Документализм как существенный элемент современной отечественной "малой прозы"

Чукуева, Зарема Нажмудиновна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Документализм как существенный элемент современной отечественной "малой прозы"

Год: 2014
Автор научной работы: Чукуева, Зарема Нажмудиновна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Махачкала
Код cпециальности ВАК: 10.01.02

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Документализм как существенный элемент современной отечественной "малой прозы"'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Документализм как существенный элемент современной отечественной "малой прозы""

На правах рукописи

ЧУКУЕВА Зарема Нажмудиновна

ДОКУМЕНТАЛИЗМ КАК СУЩЕСТВЕННЫЙ ЭЛЕМЕНТ СОВРЕМЕННОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ «МАЛОЙ ПРОЗЫ» (на примере творчества чеченских писателей и преимущественно A.A. Айдамирова)

10.01.02 - Литература народов Российской Федерации (северокавказские литературы)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

-6 НАР 2014

Махачкала - 2014

005545608

Работа выполнена на кафедре литературы ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»

Научный руководитель

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, доцент Омаршаева Эльмира Магомедовна

доктор филологических наук, профессор Халипаева Имнерият Арсланбековна

(ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»);

доктор филологических наук, профессор Шаззо Казбек Гиссовнч (ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственный университет»)

Ведущая организация'

ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный университет»

Защита состоится «2С>» марта 2014 года, в 16 час., на заседании диссертационного совета Д 212.051.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет» по адресу: 367003, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Ярагского, 57, ауд.78 (2-й этаж).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»

Автореферат разослан и размещен на официальном сайте ВАК РФ «¿6 » февраля 2014 года. Адрес сайта: www.vak.ed.aov.ru

Ученый секретарь

диссертационного совета Л-

доктор филологических наук у^Ч^Ь-— ' Гаджиев Э.Н.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. В настоящее время документальные произведения занимают важное место, как в общероссийском литературном творчестве, так и в творчестве чеченских писателей. Документализм характерен для произведений второй половины XX века. Документальные произведения встречаются в произведениях Шолохова М., Смирнова С., Субботина В., а также в произведениях национальных авторов (Айдами-ров А., Айбаева И., Ахмадова М., Гунаева И., Закриева И.).

Необходимо отметить что понятие «документализм» используется в литературе, свойственной произведениям «малой прозы» (рассказы, очерки, мемуары).

Документальность как важнейшая черта стиля современной прозы становится предметом научных дискуссий. Сегодня существует большое количество проблем, связанных с жанрово-стилевым своеобразием документальной литературы. Ко всему же, необходимо отметить, что и по сей день остается неразрешенным вопрос о сущности понятия «документализм» в литературе.

Интенсивному распространению документалистики в зарубежном и русском словотворческом процессе XIX - XX вв. оказали содействие и помогли активно действовавшие в литературе художественные технологии, понимание необходимости тщательного изучения мироздания, осмысление значимости персонализма, индивидуализма и личности в период введения в оборот культурной жизни социума обязательных шаблонов. Достоверность и приближенность к реальности описываемого гарантирует неуклонное внимание читателя.

Кроме того, кризисное состояние в науке о литературе рубежа XX-XXI вв. порождает ситуацию, когда исследователям приходится совершенствовать категориальный аппарат, уточнять формулировки ряда определений, постигать их историческую изменчивость и т.д. Малоизученными остаются вопросы методологии работы писателя с документом, исторического контекста понимания литературного произведения, исторического события как факта и традиции освоения темы в литературном произведении. Дискуссионными остаются такие понятия, как «документальность»,1 «художественно-документальные жанры», «документальная основа», «литература нон-фикшн/поп-йсйоп», терминологическая специфика которых рассматривается в теоретической части реферируемой работы. Решение этих и других вопросов в представляемой работе может способствовать восполнению указанных пробелов, что определяет ее актуальность.

половины XX в., проявляющегося посредством включения в произведения различного рода как исторических, так и современных автору документов.

Предмет исследования - выявление документальной составляющей написанного А.А.Айдамировым, его художественно-эстетического своеобразия, обусловленного историко-культурной и региональной спецификой литературы как России, так и Чеченской Республики.

Степень разработанности темы. Художественно-документальная проза в чеченской литературе практически не разработана, хотя есть статьи, посвященные отдельным художественно-документальным произведениям и единичные диссертационные исследования последних лет (М.М. Габунукаева, JI.M. Довлеткиреева, Т.М. Джамбекова и др.). Применительно к общероссийским тенденциям в освоении прозаического документализма выступала диссертационная работа H.H. Максимкиной «Документализм как ведущий принцип изображения действительности в творчестве С.Г. Фетисова» (Саранск, 2008), где рассматриваются документально-насыщенные произведения мордовской литературы, и используется понятийный аппарат, аналогичный тому, который присутствует в нашем введении. Установка на документализм объединяет такие работы, поскольку теоретическая база в аналогичных темах идентична и складывается с опорой на тождественную источниковую базу. Следовательно, за основу взяли работы отечественного литературоведения по проблемам жанровой системы художественной документалистики (М.М. Бахтин, В.Я. Брюсов, А.Н. Веселовский, А.Я. Эсалнек, B.A. Юдин, С.П. Злобин, Вл.А. Луков, Ю.Б. Борев, В.В. Виноградов, В.В. Кабанов, Г.Н. Поспелов, В.Е. Хализев), теории жанра, истории, тематике художественно-документальных произведений (Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман, Л.Я. Гинзбург, A.B. Лексин, В.Д. Линьков, С.М. Исупова, Н.М. Щедрина).

В современном литературоведении проблемы эволюции жанра художественно-документальной прозы в чеченских литературах не исследовались специально, хотя в монографиях, посвященных прозе северокавказских литератур, а также в очерках истории литератур региона затрагиваются отдельные аспекты данной проблемы. К проблемам прозы, неоднократно обращались известные ученые - Ф.С. Эфендиев, Х.В. Туркаев, А.У. Мальсагов, К.К. Султанов, Л. Ибрагимов, Л. Бекизова, А. Мусукаева, М.Д. Чентиева, У. Панеш, К. Шаззо, X. Хапсироков и другие.

Материалом исследования послужили художественные произведения малых жанров A.A. Айдамирова, имеющие документальную основу: «Один день судьбы», повесть «Калужский пленник» и рассказы, составившие четвертый том шеститомного собрания сочинений автора (Грозный, 2005).

Метод исследования принимает комплексную модификацию и включает в себя сопоставительный, текстуальный, аналитический, ориентированный на изучение внутренней организации произведения. Исследуя особенности создания художественно-документального произведения, принцип подбора исторических фактов, их художественную переработку, мы опираемся на традиции сравнительно-исторического, типологического и описательного изучения отечественной литературы, учитывая композиционно-речевые формы произведений, систему точек зрения; построение сюжета и т.д.

Цель исследования. Учитывая изученное (в рамках избранного объекта) современным и предшествующим литературоведением, опираясь на предысторию развития и распространения документализма в отечественной литературе цель нашего труда мы видим в изучении литературно-исторических аспектов работы автора с разными источниками при создании художественно-документального произведения, выявление на современном этапе особенностей методологии данной работы применительно к чеченской литературе: характер отношения художника к фактам и событиям изображаемой эпохи, включение собственности опыта, в их художественной интерпретации, выявление необходимой доли вымысла, осмысление сущностных качеств и роли влияния фактов на судьбы народа и т.д.

Цель работы определила постановку и решение следующих задач:

1) дать характеристику жанровой системе художественной документалистики, проанализировать проблему историзма и контекста понимания литературного произведения XIX - XX вв., особенности поэтики, авторского субъективизма;

2) выявить предпосылки и проследить сам процесс распространения документального начала в литературе, как в отечественной в целом, так и в чеченской, в частности;

3) обозначить четко выявленную терминологию рассматриваемой жанровой категории («художественно-документальная проза»);

4) установить сюжетно-композиционную структуру и образную систему анализируемой жанровой категории;

5) уточнить жанровую классификацию, построенную на наличии документального начала в прозе;

6) рассмотреть художественное воплощение жанровых особенностей документализма в малой и средней чеченской прозе второй половины XX — начала XXI вв.

