер, Ю.Хабермас, Р. Рорти.

В целом, в отечественных гуманитарных и социальных науках различные аспекты диалогической коммуникации: становились предметом, анализа в работах 'Г.А. Алексеевой, A.C."Ахиезера, В:С. Библера, Г.Я. Буша, И.И. Гле-бовой, М.Н. Грачева, A.A. Гусейнова, Д.В. Джохадзе, М.С. Кагана, Б.Г. Капустина, В.П. Макаренко, В.М. Межуева, 'Г.Ф. Плехановой, О.В. Поповой,

A.И. Пригожина, Е.П. Прохорова, Э.В. Сайко, В.М. Сергеева, В.И. Толстых,

B.Г. Федотовой, И.Г. Яковенко и других авторов. Из зарубежных ученых, работы которых значимы под углом зрения нашей темы, следует упомянуть К. Лоренца, П. Лоренцена, Т. Лукмана, Д. Никулина, С. Тулмина, Г. Шайта, В. Хёсле.

Для нас крайне важен имеющийся в современной социальной и гуманитарной литературе опыт осмысления квазидиалогического дискурса, что часто сопровождается использованием терминов weeedo-, пара- и антидиалог. Соответствующую концептуализацию диалог получает в работах Г.Я; Буша, М.Н. Грачева, Т.М. Дридзе и Т.З. Адамьянц, Е.П: Прохорова. Близко по смыслу к упомянутым концептам стоят идеи других авторов, исследующих диалогические аномалии медийного дискурса. Среди них следует выделить П. Бурдьё, П. Вирилио и Ж. Бодрийяра.

В изучение темы нашего исследования существенный вклад внесли работы зарубежных лингвистов и медиаведов, анализирующих дискурс политических телевизионных ток-шоу, их специфический диалогизм, а также двусмысленность, фиктивность и парадоксальность их содержания. (X. Бур-гер, Э. Гесс-Люттих, В. Дикман, Й. Кляйн, П. Кюн, X. Лёффлер, В. Сетте-корн, В. Холли и др.). В этой связи важным для развертывания концепта политического парадиалога оказывается понятие инфотейнмента, представленное в западной (П. Бенте, К. Мает, Н. Постман, Б. Фромм и др.) и отечественной (A.C. Вартанов, В.В. Зверева, H.H. Зорков) науке.

Качество современной медийной коммуникации выводит к вопросу о роли диалогического дискурса в осуществлении политической власти вообще и демократии, в частности. Определенный опыт осмысления политического диалога уже имеется в классических теориях демократии (Аристотель, Дж.Г. Мид, А. де Токвиль, Дж.С. Милль, М. Вебер и др.), однако его недостаточно для концептуализации современных дискурсивных реалий. Систематический интерес политической науки к диалогу начинается вместе с лингвистическим поворотом в социогуманитарном знании и кардинальным усилением роли информации в «постиндустриальном» (коммуникативном) обществе. В этой связи любопытна коммуникативная направленность концептов плюралистической, партиципаторной, сообщественной и т.п. демократии, развитых в прошлом веке Р. Далем, Р. Патнэмом, А. Лейпхартом, М. Дюверже и другими видными теоретиками политики.

Развитие новейших коммуникативных технологий и становление того, что мы в этой работе, вслед за Р. Мюнхом1, называем «коммуникативным обществом», вызвало к жизни различные коммуникативные модели демократии. В позитивистских вариантах этих теорий нам интересен опыт осмысления (не всегда, правда, реалистический) возможностей новейших ком

1 Münch R. Dynamik der Kommunikationsgesellschaft. - Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1995.

13 муникативных технологий для развития диалогического дискурса демократий. В нашей литературе такие модели анализируют, опираясь на классические работы М. Маклюэна и Э. Тоффлера, такие авторы, как М.С. Вершинин, М.Н. Грачев, С.Г. Туронок и другие.

Негативистско-коммуникативные концепции демократии внесли значительный вклад в концептуализацию пара-, псевдо- и квази-образований политического языка, в том числе диалогического дискурса. К этому направлению относятся теории демократии как символического действия и спектакля (шоу, театра, перформанса). На Западе их развивали Т. Адорно, Ж. Бодрийяр, П. Бурдьё, П. Вирилио, А. Дёрнер, Г. Дебор, Т.Майер, Ф. Плассер, Н. По-стман, У. Сарцинелли, М. Хоркхаймер, Р.-Ж. Шварценберг, X. Шиха, М. Эдельман и др. Среди отечественных работ по этой теме выделяются публикации упомянутых выше медиасоциологов и медиакритиков.

Для более взвешенной оценки роли (пара-)диалогического дискурса в политической практике коммуникативного общества нами был востребован теоретико-методологический опыт комплексных теорий демократии. Среди этих теорий мы выделяем, прежде всего, «делиберативную модель» Ю. Ха-бермаса, ознаменовавшую собой целый этап в осмыслении публичного политического дискурса. Правда, к недостаткам хабермасовской теории следует отнести нечеткое разведение концептов диалога и рационального обсуждения (deliberation), а также недооценку квазидиалогического дискурса в политике. Восполнение этого пробела предполагает, на наш взгляд, обязательный учет критического анализа публичного дискурса в работах У. Липпмана, Й. Шумпетера, А. Пшеворского и других классиков социологической и политологической мысли.

Важный вклад в развитие общего концепта политического диалога, причем посредством критического развития тезисов делиберативной теории, внесли авторы коммунитаристской модели «отзывчивой» или «сильной» демократии (Б. Барбер, А. Этциони)1, в частности, своей идеей «электронных городских собраний» и «моральных диалогов»2. Ценной предпосылкой исследования политического диалога являются также идеи Р. Даля о демократии как переговорной игре с ненулевой суммой и о «мини-народе» (minipopu-lus)3. Полезным в этой связи следует также считать анализ Б. Маненом4 исторических типов представительной демократии в аспекте диалогических практик (дебатов).

1 Barber B.R. Three Scenarios for the Future of Technology and Strong Democracy // Political Science Quarterly. 1998-1999.-Vol. 113.-№4. - P. 573-589.

2 Etzioni A. Moral Dialogues in Public Debates // The Public Perspective. 2000. - Vol. 11.- №.2 - P. 27-30; Etzioni A. Minerva: An Electronic Town Hall // Policy Sciences. December 1972. - Vol. 3. - № 4. - P. 457-474; Etzioni A. A National Security Strategy for the Next Administration // Military Review. The Professional Journal of the U.S. Army. -2008 (September-October). - P. 99-105.

3 Даль P. Демократия и ее критики. - М.: РОССПЭН, 2003. - С. 384, 517.

4 Манен Б. Принципы представительного правления. - СПб.: Изд-во Европейского ун-та, 2008.

15 ду разными субъектами (игроками) и даже (под-)системами современного общества, и такая постановка вопроса находит отражение не только в гуманитарных, но и естественных науках. Между тем специфика политических отношений (властная асимметрия) делает традиционный концепт диалога в глазах многих исследователей теоретически неприемлемым для описания политической коммуникации. Очевидно тем самым, что сама политическая практика современного общества создает амбивалентную ситуацию: с одной стороны, в ней возникает комплексная дискурсивная реальность, взрывающая классический концепт диалога; с другой стороны, эта же самая практика требует именно диалогических взаимодействий в отличие от других форм интерактивного общения. В этой связи концепт диалога как диалога оказывается серьезной проблемой для современной политической теории. Таковой проблемой «политический диалог» является именно потому, что он выступает не частной практической и/или теоретической инициативой, но отражает прогрессирующую трансформацию социальной и политической власти, которая затрагивает парадигмальные основы современного научного знания.

Базовая гипотеза исследования. Исходные ориентиры для осмысления основной проблемы исследования следует искать в неоклассической парадигме научного знания. Сущностным элементом этой парадигмы является возрождение и развитие концепта диалога, присущего классической науке. Основой этого диалогического ренессанса является характерное для коммуникативного общества развитие новых форм прямого политического участия, опосредованных, с одной стороны, новыми коммуникативными технологиями, а с другой — общими (глобальными) проблемами, требующими решений по принципу игры с ненулевой (положительной) суммой. Однако по сравнению с классическим концептом диалога, неоклассическое понимание политического диалога включает в себя аномальный (квазидиалогический) дискурс как естественный и необходимый. Но и этот дискурс следует толковать в его амбивалентности: и как ресурс развития реального политического диалога, и как способ его симуляции в форме политических парадиалогов, представленных, прежде всего, в медийной сфере. Расцвет политических пара-диалогов в условиях «шумпетерианской» демократии намекает на его политические функции: парадиалог выступает эффективным средством мягкого отрицания (обессмысливания) демократического процесса при сохранении формальных институтов демократии.

• Цель исследования - в рамках неоклассической научной парадигмы и на основе критического анализа соответствующего теоретико-методологического опыта поставить вопрос об общей теории политического диалога как формы дискурсивного взаимодействия в политике; ответить на поставленный вопрос в той мере, в какой это позволяет концептуализация диалога и парадиалога в политической практике современного коммуникативного общества.

Для достижения поставленной в работе цели потребовалось решить следующие задачи:

2. Определить суть «неоклассической» парадигмы в социогуманитарном знании, включая политическую науку, а также сформулировать адекватную этой парадигме теоретико-методологическую модель исследования диалогического дискурса в политике.

6. Рассмотреть теоретико-методологические проблемы концептуализации парадиалога как аномального формообразования политического языка. Предложить жанровую типологию парадиалогического дискурса, релевантную для политического дискурс-анализа.

8. Развить понятие политического парадиалога с опорой на критические теории современного публичного дискурса, анализирующие аналогичные па-радиалогу феномены коммуникативного пространства.

9. На основе критического анализа имеющихся в литературе подходов, определить методологический смысл концептов медиализироеанной политики и медийной демократии для анализа (пара-)диалогического дискурса демократий в эпоху коммуникативного общества.

10. Конкретизировать понятие политического парадиалога на основе обобщения отечественного и зарубежного опыта осмысления инфотейнмента и конфронтейнмента как феноменов медиализированной политики.

12. Оценить возможности оптимизации современной медиализированной демократии (и российской «медиакратии», в особенности) посредством диа-логизации партийного менеджмента и публичного пространства в целом. Определить в этой связи соответствующие стратегии политического ме-диапросвещения.

Объект исследования - формы дискурсивного политического взаимодействия в их теоретическом осмыслении.

Предмет исследования — диалог и парадиалог как формы дискурсивного взаимодействия в политике; виды и формы политического парадиалога в их теоретическом осмыслении.

Теоретико-методологической основой исследования является неоклассическая научная парадигма, в русле которой осуществляется критическое переосмысление методологии политического дискурс-анализа с опорой, прежде всего, на традиции символического интеракционизма Дж.Г. Мида и ключевые идеи русского «диалогизма» как особого направления лингвофи-лософских (семиотических) исследований. Среди последнего направления подразумевались, прежде всего, труды М.М. Бахтина и его учеников, а также идеи Ю.М. Лотмана и его коллег по Московско-Тартуской семиотической школе.

В осмыслении диалогических взаимодействий в политике нами был реализован рефлексивно-интеракционистский подход при конструктивно-критической оценке системно-информационной и плюралистско-паралогической моделей политической коммуникации.

Синтезируя эти подходы в русле традиций символического интеракцио-низма, автор реализует своеобразный метод концептуализации диалогических взаимодействий в политике. В отношении к эмпирическому материалу этот подход близок гофмановскому анализу «нарушения правил, которые тоже являются правилами»3, а также методу аристотелевской «Политики», состоящему в «клиническом отборе конкретных образцов и выдвижении предположений о причинах их возникновения и возможных следствиях их существования, но без систематического тестирования тезисов»4.

Источниковая база исследования представлена трудами классиков отечественной и мировой политической и философской мысли, работами современных российских и зарубежных политологов, философов, лингвистов, социологов, культурологов, антропологов, медиаведов, психологов, текстами писателей и публицистов, дискурсом телевизионных передач и стенографическими отчетами заседаний Государственной Думы РФ.

Научная новизна результатов исследования состоит в следующем:

2. Предложено понятие неоклассической (относительно классической и неклассической) научной парадигмы с ее диалогической онтологией (эпистемологией) и рефлексивно-интеракционистским методом осмысления политической коммуникации.

1 См.: Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. - М.: РОССПЭН, 1997.

2 См.: Макаренко В.П. Политическая концептология: обзор повестки дня. - М., Праксис, 2005.

3 Батыгин Г.С. Континуум фреймов: драматургический реализм Ирвинга Гофмана // Вестн. Рос. ун-та дружбы народов. Сер.: Социология. -2001. -№ 2. - С. 8.

4 Алмонд Г.А. Политическая наука: история дисциплины // Политическая наука: новые направления / Р. Гу-дин, Х.-Д. Клингеманн (ред.). - М.: Вече, 1999. - С. 74.

5. Развит оригинальный концепт политического парадиалога как типа квазидиалогического дискурса и как формы интерсубъективного символического взаимодействия в политической практике коммуникативного общества.

7. На основе обобщающего анализа критических теорий политического дискурса (теории символической политики, политического спектакля, постмодернистской демократии и др.) показана роль парадиалогических взаимодействий в имитации демократической коммуникации.

8. Доказана ключевая роль парадиалогического взаимодействия в театрализации, абсурдизации и инфантилизации публичного дискурса как фактора ослабления демократической политической культуры.

9. Предложен теоретически фундированный концепт «медиализированной политики» как методологического инструмента для анализа диалогического и парадиалогического дискурса в публичной политической сфере.

Ю.Развито понятие инфотейнмента как принципа парадиалогического общения и параполитического участия в эпоху медиализированной политики; проанализирован дискурс политических ток-шоу (в особенности, в жанре конфронтейнмента) как вида парадиалогического дискурса.

11. Предложен комплексный подход к исследованию (пара-)диалогического дискурса медиализированной демократии, в связи с чем уточнены и/или развиты концепты «медийной демократии», «медиакратии», «медиаполи-тического симбиоза». 12. В практической перспективе показана целесообразность диалогизации партийного менеджмента в условиях медиализированной политики, а также обоснована необходимость разработки отечественной системы политического медиапросвещения, нацеленного на демократизацию российской «медиакратии» и диалогизацию публичной политики. Основные положения диссертации, выносимые на защиту: 1. В политологии и социологии, философии и языкознании, коммуника-тивистике и медиаведении растет интерес к интерактивно-диалогическим, конфликтным и аномальным формам общения, которые квалифицируются в терминах анти-, псевдо-, пара- и квазивзаимодействия (-диалога). Данный интерес отражает реалии общества, в котором коммуникативные процессы играют ключевую роль, а формы интерсубъективного взаимодействия получают невиданную доселе слож(-ен)ность и амбивалентность. В философских и политических науках (в особенности, в коммуникативных теориях демократии) все более актуальным становится концептуализация принципиального отличия собственно диалога от «информационного обмена», «беседы-разговора», «полемики-дискуссии», «рационального обсуждения (deliberation)» и пр. Соответственно, на передний план выходят дискурсивные требования к субъекту диалогической коммуникации, а также сущностное единство разнообразных социальных, исторических и культурных форм диалога. Осмысление этих тем в политической науке ведет к формулировке следующих ключевых вопросов: политический диалог в контексте других форм диалогических взаимодействий; отношение диалогического и парадиа-логического дискурса как форм коммуникативной власти в ее отношении к власти политической; роль диалога в эволюции демократических порядков в условиях коммуникативного (информационного) общества. В этой связи представляется необходимым ставить вопрос о разработке общей и внутренне дифференцированной теории политического диалога, отвечающей общей парадигме современного научного знания и методологически адекватной плюралистическому единству диалогических форм, в том числе «аномальных».