7) подробно проанализировать произведения А. Айдамирова в контексте обозначенных категориальных понятий.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в работе впервые проанализирована специфика художественной интерпретации

действительности в произведениях A.A. Айдамирова, основанных на документальном материале. При дифференциации в пределах «документального» предложен комплексный подход к анализу художественного мировоззрения писателя, что способствовало выявлению значения индивидуального творчества A.A. Айдамирова в создании объективной типологической картины развития литературного Процесса Чеченской Республики в контексте северокавказских литератур.

В научный обиход впервые введены новые сведения, варианты произведений, архивные материалы, свидетельства, связанные с осмыслением и отражением действительности в художественно-документальной прозе писателя, отмечена его роль в развитии жанра.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что она вносит определенный вклад в изучение чеченской литературы малой и средней прозы, обогащает национально-русские литературные взаимосвязи, новыми'концептуальными положениями, определяет принципы историзма в оценке фактов тенденций развития чеченской литературы, опираясь на труды отечественных и зарубежных филологов.

Практическая ценность работы состоит в том, что ее материалы, основные положения и выводы могут найти применение при чтении лекций о документализме как существенном элементе современной отечественной «малой прозы», при составлении учебников и учебных пособий по чеченской литературе для Вузов, и средних специальных учебных заведений, общеобразовательных школ.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Интенсивное развитие документального начала в чеченской «малой» и «средней» прозе конца XX - начала XXI вв. вызвало необходимость комплексного изучения зарождения, путей непростого становления, а также формирования жанровых модификаций и структурно-стилевых особенностей такой лигературы.

2. Документальность - одно из основополагающих свойств публицистики, специфически присущий ей способ эмоционального влияния. Но документальность неотделима от событийной информации. Активно действующая социальная память этноса осмысливает в максимально достоверном виде события и факты, имеющие судьбоносное значение для него.

3. В художественном документализме преимущественно приоритетной оказывается диалектика авторского вымысла и правды. В первую очередь, в качестве систематизирующих явлений здесь выделяются два ключевых понятия - документальное и художественное, в их равномерном сочетании, что особенно наглядно и в творчестве А. Айдамирова.

4. Стержневым жанровым свойством документально-насыщенной прозы можно, в первую очередь, считать основанную на фактах событий-

ность, причем этот художественный признак может иметь как историко-хронологический, так и современный ракурсы. Одновременно просматривается и имеющая место личностная тональность, характер работы Д. Ай-дамирова над документом, над «памятью личности» как свидетельством.

5. Впервые переход к новым художественным формам в русскоязычной чеченской литературе начался в 70-х гг. XIX в. (историко-этнографическое исследование и публицистический очерк). Постепенно сюжетом чеченской прозы становится не автобиография, а переосмысление собственной жизни, что и проявляется в малой и средней прозе современного чеченского писателя Абузара Айдамирова.

Апробация работы. Основные положения исследования выносились на обсуждение и получили одобрение на заседании кафедры литературы Дагестанского государственного' педагогического. , университета. Содержание исследования отражено в опубликованных научных статьях автора. Отдельные теоретические положения и результаты исследования нашли отражение в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура диссертации. Цели и задачи, объект изучения обусловили и предопределили логику и структуру данного диссертационного исследования. Представленная работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии, насчитывающей 215 источников. -

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении реферируемой работы аргументирована актуальность проблемы, установлен объект исследования, охарактеризована степень изученности проблемы, намечены цели диссертационного анализа, выявлена новизна исследования, осознаны теоретическая и практическая значимость работы; излагаются некоторые общетеоретические положения избранной тематики, и приводится краткая история их развития.

В первой главе «Специфика и распространение документального начала в прозе» систематизируется существующий понятийный аппарат, ориентированный на «документальное начало» в прозе. Искусство прошлого века насыщено военной тематикой, и даже только поэтому событийно обогащенные сюжеты, драматические по смыслу, образуют в нем немалую долю. При этом в период проявления подобной тематики усилилась активность очерка, документальной книги. Распад советского общества продлевается на десятилетия. Новаторская миссия в подобном процессе относится к писателям, защищающим в дебатах с позитивистски ориентированными учеными право на собственное видение истории.

С переменами во второй половине XX века возникли и новые требования к изображению войны в литературе. В первую очередь этими обстоятельствами обусловлено стремление авторов к документальности, к

достоверности и к восстановлению ее «правды». Ведущая роль тенденции публицистичности в ней очевидна. Новый автобиографизм 90-х гг. XX века целостен - в силу преобладающей фрагментарности (за исключением, возможно, романов Гандлевского, Чудакова и Новикова), и еще в силу того, что большая часть авторов/героев или профессиональные литературоведы (М. Безродный, А. Генис, М. Гаспаров, А. Жолковский, Вл. Новиков, А. Чудаков), или же не отгораживают литературную деятельность от вызванной ею профессиональной рефлексии (Евг. Попов, Д. Галковский, А. Сергеев, С. Гандлевский, Г. Брускин, JL Рубинштейн, Д.А. Пригов). Оба признака нового автобиографизма весьма существенны. Автобиографическая, а с ней и документальная литература в целом стремится к точности в воспроизведении исторических фактов и деталей действительности. Документальность — одно из основополагающих свойств журналистики, специфически присущий ей способ эмоционального влияния. История неизменно функциональна, и только прямое сосредоточивание происходящего, в тот момент, пока оно еще не оказалось прошлым и, следовательно, допустимым, - это можно считать полем действия документалистики. Этим оказывается сосредоточивание несбыточного и одновременно, — совершенно невозможного и недоказательного, активизирующего отнюдь не позитивное чувство от погружения в сказочное, но глубокое когнитивное отвержение. И дело здесь не в вымысле или его отсутствии. Ведь и «non-fiction» отнюдь не запрещает вероятность вымысла, можно сказать, это не «not fiction».

«Мемуаристы» 1990-х рассматривают собственный личный опыт литературоведчески, в качестве некоего конгломерата воздействий, «чужих слов», обломков чужих разумов, воссозданий в глазах прочих людей. И в случае, если все-таки появляется образ «Я», то это обязательно «Я» в кавычках - как в популярных текстах Рубинштейна «Это - я» и «Я здесь». Необычным образом наличие «Я» в оптимальных трудах того курса обнаружено через скрупулезно организованную форму отображений и рефлексий на «чужое». Немало и других конфигураций документализма.

На первый взгляд может показаться, что собственно художественная литература, «bell lettre» и «поп fiction» полярны. В первой - сюжет, действие, несуществующие герои, диалоги, занимающие значительное повествовательное пространство. Во второй - отсутствие всего названного, одни авторские наблюдения и медитации. Но эта полярность оказывается лишь видимой. В серьезном искусстве ситуация противоположна: в литературе «вымысла» прослеживается (и ощутимо) автор («образ автора»), в «документальной» — ощущается снова авторская — и очень своевольная - группировка «реального» материала.

Пристрастие к документализму стало одной из характернейших черт литературы XX века. Non fiction, таким образом, не временное явление,

которое может пройти. В двадцатом веке активность документа сказалась на художественной прозе, вобравшей приемы документального повествования. Томас Манн говорит о технике монтажа действительного и фиктивного, документального и вымышленного.

Тем не менее, за целое столетие отечественное литературоведение не слишком далеко продвинулось в выработке соответствующего категориального аппарата. Сегодня в отечественной науке в качестве синонимичных успешно функционируют понятия, не всегда таковыми являющиеся: «документальная литература», «документально-художественная литература», «газетно-журнальная документалистика», «литература факта», «человеческий документ», «литература нон-фикшн/non-fiction», «автодокументальный текст», «эго-документ» и т.д. Во второй половине XX века отчетливо прослеживаются некоторые жанровые деформации, включающие широкое распространение документалистики («non-fiction»), «как «аутентичного свидетельства» о жизни, в противовес обнаружившему свое бессилие, устаревшему, лживому искусству» (П. Топер).

Художественно-документальная проза воздействует на читателя отбором фактов, их соотнесением, комментарием, интерпретацией. Документальность является наиболее полным, так сказать, «чистым» выражением конкретности фактографического материала, т.е. того свойства фактов, которое способно придать сообщению особую убедительность.

Со временем общественный интерес явственно перемещается от сюжетов исторического масштаба и экстремальных ситуаций в сторону повседневной жизни человека, его чувств, его быта; качество жизни в большинстве стран мира становится иным, то есть рвением к справедливости общества.

Заинтересованность и даже пристрастие к non-fiction, в отличие от сухой «правды» документа, обусловлены, по всей вероятности, вниманием к персональной истории, к индивидуальному факту. Таким образом, документальное начало в литературе стало заметной литературной тенденцией, которая расценивается как качественное обновление прозы, как переход к новому литературному этапу.

В исследовательской литературе понятие документализма не всегда четко определено, а иногда, как отмечают наши национальные аналитики (Н.И. Бозиева, дисс, 2005), слишком расширено, что проявляется в ходе производимого в реферируемой работе.

Художественно-документальное или документально-художественное (в зависимости от преобладающего начала) произведение являет собой не автоматическое синтезирование документа и художественного письма. Действительность в нем обнаружена в подлинности первоисточников и в свойственной «вымышленной» литературе типизации, преобра-

зующей частное в общее, а жизненный костяк получает художественное воплощение в эстетическом преобразовании фактов.

Приводимые в работе термины непосредственно определяют и систему образов данного комплекса, обнаруживая конкретную идеологическую доктрину и организуя непредвзятую картину реальности, документалист вместе с тем не может не быть субъективным уже потому, что он компонует образ (документальный, но все же образ) действительного бытия.

Данный показатель художественно-документальной прозы означает, что факт имеет определенную протяженность во времени и пространстве, что он не точка, а отрезок действительности. Здесь имеет место обращение к «промежуточным» жанрам, к первичным конфигурациям словесно образованного изложения (записки, дневники, исповеди, воспоминания, письма, «летописи», хроники и т.д.). Причем включая собственные хроники, записки, воспоминания в сферу действия общих законов литературного творчества (в его развитии по линии «сквозных» образов и мотивов), автор, тем не менее, нередко назначает собственной целью запечатление исконных, порой уже состоявшихся видов национального бытия. Такого рода документальный материал порой оказывается продолжением, проявлением мыслительных процессов, возникающих на индивидуальном опыте. Данный признак может быть объяснен проблемами внутреннего пересечения «субъективного» суждения, которое подразумевается в часто свидетельском опыте участника событий, с их авторским осмыслением.

В целом, если вести речь о существующей в данной категории систематизации, то, в первую очередь, здесь выделяются два ключевых понятия - документальное и художественное, рациональное и равномерное сочетание которых можно считать фактором жанровой систематизации художественно-документальной (и документально-художественной) прозы.

Актуальным здесь остается вопрос о соотношении документально-художественной (художественно-документальной) литературы с публицистикой и мемуаристикой. Взаимосвязь существует не только в сфере идейного и эмоционального единства, определяемого позицией автора, но и на уровне жанров, их генетических «перетеканий» и синтеза. Гораздо более «одушевленным» и гораздо менее описательным, чем очерк, можно считать другую разновидность документально-художественной прозы - исповедь. И, наконец, третья разновидность документально-художественной прозы - эссе - в полной мере относима к одушевленно-мыслительной форме изложения.

Эпический стиль одним из своих доминантных принципов провозглашает приоритет коллективного народного мышления; Л.Н. Толстой ориентируется на логику эпической объективности в создании сцен и картин, которые невозможно обозреть частному сознанию (описания батальных эпизодов и фигур Кутузова и Наполеона). Применительно же к нашему объекту

исследования такая родовая форма, как эпос также оказывается востребованной, так как ее «малые» и «средние» модификации достаточно активно и часто оказываются задействованными в насыщенных документализмом изложениях, данного периода конца прошлого и начала нынешнего веков.

В литературе рубежа ХХ-ХХ1 вв. возникают новые стилевые течения, совершается жанровая модификация. Тем не менее, традиционная жанровая (эпически-обусловленная) градация остается в силе. Причем особой популярностью пользуются принципиально фрагментарные малые, а и иногда средние жанры, не предусматривающие широкого, но не исключающие глубокого охвата действительности («заметки на полях», «листки из записной книжки», «дневники», истинные или стилизованные, «неоконченные отрывки» из якобы незавершенных произведений и т.д.). Таким образом, можно говорить о том, что не было фактически ни одного действительно великого отечественного писателя, который бы не излагал свои творческие мысли в форме рассказа и не продолжал, тем самым, традиционные жанровые предпочтения.

Стержневым жанровым свойством документально-насыщенной прозы можно, в первую очередь, считать основанную на фактах событийность, часто определяющую как сюжетно-композиционную, так и персонажную структуры произведения. Переживания на входе развития признака событийности полностью определяются развертыванием событий и подаются главным образом через их внешние проявления: как и в сказке, где героя постигает беда — и «катятся слезы горючие».

При этом событийный художественный признак может иметь как ис-торико-хронологический, так и современный ракурсы. Историчность - это способность видеть предмет в его развитии, становлении, а конкретность -учет и обобщение реальных условий его существования, характерных особенностей, отличающих его от других подобных объектов. Рассматриваемые вместе, историчность и конкретность предопределяют анализ действительности во всех ее внутренних противоречиях, в борьбе противоположностей, обусловливающих сам процесс ее развития и становление ее специфических свойств. В продолжение российской истории данная тенденция исторической обусловленности в факт-фантазийной прозе сохраняется. Часто автор художественно-документального произведения исследует то, что не вошло в учебники по истории, переоценивая события той или иной эпохи. Отношения между памятью и забвением были и остались несравненно более сложными, чем может показаться. Но и об иных войнах, испытанных или испытываемых государством (афганской, карабахской, абхазской, приднестровской, таджикской, чеченских) также говорят только некоторые писатели.

Для исполнения художественному документалисту такой ответственной миссии необходимо существенное интеллектуальное и моральное

бесстрашие, разрешающее без страха всмотреться в образы стремительно трансформирующегося общества. Автор причастен внехудожественной реальности и участвует в ней своими произведениями.

В ходе дневниковой деятельности имеют место традиционные суммирующие обозначения того, что испытывает герой (думает, чувствует, хочет), ri развернутые, порой аналитические, характеристики автором-повествователем того, что творится в душе персонажа, и несобственно-прямая речь, в которой голоса героя и повествующего слиты воедино, и задушевные беседы персонажей (в устном общении или переписке), и их интимные дневниковые записи. Дневник запечатлевает действительность с детальной точностью и в большей степени имеет право называться историческим документом, в отличие от литературных мемуаров, признанных художественными документами эпохи. Однако дневники и воспоминания, объединяясь, не только дополняют текст информативно, но и заметно усиливают художественную значимость друг друга. Таким образом, диалектическая связь объективного анализа и субъективной интерпретации, является одной из черт, отличающих художественную документалистику от науки.

Документ есть текст, созданный реально существовавшим (существующим, не вымышленным) лицом, содержащий описание реально имевших место фактов, опубликованный его автором либо иным лицом и воспринимаемый читателем в качестве достоверного (не содержащего сознательного авторского вымысла). В большинстве случаев этот фрагмент являет собой реальный информационный источник, в оборот которого включаются тексты, описания, звучания. Закрепленные в данном носителе сведения предопределены с целью трансляции хронологически и географически. И потому в последнее время в читательской среде и в литературном сообществе увеличился интерес к «литературе факта», «поп fiction».

Во второй главе «Документализм и его художественная реализация в малой чеченской прозе (на примере творчества Абузара Айда-мирова)» предпринимается литературно-критический анализ произведений на предмет наличия в них документального начала.