2. Диалог как реальная практика и как научное понятие является релевантным для всех основных парадигм европейской науки. Созерцательная эпистемология классической научной парадигмы предполагает не только феномен философского диалога с его диалектикой, но также общий диалогизм культурной и политической жизни полиса как обозримого в пространстве и времени собрания равных политических воль. Отражением этого типа коммуникации стал этико-политический принцип «взаимного воздаяния» (Аристотель). Для конструктивистской эпистемологии неклассической парадигмы характерна противоречивая практика «экспериментального диалога», чему соответствует опыт дебатов и дискуссий в представительных демократиях модерна, а также в новых формах прямой демократии, обусловленной революцией в информационных технологиях. Специфика неклассической парадигмы выражается в понимании публичного дискурса как коллективного конструирования общего интереса. В центре неоклассической эпистемологии стоит понятие универсального диалога, который означает не только «новый диалог с природой» (И. Пригожин, И. Стенгерс), но и диалогическую онтологию общества, предполагающую глубокую трансформацию властно-политических отношений. Неоклассический концепт диалога означает и социально обусловленное возвращение к классической «диалогичности высшего порядка» (А.И. Пригожин), и беспрецедентное расширение диалогического дискурса по его субъекту, предмету и форме. Способом осмысления политических диалогов, адекватным неоклассической парадигме, является реф-лексивно-интеракционистский метод в отличие от системно-информационного (кибернетического) и плюралистско-паралогического (постмодернистского) подходов, которые по разным причинам упускают специфику политического диалога. Рефлексивно-интеракционистскому подходу соответствует специфическая концептуализация форм диалогического взаимодействия, которая рассматривает диалогические аномалии и как ограничения, и как ресурс политической коммуникации.

3. Неоклассической парадигме научного знания отвечает концепт коммуникативного общества, отражающий качественно новый статус коммуникации в странах, развивающихся по типу полиархий в условиях прогресса коммуникационных технологий. Главной особенностью этого общества является определяющая роль коммуникативного измерения социальной практики, что выражается в текучести границ между разными формами символического взаимодействия, а таюке в прогрессирующем уплотнении, усложнении и взаимозависимости коммуникативных связей. Концепт коммуникативного общества означает ключевую и принудительную роль публично-дискурсивной сферы, а также неэффективность и/или невозможность управленческих решений, принимаемых исключительно в закрытом режиме, посредством иерархии и монолога. Концепт политической коммуникации в сис-. теме коммуникативного общества обнаруживает структурную аналогию между нормальными и аномальными дискурсивными взаимодействиями; с одной стороны, и инфляционными и дефляционными процессами в экономической сфере, с другой. Однако специфика собственно политической коммуникации выражается не в этой аналогии, а в символическом обмене, осуществляемом носителями властных интересов. Но если в неклассической научной парадигме политическая коммуникация понимается как символический обмен по принципу игры с нулевой суммой, то в неоклассической-парадигме, напротив, политика рассматривается как стоящая перед вызовом кардинальной диалогической трансформации в сторону игры с ненулевым результатом. Тем самым в политической сфере коммуникативного общества воспроизводится (в исторически модифицированной форме) классический идеал единства слова и дела в публичной полисной практике. Этот идеал не может быть реализован чисто техническим способом, но требует диалога.

4. Для неоклассического концепта политического диалога остается существенным отличие диалектики от эристического (полемического) и софистического (рекламно-коммерческого) дискурса, однако специфика политической «диалогики» тем самым только проблематизируется, но не концептуализируется. Теоретическая спорность понятия «политический диалог» относится к противоречию между властной асимметрией партнеров политической коммуникации и спецификой диалога как коммуникативной игры с ненулевой (положительной) суммой. Это служит основанием для многих теоретиков, чтобы отказаться от концепта «политического диалога» как сопйжПсйо т эиЬ^есШ и заменить его либо полемическими формами общения, либо идеальными конструкциями (моральными регулятивами) такого общения. С опорой на Дж.Г. Мида, мы считаем, что социальным пространством, в котором упомянутое противоречие находит фактические формы своего разрешения, является политическая практика самоорганизующихся сообществ. В этих сообществах диалогическая ситуация является не исключением, а нормой при принятии обязывающих решений. Данная ситуация принимает вид культурно-политической традиции, формирующей личность с диалогическим типом идентичности. Гражданско-политический диалог выступает здесь формой дискурсивно-символического обмена, обусловленного игрой интересов политического поля и реализующегося на основе взаимного перенимания ролей, в ходе которого имеет место трансформация позиций (интересов, идентичностей) политических субъектов по мере их перехода от иерархических отношений господства-подчинения к функциональной власти по принципу командного сотрудничества.

5. Для систематизации диалогических взаимодействий в политике целесообразно использовать рабочий конструкт {тип) «реального» (нормального) диалога. От этого конструкта следует, с одной стороны, отличать реальные виды и формы диалога, а с другой — квазидиалоги, образующиеся в результате невыполнения хотя бы одного из общих признаков «реального» диалога. В качестве политически релевантных форм диалога мы выделяем «благожелательное размежевание», «режим кооперации» и «слияние позиций». К основным типам квазидиалога мы относим криптодиалоги, парадиалоги, псевдодиалоги и фиктивные диалоги, а в псевдодиалогическом дискурсе различаем эгоцентрический диалог, исповедальный псевдодиалог и рекламно-пропагандистское обращение. Парадиалог есть тип квазидиалога, образующийся в результате невыполнения диалектического признака реального диалога. Это характеризуется симуляцией и пародированием рефлексивной логики развертывания предметной программы коммуникации и заменой ее набором логических и прагматических нелепиц. Из всех типов квазидиалогов /?й£>ядиалоги суть наиболее важный для политического дискурс-анализа феномен, поскольку он напрямую затрагивает содержательный аспект диалогического дискурса, выступая способом несилового отрицания демократического дискурса в рамках и при сохранении формальных институтов демократии. Парадиалог служит также «мягким» (но радикальным) средством неформальной политической цензуры, в какой мере он блокирует доступ в публичное пространство рациональным суждениям о политике.

6. Парадиалог тяготеет к разговорной и визуальной форме, что обусловлено известной толерантностью неписьменного дискурса к языковым аномалиям. С формально-лингвистической точки зрения разговорному парадиало-гу присущи несогласие (конфликт) установок, рваная структура дискурса с эгоцентрической позиций участников и низким уровнем их коммуникативной консолидации. Однако политический парадиалог есть не диалог конфликтного типа, но симуляция конфликта языковыми средствами. Суть разговорного политического парадиалога состоит в том, что рефлексивная диалектика ролевого обмена, акцентируемая (нео-)классическим концептом диалога, систематически подменяется, причем в пародийно-симулятивной форме, квазиартистическими, имитационно-квазиконъюнктивными практиками, характерными для постмодернистского стиля мышления. Разговорный политический парадиалог есть воплощенная в реальном дискурсе пародия-пастиш на постмодернистское овеществление классического (нормального) диалога: «эхокамера голосов» уб. личности в диалоге; паралогия уб. диалогика; разногласие уб. согласие; делезовские смыслы уб. платоновские идеи и т.п. Для успешной концептуализации этой пародийности следует, во-первых, разводить семантическую и прагматическую бессмысленность,парадиалогического дискурса; во-вторых, отличать коммуникативный абсурд от коммуникативного нонсенса. В зависимости от интенций участников разговорных парадиалогов, а также от статуса коммуникативной ситуации, следует различать абсурдистские, нонсенсные и парадоксалистские диалоги как жанры парадиалогиче-ского дискурса. Масштабы и влияние парадиалогического дискурса в современных обществах показывают, что постмодернистская «легализация» пара-логии оборачивается в политическом парадиалоге не потенциалом гражданского развития, а формой языковой демагогии со стратегическими властными целями, которые саму форму интерсубъективности делают инструментом «вербально-силовой» политики.

7. Регрессивность парадиалогического дискурса есть следствие производимой им подмены предметно-логического осмысления политики ее игровыми (несерьезными) симуляциями. В формально-дискурсивном аспекте, регрессивность парадиалога представлена как «игра в игру» - как пастишное пародирование симуляций диалога, представленных, прежде всего, в художественном, детском и психотическом дискурсе. При пародировании художественной диалогичности, парадиалог продуцирует политическую театральность, которая не признает своего фиктивно-игрового статуса, а потому выступает дезориентирующей и манипулятивной формой дискурса. В случае парадиалогической симуляции психотической игры в диалог диалектика «я» и «другого» редуцируется к семантическому ядру «систематизированного бреда», а характерное для диалога пошаговое семантическое движение - к серии мифоконцептов «фабулирующего мышления». Парадиалогическая пародия на детскую игру переносит мотив действия с результата на игровой процесс, что освобождает дискурс от ответственности взрослого поведения. Политические аспекты парадиалогической регрессивности нашли выражение в концептах «параноидальной» (или «постмодернистской») демократии, акцентирующих парадиалогическую инверсию механизма взаимного признания (ролевого рефлексивного обмена) в механизм взаимного непризнания, в «иллюзию встречи» с «фиктивными собеседниками» (Г. Дебор). Политическим коррелятом этой ситуации выступают «рассогласованность политической семантики» и «распад политической риторики» (Т. Майер). Все попытки задействовать в этой ситуации критическую способность суждения выглядят комично-бессмысленным монологизмом постмодернистского варианта тоталитарной «самокритики». Через разнообразные медиа (среди которых телевидение - важнейший), такая «критика» априорно адресуется инфанти-лизированной публике, жаждущей развлечений.

8. По сравнению с концептом параноидальной (постмодернистской) демократии, теория символической политики стоит ближе задачам политического анализа. Эта теория акцентирует различие между реальной политической общественностью и псевдо-общественностью, которая конструируется посредством символических суррогатов политического. Синтезируя концепты «общества спектакля» (Г. Дебор), «государства-спектакля» (Р.-Ж. Швар-ценберг), «политического спектакля» (М. Эдельман), теория символического инсценирования политики выступает базовым элементом для методологии изучения политических парадиалогов. Будучи симбиозом политической и символической (в том числе, медийной) практики, символическая политика направлена на производство эмоционального консенсуса с наличной властью. Данный консенсус зачастую выступает эрзацем баланса интересов на основе диалога. Ключевую роль в этом процессе играет система политических звезд, образующих ядро демократии как политического спектакля. Распыление публичного внимания на «звездные истории» способствует пара-диалогизации публичного пространства, где должно происходить взаимопонимание граждан относительно их общих дел. Это пространство колонизируется образами (имиджами), которые незаметно блокируют доступ к этому пространству критическим аргументам. Развитием данного тезиса служит концепт не-диспутантов (non-discussants) как типичных фигур социальной среды, ориентированной на телевидение, а также понятие politics without policy, обозначающее поток политических знаков и сообщений без внутренней смысловой связи и политическую практику не-решений (non-decisions). Уязвимым моментом теории символической политики выступает присущая ей недооценка несимволических и непубличных аспектов политического процесса, ведущая к излишне драматичным выводам относительно последствий парадиалогического дискурса для будущего демократии и политической практики в целом.

9. В коммуникативном обществе непосредственным контекстом символической политики выступает медиализированная политика. Этот концепт акцентирует проблематичность медиа, понятых как институт политической коммуникации. Медиализация политической сферы сопровождается ее коммерциализацией, автономизацией и профессионализацией, в результате чего взаимодействие субъектов политики понимается не как диалог по политическим вопросам, но как рекламно-пропагандистское предложение политических «имиджей». В тенденции это ведет к трансформации демократических функций медиа: из инструмента публичного контроля над властью они превращаются в бизнес, успешность которого определяет рынок, а не признание гражданского общества. Вместе с тем, взвешенный концепт медиализиро-ванной политики подчеркивает, что и для современной политической коммуникации не менее важным, чем медийная система, фактором остается политическая культура данного общества. Как следствие, ставится под сомнение обоснованность вывода о том, что медиализация политики рождает новую форму демократии - медиакратию, идущую на смену представительной «демократии партий». В связи с этим, для концептуализации (пара-диалогического дискурса в медиализированной политике коммуникативного общества целесообразно учитывать две дистинкции: 1) межяу медиализированной демократией (как медийно обусловленной модификацией представительной «демократии партий») и медиакратией (как новым типом демократии); 2) между этимологической трактовкой медиакратии (признающей за медиа способность властвовать) и ее маркетинговой трактовкой (отрицающей за ними такую способность).

10. Одним из ключевых концептов критической теории медиакратии является инфотейнмент. Как принцип презентации медийного материала, стирающей грани между информированием и развлечением медийной публики, инфотейнмент сказывается не только на способе подачи политической информации, но также на ее структуре и содержании. Инфотейнмент склонен к вытеснению собственно диалогического дискурса новыми формами его симуляции. В условиях коммуникативной асимметрии между источниками и реципиентами медийной информации (дефицит интерактивного элемента) данный стиль оказывается эгоцентрическим диалогом медиа с самими собой как разновидностью псевдодиалогической коммуникации. Сверх того, инфотейнмент, представленный субжанром политических ток-шоу, культивирует признаки разговорного парадиалога. Этому способствует общая ориентация ток-шоу на выбор сенсационно-развлекательных тем и участников, а также характерная для шоу-разговоров множественность адресата и автоперформа-тивность кода. Наиболее ярко эти черты выражаются в конфронтейнменте с характерной для него псевдокооперацией и псевдополемикой участников. «Коммуникативные круги» (Э. Гесс-Люттих) телевизионного ток-шоу обнаруживают структурную аналогию с «кругами причастности» (М. Дюверже) к политической партии. Это объясняется тем, что политические телешоу выступают одновременно и теледискурсивной моделью представительной демократии, и ее медийным суррогатом, и одним из видов парасоциального и параполитического участия.

11. Комплексный концепт медиализированной демократии отталкивается от объективных противоречий демократической коммуникации, вызванных медийными факторами. К ним относится, прежде всего, персонализация власти, когда для политиков все более предпочтительным становится прямое обращение к электорату посредством медиа, в обход промежуточных (партийно-парламентских) структур. Этому способствует, с одной стороны, эрозия долговременных социальных расколов как основы стабильного электората (и стабильных партийных идентичностей), а с другой - политическая нейтральность (автономность) медиа. Основным фактором, поощряющим в этой ситуации парадиалогический дискурс, является тенденция выстраивать не только имидж политики, но и саму политику согласно медийной логике. Это ведет к подмене сложного процесса парламентского принятия решений популистской логикой «круглого стола», аффективного и тематического менеджмента. Данный тип политической коммуникации предполагает не столько монолог, сколько симуляцию диалога. Типичным выражением этого является «медиаполитический комплекс» как самая продвинутая форма медиапо-литического симбиоза, в которой медиа обретают парадоксальный статус «аффилированного посредника», упраздняющего свое посредничество, а журналисты превращаются в специалистов по симуляции классической миссии журналистов - быть публичными контролерами власти. Вместе с этими негативными тенденциями, комплексный концепт медиализированной демократии видит и новые возможности для развития публичного политического диалога в условиях коммуникативного общества. Это относится к новой функции партийных лидеров как медиаэкспертов и конструкторов электората, который реагирует не на идеологии, а на конкретные проблемы, обнаруживает «растущее желание участвовать в разговоре, но без обязательной принадлежности к корпорации» (У. Сарцинелли), использует политические партии как коммуникационные каналы для диалога с властью.

12. Симбиоз медиа и политических партий, образующийся в промежуточной (посреднической) сфере общества, не угрожает демократии партий, но есть ее новый стиль, адекватный медиализированной политике. Медиа-кратические тенденции, наблюдаемые в некоторых современных обществах, поддерживаются не столько автономной логикой медиа, сколько политической прибылью, которую извлекают из медиакратии правящие элиты. Как для нейтрализации указанных тенденций, так и для коммуникативной модернизации традиционных партий, комплексная модель медиализированной демократии предлагает диалогические стратегии. Эти стратегии рассматривают общение партий с электоратом как взаимовыгодный символический обмен. Отказываясь от роли политических попечителей, партии позиционируют себя как форумы для публичных гражданских дискуссий. Данная стратегия представляется особенно актуальной в условиях российской «медиакратии» с характерным для нее пародированием демократических практик посредством граждански бесконтрольных медиа. Диалогические стратегии должны быть включены в систему политического медиапросвещения. Эта система предполагает, что различие демократических, недемократических и антидемократических типов медиаобразования касается не только их «контентов», но также способов, какими они осуществляются. Медшшросвещение, в отличие от иных форм медиаобразования, делает ставку на рациональный дискурс (слово, текст, аргумент, диалог). Главной и аутентичной задачей политического медиапросвещения является формирование у граждан критической способности суждения о политических процессах. Это включает знание основных медийных кодов и способов их применения, а также систематическое обращение к печатным медиа как когнитивно-информационной альтернативе растущей визуализации медийного пространства. В центре практической работы по политическому медиапросвещению стоит не только информирование граждан относительно того, как политика в медиа изображается, но и то, как она посредством медиа делается.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что она носит проблемный характер, предлагает ответы на такие вопросы политической теории, по которым среди ученых нет однозначного мнения. Это касается, прежде всего, парадигмально-методологических основ диссертационного исследования. Далее, ряд сюжетов и концептов диссертации (парадиалог, инфо-тейнмент, конфронтейнмент, параполитическое взаимодействие и др.) еще не были предметом специальных исследований в отечественной политологии. Теоретическая значимость работы состоит также в обосновании'.

• нового направления научных исследований в рамках политической дискурсологии - анализа диалогических взаимодействий (во всем разнообразии его видов, типов и форм) как существенного элемента политической коммуникации вообще и демократического процесса, в особенности;

• необходимости включения в методологический инструментарий политической, науки «политического диалога» как базового понятия, отражающего специфику политической коммуникации в эпоху коммуникативного общества и отвечающего неоклассической научной парадигме;

• комплексного, внутренне дифференцированного характера концепта «политический диалог», неотъемлемым элементом которого выступают па-радиалогические дискурсивные взаимодействия;

• решающей роли диалогических стратегий для реформирования и совершенствования медийной сферы современных демократий.

В практическом плане выводы и результаты исследования могут быть использованы:

• для эффективной организации медийного (прежде всего, телевизионного) пространства как важнейшего элемента публичной сферы работающей демократии;

• для разработки эффективных стратегий гражданского (общественно-правового) контроля над деятельностью средств массовой информации;

• для оптимизации партийного менеджмента, отвечающего запросам и тенденциям современного медиализированного общества;

• для формулировки стратегий современного политического медиапрос-вещения, нацеленного на формирование и/или укрепление демократической политической культуры в условиях медиализированной политики.

Сверх того, отдельные выводы и тезисы диссертационного исследования позволяют себя использовать в преподавании политических наук, а также других социальных и гуманитарных дисциплин. Это может быть сделано в рамках общих и/или специальных курсов, имеющих отношение к проблемам публичного дискурса современных обществ, формам политической коммуникации, вопросам партийного и демократического строительства, политически релевантным аспектам функционирования медийной системы.

Апробация и реализация результатов исследования.

Основное содержание диссертации нашло отражение в двух авторских монографиях общим объемом 53,7 пл., девяти статьях в ведущих научных журналах (согласно перечню ВАК Минобрнауки РФ) общим объемом 10 п.л., а также в других статьях и тезисах научных докладов. Совокупный объем публикаций по теме диссертации составляет около 70 п.л. Сверх того, на основе диссертационного исследования были разработаны учебные курсы «Язык политики» и «Политический дискурс-анализ».

Некоторые положения диссертационного исследования докладывались в рамках участия автора в проблемной группе «Социально-психологические и этнические процессы на постсоветском пространстве» (рук. — проф. Т.Г. Стефаненко), работавшей в рамках проекта «Молодые преподаватели в России: междисциплинарная перспектива» (Москва, 2000-2001), а также на зарубежных семинарах: «Символическая политика» (кафедра политических наук Дортмундского университета, г. Дортмунд, Германия, 2000, рук. - д-р X. Шиха); «Утопические концепты в русской культуре» (Лотман-Институт русской и советской культуры Рурского университета, г. Бохум, Германия, 2004, рук. д-р А. Хартман); «Философские автобиографии» (департамент русского и немецкого языка и литературы, университет Нотр-Дам, США, 2007, рук. проф. В. Хёсле).

Структура диссертационного исследования. Работа состоит из введения, четырех глав, разделенных на двенадцать параграфов, заключения и библиографического списка, насчитывающего 457 источников.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Диалог и парадиалог как формы дискурсивного взаимодействия в политической практике коммуникативного общества"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Реализованные выше шаги по концептуализации диалога и парадиалога как форм дискурсивного взаимодействия в политической практике коммуникативного общества позволяют резюмировать себя в следующих тезисах:

• Современный политический дискурс характеризуется такой сложностью, дифференцированностью и амбивалентностью, что уже не вписывается в традиционное различие диалога и монолога, а потому все в большей мере квалифицируется в терминах псевдо-, квази, анти- и парадиалогического взаимодействия.

• Адекватной методологической основой осмысления этой дискурсивной ситуации является диалогическая эпистемология неоклассической научной парадигмы, которой отвечает рефлексивно-интеракционистский (в духе Дж.Г. Мида) концепт диалогического дискурса, рассмотренный в контексте современного коммуникативного общества.

• Данное общество характеризуется текучестью границ между разными формами социального обмена, их прогрессирующим усложнением и взаимозависимостью. Закономерным проявлением этой комплексности выступает квазикоммуникация и исевдокоммуникация в политической сфере.

• В отличие от философско-нормативистского подхода, интеракционист-ский концепт политического диалога видит в нем рефлексивный ролевой обмен, который реализуется не вне, а внутри конфликта истин и интересов, что предполагает уравнивание в диалоге неравных сторон как эффект их взаимного обучения, а также трансформативный опыт политических идентичностей.

• С конструктивистской точки зрения парадиалог можно представить как один из типов квазидиалогического дискурса, а именно, такой, в котором не выполняется диалектический признак реального диалога. Характерная для последнего рефлексивная диалектика взаимного ролевого обмена предстает в парадиалоге в пародийно-пастишной форме, аналогичной постмодернистскому «овеществлению» диалогической полифонии.

• В аспекте семантики и прагматики политического языка парадиалог описывается в категориях абсурда, нонсенса и парадокса с выделением соответствующих жанров парадиалогического дискурса. В контексте политического языка постмодернистский концепт паралогии как идеала диалогического общения оказывается формой языковой демагогии как элемента манипулятивных политических стратегий.

• Политический парадиалог оказывается видом регрессивных дискурсивных практик, в какой мере он выступает пастишной симуляцией игры в диалог, представленной1 в художественном, детском, психотическом и пр. дискурсах. Такой тип дискурса, востребованный в псевдодемократической коммуникации, стал предметом специального осмысления в философских концепциях «параноидальной» или «постмодернистской» демократии.

• Политологическими аналогами этих концепций выступают теории символической политики и политической театральности, акцентирующие роль символических суррогатов политических действий и решений. Особое выражение символическое инсценирование политики нашло в «телеполитике» с ее псевдособытитями и псевдодиалогическим языком «априорного консенсуса чувств».

• Характерный для телеполитики приоритет «инфотейнмента» перед информированием выражает общую специфику медиализированной политики как политической практики, опосредованной трансформацией медиа из инструмента в самостоятельного игрока социальных взаимодействий, структурирующего информационно-коммуникативные связи внутри «промежуточной» (интермедиальной) системы общества.

• В медиализированной политике центр тяжести сдвигается в сторону изображения, (презентации) политики, что в тенденции ведет к разрыву между реальной политикой и ее медийным образом, а также к утрате медиа своей функции публичного контролера власти. Однако фактическая медиализация политики не дает достаточных оснований для вывода о трансформации представительной «демократии партий» в псевдодемократическую «медиакратию». ,

• Тем не менее, инфотейнмент в той мере выступает принципом парадиало-гического дискурса, в какой он реализуется в политических шоу-разговорах, отмеченных сенсационализмом контента, множественностью адресации и автоперформативностью кода. Сверх того, политические ток-шоу в.той мере культивируют парадиалог, в какой они выступают структурным аналогом и дискурсивным суррогатом парламентских дебатов по ключевым вопросам политической повестки дня.

• Характерное для медиализированной политики стремление выстраивать не только имидж политики; но и саму политику согласно медийной логике, находит свое завершение в «медиаполитическом комплексе» как наиболее продвинутой ф орме: медиаполитического симбиоза. Вг нем медиа выводятся из пространства гражданского диалога и полностью инвертируют свою роль публичных контролеров демократической власти.

• Одним из средств коррекции этой медийной ситуации выступает диалогическое открытие партий электорату посредством их диалогической презентации в публичных пространствах медиа, а также в форме, привлечения к партийным дискуссиям нечленов партии.

• Нейтрализации медиакратических тенденций служат и диалогические стратегии медиапросвещения, нацеленного на формирование у граждан медийной компетенции как способности рационально-критически судить о медийно представленных политических процессах.

Предложенная в данной работе концептуализация политического диалога и парадиалога не претендует на исчерпывающий характер. Она является неполной как пспредмету, так и по методу.

Указанная выше типология-квазидиалогического дискурса может одновременно^рассматриваться и как программа дальнейших исследований в рамках политической дискурсологии. К примеру, анализ политических криптодиалогов представляет собой увлекательный предмет для исследователя-политолога. Таковым представляется и анализ ис^вЭодиалогического дискурса, в его связи с фиктивными диалогами и парадиалогами, как они представлены в современном политическом дискурсе.

В нашем исследовании мы ограничились разговорным политическим дискурсом. Не потому, что он более важен, чем другие формы диалоговой коммуникации; скорее, потому, что в нем наиболее ярко выражаются особенности парадиалога, а также потому, что для политологического анализа в этой сфере уже создана хорошая философско-лингвистическая база. Разумеется, громадный массив политических диалогов составляют нормальные предметные диалоги (которые не всегда видимы для широкой публики, более того, намеренно избегают публичности). Концептуализация таких диалогов (как задача дальнейших исследований) должна строиться с учетом общих критериев, как их классически ясно выразил Лассуэлл в названии своей известной книги: кто, что, когда и как получает в политике1.

Нормальные политические диалоги можно различать и по историческим признакам, к примеру, сообразно типам демократий, поскольку «разговорная политика (talking politics) была всегда существенна для демократии»2. Но здесь надо иметь в виду, что характеристику политических диалогов вряд ли можно производить в отрыве от типов квазидиалогов, свойственных тому или иному демократическому правлению. Под типами демократии следует подразумевать как исторически и культурно обусловленные формы (античная или американская демократия), так и структурные типы (прямые и непрямые демократии). Во всех этих случаях мы имеем оригинальные и взаимосвязанные формы диалогических и квазидиалогических политических практик, которые могут стать предметом специального анализа.

1 Lasswell H.D. Politics: Who Gets What, When, How // Lasswell H.D. The Political Writings. - Glencoe - Illinois: The Free Press, 1951.

2 Bennett S.E., Fisher B., Resnick D. Speaking of Politics in the United States: Who Talks to Whom, Why, and Why Not // Political Dialogue: Theories and Practices / S.L. Esquith (ed.). - Amsterdam-Atlanta, GA: Rodopi, 1996. - P. 265.

В самом деле, было бы весьма интересно проследить, в сравнительной перспективе, как менялись особенности политического диалога в полисной демократии, затем в представительной демократии раннего модерна, наконец, в современной медиализированной демократии. Каким образом, например, возникновение «массовой демократии» повлияло-на структуру и формы политического диалога, еще до появления электронных СМИ? А что собою представляет политический диалог в условиях плебисцитарной демократии, в особенности, при ее вырождении в тоталитарную «фюрер-демократию»? Наконец, как исторически строились диалоги с бюрократией, как менялись его формььи стратегии? Все эти вопросы еще ждут своего рассмотрения в политической дискурсологии.

Прогрессирующая медиализация, виртуализация и эстетизация публичной политики заставляет исследователей ставить вопрос о возможности использования литературных (более широко - фиктивно-художественных) текстов ¡для исследования реального политического »дискурса. В.З. Демьян-ковым уже высказывалась идея «политологического литературоведения» как дисциплины, которая рассматривает дискурс с помощью литературоведческого инструментария1. Нам представляется, что необходимость такого-анализа политического дискурса у нас в стране давно назрела. Не только известная «карнавализованность»*российской политики, но и потенциал русской литературы могут сделать политическое литературоведение национальным «брендом» отечественной политологии.

Выше мы сближали парадиалогический дискурс теледуэли «В. Жириновский — А. Проханов» с текстами из литературы нонсенса и абсурда, и условием такого сближения называли общее нарушение правил семантической и прагматической связности текста. Но не менее важным вопросом является общность дискурсивных рамок политических парадиалогов и диалогов<ъ художественных текстах.