Впервые обращение к новым художественным формам в русскоязычной чеченской литературе началось в 70-х гг. XIX века. Демократически настроенная интеллигенция (известные ученые и мыслители Чах-Ахриев, У. Лаудаев, Т. Эльдарханов, братья Мутушевы, братья Шерипо-вы), ратовавшая за свободу слова еще при царизме, заполнив основные ниши жизни народа (политика, экономика, история, культура, наука, образование, литература, печать), обратилась к жанрам: историко-этногра-фическое исследование и публицистический очерк. Первые шаги в русскоязычной чеченской публицистике после Октябрьской революции были сделаны X. Ошаевым (статьи «Мюридизм в Чечне», «Молодая колонна»,

«Из устного народного творчества»), С. Арсановым (цикл аналитических рассказов и очерков «По Чечне»), М. Лукиным (заметки и очерки в газете «Грозненский рабочий»), А. Нажаевым (очерки и статьи в северокавказских газетах) и др. Русскоязычные писатели Чечни в 20-40 гг. XX столетия, отображая и дифференцируя дефинитивные проблемы, приоритет также отдают публицистике, т.к. «Активизация публицистики стала типологически общей для всей советской литературы».

Северокавказская проза осваивала подступы к средним и большим жанрам, стремилась запечатлеть действительность в документально-повест-вовательных формах. И, говоря о литературе 30-х, можно отметить, что очерк, по утверждению исследователей (А.Х. Мусукаева), занимал на тот момент одно из главных мест в литературе. В молодой северокавказской литературе уже в 30-х гг. наметилось жанровое разнообразие, включавшее в себя не только поэзию, но и прозу, и драматургию. Повесть и явилась одним из новообразовавшихся жанров в северокавказской литературе, пришедшим на смену фольклорным сказам и сказаниям. На первых этапах своего развития северокавказская повесть не обладала жанровой определенностью и полнотой. В жанровом отношении это был переходный этап.

Расширение рамок прозаического повествования способствовало становлению опыта писателей и послужили определенным этапом в становлении жанра романа в чечено-ингушской литературе и его развитию во второй половине XX века. Благодаря основополагающим трудам 20-х гг. XX в. (Б. Эйхенбаум, М. Петровский, В. Шкловский), многочисленным дискуссиям, не утихающим до наших дней, рассказ отстоял свой гражданский статус как «полноценная форма художественного познания жизни». Представления о жанре в послевоенный период углублялись в процессе осмысления опыта формирования советской литературы в сопряжении с русской литературой Х1Х-ХХ вв. и художественного наследия А.П. Чехова. Взаимодействуя с другими жанрами, вбирая фольклорные традиции и мотивы, рассказ сформировал собственные традиции в национальной прозе, в том числе чеченской, создав индивидуальные стандарты, приобрел своеобразный облик. Так, например, в чеченской литературе рассказ надолго утвердил свои позиции первенца, остро реагирующего на проблемы действительности.

Публицистичность стиля отдельных авторов отмечает чеченский критик Ш. Цуруев. Так, возводя в достоинство рассказов «Машар» и «Свидетель» С.-Х. Кацаева правдивое отражение античеловеческой сущности войны, уважая гражданскую позицию писателя, Ш. Цуруев в то же время подчеркивает чрезмерную увлеченность С.-Х. Кацаева деталями, уносящими его в «мир вещей». Применительно к объекту нашего исследования можно продолжить цитируемую мысдь Ш. Цуруева о «мире вещей». Однако мы не будем в случае с прозой А. Айдамирова говорить о том, что в

«мир вещей» его уносит слишком. В этом случае все достаточно рационально и в меру. Описывая подробности быта, приводя весьма документальные хозяйственные мелочи и перечисляя подробности окружающего героев домашнего хозяйства, автор только способствует большей достоверности. Он лишь убедительно погружает читателя в описываемую обстановку, чего и требует документализм в художественной прозе.

В прозе 50-80-х гг. была продолжена тема истории. Появились романы X. Ошаева «Пламенные годы», М. Мамакаева «Мюрид революции» и «Зелимхан», А. Айдамирова «Именем свободы» и «Долгие ночи», Ш. Окуева «Красные цветы на снегу» и «Пролог»-. Именно война поставила интеллигенцию в один ряд с народом — как воплощение его совести, его разума, национального самосознания, гордости, чести, славы - и духовно распрямила ее. Герои современных северокавказских романов - русские и чеченцы, те, чьи имена сохранила народная память. В этих произведениях авторы также связали значительные события в истории Чечни с судьбами героев. Исторические и фольклорно-этнографические сведения легли в основу повествования.

' Интересующий нас в данном исследовании временной период (конец прошлого - начало нынешнего веков) активно сопровождается разнообразными, стимулирующими документальность событиями. Это, в основном, уже известные, состоявшиеся прозаики, пришедшие в чеченскую литературу в 80-е гг. прошлого века и поднявшие ее на новый уровень психологизма: М. Ахмадов, М. Бексултанов, Э. Минкаилов. При всей патетичности по отношении к новому миру художники новой эпохи отвергали романтическую поэтизацию действительности, они скорее подчеркивали убедительную тривиальность, дерзкую зримость нового эстетического идеала. Разновидности малого жанра более соответствуют современной реальности, в первую очередь, тем, что чеченская литература на момент активации творчества А. Айдамирова, продвигается под сенью драмы.

В подобных обстоятельствах использование автобиографизма может оказаться просто исключительно единственным выходом, когда субъективное описание собственной жизни позволяет показывать сюжет как заведомо оправданный и заведомо связный. Автобиографизм подсказывает, что собственная жизнь может быть интересна читателю, если в ней изображены не только узколичные моменты, а такие, которые могут быть близкими и понятными многим людям. Указанным своеобычием авторского почерка отличаются, например, эзотерические рассказы А. Шатаева «Проклятый», «Предчувствие» («Вайнах», 2005, №8) и рассказы-анекдоты в стиле «черного юмора» «Граммофон» А. Денисултанова («Вайнах», 2005, №1) и «Трижды воскресший» А. Шатаева («Вайнах», 2007, №3).

Порой, и с годами все чаще, сюжетом чеченской прозы становится не автобиография, а переосмысление собственной жизни, воспринимаемое как

сопротивление безличной и надчеловеческой истории. Подобным образом происходит переосмысление собственных жизненных фактов, а также сопровождающих их ценностей и в повести Абузара Айдамирова «Один день судьбы». Здесь неким представителем, судя по всему, авторской жизненной концепции является такой персонаж, как русский учитель Николай Кузьмич. Очевидно то, что все, проступающие в размышлениях героя, психологические нотки отнюдь не чужды самому автору, также лично испытавшему подобные шоки. Начиная описание с того, какие замечательные лекции пришлось выслушать рассказчику в изложении одного известного профессора, автор уже в следующем абзаце жестко переходит к тому, кем оказался этот седой, всеми почитаемый профессор. Тут же переключаясь от комплиментов и восторгов в адрес уважаемого ученого к жесточайшим обвинениям в его адрес за измену родине, автор, устами рассказчика, переходит к обобщениям, изобличающим систему, свершавшую подобное в 30-е годы прошлого века. Оказавшись в какой-то момент уверенным в том, что не все уничтоженные в 1937 г. земляки были реально виновны, сельский учитель начинает сомневаться в объективности почитаемой ими системы.

Яркий герой повести А. Айдамирова Абдул-Азим («Один день судьбы») в своих автобиографических рассуждениях продолжает ту же линию. Негодуя по поводу того, что большевистская власть не является подлинно народной, что она не старается делать добро людям, он, находит этому фактическое подтверждение в момент неправомерного и непонятного всем ареста известных в селе и уважаемых односельчанами людей, действительно образованных, умных и думающих о судьбе своего народа.

Именно в соответствии с приводимой в работе установкой М. Бахтина (о приоритете в биографии не того, кто есть герой, а того, что он сделал) и происходит распределение смысловой нагрузки между функционирующими в прозе Абузара Айдамирова персонажами. Сложность тематики и функциональной ориентации произведений данной модификации способствовала усложнению жанрово-стилевых особенностей военной повести. В результате она приобрела способность совмещать в себе неповторимый документализм, героико-романтическую пафосность, свойства эпического сказания о народном подвиге. Так, несомненно, проявляется положительное и даже почтительное отношение автора к вводимому им в повествование мудрому старику-аксакалу. Воспевающий справедливость и правду аксакал поет о выпавших на долю его предков трудностях и о преодолевавших эти трудности во имя своей родины героях чеченского народа. Тем самым он излагает землякам основные поведенческие принципы, необходимые для благополучного жизнеустройства, высланного с родной земли в казахские степи народа, обязанного, в первую очередь, «быть хорошим». Столь же идеально хорошим является активный общественный деятель переселенцев Абдул-Азим (по-

весть «Один день судьбы»), пытавшийся облегчить соплеменникам безнадежные мысли о потерянной родине и невозможности возвращения к ней.