1 Демьянков В.З. Политический дискурс как предмет политологической филологии // Политическая наука

3. Политический дискурс: история и современные исследования. - М.: ИНИОН РАН, 2002. - С. 35

Сопоставление современных политических ток-шоу с аналогичными литературными эпизодами дает возможность понять специфический комизм политического парадиалога имаенно как форму карнавализованного дискурса, а не просто квазихудожественого или квазипсихотического сознания. В целом, парадиалог можно рассматривать в очень разных ракурсах: в контексте политического действия (поведения), как проявление определенного жанра телевизионного ток-шоу, как разновидность парламентского дискурса, как элемент политического театра (или политической театральности вообще) и т.д. Но все эти аспекты парадиалога вполне объединяет черта, которую можно вслед за Бахтиным обозначить «карнавализованностью»1.

С фольклорным карнавалом политический парадиалог роднит именно то, что в обоих случаях речь идет о языке-в-действии, о перформансе как части жизни, а не о квазитеатральном дискурсе о жизни2. А. Плуцер-Сарно проанализировал речи, произнесенные в Государственной Думе в период отставки С. Кириенко и утверждения в должности Е. Примакова (31 августа - 7 сентября 1998 г.), дабьгпроиллюстрировать свой тезис: думские театрализованные шоу обнаруживают черты преемственности по отношению к фольклору, к народному театру прошлых веков, прежде всего, к народному балага-ну3.

Заметим, что феноменология и типология политического смеха есть многообещающая тема для исследованийв рамках политической дискурсоло-гии. Анализ политических реалий здесь можно плодотворно совместить со всей палитрой комизма в русской литературе (Н. Гоголь, М. Салтыков-Щедрин, Д. Хармс, В. Пелевин и др.), а с другой стороны, - с методологическим потенциалом анализа комического у М. Бахтина, В. Проппа и др.

1 Бахтин. M. М. Творчество Франсуа Рабле . С. 470.

2 «Карнавал, - подчеркивал Бахтин, - не созерцают ., а живут в нем, живут по его законам, пока эти законы действуют, то есть живут карнавальною жизнью». См.: Бахтин. М. М. Проблемы поэтики ., С. 163.

3 Плуцер-Сарно А. Российская Дума как фольклорный персонаж: Пародия, плач, исповедь и пасквиль -жанры русской политики // Логос. - 1999. - № 9. - С. 65-79. Любопытный в этой связи анализ шутовского дискурса (в аспекте политической коммуникации) предпринимает немецкий философ В. Изер. Он подчеркивает, что традиционно «шут есть фигура удвоения, которая обычно обнаруживает себя как зеркальная инверсия властителя». Ссылаясь на М. Бахтина, В. Изер тоже говорит о «карнавализации» шутовской риторики. См.: Iser W. Dramatisierung des Doppelsinns in Shakespeares Asyou like itH Das Gesprüch. - München: Wilhelm Fink Verlag, 1984. -S. 344.

Однако анализ политического дискурса, если он претендует на статус части политической науки, должен серьезно подумать и о своей методологии. И в этом отношении наш анализ также нельзя назвать полным. По словам М.В. Ильина, «отсутствие отдельной политологической дисциплины или даже блока дисциплин, который позволял бы изучать имеющие отношение к политике дискурсы (дискурс целедостижения, дискурс речевого общения в политике, анализ политических текстов и других речевых произведений), является свидетельством недосформированности политической науки»1.

То, что сегодня называется «политической лингвистикой» (политической дискурсологией или политической семиотикой) не всегда может удовлетворить политического ученого. Политическими эти направления исследований часто объявляют себя лишь по характеру анализируемого материала (язык политики и политиков), а не по методу. В противоположность этому, собственно политический дискурс-анализ должен исходить из актуального политического контекста, и, двигаясь дальше к структурам языка, в диалогическом смысле дедуцировать их из социального поля. Это отвечало бы духу неоклассической парадигмы научного знания. Полная разработка такой методологии не входила в задачи нашего исследования, однако была и остается его важным ориентиром.

1 Ильин М.В. Политический дискурс как предмет анализа ., С. 15.

407

Список научной литературыПоцелуев, Сергей Петрович, диссертация по теме "Теория политики, история и методология политической науки"

1. Адамьянц Т.З. Информировать или зомбировать - вот в чем вопрос. СМИ и современная социологическая наука // Журналист. - 2001. - № 2. -С. 39.

2. Адамьянц Т.З. К диалогической телекоммуникации: от воздействия к взаимодействию. - М.: ИС РАН, 1999. - 136 с.

3. Алексеева Т.А. Справедливость. Морально-политическая философия Джона Роулса. М.: Наука. 1992. - 388 с.

4. Алмонд Г.А. Политическая наука: история дисциплины // Политическая наука: новые направления / Р. Гудин, Х.-Д. Клингеманн (ред.). М.: Вече, 1999.-С. 69-110.

5. Алтунян А.Г. От Булгарина до Жириновского. Идейно-стилистический анализ политических текстов. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1999. -263 с.

6. Анашвили В. Демократия в современном мире. Случай России // Интеллектуальная Россия (2010) Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.intelros.ru/intelros/reiting/reyting09/materialsofîy/5170-demokratiya-v-sovremennom-mire-sluchaj-rossii.html

7. Арендт X. О насилии (Ч. II, III) // Мораль в политике. Хрестоматия. М.: КДУ: Изд-во МГУ, 2004. - С. 312-377.

8. Арендт X. Vita activa, или О деятельной жизни. СПб.: Алетейя, 2000. -437 с.

9. Аристотель. Никомахова этика // Аристотель. Сочинения. В 4-х т. Т. 4. -М.: Мысль, 1983. - С. 53-294.

10. Аристотель. О софистических опровержениях // Аристотель. Сочинения. В 4-х т.-T. 2.-М.: Мысль, 1978. -С. 533-593.

11. Аристотель. Политика // Аристотель. Сочинения. В 4-х т. Т. 4. - М.: Мысль, 1983.-С. 375-644.

12. Аристотель. Поэтика // Аристотель. Сочинения. В 4-х т. — Т. 4. — М.: Мысль, 1983.-С. 645-680.

13. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык // Вопросы языкознания. — 1987. — № 3. -С. 3-19.

14. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь/В.Н.Ярцева (ред.).-М.: Сов. энцикл., 1990. С. 136-137.

15. Ахиезер A.C. Возможен ли диалог цивилизаций? // Диалог культур и цивилизаций / А.О. Чубарьян (отв. ред.). М.: Наука, 2006. - С. 38-63.

16. Ахиезер A.C. Монологизация и диалогизация управления (Опыт российской истории) // Общественные науки и современность. 2004. - № 2.-С. 24-34.

17. Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта (социокультурный словарь). В 3-х т. Т. 3. - М.: Философское общество СССР, 1991. - 470 с.

18. Базылев В., Сорокин Ю. О нашем новоязе // Независимая газета. 1998. — 25 сентября.

19. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Словарь русских политических метафор. -М.: Помовский и партнеры, 1994. 330 с.

20. Барт Б. Миф сегодня // Барт Р. Мифологии. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2000. - С. 233-286.

21. Батыгин Г.С. Континуум фреймов: драматургический реализм Ирвинга Гофмана // Вестн. Рос. ун-та дружбы народов. Сер.: Социология. 2001. -№2.-С. 5-24.

22. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. 4-е изд. — М.: Советская Россия, 1979.-320 с.

23. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. — М.: Худож. лит., 1990. 453 с.

24. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. -412 с.

25. Бейтсон Г. Экология разума. Избранные статьи по антропологии, психиатрии и эпистемологии. М.: Смысл, 2000. - 476 с.

26. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. (Трактат по социологии знания). М.: Асайеггна-Центр, Медиум, 1995. — 323 с.

27. Беседа с Юрием Сергеевичем Степановым (беседовал М.В. Ильин) / Политическая наука 3. Политический дискурс: история и современные исследования. -М.: ИНИОН РАН, 2002. - С. 87-108.

28. Бессознательное власти. Беседа с В.А. Подорогой // Бюрократия и общество / С.А. Королев (ред.). М.: Философское общество СССР, 1991. -С. 50-104.

29. Библер B.C. Диалектика и диалогика // Архэ. Ежегодник культурологического семинара. 1998. - Вып. 3. - С. 13-23.

30. Библер С. От наукоучения — к логике культуры. М.: Политиздат, 1991.-413 с.

31. Библер B.C. О гражданском обществе и общественном договоре // Через тернии. М.: Прогресс, 1990. - С. 335-361.

32. Блакар Р. М. Язык как инструмент социальной власти (теоретико-эмпирические исследования языка и его использования в социальном контексте) // Язык и моделирование социального взаимодействия / В.В. Петров (ред.). М.: Прогресс, 1987. - С. 88-124.

33. Блейхер В.М. Расстройства мышления. Киев: Здоров'я, 1983. - 192 с.

34. Бляхер Л.Е. Революция как «блуждающая» метафора: семантика и прагматика революционного карнавала // Демократия, управление, культура: проблемные измерения современной политики. Политическая наука: Ежегодник РАПН 2006. - М.: РОССПЭН, 2007. - С. 157-179.

35. Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака. -М.: Библион -Русская книга, 2003. 272 с.

36. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000. — 387 с.

37. Бодрунова С. С. Медиакратия: атлантические подходы к определению термина // Медиафилософия 2. Границы дисциплины / В.В. Савчук, М.А. Степанов (ред.). — СПб.: Изд-во Санкт-Петербург, философ, общ-ва, 2009.-С. 91-105.

38. Бондаренко C.B. Социальные мифы «электронной демократии» // Журнал социологии и социальной антропологии. 2004. - Том VII. - № 4 . -С. 209-212.

39. Бретон А. Манифест сюрреализма // Называть вещи своими именами (Программные выступления мастеров западноевропейской литературы XX века) / Л.Г. Андреев (общ. ред.). -М.: Прогресс, 1986. С. 40-73.

40. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Аномалии в тексте: проблемы интерпретации // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста. Ин-т языкознания. М.: Наука, 1990. - С. 94-106.

41. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира. М.: Языки русской культуры, 1997. - 576 с.

42. Бурдьё П. О телевидении и журналистике / H.A. Шматко (отв. ред.). -М.: Прагматика культуры, 2002. 160 с.

43. Бурдьё П. Социология политики. M.: Socio-Logos, 1993. - 336 с.

44. Буренина О.Д. Что такое абсурд, или по следам Мартина Эсслина // Абсурд и вокруг. Сбор, статей / О. Буренина (отв. ред.). М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 7-72.

45. Бусленко Н. И. Правовые основы журналистики: Словарь-справочник. 2-е изд. — Ростов-на-Дону: Феникс, 2006. 256 с.

46. Буш Г.Я. Диалогика и творчество. Рига: Авотс, 1985. - 318 с.

47. Бэкон Ф. Новый органон // Бэкон Ф. Сочинения в 2-х т. Т. 2. - М.: Мысль, 1977.-С. 5-214.

48. Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук // Бэкон Ф. Сочинения в 2-х т.-Т. 1.-М.: Мысль, 1977.-С. 81-522.

49. Бэкон Ф. О мудрости древних // Бэкон Ф. Сочинения в 2-х т. Т. 2. - М.: Мысль, 1977.-С. 231-300.

50. Вартанов А. Куда деградирует НТВ // Журналист. 2009. № 3. - С. 42.

51. Вартанов А. Народ в качестве статиста? // Журналист. 1996. - № 11-12.-С. 32-35.

52. Вартанов А.С. Infotainment это случилось вчера // Журналист. — 2005. -№ З.-С. 48-49.

53. Ваттимо Дж. Прозрачное общество. -М.: Логос, 2002. 128 с.

54. Вацлавик П., Бивин Д., Джексон Д. Прагматика человеческих коммуникаций: Изучение паттернов, патологий и парадоксов взаимодействия. -М: Апрель-Пресс; Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. 320 с.

55. Вебер М. «Объективность» социально-научного и социально-политического познания // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. - С. 345-415.

56. Вебер М. Парламент и правительство в новой Германии // Вебер М. Политические работы 1895-1919. М.: Праксис, 2003. - С. 107-299.

57. Вебер М. Предварительные замечания // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. - С. 44-60.

58. Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. - С. 495-546.

59. Вершинин М.С. Политическая коммуникация в информационном обществе: перспективные направления исследований // Актуальные проблемы теории коммуникации. Сборник научных трудов. СПб.: Изд-во1 СПбГПУ, 2004. - С. 98-107.

60. Вершинин М.С. Электронная демократия: российские перспективы // Информационное общество. 2002. - Вып. 1. - С. 17-18.

61. Ветошкин А.Г. Диалог как социокультурная основа организации гражданского общества (теоретико-методологическое исследование). Автореф. канд. социологии, наук. — М.: Ин-т социально-полит, исследований РАН, 2003.-26 с.

62. Винер Н Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине. -М.: Наука, 1983.-344 с.

63. Винер Н. Человеческое использование человеческих существ: кибернетика и общество // Винер Н. Человек управляющий. СПб.: Питер, 2001. -С. 3-196.

64. Вирилио П. Информационная бомба. Стратегия обмана. -М.: Гнозис, Фонд «Прагматика культуры», 2002. 192 с.

65. Витгенштейн JI. Философские исследования // Витгенштейн JT. Философские работы. Ч. 1. М.: Гнозис, 1994. - С. 76-319.

66. Волошинов В.Н. Философия и социология гуманитарных наук. СПб.: Аста-пресс ltd., 1995.-383 с.

67. Гаврилова М.В. Политический дискурс как объект лингвистического анализа // Политические исследования. 2004. - № 3. - С. 127-139.

68. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философии герменевтики. М.: Прогресс, 1988.-510 с.

69. Галкин A.A. Диалог цивилизаций веление времени // От диалога цивилизаций к сотрудничеству и интеграции. Наброски проблемного анализа / С.С. Сулакшин (ред.). - М.: Научный эксперимент, 2006. - С. 139-147.

70. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. — М.: Мысль, 1974.-452 с.

71. Гельман В .Я. Демократия избыточная или недостаточная? (И вновь о природе политической системы современной России) // Pro et Contra. -1998.- Т. 3 № 4 (Осень). - С. 167-168.

72. Герасимов В.И., Ильин М.В. Политический дискурс-анализ // Политическая наука 3. Политический дискурс: история и современные исследования. - М.: ИНИОН РАН, 2002. - С. 61-71.

73. Гидденс Э. Последствия модериити // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / В. Иноземцев (ред.). М.: Academia, 1999. - С. 101-122.

74. Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. -М.: Весь Мир, 2004. 120 с.

75. Глебова И.И. Память русской власти: проблемы хранения, трансляции, актуализации // Политическая концептология. 2009. - № 3. - С. 75-118 Электронный ресурс. - Режим доступа: http://politconcept.sfedu.ni/2009.3/07.pdf

76. Гоббс Т. Основ философии часть третья. О гражданине // Гоббс Т. Сочинения в 2-х т. Т. 1. - М.: Мысль, 1989. - С. 270-506.

77. Горных А. Евровидение: демократия в прямом эфире // Белорусская деловая газета. 2007. — 8 июня Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.nmnby.org/pub/0706/08j.html

78. Государственная Дума. Стенограмма заседаний. Весенняя сессия. 6-14 июля 1994. - Т. 7. ч. 1. -М.: Республика, 1995. - 723 с.

79. Государственная Дума: Стенограмма заседаний. Весенняя сессия. 19 июля - 9 сентября 1995. - Т. 20 - М.: Известия, 1996. - 687 с.

80. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. -М.: Ка-нон-пресс-Ц, Кучково поле, 2000. 304 с.

81. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. - М.: Прогресс, 1985. - С. 217-237.

82. Грамши А. Тюремные тетради // Грамши А. Искусство и политика. В 2 т. Т. 1. -М.: Искусство, 1991. - С. 1-432.

83. Грачев М.Н. К вопросу об определении понятий "политическая коммуникация" и "политическая информация" // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер.: Политология. 2003. - № 4. - С. 34-42.

84. Грачев М.Н. Политическая коммуникация // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер.:'Политология. 1999. - № 1. - С. 24-39.

85. Грачев М.Н. Политическая коммуникация: теоретические концепции, модели, векторы развития. — М.: Прометей, 2004. 328 с.

86. Гудков Л.Д. Массовая идентичность и институциональное насилие // Политическая концептология. — 2009. № 2. - С. 157-208 Электронный ресурс. - Режим доступа: http://politconcept.sfedu.rU/2009.2/09.pdf

87. Гудков Л.Д. Негативная идентичность. Статьи 1997-2002 гг. — М.: Новое литературное обозрение, ВЦИОМ-А, 2004. 816 с.

88. Гудков Л., Дубин Б. Общество телезрителей: массы и массовые коммуникации в России конца 90-х годов // Мониторинг общественного мнения. 2001.-№ 2. - С. 31-45.

89. Гусейнов A.A. Мораль и политика: уроки Аристотеля // Ведомости. — Вып. 24: Политическая этика: социокультурный контекст. Тюмень: НИИ ПЭ, 2004. - С. 94-128.

90. Гусейнов A.A. О возможности глобального этоса // Диалог культур в глобализирующемся мире: мировоззренческие аспекты / B.C. Степин, A.A. Гусейнов (отв. ред.). М.: Наука, 2005. - С. 170-186.

91. Даль Р. Демократия и ее критики. М.: РОССПЭН, 2003. - 576 с.

92. Дебор Г. Общество спектакля. М.: Логос, 2000. - 184 с.

93. Дейк, Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация / В.И. Герасимов (ред.).-М.: Прогресс, 1989.-312 с.

94. Дейк, Т.А. ван. Принципы критического анализа дискурса // Перевод и лингвистика текста. -М.: ВЦП, 1994. С. 169-217.

95. Дейк Т.А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988.-С. 153-211.

96. Делез Ж. Логика смысла. М.: Издательский центр «Академия», 1995. -299 с.

97. Демьянков В.З. Политический дискурс как предмет политологической филологии // Политическая наука 3. Политический дискурс: история и современные исследования. - М.: ИНИОН РАН, 2002. - С. 32-43.

98. Демьянков В.З. Термин парадигма в обыденном языке и в лингвистике // Парадигмы научного знания в современной лингвистике: Сб. научных трудов. М.: ИНИОН РАН, 2006. - С. 15-40.

99. Джеймисон Ф. Постмодернизм и общество потребления // Логос. 2000. № 4. - С. 63-77 Электронный ресурс. - Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/logos/number/20004/10.htm

100. Джохадзе И.Д. Массовое общество и демократический тоталитаризм: свобода без выбора // Логос. 2005. - № 5 (50). - С. 165-178.

101. Диалог политический // Политология. Энциклопедический словарь / Ю.И. Аверьянов (общ. ред.). М.: Publisher, 1993. - С. 98-99.

102. Диалог о диалогике (круглый стол) // Вопросы философии. 1992. - № 12.-С. 139-150.

103. Диалог: теоретические проблемы и методы исследования: Сб. науч.-аналит. Обзоров / Н.А. Безменова (отв. ред.). М.: ИНИОН, 1991.-159 с.

104. Драгунский Д. Пестрый тыл. Популяционные механизмы постмодерна // Журнальный клуб Интелрос. «Космополис». № 2 Электронный ресурс. - Режим доступа: http://politconcept.sfedu.rU/2009.3/07.pdf

105. Дридзе Т.М. Социальная коммуникация как текстовая деятельность в семиосоциопсихологии // Общественные науки и современность. 1996. -№ 3. - С. 145-152.

106. Дридзе Т., Адамьянц Т. А телезрителя забыли // Журналист. 1998. -№ 3. - С. 53-54.

107. Дубин Б.В. Границы и проблемы социологии культуры в современной России: к возможностям описания // Вестник общественного мнения. -2008.-№ 5 (97).-С. 67-74.

108. Дубин Б. Масс-медиа и коммуникативный мир жителей России; пластическая хирургия социальной реальности // Вестник общественного мнения. — 2006. № 3. - С. 33-46 Электронный ресурс. - Режим доступа: http://www.polit.ru/research/2006/09/06/dubinprint.html

109. Дубин Б.В. Симулятивная власть и церемониальная политика. О политической культуре современной России // Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии. 2006. - № 1 (81). - С. 14-25.

110. Дубин Б.В., Зоркая Н.А. Чтение в России — 2008. Тенденции и проблемы. М.: МЦБС, 2008. - 80 с.

111. Дюверже М. Политические партии. М.: Академический Проект, 2000. -538 с.

112. Ермакова О.Н., Земская Е.А. К построению типологии коммуникативных неудач (на материале естественного русского языка) // Русский язык в его функционировании. М.: Наука, 1993. - С. 30-64.

113. Жаккар Ж.-Ф. «Cisfinitum» и Смерть: «Каталепсия времени» как источник абсурда// Абсурд и вокруг. Сбор, статей / О. Буренина (отв. ред.). -М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 75-91.

114. Жижек С. Ирак: история про чайник. М.: Праксис, 2004. - 224 с.

115. Жириновский В.В. О собирательской роли России и молодых волках // Алтунян А.Г. От Булгарина до Жириновского. Идейно-стилистический анализ политических текстов. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1999. -С. 243-248.

116. Засурский Я.Н. Искушение свободой. Российская журналистика: 19902007. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. - 464 с.

117. Зверева В.В. Рестлинг как зрелище // Неприкосновенный запас. -2001/2002. -№ 6 (20). С. 69-75 Электронный ресурс. - Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nz/200 l/6/zver.html.

118. Зверева В.В. «Infotainment» на российском телевидении // Наука о телевидении. -Вып. 1. М., 2004 Электронный ресурс. - Режим доступа: http://culturca.narod.ru/INFO.htm#edn 1.

119. Зиновьев И.В. Проблемы русской философии диалога (историко-философский анализ). Атореф. дис. . д-ра филос. наук. Урал. гос. ун-т им. А. М. Горького. Екатеринбург: б. и., 2008. - 55 с.

120. Ильин И.П. Пастиш // Современное зарубежное литературоведение. Энциклопедический справочник / И.П. Ильин, Е.А. Цурганова (ред.). -М.: Интрада, 1996. С. 255-257.

121. Ильин И.П. Постмодернизм // Современное зарубежное литературоведение / И.П. Ильин, Е.А. Цурганова (ред.). Энциклопедический справочник. М.: Интрада, 1996. - С. 259-268.

122. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. — М.: Интрада, 1996. 256 с.

123. Ильин М.В. Политический дискурс как предмет анализа // Политическая наука 3. Политический дискурс: история и современные исследования. - М.: ИНИОН РАН, 2002. - С. 7-19.

124. Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. М.: РОССПЭН, 1997. - 432 с.

125. Ильин М.В., Мельвиль А.Ю. Власть // Политические исследования. -1997,-№6.-С. 146-163.

126. Ильина H.A. Диалогичность научной речи // Диалог: лингвистические и методические аспекты. М.: Изд-во МГУ, 1992. - С. 6-30.

127. Иноземцев B.JI. Перспективы постиндустриальной теории в меняющемся мире // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / В. Иноземцев (ред.). М.: Academia, 1999. - С. 3-64.

128. ИНОП против ИНСОРа. Полторы тысячи страниц о русской политсис-теме (2009) // LIBERTY.RU/СБОБОДНЫЙ МИР Электронный ресурс.- Режим доступа: http://www.liberty.ru/Themes/INOP-protiv-INSORa.-Poltory-tysyachi-stranic-o-russkoj-politsisteme

129. Ионеско Э. Есть ли будущее у театра абсурда? Выступление на коллоквиуме «Конец абсурда?» // Театр абсурда. Сб. статей и публикаций. -СПб.: Дмитрий Буланин, 2005. С. 191-195.с*

130. Иоргенсен М.В., Филлипс Л.Дж. Дискурс-анализ. Теория и метод. 2-е изд. Харьков: Гуманитарный центр, 2008. - 352 с.

131. История зарубежного театра. Ч. 1. Театр Западной Европы от античности до Просвещения / Г.Н. Бояджиев, А.Г. Образцова (ред.). 2-е изд.- М.: Просвещение, 1981. 336 с.

132. Каган М. Проблема диалога в современной философской мысли // Проблемы общения в пространстве тотальной коммуникации. СПб.: Эйдос, 1998.-С. 46-50.

133. Каллистов Д.П. Античный театр. Ленинград: Искусство, 1970. - 176 . с.

134. Капустин Б.Г. Идеология и политика в посткоммунистической России.- М.: Эдиториал УРСС, 2000. 136 с.

135. Капустин Б.Г. Политическое измерение «межцивилизационного диалога» // От диалога цивилизаций к сотрудничеству и интеграции. Наброски проблемного анализа / С.С. Сулакшин (ред.). М.: Научный эксперимент, 2006.-С. 61-82.

136. Капустин Б.Г. Современность как предмет политической теории. М.: РОССПЭН, 1998.-308 с.

137. Кассирер Э. Техника современных политических мифов // Вестник Московск. Госуд. Ун-та. Сер. 7. Философия. 1990. -№ 2. - С. 58-69.

138. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. — М.: Государственный университет Высшая школа экономики, 2000. -606 с.

139. Кафтанджиев X. Тексты печатной рекламы. — М.: Смысл , 1995. — 128 с.

140. Клюев Е.В. Теория литературы абсурда. М.: УРАО, 2000. - 104 с.

141. Ковалев А.Д. Книга Ирвина Гофмана «Представление себя другим в повседневной жизни» и социологическяа традиция // Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 2000. - С. 5-31.

142. Колокольцева Т.Н. Специфические коммуникативные единицы диалогической речи. Волгоград: Изд-во Волгоград, госуд. универ-та, 2001. -260 с.

143. Коротец И.Д., Никулина М.А. Экологическое мировоззрение эпохи стихийной глобализации. — Ростов-на-Дону: Ростиздат, 2007. 115 с.

144. Костина A.B. Массовая культура как культура диалога // Диалог культур и цивилизаций / А.О. Чубарьян. (отв. ред.). М.: Наука, 2006. - С. 234-258.

145. Кравченко В.И. Власть и коммуникация: проблемы взаимодействия в информационном обществе. СПб:: Изд-во СПбГУЭФ, 2003. - 272 с.

146. Краснов Б.И. Актор политический // Политическая энциклопедия. В 2-х т. / Г.Ю. Семигин (ред.). Т. 1. - М.: Мысль, 1999. - С. 35.

147. Кубрякова Е.С. О понятиях дискурса и дискурсивного анализа в современной лингвистике // Дискурс, речь, речевая деятельность: функциональные и структурные аспекты / Е.С. Кубрякова (ред.). М.: РАН ИНИОН, 2000. - С. 7-25.

148. Кули Ч.Х. Человеческая природа и социальный порядок. -М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2000. 320 с.

149. Куперман В., Зислин И. К структурному анализу бреда // Солнечное сплетение. 2001. — № 18-19 Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.plexus.org.il/texts/kupermankstruk.htm

150. Куприянов В. Последний год русского языка // Молоко. Русский литературный журнал. 07.08.2007 Электронный ресурс. - Режим доступа: http://www.hrono.ru/text/2007/kupr0807.html

151. Лаклау Э. Сообщество и его парадоксы: «либеральная утопия» Ричарда Рорти«// Логос. 2005 - № 6 (45) - С. 100-115.

152. Левада Ю.А. Имитация // Знание-сила (он-лайн). 2003. - № 6 Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.znanie-sila.ru/online/issue2192.html.

153. Левчик Д.А. Политический «хэппенинг» // Социологические исследования. 1996.-№ 5.-С. 51-56.

154. Леонтьев А.Н. Психологические основы дошкольной игры // Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. 4-е изд-е. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981.-С. 481-508.

155. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна: Санкт-Петербург: Алетейя, 1998.-168 с.

156. Липпман У. Общественное мнение. М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2004. - 384 с.

157. Локк Дж. Два трактата о правлении. Соч. В 3-х т. Т. 3. - М.: Мысль, 1988.-С. 135-405.

158. Лотман Ю.М. О семиосфере // Лотман Ю. М. Избр. статьи: В 3-х т. Т. 1. — Статьи по семиотике и типологии культуры. - Таллин: Александра, 1992.-С. 11-25.

159. Лотман Ю.М. Проблема византийского влияния на русскую культуру в типологическом освещении // Лотман Ю. М. Избр. статьи: В 3-х т. Т.

160. Статьи по семиотике и типологии культуры. - Таллин: Александра, 1992.-С. 121-129.

161. Лотман Ю.М. Семиотика культуры и понятие текста // Лотман Ю. М. Избр. статьи: В 3-х т. — Т. 1. — Статьи по семиотике и типологии культуры. — Таллин: Александра, 1992. — С. 129-133.

162. Лотман Ю.М. Текст и структура аудитории // Лотман Ю. М. Избр. статьи: В 3-х т. Т. 1. — Статьи по семиотике и типологии культуры. — Таллин: Александра, 1992.-С. 161-167.

163. Лотман Ю.М. Успенский Б.А. Миф Имя - Культура // Лотман Ю.М. Избр. статьи: В 3-х т. - Т. 1. - Статьи по семиотике и типологии культуры. - Таллин: Александра, 1992. - С. 59-76.

164. Лубский A.B. Альтернативные модели исторического исследования. -М.: Социально-гуманитарные знания, 2004. 352 с.

165. Лубский A.B. Бред политический // Политология. Краткий энциклопедический словарь / Ю.С. Борцов, И.Д. Коротец. Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.-С. 45.

166. Лубский A.B. Идея civil society: проблемы легитимации на Юге России // Современное общество на Юге России: основные тенденции развития. Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 2001. - С. 84-96.