Не менее убедительными оказываются у А. Айдамирова некоторые, могущие быть негативными, отрицательные образы. В частности* описывая активно действующего в чеченском селе доносчика, оказавшегося на приеме у коменданта, автор-рассказчик не скрывает своих эмоций. Уже одно то, как в начале эпизода персонаж неуклюже закуривает сигарету, выдает некоторое презрительное и явно непочтенное отношение к нему рассказчика (и, косвенно, - автора).

Одной из наиболее значимых типологических черт национальной лоте-¡ ратуры является углубление историзма, потребность художественно осмыслить пройденный страной путь, осознать место и роль своего народа в общем историческом процессе. Северокавказские участники Второй мировой войны (такие, как Али Шогенцуков, Керим Отаров, Алим Кешоков, Кайсын Кулиев, Джемалдин Яндиев, Бегал Куашев и многие другие) по-разному воспроизводили проблемы исторического мышления и социальной памяти в поэзии и прозе. Тема Великой Отечественной войны, в дополнение всего этого, постоянно присутствовала и в чеченской литературе. Произведения чеченских писателей военных и послевоенных лет можно обозначить как своеобразную социальную память о том сопротивляющемся акте, который случился тогда с народом.

В данном контексте, в ходе рассмотрения художественно-документальных произведений чеченских авторов о войне можно выделить несколько слоев таких произведений (классификация Л.М. Довлеткиреевой, уточнения по пунктам 2-3 — наши):

1. «Произведения, написанные во время войны. В основном это произведения поэтических жанров: стихотворения фронтовика 3. Мутали-бова, поэма «Солнце победит» М. Сулаева. Можно выделить и ряд очерковых произведений о героях-фронтовиках Маташе Мазаеве, Ханпаше Нурадилове» (Л.М. Довлеткиреева).

2. «Произведения второй половины 50-80-х гг. прошлого века. К ним относятся произведения 3. Муталибова, X. Ошаева, А.-Х. Хамидова и других чеченских писателей. Эти произведения создавались в трудные времена. Любая попытка обобщения воспринималась властями как попытка преувеличить степень участия представителей чеченского народа в войне. Так, например, роман X. Саракаева «Неведомыми тропами», созданный в этот период, стал доступен читателю только в 2005 г. Долгое время он не публиковался лишь потому, что в центре художественного повествования - чеченец Салах Садыков - персонаж вымышленный. Главный герой X. Саракаева -патриот, чье личное мужество, способность сохранять самообладание в критической ситуации, организаторские способности, военный талант и чело-

вечность помогают бойцам артиллерийской батареи: дважды выйти из вражеского окружения. Изображение действительности, носит описательный характер. Автор выступает в роли очеркиста или хроникера соб,ыгий. Незримо присутствуя в повествовании, он проводит читателя по дорогам войны, показывая ее отвратную сущность. Партийная цензура не воспринимала понятия типизации и буквально хватала любого писателя, обращающегося к теме Великой Отечественной войны, за руку: «Покажи этого человека!» Этим объясняется, почему многие произведения о войне в чеченской литературе носят документальный характер. Писатели постепенно переходят от чисто документальных к художественно-документальным и художественным произведениям» (Л.М. Довлеткиреева). В 60-80-х годах на первый план в чеченской литературе выходит проза, прежде всего исторический роман («Когда познается дружба» С-Б. Арсанова, «Мюрид революции», «Зелимхан» М. Мамакаёва, «Республика четырех правителей» Ш. Окуева, «Долгие ночи», «Молния в горах» А. Айдамирова, «Пламенные годы» X. Ошаева).

3. «Произведения последних десятилетий. К ним относятся рассказы М. Ахмадова, М. Бексултанова» (Л.М. Довлеткиреева). Чеченская военная проза второй половины XX века располагала комплексом характерных черт и качеств, типичных для русской и северокавказской национальной повести в целом. Новизна жанра обнаружилась на всех его смысловых и форматных слоях, а также в воплощении позиций исторической достоверности, в виде конфликта, в нраве персонажа. Военная повесть в литературе рассматриваемого этапа воспроизводит непосредственную тенденцию в доступе всей отечественной прозы второй половины прошлого века к обрисовке хроники и общественно-духовного опыта периода ВОВ.

Важнейшей в решении этой темы является повесть А. Айдамирова «Один день судьбы». Причем сделаем это не только на основании описываемых автором исторических событий, а уже на основании, приведенной в зачине повести даты (23 февраля 1945 года). Непосредственно по этой дате, предваряющей майскую Великую Победу, читатель в первом же абзаце понимает, что происходящие события так или иначе будут связаны с историей советского народа. Более того, участники событий находятся в тесной близости с этой знаменательной датой, которая помогает читателю тут же представить социально-экономическую и морально-политическую обстановку окружающей героев действительности. Причем обстановка морально-политическая убедительно подтверждается и предваряющим текст посвящением, адресованным автором своему отцу. А. Айдамиров уже здесь высказывает свою боль, называя факт восьмилетнего нахождения отца в лагерях ГУЛАГа и последствия - высылку в холодные казахские степи.

В этом случае при упоминании этнического начала можно привести в пример такой эпизод повести «Один день судьбы», как тот, где потерявшие

родину кавказские дети находятся в горной среднеазиатской пещере. Субъективно значимые ситуации момента здесь выдвигаются на первый план, а само предметное заполнение пейзажа начинает играть как бы второстепенную роль. Выразительно описываемые здесь автором горы предстают живыми: пусть голыми, скалистыми, чужими («словно мачеха») и холодными, но сильно напоминающими потерявшим кавказскую горную родину подросткам, которых подружил появившийся в горах дикий лук. Именно здесь сживающиеся с природой потерянные подростки человечно и душевно относятся друг к другу, постигая смысл жизни. Так, рассказывая друзьям о настигшем его, народ несчастье, Лема застает плачущими не только собеседников, но и нависшую над входом в пещеру каменную глыбу.

Аналогичная тенденция одушевления природных явлений сохраняется А. Айдамировым и в дословно приводимых им в повести «Калужский пленник» документальных свидетельствах,-где цитируемый участник подробно описывает происходящие с погодой катаклизмы, закономерно сопровождающие несправедливо свершенное нападение 1843 года. Причем, делая обобщающие рассказ выводы, свидетель не отказывается от собственной логики, прослеживая в моменте установления непогоды начало краха нападающего отряда, подробная детализированная военная тактика

которого приводится документальным участником событий.

В данной сюжетной тенденции, которую можно обозначить схемой «смерть - жизненная философия» просматривается некоторая закономерность, присущая художественно-документальной прозе Абузара Айдамирова. Так, оставшийся в границах отправленного на высылку хутора активный общественный деятель Абдул-Азим главной своей миссией в тот момент и на том месте видит похороны. Контролируя ситуацию в хуторе, периодически выясняя, не умер ли кто-нибудь, он в последнем случае собирает односельчан и организует похоронные процедуры (в том числе и мусульманское омовение), исполняя тем самым свой нравственный долг перед народом и предками. В другой повести Абузара Айдамирова «Калужский пленник» также в зачине главный герой мысленно беседует сам с собой, рассуждая о быстротечности человеческой жизни и неуклонности наступления смерти. Или герой третьего из рассматриваемых нами произведений Абузара Айдамирова - теряющий сына старик («В день смерти сына»), который, боясь взглянуть в зеркало на себя, убеленного сединой, со страхом ожидает визига смерти.

Однако на факте выселения построена вся сюжетная линия рассматриваемой повести, чередующаяся и переходящая от одних персонажей к другим. Заданность сюжетной ситуации - отъем у персонажей Родины - подразумевает определенный образ их самореализации. Причем практика освещения данного исторического факта в хронологической действительности северокавказских народов отнюдь не нова для постперестроечной литературы.

Высказываться на эту тему, хотя и более спокойно, позволяли себе и советские писатели. И, возвращаясь к прозе чеченского автора, можно говорить о том, что главной нитью всего повествования, связанного с данными фактами истории, остается мысль, которую можно сформулировать так: «Если бы нас не высылали...». Дальше чаще приводятся связанные с этой установкой-возможные развития событий, предполагающие подобный благоприятно развивающийся сценарий, могущий виртуально сложиться для чеченского народа!

Вообще, максимально сконцентрированная ненависть, сосредоточенная в таких думах и мечтах, проявится еще не единожды. Таким описанием Абузар Айдамиров помогает читателям, возможно и тем, чьи предки также были задеты реальными историческими событиями на Кавказе, лучше понять мысли и чувства всех находившихся за далеким морем родных, лучше понять, а потому духовно приблизиться к ним, ожидая уже физического приближения не виртуальных, «заморских», а действительно близких родных. Для того, чтобы проложить путь к пониманию читателя, писателю необходимо решить следующую задачу - создать прочное, устойчивое отношение к обсуждаемому явлению, когда отношение — это эмоциональная сторона восприятия. Именно это нередко удается Абузару Айдамирову в его повести. Так, развивая сюжетную линию с коренным жителем среднеазиатских степей (учителем Николаем Кузьмичом), автор в его раздумьях о жизненных тяготах напоминает об усугубивших положение чеченцах, высланных туда, не засеявших полей, уходящих от работы и живущих напрасными надеждами вновь вернуться на Родину.

Аналогичную линию как духовно-моральной, так буквально физической опеки по отношению к оказавшемуся высланным народу проводит в повести «Один день судьбы» и стержневая героиня другой линии — Анастасия Федоровна, исполняющая обязанности руководителя сельсовета. Применительно к спецпереселенцам (чеченцам) она попыталась проявить, инициативу в комендатуре, опасаясь, что находящиеся в неприемлемых условиях представители народа бросятся нарушать закон. Героика непререкаемо истинна также в тех случаях, когда она знаменует защиту человеком собственного достоинства в обстоятельствах, попирающих права на независимость и свободу (например, рассказ современного российского автора В.Т. Шаламова «Последний бой майора Пугачева»). В ответ на ее порыв представляющийся бюрократом руководитель повел себя злобно и бестактно. Отказавшийся войти в положение пострадавших жестокий назначенец, уверенный в заслуженности получающих кару чеченцев, выразительно изображен в повести, но ощутимо смягчен противоположным образом Анастасии Федоровны, обращающейся к нему с вопросом, виноваты ли эти женщины и дети в бедах, свершенных когда-нибудь их историческими предками.

В рамках акцентируемой нами событийности применительно к чеченским писателям рубежа ХХ-ХХ1 вв. можно говорить о не меньшем, чем историческом, предпочтении современного материала, являющего собой происходящие за окнами писателей текущие события. Последствия снятия авторитаризма, как правило, воспринимаются лишь как расчленение бытия, при котором ситуация распадается на множество частных мнений. В произведениях чеченских писателей действительность отражена, развернуто, широко и многоохватао, в силу того, что человеческие характеры предстают на широком жизненном фоне в тех обстоятельствах, которые их окружают и заставляют действовать. Масштабность и многоуровневый характер проблематики — от сегодняшнего дня до времен Шамиля, от глобальных проблем взаимодействия и исторического движения народов на крутых поворотах национальной судьбы до творчества конкретного писателя - предопределили полифонию книги: автор ее предстает здесь и как литературовед, и как историк, и как публицист.

Все сказанное подобно открытию и освоению нового континента, правда, не географического, а скорее психологического и исторического. Создателям не приходится прилагать усилий для придания достоверности изображаемому, так как ситуации взяты из жизни, сами по себе типичны и потому не требуют от художника особенного мастерства. Именно такой объемный взгляд на сегодняшние проблемы национального развития и на отражение их в литературах народов Кавказа дает возможность, поднимаясь над противоречивостью событий, над разноголосицей споров и мнений, обозначить ряд ориентиров, важных для понимания того, на каком историческом рубеже сегодня оказались. Проблема, однако, есть, - она в затруднении доступа к ориентирам, в том числе за счет неожиданного их умножения (новые переводы, недоступные ранее тексты и документы, герменевтические толкования и др.).

Немного ранее, во второй половине 80-х - начале 90-х годов писатели уделяли серьезное внимание современности, когда актуальные национальные проблемы требовали художественного осмысления. Современной проблематике посвящены повести и романы Н. Музаева, М. Мусаева, Д. Дадашева, У. Ахмадова, X. Саракаева и др. А уже в новом тысячелетии многие авторы (начинающие или те, для кого литературное творчество не является основным) тяготеют к форме рассказа-случая, близкого к документальной прозе. Интересующая нас применительно к документализму форма воспоминаний достаточно активно применяется в рассказе С. Ар-санова «Мать», созданном в форме монолога..

Приводя достаточно подробные изложения имевших место в реальной истории речей реальных вождей, автор помогает нам лучше понять все охватывавшие цитируемых лиц эмоции. К примеру, приводя в повести «Калужский пленник» одно из воззваний имама Шамиля (1812 г.) к че-

ченцам, автор посвящает читателя в подробности слов, убедивших народ идти на защиту, что помогает нам разделить с сопротивляющимся народом чувства и лучше понять их в их ярости (оказывается, справедливой). Причем сам автор-рассказчик не забывает живо прокомментировать эту речь-воззвание, приводя под ней уже свои слова, но уже с восклицательным знаком, демонстрируя, тем самым, свой восторг (и некоторое осуждение) в адрес процитированного народного героя.

Таким образом, различными способами и разнообразными сюжетами художественно-документальный автор упорно и выразительно сохраняет в своем повествовании тему и настрой этнополитического выселения. Реализуя характерный для избранного художественно-документального прозаического подвида принцип, сделаем вывод о присущей, явно выраженной текущей событийности, которую нам, на примере рассматриваемых произведений, удалось подразделить на подвиды историко-хронологической и современной автору модификаций.

Как уже отмечалось нами в первой главе применительно вообще к литературе, излагаемая А. Айдамировым документально-насыщенная информация, логически и гармонично сопоставленная, может оказаться стимулом формирования определенной духовно-ценностной ориентации, воспитания конкретных мировоззренческих позиций. В ценностном центре видения здесь внутреннее состояние или событие, отнюдь не являющееся только характеристикой переживающего героя, он только носитель переживания, но это переживание не закрывает и не завершает его как целое. Сложности данного фактора предопределили художественное направление и формосодер-жание творчества писателей русскоязычной литературы Чечни. Проблемы национального самосознания и этнического наследия при этом не обойти.

Впервые переход к новым художественным формам в русскоязычной чеченской литературе начался в 70-х гг. XIX века. Художественная литература на чеченском и ингушском языках, как у других северокавказских народов, в дооктябрьский период не сложилась и не получила распространения, хотя удачные попытки, безусловно, были.

Малые и средние формы прозы (очерк, рассказ, повесть) содействовали формированию писательских навыков и явились обусловленным периодом в зарождении и Созревании жанра романа в чечено-ингушской, литературе во второй половине XX века. »

Конец прошлого - начало нынешнего веков активно сопровождался разнообразными, стимулирующими документальность событиями. Тот факт, что более полувека человечество избавлено от грандиозных кровопролитий выясняющих отношения народов, и уже несколько поколений появилось в обстоятельствах сравнительно спокойной жизни, повлиял на литературу самым прямым образом.

В Заключении подводятся итоги проведенного исследования. Сегодня особенно остро стоят вопросы исторической достоверности и документальности событий, описанных в литературе, потому что современный читатель очень образован, его интеллектуальный уровень достаточно высок, поэтому возникает повышенный интерес к документам и фактам. Люди сегодня особенно сильно интересуются историей, так как уровень их образования выше, чем когда-либо, и они стремятся сформировать свое мнение по поводу исторических событий, пользуясь точными сведениями и фактами, которые являются документальными свидетельствами.