167. Луканин Л.К. Античный диалог: его этические основания и функции //

168. Диалектика и диалог / И.З. Налетов (ред.). М., 1992. - С. 100-120.t§как институт гражданского общества. СПб.: Бизнес-пресса, 2001. - 272I

169. Макаренко В.П. Аналитическая политическая философия. Очерки политической концептологии. — М.: Праксис, 2002. 416 с.

170. Макаренко В.П. Бюрократия и сталинизм. Ростов-на-Дону: изд-во РГУ, 1989.-362 с.

171. Макаренко В.П. Политическая концептология: обзор повестки дня. -М.: Праксис, 2005. 368 с.

172. Макаренко В.П. Политический дискурс: между бессмыслицей и порочным кругом // Вестник МГУ. Сер. 18. Социологи и политология. -2005.-№2.-С. 72-96.

173. Макаренко В.П. Производство бездарей и телегробы // Медиафилосо-фия. Основные проблемы и понятия / В.В. Савчук (ред.). СПб.: Изд-во Санкт-Петербург, философ, общ-ва, 2008. - С. 54-70.

174. Макаренко В.П. Феномен «квазиполитики» и проблема политических объектов // Вестник Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 1998. -№2.-С. 30-43.

175. Макаров M.JI. Основы теории дискурса. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. -280 с.

176. Макаров M.JI. Риторическая организация полилогического макротекста // Текст: структура и анализ. М.: ИЯ АН СССР, 1989. - С. 85-88.

177. Макарычев A.C., Сергунин A.A. Постмодернизм и западная политическая наука // Социально-политический журнал. 1996. - № 3. - С. 151168.

178. Маклюэн М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. М.: КАНОН-пресс Ц, Кучково поле, 2003. - 464 с.

179. Манен Б. Принципы представительного правления. СПб.: Изд-во Европейского ун-та, 2008. - 323 с.

180. Марков С.А. Медиакратия: СМИ как эффективное орудие власти в информационном обществе // Третьяков В.Т. Как стать знаменитым журналистом: Курс лекций по теории и практике современной русской журналистики. -М.: Ладомир, 2004. С. 8-50.

181. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т.1. -М.: Изд-во полит, лит-ры, 1988. 891 с.

182. Мартин У.Дж. Информационное общество (Реферат) // Теория и практика общественно-научной информации / В.А. Виноградов (гл. ред.). — М.: ИНИОН АН СССР. 1990. - № 3. - С. 115-123.

183. Медведев P.A. Является ли российская пресса четвертой властью? // Журналист. 2007. - № 5. - С. 16.

184. Медиаиндустрия России сегодня и завтра. Из доклада руководителя Роспечати М. Сеславинского // Журналист. — 2007. — № 5. С. 16.

185. Межуев В.М. Диалог между цивилизациями и Россия // От диалога цивилизаций к сотрудничеству и интеграции. Наброски проблемного анализа / С.С. Сулакшин (ред.). М.: Научный эксперимент, 2006. — С. 1160.

186. Меркель, В. Круассан А. Формальные и неформальные институты в дефектных демократиях // Политические исследования. 2002. - № 1. -С. 20-30.

187. МилльДж.С. О свободе//Наука и жизнь. 1993.-№ 11.С. 10-15;№ 12.-С. 21-26.

188. Млечин JIM. Является ли российская пресса четвертой властью? // Журналист. 2007. - № 5. - С. 16.

189. Мочалова И.Н. Диалектика в античной философской традиции: от со-j фистов до неоплатоников // Вестник Ленинградского государственногоуниверситета имени A.C. Пушкина. Сер. Философия. 2008. - № 3. - С. 7-20.

190. Мухарямов Н.М., Мухарямова JI.M. Язык как politics // Политическая теория, язык и идеология. М.: РОССПЭН, 2008. - С. 454-472.

191. Наука и квазинаука / В.М. Найдыш (ред.). М.: Альфа-М, 2008. - 320 с.

192. Неретина С.С., Огурцов А.П. Концепты политического сознания // Политическая концептология. 2008. — № 1. — С. 17-78 Электронный ресурс. - Режим доступа: http://politconcept.sfedu.ru/2009.1/05.pdf

193. Никифоров О. Диалектика медиапросвещения // Отечественные записки. 2003. - № 4 (13) Электронный ресурс. - Режим доступа:http:// www. strana-oz.ru/?numid= 13 &article=5 79

194. Николаева T.M. Лингвистическая демагогия // Прагматика и проблемы интенсиональности. М.: ИЯ АН СССР, 1988. - С. 154-165.

195. Николаева Т.М. О принципе «некооперации» и/или о категориях социолингвистического воздействия // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста / Н.Д. Арутюнова (ред.). — М.: Наука, 1990.-С. 225-234.

196. Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое // Ницше Ф. Соч.- в 2-х т. Т. 1. - М.: «Мысль», 1990. - С. 231-490.

197. Огурцов А.П. Постмодернистский образ человека и педагогика // Человек. 2001. -№ 3. - С. 5-17.

198. Ослон А. Телевизор в человеке и человек в телевизоре // Журналист. -2002.-№9.-С. 24-25.

199. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск 17. Теория речевых актов / Б. Ю. Городецкий (ред.). М.: Прогресс, 1988.-С. 22-130.

200. Павловский Г. Кризис в головах или в каком-то другом месте? // Журналист. 2002. -№ 2. - С. 12-16.

201. Павловский Г. Революция, ее вожди и ее технологии // Эксперт. № 46. - 2004. - 6 декабря Электронный ресурс. - Режим доступа: http://www.archipelag.ru/geoculture/orange-revolution/chestnut/revolution/.

202. Падучева E.B. Прагматические аспекты связности диалога // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1982. - № 4. - С. 305-313.

203. Падучева Е.В. Тема языковой коммуникации в сказках Льюиса Кэрролла // Семиотика и информатика. Вып. 18. - М.: АН СССР. Всесоюзный Институт научной и технической информации, 1982. - С. 76-119.

204. Пасси И. Хитрости пародии // Вопросы философии. 1969. - № 12. -С. 97-106.

205. Патнэм Р. Чтобы демократия сработала. Гражданские традиции в современной Италии. M.: Ad Marginem, 1996. - 287 с.

206. Петров М.К. Искусство и наука. Пираты Эгейского моря и личность. -М.: РОСС ПЭН, 1995. 238 с.

207. Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. М.: Педагогика-Пресс, 1994. -528 с.

208. Пивоваров Ю.С. Полная гибель всерьез. Избранные работы. -М.: РОССПЭН, 2004.-320 с.

209. Попова О.В. Особенности политической идентичности в России и странах Европы // Политические исследования. 2009. - № 1 - С. 143157.

210. Потемкин A.B., Перетятькин Г.Ф. «Соскальзывание» как момент развития // Потемкин A.B. Метафилософские диатрибы на берегах Кизите-ринки. Ростов-на-Дону, 2003. - С. 467-477.

211. Преодолевая барьеры. Диалог между цивилизациями / С.П. Капица (ред.). -М.: Логос, 2002. 191 с.

212. Пригожин А.И. Диалогические решения // Общественные науки и современность. 2004. - № 3. - С. 51 -60.

213. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой / В.И. Аршинов, Ю.Л. Климонтович, Ю.В. Сачков (общ. ред.). М.: Прогресс, 1986. - 432 с.

214. Прохоров Е.П. Журналистика в режиме диалога // Вестник Московского университета. Сер. 10. Журналистика. 1995. - № 1. - С. 3-14.

215. Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. М.: Наука, 1999. -320 с.

216. Рассел Б. Свободомыслие и официальная пропаганда (Лекция, прочитанная в 1922 году в память Конвея) // Рассел Б. Искусство мыслить. — М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. С. 219-233.

217. Рахманин B.C. Диалог политических культур как демократический процесс // Логос. 2005. - № 4 (49). - С. 243-252.

218. Рорти Р. Философия и зеркало природы. Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1997. - 297 с.

219. Россия, Польша, Европа. Публичная беседа с Адамом Михник (2008) Электронный ресурс. — Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nlo/2006/77/ro47.html

220. Рубинов А. Лихорадочная болтология // Журналист. 2006. - № 1. - С. 54-56.

221. Савчук В.В. Медиафилософия: формирование дисциплины // Медиа-философия. Основные проблемы и понятия / В.В. Савчук (ред.). СПб.: изд-во С.-Петербург, философ, общ-ва, 2008. - С. 7-39.

222. Савчук В.В. Человек постинформационного общества // Вестник Санкт-Петербургского университета. 1998. - Сер. 6. - Вып. 3. - С. 18,23.

223. Сагатовский В.Н. Диалог культур и «русская идея»//Возрождение культуры России. Диалог культур и межнациональные отношения. Вып. 4. / С.М. Климов (состав.). СПб.: Знание, 1996. - С. 16-29.

224. Сайко Э.В. Введение // Социокультурное пространство диалога / Э.В. Сайко (ред.). М.: Наука, 1999. - С. 3-8.

225. Сайко Э.В. Проблемное поле диалога как феномена социального мира // Диалог культур и цивилизаций / А.О. Чубарьян (отв. ред.). М.: Наука,2006.-С. 9-38.

226. Саква Р. Двойное государство в России: параконституционализм и па-раполитика // Политические исследования. 2010. - № 1. - С. 8-26.

227. Сергеев В.М. Демократия как переговорный процесс. М.: МОНФ, 1999.- 146 с.

228. Силаев А. Тоска по учебнику // Вечерний Красноярск. -№41(135).2007. 24 октября.

229. Скворцов Л.В. Предисловие // Диалог культур / Л.В. Скворцов (ред.). -М.: ИНИОНРАН, 2004. С. 7-18.

230. Слизовский Д.Е. Актуальные аспекты теоретико-методологического анализа российской демократии // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. - 2006. - № 1 (6). - С. 37-45.

231. Слово в действии. Интент-анализ политического дискурса / Т.Н. Ушакова, Н.Д. Павлова (ред.). — СПб.: Алетейя, 20001 316 с.

232. Смирнов И.П. О древнерусской культуре, русской национальной специфике и логике истории // Wiener Slawistischer Almanach. 1991. - Sonderband 28. - 196 с.

233. Смирнов В. Homo homini philosophus. СПб.: Алетейя, 1999 - 384 с.

234. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. — М.: Логос, 1998. 235 с.

235. Сталин И.В. О работах апрельского объединенного пленума ЦК и ЦКК. Доклад на собрании актива московской организации ВКП(б) 13 апреля 1928 г. // Сталин И.В. Сочинения. Т. 11. - М.: Гос. изд-во полит, лит-ры, 1949.-С. 27-64.

236. Степанян К. Постмодернизм боль и забота наша // Вопросы литературы. - 1998. - № 5. - С. 32-55.

237. Степин B.C. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 2003. -744 с.

238. Столович Л.Н. Диалог и диалектика // Вопросы философии. 2002. -№ 11.-С. 174-183.

239. Сурков В. Это временно, это штопка // Независимая газета. - 2006. -31 августа.

240. Тард Г. Мнение и толпа // Психология толп. М.: КПС+, 1998. - С. 257-408.

241. Токвиль А. де. Демократия в Америке; М.: Прогресс, 1992. - 554 с.

242. Толстых В.И. Будущее цивилизации в контексте диалога культур // Диалог культур в глобализирующемся мире: мировоззренческие аспекты / B.C. Степин, A.A. Гусейнов (отв. ред.). -М.: Наука, 2005. С. 151-169.

243. Тоффлер Э. Метаморфозы власти. Знание, богатство и сила на пороге XXI века. М.: ООО «Изд-во ACT», 2002. - 669 с.

244. Тоффлер Э. Третья волна. -М.: Издательство ACT, 1999. 784 с.

245. Тоффлер Э. Футурошок. СПб.: Лань, 1996. - 464 с.

246. Туронок С.Г., Бахтина И.А. «Игра в политику» (Теоретический аспект массовых политических коммуникаций) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 21. Управление (государство и общество). 2008. - № 4 - С. 59-74.

247. Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. - 277 с.

248. Уолцер М. Компания критиков. М.: Идея-Пресс: Дом интеллектуальной книги, 1999. - 356 с.

249. Уэбстер Ф. Теории информационного общества. -М.: Аспект-пресс, 2004.-400 с.

250. Федоров A.B. Развитие критического мышления в медиаобразовании: основные понятия // Инновации в образовании. — 2007. — № 4. С. 43-51.

251. Федосеева H.H. Демократия в информационном обществе // Журнал российского права. — 2007. — № 6. — С. 11-17.

252. Федотова В.Г. Коммуникация и диалог в науке и за ее пределами // Общественные науки и современность. 2005. - № 5. - С. 75-82.

253. Фергюсон А. Опыт истории гражданского общества. -М.: РОССПЭН, 2000. 392 с.

254. Франк Д. Семь грехов прагматики: тезисы о теории речевых актов, анализе речевого общения, лингвистике и риторике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. -С. 363-373.

255. Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному. — СПб.: Але-тейя, 1998.-309 с.

256. Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Магистериум, Касталь, 1996. - 448 с.

257. Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. -СПб.: Наука, 2001.-424 с.

258. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М.: Academia, 1995.-256 с.

259. Хабермас Ю. Техника и наука как идеология. — М.: Праксис, 2007. -208 с.

260. Хардт М., Негри А. Империя. М.: Праксис, 2004. - 440 с.

261. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Издат. группа «Прогресс», «Прогресс-Академия», 1992. 464 с.

262. Хёсле В. Философия и экология. М.: Издат. фирма АО «Ками», 1994. - 192 с.

263. Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. Москва С.-Петербург: Медиум, Ювента, 1997. - 312 с.

264. Хоружий С. С. "Улисс" в русском зеркале // Джойс Дж. Собрание сочинений: В 3 томах. Т. 3. - Улисс: роман (часть III). - М.: ЗнаК, 1994. -С. 363-605.

265. Черникова И. В. Философия и история науки. Томск: Изд-во HTJI, 2001. - 352 с. Электронный ресурс. - Режим доступа:http ://tainimirozdania. ucoz.ru/publ/11-1-0-141

266. Чешков М.А. Феномен неоэтатизма (мировые и локальные измерения) // Политические исследования. 1996. - № -2. - С. 56-67.

267. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991 2000). - Екатеринбург: Изд-во Екатери. ун-та, 2001. - 238 с.

268. Шапиро И. Переосмысливая теорию демократии в свете современной политики // Политические исследования. 2001. — № 3. — С. 6-15.

269. Швырев B.C. Рациональность как ценность культуры. Традиция и современность. М.: Прогресс-Традиция, 2003. - 176 с.

270. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. М.: ИТДК «Гно-зис», 2004.-326 с.

271. Ширяев E.H. Что такое разговорный диалог? // Русский язык: исторические судьбы и современность. Труды и материалы междунар. конгресса. Москва, 13-16 марта 2001 г. М.: изд-во МГУ, 2001. - С. 273-274.

272. Шматко H.A. Феномен публичной политики // Социологические исследования. 2001. - № 7. - С. 106-112.