История неизменно функциональна, и только прямое сосредоточивание происходящего, в тот момент, пока оно еще не оказалось прошлым и, следовательно, допустимым, - это можно считать полем действия документалистики. Документальный текст является творением, основанием коего выступает документ, воспринимаемый при этом читателем в качестве достоверного и, возможно, подвергшийся при этом некоторой не менее правомерной интерпретации.

Документальность - одно из основополагающих свойств публицистики, специфически присущий ей способ эмоционального мышления. Но документальность не существует сама по себе. Она неотделима от событийной информации, т.е. от одного из носителей рационального элемента. Фактический материал сообщает изложению самобытную экспансивную тональность, а анализируемая тематика имеет гуманистическую ориентированность.

Формируя отношение, писатель дополняет рациональную информацию, содержащуюся в оценке, разнообразными деталями, подробностями, иллюстративным материалом, документальными данными, способными соединить логику оценки с эмоционально насыщенной уверенностью в правоте определенного взгляда, суждения, позиции. Здесь отражение существенных связей и закономерностей действительности не исключает, а, наоборот, предполагает, в отличие от научного исследования, художественное выявление личных симпатий и антипатий к описываемому, выражение эмоционального восприятия социальных ситуаций! Именно на данной категории построены рассматриваемые нами в работе жанровые качества факт-фантазийной прозы.

Центральным жанровым качеством документально-насыщенной прозы можно на полном основании находить сформированную на фактах событийность, часто определяющую как сюжетно-композиционную, так и персонажную структуры произведения. При этом событийный художественный признак может иметь как историко-хронологический, так и современный дискурсы. Синхронно (особенно в эго-документах) прослеживается присутствующая даже в художественно-документальном изло-

жении личностная тональность. Тем более, в классическом образе всегда заключена сравнительно ощутимая доля психических особенностей познающей действительность личности.

Итак, по мере проведенного рассмотрения художественно-документальных произведений чеченского писателя Абузара Айдамирова очевидным становится наличие в нем такого стержневого жанрового признака документалистики, как событийность, насыщенная историческими и современными фактами. Рассматриваемая в работе малая и средняя художественно-документальная литература чеченской современности в реализации Абузара Айдамирова призвана формировать объемные художественные панорамы и при этом прислушиваться к актуальнейшим проблемам своего периода, к присущим ему качествам и к проблемным точкам.

Основное содержание диссертации изложено в следующих публикациях:

Монография

1. Чукуева З.Н. Документ как форма художественного мышления и особенности «Малой» прозы Абузара Айдамирова. Майкоп, 2011. 136 с.

Статьи, опубликованные в журналах, рекомендованных ВАК РФ:

2. Чукуева З.Н. Исповедь души - как документ в психологической прозе // Вестник Майкопского государственного технологического университета. Майкоп, 2012. С.60-64.

3. Чукуева З.Н. Документализм в прозе // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Махачкала, 2013. № 4. С.112-116.

4. Чукуева З.Н. Документальная проза // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Махачкала, 2013. № 4. С.116-119.

Статьи, опубликованные в других изданиях:

5. Чукуева З.Н. Художественное насыщение докуменгализмом отечественной литературы рубежа прошлого и нынешнего веков // Межвузовский сборник научных и научно-методических работ. Грозный, 2012. № 3. С.125-134.

6. Чукуева З.Н. Стимулирующие художественную документальность обстоятельства в чеченской литературе (конца XX - начала XXI веков) // Известия Чеченского государственного педагогического института. Грозный, 2012. № 6. С.45-49.

7. Чукуева З.Н. Художественное проникновение документализма в произведения малого и среднего жанров чеченской литературы // Известия Чеченского государственного педагогического института. Грозный, 2012. № 7. С.50-55.

Формат 60x84 1/16. Бумага офсет 1. Печать ризографная. Гарнитура Тайме. Усл.п.л. 1,4. Заказ № 053-14 Тир. 100 экз. Отпеч. в тип. ИП Тагиева Р.Х. г. Махачкала, ул. Батырая, 149. 8 928 048 10 45 "ШОР МАТ"

Текст диссертации на тему "Документализм как существенный элемент современной отечественной "малой прозы""

04201456555

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ФГБОУ ВПО «ДАГЕСТАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи ЧУКУЕВА ЗАРЕМА НАЖМУДИНОВНА

ДОКУМЕНТАЛИЗМ КАК СУЩЕСТВЕННЫЙ ЭЛЕМЕНТ СОВРЕМЕННОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ «МАЛОЙ ПРОЗЫ»

(на примере творчества чеченских писателей и преимущественно A.A. Айдамирова)

Специальность 10.01.02 - Литература народов Российской Федерации

(северокавказские литературы)

ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель -

доктор филологических наук, доцент

Омаршаева Э.М.

Махачкала - 2014

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3 Глава I. СПЕЦИФИКА И РАСПРОСТРАНЕНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОГО НАЧАЛА В ПРОЗЕ 12

§ 1. Документ как источник форм художественного

осмысления событий 12

§ 2. Пределы документальности и ее варианты в прозе л 0

1 о

Глава И. ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ НАЧАЛО И ЕГО ХУДОЖЕСТВЕННАЯ РЕАЛИЗАЦИЯ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ МАЛОЙ И СРЕДНЕЙ ЧЕЧЕНСКОЙ ПРОЗЫ (на примере творчества Абузара Айдамирова)

ЗАКЛЮЧЕНИЕ , „

1 ЗУ

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА 144

ВВЕДЕНИЕ

В настоящее время документальные произведения занимают важное место как в общероссийском литературном творчестве, так и в творчестве чеченских писателей. Документализм характерен для произведений второй половины XX века. Документальные произведения встречаются в произведениях Шолохова М., Смирнова С., Субботина В., а также в произведениях национальных авторов (Айдамиров А., Айбаева И., Ахмадова М., Гунаева И., Закриева И.).

Мы считаем, что сегодня существует большое количество проблем, связанных с жанрово-стилевым своеобразием документальной литературы. Ко всему же, необходимо отметить, что и по сей день остается неразрешенным вопрос о сущности понятия «документализм» в литературе.

Действительно, для XX века война и революция оказываются крепким

и слитым клубком конфликтов, цельным организмом противоречий, общим

комплексом вопросов, как общественно-политических, идеологических, так и

духовно-моральных, психологических. Как принято думать, советское

искусство пыталось решить этот глобальный вопрос революционным путем,

западное - с помощью войны. По мнению П. Топера, «По ком звонит

колокол» - один из немногих примеров «пересечения» этих двух тенденций, что связано, очевидно, и с тем, что здесь впервые в пределах одного художественного произведения непосредственно встретились немецкий фашизм и русский социализм [140; 35].

Во второй половине двадцатого века, документальные произведения стали занимать приоритетные позиции как во всесоюзном литературном процессе (М. Шолохов, С. Смирнов, И. Девин и другие), так и в национальных литературных произведениях, а частности в литературах Северного Кавказа. Вопросы, связанные с эволюцией такого понятия как «документализм» требуют не только теоритического, научного и методологического обоснования, в документально - художественных произведениях нового историзма и тайной истории (крипто история) как формы художественного авторского мышления.

Изначально, кажется, что документальная проза, документальная литература и беллетристика являются полярными. В беллетристике сюжетная линия, действия несуществующих героев, диалоги занимают существенное пространство повествования.

Во второй - отсутствие всего названного, одни авторские наблюдения и медитации. Но эта полярность оказывается лишь видимой. В серьезном искусстве ситуация противоположна: в литературе «вымысла» прослеживается (и ощутимо) автор («образ автора»), в «документальной» -ощущается снова авторская - и очень своевольная - группировка «реального» материала. И потому появление героя-журналиста в свое время в советской литературе было не случайно.

Смена журналистом роли автора-рассказчика на образ автора-

рассказчика произошла вследствие внедрения приема персонификации в

журналистские тексты, которое наблюдается в практике советских масс-

медиа. Отождествляя, идентифицируя себя с тем или другим индивидом или

группой людей, человек вольно или невольно воспроизводит их действия, их

манеру поведения. Имея перед собой четко обозначенный и общественно одобряемый образец поведения (скажем, пример, пропагандируемый средствами массовой информации), человек склонен идентифицировать себя с данной моделью, а значит, и воспринимать определенную манеру поведения. Именно это и происходило в документально-насыщенных произведениях советского периода.

На настоящий момент, активно обсуждаются проблемы жанрового и стилевого своеобразия документальной литературы. Упадок в литературной науке на рубеже 20-21 века послужил причиной возникновения ситуации, когда исследователи вынуждены были уточнять множество формулировок и определений, выявлять их изменчивость с исторической точки зрения. По этой причине стоит признать факт, что неразрешенным по сей день вопросом является взаимодействие и разграничение признаков документализма. На повестке дня остаются также вопросы, связанные с художественно-документальными жанрами, документальностью, документальной основой и литературой «non-fiction», специфика терминологии которых будет проанализирована в теоретической части нашей работы.

Документальность - это основная стилевая характеристика современной прозы, поэтому она является объектом широких дискуссий и активно обсуждается в кругах литературоведов. В ходе обсуждения данного вопроса в «Литературной учебе» за 2009 год принимали участие известные деятели как культуры так и науки (А. Ганжа, Б. Осипов, А. Большаков, А. Газизова и др.). Данные дискуссии не случайны, они подтверждают актуальность темы связанной с проблемами правдивого описания событий в художественной литературе.

Недостаточно изученными по-прежнему остаются вопросы о методиках работы автора с документами исторических событий, являющихся факторами и традицией постижения темы в произведении.

Тем более в кавказском литературоведении, в том числе и чеченском, если ставились эти проблемы, то только на уровне конституции факта, но серьезных разработок нет на сегодня в национальной науке о документализме в литературе региона. Решение этих и других вопросов в представляемой работе может способствовать восполнению указанных пробелов, что определяет актуальность данного исследования.

Объектом исследования выступает степень взаимопроникновения документального и художественного, достоверного и вымышленного как в отечественной, так и в чеченской литературе малых и средних жанров второй половины XX в., проявляющегося посредством включения в произведения различного рода как исторических, так и современных автору документов.

Степень разработанности темы. Художественно-документальная

проза в чеченской литературе практически не разработана, хотя есть статьи,

посвященные отдельным художественно-документальным произведениям и

единичные диссертационные исследования последних лет (М.М. Габунукаева,

Л.М. Довлеткиреева, Т.М. Джамбекова и др.). Применительно к

общероссийским тенденциям в освоении прозаического документализма

выступала диссертационная работа Н.Н.Максимкиной «Документализм как

ведущий принцип изображения действительности в творчестве С.Г.Фетисова»

(Саранск, 2008), где рассматриваются документально-насыщенные

произведения мордовской литературы и используется понятийный аппарат,

аналогичный тому, который присутствует в нашем введении. Установка на

документализм объединяет такие работы, поскольку теоретическая база в

аналогичных темах идентична и складывается с опорой на тождественную

источниковую базу. Следовательно, за основу взяли работы отечественного

литературоведения по проблемам жанровой системы художественной документалистики (М.М. Бахтин, В.Я. Брюсов, А.Н. Веселовский, А.Я. Эсалнек, В.А. Юдин, С.П. Злобин, Вл.А. Луков, Ю.Б. Борев, В.В. Виноградов, В.В. Кабанов, Г.Н. Поспелов, В.Е. Хализев), теории жанра, истории, тематике художественно-документальных произведений (Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман, Л.Я. Гинзбург, A.B. Лексин, В.Д. Линьков, С.М. Исупова, Н.М. Щедрина).

В современном литературоведении проблемы эволюции жанра художественно-документальной прозы в чеченских литературах не исследовались специально, хотя в монографиях, посвященных прозе северокавказских литератур, а также в очерках истории литератур региона затрагиваются отдельные аспекты данной проблемы. К проблемам прозы неоднократно обращались известные ученые - Ф.С. Эфендиев, Х.В. Туркаев, А.У. Мальсагов, К.К. Султанов, Л. Ибрагимов, Л. Бекизова, А. Мусукаева, М.Д. Чентиева, У. Панеш, К. Шаззо, X. Хапсироков и другие.

Материалом исследования послужили художественные произведения малых и средних жанров A.A. Айдамирова, имеющие документальную основу.

(соотношение главных и второстепенных героев, функции персонажей) и т.д.

Цель исследования. Учитывая изученное (в рамках избранного объекта) современным и предшествующим литературоведением, опираясь на предысторию развития и распространения документализма в отечественной литературе цель нашего труда мы видим в изучении литературно-исторических аспектов работы автора с разными источниками при создании художественно-документального произведения, выявление на современном этапе особенностей методологии данной работы применительно к чеченской литературе: характер отношения художника к фактам и событиям изображаемой эпохи, включение собственности опыта в их художественной интерпретации, выявление необходимой доли вымысла, осмысление сущностных качеств и роли влияния фактов на судьбы народа и т.д.

Цель исследования определила постановку и решение следующих задач:

4) установить сюжетно-композиционную структуру и образную систему анализируемой жанровой категории;

5) уточнить жанровую классификацию, построенную на наличии документального начала в прозе;

6) рассмотреть художественное воплощение жанровых особенностей документализма в малой и средней чеченской прозе второй половины XX -начала XXI вв.

7) подробно проанализировать произведения А. Айдамирова в контексте обозначенных категориальных понятий.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в работе впервые проанализирована специфика художественной интерпретации действительности в произведениях A.A. Айдамирова, основанных на документальном материале. При дифференциации в пределах «документального» предложен комплексный подход к анализу художественного мировоззрения писателя, что способствовало выявлению значения индивидуального творчества A.A. Айдамирова в создании объективной типологической картины развития литературного процесса Чеченской Республики в контексте северокавказских литератур. В научный обиход впервые введены новые сведения, варианты произведений, архивные материалы, свидетельства, связанные с осмыслением и отражением действительности в художественно-документальной прозе писателя, отмечена его роль в развитии жанра. Именно в этом заключается научно-теоретическая значимость диссертационного исследования. Формулируемые в работе теоретические выводы имеют также практическое значение. Оно состоит в способности этой теории содействовать созданию критериев оценки и отбора среди многочисленных, имеющих документальное начало, прозаических произведений.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что оно вносит определенный вклад в изучение чеченской литературы малой и средней прозы, обогащает национально-русские литературные взаимосвязи, новыми концептуальными положениями, определяет принципы историзма в оценке фактов тенденций развития чеченской литературы, опираясь на труды отечественных и зарубежных филологов.

Практическая ценность работы состоит в том, что ее материалы, основные положения и выводы могут найти применение при чтении лекций о документализме как существенном элементе современной отечественной «малой прозы», при составлении учебников и учебных пособий по чеченской литературе для вузов и средних специальных учебных заведений, общеобразовательных школ.

На защиту выносятся следующие положения:

2. Документальность - одно из основополагающих свойств публицистики, специфически присущий ей способ эмоционального влияния. Документальность неотделима от событийной информации. Активно действующая социальная память этноса осмысливает в максимально достоверном виде события и факты, имеющие судьбоносное значение для него.

4. Стержневым жанровым свойством документально-насыщенной прозы можно, в первую очередь, считать основанную на фактах событийность, причем этот художественный признак может иметь как историко-хронологический, так и современный ракурсы. Одновременно просматривается и имеющая место личностная тональность, характер работы А. Айдамирова над документом, над «памятью личности» как свидетельством.

Апробация работы. Основные положения исследования выносились на обсуждение и получили одобрение на заседании кафедры литературы Дагестанского государственного педагогического университета. Содержание исследования отражено в опубликованных научных статьях автора. Отдельные теоретические положения и результаты исследования нашли отражение в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Документализм как существенный элемент современной отечественной "малой прозы""

Текст диссертации на тему "Документализм как существенный элемент современной отечественной "малой прозы""

Похожие темы диссертаций