273. Шпак В.Ю. В чем состоит специфика политического процесса в современной России? // Политология в вопросах и ответах: Учебное пособие для вузов / Ю.Г. Волков (ред.). М.: Гардарики, 1999. - С. 347-349.

274. Шумпетер И. Капитализм, социализм и демократия. М.: Экономика, 1995 Электронный ресурс. - Режим доступа: http://www.libertarium.ru/libcapsocdem

275. Щерба JI.B. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Щерба JI.B. Языковая система и речевая деятельность. — Ленинград: Наука, 1974. С. 24-38.

276. Эпштейн М.Н. Постмодерн в России: литература и теория. — М.: ЛИА Р. Элинина, 2000. 367 с.

277. Этциони А. От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям / Иноземцев В.Л. (ред.). М.: Ладомир, 2004. - 342 с.

278. Юм Д. О первоначальных принципах правления // Юм Д. Сочинения в 2-х т. Т. 2. - М.: Мысль, 1996. - С. 503-507.

279. Юрьев Д. Революции не будет // ИА REGNUM. 2005. - 17 апреля Электронный ресурс. - Режим доступа:http://www.archipelag.ru/geoculture/orange-revolution/technology/not/

280. Яковенко И.Г. Город в пространстве диалога культур и диалог города // Социокультурное пространство диалога / Э.В. Сайко (отв. ред.). М.: Наука, 1999.-С. 90-101.

281. Якубинский Л.П. Язык и его функционирование (Избранные работы). -М.: Наука, 1986.-208 с.

282. Alemann U. von. Parteien und Medien // Parteiendemokratie in Deutschland / O.W. Gabriel, O. Niedermayer, R. Stöss (Hrsg.). Bonn: Bundeszentrale für politische Bildung, 2002. - S. 467-483.

283. Alemann U. v., Marschall S. Parteien in der Mediendemokratie Medien in der Parteiendemokratie // Parteien in der Mediendemokratie / U. v. Alemann, S. Marschall (Hrsg.). - Wiesbaden: Westdeutscher Verlag, 2002. - S. 15-41.

284. Baacke D. Kommunikation und Kompetenz. Grundlegung einer Didaktik der Kommunikation und ihrer Medien. 3. Aufl. — München: Juventa, 1980. -408 S.

285. Bachrach P., Baratz M. Decisions and Nondecisions: An Analytical Framework // American Political Review. 1963. — Vol. 57. - № 3 (September). -P. 632-642.

286. Barber B.R. Three Scenarios for the Future of Technology and Strong Democracy // Political Science Quarterly. 1998-1999. - Vol. 113. - № 4. - P. 573-589.

287. Baudrillard J. Viralität und Virulenz. Ein Gespräch // Digitaler Schein. Ästhetik der elektronischen Medien / F. Rötzer (Hrsg.). — Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1991.-S. 81-92.

288. Bauer G. Zur Poetik des Dialogs. Leistung und Formen der Gesprächsfuh-rung in der neueren deutschen Literatur. (Impulse der Forschung 1). — Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1969.-271 S.

289. Beniger J. Personalisation of Mass Media and the Growth of PseudoCommunity // Communication Research. 1987. - № 14. - P. 352-371.

290. Bennett S.E., Fisher B., Resnick D. Speaking of Politics in the United States: Who Talks to Whom, Why, and Why Not // Political Dialogue: Theories and Practices / S. L. Esquith (ed.). Amsterdam-Atlanta, GA: Rodopi, 1996.-P. 263-294.

291. Bente G., Fromm B. Affektfernsehen: Motive, Angebotsweisen und Wirkungen. Opladen: Leske + Budrich, 1997. - 463 S.$

292. Bericht zur Lage des Fernsehens für den Präsidenten der Bundesrepublik, Richard von Weizsäcker / J. Groebel et al. (Hrsg.). Gütersloh: Verlag Bertelsmann Stiftung, 1995. - 197 S.

293. Beyme von K. Die Massenmedien und die politische Agenda des parlamentarischen Systems // Kölner Zeitschrift für Soziologie und Sozialpsychologie.- 1994. Sonderheft 34. - S. 320-336.

294. Beyme K. von. Parteien im Wandel. Von den Volksparteien zu den profes-sionalisierten Wählerparteien. Wiesbaden: Westdeutscher Verlag, 2000. -224 S.

295. Bohrer K.H. Nach der Natur. Über Politik und Ästhetik. München: Hanser, 1988.-232 S.

296. Bordewijk J.L., Kaam B. van. Towards a Classification of New Teleinfor-mation Services // Intermedia. 1986.-Vol. 14. -№ 1. -P. 16-21.

297. Buber M. Das dialogische Prinzip. Heidelberg: Lambert Schneider, 1984.- 320 S.

298. Buber M. Paths in Utopia. Boston: Beacon Press, 1958.- 152 p.

299. Burger H. Das Gespräch in den Massenmedien. Berlin: de Gruyter, 1991. -438 S.

300. Concepts of Dialogue: Considered from the Perspective of Different Disciplines / Weigand E. (ed.). Tübingen: Niemeyer, 1994. - 170 p.

301. Dahrendorf R. Die neue Parteienlandschaft // Die Zeit. 1998. - 25. Juni. -S. 27.

302. Das Gespräch. Poetik und Hermeneutik / K. Stierle, R. Warning (Hrsg.). — München: Wilhelm Fink Verlag, 1984. 537 S.

303. Deutsch K.W. Politische Kybernetik: Modelle und Perspektiven. 2. Aufl. -Freiburg: Rombach, 1970. 367 S.

304. Dieckmann W. Sprache in der Politik. Einführung in die Pragmatik und Semantik der politischen Sprache. Heidelberg: Carl Winter Universitätsverlag, 1975.-243 S.

305. Dijk T. A. van. Introduction: Dialogue as Discourse and Interaction // HandBook of Discourse Analysis. Vol. 3: Discourse and Dialogue / T.A. van Dijk (ed.).-London-Tokyo: Academic Press, 1985.-P. 1-11.

306. Dörner A. Politainment. Politik in der medialen Erlebnisgesellschaft. -Frankfurt а. M.: Suhrkamp, 2001. 255 S.

307. Dörner A. Politischer Mythos und symbolische Politik: Sinnstiftung durch symbolische Formen am Beispiel des Hermannsmythos. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1995. - 421 S.

308. Edelman M. Constructing the Political Spectacle. Chicago - London: The University of Chicago Press, 1988. - 137 p.

309. Edelman M. Political Language. Words That Succeed and Policies That Fail. New York - San Francisco - London: Academic Press, 1977. - 166 p.

310. Edelman M. Politik als Ritual. Die symbolische Funktion staatlicher Institutionen und politischen Handelns. — Frankfurt am Main New York: Campus Verlag, 1990.-202 S.

311. Edelman M. The Symbolic Uses of Politics. Chicago - London: University of Illinois Press, 1972. - 201 p.

312. Etzioni A. A National Security Strategy for the Next Administration // Military Review. The Professional Journal of the U.S. Army. 2008 (September-October).-?. 99-105.

313. Etzioni A. Deliberations, Culture Wars, and Moral Dialogues // The Good Society, A PEGS Journal. 1997 (Winter). - Vol. 7. - № 1. - P. 34-38.

314. Etzioni A. Martin Buber and die kommunitarische Idee. — Wien: Picus Verlag, 1999.-60 S.

315. Etzioni A. Minerva: An Electronic Town Hall.// Policy Sciences. December 1972. Vol. 3. - № 4. - P. 457-474.

316. Etzioni A. Moral Dialogues in Public Debates // The Public Perspective. -2000. Vol. 11. - № 2. - P. 27-30.

317. Etzioni A. On Self-Evident Truths // Academic Questions. 2002 (December). - Vol. 16.-№ 1. - P. 11-15.

318. Farb P. Word play: What Happens When People Talk? New York: Alfred A. Knopf, 1974.-350 p.

319. Flusser V. Bodenlos: eine philosophische Autobiographie. Düsseldorf -Bensheim: Bollmann, 1992.-295 S.

320. Foltin H.-F. Zur Entwicklung der Talkshow in den USA // Media Perspektiven. 1990. - № 8. - S. 477-487.

321. Fraenkel E. Deutschland und die westlichen Demokratien. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1991.-399 S.

322. Gallagher Sh. Conversations in Postmodern Hermeneutics // Lyotard: Philosophy, Politics and the Sublime / H. Silverman (ed.). London: Routledge, 2002.-P. 49-60.

323. Gerbner G. Epilogue: Advancing on the Path of Righteousness (maybe) // Cultivation Analysis: New Directions in Media Effects Research / N. Si-gnorielli, M. Morgan (ed.). Newbury Park, Ca: Sage, 1990. - P. 240-262.

324. Giddens A. Beyond Left and Right. The Future of Radical Politics. Cambridge: Polity Press, 1994. - 276 p.

325. Gieber W., Johnson W. The City Hall Beat: A Study of Reporter and-Source Roles // Journalism Quarterly. Vol. 38. - 1961. - P. 289-297.

326. Goffman E. Interaktionsrituale. Über Verhalten in direkter Kommunikation. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1978. - 296 S.

327. Goffman E. Rahmen-Analyse. Ein Versuch über die Organisationen All- ' tagserfahrungen. — Frankfurt-am-Main: Suhrkamp, 1980. 620 S.

328. Göpfert W. Infortainment und Confrontainment. Unterhaltung als journalistisches Stilmittel // Bertelsmann Briefe. 1992. - Heft 128 (10). - S. 48-51.

329. Gossen G. H. Verbal Dueling in Chamula // Speech Play: Research and Resources for the Study of Linguistic Creativity. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1976.-P. 121-148.

330. Greiffenhagen M. Schöner Staat? Anmerkungen zu einer Ästhetik des Politischen // Politikwissenschaft als Kritische Theorie. Festschrift für K. Lenk / M.T. Greven, P. Kühler, M. Schmitz (Hrsg.). Baden-Baden: Nomos, 1994. -S. 317-330.

331. Grewenig A. Politikvermittlung und-aneignung durch Dokudramen? // Medien und politischer Prozess. Politische Öffentlichkeit und massenmediale

332. Politikvermittlung im Wandel / O. Jarren, H. Schatz, P. Wessler (Hrsg.). -Opladen: Westdeutscher Verlag, 1998. S. 271-286.

333. Dieckmann W. Sprache in der Politik: Einführung in die Pragmatik und Semantik der politischen Sprache. 2. Aufl. Heidelberg: Carl Winter Universitätsverlag, 1975. - 141 S.

334. Habermas J. Legitimationsprobleme im Spätkapitalismus. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1973. - 196 S.

335. Habermas J. Strukturwandel der Öffentlichkeit. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1990.-391 S.

336. Habermas J. Vorstudien und Ergänzungen zur Theorie des kommunikativen Handelns. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1984. - 607 S.

337. Haller M. Das allmähliche Verschwinden des journalistischen Subjekts. Die Bedeutung der redaktionellen Organisation für die Informationsproduktion // Wahrheit als Medienqualität / W. Wunden (Hrsg.). Frankfurt am Main: GEP, 1996.-S. 37-46.

338. Hansen-Löve A. Paradoxien des Endlichen. Unsinnsfiguren im Kunstdenken der russischen Dichter des Absurden // Wiener Slawistischer Almanach. -1999.- № 44. S. 125-183.

339. Harré R. Personal Being: A Theory for Individual Psychology. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1984 - 299 p.

340. Herndon M., McLeod N. Music as Culture. Darby, Pa.: Norwood Editions, 1980.- 196 p.

341. Hess-Lüttich E. (Pseudo-)Argumentation in TV-debates // Journal of Pragmatics. 2007. - № 39. - P. 1360-1370.

342. Hoffe O. Aristoteles // Klassiker der Philosophie I. Von den Vorsokratikern bis David Hume. 3. Überarb. Ausg. / Hoffe O. (Hrsg.). München: Beck, 1994.-S. 63-94.

343. Holly W. Confrontainment. Politik als Schaukampf im Fernsehen // Medienlust und Mediennutz. Unterhaltung als öffentliche Kommunikation / L. Bosshart, W. Hoffmann-Riem (Hrsg.). München: UVK, 1994. - S. 422-434.

344. Holly W. Zur Inszenierung von Konfrontationen in politischen Fernsehinterviews // Inszenierte Information. Politik und strategische Kommunikation in den Medien / A. Grewenig (Hrsg.). Opladen: Westdeutscher Verlag, 1993.-S. 164-197.

345. Holly W., Schwitalla J. Explosive der heiße Stuhl - Streitkultur im kommerziellen Fernsehen // Kulturinszenierungen / S. Müller-Doohm, K. Neumann-Braun (Hrsg.). — Frankfurt-am-Main: Suhrkamp, 1995. - S. 59-89.

346. Horton D., Wohl R.R. Mass Communication and Para-social Interaction: Observations on Intimacy at a Distance // Psychiatry. 1956. - № 19. - P. 215-229.

347. Hösle V. Der philosophische Dialog. München: Beck, 2006. - 494 S.

348. Hösle V. Moral und Politik. Grundlagen einer politischen Ethik für das 21. Jahrhundert. München: Beck, 1997. - 1216 S.

349. Iser W. Dramatisierung des Doppelsinns in Shakespeares As you like it H Das Gespräch. Poetik und Hermeneutik / K. Stierlej R. Warning (Hrsg.). -München: Wilhelm Fink Verlag, 1984. S. 335-360.

350. Isocrates. Antidosis (excerpt) // An Introduction to Classical Rhetoric: Essential Readings / J.D. Williams (ed.). Chichester/Malden, MA: Wiley-Blackwell, 2009.-P. 81-92.

351. Jacques F. Dialogiques. Recherches logiques sur le dialogue. Paris: Presses Universitaires de France, 1979. — 422 p.

352. Jarren O. Medien, Mediensystem und politische Öffentlichkeit im Wandel // Politikvermittlung und Demokratie in der Mediengesellschaft. Beiträge zur politischen Kommunikationskultur / U. Sarcinelli (Hrsg.). Bonn: Westdeutscher Verlag, 1998. - S. 74-94.

353. Joas H. G.H. Mead: A Contemporary Re-Examination of His Thought. -Cambridge: MIT Press, 1997. 268 p.

354. Kämpfer F. Propaganda. Politische Bilder im 20. Jahrhundert, bildkundliche Essays. Hamburg: Ingrid Kämpfer, 1997. - 207 S.

355. Kim J. Theorizing Dialogic Deliberation: Everyday Political Talk as Communicative Action and Dialogue // Communication Theory. 2008. - Vol. 18. -№ l.-P. 51-70.

356. Klein J. Gesprächsregeln in fernsehtypischen Formen politischer Selbstdarstellung // Redeshows Fernsehdiskussionen in der Diskussion / W. Holly, P. Kühn, U. Püschel (Hrsg.). -Tübingen: Niemeyer, 1989. - S. 64-92.

357. Kleinsteuber H. J. Mediendemokratie kritisch betrachtet // Merz, medien + Erziehung (München). - 2008. - 52. Jg. - Heft 4. - S. 13-22.

358. Koch D.F. Dialogue: An Essay in the Instrumentalist Tradition // Political Dialogue: Theories and Practices / S.L. Esquith (ed.). Amsterdam - Atlanta: Rodopi, 1996.-P. 93-114.

359. Laclau E., Mouffe C. Hegemony and Socialist Strategy. Towards a Radical Democratic Politics. London: Verso, 1985. - 197 p.

360. Lang P.Ch. Literarischer Unsinn im späten 19. und frühen 20. Jahrhundert. Frankfurt am Main; Bern: Lang, 1982. - S. 138.

361. Lasswell H.D. Politics: Who Gets What, When, How// Lasswell H.D. The Political Writings. Glencoe - Illinois: The Free Press, 1951. - P. 283- 461.

362. Lasswell H. Psychopathology and Politics // Lasswell H.D. The Political Writings. Glencoe - Illinois: The Free Press, 1951. - P. 1-282.

363. Lasswell H.D., Kaplan A. Power and Society. A Framework for Political Inquiry. London: Routledge & Kegan Paul, 1950. - 295 p.

364. Lasswell H.D., Leites N., and Associates. Language of Politics (Studies in Quantitative Semantics). Massachusetts: The M.I.T. Press, 1965. - 398 p.

365. Lewis J., Lewis B. Trial by Ordeal: Abu Ghraib and the Global Mediasphere // TOPI A: Canadian Journal of Cultural Studies. 2006. - № 15 (Spring). - P. 27-43.

366. Lorenzen P., Lorenz K. Dialogische Logik. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1978. - 238 S.

367. Löffler H. Fernsehgespräche im Vergleich. Gibt es kultur- oder programmspezifische Gesprächsstile? // Redeshows Fernsehdiskussionen in der Diskussion / W. Holly, P. Kühn, U. Püschel (Hrsg.). - Tübingen: Niemeyer, 1989. -S. 92-115.

368. Lukäcs G. Brief an Alberto Carocci (1962) // Lukäcs G. Schriften zur Ideologie und Politik. 2. Aufl. Darmstadt u. Neuwied: Luchterhand, 1973. - S. 658-680.

369. Luckmann Th. Das Gespräch // Das Gespräch. Poetik und Hermeneutik / K. Stierle, R. Warning (Hrsg.). München: Wilhelm Fink Verlag, 1984. - S. 4964.

370. LuhmannN. Interaktion, Organisation, Gesellschaft//N. Luhmann. Soziologische Aufklärung II. Aufsätze zur Theorie der Gesellschaft. -Opladen: Westdeutscher Verlag, 1975. - S. 9-21.

371. Lupo J. Court Speech as Political Action: Isocrates' Rhetorical Ideal and the Legal Oratory of Daniel Webster // Journal of the Association of Legal Writing Directors. 2006. - Vol. 3 (Fall). - P. 48-74.

372. Mazzoleni G. Towards a 'Videocracy'? Italian Political Information at a Turning Point // European Journal of Communication. 1995. - Vol. 10(3). -P. 291-319.

373. Mead G. H. Mind, Self and Society from the Standpoint of a Social Behav-iorist / Ch. W. Morris (ed.). Chicago: University of Chicago, 1934.

374. Mediacracy // Urban Dictionary Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.urbandictionary.com/define.php?tenn=mediacracy

375. Meyer Th. Die Transformation des Politischen. Frankfurt am Main: Suhr-kamp, 1994.-276 S.

376. Meyer Th. Inszenierung des Scheins. Voraussetzungen und Folgen symbolischer Politik. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1992. - 205 S.

377. Meyer Th. Mediokratie Auf dem Weg in eine andere Demokratie? // Aus Politik und Zeitgeschichte. - 2002. - № 15-16. - S. 7-14.

378. Meyer Th., Kampmann M. Politik als Theater. Die neue Macht der Darstellungskunst. Berlin: Aufbau-Verlag, 1998. - 144 S.

379. Meyer Th., Ontrup R., Schicha Ch. Die Inszenierüng des Politischen. Zur Theatralität der Medien. Wiesbaden: Westdeutscher Verlag, 2000. - 337 S.

380. Meyrowitz J. Die Fernsehgesellschaft. Wirklichkeit und Identität im Medienzeitalter. Weinheim Basel: Beltz, 1987. - 252 S.

381. Münch R. Dynamik der Kommunikationsgesellschaft. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1995.-313 S.

382. Münkler H., Llanque M. Ideengeschichte (Politische Philosophie) // Politische Kommunikation in der demokratischen Gesellschaft. Ein Handbuch.

383. O.Jarren, U. Sarcinelli, U.Saxer (Hrsg.). Opladen — Wiesbaden: Westdeutscher Verlag, 1998. - S. 65-80.

384. Niedermayer O. Beweggründe des Engagements in politischen Parteien // Parteiendemokratie in Deutschland / O.W. Gabriel, O. Niedermeyer, R. Stöss (Hrsg.). Opladen: Westdeutscher Verlag, 1997. - S. 323-337.

385. Nikulin D. On Dialogue. Lanham, Md.: Lexington Books, 2006. 286 p.

386. Noelle-Neumann E. Das Fernsehen und die Zukunft der Lesekultur // Die verstellte Welt. Beiträge zur Medienökologie / Fröhlich W.D., Zitzlsperger R., Franzmann B. (Hrsg.). Frankfurt am Main: Fischer, 1988. - S. 222-254.

387. Panebianco A. Political Parties: Organization and Power. Cambridge: Cambridge University Press, 1988. -318 p.

388. Parteien in der Mediendemokratie / S. Marschall (Hrsg.). Wiesbaden: Westdeutscher Verlag, 2002. - S. 444.

389. ParteiPolitik 2.0. Der Einfluss des Internet auf parteiinterne Kommunikations- und Organisationsprozesse / Friedrich-Ebert-Stiftung (Hrsg.). Bonn: Friedrich-Ebert-Stiftung, 2001. - 127 S.

390. Parteiensystem am Wendepunkt? Wahlen in der Fernsehdemokratie / Oberreuter H. (Hrsg.) München: Olzog, 1996. - 256 S.

391. Plasser F. Elektronische Politik und politische Technostruktur reifer Industriegesellschaften Ein Orientierungsversuch // Demokratierituale / F. Plasser, P. A. Ulram, M. Welan (Hrsg.). - Wien - Köln - Graz: Böhlau, 1985. - S. 931.

392. Plasser F. TV-Confrontainments und Strategien populistischer Politikvermittlung in Österreich // Medien und politischer Prozess: politische Öffentlichkeit und massenmediale Politikvermittlung im Wandel / O. Jarren, H.

393. Schatz, H. Wessler (Hrsg.). Opladen: Westdeutscher Verlag, 1996. - S. 95102.

394. Political Dialogue: Theories and Practices / S.L. Esquith (eds.). — Amsterdam-Atlanta, GA: Rodopi, 1996. 355 p.

395. Postman N. Das Verschwinden der Kindheit. Frankfurt am Main: Suhr-kamp, 1983.-190 S.

396. Postman N. Keine Götter mehr. Das Ende der Erziehung. Berlin: BerlinVerlag, 1995.-247 S.

397. Postman N. Museum as Dialogue // Museum Provision and Professionalism (Leicester Readers in Museim Studies) / G. Kavanagh (ed.). London - New York: Routledge, 1994. -P. 67-70.

398. Postman N. Wir amüsieren uns zu Tode. Urteilsbildung im Zeitalter der Unterhaltungsindustrie. Frankfurt am Main: Fischer, 1985. - 206 S.

399. Reichel P. Der schöne Schein des Dritten Reichs. Faszination und Gewalt des Faschismus. München: Hanser, 1991. - 452 S.

400. Rusconi G.E. Die Mediendemokratie und ihre Grenzen am Beispiel von Berlusconis Italien // Aus Politik und Zeitgeschichte. - 2004. - В 35-36 Электронный ресурс. - Режим доступа:http://www.bundestag.de/dasparlament/2004/35-36/Beilage/005.html

401. Sander H.-D. Die Theatrokratie als höchstes Stadium des Weltbürgerkrieges // Baudrillard J. Die göttliche Linke. Chronik der Jahre 1977-1984. München: Matthes und Seitz, 1986. - S. 143-151.

402. Sarcinelli U. Politische Inszenierung im Kontext des aktuellen Politikvermittlungsgeschäfts // Politische Inszenierung im 20. Jahrhundert. Zur Sinnlichkeit der Macht / Arnold S., Fuhrmeister C., Schiller D. (Hrsg.). — Wien: Böhlau, 1998.-S. 146-157.

403. Sarcinelli U. Von der Parteien- zur Mediendemokratie? // Politikvermittlung und Demokratie in der Mediengesellschaft. Beiträge zur politischen Kommunikationskultur/U. Sarcinelli (Hrsg.). Bonn: Westdeutscher Verlag, 1998. -S. 273-296.

404. Saxer U. Mediengesellschaft: Verständnisse und Missverständnisse // Politikvermittlung und'Demokratie in der Mediengesellschaft. Beiträge zur politischen Kommunikationskultur / U. Sarcinelli (Hrsg.). Bonn: Westdeutscher Verlag, 1998. - S. 52-73.

405. Saxer U. System, Systemwandel und politische Kommunikation// Politische Kommunikation in der demokratischen Gesellschaft. Ein Handbuch / O. Jarren, U. Sarcinelli, U. Saxer (Hrsg.). Opladen - Wiesbaden: Westdeutscher Verlag, 1998. - S! 21-64.

406. Scheit H. Wahrheit Diskurs - Demokratie. Studien zur «Konsensustheorie der Wahrheit». Freiburg - München: Karl Alber, 1987. - 493 S.

407. Schicha Ch. «Infotainment». Zur politischen Berichterstattung zwischen Information und Unterhaltung // Impressum. Zeitschrift für Kommunikationsökologie. 1999. 1. Jg. -№ 1. - S. 25-30.

408. Schicha Ch. Politik auf der „Medienbühne". Zur Rhetorik politischer Informationsprogramme // Medieninszenierungen im Wandel: Interdisziplinäre Zugänge / Ch. Schicha, R. Ontrup (Hrsg.). Münster: Lit, 1999. - S. 138-167.

409. Schicha Ch. Theatralitätselemente im Kontext medialer Politikvermittlung // Kommunikation im Wandel. Zur Theatralität der Medien / H. Schatz, U. Göttlich, J.U. Nieland (Hrsg.). Köln: Halem, 1998. - S. 141-153.

410. Schwarzenberg R.-G. Politik als Showgeschäft. Moderne Strategien im Kampf um die Macht. Düsseldorf- Wien: Econ, 1980. -377 S.

411. Settekorn W. Politikinszenierung im französischen Fernsehen // Redeshows Fernsehdiskussionen in der Diskussion / W. Holly, P. Kühn, U. Püschel (Hrsg.). - Tübingen: Niemeyer, 1989. - S. 12-47.

412. Shoham S.G. Society and the Absurd. Oxford: Basil Blackwell, 1974. -239 p.

413. Smith B. L., Lasswell H. D., Casey R. D. Propaganda, Communication, and Public Opinion (Comprehensive Reference Guide). Princeton: Princeton University Press, 1946. -404 p.

414. Steinbrecher M., Weiske M. Die Talkshow. 20 Jahre zwischen Klatsch und News. Tips und Hintergründe. München: Ölschläger Verlag, 1992. - 256 S.

415. Stempel W.-D. Bemerkungen zur Kommunikation im Alltagsgespräch // Das Gespräch. Poetik und Hermeneutik / K. Stierle, R. Warning (Hrsg.). -München: Wilhelm Fink Verlag, 1984. S. 151-170.

416. Stewart S. Nonsense. Aspects of Intertextuality in Folklore and Literature. Baltimore London: Johns Hopkins University Press, 1979. - 228 p.

417. The Dialogical Turn. New Roles for Sociology in the Postdisciplinary Age / Ch. Camic, H. Joas, D.N. Levine (eds.). Lanham, MD: Rowman and Little-field, 2004.-317 p.

418. The Responsive Communitarian Platform: Rights and Responsibilities (The Institute for Communitarian Policy Studies) Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.gwu.edu/~ccps/platformtext.html

419. Thompson J.B. Ideology and Modern Culture: Critical Social Theory in the Era of Mass Communication. Stanford, Calif.: Stanford University Press, 1990.-362 p.

420. Tigges W. An Anatomy of Literary Nonsense. Amsterdam: Rodopi, 1988. - 293 p.

421. Toulmin S. Der Gebrauch von Argumenten. 2. Aufl. Weinheim: Beltz Athenäum, 1996.-230 S.

422. Verhandlungsdemokratie, Interessenvermittlung, Regierbarkeit. Festschrift für Gerhard Lehmbruch / R. Czada, M.G. Schmidt (Hrsg.). Opladen: Westdeutscher Verlag, 1993. - 296 S.

423. Voegelin E. The Nature of the Law and Related Legal Writings. Vol. 27. / R.A. Pascal, J.L. Babin, J.W. Corrington (eds.). - Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1991. - 119 p.

424. Walter F. Partei der ewigen 70er: Zur Krise der SPD in der Ära Scharping // Politische Vierteljahresschrift. 1995. - Jg. 36. -№ 4. - S. 706-718.

425. Wangen E. Polit-Marketing. Das Marketing-Management der politischen Parteien. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1983. - 311 S.

426. Wiesendahl E. Parteienkommunikation // Politische Kommunikation in der demokratischen Gesellschaft. Ein Handbuch mit Lexikonteil / O. Jarren, U. Sarcinelli, U. Saxer (Hrsg.). Wiesbaden: Westdeutscher Verlag, 1998. - S. 442-449.

427. Wiesendahl E. Parteien im Epochenwechsel? Neue Literatur zum organisatorischen Strukturwandel politischer Parteien Sammelrezension // Politische Vierteljahresschrift. - 2001. - № 42. - S. 734-743.

428. Wilson A. Virtual Politics: Faking Democracy in the Post-Soviet World. -New Haven, CT and L.: Yale University Press, 2005. 332 p.

429. Zarif J. M. Reflections on Terrorism, Dialogue and Global Ethics // Seton Hall Journal of Diplomacy and International Relations. 2001/2002 - Vol. 3. -№. 1.-P. 21-25.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Диалог и парадиалог как формы дискурсивного взаимодействия в политической практике коммуникативного общества"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора политических наук Поцелуев, Сергей Петрович

Введение диссертации2010 год, автореферат по политологии, Поцелуев, Сергей Петрович

Заключение научной работыдиссертация на тему "Диалог и парадиалог как формы дискурсивного взаимодействия в политической практике коммуникативного общества"

Список научной литературыПоцелуев, Сергей Петрович, диссертация по теме "Теория политики, история и методология политической науки"

Похожие темы диссертаций